---------------------------------------------


 Рольф Дэвид
 Кровавая дорога в Тунис

 Рольф Дэвид 
 Кровавая дорога в Тунис 
 Пер. с англ. А. Больных 
 Аннотация издательства: 20 июня 1942 года маршал Роммель атакой с ходу взял Тобрук в Ливии. Как это могло произойти? Почему англичане, имея двукратный перевес в силах, не сумели отстоять эту укрепленную крепость? А в ноябре 1942 года союзники высадились в Северной Африке. Они имели огромное превосходство в силах, однако продвижение вперед было мучительно медленным, и каждый километр пути был обильно полит кровью. Один театр военных действий, но две разные войны... Почему? Об этом и рассказывается в работах Сэмюэля У. Митчема и Дэвида Рольфа. 
 С о д е р ж а н и е 
 Предисловие переводчика 
 Предисловие 
 Часть первая. Танки на Тунис! 
 Глава 1. Сражайтесь, как дьяволы 
 Глава 2. Победа или смерть 
 Глава 3. Ненадежные помощники 
 Глава 4. Всякие мелочи 
 Глава 5. Мы просто перебьем их 
 Глава 6. Серьезная неудача 
 Часть вторая. Катастрофа в проходе Кассерин 
 Глава 7. Разбить башку вдребезги 
 Глава 8. Такова генеральская жизнь 
 Глава 9. Обещания более тяжелых боев 
 Глава 10. Я понял, что такое паника, когда увидел это 
 Глава 11. Собачья свалка 
 Глава 12. Удержать каждый пункт 
 Глава 13. Мы остановили лучшее, что они имели 
 Часть третья. Северная Африка захвачена 
 Глава 14. В топку 
 Глава 15. Продолжать любой ценой 
 Глава 16. Только вопрос времени 
 Глава 17. Прорваться к Тунису 
 Глава 18. Мы будем сражаться до последнего 
 Эпилог 
 Приложения 
 Предисловие переводчика 
 Поколение "Пепси" в современной историографии 
 Наверное, это признак приближающейся старости - человек начинает с недовольным брюзжанием поминать добрые старые времена, когда все было иначе и, безусловно, лучше. "Да, были люди в наше время, не то что нынешнее племя. Богатыри не вы!" Сидишь, переводишь потихоньку какого-нибудь Дж. Митчема-мл. и невольно вспоминаешь Морисона, Лиддел-Гарта, Тарле, Клаузевица, Штенцеля... Да Ксенофонта, в конце концов! 
 Первый и самый главный упрек, который хочется бросить современным историкам, - высокомерное пренебрежение точностью изложения фактов. Прежде всего, откуда-то всплывает масса незнакомых фамилий. Вроде бы ты прекрасно знаешь весь командный состав, - и на тебе, командир авиакорпуса Бруно Лёцер. Приятель самого Геринга, между прочим. Ты чувствуешь, что тебя обманывают, но не очень понимаешь, как. Заподозрив у себя начинающийся склероз, бросаешься к справочнику - ага! правильно! Бруно Лёрцер. И это не опечатка, это систематически повторяющаяся ошибка. На фотографии нам демонстрируют адмирала Алана Каннингхэма. Но ведь мыто знаем, что генерал-лейтенант сэр Алан Каннингхэм был родным братом адмирала сэра Эндрю Каннингхэма! Вдруг ты посреди текста натыкаешься на адмирала ИсУроку Ямамото. Всегда, между прочим, был уверен, что адмирала звали ИсОроку. Но что там одна буква, ерунда какая. 
 Между прочим, мне привелось побеседовать с одним из таких деятелей. На вопрос, почему он окрестил крупнейшего американского военно-морского историка МоРРисоном и видел ли он оригиналы книг Морисона, мне ответили: "А зачем оригинал смотреть? В Советском Энциклопедическом Словаре так написано!" А вы говорите "пожалте бриться". Нет, решительно мне начинает нравиться бессмертный профессор Выбегалло. В "Сказке о тройке" профессор в качестве кладезя знаний таскал с собой аж 10 томов "Малой Советской Энциклопедии". Нынешним историкам хватает однотомного словаря. 
 Отсюда же появляется и масса технических ляпов. Я исправил, что мог, но не судите слишком строго. Уж очень много было ошибок. Для начала Митчем-мл. сообщил нам о состоящих на вооружении англичан 37-мм зенитках. С чего британцы перешли на чисто немецкий калибр, я так и не понял. Но промелькнувшее сообщение, что эти пушки состояли на вооружении тяжелых зенитных полков, все поставило на место. Это же 3,7 дюйма! Добрая старая английская 94-мм зенитка! Спутал миллиметр с дюймом - с кем не бывает. Они ведь такие маленькие, эти дюймы, не сразу разглядишь. 
 Чуть позднее он потряс меня новым открытием. Оказывается, зенитные бофорсы были прозваны "пом-пом" за свой характерный треск во время стрельбы. Я был убежден, что пом-помом называется 2-фунтовый зенитный автомат Виккерса. И шведский 40-мм бофорс к нему никакого отношения не имеет. Но для поколения пепси, видимо, это различие не принципиально. Из "калаша" стрелять или "шмайссера" - моноэнергетично, как сказали бы физики. 
 Еще одна любопытная деталь. Когда я переводил для "Военно-исторической библиотеки" мемуары Гая Гибсона "Впереди вражеский берег", мне показалось, что я все это уже читал. И правильно. Многие страницы книги Баркера "Затопить Германию!" поразительно походят на воспоминания Гибсона. Почему я это вспомнил? Да потому, что во время работы над этой книгой на столе у меня лежал труд Меллентина. И опять, более чем подозрительное сходство. Впрочем, Митчем-мл. скрупулезно вставил номера британских полков и батальонов там, где Меллентин просто по недостатку фактов отделывался обтекаемым "британские войска". Но вообще-то приятно встретить старых знакомых. 
 Особого разговора заслуживает язык современных российских историков. Вот здесь уже не будем на американское зеркало пенять. Прочитав, как "германские субмарины яростно атаковали Северную Америку", невольно впадаешь в столбняк. Разумеется, русский язык не стоит на месте, он живет, развивается, изменяется. Вспомним, как Пушкин сумел трансформировать тяжеловесные, неуклюжие строки Сумарокова и Тредиаковского: "Екатерина Великая, о! поехала в Царское Село". И вместо этого мы получили "Я помню чудное мгновенье..." Но ведь мы помним язык Пушкина, а не его кучера, и уж тем более не лексикон любимой кобылы Александра Сергеевича. Зато сегодня литераторы явно не в чести. Мы не будем пытаться выяснить, кто там классик, а кто нет, время само рассудит, без нашей помощи и участия. Но ведь не язык современных писателей нам предлагают, а нечто из репертуара отъявленных депутатов и законченных бандитов. И в результате вместо "Не жалею, не зову, не плачу..." нас заставляют "в натуре, блин, поверить об том, как зацепить крутую биксу". 
 Британские танковые войска 
 Об английской доктрине использования танков вы прочитаете в самой книге, поэтому мы не будем рассказывать о ней в предисловии. В книге "Величайшая победа Роммеля" хорошо показаны причудливые, извилистые пути, которые завели английские бронетанковые войска в непролазную трясину. Как англичане могли воевать, имея такие танки и такие военные доктрины, не понятно. Они и не воевали, но это мое личное мнение, которое я никому не навязываю. Еще граф Игнатьев в своих воспоминаниях "Пятьдесят лет в строю" говорил, что английские джентльмены рассматривают войну как некий рискованный, увлекательный спорт. И воззрения Королевского Танкового Корпуса идеально укладываются в этот шаблон. Вообще создается впечатление, что английские танкисты с удовольствием заменили бы бой неким состязанием на танкодроме со стрельбами по мишеням, охотно согласившись отдать тот же Тобрук победителю в этом турнире. 
 Впрочем, оставим лирику, поговорим о грубых материях, прежде всего - о вооружении британских танков. С 1938 по 1942 год основным вооружением британских танков была 2-фунтовая скорострельная пушка нескольких модификаций. И это в то время, когда все остальные страны имели 75-мм пушки! Мало того, к этой самой 42-мм пушке англичане имели только бронебойные снаряды! Да, британские танкисты собирались воевать только с танками противника, тогда это было бы оправдано. Но как быть с пехотными танками?! Никто не заметил глубокого противоречия в самой концепции. Танки сопровождения пехоты должны уничтожать уцелевшие узлы вражеской линии обороны. И что прикажете, стрелять по доту малокалиберной болванкой? Ничего не изменило и появление 6-фунтовой пушки (57 мм). Вот потому англичане долгое время считали лучшим своим танком американский "Грант", который, на самом деле, был паршивой машиной. Но ведь он имел 75-мм пушку! 
 На недостатки техники наложились недостатки организационной структуры. Накануне войны британские танки были сведены в полки и бригады, дивизии появились много позднее. Их организация оставляла желать много лучшего. Даже после нескольких лет войны англичане упрямо цеплялись за концепцию чисто танковых соединений. Посмотрите приложения. В немецких танковых дивизиях, воевавших в Африке, имелся только один танковый полк. Остальное мотопехота, артиллерия, разведка, связь и так далее. У англичан - танки, танки и только танки. Здесь следует сказать, почему в книге используются два различных определения британских танковых частей: танковые и бронетанковые. Дело в том, что англичане делили свои танки на крейсерские и пехотные. В составе одного полка эти машины не уживались. Поэтому полки, оснащенные крейсерскими танками, мы называем бронетанковыми (Armoured), а полки, оснащенные пехотными танками, носили официальное название армейских танковых (Army tank). 
 Вообще, названия британских полков - это отдельная песня. Да еще какая! Так хранить традиции умеют одни только англичане. Вместо пошлых номеров, вроде 123456789-й танковый полк, они бережно сохранили все средневековые названия. Черная стража! Гнедые королевы! Дербиширские йомены! Шервудская лесная стража! Ланкаширские фузилеры! И разумеется, никто не посмел трогать драгунов и улан. При этом встречаются уже совсем непонятные конструкции, вроде: King's Royal Rifle Corps - Короля королевский стрелковый корпус. Причем совершенно отдельно от собственных короля полков - King's Own Regiments. Британская артиллерия совершенно естественно делилась на Королевскую Конную, полевую, среднюю и еще пес знает какую. Нет, воевать при такой организации армии решительно невозможно! 
 Предстающая перед нами плачевная картина ясно показывает, что это не Роммель сражения выигрывал. Их проигрывали Ритчи, Каннингхэм, О'Коннор и другие. Описания сражений в пустыне разительно напоминают что-то до боли знакомое. Правильно! Кроме всего прочего, эти книги во многом объясняют, каким образом немцы в 1941 и 1942 годах так успешно перемалывали многочисленные советские дивизии, многократно уступая в количестве танков и неизмеримо уступая в их качестве. Полное отсутствие взаимодействия, неподготовленные атаки, неправильно выбранное направление удара, склоки между командирами... А результат? Предельно прост. Две 88-мм зенитки за пару часов истребляют танковую бригаду. И исход боя зависит только от одного: хватит у немцев снарядов или нет. По сути дела, это были не сражения, а учебные стрельбы (для немцев, разумеется). То же самое, полагаю, происходило и на Восточном фронте. 
 Человек, подготовивший победы и поражение 
 Расскажем чуть подробнее о человек, подготовившем для английских танковых частей, действовавших в Северной Африке, все их победы и все их поражения. В книге он упоминается мельком, а зря, потому что он сыграл роль более значительную, что любой из остальных британских генералов. 
 Генерал-майор Перси Клегхорн Стэнли Хобарт был известен всему Королевскому Танковому Корпусу как "Хобо", хотя никто так не называл его в глаза. Еще в начале 30-х годов он прославился как лучший эксперт-танкист на полигонах возле Солсбери. В 1937 году он был назначен начальником отдела военной подготовки в военном министерстве. Это назначение он принял без малейшего восторга, так как в британской армии существовало твердое предубеждение против механизации и танков. Год в министерстве был для Хобарта нелегким. Однако, прибыв в Египет, он встретил еще большую враждебность. Главнокомандующий британскими войсками в Египте генерал-лейтенант сэр Роберт Гордон-Финлейсон встретил его словами: "Я не знаю, зачем вы сюда явились, и вы мне совершенно не нужны!". 
 "Хобо" уже имел множество врагов в армии, в основном потому, что он не терпел дураков и не любил муштру и показуху. Кроме того, он был горячим сторонником танков и танковой войны. 
 Однако "Хобо" не позволил, чтобы враждебность Гордон-Финлейсона помешала ему. Он немедленно приступил к преобразованию Мобильной Дивизии в мощную ударную силу. Сначала она состояла из Каирской кавалерийской бригады (позднее названной легкой бронебригадой), группы танков и группы поддержки. Ударная сила - танки были сведены в 1-й и 6-й Королевские танковые полки. Кавалерийская бригада состояла из 7-го и 8-го гусарских полков, имевших на вооружении легкие танки, и 11-го гусарского, который с 1928 года был вооружен бронеавтомобилями Роллс-Ройс. Группа поддержки состояла из 3-го полка королевской конной артиллерии и 1-го батальона бронеавтомобилей, который потом был реорганизован в моторизованный батальон. Все машины этих подразделений были изношены, так как в последние годы британское правительство экономило решительно на всем. В особенно плохом состоянии находились танки. Тем не менее, несмотря на все трудности, Хобарт решил сосредоточить свои усилия на обучении своей новой дивизии рассредоточению, гибкости и мобильности. Требовалось научить дивизию двигаться на больших скоростях и действовать на широком фронте. Ему пришлось преодолеть множество препятствий, даже прямой саботаж, Но энтузиазм и решительность "Хобо" ни разу не поколебались. К августу 1939 года он сколотил соединение, которое приобретет славу как 7-я бронетанковая дивизия, бессмертные "Пустынные крысы". К несчастью, Хобарту не удалось покомандовать этой дивизией в бою. Он был освобожден от командования и отозван в Англию. Снова причиной стали его живой характер и резкость, хотя в данном случае он был совершенно прав. Место Гордон-Финлейсона занял генерал-лейтенант "Джамбо" Уилсон, с которым у "Хобо" давно были дружеские отношения. Однако после одних учений между ними пробежала черная кошка. "Хобо", как и все нормальные танковые командиры, предпочитал находиться на передовой. Найти его в штабе было просто невозможно, хотя, по мнению более ортодоксального Уилсона, командир должен находиться именно там. Это отсутствие взаимопонимания привело к стычке, и Уилсон написал Уэйвеллу, сообщив, что больше не уверен в Хобарте, и потребовал назначить нового командира танковой дивизии. "Хобо" отбыл без споров. Генерал О'Коннор, который превосходно работал вместе с Хобартом, позднее говорил, что Мобильная Дивизия - это самое обученное подразделение, которое он когда-либо видел. 
 Место Хобарта занял генерал-майор Майкл О'Мур Криг, однако влияние Хобарта чувствовалось еще долго после его отъезда. 
 Роммель и англичане 
 В особых представлениях противник бездарных английских генералов не нуждается. Роммель, которого вскоре по обе стороны фронта стали звать "Лис пустыни", чувствовал себя в пустыне, как дома. Великолепный тактик, в чем все уже убедились, он стремился командовать войсками прямо с линии фронта, отдавая приказы по радио или лично. Его личное влияние на ход боя было очень велико. Роммель был рыцарем и человеком чести. Это засвидетельствовал даже Уинстон Черчилль, выступая в палате общин в январе 1942 года: "Нам противостоит очень отважный и умелый противник. Несмотря на разделяющий нас огонь войны, я могу сказать, что это великий генерал". Добавим: особенно если его сравнивать с вялыми и нерешительными британскими генералами. Такого же мнения о Роммеле был и Окинлек, который в начале июля 1941 года сменил Уэйвелла на посту британского главнокомандующего силами Среднего Востока. Он оказался достаточно глуп, чтобы отдать следующий приказ: ВСЕМ КОМАНДИРАМ И НАЧАЛЬНИКАМ ШТАБОВ 
 ОТ: Главнокомандующего 
 Существует реальная опасность, что наш друг Роммель станет для наших солдат колдуном или пугалом. 
 О нем и так уже говорят слишком много. Он ни в коем случае не сверхчеловек, хотя он очень энергичен и обладает способностями. Даже если бы он был сверхчеловеком, было бы крайне нежелательно, чтобы наши солдаты уверовали в его сверхъестественную мощь. 
 Я хочу, чтобы вы всеми возможными способами развеяли представление, что Роммель является чем-то большим, чем обычный германский генерал. Для этого представляется важным не называть имя Роммеля, когда мы говорим о противнике в Ливии. Мы должны упоминать "немцев", или "страны Оси", или "противника", но ни в коем случае не заострять внимание на Роммеле. 
 Пожалуйста, примите меры к немедленному исполнению данного приказа и доведите до сведения всех командиров, что с психологической точки зрения это дело высочайшей важности. 
 (Подписано) К.Дж. Окинлек 
 Разумеется, такой приказ лишь повысил репутацию Роммеля, а не принизил ее. Совершенно очевидно, что англичане ценили Роммеля выше, чем высшее командование германской армии. Генерала Вальтера фон Браухича, начальника ОКХ, бесило неуважение Роммеля к высшим инстанциям. Франц Гальдер, начальник штаба армии, вообще не переносил Роммеля и называл его выскочкой. Роммель был готов игнорировать любой приказ, если не был с ним согласен. Он ставил на хорошее отношение Гитлера к нему. Однако даже Гитлер не стал менять несколько странного положения, при котором Роммель был только вторым человеком в Африке. 
 Жаль, не была реализована витавшая в воздухе идея перевода Роммеля на Восточный фронт. Даже если наши генералы и не умели воевать, то уж противника они не боялись. Я не могу представить себе подобный приказ за подписью Жукова, запрещающий упоминать "самого Гудериана". 
 "Монти" 
 Следует сказать кое-что и о человеке, которого англичане считают своим величайшим полководцем XX века. В своей книге "От Пустыни до Балтики" генерал Роберте рассказывает о первой встрече с Монтгомери. Роберте тогда командовал 22-й танковой бригадой в Алам-Хальфе. Ему сообщили, что следует ожидать визита нового командующего 8-й Армией. Роберте тогда мучился животом и как раз вернулся из-за ближайшего холмика, когда увидел прибытие большой компании. Он узнал Хоррокса, Эрскина и де Гингана. Однако "маленького человечка с белыми узловатыми коленями, в австралийской шляпе и без всяких знаков различия" он принял за нового военного корреспондента. Поэтому Робертс решил, что Монти прибудет позднее, и уже собрался было уточнить, когда же появится Великий Человек, как австралийская шляпа спросила: "Вы знаете, кто я такой?" Роберте вежливо ответил: "Да, сэр". Он разумно предположил, что лучше не показывать своего незнания. "И конечно, это был Монти!" 
 Монти уже успел понять, что должен зажать армию в кулаке и больше не допускать, чтобы приказы командира служили "темой для дискуссии", как то было до его прибытия. В своих мемуарах он пишет: "Я принял командование прекрасным материалом. Чтобы понять это, не потребовалось много времени. 8-я Армия состояла из закаленных в боях дивизий. Однако офицеры и солдаты были смущены последними событиями, что привело к потере уверенности. "Отважные, но запутавшиеся", как их назвал позднее премьер-министр". 
 Было бы неправильно видеть в Монтгомери командира, почти не знакомого с танковой войной, на том основании, что он не имел опыта использования танков до прибытия в 8-ю Армию. Хотя позднее он иногда использовал переоборудованный танк М3 "Грант" в качестве командного пункта, он не изучал танков и до сих пор не командовал танками в бою, как его противник Роммель. Однако битва при Эль-Аламейне показала, что он планировал и готовил бой методично и всесторонне. А превосходство в силах, особенно в танках, позволило ему вести бой твердо и решительно. Совершенно ясно, что Монти уважал танкистов, он даже начал носить их черный берет, который просто прилип к нему и быстро стал его отличительной чертой. Как писал в биографии Монтгомери лорд Чалфонт: "Фотографии Монтгомери в фуражке, широкополой шляпе и берете показывают, как неуклюжий маленький человечек постепенно превратился в некоего мученика, который вошел в историю". Нужно отметить, что ранее ни один британский генерал не использовал в крупных операциях такого большого количества танков. Кроме того, Монтгомери добился несомненных успехов в сражениях против одного из самых талантливых танковых командиров Второй Мировой войны. 
 К концу кампании в Северной Африке Монтгомери имел "8-ю Армию, превращенную в его подобие. Он выработал центральный пункт своей военной доктрины - эффективная цепь командования и преданная армия". 
 Однако чтобы армия действовала эффективно, ей требуется если не гениальный, то хотя бы нормальный командующий. Можем ли мы сказать это о Монтгомери? Не уверен. Если вспомнить все операции Монтгомери, начиная с Эль-Аламейна и кончая действиями в Европе, то окажется, что он знал лишь один тактический прием: лобовой удар значительно превосходящими силами. Причем даже этот удар всегда организовывался не самым лучшим образом. Вы можете назвать хоть одну операцию, в которой войска Монтгомери с хода прорывали вражескую оборону? Я - нет. Мне помнится, что Монти всегда приходилось наносить и два, и три удара, чтобы добиться своего. Даже знаменитый Эль-Аламейн не является исключением из этого. И уж окончательно озадачивает попытка прорыва линии Марет. В руках Монтгомери целая армия, а на штурм сильно укрепленной позиции отправляются... два батальона! Зато два корпуса стоят и ждут развития событий, "чтобы войти в прорыв". 
 Недаром в книге "Человек, который арестовал королеву и распустил парламент" некий отставной капитан говорит действующему фельдмаршалу: "А сейчас убегайте отсюда побыстрее. Через пару минут войдет мой сержант, он воевал под вашим командованием в Африке". 
 Одно необходимое уточнение. Большинство названий я привожу в соответствии со справочными картами, изданными Главным управлением геодезии и картографии в 80-х годах. Именно там деревня Чуиги из "Записок солдата" Омара Брэдли превращается в Шувайки. Наверное, все-таки не следует безоговорочно доверять английским транскрипциям арабских названий. 
 То же самое можно сказать о названиях немецких танков. Я сохранил традиционные для русской литературы T-III и T-IV и не стал менять их на новомодные Pz.III или Pz.IV. Хотя я прекрасно знаю, как пишется Panzerkampfwagen или Sonderkraftfahrzeug, я говорю по-русски! Давайте не будем космополитизировать и низкопоклонствовать, как советовал товарищ Сталин. 
 Предисловие 
 Во время Тунисской кампании союзники не сумели добиться поставленных целей: захватить Тунис к Рождеству 1942 года и поймать Роммеля в Ливии. Вместо этого они провозились целых 6 месяцев и получили чуть ли не самую кровопролитную кампанию из всех, что вели западные союзники в годы Второй Мировой войны. Лишь после этого генерал сэр Гарольд Александер смог отправить Уинстону Черчиллю телеграмму: "Сэр, считаю своим долгом сообщить, что Тунисская кампания завершена. Вражеское сопротивление окончательно прекратилось. Мы владеем берегами Северной Африки". 
 В своей книге, очень метко названной "Кровавая дорога в Тунис", Дэвид Рольф ясно показывает, как развеялись надежды на быструю победу. Вероятно, самую большую ошибку допустили штабы союзников, не в первый и не в последний раз, когда недооценили скорость реакции немцев, проявленную после высадки англо-американского десанта 8 ноября 1942 года. Заслуженный британский солдат сказал о другой битве на другом театре: "Это место казалось нам тихим и мирным, немцев здесь не было. Но стоит вам появиться в том районе, который они считают важным для себя, их реакция будет стремительной и яростной". Это относится к удивительной способности германских вооруженных сил, особенно армии, демонстрировать молниеносную реакцию, несмотря на любые полученные удары. В тактическом и оперативном смысле она намного превосходила своих противников. Это еще раз показала моментальная переброска подкреплений в Тунис, безжалостность, с которой они разделались с французами, подавив любые попытки сопротивления. 
 Дэвид Рольф тщательно анализирует документы обеих сторон, чтобы дать читателю всестороннюю картину боев. Его детальная прорисовка местности просто превосходна, хотя очень часто историки игнорируют этот аспект. Трудности со снабжением, которые испытывали оба противника, также показаны очень хорошо, что позволяет оценить их значимость. Они оказывали заметное влияние на действия каждой из сторон в ходе этой кампании. 
 Автор дает нам воспоминания многих участников событий, начиная от главнокомандующего союзников генерала Эйзенхауэра до безымянного рядового. Для меня это чуть ли не самая привлекательная деталь книги. Много живых свидетельств, особенно на низших уровнях, взяты из неопубликованных источников в Великобритании, Соединенных Штатах и Германии. 
 Разумеется, можно найти много книг, в которых описана личность Эйзенхауэра, его военный гений или отсутствие такового. Оценки варьируются от национального героя до ничтожества. Кто-то упирает на его невыразительные действия в качестве командира, в том числе - на полное отсутствие боевого опыта. Но здесь следует отдать должное прозорливости начальника штаба армии США генерала Маршалла, который вызвал Эйзенхауэра в Вашингтон сразу после того, как Америка вступила в войну. Через несколько месяцев последовало назначение Эйзенхауэра командующим американскими войсками на Европейском театре военных действий. Маршалл не был непогрешим, что показали несколько других примеров. Именно он отправил Фридендолла в Тунис и Лукаса в Италию. Однако ставка Маршалла на Эйзенхауэра оказалась очень удачной. Дэвид Рольф обсуждает сильные и слабые стороны Эйзенхауэра объективно и беспристрастно. Генералиссимус больше, чем генерал, Эйзенхауэр подходил на роль председателя комитета гораздо больше, чем любой другой человек. Он был тем цементом, который объединял вместе британские и американские войска в Северной Африке и позднее в Европе. На посту верховного командующего, куда, по словам Алана Брука, его затолкнули силой, Эйзенхауэр действовал просто блестяще. Но в качестве полевого командира он был довольно слаб, что проявилось, когда Эйзенхауэр попытался взять на себя командование операциями войск союзников в северо-западной Европе. Эти недостатки проявились еще в Тунисе. За катастрофу в проходе Кассерин в конечном счете отвечает Эйзенхауэр, который разрешил "размазать" силы II корпуса тонким слоем вдоль линии фронта. Посетив войска перед германским ударом под Кассерином, он выразил разочарование диспозицией, но ничего не предпринял. Вероятно, ему просто не хватило опыта, чтобы исправить допущенные ошибки, он не мог быстро схватывать ситуацию, что очень важно для командира. 
 Командиры часто совершают ошибки в первом бою. Те, кто остается на своем посту и получает повышение в звании, умеют делать выводы из своих промахов. Остальных смещают, убивают, берут в плен. Американцам за очень короткое время пришлось выучиться многому. В ходе затяжных боев в Северной Африке американская армия прошла крещение кровью. Битва беспощадно высветила слабости человеческой натуры и все огрехи военной системы. Среди них были плохая подготовка, неправильная тактика, некомпетентное руководство на всех уровнях. А самое главное, не было того, что Наполеон называл первым качеством солдата - "умение выдержать накапливающуюся усталость и лишения". Хотя американские солдаты были детьми процветающего благополучного общества, но учились очень быстро, хотя ими командовали офицеры, совсем не имеющие боевого опыта. Основы уверенных действий на полях сражений Европы той же 1-й пехотной дивизии были заложены в мокрых и холодных горах Туниса, где она дралась против отборных германских частей. 
 Англичане тоже не были застрахованы от ошибок, что гораздо менее извинительно. Андерсон, командующий британской 1-й Армией, в состав которой вошел американский II корпус, оказался человеком слабовольным, медлительным и бестактным. Обладая большей решительностью и хотя бы каплей воображения, он мог в полной мере использовать имеющиеся в его распоряжении британские и американские парашютные войска. Союзники могли захватить Тунис еще до того, как там появились немцы. Вместо этого последовал затяжной марш по земле, и начались долгие, упорные бои. 
 Александер оставил пост главнокомандующего силами Среднего Востока, чтобы стать заместителем Эйзенхауэра. В конце концов, он принял командование британскими 1-й и 8-й армиями, а также всеми американскими и французскими войсками, сведенными в 18-ю Группу армий. Хотя он сумел решить множество накопившихся проблем, армии союзников в Северной Африке так и не получили решительного и твердого командующего. 
 Дэвид Рольф отдает должное вкладам авиации и флота союзников в окончательный успех, а также смелым, но оказавшимся безуспешными попыткам авиации и флота Оси наладить снабжение своих армий. Он цитирует знаменитый сигнал адмирала Каннингхэма, командующего морскими силами союзников, во время попыток эвакуации войск Оси: "Топите, жгите, уничтожайте. Ни один не должен уйти". Теперь Каннингхэм получил возможность отомстить противнику за потери Королевского Флота во время эвакуации Греции и Крита два года назад, которые он понес от самолетов Люфтваффе. 
 После окончания Тунисской кампании выяснилось, что в плен попало больше солдат, чем под Сталинградом. Это было сокрушительное поражение для Гитлера и Муссолини. Находятся люди, которые утверждают, что высадка в Северной Африке и последующие бои не были нужны. Трудно представить, что Монтгомери сумел бы очистить Северную Африку в одиночку, если бы не появился второй фронт в тылу противника. Опыт, полученный во время первой крупной десантной операции союзников, был просто неоценим. В боевых условиях были проверены техника, организация войск и методы управления такими крупными соединениями двух союзных держав. Наконец, следует в очередной раз повторить, что боевой наступательный дух, показанный американскими войсками в Сицилии, Италии, Германии, был приобретен на кровавой дороге в Тунис. 
 Джулиан Томпсон, 
 генерал-майор, 
 профессор Королевского колледжа военных исследований, 
 Лондон 
 Часть первая. 
 Танки на Тунис! 
 "Дела в целом идут хорошо, но мы движемся недостаточно быстро. Все хотят попасть в Тунис, однако фрицы выигрывают гонку". 
 Адмирал сэр Эндрю Каннингхэм, командующий морскими силами в ходе операции "Торч", своему заместителю вице-адмиралу сэру Бертраму Рамсею, ноябрь 1942 года. 
 Глава 1. 
 Сражайтесь, как дьяволы 
 "Это самая крупная неудача германского оружия с 1918 года. Американцы ударят Роммелю в тыл и вышибут нас из Африки". 
 Генерал фон Вулиш, глава германской Комиссии по перемирию, генералу Огюсту Ноге, генерал-губернатору Французского Марокко, Рабат, утро 8 ноября 1942 года. 
 Последние инструкции американского полковника были короткими и четкими: "Я хочу, чтобы ваши люди побыстрее высадились в порту. Затем они должны проскочить по причалам, как наскипидаренные бабуины. А потом сражайтесь, как дьяволы". 
 Среди солдат 135-й полковой боевой группы, высаженной с британского эсминца "Броук" в гавани Алжира рано утром 8 ноября 1942 года, находился и рядовой 1 класса Гарольд Каллум. Он прибыл сюда из Пенсильвании и одним из первых оказался на берегу. Однако его боевой дебют завершился очень быстро, так как он получил 2 пули. Первая пробила ему плечо, а вторая - руку. Он посыпал порошком сульфаниламида раны, наскоро перевязал их и попытался ползком добраться обратно до корабля. Однако он был взят в плен, и квалифицированный уход во французском госпитале спас ему жизнь. 
 Однако именно французские пули ранили его. Англичане и американцы решили сыграть по-крупному. Они перебросили через океан более 107000 солдат на кораблях десантной армады и высадили их на берег одновременно в Алжире, Оране и Касабланке. 
 * * * 
 В Касабланке и Оране французы пытались помешать вторжению на территорию своих колоний. Злосчастные атаки портов Алжира и Орана были отбиты с большими потерями для союзников. Высадка 2-го батальона 503-го американского парашютного полка под командованием полковника К. Бентли для захвата аэродромов Тафарауи и Ла-Сениа южнее Орана едва не закончилась катастрофой. Тем не менее, размах и стремительность вторжения союзников обеспечили успех их грандиозного предприятия, хотя предстояло еще сделать очень много, чтобы примирить соперничающие между собой группировки французов. Одной из таких группировок руководил генерал Анри Жиро, который бежал из немецких лагерей военнопленных в ходе обеих мировых войн. Он безосновательно заявил, что может привлечь на свою сторону всех французов в Северной Африке. Другую группировку возглавлял адмирал флота Жан-Франсуа Дарлан. 
 Операция "Торч" была проведена в основном потому, что два самых влиятельных политика союзников - президент США Франклин Д. Рузвельт и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль - желали этого. Черчилль имел в виду долгосрочную программу, которую он претворял в жизнь с обычной энергией. Вторжение в Северную Африку должно было выкинуть оттуда немцев и итальянцев и обезопасить важнейшие британские коммуникации в Средиземном море. Кроме того, союзники получали базу для предстоящего вторжения в южную Европу. Рузвельт, который обещал Сталину открыть Второй фронт в 1942 году, оказался заложником собственных гарантий. Совершенно не желая бросать англичан в одиночестве в трудный час, президент пошел наперекор собственному Комитету начальников штабов, потребовав высадки на Средиземноморском театре, на которой настаивали Черчилль и его генералы. 
 * * * 
 Немцы ввязались в войну на Средиземном море против собственного желания. Не обратив внимания на единогласные возражения своих генералов, Муссолини в сентябре 1940 года начал войну в пустыне, хотя армия была к ней совершенно не готова. У нее было слишком мало автотранспорта, она не имела современных танков и артиллерии, а слабая промышленность Италии не могла обеспечить оснащение армии. Прибытие немецких войск в Северную Африку весной 1941 года положило конец надеждам Муссолини на легкую победу. Немецкое командование не преследовало каких-то конкретных целей, не имело ясного стратегического плана, а просто желало помочь итальянцам остановить британское наступление на Триполи и, возможно, отбить Киренаику. 
 Немецкие войска в Северной Африке находились под контролем Comando Supremo (итальянского Верховного командования), тогда как гитлеровское Oberkomando der Wehrmacht (OKB, Верховное командование вооруженных сил Германии) сначала ограничилось советами и поставками снабжения. Но после того как масштабы немецкого участия стали значительными, в ноябре 1941 года фельдмаршал Люфтваффе Альбрехт Кессельринг покинул Восточный фронт и прилетел в Рим, где был назначен главнокомандующим Командования "Юг". 
 Кессельринг идеально подходил для этой задачи. Он был известен как "Смеющийся Альбрехт" за свою постоянную улыбку и неиссякаемый оптимизм. В 1936-37 годах Кессельринг занимал пост начальника штаба Люфтваффе. В этот период он установил тесные связи с командованием итальянских ВВС и подружился с генералом Ринсо Крозо Фужером, командующим Superaereo (Верховное командование итальянских ВВС). По словам графа Галеаццо Чиано, племянника Муссолини и министра иностранных дел Италии, Фужер был настоящим пилотом, а не кабинетным стратегом. Начальником Генерального Штаба армии в этот период был генерал Уго Кавальеро, а начальником Supermarina (Верховное командование флота) - адмирал Артуро Риккарди. Кавальеро обладал колоссальными организационными и управленческими способностями и был настроен прогермански. Он старался наладить сотрудничество в таких масштабах, что ставил под угрозу собственное положение. В феврале 1943 года его сменил генерал Витторио Амброзио, что "обрадовало итальянцев и разочаровало немцев". 
 В ходе боев в Северной Африке только силы Люфтваффе находились непосредственно в распоряжении Командования "Юг". Остальные войска в той или иной степени подчинялись смешанному итало-немецкому командованию. В результате Кессельринг часто получал одни приказы от ОКВ и совершенно другие от Comando Supremo. Лишь его таланты помогали преодолевать все недостатки такой системы и сглаживать возникающие шероховатости. В октябре 1942 года его штаб переместился из Таоримины на Сицилии во Фраскатти под Римом. После этого Кессельринг мог оказывать реальное влияние на Comando Supremo. 
 Сложное положение Кессельринга еще больше осложняло отсутствие твердой позиции ОКВ. Гитлер постоянно отвергал рекомендации Генерального Штаба, и после серии неудач в России все большее значение приобретали "решения фюрера". Поэтому высадка союзников в Северной Африке произошла в самый неподходящий для немецкого Верховного Командования момент. 
 * * * 
 Первая опасность была предотвращена заместителем начальника оперативного отдела ОКВ Валимонтом и Кессельрингом. Лихорадочная работа немецких штабов обеспечила быструю передачу приказов Гитлера войскам, вследствие чего был без промедления создан плацдарм в Тунисе и занята территория вишистской Франции. 10 дивизий немецкой 1-й Армии и армейской группы "Фельбер" 11 ноября 1942 года в 11.00 пересекли демаркационную линию между оккупированной немцами северной Францией и южными районами, которыми управляло марионеточное правительство Виши. Одновременно 2 итальянские дивизии из Сардинии высадились на Корсике. Части итальянской 4-й Армии заняли французскую Ривьеру. К удивлению немцев, никакого сопротивления они не встретили. 
 В Алжире французы были потрясены тем, что Гитлер грубейшим образом нарушил условия перемирия 1940 года. Но даже после этого они никак не могли сделать выбор. Адмирал Дарлан приказал французским генералам в Тунисе оказать сопротивление немцам, потом отменил свой приказ, потом снова повторил его. В штабе союзников в Гибралтаре главнокомандующий американский генерал-лейтенант Дуайт Д. Эйзенхауэр приходил в бешенство по малейшему пустяку и пребывал в таком состоянии, что "временами был готов перерезать себе горло", как заметил он в письме генералу Беделлу Смиту. 
 Назначение Эйзенхауэра на пост главнокомандующего оказалось довольно неожиданным. Он закончил Вест-Пойнт в 1915 году, ничем особенно не отличившись, и был направлен служить в 19-ю пехотную дивизию в форт Сэм Хьюстон, расположенный на окраине Сан-Антонио. Несмотря на постоянные усилия, Эйзенхауэр так и не смог добиться, чтобы его направили во Францию, когда в 1917 году Америка вступила в Первую Мировую войну. Он оставался не более чем полезным учителем и штабным офицером. Он с грустью заметил позднее: "Я опоздал на поезд". 
 В период между войнами он служил под командованием нескольких колоритных личностей, пытаясь избежать тихого и незаметного окончания несостоявшейся карьеры. В результате он полной ложкой хлебнул всех прелестей политических интриг и бюрократических уверток, которые были характерны для высшего командования американской армии. Лишь позднее, когда при Рузвельте начальником штаба армии США стал генерал Джордж К. Маршалл, звезда Эйзенхауэра медленно пошла вверх. В декабре 1941 года Маршалл взял Эйзенхауэра в военное министерство, где постоянно держал его под своей опекой. Эйзенхауэр всегда был младше по званию, и все же он стал одним из самых известных военных лидеров, полностью удовлетворив потребность американского общества в собственном герое. Однако осенью 1942 года новый главнокомандующий был совершенно неизвестен вне армейских кругов. Он не имел боевого опыта, а потому англичане со сдержанной усмешкой посматривали на него, не понимая, как человек может взлететь из полной неизвестности на высший военный пост. 
 Эйзенхауэр показал себя исключительно прилежным работником. Он тщательно выполнял любую работу, тщательно вникал в мельчайшие детали, проявляя при этом неумолимую решительность. Однако на публике он вел себя совершенно иначе. Это был обычный тихий и дружелюбный парень из маленького американского городка. Его речь была пересыпана жаргонными словечками, характерными для выходца из глубинки. Эйзенхауэр старательно играл этот образ перед английскими и американскими журналистами, которым это очень нравилось. Кроме того, он был бессменным председателем различных межсоюзных комитетов, выступая в роли арбитра при обсуждении противоречивых планов, выдвинутых сторонами. Эйзенхауэр ясно понимал, что для английских и американских штабов, а потом и для войск, которыми он командовал, исключительно важно четкое взаимодействие на всех уровнях. 
 * * * 
 Заместитель Эйзенхауэра генерал-майор Марк У. Кларк должен был взять на себя тяжесть сложных переговоров с французами в Алжире. Кларк оказался слишком высокомерен и в конце концов, потеряв терпение, принялся угрожать колеблющимся французским лидерам немедленным арестом и созданием военной администрации. После этого соглашение было достигнуто, и когда прибыл Эйзенхауэр, ему оставалось только поставить подпись на уже готовом документе. Решительно перейдя на сторону союзников, адмирал Дарлан должен был возглавить французские военные и гражданские власти в Северной Африке. Генерал Жиро должен был стать главнокомандующим французскими вооруженными силами, а генерал Альфонс Жюэн - командовать добровольческой французской армией, сражающейся вместе с союзниками. Ногес (Французское Марокко) и Шатель (Алжир) должны были сохранить свои посты генерал-губернаторов. 
 Тем временем Командование "Юг" оставалось в полном неведении о планах ОКВ относительно Туниса. Кессельринг не знал, собирается ли Верховное Командование защищать Тунис любой ценой или намерено провести ограниченную операцию с целью прикрыть коммуникации фельдмаршала Роммеля, сражающегося в Западной Пустыне, и предотвратить окончательное падение боевого духа итальянских войск. Союзники, со своей стороны, намеревались поймать войска Роммеля в ловушку между 8-й Армией, которая теперь наступала из Египта через Триполитанию, и 1-й Армией, действующей из Туниса. 
 Однако с самого начала планы союзников отличала нерешительность. Американцев очень беспокоила возможность враждебной реакции испанского диктатора генерала Франко. Их беспокоило также возможное сопротивление войск Виши. Они опасались возможного выпада немцев к Гибралтару, который перекроет пролив и посеет панику среди союзников. Поэтому американцы предложили в течение 3 месяцев консолидировать свои позиции в Марокко и лишь потом начать наступление на восток. 
 Британское командование предложило более смелый план. Оно настаивало на глубоком вторжении в Средиземное море и в Алжир, чтобы увязать это с наступлением 8-й Армии на запад. Англичане хотели как можно быстрее захватить Тунис, чтобы не дать противнику возможности закрепиться там. Генерал-лейтенант Кеннет Андерсон получил задание наступать на восток из районов высадки в Северной Африке. Он хотел как можно быстрее вторгнуться в Тунис и даже предложил посадить там американские самолеты в первый же день операции "Торч". Впрочем, следовало понимать, что, если этот блеф не сработает, экипажи наверняка попадут в плен. Как правильно предсказали британские штабисты, после того как противник закрепится в Тунисе, имея более короткие коммуникации и перебросив в Африку базовую авиацию, войска Оси сумеют оказать упорное сопротивление. 
 Рано утром 9 ноября 1942 года два германских офицера, капитан Шюрмейер и капитан Белау, прибыли в Тунис. Под предлогом помощи французам в организации сопротивления союзникам они обсудили систему обороны города с генерал-губернатором Туниса вице-адмиралом Жан-Пьером Эстева - "старым джентльменом с белой козлиной бородкой", главнокомандующим французскими войсками в Тунисе генералом Жоржем Барре и командиром авиации генералом Пекэном. Глава правительства Виши Пьер Лаваль приказал им сотрудничать с немцами. 
 Пока шли эти переговоры, Кессельринг приказал одному из старых друзей Геринга, бывшему летчику-истребителю Первой Мировой войны, командиру II авиакорпуса, базирующегося в Таормине на Сицилии, генерал-полковнику Бруно Лёрцеру перебросить в Африку истребители и пикирующие бомбардировщики и захватить аэродром Эль-Ауина (Тунис). Согласно этому приказу Лёрцер поднял в воздух части 53-й истребительной эскадры и транспортные самолеты с грузом топлива, масла и легкими зенитными орудиями. Полковник Жерадо, комендант аэродрома, едва спасся и удрал самолетом в Алжир, прибыв в штаб британской 1-й Армии, который был размещен в отеле "Альберт". Он принес неприятное известие, что 40 немецких бомбардировщиков уже прибыли в Тунис. 
 Россказни, будто эти самолеты приглашены в Тунис для оказания помощи французам, поддержал подполковник Гарлингаузен из штаба II авиакорпуса, прибывший на встречу с Эстева. Удостоверившись, что французы не окажут сопротивления, он сообщил об этом в штаб Командования "Юг". На следующий день в Африку из Сицилии отправились группа истребителей Me-109 и личная штабная рота Кессельринга (Wachkompanie) - на планерах, которые буксировали бомбардировщики Ju-88. Как только самолет касался земли, он тут же оказывался под прицелом пулеметов французских броневиков. Какое-то время судьба операции висела в воздухе, но потом транспортные самолеты доставили 5-й парашютно-десантный полк. Парашютисты быстро вытащили свои противотанковые орудия и пулеметы и направили их на броневики. Французы отошли к границам аэродрома, и на летном поле установилось подобие перемирия. 
 В это время Лёрцеру снова позвонил Кессельринг и сказал ему, что Барре и Эстева поддерживают связь с союзниками по телеграфному кабелю, идущему из Туниса на Мальту, а также с помощью секретного радиопередатчика, установленного на крыше американского консульства. Лёрцер получил приказ передать французам, что такие переговоры недопустимы. Прибыв в Тунис, Лёрцер обнаружил, что высадившиеся там войска еще приводят себя в порядок. Немецкий представитель в Комиссии по перемирию предупредил Лёрцера, что ситуация исключительно деликатная, и Лёрцер, проезжая через город, испытал "смешанные чувства" при виде французских солдат. Он писал: "Они производили хорошее впечатление. Я не видел офицеров. Пулеметы и противотанковые орудия были нацелены на аэродром". Его встретил представитель Барре, холодно-вежливо он сообщил, что не может гарантировать сотрудничество со стороны французов. Эстева передал более обнадеживающие вести. Он получил инструкции из Виши и сделает все возможное, чтобы оказать помощь. Однако немцы должны ограничиться аэродромами в Тунисе и Бизерте. Французские солдаты получили приказ стрелять, если немцы попытаются покинуть аэродромы. 
 Лёрцер был удовлетворен увиденным и услышанным и вернулся на аэродром. Ни один человек не попытался остановить его, хотя сделать это было очень и очень просто. "Нет никаких сомнений, что маленькая группа самолетов, находящаяся на земле, сразу стала бы добычей французских войск, если бы они атаковали в этот момент". 
 То же самое относится и к аэродрому в Бизерте, занятому 11 ноября без единого выстрела единственным самолетом Ju-88 и двумя отделениями парашютистов. Французы снова просто стояли и смотрели, как немцы закрепляются на захваченной территории. 
 Бригадный генерал Хэйдон, заместитель начальника штаба десантных сил, писал: "Поведение французов просто необъяснимо. Немцы, итальянцы и японцы, судя по всему, желанные гости во французских владениях! Зато мы, которые были их союзниками и сражались за них, как за самих себя, встречали отпор на каждом шагу. Это был прекрасный случай четко заявить, на чьей они стороне". Однако хроническая нерешительность, которую всегда проявляли французские лидеры, в очередной раз парализовала их. Несколько удивленный Чиано записал в дневнике: "Я думал, что они окажут хотя бы символическое сопротивление для спасения чести флага". Но не было сделано абсолютно ничего, и немцы сумели закрепиться в Тунисе. Они не замедлили воспользоваться предоставленными возможностями, и союзники были обречены вести долгую и кровопролитную кампанию. 
 Глава 2. 
 Победа или смерть 
 "Мертвым повезло. Для них все закончилось". 
 Письмо фельдмаршала Роммеля жене, 3 ноября 1942 года. 
 Гитлер никогда не придавал Средиземному морю такого же большого значения, как англичане. Для него это была лишь досадная помеха, отвлекающая его от войны на уничтожение, которую он вел на Восточном фронте. Для Муссолини Северная Африка была гораздо ближе, и эта война была для него не просто колониальной экспедицией. Однако вопрос господства на Средиземном море решался не полководцами и подчиненными им войсками, а сложным комплексом факторов, среди которых главную роль играли вопросы снабжения. 
 На суше увеличение протяженности коммуникаций происходило после каждого удачного наступления и давало новые преимущества обороняющемуся. Это устанавливало естественное равновесие в ходе борьбы за Киренаику, что было исключительно важно для обеих сторон, так как все, что двигалось и дышало, в ходе войны в пустыне приходилось снабжать по морю. Начальник службы тыла штаба Александера генерал-майор Миллер писал: "Снабжение войск во многих отношениях стало проще. Чем дальше отодвигается битва от баз снабжения, тем слабее становится армия. И наоборот: чем короче коммуникации, тем легче проводить переформирование и доставку подкреплений". Основой всех действий англичан на Средиземном море была Мальта. То, что войска Оси весной 1942 года не сумели захватить остров, как правильно предсказывал Кессельринг, нанесло смертельный удар их армиям в Африке. 
 Когда в августе 1942 года генерал сэр Гарольд Александер стал главнокомандующим британскими силами на Среднем Востоке, Черчилль собственноручно написал ему приказ, требующий "при первой же возможности захватить или уничтожить германо-итальянскую армию под командованием фельдмаршала Роммеля вместе с ее тыловыми сооружениями и запасами в Египте и Ливии". Можно было лишь надеяться, что Александеру повезет больше, чем его предшественникам, при реализации этих трескучих формулировок. 
 Алекс был вежливым, очаровательным человеком из очень хорошей семьи. В годы Первой Мировой войны он проявил исключительное личное мужество и быстро поднимался по служебной лестнице. В 1937 году, когда ему исполнилось всего 45 лет, он стал самым молодым британским генералом и был назначен командиром 1-й пехотной дивизии. 
 Во время тяжелейших дней эвакуации Дюнкерка генерал сэр Алан Брук, начальник Имперского Генерального Штаба с декабря 1941 года, сравнил его с другим выдающимся командиром - Бернардом Монтгомери, который командовал 3-й пехотной дивизией. По словам Алана Брука, это были совершенно разные люди. В самых тяжелых обстоятельствах Александер оставался невозмутимым и сдержанным. Казалось, он просто не сознает "всех крайне неприятных возможностей развития событий". К несчастью, эта черта многим наблюдателям казалась проявлением неспособности быстро понять детали тактической и стратегической ситуации. Британский министр иностранных дел Энтони Идеи публично усомнился, достаточно ли у Александера мозгов, чтобы стать главнокомандующим. Генерал-лейтенант сэр Фрэнсис Такер, который командовал 4-й индийской дивизией в Западной Пустыне, считал Александера "самым неумным из командиров, которые занимали столь высокий пост. Я не могу представить себе, чтобы он сумел составить план, не говоря уже о хорошем плане". 
 Даже автор официальной биографии Александера усомнился в его способностях: "Я полагаю, что его руководство Африканской кампанией свелось к выполнению административной работы. Он не действовал как настоящий генерал. Скорее, он был своего рода квартирмейстером. Мне кажется, он был не слишком умным человеком. Алекс был типичным британским сельским джентльменом, который никогда не читал книг и вообще не интересовался искусством. Однако он обладал особенным обаянием и даром заставить людей любить себя. Кроме того, он был абсолютно честен". 
 Зато всех американцев (если не считать Марка Кларка) этот тщательно поддерживаемый внешний образ привел в восхищение, так как полностью соответствовал их представлениям об английском джентльмене. Старшие командиры, такие как Эйзенхауэр, Брэдли и даже Паттон, который любил повторять, что не настроен пробритански, высоко ценили Александера. Впрочем, следует признать откровенно, именно личные качества Александера помогли сгладить множество острых углов в англоамериканских отношениях. Однако главной его проблемой как командира оставалась нехватка решительности, так как подчиненные должны были получать четкие приказы. Как заметил Лиддел-Гарт: "Начало карьеры Александера представляло собой череду непрерывных успехов, поэтому он никогда не получил оселка, на котором ему следовало отточить свое лезвие. Более того, он был внутренне неспособен оказывать давление на других, и он стремился избегать ненужных трений. Иногда это мешало ему выступить в роли командира, хотя это было необходимо". 
 Это лучше всего продемонстрировал пример генерал-лейтенанта (в 1942 году) Монтгомери, который тоже имел массу недостатков, но, по словам Такера, вне всякого сомнения, был "одним из самых настойчивых, оптимистичных, решительных и отважных солдат на поле боя". Запредельная самоуверенность Монти была результатом его долгой службы и имевшейся у него военной косточки. Железная воля и серия военных успехов в конце концов превратили робкого и неуверенного человека в эталон тщеславия и эгоцентризма, каким Монтгомери стал позднее. С одной стороны, он был способен совершать благородные поступки, которые чаще всего замечал только его начальник штаба бригадный генерал Фредди де Гинган, но Монтгомери был способен вести себя так, что у людей перехватывало дыхание. "Он имел репутацию способного и безжалостного солдата и невероятного хама", заметил Оливер Харви, личный секретарь министра иностранных дел Энтони Идена, когда в августе 1942 года Монти был назначен командующим 8-й Армией. 
 Монтгомери на каждом углу любил кричать о собственном гении, и на новом посту он сразу дал понять, кто теперь здесь хозяин. Он тщательно выбрал себе начальника пресс-службы, назначив на этот пост заслуженного военного корреспондента Алана Мурхеда, и начал последовательно лепить эффектный образ, выбрав необычный стиль одежды и демонстрируя показную умеренность. Его солдаты клюнули на это. Боевой дух снова пошел вверх, Монти заставил их поверить, что они лучшие в мире. Он привел солдат в восхищение, призывая: "Убивайте немцев, даже священников - по одной штуке в день, а в воскресенье - по две". Все дружно отмечали влияние Монгомери: "Из всех генералов, которых я знал, это единственный, службу у которого я считал честью. Как обычный отставник, я отдаю вам честь и почтительно благодарю за гениальные приказы, которые вы нам отдавали", - писал один из ветеранов североафриканских кампаний. Неизменный начальник штаба Эйзенхауэра Уолтер Беделл Смит заметил: "Он обладал мистической способностью передать солдатам свою самоуверенность". 
 Новый командующий 13 августа 1942 года, стоя на склонах хребта Рувесайт, заявил своему штабу: "Здесь мы будем стоять и сражаться. Дальнейшего отступления не будет. Мы будем стоять и сражаться. И если мы не сможем удержаться здесь, то останемся лежать мертвыми". Де Гинган вспоминает, что это обращение произвело воздействие "электризующее - да что там, потрясающее! В тот день мы ложились спать с новой надеждой в сердцах и с уверенностью в будущем нашей армии". Эта уверенность быстро передалась всем солдатам армии. "Просто удивляешься, какую атмосферу создал Монтгомери в кратчайшее время. Это великий характер и великая личность", - писал в октябре командир XXX корпуса генерал-лейтенант Оливер Лиз. На столе Монтгомери в его штабной машине в ходе всей кампании в пустыне красовалась пришпиленная фотография Роммеля. Это был один из типичных снимков Лиса пустыни: шоферские очки, поднятые на тулью фуражки, Рыцарский Крест на шее, тяжелый цейссовский бинокль и кожаная куртка. Этот образ был частью битвы умов, которую начал Монтгомери с благословения Черчилля, считавшего войну в пустыне дуэлью двух гигантов. 
 Военные корреспонденты начали писать штампами. Немцы всегда были смелыми, а итальянцы "если не отважными, то благородными". Английские солдаты перехватили песенку Африканского корпуса "Лили Марлен". В палате общин Черчилль сделал Роммелю комплимент, назвав его великим генералом, хоть он и сражается на стороне противника. 
 Это было не так уж далеко от истины. Да, в поведении солдат Африканского корпуса не было тех жестокостей, которые сопровождали германские армии в других местах. "Слава богу, в пустыне нет дивизий СС, иначе здесь творилось бы невесть что", - заметил генерал Фриц Байерлейн, который воевал в Северной Африке с октября 1941 по май 1943 года. Он даже добавил: "Тогда здесь началась бы совсем другая война". Собственный отчет Роммеля о войне в пустыне подтверждает это. Солдаты обеих сторон проявляли гуманность и уважали мужество противника. 
 Роммель вел Deutsches Afrika Korps железной рукой. Он превратил 15-и и 21-ю танковую и 90-ю легкую дивизии в мощное сплоченное соединение, солдаты которого оправданно гордились своими достижениями. Даже после войны многие воины Африканского корпуса все еще сохраняли изображение пальмы на своих записных книжках. В отличие от Монтгомери, Роммель предпочитал руководить войсками, находясь непосредственно на поле боя. В результате он сам часто подвергался нешуточной опасности и создавал массу проблем офицерам штаба. 
 Когда Монгомери принял командование 8-й Армией, его противник отсутствовал в Африке. После 19 месяцев непрерывных боев здоровье Роммеля серьезно пошатнулось. Он страдал от экземы, катара желудка, нарушения кровообращения и хронического переутомления. 23 сентября 1942 года он отправился на отдых в горы возле Вены, оставив вместо себя генерала Георга Штумме. 
 23 ноября 1942 года Монтгомери начал новое наступление под Эль-Аламейном, после чего Гитлер приказал Роммелю немедленно вернуться в Африку. Фельдмаршал прибыл туда через двое суток и узнал, что Штумме скончался от сердечного приступа, а противник пробивается сквозь "Сады дьявола" - систему минных полей, на которых держалась оборона немцев. 
 Несмотря на свои героические действия, Танковая армия "Африка" не сумела удержать британскую 8-ю Армию. Англичане имели огромное преимущество в живой силе и технике, и Роммель дважды радировал ОКВ, что собирается начать отступление вдоль побережья на запад, к линии Фука. Гитлер прочитал вторую радиограмму Роммеля рано утром 3 ноября - она была перехвачена, расшифрована и передана Алану Бруку всего через несколько часов, - и немедленно приказал стоять насмерть. Однако у Роммеля осталось всего 35 танков, почти кончились боеприпасы, и у него не было иного выбора, как на следующий день начать общее отступление, которое было потом утверждено фюрером. 
 В Лондоне Черчилль изнывал от нетерпения. Теперь Роммель был вынужден обороняться. "Алекс и Монти крепко прижали его", - сказал Черчилль Эйзенхауэру 13 ноября. Но Черчилль желал продолжения наступления. "Я уверен, что следует приложить максимальные усилия установления нашего господства в Тунисе и для захвата Триполи", - добавил он. Но Кессельринг имел на сей счет собственные намерения и был полон решимости не допустить подобного развития событий. 
 Чтобы выиграть время, он приказал тянуть переговоры с Эстева как можно дольше, пока подкрепления, которыми командовал полковник Ледерер, сумеют закрепиться в Тунисе. 12 ноября туда по воздуху были переброшены еще 500 человек и 74 тонны грузов. На транспортах по морю прибыли 17 танков и автотранспорт. На следующий день прилетели еще 600 человек, которые должны были захватить аэродромы Габеса и Сфакса в 150 милях к югу от Туниса. К 15 ноября немцы перебросили 5000 человек, которые имели 170 тонн бензина, различные грузы и боеприпасы, первоначально предназначавшиеся Роммелю. В течение недели вся транспортная авиация Итало-германской армии была задействована в Тунисе. 
 Генерал Барре согласился поставить под ружье гарнизоны Туниса и Бизерты, однако немцы быстро поняли, что он старается выждать и не намерен передавать дивизию "Тунис" ни одному из противников. Гарлингаузен вообще заподозрил, что тот может переметнуться к союзникам, и приказал лейтенанту Байтингеру ночью 13/14 ноября занять все административные здания и блокировать западные подходы к Тунису, несмотря на протесты Эстева. 
 Санитарный ефрейтор Виктор Функ, который пересек Тунис только для того, чтобы проследить за исполнением данного приказа, нашел происходящее немного странным. "Моим глазам предстало странное зрелище людей в военной форме с пулеметами". На кондуктора трамвая это тоже произвело впечатление, и он разрешил немцам ехать без билетов. 
 Если бы генерал танковых войск Вальтер Неринг прибыл на неделю раньше, он мог бы обеспечить поддержку Барре. Когда Гитлер отправил его в Тунис в качестве командующего войсками вместо Ледерера с приказом создать надежный плацдарм, Неринг обнаружил, что для его только что сформированного ХС корпуса положение складывается крайне тревожное. Тем не менее, союзники уже упустили элемент неожиданности, который имелся в начале операции "Торч", что в результате привело к тяжелым последствиям. 
 Глава 3. 
 Ненадежные помощники 
 "Почему французы не пытаются выкинуть фрицев вон?" 
 Капитан Гарри К. Батчер, запись в дневнике 12 ноября 1942 года. 
 Эффектный, но глупый жест Муссолини, пославшего свои войска в Тунис, "поразил Командование "Юг", как разрыв бомбы", - сказал начальник штаба 2-го Воздушного флота Пауль Дойчманн. Немцы говорили представителям Виши, что итальянцам не будет позволено посылать войска в Тунис, однако утром 10 ноября Муссолини сделал именно это, направив туда эскадрилью истребителей. Это был самый верный способ толкнуть французов в объятия союзников. Кессельринг пришел в ужас и заявил Comando Supremo самый резкий протест, на что получил ответ, что корабли и самолеты уже в пути и вернуть их невозможно. Впрочем, позднее выяснилось, что истребители вылетели с Сардинии только через 2 часа после этого разговора. 
 После прибытия итальянцев французы прервали переговоры, и Барре увел свои войска на запад в горы. Его штаб разместился в Бедже. Генерал продолжал поддерживать контакты с немцами, не оказывая им активного сопротивления. Хотя Кавальеро позднее отозвал итальянцев, Кессельринг остался убежден, что французы перешли бы на сторону немцев, если бы не вмешательство Муссолини. 
 Вальтер Неринг, который с февраля по август 1942 года до своего ранения в боях под Алам-Хальфой командовал Африканским корпусом, сейчас находился на излечении в Вюнсдорфе под Берлином. Так и не залечив гноящуюся рану на руке, он решил вернуться в штаб Роммеля. Уже на пути в Рим он получил приказ немедленно отправляться в Тунис. 
 Чтобы прикрыть подходы к Тунису, у Неринга имелись 5-й парашютно-десантный полк, 11-й парашютно-десантный саперный батальон майора Рудольфа Витцига (причем оба не имели автотранспорта), один маршевый батальон, имеющий только стрелковое оружие, батарея из четырех 88-мм орудий и разведывательная рота бронеавтомобилей обер-лейтенанта Кале. 
 В Бизерте итальянцы имели 2 батальона морской пехоты (около 800 человек), а в Матере находились авангарды итальянской дивизии "Суперга", которая высадилась 15 ноября. Однако немцы не имели налаженной системы командования, не имели боеспособных мобильных частей с тяжелым вооружением, не имели даже системы связи - до конца ноября им приходилось пользоваться французской телефонной сетью. Отсутствовали медицинские подразделения, не было никакого автотранспорта. Даже сам Неринг был вынужден пользоваться в качестве личного автомобиля конфискованным французским такси. Неринг заявил, что на него произвели тяжелое впечатление многочисленные трудности, хотя он не пал духом. 
 В середине ноября, частично по морю, частично по воздуху, начали прибывать подразделения потрепанной в боях дивизии "Герман Геринг", совершившие тяжелый марш из Коньяка. За ними последовала 10-я танковая дивизия из Марселя и только что сформированная 334-я пехотная дивизия Вебера. 
 Им поставили грандиозную задачу: "взять под контроль почти безнадежную ситуацию", как писал подполковник Бюркнер, начальник штаба 10-й танковой дивизии. "Мы должны были собрать в кулак всю нашу волю, чтобы вступить в бой, и использовать все наше умение, чтобы помешать противнику быстро овладеть Тунисом". 
 Неринг действовал быстро и решительно. Он постарался обеспечить оборону двух отдельных плацдармов. Первый находился в городе Тунис, и его оборонял 5-й парашютно-десантный полк под командованием Гарлингаузена, пока его не сменил подполковник Вальтер Кох. Второй находился в Бизерте, и его занимали войска под командованием подполковника Штольца, которого позднее сменил полковник барон Фриц фон Бройх. Однако утром 26 ноября служба радиоперехвата союзников поймала сообщение, из которого стало ясно, что у Неринга практически нет войск, чтобы удержать плацдармы. Он сомневался, что сумеет вообще что-либо сделать. 
 Пикирующие бомбардировщики, разведчики, истребители-бомбардировщики были сведены в Воздушное командование No 1, которым командовал генерал-майор Кош. Наземные части Люфтваффе находились в распоряжении генерал-майора Кёхи и опытного офицера генерал-майора Нойфера, который взял на себя командование зенитными орудиями. В конце концов, они превратились в полнокровную дивизию. 
 Кессельринг был вынужден принять чисто оборонительную стратегию, чтобы удержать в своих руках линии отхода Танковой армии "Африка" в Тунис. Так как он не мог защитить всю страну в целом, то решил удержать хотя бы ворота: Тунис и Бизерту. Особенно Кессельринга интересовала территория между Тунисом и старыми французскими укреплениями линии Марет на юге, куда в конце концов должен был отойти Роммель. Северная часть этого района была густо населена, имела развитую дорожную сеть и систему железных дорог, расходящихся от Туниса. Центральная часть была не так важна. Ее отделяли от пустыни горные хребты с парой перевалов, которые было легко защитить. Условия в южной трети были похожими. Плохо исследованная местность и пустыня затрудняли продвижение союзников. 
 Кессельринг совершенно правильно предположил, что неопытные англо-американские войска, непривычные к пустынным условиям, не будут оказывать давления на дальний южный фланг его фронта. Если не считать нескольких истребителей, в южной половине Туниса не было никаких немецких войск до тех пор, пока туда не прибыли войска Роммеля. В центральной зоне находились итальянская дивизия "Суперга" и авангарды XXX корпуса. 
 Наилучшая линия обороны проходила от Бона на побережье через Тебессу и Гафсу до Кебили на юге. В этом случае Тозёр мог служить передовым укреплением. Хотя Кессельрингу было желательно создать прочный фронт, с имеющимися силами он мог лишь выдвинуть войска на запад до линии, проходящей от горы Джебель на юг через Беджу до Сбейтлы и Гафсы, чтобы попытаться удержаться на ней. По крайней мере, он располагал тем преимуществом, что эта линия проходила на достаточном расстоянии от побережья, и там можно было затормозить наступление союзников. Чтобы выйти к этой линии, союзникам потребуется много времени, что позволит немцам хорошо укрепиться, используя сильно пересеченную местность. 
 Командование союзников знало, что сразу после высадки сопротивление немцев будет чисто символическим, они могут отправить лишь небольшие отряды с несколькими бронеавтомобилями и противотанковыми орудиями, чтобы перекрыть пути наступления. Но у союзников имелись собственные проблемы, по крайней мере, в той стране, по которой готовилась наступать 1-я Армия генерала Андерсона. 
 Ее рельеф ничем не напоминал пустыню, по которой 8-я Армия гнала Роммеля. В секторе к северу от реки Меджерда господствовали холмистые гряды, идущие в разных направлениях. На их унылых склонах растут пробковые деревья и густой кустарник, достигающий до плеча. И передвигаться в таких зарослях более чем сложно. От Сук-Араса река Меджерда течет к своему устью между Бизертой и Тунисом вдоль долины, которая временами сужается в иголочное ушко, временами расширяется до 10 миль. Здесь находятся многочисленные поля, однако во время дождей глинистая почва превращается в липкую массу, в которой вязнут ноги и беспомощно крутятся колеса автомобилей. Даже гусеничные машины часто не могут выбраться из этой грязи. Еще больше усложняли дело многочисленные крутые овраги вади, пересекавшие долину. Они являлись естественными противотанковыми рвами, которые в период дождей превращались в бушующие потоки. Траки вязли в трясине, и считанные дороги тут же превращались в опасные дефиле. Мосты были старыми и ненадежными, под тяжелыми грузовиками гнулись и трещали. Их было очень просто заминировать и взорвать. Зима была сезоном дождей, поэтому наступлению союзников ливни мешали до апреля 1943 года, превращая любой марш в тяжелое испытание для людей и техники. 
 Южнее и юго-восточнее долины Меджерды находится Тунисская равнина, ограниченная цепочкой городов и селений: Тебурба - Меджез-эль-Баб Губеллат - Бу-Арада - Пон-дю-Фан. Этот район имеет площадь около 250 кв. миль. На востоке и западе он завершается каменистыми холмами и горами, которые кое-где поросли низким жестким кустарником. Закрепившись на господствующих высотах, обороняющиеся, хорошо рассредоточившись и окопавшись, могут спокойно, как в тире, уничтожать наступающие танки, прикрывшись минными полями. 
 Хребет Восточный Дорсаль тянется с севера на юг примерно на 120 миль от Пишона до Макнаси, а потом поворачивает на юго-запад и тянется еще на 20 миль до Эль-Гетарра, где обрывается недалеко от цепи соленых озер. Линия Марет прикрывает брешь между озерами и берегом моря. Дальше на запад находится высокое плоскогорье Западный Дорсаль, постепенно опускающееся от самого высокого пика Джебель-Загуан на севере до Ферианы на юге. Эти естественные препятствия сами по себе сильно затрудняют передвижение во внутренних районах Туниса. Любая попытка прорваться вдоль дороги может дорого обойтись, так как перевалов очень мало и их легко перекрыть даже небольшими силами. 
 Между Восточным Дорсалем и морем лежит прибрежная равнина длиной около 180 миль, довольно узкая в холмистой местности на севере вокруг Анфидавилля, южнее расширяющаяся до 70 миль возле Кайруана и снова сужающаяся на линии Марет. Южная часть равнины пустынная и безжизненная, но на севере, особенно вокруг Суса и Сфакса, редкие зеленые пятна оливковых рощ немного оживляют унылый пейзаж. Такая местность облегчала маскировку танковых частей, однако в дождливую погоду целые подразделения оказывались прикованными к месту глубокой грязью. Танкисты и артиллеристы, забравшиеся в укрытие, оказывались в буквальном смысле слова слепыми. Вдоль берега проходило основное шоссе, но слишком часто обстоятельства вынуждали автоколонны покидать его, и тогда им приходилось с огромными трудностями пробиваться между бесчисленными солеными озерами. 
 Местность в Тунисе позволяла использовать танки только в районах к югу от Ферианы - Сбейтлы - Пишона, на равнинах Кайруан и Губеллат и, в долине реки Меджез. Танки могли наступать лишь вдоль долины Меджеза, потому что, как видно на карте, севернее Кайруана они уперлись бы в горы между Анфидавиллем и Восточным Дорсалем. Наступление на северо-восток из района Бу-Арада и на восток от Джебель-Рибане тоже не приводило в Тунис, так как танки столкнулись бы с холмистой грядой между Бир-Мшерга - Айн-эль-Аскер Ксар-Тир. "Местность в известной степени уравнивала силы", - сухо заметил Кессельринг. 
 10 ноября Андерсон получил приказ Эйзенхауэра начать наступление на восток с теми мизерными силами, которые были в его распоряжении. Андерсон просто рвался в бой. Он даже не стал дожидаться, пока выяснится позиция французских частей генерала Барре, занимавших Сетиф, Константину и другие пункты на пути предстоящего продвижения. Он заслужил восхищенный отзыв Эйзенхауэра: "Вы единственный генерал из находящихся у меня в подчинении, который согласился на это". 
 Но едкий нрав Андерсона слишком часто осложнял отношения между англичанами и американцами. "Он казался искренним, но не слишком умным", такую резкую, но во многом справедливую характеристику дал ему Паттон. Лиддел-Гарт слышал нечто подобное от генерал-майора Хобарта, который помнил Андерсона еще в 20-е годы слушателем штабного колледжа в Кветте, так как был директором этого колледжа. По мнению Хобарта, Андерсону следовало многому научиться, "однако сомнительно, был ли он на это способен". Кроме того, несколько членов армейского совета вообще сомневались, обладает ли он качествами, пригодными для командования армией, "но надеялись, что может обладать".
 Сначала командование 1-й Армии планировало несколько бросков по морю и суше вдоль побережья, чтобы захватить порты Бужи, Филиппвилль, Бон и Ла Голль, и только после этого намечалось продвижение вглубь материка, чтобы захватить Сетиф и Константину. Наступлением на восток должен был командовать командир 78-й пехотной дивизии генерал-майор Вивьен Эвелью. Он начал операцию "Перпетуал", отправив резерв Восточного оперативного соединения - 36-ю пехотную бригаду под командованием бригадного генерала Э.Л. Кента-Лемона - захватить Бужи, находящийся в 120 милях восточнее по побережью. Вечером 10 ноября десантные суда вышли в море под прикрытием кораблей Королевского Флота. Одновременно маленькая колонна танков 5-го Нортгемптонского полка вместе с эскадроном 56-го разведывательного полка под командованием майора Харта вышла по шоссе из Алжира, чтобы расчистить путь бригаде. Это "Соединение Харт", как его называли, достигло Джебель-Абиуд ночью 15/16 ноября. 
 В Джиджели, который находился в 35 милях к востоку от Бужи, направлялся транспорт "Аватеа", на борту которого находились коммандос, наземный персонал Королевских ВВС, различные грузы и авиабензин. Десантники должны были захватить близлежащий аэродром, чтобы обеспечить прикрытие с воздуха всего района. Однако сильный прибой расстроил план, и "Аватеа" вернулся назад, как раз в то время, когда британские войска начали высаживаться на берег в Бужи. Воздушное прикрытие обеспечивали самолеты английского авианосца "Аргус" (однако он вскоре был отозван), а также истребители из Алжира. Но этого было недостаточно, и находящиеся в порту корабли стали легкой добычей самолетов Люфтваффе. 
 Во второй половине дня и вечером 11 ноября несколько волн немецких бомбардировщиков атаковали Бужи, а на рассвете следующего дня вернулись опять. Утром 12 ноября получили попадания 3 транспорта, в том числе "Кафей", разгружавшийся, стоя на рейде. Майор Феггеттер из английского 69-го полевого госпиталя с ужасом смотрел, как бомба попала в лихтер, стоящий у борта транспорта. Множество солдат было убито и ранено. Одному из них оторвало обе ноги, однако он сумел продержаться на воде с помощью спасательного жилета, пока его не вытащили. 
 Когда 36-я бригада собралась на берегу, ее запасы оказались довольно ограниченными. Бригада могла действовать на расстоянии не более 10 миль от порта, из-за того, что слишком много снабжения погибло на потопленных транспортах или вернулось обратно в Алжир, так как остальные суда поспешили покинуть гавань Бужи, не успев разгрузиться. 
 Атаки Люфтваффе начали ослабевать только 13 ноября, когда 154-я эскадрилья Королевских ВВС стала действовать с аэродрома Джиджели. Самолеты прилетели туда накануне, и их встретил наземный персонал, прибывший на автомобилях из Бужи. Однако нехватка топлива ограничивала количество вылетов, в воздух можно было поднять не более 6 самолетов, да и то лишь опустошив баки остальной эскадрильи. 
 Примерно в 300 милях на восток от Алжира 6-й батальон коммандос вместе с солдатами американского 1-го батальона рейнджеров подполковника Уильяма О. Дарби и двумя ротами пехоты спешно заняли Бон до того, как туда прибыли немцы. Они были высажены на берег 12 ноября с английских эскортных миноносцев "Уитленд" и "Лэмертон". При входе в порт десантники выстроились на палубах и запели "Марсельезу". Французы оставались вежливыми, но особого дружелюбия не проявили. 
 Примерно в это же время 300 солдат 3-го батальона 1-й парашютной бригады вылетели из Англии на самолетах С-47 64-го крыла транспортной авиации, чтобы сменить американцев, понесших тяжелые потери во время кровопролитной атаки Тафаруа. Они были сброшены на аэродром Дузервилль в 6 милях юго-восточнее Бона. Информация о том, что немцы планируют захватить аэродром, была получена накануне, когда с помощью системы "Ультра" удалось расшифровать приказы Кессельринга. Парашютисты едва не врезались в армаду Ju-52 с солдатами на борту, которые вылетели из Кайруана. Немецкие самолеты повернули назад, когда пилоты увидели множество сверкающих шелковых куполов 3-го батальона. 
 Этим же вечером немцы переключили свое внимание с транспортных судов на другие цели и подвергли интенсивной бомбардировке аэродром Дузервилль. Одно время казалось, что парашютистам придется оставить аэродром, несмотря на то, что они отстреливались из 20-мм эрликонов, снятых с поврежденных кораблей. Однако вскоре самолеты С-47 доставили новые зенитные орудия и топливо для истребителей. А после прибытия на аэродром "Спитфайров" все пришло в норму. 
 Второй парашютный десант был выброшен для того, чтобы расширить сеть аэродромов. Остатки 509-го парашютного батальона подполковника Эдсона Раффа должны были захватить несколько аэродромов в глубине материка. 15 ноября они вылетели с аэродрома Мэзон Бланш в Алжире к границе Туниса на 20 транспортных самолетах С-47 в сопровождении единственного "Спитфайра". Среди десантников был Джек Томпсон из газеты "Чикаго Трибюн", первый американский шпак, который должен был прыгать вместе с парашютистами. "Эй, Джек, не забудь дернуть за веревочку, иначе это плохо для тебя кончится", крикнул ему один из опытных парашютистов. "Эй, сержант, не в парашюте ли Джека ты нашел шелковых червей?" - поинтересовался другой. 
 Солдаты Раффа были сброшены возле деревни Юксле-Бен в 10 милях от Тебессы. Их тепло встретил полковник Берже, командир 3-го полка зуавов. Парашютисты быстро окопались на аэродроме и поспешили занять второй на самой окраине деревни. После этого они сумели сбить одинокий Ju-88, искавший какой-нибудь добычи. "Мы пойдем прямо на Гафсу вслед за этими ублюдками", - заявил Рафф. Подбирая весь встречный транспорт, парашютисты двинулись на юго-восток, не имея никакой поддержки. 
 Однако они тут же были вынуждены отступить, чтобы не попасть в клещи, так как итальянские танки начали наступать из Сенеда и Кебили. Американские истребители танков, обещанные Эйзенхауэром, еще не прибыли. Однако, прежде чем отступить на север к Фериане, парашютисты оставили свою визитную карточку, сумев поджечь нефтехранилище. 
 Солдатам британского 1-го парашютного батальона подполковника Джеймса Хилла в этот день вылететь помешала плохая погода, но 16 ноября они все-таки высадились на аэродром Сук-эль-Абра в 90 милях от Туниса по долине Меджерда. Они имели приказ захватить важный узел коммуникаций в Бедже, который находился в 30 милях от аэродрома. Эта операция должна была подтолкнуть французов окончательно перейти на сторону союзников. 
 Более 500 человек приземлились благополучно, хотя один парашютист погиб, попав прямо на провода высоковольтной линии. Десантники сумели скрыть свою малую численность умелым построением. Когда они начали двигаться к Бедже, какой-то сержант неосторожно выпустил очередь из своего автомата "Стен". "Не слишком радостное начало", - прокомментировал в своих воспоминаниях старший сержант Сил. 
 Так как французы все еще могли выступить против войск Андерсона, было решено сформировать танковую полковую группу на основе 17/21-го уланского полка из частей 6-й бронетанковой дивизии. Она была названа "группой "Блейд" (Blade - лезвие), так как эмблемой 78-й пехотной дивизии была секира. Задачей группы было прорубить путь к Сук-Арасу, чтобы там дождаться подхода остальных сил 6-й бронетанковой. 
 13 ноября полковник Р.Э. Халл, командир группы "Блейд", получил приказ продвинуться на восток как можно дальше и "находиться как можно ближе к городу Тунис, если вообще не войти в него". Халл послал быстроходную колонну броневиков, противотанковых и зенитных орудий к Сур-Арасу. Эскадрон 17/21-го уланского полка набился, словно сардинки, в вагоны и отправился по железной дороге. Танки должны были отправиться следом. "Следующая остановка "Ватерлоо", - кричали солдаты на каждой стоянке. 
 Через 3 дня головная колонна натолкнулась на хвост 132-го полка полевой артиллерии, который был вынужден сползти на обочину, чтобы позволить пройти группе "Блейд", под дикие крики: "Танки на Тунис!" Перед заходом солнца колонна вошла в Константину и прибыла в Сук-Арас через сутки, где к ней присоединился 13/21-й уланский. По любым меркам это было блестящим достижением служб тыла: колонна проделала путь длиной 385 миль от Алжира до границы Туниса всего за 47 часов при нескольких незначительных поломках техники. Ночью начался сильный ливень, который потом не останавливался несколько дней подряд. Однако он не остудил боевой пыл солдат. "Мы были совершенно довольны собой", - заметил майор (позднее бригадный генерал) Баттеншо. 
 Во второй половине дня 16 ноября германская пехота, проходившая через Беджу, была обстреляна французскими войсками. В Северной Африке это произошло впервые. После этого сильный патруль из состава 1-го парашютного батальона под командованием майора Клисби-Томпсона был послан, чтобы атаковать немецкую колонну возле Сиди Н'Сир, последнего французского аванпоста на дороге в Матир перед Тунисом. Рано утром 18 ноября они нанесли немцам большие потери с помощью ручных гранат, разбросанных по дороге. На них подорвалось несколько бронеавтомобилей. Когда немцы пытались выскочить из подбитых машин, парашютисты расстреливали их. 
 Уничтожив 6 германских машин, убив и взяв в плен много немцев, 1-й батальон торжественно промаршировал перед французами по улицам Беджи. После того как давление немцев на войска Барре усилилось, было решено спешно организовать центр связи в Меджез-эль-Баб, куда планировалось перебросить авангард только что прибывшей группы "Блейд". 
 Она прибыла на фронт гораздо раньше, чем ожидалось, и еще до того, как 6-я танковая дивизия сумела занять район к востоку от Бона. Пока 36-я бригада 78-й пехотной дивизии наступала по прибрежной дороге, группа "Блейд" действовала в глубине территории и захватила мост через реку в Меджез-эль-Баб, который находился в 120 милях восточнее. Этот мост имел важнейшее значение для организации любого наступления, так как лишь отсюда танки могли двинуться через горы на Тунисскую равнину. 
 Генерал Жюэн, командовавший французскими войсками, сражавшимися на стороне союзников, попросил послать всех имеющихся людей и технику в Меджез, чтобы помочь отважным французам, сражавшимся там, "Разумеется, хотя он этого не сказал, моральный эффект такой операции был бы едва ли не больше материального", - отмечает Баттеншо. 
 Ночью 17/18 ноября стало известно, что французам в Меджез-эль-Баб угрожает Боевая группа Кох (5-й парашютно-десантный полк подполковника Коха). Бронеавтомобили эскадрона В Дербиширских йоменов немедленно поспешили на помощь союзникам. Но Группа Кох была грозным противником. Вряд ли в ней имелись солдаты старше 20 лет, однако офицерский состав был закаленными в боях ветеранами штурмового парашютного полка Мендле, прославившегося в Льеже и на Крите. 
 Установив связь с 1-м английским парашютным батальоном и двинувшись вперед из Беджи, йомены обнаружили, что французы находятся на западном берегу реки Меджерда, а какое-то количество немцев упорно удерживает противоположный берег, причем ни один из противников не собирается взрывать мост. Враги неспешно переговаривались, и немцы убеждали Барре позволить их небольшому соединению проследовать дальше. Французы же старались найти предлог, чтобы задержать их. 
 На следующее утро, 19 ноября, солдаты Барре обстреляли немецкие разведывательные самолеты и отказались либо присоединиться к войскам Неринга, либо отступить под тем предлогом, что продвижение союзников не позволяет им тронуться с места. Кессельринг предъявил Барре последний ультиматум и, не получив ответа, приказал пикировщикам нанести удар. "На войне бессмысленно торговаться с ненадежными помощниками", - сказал он. 
 После этого на командование союзников обрушились просьбы Жиро, Жюэна и генерала Луи-Мари Кельца, командовавшего дивизиями "Алжир" и "Константина", о помощи танками и истребителями. Это вызвало плохо скрытое раздражение Андерсона: "Французам объяснили, что мы сделаем все, чтобы помочь им. Однако танки нельзя бросать в бой, пока их слишком мало. Истребители в настоящий момент базируются в Боне, который находится слишком далеко, чтобы они могли эффективно прикрыть войска". 
 Тем не менее, с помощью роты 1-го парашютного батальона французы сражались очень отважно. Они остановили вражеское наступление и отбросили немцев назад по мосту через Меджерду. Солдаты Коха дрались, как бешеные. Несколько раз они прорывались на другой берег, - железнодорожный вокзал дважды переходил из рук в руки, - но все-таки были вынуждены отступить. 
 Потом на сцене появился американский 175-й батальон полевой артиллерии. Он прибыл слишком поздно, чтобы участвовать в бою, и развернулся на склоне холма прямо на виду у немцев. Американцы немедленно открыли огонь по единственной видимой цели - церковному шпилю. Баттеншо ехидно прокомментировал это: "Сбить шпиль не удалось, но американцы почувствовали себя лучше и кое-как успокоились". Когда парашютисты полковника Хилла поинтересовались, в чем дело, командир батальона объяснил чрезмерное рвение довольно просто. Выдвигаясь на позиции, расчеты орудий сообразили, что будут первыми американцами, которые откроют огонь по немцам в ходе этой войны, и не смогли удержаться. 
 Большая часть группы "Блейд" уже втянулась в бой, и оставалось ждать прибытия 6-й бронетанковой дивизии. Сначала хотели нанести удар из Меджеза батальоном американских танков М3 "Ли" и двигаться прямо на Тунис, но от этого пришлось отказаться, так как в группе "Блейд" не хватало пехоты. Баттеншо с горечью вспоминает: "Было очень досадно быть так близко от цели и остановиться. Но благоразумие взяло верх". 
 Глава 4. 
 Всякие мелочи 
 "Где наша проклятая авиация? Почему мы видим одних только фрицев?" 
 Самое распространенное присловье пехотинцев в Тунисе, ноябрь 1942 года. 
 До прибытия в Северную Африку генерал Андерсон планировал, что при самых лучших обстоятельствах его 78-я пехотная дивизия подготовится к наступлению из района Ла Галль - Сук-Арас - Дививьер и вышлет авангарды к городам Тунис и Бизерта в день D+21 (29 ноября). Это зависело от помощи или, по крайней мере, бездействия французов, а также от успешного захвата прибрежных аэродромов, куда не ранее шестого дня операции могли прибыть истребители. Планы Андерсона были достаточно гибкими, однако их отличали нехватка воображения и железной решимости держать сосредоточенными свои ограниченные силы. Андерсон не сумел втолковать командиру дивизии генерал-майору Эвелью необходимость как можно быстрее занять Тунис и Бизерту, чтобы помешать немцам закрепиться там. 
 Еще до выхода в море конвоев Андерсон согласился с тем, что будет высажен эквивалент 4 британских дивизий вместо запланированных 6. Эти войска будут разбросаны от Сафи до Алжира, однако серия парашютных десантов впереди быстро наступающих танков союзников могла помочь им выиграть гонку к Тунису. Командир 1-й парашютной бригады полагал, что Андерсон просто не понимал возможностей подобных операций: "Это был ржавый старый хрыч, который ничего не знал о парашютно-десантных войсках и не верил в то, что о них слышал. Я думаю, он был бы рад избавиться от нас". Американскую армию тоже отличала младенческая наивность, так как не было ни детальных планов, ни требуемой подготовки, ни техники для броска на восток, полагает майор Ярборо из 509-й парашютной дивизии. Лишь немногие могли видеть чуть дальше собственного носа и считали возможным захватить цели с помощью нескольких парашютных десантов до того, как подойдут сухопутные войска. 
 В начале тунисской кампании Брук высказал недовольство слишком медленным продвижением 1-й Армии. 19 ноября он пишет: "Новости из Туниса довольно скверные. Одна надежда - Андерсон будет двигаться достаточно быстро". Столкнувшись с необходимостью совершить марш длиной 400 миль по гористой местности, командование армии растерялось и потратило 2 недели на разрозненные вылазки, распылив силы. 
 * * * 
 Первый крупный танковый бой произошел 17 ноября, когда сводный английский отряд из подразделений 6-го Западно-Кентского и 5-го Нортгемптонского батальонов при поддержке 2 взводов Королевской Артиллерии занял мост и перекресток возле Джебель-Абиод. Здесь, в самой северной точке намеченной Кессельрингом линии обороны, они столкнулись с авангардом Боевой группы Витциг, наступающим из Матира. Немцы попытались отбросить англичан обратно в Бону. После ожесточенной 3-часовой перестрелки, в ходе которой немцы использовали свои танки в качестве подвижных дотов, выяснилось, что англичане отступать не намерены. После этого немцы отошли, потеряв 8 танков, 1 убитого и 20 раненых. Потери англичан оказались гораздо больше: четыре 2-фунтовых противотанковых орудия, четыре 25-фунтовых пушки, большая часть транспортеров и другого транспорта. 
 По всему фронту наступление союзников сталкивалось со все более жестким сопротивлением немцев. 1-я парашютная бригада и французы отошли из Меджез-эль-Баб в Беджу 20 ноября. Отсутствие воздушного прикрытия передовых отрядов ясно подтверждали десятки обгоревших остовов автомобилей на обочинах дорог. Американская XII Воздушная армия начала быстро наращивать свои силы в Алжире, однако генерал-майор Джеймс Дулитл - герой знаменитого налета на Токио 18 апреля 1942 года - все еще не мог собрать свой наземный персонал, и потому действовали лишь несколько передовых аэродромов. Между Касабланкой и границей Туниса имелись только 4 бетонные взлетные полосы, и большая часть авиации базировалась в западном Алжире, откуда она не могла долететь до района боев. 
 Из своих скудных резервов и с других фронтов немцы спешно перебрасывали на аэродромы Сицилии, Сардинии и южной Италии бомбардировщики, истребители и транспортные самолеты. Оттуда немцы переправляли в Тунис войска и технику, чтобы постараться задержать наступление союзников. Авиация Оси несла огромные потери. Командир одной из эскадр вспоминал: "Очень часто в составе эскадры было менее 30 самолетов, а на счету экипажей - не более 12 боевых вылетов". 
 Такой высокий уровень потерь долго терпеть было невозможно, несмотря на подкрепления из состава 2-го авиакорпуса. В теории штабу Бруно Лёрцера в Таормине подчинялись примерно 700 самолетов всех типов, которые должны были обеспечить оборону Средиземноморского театра. Но количество исправных самолетов и имеющихся экипажей очень часто было значительно меньше. Например, перебросить торпедоносцы из северной Норвегии было более чем сложно. Проблемы доставки бензина и боеприпасов сильно влияли на действия легких одномоторных самолетов, базирующихся в Африке. 
 Численно сильная, но технически отсталая итальянская авиация понесла катастрофические потери при попытках бомбить Мальту и была вынуждена прекратить дневные налеты после высадки союзников в Северной Африке. Итальянцы не могли использовать более одной десятой своих ночных бомбардировщиков из-за исключительно плохой подготовки экипажей. Из двух авиагрупп на Средиземноморском театре (Squadra, если пользоваться итальянской терминологией, каждая из которых имела около 200 самолетов) одна была оснащена устаревшими самолетами, не имеющими серьезного боевого значения, и использовалась в основном для поддержки германо-итальянской Танковой армии. Вторая должна была прикрывать территорию собственно Италии. 
 Несмотря на эти трудности, какое-то время силы авиации союзников и Оси были равны, потому что двухмоторные самолеты обеих сторон не рисковали появляться без истребительного прикрытия. В пределах своего радиуса действия "Спитфайры" добились определенных успехов, однако они не могли действовать вместе с американскими Р-38 "Лайтнингами" из Юкс-ле-Бэн. Вдобавок немцы имели больше Me-109 и FW-190. 
 Если бы союзники получили достаточно времени, то могло бы сказаться решающее влияние американских четырехмоторных бомбардировщиков В-17. Но, пока немцы удерживали равнины Туниса, они могли использовать их в качестве временных взлетных полос. Здесь легкие Ju-87 садились сразу за пределами досягаемости артиллерии союзников и могли прилететь по вызову своих войск буквально через 5 минут. 
 Ночью 20 ноября группа из более чем 60 бомбардировщиков Ju-87 и Ju-88 бомбила Алжир и уничтожила множество "Спитфайров", "Бофайтеров", Р-38 и даже личный В-17 Эйзенхауэра, который генерал отправил на фронт, чтобы он тоже участвовал в бомбардировках. На аэродроме Мэзон Бланш было уничтожено целое подразделение британских фоторазведчиков. В качестве прощального подарка немцы рассеяли по аэродрому тысячи утыканных шипами пирамидок. В результате несколько истребителей союзников разбились при посадке, проколов шины. 
 Это была кульминация серии ночных налетов, которые проводили самолеты, базирующиеся в Сардинии. Бомбардировщики могли свободно выбирать время атак, поскольку союзники не имели истребителей, оснащенных для ночных перехватов. Искореженные обломки самолетов убедили союзников отвести уцелевшие В-17 на более безопасный аэродром в Тафаруа, где через пару дней их приковала к земле "глубокая и вязкая" грязь. Вот в такой обстановке Андерсон прилетел в Алжир со своего командного пункта, чтобы встретиться с Эйзенхауэром и обсудить проблемы снабжения и управления войсками, которые возникли в результате наступления. Американский генерал прибыл на следующий день. Оба согласились, что следует устроить небольшую паузу, чтобы позволить подтянуться Командованию В американской 1-й бронетанковой дивизии генерал-майора Орландо Уорда, частям британских 78-й пехотной и 6-й бронетанковой дивизий. После этого можно было возобновить наступление. 
 Эта передышка позволила 78-й дивизии подвести к линии фронта все свои подразделения. На севере наступала 36-я бригадная группа, в центре группа "Блейд", на юге - 11-я бригадная группа. Они должны были отбросить противника к городам Тунис и Бизерта и окружить его в двух котлах. 
 Группа "Блейд" получила приказ наступать на запад от реки Меджез (переправа на восточный берег зависела от того, удастся ли захватить мост, который все еще удерживали немцы) и сосредоточиться в районе к востоку от Беджи вечером 24 ноября. После этого она должна была ожидать в готовности продолжить наступление на Сиди Н'Сир вместе с танками "Стюарт" 1-й бронетанковой дивизии. Главные силы Командования В бригадного генерала Оливера находились почти в 700 милях на востоке, в Оране. Командир 2-го корпуса генерал-лейтенант Ллойд Р. Фридендолл крайне неохотно дал разрешение на его передислокацию. 
 Часть танков была отправлена на кораблях в Алжир, а оттуда перевезена в Бон. К фронту им пришлось выдвигаться своим ходом, изнашивая гусеницы. Остальные подразделения, включая гусеничные транспортеры, следовали на восток по железной дороге на открытых платформах. Часть полугусеничных транспортеров была перегнана в Сук-эль-Арба только после личного вмешательства Эйзенхауэра и его помощника по морским делам капитана 1 ранга Гарри К. Батчера. 
 К несчастью, Эйзенхауэр неточно представлял себе обстановку на фронте. Хэйдон отмечает: "Связь была настолько плохой, что главнокомандующий должен был собирать командиров частей, чтобы вместе уточнить обстановку, которую по отдельности все представляли довольно смутно". По пути в Алжир 23 ноября у "Летающей Крепости" Эйзенхауэра при посадке в Тафаруа лопнула шина. Самолет скатился с посадочной полосы в грязь. Не поняв, что наступлению Андерсона на Тунис мешает плохая подготовка операции, Эйзенхауэр немедленно обвинил англичан в потере темпа. Как вспоминает Батчер, его босс в это время был намерен взять англичан за рога и вправить им мозги. 
 В разгар взаимных упреков в штаб сил союзников в качестве заместителя генерал-лейтенанта Исмея прибыл бригадный генерал Иен Джейкоб и раскритиковал главнокомандующего за неспособность противостоять вредоносному влиянию Кларка. "Он все время был злым гением союзников", утверждал Джейкоб. Кроме того, он считал, что Эйзенхауэр должен укротить амбиции Кларка, рвавшегося на место Андерсона. "Генерала Эйзенхауэра слишком легко сбить с толка и отвлечь, чтобы он мог быть главнокомандующим". 
 До начала операции "Торч" никто не уделял внимания вопросам сотрудничества с французами в ходе наступления на Тунис. Лишь 3 человека в американском штабе в Северной Африке знали французский язык. Когда по требованию Кларка 6 ноября в штаб союзников в качестве офицера связи прибыл полковник Уильям С. Биддл, выяснилось, что и его французский оставляет желать много лучшего. 
 Большинство французских пехотинцев было местными жителями, и их боевая эффективность была несколько сомнительной. Весь офицерский корпус был полностью французским. Часть унтер-офицеров тоже была французами, они отличались прекрасной подготовкой. Однако войскам не хватало оружия. Французские войска, которыми командовал генерал Жюэн, на севере состояли из Войск Туниса под командованием Барре, а в центре - из XIX армейского корпуса генерала Кёльца. 
 Главнокомандующий генерал Жиро ни формально, ни практически не подчинялся штабу союзников и сразу начал подчеркивать свою независимость. Таким образом, на фронте оказались сразу два командующих: Андерсон, подчинявшийся Эйзенхауэру, и Жюэн, подчиненный Жиро. 
 В Алжире Эйзенхауэр и Жиро обладали равными правами, что оказалось очень неудачной выдумкой, так как в результате единого командования не было на всех уровнях. 
 Главной причиной такого положения было глубокое недоверие Жиро к англичанам и его крайне невысокое мнение об их боевых качествах. Он наотрез отказался передать французские войска под британское командование, в результате чего Андерсон и Жюэн тоже считались равными, после чего оставалось лишь провести между их войсками разделительную линию. Она проходила через Сук-Арас - Ле Кеф - Загуан. Самые большие неприятности такое разделение принесло Андерсону. 
 Как только Эйзенхауэр прибыл в Алжир, он немедленно вмешался и вывел все французские части из оперативной зоны 78-й дивизии. Они были сосредоточены для защиты правого фланга Андерсона под командованием Барре. Соглашение, достигнутое 23 ноября, было неудовлетворительным с точки зрения тактики и снабжения, так как имелся только один путь доставки боеприпасов. Однако, благодаря непреклонности Жиро, сохранилось это неопределенное положение, которое Эйзенхауэр назвал "наилучшим из возможных в то время компромиссов". 
 * * * 
 В тот же день, когда главнокомандующий временно приостановил наступление 1-й Армии, в тени Arco de Fileni, монументальных ворот в пустыне, отделяющих Киренаику от Триполитании (солдаты 8-й Армии называли их "Мраморной аркой"), проходило совещание. Там 24 ноября Бастико и Кавальеро, наконец, уступили настоятельным просьбам Роммеля о встрече. Они обсудили запоздалый приказ Муссолини, утвержденный Гитлером, любой ценой удерживать позицию у Мерса-Брега (или Эль-Агейла на картах союзников). 
 Однако авангарды разбитой армии Роммеля уже отошли на 650 миль по Виа Бальбиа, прибрежной дороге в Киренаике, бросив несколько итальянских дивизий на произвол судьбы. В Хальфайе долгожданный отдых был прерван внезапно вспыхнувшей перестрелкой, и немцы бросились наутек, захватив все имеющиеся автомобили. Отступление было настолько поспешным, что позади остались даже 600 "зеленых дьяволов" парашютно-десантной бригады генерала Рамке. Эти закаленные бойцы проявили образец мужества и дисциплины, проделав марш длиной 200 миль по пустыне. Они захватили колонну британских грузовиков и питались захваченными продуктами. Догнав свою армию, парашютисты яростно обрушились на Роммеля за то, что он оставил их. 
 На встрече у Мраморной арки Кессельринг безуспешно попытался примирить между собой Роммеля, Кавальеро и Бастико. Итальянский Генеральный Штаб понемногу терял веру в то, что удастся остановить наступление противника. Кессельринг соглашался, что Северную Африку следует удерживать, пока это возможно, чтобы война бушевала как можно дальше от южных границ Рейха и Италии. Это мнение разделяли ОКВ и Comando Supremo, но не Роммель. "Я убежден, что Роммель не собирался всерьез защищать южную и центральную Италию. Его целью была оборона Альпийских гор, в результате чего война могла закончиться в конце 1943 или начале 1944 года", - писал Кессельринг. 
 Находясь под сильнейшим давлением, Кессельринг согласился на медленный и постепенный отход войск к границам Туниса. Любую передышку, которую предоставлял немцам Монтгомери, следовало использовать для укрепления армии с помощью баз в Тунисе и Бизерте. Однако Роммель думал иначе. "Противник просто перечеркнул все наши графики доставки снабжения", - писал он. Кессельринг знал, что на все его просьбы о доставке топлива и боеприпасов, Comando Supremo отвечает неопределенными обещаниями. Но как только войска Роммеля отойдут в "крепость Тунис" ОКВ и Comando Supremo сочтут все свои обещания выполненными. Вывод был однозначным: пока Роммель сражается в Западной Пустыне, в Тунис будут поступать хоть какие-то грузы. А вот потом... Роммель был близок к отчаянию после ничего не решившей встречи с Бастико, Кавальеро и Кессельрингом. Его армия сражалась, получая в день только 50 тонн припасов вместо требуемых 400 тонн. К тому же Роммель получил приказ Муссолини как можно быстрее начать контрнаступление против англичан с позиции у Мерса-Брега. Видя, что он не может заставить Рим реально смотреть на вещи, Роммель решил лично обратиться к фюреру и потребовать эвакуации Северной Африки. 
 Встреча завершилась скандалом. Гитлер пришел в бешенство и заорал, что Танковая армия бесконечно отступает, бросая вооружение. Штаб только послушно кивал, хотя, по мнению Роммеля, большая часть этих офицеров ни разу не была на поле боя и не слышала ни единого выстрела. Злой и расстроенный, Роммель покинул ставку с приказом удерживать позицию в Мерса-Брега любой ценой. На обратном пути он вырвал у Муссолини разрешение отправить итальянскую пехоту на запад к Буерату. Однако отступление в Тунис, где у Габеса была подготовлена оборонительная линия, было категорически запрещено Кессельрингом. 
 В тот день, когда Роммель улетел на встречу с Гитлером, авангарды Андерсона вышли на окраины Джедейды, менее чем в 16 милях от самого города Тунис. Легкие силы 8-й Армии Монтгомери вошли из Египта в Ливию и за 15 дней проделали 600 миль. Теперь они находились вблизи от Эль-Агейлы (Мерса-Брега). Оптимистическое предсказание генерала Маршалла, что союзники могут войти в Тунис через 3 недели, казалось, вот-вот сбудется. 
 Глава 5. 
 Мы просто перебьем их 
 "Современный бой - совсем не то, что о нем думают люди. В действительности линии фронта нет". 
 Офицер службы связи и голливудский босс полковник Дэррил Ф. Занук, запись в дневнике 25 ноября 1942 года. 
 Во время долгого преследования итало-германской Танковой армии к Эль-Агейле (Мерса-Брега) очень часто солдатам приходилось видеть обломки машин и куски человеческих тел, висящие на телеграфных проводах, - следы работы немецких и итальянских мин. Саперы начальника инженерной службы Танковой армии генерала инженерных войск Буловина установили десятки тысяч этих дьявольских машин. Мины замедлили продвижение Монтгомери после Эль-Аламейна. Впрочем, он также оправдывал свою медлительность плохой погодой. "Сильнейшие дожди расстроили мои планы. Войска Оси в Северной Африке потерпели сокрушительное поражение, и лишь ливень 6 и 7 ноября спас их от полного уничтожения". Начальник штаба Монтгомери послушно подтвердил это, хотя дождь совершенно одинаково мешает и своим, и чужим. "Оглядываясь назад, нельзя не подвергнуть критике наши действия во время погони", писал командир 22-й бронетанковой бригады Роберте. Хотя союзники испытывали нехватку топлива, оставшегося далеко в тылу, плохую тактическую поддержку со стороны Королевских ВВС и недостаток мобильных частей, осторожный характер Монтгомери заставил англичан действовать, избегая всякого риска. Он начинал наступление широким фронтом, лишь когда добивался подавляющего превосходства в силах. 
 И это при том, что Монтгомери знал из перехватов "Энигмы", что на 10 ноября в 21-й танковой дивизии осталось всего 11 исправных танков, а в 15-й танковой дивизии их не было вообще. В Танковой армии осталось не более четверти штатного боекомплекта (не более чем на один день боя) и топлива всего на 4 или 5 дней. Уже через 18 часов после того, как Роммель сообщил Гитлеру, что положение с топливом в армии просто катастрофическое и его войска не могут двигаться, Монтгомери все это знал. Во время погони он постоянно и своевременно получал информацию от "Энигмы", авиаразведки и службы радиоперехвата о состоянии войск Роммеля и даже о его планах и намерениях. 
 Но ничто не могло ускорить движение Монтгомери. Использование достоверных разведывательных данных может дать огромное преимущество, но, как сказал Александер: "Он не желал рисковать. А ведь иногда командир должен идти на разумный риск и не дожидаться 100-процентной уверенности в успехе, чтобы начать операцию". 
 Вместо серии коротких бросков по прибрежной дороге вслед за отступающим противником часть командиров Монтгомери предложила идти прямо через пустыню, чтобы отрезать путь Роммелю. Командир 10-й бронетанковой дивизии генерал-майор Гейтхауз хотел двигаться прямо на Соллум и Тобрук. Главнокомандующий авиацией Среднего Востока главный маршал авиации сэр Артур Теддер убеждал, что настало время собирать жатву. Однако Монтгомери уперся. Едкая критика маршала авиации Артура Конингхэма, австралийца, командовавшего ВВС Пустыни, носила личный характер. "Он никогда не общался со мной нормально... Хотя он выиграл Эль-Аламейн, но развить успех не сумел. То, что Роммель улизнул, почти равносильно поражению. Он мог отрезать Роммелю пути отхода, но, несмотря на мои советы использовать авиацию, он полз и полз по дороге. Настанет день, когда будет рассказана вся правда о нем, и тогда рассеется миф легенды". Но эта неприязнь была совершенно обоюдной. "Конингхэм - это настоящая паршивая овца в стаде. Я его отлично знаю. Он плохой человек, не слишком умный и ужасно завистливый", - говорил Монтгомери Алану Бруку во время боев в Европе. 
 Словно мало было этих внутренних раздоров, Монтгомери и Конингхэм дружно обрушились на американцев. Особенно досталось бригадному генералу Кеннеру, начальнику медицинской службы Эйзенхауэра, который, по мнению Монтгомери, "относился к нам враждебно. Это просто мстительный подонок. Его ненавидят собственные офицеры, хотя рядовые боготворят". 
 Решив сосредоточить усилия на захвате аэродромов Киренаики - разумная предосторожность, - Монтгомери не рискнул отправить мобильную группу через пустыню на юг через Мсус, чтобы перерезать прибрежную дорогу, по которой отступала Танковая армия, в районе Аджедабии или Беда-Фомм. Группа из 28 "Шерманов" 1-й бронетанковой дивизии была послана вперед из Соллума, однако это было сделано слишком поздно. 
 К 23 ноября войска Роммеля отошли на позиции Мерса-Брега, и перед Монтгомери встала задача прорвать его оборону после некоторой подготовки. Так как сам командующий армией убыл в Каир в штаб главнокомандующего, часть солдат получила отпуска, которыми воспользовалась, чтобы вкусить сомнительные прелести города. В частях началось воровство, так как в Каире требовались деньги. Солдаты устраивали дикие гонки по городу на туземных повозках, усадив их владельцев позади себя. 
 Монтгомери думал, что сможет возобновить наступление в середине декабря 1942 года. Во время затишья, которое воцарилось в пустыне, он поинтересовался, разумно ли ставить 8-й Армии задачу захватить Триполи, который находился в 760 милях от Бенгази, или это более легко сможет сделать 1-я Армия. 
 Какое-то время Черчилль колебался, как и командующий войсками Среднего Востока. Однако после того, как Гитлер решил перебросить войска в Тунис, возможность Андерсона захватить Триполи ударом с запада стала довольно призрачной. По словам Монтгомери, 1-я Армия проворонила неприятеля. Поэтому 8-й Армии предстояло наступать на Триполи и дальше. Постепенно это стало ясно всем, до последнего рядового. Гарри Митчелл слышал, что 1-я Армия высадилась в Тунисе, и "началась гонка к Триполи между нами и 1-й Армией. 8-я Армия доберется туда. И к этому времени мы просто перебьем их всех". Однако вскоре "Пустынным крысам" предстояло убедиться, что они слишком оптимистично смотрят на вещи. 
 Когда войска Роммеля заняли позицию у Мерса-Брега, солдаты только и рассказывали фантастические истории о новых тяжелых танках, прибывших в Тунис, о многоствольных реактивных минометах "Небельверфер" или огромных транспортных планерах Ме-321 "Гигант", способных перевозить легкий танк или 250 солдат. Танковая армия лишилась всей этой техники, отправленной на помощь Нерингу. 
 Эти подкрепления сделали задачу 1-й Армии более сложной, однако Андерсон возлагал большие надежды на новое наступление, которое должно было начаться ночью 24/25 ноября. "Я намерен начать продвижение к нашей первой цели - Тебурбе и Матиру - ночью, а потом повернуть на север", - радировал он в штаб операции. Одновременно Андерсон потребовал нанести максимально сильный бомбовый удар по Бизерте и Тунису* 25 ноября в 7.00 группа "Блейд" тремя колоннами начала двигаться в направлении Сиди Н'Сир. В правой колонне шли более 100 американских танков "Стюарт", в центре двигался 17/21-й уланский полк, а штаб группы и грузовики шли по шоссе слева. Вскоре транспортеры "Брен" штаба группы тоже были вынуждены выйти на шоссе, так как грязь забивала противопыльные фильтры, и моторы глохли. 
 Первая встреча с войсками противника произошла около 13.00, когда эскадрон В 1-го полка Дербиширских йоменов сообщил, что ведет бой. В ходе образцовой атаки эскадрон уничтожил нескольких немцев и взял в плен 150 итальянцев, которые, по словам майора Баттеншо, "доставили нам больше хлопот как пленные, чем как противник, потому что танкистам пришлось выделить драгоценную пехоту для их охраны". 
 Группа "Блейд" разделилась. Одна ее часть двинулась на север на Матир, а другая, в которую входил 1-й батальон (подполковник Уотерс) американского 1-го танкового полка, продолжала двигаться на восток в сопровождении разведывательных бронеавтомобилей. Одна рота прошла через ущелье Шувайки на Тунисскую равнину, форсировала реку Тин и нанесла удар во фланг ослабленной роте броне автомобиле фельдфебеля Хаммерлейна. Другая колонна обошла деревню Эль-Батан, пересекла мост и заняла позицию на гряде холмов. Прямо перед ними в лучах заходящего солнца виднелся аэродром Джедейда, который прикрывала только батарея легких зениток. Однако вскоре на аэродроме появился парашютно-десантный полк полковника Вальтера Барентина - элитное подразделение, укомплектованное в основном кандидатами в летчики, не прошедшими медкомиссию по зрению и другим мелким медицинским отклонениям. Немецкие самолеты, стоящие вдоль полосы, днем обстреливали и бомбили группу "Блейд". 
 И тут произошло одно из самых необычных столкновений с участием танков. Они обрушили град 37-мм бронебойных снарядов на припаркованные самолеты. Некоторые самолеты при попытке взлететь столкнулись с другими, ангары и прочие аэродромные строения охватило пламя. Когда, наконец, прибыли 5 истребителей Ме-109 и 15 пикировщиков Ju-87, аэродром превратился в море пламени. "Они тепло приветствовали нас", - вспоминает Баттеншо. Но потери американцев были незначительными. Колонна отошла в расположение батальона, который остановился возле деревни Шувайки. 
 На следующий день после успешной атаки аэродрома Джедейда танки Уотерса встретили вражескую колонну, двигающуюся по шоссе из Матира в Тебурбу. В нее входили по одной роте из 11-го парашютно-саперного батальона, 3-го тунисского полевого батальона и 190-го танкового батальона. Немцы имели танки T-IV, с которыми американцы раньше не сталкивались. Эти танки были вооружены длинноствольными 75-мм пушками. Их сопровождало несколько старых и более легких танков Т-III, на которых была установлена дополнительная броня. 
 Первое столкновение американских и немецких танков во Второй Мировой войне произошло на окраине оливковой рощи. Три полугусеничных транспортера с 75-мм гаубицами под командованием лейтенанта Рэя Уокера обстреляли вражеские танки, но причинили им мало вреда. Немцы ответили бронебойными снарядами из своих длинноствольных пушек, после чего Уокер благоразумно поспешил отойти. В это время 1-й взвод "Стюартов" майора Сильина атаковал немцев с фланга. 
 6 "Стюартов" получили попадания и сразу вспыхнули. Сильин был убит, хотя и лучше вооруженные немецкие танки понесли ощутимые потери. Были подбиты по крайней мере 6 танков T-IV и несколько T-III. Они либо потеряли гусеницы, либо у них были пробиты жалюзи моторных отсеков. Однако ни один немецкий танк не был уничтожен. Снаряды отскакивали от их брони, как горошины. Это озадачило американцев. Но ведь они не знали, что настоящие бронебойные снаряды спокойно лежат в порту, а в танках находятся только учебные болванки. 
 Если американские танки вплотную подошли к Тебурбе и свободно катались среди вражеских постов, то южная колонна союзников безнадежно отставала от графика и вообще застряла на месте, едва выйдя на равнину возле Меджез-эль-Баб. В состав этой колонны генерал Эвелью выделил 11 -ю пехотную бригаду бригадного генерала Э.Э Касса, которая была усилена 2-м батальоном американского 13-го танкового полка и 56-м разведывательным полком. Майор Кнохе вспоминает: "Когда занялся рассвет, мы увидели множество вражеских танков. Мы сразу открыли огонь и дали неопытным американцам болезненный урок. Их ответный огонь был очень неаккуратным. Они просто палили во все стороны. Но даже действуя так, они нанесли нам некоторые потери, чего мы себе не могли позволить". 
 Так как немцы ждали, что американцы продолжат наступать на восток, чтобы занять Меджез, ночью 25/26 ноября Боевая группа Кох отошла из деревни, нанеся перед этим тяжелые потери 2-му батальону Ланкаширских фузилеров. Они попытались пересечь реку Меджерда при лунном свете, но попали под сильный пулеметный огонь солдат Коха с противоположного берега. 
 Когда наконец был захвачен каменный мост, танки М3 "Ли" 2-го батальона 13-го танкового полка начали медленно двигаться вперед при поддержке 1-го батальона Восточно-Суррейского полка. Союзники обнаружили, что немцы уже отошли за Тебурбу к внутренней линии обороны вокруг Туниса, хотя рота солдат Барентина по какой-то причине не получила приказ отступить и осталась в городе. Ко всем прочим проблемам союзников вечером 23 ноября добавилась новая. Многие танки 2-го батальона встали, потому что у них кончилась смазка в подшипниках. 
 После этого реку пересекла рота С 701-го батальона истребителей танков. Тут произошел инцидент, который позднее повторялся еще много раз. Американские истребители Р-38 обстреляли свои собственные войска с бреющего полета. В ответ не было сделано ни одного выстрела. Когда самолеты улетели, выяснилось, что погибли 5 человек и ранены еще 16. Над колонной поднимались клубы густого черного дыма, потому что 9 грузовиков ярко горели. Несколько 37-мм противотанковых орудий были выведены из строя. Потребовалось много усилий, чтобы привести колонну в порядок. В то время как на фронте был дорог каждый ствол, колонна смогла двинуться вперед лишь через двое суток. 
 К рассвету 27 ноября Восточно-Суррейский занял Эль-Батан и в сопровождении танков американского 13-го танкового полка вошел в Тебурбу. Союзники успешно отразили контратаку немцев, которую провели две колонны мотопехоты с танками. После этого прибыл 5-й батальон Нортгемптонского и группа "Блейд". Однако попытка удержать Меджез-эль-Баб помешала им развить успех 1-го танкового батальона. 
 Следующий день стал критическим в ходе борьбы за Тунис и Бизерту. Утром британские и американские офицеры, поднявшись на высоты Джебель-Майана, смогли увидеть вдали сверкающие в лучах утреннего солнца белые здания и минареты Туниса, черные линии шоссе и железных дорог, вьющуюся по долине реку Меджерда, которая исчезает в холмах возле Джедейды. Все надеялись быть в городе уже к вечеру. 
 На севере одна из колонн Эвелью, кончив расчищать мины и убирать заграждения на прибрежной дороге, была остановлена Боевой группой Витциг, усиленной частями недавно прибывшей 10-й танковой дивизии. Полковник Барентин, отвечавший за оборону района вокруг Матира, прикрыл свой правый фланг солдатами Витцига, разместив их на высотах западнее Джефны. Это было очень мудрое решение, так как его линия обороны была слишком тонкой. К тому же Барентин не слишком верил в боеспособность двух батальонов итальянской пехоты и артиллерийской батареи, защищавших сам Матир. 
 Части 8-го батальона гайлендеров Арагайля и Сатерленда (из состава 36-й пехотной бригады) прошли между двумя высокими холмами - "Лысый" и "Зеленый" - так их назвал командир батальона, потому что на вершине того, что находился к югу от дороги, не было никакой растительности. Люди Витцига уже ждали их и открыли огонь, убив 30 человек, ранив более 50 и взяв в плен 86 человек. Вдобавок они уничтожили 10 транспортеров "Брен". К огромному удивлению Барентина, англичане начали окапываться. "Они делали это совершенно открыто", - по словам полковника. На следующий день англичане предприняли новую попытку штурмовать холмы, но после часа ожесточенного боя Группа Витциг отбила атаку. Двигаться дальше оказалось невозможно, и 36-я бригада отошла назад, в район Седженаны, оставив в руках немцев одну из дорог в Бизерту. 
 Главный удар наносила 11-я пехотная бригада, наступавшая в центре в направлении Тебурбы. Солдаты 5-го Нортгемптонского батальона двинулись в бой на танках 2-го батальона 13-го танкового полка. Однако хорошо замаскированная 3-я батарея 52-го зенитного полка капитана Вельте отбила атаку, полностью разгромив оба батальона. Англичане бросили своих раненых на поле боя и сумели подобрать их только после наступления темноты при свете горящих танков. В целом можно сказать, что атака была проведена слишком малыми силами, при отсутствии внезапности и не налаженном взаимодействии между пехотой и танками. 
 На следующее утро (29 ноября) бригадный генерал Касс повторил атаку силами 5-го Нортгемптонского и 12 средних танков М3. Снова они попали под плотный огонь противотанковых орудий и пулеметов. Первыми откатились танки, не выдержав удара пикировщиков, за ними последовала пехота, бежавшая до Тебурбы. Однако союзникам все-таки удалось удержать оборонительную линию, идущую по хребту возле Джедейды, пока после наступления темноты 2-й батальон Хэмпширскго полка не сменил потрепанных нортгемптонцев. 
 Теперь главные силы 11-й бригады нанесли удар северо-восточнее Тебурбы. Однако немцы тоже успели собрать силы. Когда танки подполковника Уотерса вышли на Тунисскую равнину из прохода Шувайки, они были остановлены двумя 88-мм орудиями 20-го зенитного дивизиона, расположенными на дороге в Тунис. Знаменитые "88" были смертоносным оружием. Дэвид Браун говорит: "Мы были вынуждены остановиться из страха перед ними. Оставалось только радоваться, что их было совсем немного. Но даже имеющиеся доставили нам много хлопот. Нет никаких сомнений, что это были хорошие орудия". 
 Однако у Неринга была только одна батарея из 4 таких орудий. В нарушение всех обычаев, правил и наставлений их пришлось использовать поштучно на главных шоссе в качестве противотанковых орудий. Как прокомментировал это Неринг, "экстремальная ситуация заставила прибегнуть к чрезвычайным мерам". Он лично указал позицию каждому орудию, чтобы максимально укрепить оборону. 
 29 ноября прибыли крупные подразделения 10-й танковой дивизии генерал-лейтенанта Вольфганга Фишера, вслед за которыми появились несколько пушек и 4 новых танка "Тигр", доставленных из Фаллингболстеля майором Людером, командиром 501-го батальона тяжелых танков. Его сопровождал блестящий командир роты барон фон Нольде. Гитлер заверил Кессельринга, что "Тигры" решат исход кампании в Тунисе. 
 Танк Т-VI, или "Тигр", был грозной боевой машиной и весил около 60 тонн. Он передвигался на тяжелых широких гусеницах и был защищен толстой броней, достигавшей 100 мм. Он мог наносить разящие удары из своей длинноствольной 88-мм пушки. Однако танк страдал от множества детских болезней и был довольно ненадежен по сравнению с другими немецкими танками. Эти недостатки проявились сразу после прибытия "Тигров" в Тунис. Один танк вообще стал прямо на причале, второй застрял, не выйдя из города. Отказывали моторы, трансмиссия, радиостанции. "Тигры" буквально пожирали драгоценное топливо, тратя по 50 галлонов каждые 60 миль. 
 Тем не менее, они придали уверенность пехоте, сдерживающей союзников, наступающих со стороны Тебурбы. Впрочем, Неринг не слишком верил Гитлеру, когда тот восторгался эффективностью "Тигров". Ведь 4 танка не могли удержать фронт протяженностью 300 миль. Более того, от арабов начали поступать панические сообщения, что более 1000 парашютистов союзников выброшены севернее Загуана, а 2000 солдат высаживаются на мысе Серрат. 
 * * * 
 Несмотря на решение Эвелью приостановить движение на восток до того, как появится возможность более серьезной воздушной поддержки, 500 человек британского 2-го парашютного батальона под командованием полковника Джона Фроста погрузились в самолеты 62-й и 64-й транспортных авиагрупп на аэродроме Мэзон Бланш. Они были сброшены 29 ноября в 14.50 возле Депьенна, чтобы уничтожить вражеские самолеты. Предполагалось, что именно они сдерживают наступление 1-й Армии. Кроме того, парашютисты должны были обстрелять Удну, расположенную в 12 милях от аэродрома, добравшись туда своим ходом. Последняя деталь была характерна для плана операции, напоминавшей лихой кавалерийский рейд, без учета возможных трудностей. 
 Парашютисты обнаружили, что взлетная полоса в Депьенне пуста. На следующий день они пешком двинулись в Удну, где тоже не нашли немецких самолетов. Зато там оказались 4 вражеских танка и солдаты 1-й роты 5-го парашютно-десантного батальона, а также разведывательная рота броневиков Хаммерлейна. При поддержке истребителей Me-109 они вынудили солдат Фроста отступить. 
 После скверной ночи, проведенной на холоде, батальон поднялся рано утром, чтобы повторить атаку. Однако рота Хаммерлейна, которую Неринг использовал в качестве "пожарной команды" на Тунисском плацдарме, вместе с частями итальянской дивизии "Суперга" появилась раньше, чем ожидалось. Совершенно неожиданно в тылу парашютистов, которые готовились к схватке с многократно превосходящим их противником, появились танки. На мгновение англичане подумали, что прибыла долгожданная помощь, так как кто-то увидел опознавательный знак 1-й Армии - желтый треугольник. 
 Увы, это сообщение оказалось ложным. На самом деле это были танки обер-лейтенанта Яна. В последовавшем жестоком бою он погиб, так же, как многие из "красных дьяволов". В числе убитых оказался командир роты В майор Кливер. Тем временем Фрост установил связь со штабом 1-й Армии, и ему передали, что танков союзников за Тебурбой нет. В результате он со своими солдатами был вынужден отходить на юг, в направлении хребта Сиди-бу-Хаджеба, бросив своих раненых. Отступление проходило под артиллерийским обстрелом. При разрыве снаряда осколки с бритвенно острыми краями с визгом рикошетировали от скал, поражая людей. Одному из парашютистов осколком практически срезало лицо, и он отчаянно пытался удержать его руками. 
 Весь день солдаты Фроста подвергались атакам вражеской пехоты и танков, артиллерийскому обстрелу. Единственный врач был с головы до ног покрыт кровью раненных, хотя сам не получил ни царапины. И в тот момент, когда положение уже стало совсем безнадежным, ошиблись летчики Люфтваффе. Они тоже приняли желтые треугольники за опознавательные знаки 1-й Армии и обрушились на собственные танки. 
 На следующий день парашютисты отбили последнюю немецкую атаку, которой командовал лейтенант Иоганн Исмер, после чего горстка уцелевших прорвалась к Меджезу. Спустя сутки они встретились с американским патрулем. Остатки роты В были окружены немцами и взяты в плен, а рота С была полностью уничтожена на склонах Сиди-бу-Хаджебы. 
 От 2-го батальона осталось всего 160 человек. Им дали отдохнуть одну ночь, после чего отправили охранять аэродром в Меджезе. Они окопались возле соседней железнодорожной станции и почти сразу попали под удар Неринга, который предпринял контратаку. Плохо понимая, что происходит, они стойко сражались, удерживая противника. Штаб бригады продемонстрировал полнейшее равнодушие к судьбе батальона. Это отлично подготовленное подразделение было напрасно погублено в плохо организованных бессмысленных операциях, что вызвало бешенство Фроста. Даже Неринг не понял замысла английской операции. "Это была слишком мизерная затея, чтобы иметь какой-то смысл". 
 - То же самое можно сказать о высадке 10 взводов - 6 английских и 4 американских - из состава 1-го батальона коммандос на побережье немного западнее Бизерты возле Сиди-эль-Муджед рано утром 1 декабря. Они должны были потревожить правый флаг Боевой группы Витциг и ускорить ее отход. Выбрать участок побережья для высадки оказалось нелегко. Людям пришлось добираться до берега вплавь. Так же попали на берег и 5 ослов, которых пришлось тут же и бросить как совершенно бесполезных из-за характера местности. 
 На рассвете коммандос разделились и ушли на 5 миль от берега к двум перекресткам на дороге Бизерта - Матир. Одна группа удерживала свой перекресток 72 часа, другая - только 24. Все это время они держали под контролем дорогу, полностью остановив движение противника на запад. Танки не могли сойти с дороги, так как обочины поросли густым кустарником высотой более 2 метров. 
 Неринг узнал об этой операции с большим опозданием из-за плохого качества французской телефонной сети. Но как только он получил сообщение, то сразу отправил войска - только что выгрузившиеся в порту Туниса - прямо через лесистые горы, чтобы устранить внезапно возникшую помеху. Три раза предатели-арабы выдавали позиции коммандос. "Зеленые береты" подтвердили рапорты, поступавшие в штаб 1-й Армии, что немецкие патрули используют арабские бурнусы для маскировки. 
 За 3 дня коммандос потеряли 134 человека, погибли командиры взводов капитаны Гарольд Морган и Джон Брэдфорд. Взвод Брэдфорда подобрался на 4 мили к Бизерте. Уцелевшие коммандос были вынуждены отойти к Седженане, так как у них кончились припасы, а связь со штабом бригады установить не удалось. Коммандос в очередной раз доказали, что могут выжить в самых трудных условиях и успешно сражаться с превосходящими силами противника. Но это и так было прекрасно известно. В остальных отношениях это была совершенно бесполезная вылазка. Так как наступление 36-й бригадной группы окончательно выдохлось далеко от Матира, трудно понять, чего собирались добиться организаторы этой операции. 
 * * * 
 27 ноября 1942 года Эйзенхауэр и Кларк наконец выбрались на фронт на бронированном "Кадиллаке". От воздушных атак их прикрывали два джипа с пулеметами, хотя стрелять вверх эти пулеметы могли с огромным трудом. 
 Правый фланг Андерсона только что миновал Тебурбу, и его разведывательные отряды выдвигались на юго-восток. В результате главные силы армии находились в районе Матира, а группа "Блейд" поддерживала две бригадные группы. Вскоре прибыла, но еще не появилась на линии фронта, 1-я гвардейская бригада из состава 78-й дивизии. В это же время начало выдвигаться вперед Командование В американской 1-й танковой дивизии (бригадный генерал Лансфорд Оливер). 
 На юге 2-я охранная рота Люфтваффе под командованием обер-лейтенанта Кемпа 17 ноября заняла аэродром Гадеса при полном невмешательстве французов. Через 4 дня им на помощь прибыли итальянские части, совершившие трудный переход по суше из Триполи. Неринга все время беспокоила возможность захвата союзниками этого важного порта и стратегического пункта, служившего опорой коммуникаций, связывающих тунисский плацдарм и Танковую армию "Африка". Если бы союзники захватили Триполи, они разрезали бы войска Оси и помешали бы Роммелю отойти на подготовленные позиции линии Марет. Поэтому Неринг усилил итальянские части, занимающие город, немецкими патрулями, одновременно направив туда немецкие подрывные партии, которые были сброшены на парашютах в Гафсе. Они должны были перекрыть дороги между Гафсой и Тебессой, чтобы замедлить наступление союзников вдоль побережья. 
 Чтобы обезопасить путь отступления из Триполи, немецкие и итальянские войска заняли прибрежные города Сус и Сфакс. Они имели приказ Неринга вести "агрессивную оборону" и выдвинуться на запад, чтобы держать союзников как можно дальше. Особых успехов эти подразделения не добились, так как были укомплектованы плохо подготовленными солдатами. И все-таки батальон из Суса дошел до Кайруана и остановил значительно превосходящие силы союзников на холмистой гряде к западу от города. 
 Разочарованный всем, что увидел во время поездки на фронт, Эйзенхауэр лишь теперь осознал, насколько тонок фронт 1-й Армии. На юге лишь миниатюрная "армия" Эдсона Раффа действовала активно и представляла серьезную угрозу неприятелю. Эйзенхауэр немедленно произвел этого энергичного, изобретательного офицера в полковники. 
 28 ноября группа Раффа пополнила запасы и объединилась с батальоном американской 26-й пехотной дивизии, ротой алжирских стрелков, взводом английских минеров и ротой истребителей танков. Через 3 дня Рафф направил взвод из Ферианы через проход Кассерин на вражескую территорию в район Сбейтлы. Его задачей была атака немецко-итальянских войск в Фаиде последнем естественном препятствии на дороге из Тебессы в Сфакс. 
 Проход Фаид располагается чуть восточнее одноименной деревни. Он оказался буквально забит вражескими солдатами. Американцы вполне могли атаковать с тыла, так как путь отступления был отрезан. Но британские минеры под командованием лейтенанта Роуворта занялись расчисткой прохода через минное заграждение. После того, как лейтенант сообщил, что путь чист, Ярборо спросил его: "Какого черта, Роуворт откуда вы это знаете? Ведь у вас с собой нет ни одного миноискателя". "Я просто чую их носом, майор", последовал ответ. Ярборо решил, что это похоже на правду. Четыре истребителя Р-38 "Лайтнинг" спикировали на вражеские позиции и обстреляли их, дав сигнал началу атаки Раффа. Когда они повернули назад, появились истребители танков, за которыми последовали алжирские стрелки. Однако проход удалось занять лишь после 2 дней ожесточенных боев под постоянными атаками вражеских бомбардировщиков. 
 Во всех других местах тоже не было особых успехов. Эйзенхауэр обнаружил, что "воздушный зонтик" над наступающими войсками могут создать лишь "Спитфайры " из Сук-эль-Арба и примерно 40 истребителей Р-38, действующих из Юкс-ле-Бена. На этом же аэродроме базировалась и эскадрилья А-20 "Хэйвоков". Главнокомандующий сделал театральный жест, означавший исключительную озабоченность положением Андерсона. Он направил личный самолет на аэродром Сук-эль-Арба в полное распоряжение 1-й Армии. Штаб армии в свою очередь передал этот самолет 78-й дивизии. 
 Впрочем, Восточное авиационное командование (части КВВС, поддерживающие 1-ю Армию) и американская 12-я Воздушная армия делали все возможное, чтобы поддержать войска Андерсона. За последнюю неделю ноября они совершили почти 1900 вылетов и потеряли 52 самолета. Для Люфтваффе за этот же период соответствующие цифры составили 1084 вылета и 63 потерянных самолета. Однако удары по вражеским аэродромам и охота за транспортными самолетами ослабляли усилия, направленные против коммуникаций неприятеля и кораблей в портах. Кроме того, такие действия авиации ничуть не облегчали положения пехоты Андерсона, вынужденной укрываться от непрерывных вражеских воздушных налетов на совершенно неприспособленной для этого местности. 
 Группа "Блейд", остановившаяся возле Шувайки, во второй половине дня 27 ноября была атакована группой Ju-88 в таком месте, где совершенно не было естественных укрытий. "Все, что мы могли сделать - укрываться за тонкими бортами машин или рассыпаться по местности. Если бы имелись окопы, личный состав находился бы в полной безопасности. Однако в то время они были залиты водой до краев", - вспоминал Хэйдон. Через двое суток немцы нанесли удар более крупными силами и бомбили группу "Блейд" в течение всего дня. В отместку был составлен план атаки аэродромов Оси 30 ноября, потом атаку предложили заменить рейдом американских легких танков "Стюарт", а в конце концов все отменили, так как Джедейда так и не была захвачена. 
 Несмотря на то что припасы грузили на все, что могло двигаться, 1-я Армия продолжала страдать от нехватки самых важных вещей. Противник наращивал свои силы гораздо быстрее. Эйзенхауэр был готов обвинить в этом кого угодно, только не себя. Андерсон был "полон желания победить, но слишком часто менял свои оценки и требования на прямо противоположные". Вице-маршал авиации сэр Уильям Уэлш, глава Восточного авиационного командования, "был неплохим составителем планов, однако ему не хватало воображения и энергии". Лишь командующий Средиземноморским флотом адмирал сэр Эндрю Каннингхэм и Лансфорд Э. Оливер действовали хорошо. 
 Перечисляя факторы, мешающие ему, Андерсон сообщил Эйзенхауэру, что запланированную атаку следует начать в ближайшее время. В противном случае он будет вынужден отвести свои войска назад, в район, где будет обеспечено надежное воздушное прикрытие, и там готовить новое крупное наступление. Во второй половине дня 30 ноября были обнаружены солдаты 5-го парашютно-десантного полка, двигающиеся по дороге к Меджез-Эль-Баб, что рассеяло последние сомнения. Немцы начали контратаку. 
 Глава 6. 
 Серьезная неудача 
 "Я надеюсь, что мелкие разрозненные стычки, в которых мы увязли, вскоре прекратятся, и я молюсь за американскую армию". 
 Генерал-майор Уорд генерал-майору Оливеру, 14 декабря 1942 года. 
 Подполковник Кох точно знал, чего ждут от него, когда начинал атаку по приказу Кессельринга. Фельдмаршал был недоволен тем, что Неринг позволил отбросить свои части к Тунису и Бизерте. 28 ноября он посетил штаб Неринга, чтобы постараться внушить ему немного оптимизма. 
 Сначала Неринг хотел поручить командовать наступлением, назначенным на 1 декабря, опытному и энергичному солдату - генерал-лейтенанту Фишеру. Фишер немедленно направил большую часть только что прибывшей 10-й танковой дивизии на фронт к Тебурбе, не позволив ей поддержать Боевую группу Витциг. В наступление были брошены все имеющиеся силы. Чтобы контролировать Тунис город с населением в 220000 человек, - остались всего 30 солдат. 
 3-й батальон Коха выступил из Туниса в направлении Массико по дороге на Меджез и прорвал первую линию обороны 1-го полка дербиширских йоменов. Когда наступление парашютистов было остановлено, он вызвал на помощь артиллерию, чтобы подавить британские пулеметы и минометы. 
 Одновременно большая часть 5-го парашютно-десантного полка повернула на север на Эль-Батан с намерением блокировать дорогу из Меджеза на Тебурбу и окружить противника, отрезав ему путь отступления. Обер-фельдфебель Аренд повел свой саперный взвод во вражеский тыл, чтобы взорвать единственный мост в 2 милях к западу от Эль-Батана. Это помешало бы 11-й пехотной бригадной группе Касса и частям 1-й бронетанковой дивизии получать подкрепления и серьезно осложнило бы отход. Всю ночь и следующий день солдаты Аренда отбивали яростные атаки англичан, пытавшихся восстановить связь с тылом. 
 Наступая с юго-востока, головная рота парашютистов под командованием лейтенанта Каутца обнаружила плохонькую грунтовую дорогу и совершенно неожиданно для себя оказалась в тылу Восточно-Суррейского полка. Их довольно быстро заметила и обстреляла американская артиллерия и минометы. Однако немцев воодушевили пулеметные очереди на востоке, где наступал 86-й панцер-гренадерский полк из состава 10-й танковой дивизии, который вошел в соприкосновение с противником. 
 Солдаты Коха бросились в атаку. Они захватили деревню и гнали Восточно-Суррейский до тех пор, пока не рухнула вся линия обороны союзников. Английские и американские штабные автомобили, танки, пушки, связные машины беспорядочным потоком хлынули на юго-запад, к Меджез-эль-Баб, преследуемые 12-й ротой обер-лейтенанта Вёлера и авангардом 10-й танковой. Но бесстрашного лейтенанта Каутца среди них не было. Он был убит разрывом танкового снаряда. Несколько человек при этом были ранены, рядовой Боли и ефрейтор Фогель скончались на следующий день. В Меджез-эль-Баб немецкие танки были остановлены неожиданно яростным сопротивлением остатков английского 2-го парашютного батальона, который задержал их достаточно долго, чтобы помешать полному окружению союзных войск в Тебурбе. 
 Именно на Тебурбу обрушился главный удар танкового кулака генерал-лейтенанта Фишера. Пока полк Коха наступал на южном фланге союзников, части 10-й танковой дивизии атаковали с севера и северо-востока из района Джедейды при поддержке батальона "Тигров" и 2 маршевых батальонов. 
 В проходе Шувайки - на северном фасе выступа Тебурба - группа "Блейд" вместе с 1-м батальоном Уотерса и бронеавтомобилями Дербиширских йоменов приняла на себя первый удар Боевых групп Людер и Худель, которые атаковали силами до 60 танков T-III и T-IV. Защитники были отброшены на юго-восток в оливковую рощу неподалеку от Тебурбы. Однако непрерывный огонь британской артиллерии замедлил продвижение немцев. На помощь из ущелья Тебурба был спешно вызван 17/21-й уланский полк. Однако уланы в это время занимались ремонтом своих чудовищно ненадежных танков "Крусейдер" и потому не успели вовремя присоединиться к группе "Блейд". Они также не сумели поддержать и Восточно-Суррейский. 
 Артиллерия, пехота и другие войска стремительно покатились назад через ущелье Тебурба. 2-й Хэпширский отчаянно пытался удержать холмистую гряду перед Джедейдой, на которую немцы начали наступление во второй половине дня 1 декабря. Приняв позиции от Нортгемптонского, подполковник Ли, к своему изумлению, не получил никаких приказов: ни наступать и удержать деревню Шувайки, ни отступить, чтобы соединиться с Восточно-Суррейским. 
 Группа "Джедейда" продолжала наступать. Она была сформирована из маршевых батальонов, и ее низкие боевые качества вынудили Фишера лично возглавить одну из рот, иногда переходя на командование взводом и даже отделением. Он объяснил Нерингу: "С такими солдатами невозможно надеяться на успех". Один офицер, который вместе с солдатами несколько часов прятался в укрытии, был тут же снят, и Фишер потребовал отдать его под трибунал. 
 Несмотря на то что атакующие действовали довольно вяло, хэмпширцы оказались в безнадежном положении. Они были вынуждены несколько раз проводить кровопролитные контратаки, чтобы удержать хребет. Когда возникла угроза окружения Тебурбы, а Эль-Батан был захвачен парашютистами Коха, появилась реальная опасность оказаться отрезанными от своих, и положение хэмпширцев стало еще хуже, чем у группы "Блейд". Та была отброшена назад, но артиллерийским огнем все-таки помешала немцам занять Тебурбу. 
 Ожесточенные бои между 2-м батальоном Хэмпширского и группой "Джедейда" шли весь день 2 декабря, и немцев удалось удержать на восточных склонах хребта, хотя дорогой ценой. Когда танки Фишера начали просачиваться через английские позиции, хэмпширцы под покровом темноты отошли в район между рекой Меджерда и позициями Восточно-Суррейского. Тем временем Тебурба была почти полностью окружена немецкими танками. Позиции союзников бомбили немецкие пикировщики, хотя зенитные автоматы группы "Блейд" вынуждали их держаться на почтительной высоте. Зенитчики также не позволили немцам обстреливать английские войска с бреющего полета. 
 Героические усилия части 2-го батальона американского 13-го танкового полка, которые получили приказ нанести контрудар к югу от Тебурбы, спасли от уничтожения некоторые соединения, приданные группе "Блейд". Однако и здесь цена была высока, как потом заметил командовавший танками лейтенант Филип Уокер. В ходе боя близкий разрыв разбил прицел 37-мм танковой пушки, ослепив и ранив наводчика. "Он приказал сержанту Эвансу занять его место, найти и установить новый прицел. Мы продолжали сражаться, стреляя по танкам фрицев с дистанции 1000 ярдов... Наш танк получил попадание и загорелся. Отдал приказ покинуть машину. Отбежали назад на 70 или 80 ярдов по своим же следам. Обнаружил, что сержант Эванс обгорел и стонет. Вытащил его наружу. Сделал ему укол морфина. Он был в сознании и не сопротивлялся. Вправил ему глаз в глазницу и перебинтовал... У меня обгорели правая нога и левая рука, но все было в порядке", - вспоминал Уокер. В ходе короткой перестрелки, продолжавшейся не более 20 минут, были уничтожены 8 танков М3, в каждом из которых в среднем погиб 1 человек и были ранены 2. 
 Танки бригадного генерала Касса отступали, оказывая ожесточенное сопротивление превосходящим силам немецких танковых частей. Андерсон еще раньше указывал, что его войска и авиация действуют на пределе сил, связь, в лучшем случае, удовлетворительная, и практически нет возможности доставлять снабжение на фронт. На следующий день к немцам для усиления группы "Джедейда" прибыли две роты 86-го гренадерского полка 10-й танковой дивизии, переброшенные по воздуху из Италии. Это решительно изменило соотношение сил в их пользу. 
 После яростной атаки противника Восточно-Суррейский был выбит с высоты 186, самый высокой части хребта Джебель-Майана, откуда всего 5 дней назад англичане и американцы разглядывали город Тунис. Остатки 2-го батальона хэмпширцев едва не были окружены. Видя, что немцы занимают позиции на холме, с которого англичане начинали контратаку, майор Г.У. Ле Патюрель выбрал 4 добровольцев, с которыми ринулся на противника. Разумеется, все решили, что он погиб, и его посмертно представили к Кресту Виктории. Лишь много позднее выяснилось, что он попал в плен и, к счастью, оправился от всех ран. Контратакой Восточно-Суррейский едва не сумел вернуть свои брошенные орудия, и подполковник Уилберфорс неохотно приказал отступать, используя в качестве прикрытия темноту. Отходить пришлось по узкой тропке вдоль берега реки Меджерда, так как дорога была перекрыта немецкими танками. Вскоре батальон был обстрелян. Первой взорвавшейся машиной оказался 3-тонный грузовик с боеприпасами. Затем был подбит гусеничный транспортер. Он заблокировал тропу, и его никак не удавалось сдвинуть с места. Наконец его пришлось бросить, так же, как все следовавшие за ним машины. 
 Удалось спасти лишь несколько пушек и машин, а также людей, находившихся в брошенном транспорте. Позади осталась окутанная дымом Тебурба. Белые сигнальные ракеты и трассирующие очереди показывали, что немцы уничтожают оставшихся там солдат. Кто-то сказал, что это очень напоминало Дюнкерк. 
 Это отступление открыло левый фланг хэмпширцев. Полностью окруженные, они заняли оборону вокруг штаба батальона. Подполковник Ли приказал 200 уцелевшим прорвать немецкое кольцо и двигаться к Меджез-эль-Баб. Через 4 дня туда добрались лишь 4 офицера и 120 солдат. Батальон был практически уничтожен. 
 * * * 
 Решение генерала Эвелью оставить Тебурбу и отвести назад 11-ю бригаду, усиленную Боевым командованием В Оливера и 2-м батальоном Колдстримского гвардейского полка (1-я гвардейская бригада под командованием бригадного генерала Копленд-Гриффитса), стало неизбежным после потери высоты 186. Противник получил великолепный наблюдательный пункт, контролирующий деревню и прилегающую местность. 
 Еще до того как началось отступление, 6 декабря части 10-й танковой дивизии предприняли сильнейшую атаку в направлении от Массико на Меджез-эль-Баб. На пути у немцев встали танки Командования В, но, к несчастью, командиры рот начали контратаку, не проведя разведку. Они также не сумели наладить взаимодействие с частями поддержки, а командир 2-го батальона 13-го танкового полка подполковник Хаймэн Брюсе не сумел сосредоточить силы. В результате американские танки вышли прямо на противотанковые орудия немцев и понесли тяжелые потери. Последующее отступление частей Эвелью проходило под постоянным артиллерийским обстрелом и воздушными атаками. Марш по ущелью Тебурба и долине Меджерда был очень трудным, и пришлось бросить много техники. 
 Группа "Блейд" находилась в резерве, после того как ее сменили американские танки. Она была вызвана, чтобы прикрыть отступающие войска, так как ожидалась атака противника в направлении Беджи. Еще несколько дней стояла ужасная погода. Один из дозоров 17/21-го уланского заметил вражеские танки, однако посланная разведка выяснила, что это всего лишь арабские хижины. Баттеншо не без ехидства заметил, что разведка не сообщила, какой модели были хижины - T-III или T-IV. 
 Для Неринга исход борьбы за Тебурбу был "хвалебным гимном германской отваге и германской стойкости, проявленным в самых трудных условиях". Многие раненые были оставлены умирать прямо на поле боя, так как у немцев не хватало медицинского персонала. Поэтому потери оказались высокими. Среди погибших был обер-фельдфебель Аренд, который столь умело руководил атакой моста через Меджерду. Он погиб 3 декабря во время артиллерийского обстрела и был посмертно награжден Рыцарским Крестом. Погиб также блестящий танковый командир капитан фон Нольде. Разрывом снаряда ему оторвало обе ноги, когда он пытался передать приказ капитану Дейхманну. Тот в свою очередь стал жертвой пули снайпера, попавшей в люк "Тигра" во время боя в оливковой роще севернее Джедейды. 
 После 4 дней боев 11-я бригада Касса перестала существовать как реальная сила, потеряв 55 танков, около 300 автомобилей. Более печально было то, что 1000 человек попали в плен. Батальоны Суррейского и Нортгемптонского полков сократились до 330 человек каждый. От Ланкаширских фузилеров, посланных вместе с Колдстримскими гвардейцами, осталось 450 человек, а хэмпширцы были истреблены практически полностью. Потери авиации тоже были велики. Особенно тяжелым днем стало 4 декабря, когда 9 "Бленхеймов" 18-й эскадрильи подполковника авиации Малькольма во второй половине дня совершили самоубийственный вылет. Они были посланы без истребительного сопровождения атаковать с бреющего полета германские войска в 10 милях севернее Шувайки. Бомбардировщики были атакованы примерно 60 Me-109 и сбиты. При этом погибли 6 полных экипажей. За свою выдающуюся отвагу Малькольм был посмертно награжден Крестом Виктории. 
 6 декабря Батчер заметил: "Стало совершенно ясно, что мы проиграли гонку к Тунису, хотя Андерсон сообщил, что его войска потерпели "серьезную неудачу". Составив длинный список англо-американских промахов и пожаловавшись на постоянные атаки немецких пикировщиков, он сказал Эйзенхауэру, что "после долгого марша на Тунис, в ходе которого мы имели несколько удачных мелких стычек, войсками овладело шапкозакидательское настроение". "Последующие сражения были характерны массовыми проявлениями героизма, и войска не потеряли боевого духа. Однако 11-ю бригаду следует отправить на отдых, так как она действительно измотана". Падение Тебурды окончательно сняло вопрос о запланированном на 9 декабря крупном наступлении, хотя это хранилось в секрете от только что сформированного V корпуса. Его командир, генерал-лейтенант К.У. Оллфри, находившийся со своим штабом в Сук-эль-Хемсе, даже получил письменный приказ о наступлении. 
 Перегруппировав свои силы, Неринг запланировал на 10 декабря новое наступление к югу от реки Меджерда. Он намеревался нанести удар на юго-запад вдоль линии Меджез - Губеллат, в то время как силы фон Бройха возле Матира получили подкрепления и должны были удерживать позиции, не пытаясь двигаться на запад, так как перед ними находилась сложная гористая местность. На юге итальянские дивизии "Суперга" и "Империали" были пополнены свежими резервами и медленно продвигались на юго-запад, приводя в порядок дорогу, идущую в Триполи. 
 Прежде чем Неринг приступил к выполнению своего плана, он совершено неожиданно был отстранен от командования немецкими войсками в Тунисе. За этим стоял Кессельринг, который был серьезно разочарован тем, что молодой генерал танковых войск не сумел удержать фронт на линии Бон - Кебили. Но самое главное, Кессельринг не верил в способность Неринга правильно оценивать ситуацию. 3 декабря 1942 года генерал-полковник Юрген фон Арним был отозван с Восточного фронта на совещание в Растенбург, откуда Гитлер прямиком отправил его в Северную Африку. Фюрер сказал: "Я решил, что наши силы там слишком слабы. Я сформирую новую танковую армию из 3 танковых и 3 моторизованных дивизий, и вы примете командование над ними". 
 Старый приятель фон Арнима генерал-лейтенант Гейнц Циглер сразу был назначен начальником штаба. Он прилагал все силы, чтобы удержать своего командира от посещений фронта. Получив свежие войска, обещанные Кейтелем, фон Арним и Циглер были уверены, что смогут начать наступление из района Тунис - Бизерта, выйти к горам на границе Туниса и Алжира, захватить порты Бон и Филиппвилль, после чего двинуться к алжирским портам на западе. Для того чтобы захватить Оран, Циглер собирался поднять восстание арабов и вынудить противника либо эвакуироваться, либо сдаться. Оба генерала выдвинули одни и те же условия в качестве гарантии успеха наступления: бесперебойная доставка снабжения и захват Мальты. 
 Новый командующий 5-й Танковой армией был высоким и строгим 53-летним ветераном, который командовал 39-м танковым корпусом под Ржевом. Отправка в Северную Африку стала для него полной неожиданностью. Точно такой же сюрприз получил Неринг, который был отправлен на Восточный фронт всего через 48 часов после того, как фон Арним принял командование. 
 Самой первой и самой тяжелой проблемой фон Арнима стал поток противоречивых приказов, поступающих от Гитлера, Кессельринга, Бастико, Кавальеро, ОКВ и Муссолини. Когда 8 декабря он вместе с Циглером прибыл в Эль-Ауину, то встретился с Нерингом, который крайне мрачно смотрел на исход боев за Северную Африку. Однако фон Арним и Циглер были полны оптимизма и рвались в бой. Военную ситуацию им изложил начальник штаба Неринга полковник Помтов, а с тонкостями запутанной политической ситуации ознакомил немецкий посол Ран. Фон Арним заявил: "Что бы ни происходило, мне нужен мир и порядок в моем тылу. Нужно каким угодно способом объединить все эти противоборствующие политические и национальные фракции". 
 Еще больше осложнял ситуацию французский гарнизон Бизерты, насчитывающий 12000 человек. Они были разоружены 7 декабря, хотя Неринг и Кессельринг выступали против, так как командир французов адмирал Дарьен оставался верным немцам даже во время боев вокруг Матира и кризиса в Тебурбе. Но прямой приказ Гитлера, доставленный в Тунис генерал-лейтенантом Альфредом Гаузе, не оставлял выбора. "Проблем не возникло", - коротко сообщил Неринг. 
 Твердо зная, что его тыловые базы находятся в полной безопасности, фон Арним отдал приказ возобновить наступление на Меджез-эль-Баб. Эйзенхауэр лично приказал Андерсону удерживать этот город, хотя сам Андерсон этого не желал. Главнокомандующий был крайне обеспокоен последними событиями. Он писал: "Я думаю, что лучше всего наши действия до сегодняшнего дня можно назвать грубейшим нарушением всех принципов войны. Наши действия противоречат всем наставлениям по тактике и организации тыла. Следующие 25 лет будут критиковать любое наше действие". 
 10 декабря в 8.30 86-й панцер-гренадерский полк начал атаку двумя колоннами, каждая из которых состояла из одной танковой роты и двух пехотных. Немцы двигались вдоль Меджерды. Дезертир, который накануне каким-то чудом сумел прорваться на мотоцикле вдоль Фурны в Беджез-эль-Баб, сообщил удивленным американцам, что гораздо более крупные силы с артиллерией концентрируются возле Массику. Соединение под командованием майора Худеля, состоящее из 35 танков, в том числе 1 "Тифа", совершало марш через Массику и Фурну, чтобы прорваться к Меджезу с юга. После этого оно должно было смять батальон Уотерса, находящийся примерно в 10 милях от Меджеза. 
 Несмотря на эту информацию, Уотерс был застигнут врасплох, так как Худель атаковал очень стремительно. Его батальон вскоре рассеялся, потеряв при этом 5 "Стюартов", которые были захвачены на подходах к Меджезу. Хотя Худелю мешал точный огонь французской батареи, его танки смяли американцев, безжалостно расстреливая их из пулеметов, когда они выпрыгивали из горящих "Стюартов". Остатки экипажей укрылись в одном из вади. Какому-то танкисту сильно повезло: он отделался всего лишь сломанной рукой, когда танк T-IV вдавил его гусеницей в глубокую грязь. 
 К вечеру было принято решение отвести затупившееся острие Командования В от Меджез-эль-Баб, одновременно постаравшись защитить предмостное укрепление. Американцы должны были отразить любой удар противника со стороны Тебурбы. Под руководством старшего из командиров батальонов подполковника Джона Р. МакГиннеса длинная колонна автомобилей, пушек и танков потащилась по узкой мощеной дороге, чтобы пересечь реку Меджерда по мосту Бордж-Тум немного северо-восточнее Меджеза. Но распространился слух, что сделать это помешают германские пушки и минометы. Оказавшись в трудной ситуации, МакГиннесс запаниковал. Он тут же приказал колонне повернуть назад и направил ее по грязной тропе вдоль берега реки, чтобы пересечь мост в деревне. 
 Один из самых печальных и постыдных эпизодов в истории 1-й танковой дивизии произошел, когда колонна увязла в глубокой липкой грязи. После долгой борьбы был отдан приказ бросить технику и следовать в Меджез пешком. Позади остались 18 танков, 41 пушка, 132 полугусеничных грузовика и автомобиля, 19 тягачей. Все это было доставлено сюда за тысячи миль ценой огромных затрат. Техника так и торчала в грязи, пока немцы не уничтожили эту соблазнительную цель. Оливер немедленно отстранил МакГиннеса от командования. Он писал: "Никогда в жизни я не чувствовал себя так скверно. Единственным утешением после этого несчастья было то, что мы сохранили всех наших солдат, которые добрались до цели". 
 Среди шквала отставок командиров всех уровней Эйзенхауэр наконец сообразил, что американцы понесли тяжелые потери. Единственная светлая новость пришла от группы "Блейд", которая столкнулась с 3 ротами курсантов немецкой планерной школы, которых использовали в качестве пехоты. Более 100 немцев были убиты, а 50 попали в плен. После этого группа "Блейд" спокойно отошла к Тебурсуку, где влилась в 6-ю танковую дивизию. "Несколько раз мы были в шаге от того, чтобы захватить Тунис, однако у нас никогда не было достаточно пехоты, чтобы удержать его. Мы попытались сделать слишком много, слишком слабыми силами и слишком поздно", - писал майор Баттеншо. 
 Несмотря на все эти неудачи, Эйзенхауэр не отказался от намерения захватить Тунис к Рождеству и окружить противника в районе Бизерты. Однако передышка позволила фон Арниму расширить плацдарм за пределы намеченной Нерингом линии обороны. "Дивизия" фон Бройха занимала северный сектор, 10-я танковая располагалась в центре, итальянская дивизия "Суперга" занимала южный сектор, а еще дальше на юге располагалась итальянская 50-я специальная бригада - "верное указание на то, что немцы не ожидали атаки в этом секторе", отметил штаб Командования В. К 16 декабря, по оценке штаба союзников, Ось имела в Африке около 25000 солдат и 80 танков при поддержке 10000 человек тыловых служб. Союзники после операции "Торч" имели 20000 британских и 11800 американских солдат и, кроме того, могли вызвать на помощь 35000 плохо вооруженных французов. Однако они уступали противнику в авиации и огневой мощи. Их превосходство в численности танков и артиллерии было сведено на нет качественным превосходством немецкой техники. 
 Пока шла подготовка нового наступления союзников, из Французского Марокко на фронт прилетел Паттон, чтобы выяснить, почему американцы несут такие большие потери в танках. Находясь на фронте, он посетил батальон Уотерса, который потерял две трети своих танков, и обнаружил, что Уотерс ходит в простреленном мундире. В Меджез-эль-Баб Паттон услышал, что хэмпширцы сражались до последнего против превосходящих сил врага. Паттон писал: "Когда на них пошли танки, солдаты укрылись в окопах, а немцы ездили вдоль траншей взад и вперед, хороня их под землей". Такой опыт надломил командира бригады. Паттон обнаружил, что тот "постоянно дрожит. Он сказал мне, что это от усталости. Но по запаху у него изо рта я понял, что этому есть иная причина". 
 Вернувшись 13 декабря в Алжир, Паттон обнаружил, что Эйзенхауэр и Кларк пытаются решить, что им делать дальше. "Никто из них не был на фронте, поэтому они проявили полное отсутствие решимости. Я думаю, они ничего не понимали. Они не знали ни солдат, ни войны. Паршивые вонючки, особенно Кларк". 
 Через несколько дней Эйзенхауэр отметил, что столкнулся с колоссальными трудностями и риском, но, тем не менее, настаивает на том, что после улучшения погоды "мы сможем завершить дело" и раздавить Тунисский плацдарм Оси, хотя единственный проблеск надежды мелькнул в южной части фронта. В Фериане, к северо-востоку от Гафсы, подполковник Боуэн, командир 3-го батальона американского 26-го пехотного полка, провел под покровом темноты вылазку к Макнасси. Ночью 17/18 декабря его солдаты захватили город и уничтожили роту итальянцев. Но парашютисты Эдсона Раффа похитили все лавры. Боуэн объяснил: "Служить под командованием Раффа, который имел всего 80 парашютистов, было несколько неловко, так как я имел более 900 человек. Это взбесило всех моих солдат, так как вся слава досталась этим выскочкам, которые даже не видели противника! Начало было не самым удачным". Однако на Паттона оптимизм Эйзенхауэра не подействовал. Он остался убежден, что огневая мощь армии союзников слишком мала, чтобы вести наступательные операции. 
 За два дня до нового наступления генерал-майор Уорд (1-я танковая дивизия) посетил Андерсона, чтобы обсудить вопросы тактики. Они так и не сумели прийти к согласию даже по основным вопросам. Уорда сильно разозлило нежелание Андерсона признать заслуги его солдат в последних боях и в том, что 78-я пехотная дивизия была спасена от уничтожения. Да и сам Андерсон произвел на Уорда не лучшее впечатление: "Он был убежден, что служить под его командованием - огромная честь. Я надеюсь, что на мою долю такая честь не выпадет". 
 * * * 
 Ночью 22/23 декабря солдаты 2-го батальона Колдстримского гвардейского полка тащились под проливным дождем в направлении Джебель-эль-Амера (Красной горы), метко названной союзниками "Долгой стоянкой", которая находилась в 7 милях северо-восточнее Меджез-эль-Баб. Их задачей был захват этой важной высоты, с которой можно было контролировать долину Меджерда. Это был первый шаг подготовки наступления на Тунис. Гвардейцев должен был сменить 1-й батальон 18-й полковой боевой группы (из американской 1-й пехотной дивизии генерал-майора Терри де ла Меса Аллена), который потом должен был постараться отбить Бу-Оказ, оставленный союзники при отступлении через ущелье Тебурба. 
 Когда снаряды артиллерии союзников, поддерживавшей наступление, обрушились на позиции немецкого 754-го пехотного полка, колдстримцы, с трудом преодолев несколько эскарпов под шквальным огнем пулеметов и среди разрывов ручных гранат, ворвались на возвышенность, которую приняли за вершину горы. Они быстро смяли неопытных немецких солдат, которые израсходовали патроны и попытались отбиваться штыками. Через несколько часов утомленные гвардейцы были сменены американской пехотой, которая прибыла слишком поздно, но все-таки нашла занятие, уничтожая разрозненные узлы сопротивления немцев. 
 Когда занялся рассвет, американцы, не участвовавшие в ночном штурме из-за сомнений в их боевых качествах, обнаружили, что занимают только часть горы. От немцев их отделяет соседняя вершина Джебель-эль-Рар. Примерно в полдень на фронт прибыли фон Арним и Циглер, чтобы вручить награды и постараться поднять дух солдат. Полковник Рудольф Ланг, который командовал защитниками 17 декабря, не сомневался в своих солдатах, которые замерзли, промокли и устали, однако были способны на новый рывок. 
 Яростная контратака 1-го батальона 69-го панцер-гренадерского полка Ланга вышвырнула американцев с высоты 290. Отлеживающиеся под жутким ливнем к востоку от реки Меджерда колдстримцы получили приказ снова отбить высоту. Непрерывно проклиная неумелых американцев, гвардейцы совершили 12-мильный марш и вскоре появились на поле боя. Они прибыли уже в сумерках и были встречены сильнейшим ветром и дождем. В ночь накануне Рождества они опять атаковали высоту. Выйдя на старую позицию, колдстримцы попытались штурмовать Джебель-эль-Рар, но были остановлены шквальным огнем немцев. Рота алжирских стрелков, присланная на помощь и размещенная на северном склоне горы, была уничтожена немецкими танками. 
 Новая атака танков, которой командовал полковник Хофманн, окончательно выкинула атакующих с Weichnachtsberg (Рождественской высоты), как ее называли немцы, несмотря на упорное сопротивление американцев. Колдстримцы, почти окруженные, двинулись назад под прикрытием двух рот 3-го батальона гренадерского полка. Отступив к Меджезу, они подсчитали, что потеряли 178 офицеров и солдат. 18-я полковая боевая группа понесла еще более тяжелые потери: 9 офицеров и 347 солдат были убиты или попали в плен. 
 Эта серия неудач привела к тому, что 5-й батальон Нортгемптонского полка остался в одиночестве. Батальон совершил тяжелый переход по окутанным туманом холмам, чтобы захватить ущелье Тебурба. После провала попыток захватить Джебель-эль-Амер Оллфри приказал прекратить на двое суток все атаки. Патрульные группы и самолеты предпринимали отчаянные усилия, чтобы установить контакт с нортгемптонцами, однако этому помешал упрямый мул, который разбил вьюк с рацией. Поэтому батальон так и не узнал, что американцы не наступают с Джебель-эль-Амер, как предполагалось. Накануне Рождества подполковник Кук, слыша, что грохот артиллерийской канонады не приближается, проявил благоразумие и повернул назад. После жестокой стычки с неприятелем нортгемптонцы пробились назад и вскоре столкнулись с ротой Восточно-Суррейского полка, посланной вслед за ними 2 дня назад. 
 Тем временем на Рождество Эйзенхауэр посетил штаб Оллфри. Он увидел, как четверо солдат безуспешно пытаются вытащить мотоцикл, увязший в дорожной грязи. Этот случай убедил его, что атаки в столь скверную погоду не будут иметь ни малейшего шанса на успех. Наступление на Тунис было приостановлено до особого распоряжения. 
 Андерсон был крайне разочарован таким поворотом событий. Однако молодой солдат, лежавший в немецком госпитале в Тунисе, довольно оптимистично заявил фон Арниму, что нет смысла отправлять его в итальянский лагерь военнопленных, так как англичане займут город к Рождеству. "Я не думаю, что ваши будут здесь так скоро", - возразил фон Арним. Кровопролитные бои вокруг Джебель-эль-Амера показали, что его уверенность была вполне обоснованной. 
 Часть вторая. 
 Катастрофа в проходе Кассерин 
 "Для меня исключительно важно то, что гордые и заносчивые янки сегодня унижены, потерпев одно из самых крупных поражений в своей истории". 
 Капитан Гарри К. Батчер, запись в дневнике 23 февраля 1943 года. 
 Глава 7. 
 Разбить башку вдребезги 
 "Критическое положение с топливом не позволяет в настоящий момент проводить даже самые незначительные операции". 
 Военный дневник генерал-лейтенанта Вальтера Варлимонта, заместителя начальника оперативного отдела ОКВ, 9 января 1943 года. 
 Под Рождество в Алжире был убит адмирал Дарлан, что поставило перед Марком Кларком две срочные проблемы: первая - кто займет место Дарлана на посту главы французской администрации в Северной Африке; вторая - как избежать возможных последствий действий властей Оси, при этом не потревожив французов. На всякий случай все войска союзников в Алжире немедленно были приведены в состояние повышенной готовности. 
 Получив это чрезвычайное сообщение, Эйзенхауэр срочно вернулся в Алжир. Он немедленно "раздал несколько ободряющих подзатыльников" и с согласия президента Рузвельта убедил Жиро занять пост французского верховного комиссара в Северной Африке. 
 Кларк писал, что смерть Дарлана "выпустила пар из перегретого котла", потому что американцы относились к адмиралу с подозрением, да и англичане немногим лучше. "Это может вызвать большие сложности, но лично я думаю, что все устроилось к лучшему", - заметил Андерсон. В свою очередь Дарлан также не строил иллюзий в отношении союзников. Он полагал, что вскоре англичане сместят его и заменят де Голлем. 
 Большинство командиров союзников облачились в парадные мундиры, чтобы почтить память Дарлана. Адмирал Каннингхэм стоял рядом с Эйзенхауэром, а Жиро преклонил колени перед гробом и даже "смахнул слезу". "Все крестились, обмакивали пальцы в святую воду и брызгали на гроб. Я толкнул Айка и сказал: "Выйди вперед". Он ответил: "Не могу". Наконец он макнул руку в чашу со святой водой, все-таки не стал креститься, но брызнул на гроб", вспоминает Каннингхэм. 
 Дарлан очень вовремя ушел с политической сцены. Его убийцу 20-летнего местного уроженца Фернана Боннера поспешно расстреляли. Это стало единственным светлым пятном в черном для союзников декабре. Они потерпели серию поражений, завершившуюся бойней на холме "Долгая стоянка". Отношения между ними снова осложнились. В штабе операции американцы и англичане словно начали разговаривать на разных языках. Генерал-лейтенант Брэдли, прибывший в Северную Африку в феврале 1943 года, пишет: "Я потратил чертовски много времени, чтобы понять МакКрири (начальника штаба Александера)". Он заметил, что англичане обращаются с американцами, как с бедными родственниками из провинции. 
 Впрочем, англичане не стали предаваться унынию и постарались восстановить привычную атмосферу превосходства. Бригадный генерал Джекоб писал: "В американской армии царит привычка хвалить друг друга. В случае любой неудачи тут же обвиняют Лондон". Алан Брук отметил, что рапорт Джекоба выставляет штаб Эйзенхауэра в крайне неблагоприятном свете из-за царящих там хаоса и дилетантизма. "Мне вообще не нравится положение в Тунисе", - добавил он. 
 Начал беспокоиться и Черчилль. Задержка Эйзенхауэра на севере "вызвала у меня тревогу за судьбу 1-й Армии", - сказал он. Бригадный генерал Пол М. Робинетт (который в январе 1943 года принял Боевое командование В 1-й танковой дивизии у Лансфорда Оливера) хотел использовать все силы и средства для решающего рывка к Тунису. Попытки атаковать в расходящихся направлениях приводили к распылению скудных ресурсов. В этом случае лишь чудо могло принести быстрый и решительный результат. Дулитл, который был уверен, что в руках его летчиков находится ключ к успеху, предлагал: "Давайте бросим пустые мечтания, плюнем на нашу поганую организацию и попытаемся на день забыть попытки выиграть Тунисскую войну. Вспомним, что могут дать воздушные силы при правильной организации и применении". 
 В далекой перспективе союзники намеревались выиграть гонку по доставке снабжения, но для этого следовало справиться с насущными проблемами и последствиями неудач. "Пополз слух, что потоплен "Штратхаллан", спасено 400 медицинских сестер, но все оборудование госпиталя и часть почты пошли на дно", - пишет 24 декабря подполковник Ширли Смит, офицер британской медицинской службы. 
 17-й полк полевой артиллерии направлялся в Бон на борту транспорта "Камерония", однако судно получило попадание авиаторпедой. Лейтенант Ройл вспоминает: "Внезапно прогремел глухой взрыв, и весь корабль содрогнулся". 20 человек были убиты и еще 30 ранены. В сопровождении британского эсминца "Камерония" под проливным дождем дошла до порта Бужи и там разгрузилась. "По главной дороге неслись потоки мутной воды. Если же вы пытались свернуть с нее, то сразу погружались на несколько дюймов в грязь", - вспоминает Ройл. Артиллеристам пришлось провести несколько дней в поле в брезентовых палатках. "Я не верю, что люди могут спать в таких условиях, однако выбора не было". В Бон они попали в рождественскую ночь. "Мы сидели в тепле, слушали по радио рождественский хорал и вспоминали дом". После наступления темноты Бон пустел. "Даже бордели работали только днем", потому что по ночам, несмотря на плотный заградительный огонь, постоянно прилетали вражеские самолеты. 
 * * * 
 В начале января 17-й полк полевой артиллерии присоединился к 6-й бронетанковой дивизии. Было страшно холодно и хлестал ужасный ливень. Причиной объединения было то, что у Эйзенхауэра родилась новая идея: создать мобильный резерв на обширном фронте от Пон-дю-Фан до Гафсы. На Алана Брука это не произвело впечатления. "Эйзенхауэр предложил совершенно бредовый план ведения войны в Тунисе. Что за собачья жизнь!" 
 Полевой штаб Эйзенхауэра расположился в Константине. Его работой руководил бригадный генерал Люсиан К. Траскотт. Штаб разработал план захвата Сфакса или Габеса в ходе совместной операции английской 1-й Армии, французов и американского II корпуса. В ходе операции "Сатин" следовало перерезать коммуникации Роммеля и лишить его снабжения. После этого ему оставалось либо сдаться 8-й Армии, либо спешно отступать в Тунис. Силы фон Арнима были бы вынуждены двинуться на юг, на помощь Роммелю. После этого у Андерсона и Жюэна на севере были бы развязаны руки для захвата Туниса и Бизерты. 
 Большинством первых операций руководил Кларк, который искал подходящий предлог, чтобы вывести американские части из подчинения Андерсону. Сфера самостоятельных действий американских войск охватывала центральный и южный Тунис, там Кларк мог чувствовать себя хозяином. Одновременно это открывало благоприятные перспективы сотрудничества с Жиро, который не хотел передавать французские войска британской 1-й Армии. 
 Но Кларк пробыл командующим южным Тунисским фронтом всего 2 дня. Эйзенхауэр узнал о странной деятельности Кларка и тут же связался с Маршаллом. Тот по телеграфу подтвердил назначение, и в последний день 1942 года Кларк стал командующим американской 5-й Армией. Она была сформирована в начале декабря, чтобы наладить функционирование тыла, поскольку началась подготовка вторжения на континент. Кларк был вынужден вернуться в Оран, а командование войсками в южном Тунисе перешло к его подчиненным - в конце концов к Фридендоллу. "После этого поступка Айк сильно вырос в моих глазах", - писал Алан Брук. 
 Планируя нанести "здоровый пинок" в спину Роммелю, Кларк намеревался сосредоточить американский II корпус в районе Тебесса - Кассерин. 1 января 1943 года Фридендолл получил приказ начать движение на север. Главную ударную силу корпуса составляла 1-я танковая дивизия. Ее Боевое командование В уже было отобрано у английской 1-й Армии. Предполагалось нанести удар от Сбейтлы через Восточный Дорсаль на Сфакс. Французский XIX корпус под командованием генерала Кёльца наступал севернее через проход Фондук. Он должен был прикрывать американцев после выхода на прибрежную равнину. Но все боевые приказы были расплывчатыми и неточными. 
 "Во второй половине дня я отправил авиапочтой письмо генералу Нерингу с просьбой посоветовать, как мне справиться с такой ордой, имея так мало командиров. Надеюсь, он соображает немного лучше, чем кое-кто из моих подчиненных", - в отчаянии писал командир американской 1-й танковой дивизии генерал-майор Уорд бригадному генералу Оливеру. 
 Кроме нехватки информации, командиры частей на фронте столкнулись со сложнейшими проблемами доставки снабжения войскам с железнодорожных станций Сбейтла и Фериана. Каждую мелочь приходилось везти за 150 миль на грузовиках. В начале января трудности начали казаться непреодолимыми. К несчастью для Боевого командования В, оно было выведено из подчинения Андерсона, хотя все равно передало в штаб Эйзенхауэра, что "1-я Армия должна сделать все возможное, чтобы помочь нам наступать на юг". Однако Айк решил помочь только что сформированному французскому корпусу, который Жиро придерживал для наступления на севере. 
 Здесь находилась британская 78-я пехотная дивизия Эвелыо, которой противостояла дивизия "Фон Бройх". Южнее, сосредоточившись у Меджез-эль-Баб, располагалась 334-я пехотная дивизия Вебера, в резерве которой стояла главная ударная сила фон Арнима - 10-я танковая дивизия Фишера. Бу-Арад занимала 6-я бронетанковая дивизия Кейтли, против которой стояла дивизия "Герман Геринг". В результате у англичан 5 бригад были растянуты по дуге протяженностью 70 миль, а им противостояли два сосредоточенных германских кулака. XIX корпус Кёльца занимал фронт в Восточном Дорсале до Фондука, а II корпус расположился вокруг Тебессы. Еще дальше на юг, к проходу Фаид и Гафсе двигалась дивизия "Константина" генерала Жозефа Вельвера. 
 Фридендолл расположил свой штаб в 15 милях к югу от Тебессы в узком овраге, крутом и холодном. Как вспоминает капитан Джеймс Уэбб, служивший в штабе II корпуса, саперы сразу начали большие работы. "Это выглядело так, словно копают нью-йоркскую подземку". Прибывающие американские подразделения размещались или в горах Западного Дорсаля, или на равнине у его подножий. Большинство разбросанных подразделений 1-й пехотной дивизии было собрано и отправлено на помощь французам, занимавшим 30-мильный сектор, в который входила и относительно ровная, открытая долина Усселтиа. "Дневные передвижения боевой техники по долине происходили под почти непрерывным обстрелом с воздуха. Два немецких самолета, прозванные солдатами "Айк" и "Майк", постоянно практиковались в штурмовке автоколонн. Но их внимание привлекал даже одинокий джип". 
 * * * 
 Дальше на север в британском секторе 28-я Ирландская бригада бригадного генерала Рассела в начале года имела несколько довольно неприятных стычек возле Бу-Арада, в 25 милях южнее Меджез-эль-Баб. Сил было так мало, что роты были вынуждены действовать как отдельные боевые группы, сражаясь вдобавок со слякотью и холодом. Один офицер и двое рядовых были застрелены, после того как натолкнулись на собственные дозоры. Целое отделение американских связистов было уничтожено, когда по ошибке налетело на засаду Королевских ирландских фузилеров. "Не стоит об этом, парни, такое случается каждую ночь", - сказал командир американского полка, когда ему сообщили об этой трагедии. 
 Северо-восточнее Бу-Арада находилась небольшая возвышенность, которую назвали "Холм двух деревьев". Туда каждый день отправляли дозор и бронеавтомобиль, чтобы наблюдать за равниной и еле заметным вдалеке побережьем. В конце концов немцы захватили холм, чтобы обстреливать город. Когда 2-й батальон полка Лондонских ирландских стрелков был послан, чтобы отбить высоту, это сделать не удалось. Самое большое, что сумела бригада, стабилизировать фронт перед холмом "Трибуна" восточнее Бу-Арада и на дороге в Губеллат. 
 14 января 6-й батальон полка Королевских Иннскилленских фузилеров, проведя ночь под сильнейшим ливнем, несколько неожиданно ринулся в атаку, пытаясь отбросить противника назад. Однако батальон был встречен плотным огнем с фронта и обоих флангов. Действия командования были совершенно неудовлетворительны. "Они все прекрасно знали, но не сумели доложить обстановку старику (Андерсону)", - прокомментировал один из офицеров ирландских фузилеров. Вечером иннскилленцы вернулись, потеряв более 100 солдат и своих лучших офицеров. 
 * * * 
 В тот же день 17-й полк полевой артиллерии прибыл, чтобы поддержать ирландских фузилеров в районе холма "Трибуна". Полк все время находился в состоянии повышенной готовности, расчеты не покидали орудий, а штаб командного пункта. Лейтенант Ройл заметил: "Говорят, что война на 90 процентов состоит из скуки и на 10 процентов из ужаса. Так оно и есть". 
 Генерал-майор Кейтли и командир артиллерии V корпуса бригадный генерал Эмброуз Платт решили попытаться, как и предлагал Андерсон, использовать французов для штурма Фондука. Однако 17 января Ирландская бригада неожиданно налетела на 10-ю танковую дивизию. Судя по всему, они спасли 1-ю Армию от катастрофы, так как союзники были повергнуты в шок внезапной контратакой немцев на следующий день. Лишь теперь стало ясно, насколько повезло англичанам, что иннскилленцы не сумели взять "Холм двух деревьев". В случае успеха они продвинулись бы слишком далеко и не смогли получить помощь, что привело бы к их гибели. 
 Кессельринг приказал начать операцию "Эйльботе I", чтобы помешать наступлению союзников к побережью через Кайруан. Он также намеревался смять силы союзников в Восточном Дорсале, двигаясь с севера на юг. Немцы бросили в наступление части 334-й пехотной и 10-й танковой дивизий при поддержке 501-го батальона тяжелых танков на стыке V британского и XIX французского корпусов, где фронт союзников был самым слабым. 
 18 января 10-я танковая Фишера нанесла отвлекающий удар возле Бу-Арада. С холма "Трибуна" штурмовой полк "Герман Геринг", приданный 10-й танковой, атаковал иннскилленцев. Последовала беспорядочная кровавая схватка, после которой санитары обоих противников ходили по полю боя, разыскивая своих раненых. Один ирландский офицер, раненный в голову и ослепший, беспомощно кружил на месте, пока его не нашли и не увели. 
 На северных окраинах Бу-Арада 7-й танковый полк столкнулся с 17-м полком полевой артиллерии. Лейтенант Браун вспоминает:"Я находился на наблюдательном пункте и оттуда стрелял по врагу. Это самый потрясающий вид спорта... Когда ты видишь залп батареи, падающий среди старых гуннов, это чертовски весело. Как они отсюда драпали..." 
 Сразу после начала схватки на поле боя появился 2-й Лотианский и пограничный кавалерийский полк, который немедленно ринулся навстречу немцам. Его танки шли по дороге из Эль-Аруссы, когда впереди показалось густое серое облако, висящее низко над землей. "Это то, что официально называют дымом битвы", - сухо заметил командир полка. На самом деле эту муть создают разрывы снарядов, горящая сухая трава, пылающие танки и дымовые завесы. Вечером британские саперы отправились подрывать вражеские танки, завязшие в непобедимой грязи. Оказалось, что моторы некоторых все еще работают. 
 Если англичане стойко держались, то французы, которым не хватало современного противотанкового оружия, подались назад под напором частей 334-й дивизии Вебера, которая катилась вдоль Восточного Дорсаля. Разделившиеся колонны танков и мотопехоты прошли южнее Пон-дю-Фана к Робаа и долине Усселтиа. Пришлось срочно бросить 36-ю бригаду бригадного генерала Кент-Лемона к Робаа, а Боевое командование В, которое принял Робинетт после повышения Оливера, вместе с частями 1-й дивизии Аллена и 34-й пехотной дивизии генерал-майора Чарльза У. Райдера было послано поддержать пошатнувшихся французов. 
 После 5 дней боев немцы заявили, что взяли 4000 пленных и уничтожили или захватили 24 танка, 52 пушки и 228 автомобилей. Они отбили ограниченное наступление союзников и установили более выгодную линию обороны, проходящую от Джебель-Мансура на севере через Джебель-бу-Крил и Джебель-бу-Дабусс до Джебель-Рихана на юге. 
 Андерсон приказал Фредендоллу прикрыть Мактар вместе с боевым командованием В Робинетта, если противник пойдет через ущелье Фондук. Одновременно он направил Боевое командование А бригадного генерала Рэймонда Е. МакКвиллина в Сбейтлу, чтобы поддержать солдат Вельвера. Но Фридендолл одновременно должен был следить за Макнаси в южной оконечности Восточного Дорсаля, где находились итальянцы. Чтобы захватить этот важный пункт, он приказал Уорду сформировать две новые боевые группы: Боевое командование С полковника Роберта Стэка и Боевое командование D полковника Роберта Мараста. 
 Фридендолл хотел дать Командованию С боевое крещение малой кровью, одновременно позволив добиться легкого успеха. Поэтому он послал Стэка в набег на Сенед, несмотря на протесты Уорда и Ульверта, которые опасались, что это раскроет направление главного удара на Макнаси. Фридендолл проигнорировал возражения. Группа Стэка вышла из Гафсы 24 января под прикрытием авиации союзников. В ходе боя, длившегося 3 часа, она взяла почти 100 пленных, еще столько же противник потерял убитыми и ранеными. Но, как и опасался Уорд, немцы направили крупные силы, чтобы удержать Сенед. Этот рейд дал им знать, что союзники готовятся наступать на Макнаси, а не на Эль-Геттар. 
 Предполагалось, так атака Макнаси облегчит положение французов в проходе Фаид. Поэтому группа Стэка получила приказ нанести удар с северо-запада через деревню Сиди-ба-Зид. Марает должен был снова взять Сенед и быстро двигаться на восток, чтобы захватить основную цель. 
 Вторая немецкая операция, "Эйльботе II", целью которой был захват Пишона, провалилась, так как для штурма было выделено слишком мало сил. Однако 30 января две боевые группы из состава отдохнувшей и переформированной 21-й дивизии, которую Роммель отправил из-под Буэрата, внезапно появились в проходе Фаид, на сутки опередив удар Стэка и Мараста на Макнаси. Несмотря на тяжелые потери и ожесточенное сопротивление союзников, деревня Фаид была захвачена, а французский гарнизон сдался. Немецкий ефрейтор вспоминал: "Весь день прошел в яростных схватках под градом бомб и шквалом пуль с американских самолетов". Штаб МакКвиллина, расположенный в Сбейтле, получил отчаянные просьбы французов прислать подкрепления. Они были переданы Фридендоллу, но тот отказался отменить намеченную атаку Макнаси и сосредоточить американскую 1-ю танковую дивизию против немцев в проходе Фаид. В результате Боевое командование С двинулось из Гафсы на Сиди-бу-Зид, чтобы перехватить войска противника, перебрасываемые на север из Макнаси, или помочь остановить главный удар противника на Фаид. Командование D должно было атаковать Сенед. 
 Разделение 1-й танковой дивизии вызвало замешательство и привело к катастрофе. Группа Стэка металась между двумя целями и почти не видела противника. Марает направился к Сенеду, но натолкнулся на крупные силы немцев и итальянцев. Выдвигающиеся на исходную позицию американские войска были атакованы бомбардировщиками Ju-88. "Это было самое ужасное зрелище, которое я когда-либо видел. Не тела и куски тел возле дымящихся машин... Кто-то сидел, кто-то лежал, у части трупов были видны синие пороховые ожоги... Нет, самым ужасным было полное безразличие, с которым солдаты взирали на этот погром, не зная, куда идти и что делать. Они лишь бормотали: "Такое не может случиться с нами", - вспоминал один из офицеров. 
 Американская артиллерия сосредоточила огонь на деревне и кое-как расчистила путь для последнего удара танков и пехоты. К ночи 1 февраля Сенед все-таки был захвачен Командованием D после ожесточенного боя. Когда на помощь ему был направлен батальон 34-й пехотной дивизии, он по ошибке проскочил мимо американских аванпостов и налетел на противника. Погибла большая часть батальона. 
 Фридендолл приказал Марасту к утру развернуть пехоту на высотах восточнее Сенеда. Он приказал: "Используйте ваши танки и разбейте их. Вы и так потратили слишком много времени". Однако пехота выдвинулась на позиции лишь к полудню и практически сразу попала под удар немецких танков, который пришлось отражать с помощью артиллерии. Теперь некоторые солдаты начали слишком нервно реагировать на атаки немецких пикировщиков. Когда они увидели, что полевая артиллерия меняет позиции, это было воспринято как сигнал к отступлению. И вскоре дорога на запад была забита машинами, мчащимися в тыл. Положение стало еще хуже на следующий день, когда 15 бомбардировщиков В-25 по ошибке сбросили бомбы на Сенед. "Наши окопы внезапно стали густо заселенными", - прокомментировал какой-то пехотинец. 
 Тем временем МакКвиллин позорно провалил все попытки отбить деревню Фаид. Подполковник Гамильтон Г. Хоузе (G.3 Уорда) полагал, что командир дивизии должен снять МакКвиллина, потому что тот показал себя бездарным командиром, хотя и был приятным человеком, "насколько это возможно для дубины". Подполковник Симоне, еще один офицер 1-й танковой дивизии, обладал выправкой бравого кавалериста, "но в остальном был круглым дураком". Это подтверждает тот факт, что МакКвиллину понадобился целый день, чтобы послать помощь французам. Когда его солдаты 31 января все-таки добрались до цели, то были встречены хорошо замаскированной завесой противника и понесли тяжелые потери. Ничего не добились американцы и на следующий день. Их пехота была просто перемолота хорошо организованной обороной немцев. Французам пришлось сражаться в одиночку, в итоге более 1000 человек попали в плен. 
 Результат этих столкновений в Восточном Дорсале совершенно однозначен - фон Арним одержал несомненную победу. Макнаси, деревня Фаид и сам проход Фаид остались в руках немцев. "Мои кошмары закончились", - сказал фон Арним одному из штабных офицеров. 1-я танковая дивизия уползла зализывать раны. В руках Уорда, который расположился на своем командном пункте западнее Сбейтлы, остались только командования А и С. Командование А удерживало Сиди-бу-Зид и окрестные холмы, чтобы помешать противнику выйти из прохода Фаид. Командование С передвинулось в Хаджеб-эль-Аиум, находившийся на полпути между Фондуком и Фаидом. Командование В было отведено в резерв 1-й Армии и расположилось в лесу Кесра возле Мактара, чтобы парировать угрозу наступления противника через Фондук. Командование D находилось в резерве II корпуса в Бу-Шебке. 
 * * * 
 В конце января Лондонские ирландские стрелки снова оказались в гуще событий. Они получили приказ занять высоту 286 в гряде низких холмов, господствовавшей над основной дорогой, по которой доставлялось снабжение. Она проходила из Бу-Арада южнее холма "Трибуна". Немцы вернули высоту лихой ночной контратакой. Командиры 7-го танкового полка шли в бой, сидя в люках башен, вооружившись ракетницами. Они пускали в ночное небо осветительные ракеты. 
 Танки прошли гряду из конца в конец. За ними следовали егеря полка "Герман Геринг", которые уничтожали всех уцелевших. В результате ирландцы были сброшены с высот. Именно на случай подобной атаки было установлено множество противотанковых мин, но ирландцы забыли ввернуть взрыватели. 28 января немцы покинули высоту 286, завершив образцовую операцию по разгрому пехотного батальона. 
 К счастью, союзники вовремя осознали глупость попыток захватывать и удерживать никому не нужные высоты. Французское верховное командование отбросило идею послать американскую 1-ю пехотную дивизию для захвата Джебель-бу-Дабусс, группы холмов, господствующих над северо-восточными подходами к долине Усселтиа. "Было решено не тратить попусту солдат и технику для захвата этой позиции. На американском футбольном жаргоне это прозвучало бы как "разбить башку вдребезги, чтобы выиграть полтора ярда в центре поля". 
 * * * 
 Когда Эйзенхауэр осведомился, сможет ли 8-я Армия поддержать операцию "Сатин", ответ Александера был отрицательным. Если противник решит оставить Буэрат, 8-я Армия двинется в погоню как можно быстрее. Если же Роммель остановится, он будет тут же атакован. "Мы надеялись в ходе наступления сразу взять Триполи. Но в любом случае мы не могли помешать противнику отправить часть сил против вас, хотя будет сделано все возможное, чтобы сохранить максимальное давление на противника", - писал Александер. 
 Стратегия Эйзенхауэра строилась на том, что 8-я Армия будет сохранять приличную скорость в погоне за Роммелём. Это выглядело разумно, однако Монтгомери все еще находился в 500 милях, в пустыне Сирт. "Пустынные крысы" могли оказать помощь американскому II корпусу, только если он прорвется к побережью, выйдя в тыл Роммелю. В этом имелась доля риска, однако американское верховное командование было готово пойти на него. Когда Эйзенхауэр узнал об этом, то понял, что его положение стало крайне шатким. 
 Глава 8. 
 Такова генеральская жизнь 
 "Если какая-то книга рассказывает о сухих африканских пустынях, не верьте ей. Я никогда еще не напяливал столько одежек, как сейчас. Мы столкнулись с проливными дождями и грязью". 
 Бригадный генерал Пол М. Робинетт личному корреспонденту Эдварду Фитцджеральду, 30января 1943 года. 
 В начале 1943 года президент Рузвельт и премьер-министр Черчилль встретились в Касабланке, чтобы обсудить в деталях стратегические задачи союзников. Дебаты по вопросам большой стратегии оставили в тени планы зачистки Туниса и разгрома Роммеля, однако необходимость вести две войны одну политическую, вторую военную - сказалась на Эйзенхауэре. Он угодил в постель с сильнейшим гриппом, но все-таки был вызван в Касабланку генералом Маршаллом. 
 Там ему пришлось растолковывать "коммодору авиации Фрэнкленду" и "адмиралу Ку" детали запутанной военной ситуации, сложившейся в Тунисе, и различные политические тонкости взаимоотношений с врагами и союзниками. В частности, ему пришлось указать на то, что крайне нежелательно поддерживать отношения с такими антисемитами, как министр внутренних дел Виши Марсель Пейрутон. Многие корреспонденты пришли в бешенство, узнав о продолжающихся шашнях Жиро с адмиралом Дарланом, об отсутствии в Северной Африке политических свобод, сохраняющихся антиеврейских законах, о тысячах заключенных в концлагеря на том лишь основании, что они были евреями, коммунистами или беженцами из франкистской Испании. Газетчики спрашивали: так за что на самом деле сражаются союзники? 
 Эйзенхауэр оправдывал все свои действия военной необходимостью и прямо заявил, что до сих пор неудачи были следствием его ошибок. Однако он подчеркнул, что намерен держать американскую 1-ю танковую дивизию в резерве, чтобы отбить любой контрудар, который будет направлен против его войск, наступающих на Сфакс. Он добавил, что лучше понести некоторые потери, чем утопить в грязи войска на северном участке фронта. Французские части были слишком ненадежны, так как семьи многих солдат и офицеров находились в оккупированной немцами Франции. Сложность их положения подчеркивал тот факт, что только из одного батальона дезертировали 132 человека. Возникали проблемы руководства, так как Барре и Жюэн были вынуждены взаимодействовать с Жиро, который был "в лучшем случае неплохим командиром дивизии", но полностью лишил их свободы действий. Он был диктатором по натуре и, похоже, страдал от мании величия, сообщил Эйзенхауэр Объединенному Комитету Начальников Штабов. 
 Высшее командование довольно холодно восприняло объяснения Эйзенхауэра и 16 января отменило его планы операции "Сатин". Батчер был убежден, что "президент и премьер-министр держали нос по ветру (политическому) и совершенно не собирались церемониться с генералом, который вынужден принимать непопулярные решения и все еще не захватил Тунис. Я сказал ему, что его судьба висит на волоске, но он и сам это знал. Однако такова генеральская жизнь". Траскотт 24 января представил Эйзенхауэру довольно пессимистический доклад о состоянии французских войск. "Я совершенно убежден, что на французов больше нельзя рассчитывать. На наиболее важных участках фронта им следует оказывать мощную поддержку и, по возможности, побыстрее перевооружить". 
 Чтобы хоть как-то наладить отношения, из штаба II корпуса к генералу Жюэну в качестве офицера связи был направлен полковник Уильям Биддл. Предполагалось, что он сможет постоянно передавать оценку боеспособности французских частей. Сам Биддл заметил: "Это была совсем не синекура. От меня требовалась исключительная сообразительность, я должен был проявить массу терпения, чтобы наладить какие-то отношения с французами". 
 Эйзенхауэр был крайне обеспокоен неспособностью американцев применять на фронте уроки, полученные в ходе боевой подготовки, так как впереди их ждали тяжелые бои, а готовность американской армии была довольно сомнительной. Дисциплина хромала на обе ноги. Эйзенхауэр требовал немедленно исправить такое положение. Ему были нужны солдаты, которые "будут достаточно выносливы, чтобы совершить 25-мильный марш в течение дня без привалов, не спать сутками, довольствоваться скромным рационом". Офицеры, особенно молодые, которые не хотели и не умели что-либо требовать от подчиненных, должны были любыми средствами восстановить дисциплину и добиться беспрекословного повиновения приказам. 
 Генерал Маршалл во время визита в Северную Африку отметил некоторое неуважение к командирам. Проходя рядом с лагерем батальона истребителей танков, расположенным на склоне холма, он был глубоко потрясен "отсутствием умелого командования, слабая подготовка бросалась в глаза. Это означало, что часть не способна сражаться с немцами. Солдаты полностью отбились от рук". Взбешенный таким состоянием дел, Маршалл отправил несколько сердитых писем, однако это не помогло. Горстка опытных офицеров была разбросана по всем американским частям, без исключения - по всему миру. В конце 1942 года начали возникать проблемы с личным составом, так как ВВС забирали большую часть выпускников колледжей, и лишь 15-20 процентов молодежи шло в пехотные школы. 
 * * * 
 В Касабланке Черчилль и Рузвельт потребовали, чтобы де Голль, которого не признавало большинство французских офицеров в Северной Африке, прибыл в отель "Анфа". Они надеялись, что удастся заставить де Голля работать вместе с Жиро, который не отличался особыми административными способностями. В результате удалось выпустить совместное коммюнике, которое Гарольд Макмиллан назвал "началом, всего лишь началом распутывания клубка противоречий между различными группами французов". 
 Пока 8-я Армия приближалась к Тунису, на совещании было решено создать новую структуру, которая координировала бы ее действия с операциями 1-й Армии, американского II и французского XIX корпусов. Логика диктовала, чтобы общий контроль был передан американцам. Однако британский Комитет начальников штабов, недовольный действиями Эйзенхауэра, предложил вызвать со Среднего Востока Александера и сделать его заместителем Эйзенхауэра. 
 Александер стал командующим группой армий на Тунисском фронте. Это была 18-я Группа армий - 1-я и 8-я Армии, американские и французские войска. Эйзенхауэра, по словам Алана Брука, "вытолкнули в стратосферу, превратив в верховного командующего. Теперь он свободно мог заниматься вопросами политики, союзнических взаимоотношений, тогда как военными вопросами занимался один из его подчиненных, который должен был восстановить утраченный порыв и наладить взаимодействие, которого до сих пор практически не было". Американцы успокоились и согласились с этим планом, так как опасались, что англичане потребуют понизить Эйзенхауэра и подчинить его Александеру. Им же было предложено прямо противоположное. Маршалл и его коллеги оценили благородство такого жеста. Алан Брук с удовлетворением заметил, что они "не сумели вовремя оценить подоплеку такого предложения". Их обмануло то, что 8-я Армия, перейдя границу Туниса, войдет в состав группы армий, на бумаге подчиняющейся Эйзенхауэру как верховному командующему. Ему также должны были подчиняться французские войска генерала Жюэна и американская 5-я Армия в Марокко, что было несколько многовато для одного человека. 
 Кроме того, 17 февраля была объединена авиация всего Средиземноморского театра. Ее командующий Теддер подчинялся непосредственно Эйзенхауэру, хотя адмирал Каннингхэм совсем не был уверен в его способностях. "Он достаточно симпатичный человек, но никогда не знает, чем занимается его штаб". Непосредственно Теддеру подчинялись генерал-майор Карл Э. Спаатс, командующий только что созданной Северо-Африканской воздушной армией, главный маршал авиации сэр Шолто Дуглас, командующий авиацией Среднего Востока, и вице-маршал авиации сэр Кейт Парк, командующий авиацией Мальты. 
 Однако верховный командующий все еще был ниже званием, чем многие из его подчиненных. Маршалл объяснил Рузвельту в Касабланке, что не следует давать Эйзенхауэру четвертую звезду, пока его армия все еще барахтается в грязи. Но президент оказался еще более прямолинеен, ответив, что не повысит Эйзенхауэра в звании, "пока не получит чертовски убедительную причину для этого. Он вообще намерен сделать правилом, что повышение в звании заслуживают люди, участвовавшие в боях. И хотя Эйзенхауэр неплохо поработал, он все еще не выбил немцев из Туниса". 
 И вот в самый разгар нападок на Эйзенхауэра, когда берлинское радио предсказывало, что его отзовут в Лондон, в Северную Африку прибыл Александер. Всякие критиканы в Лондоне и Вашингтоне непрерывно ворчали, требуя заменить Эйзенхауэра. По словам верного Батчера, он оказался причиной ожесточенных споров. Однако следует отметить, что Маршалл без колебаний поддерживал и защищал его. То же самое делал уважаемый всеми адмирал Каннингхэм, с которым Эйзенхауэр впоследствии подружился. Всегда одетый в идеально отглаженный белый мундир, сэр Эндрю был удивительным человеком, хотя довольно эксцентричным. Именно под его давлением Черчилль и Рузвельт согласились 15 февраля дать Эйзенхауэру четвертую звезду полного генерала. Лорд Амфитрил, служивший в штабе Королевского Флота, писал: "ABC (Andrew Brown Cunningham) сделал больше чем кто-либо, чтобы внушить Айку уверенность в себе, а также чтобы заставить английские и американские штабы работать вместе с верховным союзным штабом. Его имя оказывало магическое воздействие на американцев, англичан и французов". 
 В Касабланке была определена дата проведения операции "Хаски" (вторжения на Сицилию). Оно должно было начаться в период полнолуния в июле, что поставило Эйзенхауэра в сложное положение, так как с Тунисом следовало покончить задолго до этого. Еще до того как верховные вожди покинули Касабланку, пришла хорошая новость. Рано утром 23 января эскадрон 11-го гусарского полка вошел в Триполи, преследуя по пятам отступающих немцев. "Триполи наш! После 2 лет пустыни и песка наконец немного зелени и несколько деревьев", - торжественно передал радист Бомон из 7-го полка средней артиллерии. Это был триумф войск Монтгомери, хотя у них не было времени праздновать. 
 * * * 
 Для немецкой армии, которая быстро отступала к границе Туниса, время побед закончилось. В последний день 1942 года Роммель получил разрешение Муссолини оставить оборонительную линию Буэрат. "Мы отошли на несколько километров за Триполи. Бомбежки продолжаются день и ночь", - писал в дневнике немецкий ефрейтор. После нескольких дней непрерывных воздушных атак, 24 января он пишет: "Все наши войска из Ливии бегут в Тунис. Дорога просто забита машинами". 
 В начале 1943 года в Тунисе находилось более 100000 солдат Оси, еще 50000 числились в Танковой армии Роммеля. Для того чтобы содержать только немецкие войска из состава Танковой армии "Африка", требовалось от 17000 до 23000 тонн грузов в месяц, тогда как в действительности было доставлено всего 5871 тонна. Положение с топливом, продовольствием и боеприпасами было одинаково скверным. С начала 1943 года хлебный паек сократился с 500 до 375 граммов в день. Перспективы выглядели не слишком радостно. 
 * * * 
 Если не считать небольшой группы кораблей американского флота - 15-й флотилии торпедных катеров, - все морские операции на Средиземном море после операции "Торч" и до начала операции "Хаски" проводил Королевский Флот. Именно он перерезал морские коммуникации противника. Этот маршрут проходил из портов Сицилии в города Тунис и Бизерта. Он имел протяженность около 100 миль, или всего 10 часов хода. Потребности войск в Африке нужно было удовлетворять любой ценой, и командованию Оси приходилось идти на риск. Вечером 1 декабря 1942 года разведывательный самолет союзников заметил вражеский конвой, идущий в Северную Африку, и сообщил о нем подводным лодкам и Соединению Q под командованием контр-адмирала К.Г.Дж. Харкурта. 
 3 британских крейсера и 2 эсминца вскоре после полуночи обнаружили и атаковали немецкий конвой. Все 5 транспортов и 3 эсминца были потоплены в ходе жаркой схватки. Первые лучи утреннего солнца осветили плавающие в море обломки. Среди толстого слоя нефти на поверхности можно было видеть десятки трупов, которые качались на волнах в своих спасательных жилетах. 
 Союзники сумели довольно быстро очистить порты и проводили свои конвои под сильным прикрытием с моря и воздуха. Это позволило им с начала операции "Торч" и до марта 1943 года доставить в Африку более 8 миллионов тонн грузов. Потери от действий противника составили всего 2,4 процента. "Продолжайте бить эти проклятые субмарины", - говорил Эйзенхауэр Спаатсу. 
 Несмотря на предупреждения адмирала Деница, что прибрежные воды Средиземного моря слишком мелководны для действий подводных лодок, а ПЛО союзников имеет слишком много кораблей и самолетов, ОКМ приказало ему атаковать конвои союзников в ходе операции "Торч" и после нее. 
 В ноябре и декабре 1942 года лодки Оси добились некоторых успехов, но после этого в центральном и западном Средиземноморье было потоплено 14 немецких и итальянских подводных лодок. Эта диверсия серьезно ослабила усилия немецких лодок в Атлантике. Дениц предчувствовал, что дело кончится разгромом, и потребовал разрешения отозвать лодки, но это разрешение было получено только 23 декабря. Хотя немецкие лодки потопили в Средиземном море почти полмиллиона тонн, все они были уничтожены. Итальянцы мало чем могли помочь. Так как им не хватало морской авиации, они были вынуждены использовать свои подводные лодки для ведения разведки. Они понесли тяжелые потери, но так и не смогли нарушить работу британской конвойной системы. 
 Британская 8-я флотилия подводных лодок (капитан 1 ранга Фоукс), базировавшаяся в Алжире, и 10-я флотилия (капитан 1 ранга Филлипс), базировавшаяся на Мальте, постоянно наносили удары по транспортам Оси в опасном Сицилийском проливе. Несмотря на многочисленные минные заграждения и примитивные аппараты торпедной стрельбы, надежные торпеды и высокое искусство командиров позволило британским лодкам добиться замечательных результатов в последние 2 месяца 1942 года. 
 В январе 1943 года Ось потеряла почти четверть отправленных грузов, а в следующем месяце каждая британская лодка за время похода топила в среднем по 3 транспорта. В течение 5 месяцев было потоплено 72 судна общим водоизмещением 221000 тонн. Но при этом англичане потеряли 7 подводных лодок, в том числе знаменитую лодку "Турбулент", чей командир, капитан 1 ранга Дж.У. Линтон, был посмертно награжден Крестом Виктории. 
 После побоища, учиненного Соединением Q, большая часть солдат Оси доставлялась в Африку по спешно организованному воздушному мосту. Перевозки начались в ноябре и достигли пика в первые месяцы 1943 года. Операцией руководил из Рима генерал-лейтенант Ульрих Бухгольц, назначенный в декабре 1942 года командующим транспортной авиацией Средиземноморского театра. Под его командованием находились 3 эскадры, одна из которых базировалась в Сицилии, а 2 другие - в самой Италии. 
 Обычно на рассвете в воздух поднималась большая группа - до 100 самолетов - и садилась на аэродромы Туниса еще до 7.00, чтобы избежать удара авиации союзников. Вторая группа самолетов подходила к мысу Бон около полудня мелкими отрядами, чтобы сесть либо на грунтовых полосах юго-восточнее Туниса, либо в Бизерте. Вечером эскадра S отправляла в Африку еще одну группу, которая часто оставалась там на ночь. 
 Немцам приходилось использовать любые меры для защиты самолетов, так как истребительное сопровождение могло прикрывать их лишь от Сицилии до берега Туниса. Пилотам должны были проявлять максимум летного искусства. Между Неаполем и Трапани транспортные самолеты эскадры N старались избежать встречи с истребителями союзников, летя на высоте всего 50 метров. Они держались вне пределов прямой видимости один от другого. Даже когда имелось истребительное сопровождение, это не решало всех проблем, так как истребителям приходилось приноравливаться к маленькой скорости транспортных самолетов. У Ju-52, например, эта скорость не превышала 190 км/час. 
 Использование Ju-52 и гигантских шестимоторных Ме-323 в одной группе было почти невозможно, так как последние в полном грузу на малой скорости были крайне неустойчивы в полете. Им не рекомендовалось снижать скорость ниже крейсерской, которая составляла 230 км/ час. При подходе к побережью Туниса строй группы оказывался полностью разваленным, а истребительное прикрытие чаще всего отсутствовало. Однако для Бухгольца это не было веским основанием, чтобы отозвать транспортные самолеты назад. Но даже если истребители имелись, их количество не превышало дюжины, что было слишком мало, чтобы прикрыть растянувшийся на много километров строй транспортной группы. 
 Результат был совершенно очевидным. Отвага, хладнокровие, решительность пилотов транспортной авиации не могли спасти положение. С ноября 1942 по апрель 1943 года они понесли ужасные потери, доставляя по 585 тонн грузов в день. В Тунис также было доставлено большое число солдат. Бухгольц писал: "Они выполняли свою задачу при сильнейшем вражеском противодействии и чисто символической помощи со стороны своих истребителей, сражаясь до конца". 
 Катастрофическое положение с доставкой снабжения накалило до предела отношения между партнерами по Оси. На совещании в Растенбурге 19 декабря 1942 года Гитлер согласился с Кавальеро и Чиано, что следует объединить верховное командование в Тунисе и Ливии и передать его Comando Supremo. Для этого Гитлеру пришлось отдать 5-ю Танковую армию фон Арнима под итальянский контроль. Однако, взбешенный неспособностью итальянцев обеспечить снабжение войск, фюрер не собирался позволять им командовать в действительности. Эта мера должна была ослабить трения между фон Арнимом и Роммелём. Никто из них не имел представления о планах другого. Во время длительной беседы с Гитлером и Герингом 11/12 января Кессельринг предложил поручить Роммелю командование группой армий, когда его войска отойдут в Тунис. Он надеялся, что такое повышение удовлетворит честолюбие фельдмаршала и улучшит его действия. Чтобы это решение выглядело политически приемлемым, войска должны были находиться под контролем Comando Supremo, хотя Кессельринг втайне надеялся, что в реальности все будет иначе. Но вторая итало-германская конференция завершилась внешне приемлемым компромиссом. 
 Трения начались в конце января, когда Муссолини назначил командующим только что сформированной итальянской 1-й Армией генерала Джованни Мессе. Кессельринг совсем не собирался уступать, и чтобы скрыть свои намерения, в том же месяце создал подразделение немецкого штаба внутри Comando Supremo, что привело к новым трениям между партнерами по Оси. 
 Если союзники объединили свою авиацию, то немцы и итальянцы действовали совершенно независимо, если не считать нескольких операций. После того как 24 января американские истребители-бомбардировщики выбили противника с последних авиабаз в Триполитании возле Зуары, почти 400 немецких и итальянских самолетов были вынуждены базироваться в Тунисе. Они находились под контролем Авиакорпуса "Тунис", или Comando Aeronautica Tunisia. 
 * * * 
 В последний день 1942 года Алан Брук телеграфировал Монтгомери, что из-за медленного продвижения союзников в Тунисе его войска могут свободно наступать к западу от Триполи. Это означало, что перед ним лежит дорога длиной 800 миль от порта Бенгази, который Роммель оставил 19 ноября, пока не начнет работать порт Триполи. Чтобы сохранить боеспособность, пехотной дивизии требуется 300 тонн грузов в день, а танковой дивизии - 400 тонн, причем половину этого количества составляет топливо. Еще больше осложняла положение 8-й Армии необходимость кормить голодающее население Триполи. "50000 вопящих женщин могут оказаться подходящей компанией, однако нам предстояло как-то решить эту проблему", - писал Монтгомери. 
 Монтгомери хотел, чтобы порт Бенгази начал работать на полную мощность к концу января, однако 3 января на гавань обрушился сильнейший шторм, который вызвал большие разрушения. Новые штормы стали причиной дальнейших задержек. X корпус генерал-лейтенанта Хоррокса застрял на месте, так как его транспорт круглыми сутками доставлял грузы для других частей из Тобрука в Бенгази и дальше на запад. 
 Перед тем как 15 января началась операция "Файритер", Монтгомери наверняка узнал о трудностях Роммеля с помощью системы "Ультра". Так как у противника осталось всего 36 немецких и 57 итальянских танков, а его грузовики часто по нескольку дней стояли без топлива, он не мог рассчитывать долго оборонять Триполитанию. Тем временем Муссолини бушевал, проклиная "спятившего Роммеля, который думает только об отступлении в Тунис". Кессельринг не понимал, почему Роммель не разбил 8-ю Армию, пока Монтгомери собирал силы на линии Буэрат. Благоприятная возможность была упущена. "Роммель прежних дней, которого я знал, этого не допустил бы". 
 Но "прежние дни" миновали безвозвратно, и Роммель был вынужден заниматься организацией отступления, которое могло оказаться опасным и даже роковым, так как у него на шее висели итальянские войска. Роммель не мог их бросить, хотя они не могли сыграть никакой роли в предстоящих битвах. В состав итальянских дивизий входили так называемые "ударные части" Тунисского батальона. Это были добровольцы с минимальной военной подготовкой, которых генерал Баньини считал большей опасностью для своих, чем для противника. Итальянская артиллерия была абсолютно небоеспособна, пока не попала под командование немцев, после чего оказалась неожиданно хорошей. Итальянскую пехоту тоже приходилось поддерживать, тогда в ней появлялось подобие железного стержня. 
 В начале января Роммель узнал, что Муссолини согласился отправить немоторизованные итальянские дивизии на линию Тархуна - Хомс, так как если англичане атакуют Буэрат, делать это будет уже поздно. Comando Supremo заверило Роммеля, что эта линия идеально подходит для обороны, потому что прикрыта горами высотой до 700 метров, которые противник не сможет обойти. 
 Поняв, что Муссолини совершенно не ориентируется в сложившейся ситуации, Роммель приказал Африканскому корпусу удерживать позицию Буэрат лишь до тех пор, пока англичане не сосредоточат достаточно сил, чтобы обойти обороняющихся. Ни при каких обстоятельствах немецкие войска не должны были попасть в окружение. Как только по радио будет передан сигнал "Красный ход", должно начаться отступление в направлении Седады. 
 Чтобы помешать союзникам захватить дефиле Габес, которое находилось на полпути между Триполи и Тунисом, он предложил отправить туда одну или две дивизии. Захват дефиле разделил бы армии Оси. С согласия Кессельринга 21-я танковая дивизия оставила свои танки и вооружение другим частям и 13 января начала отступление к границе Туниса, где должна была пройти переформирование. Выбор дивизии, по мысли Кессельринга, был продиктован напряженными отношениями между Роммелём и командиром дивизии генерал-майором Хансом-Георгом Гильдебрандтом. 
 Тем временем Монтгомери методично накапливал силы в районе Буэрата. Он собрал уже около 450 танков против ничтожных сил, имевшихся у Роммеля. Однако Монтгомери отказывался доверить французам что-либо серьезнее охраны аэродромов. Если не считать эту второстепенную обязанность, французы, по его мнению, были совершенно бесполезными. "Они только мешают нам. Одно из важнейших положений моей доктрины гласит: нельзя допускать неудачи. Если я берусь за что-либо, я должен завершить дело успешно. Я готовлю войска в той манере, в которой собираюсь использовать их в предстоящих боях. И я не тронусь с места, пока не буду полностью готов". 
 Наконец он был готов двинуться дальше с линии Буэрат. 23-я бронетанковая бригада находилась в центре, а справа двигалась 51-я дивизия гайлендеров. Танковая бригада должна была атаковать войска Роммеля и вынудить их отступать, прежде чем гайлендеры начнут движение по прибрежной дороге. Слева находились 7-я бронетанковая дивизия и 2-я новозеландская дивизия, которые подчинялись командиру XXX корпуса Оливеру Лиизу. Он должен был наступать, угрожая Роммелю окружением. 
 Наступлению 8-й Армии предшествовали многочисленные бомбардировки "Бостонов", "Балтиморов" и "Митчеллов" ВВС Пустыни, которых прикрывали истребители. Целью налетов были посадочные полосы и транспорт противника. Ночью "Бостоны" продолжали бомбить аэродромы, а "Веллингтоны" 205-й авиагруппы бомбили дороги с помощью "Альбакоров", пускавших осветительные ракеты. 
 Войска Монтгомери медленно и неотвратимо двигались вперед, к линии Буэрат. Как только они оказались рядом, Роммель быстро отошел, сорвав план окружить и уничтожить его армию. Британские войска нанесли сильный удар по позициям 90-й легкой и 15-й танковой дивизий, разделив их, что привело в замешательство германское командование. Но 90-я легкая дивизия сумела отбить атаки 51-й дивизии, хотя та и вклинилась в немецкую оборону. Части Роммеля, которые испытывали острейшую нехватку топлива, не могли вести арьергардные бои на равнине. Хотя им удалось уничтожить около 20 английских танков, 17 января немцы отошли на линию Хомс - Тархуна. 
 Монтгомери отправил свои танки в обход по широкой дуге через Бени-Улид - Тархуну - Кастель-Бенито. 19 января 7-я бронетанковая дивизия генерал-майора Джона Хардинга и 2-я новозеландская дивизия генерал-лейтенанта сэра Бернарда Фрейберга начали обход южного фланга Роммеля. Сам он в это время прибыл на передовой командный пункт к генералу де Стефанису, командиру XX армейского корпуса, находящийся северо-западнее Тархуны. Оттуда генералы увидели английские танки на расстоянии всего 6 миль от себя. Они двигались к горе Джебель-Гариан, находящейся чуть южнее. Если бы колонна выбрала тот маршрут, которого больше всего боялся Роммель, к наступлению темноты Танковая армия "Африка" оказалась бы в окружении. 
 Часть 164-й легкой дивизии и часть парашютно-десантной бригады Рамке вместе с разведывательными группами были спешно отправлены на помощь 15-й танковой дивизии. Артиллерия Роммеля поставила плотный огневой заслон на пути приближающейся танковой колонны. В воздух были подняты все уцелевшие самолеты Люфтваффе. 
 Вернувшись в свой собственный штаб, Роммель сказал офицерам, что Монтгомери не сумеет выполнить обходной маневр, если не сломит сопротивление германской артиллерии. Однако Роммель сильно переоценил силы англичан, атаковавшие Гариан. То, что он принял за целую танковую дивизию, на самом деле было 4-й бронетанковой бригадой, которая 20 января вообще не имела тяжелых танков. Система обороны Роммеля потеряла равновесие, так как большую часть сил он отправил навстречу этой бригаде. В результате новозеландцы Фрейберга сумели обойти Тархуну с запада и 22 января вышли к Азизие. В это время 7-я бронетанковая дивизия, имея всего 30 танков, после сильнейшей артиллерийской подготовки 19 января ворвалась в Тархуну. Дивизией командовал молодой и энергичный генерал-майор Хардинг, которого Монтгомери называл "прекрасным настоящим лидером". 
 К несчастью, Хардинг был тяжело ранен 19 января, когда немецкий снаряд чуть не оторвал ему руку. Атака Лииза замедлилась, его войска еле ползли, но Монтгомери немедленно прислал еще одного молодого командира, бригадного генерала Робертса из 22-й бронетанковой бригады, чтобы временно принять командование дивизией. 7-я бронетанковая возобновила стремительное наступление. 
 Пока главные силы немцев отходили дальше на запад по прибрежной дороге, 51-я дивизия медленно двигалась следом, несмотря на яростные понукания Монтгомери. Взяв под свое личное командование 22-ю бронетанковую бригаду, он повел ее на запад, наперерез наступающим гайлендерам. 
 Стремясь как можно быстрее захватить Триполи, Монтгомери постоянно торопил гайлендеров, у которых не хватало боеприпасов, транспорта и топлива, что вызывало раздражение командира дивизии генерал-майора Уимберли. Тем не менее, передовые части Уимберли утром 20 января атаковали оборонительную позицию у Хомса. После того как атака была отбита, он приказал обойти противника по берегу моря, чтобы выйти в тыл 90-й легкой дивизии. А когда противник отошел на несколько миль, Уимберли послал в погоню один из своих батальонов, гайлендеров Сифорта, хотя уже наступила ночь. 
 Теперь Триполи оказался под угрозой удара с двух сторон. Войска Монтгомери наступали вдоль побережья, а корпус Лииза совершал обходной маневр через пустыню. Ночью 19 января Роммель оставил позицию у Тархуны, как только узнал, что английская колонна появилась в 30 милях от Гариана, перерезав шоссе Гариан - Тархуна. Муссолини сразу обвинил его в том, что отступление было преждевременным, а также в нарушении приказа удерживать линию Тархуна - Хомс по крайней мере 3 недели. 
 В ходе крайне неприятного совещания во второй половине дня 20 января Роммель заявил Кавальеро, Кессельрингу и Бастико, что никогда не был согласен с приказом оборонять линию Тархуна - Хомс, так как считал его совершенно невыполнимым. "Вы можете удержать Триполи еще несколько дней, но при этом потерять армию, или спасти ее для защиты Туниса. Решайте сами", крикнул Роммель взбешенным начальникам. 
 Но решающий выбор уже был сделан. Утром со стороны города долетели раскаты ужасных взрывов. В гавани немецкие подрывники начали уничтожение портовых сооружений, был взорван аэропорт. Все еще подозревая, что новозеландцы могут обойти его с запада и отрезать, Роммель приказал арьергарду 90-й легкой дивизии оставить Триполи сразу после полуночи 23 января. Драгоценные боеприпасы были уничтожены, а запасы продовольствия, которые не удалось вывезти, были розданы жителям города. Ситуация с топливом была настолько серьезной, что войска Роммеля сумели пройти только 60 миль по направлению к границе Туниса, после чего остановились, так как у них не осталось ни капли бензина. 
 "Просто чудесный день", - написал Лииз своей жене 23 января. Английские войска проделали рискованный марш длиной около 300 миль. Монтгомери наступал по прибрежной дороге, а Лииз проделал обходной маневр, и они встретились уже в самом городе. "Когда мы шли через город на наших танках и броневиках, то обнаружили, что в нем все еще достаточно макаронников", - вспоминал Лииз. 
 Первым в Триполи вошел эскадрон В 11-го гусарского полка. Вскоре там появилась рота 1-го батальона гайлендеров Гордона, которая в сумерках накануне обогнала эскадрон 50-го танкового полка. Это могло стать началом праздника, если бы не Монтгомери. Он не собирался поддаваться соблазнам хотя бы на минуту. "Впереди еще слишком много боев, и я не могу позволить армии размякнуть. Я запретил использовать здания для размещения штабов и войск. Армия должна жить в поле и пустыне и сохранять полную боевую готовность", - писал он. Монтгомери немедленно подал пример, разместив собственный штаб в 4 милях от города. 
 Однако Лииз понимал, когда следует быть реалистом. Буквально за пару дней многочисленные бордели - отдельные для офицеров и солдат - сделали потрясающий бизнес, отводя посетителям по 3 минуты на визит. "Нам удалось кое-как ограничить пьянки. Я приказал проверить всех шлюх и навести порядок в борделях, отдав их в лапы докторов и священников. Жаль, что в Триполи не осталось ни одного боша, а то бы мы сейчас им так врезали!!!" - заметил генерал, совершенно не сожалея о своих приказах. 24 января радист Бомон запишет: "Сегодня мы прошли через Триполи. Хотя мы могли остановиться отдохнуть, но мы еще должны разбить Роммеля, и я полагаю, что лучше продолжать гнаться за ним". 
 Сам Лис пустыни в это время погружался в пучину депрессии. Он находился на грани нервного срыва, что видно из его письма жене, датированного 25 января. "Я просто не могу описать, как мне тяжело руководить этим отступлением. Днем и ночью меня мучает мысль, что я едва справляюсь со своей работой. Кессельринг полон оптимизма. Может быть, именно во мне он видит причину того, что армия не смогла оказать более упорного сопротивления". 
 Рядового Кримпа, одного из пехотинцев 8-й Армии, больше волновали события на севере. "Там все идет не очень хорошо. Британская 1-я Армия и американцы (зеленые новички, я полагаю) всю зиму ведут жестокие бои и прочно увязли в горах. Фрицы сумели спасти Тунис и построили мощные укрепления вокруг города. Говорят, к ним из Италии доставили большие подкрепления. (Почему поганый ублюдок до сих пор не признает, что проиграл?) Поэтому скоро мы пойдем туда, чтобы закончить дело". 
 Итак, 8-я Армия двигалась по направлению к Тунису. Однако многим ее солдатам еще предстояло погибнуть, прежде чем она достигнет границы. 
 Глава 9. 
 Обещания более тяжелых боев 
 "Я устал и болен от этой проклятой пустыни, и чем скорее я отсюда уберусь, тем лучше мне будет. Я думаю, что сделал в этой войне гораздо больше, чем мне полагалось, и пора кому-то другому занять мое место". 
 Дж.Э. Брукс, рядовой 64-го полка средней артиллерии, письмо домой, 12 февраля 1943 года. 
 Захват Триполи был колоссальным достижением, однако он привел к своеобразному упадку сил. Внезапно ветераны 8-й Армии осознали, что впереди их ждут новые тяжелые бои, хотя пока еще никто не мечтал о корабле, который увезет его домой. Перед торжественным парадом 4 февраля была устроена генеральная чистка, которая вызвала искреннее возмущение всех, кому пришлось приводить в порядок обмундирование и технику. "Сегодня нам устроил смотр командир корпуса, завтра ожидается главнокомандующий. Все орудия выстроены на плацу. Скорей бы все это кончилось", - пишет радист Бомон. Лейтенант МакКаллум, офицер шотландской пехоты, тоже пришел в ярость от усиленной подготовки. "Глупо думать, что высокая честь посещения премьер-министра вызовет какой-то отклик у солдат дивизии. Затея с торжественным парадом потребует многих часов тщательной подготовки, вызывающей только раздражение". 
 Монументальный невозмутимый Черчилль был частью шоу, устроенного 4 февраля. Рядом с ним стоял Монтгомери и смотрел, как под звуки оркестра из 80 волынщиков и барабанщиков мимо них маршируют подразделения 51-й дивизии гайлендеров. В строю находились самые знаменитые шотландские полки: Сифорт, Черная Стража, Аргайл, Камерон, Гордон. На вершине триумфальной арки Муссолини, под которой проходили войска, неподвижно стоял солдат в килте. Это был настоящий спектакль, но у премьер-министра выступили слезы, так он был растроган. 
 После завтрака Черчилль отправился на встречу с солдатами 2-й новозеландской дивизии. Он произнес перед собравшимися одну из своих типичных зажигательных речей, но предупредил, что впереди новые бои: "Противник выброшен из Египта, из Киренаики, из Триполитании. Он почти исчерпал свои средства борьбы, и предстоит решающая схватка в Тунисе". Генерал-лейтенант Фрейберг так вспоминал об этом: "Это был самый впечатляющий парад за годы моей службы". Но на других, например, на лейтенанта Борда, торжества впечатления не произвели. "Мы собрались, чтобы послушать, что скажет премьер-министр, надеясь услышать что-нибудь о нашем будущем после окончания Тунисской кампании. Но мы были разочарованы. Кроме поздравлений и обещаний более тяжелых боев, мы не услышали ничего". 
 Подготовка к новым боям уже шла полным ходом. Лииз писал: "Сегодня мы уселись, чтобы спланировать следующую битву. Это сложная задача. Мы должны победить и победим. Мы находимся в 500 милях от Туниса, тогда как 1-я Армия - всего в 20 милях. Было бы совсем неплохо оказаться там первыми". 
 * * * 
 По пути от Бенгази до Триполи на германских минах погибло и было ранено более 1000 человек. На одном из перекрестков майор Раньер из инженерной службы штаба 8-й Армии видел, как один новозеландец наступил на мину-лягушку. Багровая струя ударила из раны в плече, обдав товарищей солдата, которые отчаянно пытались перевязать его. Потом мимо проехал грузовик, из кузова которого на дорогу падали тяжелые красные капли. В нем лежали тела 11 южноафриканских саперов, которые не сумели справиться с противопехотной миной. 
 Хотя войска Роммеля покидали Триполи довольно поспешно, это не помешало солдатам 200-го танкового саперного батальона и полевой бригаде Люфтваффе установить более 200 противопехотных мин на отрезке дороги между Зуарой и границей Туниса. В качестве дополнительной меры они взорвали 19 мостов и соорудили множество противотанковых препятствий. 
 13 февраля части 15-й танковой дивизии, которые вели затяжные арьергардные бои, последними из солдат Оси пересекли границу Туниса. Через 2 дня они вышли к старым французским укреплениям, построенным между холмами Матмата и морем примерно в 80 милях от границы. Это была линия Марет, выбранная Comando Supremo в качестве непреодолимой преграды на пути 8-й Армии. 
 Позиция действительно была прочной. Ширина прохода составляла всего 22 мили. От холмов Матмата на западе по песчаной равнине к морю шли многочисленные вади. Самыми важными были Вади Зевс и находящийся в 3 милях позади него Вади Зигзу. Между этими естественными препятствиями находились довоенные французские укрепления, которые немцы усилили еще больше. Они построили множество дотов, причем некоторые из них могли вместить до полубатальона. Многие укрепления опирались на Вади Зигзу, чье русло было углублено и расширено, особенно у берега моря. Примерно 19 миль фронта было прикрыто проволочными заграждениями. Саперы установили около 100000 противотанковых и 70000 противопехотных мин. 
 Но Роммель знал, что эту позицию все-таки можно обойти с фланга. Монтгомери тоже узнал это от капитана Поля Мезана, французского офицера, служившего в тунисском стрелковом батальоне. Он в свое время помогал проектировать и строить линию Марет. Мезан был приверженцем де Голля и примкнул к союзникам. Он прекрасно знал слабые места линии укреплений и участки, где можно было форсировать Вади Зигзу. Дополнительная информация об укреплениях была получена от других французских офицеров, авиаразведки и патрулей Дальних Рейдовых Групп Пустыни (ДРГП). 
 Во время наступления 8-й Армии на Триполи разъезды ДРГП следили за прибрежной дорогой, сообщали о передвижениях войск Роммеля и тревожили его арьергарды. Родезийский разъезд лейтенанта Джима Генри помог установить радиосвязь с войсками Свободной Франции под командованием генерала Леклерка, которые совершили исторический марш длиной 1600 миль через дикую пустыню от Чада (Французская Экваториальная Африка) до Триполи. Соединившись с 8-й Армией, они были названы "Группой L", и не раз отличались в боях под командованием Леклерка. 
 Разъезды ДРГП по приказу Монтгомери проводили "тщательную и детальную" разведку, чтобы найти для 8-й Армии путь вокруг линии Марет. Это была рискованная работа. Один патруль севернее Шимереда потерял 4 грузовика со всеми людьми. 15 января подорвался на мине грузовик другой группы. Еще больше портило кровь вмешательство частей Специальной Авиадесантной Службы (САС), которые "перебегали дорогу" ДРГП. Операции диверсантов САС поднимали на ноги вражеские патрули, которые мешали топографам ДРГП. 
 Когда 8-я Армия наступала на Триполи, группа бойцов САС под командованием подполковника Дэвида Стирлинга провела разведку боем в западной части города. Это должно было встревожить противника и вынудить его отступать побыстрее, не завершив подрывные работы в порту. Своей цели демонстрация не достигла. Входной фарватер был полностью заблокирован, а портовые сооружения были почти полностью уничтожены, отчасти предыдущими сильными бомбардировками самих союзников. Пришлось приложить огромные усилия, чтобы порт снова заработал, но 1 февраля немецкая разведка сообщила, что союзники уже начали разгружать мелкие суда. Через 3 дня Черчилль сам видел крупные транспорты, входящие в Триполи. 
 Офицер САС капитан Джордан вместе с тремя разъездами французов получил приказ перерезать коммуникации Роммеля между Сфаксом и Табесом. Другая группа расположилась возле линии Марет и следила за приготовлениями противника к обороне. Сам Стирлинг повел еще одну группу в южный Тунис, чтобы разведать дорогу для новозеландцев Фрейберга вокруг линии Марет и установить связь с 1-й Армией. Много позднее он заметил, что именно это исключительно опасное задание позволяет 1-й бригаде САС претендовать на честь быть первым соединением, которое установило контакт между 1-й и 8-й армиями. 
 Так как штаб 8-й Армии подгонял его, Стирлинг свел все разъезды в 2 большие группы. Но, к несчастью, обе они были захвачены противником в проходе Габес. Он имел ширину 18 миль от берега моря до озер Шотт севернее Эль-Хамма. Этот проход был единственным прямым путем через прибрежный район Туниса, но сейчас буквально кишел вражескими войсками. Для САС потеря энергичного и предприимчивого офицера стала серьезным ударом. 
 "Захват лейтенанта Дэвида Стирлинга, командира 1-го полка САС в Удрефе, в 17 километрах северо-западнее Габеса, дала нам важную информацию относительно организации диверсий в нашем тылу 8-й Армией", - отмечается в немецких документах. После допроса Стирлинга отправили в лагерь военнопленных в Италию. Однако он намеренно скрыл детали последнего рейда и сигналы, с помощью которых бойцы САС узнавали друг друга. Более того, немцы решили, что узнали, какое место САС занимает в структуре 8-й Армии, и как организованы ее диверсионные группы. Они поняли, что операции САС будут продолжаться, однако, лишенные руководства Стирлинга, они уже не будут представлять такой опасности. Впрочем, несколько человек сумели спастись и добрались до цели. Группа Майка Садлера, офицера ДРГП, временно переведенного в САС, и лейтенанта Мартэна из частей Свободной Франции первыми среди солдат 8-й Армии встретились с 1-й Армией. 
 Группу Садлера после долгого и трудного путешествия приняли за изменников и посадили под арест. Они были освобождены лишь в Гафсе после всесторонней проверки. Позднее эта группа сопровождала новозеландцев Фрейберга, когда те обходили линию Марет, и прошла по тем же самым местам, где еще недавно пробиралась тайком. "Приятно чувствовать, что первое путешествие было не напрасным", - вспоминал Садлер. 
 12 января 1943 года патруль ДРГП под командованием новозеландца капитана Ника Уальдера на волосок опередил людей Стирлинга, став первыми солдатами 8-й Армии, которые пересекли границу Туниса. Вместе с индийским эскадроном каждый из 10 разъездов ДРГП отвечал за разведку подходов к линии Марет и холмов Матмата на западе. Именно там Уайлдер обнаружил дорогу (естественно, названную проходом Уайлдера), выходящую на равнину Дахар, по которой позднее англичане обошли линию Марет. 
 Еще один разъезд под командованием лейтенанта Тинкера, который сопровождал 1-й эскадрон подрывников подполковника Владимира Пенякова, самого маленького отдельного подразделения британской армии, отправился в путь 18 января. Он сумел пройти прямо через ущелье Тебага, завершающееся в 25 милях от Габеса. Он подтвердил, что даже крупные силы с техникой могут пройти проходом Уайлдера и выйти к Габесу. 
 К 3 марта 1943 года топографическая разведка была завершена, благодаря усилиям бойцов САС и ДРГП. Командир ДРГП немного тоскливо заявил: "Местность к северу от Триполи, по которой будет наступать 8-я Армия, слишком узка для действия патрулей ДРГП". Через 8 дней части ДРГП в 8-й Армии были расформированы. 
 * * * 
 В самом начале февраля патрули Монтгомери вышли к границе Туниса. Главные силы 8-й Армии остались позади, в том числе 11-й гусарский полк, солдаты которого нашли плакат следующего содержания: "До свиданья, продолжайте улыбаться. Рамке". Хотя парашютисты бригады Рамке сохранили чувство юмора, у их преследователей не было оснований падать духом. Корреспондент БиБиСи Годфри Тэлбот видел, как во время одной из остановок какой-то танкист рисовал на песке пивную кружку. А во время посещения маленькой деревеньки корреспондент увидел старого бедуина, который сидел и пил чай. Его плечи были обмотаны некогда белым полотенцем с надписью: "Ноттингемские бани, 1938". 
 Бронеавтомобили 12-го уланского полка, держась подальше от берега, упорно ползли к тунисской границе, борясь с проливными дождями и сильными ветрами. Но главным препятствием были, разумеется, многочисленные минные заграждения и развороченная дорога. Однако, выйдя к Писидии, они обнаружили, что и прибрежная дорога полностью разрушена. Поэтому им пришлось сделать крюк к югу и выйти на солончаки Себкрет-эт-Тадет. К 7 февраля они достигли узкой дамбы через болота юго-западнее Цельтена. Это был единственный проход между солеными болотами и морем, но его перекрыли по крайней мере 30 немецких танков. 
 Погода никак не улучшалась. Годфри Тэлбот в одной из своих передач назвал ее "ветреной", но это было бесстыдным преуменьшением. Оливер Лииз в своем письме жене так отозвался о корреспонденте: "Это просто законченный глупец, хотя я с ним ни разу не встречался. Я держусь подальше от прессы. Они выворачивают наизнанку все, что ты говоришь и делаешь, только чтобы удовлетворить свою жажду сенсаций. Впрочем, мне говорят, что работники "Тайме", "Дейли Телеграф" и "Нью-Йорк Тайме" все-таки получше". 
 "Ветреная" погода Тэлбота залила воронки по обе стороны дамбы дождевой водой, превратив болото в совершенно непроходимое препятствие. Подполковник Хантер (начальник инженерной службы 7-й бронетанковой дивизии) получил приказ настелить гать через трясину, чтобы провести по ней колесный транспорт дивизии. 
 Первыми "настоящими" солдатами 8-й Армии, которые пересекли границу Туниса, стало небольшое пешее подразделение Восточно-Кентского полка. За ним следовали 5-й полк Королевской Конной Артиллерии и Стаффордширские йомены, чьи танки волокли за собой автомобили 12-го уланского и других частей. Пока они укрепляли предмостный плацдарм, за двое суток под непрерывными атаками немецких пикировщиков саперы Хантера проложили деревянные мостки, способные выдержать тяжелую технику. 
 По ним прошла часть 8-й бронетанковой бригады (1-й батальон Восточно-Кентского и Шервудская лесная стража), 69-й полк средней артиллерии, 131-я королевы бригада (механизированная пехота) 7-й бронетанковой дивизии, которой теперь командовал генерал-майор Эрскин. Они быстро выдвинулись к деревне Бен-Гардан, в то время как 153-я бригада 51-й дивизии гайлендеров наступала по прибрежной дороге, ломая усиливающееся сопротивление врага. 
 Когда 14 февраля гайлендеры маршировали мимо одинокого пограничного столба под триумфальное завывание волынок, армейские фотокорреспонденты поспешили запечатлеть это историческое событие. Но впечатление было смазано, когда на мине подорвался один из грузовиков. Буквально через пару дней на том же самом месте подорвалась еще одна машина. Находившийся в ней капитан КВВС Чедвик вспоминал: "Я опрокинул несколько стаканчиков крепкого, и мы разошлись по постелям, радуясь, что можем это сделать. Над нами постоянно витала угроза потерять друзей. Со дня выхода из Триполи с нами постоянно происходило одно и то же, поэтому мы начали привыкать". 
 15 февраля англичане захватили Бен-Гардан, а через двое суток 8-я бронетанковая бригада, в которой осталось всего 12 исправных танков, была сменена 22-й бронетанковой бригадой, которую возглавляли бронеавтомобили 4-го батальона йоменов графства Лондон (знаменитые "Снайперы"). В это же время гайлендеры расположились лагерем к югу от деревни, подальше от вражеских снарядов. Они пришли в восторг, когда обнаружили чистый колодец. Противник имел неприятную повадку бросать в колодцы павших лошадей, чтобы лишить англичан чистой воды. 
 * * * 
 А в это время в Триполи Монтгомери устроил неделю учебы с 14 по 17 февраля. Он пригласил старших офицеров из Англии, Туниса (в том числе американцев), Сирии и Ирака. Кроме лекций и дискуссий, солдаты 51-й дивизии гайлендеров продемонстрировали технику разминирования, 7-я бронетанковая дивизия имитировала ночную атаку, а новозеландцы показали, как передвигаются и устраивают лагерь в пустыне. 
 В частной беседе Паттон назвал речи Монтгомери "очень хорошо подготовленными", так же как использование "Скорпионов" ("Валентайны" с цепными тралами) и миноискателей гайлендеров. "Четыре дня лекций и демонстраций были очень полезны... Я многое узнал", - сказал он Маршаллу. Это искреннее внимание показывает, насколько его интересовали вопросы военного искусства. Другие тоже могли извлечь пользу из учебы, но не сумели. Монтгомери был крайне разочарован таким поворотом дел, особенно отсутствием представителей тунисских армий. И английские, и американские командиры дивизий уклонились под разными предлогами, прислав вместо себя штабных офицеров. 
 * * * 
 10 дней в начале февраля 1943 года генерал-лейтенант Варлимонт, заместитель начальника штаба ОКВ, провел в Тунисе, чтобы урегулировать хаос, царивший в системе командования. По пути он посетил в Риме штаб Кессельринга и Comando Supremo, в Тунисе встретился с фон Арнимом и Гейнцем Циглером. Посетив различные части и переговорив с Роммелём, Варлимонт 15 февраля вернулся в Восточную Пруссию. На следующий день он посетил ставку фюрера и присутствовал на очередном совещании. 
 В отличие от доклада Кессельринга, который тот сделал на совещании в Берлине 11/12 января, Варлимонт крайне пессимистично оценивал долгосрочную перспективу войны в Тунисе. У любого разумного стратега его оценка вызвала бы серьезное беспокойство. В оперативном резерве в Африке находились 10-я и 21-я танковые дивизии, однако Варлимонт обнаружил, что лишь последняя переформирована и доукомплектована. Зато численность 90-й легкой дивизии сократилась до 2400 человек. Роммель сравнил положение немцев с карточным домиком. Они имели достаточно сил, чтобы отразить любую атаку с любого направления, зато им отчаянно не хватало боеприпасов, топлива и практически всех видов снабжения. В таких условиях, заявил Варлимонт, "ведение немецкими войсками наступательных операций должно считаться исключительно рискованным и отважным". 
 Однако именно такое наступление готовили в данный момент Роммель и фон Арним. Кессельринг решил, что силы 8-я Армии, рассеянные на большом пространстве при слабо развитой дорожной сети, не смогут помешать им. Поэтому в южном секторе в течение нескольких недель все будет спокойно, Монтгомери понадобится много времени, чтобы подготовить наступление на линию Марет. На западе выход союзников к Фаиду означал завершение стратегического сосредоточения сил и образование сплошной линии фронта. 
 Правильно предположив, что все это союзникам не удалось провести гладко, Кессельринг решил поочередно нанести удары на обоих фронтах, чтобы задержать вражеское наступление на несколько недель или даже месяцев. На юге было создано несколько оборонительных линий, имевших надежные фланги, которые занимали арьергарды. Но на западном фронте союзники пока еще держали войска фон Арнима в неприятной близости к берегу. Следовало нанести несколько фронтальных ударов, чтобы вывести противника из равновесия и немного отодвинуть на запад некоторые участки фронта, откуда он мог начать наступление. 
 План Кессельринга был утвержден Comando Supremo и ОКВ. Через 4 дня, 24 января, фон Арним изложил свой план начать наступление на Фаид, чтобы помешать продвижению американцев на Сфакс или Габес (злосчастная операция "Сатин", задуманная Эйзенхауэром). Comando Supremo приказало ему направить танковые соединения для захвата Фаида, уничтожить американские войска в районе Тебессы и занять район Гафсы. Командующий 5-й Танковой армией ответил со сдержанным достоинством настоящего патриция. Операция против Фаида уже начата. Двух танковых дивизий недостаточно для атаки Тебессы. Впрочем, их все равно нет, так как 10-я танковая нужна в северном секторе, а 21-я танковая не обрела боеспособность. 
 Однако командир 10-й танковой дивизии генерал-лейтенант Вольфганг Фишер больше не руководил действиями своих танкистов. 5 февраля его машина вылетела на неправильно отмеченное итальянское минное заграждение западнее Кайруана. Шофер и адъютант погибли на месте. Начальник штаба дивизии подполковник Бюркер был тяжело ранен. Взрывом Фишеру оторвало ноги и левую руку. Перед смертью он попросил бумагу и карандаш, чтобы написать письмо жене. Его последними словами были: "Скоро все кончится". Его немедленно заменил фон Бройх, произведенный в генерал-майоры. Вместе с ним прибыл новый начальник оперативного отдела штаба подполковник граф фон Штауффенберг, выдающийся организатор, позднее участвовавши в "июльском заговоре" против Гитлера. 
 Разногласия между командующими Оси усилились, когда Роммель, убежденный, что союзники будут наступать от Гафсы к побережью, предложил нанести два сходящихся удара боевыми группами 5-й Танковой армии и Итало-немецкой танковой армии под единым командованием. Согласно его плану следовало перебросить мобильные части подчиняющихся фон Арниму 10-й и 21-й танковых дивизий на юг, так как он не мог освободить свою 15-ю танковую. 
 Фон Арним считал Роммеля везунчиком и самоуверенным авантюристом, а Роммель мало уважал прусского солдата-аристократа, который "почти не имел опыта боевых действий против наших западных противников и потому ничего не знал о слабостях их командования". Ситуацию не могла исправить серия директив Амброзио, который сменил Кавальеро во главе Comando Supremo и держался, по мнению Кессельринга, "недружелюбно и даже откровенно враждебно". Он требовал выделить мобильные соединения из обеих армий, хотя никто из командующих не желал это делать. 
 Чтобы как-то разрешить эти противоречия, Кессельринг 9 февраля встретился с Роммелём, фон Арнимом и Мессе. Они не знали, что Андерсон приказал не удерживать Гафсу любой ценой, однако видели последствия его приказа - некоторые американские части начали отход. Поэтому фон Арним намеревался в ближайшие дни начать атаку в районе Сиди-бу-Зид. После этого 21-я танковая дивизия должна была помочь Роммелю захватить Гафсу и повернуть на север, нанеся удар американцам раньше, чем они успеют восстановить равновесие. В личной беседе Кессельринг сказал Роммелю, который сомневался в успехе наступления, что если удастся открыть путь на Тебессу, ему будет поручено общее командование заключительным ударом и любой крупной операцией, которая последует. 
 На следующий день Роммель отдал приказ начать операцию "Моргенлюфт". Чтобы уничтожить вражеские силы в районе сосредоточения, он приказал сформировать боевую группу под командованием генерал-майора барона Курта фон Либенштейна. Она должна была захватить высоты севернее Гафсы и уничтожить вражеские позиции в Тозёре и Метлави. Однако он уже начал искать следующие цели. С помощью 21-й танковой дивизии, которую он все еще ожидал от фон Арнима, Роммель намеревался продолжить операцию "в зависимости от сложившейся ситуации". 
 В то же время он оставался очень осторожным, настаивая на том, чтобы исключить всякий риск, так как поражение могло иметь катастрофические последствия для войск на линии Марет, "где в распоряжении армии больше не осталось резервов". Роммель намеревался использовать 10-ю танковую дивизию фон Арнима, так как его собственная 15-я танковая должна была сдерживать Монтгомери. И снова фон Арним отказался, заявив, что ему нужны все силы для проведения ограниченного наступления под кодовым названием "Фрюлингсвинд". 
 Эту операцию должен был проводить Циглер, а командиром ударного кулака назначался полковник Помтов. В авангарде должна была двигаться 1-я рота "Тигров" 501-го тяжелого танкового батальона, приданного 10-й танковой дивизии. Они должны были прорваться в проход Фаид и войти в Сиди-бу-Зид с нескольких сторон. Тем временем остальные немецкие войска должны были окружить американскую 1-ю танковую дивизию и уничтожить ее. 
 Находившийся на юге Роммель получил сообщение, что на него со стороны Гафсы движутся сильные разведывательные группы американцев. Он опасался, что не выдержит итальянская линия обороны юго-западнее Эль-Гетарра, и перенес атаку с 13 на 18 февраля. Роммель предложил вывести войска из хорошо укрытых районов сосредоточения и быстро перебросить по дороге из Габеса к Гафсе. Однако уверенный в своем успехе фон Арним не потрудился сообщить ни Кессельрингу, ни Comando Supremo о том, что атака Циглера начнется рано утром 14 февраля. 
 * * * 
 За анализ разведывательных данных в штабе операции отвечал английский офицер, бригадный генерал Эрик Моклер-Ферримен. Американские офицеры разведки, хорошо знавшие его, считали Моклер-Ферримена прекрасным, благородным человеком. Он был в меру жестким и всегда принимал на себя ответственность за ошибки подчиненных. Зато другие, например, Монтгомери, относились к нему иначе, считая его чистым теоретиком, не имеющим практического опыта. 
 Андерсон полагал, что немцы начнут наступление на севере против Пон-дю-Фана. На основании прошлого опыта Моклер-Ферримен знал, что положение со снабжением у немцев достаточно тревожное. Количество прибывших подкреплений и отсутствие информации о возможном более серьезном наступлении вынуждало считаться с этим вариантом. Однако в начале февраля 1943 года поток информации почти иссяк, так как перемены в Comando Supremo серьезно затруднили чтение вражеских радиограмм. Трудности дешифровки радиограмм, полученных "Энигмой", еще больше усугубились переменами в командных структурах союзников. Действия разведывательных отделов штаба сократились до чистого сбора информации от авиаразведки, из материалов допросов пленных, сообщений агентов и службы радиоперехвата. 
 В результате Моклер-Ферримен оказался почти в полной темноте, когда сообщил Андерсону, что немцы могут провести ограниченное наступление в районе долины Усселтиа и проходе Фондук через Восточный Дорсаль. Данные "Энигмы", на которые он полагался, в основном касались операций "Моргенлюфт" и "Фрюлингсвинд" и лишь вводили в заблуждение. Вдобавок к ним примешалась информация о другой вероятной операции под кодовым названием "Кукуксей", вместо которой были предложены эти две. 
 Так как Андерсон не знал, что предупреждение о готовящейся атаке со стороны Фондука основано на чрезмерном доверии к "Энигме" и подтверждено другим, столь же ненадежным источником, он несколько удивился, но не был потрясен, когда, посетив Тебессу 13 февраля, получил прямо противоположную информацию от полковника Диксона, офицера разведки Фридендолла. Он строил свои выводы на основании информации, полученной на поле боя: допросы пленных, места обнаружения вражеских артиллерийских корректировщиков, направление воздушной разведки. Диксон предположил, что немцы нанесут удар южнее Фаида, скорее всего, на Гафсу. Подробно переговорив с ним, Андерсон заметил: "Ну хорошо, молодой человек, не буду с вами спорить". Однако позднее он сказал Фридендоллу, что его начальник разведки пессимист и паникер. 
 * * * 
 Менее чем через 4 недели попытка поставить командиров национальных частей в прямое подчинение Эйзенхауэру с треском провалилась. После того как Андерсон получил командование над всеми армиями на Тунисском фронте, он попытался развести англичан, американцев и французов по трем секторам, причем командир корпуса командовал всеми частями в своем секторе. Однако дела пошли вкривь и вкось. 7 февраля он был вынужден обратиться к командирам, лезущим в дела соседнего сектора. Андерсон выражал серьезное беспокойство "отсутствием взаимодействия между англичанами и французами или американцами и французами, что следует преодолеть как можно быстрее". 
 Разгром французских частей в проходе Фаид в конце января вынудил Эйзенхауэра передать Андерсону новые инструкции. Чтобы подкрепить фронт французов, подразделения американской 1-й пехотной дивизии были растянуты тонкой линией по долине Усселтиа. Южный фланг французского XIX корпуса был прикрыт 34-й пехотной и 1-й танковой дивизиями, однако и они были растянуты и разбросаны. Возле Пишона находилась 135-я полковая боевая группа. Боевое командование В Робинетта стояло восточнее Мактара. Боевое командование С Стэка расположилось в Хаджеб-эль-Аун, на полпути между Пишоном и Сиди-бу-Зид. Боевое командование А МакКвиллина, усиленное 168-й полковой боевой группой (без 1-го батальона) было рассеяно вокруг Сиди-бу-Зид. Эти части контролировал II корпус через свою 1-ю танковую дивизию. 
 Штаб генерал-майора Уорда находился в зарослях кактусов чуть западнее Сбейтлы, однако в его подчинении практически не осталось частей собственно 1-й танковой. Это было результатом детальной диспозиции Фридендолла, который действовал по рекомендации одного из офицеров оперативного отдела штаба - подполковника Акерса. Директива Фридендолла, выпущенная 11 февраля, предписывала Уорду удерживать противника в проходе Фаид, но в нарушение стандартной американской военной доктрины, которая давала командирам на местах значительную свободу действий, в приказе было детально расписано размещение частей и подразделений Уорда. Заканчивался меморандум собственноручной припиской командира корпуса: "Я требую от вас упорной активной обороны, а не только пассивной. Разведку вести постоянно, особенно ночью. Позиции обязательно прикрыть колючей проволокой и минами немедленно". 
 Отношения между Уордом и Фридендоллом стремительно портились. "Фридендолл и его штаб продолжают командовать дивизией даже в мелочах на уровне взводов", - объяснял Уорд. Через пару дней в ответ на запрос данных фоторазведки Фридендолл посоветовал Уорду не лезть не в свое дело. Уорд взбесился: "Надутый сукин сын. Двуликий гад". Привычка Фридендолла заглядывать в бутылку тоже сильно раздражала Уорда. Как-то раз он посетил штаб II корпуса и увидел неподвижного Фридендолла, валяющегося среди мертвецки пьяных штабистов, неспособного даже шевельнуть языком. "Безмозглый пьяный трус", - так назвал Уорд командира корпуса. Он также достаточно жестко критиковал Андерсона как любителя рисовать стрелки на картах, не имеющего практического опыта. Кое-кто из офицеров Уорда слышал, как он открыто ругал англичан, что было довольно рискованно, учитывая попытки Эйзенхауэра не допустить национальной розни. 
 Уорд также испытывал трудности при взаимодействии с бригадным генералом Робинеттом, который был "не только ловким, но и достаточно властным человеком". Робинетт всегда стремился действовать как независимый командир, за что очень часто подвергался критике. Подполковник Симоне полагал, что он был слишком строгим уставником. "Его мучил обычный для коротышек комплекс, и он был тяжелым человеком". Траскотт писал о его тщеславии, а другой автор просто называл хвастуном. Робинетт не замедлил ответить: "Уверенность в себе не следует путать с нахальством и хвастовством. Все определяет точка зрения наблюдателя". 
 Обеспокоенный раздорами среди командиров, Эйзенхауэр решил 12 февраля посетить фронт. Больше всего его беспокоило, как готовится отражение удара фон Арнима, который, по прогнозу Моклер-Ферримана, будет нанесен через Фондук. Кроме того, его беспокоила слабая оборона аэродрома Телепт, находившегося южнее небольшой деревушки Кассерин к востоку от Западного Дорсаля. 
 Под охраной специально обученного взвода механизированной кавалерии Эйзенхауэр прибыл в штаб Пкорпуса, где стал свидетелем тщетных потуг Фридендолла. Эйзенхауэру не нравилось, что его генералы предпочитают не покидать своих командных пунктов. Но еще большую тревогу Эйзенхауэр начал испытывать, когда Андерсон доложил ему диспозицию войск. Он проворчал: "Я не понимаю, почему вы распределили войска именно так. Американский народ ждет от меня честной работы. Но в данном случае они не согласятся даже со мной, когда узнают, каким именно образом вы рассеяли наши войска, отдав их под командование англичан и французов". С этими словами Эйзенхауэр отбыл для ночной инспекции войск на фронте в сопровождении Акерса. 
 Он встретился с солдатами 1-й танковой, 1-й и 34-й пехотных дивизий, которые еще не имели боевого опыта. Главнокомандующий разговаривал с офицерами, которые не понимали самых элементарных законов тактики, не умели готовить оборонительные позиции и не знали, где ставить минные заграждения. Еще больше Эйзенхауэр встревожился, когда увидел, как разбросана 1-я танковая дивизия. Фридендолл приказал Уорду разместить войска на двух холмах чуть восточнее Фаида, которые господствовали над дорогой на Сбейтлу. На севере, на Джебель-Лессуда и вокруг него расположились танки подполковника Уотерса, пехота и артиллерия. На юге, на Джебель-Ксайра и более низком холме Джебель-Гарет-Хадид расположилась 168-я полковая боевая группа подполковника Дрейка, в которой было слишком много неопытной пехоты. Большинство из них прибыло на фронт только вчера. Они не умели действовать штыком, окапываться. Кое-кто даже стрелять не умел. Ниже и западнее холмов стоял мобильный резерв подполковника Хайтауэра - 40 танков "Шерман". Они должны были контратаковать со стороны Сиди-бу-Зид. Уотерс должен был блокировать атаку немцев через проход Фаид. Предполагалось, что Дрейк не пропустит противника, двигающегося с юга от Макнаси. Что будет делать Хайтауэр, если атака последует с обоих направлений, никто не думал. 
 В штабе 1-й танковой Эйзенхауэр долго разговаривал с Уордом, Робинеттом - который примчался с севера по собственной инициативе - и Шварцем, командовавшим французскими войсками в районе Сбейтлы. Робинетт принес еще одну неприятную новость. Его разведывательные группы, находящиеся в Восточном Дорсале во французском секторе, обнаружили, что противник не собирается приостанавливать наступление через проход Фондук. 
 Робинетт решил проинформировать главнокомандующего об этой опасности и попросил перебросить американские войска в Джебель-Лессуду и Ксайру. Иначе их мог занять противник, который пробил бы широкую брешь в линии обороны союзников. То же самое Эйзенхауэру сказали, когда он посетил командный пункт МакКвиллина в Сбейтле. 
 Приколов на грудь полковнику Дрейку "Серебряную Звезду", которой он был награжден за храбрость, проявленную в боях у Сенеда, Эйзенхауэр уселся в свой автомобиль. Спустя некоторое время он оставил своего шофера Кая Саммерли сидеть за рулем и немного прошелся по песку. Впереди поднималась черная стена гор, разрезанная светлой полосой прохода Фаид. Полюбовавшись на него, Эйзенхауэр отправился назад. Он не подозревал, как, впрочем, Андерсон и Фридендолл, что именно здесь противник нанесет главный удар. Именно в это время в нескольких милях к востоку части Циглера выходили на исходные позиции для атаки. 
 Глава 10. 
 Я понял, что такое паника, когда увидел это 
 "Дабни, откупорьте бутылку. Давайте выпьем". 
 Генерал-майор Фридендолл начальнику штаба в разгар боев в проходе Кассерин, февраль 1943 года. 
 Перед днем Св. Валентина, 14 февраля 1943 года, защитники Лессуды и Ксайры услышали характерный шум танковых моторов. По всей линии фронта из штаба 1-й Армии было передано предупреждение приготовиться к немецкой атаке. Из расшифрованных с помощью "Энигмы" радиограмм стало ясно, что 5-я Танковая армия готова начать наступление. Однако Андерсон продолжал твердо верить, что удар будет нанесен от Фондука, а в других местах будут проведены отвлекающие атаки. Однако, когда огненный шар солнца поднялся над проходом Фаид, огромные "Тигры" в сопровождении пехоты на бронетранспортерах и противотанковых орудий, вынырнули из песчаного облака, развернулись цепью и открыли огонь. Началась операция "Фрюлингсвинд". 
 Части 7-го танкового полка и 86-го панцер-гренадерского (из 10-й танковой дивизии), сведенные в Боевую группу Герхард, начали обходить Джебель-Лессуду с севера. Остальные танки во главе с "Тиграми" зашли с юго-запада. Маленькие танки Уотерса, попытавшиеся остановить северную группу, были просто сметены. Немецкие самолеты провели первый в этот день налет, разгромив Сиди-бу-Зид. Американские зенитки даже не успели открыть огонь. 
 К 10.00 Уотерс попал в кольцо, а танки Луиса В. Хайтауэра были отправлены "прояснить ситуацию". Они столкнулись с Боевой группой Герхард. Другой отряд германских танков - Боевая группа Рейманн - прошел мимо Лессуды с юга и от Фаида направился прямо на Сиди-бу-Зид. Немцы имели значительное численное превосходство, да и танки у них были много лучше. Хайтауэр радировал МакКвиллину, что в лучшем случае сможет лишь ненадолго задержать противника. Тем временем группа Герхард после окружения Лессуды остановилась и возле дороги Фаид - Сбейтла стала ждать появления частей 21-й танковой дивизии. Ее 91 танк в это время шел на север вдоль гряды Восточный Дорсаль. Выйдя из ущелья Майзила Группа Шютце повернула на север от Макнаси, чтобы обойти Сиди-бу-Зид, а Группа Штенкхофф сначала двинулась на запад, а потом повернула на северо-восток, чтобы атаковать деревню с тыла. МакКвиллин по телефону приказал Уорду помочь, но тот думал, что немцы предприняли мелкую вылазку. Тем не менее, подполковник Керн был послан с 1-м батальоном 6-го полка бронепехоты и ротой танков "Стюарт", чтобы занять позицию на пересечении шоссе Фаид - Сбейтла, позднее названном "перекресток Керна". 
 К середине утра танки Хайтауэра вели тяжелый бой на севере, но в этот момент Шютце и Штенкхофф начали наступление с юга. Дрейк передал, что видит 83 немецких танка вокруг Джебель-Лессуды, и что солдаты покидают артиллерийские позиции и в панике бегут с поля боя. "Вы не понимаете, что несете! Они только меняют позицию", - возмутился МакКвиллин. "Меняют позицию, черта с два! Я понял, что такое паника, когда увидел это", радировал Дрейк. 
 В полдень противник был уже на командном пункте Боевого командования А, вынудив МакКвиллина несколько раз перемещаться на юго-запад под ударами германских пикировщиков. Его продвижение замедляли грязь и вода, таинственным образом появившиеся в топливных баках машин. 
 Танки Шютце ненадолго задержались, чтобы преодолеть полосу мягкого песка по пути от ущелья Майзила. Поэтому Циглер приказал группам Рейманн и Герхард атаковать Сиди-бу-Зид с северо-востока. Группа Штенкхофф подошла после полудня, несмотря на стычки с мобильными патрулями союзников, и установила контакт с 10-й танковой дивизией. На холмах Лессуда, Ксайра и Гарет-Хадид защитники с ужасом смотрели на поток немецких войск. Однако по требованию вышестоящего командования Уорд запретил им отступать, но при этом пообещал провести завтра контратаку и освободить их. 
 К вечеру Боевое командование А МакКвиллина было почти уничтожено. Если бы не упорное сопротивление Хайтауэра, 1-й танковой дивизии досталось бы еще сильнее. Впрочем, она и так бросила на равнине между Фаидом и "перекрестком Керна" массу разбитых пушек и противотанковых орудий, 59 полугусеничных транспортеров, более 20 грузовиков и 44 танка. 
 Одним из этих танков был "Шерман" сержанта Баскера Беннета. Он находился в гуще боя, который 1-й танковый полк вел перед проходом Фаид, и получил два попадания 75-мм снарядами в башню, после чего загорелся. "Я позвал водителя и радиста, но они не ответили, вероятно, потому что были убиты. Танк горел вовсю, и я поспешно выпрыгнул из него вместе с уцелевшими членами экипажа", - вспоминает сержант. Спрятавшись в траншее, они следили, как пылает их танк. Они прятались несколько часов, пока вокруг бушевала битва. Позднее Беннет со своими людьми был вынужден сдаться в плен, когда немецкий танк собрался раздавить их в траншее. "А где ваша машина?" спросил командир танка на прекрасном английском языке. Показав на пылающие обломки, американцы объяснили, что случилось. Они были страшно поражены, когда немцы отпустили их. "Мы быстро добрались до своих", - добавляет Беннет. 
 Хотя во время бегства через пустыню из Сиди-бу-Зид жара и дым мешали ясно видеть происходящее, сержант Кларенс У. Коли, еще один из солдат Хейтауэра, смог различить полугусеничные транспортеры, джипы, мотоциклы и грузовики, движущиеся в том же направлении. К тому моменту, когда они оказались в безопасности, у Хайтауэра осталось всего 7 исправных танков. 
 * * * 
 На обратном пути в Алжир, находясь в штабе Фридендолла, Эйзенхауэр узнал об атаке у прохода Фаид. Он получил заверения, что это всего лишь мелкая неприятность, в наступлении участвует только 21-я танковая дивизия, и Боевое командование А легко с ним справится. Нет никаких причин для беспокойства. В результате главнокомандующий узнал о катастрофе у Сиди-бу-Зид только вечером, уже находясь в Константине. 
 Андерсон все еще не мог забыть о прогнозе Моклер-Ферримена, который предсказывал, что главный удар будет нанесен севернее. Не имея от "Энигмы" никакой информации о 21-й танковой дивизии, имевшей 11 средних танков и дюжину "Тигров", он отказывался передвинуть на юг Боевое командование В Робинетта и помочь разгромленным частям Уорда. Сам Уорд оставался совершенно спокоен и не терял оптимизма. Как писал 15 февраля его адъютант Эрнест К. Хатфилд: "Немцы вчера крепко нам врезали, но мы надеемся сегодня расплатиться с ними. Еще 3 дня вроде вчерашнего, и они смогут вычеркнуть 1-ю танковую дивизию из списков". 
 Ночью 14/15 февраля Уорд начал готовить контратаку, чтобы освободить Уотерса и Дрейка, и запросил помощи у Фридендолла. Он приказал Боевому командованию С полковника Стэка после наступления темноты двинуться на юг к "перекрестку Керна". Там к нему должен был присоединиться 2-й батальон 1-го танкового полка, ранее входивший в Боевое командование С и подчинявшийся 1-й Армии. 
 В составе батальона подполковника Альжера имелись 54 новых танка "Шерман", поддержанные истребителями танков, бронепехотой и полевой артиллерией. Его батальон не имел боевого опыта и очень смутно представлял, что происходит впереди. Даже имевшиеся карты были неверными. А впереди его ждали более 100 немецких танков, умело размещенные Циглером. Ими командовали умные опытные командиры, точно знающие, как бить зеленых американцев. Противотанковые орудия были установлены в зарослях кактусов на окраине Сиди-бу-Зид, среди домов и за заборами. Как заметил Робинетт, атакующие походили "на овечек, бредущих по незнакомой местности, кишащей волками". 
 Рано утром 15 февраля батальон Альжера двигался по равнине к горами Ксайра и Лессуда. Один взвод истребителей танков был атакован пикировщиками и остановился, но другие продолжали марш, пока не подошли к очередному высохшему вади. Танки сгрудились в том месте, где дорога пересекала пологий овраг. Головные машины не решались двигаться дальше под огнем противника, однако ловушка уже захлопнулась. Определив направление движение Альжера, немцы выдвинули из Сиди-бу-Зид две группы танков - на северо-восток и юго-запад. Клещи сжались, и на "Шерманы" с флангов обрушился меткий огонь. Снаряды легко пробивали тонкую бортовую броню. Попавший в засаду батальон был быстро рассеян, все поле было усеяно разбитыми и горящими танками. Поняв, что Альжер никогда не доберется до Джебель-Ксайры, Стэк сообщил об этом Уорду, а потом радировал Альжеру, интересуясь, что он делает. "Пока очень занят", - последовал невозмутимый ответ. 
 В 15.40 бронепехота была вынуждена начать отступление, чтобы спастись от немецких танков, быстро приближающихся с юга. 68-й батальон полевой артиллерии был окружен, но все-таки сумел прорваться на запад и к наступлению темноты тоже находился в безопасности. Остатки батальона Альжера под ударами артиллерии и пикировщиков с боем продирались назад, в район развертывания на "перекрестке Керна". Сам Альжер попал в плен. Вернулись только 4 новых "Шермана" и очень немного танкистов из экипажей уничтоженных машин. Были потеряны 50 танков. Через 2 месяца, когда американцы снова заняли эту местность, выяснилось, что лишь один остановился из-за поломки. Остальные были буквально изрешечены немецкими снарядами. Батальон был практически уничтожен, потеряв в этом бою 15 офицеров и 298 солдат. 
 К наступлению ночи Уорд все еще не представлял, что происходит. "Мы можем разбить их, они тоже могут разбить нас", - радировал он Фридендоллу. При свете горящих танков немцы покинули поле боя, постаравшись спасти все, что было можно. Один солдат вспоминал: "Было много работы, не спали всю ночь. Я охранял пленных и помогал грузить раненных американцев в санитарные машины". Немецкие потери были относительно невелики: 100 человек и до 20 танков T-IV, 5 противотанковых 88-мм орудий, несколько полевых пушек и грузовиков. Солдаты Циглера отлично показали себя. Из захваченных документов они точно выяснили противостоящие им силы американцев. Но для американской 1-й танковой дивизии это была катастрофа. За двое суток она потеряла 2 танковых батальона и значительную часть дивизионной артиллерии. Еще часть войск осталась на холмах вокруг Сиди-бу-Зид, их ждала незавидная судьба. 
 * * * 
 После того как вчера на равнине были уничтожены танки Хайтауэра, подполковник Уотерс послал своего шофера к командиру 2-го батальона 168-го пехотного полка (34-я пехотная дивизия) майору Роберту Р. Муру с сообщением, что он намерен отступать. Однако шофер быстро вернулся назад с перекошенным от боли лицом. В плече у него зияла большая рана. Его подстрелил ополоумевший американский патруль. Сам Уотерс был захвачен немцами, которых, судя по всему, привели арабы, которые догола раздели труп шофера. Подполковника отправили в лагерь VIIB возле Айхштадта в Германии, где охрана не спускала глаз с племянника Паттона. 
 Американский самолет сбросил на вершину Джебель-Лессуды приказ выходить из окружения. Командование этой группой американцев принял майор Мур. Перед ним встала сложная задача: вывести почти 650 человек и несколько пленных. (Остальная часть батальона находилась вместе с Дрейком на Джебель-Ксайре.) Им предстояло пересечь захваченную немцами равнину и выйти к "перекрестку Керна". Рано утром 16 февраля Мур добрался туда, таща с собой походную постель. Он заявил: "Немцы могут забирать мою каску, но свой английский спальный мешок я им не отдам". Потом прибыли еще около 300 человек, причем они привели с собой горстку пленных. 
 Частям, окруженным на Ксайре и Герат-Хадид, предстояло проделать более длинный путь, который проходил недалеко от Сиди-бу-Зид. Приказ отступать был передан по радио и сброшен с самолета ночью 16/17 февраля. Американцы отбивали постоянные атаки противника, у них совершенно кончилось продовольствие и не хватало воды. Когда занялся рассвет, немцы увидели их на открытой равнине, и до спасительных склонов Джебель-эль-Хамра оставалось еще довольно далеко. Измученных людей окружили немецкие танки и мотопехота и начали крошить их из пулеметов. Примерно 1400 уцелевших американцев были загнаны в заросли кактусов, и большая часть из них попала в плен. Среди пленных оказался и полковник Дрейк, который закончил войну в лагере под Айхштадтом вместе с Уотерсом и подполковником Альжером. 
 * * * 
 Когда стал ясен масштаб немецкого наступления на юге, Андерсон начал опасаться, что его обойдут с фланга. Так как он не мог выставить сильные заслоны перед Сбибой и Сбейтлой, вечером 15 февраля с разрешения Эйзенхауэра он приказал отступать. II корпус должен был образовать новую линию фронта, чтобы удержать Западный Дорсаль. Она должна была проходить от Сбибы на юг до Сбейтлы и далее на юго-запад через Кассерин и Фериану. 
 Был отдан приказ эвакуировать Гафсу, чтобы сократить протяженность фронта на юге. Американцы ночью 15/16 февраля под проливным дождем поспешно отвели войска. Содаты с трудом пробивались среди толпы перепуганных жителей, которые забили узкую дорогу на Фериану, находившуюся в 40 км на северо-запад. Несколько проституток, известных как "девочки Гафсы", тоже присоединились к беженцам. Один офицер, который помог им спастись, "заслужил всеобщую благодарность за свое исключительное чувство долга", ехидно замечает капитан Уэбб. И добавляет: "Сами девочки воздержались от комментариев". 
 Буквально на пятках у отступающего американского 1-го батальона рейджеров висели части германского гренадерского полка "Африка" и итальянской дивизии "Чентауро". Они заняли город без единого выстрела. Тем временем перепуганные американцы, впав в отчаяние, начали взрывать склады и укрепления в Фериане, хотя там же находилась сводная группа полковника Александра Н. Старка, готовившаяся отбить Гафсу, когда противнику будет нанесен решающий удар на другом направлении. 
 Главная задача операции "Моргенлюфт" была выполнена еще до того, как Боевая группа Либентейн из состава Африканского корпуса смогла начать атаку. Это подтолкнуло Роммеля отправить разведывательные группы для атаки Ферианы и аэродрома Телепт, которые, по мнению Эйзенхауэра, имели огромное значение для союзников. Одновременно Роммель направил свою собственную группу охраны штаба на юго-запад к Метлави с приказом взорвать железнодорожный туннель и занять деревню. Там немцы обнаружили американские склады с драгоценным топливом и железнодорожными платформами. 
 Роммель убедил фон Арнима развить успех, достигнутый у Сиди-бу-Зид, захватив Сбейтлу, где американские саперы перед бегством взорвали огромный склад боеприпасов. Однако части Циглера простояли на месте все утро 16 февраля, дожидаясь разрешения Кессельринга на продолжение наступления. Эта задержка позволила Боевому командованию В Робинетта (которое было отпущено штабом 1-й Армии) выйти на продуваемую холодными ветрами пустынную равнину, на которой располагалась Сбейтла. 
 На севере 21-я танковая дивизия все еще оставалась в распоряжении фон Арнима. Так как Гафса пала, он полагал, что помощь Роммелю не нужна. Более того, фон Арним распустил свой ударный кулак. 10-я танковая дивизия отправилась гоняться за частями XIX корпуса Кёльца, который получил разрешение Андерсона на отход из Восточного Дорсаля к Сбибе. Немцы не сумели догнать их, и 10-я танковая обнаружила, что гоняется за призраками вокруг Фондука и Пишона. 
 Фон Арним возобновил атаку лишь ночью 16/17 февраля. При блеклом свете луны, окруженной морозным ореолом, три колонны Группы Герхард и Группы Пфайфер (21-я танковая) двинулись на позиции Боевого командования А, которое едва успело развернуться на краю большой оливковой рощи в 3 милях от Сбейтлы, покинув "перекресток Керна". Пока немцы разворачивались для атаки, они вели с дальней дистанции пулеметный огонь и пускали осветительные ракеты, чтобы напугать неопытных американцев. Им удалось поджечь большой склад возле командного пункта МакКвиллина. Часть американцев запаниковала и бросилась бежать, смяв при этом саперов Боевого командования В, которые занимали позиции южнее и юго-восточнее города. 
 А затем началось всеобщее бегство в тыл. Войска превратились в беспорядочную толпу, охваченную паникой. Ее подгоняли выстрелы противника и грохот взрывов - саперы продолжали уничтожать склады топлива, боеприпасов, продовольствия. Примерно в 20.30 прогремел ужасный взрыв, который означал, что уничтожена насосная станция, гнавшая воду по акведуку на Сфакс. Это была откровенная ошибка, которая показывала, что приближение врага накалило обстановку до предела, и нервы у измученных солдат начали сдавать. 
 Лишь считанные единицы остались и продолжали сражаться, в том числе танки Хайтауэра и подполковника Кросби (командир 3-го батальона 13-го танкового полка). Вместе с артиллеристами Командования А они попытались отбить немецкую атаку. Однако Уорд решил, что линия обороны прорвана, и связался со штабом II корпуса. Андерсон встревожился по-настоящему и приказал эвакуировать Сбейтлу и Фериану утром 17 февраля. Как ни странно, именно в тот момент, когда Уорд передавал плохие новости в штаб корпуса, Циглер - который проявил изобретательность и упорство, командуя танковыми частями в ходе операции - сообщил фон Арниму, что оборона Сбейтлы слишком прочна и следует дождаться утра, чтобы атаковать город. 
 Когда встало солнце, отход на запад еще не был разрешен. Поэтому эфир был полон сообщений о дислокации войск и их планах, которые в нарушение всех инструкций передавались открытым текстом. Танки Командования В, замаскированные мокрой глиной, наляпанной на броню, получили приказ держать позицию как можно дольше, чтобы прикрыть отступление. Находившееся немного севернее реорганизованное Командование С прикрывало город, который время от времени сотрясали взрывы неопытных подрывных команд, уничтожавших все подряд. 
 Утром того же дня 2-й батальон Специального подразделения 288 под командованием капитана Мейера начал атаку во главе Боевой группы Либенштейн вдоль дороги из Гафсы на Фериану. Этот город был оставлен американцами, пытавшимися сократить протяженность южного фаса линии обороны. Впереди всех шла рота лейтенанта Шмидта, которую сопровождал тяжелый истребитель танков и саперы с миноискателями. Под артиллерийским обстрелом и атаками американского XII авиакрыла воздушной поддержки немцы вошли в Фериану, как только американцы покинули ее. 
 Из домов наружу хлынули мужчины, женщины и дети. Как пишет Шмидт, "они махали руками и кричали, изображая восторг, как делали всегда при виде победивших войск". На аэродроме Телепт немцы нашли обломки 34 самолетов, которые американцы не смогли поднять в воздух. Над аэродромом поднимался высокий столб дыма от горящих 60000 галлонов бензина. На двери блиндажа была прибита газета с сообщением о новом наступлении русских. В разгар наступления фон Либенштейн был ранен взрывом мины возле Ферианы. Командование боевой группой Африканского корпуса перешло к генерал-майору Карлу Бюловиусу. 
 Чуть дальше на север, в Сбейтле, Боевое командование В Робинетта в 15.30 начало методическое и умелое отступление по 3 дорогам, идущим на юг. 2-й батальон 13-го танкового полка имел жаркую стычку и потерял 10 танков, в том числе машину командира - полковника Гардинера. Сам Гардинер был ранен, а его водитель убит. 
 Наконец то, что осталось от 1-й танковой дивизии, добралось до деревни Кассерин, повернуло-на северо-запад и через проход Кассерин вышло к Тебессе. Юго-восточнее города американцы остановились, блокируя дорогу на Фериану. Там, укрывшись в лесу, дивизия постаралась оправиться от ужасных ударов, полученных за последние 4 дня. Она потеряла 2500 человек, 112 средних танков, 10 истребителей танков, 16 самоходных 105-мм и 5 самоходных 75-мм гаубиц, а также 280 других машин. По оценкам, 1-я танковая дивизия сохранила не более половины боевой мощи. 
 Перед Роммелём замаячил призрак серьезного стратегического успеха, хотя ему одним глазом приходилось следить за Монтгомери, продвигающимся к линии Марет. Немецкий командующий решил нанести совместный удар через Западный Дорсаль всеми силами, ранее участвовавшими в операциях "Фрюлингсвинд" и "Моргенлюфт". Он также планировал захватить Тебессу. Отсюда немцы могли наступать на север, в глубокий тыл 1-й Армии, до самого мыса Бон, вынудив союзников перейти к обороне. Это задержало бы их подготовку к наступлению и вообще заставило бы думать об уходе из Туниса. 
 Союзникам срочно требовалось что-то изменить в системе командования. 16 сентября Александер получил от Алана Брука совершенно секретную радиограмму: "Эйзенхауэр срочно просит, чтобы вы прибыли в Алжир 17 февраля. Считает, что ваше присутствие придаст уверенность остальным". 
 Через 2 дня Александер взял командование на себя. Он полагал, что общая ситуация "совершенно неудовлетворительна. Английские, американские и французские части на фронте перемешались, особенно на юге. Части и соединения раздерганы. Никакой общей политики или плана кампании. В воздухе творится то же самое. Это результат отсутствия централизованного командования и твердой воли. Мы полностью потеряли инициативу". 
 Чтобы использовать свое временное преимущество, Роммель попросил поддержать его удар на Тебессу, но фон Арним твердо ответил, что 21-я и 10-я танковые дивизии должны занять районы Сбейтлы и Фондука. Из-за острой нехватки топлива и боеприпасов никакие части не будут выдвинуты дальше Восточного Дорсаля, если не будут захвачены вражеские запасы, так как полагаться на поставки из Италии слишком рискованно. Тем не менее, узнав об отступлении союзников, Роммель передал Comando Supremo и Кессельрингу, что намерен наступать на Тебессу, взяв под свое командование 10-ю и 21-ю танковые дивизии. Эту радиограмму союзники расшифровали только вечером 19 февраля. 
 Однако ранним утром этого дня Роммель получил приказ провести небольшую тактическую операцию. Фон Арним должен был связать силы союзников на севере, а Роммелю Comando Supremo приказало захватить Талу и оттуда двигаться на Ле Кеф, причем не ограничивало глубину операции. Роммель пришел в бешенство от такой недальновидности, вызванной чрезмерной отвагой кабинетных стратегов. Этот приказ ставил под угрозу его план глубокого охвата. Атакующие войска оказывались в опасной близости к фронту союзников, где их могли встретить вражеские резервы. Зная, что только внезапность поможет ему прорваться в район сосредоточения американских частей, он решил немедленно повернуть на Талу. 
 Роммель отправил фон Арниму радиограмму, требуя передать обещанные танковые части. Фон Арним отказался, солгав, будто слишком много танков находятся в ремонте, и оставил "Тигры" себе. Роммель приказал 21-й танковой дивизии наступать через Западный Дорсаль на Сбибу и Ксур. 10-я танковая дивизия сосредоточилась в Сбейтле, готовая развить успех либо 21-й танковой, либо боевой группы Африканского корпуса, наступавшей в проходе Кассерин, который находился в 25 милях на юго-восток от Сбибы. Пока командование Оси пребывало в нерешительности, Андерсон приказал своим войскам укрепиться в Тебессе, на равнине между Ле Кефом и Талой, в проходе Сбиба, а также во всех горных проходах, соединяющих Тунис и Алжир. Только что прибывший Александер этот приказ утвердил. 
 В районе Сбибы - номинально находившемся в зоне XIX корпуса Кёльца, но фактически под контролем 1-й Армии - собралась большая часть 6-й бронетанковой дивизии Кейтли, 1-я гвардейская бригада из 78-й пехотной дивизии, 18-я полковая боевая группа из 1-й пехотной дивизии Аллена, 3 батальона американской 34-й пехотной дивизии, 3 американских батальона полевой артиллерии, 72-й и 93-й противотанковые полки. Севернее находилась французская легкая танковая бригада под командованием Сен-Дидье и маленькое Подразделение Гинэ. 
 В 55 милях отсюда вокруг Тебессы американская 1-я танковая дивизия спешно приводила себя в порядок и готовилась к новым боям. Генерал Уорд согласовал свои планы с генералом Вельвером, чтобы удержать проходы Дарная, Бу-Шебка и Ма-эль-Абиуд. Следовало перебросить артиллерию на помощь защитникам прохода Кассерин, где находились 26-я полковая боевая группа подполковника Мура, части 19-го инженерного полка 139-й бригады, 33-й батальон полевой артиллерии, 805-й батальон истребителей танков и батарея 75-мм пушек из французского 67-го полка африканской артиллерии. 
 В Тале, куда должен был обрушиться главный удар немцев, находилась британская 26-я бронетанковая бригада бригадного генерала Чарльза Данфи (без 16/5-го уланского полка, отправленного на помощь гвардейцам в Сбибу). Ожидалось скорое прибытие 2/5-го Лейчестерского полка 139-й бригады, которая только что высадилась в Северной Африке. 2-й Лотианский кавалерийский получил приказ двигаться в Талу, и ему предстоял марш продолжительностью 35 часов, что было суровым испытанием для водителей. 
 Чтобы остановить немецкое наступление, Андерсон соорудил настоящий Тришкин кафтан, перемешав части всех армий. В результате трудно было разобраться, кто кем командует. Поток вопросов буквально захлестнул штаб Фридендолла, передвинутый в безопасное место - в Ла Кониф. Тем временем Роммель вечером 18 февраля провел разведку боем в проходе Кассерин, которая предупредила Фридендолла о готовящейся атаке. Однако немецкий генерал не представлял, какие силы ему противостоят. Кое-что, вроде переброски 6-й бронетанковой дивизии в Сбибу, удалось установить службе радиоперехвата. Примерно было известно, где находятся американские 1-я танковая, 1-я и 34-я пехотные дивизии. Однако точное расположение их подразделений оставалось неизвестно. 
 Встревоженный действиями вражеской разведки, Фридендолл позвонил по телефону полковнику Старку: "Я хочу, чтобы вы прямо сейчас отправились в проход Кассерин и стояли там, как Джексон Каменная Стена. Смените их там". Старк был изумлен: "Ночью, генерал?" "Да, немедленно". В тумане и под жутким ливнем Старк сменил в проходе Мура. Это ущелье находилось на высоте 2000 футов над равниной Сбейтлы. Справа над ним поднималась Джебель-Семмама (4447 футов), а слева - самый высокий пик Туниса Джебель-Шамби (5064 фута). Шоссе из Кассерина, находившегося примерно в 5 милях отсюда, пересекало ущелье, выходя на западные склоны гор среди огромных зарослей кактусов и кустарника, усыпанных обломками скал. В дожди глинистая почва становилась похожей на клей. Все это называлось долиной Фуссана, по которой дорога уходила на север к Тале. Южная грунтовая дорога уходила на восток к ущелью Джебель-эль-Хамра, через которое можно было попасть в Тебессу. И шоссе, и железнодорожное полотно пересекали реку Хатаб, которая была всего лишь жалкой струйкой в глубоком сухом русле, по мосту, уже уничтоженному Муром. 
 Поперек обоих дорог сразу после развилки были установлены 3 ряда мин. В ущельях были заложены заряды взрывчатки, которые должны были остановить вражеские танки в восточной горловине. Мур намеревался еще больше расстроить порядки немцев артиллерийским огнем. Большую часть своей пехоты он развернул поперек дороги на Талу. Его саперы, совершенно не имевшие боевого опыта, перекрыли вторую дорогу. Более 2000 солдат растянулись тонкой линией вдоль позиции длиной более 3 миль. Они прикрывали выходы из ущелий, по обе стороны которых на скалах находились дозоры. 
 Когда появились головные машины знаменитого 3-го разведывательного батальона Африканского корпуса, оборонительные позиции еще не были полностью готовы. Многие командиры Мура не поняли план, по которому следовало завлечь немцев в узости и там уничтожить. Саперы были настолько неопытными, что, впервые увидев немцев, тут же пустились наутек. Их пришлось силой останавливать в тылу и возвращать на позиции. 
 Роммель планировал нанести удар утром 19 февраля через Сбибу и Кассерин. 21-я танковая дивизия генерал-майора Хильдебранда наступала на Сбибу, однако ее сильно задержали размокшая дорога и мины. Кроме того, плохая погода помешала действовать авиации обоих противников. Это дало некоторое преимущество Роммелю, который мог наступать, не заботясь о прикрытии с воздуха. Танки Хильдебранда встретили более решительное сопротивление, чем предполагалось. Они попали под сильнейший обстрел с господствующих высот, хотя арабы выдали расположение оборонительных позиций. Попытка обойти защитников с востока была сорвана пехотой 34-й дивизии, хотя 16/5-й уланский потерял 4 танка, поддерживая ее. 
 Солдаты Старка упорно держались и вокруг ущелья Кассерин. Немецкий 3-й разведывательный батальон неожиданно попытался прорваться сразу на рассвете, однако британская разведка предупредила американцев. Они отбили атаку, и Бюловиус бросил в бой Боевую группу Ментон, сформированную из 2 батальонов панцер-гренадерского полка "Африка". Они должны были прорваться через проход, двигаясь по обе стороны дороги. 
 Две роты Специального подразделения 288 попытались ворваться на высоты, с которых американцы вели огонь. Под командованием обер-лейтенантов Шмидта и Бухгольца эти закаленные ветераны карабкались по отвесным утесам, умело укрываясь от огня американской артиллерии и пулеметов. Однако полковник Ментон, командовавший главными силами, плохо разбирался в особенностях горной войны и бросил своих солдат прямо в ущелье. Атака захлебнулась. 
 По пути в Сбибу Роммель в 13.00 посетил штаб боевой группы Африканского корпуса и приказал Бюловиусу провести атаку с фланга. Ближе к вечеру крупная группа пехоты и танков при попытке пройти севернее натолкнулась на американское минное заграждение, а потом попала под артиллерийский и пулеметный огонь. Попытка прорваться на запад была отбита вернувшимися американскими саперами, которые уничтожили 5 танков. Хильдебранд попытался пробить узкий коридор в линии обороны, однако меткий огонь британских 6-фунтовых противотанковых орудий поджег 12 немецких танков. 25-фунтовые пушки расправились с державшимися сзади самоходными орудиями. К наступлению темноты 21-я танковая дивизия дошла только до окраины Сбибы, но потом отступила на оборонительную линию в 7 милях южнее города. 
 Кессельринг прибыл в штаб фон Арнима и обнаружил, что происходит то же самое, что и во время операции "Фрюлингсвинд". 10-я танковая дивизия не была передана Роммелю, что сужало его возможности. Отвергнув предложение фон Арнима атаковать Ле Кеф, Кессельринг передал по радио Роммелю приказ не обращать внимания на распоряжения Comando Supremo и сосредоточить все усилия на захвате Тебессы, которую можно обойти и окружить. На следующий день он прилетел на передовой командный пункт боевой группы Африканского корпуса, расположенный северо-западнее Кассерина. Городок был укрыт непроницаемой пеленой тумана и поднятого в воздух песка. 
 Слыша грохот выстрелов в ущелье Кассерин всего в 35 милях от Талы, командир 26-й бронетанковой бригады бригадный генерал Данфи сильно встревожился. Он заподозрил, что позиции Старка прорваны, и передал Андерсону, что требуется контратака. Однако для этого нужны более крупные силы, чем два плохо подготовленных танковых полка. Вместо подкреплений Андерсон прислал своего начальника штаба бригадного генерала Колина МакНабба (он был убит 2 месяца спустя во время боев за холм Лонгстоп), чтобы уточнить ситуацию. 
 Все выглядело спокойно, однако, используя ночную темноту, 19/20 февраля войска Бюловиуса захватили один из американских узлов сопротивления и разогнали роту саперов, в очередной раз поддавшихся панике. Ничего не зная об этих событиях, МакНабб не увидел причин для тревоги. Фридендолл послал Старку 3-й батальон 6-го полка бронепехоты, придержав 26-ю бригаду Данфи в качестве страховки от атаки на Талу. Он позволил отправить вперед лишь небольшую группу под командованием подполковника Гора из 10-й стрелковой бригады. Естественно, она была названа "Группой Гора" и заняла позиции в проходе той же ночью. 
 Никто толком не знал, кому подчиняются эти силы. Вконец обозлившись на непокорного Уорда, Фридендолл позвонил Траскотгу и потребовал принять срочные меры. По его словам, 1-я танковая дивизия находилась в состоянии полного хаоса, и он сомневается, чтобы "этот святоша" был способен исправить положение. Одновременно Фридендолл сообщил Эйзенхауэру, что Уорд "устал и испуган. Он сообщил мне, что перебросить туда новые танки, значит просто отдать их немцам". В таких условиях нужна крепкая рука, и Фридендолл предложил прислать Траскотта. 
 Но события окончательно вырвались из-под контроля Уорда. Робинетт получал приказы непосредственно из штаба II корпуса - там с удовольствием оставили Уорда с носом. 20 февраля он должен был вести Боевое командование В из прохода Ма-эль-Абиуд через Талу к Кассерину, чтобы сменить Старка. Это еще больше обеспокоило Уорда. Кроме откровенной враждебности Фридендолла, он столкнулся с сомнительным поведением Робинетта. Уорд решил, что Робинетт пытается спихнуть его и занять пост командира дивизии. Катастрофа была подготовлена окончательно. 
 * * * 
 После того как атака в обоих направлениях заглохла, Роммель перенес основную тяжесть удара на проход Кассерин. 20 февраля в 8.30 солдаты 20-го панцер-гренадерского полка и 5-го батальона берсальеров под прикрытием огневого вала бросились в атаку, несмотря на туман и моросящий дождь. Солдаты Гора впервые услышали жуткий вой германских реактивных минометов "Небельверфер", которые выпускали 6 тяжелых снарядов в течение 90 секунд. Хотя связь со Старком была потеряна, Группа Гора сумела замедлить продвижение немцев в направлении Талы. 
 Снова связавшись с фон Бройхом, Роммель пришел в бешенство из-за задержки с развертыванием 10-й танковой дивизии, которую наконец получил. Но американский 19-й саперный батальон, прикрывавший Тебессу, оказался в серьезной опасности. "Противник приближается к моему командному пункту", радировал Мур в полдень. Два батальона 10-й танковой, которые двинулись в бой следом за 21-й танковой и берсальерами, сумели-таки прорвать оборону американцев, которая просто рассыпалась. 1-й батальон 8-го танкового полка под командованием капитана Ганса-Гюнтера Штоттена прорвался через проход к Джебель-эль-Хамра, куда из резерва выдвигалось Боевое командование В. 
 Возле Хайдры, в 20 милях северо-восточнее Тебессы, Робинетт встретил Фридендолла, который удирал подальше от прохода Кассерин. Он уже ни во что не верил и был настроен крайне пессимистично. "Бесполезно, Робби. Они прорвались, и ты их не остановишь", - сказал он. Ответ Робинетта был как всегда вызывающим: "Пусть так, генерал. Но мы пойдем и попробуем". Фридендолл даже обрадовался, когда нашелся человек, готовый сражаться: "Если ты их остановишь, Робби, я сделаю тебя фельдмаршалом". Робинетт пишет: "Я воспринял эту фразу как свидетельство веры в меня и моих солдат, а не в кого-то еще. Именно это нам было нужно". Теперь Робинетт командовал всеми войсками южнее реки Хатаб, тогда как Данфи - севернее. 
 Следует особо поблагодарить солдат Гора, которые с боем медленно отступали к Тале. 7 "Валентайнов" и 4 "Крусейдера" эскадрона С 2-го Лотианского кавалерийского, укрывшись в сухом русле вади, всю вторую половину дня вели дуэль с немецкими самоходками, хотя уступали им в огневой мощи. Ими очень умело командовал майор Э.Н. Билби, который погиб немного позднее. Когда все танки были уничтожены, уцелевшие танкисты отошли к расположению 17/21-го уланского под прикрытием 6 американских танков "Ли". 4 из них тоже были подожжены. В ярком свете пылающих танков немцы уничтожили британские 6-фунтовки, но 25-фунтовые пушки успели спастись. 
 Разгромленные остатки отряда Старка уже вышли из боя и мелкими группами пытались пробиться к Джебель-эль-Хамра. Не имея никакого боевого опыта, они все-таки целых 72 часа удерживали ветеранов Роммеля. Однако отряд недосчитался уже 400 человек, еще 100 были ранены, и больше не мог держаться. Майор Конвей, находившийся на командном пункте, стал свидетелем конца: "Ночь, дождь, холод. Когда солдаты бросились по дороге в тыл, я остановил нескольких и спросил: "Что происходит?" Они не понимали, что делают, ими владело одно желание - поскорее убраться отсюда. Они побросали все, чтобы легче было бежать". 
 Наконец солдаты остановились и повернули назад, то ли благодаря усилиям самого Старка, то ли потому, что столкнулись с Командованием В Робинетта, движущимся на фронт. Однако проход теперь оказался в руках немцев, и ситуация стала критической: двинется Роммель на Тебессу или Талу? Первым за свою ошибку заплатил Моклер-Ферримен. Из Лондона в штаб Эйзенхауэра прилетел генерал Пэджет, командующий территориальными войсками, который должен был разобраться с этим. "Заменить Мока потребовали в таких выражениях, что это невозможно описать. Однако Айк настаивал на замене начальника разведки, который не давал достоверных сведений". В марте на замену Моклер-Ферримену прибыл бригадный генерал Кеннет Стронг. 
 Разведка союзников была почти уверена, что Роммель будет наступать на Талу. Новое подтверждение этому было получено в полночь 20/21 февраля, когда была расшифрована очередная директива Comando Supremo. Готовя наступление из прохода Кассерин, Роммель нервничал и проявил нехарактерную для себя нерешительность. Он дал союзникам несколько драгоценных часов, чтобы перевести дух. Неопытный 2/5-й батальон Лейчестерского полка подготовил последнюю линию обороны в 4 милях южнее Талы. Видя, как солдаты окапываются после 48-часового марша, офицер штаба Эйзенхауэра майор Конвей, не подозревавший, что это новобранцы, восхитился: "Я поговорил с несколькими зарывающимися в землю англичанами. Вокруг падали снаряды, а они спокойно рыли окопы. Закапывался весь чертов батальон. Американцы ничего подобного не могут. По крайней мере, они не показали, что могут". 
 Из Марокко была спешно отправлена артиллерия американской 9-й дивизии. За 4 дня она проделала более 800 миль. Другие подкрепления спешили по ужасающим дорогам от Сбибы, где танки Хильдебранда опять не сумели прорвать оборону американцев. Но в результате углубляющегося кризиса в проходе Кассерин система командования союзников окончательно запуталась. Штаб 1-й танковой дивизии был убежден, что Робинетт командует всеми войсками в проходе. Однако Фридендолл приказал Аллену взять на себя командование всеми войсками южнее Фуссаны, от Джебель-Шамби до Ма-эль-Абиуд. Одновременно Данфи получил приказ координировать действия своей 26-й бронетанковой бригады, Командования С и остатков отряда Старка, хотя не имел ни штаба, ни системы связи. 
 Андерсон был крайне встревожен происходящим, и 20 февраля решил действовать через голову Фридендолла, который, судя по всему, терял контроль над событиями. Он приказал бригадному генералу Камерону Николсону принять под командование все войска союзников на северо-западе прохода. Они получили название "Группы Ника". Это было странное решение. Невозмутимый Николсон был заместителем Кейтли, который и должен был стать командиром. В целом система командования союзников запутывалась все больше и больше, что создавало опасные перегрузки. 
 * * * 
 Роммель выяснил силы противника из захваченных накануне документов. Он решил, что двойной удар из Кассерина вынудит обороняющихся разделить силы и ослабит их. Он принял важнейшее решение разделить свои силы. 21-я дивизия прекращала наступление на север. 10-я танковая дивизия фон Бройха должна была наступать на Талу, боевая группа Африканского корпуса - на Джебель-Хамра и далее на Тебессу. Танки Хильдебранда должны держать оборону и не позволить союзникам перебросить подкрепления с севера. 
 На совещании командиров, которое устроил накануне вечером МакНабб, было решено, что Робинетт прикроет Тебессу и Хайдру (хотя граница между его войсками и зоной ответственности Терри Аллена оставалась несколько туманной). Дорогу через горы на Талу должен был защищать Данфи. Границей между ними служило русло реки Хатаб. Поэтому, куда бы ни направил свой удар Роммель, он подставлял фланг под контратаку. 
 Наступление на Талу и Джебель-Хамра вынудило Роммеля распылить свои силы. Однако британские солдаты, находившиеся далеко на севере, в Бедже, были потрясены, когда увидели заляпанные кровью джипы, удирающие из Кассерина. Началась паника. Когда немецкие разведывательные отряды начали прощупывать оборону союзников, "мы начали паковать вещи для лагерей военнопленных", - вздохнул какой-то офицер. 
 Хотя рано утром поднялся густой туман, боевая группа Африканского корпуса, во главе которой шли 2 батальона Специального подразделения 288, снова двинулась по дороге к вожделенному проходу Джебель-Хамра. На сей раз немцев встретило Боевое командование В Робинетта. Танки и самоходные 105-мм орудия притормозили наступление. "Постепенно светлело. Снаряды градом сыпались на нас со всех сторон", - вспоминает обер-лейтенант Шмидт. Под покровом темноты немцы откатились назад. Робинетт, уверенный, опытный и всегда изобретательный, дал 1-й танковой попробовать вкус победы. 
 Другая атакующая колонна - 10-я танковая дивизия - постепенно теснила 26-ю бронетанковую бригаду, с тяжелыми боями захватывая одну гряду холмов за другой. Восточнее дороги на Талу остатки Лотианского кавалерийского и 17/21-го уланского на своих "Валентайнах" и "Крусейдерах" пытались остановить немецкий поток. Несколько раз, когда атака грозила остановиться, Роммель бросался в гущу боя. Он заставил фон Бройха двинуть пехоту на грузовиках следом за танками. Жалкие остатки двух английских полков получили приказ отойти в тыл через оборонительные позиции лейчестерцев. За ними двинулись уцелевшие танкисты, спасшиеся из пылающих машин. Убитых и раненых постарались вывезти на транспортерах "Брен" и разведывательных броневиках. 
 Перед Талой горстка танков остановилась. Времени установить минное заграждение поперек дороги уже не было. Вдруг лейчестерцы увидели приближающийся британский танк. Он перевалил через траншею и внезапно открыл огонь. Следом за ним ринулись немецкие танки. Оказывается, немцы захватили исправный "Валентайн" и с его помощью попытались просочиться через линию обороны. 
 У лейчестерцев почти не было шансов выстоять против танков. Но вдруг вспыхнуло бензохранилище, находящееся рядом с дорогой. Силуэты немецких танков ясно обрисовались на фоне пламени, и 17/21-й уланский немедленно открыл огонь. Несколько часов продолжалась танковая дуэль, мечущаяся взад и вперед на последней гряде перед Талой. К 20.00 немцы потеряли 15 танков, в том числе трофейный "Валентайн", и отступили, чтобы перегруппироваться и возобновить атаку на следующее утро. Англичане понесли тяжелые потери: 571 человек попал в плен, были уничтожены 38 танков и 28 пушек. 
 К утомленным защитникам очень вовремя пришло подкрепление. Бригадный генерал С. ЛеРой Ирвин привел артиллерийские подразделения 9-й дивизии. Шатающийся от усталости Ирвин встретился с бригадным генералом Джеком Пархэмом, командиром артиллерии 1-й Армии. Несмотря на дождь, туман и мрак, они тщательно разместили 48 американских гаубиц. Перед ними расположилась жидкая цепочка лейчестерцев, которых осталось не более 100 человек. К ним присоединились пехотинцы 2-го хэмпширского батальона. 16/5-й уланский полк, имевший танки "Шерман", спешно выдвигался из Сбибы. А менее чем в миле от них находились 2500 солдат с 50 танками, 30 пушками и другим оружием. Немцы были полны решимости уничтожить защитников прохода. 
 "Мне жаль, однако нам придется сражаться дальше почти без всякой надежды", - рано утром 22 февраля обратился к своим танкистам подполковник Блейк из Лотианского кавалерийского. Хотя у него осталось всего 10 танков, он получил приказ Данфи занять холм, господствующий над позициями англичан. Примерно в 5.00 танки двинулись вперед под ледяным дождем. Однако, как только они перевалили гребень, то налетели на поджидавших немцев. В ходе жаркой схватки 7 английских танков были уничтожены. Но их непреднамеренное самопожертвование озадачило немцев. Те решили, что вскоре начнется гораздо более сильная контратака. Это подозрение усилилось после того, как с рассветом загрохотали гаубицы Ирвина. Вместо того чтобы приказать 10-й танковой нанести решающий удар, фон Бройх остановился. Его ужасные 88-м орудия открыли бешеный огонь, на 6 часов прижав остатки Группы Ника к траншеям. 
 Пока фон Бройх в нерешительности топтался перед Талой, Бюловиус приказал своим солдатам двигаться на запад, к проходу Джебель-Хамра и приготовиться атаковать на рассвете. Под сильнейшим ливнем они сбились с пути, пытаясь обойти южный фланг Робинетта. В результате они вышли по верблюжьей тропе к проходу Бу-Шебка, в 7 милях от указанного места, где они оказались бы в долине Фуссана. 
 Последовала беспорядочная схватка, в ходе которой немецкие солдаты, одетые в захваченные французские и американские мундиры, при поддержке 25 танков и штурмовых орудий попытались прорваться к Джебель-Хамра. Они были остановлены получившим большие подкрепления 16-м полком 1-й пехотной дивизии. Когда немцы уже собрались отходить через проход Бу-Шебка, американцы бросились в контратаку. Под сильным огнем артиллерии 1-й дивизии, к которому с северо-востока присоединились пушки Робинетта, хваленая немецкая дисциплина рассыпалась в прах. Сотни людей кинулись искать спасение в темноте, бросив совершенно целую технику и вооружение. Роммель приказал отозвать боевую группу Африканского корпуса в тот момент, когда успех был уже почти в руках Бюловиуса. 
 * * * 
 Роммель был явно подавлен провалом попытки фон Бройха прорваться к Тале и неудачей под Бу-Шебкой. Вдобавок разведка сообщила, что союзники наращивают силы к северо-западу от Кассерина. Поэтому он решил, что обстоятельства складываются слишком неблагоприятно. 
 Во второй половине дня 22 февраля, когда рассеялись низкие тучи, появились истребители-бомбардировщики англичан в сопровождении "Спитфайров". Она атаковали германские танки и бронетранспортеры на подходах к Тале. В это время американские бомбардировщики, действующие с единственной взлетной полосы Юкс-ле-Бена, и истребители Р-40 "Аэрокобра" обстреляли вражеские колонны в проходе Кассерин. Боевая группа Африканского корпуса получила приказ удерживать фронт перед Талой до последнего патрона и не отступать без особого приказа. Когда Роммель обратился во Фраскатти, где находился штаб Кессельринга, тот приказал фон Арниму встретиться с ним в Бизерте. На этой встрече Роммель в довольно резких выражениях потребовал ответа: почему не была выполнена ни одна из его просьб о помощи? Почему Боевая группа Циглер была передвинута еще дальше на север, а не поддержала правое крыло Роммеля? Раздоры между командующими никак не утихали, поэтому Кессельринг был прав, остановив наступление в проходе Кассерин. 
 Тем же вечером Бюловиус получил приказ отходить. За ним должен был последовать фон Бройх, а Хильдебранд должен был оставаться возле Сбибы в немедленной готовности к отходу. Рано утром прибыла официальная директива Comando Supremo: основные силы боевой группы Африканского корпуса следует передать итальянской 1-й Армии - бывшей Итало-германской танковой армии, переименованной 20 февраля, когда генерал Мессе крайне неохотно принял командование, уступив только просьбам самого Роммеля. 10-я танковая дивизия должна была охранять проход Кассерин во время отступления, а потом отойти сама и соединиться в Сбейтле с 21-й танковой дивизией, которая покинет Сбибу. После этого обе дивизии должны отойти на восток через проход Фаид. 10-я танковая поворачивает на север к Пишону, а 21-я танковая - на юг к Сфаксу. 
 Когда его войска начали отступление, Роммель вечером 23 февраля получил директиву, в которой говорилось, что он назначен главнокомандующим Группой армий "Африка". В нее входили 5-я танковая армия (фон Арним) и итальянская 1-я Армия (Мессе). Уже практически ночью Comando Supremo настояло на объединении командования. Роммель писал жене: "Я сделал шаг вверх по командной лестнице и в результате отдал свою армию. Байерлейн остается моим начальником штаба. Окончательное это решение или нет, не известно". 
 Тем временем союзники тоже пытались распутать клубок внутри командных структур. В Марокко, в Марморе, стояла американская 2-я танковая дивизия генерал-майора Эрнеста Н. Хармона, которого за грубый язык прозвали "Старый ругатель". Он узнал об ухудшении ситуации в проходе Кассерин, и 20 февраля был вызван в штаб главнокомандующего. Там ему было поручено "временное командование войсками", и Хармон с удивлением узнал от Эйзенхауэра о разногласиях между Фридендоллом и Уордом, о неподчинении Робинетта Уорду, о том, что англичане считают 1-ю танковую дивизию небоеспособной. 
 Эйзенхауэр предложил ему принять командование либо Нкорпусом, либо 1-й танковой дивизией. "Решайте сами Я не могу командовать обоими", - ответил Хармон. После этого Эйзенхауэр приказал ему принять на себя обязанности заместителя командира корпуса и помочь Фридендоллу взять ситуацию под контроль. А уже после этого сообщить, кого он хочет сменить: Фридендолла или Уорда. Прибыв 22 февраля в Константину, а потом в Тебессу, Хармон увидел массу джипов, грузовиков и всяческих машин, набитых охваченными паникой солдатами, которые пытались удрать с фронта. В штабе Фридендолла он был потрясен первыми словами командира корпуса: "Мы ждали вашего прибытия. Следует ли нам переносить командный пункт?" Хармон принял решение мгновенно: "Какого дьявола?! Нет!" "Хорошо, пусть будет так. Мы остаемся", - сказал Фридендолл, повернувшись к остальным. 
 Получив от Фридендолла письменный приказ, Хармон обнаружил, что ему передано командование 1-й танковой и 6-й бронетанковой дивизиями. Первым делом он посетил своих дивизионных командиров. Уорд принял его хорошо, после того как Хармон заявил: "Я примерно на тысячу позиций позади тебя в списках, но вот мои приказы, и они не обсуждаются". Капитан Хатфилд, один из адъютантов Уорда, однако высказался более резко: "Фридендолл ни разу не приказывал моему генералу. Мы вчера врезали немцам, и они ушли через проход. В этом заслуга только генерала Уорда". 
 Обаятельный и вежливый Хармон очень хорошо подходил для решения столь деликатной задачи. Уорд отдал своим частям специальный приказ: "Все подразделения на рассвете должны быть готовы к маршу в любом направлении, кроме тыла". Тем временем Хармон отправился на встречу с бригадным генералом Николсоном. 
 Тот был грязным и небритым, проведя несколько суток без сна. "Вчера мы им расквасили нос, и мы совершенно готовы повторить это завтра утром", заявил он. Хармону это понравилось: "Мы с ним прекрасно сработались". Хармон прибыл слишком поздно, чтобы повлиять на операции у Кассерина, однако именно он организовал преследование отходящего противника. Хармон привел в действие "План Хаузе", разработанный ночью 19/20 февраля, по которому предусматривалась совместная контратака войск Данфи и Робинетта. 
 Лишь утром 23 февраля осажденные американцы обнаружили, что противник исчез. В Джебель-эль-Хамре Боевое командование В не нашло целей. Возле Бу-Шебки солдаты Терри Аллена сообщили, что потеряли контакт с противником. Подсчитав потери 34-й пехотной дивизии: 50 убитых, 200 раненных, 250 пропавших без вести, генерал-майор Райдер приказал выслать из Сбибы патрули перед тем, как на следующий день начать наступление. 
 На дороге в Талу Николсон приказал всей артиллерии в полдень прекратить огонь. Разведывательные группы прошли 3 мили без происшествий, пройдя место, где группа Ника приняла последний бой. Два разбитых транспортера "Брен" уткнулись носом в немецкий танк с сорванной башней. Сгоревшие вражеские танки были окружены стреляными артиллерийскими гильзами, жестянками от полевых рационов, бумагами, обломками оборудования и другим мусором. Мертвый араб в белоснежном бурнусе лежал там, где его сразил перекрестный огонь. Рядом с одним танком лежал высокий светловолосый немец, его голубые глаза продолжали удивленно смотреть в хмурое небо. У него в кармане нашли письмо из Рура, отправленное всего 5 дней назад. Была выкопана могила, и армейский капеллан прочитал заупокойную молитву всем мертвым, без различия мундиров. 
 Как только Хармон понял, что битва закончилась, он отправился на встречу с Фридендоллом. Командир корпуса мертвецки пьяный валялся в кровати, на радостях перебрав виски. Однако у остальных не было времени праздновать. Они прокладывали путь через дьявольские сады из тысяч мин к проходу Кассерин, напрасно пытаясь догнать немцев. Однако призрак погони мгновенно улетучился из головы Найджела Николсона, офицера гвардейских гренадер, когда он увидел английского солдата, разорванного взрывом мины. Половины его тела лежали по обе стороны дороги. 
 Немцы потеряли 201 человека убитыми, 536 были ранены, 252 пропали без вести. Они также потеряли множество пушек, танков, полугусеничных транспортеров, грузовиков. Однако они заявили, что захватили более 4000 пленных, множество машин, боеприпасов и техники. Особенно тяжелый удар получили американцы, и им потребовалось время, чтобы оправиться. II корпус потерял более 20 процентов состава. Из 30000 американцев, участвовавших в битве, 300 человек погибли, около 3000 были ранены, почти 3000 пропали без вести. 
 Более важным было то, что противник полностью разрушил планы союзников. Как заметил Александер, это затянуло войну в Тунисе на несколько месяцев. Были потеряны время, жизни и техника. Для возмещения потерь, понесенных в проходе Кассерин, из состава американских 3-й пехотной и 2-й танковой дивизий было отправлено 3400 человек, в основном добровольцы. 3000 из них были пехотинцами. Когда немцы очистили проход, союзники принялись разбираться, кто виноват. 
 Глава 11. 
 Собачья свалка 
 "Шлеп 
 В грязь. 
 Боже, 
 Дрянь". 
 Последнее стихотворение Ричарда Спендера, написанное во время отступления 2-го парашютного батальона из долины Тамера, за 11 дней до того, как он был убит. 
 Бои в проходе Кассерин подтвердили, что танк М3 (легкий) "Стюарт" пригоден только для ведения разведки. Самоходная артиллерийская установка М3 - старая 75-мм пушка, установленная на полугусеничном транспортере - не что иное, как могила для экипажа. У одного солдата спросили, может ли пулемет остановить эту "Коробку для Пурпурных Сердец", и он ответил: "Да, сэр. Пули, пробившие борт, обычно очень противно звенят". 
 Стратегия Фридендолла и первоначальная диспозиция отряда Старка были ошибочными. Вместо попыток удержаться на открытой местности можно было выбрать более подходящие для обороны участки. Однако Фридендолл так разбросал свои силы, что их можно было громить по частям. Следовало либо удерживать проход Фаид, либо приказать немедленно отходить к Сбейтле и Кассерину, чтобы вынудить противника растянуть свои коммуникации и сделать его уязвимым для стремительной контратаки. Старк расположил свои части так, словно собирался гнать стадо коров по долине Фуссана, где не было никаких укрытий. Он позволил немцам захватить высоты в проходах, что дало им решающее преимущество. Позднее Старка отправили домой и в утешение произвели в бригадные генералы, что было незаслуженной честью. 
 В ноябре 1944 года Фридендолл обрушился с жестокой критикой на приказы, отданные штабом 1-й Армии с целью организации обороны американского сектора. Уорд писал: "Мне интересно, что будет, когда я обвиню его в мелочной пунктуальности, с которой он руководил моими батальонами. Я обнаружил, что во многом виноват генерал Андерсон, командовавший англичанами. Именно он неправильно разместил наши войска и подставил противнику нашу болячку в Сиди-бу-Зид. Фридендолл рекомендовал иную диспозицию". 
 9 лет спустя Уорд все еще думал точно так же. Он заявил Робинетту: "Я даже начал испытывать симпатию к командиру корпуса. Перед ним стояла самая трудная задача, хотя он не слишком подходил для ее решения". В ответ Робинетт сказал, что не следует обвинять одного Фридендолла за поражение у Кассерина. "Он был всего лишь исполнительным подчиненным в запутанной системе командования союзников. Я прекрасно знал ситуацию еще до того, как он начал вникать в детали. Однако я согласен, что эта работа была не для него". Сам Фридендолл во всем обвинял Андерсона. "Он разбросал мои войска по фронту шириной 150 миль. Он отдавал прямые приказы моим подразделениям, вплоть до батальонов и рот. Он так и не позволил мне собрать танки в единый ударный кулак". Особенно Фридендолла раздражало то, что Андерсон ни за что не ответил, "У него были сильные сторонники в штабе Эйзенхауэра, где господствовало британское влияние". 
 Эйзенхауэр мудро отказался отвечать на выпады американской прессы. Однако в 1948 году "Монк" Диксон, бывший начальник разведки Фридендолла, а теперь оптовый торговец из Филадельфии, был не столь деликатен. "Андерсон связал генерала Фридендолла по рукам и ногам. По моему мнению, в катастрофе в Кассерине на 100 процентов повинен Андерсон". Полковник Диксон имел все основания для злости. Его правильные прогнозы относительно места атаки немцев были проигнорированы Андерсоном. Лишь несколько человек вышли из того плачевного эпизода с незапятнанной репутацией. Боевое командование В 1-й танковой дивизии имело агрессивного и умного командира. Робинетт до конца жизни утверждал, что лишь благодаря ему немецкое наступление было остановлено на дороге к Тебессе. Он вынудил солдат фон Бройха застрять под Талой. Сам Роммель подтвердил, что провал попытки боевой группы Африканского корпуса выбить американцев с плато Хамра не позволил высвободить 10-ю танковую дивизию. Фридендолл заметил: "Генерал Робинетт спас наше мясо своими танками". 
 Однако Уорд не воспринимал самовосхвалений Робинетта. Прибытие артиллерии Ирвина в Талу, стойкая оборона танков Лотианского и уланского полков, спокойное и разумное руководство Данфи и Николсона имели не менее важное значение. Не менее важно было то, что сам Роммель стремился прекратить операцию при первом удобном предлоге. Если Эйзенхауэр намеревался с помощью Хармона устранить трения между Фридендоллом и Уордом, он должен был послать его раньше, до того как начался шторм, или позднее, когда немцы уже отошли от Западного Дорсаля. Хармон прибыл слишком поздно, чтобы оказать влияние на ход боев в проходе Кассерин, однако его вполне можно обвинить в том, что он помешал преследованию отходящего врага. 
 * * * 
 Хотя вечером 22 февраля Эйзенхауэр заверил Фридендолла, что он спокойно может пойти на некоторый риск, начав хорошо подготовленную контратаку, прошли сутки, прежде чем II корпус обнаружил, что Роммель отступает. Американцы зашевелились только 25 февраля, но это было слишком поздно. Добыча ускользнула. 
 Исполняя приказ, отданный Comando Supremo, 10-я танковая дивизия перешла в район вокруг Сиди-бу-Зид, а 21-я танковая расположилась в Сбейтле и севернее. Боевая группа Африканского корпуса отступила в Гафсу и была расформирована. Ее войска отправились в свои части на линию Марет. 
 Наступление союзников в проходе Кассерин начал 16-й пехотный полк, усиленный батальоном средних танков, 804-м батальоном истребителей танков, двумя ротами 601-го батальона истребителей танков. Наступление было медленным и осторожным, тогда как именно скорость могла оказать решающее влияние. Продвижение американцев очень сильно замедляли поставленные немцами мины. У находившегося на фронте Хармона не было времени разобраться в происходящем. Только "Летающие Крепости" американской XII Воздушной армии беспокоили отходящего противника. 23 февраля немцы в течение 15 минут насчитали 104 самолета союзников, атаковавшие их танки. Ранее они еще ни разу не видели таких сил. 
 Фридендолл не знал, что "Веллингтоны" Королевских ВВС ночью 23/24 февраля атаковали немцев, и ничего не сообщил Робинетту о действиях авиации. Спаатс подчеркнул: "Это показывает, что командир корпуса должен сообщать своим подчиненным о воздушных атаках. Робинетт мчался вперед, не подозревая, что намечаются атаки на другой стороне прохода Кассерин". Хармон отказался снимать Уорда, после чего Фридендолл не пожелал с ним встречаться. 28 февраля Хармон вернулся в штаб союзных войск и попал прямо на торжества. "Ну и что ты думаешь о Фридендолле?" - спросил Эйзенхауэр. "Он не слишком хорош", - ответил Хармон. "Тогда от него придется избавиться". 
 После ухода противника из Кассерина Черчилль потребовал провести расследование, почему все так получилось. Находившиеся в распоряжении Андерсона американские части "были разбросаны мелкими группами по слишком обширному району. В 1-й Армии никто толком не понимал, что именно происходит". Так как "Бонифаций" (это термин Черчилля для обозначения данных "Энигмы") заранее предупредил об атаке Роммеля, почему не было проведено временное отступление? После того как положение было восстановлено, уже нельзя было мириться с некомпетентностью. До того как появился рапорт Александера, добавил премьер-министр, его доверие к Андерсону несколько пошатнулось. 
 Александер ответил, что лучшие офицеры были отправлены к американцам, чтобы срочно проинструктировать их по тактике боевых действий на основании опыта англичан. Он продолжал: "Я был просто потрясен, когда вникнул в детали ситуации. Хотя Андерсон должен был оценить положение дел, он принял командование всем фронтом только 24 января. Самой серьезной ошибкой было отсутствие директив командования, с самого начала определяющих стратегию и план действий. Я сомневаюсь, что Андерсон подходит для решения такой сложной задачи, хотя он обладает многими положительными качествами". 
 В тот же день он написал Алану Бруку, что французы "славные парни, которые рвутся в бой". Американцы, по его мнению, "очень плохо подготовлены - с самого верха и до самого низа. И конечно, у них нет никакого опыта". Если прибытие Александера до некоторой степени успокоило истерику, едва не начавшуюся после боев у Кассерина, его мнение об американцах стало причиной новых трений. Однако для Маршалла положение дел во II корпусе сюрпризом не стало. Он считал, что войска укомплектованы "очень симпатичными, прекрасно выглядящими людьми, когда они находятся глубоко в тылу. У них имеется прекрасная техника и вооружение. Однако всего этого недостаточно, потому что они просто не знают, что должен делать солдат. И это справедливо для всех, от генерала до последнего рядового". Согласившись с Аланом Бруком, что проблема действительно очень серьезная, Маршалл предупредил, что "следует принять какие-то меры, иначе американская армия будет совершенно бесполезна и не сыграет никакой роли". 
 Даже когда позднее американцы прошли через жестокие бои в Сицилии и Италии, Александер отказывался изменить свое мнение. Вскоре после событий у Кассерина он отстранил Уорда от командования 1-й танковой дивизией, но ничего не сделал с Андерсоном, который рассеял войска по крошечным опорным пунктам. Хотя он сказал Алану Бруку, что Андерсон не в состоянии командовать армией, Александер не стал принимать резких мер. Вместо этого он порекомендовал перевести Андерсона в Имперский Генеральный Штаб, оставив Алана Брука гадать: это рекомендация снять Андерсона или просьба повысить? Не желая никого раздражать, Александер позволил Андерсону остаться после ошибки, которая другому могла стоить головы. 
 * * * 
 "Проход наш", - сообщил Уорд Фридендоллу 25 февраля. Предварительный обстрел американских 155-мм пушек только перепахал пустую каменистую равнину, и проход Кассерин снова был занят 26-й бронетанковой бригадой, Боевым командованием В и 16-м пехотным полком. К наступлению ночи войска союзников вошли в деревни Кассерин и Фериана. Майор Гардинер, командир 2-го батальона 13-го танкового полка, писал: "По моему мнению, действительной причиной, заставившей немцев покинуть проход, после того как они не смогли пробиться дальше, не были наши действия. Просто они поняли, что 8-я Армия может возобновить наступление, поэтому удерживать Кассерин нет особого смысла". 
 Перед тем как разразился кризис, Монтгомери был уверен, что разработал план кампании, которая завершит войну в Северной Африке. Он говорил Алану Бруку: "Это очень просто. Все основано на том, что 8-я Армия должна оказаться севернее Габеса и выйти на равнину. По ней я пройдусь катком с юга на север, опираясь правым флангом на берег моря". Однако, когда 1-я Армия оставила Гафсу, Александер был встревожен "собачьей свалкой в Тунисе, где совершенно нет нормальных парней". 
 В разгар боев у Кассерина Александер срочно приказал Монтгомери атаковать линию Марет, чтобы отвлечь внимание Роммеля. Монтгомери сделал из этого далеко идущие выводы. "Я ускорил события, и к 26 февраля стало ясно, что наше давление вынудило Роммеля прекратить атаки против американцев". Такое заявление было совершенно необоснованным, его опроверг собственный начальник штаба де Гинган, на что Монтгомери не обратил внимания. Директива Александера была отдана незадолго до полуночи 21 февраля. Разочарованный провалом наступления на Талу и Джебель-эль-Хамру 22 февраля, Роммель отменил наступление. Однако, как пишет Лииз, только 24 февраля началось наступление на линии Марет, чтобы помочь американцам и нашей 1-й Армии. Мы находимся уже совсем рядом с ней, и теперь начинаем попытки совместных действий". Но это было сделано на двое суток позже, чем требовалось, и уже не имело значения. 
 * * * 
 Хотя Александер предупреждал Монтгомери, чтобы тот не слишком разбрасывал части 8-й Армии, Монтгомери сделал именно это. Весь X корпус находился в Бенгази, то есть в 1000 миль от фронта. Ближе всего к ней находились головные подразделения новозеландцев, стоявшие в Триполи. Только их можно было использовать в качестве подкреплений. Наступили тревожные времена. Монтгомери вспоминает: "Не следует скрывать, что с 28 февраля по 3 марта я находился в "подвешенном" состоянии". Лииз приближался к линии Марет с большой опаской. "Наш левый фланг совершенно открыт, если немцы нанесут удар со стороны гор". Но после периода некоторого замешательства, 2 марта он уверился, что "Роммель упустил величайший шанс, и мы снова спокойны и полны уверенности". 
 В то время когда его войска были уязвимы для вражеской атаки, Монтгомери спешно перебрасывал 2-ю бронетанковую бригаду из Триполи в Бен-Гардан. Вперед была спешно отправлена 23-я бронетанковая бригада вместе с частями 50-й пехотной дивизии, 201-й гвардейской бригадой и 2-й новозеландской дивизией, которая вышла из Триполи. 
 К утру 4 марта Монтгомери собрал крупные силы в Меденине (эта деревня представляла собой кучку белых домиков и глинобитных хижин, находящуюся в 20 милях южнее линии Марет). Под его командованием находились 51-я пехотная, 7-я бронетанковая, 2-я новозеландская дивизии, артиллерия XXX корпуса, всего около 400 танков, 350 пушек и 470 противотанковых орудий. 
 5 марта Лииз написал: "Все нормально. Слава богу, что мы приняли правильное решение остановиться и сражаться именно здесь". Однако другого места, чтобы сражаться, просто не было, если только Монтгомери не намеревался снова отступить к Триполи. Впрочем, таких намерений у него не было, и командующий 8-й Армией был уверен в успехе. "В действительности я "хорошо сижу", а Роммель может проваливать в ад. Если он атакует меня завтра (что, похоже, намерен сделать), мы расквасим ему нос. Я очень хотел бы, чтобы он поступил именно так". Однако Роммель имел иные намерения. 
 * * * 
 Когда немецкие войска начали отступление из Кассерина, фон Арним улетел в Рим, не получив разрешения Роммеля. Там он вырвал у Кессельринга разрешение начать новое крупное наступление силами 5-й Армии в северной части Туниса - от побережья до долины Бу-Арада. Операцию "Оксенкопф" планировалось начать 26 февраля. Предполагалось, что войска союзников находятся в полном беспорядке, и многие части переброшены с севера к Кассерину. Когда об этом сообщили Роммелю, он был ошарашен решением простофиль из Comando Supremo. Однако Амброзио был удивлен не меньше, когда услышал, что фон Арним уже отменил намеченную атаку в районе Меджез-эль-Баб, чтобы собрать достаточно сил для своей операции. 
 Главной целью "Оксенкопфа" было наступление на Беджу от Матира через Сиди Н'Сир боевой группы из 77 танков, в том числе 14 "Тигров", под командованием полковника Рудольфа Ланга. Эти войска входили в корпусную группу генерал-майора Вебера. Остальные войска Вебера, включая 754-й гренадерский полк полковника Аудорфа, формированный из пожилых солдат и легкораненых с Восточного фронта, вместе с частями дивизии "Герман Геринг" и 10-й танковой дивизии, которые не участвовали в операции "Фрюлингсвинд", должны были поддержать наступление в центре и на юге. Две боевые группы должны были окружить и уничтожить английские силы в Меджез-эль-Баб, а третья - перехватить противника в долине Бу-Арада ударом с другого направления. На севере полковник Хассо фон Мантейфель, командовавший бывшей дивизией "фон Бройх", должен был нанести отвлекающий удар в долине Седженане под кодовым названием "Аусладунг" и прикрыть северный фланг Вебера. 
 Фон Арним нанес последовательно 9 ударов на фронте протяженностью 60 миль. Первое наступление началось утром 26 февраля, когда пехота Ланга при поддержке 74 танков, в том числе 14 "Тигров", двинулась по дороге на Сиди Н'Сир. Этот опорный пункт - просто кучку белых домиков и навесов в том месте, где шоссе подходило вплотную к железной дороге - защищал 5-й батальон Хэмпширского полка при поддержке 155-й батареи 172-го полка полевой артиллерии. Ее восемь 25-фунтовых пушек стояли среди линий пехоты. 
 Вскоре после рассвета завязалась ожесточенная борьба. Ланг был вынужден вводить в бой все новые танки, стараясь сбить с позиций противотанковые орудия хэмпширцев и пехоту, которая стояла насмерть, несмотря на то, что атаки немецких истребителей привели в замешательство группу снабжения батальона. Когда парашютисты полковника Барентина начали наступать по отлогим холмам, чтобы окружить хэмпширцев, немецкие танки во второй половине дня перерезали дорогу Сиди Н'Сир - Беджа. Телефонная связь была нарушена, радиостанция погибла, противник занял наблюдательный пункт, и все-таки командир артиллеристов майор Джон Роуворт сообщил: "Немецкие танки атакуют. Все в порядке". Немцы уничтожали одно орудие за другим, однако остальные продолжали стрелять, хотя ящики с боеприпасами взрывались прямо на позициях. Наконец пришло последнее сообщение: "Танки рядом со мной", после чего умолкло последнее орудие 155-й батареи. Кто-то еще видел, как последний артиллерист бросился на танки, размахивая ручной гранатой. 
 После непрерывного 12-часового боя немецкие танки прорвали оборону 5-го Хэмпширского, и командир батальона подполковник Ньюхэм, который позднее получил Орден за выдающиеся заслуги, наконец приказал начать постепенный отход. К тому времени у него осталась только одна стрелковая рота из четырех. В темноте англичане заложили мины с часовым механизмом на станции Сиди Н'Сир и сожгли свои постели и фотографии близких, пришпиленные к стенам. "Не могу позволить немцам глазеть на вас, мои дорогие", - сказал подполковник. После этого он повел остатки батальона на прорыв к своим. Только 120 человек добрались до "прохода Ханта", железнодорожной станции в 9 милях от Беджи, где встретились со 128-й пехотной бригадой. Из 130 офицеров и солдат 155-й батареи вернулись только 9, из них 2 были ранены. 
 Полковник Ланг потерял 40 танков, хотя его механики сделали все возможное, чтобы отремонтировать как можно больше поврежденных машин. Однако его возможности добраться до Беджи заметно уменьшились. На следующий день немецкие танки двинулись к "проходу Ханта". Однако всю ночь шел проливной дождь, и дорога полностью раскисла. Лишь в полдень головные танки Ланга встретились с 2/4-м батальоном Хэмпширского полка и остатками 2/5-го батальона Лейчестерского полка, только что прибывшими из Талы. Они заняли позицию протяженностью 3 мили на совершенно открытой местности. Ланг был остановлен. 28 февраля он снова попытался наступать, однако сильнейший ливень вынудил его танки двигаться только по узкой дороге. В течение ночи к обороняющимся прибыли подкрепления: 2-й батальон Хэмпширского с противотанковыми орудиями, Северо-Ирландский кавалерийский полк, имевший 12 танков "Черчилль". Они совсем недавно появились на вооружении 1-й Армии. Смешанный эскадрон 142-го Саффолкского полка использовал их 21 февраля в бою у Сбибы и потерял 4 "Черчилля". 
 1 марта напряжение, вызванное попытками сдержать немецкое наступление, начало сказываться на штабе бригады, который находился в 3 милях от Беджи. Бригадный генерал Пратт, обычно командовавший корпусной артиллерией, был крайне обеспокоен. Он не знал, сумеет ли помешать "Тиграм" ворваться в Беджу и Меджез-эль-Баб. Однако в полдень стрельба у Ксар-Мезуара прекратилась. Когда командир танкистов осторожно приблизился к 6 немецким машинам, пытавшимся вызвать на бой его "Черчилли", то обнаружил, что люки открыты, а экипажи куда-то пропали. Немцы бросили все личные вещи, включая сигареты, письма, консервы и прочую мелочь. 
 "Черчилли" двинулись в погоню в направлении к Сиди Н'Сир. У Ланга осталось всего 5 исправных танков, и Вебер приказал ему отступить и перейти к обороне. Командование было передано полковнику Бузе из 47-го гренадерского полка, находившегося в корпусном резерве. Обозленные солдат Ланга прозвали его "убийцей танков". 
 8-й батальон гайлендеров Аргайла и Сатерленда, пришедший на смену 2/4-му Хэмпширскому, с трудом вполз на вершины гряды в долине Матир Беджа. Потом солдаты пролежали 18 дней на голых скалах, не в состоянии пошевелиться в светлое время суток. Офицер, отвечавший за доставку продовольствия, воды и боеприпасов, был вынужден использовать лошадей и мулов. Машины не могли подняться по крутым склонам. Доставка снабжения под покровом темноты превратилась в серьезную проблему. 
 * * * 
 Пока шли бои за "проход Хаита" - самые жестокие за время наступления фон Арнима, - дальше на юг солдаты егерского полка "Герман Геринг" карабкались по холмам, ведущим на равнину Гебеллат. В полночь 25 февраля при мерцающем свете ракет после яростного минометного обстрела они обрушились на роту 1-го Восточно-Суррейского батальона, занимавшую холм "Форт МакГрегор", который был не более чем скалистым холмиком, расположенным в 1000 ярдах впереди главной линии обороны. "Холм был буквально разнесен на куски разрывами мин и пулеметным огнем. Временами было светло, как днем, потом наступала непроглядная темнота. Грохот разрывов и крики людей, стоны раненых и умирающих, вонь сгоревшего пороха и смерть были повсюду", - писал лейтенант Кинден. 
 На рассвете рота была окружена. Алжирские стрелки, находившиеся на холме Джебель-Джаффа, были отброшены назад, открыв путь к штабу 11-й бригады и артиллерийским позициям. Немцы ринулись вперед, однако резервная рота Восточно-Суррейского при поддержке 2-го батальона ланкаширских фузилеров и полевой роты Королевских Инженеров 56-го разведывательного полка, а также нескольких "Валентайнов" 17/21-го уланского провели мощную контратаку и отбили Джебель-Джаффу. После этого все английские пушки открыли огонь по "Форту МакГрегор". В сумерках 26 февраля туда поднялся патруль и обнаружил всего 6 живых немцев. Из-под обломков были извлечены тела 15 англичан. Некоторые были убиты своими же снарядами уже после того, как попали в плен. Среди таких оказался майор Брук Фокс, командир роты. Вокруг лежали трупы 60 немцев. 
 * * * 
 На рассвете 26 февраля немного южнее немецкие танки и пехота прорвались между 11-й бригадой и 38-й ирландской бригадой. В секторе ирландцев к северу от деревни Бу-Арада хребет Штука и его окрестности удерживал 2-й батальон Лондонских ирландских стрелков. Это были новобранцы, почти не знавшие друг друга. Атакованные 2-м батальоном егерей "Германа Геринга" и парашютистами Коха, они разбежались, когда немцы подошли к ферме "Паровой каток" (он там имелся!). Ферма находилась на обратном склоне Джебель-Рихане, недалеко от штаба подполковника Скотта, командира Ирландской бригады. Здесь немцы натолкнулись на 6-й батальон коммандос подполковника Дерека Миллс-Робертса. Его 250 солдат удерживали западный склон холма и время от времени посылали патрули на восток. 
 Только после стычки с противником своего штабного взвода, когда 3 взвода были посланы на восток, Миллс-Робертс понял, что ему противостоят гораздо более крупные силы немцев. С севера показалась группа немцев, кричавших: "Егеря! Егеря!" На это англичане ответили так же громко: "Коммандос! Коммандос!" Однако противник подтянул 4 танка, и коммандос были вынуждены отступить, преследуемые немцами, которые использовали собак, чтобы обшаривать заросли кустарника. Многие бойцы 6-го батальона, укрываясь между холмами и в оврагах, сумели добраться до расположения 56-го разведывательного полка. Перегруппировавшись, они отплатили врагу, выпустив более 60 мин по стоянке немецких танков. В ходе боя коммандос потеряли убитыми и ранеными 100 человек, то есть 40 процентов состава. 
 * * * 
 Следующим 26 февраля вступил в бой 2-й парашютный батальон 1-й парашютной бригады, находившейся еще южнее. Действуя в качестве ударных частей, парашютисты большую часть времени проводили в бронетранспортерах, когда их перебрасывали с одного участка фронта на другой. По ночам они сражались, днем путешествовали. 
 Большой группе итальянской пехоты, которая попыталась наступать от Джебель-Мансура, крупно не повезло, так как она налетела на парашютистов. Итальянцы попрятались в оврагах, когда рота поддержки выпустила по ним весь имевшийся боезапас. Новые боеприпасы были доставлены караваном мулов. Когда наступила ночь, парашютисты нашли 90 смертельно перепуганных итальянцев и собрали множество винтовок, пулеметов и прочего металлолома итальянского производства. 
 Зато 1-му и 3-му парашютным батальонам пришлось отбить довольно сильную атаку. Австрийские и итальянские альпийские стрелки, усиленные солдатами 756-го горно-стрелкового полка из 334-й пехотной дивизии Аудорфа, попытались прорваться через холмы на юг, к Бу-Арада. Щ После короткого артиллерийского обстрела 1-й парашютный батальон был отправлен на помощь с трудом отбивавшему атаки 3-му батальону. Примкнув штыки и стреляя из автоматов, парашютисты ринулись вверх по склону. Они выбили противника с вершины и загнали в имевший форму подковы вади. Этот район был пристрелян англичанами еще вчера, и за 90 минут по попавшим в ловушку солдатам Оси было выпущено более 3000 мин. В итоге 3-й батальон взял 150 пленных, на поле боя противник оставил 250 трупов. Обыскивая убитых, парашютисты обнаружили инструкции, как правильно драться с "красными дьяволами". Они пришли в восторг: противник оказывал им неслыханную честь. 
 * * * 
 Тем временем противник в обход фермы "Паровой каток" двигался к Эль-Аруссе, где находилась сводная дивизия "" бригадного генерала Рассела. Она была сформирована из парашютной бригады и 38-й Ирландской бригады. Наступление немцев сильно замедлило упорное сопротивление бронеавтомобилей 1-го полка Дербиширских йоменов. 
 27 февраля ирландцы пошли в атаку и стабилизировали фронт. Тогда же к дороге на Эль-Аруссу прибыла 1-й гвардейская бригада. На следующий день рота 2-го батальона Колдстримского гвардейского полка при поддержке 7 танков "Черчилль" 51-го танкового батальона атаковала ферму "Паровой каток", но сильный огонь и атака пикировщиков уничтожили 5 танков. Колдстримцы были вынуждены остановиться. Недрогнувший капитан Холланд повел свой танк прямо на два 88-мм орудия. Немцы ухитрились промахнуться с близкого расстояния, и Холланд раздавил оба орудия. После этого он вышел в тыл противнику и поджег несколько автомобилей. Вскоре к нему присоединился танк лейтенанта Кентона. Когда два немецких танка T-III попытались остановить англичан, оба были уничтожены. 
 Затем "Черчилли" открыли огонь по немцам, которые с криком бросились наутек прямо через кусты. Во время погони "Черчилли" раздавили гусеницами много вражеских солдат, расстреляли 25 автомобилей, 8 противотанковых орудий, 2 зенитки. Было уничтожено большое количество боеприпасов, несколько раций и всякого имущества. Из перехваченной немецкой радиограммы стало известно, что противник потерял 200 человек при атаке "спятившего танкового батальона". 
 На следующий день ферму "Паровой каток" занял 3-й батальон гвардейских гренадер. Как вспоминает сержант Брайен из 6-го батальона коммандос, "все вокруг было усеяно трупами, снарядными воронками, горящими грузовиками, мотоциклами, винтовками, патронами, мундирами, как нашими, так и вражескими. Беспорядочно рвались снаряды, патроны, гранаты". За свои действия в этом бою Миллс-Роберте и Холланд были награждены Орденами за выдающиеся заслуги. 
 * * * 
 Перед началом наступления фон Арнима британский Имперский Генеральный Штаб надеялся, что удастся увести парашютную бригаду, переформировать и перевооружить, так как она состояла из "опытных бойцов, которых очень трудно подготовить и еще труднее заменить". Немцы тоже использовали своих опытных парашютистов в качестве пехоты, затыкая ими дыры на фронте. Но ведь парашютистов готовят совсем не для этого. 
 Когда американская 26-я полковая боевая группа прибыла, чтобы принять сектор Бу-Арада, командир 1-го парашютного батальона сообщил, что это сопровождалось ужасным шумом и суматохой. Бригада Флавелла была отправлена в долину Тамера на севере, где наступление немцев имело наибольший успех. Парашютисты сразу угодили в самое пекло. 2 марта противник нанес сильные удары в направлении городов Седженана и Меджезэль-Баб. Два слабых батальона алжирских стрелков были выбиты с Джебель-Анг, господствовавшего над равниной Меджез. Французы утащили за собой и маленькое подразделение 138-й пехотной бригады, занимавшее селение Тукабир к югу от горного массива. 
 Когда немцы перерезали дорогу Меджез - Беджа, выяснилось, что они контролируют все подходы к Меджезу, кроме дороги, идущей на юг. Хотя англичане удерживали селение Уэд-Зарга, находящееся на полпути между Беджей и Меджезом, все грузы в Меджез приходилось направлять через перевалы, через Тебурсук по очень плохой дороге длиной 25 миль. Немцы обстреливали все, что движется. Угроза Меджезу стала еще более грозной, когда немцы появились возле крошечной деревни Шаваш, известной своими доисторическими пещерами, а также на горном хребте между Меджезом и Уэд-Заргой. 
 Саперы быстро построили дорогу по пустынной, дикой местности от местечка Тестур в долине Тебурсук, чтобы связать Уэд-Заргу с тылом. Туда была быстро переброшена 36-я пехотная бригада под командованием бригадного генерала Хьюлетта, усиленная артиллерией. Бригаду сопровождали несколько отдельных подразделений, которые заняли позиции восточнее и западнее Уэд-Зарги. Им удалось сомкнуть фронт с 6-м батальоном Йоркского и Ланкастерского полка на северной окраине Меджеза. К востоку от реки Меджерда 2/4-й батальон собственного короля Йоркширского полка легкой пехоты удерживал Гренадерский холм. 
 3 марта Хьюлетт получил приказ временно принять 139-ю бригаду у несчастного бригадного генерала Чичестер-Констебля, который понес тяжелые потери, удерживая северный фланг фронта союзников, атакованный дивизией "Фон Мантейфель". Атаки начал закаленный 11-й саперный парашютно-десантный батальон Рудольфа Витцига, захвативший холмы по дороге к деревне Седженана. Его целью было прорваться к Эль-Абиуду, перерезать дорогу, идущую на Беджу с севера, и отбить любое наступление союзников на Бизерту. В ходе жарких боев 27 февраля 6-й Линкольнский батальон был быстро выбит со своих позиций, бросив в непролазной грязи все орудия. 
 Затем Витциг отбил атаку 16-го батальона Дурхэмской легкой пехоты. Зеленые новички понесли большие потери и отступили. После этого защищать Седженану остался только 2/5-й батальон Шервудской лесной стражи. Этот батальон в свое время был почти уничтожен под Дюнкерком. И сейчас он занимал плохие позиции примерно в 3 милях восточнее деревни. 2 марта батальон был почти уничтожен ударом солдат Витцига. Лишь его жалкие остатки спаслись под прикрытием темноты. 
 Во всех этих неудачах обвинили Чичестер-Констебля. Обладатель двух Орденов за выдающиеся заслуги прекрасно знал немцев и ждал, что они вскоре начнут большое наступление. Он пытался получить разрешение сменить позиции, но ему это запретили. Полковник Фрост пишет: "Ему не только запретили двигаться, но и забрали один из батальонов. Немцы атаковали и просто раздавили его. Он потерял орудия, солдат и карьеру. Командование сделало из него козла отпущения". 
 Когда 1-й парашютный батальон прибыл в Седженану, к нему присоединился 2-й батальон Колдстримского гвардейского, спешно переброшенный из Эль-Аруссы, чтобы перекрыть противнику дорогу на запад. Бригада была развернута поперек главной дороги. Слева находился Французский африканский корпус полковника Дюрана, который отбивал атаки итальянских берсальеров. Парашютисты непочтительно назвали эту схватку "матчем второй лиги". 
 После того как немцы начали двигаться вдоль Седженаны, с боем беря дом за домом, колдстримцы отошли, предоставив "красным дьяволам" удерживать противника. На рассвете 8 марта парашютно-десантный полк Барентина пошел в атаку сквозь заросли, покрывающие склоны холма. Они ударили по 2-му парашютному батальону, который лишь ночью принял позиции у 6-го Линкольнского батальона и еще не успел закрепиться. Рота А понесла большие потери. Ее командир связался со штабом батальона и спокойно сообщил: "Мне кажется, что нас полностью окружили, но я уверен, что все уладится". Лишь потеряв много людей, 3-й батальон сумел не допустить прорыва парашютистов Барентина между 1-м и 2-м батальонами. 10 марта под ледяным дождем немцы нанесли новый удар, но в ходе рукопашной схватки атакующие части были практически истреблены. Англичане захватили более 200 пленных. 
 В течение следующих 7 дней парашютная бригада удерживала свои позиции, хотя расположение 1-го батальона отлично просматривалось с занятого немцами лесистого холма Джебель-Бель на правом фланге бригады. Атака злосчастной Шервудской лесной стражи, предпринятая по приказу командира V корпуса генерал-лейтенанта Оллфри, была отбита с огромными потерями. Отчаянная попытка 2-го парашютного батальона едва не принесла успех. Неожиданно англичанам помогли немецкие пикировщики, которые по ошибке отбомбились по собственной 10-й танковой дивизии, и все-таки атака парашютистов была отбита. После того как Французский африканский корпус начал терять позиции под ударами немцев, бригадный генерал Флавелл был вынужден разрешить полковнику Дюрану отойти. Но после этого стройная система обороны была нарушена, и положение парашютистов стало слишком опасным. Но даже тогда 2-й парашютный батальон, который потерял 150 человек, не желал отступать. 
 И все-таки им пришлось покинуть Уэл-эль-Маден. Однако парашютисты под непрекращающимся артиллерийским обстрелом сумели забрать все вооружение, хотя им пришлось переправляться вплавь через несколько вади. Насквозь промокший и смертельно усталый батальон занял позицию на трех скалистых холмах, названных Пимплз, а потом сдал ее лейчестерцам. Ключом позиции был самый высокий холм, названный "Боулер Хэт", расположенный юго-западнее Седженаны, но, к несчастью, - на вражеском берегу реки. Панцер-гренадеры нанесли мощный удар по лейчестерцам. Майор Вик Коксен из 1-го парашютного батальона отправил вперед пару взводов, чтобы выяснить, что происходит. Оказалось, что лейчестерцы отступили. Спешно организованная контратака 3-го батальона с треском провалилась. 
 Новая попытка была предпринята 20 марта. Она была организована много лучше. После мощного артобстрела 1-й батальон подполковника Пирсона начал подниматься на холм, поддерживаемый огнем роты тяжелого оружия. С диким криком парашютисты бросились в рукопашную, и немецкая пехота, сменившая панцер-гренадеров, не выдержала. Холм был взят относительно малой ценой, и батальон закрепился на нем. Бои на северном участке фронта временно стихли. 
 * * * 
 В других местах наступление фон Арнима тоже было остановлено. "Эти недолгие, но жестокие схватки по фронту длиной 60 миль стоили немцам больших потерь, возместить которые они не смогли. Корпусная группа Вебера потеряла 900 человек раненными. Были уничтожены 24 танка, в том числе 2 "Тигра", почти 50 повреждены. Союзники также уничтожили множество противотанковых орудий и минометов. 
 Около 2500 английских солдат отправились в лагеря военнопленных. Среди них был рядовой Гринвуд из 70-го полка полевой артиллерии. Один из немцев сказал ему: "Вы получили поганых американцев. У нас есть поганые итальянцы. А ведь вместе мы могли бы править миром". Союзники, пусть и не сразу, но смогли восполнить потери в технике и вооружении. В результате фон Арним понес относительно более крупные потери, чем Эйзенхауэр, который, по замечанию Кессельринга, не вел "войны бедняков". 
 Глава 12. 
 Удержать каждый пункт 
 "Сегодня день рождения моего сына, ему четыре года. Надеюсь, что скоро буду дома вместе с ним. Ведь я его почти не видел". 
 Сержант Дж. Р. Харрис, 4-й батальон полка йоменов графства Лондон, дневник, запись 10 марта 1943 года. 
 "Мы будем стоять на месте и сражаться с врагом на этих позициях. Отступления не будет. И уже конечно, не будет сдачи", - такой приказ Монтгомери отдал в Меденине. "Энигма" ясно показала, что Роммель готовит новую операцию по окружению, которая получила кодовое название "Капри". Он собирался использовать то, что осталось от 10-й танковой дивизии после Талы, вместе с частями 15-й и 21-й танковых дивизий. Однако место, где Роммель планировал нанести удар, оставалось неизвестным до дня начала наступления. Монтгомери постарался перекрыть все возможные направления атаки. Противотанковые батареи получили приказ уничтожать немецкие танки, а не просто прикрывать пехоту. Перед линией фронта не было минных и проволочных заграждений, однако пехота хорошо окопалась. Ее прикрывали несколько артиллерийских групп, которые могли быстро перенести огонь на указанную цель. 
 Служба радиоперехвата британской армии обнаружила, что Роммель отправил на юг около 160 танков и 200 пушек. Самолеты-разведчики обнаружили 10-ю танковую дивизию и другие части. Отсюда следовал вывод, что главный удар, скорее всего, будет нанесен с запада. К несчастью, БиБиСи накануне немецкого наступления разболтала, что новозеландская дивизия выдвигается к линии фронта. Но по каким-то причинам немцы не обратили внимания на эту ценную информацию. 
 Утром 6 марта Роммель в открытом автомобиле выехал на фронт, чтобы лично проследить за началом атаки. Он был бледным и желтым, шея замотана грязным бинтом, скрывавшим гноящие тропические язвы, от которых он страдал. Ровно в 6.00 артиллерия открыла огонь, и танки с грохотом начали выскакивать из тумана, затянувшего холмы к северу и западу от Меденина. Единственной надеждой немцев на успех был прорыв 90-й легкой дивизии по прибрежной дороге. Она была усилена частями итальянских дивизий "Специя" и "Триесте". 
 Попытавшись атаковать английский фланг между Таджера-Хир и Меденином, 15-я и 21-я танковые вскоре обнаружили, что их попытка провалилась. Шедший в самом центре наступающих войск 5-й танковый полк (21-я дивизия) оказался в 1000 метров от подножия невысоких холмов перед Метамером чуть северо-западнее Меденина, когда разверзся ад. Британские орудия открыли бешеный огонь с замаскированных позиций, расположенных в 40 ярдах позади ложных, которые могли видеть немцы. Огонь был исключительно плотным и точным. Самолеты Королевских ВВС с бреющего полета обстреливали танки ракетами, пулеметные очереди бренчали по броневым плитам. Зато этот обстрел больно ударил по пехоте на грузовиках, шедших позади танков. Пехота понесла тяжелые потери и была дезорганизована. 
 Все атакующие дивизии - 15-я и 21-я танковые, 90-я легкая - понесли тяжелые потери, и к вечеру всё закончилось. Британские саперы под проливным дождем уничтожали брошенные немцами на поле боя подбитые танки. "Под сильнейшим огнем в полной темноте мы вернулись на исходные позиции. Жертвы были напрасными", - вспоминал ефрейтор панцер-гренадерского полка. Дивизии Оси оставили 52 разбитых танка. Они потеряли 645 человек, две трети из которых были немцами. По сравнению с этим потери 8-й Армии были относительно легкими: 130 убитых и раненых и ни одного танка. Как правильно заметил де Гинган, этот бой "был просто классическим". После этого успеха самомнение Монтгомери непомерно возросло. 
 Для Роммеля Меденин был катастрофой: "Наше солнце окончательно закатилось. Атака 8-й Армии теперь неизбежна, и нам придется отбивать ее. Для нашей Группы армий дальше оставаться в Африке - значит просто совершить самоубийство". 8 марта он передал командование Группой армий "Африка" фон Арниму, который мрачно пошутил: "Вполне достаточно, что здесь кончит один из нас". На следующий день Роммель вылетел в Рим, чтобы встретиться с Амброзио. Он хотел попытаться все-таки спасти свои войска от неизбежной катастрофы, убедив Верховное Командование сократить фронт в Тунисе с 400 до 100 миль. Тогда удалось бы разместить защитников на хорошо подготовленных позициях, используя небольшие мобильные соединения для ликвидации вклинений противника. Фюрер решил, что он смотрит на вещи слишком мрачно, наградил Бриллиантами к Рыцарскому Кресту с Дубовыми Листьями и Мечами и отправил лечиться в Земмеринг. 
 Союзники с помощью "Энигмы" 18 марта узнали, что Роммель покинул Африку. Они расшифровали первый же приказ, который отдал фон Арним Группе армий "Африка" в качестве главнокомандующего. Военное министерство скрыло эту информацию из опасения, что немцы узнают, что их радиограммы читает противник. Только 24 апреля разведсводка 8-й Армии сообщила о том, что Роммель покинул Африку. В немецком командовании произошли и другие изменения. 3 марта из Рима прибыл генерал танковых войск фон Верст, чтобы принять командование 5-й Танковой армией. Генерал-лейтенант Ганс Крамер заменил генерал-лейтенанта Циглера, который временно командовал Африканским корпусом. 
 Окончательного решения насчет возвращения Роммеля не было принято, однако Гитлер и Кессельринг потеряли веру в него. Хотя его солдаты продолжали сражаться и умирать, дни Роммеля в Африке закончились. Ему оставалось жить еще около года, но Лис пустыни больше не побывал на континенте, где завоевал такую громкую славу. 
 * * * 
 Как раз в то время, когда звезда Роммеля начала закатываться, звезда Монтгомери, наоборот, сияла все ярче. В Англии он стал знаменитостью, хотя сам этого не ожидал. Говорят, что Черчилль по этому поводу заметил: "При поражении немыслимый, при победе невыносимый". Никто, кроме войск самого Монти, не умел сражаться. "Американцы в бою сущие дилетанты". Так как 1-ю Армию возглавлял Андерсон, которого Монтгомери считал "совершенно не подходящим для командования армией на поле боя", всю работу должна была делать 8-я Армия. Александера тоже беспокоили недостатки Андерсона и многих американцев, не считая Фридендолла, которого он любил и поддерживал. 
 Однако Эйзенхауэр исключительно скверно думал о II корпусе и его командире. Он писал Маршаллу: "Эта проблема мучает меня все время". Робинетт для главнокомандующего оставался загадкой. "Он действует лучше любого из командиров на фронте". Однако несдержанный язык подводил Робинетта. "Умный, но обладает здравым смыслом лишь в тактике". Терри Аллен проделал "удовлетворительную работу", как и его заместитель командира дивизии бригадный генерал Теодор Рузвельт, один из самых ярких командиров 1-й пехотной дивизии, который, подобно Аллену, плевал на армейскую дисциплину. После одного особенно тяжелого боя он сказал своим солдатам: "Когда все закончится, можете отправиться в Алжир и набить морду военной полиции. Тогда вам станет лучше". Вместе с Алленом он заслуженно считался одним из самых отважных и умных командиров. 
 Генерал-майор Райдер избежал критики, но штаб Фридендолла был настолько слаб, что главнокомандующему приходилось проводить слишком много времени в разъездах, чтобы убедиться, что все идет нормально. Озабоченный явной неспособностью Фридендолла подбирать хороших командиров и добиваться от них результата, Эйзенхауэр уже искал ему замену. 
 * * * 
 14 марта 8-я Армия получила приказ Александера взять позиции на линии Марет. II корпус должен был захватить Гафсу, наступать на Макнаси и взять Эль-Геттар, чтобы поставить под угрозу коммуникации противника к северу от Габеса. Гитлер приказал проводить "ограниченные, но решительные атаки". В районе Габеса следовало создать запасную линию обороны. Кроме того, планировалось сначала удвоить, а потом утроить морские перевозки и повысить активность Люфтваффе. 
 Эти грандиозные планы не имели никакой связи с реальностью. Однако ничто не могло поколебать несокрушимую уверенность Кессельринга, даже после того как он побывал с инспекционной поездкой в Тунисе. В некоторых местах оборонительные линии имели только временные укрепления, а в других местах укреплений не было вообще. Немцы полагали, что союзники имеют 210000 солдат, 1600 танков, 1100 противотанковых орудий, 850 пушек. Поэтому они могли просто разорвать армии Оси в клочья. Столкнувшись с подавляющим превосходством противника в живой силе и технике, немцы не могли рассчитывать на создание надежной линии обороны. Но в любом случае требовалось увеличить ежемесячную доставку грузов до 140000 тонн. 
 Самая невыполнимая задача в Тунисе выпала на долю подполковника Бранда, обер-квартирмейстера Группы армий "Африка", который отвечал за доставку снабжения войскам Оси. В качестве совершенно необходимого минимума была принята цифра 75000 тонн грузов в месяц. Однако в апреле в Африку прибыло всего 23017 тонн, в начале мая - только 3000 тонн. К этому времени потери при перевозках стали просто катастрофическими - 77 процентов! 
 13 марта штаб 5-й Танковой армии сообщил, что на складах не осталось вообще никаких запасов. Рацион солдат на фронте стал более чем скудным тарелка холодного риса, кусок хлеба и две картофелины в день. Стремительное ухудшение ситуации подтвердил и запрет Гитлера отправлять по воздуху из Италии в Африку важные документы. Войска, отправляемые в Тунис, больше не проходили необходимой акклиматизации. 
 Единственным светлым пятном стало прибытие 17 марта пехотного полка (два батальона) 999-й легкой дивизии "Африка". Если не считать специально отобранных офицеров и унтер-офицеров, его личный состав был сборищем разжалованных штрафников. Им был дан шанс кровью искупить свою вину на поле боя. Примерно 10 процентов личного состава дивизии дезертировали при первом удобном случае. Однако части, сражавшиеся позднее вокруг Фондука, проявили исключительную отвагу. Но в любом случае, из-за проблем с перевозками, в апреле в Африку прибыл только еще один стрелковый полк. Командир дивизии генерал-лейтенант Курт Томас погиб, когда его самолет был перехвачен истребителями союзников по пути в Тунис. 
 По другую сторону фронта той же работой, что и Бранд, занимался генерал-майор К.Г. Миллер, который проявил исключительную энергию, улучшая работу системы перевозок. Положение 8-й Армии было удовлетворительным, однако в Фериане II корпус испытывал определенные проблемы. "Я сомневаюсь, что это заявление соответствует действительности, так как они почти не ведут боев. Но в любом случае служба тыла страдает от завышенных заявок частей с линии фронта", - писал он. В действительности войска на фронте заказывали излишки грузов, чтобы компенсировать потери во время перевозок, хотя Андерсон отмечал, что его части никогда не испытывали нехватки боеприпасов. 
 * * * 
 Наконец терпение Эйзенхауэра лопнуло, и он решил избавиться от Фридендолла. Главнокомандующий специально встретился с Александером, который изменил свое мнение и был "исключительно обеспокоен" неспособностью генерала подготовить план последующих операций. Командир американского I танкового корпуса, находившегося в Марокко, генерал Паттон рвался на фронт и обрадовался, получив распоряжение Эйзенхауэра готовиться к отправке в Тунис. Его даже не смутила перспектива расхлебывать кашу, заваренную Фридендоллом. "Я думаю, у нас больше проблем с англичанами, чем с бошами", - заявил он. Вся команда Фридендолла пришла в бешенство, вообразив, что эту пакость подстроил им Андерсон, а не Александер. Уорд почувствовал огромное облегчение. За день до того как стало известно о снятии Фридендолла, он писал: "Из-за Фридендолла положение остается опасным. Он уберет меня, если сможет". Узнав потрясающую новость, он заметил: "Теперь все переменится". 
 Фридендолл был страшно удивлен своим смещением 5 марта, хотя Эйзенхауэр телеграфировал Маршаллу: "Не следует ставить на нем клеймо, как следствие отставки, потому что во многих отношениях он проделал неплохую работу". Через 6 дней Фридендолл покинул Северную Африку. Измученный до предела, он отказался лететь в Константину и покинул свой штаб на автомобиле, считая это более безопасным. "Я думаю, Фридендоллу просто не хватало смелости, или он ее растратил", - заявил Паттон. Сам Фридендолл, как и его штаб, был уверен, что все это - происки коварных англичан. 
 "В известной степени он стал козлом отпущения, спасшим генерала Андерсона. Хотя он показал исключительное самообладание, не поддаваясь на провокации, иногда он очень резко отзывался об англичанах", - писал капитан Уэбб. "Это целиком британская затея. Эйзенхауэр является формальным главнокомандующим лишь потому, что французы ни за что не примут англичанина. Во всех выпусках новостей превозносятся англичане и ругаются американцы. БиБиСи постоянно трещит о "зеленых американских солдатах", но в тот момент, когда мы выстояли и отбросили немцев, они заговорили о "союзных войсках под командованием генерала Андерсона". Нам это не нравится", резко замечает Уэбб. 
 Одной из первых вещей, которые сказал Эйзенхауэр Паттону при встрече в Алжире 5 марта, было требование прекратить критику англичан. "Я боюсь, что он продал душу дьяволу во имя "сотрудничества". Мне кажется, это означает, что мы будем просто таскать каштаны из огня для наших благородных союзников", - пишет Паттон Александер, по его мнению, был "снобом в лучшем смысле этого слова". "Мне дали понять, что я должен "сотрудничать" или проваливать". 
 Паттон ворвался в затхлое болото, подобно вихрю. Он появился перед штабом Фридендолла в облаке пыли, поднятом колонной джипов и транспортеров, под вой сирен и треск пулеметных очередей. Он немедленно приказал привести в порядок штаб корпуса. Приказ имел оглушительный, если не сказать опустошительный эффект. Расхлябанные офицеры и солдаты были оштрафованы на 25 долларов каждый за несоблюдение формы одежды. График перевозок стал гораздо более жестким. "Я полагаю, что я сукин сын, но войну выигрывает дисциплина", - заявил Паттон Эйзенхауэру. По мнению Брэдли, назначенного заместителем командира корпуса, чтобы получить боевой опыт, все это имело целью показать: стиль руководства меняется кардинально. Хотя кое-кто из командиров, вроде Мартина Филисборна из Боевого командования В 1-й танковой дивизии, считал такие меры вредными. 
 "Отличный парень и настоящий лидер. Вероятно, более хороший командир, чем можно подумать, но родился не в том столетии", - решил генерал-майор Пенни, начальник службы связи Средневосточного командования. 
 Где бы ни появлялся высокий, широкоплечий Паттон, он всегда действовал соответственно своему образу. Прибыв в штаб 1-й пехотной дивизии, расположенный в маленьком оазисе возле Эль-Геттера, Паттон пришел в бешенство, увидев отрытые повсюду щели. "Для чего все это?" - спросил он высоким голосом. "Вы знаете, вражеская авиация часто бывает здесь", объяснил один из офицеров. Паттон повернулся к Терри Аллену. "Терри, которая ваша?" "Она прямо перед вами, генерал", - ответил Аллен. Паттон подошел к окопу, расстегнул брюки и помочился в него. "Ну вот, теперь пользуйтесь". 
 Но за этими эффектными выходками таились годы профессиональной подготовки и бездонная память, хранившая мельчайшие тонкости военного дела. Эйзенхауэр пока помалкивал, но его все больше беспокоило несдержанное поведение Паттона. Задним числом становится понятно, что это послужило еще одной причиной назначения Брэдли. "Вы мне нужны как командир корпуса, а не как жертва", - сказал Эйзенхауэр Паттону, добавив, что ему предстоит восстановить боеспособность американских частей. Паттон должен был подготовить их к наступлению, которое штаб 18-й Группы армий наметил на 14 марта. 
 II корпус имели слишком мало сил и мог провести только ограниченное наступление. Он занимал фронт протяженностью около 120 миль, хотя в 4 дивизиях и частях поддержки имелось не более 90000 человек. Слева от них в Западном Дорсале находились 50000 французов, а дальше на север - около 120000 англичан. Главная опасность заключалась в том, что противник мог прорваться между 1-й танковой и 34-й пехотной дивизиями, перерезав американские коммуникации. 
 К огромному разочарованию Паттона, союзникам приходилось проявлять сдержанность, однако его офицеры смотрели на вещи более трезво. "Я совершенно согласен с тем, что нам не следует спешить с продвижением вперед. Нужно обезопасить фланги. Мы не можем допустить повторения Кассерина", - писал подполковник Портер из штаба 1-й пехотной дивизии. 
 Первоначальный план Александера предусматривал, что II корпус снова откроет аэродром Телепт, пойдет на Фериану и захватит Гафсу к 15 марта, хотя позднее этот срок был сдвинут на два дня. Паттон приказал 1-й пехотной дивизии взять Гафсу, а 1-й танковой наступать на Макнаси. Остальные две дивизии он оставил в резерве, чтобы парировать любой неожиданной выпад Роммеля. Он полагал, что фельдмаршал все еще в Тунисе. 
 * * * 
 Тем временем Монтгомери собирал войска перед линией Марет, готовясь начать наступление ночью 20/21 марта. Операция "Боксерский галоп" должна была привести к прорыву линии Марет и броску вперед, не задерживаясь в узостях у Габеса. После этого планировалось наступление на север, захват Сфакса, Суса и самого города Тунис. Воздушную поддержку должны были оказывать ВВС Пустыни под командованием вице-маршала авиации Гарри Бродхерста. В ходе Битвы за Англию Бродхерст отличился как летчик-истребитель, а потом служил начальником штаба у маршала авиации Конинхэма до того, как тот стал командующим тактической авиацией северо-западной Африки. Эта структура была создана через день после того, как Конингхэм 17 февраля принял у бригадного генерала Кутера авиагруппу воздушной поддержки. 
 Отношения между Монтгомери и Конингхэмом всегда были плохими и во время боев в пустыне стали еще хуже. Конингхэм был известен своим взрывным темпераментом. Он являлся сторонником равноправия при организации воздушной поддержки сухопутных войск. В Тунисе этого не было и в помине. Американское военное министерство вообще подчинило свою воздушную армию пехоте. 
 Конингхэму подчинялись: 242-я авиагруппа (коммодор авиации Кеннет Кросс), действовавшая совместно с 1-й Армией; ВВС Пустыни (Бродхерст), помогавшие 8-й Армии; американское XII тактическое воздушное командование (бригадный генерал Пол Л. Уильямс), помогавшее II корпусу. Конингхэм требовал независимых действий авиации, что приводило к постоянным трениям. Однако в Тунисе авиация союзников впервые не была безмолвным придатком сухопутных сил. Она превратилась в гибкое, мобильное ударное соединение, которое Конингхэм называл "комбинацией щита и меча". Однако Бродхерст ни о чем таком не думал. Приняв ВВС Пустыни, он тут же приказал летчикам сосредоточиться на поддержке наземных операций. 
 Монтгомери устраивали взгляды Бродхерста. Он понимал, что именно такой человек будет особенно полезен при прорыве мощных укреплений линии Марет. Ближе всего к англичанам располагались части дивизии "Молодые фашисты" генерала Соццани. Дорогу Габес - Марет удерживала дивизия "Триесте" генерала Ла Ферла. Перед самим Маретом на основной дороге и Вади Зевс располагался панцер-гренадерский полк 90-й легкой дивизии фон Шпонека с приданным батальоном 47-го панцер-гренадерского полка. Чуть дальше от побережья находилась дивизия "Специя", а "Пистойя" флангом опиралась на Туджан. Находившийся на юге проход Халлуф прикрывала 164-я легкая дивзия фон Либенштейна. 
 Позади линии Марет стояла поредевшая 15-я танковая дивизия Боровица, 21-я танковая Хильдебранда и 10-я танковая фон Бройха. 15-я танковая являлась резервом, 21-я танковая находилась в проходе Габес - клочок пустыни шириной 25 миль позади Марет. Ее части располагались в деревне Эль-Хамма, в 20 милях от берега, и в самом Габесе, откуда по дороге их можно было выдвинуть к проходу Тебага на северных склонах холмов Матмата. Севернее и западнее Эль-Хаммы раскинулось большое соленое озеро Шотт-эль-Феджади. Оно находилось в 15 милях севернее прохода Габес, и с морем его связывал Вади Акарит, который образовал еще один естественный оборонительный рубеж. Сразу за ним стояла 10-я танковая. 
 Бродхерст мог собрать 535 истребителей, истребителей-бомбардировщиков и охотников за танками. Он так- ' же имел 140 дневных бомбардировщиков, 80 ночных бомбардировщиков "Галифакс" и "Велингтон" 205-й авиагруппы и все бомбардировщики "Митчелл" и "Мародер" Соединения воздушной поддержки. Против этой огромной армады немцы имели в южном Тунисе всего 83 исправных самолета, итальянцы могли добавить еще 40. Монтгомери имел в несколько раз больше танков, и все-таки был крайне осторожен. Используя сведения о диспозиции противника, он решил нанести мощный фронтальный удар силами 51-й дивизии гайлендеров вдоль главной прибрежной дороги. На правом фланге 50-я Нортумберлендская дивизия генерал-майора Николса должна была прорваться через Вади Зигзу где-то между проходом Хамра и морем. 
 В резерве оставался X корпус Хоррокса, имевший в своем составе сильное мобильное соединение: 1-ю и 7-ю бронетанковые дивизии. Он должен был парировать любую контратаку противника, а после прорыва вражеской линии обороны пройти через боевые порядки XXX корпуса Лииза и наступать на Габес. 
 Когда 4-я индийская пехотная дивизия Такера была размещена в тылу 50-й дивизии, ему сообщили, что командование разделено между штабами X и XXX корпусов, а также 8-й Армии. После короткого и резкого разговора с Хорроксом выяснилось, что присутствие Такера не требуется и он может убираться обратно в Индию. Монтгомери сказал взбешенному Такеру, что это личное мнение Хоррокса. "Я знал, что Хоррокс пытается собрать под себя все войска и таким образом покончить с Лиизом. Я до сих пор не знаю, кому можно верить - Хорроксу или Монти", - писал Такер. 
 Еще больше запутывало положение то, что командир XXX корпуса Лииз имел зуб на одного из подчиненных - командира 7-й бронетанковой дивизии генерал-майора Эрскина, который принял дивизию 24 января, после того как был ранен Джон Хардинг. "Бобби Эрскин здесь заработал широкую известность, но я уверен, что он полный и окончательный болван. Он меня просто пугает". 
 * * * 
 Перед атакой, назначенной на 20 марта, новозеландская дивизия Фрейберга (в полночь 11/12 марта она была превращена в корпус, так как получила много приданных частей и особую задачу) начала сосредоточение в исходном районе юго-восточнее Фум-Татахуна. Она имела 25600 человек, 151 танк, 112 полевых пушек, 172 противотанковых орудия. Штабу дивизии подчинялись 5-я и 6-я новозеландские бригады, 8-я бронетанковая бригада (из XXX корпуса), Соединение L Леклерка (Свободная Франция), бронеавтомобили 1-го короля драгунского полка и дополнительные артиллерийские полки. Фрейберг должен был прорваться через проход Уайлдера вокруг западных склонов холмов Матмата, выйти к проходу Тебага (рубеж "Слива"), добраться до Эль-Хаммы (рубеж "Груша") и захватить холмы северо-западнее Габеса (рубеж "Виноград"). В результате войска Фрейберга оказались бы в глубоком тылу линии Марет. 
 Последний вариант плана предусматривал обходной маневр длиной 250 миль по открытой местности. Он был довольно рискованным, если атака Лииза на главном направлении закончится неудачей. Фрейберг оказался бы в одиночестве перед 15-й и 21-й танковыми дивизиями. 
 Прикрывать проход Уайлдера от вражеской разведки должны были солдаты Леклерка, которые развернулись между песками и холмами Матмата. 10 марта они были атакованы сильными разведывательными группами 21-й танковой дивизии, состоящими из бронеавтомобилей, артиллерии, пехоты на полугусеничных транспортерах и грузовиках при поддержке Me-109 и Ju-87. Однако французы были предупреждены заранее и с помощью вызванных по радио самолетов Королевских ВВС атака была отбита. "Англичане отлично поработали, особенно над броневиками. Поле боя было просто усеяно трупами немцев", писал капитан Пирс Картер, офицер связи при штабе Леклерка. 
 Войска Фрейберга спокойно смогли начать свой марш через проход Уайлдера. Впереди двигался патруль Т2 лейтенанта Тинкера из состава ДРГП, который сопровождали добровольцы из 9-го и 51-го полков тяжелой зенитной артиллерии под командованием бригадного генерала Г.М.Дж. МакИнтайра. Они очень эффективно использовали несколько захваченных немецких 88-мм зениток. 
 Из района сосредоточения новозеландцы повернули на север к Бир-Солтане и проходу Тегапа. Корпус Фрейберга двигался колонной по 9 машин в ряд и представлял собой внушительное зрелище. Соединение L прикрывало его коммуникации. 20 марта чуть восточнее Ксар-Рилане эскадрилья "Киттихоков" КВВС по ошибке обстреляла колонну. Несколько машин загорелись, и потери были довольно тяжелыми. "А ведь мы думали, что КВВС на нашей стороне", заметил сержант Саффел. 
 Фрейберг должен был выйти на рубеж "Слива" одновременно с началом наступления XXX корпуса Лизза. Это вынудило бы противника отражать угрозы с двух направлений. Первые атаки ночью 16/17 марта должны были ликвидировать вражеские укрепления перед главной полосой линии Марет в ходе операций "Кантер" и "Уок". 
 Во время "Кантера" части двух английских дивизий, 50-ой (69-я бригада - 5-й Восточно-Йоркширский и 6-й Зеленых Говарда) и 51-ой (153-я пехотная бригада - 5/7-й гайлендеров Гордона), почти без проблем уничтожили несколько итальянских опорных пунктов на прибрежной равнине и дошли до Вади Зевс. Но слева 201-я гвардейская бригада столкнулась с неожиданными трудностями в ходе операции "Уок". Бригада начала выдвижение к группе пологих холмов на юго-западе от позиций линии Марет, которые господствовали над главной дорогой. За свои очертания эти холмы были названы "Подковой". 
 Англичане не предполагали встретить здесь сопротивление, и Монтгомери сказал гвардейцам: "Это будет просто прогулка. А я всегда предлагаю только приятные прогулки!" Поэтому солдаты 3-го Колдстримского, справа от которых двигался 6-й гренадерский, чувствовали себя спокойно. Они разговаривали и шутили, когда в 10.40 поднялись в "атаку". Их поддерживали 5 полков полевой и 3 полка средней артиллерии. 
 Перебравшись через широкий вади в 400 ярдах от исходного рубежа, гвардейцы попали на обширное и плотное минное поле, которое английская разведка не сумела выявить. Еще больше осложнило ситуацию то, что немцы знали направление и время атаки, так как захватили в плен офицера-артиллериста с секретными картами. Те, кто сумел пересечь минное заграждение, направились к гряде низких пологих холмов, проявив незаурядную отвагу. Сигнальные ракеты известили, что гренадеры захватили свои объекты, тогда как колдстримцы, несмотря на сверхчеловеческие усилия, ничего не добились. "Хорошо, что я остался жив. 12 часов назад, когда мы попались, я не смел на это надеяться. Наша атака завершилась полной неудачей. Все попытки прорваться были расстроены дьявольским минным полем, на котором погибли десятки человек. Те, кто пытался им помочь, были разорваны на куски. Это самые тяжелые потери, которые мы понесли в ходе боев. Артиллерийский обстрел был ужасным", - писал полковой капеллан колдстримцев достопочтенный Гью Квинн. 
 Гренадеры потеряли 363 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести, более опытные колдстримцы - 159 человек. Но даже спасти их тела оказалось очень трудно. Чтобы забрать тела 69 гренадеров, пришлось снять около 700 мин. Лииз обвинял в происшедшем самого себя. "Случилась ужасная вещь. Я ожидал, что это будет небольшая стычка". В действительности атака превратилась в массовое кровопролитие, чего Лииз совершенно не ожидал. Несмотря на эту неудачу, вера Монтгомери в способности Лииза осталась непоколебимой. 17 марта он написал Алану Бруку: "Я не имею проблем в районе, где будет нанесен главный удар. Я могу сказать, что этот район меня вообще не интересует". 
 Разведка фон Арнима обнаружила, что Монтгомери направил основной поток подкреплений и снабжения в Ксар-Рилане. Это заставляло предположить, что основной удар будет нанесен западнее холмов Матмата. Захваченные документы и допросы пленных позволили воссоздать почти точную картину предстоящего наступления. Службы радиоперехвата сообщила, что переговоры англичан на линии Марет почти прекратились. После 16 марта замолчали радиостанции находящейся на фланге новозеландской дивизии. Это означало, что приготовления закончены. "Точно такие же признаки сопровождали начало каждого наступления 8-й Армии", - заметил один из офицеров немецкой разведки. 
 Оливер Лииз не дрогнул после тяжелейших потерь, понесенных 201-й гвардейской бригадой, и не желал получать помощь от американцев. Александер больше не принимал их в расчет, низведя II корпус до вспомогательной роли, ограничив его задачи захватом Гафсы и демонстрацией возле дороги на Габес. "Не позволяйте им слишком заноситься. Я не желаю встретить их у себя на пути", - писал Монтгомери Александеру, утверждая, что только он должен прорвать линию Марет и взять Габес. Александер с ним согласился, ограничив пределы продвижения американцев и французов грядой холмов от Макнаси до Фаид и далее от Восточного Дорсаля до Фондука. 
 * * * 
 Паттон, 12 марта произведенный в генерал-лейтенанты, начал свое наступление - операцию "Уоп" 5 дней спустя. В 9.30 американские бомбардировщики завершили налет, а через полчаса 15000 человек 1-й пехотной дивизии в предрассветной темноте двинулись по еле заметным пустынным тропам вдоль дороги Фериана - Гафса. Их направляла военная полиция, "которая действовала со спокойствием нью-йоркских копов". Сопротивление немцев было чисто символическим, и еще до полудня американцы заняли Гафсу. Противник отошел по дороге на Габес, поставив множество мин, чтобы прикрыть отступление. 
 В Америке эта победа вызвала настоящую истерику. Паттон был немедленно провозглашен военным гением и национальным героем, получив львиную долю славы. Самоуверенность американцев окрепла, когда 1-й батальон рейнджеров, приданный 26-й полковой боевой группе 1-й пехотной дивизии, 18 марта взял Эль-Геттар, расположенный в 10 милях от Гафсы. Большая часть немцев ушла оттуда еще 2 дня назад, забрав с собой все итальянские грузовики и даже колоса полевых орудий. После этого у дивизии "Чентауро" не осталось иного выбора, как сражаться. Деморализованные итальянцы почти не оказали сопротивления рейнджерам, хотя атака внезапно появившихся Ju-88 стал причиной ощутимых потерь. 
 * * * 
 Когда его войска закреплялись на захваченных позициях, Паттон услышал, что "1-ой танковой дивизии сильно мешает грязь". Однако он решил, что Уорд должен продолжать наступление на Макнаси, пока пехота и артиллерия возьмут Сенед. 19 марта он отправился навестить Уорда, проделав 42 мили по новой дороге, проложенной армейскими инженерами в отвратительную погоду. "Мокрые, грязные и усталые, они продолжали работать. Я останавливался и говорил с каждой группой строителей, благодарил их за то, что они сделали, и это доставляло им радость". Потом он увидел эскадрон танков Дербиширских йоменов. "Они сушили свои одеяла, растянув их на кактусах. Это или признак откровенной наглости, или законченной глупости". 
 Прибыв на место, он обнаружил, что танки Уорда застряли в липкой грязи. Как ни странно, даже Робинетт потерял уверенность. Однако Паттон, как обычно, наорал на всех и приказал наступать, даже если для этого пехоте придется волочь на себе свои транспортеры. Когда Паттон вернулся в свой штаб в Фериану, то обнаружил там генерал-лейтенанта Дика МакКрики, начальника штаба Александера, который прибыл с новым приказом. Продолжая удерживать Гафсу, Паттон должен был приостановить дальнейшее продвижение 1-й танковой дивизии. Он взбесился: "Этот приказ прямо запретил американцам выход к морю. Нас пытаются остановить, чтобы вся слава досталась англичанам. Я сдержал свой гнев и согласился. Больше ничего не оставалось делать, но я просто не мог смотреть, как Айк позволяет англичанам вязать себя по рукам и ногам. Это возмутительно". 
 Через день после того, как американцы взяли Гафсу, на восточной окраине города появился огромный щит с эмблемой 1-й Армии (красный крест крестоносцев) и надписью на свитке поверх щита: "Первая Армия приветствует Восьмую Армию". Однако встречи пришлось ждать гораздо дольше, чем кто-либо мог предположить. 
 Намереваясь прорвать линию Марет на узком участке, Монтгомери предупредил командира 4-й индийской дивизии, что "битва будет очень утомительной". Бригадный генерал Бэйтман, командир 5-й индийской пехотной бригады, думал, "что нельзя выбрать более скверный метод достижения цели. Атаку было намечено вести по гладкой, как стол, равнине, где просто передвигаться и то было трудно". Эта неблагодарная задача выпала 151-й пехотной бригаде (бригадный генерал Бик) из состава 50-й дивизии. 9-й батальон Дурхэмского полка легкой пехоты получил приказ пересечь Вади Зигзу и захватить вражеские позиции в Ксиба-Уэст. Одновременно 8-й батальон, находящийся слева, должен был взять Уэрзи-Эст. 7-й батальон Зеленых Говарда должен был прикрывать левый фланг 151-й бригады, удерживая временное укрепление, названное Бастионом. 
 После этого Вади Зигзу должен был пересечь батальон 50-го танкового полка, а 6-й батальон дурхэмцев следовал за ним. Рядом с линией фронта в резерве стояла 4-я индийская дивизия, которой поручалось развить успех. Здесь предусматривались различные варианты, вплоть до наступления на Габес. Наготове была и 51-я дивизия, которая могла двинуться на Габес и Сфакс, если вражеская оборона будет прорвана. X корпус тоже мог присоединиться к маршу на Габес, когда будет открыта дорога. С помощью воздушной разведки и тщательного наблюдения удалось установить позиции вражеской артиллерии на другом берегу Вади Зигзу. Была задействована вся артиллерия XXX корпуса, которая должна была ставить огневые завесы на трех рубежах. 
 20 марта ночь разрезали огромные столбы огня, когда началась артиллерийская подготовка. 140-мм орудия посылали вдаль тяжелые снаряды, весящие 100 фунтов. Они должны были разрываться над землей, выбрасывая смертоносный вихрь осколков. Взмокшие британские артиллеристы оглохли от выстрелов, стволы орудий раскалились чуть ли не докрасна. "Вы могли закрыть глаза и заткнуть уши, однако вы никуда не могли деться от ударной волны. Это совсем не шутка, поддерживать в течение 4 часов огонь такой интенсивности", - писал один из офицеров. 
 Чтобы усилить действие огневого вала, пехота должна была наступать следом за стеной разрывов, держась в 100 - 150 ярдах от нее. В этом случае приходилось идти на риск понести потери от собственного огня. Бригадный генерал Димолин, командовавший артиллерией 4-й индийской дивизии, писал: "Мы прекратим огонь, лишь когда пехота, ударившая по противнику, начнет нести потери от наших снарядов". 
 Первыми в бой двинулись штурмовые группы Зеленых Говарда, которые гордо именовали себя "Головорезы". Они двигались под смертоносным огнем в 500 ярдах впереди 7-го батальона, имея при себе саперов. Пробившись через минные поля, они подняли раздвижные лестницы, чтобы пересечь противотанковый ров. Они уничтожили пулеметное гнездо на другой стороне рва, преодолели еще одно минное поле, атаковали второе пулеметное гнездо и захватили в плен примерно 30 немцев и итальянцев. Тем временем в наступление пошли главные силы батальона, однако под сильным минометным и пулеметным огнем они застряли во рву. Подполковник Сигрим поднял залегших солдат, за что был награжден Крестом Виктории (Сигрим погиб спустя 2 недели). В ожесточенной рукопашной схватке 7-й батальон Зеленых Говарда к рассвету захватил лабиринт окопов и укреплений, которым являлся Бастион. На помощь ему был переброшен 6-й батальон, который должен был прикрыть левый фланг. 
 Штурмовые группы дурхэмской легкой пехоты двинулись к Вади Зигзу так, словно направлялись на пикник. Однако их самоуверенность быстро улетучилась, когда они попали вод вражеский огонь. Пехотинцы сгрудились позади танков "Скорпион". Подойдя к первому серьезному препятствию, они обнаружили то, что уже знали из данных разведки, - крутой контрэскарп высотой около 20 футов и ров, частично заполненный затхлой водой, которая превратилась в некую липкую массу. Параллельно другому берегу вади шел глубокий и широкий противотанковый ров. Сеть глубоких окопов связывала между собой бетонные доты со стенами толщиной более полуметра и стальными дверями. Соскользнув по крутым склонам, 8-й и 9-й батальоны Дурхэмского полка легкой пехоты оказались по колено в черной вонючей грязи. Они установили стремянки и штурмовые лестницы на противоположном берегу вади и начали подниматься, волоча за собой 18-футовые мостки, чтобы перебросить их через ров. Там, где лестницы не достигали берега вади, люди становились друг другу на плечи. 
 Тем временем к берегу Вади Зигзу подтащили огромное количество бревен, досок, стальной сетки, чтобы построить мост. Однако саперы столкнулись с проблемой, когда попытались сделать его достаточно прочным, чтобы выдержать "Валентайны" 50-го танкового Полка. Они работали под сильнейшим обстрелом, с холмов Мат-мата на них градом сыпались снаряды, пули и мины. Однако, к ужасу саперов, когда первый танк въехал на мост, опоры начали тонуть в грязи, и танк соскользнул в болото. Вдобавок выхлопные газы "Валентайнов" подожгли мостки. 
 Четыре танка сумели кое-как обогнуть увязшую головную машину, однако следующий танк тоже беспомощно застрял в грязи. Один из танкистов вспоминал: "Рассвет уже близился, и нам не оставалось ничего иного, как повернуть назад, чтобы не оказаться под прицелом при дневном свете". Весь следующий день англичане удерживали крошечный пятачок плацдарма, пока бомбардировщики ВВС Пустыни и американские "Митчеллы" бомбили вражеские позиции. Немцы не могли контратаковать, однако они усилили итальянскую дивизию "Молодые фашисты" батальоном 200-го панцер-гренадерского полка, противотанковыми орудиями и артиллерией 15-й танковой дивизии. В район боев двигался батальон егерей Люфтваффе. 
 Штаб 8-й Армии отдал приказ, требуя, чтобы XXX корпус ночью 21/22 марта соорудил, по крайней мере, одну переправу." Усталые саперы 50-й дивизии попытались построить гать вокруг застрявших "Валентайнов", а 6-й батальон дурхэмцев двинулся вперед, чтобы расширить плацдарм. Они захватили Уэрзи-Уэст и еще один пункт - Зари-Судест без особых хлопот, так как итальянцы предпочитали сдаваться в плен. Однако 9-й батальон понес тяжелые потери при захвате небольших опорных пунктов, в том числе Уэрзи-Эст. На самом краю правого фланга 5-й батальон Восточно-Йоркширского сумел занять часть Ксиба-Эст, но не смог продвинуться дальше к берегу, так как застрял в сложной системе вражеских укреплений. 
 По мосткам двинулись 42 "Валентайна" 50-го танкового полка. Танкисты видели разбросанные трупы пехотинцев, оставшиеся после ночного боя. Поддержки танки не получили, так как их гусеницы просто разворотили хрупкую конструкцию настила, и 6-фунтовые противотанковые орудия не смогли пройти следом. Это могло закончиться катастрофой, так как впереди разворачивалась для атаки 15-я танковая дивизия, используя в качестве "воздушного прикрытия" плохую погоду, которая приковала к земле самолеты союзников. 
 Именно в этот момент Монтгомери сообщил Александеру, что 50-я дивизия надежно удерживает плацдарм, который постепенно расширяется. Он предложил объявить, что "теперь моя операция развивается успешно, и все идет согласно плану". В действительности Лииз имел на другом берегу Вади Зигзу не более 4 пехотных батальонов (в том числе - сильно потрепанных дурхэмцев) и слабые "Валентайны". Противотанковых средств у них не было. Единственная переправа стала непроходимой из-за сильного дождя. Плацдарм подвергался беспощадному артиллерийскому и пулеметному обстрелу. 
 В штабах корпусов и дивизий царили замешательство и неразбериха. Около полудня усилившаяся стрельба возвестила о начале атаки 15-й танковой дивизии. Ее поддерживала сводная пехотная бригада, составленная из подразделений 90-й легкой дивизии, панцер-гренадеров и парашютистов Рамке. Получив сообщение, что дурхэмцы отступают, командир бригады Николс бросился туда на джипе, крикнув командиру дивизии, что он намерен остановить "говнюков". 
 Отогнанные к противотанковому рву, дурхэмцы кое-как окопались и сумели удержаться. Перед ними чернели корпуса 27 "Валентайнов". 11 уцелевших танков выстроились вдоль берега вади, чтобы поддержать пехоту. На правом фланге 5-й батальон Восточно-Йоркширского все еще держался, хотя и с большим трудом. Его отступление открыло бы фланг дурхэмцев. 
 Через несколько дней Монтгомери шумел, что "мы ни на минуту не теряли инициативу и заставили противника все время плясать под нашу дудку". Это заявление шло вразрез со всем происходящим. Монтгомери совершенно не представлял ситуацию. Он планировал прорыв "Шерманов" 22-й бронетанковой бригады и 7-й танковой дивизии, как только будет создан плацдарм. Приказ требовал возобновить наступление вечером 22 марта. 
 Перед саперами и минерами 4-й индийской дивизии стояла ответственная задача: соорудить еще одну переправу. Пока они не закончат работу, наступление 8-й Армии по прибрежной дороге не начнется. Бесстрашный начальник инженерной службы дивизии подполковник Бланделл решил соорудить два временных моста из стальных решеток, уложенных на фашины. От захода солнца до восхода луны ко рву были подвезены все необходимые материалы, и саперы начали срывать восточный берег, чтобы соорудить спуск. Часть саперов спустилась на дно вади, чтобы уложить основание мостов. Работать приходилось под грохот разрывов снарядов и мин, треск пулеметных очередей, в пыли и дыму. Но мадрасские и сикхские саперы не дрогнули. Невозмутимый Бланделл успевал повсюду. Он шутил, говоря, что если немцы не могут попасть в такого высокого человека, как он, то уж остальные могут чувствовать себя в безопасности. Эта необычайная примета чуть было не оказалась неверной, когда ему отстрелили верх фуражки. 
 В 4.15 под градом снарядов саперы отошли, чтобы пехота смогла начать атаку. Чтобы не вызвать паники, Бланделл приказал своим солдатам двигаться спокойно, с разговорами и шутками. Артиллерия XXX корпуса снова задержалась с открытием огня, и некоторые пехотные подразделения поднялись в атаку слишком рано. В результате на подходах к мостам начались беспорядок и давка. 6-й и 7-й батальоны Зеленых Говарда отчаянно пытались продвинуться вперед под треск пулеметных очередей и вопли раненых. 
 Несвоевременно начатая атака вынудила отменить артиллерийскую подготовку и убедила Лииза, что его солдат ждет кровавая бойня. В 2.00 он встретился с Монтгомери в его штабном автомобиле и сообщил, что "8-я Армия потеряла плацдарм". 
 "Что мне делать, Фредди?" - спросил потрясенный Монтгомери своего начальника штаба. На какое-то время им овладели сомнения и неуверенность. От того, как скоро он оправится, зависела судьба 8-й Армии, союзных войск в Тунисе и, что более важно, - солдат, скорчившихся в своих ненадежных убежищах в Вади Зигзу. 
 Глава 13. 
 Мы остановили лучшее, что они имели 
 "Это просто чудо, что я еще жив. Если так будет продолжаться дальше, томми скоро вышвырнут нас из Африки". 
 Дневник немецкого ефрейтора, 24 марта 1943 года. 
 Новозеландцы Фрейберга не подозревали о побоище в Вади Зигзу. Они с трудом двигались по тяжелой, мягкой почве и остановились в нескольких милях от своей первой цели - прохода Тебага (или рубежа "Слива"). Рано утром 21 марта разведка 8-й Армии сообщила, что 70 танков 21-й дивизии уже движутся к Эль-Хамме (рубеж "Слива"), а 50 танков 15-й дивизии стоят в готовности, ожидая приказа направиться туда, если они не будут нужны на линии Марет. Мессе также приказал 164-й легкой дивизии покинуть Марет и направиться в Эль-Хамму, куда она прибыла 22 марта. Фрейберг получил эту информацию только на следующий день. 
 Обеспокоенный случившимися задержками, Монтгомери дважды требовал от Фрейберга прорваться через проход Тегапа и поспешить к Габесу. II корпус, наступающий на восток из Гафсы, должен был отвлечь на себя внимание противника. Однако Фрейберга тревожила нехватка личного состава в дивизии (из положенных 16000 человек недоставало 2400, или 15 процентов). Опасаясь, что в случае новых серьезных потерь новозеландские войска будут просто выведены со Среднего Востока, он никому не высказывал этих опасений. 
 21 марта в 8.00 авиация союзников нанесла удар по проходу Тегапа, где вспыхнуло множество пожаров. Однако танки Фрейберга, которым не хватало поддержки пехоты, не сумели прорваться. Несмотря на заранее оговоренный сигнал оранжевыми дымами, несколько возвращающихся самолетов все-таки обстреляли новозеландцев. К счастью, потери оказались невелики. Атака высоты 201, расположенной в центре прохода, силами 25-го и 26-го батальонов 6-й пехотной бригады (бригадный генерал Джентри) и эскадрона танков 3-го танкового полка задержалась. Им пришлось остановиться и ждать, пока будут расчищены минные поля, а корпусная артиллерия развернется, чтобы поддержать удар. Артиллеристы МакИнтайра подвели свои орудия на 300 ярдов к позициям неприятеля. Сержант Каффел вспоминает: "Нас накрыло залпом, убив и ранив нескольких человек. Мы должны возносить благодарственные молитвы за новозеландского врача, который через пару минут появился на орудийных позициях и под огнем перевязал раненых. Мы были вынуждены оттащить орудия назад примерно на 1000 ярдов, а потом снова открыли огонь, чтобы прикрыть нашу пехоту. Ночью нас атаковали вражеские самолеты. В лунном свете они обстреляли нас из пулеметов и сбросили несколько осколочных бомб". 
 Несмотря на плотный огонь из стрелкового оружия, новозеландцы штыковой атакой очистили первую линию окопов. Они также захватили высоту 201, хотя в ходе жарких стычек она еще несколько раз переходила из рук в руки. Новозеландцы потеряли 11 человек убитыми и 68 ранеными. На следующий день около 800 итальянцев отправились в плен, жалуясь на ледяной ветер и огонь новозеландцев. 
 Захватив высоту 201, бригадный генерал Джентри начал убеждать Фрейберга бросить 8-ю бронетанковую бригаду в проход Тегапа, не дожидаясь утра. Фрейберг разрешил ее командиру бригадному генералу Харви двигаться дальше (но не приказал!). 22 марта корпус закреплял и расширял захваченный выступ. Естественная осторожность Фрейберга была усилена неприятным инцидентом. Когда он разговаривал с подполковником Келлетом, тому осколком оторвало голову. Каким-то чудом Фрейберг не получил ни царапины, но 5 человек, стоявшие рядом, были ранены. 
 * * * 
 После колебаний ночью 22/23 марта Монтгомери проснулся очень рано. Он пришел в себя, и его самоуверенность восстановилась полностью. Пока XXX корпус торчал перед Вади Зигзу, а дивизия Фрейберга продолжала эффектное, но малополезное наступление на левом фланге, Монтгомери решил прекратить биться лбом в стену и направить вслед за Фрейбергом в обход левого фланга еще и 1-ю бронетанковую дивизию. Вместе с ней должен был отправиться штаб X корпуса во главе с генерал-лейтенантом Хорроксом, который должен был принять на себя общее командование. Фрейберг был старше Хоррокса, и когда тот прибыл, командир новозеландцев был "мрачным, печальным и неприветливым". Генерал-майор Такер считал, что Хоррокс просто боялся Монтгомери, и ему не хватило мужества отказаться от этого назначения. Зато Лииз был только рад, что 50-я дивизия убралась. "Проваливайте, Хоррокс, и выигрывайте битву", - сказал он снисходительно. 
 Потребовалось все дипломатическое искусство де Гингана, чтобы уладить возникшие проблемы. Малоизвестный Хоррокс должен был стать командиром Фрейберга, который был во всех отношениях опытнее. Однако верность долгу взяла верх над личными чувствами, хотя кое-какие противоречия, разумеется, возникли. Де Гинган сделал все возможное, чтобы их сгладить. 
 Но "Джерти" Такер был совсем не рад происходящему. 25 марта он писал: "В этой битве все идет вверх дном. Ее ведут XXX корпус и 50-я дивизия". Однако, к его огромному изумлению, и 4-й индийской дивизии чуть было не представилась возможность сыграть свою роль. Впереди лежали горы, к которым уроженцы Пенджаба, Непала и Белуджистана привыкли, особенно после службы в индийском приграничье, Абиссинии и Эритрее. 
 Получив данные разведывательных патрулей 5-й бригады и местных французских источников, Такер узнал, что карты союзников не слишком точны. То, что считалось пешеходной тропой через холмы Матмата из Меденина, выходящей к проходу Халлуф, в действительности было нормальным, хотя и узким асфальтированным шоссе. Войдя в холмы, дорога разветвлялась. Северная дорога выходила к вершинам Туджане и Техине на северо-востоке, а потом превращалась в грунтовку, спускающуюся вниз через деревню Матмата и Бени-Цельтен на равнину Га-бес. Если дивизия захватит эти горные дороги, когда новозеландцы выйдут на рубеж "Слива" (Эль-Хамма), их коммуникации станут короче на 150 миль. Получив свободу действий в пределах 40 миль от побережья, англичане могли нанести мощный удар с тыла по войскам противника на линии Марет. 
 23 марта Монтгомери приказал Такеру собрать 4-ю индийскую дивизию и занять проход Халлуф. Самым важным условием была скорость, если Такер хотел смять фланг противника. Однако он не сумел провести свою дивизию через Меденин, так как в это время через город проходила 1-я бронетанковая дивизия, усиленная бригадой 7-й бронетанковой. Она двигалась на помощь новозеландцам, что считалось первоочередной задачей. Такер мог только ждать и ругаться. Его дивизия начала наступление лишь ночью 24/25 марта. 
 В штабе 18-й Группы армий царил покой. Александер был доволен Паттоном, "который все делал хорошо и наладил всестороннее сотрудничество". Американская 1-я пехотная дивизия в последних боях показала, что она не так уж плоха, в отличие от 1-й танковой, относительно которой Черчилль получил неодобрительный отзыв. Паттон намеревался каким-нибудь образом подтолкнуть Уорда и захватить холмы рядом с Макнаси, однако вторая фаза операций II корпуса была отложена из-за грязи, застопорившей танки Уорда. Район, где расположился штаб 1-й танковой, был покрыт сплошным слоем воды. По расположению Боевого командования А МакКвиллина текли настоящие реки. 
 Уорд выполнил приказ Паттона захватить железнодорожную станцию Сенед. Однако это было сделано хитрым маневром, а не лобовым ударом вдоль железной дороги Гафса - Макнаси. Угрожая фронтальной атакой Командования А МакКвиллина, который 20 марта сумел выбраться из жидкого болота, Уорд направил Командование С Стэка и 60-ю полковую боевую группу (полковник ДеРохан) 9-й пехотной дивизии в обход с севера. Солдаты ДеРохана поднялись на гребень высотой 600 футов, господствующий над долиной, а танки Стэка перебрались через несколько холмов и заблокировали северные подходы к Сенеду. МакКвиллину пришлось сражаться с грязью и минами, однако он понес минимальные потери и взял более 500 пленных. 
 Как только 21 марта была захвачена станция Сенед, 18-й и 26-й полки 1-й пехотной дивизии вместе с 1-м батальоном рейнджеров были направлены на восток к Эль-Геттару. На следующий день они заняли главную оборонительную позицию, которую пытались защищать 6000 солдат итальянской дивизии "Чентауро", и окопались, оседлав дорогу. 
 Паттон разозлился на Уорда, дивизия которого наступала на Макнаси слишком медленно и "проболталась целый день", перед тем как занять город, хотя это было очень легко, потому что противник оттуда эвакуировался. Потом последовала новая остановка, так как Уорд не сразу смог переправить танки через холмистую гряду на востоке. Вечером 22 марта он направил их для захвата прохода, ведущего к Меццуне. Одновременно следовало занять высоты, господствующие над этим проходом. Хотя у противника было очень мало времени для установки мин и проволочных заграждений, немцы и итальянцы из Специальной бригады 50, сформированной генералом бригады Империали де Фраскавилла, остановили атаку, причем совершенно не имея артиллерии. На следующее утро атака повторилась. Империали был вынужден сам прибыть на фронт, так как его войска разбегались с угрожающей скоростью. Положение спасло фанатическое сопротивление 80 человек бывшей охраны Роммеля под командованием майора Медикуса, которым помогли солдаты Специального подразделения 580. Вскоре появился полковник Рудольф Ланг, который привел с собой часть своей боевой группы из состава 10-й танковой дивизии. С помощью нескольких энергичных молодых офицеров из полка тяжелых зениток он остановил отступление, приказав расстреливать беглецов. Позднее на импровизированную линию обороны были переброшены несколько батальонов, и положение стабилизировалось. 
 Кессельринг хотел перевести 10-ю танковую дивизию ближе к южному сектору фронта, но ее головные части прибыли в Эль-Гетар только 22 и 23 марта. Немцы предприняли отчаянную попытку остановить продвижение американцев. Британская служба радиоперехвата обнаружила присутствие этих войск и предупредила о готовящемся ударе. Немцы решили, что это результат измены, усилили меры безопасности и перенесли время атаки позиций 1-й пехотной. Американцы окопались на серии низких холмов, которые прикрывали выход на равнину Эль-Геттар, имеющую ширину от 4 до 5 миль и ограниченную двумя высокими горными массивами. Немецкие танки стремительно двигались по ковру желтых лютиков. Их сопровождали грузовики с пехотой. Пикировщики в это время нанесли удар по позициям американцев. 
 Однако американская артиллерия открыла огонь, и на головные танки обрушился стальной шквал. Из вади появились истребители танков и начали расстреливать немцев в упор. С боем продвинувшись на 3 мили и оказавшись всего в 2 милях от штаба Аллена, немцы были вынуждены отступить к перекрестку между восточным углом долины и дорогой, идущей на юг в Кебили. 
 Показав незаурядную стойкость, они перегруппировались и снова двинулись вперед. Истребители танков были уничтожены, так как нарушили приказ Паттона и погнались за немецкими танками, не имея преимущества в скорости и броне. Однако и вторая атака была отбита. Немцы оставили на поле боя 30 танков, некоторые из них пылали. Когда во второй половине апреля американцы снова заняли этот район, в одном из окопов было найдено тело солдата 1-й дивизии. Рядом лежало недописанное письмо домой, которое начиналось так: "Мы остановили лучшее, что они имели". 
 * * * 
 После того как 24 марта 1-я танковая снова не сумела занять высоты рядом с Макнаси, Паттон потерял терпение и приказал Уорду лично возглавить атаку. Поэтому, к всеобщему удивлению, когда в 0.30 на следующий день батальон атаковал Джебель-Наэмиа, его вел лично командир дивизии, не обращая внимания на вражеский огонь. "Черт побери, ведь вы не собираетесь заставить 50-летнего старика бегать за вами?! Давайте, захватим ту горку!" - кричал Уорд. Тем не менее, атака захлебнулась, а сам Уорд получил в левый глаз осколком камня. В 6.00 генерал вместе с адъютантом решили отойти и вызвать на помощь артиллерию, чтобы та смела немцев, вцепившихся в голые скалы. 
 Паттон решил, что ему удалось сделать человека из Уорда, и наградил его Серебряной Звездой. Сначала Уорд даже намеревался отказаться от медали. Однако теперь части 1-й танковой дивизии двинулись дальше. Паттон пришел в восторг от того, что Александер 17 марта разрешил ему наступать дальше Гафсы. Через 3 дня задачи второй фазы операции были выполнены, потому что итальянцы бежали, а 10-я танковая дивизия не успела перекрыть ему дорогу. 
 Полковник Ланг пришел к точно такому же заключению. Он полагал, что после падения Гафсы наступление американцев больше не встречало серьезного отпора. Итальянцы были сильны, лишь когда их было очень много. Те, кто не успевал удрать после начала вражеской атаки, сдавались в плен. Один "надежный" батальон, который Ланг по требованию Империали поставил на линию огня, просто разбежался, завидев врага. Переформированный батальон получил новых командиров и опять был двинут в бой, после чего почти в полном составе дезертировал. 
 Не встречая реального сопротивления, американцы двигались вперед и вечером 20 марта вышли к проходу Макнаси. Лишь остатки одного итальянского батальона попытались сражаться, позднее немцы наградили всех солдат Железным Крестом 2 класса. Отсюда американцы могли выйти в тыл итальянской 1-й Армии и перерезать ее коммуникации. Однако в серии стычек "Тигры" и 88-мм зенитки затормозили наступление, причем американская артиллерия отстала от пехоты. Как заметил Ланг, "противник прекрасно знал о своем превосходстве в технике, и потому больше не желал идти на крупные потери в пехоте". Нет никаких сомнений, что на Паттона произвели впечатление потери немцев во время атаки Гафсы 23 марта, о которых ему рассказал Брэдли. Он видел, как немецкая пехота таяла под огнем 16 артиллерийских батальонов. Шквал стальных осколков буквально "рубил на куски этих прекрасных пехотинцев. Мне совсем не нравилось видеть, как уничтожается отборная пехота". 
 Александер настаивал, чтобы II корпус не прекращал оказывать давление по всему Восточному Дорсалю. Он потребовал направить танки по дороге Гафса - Габес к Вади Акарит, следующему естественному барьеру, куда могла отойти 1-я Армия с линии Марет. Он освободил американскую 9-ю пехотную дивизию (без 60-й полковой боевой команды), которая должна была держать фронт южнее Эль-Геттара, а 34-ю пехотную дивизию перебросил в Сбейтлу, чтобы имитировать наступление через Фондук на Кайруан. В северной части его сектора 1-я танковая дивизия оставила Командование В и свои позиции к востоку от Макнаси изрядно поредевшей 60-й полковой группе. Остальные подразделения 1-й танковой должны были наступать на Габес через брешь, пробитую 9-й пехотной дивизией. К несчастью, эти приказы запоздали и были неправильно поняты. Для их выполнения приходилось наступать по сильно пересеченной местности, где обороняющиеся имели большие преимущества. Тем не менее, многочисленные угрозы держали в постоянном напряжении 10-ю танковую дивизию немцев, и "Энигма" сообщила о трудностях, которые испытывает противник. 
 * * * 
 Перед 8-й Армией теперь находились 21-я танковая и 164-я легкая дивизии. Они стояли возле прохода Тебага и имели приказ действовать только в случае наступления противника, поскольку были серьезные сомнения в том, что они смогут удержать новую слабую линию обороны. Соединение L Леклерка перешло под командование Фрейберга, и его яростные сенегальские стрелки в серии штыковых атак захватили несколько важных высот. Бригадный генерал Киппенбергер из 5-й новозеландской бригады получил прекрасную возможность видеть вражеские линии. "Это была единственная разведка, когда я увидел все, что желал". 
 164-я пехотная дивизия, все передвижения которой теперь были видны новозеландцам, сообщила в штаб армии, что 21-я танковая слишком слаба и не сможет вернуть высоты. Немцы опасались, что не сумеют отбить массированную танковую атаку. Пропустив наконец 1-ю бронетанковую дивизию, 4-я индийская дивизия выбралась из Меденина и отправила 7-ю бригаду на юг через проход Хордаш, чтобы обойти главный массив холмов Матмата. 5-я бригада пошла прямо через горы на запад к Халлуфу, потом повернула на север, чтобы атаковать противника. За ней в качестве группы поддержки следовала 7-я бригада. Перевалив через горы, обе бригады превратились в мобильные боевые группы и спустились на равнину Габес. Однако 1-й батальон 9-го полка гурков ночью 24/25 марта, подойдя к проходу Халлуф, столкнулся с серьезными трудностями. Противник поставил здесь множество мин самых различных типов: немецкие мины Теллера, итальянские мины "N", противотанковые мины, французские квадратные мины, мины-лягушки, магнитные мины. Многие имели взрыватели замедленного действия. 
 Расчистка дороги стала причиной серьезной задержки. Лишь во второй половине дня батальон вышел на перекресток дорог Техине и Халлуф. Отсюда 1/4-й батальон Эссекского полка повернул на север. Он продвинулся еще на 10 миль, почти не встречая сопротивления. 1/9-й батальон гурков шел за ним. Однако на самой северной оконечности массива Матмата они попали под точный огонь немецкой артиллерии и остановились. 
 К югу от прохода Хордаш 7-я бригада еле ползла через море мин. Такер писал: "Они были установлены так глубоко, что миноискатель не обнаруживал их, а штык не мог достать. Однако мина взрывалась, когда над ней оказывалась машина". Потеряв все миноискатели, головные части бригадного генерала Ловетта к началу сумерек вышли к западной горловине прохода Халлуф. Оттуда они двинулись по тропе, проложенной 5-й бригадой, к Техине, доисторической деревне, жители которой обитали под землей. На поверхности находились только их могилы 
 * * * 
 Пока 4-я индийская дивизия пересекала холмы Мат-мата, Монтгомери, Фрейберг и Хоррокс выработали план стремительного захвата Эль-Хаммы. Монтгомери был очень обеспокоен последними событиями и потребовал перебросить немедленно по воздуху 1500 человек для возмещения потерь 8-й Армии, одновременно передав ей 56-ю пехотную и 10-ю индийскую дивизии. Пытаясь подтолкнуть Александера, он предупредил: "Если мы не закончим здесь, не будет, повторяю, не будет "Хаски". Так как операция "Хаски" высадка в Сицилии - должна была стать следующим стратегическим ходом союзников, это была не пустая угроза. Александер поддержал Монти, прислав ему 11500 человек. Он также заверил, что как только 56-я дивизия окажется в распоряжении группы армий, то будет переброшена по суше к Монтгомери. 
 Монтгомери решил назвать атаку Эль-Хаммы "Суперчардж II" в память об успешном прорыве под Эль-Аламейном. 300 английских танков должны были пройти через проход Тебага и наступать далее вдоль дороги Кебили Эль-Хамма. Им противостояли 164-я легкая и 21-я танковая дивизии, имевшие всего около 70 танков, которые были разбросаны по всему фронту. Разумеется, они не могли противостоять англичанам. Одна только 8-я бронетанковая бригада Роско Харви имела более 150 машин, не считая 67 "Шерманов", 13 "Грантов" и 60 "Крусейдеров" 2-й бронетанковой бригады Фишера из состава 1-й бронетанковой дивизии. 50 танков 15-й дивизии все еще находились в резерве, чтобы поддержать войска либо на линии Марет, либо в проходе Тебага. Поэтому для союзников исключительно важно было начать атаку, прежде чем дивизия успеет двинуться с места. 
 В разработанной Гарри Бродхерстом системе воздушной поддержки действиями штурмовиков, работающих на бреющем полете, должны были руководить опытный пилот, который на своем "Спитфайре" держался выше эскадрильи "Киттихоков", а также офицер наземной службы наведения. Далее в этой цепочке стоял командир 8-й бронетанковой бригады, который вызывал истребители-бомбардировщики и указывал им цели. Он же предупреждал летчиков, если они могли атаковать собственные войска, и сообщал о местах сосредоточения вражеских зениток. Конингхэм был убежден, что ВВС Пустыни используются неправильно. Он послал своего начальника штаба коммодора авиации Бимиша напомнить Бродхерсту, что его постоянное звание всего лишь майор авиации. "Один пинок в задницу, и ты вернешься туда же", - сказал ему Бимиш. Даже собственные пилоты кричали ему: "Убийца!", когда он проводил инструктаж. 
 Перед началом главной атаки 205-я группа КВВС и ВВС Пустыни, в том числе американские эскадрильи, бомбили цели в указанном районе днем и ночью. Артиллерия сосредоточила огонь на высоте 184, которая служила ориентиром для первого рубежа. Она была захвачена штыковой атакой 21-го батальона (Новозеландский корпус). Последовала быстрая "зачистка" холма от солдат 104-го панцер-гренадерского полка 21-й танковой дивизии в ходе которой немцы потеряли 18 человек. 
 Решающим маневром операции "Суперчардж II" должен был стать удар 1-й бронетанковой дивизии, после того как 8-я бронетанковая бригада прорвет фронт в проходе Тебага. Помня о нерешительных стычках на гребнях Рувесайт и Митейрия, Фрейберг хотел иметь твердые гарантии, что Хоррокс своевременно двинет свои танки. Однако оставались кое-какие сомнения. Фрейберг сказал командиру одной из своих бригад Киппербенгеру: "Я думаю, нам придется тяжело". Но в ответ услышал: "Им (противнику) придется еще тяжелее". 
 После того как три группы легких и тяжелых бомбардировщиков 26 марта нанесли удар по немецким позициям, ровно в 16.00 "Шерманы" 8-й бронетанковой бригады начали двигаться вперед сквозь песчаный шторм. Справа двигались Ноттингемские йомены, рядом с ними Стаффордширские йомены, а слева - 3-й танковый полк. За ними шли легкие танки "Крусейдер" и транспортеры с новозеландскими солдатами 28-й (маори), 23-й и 24-й батальоны. Над головами у них с ревом летели снаряды 200 орудий сводной артиллерийской группы. На позициях противника, до которых было еще 3000 ярдов, поднялась стена огня и дыма. 
 Правый фланг англичан наступал успешно, пока не натолкнулся на хорошо замаскированное 88-мм орудие, установленное на высоте 209. Ее занимал 2-й батальон 433-го панцер-гренадерского полка (164-я легкая дивизия "Африка"). Орудие уничтожило 3 "Шермана". 28-й батальон остановился и перенес удар на группу низких холмов на крайнем западном фланге, которую маори назвали Хикунгари. 
 В центре стаффордширцы сумели прорваться ко второму рубежу, потеряв 6 "Шерманов". Однако шедший сзади 23-й батальон задержался, так как его правый фланг не сразу смог сломить решительное сопротивление горстки солдат 1-го батальона 382-го панцер-гренадерского полка 164-й дивизии. К 18.00 новозеландцы все-таки продвинулись на 2800 ярдов дальше первого рубежа. 
 Слева 3-й танковый полк потерял время, налетев на неизвестное минное поле, которое прикрывали противотанковые орудия 1-го батальона 125-го панцер-гренадерского полка 164-й дивизии. Еще дальше на запад у склонов Джебель-Тебага оборонялась группа итальянцев, 5-й танковый полк 21-й дивизии и 1-й батальон 433-го панцер-гренадерского полка. 
 Потеряв связь с танками, 24-й батальон понес большие потери от огня немецких пулеметов, мимо которых проскочили "Шерманы". Батальон потерял 50 человек убитыми и 62 ранеными, хотя взял более 500 пленных. После ожесточенной перестрелки на дистанции 200 ярдов, по словам майора Эндрюса: "Наш меткий огонь уложил многих из них прямо перед нашим фронтом. Часть итальянцев закричала и подняла руки, но пара немцев - сержант и парень из Красного Креста - остановила их. Оба были убиты". (Сержант был награжден Железным Крестом и итальянским Военным Крестом, поэтому ясно, что он был крепким орешком.) 
 К 18.00 только одна рота достигла цели. Но потом три полка 2-й бронетанковой бригады (Гнедые королевы, 9-й королевы уланский и 10-й гусарский) во исполнение приказа бригадного генерала Фишера: "Быстро вперед и не останавливаться" - повели сотни танков 8-й Армии, выстроенные 9 колоннами, через проход Тебага к передовому району сосредоточения. Там 1-я бронетанковая дивизия остановилась, дожидаясь, пока луна поднимется достаточно высоко, чтобы осветить дорогу на Эль-Хамму. Этим рывком дивизия проскочила через позиции двух немецких дивизий, которые оказались зажаты между собственным тыловым противотанковым заслоном и новозеландцами. 
 Чтобы удержать фронт, фон Либенштейн решил использовать 15-ю танковую дивизию в качестве резерва для контратаки. Однако Байерлейн, подчинявшийся командованию итальянской 1-й Армии, отдал приказ только 3 часа спустя из-за плохой работы системы связи. К этому времени 5-й танковый полк был отброшен в сторону, а 1-й батальон 125-го панцер-гренадерского полка рассеян. Примерно в 19.00, когда головные танки 2-й бронетанковой бригады вышли к первому намеченному рубежу, немецкий 5-й танковый полк начал отступать. Хильдебранд послал 3-й и 33-й разведывательные батальоны создать временную линию обороны в 4 милях южнее Эль-Хаммы. 
 В полночь 26/27 марта 1-я бронетанковая дивизия снова двинулась вперед. 2-я бронетанковая бригада возглавляла фантастическую гонку за частями фон Либенштейна, отступавшими по параллельной дороге на юго-запад от Эль-Хаммы. Все его подразделения перемешались во время бегства. Фон Либенштейн развернул противотанковый заслон поперек дороги, но в темноте артиллеристы приняли приближающиеся танки за свои. Это была ошибка. 2-я бронетанковая бригада проскочила мимо них и была остановлена лишь несколькими 88-мм орудиями и полевыми пушками, которые спешно собрат фон Либенштейн и разместил в 3 милях от Эль-Хаммы. Прибывшая на помощь 15-я танковая попыталась прорваться с помощью 10 уцелевших танков, но была остановлена совместным огнем новых мощных 17-фунтовых орудий 76-го противотанкового полка, 1-го батальона Нортумберлендских фузилеров и 8-й бронетанковой бригады. В суматохе кавалерийский полк новозеландцев несколько раз был обстрелян арьергардом 1-й бронетанковой дивизии. "Позднее я спрашивал у них, знали они мой опознавательный сигнал или нет. Мне сказали, что ни о чем подобном они не слышали", - отметил подполковник новозеландцев Бонифант. 
 * * * 
 Оторвавшись от главных сил, маори 28-го батальона были вынуждены вести свою собственную войну. Ни маори, ни 443-й панцер-гренадерский полк, который удерживал седловину между Хикунгари и высотой 209, еще не знали, что 1-я бронетанковая дивизия уже почти достигла Эль-Хаммы. В ходе жестокого боя ночью 26/27 марта, когда противников разделяло не более 20 ярдов, часть холмистой гряды не раз переходила из рук в руки. В какой-то момент немцы прорвались в расположение взвода лейтенанта Нгариму, который отстреливался из ручного пулемета, а когда кончились патроны, начал отбиваться камнями. Утром его видели на вершине холма. Нгариму размахивал пулеметом, подзывая своих людей, пока не был сражен пулеметной очередью. За свою выдающуюся отвагу он был посмертно награжден Крестом Виктории. 
 Около 17.00 рота капитана Матехаре под сильнейшим пулеметным и винтовочным огнем бросилась из седловины на вершину. Немцы не могли отступить, так как у них не было транспорта, и совершенно неожиданно сдались. В плен попал 231 человек во главе с майором Майсснером. 
 Посетив район боя, бригадный генерал Киппенбергер увидел "картину ужасной бойни. Повсюду лежали мертвые и искалеченные немцы. Столько трупов на клочке земли я видел только на Сомме в 1916 году". Новозеландцы нашли 30 или 40 тел - немых свидетелей смертоносного артиллерийского огня. 92 маори погибли при захвате высоты 209, вскоре всеми забытой. 
 * * * 
 В таком же диком и глухом уголке 4-й индийская дивизия с трудом ползла вперед, чтобы выйти в тыл линии Марет по более короткому из двух обходных маршрутов. Рано утром 27 марта рота майора Грегори из l/4-ro батальона Эссекского полка атаковала итальянцев на узком каменистом хребте возле "перекрестка Харди". Штыковой атакой они выбили итальянцев, которые оставили 116 пленных, множество убитых и раненых. Какое-то время итальянцы беспокоились о том, как удержать линию обороны. Однако генерал Мессе пришел к выводу, что итальянские войска окончательно потеряли остатки боеспособности. Поэтому 22 марта Кессельринг приказал немецкому штабу итальянской 1-й Армии рассмотреть донесения о массовой сдаче в плен. 
 Наступая на ослабленную линию обороны, 5-я бригада 4-й индийской дивизии добилась заметных успехов, хотя двигаться по сильно пересеченной местности было очень сложно. Когда 1/4-й батальон Эссекского полка занял Техине и начал наступать на саму деревню Матмата, 4-й батальон 16-го пенджабского полка (обычно входивший в состав 7-й бригады, но сейчас приданный 5-й бригаде) двинулся на Туджан, чтобы прикрыть правый фланг бригады. 27 марта патрули 7-й бригады прошли Техине и, быстро двигаясь на северо-восток, достигли высшей точки дефиле, расположенной в 1500 футах над Бени-Цельтен. 4-я полевая рота бенгальских саперов Бланделла ценой неимоверных усилий сумела спустить 2 компрессора и бульдозер и начала приводить в порядок дорогу. К следующему утру 4-я индийская дивизия открыла путь, по которому новозеландцы могли получать снабжение, а 7-я бригада приготовилась спуститься на равнину Габес. 
 Однако к этому времени противник уже оставил линию Марет. В соответствии с инструкцией фон Арнима итальянские немоторизованные части ночью 25/26 марта начали поспешное отступление. К 28 марта последние части 90-й легкой дивизии отошли к Габесу и далее на север к Вади Акарит. Там их прикрыл арьергард 164-й легкой дивизии. Отступлению немцев помогли умелые действия частей фон Либенштейна под Эль-Хаммой, а также упорная оборона Макнаси войсками Ланга. 
 В Габесе и Сфаксе были взорваны электростанции, портовые сооружения, подожжены все мастерские. Тем временем штаб Группы армий "Африка" получил сообщение итальянской разведки, что союзники следующий удар нанесут в районе Тунис - Бизерта. При этом будет высажен морской десант, поддержанный крупными силами флота. 
 Застряв перед Эль-Хаммой, Хоррокс попросил Фрейберга начать новый "Суперчардж". Однако Фрейберг не собирался торопиться. Он предпочел подавить последнее сопротивление в проходе Тебага и подтянуть артиллерию. Это тоже оказалось достаточно опасным делом. Сержант Каффел вспоминает: "Наш командир допустил серьезную ошибку, направив колонну прямо по бездорожью. В результате мы вылетели на минное поле и были вынуждены вернуться на тропу". 
 Не слишком уверенный в безопасности коммуникаций, Фрейберг предложил обойти Эль-Хамму и нанести удар на северо-восток в направлении Габеса. Когда было получено разрешение Монтгомери на этот маневр, весь выигрыш времени, достигнутый прорывом через Тебагу, был уже потерян. Войска Оси уже покидали равнину Га-бес. "Под градом английских бомб мы пробились сквозь ряды противника и направились в Габес. Это просто чудо, что мы снова выскочили", - пишет ефрейтор 104-го панцер-гренадерского полка. 28 марта 7-я бригада сумела спустить свою артиллерию вниз из горловины Бени-Цельтен. Но к этому времени противник уже исчез. Несмотря на колоссальные усилия, 4-я индийская дивизия опоздала закупорить бутылочное горлышко. Такова была цена задержки в Меденине. 
 * * * 
 28 марта 8-я Армия наконец заняла линию Марет. Пересекая Вади Зигзу, майор Ранье решил, что это дьявольское место. "Наши мертвые гвардейцы усеяли колючую проволоку, подобно осенним листьям. Я насчитал 60 трупов на небольшом участке". 
 50-я дивизия понесла тяжелые потери в результате попытки выполнить глупый план Монтгомери. У нее не было места для установки артиллерии, и поддержку прорыва возложили на смехотворные 2-фунтовые пушки "Валентайнов". Сама пехота тоже не смогла развернуться надлежащим образом и атаковала на слишком узком участке фронта. Если бы обходные маневры были предприняты ранее, и был бы захвачен проход Халлуф, как заметил Такер, не понадобилась бы "затяжная и сложная операция, которую противник мог контролировать с холмов Матмата. Однако 8-я Армия была слишком громоздкой машиной". 
 Послав Фрейберга атаковать проход Тебага по самому очевидному маршруту, Монтгомери заявил, что намерен отвлечь внимание противника от удара Лииза через Вади Зигзу. Однако из данных "Ультры" он знал, что новозеландцы были обнаружены еще 19 марта в проходе Уайлдера. После этого Монтгомери попытался извлечь пользу из потери внезапности. "Потерпев неудачу справа, я быстро оправился и решил нокаутировать противника крюком слева". Хотя линия Марет стала "нашим самым жестоким сражением со времен Эль-Аламейна", Монтгомери ухитрился заявить, что это было "самое приятное из моих сражений. Аламейн был затяжным состязанием. Марет предоставил широкие возможности блеснуть умом и обмануть противника". Но цена этого оказалась слишком высока. XXX корпус потерял почти 2000 человек, а линия Марет продолжала собирать жатву на своих минных полях еще долгое время после окончания битвы. 
 * * * 
 Когда 51-я дивизия двинулась по прибрежной дороге на Габес, а 4-я индийская дивизия сосредоточилась в Бени-Цельтене, новозеландцы 28 марта повернули на север, пересекая вади по еле заметным тропкам, которые бульдозеры пытались превратить в более или менее удобные дороги. На западе 1-я бронетанковая дивизия стояла перед Эль-Хаммой (которую противник очистил на следующий день) и готовилась рано утром одним броском достичь Габеса. 
 6-я новозеландская бригада подавила последнее сопротивление, а 5-я бригада вместе с французами Леклерка тоже двинулась на Габес. Киппенбергер находился в авангарде с эскадроном гвардейского драгунского полка и артиллерией. Утром 29 марта он встретил слабое сопротивление, но, разбив меткими орудийными выстрелами несколько дотов, Киппенбергер направил танки драгун и транспортеры "Брен" с пехотой 23-го батальона прямо на Габес. Они прибыли туда сразу после того, как 21-я танковая дивизия покинула город, взорвав мост на северной окраине. 
 Хотя это был небольшой городишко, все-таки большинство населения в нем составляли европейцы. Это был первый такой населенный пункт, освобожденный союзниками, поэтому газетные репортеры толпой кинулись туда. Хотя ковровые бомбежки американцев не оставили почти ни одного целого здания в центре города, его жители тепло встретили союзников. Среди встречающих Киппенбергер заметил "несколько удивительно красиво одетых девушек, на которых приятно было посмотреть". Но времени на братание не было предусмотрено. Новозеландцы сразу двинулись на север, не дожидаясь прибытия штаба Фрейберга. 
 Тем временем передовые патрули 7-й бригады 4-й индийской дивизии мчались по равнине Габес. Они настигли итальянский арьергард и взяли в плен еще 100 человек. Когда они достигли города, им пришлось подождать, пока 51-я дивизия гайлендеров наденет килты и промарширует по улицам. Это немного разозлило индийцев. Многие офицеры считали, что Монтгомери постоянно заставляет их ждать, потому что недооценивает боевые качества индийцев. "Все эти люди полагали, что 4-я индийская не может сражаться против немцев. Я хотел бы, чтобы хорошая трепка, которую мы устроим бошам, убедила армию, что мы сражаемся, это наша профессия, а они просто играют в войну", - писал майор Джепсон. 
 Кроме того, имелись американцы, о которых уже вся 8-я Армия думала, что они просто играют в войну. Лииз проклинал их, всю 1-ю Армию, БиБиСи и прессу: "Я их просто ненавижу". Многие солдаты и офицеры 1-й Армии отвечали взаимностью, считая 8-ю Армию шайкой мошенников, загребающих все сладкое себе. 
 Часть третья. 
 Северная Африка захвачена 
 "Вы помните, что вся кампания проходила под несмолкаемый аккомпанемент ворчания, насмешек, слухов, временами переходивших в откровенную клевету. Все сводилось к тому, что 1-я Армия плоха, а все делает 8-я Армия, и так далее. Это меня глубоко возмущало и раздражало, так как было совершенно не по-английски. Это просто дерьмо". 
 Генерал-лейтенант Кеннет Андерсон капитану Г. К. Винну, посетившему штаб 8-й Армии в качестве представителя Исторической секции министерства обороны, 18 мая 1943 года. 
 Глава 14. 
 В топку 
 "Сейчас инициатива у нас в руках, и я намерен удерживать ее, нанося удары то тут, то там. Я заставляю врага плясать под мою дудку". 
 Генерал сэр Гарольд Александер генералу сэру Алану Бруку, 30 марта 1943 года. 
 Услышав, что 4 американские дивизии движутся по направлению к Габесу, Такер был уверен, что это "поможет удержать бошей, если только янки поспешат вперед". Однако сражаться на такой сложной местности было совсем не просто, что, к своему горькому разочарованию, очень быстро выяснил Паттон. Его войска были рассредоточены по фронту длиной более 100 миль. Впрочем он сказал Маршаллу: "Это было не настолько плохо, как могло показаться, потому что 3 дивизии были все-таки сосредоточены, а четвертая 34-я пехотная - выполняла нечто вроде прочесывания местности на северо-востоке (Фондук)". Так как все ждали тяжелых боев и высоких потерь среди командиров батальонов и рот, он заявил, что в предложенной Александером общей схеме операции следует что-то радикально изменить, поскольку сейчас он служит простым передатчиком приказов. "Мы пытаемся действовать проще, не менять уже принятые решения, и продолжаем сражаться". 
 Попытки прорыва по дикой и практически неизвестной местности восточнее Эль-Геттара были делом исключительно сложным. Войска были вынуждены использовать фотокопии французских карт, сделанных в 1903 году. Но даже эти карты были абсолютно бесполезны, так как имели масштаб 1:100000. Это не позволяло пехоте хотя бы определиться, где находится часть. Азимуты по компасу приходилось брать с высоких холмов, на которых люди попадали под убийственный огонь немецких снайперов, поддержанных 88-мм орудиями. 
 Когда 28 марта началось наступление, 1-я пехотная дивизия понесла заметные потери от минометного и пулеметного огня с груды желтых и красноватых скал, названной Джебель-Хемси. Полковник Фечет сообщал: "Мины, мины-ловушки и спирали Бруно... Макаронники на передовых позициях, немцы в тылу... Макаронники поднимают руки, якобы сдаваясь, а потом кидают гранаты. На каждой горе стоит множество пулеметов". Продираясь через эти сильные укрепления, солдаты Терри Аллена в первый день дошли до западного склона холма. На другой стороне долины 9-я пехотная дивизия вообще не смогла сдвинуться с места. Она не смогла ни взять Джебель-Креруа, ни уничтожить вражеских артиллерийских корректировщиков, расположившихся на голой вершине Джебель-Берда. Умело используя перекрывающиеся сектора обстрела, немцы в зародыше давили любую попытку атаки. Вдобавок сильно досталось грузовикам, стоящим среди пальм и фиговых деревьев оазиса Эль-Геттар. 
 1-я и 9-я пехотные дивизии просто потерялись среди обломков скал и глубоких вади. 34-я дивизия ничего не добилась у Фондука. Впрочем, Райдер получил приказ: "Идите туда и нашумите как следует, но не пытайтесь ничего захватить". Атака Макнаси была отменена, и в результате войска Паттона просто остановились повсюду. Перед этой осечкой он планировал, что части 1-й танковой дивизии совершат молниеносный бросок длиной 80 миль из Эль-Гетара на Габес. Теперь Паттон возложил все надежды на бывшего начальника штаба Уорда полковника Чонси Бенсона. Еще до того как Уорд был смещен, он отправил Бенсона в 13-й танковый полк. Несмотря на то, что Бенсон был горьким пьяницей, Паттону нравилась его агрессивность. 
 Свежим частям американцев преградила путь 21-я танковая дивизия немцев, присланная поддержать 10-ю танковую в районе Эль-Геттара. Чтобы помочь своим танкам, Люфтваффе нанесли удар по позициям американской артиллерии, которая 30 марта попыталась сосредоточенным огнем расчистить путь 1-й пехотной дивизии. В полдень танки Бенсона покатили в узкое ущелье возле Эль-Геттара. За ними последовали самоходные орудия и полугусеничные тягачи с пехотой, истребители танков и джипы. Позиции немцев были умело расположены и отлично укреплены. Сначала американцы задержались на плотном минном заграждении, а затем попали под меткий огонь противотанковых орудий. Когда 13-й танковый полк откатился после плохо подготовленной и дорого обошедшейся вылазки, позади остались 13 горящих танков и 2 истребителя танков. 
 Тем временем 9-я пехотная дивизия Мэнтона Эдди медленно ползла у подножия холмов Креруа, но помочь танкистам не могла ничем. Внезапно у нее на пути появился британский военный полицейский, одетый в какие-то отрепья. Он направлял головные подразделения 8-й Армии к складам, расположенным в Гафсе. Его спешно отослали назад, как прибывшего чуточку рано. 
 На следующий день Паттон приказал Бенсону совершить новую попытку и положить хоть роту, если это понадобится. Чтобы помочь Бенсону и 34-й пехотной дивизии Райдера, которая атаковала Фондук, он приказал Уорду занять Макнаси, невзирая ни на какие потери. "Я чувствовал себя палачом, отдавая такой приказ, особенно потому, что я лично оставался в безопасности, но это требовалось сделать. Войны выигрываются убийством, и чем быстрее мы начнем, тем будет лучше", - писал он. Американская разведка оценивала перспективы наступления очень мрачно и вообще сомневалась в исходе боев в Тунисе. Штаб 18-й Группы армий пребывал в нерешительности и гадал, что происходит. Зато сам Паттон ни разу не усомнился в достоверности сообщений об отходе противника перед фронтом 1-й и 9-й пехотных дивизий. Он считал это результатом своих мудрых распоряжений. Вторую атаку Бенсон начал в 12.30 силами 13-го полка при поддержке артиллерии и авиации, как и планировал Паттон. Достаточно быстро 2-й батальон 13-го танкового полка проскочил через проход во вражеских минных полях, но потом его танки остановились, так как не смогли взломать хорошо подготовленную оборону противника. 
 * * * 
 Колоссальные усилия, которые приложили Люфтваффе, чтобы остановить наступление II корпуса, а также дальние бомбардировки, которыми занялся Конингхэм, временно позволили немцам компенсировать свою малую численность. 1 апреля во время внезапной атаки дюжины Ju-88 погиб адъютант Паттона капитан Ричард Н. Дженсон. Это на время отвлекло внимание генерала от неудачных попыток наступления его дивизий. В тот же день штаб корпуса сообщил, что "головные части в течение всего утра подвергались ударам с воздуха. Вражеские самолеты бомбили командные пункты дивизий. Полное отсутствие воздушного прикрытия позволяет германской авиации делать все, что угодно". Это мрачное заявление не привело ни к каким последствиям, однако, как объяснил Спаатс, "вызвало серьезную озабоченность неточностью и несправедливостью своих обвинений, а также слишком широкой известностью, к чему приложил руку Паттон". 
 Штаб 18-й Группы армий находился в Эйн-Бейда, в 50 милях на юго-запад от Константины. Заместитель Спаатса бригадный генерал Ларри Кутер, прочитав этот рапорт, решил, что он "страдает преувеличениями и излишней эмоциональностью", однако нетерпеливый Конингхэм пришел в бешенство. На следующее утро он выдал резкий ответ, который стал известен по всему миру, попав даже в Пентагон. Он обвинил Паттона в намеренном преувеличении потерь и сообщил, что 362 истребителя союзников находились в воздухе, из них 260 патрулировали над расположением II корпуса. Конингхэм писал: "Полагаю, он не имел намерения обвинить авиацию в неудачах на земле. Если рапорт откровенно противоречит фактам, следует предположить, что личный состав II корпуса просто не подготовлен к боевым действиям в современных условиях". 
 Теддер сразу понял, что это "динамитная шашка с очень коротким фитилем", которая может разнести самую основу взаимоотношений союзников. Американцы были оскорблены и взбешены этими сомнениями в боеспособности своих солдат. Сам Эйзенхауэр, который тоже был оскорблен до глубины души, подготовил телеграмму в Вашингтон, требуя своей отставки, так как он не может контролировать подчиненных ему офицеров. Только своевременное вмешательство Бедалла Смита остановило его. 
 Теддер немедленно приказал Конингхэму забрать свой рапорт и дезавуировать его, так как Конингхэм взялся судить о вещах, находящихся за пределами его компетенции. 3 апреля вместе со Спаатсом, Кутером и бригадным генералом Полом Л. Уильямсом (XII воздушное командование), он посетил Паттона, который сидел мрачный донельзя. Паттон сказал, что он намерен выпустить бюллетень с возмутительной телеграммой Конингхэма, в которой "он обвиняет меня в глупости и лжи". Паттон никак не мог успокоиться, а когда делегация летчиков села, чтобы обсудить инцидент, "появилась четверка "мессеров", которая пролетела на высоте 300 футов и обстреляла из пулеметов улицы. Задняя дверь дома оказалась заклиненной, и мы не смогли выскочить наружу, когда один из самолетов сбросил бомбу". "И как вам удалось все организовать?" - спросил потрясенный Спаатс. "Будь я проклят, если сам знаю. Но если я все-таки найду подонков, которые сидели в этих самолетах, я каждому дам по медали!" - крикнул в ответ Паттон. 
 На следующий день, когда появился Конингхэм, оба генерала уже поняли, что в сложившейся ситуации задний ход следует дать обоим. Конингхэм отправил телеграмму, в которой брал назад всю критику в адрес американских солдат, которую он позволил себе накануне. Паттон сделал то же самое в отношении своего рапорта, выразив сожаление, что тот был неправильно понят, и признав свою "частичную ответственность". Однако позднее он все-таки уточнил: "Фраза насчет "частичной ответственности", которую у меня вырвали, - чистая ложь, чтобы спасти лицо Конингхэма. Однажды мне еще может понадобиться его помощь". 
 Инцидент едва не подорвал самые основы англо-американского сотрудничества. Теддер считал, что "плохо обдуманная телеграмма Конингхэма создала колоссальную опасность серьезных политических и международных последствий". Однако в плане долгосрочных взаимоотношений она сыграла позитивную роль. "Теперь Паттон окончательно стал нашим другом, и я считаю, что вероятность претензий со стороны армии значительно снизилась". Однако у Эйзенхауэра осталось еще много забот, так как газеты Херста в Штатах могли использовать инцидент для поддержки кампании на Тихоокеанском театре военных действий в ущерб Европейскому. Теддер также добавил: "Мы должны избегать слишком большого напряжения сил Великобритании в этой кампании". 
 Паттон совершенно точно угадал, что произойдет. Если требовались новые доказательства - они не заставили себя ждать. 3 апреля появились новые приказы, доставленные "вестником несчастий" бригадным генералом Холмсом из штаба Александера. В них II корпус низводился до уровня соединения поддержки и был вынужден разделить свои силы. 
 34-я пехотная дивизия Райдера, которая пыталась наступать на Кайруан, на подходах к Джебель-Хауареб получила жестокий отпор со стороны частей 961-го стрелкового полка полковника Эрнста-Гюнтера Бааде (999-я дивизия), сведенных в Боевую группу Фуллриде. Многие немцы уверовали, что американцы совершенно небоеспособны. Как заявил один офицер: "Американец отступает, как только его атакуют. Наши солдаты превосходят противника во всех отношениях". 
 В тот же самый день, когда Паттон получил новый приказ, Александер сказал Алану Бруку, что он надеется на американцев, "которые должны устроить первоклассное шоу" в районе Гафса - Макнаси. "В действительности я преподнес им на блюдечке уже подготовленную победу, но их руки оказались слишком слабы, чтобы удержать ее". Это было совершенно несправедливо, однако Александер уже решил, что сектор Фондука, где планировалось начать новое наступление 34-й дивизии, должен перейти в подчинение формируемого IX корпуса генерала Крокера. Задачи американцев были серьезно ограничены. В Эль-Геттаре 1-я и 9-я дивизии должны были отразить вражеское наступление на Габес, но не вести никаких атак. Как только Монтгомери прорвется, 9-ю дивизию следовало перебросить на север, на левый фланг англичан у побережья. В районе Макнаси следовало вести разведку боем, чтобы не позволить противнику спокойно отступить. 
 Практически исключенный из финального наступления Паттон пришел в бешенство, как и следовало ожидать. "Таким способом американские войска полностью выведены из дела. Они потеряют шанс участвовать в разгроме врага и лишатся заслуженной славы. Я надеюсь, что боши вышибут дух из 128-й бригады и 6-й бронетанковой дивизии. Я больше не желаю иметь дело с уродами, вроде англичан". Брэдли тоже злился, но все-таки сдерживался. "Не следует затевать второй скандал столь быстро после окончания склоки между Паттоном и Конингхэмом". 
 Чтобы как-то встряхнуть американские войска, Александер сказал Эйзенхауэру, что недоволен действиями 1-й танковой дивизии. Айк в свою очередь сообщил это Паттону. Реальной целью был Уорд. Александер писал: "По моему мнению, он совершенно бесполезен". Он добавил, что некомпетентных командиров следует вообще убирать, а не переводить с повышением, как это сделали с Фридендоллом. Паттон полагал, что Уорд слишком робок, и тоже был убежден, что его следует заменить. Однако он не собирался ничего делать без нажима Александера. "Я задерживал снятие Уорда, надеясь, что дивизия еще себя покажет. Наконец требования генерала Александера и мое собственное мнение совпали. Уорд был снят", - писал Паттон вскоре после этого. Однако Паттон не желал делать это лично и отправил с неприятной миссией генерала Брэдли, который не был согласен с его решением. 
 4 апреля Брэдли прибыл в Макнаси, чтобы сообщить Уорду о его отставке. "Люди преданы Пинки, и его потеря будет невосполнима. Однако ситуация требует жертв. Немцы затеяли большую игру, а у нас нет резервов, чтобы состязаться с ними", - писал адъютант Брэдли Честер Б. Хансен. Уорд был сильным человеком и принял свое смещение с достоинством. "Брэдли передал мне приказ о моей отставке. Он жалел об этом гораздо больше меня". Уорд подозревал, что его подставил Паттон. "Я принесен в жертву укротителю львов. Брэд меня жалеет". На следующий день (7 апреля) он встретился с Эйзенхауэром, который тоже сожалел о выпавшем Уорду жребии. "Я слишком мелкая фигура. Англичане считают, что 1-я танковая дивизия не очень хорошее соединение. Не смогла захватить холмы. За этим стоят Александер и его начальник штаба. Они не смогли обеспечить корпус достаточной информацией о противнике, а корпус ничего не сообщил мне. Теперь отправляют домой". 
 Эйзенхауэр полностью согласился с решением Паттона сместить Уорда, считая его слишком чувствительным к критике со стороны начальников и слишком переживающим гибель друзей и подчиненных на поле боя. Однако, в отличие от Фридендолла, отставка Уорда была замаскирована под обычную ротацию на командных должностях. Но Уорд никогда в это не верил и считал, что его принесли в жертву амбициям англичан. Многие офицеры дивизии были с этим полностью согласны. Вернувшись в Штаты, Уорд оказался занят "важной и интересной работой" в центре подготовки истребителей танков в Кэмп-Худе. Штаб Уорда тоже был расформирован. Новым командиром дивизии стал генерал-майор Эрнест Хармон, который был вызван Паттоном из 2-й танковой дивизии, стоящей в Марокко. Он прибыл 5 апреля и нашел Паттона в мрачном настроении. "Теперь все ваше, Хармон", - сказал ему Уорд, передавая дивизию. 
 В тот же день Паттон получил письмо Эйзенхауэра. "Генерал Александер сказал мне, что ваш корпус никто не ущемляет в начинающейся кампании. Поэтому я полагаю, что мы должны пропустить 8-ю Армию. Ваш корпус без 9-й дивизии получит определенный сектор и задание". Этого было вполне достаточно, чтобы удовлетворить амбиции Паттона, однако у него появились более неотложные заботы. Приступ малярии вывел его из строя, и он чуствовал себя "чертовски скверно". 
 * * * 
 До того как сразиться с 8-й Армией на равнине Туниса, войска Оси могли попытаться удержать последний естественный барьер - Вади Акарит. Его русло перекрывало 4 из 18 миль прохода Габес между берегом моря и скалами Джебель-Хайдуди на западе. Этот горный массив охранял шоссе из Габеса на Эль-Геттар и Гафсу. Далее на запад проход граничил с огромными солеными болотами Шотт-эль-Феджадж, которые уходили на 120 миль вглубь материка. Разведка союзников не подозревала, что в апреле болота пересыхают, и их можно очень легко форсировать. Близко к западной оконечности Вади Акарит находилась группа холмов Джебель-Румана. Они шли параллельно прибрежной дороге. Расположившиеся на них войска оказывались на высоте 500 футов и были недосягаемы для колесных и гусеничных машин. Еще дальше на запад находился Джебель-Фатнасса - примерно 900 футов скальных обломков, превращенных в лабиринт ущелий, оврагов, долин и откосов. Несколько холмистых гряд тянулись к Джебель-Хайдуди, образовав естественное препятствие на пути 8-й Армии. Противотанковые рвы прикрывали подходы к Джебель-Румана и Фатнассе. Перед ними был поставлен обычный забор из колючей проволоки и примерно 4000 мин. По сравнению с линией Марет проволочные заграждения были довольно жидкими, а оборона имела небольшую глубину. Артиллерия могла простреливать ее на всю глубину, уничтожая любые позиции. В свой день рождения фон Арним пригласил Кессельринга и Мессе на торжественный обед: цветная капуста, поджаренная на оливковом масле, и молодое красное вино. Между прочим, немцам приходилось перегонять его на спирт, чтобы пополнить тающие запасы топлива. Кессельринг смотрел на вещи с оптимизмом, он полагал, что можно удержать Вади Акарит. Однако фон Арним сказал ему: "Я доверяю только германским войскам. Плохо вооруженные итальянские части устали от войны и больше не имеют никакой боевой ценности". Амброзио и Мессе испытывали те же самые сомнения, однако они были полны решимости спасти 1-ю Армию от полного уничтожения путем своевременного отвода на север к Анфидавиллю, если оборона на Вади Акарит будет прорвана. Радиограмма фон Арнима Йодлю (начальнику оперативного отдела ОКВ), посланная 29 марта, описывала все сложности положения Группы армий "Африка": "Снабжения нет. Боеприпасов хватит на 1 - 2 дня. Для средних полевых гаубиц снарядов уже нет. Положение с топливом аналогичное. Крупные передвижения больше невозможны". 
 Бомбардировки союзников и некомпетентность итальянских чиновников (по крайней мере, так говорили немцы) приводили к тому, что даже прибывшие в Тунис транспорты со снабжением не удавалось разгрузить. 1 апреля с потоплением грузовых судов "Нуоро" и "Крема" завершились попытки использовать Сицилийский пролив. Теперь только маленькие суденышки отваживались по ночам пробираться в Африку из Палермо, Марсалы и Трапани. Зная, что положение с транспортом катастрофическое, не получая никаких известий от Йодля, фон Арним начал втайне готовить план отступления с позиций у Вади Акарит, так как был убежден, что на них не удастся оказать серьезное сопротивление. Однако сведения об этом просочились в войска, и 5 апреля Comando Supremo предупредило итальянскую 1-ю Армию, что следует удерживать позиции, хотя практически вся 90-я легкая дивизия знала, что последняя линия обороны приготовлена севернее. 
 На фронте перед Вади Акарит Монтгомери имел колоссальное преимущество в силах. Он намеревался использовать X и XXX корпуса, которые насчитывали в общей сложности 44 батальона против 38 вражеских. Англичане имели 400 полевых и средних орудий против примерно 200 вражеских. Еще больше разнилась численность танков: 462 английских против 25. В небе союзники тоже были близки к абсолютному превосходству. Люфтваффе могли использовать только 178 исправных самолетов из имеющихся 324, еще 65 самолетов имели итальянцы. Пикирующие бомбардировщики Ju-87 окончательно устарели. Их, вместе с такими же старыми средними бомбардировщиками, пришлось увести в тыл. Me-109 и Ме-210, используемые для сопровождения морских и воздушных конвоев, не могли соперничать с истребителями союзников. День за днем бомбардировщики А-20В "Бостон" непрерывно наносили удары по вражеским аэродромам, колоннам танков и бронетехники, устроив им настоящее "Бостонское чаепитие". В-25 "Митчеллы" Стратегической авиации Северной Африки уничтожали вражеские укрепления, аэродромы, мосты, маневровые станции, бомбили места сосредоточения войск, порты Сфакса, Суса, Туниса, Ла Гулетт и Бизерты. По ночам эти же цели бомбили "Веллингтоны". 
 * * * 
 Монтгомери решил провести атаку по той же бездарной схеме, которую он использовал на линии Марет, бросив на штурм две пехотные дивизии корпуса Лииза: 51-ю гайлендеров справа, а 4-ю индийскую слева. X корпус Хоррокса находился в резерве, готовый развить успех, после того как оборона будет прорвана. Когда стало известно, что у противника больше сил, чем предполагалось, Лииз получил разрешение Монтгомери использовать и третью дивизию - 50-ю Нортумберлендскую - для удара между Романой и Фатнассой. Окончательный план был основан на обещании Такера силами 4-й индийской дивизии ночью захватить высоты Фатнасса, в том числе холмы Расс-эз-Зуад и Эль-Мейда до того как 51-я дивизия атакует Джебель-Роману. Предполагалось, что его дивизия обойдет центральный узел обороны и прикроет левый фланг 50-й и 51-й дивизий. 
 Восточный фланг линии обороны удерживала дивизия "Молодые фашисты". Она располагалась на берегу Вади Акарит до прибрежной дороги. Саму дорогу перерывали 2 батальона 90-й легкой дивизии. На холмах Джебель-Румана располагались дивизии "Триесте" и "Специя ", позиции которых тянулись до Джебель-Мейды. На западном фланге находилась дивизия "Пистойя" из XXI корпуса, которая защищала Джебель-Зуаи и Фатнассу. Подразделения 15-й танковой дивизии перекрывали проход Хайдуди на дороге Габес - Гафса. Еще дальше на запад на холмах расположились остатки 164-й легкой дивизии. Ее командир фон Либенштейн утверждал, что бессмысленно загонять его солдат туда, где они не принесут никакой пользы. Самой большой головной болью 8-й Армии была 15-я танковая дивизия, которая находилась в резерве позади XX корпуса. 10-я танковая стояла против американских войск в Макнаси, а 21-я танковая находилась в Эль-Геттаре. Одним ночным маршем они могли попасть в любую точку фронта. Всего в составе итальянской 1-й Армии, включая германские войска, имелось 106000 человек. 
 При свете молодого месяца ночью 5 апреля Такер отправил вперед тяжело навьюченных солдат 7-й бригады. Он пошли в наступление сквозь клубящийся у земли легкий туман. 1-й батальон 2-го короля Эдуарда VII собственного полка гуркских стрелков легко просочился сквозь вражеские позиции на скалистых холмах. Обнажив свои ужасные ножи кукри, эти прекрасные горные вояки обрушились на заспанных итальянцев. Некоторая суматоха поднялась на подходах к Джебель-Зуаи, когда огневой вал накрыл штаб 7-й бригады, ранив бригадного генерала Ловетта и нарушив связь с головными частями. Однако темп наступления не снизился. Под командованием субадара Лалбахадура Тапа два взвода гурков пробрались по засыпанному обломками камней ущелью между двумя сильными укреплениями и оказались на высотах, господствующих над всем массивом Фатнасса. 
 2-й батальон 36-го полка "Пистойя" попытался остановить гурков, ведя огонь из минометов и пулеметов, но субадар Тапа захватывал одно пулеметное гнездо за другим. Гурки поднялись на гребень, чтобы атаковать позиции, блокирующие тропу. После того как двое итальянцев пали под ударами ножей, остальные с воплями бежали. Субадар Тапа после боя был представлен к награждению Военным Крестом, однако Монтгомери изменил документы и представил его к Кресту Виктории, который и получил отважный субадар. 
 Путь был свободен, и незадолго до рассвета вперед двинулась 5-я бригада Бейтмена, во главе которой шли жилистые горцы 1/9-го батальона гурков. Они проникли на 3000 ярдов вглубь оборонительной позиции Фатнассы, штурмуя один гребень за другим. Они взяли в плен более 2000 итальянцев. Единственная остановка была сделана, чтобы пропустить 4-й батальон 6-го стрелкового полка раджпутов. Солдаты подполковника Скотта повернули вправо, выходя в тыл немцам, стоящим против 50-й дивизии. 
 Когда 1/2-й батальон гурков расчистил путь к подножию массива Фатнасса, следом за ним двинулся 1-й батальон Сассекского полка, который атаковал Джебель-Мейду. Батальон понес большие потери от вражеского минометного огня. Когда солдаты находились в 1000 ярдов от цели, был ранен адъютант батальона, и атака захлебнулась. Однако сосредоточенный огонь артиллерии двух дивизий позволил батальону вскоре после рассвета все-таки захватить Джебель-Мейду. Англичане также заняли 600 ярдов западного противотанкового рва у подножия холмов. Было взято много пленных, а четыре захваченные 75-мм пушки были немедленно повернуты в сторону противника. 
 Пока шли эти тяжелые бои, 4/16-й пенджабский батальон ждал своей очереди. Когда вскоре после полуночи стали слышны разрывы мин и треск пулеметов, подполковник Хыоз повел своих солдат в атаку на низкие гряды слева от места основного боя. Всю ночь над холмами можно было слышать старый боевой клич "Аллах акбар!", которым пенджабцы сопровождали свои атаки. Они занимали один холм за другим, а перепуганные солдаты дивизии "Пистойя" в панике бежали от них. Батальон взял около 800 пленных. Следя за боем из расположения артиллерии 4-й индийской дивизии, капитан Джефсон едва не погиб, когда маленький бронебойный снаряд пролетел прямо между его ног и разбил прожектор машины, на кабине которой он стоял. 
 В 4.15 в атаку пошли 50-я и 51-я дивизии. Перед этим на позиции итальянцев обрушился апокалиптический ураган огня и стали, как это назвал генерал Мессе. Джебель-Руману обстреливали более 300 полевых и средних орудий. Сержант Каффел отметил: "Обстрел начался в 4.00 и продолжался до 5.40. В это время нас, используя лунный свет, атаковали вражеские самолеты и уничтожили одно орудие, убив рядового Нейла и ранив еще несколько человек. Это было очень неприятно, однако остальные орудия продолжали стрелять. Я был рад, когда наконец рассвело. Мы слышали, что гурки и камеронцы захватили свои цели. Мимо нас прошли тысячи пленных". 
 На правом фланге атаки 5-й батальон королевы собственного полка камеронских гайлендеров и 5-й батальон гайлендеров Сифорта (оба из состава 152-й бригады 51-й дивизии) начали выдвигаться к хребту Румана еще в темноте, чтобы пересечь противотанковый ров и минное поле и постараться захватить противника врасплох. К рассвету они захватили хребет и пропустили через свои порядки 2-й батальон камеронцев, продолжая наступать вдоль гребня. Через час они заняли высоту 112 на северо-восточном конце хребта. Камеронцы установили два мостика через ров, и по ним двинулись "Валентайны" 50-го танкового полка. Итальянские солдаты 1-го и 2-го батальонов 126-го пехотного полка "Специя" ударились в панику, началась массовая сдача в плен. 
 Еще правее наступлению 154-й бригады тоже сопутствовал успех. 7-й батальон гайлендеров Аргайла и Сатерленда аккуратно форсировал минное поле и сумел перебраться через русло Вади Акарит. Там гайлендеры обнаружили, что путь преграждает восточный противотанковый ров. Однако благодаря умелому руководству подполковника Лорна Кэмпбелла пехотинцы с помощью веревочных лестниц пересекли ров. Отсюда батальон под огнем противника повернул налево вдоль рва к Румане. 
 Единственная серьезная неудача имела место в центре, где 69-й бригаде пришлось довольно туго. 7-й батальон Зеленых Говарда сумел захватить вражеский аванпост на высоте 85, однако 5-й батальон Восточно-Йоркширского полка не сумел выйти к противотанковому рву у подножия гор. Он попал под сосредоточенный артиллерийский и минометный огонь итальянских полков "Тобрук" и 39-го берсальеров. Командир был ранен, и батальон начал окапываться. Рядовой Андерсон, санитар йоркширцев, совершенно не обращая внимания на вражеский огонь, вынес с поля боя троих раненых. Когда он вернулся за четвертым, то сам был убит. Его посмертно наградили Крестом Виктории. После некоторой заминки к атаке подключился 1/4-й Эссекский батальон, выделенный из 5-й индийской бригады. Он совершил марш вдоль линии огня, взобрался на эскарп у западного конца рва и повернул в направлении Руманы. 
 Такое развитие событий вызвало тревогу у генерала Мессе. Он приказал 200-му панцер-гренадерскому полку отбить холм. 361-й панцер-гренадерский полк вместе с батальоном дивизии "Пистойя" должен был отбить Джебель-Зуаи. Одновременно 15-я танковая дивизия и две батареи 88-мм орудий получили приказ двинуться в сектор дивизии "Специя". В бой были брошены все силы 1-й Армии, и почти 80 танков двигались ей на помощь из Эль-Геттара. 
 Монтгомери позднее заявил, что "серьезные усилия" противника позволили Хорроксу прорвать оборону на рубеже Вади Акарит только к вечеру 6 апреля. Это звучит неубедительно, да и вообще просто ложь. Опираясь на свой большой опыт и чутье командира, Такер понимал, что настал момент, когда следует двинуть танки Хоррокса через позиции его бригады. Это можно было сделать или по мосткам, сооруженным его саперами через Вади Акарит, или по дороге юго-западнее Джебель-Руманы. Поэтому, когда в 8.45 Хоррокс прибыл на его командный пункт, Такер изложил ему обстановку и предложил бросить X корпус в погоню за неприятелем. Он добавил, что "немедленный переход в наступление завершит кампанию в Северной Африке. Наступило время отбросить сомнения и не жалеть ни людей, ни технику". Очевидно, это убедило Хоррокса, потому что он позвонил по телефону Монтгомери и попросил разрешения ввести в бой X корпус, чтобы не снижать темпа наступления. 
 Одним из серьезнейших недостатков слишком самоуверенного Монтгомери было то, что он ограничивал самостоятельность своих командиров, даже если они обладали огромным опытом, как Такер и Фрейберг. Начальник штаба Такера Альфред Кокседж писал: "Я полагал, что Монти передаст командование боем на Вади Акарит генералу Лиизу, что было удобно и разумно. План атаки был подготовлен Лиизом после консультаций с командирами дивизий, однако он считал обязательным получить визу Монти перед тем, как начать выполнение плана. Точно так же генерал Хоррокс не решился ввести в бой свой корпус без консультаций с главнокомандующим". 
 Эта задержка оказалась роковой и провалила весь план окружения армии Мессе. Хоррокс утверждал, что сначала он хотел немедленно двинуть вперед свои танки, используя быстрый успех 4-й индийской дивизии. В 10.45 Лииз приказал начать движение новозеландской дивизии, которая через полчаса перешла под командование X корпуса. Но Фрейберг не знал, следует ему двигаться восточнее или западнее Джебель-Румана. В полдень он встретился с Хорроксом, вскоре после чего стаффордширские йомены и 3-й танковый полк (из состава 8-й бронетанковой бригады) начали наступление через бреши на обоих концах западного противотанкового рва. Однако очень быстро стаффордширцы оказались под огнем немецких 88-мм орудий, умело расположенных на склонах Джебель-Руманы. Вдобавок они попали на плотное минное поле и застряли на нем. 3-й танковый полк натолкнулся на противотанковые орудия на выходе из массива Фатнасса. 
 Тем временем 200-й панцер-гренадерский полк мощной контратакой при поддержке танков 15-й танковой выбил гайлендеров с северной оконечности хребта, однако 5-й батальон Сифорта сумел зацепиться за южную его часть. Началась ожесточенная борьба за обладание хребтом. На помощь 5-му батальону пришел 2-й батальон того же полка и пулеметчики роты D 1/7-го батальона Миддлсекского полка. Бои продолжались весь день. На помощь гайлендерам был брошен 5-й батальон Черной Стражи. Чуть правее 154-я бригада все-таки сумела занять намеченные рубежи, форсировав восточный противотанковый ров, но при этом не смогла закрыть брешь шириной примерно милю между двумя своими батальонами - 7-м Аргайла и 7-м Черной Стражи. Солдаты подполковника Кэмпбелла штыками и гранатами отбили контратаку двух батальонов 90-й легкой дивизии, поддержанной танками 15-й дивизии, и он сам за выдающуюся храбрость был награжден Крестом Виктории. 
 Артиллерийский обстрел был таким сильным, что командиры "Валентайнов" 40-го танкового полка, поддерживавшие шотландцев, даже не могли выглянуть из люков. Когда они пересекли ров, то были встречены немецкими 88-мм орудиями. На место "Валентайнов" выдвинулись "Шерманы" 4-го полка йоменов графства Лондон. Не захватив Руману, солдаты Лииза могли только удерживать пятачок на другой стороне рва. К вечеру туда был переброшен 1-й батальон Черной Стражи. 
 * * * 
 После трудного старта началось продвижение на участке 50-й дивизии. Танки "Шерман" форсировали минные заграждения к западу от Руманы, и 6-й батальон Зеленых Говарда захватил 400 итальянцев на противоположной стороне противотанкового рва. Они расчистили место, чтобы саперы смогли построить мостки для противотанковых орудий. В 16.00 вражеский снаряд разорвался рядом с группой офицеров, наблюдающих за работой индийских саперов. Среди них был невозмутимый подполковник Бланделл, который скончался в лазарете от кровотечения. На левом фланге Зеленых Говарда бой закончился, но 1/2-й батальон гурков подполковника Шоверса все еще пробивался к вершинам Джебель-Зуаи и массива Фатнасса. 
 Командование уже собиралось заменить Николса генерал-майором Киркманом на посту командира 50-й дивизии, так как Николс плохо показал себя во время боев на линии Марет. "У него не было мозгов, и он был настоящим глупцом", объяснил Монтгомери. Однако в этой битве Николс не тратил времени попусту и в 12.25 сообщил, что сопротивление врага на фронте 50-й дивизии окончательно сломлено. Командир 5-й индийской бригады Бейтмен тоже считал, что танки следовало двинуть сразу вслед за 50-й дивизией. "Примерно в поддень я сообщил, что 4-й батальон раджпутских стрелков вышел на равнину. Мы даже попытались устыдить наших танкистов, предложив, чтобы их в бой вели наши транспортеры "Брен"! Что касается слухов о последовавшей контратаке противника, они так и не материализовались. 5-я бригада со своей выдвинутой позиции ясно видела всю равнину, и нам с самого начала никто всерьез не угрожал. Если бы в этот день противник провел контратаку или оказал серьезное сопротивление, мы первыми бы ощутили это на себе". 
 Остальные командиры придерживались такого же мнения. Подполковник Роше из 1/9-го батальона гурков писал: "Когда я занял высоту 182 с ротой С, я мог видеть всю равнину. У меня создалось впечатление, что артиллерия противника отступает. Я не ожидал серьезных боев у себя на правом фланге". 
 То же самое пишет и подполковник Скотт, командир 4/6-го батальона раджпутов: "Я не помню каких-либо серьезных боев на Вади Акарит днем 6 апреля. Мы в то время удивлялись, почему наши танки стоят на месте, когда ситуация была совершенно спокойной и находилась у нас под контролем". 
 Командир 1/4-го батальона Эссекского полка подполковник Нобл совершенно не понимал, "почему X корпус не входит в прорыв. Единственные стыки у нас на правом фланге, насколько я помню, имели место, когда 51-я дивизия закреплялась. Нам казалось, что наши танкисты просто спят, что вызвало у нас настоящее разочарование". 
 Утром 6 апреля имелись прекрасные возможности отрезать и уничтожить большую часть войск итальянской 1-й Армии. Монтгомери радировал Александеру в полдень: "Все главные цели захвачены согласно плану. X корпус выдвигается, чтобы пройти через брешь, пробитую XXX корпусом". Но почему Хоррокс не двинул свои танки, когда все от него этого ждали? Может быть, он не желал понести тяжелые потери, проявив неуместную для военного гуманность. Его провал, ошибки Монтгомери и промахи Александера, навязавшего американскому Н корпусу неправильную стратегию, а также неспособность Паттона завершить начатый прорыв на Макнаси привели к тому, что борьба затянулась еще на месяц, а союзники потеряли лишние 10000 человек. 
 Если бы 4-я индийская дивизия имела третью бригаду, потерянную после Эль-Аламена, и разведывательные подразделения, Такер несомненно бросил бы свои войска следом за 4/6-м батальоном раджпутов. Разведывательные подразделения были бы направлены на дорогу Габес - Сфакс и перерезали бы коммуникации противника, по которым доставлялось снабжение, а позднее начался отход. Такер был вполне удовлетворен действиями дивизии, которые стоили ей 400 человек, и тем, что индийская армия показала себя реальной силой. Однако он обвинил танкистов в том, что они упустили инициативу, задержав наступление на целые сутки, не смогли выйти на открытую равнину и захватить в плен целую армию. "В этом месте мы обязаны были уничтожить всю армию Роммеля, после чего весь Тунис был бы нашим. И снова были упущены открывшиеся возможности и плоды нашей победы". 
 * * * 
 Штаб 8-й Армии вовремя получил предупреждение службы радиоперехвата о готовящейся контратаке 90-й легкой и 15-й танковой дивизий. Мессе толком не знал, что происходит с его итальянскими частями, и того, что немцы крепко увязли на Джебель-Румана. Жестокая критика, которой подвергались итальянцы за нехватку решимости, подтвердилась, когда целый батальон строем отправился сдаваться в плен. "Спасать одновременно их и самих себя оказалось довольно трудно", - прокомментировал Лииз. 
 В течение 3 часов 6 апреля в штабе 1-й Армии фон Арним, Гаузе (его начальник штаба), Крамер (командир Африканского корпуса), Мессе и Байерлейен обсуждали ситуацию. Пессимист фон Арним полагал, что настало время отходить. Мессе сказал, что сумеет продержаться до следующего вечера и даже дольше, если они "бросят в топку последнего солдата". В это время поступили сообщения, что дивизии "Специя" и "Триесте" практически уничтожены, и англичане уже появились у них в тыл. 
 Во второй половине дня командиры 90-й легкой и 15-й танковой дивизий пришли к заключению, что только отступление может спасти их от уничтожения на следующий день. "Противник захватил все ключевые пункты на линии Акарит, и она может полностью рухнуть в любой момент. Все войска брошены в секторы, занятые итальянскими дивизиями, и резервов больше нет. Однако штаб армии никак не может согласиться с отступлением. Завтра будет уже поздно", таков был мрачный вывод, сделанный штабом 90-й легкой дивизии вечером. 
 Через час Байерлейн получил приказ отходить под прикрытием огневого вала. Мессе уже приказал остаткам дивизий "Тресте" и "Специя" отступить к Анфидавиллю, находящемуся в 140 милях севернее. Дивизия "Молодые фашисты" должна была уходить в Эль-Джем. 
 Когда утром рядовой 5/7-го батальона гайлендеров Гордона Джон Бейн поднимался на Руману, он видел разбросанные по склонам тела гайлендеров Сифорта, "похожие на огромных сломанных кукол". Когда он добрался до вражеских траншей, там тоже валялось множество трупов. Над полем боя витал тяжелый сладковатый запах начавшегося разложения. 
 Когда живые начали собирать вещи мертвых, Бейн забросил винтовку на плечо и пошел вниз к подножию холма. Никто не окликнул его и не остановил. Через пару дней он добрался до Триполи, где и был арестован. Через несколько лет он сказал: "Я обнаружил, что военная служба вообще и служба в пехоте - занятие для извергов. Битва была всеобщим хаосом и суматохой". Рядовой солдат совершенно не понимал, что происходит. Дойдя до предела выносливости, он дезертировал, став одной из "жертв" боев на Вади Акарит. 
 Глава 15. 
 Продолжать любой ценой 
 "Где сейчас солдаты 8-й Армии?" 
 "В Тунисе". 
 "А где будут?" 
 "В Берлине". 
 Разговор между бригадным генералом Киппенбергером и пленным немецким офицером, Вади Акарит, апрель 1943 года. 
 Пересекая вражеские позиции на Вади Акарит 7 апреля, сержант Каффел видел, какой дорогой ценой они достались. "Часть наших солдат все еще лежала ничком непогребенными на поле боя. Мне приходилось крутить баранку, чтобы объехать их". Потери 8-й Армии были выше, чем в любой битве со времен Эль-Аламейна. За 24 часа 1289 человек были убиты или ранены, сильнее других пострадала 51-я дивизия. Среди погибших был бригадный генерал Киш, начальник инженерной службы армии, который имел несчастье наступить на мину. Лииз с сожалением заметил: "Он имел орлиный глаз, когда требовалось обнаружить мину, и вообще был крупнейшим специалистом по минам, который никогда не допускал ошибок. Это была огромная потеря". 
 Авиаразведка и служба радиоперехвата утром 7 апреля сообщили, что противник полностью очистил позиции на Вади Акарит, а части 10-й и 21-й танковых дивизий отошли из района Эль-Геттар - Макнаси. "Яростный огонь вражеской артиллерии и бомбежки. Противник атакует, но опять отброшен", - в последний раз пишет в своем дневнике все тот же ефрейтор 4 апреля. Был ли он убит или попал в число 125 пленных немцев - не известно. Всего же итальянская 1-я Армия потеряла 6 батальонов. 
 В то же самое утро Паттон отправил колонну танков Бенсона в Эль-Геттар. Она была встречена слабым огнем с большой дистанции - и только. Ближе к обеду Паттон отправился на передовую, чтобы присоединиться к Бенсону. В это время его танки остановились перед минным заграждением. Паттон приказал ему либо "продолжать сражаться, либо идти купаться в море". Повернув назад всего в 40 милях от Габеса, Паттон взял в плен горстку оборванных немцев. Вскоре после этого британский патруль встретил "правофланговый танк янки". Лейтенант Ричарде из 5-го взвода эскадрона В 12-го уланского полка в 15.30 пересек дорогу танкам Бенсона юго-западнее Себкрет-эн-Нуад. Наконец-то II корпус и 8-я Армия встретились. "Я рад, что меня там не было, получилось бы слишком театрально", - заметил Паттон. 
 Но встреча вышла довольно будничной. "А где добыча?" - таков был первый вопрос американцев. Невозмутимые представители двух армий, которые начали наступление с противоположных краев континента, пожали друг другу руки перед кинокамерой. "Завершилась одна фаза и началась другая", прокомментировал Хансен. Эта встреча означала завершение боев вокруг Эль-Гетара и Гафсы. К неудовольствию Паттона, вечером того же дня штаб 18-й Группы армий приказал ему отозвать танки Бенсона. 
 Александер намеревался отрезать отступающие части противника севернее, нанеся удар на восток силами IX корпуса Крокера через проход Фондук между Джебель-Хуареб и Джебель-Рораб. Охоту на юге предоставили 8-й Армии, которая начала двигаться по дорогам, ведущим к центру Тунисской равнины. Ближе всего к побережью держалась 51-я дивизия гайлендеров, которую задержал противотанковый ров возле Руманы. Майру Ранье пришлось хоронить убитых немцев с помощью бульдозера. На левом фланге гайлендеров 7-я бронетанковая дивизия помчалась вперед в сопровождении новозеландцев и 8-й бронетанковой бригады. Они также старались продвинуться на запад, чтобы установить связь с 1-й бронетанковой дивизией, наступавшей с запада. 
 Арьергардные бои вели 361-й панцер-гренадерский полк и танки, уходящие на северо-восток из Гафсы и Эль-Геттара. Их усиленно обстреливали самолеты ВВС Пустыни. Тем временем "Бостоны", "Митчеллы" и "Киттихоки" старались перекопать аэродромы Люфтваффе. Фриц Байерлейн сообщал о тяжелых потерях и общем падении боевого духа. Но, к общему разочарованию, 8-я Армия вскоре выяснила, что большая часть вражеских сил успела отойти на новые позиции, а собственные проблемы со снабжением мешают армии наступать достаточно быстро. 
 * * * 
 Жалкие остатки итальянской 1-й Армии 8 апреля уже катились назад, когда Крокер приказал 128-й бригаде атаковать, форсировав Вади Маргеллиль, которая шла через проход Фондук, а потом поворачивала на юго-восток. Добавим, что танки "Черчилль", состоящие на вооружении бригады, прибыли всего 36 часов назад. Захватив деревню, бригада двинулась дальше на восток, чтобы разбить батальон "Алжир". Потом, не имея четких приказов, она повернула на юг, и к Джебель-Рораб, находившемуся в 4 милях от Пишона, направились 5-й батальон хэмпширцев и эскадрон танков 51-го танкового полка. Они были остановлены упорным сопротивлением 1-го батальона 961-го полка. 
 План атаки Фондука, который предложил Крокер, был просто плохим. Хотя Джебель-Рораб нависал над его правым флангом, эта высота не была включена в список целей 128-й бригады. Бригадный генерал Джеймс должен был помешать противнику использовать высоту, но это совсем не означало захватить ее. В это время 133-й и 135-й пехотные полки (из состава 34-й пехотной дивизии Райдера, еще не прошедшей полный курс подготовки) при поддержке "Шерманов" 751-го танкового батальона и двух рот 831-го батальона истребителей танков должны были захватить высоты южнее Фондука между Джебель-Хауареб и Эль-Джедирой. "В очередной раз нашу пехоту бросили на проклятый горный кряж", - прокомментировал один офицер. 
 Понимая, что угроза со стороны Рораба не будет устранена к тому времени, когда его войска начнут наступление, Райдер сумел получить разрешение Крокера на рассвете атаковать высоты после предварительной бомбардировки и артиллерийского обстрела немецких позиций. Но затем он изменил свое решение, что привело к тяжелым последствиям. Все еще серьезно опасаясь возможных угроз, он приказал своим войскам ночью выдвинуться на исходные позиции, хотя при этом они пересекли рубеж безопасности 2000 ярдов. Штаб корпуса отменил артобстрел, так как побоялся накрыть 135-й полк во время движения. Но в это время неопытные солдаты безуспешно пытались в темноте определить направление движения. И тут американская артиллерия открыла огонь по Джебель-Хауареб, но этот обстрел принес только вред. Он встревожил немцев и не прикрыл пехоту, которая еще не начинала двигаться вперед. 
 После новой задержки выделенные для атаки части просто отказались покидать исходный рубеж. Им предстояло пройти 4 мили по открытой местности при дневном свете под сильнейшим обстрелом со стороны 2-го батальона немецкого 961-го полка. Вместо этого американцы выкопали неглубокие траншеи, постарались укрыться в пересохших вади или просто попрятались за невысокими песчаными холмиками. Сомневаться в их смелости не приходилось, однако им не хватало опыта. В столь сложной ситуации требовался надежный командир, которого у американцев тоже не было. Многие солдаты до сих пор лишь прикрывали тыловые коммуникации. Хотя некоторые подразделения побывали в бою, они понесли ощутимые потери, которые были восполнены совершенно зелеными новобранцами. "Они оказались совершенно не готовы физически и психологически. Большинство ни разу не участвовало в полевых маневрах. Они не привыкли к свисту снарядов над головой, который еще больше снизил и без того невысокую боеспособность. В составе пополнения было большое количество пожилых и физически слабых людей, которые не могли вынести тяготы фронтовой жизни". Эти люди были направлены в ударные части через 48 часов после прибытия на фронт. 
 На Крокера сильно давили, требуя отрезать 1-й Армии путь отхода на север, однако командование союзников сильно недооценило численность войск противника в проходе Фонду к. Разведка правильно установила, что там находятся подразделения 999-й дивизии и 27-го маршевого батальона, хотя полагала, что их боеспособность очень невысока. Джон Крокер был специалистом в танковой войне. Он сражался во Франции, формировал и обучал 6-ю бронетанковую дивизию и пользовался огромным уважением своих танкистов. Однако он практически ничего не знал о тактике действий пехоты. Танки и пехота не могли эффективно наступать без взаимной поддержки, однако Крокер решил бросить танки Кейтли через проход Фондук на Сиди-Абдуллах, где 201-я гвардейская бригада должна была создать базу. Опираясь на нее, танки должны были отрезать отступающего противника, что было бы относительно простым делом. В такой операции пехота обоих противников почти не играла бы заметной роли. 
 Чтобы побыстрее использовать представившуюся возможность, Крокер приказал бригадному генералу Роберт-су, переведенному из 8-й Армии на пост командира 26-й бронетанковой бригады, послать "Шерманы" для разведки боем. Примерно в полдень головные танки 17/21-го уланского полка промчались мимо американцев, которые как раз начали перегруппировываться, чтобы снова попытаться атаковать Фондук. Это вызвало замешательство и привлекло огонь противника. 4 танка были уничтожены, прежде чем уланы поспешно отошли. К чести перепуганных американцев надо сказать, что они послали вперед свои танки, которые вышли к подножью Джебель-Хауареб. Однако без поддержки пехоты они стали легкой добычей умело размещенных немецких противотанковых орудий и 88-мм зениток. 
 * * * 
 Совершенно разочарованный событиями вчерашнего дня, Александер 9 апреля приказал Крокеру прорвать вражескую оборону силами 6-й бронетанковой и захлопнуть дверь перед немецкими танками, спешащими к Анфидавиллю, вне зависимости от того, очистят или нет американцы хребет южнее Фондука. Крокер никак не мог поверить, что Джебель-Рораб удерживают крупные силы противника. Через голову Кейтли он приказал опытному Робертсу прорваться через проход, чего бы это ни стоило 26-й бронетанковой бригаде. Одновременно батальон валлийских гвардейцев из состава 1-й гвардейской бригады (24 марта передана из 78-пехотной в 6-ю бронетанковую дивизию) без артиллерийской поддержки и помощи танков должен был подняться по пологим склонам Рораба. 
 Перед танкистами была поставлена практически невыполнимая задача: прорвать два пояса минных заграждений и заслон противотанковых орудий. Поэтому молодой майор Нике сказал своим командирам танков перед началом атаки: "Прощайте, мы больше не увидимся, так как все погибнем". Тем не менее, танки прошли по пескам почти милю, прежде чем Нике передал по радио: "Впереди плотное минное заграждение. Оно имеет глубину около 300 ярдов. Продолжать ли движение?" В ответ прозвучало: "Продолжать. Продолжать любой ценой". 
 Лишь несколько танков вместе с отважным Никсом сумели продвинуться дальше деревни Фондук, после чего его "Шерман" был уничтожен прямым попаданием снаряда, и майор был убит. От его эскадрона остались только 2 танка, остальные были уничтожены или повреждены. Второй эскадрон, который пытался пробраться через минное поле, понес не менее тяжелые потери. 
 Наступавший левее ущелья 16/5-й уланский обнаружил безопасную дорогу. Танки этого полка спустились в русло вади, которое оказалось достаточно прочным, чтобы выдержать их вес, но в то же время достаточно влажным, чтобы немцы не смогли его заминировать. За ними двигались 10-я стрелковая бригада и 2-й Лотианский полк, которые проходили мимо взорванных танков, разбросанных гусениц и катков. 
 Валлийские гвардейцы при попытке взять Джебель-Рораб тоже понесли тяжелые потери. После 3 часов боя все 4 роты были вынуждены залечь, связь удавалось держать только с помощью радио. Большинство командиров и унтер-офицеров погибло. Когда все уже казалось потерянным, адъютант батальона капитан Рис-Уильямс в 13.00 поднял потрясенных гвардейцев в новую атаку. 
 "Держите дистанцию, не слишком быстро! Вперед, парни, мы сумеем!" кричал он. Уже на самой вершине капитан рухнул, сраженный пулей немецкого снайпера. Однако его выдающаяся отвага привела к успеху. Рораб был наконец взят, и гвардейцы захватили более 100 пленных. 
 * * * 
 Достигнув пункта, откуда можно было прорваться к Восточному Дорсалю, 16/5-й уланский полк и лотианцы простояли на месте всю ночь 9/10 апреля. Эта задержка оказалась очень неуместной, так как позволила частям армии Мессе спокойно уходить на север. Она стала результатом плохого взаимопонимания. Было получено сообщение, что 10-я и 21-я танковые дивизии покинули фронт на юге и движутся, чтобы встретить 26-ю бронетанковую бригаду. Те войска, которые были замечены 9 апреля в 17.30 восточнее Фондука, на самом деле были фланговым охранением Байерлейна, которое отходило по равнине Кайруан, вслед за итальянцами, отступившими еще вчера. Несколько германских танков, осмелившихся подойти к частям Крокера, были уничтожены, а 4 самоходных орудия немцы просто бросили. Однако Крокер испугался, что противника, находящегося на Джебель-Хауареб, нейтрализовать не удалось. 
 Пока Крокер гадал, какие силы ему противостоят, подполковник Фриц Фуллриде сообщил в штаб Группы армий "Африка", что его правый фланг (где прорвались гвардейцы) просто уничтожен, а левый повис в воздухе в результате атаки 34-й пехотной дивизии и Колдстримского гвардейского полка. На рассвете 10 апреля 34-я пехотная дивизия наконец-то захватила хребет Джебель-Хауареб. Несмотря на затяжные бои, потери дивизии оказались не такими тяжелыми, как в предыдущих столкновениях под Фондуком. Всего же дивизия потеряла 34 человека убитыми и 733 ранеными - больше, чем в любой другой операции Тунисской кампании. Большая часть пострадавших имела осколочные ранения. Многие старшие офицеры, уже получив ранение, часами оставались на линии огня. Один из медиков писал: "У нас лежат английские танкисты. Героизм этих парней просто поразителен. Мы не слышим их стонов, даже когда приходится отделять обгоревшую кожу рук и лица". 
 Утром 10 апреля головные танки 6-й бронетанковой под командованием бригадного генерала Робертса вышли на равнину Кайруан. Однако к этому времени уже почти все вражеские войска ускользнули через проход Фондук. Там остались только арьергарды, которые должны были задержать англичан. При этом они использовали трофейные русские противотанковые орудия. Лишь во второй половине дня лотианцы и 16/5-й уланский сумели пройти по шоссе Фондук - Кайрун, перехватив несколько мелких групп. Уже в сумерках они столкнулись с противотанковым заслоном, уничтожив много артиллеристов. Четыре 88-мм орудия и 16 мелких противотанковых пушек остались на месте боя. На равнине яркими кострами пылали 7 итальянских танков M13/40. 
 Тем временем к проходу Фондук с юга прибыл МакКвиллин со своим Боевым командованием А. Там он встретился со 168-м пехотным полком, однако американцы опоздали на сутки, чтобы перехватить отступающего противника. Следуя за войсками, в 11.00 в Кайруан вошли разведывательный броневик, два джипа и фотограф 1-го батальона дербиширских йоменов. Сопротивления они не встретили. 
 Изящные белые домики этого небольшого городка словно плавали в море алых маков. Но на уставших солдат 8-й Армии это не произвело впечатления. "Сегодня мы прошли через священный город Кайруан, город сотни мечетей. Он выглядел как обычный захолустный городишко", - прокомментировал сержант Харрис из 22-й бронетанковой бригады. Под самым носом англичан из города выскочил грузовик, набитый итальянцами. Перед уходом немцы успели заминировать многие здания, взорвали водопровод и уничтожили электростанцию. 
 Рано утром 11 апреля эскадрон С дербиширских йоменов прошел 20 миль на юго-восток от города и встретился с танками лейтенанта Ричардсона из 12-го уланского. Ричардсон, судя по всему, становился специалистом по подобным встречам. И опять солдаты 1-й и 8-й армий обменялись лишь парой шуток и добрых пожеланий. 
 Основная масса танков Кейтли двигалась на север и северо-запад, напрасно стараясь отрезать части противника в Восточном Дорсале. Лишь эскадрон В лотианцев и 16/5-й уланский настигли отходящую колонну. "От грузовиков остались лишь груды искореженного металла, дерево и шины сгорели дотла. По обе стороны дороги и на самом полотне валялись обломки машин, оборудование, личное оружие, гильзы, каски, обрывки мундиров и несколько трупов". На обочинах сидели пленные немцы. 
 * * * 
 Провал попытки окружить и уничтожить итальянскую 1-ю Армию до того, как она отойдет на позиции у Анфидавилля, накалил и без того нелегкие отношения между союзниками. Штаб 18-й Группы армий был очень недоволен последними действиями американцев. Александер начал говорить о них как о пустой обузе. Если их гостеприимство и благородство никто не ставил под сомнение, то претензии на участие в будущих операциях воспринимались как сущий вздор. Генерал-лейтенант МакКрири обрушился на "бойцов Фондука" (Fondouk fighters), которые обещали в течение недели взять Фондук и Кайруан, а сами позорно бежали. 1-я танковая дивизия "воинов Уорда" (Ward's warriors) тоже ничего не добилась. 
 С такими обвинениями на американцев обрушилась вся 8-я Армия - от Монтгомери до последнего рядового. 
 Алан Мурхед, встретившийся с авангардом 8-й Армии вспоминал: "Загорелый сержант спросил, не слезая с башни выкрашенного в песочный цвет броневика: "Кто вы?" "Первая Армия". "Ну, можете проваливать домой", последовал ответ. Более типичной была выходка артиллериста, который в ответ на приветствие американцев громко заметил: "Я думаю, идут трахаться на другой фронт". 
 Командир IX корпуса Крокер подготовил, как ему казалось, сугубо конфиденциальный документ с анализом последних боев и роли дивизии Райдера. Он показал его группе американских офицеров, однако эти комментарии стали достоянием прессы. Новости долетели до Соединенных Штатов, и тогда на 34-ю дивизию обрушился град проклятий. Ее обвиняли в плохой подготовке, медлительности, слабости, хотя она всего лишь выполняла задачу зачистки поля боя. 
 Райдер громко протестовал, утверждая, что план Крокера был изначально плохим. Не доверяя англичанам, Райдер не желал класть своих солдат только для того, чтобы помочь 6-й бронетанковой дивизии спокойно пройти ущелье. Эйзенхауэр тоже оказался в сложном положении. Он распорядился не скрывать критику в свой собственный адрес, но вскоре обнаружил, что цензоры восприняли это как разрешение пропускать всю критику в адрес американцев. Поэтому резкие оценки Крокера стали известны всем. Главнокомандующий сделал резкий выговор "дураку цензору" (генералу МакКлюру) и тут же начал публичную кампанию с целью убедить общественность в нерушимости единства союзников перед началом заключительного наступления в Тунисе. 
 * * * 
 А его нельзя было откладывать надолго. На севере французский XIX корпус Кёльца после тяжелых боев прорвался через Восточный Дорсаль, но при этом потерял одного из своих лучших командиров - генерала Вельвера, командира дивизии "Константина", который был убит 10 апреля, за день до того, как немцы начали отступать. Французы после Пишона двинулись на северо-восток, чтобы захватить Джебель-Мансур и господствующие высоты вокруг Пон-дю-Фан. 13 апреля они состыковались с западным крылом X корпуса Хоррокса. Андерсон в порядке подготовки наступления на Тунис решил взять контроль над дорогой от Уэд-Зарга на Меджез. Эта задача выпала 78-й дивизии Эвелью. 
 Однако еще до начала операции Эвелыо получил приказ провести ограниченное наступление и снова занять Седженану. Он оставил 1-й батальон 1-й парашютной бригады удерживать высоты возле Тамеры. Он должен был помочь освободить главную прибрежную дорогу из Табарки через Седженану на Матир, а оттуда на Тунис и Бизерту. Батальон должен был отвлечь на себя внимание перед тем, как в наступление чуть южнее дороги пойдут две пехотные бригады Эвелью: 36-я и 138-я. Их должна была поддержать вся артиллерия 46-й пехотной дивизии Фримен-Аттвуда и табор марокканской иррегулярной конницы (около 1000 человек). 
 27 марта в 22.00 над головами наступающих парашютистов с воем понеслись снаряды. 1-й батальон обошел 3-й, стоящий на высотах, и быстро двинулся вперед. 10-й полк берсальеров оказывал лишь слабое сопротивление, и марокканцы просто вырезали его. Итальянский полковник поспешно сдался в плен, охотно отдав англичанам свою саблю, но попросив сохранить комнатную собачку. 
 Слева 2-й батальон попал на неизвестное минное поле, а потом натолкнулся на парашютистов Витцига, которые удерживали поросший деревьями холм. Солдаты Фроста все-таки сумели ворваться на плато. На рассвете парашютисты обнаружили, что захватили не ту вершину, а настоящая цель наступления находится недалеко от них. 
 Ее следовало захватить, иначе вся бригада оказалась бы в опасности. Но на батальон обрушился сильный минометный и пулеметный огонь, который сделал невозможной даже эвакуацию раненых. Тогда Фрост приказал примкнуть штыки, и по сигналу горна парашютисты бросились вперед. Английские орудия и минометы обстреляли позиции немцев, прикрыв парашютистов. В этот же самый момент с другой стороны появились солдаты роты В и 1-го батальона, и немцы на вершине холма попали в клещи. Сам майор Витциг лишь случайно избежал плена. 
 Но тут рота В попала под огонь своей же артиллерии и понесла новые потери. От нее осталось всего 150 человек, и ее пришлось усилить ротой из состава 3-го батальона. Ночью, под моросящим дождем и в непроглядной темноте, "Красные дьяволы" снова пошли в атаку, несмотря на вражеский огонь. Немцы были отброшены к холмам "Зеленый" и "Лысый", которые они захватили в феврале. В 11.45 парашютная бригада перекрыла главную дорогу возле Тамеры, а через 16 дней ее сменили части американской 9-й пехотной дивизии. 
 Прибытие американцев вызвало изрядную суматоху. Парашютисты поинтересовались, почему они носят стальные шлемы, хотя находятся сейчас фактически в тыловой зоне. Но американский командир сказал подполковнику Пирсону: "Если Джордж С. Паттон приказал носить шлем, ты его носишь. Если Джордж С. Паттон приказал атаковать, ты атакуешь. Иначе тебя оттрахают во все дырки". Пирсон с ним согласился. 
 Командир корпуса генерал Оллфри прибыл встретиться с парашютистами, перед тем как они должны были отправиться в Бу-Фарик на отдых и переформирование. За 5 месяцев бригада потеряла 1700 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Когда их поезд проходил мимо крупнейшего в Северной Африке лагеря военнопленных, тысячи немцев, собравшиеся за колючей проволокой, начали кричать, завидев красные береты. "Это было просто чудесно", - прокомментировал Джон Фрост. 
 Но не все были с ним согласны. Большинство парашютистов было недовольно тем, что их использовали в качестве пехоты без соответствующей техники и вооружения. Они находились в боях с 26 января. Им постоянно приходилось сражаться с численно превосходящим противником, не получая никаких благодарностей. Несколько военных корреспондентов, знавших правду, обратились к Александеру с просьбой снять запрет на освещение действий парашютистов. Но командование армии, да и сам Черчилль, не хотели лишней шумихи и запросов в парламенте. Запрет сохранился. 
 * * * 
 Другая колонна Эвелью почти не встретила сопротивления. 36-я бригада Хьюлетта во главе с 5-м Восточно-Кентским прорвала позиции немцев. Теперь левый фланг парашютистов Витцига оказался под угрозой. 138-я бригада Хардинга наступала вслед за 6-м Линкольнским батальоном, пока кустарник не стал слишком густым. "Черчилли" Северо-Ирландского кавалерийского полка завязли в нем, и лишь штыковая атака 6-го батальона Йоркского и Ланкастерского полка позволила захватить рудники в Седженане. Эти солдаты стали настоящими героями британских газет, в том числе подполковник Джо Кендрю, бывший нападающий сборной Англии по регби. Здесь он получил один из своих четырех Орденов за выдающиеся заслуги. 
 В последний день марта 46-й разведывательный полк отбил Седженану, после того как 8-й батальон гайлендеров Аргайла и Сатерленда захватил окраины деревни. Вся земля вокруг была разворочена и опалена, валялись разбитые, сгоревшие машины, многие тысячи стреляных орудийных гильз. Над полем боя витал тяжелый запах смерти. 
 Отбив территорию, потерянную во время операции "Аусладунг", 1-я Армия начала показывать свой характер. 78-я дивизия сосредоточилась в Туббурсуке, чтобы поддержать вторую часть ограниченного наступления Андерсона. Спускаясь с севера, 36-я бригада объединилась с 11-й бригадой Касса, которая удерживала Уэд-Зарга, и только что прибывшей 38-й Ирландской бригадой. Они должны были атаковать хребты и пики горного массива, идущего почти точно с востока на запад к северу от шоссе Беджа - Меджез, и занять деревни Тукабир, Шауаш и Хейдус, а также холмы, самые высокие из которых поднимались на 3000 футов, в том числе Джебель-Анг, эль-Махди и Таннгуша. 
 Эвелыо использовал макет местности, чтобы проинструктировать своих командиров. На этом совещании присутствовал и командующий 1-й Армией. "План хороший, но будут ли солдаты сражаться?" - спросил Андерсон. Эвелью ответил: "Да, сэр, мы можем составлять планы, только ожидая, что они будут". 
 4-я пехотная дивизия генерала Хоксуорта недавно прибыла в Африку и была сразу направлена на фронт, чтобы сменить 46-ю пехотную дивизию в проходе Ханта. Ее задачей было наделать как можно больше шума, пока бригады Эвелью совершают марш по 12-мильной дуге при поддержке 184 орудий, распределенных на участке длиной 5 миль южнее дороги на Меджез. 7 апреля в 3.45 артиллерия внезапно открыла огонь. Как только артподготовка закончилась, пехота начала подниматься в горы. Слева шла 38-я бригада, в центре - 26-я, справа - 11-я. 
 Первой целью Ирландской бригады была гора эль-Махди - похожий на кита хребет высотой 1400 футов и длиной 4 мили. Она была буквально усеяна минами. К рассвету Иннскилленский полк выбил противника с южной оконечности хребта, потеряв при этом командира. После рассвета ирландцам пришлось продираться сквозь колючий кустарник у подножия Джебель-Махди. Они обнаружили множество тел иннскилленцев, которые во время первой атаки попали на минное поле. Ирландцы аккуратно прошли по расчищенным дорожкам и остановились под прикрытием серо-черного облака дыма и пламени, окутавшего вершину - артиллерия продолжала обстрел. Потом они примкнули штыки и бросились вперед. После трехчасового боя Ирландские фузилеры очистили гору. "Непередаваемое чувство торжества охватило нас при виде бегущего врага. Ничего подобного я в своей жизни не испытывал", - отмечает Джон Хорсфолл. Они вклинились примерно на 4 мили вглубь обороны противника, который сразу бросил в контратаку самоходные орудия. Ирландцы поспешно окопались. Отправленный им на помощь 2-й Хэмпширский и 16-й Дурхэмский легкой пехоты батальоны обнаружили, что пробиться на гору довольно трудно. 
 В центре 5-й Восточно-Кентский и королевы собственный Западно-Кентский батальоны заняли свои объекты, хотя и понесли ощутимые потери от вражеской артиллерии и пикировщиков. Справа от них 1-й Восточно-Суррейский значительно продвинулся в направлении деревни Тукабир. Очень сильно помогли в этом танки "Черчилль" Северо-Ирландского кавалерийского полка, которые сумели подняться по горным кручам. Продвигаясь по с виду неприступным склонам утесов, они прикрывали пехоту, которая ползла вперед, пока не смогла забросать ручными гранатами вражеские окопы. На следующий день танки забрались на высоту 1800 футов, поднявшись на Бех-Шеку. Пехота с трудом удерживалась на сильнейшем ветру. 
 А слева 5-й Восточно-Кентский сумел занять высоту 667, господствующую над западной частью массива, когда пришло сообщение от Восточно-Суррейского: "Тук взят" (Touk is took). На следующий день Западно-Кентский пробился по ущельям, что позволило захватить деревню Шауаш совместными усилиями Восточно-Суррейского, Ланкаширских фузилеров и танков 142-го бронетанкового корпуса. 
 Уступающие в численности и практически лишенные поддержки немцы почти не имели шансов удержать западные горы. Однако солдаты 1-го батальона 962-го полка и 3-го батальона 756-го горно-пехотного полка сопротивлялись с исключительной отвагой, крайне неохотно отдавая территорию и сражаясь буквально за каждую пядь земли. 
 * * * 
 Далеко от Африки, на совещании в замке Кессельхайм возле Зальцбурга была решена их судьба. Его проводили бледный, с черными мешками под глазами Гитлер и страдающий от флюса Муссолини с 7 по 10 апреля. Они согласились, что Тунис следует удержать любой ценой. 
 Кессельринг сообщил об этом решении в штаб Группы армий "Африка". Он указал, что бои в Северной Африке связывают крупные силы армии, авиации и флота союзников, которые в ином случае могли начать подготовку к высадке в южной Европе. Однако все попытки улучшить доставку снабжения даже близко не напоминали хвастливые обещания Муссолини, который обещал направить в Африку свой последний транспорт, если это понадобится. 
 В середине апреля фон Арним приказал своим командирам беспощадно пресекать пораженческие настроения и паникерство. Немцы заняли последнюю оборонительную позицию. На северном участке фронта находилась дивизия "Фон Мантейфель". Чуть севернее Меджеза стояла 334-я дивизия, усиленная одним полком 999-й дивизии. Далее на юг располагалась дивизия "Герман Геринг", которая прикрывала южный фланг 5-й Танковой армии фон Вернста в том месте, где он смыкался с итальянской 1-й Армией Мессе. Разграничительная линия проходила западнее Бу-Арада до устья реки Милиане, которая протекала возле Пон-дю-Фана и впадала в Тунисский залив. Южный фронт обороняла армия Мессе. На побережье стояла 90-я легкая дивизия, перекрывая дорогу Анфидавилль Громбалиа. Дальше располагалась дивизия "Молодые фашисты" (обе входили в XX корпус). В центре дивизии "Триесте" и "Пистойя" вместе со 164-й легкой дивизией блокировали шоссе на Пон-дю-Фан. На западном фланге находилась дивизия "Специя". Мобильный резерв армии составляли 15-я и 10-я танковые дивизии. 
 Там, где прибрежная дорога из Суса проходила через Бу-Фиша и Хаммамет, она оказывалась зажатой между двумя горными массивами. Ширина прохода не превышала 7000 ярдов. Это и другие естественные препятствия образовали возле Анфидавилля мощную оборонительную позицию. Немцы и итальянцы тщательно разведали район и с начала марта приступили к установке минных заграждений и танковых ловушек. Работы велись на линии длиной 60 миль силами арабо-германского учебного батальона и итальянских частей. К 13 апреля появился пока не законченный противотанковый ров, а на входе в долину были установлены 3000 мин. Были также подготовлены позиции для размещения артиллерии и другого вооружения, которые были заняты после подхода отступающих войск. 
 Естественная сила позиции немного снижалась нехваткой огневой мощи в армии Оси. Итальянская 1-я Армия имела всего 260 пушек (из них 177 итальянских), а Германский Африканский корпус - 104 пушки (из них 60 итальянских). Армии не хватало танков, топлива, боеприпасов, авиации, однако это не привело к падению боевого духа. Как писал один офицер: "11 апреля в жарком свете утреннего солнца я увидел 8 человек, идущих по дороге Кайруан - Анфидавилль в полной выкладке. Они несли свое оружие и дополнительные боеприпасы. Эти солдаты не имели продуктов и уже прошли 25 миль до того, как встретились со мной. Они отказались от моей помощи, заявив, что "пройдутся еще немного" до Загуана. Они прибыли в расположение своего батальона к наступлению ночи". 
 * * * 
 Монтгомери не сомневался, что сможет прорвать эту позицию. В прессе уже начали обсуждать его слова, что американцев следует выслать из Африки и впредь не иметь с ними дел. "Мне кажется, что в этих словах есть доля правды. Мы увидели, к каким несчастьям могут привести персоны, кричащие слишком громко и часто", - заметил начальник службы связи Александера генерал-майор Пенни. 
 * * * 
 Александер 27 марта обрисовал в общих чертах свой план заключительного наступления, который сводился к разрозненным атакам 1-й Армии. Монтгомери назвал это судорожным метанием. В начале апреля он начал думать о собственном наступлении на Тунис, хотя уже занимался проблемами операции "Хаски". Существовала опасность, что союзники попусту растратят энергию, нанося удар по двум направлениям, поэтому Монтгомери 10 апреля обратился к Александеру с просьбой разъяснить, кто именно наносит последний удар: 1-я или 8-я Армия? 
 Самая подходящая местность для использования танков лежала к западу от Туниса, поэтому Александер потребовал от 8-й Армии передать 1-ю бронетанковую дивизию и 1-й короля драгунский гвардейский полк IX корпусу. Тем временем Монтгомери снова сообщил Александеру, что намерен "взломать ворота", и попросил вернуть ему 6-ю бронетанковую. Однако когда стало ясно, что именно 1-я Армия будет наносить решающий удар, 22 апреля Монтгомери передал 1-ю бронетанковую и драгунский гвардейский Андерсону. 
 С этого момента 8-я Армия не играла почти никакой роли в Тунисе, и Монтгомери явно потерял интерес к происходящему. Как позднее заметил Пенни: "Отношение 8-й Армии немного странное и попахивает ребячеством. Похоже, они пытаются улизнуть и взвалить заботы на других, не выполняя свои же обещания. Создается впечатление, что они вообще не собираются идти на Тунис, так как слишком устали". Тем не менее, Монтгомери пообещал Александеру, что сохранит давление на вражеские позиции под Анфидавиллем и сделает пребывание там неприятным для немцев. Он также попытается отвлечь их внимание, перед тем как 1-я Армия начнет наступление. Однако полное отсутствие такта у Монти привело к новым трениям между союзниками, когда 11-й гусарский полк 10 апреля занял опустошенный Сфакс. 
 Когда майор Нобл через 5 дней прилетел в Габес из Каира, он увидел бомбардировщик В-17, который рулил по аэродрому. Американцы направлялись в Сфакс. Они крикнули, что уважают Монти. Он пообещал взять город - и взял! Дело в том, что немного раньше Монтгомери поспорил с Беделлом Смитом. Фельдмаршал пообещал быть в Сфаксе в середине апреля. Ставкой в споре была "Летающая крепость". К всеобщему удивлению, Монтгомери воспринял спор буквально, и после занятия Сфакса отправил телеграмму Эйзенхауэру: "Сегодня утром захватил Сфакс. Пожалуйста, направьте "Крепость" в распоряжение ВВС Западной пустыни. Командир экипажа должен лично прибыть ко мне". 
 С новой силой вспыхнула критика американских войск, так как последние успехи 8-й Армии смутили главнокомандующего. Алан Брук не сомневался, что Монтгомери был не прав. Пытаясь оттянуть объяснение или избежать его вообще, Эйзенхауэр отправил сдержанные поздравления и добавил, что "ваша "Крепость" будет лучше действовать с аэродромов Туниса". 
 Однако Монтгомери не был склонен уступать. 15 апреля он телеграфировал Эйзенхауэру: "Мне срочно нужна моя "Крепость", и потребовал отправить ее прямо в Габес. Эйзенхауэр наконец сообщил Спаатсу, что "Беделл Смит проспорил В-17 генералу Монтгомери. Однако дело запуталось, потому что Монтгомери заявил, что это было официальное обещание, и о нем узнала вся 8-я Армия". Спаатс получил приказ отправить Монтгомери письмо с сообщением, что американские ВВС дарят ему самолет. Одновременно пришлось поднести транспортный DC-3 Александеру как непосредственному начальнику Монтгомери. Александер оказался достаточно разумен, чтобы отказаться от подарка. Он понимал "значение того факта, что тяжелый самолет не будет использоваться надлежащим образом, будучи передан кому-то в личное пользование". Зато Монтгомери принял свою "Крепость" и 19 апреля вылетел в Алжир, чтобы засвидетельствовать свое уважение Эйзенхауэру, ничуть не смутившись тем, что стал причиной таких проблем. "Он охотно расплатился". 
 12 апреля гвардейский драгунский полк вошел в разгромленный бомбами порт Сус, а на следующий день новозеландцы отбросили слабые арьергарды Мессе и продвинулись на 30 миль к Анфидавиллю. Надеясь не дать противнику времени для консолидации позиций, Фрейберг приказал Киппенбергеру захватить Джебель-Гарси и ударом с востока занять деревню Анфидавилль. Один взгляд на вздымающиеся горы убедил Киппенбергера, что все не так просто, поэтому он решил провести пробную атаку силами 23-го батальона вдоль пыльных тропинок, которые вились между зарослей кактусов и оливковых деревьев. Обнаружив, что Джебель-Гарси можно захватить силами дивизии и не меньше, Киппенбергер повернул в сторону более низкой горы Джебель-Такруна. Дивизионная артиллерия катила по дороге, когда среди машин вдруг начали рваться немецкие снаряды. Поняв, что в этой игре у него нет ни одного шанса, Киппенбергер повернул назад. Немецкие самоходные орудия выползли на дорогу перед Такруной, не прекращая вести огонь. В этот момент БиБиСи сообщила, что Анфидавилль пал. Две бригады отправили разведчиков в деревню, и они вернулись из немецкого плена только 2 года спустя. Туда же попал и квартирмейстер дивизионной кавалерии, а также два старших офицера британских саперных войск, которых обмануло радио. 
 Гарей и Такруну можно было занять только после серьезных боев в горах. К несчастью, солдаты 8-й Армии не были обучены горной войне. Только гурки знали горы. Вдобавок сразу возникала проблема перевозок, которую можно было решить только с помощью мулов, а их было слишком мало. Солдаты, привыкшие к бескрайним просторам пустыни, в Анфидавилле начинали страдать клаустрофобией. 
 * * * 
 Много аналогичных проблем встало перед 1-й Армией, когда Андерсон приказал начать наступление по гористой местности, чтобы выйти на линию Сиди Н'Сир - Хейдус. Батальон Западно-Кентского полка начал эту фазу операции ночью 13/14 апреля, атаковав Джебель-Бу-Дисс - гористый массив, прикрывающий подходы к Джебель-Анг. После осторожной разведки, проведенной днем, чтобы выявить силу обороны, была проведена артиллерийская подготовка, а потом пехота ворвалась на вершину холма под сильным минометным и пулеметным огнем. В жестокой рукопашной схватке противник был сброшен с вершины. На следующий день он провел сильную контратаку, которая была отбита с тяжелыми потерями для войск Оси. 
 2-й батальон Ланкаширских фузилеров штурмовал Джебель-Анг и занял высоты, после чего на помощь ему были переброшены солдаты Восточно-Суррейского. Однако, когда сводная группа фузилеров и пехотинцев 5-го Нортгемптонского попыталась двинуться в направлении Джебель-Таннгуша, она была отброшена назад и понесла потери. Решительная контратака 2-го батальона 962-го полка и батальона "Бранденбург", приданного 334-й дивизии, привела к уничтожению большей части двух английских рот. Весь день 15 апреля среди обломков скал на Джебель-Анг шла ожесточенная борьба между Восточно-Суррейским, Ланкаширскими фузилерами, Ирландской бригадой с одной стороны и 3-м батальоном 756-го горно-пехотного полка и 1-м батальоном 962-го полка с другой. Ирландцы только что прибыли на этот участок фронта, после того как были сменены на Джебель-Махди и Геринате 6-м батальоном Черной Стражи. Ирландцы были с ног до головы покрыты белой пылью и едва не валились с ног от усталости. 
 Решительным ударом Ирландские фузилеры вернули хребет. Им помогали танки "Черчилль", и вечером была проведена атака соседней горы Джебель-Беттур, как раз в тот момент, когда немцы готовились начать свою контратаку. Противники разминулись в темноте, и немцы вышли прямо в тыл ирландцам, к их обозу и штабу. После жестокого боя они были отброшены гранатами и ручным оружием, раненые с дикими воплями летели с обрывов высотой 100 футов. При отступлении немцы столкнулись с главными силами фузилеров, которые почти уничтожили прорвавшуюся группу. Эти схватки только укрепили решимость уцелевших, и они сражались с невероятной отвагой, презирая разумную осторожность. 
 Критический момент боев за Джебель-Анг наступил 16 апреля. Бригадный генерал Рассел был тяжело контужен, когда рядом взорвалась мина, убив стоящего с ним связиста. В результате бригада на несколько дней лишилась управления. Два батальона бригады атаковали доисторические пещеры Хейдуса, но были отбиты с большими потерями. Они взяли вершину, однако потом отошли под сильным минометным и пулеметным огнем, который насмерть перепугал арабов-погонщиков мулов. Они так и не доставили ирландцам необходимые боеприпасы и взрывчатку. 
 4-я дивизия Хоксуорта тем временем с боями двигалась к Сиди Н'Сир. 12 апреля 6-й батальон Черной Стражи понес большие потери, попав под обстрел. Были убиты командир, адъютанта батальона, 6 других офицеров и 50 солдат. На следующий день дивизия столкнулась с сопротивлением, сломить которое не сумела, и проторчала на месте трое суток. Потом она кое-как продвинулась на 8 миль, но при этом был почти полностью уничтожен 2-й батальон Бедфордширского полка. 16 апреля дивизию сменила американская 1-я пехотная дивизия, которая зачищала местность вокруг Эль-Геттара. Когда 4-я дивизия была отведена на юго-запад к Меджезу, американская 9-я дивизия сменила 46-ю дивизию Фримэн-Аттвуда на зеленых холмах самого северного участка фронта. 
 * * * 
 Эти изменения были частью колоссальной перестройки фронта 1-й Армии, которая была проведена просто блестяще. Андерсон готовился к заключительному наступлению на Тунис. Решение привлечь к этому американский II корпус было принято по политическим соображениям. Эйзенхауэр заявил Маршаллу: "Я должен заставить Андерсона держать 4 американские дивизии вместе, как мощный корпус, даже если проблемы доставки снабжения сделают это не слишком разумным или рискованным". Именно этот вопрос стал самым больным во время визита МакКрири на командный пункт Паттона 17 марта. МакКрири изложил составленный Александером план уничтожения войск Оси в Тунисе. Когда Паттон и Брэдли услышали, что в операции из всех американских войск будет участвовать только 9-я пехотная дивизия - и та под британским контролем, - они даже онемели от ярости. 
 Паттон понимал, что американцам очень важно приобрести боевой опыт. Именно этот аргумент он выдвинул, подчеркнув также "огромное политическое значение". Он также предложил оставить 34-ю пехотную дивизию, которую Александер хотел отправить на переподготовку. Эта дивизия была укомплектована солдатами Национальной Гвардии из штатов Среднего Запада, где глубоко укоренился изоляционизм. Если предложение Александера будет реализовано, оно дискредитирует само существование Национальной Гвардии. Тогда американский народ может потребовать в первую очередь разгромить Японию и лишь потом заняться Гитлером. 
 "Вооружившись до зубов", Брэдли 13 апреля отправился в штаб 18-й Группы армий, расположенный в Хайдре. Там он успешно разрешил проблему 34-й пехотной дивизии. Несмотря на пожелания Александера, Эйзенхауэр добился важного для него решения: держать все дивизии II корпуса вместе. Американцы должны были захватить Бизерту. Однако Паттон и Брэдли не имели права перемещать свои части без санкции Александера. Паттон снова оскорбился и потребовал от Эйзенхауэра, чтобы тот его отстранил и позволил заняться подготовкой операции "Хаски". Командование II корпусом переходило к Брэдли. Соответствующий приказ был подписан немедленно. 
 Чтобы как-то сгладить шероховатости, Александер совершил новую ошибку, разрешив Брэдли в случае сомнений обращаться напрямую к нему, минуя Андерсона. Но эта ошибка не имела серьезных последствий, так как тактичный Брэдли использовал свою привилегию всего один раз, в конце апреля, во время тяжелых боев за холм "Лонгстоп". Замена Паттона на Брэдли держалась в секрете, чтобы не позволить противнику узнать что-либо о планах союзников. Пока II корпус двигался на север, Паттон со своим штабом вернулся в Константину. По пути он встретился со старым другом, бригадным генералом Эвереттом Хьюзом, штабным офицером из Алжира. Во время завтрака Паттон наконец сумел стравить пар: "Говорит, что Айк спятил. Слишком любит англичан", - заявил Хьюз, который сам был с этим согласен. Но в остальном Паттон с удовольствием вспоминал пребывание на фронте. "Провел там 43 дня, выиграл несколько сражений, командовал 95800 солдатами, потерял около 10 фунтов, приобрел третью звезду и чертовскую уверенность. Но в остальном я остался тем же самым". 
 Смена командира II корпуса произошла 16 апреля. Новый командир, 50-летний Омар Н. Брэдли, был полной противоположностью Паттону. Скромный и непритязательный Брэдли заслужил славу солдатского генерала. Однако за невзрачной внешностью скрывался острый и глубокий ум. Каждое утро перед тем как начальник разведки (G.2) Монк Диксон и начальник оперативного отдела (G.3) Боб Хьюитт начинали летучку, Брэдли расспрашивал командиров дивизий (Хармон, Аллен, Рай-дер, Эдди) об их проблемах. Он получал информацию раньше штабных офицеров, что всегда помогало Брэдли быть в курсе последних событий. 
 Затем II корпус получил приказ перебазироваться. В течение 4 дней все 4 дивизии, насчитывающие более 100000 человек, с танками, пушками, автомобилями и грузами, проделали путь длиной более 200 миль. Они пересекли всю тыловую зону 1-й Армии и заняли прибрежный сектор. Такие перемещения требуют тщательной подготовки и четкого регулирования перевозок, хотя задержки неизбежны. Например, 1-я бронетанковая дивизия и гвардейский драгунский полк с трудом добрались до выделенных им позиций на участке IX корпуса. 
 Все эти части должны были передвигаться только по ночам. Но, как вспоминает бомбардир Шаллонер, один из артиллеристов 1-й бронетанковой, "все планы рухнули довольно быстро, и мы двигались весь день, чтобы к вечеру 16 апреля добраться до французского городка Ле Кеф. Там мы увидели француженок и американок. Впервые после Каира мы увидели настоящие кафе! Многие американцы носили медали за Египет. Больше еды, чем можно вообразить". Для ветеранов Монти их товарищи из 1-й Армии казались "чопорными и сухими. Они сидели, как истуканы, сжимая в руках винтовки, в своих новеньких автомобилях, выкрашенных в серый цвет. Каким сбродом на их фоне должны казаться Пустынные Крысы!", - заметил рядовой Кримп. 
 После 4 дней путешествия через сектор 1-й Армии Оливер Лииз разозлился до предела. "Они жутко завидуют нашей репутации и нашим достижениям. Это очень грустно, но Андерсон не имеет никакого авторитета и ничего не пытается с этим сделать. Чего тогда ждать... Я имел с ним совершенно необычную беседу. Он люто ненавидит 8-ю Армию. Я слышал его и лишь изумлялся его тираде, которая выдавала зависть и скрытый комплекс неполноценности. Я надеюсь, что Монтгомери будет милосерден и проявит понимание. Надеюсь, теперь недоброжелатели 8-й Армии умолкнут. Они просто ничего не понимают, приводимые ими сравнения некорректны. Им следует поучиться". 
 Александер должен был свести вместе Андерсона и Монтгомери, чтобы в зародыше подавить грозу. Обстановка накалилась. Лииз высмеял жалобы Андерсона на трудности, с которыми столкнулась 1-я Армия, и попытки принизить достижения 8-й Армии, которая сражалась "только с итальянцами". Среди частей, направленных на помощь 1-й Армии, царило недовольство. "Им страшно не хватает Монтгомери, его твердости и той уверенности, которую он вселяет в солдат". Это было не слишком хорошо, однако солдаты 8-й Армии открыто заявляли о своем превосходстве над остальными. Хотя штаб 18-й Группы армий предупредил солдат 1-й бронетанковой дивизии, что 6-я бронетанковая и 46-я пехотная участвовали в тяжелых боях, ситуация внутри 1-й Армии сложилась довольно трудная. 
 Во время стоянки возле симпатичной деревушки Бу-Арада бомбардир Шаллонер узнал, что в недавних боях на плато в районе Уэд-Зарга - Меджез хэмпширцы, "получив по морде, отказались идти в атаку, а дурхэмская легкая пехота, которая кое-чего добилась, понесла тяжелые потери". Такие сплетни и слухи не внушали уверенности в боевых качествах 1-й Армии. 
 Глава 16. 
 Только вопрос времени 
 "Я уже слишком много времени провел в этой части света. Ты знаешь, что я не люблю холмы, но вскоре мы все превратимся в проклятых горных козлов". 
 Лейтенант Д.Э. Браун в письме к жене, 20 апреля 1943 года. Браун погиб в бою 27 апреля. 
 Передача частей 8-й Армии 1-й Армии и II корпусу и переброска их на северный фланг были возможны только при полном господстве в воздухе. Во время одного из налетов 22 марта 24 бомбардировщика В-17 американской 301-й бомбардировочной группы просто снесли 30 акров строений в порту Палермо. Ударная волна этого взрыва ощутимо подбросила бомбардировщики, находившиеся на высоте 24000 футов. 6 итальянских кораблей были уничтожены, а два небольших парохода просто выбросило на поврежденный пирс. 
 Операция "Флакс" началась 5 апреля 1943 года в 6.00, когда 1-я истребительная группа (Стратегическая авиация Северо-Западной Африки) отправила поисково-ударные группы истребителей Р-38 для прочесывания Сицилийского пролива. Они сбили 16 вражеских самолетов ценой 2 "Лайтнингов". В это же время американские "Летающие Крепости" и "Митчеллы" нанесли удар по аэродромам и портам. 
 Эти налеты продолжались следующие 2,5 недели. Их завершил особенно сильный налет, известный как "Побоище в Вербное воскресенье". 4 эскадрильи Р-40, которых сверху прикрывали "Спитфайры", перехватили большую группу самолетов, возвращающуюся из Туниса. Были уничтожены от 50 до 70 транспортных Ju-52, а также 16 истребителей сопровождения. "Самым трудным в этом бою было избежать столкновений. Небо было просто полно вращающихся пропеллеров и горящих самолетов", - сообщил пилот "Спитфайра". Потери союзников были небольшими: 6 истребителей Р-40 и 1 "Спитфайр". 
 Вторая атака 22 апреля практически уничтожила систему перевозок Оси. На сей раз эскадрильи "Спитфайров" и "Киттихоков" южноафриканских ВВС, польского авиакрыла и американской 79-й авиагруппы атаковали 21 огромный Ме-323. Каждый такой самолет мог нести 130 солдат или 10 тонн бензина (он и был их грузом в роковой день). Один за другим в воду Тунисского залива рухнули 16 пылающих факелов. Также были уничтожены 10 истребителей сопровождения, союзники потеряли всего 4 "Киттихока". После этого Геринг немедленно запретил все воздушные перевозки в Северную Африку. Но под давлением обстоятельств вскоре он все-таки разрешил Ульриху Бухгольцу ночные перелеты. 
 Ежедневно в Африку доставлялось не более 10 процентов необходимых двум армиям грузов. Однако подкрепления прибывали до самой капитуляции. В марте по воздуху было доставлено 12000 немецких солдат, в апреле - 9000, в мае 300. Остальные подкрепления поступали морем: 8400 немцев и 11000 итальянцев в марте, 2400 немцев и неизвестное количество итальянцев в апреле. Этих солдат перевозили итальянские эсминцы, превращенные в войсковые транспорты, морские паромы "Зибель", десантные суда и баржи и вообще все, что могло плавать. Перевозками руководил капитан 1 ранга Пауль Майкснер, который в годы Первой Мировой войны командовал австрийскими и немецкими подводными лодками. Эти суденышки старались проскочить мимо кораблей Королевского Флота, карауливших их. На Мальте и в Боне базировались британские крейсера и эсминцы; торпедные катера в качестве передовой базы использовали Сус. Значительно усиленные 8-я и 10-я флотилии подводных лодок увеличили число патрулей перед главными портами Оси, несмотря на растущие потери. В марте были потоплены со всем экипажем "Тайгрис", "Тандерболт" и "Турбулент", в апреле - "Сахиб" и "Сплендид". 
 Если у Оси доставка снабжения ухудшалась с каждым днем, то союзники, наконец, наладили бесперебойное поступление на фронт всего необходимого из главных портов: Алжира, Орана, Триполи. Транспорты курсировали между Александрией и Триполи под управлением Левантийского Командования, их прикрывало Соединение Н, которым сейчас командовал вице-адмирал Э.У. Уиллис. Оттуда грузы шли на передовые базы в Габесе, Сфаксе и Сусе. С момента захвата города и до конца апреля в один только Сус прибыло 14000 тонн грузов для армии. 
 Теперь исходным пунктом коммуникаций II корпуса вместо Тебессы стал Бон. Генерал-майор Миллер, начальник тыла 18-й Группы армий, беспокоился только о том, чтобы противник не улизнул. "С моей точки зрения, самое лучшее для них - прямо сейчас начать эвакуацию лучших войск, чтобы успеть до решающего наступления. Тогда это может оказаться слишком поздно". Та же самая мысль посещала Кессельринга и фон Арнима. Однако общее отступление из Туниса, возможное год назад, когда это предлагали Варлимонт и вице-адмирал Вейхольд, глава миссии германского ВМФ в Риме, теперь стало невозможным. Тем не менее, Кессельринг приказал эвакуировать самых необходимых людей, а 18 апреля танковый полк "Герман Геринг" вернулся в Сицилию, оставив в Африке свои танки. 
 В Тунисе остались французы, которые выбрали союзников, несмотря на приказ эвакуироваться во Францию. Из-за тяжелых потерь в транспортах французские власти запретили им выходить в море, а итальянцы отказались брать их на свои эсминцы. Попытка эвакуации по воздуху едва не закончилась катастрофой, когда у мыса Бон истребители союзников перехватили и сбили первый же самолет. Остальные успели повернуть назад. Но все-таки кое-кто из французских офицеров, в том числе адмирал Эстева, сумели удрать. 
 Британская разведка определила, что в апреле противник построил на восточном побережье Туниса множество причалов, которые могли послужить эвакуации с помощью самоходных барж, малых судов и катеров. Британский Комитет начальников штабов отметил "исключительную важность" этого факта и предупредил, что такой попытке следует помешать. При этом, каких бы успехов ни добились флот и авиация, самым лучшим способом станет быстрейший захват Туниса и Бизерты армией. 
 К середине апреля фон Верст знал, что союзники вскоре начнут свое последнее наступление, однако решил, что удар будет нанесен либо по итальянской 1-й Армии вокруг Анфидавилля - так как союзники имели там значительно больше войск, либо по 5-й Танковой армии в долине Меджерда, где была самая ровная местность. Боевой дух немецких войск оставайся достаточно высоким, никто не говорил об эвакуации. Фон Арним заверил Гитлера в верности своих войск верноподданнической телеграммой в день рождения фюрера (19 апреля). В душе фон Арним считал свое положение безнадежным, однако никто не решался предупредить Гитлера о надвигающейся катастрофе. 
 План последнего наступления на Тунис и Бизерту, предложенный Александером, был утвержден Объединенным комитетом начальников штабов, а потом и Эйзенхауэром. Штаб 18-й Группы армий отдал соответствующий приказ 16 апреля. Главная задача в ходе операции "Вулкан" возлагалась на 1-ю Армию, которая должна была занять Тунис. II корпус, который, по мнению Андерсона, был пригоден только для отвлекающих действий, получил приказ прикрывать левый фланг армии, а при случае - занять Бизерту. Одновременно Александер приказал Монтгомери отвлечь на себя вражеские силы, начав наступление по маршруту Анфидавилль - Хаммамет - Тунис, и не дать противнику закрепиться на мысе Бон. 
 4 дивизии Брэдли получили непростое задание атаковать хорошо укрепленные вражеские позиции в гористой местности, находящиеся в 15 милях от Матира, чтобы открыть дорогу на Бизерту. Брэдли пришлось круглыми сутками гонять грузовики, чтобы подвезти достаточное количество боеприпасов. Начальник службы снабжения полковник Роберт У. Уилсон сказал Брэдли: "Мы сделаем это, генерал. Вы можете назначить начало наступления на 23 апреля, одновременно с англичанами". 
 От дороги Сиди Н'Сир до побережья долины заросли густым кустарником, который покрывал также нижнюю часть холмов и горных кряжей, что делало любые передвижения очень трудными. Так как Брэдли поставил 9-й дивизии Эдди второстепенные задачи, 3 батальона Французского Африканского корпуса полковника Маньяна вместе с 4-м и 6-м марокканскими таборами капитана Верле и майора Лабатайля наступали на фронте длиной 28 миль. Пока 39-я полковая боевая группа Эдди атаковала вражеские укрепления вокруг Джебель-Айхуны севернее Джефны, 60-я полковая боевая группа и Французский Африканский корпус двигались на восток по обоим берегам реки Седженана, ломая германскую оборону, прикрывающую Матир со стороны долины Седженана. Сама Джефна была обойдена с севера. 47-я полковая боевая группа проводила демонстративные атаки против холмов "Зеленый" и "Лысый", находящихся к востоку от Джефны. Эти холмы господствовали над дорогой на Матир. 
 Между 9-й и 34-й дивизией, действующей южнее, имелся разрыв шириной 9 миль. В нем должен был патрулировать 91-й разведывательный взвод, однако Эдди не нравилось, что его правый фланг оставался открытым. Брэдли, посетив командный пункт 9-й дивизии, заявил: "Мэнтон, никто из этой дырки не выскочит. Если что-то случится, мы с Билли Кином лично возьмем винтовки и его остановим". Эдди улыбнулся, но так и не поверил. 
 Брэдли планировал вести главную атаку в южном секторе на фронте длиной 13 миль, где не было естественных препятствий. Немцы создали неплохую систему обороны, прикрыв долины минными заграждениями. На высотах они установили пулеметы и минометы, артиллерия должна была держать под обстрелом естественные проходы, через которые предстояло двигаться американцам. "Противник со своих высоток постоянно смотрел на тебя сверху вниз", - писал один из американских офицеров. Главные дороги на Матир шли через долины Уэд-Тине и Джумине, хотя последняя находилась под наблюдением противника. Танки можно было бросить через более широкую долину Уэд-Тине, но это было связано с риском натолкнуться на мины, даже если будут заняты оба склона. Поэтому три полковые боевые группы 1-й пехотной дивизии были выделены для очистки холмов к северу от долины, а 6-й полк бронепехоты (1-я танковая дивизия) атаковал высоты южнее. Левый фланг, к северу от дороги Беджа - Матир, прикрывала полковая группа из 34-й дивизии Райдера. Остальная пехота и 1-я танковая дивизия находились в резерве. 
 Имея огромное превосходство в танках, пушках и снарядах (1-я Армия запасла 343000 снарядов), Андерсон больше полагался на силу, а не на маневр. Он планировал атаковать ключевые пункты обороны противника в 8 милях от Меджеза на дороге в Тунис, а затем двигаться по этой дороге на Массико. Потом планировалось повернуть на север на Эль-Батан, одновременно выбив противника с высот на юго-западе, в том числе с холма "Лонгстоп", на котором разведка союзников выявила более 200 огневых точек. Эта задача возлагалась на V корпус Оллфри. 78-я дивизия Эвелью должна была занять Джебель-Анг и холм "Лонгстоп". 1-я пехотная дивизия генерал-майора Клаттербека должна была наступать вдоль реки Междерда до Бу-Оказ и Эль-Батан. На северном краю равнины Губеллат 4-я пехотная дивизия Хоксуорта должна была занять высокие холмы позади Ксар-Тир. 
 Выходы на равнину Губеллат должен был захватить IX корпус Крокера, использовав 46-ю пехотную дивизию Фримен-Аттвуда. Когда будет прорвана вражеская оборона, 1-я бронетанковая и 6-я бронетанковая Кейтли должны были повернуть на северо-восток на Массико, чтобы уничтожить немецкие танки, которые, по мнению Андерсона, располагались восточнее Меджерды. Они также должны были отрезать противника на фронте наступления V корпуса по линии Эль-Батан - Массико. Еще дальше на юг 2 дивизии французского XIX корпуса Кёльца ("Марокко", командир Матенэ; "Алжир", командир Коннэ; "Оран" командир Буассо) вместе с Танковой группой Ле Култо и 1-м гвардейским драгунским подполковника Линдсея должны были связать силы противника на выступе вокруг Пон-дю-Фан. Заняв Пон-дю-Фан, французы должны были повернуть на север. 
 * * * 
 Прежде чем Андерсон успел развернуть свои войска, фон Арним провел пробную атаку, чтобы выяснить силы противника, - операция "Флидерблюте". Немцы нанесли удар по хребту Банана в 5 милях восточнее Меджеза, который занимала 3-я бригада 1-й дивизии. С этих возвышенностей можно было видеть немецкие позиции на равнине внизу. Второй удар был нанесен по Джебель-Джаффа, где располагалась 10-я бригада 4-й пехотной дивизии. 
 Хмурой ночью 20/21 апреля около 80 танков 10-й танковой дивизии вместе с пехотой дивизии "Герман Геринг" захватили артиллерийские позиции на хребте Банана. На рассвете "Тигры" 501-го батальона тяжелых танков при поддержке 88-мм орудий начали обходное движение, чтобы взять англичан в клещи. Они натолкнулись прямо на орудия, развернутые в ходе подготовки операции "Вулкан". Наводчики из сведений разведки знали о слабом месте "Тигров" - кольцо, которое крепит башню к погону. Потеряв множество танков, экипажи 10-й танковой дрались в пешем строю. Поле боя освещали коптящие факелы пылающих машин. Следовавшая за танками пехота понесла тяжелые потери от сосредоточенного артиллерийского огня. Пулеметы косили немцев, словно пшеницу. А штыковая атака при поддержке танков "Черчилль" позволила англичанам снова занять хребет. 
 Юго-восточнее Меджеза в Джебель-Джаффе атакующие подошли на полмили к командному пункту 4-й дивизии. Однако и здесь совместные действия "Черчиллей" и 17-фунтовых противотанковых орудий отогнали их. Появились опасения, что сосредоточенные для наступления войска понесли заметные потери, а их артиллерия пришла в расстройство. Однако немцы потеряли не меньше, а в танках их потери были заметно выше. Вряд ли они могли себе такое позволить. 
 * * * 
 Из сообщений прессы и перехваченных радиограмм немцы в деталях знали расположение войск Монтгомери, когда перед ним поставили задачу протиснуться через бутылочное горлышко у Анфидавилля. Это была бы серьезная операция. Имевшаяся у немцев информация делала ее трудной, а самоуверенность Монтгомери - еще более сложной. Зная, что впереди его ждут "тяжелые бои", Монти планировал прорвать вражеские позиции силами X корпуса Хоррокса и продвинуться вдоль прибрежного коридора на 12 миль до Бу-Фиша. Штаб Лииза и 51-я дивизия не должны были участвовать в операции, так как готовились к высадке в Сицилии. 
 Хоррокс приказал преемнику Николса, генерал-майору С.К. Киркману, удерживать и патрулировать прибрежный сектор возле Анфидавилля. Новозеландцы Фрейберга должны были взять Такруну. 4-я индийская дивизия Такера должна была захватить Джебель-Гарси и продвинуться на 12 миль на северо-восток, чтобы установить контроль над прибрежной дорогой. 7-я бронетанковая дивизия Эрскина должна была провести небольшую атаку на западном фланге, ожидая, пока из Ирака прибудет, чтобы сменить танкистов, хотя бы одна бригада 56-й пехотной дивизии генерал-майора Майлса. Затем удар танков по прибрежной дороге на Хаммамет должен был привести к окончательному прорыву обороны противника. 
 Фрейбергу и Такеру этот план не слишком понравился. Левый фланг новозеландцев повисал в воздухе. Нехватка мозгов у Хоррокса вынуждала 4-ю индийскую "захватить миллион квадратных акров холмов, чтобы компенсировать слабость новозеландцев", объяснил Такер, поскольку Фрейберг требовал, чтобы он бросил в бой все силы, чтобы продвинуться на 2000 ярдов. Фрейберг серьезно сомневался, что его солдатам удастся вскарабкаться на Такруну, что он и сказал на последнем совещании перед операцией "Орэйшн". Хоррокс лучился оптимизмом, серьезно недооценивая силы противника. Но лишь немногие разделяли его уверенность. "Это просто пугает", - отозвался майор Джефсон о планируемом наступлении на груду острых скал с неприступными кручами, которую венчали развалины берберийского форта. 
 Такер возложил на свои территориальные войска, 1/4-й Эссекский батальон, патрулирование и первую атаку Гарей. Следом за ними при поддержке артиллерии должны были двинуться 4/6-й раджпутский батальон и 1/9-й гуркский. В 2 милях от них новозеландцы готовили другое наступление, напоминающее операцию "Суперчардж", которая принесла успех в проходе Тебага, где пехота пыталась прорвать подготовленную оборону, прикрываясь огневым валом. Но здесь местность была совершенно другой, и то, что сработало в пустыне, вряд ли могло принести успех в горах. Однако в воздухе витали оптимистические настроения. Киппенбергер сказал Хорроксу, что атака может "пройти". Он планировал нанести удар 5-й бригадой в два этапа. Сперва 21-й и 28-й (маори) батальоны начинали наступление справа и слева от Такруны. Затем 23-й батальон должен был пройти через порядки маори и, следуя за огневым валом и взять высоты Фукр и Шерашир. Находящаяся справа 6-я бригада Джентри получила менее ответственное задание. Они должна была наступать на северо-восток и занять несколько не слишком важных высот рядом с Анфидавиллем. 
 Индийцы и новозеландцы смогли выйти на исходные позиции почти без помех, так как 90-я легкая (фон Шпонек) и 164-я легкая (фон Либенштейн) были отведены за холмы. После совещания 14 апреля фон Арним сказал: "Итальянская 1-я Армия безнадежно уступает в численности, однако держит позиции, естественная оборонительная сила которых очень велика. Обычные конфликты между Мессе и Байерлейном, но стало ясно, что Мессе намерен сражаться до последнего". В одном эта парочка сошлась: Такруна - важнейший пункт, мешающий противнику наступать в обоих направлениях, поэтому ее следует удерживать как можно дольше. 
 * * * 
 После трудного похода к Джебель-Гарси 4-я индийская дивизия приготовилась к атаке. 19 апреля пехота развернулась в цепи и стала ждать, пока прекрасный тихий день сменят сумерки. При ярком лунном свете точно в 21.00 солдаты 1/4-го Эссекского поднялись и двинулись вперед к своей первой цели. Артиллерия дивизии открыла огонь по сосредоточениям войск противника в горах. Разведывательная группа батальона, которая проникла в тыл противнику и попыталась заминировать вторую дорогу, идущую от Гарей на Пон-дю-Фан, едва не попала под свои же снаряды. 
 Эссекский батальон быстро занял промежуточный рубеж, с которого следовало начинать главную атаку для захвата Джебель-Блиды, находящейся перед самой горой Гарей, захватив при этом 50 пленных. 4/6-й раджпутский батальон в 22.00 начал подниматься по склонам Гарей. Почти сразу на головную роту обрушился шквал минометного и пулеметного огня неприятеля. В течение 4 часов, в рукопашных схватках, штыками и знаменитыми ножами кукри раджпуты шаг за шагом пробивали себе дорогу сквозь дым и пыль. Погибли все командиры рот, и батальон заколебался, пока хавильдар-майор Челу Рам, уже раненный, не организовал новое наступление, не думая о собственной жизни. 
 Далеко внизу, в долине, 1/9-й гуркский слушал грохот битвы, но его собственные позиции становились все менее приятными, так как вражеские снаряды, перелетающие через хребет, рвались между солдат. В 3.00 прибыл командир 5-й бригады бригадный генерал Бейтмсн и немедленно дал разрешение двигаться в направлении Гарей. Карабкаясь по скалистым склонам, батальон попал под сосредоточенный огонь немецких пулеметов. В нескольких жестоких стычках, потеряв двух командиров рот, батальон отбросил противника немного назад. Затем гурки выхватили свои кукри, грозно засверкавшие в ночи, и ринулись в решительную атаку. Противник не выдержал и с диким криком бросился бежать. 
 После захвата высоты 330 раджпутам пришлось выдержать сильнейшую контратаку. У них кончились боеприпасы. Дождавшись, пока солдаты противника появятся из темноты, индийцы встретили их градом камней. Затем последовал штыковой удар и все те же кукри. Среди криков, стонов, грохота разрывов и треска выстрелов Челу Рам подбадривал своих солдат: "Джаты, не отступать! Вперед! Вперед!" Гурки удержали позицию, но среди груды мертвых тел был найден и хавильдар-майор. За свой выдающийся героизм он был посмертно награжден Крестом Виктории, вторым в батальоне. Индийский Орден заслуг был вручен Джемадару Двасингу, хотя многие считали, что он достоин высшей награды. 
 Пока шла жестокая борьба за Гарей, новозеландцы начали наступление на Такруну. В небе протянулись светящиеся белые дуги, когда дивизионная артиллерия открыла огонь. В 23.00 пехота двинулась сквозь заросли кактусов, впереди двигались 3 танка "Черчилль", которые пробивали путь среди растительности. Планом атаки предусматривалось, что за 2 минуты пехота пройдет 100 ярдов, но это оказалось невыполнимо, и сразу начал рушиться весь план. Все 3 батальона 5-й бригады одновременно начали нести потери. 
 На западном склоне Такруны 21-й батальон не сумел захватить свои объекты и застрял на голой земле, что было крайне опасно. На востоке 23-й батальон понес большие потери, когда пытался двигаться вслед за маори. "Сержанты стали командирами взводов, а капралы заняли место сержантов. Очень часто они получали рану, как только повышали себя в звании. Но все стояли твердо, и не было никакой паники", - вспоминал один из рядовых. В одной роте осталось всего 20 человек, в другой - 17, но 23-й батальон сумел-таки прорваться к дезорганизованному 28-му, стоящему позади Такруны. Несмотря на жуткие потери, маори решили на рассвете попытаться подняться на скалы с востока и юго-запада. С помощью штыков и гранат они прорвались через позиции немцев и 1-го батальона 66-го пехотного полка "Вальтеллина". 
 После этого маори закрепились в тылу противника и чуть выше линии его окопов. На рассвете итальянцы начали сдаваться. Но еще оставалась проблема спуска по совершенно отвесной скале. Маори решили ее с помощью телефонных проводов и на рассвете спустились по западному плечу горы прямо к деревушке Такруна, стоящей возле дороги. Последовала новая безумная стычка, в которой противник потерял около 50 убитыми. 150 человек попали в плен, в том числе немецкий артиллерийский корректировщик вместе со своим радиооператором, они были отправлены в тыл, а 4 человека, оставшиеся от штурмовой группы, начали готовиться к обороне. Позднее к ним спустилось небольшое подкрепление. 
 К полудню 20 апреля 28-й батальон удерживал гору и соседний пик Джебель-Бир. Однако его положение оставалось довольно шатким, а потери были очень высокими. Киппенбергер решил отозвать 21-й батальон, который тоже пострадал, и оставить его в резерве на случай боев на восточном склоне Такруны. Под постоянным минометным и пулеметным обстрелом уцелевшие пробились на командный пункт батальона, но головная рота, с которой была потеряна связь, осталась на линии огня до вечера. 
 Разрозненные роты 23-го батальона, несмотря на сильный обстрел, окопались рядом с дорогой позади Такруны. Они отбили несколько контратак. Танки ноттингемских йоменов, которые оторвались от пехоты во время блужданий в зарослях, вернулись в расположение своего эскадрона. На рассвете они были отправлены назад, помочь выбить противника из долины. Наконец гора и ложбина были очищены от противника, и был установлен контакт с 6-й бригадой, которая добилась большего успеха. 
 Наступая на относительно спокойном участке, 24-й батальон быстро занял намеченные пункты. Справа 26-й батальон обнаружил, что итальянцы не пришли в себя после артобстрела и просто сбежали. Грунт был каменистым и твердым, поэтому окапываться было очень и очень тяжело. Многие солдаты просто воспользовались вражескими траншеями, которые хорошо укрывали их следующие 4 дня от вражеского обстрела. Тем временем, 2 головные роты раджпутов, потеряв более 30 процентов состава и израсходовав боеприпасы, отошли с Джебель-Гарси. Думая, что атака захлебнулась, противник усилил натиск на 1/9-й гурков и Эссекский батальоны. 
 Но тут вмешался командир артиллерии 4-й индийской дивизии бригадный генерал Димолин. Его 300 пушек могли в течение минуты выпустить 8 тонн снарядов по указанной цели и через 5 минут переключиться на обстрел другой. "Корректировщик сообщил, что вражеская пехота в 300 ярдах от него, и тогда заработала вся дивизионная артиллерия. Снаряды накрыли наступающие цепи. Когда дым рассеялся, от них ничего не осталось. Это обрадовало, и мы надеялись, что хорошо расквасили бошам нос", - писал Димолин. 
 Однако, несмотря на этот обстрел, все еще сохранялась возможность, что Гарей будет потерян. Поэтому Такер был обеспокоен положением на своем правом фланге, где новозеландцам пришлось очень туго на Такруне. Чтобы не дать противнику отрезать их, он двинул вперед 7-ю бронетанковую и 23-ю моторизованную бригады. При поддержке 40-го и 50-го танковых полков новый командир 7-й бригады бригадный генерал Ферт (он заменил Ловетта, после того как тот был ранен) сумел провести 4/16-й пенджабский батальон к Киппенбергеру. Вскоре после полудня 20 апреля 5-я бригада была направлена на равнину юго-западнее Гарей и заняла подножие горы. 
 На Такруне 21-й батальон Киппенбергера в тот же день сменил маори на вершине. В исключительно жестоких боях итальянцы забросали гранатами здания, где маори укрыли своих раненых, вероятно, не зная, кто там укрывается. Однако новозеландцы штыками и фанатами отбили атаку, хотя многие итальянцы пытались сдаться в плен. 
 Меткий огонь нового 17-фунтового противотанкового орудия разрушил каменные здания деревни Такруна. Стремительный бросок отделения маори захватил врасплох парашютистов дивизии "Фольгоре" и солдат немецкого 104-го панцер-гренадерского полка, которые укрывались в развалинах. Они сдались в плен. Этот успех открыл дорогу для захвата Джебель-Такруна. Итальянские солдаты, занимавшие вершину, нашли под камнями тело сержанта Брессаниниче, все еще сжимавшего винтовку. Собственной кровью он написал на клочке бумаги: "Да здравствует король! Да здравствует Италия! Боже, храни Италию!" 
 "Мы, итальянцы, становимся все лучше, чем дольше идет война. Мы очень быстро учимся, и наши войска становятся все лучше. Немцы помогают нам, и если говорить о военных действиях в Тунисе, то у нас есть все основания гордиться собой", - заявил Паоло Коласиччи. Такер был свидетелем их упорной обороны на рубежах Вади Акарит и у Такруны. Он думал, что прорыв позиций у Анфидавилля будет стоить англичанам слишком дорого. За 2 дня боев его дивизия потеряла 500 человек, а дивизия Фрейберга - почти 600. Некоторые стрелковые роты в ходе боев за Гарей потеряли до трети своего состава. Ни один командир дивизии не мог мириться с такими потерями, если план атаки был ошибочным. Поэтому Такер и Фрейберг сказали Хорроксу, что они больше не будут вести лобовые атаки в районе Гарей и Такруны. 
 * * * 
 Монтгомери все еще не отказался от надежды прорваться силами 8-й Армии вдоль прибрежной равнины на север от Анфидавилля и нанести противнику решающий удар. Повинуясь его приказу, Хоррокс приказал Такеру и Фрейбергу ночью 28/29 апреля двинуть танки и пехоту на грузовиках на прибрежную равнину. Западный фланг расположения армии должны были составить легкие силы. Генералам это совершенно не понравилось, и Хоррокс заметил: "В глубине сердца я сочувствовал им, но ничего иного, кроме лобовой атаки, предложить было нельзя. Нас ждали тяжелые потери". Он мог прибыть в штаб 8-й Армии и изложить все это Монтгомери. Но фельдмаршал очень ловко выбрал время для отлучки. Он отправился в Каир, заниматься планированием операции "Хаски", как разболтала БиБиСи. "Как только Монти сообразил, что застрянет под Анфидавиллем, он удрал в Каир, чтобы заняться планированием высадки в Сицилии", - прокомментировал МакКрири. Столь же язвительным был и Алан Брук, который сказал Александеру: "Это не самый подходящий момент бросить армию". 
 Так как Монти отсутствовал, план атаки был приведен в действие. Однако дивизионные командиры упирались, и опасения их штабов стали известны всей армии. Ночью 22/23 апреля, как и планировалось, части Такера были сменены на Гарей 153-й бригадой. Потрепанные батальоны отправились на давно заслуженный отдых. Радист Брэдшо (артиллерия 4-й индийской дивизии) писал: "Старики считали, что атака Гарей была самой тяжелой за все 2,5 года боев". 
 На следующую ночь (23/24 апреля) 5-й батальон гайлендеров Сифорта сменил маори на Такруне, а другой батальон 152-й бригады Мюррея, 5-й королевы собственный гайлендеров Камерона, занял высоту, которую потом назвали "Эдинбургским замком". Мюррей недовольно сказал Киппенбергеру, что его частям придется впредь ходить в атаку без волынщиков. Киппенбергер поинтересовался, почему? Да потому, что волынщика часто разрывает на куски. А британская армия не может позволить себе каждый раз платить 80 фунтов за новую волынку. 
 Основная тяжесть атаки хребтов Джебель-эль-Срафи и Джебель-Терхуна выпала 26-му батальону новозеландцев, которых прикрывала 201-я гвардейская бригада. Эти хребты преграждали путь 4-й индийской дивизии на Тебагу, которая находилась в 5 милях к северу от Анфидавилля. Новозеландцы сумели днем 25 апреля, несмотря на сопротивление врага, занять Терхуну. Однако все попытки захватить Джебель-эль-Срафи были сорваны сильнейшим артиллерийским и минометным огнем. Во второй половине дня была проведена вторая атака, которая превратилась в серию мелких схваток. Итальянские пулеметчики в конце концов были уничтожены штыковыми атаками. К вечеру новозеландцы окопались на хребте Срафи, ожидая контратаки, и запросили у штаба поддержки танков. Им ответили, что танки уже в пути. На следующее утро противник открыл бешеный огонь по хребту, и в штаб полетела новая просьба о помощи. Новозеландцы получили грубый ответ: "У танков нет крыльев". Это было уже слишком. "Если у них нет, так у нас скоро появятся!" 
 Через час танки прибыли. Теперь следовало подобрать и эвакуировать раненых. Бой как-то стих, и ночью 26/27 апреля новозеландцев сменила 169-я бригада Лайна. Это была первая из двух бригад 56-й пехотной дивизии генерал-майора Майлса. Она проделала 3200 миль за 32 дня, прибыв из Киркука. В момент смены войск вражеские артиллеристы снова обстреляли Джебель-эль-Срафи, нанеся новые потери 26-му батальону, который в маленькой стычке лишился трети состава. 
 Монтгомери снова появился 26 апреля, страдая от тонзиллита и дурного настроения. Хорроксу приказали "прекратить кровопролитие" и завершить бой. Фрейбергу, который уже определил, что успешная атака Хаммамета будет стоить его дивизии 4000 человек, а неудачная - 1000, он сказал: "Ставки так велики, что мы будем прорываться здесь". Хоррокс тоже думал, что операция "Аккомплиш" приведет к лишним потерям. Он сказал Монтгомери: "Мы сумеем прорваться, но я сомневаюсь, останется ли в итоге что-нибудь от 8-й Армии". Тем не менее, подготовка наступления продолжалась. Но его успех зависел от действий 1-й Армии, которые могли сделать атаку вообще ненужной. 
 * * * 
 Однако на севере не было видно никакого движения. Хотя вылазка генерал-майора Шмида не отсрочила операцию "Вулкан", войска Андерсона, которые пошли в атаку утром 22 апреля, повсюду столкнулись с упорным сопротивлением. 
 В южном секторе IX корпус Крокера отправил 46-ю дивизию атаковать возвышенности к западу от Себкрет-эль-Курзиа при поддержке огня более чем 200 орудий. Сзади ждала 6-я бронетанковая дивизия, готовая двинуться по равнине Губеллат. 2/4-й батальон короля собственной йоркширской легкой пехоты, серьезно пострадавший во время удара немцев, просил отложить атаку, но его снова бросили в бой. Разрывом немецкого снаряда был тяжело ранен командир батальона, погибли командиры 152-го полка полевой артиллерии и 6-го Линкольнского батальона. 
 При поддержке танков "Черчилль" эскадронов А и В 51-го танкового полка 138-я бригада к полудню заняла указанные цели. Справа 128-я бригада при поддержке эскадрона С почти не продвинулась. Лишь на рассвете 24 апреля англичане обнаружили, что ночью противник отступил. 
 6-я бронетанковая дивизия двинулась вперед позже, чем ожидалось. Наступление замедляла масса глубоких вади, но 26-я бронетанковая бригада, которую возглавлял 16/5-й королевы уланский полк, уничтожила штабы 9-го батальона 69-го панцер-гренадерского полка и 14-го батальона истребителей танков, 104-го панцер-гренадерского полка. На следующий день 17/21-й уланский полк натолкнулся на 7-й танковый полк и 501-й батальон тяжелых танков. Англичане не смогли использовать преимущества очень сложной местности под метким огнем немецких танков. Вдобавок появились совершенно непрошеные штурмовики Hs-129B. Слева наступали ветераны 1-й бронетанковой Бриггса. Они быстро завязли в минах и высоком густом кустарнике. Хорошо замаскированные 88-мм орудия, как в тире, расстреливали "Шерманы" и "Крусейдеры" Гнедых королевы и 9-го уланского, когда они пробирались в лабиринте вади. И еще очень долго поле боя освещали горящие танки... 
 Так как Крокер не сумел продвинуться вперед, ночью 24/25 апреля он перебросил 6-ю бронетанковую на помощь 1-й бронетанковой. На следующий день 1-я дивизия ринулась в наступление, а 6-я повернула на юг в направлении Джебель-Курнин. Этот удар по двум направлениям на узком участке фронта ничего не мог дать при хорошо подготовленной обороне. 10-я танковая дивизия и дивизия "Герман Геринг" отбили атаку, однако и без того тяжелая ситуация с боеприпасами в 5-й Танковой армии еще больше ухудшилась. В итоге Андерсон приказал Крокеру отправить 6-ю бронетанковую дивизию в армейский резерв, сохранив у себя 46-ю пехотную (без 139-й бригады) и 1-ю бронетанковую дивизии. 
 * * * 
 Тем временем в секторе V корпуса Оллфри 78-я дивизия направила в атаку две бригады. 36-я должна была занять холм "Лонгстоп", который никак нельзя было обойти - с него немцы могли обстреливать обе дороги, ведущие в Тунис. 38-я бригада должна была атаковать Хейдус и Таннгушу. После ужасной грозы 22 апреля более 400 орудий в 1.00 открыли огонь по вершине "Лонг-стопа", обрушив на холм 50000 фунтов снарядов за 5 минут. После этого в атаку пошел 6-й Западно-Кентский, пополненный тыловиками (поварами, писарями и тому подобным сбродом) и 5-й Восточно-Кентский. 
 Еще до того как они добрались до подножия холма, атакующие столкнулись с минами и колючей проволокой, но все-таки прорвались в клубах дыма и пыли. Солдаты 756-го горно-пехотного полка ждали, укрывшись в глубоких окопах. Из безопасных укрытий они следили, как огневой вал движется дальше, а потом открыли огонь, задержав Западно-Кентский батальон. Поднимавшийся по западному откосу Восточно-Кентский сумел продвинуться немного дальше. Уже на рассвете командир 36-й бригады Хьюлетт бросил на штурм 8-й батальон гайлендеров Аргайла и Сатерленда. Батальон должен был пройти "Лонгстоп" и занять соседнюю высоту Джебель-Рар, однако главное наступление развивалось так медленно, что это оказалось невозможно. Батальон двигался перебежками, чтобы сократить потери, ведь в ротах и так оставалось не более 50 человек. Однако разрыв снаряда уничтожил практически весь штаб батальона, погиб и командир, Колин МакНабб. 
 Дальше людей повел молодой майор Джек Андерсон. Проявив исключительную отвагу и командирские качества, он ворвался на вершину при помощи нескольких танков Северо-Ирландского кавалерийского. Но из 300 гайлендеров уцелели всего 4 офицера и 30 солдат. За свой подвиг Андерсон был награжден Крестом Виктории. Командир 1-го Восточно-Суррейского батальона (11-я бригада) получил Орден за выдающиеся заслуги, так как сумел удержать эту исключительно важную вершину. На помощь гайлендерам и Восточно-Суррейскому Хьюлетт отправил Западно-Кентский батальон. На следующее утро (24 апреля) 6-й батальон получил приказ занять Джебель-Рар, отделенный от Джебель-эль-Амера глубоким ущельем. Его солдатам пришлось выдержать сильнейший минометный обстрел с Хейдуса, и они остановились, немного не дойдя до цели. Когда Хьюлетт отменил атаку, от 4 рот батальона остались 80 человек, которых свели в 2 роты. Впрочем, они тоже имели неполную численность. 
 Войска на "Лонгстопе" подвергались постоянному минометному и артиллерийскому обстрелу до середины дня 26 апреля, когда Восточно-Кентский батальон обошел Джебель-Рар и при поддержке эскадрона Северо-Ирландского кавалерийского выбил оттуда неприятеля, взяв в плен более 300 немцев. Последняя гора теперь была в руках англичан, и впереди расстилалась долина реки Меджерда, по которой планировалось вести финальное наступление. Прямо впереди, всего в 30 милях, находился город Тунис. Эвелью совершенно справедливо представил Хьюлетта к награждению Орденом за выдающиеся заслуги. Награждение было отпраздновано в расположении Западно-Кентского батальона, когда тот отдыхал и переформировывался. 
 * * * 
 Находившаяся чуть далее на северо-запад 38-я Ирландская бригада кое-как оправилась от тяжелых боев 16 апреля на Джебель-Анг и Таннгуше, хотя в течение 6-дневного отдыха она постоянно подвергалась минометному и артиллерийскому обстрелу. Затем под непрерывным моросящим дождем ночью 22/23 апреля ирландские фузилеры пошли сквозь стену огня на груду камней, названную высотой 622. В это же время иннскилленцы предприняли еще одну попытку захватить Таннгушу, а Лондонский ирландский - деревню Хейдус. Хотя фузилеры поднялись на обе оконечности хребта, целиком его взять не удалось. Противник решительно оборонял Хейдус и Таннгушу, поэтому от Северо-Ирландского кавалерийского потребовались сверхчеловеческие усилия, чтобы перетащить 3 танка "Черчилль" через Джебель-Анг и 24 апреля спустить их к Кефу. На следующий день, когда фон Арним затеял перегруппировку своих войск, фузилеры при поддержке трех танков взяли-таки высоту 622 и удержали ее, несмотря на тяжелые потери. Теперь оборона Хейдуса и Таннгуши начала трещать. 
 Другие части V корпуса двинулись от Меджез-эль-Баб на деревни справа от Меджерды - Криш-эль-Уэд и Сиди-Абдаллах. Чтобы облегчить 4-й дивизии наступление на Тунис, 1-я пехотная генерал-майора Клаттербека 23 апреля атаковала позиции, оставленные англичанами перед Рождеством. Сопротивление 754-го полка 334-й дивизии было упорным, как всегда. Немцы превратили древние пересохшие колодцы в бункера и вырыли 2 мили окопов. 24-я гвардейская бригада бригадного генерала Колвина была вынуждена атаковать их под прикрытием артиллерии. На высотах над Криш-эль-Уэд ей пришлось отбивать стремительную контратаку. В рукопашной схватке обе стороны понесли тяжелые потери, однако гренадеры, шотландские и ирландские гвардейцы удержали позиции. 
 Справа от них 2-я пехотная бригада Мура тоже понесла тяжелые потери. 2-й батальон Северо-Стаффордширского полка и 1-й батальон полка лоялистов при поддержке полевой, средней и тяжелой артиллерии быстро захватили свои цели, но не успели окопаться. Поэтому внезапная контратака противника отбросила их назад. В течение нескольких часов кипели ожесточенные схватки, и исход боя колебался на весах. Лейтенант Сэндис-Кларк из полка лоялистов посмертно заслужил Крест Виктории, уничтожив несколько пулеметных точек. К концу первого дня боев выяснилось, что 2-я бригада потеряла более 500 человек. Поддерживавший ее 142-й танковый полк потерял 29 из 45 машин от огня "Тигров" 501-го батальона тяжелых танков. 
 На следующий день (24 апреля) 3-я бригада Мэтьюза, во главе которой шли 1-й короля Шропширский батальон легкой пехоты и 2-й батальон Шервудской лесной стражи, сумела прорвать вражеские позиции на хребте, хотя это стоило бригаде 300 человек. Погиб горячо любимый солдатами командир шервудцев подполковник Дж.Д. Плэйер. 
 Как только был захвачен холм "Лонгстоп", гвардейцы двинулись вперед, и 26 апреля они прошли 2000 ярдов через проход Габ-Габ к Джебель-Асуду и Бу-Оказу, которые прикрывали подходы к Тебурбе по восточному берегу реки Меджерда. Они получили приказ атаковать две длинные гряды холмов, ведущие к Бу-Оказу, 27 апреля во второй половине дня. Все пришли в ужас. В отличие от штаба дивизии, солдаты понимали, что атака среди бела дня станет просто самоубийством. 
 Сначала 1-й ирландский и 5-й гренадерский батальоны двигались относительно спокойно. Но потом их ряды начали просто таять под градом снарядов и мин с Бу-Оказа. Как вспоминал один ирландский гвардеец: "Они швыряли в нас все, кроме собственных фуражек". От 4 рот и штаба ирландского батальона осталось всего 173 человека. Они все-таки заняли указанный им хребет и продержались на нем 3 дня под постоянным обстрелом Боевой группы Иркенс, сформированной фон Арнимом 24 апреля из остатков своих мобильных частей. (Под командованием полковника Иркенса находились 5-й, 7-й, 8-й танковые полки, 501-й танковый батальон "Тигров", 47-й гренадерский полк, самоходный артиллерийский батальон, итальянский артиллерийский батальон и 2 зенитных батальона.) Когда 1 мая ирландцев сменил 6-й батальон гайлендеров Гордона, от них осталось только 80 человек. Зато вокруг лежали более 700 немецких трупов. 
 Наступавший западнее 5-й гренадерский батальон пострадал так же сильно. Однако он тоже удержал свои позиции. 1-й батальон шотландской гвардии вышел к Бу-Оказу левее. При этом погиб капитан лорд Лайел, в штыковой атаке уничтоживший расчет 88-мм орудия. Он был посмертно награжден Крестом Виктории. Штабной бардак привел к тому, что группа холмов немедленно была отдана обратно немцам. Смертельно уставшие шотландские гвардейцы так и не смогли вернуть ее в контратаке. Начались затяжные бои, и 29 апреля капрал Кеннели из 1-го ирландского гвардейского заслужил Крест Виктории, рассеяв немецкую пехоту, готовившуюся к атаке. Потом он благополучно вернулся к своему отделению. 
 * * * 
 Справа от 1-й пехотной дивизии 24 апреля в наступление пошла 12-я пехотная бригада 4-й дивизии. Она должна была пробить дорогу 10-й пехотной и 21-й танковой бригадам. Ею командовал бригадный генерал Дик Халл, бывший командир Группы "Блейд", получивший повышение в звании и должности. Он приказал 2-му батальону фузилеров совершить ночной переход южнее дороги Массико - Меджез к группе маленьких холмов, а потом, позади "угла Питера", повернуть к высоком хребту, у подножия которого приютилась деревня Ксар-Тир. 
 Грузовики фузилеров были остановлены егерским полком "Герман Геринг", при этом погиб подполковник Морис Брэндон. На следующую ночь 25/26 апреля фузилеры совершили новую попытку, на сей раз вместе с 6-м батальоном Черной Стражи. Однако они так и не сумели форсировать вражеские минные заграждения. При этом поддерживавший их 12-й танковый полк потерял 10 "Черчиллей". 
 Тогда Халл вызвал 1-й Западно-Кентский батальон и приказал взять три пункта: Сиди-Абдаллах, Кактусовую ферму и высоту 133. Тяжелые бои продолжались 4 дня (27-30 апреля). Впервые немцы применили огнеметные танки. Батальон потерял более 300 человек и был вынужден отойти. Налеты "Бостонов" и артиллерийские обстрелы почти стерли с лица земли Ксар-Тир, но не поколебали стойкости обороняющихся. Повторные атаки 12-й бригады тоже не принесли успеха, даже когда Хоксуорт бросил ей на помощь 2-й герцога Корнуоллского батальон легкой пехоты из 10-й бригады. 
 Поредевшая и измученная 12-я бригада ничего не могла сделать. Ночью 30 апреля ее сменила 11-я бригада Касса из 78-й дивизии. На следующий день немцы прислали пленного американского офицера с предложение установить перемирие на сутки, чтобы похоронить убитых, которые грудами лежали вдоль линии фронта. Однако ответом на предложение стали новые налеты бомбардировщиков и усиление артиллерийского обстрела. Англичане считали, что это просто уловка, чтобы подбросить подкрепления и подвезти боеприпасы. 
 Эта кровавая мясорубка вынудила фон Арнима перебросить Африканский корпус генерала танковых войск Ганса Крамера на новые позиции у Пон-дю-Фана, лишив итальянскую 1-ю Армию ее танков. Часть сил корпуса была передана 5-й Танковой армии. Эти перемещения вызвали некоторое замешательство. "Ситуация меняется ежечасно. Сначала приходит приказ, его тут же отменяют. После 11 апреля битва вступила в завершающую стадию, и уничтожение нашего плацдарма в Африке лишь вопрос времени. У нас еще есть солдаты, но нет техники и боеприпасов. Люфтваффе не могут обеспечить доставку снабжения, а грузы, отправляемые морем, идут на дно. Мы только обороняемся", - писал один немецкий офицер. 
 Дивизии "Марокко" и "Алжир" французского ХIХ корпуса начали наступление на Пон-дю-Фан. 27 апреля фон Арним и фон Верст признали, что положение очень серьезное. С помощью службы радиоперехвата англичане узнали, что IX корпус Крокера нанес частям противника большие потери. Александер считал, что Крокер хорошо показал себя в последних боях. Однако 27 апреля он получил рану в плечо во время демонстрации нового противотанкового оружия. Тем не менее, потери, которые понесла немецкая 334-я дивизия от ударов 1-й и 78-й пехотных дивизий, а также наступление французов и американцев на позиции дивизии "Фон Мантейфель" вызвали глубокую тревогу штаба 5-й Танковой армии. 
 * * * 
 На северном фланге союзников Французский Африканский корпус и таборы марокканцев вели свою собственную битву. Это было странное соединение, укомплектованное приверженцами Свободной Франции, политическими эмигрантами, берберами и испанскими республиканцами. Ими командовали не менее странные личности, вроде еврейского врача и испанского адмирала. Марокканские таборы приводили всех в ужас своей жестокостью. Они предпочитали действовать ножами, чтобы не расходовать патроны. 
 Рядом с ними 23 апреля 3-й батальон 47-го полка (9-я дивизия) начал наступление на Джефну, отталкивая правое крыло Мантейфеля, которое оказывало чисто символическое сопротивление. Сильные патрули были направлены к холму "Зеленый", расположенному севернее дороги на Матир. На другой стороне дороги 1-й батальон с боем занял несколько хребтов и подошел на расстояние мили к холму "Лысый". При активной поддержке патрулей 39-й полковой боевой группы, которая сменила 1-ю парашютную бригаду в Тамере, 1-й и 3-й батальоны заняли господствующие высоты на Джебель-Айншуна к северо-западу от Джефны. Солдатам пришлось буквально продираться сквозь заросли густого высокого кустарника, ползти через минные поля, карабкаться на утесы под огнем минометов и пулеметов. Особенно сильно пострадал 1-й батальон, потерявший командира и большую часть штаба. 
 25 апреля 39-й полк, наконец, захватил 4 мили холмов и гор Айншуны. Только что прибывший на фронт 2-й батальон потратил 4 дня, чтобы занять один особенно хорошо укрепленный пункт (высота 382), но к 30 апреля все 3 батальона заняли господствующие высоты и могли контролировать вражеские коммуникации и позиции вокруг Джефны. После того как 26-й батальон полевой артиллерии за один день выпустил более 4000 снарядов по немецким позициям, 160-й панцер-гренадерский полк 1 мая начал отход на северо-восток. Вскоре после этого передовые патрули 39-го полка вошли в город. Два дня спустя 47-й полк занял холмы "Зеленый" и "Лысый". Противник не стал удерживать их, после так как американцы обошли его с севера. Дорога Джефна - Матир была открыта. 
 Действующие на побережье 60-я полковая боевая группа и Французский Африканский корпус начали наступление 23 апреля. Американцы двигались по холмам вдоль обоих склонов долины Седженана, а французы - прямо на Бизерту. Однако немецкий 962-й стрелковый полк, который сменил совершенно не желавших сражаться итальянцев, сумел удержать 3 батальона 60-го полка. Им пришлось идти сквозь заросли, так как дороги были густо заминированы. При наступлении по тяжелой местности атакующие часто лишаются поддержки артиллерии, однако начали сказываться растущие профессионализм и решительность американских пехотинцев. "Мы узнали, что должны захватывать гребни холмов и двигаться по ним, если хотим выжить. Следует избегать "естественных" путей. Горловины долин всегда хорошо укреплены и заминированы, поэтому наступление по самой долине может кончиться катастрофой. Захват горных хребтов был тяжелым занятием, однако он спас сотни жизней и дал нам психологическое преимущество", - объяснил один офицер. 
 Американцы двинулись дальше, к Кеф-эн-Нсур. Боеприпасы, продукты и все остальное им доставляли теперь караваны мулов. 3-й батальон захватил этот пункт 2 мая и закрепился на позициях, с которых можно было контролировать равнину Матир. После эвакуации раненых 962-й полк попытался сражаться, но, несмотря на храбрость отдельных солдат, он не мог держаться бесконечно. Находившиеся южнее 334-я пехотная дивизия генерал-майора Краузе и парашютно-десантный полк "Барентин" тоже были вынуждены отойти, не выдержав напора американцев. 
 * * * 
 Между Уэд-Тине и дорогой Сиди Н'Сир - Тебурба стоит группа покатых холмов. Именно там 23 апреля начала наступление американская 1-я пехотная дивизия. Ее три полка - 16-й, 18-й и 26-й - двигались вслед за огневым валом. Саперам пришлось снять 1800 мин, прежде чем 26-й полк смог начать наступление. 16-й полк, наступавший на юго-восток, встретил плотный артиллерийский и минометный огонь. 
 На правом фланге дивизии 2-й батальон 18-го полка налетел на решительную контратаку 10-й танковой дивизии. Ему удалось продвинуться дальше лишь ценой заметных потерь и благодаря поддержке роты из состава 1-го батальона 13-го танкового полка. После тяжелых боев утром 25 апреля немцы отошли на восток. Они очистили многие возвышенности, с которых можно было видеть вход в "Мышеловку" - маленький северо-восточный выход из долины Тине. 
 На юге 6-й полк бронепехоты (1-я танковая дивизия) прикрывал правый фланг дивизии Аллена и левый фланг 38-й Ирландской бригады, которая должна была захватить Хейдус. Остальные части американской 1-й танковой дивизии (без 13-го танкового полка) стояли в резерве, ожидая, пока пехота очистит долину Тине, чтобы танки могли начать движение на Матир. Хармон принял дивизию у Уорда, когда она стояла в Лессуде, отдыхая и приводя себя в порядок после боев возле Макнаси и Эль-Геттара. Первым делом Хармон собрал всех офицеров. Облаяв тех, кто опоздал, Хармон обвинил всех в недостаточной агрессивности. Он сказал, что штаб 1-й Армии считает их дивизию небоеспособной. 
 Это было прямым оскорблением памяти тех 300 человек, которые погибли в марте и начале апреля. Робинетт решил, что Хармону просто не хватает здравого смысла. Но сам Хармон позднее заявил, что неправильно оценил эффект речи, которая должна была воодушевить людей. 13 апреля бригадного генерала МакКвиллина во главе Боевого командования А сменил полковник Кент Ламберт. Хармон ничего не мог сделать с Патгоном, который желал убрать МакКвиллина. Сам Хармон считал его прекрасным офицером, и МакКвиллин был отправлен в Соединенные Штаты в порядке ротации командных должностей. 
 Большая часть дивизии прибыла в Беджу 22 апреля. Хармон старался превратить ее в единый кулак, но не имел власти перебросить туда всю дивизию целиком. 
 Наслаждаясь собственной независимостью, Робинетт (Боевое командование В) 11 апреля лично обратился к Эйзенхауэру с просьбой отправить его в расположение британского V корпуса, чтобы участвовать в наступлении на Тунис от Меджез-эль-Баб, "так как мои солдаты чувствуют, что у них есть счет к немцам в этом районе". Разумеется, Эйзенхауэр отклонил такую просьбу, и Командование В двинулось к "Мышеловке" вместе с 18-м полком. 
 Южнее Уэд-Тине полковник Роберт Стэк вел свой 6-й полк бронепехоты вдоль цепи холмов. После тяжелых боев 28 апреля американцы захватили "Мышеловку". При этом рядовой Николас Минью штыком убил 10 вражеских солдат, прежде чем сам погиб. За свою отвагу он был награжден Медалью Почета. Немцы были вынуждены отойти на вторую линию обороны, после того как англичане заняли Хейдус, хотя на северо-западе они все еще держались возле Сиди Н'Сир. 
 Продвигаясь на восток по долине Тине, 1-я пехотная дивизия открыла свой левый фланг, поэтому Командование В Робинетта было вынуждено ночью 23/24 апреля совершить ночной марш по грязи, чтобы прикрыть его. Поэтому 26 апреля Брэдли решил пересмотреть план атаки Пкорпуса. Фронт Аллена был сужен, а 34-я дивизия приготовилась нанести удар левее, через холмы восточнее и западнее Сиди Н'Сир. 
 В ответ на настоятельные просьбы Хармона 1-я танковая дивизия взяла на себя весь южный фланг, который стыковался с англичанами. Когда Андерсон посетил штаб Хармона, английский командующий спросил, что он собирается делать с танками на пересеченной местности, которая лежит впереди. Хармон терпеливо изложил план Брэдли, по которому ему следовало двигаться на Матир. "Мальчишеская глупость", - сказал Андерсон, помахивая стеком. "Я заставлю этого ублюдка проглотить каждое слово", - прошипел ему в спину Хармон. 
 В центре расположения II корпуса с 26 апреля по 2 мая бои шли вокруг высоты 609 (Джебель-Тахент), последней крупной возвышенности западнее Матира. Ее белые скалы поднимались над окружающими холмами, на которых 334-й пехотный полк и парашютно-десантный полк "Барентин" организовали систему обороны. Солдаты Райдера почти не имели опыта атак, но зато хорошо знали, как отступать. 168-й полк был сильно потрепан в боях за Сиди-бу-Зид. "Захватите мне этот холм, и вы сокрушите всю систему обороны противника на нашем фронте. Захватите его, и уже никто не усомнится в стойкости вашей дивизии", - сказал Брэдли Райдеру. После Фондука 34-я пехотная провела несколько учений, перед тем как отправиться к Бедже. Поэтому войска, собранные у дороги Сиди Н'Сир - Шувайки, были полны уверенности. 
 Слева 1-й и 3-й батальоны 168-го полка начали атаку, прикрываясь огнем 175-го батальона полевой артиллерии и корпусной артиллерии. В течение 3 дней шли ожесточенные бои за группу низких холмов. Тем временем 135-я полковая боевая группа полковника Роберта Уорда, несмотря на сильный артиллерийский и минометный огонь, сумела взять высоту 409, преграждающую путь к высоте 609. Совершенно игнорируя значение Джебель-Тахента, Андерсон предложил обойти его по долинам, однако Брэдли не обратил внимания на этот совет. 28 апреля с утра и до вечера грохотала американская артиллерия, обстреливавшая высоту 609. 1-й и 2-й батальоны 135-го полка приготовились атаковать передовые укрепления, тогда как 3-й батальон должен был отвлечь внимание немцев ложной атакой с юго-запада. 2-й батальон 168-го полка должен был наступать севернее. 
 29 апреля в 5.00 войска двинулись в атаку. Вскоре 1-й и 2-й батальоны встретили сопротивление немцев, которое постепенно становилось все упорнее. 3-й батальон, забыв о поставленной задаче, бросился в лобовую атаку. Под сильнейшим огнем один его взвод ворвался в деревеньку в ложбине у подножия горы. Однако дальше находился обрыв высотой 200 футов. Остальная часть батальона сумела продвинуться на полмили вверх по склону и окопалась на ночь. 
 На следующий день атака возобновилась при поддержке "Шерманов" 1-й танковой дивизии. Вскоре немцы метким огнем уничтожили 2 танка, однако огонь остальных указал цели корпусной артиллерии и ослепил засевших на холме немцев. Артиллерия принялась бешено обстреливать немцев, а саперы начали снимать мины. "Цепляясь за хвост" танков, пехота поползла вверх. В это же время солдаты 2-го батальона 168-го полка атаковали северную вершину высоты 609. К вечеру с помощью 1-го батальона 133-го полка большая часть плато была захвачена. Эта операция принесла столь нужный американцам успех и стала трамплином для новых побед. Когда 31 апреля немцы попытались контратаковать с северо-востока, они были отброшены плотным огнем 2-го батальона 168-го полка, который сменил 135-й полк. Солдаты Райдера держались, несмотря на атаки пикировщиков и артиллерийский обстрел. Попытки немцев отбить важный стратегический пункт не увенчались успехом. 
 В долине Тине мобильные части Хармона стояли в полной готовности. Солдаты ели, не покидая танков. Саперы отметили два коридора через минные заграждения вдоль долины. И тут со стороны Матира долетел грохот взрывов, и показалось зарево. Войска Оси готовились покинуть город. Чуть севернее 9-я пехотная дивизия вырвала у противника контроль над Джефной. Неприятель полностью потерял все высоты на границе равнины Матир. 
 * * * 
 Прикрывая фланг 1-й Армии, американский II корпус действовал гораздо лучше, чем ожидали англичане. 
 Зато наступление самого Андерсона на Тунис развивалось очень вяло. Попытка Монтгомери взять Анфидавилль вообще провалилась. 
 2 мая на совещании в штабе II корпуса Брэдли была рассмотрена возможность наступления на Бизерту, также кто-то предложил перебросить на фронт еще одну дивизию. Это могло вынудить немцев двинуть против американцев дополнительные войска, что облегчило бы действия Андерсона. Но на такой риск Брэдли не пошел. "Эта кампания слишком важна для престижа американской армии", - сказал он собравшимся офицерам. Не желая таскать для англичан каштаны из огня, на просьбу Андерсона прислать полковую боевую команду для замены одной из английских бригад Брэдли 28 апреля холодно ответил, что в принципе согласен, однако ему требуется время, чтобы изучить вопрос. Он не желает повторения недавних событий, когда американские части растаскивали по кускам. 
 Затем Брэдли добился запрета Эйзенхауэра на перемешивание американских и английских частей и использовал свое право обращаться прямо к Александеру, который поддержал его. В результате Андерсону и Монтгомери пришлось обходиться своими силами. 
 Глава 17. 
 Прорваться к Тунису 
 "Завтра начнется самая грандиозная атака британской армии в этой войне. Мы должны сделать это. Помоги нам бог, если мы не сумеем". 
 Военный корреспондент Филипп Джордан, запись в дневнике 5 мая 1943 г. 
 Американцы были совершенно уверены. "Давайте отправим Монти радиограмму и спросим, не прислать ли ему пару американских советников, чтобы показать его бойцам пустыни, как нужно прорываться через эти холмы", - сказал Брэдли своему начальнику штаба. 8-я Армия застряла под Анфидавиллем, 1-я Армия тоже не могла нанести решающий удар. "Айк говорит, что Алекс не так хорош, как он думал раньше. Сейчас он против настоящих боев", - отмечает Эверетт Хьюз. 
 Началась подготовка операции "Аккомплиш", хотя Фрейберг и Такер выступали против. Много лет спустя Дик МакКрири сказал: "Я всегда хотел перебросить части 8-й Армии на фронт 1-й раньше, чем это было сделано в действительности. Однако Алекс старался избежать серьезных споров с Монти!" Штаб 18-й Группы армий всегда считал, что финальное наступление на Тунис должна вести 1-я Армия, однако желал, чтобы слава Монти и угроза со стороны 8-й Армии убедили противника, что главный удар будет нанесен с юга. Решив, что это не более чем формальная уловка, штабисты не сообщили Монтгомери, что Хоррокс приказал 56-й дивизии ночью 28/29 апреля захватить Джебель-Срафи и Джебель-Терхуну. К этому времени 169-я бригада бригадного генерала Лайна находилась на фронте менее 2 суток. Его неопытные солдаты были набраны в южных пригородах Лондона - клерки, продавцы, мелкие торговцы. Основным правилом их жизни было уважение к закону: не лги, не укради, а самое главное - не убий. Сам командир бригады заметил: "Для человека с подобным воспитанием и взглядами было страшным ударом осознать, что немцев надо убивать, и более того, это должен сделать он сам". 
 Первая атака закончилась успешно, однако утром 29 апреля немцы провели сильную контратаку и выбросили англичан со Срафи. Они в панике бежали и едва не увлекли за собой солдат, находившихся на исходной позиции. Рональд Левин сухо замечает: "Это был всего лишь второй раз, когда я видел бегущую пехоту. Впервые это произошло на линии Марет, когда они бежали через позиции моей батареи. На данной стадии Африканской кампании это было просто ужасное зрелище..." Этот инцидент, сам по себе малозначимый, убедил Монтгомери, что 8-я Армия не сможет прорвать позиции возле Анфидавилля без колоссальных потерь, которые могли поставить под угрозу проведение операции "Хаски". Его объяснения в штабе 18-й Группы армий приняли без радости. Как пишет Миллер: "Телеграмма Монти сообщает, что он не может атаковать и приводит в качестве оправдания неопытность 56-й дивизии. Мы понимаем, что Монти не хитрит, но подозреваем, что это просто мелкий человечишка, который однажды сорвал крупный куш. Он не будет рисковать неудачей после успеха, никому не станет помогать и думает только о себе. Мы поняли, что именно нам придется громить фрицев и очищать Тунис, причем делать это быстро. Если Монти не желает, этим должны заняться другие". 
 30 апреля Александер вместе с МакКрири и Бродхерстом посетил передовой командный пункт Монтгомери. Монтгомери изложил причины, по которым именно 1-я Армия должна была нанести последний удар, пока 8-я Армия стоит южнее Анфидавилля. Александер подтвердил, что планирует атаку на фронте 1-й Армии, но при этом сказал, что командование IX корпусом вместо раненного Крокера должен взять на себя Фрейберг. Монтгомери это сразу отверг, так как считал Фрейберга "прекрасным стариканом, только немного глупым. Лучше пусть будет Хоррокс". Он вызвал на совещание Хоррокса и приказал ему: "Вы убываете сегодня же, взяв с собой 4-ю индийскую дивизию и 201-ю гвардейскую бригаду. Вы становитесь командиром IX корпуса в армии генерала Андерсона. Вы прорветесь к Тунису и закончите войну в Северной Африке". 
 Хотя Монтгомери заявлял, что план последней фазы войны в Тунисе был ему навязан, он отказался от идеи прорваться через Анфидавилль только после неудачи Лайма. Возражения Фрейберга и особенно Такера окончательно убедили его изменить замысел. "Лично я не сомневаюсь, что Монти намеревался ударить крупными силами на Хаммамет, и целью этого наступления было одно - досадить 1-й Армии. Я отговорил его и убедил атаковать в направлении Меджеза", писал Такер. Хотя Монтгомери несомненно сыграл роль в изменении планов союзников, не он один стоял у истоков операции "Страйк", которая в мае привела к внезапному окончанию войны в Тунисе. 
 "Мое сердце подпрыгнуло. Это было истинное искусство командира: внезапная смена направления и сокрушительный удар", - сказал Хоррокс, когда узнал о назначении на пост командира IX корпуса. Такер был счастлив, что покидает Анфидавилль. "Теперь мы должны воткнуть перышко в фуражку 1-й Армии, и я рад, что именно нам выпало это". Фрейберг заменил Хоррокса в качестве командира X корпуса, а Киппенбергер, получивший временное звание генерал-майора, стал командиром новозеландской дивизии. 
 Переброска 4-й индийской, 7-й бронетанковой дивизий и 201-й гвардейской бригады породила бесконечный поток машин, двигающийся по ночам в Меджез-эль-Баб, до которого было 200 миль. Противник помешать этому никак не мог. Его аэродромы подвергались постоянным ударам с воздуха, и немцы перебросили стареющие и все более уязвимые "Штуки" в Сицилию. В Тунисе остались только истребители, которые прикрывали Тунис и Бизерту, но их было слишком мало, чтобы попытаться атаковать эту гигантскую колонну. Когда автомобили 8-й Армии появились в расположении 1-й, потрепанные ржавые машины, на которых еще оставался пустынный камуфляж, были встречены возгласами удивления. Самоуверенность ветеранов не принесла им любви. Как заметил капитан Эдди из 7-й бронетанковой: "Они никак не могли понять, почему эти грязные и оборванные вояки, вышедшие из пустыни, уверены, что знают ответы на все вопросы". 
 До 2 мая разведка Кессельринга верила, что главный удар союзники нанесут от Пон-дю-Фана, но передвижения войск и перехваченные радиограммы позволили фон Арниму совершенно правильно угадать, что наступление начнется на позиции 5-й Танковой армии в долине Меджерда. После этого командование Группы армий "Африка" решило перебросить крупные силы из расположения итальянской 1-й Армии на фронт 5-й Танковой. В начале месяца туда прибыли тяжелые танки, которые разместились в долине Меджерда. За ними последовали остатки 8-го танкового полка, выведенного из состава 15-й танковой дивизии. Полк прибыл на новые позиции юго-западнее Туниса 4 мая. Остальные части дивизии, которые еще могли передвигаться, вместе со всеми танками Мессе, 88-мм орудиями и большей частью артиллерии тоже были направлены на усиление 5-й Танковой армии. Однако планы перебросить туда же части Африканского корпуса сорвались из-за нехватки топлива. Кроме того, следовало учитывать, что это окончательно подорвет дух итальянских дивизий. Если группа армий, штаб которой переместился на полуостров Бон, будет расколота вражеской атакой, штаб 5-й Танковой должен был взять на себя командование северным котлом, а итальянской 1-й Армии - южным. Борьбу следовало продолжать до последнего патрона. 
 Немцы готовились прикрыть самые уязвимые участки фронта 5-й Танковой армии в долине Меджерда. Для этого позади первой линии обороны был размещен мотоциклетный батальон 10-й танковой дивизии, имеющий зенитные орудия. Он должен был прикрывать гавань Туниса. 88-мм зенитки разместились юго-западнее города. Сама 10-я танковая дивизия (но без танков) осталась в Губеллате. В долине Меджерда 2/3 мая дивизия атаковала пехоту британского V корпуса, которая вклинилась в немецкую оборону южнее реки. После этого она находилась в готовности возле Массико. Больше командование войск Оси не могло сделать ничего, так как у него не хватало топлива и боеприпасов. Союзники из перехваченных радиограмм морского командования противника знали, что вскоре доставка снабжения Группе армий "Африка" полностью прекратится. Поэтому войскам, чтобы сохранить остатки топлива, были запрещены передвижения на расстояние более 50 км. Ситуация была настолько катастрофической, что Люфтваффе не могли найти 35 галлонов бензина в день, чтобы запустить свою радиолокационную станцию. После 4 мая солдатам уже не был гарантирован даже паек. 
 Героические попытки решить неразрешимую проблему привели к тому, что от капитана 1 ранга Майкснера потребовали привлечь к перевозкам топлива два подводных танкера, которые обычно действовали в Северной Атлантике. Эти субмарины должны были совершать по 4 рейса в месяц, чтобы доставлять в Тунис 72000 кубометров топлива. Два транспорта все-таки попытались совершить рискованное путешествие, однако оба были потоплены, и 3500 тонн грузов ушли под воду. 
 На позиции был брошен весь личный состав до последнего человека, даже медицинский персонал. Предвидя неминуемый конец, командование Группы армий "Африка" приказало отправить в Европу часть людей разведывательных служб, авиамехаников, секретную радиоаппаратуру. Те приборы, которые нельзя было вывезти, уничтожались. Эрнст Кюстнер, который вернулся в Трапани, чувствовал себя, как крыса, покинувшая тонущий корабль. Были эвакуированы заболевший Байерлейн и страдавший от крайнего переутомления фон Мантейфель. Второй отбыл из Туниса на последнем госпитальном судне, которое по пути подверглось ожесточенным бомбежкам. Прикованный к больничной койке, он все-таки не поддался панике и помог тушить пожар. 
 Под предлогом слабого здоровья фон Арним выслал из Африки командира 334-й дивизии генерал-майора Вебера. Он также отправил своего адъютанта и жениха своей единственной дочери майора фон Катена, которого пришлось силой затаскивать в самолет. Вместе с ним улетели два генерала, получившие новые назначения в Европе: Хильдебранд (21-я танковая) и Циглер (Африканский корпус). Их заменили генерал-майор Генрих-Герман фон Хюльзен и генерал танковых войск Ганс Крамер. Однако им не пришлось слишком долго командовать, так как вскоре они оказались в плену. 
 Северную Африку успел покинуть генерал-лейтенант Гаузе, вызванный на совещание в Италию, и обер-лейтенант Гейнц Вернер Шмидт, бывший адъютант Роммеля. Вызванный из Специального соединения 288, он прибыл в штаб итальянской 1-й Армии, грязный и измученный. Там ему дали двухнедельный отпуск, чтобы он мог жениться. Когда он попытался забрать с собой своего верного шофера, старый солдат заявил ему: "Сначала, герр обер-лейтенант, я должен побывать в госпитале. Я скоро вернусь". Больше Шмидт его не видел. 
 Заменили Вебера, фон Мантейфеля и Байерлейна - Краузе, Бюловиус и полковник Маркерт соответственно. Еще кое-кто получил предложение спастись, но отказался, например, генерал танковых войск фон Верст и его начальник штаба генерал-майор фон Кваст, полковник Помтов (начальник оперативного отдела штаба 5-й Танковой), фон Либенштейн (164-я легкая), фон Бройх (10-я танковая), фон Шпонек (90-я легкая) и Боровиц (15-я танковая). Для них всех война вскоре закончилась. 
 * * * 
 Характерной чертой операции "Страйк" было подавляющее превосходство в силах на участке наступления IX корпуса Хоррокса. На фронте 3500 ярдов проламывать позиции противника должны были английская 4-я пехотная и 4-я индийская дивизии. В прорыв предполагалось ввести 6-ю и 7-ю бронетанковые, которые должны были наступать на Тунис. Правый фланг Хоррокса прикрывал французский ХIХкорпус, который должен был захватить Джебель-Бу-Аказ и при необходимости поддержать главный удар. На севере американский II корпус должен был захватить высоты вокруг Шувайки и место слияния рек Джедейда и Тебурба. 
 Хоррокс знал, что лучшие шансы на успех он получит, если танки пойдут прямо через единственный мост в Меджез-эль-Баб, по долине Меджерда на Массико, оттуда на Сен-Киприан и далее на Тунис. Его командиры дивизий в целом согласились с таким направлением удара, однако возникли споры относительно методов действий. Такер хотел провести ночную атаку, поддержанную массированным артиллерийским огнем. Хоксуорт и сам Хоррокс отстаивали более привычное дневное наступление вслед за огневым валом. 
 Кое-какие не слишком деликатные фразы Такера убедили Хоррокса, что танки не смогут поддержать атаку 4-й индийской дивизии, которой предстояло двигаться через холмы, пока пехота не уничтожит зловещие 88-мм орудия. Более того, 4-я индийская испытывала нехватку личного состава, и новые тяжелые потери ставили под сомнение ее способность вести дневное наступление. Против этого было сложно возразить. Такер даже предложил освободить его от командования, если все-таки будет отдан приказ о дневном -наступлении. Он сказал Хорроксу: "Что ж, я готов уйти. Если я не нужен вам здесь, в Бирме нужны хорошие командиры!" 
 Чтобы скрыть свои намерения, Андерсон приказал поставить 70 макетов танков возле Бу-Арада, надеясь убедить фон Арнима, что удар будет нанесен на равнине Губеллат, или что он разделил свои танки. По радио велись переговоры якобы присутствующих в этом районе двух бронетанковых дивизий и штаба корпуса. Это, а также донесения агентов немецкой разведки, немного помогло англичанам - слишком грозно выглядели макеты. В результате 21-я танковая дивизия осталась в районе Пон-дю-Фана, а на направлении главного удара оказалась только ослабленная 15-я танковая дивизия. 
 Атака началась 6 мая в 3.00. Ее поддерживали 442 орудия (652, если считать пушки V корпуса), каждое из которых имело по 350 снарядов. Для сравнения скажем, что артиллерия фон Арнима имела всего 25-30 снарядов на орудие, и на складах совершенно не осталось боеприпасов для полевых и противотанковых пушек. Фон Арним не мог рассчитывать и на свои танки. У остатков Боевой группы Иркенс практически кончилось топливо, и она стояла возле Джебель-Бу-Аказ. Уцелевшие "Тигры" 501-го батальона тяжелых танков стояли на полуострове Бон. Хоррокс имел около 400 танков. Только 7-я бронетанковая насчитывала 72 "Шермана", 21 "Грант" и 47 "Крусейдеров". 21-я и 25-я армейские танковые бригады были оснащены "Черчиллями". 
 * * * 
 Тем временем танки Хармона уже вошли в Матир. Успех американцев на севере в районе Джефны и долины Тине вынудил немцев ночью 1/2 мая покинуть сектор Тине. Встречая только слабое сопротивление, 1-я танковая прошла 30 миль через "Мышеловку" и 3 мая в 11.00 вошла в город. Пробив основную линию обороны немцев на севере, американцы помешали фон Арниму бросить больше сил в долину Меджерда. 4 мая Хармон приказал Робинетту уточнить, сможет ли Боевое командование В дальше вести бой, а Боевое командование С Ламберта он отправил на северный фланг. Инженеры соорудили переправу через реку возле Матира, и дивизия начала закрепляться перед ударом, с помощью которого Хармон рассчитывал выйти к побережью. 
 Рельеф вынудил 1-ю танковую вести наступление двумя колоннами. Боевое командование А двигалось через военно-морскую базу в Ферривилле на севере, чтобы выйти на шоссе Тунис - Бизерта. В это же время Командование В повернуло от Джедейды на юго-восток, чтобы отрезать противнику путь отхода в сам город Тунис. Обе колонны попали под огонь германских пушек и противотанковых орудий, установленных на Джебель-Ашкель в 1600 футах над дорогой в Ферривилль и на холмах к югу от маршрута на Джедейду. 
 "Ты с этим справишься?" - спросил Брэдли Хармона. "Да, но это дорого обойдется". "Насколько дорого?" Хармон пожал плечами. "Наверное, танков в 50". Брэдли пришлось принять нелегкое решение. Он приказал: "Вперед. Если мы сейчас разнесем их на куски, в перспективе это оправдается". 
 * * * 
 Разведка боем показала, что противник создал прочную линию обороны на плато Матир. Когда 91-й разведывательный эскадрон Командования А попытался 4 мая атаковать Джебель-Ашкель, он встретил ожесточенное сопротивление частей Боевой группы Витциг. В ходе затяжного боя на западных склонах было захвачено 80 пленных. Еще несколько сотен немцев сдаваться не пожелали, их пришлось выковыривать из каменных нор с помощью истребителей танков. 
 Плотные тучи приковали к земле самолеты Северо-Африканской тактической авиагруппы, но 242-я авиагруппа Королевских ВВС продолжала полеты. Робинетт понес потери от воздушных атак, когда выдвигался к Матиру. Me-109 разбомбили новый мост на южной дороге в город. После этого он принял непродуманное решение повернуть на юго-восток вдоль дороги Матир Джедейда, но там среди холмов его уже ждали остатки дивизии "Герман Геринг". Он еще больше встревожился, когда рота капитана Дуайта С. Варнера, прикрывающая фланг 6-го полка бронепехоты, попала под обстрел и потеряла 9 танков. 
 Во второй половине дня на дивизионном командном пункте начались споры. Хармон требовал решительных атак, но командиры частей отговаривались, предупреждая, что будут высокие потери. На вооружении дивизии еще состоял 51 танк М3 "Ли". Эти машины прибыли из Англии и буквально разваливались на куски от износа. 
 Даже Хармон решил, что преступно посылать солдат в бой с такой техникой. 
 Когда Робинетт отправился к своему Командованию В, Хармон принял неожиданное решение: "К дьяволу, этот тип не будет сражаться за меня завтра!" Он приказал заменить Робинетта Бенсоном. Но в этот момент пушечная очередь немецкого самолета разнесла на куски автомобиль Робинетта. Шофер был ранен, а сам Робинетт получил осколок в ногу. Хармон воспринял это как знак небес. Робинетт на время вышел из строя, и его место занял Бенсон, "агрессивный и смелый". Осколок из левого бедра Робинетта извлекли быстро, но поврежденный нерв вынудил его провести в госпитале 8 месяцев, после чего он был признан ограниченно годным к военной службе. Робинетту пришлось стать начальником танковой школы. Несмотря на эту потерю, у Хармона остались два опытных командира и "хладнокровный боец" подполковник Хаузе, временно командовавший 2-м батальоном 13-го танкового полка, который отличился в грядущих боях. 
 * * * 
 Одновременно с ударом 1-й танковой на северо-восток от Джебель-Ашкель и вдоль южного берега озера Бизерта, севернее озера две полковые боевые команды 9-й пехотной и Французский Африканский корпус наступали на Джебель-Шенити. Северный фланг новой линии обороны противника опирался на эту гору. Далее фронт шел по берегу Гарет-Ашкель (где находился немецкий полк, совершенно не имеющий топлива), через Ферривилль к Джебель-Ашкель и соседние холмы. Удар с двух сторон ставил немецкие войска, сбитые с Джебель-Шенити, под удар американцев, наступающих от Матира на Ферривилль. 
 На правом фланге 1-й танковой дивизии вражеские линии шли через холмы юго-восточнее Матира к удобной для обороны местности в 10 милях на юг, между Эддехилой и Шувайки. Эти холмы поднимались над равниной на высоту от 600 до 1000 футов. Их можно было обойти, если Бенсон сумеет протолкнуть свое Командование по дороге Матир - Джедейда. Далее находилась Тебурба и пригороды Туниса. Чтобы прорвать эту линию, 1-я пехотная дивизия должна была форсировать Тине у северной группы холмов. А 234-я дивизия - наступать прямо на восток на Эддехилу и Шувайки. 
 Предварительные маневры начались 3 мая, когда 168-я полковая боевая команда при поддержке 175-го батальона полевой артиллерии начала наступление на Шувайки. Патрули легко пересекли равнину Уэд-Тине и на следующий день подошли к Эддехиле, где впервые столкнулись с сопротивлением немцев. Солдаты Райдера заняли высоты, вместо того, чтобы просто пересечь равнину. 5 мая они провозились в холмах юго-западнее города и лишь к вечеру сумели занять каменистые крутые склоны. Одновременно Терри Аллен отправил свою дивизию на холмы к западу от Тине напротив Джебель-Дуимисс. 6 мая он столкнулся с необходимостью атаковать полк "Баретин", хорошо окопавшийся на этих холмах. Уверенный в агрессивных намерениях немцев, Аллен едва не совершил крупную ошибку, собравшись отвести своих солдат. 
 А далеко на севере Французский Африканский корпус 4 мая захватил 3 холма у подножия Джебель-Шенити. Слабая контратака вражеской пехоты была отбита американской артиллерией. На следующий день 47-я полковая боевая команда (9-я дивизия) начала обходной маневр из Джефны, охватывая Шенити слева. К 6 марта войска Эдди находились прямо к северу от Шенити, угрожая перерезать дорогу Бизерта - Матир. 
 В секторе 1-й Армии Джебель-Бу-Оказ окутался дымом и пламенем, когда более 600 орудий 5 мая во второй половине дня начали забрасывать его взрывчаткой. Серия перебежек привела к тому, что 1 -и батальон герцога Веллингтона полка и 1-й батальон короля Шропширской легкой пехоты обошли справа и слева многострадальный 5-й батальон гвардейских гренадер. Этого оказалось слишком много для частей Группы Иркенс, которые откатились назад. Гренадеры с интересом наблюдали за боем, не трогаясь с места. 
 Признаки подготовки крупного наступления можно было видеть по всему фронту 1-й Армии. Саперы прокладывали дороги, устанавливали новые стальные мостки. В минных заграждениях расчищались проходы. На позициях устанавливались новые пушки, подвозились снаряды. Были подготовлены танковые цепные тралы, чтобы убирать незамеченные мины. В траншеях стояли батареи минометов, готовые к отражению контратак. "Веллингтоны" бомбили вражеские дороги и автоколонны. "Летающие Крепости" наносили удары по портам Тунис и Ла-Гулетт, а самолеты тактической авиации охотились за вражескими кораблями. По ночам "Веллингтоны" бомбили вражеские укрепления и места сосредоточения войск в долине Меджерда. Из глубокого тыла на помощь американской 1-й пехотной дивизии была спешно двинута 3-я пехотная дивизия Траскотта. 
 После того как пехота 4-й британской и 4-й индийской дивизий прорвет оборону, 6 мая в 7.00 планировалось двинуть вперед танки. 7-я бронетанковая дивизия должна была наступать на Сен-Киприен, а 6-я бронетанковая - на холмы к югу от Ла-Монтанья. Хоррокс заявил: "Если к завтрашнему вечеру пехота возьмет все намеченные пункты, а танки сумеют продвинуться хотя бы немного дальше, мы можем считать, что добились успеха". В свете того, что случилось позднее, это заявление звучит крайне любопытно. 
 Выстроенные как по линейке через каждые 7 ярдов орудия выбросили тонны взрывчатки в узкую горловину долины Меджерда. На рассвете Тактическое авиакрыло совершило первые из 2000 вылетов, которые были произведены в тот день. Бомбы сбрасывались на клочок 4 х 3,5 мили. 6 мая, начиная с 9.00, пилоты сообщали, что им просто нечего бомбить. Противник убрал свои самолеты с аэродромов, а машины - с дорог. Он закапывался в землю, прятался в траншеях и блиндажах, маскировал орудийные позиции. Британская и индийская пехота подождали, пока саперы сделают проходы в проволочных заграждениях и снимут мины. А потом 1/9-й гуркский и 4/ 6-й раджпутский батальоны двинулись вверх по склону. Первым же броском они глубоко вклинились в немецкую оборону. Пленных или расстреливали, или просто бросали на месте, чтобы забрать позднее, вместе с ранеными. Индийцы уничтожили целую линию пулеметных гнезд. 
 Когда 1/4-й Эссекский батальон двинулся следом, похоронные команды уже начали подбирать разбросанные тела. Индийцы, которые продвинулись на 2 мили от исходного рубежа, устроились на отдых. Кто-то пил пиво, кто-то устроился подремать, несмотря на рев истребителей и штурмовиков прямо над головой. Эссекский батальон развернулся перед фронтом индийцев и при поддержке 30 танков "Черчилль" 25-й танковой бригады двинулся к главной цели атаки высоте 165. Одна рота устремилась к Френджи, где был захвачен грузовик, полный немцев. Батарея "Небельверферов", обстреливавшая позиции дивизии, была захвачена вместе с расчетами и боеприпасами. Впервые в руки англичан попали исправные образцы этого ужасного оружия. Потери оказались небольшими. Ценой 137 убитых и раненых вражеская оборона была пробита, и 7-я бронетанковая начала двигаться вперед. В 8.45 ее танки поравнялись с передовыми цепями индийцев. 
 Справа от дороги Меджез - Тунис наступали 1/6-й Суррейский и 2-й герцога Корнуоллского легкой пехоты батальоны (10-я бригада). Их поддерживала 21-я танковая бригада бригадного генерала Айвора Мура. Артиллерия за 2 часа выпустила более 16000 снарядов. К 7.00 пехота пробила коридор к хребту Массико. Капрал Кук из 48-го танкового полка писал: "С крыши башни открылось просто замечательное зрелище. Позади нас мигала длинная линия вспышек, освещая небо на горизонте. Призрачные тени плясали вокруг нас, когда мы двигались к немецким позициям. Впереди скрещивались сверкающие линии трассирующих пуль. Это зрелище приободрило нас всех. Мы все стали участниками грандиозной драмы". 
 После этого мощного удара 15-я танковая дивизия немцев просто развалилась. Система связи была нарушена, части потеряли управление. И немцы, что было совсем необычно, бросились наутек или спешили сдаться в плен, хотя не всегда удачно. Снова обратимся к воспоминаниям сержанта Кука. "Примерно в 200 ярдах от нашего танка из траншеи вылез немец с поднятыми руками. Наш пехотинец, вооруженный автоматом "Брен", остановился и махнул ему, чтобы он шел вперед. Жест был совершенно понятным, однако немец не двинулся. Вместо этого он указал вниз, в траншею. Снова английский солдат махнул рукой, и снова немец отказался идти, хотя руки были подняты вверх, показывая, что он сдается. Я могу представить, что говорил в этот момент пехотинец. Впереди явно была какая-то ловушка. Еще раз он махнул немцу, и еще раз тот отказался подчиниться, снова указав вниз. Тогда англичанин вскинул автомат и выпустил длинную очередь, уложив немца на месте. Затем подошли еще два англичанина. Я увидел, как они спустились в траншею и вытащили оттуда раненого. Убитый немец явно пытался помочь своему товарищу. Он хотел привлечь наше внимание, но заплатил за это жизнью". 
 Александер ясно дал понять Хорроксу, что самое главное - скорость. Следует отбросить все сомнения и двигаться прямо на Тунис. Даже когда в 9.40 Такер сообщил, что, судя по всему, вражеская система обороны рухнула, и 7-я бронетанковая может двигаться с той скоростью, которую выберет сама, он не поторопил танкистов. 6-я и 7-я бронетанковые дивизии не были брошены вперед, вместо этого они еле ползли. Отчасти это можно объяснить тем, что 15-я танковая, обратившаяся в бегство, была коекак остановлена и направлена на север. Там, вокруг Дже-бель-Лансерин, окопалась 334-я дивизия. Даже сообщение штаба IХ корпуса, отправленное в 13.00, в котором говорилось, что "противник не установил направление нашего удара и спешно отступает", не произвело впечатления на Кейтли и Эрскйна. Оба желали иметь за собой прочный тыл, прежде чем двинуть свои танки дальше. Точно так же они не хотели растягивать свои дивизии в колонны длиной по 30 миль. Генералы собирались сначала подтянуть 201-ю гвардейскую бригаду (6-я бронетанковая) и 131-ю моторизованную бригаду (7-я бронетанковая), что требовало времени. 
 Бригадный генерал Бейтмен (5-я индийская бригада) пожелал узнать, почему наступление ведется так медленно. "Уже к рассвету мы доложили о полном успехе, бригада взяла все намеченные рубежи. Поэтому ничто не могло остановить наши танки, если бы они двинулись дальше". Такера просто взбесило сообщение, что 7-я бронетанковая к вечеру сумела продвинуться всего на 8 миль от передовых цепей индийцев. Чуть севернее Массико она остановилась на ночь. 6-й бронетанковой потребовались еще 2 часа, чтобы выйти на рубеж в 2 милях западнее. Обе дивизии занялись обслуживанием танков, что позволило противнику удрать на север и восток. 
 Противник получил очередную передышку, однако это не могло помочь Группе армий "Африка", которая находилась при последнем издыхании. Ее командная структура стремительно разваливалась. "Между Меджердой и дорогой Меджез - Сен-Киприен противник сумел прорваться к Тунису. Этот сектор героически защищала 15-я танковая дивизия, но ее войска не могли отразить удар пехотных и танковых соединений, имевших многократное численное превосходство. Вдобавок их поддерживало невиданное ранее число самолетов. Основные силы 15-й танковой дивизии были обречены на гибель. Не было сомнений, что 7 мая дорога на Тунис была открыта, и падение Бизерты было лишь вопросом времени..." Гражданский персонал был спешно отправлен на полуостров Бон. В Тунис и Бизерту не пришел ни один корабль, хотя 53 человека прибыли туда по воздуху. Были также доставлены 25 тонн топлива и несколько тонн почты. Одновременно командиры немецких частей получили приказ эвакуировать Тунис к 17.00 завтрашнего дня. Однако начальник тыла группы армий сообщил, что это зависит от наличия топлива. 
 * * * 
 Американцы имели все основания притормозить, начав наступление на параллельных курсах с 1-й Армией. Они были слишком уверены, что полк "Барентин" вот-вот рассыплется, и 1-я пехотная дивизия оказалась в довольно опасном положении, после того как Аллен двинул 18-ю и 26-ю полковые боевые группы через Тине при поддержке 1-го танкового полка. Сначала американцев задержали плотные минные поля, потом рухнувший мост через глубокий вади. Наконец, 18-й полк попал под обстрел у подножья Джебель-Дуимисс и понес тяжелые потери. Обе боевые группы были вынуждены отойти обратно через Тине, и до конца боев простояли на месте, просто мешая противнику двигаться на запад. Брэдли был удивлен: "Этот поступок был просто глупостью, атака была проведена без разрешения. Выходка Аллена ничего не принесла. Я напомнил ему, что командир начинает атаку, чтобы захватить какой-то пункт, а не тратит силы на занятие никому не нужной территории". 
 Находившаяся к югу от 1-й дивизии 168-я полковая боевая группа тоже столкнулась с упорным сопротивлением, когда попыталась повернуть на север вдоль холмов к проходу Шувайки. На севере, пока 47-я полковая группа обходила противника, 60-я группа прошла через порядки Французского Африканского корпуса и атаковала Джебель-Шенити, но к 6 мая не смогла продвинуться дальше юго-западных склонов. 
 В секторе 1-й танковой дивизии 6-й полк бронепехоты полковника Роберта Стэка (Боевое командование А) углубился в холмы Джебель-Мессефтин юго-восточнее Джебель-Ашкель, где застрял 91-й разведывательный эскадрон. Там они встретили решительное сопротивление пехоты и танков, и только к 16.30 хребет Мессефтин был очищен. Совместная атака двух рот 13-го танкового полка с целью выбить немцев с невысокой гряды была остановлена плотным артиллерийским огнем. Последовали контратаки, и после нескольких беспорядочных стычек противник к 21.00 отбил хребет, кроме одной вершины, которую сумел удержать 3-й батальон 6-го полка бронепехоты. 
 Чуть ли не единственного успеха добилось Боевое командование В (13-й танковый полк с частями усиления). Большую часть дня солдаты Бенсона сражались с противотанковыми орудиями, замаскированными на холмах вокруг дороги Матир - Джедейда. Американцы потеряли 12 танков, 15 были повреждены, 60 человек погибли. Нещадно подгоняя свой батальон, к вечеру подполковник Хоузе оказался на перекрестке, откуда дорога поворачивала прямо на север в 6 милях восточнее Матира. Отсюда он мог отрезать противнику путь отступления от холмов Джебель-Ашкель на Тунис через Джедейду. Отсюда же он собирался утром 7 мая совершить решительный рывок на восток. 
 На холмах чуть севернее Меджерды стояла и ждала 78-я дивизия. На юге вокруг Бу-Курнина точно так же стояли 1-я бронетанковая и 46-я пехотная дивизии, которые старались связать боем войска противника, как новозеландцы и 56-я дивизия под Анфидавиллем. Однако "оказывать давление" не значит "уничтожить". Поэтому 1-я бронетанковая стояла под бдительным взглядом немецких наблюдателей, которые при первом же движении вызывали артиллерийский огонь. 
 Во время передышки в боях фон Арним сумел посетить расположение артиллеристов. Они не могли отразить сколько-нибудь серьезное наступление, и все-таки генерал приказал держаться как можно дольше. 
 * * * 
 Стоявшие перед Анфидавиллем англичане уже не имели шансов прорвать оборону противника, так как у Монтгомери остались всего 2 британские дивизии (50-я и 56-я), 2-я новозеландская и одна французская. Монтгомери отвел 51-ю дивизию гайлендеров в резерв, оставив эти 4 поддерживать напряжение на фронте. "А что касается обще картины, то 8-я Армия полностью контролирует ход событий в этом уголке мира", - самоуверенно заявлял он Александеру. 
 Но солдаты, стоявшие против окопавшейся на холмах 90-й легкой дивизии, думали иначе. Каждую ночь возвышенности превращались в действующие вулканы, где с громовыми раскатами рвались сотни снарядов и бомб. Однако ночью 2 мая приветственные крики английских пехотинцев сменились криками ужаса: несколько бомбардировщиков положили груз мимо цели и накрыли батальон лейтенанта МакКаллума. "Моего сержанта погребло заживо, его пришлось откапывать. Мой ординарец получил несколько осколков в спину, и его унесли на носилках. Несколько человек погибли на месте. Остальные спаслись. Немного позднее явился кто-то из штаба батальона. Он сказал, что звонили летчики и принесли извинения. Пилоты пойдут под трибунал. Кто-то из солдат проворчал: "Если отдавать под трибунал всех летчиков, когда-либо бомбивших своих, от этих поганых ВВС ничего не останется". Через 3 дня американцы по ошибке отбомбились по 5-й новозеландской бригаде, когда та ночью сменила 8-ю бронетанковую бригаду Джона Карри на западных склонах Джебель-Гарси. 6-я бригада Джентри находилась довольно далеко от линии фронта, в Сиди-бу-Али, ожидая, когда ее снова отправят в окопы. Посетившего ее новозеландского министра обороны освистали, когда он вздумал призывать солдат проявить героизм в предстоящих боях. В результате бригада больше на фронт так и не попала. 
 5-я новозеландская бригада Ральфа Хардинга встретила горячий прием, когда попыталась выполнить приказ Фрейберга и обойти горный массив Гарей. Ночью 6/7 мая 23-й батальон при поддержке 28-го атаковал противника в 15 милях западнее Такруны в сильнейшую грозу с громом, молниями и ураганным ветром. Сначала новозеландцы добились успеха, понеся незначительные потери, но весь следующий день вражеская артиллерия без передышки обстреливала их. Потом внезапная контратака ночью 8/9 мая едва не завершилась катастрофой, что было совсем неожиданно, учитывая развалившийся немецкий фронт на западе. 
 * * * 
 Неспособность Хоррокса использовать прорыв вдоль дороги Меджез Сен-Киприен озадачила фон Арнима. "Будь у них Роммель, он приказал бы: "К морю!" Вечером фон Арним распорядился начать отвод войск в "укрепленный район" вокруг Анфидавилля, Загуана и Хаммам-Лиф. В центре и слева 5-я Танковая армия заняла линию, идущую от Тебурбы до Джебель-Уст. На последнем совещании в бункере фон Арнима, который находился на высотах Бельвю, они с фон Верстом решили не защищать Тунис и Бизерту, для чего не оставалось ни сил, ни средств. Это означало бы бессмысленную гибель армии. Тяжелые орудия на фортах Бизерты смотрели в море, из них нельзя было обстреливать сушу. 
 Германский Африканский корпус также получил приказ отвести правое крыло на линию от Загуана до Джебель-Уст и принять дивизии "Герман Геринг" и 10-ю танковую. На полуострове Бон должна была держать оборону итальянская 1-я Армия. Совершенно случайно на одном из пляжей обнаружилась цистерна с топливом, что позволило фон Арниму перебросить свой штаб в Сен-Мари-дю-Зит, чуть восточнее Джебель-Загуана. Войска фон Верста в это время занимались уничтожением портовых сооружений Бизерты и Ферривилля. 
 Глава 18. 
 Мы будем сражаться до последнего 
 "Война в Африке, по крайней мере для нас, закончилась. Все наслаждаются миром и покоем. Наступил какой-то упадок, и мы не можем думать о будущем. Орудия умолкли - и это все". 
 Запись в военном дневнике 68-го батальона полевой артиллерии (1-я бронетанковая дивизия) 
 , 10 мая 1943 г. 
 "Это конец тунисских приключений". 
 Генерал-майор Такер, запись в дневнике 15 мая 1943 г. 
 Когда танки 6-й и 7-й бронетанковых дивизий и транспортеры 201-й гвардейской бригады 7 мая покинули место ночной стоянки, повсюду были видны следы беспорядочного бегства противника. По долине Меджерда грохотала английская артиллерия, противотанковые орудия, грузовики и тягачи. Впереди всех шли танки с открытыми люками. Они готовились собрать богатую жатву, так как впереди их ждали пустые орудийные позиции и брошенные окопы. Перед деревней Ла Монтанья немцы повесили объявление, что там свирепствует тиф. Но головные танки 1-го танкового полка (22-я бригада) и 5-й танковый полк обошли ее слева, а 1-я гвардейская бригада - справа. Они стремились как можно быстрее добраться до полукруга невысоких холмов, окружающего сам город Тунис. Именно там последние танки дивизии "Герман Геринг"" при поддержке дюжины 88-мм орудий попытались оказать последнее сопротивление. 
 Но боя не получилось. Танки бригадного генерала Карвера и артиллерия быстро подавили сопротивление. 88-мм орудия, у которых стояли зенитчики, оказались не столь смертоносными, как всегда. С гребня холмов можно было видеть широкую бухту и сам Тунис, серый в тусклом свете, просачивающемся сквозь полные свинцовые тучи. Над городом поднимались столбы черного дыма от горящих бензохранилищ вокруг аэродрома. Встретив лишь разрозненные очаги сопротивления, Эрскин в 14.30 приказал войскам двигаться дальше. На окраине города разъезд эскадрона В 11-го гусарского полка встретился с танками эскадрона С 1-го полка Дербиширских йоменов и решил разделить с ними честь первыми войти в Тунис. В действительности йомены несколько опередили гусар, которых немного задержала ликующая толпа. В журнале радиосвязи записано: "Эскадрон В находится в самом городе. Может ли 1-й танковый полк двинуться на помощь? Сильный дождь. Взвод окружен удивленными немцами, которые стреляют по машинам. Другие сдаются в плен сотнями. Перевозбужденные жители преграждают нам путь, осыпают цветами и угощают вином". 
 Тем не менее, 9 мая в передаче БиБиСи Фрэнк Гиллард представил захват Туниса как "еще один пример крюка слева в исполнении Монти". На следующий день все газетные заголовки кричали о том, что 8-я Армия вошла в город и в одиночку выиграла Северо-Африкан-скую кампанию, что вызвало крайнее раздражение Андерсона. "Было очень неприятно слышать такое, и это сообщение плохо встретили все солдаты 1-й Армии", - писал заместитель начальника Имперского Генерального Штаба генерал Най. Он задал Эйхенхауэру вопросы: почему армию Монти не удалось удержать на месте, и как цензоры пропустили это возмутительное сообщение? 
 Вплотную за головными разъездами шли танки 1-го танкового полка и пехота 1/7-го королевы батальона (131-я бригада). Противник уже почти не оказывал сопротивления. Несколько пленных были отправлены в тыл на транспортере "Брен". Радостная толпа приняла их за англичан и засыпала цветами. Мрачные немцы сидели молча и сжимали в кулаках маленькие букетики. Пара итальянских офицеров потребовала отвезти их на квартиры, чтобы они могли забрать плащи. Но протестующих итальянцев тоже отправили в плен. 
 В гавани Ла-Гулетт стоял итальянский пароход "Беллуно", забитый пленными англичанами и американцами, всего 650 человек. Бомбардировщики накануне повредили его рулевое управление, после чего итальянские часовые попрыгали за борт и уплыли. Зато немцы спокойно спустили шлюпки и перевезли на берег раненых. Сразу после освобождения города раненые были отправлены в госпиталь, а остальные пленные перевезены в безопасное место. 
 Группа солдат дивизии "Герман Геринг" из передачи БиБиСи узнала о капитуляции и тоже решила сдаться. После 8-дневного путешествия по железной дороге до Касабланки они воочию увидели, что значит сражаться с союзниками. Ханс-Георг Мочальски вспоминал: "Когда я увидел тянущиеся на много миль вдоль полотна военные склады - миллионы баррелей топлива, танки, пушки, грузовики, - мое сердце ушло в пятки". 
 Пока французы праздновали освобождение, Андерсон приказал 6-й бронетанковой дивизии повернуть на юго-восток, к Сулейману и Громбалии, чтобы помешать противнику организовать оборону на полуострове Бон. После некоторой ночной суматохи 1/7-й батальон ликвидировал последние узлы сопротивления. На следующий день в Тунис вошли усталые как собаки солдаты 78-й дивизии, которые так и не получили отдыха после тяжелых боев на холмах. 
 * * * 
 По счастливому стечению обстоятельств - это совершенно не планировалось - американцы вошли в Бизерту в то же время, когда англичане заняли Тунис. 6 мая сопротивление врага еще было довольно сильным, но когда 47-я и 60-я полковые боевые группы (9-я пехотная дивизия) с двух сторон подошли к Джебель-Шенити и взяли холм, перерезав дорогу Матир - Бизерта, немцы начали поспешно отступать. Брэдли успел ввести свои войска в Бизерту раньше, чем немцы начали взрывать порт. Он подгонял Эдди, которого считал недостаточно проворным. "Недорога на Бизерту засеяна минами, Омар. Мы не можем пустить даже джип, пока саперы не расчистят ее". "Тогда вылезайте из машин и двигайтесь пешком, но, черт побери, возьмите Бизерту". 
 Подхлестнутый Эдди направил 47-ю полковую группу в город. 15-й инженерный батальон построил мостик через Уэд-Думисс, и, переправившись по нему, 9-й разведывательный взвод снял десятки мин. Когда путь был расчищен, по нему двинулась рота А 751-го танкового батальона, которая вошла в Бизерту в 16.15. Вслед за ней появился и 9-й разведывательный взвод. 
 Город был пуст. Жители покинули его и бежали в Тинджу или Ферривилль. Остались только немцы. С колокольни стрелял пулемет. Немецкие танки и артиллерия стояли на холмах в миле от города, перекрывая узкую полоску земли между морем и озером Бизерта. Отсюда они обстреливали любую американскую машину, которую замечали на улицах. Американцы открыли ответный огонь и уничтожили 2 орудия. Хотя американские танки уже расположились прямо посреди аэропорта Бизерты, - когда 8 мая 47-я полковая группа вошла в город, ее встретил огонь снайперов. Тем не менее, Брэдли сумел блокировать все дороги в Бизерту. Части 47-й группы расположились на северо-востоке, готовые отразить любую контратаку, а 60-я группа заняла холмы, господствующие над дорогой Ферривилль - Бизерта. 
 На юге, рано утром 7 мая, 168-я полковая боевая группа (34-я пехотная дивизия) наконец сломила сопротивление немцев на равнине Шувайки. Противник отошел, когда солдаты Райдера во второй половине дня заняли саму деревню и установили контакт с частями V корпуса. Тем временем 1-я танковая начала наступление тремя колоннами и быстро сломила сопротивление врага на линии Ферривилль - Матир. На северном фланге 91-й разведывательный батальон вместе с 2-м батальоном 39-го пехотного полка (временно переданным из 9-й дивизии) в начале вечера вошел в Ферривилль. Город был практически цел. Однако бомбардировщики союзников уничтожили квадратную милю мастерских, складов, хранилищ боеприпасов на территории военно-морской базы. 
 На высотах хребта Мессефтин вторая колонна 1-й танковой дивизии рассеяла противника артиллерийским огнем, а 6-й батальон бронепехоты разогнал уцелевших. Одновременно 3-й батальон 13-го танкового полка повернул на север и начал охоту за последними подразделениями противника. Одно отделение вышло на дорогу из Ферривилля, которая огибает южную часть озера Бизерта и соединяется с шоссе Тунис - Бизерта, но тут столкнулось с машинами 1-го танкового и 6-го бронепехотного полков, направленными из Матира, чтобы перерезать этот путь. Справа Боевое командование В - третья колонна 1-й танковой - заняло перекресток в 6 милях восточнее Матира и в течение дня двигалось дальше, на Протвилль. Пон-дю-Фан заняли части XIX корпуса Кёльна. 
 * * * 
 1-я Армия вбила мощный клин от Бу-Арада до Туниса между 5-й Танковой на севере и итальянской 1-й Армией на юге. Всем частям фон Верста угрожало уничтожение, так как американская 1-я танковая дивизия наступала на восток и север от Матира и Ферривилля. На юге войска Мессе могли оказаться в мешке в результате маневра английской 6-й бронетанковой дивизии. 
 30 апреля Муссолини отправил телеграмму фюреру, подчеркивая, что следует немедленно направить в Африку дополнительные самолеты, "чтобы противостоять подавляющему превосходству в воздухе", тогда "прекрасно сражающиеся" войска обретут уверенность. Однако Гитлер ничего не мог предпринять, кроме приказов сражаться до последнего. Муссолини сказал японскому послу в Риме, что массовая эвакуация войск невозможна. Зная, что немецкое Верховное Командование считает Тунис потерянным, дуче и Кессельринг еще 4 мая обсуждали вопрос посылки туда новых подкреплений. Кессельринг получил от Кейтеля инструкцию сливать подразделения, чтобы освободить штабы и эвакуировать лишние рты. Comando Supremo отправило аналогичный приказ фон Арниму и Мессе, однако он не был получен. 
 Территория, занимаемая войсками Оси, быстро таяла, и штаб Группы армий "Африка" потерял связь с северным фронтом. Подполковник Бранд все еще пытался обеспечить снабжение частей, если с ними сохранялся контакт. Планировалась переброска снабжения на десантных баржах и надувных лодках с кораблей в порты, еще находящиеся в руках немцев. Был отдан приказ использовать в качестве причалов сброшенные в воду автомобили. 
 Но эти отчаянные меры не могли дать результата, поскольку итало-немецкая военная машина начала разваливаться со страшной скоростью. 8 мая Боевое командование А 1-й танковой дивизии нанесло новый удар на севере. Его танки и самоходные орудия сломили сопротивление остатков 15-й танковой дивизии вокруг Джебель-Сиди-Мансур в 4 милях восточнее Ферривилля и взяли более 200 пленных. С вершины холма солдаты 3-го батальона 1-го танкового полка и 2-го батальона 6-го полка бронепехоты видели отступающих немцев, которые по дороге Бизерта - Тунис бежали к деревне Эль-Алия. На следующий день 15-я танковая полностью израсходовала снаряды, и деревня была без труда захвачена. В плен сдались тысячи немцев. 
 Пока часть сил 1-й танковой дивизии была занята в Эль-Алии, другие подразделения вышли к южному берегу озера Бизерта возле деревни Эль-Азиб, перекрыв шоссе Бизерта - Тунис. 1-й батальон 13-го танкового полка оказался "в чистом поле". Поэтому две роты легких танков получили приказ "мчаться как дьяволы, чтобы выйти к лесочку в миле южнее Эль-Азиба". Однако им пришлось 8 минут находиться под огнем вражеских орудий. 6 танков были подбиты, но противнику пришлось отступить. Это открыло дорогу остальным танкам батальона, а также 91-му разведывательному батальону и 3-му батальону 6-го полка бронепехоты. 
 На холмах южнее озера Бизерта наступление Боевого командования В замедлил тяжелый рельеф, однако решительное вмешательство Хаузе помогло 40 танкам подняться на возвышенность и перекрыть шоссе на перекрестке Уэд-Меджерда. Отсюда американцы получили прекрасный обзор. Они видели на прибрежной равнине сотни горящих машин и цветные ленты трассирующих пуль: немцы спешно уничтожали остатки боеприпасов. Когда стрельба в Бизерте утихла, 47-я полковая группа отошла, чтобы Французский Африканский корпус мог торжественно войти в город. "Все прелестные домики пригорода были пусты. Их стены были испещрены следами пуль и осколков. Арабы спешно растаскивали великолепные зеркала и мебель, пользуясь отсутствием хозяев. Несколько человек радостно приветствовали наших солдат. "Где голлисты? Где Жиро?" - повторяли они". 
 "Легенда о де Голле в Северной Африке имеет более прочные корни, чем в других местах. Было бы политической ошибкой пренебрегать ею, не следует повторять ноябрьские промахи. Режим Жиро остается таким же реакционным, каким был с самого начала. И он таким останется, если будет получать открытую поддержку американского госдепартамента при молчаливом одобрении Уайтхолла", - писал Филипп Джордан. Но несмотря на попытки Жиро избавиться от славы антисемита и реакционера, де Голль легко обыграл его. Гарольд Макмиллан писал о нем: "Это самый сильный из всех французов, которых я знал". 
 * * * 
 Пока в Тунисе и Бизерте решали политические вопросы, XIX корпус Кёльца начал наступление на Джебель-Загуан. Генералы Буассо и Ле Култо двинулись из Пон-дю-Фана на северо-восток. Но их дивизия "Оран" и Танковая группа встретили неожиданно сильное сопротивление. Зато дивизии "Алжир" и "Марокко" генералов Коннэ и Метенэ спокойно начали подниматься по крутым склонам Загуана. 
 В секторе IX корпуса Хоррокс заменил 7-ю бронетанковую дивизию 1-й бронетанковой, которая наконец сумела продвинуться дальше Бу-Курнина, который немцы оставили ночью 6/7 мая. Маленький патруль, отправлений хоронить убитых, увидел страшную картину: все склоны холма были усеяны трупами погибших в ходе нескольких атак. Похоронной партии пришлось действовать очень аккуратно, но 6 человек все-таки были ранены миной, когда кто-то неосторожно зацепил ногой проволоку. 
 1-я бронетанковая дивизия пересекла Уэд-Миллиан и 8/9 мая прошла несколько маленьких деревень, направляясь в Кретевилль. 9 мая она повернула на юго-восток и вошла в холмы, среди которых вилась дорога Громбалиа Тунис. Англичане были вынуждены поставить огневую завесу, чтобы помешать противнику укрыться на полуострове Бон. В это же время 7-я бронетанковая повернула из Туниса на север. Одна колонна пошла по шоссе на Бизерту, а вторая - параллельно ей на Уэд-Меджерду, где еще 8 мая шли ожесточенные столкновения. Множество немцев и итальянцев бросилось к реке, где предприимчивые арабы за 50 франков соглашались перевезти любого на западный берег. 
 К западу от Протвилля 6-я бронетанковая дивизия 9 мая встретилась с 1-м батальоном американского 1-го танкового полка. Потом 1-й батальон повернул на север с шоссе. Ему пришлось пробираться среди тысяч пленных и груд брошенного оружия. В это время 3-й батальон 13-го танкового полка и 11-й гусарский полк двинулись по дороге на Порто-Фарина. Их прибытие спасло жизнь тысячам солдат Оси, которые пытались сколотить плоты и выйти в море, что означало верную смерть. Адмирал Каннингхэм начал операцию "Ретрибьюшн", названную так в память о трудной эвакуации британских войск из Греции и с Крита в 1941 году. Он бросил все имеющиеся эсминцы днем и ночью патрулировать возле мыса Бон, отдав приказ: "Топить, жечь, уничтожать. Никто не должен уйти". 
 "Регата Келибия", как ее назвали командиры эсминцев, проходила в густо заминированных водах. Ночью 8/9 мая "Тартар", "Лэфорей" и "Лойял" потопили 2 транспорта с боеприпасами и танками. Из воды доносились крики тонущих. Командир "Тартара" капитан-лейтенант Хэй вспоминает: "Мы описали еще один круг, но бесполезно было пытаться подобрать их. Я с радостью заметил, что шлюпбалки тонущего судна были вывалены. Потом мелькнули два или три черных силуэта, наверняка это были спасательные шлюпки". 
 Сведения разведки союзников были довольно противоречивыми. Однако самолеты-разведчики, обшарившие прибрежный район, не обнаружили признаков эвакуации, хотя берлинское радио 8 мая заявило, что Африканская кампания завершена, и войска вывезены на шлюпках. В последний момент кое-кто все-таки сумел спастись, как 18-летний солдат В. Ютнер, которого из госпиталя перевезли на подготовленное к выходу судно. Однако потопленные и поврежденные суда так плотно забили гавань, что выбраться из нее оказалось невозможно. Тогда его вместе с 12 другими ранеными перевезли на аэродром Эль-Ауина, откуда 8 мая в 16.00 в Палермо улетел последний Ju-52. Через пару минут немцы взорвали взлетную полосу. Пережив атаку британских истребителей и вынужденную посадку, самолет на следующий день прибыл к цели. 
 10 мая еще одно итальянское госпитальное судно "Виргилио" вышло из Корбона. На борту находился капитан Рейтер, имевший при себе секретные документы для составления военного дневника Группы армий "Африка". Незадолго до 9.00 судно остановили 3 британских эсминца. Когда англичане поднялись на борт "Виргилио", Рейтер быстро уничтожил секретные приказы и документы. Сначала судну приказали возвращаться в Тунис, но потом все-таки разрешили следовать в Неаполь. Спаслись немногие. Например, ремонтная рота 501-го батальона тяжелых танков была загнана на мыс Бон, где нашла десантную баржу и отправилась на Сицилию. Без воды и еды 18 человек претерпели ужасные мучения, пока баржа не была выброшена на сицилийский берег. По официальным данным, из Туниса были эвакуированы 632 человека. Еще 1000 человек спасли корабли Королевского Флота. Эти сумасшедшие пытались на шлюпках, яхтах, плотах и даже пустых бочках доплыть до Сицилии. 
 * * * 
 Если у противника и было намерение дать последний бой на полуострове Бон, чтобы прикрыть массовую эвакуацию, 6-я бронетанковая дивизия расстроила эти планы. Получив приказ Андерсона занять Сулейман, Громбалию и Хаммамет, дивизия 8 мая подошла к Хаммам-Лиф, где находилось узкое дефиле у северного берега полуострова. 
 В этом бутылочном горлышке лежал городок, через который следовало пройти дивизии, так как прибрежную равнину пересекало множество вади, и она считалась непроходимой для танков. Город и высоты вокруг него занимали спешно сформированные германские части так называемой Группы Франц истребители танков и артиллерия. Немцы расставили за бруствером несколько машин, а подходы к нему прикрывало более 30 пушек. В городе находились противотанковые орудия, минометы и реактивные установки "Небельверфер", на холмах стояли пулеметы и тяжелые орудия. 
 Попытка лобового штурма была просто самоубийством, пока не будут заняты холмы, господствующие над городом. В поддень 2-й Лотианский полк прямо на шоссе попал под огонь противотанковых орудий. Последовала заминка, пока подошли валлийские гвардейцы, отставшие на 3 мили. Они развернулись перед Джебель-Роруф - хребтом, имевшим форму полумесяца. Во второй половине дня 3-й батальон гвардейских гренадер двинулся вглубь холмов, захватив в плен более 400 итальянцев. 3-й батальон валлийских гвардейцев начал подниматься на хребет, имевший высоту 750 футов. За ними с любопытством следили жители города, столпившиеся на дороге. Батальон попал под минометный и пулеметный огонь. Несмотря на помощь танков Лотианского и пограничного полка, лишь к наступлению темноты батальон сумел уничтожить зловредный немецкий миномет, расположенный в бетонном доте. Лишь тогда валлийцы сумели закрепиться на захваченной высоте, потеряв при этом 24 человека убитыми и 50 ранеными. Но это сражение надломило обороняющихся, и когда подошел Колдстримский гвардейский батальон, он легко очистил оставшуюся часть хребта. 
 Теперь путь был открыт, и 26-я бронетанковая бригада нанесла лобовой удар. Это все еще была сложная задача. Хоррокс прибыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как последние солдаты противника покидают Джебель-Роруф. Утром 9 мая танки лотианцев провели разведку боем, но Хоррокс приказал без промедления захватить город. Тут в штаб полка прибыло еще несколько высоких гостей: Кейтли, Роберте и Андерсон. "Их реакция на огонь "Небельверферов" оказалось такой же, как у нас. Они поспешно прыгнули под танки, чтобы укрыться", - ехидно заметил один из рядовых танкистов. 
 В 15.00 три эскадрона лотианцев снова пошли в атаку, на броне одного сидела пехота. Смертоносный огонь тщательно укрытых 88-мм орудий принес некоторые потери, но после серии кровопролитных стычек танки ворвались в город сразу по 6 улицам. Пехота очищала дом за домом, уничтожая снайперов в рукопашных схватках. Два танковых взвода прорвались к пляжу и спустились в полосу прибоя, обогнув впадающие в море вади. Таким способом они обошли противотанковые орудия. 
 Оказавшись под угрозой окружения, немцы быстро отошли к Громбалии; началось преследование. Захват Хаммам-Лиф стоил англичанам 22 "Шерманов", однако через пробитую в обороне брешь танки ринулись вперед. Этот прорыв фон Бройх назвал самым заметным событием всей кампании. Когда спустились сумерки, головные танки находились в 3 милях от Сулеймана. Там 6-я бронетанковая повернула сначала на юго-восток, а потом на юг, к Бу-Фиша и Анфидавиллю. 
 В тот же самый день 9 мая американцы завершили уничтожение остатков 5-й Танковой армии. Примерно 300 офицеров и солдат дивизии "Герман Геринг" еще держались на Джебель-Ашкель, но в других местах сопротивление закончилось, и войска фон Верста рассыпались на мелкие группки. Генерал-майор Йозеф Шмид потерял связь с собственными частями в горах несколько дней назад. Теперь он показал фон Арниму приказ Геринга возвратиться в Италию. Неприязнь, которую фон Арним испытывал к рейхсмаршалу, стала еще глубже. Фон Верст еще удерживал пару холмов возле Порто-Фарина с двумя последними "Тиграми" и горсткой пехоты. В 9.30 он отправил в штаб Группы армий "Африка" рапорт: "Наши танки и артиллерия уничтожены. Нет топлива и боеприпасов. Мы будем сражаться до последнего". 
 Немецкие солдаты сопротивлялись, пока у них имелись боеприпасы, а потом спокойно сдавались. Они выполнили свой долг и даже более того, как это сделали экипажи последних 7 танков 10-й танковой дивизии. Они вкопали свои машины в землю и отстреливались, пока не израсходовали последний снаряд. Затем, как и остальные солдаты, они взорвали свои танки и уничтожили личное оружие. 
 В 10.00 генерал-майор Фриц Краузе со своими адъютантами прибыл на командный пункт Хармона, чтобы прекратить бои. Хармон радировал Брэдли, прося совета, и передал немцам грубый приказ: "Никаких условий. Безоговорочная капитуляция". В то же время Брэдли приказал избегать ненужного кровопролития. Краузе с каменным лицом, не выдавая своих эмоций, приказал в полдень прекратить сопротивление на фронте американского II корпуса. Молодой начальник штаба Хармона Морис Роуз был отправлен вместе с немецкой делегацией, чтобы передать противнику точные инструкции. "Они должны собрать оружие на складах и загнать машины в гаражи. Скажите им, что мы проследим, чтобы не было попыток уничтожить оружие, иначе перемирие немедленно закончится. Мы уничтожим их всех к черту", - приказал Брэдли. 
 Ближе к вечеру прибыли немецкие генералы со своими штабами. Они все были одеты в чистые, отглаженные парадные мундиры, когда представлялись Хармону, который был в перепачканной, измятой рабочей униформе. "Не следует дать ублюдкам основания думать, что мы их уважаем", - сказал он. Последним прибыл фон Верст, который в 15.23 отправил последние радиограммы ОКВ и штабу Группы армий "Африка". II корпусу сдались 6 немецких генералов: фон Верст, Краузе, только что произведенный Боровиц, Бюловиус, Курт Бассенге и Георг Нойфер (командир 20-й зенитной дивизии Люфтваффе). Отказавшись встречаться с ними, Брэдли отправил пленных генералов на ночь в немецкий госпиталь, приказав выдать обычный полевой рацион. На следующий день капитан Хансен передал генералов британским властям, где их встретили с почестями и пригласили на завтрак. Зато Хансена и его шофера накормить как-то забыли. "Мы были поражены", - отозвался об этом Брэдли. 
 Тем временем десятки тысяч пленных хлынули за колючую проволоку сборных пунктов, спешно сооруженных американскими инженерами на песчаной равнине возле Джебель-Ашкель, чуть севернее дороги на Матир. Лейтенант Ройл, артиллерист 78-й дивизии, смотрел на колонны немцев, идущие мимо него, "и думал, что еще несколько часов назад мы пытались убить друг друга. А теперь все закончилось". 
 Эти события показали, что немецким офицерам не хватает инициативы. Как только была ликвидирована командная структура, вся армия просто развалилась. В этом есть доля правды, но не более. Мощь атак союзников сделала дальнейшее сопротивление безнадежным и бессмысленным. Однако пленные, как писал генерал-майор Пенни, "были дисциплинированными и совсем не деморализованными ". Командиры подразделений сохранили руководство до самого конца боев. Как сказал фон Верст: "Немецкий солдат шел в плен уверенный, что его не победили на поле боя, а он стал жертвой краха системы снабжения". Это было еще более верно для остатков Африканского корпуса Роммеля. 
 * * * 
 5-я бригада Ральфа Хардинга начала решительную атаку холмов к западу от Такруны. Ночью 8/9 мая ее 23-й и 28-й батальоны попали под огонь 88-мм и 210-мм орудий, а также "Небельверферов", и отбили 4 вылазки. Киппенбергер писал: "Это было удивительно. Никогда раньше немцы не атаковали по ночам, и мы не понимали причин, заставивших их сделать это". 
 Фрейберг не ожидал серьезных успехов от разведки боем, которую он приказывал вести с 4 по 9 мая. В ходе этих стычек новозеландцы потеряли 16 убитыми и 36 ранеными. Не было никаких признаков ослабления сопротивления в прибрежном секторе. Англичанам казалось, что войска Мессе сопротивляются даже более упорно, чем раньше. Тем не менее, 56-я дивизия, которой с 5 мая командовал генерал-майор Грэхем, получила приказ штаба X корпуса начать наступление ночью 10/11 мая. 
 Батальон только что прибывшей 167-й бригады бригадного генерала Бирча успешно атаковал аванпосты дивизии "Молодые фашисты", после чего бригада получила приказ занять холмы на левом фланге. После этого ее должна была сменить 6-я новозеландская бригада, которой и предстояло прорвать оборону. В результате все кончилось так же плохо, как для 169-й бригады ночью 28/29 апреля. Встретив яростное сопротивление, 167-я бригада откатилась назад, потеряв 63 человека убитыми, 104 пропавшими без вести и 221 ранеными. Солдаты Мессе знали, что их судьба решена, но еще могли больно огрызнуться, как и Африканский корпус, который полностью потерял подвижность, так как бензин кончился. 
 Неудача 167-й бригады помешала штабу корпуса двинуть в бой новозеландцев Джентри. Они получили моральное удовлетворение, видя, как противник щедро расходует боеприпасы. Все знали, что конец близок, поэтому нет необходимости экономить. Однако неизбежное окончание кампании породило, как заметил Киппенбергер, некоторую "робость".
 * * * 
 Спускаясь с мыса Бон, 6-я бронетанковая у арабского городка Сулейман была задержана завесой противотанковых орудий. Оставив против них заслон, который должен был дождаться подхода 4-й пехотной дивизии, Кейтли повернул на юго-восток к Громбалии. Передовые патрули Стрелковой бригады сообщили, что встретили слабое сопротивление. Зато разъезд дербиширских йоменов, проскочив мимо Сулеймана, натолкнулся на немецкую столовую. "Прекрасный обед, сладкое шампанское. Немцы не жуют солонину", - передали солдаты в штаб дивизии. 
 11 мая противник спешно сформировал Группу армий фон Арним и Группу армий Мессе, которые тут же потеряли контакт между собой, так как французская дивизия "Марокко" генерала Матенэ уничтожила то, что еще оставалось от 21-й танковой. Танковая группа Ле Култо прошла мимо Джебель-Загуана и вечером вышла к Сен-Мари-дю-Зит. Дивизия "Оран" генерала Буассо двигалась параллельно 5-й бригаде Бейтмена среди холмов к северу от Загуана. Зажатые между французами и индийцами, немцы начали массовую сдачу. Колонны дыма поднимались от горящих автомобилей и складов. Ночью штаб фон Арнима передал: "Боеприпасы израсходованы, танки и артиллерийские орудия уничтожены". Патрули 1/9-го гуркского и 4/6-го раджпутского батальонов взяли около 2000 пленных. Утром 12 мая один (!) транспортер "Брен" раджпутов взял в плен всю итальянскую дивизию "Суперга". Чтобы не отстать, даже повара 1/4-го Эссекского батальона захватили нескольких пленных. 
 К этому времени 6-я бронетанковая подошла к последнему очагу сопротивления немцев в Бу-Фиша, находящемся чуть севернее Анфидавилля. Там окопалась 90-я легкая дивизия. Еще 10 мая Фрейберг потребовал от фон Шпонека сдачи, повторив это требование 11 мая, но не получил ответа. Примерно в 10.00 26-я бронетанковая бригада связалась по радио с измученными авангардами 56-й пехотной дивизии, находящимися в 3 милях южнее, угрожая 90-й легкой ударом с двух сторон. Однако снаряды германских 210-мм орудий, размещенных на холмах, удержали танки 26-й бригады на месте. При этом противотанковые орудия подбили несколько машин. Так как обороняющиеся начали свободно расходовать боеприпасы, началась бешеная стрельба из всех видов оружия. Утром 12 мая она возобновилась, обещая сумасшедший день, как подумал Киппенбергер. Примерно в 13.30 сосредоточенный огонь артиллерии 6-й бронетанковой дивизии, к которой присоединились 144 орудия новозеландцев, накрыл немецкий штаб. Бу-Фиша исчез в клубах дыма и пыли, когда три волны бомбардировщиков "Бостон" разбомбили позиции противника. Вскоре после этого вперед двинулись танки. 
 И тогда из каждого окопа и блиндажа показались белые флаги. Ближе к вечеру по холму начали спускаться солдаты фон Шпонека, полностью деморализованные ужасным ударом союзников. Кейтли принял капитуляцию фон Шпонека и отправил его к Фрейбергу, который прибыл в 56-ю дивизию и повторил свое требование безоговорочной капитуляции. Когда на следующий день бригадный генерал Лайн вместе с Фрейбергом и Грэхемом прибыл к проходу в минном заграждении, он увидел "ужасную сцену. Некоторые итальянцы, похоже, смутившись при виде старших офицеров, попытались срезать путь и подорвались на собственных минах. Пострадали и британские зрители". 
 В приказах, отданных 12 мая, Андерсон потребовал представить полные карты минных заграждений, перед тем как капитуляция будет принята. Вражеским солдатам было приказано не уничтожать технику и вооружение. Однако солдаты 6-й бронетанковой дивизии с огорчением обнаружили, что немцы перебили свои дорогие бинокли и вообще все, что могло пойти на сувениры. 
 * * * 
 На холмах к северу от Сен-Мари-дю-Зит Крамер и фон Арним готовились завершить свои операции. 12 мая в 0.40 Крамер отправил последнюю радиограмму ОКВ: "Боеприпасы израсходованы. Вооружение и техника уничтожены. В соответствии с приказами, Африканский корпус сражался, пока это еще было возможно. Германский Африканский корпус воспрянет снова. До встречи на сафари". 
 В этот же день фон Арним отправил радиограмму ОКВ и несколько личных посланий офицеров штаба своим семьям. Затем связь с внешним миром прервалась, так как радиостанции были уничтожены. Фон Арним лично поджег автомобиль Роммеля, заявив, что противник не сможет похвастать тем, что захватил его. Грохот битвы медленно стихал в окрестных холмах, "словно сама природа решила перевести дух", как писал фон Арним. 1-й Сассекский батальон подполковника Гленни медленно продвигался по холмам, среди которых прятался штаб фон Арнима. Зная, что разведка англичан приближается к его командному пункту, фон Арним отправил 3 офицеров с письмом Гленни, предлагая сдаться вместе с тем, что осталось от его штаба и штаба Крамера. Делегацию возглавил маленький, коротко стриженный полковник Нольте, начальник штаба Африканского корпуса. 
 Пока Такер готовился к формальным переговорам с Нольте, вмешался 1/2-й батальон гурков. Подойдя с юга к Сен-Мари-дю-Зит, подполковник Шоверс вскарабкался на хребет, чтобы осмотреть свои позиции, и обнаружил германский штабной автомобиль. Спустившись вниз, он оказался в штабе фон Арнима, где были построены около тысячи немцев. Шоверсу сказали, что Нольте уже отправился договариваться о сдаче, поэтому в сопровождении говорящего по-английски офицера Шоверс вернулся в штаб бригады. По пути он встретился с Гленни, который расставлял часовых вокруг немецкого лагеря. Услышав, что произошло, Такер связался с Оллфри, и два генерала вместе с Нольте, переводчиком, неустрашимым Шоверсом и эскортом прибыли в штаб фон Арнима, который теперь охраняли солдаты 1-го Суссекского. 
 Фон Арним и Крамер переоделись в парадные мундиры и нацепили все награды и Железные Кресты. "Это было нечто зеленое, красное и золотое", вспоминал Такер. Сам он был облачен в поношенные брюки, потрепанную куртку без единой орденской ленточки и обычные армейские ботинки. Так же просто были одеты Оллфри и Шоверс, "обычные грязные офицеры, даже небритые". Такер демонстративно прошел мимо протянутой руки фон Арнима, и переговоры начались. С самого начала положение фон Арнима было сложным. Он не мог приказать своим частям капитулировать, так как потерял с ними связь. Но при этом он отказался воспользоваться радиостанциями союзников. Тогда Такер пригрозил бросить свою дивизию в атаку и уничтожить 90-ю легкую, которая до сих пор не сдалась. Их жизни будут на совести фон Арнима, добавил Такер. 
 После этого фон Арним согласился на капитуляцию своего штаба и штаба Крамера. Он демонстративно выложил на стол пистолет и перочинный нож. Его штаб выстроился для прощания. "Арним покраснел, как мак, и был страшно раздражен. Крамер был более спокойным. Он немного говорил по-английски и старался казаться дружелюбным". Под охраной офицера гурков и отделения Сассекского батальона фон Арним и Крамер были увезены на встречу с Александером. Их совершенно не намеренно прокатили по собственным минным полям. Фон Арним нервно вскочил и принялся что-то показывать шоферу. "Я был совершенно холоден и суров во время этой встречи. Простой солдат, а не дипломат. В подобных обстоятельствах я не мог заставить себя вести более сердечно по отношению к германским командирам", - вспоминал Такер. 
 Однако Александер привел себя в порядок, чтобы встретить фон Арнима, прибывшего в штаб 18-й Группы армий, расположенный возле Ле Кефа. Он гостеприимно предложил немцу обед и палатку на ночь. Генерал-майор Миллер считал, что фон Арним "выглядит достойным человеком. Он сказал, что у него никогда не было намерения бежать". Допрос оказался не слишком продуктивным, и офицер разведки штаба армии Дэвид Хант решил, что фон Арним сам поражен внезапностью краха. Эйзенхауэр категорически отказался с ним встречаться и принимать саблю в знак капитуляции. 
 Тем временем Брэдли и его подчиненные старались побыстрее разделаться с остатками дивизии "Герман Геринг", которые еще держались на Джебель-Ашкель. Монк Диксон получил 11 мая приказ прекратить это. Он приказал фон Версту написать записку тому, кто сейчас командовал остатками дивизии. Под белым флагом парламентер отправился к немцам, и остатки 5-й Танковой армии сложили оружие. Назад американский офицер вместе с раненным обер-лейтенантом, рука которого висела на повязке. Перед сдачей немцы хотели убедиться, что записка фон Верста подлинная. "Скажите им, чтобы шли к дьяволу", - рявкнул командир батальона, окружившего холм. "Дивизия сдастся, если получит документ, удостоверяющий, что мы последними сложили оружие на этом фронте", - ответил обер-лейтенант. На это ему довольно грубо сказали: "Братец, либо вы спуститесь прямо сейчас и покончите со своими кривляньями, либо мы высечем документ на твоем надгробии". Последовала стремительная атака, в ходе которой погибли еще несколько немцев. После этого с вершины холма спустились несколько сот человек, согласившихся на безоговорочную капитуляцию. 
 Теперь держался только генерал армии Мессе, который командовал остатками дивизий "Молодые фашисты", "Триесте" и 164-й легкой. Он держал связь с ОКВ и Comando Supremo. Утром 12 мая Мессе получил разрешение Муссолини начать переговоры о "почетной сдаче" и в 13.00 отправил радиограмму в штаб 8-й Армии с просьбой о перемирии. Она была принята новозеландцами и передана в штаб X корпуса. В 20.30 Фрейберг послал жесткий ответ: "Военные действия не прекратятся, пока все войска не сложат оружие и не сдадутся ближайшей части союзников". 
 Поздно вечером радиостанция новозеландцев перехватила радиограмму маршала Италии Мессе, который только что был произведен в маршалы: он отправил представителей для встречи с офицерами X корпуса. 13 мая в 8.30 после трудного путешествия генерал Манчинелли, полковник Маркерт и майор Боскарди прибыли в штаб Фрейберга. Они попытались начать переговоры, но им сообщили, что требуется безоговорочная капитуляция. Если они откажутся, после полудня военные действия возобновятся. Так как у Манчинелли не было на это полномочий, он вместе с английским офицером вернулся в штаб Мессе, где была получена соответствующая радиограмма Фрейберга. В 12.20 Мессе отдал приказ о капитуляции всех германских и итальянских войск, а немного позднее вместе с фон Либенштейном отправился к Фрейбергу. 
 Рональд Левин увидел в приморской низине белые флаги, означавшие капитуляцию. "Сначала маленькие группы, которые потом сливались в большие, как взводы сливаются в роты. Белый повсюду, словно над холмами пляшут мотыльки". 
 Рядовой Кримп утверждал, что "фрицы сорвались". В четверг 13 мая Александер отправил Черчиллю выспренную телеграмму: "Сэр, считаю своим долгом сообщить, что Тунисская кампания завершена. Вражеское сопротивление окончательно прекратилось. Мы владеем берегами Северной Африки". 
 В Берлине Геббельс записал в дневнике: "Бои в Тунисе закончились. Я пишу это с тяжелым сердцем. Я просто не могу читать преувеличенные коммюнике англо-американцев. Они полны насмешек над нашими солдатами, которые проявили легендарный героизм и сражались до последнего патрона". 
 На сей раз мастер лжи говорил нечто весьма похожее на правду. 
 Эпилог 
 "В целом я чувствую себя довольно глупо и подавленно... Я думаю, что это реакция на гибель множества людей, которых я знал и любил. Война ужасная кровавая штука". 
 Офицер королевских фузилеров. 
 Британский Комитет начальников штабов 13 мая 1943 года отправил Эйзенхауэру следующую телеграмму: "Не допускайте никаких упоминаний о высоком духе немецких пленных, что может поддержать вражескую пропаганду, кричащую об отважных солдатах, сломленных неодолимым роком". Однако произошло именно то, чего опасались англичане. 
 С мыса Бон к Тунису и Бизерте, с гор вокруг Анфидавилля потянулись длинные колонны пленных. Немецкие офицеры ехали в своих "фольксвагенах" и "мерседесах", итальянские - "фиатах-тополино" и "ланчах". Каждый вез большой тюк с личными вещами, но их практически никто не охранял. Когда автоколонна с пленными немцами встретилась с британской колонной, какой-то немец крикнул: "Британская армия все равно плохая". 
 На что находчивый томми ответил: "А кто загнал вас в свинячью задницу?" 
 Генерал-майор Стронг полагал, что "количество пленных превзошло все наши ожидания". Их было трудно просто разместить. Разведка союзников полагала, что у противника 150000 солдат, однако она не приняла во внимание тыловые подразделения, гражданскую и военную администрацию Триполитании, которая тоже бежала в Тунис. Итальянцев начали водить на работы вооруженные солдаты. Подполковник Ширли Смит брезгливо заметил: "Они нечистоплотны и разболтаны, в отличие от немцев". В пригороде Туниса Ле-Бардо за колючей проволокой немцы начали методично сооружать лагерь, чтобы обеспечить себе хотя бы палаточные укрытия. Однако их приходилось содержать отдельно от итальянцев из-за взаимной неприязни. В конце концов итальянцам разрешили ходить свободно, тогда как немцев держали под сильной охраной. 
 В одном из американских лагерей едва не произошла трагедия, когда вспыхнула сухая трава. Французы относились к своим пленным довольно плохо. Генерал-майор Пенни считал, что они их плохо кормят и в нарушение Женевской конвенции заставляют расчищать минные поля. В Громбалии, где был создан большой лагерь, продолжал играть оркестр 10-й танковой дивизии. Музыкантов отпускали под честное слово, чтобы они могли развлекать солдат 78-й дивизии Эвелью. После первого замешательства проблема питания исчерпалась. Как ни странно, продуктовые склады Оси оказались полны. Зато гражданское население в городах голодало, и союзникам пришлось его кормить, чтобы не допустить голодных смертей. 
 Постепенно большая часть пленных была отправлена в Англию, Америку и Канаду - примерно 250000 человек, по окончательным подсчетам. Мессе и его штаб содержались в условиях строгой секретности в Уилтон-Парке, Бэкингемшир. Но условия заключения были необременительными. Они играли в теннис и крокет вместе с двумя итальянскими адмиралами, а после капитуляции Италии были отправлены домой. Мессе стал начальником штаба армии при режиме Бадольо, сохранил свой пост при правительстве Бономи в 1944 году, но был снят через год. 
 Немецкие генералы содержались в Кокфостерсе более строго. К ним присоединились генерал-лейтенант Людвиг Крювель и генерал-лейтенант Вильгельм Риттер фон Тома, захваченные в плен несколько раньше. Фон Арним никогда не пытался скрыть свое раздражение действиями верховных командований Германии и Италии, которые не смогли наладить снабжение его армии, что и решило исход боев в Тунисе. 
 В честь победителей загремели аплодисменты. Но в 1-й Армии появилась серьезная растерянность. 10 мая Эйзенхауэр поблагодарил Андерсона за "прекрасную совместную работу". Андерсон сразу ответил, но не через Александера, как полагалось по субординации, а напрямую, написав Эйзенхауэру 2 дня спустя. "Я не знаю, какими будут наши отношения в будущем, после окончательного завершения дел, но я надеюсь, что наши дороги не разойдутся. Я хотел бы поддерживать прежние тесные отношения с вами лично и с американской армией", - писал Андерсон. Вскоре после этого он написал еще одно письмо, в котором просвечивают опасения и замешательство: "Когда 1-я Армия перестанет существовать, я надеюсь, что смогу помочь своим растерянным командирам и солдатам. Пожалуйста, срочно пришлите генерала, который прольет свет на будущее. Разумеется, я буду делать все возможное, чтобы сохранить дух сотрудничества, если только сам получу хоть какую-то информацию". Эйзенхауэр просто передал это письмо своему штабу. 1-я Армия умирала и разваливалась. Единственной его заботой теперь было поддержание порядка в Тунисе, разделенном на 4 сектора под управлением союзников. 
 22 мая в Алжир прибыл де Голль и начал переговоры с Жиро. После долгих споров был сформирован Комитет национального освобождения, который американцы, англичане и русские признали законным французским правительством. Сохранилось много трудностей, которые возникали при таком "двуглавом" правительстве. Однако менее чем через год власть де Голля стала полной. 
 * * * 
 Боевой дух союзников после окончания боев стремительно полетел вниз, особенно у солдат, которые ждали отправки домой. Этому поддались все, за исключением новозеландцев, 6000 из них после отпуска должны были вернуться в армию. Зато солдаты Монтгомери, завершившие долгое путешествие через пустыню, а теперь начавшие подготовку к операции "Хаски", были страшно разочарованы, так как побывать дома им не удалось. 
 Многие американские солдаты были взбешены, когда узнали, что пленных отправляют в Соединенные Штаты, а сами они остаются. Аллен и Рузвельт с большим трудом привели в порядок 1-ю пехотную дивизию, за которой волочилась слава мятежников и разгильдяев. "Мы все играем по одним правилам, вне зависимости от того, что у нас на погонах", - сказал Брэдли Аллену. Чтобы занять своих солдат, Аллен приказал вернуть дивизию в Оран в палаточный лагерь и приступить к утомительным учениям. Частично проблемы были вызваны близорукостью американского командования, не желавшего знать, в каких скверных условиях живут солдаты. 
 Хармон, приверженец жесткой дисциплины, быстро втолковал 1-й танковой, что почем, и сообщил командованию, что недовольство подавлено. "Количество дисциплинарных взысканий с 70 в день упало до 10 в среднем. Бывают дни, когда накладывается всего 2 взыскания", - рапортовал он. 9-я пехотная дивизия Мэнтона Эдди отправилась в Мадженту, захолустный пыльный городок в 50 милях южнее Сиди-бель-Аббаса. Однако еще до этого она временно остановилась на берегу моря в Немуре, Французское Марокко, где солдаты и офицеры вдоволь наплавались и хорошо отдохнули. 
 Аналогичные усилия предпринимало британское командование, которое старалось занять своих солдат. 1-я Армия начала выдавать пропуска в Тунис, хотя любоваться в этом городе было решительно нечем, пока не прибыла театральная труппа. Она прилетела из Гибралтара и сначала дала спектакль в Бужи, а потом в муниципальном театре в Тунисе. Перед началом шоу выступил Андерсон и под всеобщие аплодисменты сообщил, что начинает работать первый гарнизонный театр в Северной Африке. А в остальном город был не более чем большим кабаком. "Весь Тунис полон пьяных английских и американских солдат. Это просто ужасно, и я боюсь, что у нас будут проблемы", - писал капеллан 131-й бригады, видевший драки между солдатами 1-й и 8-й армий. 
 26 мая в Герат-эль-Атах произошла трагедия. Группа офицеров, посетившая "Лонгстоп", чтобы на месте разобрать детали проходивших там боев, подорвалась на противопехотной мине. Погибли 8 человек, а бригадный генерал Максвелл и подполковник Робертсон, командир 7-го батальона Саффолкского полка, были тяжело ранены. 
 Большинство солдат проводило время, загорая на пляжах, которые были очищены от мин. Они купались в чистом, прозрачном море. Все как-то размякли и расслабились. Капитан Ройл в письме домой рассказывал: "Оглядываясь на последние 6 месяцев, можно сказать, что мы провели их, затаив дыхание, и лишь сейчас сумели вдохнуть полной грудью. Лишь сейчас я смог полностью расслабиться и не думать, что следующий снаряд может накрыть тебя. Мы испытывали дьявольское напряжение, и кое-кто его не выдержал. Я боюсь, что мои нервы расшатались. Если рядом что-то грохает, я подпрыгиваю и покрываюсь холодным потом. Я думаю, что это нервное возбуждение связано еще и с тем, что меня сделали капитаном. Наверное, понадобится несколько недель, чтобы вернуться в норму". Однако и через 30 лет Ройл говорил, что он до сих пор слишком нервно реагирует на внезапный шум. Другой офицер сказал, что его сильно ударила гибель капрала, который нес подписанный им приказ. "В то время я не мог позволить себе переживать его смерть. Но мои гнев и горечь, загнанные внутрь, с годами стали еще сильнее". 
 Еще одним фактором, влиявшим на людей, оказавшихся в тысячах миль от дома, стало полное забвение правил, руководивших ими в обычной жизни. Самым заметным стало быстро приобретаемое равнодушие к внезапной смерти. Капитан Ройл писал: "Я никогда не думал, что увижу людей, спокойно едящих, когда рядом лежат непогребенные трупы. Просто ужасно, какими мы стали черствыми, но это единственная возможность". Как и многие другие, он быстро обзавелся прочной эмоциональной скорлупой, которая позволяла выжить, когда рядом гибли лучшие друзья. Победа в Тунисской кампании была куплена дорогой ценой. Погибли 10290 человек, 21363 человека пропали без вести, 38688 были ранены. Всего союзники потеряли 70341 человека. 
 Мертвых хоронили группами, рядом с тем местом, где они погибли. Кладбища разоряли стаи диких собак и арабы, которые грабили трупы. Чтобы отвадить их, был придуман простой способ. В карманы мертвым клали гранату с выдернутой чекой. Любой, кто пытался потревожить мертвого, сразу жалел об этом. 
 Точных данных о потерях немцев и итальянцев нет. Считается, что убитыми они потеряли 8563 и 3727 человек соответственно. К ним следует добавить пропавших без вести и раненых, эвакуированных до капитуляции. Но в целом потери союзников оказались гораздо выше, чем у армий Оси. 
 * * * 
 Эйзенхауэру не нравилась идея торжественных парадов. Его больше устроило бы сочетание праздника с поминальной службой в память о погибших в боях. Тем не менее, все это обернулось парадом победы, как заметил Батчер, маршировавший 20 мая под палящим солнцем по улицам Туниса. Радостными криками зрители приветствовали зуавов, марокканцев, алжирцев и Иностранный легион. Впереди на белых лошадях гарцевал отряд спаги в красных плащах и с обнаженными саблями. За ними двигались бедуины в белых бурнусах, с длинноствольными ружьями и ужасными ножами. Французские части Кёльца произвели плохое впечатление. "Можно было только пожалеть французов. Непонятно, как эти люди сражались столь отважно, имея такое плохое вооружение и технику", - писал один из американцев. 
 Далее, под звуки духового оркестра, маршировали два американских полка, облаченные в новенькие мундиры. Многие солдаты все еще выглядели как зеленые новобранцы. Невозможно отбивать шаг в стандартных американских ботинках на резиновой подошве. 
 А немного погодя послышалось пронзительное завывание волынок. Церемониальным маршем прошел сводный оркестр шотландских гвардейцев, гренадер и дивизии гайлендеров. За ними двигалась длинная колонна британских войск: командиры дивизий, бригад и полковники шли во главе своих частей. В этой же колонне находились представители соединения Леклерка и Королевских ВВС. Если не считать волынщиков гайлендеров и маленьких подразделений 11-го гусарского, дербиширских йоменов и гурков, все солдаты были из 1-й Армии. Считалось, что 8-я Армия устроила свой собственный парад в Триполи еще в феврале. 
 * * * 
 В Мостаганеме был распущен штаб II корпуса, так же, как и штаб 18-й Группы армий Александера. Генерал-майор Пенни считал, что это "напоминает день окончания школы. Все разбегаются в разные стороны, говоря "Прощай" людям, которые остаются в составе Группы 188 готовить операцию "Хаски". 
 1-я армия тоже прекратила существование. "Расформирование 1-й Армии завершилось, и генерал Джордж Кларк принял командование всеми войсками в Тунисе. Совершенно ясно, что я не могу болтаться здесь без дела", раздраженно писал Андерсон Эйзенхауэру в конце мая. В начале следующего месяца он снова жалуется, что не получил дальнейших приказов: "Я писал начальнику Имперского Генерального Штаба, который обещал известить меня, когда я смогу вернуться домой, что я и собираюсь сделать. Я надеюсь, мне не придется слишком долго ждать нового назначения". Несмотря на вежливые фразы в адрес Андерсона, было ясно, что Эйзенхауэру нужны другие командиры агрессивные, как Паттон, или безгранично самоуверенные, как Монтгомери. По мнению Андерсона, только скромность помешала ему добиться более серьезных успехов. 
 Так как ни Черчилль, ни Рузвельт не пожелали расстаться со своими военными советниками, Маршаллом и Аланом Бруком, командовать операцией "Хаски" опять назначили Эйзенхауэра. Его административные и дипломатические способности позднее сделали его верховным главнокомандующим союзников в северо-западной Европе. "Лишь такой великий человек, как он, может сказать "нет", но при этом вы будете чувствовать себя лучше, чем услышав "да" от множества других", - писал Айра Икер. Единственное, что могло помешать ему, - закулисные дрязги и глупые интриги, заметил один из лучших командиров американских ВВС бригадный генерал Квесада, видевший работу объединенного союзного штаба в Алжире. Однако Эйзенхауэр не позволял этому разрастаться слишком сильно. 
 * * * 
 Если вспомнить о первоначально поставленных задачах, то операция союзников в Тунисе завершилась неудачей. Эйзенхауэр собирался захватить Тунис к Рождеству 1942 года и поймать Роммеля в Ливии. Серия ошибок союзников и решительное сопротивление немцев привели к тому, что обе задачи не были решены. Если бы количество войск, выделенных для захвата портов и аэродромов в операции "Торч", было уменьшено, особенно в Алжире, то первое наступление на восток, начатое 10 ноября, имело бы больший эффект. 
 Андерсон был не лучшей фигурой для руководства подобной операцией. Он также не мог успокоить американцев, уязвленных тем, что английские офицеры учат их воевать, пусть иногда и ненамеренно. Еще одним источником проблем стало использование авиации. Бои в Сицилии потом еще раз подчеркнули, что армия и ВВС смотрят на войну совершенно по-разному. 
 Однако все эти провалы и недочеты несколько месяцев спустя принесли совершенно неожиданную пользу. Гитлер израсходовал в Тунисе львиную долю своих скудных резервов, пытаясь удержать Италию в войне. Он снимал войска с Восточного фронта, а в конце кампании союзники захватили большое количество пленных и техники. Командование союзников на это совершенно не рассчитывало, но все, что ни делается, - делается к лучшему. 
 Если бы удалось решить две главные задачи - захватить Тунис через 6 недель после начала операции "Торч" и уничтожить большую часть армии Роммеля, то высадка в Италии стала бы возможной в начале лета. Тогда союзники вышли бы в долину реки По к началу зимы. Сроки проведения операций в Северной Африке всегда вызывали головную боль штабов, так как были увязаны с множеством других операций. 
 В ходе этих боев американцы приобрели драгоценный боевой опыт и решили кое-какие из проблем подготовки войск. Им пришлось сражаться против закаленных немецких солдат, в том числе - Африканского корпуса. Брэдли назвал их лучшими бойцами, с которыми ему пришлось встречаться за все время войны. "Молодые люди в возрасте около 20 лет. Они были опытными ветеранами и находились в хорошей физической форме. Никогда не признавали своего поражения". Последние пленные были захвачены в августе 1943 года, когда сами покинули горные районы. Несмотря на все уговоры, они отказывались сдаваться, пока у них оставались продовольствие и боеприпасы. 
 * * * 
 Когда окончились бои, жители Туниса начали возвращаться в свои дома, таща нехитрый скарб. Вскоре победителям пришлось принимать меры против мародерства. Как вспоминал один возмущенный офицер: "Кое-кто желал отослать захваченное вражеское барахло домой. Служба досмотра вернула множество посылок, набитых ручными гранатами, шлемами, штыками и даже винтовками". 
 В Англии победу в Тунисе встретили колокольным звоном. Второй раз за последние полгода люди услышали хорошую новость. А Америке народ получил, как сказал Брэдли, "конкретное свидетельство того, что дела пошли. Теперь мы ясно могли увидеть победу. Она стерла горечь поражения у Кассерина". Но цена победы оказалась высокой для охваченных горем семей. Первыми это поняли похоронные команды, которым пришлось выполнять печальную обязанность сбора тел. Они были похоронены на 8 больших кладбищах. 
 Ненадолго заглянув в Тунис в 1944 году, Паттон заметил: "Просто странно, насколько пустынными оказались места боев. Особенно это относится к огромным складам возле Тебессы и Эль-Геттара. Их словно не существовало". Французские власти опасались, что арабские националисты могут собрать и использовать оружие и технику. Поэтому французы тщательно собрали все обломки. 
 В феврале 1949 года, когда Лииз посетил британские кладбища, там не было могильных камней и крестов. За ними тщательно ухаживали, но на кладбищах не росло ни единого деревца. На месте ожесточенных боев были установлены простые колонны высотой около 10 футов с памятными табличками: у Води Акарит, Марета, Такруны, Вади Зигзу (там в качестве памятника стоял подбитый "Валентайн") и в Эль-Хамме. На высотах Эль-Рораб, с которых был виден проход Фондук, и на скалистом хребте, откуда можно было рассмотреть Хаммам-Лиф, стояли простые камни с высеченными именами павших, гербом Валлийского гвардейского полка и его девизом: "Уэльс навсегда". В Бу-Оказе белый мраморный крест украшала надпись: "Памяти офицеров, старшин, сержантов и рядовых гвардейцев 1-го батальона Ирландской гвардии, которые полегли вокруг этого холма 27-30 апреля 1943 года". 
 Американцы и французы устроили кладбище возле Карфагена. Солдаты Свободной Франции покоились вместе в Такруне, солдаты 8-й Армии - в Анфидавилле, немцы - в Хаммам-Лиф. Но итальянцы вывезли своих покойников, чтобы похоронить на родной земле. На плитах британского кладбища в Меджезе высечены имена 1956 человек, пропавших без вести. 
 "Мой муж был самым дорогим для меня человеком. Для меня было страшным ударом узнать о его смерти", - написала вдова солдата, погибшего в бою. И это тоже была истинная цена победы. 
 Приложения 
 Приложение 1. Войска союзников в Северной Африке 
 Силы союзников в Северной Африке 
 Главнокомандующий: Генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр 
 Заместитель: Генерал-лейтенант Марк У. Кларк (до 19 февраля) 
 Начальник штаба: Генерал Уолтер Беделл Смит 
 18-Я ГРУППА АРМИЙ 
 Командующий: Генерал сэр Гарольд 
 Р.Л.Г. Александер (с 19 февраля) 
 Начальник штаба: Генерал-майор Р.Л. МакКрики 
 1-Я АРМИЯ 
 Командующий: Генерал-лейтенант К.Э.Н. Андерсон 
 Начальник штаба: Бригадный генерал К.В.О'Н. МакНабб 
 Бригадный генерал К.Г.Г. Николсон (с 1 апреля) 
 1-я отдельная парашютная бригада 
 1/2/3-й батальон 
 1-й парашютный эскадрон Королевских инженеров 
 1-й батальон коммандос 
 6-й батальон коммандос 
 V корпус 
 Генерал-лейтенант К.У. Оллфри 
 78-я пехотная дивизия 
 Генерал-майор В. Эвелью 
 11-я пехотная бригада 
 2-й батальон Ланкаширских фузилеров 
 1-й Восточно-Суррейский батальон 
 5-й Нортгемптонский батальон 
 36-я пехотная бригада 
 5-й Восточно-Кентский батальон 
 6-й королевы Западно-Кентский батальон 
 8-й батальон гайлендеров Аргайла и Сатерленда 
 1-я гвардейская бригада 
 2-й гренадерский батальон 2-й Хэмпширский батальон 2-й Колдстримский батальон 
 56-й разведывательный полк бронеавтомобилей 
 17/132/137-й полк полевой артиллерии 
 49-й легкий зенитный полк 
 214/237/256-я полевая рота Королевских инженеров 
 64-й противотанковый полк 
 281-й полевой парк Королевских инженеров 
 Группа "Блейд" 
 17/21-й уланский полк 
 Эскадрон В 1-го полка Дербиширских йоменов 
 Батарея С 72-го противотанкового полка 
 Взвод G 51-го легкого зенитного полка 
 Взвод 5-го полевого эскадрона Королевских инженеров 
 Рота В 10-й стрелковой бригады 
 6-я бронетанковая дивизия 
 Генерал-майор К.Ф. Кейтли 
 26-я бронетанковая бригада 
 16/5-й королевы уланский полк 
 17/21-й уланский полк 
 2-й Лотианский и пограничный полк 
 10-я стрелковая бригада 
 38-я Ирландская пехотная бригада 
 6-й батальон Иннскилленских фузилеров 
 2-й батальон Лондонского Ирландского стрелкового полка 
 1-й батальон Ирландских фузилеров 
 1-й полк Дербиширских йоменов 
 152-й полк полевой артиллерии 
 12-й полк Королевской Конной артиллерии 
 51-й легкий зенитный полк 
 72-й противотанковый полк 
 5/8/625-я полевая рота Королевских инженеров 
 144-й полевой парк Королевских инженеров 
 46-я (Северо-Мидлэнская) пехотная дивизия 
 Генерал-майор Г.Э. Фримен-Аттвуд 
 128-я пехотная бригада 
 1/4-й Хэмпширский батальон 
 2/4-й Хэмпширский батальон 
 5-й Хэмпширский батальон 
 138-я пехотная бригада 
 6-й Линкольнский батальон 
 2/4-й короля собственный Йоркский батальон легкой пехоты 
 6-й Йоркский и Ланкастерский батальон 
 139-я пехотная бригада 
 2/5-й Лейстерский батальон 
 5-й батальон Шервудской лесной стражи 
 16-й батальон Дурхэмской легкой пехоты 
 58-й противотанковый полк 
 115-й легкий зенитный полк 
 70/171/172-й полк легкой артиллерии 
 270/271/272-я полевые роты Королевских инженеров 
 273-й полевой парк Королевских инженеров 
 1-я пехотная дивизия 
 Генерал-майор У.Э. Клаттербек 
 24-я гвардейская пехотная бригада 
 5-й гвардейский гренадерский батальон 
 1-й батальон Шотландской гвардии 
 1-й батальон Ирландской гвардии 
 2-я пехотная бригада 
 1-й батальон полка "Лойялз" 
 2-й Северо-Стаффордширский батальон 
 6-й батальон гайлендеров Гордона 
 3-я пехотная бригада 
 1-й батальон герцога Веллингтона полка 
 2-й батальон Шервудской лесной стражи 
 1-й короля Шропширский батальон легкой пехоты 
 81-й противотанковый полк 
 90-й легкий зенитный полк 
 2/19/67-й полк полевой артиллерии 
 23/238/248-я полевая рота Королевских инженеров 
 6-й полевой парк Королевских инженеров 
 4-я (сводная) пехотная дивизия 
 Генерал-майор Дж.Л.И. Хоксуорт 
 10-я пехотная бригада 
 2-й Бедфордширский и Хартфордширский батальон 
 1/6-й Восточно-Суррейский батальон 
 2-й батальон герцога Корнуоллского полка легкой пехоты 
 12-я пехотная бригада 
 2-й батальон фузилеров 
 6-й батальон Черной Стражи 
 1-й батальон королевы Западно-Кентского полка 
 21-я армейская танковая бригада 
 12/48-й танковый полк 
 145-й полк бронеавтомобилей 
 22/30/77-й полк полевой артиллерии 
 14-й противотанковый полк 
 91-й легкий зенитный полк 
 7/59/225-я полевая рота Королевских инженеров 
 18-й полевой парк Королевских инженеров 
 Войска корпусного подчинения 
 25-я армейская танковая бригада 
 51-й танковый полк 
 Северо-Ирландский кавалерийский полк 
 142-й полк бронеавтомобилей 
 23/102/140/166-й полк полевой артиллерии 
 4/5/58-й и 74-й полки средней артиллерии 
 54-й и 56-й полки тяжелой артиллерии 
 5/8-й ремонтный полк Королевской артиллерии 
 87/93-й противотанковый полк 
 58/80-й тяжелый зенитный полк 
 11/17/105/117-й легкий зенитный полк 
 IX корпус 
 (с 24 марта находился в резерве группы армий, с 12 апреля подчинен 1-й Армии) 
 Генерал-лейтенант Дж.Т. Крокер 
 Генерал-лейтенант В.Г. Хоррокс (с 30 апреля) 
 6-я бронетанковая дивизия (с 12 марта) 
 1-я бронетанковая дивизия (с 15 апреля) 
 46-я пехотная дивизия (с 14 апреля) 
 4-я пехотная (сводная) дивизия (с 3 мая) 
 7-я бронетанковая дивизия 
 4-я индийская дивизия 
 201-я гвардейская моторизованная бригада (с 30 апреля) 
 Американский II корпус 
 Генерал-майор Ллойд Р. Фридендолл 
 Генерал-майор Джордж С. Паттон (с 6 марта) 
 Генерал-лейтенант Омар Н. Брэдли (с 14 апреля) 
 202-я рота военной полиции 
 53-й батальон связи 
 19/20-й инженерный полк 
 2642-й резервный танковый батальон 
 51-й медицинский батальон 
 188-й оружейный батальон 
 2618-й автомобильный батальон 
 13-я бригада полевой артиллерии 
 1-й артиллерийский корректировочный батальон 17/36/178-й полк полевой артиллерии 
 1-я танковая дивизия 
 Генерал-майор Орландо Уорд 
 Генерал-майор Эрнест Н. Хармон (с 4 апреля) 
 1-й танковый полк 
 13-й танковый полк 
 6-й полк бронепехоты 
 27-й батальон самоходной полевой артиллерии 
 68-й батальон самоходной полевой артиллерии 
 91-й батальон самоходной полевой артиллерии 
 81-й разведывательный батальон 
 443-й батальон береговой артиллерии (зенитной) 
 16-й инженерный батальон 
 1-й транспортный батальон 
 1-й ремонтный батальон 
 47-й медицинский батальон 
 1-я пехотная дивизия 
 Генерал-майор Терри де ла Меса Аллен 
 16-й пехотный полк 
 18-й пехотный полк 
 26-й пехотный полк 
 5-й батальон полевой артиллерии 
 7-й батальон полевой артиллерии 
 32-й батальон полевой артиллерии 
 33-й батальон полевой артиллерии 
 1-й инженерный батальон 
 1-й медицинский батальон 
 1-я рота связи 
 1-я тыловая рота 
 1-й кавалерийский разведывательный взвод 
 701-я оружейная рота 
 Приданы: 
 701-й батальон истребителей танков 
 105-й батальон береговой артиллерии (зенитный) 
 9-я пехотная дивизия 
 Генерал-майор Мэнтон С. Эдди 
 39-й пехотный полк 
 47-й пехотный полк 
 60-й пехотный полк 
 26-й батальон полевой артиллерии 
 34-й батальон полевой артиллерии 
 60-й батальон полевой артиллерии 
 84-й батальон полевой артиллерии 
 15-й инженерный батальон 
 9-й медицинский батальон 
 9-я рота связи 
 9-я тыловая рота 
 9-й кавалерийский разведывательный взвод 
 709-я оружейная рота 
 Приданы: 
 62-й батальон самоходной полевой артиллерии 
 434-й батальон береговой артиллерии (зенитный) 
 Батарея Н 67-го батальона полевой артиллерии 
 34-я пехотная дивизия 
 Генерал-майор Чарльз У. Райдер 
 133-й пехотный полк 
 135-й пехотный полк 
 168-й пехотный полк 
 125-й батальон полевой артиллерии 
 151-й батальон полевой артиллерии 
 175-й батальон полевой артиллерии 
 185-й батальон полевой артиллерии 
 109-й инженерный батальон 
 109-й медицинский батальон 
 34-я рота связи 
 109-я тыловая рота 
 34-й кавалерийский разведывательный взвод 
 734-я оружейная рота 
 Приданы: 
 813-й батальон истребителей танков 
 751-й танковый батальон 
 107-й батальон береговой артиллерии (зенитный) 
 Приданные корпусу войска: 
 106-й батальон полевой артиллерии (зенитный) 
 Штаб 5-й артиллерийской группы 
 Батарея Е 67-го батальона береговой артиллерии (зенитная) 
 58-й батальон самоходной полевой артиллерии 
 65-й батальон самоходной полевой артиллерии 
 601-й батальон истребителей танков 
 1-й батальон 213-го полка береговой артиллерии 
 262-я бригада береговой артиллерии 
 213-й полк береговой артиллерии 
 690/692/694-я батарея береговой артиллерии 
 436-й батальон береговой артиллерии 
 67-й полк береговой артиллерии 
 Французский ХIХкорпус 
 Генерал Луи-Мари Леклерк 
 Дивизия "Алжир" 
 Генерал Коннэ 
 Дивизия "Марокко" 
 Генерал Матенэ 
 Дивизия "Оран" 
 Генерал Барре 
 Дивизия "Константина" 
 Генерал Вельвер 
 Генерал Шварц (с 10 апреля) 
 Прочие французские войска в Тунисе 
 1-й маршевый батальон 
 2-й маршевый батальон 
 4-й маршевый батальон 
 5-й маршевый батальон 
 7-й маршевый батальон 
 13-й полк сенегальских стрелков 
 15-й полк сенегальских стрелков 
 43-й полк колониальной пехоты 
 4-й и 6-й марокканские таборы 
 Танковая группа 
 Французский Африканский корпус 
 8-Я АРМИЯ 
 Командующий: Генерал Бернард Л. Монтгомери 
 Начальник штаба: Бригадный генерал Ф.У. де Гинган 
 1-я армейская танковая бригада 
 42-й танковый полк 
 44-й танковый полк 
 Эскадрон полка САС 
 2-я зенитная бригада 
 2-й легкий зенитный полк 
 69-й тяжелый зенитный полк 
 12-я зенитная бригада 
 14/16/27-й легкий зенитный полк 
 88/94-й тяжелый зенитный полк 
 X корпус 
 Генерал-лейтенант Б.Г. Хоррокс 
 Генерал-лейтенант сэр Бернард Фрейберг (с 30 апреля) 
 1-я бронетанковая дивизия 
 Генерал-майор Р. Бриггс 
 2-я бронетанковая бригада 
 Гнедые королевы 
 9-й королевы уланский полк 
 10-й гусарский полк 
 Йоркширский драгунский полк 
 7-я моторизованная бригада 
 2-й короля стрелковый корпус 
 2-я стрелковая бригада 
 7-я стрелковая бригада 
 12-й уланский полк 
 2/4/11-й полк конной артиллерии 
 76-й противотанковый полк 
 42-й легкий зенитный полк 
 1/7-й полевой эскадрон Королевских инженеров 
 1-й полевой парк Королевских инженеров 
 7-я бронетанковая дивизия 
 (передана X корпусу 2. 11, XXX корпусу - 26. 11, опять X корпусу - 18. 03, IX корпусу - 30. 04) 
 Генерал-майор А.Ф. Хардинг 
 Генерал-майор Г.У.Э.Дж. Эрскин 
 22-я бронетанковая бригада 
 1-й танковый полк 
 5-й танковый полк 
 4-й полк йоменов графства Лондон 
 1-я стрелковая бригада 
 131-я механизированная пехотная бригада 
 1/5-й королевы Суррейский полк 
 1/6-й королевы Суррейский полк 
 1/7-й королевы Суррейский полк 
 4-я бронетанковая бригада 
 (передана новозеландской дивизии 12. 12) 
 1-й короля стрелковый корпус 
 1-короля драгунский гвардейский полк 
 1-й драгунский полк 
 11-й гусарский полк 
 3-й полк конной артиллерии 
 4/97-й полк полевой артиллерии 
 65-й противотанковый полк 
 15-й легкий зенитный полк 
 4/21-й полевой эскадрон Королевских инженеров 
 143-й полевой парк Королевских инженеров 
 50-я (Нортумберлендская) пехотная дивизия 
 (передана XXX корпусу 2. 01) 
 Генерал-майор Дж.С. Николс 
 Генерал-майор С.К. Киркмен (с 14 апреля) 
 69-я пехотная бригада 
 5-й Восточно-Йоркширский батальон 
 6-й батальон Зеленых Говарда 
 7-й батальон Зеленых Говарда 
 151-я пехотная бригада 
 6-й батальон дурхэмской легкой пехоты 
 8-й батальон дурхэмской легкой пехоты 
 9-й батальон дурхэмской легкой пехоты 
 65/74/11/124-й полк полевой артиллерии 
 102-й противотанковый полк 
 34-й легкий зенитный полк 
 233/505-я полевая рота Королевских инженеров 
 235-й полевой парк Королевских инженеров 
 XXX корпус 
 Генерал-лейтенант сэр Оливер Лииз 
 7/64/69-й полк средней артиллерии 
 8-я бронетанковая бригада 
 (передана XXX корпусу 26. 11, новозеландской дивизии 14. 03) 
 3-й танковый полк 
 Стаффордширских йоменов полк 
 Ноттингемских йоменов полк 
 201-я гвардейская моторизованная бригада 
 (передана XXX корпусу 26. 02, передана IX корпусу 1. 05) 
 6-й гвардейский гренадерский батальон 
 2-й батальон шотландской гвардии 
 3-й Колдстримский гвардейский батальон 
 23-я бронетанковая бригадная группа 
 40/46/50-й танковый полк 
 121-й полк полевой артиллерии 
 11-й короля стрелковый корпус 
 Соединение L генерала Леклерка 
 (прибыло с озера Чад в январе 1943 г.) 
 51-я пехотная дивизия (гайлендеры) 
 Генерал-майор Д.Н. Уимберли 
 152-я пехотная бригада 
 2-й батальон гайлендеров Сифорта 
 5-й батальон гайлендеров Сифорта 
 5-й батальон гайлендеров Камерона 
 153-я пехотная бригада 
 5-й батальон Черной Стражи 
 1-й батальон гайлендеров Гордона 
 5/7-й батальон гайлендеров Гордона 
 154-я пехотная бригада 
 1-й батальон Черной Стражи 
 7-й батальон Черной Стражи 
 7-й батальон гайлендеров Аргайла и Сатерленда 
 51-й разведывательный полк 
 126/127/128-й полк полевой артиллерии 
 61-й противотанковый полк 
 1/7-й Миддлсекский пулеметный батальон 
 214/215/216-я полевая рота Королевских инженеров 
 239-й полевой парк Королевских инженеров 
 40-й легкий зенитный полк 
 56-я (Лондонская) пехотная дивизия 
 Генерал-майор Э.Г. Майлс 
 Генерал-майор Д.Э.Г. Грэхэм (с 5 мая) 
 167-я (Лондонская) пехотная бригада 
 8-й батальон фузилеров 
 9-й батальон фузилеров 
 7-й Оксфордский батальон легкой пехоты 
 169-я (Лондонская) пехотная бригада 
 2/5-й королевы Суррейский полк 
 2/6-й королевы Суррейский полк 
 2/7-й королевы Суррейский полк 
 220/221/501-я полевая рота королевских инженеров 
 100-й легкий зенитный полк 
 563-й полевой парк королевских инженеров 
 64/90/113-й полк полевой артиллерии 
 67-й противотанковый полк 
 4-я индийская дивизия 
 (передана IX корпусу 30. 04) 
 Генерал-майор Ф.И.С. Такер 
 5-я бригада 
 1/4-й Эссекский батальон 
 4/6-й раджпутский стрелковый батальон 
 3/10-й белуджистанкий батальон 
 1/9-й гуркский стрелковый батальон 
 7-я бригада 
 1-й Сассекский батальон 
 4/16-й раджпутский батальон 
 1/2-й гуркский стрелковый батальон 
 1/11/32-й полк полевой артиллерии 
 149-й противотанковый полк 
 11-я мадрасская полевая рота индийских инженеров 
 2/4-я бенгальская/12-я мадрасская полевая рота индийских инженеров 
 57-й легкий зенитный полк 
 6-й раджпутский пулеметный батальон 
 2-я новозеландская дивизия 
 Генерал-лейтенант сэр Бернард Фрейберг 
 Генерал-майор Г.К. Киппенбергер (с 30 апреля) 
 5-я новозеландская пехотная бригада 
 21-й батальон 
 23-й батальон 
 28-й батальон (маори) 
 6-я новозеландская бригада 
 24-й батальон 
 25-й батальон 
 26-й батальон 
 4-я легкая танковая бригада 
 (придана 12. 13, заменена 8-й бронетанковой бригадой 14. 03) 
 1-й короля гвардейский драгунский полк 
 1-й драгунский полк 
 2-й новозеландский кавалерийский полк 
 7-й новозеландский противотанковый полк 
 6/7/8-я полевая рота новозеландских инженеров 
 27-й новозеландский пулеметный батальон 
 4/5/6-й новозеландский полк полевой артиллерии 
 14-й новозеландский легкий зенитный полк 
 5-й полевой парк новозеландских инженеров 
 Приложение 2. Войска Оси в Северной Африке 
 ГРУППА АРМИЙ "АФРИКА" 
 Главнокомандующий: Генерал-фельдмаршал 
 Эрвин Роммель (23 февраля - 9 марта) 
 Генерал-полковник Ханс-Юрген фон Арним (9 марта - 13 мая) 
 Начальник штаба: полковник Фриц Байерлейн 
 Генерал-лейтенант Гейнц Циглер 
 ТАНКОВАЯ АРМИЯ "АФРИКА" / ИТАЛЬЯНСКАЯ 1-Я АРМИЯ 
 (с 23 февраля) 
 Командующий: Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель (до 23 февраля) 
 Генерал армии Джованни Мессе 
 Начальник штаба: Генерал-майор Альфред Гаузе 
 Полковник Фриц Байерлейн 
 Полковник Маркерт 
 Полковник Зигфрид Вестфаль 
 Полковник Фриц Байерлейн 
 Германский Африканский корпус 
 Командир: Полковник Фриц Байерлейн (до 19 ноября) 
 Генерал танковых войск Густав Фен (ранен 16 января) 
 Генерал-майор Курт фон Либенштейн (ранен 17 февраля) 
 Генерал-лейтенант Гейнц Циглер (временно до 5 марта) 
 Генерал танковых войск Ганс Крамер 
 Начальник штаба: Полковник Фриц Байерлейн 
 Полковник Г.В. Нольте 
 21-я танковая дивизия 
 Генерал-майор Гейнц фон Рандлов (убит 21 декабря) 
 Полковник Ганс-Георг Хильдебранд (убыл по болезни 25 апреля) 
 Генерал-майор Генрих-Герман фон Хюльзен 
 100-й танковый полк 
 155-й танковый артиллерийский полк 
 21-й разведывательный батальон 
 200-й танковый инженерный батальон 
 125-й панцер-гренадерский полк 
 192-й панцер-гренадерский полк 
 200-й противотанковый батальон 
 200-й танковый батальон связи 
 15-я танковая дивизия 
 Генерал-лейтенант Густав фон Верст (убыл по болезни) 
 Полковник Эдуард Граземанн (временно до декабря) 
 Генерал-лейтенант Густав фон Верст 
 Полковник Виллибальд Боровиц (с 12 декабря) 
 8-й танковый полк 
 33-й танковый артиллерийский полк 
 33-й противотанковый батальон 
 78-й танковый батальон связи 
 115-й панцер-гренадерский полк 
 33-й танковый разведывательный батальон 33-й танковый инженерный батальон 
 90-я легкая дивизия (не в подчинении ГАК) 
 Генерал-лейтенант Теодор граф фон Шпонек 
 155-й моторизованный гренадерский полк 
 361-й моторизованный гренадерский полк 
 190-й моторизованный батальон связи 
 580-й танковый разведывательный батальон 
 190-й моторизованный инженерный батальон 
 200-й моторизованный гренадерский полк 
 190-й танковый батальон 
 190-й моторизованный артиллерийский полк 
 190-й батальон истребителей танков 
 164-я легкая дивизия (не в подчинении ГАК) 
 Генерал-майор Карл-Ганс Лунгерсхаузен 
 Полковник Зигфрид Вестфаль (временно с 6 декабря) 
 Генерал-майор Курт барон фон Либенштейн (с 1 января) 
 Полковник Беккер (временно с 16 января) 
 Генерал-майор Фриц Краузе (временно с 17 февраля) 
 Генерал-майор Курт барон фон Либенштейн (с 13 марта) 
 125-й панцер-гренадерский полк 
 433-й панцер-гренадерский полк 
 220-й танковый разведывательный батальон 
 220-й моторизованный батальон связи 
 382-й панцер-гренадерский полк 
 220-й артиллерийский полк 
 220-й моторизованный инженерный батальон 
 Парашютно-десантная бригада Рамке (2-я) 
 Генерал-майор Герман Бернард Рамке 
 4 батальона прибыли в Африку в июле-августе 1942 г. и были переданы в прямое подчинение штабу Танковой армии "Африка". Часть бригады успела эвакуироваться до капитуляции в мае 1943 г. 
 XX корпус 
 Генерал корпуса Джузеппе ди Стефанис 
 132-я танковая дивизия "Ариете" (почти уничтожена под Эль-Аламейном, переформирована в легкую танковую дивизию) 
 Генерал дивизии Франческо Арена 
 8-й полк бронеавтомобилей "Монтебелло" 
 16-й полк бронеавтомобилей "Лукка" 
 10-й полк бронеавтомобилей "Виктор-Эммануил II" 
 135-й танковый артиллерийский полк 
 101-я моторизованная дивизия "Триесте" (лишь остатки ушли из-под Эль-Аламейна) 
 Генерал дивизии Франческо Ла Ферла 
 65-й пехотный полк "Вальтеллина" 
 9-й полк берсальеров 
 146-я зенитная батарея 
 101-й противотанковый батальон 
 66-й пехотный полк "Вальтеллина" 
 21-й артиллерийский полк "По" 
 411-я зенитная батарея 
 Парашютная дивизия "Фольгоре" (лишь остатки ушли из-под Эль-Аламейна) 
 Генерал дивизии Энрико Фраттини 
 XXI корпус 
 Генерал корпуса Энеа Наварини 
 80-я воздушно-десантная дивизия "Специя" 
 Генерал дивизии Гавино Пиццолато 
 125-й пехотный полк "Специя" 
 80-й артиллерийский полк 
 80-й саперный батальон 
 39-й батальон берсальеров 
 126-й пехотный полк "Специя" 
 80-й противотанковый батальон 
 70-й пулеметный батальон 
 16-я моторизованная дивизия "Пистойя" (в апреле остатки влиты в дивизию "Чентауро") 
 Генерал дивизии Гульельмо Фаледжи 
 35-й пехотный полк "Пистойя" 
 3-й артиллерийский полк "Фоссальта" 
 16-й минометный батальон 
 36-й пехотный полк "Пистойя" 
 16-й противотанковый батальон 
 51-й саперный батальон 
 136-я пехотная дивизия "Молодые фашисты" 
 Генерал дивизии Нино Соццани 
 136-й пехотный полк "Молодые фашисты" 
 25-й саперный батальон 
 136-й артиллерийский полк 
 5-Я ТАНКОВАЯ АРМИЯ (ХС корпус до 9 декабря) 
 Командующий: Генерал танковых войск Вальтер Неринг (до 9 декабря) 
 Генерал-полковник Ганс-Юрген фон Арним (до 9 марта) 
 Генерал танковых войск Густав фон Верст 
 Начальник штаба: Генерал-лейтенант Гейнц Циглер 
 Генерал-майор фон Кваст 
 10-я танковая дивизия 
 Генерал-лейтенант Вольфганг Фишер (убит 1 февраля) 
 Генерал-майор барон фон Бройх (с 5 февраля) 
 7-й танковый полк 
 69-й панцер-гренадерский полк 
 Штурмовой полк "Герман Геринг" 
 90-й артиллерийский полк 
 10-й мотоциклетный батальон 
 49-й танковый инженерный батальон 
 90-й противотанковый батальон 
 86-й панцер-гренадерский полк 
 А4 панцер-гренадерский батальон 
 Зенитная группа "Бёмер" (Люфтваффе) 
 90-й танковый разведывательный батальон 
 90-й батальон связи 
 21-я танковая дивизия 
 Генерал-майор Гейнц фон Рандлов (убит 21 декабря) 
 Генерал-майор Ганс-Георг Хильдебрад (1 января - 25 апреля) 
 Генерал-майор Генрих-Герман фон Хюльзен 
 5-й танковый полк 
 104-й панцер-гренадерский полк 
 590-й разведывательный батальон 
 200-й танковый инженерный батальон 
 200-й противотанковый батальон 
 155-й артиллерийский полк 
 200-й танковый батальон связи 
 334-я пехотная дивизия 
 Полковник Фридрих Вебер (генерал-майор с 1 января) 
 Генерал-майор Фриц Краузе (с 15 апреля) 
 754-й панцер-гренадерский полк 
 756-й полк горных егерей 
 334-й артиллерийский полк 
 334-я рота связи 
 755-й панцер-гренадерский полк 
 334-й противотанковый батальон 
 334-й инженерный батальон 
 334-й мобильный батальон 
 999-я легкая дивизия 
 Генерал-лейтенант Курт Тома (23 декабря - 1 апреля) 
 Полковник Эрнст-Гюнтер Бааде (с 2 апреля) 
 961-й стрелковый полк 
 963-й стрелковый полк 
 962-й стрелковый полк 
 999-й артиллерийский полк 
 Дивизия "Фон Бронх" 
 (с 7 февраля дивизия "Фон Маитейфель") 
 Полковник Фриц барон фон Бройх (18 ноября - 5 февраля) 
 Генерал-майор Хассо фон Мантейфель (7 февраля - 31 марта) 
 Генерал-лейтенант Карл Бюловиус 
 Парашютно-десантный полк "Барентин" 
 2-й артиллерийский полк 
 11-й парашютный саперный батальон 
 Т3 пехотный батальон 
 190-й артиллерийский полк 
 10-й полк берсальеров 
 Дивизия "Герман Геринг" 
 Генерал-майор Йозеф Шмид (март - 9 мая) 
 Танковый полк "Герман Геринг" 
 1-й гренадерский полк "Герман Геринг" 
 104-й панцер-гренадерский полк (14-й батальон) 
 1-й зенитный полк "Герман Геринг" 
 69-й панцер-гренадерский полк (9-й батальон) 
 90-й артиллерийский полк (2-й батальон) 
 1-я дивизия "Суперга" (с 13 апреля в подчинении ГАК) 
 Генерал дивизии Данте Лоренцелли 
 Генерал дивизии граф Фернандо Гелич 
 91-й пехотный полк "Базиликата" 
 5-й артиллерийский полк "Суперга" 
 101-й саперный батальон 
 92-й пехотный полк "Базиликата" 
 1-й, 101-й, 136-й противотанковые батальоны 
 Т5, А22, А25, А26 маршевые батальоны 
 Бригада "Империали" 
 Генерал бригады Империали ди Франкавилла 
 6-й батальон (сводный) 
 557-й противотанковый батальон 
 15/М41 танковый батальон 
 35-й, 58-й, 77-й артиллерийские батальоны 
 Приложение 3. Потери союзников, ноябрь 1942 - март 1943 года 
 Англичане Американцы Французы 
 1-я Армия 8-я Армия II корпус 
 Убитые 4439 2036 2311 1100 
 Раненые 12575 9055 8555 8080 
 Пропавшие/ 6531 1304 5355 7000 
 пленные