---------------------------------------------


 Де Вилье Жерар
 Безумцы из Баальбека

 Жерар де Вилье 
 "SAS" 
 Безумцы из Баальбека 
 перевод М. Степанова 
 Глава 1 
 Джон Гиллермен попытался одним махом перепрыгнуть огромную лужу, растекшуюся поперек проезжен части Парижского проспекта, но поскользнулся и угодил прямо в нее под ироничным взглядом толстомордого морского десантника в зеленом непромокаемом плаще с капюшоном. Тот стоял на посту возле оборонительного сооружения из бетона и мешков с песком, воздвигнутого прямо посреди проспекта для защиты старого желтого здания, приютившего на время часть служб американского посольства, и жевал розовую резинку. 
 В лучшие времена эту широкую дорогу над морем нередко сравнивали с Английским променадом в Ницце. Сегодня она вымерла под яростными порывами ветра, налетавшими с посеревшего моря, пальмы ее были изрублены в щепки и обезглавлены бомбардировками, через каждые сто метров - зеленоватые блокгаузы, надолбы, а по обе стороны от дороги - противотанковые практически непреодолимые заграждения из рельсов. В зданиях вдоль проспекта зияют проломы от израильских снарядов, - теперь эта улица больше напоминала поле боя, нежели курортное местечко. 
 Вдобавок ко всему, на дороге не появлялось ни одной машины, лишь редкие прохожие. С тех пор как американское посольство, находившееся в самом конце Парижского проспекта с восточной стороны, было превращено в бетонную крошку, дорожное движение от Ямальской Купальни, маленького пляжа прямо против посольства, до гостиницы "Ривьера" в километре от него запретили. 
 Еще больше угнетали горбатые американские бронемашины, выстроившиеся на обочине, и часовые в касках и бронежилетах с автоматами наперевес, тревожно поглядывающие на далекие разрывы артиллерийских снарядов друзов,* обосновавшихся в восточных христианских кварталах. Горделивый Парижский проспект превратился в безлюдную пустыню, куда лишь изредка отваживалась ступать нога пешехода, поленившегося идти в обход через американский университет. 
 * Друзы - арабы, приверженцы одной из мусульманских шиитских сект. Живут главным образом в Ливане и Сирии. 
 Потому-то у досадного происшествия с Джоном Гиллерменом не было других свидетелей, кроме десантника, с восторгом выдувшего огромный шар из жевательной резинки, который лопнул с громким треском. Американец в длинноватом синем плаще, резиновых коротких сапожках и тяжелых очках в черепаховой оправе и без того выглядел презабавно. 
 Он потряс ногами в намокших сапогах и выбрался на тротуар, идущий по самому краю набережной. Небольшие волны бились о скалы внизу под променадом. И на сколько хватало глаз вокруг высились укрепления и противотанковые заграждения. Шум Западного Бейрута, живого несмотря на бомбардировки и ракетные обстрелы, перекрывался гулом моря. Джон Гиллермен запахнул поплотнее плащ и повернулся спиной к морю. Его лошадиное лицо было грустно, а развевавшиеся на ветру седые волнистые волосы придавали американцу поэтический вид. 
 На променаде не было ни души, кроме него и солдат: тот, кого он ждал, опаздывал. Может, совсем не придет... Но Джон Гиллермен не уходил. Он не был воякой. Просто та начиненная взрывчаткой машина, которая разрушила здание посольства США, обезглавила отделение ЦРУ в Бейруте, уничтожив в числе прочих директора средневосточного отдела, прибывшего сюда из Лэнгли. Разведывательное управление поскребло по сусекам, в результате даже криминалисты были подключены к сбору информации. Вот так Джон Гиллермен сменил кабинетную работу на куда более "деликатные" обязанности оперативника... 
 Облокотившись на парапет, американец глядел на придававшее ему храбрости полотнище флага, хлопавшего под ураганным ветром над дряхлым зданием, где временно разместилась служба ЦРУ. С 18 апреля посольство расположилось частично тут, частично в резиденции посла в Баабде, приютившей в частности, шифровальщиков. 
 Слева в полной боевой готовности стояла замаскированная бронемашина. Чуть дальше к западу пряталось за рядами огромных бетонных кубов величественное здание посольства Великобритании, накрытое с шестого по первый этаж гигантской "москитной" сеткой - защитой от гранат. 
 С восточной стороны к посту подъехала легковая машина, ее пропустили, и она стала медленно приближаться. Из укрытия вышел десантник и, с автоматом наготове, осмотрел багажник, мотор, проверил пропуск водителя. Вел машину ливанский офицер. 
 Джон Гиллермен нащупал в кармане плаща тяжелый кольт 45-го калибра. Работникам управления было приказано не выходить на улицу безоружными и вообще как можно меньше бывать в городе. Поэтому в частности он и назначил свидание информатору в этом суперукрепленном районе. Замерзший американец сделал несколько шагов вперед. Скорее бы назад, в теплый кабинет... Кольт оттягивал правый карман, перекашивая полы плаща. Человек зябко поежился. Что за страна! Даже израильтяне не выдержали. Он развернулся к морю, и в лицо ему ударила волна ледяного ветра, заставившая американца прослезиться. Корабли 6-го флота, патрулировавшие вдоль побережья Бейрута, утонули в тумане. Совсем их не видно. Время от времени 420-миллиметровые снаряды с крейсера "Нью-Джерси" ровняли с землей еще одну друзскую деревню, и снова наступала тишина. 
 Наконец, со стороны Ямальской Купальни появился человек. Он шел размашистым шагом, голова не покрыта, руки засунуты в карманы. Джон Гиллермен прищурился за стеклами очков. Для него все арабы были на одно лицо. Когда между ними осталось всего метров десять, американец расслабился. Это не его информатор. Он кинул взгляд на часы. Еще пять минут, и можно возвращаться. 
 Человек подошел совсем близко, это был молодой араб с курчавыми волосами. 
 Самым естественным жестом он вынул из кармана правую руку, в которой был зажат автоматический пистолет с Длинным черным цилиндрической формы глушителем. Не колеблясь ни секунды, араб поднял руку и, практически не целясь, выстрелил. Первая пуля попала Джону Гиллермену в затылок. 
 От удара голова американца опустилась, а тело повернулось вокруг своей оси. Поэтому вторая пуля вошла ему в правое ухо, прошив череп насквозь. Сраженный Джон Гиллермен опустился на колено, а потом рухнул набок. Ветер отнес в сторону слабый звук выстрелов, и часовой, занятый осмотром машины, ничего не услышал. 
 Убийца убрал оружие в карман куртки, опустился на колени и стал быстро обыскивать Джона Гиллермена, выбрасывая на мостовую все, что находил, пока не наткнулся на тоненькую черную записную книжку. Он открыл ее, тут же захлопнул и положил себе в карман. Араб поднялся в тот самый момент, когда часовой повернулся в их сторону. Десантник переводил взгляд с убийцы на распростертое тело. Нескольких секунд, которые понадобились ему, чтобы уяснить ситуацию, хватило стрелявшему, чтобы броситься бежать к гостинице "Ривьера" под прикрытие бетонных кубов, разбросанных по шоссе. Десантник вскинул М-16 и выпустил по беглецу очередь. 
 Араб, работая локтями, мчался изо всей силы. Он прыгнул в сторону, уходя от пуль, и еще прибавил скорость. 
 Треск автоматной очереди произвел эффект, подобный действию волшебной палочки во дворце Спящей Красавицы. Из-за мешков с песком по всей длине охраняемого района повыскакивали часовые, готовые стрелять, но не понимающие, в чем дело. Убийца нашел гениальное решение: он перестал убегать, а наоборот, зашагал прогулочным шагом вдоль моря. И тем самым отвлек от себя внимание часовых: никто из них не видел, как он стрелял в Джона Гиллермена. 
 Десантник, выпустивший очередь в араба, бросился к телу агента ЦРУ, не вполне сознавая, что же произошло, и уже сожалея, что поднял тревогу. Выстрелов-то он не слышал: может, американцу просто стало плохо. Окажется еще, не дай бог, что он стрелял по ни в чем не повинному штатскому... Однако сомнения его тотчас же рассеялись при виде крови, залившей все лицо Джона Гиллермена. Десантник выпрямился и замахал руками, повернувшись к бронемашине у здания посольства. 
 - За ним! - завопил он. - Он его убил! 
 Мотор взревел. Стоявшие рядом солдаты едва успели вскочить на броню, как машина рванула с места, отколов кусок тротуара, и понеслась в сторону, куда скрылся араб. Часовой глядел ему вслед, едва сдерживая злость. Он-то не мог покинуть свой пост. Вернувшись в укрытие, десантник заорал в рацию: 
 - Покушение на господина Гиллермена! Он убит! 
 Убийца был уже возле посольства Великобритании, когда, оглянувшись, обнаружил, что за ним мчится бронемашина с развевающимся сзади флагом. Он снова побежал, но не слишком быстро. Прямо перед ним вышли из укрытия двое десантников, охранявших западную границу укрепленного района. Их насторожил взбудораженный вид араба в гражданском. Один из часовых, крупный негр, на всякий случай преградил беглецу путь и крикнул: 
 - Эй ты, стой! 
 Не замедляя бега, убийца достал пистолет и не целясь выпустил в десантника все оставшиеся пули. Несколько из них попали в бронежилет, но не пробили его из-за малого калибра. Однако от их ударов часовой упал навзничь, и очередь его автомата ушла в небо. Убийца спрятался за бетонным кубом и с удивительным хладнокровием перезарядил оружие. Он поглядел через плечо: бронемашина с адским грохотом приближалась, а за ней - набитый десантниками джип. 
 Араб рискнул выглянуть. Часовой, в которого он попал, оглушенный, все еще лежал на земле, а второй притаился за мешками с песком, поджидая противника. Убийца оказался между двух огней. Поднеся два пальца ко рту, он свистнул так пронзительно, что перекрыл лязг гусениц. И тут же четверо мужчин выскочили из серой "вольво", стоявшей на улице Нигерии - узкой дороге, тянувшейся вдоль сада британского посольства до самой границы охраняемого района. Оказавшись за спиной ничего не подозревавшего часового, они открыли огонь из автоматов Калашникова. 
 Охранник упал, преследователи остановили бронемашину, намереваясь оказать помощь пострадавшему. Пользуясь всеобщей растерянностью, убийца Джона Гиллермена бросился зигзагами вперед, виляя между бетонными кубами, пока не присоединился к своим сообщникам. 
 Теперь она вместе стали отступать обратно к улице Нигерии, прикрываясь беглыми очередями. Десантники повыскакивали из джипа и кинулись за ними под защитой снова выдвинувшейся вперед бронемашины. Давя гусеницами клубки колючей проволоки, она уже выезжала на узкую улочку. В ста метрах отсюда, напротив гостиницы "Ривьера", на ливанском посту суетились охранники, однако в перестрелку не вступали. Сухой треск М-16 перемежался более глухими очередями "Калашниковых". Террористы не торопились покидать поле боя. Они отступали без спешки, прикрывая друг друга и не стремясь оторваться от противника. Наконец, добравшись до серой "вольво", они уселись в нее, продолжая стрелять сквозь выбитое заднее стекло, пока автомобиль медленно удалялся по улице Нигерии. 
 Бронемашина же застряла при въезде на нее из-за какой-то легковушки, вырулившей на площадку. "Вольво" была уже от них метрах в ста. Она остановилась, и один из сидевших в ней, выйдя наружу, преспокойно принялся стрелять по десантникам. Те же, укрывшись за бетонными кубами, не отваживались двигаться дальше. Увидев, что бронемашина заблокирована, сержант заорал на солдат: 
 - Да за ними же, черт вас побери! 
 Десяток десантников рванули вперед, обогнув бронемашину. Пулеметчик, заметив, что "вольво" снова тронулась, крикнул: 
 - Погодите-ка! Я с ними разделаюсь! 
 Он судорожно поймал в прицел серый автомобиль. Только нажать на гашетку у него не хватило времени. Красный "Фиат-132", припаркованный неподалеку от выехавшей на площадь легковушки, в самом начале улице Нигерии, вдруг превратился в огромный огненный шар, поглотивший и вырвавшихся вперед солдат. От оглушительного взрыва содрогнулась земля, рухнула ограда британского посольства, а ее обломки отлетели метров на двадцать, некоторые даже упали в море. Бронемашину развернуло, и она загорелась. Тот автомобиль, что разворачивался на площади, вообще превратился в факел. 
 Так же неожиданно наступила тишина. Беловатые клубы дыма поднимались к небу, мостовая была усеяна безжизненными, искалеченными телами. Пулеметчик так и сидел, крепко вцепившись в свое оружие, только без головы. 
 Роберт Карвер, резидент ЦРУ, проводил совещание по безопасности, когда в застекленную стену кабинета ударила волна совсем близкого взрыва. Наступило гробовое молчание. 
 - Не может быть! - пробормотал американец, вставая с места. 
 Он открыл окно, выглянул в него и обнаружил сразу за зданием посольства Великобритании густую завесу дыма, сквозь которую пробивались языки рыжего пламени. Он бросился к лестнице, по которой поднимался охранник, принесший ему весть о гибели Джона Гиллермена. На улице толпились солдаты и охрана в гражданском с рациями. Его проводили к телу Джона Гиллермена. Он сразу обратил внимание, что карманы погибшего вывернуты, вокруг валяются документы. Что же искал убийца? Роберт Карвер, сопровождаемый целым эскортом, бросился к месту взрыва. 
 Впереди них двигался танк с дюжиной десантников на броне. 
 Едва они выехали на улицу Нигерии, утонувшую в огне и дыму, раздались выстрелы, и десантники открыли бешеный огонь. Когда все стихло, оказалось, что убиты двое ливанских пожарных, которых не было видно за дымом. А первыми стреляли в воздух полицейские, отгонявшие толпу зевак... 
 С бьющимся сердцем приблизился Роберт Карвер к воронке глубиной метра четыре, образовавшейся на месте, где стоял начиненный взрывчаткой "фиат". Балконы соседнего здания рассыпались, словно были сделаны из песка, и оказались на земле вместе с растерзанными телами тех, кто на них в тот момент вышел... Неподалеку догорали остатки легковушки. Американец заметил внутри каркаса туфлю, наполненную ее не обуглившимися тканями и костями. Вокруг суетились десантники, оказывая помощь раненым. Мимо Роберта Карвера прошел, разговаривая сам с собой, сержант, отдавший приказ наступать. Лицо его было залито слезами. 
 Шум перекрыл отчаянный женский визг. Это продавщица из расположенного возле "Ривьеры" магазина в ужасе обнаружила на прилавке заброшенную туда взрывом оторванную человеческую кисть. 
 Один из охранников потянул Роберта Карвера назад: 
 - Сюда, пожалуйста. Здесь еще опасно. 
 Американец, не отвечая, повернул назад, прошел мимо трупа Джона Гиллермена, накрытого зеленым пончо, и, приказав собрать все его документы, поднялся прямо в кабинет погибшего. Он тщательно обыскал комнату, открыл каждый ящик, каждый шкаф, допросил убитую горем секретаршу и пришел к выводу, который напрашивался сам собой. Джона Гиллермена не просто убили, но у него выкрали записную книжку, где были зафиксированы все его встречи с информаторами. Какого дьявола он таскал ее с собой? 
 Телефоны звонили все одновременно. Беловатый дымок медленно рассеивался, ясно указывая, какое взрывчатое вещество применяли, - оно раза в три мощнее тротила. Для доклада доставили уцелевшего чудом десантника с бронемашины. 
 Роберт Карвер, держа телефонную трубку возле уха, рассеянно слушал впавшего в истерику посла, а сам старался представить истинные масштабы катастрофы. Со всех сторон, действуя на нервы, завывали сирены "скорой помощи". С громким рокотом сел на променад вертолет, доставивший новых десантников. 
 "Вольво", разумеется, давным-давно исчезла, без труда пройдя сквозь решето ливанских заграждений. Теперь резиденту предстоит отыскать ее. Легче найти иголку в стоге сена. 
 Глава 2 
 Бейрут! 
 Прижавшись лицом к иллюминатору старенького "707", Малко наблюдал, как становятся все крупнее сероватые ровные здания, переплетения узких извилистых улиц с торчащими кое-где небоскребами, превратившимися за время гражданской войны в полые каркасы. Вот уже восемь лет различные ливанские группировки выбивают друг друга то из одного, то из другого квартала. 
 Впрочем, сверху все выглядело вполне обычно: цепочки машин тянулись по кривым улицам города, хаотично выросшего между рекой Бейрут и морем. С 1975 года он поделен надвое. Восточная часть, от реки Бейрут до центра, занята христианами. Западная - мусульманами и прогрессистами, объединившимися против христиан. А посредине располагается так называемая "зеленая линия" безлюдное пространство, которое вот уже много лет нельзя было пересечь без риска для жизни. Теперь обстановка несколько разрядилась, восточная и западная половины Бейрута потихоньку начинали сообщаться между собой. 
 Но христиане по-прежнему не чувствовали себя в безопасности, тем более что сейчас добавилась новая угроза: в южном пригороде мусульмане-шииты объединились под знаменами "Амала" - организации, примкнувшей к их врагам. Христиане, теснившиеся вокруг холма, возвышавшегося в центре их поселения, молились, чтобы временное затишье продлилось. 
 * "Амал" по-арабски "надежда". 
 Самолет развернулся на посадку, и Малко увидел разрушенные здания вдоль большого променада на морском берегу, обрамлявшего Западный Бейрут. Он испытывал любопытство и возбуждение, поддаваясь дьявольскому, тайному, злому очарованию этого города, безобразного, как Сайгон, и столь же богатого подпольными спекуляциями, сделками, войсками, по-восточному жестокими неожиданными ударами. Американцы должны чувствовать себя тут потерянными, словно в другой галактике... 
 Бархатный, чуть хрипловатый голос прервал его размышления: 
 - Пристегните, пожалуйста, ремни. 
 Когда по тебе так убиваются, можно пристегнуть что угодно. Он проводил глазами великолепные ножки темноволосой стюардессы, улыбавшейся ему от самого Кипра. Такая сделает еще острее любые острые ощущения от Бейрута. Небольшой горячий коктейль, от которого уже сейчас у Малко бежали по спине мурашки. 
 Он вновь припал к иллюминатору. До плоских крыш, казалось, было рукой подать. Потом им на смену потянулись незастроенные участки вдоль побережья. Самолет Ближневосточных авиалиний на подлете к аэропорту Халде, на южной окраине, избегал шиитских кварталов, чтобы не искушать поклонников РПГ-7.* Вообще-то уже давным-давно ни одна уважающая себя компания не сажала самолеты в Бейруте, где и аэропорт-то открывался, только когда обстрелы не были слишком интенсивными. 
 Не путешествие, а целая эпопея! Сначала, поскольку Бейрутский аэропорт не принимал, Малко собирался лететь в Кипр, а оттуда добираться железной дорогой до контролируемого христианами порта... 
 * Ракета класса "земля - воздух" советского производства, которую может запустить с плеча один человек. 
 Он воспользовался случаем, чтобы обновить в Париже гардероб Александры. 
 И вдруг - о чудо! - аэропорт в Бейруте открыли! Но, увы, из Парижа не было рейсов. Пришлось через Каир лететь на Кипр. Так Малко оказался на борту аэробуса Эр Франс, направлявшегося в Рияд с посадками то в Дамаске, то в Каире, в зависимости от дня недели. Лайнер коснулся посадочной полосы в Каире с точностью кукушки в часах, чего никак не скажешь о самолетах Ближневосточных авиалиний на Кипр. Вылет был отложен на несколько часов. Разумеется, это давало ему возможность как следует перекусить, чтоб не набивать живот паштетом из гусиной печени и бордо, которые подавались пассажирам первого класса. Однако каирский аэропорт не слишком баловал посетителей разнообразием пищи. 
 Проблему разрешил щедрый бакшиш, который служащий управления вручил полицейскому из иммиграционной службы. Малко тут же получил кратковременную въездную визу. И вперед, к пирамидам! Дорожное движение в Египте было по-прежнему беспорядочным, но "пежо" доставил-таки его в величественный город пирамид, и он насладился воспоминаниями о своей миссии в Каире. 
 Еще одно чудо: "707" Ближневосточных авиалиний все-таки прилетел! И попал в осаду уставших от ожидания пассажиров. Естественно, первый класс при регистрации не обслуживался отдельно. Наконец все уселись, и старичок "707" взял курс на Кипр. 
 И вот он оказался в другом мире. Выпустив шасси, самолет кружил над лагерем десантников. Малко перевел взгляд на восток, к холмам, тянувшимся с севера на юг вдоль границы Большого Бейрута. То там, то тут вырастали серые грибы - рвались снаряды. Гражданская война продолжалась. 
 Самолет коснулся земли и замедлил бег. Потом вдруг снова набрал скорость, словно собираясь взлететь. Сладкий хрипловатый голос стюардессы известил: 
 - Командир корабля просит пассажиров сохранять спокойствие. На взлетной полосе разорвалось несколько снарядов, наш самолет выходит из опасной зоны. Спасибо за понимание. 
 Ни один из пассажиров не выразил удивления. Это Ливан. Стюардесса положила на место микрофон и улыбнулась Малко, словно обращалась только к нему одному. У девушки была изумительная фигура, не слишком правильные черты лица и такой обжигающий взор, будто она накурилась гашиша в туалете. Поймав настойчивый взгляд Малко, она подплыла к нему. 
 - Вам что-то нужно? 
 - Только хотел узнать ваше имя, - ответил он, улыбнувшись. 
 - Мона. Вот и прилетели. 
 Легкий толчок, и "707" остановился. Двери открылись, впустив в салон струи проливного дождя. Пока Малко шел к аэровокзалу, он ясно слышал глухие разрывы бившей через равные промежутки артиллерии. 
 Его поразил жалкий вид аэропорта: побитые плафоны, стекол почти нет, стены испещрены следами пуль всех калибров. Пассажиры спешили наружу, словно аэропорт вот-вот взлетит на воздух. Малко последовал за ними и увидел на улице роскошную Мону. Она бежала к микроавтобусу для экипажа, волоча за собой чемодан на колесиках ярко-желтого цвета. Не повезло: автобус ушел у нее из-под носа! К Малко бросились шоферы такси, наперебой спрашивая по-английски и по-французски: 
 - Вам в Бейрут? 
 Он подошел к стюардессе, растерянно стоящей рядом с большим чемоданом. 
 - Разрешите, я вас подвезу? - предложил он. - Вас, я видел, забыли подождать. Я еду в Бейрут. 
 Она искоса глянула на мужчину, потом ослепительно улыбнулась. 
 - Это было бы замечательно. Я вам не помешаю? 
 Они сели в "бьюик", знававший лучшие времена, и покатили вдоль высоченной земляной насыпи, выложенной цементными плитами: лагеря военных десантников США. Мона, положив ногу на ногу, закурила, рассеянно глядя на хибары района Бордж Эль-Бражнех и ливанские М-113,* стоящие через каждые пятьсот метров. Машина резко затормозила: проверка. Ливанские солдаты отсортировывали автомобили, пользуясь загадочными критериями, словно играли в лотерею. Шофер включил радио. Диктор "Голоса Ливана" сообщил самым благодушным голосом, что порт обстрелян "градами",** артиллерия друзов и фалангисты-христиане ведут перестрелку. Неизвестные нанесли удар по башне Мюрр... В общем, обычный для Бейрута день. 
 * Бронемашина с безоткатным орудием. 
 ** Советские ракеты класса "земля - земля". 
 - Вам не страшно возвращаться в Бейрут? - спросил Малко стюардессу. 
 Она качнула черными кудряшками. 
 - Нет, что вы, я привыкла. Мы все привыкли. Все-таки уже восемь лет тянется... 
 Проехали заграждение, набрали скорость и помчались среди руин Сабры и Шатилы, на фоне которых белыми рядками выделялись кое-где итальянские танки. Ощетинившаяся временными заграждениями зона тянулась вдоль Соснового бора, некогда составлявшего гордость Бейрута. Теперь от него остались лишь изуродованные, голые стволы. Потом пошли превращенные в бетонную крошку здания, вывороченные, пробитые снарядами фасады, за которыми ничего больше не было. И невероятное оживление на дорогах при абсолютно неупорядоченном движении. Тут преобладали "мерседесы" и старые американские автомобили. На Маазре, главной артерии города, пересекающей Бейрут с востока на запад, можно было подумать, что ты на Елисейских Полях в субботний вечер. Но вдруг среди сиянья неона зиял черный провал разрушенного здания. Стюардесса с прежним безразличием смотрела в окно. Потом она повернулась к Малко: 
 - А вы зачем в Бейрут? 
 - Импортирую электронику. 
 - Лучше бы вы импортировали генераторы или стекла. Они здесь в цене... Подстанции и проводка разрушены бомбардировками. А снайперы не дают их восстанавливать. (Она засмеялась.) По крайней мере так нам говорят. Главная-то электростанция находится в христианской зоне. Да только те, кто управляет энергетикой в Ливане, сами же являются импортерами японских генераторов. Естественно, они сначала свои склады освободят. И увидите, ток снова появится, как по волшебству... 
 Война уничтожала не только людей... При безумном дорожном движении на улицах не осталось ни одного действующего светофора. Несчастные полицейские, задерганные гудками со всех сторон, едва справлялись с потоком машин. Здесь ничто не напоминало о войне. До центра Бейрута они добирались почти час. Мона спросила: 
 - Вам удобно будет высадить меня в Ахрафи? 
 Она по-арабски назвала водителю адрес, и машина помчалась по Кольцу шоссе с востока на запад в обрамлении руин. Ни единого целого здания. Вот были бои так бои! Через каждые двести метров - военные посты с мешками, наполненными песком. Наконец они поднялись на холм Ахрафи, место поселения христиан-маронитов, и оказались на спокойной узкой улочке с современными, почти не пострадавшими домами. Света в окнах не было, кое-где лишь виднелись огоньки фонариков. Такси остановилось. 
 - Приехали. 
 - Позвольте, я донесу ваш чемодан до лифта, - галантно предложил Малко. 
 Мона чистосердечно рассмеялась от его наивности. 
 - Лифта нет! Я же сказала, снаряды Валентина Бесхребетного разрушили электростанцию. 
 - Что за Валентин Бесхребетный? 
 Шофер как раз вытаскивал из багажника огромных размеров канареечно-желтый чемодан. 
 - Валид Джамблат, главарь друзов, - объяснила Мона. - Не стоит, я живу на восьмом этаже... 
 - Тем более, - возразил героически Малко. - Здесь спокойно, вам везет... 
 Девушка показала пальцем на нечто, напоминающее абстрактную живопись, на асфальте. 
 - Сюда упал снаряд, но не взорвался, - объяснила она. - Я тогда тоже только что вернулась, как сегодня. К счастью, они часто пользуются египетскими снарядами. А они ненадежные... 
 Малко мысленно поблагодарил египтян и взялся за чемодан. Через восемь этажей, с колотящимся в ребрах сердцем, он опустил его на пол при свете зажженной Моной спички. Юная стюардесса открыла дверь небольшой квартирки и запалила лампу-"молнию". Малко рухнул в кресло. 
 - Вы просто чудо! - сказала девушка. - Выпьете чего-нибудь? 
 Он попросил водки. Себе она налила коньяка "Гастон де Лагранж". Пока он пил, Мона успела сменить униформу на джинсы и свитер, подчеркивавшие еще больше достоинства ее фигуры. 
 Малко чувствовал себя немного неуверенно. От глухого разрыва неподалеку у него побежали мурашки по коже, но Мона его успокоила. 
 - Не обращайте внимания. Это в Баабде. 
 Он с сожалением поднялся. Внизу ждал шофер. 
 - Мы можем как-нибудь вместе поужинать? - предложил он. - Я вам позвоню. 
 Мона покачала головой и виновато улыбнулась. 
 - Это невозможно, телефон не работает. Подстанция разбита "градами". Где вы будете? 
 - В "Коммодоре". 
 Все крупные гостиницы разрушены, остались считанные единицы, да и те в Западном Бейруте. 
 - В таком случае я заеду за вами вечером? 
 Работать он начинал лишь на следующий день. 
 - Я занята. 
 Было заметно, что девушка сама сожалела об этом. Несколько секунд они еще, улыбаясь, глядели друг на друга. То, что Малко прочел в глазах юной ливанки, придало ему смелости. Он положил ладони на бедра Моны и тихонько привлек ее к себе. Их губы встретились и слились в бесконечном поцелуе. Когда же его пальцы, скользнув под кофточку, коснулись теплой груди, Мона, чуть задыхаясь, отшатнулась, бедрами еще прижимаясь к Малко и призывно глядя на него. 
 - Вы с ума сошли! - мягко произнесла она. 
 И добавила, поскольку Малко все не отпускал ее: 
 - Вам нужно идти! Сейчас сюда явится мой Жюль. Он знает, когда я возвращаюсь. 
 - Тогда завтра вечером? 
 - Я постараюсь. Позвоню вам в "Коммодор". Или прямо подъеду, если не смогу позвонить. 
 Они обменялись последним поцелуем, и он вышел на темную лестницу. Неплохое начало для поездки в Бейрут. Шофер такси нервничал. Он показал на часы - половина восьмого. 
 - Комендантский час, - пояснил он. 
 С восьми движение по улицам запрещалось... Они вернулись в Западный Бейрут по похожим друг на друга улицам с бетонными кубами вдоль шоссе и не слишком пострадавшими домами. 
 Гостиницы, где Малко останавливался прежде, все разрушены: "Святой Георгий", "Фенисия" и даже едва успевшая открыться "Холидей Инн"... В "Коммодор" пока попал лишь один снаряд, сбросивший два номера вместе с постояльцами в бассейн, стоявший, впрочем, без воды. 
 Едва Малко подошел к портье, его заставил вздрогнуть тонкий свист. Он окаменел: сейчас упадет снаряд... Но в оживленном холле никто не обращал внимания на этот звук. Журналисты, а они составляли девяносто девять процентов проживающих в гостинице, даже не подняли глаз... 
 Свист прекратился, взрыва не последовало. Потом вдруг раздался снова, пронзительней прежнего. Заметив выражение лица Малко, девушка-администратор сказала ему тихонько: 
 - Не волнуйтесь, это попугай. На него что-то нашло после израильской бомбардировки. Вон он, возле бара. 
 Малко обернулся и увидел попугая. Тот сидел на жердочке в клетке. Потом вдруг, вцепившись в нее лапками, опрокинулся назад и, повиснув вниз головой, издал звук, напоминающий свист падающей бомбы. Каково же людям, если так реагируют животные! 
 Металлические ящики картотеки, сваленные в крошечном дворе прямо на глинистой земле и прикрытые от дождя пластиковыми чехлами, еще больше усиливали впечатление разгрома, растерянности. Главный вход по соображениям безопасности был закрыт, все пользовались служебным с узкой улицы Рифали. Напротив магнитного детектора на решетке ограды висело объявление, написанное фломастером: "Внимание! Никакой информации о десантниках не даем!" 
 Лысый мужчина с пронзительным взглядом голубых глаз, угловатыми чертами и тонкими губами осторожно прошел через грязный двор навстречу Малко и, невесело улыбнувшись, протянул ему руку. 
 - Господин Линге, рад приветствовать вас в приемной смерти... 
 Малко пожал протянутую руку. 
 18 апреля Роберту Карверу кто-то позвонил, и он прошел в другое крыло посольства к телефону как раз в тот момент, когда триста килограммов взрывчатки превратили в огонь и тлен почти всех его коллег по бейрутскому отделу ЦРУ. За чем последовало повышение по службе, разумеется, заслуженное, но несколько поспешное, и назначение на весьма незавидный в этом негостеприимном городе пост резидента... 
 - Проходите, - пригласил он Малко. 
 Внутри здание так же походило на свалку, как и снаружи. Они прошли в кабинет, заваленный сейфами, стопками папок и досье. 
 Вдоль стен до уровня человеческого роста были сложены зеленоватые мешки с песком, что придавало комнате вид укрепления. Роберт Карвер виновато улыбнулся. 
 - Если опять попадет, они не дадут рухнуть потолку. Здесь всего можно ожидать... 
 Он подошел к окну и задернул плотные гардины, тоже зеленого цвета, потом зажег лампу и сел так, чтобы его лицо оставалось в тени. 
 - Это тоже не излишняя предосторожность, - сказал он. - Вот смотрите. 
 И подвинул Малко пепельницу, полную сплюснутых, потерявших форму пуль. 
 - Они стреляют из соседнего здания. Это все подобрано на этой неделе во дворе. 
 Радостное сообщение. Да и сам кабинет, утонувший в полумраке, не давал повода к веселью. Малко взглянул на карту Бейрута, висевшую на стене над мешками с песком. Она напоминала лоскутное одеяло, где лоскуты - районы, удерживаемые различными вооруженными группировками: на востоке христиане-катэбы, на западе и юге - всевозможные противники правительства: прогрессисты Валида Джамблета, пронассеровские стрелки, коммунистическая партия Ливана и, конечно, "Амал" - шиитские боевики, удерживающие южный пригород совместно с последними палестинцами, сконцентрировавшимися в Сабре и Шатиле. 
 Малко перевел взгляд с карты на полиэтиленовый мешок, запечатанный красным сургучом. 
 - Это личные вещи погибшего Джона Гиллермена, - пояснил Роберт Карвер. - Я собираюсь отослать их родным. Надеюсь, вы не суеверны. 
 Да уж, Бейрут - не место для подобных слабостей. Впрочем, в документах для внутреннего пользования обстановка в Ливане называлась "благоприятной". О войне немножко забыли. Резидент сверлил Малко взглядом. На этот раз, правда, Компания его не обманула, когда раздался звонок в замке Лицен. "Работенка паршивая, - сообщил ему резидент в Вене. - Вы вправе отказаться. Бейрут". 
 - Думаю, мне предстоит подхватить факел, выроненный Джоном?.. предположил Малко. 
 - ...Гиллерменом, - уточнил резидент. - От вас ничего не скроешь. Это был прекрасный, чрезвычайно милый человек, может, слишком доверчивый. А с этими негодяями нужно всегда быть готовым к худшему... 
 На улице раздался зловещий и отчетливый лязг гусениц, словно напоминая, что идет война. 
 - Покушение было подготовлено отлично, - заметил Малко. 
 - Да, у нас семеро погибших и четверо раненых, причем одному так и не смогли вынуть осколок из черепа, - мрачно признал Роберт Карвер. - Они сделали все, чтобы возле машины-бомбы оказалось как можно больше народу. И они добились этого. 
 - А что следствие? 
 Роберт Карвер скривился. 
 - Результаты будут лет через десять! Ливанская армия оцепила район и, как обычно, никого не задержала. Так что следствием предстоит заняться вам. 
 - Каким образом? - спросил удивленно Малко. 
 Роберт Карвер нагнулся, и его лицо попало в круг света. 
 - За "вольво", на которой скрылись террористы, ехала машина с двумя женщинами. Нам известны их имена. Некая госпожа Масбунжи с дочерью. Служба безопасности Ливана утверждает, что ни одна свидетельница не заметила номера "вольво". Сдается мне, их допрашивали не слишком настойчиво. Может, вы еще раз попробуете? 
 - Вероятнее всего, пустой номер, - заметил Малко. 
 - Не исключено, - признал американец, - но попробовать все же можно. Эти негодяи действуют так уверенно! Если они из Бордж Эль-Бражнеха в южном пригороде, то ни армия, ни полиция вмешиваться не будут. Это вотчина "Амала". Шииты поклялись, что ливанская армия никогда не ступит туда. А поскольку шестьдесят пять процентов солдат этой армии - шииты, то они просто не будут сражаться против своих братьев по вере. 
 - А военной разведки у ливанцев нет? 
 - Есть, почему же, так называемая служба Б-2. Хорошо работает, у нее много информаторов. Только политика парализует разведку. Когда взорвали наше посольство, они арестовали человек двенадцать, причем на следующий же день: они их просто знали, и им было давно известно, что что-то готовится. Но никто не отдал приказ предотвратить покушение. 
 - Так меня вызвали сюда, чтобы провести расследование? 
 - Не только. Но это первая ниточка, которая может привести нас к кое-чему поважнее. К тому, чем занимался погибший Джон Гиллермен. 
 - А почему именно я? 
 Роберт Карвер раскурил сигару и улыбнулся: 
 - Не скромничайте. Ваш послужной список говорит сам за себя. И, кроме того, в городе, где каждая стена украшена надписью "Смерть Соединенным Штатам!", тот факт, что вы не американец - большое достоинство. Верно? 
 Вдохновляющая идея. 
 Александра, вечная невеста Малко, была искренне обеспокоена, узнав, что он направляется в Бейрут. Это придало особую остроту их любовным играм. Запах смерти возбуждает. В венском аэропорту Малко даже показалось, что на глазах у молодой женщины слезы. И не от холода... Александра осталась дожидаться его в замке Лицен вместе с Элко Кризантемом, еще не оправившимся от своих пакистанских приключений. Разумеется, удобно иметь в Бейруте под рукой мусульманина, но поскольку Малко не знал характера своего задания, он не взял Элко с собой. Всегда можно вызвать его позже. Метрдотель-телохранитель всегда был рад вспомнить былую профессию и прикончить одного-другого бедолагу... 
 Роберт Карвер наблюдал за Малко. Над крышей пролетел с оглушительным ревом снаряд. Лицо американца снова спряталось в тень, и у Малко возникло неприятное чувство, словно он на допросе. Несколько секунд они молчали, потом Малко спросил: 
 - И чем же занимался Джон Гиллермен? 
 - Проверял информацию исключительной важности. Две недели назад в Дамаске приземлился военный самолет из Тегерана. На борту у него было человек пятьдесят, одного из которых опознал свидетель. Это некий Абу Насра, один из известнейших террористов. Остальные из "Хезбола" и "Безумцев Господа", фанатики аятоллы Хомейни. Все они через долину Бекаа, базу иранцев, вышли к Баальбеку. У нас есть все предпосылки считать, что группа готовит грандиозное покушение. Ваша задача - узнать, какое именно, и помешать им... 
 Глава 3 
 - И всего-то! - воскликнул Малко. - Да вы, как видно, считаете меня суперменом... 
 Роберт Карвер махнул сигарой. 
 - Не совсем. Мне нужен агент высочайшего класса, чувствующий обстановку и отлично владеющий своим ремеслом. Джон потому и умер, что его заставили делать то, в чем он не был специалистом. А ребята из службы Б-2 парализованы и не смогут ничего сделать. 
 - Прежде чем я до вас добрался, меня раз десять проверили, - заметил Малко. - Охрана отменная. 
 - Что и позволяет нам предотвратить девяносто процентов покушений. Но остается еще десять, самых опасных. И достаточно, чтобы всего одно из них удалось, как все двести конгрессменов навалятся на президента и вынудят его изменить политику. А мои функции в том и состоят, чтобы этого не допустить. Иначе я погиб. Как в прямом, так и в переносном смысле. Сам я носа не могу отсюда высунуть, меня слишком хорошо знают. Полковник Али Рифи, возглавляющий сирийскую службу безопасности, назначил за мою голову неплохую цену. И кроме того, я завален бумагами. Так что мне просто необходим такой агент, как вы. Если, конечно, вы согласитесь... Не стану скрывать: в подобном деле больше шансов получить пулю в лоб, чем орден на грудь. 
 Они помолчали. От глухого удара невдалеке задрожали стекла. 
 - Естественно, соглашусь, - произнес, наконец, Малко. - Не на экскурсию же я сюда явился. 
 - Вот и хорошо, - сказал с нескрываемым облегчением американец. - Вот и хорошо. В таком случае я вас ознакомлю с делом поподробнее. Несмотря на свою неопытность, Джон Гиллермен неплохо поработал. У него была назначена встреча с информатором, который должен был сообщить важные уточнения о готовящемся заговоре. Вероятно, их связь обнаружили и прервали. Вместо информатора явились другие лица... 
 - Вам известно, над чем конкретно он в данный момент работал? 
 - Частично. Как все новички, Джон старался придержать кое-что для себя. Ему и в голову не приходило, что можно погибнуть вот так, в двух шагах от кабинета. И потому в деле есть, конечно, пробелы. А точнее сказать, ниточки, один конец которых привязан к детонаторам. 
 - Что вы имеете в виду? 
 - Ни одну из связей Джона использовать нельзя. 
 - Почему? 
 Тяжелый вздох раздался из темноты, словно вздохнуло привидение. 
 - Когда убили Джона Гиллермена, у него был с собой весь список информаторов, - признался американец. - Грубейшее нарушение правил. И этот список попал в руки его убийцы... 
 - Бог ты мой! - воскликнул Малко. 
 Комментарии излишни. 
 - Первой вашей задачей поэтому, - продолжал Роберт Карвер, - будет предупредить израильского агента, на которого я вывел Джона. Он уезжал из Бейрута и вернется только завтра утром. Не думаю, что его фамилия значилась в списке Джона, но лучше соблюдать осторожность. 
 Снова повисло тревожное молчание. Чем дальше в лес, тем больше дров. 
 - И много у вас еще таких сюрпризов? - поинтересовался Малко. 
 - Нет, к счастью, нет. Тот, о котором я вам говорю, называет себя "полковником Джеком". Он уже три года держит маленький ювелирный магазинчик на улице Амра, рядом с "Эльдорадо". Сходите туда завтра утром и от моего имени расскажите ему всю правду. 
 - Не думаю, что он после этого будет склонен к сотрудничеству, заметил Малко. 
 - Догадываюсь, - ответил Роберт Карвер. - Кое-кто у нас все же остался. Моя личная агентура, куда Джон не внедрялся. Слава богу! Прежде всего, потенциальный информатор, которого я завербовал лично, - Нейла, очаровательная шиитка, хоть и шлюха. Я до поры до времени не использовал ее. Теперь пора этот канал активизировать. У нее есть выход на бойцов из "Амала" в южном пригороде. Подарите ей какую-нибудь тряпку от Ванессы, из модного магазина на улице Амра - и она ваша. Во всех отношениях. 
 - Не густо, - заметил Малко. - Думаю, чтобы восстановить вашу сеть, мне понадобится не одна неделя. Они десять раз все успеют взорвать. 
 - Понимаю, - согласился резидент. - Но это не все. То, что я вам сейчас скажу, сверхсекретно. 
 - Даже моя тень ничего не узнает, - поклялся Малко. 
 Роберт Карвер снова вынырнул из тени, явив собеседнику угловатое лицо и пронзительный взгляд. 
 - Я получил согласие руководства на использование канала, который ливанские христиане и израильтяне считают "нечистым": речь идет о палестинце, в прошлом противнике. Сейчас он среди умеренных... и склоняется на нашу сторону. 
 - В Ливане все так сложно, - заключил Малко. 
 Роберт Карвер шумно вздохнул: 
 - Вы совершенно правы! В теории-то как раз все прозрачно. Союзники израильтяне и христиане. Противники - сирийцы, иранцы и все оппозиционные ливанские группировки: прогрессисты, "Амал", коммунисты. Палестинцы разделились. "Радикалы" оказались в сирийском лагере, "умеренные" - Арафат в нашем. Но Сирия и Израиль заключили между собой секретное соглашение, потому что в одном их интересы сходятся абсолютно: в стремлении уничтожить палестинцев. А значит, некоторые из наших друзей стали их врагами. Вот почему сотрудничество с этим информатором должно сохраняться в строжайшей тайне. 
 - Как его зовут и чем он занимается? 
 - Назем Абдельхамид, в донесениях "Джони". В Бейруте он собирает разведданные для Ясира Арафата, с которым у нашей Компании есть секретный договор. Мы оказываем ему финансовую и политическую помощь, а он дает нам возможность пользоваться своей сетью, между прочим, лучшей в Ливане. 
 - Как я его найду? 
 - Оставьте записку в доме Шаманди, на улице Ибн Сины. В квартире номер четыре, на четвертом этаже. От моего имени. Сообщите ваш номер телефона в "Коммодоре". 
 - Но так я подставлю себя... 
 - Говорю же, он наш союзник, пусть даже в прошлом за ним и числились неблаговидные поступки. 
 Вот уж где банка с пауками! Малко попробовал мысленно отделить друзей от врагов. В Бейруте никакой уверенности в этом не могло быть. 
 - А фалангисты? - спросил он. - Мы ничего не можем из них вытянуть? 
 - О-ля-ля! - воскликнул американец. - С ними, как на минном поле... Они вовсю целуются с израильтянами и ничего от них не скрывают. А по многим пунктам израильские интересы здорово расходятся с нашими. В частности, по вопросу Палестины. Я как раз собирался вас предупредить: мне придется, я просто обязан связать вас с разведкой фалангистов. Им уже известно о вашем прибытии. К вам явится не лишенная привлекательности связная, Джослин Сабет, но доверяться ей не следует. Остановитесь на стадии целования ручки - и все будет хорошо. Эти христиане с одной стороны подпорчены израильтянами, с другой - их противниками... Смотрите, будьте как можно осторожней... 
 Информация, просто вызывающая прилив сил. Малко наматывал на ус тактику выживания в Бейруте. 
 - Ну, теперь я во всеоружии, - заявил он. - Остается только взять напрокат машину. 
 - Погодите! - остановил его американец. - Вы же не знаете города. Единственные, кому позволено бывать во всех зонах, это журналисты. Поэтому вы станете журналистом. Некой радиостанции Мериленда, где у нас есть друзья, ее название "Метро-медиа". В этом конверте вы найдете удостоверение и аккредитационные документы, а также выход на нужных людей. 
 По столу проехал большой желтый конверт. 
 - Мы и сами иногда берем машины с шоферами, - продолжал резидент. Один из них уже ждет вас в отеле: этот ливанец, Махмуд, работает на нас. Он мусульманин-суннит, но когда нужно, может стать шиитом. Очень хитрый. Дорогой. Он провезет вас в любую зону, знает всех на свете, умеет пробираться через посты. Ему часто приходится возить настоящих журналистов, а значит, внимания к себе вы не привлечете. Помимо шоферской зарплаты, он немного получает от меня ежемесячно как информатор. Так и налаживаются связи... Пусть даже он не оправдывает восьмой части того, что ему платят. Другие и вовсе сначала все докладывают палестинцам, сирийцам, фалангистам, "Амалу" и т. д. 
 Вот, оказывается, что называется профессиональной этикой. 
 - Вы не знаете арабского, а без этого и десяти шагов не сделаешь в зоне, контролируемой ливанской армией, - продолжал американец. - Махмуд будет для вас переводчиком... С такими документами, как ваши, не стоит пытаться пересекать границу Советского Союза, - так можно окончить свои дни в Воркуте... Но здесь вы свободно продержитесь с ними несколько дней. Уже два наших агента работали в Бейруте с таким прикрытием и вывернулись. Большинство тех, с кем вам предстоит иметь дело, совсем не знакомы с жизнью западного человека. Махмуд будет оказывать вам моральную поддержку... Он знает, что если вас разоблачат, самого его сочтут пособником, а в этом случае за его шкуру дорого не дашь. Для вас это лучшая гарантия. Однако чем меньше он знает, тем лучше. 
 - Вам известны какие-нибудь подробности о готовящемся заговоре? 
 - Почти ничего. Основные силы террористов находятся в Баальбеке, в сирийской зоне, а оперативная база - здесь, в Бейруте, вполне вероятно, в южном пригороде. 
 - Допустим, я выявлю их агентуру? - спросил Малко. - Что дальше? 
 Роберт Карвер поднялся и раздавил окурок в пепельнице, полной пуль. 
 - Там посмотрим. Думаю, мы получим разрешение на проведение подпольной акции по уничтожению. Или даже открытой. Все, что нужно для такой операции, у нас есть... Главное, не забудьте предупредить хломо. 
 - Простите, кого? 
 - Полковника Джека. Здесь израильтян зовут "хломо"... 
 Зазвонил телефон, резидент снял трубку, выслушал, повесил. 
 - Меня требует к себе посол. Опять с какой-нибудь чепухой. Надо идти. Часто видеться нам ни к чему. Если я вам очень понадоблюсь, у вас в досье есть два телефонных номера. Да, чуть не забыл... 
 Он нырнул в стол, вытащил из него сверток и протянул Малко. Увесистый, не меньше килограмма. 
 - Кольт "Питон-357 Магнум", - объяснил он. - Здесь он вам пригодится. Пожалуй, даже немного легковат... Не берите его с собой в сирийскую зону. Это может стоить вам жизни. Махмуд ждет вас в отеле, чтобы провести дорогой бойца, - увидите комедию с оформлением пропусков. Но прежде чем приступить к работе, запомните главное. Вы делаете репортаж для радио. В машине Махмуда лежит магнитофон "Награ". И беритесь за дело. Отыщите Абу Насра. Прежде, чем он сам вас найдет... 
 В кабинете появился призрак Джона Гиллермена. 
 Роберт Карвер крепко пожал Малко руку. Когда тот вышел наружу, сильный порыв ветра взлохматил ему голову. Над Бейрутом сеял мелкий дождик, такси же он поймал лишь в километре от Ямальской Купальни. 
 Едва Малко спросил в "Коммодоре" ключ, как к нему бросился высокий ливанец с залихватскими усами. 
 - Я Махмуд, - возвестил он. 
 На вид неглуп и остроумен. Малко договорился, когда они отправятся в турне по постам разных зон для выполнения формальностей. На заднем сиденье серого "олдсмобиля" Малко обнаружил "Нагру" в отличном состоянии. Махмуд подмигнул ему с видом заговорщика и бросил машину в водоворот улиц Западного Бейрута. Первая остановка: контрольный пункт Валида Джамблата, по кличке Валентин Бесхребетный. 
 Малко разложил на постели урожай. Шесть пропусков, - теперь он без особых хлопот сможет перемещаться по всему Бейруту. Пропуск ливанской армии для проезда после комендантского часа, пропуск фалангистов - для восточной зоны, Джамблата - если ему понадобится в Шуф, "Амала" - для южного пригорода, министерства информации - для посещения государственных учреждений, военно-морского десанта - чтобы попасть в их нору... 
 Махмуд оказался зубоскалом, дипломатом, расторопным и находчивым. Попав в пробку, он зычно взывал "Господи Иисусе!", что звучало несколько странно в устах мусульманина. 
 Малко провел несколько часов в беседах с чрезвычайно вежливыми убийцами, которые зачитали до дыр его аккредитационные документы. Командные пункты мало чем отличались друг от друга. Все они располагались в зачуханных домишках где-нибудь в густонаселенных районах и охранялись подозрительными, как старые девы, бойцами в гражданском с автоматами Калашникова наперевес или с РПГ-7. На каждом приходилось вести беседы, улыбаться, вручать фотографии и заверять улыбчивых убийц в горячей симпатии. 
 Махмуд был бесподобен. Называл он себя суннитом, но на редкость быстро находил общий язык и с шиитами, и с палестинцами. Похоже, он менял свои религиозные убеждения быстрее, чем хамелеон цвет кожи, они мало походили на чувства фанатика. Чем-то он напоминал Элко Кризантема. Автомобиль его, в меру чистый, все еще стоял у гостиницы. Малко взглянул на часы: четыре. До наступления комендантского часа он еще успеет провернуть пару дел. 
 Он спустился к Махмуду и попросил отвезти его в гостиницу "Святой Георгий". 
 - Да от нее ничего не осталось! - попробовал спорить шофер. - Кроме военного поста - ничего. 
 - Само место навевает на меня приятные воспоминания, - ответил Малко. 
 Они снова нырнули в поток. У кинотеатров стояли очереди. Последний сеанс начинался из-за комендантского часа в пять. Выехали на побережье. При виде обуглившегося остова самого красивого отеля Ближнего Востока у Малко сжалось сердце. Все подъезды к нему перегорожены, хотя разрушать там было все равно больше нечего. Здесь велись яростные многодневные бои. Малко вышел из машины и пошел пешком. Он оказался на центральной, некогда самой оживленной улице Бейрута. "Королевский погреб", очень модная дискотека, был закрыт уже несколько лет, магазины все разворочены и пусты. Он свернул налево, на улицу Ибн Сины, идущую вдоль моря. На перекрестке показался ливанский пост. За ним, между двумя пустырями, высился дом Шаманди. На балконах сушилось белье. 
 Малко вошел в подъезд, где пахло плесенью и прогорклым маслом. В коридорах играли дети. Он поднялся на четвертый этаж, нашел квартиру номер четыре и постучал. 
 Молодой бородач в джинсах, кроссовках и свитере приоткрыл дверь и настороженно осмотрел его. 
 - У меня записка для Джони, - произнес Малко. - Пусть позвонит по этому номеру. 
 И он сунул в руку собеседнику заранее приготовленную бумажку. Бородач взял ее и захлопнул дверь. Малко так и не понял, все ли он услышал. 
 Когда Малко вернулся, Махмуд поглощал шаурму, истекающую жиром, и запивал ее пепси. Он только что купил их у бродячего торговца. 
 - Едем на улицу Эль-Салам, - объявил Малко. 
 Она находилась на Ашрафехе. Малко решил начать расследование самостоятельно. Они двинулись к югу, минуя некогда самые оживленные центральные кварталы с их базарами и площадью Мучеников. Разрушенные здания уже поросли травой, она проглядывала сквозь слепые фасады, представлявшие собой нагромождение обломков, среди которых, как в сюрреалистической композиции, вдруг повисала ванна. 
 Они снова выехали на Кольцо, соединявшее восток города с западом. По сравнению с центральными районами, Ашрафех, где было разрушено всего несколько домов, выглядел почти роскошно. Ни тебе танков, ни солдат, ни мешков с песком. Вдоль улицы Эль-Салам стояли современные здания с просторными террасами и старые, немного обветшавшие особняки. Малко проверил адрес: Эль-Салам, 40, госпожа Масбунжи. Он нашел на почтовом ящике нужную фамилию. 
 Пятый этаж. Электричества, разумеется, не было... Значит, звонок не работает. Ему долго пришлось дубасить в дверь, прежде чем она открылась. 
 - Простите, я разговаривала по телефону. Кто вы? 
 Женщина оказалась высокой, с прекрасной фигурой, но очень странным лицом хищной птицы, таким рябым, словно в него угодил хороший заряд дроби. Близко посаженные глаза глядели живо. Каблуки делали ее еще выше. 
 - Госпожа Масбунжи? 
 - Да. Что вам угодно? 
 - Я журналист, - представился Малко. - Собираю материал по последнему покушению на американское посольство. Кажется, вы были свидетелем.... 
 Женщина посмотрела на него с интересом, поколебалась, но потом распахнула дверь. 
 - Проходите, - пригласила она. 
 Квартира когда-то выглядела роскошно, но сейчас на белом мраморном полу почти совсем не осталось мебели. Они уселись на разных концах большого белого дивана, и госпожа Масбунжи закурила, закинув свои стройные ноги одна на другую. Жаль, конечно, что у нее такое лицо. 
 - Простите, - сказала женщина, - я переезжаю. Что вы хотите знать? 
 - Вы ведь видели машину террористов? 
 Она выпустила длинную струю дыма. 
 - Кто вам сказал? 
 - Репортеры. Это правда? 
 - Правда. 
 Разговаривала она спокойно, приятным голосом. Вдруг из соседней комнаты раздались звуки органа. Госпожа Масбунжи объяснила: 
 - Это муж. Он часто играет, музыка помогает ему расслабиться. Он хирург, но сейчас не работает. Их клиника разрушена... 
 - Госпожа Масбунжи, скажите, вы заметили номерной знак той машины? 
 Она улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами. 
 - Полиция, должно быть, ее уже обнаружила? 
 - Нет. 
 - А-а-а... 
 - А вы ее видели? 
 Она выпустила еще одно облако дыма. Невидимый орган продолжал играть "Жизнь в розовом цвете". 
 - Конечно, видела, - проговорила женщина. - И никогда этого не забуду. 
 - Можете рассказать, как все было? 
 Тишина, нарушаемая лишь органом. Птичьи глазки взглянули на Малко. 
 - Не знаю, кто вы, но это меня не волнует, - сказала она. - Забавно лишь, что вы первый, кто задал мне этот вопрос. 
 - А полиция? 
 - Нет. Да я бы с ними и не стала говорить. В полиции я не уверена. Но через три дня я уезжаю из Бейрута и никогда больше сюда не вернусь. Поэтому вам скажу. Надеюсь, это поможет хоть что-то сделать. - Она закрыла глаза и медленно произнесла: - 57396 Ливан. 
 Малко под внимательным взглядом собеседницы записал номер. Орган замолчал. Женщина поднялась и проводила его до двери. 
 - Успеха вам. 
 - Спасибо. 
 Значит, ливанцы даже не пытались отыскать серую машину. Было в Бейруте что-то прогнившее... Только он вышел из подъезда, как раздался глухой взрыв. Махмуд широко улыбнулся. 
 - Это в порту. Каждый вечер бомбят в это время. Мы не туда? 
 - Нет, на проспект Независимости. 
 Шофер бросил на него любопытный взгляд. 
 - К фалангистам? 
 - Да. 
 Надо побыстрее использовать полученную информацию. А заодно и познакомиться с союзницей Роберта Карвера - Джослин Сабет. Христианкой. Даже если "подпорченной", для того, что ему было нужно, сойдет. 
 Генеральный штаб фалангистов располагался в современном чистом здании, охраны заметно не было. Малко показал записку Роберта Карвера, и молодой человек тотчас же провел его в крохотную комнату, куда немедленно принесли кофе. От глухого рокота задрожали стекла. Где-то неподалеку приземлилась ракета "Град". Малко стал уже подремывать, когда дверь открылась, и молодой человек в галстуке знаком пригласил его следовать за собой. Он пропустил Малко вперед и шепнул ему на ухо: 
 - Вас примет руководитель службы безопасности... 
 Небольшой кабинет был завален папками. Молодая брюнетка, гладко причесанная на прямой пробор, с белоснежными зубами, подвижным лицом и блестящими глазами приблизилась к нему, протягивая руку: 
 - Здравствуйте, я Джослин Сабет. 
 Пожатие горячей руки было энергичным, как у мужчины. 
 - Очень приятно. Малко Линге. 
 - Садитесь. Роберт предупредил меня о вашем визите. 
 Оценивающий взгляд Малко вызвал всплеск ярости в темных зрачках, но потом на губах женщины заиграла ироничная улыбка. 
 - Здесь, у маронитов, женщины занимаются не только любовью, но и воюют. Я уже три года руковожу службой безопасности. На меня дважды покушались, а сестру мою убили с помощью заминированной машины. Часть моей семьи погибла под обломками дома, разрушенного снарядами джамблатистов. Такой рекомендации вам достаточно? 
 Малко почувствовал, что краснеет. Пламенность горьких слов выдавала повышенную чувствительность женщины. Такая цельная натура вряд ли способна вести двойную игру. Может быть, Роберт Карвер неверно ее оценивал? Джослин Сабет села напротив Малко, положила ногу на ногу, высоко оголив их, словно хотела подчеркнуть, что она еще и красивая женщина. Блузка ее была хорошо натянута в тех местах, где следует, да и вообще нельзя было не признать, что она очень привлекательна. 
 - Прекрасно, - сказал Малко. - Расскажите мне об Абу Насра. 
 Она без слов открыла ящик стола, порылась в нем, протянула ему фотографию и закурила так стремительно, что он не успел поднести огонь. Малко взглянул на снимок. Араб, пышные усы, коротко остриженный, нос перебит, небритый, сросшиеся брови, толстые губы. На вид лет тридцать. 
 - Снимок сделан в 1973 году, - предупредила Джослин Сабет. - С тех пор никому не удавалось его сфотографировать. 
 - Вы знаете, где он находится? 
 - Да. В Баальбеке. 
 - А в Бейруте бывает? 
 - По нашим сведениям, практически никогда. Израильтяне назначили за его голову высокую цену. 
 Она нервно затянулась, не сводя с Малко черных глаз. 
 - Что вам еще о нем известно? - спросил он. 
 Молодая фалангистка горько усмехнулась. 
 - Зачем вам? Хотите вступить с ним в бой? 
 - В принципе, да. 
 Она раздавила окурок в пепельнице. 
 - Браво! Надеюсь, вы не лжете. Американцы вечно полны благих намерений, но на этом все обычно и кончается. Если не считать того, что они подставляют себя под пули. 
 - Сейчас у меня нет больше времени, но я приглашаю вас на ужин, сказала Джослин Сабет. - У моих друзей будет веселая вечеринка. Потом мы сможем поговорить... 
 Малко вспомнил о предупреждении Роберта Карьера. Впрочем, светский ужин его ни к чему не обязывал. Джослин продолжала властным тоном: 
 - В восемь тридцать я буду ждать вас на углу улиц Амра и Садуль. После комендантского часа нас никто не увидит, так лучше. Если вы и в самом деле намерены отыскать Абу Насра, думаю, я смогу вам помочь. 
 У этой хрупкой женщины было больше энергии, чем у десятка мужчин. 
 - Могу я попросить вас уточнить кое-какую информацию? - спросил Малко. - Мне нужно знать владельца автомобиля с номером, который я сейчас продиктую. 
 - Давайте. 
 Она сделала пометку в блокноте и поднялась: 
 - Ответ получите вечером. Вы на машине? 
 - Да. 
 Она протянула руку. 
 - Тогда до вечера. 
 Махмуд и Малко снова оказались в Музейном проезде, на знаменитом перекрестке Смерти, как его стали называть после раздела Бейрута. Давка немыслимая. Желтая стена Еловой резиденции, а с другой стороны - пустые разрушенные здания. Концерт клаксонов не давал Малко расслабиться. Куда приведет его ниточка от "вольво"? 
 Глава 4 
 Под свист сумасшедшего попугая Малко пересек холл "Коммодора". На улице было безлюдно: наступил комендантский час. Восемь двадцать. Он пешком спустился по переулку к улице Амра. Тишина, так контрастировавшая с дневным оживлением, давила на него... Гулко раздавались шаги. В конце улицы Амра он заметил красную "мицубиси". 
 Она призывно мигнула фарами. Джослин Сабет прибыла вовремя. В тот же миг у него за спиной раздались быстрые шаги. Малко похолодел. Подарок Роберта Карвера, "Магнум-357", остался в гостинице. Вот именно так и подставляются. Он обернулся и увидел, что к нему кто-то бежит. 
 Прошло еще несколько секунд, прежде чем он узнал женский силуэт в белом манто. 
 - Простите, я опоздала. 
 Мона, стюардесса! В синих туфлях, сильно накрашенная, рот чуть не фосфоресцирует в полутьме. Она, часто дыша, ухватилась за руку Малко. 
 - Хорошо, что ваш шофер заметил, как вы вышли. Куда направляетесь? 
 Малко мысленно обругал бдительного Махмуда. Духи Моны окутывали его нежным облаком. Вдруг пучок ослепительного света ударил в глаза. Фары красной машины. Мона зажмурилась. 
 - Патруль! - воскликнула молодая ливанка. - Пропуск у вас есть? 
 Ответить Малко не успел. Фары потухли, дверца красного автомобиля распахнулась. Джослин Сабет вышла и решительным шагом направилась к парочке. Мона на несколько секунд онемела от изумления, потом рассмеялась. 
 - Ах вот оно что! Эта зараза на пожарной машине уже успела вас захомутать. 
 Женщины, без сомнения, знали друг друга. Джослин Сабет подошла к ним, ослепительно улыбаясь, и бросилась с распростертыми объятиями к Моне. 
 - Как поживаешь, милая? Вернулась из Парижа? 
 - Да, вчера. Как я рада тебя видеть! - промурлыкала в ответ стюардесса. - Мы искали такси. Собираемся к Сержу. 
 - Надо же, и я тоже, - невозмутимо проговорила Джослин. - Заехала вот за своим другом Малко. Могу подвезти. 
 Помурлыкав еще немного, они уселись в красную "мицубиси". Мона устроилась на заднем сиденье, с сожалением оставив место рядом с водителем для Малко. Машина рванула по темным пустым улицам без красных сигналов светофора, без пешеходов. Она летела, как торпеда. В километре первый военный пост. В машине загорелся свет. Улыбка закутанному солдату. Тот махнул пропусками, и они полетели дальше. 
 Выехали на пустынное шоссе, вдоль которого стояли разрушенные черные и зловещие дома. 
 - Кольцо, - объяснила Джослин. 
 В конце шоссе - еще одно заграждение из старых шин и мешков с песком, за которыми прятались взвинченные солдаты. Еще четырежды останавливались они у постов, прежде чем добрались до узкой улочки. Из белого особняка доносились звуки поп-музыки. 
 - У них и свет есть, - заметил Малко. 
 Почти полное отсутствие освещения делало руины еще мрачнее, а атмосферу пустынных улиц еще более гнетущей. 
 Джослин указала куда-то рукой, и Малко увидел толстый черный кабель, тянувшийся поперек дороги. 
 - Выкручиваются, как могут, - объяснила ливанка. - Они питаются от соседней клиники, где есть своя станция. Серж умеет жить... Пошли. 
 Она властно взяла Малко за руку и повела по темной тропинке, петляющей среди деревьев сада. Мона в одиночестве ковыляла позади. Антрацитово-черный привратник, затянутый в белоснежную униформу, открыл перед ними дверь мраморного холла, отделанного под голливудскую виллу. Скинув норковую шубку, Джослин бросила сладострастный взгляд на Малко и сказала на ходу: 
 - Думаю, мы прекрасно проведем вечер. 
 Из соседней комнаты доносилась музыка. 
 Нет, война не убила в ливанцах стремления к удовольствиям. 
 Мона оказалась одетой в желтую юбку, черные чулки и синие туфли. Она вошла в салон танцующей походкой, словно подчеркивая округлость бедер, которые могли совратить даже самого убежденного аскета. 
 Малко остановился в дверях. В первом из трех, следовавших анфиладой один за другим, салонов стояли большие диваны и пуфы, все занятые шумно веселящимися людьми, и огромный стол, ломившийся от яств. Невозможно поверить, что находишься во фронтовом городе. Женщины состязались в элегантности и стоимости украшений, мужчины тоже не отставали. И все они хохотали, танцевали, флиртовали и, разумеется, пили... Трое чернокожих, таких же, как открывший им привратник, сновали с серебряными подносами, заставленными бутылками, и безостановочно наполняли бокалы. Правда, мебель в стиле Фаруха XIV была просто ужасной. Позолота, резьба по дереву, инкрустация перламутром - и все без меры. Высокий молодой человек с вьющейся шевелюрой греческого пастора изображал посреди первого салона что-то вроде арабского танца, к великой радости стайки красавиц, сопровождавших его движения дружными хлопками. 
 Заметив Джослин и Малко, он бросился к ним, поцеловал руку женщины, бросив на Малко убийственный взгляд. 
 - Добро пожаловать в мое скромное жилище! - пропел он. - Извините за то, что начали без вас. 
 Он развернулся и снова пустился в пляс. Мона уже примостилась на коленях у высокого брюнета, рассеянно поглаживавшего ее затянутую в черный чулок ножку. Для Джослин налили в хрустальный бокал не меньше полулитра коньяка. 
 - Мне водки, - попросил Малко. 
 Ее у чернокожего не оказалось. Джослин потащила Малко в соседний зал. В алькове был устроен бар. Головокружительная картина: на полках выстроились сотни бутылок, в том числе и "Столичная". Джослин налила Малко порцию водки, которая без труда могла бы свалить с ног бывалого казака. В ее собственном бокале коньяка существенно поубавилось. 
 Она улыбнулась и сказала, показывая на запасы спиртного: 
 - В Бейруте нужно всегда быть готовым к длительной осаде... Серж запаслив. 
 - А чем он занимается? 
 - Художник по интерьеру. Он оформляет квартиры, которые тут же рушатся под бомбами. Но люди цепляются за жизнь, они не хотят видеть вокруг себя уродство. Так что работы у Сержа много. Он стыдится, что столько зарабатывает, и проматывает деньги в развлечениях. А потом здесь вообще трудно сказать, что произойдет с тобой завтра... 
 Малко наблюдал за женщиной. Возле рта залегли две горькие морщинки, она держалась натянуто, словно все время была настороже, в черных зрачках горел непримиримый огонь. Струны скрипки тоже могут визжать, а не только петь. Она маленькими глотками, быстро, как лимонад, уничтожала свой коньяк. Едва бокал опустел, она подхватила с серебряного подноса другой. 
 - Кстати, - спросил Малко, - вам удалось раздобыть сведения... 
 Она крутанулась вокруг своей оси, как кошка, которой наступили на хвост. 
 - Потом! Я не желаю сейчас говорить о делах. Да и смысла нет. Такая тихая ночь, надо этим пользоваться. Всего несколько снарядов разорвалось... 
 - А что, бывает по-другому? 
 Уголки ее губ опустились. 
 - Я четыре месяца спала каждую ночь в убежище без электричества. Снаряды сыпались со всех сторон, вокруг умирали раненые, потому что невозможно было их оперировать. Не исключено, что завтра это возобновится. 
 Голос ее звучал сухо и резко. Безо всякого перехода, она вдруг взяла Малко под руку. 
 - Пошли, буфет к нашим услугам. 
 Джослин Сабет так резко опустила свой бокал на низкий столик, что он треснул. Слава богу, в нем ничего не оставалось. Малко пришлось взглянуть правде в глаза. Его спутница была пьяна в стельку, а может, еще сильнее... Решив закусить черной икрой и лососиной, она, правда, сменила сорт напитка, но не дозу... 
 Женщина почти истерично расхохоталась и повернулась к Малко. Черты ее смягчились, горькая улыбка сошла с губ. В черных зрачках горело такое пламя, что Малко стало неловко. 
 - Пошли, я хочу танцевать. 
 Они оказались рядом с Моной, утонувшей в объятиях своего бородача. Девушка сидела в такой позе, которая позволяла любоваться ее очаровательными ножками, открытыми чуть не до живота. 
 - Смотри-ка, - заметила Джослин с любопытством, - Мона помирилась с Жюлем. А ведь поклялась послать его к черту. 
 - Почему? 
 Джослин обвила затылок Малко руками, подняла к нему глаза и спокойно ответила: 
 - У него штука гигантского размера и потрясающе нежная кожа. Все приличные женщины от него без ума. Вот она и приревновала. Но на самом деле она не может без него жить. 
 От хриплого голоса Дайаны Росс кровь Малко быстрее побежала по жилам. Джослин Сабет извивалась в танце, все сильнее и сильнее прижимаясь к нему. Через три минуты они буквально слились друг с другом. Впрочем, пары, танцевавшие рядом, тоже не отставали, и Малко не без удовольствия отдался во власть эротических телодвижений. 
 Джослин липла к нему, как сумасшедшая. Она подняла на него непроницаемый бесстрастный взор, но на губах ее появилась таинственная отстраненная улыбка, а живот прижался к Малко еще сильней. Их рты соприкоснулись, и вдруг Джослин впилась зубами в нижнюю губу мужчины и укусила се до крови! 
 Малко невольно отшатнулся. Джослин Сабет, не меняя положения тела, шепнула ему на ухо: 
 - Это я вас сейчас возбудила, хоть вы и думаете об этой маленькой шлюшке Моне. Вы же с ней собирались заняться сегодня любовью.... 
 - Уверяю вас... - начал Малко. 
 Она снова укусила его. С наслаждением. 
 - Терпеть не могу, когда мне врут! - тихо прорычала она. - Мона красивее меня. Но возбудила вас сейчас я. И потому запрещаю о ней думать... 
 Она вроде успокоилась и поцеловала его, не пытаясь разорвать губу. Зато ногтями так впилась в тело под рубашкой, что сорвала кожу. Не женщина, а вулкан. Если она и работает с таким же жаром... Они крутились на месте, успев изучить до тонкостей анатомическое строение друг друга. Когда утихла музыка, обменялись страстным поцелуем. Потом Джослин отстранилась и, не обращая внимания на окружающих, впилась черными зрачками в глаза Малко. 
 - Вам хочется трахнуть арабку? - спросила она грубо. 
 Ну и ну... Малко не успел ответить, что он вообще-то не расист и что в его глазах она просто женщина. Из соседней комнаты раздалась арабская мелодия, и Джослин потянула Малко туда. Гости сели в круг, в центре которого извивались в восточном танце три девушки, и хлопками отбивали сумасшедший ритм. Малко и Джослин устроились в темном уголке на подушках. Удивительное для мертвого по официальным источникам города зрелище. Девушки старались от души. Взгляд Малко опустился на обтянутую черным нейлоном ногу Джослин. 
 - У вас очень тонкие колготы! - заметил он. 
 - Колготы! 
 Пальцы с красными ногтями приподняли черную юбку, и Малко увидел змеящуюся темную подвязку и полосу белой кожи над чулком. Женщина опустила подол и с возмущением произнесла: 
 - Вы что, за дикарей нас принимаете? Колготы я ношу только на работу. 
 Джослин раскраснелась от алкоголя и, похоже, избавилась от комплексов. 
 Обессилевшие танцовщицы упали в руки своих кавалеров, которые только того и ждали. Но музыка не умолкала. Возникло минутное замешательство... Вдруг Джослин завопила: 
 - Мона, танцуй! 
 Тут же хор голосов подхватил ее крик. Мона скромно улыбнулась, сидя на руках у любовника. Джослин, неожиданно обнаружив свою принадлежность к двум мирам, гортанно произнесла по-арабски какую-то длинную фразу. Тут же раздались другие голоса. Наконец Мона с рассчитанной медлительностью поднялась, и гости притихли. 
 Она вышла в круг с отстраненной улыбкой на губах. Резко дернув щиколоткой, сбросила синие туфли, с интересом разглядывая зрителей. Потом, все так же спокойно, сняла широкий пояс, стягивавший ее талию, и швырнула своему возлюбленному. Когда девушка невыносимо медленно потянула вниз молнию желтой юбки, в зале раздались дикие возгласы. Юбка упала на пол, и Мона точным движением ноги откинула ее в сторону. Несколько секунд кружилась, позволяя рассмотреть черные чулки на стройных ножках, черные нейлоновые трусики, застегнутый на талии пояс. Подруга подала Моне большой красный платок, и она повязала им бедра. 
 Никогда еще Малко не видел подобного зрелища! Проститутки из каирского "Шератона" вполне могли увольняться. Мона двинулась по кругу мелкими шажками, останавливаясь перед каждым присутствующим и демонстрируя свой сексуально подрагивающий живот, изумительно имитируя мимикой эротическое наслаждение и взмахивая руками, словно шарфами. Бедра девушки вращались, как на подшипниках. Она будто терлась животом о невидимый предмет вожделения. То ускоряла, то замедляла темп, вращалась, изображая оргазм. Кругом хлопали в ладоши, вопили так, что дрожали стены, а она все продолжала, пробуждая желание в самцах и даже в самках. 
 - Она вас возбуждает? - шепнула Джослин на ухо Малко. 
 И, словно услышав ее, Мона двинулась в их сторону. Остановившись перед Малко, девушка медленно опустилась на колени и, продолжая извиваться, глядя в глаза мужчине и протянув к нему руки, откинулась назад и стала придвигаться все ближе и ближе к Малко. Живот ее тихо колебался. Он без труда мог бы, вытянув руку, поласкать танцовщицу. 
 Не останавливая телодвижении, Мона распахнула блузку, открыв взорам загорелые, свободные от покрова груди с длинными сосками. И они тоже затанцевали, будто специально для Малко. Девушка была уже в нескольких сантиметрах от него. Он чувствовал ее запах. А выразительный взгляд говорил: "Вот что ты теряешь". Нет на свете мужчины, который устоял бы перед ней. У Малко пересохло во рту. Рядом исходила желчью Джослин Сабет. Все так же медленно Мона поднялась с колен и вернулась в центр круга. Струйка пота спустилась между ее грудей. У Жюля глаза чуть не вылезли из орбит. 
 Музыка неожиданно оборвалась, и крики заглушили аплодисменты. Мона скромно растворилась в толпе. Малко видел, как ее подхватил Жюль и они исчезли. Джослин поднялась. Она была возбуждена не меньше, чем Малко. Они снова начали танцевать и потихоньку стали удаляться от толпы. Джослин Сабет, по-видимому, хотела доставить партнеру наслаждение прямо на танцевальной площадке. Вдруг до них донесся крик. Откуда-то слева. Кричала женщина, и явно не от боли. Малко встретился взглядом с Джослин. Та перестала танцевать, взяла его за руку и потянула за собой. 
 Они прошли через завешанный шубами маленький холл и остановились на пороге комнаты, освещаемой лишь двумя большими четырехсвечными канделябрами. Малко вздрогнул от нового хриплого возгласа. Это была столовая с длинным мраморным столом, и на нем лежала на спине Мона, подняв кверху ноги. Между ними пристроился Жюль со спущенными брюками, придерживая щиколотки возлюбленной руками. Он чуть отстранился, но тут же снова подался вперед. Мона со счастливым вздохом изогнулась. Она прикусила нижнюю тубу. Правая рука девушки свисала по другую сторону стола. 
 Только теперь Малко заметил присутствие второго мужчины. Рука Моны словно лежала у него на коленях. Но в большом зеркале на стене Малко увидел, как под ловкими пальцами стюардессы твердеет волосатая плоть. 
 - Ну и сволочь! - выдохнула Джослин. - Она мне отомстила. 
 Джослин Сабет, похоже, мгновенно протрезвела при виде этого суперэротического зрелища. Она повернулась и вышла в холл, схватила на ходу свою шубу и вылетела, ни слова не говоря, на улицу. Малко трудно было отогнать мысли об отдающейся возлюбленному Моне, которая одновременно доставляла наслаждение еще одному мужчине. 
 Над Бейрутом висела тишина. Их автомобиль, как призрак, мчался по пустым темным улицам. У поста в машине зажглась лампа, осветив подвижное лицо Джослин. Солдат едва взглянул на пропуска. Снова Кольцо, темное, как печь, и путаница извилистых улочек Западного Бейрута. И вдруг они затормозили у "Коммодора". 
 "Ну и девка!" - подумал Малко. Наклонился к Джослин, та поцеловала его, потом укусила. 
 - Пошли, - сказал он. 
 - Нет. 
 Оставить его в таком состоянии одного... 
 - Почему? 
 - Одному вам будет удобней мечтать о Моне, - произнесла она язвительно. 
 Еще и подлая ко всему, это уж слишком. Он снова стал целовать женщину, лаская, спустился по ее животу и обнаружил, что она вполне готова его принять. Но Джослин резко откачнулась, оттолкнув Малко, и вцепилась ногтями ему в кожу: 
 - Спокойной ночи! Не люблю объедков с чужого стола. 
 Она распахнула дверцу, но тут Малко вспомнил о задании. 
 - Мы же собирались поговорить, - напомнил он. - Вы нашли владельца "вольво"? 
 Джослин криво усмехнулась. 
 - Нашли. Но вам это не поможет... 
 - Почему? 
 - Владелец машины - некий Карим Зехар, депутат от коммунистов. Мы его знаем, он связан с террористами. И поклянется, что автомобиль у него украли. В любом случае, он живет в районе, куда наша служба не имеет доступа. Так что попросите своих американских друзей одолжить вам десантников. 
 Немыслимо. Бейрут, действительно, особый мир. 
 - А что слышно об Абу Насра? 
 - Он вроде бы в Бейруте. Под началом у Назема Абдельхамида, очень опасного палестинца. 
 Это было настоящее имя Джони. Малко не верил своим насколько запутаны в Бейруте отношения. 
 Джослин деланно зевнула. 
 - Хочу спать. Поужинаем завтра вместе. Тогда и расскажу остальное. 
 Она протянула ему руку для поцелуя. Малко вышел, и машина рванула с места. 
 Малко почти уже погрузился в сон, когда раздался телефонный звонок. 
 - Вы спите? - спросил голос Джослин. 
 - Почти, - ответил удивленно Малко. - А вы? 
 - А я нет, - сказала она. - Я ласкаю себя. И думаю о вас. 
 Клак - трубку повесили. 
 Наконец-то над Бейрутом ярко светило солнце. Малко с тяжелой головой сидел в машине и смотрел, как проплывают мимо магазины на улице Амра. Ночью ему пришлось выпить бутылку "Контрекса", чтобы погасить пламя, зажженное водкой. 
 Первым делом необходимо войти в контакт с таинственным полковником Джеком. Потом встретиться с завербованной Робертом Карвером шииткой. 
 Он плохо спал, всю ночь ему снилась декадентская вечеринка у Сержа и представление, устроенное Моной. Какое разочарование... 
 На улице Амра царило оживление. Ни тебе машин с динамитом, ни бомбардировок, как в Западном Бейруте. Лишь четкие движения ополченцев-шиитов, время от времени посылающих снаряды по невидимым целям. Но вот им попался развороченный магазин. 
 - Бомба упала? - полюбопытствовал Малко. 
 Махмуд хитро улыбнулся. 
 - Этот магазин принадлежал христианину. Рэкет вынудил его уехать и распродать все по дешевке... У террористов так водится... 
 Даже в воюющем Бейруте коммерсанты не терялись. Малко вспомнил, как один ливанец рассказывал ему в минуту откровения, что истинной причиной большей части убийств в Бейруте являются неуплаченные комиссионные... По политическим мотивам могли вырезать целую семью, но забывчивость в расчетах влекла за собой вендетту, втягивавшую в борьбу несколько поколений... Малко вышел из машины. 
 - Подождите здесь, - сказал он шоферу. 
 И пошел пешком вдоль роскошных магазинов. У витрин прогуливались элегантные дамы с горячим и влажным взором. 
 На тротуаре тоже кипела торговля. В раскрытых багажниках были выставлены обувь, белье, трикотаж... 
 Из предосторожности Малко зашел в несколько ювелирных магазинов, продававших один и тот же сплав в четырнадцать карат. 
 Магазинчик полковника Джека, зажатый между лавкой тканей и рестораном, не слишком смотрелся. Опущенная штора все еще скрывала витрину. Из закутка неподалеку, величиной со шкаф для метелок, выскочил меняла и затянул с подвываниями: 
 - Обмен... доллары... сегодня сорок пять... 
 Рядом невозмутимый повар готовил шаурму, быстро заворачивая куски баранины в лепешки, которые чуть не вырывала у него из рук изголодавшаяся толпа. Местный гамбургер... Правда, дешевле и вкуснее... 
 Проехал джип, набитый солдатами в касках и бронежилетах, с крупнокалиберными пулеметами. Если напрячь слух, на юге можно было различить чуть слышную канонаду. 
 На улице появился мужчина и стал поднимать железный занавес ювелирной лавки. Когда Малко подошел, тот бросил на него тревожный крысиный взгляд. Полнокровный, с седыми вьющимися волосами, сплющенным носом, смуглый, он вполне мог сойти за араба. На левом запястье - тяжелая золотая цепочка. Малко приветливо улыбнулся: 
 - У вас открыто? 
 - Сию минуту откроемся, - ответил ювелир. 
 Малко вошел. Молодая женщина, возможно, ливанка, вытирала с прилавка пыль. Вернулся ювелир, и она исчезла в глубине магазина. Продавец вытер руки и осведомился: 
 - Что именно вы ищете? У нас есть прекрасные цепочки в четырнадцать карат. Недорогие. 
 - Я ищу полковника Джека, - произнес Малко. - Меня прислал Роберт Карвер. 
 Продавец не отреагировал. Лишь едва заметно улыбнулся. 
 - Давайте выпьем кофе, - предложил он. - Только сначала я вынесу мусор. Его как раз вывозят. Для Бейрута - это просто чудо... 
 Он исчез в глубине магазина, потом вернулся с большим мусорным контейнером из зеленой пластмассы. Вышел, подтащил его к краю тротуара. В этот момент к лавке подъехал "мерседес" и затормозил. Полковник Джек уже повернулся к нему спиной. Онемев от ужаса, Малко увидел, как опустилось в машине стекло, и оттуда высунулась рука с пистолетом, снабженным глушителем. Звук первого выстрела не был слышен из-за гудка. Полковник Джек выпустил из рук мусорный контейнер и выпрямился. Лицо его исказила гримаса боли. Натренированное ухо Малко различило сквозь шум машин несколько приглушенных выстрелов. 
 Израильтянин покачнулся, раскинул руки и рухнул лицом вниз, прямо в мусор. Малко рванулся наружу и успел заметить на заднем сиденье зеленого "мерседеса" молодого араба с курчавыми волосами. 
 Глава 5 
 Машина, взвизгнув тормозами, рванулась с места. Никто еще на улице Амра не заметил смерти человека. Малко бросил взгляд на окровавленную спину израильтянина. В него угодило пять или шесть пуль. Малко приподнял голову ювелира, заглянул в остекленевшие глаза. "Мерседесу" с убийцей пришлось затормозить из-за образовавшейся на перекрестке пробки. Малко бросился бежать к своему автомобилю, расталкивая безразличных прохожих. И чуть не столкнулся с Махмудом. 
 - Я здесь, господин Малко! - крикнул ливанец. 
 Ему в голову пришла счастливая мысль переставить машину поближе. Малко прыгнул в нее. 
 - Скорее, за тем зеленым "мерседесом"! 
 Махмуд сорвался с места, пролетел мимо ювелирного магазина. Возле безжизненного тела уже толпились зеваки. "Мерседес" свернул влево, на улицу Антуана Жемайла. Махмуд последовал за ним. Теперь их разделяли лишь две машины. Они не теряли "мерседес" из виду, прорываясь вперед под звуки клаксонов. Внезапно снова полил дождь. Малко видел теперь номер зеленого автомобиля. Он его записал, обдумывая, как ему поступить. Хорошо бы встретился пост ливанской армии. Или еще какой. 
 Пробка рассосалась, и машины прибавили скорость. "Мерседес" катил к югу. Махмуд обернулся: 
 - А зачем вы их преследуете? 
 - Один из пассажиров только что убил человека, - ответил Малко. 
 Ливанец изменился в лице. 
 - Господи Иисусе! - пробормотал он. - Что же вы собираетесь делать? 
 - Проследить, куда они едут. 
 Это мудрое решение как будто успокоило Махмуда. Он больше не открывал рта. Они проехали мимо гостиницы "Бристоль", дальше по улице Верден к востоку. И снова пробки. "Мерседес" впереди даже не торопился! Малко не мог прийти в себя от такой наглости. По дороге им встречались и солдаты, и танки, но остановись они для объяснений, убийцы бы успели скрыться. Малко молча переживал неудачу. Ошибка Джона Гиллермена повлекла за собой трагические последствия. 
 Американец все же внес имя полковника Джека в свою записную книжку. И теперь поздно его в этом упрекать... 
 Вслед за "мерседесом" они свернули на улицу Омара Беюма. 
 Пейзаж вокруг становился все более апокалиптическим. Голые, как спички, ели, на каждом перекрестке танки, разрушенные дома, груды обломков. Площадь Омара Беюма ощетинилась мешками с песком. Зеленый "мерседес" свернул влево, на грязную дорогу, петлявшую меж низких домиков. 
 - Мы в районе Шия, - возвестил загробным голосом Махмуд. 
 И затормозил. В тридцати метрах трое молодых людей с автоматами Калашникова на плече рассортировывали машины. Водитель "мерседеса" опустил стекло, обменялся с часовыми несколькими словами, автомобиль снова тронулся, свернул в переулок и исчез. Махмуд тревожно посмотрел назад. 
 - Поедем дальше? 
 - Если получится... 
 Пост. Один из часовых, с приколотой к пуловеру фотографией имама Муссы Садра, духовного наставника шиитов приблизился к ним. Взглянул с подозрением. Спор по-арабски с Махмудом. Тот повернулся к Малко: 
 - Говорит, что туда нельзя. Даже с вашим пропуском. Сегодня собрание руководителей "Амала". Никого не пускают. 
 Узнать, говорит ли он правду, невозможно. Кипя от злости, Малко повернул назад. К вящей радости Махмуда, дорожившего машиной... Подумать только, убийца полковника Джека был от них в двух шагах. Он успокаивал себя тем, что убийца - просто исполнитель, вполне вероятно, не знавший даже имени жертвы. А ему надо найти Абу Насра. 
 - В посольство Великобритании, - сказал он. 
 На маленькой горбатой улочке, примыкавшей вплотную к посольству США, стояли три черных "шевроле". Малко, идущий пешком от самой Ямальской Купальни, почти столкнулся на пороге с Робертом Карвером. Тот входил, держа в руках атташе-кейс. В голубых глазах американца мелькнула тревога. 
 - Что случилось? 
 - Мы влипли в дерьмо, - мрачно сообщил Малко. 
 - Садитесь ко мне в машину, - предложил Карвер, - я уже опаздываю. Вас потом привезут обратно. 
 Вместе с охраной, ехавшей в двух машинах впереди и сзади, резидента сопровождало двенадцать человек. Все три автомобиля имели между собой радиосвязь и, кроме того, могли переговариваться со штабом десантников. Пока они катили по пустынному Парижскому проспекту, Малко рассказал, что произошло. 
 - Черт побери! - вздохнул Роберт Карвер. - Теперь сыщики ко мне привяжутся. Правда, больше им рассчитывать не на что. Вы узнаете убийцу? 
 - Конечно. 
 Американец горько усмехнулся. 
 - Что за чушь я несу? В Шия ходу нет. Он все равно что на Луне. Эти сукины дети не мешкают. Хорошо, что вы не стали вмешиваться. Арестуй мы его, ничего бы не изменилось. У нас же нет таких прав, как у полиции. 
 "Шевроле" резко затормозил. Образовалась пробка. Тут же из задней и передней машин выскочили телохранители с оружием в руках и бросились к ним. Это впечатляло, но прохожие не обращали на любопытную сцену ни малейшего внимания. Они еще и не такое видали. 
 - Есть сообщение посерьезней, - продолжал Малко. - Ваш приятель Джони... 
 Резидент с непроницаемым видом выслушал доклад Малко о встрече с Джослин Сабет. Лишь дрогнул кончик его острого носа. Потом он взмахом руки остановил агента. 
 - Надеюсь, вы не сделали ошибки! Кроме вас, никому не известно, что я связан с Джони. Слово "палестинец" для маронитов ругательное. А он действительно работает на нас. Так что не позволяйте себя обманывать. Теперь, когда Джек выбыл из игры, он единственный, на кого можно положиться в этом деле. Но все должно остаться между нами, никому ни слова. 
 - А как же ваша шиитка? 
 - Ну, здесь действуйте смело! - заверил Роберт Кар-вер. - Джону Гиллермену я ничего не говорил о Нейле. К счастью... 
 - И по поводу "вольво", - продолжал Малко. - Я узнал имя владельца. Карим Зехар. 
 Они подъехали к зданию телевидения, охраняемому ливанскими танками. "Шевроле" встал, но Роберт Карвер не выходил, взявшись за ручку дверцы. 
 - Как, опять он? 
 - Вы его знаете? 
 - Еще бы! У меня на него досье толщиной с телефонный справочник. Он очень опасен. Дом в Шия, где он живет, - настоящее змеиное гнездо. Израильтяне уже как-то разбомбили его в семьдесят третьем. Если верить службе Б-2, там укрывается смешанная террористическая группа из сторонников "Амала" и иранцев, да еще палестинские диссиденты во главе с Абу Насра. Надо бы... 
 Его оборвал треск одного из телефонов. Он несколько секунд молча слушал, потом повесил трубку. Помрачнел. 
 - Звонили из ливанской разведки. Полковнику Джеку влепили в спину шесть пуль. (Он покачал головой и продолжал.) В любой нормальной стране достаточно было бы позвонить в полицию, и дом бы оцепили, пропустили бы его обитателей сквозь мелкое сито, арестовали бы Карима Зехара, владельца машины, допросили бы шофера и так далее, и так далее. Только вот мы с вами в Бейруте... 
 - Ливанцы ничего не будут предпринимать? 
 - Если я развоплюсь, сделают обыск у Карима Зехара. Только сначала предупредят всех обитателей гнездышка чтобы не было шуму. Найдут несколько автоматов Калашникова, пресса фалангистов начнет в экстазе восхвалять молодую ливанскую армию, политики выставят грудь колесом, и уничтожить таким образом террориста удастся, только если он сам помрет со смеху... 
 За убийственной иронией резидента ЦРУ Малко чувствовал сдерживаемые злость и отчаяние. Он и сам видел развалины, под которыми были погребены двести сорок пять десантников, пустую комнату напротив кабинета Роберта Карвера, принадлежавшую прежде Джону Гиллермену. Не по ним ли придется следующий удар? 
 Мимо на полной скорости пронеслась, вопя сиреной, неотложка. А за ней джип, набитый солдатами. 
 - Охотятся, как на кроликов, - горько заключил американец. 
 Он открыл дверцу, впустив внутрь шум машин, и сказал: 
 - Не верьте Джослин Сабет. Я уже вас предупреждал. Она сумасшедшая и слишком много болтает. Так уверена в справедливости своего дела, что считает - все обязаны думать, как она. В общем, та маленькая шиитка - самая "чистая". Насколько я знаю, она "не заражена". Но мы ее подставляем страшным образом. Так что не требуйте от девочки невозможного. 
 Малко попытался поймать взгляд американца. 
 - Допустим, я найду Абу Насра. Что дальше? 
 Роберт Карвер холодно улыбнулся: 
 - Попрошу своего приятеля майора Эдвардса дать мне двадцать отборных десантников. Уничтожим этих подонков, он войдет в Военный совет, а меня, наконец, сменят... 
 Он вышел, "шевроле", в котором сидел Малко, развернулся, а два других остались стоять. Жизнь простого агента, даже великолепного, не могла в глазах Компании сравниться с жизнью резидента... 
 Улицу Клемансо, на которой располагалось посольство Франции, вполне можно было назвать "безрадостной улицей". Все подходы к ней преграждались цементными глыбами с колючей проволокой наверху, баррикадами из мешков с песком, за которыми прятались французские солдаты свирепого вида. Малко остановился возле магазина, где работала Нейла, завербованная Робертом Карвером. 
 Большая часть оконных проемов была забита досками, вокруг валялись кучи обломков, придавая зданию зловещий вид. Единственным свидетельством жизни в этом месте был кокетливый бункер напротив магазина, прикрывавший вход в посольство. "Кому приходит в голову являться сюда за покупками?" - подумал Малко... и толкнул дверь. Внутри громоздились один на другой пуфы, какой-то кошмар из меди, отвратительного вида произведения прикладного искусства. Толстощекая кассирша бросила на него удивленный подозрительный взгляд. А старик ливанец в углу не удостоил и этого. Малко поднялся по лестнице на второй этаж. 
 Помещение наверху напоминало пещеру Али-Бабы: ковры, ткани, скатерти. Одну из них как раз щупала старуха, а рядом давала пояснения продавщица. Услышав звук шагов, она обернулась. 
 Малко разглядел очаровательную мордашку в обрамлении коротко остриженных волос, огромные миндалевидные глаза порочной серны, маленькие пухлые губки. Пристальный взгляд в долю секунды оценил все его достоинства. 
 Горячая улыбка открыла небольшую щербинку на нижних зубах, девушка подмигнула ему так, что и остывшие угли воспламенились бы вновь, а нежный голос сладко проворковал: 
 - Через минуту я к вашим услугам... 
 Интонация банальной фразы выдавала нечто большее, чем просто профессиональную любезность продавщицы. Соблазнять было для Нейлы так же естественно, как для других дышать. Малко следил, как она еще угловато, но многообещающе покачивает бедрами. Поверх джемпера у нее была накинута шаль, брюки свободного покроя. Она разве что не вырвала скатерть из рук потенциальной клиентки... Не прошло и трех минут, как девушка уже стояла перед Малко, грациозно закутав плечи в шаль. 
 - Что вам угодно? 
 - Я искал вас, меня прислал Роберт Карвер. 
 В ее глазах мелькнул страх, и она шепнула: 
 - Не надо приходить сюда. 
 - А куда же в таком случае? 
 Откуда-то появилась величественная матрона в черном. Улыбнулась Малко: 
 - Могу я вам помочь? Нейла всего не знает. 
 - Да нет, она прекрасно справляется, - улыбнулся ей в ответ Малко. 
 Женщина исчезла, а Нейла быстро проговорила: 
 - Я заканчиваю через час. Встретимся у кинотеатра "Жанна д'Арк" на улице Сидани. А сейчас уходите. 
 Работающая динамо-машина заставляла тротуар вибрировать не хуже отбойного молотка. Малко, прижавшись спиной к витрине кинотеатра, разглядывал прохожих. Прошло полтора часа, а Нейлы все не было! Похоже, неприятности продолжаются. Прямо перед ним остановился лимузин, украшенный белыми лентами и венками из гвоздик: свадьба. Из дома напротив, в котором не хватало половины фасада, выпорхнула новобрачная в платье со шлейфом... 
 Малко перевел взгляд на прохожих. Ему хватило времени, чтобы забрать из "Коммодора" свой "Магнум-357". Убийство полковника Джека - достаточно серьезное предупреждение. Сунув руку в карман плаща, он присматривался к каждому проходящему, к каждой машине. Когда над ухом раздался свежий голосок, он даже вздрогнул: 
 - Простите, я опоздала. 
 Нейла преобразилась. Вместо свободных брюк - юбка из черной кожи, настолько тонкой, что это было видно невооруженным глазом. Юбка подчеркивала крутизну бедер и свободно открывала взору стройные ноги. Под кожаным жакетом - шелковая блузка, туго обтягивающая свободные тяжелые груди. Макияж точно по журналу "Вог". 
 - Вы просто великолепны! - воскликнул Малко с искренним восхищением. 
 Нейла покраснела, как школьница, и дружески взяла его под руку. 
 - У нас мало времени. Мне надо в университет, а до того я еще собиралась посетить магазин. 
 Как большинство ливанцев, она говорила по-французски напыщенно и витиевато. Они дошли до улицы Амра, и девушка открыла дверь модного магазина "Ванесса". Нейла долго говорила что-то по-арабски, взяв в руки черную кожаную сумку, и, наконец, достала банкноту в пятьдесят ливанских ливров. 
 - Что вы делаете? - спросил Малко. 
 - Даю задаток... 
 Он отнял у нее сумку и, улыбнувшись, положил ее возле кассы. 
 - Это будет мой подарок по случаю знакомства... 
 - Вы с ума сошли, не нужно, - попробовала она сопротивляться. 
 Впрочем, сопротивление было скорее символическим. Едва он уплатил, девушка переложила в новую сумку свои вещи, а старую сунула в пакет. 
 На улице Нейла бросилась Малко на шею и расцеловала его. 
 - Какой вы милый! 
 В этом она знала толк. Хорошо, если бы и в шпионаже девочка оказалась такой же способной... Она вздохнула: 
 - Господи, у меня совсем нет времени. 
 - Не хотите пообедать? 
 Она призывно улыбнулась: 
 - Я вообще не обедаю. Слежу за фигурой. Но мы можем зайти в "Бристоль" чего-нибудь выпить. Там неплохие коктейли. 
 Такси они поймали без труда. 
 Бар "Бристоля", весь изукрашенный резьбой, казался спокойным и зловещим. Нейла заказала "Кровавую Мэри" и принялась с впечатляющей скоростью поглощать фисташки и миндаль. Лучше бы уж пообедала. Малко пристально разглядывал девушку. Нейла, как и все иранцы, была шииткой. Довольно строгое вероисповедание. Однако юной продавщице, похоже, было наплевать на заповеди ислама и на самого аятоллу. И гримом, и одеждой, и обжигающим взглядом, которым она окидывала мужчин, Нейла походила скорее на западную женщину. Она мигом проглотила свой коктейль. 
 - Вы живете в южном пригороде? - спросил Малко. 
 Нейла отрицательно качнула головой. 
 - Нет, что вы. Я живу с семьей неподалеку отсюда, на улице Клемансо. Одной мне не под силу снять квартиру - слишком дорого. 
 - А вам разрешают гулять вечерами? 
 - Я довольно свободна, - ответила она уклончиво. - Я же не только работаю, но и учусь. Раньше мы жили на юге, в Сидони, там все было по-другому. 
 - Что вы думаете об иранцах? 
 - Придурки! - фыркнула девушка. - И придурки опасные. Они хотят на всех женщин, даже на маленьких девочек напялить чадру. И чтоб они не ходили на пляж, не танцевали. Я бы не смогла так жить. В Баальбеке, южном пригороде, и даже здесь, в Западном Бейруте, полно агитаторов. 
 - Мне бы хотелось познакомиться с вами поближе, - сказал Малко. - Вы свободны вечером? Может быть, поужинаем вместе? 
 - А комендантский час? 
 - У меня есть пропуск. 
 Она с интересом взглянула на него. 
 - Значит, вы работаете на господина Карвера? 
 - Что-то в этом роде, - ответил Малко. - И думаю, вы мне поможете. Приходите в "Коммодор". 
 - Хорошо, - согласилась она. - Буду в половине восьмого. А сейчас побегу в университет. 
 Щеки ее порозовели от спиртного, и она стала еще привлекательней. Прощаясь, Нейла снова поцеловала Малко, на этот раз надолго прижавшись к его губам. Словно давая аванс. Прежде чем сесть в такси, она еще раз обернулась и кинула на Малко обжигающий взгляд. 
 Он пешком вернулся в "Коммодор". Осталось дожидаться, когда таинственный Джони даст о себе знать. Он и Нейла - единственные ниточки, остальные агенты "заражены", как скажет Роберт Карвер. 
 Стемнело. Малко устал от ожидания. Чтобы скоротать время, он проехал с Махмудом на базар. В холле купил в газетном киоске "Ориан-ле-жур". Крупный заголовок тотчас же бросился ему в глаза: 
 ПОКУШЕНИЕ В АШРАФЕХЕ. 
 Он с перехваченным горлом стал читать. Неизвестные лица разрушили снарядом РПГ-7 жилую квартиру. Убиты две женщины - госпожа Масбунжи и ее дочь. 
 Ему хотелось взвыть от ярости. Это не могло быть простым совпадением. Он бросился к телефону: номер Джослин Сабет занят. Попробовал позвонить Роберту Карверу. Безуспешно. Махмуд бродил по холлу. Малко приказал доставить его в Ашрафех. Он хотел знать, что произошло. Если Джослин настолько ненадежна, то его положение еще хуже, чем изобразил Роберт Карвер. 
 Глава 6 
 Улица Эль-Салам была все такой же спокойной, как и в первый его визит. Он поднял голову и взглянул на дом, где жили Масбунжи, - ни огонька. На этот раз у него с собой был фонарь - необходимейшая в Бейруте вещь. Заткнув за пояс свой "магнум", он стал подниматься по темной лестнице. 
 На лестничной клетке пятого этажа луч фонаря выхватил из мрака дверь, наполовину сорванную с петель. И в тот же миг раздались знакомые звуки: играли на органе, как и накануне. Он постучал, но никто не ответил, тогда он вошел в квартиру. Музыка стала громче. Луч скользнул по комнате, где его принимала хозяйка, и он сразу увидел на стене пролом от снаряда. Все кругом было засыпано мусором, стекло разлетелось в пыль, диван, на котором он недавно сидел, разбит вдребезги. 
 Пахло чем-то сладковато-кислым. Кровью и взрывчаткой. Он окликнул: 
 - Есть здесь кто-нибудь? 
 Орган все играл что-то религиозное. Он пошел на звук. В конце коридора забрезжил слабый свет. За органом, на котором стоял четырехсвечный канделябр, спиной к нему сидел мужчина. В углу стояли ящики и чемоданы. Малко приблизился и окликнул: 
 - Господин Масбунжи. 
 Мужчина перестал играть и медленно повернулся. Он был почти лыс, черты полного лица с крупным носом дышали добротой, взор потухший, под глазами большие мешки. Мужчина остановил взгляд на Малко, взгляд отсутствующий, потусторонний, без малейшей искры любопытства. 
 - Здравствуйте. Я не слышал, как вы вошли. 
 Было в этой сцене что-то нереальное. Мужчина разговаривал с Малко так, словно они давно знакомы, не снимая пальцев с клавиатуры. 
 - Господин Масбунжи, - начал Малко, - вчера я заходил к вашей жене. И она сообщила мне нечто очень важное. Мне необходимо знать, что произошло потом. 
 - Что произошло? - медленно переспросил старик. - Из дома напротив выстрелили ракетой. Она попала жене в плечо и разорвала ее. Дочке угодили в голову несколько осколков. Она тоже мертва. Вот и все. Я, как обычно, был тут. 
 - За что их убили? 
 Господин Масбунжи приподнял брови: 
 - За что? Может быть, вы ответите? 
 У Малко перехватило дыхание, и он промолчал. Господин Масбунжи подавленно качнул головой и прошептал: 
 - Я не знаю... Послезавтра мы собирались уехать. Насовсем. Погодите, я сейчас покажу вам свою клинику. 
 Он поднялся, принес альбом с фотографиями, положил на орган и стал перелистывать. Руины, разрушенные операционные, сорванные полы, проломы в стенах. Хирург захлопнул альбом и проговорил бесцветным голосом: 
 - Очень жаль, что мне нечем вас угостить. Раньше у нас всегда водилась выпивка... 
 И, словно в комнате никого не было, принялся снова играть на органе. С тем же отсутствующим видом. О чем тут еще говорить? Несчастный, похоже, был не в себе. Малко вышел. Женщины погибли из-за него. Кому-то стало известно, что они заговорили. Подгоняемый музыкой, он спустился по лестнице. Махмуд дремал в машине. 
 - В "Коммодор", - сказал Малко. 
 Приехав в гостиницу, он тут же бросился к телефону. Ни Джослин, ни Карвера застать невозможно. У него было такое мрачное настроение, что даже не хотелось встречаться с Нейлой. Но отменить свидание с юной шииткой уже невозможно. Он вздрогнул от телефонного звонка. 
 - Алло! 
 Молчание, и незнакомый голос произнес по-английски: 
 - Говорит Джони. Вы хотели со мной встретиться? 
 Сердце Малко забилось быстрее. 
 - Да. Мне надо... 
 - Приходите завтра в пять на стадион Камиллы Шамун. В центре поля увидите подбитый танк. Ждите там. 
 Больше Малко ничего узнать не удалось: Джони повесил трубку. В любом случае, эта встреча обещала больше, нежели то, чем он располагал на данный момент. Однако совсем пренебрегать Нейлой тоже не стоило. Он уже предупредил Махмуда, что познакомился с очаровательной девушкой и что они будут вместе ужинать. Комендантский час вынуждал его пользоваться машиной. Он надеялся, что теперь ливанец не станет задавать лишних вопросов. Лучше ему поменьше знать. 
 Появление Нейлы в холле "Коммодора" постояльцы встретили восхищенным свистом. Юная шиитка гордо несла подаренную Малко сумку. Она внесла в свой наряд вызывающую деталь - черные чулки. Даже попугай примолк. Черная юбка на ней смотрелась, как призыв к насилию. 
 - Где будем ужинать? - спросил Малко. 
 Она поморщилась, увидев китайский ресторан в гостинице, где уже толкались журналисты. 
 - В западном секторе вряд ли что есть. Поедем в восточный. В "Ла Клозри". Там довольно мило. 
 Они с рекордной скоростью пересекли Бейрут из конца в конец. С наступлением комендантского часа улицы обезлюдели, и они скоро выскочили на маленькую провинциального вида площадь в центре Ашрафеха. Зал в "Ла Клозри" освещали лишь свечи, почти все столики были заняты. Возле сумрачного бара у входа толпились шумные американцы. Малко и Нейла сели друг против друга. Девушка коснулась его руки: 
 - Еще раз спасибо за сумку. 
 Он не рискнул признаться, что ожидает взамен куда больше, чем слова благодарности. Нога Нейлы нашла под столом его ногу и прижалась к ней. Он не стал сопротивляться. Малко заказал водку, стараясь забыть картину разгромленной квартиры Масбунжи и играющего на органе старика. 
 От дозы выпитого Нейлой спиртного с Хомейни случился бы инфаркт. Они уговорили вдвоем две бутылки "Бекаа" - тяжелого, хоть и неплохого красного вина. 
 Их пальцы сплелись, Нейла не сводила с Малко обжигающего взгляда. Нагнувшись над столом, они первый раз поцеловались, и приятный холодок пробежал по спине Малко. Нейла заволновалась. 
 - Как хочется потанцевать! 
 - А здесь есть дискотеки? 
 - Есть одна. "Ретро". 
 - Ну так пошли. 
 Ему тоже хотелось продлить удовольствие. В Бейруте нельзя быть уверенным не только в завтрашнем дне, но и в том, что случится через час. И потом, он успел бы кое-что выспросить у Нейлы до расставания... Их машина была единственной возле ресторана. Махмуд вынырнул из живительного сна. Первый же вираж швырнул Малко и Нейлу в объятья друг друга, и девушка приникла к нему. Даже когда возле поста в машине зажегся свет, она не прервала поцелуя. 
 Подходы к дискотеке навевали скорее мысли о линии Мажино, чем об увеселительном заведении. Танк, мешки с песком, сонные или глядящие с завистью солдаты и зияющий раной среди разрушенных домов проезд. 
 Снаружи все же было более людно, чем внутри. "Ретро" оказался пуст, ни души, если не считать персонала... А между тем зал смотрелся современно и нарядно. Малко заказал бутылку "Моэт и Шандон", они быстро ополовинили ее и пошли танцевать. Или точнее - тереться друг о друга под любопытными взглядами скучающих официантов. Нейла, тесно прижавшись к Малко, часто дышала. Ее тяжелая грудь расплющилась о его твердые мышцы, а тонкая кожа юбки - не слишком надежная преграда. Покачиваясь на светящемся полу, они чувствовали себя единственными людьми в сердце города-призрака. Наконец Малко надоело это представление. 
 - Давай вернемся, - предложил он. 
 Нейла послушно пошла за ним. Солдаты стояли на тех же местах. Невозмутимый Махмуд доставил их назад. Бейрут выглядел вполне мирно, если не считать привычного церемониала смены постов. Нейла задремала на плече у Малко. Но, когда машина остановилась, она, вздрогнув, проснулась. 
 - Где мы? 
 - У "Коммодора". 
 - Ах так! 
 Обвив Малко руками, она прошла мимо гостиничного администратора, не удостоив его взглядом. Войдя в номер, она совсем очнулась и принялась сдирать с Малко рубашку. Сцепившись, как два осьминога, они раздевали друг друга. Нейла опустилась на колени, покрывая поцелуями тело мужчины, пока, наконец, ее пухлые губы не захватили то, что они искали, и она принялась ласкать его быстрыми движениями языка. У нее было крепкое, упругое тело с тяжелыми грудями конической формы, которые, словно живые, стремились выскочить из блузки. Потом она начала теребить Малко, укусила его и, наконец, начала умолять взять ее... Не успел он исполнить просьбу, как все десять ногтей вонзились ему в спину, царапая плечи, бедра, ягодицы, а сама Нейла бесновалась, как кобыла, которая хочет сбросить ездока. 
 От ее криков чокнутый попугай, должно быть, совсем свихнулся. Малко перевернул молодую женщину и снова взял ее. От каждого толчка Нейла подпрыгивала, яростно ворча и царапая простыни. Она вырвалась, перекатилась на спину и сжала его в объятиях, глядя в лицо безумными глазами. Груди ее стали такими твердыми, словно их накачали силиконом, длинные соски поднялись, как два коричневых карандаша. Вдруг она оттолкнула его и, сев верхом, стала раскачиваться в пароксизме страсти вперед-назад, сдавив ладонями свои груди, пока не повалилась с диким криком, истекая потом, на кровать. 
 Не женщина, а вулкан! 
 Малко чувствовал себя так, словно побывал в центрифуге. Если Нейла всегда отдавалась с такой страстью, немудрено, что она хорошо одета. Сейчас она лежала на животе поперек кровати со слипшимися волосами и дышала тяжело, как в приступе астмы. Он хотел ее потрясти, но она уже захрапела: оргазм, вино "Бекаа" и шампанское вместе взятые оказались прекрасным снотворным. 
 Он встал под душ: все тело было в красных царапинах, будто его хлестали кнутом. 
 Наконец и он улегся, прислушиваясь к далеким взрывам. Ну и денек! 
 Проснулся он от укуса. Нейла со старанием профессиональной гетеры использовала его утреннее возбуждение. Без краски она выглядела еще сексуальней - детские черты, темные круги под глазами серны. Он тоже стал ласкать ее и быстро обнаружил, что ранний час - не помеха ее чувственности. Она начала стонать, извиваться, стараясь ускользнуть, но он, достигнув пика формы, все же одним движением пронзил ее, вырвав из груди девушки хрип удовольствия. 
 Они примерно упражнялись, пока оргазм Нейлы не поднял его над постелью. Потом они снова уснули и пробудились от телефонного звонка Роберта Карвера. Пока Малко разговаривал с резидентом, Нейла, опершись на локоть, нежно ласкала его грудь быстрыми движениями языка. 
 - С тобой приятно заниматься любовью, - сказала она, когда он повесил трубку. - Я думала, умру от удовольствия... Многие мужчины считают меня проституткой, но это неправда. Я никогда не притворяюсь. 
 Фиолетовые круги под глазами свидетельствовали о том, что она не кривит душой. Она потянулась, выставив вперед конические груди. 
 - Ас родителями у тебя проблем не будет? - спросил Малко. 
 Она встряхнула развившимися от пота колечками. 
 - Нет. Я часто остаюсь на ночь у подруг из-за комендантского часа. У меня же нет пропуска. 
 - Может быть, мне удастся его раздобыть, - сказал Малко. - Но ты должна мне помочь... 
 Увидев выражение ее лица, Малко остановился. Зрачки девушки потемнели. Губы задрожали, глаза увлажнились. Плечи ее содрогнулись от рыданий, и она, задыхаясь, бросилась на кровать. Ему пришлось долго ее утешать, прежде чем она подняла залитое слезами лицо. 
 - Что с тобой? 
 Она по-детски сморщилась. 
 - Я совсем забыла. Я подумала, что нравлюсь тебе. Что ты просто хочешь заниматься со мной любовью, дарить подарки. 
 - И то, и другое верно, - заверил ее Малко. - Ты прекрасна в постели. И я не хотел портить наш вечер посторонними разговорами. Но... 
 Она поднялась и пошла утереть лицо. Потом повернулась к нему - глаза покраснели, губы распухли. 
 - Что тебе нужно? 
 - Ты слышала о Джоне Гиллермене? Убитом американце? 
 - Да, читала в газете. 
 - Я ищу его убийцу. Руководил им кто-то из южного пригорода. В этом замешан Карим Зехар. И еще я знаю, что замышляется что-то ужасное. Ты можешь разузнать об этом? 
 - Может быть, - ответила она испуганно. 
 - Кого-нибудь знаешь? 
 - Да. Парня. Он шиит. Влюблен в меня. Работает телохранителем у Карима Зехара. Сейчас он в штабе "Амала". Часто мне звонит. 
 - Будь осторожней, - предостерег Малко. - Они очень бдительны. 
 - Знаю. Я их знаю получше твоего. 
 Она накинула блузку, сунула ноги в туфли, начала причесываться. Малко стало стыдно. Следы ее ногтей жгли его немым упреком. Вспышкой молнии мелькнуло в голове страшное видение: израильский полковник падает лицом в мусор с шестью пулями в спине. Он поручил Нейле страшно опасное дело. Смертельно опасное. Но один он никак не сумел бы проникнуть в шиитский квартал. Он вошел вслед за молодой женщиной в ванную. Она заканчивала макияж. Они встретились взглядами в зеркале. Он нежно взял в ладони ее груди, лаская их почти неуловимым движением пальцев. Она инстинктивно напряглась, выгнулась, прижимая полные ягодицы к его животу до тех пор, пока не почувствовала, что он готов. 
 - Я тороплюсь, - сказала Нейла. - Скоро откроется магазин. 
 Малко, не отвечая, повернул ее к себе. Глаза серны потемнели от удовольствия и слез. Это вдруг глубоко тронуло его. Их губы встретились, и он взял приподнявшуюся на цыпочки Нейлу, прижав ее спиной к раковине. Они долго любили друг друга, и Малко никак не мог оторваться от нее. Нейла сама с сожалением оттолкнула его. 
 - Мне нужно идти. Вечером я буду в Бордж Эль-Бражнехе. Потом позвоню. 
 Дождь, грязь. Потоки воды снова заливали Бейрут. Бомбардировки тут же прекратились. Автомобиль Махмуда тащился по карнизу Маазра с останками разрушенных зданий в сторону посольства США. 
 Властный гудок заставил их посторониться. С ними поравнялся белый "БМВ", и молодая блондинка с улыбкой замахала Малко рукой. За рулем сидел мужчина. Проехав вперед, "БМВ" остановился, и девушка подала Малко знак тоже притормозить. Малко заинтересовался и сказал Махмуду: 
 - Стойте. 
 Вышел и, презрев порывы ветра и дождя, подбежал к "БМВ". Задняя дверца была приоткрыта. Улыбающаяся девушка что-то крикнула ему, но ее слова потонули в грохоте машин. Навстречу Малко попался какой-то бродяга, танцевавший в одиночестве под дождем с непокрытой головой, в грубом, как у моряков, свитере. Он, не обращая внимания на потоп, протирал стекла останавливавшихся машин. Малко подошел к девушке. 
 - Что вы хотите? 
 Она улыбнулась. 
 - Познакомиться с вами. 
 Ответить он не успел. Его кто-то схватил сзади, легко оторвал от земли, прижав его руки к телу. Малко отбивался, но нападавший - он ощутил запах мокрой шерсти - повернул его и ударил головой о дверцу машины. Краем глаза Малко увидел спешащего к нему на помощь Махмуда, потом в глазах помутилось, ноги подогнулись. Нападавший запихнул его вперед головой в "БМВ". Мелькнуло лицо не улыбающейся уже блондинки. Он смутно почувствовал, что она наклоняется к нему, а машина срывается с места. Тем временем проворные пальцы женщины отыскали его сонную артерию и аккуратно надавили. Мозг Малко, лишившись притока крови, отключился, опустился черный занавес, и он потерял сознание. 
 Глава 7 
 Сначала Малко задохнулся, словно начал тонуть, потом это чувство переросло в смутную тревогу, какую испытывают дети в кошмарных снах, летишь, летишь в бездонный колодец... Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что глаза его открыты, но вокруг темнота, настолько густая, что кажется плотной материей. Голова кружилась. 
 Он хотел пошевелиться, но не смог. Прошло еще немало времени, прежде чем он понял, что плотно привязан к твердому сиденью, что шея его притянута к спинке крепкой веревкой, едва позволяющей дышать. Больно не было, только немного тошнило и кружилась голова. Напрасно он старался открыть рот: губы были заклеены широким пластырем. И самое удивительное: он не слышал ни звука! Отсутствие обычных ощущений создавало иллюзию безвоздушного пространства, пустоты. 
 Потихоньку к нему стала возвращаться память. Карниз, похищение. Где он? Кто его похитил? И сколько он уже здесь находится? Столько вопросов, на которые не было ответов... Он вдруг почувствовал, как что-то прикоснулось к его шее, и через мгновенье темнота сменилась ослепительным светом. Он даже откачнулся. С его головы сорвали мешок, как снимают колпак с охотничьего сокола. Потом оторвали пластырь и вынули из ушей восковые затычки. 
 Прошло несколько минут, пока Малко понял, откуда исходил ослепляющий свет: прямо в лицо ему был направлен мощный прожектор, от его жара неприятно щипало кожу. В глубине он различил смутные силуэты. Прожектор потух. В глазах Малко продолжали плясать золотые точки. 
 - Что вам нужно было у Джека? 
 Голос, резкий, как удар хлыста, тяжелый, чуть картавый, говорил по-английски с легким акцентом. Малко опустил глаза и смотрел вниз, пока не стал различать кожаные ремни, которыми его руки были привязаны к подлокотникам сиденья, похожего на зубоврачебное кресло. Вопрос выдал похитителей: израильтяне. Малко поднял глаза, - видел он почти нормально. Всех четверых: троих мужчин и женщину. Крупного голубоглазого блондина, темноволосого араба и смуглого толстяка, которому принадлежал голос. Девица нервно курила, прислонившись спиной к стене и не сводя с Малко потемневшего от ненависти взгляда. Довольно красивая, хотя лицо плосковато, а нос перебит, как у боксера; тонкая фигура плотно обтянута джинсами и толстым джемпером из черной шерсти. Она раздавила сигарету и устроилась напротив Малко. 
 - Это ты, подонок, привел их к Джеку? 
 - Оставь его, - миролюбиво произнес толстяк. 
 Девица отошла. Малко, окончательно пришедший в себя (только голова оставалась тяжелой), старался понять, что происходит. Зачем израильтянам было его похищать? Он повернулся к тому, который говорил. Мужчины кружили вокруг него, как хищники возле добычи. 
 - Мы в Израиле? - спросил он. 
 В конце концов, Тель-Авив всего в сотне километров от Бейрута. 
 Не отвечая, блондин подошел к окну, театральным жестом раздвинул занавески: высокий мыс, внизу дорога и море. Он ткнул пальцем направо. 
 - Там Жунех, а слева Бейрут. 
 Значит, они все еще в Ливане. Малко обратил внимание что его собеседники вооружены. У каждого под свитером заткнут за пояс пистолет, не исключено, что они из Моссада.
 - Почему я здесь? 
 Девица сорвалась с места, как фурия. 
 - Потому что ты виноват в смерти Джека! - заорала она. - Иначе как бы они его нашли, а? 
 - Кто - они? - спросил Малко. 
 Толстяк презрительно качнул головой. 
 - Тебе прекрасно известно, речь идет о приятеле твоих друзей Наземе Абдельхамиде. 
 Малко опустил глаза. Откуда им известно о связи с палестинцем? Тем самым, которого Роберт Карвер считал своим сторонником. Он знал, какой лютой ненавистью ненавидят израильтяне всех палестинцев. Однако кое-что его все же смущало. Полковник Джек действительно умер. Был убит на его глазах. Это могло быть всего лишь совпадением. Ну, а если его обвинители говорят правду? Если он привел убийц к израильскому полковнику, это грубейшая ошибка. Он вспомнил о черной записной книжке Джона Гиллермена. Похоже, его собеседникам ничего не было о ней известно. Он хотел пошевелиться, но понял, что все еще связан. 
 - Развяжите меня, потом будем говорить, - сухо произнес он. - Мы ведь, по-моему, союзники. 
 Мужчины шумно заспорили на своем языке, потом блондин с видимым сожалением развязал узлы под пристальным взглядом злобной пантеры. Малко попытался встретиться взглядом с низким толстяком, которому с большим трудом давалось удерживаться от указаний. Он был здесь главным. Малко потер затекшие запястья, встал, сделал шаг к окну. Очевидно, он на частной вилле, явке Моссада в христианском квартале. За его спиной голос израильтянина произнес более мягко: 
 - Наш друг Джек три года работал в Бейруте. И никому не удавалось его рассекретить. Тут приезжаете вы, являетесь к нему, и раз... Он уничтожен. 
 Малко обернулся. 
 - Вам известно, кто его убил? 
 Израильтянин пожал плечами. 
 - Кто убил? Какая разница? Какой-то ублюдок из "Амала", получивший пистолет с глушителем и тысячу ливанских ливров. За последние несколько недель в южные кварталы доставлено две сотни пистолетов. В багажнике машины депутата прокоммунистического направления. Вы об этом знаете? 
 - Нет, - признался Малко. - Но вы мне не ответили. 
 Толстяк остановился прямо перед ним, задрав лицо. 
 - До недавнего времени никому, кроме нас, не было известно, кто скрывается под именем Джека. Американцы все кишки нам вынули, чтоб только выйти на него. И Тель-Авив дал указание уступить. И вот он мертв. Потому что вы вступаете в связи с подозрительными людьми... Вроде Назема Абдельхамида. Его люди вас выследили. Они, видно, что-то подозревали. И этого хватило. Мы потеряли товарища. 
 Малко покачал головой. 
 - В вашем рассуждении есть одна неувязка. Я никогда не встречался с Абдельхамидом. 
 Толстяк нахмурил густые брови. 
 - Никогда? 
 - Никогда. 
 Тяжелое молчание. Выглядеть обманщиком израильтянину совсем не нравилось. Он задумчиво потер подбородок, и вдруг перешел на немецкий. Он говорил с ярко выраженным еврейским акцентом, но гораздо теплее. 
 - Значит, встретитесь... Мы знаем, что у вашей конторы есть с ним связи. Вы считаете, что он на вашей стороне. 
 - Зачем было меня похищать, да еще таким образом? 
 - Тогда мы еще не знали, кто вы. Теперь выяснили. И относимся к вам с уважением. Но потеря Джека - тяжелый удар. Он знал Западный Бейрут, как свои пять пальцев. И потом, он был чудесным другом. Я вам верю, но вы должны помочь нам отыскать его убийц. 
 - С удовольствием, - ответил Малко. - Только как? 
 Он колебался, рассказывать или нет о том, как слежка привела его в Шия. 
 - Мы хорошо знаем команду Абдельхамида. На их совести взрыв посольства и оба покушения двадцать третьего октября. У него лучшие техники. Без них терроризм просто перестал бы существовать. 
 Малко в смущении припомнил заверения Роберта Карвера. И не смог удержаться от замечания: 
 - Компания, кажется, считает по-другому. Иначе его бы тоже постарались уничтожить... 
 Израильтянин с сожалением пожал плечами. 
 - Что они в этом понимают! Впрочем, так было и в Иране, и в Египте, и во Вьетнаме. Говорит по-английски - значит друг. Он подкидывает им какие-то мелочи, чтобы притупить бдительность. А сам готовит покушение. Очень крупное покушение на американцев. 
 Все трое мужчин кружили вокруг него, уговаривая, убеждая, мягко и настойчиво, курили, предлагали сигареты, отвлекались и снова возвращались к тому же. Наконец, толстяк, глядя в упор своими черными глазами в золотистые глаза Малко, подвел итог: 
 - Вы должны помочь нам отыскать Назема Абдельхамида. Мы найдем способ его обезвредить. Похитим, увезем в Израиль. Там он заговорит. А вы выполните свою миссию. Сейчас Рашель отвезет вас назад в гостиницу. Позвоните мне. 
 Он протянул ему листок, и Малко машинально взял его. Они спустились по лестнице в маленький садик. Рашель сидела уже за рулем фургона. На прощание все улыбались. Плохая петляющая дорога вывела их к Антелии, на шоссе, связывающее Бейрут и Жунех. Молодая женщина выглядела теперь гораздо спокойней. 
 - Вы должны меня извинить, - вдруг сказала она. - Я очень впечатлительна. А Джек был моим старым другом. Мы поступили с вами грубовато, но что делать, - война. 
 На шоссе, идущем по берегу моря, движение было оживленным. Много грузовиков. И, как ни странно, несмотря на падающие время от времени снаряды, война здесь почти не чувствовалась. Они находились в христианском секторе. Рашель расслабилась. Чем ближе подъезжали они к центру Бейрута, тем свободней она держалась, болтая о каких-то пустяках. Когда добрались, наконец, до улицы Амра, Малко стало казаться, что они только что переспали. Женщина остановила машину довольно далеко от "Коммодора" и объяснила: 
 - Дальше не поеду. Опасно. 
 Она чмокнула Малко в щеку, и он вышел. Израильтянка еще успела весело помахать ему, и фургон исчез за поворотом. Он был уверен, что мог бы уложить ее к себе в постель. Израильтяне дорого бы дали за Джони. Он ускорил шаг. Малко почти окончательно пришел к выводу, что именно черная записная книжка Джона Гиллермена стала причиной смерти полковника Джека. Но его очень беспокоило то, что говорили израильтяне о Джони и какую роль они ему отводили. Он торопился получить разъяснения. 
 - Да эти евреи все чокнутые! - изложил свою точку зрения Роберт Карвер. - На них слово "палестинец" действует, как красная тряпка на быка. И не надо принимать меня за идиота... 
 - Я далек от такой мысли... - заверил Малко. 
 Резидент ЦРУ кипел от возмущения. Его оскорбило "похищение" Малко. Плотные зеленые шторы на окнах, мешки с песком у стен придавали кабинету зловещий вид. А граната на низком столике отнюдь не разряжала обстановку. 
 - Джони - палестинец из умеренных, - объяснил американец, - то есть из тех, кто ненавидит и израильтян, и сирийцев. И те, и другие у них вечно на хвосте. Управление помогает, чем может, его друзьям в Тунисе, в Европе, за это он нам здесь оказывает кое-какие услуги. 
 - Значит, вы уверены, что к смерти полковника Джека он непричастен? 
 Роберт Карвер побагровел. 
 - Вам же, черт возьми, прекрасно известно, что это Джон облажался, упокой Господи его душу. Спасибо, что не выдали. Вот евреи бы обрадовались, узнай они, как мы прокололись. 
 - Это уж точно. Но речь-то о Джони... 
 - Да они все готовы на него повесить, что бы ни случилось... 
 - Хорошо еще, что ваш Джони не значился в книжечке у Джона Гиллермена. 
 Американец грустно кудахтнул. 
 - Он-то в любом случае ничем не рисковал. Джони - настоящий профессионал. Я сам никогда не знаю, где он скрывается. Он даже встречи никогда не назначает дважды в одном месте. 
 - Фамилий женщин, которые видели "вольво", Масбунжи, в книжечке у Джона не было, - заметил Малко. - А вы знаете, что с ними произошло? 
 - Об этом с сумасшедшей Джослин Сабет поговорите. Еще одно свидетельство, что немало ливанских офицеров, даже из службы Б-2, работает на наших противников. Но самое худшее, что опять нужно начинать с нуля. Служба безопасности не станет даже допрашивать Карима Зехара. Парламентская неприкосновенность. А последние выборы здесь состоялись двенадцать лет назад... 
 - А как с Нейлой? 
 - Вы встречались? 
 - Да. 
 Взгляд американца увлажнился. 
 - Чудно, правда? И не заражена, как большая часть маронитов. Просто счастье, что я не передал ее Джону. 
 После встречи с Нейлой Малко стал лучше понимать осторожность резидента: тот прежде всего хотел сохранить лично для себя фантастическую любовницу. Неисповедимы пути Господни. Нейла обязана жизнью своему вулканическому темпераменту. 
 - Кстати, одна хорошая новость все же есть: я сегодня встречусь с Джони. 
 Лицо Роберта Карвера вспыхнуло. 
 - Почему же вы сразу не сказали! Смотрите, не приведите за собой на хвосте евреев. 
 Малко поднялся и бросил в ответ: 
 - А вы смотрите больше не записывайте все подряд в книжечки. 
 Тот, кого звали Абу Насра, склонился над увеличенной фотокопией страницы из записной книжки Джона Гиллермена. Изучение этого документа уже и так много им дало, но еще было над чем поработать. Глаза устали, и он, оторвавшись от своего занятия, закурил, глядя на серые волны Средиземного моря. Здание, где он скрывался, стояло чуть дальше за карнизом Генерала де Голля в квартале посольств. Район контролировался постами Джамблата, что обеспечивало ему безопасность. Официально дом был снят иранским торговым представительством. Помимо его личных телохранителей, подступы к зданию охраняли боевики из Тегерана. 
 В Западный Бейрут он прибыл без особых приключений. Его присутствие было необходимо, он координировал работу сотни агентов, которые, подобно трудолюбивым муравьям, готовили то, что должно было стать венцом его террористической деятельности. 
 Однако вплоть до последней секунды в отлаженный механизм могли попасть песчинки. Заботой Абу Насра как раз и было их систематическое и безжалостное устранение. Он уже убрал Джона Гиллермена, полковника Джека и еще кое-кого, но нельзя недооценивать американцев. У них хватало и денег, и профессионалов, и желания отомстить. 
 В дверь постучали. 
 - Входи! - крикнул Абу Насра. 
 Прибыл с докладом курьер, одетый в военную форму. В докладе содержались выжимки из сообщений нескольких заслуживающих доверия информаторов. Появилась новая опасность. На место Джона Гиллермена прибыл другой агент. И уже развил бурную деятельность. На него уйдет еще несколько дней. Абу Насра сел за стол, отодвинул в сторону фотокопии и стал делать пометки, готовя план устранения нового противника. 
 Глава 8 
 - Господи Иисусе! Зачем вас сюда занесло? Здесь же нет ни души... 
 Махмуд свернул с проспекта Камиллы Шамун и остановил машину на усыпанной обломками эспланаде, где возвышался каркас великолепного стадиона, от которого остались одни воспоминания. 
 - А я слышал, что ночью здесь происходят забавные вещи, - ответил Малко. 
 Махмуд уставился на него с деланной тревогой. 
 - Господин Малко, вы же мне не платите вперед, так что я не могу отпустить вас туда... Иначе плакали мои денежки. 
 - Просите Аллаха, - посоветовал Малко, - о моем спасении. До скорой встречи. 
 - Господи Иисусе! Да вы сумасшедший! 
 Ни один таксист не соглашался везти Малко в южный пригород. Пришлось ехать с Махмудом. Все-таки Управление ему платит, даже если у него есть и другие работодатели. Вряд ли ливанец отважится на открытое предательство. 
 Стадион, служивший до 1982 года самым вместительным складом боеприпасов палестинцев, был разрушен до основания израильской авиацией. Бетонные стены обрушились, завалив обломками все поле, а трибуны просто исчезли с лица земли. 
 Малко стал карабкаться по бетонной крошке к тому, что некогда было входом на стадион, протиснулся сквозь завал и запрыгал по цементным плитам, стараясь не провалиться в дыры и не наскочить на торчащие, словно острые шпаги, штыри арматуры, наконец, на четвереньках пробрался внутрь и осмотрелся. На прямоугольном поле среди высокой травы ржавели подбитые танки. 
 И абсолютная, ничем не нарушаемая тишина. Джони знал, где встречаться... Малко осторожно спустился по груде обломков вниз, на изрытую воронками и траншеями площадку. Обогнув изрешеченную пулями, как сито, машину скорой помощи, он повернул вправо, где стоял каркас советского Т-54 без гусениц. Перевернутая башня с изуродованным стволом пушки валялась рядом. На фоне этого апокалипсиса "магнум", оттягивавший его карман, казался жалкой игрушкой. Малко остановился и огляделся. Ни души! Сердце его забилось быстрее... Как раз в тот момент, когда он меньше всего ожидал, в разбитом танке кто-то шевельнулся. Сначала появилось дуло автомата Калашникова, потом ломающийся голос произнес по-английски: 
 - Не двигаться! 
 Из недр ржавой развалины показался гибкий силуэт, и перед Малко возник парнишка в одежде, отдаленно напоминавшей военное обмундирование, и с автоматом наперевес. Он спрыгнул на землю, уткнул ствол в живот Малко и пронзительно свистнул. Словно из-под земли, появились еще трое мальчишек. Один обыскал его, отобрал пистолет и деньги и подтолкнул вперед. 
 Спорить было бесполезно. 
 - Где Джони? - спросил Малко. 
 Мальчик, не отвечая, махнул стволом, приказывая ему следовать за ним. Они подошли к завалу позади танка, протиснулись между двух почти вертикально стоящих плит и, то карабкаясь вверх на четвереньках, то скользя вниз по влажным грудам бетона, добрались в сером полумраке до лестницы, лишившейся почти всех своих ступеней. Они спустились в подвал разрушенного стадиона. Парнишка открыл дверь, и Малко очутился в комнате с голыми цементными стенами, заваленной какими-то ящиками. На одной стене висела фотография улыбающегося бородатого Ясира Арафата, а под ней - антиизраильская карикатура, на полу стояла кое-какая мебель и длинные металлические шкафы. Вероятно, прежде здесь находилась раздевалка. У стола стоял мужчина. В его лице с выпученными умными глазами, приплюснутым носом и большим подвижным ртом было что-то от амфибии. Коренастый, в зеленой шерстяной куртке и подобранных к ней по цвету сапогах, без галстука, в брюках из фланели. Его аккуратная внешность контрастировала с беспорядком, царившим в комнатке. На столе Малко заметил золотую зажигалку и красную пачку "Данхила". Большой рот растянулся в улыбке. 
 - Здравствуйте, я Джони. 
 Парнишка, который прятался в ржавом танке, положил на стол "магнум" и деньги Малко и вместе с остальными охранниками исчез за дверью, оставив их наедине. 
 - Как поживает господин Карвер? - спросил Джони. 
 - Ему необходима ваша помощь. 
 Палестинец задумчиво качнул головой. 
 - Надеюсь, вы осторожней, чем Джон Гиллермен. Кажется, Абу Насра нашел у него важные сведения. Это очень плохо. 
 Очевидно, здесь уже все были в курсе дела. Малко воздержался от ответа. Джони затянулся. 
 - Я получил недавно сообщение, - продолжал он. - "Амал" предоставил в распоряжение иранцев бронированный склад в Адехе, которым когда-то пользовались палестинцы, для подготовки к крупной операции. 
 - Кто ее готовит? 
 Джони развеселился. 
 - Абу Насра, кто же еще! Он руководит всеми операциями в Большом Бейруте. В Тегеране ему доверяют. Он отличный взрывник. Учился в Киеве, в Советском Союзе, досконально знает все механизмы взрывных устройств. Штаб его располагается в Бекаа, в Баальбеке. 
 - А сам он где? 
 Палестинец с интересом взглянул на Малко. 
 - Нигде, как и я. В Бейруте, но вам его не найти! Если вас кто-то возьмется провести к нему, знайте, вы в ловушке. Он под надежной охраной. Для иранцев он самый ценный из террористов. Ему уже удалось взорвать американское посольство, лагерь десантников и французские заграждения. 
 - Что вам известно о предстоящей операции? 
 Джони взял со стола зажигалку и, прежде чем ответить, несколько раз крутанул ее в руке. 
 - В южном пригороде находится лишь последний эшелон. Нужно попасть в Баальбек. Мне туда, разумеется, дороги нет. Там сирийцы. Вся основная подготовка ведется в Баальбеке. 
 Баальбек! Когда-то Малко там бывал в компании с чудесным созданием. С тех пор многое изменилось. 
 - Но в Баальбеке тоже не обойтись без осведомителей, - заметил Малко. 
 - Это имеется, - заверил его Джони. - Если вы рискнете, можете рассчитывать на мою помощь. 
 - Какую? 
 - Кое-кому известно о готовящейся акции. Это мой друг. Если вы сумеете его там разыскать, он вам многое расскажет. (Джони поглядел на часы.) Я должен идти. Никогда не задерживаюсь надолго в одном месте. Завтра между шестью и семью я вам позвоню. И вы скажете, что решили с Баальбеком. 
 - Спасибо, - поблагодарил Малко. 
 Джони протянул ему револьвер и деньги. 
 - Не торопитесь благодарить. И главное, не вздумайте попытаться проникнуть сюда еще раз. Все подходы с ловушками. Мои ребятки очень изобретательны. Привычка... 
 Он распахнул дверь. В полумраке сидел на корточках мальчик, опершись на автомат Калашникова. Джони любовно взлохматил его курчавые волосы. 
 - Это Фарух, мой приятель. Знаете, он отлично говорит по-английски. А, Фарух, ты говоришь по-английски? 
 - Йес! - ответил парнишка и встал. 
 - Кто они? - спросил Малко. - И что здесь делают? 
 - Такие же палестинцы, как и я, - объяснил Джони. - Жили в Сабре и Шатиле. Семьи их перебиты, погибли под израильскими бомбами или от рук фалангистов. Они больше не захотели так жить. Вот и нашли здесь оружие, кров и работу... 
 - У кого и какую? Чем они занимаются? 
 Палестинец грустно улыбнулся. 
 - Убивают, естественно. Или подкладывают взрывчатку. По заказу самых разных движений, кроме израильтян и фалангистов... Всем им от десяти до четырнадцати, как Фаруху. Они отчаянно, безрассудно смелы. И неплохо выкручиваются. У них есть девочки, гашиш из Бекаа и деньги на еду. Мы с ними друзья. 
 Фарух серьезно слушал Джони, опершись на автомат, как опытный воин. 
 - И никто их здесь не беспокоит, не пытается выселить? 
 - Нет, они слишком опасны. 
 Пройдя тем же путем, Малко и Джони оказались через несколько минут снова на поле. Палестинец пожал Малко руку и исчез среди бетонных обломков. А через десять минут и Малко вынырнул из удушающей атмосферы конца света в реальный мир. Махмуд встретил его возгласами радости. 
 Оставалось найти способ оказаться в Баальбеке. 
 Малко совсем забыл о приглашении Джослин Сабет поужинать с ней, когда раздался звонок и она сообщила, что ждет в холле. Его охватила ярость: юная фалангистка почти наверняка виновна в смерти Масбунжи. 
 Выглядела она весьма элегантно: черный костюм-смокинг, волосы стянуты сзади, легкий макияж. Малко дождался, пока они уселись в красную "мицубиси", и высказал ей все, что думал. Джослин Сабет слушала его, не снижая скорости. Лишь чуть скривила рот. Потом повернулась к Малко: 
 - Надеюсь, вы не считаете все же, что это сделала я? 
 - Может, и не вы, - ответил он. - А кто-то из вашего ближайшего окружения. 
 В черных глазах женщины вспыхнул гнев. 
 - Я немедленно вызову того, кто передал мне эти сведения. Он из службы безопасности. Предатель - кто-то из его подчиненных. Мы найдем его и обезвредим. 
 - Только это не вернет к жизни Масбунжи, - заметил Малко. 
 Джослин Сабет остановилась как раз у поста, зажгла свет в машине и ответила: 
 - Конечно, нет. Но зато одним предателем станет меньше. 
 Ужин был просто шикарным, если забыть о газовых фонарях на низких столиках и разрушенной снарядом террасе. 
 К концу ужина Джослин улизнула на минутку к телефону, но и оттуда продолжала наблюдать за Малко. По сравнению с остальными женщинами, увешанными драгоценностями и стразами, она выглядела почти строго... Как все это далеко от разбитого стадиона. Однако война чувствовалась и тут: профессор медицины в углу стонал по поводу факультета. Каждый из присутствующих за восемь лет гражданской войны потерял родственника или друга, но об этом все предпочитали помалкивать. 
 Джослин вернулась к столу. Глаза ее блестели, она напряженно вертела в пальцах бокал "Гастон де Лагранжа". 
 - Завтра мне будет все известно об убийстве Масбунжи. 
 К ним подошел веселый толстый ливанец. Джослин спросила: 
 - Что поделываешь, Рашид? 
 - Я только что из Баальбека. 
 Малко навострил уши: 
 - Любовались на древние руины? 
 Джослин покатилась со смеху: 
 - Руины закрыты для осмотра. Там теперь только сирийцы, иранцы и торговцы крадеными машинами. Наверняка Рашид ездил к ним. 
 - Зачем? 
 - На войне не только разоряются. Шайка, возглавляемая неким Абу Шаки, крадет в Бейруте машины, в основном в христианских кварталах: "мерседесы", "порше", "БМВ". Благодаря сообщникам друзьям им удается переправлять краденое в Бекаа. Самые лучшие автомобили Абу Шаки продает сирийцам, а остальные разбирает на запчасти. 
 Рашид подтвердил: 
 - Это точно. Мою тоже украли, но мне удалось ее отыскать, потому что я действовал очень быстро. Один знакомый отвез меня к Абу Шаки в Баальбек. Я предложил ему пять тысяч ливров за то, чтобы он "отыскал" мою машину. И вот она снова у меня! Он, конечно, опять ее украдет, но немного времени все же остается... 
 Совсем близко раздался взрыв, и разговоры смолкли. Задрожали стекла. Бывший министр, сидевший рядом с Малко, произнес со светской улыбкой: 
 - Подумать только, ракета "Град". Что-то они сегодня раньше начали. 
 Джослин взяла Малко за руку. 
 - Поехали, скоро Кольцо станет опасным. 
 Действительно, ведь придется пересечь границу между восточным и западным секторами. Он последовал за женщиной. Впрочем, вечер все равно подошел к концу. 
 Сонные солдаты, остановившие их при въезде на Кольцо, заверили, что обстановка нормальная. Это была самая зловещая дорога Бейрута: за двумя черными стенами развалин скрывались боевики "Амала". Но Джослин Сабет словно не осознавала опасности. 
 - У меня, в западном секторе, бояться нечего, - заверила она. 
 Даже не спросив, согласен ли он, Джослин привезла Малко в богатую квартиру, завешенную коврами, где вдоль стен стояли мягкие диваны. Похоже, женщина жила одна. Она принесла Малко водки, поставила на проигрыватель диск с классической музыкой и вытянула ноги, положив их на низкий столик. Волна эротизма, бросившая их друг к другу в первый вечер, отхлынула и не возвращалась. Разве что Джослин снова раздразнит призрак Моны. Женщина плеснула в бокал "Гастон де Лагранжа" и стала греть коньяк в теплых ладонях. Малко слишком устал, чтобы делать ей авансы. Они посидели молча, но тут зазвонил телефон. 
 Джослин сняла трубку, выслушала и взволнованно повернулась к Малко. 
 - Помните, там была пара: полная такая женщина в черном? Они оба погибли. Ракета попала прямо в их машину. Ужас какой! Что тут скажешь? Бейрут. Малко снова подумал о Баальбеке. Нужно во что бы то ни стало организовать экспедицию. Джослин закурила, в глазах ее стояли слезы. Рука дрожала. 
 - Почему вы не уезжаете из Бейрута? - спросил Малко. 
 Она тряхнула головой, не в силах говорить, потом выдавила из себя: 
 - Не хочу стать бездомной армянкой. Это моя страна. Я арабка. 
 - Но убить вас стремятся тоже арабы. 
 - Мы выживем, - сказала она. - Христиане всегда выживали. 
 Малко не ответил. Он представил, как это хрупкое тело разорвет бомба или проткнет штык. В Ливане все вокруг весело убивали друг друга. Джослин примяла окурок. 
 - Поехали, я вас отвезу. 
 Нейла выглядела еще соблазнительней, чем раньше. Малко не стал спрашивать, как она провела ночь. Мешки под глазами и распухшие губы. Словно наслаждение ее не покидало. Она оглянулась на магазин, из которого только что вышла для встречи с Малко, и вздохнула: 
 - До чего надоело торчать тут по восемь часов за каких-то тысячу двести в месяц... 
 Она подхватила Малко под руку и объявила: 
 - Хочу есть. Знаешь "Бейрутский погребок"? У нас сегодня есть время. Я не иду в университет. 
 Он не знал. Взяли такси, хотя "Погребок" оказался совсем рядом. Малко старался определить, наблюдают ли за ним израильтяне. В этом городе, кишевшем группировками самого разного толка, невозможно понять, кто на кого работает. Нейла выглядела совершенно спокойной. Перед "Бейрутским погребком" стояло несколько автомобилей с номерами американского посольства, а внутри шумно поглощала обед разномастная публика. Малко подождал, пока Нейла закажет бифштекс и красное вино, а потом спросил: 
 - Ты ездила в Бордж Эль-Бражнех? 
 Нейла опустила глаза и покраснела. 
 - Да, я была там всю ночь. 
 - С тем приятелем из "Амала"? 
 - Да. 
 Малко с трудом удерживал готовые слететь с губ вопросы. 
 Нейла выглядела смущенной. Она основательно приложилась к бокалу, словно стараясь придать себе храбрости, потом улыбнулась Малко: 
 - Мне здесь нравится... 
 Будучи мусульманкой, она прекрасно себя чувствовала в христианском окружении. Во всяком случае, выглядела так же вызывающе, как самая последняя маронитка. Девушка с глазами порочной лани. 
 Заметив немой вопрос во взгляде Малко, Нейла наклонилась над столом: 
 - Они что-то замышляют. Зачем-то угнали мусоровоз... 
 Глава 9 
 Малко уже приходилось видеть большие желтые машины для сборки мусора, которые время от времени проезжали по Бейруту в сопровождении военного эскорта. Если такую громадину начинить взрывчаткой, получится ужасающее оружие, причем сработать оно сможет совершенно неожиданно. Гул голосов в ресторане заглушал их беседу. 
 - Твой друг сам ее... 
 - Да, - признала Нейла. - Он фанатик. Ненавидит израильтян, а еще больше - американцев. В шестнадцать он уже вступил в компартию. Этот парень хочет на мне жениться. 
 - Тебе известно, где сейчас находится машина? 
 - Да, - выдохнула она. - Но тебя отвести туда не могу. Слишком опасно. Я тебе все объясню. 
 Малко поднял глаза и вдруг увидел Мону, стюардессу, в красном платье из джерси, рука об руку с высоким молодым человеком с орлиным профилем. Она оставила своего спутника и бросилась к Малко. 
 - Малко! А Джослин сказала мне, что вы уехали из Бейрута... Вот негодяйка! 
 Малко поцеловал девушку, и она, обняв его, шепнула на ухо: 
 - Я позвоню. Или вы сами заезжайте. 
 Он снова повернулся к Нейле, и они продолжили обед в молчании, потому что теперь рядом сидели люди, которые могли слышать их разговор. Потом он приказал вызвать такси, и они вернулись в "Коммодор". Нейла разделась, сохраняя отсутствующий вид. Она немного оживилась, когда со знанием дела принялась его возбуждать, но ее движения оставались механическими. Она даже не стала изображать удовольствия. Вулкан на время утих... Потом девушка вытянулась нагишом на кровати и закурила, краем глаза посматривая на Малко. 
 - Ты сможешь достать мне американскую визу? 
 Он не ожидал такого вопроса. Так вот что ее беспокоило! 
 - Зачем тебе туда? 
 Она качнула головой. 
 - Видишь ли, я боюсь. Они победят, эти безумцы, ретрограды. Тот приятель уже сейчас меня заучил: нельзя употреблять спиртного, нельзя так вызывающе одеваться. Дальше жизнь станет совсем невозможной. Я никогда не надену чадры... А в Америке я найду, чем заняться... 
 - Почему ты не обратилась с этим к Роберту Карверу? 
 - Потому что он никогда не согласится. Я ему нужна здесь. Он выжмет меня, как лимон. 
 Прозорливая девочка. Малко воспользовался ситуацией: 
 - Я помогу тебе, если ты согласишься помочь мне. Я должен попасть в Баальбек. 
 Она с интересом посмотрела на него. 
 - Это опасно. Там полно иранцев. Они контролируют город. Что тебе там нужно? 
 - Хочу кое с кем встретиться. 
 - А-а-а. 
 - Ну так как же? 
 - Сирийцы тебя не пропустят. 
 - Пропустят, я кое-что придумал. 
 И он рассказал ей про Абу Шаки и торговлю крадеными автомобилями. 
 - Ты будешь моим переводчиком, - сказал он. - Получишь десять тысяч ливров и визу. 
 Прекрасные черные глаза сверкнули. 
 - Это правда? 
 - Да. 
 Она отложила сигарету и приникла пухлыми губами к его шее. 
 - Знаешь, я тебя очень люблю. Роберт Карвер считает меня животным. Но я не виновата, что бедна, а в Бейруте нужно иметь много денег, чтобы выжить. Мой отец ничем не может мне помочь. А в Америке-то я сумею хорошо заработать, я уверена. 
 - И я не сомневаюсь, - заметил Малко. 
 Нейла царапнула его. 
 - Негодяй! Ты считаешь меня проституткой! 
 Он обнял ее, они начали барахтаться, а когда опомнились, то уже вовсю занимались любовью. На этот раз Нейла была в лучшей форме... Не успев отдышаться, она шепнула между поцелуями: 
 - Послезавтра я не работаю. Выехать надо пораньше, потому что на дороге полно постов. Только будь осторожней. В Бекаа очень много сирийских шпионов, им все известно. 
 Малко закрыл глаза. Оставалось только предупредить Джони. И помолиться всем богам-садистам, которые правят Ливаном... 
 Телефон зазвонил ровно в семь. Джони не шутил. 
 - Мне необходимо с вами увидеться, - сказал Малко, - по поводу поездки, о которой мы говорили. Я предполагаю отправиться туда завтра. Это возможно? 
 Палестинец удивился. 
 - Пока не знаю. Увидимся через полчаса. На карнизе Мазраа, рядом с кинотеатром "Сальва", есть небольшой ресторанчик "У Ассада". Приходите туда. 
 Малко взял свой "магнум". Он выходил в город, и не был застрахован от неожиданностей. Движение в конце дня стало безумным, особенно в Музейном проезде, где находилось несколько постов ливанской армии, впрочем, чисто символических. Оставив Махмуда метрах в пятистах от места встречи, он под проливным дождем двинулся пешком. У "Ассада" стояла очередь. Клиенты ждали, а повар ловкими движениями отрезал тонкие ломтики баранины от вращавшейся на вертикальном вертеле туши. Малко, которого со всех сторон толкали голодные посетители, стоял почти на одной ноге. Кто-то дернул его за рукав. Плохо одетый мальчишка, с ничего не выражающим, как у сфинкса, лицом, убедившись, что привлек его внимание, перешел широкий проспект и повел Малко в мусульманский квартал с узкими улочками. 
 Они подошли к подъезду, возле которого дежурил молодой боевик в очках, как у Троцкого, с "Калашниковым" на плече и пистолетом за поясом. Мальчишка что-то шепнул ему на ухо, и тот пропустил Малко в старое здание со сломанным лифтом. Они пешком поднялись на шестой этаж. Лестничную площадку охраняли парни, увешанные оружием. Их провели в старомодную квартирку, принадлежавшую, видимо, какому-то каирскому мещанину. Коренастый Джони, как всегда улыбающийся, пригласил Малко в заваленное папками помещение. 
 - Зашел в гости к другу, - объяснил он. - Сюда тоже не пытайтесь вернуться. Опасно... 
 - Как с Баальбеком? 
 Они сели. Женщина беззвучно внесла поднос с чаем. Палестинец повернулся, и Малко заметил у него сзади за поясом рукоять револьвера. Джони ему не доверял. Говорил он медленно, внимательно наблюдая за реакцией собеседника. Впрочем, для того, чтобы при таком количестве врагов остаться в живых, нужно обладать змеиной изворотливостью... 
 Он выпил глоток чая и лишь тогда ответил: 
 - Все в порядке. Поговорить с ним я не смог, потому что телефон не работает, но послал с надежным человеком записку. Вы завтра рано отправитесь? 
 - Да. 
 - Один? 
 - Нет. 
 Он рассказал о своих планах взять с собой шофера и Нейлу и о выдумке с украденной машиной. Расставшись с Нейлой, он успел съездить в американское посольство, чтобы сообщить об угнанном мусоровозе. И еще получить пять тысяч ливанских ливров наличными, которые обеспечат ему алиби. Роберт Карвер снабдил его описанием и фотография ми "БМВ", украденного у торгового атташе три дня назад. Джони одобрил план. 
 - Тот, с кем вам предстоит встретиться, из исламского "Амала", объяснил он. - Сообщая информацию, он подвергается громадному риску. В городе вам нельзя видеться. У иранцев повсюду шпионы. Он отличный специалист по взрывчатке, потому они его и терпят, но не слишком доверяют. 
 - Где же мы с ним встретимся? 
 - Когда прибудете, отправляйтесь в гостиницу "Пальмира". Спросите там Сайда. Скажите ему, что хотите видеть Набила Муссони. Он поймет. И отправляйтесь на прогулку в руины Баальбека, они сейчас закрыты для осмотра. Он сам вас там отыщет. 
 - А как он меня узнает? 
 Джони улыбнулся. 
 - Больше иностранцев там не будет... Тем более с женщиной. Счастливого пути. Берегитесь сирийцев, у них все под контролем. Надеюсь, вам понравится в Баальбеке... 
 Они обменялись рукопожатием. Малко вышел. На втором этаже в распахнутой настежь квартире громко спорили о чем-то вооруженные люди. Оказавшись на улице, Малко на всякий случай запомнил ее название и номер дома. Махмуд, как обычно, жевал шаурму. 
 Шофер совсем не обрадовался предстоящей поездке в Баальбек, хотя Малко и объяснил ему, что нужно вызволить украденную машину торгового атташе. 
 Малко собирался быстренько поужинать, когда раздался телефонный звонок. Звонкий голосок Рашели, израильтянки: 
 - Я проезжала мимо, - сказала она. - Можем пропустить стаканчик. 
 - Конечно, - согласился Малко. - Заходите в бар. 
 Попугай свистел, как безумный, бомбы падали для него одного. Рашель с рассчитанной медлительностью села на высокий табурет, представив на обозрение свои длинные ноги. Юбка в обтяжку подчеркивала стройные бедра, а черный свитер плотно облегал маленькую грудь. Не будь Малко таким искушенным, он бы растаял от ослепительной улыбки. Они заказали коньяк и водку и чокнулись. 
 - Вы подвергаете себя опасности, - произнесла со вздохом молодая женщина. 
 - Неужели? 
 - Знаете, у кого вы сегодня были? 
 Он напрягся. Значит, все-таки следили. 
 - Нет, не знаю. 
 - Здание, где у вас состоялась встреча, принадлежит депутату от коммунистов Кариму Зехару. 
 Малко, почувствовав неловкость, попытался скрыть свое удивление. Кариму Зехару принадлежала и та серая "вольво", на которой уехали террористы... 
 - Да? 
 - Мы постоянно следим за этим и еще несколькими подобными зданиями. Израильская армия покинула Бейрут, но мы-то здесь. С кем вы встречались? 
 - Раз уж вы в курсе всех событий, - заметил Малко, - вам и это должно быть известно... 
 Женщина сверкнула черными глазами: 
 - Уверена, что с подлецом Наземом Абдельхамидом. 
 Они несколько секунд в упор смотрели друг на друга, потом напряжение разрядил свист безумного попугая. 
 Малко не хотел, чтобы женщина заметила, как сильно он смущен. Что если Джони и в самом деле на другой стороне? 
 Тогда в Баальбеке его ждет смерть. Рашель, почувствовав волнение Малко, наклонилась к нему: 
 - Мы относимся к вам с уважением и не хотим, чтобы с вами что-то произошло. Поймите, Абдельхамид - глава банды. Помогите нам взять его, и мы уничтожим терроризм... 
 Он не ответил. Она залпом допила свой бокал и насмешливо сказала: 
 - Сегодня я не смогу с вами поужинать. Но у вас есть мой телефон. Звоните. 
 Она прошла через бар, вызывающе покачивая бедрами. Одно из представлений в театре смерти, где играл Малко, началось. Роберт Карвер сообщил ему, что вилла, где его допрашивали, официально принадлежит израильской армии. 
 Там должны были бы находиться офицеры, выдающие визы на проезд через южно-ливанские заграждения. А на самом деле она представляла собой не что иное, как базу Моссада, чьи агенты свободно разгуливали по Бейруту. 
 Нейла зевнула и снова положила голову на плечо Малко. Едва сев в машину, она быстро уснула. Махмуд вез их на полной скорости на восток. Комендантский час уже кончился, но движение было еще вялым. Снаряды тоже пока не рвались. Джамблатисты спали. Погода обещала быть великолепной. Они промчались мимо порта, и Махмуд свернул в Метн - узкие извилистые улочки христианского квартала. Изредка попадались посты фалангистов. Почти ничего не разрушено. Чем выше они поднимались, тем величественней становилась панорама Бейрута, протянувшегося с запада на восток в беловатой полупрозрачной дымке. 
 Постепенно жители стали попадаться реже, а разрушенные здания - чаще. Они остановились у поста, предъявили документы заспанным солдатам. И поехали дальше. Тот же пейзаж, но две вещи привлекли внимание Малко: здесь почти не было домов, а в тех, что стояли, никто не жил. Они оказались на нейтральной полосе между территориями фалангистов и сирийцев. Совсем немного, и он убедится сам, права или нет его подруга Рашель. Еще двести метров, и уже можно различить груду покрышек поперек шоссе, а в стороне - укрытие с солдатами в строгой военной форме. Сирийцы. Махмуд обернулся и сказал с улыбкой, больше похожей на гримасу: 
 - Внимание, вот и первый сирийский пост. 
 Глава 10 
 Подошли двое сирийских постовых, держа наготове автоматы. Махмуд вышел, открыл багажник, потом капот. Один из сирийцев сунул под машину укрепленное на палке зеркало. Боятся, что на днище взрывчатка. Потом принялись за людей. 
 Малко отдал часовому пропуск, выданный сторонниками сирийцев. Тот, погрузившись в глубокие размышления, изучил документ от корки до корки, сравнил личность Малко с фотографией и, наконец, вернул ему пропуск. Потом сириец что-то презрительно сказал Нейле. Юная шиитка начала неуверенно пересказывать сказку об украденной машине, даже продемонстрировала фотографию "БМВ", выданную Робертом Карвером. Потонув в потоке арабской речи, сириец отступил. 
 - Нормально, - прокомментировал Махмуд, - сегодня они не злые. Я сказал, что мы только до Захле, в Бекаа. Они и пропустили. 
 Радиоприемник в машине был настроен на волну Радио Ливана. Было ровно шесть - время последних новостей. И вдруг, когда Махмуд собирался уже тронуться, один из сирийцев сунул в машину автомат и, топчась на месте, завопил с перекосившимся от ярости лицом: 
 - Абу Аммар! Абу Аммар! 
 Малко понадобилось несколько секунд, чтобы понять, в чем дело. В сводке новостей диктор упомянула второе имя Ясира Арафата - Абу Аммар. А для сирийцев Арафат - предатель, подлежащий уничтожению... 
 Новости кончились, зазвучала музыка, но сириец продолжал угрожать приемнику, держа палец на курке и осыпая проклятиями незримого главу ООП. Если бы не дуло автомата в двух сантиметрах от головы Малко, ситуация бы выглядела комично... 
 Махмуд выключил радио и, прижав руку к сердцу, разразился длинной тирадой. Солдат понемногу успокоился и даже начал улыбаться. Потом величественным жестом махнул в сторону дороги, и Махмуд поспешил отъехать. За первым же поворотом он повернулся к Малко: 
 - Господи Иисусе! Он чуть нас не завернул! 
 - Как вам удалось его успокоить? 
 - Я сказал, что тоже суннит, а Абу Аммар - подлая собака... 
 - А вы разве не шиит? 
 - Когда требуется, я могу стать кем угодно, - с достоинством поправил его шофер. - Еще я ему сказал, что иностранцы очень щедры и что в другой раз я привезу ему транзистор... 
 - Когда подъедем к следующему посту, заранее выключите радио, посоветовал Малко. 
 Они поднимались все выше и выше по склону Метна, уже был виден снег на гребне. Навстречу из Бекаа то и дело проезжали караваны грузовиков. Еще несколько километров, и снова пост. Три замерзших сирийца на перевале грелись у костра. Они лишь рассеянно взглянули на пропуск. Основной отсев делался у первого заграждения... И так через каждые пять километров. Дорога огибала пустынные склоны Метна, островки снега попадались все чаще. Над ними пролетел с оглушительным ревом сирийский "миг". Добравшись до вершины, они увидели другой склон и справа от дороги - огромный пышный белый ковер: Бекаа, самая богатая долина Ливана, была скрыта облаками. 
 - Вот там внизу - Захле, - объяснил Махмуд. - Надеюсь, теперь нас не завернут. 
 Спустившись по довольно крутому склону, они увидели еще наполовину скрытый туманом Захле: крупный христианский город, вклинившийся в мусульманскую зону. Сирийские посты задерживали их продвижение, но назад не заворачивали. Отсюда дорога шла прямо в Баальбек, оставалось шестьдесят километров все с теми же постами. При встрече с человеком в сирийском военном обмундировании сердце Малко каждый раз начинало учащенно биться: они находились в лагере противника. Если хоть один офицер ливанской разведки узнает о его присутствии, никогда ему больше не видать замка Лицеи. Особо важным пленникам сирийцы обычно для начала выкалывали глаза, чтобы дать представление о том, что будет дальше... 
 Нейла проснулась и, не отодвигаясь от Малко, положила руку ему на колени. Потихоньку, за спиной Махмуда, она начала его массировать. Но Малко был слишком поглощен предстоящей работой, чтобы по достоинству оценить эту утреннюю ласку. Нейла отступилась, к великой досаде Махмуда, с интересом наблюдавшего за ее действиями в зеркало и сожалевшего, что не увидит продолжения. 
 - Глядите-ка! - произнес он вдруг. 
 Взору Малко предстало самое большое на его памяти кладбище автомобилей. С обеих сторон дороги стеной тянулись завалы из тысяч и тысяч кузовов. 
 - Откуда все это? 
 - Хозяйство Абу Шаки! - ответил Махмуд. - Он крадет машины, самые лучшие продает сирийцам, а остальные разбирает на запчасти. Бейрутская полиция здесь бессильна. 
 Впечатляющее зрелище. Ржавые каркасы обрамляли дорогу на протяжении многих километров. Туман рассеивался, проглянуло синее небо. Нейла потянулась и зевнула: 
 - Хочу есть! 
 - Потерпи до Баальбека, - сказал Малко. 
 Дорога разветвлялась. Западная ветвь вела прямо в Сирию, а восточная делала петлю и поворачивала к Баальбеку. Еще один заслон. На этот раз часовой-сириец проявил больше бдительности. Махмуд объяснил, что Малко журналист, едет брать интервью у одного из шиитских руководителей "Амала" в Баальбеке. Сириец задумчиво поглядел им вслед, и Малко увидел, как он снял трубку телефона... Вот это совсем ни к чему: в Захле вела всего одна дорога. Выследить их ничего не стоило. 
 До самых гор, на сколько хватало глаз, зеленели поля. Махмуд, широко улыбнувшись, указал в их сторону. 
 - Мак! - объяснил он. - Лучший в стране! Крестьяне очень злы на иранцев: те утверждают, что Магомет запрещает наркотики... Только им мало кого удалось убедить. 
 Значит, сирийцы держали под контролем целое состояние. 
 Шоссе пошло вверх, и слева вдалеке показалась золотящаяся под лучами встающего солнца колоннада: древнее городище Баальбека. Нейла от удивления распахнула глазищи: прежде ей приходилось видеть лишь современные руины Бейрута. Вдоль дороги появились склады и гаражи, движение стало оживленней. На перекрестках его регулировали безразличные сирийские солдаты и бородатые, свирепые, уверенные в собственной силе боевики. Они проехали мимо казармы, украшенной огромным портретом Хомейни. 
 У самого въезда в город Махмуд шепотом, словно их могли услышать, предупредил: 
 - Поглядите направо, работа израильтян! 
 Малко вздрогнул. Искореженные балки, обрушившиеся стены, сожженные машины. Завал разбирали боевики. Результат последнего налета израильских "миражей"... 
 Только бы приятель Джони, с которым ему предстояло встретиться, не пострадал от бомбардировки. Он никак не мог расслабиться: слишком уж гладко все шло. Скоро станет ясно, с кем в действительности Джони. Наконец, показался Баальбек во всю свою длину, зажатый между руинами и голым холмом, на вершине которого возвышались стены казармы шейха Абдаллы. 
 Махмуд обернулся и сказал с видимым облегчением: 
 - Приехали. 
 Гостиница "Пальмира" знавала когда-то лучшие времена. Объявление на арабском, английском и французском языках вежливо предупреждало, что вход в здание с оружием запрещен, - оно находится под охраной Международной Организации Красного Креста. 
 Малко шагнул внутрь и зябко поежился: температура в помещении не превышала нуля градусов. Давным-давно лишившийся постояльцев, отель не отапливался. Пусто. Откуда-то вынырнул пожилой сморщенный, как вялое яблоко, онемевший от удивления ливанец. 
 - Позавтракать у вас можно? - спросил Малко. 
 Старик провел их в зловещую ледяную столовую и торопливо разжег в камине огонь. Подбежали двое официантов, с любопытством разглядывая иностранцев. 
 - А где Сайд? - поинтересовался у одного из них Малко. - Мне надо с ним поговорить. 
 - Это вон тот старик. Я ему скажу. 
 Пожилой служащий засеменил к столику. 
 - Я приехал повидаться с Набилом Муссони, - сказал ему Малко. - Вы можете предупредить его? Буду ждать в два. 
 Сайд молча кивнул. Но тут же вдруг взволнованно заговорил: 
 - Ни в коем случае не выходите из отеля в одиночку. Баальбек оккупировали иранцы, а они не желают видеть в городе иностранцев. У меня будут неприятности... 
 - А разве сирийцы... 
 Сайд махнул рукой. 
 - Они охраняют въезд в город, а внутри хозяйничают иранцы. Они обосновались в бывшем здании лицея, а перед почтой у них пост. Даже Торговую площадь переименовали в площадь Хомейни. А в школе для девочек ввели ношение чадры с восьми лет! 
 Хорошенькая обстановка... Малко погрел пальцы, прижав их к скорлупе яйца, сваренного всмятку. Он уже допивал кофе, когда в столовую вломилось несколько бородачей, увешанных патронташами. Они уселись за соседний столик. На голове у каждого - красная повязка. На прикладе "Калашникова" - цвета Хомейни! Хезбола! Боевики-фанатики. 
 Они удивленно взглянули на иностранцев, но ничего не предприняли. Тем не менее Малко поспешил покинуть гостиницу, захватив с собой растерявшуюся Нейлу. Было всего восемь. Юная шиитка пересказала Сайду историю с машиной необходимое прикрытие, - и старик назвал им телефон Абу Шаки, автомобильного вора. Нейла пошла звонить, пока Малко грелся в лучах утреннего солнца. В километре отсюда лежал Баальбек, а здесь был собачий холод. Вернулась Нейла: 
 - Я предупредила Абу Шаки. Он сейчас пришлет за нами машину. Только бы все прошло нормально. 
 Оставалось ждать. Гремя оружием, подошла другая группа иранцев, первые же удалились. Наконец появился старенький "мерседес". За рулем сидел толстый бородач, рядом - боец "Амала", что было легко определить по портрету имама Муссы Садра на прикладе. Махмуд пошел на разведку. Все правильно - они. Все забрались в "мерседес", и машина направилась в город. В центре было оживленно, повсюду вооруженные иранцы. Подъехали к пустырю с восточной стороны Баальбека. С одного края он был завален настоящей горюй из ржавых остовов автомобилей. В крошечном кабинете их принял небритый служащий. 
 Заговорили по-арабски. Нейла объяснила Малко: 
 - Абу Шаки сейчас нет. Это его помощник. 
 Она достала снимок "БМВ", назвала ее номер и рассказала об обстоятельствах кражи. Служащий с безразличным видом делал пометки, без конца отвлекаясь на телефонные звонки. Самым приятным здесь была печка, распространявшая вокруг живительное тепло. На стопке бумаг на столе лежал шикарный Коран в зеленом переплете. В конце концов хозяин кабинета заявил, что нужно, мол, поискать, ведь не все краденые машины оказываются у Абу Шаки. 
 - Заходите в четыре, - предложил он. - Если автомобиль у нас, заплатите пять тысяч ливров. Согласны? 
 Нейла заверила, что они согласны, а Малко продемонстрировал деньги, что существенно разрядило обстановку. Ливанец даже предложил им горький кофе с кардамоном. Выпив его, Малко сказал Нейле: 
 - Предупредите его, что до четырех мы намерены посетить исторические руины. 
 Служащий заверил, что уладит вопрос с иранцами и им никто не помешает. Если их остановят, нужно сказать, что они гости Абу Шаки. Они поднялись, но хозяин кабинета что-то сказал по-арабски, и Нейла застыла. 
 - Стойте, - произнесла девушка. - Он хочет, чтобы мы немного подождали. 
 Она снова села. Малко, оставшийся стоять, заметил в окне необычное оживление возле полусгнивших машин. В сопровождении пикапа с иранцами подъехала красная "вольво", в которой сидел один водитель. Иранцы развернулись и уехали, а "вольво" встала в ряд с другими автомобилями. 
 Малко задумался, почему это вдруг их заперли в кабинете? Уж не доставили ли иранцы "начиненную" машину, которую люди Абу Шаки отправят потом по своей сети в Бейрут? Он старался разглядеть номер красной "вольво", но безуспешно. 
 Небритый служащий распахнул дверь: у порога стоял доставивший их сюда "мерседес". Он довез их до гостиницы "Пальмира". Как раз оставалось время пообедать. Махмуд заявил, что не пойдет с ними на руины. Осторожный. Нейла, осознав, насколько она влипла в сомнительную историю, потеряла аппетит. Неожиданно девушка спросила: 
 - А может, лучше нам уехать? Я боюсь. Иранцы очень подозрительны. Они могут попросить людей из "Амала" проверить нас, а это кончится плохо. 
 - Все будет нормально, - заверил ее Малко. 
 Он знал, что в случае проверки его журналистское прикрытие сработает. Да и потом, он не мог не явиться на такую важную встречу. Выйдя из отеля, Малко взглянул на сверкавшие под солнцем руины. Высоко в небе прогудели два сирийских "мига", оставив белый росчерк на голубом полотне. 
 Малко толкнул деревянные ворота и прошел к крепостной стене древнего города, к которой прилепилась давным-давно закрытая касса. Рядом меланхолично щипал травку старый верблюд. На нем когда-то фотографировались туристы. Возле маленького сказочного домика на лужайке стоял, наклонившись, человек и наполнял миски для дюжины кошек. Заметив Малко с Нейлой, он выпрямился и направился к ним. 
 - Туристы? - спросил он удивленно. 
 - Почти, - ответил Малко. - Приехали в Баальбек по делам. Можно посмотреть руины? 
 Кошки играли в пробитом пулевыми отверстиями кузове старой машины. Сторож как-то неопределенно махнул рукой. 
 - Чувствуйте себя как дома! Не торопитесь, вас никто не потревожит... 
 Они прошли в дальний конец древнего города, к гигантской лестнице, которая вела на площадку с шестью колоннами, - единственное, что осталось от храма Юпитера. Светлая охра камня чудесно гармонировала с синим небом. Впечатляюще смотрелись сохранившиеся в первозданном виде колонны, а рядом, словно сраженные молнией, лежали еще несколько. Малко и Нейла остановились на эспланаде, откуда открывался вид на Баальбек и огибающую его дорогу. Они были далеко внизу, будто в другом мире. 
 Где же тот, к кому он ехал? Сумел ли его предупредить старый Сайд? Если Рашель окажется права, он не придет, а Малко, явившись сюда, подписал себе смертный приговор. А заодно и Нейле. Из-за постов на дорогах оружие захватить он не мог... Нейла прижалась к нему: 
 - Что будем делать? 
 - Ждать, - ответил Малко. - Полчаса. Если никто не придет, вернемся в гостиницу. 
 Они уселись на солнышке на камень, которому было не меньше двадцати веков, и на случай, если за ними наблюдают, обнялись, изображая влюбленных. 
 Прошло минут двадцать. Нейла вздрогнула и отпрянула от Малко: 
 - Смотри! Там, на лестнице! 
 Теперь он тоже заметил на ступеньках, ведущих к почти не тронутым временем стенам храма Бахуса, чуть ниже того места, где они находились, человеческую фигуру. Малко с Нейлой спустились туда. Человек пропал в недрах сооружения. Они тоже вошли. Молодой парень в джинсах и красном свитере разглядывал доску, подаренную некогда мэру Баальбека немецким кайзером. Люди терялись рядом с громадиной храма. Подойдя поближе, Малко рассмотрел, что из-под свитера незнакомца выглядывает рукоять пистолета, заткнутого за совсем новенький ремень. Парень обернулся - небольшие усики, узкое с резкими чертами лицо, испещренное следами оспы, глубоко посаженные глаза с тревожным взглядом. 
 Он с головы до ног оглядел Малко, потом Нейлу и приблизился. Почти беззвучно произнес, точнее, шевельнул губами: 
 - Джони? 
 - Да, - ответил Малко по-арабски. 
 Арабская речь, видимо, окончательно убедила парня. Он разразился взволнованной тирадой. Но Малко прервал его: 
 - Я не понимаю по-арабски. Говорите по-английски или по-французски. 
 Тот заговорил по-французски. 
 - Надо торопиться. Кажется, за мной следят. 
 Малко словно проглотил ковш расплавленного свинца. 
 - Кто следит? 
 - Служба безопасности. Хезбола. Они нам не доверяют. 
 - У вас есть что сообщить? Джони говорил, вы хорошо осведомлены? 
 Палестинец оглянулся и затарахтел: 
 - Из Тегерана через Дамаск доставили три легких самолета. В ящиках. Только несколько сирийцев их видели. Даже иранцы не все об этом знают, а люди "Амала" - тем более. 
 - Где они находятся? 
 Собеседник Малко без конца вертел головой. 
 - Не знаю. Сначала они были в казарме Шейха Абдаллы. Потом их собрали и перевезли. Кажется, в школу в Бритале, в десяти километрах отсюда. Уничтожить их, не убив при этом дюжины детишек, невозможно. 
 Дьявольский план... 
 У Малко было еще много вопросов. Но его внимание привлекла Нейла. Она тихо вскрикнула: 
 - Сюда идут! 
 Он обернулся. По монументальной лестнице, ведущей к храму Бахуса, не спеша поднимались двое мужчин. Чего торопиться? Отсюда один выход, с другой стороны - обрыв глубиной метров тридцать. 
 Приятеля Джони словно парализовало, он глядел на приближающихся так, будто это были не люди, а нечистая сила. Малко пришлось дернуть его за руку, чтобы вернуть на землю. 
 - Кто будет управлять самолетами? И зачем они здесь? 
 - Хезбола, - прошептал палестинец. - Отобранные за свою преданность Хомейни уже выехали вчера в Бейрут... 
 - В Бейрут! 
 Парень кивнул. 
 - Да. А сами самолеты повезут завтра или послезавтра на грузовиках. Сирийских и палестинских. Они должны прибыть в южный пригород Бейрута. Ракеты собраны, только крылья сложены. Их можно за несколько минут привести в боевую готовность. Потом... 
 - Что потом? 
 Преследователи были уже близко. Тоже очень молодые, в военной форме, с кобурой у ремня. Шиитские боевики. Глаза обезумевшего от страха палестинца чуть не вылезли из орбит. 
 - Самолеты заправлены и заминированы. 
 - Против кого они будут применяться? 
 Палестинец пробормотал: 
 - Не знаю. Эта тайна строго охраняется. Теперь надо... 
 Шииты были уже совсем рядом. Малко поймал их подозрительный взгляд. Пора было реагировать. 
 - Повернитесь к ним, - сказал он палестинцу. - И старайтесь держаться спокойней. 
 Приятель Джони послушно обернулся. Малко сделал шаг в сторону и встал за его спиной. И тут же один из подошедших резко обратился к палестинцу по-арабски. По выражению лица Нейлы Малко понял, что начались неприятности. Заставив себя улыбнуться, он спросил девушку по-французски: 
 - Что они говорят? 
 - Что он не имел права разговаривать с иностранцем. Что это запретная зона, а вы, без сомнения, сионистский шпион. Они хотят отвести нас в свой Генеральный штаб. 
 Палестинец что-то возмущенно говорил. 
 - Он утверждает, что не знает нас, а они не верят, - перевела Нейла. 
 Малко осмотрелся. Единственный выход преграждали противники. Один из них поднес руку к кобуре. Погода портилась. Если их арестуют, они пропали. Сирийцы немедленно выяснят, кто он такой, и ни за что не отпустят. Информация, которая оказалась в руках Малко, могла спасти сотни жизней и изменить ливанскую политику. Надо только доставить ее в Бейрут. 
 Иначе говоря, в другой мир. 
 В запасе у него оставались считанные секунды. Один из боевиков расстегнул уже кобуру. Но прежде, чем он успел достать оружие, Малко выбросил вперед правую руку и выхватил из-за пояса палестинца пистолет Токарева. 
 Теперь уже изменить ничего нельзя, и выбраться из этой ситуации у них один шанс из тысячи. Но в противном случае надежды вообще бы не было. 
 Наставив дуло на преследователей, Малко крикнул: 
 - Не двигаться, или я вас убью! 
 Они не шевелились. К счастью, внутри храма их никто больше видеть не мог. Правда, Малко не знал, было ли боевиков всего двое и не окружены ли руины. Он вспомнил Рашель. Судя по тому, как развивались события, она не обманывалась: он действительно оказался в смертельной ловушке... 
 На несколько секунд все застыли. Палестинец был бледен, как полотно, а те двое - скорее растерялись. Они оказались слишком молоды и неопытны для такой ситуации. Нейла, на которой не было лица, стояла, опершись на древние камни и зажимая ладонью рот. Малко безуспешно пытался найти выход. Вдруг один из боевиков, не обращая внимания на оружие Малко, отскочил в сторону и бросился изо всех сил к выходу. Если он выберется наружу и объявит тревогу, через несколько минут тут будут все иранцы Баальбека. Малко взвел курок и прицелился в спину бегущего. 
 Если он выстрелит, звук неминуемо привлечет внимание. 
 Если боевик доберется до своих, то руины через несколько минут оцепят. 
 Палец на несколько долей миллиметра продвинулся вперед. 
 Но Малко остановил себя. Что же делать? На лестнице боевик станет недосягаем. 
 Глава 11 
 Убегавший повернул, не останавливаясь, голову, чтобы посмотреть, что делает Малко. Его напарник не двигался. Увидев нацеленное дуло револьвера, беглец отскочил в сторону, но попал ногой в расщелину между огромными плитами, застилающими пол храма Бахуса. Он покачнулся и с криком упал на землю. 
 Палестинец тут же бросился к нему. И подлетел в тот момент, когда тот уже поднимался на ноги. Малко видел, как он выдернул из-за голенища нож и несколько раз всадил его в шею лежащему противнику, но и потом продолжал бить в лицо, грудь, живот, словно безумный. Когда, наконец, он остановился, на земле в луже крови осталось лежать неподвижное тело. Палестинец, как автомат, шагнул к застывшему под дулом второму боевику. 
 Тот словно проснулся и с криком ужаса стал судорожно выдергивать из кобуры свой новенький пистолет, забыв о Малко. 
 - Нет, - завопил Малко. 
 Он не хотел убивать. Но противник уже достал оружие. Передернул затвор, досылая патрон в ствол. Еще секунда, и он выстрелит. 
 - Ну давай! Да стреляй же! - почти истерично заорала Нейла. 
 Малко нажал на курок. Тяжелый пистолет дернулся в руке, и боевик отшатнулся под ударом пули, вошедшей ему в левую часть грудной клетки, точно в сердце. Зрачки его расширились, лицо побледнело, рука с оружием опустилась, а на лице появилась гримаса страдания. Гром выстрела еще звучал в ушах Малко, а тот опустился на колени, потом упал набок. Палестинец со своим кинжалом опоздал. 
 - Оставьте его, - сказал Малко. - Он мертв. 
 Присев, осмотрел труп. Сколько ему может быть? Двадцать два, двадцать три? Какая жалость! Малко расстроился. Давно уже не приходилось ему стрелять вот так, защищая свою жизнь. Он почувствовал тошноту. Поднялся. Нейла смотрела на него округлившимися от ужаса глазами. 
 - Пошли, - она потянула его за рукав. - Скорее. 
 Палестинец был белым. Малко молча вернул ему пистолет, и тот сунул его за пояс. Они переглянулись. 
 - Думаете, их было только двое? - спросил Малко. 
 Палестинец кивнул, не в силах сказать ни слова. Малко подошел к лестнице, пристально оглядывая лежащие у ее подножия руины. Никого. Впрочем, это еще ничего не значило... Тело боевика у самых ступеней было видно снаружи. Прежде всего не вдаваться в панику, не упустить последний шанс. Он окликнул палестинца. 
 - Идите помогите мне. 
 Через час стемнеет. А пока лучше избежать ненужного риска. Малко обнаружил возле стены расщелину глубиной метров в двадцать. 
 - Давайте отнесем их туда, - сказал он. - Труднее будет найти. 
 Они перенесли трупы. Еще десять минут тяжелого молчания, нарушаемого лишь шуршанием тел по старым камням. Обливаясь потом, Малко разогнулся. Очевидно, никто, кроме сторожа, не слышал выстрела. Иначе боевики были бы здесь... Уже хорошо. До города не меньше километра, да и потом, одиночный выстрел - достаточно привычный для этого воюющего края звук. Теперь они сами могут расставить ловушку... 
 Малко огляделся. Если их поджидают у центрального выхода, все пропало. Правда, в гигантских руинах несложно найти лазейку. 
 Но дальше что? 
 Как можно без машины попасть через все сирийские посты в Бейрут? Значит, наименее рискованно было вести себя так, словно ничего не произошло. 
 Напуганный палестинец машинально вытирал об штанину испачканную кровью ладонь. Малко потянул его за руку. 
 - Мы выйдем первыми. Подождете десять минут. Надеюсь, ничего не случится. Но в любом случае, мы с вами ни о чем не разговаривали и вообще никогда не виделись. 
 Палестинец неуверенно кивнул. Солнце садилось, похолодало, Нейлу била дрожь. Она совсем посинела. Малко взял ее за руку, чтобы помочь спуститься по лестнице. Юная шиитка буквально вцепилась в него. Наконец они вышли на лужайку, где сторож все еще кормил кошек. Он окликнул их: 
 - Понравилось? 
 - Великолепно! - откликнулся Малко. 
 Тот кивнул. 
 - Я уже начал беспокоиться. Прошли тут двое, а потом раздался выстрел. От этих придурков не знаешь, чего ожидать. На днях один из исламского "Амала" приволок сюда за волосы сестру. Сначала избил, а потом выстрелил ей в голову, а все потому, что не хотела носить чадру. Пришлось позвать сирийцев. Они вообще часто приходят сюда пострелять по камням. А эти-то, наверху, все не выходили... 
 - А еще кто-нибудь здесь был? - с деланным безразличием спросил Малко. 
 - Нет. Идите, передайте привет Бейруту... 
 Сердце все еще колотилось, когда они вышли из деревянных ворот. Никого. Кроме одарившего их грустным взглядом верблюда... Они торопливо зашагали по бегущей у подножия руин дороге. Чудесный сюрприз: за первым же поворотом они обнаружили свою машину. Не придется идти пешком еще целый километр. Малко шагнул навстречу Махмуду, а Нейла забралась в салон. 
 - Как хорошо, что вы догадались нас встретить! 
 На лице ливанца вместо привычной улыбки появилось странное выражение. Он приблизился к Малко. 
 - Мне надо вам кое-что сказать... Я приехал за вами. Тут есть тропинка, по которой можно, не проходя через ворота, подняться к большому храму, заявил он без обиняков. - Видел, как прирезали какого-то типа и выстрел слышал... Что случилось? 
 Врать бесполезно. Малко сказал правду. Ливанец растаял, как снег под солнцем. 
 - Они же обнаружат, что эти двое пропали, - простонал он, - и отправятся на их поиски. Сторож выложит все, что видел. Вашего парнишку арестуют, подогреют паяльной лампой, и он расскажет всю свою жизнь. Знаю я этих палестинцев. Чужой шкурой всегда рискнуть готовы, а вот своей... 
 - Надо немедленно уезжать, - сказал Малко. 
 Махмуд опустил голову и не сдвинулся с места. Поддел ногой пустую банку из-под "Пепси-колы". Помолчав еще немного, решился. 
 - Послушайте, - сказал он, - вы хорошо платите. Только, случись что, вас, может, сразу и не убьют, а меня-то через пять минут пустят в расход. 
 - Десять тысяч ливанских ливров, - назначил цену Малко. 
 Махмуд, не поднимая глаз, покачал головой. 
 - Не в этом дело... 
 - Так что вы предлагаете? - холодно спросил Малко. 
 Шофер царапал подошвой ботинка землю. Не слишком радостно. 
 - Господи Иисусе! - вздохнул он. - Я не собирался вас бросать! Хотя мог бы укатить, ничего не сказав, сразу после выстрела. Вы вызовете из "Пальмиры" такси. Доедете до последнего сирийского поста. Потом пешком пройдете нейтральную полосу. И все в порядке. 
 - Как так? - удивился Малко. - А сирийские посты? Они нас ни о чем не спросят? 
 - У вас же есть пропуск... Скажете, что машина сломалась или что ее украли. Это никого не удивит. 
 Малко понял, что спорить бесполезно: ливанец ничего не соображал от страха. Ехать с ним теперь еще опасней - при малейшей угрозе он может их выдать. Роберт Карвер предупреждал, что никому в Бейруте доверять нельзя... Решение, которое предлагал Махмуд, было вполне приемлемым, если ничего не обнаружат. Иначе их схватят на первом же заслоне. Может, сирийцы и дикари, но радиосвязь у них имеется... 
 - Ладно, - сказал он. - Отвезите нас по крайней мере в гостиницу... 
 Махмуд еще больше набычился. 
 - Лучше бы не надо. Вам, наверное, не понравится. Но здесь недалеко... 
 Малко не стал больше настаивать. 
 - Хорошо, поезжайте, - произнес он. - Счастливого пути. Нейла пусть выйдет. 
 Пристыженный, но полный решимости, Махмуд сел в машину. Показалась расстроенная Нейла. Ливанец крикнул через открытое окно: 
 - Я буду ждать вас в Бикфое, у первого поста фалангистов, до полуночи! Так что до Бейрута доберетесь без проблем. 
 Скажите, какой благодетель... 
 А вдруг придется прождать несколько лет? Малко проследил взглядом, как исчезла за поворотом его машина, и взял Нейлу за руку: он страшно раскаивался, что втянул молодую женщину в историю, которая могла стоить ей жизни. Разведчика, да еще если он относится к центральному аппарату, могут на кого-нибудь обменять, а вот такую, как она, наверняка ждут пытки и страшная смерть. Фанатики иранцы феминистами не были точно... 
 - Что будем делать? - застенчиво спросила Нейла, едва сдерживая слезы. 
 Малко как раз размышлял над этим. Они вышли на площадь, где стояла "Пальмира", и пошли вдоль сирийского военного лагеря. Солдаты с любопытством разглядывали их: иностранцев в Баальбеке не видели уже давно, даже журналистов отсюда разогнали. С ними поравнялась машина, набитая битком бородатыми иранцами с красными повязками на голове и маленьким ключом на груди - бойцами "Хезбола", смертниками аятоллы, которые возвращались с учебных занятий. 
 - Придумал, - сказал Малко. - Давай скажем Абу Шаки, что шофер не захотел ждать допоздна, бросил нас, и попросим отвезти нас в Бейрут. Пять тысяч есть... 
 - Да, но если... 
 Он пожал плечами. 
 - Аллах велик... 
 Что еще можно тут сказать. Низкое солнце совсем уже не грело. 
 Вокруг конторы торговца крадеными машинами по-прежнему царило оживление. Небритый, без галстука, служащий принял их с любезной улыбкой. У дверей стоял совершенно невероятный автомобиль. "Мерседес-500", весь белый, даже бамперы, колеса и хромированные части были белыми. Из серии, сделанной в Гамбурге специально для эмиров Персидского залива. 
 - Вашу машину не нашли, - заявил он. - Приезжайте на следующей неделе. 
 Малко сел. 
 - Мне нужно видеть Абу Шаки. 
 - Зачем? - спросил с недоверием служащий. - Вы с ним знакомы? 
 - Да, - нахально соврал Малко. 
 Служащий вышел, оставив их возле печки. Нейла осунулась; каждый раз, когда во двор въезжала машина, она вздрагивала. Малко взглядом успокоил ее. Служащий вернулся и жестом приказал следовать за ним. 
 Их провели в прогретый кабинет с письменным столом, украшенным макетри и перламутровыми инкрустациями. Над столом висел большой портрет Муссы Садра. А в огромном кресле сидел толстощекий человек с черной бородой и с набожным видом перебирал янтарные четки. Он с удивлением посмотрел на приезжих, потом взгляд его надолго задержался на груди Нейлы. Малко подумал про себя, что их шансы растут... 
 - Я вас не знаю, - сказал Абу Шаки. - Кто вы? 
 - А я много слышал о вас, - ответил Малко. - И хотел встретиться, чтобы выйти из затруднительного положения. Мой шофер уехал в Бейрут, он думал, что мы вернемся на машине, за которой прибыли. Теперь мы без колес. Вы нам не поможете? 
 Абу Шаки долго гладил красивую шелковистую бороду, не сводя глаз с Нейлы, потом тихо произнес: 
 - Вы в незавидном положении. Ни один таксист не согласится вывезти вас за пределы Баальбека без пропуска Хусейна Муссави, а его вам сегодня не получить. Если вы останетесь на ночь в "Пальмире", владелец гостиницы должен будет сообщить о вас иранцам: иностранцы не имеют права ночевать в Баальбеке. Вас арестуют... Даже у меня могут быть неприятности, если вас обнаружат здесь. 
 Абу Шаки набивал себе цену. Широко расставив ноги, он машинально щелкал фисташки. Полосатые штаны едва не лопались на жирных ляжках. 
 - Вы слишком влиятельны, чтобы иметь неприятности... - заметил Малко. 
 Абу Шаки ухмыльнулся, толстомордый сфинкс. 
 - Положение очень серьезное, - повторил он. 
 - Но выход все же должен быть, - предположил Малко. Молчание. Несколько тяжелых минут. Бусины четок медленно скользили в толстых пальцах Абу Шаки. Наконец он вздохнул. 
 - Вы мне симпатичны, и вам повезло. Я как раз собираюсь в Бейрут. Захвачу вас с собой, хоть это и рискованно из-за сирийских постов... 
 - Я заплачу, - торопливо заверил Малко. 
 Оставаться в Баальбеке с каждой минутой становилось все опасней. Как только обнаружат трупы, даже Абу Шаки не сможет им помочь. Но толстый ливанец не знал об этом. Он сделал неопределенный жест. 
 - Буду счастлив оказать вам услугу. 
 - Но плату все же возьмите, - стал настаивать Малко. 
 Абу Шаки облизнул свои красные губы, устремив взгляд на Нейлу. 
 - Рад с вами познакомиться, - заверил он. 
 И вдруг заговорил по-арабски, обращаясь непосредственно к Нейле. Девушка отвечала ему тихо и односложно. Толстяк поднялся и перешел на английский. 
 - Через полчаса выезжаем, - сказал он. - Оставайтесь здесь. 
 Как только они остались вдвоем, Малко спросил Нейлу: 
 - Что он тебе говорил? 
 - Хотел узнать, чем я занимаюсь, где живу, почему с тобой... 
 - Думаешь, он... 
 Она улыбнулась. Глаза газели потеряли свой блеск. 
 - Нет, я интересую его только как женщина. Видел, как он на меня таращился? Мороз по коже. Он, наверное, не меньше ста пятидесяти килограммов весит... 
 - Он спасает нам жизнь, - заметил Малко. - Хоть и неохотно. Но и это уже не так плохо. 
 Снова повисло напряженное молчание. Малко прекрасно понимал, какую плату требовал толстяк за услугу: Нейлу. И каждую секунду ждал, что сейчас кто-нибудь под каким-нибудь предлогом вызовет девушку. Нейла тоже вздрагивала от каждого звука. Такой обмен был глубоко неприятен Малко, но он не видел другого выхода для спасения. Впрочем, Нейла, кажется, тоже все поняла и смирилась. 
 Прошло полчаса. У Малко блеснула надежда. В конце концов, не исключено, что Абу Шаки - благородный человек... Подъехал старый черный "мерседес", набитый угрюмыми людьми, и остановился у дверей конторы. Рядом с шофером Малко разглядел сирийского солдата в розоватой форме с "Калашниковым". 
 Вылез Абу Шаки и, с трудом неся громадное тело, подошел к Малко. 
 - Прошу простить, - заговорил он медовым голосом, - но вам придется сесть в машину с телохранителями. В моей, к сожалению, только одно место. 
 Глава 12 
 Вот оно что! 
 Малко быстро переглянулся с Нейлой. В "мерседес" без труда уместилось бы человек пять. Любезное приглашение оборачивалось пропастью глубиной в километр, но спорить было невозможно. Он устроился в старом "мерседесе" между двумя усачами, увешанными оружием, и видел, как Нейлу усадили на заднее сиденье белого автомобиля. Шофер и телохранитель сели спереди. 
 Абу Шаки величественно водрузился рядом с девушкой, и белый лимузин тронулся. Либо толстый вор так любил удобство, либо он это сделал с задней мыслью. Маловероятно, чтобы он всю дорогу вел с Нейлой воспитательные беседы по Корану. 
 Обе машины приблизились к первому сирийскому посту. И проскочили его, не останавливаясь! Белый лимузин летел на полной скорости по прямому шоссе, даже не притормаживая у постов, а лишь оповещая их о своем приближении гудком. Без сомнения, с сирийцами у Абу Шаки проблем не было... Соседи Малко молчали, как рыбы, в машине стоял слабый запах гвоздики... 
 Успокоившись, Малко расслабился и погрузился в дрему. 
 Разбудил его резкий толчок. Они въехали в Захле. Заслон на дороге выглядел теперь совсем по-другому. Шоссе перегорожено, цепочка автомобилей растянулась на многие километры, повсюду сновали сирийские солдаты... Желудок Малко судорожно сжался. Тревожное оживление... 
 На этот раз, несмотря на нетерпеливые гудки белого лимузина, им пришлось подождать. 
 Сам Абу Шаки величественно вынырнул из машины и направился к сирийскому офицеру, возглавлявшему пост. Малко издали смотрел, как они беседуют, размахивая руками. Торговец машинами с мрачной миной повернул назад, и Малко подумал о самом страшном. Абу Шаки шел прямо к их автомобилю. Он что-то приказал соседу Малко, и тот быстро выскочил, выпуская его наружу. 
 - Что случилось? 
 - Дело нешуточное. В Баальбеке убиты двое солдат, вероятно, сионистскими шпионами. Сирийцы ищут виновных. Обыскивают машины. 
 У Малко перехватило дыхание. Абу Шаки тихо продолжал: 
 - Их убили в руинах. Вы там тоже, кажется, были. Ничего не видели? 
 - Ничего, - ответил Малко. 
 Толстый ливанец покачал головой: 
 - Если сирийцы поймают сионистов, они их повесят. 
 Малко не ответил. Намек понятен. Он целиком и полностью во власти толстяка. Тот поднял голову и невинно улыбнулся: 
 - Думаю, мне удастся убедить сирийского офицера пропустить нас без очереди. Только придется его отблагодарить, а у меня с собой мало денег. 
 - Сколько нужно? 
 - Пять тысяч ливанских ливров... Малко молча нырнул в машину и достал купюры. Абу Шаки прикарманил их и пошел назад, к сирийскому офицеру. Малко забрался на заднее сиденье и с тревогой стал ждать. Через пять минут белый лимузин и старый "мерседес" пролетели мимо цепочки застывших машин, пересекли Захле и взяли курс на Алей, вместо того, чтобы свернуть на северное шоссе, по которому Малко ехал в Баальбек. Спокойно вздохнуть ему не удавалось - это шоссе вело прямехонько в южный пригород, к "Амалу". Судьба их по-прежнему оставалась в руках Абу Шаки. Малко вытянул шею, пытаясь разглядеть впереди белый "мерседес". В тот же миг рука задернула белую шторку на заднем стекле лимузина. Малко будто ударили под дых. Пяти тысяч ливров Абу Шаки не хватило. Его вожделение с самого начала бросалось в глаза. Малко хоть и знал, что Нейле особенно терять нечего, но отдавать ее в руки жирного борова ему было жаль. Стемнело. Белый "мерседес" мелькал в свете фар сопровождающей машины. Малко старался не думать о том, что там происходит. Два чувства владели им одновременно: отвращение к тому, что предстояло вынести Нейле, и немного стыдливое желание, чтобы юная шиитка не слишком сопротивлялась и не вынуждала тем самым Абу Шаки на крайние меры. 
 Нейла уже в Захле знала, что ее ждет. Она была достаточно знакома с мужчинами, чтобы не обманываться относительно истинного смысла взглядов Абу Шаки. Но когда он положил ладонь ей на ляжку, девушка все же внутренне сжалась. Толстый ливанец внушал ей отвращение, и она его слишком боялась, чтобы испытывать желание. Нейла закрыла глаза и притворилась спящей. Пальцы соседа добрались до того места, где джинсы были горячими и мягкими. Шиитка инстинктивно крепче сдвинула ноги. Абу Шаки наклонился к ней и прорычал: 
 - Будешь сопротивляться, шлюшка, скажу сирийцам, что вы наделали. Они будут трахать тебя штыками... 
 Нейлу парализовало от ужаса. Откуда ему известно? Она расслабилась, утешая себя тем, что немного придется потерпеть... Пальцы грубо рванули молнию, залезли ей в джинсы и совсем неласково ощупали, скорее чтобы убедиться, что она действительно женского пола, чем чтобы доставить хоть какое-то удовольствие. Впрочем, от страха она оставалась сухой, как дерево... 
 Ладонь соседа сжала ее затылок и стала склонять голову девушки к своему животу. Абу Шаки приказал шоферу: 
 - Включи музыку! 
 Ритмичный стук барабанов заглушил тяжелое прерывистое дыхание торговца машинами. Нейла, расставив руки, в расстегнутых джинсах, пробовала сопротивляться. Стало совсем темно, белый лимузин летел мимо пустых разрушенных домов. 
 Она еще чуть пригнулась и почувствовала губами что-то мягкое и горячее. Сосед уже успел оголиться. Решившись, шиитка принялась руками и ртом массировать длинную безжизненную сосиску. Преодолевая отвращение, она намеренно неумело старалась оживить ее. Кисть снова надавила ей на затылок, придвинув лицо Нейлы еще ближе к животу мужчины. 
 - Ну давай! - приказал Абу Шаки. 
 Он сбросил девушку с сиденья и, протащив по полу, зажал между своими огромными ляжками. 
 Нейле пришлось подчиниться, моля Бога, чтобы толстяк поскорее испытал удовлетворение. Он снова прижал ее голову, и шиитка почти задохнулась. Сидевшие впереди видели все до мельчайших подробностей. Потихоньку толстяк возбуждался, насилуя рот Нейлы, заливавшейся слезами. Палач схватил ее за волосы и, пыхтя как паровоз, пытался приподниматься, чтобы усилить удовольствие. На каждой колдобине он еще глубже входил в рот юной шиитки, почти лишая ее воздуха. 
 Она изо всех сил старалась, надеясь, что скоро все закончится. Абу Шаки рычал от удовольствия, но прерывать его не выражал намерения. Откинув голову назад, он наслаждался насилием. 
 - Тише, идиот! - крикнул он шоферу. 
 Тот так резко затормозил, что машина сопровождения чуть не врезалась в них. 
 Нейла воспользовалась остановкой, чтобы передохнуть, но державшая ее за волосы рука заставила продолжать. Она снова принялась за работу. Ей нередко приходилось заниматься любовью без особого желания, но всегда с мужчинами, которых выбирала она сама, а значит, с теми, к кому не испытывала отвращения. Теперь же она по-настоящему чувствовала себя проституткой, пытаясь удовлетворить ненавистного ей человека. У нее пересох рот, а мышцы скул свело от боли. 
 И все впустую! 
 Почувствовав, что Абу Шаки тянет ее вверх, она даже сначала обрадовалась. Но радость оказалась недолгой. Он перевернул ее, перекинул через переднее сиденье и, схватив двумя руками джинсы, рванул их вниз. Нейла закричала. 
 - Держи ее, Хамид, - приказал торговец машинами. 
 На крутых поворотах их бросало из стороны в сторону. 
 Телохранитель Хамид, только этого и ждавший, обернулся. Нейла увидела черные злые глаза и снова закричала. Он прижал ее шею обеими руками хваткой дзюдоиста, лишив девушку возможности двигаться. Шофер захохотал. 
 Автомобиль продолжал медленно катить вперед по узкой, разбитой и извилистой дороге. Проехали мимо сирийского поста. Шофер выкрикнул на ходу заспанным солдатам имя Абу Шаки. Но и это было лишним: второй такой машины в округе не сыскать. Она сама по себе служила пропуском. Колдобины жирному ливанцу не мешали. 
 Он грубо пошарил рукой, и она закричала. Но отбиваться не могла - ее почти задушил Хамид. 
 Абу Шаки охватил правой рукой тело Нейлы и заставил ее опуститься. Юная шиитка, почувствовав горячую плоть, завопила так, что шофер не удержал руль, и они едва не свалились в пропасть... Абу Шаки выругался. 
 Он обеими руками надавил на бедра Нейлы и рывком вошел в нее, причиняя девушке невыносимую боль. Абу Шаки всегда это нравилось. Дыхание его прервалось, он подержал ее мгновение без движения, потом его ладони зашарили по телу Нейлы, нашли груди и стали их грубо мять, щипать соски. Нейла никак не могла вдохнуть воздух. Попыталась освободиться от страшной дубины, пронзившей ее чрево, и ей даже показалось, что Абу Шаки не против, он дал ей немного приподняться. Но потом, ахнув, как дровосек, снова навалился на бедра женщины. На этот раз юной шиитке показалось, что ее разодрали пополам. Они больше не шевелились, только виражи швыряли их то вправо, то влево. Нейла рыдала, как безумная. 
 Но Абу Шаки тоже впал в безумие. Не обращая внимания на толчки, ахая, он поднимал и опускал женщину. Тело Нейлы было теперь как одна большая рана. Вдруг руки мужчины сжали ее бедра так, словно хотели их раздавить. Абу Шаки подпрыгнул и, промычав, освободился. 
 Истекающая потом, Нейла осела, как тряпичная кукла. Абу Шаки тяжело дышал. Они проезжали Алей. 
 - Можешь взять ее, - сказал он Хамиду. - Разбудишь меня в Бейруте. 
 Нейла конвульсивно рыдала. Хамид медленно перетащил ее через спинку. Она упала на сиденье, потом на пол. В таком положении и обнаружили девушку солдаты следующего сирийского поста. Они перекинулись с шофером несколькими сальными шуточками, с уважением взглянули на спавшего сзади с открытым ртом Абу Шаки. 
 В арабских странах женщина стоит меньше, чем верблюд. Как только машина тронулась, Хамид схватил Нейлу за волосы и прижал лицом к давно натянувшимся джинсам. 
 Она, плача, пробовала протестовать, но он влепил ей пощечину. Нейла подчинилась. Он был так возбужден, что получил удовлетворение через несколько минут. Крякнув от удовольствия, Хамид оттолкнул женщину. Но тут шофер возмутился: 
 - А я? 
 Хамид оглянулся на Абу Шаки. Тот спал в расстегнутых штанах, не обращая внимания на толчки и повороты. Хамид толкнул Нейлу к шоферу. 
 - Давай ему то же самое, да побыстрей. 
 Снова ей пришлось подчиниться. Разумеется, и до того ей приходилось заниматься любовью таким образом, но никогда еще она не делала этого так механически, по-звериному. От каждого движения голова ее ударялась о руль. Шофер бил ее коленями и никак не мог расслабиться из-за виражей. Наконец на прямом участке Нейле удалось удовлетворить его. Он чуть не потерял управление, отвалившись назад и охая от удовольствия. 
 Нейла сидела на полу, с горьким вкусом во рту, почти теряя сознание. Они находились на перевале над Шуайфатом. Через полчаса они будут в Бейруте, и ее муки кончатся. 
 Малко не сводил глаз с белого "мерседеса". Он не сомневался относительно участи Нейлы. Только бы не слишком ужасно... Чтобы отвлечься от мыслей о юной шиитке, он стал обдумывать свои дальнейшие шаги. Теперь ему известно, что готовят Безумцы из Баальбека. Налет с помощью начиненных взрывчаткой легких самолетов, пилотируемых фанатиками-самоубийцами. Неотразимый удар. Ни земляные, ни бетонные укрепления им не помеха... Но против кого этот удар будет направлен? А главное, где в Бейруте находится их база? 
 Работа предстояла огромная. Разыскать и уничтожить самолеты до того, как они поднимутся в воздух. 
 Почти невозможная задача, притом что ни одного союзника в этом городе у Малко не было. 
 Машина снова остановилась. Он стал уже привыкать к постам. Но на этот раз Малко увидел красные береты, пеструю одежду на небритых часовых: это уже не сирийская армия. Солдаты ООН. Они въезжали в город с юга, по шоссе, позволявшему "Амалу" получать боеприпасы непосредственно от сирийцев. Другими словами, он оказался во вражеском тылу... 
 Не слишком здорово. 
 С сирийцами еще можно как-то договориться. А вот неграмотные, плохо организованные шииты из "Амала" могли оказаться куда несговорчивей. Особенно это опасно теперь, когда сирийцы назначили за его голову хорошую цену... Он напряженно наблюдал, как приближаются огни Бейрута. Машины замедлили движение, на обочинах стало оживленней. Неожиданно в лучах фар возникла фигура человека, и оба автомобиля резко затормозили. Малко услышал глухой разрыв, и тут же метрах в ста вырос огненный столб. 
 - Что это? - спросил он у соседа. 
 - Чертовы фалангисты! - сказал ливанец. - Артиллерийское заграждение! 
 Это уже слишком: попасть под удар союзников! Чуть дальше разорвалось еще несколько снарядов. Потом совсем недалеко от их машины "сталинский орган" осветил стоящие по соседству ели, и Малко понял, что попал прямо на боевую точку друзов. Отличная мишень... 
 Но тут, к счастью, часовой подал знак, и машины рванули с места, словно уходили со старта ралли в Монте-Карло... 
 Малко затаил дыхание: одного снаряда хватит, чтобы превратить их в месиво. На следующем посту, через полкилометра, все было тихо и спокойно. Соседи Малко облегченно загалдели. 
 Теперь поехали медленней, и через четверть часа остановились у какого-то гаража среди развороченных домов на грязной, плохо освещенной дороге. Пассажиры высыпали из старого "мерседеса", последним вышел Малко. И остолбенел: белый лимузин исчез. Его ослепил свет электрического фонарика. Вокруг стояли вооруженные люди. Его обыскали самым тщательным образом и жестом приказали поднять руки за голову. Луч фонаря скользнул по портрету Муссы Садра на рукаве одного из боевиков. 
 Он в плену у "Амала". Союзника Безумцев из Баальбека. 
 Глава 13 
 В спину Малко больно ткнулся ствол "Калашникова". На лицах окруживших его читалась вся гамма чувств от недоверия до ненависти. Если он покажет им, что волнуется, все кончено. И Малко невозмутимо махнул перед носом боевиков пропуском "Амала": 
 - Журналист, я журналист. 
 Но на собеседников это не произвело ни малейшего впечатления. Грубо толкая, они повели его в свой штаб - трехэтажное здание, обвитое колючей проволокой, и впихнули в комнату, украшенную портретами Муссы Садра и "мучеников"-шиитов с юными ангельскими ликами. Боевики встали вокруг, наставив на него автоматы. Малко не знал даже, в каком квартале южного пригорода он находится. В комнату вошел бородатый мужчина более старшего возраста и спросил на плохом английском: 
 - Кто вы? 
 - Журналист, - ответил Малко. - Вот мои документы. 
 Тот внимательно изучил их, положил на стол и многозначительно заметил: 
 - Вы работаете на американскую радиостанцию. А эти люди утверждают, что вы - сионистский шпион. Иностранцам запрещено передвигаться по шоссе, где вы ехали. Здесь огневые точки. 
 - Кто меня арестовал? 
 - Боевики "Амала". Что вы делали на дороге? 
 Это уж слишком! Малко изо всех сил старался сохранить спокойствие под враждебными взглядами. 
 - Меня не спрашивали, по какой дороге ехать. Я ехал с Абу Шаки, продавцом машин. И понятия не имел, по какому шоссе. Не я же сидел за рулем. 
 - Откуда едете? 
 Сказать правду или нет? Если его поймают на лжи, оправдаться не удастся. А если признается, начнут задавать новые вопросы, еще опасней. Тут он вспомнил, что телефонная связь между Баальбеком и Бейрутом не работает. Небольшое преимущество... 
 - Из Баальбека, - ответил он. 
 При слове "Баальбек" присутствующие всколыхнулись. А вот, кто вел допрос, сразу спросил: 
 - А что вы делали в Баальбеке? Это тоже запретная зона. 
 - Навещал Абу Шаки. По поводу машины. 
 - И где же он? 
 - Должно быть, где-то здесь, - сказал Малко. - Мы ехали вместе. Он был на белом "мерседесе". 
 - Мы его искать не станем, - сухо заметил допрашивающий, своего рода "следователь по политическим вопросам". - Останетесь здесь, пока мы все выясним... 
 Катастрофа. Как бы ни была затруднена связь с Баальбеком, правда в конце концов откроется. И тогда шкура Малко не будет стоить и гроша. Этот негодяй Абу Шаки решил подержать у себя Нейлу и сбежал. Его окружили еще плотнее и стали заталкивать в крохотный чулан - импровизированную камеру. Но тут с улицы донеслись пронзительные женские восклицания. 
 - Нейла! - крикнул Малко. 
 Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетела юная шиитка, а за ней - пытавшийся задержать девушку боевик. Все застыли. Нейла по-арабски стала что-то объяснять "следователю", протягивая клочок бумаги. Тот внимательно посмотрел на него и нахмурился. 
 Снова арабская речь. Малко спросил по-английски: 
 - Что происходит? 
 - Все в порядке, - заверила Нейла. - Абу Шаки нас ждет... 
 "Следователь" сложил записку, задумался, произнес какую-то длинную фразу и, наконец, повернулся к Малко: 
 - Мы доверяем Абу Шаки. А он за вас поручился. Вы свободны, но в вашем деле мы еще разберемся. Приезжайте сюда завтра для допроса. Я выпишу пропуск. 
 Малко чуть не расхохотался ему в лицо, но тот уже нагнулся над столом. Какой смысл возражать? Скорее бы выбраться из этой дышавшей ненавистью и потом комнаты. Боевики окружили Нейлу, как крысы сыр. 
 Наконец они спустились по лестнице на улицу. 
 - Где Абу Шаки? - поинтересовался Малко. 
 - Рядом, - сказала Нейла. 
 Голос ее дрожал. Малко не осмелился спросить, что случилось по дороге. Темный переулок вывел их прямо к белому "мерседесу", стоявшему рядом с освещенной ацетиленовой лампой витриной лавки. Сам Абу Шаки сидел напротив, в своего рода арабском кафе, и оживленно беседовал с белобородым стариком, сосавшим мундштук длинной трубки. Потом они обнялись, и Абу Шаки вышел. Сама любезность. 
 - Простите, - сказал он. - У меня было важное дело. 
 Не слишком они вам досаждали? Вообще это народец милый, но чересчур недоверчивый. Садитесь в машину. Я доставлю вас на место. 
 Нейла села впереди, возле шофера, а Малко с ливанцем устроились сзади. Большая белая машина, сигналя фарами и клаксоном, прокладывала себе путь по узким людным улочкам, по-прежнему не останавливаясь у постов. Прохожим приходилось прилипать к стенкам, чтобы не оказаться под колесами. Какие же ценные услуги должен был оказывать жителям этого нищего квартала этот спекулянт, окруживший себя бьющей в глаза роскошью, чтобы они согласились его вот так терпеть? Малко только тогда вздохнул с облегчением, когда увидел на посту возле Шатилы белый М-113 итальянцев. 
 Наконец-то они снова в лоне цивилизации... Абу Шаки наклонился к нему с заговорщицкой улыбкой. 
 - Расскажите своим друзьям с юга, какую услугу я вам оказал. Пусть запомнят... На следующей неделе мне придется поехать в Сайду. 
 Малко даже не пытался скрыть удивления. Значит, его приняли за агента Моссада, и Абу Шаки, друг шиитов и иранцев, тоже работал на израильтян! Тот истолковал удивление Малко по-своему. 
 - Я же не знал, что у вас случилось в руинах, - объяснил он. - Без меня вы бы надолго застряли в Баальбеке. Так что... скажите своим друзьям, чтобы в следующий раз предупреждали меня заранее. 
 - Скажу, - заявил Малко. 
 Вряд ли он когда-нибудь вернется в Баальбек. Абу Шаки с удовольствием закурил. Неплохо провел он день. Прикарманил пять тысяч, узнал много об израильской спецслужбе и, главное, вволю попользовался телом Нейлы. 
 Они потеряли время в проезде Узай, по обыкновению, людном, из-за постов ливанской армии, затем выехали на освещенную дорогу Маазра и, наконец, попали прямо в пылающий котел Западного Бейрута. Было десять минут восьмого. Малко совсем обессилел. Он подумал о Махмуде, который должен был ждать его у границы христианской зоны. Хоть бы он подох! Если бы они не нашли другой машины, то до сих пор торчали бы в Баальбеке. 
 Через десять минут они остановились перед "Коммодором". 
 Липкое пожатие руки Абу Шаки. Белый "мерседес" исчез в проулках Западного Бейрута. Нейла походила на зомби, изможденная, с красными глазами. Она махала рукой, останавливая такси. Малко подошел к ней. 
 - Нейла, не знаю, как я смогу вас отблагодарить. 
 Юная шиитка подняла на него помертвевший взгляд. 
 - Нет ничего проще. Никогда больше не приходи. 
 Она села в такси, прежде чем Малко успел ответить. 
 Случая поговорить о продолжении миссии с ее женихом-террористом так и не представилось. Но без его помощи им вряд ли найти похищенный мусоровоз. Даже притом, что после того, как стал известен план нападения с помощью самолетов, затея с мусоровозом отошла на второй план, совсем забыть о нем нельзя. Не заходя в "Коммодор", Малко тоже сел в такси. 
 - К Ямальской Купальне, - попросил он. 
 Прежде всего нужно представить отчет Роберту Карверу. 
 Информация, которой Малко располагал, была слишком важной, чтобы держать ее при себе. 
 Резидент ЦРУ, стоя у карты Бейрута, водил пальцем по большому розовому прямоугольнику размером шесть на два километра, обозначавшему южный пригород. 
 - Да как же нам искать этот склад без точных сведений о его расположении? А ведь если мы его не найдем, ваша информация пропадет впустую! Конечно, мы усилим бдительность, но защищать двадцать четыре часа в сутки все наши объекты на сто процентов у нас просто материальных средств не хватит... 
 - Мне очень жаль, - заметил Малко, - но оставаться дольше в Баальбеке я не мог. 
 Малко был измучен, нервы оголены, и потому придирки американца его безумно раздражали. 
 - Я вовсе не об этом, - поправился резидент. - Просто ваша работа не закончена. Нужно определить место, куда прибудут самолеты, чтобы уничтожить их прежде, чем они будут приведены в боевую готовность. 
 - Остается надеяться на Джони, - предположил Малко. - Он единственный, кто может нам помочь. 
 - Знать бы, где его искать! 
 - Да если бы кому-то удалось пронюхать, где он прячется, - сказал Малко, отчасти уже разобравшийся в жизни Бейрута, - его бы давно не было в живых. 
 Малко закурил, а курил он только в моменты сильного волнения. 
 - У вас неважный вид, - заметил Роберт Карвер. 
 - Я сегодня убил человека, - сказал Малко. - И не могу этого забыть. А о том, что Нейла перенесла, вообще лучше помолчать. И все из-за нас. 
 - Знаю, задание у вас непростое, - горячо поддержал его американец. Постарайтесь сегодня отдохнуть. 
 - Именно это я и собираюсь сделать, - ответил Малко. 
 Он уже прошел почти через весь холл отеля "Коммодор", когда его окликнули. 
 Джослин Сабет была одета в черное, а ее перевязанные лентой волосы каскадом спускались на плечи. Она запыхалась. Малко удивился, как это женщина успела его заметить. 
 - У вас, наверное, глаза на затылке. 
 - Я, собственно, не ожидала вас встретить, пришла только записку оставить. Ваш шофер вернулся из Баальбека один, я очень беспокоилась. 
 Малко ошеломленно смотрел на нее. 
 - А откуда вы узнали, что я был в Баальбеке? 
 Джослин Сабет ответила с уклончивой улыбкой: 
 - У меня много знакомых. Сказали бы, что собираетесь туда, я бы помогла. 
 А заодно и установила бы слежку... Бейрут богат неожиданностями. Все работают на всех. Осторожность Джони стала теперь ему еще понятней. 
 - Раз уж вы все знаете, - сказал Малко, - ответьте, где мой шофер. 
 В черных глазах Джослин блеснула ирония. 
 - На посту в Бикфае. А он вам нужен? 
 - Нет, спасибо. Сейчас мне нужны душ и постель. 
 Она коснулась плечом его плеча и спросила застенчивым девичьим голоском: 
 - А когда вы закончите принимать ванну, не хотите со мной поужинать? Я должна пойти к друзьям, а с вами это будет не так тоскливо. Я ведь пришла еще и для того, чтобы пригласить вас. 
 Малко колебался. Он был опустошен - физически и морально. Но, с другой стороны, это поможет ему отвлечься. Он не мог заставить себя просидеть весь вечер у телефона в ожидании звонка Джони. Перед его глазами все еще стоял убитый им боевик с испуганным и удивленным взглядом. Хорошая порция водки сотрет, может быть, дурное воспоминание. А прикосновение гладкой женской кожи ускорит забвение. 
 - Хорошо, - сказал он. - Встретимся через полчаса. 
 Джослин не смогла скрыть радости: 
 - Великолепно! Я поеду к себе, а потом заскочу за тобой. 
 Когда Малко садился в лифт, сумасшедший попугай изображал падение пятисоткилограммовой бомбы. В номере его ждало сообщение. Ему кто-то дважды звонил из Бейрута, но себя не назвал. Джони или Мона, стюардесса? Под теплым душем ему стало легче. Он чувствовал себя страшно виноватым перед Нейлон. Но ведь ему даже неизвестно, где она живет. Так что до завтра связаться с ней невозможно. 
 Малко уже собирался выходить, когда зазвонил телефон. Он облегченно вздохнул, узнав спокойный серьезный голос Джони. 
 - Мне сообщили, что вы вернулись, - сказал палестинец. 
 - Так точно! - ответил Малко. - И хочу видеть вас. Как можно скорее. Сегодня вечером можно? 
 - Нет. Завтра. Будьте в одиннадцать в баре отеля "Ривьера". 
 Успокоенный, Малко спустился вниз. Перед "Коммодором" уже стоял красный "мицубиси" Джослин. Молодая женщина успела надушиться и переодеться - она была в прозрачной блузке и обтягивающей юбке. 
 Джослин улыбнулась Малко нежно и плотоядно. 
 - Мы долго не задержимся на этом ужине. 
 Как всегда, она повела машину по узким улочкам с бешеной скоростью, словно торопилась в могилу, только помахивала пропуском перед постовыми, говорливая и, несмотря ни на что, все же привлекательная - гибкая и стройная. Они добрались до центра Ашрафеха меньше чем за десять минут. Пышно убранное помещение, дамы, увешанные драгоценностями, слегка напыщенные мужчины и в качестве звукового сопровождения - глухие раскаты взрывов. Византийская роскошь: электрический свет, ломящиеся от снеди столы и осаждаемый гостями бар. Джослин нервно рассмеялась, наполняя водкой два бокала. 
 - Это у нас транквилизатор. Здесь вес напиваются. Иначе мы бы с ума сошли за восемь-то лет. 
 Зазвенел звонок, пришел кто-то еще. Среди новых гостей оказалась молодая блондинка. Она слегка улыбнулась и направилась прямо к Малко. Он чуть не выронил бокал. Рашель, агент Моссада. Джослин Сабет заговорщицки улыбнулась ей. 
 - Вы, кажется, встречались... 
 Рашель пожала руку Малко с неподдельной теплотой, а Джослин тут же деликатно удалилась. Откуда израильтяне могли узнать, что он будет здесь? Малко не мог поверить в простое совпадение... 
 - Вы знали, что я приду сюда? 
 Израильтянка кивнула в знак согласия. 
 - Да. Вы вообще нас очень интересуете. Что узнали в Баальбеке? 
 Пришел черед улыбаться Малко. 
 - Ничего сверх того, что расскажет ваш информатор Абу Шаки... 
 На секунду молодая женщина дрогнула, но тут же взяла себя в руки и сухо произнесла: 
 - Я не знаю человека, о котором вы говорите. 
 Да, дисциплина в Моссаде что надо! Почувствовав, что начала неудачно, Рашель решила сменить тон и действовать по-другому. Посреди салона кружилось несколько пар, и она промурлыкала: 
 - О! Как давно я не танцевала... 
 Малко обнял женщину и не удивился, когда она тесно прижалась к нему, глядя при этом самым невинным образом. 
 - Не думайте, что меня занимает только работа. В Тель-Авиве я увлекаюсь социологией, у меня есть любовники, я путешествую, одним словом, живу. И здесь я тоже хочу жить - любить, расслабляться. 
 Она хорошо знала, как соблазнительна, - загорелое сильное тело, правильные черты лица и явно выраженная чувственность, способная зажечь любого. Правда, Малко она не волновала. Но все же водка и тепло ее тела сделали свое дело, он расслабился, постоянно ощущая на себе внимательный и ироничный взгляд Джослин. Но передышка оказалась недолгой. Когда зазвучала третья пластинка, Рашель шепнула ему на ухо: 
 - Вы так и не встретили Назема Абдельхамида? 
 - Я не знаю, о ком вы говорите. 
 - Я хочу вам помочь, - горячо запротестовала Рашель. - Этот главный подонок продолжает работать на своих прежних друзей. Он-то и есть настоящий террорист. Если он дал вам улизнуть из Баальбека живым и невредимым, то только для того, чтобы завоевать ваше доверие. Теперь он наведет вас на ложный след, а сам спокойно устроит покушение. И исчезнет - уедет поправлять пошатнувшееся здоровье в Йемен или Сирию. 
 - Но ведь сирийцы, кажется, за ним охотятся, - заметил Малко. 
 Она сухо усмехнулась. 
 - Что за чушь! Да они все повязаны. 
 - Зачем в таком случае ему скрываться в Бейруте? 
 - Да так, ради интереса... Что же вы все-таки узнали в Баальбеке? 
 Малко улыбнулся ей. С прохладцей. 
 - Служба, на которую вы работаете, в прекрасных отношениях с Робертом Карвером. Почему бы вам не спросить у него?.. 
 Взгляд израильтянки вспыхнул огнем: 
 - Настоящие наши враги - палестинцы. Даже те, кто изображает из себя миролюбцев. Это они, а не кто другой, хотят завоевать нашу землю. 
 - А может, эта земля и им немножко принадлежит? - заметил Малко. 
 Рашель не ответила, она быстро отошла от Малко, кинув на него недобрый взгляд и послав на ходу ослепительную улыбку бывшему ливанскому министру. Тревогу в Малко она все же заронила. Не случись чуда, его пребывание в Баальбеке закончилось бы трагически. За информатором Джони следили. Знал он об этом или нет? Подошла, покачивая бедрами, Джослин. Его неприятно кольнуло в сердце. Джослин все рассчитала, как компьютер. Она пригласила его только для того, чтобы он встретился с ее союзницей Рашелью. А он-то подумал... 
 - Можете отвезти меня в отель, - сказал он. - Я свое дело сделал. 
 Молодая ливанка, не отвечая, улыбнулась и опрокинула бокал водки, но он заметил, что щеки ее порозовели. Она подняла голову и тихо сказала: 
 - Но мы же еще не ужинали... 
 Джослин Сабет и Малко возвращались темной улицей. Он вслушивался в далекие разрывы бомб, доносившиеся с запада. После обмена колкостями они не сказали друг другу больше ни слова, даже во время ужина. 
 - Стреляют в Сук Эль-Шарб, - заметила она. 
 Выехали на Кольцо, черное, как печь, с блестящим от дождя покрытием. 
 Удивленный, Малко огляделся: вместо "Коммодора" он оказался возле дорогого особняка, где жила Джослин. 
 - Хочу выпить еще стаканчик, - сказала женщина. - Но я не люблю пить в одиночестве. Или мое общество нагоняет на вас тоску? 
 Как тут отказаться? Малко устроился на диване, а Джослин стала что-то искать в книжном шкафу. Внезапно в комнате раздался чистый звук фортепьяно. Кто бы мог догадаться, что здесь был инструмент! Джослин повернулась: 
 - Нравится? 
 - Вы прячете в книжном шкафу пианино? 
 Женщина рассмеялась. 
 - Нет. Это лазерный проигрыватель "Акай". За последние десять лет единственное стоящее достижение цивилизации. Диск не царапается, не бьется, и посторонних шумов нет. К тому же играет целых сорок минут. 
 Малко поднялся и увидел проигрыватель, не более громоздкий, чем кассетный плейер. Джослин налила энную порцию водки за вечер. 
 - Я же говорила, что мы не такие уж дикари тут, в Бейруте... Выпьете водки? 
 - Лучше "Перрье". 
 Голова его раскалывалась. После всех треволнений дня и "Столичной"... 
 Он лег на диван, проникаясь непривычной мягкостью звучания концерта. Джослин, сняв жакет, присоединилась к нему. Под тонкой блузкой отчетливо вырисовывались маленькие груди. Устраиваясь поудобней, она шевельнула ногами. Шелест чулок ласкал его слух. Они молча слушали музыку. Затем Джослин поставила стакан и повернулась к Малко, наслаждающемуся концертом с закрытыми глазами. 
 И спокойно начала расстегивать на его груди рубашку, потом покусывать сосок. Он лежал неподвижно, поддавшись действию алкоголя, музыки, успокаивающей и одновременно беспокоящей ласки женщины. 
 Джослин была нежной и настойчивой. Ее руки в мягком исступлении сомкнулись на нем. 
 Он тоже стал было поглаживать голубые вены, выступившие под белой кожей Джослин. 
 - Я сама, - сказала она ему сухо. 
 Так обрывают ребенка. 
 Понемногу она, как опытная гейша, соскользнула на колени. Мягкость ее рта вызвала у Малко вздох. Джослин прервалась и хрипловато произнесла: 
 - Я знаю, что ты обо мне думаешь. Но я же могу быть и самой опытной шлюхой... 
 Они скатились на ковер, зажатые между низким столиком и диваном. Джослин в задравшейся до самых бедер юбке зашептала: 
 - Ты меня хочешь? 
 Она чувствовала, как его плоть с каждым мгновением все больше твердеет. 
 - Да. 
 - Так возьми меня. Прямо здесь. Немедленно. 
 Он неторопливо проникал в ее влажное, горячее, опытное чрево. 
 Джослин в экстазе приподнялась и зажала голову Малко руками, ища его взгляд. 
 - Как только я тебя увидела, - прошептала она, - мне сразу захотелось, чтобы ты меня трахнул. 
 Глава 14 
 Отель "Ривьера" представлял собой теперь груду обвалившихся бетонных плит, среди которых ютилось несколько семей бездомных. В жилом состоянии был только первый этаж. Малко прошел в бар. Пусто. Снова вернулся на улицу Шарля де Голля. Никого. Местечко невеселое. Он облокотился на поручень и, опустив руку в карман плаща, сжал рукоять "магнума". 
 После того, как он так внезапно оказался в объятиях Джослин, он проснулся совершенно разбитым. С течением времени все происшедшее с ним в Баальбеке стало казаться совершенно нереальным. 
 Только бы Джони явился на встречу... Прошло минут двадцать, и черный "мерседес", знававший лучшие времена, остановился возле поста ливанской армии, на углу улицы Генри Форда и горной дороги. Из нее выскочил Джони, одетый, как обычно, в зеленую шерстяную куртку. Он угостил солдат сигаретами и принялся болтать с ними. Малко приблизился к палестинцу. Вот осторожность так осторожность! Сами того не подозревая, солдаты обеспечивали безопасность палестинца. Отошел он от них только тогда, когда приблизился Малко. Глаза его, как всегда, лучились. Руки в карманах, те же зеленоватые сапожки, вид спокойный. Без сомнения, вооружен, но по виду не скажешь. 
 - Моего агента в Баальбеке арестовали, - заявил он сходу. - Вчера вечером, после вашего отъезда. Вам очень повезло. Они довольно быстро узнали, что произошло. 
 Малко внимательно взглянул на его осунувшееся лицо. 
 - А раньше вы не знали, что за ним следят? 
 Подвижный рот Джони скривился. 
 - Нет. Раньше за ним никто не следил. Он подставился только тогда, когда собирал для вас информацию. А ведь как не хотел! Я настоял и теперь жалею об этом. Это был человек смелый и очень надежный. Мы были знакомы двадцать лет. 
 - Никто не принуждал вас к сотрудничеству, - заметил Малко. 
 Джони покачал головой. 
 - Американцы предадут меня, как предают всех своих друзей. Я работаю с ними не потому, что они мне симпатичны, а чтобы насколько можно помочь своему руководителю Ясиру Арафату. Ему нужна политическая поддержка США. 
 Малко не счел нужным возражать. Он вспомнил позорный провал американцев в Сайгоне в 1975. Джони закурил еще одну сигарету, щелкнув своей зажигалкой, и остановил на Малко тяжелый взгляд. 
 - Будьте осторожны, - посоветовал он. - После того, что произошло в Баальбеке, они постараются убрать вас. 
 - Я получил там ценную информацию, - сказал Малко. - Для того, чтобы воспользоваться ею, мне понадобится ваша помощь. 
 И он рассказал палестинцу все, что знал. Тот слушал, не говоря ни слова, выпуская густые клубы дыма. Продолжая беседу, Малко обратил внимание на странную личность: мужчина был в синей шерстяной шапочке, натянутой на самые глаза, в красных кроссовках, кожаной куртке и двигался как-то беспорядочно. Он шел по шоссе, пританцовывая. Приблизился к М-113, принялся тереть заляпанную грязью броню, пока она не засверкала на солнце. И удалился, отсалютовав ухмыляющимся солдатам. 
 Внезапно Малко вспомнил, что этого самого бродягу он уже видел, когда его самого похитили израильтяне. Это тот самый, что запихивал Малко в машину. 
 - Хорошо, я вам помогу, - говорил Джони. - Но скажите вашим друзьям, что они передо мной в большом долгу. Мне нужно двадцать четыре часа, чтобы узнать, куда прибудут самолеты. Место я вам укажу, но это все. Потом... 
 - Дальше уже мое дело, - сказал Малко. 
 "Бродяга" исчез на углу улицы Генри Форда. Малко долю секунды колебался. В его работе не бывало еще случайных совпадений. Сказав правду, он рисковал потерять доверие Джони. Промолчав, он потеряет его наверняка. Малко решился... 
 - Джони, - сказал он, - этот паяц - агент Моссада, как мне кажется. 
 Джони не дрогнул. Лишь чуть заметно напрягся. 
 - Почему вы так считаете? 
 - Я уже однажды видел его, когда они кое-что предприняли против меня. 
 Взгляд палестинца ожег его, глаза стали похожи на два желтоватых шара. 
 - Их предупредил Роберт Карвер? 
 В его голосе не было ни ненависти, ни страха, ни тревоги. Просто банальный, ничего не значащий вопрос. 
 - Не говорите глупостей, - сказал Малко. - Нам нужны вы, а не они. 
 Джони одобрительно кивнул. 
 - В любом случае, - сказал он, - меня через несколько дней в Бейруте не будет. Слишком уж близко подбираются. И израильтяне, и сирийцы, и фалангисты. 
 Малко не видел, как подъехал черный "мерседес". А Джони уже прыгнул в него. Машина едва притормозила и тут же снова набрала скорость под любопытными взглядами ливанских солдат. У Малко словно упал камень с души. Но ненадолго. Большой бежевый "датсун" выскочил с улицы Генри Форда, пытаясь перекрыть дорогу "мерседесу". Тот вильнул, избегая столкновения. Из "датсуна" выскочили трое мужчин в масках, с автоматами Калашникова наперевес. И тут же открыли огонь по подававшему назад "мерседесу". 
 Малко показалось, что стреляют в него. Лобовое стекло черного "мерседеса" разлетелось. Огненная очередь вырвалась оттуда, заставив нападавших укрыться. Черный "мерседес" объехал "датсун" и помчался по шоссе Шарля де Голля под градом пуль, одна из которых срезала ему антенну. Один нападавший упал, раненый, на землю. Двое остальных дотащили его до "датсуна". Выпустив автоматную очередь в направлении М-113, они заставили ливанских солдат спрятаться за бронетранспортером. Когда те снова высунули головы, "датсун" был уже далеко. От инцидента, продолжавшегося не более минуты, остались пятно крови посреди мостовой и осколки стекла. Озверев от ярости, Малко кинулся в американское посольство. 
 Роберт Карвер был бледен. Он быстро захлопнул дверь, чтобы никто не слышал громкого голоса Малко. 
 - Я не могу этого сделать без запроса в Лэнгли, - протестовал резидент. 
 - Тогда я поеду туда один! - пригрозил Малко. - Но это плохо кончится... 
 Роберт Карвер уступил. Хоть и был удручен. 
 - Ладно! Я сейчас позабочусь об охране. 
 Пока он звонил, Малко все никак не мог успокоиться. Когда они спустились, внизу их ждали машины - серые бронированные "бьюики" с дюжиной охранников, одетых в гражданскую форму. Малко и Роберт Карвер сели в первый автомобиль. Выехав из безопасной зоны, они прибавили скорость и влились в сумасшедший автомобильный поток в Западном Бейруте. Добравшись до христианской зоны, они почувствовали себя спокойней. А еще через двадцать минут оказались возле виллы, куда после похищения доставили Малко. Въезд внутрь охранял ливанский М-113. Когда машины остановились в саду, из-за блокгаузов показались охранники. Увидев Роберта Карвера, они опустили оружие. Несколько мгновений спустя появилась Рашель. Она была в джинсах и держалась весьма непринужденно. 
 - О! Какой сюрприз! 
 - Это не сюрприз, - оборвал се Малко. - Где ваши друзья? 
 - Какие? 
 - Те, которые только что совершили нападение на Назема Абдельхамида. 
 Израильтянка покачала головой. 
 - Не представляю, о чем вы. 
 Не говоря больше ни слова, Малко пересек сад, дернул дверь гаража. Увидев бежевый "датсун", изрешеченный пулями, он распахнул дверцу: заднее сиденье было мокрым от свежей крови. Роберт Карвер стоял у него за спиной. Он поймал взгляд израильтянки. 
 - Позовите своего руководителя, - приказал он. - Нам надо с ним поговорить. 
 - В следующий раз, - спокойно предупредил Малко, - стрелять буду я. 
 Смуглое лицо толстого израильтянина скривилось в отвратительной усмешке. 
 - Следующего раза не будет, - произнес он. - Этот ублюдок свое получил. 
 И без того ледяная атмосфера стала еще холодней, если такое вообще возможно. 
 - Значит, вы и несете ответственность за все покушения, которые будут сделаны и которые мы могли бы предотвратить с помощью Назема Абдельхамида. 
 Израильтянин усмехнулся в ответ. 
 - Вы же клялись, что никак не связаны с этим типом. Хорошо еще, что мы вам не поверили. Вы слишком наивны. Нам такой народ известен давно, не один год внедряем к ним своих агентов. Абдельхамид вел двойную игру. Покушения, о которых вы так печетесь, он сам и организовывал. А значит, его смерть отсрочит их. Эти сволочи размножаются, как крысы. И мы как крыс будем их уничтожать. 
 Если бы Рашель могла убить взглядом, Малко упал бы, как подкошенный. Он поднялся. К чему продолжать спор? Моссад ему не убедить. Роберт Карвер, кивнув всем, последовал за ним. За руку прощаться не пришлось. Они сели в машину и снова выехали к морю. Малко кипел от ярости. Он не выдержал: 
 - Ну что за придурки! 
 - Их можно понять, - отозвался американец. - При одном только слове "палестинец" у них темнеет в глазах. Для них хороший палестинец - это мертвый палестинец. 
 На Малко вдруг нашло сомнение. 
 - А вы действительно уверены насчет Джони? 
 Резидент кивнул. 
 - Абсолютно! Меня не проведешь, как ребенка. Да израильтянам и не все известно. Джони не мог нас дурить, это стоило бы слишком дорого для ООП. 
 Малко не стал больше расспрашивать. Оставалось молиться, чтобы Джони правильно понял происшедшее... 
 Без него и без Нейлы Малко был как без рук. 
 Небольшой кортеж на полной скорости вылетел на Парижский проспект. Здесь мрачный Роберт Карвер вышел. Малко давно жег один вопрос, и он задал его американцу: 
 - Откуда израильтяне узнали, что я виделся с Джони? 
 Тот в недоумении скривился. 
 - Не от меня. У них повсюду в Бейруте свои люди. Тот "безумец" - тоже их агент, надо было вас предупредить. Он проводил израильские танки, когда они входили в город. 
 К тому же не следовало забывать о главных противниках: 
 Абу Насра и его союзниках. Как отреагируют они на то, что произошло в Баальбеке? 
 - Именем Аллаха ты, Набил Муссони, приговариваешься к смерти и лишаешься места в раю правоверных. 
 Повязка на глазах мешала молодому палестинцу увидеть того, кто громко произнес этот приговор. С усилием поморщившись, он сумел приспустить повязку. Белоснежный тюрбан, черная борода, длинное одеяние муллы. Плевать ему было на рай, но умирать не хотелось. Он всегда был атеистом, ни Аллах, ни его первый тюрбан не трогали палестинца. Его Господь Бог восседал в Москве и время от времени менял имя. А вторым его Богом был Джони, вырвавший парня из нищеты и наполнивший его жизнь смыслом. 
 В помещении, где происходили события, стояла ужасная вонь. Здесь находилось человек тридцать пленников от пятнадцати до двадцати лет, все в крови и собственных экскрементах, в наручниках, - бойцы "Амала", вызвавшие подозрение "Хезбола". 
 Зачитывавший приговор мулла приблизился к Набилу и ласково спросил: 
 - Намерен ли ты искупить свою вину? 
 Тот замешкался с ответом, и один из иранцев ударил его прикладом по сломанному во время "допроса" плечу. Набил закричал и свалился на пол. Тут же трое мужчин принялись дубасить его ногами, стараясь попадать в самые чувствительные места. Палестинец только корчился и стонал. По приказу иранца его поставили на ноги. 
 - Я ничего не сделал, - пробормотал он. - Я невиновен. 
 Только так можно было выпутаться. Виноватых расстреливали на месте. 
 Удар прикладом автомата пришелся по правой половине лица, сломав ему нижнюю челюсть и выбив несколько зубов. Он снова упал, рот наполнился кровью. 
 - Ах ты, сионистская собака! - заорал один из иранцев. 
 Он схватил крюк мясника с заостренным концом, точным движением вонзил его в плечо палестинца и потащил Набила к двери. Тот от боли потерял сознание. 
 Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что находится уже на улице. Свежий ветер помог ему прийти в себя. Плечо разламывало. Он был привязан к столбу во дворе школы, служившей иранцам командным пунктом. Трое иранцев прицелились в него из автоматов. Один завопил: 
 - Отправляйся к своему Сатане! 
 Раздались очереди. Набил вскрикнул и обмочился. Когда, спустя несколько мгновений, он открыл глаза, иранцы корчились от хохота. Они специально стреляли поверх его головы. Набила отвязали от столба и накрепко прикрутили веревками к доске. Его били не переставая два дня. 
 Из раны в плече продолжала лить кровь. Его уложили вниз лицом в узком коридорчике, сорвали с ног обувь и принялись хлестать по ступням электрическим кабелем. Набил потерял сознание. Его привели в чувство, вылив на голову ведро ледяной воды. И начали все сначала. Ему показалось, что прошел не один час, прежде чем его отвязали. В конце коридора замаячил силуэт муллы. Палачи поставили палестинца на ноги. 
 - Проси прощения, - приказали они. 
 Набил попробовал шагнуть. Но окровавленные, искалеченные ноги подкосились. Иранцы тут же бросились вперед, осыпая его ударами. Один из них стал увечить ему правую руку, с методичным остервенением переламывая кости. Пока Набил снова не потерял сознание. 
 На этот раз, придя в себя, он встретился глазами с ласковым взглядом человека в белом тюрбане. Тот протянул ему миску с водой и предложил: 
 - Желаешь ли ты, брат мой, сотрудничать с Исламской революцией? Ты еще можешь искупить свою вину. Если ты мне поможешь, клянусь Аллахом, я положу конец твоим страданиям. 
 Набил закрыл глаза, стараясь не думать о раздирающей все тело боли. Мозг был пуст. Внутренний голос подсказывал, что собеседник врет, что стражи революции никогда не прощают врага. Но, с другой стороны, у него не было больше сил терпеть боль. И слова сами полились быстрым потоком, так что мулла едва успевал записывать в черную книжечку. Закончив признание, Набил с большим оптимизмом встретил взгляд священнослужителя. 
 Тот успокаивающе улыбнулся. 
 - Хорошо, - сказал он. - Ты искупил вину. 
 Он поднялся, отряхнул красивую белую одежду и едва заметно кивнул иранцам, которые, прислонившись к стене, ждали, пока он закончит. 
 Не успел он выйти, как один из иранцев приставил ствол "Калашникова" к животу Набила и нажал на спуск. Сначала палестинец от удара потерял чувствительность. Но потом боль, как прожорливое животное, стала раздирать ему внутренности. Он завопил, умоляя иранцев о пощаде. Один из них поднес к его лицу приклад своего "Калашникова" с прикрепленной к нему фотографией Хомейни. 
 - Целуй, - приказал он. 
 Набил прикоснулся губами к шершавому дереву. И тут же один из иранцев расстегнул штаны и стал мочиться ему прямо в лицо... 
 Потом они еще раз выстрелили, на этот раз в грудь, но в сердце не попали. И он в муках умирал до самой ночи. А когда пришел час молитвы, прежде чем обратиться лицом на восток, один из правоверных, наполовину опустошив магазин ему в ухо, вдребезги разнес палестинцу голову. 
 Растянувшись на кровати, Малко не спускал глаз с телефона. Одиннадцать вечера. Джони уже не позвонит. Стараясь немного забыться, Малко стал листать обнаруженный им в номере справочник Лока, нечто вроде британского "Гот и Милло". Отдавая дань национализму, он поместил "Эр Франс" во главе всех европейских авиакомпаний. 
 Малко отложил справочник. Как ему продолжить расследование в контролируемом "Амалом" южном пригороде? Каждые полчаса ему звонил Роберт Карвер, которого то и дело подгоняли из центра. В доме Шаманди теперь пусто. 
 Наконец телефон зазвонил, и Малко кинулся к нему. Но это оказалась всего лишь Джослин, у которой было смутно на душе. Он выслушал женщину и повесил трубку. С наступлением комендантского часа не могло быть и речи о том, чтобы пуститься на поиски Джони, но как только рассветет, он этим займется. Оставалась только одна ниточка: мальчишки со стадиона Камиллы Шамун. 
 Махмуд был сама покорность и без возражений доставил Малко к стадиону Камиллы Шамун. Малко в одиночестве вскарабкался по обломкам. Выбравшись на центральное поле, сложил ладони рупором и несколько раз позвал: 
 - Фарух! Фарух! 
 Ни звука в ответ. Либо ребят здесь не было, либо они не желали отвечать. Ему пришлось тащиться по грязи с "магнумом", которым ему так и не удалось воспользоваться, в кармане плаща. Только бы израильтяне за ним не увязались! Он обернулся и увидел, что Махмуд с интересом наблюдает за ним с верхней из обрушившихся плит. 
 Малко подошел к разбитому танку, где ждал его в прошлый раз Фарух. Никаких следов. Он постарался сориентироваться, чтобы найти ход в проломах между блоками. Долго блуждал, попадая в смердящие тупики, карабкаясь по скользким обломкам, пока не оказался, наконец, возле двух бетонных плит, упершихся друг в друга, как игральные карты. Наклонившись, можно было пролезть между ними. Что он и сделал. Пахло сыростью и разложением. 
 Метров через десять Малко обнаружил обрушившийся коридор и узнал место, по которому они проходили. Выяснит, по крайней мере, ушли ли отсюда ребята. 
 Он сделал еще несколько шагов и почувствовал вдруг, что что-то держит его за штанину. Неудивительно в таком месиве из бетона и арматуры... Он посмотрел вниз и разглядел тонкую нейлоновую леску, один конец которой прицепился к его штанине, а другой исчезал под обломками бетона. Он уже хотел освободить ногу, но вдруг остановился. Живот свело. 
 Он вспомнил предостережение Джони: "Сюда не возвращайтесь, тут все заминировано..." 
 Затаив дыхание, он нагнулся, стараясь не натягивать леску, и осмотрел ее. Она заканчивалась рыболовным крючком, вцепившимся в брюки. Обследовав землю под ногами, он обнаружил еще два таких же крючка: наверняка, минная ловушка, в которых палестинцы известные мастера. Он проследил взглядом, куда уходит леска. Невозможно увидеть, что там, на другом конце. 
 Он не решался подвинуться даже на миллиметр. 
 Взрыв мог раздаться, если леска натянется еще больше, но с таким же успехом можно было предположить, что натяжение лишь запустило адскую машину, а сработает она, если леску ослабить... 
 И в том, и в другом случае он погиб. 
 Глава 15 
 Малко выпрямился, подождал, пока успокоится сердцебиение, и позвал: 
 - Фарух! 
 Бетон отозвался насмешливым эхом. У него начались судороги. Кровь стучала в висках. Может, Махмуд забеспокоится? Только ждать, наверное, придется долго, и неизвестно, не соединена ли леска с часовым механизмом, хотя вряд ли. Такие ловушки, как правило, весьма примитивны, но убивают отлично. 
 Он присел на корточки, чтобы дать мышцам отдых, снова позвал, но безрезультатно. Мысленно перебрал возможные выходы: разорвать штанину, раздеться, пойти назад, но все они были рискованны: в любом случае он все равно натягивал или ослаблял леску... 
 Прошло минут пятнадцать. Несмотря на ледяную сырость, с него градом катил пот. Он покричал Махмуду, но без толку. Либо мальчишек не было здесь, либо они с удовольствием наблюдали, что произойдет... Вдруг в голову ему пришла прекрасная мысль. Вытянув руку, он подцепил другую леску и осторожно подтянул ее к себе. Аккуратно держа двумя пальцами крючок. 
 Потом, прислушиваясь к абсолютной тишине завала, тихонько натянул ее. Если в механизме стоит взрыватель двойного действия, он рискует услышать щелчок взведения... 
 Вторая леска натянулась теперь почти так же, как та, за которую он зацепился, но щелчков не было. Лишь неровно стучало сердце. Затаив дыхание, он отпустил леску. Значит, не натяжение взводило механизм. 
 Стараясь не поскользнуться, он чуть подвинул ногу, чтобы ослабить прицепившуюся к брюкам нить. С аккуратностью часового мастера вынул крючок из ткани и положил на землю. 
 И выпрямился с залитым потом лицом. Раскат хохота заставил его оглянуться: на него, согнувшись пополам от смеха, глядел Фарух, маленький палестинец. Малко испытывал такое большое облегчение, что даже не рассердился... 
 Мальчишка приблизился, хлопнул его по спине и произнес: 
 - Гуд, вери гуд! 
 Он поднял крючок, наклонился и отодвинул два камня, за которыми обнаружился пакет с обломками металлической арматуры, начиненный взрывчаткой. В клочья разнесет неосторожного. Малыш тщательно все поправил и снова натянул леску, положив крючок так, чтобы он легко мог зацепиться за ногу. Потом махнул Малко, чтобы тот шел за ним, чрезвычайно довольный своей шуткой... Своеобразное чувство юмора у мальца... 
 Маленькая комната, где в прошлый раз Малко разговаривал с Джони, была завалена ящиками с патронами. Двое мальчишек спали в углу в обнимку со своими РПГ-7, а еще двое жевали лепешки с поджаренным на костре мясом... Здесь же, на столе, естественно, лежали автоматы Калашникова. Мальчишки подвинулись, дав место Малко, и Фарух кивнул. 
 - Говорили же, не возвращайтесь. Вам еще повезло. 
 - Я звал вас. Вы что, не слышали? 
 - Слышал. Но я никогда никому не отвечаю. Если меня заранее не предупредили о встрече, это может оказаться ловушкой. В "Амале" нас не любят, они горят желанием захватить наше оружие и особенно склад 120-миллиметровых снарядов. А мы скорее продадим их Джамблату. 
 - Много на этом зарабатываете? 
 - Немало. Но снаряды когда-то кончатся... 
 - И что тогда? 
 Фарух похлопал по прикладу своего "Калашникова". 
 - С этим мы всегда добудем монеты... Зачем пришел? 
 - Я ищу Джони. 
 Мальчишка покачал головой. 
 - Не знаю, где он. 
 - Мне срочно нужно с ним увидеться. 
 Фарух остался совершенно спокойным. 
 - Это твои проблемы. Джони - мой друг, но где он, я не знаю. 
 - Ты давно его видел? 
 - Нет, вчера. 
 Малко подавил вздох облегчения. Значит, палестинец жив! Покушение израильтян не удалось. Он вытащил из кармана стодолларовую купюру и положил ее на стол. 
 - Найди Джони или предупреди его. Пусть позвонит мне, это очень важно. 
 Парень не ответил, но и не отказался от денег. Малко пожал ему руку, и маленький палестинец проводил его по коридору с ловушками. Но прежде чем выпустить, предупредил: 
 - Раз ты разгадал наш сюрприз, мы все поменяем... Смотри, больше не возвращайся. 
 Чудесный малыш. 
 Малко с облегчением выбрался на свежий воздух. Рубашка все еще липла к спине от пота. Больше ничего сделать он не мог. Махмуд с любопытством смотрел на него. 
 - Куда это вы делись? Я уже думал, в дыру провалились. 
 - Я и провалился в дыру, - ответил Малко. - Но вылез обратно. 
 И устало плюхнулся на сиденье "олдсмобиля". Все равно, что бутылку в море кинуть. После того, что случилось, один шанс из ста, что палестинец объявится. Ему наверняка не понравилось рисковать своей жизнью из-за неосторожности Малко. Только один человек, кроме него, мог ему помочь: Нейла. Время шло, и он не сомневался, что Абу Насра уже готовился привести свой план в исполнение. 
 - Едем в Амру, - приказал он Махмуду. 
 Он должен быть очень везучим, чтобы Нейла сменила гнев на милость. 
 Пустынный проспект Клемансо выглядел особенно зловеще после оживленного Западного Бейрута. Малко толкнул дверь магазина, где работала Нейла, и направился прямо к лестнице. Юная шиитка примостилась на коврах и читала журнал. Увидев Малко, она впала в ярость. Встала и пошла на него. 
 - Я же сказала, чтобы вы... 
 Ее детское и вместе с тем чувственное личико исказилось от гнева. Что делало его еще более привлекательным. Вероятно, и она собралась куда-то пойти после работы, поскольку шелковая блузка и кожаная юбка - неподходящая одежда для скромной служащей. 
 - Я только хотел отдать тебе вот это, - ответил Малко. - Чтобы отблагодарить за то, что ты подвергала себя такому риску. 
 Он достал из кармана футляр и протянул девушке. Нет женщины, которая бы устояла перед футляром из ювелирного магазина. Нейла раскрыла его и изумленно вскрикнула: 
 - Кварцевые "Сейко" в золотом корпусе. 
 И тут же бросилась на шею Малко, поцеловала его сначала в щеку, но потом се полные губы скользнули дальше, и они, тесно обнявшись, обменялись настоящим поцелуем. Но тут же Нейла встревоженно отпрянула. 
 - Погоди, иди за мной, - прошептала она. - Нас не должны видеть вместе. 
 Она затащила его в крохотный кабинет, скрытый за драпировкой, прислонилась к столу и примерила часы. Несколько минут любовалась ими, потом возобновила поцелуй с того места, на котором они остановились. И так хорошо у нее это получалось, что Малко, явившийся вовсе не за тем, перестал себя контролировать. Нейла продолжала прижиматься к нему. 
 Не в силах больше терпеть, Малко потянул кожаную юбку вверх по бедрам. Открылись полные ноги. 
 - Ты с ума сошел! - выдохнула Нейла. - Сюда могут прийти. 
 Но Малко уже было все равно. Упершись спиной в стол, Нейла отдалась ему, постанывая, целуя Малко, чуть покачивавшегося в кратком акробатическом номере. Звук шагов на лестнице оторвал их друг от друга. Нейла, с округлившимися от наслаждения глазами, живо опустила юбку, а неудовлетворенный Малко старался придать себе пристойный вид. 
 Они вышли обратно в галерею, увешанную коврами, и благоразумно сели рядышком. 
 - Знаешь, - начала юная шиитка, - я ведь на тебя очень обиделась. Тогда, с Абу Шаки, был какой-то ужас. 
 - Я страшно об этом сожалею, - ответил Малко. - Потому и постарался доставить тебе удовольствие. 
 Она опустила глаза на часы: 
 - Они просто великолепны. 
 - Ты мне снова нужна, - сказал Малко. 
 - Я знаю, что тебя интересует, - произнесла Нейла. - Адрес гаража. Он в Шия, на улице Мечети Хусейна. Сразу за поворотом. Прямо возле него - остов грузовика. Вот там они и спрятали мусоровоз. 
 - Фантастика! - отозвался Малко. - Но мне еще нужно кое-что другое. Помнишь, что рассказывал в Баальбеке Набил? 
 - Я не все слышала. 
 Он кратко передал ей историю с самолетами, заключив при этом: 
 - Я должен во что бы то ни стало узнать, где они находятся. Может, через твоего друга удастся? 
 - Может быть. Ему многое известно. Но разговорить его трудно. Как раз сегодня вечером он просил меня о встрече. Я согласилась. 
 - Какая ты молодец! - обрадовался Малко. 
 Они снова обнялись. 
 - Я завтра позвоню, - сказала Нейла. - Если хочешь, вечером увидимся. 
 Из магазина Малко вышел успокоенный. Нейла была прекрасной помощницей. Даже если не появится Джони, может быть, ей удастся раздобыть нужную информацию. Надо срочно сообщить Роберту Карверу место, где, по всей вероятности, начиняют взрывчаткой мусоровоз. 
 Абу Насра смотрел в окно, как по внешней лестнице к его кабинету поднимается мужчина. Это был иранец, занимавшийся в Баальбеке той же операцией, что и он сам, и только что приехавший из Бекаа. Телохранители пропустили его, и они обнялись под гигантским портретом Муссы Садра. 
 - Все прошло хорошо? 
 - Без заминки, - подтвердил иранец и уселся в кресло. 
 - Мы везли их в рефрижераторах, которые два раза в неделю привозят фрукты и овощи в Бейрут. Даже если велась аэрофотосъемка, увидеть, что там внутри, невозможно. 
 Значит, все три самолета прибыли на место. Абу Насра не стал скрывать радости. Его план начал претворяться в жизнь. 
 - Они надежно укрыты? 
 - Местечко, где их спрятали, выдержало три израильских бомбардировки, заверил иранец. 
 - Сколько времени понадобится, чтобы их проверить? Техническим обеспечением занимались иранцы. 
 - Дня два, если не будет больше осложнений с двигателем. В крайнем случае, три. 
 - Пусть летчики никуда не отлучаются! - приказал Абу Насра. - Никто не должен их видеть и разговаривать с ними. И у Б-2, и у евреев повсюду свои осведомители. 
 - Ладно. Еще я принес отчет о позавчерашних событиях. 
 И он положил перед Абу Насра тощую зеленую папку, пересланную через него шефом "Хезбола". Оставшись один, Абу Насра сразу же погрузился в чтение. Первым шел допрос предателя. Дальше - показания разных лиц о парочке, побывавшей в Баальбеке. Ничего не добавлявшие к тому, что уже было ему известно. Однако одно из свидетельств заставило его похолодеть. Боец "Амала" утверждал, что якобы узнал девушку, ездившую в Баальбек, когда она возвращалась назад в белом "мерседесе" Абу Шаки. Это была любовница одного из приближенных Абу Насра. Правда, имени ее он, увы, не помнил. 
 Абу Насра отшвырнул досье, кровь стучала у него в висках. Если это правда, он находится под наблюдением. Холодок пробежал по спине. Неудача последней операции для него лично будет обозначать конец. Ни сирийцы, ни иранцы не простят ему этого. 
 Он захлопнул папку, запер ее на ключ в письменном столе и вылетел из кабинета. 
 - Чтобы через два часа весь мой личный отряд был здесь, - приказал он. 
 Абу Насра устроил себе театральный выход. Затянутый в военную зеленоватую форму, он положил перед собой новенький "Калашников" со складывающимся прикладом и обвел суровым взглядом внимательные лица своих бойцов. Совсем молодые, небритые, у многих на груди или рукаве - портрет имама Муссы Садра. Большей частью абсолютно неграмотные, зато фанатично преданные исламу. 
 - Вынужден сообщить вам неприятную новость, - начал он. - Сионистам удалось проникнуть в наши ряды. 
 По комнате прошелестел оскорбленный шепот. Абу Насра отеческим жестом успокоил отряд. 
 - Слава Аллаху, он открыл мне глаза, враг будет уничтожен, патетически продолжил он. - Знаю, среди вас нет предателей. 
 Шепот облегчения, кое-где выкрики "Аллах акбар".* Абу Насра, теперь прекрасно владея аудиторией, заговорил резко и требовательно: 
 - Но одного из вас использовала сионистская лазутчица. Лжешиитка. Он сам об этом не знает, а потому я прощаю его заранее. Сейчас я задам вопрос и не сомневаюсь: он ответит, не колеблясь. У кого из вас есть подружка в Западном Бейруте? Она красится, носит юбки и продает свое тело иностранцам. 
 * Велик Аллах! (араб.) 
 Заканчивая фразу, Абу Насра почти вопил. Он резко опустился на стул. Среди гробового молчания. 
 Мусейн Хумал почувствовал, как кровь отхлынула от лица. К счастью, борода скрыла бледность. Но ему показалось, что все вокруг смотрят в его сторону. Речь могла идти только о Нейле! Нейле, в которую он безумно влюблен. 
 Сердце колотилось так сильно, что, чудилось ему, все слышат его стук. Для ответа у него оставалось слишком мало времени: если сейчас промолчит, а правда все же откроется, его расстреляют на коленях. Как предателя ислама. А если выдаст Нейлу, он хорошо представлял себе, что произойдет... Разрываясь на части, он мысленно вознес молитву Аллаху и застенчиво, не решаясь взглянуть на ?Абу Насра, поднял палец. 
 Малко рассеянно наблюдал, как извиваются в бешеном танце живота, в нескольких сантиметрах от своих возлюбленных, три девушки. На Ашрафехе снова праздник. Женщины так разодеты и накрашены, словно он последний в их жизни. Над развлечениями в Бейруте всегда витал призрак смерти. Джослин Сабет, с расширившимися от наркотика зрачками, была облачена в наряд, который в южном пригороде мог бы стоить ей жизни... Юбка с разрезом, распахивавшаяся при каждом шаге, и кружевная черная блузка, едва скрывавшая соски. Все присутствующие здорово накачались. Малко тоже. Но и это не уменьшило тревоги, сдавливающей ему грудь. Он жалел, что послал Нейлу на задание после их вылазки в Баальбек. 
 Скорей бы наступило завтрашнее утро! Скорей бы узнать, чем кончилась встреча Нейлы с дружком! 
 Джослин вела себя, как влюбленная кошка. 
 - Хочешь, уйдем отсюда? - спросила она, видя, как он угрюм. 
 - Да. 
 Неправильно истолковав его намерения, она немедленно распрощалась с хозяевами. Через город они промчались, как обычно, с бешеной скоростью. Малко не решился попросить женщину отвезти его прямо в "Коммодор". Очутившись дома, Джослин мигом скинула блузку и юбку и прилипла к Малко. Он ответил на поцелуй, но безо всякой страсти. Он слишком сильно беспокоился. 
 Как только Джослин поняла, в чем дело, она отшатнулась, словно ее укусила змея. 
 - Ты снова виделся с этой негодяйкой Моной! 
 - Да нет же, - заверил ее Малко, - просто я встревожен, озабочен... 
 Сверкая от унижения глазами, Джослин спрыгнула с кровати, подхватила свою норковую шубу, надела ее прямо на голое тело, подцепила ключи и сухо сказала Малко: 
 - Пошли, я тебя отвезу. 
 Три четверти пути они проехали в тягостном молчании. Вдруг мотор закашлял. Джослин в ярости вскрикнула, выжала до упора акселератор, но все тщетно. Машина встала посреди улицы, и наступила тишина. Женщина посмотрела на приборы и нервно рассмеялась. 
 - Это механики виноваты! Забыли бак залить... 
 Попасть в аварию в час ночи в Бейруте - милое дело: из-за комендантского часа все закрыто. 
 - Плевать, - заявила молодая маронитка. - Возвращайся в гостиницу. 
 - Я не могу тебя здесь бросить, - запротестовал Малко. - Посреди Западного Бейрута на тебя точно нападут... 
 Ее глаза сверкнули, и она вытащила из-под сиденья кольт сорок пятого калибра. 
 - Пусть попробуют. Схлопочут пулю. Только не могу же я возвращаться пешком в таком виде. 
 Шуба ее распахнулась: под ней не было ничего, кроме чулок. Увидев ее обнаженное тело, Малко вдруг почувствовал сексуальный импульс, возможно, провоцировала сама обстановка. Джослин прочитала это в его глазах. И, обвив шею Малко руками, принялась острым язычком щекотать мочку его уха. Тишина была абсолютной, лишь подрагивали от ветра стекла "мицубиси". 
 - Мы одни в целом Бейруте, - зашептала она. - Тебя это не возбуждает? 
 Она сумела его убедить, лианой обвившись вокруг, потом, уклонившись от руля, склонилась над ним. Наконец Малко, совершив акробатический кульбит, вошел в нее. Джослин оказалась вновь на сиденье. А он, стоя на полу на Коленях, яростно трудился над ней. Джослин задыхалась, упершись ногами в лобовое стекло и обвив затылок Малко руками. Они испытали наслаждение вместе, абсолютно забыв, где находятся. 
 Малко вылез из машины. Оказалось, что они не доехали до "Коммодора" всего четыреста метров. 
 - Пойду за бензином, - сказал он. 
 - Возвращайся скорее, милый, - крикнула Джослин и, довольная, завернулась вновь в свою шубку. 
 Перед "Коммодором" ни души. Малко подошел к портье и объяснил, в чем дело. Тот узнал его: 
 - Вам уже дважды звонили... Женский голос. 
 Малко вновь охватила тревога. Если Нейла, то почему так поздно? Попробовал успокоиться, убеждая себя, что скорее всего это была Мона. 
 За двадцать ливров портье согласился пойти отсосать бензин из припаркованной у гостиницы машины. 
 Только он вернулся, как лампочка на телефонном пульте загорелась. Ночной дежурный снял трубку и протянул ее Малко. 
 - Везет. Это вас. 
 Малко чуть не вырвал трубку у него из рук. 
 - Малко? 
 Голос Нейлы. Испуганный, но узнаваемый. 
 - Откуда ты? 
 - Приезжай за мной. Я не могу передвигаться по городу без пропуска. Знаешь, где площадь Мучеников? Жду возле бывшего комиссариата полиции. Приезжай скорее. 
 - Что случилось? 
 - Приезжай скорей, - повторила Нейла. - Умоляю. 
 Ужас в голосе был неподдельным. Связь прервалась. Малко приходилось бывать на площади Мучеников: бывший центр Бейрута, целиком разрушенный. Оттуда звонить невозможно. Ловушка чувствовалась за версту, но бросить девушку он не мог. 
 Канистра с бензином была готова. Ни одного такси. Вне себя от тревоги, Малко бросился бегом назад. Джослин спокойно покуривала. 
 - Можешь одолжить мне машину? - спросил ее Малко. 
 - С таким количеством бензина далеко не уедешь, - заметила женщина. - А что случилось? 
 - Мне надо на площадь Мучеников. 
 - В такой-то час? 
 - Да, меня там ждут. 
 Она нахмурилась. 
 - Кто это ждет? 
 - Агент. 
 Ливанка покачала головой. 
 - Не нравится мне все это. Место опасное. Садись, я подвезу. 
 - Лучше я отвезу тебя домой, а потом возьму твою машину, - предложил Малко. 
 - Не будь идиотом! Садись! 
 Вдруг она передумала. 
 - Нет, знаешь, садись за руль. А я спрячусь. Пусть думают, что ты один. 
 За восемь лет жизни в таком городе, как Бейрут, волей-неволей приобретешь кое-какие рефлексы. Малко не стал спорить: время поджимало. Джослин подсказывала ему дорогу в лабиринте улочек Западного Бейрута. До самого перекрестка Содеко, где стоял последний пост ливанской армии, дальше - разрушенный центр города. Начиная с площади Рияд Сольх - настоящий Апокалипсис. Они подъехали с южной стороны, через базар Абу Наср. Женщина тихонько скользнула на пол. Фары вырывали из темноты страшную картину: обломки разрушенных зданий, сорванные вывески, стены, продырявленные снарядами, зияющие дыры окон без стекол. Что удивительно, электричество работало. На древней площади Мучеников фонари ярко освещали искореженные, выпотрошенные дома и дырявые стены. Малко остановился возле памятника в центре площади, чудом оставшегося невредимым, выключил двигатель и опустил стекло. 
 Полная тишина. 
 Он огляделся и увидел маленький белый домик с колоннами и крыльцом, где раньше располагался комиссариат. Где же Нейла? Машина при ярком освещении представляла собой изумительную мишень. Раздался крик, показавшийся еще страшнее в тишине разрушенного квартала. 
 - Малко! 
 Голос женский, голос Нейлы. Кровь заледенела в жилах у Малко. Он доносился из полной обломков ямы рядом с белым зданием, где пролегала когда-то улица Эль Мутанаби. Второй, еще более ужасный крик, захлебнулся в бульканье. 
 Малко выскочил из машины. 
 - Не ходи туда! - завопила Джослин. - Не ходи! 
 Глава 16 
 Но Малко не слушал предостережений Джослин. Он мчался к тому месту, откуда раздавались крики. Выскочив из освещенного круга, с ходу вскочил на крыльцо. Здание представляло собой пустую оболочку из изъеденных пулями стен, полы провалились, за стропила цеплялись остатки красной черепицы. Сразу за колоннадой крыльца Малко различил распростертое внизу тело. Малко бросился к нему и, дотронувшись до волос, ощутил на руках что-то теплое и липкое. 
 - Нейла! 
 Юная шиитка не отвечала. 
 Малко схватил ее под руки, вытащил на свет, и его едва не вывернуло наизнанку. Девушке перерезали горло практически на его глазах, из обеих артерий фонтаном била кровь. Нейла умирала, и ничто не могло ее спасти. Ее мозг лишился подпитки, и она, к счастью, впала в забытье. Он осторожно опустил девушку на землю, присел рядом с ней на корточки, запустив одну руку в ее кудрявую шевелюру, и, сгорая от ярости и ненависти, осмотрелся. Те, кто совершил это ужасное злодеяние, должны были находиться совсем рядом: в развалинах комиссариата либо на улице Эль Мутанаби. Им хотелось, чтобы Малко, прежде чем умереть, увидел труп Нейлы. 
 Он взглянул в сторону машины, по-прежнему стоящей возле статуи. Они дожидались, чтобы Малко сел в нее, тогда он окажется весь на виду. Они-то знали, где он находится, а вот он о них ничего не знал. Единственное, на что он мог еще рассчитывать, это помощь спрятавшейся в автомобиле Джослин. Внезапно раздался короткий выстрел, а вслед за ним - мощный взрыв. "Мицубиси" превратилась в огненный шар и взорвалась с оглушительным шумом. Стреляли из РПГ-7. Малко почувствовал, как вдоль спины у него заструился холодный пот. Это конец. Что может он с револьвером, если у врага противотанковое оружие? 
 В две секунды он потерял двух своих лучших союзниц. И обе умерли по его вине. 
 Пришел и его черед. В этом богом забытом квартале никто не услышит взрыва. У него один шанс - добраться до южной стороны площади Мучеников и скрыться в поросших растительностью улочках бывших базаров. Но для этого придется пересечь освещенное пространство между крыльцом и памятником. Малко снял с предохранителя свой "магнум" и прыгнул. 
 Не пробежал он и нескольких метров, как за спиной раздалась автоматная очередь, и в цоколь памятника со злобным мяуканьем ударилась пуля. Впереди еще двадцать метров, ему не добежать. Вдруг из темноты рядом со статуей раздался крик: 
 - Малко, ложись! 
 Он плюхнулся на землю и, перекатываясь, заметил: в самом начале улицы Эль Мутанаби присел мужчина, нацеливая на него длинное дуло РПГ-7. А напротив Джослин, которую он считал погибшей, держала обеими руками кольт. 
 Раздались выстрелы, и мужчина упал набок, а его оружие взорвалось, образовав на другом конце площади сноп красного пламени. 
 Малко вскочил и за одну секунду преодолел десять метров, отделявшие его от Джослин. Она перезаряжала пистолет. 
 - Бежим? - сказала женщина. - Их несколько, я видела... 
 - А я думал, ты... 
 - Я выбралась из машины раньше. Ожидала чего-нибудь в этом роде... 
 Затрещала длинная автоматная очередь: стреляли со стороны комиссариата. Пули прошли над ними. Пользуясь статуей как прикрытием, они стали отступать. 
 Было в этой сцене что-то нереальное. Голая Джослин в норковой шубе с кольтом в руке и растрепанными волосами, красное пламя, продолжавшее вырываться из "мицубиси", которая пылала зловещим бенгальским огнем. 
 - Осторожнее, сейчас они пытаются обойти нас по развалинам, предупредила Джослин. - Проходы кругом есть. Лучше спрятаться в руинах кинотеатра "Риволи". Я тут каждый закуток знаю, в семьдесят шестом здесь располагались наши позиции. 
 Они снова побежали, стараясь держаться в тени деревьев, росших посреди площади, и тут заметили силуэт, двигавшийся в их направлении и стрелявший на ходу, прикрывая остальных бойцов. Внезапно послышался грохот со стороны улицы Абу Наср. И на площадь Мучеников выехал танк, а за ним - два джипа. Прожектор бронированной машины медленно прошелся по площади и поймал в фокус Малко и Джослин. Но тут же его вдребезги разнесло очередью. Пулемет танка медленно повернул дуло в ту сторону, откуда стреляли, и принялся поливать опасный сектор огнем, выщербив еще больше стены развалин... 
 Патруль открыл огонь изо всех стволов. Когда все стихло, Малко и Джослин поднялись с земли. Боевики растворились в руинах базара. Джослин Сабет как следует запахнула шубу и сунула в карман кольт. 
 - Нам повезло, - сказала она коротко. 
 Малко повернулся в сторону, где осталось лежать тело бедной Нейлы. Он сгорал от беспомощной ярости и бесполезных угрызений совести. Ливанские солдаты осторожно приблизились к ним, Джослин сказала несколько слов по-арабски, и они опустили оружие. 
 У Роберта Карвера под глазами висели мешки. Малко разбудил его среди ночи, и с тех пор он так и не заснул. 
 Ливанская армия прочесала площадь Мучеников, но это, разумеется, ничего не дало... Тело Нейлы присоединилось в морге к ста тысячам убитых в гражданской войне. Малко, измученный и исстрадавшийся, почти потерявший надежду, не видел, каким образом он мог бы выполнять задание дальше. Несмотря на просьбу, переданную Малко через Фаруха, Джони не объявлялся. 
 Ночное покушение доказывало, что из охотника Малко превратился в дичь. Полумрак, в который был погружен кабинет резидента, только усиливал ужасное настроение Малко. Оба молча пили противный переслащенный кофе, приготовленный секретаршей. И искали выход. 
 - Поскольку с самолетами мы пока ничего сделать не можем, - сказал Малко, - давайте хоть пока разберемся с мусоровозом. 
 - Я уже предупредил десантников и французов, - отозвался американец. Вся округа контролируется вертолетами. 
 - Может, нам ее поискать? - предложил Малко. - Так будет еще вернее. 
 Роберт Карвер поставил чашку на стол и задумался. Малко догадывался, что его беспокоит: никто никогда не разрешит ему послать отряд десантников в Шия. Резидент помолчал немного и поднялся. 
 - Вы совершенно правы! - сказал он. - Пошли к комиссару Киконасу, в службу безопасности. 
 По крайней мере, за делами забывается тревога. 
 В Музейном проезде жуткая пробка. Для того, чтобы попасть на нужную улицу, пришлось сделать большой крюк. 
 Серое четырехэтажное здание ливанской службы безопасности отделялось от проезжей части запретной зоной с колючей проволокой, амбразурами, бетонными блоками, блокгаузами. К ливанским часовым возле глухой стены того, что было когда-то музеем, прибавилась личная охрана Роберта Карвера. Тут прошли самые яростные сражения. За десять минут израильтяне потеряли четыре танка... 
 Комиссар Киконас оказался маленьким любезным человечком, одетым с иголочки. Он принял их в роскошном кабинете, где стены были обшиты светлым деревом, и угостил горьким кофе с кардамоном. Пока американец излагал суть вопроса, он с наслаждением несколько раз щелкнул пальцами. 
 - Чрезвычайно интересно! - заключил он. - Необходимо остановить террористов. Нам известно, что этот квартал - настоящее осиное гнездо. Но наша служба не имеет туда доступа. К тому же за Большой Бейрут отвечает Б-2... Повидайтесь с полковником Тариком. Он в штабе 8-ой бригады. Я ему позвоню. 
 - Не стоит, - сухо ответил Роберт Карвер. - Мы прекрасно знакомы. 
 Шоссе на Дамаск тянулось через Ярзе по холмам Баабды, квартала некогда элегантных вилл, изуродованных ныне снарядами Валида Джамблата. Роберт Карвер указал Малко на большое плоское здание, ощетинившееся антеннами, на самой вершине холма, справа от них: 
 - Министерство обороны, куда мы едем. 
 Они свернули с шоссе, преодолели дюжину военных постов, усиленных танками, раз двадцать показали пропуска. Чем ближе они подъезжали к зданию, тем напряженней становилась атмосфера... В доме, где располагалось министерство, не оказалось ни одного целого стекла. 
 Полковник Тарик принял их в крохотном кабинете, где оконный проем был закрыт прозрачным плексигласом и отделен от комнаты металлической картотекой со следами от осколков. В чайнике кипела вода, холод в помещении стоял сибирский. На походной койке валялись порнографические журналы, а рядом каска... 
 - Извините, что принимаю вас здесь, - сказал хозяин. - Сегодня утром в нас снова попал снаряд... 
 Чайник кипел вовсю. Он разлил кипящую жидкость по бокалам, а Роберт Карвер уже излагал свою просьбу. Ливанец поднял на него красивые черные глаза. 
 - Почему вы пришли ко мне? Разумеется, я могу дать вам отряд, чтобы уничтожить этот гараж. Но мне необходим приказ из президентского дворца. Нам запрещено проникать в шиитскую зону. Кроме случаев, когда приказ подписан самим президентом. Почти с полной уверенностью скажу, что вам не получить его подписи. Впрочем, если в он все же вознамерился вам помочь, ему пришлось бы отозвать 8-ую бригаду из Сук Эль Гарб, а это ослабило бы его военные позиции. (Он вздохнул.) Знаете, на прошлой неделе по расположению наших войск было выпущено пять тысяч снарядов в час на квадратный километр... Сирийцы стараются похоронить джамблатистов под артиллерийскими снарядами... 
 - Значит, ничего не поделаешь? - спросил Малко, уязвленный тем, что Нейла рисковала жизнью, как выяснилось, впустую. 
 Ливанский офицер с хитрой улыбкой пригладил усы. 
 - Здесь, в Ливане, всегда можно найти выход: надо заплатить агентам, чтобы они вели непрестанное наблюдение за гаражом, и перехватить мусоровоз, как только он покинет квартал. Я предупрежу посты вокруг Шия, чтобы они проявляли особую бдительность. Мы его остановим. Или... 
 Он не закончил фразы. Роберт Карвер не позволил ему замолчать: 
 - Или что? 
 Ливанец продолжил с обезоруживающей улыбкой: 
 - Недалеко находятся позиции ваших десантников. Вы могли бы осуществить превентивную операцию. Или атаковать с вертолетов. Или с помощью артиллерии... 
 Малко показалось, что резидент ЦРУ готов вцепиться в горло полковнику Тарику. 
 Хриплый голос по-арабски передал какое-то сообщение по переговорному устройству, лежавшему на письменном столе, и полковник Тарик, прижавшись к микрофону губами, ответил ему. Вошел молодой майор в больших очках и молча слушал их разговор. Роберт Карвер поднялся и бросил на Малко разочарованный взгляд. Тот тоже встал. Ситуация ясна. От ливанцев ждать нечего. Но когда они направились к двери, полковник Тарик окликнул их: 
 - Почему бы вам не обратиться к президенту? Он там недалеко от вас... 
 Роберт Карвер пробормотал что-то, к счастью, не слишком внятно. А в коридоре повернулся к Малко: 
 - Теперь видите, почему сами ливанцы называют службу внутренней безопасности службой внутренней бесполезности. Я был уверен, что этим кончится. Жандармерия, в которой служат и мусульмане, и христиане, с трудом поддерживает собственное внутреннее равновесие, ее никто не решается использовать. В глубине души они наверняка считают: одной машиной-бомбой больше, одной меньше - какая разница. Город и без того разрушен восьмилетней войной. Так что не о чем особенно беспокоиться. 
 Вестибюль был усыпан осколками. Часовые не сводили глаз с зеленой линии Шуфа, где располагалась артиллерия друзов. Малко с яростью поддел ногой пустую банку из-под пива. 
 - Раз так, я сам пойду посмотрю, что это за гараж такой, - сказал он. Хотя бы смерть Нейлы не будет бесполезной. А потом дадим телекс в центр. 
 - Вы с ума сошли! - запротестовал Роберт Карвер. - Они же вас знают. А я ничего не смогу сделать, как только вы попадете в этот квартал. Кроме того, главная наша цель - самолеты. 
 - Не идти же мне с лупой по их следу, - ответил Малко. 
 - В данный момент найти самолеты невозможно. 
 - То, что вы собираетесь сделать, просто идиотизм, - настаивал на своем американец. 
 Малко даже не стал отвечать ему. Так он был взбешен. 
 "Олдсмобиль" медленно проехал мимо почерневшего остова гостиницы "Святой Георгий", мимо "Фениции", тоже превращенной в пустой каркас. От порта осталась лишь куча щебня. Квартал, где раньше проживали армяне и бедные курды, просто больше не существовал, так же как кафе на сваях, куда старики-бейрутцы приходили выпить и заключить пари о чем угодно. 
 - Едем на площадь Мучеников, - сказал Малко. 
 Махмуд послушно свернул на заросшую травой улицу Заафаран и выехал на площадь Мучеников. Малко приказал остановить машину возле памятника. При солнечном свете развалины выглядели еще печальней. Он сделал несколько шагов к ступеням комиссариата. Дождь еще не совсем смыл кровь Нейлы. С болью в сердце посмотрел он на коричневое пятно, больше чем когда-либо преисполненный решимости довести дело до конца даже в одиночку. 
 Малко, с "нагрой" на плече, слился с толпой на улице Омара Беюма. Махмуд, предусмотрительно оставшийся за рулем "олдсмобиля", провожал его взглядом. Пропуск "Амала" по идее должен был обеспечить Малко безопасность. Между постами на улице и командным пунктом связи не было. Продавцы заняли товаром грязную проезжую часть, оставив для машин узкий проход. По плану, который составил для себя Малко, улица Мечети Хусейна должна быть третьей справа. 
 Если его задержат, он делает репортаж для своего радио. 
 Портреты с застывшей улыбкой бородатого имама Муссы Садра и Хомейни образовывали разноцветную мозаику, отчасти прикрывавшую серые зачуханные стены из бетона, плохо отделанные да еще изуродованные снарядами. Кое-где они перемежались с фотографиями "страдальцев" "Амала", отретушированных так, что они стали походить на великомучеников... Мысленно помолившись, Малко стал удаляться от белого танка итальянцев, стоявшего на перекрестке. Последний дружественный островок. Кроме них, он тут единственный иностранец. Почти на каждом шагу попадались теперь бойцы "Амала" с "Калашниковыми" на плече, которые подозрительно оглядывали прохожих. В толпе встречались женщины с закрытыми лицами, которые несли на головах корзины. Дождя, как ни странно, не было. 
 Мимо на полной скорости промчался "лендровер" с вооруженными людьми и обрызгал его до колен грязью. На минуту он остановился, чтобы отдышаться, возле портрета четырех боевиков "Амала", казненных израильтянами. Если лететь по воздуху, отсюда до "Коммодора" не больше пяти километров, но это уже другой мир. На плоских крышах повсюду дежурят возле крупнокалиберных пулеметов бойцы. В глубине двора он заметил едва замаскированный танк Т-52. Сделка "Амала" с палестинцами удалась, и квартал ломился от оружия. 
 Молодой парень чистил на балконе свой "Калашников", а рядом толстая женщина отжимала белье. 
 Малко повернул направо, на улицу Мечети Хусейна с полуразрушенными хибарами, которые еще держались, казалось, лишь благодаря портретам Хомейни, укрепленным на их фасадах. В этом квартале новым было только оружие. 
 Малко находился в таком напряжении, что вздрогнул, услышав за спиной пронзительный свист. Он обернулся и не поверил собственным глазам. Ему подавал сигнал маленький палестинец Фарух! 
 Малко подошел к нему. 
 - Что слу... 
 - Пошли быстрее, - перебил его мальчик. - Шеф хочет с тобой встретиться. 
 Малко последовал за ним. В десяти метрах стоял черный "мерседес". Фарух открыл дверь, и Малко заметил зеленую куртку Джони. 
 Он забрался в машину. Палестинец спокойно курил. Его вытаращенные глаза взглянули на Малко с восхищением и иронией. 
 - Приветствую вас. Вам надоело жить? Что вам тут нужно? 
 - А вам? Я вас искал. 
 - Знаю, - ответил Джони. - А я делал для вас кое-какую работу. И присматривал за вами. Не хотел назначать свидания заранее. А так мы можем поговорить, когда мне только захочется. 
 - Но почему здесь? 
 Палестинец наклонился вперед и показал рукой в конец улицы. 
 - Почему, спрашиваете?.. Видите "лендровер" вон там? Это люди Абу Насра. Они дожидаются вас. 
 Малко разглядел грузовик, а перед ним - бойца с РПГ-7 и снарядами к нему за поясом. У него кольнуло сердце. Палестинец молча смотрел на Малко. 
 - Вы в смертельной опасности, - сказал он, наконец. - Они собираются вас арестовать. 
 Глава 17 
 Малко словно окатило ледяной водой. Тем временем Фарух уже нырнул на переднее сиденье. И водитель "мерседеса" подал назад и свернул на улицу Омара Беюма. В тот же миг Малко заметил, как к "лендроверу" подбежал человек и стал что-то говорить сидевшим в нем боевикам. Джони заметил: 
 - Вовремя мы, однако... 
 Вместо того, чтобы повернуть на север, машина углубилась в переулки Шия. 
 - Куда это мы? - спросил Малко. 
 Джони криво усмехнулся. 
 - Отважиться на то, что вы хотели сделать! Обследовать в одиночку гараж возле мечети... 
 - Откуда вам известно... 
 - Я же сказал, что работал на вас, - ответил палестинец. - Правда, я был поосторожнее, потому что хочу остаться в живых. Мне удалось узнать, где находятся самолеты и что творится в этом гараже. Потому что, как выяснилось, самолеты и гараж связаны между собой... 
 Они прыгали на ухабах какого-то пустыря. Потом "мерседес" остановился у баррикады, состоявшей из перевернутого поперек дороги автобуса, засыпанного с одной стороны землей. Джони вышел из машины, Малко последовал его примеру. Они оказались в полностью разрушенном, необитаемом уголке Шия. Джони бросил на Малко оценивающий взгляд. 
 - Мы оба с вами потеряли дорогих нам людей. Я вам помогу. Только делайте то, что вам говорят. Мечеть Хусейна вон там. Здесь никто никогда не ходит, потому что дорога заминирована. Но Фарух проведет нас. 
 Они двинулись в путь, утопая в скользком месиве, под крупными каплями начавшегося вновь дождя. Через мгновенье вокруг был настоящий потоп. Последние прохожие тут же исчезли с улиц. Джони, мокрый, сгорбившийся, в зеленой куртке, сейчас больше чем когда-либо походил на огромное земноводное. Они петляли среди вскопанных снарядами садиков, рассыпавшихся, как карточные домики, зданий, каркасов автомобилей. Переулки густо заросли травой, скрывавшей порой смертоносный металл. Кое-где свисали сорванные вывески. Только бродячие кошки чувствовали себя прекрасно среди всеобщей разрухи. 
 Наконец Фарух остановился и указал на четырехэтажное бело-зеленое здание. Улица, которая вела к нему, была перегорожена железнодорожными рельсами. Возле них присел часовой, опустив на глаза капюшон и положив на колени свой "Калашников". Еще двое останавливали подъезжавшие машины, но на пешеходов внимания не обращали, считая, вероятно, что они менее опасны. 
 - Гараж прямо за этим домом, - сказал Фарух. 
 - К нему можно подойти? - спросил Малко. 
 Юный палестинец вопросительно взглянул на Джони, и тот кивнул. 
 - Пошли, - сказал Фарух. 
 Оставив Джони, они уже вдвоем сделали большой крюк по безлюдным полуразрушенным постройкам. Впрочем, кое-где семьи по-прежнему цеплялись за свое жилье, в окнах без стекол мелькали люди. Повсюду нищета, портреты Хомейни и эмблема "Амала". Надежда. 
 Они вышли к полуобвалившемуся дому. Фарух, а за ним и Малко стали карабкаться по бетонной крошке наверх, туда, где когда-то была крыша... Малко чуть не вскрикнул от омерзения: огромная крыса проскочила у него между ног. Добравшись на четвереньках до крыши, они поползли по мокрому ледяному бетону. 
 На другой стороне улицы Малко заметил площадку, ведущую к гаражу. Перед ним стоял с поднятым капотом серый "мерседес". Ворота гаража на минуту открылись, чтобы выпустить машину. Малко успел заметить внутри желтую мусорку, из тех, что ездят по Бейруту. 
 Ворота захлопнулись. 
 Значит, Нейла не ошиблась. 
 Но обрадоваться он не успел. Свирепый вопль заставил его вздрогнуть. С крыши четвертого от них дома кричал человек в военной форме, размахивая при этом руками. Боевик "Амала"! Фарух тихо выругался и прижался всем телом к крыше. И правильно сделал. Потому что боевик открыл огонь. Защелкали пули, во вес стороны полетели куски бетона. Фарух, стараясь не высовываться, перекатывался с боку на бок. 
 - Скорее! Скорее! 
 Малко осмелился выглянуть. Боевик перезаряжал оружие, продолжая вопить, как сирена. А по внешней лестнице уже карабкались еще двое. Малко и Фарух вмиг очутились внизу и, петляя, нырнули в лабиринт разрушенных переулков. 
 Джони ждал их возле "мерседеса". Фарух что-то протараторил по-арабски, они все втроем бросились в машину, и она с ходу рванула с места. Палестинец выглядел взволнованным, держался натянуто. Они выехали на оживленное шоссе. В тот же миг Фарух вскрикнул. Малко обернулся. Их догонял "лендровер", который они видели возле мечети, с вооруженными людьми. А за ним еще и грузовик. 
 Фарух наклонился, поднял с пола "Калашников" со складным прикладом и опустил стекло. 
 - Нам надо выбраться на дорогу между Бордж Эль-Бражнехом и лагерем десантников, - спокойно объяснил Джони. - Будем надеяться, обойдется без заграждений... 
 Гонка продолжалась в напряженной тишине. Потом раздались выстрелы. Пуля прошила заднее и переднее стекла "мерседеса". Если преследователи используют РПГ-7, им крышка. Старый "мерседес" то проваливался колесом в яму, то попадал в лужи грязи, едва уворачиваясь от прохожих. И вдруг над крышами домов Малко разглядел огромный американский флаг военного поста десантников, самого северного, располагавшегося на бывшей автосервисной станции. Джони тоже его увидел. Он что-то крикнул шоферу, тот свернул налево, потом тут же направо и выехал на более широкую дорогу. В двухстах метрах справа Малко видел теперь просторный Ямальский проспект и на нем - ливанский армейский пост и бункер десантников. Но дорогу к ним преграждали два "лендровера", окруженных боевиками "Амала". 
 Шофер затормозил и обернулся, ожидая приказа Джони. Тот посмотрел вокруг. Преследователи буквально наступали им на пятки. А перед ними находилось небольшое трехэтажное, очевидно, заброшенное здание. Джони повернулся к Малко: 
 - Дайте скорее Фаруху номер прямой связи с Карвером. Он попробует его предупредить. А мы пока укроемся здесь. 
 Пока Малко писал, его оглушил треск очереди, раздавшейся из машины. Фарух разрядил автомат по "лендроверу". Боевики повыскакивали из него и бросились врассыпную. А мальчишка скомкал бумажку Малко, по-кошачьи выпрыгнул из машины и исчез в развалинах. 
 Шофер швырнул Малко "Калашников" и несколько магазинов к нему. Джони тоже взял с пола автомат. И они, одновременно выскочив из машины, побежали зигзагами к дому. Сраженный пулей, шофер упал, а Малко и Джони добрались до здания. Палестинец показывал дорогу, бросившись к темной лестнице. Малко за ним. Они оказались в подвале, едва освещенном маленькими окошечками. Джони бросил на землю мешок с магазинами и вытер лоб. 
 - Здесь мы можем какое-то время продержаться, - сказал он. - Вход только один. 
 Они слышали крики преследователей, заполнивших первый этаж. Малко охватило неприятное ощущение, что он, как крыса, попался в западню. Джони подошел к лестнице и дал короткую очередь. Потом закурил и сел на пустой ящик. 
 - Остается надеяться, что господин Карвер окажется у себя в кабинете, сказал он. 
 И это очень мягко сказано... 
 Три машины, составлявшие эскорт Роберта Карвера, а впереди них ливанский мотоциклист выехали на Ямальский проспект. По дороге резидент ЦРУ вызвал генеральный штаб десантников. Звонок Фаруха застал его в тот момент, когда он уже собирался покинуть кабинет. С тех пор он успел позвонить в штаб Четвертой бригады ливанской армии, десантникам, в службу Б-2 и в президентский дворец. 
 На перекрестке Ямальского проспекта и проспекта Гобейри стоял ливанский танк с работающим двигателем, направив все свои стволы на одинокий трехэтажный домик. Прилегающие улицы били очищены от людей. Метров через сто дорогу преграждал еще один ливанский М-113. У перекрестка ждал приказа небольшой отряд десантников с двумя бронемашинами, ракетной установкой и взводом солдат с личным оружием. Роберт Карвер бегом бросился к ливанскому капитану, командовавшему операцией. 
 - Какова обстановка? 
 - Люди, которых вы ищете, похоже, в подвале. Все остальное здание занимают боевики "Амала". Сдаваться они отказываются. 
 - Нужно выбить их оттуда, пока они не добрались до наших, - приказал американец. 
 - Понимаю, - сказал ливанец. - Только это не просто. Они стреляют в нас из РПГ-7. 
 Карвер вслед за ним взглянул на здание. Слепой торец его выходил на пустырь. В стене возле ливанского поста было проделано четырехугольное отверстие. В нем показалась голова, и тут же раздалось несколько автоматных очередей. Полетели осколки бетона. В ответ несколько раз громыхнул "Калашников", и все стихло. А в двухстах метрах от них по Ямальскому проспекту как ни в чем не бывало катили автомобили. 
 Возле них просвистело несколько пуль. Ливанский офицер и американец спрятались под навесом торговца шашлыком. На углях шипело сразу двадцать вертелов. Снова застрекотал автомат. И Роберт Карвер вдруг решил, что пришло время действовать. Он стер со лба капли дождя, бросив еще раз взгляд на украшенный портретами Хомейни фасад осажденного здания. 
 - Послушайте, - сказал он. - В меня только что стреляли. И это в зоне, контролируемой вашей армией. Я требую, чтобы вы перешли в атаку. И положили конец этому безобразию. Таков приказ вашего генерального штаба. 
 Капитан не ответил. Он быстро сказал что-то по-арабски сержанту, тот бросился бежать, размахивая белым носовым платком, по пустынной улице и влетел в здание. Несколько мгновений спустя он показался вновь и вернулся к капитану. Тот обратился к Роберту Карверу: 
 - Они отказываются сдаваться! 
 - Ну так атакуйте! - приказал американец. 
 Ливанский офицер опустил голову. 
 - Мои бойцы - шииты. Они не хотят сражаться против братьев по вере. 
 - Прекрасно, - побледнев от гнева, произнес Роберт Карвер. - В здании находится гражданин Соединенных Штатов, и моя обязанность - обеспечить его безопасность. Я отдаю приказ десантникам сменить вас. 
 - Хорошее решение, - признал ливанец с видимым облегчением. 
 Лейтенант десантников только того и ждал. Краткое совещание с резидентом ЦРУ, и вот уже обе бронемашины со звездными флагами заняли боевые позиции. 
 Через тридцать секунд первый снаряд пробил чудовищную дыру в фасаде дома. В ответ раздались дружные залпы из автоматов и взрыв РПГ-7, едва не задевший установку М-113.
 Новый взрыв из 106-миллиметровки заставил затрещать их барабанные перепонки. Десантники старались изо всех сил. Роберт Карвер, вне себя от волнения, смотрел на охваченное дымом здание. Смогут ли Малко и Джони выдержать? Конечно, они находились в подвале, но не было никакой уверенности, что он устоит перед таким напором. 
 Подошла новая группа десантников, вооруженная управляемыми снарядами оружием более точным, чем снаряды 106-миллиметровки. На здание снова посыпались ракеты. Мощный взрыв потряс улицу. Наверное, попали в склад оружия. 
 Поддерживаемая градом ракет и отдельными выстрелами, подоспела новая группа десантников, идущих в атаку. Взрывы продолжались безостановочно. Дым вырывался из всех окон окруженного здания. Глухие удары пулеметов М-16 дополняли общую какофонию. Еще через секунду весь левый угол здания как бы приподнялся и рухнул в облаке серой пыли, выбросив наружу несколько тел. С первого этажа продолжали вести стрельбу из "Калашниковых" и РПГ-7. 
 Ливийский капитан подбежал к Роберту Карверу и крикнул: 
 - Только бы они не успели предупредить джамблатистов! 
 Один из десантников приблизился, стреляя с невероятной скоростью из автомата. Новый взрыв стер в порошок несколько портретов Хомейни. Потом стрельба на время утихла. Подоспевшие десантники выпустили еще четыре ракеты по первому этажу, затем вступили в дело крупнокалиберные пулеметы. 
 Вдруг из окна первого этажа выскочило трое мужчин с "Калашниковыми" в руках. И все трое помчались, как бешеные, прямо на десантников, поливая их на ходу из автоматов. Но очень быстро они один за другим попадали, сраженные снарядами самых разных калибров. Что-то фантастическое. Ведь у них и четверти шанса не было, чтобы выжить. Белый, как полотно, ливанский офицер выдохнул: 
 - Это "Хезбола"... 
 "Безумцы Господа". Прямиком из Баальбека. 
 Наступила абсолютная тишина. Защитники дома были все до единого выведены из строя... Одна из стен с гулким грохотом рухнула, и десантники стали осторожно приближаться. Снова откуда ни возьмись появился продавец шашлыков, повылезли из укрытий гражданские лица, спасавшиеся от пуль и снарядов, быстро попрыгали в свои автомобили и понеслись подальше от этого места... Над домом кружили два вертолета ВВС США, бдительно следя за тем, чтобы никто не вышел из здания незамеченным. Роберт Кар-вер бежал к дому вместе с десантниками и кричал: 
 - Малко! Малко! 
 Первый этаж теперь представлял собой месиво из бетонной крошки и искореженных обломков арматуры. Если Малко остался жив, он должен быть под ними. 
 Десантники по рации вызывали бульдозеры и скреперы. Ливанские солдаты присоединились к тем, кто разбирал руины. Один из них махнул Роберту Карверу рукой. Из-под бетонной плиты слышались крики. 
 Бульдозеры прибыли через четверть часа. Было потрачено еще двадцать минут, чтобы столкнуть с места массу бетона. Когда шеф отделения ЦРУ увидел волосы Малко, серые от пыли, и голову Джони, он испустил крик радости. Оба вылезли на поверхность оборванные, исцарапанные, оглушенные. 
 - Вы спасли нам жизнь первым снарядом, - объяснил Малко, - он забил вход в подвал. Если бы не это, они бы нас прикончили своими РПГ-7. 
 - С вами все в порядке? 
 - Да, - ответил Малко. - Вы подоспели вовремя. Еще бы немного, и... 
 Маленькая фигурка прошмыгнула среди десантников Фарух кинулся к Джони. Мужчина и подросток обнялись. Малко в это время вынимал впившиеся в кожу кусочки цемента. 
 - Джони узнал, где находятся самолеты, и для чего Абу Насра предназначал их. 
 Глава 18 
 Танк заглушил лязгом гусениц восклицание Роберта Карвера. Малко закашлялся от едкого дыма и цементной пыли. Здание, где они укрывались, превратилось теперь в небольшую кучу щебня. Верхние этажи обрушились, так что весь дом теперь представлял собой груду обломков высотой не более трех метров. 
 - Бог мой, вы уверены? - воскликнул резидент ЦРУ. - И какова же цель удара? 
 Джони спокойно отряхивал свой зеленый шерстяной мундир. Фарух держал пока его "Калашников". Потом палестинец зажег сигарету и жадно затянулся. 
 - Завтра утром ваш посол дает официальный завтрак в честь президента Джемейла. Тот прибудет в сопровождении советников. "Безумцы из Баальбека" посадят самолеты прямо в саду резиденции, сначала расстреляют запас ракет, а потом взорвутся вместе с машинами. 
 Малко было известно, что многочисленные заслоны, охраняемые танками, делали резиденцию посла США на холме Баабда практически недоступной для наземного отряда. К тому же всегда можно было быстро получить подкрепление из расположенного поблизости министерства обороны. 
 - Откуда вам это известно? - спросил пораженный Роберт Карвер. 
 Джони холодно улыбнулся: 
 - Неважно. Поинтересуйтесь лучше, откуда иранцы пронюхали о нашей встрече с Малко. 
 - Сообщите мне все подробности, - потребовал резидент. 
 - Каждая машина может взять на борт сто килограммов взрывчатки или соответствующее количество ракет, - доложил Джони. 
 - А мусоровоз зачем? - поинтересовался Малко. - Или это для другой операции? 
 - Нет. Его направят к лагерю десантников для отвлечения боевых сил... 
 Рядом с ними складывали трупы. Десантники закончили свою работу. Их лейтенант подошел к Роберту Карверу. 
 - Мне нужно подписать документы, - сказал американец. - Поехали вместе. 
 Они уселись в черный "шевроле" и под прикрытием двух танков двинулись к лагерю десантников. Въезд в лагерь, расположенный неподалеку от аэропорта, напоминал форт из старого вестерна. Мелькнул за окнами апокалиптический пейзаж, и вот они уже возле генерального штаба. Здания, где погибло две с половиной сотни десантников, практически больше не существовало. На земляной насыпи и бетонных плитах - перевернутые автобусы. В приспособленном под командный пункт помещении, неудобном и темном, все стены были завалены зеленоватыми мешками с песком. 
 Все трое, да еще полковник десантников устроились в оперативном штабе, где на стене висела огромная карта южного пригорода. Роберт Карвер повернулся к палестинцу. 
 - Можете показать нам расположение базы террористов? 
 Джони долго изучал карту, потом ткнул пальцем в точку чуть восточнее улицы Бордж Эль-Бражнех, приблизительно на одном уровне с аэропортом. 
 - Вот тут, в Адете. Раньше это была наша база. Там есть бронированный ангар, который способен выдержать удары легкой артиллерии. Теперь здесь находится опорный пункт боевиков "Амала". По периметру установлены двуствольные 23-миллиметровые орудия. Кроме того, самолеты охраняют человек сто фанатиков из "Хезбола" и "Амала", поклявшихся умереть, но не допустить уничтожения машин. Вокруг на большой глубине они установили сигнализацию. Врасплох их не застать. Они чувствуют себя как дома. И получаса не пройдет, как там соберется в случае необходимости еще несколько сотен бойцов. Кроме того, они могут связаться по рации с Джамблатом, чтобы тот поддержал их артиллерией. Роберт Карвер повернулся к полковнику: 
 - Предположим, мы получили сверху добро. Вы сможете выступить немедленно? 
 Полковник скептически поморщился. 
 - Сэр, - сказал он, - у нас есть аэрофотоснимки этой зоны. Тут каждый дом - крепость. Понадобятся огнеметы. Даже израильтянам не удалось разрушить этот район. 
 - А если атаковать с вертолетов? 
 - В их распоряжении не одна сотня РПГ-7, и они умеют ими пользоваться. Я уж не говорю о 23-миллиметровых орудиях. Мы рискуем потерять много машин... 
 От близкого взрыва задрожали стены. Завыла сирена, свет погас. Артобстрел. Когда снова зажегся свет, четверо мужчин переглянулись. Без особой надежды. Роберт Карвер раскурил сигару и задумчиво пыхтел ею. 
 - Что если "Нью-Джерси" подавит очаг из своих 420-миллиметровых орудий? - предложил Малко. 
 Каждый такой снаряд способен превратить в пустырь квадратик со стороной 500 метров. Такое небольшое землетрясение. 
 Роберт Карвер отложил сигару: 
 - Нет, Пентагон не позволит разрушить целый квартал Бейрута, даже если речь идет об уничтожении банды самоубийц. А то можно было бы очень просто решить задачу с помощью "фантомов" 6-го флота. У них есть радиоуправляемые бомбы с поразительной точностью попадания. Вы же сами видели, что сделали евреи в Баальбеке. 
 - А ливанская армия не справится? - снова спросил Малко. 
 - Да что она может... - откликнулся хозяин штаба. - Разве что 8-я бригада. Христиане. Но если они войдут в этот квартал, прольется море крови. Там настоящий лабиринт из галерей, бункеров, повсюду пушки и ракеты "земля воздух". 
 Американец снова взял свою сигару, выпустил густое облако дыма и оперся на стол. 
 - Можете вы вдвоем с Малко пойти на разведку? - спросил он Джони. Постарайтесь сфотографировать самолеты. Может быть, тогда удастся убедить генеральный штаб в необходимости решительных действий. Кроме того, нужно тщательно изучить местность. Я понимаю, что посылаю вас в волчье логово, но у меня нет выбора. Через час стемнеет. 
 - Сегодня уже поздно, - ответил Джони. - Завтра на рассвете можно попробовать. 
 - Рассветает в шесть, - заметил полковник. - Даже если к этому времени вы будете уже на месте, нужно еще осмотреться, осуществить саму операцию и вернуться назад. Остается совсем ничего. 
 - У них будет радиосвязь, - возразил Роберт Карвер. - Я немедленно займусь разработкой операции. С вашей помощью. 
 - Разумеется, - согласился полковник. - Но риск все же невероятный... 
 У Джони был такой отсутствующий вид, словно его все это нисколько не касалось. Малко же подумал про себя, что в таком состоянии, как теперь... В любом случае ему прежде всего необходим отдых, нервная разрядка, а потом уже можно будет отправляться на разведку. 
 - Нам все же нужна будет поддержка, - заметил Малко. - Вы сможете взять с собой Фаруха? 
 Джони кивнул. 
 - Только ему придется заплатить. 
 - В моем сейфе найдутся наличные, - тут же откликнулся Роберт Карвер. Малко и Джони, следуйте за мной. Полковник, мы увидимся с вами через два часа. 
 - Высадите меня здесь, - попросил Джони. 
 Они только что проехали поворот на Шатилу и находились теперь в центре палестинского квартала. 
 - Как мы встретимся? - спросил Малко. 
 - Я позвоню вам в пять в гостиницу, - ответил палестинец. - У меня еще много дел. 
 Он выскочил из "шевроле" и растаял в темноте. Роберт Карвер шумно вздохнул: 
 - Если бы не он, вам бы не быть живым, да и все мы оказались бы по уши в дерьме. 
 - Вот уж точно, - съязвил Малко. - А то сейчас мы не в дерьме. За несколько часов мы должны предотвратить покушение, которое готовилось не одну неделю. Да еще... 
 - Вы правы! - признал резидент ЦРУ. - Однако я уверен, что при вашем везении и сноровке удача не ускользнет от вас, Малко. 
 - О! Знаете, сколько таких сноровистых и везучих на кладбище! - ответил Малко. 
 Им удалось миновать без приключений заграждение возле музея, и через двадцать минут "шевроле" доставил Малко к "Коммодору". Махмуд обрадовался ему, как собака хозяину. В ячейке его номера лежала записка. Ему звонила некая Мона. Но ничего не передавала. Значит, фигуристая стюардесса не забыла Малко. И он снова стал мечтать о ней, стоя под горячим душем и смывая с себя въевшуюся в поры цементную пыль. Похоже, судьба специально разводила их. 
 Поддавшись внезапному импульсу, он оделся, сунул в карман плаща свой "магнум" и спустился вниз. К нему тут же бросился Махмуд. 
 - Снова на войну? - спросил он с комичной гримасой. 
 - Нет, - ответил Малко. - Едем на Ашрафех. 
 Махмуду понадобилось сорок пять минут, чтобы отыскать в лабиринте узких улочек Ашрафеха дом, куда Малко подвозил стюардессу в день их знакомства. Внизу был установлен домофон, но имен на табличках не значилось... Зато работало электричество. 
 Тогда Малко стал по очереди жать на все кнопочки, спрашивая Мону. Наконец, утопив седьмую кнопку, он услышал в ответ мелодичный голосок: 
 - Да? 
 - Это Малко. 
 Молчание, потом легкий смешок. 
 - Но... Я же не просила вас приезжать. Я звонила вам днем. А сейчас занята. 
 У Малко все еще дрожали от взрывов барабанные перепонки. Но это лишь подхлестывало его желание. Раз Мона пыталась ему дозвониться, значит, он не был ей совсем безразличен. Он постарался проворковать самым нежным голоском: 
 - Я пробирался через весь Бейрут, только чтобы увидеться с вами. Не можете же вы меня просто не впустить. Угостите хотя бы стаканчиком. 
 Молчание. Потом не совсем уверенный голос Моны: 
 - Хорошо. Поднимайтесь, только совсем ненадолго. 
 Урчание домофона зазвучало в ушах Малко райской музыкой. 
 Мона ждала его на восьмом этаже, на пороге своей квартиры. 
 В красном халате, из-под которого выглядывали длинные стройные ноги в дымчатых чулках и туфлях на высоком каблуке, она встретила Малко насмешливым, несколько ироничным взглядом. 
 - Я не сомневалась, что вы в конце концов объявитесь. Из проигрывателя лилась ритмичная арабская мелодия. Мона бросила взгляд на часики, украшенные бриллиантами, на которые стюардессе понадобилось бы трудиться десять лет, и вздохнула с деланным сожалением: 
 - Вам решительно не везет... Вот-вот должен зайти Жюль. Но выпить по стаканчику мы, конечно, успеем. 
 Она смотрела ему прямо в глаза, вызывающе, развязно и очень уверенно. 
 Но под настойчивым взглядом Малко ей пришлось опустить ресницы. 
 - Мне очень понравился ваш номер тогда на вечеринке, - сказал Малко. 
 Она захохотала. 
 - Какой именно? Когда я танцевала или позже... 
 - Оба. Для начала потанцуйте. 
 Она посмотрела на него с удивлением. 
 - Сейчас? 
 - Да. 
 - Вы с ума сошли! У нас нет времени. Завтра вечером мы сможем поужинать вместе, и тогда... 
 - Что будет завтра вечером, никому не известно. 
 Мона долго не отводила от Малко загадочного взгляда. Но он не отвел глаза. В Бейруте, рядом со смертью, загадывать на завтра бессмысленно. Не говоря больше ни слова, она развязала пояс халата, и он соскользнул с ее плеч. К белой грации были пристегнуты дымчатые чулки. Мона подхватила большой платок и обернула им бедра, достаточно медленно, чтобы Малко успел заметить, что одевать еще и трусики она сочла лишним. 
 - Садитесь, - девушка показала на кровать, единственное удобное сиденье в ее доме. 
 Звучала та же музыка, что и тогда на вечеринке у декоратора. Мона постояла неподвижно, едва заметно покачивая бедрами, но затем все ее тело пришло в движение, руки заходили волнами. Это было так же чудесно, как и в первый раз. Мона, постепенно приближаясь к Малко, изображала нескончаемый оргазм. Порой край платка отворачивался, открывая взгляду мужчины полоску тела над чулком. 
 Мона начала уже мягко оседать, чтобы исполнить гвоздь программы, когда Малко схватил ее за запястья и потянул к кровати. Сначала она, смеясь, пробовала сопротивляться. Пока они боролись, платок развязался, обнажив живот девушки. Тела их соприкоснулись, и Малко показалось, что он тут же, немедленно получит наслаждение. 
 Несколько мгновений Мона лежала спокойно, тесно прижавшись к Малко, словно чтобы убедиться в том, какое воздействие она оказывает на мужчин. Потом попыталась его оттолкнуть. 
 - Вы же хотели, чтобы я танцевала, а не... 
 Он закрыл ей рот поцелуем, на который она очень быстро ответила, а тело ее уже снова начало извиваться, пока Малко не впал в полуобморочное состояние. Он обвил ее талию рукой, а Мона продолжала танцевать, тесно прижимаясь к нему и не сводя с него жаркого взгляда. 
 Зажужжал домофон. Их словно ледяной водой окатило. Они стояли неподвижно, Малко не решался заговорить. Мона выдохнула: 
 - Это Жюль. Надо идти. А то он сам поднимется. 
 Но Малко не выпускал девушку. 
 - Не отвечай. Он подумает, что тебя нет. 
 - Он знает, что я здесь. 
 - Ну, скажешь потом, что домофон сломался. 
 - Но он же в порядке... 
 И словно в подтверждение ее слов, домофон снова пронзительно зажужжал. Малко отпустил Мону, подошел к стене и вырвал шнур надоедливого аппарата. 
 - Теперь он точно сломался. 
 Малко вернулся к Моне, подтолкнул се к кровати, на которую они и рухнули вместе. Мона сама помогла ему, перекатившись под него и подняв ноги, чтобы мужчина мог взять ее одним нетерпеливым движением бедер. Наконец-то сбылся сладкий сон Малко. 
 Мона сдавленно застонала. Они любили друг друга яростно и нежно. Это было просто фантастично. 
 - Еще, еще, - шептала она. 
 Но Малко не послушался, он немного приподнялся, мягко перевернул ее на живот, а сам встал на колени возле кровати. Мона хотела встать, попыталась протестовать: 
 - Нет, только не так! 
 - Ты же даже не знаешь, что я собираюсь сделать, - пробормотал Малко. 
 Он еще раз погрузился в нее, а потом сделал как раз то, чего она, по-видимому, опасалась. Девушка коротко вскрикнула. И выгнула спину, когда он стал медленно прокладывать себе секретную дорожку, однако, по всей видимости, неплохо освоенную. 
 Очень скоро Мона забыла о сдержанности. Она прошептала в экстазе между двумя стонами: 
 - Ты трахаешь меня, как суку! 
 Зеркало отражало их яростные объятия. Мона несколько раз резко качнула бедрами, и Малко испытал наслаждение. Они оставались неподвижными до тех пор, пока Мона сама не освободилась и не вскочила, взглянув на часы. 
 - Боже мой, уже половина девятого. 
 - Может, он ушел, - предположил Малко. 
 - Наверняка нет! Уходи первым, а мне еще нужно привести себя в порядок. 
 Малко и не думал возражать: он уже осуществил свои мечты. Мона поднялась, сверкая глазами, и подтянула чулки. 
 - Завтра я свободна, - сказала она. - Если ты хочешь еще. 
 - На все воля Аллаха... 
 Они поспешно распрощались. На лестничной площадке никого. Но внизу Малко встретил высокого бородатого парня, нервно вытанцовывавшего возле своего "БМВ". Он бросил на Малко злобный взгляд и бросился через распахнутую дверь по лестнице. Моне нелегко будет успокоить его. 
 Теперь Малко будет легче прожить оставшееся до рассвета время. Ровно через двенадцать часов все будет кончено. 
 Из-за дождя безобразные фасады домов выглядели еще более зловеще. Только что кончился комендантский час, и в центр въехали первые машины с окраин Бейрута. В старом "мерседесе" Джони стоял ледяной холод. Он сам заехал за Малко. Тот вышел с зеленой сумкой, в которой лежали подарки Роберта Карвера. Резидент передал их около полуночи: доллары, ливанские ливры, два фотоаппарата. Палестинец выглядел озабоченным. У Музейного проезда они свернули на юго-восток, на шоссе, ведущее вдоль железнодорожного полотна, к Хазмие. Грустный пейзаж: бетонные блоки перемежаются с пустырями. Малко кольнуло в сердце, когда они проезжали последний ливанский пост. Навстречу попалось несколько итальянцев возле белого М-113, и все. Теперь они находились в логове "Амала". На расстоянии нескольких световых лет от Ашрафеха и Муны. 
 - Место здорово охраняется, - предупредил Джони. - Такую операцию неделями готовят. Я знаю, что они истратили около ста тысяч долларов только на организацию разведки и оплату информаторов. Не говоря уж о стоимости самих самолетов. Готовят покушение и обрабатывают объект местные ребята, которые работают за деньги. Мой осведомитель, выдавая себя за продавца воды, добрался аж до резиденции вашего посла... Сейчас вы его увидите... 
 Малко не мог прийти в себя от изумления. 
 - Где? 
 - Он уже ждет нас. Только ему известно, где расположены посты. Без него нам не пройти. 
 Они пересекли маленький мостик над рекой и повернули направо, углубившись в улочки Хаде. Вдруг из темноты возник силуэт человека в куртке и шерстяной шапке, надвинутой на уши. Он преградил им дорогу. Джони зажег свет в машине и опустил стекло. 
 - Давайте пропуск "Амала", - сказал он Малко. 
 - Но они же меня знают. 
 - Этот не умеет читать. 
 Короткий диалог, улыбка, тронулись. Проехав еще два километра на юг, они снова свернули на разбитую дорогу. 
 - Подъезжаем, - предупредил Джони. 
 Они запрыгали на ухабах разбитых переулков, минуя заслоны. Вдалеке громыхнул разрыв, послышались знакомые звуки. Потом Джони заехал в темный гараж, на который сверху обрушилось четырехэтажное здание. Потушил фары и вышел. Пронизывающий холод заставил Малко содрогнуться. 
 - Будем ждать здесь, - сказал палестинец. 
 Они стояли, прислонившись спиной к ледяному бетону. Откуда ни возьмись, возник молоденький парнишка, полноватый, в очках, с испуганным взглядом ночной птицы, который он тут же остановил на Малко. Джони успокоил его, коротко сказав что-то по-арабски, и обратился к Малко: 
 - Он боится вас, не любит иностранцев. 
 - Спросите, что ему известно. 
 Долгая беседа вполголоса. Они стояли в глубине гаража за машиной. Снаружи никто не смог бы их заметить. Джони перевел: 
 - Они работали всю ночь под руководством специалиста. Какого-то представителя сирийских спецслужб. 
 - С чем работали? - спросил Малко. - Со взрывчаткой? 
 - Два из трех прибывших из Тегерана самолетов начинили взрывчаткой. Каждый заряд килограммов на сто. А третий снабдили восемью противопехотными ракетами "Люшер". В каждой ракете - тысячи стальных шариков. Этот, третий, самолет сядет на лужайку прямо напротив фасада резиденции и выпустит снаряды. А два других просто рухнут на резиденцию. 
 Малко прирос к месту. Встреча в резиденции посла США была назначена на девять утра. Хватит ли времени ПВО? Да и сумеет ли она обеспечить полную безопасность? Ведь даже если один самолет прорвется к резиденции, это будет означать полную катастрофу. 
 - Я хочу видеть самолеты, - сказал Малко. 
 Последовал перевод. Проводник как-то весь съежился и жалобно произнес короткую фразу. 
 - Мы все рискуем жизнью, - предупредил Джони. - Он прав. 
 - Верю, - ответил Малко. - Но если я не увижу их собственными глазами, все это ни к чему. 
 Негромкий спор. С проводника пот катил градом. В конце концов он сказал свое последнее слово. 
 - Тысяча долларов, - перевел Джони. - Сейчас. 
 Столько у Малко было. Роберт Карвер обчистил свой сейф. Около пятидесяти тысяч долларов. Проводник сунул деньги глубоко в карман. 
 - Он пойдет впереди, - объяснил Джони. - По идее, заграждений тут нет. Но если нас все же остановят, скажем, что сбились с пути. Иначе... 
 - Это далеко отсюда? 
 - С километр. 
 Начинало светать, хотя в сером грязном небе еще плавали лохмотья ночи. Они шагали по тропинке вдоль железнодорожного полотна. 
 Адет представлял собой большой пустырь с небольшими оливковыми рощицами, кое-где хижинами беженцев, складами и огромной массой грязи. Квартал давно сравняла с землей израильская авиация. Возле них проехал грузовик. Наконец они вышли к группе строений, которые чуть меньше пострадали от бомбежек. Было уже достаточно светло, чтобы видеть дома. 
 - Осторожно! - прошипел вдруг их провожатый. 
 Они застыли на месте. Еще одна пробежка по щебню, и "гид" указал рукой на площадку, окруженную какими-то складами. 
 - Это там, - объявил Джони. 
 Сначала Малко разглядел обрушившийся минарет разбитой мечети. Потом в уголке двора - приземистый силуэт советского танка Т-52. Насколько ему было известно, "Амал" не располагал тяжелыми танками. Потом он увидел под деревом еще один. Танкисты разожгли неподалеку костер и что-то варили. Еще дальше в развалинах дома прятался М-113, прикрытый бетонным блоком, а рядом - четыре ствола, по-видимому, противовоздушная артиллерия. 
 - Откуда танки? - спросил он. 
 - Это мы оставили, когда отходили, а "Амал" подобрал. Они сконцентрировали здесь все свои силы. А самолеты стоят в ангаре, там же находятся пилоты. 
 Внезапно на площадку, за которой они наблюдали, въехала на полной скорости машина и остановилась возле здания. Тут же со всех сторон к ней сбежались вооруженные люди. Из автомобиля вышли двое и вступили в ангар. На один краткий миг ворота приоткрылись, и Малко увидел освещенное помещение. Впереди стоял самолет длиной не более десяти метров, раскрашенный для маскировки желтой и зеленой краской. Крохотная кабина, мотор позади пилота. Под крыльями отчетливо видны продолговатые корпуса ракет. По четыре с каждой стороны. Одного этого хватит, чтобы устроить настоящую бойню. 
 За первым виднелись еще два самолета. Но тут ворота захлопнулись. 
 Проводник не стал ничего говорить. Он просто потянул их за рукав. 
 - Пора уходить. Вокруг патрули. 
 Малко повернул назад. Метров через сто проводник оставил их. Они молча вернулись к машине, шлепая по грязным лужам. Джони наблюдал краешком глаза за Малко. 
 - Ну как, вы довольны? 
 - Разумеется, - ответил Малко, припоминая еще раз расположение объектов в секретной зоне. 
 Подъехать сюда можно только с одной стороны, все остальные дороги перегорожены высокими земляными насыпями. 
 Они покатили на север. Движение стало куда оживленней. Никто их ни о чем не спросил, поскольку они не въезжали, а выезжали. 
 - В посольство? - спросил Джони. 
 Малко взглянул на часы. Без десяти семь. До времени "Ч" оставалось меньше двух часов. Он мысленно перебрал все возможные решения. Задействовать отряд захвата - слишком долгая история, притом что необходимо получить разрешение Пентагона и президента. Атаковать с вертолетов достаточно рискованно. А дожидаться, пока самолеты взлетят и только тогда сбить их, рискованно вдвойне. Принять определенное решение ему помогла китайская пословица, которую он вычитал когда-то давно, роясь в книгах замка Лицеи вместе с Александрой: "Если хочешь избавиться от змеи, руби ей не хвост, а голову". 
 Джони задумчиво и довольно спокойно наблюдал за ним. Малко повернулся к нему. Конечно, план, который он составил, был безумен, но зато, осуществив его, они добьются нужного результата. 
 - Едем на стадион Камиллы Шамун, - предложил он. - Сейчас я объясню свою задумку. 
 Глава 19 
 Они ехали на север через Хазмие. Проспект Камиллы Шамун находился западнее, параллельно улице, по которой они двигались, и к северу от Шия. Малко повернулся к Джони: 
 - Если самолеты вылетят из Адета, может произойти катастрофа, - сказал он. - Уничтожить их надо на земле. Но Роберту Карверу ни за что не получить разрешения атаковать квартал Бейрута. Значит, придется действовать самостоятельно. 
 Палестинец притормозил у заграждения, находившегося под контролем итальянцев, где собралось пока не слишком много машин. Обычно он старался не попадать в этот древний квартал беженцев. На его грязных улицах автомобили вечно буксовали, создавая чудовищные пробки. 
 - Ну и что вы придумали? - спросил Джони, когда они снова тронулись. 
 - Думаю, мусоровоз, что стоит в гараже возле мечети Хусейна, уже начинили взрывчаткой. Ведь обе операции должны начаться одновременно. Значит, мы можем использовать его для уничтожения ангара с самолетами. 
 - И как же вы собираетесь захватить мусорку? 
 - Если вы не против, хочу попросить вашего юного дружка Фаруха атаковать гараж, где она спрятана. Не бесплатно, разумеется. Потом мне понадобится и ваша помощь... 
 Палестинец бросил на него пронзительный взгляд из-под тяжелых век. 
 - С чего вы взяли, что я буду вам помогать? 
 - Логика подсказывает. Иначе все, что уже сделано, окажется бессмысленным, даже смерть вашего друга Набила. А вот если вы согласитесь, уверяю, ЦРУ не останется в долгу.
 - Чем же я могу вам помочь? 
 - Как только я захвачу мусорку, мне нужно будет доставить ее к ангару с самолетами и там взорвать. Без вас мне не пробраться ни через один заслон, да даже сам ангар не найти, наверное. 
 - Решили покончить жизнь самоубийством? - с иронией поинтересовался Джони. 
 - Вовсе нет. Я намерен подвезти мусоровоз как можно ближе к самолетам, запустить часовой механизм и скрыться. 
 - Откуда вы знаете, что там есть часовой механизм? 
 - Он есть во всех машинах со взрывчаткой. 
 - Вы просто с ума сошли. Вас уничтожит этим взрывом. Укрыться вам просто не хватит времени. 
 - Хватит, - возразил Малко. - Рядом с ангаром я видел глубокую-преглубокую яму. Там и отсижусь. В любом случае, это мои проблемы. Вы-то как, согласны? 
 Джони сразу не ответил, словно все его внимание было поглощено дорогой. 
 - Согласен, - произнес он наконец. - Я буду сопровождать вас до въезда в лагерь. 
 - Спасибо, - сказал Малко. 
 Палестинец лишь пожал плечами. 
 - Не стоит обольщаться. Я абсолютно не доверяю вашим американским друзьям. Но вас уважаю. О моей "услуге" они очень скоро забудут. Надеюсь, с вами будет по-другому. 
 Спустя пять минут "мерседес" затормозил у разрушенного стадиона. По проспекту Камиллы Шамун густым потоком двигались машины. Особенно много было грузовиков с фруктами и овощами из Тира. Малко и Джони, карабкаясь на четвереньках по скользким плитам, кое-как добрались до игрового поля стадиона. 
 Ни малейшего признака жизни. На лужайке по-прежнему останки грузовиков и ржавеющий каркас лишившегося башни танка. Тишина абсолютная. И зрелище впечатляющее. Месиво из обломков бетона и арматуры... Рискуя запачкать свои зеленые сапожки, Джони пробрался к входу в укрытие юных палестинцев. Он дважды пронзительно свистнул, а потом что-то закричал по-арабски. 
 Не прошло и тридцати секунд, как между бетонными плитами возник хрупкий силуэт: Фарух. Мальчишка по-обезьяньи вскарабкался по щебню и подбежал к разбитому танку, где стояли Малко и Джони. Но вид у него был по-прежнему недоверчивый, он волок за собой автомат, размером чуть больше, чем он сам. 
 Джони пустился в пространное объяснение по-арабски. 
 Пока он говорил, откуда-то вынырнула девочка в джинсах и с пистолетом за поясом и еще четверо мальчишек. 
 Джони замолчал. Фарух покачал головой, сплюнул на траву и что-то коротко произнес. 
 - Он не хочет. 
 - Почему? 
 - Слишком рискованно. 
 - Он знает, сколько я готов заплатить? 
 - Нет. 
 - Сорок тысяч долларов. 
 Джони перевел. Фарух опустил ресницы, поддел ногой осколок бомбы. Потом его черные глаза надолго остановились на Малко, и он спросил по-английски: 
 - Деньги с собой? 
 - Ты действительно пойдешь с нами? 
 Мальчишка качнул головой. 
 - Этого еще недостаточно. Я не смогу здесь остаться, если сделаю то, что вы просите. Люди "Амала" убьют меня. Вы должны помочь мне уехать. 
 - Куда ты хочешь? 
 Он пожал плечами. 
 - Все равно. Подальше отсюда... 
 - В Америку? 
 - А оружие туда можно с собой взять? 
 Глаза мальчишки горели. 
 - Нет, - ответил Малко. 
 - Тогда лучше в Тунис. Там вроде здорово. 
 Малко протянул ему руку. 
 - Договорились. Ты согласен? 
 - Сколько народу охраняет твой гараж? 
 - Человек шесть, - ответил вместо Малко Джони. 
 Фарух кивнул: в таком случае, мол, справится. 
 - Собирай всех сюда через четверть часа, с оружием, - сказал Малко. 
 Нужно все-таки предупредить Роберта Карвера. Он, небось, уже рвет и мечет, не отходя от телефона. Малко заметил, пока они ехали, один магазинчик, откуда можно позвонить. В Бейруте таксофонов вблизи расположения итальянцев не было. 
 Роберт Карвер обреченно вздохнул. Но помехи на линии сильно исказили его вздох. 
 - Послушайте, - сказал американец, - можно найти другое решение, даже не одно. Во-первых, я уже предпринял усилия для укрепления противовоздушной обороны резиденции. Адмирал обещал мне прислать шесть боевых вертолетов. Они сядут по периметру охраняемой территории, даже на крышах соседних зданий. Если ваши иранцы прилетят, от них одни щепки останутся. А если не прилетят, мы снарядим отряд десантников. Зачем вам лично так рисковать? Я уж не говорю о денежных затратах на ваших маленьких дикарей. А если вас возьмут в плен?.. 
 - Помните экспедицию в Иран по освобождению заложников? - вместо ответа спросил Малко. - А ведь все было готово, разве нет? Каждый болтик на месте. И все же... 
 Воцарилось тяжелое молчание. 
 - Да черт побери, делайте вы что хотите! - сдался резидент. - Но я приму все необходимые с моей точки зрения меры. 
 - Ради бога, - согласился Малко. - Полной уверенности, что все удастся сделать, как задумано, не может быть. Но теперь вы будете знать, что происходит, когда со стороны Адета раздастся взрыв. 
 - Да будет с вами Господь, - отозвался американец. - Вы забавный тип, но явно со сдвигом. Я удивляюсь тому, что Управление пользуется услугами таких, как вы. 
 Прежде чем повесить трубку, Малко крикнул в ответ: 
 - С "Безумцами Господа" могут справиться только "безумцы президента"... 
 В брезентовой куртке, с РПГ-7 и шестью снарядами к нему в холщовом мешочке, обвязанном вокруг пояса, Фарух выглядел старше своих четырнадцати лет. Он сидел на ржавом остове танка и пересчитывал пачки стодолларовых купюр с тщательностью крупье из игорного дома в Лас-Вегасе. Всех своих "людей" он предусмотрительно отослал подальше. 
 Пересчитав деньги, он поднял на Малко серьезный взгляд. 
 - С Богом! Если все окончится благополучно, куплю себе бар вместе со шлюхами и буду трахать их каждый день... 
 Достойная детская мечта. 
 Он спрятал пачки под куртку. Потом Малко, прибегая для объяснения технической стороны к помощи Джони, стал излагать план операции. У Фаруха в подчинении оказалось семь "малышей", в том числе кудрявая девчонка с револьвером. 
 Все они были вооружены до зубов. И начисто лишены сомнений. 
 - Тебя не смущает, что придется атаковать шиитов? - спросил Малко. 
 Маленький палестинец сплюнул. 
 - Какая мне разница! Шииты, сунниты, евреи - все они сволочи. А как будем добираться? 
 - Пешком, - объяснил Джони. - Чтобы на пост не наткнуться. Встретимся через полчаса. 
 Остальные детали Джони растолковал ему по-арабски. Потом они понаблюдали, как Фарух выстроил своих "бойцов" и повел их цепочкой по горам щебенки, словно выводил из жерла потухшего вулкана. В их миниатюрных силуэтах было даже нечто возвышенное. Юные палестинцы - отличные наемники. 
 Джони попал в глубокую лужу и выругался, тряся ногой в зеленом сапожке. Они добрались до "мерседеса". Сделали крюк, прежде чем направиться на улицу Омара Беюма, откуда начиналась дорога в Шия. Теперь придется, скрываясь, проникнуть в квартал мечети Хусейна. Солнце уже взошло, и Малко представил себе, как молятся в этот момент иранцы-пилоты, оборотясь лицом в сторону Мекки, прежде чем занять место в своих управляемых бомбах... 
 Джони затормозил: первое заграждение при въезде в Шия. Боевики "Амала". Трое небритых молодых парней с фотографиями Муссы Садра на груди. Не слишком любезных. Они о чем-то спросили Джони и долго переговаривались с ним по-арабски. 
 - Хотят осмотреть машину, - пояснил Джони. 
 Боевики обследовали салон, открыли багажник и капот. Малко сидел, не вынимая рук из карманов плаща. "Магнум" на поясе свинцовой тяжестью тянул его вниз, а в зеленой сумке возле ног находилась рация. Если что, они даже выйти не успеют. Один из трех часовых стоял сзади, направив на них ствол своего "Калашникова". Наконец старший на посту махнул головой: проезжайте, мол. Тронулись они осторожно, намеренно не спеша, чтобы не вызвать никаких подозрений. 
 Чуть дальше они вышли из машины, оставив ее открытой, а то подумают еще, что она со взрывчаткой. Переулок, еще один, и вот они в разрушенном здании, которое уже послужило им сегодня обсерваторией. Фарух со своими "людьми" был уже там, они разошлись по пустым комнатам, приготовили ракеты и снаряды. 
 - Надо действовать с ходу, - предупредил Фарух. - Кажется, нас уже обнаружили. Они пока не знают, кто мы такие, но могут в любую минуту прислать сюда патруль... 
 - Пошли, - скомандовал Малко. 
 Они поднялись на террасу, на этот раз тщательно оглядывая крыши ближайших домов. Вот чудо: гараж был настежь распахнут, и желтый мусоровоз оказался на самом виду. Он стоял рядом с грузовиком. Пока они рассматривали его, кто-то сел за руль, вывел мусорку из гаража и поставил во дворе с работающим двигателем. Сердце Малко забилось сильнее. Времени оставалось в обрез. 
 Полдюжины вооруженных людей шаталось теперь возле машины во дворе, а внутри гаража, наверное, было еще больше. Фарух поправил мешочек со снарядами на поясе и сказал Малко: 
 - Начали! 
 - Смотрите не попадите в мусоровоз, - предупредил Малко. 
 Мальчишка считал вслух вооруженных бойцов, один из которых как раз осматривал машину. Потом тот сел в кабину и нагнулся над приборной доской. Малко попробовал подсчитать, сколько взрывчатки могло туда войти. 
 - С Богом! - крикнул Фарух. 
 Его спина, с торчащими за поясом снарядами, исчезла за поворотом лестницы. Малко остался на крыше, чтобы наблюдать за происходящим. Джон и присоединился к нему. Они увидели, как со стороны улицы показались ребята. Все семеро с Фарухом во главе двигались цепочкой, не скрываясь, с РПГ-7 и "Калашниковыми" на плече. Малко заметил, что юный палестинец пришпилил к своей брезентовой куртке фотографию Имама Садра. 
 - Малыши прошли хорошую школу выживания, - заметил Джони вполголоса. 
 Малко с тревогой следил за их продвижением. Он почти затаил дыхание, когда голова колонны проникла во двор гаража. Они услышали несколько выкриков по-арабски, увидели, как бросились к своим автоматам охранники. Фарух тут же остановился, что-то выкрикнул. 
 - Он сказал, что его послал Абу Насра, - перевел Джони. 
 Вооруженный отряд в Шия не мог вызвать удивления. А то, что они шли открыто, вызывало еще большее доверие. На что и рассчитывал Фарух. Малко едва успел заметить, как он сдернул с плеча и перекинул в правую руку свой РПГ-7, - так стремительны были жесты мальчика. 
 - Пошли, - сказал Малко. 
 Приступили к самой опасной части операции. 
 Еще секунда, и начался настоящий ад. Команда Фаруха открыла огонь изо всех стволов: стреляли они профессионально, короткими очередями, лишь изредка бухали РПГ-7. Одного из охранников буквально разорвало в клочья. Внезапно наступила тишина. Лишь один маленький палестинец лежал на боку: в него угодила пуля охранника. Но боевики "Амала" были выведены из строя все до одного. 
 Фарух обернулся, ища глазами Малко. Из гаража раздался выстрел, вырвалось облако дыма, скрыв мальчика. Ребята бросились внутрь. Снова перестрелка, уханье РПГ-7, черные клубы дыма и, наконец, пламя. Малко и Джони бежали к мусоровозу. Когда они оказались возле машины, четверо уцелевших "малышей", в их числе девочка с револьвером, начали, отстреливаясь, отступать. 
 Фарух лежал на спине, а в груди у него зияла огромная, величиной с тарелку, дыра. В него попала ракета. Вокруг валялись банкноты, полусожженные, разорванные, несколько бумажек отнесло ударной волной в другой угол двора. Мальчик не заметил спрятавшегося в глубине гаража охранника. Палестинец постоял мгновение над трупом Фаруха, потом сказал: 
 - Поехали скорее, а то сейчас охрана сбежится со всех сторон... 
 Малко открыл дверцу кабины. Включил зажигание. Стараясь не думать о том, что если боевики вздумают контратаковать, им хватит одной ракеты. И мусоровоз взлетит на воздух. 
 Мотор затарахтел, Джони вскочил в кабину, а оставшиеся в живых ребята прилепились на подножке. Гараж горел, повсюду валялись трупы. Весь бой продолжался не больше четырех минут. Теперь им предстояло пересечь Шия, сидя в кабине бомбы на колесах. 
 - Пустите меня за руль, - сказал Джони. - А сами лучше спрячьтесь. 
 Малко поменялся с ним местами, и теперь его полностью загораживали собой висящие на подножке ребята. 
 Один переулок был похож на другой, как две капли воды, и все такие узкие, что мусоровоз едва протискивался. Малко окинул изучающим взглядом приборную доску и заметил рядом с включателем дворников какую-то приклеенную скотчем кнопку. 
 - Это как раз часовой механизм, - сказал спокойно Джони. - Вы оказались правы. 
 Одна только загвоздка: им было неизвестно, на сколько он установлен: на двадцать секунд, на минуту? 
 От ответа на этот простой вопрос зависела их жизнь. Они выехали к заграждению. Малко скользнул на пол, мальчишки закричали что-то, потрясая оружием, и их пропустили без задержки. Вдруг на перпендикулярной улице показался грузовик с вооруженными людьми, он притормозил, несколько человек выскочили из кузова и знаками приказали им остановиться. Малко увидел, как один из мальчишек соскользнул с подножки, опустился на колено и выстрелил из своего РПГ-7 по грузовику. 
 Глухой удар - и грузовик взорвался, капот его отлетел аж на крышу дома. Оставшиеся в живых боевики открыли огонь. Несколько пуль цокнули по мусоровозу. Малко затаил дыхание. Но ничего не произошло. 
 Джони развернулся, зацепился за стену и оторвал крыло машины. Стрелявший мальчишка на ходу вскочил на подножку. Малко не замечал больше ни дождя, ни зачуханных стен, ни отпрыгивавших в стороны прохожих. Он реагировал только на переключение скоростей: мусоровоз вообще-то не лучшее транспортное средство для гонок, а особенно если он начинен взрывчаткой и снабжен взрывным устройством, которое может сработать при любом неудачном маневре... Он вспомнил того боевика-шиита, который должен был подвезти месяца два назад машину-бомбу к французскому посольству и решил сделать остановку, чтобы купить сигарет. Одно неудачное движение руля, и он превратился в пламя и свет вместе с пятьюдесятью прохожими и тремя зданиями. Малко утешал себя тем, что, наверное, ничего не успеешь почувствовать. 
 Джони резко затормозил: улица была перегорожена железными брусьями. За ними топтались два бородача на фоне огромного портрета имама Муссы Садра. Они не успели даже дотянуться до автоматов. "Малыши" расстреляли их, не спускаясь с подножки. Но железные брусья оставались. Джони вылез из машины, а Малко снова устроился за рулем. 
 - Двигайте потихоньку, - сказал палестинец. - Я буду командовать. 
 Малко включил первую скорость, и передний бампер тяжелого мусоровоза начал сгибать металлическую перекладину. Он затаил дыхание... Брусья все гнулись и гнулись, пока автомобиль не смог просто проехать по ним. Уф, пронесло! 
 Малко взглянул на лица стоящих на подножке мальчишек. Напряженные, но ни малейшего следа страха. Ребята были похожи на насторожившихся крыс, готовых в любую минуту сорваться, чтобы убивать и самим остаться в живых. Он так и не понял, почему они все еще сопровождали его: охраняли или просто так было легче выбраться из опасной зоны? 
 Здесь дома стояли пореже. Они приближались к незастроенному району между Бордж Эль-Бражнехом и Адетом. Один из мальчишек постучал по стеклу. Малко притормозил. И увидел, как они на ходу спрыгнули и, не оборачиваясь, скрылись. Что с ними будет? Бедняга Фарух так и не смог воспользоваться своими деньгами. Малко снова увидел его удивленное окровавленное лицо. Мальчишка не успел даже испугаться. Первая ошибка в его коротенькой жизни. 
 - Осторожней, нас преследуют! 
 Малко вздрогнул. И увидел в зеркале заднего вида, как с перпендикулярной улицы вывернул грузовик. И стал их нагонять. Малко был уверен: это один из уцелевших охранников гаража бросился им наперерез, угадав, куда они направляются. Малко прибавил скорость, более внимательно всматриваясь в преследующую их машину: удивительно, но кажется, в ней был только один водитель. А ведь времени собрать боевиков ему должно было хватить... 
 Страшная мысль пронзила его. В большинстве машин-бомб, кроме часового механизма, была еще и система включения взрывного устройства по радио. Водителю грузовика, который, вероятно, сам участвовал в "снаряжении" мусоровоза, достаточно было приблизиться к ним на определенное расстояние, чтобы машина взлетела на воздух вместе с Малко и Джони. А ведь скорость у преследователя куда больше, чем у них. 
 Глава 20 
 Малко вдруг показалось, словно он вмерз в глыбу льда. Развалин вокруг он не замечал, а видел только, где начинаются кварталы Адета, да почти скрытую туманом полоску Шуфа. Он выжал до упора акселератор и даже сам наклонился вперед, как будто это могло помочь машине двигаться быстрее. Хорошо еще, что грузовик точно так же проваливался в ямы на разбитой дороге, как и их мусорка... Малко повернулся к палестинцу. 
 - Джони, - сказал он. - Наверное, у того, кто нас преследует, рация, с помощью которой можно нас взорвать на расстоянии. Стоит ему только достаточно приблизиться... 
 Палестинец обернулся. 
 - Очень может быть, - согласился он. - Надо бы от него поскорее оторваться. 
 - Прыгайте, - предложил Малко, - а я попробую двигаться дальше. Вы хоть представляете, как устроены такие механизмы? 
 Джони, вывернув шею, наблюдал за грузовиком. 
 - Это смотря какой механизм, - ответил он. - Впрочем, я не думаю, что там что-то сверхсложное. Иначе мы давно бы взлетели. Наверное, радиоуправление от игрушки или того, чем отпирают ворота гаража. У них радиус действия несколько десятков метров... 
 Грузовик находился от них метрах в ста. Давненько Малко не играл в русскую рулетку... Желтая мусорка шла с максимальной скоростью. Джони машинально подтянул свои заляпанные грязью сапожки. Он был небрит, и проклюнувшаяся борода придавала его лицу нездоровый вид. Выпуклые глаза рептилии были прикованы к зеркалу заднего вида. Расстояние между машинами не уменьшалось. Показались первые дома Адета. 
 - Далеко еще? - спросил Малко. 
 - По прямой близко, - ответил палестинец. - Но там пост, придется сделать крюк. 
 Да, с грузовиком на хвосте остановка была непозволительной роскошью. Переднее правое колесо мусоровоза провалилось в яму, а сердце Малко ушло в пятки. Кровь стучала у него в висках, и он все никак не мог отделаться от мысли: интересно, что чувствует человек, когда его разрывает в клочья? 
 Мусоровоз развернуло, и он чуть не ударился о столб, - единственное, что уцелело от стоявшего здесь когда-то дома. Вдруг шум двигателя заглушил рокот пропеллера, однако вертолет очень быстро удалился. 
 Джони нервно задергался на сиденье. Малко показалось, что грузовик стал их нагонять. 
 - Налево переулок, сворачивайте, - сказал палестинец. 
 Малко едва успел повернуть руль. Они оказались на узкой дороге, стиснутой с обеих сторон жилыми домами. Сквозь гигантский пролом в стене было видно, как завтракает, собравшись в полном составе, семья. Жители провожали удивленным взглядом большую желтую машину. 
 - Еще раз налево! - приказал Джони. 
 Поворот. Но Малко не закончил маневра и резким движением выровнял руль. Он заметил в конце переулка группу вооруженных людей, один из которых держал в руках РПГ-7... Джони выругался. Впервые хладнокровие покинуло его. 
 - Я не знаю, куда ведет эта улица! 
 Всего несколько драгоценных минут потеряли они. Малко вытер со лба пот. Им не пришлось долго ждать: за следующим поворотом они сразу поняли, куда ведет улица, - к мощнейшему заграждению из бетонных блоков, рельсов и земляных насыпей, абсолютно непроходимому. Передний бампер мусорки мягко вошел в рыхлую землю. 
 Малко обернулся. 
 К ним приближался грузовик. Они в ловушке. 
 Малко не успел остановить Джони. Тот уже выпрыгнул из кабины и мчался к грузовику, скользя по мокрой глине, как огромная лягушка. Малко тоже выскочил. Правда, если мусоровоз взорвется, это вряд ли что изменит. Джони пробежал уже метров пятьдесят. Присел, упер в плечо приклад "Калашникова" и разрядил полмагазина... 
 Ветровое стекло грузовика пошло трещинами, потом вдруг стало опаловым, машина завиляла, но не остановилась, хотя жив или мертв ее водитель, было неясно. 
 Еще три выстрела из "Калашникова", а потом Малко, словно в замедленной съемке, увидел, как бампер грузовика ударил Джони в грудь. Ему показалось даже, что машина проехала по палестинцу колесом. Малко окаменел, а грузовик вдруг завихлял, резко развернулся и врезался в бетонный столб. 
 Малко бросился к Джони. Палестинец лежал на спине, в лице ни кровинки, глаза открыты. В уголках губ показалась розоватая пена. Малко только хотел дотронуться до его груди, как он застонал: 
 - Плохо мне, ох, плохо! 
 Бампер раздавил Джони грудную клетку. Видимо, осколком ребра ему повредило легкое. Он дышал с трудом, широко раскрыв рот и прижав руку к груди. 
 - Подайте назад и постарайтесь обогнуть заграждение, - прошептал он. Потом все время прямо до железной дороги. А там направо, вы узнаете место... 
 Он икнул и закрыл глаза. Малко понял, что палестинец умирает. Ему уже ничем не помочь, а выстрелы, должно быть, привлекли внимание боевиков "Амала". Малко бросился назад, к мусоровозу. За Джони он потом рассчитается... Он забрался в кабину, дал задний ход, едва не задев палестинца, не подававшего больше ни малейших признаков жизни. 
 На ходу Малко заметил в покореженном грузовике лежащего на руле окровавленного мужчину. Да, Джони спас ему жизнь. Малко постарался больше пока не думать об этом. Положив на колени "магнум", он выбрался из тупика, переключил скорость и поехал по узкому переулку. Метрах в двадцати от него вооруженный боевик жестом приказал ему остановиться на небольшой площадке. 
 Малко замедлил ход, чтобы тот потерял бдительность. Но в нескольких метрах от часового выжал до упора акселератор. Охранник едва успел отскочить. Раздались удивленные крики, Малко заметил на ходу еще нескольких человек. А через мгновение в окно кабины просунулась бородатая голова. Малко схватил "магнум" и выстрелил. 
 Голова исчезла, но он так и не узнал, попал или нет. В зеркало было видно, как бегут со всех ног к стоящему неподалеку грузовику боевики. Но они, скорее всего, уже не успеют. Малко сконцентрировал все свое внимание на дороге, на время забыв об опасности. А улица никак не кончалась. Наконец он заметил бегущие к югу рельсы. И свернул на тянувшуюся рядом тропку. Всего несколько хижин уцелело вдоль железнодорожного полотна после бомбежек и артобстрелов. Теперь он боялся только одного: что не найдет ангар с самолетами. 
 Тропинка бежала все дальше и дальше, а его тревога перерастала в ярость. Он проехал! 
 Но именно в этот момент Малко увидел минарет разбитой мечети, который служил им в прошлый раз ориентиром. База Абу Насра находилась метрах в пятистах справа. Он взглянул в небо: самолеты еще не взлетели. Впрочем, "Безумцы из Баальбека" были хорошо осведомлены о том, что встреча посла США с президентом Джемейлом должна состояться в десять. А часы показывали еще только восемь. Из Адета в Баабду не больше пяти минут лета... Слева он уже различал насыпь с колючей проволокой и старые автобусы на ней, затруднявшие доступ на базу террористов. Теперь осталось проехать вдоль этой самой насыпи, чтобы достичь стратегической цели. Только бы заграждения не оказались непреодолимыми... 
 Абу Насра следил, как его люди медленно отодвигали бронированные створки ворот ангара, где стояли три самолета. Глава террористов пребывал в страшном возбуждении. Всю ночь он вертелся с боку на бок на своей походной кровати, поставленной прямо в ангаре, опасаясь то плохой погоды, то неведомых осложнений, то даже отменяющего операцию приказа из Дамаска. От этих сирийцев всего можно ждать... Но небо было более или менее чистым, дождь перестал, телефон молчал. Впрочем, его уже начинало тревожить это молчание. Уже должны были сообщить о том, что мусоровоз выехал. Взрыв в намеченный срок в Музейном проезде, прямо возле французского поста, должен был посеять панику. Ровно в восемь тридцать. 
 Внезапно его охватила страшная тревога. Он ведь так и не узнал, что удалось разведать юной шиитке, которую по его приказу уничтожили. Американский агент таинственным образом ускользнул у него из рук и с тех пор не давал о себе знать. Весь отряд, которому была поручена его ликвидация, погиб. Не к добру все это... 
 Он думал, что глоток "пепси" его успокоит, но желудок сжался так, будто он хватил кислоты. 
 Абу Насра еще раз оглядел часовых. Это все были люди из Баальбека, боевики исламского "Амала", и иранцы. Они закутались в меховые куртки, но не дремали. Экипажи двух танков тоже были начеку. 
 Абу Насра предвидел, что американцы могут попробовать сорвать его планы с помощью боевой операции, принимая во внимание сложившуюся политическую обстановку. Но он расставил повсюду осведомителей с биноклями, готовых каждую минуту поднять тревогу: на Парижском проспекте, на набережной, у въезда в лагерь десантников и даже в Баабде, возле командного пункта 8-й бригады. В любом случае он успеет поднять самолеты в воздух. А стоит им только взлететь, они на такой малой высоте станут невидимыми. 
 Все три пилота уже проснулись и теперь молились, распростершись на полу лицом к Мекке. Черты их исказились, на лбу у каждого - красная повязка. Им уже выдали по сигаретке с гашишем. Это расслабляет, но нужные рефлексы остаются нормальными. Все они поклялись отдать жизнь за аятоллу Хомейни. 
 И очень скоро их горячее желание исполнится. 
 Шансы выжить в подобной операции близки к нулю. Первый самолет должен был приземлиться возле бассейна и дать залп всеми своими восемью ракетами. Упрятанные в них стальные шарики уничтожат все живое в радиусе ста метров. 
 А два других самолета доведут бойню до конца с помощью взрывчатки. Часовой механизм взрывателей установлен точно на восемнадцать секунд. Пилотам приказано включить его, когда самолеты будут в десяти метрах от резиденции, и тут же выброситься вниз, в сад посла. Даже если часовой механизм заклинит от удара, сработает другой, инерционный взрыватель. Кроме того, Абу Насра послал к стене резиденции человека с пультом радиоуправления, настроенным сразу на две волны, чтобы подорвать оба заряда. 
 Как только будет уничтожен президент Джемейл и стерт в порошок посол США, у сирийцев руки окажутся развязанными. Американцам все это очень не понравится, и они больше не станут ни во что вмешиваться, христиане будут деморализованы и не смогут оказать достойного сопротивления. Таким образом, оппозиция победит, она докажет, что умеет наносить удары, когда хочет и где хочет. А сам он, Абу Насра, займет еще более прочное положение среди шиитов южного пригорода, укрепив свой авторитет такой блестящей акцией. 
 Пилоты поднялись. Все они были одеты в зеленую, цвета исламского знамени, летную форму с вышитым на груди портретом Хомейни. Абу Насра подошел к ним и обнял каждого, надолго прижимая к себе и шепча слова напутствия. Впрочем, это было излишним. Они и так горели желанием умереть за веру, стать мучениками. 
 - Настал ваш час, братья, - произнес он. 
 Остальные иранцы приблизились к самолетам и стали выкатывать их из ангара. Сейчас они были наиболее уязвимыми, - вражеская разведка могла обнаружить их с воздуха. Но подготовка займет совсем немного времени. Тем более что как только часть самолета оказывалась снаружи, ее тут же прикрывали маскировочным чехлом. Техники последний раз проверили взрыватели и подключили их к аккумуляторным батареям самолетов. Предусмотрено все до мелочей. 
 Зазвонил телефон. Боевик снял трубку и тут же протянул ее Абу Насра. 
 - Из мечети Хусейна. 
 И Абу Насра услышал прерывающийся от волнения голос, который сообщил совершенно невероятную новость. Какие-то дети атаковали гараж. Среди них вроде бы видели иностранца. Угнан мусоровоз, начиненный взрывчаткой! 
 Онемев от ярости, руководитель операции швырнул трубку. В "Амале" всегда утверждали, что квартал Шия недоступен для вражеских элементов. Он повернулся к пилотам: 
 - Готовьтесь. Вылетаете немедленно. 
 А сам все обдумывал изменение ситуации. Кто похитил мусоровоз? И для чего? Ответ стал ясен в тот самый миг, когда со стороны въезда в лагерь раздалась автоматная очередь. 
 Черты лица Абу Насра исказил гнев, и он завопил пилотам: 
 - Взлетайте! Взлетайте! 
 Глава 21 
 Малко, сжавшись в комок, влетел в последние ворота. Эффект внезапности до сих пор здорово помогал ему, но скоро оторопь охранников пройдет. Перед ним петляла дорожка из красного латерита, окаймленная, как и в лагере десантников, земляными насыпями. Справа показалась сторожевая вышка, стоявший на ней часовой с биноклем замахал обеими руками. Метров через пять Малко врезался в заграждения из колючей проволоки. Легковую машину они бы остановили. 
 Двигатель мусорки взревел, но она прошла, волоча за собой по колее клубки колючей проволоки. До прямой, ведущей к ангару, оставалось четыре поворота. 
 На дорогу выскочило несколько человек с автоматами. К счастью, РПГ-7 не было ни у одного. За мгновение до того, как ветровое стекло разлетелось вдребезги, Малко нырнул вниз. Глухие щелчки пуль по кузову. Одна из них рикошетом ударила в руль и разбила его. 
 Рискнув выглянуть наружу, Малко успел заметить боевика, опустившегося на колено посреди дороги и стрелявшего из "Калашникова". Пришлось срочно спрятаться обратно. Мягкий удар подсказал ему, что человек сбит. Еще несколько ударов по корпусу машины, и можно выпрямиться: самое сложное позади. Охрана ворот преодолена. Он слышал за спиной автоматные очереди, но толстое покрытие мусоровоза надежно защищало его. Сейчас он даже не вспоминал о смертоносной начинке, которая могла взорваться от попавшей в нее пули. В голове у него было только одно: самолеты. 
 Внезапно рядом раздался сильный взрыв и все впереди заволокло таким густым дымом, что Малко даже чуть не потерял управление: к счастью, оставшийся невидимым стрелок, выпустивший ракету РПГ-7, промахнулся. 
 Лоб у Малко кровоточил: наверняка, осколком стекла задело. Оставалось преодолеть двадцать метров этого своеобразного туннеля без крыши, а потом он окажется на открытом месте. Интересно, успеют ли сориентироваться танки? Они превратят его в кашу одним-единственным выстрелом своего орудия, но тогда взорвется заложенный в мусорку снаряд, и цель будет достигнута. Перед взором Малко промелькнул его замок и чувственное лицо Александры, и тут же он увидел ангар и стоящие перед ним три самолета. 
 Один уже заходил на взлет. Вот он оторвался от земли, поднялся метров на десять. Вокруг двух других суетились люди. Малко охватил одним взглядом всю картину: бегущих со всех сторон боевиков, разворачивающиеся башни танков, оживление вокруг готовых к взлету крылатых машин. Когда до ангара оставалось всего метров сорок, Малко нагнулся, нашел на ощупь уже давно обнаруженный им металлический язычок на полу. Потом до конца выжал акселератор и повернул язычок так, чтобы тот намертво придавил педаль. Теперь Малко снял ногу, но педаль осталась в прежнем положении, и мусоровоз продолжал на полной скорости двигаться вперед. Прямо на самолеты. Малко еще раз проверил направление: колеса стояли прямо. Тогда он ударом плеча распахнул дверь и одновременно щелкнул тумблером часового механизма. 
 Рассудок отказывался подчиняться Абу Насра. Он смотрел, как приближается к самолетам желтый мусоровоз, и даже не думал о том, какому риску подвергается он сам. До него не долетали ни выстрелы, ни крики. Он, словно автомат, двинулся на противника, зажав в руках "Калашников". Будто мог остановить его одной только силой воли. Разум подсказывал, что так он погибнет, но сигнал об опасности не проходил в центр, включающий рефлекс страха. 
 А потом Абу Насра увидел, как выпрыгнул на ходу водитель мусоровоза, а он сам продолжал надвигаться на него подобно огромному неуклюжему доисторическому животному. 
 Только тогда он поднял ствол "Калашникова" и стал поливать чудище огнем, стараясь застопорить его ход. Он все еще стрелял, когда тяжелый бампер ударил его в живот. Когда передний мост раздавил ему череп, он уже ничего не чувствовал. 
 Малко больно ударился плечом, а потом головой о землю, но, продолжая катиться, успел заметить, как неотвратимо движется к ангару тяжелая желтая машина. И в тот же миг он скатился в глубочайшую четырехугольную яму, весьма смахивающую на выгребную, полную тухлой воды. Автоматные очереди разбрызгивали грязь возле него, пока он, наконец, не скатился на самое дно, покрытое желтоватым месивом, и не обнаружил, что в падении потерял свой "магнум". 
 Малко каждую секунду ожидал, что наверху появятся боевики и прикончат его. 
 Он выпрямился, пытаясь вскарабкаться по скользкой стенке. Но не поднялся и на два метра, как раздался взрыв. Адский грохот не утихал, как ему показалось, вечность. Барабанные перепонки сжало с такой силой, что он завопил от боли. Взрывная волна почти не задела Малко. Но теперь сверху посыпались груды обломков. Что-то тяжелое плюхнулось рядом с ним в грязь, продолжая гореть: оказалось, башня танка, а внутри нее несколько человеческих обрубков... Гул никак не утихал, однако на самом деле это шумело у него в ушах. А вокруг царила мертвая тишина. 
 Он по-звериному, пользуясь всеми четырьмя конечностями, вскарабкался по желтому обрыву, с трудом вдыхая насыщенный пылью и едким запахом взрывчатки воздух. Сначала Малко даже не узнал места. Ангар исчез: его снесло взрывной волной; завалившись набок, горел неподалеку М-113, второй танк с оторванной башней был буквально выпотрошен. Там, где стояли недавно самолеты, пылали два огненных шара в черном дыму. Оторванная рука, все еще сжимающая оружие, повсюду трупы, куски человеческих тел, которым и название подобрать трудно, катящаяся по бетону голова. И надо всем этим - беловатая дымка. Остов желтой мусорки был отброшен больше чем на сто метров, через крышу ангара. 
 И ни единого признака жизни. 
 Малко сделал несколько шагов, подобрал "Калашников". Вдали послышался вой сирен "скорой помощи". На взрывы в Бейруте откликаются быстро. 
 Он пошел дальше, похожий на желтую мокрую глиняную статую, покачивающийся, оглушенный, не представляющий пока масштабов разрушения. Ему на ум пришла строка из Святого Писания: "Кто с мечом придет, тот от меча и погибнет..." Лишь куски мяса остались от "Безумцев из Баальбека". Он отомстил за всех: за Нейлу, полковника Джека, Джона Гиллермена и других. 
 Глубокая яма, куда он свалился, защитила его от взрывной волны и от обломков, но все же его слегка контузило. Карабкаясь по земляной насыпи, Малко оглянулся: над лагерем поднимался огромный гриб беловатого дыма, опиравшийся на рыжие языки пламени. Сколько же народу тут погибло? Десять человек? Двадцать? Еще больше? 
 От базы террористов не осталось ничего, кроме трупов и покореженного железа. Из завесы дыма показались силуэты людей, потрясавших оружием: сбегались боевики "Амала". Засвистели пули, но слишком далеко, не опасно. Малко пытался сориентироваться, не находя себе места от тревоги. И вдруг слабый шум мотора заставил его поднять голову. Третий самолет, улетевший на запад, теперь развернулся и взял курс на Баабду! 
 Завопив от ярости, Малко, как безумный, бросился бежать на юг, туда, где располагался лагерь десантников. Третий, уцелевший самолет вполне мог выполнить разрушительную миссию и один. 
 Роберт Карвер, обозревавший в бинокль шиитские кварталы с крыши соседнего с резиденцией посла дома, не замечал ничего подозрительного. Он расставил на выездах из квартала часовых, но ни один из них не сообщил ему о появлении желтого мусоровоза. От Малко тоже не было вестей. Рядом с резидентом лежали три рации, связывавшие его с главными американскими постами. Шесть боевых вертолетов десантников были каждую минуту готовы к вылету. Четыре крупнокалиберных пулемета были установлены рядом с ним на крыше. Резидент взглянул на часы. Восемь десять. Время еще есть. Шум голосов со склона, ведущего к резиденции посла, заставил его подойти к самому краю. И он увидел, как трое ливанских солдат борются с каким-то гражданским. Роберт Карвер вызвал по рации десантника, несущего охрану резиденции снаружи, и приказал ему разобраться, в чем дело. Несколько минут спустя сержант доложил: 
 - Это торговец овощами, он почти каждый день здесь бывает... 
 - Почему его арестовали? 
 - Они говорят, у него странный акцент. Нет документов, и выговор, как у иранца. 
 - Пусть обыщут. 
 Со своего поста он следил за ходом событий. Человек отчаянно отбивался. Для того, чтобы обыскать, солдатам пришлось буквально поставить его на голову. Из кармана брюк вывалился какой-то предмет, и арестованный громко вскрикнул. Но предмет был уже в руках у сержанта десантников. Из переговорного устройства тут же раздался его голос: 
 - Сэр, похоже на крошечную рацию... 
 Но Роберт Карвер не успел ответить. Пленник вдруг вырвался. Бросился, как сумасшедший, к ближайшему М-113, взобрался на него, сбросил ударом плеча пулеметчика и схватился за рукоять оружия. От громких выстрелов задрожали кипарисы. Сержант десантников упал, за ним - оба ливанских солдата. Но со всех сторон к бронетранспортеру уже бежали охранники, поливая его из автоматов. Сраженный пулями, беглец упал, свалившись сначала на броню, а оттуда на землю. Резидент ЦРУ несся по лестнице. Но когда он оказался внизу, ему оставалось лишь полюбоваться портретом Хомейни, вытатуированным на груди убитого, видневшейся сквозь прореху на майке. 
 Американец подобрал выпавший из рук сержанта предмет. Небольшой пульт дистанционного управления: таким открывают гаражи. Но его мощности вполне хватит, чтобы подорвать заряд взрывчатки. Первое подтверждение того, что Малко был прав. Раз здесь оказался этот человек, значит, приближается время атаки. Резидент бросился со всех ног назад, к командному пункту на крыше виллы. Всего в километре располагался президентский дворец. Джемейл не станет так рано выезжать. Надо отсрочить встречу любой ценой, даже если это нанесет ущерб их репутации. В силы Малко он, конечно, верил, но не ставить же жизнь президента Ливана и американского посла на кон русской рулетки. Бог с ней, с репутацией. 
 Он только поднялся на крышу, как со стороны Баабды раздался оглушительный взрыв. Столб дыма взметнулся в серое небо возле самой железной дороги, недалеко от аэропорта. От ударной волны, несмотря на большое расстояние, задрожали деревья, пронесся ветер. Без сомнения, один из самых мощных взрывов в Бейруте. Может быть, план Малко удался? Но где он сам? В радиусе ста метров от эпицентра ни один человек уцелеть не мог. Роберт Карвер все еще размышлял над этими вопросами, когда заверещала рация. 
 - Говорит Фокс Первый. Нами замечен вблизи выставки летящий объект. Скорость полета низкая, высота небольшая. Направляется на восток. Прием. 
 Сообщение пришло с поста десантников, расположенного на крыше автозаправочной станции у самой границы Бордж Эль-Бражнеха. Кровь застыла в жилах у Роберта Карвера. Значит, план Малко не удался. Он схватил переговорное устройство и стал вызывать: 
 - Говорит Фокс Главный. Приказываю немедленно поднять боевые вертолеты и направить их на Баабду. Цель операции - обнаружить легкий самолет, летящий на малой высоте. И сбить его без предварительного предупреждения. 
 Легкое замешательство. Потом раздался голос: 
 - Говорит Фокс Первый. Верно ли я понял: сбить без предупреждения? 
 - Фокс Главный Фоксу Первому: подтверждаю, подтверждаю: сбить без предупреждения. 
 Резидент взял бинокль и направил его на лагерь десантников. Спустя несколько секунд над лагерем поднялся первый вертолет, потом еще пять. Машины построились и взяли курс на Баабду. 
 Американец перемещал бинокль, пытаясь отыскать самолет. Но ему мешало облако дыма; кроме того, если он летел всего в двадцати метрах над землей, то до последнего момента его будут скрывать кроны деревьев и холмы. Роберт Кар-вер повернулся к пулеметчикам. 
 - Готовьтесь! Сюда направляется самолет, начиненный взрывчаткой, которым управляет камикадзе. Стреляйте, как только заметите его. 
 Сжав пальцы на гашетке, пулеметчики не сводили глаз с кроны деревьев. Но резиденция находилась в ложбине, и они могли обнаружить самолет слишком поздно, когда он уже станет падать в сад или на крышу дома посла. Роберт Карвер набрал номер резиденции. И, услышав голос главы дипломатической миссии, заговорил: 
 - Сэр, спуститесь немедленно в укрытие. Сюда направляется иранский самолет. Как только тревога минует, я дам вам знать. 
 - О Боже! - произнес в волнении посол. - А как же президент? 
 - Его я тоже предупрежу. 
 Он повесил трубку и вызвал по рации президентский дворец. Пришлось сделать несколько попыток, пока, наконец, он сумел найти дежурного полковника охраны. Роберт Кар-вер представился и спросил: 
 - Где президент? 
 - Только что выехал, - ответил ливанский офицер. 
 Роберта Карвера словно саданули под дых. 
 - О, нет! - прошептал он. 
 Не пытаясь ничего объяснять, он и вызвал личную охрану президента. Вызов не проходил. Он попробовал еще и еще раз, но безуспешно. А президент уже приближался к опасной зоне. Но даже бронированная машина и телохранители ничего не смогут сделать против самолета. И только теперь он вспомнил: частота, на которой работала президентская охрана, менялась каждое утро. В охватившей его панике он совсем забыл об этом. Теперь он был уверен, что не сможет связаться с телохранителями президента, пока они в пути. И он судорожно принялся снова вызывать дворец. 
 Его отвлекло от этого занятия легкое гудение. Роберт Карвер поднялся на цыпочки, стараясь заглянуть за верхушки деревьев. И ему показалось, что сердце его сейчас остановится. Вдоль лысого холма медленно поднимался спортивный самолет длиной не более десяти метров с одним лишь пилотом в крохотной кабинке. Так карабкается по стене злоумышленник. Как только перевалит за гребень, он просто рухнет в сад посольской резиденции! Позади него видны были силуэты более крупных машин: боевые вертолеты. Они слишком поздно обнаружили его. И, словно летчики могли услышать его, резидент закричал: 
 - Господи! Да стреляйте же, стреляйте! 
 Из головного вертолета вырвался красный пунктир, а мгновенье спустя самолет превратился в огромный огненный шар. Задрожала земля, взрывом оглушило всех, кто находился в радиусе километра, а взрывной волной сбросило с крыши пулеметы вместе с расчетами. Стрелявший вертолет десантников, захваченный огненным дыханием, взорвался тоже! За ним второй и третий. Деревья гнулись, осколки летели во все стороны, убивая или раня всех, кто оказался вне убежищ. Сметенного взрывной волной Роберта Карвера больно ударило о каменный парапет, и он свалился на крышу со сломанным бедром. 
 Огненный шар растворился в воздухе, и от самолета остались лишь груды дымящихся обломков на склоне холма. Ветер доносил едкий запах взрывчатки и рассеивал беловатый дым. Три оставшихся целыми и невредимыми вертолета продолжали кружиться над холмом, надеясь найти хоть кого-то, нуждающегося в помощи. Да разве в таком пекле можно уцелеть? 
 - Тревога! Тревога! Тревога! - все кричал по рации голос командира патруля. 
 Экипажи крылатых и винтокрылых машин уже неслись к взлетной палубе на авианосце. По всему Бейруту люди звонили друг другу, стараясь узнать, что там взорвалось у шиитов... А Роберт Карвер думал только о том, где сейчас президент Джемейл. Да еще о судьбе Малко. 
 Малко поскользнулся и упал, поднялся весь в грязи. У него было такое чувство, словно он только что вылез из центрифуги, кроме того, он совершенно потерял ориентацию и оглох! Малко обернулся: за ним бежали боевики, на ходу стреляя из "Калашниковых". Сердце его бешено колотилось, а правый бок пронизывала острая боль. Сил больше не было. Но вдруг преследователи его остановились, подняли оружие вверх. Один из них рухнул на землю. Малко задрал голову и увидел здоровенный вертолет с прямоугольными боковыми дверцами, в которых были установлены пулеметы. 
 Десантники. 
 Вертолет завис над ним и сбросил веревочную лестницу. Малко попробовал было поймать ее, но он слишком ослаб. По тому, как дергался ствол одного пулемета, и по вырывавшемуся из него пламени Малко понял, что десантники все еще стреляют, но самих выстрелов не слышал. 
 Вертолет Сикорского опустился еще ниже, теперь он едва не касался земли. Из него выпрыгнули десантники, помогли Малко залезть в кабину, и машина снова взлетела, стреляя из всех своих пулеметов, и, пролетев метров пятьсот, опустилась на крышу станции технического обслуживания, где располагался командный пункт, укрытый от пуль мешками с песком. К Малко подошел офицер и прокричал: 
 - Сэр, мы получили приказ доставить вас в резиденцию посла. 
 Малко расслышал лишь слово "посол" и согласно кивнул. Голову словно ватой обложили. Его куда-то повели, и вот он снова в воздухе. 
 Первое, что он увидел в саду резиденции, были носилки с лежащим на них Робертом Карвером. Его только что сняли с крыши. Превозмогая боль, американец радостно махнул Малко рукой. Тот направился к нему, какой-то человек побежал ему наперерез, схватил за руку и стал горячо трясти ее. Только теперь Малко понял, что не слышит. 
 - Кажется, я оглох, - произнес он. 
 Присел на корточки возле носилок, и Роберт Карвер тут же вцепился в него. 
 - У нас все получилось! Получилось! - кричал в волнении резидент ЦРУ. Похоже, вы стерли этих подлецов в порошок... А последний тут получил свое. Теперь они не скоро оправятся... 
 Из длинного лимузина вышел мужчина и, окруженный настоящей стеной телохранителей, двинулся к входу в резиденцию: президент Джемейл. 
 Малко почувствовал головокружение. Перед глазами мелькнул Фарух с дыркой в спине и летающими вокруг долларами, перерезанное горло Нейлы. И еще спокойное, усталое лицо Джони. Он тоже устал, устал смертельно. В глазах потемнело. Ему хотелось так много сказать, но он не мог произнести ни слова. 
 Кто-то взял его за руку, санитары подняли носилки с Робертом Карвером. Он снова оказался в вертолете, доставившем его сюда. Взлетели. Сопровождали их "летающий банан" три боевых вертолета. Прошли над Адетом. Дым так еще до конца и не рассеялся. Кругом были видны машины скорой помощи. Пилот обернулся и поднял вверх палец в знак победы. 
 - Отличная работа! - завопил он. 
 А Малко просто смотрел на подернутый утренней дымкой Бейрут, такой спокойный с виду. Город просыпался и не знал, какой ужасной катастрофы только что избежал. Благодаря Малко. Надо бы чувствовать себя счастливым. Но ему все казалось, что он не дал скатиться вниз нескольким песчинкам в песочных часах рока, и это было все, что ему удалось.