Аннотация: Аналитический дуэт двух ближайших учеников и сподвижников швейцарского психолога Карла Густава Юнга представляет свое понимание базовых составляющих психологической типологии. Луиза фон Франц фокусирует внимание на наименее осознаваемой человеком подчиненной психологической функции, а Джеймс Хиллман рассматривает наиболее сложную для понимания чувствующую функцию, которую сам Юнг признал "королем суждений". В лекциях рассматриваются и многие другие важнейшие элементы аналитической психологии: личность, персона, анима, анимус, материнский комплекс... Авторы развивают и углубляют исходные представления юнговской типологии, связывают их с современными психическими реалиями.


---------------------------------------------


 Мария-Луиза фон Франц
 Подчиненная функция



 Глава 1. Общая характеристика подчиненной функции


 "Психологические типы" — одна из ранних книг Юнга. Он писал ее, являясь во многих отношениях первопроходцем. Со времени ее создания идея четырех функций сознания, обеспечивающих сознательную деятельность человеческой личности, доказала свою огромную продуктивность. Кроме того, эта идея, выдвинутая и развитая. Юнгом, по-новому раскрыла религиозную проблему трех и четырех.
 Для тех, кто не знаком с данной областью, я должна дать краткий обзор самой структуры четырех функций в юнгианской психологии. Вначале Юнг дифференцировал установки двух типов: экстраверта и интроверта. У экстраверта ознательное либидо обычно направлено на объект, но вместе с тем происходит и скрытое бессознательное контрдействие, направленное обратно к субъекту. В случае же интроверта происходит противоположное: он чувствует себя так, как будто объект постоянно пытается подавить его, вынуждая постоянно отступать. Все буквально наваливается на него, впечатления поглощают все его внимание, но он не осознает, что по причине своей бессознательной экстраверсии тайно обменивается с объектом психической энергии.
 Приведенная диаграмма показывает разницу между интровертом и экстравертом. Существование четырех функций — ощущения, мышления, чувства и интуиции, каждая из которых может принимать экстравертную или интровертную форму, приводит к появлению восьми психологических типов: экстравертного мыслительного, интровертного мыслительного, экстравертного чувствующего, интровертного чувствующего и т. д. Думаю, вы имеете представление о взаимном расположении четырех функций и знаете, что две рациональные функции (мышление и чувство) противостоят друг другу так же, как и две иррациональные (ощущение и интуиция):
 Часто задают вопрос: "Почему должно быть именно четыре функции, а не пять и не три?". Теоретически на него ответить невозможно. Нужно проверять факты и выяснять, можно ли построить другую типологию, ограничившись меньшим числом функций или увеличив их количество. Для Юнга оказалось большим откровением, что он нашел подтверждение своей, скорее, интуитивно родившейся идее о модели четырехмерной структуры психического в том, что в мифах и религиозной символике столь часто встречается модель четырехмерной структуры психического. Изучая поведение своих пациентов, он также находил подтверждение того, что ему, по-видимому, удалось установить базовую структуру относительно основных принципов построения структуры психического. Конечно, базовая структура психического, не сводящаяся только к формам сознания, в общем случае представляется как примитивное проявление бессознательного, обычно принимающее вид недифференцированного квартериона. Существуют четыре более или менее однородных принципа или элемента: четыре цвета, четыре угла, четыре бога и т. д. Чем более тесно они связаны с сознанием, тем более они склонны становиться тремя животными и одним человеческим существом или тремя добрыми богами и одним злым. Существуют и более дифференцированные мандалы, в которых четыре полюса четверичной структуры отличаются друг от друга, в особенности, если материалы прорабатываются сознательно и тщательно. В этих случаях часто возникает классическая проблема трех и четырех, о которой так много писал Юнг. Это означает, что когда в этой базовой структуре одна из функций становится сознательной, или становятся сознательными три функции, происходит изменение базовой структуры психического.
 Ни в психологии, ни в любой другой реальной области не существует односторонне направленного действия — всегда имеется и противодействие; и если бессознательное вторгается в поле сознания, происходят изменения и в структуре самого бессознательного. Поэтому когда в сновидениях или мифах мы обнаруживаем измененную форму базовой структуры, это означает, что функции частично стали сознательными и, благодаря возникшему противодействию, базовая структура психического приобрела измененную или модифицированную форму.
 Дифференциация типов начинается в раннем детстве. Например, две установки — экстравертную и интровертную — можно заметить, хотя и не всегда достаточно отчетливо, у ребенка одного-полутора лет. Юнг наблюдал одного малыша, который, прежде чем войти в комнату, требовал назвать ему все находившиеся там предметы: столы, стулья и т. п. Это типично для выраженной интровертной установки, когда объект вызывает страх и его необходимо или убрать, или определить ему место словом или жестом, которые сделают этот объект знакомым и безопасным. Если вы знаете, как следует искать и обнаруживать подобные детали, то нетрудно выявить тенденцию к интроверсии или экстраверсии у совсем маленького ребенка.
 Конечно, сами функции в таком раннем детстве еще не проявляются, но к детсадовскому возрасту, по тому, какому виду занятий отдает предпочтение ребенок и как он ведет себя по отношению к другим детям, обычно уже можно определить развитие его ведущей функции. Дети, как и взрослые, имеют склонность заниматься тем, что у них хорошо получается, и избегать того, что им дается с трудом. Наверное, большинство людей поступают так же, как поступала я со своими домашними заданиями: поскольку мне хорошо давалась математика, я занималась ей в первую очередь, оставляя задания по предметам, в которых была слабее, на самый конец. Тенденция откладывать или перекладывать на других дела, в которых чувствуешь себя не на высоте, вполне естественна. Благодаря такому поведению, односторонность имеет тенденцию к возрастанию. Постепенно возникают семейные установки: умный ребенок должен продолжать учиться; ребенок, проявляющий одаренность в практических делах, должен стать инженером. Уже существующие односторонние тенденции, так называемые «способности», усиливаются под влиянием окружающей среды, и таким образом происходит быстрое развитие ведущей функции и медленное угасание других сторон личности. Этот процесс неизбежен и, разумеется, обладает большими преимуществами. Развитие многих людей хорошо укладывается в эту схему, и их тип сразу виден, однако есть люди, тип которых определить очень трудно. У некоторых проблемы при определении своего типа возникают из-за того, что они принадлежат к искаженным типам. Эти не слишком распространенные ситуации имеют место вследствие того, что человек, который в естественных условиях проявил бы себя как ощущающий или интуитивный тип, вынужден под влиянием окружающей среды развивать другую функцию. Представим себе мальчика, который от рождения принадлежит к чувствующему типу, но растет в семье с большими интеллектуальными претензиями. На него будут оказывать давление с целью воспитать интеллектуала, а его изначальные предрасположения, свойственные чувствующему типу, будут игнорироваться или даже пресекаться. Как правило, такой ребенок не сможет превратиться в человека мыслительного типа, это было бы слишком сильным изменением его личности. Однако у него могут хорошо развиться ощущение или интуиция, т. е. одна из подчиненных функций, что позволит ему несколько лучше приспособиться к своему окружению, но его ведущая функция в среде, в которой он растет, окажется просто выключенной.
 Искаженные типы имеют свои преимущества и недостатки. Главный недостаток заключается в том, что человек с самого начала не может развить свою изначальную предрасположенность, поэтому она не достигает того уровня, которого достигла бы в случае одностороннего развития. С другой стороны, такой человек вынужден опережать время, развивая способности, необходимость в которых возникнет только в его дальнейшей жизни. Проведя соответствующий анализ, такому человеку можно помочь вернуться к изначальному типу. При этом он сможет быстро развить нужную функцию, так как изначальные склонности окажут ему в этом существенную помощь. Человека, которому это удалось, можно сравнить с рыбой, которой выпало счастье вернуться в воду.
 Другой особенностью ранних стадий развития ведущей функции является тенденция распределения в семье функциональных обязанностей. Так, один из ее членов играет роль семейного интроверта, другой берет на себя все практические дела, третий выступает домашним провидцем и пророком и т. д. Остальные члены семьи с радостью отказываются от реализации этих функций, так как один из них может это делать гораздо лучше. Такое разделение «обязанностей» приводит к возникновению жизнеспособного, хорошо функционирующего коллектива, и только после его распада входившие в него люди начинают испытывать трудности. В большинстве семей, как и в других группах, существует сильная тенденция решать проблемы, распределяя обязанности и полагаясь на ведущую функцию другого.
 Как указывает Юнг, существует тенденция вступать в брак с человеком противоположного типа. Таким образом, на какое-то время супруги избавляются (или думают, что избавляются) от неприятной необходимости использовать свою подчиненную функцию. В начале семейной жизни это оказывает чрезвычайно благотворное влияние и является одним из главных источников супружеского счастья: вдруг исчезает давление подчиненной функции, и супруги начинают жить в благословенном единстве друг с другом, любая проблема легко разрешается. Но если один из супругов умирает, или у кого-то из них возникает потребность развить свою подчиненную функцию, вместо того чтобы продолжать уступать соответствующую сферу жизни другому, начинаются трудности. То же происходит и при выборе аналитика. Люди часто стремятся искать помощи у аналитика, принадлежащего к психологическому типу, противоположному их собственному. Например, человек чувствующего типа, которому трудно думать, восхищается тем, кто умеет это делать. Однако рекомендовать такой подход нельзя, так как если кто-то постоянно общается с человеком, превосходящим его в каком-то отношении, он может полностью положиться на него и потерять желание совершенствоваться самому. Человек может испытывать облегчение от того, что его освободили от обязанности думать, но это не лучшее решение проблемы. Поэтому Юнг старался сводить вместе людей с одинаковыми недостатками. Он утверждал, что два дурака, из которых ни один не может думать, общаясь друг с другом, обязательно попадут в ситуацию, когда, по крайней мере, один из них вынужден будет начать думать! Это справедливо и по отношению к другим функциям: каждый будет надеяться, что необходимую работу за него сделает другой. Аналитику, имеющему дело с клиентом психологического типа, противоположного его собственному, надо быть особенно осторожным и не злоупотреблять демонстрацией своей ведущей функции. Необходимо, скрывая свои истинные возможности, постоянно делать вид, что вы чего-то не знаете, не понимаете, о чем-то не имеете ни малейшего понятия, и т. п. Приходится подавлять свою ведущую функцию, чтобы не парализовать первые робкие попытки пациента использовать свою слабую функцию. Надо признаться, мы не знаем, что именно определяет изначальные базовые установки. Юнг в конце своей книги "Психологические типы" обращает внимание на возможные биологические параллели. Он приводит в качестве примера два способа приспособления животных к окружающей среде: неограниченное размножение при подавленном защитном механизме (например, блохи, вши и кролики) и немногочисленное потомство при великолепных защитных механизмах (например, ежи и слоны). Таким образом, в природе реализу-й ются две возможности взаимодействия с окружающей средой: вы в можете защититься от нее, строя свою жизнь максимально независимо, и можете устремиться во внешний мир, преодолевая трудности и завоевывая его. Таковы интровертный и экстравертный способы функционирования в биологической сфере.
 Я думаю, можно пойти и дальше. Когда Юнг писал свою книгу о типах, существовало сравнительно мало публикаций о поведении животных. Исследования же, изложенные в современных книгах, показали, что в большинстве паттернов поведения животных наблюдается  mixtum compositum  (смешение) факторов. Было выяснено, что одни аспекты поведения животных обусловлены чисто внутренними причинами, т. е. они вступают в игру без какого-либо внешнего стимула, а другие в большой степени зависят именно от внешних стимулов. Генрих Хедигер, профессор зоологии Цюрихского университета и директор Цюрихского зоопарка, в своих недавних лекциях указывал на то, что человекоподобные обезьяны неспособны к половому акту до тех пор, пока не увидят его в исполнении своих сородичей. В то же время у многих других животных ситуация прямо противоположная — необходимости в наблюдениях за спариванием животных своего вида нет, им достаточно внутреннего побуждения. Если в зоопарке высшие обезьяны воспитываются, не видя особей противоположного пола, они остаются такими же несведущими и некомпетентными, какими оказываются в аналогичной ситуации люди. Таким образом, очевидно, чтоповедение животного частично зависит от внешних факторов, а частично обусловлено врожденными задатками. Поведенческий паттерн является результатом взаимодействия внутренних и внешних факторов.
 Проводились эксперименты по инкубации яиц аиста без контакта со стаей. Выпущенные на волю птенцы, вылупившиеся из яиц аистов, летавших в Африку через Югославию, отправлялись в путь также через эту страну, а птенцы, выведенные из яиц птиц, которые летали в теплые края через Испанию, летели в Африку через Испанию. Это доказывает, что птицы целиком полагались на инстинкт, который подсказывал им, каким путем можно достичь Африки. Но если аиста, вылупившегося из яйца «югославской» стаи, поместить с птицами, летающими через Испанию, он полетит с ними, а не последует своему врожденному инстинкту. Это четко демонстрирует две возможности: можно действовать под влиянием внешних факторов и социального давления и можно следовать врожденным склонностям. Изучение таких предформ типов поведения, открытых у животных, может явиться интересной темой диссертационной работы, так как чтобы ответить на вопрос, как определенная установка возникает у человека, необходимо сначала рассмотреть с этой точки зрения поведение животных.
 Мне бы хотелось теперь дать характеристику общего поведения подчиненной функции. Можно сказать, что подобно тому, как ведущие функции имеют тенденцию вести себя определенным образом, так и для любой подчиненной функции характерен общий тип поведения.
 Поведение подчиненной функции чудесным образом отражено в сказках с сюжетом следующей структуры. У короля есть три сына. Он любит двух старших, а младшего считает дураком. Король дает сыновьям задание — отыскать живую воду или найти самую красивую невесту, или изгнать тайного врага, ворующего каждую ночь лошадей или золотые яблоки из королевского сада. Обычно сначала два старших сына отправляются выполнять задание и терпят неудачу. Тогда третий сын седлает своего коня, а народ потешается над ним и советует остаться дома на печи, где ему и место. Однако именно ему удается выполнить трудное задание.
 Эта четвертая фигура — третий сын (четвертая фигура в структуре) — обладает, согласно мифам, особыми качествами. Иногда он самый младший, иногда глуповат, а иногда просто круглый дурак. Существуют разные версии сказок, но этот персонаж всегда попадает именно в такую категорию. В прекрасной русской сказке, например, он выглядит законченным идиотом. Два старших сына выезжают из конюшни своего отца на чудесных лошадях, а младший берет маленького лохматого пони, садится задом наперед и уезжает, осмеянный всеми. Это, конечно, русский герой Иван, и он-то и унаследует королевство. Есть сюжеты и о калеке, и о солдате, который бежал из армии, или был ранен и потерялся в лесу. Героем сказки может быть и бедный крестьянин, становящийся королем. Во всех этих случаях мы имеем дело не просто с четырьмя функциями — дурак представляет собой архетипическую религиозную фигуру, символизирующую не только подчиненную функцию. Эта фигура включает в себя оставшуюся скрытой часть человеческой личнести, или даже всей человеческой природы, и потому обладает изначальной природной целостностью. Она символизирует специфическую, преимущественно религиозную функцию. Но поскольку в мифологии дурак в группе из четырех человек появляется четвертым, у нас есть определенное право предполагать, что его образ отражает общее поведение подчиненной функции. При интерпретации сказок я часто пыталась провести дальнейшую конкретизацию и приписать королю мыслительную функцию, а младшему сыну — чувствующую, но, как показывает мой опыт, это не получается.
 Чтобы заставить данную схему работать, необходимо исказить исходный материал или прибегнуть к каким-нибудь нечестным трюкам. Поэтому я пришла к заключению, что мы не можем идти дальше по этому пути и должны остановиться на том, что в мифологии третий сын, или дурак, символизирует общее поведение любой подчиненной функции, ее общие очертания, а не индивидуальные или специфические черты.
 Если перейти к рассмотрению отдельных личностей, можно увидеть, что подчиненная функция имеет тенденцию вести себя на манер такого «глупого» героя: юродивого или простофили. Он символизирует не только презираемую часть личности, нелепую и неприспособленную, но также и ту ее часть, которая осуществляет связь с бессо знательным и обладает таинственным ключом к личности во всей ее бессознательной цельности.
 Можно сказать, что подчиненная функция строит мост к бессознательному. Она всегда тяготеет к бессознательному и к миру символов. Однако нельзя утверждать, что она направлена только вовнутрь или только вовне — в каждом случае это индивидуально. Например, интровертный мыслительный тип имеет подчиненную экстравертную чувствующую функцию — она направлена к внешним объектам, на других людей, но зти люди имеют для данного типа символическое значение, являясь носителями бессознательного. Символическое значение бессознательного возникает извне, как качество внешних объектов. Если интроверт, с его привычкой к интроекции, говорит, что ему не нужно звонить г-же NN — она всего лишь символ его анимы и, следовательно, символична, и фактическая личность в данном случае не имеет значения; она просто стала объектом его проекции, — то он никогда не доберется до глубины своей подчиненной функции. И не воспримет это как внутреннюю проблему, поскольку в действительности чувствующая функция у мыслительного интровертного типа обычно экстравертна. Благодаря такой уловке, он просто пытается с помощью ведущей функции овладеть своей подчиненной функцией и загнать ее обратно внутрь.
 Чтобы обеспечить доминирование своей ведущей функции над подчиненной, он интроецирует объект и делает это в самый неподходящий момент. Интроверт, который хочет интроецировать свою подчиненную функцию, должен вступать в отношение с внешними объектами, имея в виду, что они символичны. Однако ему не следует делать вывод о том, что они  только символичны и поэтому их можно просто игнорировать. Это неподобающая, нечестная уловка, к которой прибегают многие интроверты во взаимоотношениях со своей подчиненной функцией. Естественно, экстраверты делают, то же самое, только наоборот. Таким образом, не следует утверждать, что подчиненная функция всегда направлена вовнутрь. Она стремится к бессознательному, независимо от того, проявляется ли оно внутри или снаружи, и всегда служит хранителем символического опыта, который может придти как изнутри, так и извне.
 Описывая общие черты подчиненной функции, необходимо отметить свойственную ей медлительность по сравнению с ведущей. Юнг называет ее инфантильной и деспотичной. Рассмотрим это положение поподробней. Медлительность одчиненной функции является одним из ее главных недостатков и причиной того, что люди ужасно не любят приступать к работе с ней. Ведущая функция реагирует быстро и соответственно обстоятельствам, в то время как многие люди не имеют представления о том, где же на самом деле находится их подчиненная функция. Например, мыслительные типы не знают, есть ли у них чувствующая функция и какова она. Таким людям требуется просидеть полчаса, размышляя о том, испытывают ли они по отношению к чему-то чувства, и если да, то какие именно.
 Если спросить человека мыслительного типа, что он чувствует, то, как правило, полученный ответ будет содержать только мысль, или данный человек отделается стандартным ответом. А если вы все же будете настаивать и пытаться узнать, что он в действительности чувствует, выяснится, что человек и сам этого не знает. Понадобится не менее получаса, чтобы вытянуть у него вразумительный ответ чуть ли не из глотки. Другой пример: интуитиву (человеку интуитивного склада), чтобы заполнить налоговую декларацию, нужна неделя, в то время как люди другого типа справятся с этой задачей за день. Он просто не может сделать это, как другие, а если попытается действовать аккуратно и по всем правилам, ему потребуется целая вечность. Мне как-то довелось выбирать блузку с одной моей знакомой — женщиной интровертного интуитивного типа. Больше никогда в жизни не отважусь на такой поступок! На покупку потребовалась вечность, весь персонал магазина был доведен до состояния, близкого к помешательству. Но ускорить этот процесс было невозможно. Проявление нетерпения не помогает. Понятно, что именно так обескураживает нас при взаимодействии с подчиненной функцией: на нее просто не хватает времени.
 Этому помочь нельзя. Перешагнуть через данную стадию невозможно. Если человек теряет терпение и говорит: "ну и черт с ним!", это значит, что он не справился с ситуацией. Положение становится безнадежным — стало быть, с четвертой функцией покончено, и она к замещается каким-нибудь искусственным механизмом — какими-нибудь «костылями». Ускорить процесс невозможно, разве что чуть-уть; подчиненная функция никогда не достигает скорости ведущей.
 Медлительность подчиненной функции обусловлена вполне понятными причинами. Если вы начнете задумываться о поворотном моменте своей жизни, старении и уходе в себя, то поймете, что для замедления всего жизненного процесса необходимым средством является обращение к подчиненной функции. Поэтому к медлительности нельзя относиться с нетерпимостью, не следует пытаться воспитывать "эту чертову подчиненную функцию". Лучше следует принять как факт кажущуюся бессмысленной трату времени. Это — цена за шанс бессознательного появиться в сознании.
 Другими типичными аспектами подчиненной функции, также связанными с ее неспособностью к приспособлению и примитивностью, являются ее ранимость и деспотизм. Большинство людей становятся крайне капризными, когда их подчиненная функциязатрагивается тем или иным способом; они не могут вынести малейшей критики и всегда чувствуют себя обиженными, теряют уверенность в себе и в результате, естественно, терроризируют всех вокруг — все вокруг должны ходить "на цыпочках". Если вы захотите сказать человеку что-нибудь, затрагивающее его подчиненную функцию, то вступите на скользкую дорожку — ни малейшей критики в свой адрес человек не потерпит. В этой ситуации требуется  rite d`entree  (обряд вступления): нужно дождаться подходящего момента, создать сугубо мирную атмосферу, и только тогда осторожно, с длинной вступительной речью, позволить себе легкую критику, связанную с действием подчиненной функции.
 Простое высказывание критического мнения может привести человека в исступленное состояние, довести его до бешенства, и ваши отношения окажутся безнадежно испорченными.
 Я впервые с изумлением столкнулась с этим много лет тому назад, когда еще училась. Знакомая студентка показала мне написанную ею статью. Она относилась к чувствующему типу. Статья была очень хорошей, но в одном месте, где она переключалась с одной темы на другую, я заметила разрыв в ходе мысли. То, о чем она говорила, было вполне справедливо, но с точки зрения человека мыслительного типа, не хватало логического перехода. Я сказала, что считаю статью превосходной, но на одной странице можно было бы сделать лучший логический переход. В ответ она чрезвычайно разволновалась и воскликнула: "Все погибло, я это сожгу". И она выхватила статью из моих рук со словами: "Я знаю, это — ерунда, я все сожгу". Мне с трудом удалось вырвать листы из ее рук: "Ради Бога, не надо сжигать ее!" "Не пытайся переубедить меня, — ответила она, — я знала, что тебе все это покажется ерундой", и она продолжала действовать в том же духе. Когда «буря» наконец утихла, и мне удалось вставить слово, я сказала: "Тебе не надо даже ничего перепечатывать. Единственное, что необходимо для логического перехода — это вставить небольшую фразу, всего одно предложение между двумя частями". Буря разразилась с новой силой, и мне пришлось сдаться!
 При следующей встрече она рассказала, как всю ночь после нашего разговора ей снилось, что ее дом сгорел, причем огонь начался с крыши. Я подумала: "О, Боже, что за люди эти чувствующие типы!" Для нее написание статьи явилось огромным достижением, а формулирование мыслей практически исчерпало ее возможности. Она была просто неспособна сделать еще хоть что-нибудь!
 Ведь с моей стороны не было и намека на критику, а лишь совет, как слегка улучшить работу. Этот пример мне кажется экстремальным случаем того, что может произойти с подчиненной функцией. Ее носитель тиранит всех окружающих своей обидчивостью; ведь именно обидчивость, раздражительность и представляют скрытую форму тирании. Чувствительные типы — настоящие тираны: все должны приспосабливаться к ним, а они сами даже не пытаются приспособиться к другим. Но даже у хорошо адаптированных людей, как правило, все-таки существует чувствительная струна, затронув которую, вы не сможете продолжать разумный диалог, вам придется искать окольные пути, уподобляясь укротителю тигров или слонов.
 В произведении Ван Дженнепа  Les Rites de Passage  ("Ритуалы перехода") можно найти примеры того, как исследователи приближаются к поселениям первобытных племен. Они вынуждены останавливаться в нескольких милях от селения, после чего к ним выходят трое посланцев. Их следует убедить, что исследователи не имеют никаких дьявольских устройств, и особенно в том, что они не намерены использовать против них черную магию. 3атем посланцы удаляются, а после их возвращения происходит обмен подарками. В некоторых случаях дело доходит даже до обмена женщинами, которых предоставляют в распоряжение гостей, устанавливая таким образом подобие родственных отношений. Если гость спит с женой хозяина, то становится его родственником, и его принимают в семью. Такой обычай существует, например, у индейцев племени Наскапи на полуострове Лабрадор. Многие эскимосы предоставляют своих жен в распоряжение гостей на ночь. Цель этого обычая — предотвратить любой взрыв враждебности, исключить саму возможность схватки, в результате которой могут произойти убийства. Представители многих первобытных народов делают надрезы на коже друг друга и как бы обмениваются кровью. Используется специальный способ поцелуев и ритуал обмена подарками. Все эти  rites de passage  (ритуалы перехода) пускаются в ход, как только вы вступаете во взаимоотношения с людьми на уровне их подчиненной функции.
 То же самое легко наблюдать и в повседневной жизни. Например, можно знать кого-то в течение двух-трех лет, но общаться с ним только на обычных чаепитиях или обедах, разговаривать только о погоде, политике или на отвлеченные темы, никогда не осмеливаясь касаться болезненных мест друг друга или щекотливых тем. Но однажды можно почувствовать искусственность этих отношений и отсутствие настоящей близости. Тогда после небольшой выпивки, если обстановка благоприятствует, разговор может стать откровенным и собеседники начинают как бы приглашать друг друга открыть свои болезненные места. Так, соблюдая все предосторожности первобытной учтивости, два человека начинают постепенно по-настоящему сближаться. Для определения такой формы поведения я не нашла более удачного выражения, чем "первобытная учтивость". Именно таким образом следует входить в близкий контакт с другим человеком, ведь болезненные места обычно связаны с подчиненной функцией.
 Существует разница между личной вежливостью и первобытной учтивостью. Рассмотрим практический пример. Однажды я ехала в машине с мужчиной интуитивного типа. Мы возвращались домой поздней ночью, и он забыл включить зажигание. Мой спутник снова и снова пытался запустить двигатель, но у него ничего не получалось. Я отважилась вежливо спросить, не забыл ли он включить зажигание. "Разумеется!" — последовал ответ, но с таким раздражением, что я не осмелилась сказать больше ни слова! Такой была реакция его подчиненного ощущения! Мы просидели в машине целых полчаса, и я окончательно убедилась в справедливости своего предположения, но не знала, как ему об этом сказать. Малейший намек на то, что я лучше знаю, что делать, вызвал бы настоящий взрыв. Я чувствовала себя столь беспомощной, что пыталась уйти в гараж. Я даже проверила, залита ли вода, хотя все это время знала, в чем дело, но не смела даже подумать, как обойти его болезненное место. Ведь стоял вопрос о его престиже! Должна заметить, что большая доза алкоголя также внесла свой вклад в его состояние и обострила его реакцию. Кроме того, он был старше меня, и потому я боялась показаться ему невежливой. Но дело было не в простой вежливости — это была проблема личных отношений. Скорее, вопрос касался реального чувства и осознания слабости другой личности, которую я не осмеливалась задеть.
 Подчиненная функция, безусловно, связана с болезненными местами, имеющимися в каждом человеке. Если бы мой спутник не обладал ими, он не оказался бы столь чувствительным. Тогда на мой вопрос: "Ты включил зажигание?", он со смехом воскликнул бы: "О, Боже!", тут же исправил допущенную оплошность, и мы бы давно уже были в пути. Вместо этого мы целый час просидели в машине, гадая, в чем заключалась наша ошибка, а я просто не знала, как приблизиться к болезненному месту его подчиненной функции.
 Подобные примеры иллюстрируют и другую особенность подчиненной функции, а именно потрясающий заряд эмоций, связанный с ее проявлением. Как только вы попадаете в ее сферу, люди начинают проявлять повышенную эмоциональность. В приведенном примере можно без труда различить негативную сторону связи подчиненной функции с эмоциями, но в этой связи есть и весьма позитивный аспект. В сфере подчиненной функции присутствует большая концентрация жизни. Если после того как ведущая функция исчерпала себя — начала, как старая машина, дребезжать и давать течь, — человеку удается найти дорогу к своей подчиненной функции, он сможет открыть для себя новый жизненный потенциал.
 Все, что относится к сфере подчиненной функции, становится волнующим, драматичным, полным позитивных и негативных возможностей. Огромный, напряженный, потрясающий мир во всей своей реальности предстает перед подчиненной функцией. Но недостатком обращения к ней является ее плохая адаптация. Именно поэтому в сказках, которых я упоминала, только дурак, третий сын в группе четырех членов королевской семьи, может найти живую воду или огромное сокровище. Подчиненная функция, если ей позволяют проявиться в своей собственной сфере, привносит в жизнь обновление. Многие люди на относительно раннем этапе жизни обнаруживают, что именно в сфере своей подчиненной функции они эмоциональны, чувствительны, плохо адаптированы, и у них развивается привычка скрывать эту часть своей личности с помощью суррогатных псевдореакций. Например, мыслительный тип часто не умеет выражать свои чувства естественно, в подходящей манере и в нужное время. Он может расплакаться, узнав о смерти мужа своей приятельницы, но, встретившись с вдовой, не найти для нее ни слова сочувствия.
 Люди такого типа не только выглядят весьма холодными, они на самом деле ничего не чувствуют! Все переживания были прочувствованы ими дома, а теперь, в нужной ситуации, они не могут их выразить. Мыслительные типы часто считаются бесчувственными. Это совершенно несправедливое мнение. Дело не в том, что у них нет чувств, они просто не могут их выразить в нужный момент. Где-то и когда-то они проявляют свои чувства, но не тогда, когда это следует делать. Большая ошибка также считать, что чувствующие типы не могут думать. Этим людям приходят в голову прекрасные мысли, очень часто глубокие, интересные, искренние, даже оригинальные, но эти мысли являются неуправляемыми.
 Например, для чувствующего типа очень трудно настроиться на соответствующее мышление во время экзамена. Здесь ему просто необходимо думать, а мысли куда-то испаряются! Вернувшись домой, он снова обретает способность к мышлению, но мысли с трудом подчиняются ему и не столь дружелюбны, чтобы посещать хозяина в нужный момент. Такой человек часто считается в обществе глупым, так как не может проявлять способность к мышлению по собственному желанию.
 Жизнь безжалостна к проявлениям неполноценности подчиненной функции. Именно поэтому люди демонстрируют такие «маскирующие» реакции. Ведь это не их подлинные реакции, а реакции, заимствованные у коллектива. Чувствующий тип, когда от него настоятельно требуется мыслительная реакция, любит делать много банальных замечаний и высказывать мысли, которые не являются его собственными. Но когда он должен быстро что-нибудь сообразить, его собственные суждения не успевают достичь уровня, на котором их можно было бы выразить словами. Поэтому такой человек просто высказывает несколько расхожих замечаний или, что является обычным для чувствующих типов, использует материал, который знает наизусть. То же справедливо и для мыслительных типов, у которых вырабатывается привычка выражать свои чувства в принятой в обществе форме. Они посылают цветы, дарят шоколад, или делают еще что-нибудь не менее стандартное. Например, при написании письма с соболезнованиями я использую известные фразы, которые мне кажутся выразительными и трогательными. Если бы я попыталась выказать свои подлинные чувства, то просидела бы над письмом три дня! Поэтому во всех подобных ситуациях я смешиваю «коктейль» из обычных «штампов», накопившихся в памяти за всю мою жизнь. То же относится и к интуитивам с их подчиненным ощущением; они имеют с ним дело, применяя привычные наработанные приемы, заимствованные у других людей. Но, пытаясь установить взаимоотношения с человеком, нельзя давать себя обмануть этими адаптивными реакциями. Обнаружить «маскирующие» чувства собеседника всегда можно по их трафаретности, банальности и коллективной стереотипности. В них отсутствует свойство личной убедительности.
 Исследуя динамику взаимодействия между функциями, необходимо всегда учитывать влияние, которое ведущая функция оказывает на подчиненную. Когда кто-либо, пытаясь разобраться в своей подчиненной функции, испытывает эмоциональный шок или боль, столкнувшись со своими подлинными реакциями, ведущая функция сразу же отзывается словами: "О! Здесь что-то не так, надо это привести в порядок". Она, подобно орлу, схватившему мышь, пытается овладеть подчиненной функцией и захватить ее в свою сферу. Я знакома с одним ученым-естественником, добившимся в науке больших успехов, мыслительным интровертом, которому в пятьдесят с небольшим наскучила его профессиональная деятельность и который начал метаться в поисках новых возможностей. Жена и близкие могли многое рассказать ему о его подчиненном чувстве, которое вполне могло бы стать для него предметом исследования, к тому же находящимся под самым его носом. Несколько раз ему снилось, как он собирает коллекции редких горных цветов, что ясно указывало на цель, к которой стремилось его бессознательное. Ученый обладал редким и весьма необычным подчиненным чувством, что является типичным для мыслительного типа. Цветы в горах имеют более интенсивную окраску, чем их луговые собратья, и этот факт для подчиненного чувства мыслительного типа также был очень важен. Ему пришло в голову, что у него появилась хорошая идея для хобби, в связи с чем он подружился с ботаником и во время отпуска уходил на целый день собирать горные цветы. Любые попытки окружающих посоветовать ему что-нибудь сделать со своей чувствующей функцией наталкивались на ответ, что он расстался со своей ведущей функцией и теперь делает что-то с другой стороной своей личности. Он изучал горные цветы! Таким образом, ученый уперся в конкретную интерпретацию своих снов, вместо того чтобы воспринять их значение с символической стороны, и превратил свое увлечение в нечто наукообразное. Ему захотелось узнать о цветах как можно больше, и это увлечение попало под влияние ведущей функции, а подчиненная функция в оче редной раз оказалась побежденной.
 Возьмем для примера иррациональный тип — интуитива, оказавшегося в ситуации, в которой он вынужден использовать свое подчиненное ощущение. Его может увлечь обработка камней или лепка из глины. Интуитивам такие занятия часто помогают активизировать подчиненное ощущение, так как при этом они могут вступить в контакт с внешним миром, соприкасаясь с конкретными материалами и предметами. Интуитив может что-нибудь вылепить из глины, например, какое-нибудь нелепое, по-детски примитивное, изображение животного. Он сразу же испытает улучшение настроения, однако его интуиция, подобно орлу, немедленно набросится на его достижение и посоветует: "Во всех школах нужно ввести лепку как обязательный предмет". И человек снова погружается в свою интуицию, в рассмотрение потенциальных возможностей лепки из глины, в то, какую роль она может сыграть в обучении, став ключом к божественному опыту.
 Интуитив всегда стремится подарить свое открытие всему миру. Единственное, что не придет ему в голову, — это вылепить еще одну фигурку! Его ведущая функция снова ищет себе добычу. Испытав стимулирующее, живительное прикосновение к внешнему миру, она снова воспаряет, растворяясь в воздухе. То же происходит с чувствующим типом, который, оказавшись загнанным в угол крайней необходимостью, иногда рождает несколько мыслей. После чего он быстро выскакивает из столь горячей ванны, чтобы в дальнейшем в нее не возвращаться. Зато у него остаются чувственные впечатления о том, что представляет собой мышление, какую пользу оно приносит и т. п. Он производит несколько оценок, вместо того чтобы продолжать процесс мышления. Таким способом ведущая функция старается влиять на подчиненную и организовывать ее.
 Другим аспектом динамического взаимодействия функций является способ, при помощи которого подчиненная функция вторгается в ведущую и искажает ее. Это было великолепно продемонстрировано несколько лет назад неким профессором К., предпринявшим в  Neue Zurcher Zeitung атаку на психологию бессознательного. Он был учеником Хайдеггера и представлял собой совершенное воплощение перегруженного работой мыслительного интроверта. Это и послужило причиной его неудачного выступления, в котором он не смог высказать ничего более значительного, чем мысль о том, что жизнь является онтологическим явлением существования. Свое утверждение профессор К. обогатил несколькими яркими прилагательными и этим ограничился. Единственная мысль, что "существование на самом деле существует", обладала для него, как и для Парменида, божественной полнотой. Он не мог прекратить убеждать нас снова и снова в истинности этой мысли, а затем произнес: "А бессознательное — это жуткий театр марионеток и привидений". Таким образом, мы получили превосходную иллюстрацию того, что имел в виду Юнг, написав: "Бессознательные фантазии со временем обогащаются множеством архаически формирующихся фактов, становясь настоящим обиталищем магических явлений". Именно такие мысли профессор К. пропагандировал в своей статье: идея бессознательного ужасна, это просто театральный ад. Затем он пытался спасти свою сознательную позицию, утверждая, что бессознательного вообще не существует: его придумали психологи! Если вы слишком переусердствуете, закрепляя свою сознательную позицию, она обедняется и утрачивает плодотворность, а противоположная ей бессознательная функция вторгается в ведущую функцию и искажает ее. Из статьи профессора К. явствует, что его чувствующая функция на самом деле озабочена убеждением человечества в абсурдности идеи психологии бессознательного. Он полностью теряет объективный стиль, к которому мы привыкли в научной дискуссии, и ощущает себя пророком, чьей миссией является спасение человечества от некоего пагубного воздействия. Вся его мораль или чувствующая функция входит в сознание и заражает мышление. Его мышление из объективного превращается в субъективное; совершенно очевидно, что он не читал и литературы по психологии бессознательного.
 Другой способ, с помощью которого подчиненная функция часто внедряется в ведущую функцию, может быть показан на примере очень приземленного, реалистичного, интровертного ощущающего типа. Ощущающие типы, как интровертные, так и экстравертные, обычно довольно разумно обращаются с деньгами, не отличаясь особой экстравагантностью. Но, если окажется, что человек такого типа слишком переусердствует в своей бережливости, это будет означать, что вступила в действие его подчиненная интуиция. Я знала одного ощущающего типа, который стал чрезмерно скупым и практически перестал путешествовать, "потомучто… — понимаете, в Швейцарии и буквально все чегонибудь да стоит!" Когда попытались выяснить, откуда могла появиться эта внезапная скаредность (ведь раньше он был умеренно скуп, как и большинство людей в его городе), то обнаружилось, что скупец предвидит множество мрачных возможностей. В частности, он может стать жертвой несчастного случая, после чего не сможет работать и содержать семью; что-то плохое может стрястись в его семье: жена окажется серьезно больной, а сын — неспособным, и для завершения его образования понадобится большее время, чем он рассчитывал; богатая теща может рассердиться на него и завещать деньги другой семье, и т. д. Все это были примеры мрачных опасений того, что может с ним случиться. Такое явление типично для негативной подчиненной интуиции. Рассматриваются только мрачные возможности. Первые проявления подчиненной интуиции усилили его неправильные ощущения, превратив в заядлого скопидома. Жизнь для него остановилась, так как все его мироощущение исказилось внедрившейся в сознание подчиненной интуицией.
 Когда приходит время для развития других функций, наблюдаются два взаимосвязанных явления: ведущая функция угасает, как старая машина, которая начинает разрушаться и изнашиваться, и эго устает от нее, ведь все, что вы делаете слишком хорошо, быстро приедается, тогда подчиненная функция, вместо того чтобы проявляться в своей собственной области, начинает завоевывать ведущую функцию, придавая ей невротические черты, и уменьшает ее способность к адаптации. В результате получается невротическая (сложная смесь) — мыслительный тип, разучившийся думать, или чувствующий тип, переставший проявлять дружелюбие. Существует такая промежуточная стадия, в которой люди — ни рыба, ни мясо! Прежде они были хорошими мыслителями, но больше не могут мыслить по-старому и пока еще не достигли нового уровня. Поэтому очень важно знать свой тип и всегда сознавать, что именно происходит сейчас с вашим бессознательным, иначе вам могут нанести удар в спину.
 Одна из наибольших трудностей при определении собственного или чужого типа возникает, когда люди уже достигают стадии пресыщения своей ведущей функцией и своими ведущими установками. Они очень часто заверяют вас с абсолютной искренностью, что принадлежат к типу, противоположному тому, каким являются на самом деле. Экстраверт клянется в том, что глубоко интровертен, и наоборот. Это явление возникает из-за того, что подчиненная функция субъективно чувствует себя ведущей; она ощущает себя наиболее важной, наиболее подлинной. Так мыслительный тип, считающий, что все в его жизни определяется чувством, станет уверять вас, что он — чувствующий тип. Поэтому когда вы пытаетесь определить свой тип, не имеет смысла раздумывать, что в вас является  самым главным ; лучше спросить себя: "Чем я обычно занимаюсь чаще всего?" Экстраверт может постоянно вести себя экстравертным образом, но заверять вас что он — глубокий интроверт и озабочен только внутренними событиями, и сам в это верит. Это — не обман, а действительное проявление его чувств, так как он считает, что хотя ведет себя как интроверт всего минуту в день, но именно в эту минуту проявляет свою истинную сущность и приближается к своей реальной личности.
 В сфере подчиненной функции человек часто оказывается потрясенным, несчастным, сталкивается с важнейшими проблемами, постоянно удивляется и потому, до известной степени, его жизнь в этой сфере бывает более интенсивной, особенно если его ведущая функция уже поизносилась. В практическом плане для определения типа бывает весьма полезным спросить человека, что является для него самым большим несчастьем? Что доставляет ему наибольшие страдания? Где он чувствует, что всегда бьется головой в стену и испытывает адские муки? Таким образом можно выявить подчиненную функцию. Более того, многие люди настолько хорошо развивают две ведущие функции, что оказывается очень трудным определить, является ли тип человека мыслительно-интуитивным или перед вами интуитив с развитым мышлением, так как кажется, что обе эти функции получили в нем одинаково хорошее развитие. Иногда ощущение и чувство в человеке столь хорошо развиты, что вы испытаете некоторые затруднения, пытаясь установить, которое из них главное. Тогда надо задать вопрос: от чего больше страдает человек с развитыми мышлением и чувством: от того, что набивает шишки, сталкиваясь с объектами ощущений, или от проблем, связанных с чувствами? Получив ответ на подобный вопрос, можно решить, которая из функций ведущая и которая — хорошо развитая вспомогательная.
 Сейчас я должна обратиться к общему рассмотрению проблемы ассимиляции подчиненной функции. Сознание развивается в раннем детстве из бессознательного. С нашей точки зрения, бессознательное — первичный, а сознание — вторичный фактор. Следовательно, структура бессознательного и всей личности существуют еще до того, как сформировалась сознательная личность, и могут быть представлены в следующем виде:
 Когда функции развиваются в области сознания (А В С D), то сначала возникает первая, например, мыслительная функция, которая впоследствии становится одной из ведущих функций эго. Затем эго в основном использует операцию мышления в организации своего поля сознания. Постепенно появляются и другие функции, которые — при благоприятных условиях — проникают в поле сознания.
 Однако, когда возникает четвертая функция, вся верхняя структура обрушивается. Чем больше вы подтягиваете вверх четвертую, тем сильнее опускается верхний этаж. Ошибка, которую часто совершают люди, заключается в том, что они думают, будто могут подтянуть подчиненную функцию до уровня других функций сознания. Я могу только сказать: "Ну, если вы хотите это сделать, попытайтесь. Но ваши попытки могут продлиться вечно!" Абсолютно невозможно подтянуть, словно рыбацкой удочкой, подчиненную функцию; и все такие опыты, как например, ускорение или воспитание ее для продвижения вверх, в момент необходимости оказываются несостоятельными. Можно попытаться заставить подчиненную функцию работать на экзамене или в других напряженных жизненных ситуациях, но такой успех является ограниченным и может быть достигнут только на обычном, заимствованном материале. Таким образом, нельзя развить четвертую функцию, так как она сопротивляется и настаивает на том, чтобы оставаться внизу. Зараженная бессознательным, она всегда находится в таком состоянии. Попытка выловить ее, как рыбу, подобна задаче вытащить наверх все коллективное бессознательное, что не представляется возможным. Рыба окажется слишком крупной для любого удилища. Итак, что же можно сделать? Отпустить ее с крючка снова на волю? Такой поступок можно считать регрессией. Но если вы все же не хотите сдаваться, существует лишь одна перспектива: рыба сама затащит вас в воду! Именно в такой момент происходит крупный конфликт, который для мыслительного типа, скажем, означает известный  sacrificium intellectus  (принесение в жертву разума), или, например, для чувствительного типа,  sacrificium  (принесение в жертву) чувства. Он свидетельствует о наличии смирения (готовности опуститься вместе с другими функциями на более низкий уровень). Это приводит к переходу на промежуточный уровень, лежащий между верхним и нижним, — все находящееся на нем не является ни мышлением, ни чувством, ни ощущением и ни интуицией. Появляется новое, совершенно отличающееся от предыдущего отношение к жизни, при котором человек использует все функции, и ни одну из них постоянно.
 Очень часто человек по наивности объявляет, что он — мыслительный тип и собирается развивать свою чувствующую функцию, — какая иллюзия! Если человек относится к мыслительному типу, он сначала может обратиться либо к ощущению, либо к интуиции. Это его выбор. Затем он движется ко второй из двух противоположных вспомогательных функций и только в последнюю очередь к подчиненной. Но он не может перейти непосредственно к функции, противоположной ведущей. Причина этого весьма проста: эти две функции полностью исключают друг друга, они несовместимы. Проиллюстрируем это на примере штабного офицера, который в заданных условиях должен оптимальным способом спланировать эвакуацию городского населения. К несчастью, его собственная жена и дети находятся в этом же городе. Если он будет руководствоваться чувствами по отношению к своим близким, ему не удастся разработать хороший план. Он не сможет это сделать. Ему следует просто вычеркнуть их из своего сознания и сказать себе, что сейчас его задача заключается в разработке как можно лучшего плана эвакуации, а на свои чувства он должен смотреть как на проявление сентиментальности. Такое обесценивание своего чувства необходимо для того, чтобы "развязать себе руки". Нельзя сделать прямой прыжок из одной функции к противоположной, но можно соединить мышление с ощущением для того, чтобы они функционировали одновременно. Можно легко совместить обе вспомогательные функции, чтобы при переходе от одной к другой не страдать так, как страдают при прыжке к противоположной функции. Когда необходимо переместиться из интуиции в ощущение, мыслительную функцию можно использовать в качестве судьи. Когда же интуиция и ощущение вступают в борьбу, человек с помощью мышления может отстраниться от этого сражения.
 Если я анализирую человека мыслительного типа, то никогда не направляю его сразу же к чувствующей функции. Я выжидаю, пока другие функции сначала не ассимилируются до определенной степени. Было бы ошибкой забывать о необходимости этой промежуточной стадии. Возьмем, например, человека мыслительного типа, из-за своей подчиненной функции безумно влюбившегося в совершенно неподходящую для него особу. Если он успел развить в себе ощущение, которое предполагает определенное чувство реальности, и интуицию (способность почуять опасность), то он не дойдет до крайности. Но если односторонний мыслительный тип влюбится в такую женщину, не обладая при этом ощущением реальности и интуицией, с ним случится то, что прекрасно изображено в фильме "Голубой ангел", в котором школьный учитель становится цирковым клоуном в услужении у женщины-вамп. В этом случае не оказалось промежуточного уровня, на котором он смог бы удержаться: его сбила с ног собственная подчиненная функция. Но если бы за ним наблюдал его аналитик, он успел бы, пока чувство не завело пациента слишком далеко, развить в нем определенное чувство реальности, а затем устранил бы трудности с помощью этой промежуточной функции. Я думаю, это следует иметь в виду каждому аналитику: человек никогда не должен прыгать прямо в подчиненную функцию. Хотя, конечно, в жизни бывает и такое; ей нет до нас дела! Но аналитический процесс не должен продвигаться таким путем; в нормальных условиях подобные явления не наблюдаются, если человек следует намекам, извлекаемым из сновидений. Тенденция процесса такова, что его развитие происходит по извилистому пути. Когда бессознательное пытается поднять наверх подчиненную функцию, — это нормальный путь.
 Я завершаю свое общее описание проблемы подчиненной функции. Следующим шагом станет краткое описание того, как выглядит подчиненная функция каждого типа в практической жизни.
 (Далее следует запись вопросов и ответов.)
  Вопрос: Почему художники стараются избегать помощи аналитиков?
  Д-р фон Франц: Художники часто думают, что психологи своим влиянием могут изменить их подчиненную функцию до такой степени, что она потеряет свое творческое начало. Но это совершенно невозможно. Я не вижу никакой опасности, так как даже если аналитик окажется настолько глупым, что попытается это сделать, у него ничего не выйдет. Подчиненная функция — это лошадь, не поддающаяся усмирению. Это нечто такое, что невозможно поработить до такой степени, чтобы вы без конца совершали глупости. Это я могу гарантировать. Мне часто вспоминается история, связанная с моим отцом. Он купил лошадь, которая была слишком крупной для него: он был невысок ростом. В армии на нее смотрели как на преступника, потому что никому не удавалось огреть ее ударом хлыста. Она тут же вздымалась на дыбы и скидывала наездника. Мой отец влюбился в эту прекрасную лошадь и, купив ее, заключил с ней пакт: "Я не буду наказывать тебя хлыстом, если ты перестанешь сбрасывать меня". То есть, он общался с ней на равных, и она стала его лучшей лошадью. Отец даже выиграл на ней несколько забегов. В тех случаях, когда другие огрели бы ее хлыстом, он никогда этого не делал. Если он хоть раз дотронулся бы до нее кнутом, пакт был бы нарушен. Но лошадь оказалась умной, и с помощью постоянных тренировок он научил ее понимать свои приказы, после чего она в большей или меньшей степени выполняла то, чего ему от нее хотелось. Этот пример показывает максимум того, чего можно достичь воспитанием подчиненной функции. Вы никогда не сможете управлять ею, приручить ее, заставить выполнять свои желания. Но если вы очень умны и готовы многим поступиться, то сможете построить свои отношения с ней таким образом, что она не будет вас сбрасывать. Если же она все же скинет вас, то никогда не сделает этого в неподходящий момент.
  Вопрос: Существуют ли ситуации, когда функции не являются односторонне дифференцированными?
  Д-р фон Франц: Да. Люди, живущие полностью на природе, как например, крестьяне, охотники или бушмены, о которых писал Лоренц ван дёр Пост, просто бы выродились, если не пользовались бы в большей или меньшей степени всеми своими функциями. Крестьянин никогда не может стать таким односторонним, как городской обитатель: он не останется только интуитивом, ему просто необходимо использовать свое ощущение. Но он не может использовать только ощущение, потому что должен планировать хозяйство: определять, когда следует сеять и какого сорта морковь или зерно и в каких количествах выгодно выращивать, какие установить цены на свою продукцию. Иначе он мгновенно разорится! Он должен, кроме того, пользоваться чувствами, так как без этой функции нельзя жить в семье и выращивать домашних животных. У сельского жителя должен быть определенный нюх на погоду и вообще на будущее, без этого у него всегда будут неприятности. Итак, в естественных условиях вся жизнь человека должна быть устроена таким образом, чтобы он в известной мере пользовался всеми своими функциями. Вот почему люди, живущие в природных условиях, редко становятся односторонними. Это старая, хорошо известная проблема специализации. Но даже у примитивных людей обычно можно наблюдать распределение функций. Например, мой сосед-крестьянин всегда спрашивает рыбака, который живет рядом с ним, какая будет погода. Он говорит, что не понимает, как рыбак может это определить, но ему это удается, так что сам он об этом не беспокоится. Он полагается на интуицию этого человека и не использует свою собственную. Так что даже в этих условиях люди стремятся переложить свои функции на других, считающихся лучшими специалистами. Но те не могут делать это столь же полноценно, как городские специалисты. Если, например, вы холосты и работаете в статистическом учреждении, то практически не нуждаетесь в чувстве! Это обстоятельство, естественно, имеет свои неприятные последствия, но в природных условиях вы просто не смогли бы так жить.
  Вопрос: Всегда ли бессознательное у экстраверта или интроверта проявляется вовне в своей проективной форме?
  Д-р фон Франц: Нет. По моим наблюдениям, в случае экстравертов, это очень часто проявляется внутри в форме видения или фантазии. Меня часто поражало, что экстраверты, обращаясь к другой стороне своей личности, устанавливают гораздо более чистые взаимоотношения с ней, чем интроверты. Это их свойство даже вызвало у меня настоящую ревность! Их отношения с внутренними явлениями наивны, искренни и чисты, потому что видение они принимают сразу же серьезно и совершенно наивно. В интроверте же видение всегда искажено его экстравертной тенью, которая пытается заронить в душу сомнение. Можно сказать, что если экстраверт впадает в интроверсию, она проявится особенно искренне, чисто и глубоко. Экстраверты часто так гордятся этим, что громко хвастаются, какими великими интровертами они являются. Они пытаются выставить это свойство напоказ — что типично для экстравертов — и таким образом все разрушают. Но в действительности можно убедиться в том, что если они не испортят все своим тщеславием, то часто обладают гораздо более детской, наивной, чистой, по-настоящему искренней интроверсией, чем интроверты. Точно так же и интроверт, если разбудит свою подчиненную экстраверсию, может излучать живительное сияние и лучше любого экстраверта превратить существование окружающих в символический праздник! Он может подарить внешней жизни глубину символического значения и превратить ощущения жизни в волшебный праздник, чего не сможет сделать экстраверт. Если экстраверт приходит на вечеринку, он готов объявить, что все участники — великолепные люди, и поэтому "Пусть же эта вечеринка удастся!" Но это — всего лишь технический прием, и такая вечеринка никогда или почти никогда не достигнет магической глубины — она останется на уровне поверхностного дружественного общения. Если же интроверт сможет правильно проявить свою экстраверсию, он способен создать атмосферу, в которой внешние явления приобретут символическое значение: выпив с другом стакан вина, чувствуешь себя словно на причастии… Но нельзя забывать, что большинство людей маскируют свою подлинную подчиненную функцию псевдоадаптацией.




 Глава 2. Четыре иррациональных типа



 Экстравертный ощущающий тип: подчиненная функция — интровертная интуиция

 Дар человека экстравертного ощущающего типа состоит в способности ощущать объекты внешнего мира и взаимодействовать с ними конкретным практическим образом. Люди этого типа все замечают, на все обращают внимание и, войдя в помещение, например, почти сразу определяют, сколько человек в нем находится. Впоследствии они всегда могут сказать, была ли там г-жа NN и какое на ней было платье. Если же вы спросите об этом интуитива, он ответит, что не заметил и что ему даже и в голову не приходило ничего подобного. В его глазах беспомощное недоумение: "Так что же на ней было?" Человек же ощущающего типа — мастер подмечать детали. Существует знаменитая история о профессоре юриспруденции, пытавшемся продемонстрировать своим студентам-юристам ненадежность показаний свидетелей. Он попросил двух человек войти в аудиторию, обменяться несколькими фразами и завязать между собой драку. Прекратив столкновение, профессор обратился к присутствовавшим там же другим студентам с просьбой точно описать, что они видели. Оказалось, что никто не смог дать точный и объективный отчет о событии, очевидцами которого они только что были. Каждый пропустил какие-то важные детали. Целью этого эксперимента было показать, как опасно полагаться на показания даже непосредственных свидетелей события. Рассказанная история впечатляющим образом иллюстрирует индивидуальное своеобразие ощущений. Ощущение как таковое может быть хорошо развито, но в весьма относительной форме, и разные люди одарены данной функцией в разной степени. Я бы сказала, что экстраверт ощущающего типа наберет в этом состязании наибольшее число очков и упустит меньше деталей. Он как бы владеет более совершенным фотоаппаратом, позволяющим быстро и объективно фиксировать события внешнего мира. Именно поэтому людей такого типа можно встретить среди ряда успешных профессионалов, например, альпинистов, инженеров или предпринимателей. Ведь для достижения высоких результатов им необходимы обширные и точные сведения о различных сторонах окружающей действительности. Человек ощущающего типа обязательно обратит внимание на то, из какого материала сделана вещь — он не перепутает шерсть с шелком. Такие люди обычно обладают хорошим вкусом.
 Юнг отмечает, что ощущающие типы часто производят впечатление людей бездушных. Большинству из нас встречался подобный тип бездушного инженера, при общении с которым у вас возникает чувство, что этот человек полностью поглощен своими станками и смазками и все рассматривает только под этим углом зрения. Он почти не проявляет чувств и едва ли предается размышлениям. Интуиция у него полностью отсутствует: для него это просто мир безумных фантазий. Экстравертный ощущающий тип называет все, хоть как-то приближенное к интуиции,  сумасшедшей фантазией , идиотским воображением, чем-то вообще не имеющим отношения к реальности.
 Он может и вообще не любить мыслительный процесс, поскольку в случае одностороннего развития, будет считать, что мышление — это уход в абстракцию, заменяющий учет реальных фактов. Такой экстравертный ощущающий тип был моим учителем естествознания. Задавать ему вопросы, касающиеся теории, было бессмысленно он называл это уходом в абстрактное мышление и говорил, что нам следует придерживаться фактов — наблюдать за червяком и изучать, как он выглядит, а затем нарисовать его, или смотреть в микроскоп и описывать то, что мы видим. Это и есть настоящее естествознание, а все остальное — фантазии, теории и вздор. Он очень хорошо объяснял, как фабрики производят разные химические продукты, и я до сих пор помню наизусть процесс Хабера Боша. Но, когда мы дошли до общей теории взаимодействия элементов и прочих теоретических вопросов, то он смог нас научить немногому. Он объявил, что эта область науки еще не определилась, что всякая теория меняется каждый год и находится в постоянной эволюции. Таким образом, он попросту перескочил через эту часть курса.
 Все, что можно расценить и обозначить как предчувствие или догадку, все интуитивное человеку данного типа представляется неприятным. Если у такого человека и случаются интуитивные прозрения вообще, то их природа оказывается подозрительной или гротескной. Как-то наш учитель неожиданно рискнул заняться графологией. Однажды я принесла ему письмо моей матери с извинениями за то, что не смогла присутствовать на его уроке из-за гриппа. Он посмотрел на почерк и спросил: "Это написала твоя мать?" Я подтвердила: «Да». В ответ он только воскликнул: "Бедный ребенок!" Он все воспринимал в отрицательном свете! И таким он был всегда и во всем. На него нападали приступы подозрительности по поводу своих  коллег или детей из его класса. Можно было заметить, что он обладал особой способностью мрачного предвидения — и только — всего неприятного, темного. Его интуиция, будучи подчиненной функцией, напоминала собаку, обнюхивающую мусорные ведра. Этот вид подчиненной интуиции часто оказывался верным, но иногда — совершенно ошибочным! Временами им овладевала мания преследования — темные подозрения безо всякого на то основания. Человеком, столь точным во всем, что касается фактов, могла внезапно овладеть меланхолия, подозрительные предчувствия, мысли о возможных мрачных событиях, причем было непонятно, откуда они вдруг возникли. Вот как в его случае находила свое проявление подчиненная интуиция.
 Обыкновенно подчиненная интуиция экстравертного ощущающего типа крутится вокруг состояния самого субъекта, часто проявляясь в виде мрачных чувств или подозрений, предчувствия болезней или других несчастий, которые могут с ним приключиться. Это означает, что в целом подчиненная интуиция эгоцентрична. Такой человек часто относится ко всему отрицательно, недооценивает себя. Но если этого человека хорошо подпоить, или он сильно устанет, или если вы познакомитесь с ним достаточно близко, он может проявить себя и с другой стороны, например, начать рассказывать самые сверхъестественные, жуткие, поразительные истории о привидениях.
 Я была знакома с одной из лучших альпинисток Швейцарии. Будучи явно экстравертным ощущающим типом, она принимала во внимание только рациональные факты, и все происходившее имело для нее свои естественные причины. Она могла забраться на все четыре тысячи гор не только в Швейцарии, но и на всем протяжении Альп — Французских, Савойских и Австрийских. Но потом, темными вечерами, при ярко горящем костре она переключалась на иные темы и рассказывала самые жуткие истории о привидениях, типа тех, которые обычно можно услышать в среде пастухов и крестьян. Совершенно удивительно было наблюдать, как ее увлекают такие примитивные фантазии. На следующее утро, надевая горные ботинки, она могла смеяться и называть вчерашние истории подлинной чепухой! Обычно предчувствия человека такого типа являются выражением их личных проблем.
 Другой формой проявления подчиненной интуиции экстравертного ощущающего типа может явиться неожиданное увлечение антропософией или каким-либо коктейлем из восточной метафизики, обычно самого потустороннего характера. Весьма практичные инженеры присоединяются к таким движениям, относясь к ним совершенно некритически, и полностью поглощаются ими. Это происходит из-за архаического характера их подчиненной интуиции. На их письменных столах, как это ни удивительно, можно обнаружить массу мистических текстов, причем довольно второсортных. Если спросить, почему их интересует подобная литература, они ответят, что, конечно, это полный вздор, но такое чтение помогает заснуть. Их ведущая функция все еще отрицает существование подчиненной. Но если вы спросите антропософов в Дорнахе [1] , кто обеспечивает их деньгами, то обнаружите, что средства поступают именно от таких ощущающих экстравертов. Среди американцев существует множество людей данного типа, и именно поэтому мистические движения особенно пышно расцветают в Соединенных Штатах, в гораздо большей степени, чем в Швейцарии. В Лос-Анджелесе, например, можно найти секту практически любой, даже самой фантастической разновидности.
 Помню, как однажды мне довелось заниматься анализом человека такого типа. Как-то он позвонил мне. Рыдая в трубку, этот мужчина сообщил, что совершенно потрясен случившимся с ним. "Произошло — я даже не могу сказать что. Я в опасности!" Он не был истерической личностью, не страдал от латентного психоза или чего-либо в этом роде. Такого поведения от него нельзя было ожидать. Я удивилась и спросила, не может ли он пойти на вокзал, купить билет и приехать в Цюрих (он жил в другом городе). Мой клиент ответил, что думает о возможности сделать это, и я попросила его приехать ко мне. К моменту нашей встречи он уже вернулся обратно к своей ведущей функции — ощущению и принес мне корзинку вишен, которыми мы вместе весело полакомились. Я спросила: "Ну, и что случилось?" Но он не смог ничего мне объяснить! Видимо, добравшись до вокзала и купив вишен, он снова вернулся на свой верхний уровень. На какое-то короткое время его атаковала подчиненная функция, и единственное признание, которое мне удалось вытянуть из него, было следующее: "В течение минуты я знал, что такое Бог! Это было похоже на то, как если бы я понял Бога! И это потрясло меня так сильно, что я подумал, не схожу ли я с ума, а теперь это ощущение исчезло. Я все помню, но уже не могу ничего выразить: я вышел из этого состояния". Итак, через подчиненную функцию — интуицию, он вдруг ощутил коллективное бессознательное и свою Самость. Все это возникло на секунду — как вспышка — и совершенно потрясло сознательную часть его личности, но удержать это состояние он не смог. Это стало началом проявления его подчиненной интуиции, имеющей одновременно и творческое, положительное начало, и свою опасную сторону. Интуиция обладает свойством одновременно оперировать с огромными объемами смысловой информации. В одну секунду он увидел все в целом, это длилось какое-то мгновение, а затем пропало. И вот он жует вишни, вернувшись в свой плоский, заурядный, экстравертный ощущающий мир. Этот случай можно было бы рассматривать как пример первого настоящего проявления подчиненной интуиции у человека такого типа.
 Большая опасность угрожает человеку, если подчиненной функции удастся зажать всю его личность. Я знала человека экстраверт-ного ощущающего типа, очень энергичного строительного подрядчика и удачливого бизнесмена, который заработал огромное состояние. Он был весьма практичен, но дома строил уродливые. Зато удобства в этих домах были превосходны, и потому людям нравилось в них жить, хотя с эстетической точки зрения дома были ужасны. Этот человек был хорошим лыжником, прекрасно одевался, увлекался женщинами и обладал изысканной чувственностью, которая свойственна экстравертным ощущающим типам. Он попал в руки женщины интуитивного типа лет на двадцать старше его. Она представляла собой дикую, буквально фантастическую материнскую фигуру и — ко всему прочему — чудовищно толстую. В данном случае эта ее особенность была следствием полного отсутствия личной дисциплины: интровертные ощущающие типы часто бывают крайне неумеренными и из-за своей подчиненной функции ощущения выходят за разумные пределы и в психическом, и в физическом отношении. Эта женщина жила только в своем воображаемом мире и была абсолютно неспособна поддерживать себя материально. Образовался типичный союз, в котором мужчина зарабатывает деньги и следит за практической стороной жизни, а женщина вносит в нее элемент фантазии. Однажды я отправилась с ним покататься на лыжах и чуть не умерла с тоски! Единственная вещь, о которой он мог интересно рассказывать, был его бизнес, но он избегал этой темы в беседах с женщинами, и тогда ему ничего не оставалось, как повторять, что прекрасно светит солнце, да и кормят неплохо. К моему великому изумлению, этот человек пригласил меня к антропософам в Дорнах посмотреть спектакль.  Goetheanum  (Гетеанум) [2] был для него "духовной матерью" и невероятно привлекал его. Пьеса совершенно завладела им и так глубоко потрясла, что все окружающее перестало для него существовать. После спектакля я сделала крайне бестактное замечание: заявила, что для меня пьеса оказалась чересчур возвышенной, и единственное, о чем я мечтаю, это о бифштексе! Мой материализм шокировал его до глубины души. В то время мне едва исполнилось восемнадцать, сейчас я вела бы себя гораздо умнее. Но этот пример показал, как работала его интуиция. С одной стороны, она была спроецирована на женщину, с которой он жил, а с другой стороны, в этой интуиции присутствовал Дорнах. Он пытался порвать с этой женщиной, осознав, что их связь основана на типичных взаимоотношениях между матерью и сыном, и надеялся найти прибежище для своей подчиненной интуиции в Дорнахе. Конечно, это было шагом вперед, по сравнению с простым проецированием подчиненной интуиции на образ матери, так как теперь он пытался ассимилировать ее на внутреннем уровне. Именно поэтому мое замечание оказалось особенно бестактным. Я так и не узнала, была ли эта попытка успешной, больше мы не встречались. Но никогда не следует делать унижающих или болезненных замечаний, если в вашем присутствии человек раскрывает свою подчиненную функцию. Это вызывает ужасную обиду.
 Другой пример подчиненной интровертной интуиции, на этот раз действительно подчиненной, иллюстрирует отвратительную форму, которую она может принять, и отчаянную пропасть, в которую может столкнуть человека. Недавно в одной американской научно-фантастической газете я прочла рассказ о человеке, изобретшем аппарат, посредством которого люди могли телепортироваться. Человек мог быть дематериализован в Цюрихе, а затем вдруг материализоваться в Нью-Йорке. С появлением такого аппарата возникла бы возможность обходиться без самолетов и кораблей. Изобретатель сначала экспериментировал на пепельницах, а затем перешел на мух. На первых порах произошло несколько сбоев, но после внесения ряда изменений в схему аппарата ему показалось, что с мухой все получилось. На случай, если что-нибудь пойдет неправильно, он решил стать первой жертвой своего изобретения и испробовать его на себе. К несчастью, в ходе эксперимента где-то произошел сбой, и изобретатель вышел из аппарата с головой огромной мухи! Он позвал жену и, прикрыв голову покрывалом, чтобы она не смогла ее увидеть, объяснил, что нужно сделать, чтобы помочь ему вернуться в прежнее состояние.
 Но никакие действия не привели к успеху, и в отчаянии он попросил жену убить его. Из жалости к нему она исполнила его просьбу. В дальнейшем сюжет рассказа развивается по обычным законам криминального жанра. После смерти и похорон мужа женщина сходит с ума и ее отправляют в сумасшедший дом. Затем находят муху с человеческой головой. Родственники помещают ее в спичечный коробок, который кладут на могилу. Надпись на памятнике гласит, что умерший был "героем и жертвой науки". Я избавила вас от наиболее отвратительных и извращенных подробностей, которые автор описал с нескрываемым удовольствием.
 На этом примере можно видеть, как подчиненная интуиция принимает форму продукта ощущения. Так как рассказ написан автором ощущающего типа, его интуиция воплощается в совершенно реальные ощущения. Муха представляет собой подчиненную интуицию, которая совмещается с сознательной частью личности. Мухи — дьявольские насекомые, являющиеся выражением непроизвольных фантазий и мыслей, заполняющих сознание человека и досаждающих ему непрестанным жужжаньем, от которого ему не удается избавиться. В приведенном рассказе ученый попадает в западню и становится жертвой идеи, включающей убийство и сумасшествие. Чтобы спасти жизнь его жены, родственники помещают ее в сумасшедший дом, где она проводит все время за ловлей мух, надеясь поймать ту, которая может оказаться частью ее погибшего мужа. В конце рассказа комиссар полиции в разговоре с автором сообщает, что женщина, судя по всему, действительно сошла с ума. Очевидно, что комиссар является выразителем коллективного здравого смысла; его вердикт, в конце концов, убеждает и самого автора, признающего, что все рассказанное — настоящее сумасшествие. Если бы писатель понял истинное содержание своей подчиненной функции и освободил ее от влияния экстравертного ощущения, у него получился бы по-настоящему чистый и искренний рассказ. В произведениях подлинной фантазии, например, Эдгара По и поэта Густава Мейринка, интуиция восстановлена в своих собственных правах. Их фантастические произведения символичны в высоком смысле этого понятия и поддаются символической интерпретации. Но человек ощущающего типа всегда старается каким-нибудь способом конкретизировать свои интуитивные переживания.

 Интровертный ощущающий тип: подчиненная функция — экстравертная интуиция

 Много лет назад мы провели в Психологическом клубе заседание, на котором попросили членов клуба описать собственный психологический тип не с помощью цитат из книги Юнга о типах, а своими словами. Члены клуба должны были поделиться опытом работы со своей ведущей функцией. Никогда не забуду прекрасное описание, данное г-жой Юнг. Только услышав его, я почувствовала, что поняла сущность интровертного ощущающего типа. Описывая себя, она уподобила интровертного ощущающего типа высокочувствительной фотопластинке. Когда кто-то входит в комнату, человек такого типа сразу замечает то, как он вошел, его прическу, выражение лица, одежду, походку. Все это точно запечатляется восприятием человека интровертного ощущающего типа, каждая деталь фиксируется. Субъект получает впечатление об объекте. Как камень, брошенный в воду, впечатление погружается все глубже и глубже в сознание и поглощается им. Внешне же человек интровертного ощущающего типа может выглядеть крайне глупым: сидит, уставившись на вас, и вы не знаете, что у него на уме. Он выглядит ни на что не реагирующей деревяшкой, пока в действие не вступит одна из его вспомогательных функций: мышление или чувство. Но внутренне он все время поглощает впечатления.
 Поэтому человек интровертного ощущающего типа производит впечатление очень медлительного, что не соответствует действительности. Это происходит из-за того, что быстрые внутренние реакции происходят скрытно, а внешняя реакция появляется с задержкой. Люди этого типа, услышав утром шутку, по всей вероятности, рассмеются только к полуночи. Таких людей часто не понимают и неверно судят о них, так как не знают, что происходит у них внутри. Если же человек такого типа может выражать свои отличающиеся фотографической точностью впечатления в художественной форме, он использует для этого живопись или литературу. У меня есть сильное подозрение, что Томас Манн был человеком интровертного ощущающего типа. Он описывает каждую деталь обстановки, каждую черту человека и таким образом воспроизводит полную атмосферу комнаты и создает цельный образ личности. Обладая таким видом чувствительности, человек воспринимает все тончайшие оттенки и мельчайшие детали окружающего мира.
 Подчиненная интуиция данного типа похожа на такую же функцию экстравертного ощущающего типа, так как последняя тоже обладает странными, мрачными, фантастическими свойствами. Но она в большей степени связана с безличным, коллективным внешним миром. Например, строительный подрядчик, о котором я упоминала выше, очевидно был экстравертным ощущающим типом. Он воспринимал интуитивные представления, только касавшиеся его самого. В своем экстравертном ощущении он имел дело с внешним коллективным миром — с дорожным и жилищным строительством. Но интуицию применял только к себе самому, рассматривая ее как очень личную и связанную с его персональными проблемами. У интровертных же ощущающих типов движение идет от объекта к личности. Для романов Томаса Манна характерен большой субъективизм. Но интуиция у человека такого типа касается событий, остающихся в тени, он воспринимает возможности и будущее внешнего окружения.
 Мне довелось ознакомиться с материалами истории болезни одного интровертного ощущающего типа, которые я назвала бы пророческими — с его архетипическими фантазиями, в основном представлявшими не проблемы самого человека, а проблемы его времени. Ассимиляция этих фантазий очень затруднена, так как ведущая функция ощущения является средством постижения того, что происходит здесь и сейчас. Негативный аспект ощущения проявляется в том, что личность увязает в конкретной реальности. Как однажды заметил Юнг, для людей этого типа грядущее не существует, будущие возможности отсутствуют, они пребывают только в настоящем времени, и перед ними опущен железный занавес. Они ведут себя в жизни так, словно все всегда будет таким, как сейчас, и не способны понять, что вещи могут изменяться. У людей этого типа ассимиляция рождающихся ужасных фантазий происходит с большим трудом из-за точности и медлительности их сознательной функции. Если такой человек захочет серьезно отнестись к своей интуиции, он будет стараться очень аккуратно подавить ее. Но как это сделать? Интуиция возникает, как вспышка, и, если он пытается заставить ее замолчать, она исчезает! Поэтому он не знает, как разрешить возникающую проблему, и сильно страдает, так как ассимилировать подчиненную функцию можно, только освободив ее от оков ведущей функции. Я знала женщину интровертного ощущающего типа, в течение многих лет очень аккуратно воспроизводившую в красках содержимое своего бессознательного. Написание картины занимало у нее около трех недель. Все ее произведения были изумительны; в них оказывалась проработанной каждая деталь, но, как выяснилось позже, художница вовсе не изображала содержимое своего бессознательного в том виде, каким его ощущала; она исправляла и улучшала цвета и уточняла детали. Она могла бы сказать: "Естественно, я делаю их более эстетичными". Но постепенно возникла настоятельная необходимость ассимилировать ее подчиненную функцию, и пациентке было предложено увеличить скорость рисования, точно воспроизводить даже кричащие цвета и быстро наносить их на бумагу. Когда я расшифровала по картинам содержание ее сновидений, она впала в паническое состояние и закричала, что не в состоянии это видеть, что это невозможно. Открывшееся сбило ее с ног, она не могла вынести нового знания и поэтому продолжала рисовать в своем обычном стиле. Снова и снова она упускала момент подъема бессознательной интуиции, так как когда та возникала, пациентка не могла с ней справиться.
 Вот как выглядит у человека интровертного ощущающего типа борьба между ведущей и подчиненной функциями. Если вы пытаетесь заставить его слишком быстро ассимилировать интуицию, у него появляются симптомы головокружения или морской болезни. Ему кажется, будто его сносит с твердой почвы реальности, к которой он так привязан, и у него действительно начинается морская болезнь. Я знала одну женщину интровертного ощущающего типа, которая, чтобы предаться активному воображению, вынуждена была ложиться в постель, иначе ее начинало укачивать.
 Вследствие того, что ведущая функция человека интровертного ощущающего типа интровертна, его интуиция является экстраверт-ной и поэтому обычно запускается внешними событиями. Прогуливаясь по улице, человек этого типа может заметить в витрине магазина кристалл, его интуиция способна внезапно ухватить символическое значение этого предмета, и оно потоком захлестнет его душу. Но это событие произойдет под влиянием внешних обстоятельств, так как его подчиненная интуиция существенно экстравертна. Естественно, человеку такого типа присущи те же недостатки, что и человеку экстравертного ощущающего типа. У обоих интуиция часто проявляется в зловещей отрицательной форме, и если с ней специально не работать, возникающие предчувствия будут иметь пессимистичный, негативный характер.
 Негативной интуиции иногда удается попасть точно в цель. Она или попадает в «яблочко», или же совершенно сбивается с пути. Вообще говоря, если интуиция является ведущей функцией, а одна из вспомогательных — мышление или чувство — также оказывается развитой, человек сам может определить, поразила ли его интуиция мишень или углубилась в лесную чащу, и ее надо попридержать. Но подчиненная интуиция примитивна, а потому ощущающий тип или удивляет вас точностью своих предчувствий, чем можно только восхищаться, или высказывает предчувствия, в которых нет и намека на правду — и тогда налицо чистая выдумка!

 Экстравертный интуитивный тип: подчиненная функция — интровертное ощущение

 Интуиция — функция, посредством которой мы постигаем возможности. Для человека ощущающего типа конус — это только конус, а ребенок придумает массу вещей, которые можно сделать с этим конусом. Он, например, может представить, что это купол церкви, а книга — хижина. В каждой вещи заложена возможность ее развития. Из всех органов чувств интуицию чаще всего ассоциируют с обонянием. Когда говорят: "Я чую что-то неладное", — это означает, что интуиция предупреждает о какой-то опасности. Что это за опасность, неизвестно, но ее можно учуять. Через несколько недель действительно происходит какая-нибудь неприятность, и можно сказать: "Да, я почуял это, у меня было предчувствие, что-то носилось в воздухе!" Это были еще не родившиеся возможности, ростки будущего. Следовательно, интуиция представляет собой способность предвидения того, что пока невидимо, — будущих потенциальных возможностей на фоне существующей ситуации.
 Человек экстравертного интуитивного типа прикладывает эту способность к внешнему миру и в результате набирает много очков в оценке будущего развития событий в окружающем его мире. Люди этого типа очень часто встречаются среди бизнесменов. Это предприниматели, которые отваживаются на производство и продажу новых изобретений. Таких людей можно найти и среди журналистов, и особенно среди издателей — они знают, что станет популярным в будущем году. Они отыщут то, что пока не в моде, но скоро станет модным, и первыми выбросят новый товар на рынок. Биржевые брокеры тоже могут обладать умением определять, какие именно акции поднимутся и будет ли биржа играть на повышение или на понижение. В результате они делают деньги на основании предчувствий и падения и роста курса акций. Таких людей всегда можно найти там, где затевается что-то новое, даже если это новое касается духовных ценностей. Они всегда оказываются в первых рядах.
 Обычно будущее создается творческими личностями. Цивилизация, в которой нет творческих людей, обречена. Поэтому творческой личностью является человек, находящийся в реальном контакте с будущим, с его ростками. Экстравертный интуитив, способный почуять, откуда дует ветер и какая завтра будет погода, увидит, что этот, возможно, доселе никому не известный художник или писатель имеет будущее, и увлечется им. Его интуиция может распознать и истинную цену такой творческой личности. Сами творческие люди по натуре являются интровертами и настолько поглощены созданием творений, что не могут заботиться о вынесении на суд публики своих произведений. Творчество отнимает у них столько энергии, что они не в состоянии беспокоиться о том, как представить миру свои произведения, как организовать их рекламу и т. д. Более того, любой вид такой деятельности отравляет им радость творческого процесса. Поэтому очень часто к ним на помощь приходит интуитивный экстраверт. И абсолютно естественно, что если такой человек занимается этим всю свою жизнь, он начинает проецировать свои гораздо меньшие творческие способности на художника и таким образом теряет самого себя. Раньше или позже таким людям приходится вытаскивать себя из собственной экстраверсии и задаваться вопросом: "Даже если мой творческий потенциал неизмеримо меньше, чем у него, какими способностями обладаю я?" И после этого они сами загоняют себя в свою подчиненную функцию — ощущение — и, вместо того чтобы продолжать помогать творческим людям, начинают заботиться о своей подчиненной функции и о том, что может из нее выйти.
 Интуиция может функционировать, только когда вещи рассматриваются издалека или когда они находятся как бы в тумане; чтобы извлечь из бессознательного определенное предчувствие, нужно прищурить глаза и не всматриваться в факты с близкого расстояния. Если разглядывать вещи слишком подробно, то внимание фокусируется на самом факте, и предчувствие не может вырваться из бессознательного. Вот почему интуитивам свойственны неточность и туманность суждений. Человек, у которого интуиция является ведущей функцией, часто сеет, но редко собирает урожай. Например, когда осваивается новое дело, обычно на начальном этапе возникают всякие проблемы: предприятие начинает работать позже намеченного срока, оно не сразу становится прибыльным, и необходимо выждать некоторое время, чтобы добиться успеха. Интуитив часто оказывается неспособным долго ждать. Он ограничивается тем, что начинает дело, а затем его продает, теряя на этом деньги, а следующий владелец наживает на нем огромный капитал. Интуитив — это человек, который изобретает, но ничего не извлекает из своего изобретения. Однако если он обладает более уравновешенным характером и может немного подождать, не растворяясь полностью в своей ведущей функции, то способен снабжать новыми вещами все уголки мира.
 Экстравертный интуитив обычно не склонен особо заботиться о своем теле и удовлетворять свои физические потребности. Он не понимает, что устал, и замечает свою усталость, только дойдя до полного изнеможения. Он также не замечает, что проголодался. Если его односторонность ярко выражена, то он может и не подозревать о том, что обладает некоторыми эндосоматическими чувствами.
 Подчиненное ощущение, подобно всем подчиненным функциям, проявляется в таких людях замедленно, тяжело и перегружено эмоциями. Вследствие того, что эта функция интровертирована, она отворачивается от событий внешнего мира. Как и все подчиненные функции, она обладает мистическими свойствами.
 Однажды я анализировала экстравертного интуитивного типа — бизнесмена, организовавшего множество зарубежных фирм и занимавшегося также спекуляциями, связанными с золотодобывающими шахтами и другими подобными делами. Он всегда знал, где имеется возможность хорошо заработать, и за очень короткий срок нажил целое состояние. Причем сделал все это абсолютно честно, действуя весьма достойно, четко представляя, куда нужно инвестировать капиталы. Этот бизнесмен знал, что может случиться в течение ближайших нескольких лет, всегда оказывался первым в нужном месте и крепко держал дела в своих руках. Его интровертное ощущение (он представлял собой скорее расщепленную личность) сначала проявилось в виде часто снившегося ему грязного, скандального бродяги. Бродяга в грязной одежде появлялся в гостиницах, в которых останавливался бизнесмен, и мы долго не могли понять, чего этот парень добивается от человека, которому он снится. Я навела своего клиента на мысль поговорить с бродягой в режиме активного воображения, и тот признался, что это он ответственен за появление симптомов, заставивших бизнесмена обратиться к аналитику. Он объяснил, что наслал их из-за того, что бизнесмен не уделял ему (бродяге) достаточного внимания. Продолжая работать в режиме активного воображения, мой клиент спросил его, что же он должен сделать. Бродяга ответил, что раз в неделю тот обязан одеваться как он сам, гулять с ним за городом и внимательно слушать, что он ему скажет.
 Я посоветовала фантазеру в точности последовать данному совету. В результате он стал совершать долгие прогулки по многим кантонам Швейцарии, останавливаясь в самых скромных гостиницах, где его никто не узнавал. В течение этого времени он получил множество захватывающих впечатлений от общения с природой: восход солнца и такие казалось бы незначительные детали, как цветочек в расселине скалы, поразили его до глубины души и открыли громадное число новых для него вещей. Я могу определить это только как приобретение опыта (хотя и очень примитивного) общения с божественной стороной природы. Он возвратился молчаливым и успокоенным, и чувствовалось, что в нем проснулось что-то, до этого спавшее. После нескольких таких еженедельных прогулок постоянно беспокоившие его симптомы полностью исчезли.
 Затем возникла проблема, как сохранить этот опыт и избежать возврата в прежнее состояние, когда он вернется домой, в свою страну. Мы снова посоветовались с бродягой, и тот обещал освободить его от симптомов, если раз в неделю во вторую половину дня он будет в одиночестве гулять за городом и продолжать с ним беседовать. Потом пациент уехал. Из его писем я узнала, что некоторое время он продолжал следовать советам бродяги, но затем вернулся к старым привычкам: было слишком много работы — он основал три новых фирмы и пришлось проводить много деловых встреч. Он все откладывал общение с бродягой, повторяя: "На следующей неделе, на следующей неделе, конечно, я встречусь с ним, но только на следующей неделе". А затем все неприятные симптомы возобновились! Это послужило ему хорошим уроком: он возобновил регулярные загородные прогулки, и все стало на свое место. Приобретенный опыт привел его к мысли купить маленькую ферму и обзавестись лошадью. Раз в неделю он ухаживал за лошадью с поистине религиозным рвением. Можно сказать, что лошадь стала его лучшим другом, и еженедельные приезды на ферму, прогулки на лошади и уход за нею превратились для него в ритуал. С тех пор он наконец обрел душевный покой. Уверена, что внутри него продолжают происходить изменения, но мало знаю о нем, хотя регулярно получаю рождественские открытки с сообщениями, что все у него в порядке. И, конечно, он присылает мне фотографии своей лошади!
 На этом примере можно убедиться в том, что подчиненное ощущение служит дверью, через которую можно проникнуть в глубины бессознательного. Этот человек интуитивного типа через контакт с природой и лошадью вырвался из плена своего эго и его требований. Очевидно, что даже если подчиненная функция и проявляется во внешнем образе (в данном случае в образе лошади), она исполняет символическую роль. Уход за лошадью для этого человека стал первой персонификацией безличного коллективного бессознательного. Для человека интуитивного типа чрезвычайно важно делать это медленно и скрупулезно, не объявляя при этом: "О, это не просто лошадь, она — символ бессознательного!" и т. п. Он должен привязаться к реальной лошади и ухаживать за ней, даже если сознает, что она — всего лишь символ.

 Интровертный интуитивный тип: подчиненная функция — экстравертное ощущение

 Интровертный интуитивный тип имеет такую же способность чуять будущее и правильно предугадывать или предчувствовать еще не видимые будущие возможности, как и экстравертный интуитивный тип. Но его интуиция обращена внутрь, и поэтому в нем изначально заложены черты религиозного пророка, провидца. В первобытном обществе он становится шаманом, посвященным в планы богов, привидений и душ предков и передающим их послания своему племени. На языке психологии можно сказать, что он разбирается в медленных процессах, происходящих в коллективном бессознательном, в архетипических изменениях, и передает свое знание обществу. В то время как дети Израиля счастливо спали (как всегда происходит с массами), ветхозаветные пророки время от времени объясняли им, в чем состоят подлинные намерения Яхве, чем он сейчас занимается и чего хочет от своего народа. Люди обычно выслушивали эти послания без особой радости.
 Много интровертных интуитивов можно обнаружить среди художников и поэтов. Обычно эти авторы создают произведения с весьма архетипическим и фантастическим содержанием, таким как у Ницше в "Так говорил Заратустра", у Густава Мейринка в «Големе», у Кубина в "Другой стороне". Такое призрачное, фантастическое искусство воспринимается, как правило, только более поздними поколениями и дает представление о том, что происходило в коллективном бессознательном во времена творчества авторов.
 Подчиненное ощущение человека этого типа, кроме того, испытывает затруднения при определении потребностей тела и контролировании его аппетита. У Сведенборга, например, было видение, в котором сам Бог говорил, что ему не следует так много есть! Он, естественно, питался без малейшего самоконтроля, совершенно не думая о последствиях переедания. Сведенборг был типичным интровертным интуитивом пророческого или провидческого типа, имел и простые потребности и был невоздержан в еде. Интровертный интуитив, также как и экстравертный, испытывает полную растерянность, когда сталкивается с реальными фактами жизни.
 Как пример еще более забавного аспекта подчиненного ощущения интровертного интуитива я предлагаю следующую историю. Женщина интровертного интуитивного типа присутствовала на моей лекции по ранней греческой философии и была чрезвычайно тронута и поражена услышанным. После лекции она попросила меня давать ей частные уроки по досократовской философии, так как хотела глубже вникнуть в этот предмет. Она пригласила меня на чашку чая и, как это часто бывает, когда вы даете уроки интровертному интуитиву, потратила первый час на рассказ о своих впечатлениях по поводу моей лекции: о том, как она решила стать моей последовательницей, о том, что, на ее взгляд, мы можем вместе делать и т. п.
 Второй час прошел в том же духе. Считая, что я должна отработать свои деньги и подвести наконец ученицу к предмету обучения, я настояла на том, чтобы она просмотрела принесенную мной книгу и мы перешли к систематическому изучению материала. Она согласилась, но добавила, что я должна оставить ее одну, чтобы дать ей возможность сделать это своим способом. Я заметила, что моя ученица начала нервничать.
 Когда я пришла на следующее занятие, ученица сообщила, что придумала наилучший способ вникнуть в проблему, а именно: она, конечно, не сможет изучить греческую философию, ничего не зная о самих греках, а узнать о них она сможет только после того, как конкретно изучит их страну. Поэтому она уже начала рисовать карту Греции, которую показала мне. Это занятие отняло у нее уйму времени. С ее подчиненным ощущением она сначала должна была купить бумагу, карандаши и чернила. Эти покупки необычайно взволновали ее; она ощущала себя на седьмом небе, восторгаясь своим достижением! Затем она объявила, что не может еще приступить к занятиям философией — сначала необходимо закончить карту. К следующему уроку она ее уже раскрасила! Так продолжалось несколько месяцев, а затем ее интуиция нашла другую тему, и нам так и не удалось дойти до греческой философии. Она уехала из Цюриха, и мы не виделись около пятнадцати лет. При встрече она долго рассказывала мне о том, как до сих пор поражена и тронута моими уроками по философии Греции и всем тем, что извлекла из них. На самом деле она только нарисовала карту. Эта женщина представляла собой экстремальный случай интровертной интуиции. Но, оглядываясь назад, я должна признать, что понимаю, каким по-настоящему судьбоносным делом стало для нее изготовление карты, ведь таким способом она впервые соприкоснулась со своим подчиненным ощущением.
 Интровертный интуитив часто пребывает в столь полном неведении о внешних фактах, что к его сообщениям нужно относиться с величайшей осторожностью. Не будучи сознательным лжецом, он может говорить совершеннейшую неправду просто потому, что не замечает того, что происходит прямо перед его носом. По этой причине я не слишком доверяю сообщениям о привидениях и парапсихологических явлениях. Интровертные интуитивы очень увлекаются этими вещами, но из-за своей плохой наблюдательности и неспособности сконцентрироваться на внешней ситуации могут рассказать вам самый невероятный вздор, клянясь, что все это чистая правда.
 Они проходят мимо поразительного количества любопытных внешних фактов, не обратив на них никакого внимания. Вспоминаю, например, как однажды осенью я ехала в машине с человеком интровертного интуитивного типа. Картофельные поля уже были убраны, и горели костры ботвы. Я их заметила и с удовольствием разглядывала. Вдруг водитель принюхался, в ужасе остановил машину и сказал: "Что-то горит! Откуда этот запах?" Мы осмотрели тормоза — все было в порядке, и решили, что причина запаха — костры. Они пылали повсюду, и мне казалось совершенно очевидным, что запах гари исходит от них. Но интровертный интуитив может целый час вести машину по дороге, совершенно не замечая того, что вокруг происходит что-то необычное. А затем внезанно это необычное поражает его, и он делает абсолютно неверные заключения. Его подчиненное ощущение обладает свойством, присущим всем подчиненным функциям, — проявляться в сознании пунктирно, отрывочно: оно то включается, то исчезает. Человек неожиданно начинает остро ощущать запах, хотя до этого три четверти часа он его вообще не замечал, и реагировать на него очень сильно.
 Подчиненное ощущение интровертного интуитива крайне интенсивно, но прорывается внезапно то здесь, то там, а затем уходит из поля сознания. Интровертный интуитив испытывает особенные трудности в сексуальной сфере, потому что она затрагивает его экстра-вертное ощущение. Эта проблема в особенно трагической форме отражена в произведениях Ницше. К концу его творческой карьеры, незадолго до того, как его охватило безумие, в стихах и в поэтической новелле "Так говорил Заратустра" появились очень грубые сексуальные аллюзии. Сойдя с ума, он, по-видимому, продолжал развивать эту тему в своих произведениях, уничтоженных после его смерти из-за их отвратительного содержания. Подчиненное экстравертное ощущение в его случае было в значительной мере и очень конкретным образом связано с женщинами и сексом, и он абсолютно не знал, как справиться с этой проблемой.
 В качестве примера положительного влияния подчиненного экстравертного ощущения на интровертного интуитива можно привести интересный случай озарения, испытанного немецким мистиком Якобом Беме. У него была жена и шестеро детей, на содержание которых он не заработал ни гроша. Беме испытывал постоянные неприятности в семейных делах, поскольку его жена всегда говорила, что, вместо того чтобы писать книги о Боге и фантазировать о внутреннем развитии Божественного, ему следовало бы задуматься о том, как прокормить семью. Он был совершенно распят между двумя полюсами своей жизни. Одно из его величайших внутренних переживаний, Божественное откровение, легшее в основу всех его поздних произведений, произошло оттого, что он увидел луч света, отраженный оловянной тарелкой. Это видение привело его в состояние внутреннего экстаза, и можно сказать, что в течение какого-то мгновения перед ним открылось все таинство Божественного. Многие годы он ничего не делал, кроме того, что медленно переводил на язык логических рассуждений то, что постиг всего за минуту, может быть, даже за секунду! Написанное им оказалось столь эмоциональным и хаотичным потому, что он пытался описать одно это переживание, лишь по-разному его разрабатывая. Но само видение возникло из-за того, что он увидел луч, упавший на оловянную тарелку, которая находилась на столе. Именно так действует экстравертное ощущение: ощущение внешнего явления запустило в нем процесс индивидуации. Здесь можно увидеть, кроме подчиненности экстравертного ощущения, удивительную целостность и мистический аспект, которыми часто обладает подчиненная функция. Интересно, что даже переедание Сведенборга соединяло его с Божественным. Его подчиненное ощущение было связано с его глубочайшими и величайшими идеями.
 (Далее следует запись вопросов и ответов.)
  Вопрос: Мне хотелось бы узнать, связано ли обычно состояние экстаза с подчиненной функцией.
  Д-р фон Франц: Да, оно связано с ней, поскольку обычно начало экстаза вызывается действием подчиненной функции.
  Вопрос: Считаете ли вы, что интуитивные типы отличаются большей чувствительностью к тому, что мы называем подсознательными стимулами?
  Д-р фон Франц: Да, вообще говоря, я сказала бы, что это свойство присуще обоим интуитивным типам. Они должны им обладать, так как, для того чтобы они могли предчувствовать, их сознание должно быть все время рассеянным и неясным. Они обладают также чувствительностью к окружающей атмосфере. Возможно, интуиция является одним из видов чувственного восприятия через бессознательное или своего рода подсознательным чувственным восприятием. Таким способом подсознательное чувственное восприятие заменяет сознательное восприятие.
  Вопрос: И у экстравертного интуитива, и у Якоба Беме, по-видимому, явно проявлялось интровертное ощущение. Не должно ли ощущение интровертного интуитива быть более экстравертным?
  Д-р фон Франц: Да, у Беме оно было таким! Мой «конюх» (буду называть его так для краткости) осознал свою внутреннюю глубину и, благодаря обретенному опыту, стал молчаливым. Он почти не рассказывал мне об этом опыте, только намекал на то, что в нем происходит что-то глубокое. С другой стороны, Беме вынес свое озарение во внешний мир — он сконструировал систему внешней реальности, определил место Бога и дьявола в мире. Он создал из этого целую философию, но, будучи как личность очень интровертным, обратил ее вовне. В жизни же он был всего лишь скромным сапожником.
 Еще в Беме очень интересно то, что, пока он был раздираем между ворчливой женой, считавшей, что лучше бы ему шить хорошую обувь и кормить шестерых детей, и размышлениями о Божественном, он сохранял значительную продуктивность. Но после того, как была опубликована его первая книга, один немецкий барон проникся к Беме сочувствием и настолько поверил в то, что он — великий провидец, что освободил его от всех внешних трудностей, выделив средства, на которые его семья могла бы нормально существовать. С этого момента произведения Беме наполняются обидами и повторами. Его творчество стало бесплодным. Вы знаете, что на его могиле изображен следующий Божественный образ:)(. Эта история на самом деле трагична, так как показывает, что он не смог объединить светлую и темную стороны, эта задача оказалась для него непосильной. Исходя из своего опыта, я считаю, что случившееся связано с тем фактом, что он принял деньги барона и тем самым избежал мук своей подчиненной функции.
 Быть распятым между ведущей и подчиненной функциями было для его творчества жизненно необходимым условием. Я хочу предупредить вас, что если когда-нибудь вы почувствуете желание спасти такого художника или пророка, ради Бога, будьте осмотрительны, изучите ситуацию и только после этого решайте, какие средства вам следует выделить для помощи этому человеку. Если вы выкупите его из рабства реальности, он может утратить всякое ощущение ее существования. Может оказаться, что вы нисколько не поможете ему. Человек такого типа будет умолять вас помочь ему в беде, на коленях просить спасти его от мук внешнего мира, с которыми он не может справиться. Но, если вы «спасете» его, творческое ядро его личности разрушится. Это не значит, что если такой человек умирает от голода, вам не следует дать ему немного денег, которые позволят ему выжить. Вы можете время от времени помогать ему, когда он окажется в особенно трудном положении, но не снимайте с его плеч всех проблем реальности, потому что, как ни странно это звучит, этим вы стерилизуете его внутренний творческий процесс. Так случилось с Беме, и из-за этого он оказался неспособным объединить противоположности ни в своей системе, ни в своей жизни. Неразумной благотворительностью барон фон Мерц на самом деле уничтожил его.




 Глава 3. Четыре рациональных типа



 Экстравертный мыслительный тип: подчиненная функция — интровертное чувство

 Этот тип можно встретить среди администраторов, людей, занимающих высокие посты на предприятиях и в правительственных структурах, бизнесменов, юристов и ученых. Обычно они энциклопедически образованы. Это они копаются в пыли библиотек и уничтожают в науке догмы, порожденные ограниченностью и леностью мышления или отсутствием точности в терминологии. Экстравертный мыслительный тип устанавливает порядок, занимая четкую позицию и заявляя: "Если мы говорим то-то и то-то, мы и имеем в виду то-то и то-то". Он вносит ясность в оценку ситуаций. Во время делового совещания такой человек непременно заявит, что сначала надо разобраться в основных положениях, а затем решать, что делать. Юрист, вынужденный выслушивать беспорядочные мнения спорящих сторон, используя свою ведущую мыслительную функцию, способен разобраться в том, что действительно является источником конфликта и что следствием недоразумений, а затем предложить решение, удовлетворяющее обе стороны. Акцент всегда будет сделан на объекте, а не на идее. Такой адвокат не будет бороться за  идею демократии или общественного согласия; весь его разум поглощен и захвачен объективной внешней ситуацией.
 Если кто-то попросит его изложить свою субъективную позицию или поделиться идеями по определенному предмету, он растеряется, так как эти вещи его не интересуют и он совершенно не осознает личные мотивы. Что касается его бессознательной мотивации, она обычно содержит по-детски наивную веру в мир, милосердие и справедливость. Если вы будете требовать объяснения того, что именно он подразумевает под «справедливостью», то приведете его в полное замешательство, и он, вероятнее всего, выпроводит вас из офиса, сославшись на то, что "слишком занят". Субъективный элемент остается на заднем плане его личности. Предпосылки же высоких идеалов остаются в сфере его подчиненной чувствующей функции. У него есть мистическое чувство привязанности к своим идеалам, но чтобы узнать о них, нужно загнать его в угол. В нем присутствует чувственная привязанность к определенным людям или идеалам, но она никогда не проявляется в его повседневной деятельности. Такой человек может провести всю жизнь, разрешая проблемы, реорганизуя фирмы и внося ясность в запутанные дела, и только в конце жизни начать печально спрашивать себя, ради чего же он жил на самом деле. В такой момент он погрузится в свою подчиненную функцию.
 Однажды я разговаривала с человеком этого типа, который сильно переутомился и нуждался в продолжительном отдыхе. Он дал  мне уйму полезных советов, убеждая меня, что я должна уйти в отпуск, а когда я спросила, почему он не отдыхал, то услышала такое объяснение: "Боже, когда мне приходится долго оставаться одному, я становлюсь слишком меланхоличным!" Оставшись в одиночестве, такой человек будет спрашивать себя: "А так ли уж важна на самом деле моя работа?" Он вспомнит, как спас кого-то от ограбления и совершил другие хорошие поступки, но улучшился ли от этого мир? Когда у такого джентльмена возникнут подобные чувства, он почувствует себя будто падающим в пропасть. Ему придется провести переоценку ценностей. Поэтому он, естественно, избегал ухода в отпуск, пока не упал, сломал бедро и не оказался вынужденным оставаться на постельном режиме шесть месяцев. Вот как порой природа заставляет таких людей обратиться к своей подчиненной функции!
 Как я уже говорила, экстравертный мыслительный тип испытывает своего рода мистическую приверженность к идеалам, а часто и к людям. Но это глубокое, сильное, теплое чувство едва ли когда-нибудь проявляется внешне. Вспоминаю одного экстравертного мыслительного типа, который по-настоящему растрогал меня, раскрыв однажды свои чувства к жене. Но, беседуя с его женой, я с прискорбием обнаружила, как мало она о нем знает. Ведь будучи сумасшедшим экстравертом, он проводил целые дни на работе, постоянно крутясь в разных делах, и ни разу не выразил своих глубоких чувств к жене. Если бы она умирала от туберкулеза, он не заметил бы этого, пока не оказался на ее похоронах. И она не осознавала всю силу его чувств и не понимала, насколько в глубине души он ей предан и верен; все это было скрыто и никак не отражалось на его поведении. Чувство оставалось интровертным и не направлялось на объект. Потребовалось всего несколько сеансов, чтобы добиться улучшения взаимопонимания между супругами и заставить жену поверить в то, что муж действительно ее любит. Он был так сильно поглощен внешним миром, а его чувства столь глубоко спрятаны и не выражены внешне, что она не понимала, какую огромную скрытую роль они играют в его внутренней жизни.
 Интровертное чувство, даже если оно является ведущей функцией, очень трудно понять. Прекрасным примером этого является австрийский поэт Райнер Мария Рильке. Однажды он написал:  "Ich liebe dich, was geht's dich an"  ("Я люблю тебя, но это не должно тебя трогать"). Это — любовь ради самой любви! Чувство очень сильное, но не направленное на объект любви. Оно скорее напоминает состояние влюбленности в себя самого. Естественно, что чувства такого рода чаще всего неправильно понимаются, а людей такого типа считают очень холодными. Но это несправедливо: чувство целиком живет внутри них. С другой стороны, люди подобного типа оказывают очень сильное скрытое влияние на окружающее общество, так как владеют тайными способами установления ценностей. Например, человек чувствующего типа может никогда не выражать своих чувств, но вести себя так, словно знает, что одна вещь ценна, а другая — нет; такое поведение оказывает определенное влияние на других людей. Когда же чувство является подчиненной функцией, оно еще глубже спрятано и является более безусловным. Юрист, описанный мной выше, имел свое понимание справедливости, и это оказывало суггестивное влияние на других людей. Можно сказать, что его скрытое чувство справедливости бессознательно определенным образом влияло на людей, хотя сам он этого никогда не замечал. В результате это влияние оказывалось судьбоносным не только для него самого, но невидимыми путями и для других людей.
 Скрытое, интровертное чувство экстравертного мыслительного типа порождает сильное невидимое чувство преданности. Такие люди бывают самыми верными друзьями, даже если и присылают вам открытки только на Рождество. Они абсолютно верны своим чувствам, но надо очень постараться, чтобы это выяснить. Внешне экстравертный мыслительный тип не производит впечатления человека, обладающего сильными чувствами. У политика подчиненная чувствующая функция может бессознательно проявляться в глубокой и стойкой преданности своей стране. Но она же способна побудить его сбросить атомную бомбу или совершить какой-нибудь другой разрушительный акт. Бессознательное и неразвитое чувство носит варварский и самовластный характер, и потому иногда из экстравертного мыслительного типа внезапно вырывается скрытый деструктивный фанатизм. Такие люди не подвергают сомнению те ценности, которые защищают, и поэтому, исходя из собственных стандартов, основанных на чувстве, не способны увидеть, что люди могут иметь и другую систему ценностей. Там, где они определенно чувствуют свою правоту, они не способны выразить свою чувственную точку зрения, но никогда не сомневаются в собственных внутренних ценностях.
 Эти скрытые интровертные чувства экстравертного мыслительного типа иногда бывают очень инфантильными. После их смерти нередко находят записные книжки, исписанные наивными детскими стихами, посвященными далекой женщине, которую они ни разу не встречали в жизни. В этих стихах изливаются потоки сентиментальных, мистических чувств. Они часто просят, чтобы после их смерти эти стихи уничтожили. Их чувство скрыто; оно, в определенном смысле, является наиболее ценным их достоянием, но одновременно иногда оказывается поразительно инфантильным. У некоторых из них чувство остается полностью связанным с матерью, о привязанности к которой можно найти трогательные свидетельства. Их чувство никогда не выходит за пределы детских воспоминаний.
 Примером другого способа, которым чувство, возникшее в детстве, может проявиться в экстравертном мыслительном типе, является случай французского философа Вольтера. Он, как вы знаете, изо всех сил боролся с католической церковью и является автором известного лозунга  Ecrasez l`infame  ("Раздавите гадину!"). Вольтер был интеллектуалом и типичным представителем эпохи Просвещения. Однако, на смертном одре он стал нервничать, попросил  extreme unction  (последнее причастие) и принял его с великим, переполняющим душу, религиозным чувством. Так, в конце жизни выяснилось, что он был полностью расщепленной личностью: его разум отверг религиозный начальный опыт, но чувство оставалось верным ему. Когда подошла смерть, которую каждый должен встретить как цельная личность, чувство восстало и проявилось в совершенно недифференцированной форме. Всем внезапным обращениям присуще это качество: оно возникает вследствие внезапного прорыва подчиненной функции.

 Интровертный мыслительный тип: подчиненная функция — экстравертное чувство

 Основная деятельность людей этого типа лишь в незначительной степени связана с попыткой установить порядок во внешних проявлениях жизни; их гораздо больше интересуют идеи. Тот, кто считает, что любое дело следует начинать не с установления фактов, а с прояснения идей, скорее всего, принадлежит к интровертному мыслительному типу. Его желание упорядочить жизнь начинается с мысли о том, что если в голове у человека полная неразбериха, ничего путного из него не получится. Сначала необходимо решить, каким идеям следовать, и выяснить, откуда они взялись; нужно очистить мозги от хаоса, докопавшись до их источника. Вся философия занимается изучением логических процессов человеческого мышления и построением идей. Это — та сфера, где больше всего используется интровертное мышление. В науке мыслительные интроверты — это люди, которые постоянно пытаются предостеречь коллег от потери времени на бессмысленные эксперименты, люди, стремящиеся вернуться к основным концепциям и задаться вопросом, что же на самом деле имеется в виду. В физике существует разделение на экспериментаторов и теоретиков: первые в своих лекциях рассказывают о камере Вильсона и методике проведения опытов, а вторые — о физических теориях и используемых в них математических методах. В самых разных областях науки всегда находятся ученые, пытающиеся очистить теорию от конкретных научных фактов. Экстравертный историк искусств будет пытаться найти новые данные и доказать, например, что один тип Мадонны появился в живописи художника раньше или позже, чем другой, а также связать этот факт с фактами его биографии или событиями той эпохи. Интроверт же может спросить: "Какое мы имеем право судить о произведении искусства?" Он скажет, что сначала мы должны понять, что подразумеваем под понятием «искусство», без этого мы окажемся в полном хаосе. Интровертный мыслительный тип всегда возвращается к субъективной идее, т. е. к вопросу о том, какое место занимает субъект в рассматриваемой ситуации.
 Чувство у интровертного мыслительного типа экстравертно. У него, как и у экстравертного мыслительного типа есть сильное, преданное и теплое чувство, но разница заключается в том, что у интровертного мыслительного типа оно направлено на конкретные объекты. В то время как экстравертный мыслительный тип искренне любит свою жену, но говорит, как Рильке: "Я люблю тебя, но это не должно тебя трогать", чувство интровертного мыслительного типа и связано с внешними объектами. Поэтому, подражая Рильке, он скажет: "Я люблю тебя, и это тронет тебя, я добьюсь того, чтобы это тебя тронуло!" С другой стороны, чувство интровертного мыслительного типа имеет много черт, схожих с чертами подчиненного чувства экстравертного мыслительного типа — для него характерны суждения по принципу: "черное или белое", "все или ничего", "любовь или ненависть". Его чувство легко может быть отравлено влиянием других людей или общей атмосферой. Подчиненное чувство обоих типов привязчивое, а экстравертный мыслительный тип обладает еще и скрытой преданностью, которая может длиться бесконечно.
 Это справедливо и для экстравертного чувства интровертного мыслительного типа; разница лишь в том, что у последнего оно не бывает скрытым. Если вы относитесь к этому чувству положительно, то назовете такого человека преданным, если отрицательно — навязчивым. Оно имеет также сходство с вязким потоком чувств эпилептоидной личности и обладает чертами липкой, собачьей привязанности, которая далеко не всегда приятна, особенно самому объекту привязанности. Подчиненное чувство интровертного мыслительного типа можно сравнить с потоком извергающейся из вулкана горячей лавы, движущейся со скоростью, не превышающей пяти метров в час, но уничтожающей все на своем пути. Однако оно обладает и преимуществами примитивной функции — подлинной искренностью и теплотой. Когда интровертный мыслительный тип любит, в его любви нет расчета. Он будет делать все для человека, которого любит, но выразится это в примитивной форме. Подчиненное чувство этого типа напоминает львицу, испытывающую удовольствие от игры с детенышем. У нее нет никаких скрытых намерений, кроме самой игры, но она трется, мурлыча, о его лапу, или покусывает, или награждает его таким сильным пинком, что тот, кувыркаясь, падает, после чего она облизывает его мордочку. Но в этом нет никакого расчета; это чистое проявление чувств, подобное тому, которое выражает собака, виляющая хвостом! Именно отсутствие расчета в чувствах домашних животных столь глубоко трогает людей.
 У обоих мыслительных типов подчиненное чувство не основано на расчете, тогда как люди с дифференцированным чувством расчетливы, хотя и в неявной форме. Они всегда вкладывают в чувство частицу своего эго. Однажды я познакомилась с начальником одной машинистки и поразилась, как может она хотя бы один день выносить такой ужас! Но, будучи человеком чувствующего типа, та только улыбнулась и сказала, что он — ее начальник, и она должна к нему приспособиться: если к нему присмотреться, то нетрудно обнаружить в нем и положительные качества. Можно сказать, что умение увидеть в каждом хорошее является прекрасной чертой, но, с другой стороны, в такой позиции есть и определенный расчет: она не хотела потерять свою работу и потому настроила свои чувства на положительный лад. Такое не может случиться с подчиненным чувством мыслительного типа! Я, например, никогда не смогла бы вытерпеть подобное положение: предпочла бы умереть с голоду. В этом и состоит огромная разница между подчиненным и дифференцированным чувством. Чувствующий тип нашел несколько положительных качеств в этом ужасном человеке и примирился с ним. Машинистка не отрицала все замеченные мною отрицательные свойства характера ее начальника, но зато отметила, что он никогда не заставляет работать сверхурочно и ценит тех, кто на него работает. Она открыла в нем ряд положительных свойств и сохранила свое место.
 В "Психологических типах" Юнг объясняет некоторые случаи отсутствия взаимопонимания между типами. Если бы я сказала, что девушка из офиса расчетлива и склонна к приспособленчеству, то была бы не права; в ее случае это был только вторичный мотив. Такое суждение было бы примером негативной проекции противоположного психологического типа. Проявление ею положительных чувств к начальнику вовсе не означает, что она приспосабливается или действует по расчету. Ее поведение определяется тем, что она обладает дифференцированной чувствующей функцией. Поэтому она никогда не проявляет сильных чувств, поскольку знает, что все ценное имеет какие-нибудь недостатки. Для нее не существует ничего совершенно черного или абсолютно белого — все имеет сероватый оттенок. Таким философским было ее отношение к жизни. Я увидела расчет или приспособленчество в ее поведении из-за того, что интровертный мыслительный тип обычно замечает именно отрицательные стороны, и могу добавить, что чувствующий тип всегда знает, с какой стороны его кусок хлеба намазан маслом. К этому можно добавить, что подчиненное чувство обладает преимуществом отсутствия в нем какого-либо расчета, — оно никак не связано с Эго. Однако, такое чувство может привести к ситуациям, к которым человек не сможет приспособиться. Вспомните, например, фильм "Голубой Ангел", в котором учитель влюбляется в роковую женщину-вамп из кабаре и, оставаясь преданным и верным, позволяет ей погубить себя. Такой может стать трагедия подчиненной чувствующей функции. Можно, конечно, отдать должное преданности учителя, но с таким же основанием можно сказать, что он оказался глупцом, а его подчиненное чувство отличалось дурным вкусом. Мыслительный тип иногда выбирает в друзья очень достойных людей, но может подружиться и с абсолютно недостойными; подчиненная функция обладает обоими свойствами и редко вписывается в обычные паттерны поведения.

 Экстравертный чувствующий тип: подчиненная функция — интровертное мышление

 Характерной чертой экстравертного чувствующего типа является то, что его действия исходят из адекватной оценки внешних объектов и правильного отношения к ним. Поэтому такой человек легко заводит друзей, не питая относительно людей особых иллюзий, но при этом способен верно оценить их и положительные, и отрицательные стороны. Такие люди хорошо приспосабливаются к окружающей обстановке, обладают здравым смыслом, проявляют дружелюбие в компании, легко добиваются своих целей и при этом могут устроить так, что каждый готов сделать для них все, чего они хотят. Они "втираются в доверие" к окружающим столь искусно, что их жизнь протекает очень гладко. Многие женщины принадлежат к этому типу; у них, как правило, счастливо складывается семейная жизнь, их окружает масса друзей. И только в случае невротических расстройств они становятся несколько театральными, механическими и расчетливыми. Если вы идете вместе с экстравертным чувствующим типом на званый обед, она (или он) будет произносить ничего не значащие фразы типа "Какой сегодня прекрасный день! Я так рада вас видеть, мы ведь так давно не встречались!" И такой человек действительно имеет это в виду! В результате машина общения смазана, и все идет как по маслу. Вы чувствуете себя счастливым и пребываете в прекрасном настроении. Люди данного типа создают вокруг себя дружескую атмосферу, и это приятно: "Мы ценим друг друга и потому собираемся хорошо вместе провести время". Они дают возможность окружающим чувствовать себя удивительно легко, и, находясь в центре общества, беззаботно плывут по течению, создавая приятную атмосферу общения. Только когда такой человек перестарается, или его экстравертное чувство уже поизносилось, и поэтому он должен начать мыслить, вы заметите, что его поведение стало частью привычки, а фразы произносятся чисто механически. Например, однажды я обратила внимание на экстравертного чувствующего типа, который, несмотря на кошмарную погоду, когда все вокруг окутал густой туман, механически произнес: "Какая сегодня прекрасная погода!" Я подумала: "Да, дорогой, похоже, что твоя ведущая функция барахлит!"
 Вследствие того что люди экстравертного чувствующего типа обладают столь потрясающей способностью объективно почувствовать положение, в которое попал человек, обычно именно они наиболее искренно жертвуют собой ради других. Если кто-то дома в одиночестве болеет гриппом, то, разумеется, именно экстравертный чувствующий тип первым навестит его и поинтересуется у больного, кто ухаживает за ним, и спросит, чем он сам может помочь. В таких ситуациях другие типы не столь быстры и практичны в своих действиях. Им даже при наличии не менее глубокой привязанности может и не прийти в голову, что они могли бы сделать нечто конкретное, чтобы помочь человеку. Так происходит или из-за того, что они интроверты, или потому, что в их системе ведущей является другая функция. Таким образом, вы обнаружите, что экстравертный чувствующий тип всегда первым "закрывает брешь", потому что, если произошло что-либо неладное, он сразу же это понимает. Он видит, что нужно сделатъ, и делает. Это, естественно, может заставить его сопротивляться и внешним обстоятельствам.
 Обычно человек такого типа обладает очень хорошим вкусом в выборе друзей и партнеров, но при этом несколько склонен к соблюдению условностей. Он не рискнет выбрать себе в друзья человека слишком неординарного, предпочитая оставаться в социально-приемлемых рамках. Экстравертный чувствующий тип не любит размышлять, поскольку мышление является его подчиненной функцией, причем, больше всего ему претит интровертное мышление — размышления о принципах философии, абстракциях или смысле жизни. Он старательно избегает таких глубоких вопросов, и размышления на эти темы приводят его в уныние. К несчастью, он все же раздумывает над такими вещами, не осознавая этого, и, поскольку он пренебрегает мышлением, то оно имеет тенденцию становиться негативным и вульгарным. Его мышление состоит из стандартных, примитивных суждении, оно совершенно не дифференцированно и очень часто имеет негативную окраску. Я также обнаружила у одного экстравертного чувствующего типа весьма отрицательное мнение о соседях. Его суждения были критичны, я бы даже сказала, сверхкритичны, но он не позволял им в полной мере выйти наружу. Юнг говорит, что экстравертный чувствующий тип иногда может оказаться самым холодным человеком на свете. Если вы соблазнитесь "хорошо смазанной машиной" его экстравертного чувства и искренне поверите в то, что вы нравитесь друг другу и вам хорошо вместе, то в один прекрасный день он скажет что-нибудь такое, после чего вы почувствуете себя так, будто вам на голову свалилась ледяная глыба! Трудно даже вообразить, какие негативные и циничные мысли могут придти ему в голову. Он и сам о них не догадывается, но они всплывают, когда у него начинается грипп или его лихорадит, — в такие моменты его подчиненная функция поднимается и выходит из-под контроля ведущей функции.
 Однажды одной экстравертной чувствующей женщине приснилось, что ей следует основать станцию наблюдения за птицами. Во сне она видела цементное здание с высокой башней, на крыше которого размещалась лаборатория наблюдения за птицами. Такая Vogelbeobachtungsstation (Птичья обсерватория) существует в Семпахе, и в ней окольцовывают птиц, чтобы узнать, как долго они живут, куда летают и т. п.: нечто подобное она и собиралась основать. Мы решили, что ей следует попытаться зафиксировать в сознании случайные мысли, которые приходят в голову и тут же ускользают. Именно так ведут себя мысли чувствующего типа; птицы-мысли вспыхивают в его мозгу и тут же улетучиваются. Не успеет он произнести слова: "О чем это я подумал?", как мысль уже исчезает. Женщина согласилась, и я спросила ее, как, по ее мнению, это можно осуществить. Она ответила, что будет постоянно носить с собой записную книжку и карандаш и, когда у нее появится неожиданная мысль, сразу же будет ее записывать. А потом мы посмотрим, как эти записи связаны между собой. В следующий раз она принесла листок, на котором было написано: "Если мой зять умрет, дочь вернется домой". Она испытала такой шок от этой мысли, что вторую птицу уже не стала окольцовывать! Этой одной ей оказалось вполне достаточно. Затем она призналась в другом, еще более интересном феномене: рассказала мне, что знала, что иногда у нее возникают подобные мысли, но считала, что если она их не запишет, то они не окажут никакого действия. Если же она их запишет, они подействуют как средство черной магии и заденут ее близких. Поэтому она избегала таких мыслей.
 Но это абсолютно неверно. Все происходит как раз наоборот: если чувствующий тип осознает свои скверные мысли, они не действуют как средство черной магии. Они утрачивают способность деструктивного влияния. Именно тогда, когда они предоставлены сами себе, летают вокруг головы чувствующего типа, и никто их не ловит, они действительно оказывают разрушительное воздействие на окружающих. Если аналитик, проводящий сеанс с экстравертным чувствующим типом, обладает способностью ощущать окружающую атмосферу, его нередко, несмотря на внешнее дружелюбие пациента, начинает знобить. Можно даже ощутить скверные мысли, роящиеся в голове пациента. Они оказывают очень неприятное воздействие. Иногда замечаешь, как в глазах пациента вспыхивает какой-то холодный огонек, и понимаешь, что это — признак появившейся скверной мысли, но в следующее мгновение огонек исчезает. От этого по спине начинают ползать мурашки. Обычно такие мысли являются следствием очень циничного взгляда на жизнь, обращения к ее темной стороне: болезням, смерти и прочим подобным вещам. На заднем плане копошится своего рода вторая философия жизни, циничная и негативная. В экстравертном чувствующем типе эти мысли интровертны и потому часто направлены против самого субъекта. В глубине души он позволяет себе думать, что он — ничто, его жизнь не имеет цены, и если любой другой может развиваться и вступить на путь индивидуации, то сам он абсолютно безнадежен. Эти мысли существуют на заднем плане его разума. Время от времени, когда он находится в депрессии или ему плохо, или особенно когда он интровертирует (это происходит, когда он остается наедине с собой хотя бы на полминуты), эта негативная часть его личности нашептывает ему исподтишка: "Ты — ничто, у тебя все не так, как надо". Эти мысли грубы, примитивны и совершенно не дифференцированы; они представляют собой обобщенные суждения и напоминают порывы пронизывающего сквозняка, продувающего всю комнату и вызывающего озноб. В результате, когда в голове экстравертного чувствующего типа возникают негативные мысли, он не может вынести одиночества. Как только одна-две такие мысли всплывают в его сознании, он быстро включает радио или убегает из дома, чтобы встретить других людей. У него совершенно нет времени подумать! Но он тщательно организует свою жизнь именно таким образом.
 Если бы женщина с одной тайной мыслью "Пусть моя единственная дочь вернется домой!" копнула поглубже, она должна была бы сказать себе: "Ладно, давай разберемся с этой мыслью! К чему я стремлюсь? Если у меня возникла такая мысль, что же является ее источником, и какой вывод нужно из этого сделать?" Затем она могла бы додуматься до того, что источником ее является что-то подобное ненасытной материнской любви, и поэтому она хочет избавиться от зятя. Почему? Ради чего? Она могла бы, например, сказать себе: "Предположим, моя дочь вернулась домой, ну и что дальше?" И тогда она увидела бы, насколько неприятным на самом деле может быть присутствие в ее доме угрюмой старой девы — ее дочери. Продолжая эту мысль, она, возможно, достигла бы еще более глубокого уровня, задавшись вопросом: "Что же из этого следует? Если мои дети уже покинули дом, в чем теперь заключается подлинная цель моей жизни?" Она вынуждена была бы пофилософствовать на тему своей будущей жизни: "Имеет ли моя жизнь смысл после того, как я воспитала детей и выпустила их из дома? И если имеет, в чем же она состоит? В чем вообще заключается смысл жизни?" Она столкнулась бы с глубокими общечеловеческими философскими вопросами, над которыми никогда не задумывалась раньше и которые завели бы ее в глубины сознания. Естественно, она не смогла бы разрешить эту проблему, но, возможно, увидела бы сон, который помог бы всему процессу анализа. С помощью своей подчиненной мыслительной функции она занялась бы поиском смысла жизни. Вследствие того, что она представляла собой экстравертный чувчтвующий тип, этот поиск протекал бы в форме совершенно интровертного, внутреннего процесса, подобного развитию интровертного, философского взгляда на жизнь. Это вынудило бы ее подолгу оставаться в своей комнате наедине с собой и медленно исследовать темное подземелье своих мыслей.
 Удобный выход, который я наблюдала в нескольких случаях у экстравертных чувствующих типов, заключается в том, что они преодолевали трудности, просто отдавая свои души уже установившимся системам. Помню, как одна пациентка обратилась в католичество и приняла схоластическую философию. С тех пор она цитировала только схоластов. Таким образом она в какой-то мере подняла свою мыслительную функцию, но подняла в уже сформировавшемся виде. То же самоеможно проделать и с юнгианской психологией: она превратится в простое повторение механически выученных наизусть концепций, а не в выработку с ее помощью собственной точки зрения. Это школярская, нетворческая позиция, при которой систему принимают целиком, без всякой критической проверки, и никогда не задаются вопросом: "Что я думаю об этом? Действительно ли это убеждает меня? Соответствует ли эта система проверенным мною фактам?" Если такие люди впоследствии встречают тех, кто сам умеет мыслить, они нередко становятся фанатиками, потому что чувствуют свою беспомощность. Они борются за избранную ими систему с фанатизмом, достойным апостолов, поскольку чувствуют неуверенность в логических основаниях системы, не знают, как она развивалась, каковы ее основные концепции и т. д. Они не уверены в справедливости всей этой концепции, чувствуют, что хорошо мыслящий человек может легко опрокинуть их систему, и поэтому занимают агрессивную позицию.
 Экстравертного чувствующего типа подстерегает и другая опасность: начав мыслить, он полностью поглощается этим процессом. Либо он не может порвать свои отношения с окружающими, чтобы остаться в одиночестве и размышлять, либо, если ему это удается (что само по себе большое достижение), он становится заложником своих мыслей и теряет связь с жизнью. Он зарывается в книги или целыми днями пропадает в библиотеке, где покрывается пылью и утрачивает способность переключиться на какую-нибудь другую деятельность. Стоящая перед ним задача полностью поглощает его. Оба сценария развития великолепно представлены в «Фаусте» Гете, где сначала описан ученый, абсолютно отрезанный от всего мира и в своем пыльном кабинете, а затем, когда Фауст освобождается и выходит в жизнь, появляется слуга-ученик Вагнер с его подчиненным мышлением чувствующего типа, повторяющий банальные фразы, вычитанные из книг. Превосходным примером подчиненного мышления экстравертного чувствующего типа являются "Разговоры с Эккерманом" Гете. Это — поразительное собрание банальностей. В этом произведении можно наблюдать, как вагнеровская сторона Гете явственно выставлена на всеобщее обозрение. Он также опубликовал книгу афоризмов, которые можно встретить на обратной стороне листков любого отрывного календаря! Они очень правильны и редко могут вызвать какие-либо возражения, но настолько банальны, что достаточно овечьих мозгов, чтобы их придумать. Так в великом поэте проявился Вагнер. <

 Интровертный чувствующий тип: подчиненная функция — экстравертное мышление

 Интровертный чувствующий тип также обладает свойством приспосабливаться к жизни главным образом с помощью чувства, но выраженного в интровертной форме. Понять людей этого типа очень трудно. Юнг в "Психологических типах" говорит, что поговорка "тихие воды глубоки" [3] относится именно к этому типу людей. Они обладают высоко дифференцированной системой ценностей, но внешне ее не демонстрируют, она воздействует на них изнутри. Там, где происходят важные события, интровертного чувствующего типа можно часто обнаружить на втором плане, как будто интровертное чувство подсказывает ему: "это действительно важно". Проявляя своеобразную молчаливую лояльность и ничего не объясняя, они появляются в тех местах, где можно стать свидетелями важных и ценных внутренних событий и архетипических констелляций. Кроме того, они обычно оказывают тайное положительное влияние на свое окружение, устанавливая стандарты поведения. И хотя, будучи интровертами, они не высказываются вслух, люди наблюдают за ними, и таким образом осуществляется установка стандартов. Интровертные чувствующие типы, например, часто формируют этическую основу группы, не раздражая других чтением проповедей и моральных наставлений, — они обладают столь точными стандартами моральных ценностей, что из них исходит тайная эманация, оказывающая положительное влияние на окружающих. В их присутствии приходится вести себя корректно, потому что они обладают подлинными стандартами ценностей, всегда внушающими уважение, заставляющими и других держаться достойно. Их дифференцированное интровертное чувство определяет, какой фактор является по-настоящему важным.
 Мышление этого типа экстравертно. Молчаливое, незаметное внешнее поведение интровертных чувствующих типов составляет поразительный контраст с тем интересом, который они обычно проявляют к громадному числу внешних событий. В сознательной части своей личности они малоподвижны, предпочитая отсиживаться в своих барсучьих норах. Но их экстравертное мышление охватывает невероятно широкий диапазон внешних фактов. Если у них возникает желание творчески использовать свое экстравертное мышление, они испытывают обычные для экстраверта трудности — их настолько захлестывает слишком большой объем материала и избыток фактической информации, что их подчиненное экстравертное мышление подчас теряется в дебрях подробностей, продираясь через которые, они уже не могут найти свою дорогу. Подчиненность их экстравертного мышления очень часто выражается в определенной мономании: в действительности ими овладевает одна или две идеи, с помощью которых они движутся через огромное количество материала. Юнг всегда характеризовал фрейдовскую систему как типичный пример экстравертного мышления.
 Юнг никогда ничего не говорил о типе Фрейда как человека; он только указывал в своих книгах на то, что фрейдовская система представляет собой продукт экстравертного мышления. От себя хочу добавить, что по моему личному убеждению, сам Фрейд был интровертным чувствующим типом, и поэтому его произведения несут характеристики подчиненного экстравертного мышления. Во всех его работах содержится всего несколько основных идей. С их помощью он пронесся сквозь огромное количество материала, при этом вся его система полностью ориентирована на внешние объекты. Если прочесть биографические заметки о Фрейде, то обнаружится, что сам он в высшей степени владел дифференцированным способом обращения с людьми. Он был блестящим аналитиком. Кроме того, Фрейд обладал своеобразным скрытым «джентльменством», оказывавшем положительное влияние как на пациентов, так и на окружающих. При анализе его личности необходимо делать различие между его теорией и его личностными качествами. Думаю, из того, что о нем известно, следует, что он принадлежал к интровертным чувствующим типам.
 Преимущество подчиненного экстравертного мышления связано с тем, что я только что критически охарактеризовала как "скачку с несколькими идеями сквозь огромное количество материала". (Фрейд сам жаловался на то, что его интерпретации сновидений оказываются ужасно однообразными; одно и то же толкование каждого сновидения наводило скуку даже на него самого). Если эта тенденция не зашла слишком далеко и интровертный чувствующий тип осознает опасность, которую представляет его подчиненная функция, и постоянно контролирует ее, она может дать большое преимущество, будучи простой, ясной и понятной. Но этого недостаточно, и интровертный чувствующий тип должен еще углубиться в себя и попытаться корректировать и дифференцировать свое экстравертное мышление, иначе он попадет в западню интеллектуальной мономании. Поэтому человек данного типа должен все время корректировать свое мышление: ему следует принять гипотезу, что каждый факт, приводимый им в доказательство своих идей, иллюстрирует их слегка по-иному, и, имея в виду подобное обстоятельство, нужно всякий раз эти идеи переформулировать. Таким способом он будет поддерживать живой процесс взаимодействия мысли и факта, вместо того, чтобы просто прикладывать свои идеи к фактам. Как и все другие подчиненные функции, подчиненное экстравертное мышление имеет негативную тенденцию стать тираническим, жестким, неподатливым и потерять способность адаптироваться к объекту.
 (Далее следует запись вопросов и ответов.)
  Вопрос: Все ли типы — сообразно их установкам и функциям — распространены одинаково? Кого больше: экстравертов или интро-вертов?
  Д-р фон Франц: Мы не имеем сведений обо всем человечестве; скажем, не исследовалось население китайских деревень и других подобных мест. Вообще-то, мы часто говорим о типах, характерных для разных наций; высказываем, например, мнение, что швейцарцы, в целом, — интровертные ощущающие типы. Это может означать, что иногда в определенных группах один из типов преобладает. Хотя существует множество швейцарцев других типов, статистически доказано определенное преобладание людей интровертного ощущающего типа. Вы можете этим объяснить, например, высокое качество швейцарских изделий: часовая индустрия нуждается в сочетании  интровертного отношения к работе и дифференцированного ощущения при выполнении точных операций. Поэтому по отношению к различным странам и нациям можно говорить, что один из типов является доминирующим, и он-то и определяет преобладающую в группах установку. Но я не знаю, к какому итогу вы придете, если станете выяснять, сколько людей относится к определенному типу. Для ответа на этот вопрос требуется проведение специального исследования.
  Вопрос: Некоторые из нас весьма заинтересованы в попытке экспериментальным путем исследовать степень справедливости гипотезы о существования четырех функций. Теоретически мы располагаем гипотезой, руководствуясь которой, способны это сделать и можем выяснить, действительно ли всех людей можно, образно говоря, разложить по четырем различным полочкам. В Америке предпринималось много попыток установить, можно ли разделить людей на экстравертов и интровертов. Насколько мне известно, эта гипотеза не нашла никакого подтверждения, так как оказалось, что большинство людей находятся где-то в промежутке между этими типами. Каково ваше отношение к попыткам экспериментально проверить эту гипотезу?
  Д-р фон Франц: Думаю, вы абсолютно правы в желании вести экспериментальные исследования. Никто не пытается просто утверждать, что теория типов верна, мы должны протестировать много миллионов людей и статистически обработать результаты — это пока не сделано. Однако, как вы могли увидеть из моих объяснений, диагностика типа очень трудна, так как люди часто, находясь на определенном этапе развития личности, уверены, что принадлежат к определенному типу. Но для того чтобы выяснить, не является ли этот этап промежуточным и кратковременным, требуется изучение всей истории развития его личности. Например, если кто-то утверждает, что он — экстраверт, это еще ничего не значит; для того чтобы поставить относительно надежный диагноз, вам придется тщательно изучить всю его биографию. До сих пор у нас нет абсолютно надежного научного обоснования нашей теории, и мы не претендуем на то, что располагаем им.
 Мое отношение к этому вопросу заключается в том, что идея четырех функций типов является архетипической моделью, используемой для объяснения различных явлений, и, как все научные модели, она имеет и свои преимущества, и свои недостатки. Известный физик Паули однажды высказал мысль, которая кажется мне весьма убедительной, а именно, что ни одна новая теория, ни одно новое плодотворное научное открытие никогда не появлялись на свет без помощи архетипической идеи. Например, идея трехмерного и четырехмерного пространства основана на архетипическом представлении, которое, в определенной степени, всегда существовало, продуктивно работало и помогло объяснить массу различных явлений. Но затем вступает в действие фактор, который Паули называет присущей теории ограниченностью: если распространить теорию на явления, которые она не описывает, та же самая плодотворная теория становится препятствием на пути дальнейшего научного прогресса. Идея трехмерного пространства, например, все еще полностью справедлива в области классической механики, и каждый плотник или каменщик пользуется ею в своей работе. Но если вы попытаетесь применить ее в области физики микромира, у вас ничего не получится. Можно с уверенностью считать доказанным, что эта архетипическая идея родилась в умах западных ученых из догмата Троицы. Кеплер, создавая свою планетарную модель, говорил, что именно благодаря Троице пространство имеет три измерения! Или возьмем Декартову идею причинности: Декарт утверждал, что его идея основана на том факте, что Бог никогда не поступал по прихоти, но всегда действовал в соответствии с логикой, поэтому все явления должны быть причинно обусловлены.
 Все основные идеи, даже в естественных науках, представляют собой архетипические модели, но они работают до тех пор, пока не делается попытка выйти за область их применения. Они приносят огромную пользу людям, пока не пытаются втиснуть в них факты, которые этим идеям не соответствуют. Поэтому я думаю, что теория четырех функций имеет практическую ценность, но не является догмой. Юнг в своих книгах очень ясно выдвинул эту идею в качестве эвристической исходной точки зрения — как гипотезу, с помощью которой можно понять многие наблюдаемые явления. Теперь мы знаем, что во всех научных исследованиях все, что мы можем делать, — это выдвигать теоретические идеи, строить модели и выяснять, насколько факты укладываются в эти модели. А если факты не укладываются в модель, ее приходится корректировать. Иногда необходимость в пересмотре теоретической идеи не возникает: мы просто говорим, что теория применима только в определенной области, и если ее перенести на другую область, она станет неверной. Лично я убеждена в том, что мы еще не исчерпали до конца плодотворность изложенной мною модели, но это вовсе не означает, что не существуют фактов, которые не укладываются в нее и потому могут заставить нас пересмотреть эту модель.
  Вопрос: Может ли интровертный чувствующий тип обладать интровертным мышлением, или у него всегда подчиненное экстра-вертное мышление?
  Д-р фон Франц: Если вы являетесь интровертным чувствующим типом, то  можете и мыслить интровертно. Естественно, вы можете пользоваться всеми своими функциями любыми способами, это не составит для вас большой проблемы, но и не вызовет слишком интенсивной работы этой функции. Юнг сказал, что труднее всего понять человека не  противоположного вам типа (хотя если вы обладаете интровертным чувством, то понять личность с экстравертным типом мышления непросто), а человека того же функционального типа, но с другой установкой! Труднее всего интровертному чувствующему типу понять экстравертный чувствующий тип. В этом случае первый чувствует, что не знает, как крутятся колесики в голове человека другого типа, он не может почувствовать способ его мышления. Такой человек остается для него загадкой, его очень трудно сразу понять. Здесь теория типов имеет весьма важное практическое значение, так как только она может предотвратить полное непонимание вами людей определенного типа. Она дает ключ к пониманию человека, спонтанные реакции которого представляются вам полной загадкой и которого вы, если прореагируете тоже спонтанно, полностью собьете с толку.
  Вопрос: В чем состоит разница между подчиненной интуицией и подчиненным чувством?
  Д-р фон Франц: Интуиция — иррациональная функция, которая схватывает факты и открывает возможности будущего их развития, но это не функция оценки. Подчиненная интуиция может вызвать предчувствие войны или болезни других людей, или архетипических изменений в коллективном бессознательном. При этом интровертная интуиция создает неожиданные предчувствия медленной трансформации коллективного бессознательного в потоке времени. Интуиция поставляет факты без всякой оценки. Чувство — совершенно другая функция. По терминологии Юнга, это рациональная функция ( ratio: упорядоченность, расчет, причина). Функция, устанавливающая порядок и выносящая суждения, говорящая: "Это — хорошо, а это — плохо, это — мне приятно, а это — неприятно". Подчиненное чувство человека мыслительного типа может давать оценку, но не способно представлять факты. Например, экстравертный ощущающий тип, в большой степени пренебрегающий своей интуицией, видит повторяющийся сон, в котором в его дом ночью врываются бедняки и рабочий плебс. Он страшно напуган этим бесконечно повторяющимся сновидением и начинает говорить и в кругу своих друзей, и на званых обедах, что коммунисты обязательно победят, и с этим абсолютно ничего нельзя поделать. Поскольку он считается очень способным политиком, это производит неприятное впечатление на его друзей. Вот пример неверного действия интуиции, основанной на личной проекции. Так действует подчиненная интуиция. Человек с подчиненной чувствующей функцией может внезапно начать судебную тяжбу, будучи убежден, что борется за правое и доброе дело, но, если кто-то сможет переубедить его, он отбросит все, включая и тяжбу, которую сам начал.
 Внезапная перемена его убеждений является индикатором подчиненного чувства. Люди легко поддаются постороннему влиянию, а когда вопрос касается их подчиненной функции. Поскольку она бессознательна, позицию таких людей легко поколебать, в то время как в сфере действия своей ведущей функции они обычно знают, что делать, когда на них нападают: всегда держат оружие наготове, широко мыслят, проявляют гибкость при принятии решений и чувствуют свою силу. Как только вы почувствуете себя сильным, вы будете охотно обсуждать спорные вопросы и можете изменить свою позицию, но когда ваша чувствующая функция — подчиненная, вы становитесь фанатичным, обидчивым и на вас легко повлиять. Изменение выражения лица близкого друга может подействовать на чувство человека мыслительного типа, потому что его чувство находится в сфере бессознательного и, следовательно, открыто влиянию. Поэтому, как я уже говорила, экстравертный мыслительный тип может иметь преданных друзей, а затем внезапно отвернуться от них. В один прекрасный день он может бросить вас, как горячую картофелину, и вы даже не поймете, что случилось. Каким-то образом яд проник в его систему: кто-то что-то сказал или просто состроил гримасу, когда упомянули ваше имя! Его чувство бессознательно. От таких эффектов можно избавиться, только переведя их в сознание. Если вы будете возражать против намерения экстравертного мыслительного типа затеять тяжбу, используя логическую терминологию, он станет обсуждать с вами эту тему и заинтересуется вашими аргументами. Он пойдет на общение и не воспримет ваши слова в превратном смысле, но как только вы затронете его чувство, он внезапно, без всякой причины, оборвет беседу, сам не понимая, почему он так поступает.




 Глава 4. Роль подчиненной функции в психическом развитии


 Подчиненную функцию можно представить себе как дверь, сквозь которую все составляющие бессознательного проникают в сознание. Наша сфера сознания подобна комнате с четырьмя дверьми, и именно через четвертую сюда входят тень, анима или анимус и персонификация нашей Самости. Они не столь часто входят через другие двери, что, некоторым образом, можно считать очевидным: подчиненная функция настолько близка к бессознательному и остается столь варварской, униженной и неразвитой, что она, естественно, является тем слабым местом, через которое в сознание могут прорваться составляющие бессознательного. В сознании подчиненная функция воспринимается как слабое место, как некая неприятная вещь, не оставляющая человека в покое и вечно доставляющая ему неприятности. Всякий раз, когда человек чувствует, что достиг определенного внутреннего равновесия, твердой точки зрения, появляется нечто, изнутри или снаружи, чтобы снова все перевернуть или разбросать. Эта сила всегда входит сквозь четвертую дверь, которую невозможно закрыть. Три остальных двери внутренней комнаты могут быть закрыты, но на четвертой замок не работает, и через нее, когда человек меньше всего ожидает прихода гостей, вновь появляется нечто непредсказуемое. Можно добавить: "Слава Богу!", иначе весь жизненный процесс окаменел бы, застоялся в своем отнюдь не идеальном сознании. Подчиненная функция — это вечно кровоточащая рана сознательной личности, но через нее всегда может войти бессознательное, расширив таким способом сознание и продвинув вперед новые установки.
 До тех пор, пока личность не воспитает свои другие функции, то есть, две вспомогательные, они тоже будут оставаться открытыми дверьми. В человеке, развившем в себе только ведущую функцию, две вспомогательные будут действовать так же, как и подчиненная, и появляться в сознании в виде воплощений тени, анимуса и анимы. Когда человеку удается развить три функции, закрыв три двери во внутреннюю комнату, проблема четвертой все же остается, так как, видимо, ей и предназначено оставаться незапертой. С этим приходится смириться: чтобы продолжать развиваться, необходимо испытать поражение.
 В сновидениях подчиненная функция оказывается связанной с тенью, анимусом или анимой и Самостью, и это придает им определенные характерные качества. Например, тень у интуитива будет часто персонифицироваться в виде некой фигуры ощущающего типа. Подчиненная функция каждого типа заражается тенью: у мыслящего типа она возникает как относительно подчиненная или примитивно чувствующая личность и т. д. Поэтому если для интерпретации сновидения попросить описать эту теневую фигуру, люди начнут рассказывать о своих подчиненных функциях. Затем, когда человек начинает подозревать о существовании своей тени, подчиненная функция придает анимусу или аниме особое качество. Например, фигура анимы, персонифицированная в виде определенного человеческого существа, часто появляется в образе личности с противоположной функцией. То же самое происходит и при персонификации Самости.
 Когда подчиненная функция заражается влиянием низших уровней социальных слоев общества или населения получивших известность слабо развитых стран, происходит другой вид персонификации, но уже имеющей естественное отношение к тени. Поразительно то, с каким высокомерным превосходством мы смотрим на так называемые «слаборазвитые» страны и проецируем на них свои подчиненные функции! Но эти «слаборазвитые» страны оказываются внутри нас самих! Подчиненная функция нередко принимает вид дикого африканца или индейца. Она часто представляется и какими-нибудь экзотическими народами: китайцами, русскими, или другой нацией, которая может обладать чем-то не известным нашему сознанию. Она как бы хочет сказать: "я столь же непостижима для вас, как китайская психология".
 Такое социальное представление подчиненной функции становится весьма удобным, поскольку эта функция в своем отрицательном аспекте стремится обладать чертами варварского характера. Подобное желание может вызвать состояние одержимости: если, например, интроверты впадают в состояние экстраверсии, они ведут себя по-варварски и выглядят одержимыми. Говоря о варварах, я подразумеваю людей, не способных контролировать собственное сознание, несущихся в пропасть, не способных нажать на тормоза и остановиться. Такой вид преувеличенной, безотчетной экстраверсии редко встречается у настоящих экстравертов, но у интровертов она подобна машине без тормозов, совершенно бесконтрольно увеличивающей скорость. Интроверт может превратиться в чрезвычайно капризного, дерзкого, самоуверенного человека, разговаривающего так громко, что все в комнате вынуждены его слушать. Такая подчиненная экстраверсия может внезапно выпрыгнуть из интроверта, когда он напьется.
 Интроверсия экстраверта является столь же варварской и одержимой, но это не столь очевидно для окружающих. Экстраверт, одержимый варварской интроверсией, совершенно исчезает из нормальной жизни. Он сходит с ума, не выходя из своей комнаты. Экстраверты, впадающие в свою примитивную интроверсию, расхаживают с важным видом, уверяя каждого, что они испытывают глубокие мистические переживания, о которых не могут рассказать. Сознавая собственную важность, эти люди дают понять собеседникам, насколько глубоко они погружены в активное воображение и процесс индивидуации. У слушателя создается странное впечатление, что такой человек одержим какими-то дикими силами. Если подобное случится в форме увлечения йогой или антропософией, то будет происходить такая же демонстрация существования чего-то мистического, неизмеримых глубин, в которые погрузился тот или иной одержимый. В действительности эти люди постоянно испытывают искушение вернуться к собственной экстраверсии, отчего и твердят неустанно всем и каждому о нехватке времени для возобновления контактов. Им хотелось бы переключиться снова на собственную экстраверсию и посещать все обеды и вечеринки, происходящие в городе. Но они, обороняясь, заявляют: "Нет, мне это абсолютно непозволительно; теперь я пребываю в глубинах своей души". Весьма часто, находясь в указанной фазе, они уверены в том, что действительно имеют другой, демонстрируемый ими тип. Экстраверты, пребывающие в фазе, когда им необходимо ассимилировать интроверсию, всегда будут клясться, что и сейчас являются, и до этого всегда были интровертами, а экстравертами их считали ошибочно. Таким образом, они пытаются помочь себе "перейти на другую сторону". Если они стараются выразить свои внутренние переживания, то обычно приходят в чрезвычайно взволнованное состояние, переполняются эмоциями, готовы занять трибуну и заставить всех слушать себя. Переживаемое кажется им необычайно значительным и важным.
 Это варварское свойство подчиненной функции приводит к серьезному расщеплению личности. Человек может лишь благодарить Бога, если его противоположная функция персонифицируется в сновидениях только так называемыми первобытными персонажами; ведь нередко она приобретает вид фигур каменного века или даже животных. В таком случае человек может сказать, что его подчиненная функция не смогла развиться даже до первобытного человеческого уровня. На этой стадии подчиненная функция поселяется, если так можно выразиться, в теле человека и может проявляться только в его физических симптомах или активной деятельности. Когда, например, я вижу раскинувшегося на солнцепеке интроверта-интуитива, наслаждающегося своей подчиненной функцией, он напоминает мне нежащегося на солнце кота; его ощущения все еще находятся на уровне животного.
 У мыслительного типа чувствующая функция очень часто не поднимается выше уровня собаки. Наверное, труднее представить себе чувствующий тип, мыслящий на уровне животного, но и это случается. Такие люди имеют привычку изрекать банальные истины, которые, кажется, смогла бы выразить и корова, если бы умела говорить. Временами собаки делают беспомощные попытки мыслить. Мой собственный пес тоже пытался думать и приходил к ужасающе неправильным выводам. Он всегда ложился на мой диван, а я привыкла сгонять его оттуда. Из этого пес сделал вывод, что я терпеть не могу, когда он сидит на чем-то, возвышающемся над уровнем земли. Поэтому, когда я сажала его на какой-нибудь предмет, он приходил в дикое волнение и думал, что сейчас его будут наказывать. Бедняга никак не мог понять, что только диван, а не каждый возвышающийся над полом предмет мебели, запрещен для его обитания. Он просто сделал неправильные выводы из моих действий! Развитие мыслительной функции остановилось у собаки на половине пути, и поэтому тот или иной мыслительный процесс у нее приводит к ложным заключениям. Меня часто ошеломляет факт, что чувствующие типы думают точно таким же образом; ведь когда вы пытаетесь что-то объяснить им, они делают из этого общий вывод, некое широкое обобщение, никоим образом не подходящее к данной ситуации. В их головах поселяется первобытное мышление, и они поражают совершенно не соответствующими выводами, приводящими к абсолютно неправильным результатам. Именно поэтому часто возникают ситуации, когда можно сказать, что мышление чувствующих типов находится примерно на уровне собачьего: оно столь же беспомощное и закостенелое.
 В большинстве нормальных сообществ люди маскируют подчиненную функцию своей персоной. Одна из главных причин, побуждающих человека развивать свою персону, как раз и заключается в том, чтобы не выставлять напоказ свою неполноценность, особенно неполноценность своей четвертой функции. Эта функция заражена животной природой человека, его неадаптированными эмоциями и аффектами.
 Когда Юнг основал Психологический клуб в Цюрихе, он хотел выяснить, как будет работать группа, в которой подчиненная функция а оставалась бы незамаскированной, и люди контактировали между собой посредством этой функции. Результат получился совершенно удивительный. Посторонние люди, впервые пришедшие в клуб, были шокированы грубым поведением и нескончаемыми ссорами, происходившими в этой группе. Много лет назад я однажды посетила клуб. До этого я не сделала ни одной попытки стать членом клуба, так как чувствовала себя слишком застенчивой. И вот Юнг обратился ко мне с вопросом: "Вы не  хотите стать членом Психологического клуба, с или не  осмеливаетесь присоединиться к нему?" Я ответила, что не  осмеливаетесь присоединиться, хотя мне бы очень этого хотелось. Тогда он сказал: "Ну и прекрасно. Я буду вашим крестным отцом — чтобы стать членом клуба, необходимо было иметь крестного отца, — но сначала подожду, пока вам не приснится сон, указывающий на то, что наступил подходящий момент". И что же мне приснилось? Мне снилось, что ученый, специалист в области естественных наук, старик, очень похожий на Юнга, создал экспериментальную группу для выяснения, как животные различных видов общаются друг с другом. Я увидела помещение, в котором находились аквариумы с рыбами, террариумы с черепахами, тритонами и другими подобными созданиями, клетки с птицами, собаками и кошками; посредине сидел старик, наблюдавший за социальным поведением животных и делавший записи. Затем мне открылось, что я — летучая рыбка в аквариуме и могу выпрыгнуть из него. Я рассказала о своем сновидении Юнгу, после чего он, усмехнувшись, заметил: "Думаю, теперь вы стали достаточно взрослой, чтобы присоединиться к Психологическому клубу: вы ухватили его основную идею и цель".
 В таком несколько юмористическом виде бессознательное впитало эту идею, а именно: взаимоотношения человеческих существ представляют собой великую проблему: ведь подчиненная функция одного из них — это кошка, другого — черепаха, а третьего — заяц; стало быть, здесь представлены все животные! В такой ситуации каждый может, например, столкнуться с проблемой содержания в порядке своей собственной территории. Многие виды животных имеют тенденцию «владеть» несколькими метрами родной земли и защищать их от любого посягательства. Эти сложные ритуалы защиты территории снова возникают, как только люди объединяются между собой, снимают с себя свою персону и пытаются по-настоящему наладить контакты друг с другом. После чего кто-то из них чувствует, словно он пробирается сквозь джунгли: нельзя наступить на эту змею или испугать своим быстрым движением эту птицу — в результате все очень усложняется. Появилось даже убеждение в том, что психология вызывает ухудшение социального поведения людей — в определенной степени, это соответствует истине.
 В Институте К. Г. Юнга мы, в известном смысле, относимся друг к другу гораздо хуже, а наши контакты гораздо сложнее, чем, скажем, в обществе по разведению собак или кроликов, или в клубе рыбаков. Там общественные взаимоотношения, в целом, находятся на более традиционном уровне и представляются более цивилизованными. Но истина заключается в том, что и в Институте, и в Психологическом клубе мы стремимся не скрывать того, что происходит на глубинных уровнях нашей психики. В большинстве других сообществ и групп подчиненная функция маскируется, и вся грязная игра происходит "под ковром"; именно там скрытно существуют все эти трудности, но они никогда не выносятся на поверхность и не подвергаются открытому обсуждению. Ассимиляция тени и подчиненной функции затрудняет социальное общение людей, делает его менее удобным, вызывает трения. С другой стороны, она создает более оживленную атмосферу, которая никогда не надоедает; то и дело разражается "буря в стакане воды", и группа ведет себя очень живо, вместо того, чтобы соблюдать скучный, хотя и более спокойный порядок. Например, в Психологическом клубе «животное» стремление каждого владеть своей территорией приобрело такую силу, что люди начинают резервировать за собой места. "Этот стул принадлежит такому-то, и вы не имеете права занимать его". Я заметила, что на некоторых сиденьях постоянно лежат бумаги. Именно на них сидят определенные "кошки и собаки"! Данный знак весьма показателен. Это — возрождение первоначальной, естественной ситуации.
 Вызывает изумление и то, насколько глубоко подчиненная функция способна соединить человека с животными инстинктами внутри самого себя. Оставив юмористический тон, в котором я только что описала эти явления, можно утверждать, что подчиненная функция действительно осуществляет связь с глубочайшими инстинктами личности, с ее внутренними корнями, можно даже сказать, что она связывает нас со всем прошлым человечества. В первобытных обществах существовали обрядовые пляски, исполнявшиеся танцорами в масках животных. Эти маски предназначались для демонстрации связи племени с духами его предков, со всем его прошлым. Мы, в основном, утратили способность получать удовольствие от подобных плясок, хотя в память о них все еще иногда устраиваем маскарады.
 Если личность испытывает  затруднения с функциями, следующим шагом в процессе ее психического развития становится ассимиляция двух вспомогательных функций. Не следует забывать, что ассимиляция этих функций является столь трудной задачей, что обычно людям приходится затрачивать на ее решение весьма значительное время. Иногда человек на восемь-десять лет на самом деле становится другим типом, отличным от первоначального.
 Ассимилировать функцию — означает жить, выдвинув ее на и авансцену, на передний жизненный план. Если человек понемногу и готовит, и шьет, это вовсе не доказывает, что ему удалось ассимилировать свою функцию ощущения. Ассимиляция означает, что полная адаптация сознательной жизни на некоторое время возлагается на эту единственную функцию. Переключение на вспомогательную функцию происходит, когда человек чувствует, что теперешний образ его существования стал безжизненным, когда он более или менее постоянно испытывает скуку и в собственном обществе, и в своей деятельности. Обычно ему не приходится решать теоретический вопрос, на какую функцию ему следовало бы переключиться. Лучший способ узнать, куда нужно переключиться, — просто сказать самому себе: "Ладно, теперь вся эта жизнь мне полностью надоела; она уже ровным счетом ничего для меня не значит. Что испытанное мною в жизни еще может доставить мне радость? Какие мои действия, какое занятие могут дать мне нужный толчок?" Если человек искренне ответит на эти вопросы и выберет соответствующее занятие, то увидит, что переключился на другую функцию.
 Теперь мне хотелось бы рассмотреть проблему формирования того, что в первой лекции я назвала "средним уровнем". Этот уровень становится критическим, когда личность начинает серьезно работать со своей подчиненной функцией. Подчиненная функция не может быть ассимилирована внутри структуры сознания; слишком глубоко она погружена в бессознательное и заражена им. Ее можно было бы как-нибудь «вытащить» оттуда, но в процессе «подъема» сознание опускается вниз. В результате таких динамических взаимоотношений и устанавливается "средний уровень".
 Прикосновение к подчиненной функции имеет сходство с внутренним надломом, происходящим в человеке в критические моменты его жизни. Однако с ней связано и получение преимущества — победа над тиранией ведущей функции в эго-комплексе. Человек, действительно прошедший через эту трансформацию, может пользоваться своей мыслительной функцией, когда этого требует сложившаяся ситуация, или может позволить вступить в действие интуиции или ощущению, но сам он больше не окажется в рабской зависимости от своей ведущей функции. Эго может захватить одну определенную функцию и затащить ее вниз в качестве инструмента, используемого в целях, выходящих за пределы системы четырех функций. Этот акт разделения достигается в результате столкновения с подчиненной функцией, которая служит важным мостом к более глубоким пластам бессознательного. Вхождение в него и пребывание в нем, если оно не сводится к быстрому окунанию в его воды, вызывает глубочайшие изменения во всей структуре личности.
 Юнг снова и снова цитирует старинную поговорку легендарного алхимика и автора Марии-Пророчицы: "Один становится двумя, двое становятся тремя, а из третьего выходит один в обличье четвертого". Один становится двумя: то есть, сначала происходит развитие ведущей функции, затем наступает время ассимиляции первой вспомогательной функции. После этого сознание ассимилирует третью; теперь их уже стало три. Но следующий шаг состоит не в простом добавлении четвертой, следующей единицы: одна, две, три, четыре. Из третьей выходит не четвертая, а Одна. Однажды в частной беседе Юнг сказал мне, что в верхнем слое бессознательного нет четвертой функции; структура ее такова:
 Область наивного эго-сознания с тремя функциями.
 Средняя область, где отношения эго-самость больше не действуют в автономном режиме, но служат в качестве инструментов.
 Предсознательная всеобщность (totality) с предопределенными четырьмя функциями.
 Эти фазы взаимоотношений можно проиллюстрировать и другим способом: живут мышь, кот, собака и лев. Первых трех из перечисленных животных можно приучить к домашней жизни, если хорошо к ним относиться, но затем появляется лев. Он отказывается примкнуть к группе четвертым и поедает остальных, так что в результате остается только одно животное. Подобным образом ведет себя и подчиненная функция: возникая, она поглощает все остальные составляющие личности. Четвертая становится Одной, так как она уже не четвертая; остается лишь одна — и это уже не функция, а целостное воплощение психической жизни! Естественно, это всего лишь метафора, иллюстрирующая происходящее.
 В своей книге Misterium Coniunctionis (русский перевод, 1997, пар.260) Юнг цитирует некий алхимический текст, отражающий проблему четвертой функции и установления среднего уровня. Текст имеет название "Трактат алхимика Аристотеля о философском камне, адресованный Александру Великому". Возможно, он имеет арабское происхождение и появился в переводе на латынь в одной из ранних публикаций об алхимии. Далее приводится рецепт:

 Возьми змею и положи ее на четырехколесную колесницу. Пусть колесница огибает землю, пока не погрузится в пучины моря, и взору не представится ничего, кроме чернейшего мертвого моря. Оставь там свою колесницу с четырьмя колесами до тех пор, пока столь много испарений от дыхания змеи не поднимется наверх, что вся поверхность (planities) не станет сухой и от испарений не превратится в черную песчаную пустыню. Все это — земля, являющаяся не землей, а камнем, не имеющим веса… [А когда испарения опустятся в виде дождя], ты должен вынести колесницу из вод на сухую землю и положить на нее все колеса. Получишь результат, если двинешься дальше, к Красному морю, поспешая не спеша, двигаясь без движенья [currens sine cursu, movens sine motu].

 Это — очень странный образ. Возьмите колеса с колесницы и погрузите их на нее! (Весьма интересный факт: можно найти такой же образ в "Книге перемен" ( I Ching ). Там иногда говорится, что кто-то должен снять колеса с колесницы. Насколько мне известно, этот китайский образ не может иметь прямой связи с Западной алхимией). Затем Юнг комментирует это послание. Змея в алхимии — символ Меркурия, первичной материи ( prima materia ), с которой начинается весь процесс. Далее, по мере развития процесса, Меркурий представляется неким естественным духом, наполненным противоположностями. Эту змею помещают на колесницу. Колеса интерпретируются в тексте как четыре основные стихии, а колесница называется сферической гробницей, круглой гробницей или усыпальницей. Подобная колесница в нашем тексте представляет собой алхимический сосуд, в котором заключен дух бессознательного. Юнг говорит, что символика в этом отрывке описывает существенные фазы всего произведения: змея Гермеса — холодную сторону природы; бессознательное, пойманное и заключенное в круглый сосуд из стекла, представляет как Космос, так и душу. С психологической точки зрения, этот образ воплощает в себе сознание и внутреннего, и внешнего миров. Возложение всех колес на колесницу означает прекращение действий всех четырех функций: можно сказать, что человек вбирает их в себя. Более поздняя трансформация этих четырех колес соответствует процессу их интеграции посредством трансцендентной функции. Трансцендентная функция объединяет противоположности и, как показывает алхимия, они выстраиваются в кватернион (или четверицу).
 Этот алхимический символ не минимизирует проблему четвертой функции, но указывает на способ ее решения. Эго ассимилирует свою первую функцию и затем временно успокаивается. Через некоторое время оно присоединяет вторую функцию и опять живет мирно. Оно вызволило эти две функции из бессознательного. Затем эго вытаскивает и третью функцию в плоскость сознания. Теперь три функции ассимилированы на верхнем, цивилизованном уровне, на котором мы пытаемся нормально жить. Но человек не может перенести четвертую функцию на тот же уровень. Наоборот, вопреки его слишком усердным стараниям, четвертая функция будет тащить эго-сознание вниз, на абсолютно примитивный уровень. Личность может совершенно слиться с этой функцией и ее импульсами. Именно после такого слияния иногда и случаются те внезапные переключения, в результате которых люди мгновенно падают вниз, опускаясь до уровня животного.
 Я уже ссылалась на фильм "Голубой Ангел", в котором представлена эта проблема: преподаватель колледжа внезапно переключается на свою подчиненную функцию и, запутавшись в любовных силках женщины-вамп из кабаре, становится цирковым клоуном. Но этот пример, конечно, не отражает ассимиляцию четвертой функции. Человек, если захочет, может опуститься до уровня животного и пережить подчиненную функцию в конкретной форме, никак не ассимилируясь в ней. В таком случае он просто полностью утрачивает верхнюю часть структуры своей прежней личности. Люди, обладающие природной отвагой или первобытным жизненным мужеством, способны на это. Когда они прикасаются к четвертой функции, то внезапно всем сердцем переключаются на нее. Юнг рассказывает о человеке, прожившем до шестидесяти лет респектабельным бизнесменом. Человек этот имел семью, хорошее собственное дело, все, чего душа пожелает. Но затем появились бессонница, постоянное и беспокойство и чувство жалости к себе как к несчастному человеку. Так прошло несколько месяцев. Однажды ночью он вскочил с постели с криком: "Я все понял!" Проснулась жена и спросила: "Что именно?" — "Я понял, я — бездельник! Вот кто я!" Он немедленно бросил жену, семью, свой бизнес, истратил все деньги и допился до смерти. Это был, конечно, мужественный поступок, но решение проблемы он выбрал чересчур радикальное! Он внезапно сорвался в пропасть своей подчиненной функции и забыл обо всем остальном.
 Четвертая функция всегда является великой жизненной проблемой: если я не признаю ее, то буду разочарован, полумертв, все мне наскучит; если же я ее признаю, то из-за ее полуживотного уровня не смогу ею пользоваться, если только не обладаю природным мужеством того человека. Большинство людей не обладают таким мужеством, другие обладают, но понимают, что это тоже не решение проблемы. Так что же делать человеку? Именно в такой момент на помощь приходит вышеописанный алхимический рецепт: следует приложить все усилия, чтобы заключить четвертую функцию в круглый сосуд, ограничив тем самым ее фантазии определенными рамками. Человек может продолжать жить, не проявляя четвертую функцию в конкретной — внешней или внутренней — форме, а дав ей возможность выражать свои фантазии в литературе, изобразительных искусствах, танцах или любой другой форме активного воображения. Юнг установил, что активное воображение является единственным возможным способом обращения с четвертой функцией.
 При выборе формы активного воображения следует представлять, как подчиненная функция будет проявлять себя в действии. Интуитивный тип, например, обычно испытывает сильное желание закрепить плод своего активного воображения в глине или камне, таким способом делая его зримым. Иначе он не будет казаться интуитиву реальным, а подчиненная функция не войдет в этот предмет. Юнг, будучи по своему складу интуитивом, сначала открыл это явление в своем желании строить маленькие глиняные или каменные замки, после чего и обнаружил проблему, которую он обозначил четвертой функцией. Когда четвертой оказывалась чувствующая функция, я часто наблюдала своеобразную манеру танцевать. Когда люди мыслительного типа сталкиваются с необходимостью ассимилировать свою чувствующую функцию, у них иногда возникает искреннее желание участвовать в примитивных ритмических танцах. Подчиненное чувство может также выразить себя через картины с особенно насыщенным колоритом, причем яркие краски выражают сильные чувства. Ощущающий тип будет сочинять жуткие выдуманные рассказы, подобные упоминавшемуся мною ранее, или безумные фантастические романы, в которых можно найти проблески интуитивных озарений. Когда встает проблема выбора средств для ассимиляции бессознательной психологической проблемы, она обычно связана с подчиненной функцией.
 Если личность достигает той стадии, когда необходимо решительно взяться за четвертую функцию, дальнейшее пребывание на верхнем уровне оказывается невозможным, но при этом человек может не захотеть опуститься на нижний. Тогда средний уровень становится единственным возможным решением его проблемы. Этот средний уровень, не являющийся ни верхним, ни нижним, устанавливается посредством фантазирования в особой форме активного воображения. В такой момент личность искренне передает свое чувство жизни во внутренний центр, а четыре функции остаются только инструментами, которыми при желании можно пользоваться, поднимая их наверх или снова опуская вниз. Эго и его сознательная активность теперь не идентифицируются ни с одной из функций. Именно это состояние описывает рецепт алхимика, когда он рекомендует положить все колеса на колесницу. В своеобразном внутреннем центре происходит полная остановка, и функции перестают действовать автоматически. Вы можете по своей воле выводить их наверх, подобно пилоту, выпускающему шасси перед посадкой самолета, а затем снова убирающему их, когда самолет поднимается в воздух. На этой стадии проблема функций больше не имеет значения; они становятся инструментами сознания, которое теперь не врастает в них корнями и не управляется ими. Сознание производит свои основные действия в другом измерении, измерении, которое может быть создано только миром воображения. Вот почему Юнг называет воображение трансцендентной функцией. Соответствующий вид воображения создает объединяющие символы.
 Это согласуется с алхимическим символизмом, в котором рассматривается проблема четырех элементов — воды, огня, воздуха и земли. В нашем алхимическом тексте они представлены колесами, которые должны быть объединены. Затем идет речь о пятом, основном элементе, не являющемся дополнительным, но, можно сказать, представляющем собой сущность всех четырех, и притом ни одного из них в отдельности; это — четыре в одном. К четырем добавляется пятый элемент, не относящийся к ним, но стоящий за ними и состоящий из всех четырех. Именно его алхимики называют пятой сущностью, квинтэссенцией ( quintessentia , или философским камнем. Он означает объединенное ядро личности, которая теперь не идентифицируется ни с одной из функций. Можно сказать, что это — выход наружу идентификации человека с его собственным сознанием и бессознательным и остановка или попытка остановки на среднем уровне. С этого момента, как говорится в документе, человек движется без движения, бежит без бега ( currens sine cursu, movens sine motu ). После того, как достигнута эта стадия, начинается следующая фаза развития. В алхимии, также как и в развитии личности, решение проблемы функций является всего лишь первым шагом, но и этот шаг сделать чудовищно трудно.
 (Далее следует запись вопросов и ответов.)
  Вопрос: Что происходит с человеком, когда достигается этот средний уровень?
  Д-р фон Франц: На кого похож человек, отделивший свое эго-сознание (эго-осознание) от отождествления с определенными функциями? Думаю, что ближайшим и наиболее убедительным примером может служить описание поведения Учителей дзен-буддизма. В нем говорится, что дверь во внутренний дом закрыта, но Учитель встречает каждого человека, каждую ситуацию, каждое событие в своей обычной манере. Он продолжает вести повседневную жизнь, участвуя в ней как любой нормальный человек. Если к нему приходят люди, желающие у него учиться, он с чувством передает им знания. Если перед ним ставят трудную проблему, он может обдумать ее. Если наступает время еды, он принимает пищу, если приходит время сна, он засыпает, он всегда правильно пользуется своей функцией ощущения. Когда нужно осветить человека или событие вспышкой интуиции, он сможет это сделать. Однако он не будет внутренне привязан к эго-функциям, которые использует в каждой частной ситуации. Он утратил детскую жажду нового. Если вы поставите интеллектуальную задачу человеку, который все еще отождествляет себя со своим мышлением, уверенно возьмется за ее решение. Это необходимо, ибо, если человек не обретет подобную уверенность, он не научится думать правильно в соответствии с обстоятельствами. Но если вы поставите такую же задачу перед человеком, прошедшим трансформацию, он останется внутренне не привязанным к самой задаче, хотя и сможет применить свои знания для ее решения: он сможет в любую минуту перестать думать, не будучи обязан продолжать этот процесс. Привести примеры такого поведения очень трудно, так как людей, достигших этой стадии, очень немного, но прекрасные описания поведения людей, отдалившихся от функций собственного сознания, имеются в книгах по дзен-буддизму.
  Вопрос: Не могли бы вы описать различия между дисциплиной, практикуемой в юнгианском анализе, и дисциплиной, которой подчиняется монах, исповедующий дзен-буддизм?
  Д-р фон Франц: Существуют некоторые аналогии, но я бы сказала, что это не совсем одно и то же. Я думаю, что наш способ попыток приближения к проблеме подчиненной функции предписывает соблюдение определенной дисциплины и имеет аналогию в монашеском образе жизни, не только на Востоке, но и на Западе. Например, испытывая в течение длительного времени трудности, оставив все другие занятия для полной отдачи ума и энергии во имя решения главной проблемы, мы становимся в некотором смысле аскетами. Но монашеская жизнь и на Западе, и на Востоке, организуется коллективно. Вы должны в определенное время вставать и приниматься за определенную работу, подчиняться аббату и т. п. В противоположность такому образу жизни, дисциплина, налагаемая на личность в процессе индивидуации, рождается непосредственно внутри самой личности. Не существует внешних правил, и поэтому процесс отличается гораздо большей индивидуальностью. Если вы позволите индивидуации произойти спонтанно, вместо того чтобы заставить ее придти к вам извне путем соблюдения организованнь: х правил дисциплины, то убедитесь в том, что внутренняя дисциплина совершенно по-разному реализуется у разных людей.
 В течение некоторого времени я анализировала двух мужчин, которые находились в дружеских отношениях; один из них представлял собой интровертный мыслительный тип, а другой — экстравертный чувствующий. Дисциплина экстраверта была весьма суровой: если он выпивал стакан вина или задерживался на званом обеде на лишние полчаса, то видел самые кошмарные сны. Иногда они оба получали приглашения, и интроверт мог отказаться, сославшись на к занятость, но затем ему обязательно снилось, что он должен был туда пойти. С другой стороны, его другу, получившему такое же и приглашение (конечно, он уже решил, какой костюм наденет и какую даму пригласит), снился сон, в котором ему говорилось, что он не должен идти на этот обед: "Никаких званых обедов, оставайся дома!" Я испытывала настоящее изумление, наблюдая как за жуткими страданиями интроверта, все же пошедшего на вечер, так и за печалью бедного экстраверта, оставшегося коротать вечер дома. Иногда они обменивались впечатлениями: "Это черт знает что! Я хочу пойти, но не позволяю себе, а ты, ненавидя это приглашение, слышишь во сне приказание: "Иди!". Так что скорей всего, какая-то дисциплина существует, но она остается невидимой и очень тонко регулируется. В этом состоит преимущество нашего способа обращения с такими проблемами; вы руководствуетесь своей, удобной вам личной дисциплиной, очень неприятной, но невидимой для окружающих.
  Вопрос: Вы предложили несколько альтернатив, одна из которых — выход на средний уровень, который, по-видимому, чрезвычайно редко достигается. Неудивительно, что фактически это пока мало кому удалось. В другой альтернативе мы встречаемся с рычащим львом, в результате чего, как мне кажется, людей начинают преследовать болезни. Имеется ли, помимо этих двух, какой-нибудь третий, промежуточный выход из положения?
  Д-р фон Франц: Да. Вы встречаетесь с громадным количеством людей, время от времени испытывающих проблемы со своей подчиненной функцией. Я описываю такое состояние с помощью аналогии: человек, попавший в горячую ванну, тут же выпрыгивает из нее. Со временем он более или менее успешно справляется со своими тремя функциями, постоянно переживая определенное неудобство из-за не присоединенной к ним четвертой. Когда состояние дел ухудшается, он ненадолго снова ныряет в эту ванну, но, как только почувствует себя лучше, опять выпрыгивает из нее. В принципе, он остается в своей трехмерной структуре, в которой четвертая функция представляется дьяволом, прячущимся в укромном уголке его жизни. Люди, придерживающиеся такого стиля, никогда глубоко не поймут того, что подразумевает Юнг под проблемой четвертой функции, и не поймут, что на самом деле значит индивидуация. Они остаются жить в удобном, старом мире отождествления со своим сознанием. Множество людей, даже подвергшихся юнгианскому анализу, ограничиваются тем, что иногда отваживаются на краткие обращения к четвертой функции, а затем рассказывают о ней другим людям. Но они никогда не пытаются оставаться в ней — ведь достичь такого состояния чертовски трудно.
  Вопрос: Каким образом подчиненная функция связана с коллективным дьяволом?
  Д-р фон Франц: Пока вы не оказались в этой стадии, дьявол "остается в укромном уголке". Это — только персональный дьявол, проявление подчиненной функции индивида, но вместе с ним появляется и коллективный дьявол. Маленькая открытая дверца подчиненной функции каждого индивида — это она вносит свой вклад в создание коллективного дьявола, существующего в мире. Вы могли наблюдать это явление в Германии: как только дьявол медленно взял верх над создавшейся там ситуацией, появилось нацистское движение. Каждый немец, из тех, кого я знала в те времена, поддавшись фашизму, сделал это под влиянием своей подчиненной функции. Чувствующий тип поймался на тупые аргументы партийной доктрины; интуитив — на свою денежную зависимость. Он не мог бросить свою работу, не видел способа, который помог бы ему справиться с материальными проблемами, и потому вынужден был оставаться на службе, несмотря на то, что не был согласен с проводившейся политикой, и т. д. Подчиненная функция служила в каждом индивиде той дверью, за которой мог накапливать силы коллективный дьявол. Можно сказать, что каждый человек, не работавший над своей подчиненной функцией, вносил, хотя и в скромных размерах, личный вклад в это общее бедствие, но сумма миллионов подчиненных функций составляет огромного дьявола! В этом смысле пропаганда против евреев была организована весьма умно. Например, их обвиняли в том, что они составляли подрывную интеллектуальную силу, и это звучало абсолютно убедительно для всех людей чувствующего типа, благодаря проекции их подчиненного мышления. Или евреев упрекали в том, что они делают деньги, не останавливаясь ни перед чем, и это полностью убеждало интуитива, так как для него евреи отождествлялись с его подчиненным ощущением, и отныне каждый интуитив доподлинно знал, где именно скрывается дьявол. Пропаганда использовала обыкновенную подозрительность, которую люди испытывают друг к другу из-за своей подчиненной функции. Итак, можно сказать, что четвертая функция каждого индивида является не просто своего рода его личным маленьким недостатком; в действительности их сумма ответственна за огромное количество бед.
  Вопрос: Вовлекается ли мораль в процесс индивидуации? Является ли она вопросом совершенствования в строго моральном смысле?
  Д-р фон Франц: Процесс индивидуации — это этическая проблема, и аморальный человек застрянет в самом начале этого процесса. Но слово «совершенствование» к ней не подходит. Оно отражает идеал христианства, не совсем совпадающий с результатами наших опытов, полученными при исследованиях процесса индивидуации. Юнг говорит, что, по-видимому, процесс ведет не к совершенствованию, а к достижению целостности личности. Я думаю, его слова означают, что вы не сможете подняться до верхнего уровня (см. диаграмму), напротив, — мы должны опуститься  ниже , а это приведет к относительному понижению уровня личности. Если вы находитесь в середине, одна сторона вам не покажется слишком темной, а другая — слишком яркой, и при этом еще остается тенденция к построению своего рода полноты ( completeness ), не слишком светлой, но и не слишком темной. Но в таком случае личность должна пожертвовать определенным усилием, предназначавшимся на моральное совершенствование, чтобы избежать построения слишком мрачного противоположного состояния. Индивидуация — процесс этический, а не идеалистический. Следует расстаться с иллюзией, что из реального человека можно создать нечто совершенное.
  Вопрос: Могли бы вы сказать, что пропаганда является основным полем действия подчиненной функции?
  Д-р фон Франц: Да, существует тип пропаганды, который строится на возбуждении эмоций в объекте пропаганды. Каждый, кто использует столь низменный тип пропаганды, обязан сознавать, что волнение масс вызывают не убедительные разговоры, а возбуждающие эмоции. Эмоции можно пробудить одновременно в каждом члене группы, если удастся поднять подчиненную функцию, потому что, как я уже говорила раньше, эта функция — эмоциональная. Итак, даже если вы хотите убедить интеллектуалов, вы должны возбудить их примитивные чувства! Если вы выступаете перед университетскими профессорами, не следует пользоваться научным языком, так как в этой области их восприятие обладает особой ясностью, а потому они заметят каждую ловушку, расставленную вами в своей речи. Если вам необходимо насытить выступление ложью, следует подкрепить ее большим зарядом чувств и эмоций. В связи с тем, что университетские профессора в среднем обладают подчиненной чувствующей функцией, они мгновенно окажутся вашими жертвами. Гитлер владел этим искусством. Анализ его речей показал, что он разговаривал совершенно по-разному с различными группами людей и прекрасно знал, как разбудить в человеке его подчиненную функцию. Один мой знакомый, неоднократно слышавший его речи, рассказывал мне, что Гитлер искусно пользовался интуицией, чувствуя каждый раз, каким способом использовать сложившуюся ситуацию. Временами в начале речи Гитлер казался слегка неуверенным. Подобно пианисту, наигрывающему перед концертом мелодии то из одной, то из другой пьесы, он пытался найти нужную тему. Иногда он казался бледным и нервным, и его люди из СС изо всех сил старались сгладить ситуацию, считая, что фюрер, похоже, не в форме. Но он в это время просто прощупывал почву под ногами. Затем замечал, что, поднимая определенный вопрос, он порождает возбуждение слушателей, а уж после этого уделял этому вопросу все свое красноречие! Это была настоящая демагогия. Когда он чувствовал этот подчиненный уровень, то знал, где искать комплексы, а они и были целью его речей. Человек должен поднимать вопросы, лежащие в примитивной, эмоциональной области, так, как это сделала бы сама подчиненная функция. Гитлер не открыл никаких новых законов, фактически он сам был жертвой собственного комплекса неполноценности, который и наградил его таким талантом.
  Д-р фон Франц: Меня спрашивали, связаны ли между собой эмоции и чувства. Отвечаю: только когда это подчиненное чувство. Эмоция и чувство связаны у мыслительных типов. Я иногда думаю о национальных различиях между французами и немцами. В немецком языке существует много слов для обозначения чувства, которое часто путают с эмоцией, в то время как французское слово для чувства,  sentiment , не выражает ничего, связанного с эмоцией, даже ее оттенка. Вообще говоря, французы как нация обладают более дифференцированным чувством, поэтому для них оно никак не связывается с понятием эмоции. Вот почему французы всегда любят посмеяться над чувствами немцев. Они говорят: "Ох, уж эти немцы, с их пламенными чувствами — пиво, пение и вечное  "Oh Heimatland"  (О, Родина) — экая сентиментальная чушь!" У француза есть  sentiment рельефно обозначенное, определенное чувство, безо всякой воды в нем. Вот вам пример чувствующего типа, проклинающего подчиненное чувство нации, чье превосходство заключается не в чувстве. Немцы мыслят много лучше, но их чувства довольно примитивны, теплы и заполнены атмосферой конюшни, но при этом в них столько взрывчатки!
  Вопрос: Поставили бы вы знак тождества между трансцендентной функцией и гештальтом?
  Д-р фон Франц: Она отличается оттого, что обычно используют при гештальт-анализе или от того, что применяется, когда вы позволяете людям просто свободно фантазировать. Здесь — это фантазирование с участием эго-сознания, определившего свою точку зрения. Эта активность возбуждается стремлением к индивидуации. Когда оно все еще исходит из бессознательного, то просто служит элементом постоянной неудовлетворенности, которая «пилит» людей до тех пор, пока они не достигнут более высокого уровня, и этому нет конца.  Principium Individuationis , естественно, является такой трансцендентной функцией, но в юнгианской психологии считается, что личность позволяет кусать себя до тех пор, пока не сделает следующий шаг в жизни — не повернется лицом к своему обидчику и не попытается придать ему конкретную форму, выражая ее посредством активного воображения. И это некоторым образом приведет затем к эволюции, которая выйдет за пределы проблемы четырех функций; тогда постоянная борьба между ними наконец прекратится.
  Вопрос: Можно ли в таком случае определить эту стадию как постоянное состояние активного воображения?
  Д-р фон Франц: Да, этот уровень контролируется активным воображением. Используя внутренние островки сознания, вы удерживаетесь на среднем уровне: вас больше не интересует, что происходит на верхнем или нижнем уровнях. Можно сказать, что вы остаетесь внутри своего активного воображения и чувствуете, что именно здесь продолжается ваш жизненный процесс. Например, на одном уровне вы очень часто замечаете явления синхронии, а на другом — сновидения, но  удерживаете свое сознание в направлении событий, происходящих на среднем уровне, на происшествиях, включенных в ваше активное воображение . Это состояние превращается в функцию, с которой вы продвигаетесь по жизненному пути. Другие уровни по-прежнему для вас существуют, но вы не занимаете в них центральное положение. Центр тяжести сдвигается от эго и его функций в промежуточное положение, сообразуясь с намеками Самости. Например, в китайском тексте, описывающем этот процесс, говорится, что сознание при этом напоминает кота, следящего за мышиной норкой — он не слишком скучает и не слишком напрягается. Если кот слишком напряжен, по спине у него бегут мурашки, и он может упустить мышь; если ему слишком скучно, мышь вылезет из норки, и рассеянный кот упустит ее. Этот вид как бы затуманенного внимания направлен в сторону внутренних процессов.
  Вопрос: Применял ли доктор Юнг теорию функций к своим идеям о Троице и кватерности (четверице) в исследованиях религии?
  Д-р фон Франц: Если быть краткой, я бы ответила на этот вопрос утвердительно. То есть, проблема третьего и четвертого в религиозной символике связана с проблемой четырех функций. Их связь подобна той, которой соединены между собой архетипическая модель с отдельным случаем. Если обратиться к рисунку, который приводился мной на первой лекции, архетипическая констелляция должна была бы находиться в основании души; это — тенденция структуры, стремящейся к развитию четырех функций. Вы можете обнаружить данный архетип в мифологии четырех личностей, в четырех направлениях компаса, в четырех основных ветрах, в четырех ангелах на четырех углах мира. То же самое присутствует и в христианской символике. Например, из четырех евангелистов трое представлены в символических образах и только один как человеческое существо. Кроме того, существуют четыре сына Гора, трое из которых имеют головы животных, а четвертый — человеческую. Все это — проявления основной структуры архетипа в человеческой психике, характера человеческого существа, которое, как только пытается создать модель всего сущего — модель всего космического мира или обобщенного человеческого существования, — стремится использовать четырехмерную модель. Выбор, естественно, чаще останавливается на четырехмерной модели, нежели на любой другой. Эта тенденция обнаружена в Китае, а следовательно, ее можно найти везде. Четырехчастные мандалы всегда возникают из импульсивного желания создать модель общего существования, когда людям не импонирует встреча только с одним фактом, а хочется составить общую картину явлений. Стало быть, это наследуемое, врожденное, структурное свойство характера человеческой психики — использовать такие четырехмерные модели для обобщенных явлений.
 Проблема четырех функций в индивидуальном сознании могла бы стать вторичным продуктом в этой более фундаментальной модели. Не следует проецировать факторы структуры бессознательного на поле сознания или использовать свойства функций сознания для объяснения структуры архетипического начала. Проблема четырех функций в сознании индивида является лишь одним из проявлений этих более обобщенных архетипических представлений. Например, если вы пытаетесь объяснить расположение четырех гор в четырех направлениях мира в Китае или четырех ветров в четырех углах мира, говоря, что один из этих элементов представляет собой мыслительную функцию, а следующий — какую-нибудь другую функцию, вы абсолютно ничего не добьетесь. Это просто не сработает! Архетип кватерности как модели общей ситуации является еще более обобщенным, чем представление о четырех функциях. Следовательно, было бы заблуждением сузить догму о Троице и проблему четвертого лица в Троице (будь то дева Мария или дьявол) до проблемы функций. Попытаемся пойти совсем другим путем: будем считать, что это — общая архетипическая проблема, но в отдельной личности она принимает форму четырех функций. Например, в христианской религии дьявол является символом абсолютного зла в божественном, но было бы крайне самонадеянным оказать столь высокую честь вашему подчиненному мышлению или подчиненному чувству, представив его самим дьяволом. Это было бы слишком преувеличенным объяснением вашей подчиненной функции. Такое же впечатление произвело бы и заявление о том, что ваши три относительно развитые функции соответствуют Троице. Как только вы решитесь произнести столь необдуманные, неразумные мысли, так сразу поймете, насколько смешными оказались ваши идеи. Тем не менее, вы  можете сказать, что связь между этими категориями существует, так как зло, негативизм и тяга к разрушению несомненно связаны с подчиненной функцией личности.
 Я могу привести вам пример того, как такая связь работает. Одна женщина-интуитив должна была переслать мне письмо с приятными новостями, но, будучи очень ревнивой, куда-то его засунула. Теперь ответьте на вопрос: то ли это подчиненная функция заставила ее потерять письмо с хорошими новостями для меня, то ли это сделала ее интригующая ревнивая тень? Обе! Интригующая ревнивая тень подчинила ее волю через подчиненную функцию. Вам никогда не удастся загнать такого человека в угол; остается только сказать: "Ох, это ваше подчиненное ощущение, давайте забудем об этом". Но приведенный пример — довольно типичное явление, когда тень, негативный импульс, проникает в подчиненную функцию. Я припоминаю случай с одним мужчиной чувствующего типа, испытывавшим ужасные муки ревности из-за того, что дама, к которой он проявлял интерес, чрезвычайно увлекалась Юнгом. Поэтому этот джентльмен считал, что его чувствами пренебрегают. Стоило ей не взглянуть на него, как ревность сразу пронзала его сердце. Долгое время он не мог перебороть себя. В конце концов, он написал книгу, направленную против психологии Юнга, полную ошибок и искаженных цитат. В ней он предложил "новую, лучшую философию". Как вы видите, на уровне чувства — его ведущей функции — этот человек не мог совершить столь неблаговидный поступок, не мог атаковать Юнга непосредственно как личность, ведь его чувство было слишком дифференцированным. Он ясно понимал, что Юнг, который никак не мог помочь женщине справиться с ее увлечением, вообще не имел с этой историей ничего общего. В связи с этим несчастный не испытывал к самому Юнгу никаких недостойных чувств. Но его подчиненное мышление нашло мотивацию для не совсем достойного поведения, в которой не было ничего, кроме жуткой ревности, и по этой причине он сочинил эту удивительную чушь. Он даже оказался не в состоянии правильно воспроизвести цитаты — настолько был ослеплен своим теневым импульсом. Теневые импульсы, деструктивные импульсы, ревность, ненависть и т. п. обычно проникают в психику человека через подчиненную функцию, потому что это наше слабое место, здесь мы не можем управлять собой, оказываемся не в состоянии осознавать значение своих поступков. Следовательно, именно из этого угла нас атакуют разные деструктивные или негативные устремления. Вы можете сказать, что дьявол взаимодействует с четвертой функцией и через нее проникает в человека. Если выражаться на языке средневековья, можно сказать, что дьявол хочет уничтожить людей и будет всегда пытаться добраться до вас с помощью вашей подчиненной функции. Четвертая дверь в вашу комнату — это дверь, в которую входят и ангелы, и дьяволы!