Аннотация: Это – «Менты». Популярнейший сериал России! Сериал, удостоенный премии «Тэффи»! Вы смотрели – и смотрите – историю приключений питерских «ментов»? Вы хотите снова встретиться с Лариным, Дукалисом. Солонцом, Волковым. Мухомором и другими вашими любимцами? Тогда – прочитайте ЭТУ КНИГУ! Не пропустите!.. Персонажи книги созданы Андреем Кивиновым. --------------------------------------------- Андрей Иванов, Дмитрий Рубин Разбой на Фонтанке 1 Парень на роликовых коньках катился по набережной Фонтанки. Движения его были стремительны и легки. Рассекая воздух, он мчался от Невского проспекта к Пантелеймоновскому мосту. Возле моста стояла стайка туристов, рассматривавших скульптуру Чижика-Пыжика. Статуя птички находилась на постаменте возле воды. Экскурсовод рассказывал историю происхождения памятника. Подъехав к мосту, парень на роликовых коньках обратил внимание на автомобиль, стоявший возле Инженерного замка. Стекло передней двери машины было опущено, в салоне никого не было. Парень резко затормозил. Оглянувшись по сторонам, он подъехал к автомобилю и открыл дверь. Заревела сигнализация. Парень нагнулся, схватил магнитофон и покатил в сторону Летнего сада. Хозяин автомобиля, покупавший сигареты в соседнем ларьке, бросился к машине. Вскочив в нее, он завел мотор и рванулся в погоню за вором. Парень на роликах доехал по улице Пестеля до Лебяжьей канавки и, свернув, помчался в сторону Дворцовой набережной. Стояла суббота. Машин было не много. Парень на коньках и автомобиль неслись вдоль Лебяжьей канавки. Подъезжая к Институту культуры и делая резкий поворот на Миллионную, вор, державший в руке магнитофон, потерял равновесие и упал на асфальт. В следующую секунду перед ним затормозил автомобиль. Обворованный водитель, держа в руках монтировку, вышел из машины. Парень поднял голову. – Здравствуйте… – удивленно произнес он. – Ну что, Петров, доездился? – Простите, я не знал… Водитель зло плюнул на асфальт. – Садись в машину, поговорим. Парень встал и, потирая ушибленное место, поплелся к машине… * * * Два месяца спустя Ольга Юшина, студентка филологического факультета Санкт-Петербургского университета спустилась в метро на станции «Василеостровская». Девушке недавно исполнилось двадцать, она была высокой, стройной, с длинными каштановыми волосами и большими карими глазами. Позади остался тяжелый учебный день: две пары и семинар. После занятий Ольга зашла в гости к жившей на Пятой линии однокурснице Татьяне Осокиной. Будучи ровесницей Ольги, Татьяна не уступала подруге ни в красоте, ни в сообразительности. Сначала девушки сидели дома, потом пошли гулять по набережной и зашли в китайский ресторан «Мао Цзэдун». Инициатором посещения стала Татьяна. – Мы не отравимся? – усомнилась Ольга. – Не волнуйся, я несколько раз там была. Ольга пожала плечами: – Ну пошли. В небольшом ресторане, кроме девушек, сидели пожилая супружеская пара и компания мужчин за угловым столиком. Мужчины были увлечены разговором о работе. Вскоре они, расплатившись, покинули зал. Девушки изучали меню. – Что ты посоветуешь? – спросила Ольга. Ты очень голодна? – Не очень. – Тогда возьми «грибы по-шанхайски». – Ольга открыла список напитков. – Что будем пить? – Я минеральную воду. – И все? – Я не пью спиртного. – Сегодня можно, все-таки последний учебный день. – Разве что пиво… – Я тоже выпью пива. К столу девушек подошел официант – одетый в черные брюки и белую рубашку китаец лет тридцати. – Добрый вечер, – сказал он. – Добрый, – ответила Татьяна. – Что-нибудь выбрали? – Да, принесите, пожалуйста, две порции «грибов по-шанхайски» и две кружки пива. – Пиво темное или светлое? – Светлое. Официант направился выполнять заказ. – Мне бы не опоздать на метро, – сказала Ольга, посмотрев на часы. – Не волнуйся, успеешь. За разговорами об учебе, за обсуждением достоинств и недостатков однокурсниц и однокурсников прошло около часа. Девушки выпили пиво и съели грибы. Татьяна жестом позвала официанта. – Посчитайте, пожалуйста. Через пару минут китаец положил перед девушками счет. Расплатившись, студентки вышла на улицу. – Пойдем, доведу тебя до угла, – сказала Татьяна. – Пошли. Был светлый вечер. Впереди – белая ночь. Гулявшая публика стайками дефилировала по улицам и набережным. Девушки дошли до угла Большого проспекта и Пятой линии. – Ну, счастливо, – попрощалась с подругой Ольга. – Пока. Ольга направилась в сторону станции метро. Десять минут спустя девушка зашла в вестибюль станции. Еще через пять минут студентка оказалась на платформе. Электронное табло показывало, что электричка только что отошла. В ожидании следующей Ольга начала неторопливо прохаживаться по пустынной платформе. – Вы не подскажете, который час? – вдруг услышала девушка. Оглянувшись, она увидела подвыпившего молодого человека лет двадцати пяти. Лицо парня было разгорячено, волосы взъерошены, руки засунуты в карманы. Он был одет в джинсовый костюм и кроссовки. – Без пяти двенадцать, – сказала Ольга. Молодой человек улыбнулся: – А как вас зовут? Ольга не была расположена беседовать с подвыпившим незнакомцем. Она хотела пройти мимо, но парень загородил ей дорогу. – Куда же вы, девушка? – Дайте мне пройти. – Не спешите, электричка еще не подошла. Он протянул руку, но девушка увернулась. – Прекратите! – воскликнула Ольга. – Я ведь только спросил, как вас зовут. – Никак не зовут. – У вас что, нет имени? Молодому человеку удалось схватить Ольгу за локоть. – Я сейчас позову милицию! – закричала девушка. – Здесь нет милиции, – отреагировал незнакомец. – Ошибаетесь, – вдруг раздался мужской голос. Молодой человек обернулся. Перед ним стоял старший лейтенант Волков. Оперативник двадцать минут назад закончил дежурство и, возвращаясь домой, спустился в метро. – Тебе чего, земляк? – спросил парень. – Оставь девушку. – Чего? – Ты что, глухой? – Иди, куда шел. – Я шел, чтобы сдать тебя в «обезьянник». – Куда? – Клетка в отделении «обезьянником» называется. – Ну, мужик, ты меня достал! – Молодой человек замахнулся и попытался ударить Волкова в лицо. Реакция оперативника была мгновенной. Увернувшись, он схватил и заломил за спину руку насильника. – Пусти! – прохрипел парень. – Пошли, – приказал старший лейтенант и повел хулигана в сторону эскалатора. Ольга молча наблюдала за происходившим на платформе. Волков довел парня до стеклянной будки возле эскалатора, где сидела женщина в форме. – Вызовите милиционера, – обратился к ней оперативник. – А в чем дело? – отреагировала женщина. – Помогите, хулиганы! – закричал молодой человек. Старший лейтенант свободной рукой достал из кармана и раскрыл перед женщиной удостоверение. – Оперуполномоченный Волков. – Все ясно, – сказала женщина. Сняв трубку, она вызвала милиционера, дежурившего в вестибюле наверху. Несколько минут спустя насильник был препровожден в отделение. Волков вернулся на платформу. За это время подошла и уехала электричка, однако Ольга продолжала стоять на платформе. Оперативник подошел к студентке. – Вы в порядке? – спросил он. Девушка успела прийти в себя после случившегося. – Да, в порядке, спасибо вам большое. – Не за что. – Вы действительно милиционер? – Да, – улыбнулся Волков. – Я первый раз в жизни общаюсь с живым милиционером. – Неужели? – Поверьте. – Куда вы направляетесь? – Домой. – На какую станцию, если не секрет? – На «Маяковскую». – Удивительно, но я еду туда же. – Значит, в дороге со мной уж точно ничего не случится. Волков улыбнулся, ему понравилась девушка с длинными каштановыми волосами. – Меня зовут Слава. – А меня Оля. – Очень приятно. – Мне тоже. – Вы, наверное, где-нибудь учитесь? – Совершенно верно. – Чему вас учат? – Филологии. – Будете работать в библиотеке? – Пока не знаю. К платформе подошла электричка, Волков и Ольга зашли в вагон. – Сядем? – спросил оперативник. – Да, я сегодня много ходила. – Гуляли? – С подругой. У нас с завтрашнего дня начинается сессия, сегодня был последний учебный день. – Отметили? – Выпили по кружке пива в китайском ресторане. – А у меня было дежурство, сидел в отделении. – За время вашего дежурства произошло какое-нибудь преступление? – Ничего серьезного. Одна женщина из коммунальной квартиры позвонила и пожаловалась на буйствовавшего соседа. – Мне кажется, у вас очень интересная работа. Волков пожал плечами: – Чаще имеем дело с текучкой. Миновав станцию «Гостиный двор», электричка приехала на «Маяковскую». Молодые люди вышли на платформу. – Ну вот и приехали, – сказала Ольга. – Вам в какую сторону? Волков задумался. – Позвольте вас проводить? – Пожалуйста. Мне нужно на улицу Жуковского. – Пойдемте. Поднявшись на эскалаторе, новые знакомые оказались на Невском проспекте. Перейдя главную городскую магистраль, они зашагали по улице Маяковского. – Ваши родители не волнуются, когда вы так поздно возвращаетесь домой? – поинтересовался Волков. – Нет. Я часто бываю на ночных вечеринках. – С молодым человеком? – С подругами. – Хотел бы как-нибудь составить вам компанию. – Почему бы нет? – Раз ваши родители не волнуются, может, посидим где-нибудь? – Где? – Тут недалеко есть одно кафе, на углу Некрасова и Маяковского. Оно работает круглосуточно. Ольга не знала, что ответить. – Соглашайтесь, – сказал Волков, – отметим начало вашей сессии. – Ну хорошо. – Вот и славно! Вы сегодня уже пили пиво, а я еще не успел. Волков и Ольга дошли до заведения, расположенного на углу, на двери которого имелась вывеска «Старое кафе». – Здесь, – сказал оперативник. Молодые люди зашли в помещение, где стояло четыре деревянных стола, один из которых был свободен. – Присаживайтесь, – произнес Волков. Они сели напротив друг друга. Ольга оглядела кафе, оформленное под старину. На стенах висели пожелтевшие фотографии с видами дореволюционной столицы, на полках стояли старинные вещи. В углу стояло пианино, на котором неспешно наигрывал человек небольшого роста с лысиной и рыжей бородой. – Я живу недалеко, но здесь ни разу не была, – сказала Ольга. – Они недавно открылись. – Симпатично. – Мне тоже нравится. – Вы часто водите сюда девушек? – Вы первая. К столу подошла официантка. – Вы голодны? – спросил Волков. – Нет, я уже ела сегодня «грибы по-шанхайски». – А как насчет пива? – Выпью маленькую кружку. – Принесите, пожалуйста, маленькую и большую кружки пива, – сказал Волков официантке. – И орешки. Через несколько минут работница кафе принесла заказ. – У меня есть тост, – сказал оперативник. – Я слушаю. – Предлагаю выпить на ты. – Согласна. Молодые люди чокнулись пивными кружками. За окнами кафе стояла белая ночь. Прозрачная дымка окутывала улицы. Город, словно парусник, плыл в неизвестность. 2 На следующий вечер два молодых человека и девушка – все примерно лет девятнадцати – сидели в открытом кафе на Английской набережной. Звали их Виктор Петров, Дмитрий Полищук и Анна Кузнецова. Любитель кататься на роликовых коньках, Петров имел худую спортивную фигуру, светлые волосы и правильные черты лица. Полищук был ниже товарища, обладал пухлым телом, круглым лицом и темными волосами, постриженными ежиком. Кузнецову, девушку, сидевшую рядом, легко можно было принять за юношу-подростка. Худая и спортивная, она имела курносое лицо, темный загар и короткую стрижку. Компания сидела возле воды, на столике перед молодыми людьми стояли большая бутылка кока-колы, три пластиковых стаканчика и рация. – Классная погода, – сказала Кузнецова. – Завтра опять пойду загорать. – Ты скоро обуглишься, – отреагировал Петров. – Я об этом мечтаю. – Вчера по телевизору была передача о вреде загара, – сказал Полищук. – Знаю, что это вредно. – Тебя это не останавливает? – Ты ведь знаешь о вреде курения и тем не менее куришь. – Курение помогает снять стресс. – А я снимаю стресс загоранием. Вдруг поступил сигнал на рацию. – Слушаю, – сказал Петров, взяв в руку аппарат. – Катер будет стоять на Мойке у шестьдесят треть его дома, – услышали молодые люди. – Садитесь в него и подплывайте к Спасу на Крови. – Понял, – ответил Петров. Он посмотрел на товарищей: – Пошли. Оставив кафе, компания направилась в сторону Мойки. Перейдя Невский проспект, молодые люди вышли на Дворцовую площадь. Вскоре они оказались на набережной Мойки. Метров через сто, возле гранитных ступеней, ведущих к воде, находился катер, припаркованный к набережной. Спустившись к воде, ребята сели в катер, Полищук отвязал веревку от металлического кольца, стиснутого гранитными плитами, Петров завел мотор. – Поехали, – сказала Кузнецова. Пристань, расположенная на набережной Невы, жила будничной жизнью. Причаливали и отчаливали катера, работало кафе, громко звучала музыка. В двадцать часов сорок пять минут к пристани подъехал огромный «мерседес». На заднем сиденье машины расположился Сергей Лопушанский, мужчина лет тридцати трех, с мощной фигурой, двойным подбородком, веснушчатым лицом и рыжими волосами. Он был одет в джинсы и цветастую рубашку. Справа и слева от Лопушанского сидели две длинноногие девушки, блондинка и брюнетка. Девушек звали Катя и Валя, им было лет по двадцать пять. За рулем находился шофер Игорь, худощавый парень лет двадцати восьми. – Приехали, Сергей Максимыч, – сказал Игорь. – Очень хорошо. – Где это мы? – поинтересовалась Катя. – Мы же собирались выпить, – заявила Валя. – Здесь и выпьем. – Где – здесь? – Пить будем на катере. – Мы поедем кататься? – Да. По рекам и каналам. – Здорово! Обожаю кататься! – воскликнула Катя. – Я тоже люблю, – поддержала подругу Валя. – Вот и чудно. Игорь, сходи договорись с катерщиком. Игорь вышел из машины и направился к темно-зеленому катеру, стоявшему возле причала. Катерщик Андрей Боренко, человек лет пятидесяти, с сухой фигурой, морщинистым лицом и седыми волосами, стоял возле катера с сигаретой в руке. – Здравствуйте, Андрей Сергеич, – обратился к нему Игорь. – Здорово. – Как поживаете? – Помаленьку. А вы, я вижу, опять покататься решили? – Сергей Максимыч хотел бы арендовать катер на несколько часов. – Всегда рад. – Он подойдет через пару минут. – Жду. Неподалеку от посудины Боренко стоял еще один катер. Находившийся в нем катерщик Александр Твер-дяков был владельцем машины, из которой два месяца назад катавшийся на роликах Петров пытался украсть магнитофон. Сидя в кабине катера, Твердяков внимательно наблюдал за тем, что происходило на пирсе. Взяв в руку рацию, он передал сообщение: – Встречайте клиента на Фонтанке у Летнего сада. Сообщение принял Петров, находившийся в это время на катере на Мойке. – Понял, – сказал он. Игорь вернулся в «мерседес». – Порядок, Сергей Максимыч, – обратился он к Лопушанскому. – Неси мой портфель на катер. – Хорошо. – Игорь взял стоявший на переднем сиденье туго набитый портфель. В нем звякнули бутылки. – Ну, девочки, продолжим банкет на воде, – произнес владелец «мерседеса». – Вы не против? – Мы – за! Компания вышла из машины и направилась к катеру. – Здравствуйте, уважаемый, – обратился Лопушанский к Боренко. – Добрый вечер. – Решили снова вас навестить. – Милости прошу. Возле воды Лопушанский принял из рук Игоря портфель. – На сегодня свободен, – сказал он шоферу. – Завтра и послезавтра отдыхай. – Понял. – Катя, Валя, садитесь. В задней части катера имелся стол, окруженный скамейками, за которым расположились мужчина и девушки. Боренко встал за руль. – Давай, Сергеич, прокати нас с ветерком! – взмахнул рукой Лопушанский. Боренко завел мотор. – Ты часто так катаешься? – поинтересовалась Валя. – Люблю я это дело. Отчалив от пристани, катер помчался по Неве. Свежий речной воздух накатил волной на пассажиров. Настроение компании поднялось еще выше. – Эх, хорошо! – произнес Лопушанский. Он извлек из стоявшего на скамейке портфеля бутылку французского коньяка и одноразовые стаканчики. – Держите. – Лопушанский протянул девушкам стаканчики, открыл бутылку и разлил коньяк. – Спасибо, – сказала Катя. – Достаточно, – произнесла Валя. – Ваше здоровье! – Лопушанский чокнулся с девушками. Компания выпила. Невские берега, широко и живописно раскинувшись, лежали перед пассажирами катера. Воздух был наполнен романтикой. – Цените прекрасное, девчонки, – неожиданно заявил Лопушанский. – Смотрите, какая красота! – Мы, Сережа, ценим прекрасное, – сказала Катя. – Нам приходится сталкиваться с ним каждый день, – вздохнула Валя. – В каком смысле? – По работе. Мы работаем в художественном салоне. – Картинами торгуете? – В основном сувенирами. – Где находится ваш салон? – На углу Невского и Восстания. Лопушанский задумался. – Так я же знаю вашу контору! Я там матрешку покупал, когда последний раз в Англию ездил. Подарил ее деловым партнерам. Только вас там почему-то не видел. – Когда это было? – Недели три назад. – Мы неделю назад вернулись из отпуска. – Где отдыхали? – В Сочи. Лопушанский покачал головой: – Давно я там не был. Все больше по заграницам. Лазурный берег, Пальма-де-Мальорка. Катер нырнул под Троицкий мост. Проплыла мимо решетка Летнего сада. Промелькнул горбатый мостик над Лебяжьей канавкой. Катер свернул на Фонтанку. С левой стороны потянулись старинные особняки, справа – Летний сад. – Давайте еще по одной, – предложил Лопушанский. – Давай, – согласилась Катя. – Гулять так гулять, – поддержала компанию Валя. Лопушанский разлил коньяк. – За вас, девчонки! Катер мчался дальше. Нырнув под Пантелеймоновский мост, он проплыл мимо памятника Чижику-Пыжику. Справа возник силуэт Инженерного замка. Вдруг внимание компании привлек катер, плывший навстречу. Сделав крутой вираж, он оказался возле катера с гулявшей компанией. Сначала компания приняла увиденное за маскарад. На катере стояли три человека в пиратских масках с арбалетами в руках. Оружие «ииратов» было направлено на Лопушанского и Боренко. – Это что, передвижной театр? – улыбнулся Лопушанский. – Ребята, как называется ваша труппа? – Глуши мотор, – грозно сказал один из пиратов. – Вы шутите? – Глуши, тебе говорят! – Голос пирата звучал свирепо. Боренко заглушил мотор. Второй пират взял в руки багор и притянул к себе борт катера Боренко. Взяв его на абордаж, пираты оказались рядом с Лопушанским, который постепенно начал понимать, что имеет дело не с безобидным маскарадом. – Что вам нужно? – выдавил он. – Деньги. – Пират направил арбалет на Лопушанского. Тот нехотя сунул руку в карман и положил на стол бумажник. – Часы. Лопушанский снял часы. Пират подошел и, похлопав жертву по нагрудному карману, вынул мобильный телефон. Затем грабитель обратил внимание на массивную золотую цепь на шее потерпевшего. – Цепь, – сказал пират. Глаза Лопушанского налились кровью. – Ну это уж слишком! – воскликнул он. Замахнувшись, Лопушанский попытался ударить грабителя, но тот вовремя отпрянул в сторону. Тут другой грабитель, до этого державший на прицеле Боренко, резко повернулся в сторону Лопушанского. В этот момент тот предпринял еще одну попытку ударить первого пирата. Когда он замахнулся, собираясь нанести обидчику сокрушительный удар, второй пират спустил курок. Выпущенная из арбалета стрела вонзилась в грудь Лопушанского. Удар был настолько сильным, что потерпевший не устоял на ногах. Его грузное тело ударилось о бортик катера и, перевалившись, упало в воду. Фонтан брызг полетел на пассажиров и грабителей. Сраженный стрелой, Лопушанский быстро погрузился под воду. Катя и Валя с ужасом наблюдали за происходившим. – Уходим, – сказал один пират другому. Третий пират, который, судя по фигуре, был девушкой, прыгнул в пиратский катер. Пираты покинули ограбленное судно. Один из них завел мотор, и грабители покинули место преступления. Катя, Валя и Боренко еще с минуту пребывали в оцепенении. – Черт возьми, – наконец сказал катерщик. – Подонки, – произнесла Катя. Валя была не в силах произнести ни слова. – Надо сообщить в милицию, – принял решение Боренко. – Здесь на набережной есть отделение. Он завел мотор и направил катер к ближайшему спуску к воде на набережной. Заглушив мотор, Боренко привязал катер веревкой к металлическому кольцу. Через несколько мгновений компания заметила двигавшуюся по набережной машину ПМГ. – Смотрите, милиция! – воскликнула Катя. – Надо их остановить, – сказала Валя. – Сейчас, – отреагировал Боренко. Катерщик взбежал по ступенькам на набережную, выскочил на проезжую часть и замахал руками. Автомобиль ПМГ резко затормозил и остановился в метре от Боренко. Из кабины высунулась голова милиционера. – Ты чего, мужик, спятил? – крикнул работник правопорядка. – Жить надоело? – поддержал его коллега. – Нас ограбили, – тяжело дыша, произнес Боренко. – Кто ограбил? – Пираты. Милиционеры, молодые люди лет двадцати семи, у одного из которых были темные, а у второго светлые волосы, переглянулись. – Ты что, мужик, пьян? – спросил темный. – Или обкурился? – поинтересовался светлый. – Я трезвый. В этот момент к милицейскому автомобилю подбежали Катя и Валя. – Нас только что ограбили! – закричала Катя. – Мы катались на катере с одним мужчиной, к нам подплыл катер с пиратами, они взяли нас на абордаж. – А где мужчина? – Они его убили! – Из арбалета. Увидев перепуганных девушек, милиционеры поняли, что они не шутят. – Где это случилось? – спросил темный. – Тут. – Боренко показал на Фонтанку. – В какую сторону они поплыли? – поинтересовался светлый. – Туда. – Катерщик махнул в сторону Невы. – Садитесь, попробуем их догнать, – сказал темный. – Свяжись с водной милицией, – обратился он к коллеге. Боренко и девушки заняли заднее сиденье машины ПМГ. Автомобиль помчался к набережной Робеспьера. – Вызываю водную милицию, – сказал по рации темный милиционер, – совершено ограбление. Преступники находятся на катере на Неве. – Вас понял, посылаем патрульные катера, – раздалось в ответ. Через пятнадцать минут несколько катеров водной милиции начали прочесывать невский простор. Милиционеры в машине ПМГ с берега наблюдали за поисками и переговаривались с коллегами по рации. Несмотря на предпринятые усилия, преступников задержать не удалось. След их потерялся среди бесчисленных рек и каналов Санкт-Петербурга. 3 Оперативники Двенадцатого отделения милиции начали расследование. С утра Соловец приехал в салон «Наследие», на угол Невского проспекта и улицы Восстания. Войдя в магазин, майор окинул взглядом прилавки. Чем только не торговал салон, витрины которого выходили на главную городскую магистраль! Тут были и картины, и вышивка, и берестяные изделия, и чеканка. Соловец подошел к пожилой продавщице, стоявшей за прилавком: – Скажите, где я могу найти Валентину Скоробогатову и Екатерину Самойлову? – Вон Валя стоит, в том конце зала. – Спасибо. Соловец подошел к девушке, стоявшей за прилавком. – Здравствуйте. – Оперативник показал удостоверение. – Соловец Олег Георгиевич, Уголовный розыск. – Добрый день. – Вы Валентина Скоробогатова? – Да. – Я занимаюсь делом о вчерашнем происшествии на Фонтанке. Где сейчас находится Екатерина Самойлова? – Катя взяла отгул. Нервы не выдержали, сами понимаете. – Понимаю. Где мы можем поговорить? – Пойдемте туда. – Валя показала рукой на дверь. – Там у нас что-то типа комнаты отдыха. Милиционер и продавщица прошли в небольшое помещение, где находились стол с пепельницей и не сколько стульев. – Тут, – сказала Валя. Собеседники сели напротив друг друга. – Вы давно здесь работаете? – спросил Соловец. – Второй год. Раньше торговала на Невском. Знаете рынок возле римско-католической церкви? – Знаю. – Стояла на самом левом стенде. – Почему решили поменять место работы? – Летом там еще ничего, но зимой, как ударят морозы, хоть караул кричи. Холодно. Из-за этого почти все продавцы алкоголики. – Греются? – Когда мороз, другого способа согреться нет. Сама я малопьющая, вот и ушла оттуда. Соловец посмотрел на пепельницу. – Курите, если хотите, – сказала Валя. – Вы не курите? – Бросила. Оперативник решил не курить. – Валя, расскажите, пожалуйста, подробно, что вчера произошло? Девушка задумалась. – С какого места начинать? – Можно с утра. – Значит, так. Вчера у нас был обычный рабочий день. Открылись, как всегда, в одиннадцать часов. Покупателей было не много. Будний день, праздников никаких в обозримом будущем не предвидится. В обед мы с Катей сходили в бистро. Знаете, на улице Восстания, тут недалеко, метров сто пятьдесят. – Не важно. – Потом вернулись в салон. – Что было дальше? – Мы еще днем решили куда-нибудь вечером сходить посидеть. – Вы давно знакомы с Катей? – Познакомились, когда я поступила сюда работать. – Часто вы проводили время вместе вне магазина? – Примерно раз в неделю. – Куда вы пошли вчера? – В клуб «Каравелла» на улице Марата. – Почему туда? – Во-первых, это недалеко, во-вторых, там симпатично и недорого. – Вы пошли в клуб сразу после работы? – Да. – Когда закрывается салон? – В восемь часов. – Значит, в начале девятого вы уже были в клубе? – Примерно так, – Что было дальше? – Мы заказали по коктейлю. Там делают вкусный коктейль «Северное утро». – Значит, вы выпили… – Только начали пить, когда к нашему столику подошел Сергей, тот мужчина, который потом погиб. – Вы не были прежде знакомы? – Нет. – Вы часто знакомитесь в клубах с мужчинами? Валя пожала плечами: – Случается. Как правило, я не вступаю в разговор с незнакомцами, но бывают исключения.. – Почему вы сделали исключение для Сергея? – Он показался мне симпатичным. – А Кате? – И Кате тоже. Во всяком случае, когда он подошел, она мне подмигнула. – Сколько ему было лет? – Думаю, лет тридцать пять. Может, меньше. – Значит, Сергей подошел к вашему столику… – Да. Он спросил, можно ли присоединиться к нашей компании. Я сказала, что не возражаю. – Так… – Он сел и заказал себе коньяк. Самый дорогой, какой там имеется. – У Сергея было с собой много денег? – Да, я обратила внимание, что в бумажнике у него была целая пачка купюр. – Он много пил? – Пока мы сидели, он выпил две большие рюмки. Потом мы пошли танцевать. – Долго танцевали? – Не очень. Сергей сказал, что ему душно, и предложил поехать покататься. – Он не назвал свою фамилию? – Нет. – А место работы? – Сказал только, что бизнесмен. – Что еще он рассказал о себе? – Я пару раз спрашивала, чем он занимается, но Сергей каждый раз уходил от ответа. Знаете, некоторые не любят рассказывать о работе. – Бывает. – Честно говоря, нас не очень беспокоило место его службы. – Итак, вы выпили, потанцевали… – И поехали кататься. – У Сергея была машина? – Да, возле входа стоял «мерседес». – Номер вы, конечно, не запомнили? – Я на него и не взглянула. Никто ведь не знал, чем все это закончится. – А модель машины? – Я же сказала, «мерседес». – «Мерседесы» бывают разные. «Трехсотые», «пятисотые». – Извините, я не разбираюсь в машинах. Конечно, «мерседес» от «Жигулей» отличить смогу, но что касается модели… Затрудняюсь. – Хорошо. Значит, вы сели в машину… – Да. – Сергей сел за руль? – Нет, у него был шофер. – Как его звали? Валя задумалась. – Кажется… Игорь. Точно, Игорь. Сергей несколько раз обращался к нему. – Куда вы поехали? – Сначала Сергей попросил Игоря подъехать к супермаркету на углу Марата и Колокольной. Кажется, он называется «Джин». Сергей спросил, что мы будем пить. Я ответила, что буду то же, что и он. Тогда Сергей сказал Игорю, чтобы тот сходил в магазин за коньяком и фруктами. – Что было дальше? – Игорь ушел и вернулся минут через десять с пакетом в руках. Сергей сказал, чтобы он ехал на пристань, на Неву. Мы поехали по Невскому, потом свернули на Большую Морскую и оказались на набережной. Сергей попросил Игоря, чтобы тот договорился с катерщиком о прогулке. – Куда потом исчез Игорь? – Сергей отпустил его вместе с машиной. – Понятно. – Хотите чай или кофе? – вдруг спросила Валя. – Извините, что забыла сразу предложить. – Пожалуй, кофе, – ответил оперативник. 4 В тот же день Соловец поговорил с катерщиком Боренко. Разговор состоялся на причале, возле воды. – Скажите, Андрей Сергеич, вы давно работаете катерщиком? – Около года. – Чем занимались раньше? – Работал на «Ракете». – Почему сменили место работы? – Накопил денег на катер, решил начать свое дело. – И как успехи? – Грех жаловаться. Летом народ любит развлекаться. Вот и катаем людей по рекам и каналам. – Что делаете зимой? – Отлеживаюсь. Достав пачку «Беломора», Боренко закурил. – Расскажите, пожалуйста, подробно, что вчера произошло, – попросил Соловец. – Вышел с утра на работу. Отдыхающих было: не много – будний день. У меня даже появилась мысль закочумать, пойти выпить пива. – Почему передумали? – Я уже совсем собрался уходить, но тут подъехал клиент. – Вы имеете в виду убитого? – Его самого. – Вы общались с ним раньше? – Катал на катере раза три или четыре. – Тоже с девушками? – Да. – Он каждый раз приезжал с двумя подругами? – Дайте подумать. Нет, первый раз был с одной. – Как он представился? – Сказал, что зовут Сергей. – Фамилию не называл? – Нет. А на кой мне его фамилия? – Значит, когда вчера подъехал Сергей, вы передумали уходить. – Куда же уходить, когда клиент появился. – Что было дальше? – Он спросил, свободен ли я. Точнее, не сам спросил, послал своего парня. – Что вы ответили? – Как что? Сказал – свободен. – Так… – Ну погрузились и поехали. Боренко докурил и выбросил окурок в Неву. В этот момент, направляясь к своему катеру, мимо собеседников прошел Твердяков. Он кивнул Боренко. – Привет, Саша, – ответил тот. – Итак, пассажиры сели в ваш катер, – сказал Соловец. – Что было дальше?.. * * * В это время Ларин и Дукалис на водолазном понтоне подплыли к месту преступления, на Фонтанку, к Пан-телеймоновскому мосту. Вместе с оперативниками на понтоне были водолазы и темноволосый милиционер из патрульной машины, остановленной Боренко в день преступления. – Здесь, – сказал милиционер. Водолазы погрузились в воду. – Как думаешь, какая тут глубина? – обратился Дукалис к Ларину. Ларин пожал плечами: – Метра три. – Может, его уже течение унесло? – Свидетели говорят, он был толстым, значит, тяжелым. Оперативники уставились на темную поверхность воды… * * * Соловец продолжал беседовать с Боренко. – У нас уже три таких случая было, – сказал катерщик. – Я думал, меня не коснется. – Скажите, Андрей Сергеич, вам удалось рассмотреть грабителей? – Они же были в масках. – А фигуры? Боренко задумался. – Одна была женщина. Точнее, мне показалось, девушка. – Девушка? – Да, и двое других тоже были молодыми людьми… * * * Два часа потратили водолазы на поиски тела Лопушанского. Труп, однако, найти не удалось. – Там ничего нет, – сказал первый водолаз. – Мы осмотрели все в радиусе пятидесяти метров, – произнес второй. Ларин посмотрел на Дукалиса: – Дай сигарету, Толян. Старший лейтенант протянул пачку капитану. – Куда теперь? – спросил Дукалис. – Поехали в «контору». Понтон тронулся по Фонтанке в сторону Невы… * * * – Андрей Сергеич, – обратился Соловец к Боренко, – имелись ли жертвы во время предыдущих налетов на катерщиков? – Нет. Каждый раз грабили подгулявших насосов, но никого не убивали. И мне кажется, они на сей раз тоже не собирались никого убивать. Не надо было Сергею лезть на этих пиратов с кулаками. Боренко увидел подъехавших к пристани туристов. – Извините, прибыли мои клиенты, – сказал катерщик. Соловец протянул ему визитку: – Вот моя карточка, позвоните, если вспомните еще что-нибудь, имеющее отношение к делу. – Вы поговорите с Сашей. – Боренко кивнул на катер Твердякова. – Он тут работает дольше, чем я. – Спасибо. – Не за что. Простившись с Боренко, Соловец подошел к катеру, кабину которого Твердяков красил в темно-синий цвет. – Здравствуйте, – сказал оперативник. – Добрый день. – Майор Соловец Олег Георгиевич, Уголовный розыск, – представился милиционер. – Твердяков Александр Николаевич. Вы, наверное, по поводу ограбления катера? – Да. Вам известно что-нибудь об этом? – То же, что и всем. – Вы давно здесь работаете? – Третий год. Разговаривая с Соловцом, Твердяков продолжал красить катер. – Нам известно, что в последнее время совершено несколько подобных преступлений. – Последнее время – да. Раньше здесь никогда такого не было. – Как вам кажется, кто может быть причастен к ограблению? Твердяков задумался, на некоторое время оторвался от работы, потом вновь окунул кисточку в банку с краской. – Думаю, кто-то связанный с речным делом. Должен сказать, вокруг пристани и катеров околачивается много всякой швали. – Что вы имеете в виду? – Я имею в виду бомжей, авантюристов, разных темных личностей. – Можете назвать кого-нибудь конкретного? – Советую прошерстить брошенные катера возле яхт-клуба. – Зачем? – Летом там обычно живут бездомные. Не исключено, что в одном из таких катеров находится бандитский притон. – Любопытно… – Познакомитесь с речным делом поближе, и не такое узнаете. Твердяков нанес последний мазок и, отступив на пару шагов, осмотрел проделанную работу. – Возьмите мою визитку, – сказал Соловец. – Звоните, если узнаете что-нибудь относящееся к ограблению. – Обязательно. – Всего доброго. – До свидания. Заходите. * * * Этим летом бомжи Степаныч и Петрович устроились рабочими в Эрмитаж. Работа была непыльной – переносить ящики с экспонатами из хранилища в выставочный зал и обратно. Делать это приходилось не часто, большую часть времени товарищи потягивали пиво в подсобном помещении. Близость к искусству облагородила друзей, в разговорах бомжей появились велеречивые обороты. Часто они рассуждали о живописи и скульптуре, споря о преимуществах и недостатках различных школ и направлений. В четверг Степанычу и Петровичу выдали зарплату. Приятели решили отметить это событие с размахом. Вечером, пройдя через чердак, они разместились на крыше музея, прихватив с собой пару бутылок водки, пару стаканов, колбасу, хлеб, луковицу и квас. Перед Петровичем и Степанычем распахнулась панорама вечернего Петербурга. По Неве тянулись баржи. По набережным сновали машины. Дворцовую площадь пересекали стайки туристов. – Красота… – вздохнул Петрович. – Живописно, – согласился Степаныч. Расстелив на крыше газету, приятели начали подготовку к застолью. Когда колбаса, хлеб и луковица были порезаны, Петрович откупорил бутылку и наполнил стаканы. – За искусство, – сказал он. – За непреходящие ценности, – поддержал коллегу Степаныч. Друзья выпили. Степаныч поперхнулся и закашлялся. Петрович несколько раз ударил товарища по спине. – Первая колом, вторая соколом, – сказал он. – Это точно, – прохрипел Степаныч, сделав несколько глотков кваса. – Вот такие дела… – произнес Петрович, хрустя луком. – На следующей неделе много работы будет. – Это почему? – Выставка из Франции приезжает. Этот, как его… Моне. – Хороший художник, – со знанием дела сказал Петрович. – Традиционалист? – Нет, импрессионист. Петрович вновь наполнил стаканы. – Импрессионисты у нас на третьем этаже висят, – сказал Степаныч. – Давай за французов, – сказал Петрович. – Почему за них? – Сколько они хороших художников миру подарили! Коллеги чокнулись, выпили и, положив колбасу на хлеб, начали закусывать. – Может, художников-то они миру и подарили, – произнес Степаныч, – но народ, скажу тебе, жуликоватый. – Ты думаешь? – Не думаю, а знаю. – Откуда тебе знать, какой народ французы? – Я позавчера с буфетчиком Арменом в обеденный перерыв разговаривал. – Это когда я отгул брал? – Да. – И что тебе Армен рассказал? – Рассказал, как он барменом работал на теплоходе, который ходил по Средиземноморью. – А не врет твой Армен? – Он фотографии показывал. Везде, собака, побывал. И в Стамбуле, и в Риме, и в Барселоне. – Почему же он оттуда ушел? – Уволили за пьянку. – То-то он теперь в завязке. – Говорит, что больше не может, желудок отказал. – Ну, у нас с тобой не откажет. – Петрович в третий раз наполнил стаканы. – Давай. – Давай. Товарищи выпили. – Так что говорит твой Армен? – продолжил тему Петрович. – Говорит, когда первый раз приплыл во Францию, их теплоход встал на рейде на Лазурном берегу. – Так… – Он вышел на берег и хотел купить билет на поезд до Ниццы. Так его тут же обсчитали на пять франков, то есть на один доллар. – Да ну… – Вот тебе и ну. – Может, он сам по пьянке обсчитался? – Нет, Армен говорит, когда указал кассиру на то, что тот сдачи недодал, кассир сразу деньги вернул. Петрович задумался. – Выходит, и у них воруют. – Да еще как! Представь, тебя бы в кассе вокзала на тридцатку обсчитали. Это же две бутылки пива. – И пачка сухариков. – Вот-вот. Приятели закурили. – У меня один торгаш знакомый был, – сказал Петрович. – На Невском матрешками торговал. Так он мне все на итальянцев жаловался. Паскудный, говорил, народ. Шумят, торгуются, а покупают мало. – Что итальянцы, что французы, – махнул рукой Степаныч. – А вот испанцев он хвалил. – За что? – Приличные, говорил, люди. Один раз он по ошибке какому-то испанцу лишнюю двадцатку сдачи дал. Дело было утром. Так испанец не поленился, вечером приехал, отыскал этого торгаша и вернул деньги. Стаканы вновь были наполнены. – Все они басурманы, – сделал вывод Степаныч. – Давай за нас. – Давай. Первая бутылка опустела. – Где теперь этот твой торгаш? – поинтересовался Степаныч. – Давно его не видел. Говорят, подался в администраторы. Степаныч вздохнул: – Да, неплохо бы сейчас на Средиземноморье… – Или хотя бы на залив. – Это точно… Город не спеша погружался в белую ночь. Ночные заведения на набережных сверкали огнями. Где-то вдали играла музыка. Вскоре и вторая бутылка опустела. Колбаса и лук были съедены. Бомжам хотелось продолжения банкета. Они задумались. Петрович шмыгнул носом, Степаныч почесал затылок. – Неплохо бы добавить, – произнес Петрович, – Да уж… – Я говорил, надо три брать. – На свежем воздухе алкоголь быстро выветривается. Собутыльники приуныли. – Я знаю тут один круглосуточный лабаз, – наконец сказал Петрович. – Где? – На набережной Мойки. – Ты предложил, тебе и идти. – Один не пойду. – Ладно, пошли вдвоем. Не каждый день все-таки зарплату выдают. Друзья поднялись. – Переодеваться будем? – Степаныч посмотрел на свой служебный халат темно-синего цвета. Такой же был на Петровиче. Пиджак Степаныча и куртка Петровича остались в подсобке. – На кой нам переодеваться? До магазина и так дойдем, – сказал Петрович. Сказано – сделано. Работники Эрмитажа спустились вниз и, миновав вахту служебного входа, вышли на Дворцовую площадь. Группа иностранных туристов стоя возле музея, о чем-то лопотала на своем языке. – Вон твои французы, – показал рукой Степаныч. – Это финны. – Думаешь? – Точно тебе говорю. – Черт с ними, показывай свой лабаз. Собутыльники направились на набережную Мойки. Минут через семь они оказались возле небольшого круглосуточного магазина. – Здесь, – сказал Петрович. – Вижу. Друзья зашли в магазин и окинули взглядом витрины. Не долго думая они вновь взяли водку, колбасу и лук и, выйдя из магазина, побрели в сторону Эрмитажа. Пока Петрович и Степаныч ходили за покупками, на вахте произошла смена. К работе приступила вахтерша, только вчера поступившая на службу в музей. Женщина лет шестидесяти пяти, с крупной фигурой и строгим взглядом, она еще не успела познакомиться с Петровичем и Степанычем, поэтому остановила их, когда они попытались пройти в здание. – Вы куда? – поинтересовалась вахтерша. – На работу, – ответил Петрович. – На какую такую работу? Только сейчас собутыльники сообразили, что их служебные удостоверения находятся в одежде, оставленной в подсобке. – Да мы, бабуся, здесь работаем, – сказал Степаныч, – видишь, на нас рабочая форма. Вахтерша с недоверием осмотрела работников Эрмитажа, взгляд ее остановился на сетке в руках Петровича, где находились выпивка и закуска. – Где, вы говорите, работаете? – Здесь, где же еще. – Грузчиками! – Вот что, грузчики, предъявите свои удостоверения. – Они у нас в подсобке. – В какой подсобке? – В подвале. Вахтерша начала терять терпение. – Значит, так, если вы сейчас же отсюда не уберетесь, я вызову охрану… * * * Между тем белая ночь окутывала город неповторимыми красками и звуками, создавая у горожан, гулявших по улицам, лирическое настроение. Одним из ночных прохожих был журналист Юрий Епифанов. Работник прессы не спеша шагал по Дворцовой набережной, обдумывая рецензию па выставку эротической фотографии, проходившую в те дни в выставочном зале Союза художников. Как всегда, Епифанов собирался отразить впечатление от увиденного в газетах разной политической ориентации. Для газеты «Петербургская правда» требовалась ругательная статья, в которой необходимо было разоблачить морально вредную выставку, приехавшую к нам с Запада, чтобы растлить и без того распущенную отечественную молодежь. Шагая по набережной, Епифанов подбирал словосочетания для будущей статьи: «свалившаяся к нам неизвестно откуда выставка», «набор безвкусных снимков», «похотливый взгляд камеры». Думая о статье для газеты «Петербургский либерал», Епифанов подбирал другие слова и выражения: «давно в нашем городе не проводилась эротическая выставка такого масштаба», «о качестве некоторых снимков можно спорить», «определенный вклад в раскрепощение нашего общества». Что касается газеты «Желтый попугай», для статьи в это издание необходимы были более хлесткие выражения: «арбузные груди и персиковые попки», «разжигает воображение и возбуждает желание», «секс продолжает оставаться главным занятием в нашей жизни». Епифанов любил обдумывать статьи на ходу. В кармане журналиста всегда находился блокнот, в котором он набрасывал тезисы будущих публикаций. Идя по набережной и глядя на спокойные воды Невы, газетный работник время от времени останавливался и, сделав пометки в блокноте, продолжал дефилировать дальше. Свернув с набережной на Дворцовую площадь, Епифанов зашагал вдоль Эрмитажа… * * * Петрович и Степаныч между тем продолжали препираться с вахтершей на служебном входе в музей. – Мамаша, мы здесь работаем! – воскликнул Петрович. – Мы картины каждый день с места на место перетаскиваем! – поддержал коллегу Степаныч. – Где же ваши документы? – Мы же говорим, забыли с собой взять. – В магазин пошли, а документы в штатской одежде остались. – Да ты, бабуся, спроси у кого угодно! – не выдержал Петрович. – Тебе каждый подтвердит. Терпение вахтерши лопнуло. Она вышла из кабинки вахты и, уперев руки в бока, встала перед непрошеными гостями. – Во-первых, ты мне не тычь, во-вторых, я тебе не бабуся, и в-третьих, считаю до трех, если не уберетесь, сдам обоих в милицию! Последняя угроза подействовала на собутыльников. Поняв, что спорить с вахтершей бесполезно, они вышли на улицу. Между тем желание продолжить застолье нарастало с каждой минутой. – Дай-ка мне бутылку, – сказал Петрович. Степаныч достал из сетки водку. – Держи. Петрович ловким движением отвернул крышку и, сделав жадный глоток, передал бутылку Степанычу. Тот последовал примеру приятеля. – Вот что, Петрович, – сказал Степаныч, – ты по водосточным трубам в детстве лазил? – Ну лазил. – Улавливаешь, к чему я это? – Улавливаю. – В этом деле самое сложное наверх залезть, но вниз-то мы по лестнице спустимся, когда документы заберем. – Чего только не сделаешь из любви к искусству. – Я один раз видел, как какой-то парень по отвесной стене пятиэтажки за пять минут с первого на последний этаж забрался. – Ладно, не свисти! – Ей-богу! Потом оказалось, что пятиэтажка женским общежитием была, а парень тот альпинистом. – Чего стоять, пошли трубу ч подходящую искать. – Пошли. Товарищи зашагали вдоль стены. – Вон, чем тебе не труба? – сказал Степаныч. – Нет, эта слишком хлипкая. – Пошли дальше. В конце концов подходящая труба была найдена. – Ну, давай еще по глоточку, – сказал Петрович. – Давай. Петрович взял в руку бутылку. – За удачное восхождение! – Сделав глоток, он передал водку Степанычу. – Чтоб не упасть, – поддержал друга собутыльник. * * * Епифанов продолжал дефилировать вдоль стены всемирно известного музея. Отдельные строчки еще не написанных статей крутились в голове журналиста. Белая ночь окрашивала будущие произведения автора в фантастические тона. Вдруг Епифанов остановился. То, что увидел журналист, заставило его вспомнить собственные публикации на криминальные темы. Два человека карабкались вверх по водосточной трубе Эрмитажа. – Что за черт, – произнес журналист. Несколько мгновений он неподвижно наблюдал за происходившим, затем, придя в себя, выхватил из кармана мобильный телефон и набрал номер милиции. – Дежурная часть, – услышал Епифанов. – Я вам звоню с Дворцовой площади. Здесь двое грабят Эрмитаж. – Вы что, пьяны? – Я не пью. – Что там происходит? – Два человека лезут по стене Эрмитажа, вероятно, собираются проникнуть в здание через окно. – Ваша фамилия? – Меня зовут Юрий Епифанов. – Оставайтесь на месте. Дежурный связался по рации с машиной ПМГ, находившейся неподалеку от Дворцовой площади. Через пять минут милицейский автомобиль подъехал к музею. Епифанов подбежал к машине. – Это я звонил вам, – обратился он к молодому милиционеру. – Что случилось? – Смотрите туда. – Он показал рукой на карабкавшихся по водосточной трубе бомжей. – Все ясно. Два милиционера вышли из машины и подошли к зданию. – Немедленно спускайтесь! – крикнул Петровичу и Степанычу один из стражей порядка. Собутыльники замерли. – Что будем делать, Петрович? – Они не имеют права, мы здесь работаем. – Спускайтесь, или будем стрелять! – услышали музейные работники. – Не стреляйте! – крикнул Петрович. – Спускаемся. Через пару минут они оказались возле милиционеров. – Ребята, мы здесь работаем, – попытался объяснить Петрович. – Мы пропуска в подсобке забыли. Работники правопорядка даже слушать не стали не удавшихся верхолазов и препроводили их в «упаковку». – Спасибо вам, гражданин… – произнес милиционер. – Епифанов Юрий Денисович, – подсказал журналист. – Если бы не вы, случилось бы ограбление Эрмитажа. – Как истинный петербуржец, я не мог этого допустить. Милиционер пожал руку работнику прессы. Петровича и Степаныча доставили в ближайшее отделение милиции. Выяснение обстоятельств дела было отложено до утра, а работников музея поместили в «обезьянник». Войдя в него, друзья увидели старого знакомого бомжа Померанцева, который курил, лежа на нарах. – Гляди, Петрович, мы тут не одни, – сказал Степаныч. – Вижу. – Проходите, осваивайтесь, – отреагировал Померанцев. – Я смотрю, ты уже освоился. – Я здесь как дома. Жаль, завтра утром выходить придется. – За что тебя? – Выпил с корешами и заснул в Михайловском саду. – Нашел место, где спать, там сейчас полно туристов, – сказал Степаныч. – Позоришь наш город перед всем миром, – добавил Петрович. – Ладно, позоришь… Я там десятки раз ночевал, просто незнакомая смена попалась. А вас с чем повязали? Петрович махнул рукой: – Ни за что погорели. – Пострадали на рабочем месте. Музейные работники изложили Померанцеву историю своего задержания. Выслушав ее, бомж ехидно захихикал. – Вы хоть водку успели допить? – В том-то и дело, что нет. – Реквизировали. – Не повезло вам. – Ничего, завтра наши удостоверения найдутся, тогда все выяснится. – Отсюда-то вас отпустят, а вот с работы попрут, – заявил Померанцев. – Думаешь? – Точно тебе говорю. Меня знаешь со скольких мест за пьянку выгоняли? Петрович и Степаныч приуныли. – Жаль, – произнес Петрович, – теплое было местечко. – Опять же рядом с искусством, – добавил Степаныч. Померанцев хитро посмотрел на сокамерников. – Хотите, совет дам? – Какой? – Куда на работу устроиться. – Ну?.. – Мне дали одну наводку, в яхт-клубе катера красить. – Это как? – Изнутри. Работа грязная, зато не тяжелая, и платят хорошо. – Сколько? – По двести на нос за катер. Там как раз бригада из трех человек требуется. Могу взять в долю. Приятели задумались. – В яхт-клубе, говоришь? – Ага. – Что-то маловато они платят. – Там работы часа на полтора-два, не больше. – Это дело надо обмозговать… * * * На следующий день, как предсказал Померанцев, Петровича и Степаныча выпустили из отделения, но уволили с работы. Друзья решили принять предложение товарища по несчастью и поработать малярами в яхт-клубе. Вместе с Померанцевым они отправились на острова и уже к полудню получили первый заказ. Бомжам было выдано ведро темно-коричневой краски, которую следовало нанести на внутреннюю поверхность катера. Работа закипела. Перепачканные с ног до головы новоиспеченные маляры усердно водили кисточками по доскам. Час спустя решено было сделать перекур. Сев на траву возле катера, бомжи достали сигареты. – Да… – произнес Петрович. – Что – да? – спросил Степаныч. – Нелегкая работенка. – А ты думал, даром тебе две сотни достанутся? – отреагировал Померанцев. – Я ничего не думал. С минуту маляры молча дымили сигаретами. – Сейчас бы пивка, – мечтательно произнес Степаныч. – Не помешало бы, – согласился Петрович. – После работы, – сказал Померанцев. Как бригадир, он чувствовал ответственность за доверенный объект покраски. – Давай хотя бы по бутылочке, – сказал Степаныч. – Работа веселее пойдет, – улыбнулся Петрович. Померанцев сам испытывал желание снять похмелье, поэтому быстро сломался. – Ладно. Сбегайте на Центральную аллею, там киоск есть. – Я знаю. – Возьмите по бутылке и мигом обратно. – За нами не заржавеет, – сказал Петрович. – Будем через пять минут, – заверил коллегу Степаныч. Друзья отправились за пивом, а Померанцев достал еще одну сигарету. Летний день не был жарким. Облачная дымка окутала небо. В парке, где находился яхт-клуб, было пустынно. Со стороны городка аттракционов доносилась музыка. Померанцев курил, размышляя о превратностях судьбы и медленно выпуская кольца дыма. Вдруг он увидел движущийся по дорожке парка милицейский «уазик». Бригадир маляров инстинктивно поежился. «Что им здесь нужно?» – мелькнуло в его голове. Машина затормозила недалеко от Померанцева. Он с удивлением увидел вышедшего из автомобиля старшего лейтенанта Волкова. – Волков! Какими судьбами? – Здравствуй, Померанцев. – Здорово! – Ты что здесь делаешь? – Катер крашу. – Работаешь? – Так точно! – И давно ты здесь обосновался? – С месяц. – Стало быть, местную публику хорошо знаешь? – Как тебе сказать… Кое с кем успел познакомиться. А в чем дело? – Поступил сигнал, что здесь подозрительные личности в брошенных катерах живут. – Правильный сигнал. – Тебе что-нибудь известно об этом? – Да. – Рассказывай. – Видишь те мостки? – Померанцев показал рукой на деревянные мостки над водой, метрах в пятидесяти от себя. – Вижу. – Там есть один катер брошенный. – Так… – В нем какой-то странный тип обитает, морда у него очень подозрительная. – Что в нем подозрительного? – А ты сходи, сам убедишься. – Проверим. – Только ты меня не выдавай. – Ладно. Волков направился обратно к «уазику», за рулем которого сидел шофер Витя. – Подъезжай к тем мосткам, – сказал старший лейтенант. Витя завел мотор. Волков чувствовал усталость, ночью оперативник спал не более трех часов. Накануне он встретился с новой знакомой Ольгой. Сначала молодые люди зашли в полюбившееся им «Старое кафе», затем погуляли по городу и в конце концов оказались в холостяцкой квартире старшего лейтенанта. Уже под утро милиционер проводил девушку домой и, вернувшись, провалился в короткий сон. Целый вечер девушка твердила, что ей необходимо готовиться к экзаменам, но тем не менее отложила сидение за учебниками на завтра. «Уазик» подъехал к мосткам, Волков увидел лежавший на боку старый катер. – Жди меня здесь, – сказал оперативник Вите. Выйдя из машины, старший лейтенант подошел к брошенной посудине. Обойдя ее вокруг, милиционер понял, что внутри кто-то есть. Он постучал по кабине. Ответа не последовало. Постучав еще раз, Волков услышал шевеление в недрах катера. – Есть кто-нибудь? – спросил оперативник. – Кто вам нужен? – последовал ответ. – Могу я войти? – Заходите. Отворив незапертую дверь, Волков спустился в трюм. Глазам старшего лейтенанта открылась удивительная картина. В небольшом помещении стены были увешаны рисунками, театральными афишами и фотографиями. За столом перед керосиновой лампой сидел длинноволосый молодой человек лет двадцати девяти, чье лицо показалось оперативнику знакомым. – Здравствуйте, – сказал Волков. – Добрый день. – Старший лейтенант Вячеслав Волков, Уголовный розыск, – представился милиционер. – Леонид Попов-Белоцерковский, режиссер. Только теперь оперативник вспомнил, где раньше видел обитателя катера. – Мы, Леонид, с вами уже знакомы. – Не припоминаю. – Нас знакомил Эдуард Заславский. Я приходил к вам на репетицию в особняк на Каменном острове, Попов-Белоцерковский пожал плечами: – Заславский много кого приводил. Кстати, вы не знаете, где его найти? – Я думал, вам это лучше знать. Режиссер грустно улыбнулся: – К сожалению, наш продюсер исчез вместе с кассой театра и подарками от спонсоров. – Помнится, он приглашал меня к вам на премьеру, я, к сожалению, тогда не смог прийти. – Это был первый и последний спектакль нашего коллектива. – Почему же? – Так сложились обстоятельства. Начну с того, что премьера прошла с грандиозным успехом. Сейчас я вам кое-что покажу. Попов-Белоцерковский встал и, подойдя к стоявшей в углу каюты обшарпанной деревянной тумбочке, извлек старую мятую газету. – Да вы садитесь. – Режиссер кивнул на скамейку напротив. – Спасибо. – Волков сел. – Вот, полюбуйтесь. – Обитатель катера показал на статью, обведенную карандашом. – «Успех петербургского режиссера-новатора», – прочитал название оперативник. «Двадцать первого декабря во Дворце молодежи состоялась премьера пьесы „Пьеса“, поставленной по мотивам поэмы Валерия Брюсова „О, закрой свои бледные ноги!“. Постановку осуществил театр „Театр“, руководит которым молодой петербургский режиссер Леонид Попов-Белоцерковский. Работы театра „Театр“ уже успели посмотреть зрители многих европейских стран, и наконец с молодым коллективом познакомились соотечественники. Зрелище, представленное на суд петербуржцев, одновременно и удивляет, и восхищает, и тревожит, и вызывает возмущение. Прежде всего хочется отметить нестандартный подход Попова-Белоцерковского к обращению с классикой. Много лет ведутся бесконечные споры о том, как относиться к наследию прошлого, имеет ли право художник безжалостным скальпелем резать то, что создавалось сто, двести лет назад. Попов-Белоцерковский дает однозначный ответ на этот вечный вопрос. Да, имеет! Режиссер представляет нам свежий, необычный взгляд на произведение Брюсова. Это восхитило ту часть зрителей, которая с интересом и одобрением относится к творчеству мастера. Что же возмутило другую часть аудитории? То, что в своей постановке театр „Театр“ ушел от злободневных проблем. Сегодня публика хочет слышать со сцены ответы на волнующие ее вопросы, а также рекомендации, как выжить в наше непростое время. В целом премьера прошла успешно. Можно поздравить город с появлением в нем молодого коллектива, во главе которого стоит талантливый руководитель, чьи идеи и новации вызывают искренний интерес у зрителей. Собственный корреспондент Е. П. Ифанов». Дочитав статью, Волков протянул газету Попову-Белоцерковскому. – Я начинаю еще больше жалеть, что не смог побывать на премьере, – сказал оперативник. – Вы действительно много потеряли. – Но почему вы больше не играете этот спектакль? Режиссер вздохнул: – К сожалению, не все деятели культуры в нашем городе подготовлены к восприятию серьезного театра. – Кого вы имеете в виду? – Я имею в виду представителей городского комитета по культуре. – Они были на премьере? – Да, их пригласили персонально. – И что? – Когда на следующий день я направился в комитет по культуре на переговоры по поводу выделения нам субсидий и предоставления помещения, меня даже не захотели принимать. – Что вы говорите… – Более того, через секретаршу мне было передано, что председатель комитета не желает разговаривать с мошенником от искусства! Попов-Белоцерковский в ярости хлопнул ладонью по столу, едва не опрокинув керосиновую лампу. Волков сочувственно покачал головой. – Каково? – произнес обитатель катера. – Сочувствую. – После этого театр выставили из Дворца молодежи, артисты разбежались, одним словом, дело развалилось. – Не отчаивайтесь, Леонид, у вас еще все впереди. – Я вовсе не отчаиваюсь. Напротив, мой мозг полон новых идей, а моей энергии хватит на множество проектов. – Над чем вы сейчас работаете? – Это будет нечто необычное. Попов-Белоцерковский вновь подошел к тумбочке и вынул из нее увесистую папку. Режиссер разложил на столе перед Волковым рисунки, выполненные цветными карандашами. – Что это? – спросил оперативник. – Эскизы декораций будущих представлений. Рисунки Попова-Белоцерковского больше напоминали детские каракули. – Интересно, – произнес милиционер. – У меня появилась гениальная идея – ставить водные феерии на реках и каналах Санкт-Петербурга. – Звучит заманчиво. – Еще как! Зрителем сможет стать каждый человек, пришедший на набережную! – А как вы намерены проводить ваши шоу зимой, когда вода замерзнет? Попов-Белоцерковский, прищурившись, посмотрел на Волкова. – Вы смотрите в корень. Конечно, в нашем климате зимой проводить водные феерии невозможно. С конца сентября по конец апреля мы будем выезжать на гастроли в страны Южного полушария! – Размаху ваших планов можно позавидовать. – Вы не первый, кто это мне говорит. Я уже делился своими идеями кое с кем из потенциальных инвесторов. Они проявили интерес. – Поздравляю. – Пока не с чем. – Скажите, Леонид, почему вы избрали столь необычное место жительства? – Оперативник обвел глазами каюту катера. – Как почему? Чтобы быть поближе к воде! Живя здесь, проникаешься особой атмосферой, которую таят в себе реки, каналы, даже пруды, имеющиеся в парке. Кроме того, у меня сейчас возникли осложнения в семье. Видите ли, жена никак не хочет проникнуться моими идеями. Ее, видите ли, беспокоит, что я не зарабатываю деньги! Да, в моем холодильнике нет сосисок и котлет, но ведь не все в жизни измеряется бифштексами! Вы согласны? Волков пожал плечами. – Вижу, что согласны, иначе вы бы сюда не пришли. – Я пришел сюда по долгу службы. – Службы? – Да, я занимаюсь расследованием ограбления и убийства, совершенного позавчера на Фонтанке, – Ничего об этом не слышал. – Трое преступников, чьи лица скрывали маски, взяли на абордаж прогулочный катер и ограбили его пассажиров, один из которых был убит. – Вот это сюжет… – Сюжет, согласен, необычный. – Но чем я могу вам помочь? – Скажите, Леонид, вы не встречали среди обитателей яхт-клуба каких-либо подозрительных людей? Попов-Белоцерковский задумался. – Встречал. – Расскажите, пожалуйста. – Я давно обратил внимание на одного человека, чьего имени не знаю, но которого вижу здесь каждую ночь. – Что за человек? – Он ни с кем не вступает в контакт, ведет себя странно и выглядит очень мрачно. – Чем он занимается? – Каждую ночь садится в моторную лодку и куда-то уплывает. – Где находится его лодка? – Метрах в ста ниже по течению. – Что странного вы увидели в его поведении? – Дело в том, что каждый раз он берет с собой в лодку большой деревянный ящик. 6 Вечером на берегу Малой Невки появился мужчина лет пятидесяти, в брезентовых брюках и холщовой рубашке. Худой и невысокий мужчина имел коротко стриженные седые волосы, морщинистое лицо и многодневную небритость. В руках он держал деревянный ящик. Владелец ящика упругим шагом шел по берету, глядя под ноги и не замечая ничего вокруг. Дойдя до моторной лодки, припаркованной возле мостков, он остановился, погрузил в лодку ящик, открыл замок и сел возле руля. Через несколько секунд заработал мотор, и лодка отчалила от берега. Над водой стояла прозрачная дымка. Берега парка проплывали мимо, редкие строения скрывались за излучинами. Темные воды реки были неторопливы и спокойны. Седой мужчина направил свою лодку в сторону Невы. На одной из излучин он неожиданно увидел катер водной милиции. – Прижмитесь к берегу, – раздался голос из мегафона. Человек в лодке замер. – Немедленно прижмитесь к берегу, – повторил мегафон. – Кто вы такие? – крикнул в ответ мужчина. – Водная милиция. – Откуда вас черт принес? – негромко выругался человек в холщовке. – Повторяю, прижмитесь к берегу. – Хорошо, хорошо. Седой мужчина повернул к берегу. Через несколько минут лодка и катер оказались возле деревянного пирса. Из милицейского катера вышел Волков. Пройдя несколько метров, он ступил на борт лодки. – Здравствуйте, – сказал милиционер. – Привет. – Оперуполномоченный Волков Вячеслав Александрович, – представился старший лейтенант. – Что вам нужно? Волков сел на деревянное сиденье напротив владельца лодки. – Вы бы не могли представиться? – сказал оперативник. – Симонов Аркадий Матвеич. – Скажите, Аркадий Матвеич, что вы делаете ночью на реке? – У нас что, комендантский час? – Вы бы не могли ответить на мой вопрос? – Могу. – Тогда отвечайте, – Катаюсь. – Вы всегда катаетесь по ночам? Ухмыльнувшись, Симонов посмотрел на Волкова. – Я катаюсь там, где хочу, и тогда, когда хочу. – Аркадий Матвеич, я занимаюсь расследованием ограбления и убийства, совершенного на Фонтанке. Мы проверяем всех, кто имеет отношение к рекам и каналам. – При чем тут я? – Голос Симонова звучал раздраженно. – Ваше поведение вызывает подозрение. Аркадий Матвеич вздохнул: – Мое поведение всю жизнь вызывает подозрение. – Что вы имеете в виду? – Я имею в виду, Вячеслав Александрович, что меня всегда обвиняли черт знает в чем, а теперь, когда я практически перестал общаться с людьми, меня начинают подозревать в убийстве! – Вас пока никто ни в чем не обвиняет. – Что же вы в таком случае делаете? – Свою работу. Что у вас в этом ящике? – Вот оно что… Вызвал подозрения мой ящик? – Вы не ответили на мой вопрос. Симонов придвинул к себе ящик, лежавший на дне лодки, и открыл крышку. Содержимое ящика удивило оперативника. В нем лежали палитра, краски и кисти. – Это этюдник, – сказал Симонов. – Вы занимаетесь живописью? – Всю жизнь. – Вы профессионал? – А что вы понимаете под словом «профессионал»? – Человек, зарабатывающий живописью на жизнь. – Я не ожидал услышать ничего другого. – У вас другое мнение? – Нет у меня никакого мнения. Всю жизнь я пишу картины, но до сих пор мне не удалось ни одной из них продать. – Сочувствую. – Однажды я решил, что больше не буду никому показывать свои работы. – Пишете, так сказать, в стол? – Да, если хотите. – Работаете ночью, чтобы никто не мешал? – Если вы знакомы с историей искусства, то должны знать: многие великие художники писали по ночам. – Слышал об этом. Но почему вы работаете на моторной лодке? – Я пришел к этому не сразу. Раньше мотался с этюдником по паркам, по улицам и дворам. Но однажды меня осенило: город лучше всего смотрится со стороны воды. – Понимаю. – Взгляд с воды – это, так сказать, взгляд на город изнутри, ведь реки и каналы – вены Петербурга. – Вы пейзажист? – Не просто пейзажист, я единственный в городе маринист. – Вы и сейчас направляетесь на этюды? – Именно. – Где будете работать? – Хочу кинуть якорь неподалеку от Литейного моста. Волкову пришла в голову неожиданная мысль. – Вы сможете высадить меня на набережной? – Пожалуйста. – Тогда заводите мотор, а я отпущу катер с коллегами. Дойдя до катера водной милиции и простившись с милиционерами, оперативник вернулся на моторную лодку. – Можно ехать, – сказал он. – У вас, я вижу, тоже ночная работа. – У нас она круглосуточная. – Кого, вы говорите, убили? – Одного отдыхавшего. Личность пока не установлена. – Черт знает что… Волков закурил. – Грабители были в пиратских масках, – произнес оперативник. Моторная лодка миновала парк. По берегам Малой Невки потянулись набережные, вдоль которых рядами теснились дома. Белая ночь пронизывала город серебристым светом. Мир был окутан безмолвием и покоем. По мере приближения к центру города вдоль берега стали возникать плавучие рестораны, на набережных показались прохожие, и отдаленные звуки музыки наполнили воздух. – Много работы в летний сезон? – спросил Симонов. – И в летний много, и в зимний хватает, – уклончиво ответил Волков. Миновав Тучков и Троицкий, моторная лодка оказалась возле Литейного моста. – Где вас высадить? – спросил художник. – Где-нибудь на набережной. Симонов направил лодку к набережной Робеспьера, к гранитным ступеням, ведущим от воды на тротуар. Достигнув берега, он заглушил мотор. – Спасибо, Аркадий Матвеич, – сказал оперативник. – Вы где-то здесь живете? – Да, неподалеку. – А я вот обитаю в спальном районе. Там совсем другие пейзажи, сплошные каменные коробки. Волков встал, чтобы сойти на берег. – Погодите, Вячеслав Александрович. – Что? Симонов извлек из-под деревянного сиденья лодки бутылку. – Хотите на посошок? – Нет, спасибо. – Вы непьющий? – Пьющий, но на работе не употребляю. – Насколько я понимаю, ваш рабочий день закончился. У меня и закусить есть чем. – Художник достал полиэтиленовый пакет и вынул из него бутерброды. Оперативник почувствовал, что не прочь составить компанию новому знакомому. – Вы умеете уговаривать, – сказал он. – Садитесь, выпьем по двадцать капель. Волков вновь опустился на сиденье лодки. – Держите стакан. – Спасибо. Симонов ловким движением наполнил стаканы себе и оперативнику. – За ваши творческие успехи, – сказал старший лейтенант. – Будем. Художник и милиционер выпили и взяли в руки по бутерброду. Краткая и зыбкая белая ночь подходила к концу. 7 Большая часть полученного за покраску катера гонорара была пропита и проедена Петровичем и Степанычем в тот же день. Обильное возлияние привело к тому, что с утра собутыльники находились в состоянии тяжелого похмелья. Решено было срочно поправить здоровье. Оставшихся денег хватило на бутылку водки, банку пива и пару пирожков с капустой. Бомжи расположились в Михайловском саду, на излюбленном месте, в траве возле Мойки. Летний день начинал набирать обороты. Вдоль Марсова поля летели машины, по газонам гуляли владельцы собак со своими питомцами. – Давай быстрее, – поторапливал Петрович, когда бомжи опустились на землю. . – Сейчас, погоди. – Степаныч извлек из сумки водку и, отвернув крышку, протянул бутылку товарищу. Петрович сделал жадный глоток. – Хорошо… – произнес он, отдавая бутылку. Степаныча не пришлось долго уговаривать. Приложившись к бутылке, бомж поднес к носу рукав пиджака. – Жаль, закуски маловато, – сказал он. – А мы, как в том фильме, после первой не закусываем. Несколько минут бомжи молча сидели, глядя на черную поверхность воды. – Эх… – произнес Петрович. – Что вздыхаешь? – Думаю. – О чем? – Не перебраться ли мне куда-нибудь на юг… – Чего это ты вдруг решил? – Хочу, чтобы круглый год лето было. – А я зиму люблю. Придешь на чердак с мороза, хряпнешь граммов двести водки, и все вокруг светлеет. – Особенно если на чердаке не топят. – Давай-ка еще по глоточку. – Давай. Бомжи приложились к бутылке. – Жаль, запить нечем, – сказал Степаныч. – Запивай пивом. Степаныч открыл пиво и, сделав глоток, протянул банку Петровичу. Мимо сидевших на берегу бомжей медленно проплыл большой прогулочный катер, на палубе которого сидели ярко одетые иностранцы. Среди них был негр в белоснежном костюме. – Смотри, – сказал Петрович. – Что? – Дикарь. – Бомж показал пальцем на афроамериканца. На противоположном берегу Мойки появился понтон, чистивший дно реки. Ковшом экскаватора он забирал землю и вываливал.ее в идущую следом баржу. – Что это они там делают? – произнес Степаныч. – Дно чистят. – Что там чистить? – Как что? Каждая собака бутылки пустые бросает. Понтонщик Антон Чевилихин, улыбчивый мужчина лет тридцати семи, пребывал в приподнятом настроении. Чевилихин обладал высокой фигурой, широкими плечами и крупным лицом, которое украшали черные усы. Вчера понтонщик отправил жену и двоих детей в деревню и сегодняшний вечер собирался провести в холостяцкой компании. Ясная, солнечная погода повышала и без того прекрасное настроение речника. Ковш за ковшом продвигался понтон по реке. Чего только не было на дне Мойки! В ковш попадались и металлические трубы, и батареи, и кирпичи. Вдруг Чевилихин замер. Во время очередного захвата земли ковш поднял со дна реки что-то необычное. Понтонщик остановил работу и рассмотрел находку. Через мгновение улыбка исчезла с лица мужчины. В ковше находился покрытый водорослями труп. Страшную находку экскаваторщика увидели и бомжи, сидевшие на берегу. – Смотри, Петрович, трупак! – Вижу. – Откуда он там? – Ясно откуда, утопленник. – Неужто в наше время люди в Мойке топятся? – От такой жизни утопишься. Чевилихин быстро пришел в себя. Вынув из кармана мобильный телефон, он позвонил в милицию. Вызов принял сидевший за дежурным пультом майор Чердынцев. – Двенадцатое отделение. – Вам звонит водитель речного понтона Антон Чевилихин. – Слушаю. – Обнаружил труп на дне Мойки. – Как обнаружили? – Чистил дно, ковшом подцепил тело. – Адрес. – Угол набережной Мойки и Садовой. – Оперативная бригада будет у вас через двадцать минут. Петрович и Степаныч между тем продолжали распивать водку, запивая пивом и закусывая пирожками с v капустой. – Да, не повезло кому-то, – сказал Петрович, кивая на понтон. – Не то слово. – А знаешь, мне анекдот недавно рассказали. Мужик решил повеситься. С работы уволили, жена ушла, дача сгорела. – Как у нас с тобой. – Ну, положим, у меня дачи никогда не было. – Ладно, не отвлекайся. – Так вот, решил повеситься, пришел на кухню, привязал к крюку веревку, встал на табуретку, вставил голову в петлю. – Ну? – Вдруг в последний момент опустил глаза и видит: в углу кухни стоит рюмочка недопитая. Что добру пропадать, думает, надо допить. Вынул голову из петли, спустился и выпил. Потом смотрит – в пепельнице хобарик жирный лежит. Он его взял, размял, закурил. «А жизнь-то, – говорит, – налаживается». Бомжи захихикали. – Ну, давай добьем. – Степаныч кивнул на остатки водки. – Давай. Собутыльники допили водку с пивом: и доели пирожки. В это время на набережной появился милицейский «уазик». – Менты подъехали, – сказал Степаныч. – Пойдем-ка от греха подальше. Собутыльники покинули место застолья. Из остановившегося на набережной «уазика» вышли капитан Ларин, старший лейтенант Дукалис и эксперт-криминалист Александр Калинин. Оперативники подошли к курившему на берегу Чевилихину. – Здравствуйте, – сказал Ларин. – Здравствуйте. – Вы звонили нам? – Да. Меня зовут Антон Чевилихин. – Капитан Андрей Ларин. – Старший лейтенант Анатолий Дукалис. – Эксперт Александр Калинин. – Пойдемте, покажу вам, – сказал экскаваторщик. Он подвел оперативников к опущенному на землю ковшу припаркованного к берегу понтона, где лежал труп. Работники органов приступили к осмотру страшной находки. Убитым оказался мужчина средних лет, в темных брюках и цветной рубашке. Тело покойного было покрыто водорослями. Милиционеры перевернули на спину труп и увидели стрелу, торчавшую из груди покойного. Ларин и Дукалис переглянулись. – Похоже, наш клиент, – сказал капитан. – Он самый. Осмотрев убитого, Калинин извлек из нагрудного кармана рубашки стопку визитных карточек. Криминалист протянул ее Ларину. – Сергей Максимович Лопушанский, – прочитал оперативник. – Фирма «Юста», юридические услуги. Варшавская улица, дом шестьдесят один, офис пятнадцать. – Телефон есть? – спросил Дукалис. – Только рабочий. – Это уже кое-что. Ларин достал сигареты. – Вот что, Толян, – сказал он, закуривая, – ты оставайся здесь, а я позвоню и съезжу в эту «Юсту». Встретимся вечером в «конторе». – Хорошо, Андрей. Калинин снял золотую цепь с шеи покойного и показал оперативникам. – Из-за нее он стрелу в грудь получил, – произнес Ларин. – Лучше бы отдал бандитам, – заметил Дукалис. 8 В шестнадцать часов тридцать минут в кабинете Петренко собрались Соловец, Ларин, Дукалис, Волков и Калинин, – Давайте по порядку, – сказал Myxoмop. – Что у нас с делом о разбое на Фонтанке? Слово взял Соловец. – Последнее время, – сказал майор, – произошло несколько нападений на прогулочные катера в черте города. – Сколько в общей сложности? – Четыре. – Кто их расследовал? – Наши коллеги из Двадцать четвертого и Сорокового отделений. Положительных результатов, к сожалению, им добиться не удалось. Но в эпизодах, с которыми они имели дело, не было убийства. Сопоставив показания свидетелей, я пришел к выводу, что преступники не собирались никого убивать. Их целью было изъятие денег и ценностей. Однако при оказании потерпевшим сопротивления один из грабителей застрелил его из арбалета. – Что говорят свидетели? – Во время ограбления на катере, кроме убитого, были трое, – сказал Соловец. – Это продавщицы салона «Наследие» Валентина Скоробогатова и Екатерина Самойлова, а также катерщик Андрей Боренко. С девушками пострадавший познакомился в клубе незадолго до прогулки по Фонтанке. – Как они описывают грабителей? – На преступниках были маски пиратов. – Маскарад устроили? – Выходит, так. Свидетели утверждают, что одним из преступников была женщина, возможно, даже девушка. Таким образом, приблизительно понятен состав банды. Петренко покачал головой: – Какие еще проведены оперативные мероприятия? – Я поговорил со Скоробогатовой, Самойловой и Боренко, – сказал Соловец. – Выяснилось, что вокруг этих причалов и катеров полным-полно подозрительных личностей. – Мне удалось встретиться с двумя постоянными обитателями яхт-клуба, – доложил Волков. – Ничего о пиратах они не слышали. – Пираты, значит, – произнес подполковник. – Убийцы, Юрий Саныч, – сказал Соловец. – Выяснили личность погибшего? – Сегодня утром в Мойке был обнаружен труп со стрелой в груди. При нем были эти визитки, – сказал Ларин, кладя на стол карточки. – Лопушанский Сергей Максимович. Работал юристом в фирме «Юста». Я поговорил с его сослуживцами, по их словам, Лопушанский вел широкий образ жизни, посещал дорогие рестораны и казино. – Что показала экспертиза? – Петренко посмотрел на Калинина. – Смерть наступила в результате попадания арбалетной стрелы в сердце, . – ответил криминалист. – Что вы намерены предпринять? – Считаю, надо продолжить поиск свидетелей, – сказал Волков. – Мне удалось узнать в «Юсте» номер мобильного телефона Лопушанского, – произнес Ларин. – Во время налета среди прочих вещей преступники забрали у убитого трубку. – Что это нам дает? – спросил Петренко. – Если преступники пользуются трубкой Лопушанского, мы через телефонную компанию сможем выяснить набранные ими номера. – Дельная мысль, – согласился подполковник. – Какие еще будут соображения? – Пока никаких, – ответил Соловец. – Будем работать. – Хорошо, работайте. Встретимся после выходных. 9 Вечером оперативники засиделись в кафе «Три медведя» на углу Семнадцатой линии и Большого проспекта. Это было демократичное заведение со щадящими ценами и нехитрым ассортиментом. Одну из стен украшала выполненная маслом иллюстрация к сказке «Маша и три медведя». Мохнатый мишка входил в избу, где на кровати спала девочка в красном платке и платье в горошек. – Наше здоровье, – сказал Дукалис, когда другие тосты иссякли. Подняв рюмки, милиционеры чокнулись. – Мужики, – обратился к коллегам Волков, – может, этим летом дружно махнем куда-нибудь в отпуск? – Куда? – спросил Ларин. – Ну, скажем, в Крым. – Почему в Крым? – У меня там знакомые опера в Ялте. В прошлом году познакомился. – Да, неплохо бы в Ялту махнуть, – согласился Ларин. – На солнышке погреться. – Сначала с делами покончить надо, – возразил Соловец. Дукалис с грустью посмотрел на опустевший графин. – Может, пивком отполируем? – предложил старший лейтенант. Оперативники переглянулись. – Почему бы нет, – сказал Волков. – Думаю, стоит, – кивнул Ларин. – Вы пейте, а я воздержусь, – произнес Соловец. – Почему, Георгич? – спросил Дукалис. – Мне сегодня еще на дачу ехать. Юля ждет. – Ну и поедешь на свою дачу. Соловец с сомнением посмотрел на коллег. – Ладно, давай по одной кружке, и все. Дукалис жестом подозвал к столу официантку, девушку лет двадцати пяти, в брюках и обтягивавшей талию блузке. Подойдя к оперативникам, работница кафе открыла блокнот. – Что-нибудь принести? – Да, – ответил Дукалис. – Принесите, пожалуйста, четыре кружки пива. – Темного или светлого? – Светлого. – И орешки, – сказал Ларин. Несколько минут спустя перед оперативниками появились пиво и орешки. – За твое дачное хозяйство, – произнес Ларин, глядя на Соловца. – Спасибо. . Милиционеры чокнулись кружками. – Эх, хорошо, – отхлебнув пива, выдохнул Дукалис. – Завидую тебе, Георгич, – сказал Волков. – Чему ты завидуешь? – Твоему подсобному хозяйству. Соловец усмехнулся: – Зря завидуешь, Слава. – Приедешь сегодня на дачу, вдохнешь свежий воздух, расслабишься. – С моей женой не очень-то расслабишься. Завтра с утра начнутся сельхозработы. Соловец сделал большой глоток. – Ничего, Георгич, – сказал товарищу Ларин. – На свежем воздухе полезно потрудиться. – Мужики, – вдруг оживился майор. – Поехали со мной. – Куда? – спросил Дукалис. – Как куда? На дачу ко мне. – Прямо сейчас? – Ну а когда же еще! Предложение было неожиданным. – Я не могу, – сказал Волков, – У меня завтра свидание. – Успеешь на свое свидание. – Нет, мужики, в следующий раз. – У твоей девушки телефон есть? – Есть. – Позвони, скажи, что задержишься. Соловцу не хотелось ехать одному, майор понимал, что жена будет его пилить за то, что он явится на дачу подшофе. Оперативник рассчитывал спрятаться за спины товарищей. – Поехали, мужики, я вас домашними грибочками угощу. С прошлого года остались. – Ну если грибочками… – произнес Дукалис. – Воздухом бы я подышал, – вздохнул Ларин. Оставалось уговорить Волкова. – Соглашайся, Слава, – сказал Соловец, – не разрушай компанию. Волков посмотрел на товарищей: – Если только до завтра. – Нет проблем, завтра вечером уедешь, – улыбнулся майор. Перспектива загородной прогулки вдохнула в компанию новые силы. – Надо бы затариться, Георгич, – сказал Дукалис. – Надо, – согласился майор. – Можно возле вокзала в магазин зайти, – заметил Волков. – Верно. Там на площади круглосуточный имеется, – кивнул Ларин. – Так и сделаем, – подытожил Соловец. Милиционеры допили пиво. – Может, еще по пятьдесят граммов, – предложил Дукалис, – на ход ноги. Соловец посмотрел на часы: – На последнюю электричку опоздаем. – Где у тебя расписание? – Я его наизусть помню. С прошлого года. Последняя электричка в двадцать три ноль пять. Офицеры сверили часы. До отъезда оставалось пятьдесят минут. Дукалис кивнул официантке, находившейся в углу зала. – Еще пива? – спросила девушка, подойдя к столу. – Нет, принесите счет, пожалуйста. Расплатившись, оперативники вышли на улицу и направились в сторону станции метро. Через полчаса компания оказалась на площади возле Финляндского вокзала. – Где твой магазин? – спросил Дукалис Ларина. – Там. – Пошли, – сказал Соловец, Милиционеры пересекли площадь и вошли в продолговатое зеленое здание постройки пятидесятых годов прошлого века. – Мужики, у нас мало времени, – предупредил майор. – Не волнуйся, Георгич, – успокоил коллегу Дукалис. – Сколько будем брать? – поинтересовался Волков. – Давайте с расчетом, что одну раскатаем в электричке, – предложил Ларин. – Согласен, – сказал Дукалис. Купив спиртное и закуску, милиционеры направились на вокзал. – Пошли сразу на платформу, – дал указание Соловец. Оперативники вышли на платформу, однако обещанного состава на Рощино не обнаружили. – Ну и где твоя электричка? – спросил Ларин. – Странно, – произнес Соловец. – Посмотрим расписание в зале. Офицеры вошли в помещение вокзала. – Здесь, – сказал майор, показывая на табло расписанием, висевшее на стене. – Рощино, – прочитал Дукалис. – Десять пятьдесят. – Оперативник посмотрел на часы. – Георгич, последняя ушла десять минут назад. – Вижу. – Надо было не рассиживаться в кабаке и в магазине не ковыряться, – сделал вывод Волков. – Кто знал, что они расписание поменяли? – возразил Соловец. Оперативники беспомощно оглянулись по сторонам. – Ну и куда мы теперь? – спросил Дукалис. – По домам, куда же еще, – ответил Ларин. – А с этим что делать? – Волков кивнул на зажатую в руке сетку, в которой время от времени позвякивали бутылки. – Не знаю, – вздохнул Соловец. – Не выливать же. – Мужики, пошли в сквер напротив вокзала, там скамейки удобные, – предложил Дукалис. – Не хватало еще, чтобы нас за распитие на улице привлекли, – возразил Соловец. – Так мы не все выпьем. Одну раскатаем, остальные на завтра оставим. – А закусывать чем будем? Не консервы же открывать. – Я бы и открыл, – сказал Волков. – Чем? – У меня перочинный нож. – Отставить разговоры, – произнес Соловец. – Пошли в буфет, возьмем минералку, чтобы запить, а консервы я завтра на дачу отвезу. Оперативники отправились в буфет и, взяв двухлитровую бутылку минеральной воды, тронулись в сквер, расположенный напротив вокзала. Устроившись на скамейке, милиционеры пустили по кругу бутылку водки, запивая минеральной водой. Бутылка опустела минут через десять. – Молодец, Георгич, что нас сюда вытащил, – произнес Дукалис, – а то все кабинет да кабинет. – Юля ругаться будет, – вздохнул Соловец. – А может, мы до твоей дачи на попутках доберемся? – неожиданно предложил Волков. – Ты что, шутишь? – отреагировал майор. – А что, я в юности часто автостопом путешествовал. Соловец пожал плечами. – А ведь Слава прав, – поддержал товарища Ларин. – Сколько до твоей дачи по шоссе? – Километров пятьдесят… – Доберемся за сорок минут. Выпитая водка придала оперативникам уверенности. – Ладно, поехали, – сказал Соловец. – Если что, пеняйте на себя. Через полчаса милиционеры добрались до шоссе, ведущего в Рощино. – Разобьемся по парам? – обратился к товарищам Волков. – Зачем? – поинтересовался Дукалис. – Легче ловить будет. – Погоди-ка, Слава, вон грузовик идет. Из-за поворота на шоссе вывернул грузовой фургон. – Тормози его, Толян, – сказал Соловец. Оперативники перекрыли дорогу машине. – В чем дело, мужики? – Из кабины высунулась усатая голова водителя. – Уголовный розыск. – Соловец показал шоферу удостоверение. – Кто вам нужен? – В какую сторону вы направляетесь? – В сторону границы. – Какой границы? – Финской, какой же еще? – Мимо Рощино проезжать будете? – Буду. – Подбросьте, пожалуйста. – На задержание собрались? – Срочная операция, – уклончиво ответил Соловец. – Я вообще-то мебель перевожу. Ладно, садитесь в кузов, там место найдется. – Спасибо, друг. Выйдя из кабины, шофер открыл кузов, где находились матрацы и диваны. Расположившись на них, компания приняла решение продолжить нехитрое застолье. Минутчерез пятнадцать опустела вторая бутылка. – Долго нам ехать, Георгич? – поинтересовался Дукалис. – Через полчаса будем на месте. Дукалис уютно развалился на упакованном в целлофан диване. В грузовике было душно. Усталость прошедшего дня и выпитая водка давали себя знать. Постепенно глаза оперативника начали слипаться. Старший лейтенант сделал над собой усилие, чтобы не заснуть, но вскоре туманная пелена заволокла его глаза. Дукалис проснулся оттого, что грузовик резко затормозил. Открыв глаза, оперативник увидел только что проснувшихся товарищей. – Сморило, – произнес Волков. – Где мы, Георгич? – спросил Ларин. – Сейчас выясним, – произнес Соловец. – Должны бы уже приехать, – заметил Дукалис. В этот момент дверь фургона отворилась. – Выходите, ребята, – сказал водитель. Оперативники встали и вышли на шоссе. Соловец начал вглядываться в окружавший милиционеров пейзаж, пытаясь узнать в нем родное Рощино. – Я и забыл про вас, – улыбнулся шофер. – Что значит – забыл? – возмутился Дукалис. – Где Рощино? – Рощино давно проехали. – То есть как проехали? – Проехали, когда еще на нашей территории были. – А сейчас мы на чьей? – Известно на чьей, на финской. Я же говорил, что в Финляндию еду. Оперативники приняли заявление водителя за шутку. – Ладно, мужик, кончай балагурить, – сказал Волков. – Я не балагурю. Граница там. – Шофер махнул рукой за поворот. – Мы ее пятнадцать минут назад пересекли. На мгновение милиционеры потеряли дар речи. – Что же ты нас не разбудил, мать твою! – закричал Дукалис – Я не старшина, чтобы будить вас, – резонно заметил водитель. – Как же нам теперь в Россию попасть? – спросил Ларин. Шофер пожал плечами: – Попробуйте обратиться в посольство. – А где оно расположено? – спросил Волков. – Думаю, в Хельсинки. Только я вас туда не повезу, мне нужно на север, в Лапландию. – Ну и дела… – произнес Дукалис. – Черт знает что! – плюнул Соловец. Оперативники приуныли. Оказаться ночью без документов и загранпаспортов на чужбине – такой удар вынести было тяжело. Хмурые седые тучи занавесили небо над работниками правопорядка. – Я вам дам один совет, – сказал водитель. – Валяй, – мрачно отреагировал Дукалис: – Идите в ту сторону, там за поворотом есть железнодорожные пути и насыпь. Это граница. Переходите через насыпь и следуйте по шоссе строго на юг. Водитель закрыл дверь фургона и направился к кабине. Вскоре взревел мотор, и машина тронулась по шоссе, оставив оперативников одних посреди теплой июньской ночи. – Это дело надо перекурить, – произнес Дукалис. – Чего курить, пошли, – возразил Соловец. Оперативники тронулись в сторону, указанную шофером. Минут через пять они увидели железнодорожное полотно. – Вон насыпь, – сказал Волков. – А где граница? – спросил Ларин. – Здесь где-нибудь, – вздохнул Соловец. – Мужики, смотрите, пограничник! – сказал Дукалис. – Где? – Вон. – Дукалис показал на появившийся в сумерках силуэт человека. – Ложись! – скомандовал Соловец. Оперативники кинулись на землю. – Может, это наш? – шепотом предположил Волков. – Откуда здесь наш? – возразил Соловец. – Я финнов за версту чую. – Ты бы лучше чуял, когда Рощино проезжали, – огрызнулся Волков. – Тихо, мужики, – сказал Ларин. Милиционеры молча стали наблюдать за человеком, шедшим вдоль путей. – Да это обходчик, – догадался Соловец. – Может, поговорим с ним? – предложил Ларин. – Объясним ситуацию, попросим, чтобы он нас через границу перевел, – поддержал Дукалис. – Надо ему водку оставшуюся предложить, говорят, в Финляндии с ней тяжело, – сказал Волков. – На каком языке ты с ним разговаривать собираешься? – поинтересовался Соловец. – Слава немецкий знает, – сообщил Дукалис. – При чем тут немецкий, лучше уж с ним на английском. – Толян, у тебя какая оценка в школе по английскому была? – Твердая четверка, – махнул рукой Дукалис. – Тебе и карты в руки. – Ладно, хватит базарить, – подытожил Соловец. – Пошли, начнешь ты, Толян, на английском, если он не поймет, ты, Слава, попробуешь на немецком. Оперативники поднялись и направились по насыпи навстречу обходчику, пожилому сухому человеку лет шестидесяти двух. Увидев в сумерках четыре фигуры, тот остановился. – Гуд ивнинг, – робко произнес Дукалис, когда милиционеры приблизились к обходчику. В ответ последовало молчание. – Не понимает, – шепнул старший лейтенант Со – ловцу. – Попробуй еще раз. – Гуд ивнинг. Ду ю спик инглиш? Обходчик молчал. – Слава, давай, – сказал Соловец Волкову. – Шпрехен зи дойч? – спросил старший лейтенант. – Вы что, иностранцы? – неожиданно отреагировал обходчик. Оперативники переглянулись. – Понимает по-нашему, наверное, эмигрант, – догадался Ларин. – Вы говорите по-русски? – спросил Соловец. – А по какому же мне еще говорить? – вопросом на вопрос ответил обходчик. – Вы русский? – По маме русский, по папе карел. – Все ясно, – кивнул Соловец, – Скажите, вы бы не могли провести нас в Россию? – Куда? Дукалис приблизился вплотную к обходчику. – Папаша, нам нужно на родину, – полушепотом произнес оперативник. Обходчик уловил перегар, исходивший от милиционера. – Ребята, закусывать надо, – сказал железнодорожник. – Если вы нас проводите в Россию, – сказал Соловец, – мы дадим вам бутылку. Обходчик задумался. – Хорошо, я согласен, – произнес он. – Давайте водку. Волков нехотя вынул из сумки бутылку и протянул железнодорожнику. – Вам куда в России-то нужно? – спросил тот. – В Рощино. – Значит, так. Переходите пути, идите прямо, там будет шоссе, пройдете километров пять, а дальше сами увидите. – Сказав это, обходчик поспешил дальше по путям. – Что увидим-то? – крикнул вдогонку Дукалис. Однако железнодорожник уже скрылся в ночном тумане. Следуя указаниям обходчика, оперативники пересекли железнодорожное полотно и вскоре вышли на шоссе. Пройдя несколько километров пешком, милиционеры оказались возле железнодорожной платформы. Поднявшись на нее, офицеры увидели название станции, имевшееся на будке, в которой располагалась касса. – Костюково, – прочитал Дукалис. – Что это такое? – не понял Волков. – Где мы? – спросил Ларин. Соловец первый понял, в чем дело. – Это станция Костюково. Следующая после Рощино, – сказал Соловец. Оперативники переглянулись. Каждый из них по-своему расценил шутку водителя грузовика. – Да… – произнес Ларин. Волков грустно усмехнулся. – И далеко отсюда до твоей дачи? – поинтересовался Дукалис у Соловца. – Три километра. Пошли. Через полчаса будем на месте. 10 В начале недели у Ольги Юшиной, новой подруги Волкова, должны были состояться экзамены. Девушка очень волновалась. Ольга могла завалить сессию из-за того, что потратила время подготовки на прогулки со старшим лейтенантом. Понимая волнение подруги, Волков решил ей помочь. – Какой у тебя завтра экзамен? – спросил оперативник. – Литература. – Есть ответы на билеты? – Конечно. – Сделаем так. Дашь мне текст ответов, я буду тебе подсказывать. Ольга недоуменно посмотрела на Волкова. – Сейчас объясню, – сказал он. И оперативник рассказал девушке, что с помощью оборудования, имевшегося в его «конторе», можно переговариваться в радиусе пятидесяти метров. – Вставим тебе в ухо микрофон, а на лацкан нацепим петличку. Я буду в коридоре. Когда ты прочитаешь мне вопрос билета, я по рации продиктую тебе ответ. – Я уже видела что-то подобное в одном старом фильме. – Тогда оборудование было несовершенным. Теперь – другое дело. Голос оперативника звучал убедительно. Ольга преданно посмотрела в глаза молодого человека. – Думаешь, получится? – спросила девушка. – Должно получиться; Успокоенная словами милиционера, студентка решила и в последний день перед экзаменами не сидеть за учебниками. Волков и Ольга вышли на вечернюю набережную и побрели от Летнего сада в сторону Дворцовой площади. – Расскажи о чем-нибудь, – попросила девушка. Волков пожал плечами: – О чем? – О твоей работе. – Ты же знаешь, какая у меня работа. Ловим жуликов. – Неужели у вас не происходит ничего интересного? – Происходит, Оля. – Вот и расскажи. Они проходили мимо кафе на набережной. – Может, посидим? – предложил Волков. – Давай. Молодые люди расположились за свободным столиком. – Выпьем пива? – сказал оперативник, – Выпьем. Старший лейтенант подошел к стойке и вернулся за столик, держа в руках два пластиковых стакана с пивом. – За твой завтрашний экзамен. – За успех не пьют. – Почему? – Плохая примета. – Тогда за тебя. Они чокнулись. – Помнишь, в день знакомства мы тоже пили пиво? – сказала Ольга. – Конечно, помню. – А хулигана в метро? – Благодаря ему мы познакомились. – Ловко ты тогда с ним разделался. – Это моя работа. – Ты, кстати, собирался рассказать о ней что-нибудь интересное. Волков задумался. – Есть у меня один сослуживец. Зовут его Толя Дукалис. Он тоже старший лейтенант. – Симпатичный? – Да, только поесть любит. – Так… – Недавно мы с ним в обеденный перерыв ходили обедать в «Макдональдс», рядом с нашей «конторой». – На Среднем? – Да. – И как пообедали? – Пообедали-то хорошо, только потом с Толяном неприятность случилась. – Какая? – У нас от обеда осталась коробочка со сладким соусом. Маленькая такая, Толя соус недоел и хотел оставить на столе, а я посоветовал с собой взять, зачем добру пропадать. Как говорится, копейка рубль бережет. – И что? – Толян положил соус в карман, да и забыл про него. Все бы хорошо, только в том кармане у него мобильный телефон лежал. Пластиковая коробочка лопнула, соус возьми и разлейся прямо в кармане. – Не повезло… – Еще как. В результате трубка испортилась, он пытался ее починить, отдал в мастерскую, но там сказали, сделать ничего нельзя. Ольга понимающе покачала головой: – Печальная история. От пива у молодых людей слегка кружились головы. Настроение было романтическим. По Неве тянулись баржи. Шпиль Петропавловской крепости пронзал светлое небо… * * * На следующий день Волков и Ольга направились в университет, где на филологическом факультете должен был состояться экзамен по литературе. На лацкане пиджака девушки имелся небольшой микрофон. Маленький наушник она намеревалась вставить в ухо перед экзаменом, из-за длинных волос его невозможно было увидеть. – Волнуешься? – спросил Волков, когда они подошли к зданию, расположенному на Университетской набережной. Ольга пожала плечами. Молодые люди вошли в вестибюль. Волков глубоко вдохнул вольный студенческий воздух. Атмосфера университета напомнила оперативнику его студенческие годы. Старший лейтенант не был прилежным учеником. Случалось, он прогуливал лекции, случалось, приходил на экзамены неподготовленным. Взрослая жизнь закрутила и завертела оперативника. Студенческие годы уплывали дальше и дальше. Время окрашивало прошлое в радужные тона. – О чем задумался? – спросила Ольга. – Вспомнил юность. – Некогда предаваться воспоминаниям, экзамен уже начался. Молодые люди поднялись на второй этаж и подошли к сто четвертой аудитории, возле которой оживленно суетились студенты. – Здесь, – сказала Ольга. Волков осмотрелся, оценивая обстановку. – Где тут самое безлюдное место? – спросил оперативник. – Обычно мало народу в конце коридора. – Там? – Да. Окинув взглядом коридор, милиционер понял, что свободного места в нем не осталось. – Черт… – произнес Волков. – На третьем этаже есть курилка, – сказала Ольга. – Пошли туда. Однако, дойдя до курилки, молодые люди обнаружили, что и там полным-полно студентов. Волков задумался. – Подожди меня в коридоре, – сказал он. – Ты куда? – Зайду в туалет, может, удастся радировать оттуда. Оказавшись в туалете, оперативник обнаружил там кабинки с дверцами. – Ну как? – спросила Ольга, когда Волков вернулся. – Порядок. Буду передавать ответы из туалета. – Волков хлопнул ладонью по сумке, в которой лежали конспекты. – Можешь смело идти на экзамен. В ответ Ольга поцеловала оперативника в щеку. – Мне пора, пойду в сто четвертую, – сказала девушка. – Ни пуха ни пера. – К черту! Ольга направилась в кабинет, где шел экзамен. Заняв очередь, девушка некоторое время стояла в коридоре, пока наконец не была приглашена. Она вошла в помещение, где находились с десяток студентов и преподаватель Антонина Петровна Глазкова. Глазкова работала в университете двадцать лет, ее представления о литературе сформировались при советской власти. У педагога была непримечательная внешность, худая невысокая фигура, собранные в хвост волосы и глаза, внимательно вглядывавшиеся в собеседника сквозь толстые стекла очков. – Кто следующий? – спросила Глазкова. – Я, – ответила Ольга. Девушка подошла к педагогу, протягивая зачетную книжку. – Ольга Юшина, – прочитала Глазкова имя студентки. – Берите билет. Задержав дыхание, Ольга взяла со стола билет. – «Война и мир» Льва Толстого, – прочитала девушка. – Идите готовьтесь. Студентка направилась за свободную парту возле окна. «Война и мир» была одной из многочисленных книг, включенных в программу и обойденных вниманием Ольги. Несколько раз девушка начинала чтение великого романа, но каждый раз застревала на пятой или шестой странице. Подобно большинству однокурсников, студентка филологического факультета университета не в силах была одолеть и малой части монументального четырехтомника. Впрочем, Ольга была спокойна. Девушка верила, ее новый приятель не подведет, и, сев за парту, приготовилась писать конспект. Волков, услышав, какой билет взяла Ольга, направился в туалет. Одна из кабинок оказалась свободной. Заняв ее, оперативник опустился на унитаз, открыл сумку и начал искать нужный конспект. – Так, – произнес старший лейтенант, – литература. Где у нас «Война и мир»? Кажется, здесь. Или не здесь… В сто четвертом продолжались экзамены. К столу педагога подошел долговязый студент с кучерявой головой и очками на широком мясистом носу. Он держал в руках листок с конспектом, где было написано всего несколько строчек. – Какой у вас вопрос? – спросила Глазкова. – «Божественная комедия» Данте. – Очень хорошо. Готовы отвечать? – В целом… да. – Что значит в целом? – Я имею в виду… в общих чертах. Глазкова посмотрела в зачетную книжку студента. – Значит, вы, Чеботарев, не готовы? – Я готов. – Перескажите мне легенду о Франческе и Паоло. Чеботарев погрустнел. – Легенда о Франческе и Паоло… – произнес он. – Легенда эта начинается с того, что Франческа знакомится с Паоло… – Любопытно. Чеботарев грустно потупил глаза. – Что же вы не продолжаете? – спросила Глазкова. Студент молчал. – Ну хорошо, – сказала преподаватель, – я поставлю вам «удовлетворительно» в случае, если вы мне хотя бы назовете фамилию Франчески. Вопрос звучал издевательски. Было понятно, что явно не читавший «Божественной комедии» Чеботарев был не в силах назвать фамилию героини. Получив «неуд», студент покинул экзаменационное помещение. К этому моменту Волков уже успел надиктовать Ольге изрядную часть ответа на билет. – По жанровой форме «Война и мир» не исторический роман, а семейная хроника, – продолжал диктовать оперативник. – Хроника жизни нескольких семейств: Болконских, Ростовых, Курагиных… Вскоре старший лейтенант дошел до описания Толстым вторжения Наполеона… – Кто следующий? – спросила Глазкова. – Я, – сказала остроносая девушка, сидевшая за партой в переднем ряду. – Ваша фамилия? – Виноградова. – Пожалуйста. Упругой походкой, в которой угадывалась спортсменка, Виноградова подошла к столу экзаменатора и заняла место напротив Глазковой. – Какой у вас вопрос? – «Песнь о нибелунгах». Виноградова сразу начала отвечать, говоря быстро и отчетливо, словно опасаясь, что ее вот-вот прервут, не дав рассказать самого главного, и оттого стремилась поскорее изложить экзаменатору имевшиеся знания… Неожиданно Волков, диктовавший ответ на билет, сидя на унитазе, почувствовал, как из соседней кабинки потянуло знакомым ему запахом. Оперативник принюхался. Сомнений не оставалось. За пластиковой перегородкой кто-то закурил марихуану. В ухажере студентки сразу проснулся задремавший было милиционер. Он сунул конспекты в сумку и, выйдя из кабинки, постучал в соседнюю дверь. Ответили не сразу. Волков постучал еще раз. Наконец скрипнула щеколда, и в образовавшемся проеме показалась взлохмаченная голова молодого человека лет двадцати двух. – Тебе чего, братан? – обратился он к Волкову. – Покурить хочешь? Оперативник молчал. – Есть у меня немного с собой. – Парень хлопнул по боковому карману пиджака. – Могу отсыпать. За умеренную плату, конечно. Милиционер достал и раскрыл перед курильщиком удостоверение. – Уголовный розыск, – сказал оперативник. От неожиданности парень открыл рот. – Доставай, что у тебя в кармане, – продолжил старший лейтенант. – Нет у меня ничего. – Доставай, если не хочешь ближайшие пару лет провести за решеткой. Аргумент Волкова подействовал на парня. Сунув руку в карман пиджака, он извлек из него спичечный коробок. – Высыпай в унитаз. – Да ты что, братан? – попытался возразить курильщик. – Я тебе не братан! Высыпай! Курильщик понял, что с ним не шутят. Повернувшись к унитазу, он с грустью высыпал в него содержимое коробка. – Спусти воду, – сказал Волков. Тяжело вздохнув, парень спустил воду. – Так-то лучше, – удовлетворенно произнес оперативник. Он вернулся в свою кабинку и попытался вновь сосредоточиться на конспекте. После случившегося мысли его путались в голове. – Черт знает что, – вздохнул милиционер. – И здесь сплошные наркоманы. В конце концов милиционер успокоился и начал искать конспект, диктовку которого прервал несколько минут назад. – Что там было? – произнес Волков. – Ах да… Наполеон… Наполеон… – Порывшись в бумагах, оперативник наткнулся на заметки о Наполеоне. – Вот, Наполеон… Пять минут спустя студентка Виноградова блестяще закончила отвечать на вопрос по «Песни о нибелунгах». – Спасибо, Таня, – сказала Глазкова. – Я могу еще рассказать о последних исследованиях этого произведения, – не могла угомониться студентка. – Это связано с археологическими находками на севере Германии. – Спасибо, достаточно, я вижу, что вы владеете вопросом. Было бы неплохо, если бы все так готовились. Виноградова скромно улыбнулась. – Ставлю вам «отлично». – Спасибо, Антонина Петровна. До свидания. – До свидания. Встав, Виноградова направилась к двери. – Кто следующий? – спросила Глазкова. – Я, – ответила Ольга. – Вы готовы? – Да. – Тогда прошу. Девушка заняла место напротив экзаменатора. – Какой у вас вопрос? – «Война и мир» Льва Николаевича Толстого. – Я вас слушаю. Ольга опустила глаза на листок, густо исписанный убористым почерком. – Лев Николаевич Толстой начал работу над романом «Война и мир» в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году, – начала студентка. – К этому моменту писатель уже имел репутацию маститого автора… За окнами аудитории полной грудью дышал июнь. В университетском дворе щебетали птицы. Мир был наполнен удивительной музыкой. Жизнь в городе била ключом. Университет, переживавший экзаменационную пору, суетился, говорил, спешил, старался покончить с делами до наступления каникул. Ольга Юшина гладко и последовательно излагала ответ на вопрос билета. Обрисовав образы Толстого, она дошла до изложения классиком наполеоновской кампании. – С наступлением холодов наполеоновская армия покинула сгоревшую Москву и отправилась обратно во Францию, – продолжила Ольга. – Преследования российских войск и холода ускорили ее гибель. Бросив армию, Наполеон умчался в Париж. Вернувшись в столицу, Бонапарт развернул кипучую деятельность по созданию новой армии. В это время во главе с Россией возникает новая коалиция против Франции, в состав которой вошли Англия, Пруссия, Австрия, Швеция, Испания и Португалия. Наполеон Бонапарт опять создал армию в пятьсот тысяч человек, но она состояла из подростков. Весной тысяча восемьсот тринадцатого года еще существовала возможность заключения мира… – Постойте, – прервала студентку Глазкова. – Что вы мне рассказываете? – «Войну и мир», – не моргнув глазом, ответила девушка. Преподаватель поправила очки. – В какой главе вы вычитали про антинаполеоновскую коалицию и новую армию Наполеона? – Я не помню точно ее номера… – Зато я хорошо помню, что ничего этого в романе нет. Ольга опустила глаза в конспект, судорожно пытаясь понять, что происходит. – Скажите лучше, у кого вы брали ваши шпаргалки? – произнесла Глазкова. – У меня нет шпаргалок, честное слово! – Вы же знаете, я не против шпаргалок, я против того, чтобы они были безграмотными. Ольга не знала, что ответить. – Скажите, милочка, вы читали роман? – спросила педагог; – Читала. – Тогда ответьте мне на простой вопрос: в скольких мужчин влюблялась Наташа Ростова? Ольга попыталась восстановить в памяти содержание виденного в детстве фильма «Война и мир», но никого, кроме Вячеслава Тихонова в роли князя Болконского, вспомнить не смогла. Все-таки она решила попытать счастье, сказав наугад. – В восьмерых, – произнесла студентка. Глазкова вздохнула и вывела «неуд» в лежавшей перед ней зачетке. – Идите, Юшина. – Но, Антонина Петровна… – Идите, у вас будет целое лето, чтобы прочитать Толстого. Придете осенью, тогда поговорим и о Наполеоне, и о сердечных привязанностях Наташи Ростовой. С глазами, полными слез, Ольга вышла из аудитории. В коридоре ее ждал Волков. Улыбаясь, оператив-" ник подошел к девушке, думая, что ее глаза наполнены слезами радости. – Тебя можно поздравить? Студентка зло посмотрела на старшего лейтенанта: – Что ты мне надиктовал? – То, что ты просила. – Я спрашиваю, что ты мне надиктовал? Волков понял: случилось нечто непредвиденное. – Успокойся, Оленька, я диктовал тебе конспекты, которые ты сама мне дала. – Покажи. Молодые люди подошли к подоконнику. Порывшись в сумке, оперативник достал тетрадки. Перелистав их, он отыскал ту, из которой почерпнул сведения о Наполеоне. – Вот. – Что это? – Как что? Война, Наполеон. – Это же конспекты по истории! Волков начал понимать, что произошло. Из-за инцидента в туалете оперативник перепутал конспекты и, продиктовав первую часть ответа на вопрос из конспекта по литературе, вторую взял из конспекта по истории. – Елки-палки, – произнес милиционер. – Давай мои записи, – строго сказала Ольга. Волков протянул девушке тетрадки. – Держи свои микрофоны. – Студентка отдала старшему лейтенанту выданную ей аппаратуру. – Оленька, не сердись. Не прощаясь, девушка повернулась и зашагала в сторону лестницы. Пока Волков рассовывал по карманам петличку с микрофоном и наушник, студентка скрылась из виду. – Чертов наркоман! – ругнулся оперативник, вспомнив взлохмаченного парня из туалета. Старший лейтенант спустился по лестнице в вестибюль и вышел на улицу. Июньское солнце ударило в : глаза. Он закурил. От здания университета, расположенного на Университетской набережной, до Восемнадцатой линии, где находилось Двенадцатое отделение, было не более пятнадцати минут ходьбы. Волков взглянул на часы. Двенадцать пятьдесят. Оперативник заранее отпросился с работы до обеда, срок его отгула подходил к концу. «Пора в „контору“», – решил милиционер. Он перешел проезжую часть и, пройдя мимо стоявших на автобусной остановке студентов, направился вдоль Невы в сторону Румянцевского сада. 11 Пятнадцать минут спустя Волков переступил порог Двенадцатого отделения милиции. Еще через несколько минут старший лейтенант вошел в кабинет, в котором работал Ларин. Капитан сидел за столом, разбирая бумаги. – Здорово, Андрей, – сказал Волков. – Привет, Слава. – Как дела? – Идут потихоньку. Чаю хочешь? – Не откажусь. – Тогда ставь чайник. Волков подошел к тумбочке, на которой стоял электрический чайник, и наполнил его из графина. – Что делаешь? – спросил старший лейтенант. – Разбираюсь с текучкой. – Ларин внимательно посмотрел на товарища. – Вид у тебя какой-то взъерошенный. Волков пожал плечами. – Что-нибудь случилось? – спросил капитан. – Все в порядке. – Ты откуда идешь? – Из университета. – Что там делал? – Встречался с одной студенткой. Видимо, в последний раз. Чайник вскипел. Волков взял из тумбочки пару чайных пакетиков и, бросив их в чашки, залил кипятком. – Тебе сколько сахара? – Положи одну ложку, пожалуйста. Положив в чай сахар, Волков поставил чашки на стол. В этот момент дверь отворилась, в кабинет вошел Соловец. – Чайком балуетесь? – сказал майор. – Ничего крепче, к сожалению, нет. – Я, пожалуй, к вам присоединюсь. – Соловец подошел к тумбочке и приготовил себе чай. Оперативники расположились вокруг стола. – Выяснил я, по каким телефонам звонили грабители, – сказал Ларин, сделав пару глотков. – Узнал, кто по тем адресам проживает? – спросил Соловец. – А как же, вот список. – Ларин протянул майору бумагу. – Есть кто-нибудь из них в нашей картотеке? – В картотеке нет, но вот что интересно… – Ларин сделал большой глоток. – Трое из проживающих по этим адресам учились в одной школе. – Любопытно, – произнес Волков. – Узнал в какой? – спросил Соловец. – В триста сорок седьмой. – Где она находится? – На Маяковского, четырнадцать. Оперативники задумались. – Вот что, – сказал Соловец, – я сейчас в Главк еду. Загляну по дороге в эту школу. Чем черт не шутит. Дай-ка мне список. Ларин протянул майору бумагу… * * * Сорок минут спустя милицейский «уазик» остановился возле пятиэтажного кирпичного дома на улице Маяковского, где располагалась триста сорок седьмая школа. Здание было построено в шестидесятые годы, на его стенах имелись обрамленные круглыми рамками барельефы с портретами выдающихся людей всех времен и народов. Похожие как две капли воды Менделеев, Пушкин, Толстой, Ленин и Маркс отличались друг от друга лишь растительностью на головах. В школе шли экзамены. Соловец направился в кабинет директора, чтобы узнать, кто был классным руководителем у закончивших в прошлом году школу Виктора Петрова, Дмитрия Полищука и Анны Кузнецовой. – Они учились у Вероники Николаевны Толкачевой, – сказала директор, пожилая женщина с расплывшейся фигурой в платье, которое украшала брошь в виде бабочки. – Могу я поговорить с ней? – Конечно. Загляните в учительскую на втором этаже. Поднявшись на второй этаж и зайдя в учительскую, Соловец увидел трех женщин, беседовавших между собой. – Здравствуйте, – сказал оперативник. – Где мне найти Веронику Николаевну Толкачеву? – Это я, – произнесла подтянутая женщина лет тридцати двух, сидевшая в кресле возле окна. Соловец посмотрел на учительницу. Облик молодой женщины, одетой в белую блузку и черную джинсовую юбку, не вязался с представлениями оперативника о внешности педагога. Волосы Толкачевой были коротко пострижены, на щеках проступил легкий румянец, издали учительницу можно было принять за ученицу старших классов. – Меня зовут Соловец Олег Георгиевич, – сказал майор, – я из Уголовного розыска. Мне нужно с вами поговорить. – Пойдемте в мой класс, – сказала женщина, вставая, – Там сейчас никого нет. Соловец и Толкачева вышли из учительской и зашагали по длинному школьному коридору, характерные запахи которого напомнили оперативнику его школьное детство. Школа, где учился Олег, располагалась на Петроградской стороне. Она была настолько маленькой, что уроки в ней проходили в две смены. Во втором и третьем классах Соловец учился по вечерам. Оперативник вспомнил, как зимой во время уроков он смотрел в окно на темное декабрьское небо. В такие дни, выходя из школы, он со школьными друзьями шагал домой по хрустевшему снегу, вдыхая морозный воздух и глядя на звезды. – Сюда, пожалуйста, – сказала Толкачева, показывая на дверь класса. Они вошли в помещение, где напротив доски рядами были расставлены столы, а на стене висел портрет президента. – Присаживайтесь. – Спасибо. Учительница и оперативник сели. – А я еще помню парты с откидывавшимися крышками, – сказал милиционер. – Я таких уже не застала. – В первом классе, помню, нам запрещали пользоваться шариковыми ручками. – Чем же вы писали? – Чернильными. У меня на руках всегда были чернильные пятна. Со второго или третьего класса разрешили шариковые. Нахлынувшие волной воспоминания уходили в песок, пора было начать разговор о деле. – Вероника Николаевна, – произнес оперативник, – я хочу поговорить о Викторе Петрове, Дмитрии Полищуке и Анне Кузнецовой. Они учились в вашем классе? – Да, они были моими учениками. – Вы бы не могли рассказать мне о них? – Их в чем-то подозревают? – Они могут быть причастны к делу, которое мы расследуем. – Что конкретно вас интересует? – Характер, привычки. – Названные вами ребята не были моими любимцами. – Как они учились? – Витя Петров был закоренелым троечником, учился из рук вон плохо, прогуливал уроки. Я часто видела, как он катался на роликовых коньках. – Что можете сказать о Полищуке? – Этот был, как у нас говорят, хорошистом. – Что это значит? – Четверочником. Способности у него хорошие, но Полищук – типичный лентяй. – В чем это выражалось? – Он мог учиться лучше, но, как бы вам объяснить, все время недотягивал. – Какой предмет вы преподаете? – Русский и литературу. – Какие оценки получали у вас Петров и Полишук? – У Петрова была тройка, у Полищука четверка. – А у Кузнецовой? – Тоже четверка. – Что вы можете о ней сказать? Толкачева задумалась. – Видите ли, – произнесла учительница, – это странная девочка, – Что в ней странного? – Мне никогда не удавалось приблизиться к ней. Она всегда как будто отстранялась. И я видела, что не только от учителей, но и от одноклассников. – У нее были подруги? – Была одна девочка, я часто видела их вместе. Но после девятого класса она ушла из школы. Я не знаю, встречались ли они потом. Что касается ее оценок… Училась Аня неважно – тройки, четверки. – Скажите, Вероника Николаевна, каковы были отношения между Петровым, Полищуком и Кузнецовой? – Мне кажется, такие же, как с другими учениками. Хотя… – Вы что-то вспомнили? – Да. В одиннадцатом классе у нас произошел скандальный случай. В тот день было шесть уроков. Первые четыре – практика на заводе, а потом химия и литература. Так вот, Петров, Полищук и Кузнецова дружно прогуляли практику. Потом стало известно, что в это время они пили вино. – Они сами сознались? – Нет, один из учителей случайно увидел их, когда ребята были в винном магазине. А когда они пришли на химию, наша учительница заметила, что от Петрова пахнет спиртным. Он, конечно, все отрицал. – У вас, случайно, нет фотографии класса? – Есть. – Покажите, пожалуйста. Толкачева подошла к шкафу, стоявшему в углу класса. Открыв его, учительница достала альбом в синем переплете. – Вот, – сказала она. Соловец начал листать сборник фотографий одиннадцатого «Б» класса триста сорок седьмой школы. Под заключенными в овальные рамки фотопортретами учеников стояли имена и фамилии. – Виктор Петров, – прочитал оперативник подпись под снимком узколицего светловолосого парня. – Дмитрий Полищук. – Фотография пухлого парня была на следующей странице альбома. – Анна Кузнецова. – Коротко стриженная девочка серьезным взглядом смотрела на майора. – Здесь фотографии учеников и учителей, – сказала Толкачева. Вслед за учениками перед Соловцом появились портреты педагогов и работников школы. Неожиданно одно из лиц показалось ему знакомым. Фотография была сильно подретуширована, это мешало оперативнику вспомнить ее владельца. – Кто это? – спросил оперативник. – Наш бывший завхоз. – Почему бывший? – В прошлом году его уволили из школы. – За что? Учительница махнула рукой: – Неприятная история. – Расскажите, пожалуйста. – Дело в том, что в январе прошлого года Александр Николаевич был уличен в растрате школьных денег. – Милицию вызывали? – Нет, коллектив решил обойтись без громкого скандала. Понимаете, в этом случае пострадала бы репутация школы. – Твердяков Александр Николаевич, – прочитал милиционер имя бывшего завхоза. Глядя на портрет мужественного человека сорока с лишним лет, Соловец мучительно пытался вспомнить, где он его видел. – Спасибо, Вероника Николаевна, – сказал оперативник, закрыв альбом. – Вы позволите взять его на несколько дней? – Возьмите. Только, пожалуйста, с возвратом. – Разумеется. Как мне связаться с вами? – Запишите телефон. – Толкачева продиктовала Соловцу номер домашнего телефона. – Вот моя визитка. Простившись с учительницей, милиционер вышел на улицу Маяковского. Шофер Витя скучал в припаркованном рядом со школой «уазике». Соловец сел в машину. – Куда теперь? – спросил водитель. – В Главк. Витя завел мотор. Соловец достал из кармана сигареты. Машина тронулась. Закурив, оперативник молча смотрел на город за окном «уазика». Автомобиль свернул на улицу Некрасова и, миновав ее, пересек Литейный. Вскоре машина оказалась на улице Пестеля, а затем въехала на Пантелеймоновский мост. Милиционер равнодушно взглянул на Фонтанку, и вдруг его словно ударило током. Соловец вспомнил, где видел Александра Твердякова. Уволенный завхоз триста сорок седьмой школы работал катерщиком на пристани. 12 Имея фотографии подозреваемых выпускников и бывшего завхоза, оперативники установили наблюдение за причалом. Ларин и Дукалис стали завсегдатаями кафе, расположенного на набережной. Волков с Настей Абдуловой, изображая молодую супружескую пару, начали каждый день кататься по Неве на милицейском катере без опознавательных знаков. Катер речной милиции постоянно находился наизготове возле пирса на канале Грибоедова. В четверг в восемнадцать тридцать читавший газету Ларин и куривший сигарету Дукалис, как всегда, сидели в кафе возле причала. Летний вечер начал опускаться на утомленный город. Праздные пешеходы гуляли вдоль главной водной артерии Санкт-Петербурга. Дочитав, Ларин положил газету на стол. – Что там пишут? – спросил Дукалис. – Какой-то журналист предотвратил ограбление Эрмитажа. – Как это? – Гулял ночью по городу и увидел, что грабители лезут по трубе в окно второго этажа. – Есть, значит, еще честные журналисты в Питере, – сделал вывод Дукалис. – Еще по кофе? – предложил Ларин. Дукалис тяжело вздохнул и затушил сигарету. – У меня от этого кофе уже изжога. – Пей чай. – Видеть его не могу. – Тогда минералку. – Да ну ее. Андрюха, может, по пиву? – После работы, Толян. Поморщившись, Дукалис вынул из пачки новую сигарету. – А я себе еще кофе возьму, – сказал Ларин. Взяв у стойки кофе, капитан вернулся за столик с чашкой в руке. – Ты бы поменьше курил, Толян, – сказал он, размешивая сахар. – А что еще делать? О, вспомнил, мне частушку вчера рассказали. Прочитать? – Валяй. Дукалис затянулся и, выпустив дым, продекламировал: В нашем маленьком селе Парни все грабители. Ехал дедушка с говном, И того обидели. Ларин криво улыбнулся: – Я ее знал, Толян. – А вот еще одна… – Погоди-ка! – Ларин жестом остановил товарища. К причалу подъехала дорогая иномарка, из которой вышли двое мужчин и две девушки. Громко о чем-то разговаривая и смеясь, компания направилась к стоявшим возле причала катерам. Мужчины начали переговоры с курившим трубку пожилым бородатым катерщиком. Не только оперативники следили за подъехавшими к причалу любителями водных прогулок. Стоя неподалеку от компании, за ней внимательно наблюдал Твердяков. Когда переговоры были закончены и мужчины с девушками погрузились на катер бородача, Твердяков вынул из кармана рацию. – Встречайте клиентов на Мойке возле ДК связи, – сказал бывший завхоз. – Вас понял, – раздалось в ответ. Твердяков не знал, что его переговоры по рации пеленгуют работники речной милиции. Услышав последние слова катерщика, они связались сначала с Лариным и Дукалисом, а затем с Волковым и Абдуловой. Ответственным за операцию, как старший по званию, был Ларин. – Действуйте вместе с Волковым, – передал капитан милиционерам. – Брать преступников нужно только с поличным. – Вас понял, – ответил милиционер. Катер водной милиции и катер с Волковым и Абдуловой тронулись по Неве в сторону Мойки… В тот день бомжей Петровича и Степаныча с утра, как обычно, мучило похмелье. Как назло последние деньги приятели потратили накануне, купив литровую бутылку водки, которую распили на Марсовом поле в обществе двух сильно помятых собутыльниц. Переночевав на скамейках, бомжи утром начали подсчитывать гремевшую в карманах мелочь. – Сколько у тебя? – спросил Петрович. – Рубль сорок. – У меня и того меньше. – Что будем делать? – Пошли собирать бутылки. Я знаю одно место, там по самой высокой цене принимают. – Где? – На улице Декабристов, во дворе. – Тяжело с больной головой по городу таскаться. – Ничего, сейчас лето, народ много пива пьет, часа за три на пузырь насобираем. Может, и на банку лосося в томате хватит. Товарищи тронулись по городу, подбирая пустые бутылки и складывая их в полиэтиленовый пакет с надписью «Балтика», подобранный ими в мусорном баке… * * * Двое мужчин, Витя и Боря, и две девушки, Аня и Юля, уютно расположились на катере, заняв стол на палубе и выставив на него выпивку и закуску. Катер помчался по Неве, ветер засвистел в ушах гулявшей компании. Витя наполнил пластиковые стаканчики дорогим коньяком. – Ну, – сказал он, – предлагаю выпить. – За что? – спросила Аня. – За знакомство, конечно. – Поддерживаю, – сказал Боря. Компания чокнулась и выпила. – Чем вы занимаетесь, девчонки? – спросил Витя. – Мы студентки, – ответила Аня. – Что изучаете? – поинтересовался Боря. – Бухгалтерское дело, – сказала Юля. – Очень хорошо! – воскликнул Витя. – Когда закончите учиться, приходите работать в нашу фирму. – Давайте выпьем за будущих бухгалтеров, – предложил Боря. – Главных бухгалтеров, – добавил Витя. Сбросив скорость, катер повернул на Мойку. Перед глазами компании поплыли набережные, вдоль которых стояли дореволюционные особняки. – Живописно! – сказал Витя, разливая коньяк. * * * Потратив несколько часов на сбор бутылок, Петрович и Степаныч пришли на улицу Декабристов. – Ну, где твой приемный пункт? – спросил Степаныч. – Тут недалеко, во дворе. – Пошли быстрее, душа горит. Громыхая бутылками, бомжи направились во двор восемнадцатого дома. – Здесь, – сказал Степаныч, показывая на железную дверь, ведущую в пункт приема тары, расположенный в цокольном этаже. Зайдя в помещение с обшарпанными стенами, бомжи подошли к окошку, где увидели объявление, написанное от руки на куске картона. – «Перерыв пятнадцать минут», – прочитал Степаныч. – Черт знает что! – выругался Петрович. Катер с гулявшей компанией плыл по Мойке. – Вы про нас все знаете, – сказала Аня, – а мы про вас ничего. – Расскажите о себе, – попросила Юля. – Ой, что это? – вдруг воскликнула Аня. Девушка показала рукой на приближавшийся катер, на котором находились люди в масках. Один из них стоял за рулем, двое других держали в руках арбалеты. – Цирк на воде, – засмеялся Витя. – Плавающий театр, – сказал Боря, Катер с арбалетчиками стремительно приближался. – Глушите мотор! – крикнул человек в маске. – Это шутка? – спросил Витя. Бородатый катерщик заглушил мотор. – Нет, ребята, они не шутят, – устало сказал он. – Я слышал об их делах, недавно одного мужика из этой штуковины завалили. – Катерщик кивнул на арбалет в руках грабителя. Пираты взяли на абордаж посудину бородача, двое из них оказались рядом с подгулявшей компанией, третий остался на катере. – Бабки на стол, – сказал толстый пират. Поняв, что с ними не шутят, Витя и Боря положили на стол бумажники. – Часы и телефоны. Витя и Боря вынули из карманов сотовые телефоны и, положив их на стол, стали отстегивать часы. Вдруг из-за излучины Мойки выскочили два катера, в одном из которых находились речные милиционеры, в другом – Волков и Абдулова. – Всем оставаться на своих местах! – раздался усиленный мегафоном голос Волкова. – Атас! – крикнул пират, стоявший за рулем катера. – Уходим! – коротко бросил толстый грабитель. Схватив со стола и распихав по карманам награбленное добро, пираты вскочили в свой катер и помчались прочь от преследователей. Началась головокружительная погоня по длинной и извилистой Мойке. Петербуржцы и гости города, гулявшие в тот вечер по набережной, наблюдали удивительную картину. Катер, в котором находились люди в масках, с арбалетами в руках, мчался, рассекая Мойку и выплескивая фонтаны брызг на поворотах. За ним летели два катера, в одном из которых были три одетых в форму милиционера, в другом – двое молодых людей, один из которых время от времени через мегафон призывал преследуемых остановиться. – Уходят, уходят, – занервничала Абдулова, увидев, что расстояние между милицией и бандитами увеличилось. – Видать, у них мощный мотор, – отреагировал Волков. Между тем Петрович и Степаныч дождались приемщицу бутылок, полную женщину неопределенного возрастав рыхлым лицом и красными глазами. – Принимай посуду, мамаша, – улыбаясь, сказал Петрович. – Я тебе не мамаша, ты мне не сынок! – отрезала приемщица. Несмотря на недружелюбное начало разговора, все бутылки , кроме одной, с щербинкой на горлышке, были приняты, и несколько минут спустя бомжи вышли на улицу с вожделенной добычей в виде нескольких мятых купюр и груды мелочи. – Теперь в магазин, – резюмировал Петрович. Вырученной суммы хватило на бутылку дешевой водки и полбуханки хлеба. – Пошли на бульвар Профсоюзов, – предложил Степаныч. – Там скамейки удобные и ментов нет. – Где это? – Рядом, за мостом. – Пошли. Только быстрее. Бомжи зашагали по улице Декабристов, свернули на Никольскую и, миновав ее, оказались на Поцелуевом мосту. – Далеко еще? – спросил Петрович. – Пара минут ходьбы. – Нет сил терпеть, давай здесь по глоточку. – Прямо здесь? – Да, прямо здесь! – Петрович вынул из полиэтиленового пакета бутылку и ловким движением отвернул пробку. – Дай хлеб, – сказал он. Степаныч протянул товарищу хлеб. Тот, чтобы отломить кусок от буханки, поставил открытую бутылку на гранитные перила моста. – Да не отламывай ты так много! – воскликнул Степаныч и протянул руки, чтобы вернуть себе буханку. Петрович попытался увернуться и локтем задел стоявшую на парапете бутылку. Тут случилось непоправимое. Повинуясь закону всемирного тяготения, бутылка водки полетела вниз. Бомжи с ужасом увидели, как стремительно удаляется от них вожделенная добыча. Но самое страшное случилось мгновение спустя. В предвкушении глотка водки Петрович и Степаныч не заметили, как с другой стороны моста под арку нырнул катер с людьми в масках. Когда он вынырнул из-под моста со стороны бомжей, бутылка, летевшая вниз, угодила в голову человеку, стоявшему за рулем. Водка разбилась, а человек, вскрикнув, без сознания упал на палубу. Потерявший управление катер резко качнуло в сторону, и секунду спустя он врезался в гранит набережной, – Мы его убили, – прошептал Петрович. – Смотри, менты! – воскликнул Отепаныч, пока зывая рукой на Катер с милиционерами, появившийся из-за поворота реки. – Всем оставаться на своих местах! – услышали бомжи голос из мегафона. – Это за нами! – ужаснулся Петрович. – Бежим! – крикнул Степаныч. Бомжи бросились наутек и пять минут спустя затерялись среди кустов на бульваре Профсоюзов. Милицейские катера подплыли к потерпевшему крушение катеру пиратов. – Бросайте оружие! – крикнул Волков. Поняв, что сопротивление бесполезно, грабители бросили арбалеты на палубу. Преступник, о чью голову разбилась бутылка бомжей, пришел в себя только в подъехавшей пятнадцать минут спустя милицейской «упаковке», в кабине которой сидели Ларин и Дукалис. В тот же вечер на причале Невы был задержан Александр Твердяков. 13 В пятницу Волков начал составлять рапорт о вчерашней операции. На допросе, проведенном накануне, Петров рассказал, как пытался украсть панель магнитофона из машины Твердякова и как тот, поймав его, предложил не крысятничать, а заняться серьезным делом. Виктор при-алек в сообщники бывших одноклассников, и возникла банда, которая начала грабить прогулочные катера. Когда Волков перешел к описанию задержания, в дверь кабинета раздался осторожный стук. – Войдите, – сказал оперативник. Дверь отворилась, и в кабинет, понурив головы, шагнули Петрович и Степаныч. В руках они держали туго набитые старые сумки. – Здравствуй, Волков, – сказал Петрович, – Добрый день, – вздохнул Степаныч. – Что нужно? – недовольно поморщился милиционер. – Пришли с повинной. – С чем? – Сдаваться пришли, начальник. – У меня сейчас нет времени, приходите завтра. – Мы пришли сознаться в убийстве. – В убийстве? – удивился Волков. – Ну-ка садитесь. Бомжи сели напротив оперативника. – Мы решили, если придем с повинной, срок скостят, а если нет, намотают на всю катушку, – сказал Петрович. – Вещички вот с собой прихватили, – произнес Степаныч, кивая на сумки. – Ты уж проследи, чтобы нам камеру посуше выделили, а то у меня от сырости насморк. – Так. – Волков положил перед собой чистый лист. – Рассказывайте по порядку. Бомжи подробно описали оперативнику свой вчерашний день и закончили на падении бутылки с Поцелуева моста на голову человеку в катере. – Если б мы знали, что там катер проплывать будет, мы б ее никогда не уронили, – вздохнул Петрович. – Кто знал, что она ему в голову угодит, – добавил Степаныч. Волков укоризненно покачал головой. – Такие, как вы, позорят наш город, – сказал оперативник. – Но то, что вы пришли с повинной, говорит о том, что вы не до конца потеряны для общества. – Старший лейтенант сделал многозначительную паузу. – Поэтому я вас прощаю и отпускаю. Бомжи недоуменно переглянулись. – Более того, – добавил Волков. – От имени милиции вручаю вам подарок. Подойдя к шкафу, оперативник вынул две бутылки купленного в обед пива, которое он собирался распить с коллегами после работы. – Держите, – милиционер протянул бомжам пиво, – и знайте, задача милиции не только карать, но и перевоспитывать, а видя, что человек исправляется, поощрять его по мере возможности. Потерявшие дар речи Петрович и Степаныч взяли пиво и молча вышли из кабинета. Волков вернулся за рабочий стол и собрался продолжить работу над рапортом. Вдруг раздался телефонный звонок. – Слушаю, – сняв трубку, сказал оперативник. – Здравствуй, Слава, – раздался голос Ольги Юшиной. – Здравствуй, Оленька. Молодец, что позвонила. Мне нужно с тобой серьезно поговорить. – Мне тоже. Но сначала я должна задать тебе один вопрос. – Спрашивай. – У тебя, случайно, нет романа «Война и мир»? К осени мне надо его прочитать.