--------------------------------------------- Конан-Дойль Артур Тайна замка Горсорп-Грэйндж Артур Конан-Дойль Тайна замка Горсорп-Грэйндж Перевод Н. Дехтеревой Я убежден, что природа не предназначала меня на роль человека, самостоятельно пробивающего себе дорогу в жизни. Иной раз мне кажется совершенно невероятным, что целых двадцать лет я провел за прилавком магазина бакалейных товаров в Ист-Энде в Лондоне и именно этим путем приобрел состояние и Горсорп-Грэйндж Я консервативен в своих привычках, вкусы у меня изысканны и аристократичны. Душа моя не выносит вульгарной черни. Род наш восходит к еще доисторическим временам - это можно заключить из того факта, что появление нашей фамилии Д'Одд на исторической арене Британии не упоминается ни единым авторитетным историком-летописцем Инстинкт подсказывает мне, что в жилах моих течет кровь рыцаря-крестоносца. Даже теперь, по прошествии стольких лет, с моих уст сами собой слетают такие восклицания, как "Клянусь божьей матерью!", и мне думается, что если бы того потребовали обстоятельства, я был бы способен приподняться в стременах и нанести удар неверному, скажем, булавой, и тем немало его поразить. Горсорп-Грэйндж, как указывалось в объявлении и что сразу же привлекло мое внимание, - феодальный замок. Именно это обстоятельство невероятно повлияло на его цену, преимущества же оказались, пожалуй, скорее романтического, нежели реального характера И все же мне приятно думать, что, поднимаясь по винтовой лестнице моих башен, я могу через амбразуры пускать стрелы. Приятно также сознание своей силы, уверенности в том, что в моем распоряжении сложный механизм, с помощью которого можно лить расплавленный свинец на голову непрошеного гостя. Все это вполне соответствует моим склонностям, и я не жалею денег, потраченных на свои удовольствия. Я горжусь зубчатыми стенами и рвом - открытой сточной канавой, опоясывающей мои владения. Я горжусь опускной решеткой в крепостных стенах и двумя башнями. Для полной атмосферы средневековья в моем замке не хватает лишь одного, что придало бы ему полную законченность и настоящую индивидуальность: в Горсорп-Грэйндж нет привидений. Отсутствие их разочаровало бы всякого, кто стремится устроить себе жилище согласно своим консервативным понятиям и тяготению к старине. Мне же это казалось особенно несправедливым. С раннего детства я горячо интересуюсь всем, что касается сверхъестественного, и твердо в него верю. Я упивался литературой о духах и призраках: едва ли сыщется хотя бы одна книга по данному вопросу, мною еще не прочитанная. Я изучил немецкий язык с единственной целью осилить труд по демонологии. Еще ребенком я прятался в темных комнатах в надежде увидеть тех страшилищ, которыми пугала меня нянька, - желание это не остыло во мне по сей день. И я весьма гордился тем, что привидение - это один из доступных мне предметов роскоши. Да, конечно, о привидениях в объявлении не упоминалось, но, осматривая заплесневелые стены и темные коридоры, я ни на минуту не усомнился в том, что они населены духами. Я убежден, что как наличие собачьей конуры предполагает присутствие собаки, так в столь подходящем месте не может не обитать хотя бы один неприкаянный загробный дух. Господи боже ты мой, о чем же думали в течение нескольких столетий предки тех отпрысков благородного рода, у которых я купил поместье? Неужели не нашлось среди них ни одного достаточно энергичного и решительного, кто бы отправил на тот свет возлюбленную или предпринял какие-либо другие меры, которые обеспечили бы появление фамильного призрака? Даже теперь, когда я пишу эти строки, меня разбирает досада при одной только мысли о подобном упущении. Я долгое время ждал и не терял надежды. Стоило пискнуть крысе за деревянной панелью или застучать дождю сквозь прохудившуюся крышу, и меня всего бросало в дрожь: уж не появился ли наконец, думал я, признак долгожданного духа? Страха во мне подобные явления не вызывали. Если это случалось ночью, я посылал миссис Д'Одд, женщину очень решительную, выяснить, в чем дело, а сам, накрывшись одеялом с головой, наслаждался предвкушением событий. Увы, результат оказывался всегда один и тот же! Подозрительные звуки объяснялись так нелепо прозаически и банально, что самое пылкое воображение не могло облечь их блестящим покровом романтики. Возможно, я бы примирился с таким положением вещей, если бы не Джоррокс, хозяин фермы Хэвисток, грубый, вульгарный тип, воплощение прозы, - я знаком с ним лишь в силу того случайного обстоятельства, что его поля соседствуют с моими владениями. И вот этот-то человек, абсолютно неспособный оценить, какое важное значение имеет завершенность замысла, обладает подлинным и несомненным привидением. Появление его относится, кажется, всего-навсего ко времени царствования Георга II, когда некая юная дева перерезала себе горло, узнав о смерти возлюбленного, павшего в битве при Деттингене (*1). И все же это придает дому внушительность, в особенности когда в нем имеются еще и кровавые пятна на полу. Джоррокс, со свойственной ему тупостью, не может понять, до чего ему повезло, - нельзя без содрогания слушать, в каких выражениях отзывается он о призраке. Он и не подозревает, как жажду я, чтобы у меня в доме раздавались по ночам глухие стоны и завывания, по поводу которых он высказывает такую неуместную досаду! Да, плохо же обстоит дело, если призракам дозволяется покидать родные поместья и замки и, ломая социальные перегородки, искать убежища в домах незначительных личностей! Я обладаю большой настойчивостью и целеустремленностью. Только эти качества и могли поднять меня до подобающего мне положения, если вспомнить, в сколь чуждом антураже провел я свои юные годы. Я хотел во что бы то ни стало завести у себя фамильный призрак, но как это сделать, ни я, ни миссис Д'Одд решительно не знали. Из чтения соответствующих книг мне было известно, что подобные феномены возникают в результате какого-либо преступления. Но какого именно и кому следует его совершить? Мне пришла в голову шальная мысль уговорить Уоткинса, нашего дворецкого, чтобы он за определенное вознаграждение согласился во имя добрых старых традиций принести в жертву самого себя или кого-либо другого. Я сделал ему это предложение в полушутливой форме, но оно, по-видимому, не произвело на него благоприятного впечатления. Остальные слуги разделили его точку зрения - во всяком случае, только этим могу я объяснить тот факт, что к концу дня они все до одного отказались от места и покинули замок. - Дорогой, - обратилась ко мне миссис Д'Одд как-то после обеда, когда я, будучи в дурном настроении, сидел и потягивал мальвазию - люблю славные, старинные названия, - дорогой, ты знаешь, этот отвратительный призрак в доме Джоррокса опять пошаливает. - Пусть его пошаливает, - ответил я бездумно. Миссис Д'Одд взяла несколько аккордов на спинете (*2) и задумчиво поглядела в камин. - Знаешь, что я тебе скажу, Арджентайн, - наконец проговорила она, назвав меня ласково тем именем, которым мы обычно заменяем мое имя Сайлас, - нужно, чтобы нам прислали привидение из Лондона, - Как ты можешь городить такой вздор, Матильда! - сказал я сердито. Ну кто может прислать нам привидение? - Мой кузен Джек Брокет, - ответила она убежденно. Надо заметить, что этот кузен Матильды всегда был неприятной темой в наших с ней беседах. Джек, бойкий и неглупый молодой человек, брался за самые разнообразные занятия, но ему не хватало настойчивости, и он не преуспел ни в чем. В это время он проживал в Лондоне в меблированных комнатах и выдавал себя за ходатая по всяческим делам; по правде сказать, он жил главным образом за счет своей смекалки. Матильде удалось устроить так, что почти все наши дела проходили через его руки, и это, разумеется, избавило меня от многих хлопот. Но, просматривая счета, я обнаружил, что комиссионные Джеку обычно превышают все остальные статьи расхода, вместе взятые. Данное обстоятельство побудило меня воспротивиться дальнейшим деловым связям с этим молодым человеком. - Да-да, уверяю тебя, Джек сможет, - настаивала миссис Д'Одд, прочтя на моем лице неодобрение. - Помнишь, как удачно вышло у него с этим гербом. - Это было всего-навсего восстановление старого фамильного герба, моя дорогая, - возразил я. Матильда улыбнулась, и в ее улыбке было что-то раздражающее. - А восстановление фамильных портретов, дорогой? - напомнила она. Согласись, что Джек подобрал их очень толково. Я представил себе длинную галерею персонажей, украшающую стены моего пиршественного зала, начиная с дюжего разбойника-норманна и далее через все градации шлемов, плюмажей и брыжей до мрачного субъекта в длинном сюртуке в талию, словно налетевшего на колонну, оттого что отвергли его первую рукопись, которую он конвульсивно сжимал правой рукой. Я был вынужден признать, что Джек неплохо справился с задачей и справедливость требует, чтобы я заказал именно ему - на обычных комиссионных началах фамильное привидение, если раздобыть таковое возможно. Одно из моих неукоснительных правил - действовать немедленно по принятии решения. Полдень следующего дня застал меня на каменной винтовой лестнице, ведущей в комнаты мистера Брокета, и я мог любоваться начертанными на выбеленных стенах стрелами и указующими перстами, направляющими путь в апартаменты этого джентльмена. Но все эти искусственные меры были излишни: звуки лихой пляски, раздававшиеся у меня над головой, могли идти только из квартиры Джека Брокета. Они резко оборвались, едва я достиг верхнего этажа. Дверь мне открыл какой-то юнец, очевидно, изумленный появлением клиента, и провел меня к моему молодому другу. Джек энергично строчил что-то в огромном гроссбухе, лежащем вверх ногами, как я потом убедился. После обмена приветствиями я сразу же приступил к делу. - Послушай, Джек, - начал было я. - Нет ли у тебя... мне бы хотелось... - Рюмочку винца? - с готовностью подхватил кузен моей жены, сунул руку в корзину для бумаг и с ловкостью фокусника извлек оттуда бутылку. - Что ж, выпьем! Я поднял руку, безмолвно возражая против употребления алкоголя в столь ранний час, но, опустив ее, почти невольно взял бокал, поставленный передо мной Джеком. Я поспешно проглотил содержимое бокала, опасаясь, что вдруг кто-нибудь случайно войдет и примет меня за пьяницу. Право, в эксцентричности этого молодого человека было что-то забавное. - Нет, Джек, я не то имел в виду, мне нужен дух, призрак, - объяснил я, улыбаясь. - Нет ли у тебя возможности раздобыть его? Я готов вступить в переговоры. - Вам нужно фамильное привидение для Горсорп-Грэйндж? - осведомился Джек Брокет с таким хладнокровием, как если бы речь шла о мебели для гостиной. - Да, - ответил я. - Ничего не может быть проще, - сказал он и, несмотря на все протесты, снова наполнил мой бокал. - Сейчас посмотрим. - Он достал толстую красную тетрадь, снабженную алфавитом. - Значит, вы говорите, вам требуется привидение - так? "П"... Парики... пилы... пистолеты... помады... попугаи... порох... Ага, вот оно! Привидения. Том девятый, раздел шестой, страница сорок первая. Извините, одну минутку! Джек мигом взобрался по лесенке к высокой полке на стене и принялся там рыться среди гроссбухов. Я хотел было, пока Джек стоит ко мне спиной, вылить вино из бокала в плевательницу, но, подумав, отделался от него обычным способом. - Нашел! - крикнул мой лондонский агент, с шумом и треском спрыгивая с лесенки и бросая на стол огромный том. - Тут у меня все размечено, в момент найду любое, что требуется. Да нет, вино слабое (он снова наполнил наши бокалы). Так что мы ищем? - Привидения, - подсказал я. - Совершенно верно. Привидения. Страница сорок первая. Вот то, что нам нужно: "Дж. X. Фаулер и Сын, Данкл-стрит. Поставщики медиумов дворянству и знати. Продажа амулетов и любовных напитков. Мумифицирование. Составление гороскопов". Нет, по вашей части тут, пожалуй, ничего не найдется, а? Я уныло помотал головой. - "Фредерик Тэбб, - продолжал кузен моей жены. - Единственный посредник в сношениях между живыми и мертвыми. Владелец духа Байрона, Керка Уайта (*3), Гримальди (*4), Тома Крибба (*5) и Иниго Джонса (*6)". Вог этот как будто больше подходит. - Ну что здесь романтического? - возразил я. - Господи боже мой! Только представить себе духа с синяком под глазом и подпоясанного платком, кувыркающегося через голову и задающего вопросы вроде: "Ну, как поживаете завтра?" Сама эта мысль до такой степени меня разгорячила, что я осушил свой бокал и снова его наполнил. - А вот еще, - сказал мой собеседник. - "Кристофер Маккарти. Сеансы дважды в неделю. Вызов духов всех выдающихся людей древности и современности. Гороскопы. Амулеты. Заклинания. Сношения с загробным миром". Пожалуй, этот может быть полезным. Впрочем, завтра я сам все разузнаю, повидаюсь кое с кем из них. Мне известно, где они обретаются, и я буду не я, если не достану по сходной цене все, что нам надо. Ну, с делами покончено, - заключил Джек, швыряя книгу куда-то в угол. - Теперь полагается выпить. Выпить нам нужно было за многое, и потому на следующее утро мои мыслительные способности были заметно притуплены и мне было затруднительно объяснить миссис Д'Одд, почему я, перед тем как лечь в постель, повесил на крючок вместе с костюмом также сапоги и очки. Надежды, вновь ожившие во мне благодаря уверенности, с какой Джек взялся за порученное ему дело, оказались сильнее последствий возлияния накануне, и я расхаживал по обветшалым коридорам и старинным залам, пытаясь представить себе, как будет выглядеть мое новое приобретение и где именно его присутствие окажется наиболее уместным. После долгих размышлений я остановился на пиршественном зале. Это было длинное помещение, с низким потолком, все увешанное ценными гобеленами и любопытными реликвиями древнего рода, прежних владельцев замка. Кольчуги и доспехи поблескивали, едва на них падал отсвет из горящего камина, из-под дверей дул ветер, колыхая тоскливо шуршащие портьеры. В одном конце зала возвышался помост, там в старые времена пировал за столом хозяин со своими гостями. От помоста шло несколько ступеней в нижнюю часть залы, где бражничали вассалы и слуги. Пол не был покрыт коврами, я распорядился, чтобы его устлали камышом. В общем, в этой комнате не имелось решительно ничего, что напоминало бы о девятнадцатом веке, за исключеним массивного столового серебра с моим восстановленным фамильным гербом - оно красовалось на дубовом столе в центре зала. Вот здесь, решил я, и будет обитать дух, если кузену Матильды удастся договориться с поставщиками призраков. А пока не оставалось ничего другого, как терпеливо ждать новостей о результате поисков Джека. Через несколько дней от него пришло письмо, краткое, но обнадеживающее. Оно было нацарапано карандашом на обратной стороне театральной программы и запечатано, по всей вероятности, табачным набойником. В письме я прочел: "Кое-что разыскал. От профессиональных поставщиков толку не добился, но вчера подцепил в пивной одного типа, он берется устроить то, что вы желали. Направляю его к вам - если не согласны, предупредите телеграммой. Зовут его Абрахамс, ему уже приходилось выполнять поручения такого рода". Письмо заканчивалось туманными намеками на высылку чека и было подписано: "Ваш любящий брат Джек Брокет". Нечего и говорить, что телеграммы я не послал и с большим нетерпением стал ожидать прибытия мистера Абрахамса. Невзирая на свою веру в сверхъестественное, я с трудом допускал мысль, что смертному может быть дано так властвовать над миром духов и даже торговать ими, обменивая на земное золото. Однако Джек заверял меня, что подобный вид коммерции существует, и даже нашелся джентльмен с иудейской фамилией, готовый продемонстрировать свою власть над духами. Каким заурядным и вульгарным покажется привидение Джор-рокса, восходящее всего лишь к восемнадцатому веку, если мне действительно посчастливится стать обладателем настоящего средневекового призрака! Я даже подумал, не выслали ли мне его заранее, так как однажды поздно вечером, перед сном, прогуливаясь вдоль рва, я наткнулся на темную фигуру, разглядывающую мою опускную решетку и подъемный мост. Но то, как незнакомец вздрогнул, завидев меня, и как поспешно кинулся прочь и скрылся в темноте, тут же убедило меня в его земном происхождении. Я принял эту неизвестную личность за воздыхателя одной из моих служанок, томящегося у грязного Геллеспонта, отделяющего его от возлюбленной. Но кто бы ни был этот незнакомец, он исчез и больше не показывался, хотя я еще побродил вокруг этого места, надеясь увидеть его и дать ему почувствовать мои феодальные права. Джек Брокет слово сдержал. На следующий вечер, едва начали сгущаться сумерки, как звон колокольчика у ворот Горсорп-Грэйндж и скрип махового колеса у подъемного моста возвестили о прибытии мистера Абрахамса. Я поспешил ему навстречу, почти ожидая увидеть человека с печальным взглядом и впалыми щеками, а за ним пеструю толпу призраков. Но торговец привидениями оказался коренастым здоровяком, с поразительно острыми, сверкающими глазами, и рот у него то и дело растягивался в добродушную, хотя, быть может, и несколько деланную улыбку. Весь его коммерческий реквизит состоял из небольшого кожаного саквояжа, крепко запертого и стянутого ремнями. Когда мистер Абрахамс поставил его на каменные плиты холла, он издал странное металлическое лязганье. - Как поживаете, сэр? - спросил меня мистер Абрахамс, с жаром тряся мне руку. - И как поживает миссис? И как поживают все остальные - все ли в добром здравии? Я заверил его, что все в доме чувствуют себя вполне удовлетворительно, но мистер Абрахамс, заприметив издали миссис Д'Одд, кинулся к ней с теми же расспросами о состоянии ее здоровья. Он говорил так многословно и горячо, что я невольно подумал: сейчас он начнет проверять ее пульс и потребует, чтобы она показала ему язык. И все время глаза у него так и бегали - с пола на потолок, с потолка на стены. Одним взглядом он как будто охватывал сразу все мельчайшие предметы обстановки. Успокоившись на том, что все мы пребываем в нормальном физическом состоянии, мистер Абрахамс пошел вслед за мной вверх по лестнице в комнату, где для него была приготовлена обильная снедь - он ее не отверг. Таинственный маленький саквояж, он потащил с собой и во время обеда держал у себя под стулом. Только когда убрали со стола и мы остались одни, мистер Абрахамс заговорил о деле, ради которого прибыл. - Если я вас верно понял, - начал он, попыхивая своей "тричинополи", - вы желаете, чтобы я помог вам снабдить этот дом привидением. Так или нет? Я подтвердил правильность этого предположения, не переставая дивиться беспокойному взгляду гостя, озирающего комнату так, будто он занимался описью имущества. - Так знайте же, более подходящего человека, чем я, вам не найти, говорю по чести, -продолжал мой собеседник. - Что ответил я тому молодому джентльмену в трактире "Хромой пес"? Он меня спросил: "Беретесь устроить это дело?" И я сказал: "Вы только испытайте, проверьте, на что способен я и мой маленький саквояж". Лучше ответить я не мог, говорю по чести. Мое уважение к коммерческим способностям Джека заметно возросло. Он, безусловно, устроил все отлично. - Неужели вы держите... духов в саквояжах? - спросил я нерешительно. Мистер Абрахамс улыбнулся снисходительной улыбкой человека, уверенного в своем превосходстве. - Подождите, подождите, - сказал он. - Только дайте мне подходящее место, подходящее время да бутылочку люкоптоликуса, - он извлек из жилетного кармана небольшой пузырек, - и вам станет ясно, что нет такого духа, с которым я не сладил бы. Вы сами их увидите, своими глазами. Лучше я сказать не могу, говорю по чести. Заверения мистера Абрахамса в своей честности сопровождались хитрой усмешкой и подмигиванием пронырливых глаз, что несколько ослабляло уверенность в искренности его слов. - Когда вы намерены приступить к делу? - осведомился я почтительно. - Без десяти час, - проговорил он твердо. - Некоторые считают, что надо ровно в полночь, а я говорю: нет, лучше попозже, тогда уже нет такой толчеи, и можно подобрать духа, какой приглянется. А теперь, продолжал он, вставая со стула, - не пройтись ли нам по дому? Вы мне покажете, куда решили его поселить. Духи ведь какие: одни места им нравятся, а о других они и слышать не хотят, даже если им и деваться больше некуда. Мистер Абрахамс осмотрел коридоры и комнаты очень внимательно, с видом знатока пощупал гобелены и сказал вполголоса: "Очень-очень подходит", - но только когда мы вошли в пиршественный зал, восхищение его перешло в настоящий энтузиазм. - Ну, как раз то, что надо! - восклицал он, приплясывая с саквояжем в руке вокруг стола, на котором было расставлено фамильное серебро; мне показалось, что в эту минуту маленький, юркий мистер Абрахамс и сам напоминал какое-то странное порождение нечистой силы. - Очень все подходяще, лучше не придумаешь! Прекрасно! Благородно, внушительно! Не то что теперешнее накладное серебро, а настоящее, массивное! Да, сэр, именно так оно все и должно быть. Места вволю, есть где им разгуляться. Пришлите-ка мне сюда коньяку и сигар. Я тут посижу у огонька, подготовлю все, что требуется, - повозиться придется немало. Эти духи, пока не сообразят, с кем имеют дело, иной раз такой шум и гам поднимет, только держись. Вы пока уходите, не то они вас еще, чего доброго, в куски разорвут. Лучше я буду тут один с ними управляться, а в половине первого возвращайтесь, к тому времени они поутихнут. Требования мистера Абрахамса показались мне вполне резонными, и я ушел, оставив его одного в кресле перед камином; задрав ноги на каминную решетку, он стал готовиться к встрече со строптивыми пришельцами из иного мира, подкрепляя себя с помощью указанных им средств. Мы с миссис Д'Одд сидели в комнате внизу, прямо под пиршественным залом, и я слышал, как некоторое время спустя мистер Абрахамс поднялся и начал расхаживать по залу быстрым, нетерпеливым шагом. Потом мы с Матильдой оба услышали, как он проверил запор на двери, пододвинул к окнам что-то тяжелое из мебели и, по-видимому, взобрался на нее, потому что я расслышал скрип ржавых петель на ромбовидной оконной раме, - стоя на полу, низкорослый мистер Абрахамс, безусловно, не смог бы дотянуться до окна. Миссис Д'Одд уверяет, что она различила его торопливый, приглушенный голос, но, возможно, это ей лишь показалось. Должен сознаться, что вге происходящее произвело на меня впечатление более сильное, чем я того ожидал. Жутко было думать, что простой смертный стоит в полном одиночестве у открытого окна и призывает из тьмы исчадия ада. Я с трепетом, который едва мог скрыть от Матильды, увидел, что часовая стрелка приближается к назначенному сроку и мне пора идти наверх, разделить ночное бдение мистера Абрахамса. Он сидел все там же, в той же позе, и не было заметно никаких следов таинственных шумов и шорохов, услышанных нами внизу, только круглое лицо мистера Абрахамса раскраснелось - похоже было, будто он только что изрядно потрудился. - Ну как, получается? - спросил я с притворно-беспечным видом, но невольно озираясь, чтобы проверить, одни ли мы в комнате. - Теперь требуется только ваша помощь, и дело завершено, - сказал мистер Абрахамс торжественно. - Садитесь рядом, примите люкоптоликус это снимет пелену с наших земных глаз. Что бы вы ни увидели, молчите и не шевелитесь, не то разрушите чары. Манеры мистера Абрахамса стали как-то мягче, присущая ему вульгарность лондонского кокни совершенно исчезла. Я сел в указанное мне кресло и стал ждать, что будет дальше. Мистер Абрахамс сгреб камыш с пола около камина и, став на четвереньки, начертил мелом полуокружность, охватившую камин и нас обоих. По краю меловой линии он написал несколько иероглифов, что-то вроде знаков Зодиака. Затем, поднявшись, властитель духов произнес заклинание такой скороговоркой, что оно прозвучало как одно необыкновенно длинное слово на каком-то гортанном языке. Покончив с заклинанием, мистер Абрахамс достал тот самый пузырек, что показывал мне раньше, налил из него в фиал несколько чайных ложек чистой, прозрачной жидкости и подал ее мне. У нее был чуть сладковатый запах, напоминающий запах некоторых сортов яблок. Я не решался коснуться ее губами, но нетерпеливый жест мистера Абрахамса заставил меня преодолеть сомнения, и я выпил все залпом. Напиток по вкусу не лишен был приятности, но никакого мгновенного действия не оказал, и я откинулся в кресле в ожидании дальнейшего. Мистер Абрахамс сидел в кресле рядом, и я замечал, что время от времени он внимательно вглядывается мне в лицо, бормоча при этом свои заклинания. Постепенно меня охватило блаженное чувство тепла и расслабленности отчасти причиной тому был жар из камина, отчасти что-то еще. Неудержимое желание спать смежало мне веки, но мозг работал с необыкновенной ясностью, в голове у меня теснились, сменяя одна другую, чудесные, забавные мысли. Меня совершенно сковала дрема. Я сознавал, что мой гость положил мне руку на область сердца, как бы проверяя его биение, но я не вое противился, даже не спросил, с какой целью ои это делает. Все предметы в комнате вдруг закружились вокруг меня в медленном, томном танце. Большая голова лося в конце зала начала раскачиваться, ведерко для вина и нарядная ваза - настольное украшение-двигались в котильоне с массивными подносами. Моя отяжелевшая голова сама опустилась на грудь, и я бы совсем заснул, если бы внезапно открывшаяся в конце зала дверь не заставила меня очнуться. Дверь вела прямо на помост, туда, где когда-то пировал глава дома. Створка двери медленно подавалась назад. Я выпрямился, опершись о ручки кресла, и, не отрывая глаз, с ужасом смотрел в темный провал коридора за дверью. Оттуда двигалось нечто бестелесное, бесформенное, но я все же ясно его ощущал. Я видел, как смутная тень переступила порог - по залу пронесся ледяной сквозняк, заморозив мне, казалось, самое сердце. Затем я услышал голос, подобный вздоху восточного ветра в верхушках сосен на пустынном морском берегу. Дух молвил: - Я незримое ничто. Мне присуща неуловимость. Я преисполнено электричества и магнетизма, я спиритуалистично. Я великое, эфемерное, испускающее вздохи. Я убиваю собак. О смертный, остановишь ли ты на мне свой выбор? Я силился ответить, но слова застряли у меня в горле, и, прежде чем я успел их произнести, тень скользнула по залу и растаяла в глубине его в воздухе пронесся долгий, печальный вздох. Я снова обратил взгляд на дверь и к изумлению своему увидел низенькую, сгорбленную старуху; ковыляя по коридору, она ступила за порог и вошла в зал. Несколько раз она прошлась взад и вперед, затем замерла, скорчившись, у самого края меловой черты на полу, и вдруг подняла голову - никогда не забыть мне выражения чудовищной злобы, написанной на ее безобразном лице, на котором, казалось, все самые низкие страсти оставили свои следы. - Ха-ха-ха! - захохотала старуха, вытянув вперед высохшие, сморщенные руки, похожие на когти какой-то отвратительной птицы. - Видишь, кто я такая? Я злобная старуха. Я одета в шелка табачного цвета. Я обрушиваю на людей проклятия. Меня очень жаловал сэр Вальтер Скотт. Забираешь меня к себе, смертный? Мне удалось отрицательно помотать головой - я был в ужасе, а она замахнулась на меня клюкой и исчезла, испустив жуткий, душераздирающий вопль. Теперь я, естественно, снова стал смотреть в открытую дверь и почти не удивился, заметив, как вошел высокий мужчина благородной осанки. Чело его покрывала смертельная бледность, но оно было в ореоле темных волос, спускавшихся завитками на плечи. Подбородок скрывала короткая бородка клином. На призраке была свободная, ниспадающая одежда, по-видимому, из желтого атласа, шею прикрывало широкое белое жабо. Он прошел по залу медленным, величественным шагом и, обернувшись, заговорил со мной голосом мягким, с изысканными модуляциями. - Я дух благородного кавалера. Меня пронзают, и я пронзаю. Вот моя рапира. Я лязгаю сталью. На груди слева, где сердце, у меня кровавое пятно. Я испускаю глухие стоны. Мне покровительствуют многие родовитые консервативные семьи. Я подлинное привидение старинных поместий и замков. Я действую один или в обществе вскрикивающих дев. Он изящно склонил голову, как бы в ожидании моего ответа, но слова застряли у меня в горле, я опять не смог ничего произнести. Отвесив глубокий поклон, дух исчез. Не успел он скрыться, как меня снова охватил невыразимый ужас - я ощутил появление страшного, сверхъестественного существа. Я различал только смутные очертания и неопределенную форму; то казалось, что оно заполняет собой всю комнату, то становилось вовсе невидимо, но я все время ясно чувствовал его присутствие. Когда призрак заговорил, голос у него был дрожащий и прерывистый: - Я оставляю следы и проливаю кровь. Я брожу по коридорам. Обо мне упоминал Чарльз Диккенс. Я издаю странные, неприятные звуки. Я вырываю письма и кладу невидимые руки на запястья людям. Я веселый дух. Я разражаюсь взрывами ужасающего смеха. Показать, как я смеюсь? Я поднял руку, чтобы остановить его, но опоздал и тут же услышал страшный, оглушительный хохот, прокатившийся эхом по залу. Я еще не успел опустить руку, как видение исчезло. Я снова повернулся к двери, и как раз вовремя: из темного коридора в комнату торопливо проскользнул новый посетитель. Это был загорелый, мощного сложения мужчина, в уках у него поблескивали серьги, вокруг шеи был повязан шелковый платок. Голова незнакомца поникла на грудь, казалось, его невыносимо терзала совесть. Сперва он метнулся в одну, затем в другую сторону, словно тигр в клетке. В одной руке у него блеснуло лезвие ножа, другой незнакомец сжимал лист пергамента. У этого духа голос был глубокий и звучный. - Я убийца, - произнес он. - Я негодяй. Я хожу крадучись. Я ступаю бесшумно. Я специалист по затерянным сокровищам. Я знаю кое-что об испанских морях. У меня есть планы и карты. Вполне трудоспособен и отличный ходок. Могу служить привидением в обширном парке. Он смотрел на меня умоляюще, но я еще не успел подать ему знак, как почувствовал, что цепенею от страха при виде нового ужасного зрелища у раскрытой двери. Там стоял необыкновенно высокого роста человек, если только можно назвать человеком эту странную фигуру - тощие кости торчали сквозь полусгнившую плоть, лицо было свинцово-серого цвета. Он был закутан в саван с капюшоном, из-под которого глядели глубоко сидящие в глазницах злобные глаза; они сверкали и метали искры, как раскаленные угли. Нижняя челюсть отвисла, обнажая сморщенный, съежившийся язык и два ряда черных, щербатых клыков. Я вздрогнул и отшатнулся от страшного видения, приблизившегося к меловой черте на полу. - Я американское страшилище, замораживающее кровь в жилах, проговорил призрак глухим голосом, как будто идущим откуда-то из-под земли. - Все остальные - подделки. Только я подлинное создание Эдгара Аллана По. Я самый мерзкий, гнетущий душу призрак. Обратите внимание на мою кровь и на мою плоть. Я внушаю ужас, я отвратителен. Дополнительными искусственными ресурсами не пользуюсь. Мои атрибуты - саван, крышка гроба и гальваническая батарея. Люди от меня седеют за одну ночь. Призрак протянул ко мне свои почти лишенные плоти руки, как бы умоляя меня, но я замотал головой, и он исчез, оставив после себя гнусный, тошнотворный запах. Я откинулся на спинку кресла, потрясенный страхом и отвращением до такой степени, что в этот момент охотно отказался бы от самой мысли о приобретении духа, если бы был уверен, что это последнее из кошмарных видений. Легкий шорох волочащейся по полу одежды дал мне понять, что меня ждет новая встреча. Я поднял глаза и увидел фигуру в белом, только что появившуюся из тьмы коридора и перешагнувшую порог. Это была прекрасная, молодая женщина, одетая по моде давно прошедших лет. Она прижимала руки к груди, на ее бледном, гордом лице были следы страстей и страданий. Она прошла через зал, и платье ее шелестело, как осенние листья. Обратив ко мне свои дивные, невыразимо печальные глаза, она проговорила: - Я нежная, скорбящая, прекрасная и обиженная. Меня покинули, мне изменили. В ночные часы я вскрикиваю и пробегаю по коридору. Предки мои почтенны и аристократичны. Я эстетка. Мебель старого дуба в этом зале как раз в моем вкусе, хорошо бы еще побольше кольчуг, лат и гобеленов. Я подхожу вам? Голос ее постепенно замирал и наконец умолк. Она воздела руки в немой мольбе. Я неравнодушен к женским чарам. И затем - что такое призрак Джоррокса по сравнению с этим видением? Что может быть прекраснее, изысканнее? К чему терзать дальше нервную систему зрелищем призраков вроде того, предпоследнего? Не лучше ли наконец остановить свой выбор? Как будто прочтя мои мысли, красавица улыбнулась мне ангельской улыбкой. Эта улыбка решила дело. - Подойдет! - воскликнул я. - Я выбираю ее, вот этот призрак! В порыве энтузиазма я шагнул вперед и ступил за черту магического круга: - Арджентайн, нас обокрали! Пронзительный крик звенел и звенел у меня в ушах, слова смутно доходили до моего сознания, но я не понимал их смысла - они как будто совпали с ритмом стучащей в висках крови, и я закрыл глаза под убаюкивающий напев: "обокрали... обокрали... обокрали..." Кто-то сильно меня встряхнул, я открыл глаза. Вид миссис Д'Одд в самом скудном, какой только можно себе представить, наряде и в самом яростном настроении произвел на меня достаточно внушительное впечатление - я сделал усилие, собрал мысли и понял, что лежу навзничь на полу, головою в кучке пепла, выпавшего из камина, а в руке сжимаю небольшой стеклянный пузырек. Я встал, пошатываясь, но чувствовал такую слабость и головокружение, что тут же упал в кресло. Постепенно мысли у меня прояснились, чему содействовали непрекращающиеся восклицания и крики Матильды. Я постарался мысленно восстановить события ночи. Вот дверь, через которую являлись гости из потустороннего мира. Вот начертанная мелом на полу полуокружность и вокруг нее иероглифы. Вот коробка от сигар и бутылка с коньяком, которому оказал честь мистер Абрахамс. Но где же сам властитель духов, где же он? И что значит открытое окно и свисающая из него наружу веревка? И где... о, где же гордость и краса замка Горсорп-Грэйндж, великолепное фамильное серебро, предназначенное быть гордостью будущих поколений Д'Оддов? И почему миссис Д'Одд стоит в сером сумраке рассвета, ломает руки и все выкрикивает свой рефрен? Очень не скоро мой затуманенный мозг осознал один за другим все эти факты и понял их взаимосвязь. Читатель, я больше никогда не видел мистера Абра-хамса, я больше никогда не видел столового серебра с восстановленным фамильным гербом. И, что всего обиднее, я больше никогда, ни на одно мгновение не увидел печального призрака в платье со шлейфом и у меня нет надежды когда-либо его увидеть. Правду сказать, ночное происшествие излечило меня от моей страсти к сверхъестественному, и я вполне примирился с жизнью в самом заурядном доме, выстроенном в девятнадцатом веке на окраине Лондона, куда Матильда давно стремилась перебраться. Что касается объяснения всему случившемуся, тут можно делать различные предположения. В Скотленд-Ярде почти не сомневаются, что мистер Абрахамс не кто иной, как Джемми Уилсон, alias (*7) Ноттингем Крэстер, знаменитый громила, - во всяком случае, описания внешности вполне совпадают. Небольшой саквояж, упомянутый мною выше, был на следующий же день найден на соседнем поле и оказался заполненным отличным набором отмычек и сверл. Глубоко отпечатавшиеся следы ног в грязи по обе стороны рва показали, что сообщник мистера Абрахамса, стоя под окошком, принял спущенный из него мешок с драгоценным серебром. Несомненно, что эта пара негодяев, рыская в поисках "дела", прослышала о нескромных расспросах Джека Брокета и решила немедля воспользоваться столь соблазнительной возможностью поживиться. Что касается моих менее реальных посетителей - странных, фантастических видений той ночи, - я не знал, можно ли это действительно отнести за счет власти над оккультным миром моего друга из Ноттингема. Долгое время я был полон сомнений, но в конце концов разрешил их, обратившись за советом к известному медику и специалисту по химическим анализам, которому отослал для исследования сохранившиеся в пузырьке несколько капель так называемого люкоптоликуса. Прилагаю письмо, полученное в ответ, - рад возможности заключить свой небольшой рассказ вескими словами человека науки: "Эсквайру Арджентайну Д'Одд Брикстон, "Буки". Эрандл-стрит. Дорогой сэр! Меня чрезвычайно заинтересовал Ваш необыкновенный случай. В присланном Вами пузырьке содержался сильный раствор хлорала, и, судя по Вашим описаниям, принятая Вами доза была, вероятно, не менее восьмидесяти гран. Подобное количество, безусловно, должно было довести Вас до частичной, а затем и полной потери сознания. При таком состоянии вполне возможны бреды и галлюцинации, в особенности у людей, непривычных к наркотикам. В своем письме Вы говорите, что зачитывались оккультной литературой и что у вас с давних пор нездоровый интерес к тому, в каких именно образах могут являться призраки. Не забудьте также, что Вы рассчитывали увидеть нечто в этом роде и Ваша нервная система была доведена до крайнего напряжения. Учитывая все эти обстоятельства, я полагаю, что описанные Вами последствия отнюдь не удивительны. Более того, всякому специалисту по наркотикам показалось бы очень странным, если бы принятое снадобье не оказало на Вас подобного действия. Остаюсь, сэр, искренне Вас уважающий Т. Е. Штубе, доктор медицины". *1 - Деттинген - баварская деревня на реке Майн, где в 1743 году, во время войны за австрийское наследство, англо-австрийские войска одержали победу над французами. *2 - Спинет - старинный музыкальный инструмент, разновидность клавесина. *3 - Уайт, Генри Керк (1785-1806) - английский поэт. *4 - Гримальди, Джозеф (1779-1837) - английский комический актер. *5 - Крибб, Том ( 1781 - 1848) - английский боксер. *6 - Джонс, Иниго (1573-1652) - английский архитектор. *7 - Он же (лат.).