---------------------------------------------


 * * *




   И вот ещё одна слеза скатилась
   в честь одного из них, в честь колокольника,
   в честь колокольчика и колокольни —
   хохочущий безумец, полномочный
   изобретатель, маг-циркач и маг
   поэзии, Кирсанов, Сёма, брат, —
   лишь несколько часов тому назад
   узнал я эту весть и не поверил,
   не верил, здесь, вдали, сейчас, не верю
   холодной этой вести, этой смерти,
   которая когтями ледяными
   впилась в твой ясно блещущий напев.


   Семён Кирсанов был моим весельем,
   весёлым хлебом,
   радостью делить
   вино
   и доброй радостью открытий,
   которые он помечал своей
   минутной стрелкой, — радостью безбрежной
   был этот добрый колокольчик-друг.


   И вот невероятное: беззвучный,
   в сырой земле, украденный безмолвьем
   навеки, — он и фейерверк его,
   и многогулкие его стихи —
   то, что являлось праздником моим
   и чашею, которую отныне
   мне не поднять, поскольку друг мой стал
   туманом — тишиною стал мой друг,
   луной разбитой,
   плачущей снегами
   над местом,
   где покоится мой друг.



 © Перевод с испанского П. Грушко, 1977