---------------------------------------------



 ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА


 3 А У Р — инженер-нефтяник.
 Р А У Ф — рабочий, помощник бурильщика, друг детства Заура.
 Т А И Р О В — нефтяник, ученый.
 Б А Д И Р О В — начальник управления Морнефти, доктор географических наук.
 Н А Р М И Н А — секретарша, 19–20 лет.
 С А Б И Р — нефтяник, рабочий пенсионного возраста.
 М А Т Ь   Н А Р М И Н Ы
 О Т Е Ц   Н А Р М И Н Ы
 С Е В Д А — певица, 23–25 лет.
 А К И Ф   М А М Е Д О В — знатный рабочий-нефтяник, Герой Социалистического Труда.
 П О К У П А Т Е Л Ь Н И Ц А
 П Р О Д А В Щ И Ц А
 К А С С И Р Ш А
 М О Л О Д О Й   Ч Е Л О В Е К
 С Е К Р Е Т А Р Ш А
 М О Л О Д Ы Е   М У Ж Ч И Н Ы
 И   Ж Е Н Щ И Н Ы
 Действие происходит на искусственном стальном острове и на «Большой эстакаде» — в открытом море, в Международном курортном лагере, в квартире З а у ра, в магазине — в Баку.




 ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ


 Ночная улица. В полной тишине доносятся приближающиеся шаги и голоса двух молодых людей.
 М у ж с к о й  г о л о с. …А ты знаешь, что такое нефть? Знаешь?
 Ж е н с к и й  г о л о с  (нервно) . Знаю, знаю.
 М у ж с к о й  г о л о с. А ты скажи, если знаешь.
 Ж е н с к и й  г о л о с. Ты это серьезно?
 М у ж с к о й  г о л о с. Так знаешь или нет?
 Ж е н с к и й  г о л о с. Господи! Жидкость. Черная и маслянистая. Пахнет керосином… Успокоился?
 М у ж с к о й  г о л о с. То-то и оно! «Пахнет керосином». И это все?
 Ж е н с к и й  г о л о с. Не понимаю, что ты заладил — нефть, нефть? Говорить тебе больше не о чем? С ума сойти! Полвторого ночи — нефть!
 М у ж с к о й  г о л о с. А когда же нужно говорить о нефти?
 Ж е н с к и й  г о л о с. Со мной лучше никогда. Ненавижу все эти слова: нефть, дебит, план… Слышать не могу больше. Особенно ночью.
 М у ж с к о й  г о л о с. Пожалуйста. Мне-то это меньше всего нужно.
 Ж е н с к и й  г о л о с. Очень интересно. Нас здесь только двое. Кому же тогда это нужно?
 М у ж с к о й  г о л о с. Тебе… Да, да, тебе. Ты тоже принимаешь участие в добыче нефти. Верно? И что бы ты ни думала, это действительно героический труд…
 Ж е н с к и й  г о л о с. Все только героическое, все только историческое. Куда ни глянь. Надоело!
 М у ж с к о й  г о л о с. Должна же ты знать, во имя чего работаешь.
 Ж е н с к и й  г о л о с. Я очень хорошо знаю, во имя чего работаю. Прошу, прекрати!..
 Нармина  и  Рауф выходят из-за угла на освещенную часть улицы.
 Н а р м и н а. До завтра, Рауф. Дальше не ходи со мной.
 Р а у ф. Не выйдет. Я до утра не засну, только и буду думать, что тебя какой-нибудь негодяй подстерег и зацапал в вашем темном подъезде.
 Н а р м и н а. Уйди, ради бога. Никто меня там не зацапает.
 Р а у ф. Значит, это сделаю я.
 Н а р м и н а. Рауф, прошу тебя, мы уже совсем дошли, уходи. Я сказала дома, что приду в одиннадцать.
 Р а у ф. Теперь ясно, почему ты так нервничаешь. Так и скажи, что боишься свою мамочку!
 Н а р м и н а. Прекрати!
 Р а у ф. О чем же говорить человеку? О нефти нельзя, о маме твоей тоже… Я тебя прошу. Ты раз и навсегда объясни дома, что ты уже самостоятельный человек, сама зарабатываешь себе на жизнь. И, в конце концов, ты провела вечер вместе со мной, своим законным женихом.
 Н а р м и н а. Вот это ее особенно обрадует…  (Тревожно оглянулась на подъезд) . Уходи.
 Р а у ф. Принципиально не уйду. Пора положить конец. Ты такая гордая, умная, справедливая…
 Н а р м и н а  (на мгновение забыв о подъезде) . Это ты обо мне?
 Р а у ф. Да, о тебе. И все это исчезает, ты становишься совсем другим человеком, стоит только заговорить о твоей матери. Никак не могу понять, каким образом она так тебя запугала. Тебя и твоего отца. Гипноз какой-то. Ведь ты-то прекрасно знаешь, что она…
 Н а р м и н а. Оставь ее в покое. Слышишь? Сколько раз тебе говорить?
 В подъезде появляется в ночной рубашке мать Нармины, подходит к дочери и дает ей пощечину.
 М а т ь  Н а р м и н ы. Отправляйся домой!
 Н а р м и н а. Мама!
 Р а у ф. Что вы делаете?
 М а т ь  Н а р м и н ы  (не обращая внимания на Рауфа) . Я дома с тобой поговорю. Не хочется соседей будить!
 Р а у ф. Это же ваша дочь! Как вы можете так унижать ее достоинство!
 М а т ь  Н а р м и н ы. Если ты сию секунду не уберешься, посмотришь, что я из твоего достоинства сделаю.
 Р а у ф. Я не Нара и не ваш муж и вас не боюсь. Предупреждаю, что я не позволю больше…
 М а т ь  Н а р м и н ы. Ничего, вот с этой минуты начнешь бояться!
 Н а р м и н а  (встает между ними) . Мама!  (Рауфу) Я же просила! Уходи, умоляю тебя, как мне все это надоело!  (Исчезает вместе с матерью.) 
    
 Рауф несколько мгновений смотрит им вслед, потом бросается к подъезду, но дверь уже заперта. Хватается за ручку.
 Р а у ф  (громко) . Нара! Вернись! Нечего тебе в этом доме делать! Идем со мной!
 Никто ему не отвечает.
  (Прислушивается, потом медленно отходит от подъезда. Идет по безлюдной улице.) Легко сказать: «Идем!» А куда?
 Приемная начальника управления Морнефти Бадирова.
 За столом секретаря — Нармина.
 Входят Заур  и  Рауф.
 3 а у р. Здравствуй, Нармина.
 Р а у ф. Приветствую!
 Н а р м и н а. Здравствуй, Заур.  (На Рауфа не смотрит.) 
 З а у р  (обеспокоен, но старается не показать этого) . Ты не знаешь, зачем я нужен Бадирову?
 Н а р м и н а. Не знаю. Сразу после ухода парторга приказал, чтобы я тебя вызвала.
 Р а у ф. А со мной ты разговаривать не хочешь?
 Н а р м и н а. Тебя сюда никто не звал!
 З а у р. Да ладно вам. Вы же не дети. Помиритесь, я прошу вас.
 Раздается звонок вызова.
 Н а р м и н а. Извини. Бадиров!  (Уходит в кабинет Бадирова.) 
 З а у р. Чего он меня вдруг вызвал?
 Р а у ф. Сейчас узнаешь. Не понимаю — каждый раз у тебя такое лицо, как будто тебя к зубному врачу приглашают.
 З а у р  (натянуто улыбается) . Сам не могу понять, в чем дело. Вроде бы я не трус и нутро у меня не подхалимское, а все равно при каждой встрече с ним такое напряжение появляется, что разговариваю с трудом. Ничего поделать не могу. Перед самим собой стыдно.
 Р а у ф. А потому, что он личность. Это и давит на тебя. В его присутствии многие теряются! Все! Кроме меня!
 3 а у р. На тебя, значит, его личность не давит?
 Р а у ф  (усмехается) . А он со мной еще ни разу не разговаривал.  (Разворачивает сверток, принесенный с собой, достает хрустальную вазу, ставит ее на стол Нармины.) Вещь? Нарке понравится, у нее вкус хороший.
 З а у р. Смотри, разоришься!
 Р а у ф. Разоряются те, кто дарит любимой женщине духи, цветы и прочую нестабильную галантерею, а от таких подарков всем одно удовольствие и выгода.
 З а у р. Насчет удовольствия, допустим, понятно, а в чем выгода?
 Р а у ф. Все просто. Сегодня это будет приятно Нарке, а через четыре месяца мне... когда она эту банку принесет в наш общий дом. И не только вазу, я и раньше ей дарил полезные вещи. Сегодня помирюсь. Ужасно нервная она стала. Во всем мать ее виновата.  (Замолкает, заметив, что дверь кабинета Бадирова приоткрылась.) 
 З а у р  (рассеянно) . И зачем я ему вдруг понадобился?
 Р а у ф. А вдруг ему захотелось тебе что-нибудь хорошее сделать. Он же все может. Ты зайдешь сейчас в дверь, а он тебе  (голосом Бадирова) : «Мы тут подумали с товарищами и решили представить вас к званию». И ничего особенного! Такая власть у человека! Подумать страшно. Эх, был бы я на его месте.
 З а у р. Ты? На месте Бадирова? Представляю…
 Через неплотно прикрытую дверь доносятся голоса.
 Г о л о с  Б а д и р о в а. Поверьте, мне это очень неприятно. Моя жена не права, и я непременно скажу ей об этом. Она не должна была разговаривать с вами таким тоном. Я вас прошу, не обижайтесь.
 Г о л о с  Н а р м и н ы. А я совершенно не обиделась. У большинства женщин в этом возрасте характер портится. Ничего удивительного.
 Г о л о с  Б а д и р о в а. В каком же это возрасте?
 Г о л о с  Н а р м и н ы. В возрасте вашей супруги.
 Г о л о с  Б а д и р о в а. Да, да, да… К сожалению, люди, независимо от возраста, иногда говорят не то, что следует. Вы можете идти.
 Н а р м и н а  (входит в приемную, на Рауфа не обращает внимания. Зауру.) Слышал?  (Кивает на дверь кабинета.) Час назад звонила его жена, а у него парторг в это время сидел и инструктор из райкома. Я все ей объяснила, говорю, если не срочно, позвоните минут через десять-пятнадцать, а она как набросится на меня, как бешеная. Я послушала и дала ей в ухо отбой. Никого не стесняется. А посмотришь на нее — испугаешься, такая страхолюдина! Вместо того чтобы молиться на него круглые сутки, она же его еще в дурацкое положение ставит.
 Р а у ф. Возмутительно.  (Подмигивает Зауру.) Беззащитного старика шефа обижает старая жена. До сих пор ничего подобного в жизни не слышал!
 З а у р  (Нармине) . Он не сказал, зачем я ему понадобился?
 Н а р м и н а. Нет.
 В кабинете Бадирова. 
 Бадиров и Заур.
 Б а д и ров  (З а у р у) . Здравствуйте, садитесь. Как движется работа?
 З а у р. Нормально, по-моему. После шторма все восстановили. Месячный план дали, даже с небольшим перевыполнением.
 Б а д и р о в  (улыбается) . Это-то я знаю. Попробовали бы не выполнить. Я имею в виду работу над темой.
 З а у р. Почти по графику.
 Б а д и р о в. Очень важно уложиться в срок — два года, и ни одного дня больше. Не забывайте, что ваша работа имеет большое практическое значение. Надо наконец добиться, чтобы не было ни одной простаивающей скважины. Если у вас есть какие-нибудь трудности, скажите!
 З а у р. Да нет, все в порядке, спасибо.
 Б а д и р о в. Тогда к делу. Горком комсомола проводит ежегодный семинар молодых творческих работников и передовиков производства и прислал нам два приглашения. Я посоветовался с товарищами, и мы решили передать их вашей бригаде. Вам не помешает декадный перерыв? Я имею в виду научную работу. С производством, разумеется, все будет улажено.
 З а у р  (размышляет вслух) . Сейчас составляются графики сопротивляемости… Данные обрабатываются бригадой… Не помешает. Просто по возвращении придется дополнительно потратить несколько вечеров на анализ.
 Б а д и р о в. Вот и прекрасно. Возьмите с собой кого-нибудь из бригады. Сколько человек еще не отдыхало в этом году, кроме вас?
 З а у р. Один. Рауф Мамедов.
 Б а д и р о в. А, этот рабочий, помощник бурильщика? Он, по-моему, старательный мальчик и, кажется, учится в заочном институте? Что-то я подписывал недавно в связи с этим.
 З а у р  (кивает) . Он здесь, в приемной.
 Бадиров нажимает звонок. Входит Нармина.
 Б а д и р о в  (Нармине) . Пригласите Мамедова.  (Зауру.) Кстати, у вас в бригаде все рабочие учатся?
 Нармина выходит.
 З а у р. Все, кроме Сабира Топчиева.
 Б а д и р о в. Ну, этот сам может многому научить. Фантазер только.  (Вошедшему Рауфу.) Здравствуй, садись, пожалуйста.  (Зауру.) А вас я прошу неукоснительно следить за тем, чтобы никто не бросал учебу. Иначе о профессионализме и речи быть не может. Темп-то в технике! Только поспевай за ним. А то получится, как в этом году в сельском хозяйстве: на сто тракторов в нашей республике — семьдесят пять трактористов! Слава богу, в нефтяной промышленности пока таких казусов не случалось. Где-то здесь ваши приглашения.  (Потянулся к папке на столе.) 
    
 В это время снова вошла Нармина.
 Н а р м и н а. Извините, звонят из Академии.
 Б а д и р о в. Кто?
 Н а р м и н а. Вице-президент.
 Ба д и р о в. Соедините.  (Берет трубку, совсем другим тоном.) Здравствуйте, дорогой мой! Рад тебя слышать... Нет, это не ошибка, я действительно снял свою кандидатуру. Категорически не хочу… Разумеется, могу объяснить… Нет-нет, никаких таких причин. Я очень признателен и польщен, что вы сочли возможным выдвинуть меня на звание члена-корреспондента, но баллотироваться не буду…  (Перехватывает взгляд Заура, улыбнулся.) Хорошо, буду откровенным. Только между нами?.. Помирать не хочется… Правильно, правильно расслышал. Не хочется раньше времени умирать  . Я-то хорошо представляю, что меня ожидает. Три месяца острого нервного напряжения, четыре тура выборов, на каждом из которых будет отсеиваться энное количество соискателей. Верно?.. Непонятно?.. Пожалуйста, объясню. Если изобразить смертность среди научных работников нашего с тобой возраста в виде графика, то пик его по времени совпадает с окончанием выбора в Академию. Я как раз в том возрасте, когда такого рода развлечения строго противопоказаны. Теперь понял?..
 Р а у ф  (воспользовавшись паузой, Нармине) . Больше меня не уговаривай, ни за что в академики не пойду, жизнь дороже. Слышишь?  (Сидя в кресле, пытается обнять ее.) 
    
 Нармина сразу же отходит.
 Б а д и р о в  (продолжает телефонный разговор) . Возможно, преувеличиваю. Возможно. Но несколько лет жизни у меня эти выборы отобрали бы, а они мне очень нужны самому… Нет, не пожалею. В конце концов, науку можно делать и без звания члена-корреспондента. Кандидатуру мою сними. Всего доброго.  (Положив трубку.) Я всячески стараюсь избежать всей этой суеты. Работаю, получаю от работы удовлетворение, и на старости лет принимать участие во всех этих бурных событиях нет у меня ни желания, ни физических возможностей. Возраст, ребята, уже не тот, да и здоровье… А вы как думаете?
 Н а р м и н а. Правильно сделали, что отказались! Надо и о себе хоть раз позаботиться.
 З а у р. Я бы не сказал, что вы производите впечатление человека старого или больного.
 Б а д и р о в  (спокойно) . Пятнадцать лет назад, после первого сердечного приступа, я дал себе слово избегать всего лишнего, что непосредственно не связано с моей работой.
 Р а у ф  (неожиданно для всех) . Я бы ни за что не отказался. И для сердца от этого только польза была бы.
 Б а д и р о в  (улыбается) . Вам этого еще не понять.  (После паузы.) Не скрою, хотелось бы стать академиком, да не только этого хочется, если покопаться в себе… Но…  (Развел руками.) Вернемся к нашему разговору. Так, значит, вы, Заур, и…
 З а у р. Рауф Мамедов.
 Б а д и р о в. Поедете на этот семинар. Проходить он будет в Международном молодежном лагере на берегу моря. Люди там соберутся интересные. Всего вам доброго.  (Достал из папки конверт и протянул Зауру.) Пожалуйста. Мне кажется, вам надо развеяться. Не знаю, как у вас, но у меня после нашей последней встречи остался неприятный осадок.  (Полувопросительно.) Теперь, кажется, все вошло в норму… Счастливого пути!
 Заур и Рауф уходят.
  (Нармине.) После наших последних событий эта поездка как нельзя более кстати. Пусть развлечется немного, а то слишком он ушел в себя. Вам не кажется?
 Н а р м и н а. Заур? По-моему, все уже прошло. Вы так говорите! Он же очень здоровый и спокойный человек.
 Б а д и р о в. Тем лучше, если вы правы. А я думаю, что к нему нужно относиться внимательнее. Он не похож на других. Слишком много сейчас развелось молодых людей энергичных и вполне толковых, которые чересчур хорошо знают, что им нужно…
 Н а р м и н а. Разве это плохо?
 Б а д и р о в. Не плохо и не хорошо. Это нормально. А такие, как Заур, попадаются чрезвычайно редко, уж мне-то вы можете поверить. И грош цена была бы мне, если бы я не разглядел то особенное, что есть в Зауре. Не скрою, в будущем я на нею очень рассчитываю. Разумеется, все это между нами.
 Н а р м и н а. По-моему, я никогда…
 Б а д и р о в. Конечно, конечно, извините. Пожалуйста, соедините меня с домом.
 Н а р м и н а. Неужели вы с ней еще будете разговаривать?
 Б а д и р о в. Вы, наверное, уже успели заметить, что я к вам очень хорошо отношусь, хотя бы потому, что я и откровенен и советуюсь с вами… Но не забывайтесь! Моя жена — это моя жена, и о ее недостатках могу говорить только я. Прошу вас это запомнить. Вам все ясно? А теперь соедините меня с домом.
 Приемная.
 Заур и Рауф.
 Р а у ф  (Зауру) . Ну вот видишь, как все хорошо получилось. А ты боялся идти. Нет, с Бадировым, конечно, можно иметь дело… Когда у него хорошее настроение.
 Входят Бадиров и Нармина.
 Б а д и р о в  (Нармине) . Улетаю в город. Буду в пять часов.  (Уходит.) 
 Р а у ф  (Зауру) . Я чуть задержусь, ладно? Ты меня подожди на пристани.
 Заур уходит.
  (Нармине, очень теплым, проникновенным тоном.) Сердце мое кровью обливается, когда вижу тебя грустной.
 Н а р м и н а. Мне и вправду очень грустно.
 Р а у ф. Я на любом расстоянии чувствую это. Если вдруг на душе у меня без всякой причины становится хорошо, я понимаю — моей девочке сейчас весело, если…
 Н а р м и н а. И часто на душе у тебя хорошо?
 Р а у ф. В том-то и дело — за последнее время редко.  (Подходит к Нармине, кладет ей руки на плечи.) 
    
 Нармина, вздрогнув, оглядывается на дверь кабинета.
 Успокойся, тиран уехал. Это как раз тот случай, когда государственные интересы совпадают с личными. Он сейчас летит в вертолете к высокому начальству и даже не подозревает, что на самом деле его вызвали только для того, чтобы я, Рауф Мамедов, мог спокойно поговорить с тобой!
 Н а р м и н а. Как бы не так, к начальству! Свояченица сказала, что у старой овцы сердечный приступ! Раз в месяц она эту комедию разыгрывает. А он на четыре часа совещание назначил. Ужасно расстроился, ты же знаешь, какой он в делах точный, но отменил и поехал, хотя и знал, что никакого приступа нет, просто вызвала убедиться, что за десять дней он от нее не отвык, - в лучшем случае истерика на почве злости.
 Р а у ф. А чего же он тогда поехал?
 Н а р м и н а. Попробовал бы не поехать. Вот уж тогда без сердечного приступа не обошлось бы. У него. Она бы довела, можешь мне поверить!
 Р а у ф. Удивительная история. Такой умный, сильный человек и не может поставить на место жену.
 Н а р м и н а. Когда женщина на десять лет старше мужа…
 Р а у ф. Неужели на десять?
 Н а р м и н а. Ну, на четыре… то он обычно относится к ней, как к строгой маме, которая на старости лет заслужила право на уважение единственного сына.
 Р а у ф. Слушай, может у человека и вправду сердечный приступ?
 Н а р м и н а. Все может быть. Если бы на месте этой старой курицы я посмотрелась в зеркало, то и у меня, наверное, с сердцем было бы плохо.
 Р а у ф. Ты уж скажи точно, чтобы при встрече я не попал в глупое положение: как мне к ней обращаться — старая овца или старая курица?
 Н а р м и н а. Ну ее! Говорить тебе больше не о чем?
 Р а у ф. Я по тебе очень соскучился.  (Обнимает ее. Целует.) 
 Н а р м и н а  (отходит от него) . Хватит. Могут войти.
 Р а у ф  (тянет ее за руку к двери в кабинет) . Иди сюда. В кабинет Бадирова уж точно никто не посмеет войти. Идем, маленькая, я тебя приласкаю, я так соскучился по тебе.
 Н а р м и н а. Нет, нет, туда я не пойду.
 Р а у ф. Он же улетел, ты что, не слышала?.. Или тебе не хочется побыть со мной?
 Н а р м и н а. Да нет!.. Я не могу… Не могу остаться с тобой в этом кабинете. Мне кажется, он об этом непременно узнает. Не обижайся, ладно? Вечером встретимся.
 Р а у ф. Жаль. Когда еще такой случай представится.  (Прижимает ее к себе.) Слушай, а может быть, зайдем все-таки?
 Нармина качает головой.
 И с чего это тебе взбрело в голову, что Бадиров может узнать?
 Н а р м и н а. Сама не знаю. Когда он смотрит, мне кажется, что все он обо мне знает… Уходи, сюда кто-то идет.
 Р а у ф  (крутит головой) . Здорово он на тебя с Зауром действует, ничего не скажешь. Ладно. Что я тебе хотел сказать?.. Стоит дотронуться до тебя, все из головы вылетает. Да! Я хочу зайти к вам сегодня вечером. А то нехорошо получается — сколько времени встречаемся, а я до сих пор у вас дома не был.
 Н а р м и н а. Сегодня? Слушай, а может быть, не стоит пока?
 Р а у ф. Все понял. Обещаю, что буду вести себя… вернее, буду терпеть все. Увидишь, какой я дипломат.
 Н а р м и н а. Обещаешь?
 Р а у ф. Обещаю  (Целует ее.) До вечера.
 Стальной остров — основание с буровыми вышками в открытом море. 
 Заур и Рауф просматривают результаты замеров.
 З а у р  (Рауфу) . По-моему, все сделано. Осталось только с Сабиром переговорить. Замещать меня это время будет он.
 Р а у ф. «Переговорить». Он и без тебя все знает. Мне иногда кажется, что у него не пальцы, а сверхчувствительные приборы. Стоит ему лидонь на колонну положить, уже все знает, что на дне моря делается. На датчики можно не смотреть. Мне бы такие пальцы… и еще высшее образование! Я бы!.. Эх!
 З а у р. Что-то он задерживается.  (Смотрит на Рауфа.) 
 Тот что-то берет из шкафа, заворачивает в газету, кладет в карман.
 Что это?
 Р а у ф. Карбида я немного взял.
 З а у р. Для чего тебе карбид?
 Р а у ф. Я же тебе рассказывал про Наркину мать — житья уж совсем от нее нет. Сегодня я к ним собираюсь. Вот и придумал метод. Основан на страхе. Научный. Я о нем в одном журнале прочитал. В общем, я хочу вызвать у нее шок. Шок это… Короче говоря, хочу страху на нее нагнать; пусть думает, что я сумасшедший! Все продумал.
 З а у р. А карбид для чего?
 Р а у ф. Для аквариума. Нарка рассказывала, что мать ее очень рыбок любит. Она любит, а кормит и ухаживает за ними этот несчастный, Наркин отец. Как только в аквариуме от карбида закипит вода, начну хохотать.  (Замечает протянутую руку Заура.) Чего тебе?
 З а у р. Карбид.
 Р а у ф. Рыбок жалко?
 З а у р. Нарку. Доведете вы ее совместными усилиями до точки. Метод! Я на твоем месте взял бы и немедленно женился и ни на какой семинар бы не поехал. Сегодня же увел бы ее из дому.
 Р а у ф. В такую жару люди о разводе думают, а ты мне жениться советуешь… А где нам жить? Дом-то только через четыре месяца будет готов.
 З а у р. У меня. Бери мою квартиру, а я к своим старикам переселюсь на это время, знаешь, как они обрадуются!
 Р а у ф. Нет-нет, так не годится. Сниму комнату… Как вернусь с семинара. Знаешь, скажу тебе честно, мне очень хочется там побывать. А как вернусь…
 З а у р. Ладно, беги задержи катер, а то уйдет.
 Рауф уходя, в дверях пропускает Сабира.
 Ну как, Сабир, убедился? Ожила старушка. Суточный скачок сразу на двадцать тонн. А ты не верил, что газлифт сработает.
 С а б и р  (усмехается) . Цыплят по осени считают. Ты думаешь, это долго протянется?
 З а у р. Сколько бы ни протянулось — сплошной выигрыш.  (Улыбается, но чуть раздраженно.) Вечно ты чем-нибудь недоволен. На тебя не угодишь. Применили самый что ни на есть последний разработанный метод, вернули в строй мертвую скважину, и опять все не по тебе. А все потому, что — хочешь, обижайся на меня, хочешь, нет — в науку ты не веришь!
 С а б и р. В науку тоже с умом надо верить. Например, когда я в школе в первый раз услышал про Дарвина, до того удивился, что сразу же после этого урока побежал домой. Отец у меня хоть простой человек, но умный и в то время считался человеком передовым… Я прямо с порога ему: так, мол, и так. Дарвин доказал, что люди произошли от обезьян. А он ничуть не удивился: «Я, говорит, тоже об этом уже слышал. Раз, говорит, великий ученый Дарвин открыл, — значит, так оно и есть, и сомневаться в этом нельзя; все люди и впрямь произошли от обезьяны. Но запомни, сынок, — все! Кроме нашей семьи! На всю жизнь запомни!» С тех пор я к этому так отношусь: кто как хочет, пусть так и считает, отговаривать не буду, а про себя знаю, что никакого отношения к обезьянам не имею. И жить так легче. Понял?
 З а у р. Насчет дарвинизма — да! А почему ты против повторного воздействия на истощенные нефтяные пласты — вот это мне неясно.
 С а б и р. Знаешь, есть такая поговорка — если костер погас, нечего с угольками возиться. Теперь понятно?
 З а у р  (в изнеможении) . Уйду! Трудно с тобой разговаривать.
 С а б и р. Знаю, что уйдешь. Потому что вы все привыкли второпях делать, бегом. Нет чтобы в самую суть заглянуть. Ты газеты читаешь? Заметил, как в газете нефть называют? Не иначе как «черное золото».
 З а у р. Придумал какой-то журналист название, с тех пор и пошло. Ну и что?
 С а б и р. А то, что газеты надо уметь читать. Там же редко что-нибудь прямо пишут. Все больше между строк. Умный человек все там может найти. Вот, например, ты знаешь, кто Кеннеди убил?
 З а у р. Да при чем здесь?.. Ну кто?
 С а б и р. Вот видишь, не знаешь. А его Джонсон убил. Не своими руками, конечно, но убил.
 З а у р. Это ты в газете прочитал?
 С а б и р. Не прочитал, а увидел. Писать об этом нельзя — политика. А как увидел его портрет, понял, в чем дело. Я же раньше на Четвертой Параллельной жил, это потом я квартиру на Монтина получил. А у меня сосед был там, Давуд. Три раза его в тюрьму сажали.
 З а у р. Подожди-подожди, а при чем здесь Джонсон?
 С а б и р. Копия он Давуда, я как увидел его портрет, понял — от этого человека добра не жди. На все способен. До чего похожи!
 Р а у ф  (вернувшись, с порога) . А почему вы об этом никому не сказали?
 С а б и р. А чего зря говорить. Ты думаешь, тот, кто портрет печатал, не знал, в чем дело? Да и характер у покойного был, прости нас бог, препаршивый, связываться тогда не хотелось.
 Р а у ф. Вы где с Джонсоном познакомились?
 С а б и р. Джонсон далеко. Я с Давудом был знаком. Этот Давуд…
 З а у р. Каждый раз не могу понять, шутишь ты или серьезно говоришь. А «черное золото» при чем?
 С а б и р. А при том, что прямо сказать не могут, вот и придумали это название. А через пять или шесть лет, знаешь, как будут называть в газетах нефть — черный изумруд, а еще позже — бриллиант. Понял? Раньше мы ее только фонтанирующую и брали, а сейчас каждая капля на учете. Я когда узнал, сколько стоит один корабль катамаран, который эстакады строит в море, ушам не поверил. Думал, пошутили надо мной. Полгорода построить на эти деньги можно. А сколько стоит каждая скважина наклонная, электроника и кибернетика? И еще твои любимые газлифты всякие, эрлифты в копеечку влетают. Раньше в Азербайджане почти всю союзную нефть добывали, а сейчас только восемь процентов. И вся она на вес золота, и еще посчитай, сколько при этом из-за этих восьми процентов осетров, лососей и черной икры гибнет, то как раз получится бриллиант самой чистой воды.
 З а у р. Погоди… Другого же выхода нет. Более рентабельных способов мировой науке пока неизвестно. Или, может быть, ты предлагаешь свернуть морскую добычу вообще?
 С а б и р. Я человек маленький, если мне что-нибудь предлагают хорошее — беру, спросят — отвечаю, а сам никому ничего не предлагаю. Одно только знаю, еще лет двадцать — двадцать пять назад такой техники и в помине не было, а нефть обходилась в пятьдесят тысяч раз дешевле, не дороже водопроводной воды была, значит… и хозяйству пользы от нее больше было.
 З а у р. Нефти стало меньше. И добыча все больше дорожать будет, и ничего тут не придумаешь. Верно?
 С а б и р. Придумывать не моя забота. Это тебя пятнадцать лет учили.
 Р а у ф  (смотря вдаль) . Вертолет в нашу сторону летит. Большой. Туристы, наверное, - сегодня же воскресенье.
 С а б и р. Скажи, чтобы цветочки побрызгали, пусть свежими выглядят. Чья сегодня очередь рассказывать, как живут  (подражает репортеру, ведущему репортаж) на искусственных стальных островах в открытом бурном Каспийском море нефтяники?
 Р а у ф. Сегодня моя.
 С а б и р. Вот и скажи, только не говори, что стоимость цветочков и привозной земли тоже в себестоимость нефти входит. Еще не забудь сказать, что почти все морские нефтяники учатся. Кроме Сабира.
 Р а у ф. А о том, что у нас здесь сухой закон действует, надо сказать?
 С а б и р. Обязательно. Это всем очень нравится. Так и скажи — единственное место в СССР, где существует сухой закон.
 Р а у ф. А почему вы позавчера сказали, чтобы о нем не упоминали?
 С а б и р. Так это же из Финляндии были туристы. Нельзя напоминать гостям об их домашних неприятностях.
 Рауф уходит.
 Усаживайся. Угощу тебя настоящим чаем в последний раз.
 З а у р. Как это понять?
 С а б и р. Ухожу на пенсию. Все. Эти десять дней, конечно, до твоего прихода, отработаю, и документ заодно оформлю… Вот посмотри, какого цвета должен быть чай!
 З а у р. При чем здесь чай? Хорошую ты мне новость преподнес.
 С а б и р. Мне же надо и о жене своей подумать, скучно ей дома без меня.
 З а у р. Так она же не одна, с ней родственница остается постоянно.
 С а б и р. Запомни, Заур, ни одна родственница не может заменить женщине мужа, даже такого старого, как я. Кто бы тебе ни говорил, что может, не верь.
 З а у р. У тебя два сына. Скажи, чтобы в Баку переехали. Или не послушаются?
 С а б и р. Как не послушаются? Но я никогда этого не скажу. У них интересная работа, семья… Ухожу. Деньги у меня есть, вполне могу даже без пенсии прожить. Буду жить то в городе, то на даче. Знаешь, какая у меня дача хорошая?
 З а у р. Никогда не поверю, что такой человек, как Сабир Топчиев, на всю жизнь бросает работу для того, чтобы жить на даче с женой. Ты представляешь — это значит, больше никогда, до конца жизни, ты не будешь работать. Вот только представь себе это на минуту! И все из-за каких-то яблок и груш.
 С а б и р. Я ж тебе столько раз подробно перечислял, что у меня там растет — инжир, виноград, тут, гранаты, а ты чепуху говоришь — яблоки и груши. А все потому, что никогда ты меня внимательно не слушаешь.
 З а у р. Я буду слушать тебя очень внимательно. Скажи, почему ты уходишь?
 С а б и р. По Конституции. Пенсионный возраст. Я имел полное право еще десять лет назад уйти.
 З а у р  (встает) . Ладно, оформляй документы и уходи. Счастливо. Мы с тобой проработали пять лет, и за все это время я ни разу не подумал, что мы вот так можем расстаться.
 С а б и р. И зря. Рано или поздно все уходят на пенсию! Я — еще хорошо; вот у меня знакомый был, в цирке работал жонглером, так он в тридцать пять ушел на пенсию — положено им.
 З а у р  (не слушает его) . Потому что все это время мы относились друг к другу с уважением, и мне казалось, что я заработал право знать, почему ты уходишь на пенсию.
 С а б и р. В том-то и дело, никаких особо важных причин нет. Слушай, Заур, вот как ты относишься к футболу?
 З а у р. Сабир!
 С а б и р. Подожди-подожди, вот, например, ты расстроился, когда «Нефтяник» вылетел из высшей лиги?
 З а у р. Ну... неприятно, конечно…
 С а б и р. А мне сперва даже неприятно не было. Никогда футболом не интересовался, до тех пор, пока «Нефтяник» не вылетел. А тут смотрю, траур в республике, все мои знакомые как будто с ума сошли — переживают, письма пишут в газеты, чтобы команду вернули в высшую лигу. И тут я про себя в первый раз подумал, какой я равнодушный человек, я же неправильно живу!
 З а у р. Почему неправильно? Ты сам сказал, что не любишь футбол?
 С а б и р. Слушай, при чем здесь футбол? Я о серьезных вещах говорю, а ты футбол, футбол! Знаешь, о чем я подумал? Эти люди, самые разные люди, переживают из-за какой-то спортивной команды, а я, Сабир Топчиев, не футбольный, а самый что ни на есть настоящий нефтяник, вылетел из высшей лиги без всяких переживаний! Можно сказать, даже не заметил этого. Разве это правильно?
 З а у р. Это когда же ты был в высшей лиге?
 С а б и р. Когда Баку был Баку — нефтяной столицей мира! А все остальные нефтяные районы были «второй Баку», «третий Баку» и радовались, когда их так называли. За честь считали! А теперь в высшей лиге Тюмень, Татария… Много…
 З а у р  (улыбается) . Я знал, что ты патриот, но до такой степени!..
 С а б и р  (задетый улыбкой Заура) . Еще подумаешь, что я из-за этого. Нет. Это я просто рассказал тебе, какая сейчас ситуация в нефтяной промышленности: уйду — некому будет тебе объяснить. Я говорю откровенно — ухожу на пенсию потому, что мне неинтересно работать. Все! Вот главная причина. Честное слово!
 З а у р. Не спрошу, и не надейся!
 С а б и р. Удивил. Я знал, что не спросишь. Это уметь надо — вовремя вопрос задать. Если хочешь знать, в наши дни люди беседовать разучились. Теперь же не беседуют, только разговаривают. Раньше специальная застольная беседа была, специальная деловая, специальная любовная, специальная вражеская беседа была, в конце концов. А теперь? Все такие деловые стали.
 З а у р  (торопливо) . Хорошо, хорошо, спрашиваю. Почему тебе стало неинтересно работать?
 С а б и р. Все началось с таблички. В ста километрах от берега на седьмой день, когда не переставая дул норд и связь с берегом была только по радио, я увидел табличку: «Прием в среду и пятницу с двух до трех», - и понял, что происходит что-то новое и непонятное.
 З а у р. Ну, знаешь! Когда вы забивали первые сваи, вас было несколько десятков человек, а сейчас нас пятьдесят тысяч, и если хотя бы пять тысяч из них захочет попасть сразу в ту дверь с табличкой, то может начаться небольшая давка. Я что-то не понимаю, куда ты клонишь? Все, что не похоже на те времена, когда ты пришел на морской промысел…
 С а б и р. Я не пришел на морской промысел… Я пришел в открытое море, а промысел появился после моего прихода…
 З а у р. Памятник поставим. Но не можем же мы жить по законам того времени. Не хочешь ты этого понять. Надоела всем эта псевдоромантика, которую ты проповедуешь. Ты думаешь, со стороны не заметно, как тебя все раздражает: новая техника, то, что все учатся, - чуть ли не предательством ты это считаешь рабочему делу; даже то, что ребята зарабатывают неплохо, тоже тебе на нервы действует. Только потому, что вы получали мало, потому, что вы одевались плохо, потому, что вы недоедали и жили по пять человек в одной комнате! Это и понятно…
 С а б и р. Сынок, тебе не стыдно?  (После паузы.) Да нет, тебе и не должно быть стыдно — просто ты обо мне плохо думаешь. Думай и дальше как хочешь. Если бы человек менялся от того, как о нем думают другие, сейчас половина людей ходила бы в виде зверей, половина — в облике ангелов… Я не о себе думаю и не о том, что ты обо мне будешь думать, со мной все понятно — я уже ухожу на пенсию. Я сейчас о тебе беспокоюсь, - оказывается, ты в людях главного не понимаешь… Ты говоришь, мне не нравится, что ребята зарабатывают больше, чем мы в свое время… Сказали бы нам тогда, что ни один рабочий не получает меньше двухсот пятидесяти, а есть и такие, что и пятьсот рублей в месяц выбивают, мы бы не поверили. Да! Но это, по-твоему, неплохой заработок. Если бы от меня зависело, я бы этим ребятам за их труд в пять, в шесть раз больше платил бы… И это было бы справедливо! За то, что они круглые сутки в снег и зной в море мокнут. Когда-нибудь так им и будут платить… Да, я не понимаю музыку, которую вы слушаете, и мне смешна иногда ваша одежда, но мне приятно, что у вас есть возможность слушать любую музыку, и я радуюсь, что вы одеваетесь так, как вы хотите. И я скажу тебе, чт о мне не нравится! Не сказал бы я тебе этого, если бы не уходил. Когда ты пришел к нам в первый день, я подумал про тебя — в этом парне есть что-то от тех людей, с которыми я в восемнадцать лет также пришел сюда. Кажется, этот парень, подумал я про себя, кое на что способен. Может быть это как раз один из тех избранных, которые творят чудо, когда приходит время чудес.
 З а у р. И ошибся, Сабир, с самого начала. Чудес не бывает, и я не бог.
 С а б и р. А они разве были богами, восемнадцатилетние и двадцатилетние, в те времена, когда о морских промыслах никто и слыхом не слыхал. Не было еще эстакад ни в Мексиканском заливе, ни в Северном море. Нигде не было в мире! А они взяли и построили. Ты прав. Они не были богами! Я не знаю, кем они были. Но они рвались вперед, так уж они были устроены, а вы не рветесь, и мне это не нравится. Ты только что в шутку памятник мне посулил, а я ведь в нем не нуждаюсь. Мы его сами себе установили в тот день, когда затопили старые корабли, чтобы было с чего бурить в первый раз в истории морское дно. Этот памятник теперь на всех лоциях и картах «Островом семи кораблей» называется. Памятник покойным Сафарову, Каверочкину, Керимову… И мне, еще живому. Я еще раз тебе говорю — я ухожу потому, что мне уже неинтересно работать. Пять лет я каждый день ожидал, что ты скажешь: «Хватит, ребята. А теперь давайте…»
 З а у р. Ну что давайте?!
 С а б и р. Если бы я знал, давно сказал бы. Я надеялся, что ты знаешь.
 З а у р. Мне, Сабир, очень приятно, что ты обо мне так думаешь, но, к сожалению, не всем дано быть Каверочкиным, Сафаровым или Керимовым.
 С а б и р. А Таиров?
 З а у р. При чем здесь Таиров?!
 С а б и р. Я спрашиваю, а ты как ответишь — твое дело.
 З а у р. Таиров? Нет, я не Таиров.
 С а б и р. Ты прав.
 3 а у р. И все-таки, может быть, ты останешься?
 С а б и р. Нет. Как вернешься, уйду.
 Квартира Нармины, она накрывает на стол. 
 Здесь же, в комнате, Рауф и отец  Нармины.
 Р а у ф  (подходит к столику с нардами — там рукоделие, ножницы) . Какие нарды!.. Да… Это вам не пластмасса!
 О т е ц  Н а р м и н ы. Слоновая кость и перламутр. Эти нарды мне от прадеда достались. У нас в семье все любили эту игру. А посмотрите, какие там шашки и кости!
 Р а у ф  (берет рукоделие и ножницы) . Куда это положить?
 Н а р м и н а. На подоконник.
 М а т ь  Н а р м и н ы  (заглядывает в комнату) . Рауф, вы какой чай любите — крепкий или нормальный?
 Р а у ф. Не беспокойтесь, я вас прошу. Подождем прихода ваших гостей.
 М а т ь  Н а р м и н ы. Нет-нет, я вам сейчас налью. Заварю на свой вкус, надеюсь, понравится. Нарминочка, принеси варенье, только спроси у Рауфа, какое он любит.  (Уходит.) 
 Р а у ф  (раскрывает нарды) . Вот это да! Представляю, как приятно играть этими шашками на такой доске! Удивительное дело — с тех пор как я научился играть в нарды, все время вот и выгрываю.
 О т е ц  Н а р м и н ы  (тоном, полным сарказма) . Да? Интересно.
 Р а у ф. Ничего с собой поделать не могу — выигрываю, и все тут. А вы умете играть?
 О т е ц  Н а р м и н ы. Я?! Поигрываю иногда.
 Н а р м и н а  (достает из книжного шкафа грамоту, показывает Рауфу) . К твоему сведению, папа официально десять лет подряд чемпион своей проектной мастерской.
 Р а у ф  (берет грамоту) . Здорово! Никогда с чемпионом не играл.  (Раскладывает нарды.) Сыграем?
 О т е ц  Н а р м и н ы. Здесь?!
 Н а р м и н а  (Р а у фу) . Для чего тебе нарды?
 Р а у ф. Да что ты! Когда у меня еще будет возможность с чемпионом сыграть? «Карпов против Фишера»! Прошу вас!
 М а т ь  Н а р м и н ы (несет чай). Мужчины обычно любят крепкий. Не знаю, как вам понравится, я, добавляю в чай щепотку корицы. У нас дома всем… Вы что, в нарды собрались играть?!
 Р а у ф. Ага! Сыграем партишку!
 Отец  Нармины незаметно для Рауфа делает большие глаза, показывает на гостя, - мол, никакого выхода. Нармина, перестав накрывать на стол, напряженно наблюдает.
 Никогда не пил с корицей!  (Бросает кости.) Шесть и пять! Неплохо для начала!  (Отхлебывает из стакана чай) . Прекрасный чай! Это вы сами придумали — добавлятсь корицу?
 М а т ь  Н а р м и н ы  (сдержанно) . Сама.  (Уходит.) 
 Р а у ф  (бросает кости, весело) . Шесть и четыре!  (Со стуком ставит шашки.) 
 О т е ц  Н а р м и н ы  (вздрагивает, оглядывается на дверь) . Тсс!  (Бросает кости, еле слышно делает ход.) 
 Р а у ф. Опять два и один? Вам не везет, потому что вы кости не трясете и шашку чересчур осторожно ставите. У нас на работе есть дядя Сабир, Нармина его хорошо знает; он говорит, что, если в нарды не стучать, все удовольствие пропадает.
 Н а р м и н а. Но ты же не дядя Сабир.
 О т е ц  Н а р м и н ы. Это верно, конечно, но, с другой стороны, шум поднимать не хочется! Вот на работе, например, хоть и перерыв, но стараемся играть тихо.
 Р а у ф. Правильно, работа есть работа, столько там склочников всяких, зато дома всласть поиграть можно! Пять и четыре!  (Бьет шашкой по доске.) 
 О т е ц  Н а р м и н ы. Тсс!
 М а т ь  Н а р м и н ы  (в дверях) . Потом говорят — у меня плохой характер.
 О т е ц  Н а р м и н ы  (торопливо) . Я никогда этого не говорил.
 М а т ь  Н а р м и н ы. Тебе мало, что из-за этой домработницы весь вечер торчу на кухне?
 Р а у ф  (Нармине) . Вы домработницу наняли?
 Н а р м и н а  (напряженно) . Да нет. Папин сослуживец должен прийти с женой. Мама ее не любит.
 М а т ь  Н а р м и н ы. Мало?  (Кивает на нарды.) Тебе ещё захотелось по моей голове постучать? Пожалуйста, стучи - руками; ногами, палкой, я привыкла… Тысячу раз говорила тебе, чтобы ноги этой домработницы в моем доме не было!
 Р а у ф  (тихо, Нармине) . В «моем» доме… Слушай, она хоть когда-нибудь говорит в «нашем»?
 Н а р м и н а. Помолчи, ради бога. Из-за тебя все! А ведь обещаал.
 Р а уф. С ума сойти можно. При чем здесь я?!
 О т е ц  Н а р м и н ы. Не могу же я сказать, чтобы человек пришел без жены.
 М а т ь  Н а р м и н ы. А что ты можешь?  (Кивает на нарды.) Кроме этого? Ничего, ничего, я ему сама скажу. Не посмотрю, что он твой начальник.
 Р а у ф. Еще как скажет! Лично я верю.
 Отец  Нармины встает, хочет закрыть нарды.
 Мы же еще не кончили!
 О т е ц  Н а р м и н ы  (похлопывает Р а у фа по плечу) . Ладно, ладно, ты выиграл.  (Закрывает нарды, уходит.) 
 Р а у ф  (очень приветливо матери Нармины) . А я хотел с вами сыграть партию.
 М а т ь  Н а р м и н ы. Со мной?.. Напрасно. Интеллигентный человек не должен играть в эту игру.
 Р а у ф. А во что он должен играть?
 М а т ь  Н а р м и н ы. Если когда-нибудь станете интеллигентным человеком, сами догадаетесь.  (Мужу.) Помоги мне на кухне.
 Н а р м и н а. Я помогу тебе.
 М а т ь  Н а р м и н ы. Нечего. Его гости — пусть он и помогает.  (Уходит.) 
 Р а у ф. Всего три слова! Ты даже представить себе не можешь, какие это нужные слова!
 Н а р м и н а. Скажи!
 Р а у ф. При тебе никак не могу. Вот если бы я был на месте твоего отца, ты их, наверное, сейчас услышала бы! Ах, какие слова!
 Н а р м и н а. Ты опять начинаешь?
 Р а у ф. Будь справедливой, весь вечер молчу, хотя чувствую, как из-за этого молчания у меня ухудшается здоровье. Да ладно, бог с ней. Я же пришел по серьезному делу… Пришел спросить, как ты посмотришь на то, чтобы мы поженились после моего возвращения с семинара?
 Нармина, улыбаясь, смотрит на Рауфа.
  (Целует ее.) Вместе будем завтракать, вместе уезжать на работу. Представляешь — всю ночь вместе! Все у нас будет, все, что ты захочешь. Не сразу, конечно, но все будет!
 Н а р м и н а. Ничего мне не надо. Ты мне только одно обещай, но серьезно. Сперва подумай, а потом обещай.
 Р а у ф. И думать не буду, заранее обещаю все, чего бы ты ни захотела.
 Н а р м и н а. Только одно. Что мы с тобой никогда не будем ругаться. Даже если кто обидит другого. Никто из нас никогда не закричит. Обещаешь?
 Р а у ф. Разумеется. Странные мысли какие.
 Н а р м и н а. Думаешь, странные? Может быть… Несколько лет назад мы были в Кисловодске, и там в одном доме с нами снимала квартиру одна пара; оба уже немолодые люди. И ты знаешь, они были друг с другом на «вы». Тогда мне это показалось ужасно смешным.
 Р а у ф. Господи, Нарка! Ты хочешь, чтобы я с тобой на «вы» разговаривал?
 Н а р м и н а. Нет, конечно. Я только хочу, чтобы мы никогда не ругались. Чтобы не было стыдно перед соседями, на работе, перед самими собой… И еще, пожалуйста, обещай, что ты будешь ладить с моей мамой.
 Р а у ф. После того как мы будем жить вместе — это не проблема.
 Н а р м и н а. И ведь всего-то каких-то три месяца. Я понимаю, тебе это нелегко, но ради меня ты потерпи. Я вчера смотрела отчет — наш дом будет сдан в начале ноября, от силы — в середине.
 Р а у ф. Подожди-подожди, ты, кажется, думаешь, что эти три месяца мы проживем с твоими родителями?
 Н а р м и н а. А где же? К тебе нельзя, там и так тесно, а у нас все-таки три комнаты.
 Р а у ф. Хоть пять! Мы снимем комнату и будем в ней жить, пока не получим квартиру.
 Н а р м и н а. Зачем? У меня здесь есть своя комната. Мы же обидим отказом моих родителей. Они мне ничего плохого не сделали, как же я им объясню свой уход?
 Р а у ф. Скажи им, что я с твоей дорогой мамой в одном городе жизнь с трудом выдерживаю, а уж в одной квартире!..
 Н а р м и н а. Оставь мою мать в покое!
 Р а у ф. Я только и хочу, чтобы все оставили друг друга в покое. Если хочешь знать, я и жениться так тороплюсь, чтобы тебя от нее избавить. Мне же тебя жалко. Посмотри, на кого ты стала похожа!
 Н а р м и н а  (обхватив ладонями голову) . Не хочу тебя слушать.
 Мать  Нармины входит в комнату, ставит на стол блюдо.
 За ней — Отец  Нармины, он помогает жене.
 М а т ь  Н а р м и н ы. Все. С избытком хватит для твоих выскочек. Спасибо еще пусть скажут, что их в приличный дом пригласили.
 О т е ц  Н а р м и н ы. Ей-богу, зря ты так. Он очень неплохой человек, да и она…
 М а т ь  Н а р м и н ы. Домработница и выскочка. Ты не замечаешь, каким тоном она разговаривает. Прошлый раз… Все! Хватит! Я тебя в последний раз предупреждаю, чтобы ноги ее больше в моем доме не было. Благодаря тебе я ко многому в жизни привыкла, но еще ее терпеть — это сверх моих сил. Я согласна, у меня было время привыкнуть, опускались мы постепенно, и тем не менее всему есть предел.
 О т е ц  Н а р м и н ы. Почему это мы опустились? Чем мы хуже других?
 М а т ь  Н а р м и н ы. В том-то и несчастье, что ты не чувствуешь этого. У тебя же самолюбия нет. Посмотри, как живут семьи твоих товарищей, вместе с которыми ты начинал. Оглянись вокруг! Все они выбились в люди, занимают прекрасное место в обществе. Даже этот слабоумный Кулиев, над которым все смеялись…
 О т е ц  Н а р м и н ы. Кулиев? Ты хочешь, чтобы я взятки брал? Да?
 М а т ь  Н а р м и н ы. Да кто тебе их даст! Люди знают, кому их давать. Этого положения надо еще добиться. Так что не беспокойся — твоей честности ничто не угрожает. Да что там говорить… Я давно примирилась с тем, что я жена неудачника. Даже с тем, что моя единственная дочь вынуждена сама зарабатывать себе на жизнь… Боже мой, если бы кто-нибудь знал, что это такое — быть женой неудачника.
 Н а р м и н а. Мама, я тебя прошу, прекрати. И никакой папа не неудачник.
 М а т ь  Н а р м и н ы. А кто он? Я у тебя спрашиваю? Чего он добился в жизни?  (Видит на столе грамоту, берет ее и поднимает над головой.) Вот. Это все, что он сумел. Стал чемпионом по нардам в своем одноэтажном учреждении! Ничтожество!  (Рвет в клочья грамоту.) 
    
 Отец  Нармины молча берет со стола обрывки грамоты, идет с ними к книжному шкафу.
 Р а у ф. Зачем вы это сделали? Разве так можно? 
 Н а р м и н а. Рауф.
 М а т ь  Н а р м и н ы. Скажи этому малограмотному молокососу, чтобы он не смел больше ко мне обращаться! Мало мне того, что ты его привела в дом, он еще будет делать мне замечания. Посмотри, на кого он похож, на его манеры… Представляю, в какой семье он вырос!
 Н а р м и н а. Мама! Я прошу тебя!
 М а т ь Н а р м и н ы. У тебя же вкуса нет! С кем ты связалась? Ну посмотри!
 Все смотрят на Р а у фа. Вдруг резким движением он хватает с подоконника ножницы и идет на мать  Нармины.
 Вы что?!
 Рауф проходит мимо нее, подходит к торшеру, выдергивает штепсель из розетки и втыкает в нее ножницы. Раздается треск, сыплются искры, наступает темнота. Рауф смеется.
  (Испуганным голосом.) Вы с ума сошли!
 О т е ц  Н а р м и н ы. Гюля, не бойся, я сейчас вставлю пробку.
 Загорается свет. Рауф снова втыкает ножницы. Смеется в темноте.
 Г о л о с  Р а у фа. Как только я вернусь, мы уйдем отсюда навсегда. Я очень люблю тебя, Нарка.
 Г о л о с  Н а р м и н ы. Если бы ты знал, как мне это надоело.
 Г о л о с  Р а у фа. Что надоело?
 Г о л о с  Н а р м и н ы. Твоя любовь, моя любовь, наша любовь, ты, моя мать, я сама себе…
 Г о л о с  Р а у ф а. Это потому, что ты очень устала. Я вернусь, все будет в порядке. Вот увидишь!
 Г о л о с  Н а р м и н ы. Да, ты прав. Я очень устала.
 Квартира Заура.
 Он укладывает чемодан.
 Здесь же Рауф.
 Р а у ф. Каждый раз мне твоя квартира напоминает сельскую публичную библиотеку. Никакой системы на полках. Что удается достать, то ты на них и пихаешь. Вот полюбуйся — «Руководство по технике безопасности» — и рядом «Винни-Пух и все-все-все». Хорошо, что, кроме меня, этого никто не видит. Представляю, что соседи бы сказали!
 З а у р. Что же, по-твоему?
 Р а у ф. Вообще трудно заранее знать, что они могут по этому поводу сказать. Вот, например, если бы ты привел женщину и она под утро вышла бы на балкон полюбоваться рассветом, то я мог бы точно сказать, что они скажут, что напишут и куда.
 З а у р. Что же в этом плохого?
 Р а у ф. Наоборот, только хорошее. Но соседи очень не любят видеть на чужих балконах голых женщин. Так уж они устроены.
 З а у р. А почему она должна быть голой?
 Р а у ф. Ну, знаешь, если она под утро будет еще одетой — грош тебе цена. Но, в общем, ты прав — с тобой этого никогда не случится, очень уж ты у нас правильный. Представляю, какие к тебе женщины ходят! «Ах! Что вы делаете? Немедленно застегните! Я не могу без скрипки; неужели вы не играете на скрипке? Глупый, он сбоку расстегивается! А как вам нравится Том Джонс?!»
 З а у р. Иди к черту!
 Р а у ф. Мой тебе совет — с такими бабами не связывайся. Сплошная нервотрепка, - все удовольствие пропадает.
 З а у р. Вот сам и держись от них подальше.
 Р а у ф. И держусь. Со мной все всегда в порядке. Я за близких мне людей беспокоюсь. В прошлом году Нарминка — она тогда еще не работала, на очном отделении училась — пригласила меня на литературный концерт. Говорит, приехал всемирно известный декламатор, чтец, будет «Одиссею» читать и еще что-то…
 З а у р. «Илиаду».
 Р а у ф. Вот-вот.
 З а у р. А как ты «Одиссею» запомнил?
 Р а у ф. Фильм тогда шел — «Похождения Одиссея». Я только на берег приехал, не отдохнул еще, на ногах еле держусь, только о кровати своей и мечтаю. Попробовал отвертеться, ничего не получилось, делать нечего — пошел. Пришли вовремя — актовый зал переполнен. Мужчин по пальцам перечесть можно. Ты же знаешь, у них на каждую группу по одному-два парня всегда приходится. Сидят, ждут, а лица такие, как будто не на концерт пришли, а на митинг в защиту парагвайских повстанцев. Девицы все серьезные, половина в очках. Я еще, помню, удивился ужасно, когда заметил, что у одной такой девицы, моей соседки, есть грудь; я даже не сразу сообразил, что это у нее такое торчит — вроде бы совершенно посторонняя вещь. Глаза слипаются — сил нет, пальцами веки придерживаю. Наконец-то появился этот знаменитый чтец. Все сразу оживились, захлопали; он раскланялся и сел в кресло посредине сцены, откинулся на спинку, руки на подлокотники положил, даже глаза закрыл — до того, видно, ему было удобно в этом кресле. Все сидят, ждут. И он молчит. Мы очень близко к сцене сидели — я его хорошо разглядел. Лицо ужасно хитрое и ехидное, все в морщинах, а нос у него, я тебе скажу, выдающийся был, длинный, с красными прожилками. По всему было видно, что ужасно блудливый старикашка. Я сразу так подумал, а когда он начал, окончательно убедился. Не говорит человек, а прямо вещает. Хоть бы голос у него был приличный — и того нет, гнусавый какой-то, как будто насморк у него или еще что-нибудь похуже. Ну, думаю, хорошо же я влип. А девицы вокруг от восторга ахают и каждые полчаса, когда дед этот останавливается, чтобы воду попить, аплодируют со страшной силой. Вижу, что происходит; я же не дурак, точно про себя знаю, и понял — заморочил он этим девицам голову. Внушил им кто-то, что это выдающееся искусство, вот они делают вид, что в восторге. Сплошная афера. Но терплю. Ради Нарки. Все хорошо бы кончилось, если бы он и дальше о сражениях вещал, а он вдруг на любовные истории перешел — сразу оживился человек, даже руками задвигал и ногами засучил. Такое понес, скажу тебе! Любой похабный анекдот по сравнению с этим — пионерский стишок. А он шпарит при женщинах и с каждой минутой все больше распаляется. А когда, уж в который раз, он откинулся в кресле и своим гнусавым голосом сказал  (подражает голосу чтеца) : «И возлегли они на ложе любви», - и нос у него при этом со страшной силой залоснился, я не выдержал; до этого изо всех сил крепился, а тут не выдержал, рассмеялся на весь зал. Тут, конечно, на меня все обернулись, с презрением и осуждением. Идем домой, я Нарку успокаиваю, а про себя думаю: хочешь обижайся, хочешь нет, пусть я неинтеллигентный, но ты у меня к этим штучкам отношения иметь не будешь. Мне нормальная жена нужна, вот я тебя такой и воспитаю, сама спасибо скажешь. Знаем, что потом получается!
 З а у р. Хватит с меня того, что ты знаешь. Заодно посоветуй мне, что читать, какие книги тебе нравятся?
 Р а у ф. Довольно! Я и не скрываю, что, кроме учебников, никаких книг не читаю. Все не прочтешь! Сколько ни старайся! Умному занятому человеку в наше время для того, чтобы быть в курсе всех событий в искусстве, науке и технике, достаточно регулярно читать три издания.
 З а у р. Одно, наверное, Большая Советская Энциклопедия, а остальные два?
 Р а у ф. Нет, не энциклопедия. Если регулярно читать журналы «Наука и жизнь», «Знание — сила», «За рубежом», ну и, разумеется, телевизор смотреть, то будешь в курсе всех событий. По нынешним временам, дорогой мой, для того чтобы считаться интеллигентным человеком, этого вполне достаточно. Конечно, и одеваться наде соответственно, и вилку в левой руке держать, и не чавкать. Еще очень хорошее впечатление производит, когда человек всякие таинственные слова в разговоре употребляет, между прочим, небрежно — фрейдизм, например…
 З а у р. А ты хоть приблизительно знаешь, что оно означает?!
 Р а у ф. Знаю. Приблизительно — что-то неприличное. Главное — сказать вовремя. Кто знает, тот промолчит, а незнающий спросить постесняется. Ясно?
 З а у р. Слушай, а для чего это нужно — казаться интеллигентным человеком?
 Р а у ф. А без этого сейчас не проживешь. Если, конечно, хочешь чего-нибудь путного добиться в жизни. А я хочу! Чем я других хуже? Я решил во всем брать пример с Бадирова. Кстати, ты обратил внимание, как он красиво отказался баллотироваться в академики?
 З а у р. Красиво? Он же сказал, что излишние волнения в его возрасте вредны здоровью.
 Р а у ф. А ты поверил? Смешно. Он здоров как бык. И стал бы еше здоровее, если бы академиком его избрали.
 З а у р. Почему же он отказался?
 Р а у ф. Скорее всего, сомневается, что его кандидатура пройдет. Он только наверняка действует. В одном я уверен: старик знает, что делает. Ты за него не беспокойся. Раз отказался — есть в этом глубокий смысл, другим пока незаметный. Умеет жить. Великий человек, ничего не скажешь. И всегда за все получал сполна, по самой высокой ставке. Все время на коне человек! Ни одного срыва, ни одной ошибки за всю жизнь. Я его биографию во все вузовские программы ввел бы в качестве обязательного предмета.
 З а у р. Погоди-погоди. А фурия-жена? Ее ты тоже относишь к числу жизненных удач?
 Р а у ф. Еще бы! Ты, оказывается, ничего не знаешь. В свое время женитьба оказалась для него очень сильным стимулятором. Портреты ее папочки тогда массовыми тиражами издавались… Не всем же обязательно по любви жениться! И дай ему бог, чтобы и дальше у него все хорошо шло. Я никогда не забываю, что он твой научный руководитель и вдобавок хорошо к тебе относится. Кстати, не забудь поставить его фамилию в качестве соавтора.
 З а у р. Очень ему это нужно. Ты, по-моему, сильно заблуждаешься в отношении достоинств моей работы.
 Р а у ф. Она ничем не хуже других. А для меня лично — самая лучшая на свете! Скорей бы ты ее довел до конца! К этому времени и я институт окончу — и сразу же под твое крылышко. Вот тогда заживем!
 З а у р  (захлопывает крышку чемодана) . По-моему, ничего не забыл. Паспорт взял, приглашение тоже.  (Читает.) Здесь написано, что семинар ежегодный.  (Задумался) . А я никогда о нем не слышал.
 Р а у ф. И все-таки ежегодный. Моя давняя мечта. Это тоже доказательство хорошего отношения шефа к тебе. Туда попасть очень непросто. Понимаешь?.. Так что считай — нам повезло. Вопросы есть?
 З а у р ( продолжает держать в руке пригласительный билет) . А кто же от нашего управления туда каждый год ездил?
 Р а у ф. При чем здесь «от нашего управления»? Некоторые управления их вообще не получают. Эти приглашения носят абсолютно индивидуальный характер.
 З а у р. Почему же, если это так, на билетах не проставлены фамилии приглашенных?
 Р а у ф. Глубокий смысл познается не сразу. По прибытии иа место я все тебе сообщу. А теперь бери свой чемодан и пошли. Опаздываем. Время праздника наступило!
 Занавес.




 ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ


 Столик под ярким тентом. 
 Видны темно-голубое море и пляж. 
 Приходят Заур и Рауф, усаживаются за один из столиков.
 Р а у ф. Открытка! Открытка с надписью «синее море — белый пароход». Второй день никак не могу привыкнуть... Посмотрим программу. Нет, лучше сперва меню. Да, это тебе не наша столовая! Смотри, что написано — фрикасе. Надо запомнить… А ты чего на меня уставился?
 З а у р. Очень уж ты оживлен. Смотреть приятно.
 Р а у ф. А это потому, что я наконец-то попал в самое подходящее для меня место. А знаешь, эти двое кто (кивает иа таблички с фамилиями), с которыми мы завтракали?
 З а у р. Не запомнил.  (Читает.) А. Кафар-заде. Н. Путников.
 Р а у ф. Кафар-заде — это самый в СССР знаменитый врач по почкам. Даром что молодой. Со всех концов самых тяжелых больных везут в Баку в его клинику. Говорят, чудеса творит. И второго не знаешь? Даже не слышал?
 З а у р. Вообще-то, кажется, знакомая фамилия.
 Р а у ф. Молодец, молодец, этот парень с «кажется, знакомой фамилией» — известный архитектор. Киноконцертный зал по его проекту построили. Побольше читай сказок про медвежат и поросят.
 З а у р. А ты откуда знаешь?
 Р а у ф. Их все нормальные люди знают. Телевизор надо смотреть и читать полезные журналы. Видишь, идет сюда парень. Узнал? Свой же брат, нефтяник, знатный рабочий, Герой Социалистического Труда, Акиф Мамедов из Сумгаита.
 З а у р. Верно. Теперь вспомнил, я с ним как-то на одном совещании был.
 Р а у ф. Местечко здесь что надо. Как раз по мне. Самых толковых ребят со всей республики собрали. Куда ни посмотришь — сплошные Муслимы Магомаевы шастают. Эти ребята за нашим столом мне очень понравились. А ты заметил, как себя просто держали? Слушай, спрыгни на землю. Я ведь с тобой говорю.
 З а у р  (рассеянно) . Ну и мы себя просто вели.
 Р а у ф. Значит, все для тебя привычно, ничего удивительного нет… Привык ты, значит, четыре раза в день с такими людьми за одним столом жевать. Слушай, перед кем ты пригнешься? Слава богу, в одном дворе выросли. Ты думаешь, я забыл, как мы мечтали в люди выбиться? Эх, жалко, тетя Сери и дядя Арчил сейчас нас не видят.
 З а у р  (рассеянно) . Вернешься отсюда — расскажешь им.
 Р а у ф. Ни за что не поверят; ты что, наш двор не знаешь; еще прозвище какое-нибудь придумают… А передо мной притворяться не надо.
 З а у р. Ты обещал объяснить, почему на пригласительных билетах не проставлены фамилии.
 Р а у ф. Море, солнце, скатерть накрахмаленная, вокруг знаменитости шныряют, так ему еще что-то надо.
 З а у р. Выкладывай.
 Р а у ф. Я же тебе сказал, что семинар ежегодный. Вот каждый год и присылали именные билеты. А в этом году без фамилий. На усмотрение Бадирова.
 З а у р. Кому именно каждый год присылали приглашения?
 Р а у ф. Таирову. Кому же еще. Не мне же.
 З а у р. Почему же ты в городе не сказал?
 Р а у ф. А ты бы не приехал. Я же знаю. Ведь не приехал бы? И я бы погорел совершенно зря. Ну, чего ты молчишь? Ладно. Я виноват. Извини. Но если бы ты знал, как я хотел сюда попасть, ты на меня сейчас не обиделся бы. У меня, может быть, такой возможности больше и не будет.
 З а у р. Я не обижаюсь на тебя. Просто думаю.
 Р а у ф. О чем?
 Заур не отвечает. Он вспоминает прошлое… 
 Приемная Бадирова. Дверь в кабинет приоткрыта. В приемную входит Заур. Здоровается с Нарминой.
 Н а р м и н а. Тебе придется подождать, Заур. 
 З а у р. Он сам вчера сказал мне, чтобы я пришел в три с отчетом.
 Н а р м и н а. Вчера он не мог знать, что сегодня к нему приедет Таиров. Свалится как снег на голову. Никогда и не подумает предупредить.
 З а у р. Меня это вполне устраивает. Поеду к себе. Только ты, пожалуйста, зайди, скажи Бадирову, что я пришел. На всякий случай.
 Н а р м и н а. А его сейчас нет, отлучился принять новые катера. Церемонию там развели — чуть ли не парад. Таиров сейчас один в кабинете.
 Таиров появляется в дверях кабинета.
 Т а и р о в. Привет. А я думал, чей это знакомый голос? Заходите, Заур.
 З а у р. Спасибо. Мне ведь не к спеху. Я могу с ним и потом встретиться.
 Т а и р о в. Кажется, вы решили, что я изо всех сил стараюсь устроить вам встречу с Бадировым. Ничего подобного! Я сам хочу поговорить с вами. Разумеется, если вы не против. Заходите.  (Проходит вслед за Зауром в кабинет.) Раньше, Заур, вы хоть изредка появлялись, делами интересовались, а теперь совсем меня забыли.
 З а у р. Несколько раз собирался, и каждый раз что-нибудь мешало. Со временем у меня плохо. Не успеешь оглянуться — уже день прошел.
 Т а и р о в. Это верно. Значит, тем более встречаться чаще надо! Вы собирались со мной встретиться, я — с вами, а межу тем незаметно-незаметно с нашей последней встречи уже целый год прошел. Ко мне не надумали еще перейти?
 З а у р. Вы же знаете, я еще работу…
 Т а и р о в. Знаю, знаю. На всякий случай спросил. Как работа идет? Когда кончаете?
 З а у р. Думаю, через два с половиной года. Вот тогда и приду к вам. Если не раздумаете взять.
 Т а и р о в. Не раздумаю. Независимо от того, получул ли до того времени результат, не раздумаю.
 З а у р. Как идут дела?
 Т а и р о в  (стучит по дереву) . По-моему, уже близко. Чутье мне подсказывает, что я хожу где-то рядом, на ощупь чувствую.  (Кивнув на карты и разрезы, развешанные по стене.) Приехал рассказать Бадирову, как идут дела, а заодно кое-что выпросить.
 З а у р. Дает?
 Т а и р о в. Кряхтит, но дает. Это еще на него мои регалии действуют, а так бы вряд ли что-нибудь удалось выпросить. А ведь он инженер толковый, знает, что я прав. И все-таки каждый раз приходится все обосновывать, чуть ли не с самого начала. Рисковать не хочет. Сегодня вдруг говорит мне, как будто в первый раз все услышал: для чего нам лезть в слой мезозоя? Всю жизнь, говорит, в Азербайджане  (подошел к разрезу коры, показывает) плиоценовую нефть добывали. Близко. Зачем же мы в мезозой полезли? Глубина же, говорит, свыше двенадцати тысяч метров! Я говорю: правильно, слой мезозоя как раз на глубине двенадцати километров, и сразу же выпросил у него два сверхтвердых алмазных бура. А если без шуток — тяжело! В чем приходится убеждать людей? Представляете, Заур!  (Показывает участок моря.) Вот где-то здесь, в мезозойском, совершенно неразработанном слое, под огромным давлением залегает нефть. Только бы найти эту точку, поставить первую буровую! Она рванет, как шампанское, и будет идти сама долгие годы. Потому что ее там не бутылка, а море, океан. За всю историю в Азербайджане не добывали столько нефти, сколько ее там. И мне каждый раз нужно доказывать, что означает мезозойская нефть, — это же топливная революция, мы получим самую дешевую нефть, будут решены на обозримое будущее проблемы энергетики, горючего, смазочных масел. Только бы найти! Впервые за пять лет непрерывного поиска я могу сказать, что мы уже близки к цели. Электроразведка выявила на днях всего на глубине двадцати пяти метров от поверхности моря характерную куполообразную структуру. Ну, думаю, наконец-то! Пробурили — ничего! Теперь пробуем счастья в этом районе. Слушайте, Зау р, хватит вам заниматься чепухой, переходите ко мне. Вы же мне нужны!
 З а у р. Вы действительно думаете, что я занимаюсь чепухой?
 Т а и р о в. Да нет, конечно. Вы делаете вполне пристойную, практически нужную промышленную работу, но ведь, дорогой мой, ее и другой может сделать. Неужели вам интересно с ней возиться?
 З а у р. Интересно. Кроме того, я должен ее закончить.
 Т а и р о в. Вот вы и рассердились! И зря. Работа ваша действительно пристойная и вполне нужная. И польза от нее, без сомнения, будет. Но мне она не нравится. И не пытайтесь догадаться почему. Вам этого еще не понять. А объяснить итого никак нельзя.
 З а у р. Не буду пытаться. Ладно. Я пойду.
 Т а и р о в. Вы, Заур, не обижайтесь, вы многого еще не можете понять, потому что вы еще не проснулись. Я говорю, не проснулись, потому что не анаю другого подходящего слова. Образные выражения — не моя профессия. Вот когда проснетесь, а я очень рассчитываю, что с вами это произойдет, тогда многое поймете, поверьте мне. Лишь бы это не случилось слишком поздно.
 З а у р. А вдруг я никогда не проснусь? Значит, я так и не узнаю, что это означает? Или просыпаются непременно все?
 Т а и р о в. Большинство никогда, некоторые слишком поздно.
 З а у р. Честно говоря, я лишь смутно догадываюсь, что вы подразумеваете под словом «просыпаются», но все равно интересно… А те, что просыпаются вовремя, много их?
 Т а и р о в. Единицы.
 З а у р. И что, они бывают счастливы при этом?
 Т а и р о в. Счастье — это другая категория. Кто-то бывает счастливым, кто-то мучается. Для последних самое лучшее было бы не просыпаться. Они бы и сами рады вернуться в прежнее состояние, но назад путь закрыт. Вот видите, я же говорил, вы и вправду ничего не поняли.
 З а у р. Не понял. Но все равно я приду к вам. После работы.
 Т а и р о в. Не зарекайтесь. Может и так случиться, что кончите эту, начнете вторую, докторскую, тоже по всем статьям нужную… Времени только жаль. Самые ваши драгоценные годы идут. Вы знаете, Заур, одну древнегреческую басню, мне она очень нравится; заучит она приблизительно так: «Лисица знает много всяких вещей, а еж одну, зато большую».
 Б а д и р о в  (с порога) . В этом кабинете всю жизнь я только и слышу что басни. И кто же из вас еж?
 Т а и р о в. Ты, дорогой мой! Ты известный еж. Единственный из нас, кто делает поистине государственную работу. А мы так, винтики.
 Б а д и р о в  (усаживается за стол) . Значит, всего-навсего винтики?  (Роется в стопке бумаг на столе, двумя пальцами поднимает один лист, держит его перед собой так, чтобы было видно Таирову и Зауру.) Что здесь написано?
 Т а и р о в. Цифра. Прекрасная круглая цифра.
 Б а д и р о в. А что она означает?
 Т а и р о в. Откуда я знаю? Численность населения Ленинградской области, протяженность экватора? Угадал?
 Б а д и р о в. Нет, нет, дорогой мой. Не экватор. Это динамит, на котором я сижу и жду, когда он взорвется. А если говорить языком бухгалтерии, это сумма средств, отпущенных на твои поиски мезозойской нефти в течение пяти с половиной лет. А завтра у меня спросят, не слишком ли дорого обходится государству наш уважаемый товарищ Таиров? А ты говоришь — винтик. Я думаю, что я на это отвечу.
 Т а и р о в. Ты ответишь, что Таиров на эти деньги дачу себе не построил! Это ты сразу скажи, вначале, чтобы перебить того сукина сына, который будет задавать эти дурацкие вопросы, а потом скажешь, что после того, как будет найден выход мезозойской нефти, все эти расходы Таирова окупятся с лихвой — принесут несколько сотен миллионов выгоды для государства…
 Б а д и р о в. В том-то и дело, что обычно спрашивают до того, как все начинает окупаться.
 Т а и р о в. И наконец, скажешь, что Таиров не клад ищет по старым манускриптам, а мезозойскую нефть. Ты скажешь, что существование ее не легенда, а строгая научная теория, над разработкой которой уже не один год трудятся ученые многих НИИ и в том числе Таиров. А если хочешь, я ответы на все вопросы приготовлю тебе в письменном виде!
 Б а д и р о в. Не берите примера с этого человека, Заур, не берите. Никогда так с начальством не разговаривайте.
 Т а и р о в. Ладно. Я тоже не буду. С начальством лучше отношения не портить. Тем более, я к тебе с очередными просьбами. Во-первых, мне нужно два искусственных землетрясения во втором районе. Что ты опять мне показываешь?
 Б а д и р о в  (держит в руках лист) . Акт. Комитет по охране природы взыскал с нас за твой последний взрыв штраф. Там же мне показали фотографию поверхности моря с дохлой рыбой, сделанную после твоего очередного искусственного землетрясения. А потом еще состоялся разговор у нашего министра. Скоро из-за этих твоих взрывов ни рыбы не будет, ни икры.
 Т а и р о в. Между нами говоря, я думаю, что ты можешь не беспокоиться. Тебя-то проблема икры никогда не коснется.
 Б а д и р о в. Я икры не ем и тебе не советую, когда будешь в моем возрасте.
 Т а и р о в. Я лично прослежу, чтобы всю погибшую после взрыва рыбу сразу собрали и сдали. Обещаю.
 Б а д и р о в. Хватит с тебя электроразведки. Можешь и лазерную провести, я геофизикам скажу.
 Т а и р о в. И я потрачу минимум один лишний год из-за двух-трех тонн дохлой рыбы? Слушай, Бадиров, ты знаешь разницу между рыбой и нефтью? Рыба размножается, а нефть — нет. Что есть, то есть, больше не будет. И мы должны найти ее, другого выхода нет. Тебе же лучше меня известно, во что обходится год разведки. А с рыбой все будет в порядке. Она плодовитая.
 Б а д и р о в. Все понимаю. Но что делать? Если бы ты еще мог бы мне гарантировать, что найдешь эту проклятую мезозойскую в течение двух или трех лет…
 Т а и р о в. Тогда бы мы с тобой сидели сейчас не здесь, в кабинете у Председателя Совета Министров и уточняли смету и обговаривали детали проекта нового города и промысла колоссальнейшего морского нефтяного месторождения — может быть, самого крупного в нашей стране. Я могу гарантировать тебе только одно — я ищу и я найду!
 Б а д и р о в. Хватит с тебя одного взрыва.
 Т а и р о в. Два. Мне нужно два.
 Б а д и р о в. В одной камере будем сидеть.  (Подписывает.) Что еще?
 Т а и р о в. Сперва с этим делом покончим.  (Перегибается, берет со стола листки, подписанные Бадировым, складывает и прячет в нагрудный карман.) Вдруг раздумаешь.
 Б а д и р о в. Разве так бывало? Я менял свои решения?
 Т а и р о в. Нет. Но когда-нибудь ты это сделаешь в первый раз!
 Б а д и р о в. Нет.
 Т а и р о в. Я тебе верю. Ты действительно убежден в правильности всех своих будущих поступков. Счастливое качество.
 Б а д и р о в  (Зауру) . Учитесь. После того как получил свое, можно и поиронизировать.
 Т а и р о в  (искренне) . Да что ты! Я действительно всегда завидовал этому качеству. Правда, я не верил, что человек может так подчинить самого себя. Честно говоря, я был одно время даже уверен, что ты на чем-то сорвешься. Только не знал — на чем.
 Б а д и р о в. И ошибался. Я живу, как мне хочется, и в то же время так, как нахожу нужным и правильным.
 Т а и р о в. И всегда это совпадает?
 Б а д и р о в. Слушай, ты знаешь, кто я такой? Посмотри на меня. Я Бадиров, твой начальник, и ты сейчас находишься в моем кабинете, понял, а не на приеме в кабинете психолога. Что у тебя еще?
 Т а и р о в. Только ты не нервничай. И не вздумай отказать. Ты-то ведь хорошо представляешь, что будет, когда мы найдем это месторождение. Без преувеличения — революция. Все перед ним поблекнет — сибирская нефть, туркменская, уральская. О чем говорить! Это отразится на международных экономических отношениях всего мира.
 Б а д и р о в. Что ты хочешь?
 Т а и р о в. Чтобы ты не нервничал. Я тебя прошу. Кстати, о нервах в душевном равновесии. Мы во всех этих делах совершенно забываем о таком важном факторе, как моральное удовлетворение. Например, признайся, разве плохо тебе будет после того, как тебе вручат золотую звезду Героя Соцтруда за активное участие и руководство пуском в эксплуатацию нашего месторождения?
 Б а д и р о в. Ты скажешь наконец, что тебе нужно?
 Т а и р о в. Дай мне его на месяц, понимаешь, всего на месяц, он мне просто необходим. Катамаран…
 Б а д и р о в. Катамаран?! Ты сказал — катамаран?!
 Т а и р о в. Я же просил тебя не нервничать.
 Б а д и р о в. Нет-нет. Ты прямо скажи, ты произнес это слово? Ка-та-ма-ран! Пожалуйста! Бери! Все бери! Не стесняйся. Я тоже пойду к тебе рабочим! Давай вообще всю добычу пока свернем! Все только для Таирова! Хочешь, и Азербайджан переименуем — пусть республика теперь называется — Таирджан!
 Т а и р о в. Ну ладно. Будет тебе. О катамаране больше ни слова. Ты стал очень нервным. Береги себя. Нехорошо все получается, я же в основном приехал для того, чтобы поблагодарить тебя за те два сверхтвердых алмазных бура. Знаю, каких тебе это трудов стоило.
 Б а д и р о в. Еще что-нибудь есть у тебя?
 Т а и р о в. Мне необходим один средний катер.
 Б а д и р о в. А ты сам уедешь на этом катере? Вот сию минуту?
 Т а и р о в. Уеду. И вернусь к тебе не раньше, чем через полгода. Даю слово.  (Берет бумаги.) До свидания. Спасибо тебе.  (Зауру.) До встречи. Я вам всегда рад. Надеюсь, мы еще поработаем вместе.  (Уходит.) 
    
 Бадиров некоторое время после его ухода сидит молча.
 З а у р. Я принес отчет. Вы хотели посмотреть.
 Б а д и р о в. Да, я хотел посмотреть его вместе с вами. Вы мне оставьте его. Сейчас я просто не в состоянии. Таиров предлагал вам перейти к нему?
 З а у р. Да, мы уже несколько раз говорили с ним об этом. Но все это нереально, пока я не кончу работу.
 Б а д и р о в. Таиров, Таиров! И зачем он занялся этим мезозоем? Ему-то зачем это нужно? Потрачено шесть лет. Человек с его головой, с его способностями! Он же у меня на глазах стал Таировым. В двадцать восемь лет защитил докторскую диссертацию, в тридцать два теоретически обосновал — и в том же году это подтвердилось — существование двух месторождений: в районе Сангачалы и Бузовны, за что получил Государственную премию, в тридцать восемь разработал принципиально новый метод оконтуривания нефтеносных пластов, избирается членом-корреспондентом Академии. Все ждут, что он сделает дальше. Дождались. Бросает все, начинает поиски мезозоя. Человек, который мог бы сейчас руководить наукой!
 З а у р. Но вы знаете… Я тоже уверен, что мезозойская нефть существует…
 Б а д и р о в. Вы с ума сошли, Заур! Да если бы я был всего-навсего уверен, я бы рубля не потратил на все это. Я знаю, что она есть. Я о ней знаю не меньше, чем Таиров, а кое-что даже, чего он не знает, потому что ему сейчас некогда заниматься исследованиями. Мне удалось определить, что чем дальше в море, тем она ближе залегает к поверхности земли. К сожалению, только земли, не моря. (Выходит из-за стола, подходит к карте Каспийского моря.) Она здесь, под колоссальнейшим давлением, и добыча ее именно из-за неслыханного естественного давления будет обходиться очень дешево… Но надо еще найти эту точку ее выхода!
 З а у р. Таиров ищет.
 Б а д и р о в  (с досадой) . Я же вам показываю карту. Для того, чтобы определить, где выход, надо каждый раз бурить сверхглубокую скважину. А вы не хуже меня знаете, что такое пробурить в морском дне скважину длиной в двенадцать километров при толще воды над местом бурении и тридцать-сорок метров. А ведь это Каспий — спокойным редко бывает. Может быть, выход мезозойской нефти будет найден через два-три года, но не исключается, что и через пятьдесят лет. То есть для нас с вами практически никогда. Шесть лет назад я понадеялся на всем известное везение Таирова, на его удивительную интуицию… Сегодня я начинаю думать, что ошибся! И предпочел бы, чтобы занимались поисками не мы.
 З а у р. Но искать-то ее все равно надо! Ведь она есть!
 Б а д и р о в. Надо. Конечно, надо. Знать бы только, чем все это кончится.
 З а у р. Другого способа узнать нет. Всегда все узнается только по окончании поиска.
 Б а д и р о в. Вот именно, в конце! И тогда в одном случае поиск называют пророческим и гениальным предвидением, а в другом — ничем не оправданной авантюрой и ищут виновных. Вся разница… Отчет оставьте. Я попрошу вас на днях зайти еще раз. А к Таирову я вам переходить сейчас не советую. Как и когда бы ни кончилась мезозойская история, Таиров останется Таировым. Он много потеряет — хотя бы бесплодно потраченные годы, но членом-корреспондентом, лауреатом Государственной премии он останется. А вам еще надо состояться как ученому. Это не обывательский совет, Заур. На свете — огромное количество умных людей, о способностях которых знают только родственники и друзья. Надо еще заработать право голоса, получить возможность отдать обществу свои способности, свой ум. Иначе все это навсегда останется только твоим личным достоянием. А потом незаметно пропадет. Впрочем, поступайте как знаете. Всего доброго!
 Заур выходит в приемную. Нармина провожает его до выхода.
 Н а р м и н а. Не надо было тебе заходить, когда там Таиров. При нем Бадиров всегда нервничает.
 3 а у р. У Бадирова, по-моему, нервы крепкие.
 Н а р м и н а. Это так тебе кажется. Он же никогда не жалуется, никогда даже голоса не повысит, а как все близко принимает к сердцу. Я иногда за него просто боюсь, он же не железный.
 З а у р  (выходя из приемной) . А за Таирова ты не боишься?
 Н а р м и н а  (стоит в дверях) . За Таирова?.. А чего за него бояться? Я тебе скажу прямо — мне такие люди, как Таиров, не нравятся. Ты посмотри, как он живет! Нефть, нефть! Круглые сутки — одна нефть! Когда-нибудь и остановиться надо. Ведь должны быть еще какие-нибудь интересы в жизни, кроме нефти. Человек он еще молодой, внешне интересный, многого добился в жизни, а что пользы? Ни семьи, ни жены, даже ни с кем не встречается. С родной матерью раз в два месяца видится… Я знаю, что тебе он нравится, но ты же справедливый, посмотри на него — и сам месяцами в море пропадает и людей изводит. Я тебе скажу, он просто эгоист, твой Таиров! Эгоист и ограниченный человек. Допустим, он когда-нибудь и найдет эту мезозойскую нефть, будь она неладна, ну и что? Ну и что?! Разве после этого что-нибудь в мире изменится? А где он возьмет эти пять лет, которые он потратил на ее поиски? Кто их ему вернет? За нефть скажут спасибо, а то, что у вас никакой личной жизни нет и уже не будет, — это ваше дело. Несчастный он человек — твой Таиров! Когда-нибудь опомнится, да поздно будет. Попомнишь мои слова, Заур!
 Берег моря. Группа молодых людей — женщин и мужчин.
 Р а у ф. А вон парень, что с нами приехал. Тот, который нефтяник-герой. Смотрит в нашу сторону. Интересно, как здесь полагается? Пригласить его к столу?
 Акиф приветственно машет им рукой.
 А к и ф. Привет, ребята, знакомьтесь со всей шайкой. Это Рауф и Заур.  (Метнулся в сторону и перехватил мелькнувший мимо мяч.) Играем в футбол — два тайма по двадцать минут; кто проиграет — покупает пиво! Вы ко мне?  (Подбежавшему молодому человеку.) 
 М о л о д о й  ч е л о в е к  (отдышавшись) . Почти. Я за своим мячом. Мы в волейбол играем.
 А к и ф. Вы случайно не прокурора Гасанова сын?
 М о л о д о й  ч е л о в е к. Нет. А что?
 А к и ф. Тот тоже любил только своим мячом играть в волейбол. Какая разница, дорогой товарищ, волейбол или футбол? Зовите своих, играем два тайма. Я вам доверяю — будете вратарем. Только не подведите, на пиво играем.
 З а у р  (разговаривает с девушкой, с которой познакомился только что) . Простите, я не услышал, как вас зовут?
 С е в д а  (улыбаясь, переспрашивает) . Как меня зовут, вы не расслышали?
 З а у р. Да.
 С е в д а. Меня зовут Севда. Вы первый раз здесь?
 З а у р. Да.
 С е в д а . Жалко, при мне нет зеркала. Я бы посмотрела, что у меня на лице странного… Еще, Заур, вам не хочется отпустить мою руку?
 А к и ф. Нам нужен еще хороший нападающий. Признавайтесь, кто мастер.
 Р а у ф. Заур хорошо играет.
 А к и ф. Сегодня он играть не хочет. Я тебе точно говорю.
 С е в д а. Он горит ночью то красным, то синим огнем... Вот и все местные достопримечательности.
 З а у р. А вы когда-нибудь ходили к маяку?
 С е в д а. Это очень далеко, до него, наверно, километров восемь, не меньше.
 З а у р. Я тоже никогда вблизи не видел маяк. Вы не хотите пойти со мной?
 С е в д а. Когда?
 З а у р. Сейчас.  (Идет с Севдой.) 
 Р а у ф  (им вслед) . Заур, ты куда пошел?
 Севда  (издали) . Мы решили сходить к маяку!
 Р а у ф. Я тоже с вами! Еще заблудитесь!
 А к и ф  (кладет ему руку на плечо) . Слушай, когда один друг идет к маяку, другой обязательно должен играть в футбол. Есть такой специальный народный обычай. Ты не слышал о нем?
 Опустевший пляж. У навеса стоит Рауф. Оа ждет Заура. Появляются Севда и Заур.
 С е в д а. До вечера!  (Уходит.) 
 Р а у ф. Может быть, кто-нибудь объяснит, почему я должен весь день беспокоиться?
 З а у р. Извини. Но ведь я никак не мог тебе сообщить, что мы задержимся.
 Р а у ф. Я понимаю, время в таких случаях летит незаметно, человек обо всем забывает.
 З а у р  (останавливается) . Только не говори глупостей, ладно? Она чудесная девушка!
 Р а у ф. Кроме тебя это знает еще несколько миллионов человек. Ничего себе устроился! Ты хоть знаешь, кто это?
 З а у р. Мне все равно. Я знаю только, что ее зовут Севда, и ей, кажется, не очень противно, когда она на меня смогрит. А на остальное мне наплевать.
 Р а у ф  (в восхищении закатывая глаза) . Богема!.. Пока тебя целый день не было, я все узнал. Одно место за ее столом свободно, потому что ее жених должен прибыть со дня на день…
 З а у р. Ты точно узнал, - может быть, сын?
 Р а у ф. Жених, жених, не сомневайся. Сын и другие дети у нее будут после его приезда. Он сейчас в Неаполе. К твоему сведению, Неаполь и Баку — города-побратимы, и время от времени мы там устраиваем выставки под общим названием «Знай наших» или «Азербайджанцы тоже не лыком шиты». Так вот, народный художник республики сейчас там в сопровождении своих картин.
 З а у р. При чем здесь картины и выставки?.. Мы шли к маяку, а вокруг не было ни одной души, ничего не было, кроме моря, солнца и земли. А она шла рядом. Никогда в жизни мне так хорошо не было.
 Р а у ф. Солнце, море… и ни одной буровой?! Так не бывает. Все это тебе приснилось!..
 Ночь. Комната. Через раскрытое окно доносится тихая музыка. Рауф лежит на кровати. Стараясь не шуметь, входит Заур.
 Р а у ф. Свет можешь не включать. Каждый твой глаз светится ватт на десять, не меньше. Проводил девушку? 
 З а у р. Оставь ее в покое.
 Р а у ф. До конца-то два дня всего осталось. Советую особенно не привыкать.
 З а у р. Жизнь здесь не кончается.
 Р а у ф. Вот потому-то я и беспокоюсь. У тебя же все не как у людей. Не просто приятное приключение на курорте. Ты же влюбился!!
 З а у р. Я сплю.
 Р а у ф. Спи. Посмотрим, как ты потом будешь спать. После того, как она тебе объявит, что все было прекрасно, но хорошего понемножечку. Тогда я на тебя посмотрю,
 З а у р. Никогда она такого не скажет.
 Р а у ф. Тогда женись на ней.
 З а у р. Подумаю. Неплохая идея.
 Р а у ф. Очень ты ей нужен! Земноводный несчастный.
 З а у р. Какой?
 Р а у ф. Земноводный. Десять дней в море, десять дней в однокомнатной квартире. Очень ты ей нужен, инженеришка; всю жизнь, например, мечтала. Хоть бы красавцем был — с лицом или фигурой выдающейся. Такой еще может на что-то рассчитывать. Ты себя хоть раз в плавках видел?
 З а у р. Видел. Намного хуже тебя?
 Р а у ф. Не хуже. Верно. Но и не лучше. А что делаю я? Выбираю в невесты девушку из скромной семьи, не очень красивую, но вполне привлекательную и, самое главное, такую, для которой я всю жизнь буду самым главным и самым умным. Потому что она знает, что я умнее ее, и точно знает, что ничего в жизни без меня не добьется. Прочную семью можно строить только на такой основе. А не зариться на то, что не по зубам.
 З а у р. А Нармине ты ее портрет описывал?
 Р а у ф. Она и так знает. Не беспокойся. Ты пойми правильно. Это хорошо, что у тебя с этой девицей все удачно складывается. Судя по всему, ты ей нравишься. Но только не придавай этому серьезного значения. Привыкнешь — пропадешь, когда придет время отвыкать. Сам посуди — народная артистка, получает в месяц рублей триста, если не больше. Все у нее есть — слава, поклонники, теперь нужен муж соответствующий. У нее своя дорога в жизни, у тебя пока своя.
 З а у р  (смеется) . Всяк сверчок знай свой шесток? 
 Р а у ф. Смейся, смейся. А она скоро депутатом будет. Возьмут и изберут. Тогда я на тебя посмотрю. 
 З а у р. А это еще при чем?
 Р а у ф. А ты попытайся представить, что твоя будущая жена — депутат. Хотел бы я посмотреть, что ты делать будешь. Представляешь — лежит рядом с тобой депутат… Я например, растерялся бы.
 3 а у р. Что у тебя за идиотская манера без конца говорить гадости! Единственно существенное, что ты сказал, — это то, что через два дня на промысел; я и вправду думать об этом забыл.
 Р а у ф. Что ни говори, а теперь в нашем управлении поскучнее стало. Кто доволен, так это, наверно, Бадиров. Не то чтобы был рад, но в глубине души доволен. Из такого тяжелого положения благополучно выбрался! Везет человеку!
 З а у р. Замолчи. Я тебя прошу, замолчи.  (Вспоминает прошлое…) 
 Приемная Бадирова. За столом Нармина. В углу, в кресле, сидят Таиров. Входит Заур.
 З а у р. Добрый день, Нармина. 
 Н а р м и н а. Здравствуй.
 З а у р  (подходит к столу, смотрит на цветы) . Молодец, Рауф!
 Н а р м и н а. Он мне цветы никогда не дарит.  (Улыбается.) Это не от Рауфа!
 З а у р. Интересно. От кого же это? Какие розы!  (Увидел Таирова.) Здравствуйте! Рад вас видеть. Вы к Бадирову?
 Т а и р о в. Только что от него вышел. Нармина мне сказала, что вы должны прийти, вот я и решил подождать. А вы к нему? Если не очень срочно, посидите немного со мной. Просто побеседуем. Я у вас даже не спрошу, не надумали ли вы перейти ко мне.
 З а у р. А я все равно вам отвечу: через два года — это ведь не так много.  (Всмотрелся в лицо Таирова.) Вы сегодня очень бледны. Нездоровы?
 Т а и р о в. Вроде этого. С утра сильная боль в спине, чуть выше поясницы, как будто от сильного ушиба.
 З а у р. Может быть, это сердечное.
 Т а и р о в. Вряд ли. На сердце я не жалуюсь. Сердце и мозг меня еще не подводили. Наверное, утром, когда делал зарядку, потянул какую-нибудь мышцу. Да это пустяки! Другое важно, Бадиров сейчас дал мне людей. Когда я шел к нему, сомневался, что даст. Честно говоря, боялся, что предложит вообще закрыть поиск.
 З а у р. Вам были нужны люди?
 Т а и р о в. Да. Удивляетесь? Многие в последнее время ушли от меня. Я их не обвиняю, понимаю, почему уходят. Они долго ждали, прежде чем уйти. Жизнь-то свое диктует.  (Морщится.) Болит, проклятая! Мне кажется, и Бадиров на меня давно рукой махнул, но тон выдерживает. Даже иногда об успехах спрашивает. В отличие от вас, кстати.
 З а у р. Я звонил вам домой несколько раз, в ноябре и весной. Сказали, что вы в море.
 Т а и р о в. Я зимой почти не бывал дома. Дело идет. Хотя все пока зыбко, расплывчато. Но все чаще и чаще чувствую, что блуждаем где-то совсем рядом. Очень надеюсь на последнюю скважину: месяца через полтора дойдем до заданной глубины, посмотрим, что там. Не везет мне в последнее время, не везет! Никому не говорил об этом, хоть вам пожалуюсь. У дрессировщиков есть такое выражение — «потерять кураж». Дрессировщик, потерявший кураж, никогда не решится остаться один на один со зверем. Кажется, и со мной что-то вроде этого произошло. Никогда раньше такого со мной не было. Показываю точку, где бурить, а сам про себя думаю, а может быть, не здесь надо было, может быть, на полкилометра севернее… или северо-западнее. Уверенность исчезла, вот что плохо. А люди чувствуют. И уходят. Иногда я думаю, уж не прошел ли для меня тот возраст, когда люди делают открытия?
 З а у р. А разве есть такой определенный возраст?
 Т а и р о в. Есть. Для каждого свой… Так или иначе, но это дело я доведу до конца. Как о величайшем, да не о величайшем, как о единственном счастье для себя я мечтаю о тем дне, когда доберусь до мезозойской нефти. Вы представляете, какой это будет день? Ничего не было — и вдруг! Люди станут обладателями колоссальнейшего богатства, и я буду про себя знать, что его им дал я. Вы знаете, Заур, слова так истрепались, что и произносить их уже не хочется, и вместе с тем ничего не поделаешь, других нет. Это я к тому, что дело-то ведь я затеял не ради славы или своей выгоды. Важно, очень важно для человека сотворить что-то по-настоящему значительное. В чистом виде значительное. Вовремя понять, чт о для тебя самое главное. И уже не отвлекаться ни на что. Живем-то всего один раз! И еще, вдобавок, — недолго. Необходимо почувствовать, что ты сделал все, что мог, на полнейшем своем пределе! Этот предел, объективно только он, определяет, что из себя представляет человек. Иначе всю жизнь он будет чувствовать себя маленьким, знать, как говорится, свое место! Извините, Заур, говорю я вам прописные истцам ны, а вам приходится слушать. Трудно мне сейчас — вот я и разговорился.
 З а у р. Я все время интересуюсь, как у вас идут дела. И я приду к вам, приду сразу же, как только окончу работу. В тот же день.
 Т а и р о в. Ну что вы, дорогой мой. Я же совершенно не к тому клоню. Работу защитить надо, и тогда милости прошу. Мы с вами еще поработаем. Я до вашего прихода сидел здесь в холодке, и почему-то мне Куба вспомнилась. Когда там в море нефть нашли, двух наших нефтяников и меня пригласили на консультацию. Месяца два я там пробыл. Если представится возможность, постарайтесь там побывать. Удивительная страна. Когда мы кончили все дела, нас повезли отдохнуть в Ворадеро. Есть там такой курорт. Прекрасное место — пальмы, океан, приветливые люди. Небоскребы на берегу океана, и лифт опускает вас прямо на пляж, а песок на пляже белый, как зубной порошок. Очень хорошо там было. А вспомнил я Ворадеро вот почему… Я в этом отеле нашем часто встречал одну женщину. По моим представлениям — удивительно красивую. Потом я узнал, она была испанкой. Мы часто встречались взглядами и спустя некоторое время стали даже улыбаться друг другу. А в последний день нашего пребывания там я вышел рано утром на пляж. Шел по берегу и вдруг увидел ее. Наверное, со стороны это выглядело смешно, мы шли навстречу и не сводили друг с друга глаз. Потом остановились. И вдруг она сказала: «Buenos dias!» [1]  . Мы молча стояли и смотрели друг на друга. Я почему-то был уверен, что произойдет чудо, и мы заговорим на каком-то понятном нам языке. Но чуда не произошло. Было мучительно обидно. Даже за помощью не к кому было обратиться: кроме нас двоих — только солнце и море. Как во сне. Два нормальных, здоровых человека смотрели, улыбаясь, и ничего так и не сумели Друг другу сказать. Смешное воспоминание. А насчет отдыха вы, кажется, правы, Заур. Может быть, удастся летом выкроить недельки две-три — съезжу куда-нибудь, отдохну. Кстати, вот результаты последней лазерной разведки. Вы только гляньте на эту структуру.  (Разворачивает план.) 
 З а у р  (смотрит) . Приятные купола.
 Т а и р о в. Жаль только, глубоко здесь. Заур, ради бога, извините, но не могли бы вы принести мне стакан воды. Боюсь встать и снова вызвать боль. Еле унялась.
 З а у р  (подходит к Нармине) . Дай, пожалуйста, воды.
 Н а р м и н а. Хочешь из холодильника?  (Откупоривает бутылку, берет стакан, наливает.) 
 Заур возвращается к Таирову. Тот сидит, склонив голову на правое плечо. Улыбка с лица не сошла. Заур ставит стакан на столик, дотрагивается до его плеча.
 З а у р  (вначале негромко) . Таиров… Таиров!!
 Подбегает Нармина, из кабинета выходит Бадиров.
 Б а д и р о в. Немедленно врача!
 Нармина пытается набрать номер.
 З а у р. Таиров!..
 Столовая под тентами. За столом Рауф. В руках у него сверток. Появляется Заур.
 З а у р. Доброе утро. Ты куда спозаранок исчез?
 Р а у ф (показывает на сверток). За этим. Я так завернул, чтобы со стороны никто не понял. Это цветы, пришлось к станции съездить за ними. Раз заводишь романы с известными артистками, то веди себя как полагается. Как только она появится, подойди и вручи ей цветы.
 З а у р. Хорошо же я буду выглядеть. Подождем с вручением до вечера. Вот уж не ожидал, что ты способен на такие трогательные вещи.
 Р а у ф. Слушай, ты на меня ночью не обиделся? Я сам знаю, что у меня язык паршивый. Как понесет — остановиться не могу.
 З а у р. А ты разве говорил что-нибудь ночью?
 Р а у ф. А твоей красавицы все нет. Спит еще. Я в журнале читал, что знаменитые артистки стараются выйти из дома часа в два, не раньше, к этому времени лицо после сна окончательно приходит в норму. Вот у тебя, например, сейчас лицо еще ненормальное.
 Появляется Акиф.
 А к и ф. Приветствую вас, ребята.  (Рауфу.) Слушай, товарищ помбурильщика, ты в заочном по своей профессии учишься? Да? Мой тебе добрый совет: бросай, пока не поздно. Кем хочешь становись — строителем, гинекологом, - только не нефтяником Самая проклятая профессия на земле. Ни днем покоя нет, ни ночью. Уезжаю сегодня. Позвонили ночью с промысла — нужен! Хорошо, хоть сегодня позвонили, когда два дня осталось, а могли с самого начала отозвать. Часа через полтора еду. Товарища по прошлогоднему семинару встретил только что. Рассказывал, как его выставка прошла в Италии. Отличный художник. Сегодня вечером с ним встреча будет. Он рано утром приехал… к своей невесте… Вот они идут к морю!
 Рауф с тревогой смотрит на Заура.
 З а у р. Акиф, я кое-что вспомнил, мне тоже нужно в город. В вашей машине найдется для меня место?
 А к и ф. Место-то найдется… Друг, я никогда не вмешиваюсь в чужие дела, но, может быть, тебе не следует уезжать! Ты подумай!
 З а у р. Подумал. Обо всем!
 В магазине. Пожилая женщина в черной кружевной накидке, стоя у прилавка, рассматривает консервную банку. Молодая продавщица, кассирша. В магазин входит Заур.
 П о к у п а т е л ь н и ц а  (продавщице) . Вы не скажете мне, что это такое «криль океанский»?
 П р о д а в щ и ц а. Известное дело что. Раз написано «океанский», - значит, рыба, а не гусь и не колбаса.
 Кассирша, с восхищением покрутив головой, смеется.
 П о к у п а т е л ь н и ц а  (стараясь завоевать растюложение продавщицы) . Я как-то не обратила внимания. Действительно ведь океанский. Сколько он стоит?
 П р о д а в щ и ц а. На баночке написано, гражданка. Там все указано — и цена и вес.  (Вздыхает.) 
 Кассирша с сочувствием качает головой. Покупательница продолжает стоять у прилавка. Вид у нее смущенный.
 З а у р. Это такие мелкие рачки; из них изготавливают пасту; кажется, они иначе называются планктоном. Я не ел, но, говорят, это питательно и даже вкусно.
 П о к у п а т е л ь н и ц а. Как интересно. Каждый день что-нибудь новое. Позвольте, позвольте, но мне кажется, раньше этих рачков, или планктон, ели киты. Я что-то припоминаю.
 З а у р. Сейчас тоже. Только не успевают все съесть, китов же гораздо меньше стало.
 П о к у п а т е л ь н и ц а. Я помню, в дни моей молодости, в Баку, кроме осетра, севрюги, лосося и сельди, почти никакой другой рыбы и не продавалось. А сейчас столько новых названий — хек серебристый, сабля, нототения… А вчера я увидела в магазине рыбу, — пожалуйста, извините меня за выражение — под названием простипома. Я сперва подумала, что ошиблась; спросила, - говорят, действительно простипома. Я не решилась купить.
 П р о д а в щ и ц а. Простипома — очень хорошая рыба. Изредка бывает. Зря не купили.
 П о к у п а т е л ь н и ц а  (с достоинством) . Извините меня, милая, но я не могу принести домой рыбу под названием простипома, даже если она очень вкусная.
 К а с с и р ш а  (не громко, но слышно) . Все уж такие культурные стали. Сил нет.
 П о к у п а т е л ь н и ц а. Я спрашивала, куда же делась осетрина, севрюга, мне говорят: все из-за нефти, которую добывают в море. Сколько, говорят, из-за нее рыбы погибает, ужас! А оставшаяся в живых уходит подальше от наших берегов. Неужели никто не может принять против этого меры! Ведь нефть всегда добывали; я точно помню: раньше во всех хозяйственных лавках продавали керосин! Подумать только, в Баку нельзя в магазине купить лососину! Раньше в любом магазине все прилавки были ею завалены. Икра была. А миног почти никто не покупал, только любители. Неужели нефтяники не понимают, какой они приносят людям вред?
 З а у р. Я думаю, не только нефтяники виноваты.  (Кивает на штабеля желтых картонных коробок.) А что в этих пакетах?
 П р о д а в щ и ц а. В каких?
 З а у р. В этих, на которых надпись «Рыбная закуска»?
 П р о д а в щ и ц а. Консервы. В каждом пакете три банки — шпроты, сельдь в масле и судак в томатном соусе. Очень хороший набор. Возьмете? Вам завернуть?
 З а у р. Заворачивать не надо, спасибо. Мне близко.
 П о к у п а т е л ь н и ц а. Для чего мне криль! Я тоже такой пакет возьму. Заверните, пожалуйста, милая.
 Заур взял из груды пакетов один я пошел к кассе. Машинально вынимает кв пакета бумажный квадратик.
 Кассирша. Четыре рубля двадцать пять копеек!
 Заур читает надпись на листке. Усмехается.
  (Пожимает плечами, переглядывается с продавщицей.) Гражданин, я с вами! С вас четыре двадцать пять. За кофе, сахар и консервы. Пересчитать, что ли?
 З а у р. Ни в коем случае… А записки вы во все пакеты вкладываете?
 К а с с и р ш а. Ничего мы не вкладываем. Вы, гражданин, сперва подумайте, а потом утверждайте! 
 З а у р. Вот записка. Из пакета. 
 П р о д а в щ и ц а. Какая еще записка? 
 З а у р. Вполне приятная, рекламного характера.  (Читает.)  «Кто купит этот пакет, тот будет самым счастливым человеком на земле».
 П р о д а в щ и ц а. Первый раз такое вижу. От руки написано. Надо же, кому-то не лень писать было.
 П о к у п а т е л ь н и ц а. Какая прелесть!  (Начала разворачивать свой пакет.) Интересно, в моем пакете тоже есть такая?  (Разочарованным голосом.) Нет. Нет. Пусто. Мне разве когда-нибудь повезет?
 П р о д а в щ и ц а. Да и не может быть. Записка-то не на машинке напечатана. У кого же столько времени есть, чтобы на все пакеты написать.  (Подходит к стеллажу, подряд открывает несколько пакетов.) Что я говорила? Ни в одном.
 Заур, скомкав записку, подходит и урне.
 П о к у п а т е л ь н и ц а. Что вы! Не надо этим шутить, молодой человек. В жизни ничего просто так не случается. Я уверена, эта записка принесет вам счастье. Вот вы загадайте, что вам необходимо для того, чтобы стать счастливым, - и все сбудется, я уверена. У меня так невероятно развита интуиция с детства, вы представить себе не можете.
 З а у р  (улыбаясь) . Но я и так на судьбу не жалуюсь.
 П о к у п а т е л ь н и ц а. Неужели вы так уж совершенно счастливы? Это же так редко бывает, настоящее полное счастье. Вы подумайте.
 З а у р  (вертит в руках записку, улыбается даме в черной накидке) . Хорошо, я непременно подумаю, что мне нужно для счастья. Обещаю вам.
 П о к у п а т е л ь н и ц а. Посмотрите, все сбудется, только записку не теряйте. И дай вам бог! Вы меня еще вспомните; у меня такая интуиция, что все знакомые удивляются. Всего вам доброго, молодой человек!  (Уходит) .
 К а с с и р ш а  (вслед) . Раскудахталась. Молодого парня увидела — счастье, счастье. А он записку сам написал и сам подкинул. Вот народ пошел!
 Квартира Заура. Заур накрывает на стол. Откупоривает бутылку вина. Садится за стол, о чем-то задумывается. Вздрагивает, когда раздается звонок. Впускает Рауфа.
 Р а у ф. Теперь ты уже меньше на самоубийцу похож. По-моему, настроение у тебя улучшилось. Что было?
 З а у р. Ничего. Нормальнее настроение.
 Р а у ф. На земле есть два человека, которых я знаю лучше, чем себя. Это ты и Нарка. Что бы ты ни говорил, но я точно знаю, что за эти полчаса что-то произошло. Не хочешь — не говори! У меня тоже настроение хорошее — я хатку снял. Почти в центре города. Заживем мы с Нарочкой. Вдали от стервы мамочки. В гости ходить будешь. И недорогая. Я сразу же заплатил за месяц вперед, пока не раздумали. Завтра же переедем. Послезавтра новоселье! Повеселимся.
 З а у р. Ты бы Нарке сперва показал, вдруг ей не понравится.
 Р а у ф. Понравится. Я точно знаю, что ей нравится, я что нет. Я же ее очень люблю. А раз люблю, — значит, все чувствую. Слушай, и с чего это ты так светишься? Ладно, все равно скажешь. Это называется, он на стол накрыл, а консервы открывать гость должен. Опять задумался. Где консервный нож, мыслитель?
 З а у р. Возьми в том ящике.
 Р а у ф  (с консервным ножом в руке, открывает крышку желтого пакета) . Все твои коробки вскрыть или только шпроты пока?  (Вытаскивает банку, ставит на стол.) Шпроты так шпроты…
 Заур резким движением успевает выхватить из рук Рауфа консервный нож. 
 Ты что?
 З а у р. Извини, я забыл сказать, не надо их вскрывать.
 Р а у ф. Ты же только что ходил за ними специально в магазин. Что за это время можно забыть? Честное слово, обижусь. Повернусь и уйду!
 Заур молча протягивает ему записку.
  (Читает.) «Кто купит этот пакет, тот будет самым счастливым человеком на земле». Значит, ты поверил записке, которую написала, скорее всего, какая-то упаковщица.  (Переворачивает пакет, осматривает дно.) В Калининграде? Да. Высшее образование тебе впрок не пошло. В школе ты поумнее был. 
 З а у р. Я не говорил, что поверил.
 Р а у ф. После того как набросился на меня, и говорить не надо было. Смешно.
 З а у р  (улыбается) . Конечно, это глупо и, наверное, смешно. Но, честное слово, я почувствовал себя по-другому, какое-то новее, незнакомое состояние.
 Р а у ф. Сразу стал счастливым?
 З а у р. Да нет. Просто вдруг понял, что хочу быть счастливым. В первый раз подумал, что как раз счастья мне не хватает.
 Р а у ф. Вроде бы шутишь, а похоже, что ты с помощью этой записки и впрямь собираешься стать самым счастливым человеком на земле.
 З а у р. Ты прав, конечно, это действительно чепуха, но записку эту я все же сохраню на память.
 Р а у ф. Вот и признайся — думаешь, что записка волшебная.
 3 а у р. Признаюсь.
 Р а у ф. Если увидишь, что она в этом смысле действует, ты и обо мне не забудь. С чем черт не шутит, — может быть, она и вправду желания выполняет. Что бы ты загадал? С чего бы ты начал?
 З а у р  (нерешительно) . Ну, например, как бы ты посмотрел, если бы я пошел к Бадирову и попросил бы возобновить таировский поиск и поручить его мне… Что скажешь?
 Р а у ф. Ничего. Буду просто смеяться, без слов. Вот так: ха-ха-ха! Бадиров только и мечтал о том, как бы его при Таирове закрыть. Было бы у Таирова знаний поменьше, все давно кончилось бы. Бадиров, конечно, переживает, что человек умер, но, с другой стороны, от радости места не находит себе. Из такой истории благополучно выскочил! Можно сказать, миллионы рублей без пользы утопили. Эту мезозойскую нефть уже шесть лет ищут, могут еще пятьдесят проискать.
 З а у р. Может, и не пятьдесят. Я посмотрел таировские записки, там есть много интересного.
 Р а у ф. Да Бадиров с тобой и разговаривать на эту тему не захочет. И себе дело испортишь — так он хоть думал, что ты серьезный человек.
 З а у р. Я же к нему не с пустыми руками приду. У меня есть кое-какие соображения, я скажу их.
 Р а у ф. Слушай, кто ты такой, чтобы по такому делу к Бадирову идти? Хорошо хоть, что ты его побаиваешься и не решишься пойти. Тоже мне мечтатель! Ты о себе подумай. Как бы поскорее в люди выбиться. Работу поскорее кончай, сразу станешь на сто рублей в месяц счастливее.
 З а у р. Все равно давай дальше мечтать… Слушай, а если бы я все же начал поиск, ты пошел бы со мной?
 Р а у ф. Ни за что! И тебя к врачу повел бы  .  (Подозрительно.) Кажется, ты серьезно говоришь?
 З а у р. Какая разница, дело-то и впрямь нереальное.
 Р а у ф. Тогда собирайся, пойдем погуляем немного.
 З а у р. Нет, не пойду никуда, хочу поработать.
 Р а у ф  (подозрительно) . Небось, опять над этими таировскими записями?
 З а у р. Да.
 Р а у ф. Знаешь, я пошел. Мечты мечтами, записки записками, а ты мне все-таки на нервы действуешь. Послезавтра на пристани встретимся.
 З а у р. А я верю, что она волшебная.
 Рауф, отмахнувшись, уходит.
 До свидания!  (Садится за стол, берет записи, листает, потом откладывает их в сторону. Берет записку, читает.) «Кто купит этот пакет, тот будет самым счастливым человеком на земле».  (Встает, начинает ходить по комнате, потом решительно подходит к телефону, набирает номер.) Добрый вечер. Это я.
 Г о л о с  С е в д ы. Господи. Почему ты уехал? Как ты мог? Я же не знаю далее, где тебя искать! 
 З а у р. Я хочу тебя видеть.
 Г о л о с  С е в д ы. Где ты сейчас? Ты мне так был нужен в тот день — мне было очень тяжело. Я тебя до ночи ждала па пляже. Откуда ты звонишь? Это ведь не очень далеко?!
 Приемная Бадирова. 
 Входит Заур, обращается к секретарше.
 З а у р. Добрый день. Если это Нармина, она очень здорово изменилась.
 С е к р е т а р ш а. Привет, Заур. Я уже второй день ее заменяю. Пока она не выздоровеет.
 З а у р. А что с Нарминой? Что-нибудь серьезное?
 С е к р е т а р ш а. Нет, по-моему. Сказали, нездорова.  (Берет трубку зазвонившего телефона.) Нет, Бадирова нет и сегодня не будет. Не знаю…  (Кладет трубку.) 
 З а у р. Значит, нет Бадирова?
 С е к р е т а р ш а. Здесь он. Приказал с городом не соединять. Всем без исключения отвечать, что его нет. А ты можешь зайти.
 Заур входит в кабинет.
 В кабинете.
 Б а д и р о в. А, Заур. Здравствуйте. Очень рад вас видеть. Садитесь.
 Заур садится напротив, молчит.
 Вы, наверное, по делу. И это естественно… Но вы знаете, я сегодня вдруг подумал, что как это в принципе неправильно, что мы — я имею в виду людей определенного типа — общаемся только по делу. Занимаемся серьезнейшими проблемами, трудимся не покладая рук и при всем том забываем о еще более важном — о том духовном удовлетворении, которое получаешь только в общении с близким по духу, умным человеком.
 Заур удивленно слушает.
  (Не дожидаясь ответа, приветливо.) Так какое у вас дело?
 З а у р  (протягивает папку, говорит непослушными губами) . Вот. Дело. Соображения, главным образом.
 Б а д и р о в  (открывает обложку, читает) . «…тот будет самым счастливым человеком на земле». Здесь, по-моему, что-то личное…  (Протягивает записку Зауру.) 
 З а у р. Да. Это действительно личное.  (Берет записку и во время разговора держит ее развернутой перед собой.) 
 Б а д и р о в. Интересно. Очень интересно. В целом это повторяет замысел Таирова, но с весьма существенными различиями. Это уж я целиком и полностью расцениваю как вашу заслугу. Ну что ж, эта статья будет весьма солидным подкреплением при защите диссертации. Пошлите в журнал «Нефть и газ». Они обеими руками за нее схватятся. А вы молодец, быстро разобрались в сути дела.
 З а у р  (кладет руку на записку, окончательно собравшись с духом) . Это не статья, а рабочий план.
 Б а д и р о в. Да?
 3 а у р. Я ведь за этим пришел. Чтобы вы мне разрешили. Я оставлю свою… 
 Б а д и р о в. Нет. 
 З а у р. Почему?
 Б а д и р о в. По многим причинам, занимайтесь своей работой. От этого будет больше пользы и вам и промышленности.
 3 аур. Разведка мезозойской нефти вообще свертывается?
 Б а д и р о в. Почему же? Она будет вестись параллельно с разведкой обычных плиоценовых месторождений.
 З а у р. Но ведь тогда на то, чтобы ее найти, очень мало шансов. Этим же специально надо заниматься. Как Таиров.
 Б а д и р о в. Вот именно, Таиров занимался. И, как выяснилось, совершенно зря. Сколько он времени напрасно потерял. Ведь талантливейший человек был, неслыханных высот достиг бы, если бы не бросил свою основную работу и не переключился на это.  (Бадиров постукивает пальцем по папке.) 
 З а у р. Таиров не напрасно потратил время. Я давно хочу сказать вам… При некоторых заводах, выпускающих станки или сложнейшие электронные машины, функционируют мелкие мастерские, которые изготовляют из отходов пуговицы или шариковые ручки, в лучшем случае — пылесосы. При многих заводах есть такие мастерские.
 Б а д и р о в. Не понимаю, к чему вы клоните?
 З а у р. Я хочу сказать, что наша с вами научная работа — это как раз и есть та мастерская, которая выпускает пуговицы, подтяжки и примусы под вашим руководством.
 Б а д и р о в. Вы забываетесь, молодой человек.
 З а у р  (мстительно) . Давно. Мы тешим себя сознанием, что развиваем науку, а ведь никакой науки и в помине нет. Если не считать пуговиц, подтяжек и примусов. Науку другие делают. А мы в это время все умиляемся: ах, мы тоже не хуже других, ах, мы тоже в русле… А русло-то давно пересохло. А когда к вам приходит настоящий человек, человек науки — я имею в виду Таирова — и предлагает большое дело…
 Б а д и р о в. Ни один человек –не посмеет сказать, что я не поддерживал Таирова.
 З а у р. Верно. Поддерживали, но недостаточно, и в то же время пугались, потому что большое дело неизбежно связано с большим риском. Вам не приходило в голову, что вы в долгу перед ним и этот долг вам никогда не удастся вернуть? А ведь раньше вы таким не были.
 Б а д и р о в. Раньше вы меня не знали.
 З а у р. Знал — я говорю о вашей книге, по которой когда-то сдавал экзамен.
 Б а д и р о в. Что с вами происходит, Заур? Вы очень взволнованы. Уходите, я вам обещаю, что мы еще вернемся к этому разговору.
 З а у р. Нет. Мы никогда больше к нему не вернемся, потому что, если вы мне сейчас откажете, я сегодня же уйду с работы.
 Б а д и р о в. Это ваше личное дело.
 З а у р. В память о Таирове… Вы-то ведь понимаете, что это не пропащее дело. Вы все время говорите о государственных деньгах и забываете о государственной выгоде. Я говорю о мезозойской нефти. Ведь она есть, ждет, когда к ней будет проложена первая скважина. Миллиарды тонн ждут нас там, в мезозое. Вы говорите, что на это может уйти пять-десять лет, а ведь не исключается, что уйдет три года или пять. Я уверен, что так и будет.
 Б а д и р о в. Хорошо, я готов допустить, что меня вы убедите, но министерство никогда вторично на это не пойдет. По крайней мере сейчас, при нынешних методах разведки.
 З а у р. Даже зная, что вы — за?!
 Б а д и р о в. Однако хватка у вас мертвая!  (Несколько раз нажал кнопку звонка. Секретарше.) Принесите чай!  (Зауру.) Я уверен, вы сами поймете всю абсурдность вашей затеи. Лучшие свои годы потратить на дело, успех которого никто, и вы сами, не может гарантировать. Разочарование каждые три года после очередной географической разведки и двенадцати километров проходки. И каждый раз все сначала! Все с нуля. А в это время другие ваши сверстники, гораздо менее способные, чем вы, будут преуспевать, добиваться успеха, которого могли бы добиться вы. Ведь в конце концов вас никто не поблагодарит, неудачников просто не замечают. Вы бросаете верную тему, пусть небольшую, но верную. Я очень хотел бы ошибиться, но мне кажется, что вы делаете первые шаги неудачника. Я должен, просто обязан вас предостеречь, ради своей совести. Вы хотите что-то спросить?
 З а у р. Да. Мне очень интересно. Про вас все говорят, что вы с первых шагов делали все так, как надо, как полагается. А сейчас вы можете с уверенностью сказать, что вы довольны своей жизнью?
 Б а д и р о в  (с любопытством смотрит на Заура) . Да. На этот раз попали в точку. Доволен. Я знаю, вы хотели бы услышать другой ответ. Но это правда — я счастлив. Вы не догадываетесь отчего, и не старайтесь это понять. А теперь уходите! Немедленно! Вы наговорили мне неслыханные вещи, и я только могу попытаться догадаться, почему я все это слушал.
 З а у р. Но вы обещаете?
 Б а д и р о в. Я вас пытался предостеречь. Потом пеняйте на себя. Я поговорю с министром. Я буду у него. Скажу вам откровенно — сегодня я не уверен, что он прислушается к тому, что я говорю. Если хотите знать, мне самому интересно, что может сегодня сказать мне министр. Очень интересно. Есть на то причина. Но я все же надеюсь. Позвоните мне. Нет, сегодня я больше не вернусь. Я сам позвоню вам в три часа.
 З а у р. И вы скажете ему, что вы — за?!
 Б а д и р о в. Приблизительно. Я скажу ему, что я думаю о вас и о мезозойской нефти. В комплексе. Но ничего не обещаю. До свидания.  (Проходит к двери, говорит вслед уходящему Зауру.) Неужели вы даже не жалеете о том, чего лишаетесь? Или вам воображения не хватает? Подумайте, на что себя обрекаете?! Это ведь лучшие ваши годы!
 Искусственное основание № 10. По сходням только что причалившего катера спускается Заур. Его встречают Сабир, рабочие бригады.
 З а у р. Здравствуйте. Все в порядке?
 С а б и р. В порядке, в порядке! Ты думаешь, раз ты уехал, все без тебя развалилось! Незаменимых нет, пойми!
 З а у р  (перебивает) . Пожалуйста, говори о деле. Показывай, что где происходит.
 С а б и р. Я же говорю, все в порядке. Весь куст работает на полную силу. Первая барахлила, мы немного глинистого раствора закачали — суточный дебит сразу на двадцать тонн подскочил. Остальные как при тебе были, так и остались — по тридцать пять — сорок тонн в сутки!
 З а у р. Ясно. А где Рауф?
 С а б и р. А он не приехал. Сегодня его еще не было. 
 З а у р  (удивленно) . Где бы он мог задержаться?  (Проходит в помещение вместе с Сабиром.) 
 С а б и р. Давай прощаться. Я все оформил, сейчас поеду получать расчет в управлении.
 З а у р. Подожди, Сабир, ехать, как бы не пришлось тебе обратно оформляться.
 С а б и р. Я не раздумаю. Я тебе перед отъездом все сказал.
 З а у р. Помню. К тому и говорю. Потерпи, а ровно в три часа я тебе, может быть, скажу кое-что.
 С а б и р. Если есть что сказать, лучше сейчас скажи.
 З а у р. Не могу. Честно. В три часа должен позвонить Бадиров. Он сейчас у министра. Тогда все сразу тебе скажу. Да и не только тебе одному. Всем без исключения. Подождешь?
 С а б и р. Подождать можно. Интересно, что в три часа будет ?  (Уходит, при выходе сталкивается с Рауфом.) Явился, прогульщик! Как дела?
 Р а у ф  (вслед Сабиру) . Отлично идут дела.
 З а у р. Ты где пропадал? Я уже беспокоиться начал. Случилось что-нибудь?
 Р а у ф. Что со мной случиться может?
 З а у р. А я тебя ждал. Поговорить надо. Новости у меня. Волей-неволей можно суеверным стать. Сработала волшебная записка! Фантастика какая-то! Честно говоря, шел я к Бадирову, а в глубине души был уверен, что ничего путного не получится. Такое ощущение у меня, что передо мной был другой человек. Конечно, это был тот же Бадиров, властный и уверенный, но разговаривал он совершенно по-другому, без своей этой категоричности. И со мной что-то произошло — никогда раньше я с ним так не разговаривал. Не верь после этого в чудеса!  (Ходит по комнате.) А я тебя ждал для того, чтобы уговорить пойти со мной. Появилась у меня уверенность, что все-таки пробьемся мы к мезозойской нефти. И не через пятьдесят лет! Ты знаешь, в ту ночь, когда я купил пакет с той смешной запиской, я много думал; что-то на меня вдруг нахлынуло, и я неожиданно ясно почувствовал, как нам мало времени отпущено в жизни. Я в ту ночь реально увидел все это и понял, что это ни с чем не сравнимая нелепость — потратить два года жизни на то, чем я занимаюсь сейчас. Мне стало страшно, когда я вдруг почувствовал, как я неправильно живу. Я ведь никогда не был идеалистом и всегда испытывал недоверие к людям, отрицающим значение денег или преуспеяния. Потому что, как правило, это или лицемеры, или недостаточно жизнеспособные люди. Я очень хочу иметь все, что дает деньги и успех. Хочу хорошо одеваться, ездить по путевкам за границу, покупать редкие книги. Поверь, я никогда бы не отказался от возможности защититься и получить степень. Если бы не приходилось платить за это такой высокой ценой. Ни о чем другом я больше не хочу думать и заниматься больше ничем не хочу. Знаешь, я все вспоминаю ту басню, которую мне Таиров рассказал, — «лисица знает много разных вещей, а еж одну, но большую». И тебя я никуда не отпущу. Ты же не оставишь меня, а, Рауф?
 Тот не отвечает, сидит, закрыв лицо руками.
 Что с тобей? Ты плачешь? Что случилось?
 Р а у ф  (вытерев глаза, сухо) . Ничего особенного. Нармина уволилась с работы.
 З а у р. Как же так? Ни слова не сказав тебе?
 Р а у ф. Мать ее мне сказала. Я был у них.
 З а у р. Расскажи толком, что происходит.
 Р а у ф. Она вышла замуж. В среду вышла замуж и ушла к мужу после работы, не заходя домой. Никого не пригласила, потому что свадьбы не было. Вопросы есть? Если думаешь, что я шучу, спроси и об этом.
 З а у р. К кому она ушла?
 Р а у ф. К Бадирову. Тебе не послышалось. К Бадирову. Пылкая любовь на всю жизнь. Любят и не могут друг без друга жить.
 З а у р. Он на тридцать пять лет старше ее. И у него семья. Он же убежденный семьянин.
 Р а у ф. Да, семья. Двое детей; старший всего на полтора года младше Нарки.
 3 а у р. Это все тебе мать ее рассказала?
 Р а у ф. Да. Она позвонила ко мне и попросила, чтобы до возвращения мужа с работы я был у них. Вот я и сидел у них. Плачет. Она плачет, а я стою и удивляюсь, что никакой злости у меня против нее не осталось. Ни капли. Только и думал — неужели вот из-за нее, из-за таких пустяков мы с Наркой ссорились?! Такие дела. Она мне рассказала, что жена Бадирова уже успела на него написать куда только можно. Говорит, сделаю так, что он все в жизни потеряет.
 З а у р. Удивил Бадиров.
 Р а у ф. Меня Нарка удивила. Не ожидал я от нее такого, А говорила, что любит.
 З а у р. Я знаю, тебе сейчас очень тяжело, и утешать тебя бесполезно, но в конце концов мы еще молоды и у нас впереди кое-что есть. Ты мне веришь? Дружище, все будет в порядке.
 Р а у ф. А может быть, я никакой и не еж. А лисица?
 З а у р. Конечно, может быть. Никто на свете не ответит на этот вопрос, кроме нас самих. Вот только жаль, что ответа придется ждать долго.
 Р а у ф. А если в конце выяснится, что мы ошибались?
 З а у р  (задумавшись) . Тогда, тогда мы скажем — ну что ж, мы здорово проиграли, но зато игра стоила свеч!
 Раздается звонок.
  (Смотрит на часы, подходит, берет трубку.) Да. Это я. Спасибо. Я тоже очень надеюсь. До свидания.  (Кладет трубку, Р а у фу.) Ты посиди здесь, я скоро вернусь, обещал Сабиру кое-что сказать.
 Заур выходит из помещения. Перед ним собрались все. кто работает на искусственном острове. Сидят, курят, беседуют между собой.
 З а у р  (удивленно) . Что случилось? Почему все здесь?
 С а б и р. Ты же обещал в три часа что-то сказать. Вот я всех и собрал. Если есть что сказать, говори, нечего — так и скажи, тоже не обидимся. Говори, мы все тебя слушаем.
 3 а у р. Не знаю только, с чего начать.
 С а б и р  (весело) . Ты так начни, Заур: «Давайте, ребята…»
 З а у р  (некоторое время молчит, собирается с мыслями) . Мы знаем друг друга уже несколько лет. Мы работали вместе в море и все делили поровну — плохое и хорошее. Все было просто и понятно. Сейчас мне очень трудо говорить с вами, потому что в первый раз я не знаю, как вы примете мои слова и согласитесь ли со мной. В первый раз я не знаю, какими словами я должен вас убедить. Может быть, все дело в том, что я еще не заработал права говорить вам то, что собираюсь; может быть, вам сказать это должен другой человек. Я с детства много раз слышал об удивительных людях, благодаря которым на свете и происходит все хорошее. Я и потом читал о них часто и слышал рассказы и все никак не мог до конца поверить, что такие люди могут на самом деле существовать. Потом я встретил сам такого человека, встречался с ним иногда, разговаривал. Никогда в жизни не прощу себе, что не сумел понять тогда, что он за человек! Только после смерти его понял! Я говорю о Таирове. Так вот, я хочу просить вас всех, ради памяти его, чтобы мы, все вместе, начали очень трудное, важное дело. В память о нем, на счастье живым! Я прошу вас…
 Он вынужден замолкнуть, потому что все вдруг встают. Стоят неподвижно, молча. Вначале еле слышно, потом все громче в звук моторов и рокот волн вплетается музыка.
 Занавес