---------------------------------------------


 Памяти Мануэля и Бенхамина




   Одновременно два моих собрата,
   два брата по работе и заботе,
   скончались с разницей в какой-то час,
   тот — затканный в Сантьяго, этот — в Такну,
   два несравненных, только в том сравнимых,
   что умерли в один и тот же день.


   Был первый независимым и хмурым,
   суровым и морщинистым душой,
   он, как никто другой, ценил молчанье —
   от жизни трудовой ему досталась
   рука, которая легко сходилась
   с гранитом и кузнечным инструментом.
   Его собрат был жаден на познанье,
   он птицей облетел все ветви жизни,
   снегоцентрист, похожий на вершину,
   слепящую молниеносным блеском.
   Соратники, два разных мудреца,
   два одиноких гордеца сегодня
   соединились в этой горькой вести.


   Я так любил двух противоположных
   товарищей моих, что онемел,
   когда их немота меня настигла, —
   слова и мысли от меня ушли.


   Теперь они застыли, привыкая
   к неведомым просторам темноты,
   один в своей сосновой прямизне,
   другой в своей миражности зеркальной,
   два путника прошли по нашим жизням,
   корчуя время, боронуя пашню,
   выращивая честные слова,
   насущный хлеб ежеминутных слов.


   (Им недостало века на усталость,
   лишь здесь, в конце пути, два цельных тела
   нашли покой, торжественно вплывая
   в огромное молчанье, чья волна
   искрошит постепенно их осанку.)


   Нет слёз таких на свете, чтобы их
   оплакать.
   Наши полые слова
   звучат, как наши тихие шаги
   у края свежевырытых могил,—
   а там, одни, покоятся они
   с естественностью, свойственной их жизням.



 © Перевод с испанского П. Грушко, 1977