---------------------------------------------


 Порука




   Мерос проскользнул к Дионисию в дом,
   Но скрыться не мог от дозорных, —
   И вот он в оковах позорных.
   Тиран ему грозно: «Зачем ты с мечом
   За дверью таился, накрывшись плащом?» —
   «Хотел я покончить с тираном». —
   «Распять в назиданье смутьянам!»


   «О царь! Пусть я жизнью своей заплачу —
   Приемлю судьбу без боязни,
   Но дай лишь три дня мне до казни:
   Я замуж сестру мою выдать хочу,
   Тебе же, пока не вернусь к палачу,
   Останется друг мой порукой.
   Солгу — насладись его мукой».


   И, злобный метнув на просящего взгляд,
   Тиран отвечает с усмешкой:
   «Ступай, да смотри же — не мешкай.
   Быстрее мгновенья три дня пролетят,
   И если ты в срок не вернёшься назад,
   Его я на муку отправлю,
   Тебя ж на свободе оставлю».


   И к другу идёт он: «Немилостив рок!
   Хотел я покончить с проклятым,
   И быть мне, как вору, распятым,
   Но дал он трёхдневный до казни мне срок,
   Чтоб замуж сестру мою выдать я мог.
   Останься порукой тирану,
   Пока я на казнь не предстану».


   И обнял без слов его преданный друг
   И тотчас к тирану явился,
   Мерос же в дорогу пустился.
   И принял сестру его юный супруг.
   Но солнце обходит уж третий свой круг,
   И вот он спешит в Сиракузы,
   Чтоб снять с поручителя узы.


   И хлынул невиданный ливень тогда.
   Уже погружает он посох
   В потоки на горных откосах.
   И вот он выходит к реке, но беда! —
   Бурлит и на мост напирает вода,
   И груда обломков чугунных
   Гремит, исчезая в бурунах.


   Он бродит по берегу взад и вперёд,
   Он смотрит в смятенье великом,
   Он будит безмолвие криком, —
   Увы, над равниной бушующих вод
   Лишь ветер, беснуясь, гудит и ревёт.
   Ни лодки на бурном просторе,
   А волны бескрайны, как море.


   И к Зевсу безумный подъемлет он взгляд,
   И молит, отчаянья полный:
   «Смири исступлённые волны!
   Уж полдень, часы беспощадно летят,
   А я обещал, лишь померкнет закат,
   Сегодня к царю воротиться,
   Иль с жизнию друг мой простится».


   Но тучи клубятся, и ветер жесток,
   И волны сшибаются люто.
   Бежит за минутой минута.
   И страх, наконец, в нём решимость зажёг,
   Он смело бросается в грозный поток,
   Валы рассекает руками,
   Плывёт — и услышан богами.


   И снова угрюмою горной тропой
   Идёт он — и славит Зевеса,
   Но вдруг из дремучего леса,
   Держа наготове ножи пред собой,
   Выходят разбойники буйной толпой,
   И, путь преграждая пустынный,
   Грозит ему первый дубиной.


   И в вопле Мероса — смертельный испуг:
   «Клянусь вам, я нищ! Не владею
   И самою жизнью своею!
   Оставьте мне жизнь, иль погибнет мой друг!»
   Тут вырвал у вора дубину он вдруг,
   И шайка спасается в страхе,
   Три трупа оставив во прахе.


   Как жар сицилийского солнца жесток!
   Как ломит колени усталость!
   А сколько до цели осталось!
   «Ты силы мне дал переплыть чрез поток,
   Разбойников ты одолеть мне помог, —
   Ужель до царя не дойду я
   И друга распнёт он, ликуя!»


   Но что там? Средь голых и выжженных круч
   Внезапно журчанье он слышит…
   Он верить не смеет, не дышит…
   О чудо! Он видит — серебряный ключ,
   Так чист и прозрачен, так нежно певуч,
   Сверкает и манит омыться,
   Гортань освежить и напиться.


   И вновь он шагает, минуя в пути
   Сады, и холмы, и долины.
   Уж тени глубоки и длинны.
   Два путника тропкой идут впереди.
   Он шаг ускоряет, чтоб их обойти,
   И слышит слова их: «Едва ли, —
   Мы, верно, на казнь опоздали».


   Надежда и страх его сердце теснят,
   Летят, не идут его ноги.
   И вот — о великие боги! —
   Пред ним — Сиракузы, пылает закат,
   И верный привратник его Филострат,
   Прождавший весь день на пороге,
   Навстречу бежит по дороге.


   «Назад, господин! Если друга не спас,
   Хоть сам не давайся им в руки!
   Его повели уж на муки.
   Он верил, он ждал тебя с часу на час,
   В нём дружбы священный огонь не погас,
   И царь наш в ответ на глумленье
   Лишь гордое встретил презренье».


   «О, если уж поздно, и он на кресте,
   И предал я друга такого,
   Душа моя к смерти готова.
   Зато мой палач не расскажет нигде,
   Что друг отказался от друга в беде!
   Он кровью двоих насладится,
   Но в силе любви убедится».


   И гаснет закат, но уж он у ворот,
   И видит он крест на агоре,
   Голов человеческих море.
   Верёвкою связанный, друг его ждёт,
   И он раздвигает толпу, он идёт.
   «Тиран! — он кричит, — ты глумился,
   Но видишь, я здесь! Я не скрылся!»


   И в бурю восторженный гул перерос,
   Друзья обнялись, и во взоре
   У каждого радость и горе,
   И нет ни единого ока без слёз,
   И царь узнаёт, что вернулся Мерос,
   Глядит на смятённые лица, —
   И чувство в царе шевелится.


   И он их велит привести перед трон,
   Он влажными смотрит очами:
   «Ваш царь побеждённый пред вами.
   Он понял, что дружба — не призрак, не сон,
   И с просьбою к вам обращается он:
   На диво грядущим столетьям
   В союз ваш принять его третьим».



 © Перевод с немецкого В. Левика