---------------------------------------------


 Воспоминание о дружбе




   Всегда настолько одержим
   был мой приятель Рупертино,
   что бескорыстно отдавался
   сомнительным делам: открыл
   давно открытые культуры,
   наладил производство дырок
   для бубликов и учредил
   клуб героических вдовиц,
   пустил в продажу дым в бутылках.


   При донкихотствующем друге
   ходил я с детства в санчо пансах —
   с энтузиазмом доброй тёти
   я поддержал его идею
   выращиванья апельсинов
   на старых крышах Нотр-Дама.
   Потом, устав от этих бредней,
   я бросил друга в тот момент,
   когда он стал производить
   бот «Саркофаг» и лодку «Гробик»
   для будущих самоубийц, —
   терпению пришёл конец,
   я предпочёл ретироваться.


   Когда же мой несчастный друг
   стал президентом Костарагуа,
   он тут же пригласил меня
   в генералиссимусы, с просьбой
   оборонять его владенья,
   потом последовал приказ
   занять кофейные державы —
   владенья злобных королей,
   грозивших Рупертино смертью.


   Из-за безвольности моей,
   по старой отроческой дружбе,
   я принял эти эполеты
   и двинулся к границам с войском
   из сорока недобровольцев,
   изведав горечь пораженья,
   когда между Слоновой Костью
   и Костарагуа от зноя
   мои вояки испарились,
   доверив мне скрестить оружье
   с полсотней злобных королей.


   Так я, раскаявшись в войне,
   негералиссимусом стал,
   а мой приятель-донкихот
   исчез, как будто канул в воду.


   Я разыскал его в Канаде,
   он продавал пингвиньи перья
   (пингвины не имеют перьев,
   но этот факт не волновал
   отчаянного бизнесмена).


   Учтите, что в любое время
   он может заявиться к вам,
   вот мой совет — не спорьте с ним:
   в конце концов, в любом вопросе
   не я был прав, а Рупертино.



 © Перевод с испанского П. Грушко, 1977