---------------------------------------------


 Майкл Утгер
 Шанс выжить



 Глава I



 1

 Душераздирающий тошнотворный вопль. Красные, кровавые вспышки и яркий, ослепительный свет. Дикая боль, крик, и все. Конец. Чернота. Сколько это длилось? Определений нет. Никаких определений. Все гладко, как р пустыне: пространство, уходящее в бесконечность. Доводящая до отчаяния гладь. С бешеной скоростью меня несет в бездну. Я вытягиваю руки вперед, жду препятствия, хочу остановиться, но препятствия нет, пустота. Сердце вырывается из груди, давит страх. Все превращается в белизну, пропадают цвета. Нет никакой опоры, как в бескрайних снежных льдах полюса. Глаза, болят и опухают от напряжения, но как ни всматриваешься, ничего не видишь — белая пелена. Хочется рыдать, но слез нет, нет рук, ног, туловища, нет тебя, есть только боль и страх. Бесконечная острая боль. Вновь вспышками чернота. Все исчезает. Мрак.
 Состояние, которого не существует. Возможно, это и есть смерть. Что-то прикоснулось ко мне. Боже! Значит, это еще не смерть. Я отчетливо услышал свой пульс, будто шар раздувался до гигантских размеров и сжимался до мельчайшей точки. Чья-то горячая рука держала пальцы на моем пульсе. Я с трудом поднял веки: перед глазами голубой туман. Сначала я раскачивался в нем, словно на качелях, потом их ход стал замедляться, и, наконец, они остановились. Туман рассеялся, и я отчетливо увидел чье-то лицо. Серые глаза внимательно смотрели на меня. Взгляд пристальный и тревожный. Тонкий рот под черной щеткой усов зашевелился. Он что-то говорил, но я ничего не слышал. Всеми силами, которые еще у меня были, я напряг слух, но в ушах стоял сплошной гул. Губы перестали шевелиться и вытянулись в слабой улыбке. Выражение глаз изменилось, они прищурились и стали добрыми, заблестели. Нет, это не смерть. Надо мной склонилось еще одно лицо. Строгое, гладкое женское лицо, которое мне захотелось разодрать только потому, что оно было гладким. Я возненавидел гладь, пространство и черноту. Ненависть?! Ненависть — это чувство, я чувствую, значит, существую. Живу!
 Вдруг что-то прорвалось, будто обрушилась между нами стена, и я услышал голос. Ровный, мягкий мужской голос, который я тоже возненавидел, потому что он был ровным.
 «Ну вот, самое страшное позади, теперь он пойдет на поправку», — произнес голос. Я воспринимал звуки, но не смысл сказанного. Но я слышал и видел — и это придавало мне силы, я чувствовал — ко мне вернулась жизнь. Горячая рука все еще сжимала мне кисть, но под сильными пальцами работал пульс. «Ему необходимо спать, большего мы пока сделать не можем, дозу снотворного нужно снизить, добавить глюкозы», — услышал я все тот же голос, но он уже не казался мне таким ровным.
 Горячая рука оторвалась от моей кисти, лица исчезли, и я испугался. Испугался, что опять окажусь в бесконечном пространстве, будто эта рука меня из него выхватила, а теперь бросила, и я вновь упаду в вечную пустоту.
 Перед глазами возникла другая — с длинными пальцами, держащими шприц. Струйка бесцветной жидкости брызнула вверх, и рука исчезла. Все погрузилось в туман, но не черный, а пузырящийся всевозможными цветами. Эти пузыри лопались и снова возникали. Тишина. Долгая, продолжительная тишина. Небо без солнца, земля без горизонта, часы без стрелок. Нет ничего, кроме меня и моих чувств.
 Страх перед пространством, гладью и чернотой.
 Вот оно, спасение: горячая рука, ее прикосновение, от которого можно растаять. Уже знакомые серые глаза казались веселыми, они ощупывали мое лицо, губы зашевелились, и я услышал голос, но он доносился откуда-то издалека и звучал, как эхо.
 — Меня зовут доктор Харлан Глайстер. Если вы меня поняли, то отведите взгляд вправо.
 Я его понял, но не знал, как отвести взгляд и куда.
 — Ничего страшного. Я вижу, что вы меня поняли. Только не пытайтесь говорить, это преждевременно. Мы еще наговоримся, у нас будет много времени. А сейчас вам следует заснуть. Сон — лучший лекарь.
 Лицо исчезло, но я не заснул. Белый потолок перед глазами раздражал меня, пошевелиться я не мог, пытался отвести взгляд в сторону и терялся от своей беспомощности. А он навис надо мной и давил своей белизной. Все же я сумел слегка повернуть голову. Окно, занавески, стол и она.
 Женщина в белом сидела на стуле и следила за мной лишенным выражения взглядом, от которого повеяло холодом и пустотой. Я не мог выдержать этого и убежал от нее, закрыв глаза.
 Когда я проснулся, в окно заглядывала луна, на столе горела лампа. Женщина сидела неподвижно и читала книгу. Мягкий желтый свет разливался по комнате и был мне приятен. Потолок не давил своей белизной, чувство покоя и безмятежности овладевало мной. Стало теплее и уютнее, боль отступила. Я сумел повернуть голову в другую сторону и увидел открывающуюся дверь. В помещение вошел низкорослый плотный мужчина в белом халате с морщинистым добродушным лицом, на котором резко выделялись черная бородка и усы. Когда он приблизился ко мне, я узнал его по серым глазам. С его приходом я почувствовал себя увереннее и инстинктивно протянул к нему руку, или мне показалось, что я это делаю. Я ждал его горячего и твердого прикосновения.
 Он склонился ко мне и тихо произнес:
 — Я вижу, ваш взгляд стал осмысленным. Надеюсь, вы чувствуете себя неплохо. Теперь с каждым днем вам будет лучше. Ну, а теперь давайте вспомним, как меня зовут. Говорить не надо, я понимаю по губам.
 У меня тут же заломило в висках, голова затрещала, как только я попытался вспомнить, кто он. Мне запала в память только горячая рука, больше ничего.
 — Не надо напрягаться. Это же пустяк. Я вам напомню, а вы постарайтесь не забыть. Итак, меня зовут доктор Глайстер. Глайстер. Ну вот, на сегодня хватит. Теперь следует отдохнуть. — И он ушел.
 Снова я его увидел на следующий день или через день, мне трудно определить. Организм мой окреп, голову я поворачивал уже почти без усилий. Молчаливая женщина в белом делала мне уколы, которых я не чувствовал, ч кормила бульоном. Однажды вечером, сам того не зная, я что-то произнес. Точнее, издал какой-то звук. В первый момент меня это напугало, но потом обрадовало. Я попытался повторить его, но из меня вышел только воздух и хрип. Услышав меня, женщина тут же выскочила из комнаты и вернулась обратно вместе с бородачом.
 Теперь я не ждал его прикосновения, а пытался вспомнить его имя, и при этом не ощущал головной боли. Когда он подошел ко мне, я прошептал: «Глайстер». Мой шепот опередил мое сознание. Я точно знаю, что не вспомнил еще его имени, а просто произнес его, и все.
 Он, улыбаясь, смотрел на меня и молчал. Очевидно, я его порадовал. Взглянув на женщину, доктор кивнул ей и сказал:
 — Снотворное больше не колите. Пора переходить на витамины.
 Затем он подмигнул мне и с важностью произнес:
 — Вы совершили подвиг. Завтра потолкуем, а на сегодня и этого много. У вас, на зависть, железное здоровье… Клянусь вам, я не шучу!
 На следующий день Глайстер пришел, когда за окном смеркалось, и я уже выпил безвкусный жирный бульон. На этот раз он придвинул к кровати стул и сел возле меня. Улыбка не сходила с его лица, но в ней чувствовалось напряжение.
 — Ну, что ж, давайте знакомиться. Вы помните, как меня зовут?
 — Доктор Глайстер, — ответил я слабым голосом.
 — Все верно. А как зовут вас?
 Во мне все похолодело. Я не понимал его вопроса. Я знал только то, что «это» — я. Я был наблюдателем и совершенно не сознавал, что могу из себя что-то представлять. Пульс в висках становился все громче, в ушах зазвенело и возобновилась острая боль в голове. Я испугался, что не услышу Глайстера сквозь этот отвратительный звон.
 — Ну, ну, не надо так расстраиваться. В конце концов, вы только начинаете идти на поправку, а точнее сказать, — заново рождаться. Поначалу будет трудно, но эти трудности преодолимы.
 Он поднял вверх руку и растопырил пальцы.
 — Сколько пальцев у меня на руке?
 И опять мой голос опередил сознание:
 — Пять, — сказал я, не задумываясь.
 — Ну, вот видите. Блестяще! Старайтесь не напрягаться. Если не помните, не мучайте себя. Начнем с простых вещей.
 Он показал мне вторую руку.
 — Сколько пальцев на этой руке?
 Я видел две одинаковые руки, но никак не мог сформулировать ответ.
 — Больше или меньше?
 — Нет.
 — Что нет?
 — Пять.
 — Прекрасно. Вы превосходите все ожидания.
 Он склонил голову набок и, прищурив глаза, рассматривал меня.
 — Вы устали?
 — Да.
 — Ну, хорошо, на сегодня достаточно.
 Он ушел, и я тут же заснул. Сон был тяжелым, но он был. Мне грезился пожар, полыхало пламя, я метался, мне нечем было дышать, огонь сжимал меня со всех сторон. Проснулся я от собственного крика. Женщина в белом сидела возле меня с салфеткой в руках и вытирала мое лицо, мокрое и липкое от пота. Меня знобили, я чувствовал невероятную усталость, глаза сами закрывались, но спать я боялся. Приподняв тяжелые веки, я увидел шприц, фонтанчик жидкости и — вновь провалился в никуда.
 Утром пришел Глайстер. Его лицо было встревоженным, он долго о чем-то разговаривал с женщиной, стоя у окна. После беседы врач сменил маску и, улыбаясь, подошел ко мне. Присев на край кровати, он взял мою руку и нащупал пульс. Это привычное уже прикосновение успокаивало.
 — Где я? — собственный голос удивил меня.
 — Вы в больнице. Это очень хорошая клиника.
 — Давно?
 В ответ он утвердительно кивнул.
 — Давно? — повторил я свой вопрос.
 — Больше месяца.
 — Что со мной?
 — У… у. Об этом мы потолкуем потом. Сначала надо набраться сил.
 — Кто я?
 — Вот когда вы вспомните свое имя, тогда мы будем считать, что вы здоровы.
 — У меня сильные головные боли. Стоит мне напрячься, как становится плохо, — я говорил, еле шевеля языком. — Лучше расскажите все сами.
 Он рассмеялся.
 — А вы хитрец! Да! Излагаете все правильно. Логично. Меня это радует.
 — Значит, я серьезно болен. Скажите, что со мной?
 — А вот нервничать вам не следует. Если вы будете так возбуждаться, я не стану к вам приходить.
 — Почему?
 — Ну, хорошо. Что вы помните?
 — Не знаю. Мне непонятен вопрос.
 — Не волнуйтесь. Ведь вас же не надо учить разговаривать заново. Вы прекрасно строите фразы и меня называете на «Вы», помните мое имя. Ведь так?
 — Глайстер.
 — Прекрасно. Постепенно все встанет на свои места. Но не следует торопить события. Вы пролежали на столе хирурга больше грех часов. Вирджий Лопес гениальный хирург, мяло кто верил, что вы останетесь живы. Он вернул вам жизнь. Но вы еще очень слабы и пробыли без сознания около месяца. Надо набираться сил, ну а все остальное потом. Хотите посмотреть на себя?
 — Я могу увидеть себя? Как?
 — Есть такая штука, которая называется зеркалом, оно способно в точности отражать предметы. Возможно, вам и следует посмотреть на себя, но не обещаю, что это доставит вам большое удовольствие.
 Он взглянул на женщину и подал ей знак. То, что я увидел, меня потрясло. Та часть лица — с середины лба до подбородка, — которая была не забинтована, походила на восковую маску с натянутой тонкой кожей, перерезанной красной ниткой шрамов. Испуганные голубые -глаза провалились, белые потрескавшиеся губы с черной щелью напоминали захлопнувшуюся мышеловку…
 — Уберите…
 Женщина тут же отошла в сторону и повесила зеркало на стену.
 — Что это за кошмар вы мне показали? Врач сочувственно вздохнул.
 — Я же вас предупреждал. Хорошего, конечно, мало. Вам сделали пластическую операцию, потому что лицо ваше сильно обгорело, и пришлось искать донора. Такой человек нашелся и отдал свою кожу. Теперь его кожа стала вашей. К сожалению, приживается медленно, так что наберитесь терпения. Счастье, что остались целы глаза.
 — Что со мной случилось? Кто я?
 — Давайте отложим этот разговор. Вы переутомились, и вам нужен покой…
 — Пока вы не скажете, я не успокоюсь. Неужели это не ясно…
 — Вы устали.
 Он кивнул женщине, и я увидел шприц в ее руках.
 — Прекратите меня мучить…
 — Успокойтесь. Сестра Кеннет сделает вам укол, и вы уснете, а завтра мы продолжим нашу беседу.
 И вновь тяжелый сон. Пожар. Беспорядочное движение каких-то людей, у которых вместо голов шары. Люди без лиц. Они натыкаются друг на друга, падают, встают и вновь приходят в движение, пламя поедает их, они лопаются… Но вот чернота, провал. Утро.
 Питательный бульон из рук сестры. Я запомнил: сестра Кеннет, так назвал ее доктор Глайстер.
 — Скажите, сестра, а когда вы спите?
 Она улыбнулась впервые за все время.
 — Ночью. Ночью около вас дежурит сиделка.
 У нее был мягкий низкий голос, говорила она тихо, но я хорошо ее слышал.
 — Долго я нахожусь в больнице?
 — Мне не ведено разговаривать с вами. Придет доктор и все вам скажет.
 Ее лицо вновь стало серьезным и непроницаемым.
 — Вы знаете, кто я?
 — Да.
 — Почему бы и мне об этом не узнать?
 — Вам все расскажет доктор Глайстер. Он очень хороший врач. Один из лучших психиатров нашего штата. Вы должны ему доверять и выполнять все его предписания.
 — Психиатр? Но он говорил про операцию и про хирурга!
 — Операцию вам делали в другой клинике.
 — А зачем меня перевезли к вам? Где находится больница?
 — Какое это имеет значение? — услышал я знакомый голос от двери.
 В палату вошел Глайстер. Он пересек комнату и сел рядом на стул. Я приподнял голову, сделав это впервые, и мне удалось увидеть всю кровать. Забинтованные руки лежали поверх одеяла, как чужие. Я их не чувствовал.
 — Руки тоже?
 — И руки, и многое другое. Опустите голову на подушку. Не спешите узнать все сразу. В вашем положении не только лекарства, но и информацию следует получать в определенных долах.
 — Лекарств с меня достаточно, информацию вы экономите.
 — Мне виднее. Сосчитайте до пяти.
 — Один, два, три, четыре, пять.
 — Очень хорошо. Ну, а теперь в обратном порядке.
 — Как?
 — Наоборот.
 Опять наступила боль. Капельки пота покрыли мое лицо.
 — Пять… три… нет…
 — Ну, вот видите. Все постепенно. Несколько дней назад вы путались в пальцах, но теперь это уже пройденный этап. Вы можете мне сказать, какая у вас была машина?
 — Нет.
 — Каких домашних животных вы знаете?
 — Кошка, собака… лев.
 — Ну, ну, не преувеличивайте. Все правильно, но со львом вы перестарались.
 — При чем тут лев?
 — Вот именно, что не при чем. Кошка и собака осели в вашем сознании, и это неудивительно. Вот если бы вы начали с лошади, я бы обрадовался больше.
 — Вам не надоело издеваться надо мной? Кто я?
 — Ваше имя Сэд Марчес. Это вам о чем-нибудь говорит?
 — Ни о чем.
 — Жаль. Но так и должно быть. Не торопитесь. Придет время, и вы сами вспомните свое имя. Тогда оно для вас зазвучит.
 — Что со мной произошло?
 — Несчастье. — Он поерзал на стуле. Ему явно не хотелось ни о чем говорить. — Вы попали в автомобильную катастрофу, в которой погибли три человека. Вы чудом остались живы. Вас выбросило из машины, и это спасло вам жизнь. Но при падении вы получили тяжелую травму черепа и сильно обгорели.
 — Как это случилось?
 — Потом я вам почитаю газеты, где описаны подробности аварии, но не сейчас. Вас это порадует примерно так же, как зеркало. Не стоит пока травмировать и без того травмированную психику.
 — Когда это произошло?
 — Четвертого июня.
 — А сейчас какое число?
 — Двадцать пятое августа. Прошло уже восемьдесят дней. Тогда вас доставили в госпиталь к доктору Лопесу. Он близкий друг вашего адвоката. Там вас продержали месяц, а потом ваш адвокат перевел вас к нам. Хирурги сделали cвoe дело блестяще, ну а теперь наша очередь.
 — А где находится ваша больница?
 — Больница Св. Анны. Глендейл. Калифорния. В сорока милях от места аварии и в двадцати от Лос-Анджелеса.
 — Психиатрическая?
 — У вас травма черепа. Доктор Лопес предполагал, что с такой травмой неизбежна амнезия, он оказался прав. Правда, он ожидал худшего.
 — Амнезия? Что это?
 — Потеря памяти. В подобных случаях бывает и потеря речи, и полная деградация. Но, слава всевышнему, обошлось! У вас средняя стадия.
 — Это излечимо?
 — Вся надежда на ваш организм. Итак: один, два, три, четыре, пять… И в обратном порядке.
 — Пять, четыре, три, два, один.
 — Как вас зовут?
 — Сэд Марчес.
 — Прекрасно. До вечера. Он встал и быстро вышел.

 2

 Весь день я провел в мучениях. Мне не под силу переварить всю полученную информацию. Мое имя — абсолютно чужой для меня набор звуков. Такой же чужой, как имя медсестры. Я, конечно, ничего не имею против, оно мне нравится, жиль только, что принадлежит такому уроду. Я повторял его бесконечно, но оно ничего во мне не вызывало. Так я и заснул, шепча его.
 Глайстер появился, когда свет за окном померк. В руках он держал несколько свернутых газет. Лицо врача было серьезным, над переносицей пролегла вертикальная морщина. Устроившись рядом, он молча развернул одну из них, надел очки без оправы, и его глаза сразу увеличились в два раза.
 — Здесь напечатано о катастрофе? — спросил я в ожидании.
 — Именно. Хорошо, что вы помните наш утренний разговор.
 — Я только о нем и думаю.
 — Напрасно. Мозг должен отдыхать. Расслабьтесь и слушайте, как слушают сказки дети.
 — Мне это непонятно.
 — Да. Вы временно лишены детства. Вы родились взрослым человеком и не имеете прошлого. Та часть мозга, где находятся ячейки с памятью, у вас нарушена. Но рано или поздно все восстановится. А пока надо потерпеть. Не торопитесь вернуть прошлое. Оно не всегда интересно. Многие с удовольствием бы избавились от него.
 — Читайте.
 Он переключился на газету н тихо, монотонно начал читать: "Четвертого июня сего года на старом шоссе Лос-Анджелес — Бейкерсфилд, в предгорье Санта-Инез, на четвертой мили к северу от Сан-Фернандо, у мыса Орт-Хис, произошла автомобильная катастрофа, принесшая человеческие жертвы. Сын и наследник крупного магната Юджина Старка, недавно умершего от сердечного приступа, Элвис Старк, его секретарь и правая рука в делах фирмы Сэд Марчес на «линкольне» уходили на высокой скорости от преследования патрульной машины сержанта Лос-Анджелесского управления полиции Брэйва Креслоу. Высокая скорость, извилистая дорога предгорья не могли не привести к трагедии. За скалой мыса Орт-Хис «линкольн» врезался во встречный «бьюик», которым управлял коммивояжер из Вентуры Артур Хорн. Столкновение оказалось роковым. Машина Хорна врезалась в скалу и взорвалась. «Линкольн» Старка слетел с обочины, несколько раз перевернулся, завис над обрывом и загорелся. Гнавшийся за «линкольном» сержант Креслоу не смог справиться с управлением и налетел на перегородивший дорогу пылающий «бьюик» Хорна. Рулевым колесом сержанту перебило грудную клетку, он скончался, не дождавшись помощи.
 С пролетающей «этажерки» заметили пожар и вызвали полицию и «скорую помощь». Спасти удалось одного Марчеса. Очевидно, его выбросило из машины. Марчеса нашли в бессознательном состоянии с проломленным черепом и сильными ожогами. Его тут же госпитализировали. Элвис Старк сгорел вместе с «линкольном». Так судьба отомстила ему за убийство собственной жены Джесики Корбет. Но погибли также ни в чем не повинные коммивояжер из Вентуры и исполняющий свой профессиональный долг сержант Брэйв Креслоу. Ведение следствия по аварии взяло на себя полицейское отделение Сан-Фернандо. О его ходе мы будем информировать наших читателей на четвертой полосе в последующих выпусках".
 Глайстер отложил газету в сторону.
 — Малоприятная история, не правда ли?
 — Тут говорится об убийстве жены, погоне, но никаких подробностей. Почему погоня? Кто такая Джесика Корбет?
 — Не говорится потому, что об этом писали неделей раньше. Сейчас я вам прочту отрывок из другой газеты.
 "Вчера в двенадцать часов ночи в 417-м номере отеля «Реджент» был найден труп Джесики Корбет, жены молодого миллионера Элвиса Старка. Расследование взял в свои руки лейтенант Атвуд из управления уголовной полиции Лос-Анджелеса. За его спиной не один десяток раскрытых преступлений. Лейтенант выяснил, что муж миссис Корбет покинул ее за десять минут до того, как обнаружили ее труп. Для обвинения в убийстве этого факта недостаточно, но Рай Атвуд раскопал и другие подробности. Так, стало известно, что Джесика Корбет намеревалась подать на развод. По закону, при расторжении брака ей полагалась половина состояния мужа. Напомним, что тридцатидвухлетний Элвис Старк унаследовал от отца свыше пятидесяти миллионов долларов и, разумеется, не желал ни с кем делить свое наследство. Джесика Корбет найдена в спальне обнаженной с ножом в груди.
 Трудно предположить, что она принимала в таком виде посторонних. Служащие отеля подтвердили, что муж приходил к ней в 11 часов вечера, а соседи по коридору — что слышали отдельные реплики разговора между супругами, шедшего в чрезвычайно повышенных тонах. Других подробностей полиция, в интересах следствия, нам не сообщила. Но ясно одно: Элвис Старк — подозреваемый номер один!"
 — Ну, вот и все. Большего я не знаю, — с грустью сказал Глайстер. — Возможно, следствие ошибается, возможно, газеты врут, этого никто не знает. Как вам показалась эта история?
 — Я ее воспринимаю так же, кик и вы. Никаких ассоциаций. Расскажите обо мне поподробней.
 — Я всего лишь врач. Завтра вас навестит ваш адвокат, очевидно, он сможет многое объяснить.
 — Мой адвокат?
 — Да, Олаф Тэйлор. Очень влиятельная личность в нашем штате.
 — Когда же он придет?
 — Он бывает здесь ежедневно, но я не мог его пропустить к вам. Теперь вы немного оправились, и ваша встреча возможна. Но не сегодня. После обеда погуляете. Пора на свежий воздух. Сестра Кеннст покатает вас в кресле по парку.
 Он улыбнулся и ушел.
 Все так и было. Сестра Кеннет, молчаливая хранительница моего здоровья, возила меня в кресле-каталке по тисовым аллеям больничного парка, и я вкушал воздух свободы, радовался чистому небу, восхищался нежным запахом цветов, но тем не менее не мог выбросить из головы газетную информацию. В моем воспаленном мозгу не укладывались те кошмарные события, о которых я сегодня узнал. Убийство, автокатастрофа, погоня, бессмысленная гибель людей. Во всяком случае ко мне это не могло иметь никакого отношения. Но, с другой стороны, что бы мне ни сказали, для меня все ново и неожиданно. Ведь я ничего не знаю о своем прошлом, я не знаю того мира, в котором живут окружающие меня люди. Но мне не надо объяснять, что такое автомобиль, огонь, небоскреб, магазин. В больнице всего этого я не видел, но знаю, что это такое. Мне непонятно, что значит: наследство, деньги, профессия. Одно упоминание о них пугает и раздражает меня… Я ехал в коляске, смотрел на забинтованные руки, которых не чувствовал, и сомневался, есть ли они у меня…
 — Поедем назад, сестра. Я устал. Голова кружится.
 Она молчи развернула кресло, и через несколько минут я вновь оказался в своей постели, в привычной для себя позе, и это меня успокоило, вскоре я уснул.

 3

 На следующий день после завтрака доктор Глайстер пришел в палату в сопровождении массивного мужчины, который, как гора, возвышался над низкорослым врачом. На вид ему было лет шестьдесят, и он казался мне неестественно крупным, каким-то необъятным: большая голова, огромные плечи и руки, могучий торс. Лицо чисто выбрито, с водянистыми карими глазами, пухлым ртом и широким лбом. Он был бледен и явно взволнован.
 Глайстер подвел его к кровати.
 — Это ваш адвокат Олаф Тэйлор. Прошу вас, мистер Марчес, вам не следует перенапряг гаться. Всего в меру, мы уже говорили об этом.
 Закончив свои нравоучения, он вышел, сестра Кечнет сделала то же самое.
 Я не сводил глаз с человека-горы, севшего на стул возле меня.
 — Ну, здравствуй, Сэд. Как твои дела?
 — Вы действительно мой адвокат?
 — Да, Сэд. Я адвокат и поверенный в твоих делах и делах семейства Старков. Но из них никого не осталось в живых.
 — Это тот самый миллионер-убийца?
 — Не надо так, Сэд. Вы были друзьями, и ты лучше других знал, что Элвис невиновен.
 — Я был его подручным?
 — Нет. Ты помогал ему в его делах. Он ведь был очень горяч. Элвис без тебя не смог бы управлять компанией. Ты отличный администратор с тонким чутьем и железной логикой.
 — Куда все это подевалось?
 — Доктор Глайстер утверждает, что у тебя амнезия средней степени и что память к тебе вернется…
 — Когда?
 — Это может случиться в любой момент, но необходимо выполнять все его предписания. Пока ты еще слишком слаб. Тебе необходим покой.
 — Расскажите мне о той моей жизни, которой я жил до аварии. Вы ведь хорошо меня знали?
 — Называй меня по имени. Мы были друзьями, Сэд.
 — Пока мне трудно в это поверить. Мне кажется, я вижу всех вас впервые.
 — Тебе тридцать четыре года. Родился ты на востоке, в Бостоне, там же закончил колледж. Твой отец управлял конторой по строительству отелей. Семья среднего достатка. Мать умерла, когда тебе не было и четырнадцати, воспитывал тебя отец. В двадцать лет ты уехал в Чикаго и поступил в Мичиганский университет, по окончании работал экономистом, затем закончил высшую школу административного хозяйствования и был замечен отцом Элвиса Юджином Старком. Он пригласил тебя в свою компанию. Вскоре ты стал директором одной из фирм. Надо сказать, ты быстро поднялся в гору, у тебя есть хватка. Тогда мы с тобой и познакомились. В течение многих лет я был адвокатом и поверенным Юджина Старка, а после его смерти опекуном Элвиса и его поверенным. Со стариком мы всегда были большими друзьями. Я прекрасно помню, как он ценил тебя за твои деловые качества и расчетливость и сожалел, что его сын не такой. Он очень волновался за Эла: парень талантливый, отлично учился, но был совершенно не приспособлен к делам. Чемпион по боксу в университете, прекрасный игрок в гольф и теннис. Член сборной штата по бейсболу, великолепный наездник, Эл плевать хотел на компанию Старков. Юджина кидало в дрожь от одной мысли, что такое состояние попадет в руки оболтуса и все нажитое кровью и потом пойдет прахом. Тогда старик возложил дела компании на тебя. В твои обязанности, кроме всего прочего, вошло и следить за Элвисом, и привлекать его к работе. Ты согласился. В сочетании с Элвисом из вас как раз и получилось то, чего добивался Юджин от своего наследника. И вдруг гром среди ясного неба. Элвис без предупреждения женится на нью-йоркской манекенщице, Джис Корбет. Обычная пустышка, но достаточно умелая, чтобы вскружить парню голову. В результате Юджина поразил инфаркт, выбраться из которого старик уже не смог. Все заботы компании легли на твои и мои плечи, но я мало что смыслил в этих делах, я занимался чисто финансовой стороной. Компания выстояла, и за это Элвис был очень тебе признателен. Он ценил и уважал тебя, ты как бы заменил ему отца, несмотря на незначительную разницу в возрасте. Вы дружили, хотя трудно найти два более противоположных характера. При большом внешнем сходстве — оба высокие, голубоглазые — люди вы абсолютно разные… Да, глупо все получилось, ужасно глупо.
 Я слушал этого большого человека с мягким, вкрадчивым голосом и изо всех сил старался представить себе картину, столь красноречиво им описанную. Но у меня ровно ничего не получалось. Размытые пятна, никакой четкости и ни малейшего волнения…
 — Как мы попали в аварию?
 — Я сам мало что знаю о ней. Но если хочешь, то постараюсь выяснить подробности. Теперь я буду приходить к тебе каждый день. Доктор просил не переутомлять тебя. Завтра после обеда я подменю медсестру и мы погуляем с тобой в парке.
 — Отец мой жив?
 — Он умер шесть лет назад и оставил тебе довольно скромное состояние.
 — Мое лечение, очевидно, дорого стоит?
 — Юджин застраховал тебя и Элвиса, так что не беспокойся, лечение оплачивает страховая компания.
 — Олаф, у вас есть мои фотографии?
 — Я поищу и завтра принесу. Только не надо забывать, что твое лицо так перекроили, что от прежнего Сэда Марчеса ничего не осталось. Тебя можно узнать только по глазам. Тут уж ни с кем не спутаешь.
 — Сколько я еще здесь проваляюсь?
 — Трудно сказать. Как появится возможность, я тут же заберу тебя.
 — Куда?
 — В Санта-Монику. На берегу океана есть вилла, в которой вы жили с Элвисом.
 — Его жена жила там же?
 — Нет. Вместе они прожили всего лишь два месяца и разошлись, после чего он перебрался в «Фелисту».
 — В «Фелисту»?
 — Ну да. Так вы назвали виллу. На побережье все виллы имеют названия. Так проще найти нужную.
 — Кому она принадлежит?
 — Теперь тебе.
 — Как это?
 — Вилла была куплена Юджином Старком для приемов и деловых встреч и записана на твое имя. Ты как директор фирмы устраивал там приемы, оформлял сделки, да и жил преимущественно там.
 Он взглянул на часы.
 — О, мне пора. На сегодня я и так злоупотребил твоим терпением.
 Адвокат встал, тихонько похлопал меня по плечу на прощание.
 — Все будет о'кей, Сэд. Выкинь дурные мысли из головы.
 — Боюсь, у меня вообще нет никаких мыслей.
 — Они тебе пока не нужны. До завтра.
 Когда за ним закрылась дверь, я уставился в окно и долго смотрел в небесную синь, будто искал там ответа на многочисленные вопросы, которых с каждым днем становилось все больше. Но так ничего и не нашел. Все оставалось чуждым мне и совершенно не волновало. Я все еще оставался человеком со стороны, наблюдателем. к такому положению привык и не желал с ним расставаться. Не нужно мне было имя, и не хотел я вживаться в неведомые мне заботы и биографию.
 На следующий день с меня сняли бинты, с которыми я так свыкся! Мне показалось, что я рассыпаюсь на части, — будто они держали еле склеенные осколки в определенной, причем законченной форме. Стало очень страшно. Понадобилось полдня, чтобы я привык к своему новому состоянию.
 Перед обедом я попросил сестру Кеннет принести мне зеркало. На этот раз мое отражение не напугало меня. Лицо приобрело оттенок жизни, вместо бинтов торчал короткий русый ежик, сквозь который просвечивал шрам, несколько зарубцевавшихся розовых полосок проходили вдоль висков и у скул. Кожа оставалась сильно натянутой, но порозовела и стала напоминать естественную. Я хотел было улыбнуться, но испугался, что она может треснуть, и не решился. Веки все еще были опухшими, но глаза блестели, оживляя все лицо.
 — Спасибо, сестра.
 Она улыбнулась и убрала зеркало.
 Руки, к сожалению, увидеть мне не удалось. После того, как сняли бинты, на них тут же натянули плотные хлопчатобумажные перчатки и завязали кисти тесьмой. Снимать перчатки запретили: кожа была еще слишком нежной и я мог повредить ее.
 После обеда я сидел некоторое время в кровати, потом меня пересадили в каталку. К приходу Олафа я был готов к прогулке. Он сам вывез меня из палаты, спустил на лифте вниз и выкатил кресло в парк.
 Когда мы отъехали от здания больницы на значительное расстояние, я спросил:
 — Вы привезли мне фотографии?
 — Да. Но очень мало, да и то отыскал с трудом. Возможно, где-то есть еще.
 Он остановился и передал мне несколько снимков.
 Я начал их разглядывать. На первом был изображен хорошо одетый молодой человек. Он сидел на краю стола и разговаривал по телефону. Очевидно, он даже не знал, что его фотографируют. Вид деловой и сосредоточенный.
 — Это ты в своем рабочем кабинете, — пояснил адвокат. — Только я не знаю, кто и когда тебя фотографировал.
 Снимок был сделан со значительного расстояния, и я не мог как следует разглядеть лица. Вторая фотография групповая. На ней было несколько человек.
 Олаф тклул пальцем в одного из них.
 — Вот это ты. Здесь тебе лет двадцать пять, студенческая фотография.
 На ней я вообще ничего разобрать не мог. Кучка юнцов, стоящих на лестнице, на фоне белого здания с колоннами.
 Третий и последний снимки были самыми интересными. Компания из трех человек. Девушка, сидящая за рулем «роллс-ройса» с откидным верхом, и двое мужчин. Тот, который слева, облокотился на капот машины, второй держался за открытую дверцу. Девушка была очень привлекательная — длинные черные волосы, большие глаза, обаятельная улыбка. У открытой дверцы стоял ладно скроенный блондин, стриженный под ежик, со светлыми глазами и открытой улыбкой. Лицо второго парня, очевидно, ровесника первого, тоже светлоглазого и светловолосого, было не такое открытое, а взгляд — настороженный. Тот, кто у дверцы, был одет в шорты и тенниску, а облокотившийся на капот — в костюм, сидевший на нем безукоризненно. Этот тип походил на манекен в витрине универмага.
 — Поясни мне эту фотографию, — я даже не сразу заметил, что перешел на «ты».
 — Это сравнительно недавний снимок. В костюме ты, у дверцы Элвис, а за рулем Джис. Снимок сделан в январе, сразу после их свадьбы. Вы втроем поехали во Флориду погреться на солнышке. Своего рода свадебное путешествие.
 — Я оставлю эти фотографии у себя.
 — Как хочешь. Они твои.
 — Это правда, что Элвис убил свою жену?
 — Сложный вопрос. Мы поговорим об этом, когда ты выпишешься из больницы.
 — Почему не сейчас?
 — Потому что тебе следует узнать массу побочных подробностей перед тем, как мы доберемся до главных.
 — О'кей, я потерплю. Но учти, потом я выжму из тебя все.
 — Зачем? Мне нечего скрывать от тебя. Не забывай, Сэд, я на тебя работаю.
 — Поедем назад, я устал.

 4

 Так проходил день за днем. Спустя педелю я начал двигаться самостоятельно, ходил по палате, делал легкую гимнастику. Получалось у меня все довольно неплохо, кроме спуска по лестнице. Тут я пасовал, мне становилось страшно, и кружилась голова. Сестра Кеннет приносила свежие газеты и журналы, поначалу читала мне вслух, а потом я стал читать сам. Доктор Глайстер занимался со мной логикой и математикой, сам составлял цифровые и логические задачи, с каждым разом все более сложные, а я их решал. В первые дни с трудом, но все же справлялся, и это его радовало.
 Дважды меня водили в кинозал, расположенный на верхнем этаже, и я смотрел удивительные фильмы. Кино приводило меня в восторг, хотя потом очень сильно болела голова, но я молчал об этом.
 Однажды Глайстср вошел в палату с незнакомым мужчиной. По виду очень важная персона: строгий костюм, выскобленный подбородок, острый колючий взгляд.
 Они приблизились к креслу, в котором я сидел с книгой в руках.
 — Мистер Марчес, — официальным тоном обратился ко мне врач, — к вам посетитель. Долго он нас не задержит. У него к вам несколько вопросов.
 — Хорошо, я слушаю.
 — Мое имя Баклайн. Морис Баклайн, следователь окружной прокуратуры.
 Глайстср недовольно поморщился и вышел из палаты. Сестра Кеннет не шевельнулась, продолжая заниматься вязанием. Баклайна это не смутило. Он взял стул и присел со мной рядом.
 — Вынужден вас побеспокоить, мистер Марчес. Долг обязывает. Я знаком с историей вашей болезни и ходом лечения. Сейчас вам стало значительно лучше, и я решился на эту беседу. Возможно, вы сможете нам чем-нибудь помочь. Я имею в виду аварию у мыса Орт-Хис.
 — Боюсь разочаровать вас, вы знаете о ней значительно больше, чем я. Мне самому хотелось бы узнать О ней поподробнее.
 — В этом-то вся загвоздка. Авария — самое темное пятно в деле. Полиция прибыла на место катастрофы слишком поздно…
 — В газетах писали иначе.
 — Репортеров знакомят, как вы понимаете, лишь с незначительной частью следствия, самой очевидной. Все загадки, имена, улики и подозрения остаются в стенах наших кабинетов.
 — Так в чем загвоздка?
 — Нам очень важно знать, кто сидел за рулем. Вы или Элвис Старк? Я пожал плечами.
 — Не знаю. А разве вы не могли этого определить?
 — Машина перевернулась несколько раз, вас выбросило — потому вы и уцелели. Старк сгорел, предположительно, он сидел за рулем, но машина-то ваша. Загадка!
 — Что со мной произошло? От меня это тщательно скрывают.
 — У вас обгорела верхняя часть туловища: лицо, руки, плечи, но все же, как видите, вас спасли. Хорошо, что документы находились в заднем кармане брюк и полностью сохранились.
 — Вы определили личность по документам? Но мне говорили, что было опознание.
 — Разумеется. Мы вызвали вашего адвоката Тэйлора. Тэйлор тут же вас опознал, он же поехал с вами на «скорой помощи».
 — Из газет я узнал, что за нами гналась полицейская машина, а также то, что Элвис Старк подозревался в убийстве своей жены. Так что же расследуете вы?
 — Старк мертв. Против покойников обвинения не выдвигаются. Дело об убийстве Джесики Корбет закрыто. Меня интересует только катастрофа.
 — Значит, точно установлено, что убийца — Старк, раз вы закрыли дело?
 — Да. Лейтенант Атвуд доказал это, но схватить Старка не успел.
 — Ну, а если бы успел, то его казнили бы?
 — Вряд ли. Такой адвокат, как Тэйлор, сумел бы выгородить его. Для этого есть много способов: ну, к примеру, убийство из ревности, убийство при самозащите, короче говоря, убийство первой степени. Конечно, лет пять он бы получил, тут уж никуда не денешься. Другое дело, что вся его карьера пошла бы прахом. Никто из деловых кругов не стал бы связываться с убийцей, даже если он миллионер. Старк разорился бы. Банкротство ему было обеспечено. Возможно, у него остались бы какие-то деньги, но это всего лишь бумажки с портретами президентов. Мертвый капитал — не капитал.
 — Возможно, вы и правы, мне сейчас трудно судить. Но на что рассчитывал Старк, уходя от погони? Ведь он все равно попался бы. Это же не какой-нибудь бродяга бездомный, а известная личность.
 — Согласен. Но вряд ли смогу вам раскрыть его планы. Они и нас очень интересуют.
 — Сожалею, что не могу вам помочь, но я не исключение. Его расчеты и мне неизвестны.
 — Жаль, что тайна Элвиса Старка так и останется тайной. Но доктор уверяет, что, если вы будете выполнять все его предписания, память к вам вернется, и довольно скоро. Срок, к сожалению, он определить не может. Но оптимизм больного и врачей — дело хорошее. Будьте терпеливы. Я тоже потерплю.
 Он достал из кармана визитную карточку и протянул ее мне.
 — Здесь мой адрес и телефоны. Если вдруг вспомните что-то интересное, позвоните мне. Буду вам очень признателен.
 Я кивнул.
 Следователь простился со мной и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Сестра Кеннет усмехнулась ему вдогонку. Это была какая-то недобрая усмешка, этой женщине несвойственная.
 — Чем он вас насмешил, сестра?
 — Надо быть круглым кретином, надеясь, что вы ему позвоните.
 Я так не думал. Этот человек мне лгал. Он сказал, что его интересует только катастрофа. Он следователь прокуратуры, непростая сошка, в газете же было сказано, что аварией занялось местное отделение полиции. Ясно, что дело об убийстве не закрыто.
 — Напрасно, сестра, вы думаете, что этот человек наивен. Он расчетлив и хитер и, очевидно, решает задачки куда сложнее, чем те, которые сочиняет для меня доктор Глайстер.

 5

 В конце следующей недели меня готовили к выписке. Состояние мое было вполне удовлетворительным, беспокоило лишь то, что я быстро утомлялся, и еще оставалась боязнь темного пространства, но я об этом ничего не говорил психиатру — опасался, что не выпишут, а мне страсть как хотелось вырваться из этой клетки.
 После завтрака пришел доктор Глайстер и пригласил меня прогуляться по парку.
 Мы вышли на свежий воздух и, прохаживаясь по аллеям, беседовали. После получения непомерного количества инструкций и наставлений я спросил:
 — Странно все, что со мной происходит. Вроде бы я нормальный, полноценный человек, но ничего не помню. Ведь речь, язык и даже математику я не забыл. Все определения и понятия мне ясны…
 — Это не вы. Я хочу сказать, что это ваше подсознание все помнит. А сознание пока спит. Вас не надо было учить ходить, потому что вами движет подсознание. Вы знаете, что дом — это дом, но не знаете, не помните, кому он принадлежит. Вы видите перед собой море, и вы знаете, что это — море, но вы не помните, какое это море и где оно находится. Действуют и инстинкты: к примеру, вы не забыли, что вам надо принимать пищу, и вы не прыгаете с крыши дома, и так далее. Бывает амнезия, когда человек лишается всего — и сознания, и подсознания, и инстинктов. Тогда болезнь неизлечима. С вами проще.
 Мы вышли на асфальтированную площадку, где стояло несколько машин. Он подвел меня к длинному лимузину и открыл дверцу водителя.
 — Садитесь. Я растерялся.
 — Садитесь смелее.
 Пришлось подчиниться. Он обошел машину спереди и, сев рядом со мной, передал мне ключи.
 — Давайте переедем эту площадку.
 — Попробую, — сказал я неуверенно. Я вставил ключи в замок зажигания, совершенно не думая, что делаю, завел двигатель, включил передачу и тронулся с места. Площадку я переехал и остановился на противоположной стороне, после чего выключил мотор.
 — Ну вот. видите? Теперь вам ясно, что такое сознание, я что — подсознание. Вы совершенно нормальный полноценный человек. Временно без прошлого. Но разве мало ни счете людей, которые стараются не вспоминать о своем прошлом? Так что, возможно, пы счастливее их.
 Я чувствовал. как горят мои руки под перчатками. Этот короткий переезд дался мне с трудом. Но я промолчал.
 — Вы правы, доктор, но вес же я чувствую себя каким-то ущербным. Лишенным чего-то очень важного.
 — Когда память вернется к ним, вы наверняка об этом пожалеете. В нашем мире, где главный вопрос — выживание, человека ничто не может радовать. Толкотня, конкуренция, деньги и борьба за них. Нас уже давно не интересует природа, красота, самосовершенствование, только деньги. А если и говорим о красоте, то только в том смысле, сколько она стоит и за сколько ее можно продать. У нас есть прскрясная возможность подойти к красоте с чувством, а не с кошельком. Вы только родились, и вы счастливчик. Но через год, два, три у вас появится возможность оглянуться назад, а это и есть прошлое. Так или иначе, оно будет накапливаться, но какое оно будет, это уже вы сами решите, потому что для вас оно начинается только сейчас. С этой больницы, с этой машины, с меня, с сестры Кеннет.
 — Вы считаете, что со здоровьем у меня будет все в порядке?
 — Конечно. У вас сильный организм и сильная воля. Но пока вы еще не пришли в норму. Не перенапрягайтесь, жалейте себя, иначе возможен рецидив. У вас могут быть провалы, временное отклонение сознания. Бог знает, к чему это может привести, но я не хочу пугать вас, я надеюсь, что вы будете выполнять все мои предписания. В этом случае я за вас спокоен.
 — Я все помню, доктор. Глайстер взглянул на часы.
 — О, нам пора, мистер Тэйлор нас уже давно ждет.
 Олиф привез мне спортивного покроя кремовый костюм, шляпу и бежевый плащ. Все это прекрасно сидело на мне. В новой одежде я чувствовал себя немного неуютно, она казалась мне тяжеловатой. Взглянув в зеркало, я увидел респектабельного молодого мужчину, шрамы были уже незаметны, лицо приобрело естественный цвет, волосы и брови отросли — словом, я не отличался от всех остальных, возможно, был даже получше некоторых.
 В карманах плаща я нашел несколько пар хлопчатобумажных перчаток, которые рекомендовалось менять каждый день. Без перчаток мне ходить пока воспрещалось, новая кожа были еще слишком тонкая. Глайстер запретил мне даже рукопожатие.
 — У тебя недурной вкус, Олаф. Мне идет этот цвет.
 Он снисходительно наблюдал за мной.
 — Мой вкус здесь ни при чем, Сэд. Эту одежду ты покупал сам. Я просто выбрал этот костюм в твоем шкафу и привез сюда.
 — Я опять попал впросак?
 — Ну, нам пора, поехали.
 — На виллу «Фелиста»? Он улыбнулся.
 — Твоя новая память лучше старой, Сэд. Доктор Глайстер и сестра Кеннет проводили нас до машины. Мы долго прощались и наконец уехали. Впереди — новая жизнь в неведомом мне мире.




 Глава II



 1

 От шоссе вела частная дорога с указателем:
 "Вилла «Фелиста». Мы свернули на нее и через пять минут выехали к небольшому поселку, в центре которого вознышалось двухэтажное белое здание с огромным парком, обнесенным забором из кованых остроконечных прутьев.
 — Вот и «Фелиста», — сказал Олаф.
 — Красиво. А кто живет в других домах?
 — Рыбаки, садоводы, торговцы цитрусовыми. Здесь целые плантации апельсинов и лимонов.
 Мы въехали в открытые ворота, миновали пальмовую аллею и остановились у веранды, ведущей в дом. Повсюду росли кустарники роз и были разбросаны клумбы, усаженные яркими цветами.
 Олаф ввел меня в дом. Огромная гостиная, устланная гладким ковром, посередине круглый стол в кольце удобных мягких стульев, вдоль стен глубокие кресла, мебель темного дерева, три деревянные лестницы, ведущие на второй этаж. Слева, справа и посередине.
 — Спальни наверху. Выбирай любую. Там же кабинет, кинозал, комнаты для гостей.
 — Сколько же здесь комнат? — спросил я, озираясь по сторонам.
 — Четырнадцать. Девять наверху и пять на первом этаже.
 — Тесновато для одного. Ты будешь жить со мной?
 — Нет. У меня квартира и контора в городе. Я направился к средней Лестнице, поднялся на второй этаж. Олаф шел следом. Первые четыре комнаты длинного коридора оказались спальнями. Одна из них мне приглянулась больше остальных, и я решил остаться в ней.
 — Меня устраивает эта.
 Адвокат ничего не сказал, а только кивнул.
 — Ну, а теперь вернемся вниз, я познакомлю тебя с прислугой, потом отдыхай, а мне в семь часов надо быть в офисе. Привыкай заново к своему дому. Здесь все твое, так что хозяйничай.
 — Что за прислуга?
 — Прислуга — это люди, которые будут о тебе заботиться. Ты в них нуждался, когда был здоров, а теперь и подавно.
 Мы спустились в гостиную, там нас уже ожидали двое — женщина лет сорока, с худощавым приятным лицом, грустными глазами, опрятно одетая, в кружевном фартуке, и крепкий длинноволосый парень со сбитым набок носом и заячьей губой. Мне было неясно, зачем он мне нужен.
 — Я представлю тебе их, — сказал Олаф, поглядывая на часы. — Познакомься, это мисс Элгон. Агнис Элгон. Она ведет домашнее хозяйство: прибирает, готовит обед, моет посуду. Живет мисс Элгон неподалеку, в поселке. Приходит рано утром, уходит после ужина.
 Женщина скромно поклонилась мне.
 — А это Джефф, универсал. Садовник, механик, шофер и сторож одновременно. Живет здесь, в надстройке гаража. Гараж в саду, ты увидишь. Там же стоит твой «кадиллак». С Джеффом тебе будет спокойнее, он парень расторопный.
 — Это точно, — подтвердил парень, изобразив некое подобие улыбки. Ко всему прочему, он был еще и щербатый.
 — Свой распорядок дня ты определишь сам, — продолжал Олаф, — и Агнис подстроится к твоему режиму.
 — Приготовьте, пожалуйста, легкий ужин и постель в первой спальне слева, больше вы мне сегодня не нужны.
 Агнис скрылась в комнате под лестницей, очевидно, там помещалась кухня. Джефф вышел во двор, насвистывая что-то.
 — Ну, мне пора, Сэд. Завтра я приеду, и мы поговорим о наших делах.
 Он надел шляпу и направился к двери.
 — Постой. Ты обещал мне рассказать…
 Олаф резко обернулся.
 — Я очень спешу, Сэд. Мы обо всем потолкуем завтра. А сейчас, извини, тороплюсь.
 И он исчез.
 Я поднялся наверх в выбранную мною спальню и присел в кресло у камина, который был растоплен заблаговременно. Тлевшие красные угольки вызвали во мне неприятное ощущение, будто я прикоснулся к ним. Я встал и отошел к окну. Уже стемнело, и слабый свет луны освещал макушки деревьев и цветочную клумбу под окном.
 Невероятно. Неужели я и впрямь жил в этом доме? Совершенно чужое мне место. Правда, для меня все было чужим, кроме больничной палаты, начала моего прошлого. Я родился в ней и другого ничего не знал. Если я правильно понял, что такое подсознание, то оно должно меня как-то направлять, возможно, и направляет, но я не в силах был размышлять о таких тонкостях, я буквально валился с ног от усталости. Уж слишком много мне пришлось сегодня переварить.
 В двсрь постучали, и вошла Агнис с подносом в руках. Пока я ел, она разобрала постель и положила на нее свежую пижаму.
 — Спасибо, Агнис. Завтрак приготовьте к десяти утра. Много я не ем, поэтому не следует приходить слишком рано.
 Она забрала поднос и ушла.
 Мне стоило больших трудов переодеться без посторонней помощи. Большое неудобство доставляли перчатки, которые снимать я не решался. Наконец я улегся в широченную постель и почти тут же уснул.

 2

 Проснулся я ночью. Часы на камине показывали три двадцать. Меня что-то разбудило, какой-то посторонний шум. Усевшись на кровати, я прислушался, но, кроме работы часового механизма, ничего не услышал. Сон пропал. Сбросив ноги на пол, я встал и подошел к окну. Весь сад был погружен в темноту, только на маленький отрезок клумбы падал свет от моего окна. В какую-то долю секунды мне показалось, что у клумбы мелькнула тень. Я вздрогнул от неожиданности. Наверное, померещилось. Кто может среди ночи разгуливать по темному саду? Кошка? Собака?
 Я подошел к двери и открыл ее. В коридоре было темно. Чернота пугала меня больше всего. С трудом мне удалось нащупать на стене выключатель, и я дернул за шнур. Загорелись боковые бра, развешанные по всему коридору. Я вышел и, прикрыв дверь, остановился. Тишина. Мне пришла в голову мысль осмотреть другие комнаты. Несколько спален, подобных моей, кабинет с массивным резным столом, в конце небольшой кинозал. Он заинтересовал меня. Несколько рядов кресел, у противоположной стены на высоком табурете проектор, за которым разместились полки с металлическими коробками.
 Я вошел в зал, подошел к проектору и рассмотрел бабины. На них стояли непонятные мне обозначения. Я вынул первую попавшуюся. В ней была кинопленка. Прекрасное развлечение. В кинопроекторе разобраться было несложно, на каждой кнопке стояли знаки и пояснения, для чего она нужна. Я заправил пленку по стрелке в проектор и нажал на кнопку «пуск». Загорелась лампа, катушка завертелась, экран вспыхнул ярким светом. Сначала на нем мелькали крестики, звездочки, потом появилась надпись "Лос-Анджелес. 20 мая, вилла «Мечта».
 Я погасил свет и сел в кресло первого ряда. На экране появилось изображение. Сначала пальмы, затем широкий длинный бассейн с вышкой, в воде кто-то барахтался, потом камера медленно повернулась вправо, и я увидел солидного седого мужчину лет шестидесяти в белом костюме. он удобно устроился в плетеном кресле и попивал из высокого стакана коктейль. Его морщинистое лицо выражало снисходительное одобрение.
 Камера поднялась вверх, прошлась по макушкам деревьев и остановилась на трамплине вышки. Через мгновение на нем появилась молодая стройная девушка, ее длинные черные волосы были мокрыми и прилипли к гибкой спине. Она помахала кому-то рукой, подошла к краю и прыгнула ласточкой в воду. Красивый прыжок, почти без брызг. Я вспомнил фотографию, которую принес мне Олаф. Именно эта девушка сидела за рулем «роллс-ройса», и звали ее Джесика Корбет. Камера вновь поднялась на вышку, и на экране появился ее муж Элвис Стар к. Он смеялся, хлопал себя по коленям, затем разбежался и, сделав в воздухе сальто, вошел в воду без единого всплеска. Объектив вновь медленно пополз к трамплину, и я весь напрягся. На вышке стоял я, Сэр, Марчес. Вьющиеся светлые волосы закрывали лоб, лицо было серьезным. Экранный Сэд подошел к краю, подпрыгнул и, сделав в воздухе разворот вокруг оси, полетел вниз. Его прыжок оказался самым неудачным. Камера вновь вернулась к важному старику. Около него стоял негр с подносом, уставленным бокалами, возле шампанского в ведерке. Старик махнул рукой, созывая купающихся и указывая тощим пальцем на поднос. Первым к берегу подплыл Элвис, он ловко поднялся на кафельный берег и подал руку жене. Следом за ними выбрался я. Все сгрудились возле старика, который разливал шампанское. Моя фигура оказалась спиной к объективу, и я заметил кривую полоску на своем правом плече. Разглядеть себя повнимательнее мне не удалось. В следующем кадре вся группа с уже поднятыми бокалами что-то дружно выкрикивала.
 Я вскочил с кресла, вернулся к кинопроектору и, перемотав пленку назад, вновь пустил фильм. В тот момент, когда моя спина появилась на экране, я нажал «стоп». Несмотря на плохое качество пленки, у меня не оставалось сомнений, что на моем плече шрам. Дюйма три в длину, не меньше, серпообразный глубокий шрам.
 Меня бросило в дрожь. Несколько минут я разглядывал экран, потом выключил проектор и вернулся в свою спальню.
 Открыв дверцу встроенного во всю стену шкафа, на которой висело зеркало, я скинул пижамную куртку и осмотрел правое плечо. На теле осталось множество следов от ожогов, но никакого шрама не было! Сколько я ни вертелся перед зеркалом, ничего обнаружить мне так и не удалось. Со злостью я шарахнул по дверце ногой, в шкафу что-то упало.
 Я заглянул внутрь, на полу лежал свалившийся с вешалки костюм. Я поднял его и повесил на место, какой-то предмет выпал из кармана. Им оказался блокнот, или, точнее, записная книжка. Устроившись в кресле, я начал перелистывать ее. На первом листе значилось имя Элвиса Старка. Все остальные листы были исписаны телефонами, адресами, какими-то пометками. В боковом кармашке лежала фотография Джесики Корбет. На обратной стороне надпись: «Любимому мужу от любящей жены. Джис». Кроме фотографии я обнаружил квитанцию с пометкой «К. X.», листок с нацарапанным корявым почерком числом 32169 и счет за обед в ресторане «Глобус». Больше в книжке ничего не было.
 Войдя в охотничий раж, я перерыл весь шкаф, костюмы, фраки, смокинги, вывернул все карманы, но больше ничего не нашел. Затем обыскал спальню, и тоже безрезультатно. Уже занимался рассвет, когда я закончил эту бесполезную возню.
 Измотанный, я подошел к окну и раскрыл его. Солнце уже коснулось макушек пальм, вот-вот оно оживит и цветы. Чем больше я всматривался в клумбу под, окном, тем больше мне казалось, что она помята. Каминные часы отстучали семь раз.
 Я переоделся, спустился ни веранду и по гравиевой дорожке обошел дом, прежде чем подойти к тому месту, куда выходили окня спальни. Осмотрев внимательно клумбу, я обнаружил отчетливый свежий след от мужского ботинка. Значит, ночью кто-то разгуливал под моими окнами. Мне не померещилось.
 — Вы любите цветы? — услышал я голос за своей спиной.
 Я обернулся. В трех футах от меня стоял Джефф, универсал, как назвал его Олаф. Он держал руки в карманах и ухмылялся. Этот тип с перебитым носом был мне определенно неприятен.
 — А разве ты не знаешь, что любит твой хозяин?
 — Меня наняли месяц назад, и я еще не знаю ваших вкусов.
 — Ах, вот оно что! Странно. Кто же работал здесь до тебя?
 — Какой-то Грин. Я видел его несколько раз, он знакомил меня с обязанностями, показывал участок.
 — Почему он ушел?
 — Этого я не знаю. Но не уверен, что ему хотелось уходить.
 — А эта кухарка? Агнис. Она тоже недавно работает?
 — Не знаю. О ней мне ничего не известно.
 — Где тебя выкопали? И чем ты лучше Грина?
 — Мне сказали, что здесь требуется крепкий парень, способный охранять дом. А Грин хлюпик.
 — Что касается охраны, то с ней-то ты плохо справляешься.
 Я ткнул пальцем в след на клумбе. Он покосился на него и ответил, не задумываясь:
 — Моя неаккуратность. Случайно наступил.
 — Не валяй дурака, Джефф. Твоя нога на два-три размера меньше.
 Он растерянно осмотрел свою обувь. Мексиканские желтого цвета мокасины на высоком каблуке ничего не имели общего с отпечатками на клумбе.
 — Есть разница? — спросил я. Он промолчал.
 — Будешь работать так же — пойдешь вслед за Грином. А теперь подготовь машину, после завтрака поедем покатаемся.
 — Да, но мистер Тэйлор не…
 — Здесь я хозяин, а не мистер Тэйлор. Делай, что тебе говорят.
 Из-за его плеча я увидел, как от калитки к дому направляется Агнис. Я пошел ей навстречу.
 — Доброе утро, сэр.
 — Здравствуйте, Агнис. Сделайте мне легкий завтрак и принесите наверх.
 — Хорошо, сэр.
 — Скажите, вы давно здесь работаете?
 — Два месяца, сэр.
 — Кто работал до нас?
 — Не знаю.
 — Кто вас нанимал?
 — Я состояла на учете в бюро Стокмяна. Мне предложили это место, и я согласилась.
 — Где находится это бюро?
 — На Парк-Плейс, в центре города. Вернувшись в спальню, я уселся в кресло у телефона. Рядом на столике лежал справочник. Я начал с того, что проштудировал записную книжку Старка, и нашел телефон доктора Финбоу. Больше врачей в книжке не было. Набрав этот номер, я через секунду услышал мелодичный женский голосок:
 — Приемная доктора Финбоу.
 — Доброе утро, мисс. Вас беспокоят из страховой компании. У нас к вам один вопрос. Проходил ли лечение у доктора Финбоу некий Элвис Старк?
 — Доктор Финбоу — лечащий врач мистера Старка, — ответила девушка с готовностью.
 — А Сэд Марчес не обращался к доктору?
 — Однажды показывался, когда доктор Синклер был в отъезде.
 — То есть лечащий врач Марчеса доктор Синклер?
 — Так во всяком случае записано в его карточке.
 — Благодарю, мисс, за оказанную любезность.
 — Не стоит благодарности.
 Я опустил трубку на рычаг и занялся справочником. Доктора Синклера найти было нетрудно, его приемная находилась на Гардиан-стрит, 1231.
 На сегодня я занятие себе нашел. Мне хватало туману в мозгах, чтобы позволить кому-то затуманивать их еще больше.
 Агнис принесла на подносе завтрак и составила его на журнальный столик. Два яйца, гренки, кофе и сок.
 — Благодарю вас. Обедать я буду часов в шесть.
 — А как же ленч?
 — Поем в городе, у меня там дела. Когда она вышла, я с аппетитом позавтракал, надел плащ, спустился в сад и направился к гаражу. Найти его среди зарослей сада и множества аллей было не так просто. Наконец я вышел на открытую площадку, где стояло двухэтажное кирпичное здание, первый этаж занимал гараж, двери его были распахнуты настежь. Второй этаж — жилой.
 Я заглянул внутрь. Джефф протирал стекла голубого, сверкающего никелем огромного «кадиллака». В глубине гаража стояла еще одна машина, старого выпуска, видавший виды «форд».
 — А это что за колымага?
 Джефф обернулся.
 — Это моя машина. Только зря вы думаете, что она никудышняя. Я с ней, правда, изрядно повозился, но теперь она по своему ходу не уступит вашей.
 — Ладно. Поехали.
 Он сел за руль и вывел машину на аллею. Я устроился на заднем сиденье.
 — Поедем в город. Гардиан-стрит, 1231. Ты знаешь, где это?
 — Да, конечно. Три месяца я проработал таксистом в Санта-Монике, а потом в отделении для перчаток лежит подробнейшая карта-справочник всей Калифорнии, так что мы вряд ли заблудимся.
 Мой новый шофер завел новую машину и повез нового хозяина в город, петляя по дорожкам сада.
 — Только не гони сильно, от высоких скоростей у меня кружится голова.
 Мы выехали за ворота, миновали поселок и минут через пять уже катили по шоссе.
 — Ты говоришь, что работал таксистом. Кем ты был до этого? Давно живешь в Калифорнии?
 — Нет. Я из Монтаны. Раньше занимался боксом, потом, после смерти матери, перебрался во Фриско и работал в доках, а год назад пересел за руль такси. Вообще-то я люблю путешествовать.
 — Ты не женат?
 — Женитьба мне не по карману. Семью надо кормить. Я уже привык к одиночеству. Сам себе хозяин.
 Через сорок минут он остановил машину.
 — Приехали. Гардиан-стрит, 1231.
 — О'кей. Жди здесь.
 Я вышел, поднялся на крыльцо стандартного серого здания и прочел табличку на двери:

 «Доктор Хэдли Синклер. Прием по договоренности».

 Я нажал кнопку звонка и стал ждать. Дверь открыли почти сразу же, и очаровательная шатенка в белом халатике спросила:
 — Вы записаны? Проходите, — не дождавшись ответа, она пропустила меня в просторную приемную, с креслами вдоль стен и столом у деревянной резной двери.
 — Как о вас доложить?
 — Дело в том, мисс, что я представитель страховой компании. У меня только один вопрос к доктору Синклеру, касающийся его пациента. Я отвлеку его буквально на минуту.
 — Подождите здесь, я узнаю у доктора, сможет ли он принять вас.
 Девушка исчезла за роскошной темной дверью, и не успел я осмотреться, как она появилась вновь.
 — Зайдите, пожалуйста.
 Доктор Синклер был молод, где-то около тридцати. Худощав, сутуловат, с умными проницательными глазами, в очках. Мне, правда, показалось, что это не очки, а обычные стекла, и носит он их для солидности.
 — Извините… — начал я.
 — Я уже все знаю, — перебил он. — Объясните мне цель вашего визита.
 — Хорошо, буду краток. Очевидно, вы уже знаете, что ваш бывший пациент, Сэд Марчес, погиб в автомобильной катастрофе…
 — Что вы говорите? — он был искренне поражен, и эта непосредственность превратили его в мальчишку. — Впервые слышу об этом!
 — Сожалею, но это так. Сэд Марчес застрахован на крупную сумму, наша компания проводит в связи с этим следствие. У меня к вам только один вопрос, доктор Синклер. Какие особые приметы имел Сэд Марчес?
 Он задумался, снял очки и с минуту смотрел в окно. Я не мешал ему.
 — А, ну как же! — неожиданно воскликнул он. — У мистера Марчеса был шрам. Ни правом предплечье, выше лопатки, дугообразный шрам. Его происхождения я не знаю, никогда о нем не спрашивал. Но это очень убедительная примети.
 — Благодарю вас. Не смею больше отнимать ваше драгоценное время.
 Я надел шляпу и вышел. Секретарши проводила мепя до двери.
 Итак, ясно было одно: Сэд Марчес имеет шрам, которого не имею я.

 3

 Джефф расхаживал вдоль машины, дымя сигаретой. Заметив меня, он профессиональным жестом открыл дверцу и посторонился.
 — Поедем в центр, ни Парк-Плейс, — буркнул я, усаживаясь на сиденье. Дороги заняли считанные минуты, я даже не успел переварить всю сегодняшнюю информацию.
 Бюро по найму прислуги находилось на втором этаже десятиэтажного дома и занимало правое крыло здания. Несколько смежных комнат, через которые я прошел, были заставлены шкафами с выдвижными ящиками и столами, за которыми сидели клерки и молоденькие машинистки, одни копались в бумажках, другие стучали на машинках.
 Хозяин конторы, мистер Стокман, смахивал на доброго старичка. Его прилизанная седая шевелюра начиналась почти от бровей. Увидев меня, Стокман встал и протянул мне руку с такой улыбкой, будто мы были с ним старыми приятелями. Очевидно, он почуял, что я из тех, кто нанимает, а не нанимается.
 — Чем могу служить, сэр?
 Я подал руку в перчатке, чем вызвал его удивление, но он быстро с ним справился, и его лицо вновь приняло выражение крайней учтивости и доброжела тельности.
 — Вам нужна прислуга? — продолжил он, разглядывая меня своими масляными глазками. — Прошу, присаживайтесь. Наше бюро рекомендует проверенных и надежных людей. Можете ним довериться.
 — Вполне вам доверяю. У меня к вам дело несколько иного характера.
 Я сел в предложенное кресло, он тоже приземлился, но настроение его явно упало.
 — Меня интересуют адреса бывшей прислуги виллы «Фелиста». Они уволились в августе.
 Его лицо вытянулось.
 — Вы из полиции?
 — Разве я похож на полицейского?
 Он смутился.
 — Нет, я не полицейский. Я новый владелец виллы. Прислугу старого хозяина сменили без моего ведома и наняли новую. Нет, вы не подумайте, что у меня есть претензии к тем или другим. Дом велик, участок тоже. Хозяйство большое, и новая прислуга в растерянности. Так вот, я хотел бы поговорить с людьми, которые знают виллу. Они могли бы помочь нам разобраться в делах хозяйства.
 — Если я вас правильно понял, вам нужны люди, работавшие на вилле «Фелиста» до августа месяца?
 — Вы очень проницательны.
 — Нет ничего проще. Одну секунду.
 Он подошел к одному из шкафов и несколько минут копался в ящиках. Найдя то, что искал. мистер Стокман вернулся за стол. сменил очки и, откинув голову назад, деловито заговорил:
 — Так, так, так… Ага, вот! Грета Роджер, служанка, прожинает 64, Росмор-авеню, Санта-Моника, Калифорния. Работали на вилле «Фелиста» восемь месяцев и уволена пятого августа. Далее. Патрик Грин. Где проживает, нам неизвестно, он снялся с учета. Работал на вилле со дня ее покупки компанией Старка. Оба уволены без замечаний, с хорошей рекомендацией. Так… так… И вот еще… в августе были наняты Агнис Элгон и Джефф Вилсон. Наниматель Олаф Тэйлор.
 — Благодарю вас за информацию. Вы рекомендовали кандидатуры мистеру Тэйлору?
 — Разумеется. Он попросил подобрать ему одиноких людей, нездешних и трудолюбивых. Я выполнил его пожелание.
 — Он не объяснил вам, зачем ему понадобилось сменить персонал? Если я вас правильно понял, у него не было претензий к Патрику Грину и Грете Роджер?
 — Ну как же, пояснил. Он так и сказал: новый хозяин не любит старой прислуги и хочет нанять новую. «Со старыми слугами в доме остаются привидения их хозяев». Так, по-моему, он изложил вашу мысль. А разве вы ему не давали указаний на этот счет?
 — Все правильно. Жаль, не помогло, привидения остались.
 — Что вы?
 — Нет, ничего. Запишите мне, пожалуйста, адрес Греты Роджер.
 Хозяин конторы выполнил мою просьбу. Я вложил поданный им листок в записную книжку Старка, поблагодарил любезного хозяина и ушел.
 Джефф сидел за рулем и листал газету.
 — Поехали на Росмор-авеню, 64, — сказал я, усаживаясь в машину.
 Я не ожидал, что Грета Роджер будет такой молоденькой и привлекательной. Девушка скорее походила на студентку, нежели на горничную. Она стояла на пороге своей квартиры, и в ее глазах застыл испуг и удивление.
 — Извините, мисс, мне хотелось бы с вами поговорить. Вы ведь Грета Роджер?
 Она кивнула.
 — Понимаю, — отрывисто сказала она, — я ждала этой встречи, но не думала, что она произойдет так скоро.
 Теперь настала моя очередь удивляться. Я ожидал услышать что угодно, но только не это.
 — Проходите.
 Небольшая двухкомнатная квартирка, чистая и уютная, ничего лишнего. Она прошла в комнату следом за мной. При солнечном свете я смог разглядеть ее лучше. На вид ей было не больше двадцати, пышные пепельные волосы,…зеленые миндалевидные глаза, хорошенький носик и хрупкая фигурка делали ее похожей на куклу, но глаза были живыми и настороженными. Она смотрела на мое лицо не отрываясь, будто что-то на нем искала.
 Я пошел напролом.
 — Почему вас уволили с виллы «Фелиста»?
 — Я думала, вы знаете.
 Обескураживающий ответ, ничего не скажешь.
 — Давайте-ка построим нашу беседу иначе. Присядьте.
 Она опустилась на спинку кресла, а у меня создалось впечатление, что я хозяин, а она гостья.
 — Начнем с катастрофы. Вы же тогда еще работали на вилле. Как вы узнали о ней?
 — Мне сказал об этом мистер Тэйлор. Он заявил, что Эл погиб, а Сэд Марчес в больнице, и я могу убираться ко всем чертям.
 — Он вас не любил?
 — Ненавидел.
 — Поэтому выгнал?
 — Я бы и сама ушла. Мне там больше нечего было делать.
 — Патрика Грина тоже выгнали?
 — Да. Но я не знаю, за что. Он ушел позже.
 — Вы знаете, где он живет?
 — Нет. Говорил как-то, что хочет уехать в Солромар и заняться рыболовным промыслом.
 Мне стало как-то не по себе. Ответы этой девушки казались мне странными, а голос знакомым.
 — За что Олаф ненавидел вас?
 — За Эла.
 — Очевидно, вы догадались, кто я, и вам известно, что я болен. Я лишен памяти. Прошлое для меня чистый лист бумаги, так что рассказывайте подробнее… У вас с Элвисом были близкие отношения?
 Ее глаза сверкали. Мне показалось, что она вот-вот заплачет.
 — Да. Я люблю его. Мы познакомились в Майами. Он проводил там отпуск, а я работала в цветочном магазине. Я влюбилась в него мгновенно. Он зашел и наш магазин просто так. Гулял, очевидно. Увидел меня, улыбнулся, затем вызвал хозяйку магазина и выписал ей чек за все цветы, которые есть на прилавках. Все были поражены. Когда у него спросили: «Куда их доставить?» — он посмотрел на меня и ответил: «Домой этой очаровательной девушке». Через несколько дней он встретил меня после работы. Эл был такой внимательный… Это была сказка! Потом сознался, что женат. Я не знала, что Эл миллионер, мне было плевать на деньги. Я просто не могла без него жить. Бросив все, я уехала с ним в Калифорнию. Он устроил меня служанкой на виллу, и нам было хорошо. Его адвокат обо всем догадался, требовал, чтобы Эл уволил меня. Ничего у него не вышло. Так я и жила при нем горничной-любовницей. Ни о чем другом я и не мечтала, мне достаточно было того, что он находился рядом…
 Губы ее задрожали.
 — Вы видели его в день аварии?
 — Да. Он очень нервничал. Целый день ходил сам не свой, когда приехал Сэд, он велел ему собираться в путь.
 — Вы не знаете, куда они собрались в тот день?
 — Эл мне ничего не говорил, а я боялась спрашивать. Перед отъездом он звонил мистеру Тэйлору. но говорил так тихо и торопливо, что я ничего не расслышала.
 — Элвис взял с собой вещи?
 — Нет. Только достал что-то из сейфа. Странно. Никакого сейфа в доме я не видел.
 — Где находится сейф?
 — В его спальне, за картиной.
 — А спальня?
 — Первая комната слева на втором этаже. Я чуть не подпрыгнул на месте. Она говорила о моей спальне!
 — На картине изображен морской бой времен гражданской войны?
 — Да. Но вы же сами все знаете!
 — Скорее всего, это знает мое подсознание, которое управляет мной. Откуда, по-вашему, я могу все знать?
 Она помолчала с минуту, лицо ее было крайне напряжено.
 — Но ведь… ведь вы же и есть Элвис Старк.
 Из глаз ее потекли слезы.




 Глава III



 1

 Олаф сидел в пальто и шляпе, уперев подбородок в набалдашник трости. Когда я вошел, он не шелохнулся, а только сказал тихим голосом:
 — Ну, здравствуй, Эл.
 Я подошел к дивану, сбросив плащ, и сел. Взгляд адвоката был серьезен, как никогда.
 — Почему ты не сказал об этом раньше? Зачем тебе понадобилось рядить меня в карнавальные маски? Ты окончательно сбил меня с толку. Так дальше дело не пойдет.
 — Не спеши делать выводы, Эл. Ты никогда не сбивался с толку. Ты даже сам этого не сознаешь. Когда мы приехали сюда, я очень внимательно наблюдал за тобой. Не успели мы войти в дом, как ты не глядя повесил шляпу на крючок. По всем заключениям врачей ты ничего не мог помнить. Ты первый поднялся по средней лестнице на второй этаж, а не по боковым, которые ведут на чердак и в подсобные помещения. И, наконец, из множества спален ты выбрал свою.
 Спальню Элвиса Старка. Объяснить это явление я не в состоянии.
 — Зачем же столько времени было затрачено на то, чтобы называть меня другим именем? Чем Сэд Марчес лучше или хуже Эла Старка?
 — Это было необходимо. Ты находился в таком состоянии… трудно представить, что ты мог выкинуть. Если к тебе вернулось бы сознание, это был бы для нас крах! Поэтому тебя окрестили Сэдом.
 — Прекрати крутить, говори толком. Зачем?
 — Забыл? А не должен забывать. В больницу к тебе приходил следователь. Хитрая лиса Морис Баклайн. Его так и зовут в прокуратуре: «Лис Баклайн». От этого типа ничего не ускользнет. Он видит людей насквозь. Ты думаешь, про тебя забыли? За тобой неустанно следят. Полиция не любит проигрывать. Нужно было сделать так, чтобы Баклайн остался после вашей встречи в полной уверенности, что он разговаривал с Сэдом Марчесом. И только потому, что ты сам был в этом уверен, ты убедил его. Ну, если даже и не убедил, то не выдал себя. И не мог выдать, так как не знал правды.
 — Зачем Баклайну внушать, что я Марчес? Тэйлор выпрямился в кресле и прищурил глаза.
 — По очень простой причине: Элвис Старк за убийство жены должен отправиться на виселицу. Как тебе такая перспектива? Не для того я тебя вытаскивал из петли, чтобы на твою шею вновь накинули веревку.
 — Значит, я — Элвис Старк, убийца?!
 Он поморщился.
 — Она заслужила смерть, — сказал он почти шепотом.
 — Только потому, что хотела со мной развестись и получить часть наследства?
 — Джис не собиралась с тобой разводиться. Это версия для прессы. Она изменяла тебе, и ты узнал об этом. Ты любил ее, Эл. Убил ее в припадке гнева, вот поэтому Рэю Атвуду ничего не стоило выйти на твой след. Ты даже не счел нужным скрываться. У тебя просто невыносимый характер, когда ты выходишь из себя, остановить тебя невозможно, полная потеря контроля. В тот день ты был вне себя…
 — Все ясно. По твоим словам, я просто маньяк, который к тому же потерял память.
 — Нет, Эл. Все намного сложнее.
 — Ну, а теперь объясни мне, каким образом удалось всем внушить, что я Сэд Марчес? Неужели следователь и этот, как его… лейтенант Атвуд такие кретины, что поверили…
 — Стоп! Не торопись. Ты еще многого не знаешь.
 — Так говори! Хватит из меня делать чучело.
 Олаф побагровел. Минуту он двигал желваками, затем вытащил сигару, раскурил ее и, уставясь в пол, хрипло произнес:
 — Ты начинаешь превращаться в прежнего Элвиса.
 — Возможно. Не удивлюсь, если, в конце концов, выяснится, что я президент Соединенных Штатов.
 — В день аварии ты позвонил мне и велел ехать с тобой в Бейкерсфилд. Объяснять ты ничего не стал, а спорить с тобой было бесполезно. Я собрался и ждал тебя у развилки шоссе на Глендейл, как ты приказал. Вскоре вы подъехали. Сэд сидел за рулем, ты рядом, я сел на заднее сиденье. Вы торопились. Мне было невдомек, что вас преследует полиция. Начались гонки. Не подготовленный к твоей защите, я не мог тебе помочь. Попадать в лапы Атвуда было рановато. К сожалению, тогда ты многое скрывал от меня. Необходимо было заготовить алиби и тому подобное, а я находился в полном неведении.
 — Кто за нами гнался?
 — Полицейская машина. Но кто в ней был, я не знаю. Дорога плохая, скорость бешеная. Вес произошло молниеносно. Нашу машину занесло на вираже, и она пошла под откос, встречная рванулась в сторону и, ударившись о скалу, взорвалась, полицейская со всего маху врезалась в горящую. Сэд был мертв, ты без сознания, я уцелел только потому, что сидел сзади. Выскочив из машины, я вытащил тебя. Голова твоя была разбита. Пролетела «этажерка». Я понял, что полиция будет здесь с минуты на минуту. А поскольку тебе необходима была срочная медицинская помощь, полицейские, я это тоже понимал, запрячут тебя в тюремную больницу. Вот тогда мне и пришла в голову идея — выдать тебя за Сэда.
 Я вернулся к машине, достал из багажника канистру с бензином, сунул документы Сэда тебе в задний карман брюк, а твои забрал. Смочил руки и лицо бензином. Чтобы невозможно былоустановить личность пострадавшего, мне пришлось обжечь тебя. Затем я облил бензином машину и поджег ее вместе с телом Сэда. Действовал я быстро, как автомат. Выбравшись на шоссе, остановил встречный автомобиль и попросил доставить меня к телефону, чтобы вызвать «скорую». За пять минут мы доехали до бензоколонки, и я позвонил доктору Лопесу. Я знал, что он классный хирург и в его больнице тебя спасут. Он тут же выслал свою машину к месту аварии. Через час я был уже дома. Не успел я раскрыть дверь, как услышал неистовый дискант телефона. Звонили из полиции. Они по номеру машины определили, кому она принадлежит, нашли у тебя документы — если ты помнишь, это были документы Сэда, — и вызвали меня как адвоката на опознание.
 Я, разумеется, опознал тебя, как Сэда. Так ты стал Сэдом. Ну, а дальше — врачи, операции, и ты ожил новым человеком.
 Олаф замолк и смотрел на меня в ожидании приговора. История, которую он мне рассказал, так и оставалась мне незнакомой историей. Но доктор Глайстер со своими задачами и упражнениями научил меня рассуждать логично и восстановил возможность запоминать. Даже мелочи. И. я запоминал. Освобожденный от всякого мусора мозг, привыкший к упражнении, задачам, загадкам, работал быстро.
 Я мгновенно вспомнил, что говорил мне следователь: «Хорошо, что ваши документы оказались в заднем кармане брюк». В рассказе Тэйлора все было логично и похоже на правду, но уж больно гладко.
 — Значит, я — Элвис Старк — человек, который ходит под топором палача и должен прожить жизнь под чужим именем?
 — Нет, Эл. Под чужим именем тебе жить не придется. Сэд нищий, а ты один из богатейших людей Тихоокеанского побережья. Деньги — вот твой пьедестал, а пьедестал без статуи никому не нужен. Такому капиталу необходим хозяин.
 — Если я стану статуей, значит, все узнают, что я Элвис Старк, и кончится все это виселицей.
 — Положись на меня. На данный момент главная задача — перевод капитала в Европу, продажа компании. Задача сложная, неразрешимая. После этого мы покидаем Штаты. Уверяю тебя, в Европе никого не будет интересовать, чем ты занимался в Америке. Для банкирон Швейцарии ты просто выгодный клиент. На остальное им плевать. Но эти вопросы мы обсудим позже.
 — Почему же?
 — Я еще не все подготовил. Остались мелочи. Когда работа будет завершена полностью, я выложу перед тобой все карты. Ты должен полагаться на меня, Эл, как и твой отец. Я добьюсь того, что ты заберешься на свой пьедестал, чего бы мне это ни стоило. Так хотел покойный Юджин, так хочу я.
 — Ты можешь объяснить мне причину, которая толкнула меня на убийство?
 — Ты уверен, что хочешь знать об этом именно сейчас?
 — Прекрати юлить, Олаф!
 — Ты опять раздражаешься. Я же говорил тебе — из-за ревности.
 — Но это же чушь!
 — Нет, — он опять опустил взгляд в пол. — Ты застал ее с Сэдом.
 — Кто? Ты же утверждал, что они были друзьями?
 Адвокат выпучил на меня глаза.
 — Кто — они?
 — Элвис Старк и Сэд Марчес. Не знаю, кто из них я, ты окончательно запутал меня, но я не хочу быть ни одним из них. Мне оба отвратительны.
 — Да. Вы были друзьями. Именно поэтому ты и взбеленился. Для тебя это был удар ниже пояса. Ты и Сэда хотел прикончить, но, к счастью, не успел. На пятки наступал лейтенант Атвуд. Не знаю, с какой целью, но Сэда ты не оставил, а прихватил с собой. Возможно, для того, чтобы рассчитаться с ним. Авария помогла, как парадоксально это ни звучит, а то на тебе висело бы два убийства.
 Возможно, он прав. Грета Роджер тоже сказала мне, что в день катастрофы я был сам не свой. Когда пришел Сэд, я потребовал, чтобы он собрал вещи и поехал со мной. В этом звене вес сходится.
 — Что же будет дальше?
 — Дальше? Неплохо было бы посидеть тебе дома и не мозолить людям глаза. За несколько дней мы оформим все документы по продаже компании и переводу капитала в Европу. Затем покупаем путевки в лучший санаторий Швейцарии и уезжаем, не вызывая ни у кого подозрений. Вполне естественно, что после тяжелой болезни Сэд Марчес едет отдыхать.
 — Неплохо задумано.
 — Только не валяй дурака, Эл. Ты должен быть начеку и оставаться Сэдом до той минуты, пока твоя нога не ступит на землю другого государства.
 — О'кей. На сегодня с меня хватит. Я устал. Но учти, сидеть на привязи я не согласен. Мне больницы по горло хватило. Я хочу отвлечься.
 — Этого делать не следует…
 — Хватит! И дай мне денег, я не намерен ходить с пустыми карманами. В конце концов, я миллионер, а не бродяга.
 Его лицо стало пунцовым. Нервным движением он достал бумажник из пальто, но раскрыть не успел, я выхватил его, извлек оттуда целую кучу денег, не оставив ни единой купюры, бросил портмоне Тэйлору на колени и, развернувшись, поднялся на второй этаж.
 Стоя у окна своей спальни, я видел, как Олаф разговаривает с Джеффом. Адвокат кричал и размахивал руками, а тот, понурив голову, оправдывался.
 Ничего нет глупее моего положения. Никто ничего толком не говорит, все темнят. Сиди и жди! Ну, нет. Я так просто не успокоюсь, пока не докопаюсь до Истины. Не могу поверить в то, что я убил человека. Близкого человека — жену, женщину, которую любил, из-за глупой ревности. И вообще какая-то странная любовь. Жили врозь, служанка-любовница, и вдруг убийство. Мало одной жертвы, так еще и приятеля решил прикончить. Нет, так дело не пойдет. Ведь я ничего не знаю и не помню, наговорить мне могут что угодно. Но если я все же убийца, то должен хотя бы для себя самого обосновать эти дикие поступки. Верить чужим словам? Нет. Черта с два!
 Джефф возился в гараже. Увидев меня, он тяжело вздохнул. Вид у него был, как у побитой собаки.
 — Получил нагоняй?
 Он молча кивнул.
 — Ладно, поехали. Отвезешь меня в город в какой-нибудь ресторан. Надо развлечься.
 Парень совсем скис.
 — Хватит корчить рожи. Олаф велел докладывать, куда я езжу?
 — Да, — он удивленно посмотрел на меня.
 — Он спрашивал, где мы сегодня были?
 — Спрашивал.
 — И ты ему рассказал?
 — А как я мог не рассказать. Он грозил выгнать меня.
 — Ни черта он не мог. Поехали.
 Я сел в машину. Он вытер руки, снял фартук и занял место за рулем. Через сорок минут мы уже петляли по улицам города. Джефф возил меня от ресторана к ресторану, но я все их отвергал. У универмага я приказал ему остановиться. Достал деньги и велел сходить в магазин и купить мне пару перчаток. Он нехотя взял деньги и недоверчиво взглянул на меня.
 — Иди, — строго сказал я, — жду тебя в машине.
 Джефф вышел, пересек улицу и, когда он скрылся за дверьми универмага, я пересел на его место и включил двигатель.

 2

 На окраине города я остановился. У меня немного кружилась голова от напряжения. Передохнув, я обследовал ящик для перчаток. Там лежали карманный фонарик и карта-справочник, о которой говорил Джефф. Я внимательно изучил карту и нашел мыс Орт-Хис, где произошла катастрофа — конец или начало, мне еще неясно, всех моих мытарств. Именно с этого места и надо начинать. Дорога предстояла неблизкая, ехать придется кружным путем. До Лос-Анджелеса, затем на восток к старому шоссе на Глендейл и на север в горы мимо Сан-Фернандо, а там уже рукой подать. Если постараться, то за два часа я доберусь. Часы на приборном щитке показывали пятнадцать двадцать. Времени у меня хватает. Начну свои развлечения, как и обещал Олафу.
 За время поездки я очень устал — какая-никакая, а работа. Хорошо, что старое шоссе было не перегружено движением. Машины встречались редко, и я мог немного расслабиться. После Сан-Фернандо дорога пошла в гору, и я снизил.скорость. Проехал бензоколонку, а потом и шоссе закрутилось серпантином. Через парумиль я заметил сбитые столбики, дальше шел крутой поворот за скалу. Под столбиками кювет и пропасть. Я остановил машину и вышел. Слева от меня закопченная стена сопки, у подножия осыпавшийся известняк и глубокая выбоина. Я подошел к обочине и взглянул в овраг. Ярдах в двадцати, перед самым обрывом, красовалась выжженная полукругом трава. Сбежав по откосу вниз, я подошел ближе. Сомнений не было, авария произошла именно здесь.
 Приблизившись к обрыву, я взглянул в пропасть. Глубину ее определить было невозможно. Там, внизу, бушевала горная речка. У меня закружилась голова. Опора исчезла, и ноги подкосились. Проклятье! Меня опять обуял страх! Тот самый страх темноты, бесконечности или глади. У меня не было сил отступить назад. В глазах поплыли красные круги, меня качнуло и понесло вниз. Чудом я зацепился за кустарник, который хрустнул, но удержал меня. Я сжимал ветви изо всех сил, но кисти рук и пальцы были еще слишком слабыми. Я крикнул, но голоса своего не услышал. Сквозь красную пелену я увидел сбегающего в овраг человека. Острая боль в руках становилась невыносимой, тонкая кожа лопнула, я ощутил горячую липкую влагу на ладонях и потерял сознание.
 Когда я открыл глаза, то понял, что лежу на спине. Серое небо, тишина. Я повернул голову, Рядом на корточках сидел полицейский, его лицо было покрыто капельками пота.
 — Вам что, жить надоело?
 — Не успело надоесть, — прохрипел я.
 Голова на месте шрама страшно болела.
 — Вызвать врача?
 — Не надо. Все в порядке.
 — Уж какой там порядок! Вас спасла случайность. А если бы я не подвернулся вовремя? Отдыхать бы нам на дне бездны. Хороший корм для грифов. — Он поднял голову и посмотрел на небо. И правда, в вышине кружилась целая стая грифов, то взлетая ввысь, то почти касаясь края пропасти. Движущиеся черные кресты на сером фоне. Я вздрогнул. С трудом мне удалось приподняться на локтях.
 — Спасибо, сержант.
 — Это ваш «кадиллак» стоит на повороте?
 — Да.
 — Что вас-то сюда понесло? Я окончательно пришел в себя и встал на ноги. Но меня еще здорово покачивало.
 — Вы часом не махнули лишку? — спросил он, беря меня под руку.
 — Нет. Я даже не знаю вкуса вина.
 — Если это так, то вы счастливчик. Я помогу вам добраться до машины.
 И он поволок меня к шоссе. Его сильные руки держали мое обмякшее тело, и у меня появилось ощущение уверенности и покоя, как это было, когда ко мне прикасалась рука доктора Глайстера. Я бы назвал это чувством опоры.
 — Что бы я без вас делал, сержант?
 — Уже ничего не делали бы. Кормили грифов. Я чуть не врезался в вишу машину. Нашли место, где ее оставить. Скала-то не стеклянная, сквозь нее не видно. Придется вас оштрафовать. Я уже собрался это сделать, остановил мотоцикл, смотрю — в машине никого. Глянул в овраг, а там вы — держитесь за соломинку, наполовину свесившись в пропасть. Пришлось подсуетиться. Чуть шею себе не сломал, прыгая по откосам.
 — Согласен на любой штраф. Вы вытащили меня из савана.
 — И какого черта вас понесло в эту гибельную яму? Тут уже случались аварии, и трупов тоже хватало.
 Мы выбрались на шоссе. Я открыл дверцу и рухнул на сиденье. Коленки тряслись, руки тоже.
 — Вот поэтому и полез туда, — ответил я с опозданием.
 — Давайте я отгоню вашу красавицу от поворота. Так будет безопасней.
 Он сел за руль, включил двигатель. Неожиданно из-за скалы выскочила машина, завизжала тормозами и чуть не впечаталась нам в нос.
 — Что вытворяет, сволочь! — рявкнул сержант и выскочил из «кадиллака», но лихача и след простыл.
 Он сел за руль и откатил машину на полсотни ярдов назад. Затем заглушил мотор и покосился на меня.
 — Вы так и не сказали мне, зачем полезли в эту яму.
 — Из-за той самой катастрофы, о которой вы говорили. Я из страховой компании. Мы ведем расследование.
 — Шутите? Возможно, вы и ведете какое-то расследование, в это я могу поверить, но в то, что вы из страховой компании, — никогда. Не считайте нас, полицейских, полными придурками. Мы свое дело знаем.
 — Почему вы мне не верите?
 Он усмехнулся.
 — Где это вы видели, чтобы детективы из страховой компании имели такие тачки? — Он похлопал ладонями по рулевому колесу «кадиллака». — Да и костюмчик им такой не по карману. Но это ваше дело. Меня чужие секреты не интересуют.
 Я не стал с ним спорить, ему виднее.
 — Вы видели катастрофу?
 — Как вам сказать. Что я мог видеть? Когда мы приехали, все уже сгорело. Один труп в машине, врезавшейся в скалу, второй труп в «линкольне», который слетел в кювет. Вон, видите, где обгорела трава. Погиб полицейский, попавший в эту мясорубку, и еще один малый на последнем издыхании валялся у края пропасти, там, откуда я вас вытащил. Не знаю, удалось его спасти или нет.
 — А почему погиб полицейский? Он же мог затормозить или объехать, как этот лихач только что.
 — Он шел на высокой скорости — какой там тормоз! — тем более на вираже. Объехать врезавшуюся в скалу машину было просто невозможно. Она встала поперек дороги, а вы видите, какое здесь узкое шоссе. На мотоцикле, и то не объедешь.
 — Долго вы добирались сюда?
 — В полицию сообщил пилот «этажерки», который пролетел здесь во время аварии. Он увидел горящие машины у мыса Орт-Хис. Следом звонил заправщик бензоколонки с окраины Сан-Фернандо. Выехали мы сразу же, дорога заняла минут двадцать. «Скорая помощь» нас опередила, они уже колдовали над тем парнем, что вылетел из машины. Ему повезло. Чуть-чуть — и угодил бы в пропасть. Машина бы тоже отправилась туда, если бы не зацепилась за кустарник.
 — Как это — «зацепилась»?
 — Ну она же несколько раз перевернулась и скользила по траве крышей, а не колесами, как на доске по волнам.
 — А труп из машины вы извлекли?
 — Бесполезный номер. Машина была сплющена в лепешку, а потом извлекать-то нечего было. От парня осталась головешка.
 — А как же выскочил тот парень, который валялся рядом у обрыва?
 — Черт его знает. Возможно, выпрыгнул на ходу, а дверца захлопнулась, когда машина кувыркалась, но тогда бы он валялся у самого подножия откоса… Сейчас трудно сказать, а тогда этому особого внимания не придали. У трупа тоже не спросишь, как было дело. Очевидцев не было. Вес участники заварухи погибли.
 — Спасибо, сержант. Сколько я вам должен?
 — За стоянку в неположенном месте с вас полагается штраф три доллара.
 Я достал деньги и передал ему купюру в сто долларов.
 — У меня нет сдачи, мистер детектив.
 — Не нужно. Вы спасли мне жизнь и заслуживаете большего.
 — Возможно.
 Он вернул мне деньги и вышел из машины. Я видел, как он оседлал свой мотоцикл и помчался в сторону Лос-Анджелеса.
 Руки у меня сильно болели, я содрал перчатки, тонкая кожа во многих местах была порвана, кровь запеклась на ладонях и между пальцами. Несколько минут я просидел в раздумье, потом набрался духу и тоже тронулся в обратный путь.
 Из всего сказанного этим сержантом ясно было, что Олаф мне солгал. Он не мог достать канистру с бензином из горящей перевернутой машины. Не мог меня из машины вытащить и вряд ли успел бы выскочить сам.
 В своем рассказе он упоминал, что на обратном пути позвонил в больницу с бензоколонки. Полицейский подтвердил, что звонил заправщик. Я вспомнил, что по дороге сюда мне попалась бензоколонка. До нее было не более трех-четырех миль.
 Когда я добрался до нее, было шесть вечера. Солнце уже заходило за горы Санта-Инез. Я снизил скорость и остановился у заправки. Из будки вышел пожилой мужчина в синем комбинезоне и, прихрамывая, направился ко мне. Я опустил стекло.
 — Бензин, сэр?
 Я дал ему пять долларов.
 — Ничего, кроме ответов на мои вопросы. Он удивленно смотрел на меня, будто я был инопланетянин.
 — Вы один работаете на этой станции?
 — Да, сэр, — он сунул деньги в карман и выпрямился, кик солдат, готовый исполнять приказы, — У меня был напарник, молодой парень, но он женился полгода назад и укатил с молодой красоткой на Восток.
 — Почему же вы не взяли другого?
 — А чем ему платить? Напарнику пришлось выплатить его пай, и я остался на мели. Мы же вдвоем покупали эту станцию. Но вы ведь мне не за это деньги заплатили?
 — Некоторые утверждают, что деньги хорошо влияют на память. Возможно, это так. Вспомните день четвертого июня.
 Он склонил голову набок.
 — Теперь понимаю. Вас интересует день, когда у мыса произошла авария. Зачем же весь день вспоминать?
 — Вы быстро соображаете. Это хорошо. Давайте о катастрофе.
 — Странно. На полицейского вы не похожи.
 — У вас острый глаз.
 — Все очень просто. Во-первых, полиция меня уже допрашивала, а во-вторых, они не стали бы за это платить.
 — Вы правы, я не полицейский, у меня свое агентство сыска. Уверяю вас, мы не любим платить даром.
 — Понятно. Ну, дело было днем, часа в четыре. Сначала подкатил «линкольн», ребята очень торопились, они требовали залить полный бак, не успел я завинтить крышку, как их и след простыл. Я крикнул им вслед, но куда там. У меня сразу же мелькнула мысль — загореться могут.
 Он потоптался на месте и поскреб подбородок.
 — Дальше?
 — Минут через десять подъехала полицейская машина. Сержант спросил меня, видел ли я темно-синий «линкольн». Я ответил, что он поехал в сторону Бейкерсфилда. Они включили сирену и рванули следом.
 — Дорога до мыса Орт-Хис нигде не разветвляется, не так ли? Никаких боковых дорог и перекрестков?
 — Да, сэр. Прямая до Бейкерсфилда. Это старое шоссе, им почти никто не пользуется с тех пор, как выстроили новую магистраль. Наше шоссе узкое и петляет, закручивается, много опасных зон. Не очень-то удобное место для бензоколонки. С трудом свожу концы с концами, а вот раньше…
 — Начнем сначала. Только напрягите память, важны детали. Сколько человек сидело в «линкольне»?
 — Двое. Два парня сидели на переднем сиденье.
 — Как они выглядели? Он задумался.
 — Солидные ребята. Вроде вас, и одеты хорошо, и машина классная. Я был уверен, что они подкинут мне пару долларов, а они удрали, не заплатив даже за бензин. Торопились. Ну, а я тут при чем?
 — Вот именно. Что вы еще запомнили?
 — Даже не знаю.
 — Кто сидел за рулем, кто рядом? Описать можете?
 — Но я же не знаю их по именам. Оба блондины, крепко сбитые и возраста одного.
 — А по фотографии различите?
 — Нет. Полиция мне показывала фотографии двух типов. То, что это были они, я подтвердил, но кто из них сидел за рулем, я не помню. Если бы я тогда знал. что дело так обернется…
 — Значит, в машине, кроме них, никого не было?
 — Нет, сэр. Их было двое, это точно.
 — А на заднем сиденье?
 Он опять задумался, щуря глаза.
 — Врать не буду, не обратил внимания, но если бы там кто-то сидел, уж я бы наверняка заметил… Черт его знает… А может, кто и был…
 — Давайте дальше. Эти парни удрали…
 — Да. Их как ветром сдуло… Мне показалось, что они психовали. Не успели подъехать, как стали сигналить.
 — Они приехали со стороны Лос-Анджелеса?
 — Ну да. А то как же…
 — Через какое время появилась полиция? Только, пожалуйста, поточнее.
 — На минуту-две я могу и ошибиться, но не раньше, чем через двенадцать-пятнадцать минут.
 — В промежуток между «линкольном» и патрульной какие-нибудь машины проезжали?
 — Секундочку…
 Он задрал голову к небу, будто там была подсказка.
 — Да, да, припоминаю, проходила машина.
 — В какую сторону?
 — Тоже из Лос-Анджелеса. Черный «плимут».
 — Вы в этом уверены?
 — Сейчас уже уверен. Я про нее совсем забыл, а как вы спросили, вспомнил. И то только потому, что обратил внимание на выхлопы. Он промчался как на керосинке, оставляя за собой дымовую завесу. Я тогда еще подумал, что мог бы и остановиться, я бы ему отрегулировал карбюратор. Видать, тоже торопился.
 — Вы сказали, он «промчался». Кто он?
 — Не знаю. Водителя я не видел.
 — А номер?
 — Да ни к чему как-то. А потом за дымовым хвостом разве чего увидишь. Но, скорее всего, это была не собственная машина. За собственной обычно следят и жалеют, а этому было на нее наплевать.
 — Это ваш вывод. Чужую машину можно не жалеть?
 — Не в жалости дело. Тут еще марка машины меня натолкнула на эту мысль.
 — Поясните.
 — Ну, это просто. У восточных ворот Лос-Анджелеса, при выезде на старое шоссе, есть бюро по прокату автомобилей. В основном у них черные «плимуты», старые колымаги. Мне это на руку. Возьмет клиент у них драндулет, и его хватает только до меня добраться. А уж тут я отлажу машину. Какой-никакой, а доход. Вот и тот лихач, очевидно, в прокате взял керосинку.
 — Все логично. И последний вопрос. В начале разговора вы сказали: «Сержант спросил, не проезжал ли здесь „линкольн“, и потом они включили сирену и уехали». Кто они? В полицейской машине было двое?
 — Да. Их было двое. Сержант в форме за рулем, а рядом с ним парень в штатском. Видимо, его начальник. Он командовал.
 — Они сидели спереди?
 — Да. Когда я им сказал, что «линкольн» проехал, парень приказал сержанту включить сирену и дать газу.
 — Тогда еще вопрос. Как вы узнали о катастрофе? Кто вам сообщил?
 — После того, как полицейские уехали, я вернулся в свою каморку и уснул. Меня разбудил какой-то мужчина. Он спросил, где находится телефон. Я показал ему. Он звонил в больницу и разговаривал с врачом. Просил прислать «скорую» на мыс Орт-Хис. Потом сунул мне доллар и велел вызвать полицию.
 — Сколько прошло времени с тех пор, как уехали полицейские и появился этот человек?
 — Чего не помню, того не помню. Я же сказал вам, что заснул.
 — Как он выглядел?
 — Очень волновался.
 — Я имею в виду внешность.
 — Высокий, крупный, представительный, красиво одетый…
 — Одежда была чистой, царапин, ссадин, грязи не было?
 — Вы хотите сказать, не попал ли он сам в эту переделку? Нет. Он был чистый и выглядел, как на обложке журнала мод.
 — Вы видели, на какой он был машине и с какой стороны приехал?
 — Когда он приехал, я спал. Когда уезжал, я вызывал полицию, так что ничего определенного вам сказать не могу. Минут через двадцать пролетела «скорая», спустя еще минут пять полиция. Такого воя сирен я не слышал ни разу в нашей глуши. Неудачное место, гиблое во всех смыслах.
 — Благодарю вас, приятель. Вы честно заработали свои деньги. Прощайте.
 Я поднял стекло и помчался к Лос-Анджелесу.
 Сначала сержант, теперь заправщик окончательно сбили меня с толку. Полный хаос в голове. Ну, допустим, я и Сэд, а может быть, и Олаф уходили от полиции. Дальше, по словам адвоката, мы свалились в кювет, встречная машина врезалась в скалу, стало быть, перегородила и без того узкую дорогу, именно поэтому в нее врезалась патрульная машина. Логично, но не сходится. Во-первых, перед полицейской машиной шел черный «плимут». Куда он делся? А ведь это он должен был впечататься в горящую перегородку. Не перелетел же он ее.
 Итак, «плимут» испарился! Во-вторых, непонятно, куда делся второй полицейский. Из газет следует, что погиб один сержант Креслоу. Это подтвердил и полицейский, с которым мне повезло встретиться сегодня. И в-третьих, Олаф говорил, что остановил встречную машину, добрался до бензоколонки и вызвал «скорую помощь». То, что он вызывал «скорую», заправщик подтвердил, но ни о какой встречной машине не могло быть и речи: к тому времени шоссе было прочно блокировано двумя машинами. Сплошные загадки.
 У меня сильно разболелась голова.

 3

 На подъезде к Лос-Анджелесу я остановился и зашел выпить кофе. Напиток освежил меня. Я все еще ломал себе голову над вопросами, которых возникало все больше и больше. Вразумительного ответа ни на один из них я не получил. Очевидно, следует разработать какой-то план действий, а то тыркаюсь по углам, как слепой котенок.
 На сегодня во всяком случае с меня было достаточно приключений, и я твердо решил ехать домой.
 Когда я вернулся к своей машине, то заметил, что дверца водителя приоткрыта. На сиденье лежал клочок бумаги. Я взял его и прочел короткое, наспех нацарапанное послание:

 «Езжайте к Виктору Анингу и потребуйте у него пакет. Это очень важный для вас пакет. Мейер-стрит, 437, Си-Клифф».

 Я перевернул листок, но больше ничего не нашел. Кто такой Вик Анинг, я не знал, и о каком пакете шла речь, понятия не имел.
 Сев в машину, я достал карту и нашел Си-Клифф, город на побережье в пятидесяти милях к северу от Лос-Анджелеса. Часа три хода от того места, где я находился. Несмотря на усталость, я все же решил туда съездить. Возможно, в пакете ключ к разгадке. Включив двигатель, я понесся к неведомому Анингу.
 При въезде в Лос-Анджелес мне в глаза бросился щит со стрелкой-указателем: «Бюро по прокату автомобилей». Я взглянул на часы. Было без малого восемь. Мне в голову пришла мысль, что есть смысл выяснить что-нибудь о черном «плимуте». Я свернул па боковую дорогу, и через пять минут она вывела меня к гаражу. Мне повезло. Когда я подъезжал, служащий бюро как раз закрывал контору.
 Увидев мой «кадиллак», он задержался на пороге.
 — У вас неприятности с машиной? — спросил он, когда я подошел к дверям.
 — Нет. У меня все в порядке. Есть к вам, правда, небольшая просьба.
 — Слушаю вас.
 — Меня интересует, кто брил у вис на прокат черный «плимут» в начале июня.
 — Простите, а вы кто?
 Он осмотрел меня с ног до головы, и я понял, что мой вид внушает ему доверие. Я состроил скорбную физиономию.
 — У меня неприятности. — И, перейдя на трагический шепот, добавил: — Жени удрала с любовником, только поймите меня правильно… Короче говоря, их видели вместе в этом районе в черном «плимуте». У моей жены «понтиак». Вот я и подумал, что парочка воспользовалась вашими услугами.
 Он сочувственно кивнул.
 — Понимаю вас, очень хорошо понимаю. Но что мы стоим здесь, заходите, сейчас мы все выясним.
 Он распахнул дверь и пропустил меня вперед. Мы зашли в приемную — небольшое помещение с креслами и конторкой. Он подошел к массивному старому сейфу, повозился с замком, открыл его и достал узкий длинный ящик с картотекой.
 — Как зовут вашу жену? Я изобразил смущение.
 — Вряд ли она брала машину на свое имя. Если вы разрешите, то я сам взгляну.
 — А… понимаю… пожалуйста. Вот с этого места. Здесь регистрация за июнь.
 Он заложил листок между карточками и придвинул мне ящик. Чужие, ничего не говорящие мне имена, я уже отчаялся найти что-либо интересное, как вдруг наткнулся на запись:

 «Олаф Тэйлор, „плимут“, черный, номерной знак 4316. Калифорния. Выдан 4 июня, сроком на трое суток. Деньги уплачены вперед».

 — Ну, нашли?
 — К сожалению, нет. Извините за беспокойство.
 — Ну, что вы. Я так вас понимаю. Он скорчил гримасу, в которой отразилась вся тоска и вся боль всего цветного населения страны. У меня сложилось такое впечатление, будто это его бросила жена и укатила с любовником. Очевидно, я попал в десятку…
 Итак, я ехал к Вику Анингу, человеку, о котором мне еще не приходилось слышать. Возможно, мой поздний визит застанет его врасплох и он выложит мне что-то важное. Внезапность всегда приводит человека в растерянность. Конечно, желательно было бы для начали повидаться с тем, кто подбросил мне эту записку. Уж тот знает немало. И, по всей видимости, следит за мной.
 В течение всего пути до Си-Клифф я оглядывался назад, но ничего подозрительного не замечал. Одни машины обгоняли меня, других обгонял я, но никакого постоянного "хвостам за собой я не заметил.
 На место я прибыл в одиннадцать вечера. Дом Анинга находился на окраине города, улицы были пустынны, освещение тусклое. Я снизил скорость и всматривался и щелочки однообразных двухэтажных особняков, которые выстроились по обеим сторонам Мейер-стрит. Дом 437, добротный белый особняк, под лунным светом выглядел довольно эффектно. Ясно, что его владелец не мелкая сошка, а человек с деньгами и положением и, возможно, как-то связан с семейством Старков.
 Я поднялся на крыльцо и позвонил.
 Спустя минуту дверь открылась. На пороге стояла элегантная высокая девушка лет двадцати пяти или чуть поменьше. На ней было длинное вечернее платье и масса сверкающих украшений. Ее большие глаза смотрели на меня без малейшего любопытства. Я бы сказал, что она красива.
 — Вы так и будете молчать? — спросила она грудным голосом, в котором присутствовал лед, но отсутствовало хоть какое-то подобие интереса к нежданному посетителю.
 Я испугался, что она может захлопнуть дверь у меня перед носом и выпалил:
 — Мне нужен Вик Анинг.
 — Он вас ждет?
 — Да. Давно ждет, — я начал набираться наглости, иначе меня сомнут.
 — Вы кто?
 — А вы?
 — Рут Анинг, — она начала раздражаться.
 — Ну, так вот, миссис Анинг…
 — Мисс.
 — Приятно слышать. Доложите своему родственнику, что его желает видеть Сэд Марчес. Срочно.
 Даже под лунным светом я заметил, как побледнело ее лицо.
 — Сэд?! Но ведь…
 Я сделал шаг вперед, и ей ничего не оставалось, как посторониться. Я вошел внутрь и осмотрел холл. Не дом, а средневековый замок. Мраморные лестницы, ниши с вазами, ковры, резной потолок, камин, куда можно загнать машину.
 Рут Анинг немного отошла от шока и, захлопнув дверь, подошла ко мне. Хорошо бы такое же впечатление произвести на Виктора Анинга.
 — Куда пройти? — спросил я.
 — Повесьте плащ на вешалку и поднимитесь на второй этаж. Его кабинет в конце коридора, — голос ее подрагивал. Холодное высокомерие как рукой сняло.
 Я разделся и пошел наверх. На лестнице я оглянулся. Девушка стояла на прежнем месте и смотрела мне вслед. Взгляд ее был задумчивым. Чем-то мой приход взволновал ее. Так ли будет с ее родственником? Во всяком случае, я не ошибся, внезапность кое-что значит.
 Среди множества тяжелых дверей одна была приоткрыта. Я вошел без стука.
 В кресле с высокой спинкой сидел мужчина сорока с лишним лет аристократической внешности, напоминающий британского лорда с иллюстрации, но не американского дельца, как я себе его представлял. Тонкие черты лица, посеребренные виски и очки без оправы. Он просматривал довольно объемистую папку с бумагами, лежащую у него на коленях.
 Я стоял на пороге и разглядывал его. Очевидно, он это почувствовал и, повернув голову в мою сторону, посмотрел на меня поверх очков.
 — Вик Анинг?
 Он наморщил лоб, но никакого удивления или испуга я не заметил.
 — Кто вы?
 — Могли бы догадаться, — стал я играть в кошки-мышки.
 Он отложил в сторону документы и привстал. Я не знал, кик мне себя вести. Как с ним разговаривать — на «ты» или на «вы». Возможно, мы вообще не знакомы или давние друзья. Этот человек для меня был загадкой, как, впрочем, наверное, и я для него.
 — Я мог бы, вероятно, догадаться, но не беру на себя такую ответственность… То есть я не уверен.
 — Позвоните Олафу Тэйлору, он вам скажет, кто я.
 Вик Анинг побледнел, как я Рут. Что же, черт возьми, я для них значу?
 Он поднялся, быстрыми шагами пересек кабинет, выглянул за дверь, прикрыл ее, затем подошел ко мне вплотную и, пренебрегая всеми приличиями, уставился на меня в упор.
 — Не думал, что хирурги способны на такое. От вашего лица остались только глаза. Олаф говорил мне про операцию, но я не представлял, что до такой степени человека можно изменить. Мне говорили, что вы очень плохи, Элвис. Не скрою, я не ждал вас.
 — Будем считать, что я уже здоров.
 — Я очень рад. Очень. Присаживайтесь. — Он прошел к бару и начал греметь бокалами. — Я хотел вас повидать, когда вы еще лежали в больнице, но меня к вам не пустили.
 Я понимал, что он тянет время, нельзя было давать ему возможность соображать. Но у меня от усталости подкашивались ноги, голова отяжелела, в ушах стоял звон. Я прошел в глубь комнаты и рухнул в кресло. В какой-то момент я даже забыл, зачем явился сюда.
 — Хотите чего-нибудь выпить? Джин, виски.
 — Нет… Впрочем, если есть, то немного вина.
 — Шабли, прекрасный напиток. Старая французская коллекция.
 Он поколдовал с бутылками и принес мне бокал с розовой жидкостью.
 — Вы приехали один?
 — Да. А вы хотели бы, чтобы я привез с собой еще кого-нибудь?
 — Нет, что вы! Обычно вы приезжаете с мистером Тэйлором… Я даже не знаю, как мне поступить… Он знает, что вы здесь?
 Меня осенило. Я вспомнил.
 — В этом нет нужды. Я ненадолго и, надеюсь, вы не станете задерживать меня. Я приехал за пакетом.
 Он чуть было не выронил свой стакан.
 — За пакетом?
 — Именно так, — сказал я, как можно тверже.
 Анинг медленно отошел к окну и встал ко мне спиной. Давать ему время на раздумье я не собирался.
 — Не тяните, Анинг. Это же бессмысленно. Руки у меня тряслись, чтобы он не смог заметить этого, я быстро выпил вино, поставил стакан на стол и сунул их в карманы. Неожиданно он повернулся.
 — Олаф говорил, что вы потеряли память и ничего не помните. Кто вам сказал про пакет?
 — Оставим в покое мою память. Она вас не касается. Речь идет о пакете, и вы знаете о каком, к чему лишние разговоры.
 Он вздохнул.
 — Да, Вы правы.
 Анинг достал из стола ключи, нашел кнопку у камина, одна из панелей на стене отодвинулась, и блеснула сталь хромированного сейфа. Он открыл его и достал пакет. Через секунду он был у меня в руках. Довольно невзрачный голубой конверт большого формата с пометкой в углу красными чернилами: Э.Старк. Мне показалось, что он пуст, но обратная сторона была запечатана сургучом.
 — Благодарю.
 — Надеюсь, вы знаете, что с ним делать?
 — Конечно, — солгал я, в который уже раз за сегодняшний день.
 Я встал. Ноги были налиты свинцом, голова кружилась. Мысль о том, что я могу упасть, испугала меня. Пора уходить. Собрав последние силы, я направился к выходу.
 У двери я оглянулся. Некая смутная мысль проскользнула я моем болезненном сознании.
 — Почему вы не отдали пакет Тэйлору? Он ведь просил вас об этом! Он попался на удочку.
 — Да, просил. Но без вас я не имел на это права, поэтому и не отдал.
 — И правильно сделали.
 С пускаясь по лестнице, за одной из дверей я заметил мелькнувшую тень.
 Выйдя на улицу, я несколько минут дышал свежим воздухом, затем перешел на другую сторону и сел в машину. Лицо мое горело. Скорее домой, других мыслей не было. Я достал из кармана плаща ключи и вместе с ними на сиденье выпала бумажка. Я включил свет и просмотрел листок. Короткая записка:

 «Мне необходимо с вами поговорить. Рут Анинг. Роуд-Хилс. 137. Лонг-Бич».

 Еще одно послание. Из меня сделали ходячий почтовый ящик. Что нужно от меня этой даме? Чертовщина какая-то. Но сейчас мне было не до нее. Я вынул записную книжку, вложил в нее послание и бросил в ящик для перчаток. Пакет туда не вместился, а складывать я его не хотел, и положил рядом на сиденье. С ним я разберусь дома.
 Вставив ключ в зажигание, я почувствовал, как каменеют мои руки. Красные круги поплыли перед глазами, голова откинулась назад, и зловещая чернота поглотила меня.
 Слабый, отдаленный крик. И все.
 — С беконом и курятиной, как тогда?
 — Что — «тогда?» — не понял я.
 — Ну, вы сказали, что не любите холодное мясо. И я сделал вам с курятиной. У меня желваки заходили на скулах.
 — Делайте, как тогда. Но не говорите, что я вам заплатил за них сто долларов. У бармена вытянулась физиономия.
 — Вы что-то сегодня не в духе, сэр. Конечно, вас можно понять. Все ночи за рулем.
 Интересно, что во мне запомнил этот тип. Ведь «кадиллак» остался на улице, и я его не вкатывал сюда на веревочке.
 — Ас чего вы взяли, что я был у вас?
 — А кто же еще?
 — Вы хорошо меня запомнили?
 — Конечно. У нас редко бывают состоятельные клиенты. Да еще со странностями.
 — Какими?
 Он усмехнулся.
 — Странно, но я не видел людей, которые к шикарному костюму надевают дешевые перчатки.
 Я осмотрел свой костюм, который Олаф принес мне в больницу. Определить его цену я не мог, в этом я не разбирался.
 Бармен протянул мне кулек, я ему деньги и вышел из бара. Несколько минут я сидел в машине и ломал себе голову над происходящими со мною странностями. Ни к какому определенному выводу мне прийти не удалось. Включив двигатель, я взглянул в зеркало заднего обзора и заметил серебристый «бьюик», ярдах в пятидесяти от моего багажника. Когда я приехал сюда, этой машины не было. Где-то я уже видел ее.
 Где? Не помню. Может, у меня начинаются галлюцинации? Чертовщина какая-то.
 Я тронулся дальше, постоянно поглядывая назад. За несколько миль проделанного пути мне не встретилось ни одной машины. Но за мной неотступно шел какой-то автомобиль, фары его не приближались и не отставали. Нас разделяло примерно около полумили. Дорога, как черная лента, стелилась под колесами, фары выхватывали короткий промежуток шоссе, и увеличивать скорость я не решался. Никаких указателей. Очевидно, их давно пустили на растопку костров местные бродяги. Через час я выехал к развилке, и, к моему счастью, у обочины стоял полицейский, рядом с ним мотоцикл. Я притормозил и остановился около него.
 — Какой рукав ведет к Лос-Анджелесу? — спросил я, открывая дверцу.
 Ленивой походкой он подошел к машине и с усмешкой взглянул на меня.
 — Странный вы человек. Я же вам уже объяснял все в подробностях. Или вы малость перебрали в позапрошлую ночь. Мне казалось, вы изучили дорогу так, что можете ездить по ней с закрытыми глазами, чего делать не рекомендую, конечно.
 На сей раз я не стал возмущаться и переубеждать его. Это было бесполезно. Возможно, все они были правы. И я действительно был здесь.
 — Забыл, сержант. У меня амнезия.
 — Что это такое?
 — Потеря памяти.
 — А я думал ругательство.
 — Так куда мне сворачивать?
 Он указал жезлом на правый рукав.
 — Если поедете со скоростью пятьдесят миль в час, то к рассвету будете в городе.
 — Благодарю.
 — У вас не осталось тех черных сигарет? Египетские, что ли. Мне понравились. Крепкие, правда.
 — Я не курю, сержант. Он усмехнулся.
 — Той ночью вы были щедрее. Вижу, вам кто-то подпортил настроение?
 — Вы в этом тоже участвовали.
 Я вывернул руль и поехал по правому рукаву шоссе. Машина, шедшая за мной, не появлялась. Возможно, свернула влево. Может, мне вообще грезится слежка. Уж больно запугал меня Олаф.
 Фары преследователя появились вновь лишь через пять минут. Но почему бы это не могла быть другая машина? Я перестал обращать на нее внимание.
 Всю оставшуюся дорогу меня мучил вопрос: каким образом я мог проделать такой путь два дня назад и ничего не помнить? Мне приходилось общаться с людьми, и они не заметили во мне никаких странностей, кроме перчаток. Одна деталь была мне непонятна. Допустим, это был я, допустим, у меня было какое-то затмение от алкоголя или еще от чего-то, но мне совершенно ясно, что я не мог угощать полицейского египетскими сигаретами. Здесь что-то не то!
 Солнце всходило, когда я подъезжал к городу. Тучи рассеялись, белоснежный Лос-Анджелес встречал меня во всей своей красе.
 В семь тридцать утра я добрался до отеля «Реджент». Шикарное здание в десять этажей с парадными мраморными ступенями. Я оставил машину на противоположной стороне улицы и через вертушку вошел в просторный холл гостиницы. В такой час он пустовал. Дежурный в окошке листал регистрационный журнал. Когда я подошел к нему, на его лице засияла профессиональная улыбка.
 — Доброе утро, сэр. Вы хотите получить номер?
 — Возможно, и доброе. У меня к вам есть несколько вопросов. Улыбка исчезла.
 — Так вам не нужен номер?
 — Нет. Мне нужны ответы. Меня интересует убийство, которое произошло в вашем отеле в двенадцать ночи тридцатого мая.
 Теперь его лицо приняло суровый вид.
 — Вы журналист?
 — Нет. Я родственник убитой.
 — Поздновато вы опомнились. Мне вам нечего сказать. Если вас интересуют подробности, обращайтесь в полицию.
 — Полиция сидит на мели. Иначе преступник уже был бы у них в руках.
 — Если полиция на мели, то я тем более ничего не знаю.
 Я достал из кармана пять долларов и положил перед ним на стол.
 — Возможно, это освежит вашу память.
 Он осмотрелся по сторонам и сцапал бумажку.
 — Вряд ли я смогу вам помочь, но за пятерку дам вам совет. Наш гостиничный детектив Джо Саймонс дежурил в ночь убийства. Его каморка находится у лифта справа. Поговорите с ним, он малый толковый, но это обойдется вам значительно дороже. Джо обожает деньги. Его за взятки выгнали из полиции. Теперь вот у нас штаны протирает. Любитель выпить, а виски в наше время не дешево.
 — Спасибо за совет. Думаю, он стоит этих денег.
 На мой настойчивый стук никто не ответил. Я открыл дверь и вошел.

 4

 В крохотной комнатке, очевидно, не превышающей размеров кабины лифта, развалясь в кресле и уложив ноги на стол, дремал крепко сбитый парень лет сорока. Над его левой бровью красовался раздвоенный шрам. Крупные черты лица, глубокие залысины и дергающийся при похрапывании пухлый рот.
 На столе, возле ног, стояла батарея пустых банок из-под пива.
 Я подошел к столу и постучал ключами по подошвам.
 Детектив открыл глаза, наморщил лоб, несколько секунд смотрел на меня мутным пустым взглядом, затем резко сбросил ноги со стола и вскочил как ужаленный.
 — Вы кто? Что вы хотели?
 — Идо сих пор хочу, — ответил я и присел на край стола. — Хочу поговорить с вами насчет убийства тридцатого мая.
 Он напрягся еще больше.
 — Кто вы?
 — Не беспокойтесь. Я не инспектор. Убили мою родственницу у вас под носом три месяца назад. Мое имя вам знать необязательно, а ваше, как я выяснил, Джо Саймонс.
 — Между прочим, вы находитесь на территории отеля, и я вправе потребовать у вас документы…
 — Мы теряем попусту время. Меня интересует, у кого вы требовали документы в день убийства. И что вы об этом знаете.
 Он плюхнулся на место, достал из стола помятую газету и бросил на стол.
 — Здесь все сказано.
 Я взял ее. «Геральд трибюн» от первого июня. На первой полосе крупным шрифтом:
 «Загадочное убийство», ниже фотография Джис и две колонки текста:
 «Вчера около двенадцати ночи в номере 417 отеля „Реджент“ был найден труп молодой женщины. В отеле она была зарегистрирована под именем Джесики Корбет. Личность популярная благодаря своему мужу — молодому магнату Элвису Старку, унаследовавшему полгода назад состояние, превышающее пятьдесят миллионов долларов. Расследование убийства поручено опытному криминалисту Рэю Атвуду из Управления уголовной полиции Лос-Анджелеса. Лейтенант Атвуд был краток с нашими корреспондентами. Он сообщил, что Джис Корбет убита ножом в сердце около полуночи в своем номере. На ней, кроме пеньюара, ничего не было. Это натолкнуло Атвуда на мысль, что убийца — человек, близкий миссис Корбет. Кроме того, на лице покойной не было выражения испуга или ужаса, на теле не обнаружено никаких следов насилия. Вряд ли замужняя женщина могла открыть постороннему дверь в таком виде. Все эти факты и натолкнули лейтенанта на мысль, что убийца — не посторонний для этой женщины. Большего пока представитель закона прессе не сообщил. Напомним читателям, что Джис Корбет до замужества работала манекенщицей нью-йоркского дома моделей. Около года назад она познакомилась с Элвисом Старком, и через три недели была отпразднована пышная свадьба. Медовый месяц во Флориде был оборван внезапной кончиной главы семейства Старков, Юджина Старка. И вот через пять месяцев молодого наследника постигло новое несчастье — смерть жены».
 Я отбросил газету в сторону.
 — Послушайте, Саймонс, я приехал черт знает откуда не для того, чтобы читать газеты. Меня интересуют факты, а не эта чепуха.
 Он пожал плечами. Я вспомнил слова портье и не стал препираться, а достал из кармана двадцатку и бросил ее на стол.
 — Вы должны отработать эти деньги. Если ваша информация будет достаточно интересной, вы получите еще.
 Деньги на него, как, впрочем, на многих, подействовали магически. Мне это было непонятно. Наверное, потому, что я был не в себе.
 — Что вы хотите узнать? Я ничего не могу добавить к написанному.
 — Но я в это мало верю. Вы ведь дежурили в ночь убийства и видели больше, чем полиция и репортеры, которые прибыли сюда позже.
 — Мне знакомо ваше лицо, — сказал он, щуря заплывшие от пьянства глаза. — Где-то я вас видел. Вы бывали здесь раньше?
 — Не отвлекайтесь, Саймонс. Кто приходил к Джис Корбет в день убийства?
 — Ее муж и подруга. Не помню, как ее зовут. Я понял, что время без толку трачу я, а не он.
 Пришлось положить на стол еще одну купюру того же достоинства.
 — Ну, вспомнили? И с подробностями, пожалуйста.
 — Кажется, ее зовут Флой Верон. Она была у Джис Корбет с девяти вечера до одиннадцати. Не успела уйти, как пришел муж. Он пробыл у нее не больше двадцати минут, потом выскочил пулей и уехал.
 — Эта самая Флой часто заходила сюда?
 — Они были подругами, вместе ходили в бассейн и на вечеринки, ну, и всякое такое…
 — Кроме мужа, кто-нибудь из мужчин посещал Джесику?
 — Нет.
 — А вы уверены, что приходил именно ее муж?
 — На следующее утро после убийства его вызывал сюда лейтенант Атвуд. Тот явился на допрос как ни в чем не бывало. Будто вообще впервые попал в отель. Короче говоря, разыгрывал из себя дурачка.
 — Покажите мне номер, где она жила.
 — Вообще-то у меня дела…
 — Дела подождут. Приучайтесь отрабатывать деньги. Идем.
 Он нехотя встал, неясно зачем надел шляпу и направился к двери. Мы поднялись на лифте. Он проводил меня по коридору и указал на дверь с номером 417…
 — Вы можете открыть эту дверь?
 — Могу. Но делать этого не буду. За вторжение в гостиничный номер без всяких на то оснований меня вышвырнут с работы.
 Я постучал в дверь. Никто не ответил. Дернув за ручку, я убедился, что номер заперт.
 — О'кей. Пойдем дальше.
 Очевидно, деньги жгли Саймонсу карманы, и ему не терпелось поменять купюры на виски. В конце коридора находилась лестница и грузовой лифт.
 — Куда ведет эта лестница?
 — В подсобные помещения. Кухня, прачечная, короче говоря, — черный ход. Ею пользуются только в служебных целях.
 — Этим путем тоже можно выйти на улицу?
 — Да. Но придется пройти через кухню, а тим работает много народу. Кстати, полиция их допрашивала. Никто в тот день из посторонних через кухню не проходил.
 — Я сомневаюсь, что в двенадцать ночи на кухне кто-то был. Ну ладно, вы утомились, я вижу. И последний вопрос, но он требует четкого и откровенного ответа.
 Я достал из кармана бумажку в пятьдесят долларов и зажал между пальцами.
 Мой собеседник сглотнул слюну, брови его поползли вверх, и он стал похож на рысь, готовящуюся к прыжку.
 — Спрашивайте.
 — Кто, по-вашему, убил Джис Корбет? Наступила пауза, но она длилась недолго.
 — Не знаю. Но не муж, во всяком случае. Прийти в отель, чтобы тебя все видели, шлепнуть жену и уйти через центральный вход может только полоумный, а я еще не встречал полоумных миллионеров. Убийца — кто-то другой.
 — Вы высказали это предположение полиции?
 — Что я, сумасшедший? Если бы они приняли мою версию, меня вышвырнули бы на улицу за то, что я проморгал убийцу. Так что я подбросил им муженька, которого видел. За него я спокоен. С его деньжищами из любого болота можно сухим выйти.
 — Может быть, недалеко от окон этого номера проходит пожарная лестница?
 — Понимаю. Нет, окнами воспользоваться невозможно. К тому же они выходят на оживленную улицу.
 — О'кей. Вы мне еще понадобитесь, Саймонс. К тому времени, может быть, вы будете рады нашей встрече.
 Оставив его обдумывать мои слова, я спустился по лестнице на первый этаж. Она вывела меня на площадку с двумя распахнутыми дверьми. Из правой доносился запах жареного мяса, туда я и направился. Кухня была огромной и, как ни странно, пустовала, только один толстяк колдовал над плитой, стоя ко мне спиной.
 Я прошел через помещение и, оставшись незамеченным, вышел в служебное помещение, а затем через открытую дверь во двор. Все оказалось очень просто. Почему же убийца должен был быть обязательно замечен?
 Пройдя через двор, я снова попал на улицу и вышел к центральному входу. Ярдах в ста от моей машины стоял серебристый «бьюик». Теперь я вспомнил, когда видел его впервые. Около виллы. Тогда сидящий в нем тип загородился газетой, потом эта же машина появилась возле бара на шоссе, и вот она здесь. Это уже не случайность.
 Я сел в свою машину и медленно поехал на восток, поглядывая в зеркало. «Бьюик» тут же повис у меня на хвосте. Через несколько кварталов я остановился возле аптеки и зашел в нес. В окно было видно, как мой преследователь обогнал мою машину и пристроился ярдов на тридцать впереди. В телефонной кабине я просмотрел справочник и отыскал в нем Флоренс Верон. Жила она на Ричмонд-сквер, 4371, минутах в двадцати езды от того места, где я находился. Звонить я ей не стал. Метод внезапности меня устраивал больше. Однажды он уже оправдал себя.
 Вернувшись к машине, я помотал своего сыщика по кварталам города и остановился в пустынном переулке у подворотни. Удобное место для выяснения отношений. Недолго думая, я вышел и юркнул в подворотню. Отдышавшись, я аккуратно выглянул на улицу из-за угла. Серебристый «бьюик» остановился напротив. Из него выскочил мужчина и побежал в мою сторону. Я отпрянул назад и устремился во двор, напоминающий колодец. В нем был только один подъезд, и выбирать не приходилось. Войдя в него, я встал за дверь и прижался к стене. В нос ударили всевозможные запахи, которые вызывали тошноту. Тусклая лампочка едва освещала облезлые стены и грязные каменные ступени крутой лестницы.
 Я чувствовал, как от волнения у меня подрагивают колени. Если этот парень окажется расторопней меня, то дело плохо. Ужасала мысль, что я могу удариться головой, тогда мне конец.
 С улицы послышались торопливые шаги. У подъезда человек остановился. Я затаил дыхание. Тишина. Через несколько секунд каблук стукнул о порог. Тишина. Второй шаг. Пауза. Третий шаг, и он остановился у края ступенек в нескольких футах от меня и, задрав голову, стал всматриваться в черный пролет лестницы. Пора. Я выскочил из укрытия и бросился на него. Он круто обернулся и напоролся челюстью на мой кулак. Не знаю, как у меня это получилось, но удар оказался мощным. Челюсть хрустнула, и он растянулся на ступенях.
 Я был готов к новой атаке, но мой преследователь не шевелился. Я наклонился над ним и попытался его рассмотреть. Парень лежал без сознания, рот разбит, кровь перепачкала лицо и ворот рубашки. На вид ему было немногим больше тридцати. Внешность довольно неприятная. Я снял перчатку и осмотрел руку. Она тоже выглядела неприглядно. Кожа на суставах содрана, кисть посинела и опухла. Второй раз этой рукой я уже не смог бы нанести сильный удар. Но сейчас не до нежностей. Из его бокового кармана пиджака торчал револьвер, из другого — бумажник. Все это я забрал и отошел на безопасное расстояние.
 Содержимое портмоне мне многое разъяснило. Водительское удостоверение на имя Грегори Карретти, несколько мелких купюр, листок с моим адресом, отпечатанный па машинке, лицензии частного детектива, выданная полицейским управлением Лос-Анджелеса, разрешение на ношение оружия, визитные карточки. Я прочел одну из них: «Грегори Барретт. Частное детективное агентство, 317, Уоррен-стрит, Лос-Анджелес, Калифорния. Просьба оказывать содействие. Лицензия № 36024».
 Теперь мне хоть стало ясно, кто за мной следит. Но неясно еще, на кого он работает? Плохо работает, надо сказать. Следить не умеет. Челюсть под кулак подставляет. Разиня, а не сыщик. Записку с адресом и визитные карточки я убрал в карман. Остальное сложил обратно в бумажник.
 Горе-детектив застонал и шевельнулся. Я направил на него револьвер. Рука у меня заметно тряслась, и я прижал ее к бедру. Парень меня не очень беспокоил, я боялся, что кто-нибудь войдет в подъезд и испортит мне весь спектакль. Он открыл глаза, что-то пробормотал, застонал и, приподнявшись на локтях, увидел револьвер и тут же пришел в себя.
 — Сидите на месте. Итак, вы Грег Барретт, частный детектив. Это я уже знаю. — Я бросил бумажник ему на колени. — Остальное вы расскажете сами.
 — Зачем вы взяли мой револьвер? — попытался возмутиться он, но тут же схватился за челюсть. После чего последовал собачий вой.
 — Вопросы буду задавать я. А начнете капризничать, ваш револьвер выстрелит.
 Он водил ладонью по челюсти, ныл и испуганно смотрел на меня.
 — Ну и ударчик у вас.
 — Кто вас нанял?
 — Не знаю.
 — Не советую крутить. Это плохо кончится.
 — Я правда не знаю. Посыльный принес мне конверт, в нем было пятьсот долларов, ваш адрес и записка: «Не спускать глаз ни на секунду. Отчитываться ежедневно в восемь утра по телефону. Звонить вам будут в контору». И все. Никаких подписей.
 — С какой целью?
 — Мне это неизвестно. Я получил деньги и должен их отрабатывать.
 — Давно вы следите за мной?
 — Второй день.
 — Значит, вам уже звонили?
 — Да. Мужской хриплый голос.
 — Вам было сказано, кто я?
 — Да. Мне сказали, что вы Сэд Марчес, что вы больны и очень рассеянны, что за вами надо наблюдать, иначе вы влипнете в какую-нибудь историю.
 — Рассеян? Поэтому вы так безграмотно следили за мной? Никогда не доверяйтесь словам нанимателя.
 — Я это уже понял. Вы профессионал?
 — В чем?
 — Быстро вы меня раскусили, да и ударчик у вас…
 — Что вам еще говорили?
 — Больше ничего.
 — Советую вам бросить эту затею. Еще раз замечу вас, будет хуже.
 — А револьвер? Меня же лишат лицензии…
 Я вынул из барабана патроны, бросил ему его пушку, повернулся и ушел.
 Несколько минут я еще понаблюдал из машины за домом, но горе-сыщик Грег Барретт, частный детектив, так и не появился.
 Я завел мотор и поехал к Флоренс Верой. Через десять минут моя машина остановилась на Ричмонд-сквер перед ее домом.

 5

 Дверь мне открыла миловидная женщина в легком шелковом халатике, лет тридцати, не больше.
 — Мисс Верон? Флой Верой?
 — Ну да, конечно же. Да что вы стоите? Проходите!
 Она была излишне темпераментна и подвижна.
 Я прошел в холл. Флой обогнала меня и провела в небольшую комнату, которую, кажется, не прибирали с момента въезда в нее. Но хозяйку это ничуть не смущало.
 Она вытянула руку и указала пальцем в дальний угол.
 — Вот он. Я совершенно не могу жить без музыки.
 Кроме приемника, стоящего на пыльной тумбочке, я ничего не увидел.
 — Извините, мисс, но ничем вам помочь не могу. Я ничего не смыслю в радио.
 — Тогда какого черта вам здесь надо? Ее зеленые глаза округлились, и она уперлась маленькими кулачками в бедра.
 У меня мелькнула идея. Я достал визитную карточку Барретта и протянул ее девушке. Она равнодушно скользнула по ней глазами, даже не взяв в руки.
 — Какой еще детектив? При чем здесь я?
 — Вы подруга покойной Джесики Корбет, — начал я вкрадчивым тоном. — Я занимаюсь расследованием ее убийства.
 — Ах, вот оно что?! — С крика она перешла на мелодичный перезвон. — А что же полиция?
 — У них плохо получается. Я работаю параллельно.
 — Жаль!
 — Что жаль?
 — Что вы не можете починить мой приемник. Без музыки я умираю от скуки.
 — Мы отвлеклись.
 — Ах, да, полиция! Полиция действительно была. Этот дурацкий допрос, и… Вы что думаете, у вас получится лучше? Чем у того голубоглазого лейтенанта? Впрочем, вы тоже голубоглазый. Может быть, у всех сыщиков голубые глаза? Тогда я за сыщиков!
 — Откуда вы знаете про лейтенанта? Это он вас допрашивал?
 — Ну, конечно же… Ох, боже мой, да вы садитесь, я совсем закрутилась. Ничего не соображаю, особенно по утрам… Хотите выпить?
 — Нет, благодарю.
 — Колоссально! Сыщик с голубыми глазами, да еще не пьет по утрам. Идеальный герой из криминального романа. Ну, а как насчет женщин? Все они, конечно, падают при вашем появлении. А под мышкой у вас длинный-предлинный пистолет, который убивает слона с двадцати шагов…
 — Это сказка про лейтенанта. Ну, а еще что-нибудь интересное вы мне можете рассказать о нем и о Джис?
 — Нет. Он-то мне не понравился. И вы мне тоже начинаете надоедать. Только тоску наводите своим нытьем. Садитесь.
 Я присел на стул, а моя собеседница забралась с ногами на кушетку.
 — Ладно, слушайте. Я приехала в отель к Джис r тот день… ну, после того, как ее убили. У ее номера стояли полицейские. Я спросила у них: «В чем дело?» — и они меня тут же впихнули в номер. Там и был этот лейтенант. Он разговаривал с Элом. Узнав, кто я, попросил меня присесть и подождать. Я так была растеряна, что повиновалась и не стала ничего выяснять. Эл был бледен. На нем лица не было.
 — Вы помните, о чем они говорили?
 — Конечно. Лейтенант… Как же его…
 — Атвуд. Рэй Атвуд.
 — Да, да, Атвуд. Именно так он мне потом представился. Он спрашивал у Эла, где он провел ночь. Эл был возмущен. Мол, не его дело, где он проводит ночи. Эл в открытую презирал Атвуда, это бросалось в глаза. Но лейтенант не обращал на это внимание. Атвуд сказал Элу, что тот обязан отвечать на вопросы, так как речь идет об убийстве. Еще он его спрашивал, когда Эл приходил в отель последний раз. Эл сказал, что не был там вообще и что они с женой встречались на вилле. И он не намерен бегать к жене в номер, как к уличной девке, и вообще отвечать на дурацкие вопросы легавых не собирается. Обложив его как следует, Эл ушел, хлопнув дверью.
 — И они не задержали его?
 — Нет. Какой-то полицейский хотел было броситься вдогонку, но Атвуд остановил его. «Не трогай этого психа, — сказал он, — никуда он не денется. Какой дурак убежит от миллионов, он к ним прикован. Мы его возьмем в любую минуту».
 — О чем Атвуд спрашивал вас?
 — О Джис. Когда я ее видела в последний раз. Ну, я рассказала, что заходила к ней вчера и мы договорились утром идти в бассейн. Вот я пришла, а тут…
 — Вы-то сами верите, что Джссику убил Элвис?
 Она замерла с открытым ртом. Секунду помолчала, лицо вдруг стало серьезным, что совершенно не вязалось с ее темпераментом.
 — Не уверена.
 — Сэд Марчес был ее любовником? Она бросила на меня колючий взгляд.
 — С чего вы взяли?
 — Я знаю это. Не стоит заботиться о чести покойницы.
 Флоренс долго смотрела на меня испытующим взглядом.
 — А при чем тут Марчес? — неожиданно спросила она, пока я ждал ответа.
 — Есть предположение, что Элвис у бил ее из ревности к Сэду.
 — Он ничего не знал, — сорвалось у Флой.
 — Вы в этом уверены?
 — Конечно. Если бы знал, он ее просто бросил бы. И все. Не такой он дурак, чтобы убивать жену из ревности. Глупости! У него таких, как Джис, полно было, женщины за ним табуном ходили.
 — Значит, лейтенант ошибся?
 — Мне кажется, Эл наступил ему на мозоль, и у Атвуда взыграло честолюбие. Он решил показать свое "я". Он просто не смог найти настоящего убийцу и все свалил на Старка.
 — Да вы сами блестящий детектив. В ваших предположениях все логично.
 Флой была явно польщена. А большего мне и не надо.
 — И кто же, по-вашему, убил Джис?
 — Возможно, Сэд. Но я ничего не утверждаю. Ее вывод поразил меня.
 — Зачем же Сэду убивать жену Элвиса?
 — А чтобы она не проболталась.
 — О чем? Рассказав мужу про любовника? Но это же безрассудство.
 — А это как посмотреть. Плевать ей было на Эла. Она понимала, что он с ней не разведется, потому что в таком случае ему пришлось бы выплачивать ей крупную ренту и идти в кабалу к опекуну.
 — Вот вам и повод для убийства.
 — Разве это повод? Он жил, как хотел. На кой черт ему впутываться в грязное дело? Если ж на то пошло, заплатил бы сотню бродяге, тот ее в бассейне утопил бы. И потом, Элвис был трусом. Он просто не способен на такое. А Сэд мог. Железный, парень.
 — А если был кто-то третий? Что заставляет вас подозревать Марчеса?
 — А я видела его. В тот день, когда убили Джис, я ушла от нее в 11 вечера. Когда я выходила из отеля, он как раз подъехал, причем в машине Эла. Поэтому я и подумала, что приехал Эл. У меня сразу же мелькнула мысль предупредить подругу. Я знала, что она ждет Сэда. А это и был Сэд.
 — Вы не перепутали?
 — Вообще-то их трудно спутать, меня сбили с толку машина и костюм. К тому же шляпа была надвинута на глаза. И только когда Сэд поднялся по ступенькам, я узнала его. Он специально подделывался под Эла, опасался, что пойдут сплетни, а это крах. И, надо сказать, Сэд прекрасно справлялся с ролью Эла. Ведь недаром портье сказал, что вечером приходил Эл, а не кто-то другой. И еще. Сэд приехал в 11, а в 12 нашли труп Джис в пеньюаре. Чего уж тут голову ломать!
 — Вы сказали об этом Атвуду?
 — Еще чего! Пусть сам голову ломает. Если у него мозги набекрень и он внушил себе, что убийца Эл, то его уже не переубедить. Ему так хочется.
 — Никак не могу взять в толк, зачем было Марчесу убивать Джесику?
 Она удивленно посмотрела на меня, будто этот вопрос был совершенно неуместен.
 — Однажды, — я слышала это своими ушами, — Джис сказала ему: «Если ты не принесешь мне сегодня денег, я все расскажу Элу». Она при мне разговаривала с ним по телефону…
 — Значит, Джис тянула из Марчеса деньги? А разве…
 — Эл не давал ей ни гроша, — прервала меня Флой, — он вообще для нее ничего не делал. Джис для него была просто жена для светской хроники.
 — Допустим, она рассказала бы Старку о своей связи с Марчесом. И что же?
 — Эл вышвырнул бы его на улицу, как собачонку, и стер бы в порошок. Вот ему бы он этого не простил.
 — Значит, Джис шантажировала Марчеса и он давал ей деньги?
 — А на что бы она одевалась, развлекалась и вела беззаботный образ жизни? Сэду, очевидно, это порядком надоело. Да и сам он тоже намеревался жениться, а Джис его связывала порукам и ногам.
 — Жениться? На ком же?
 — На Рут Анинг.
 — Вы говорите о сестре нотариуса Старков — Вика Анинга?
 — Да. Насколько мне известно, Рут получила от Сэда обручальное кольцо и они собирались объявить о помолвке. Но Сэд медлил. Возможно, из-за Джис. 
 Я встал. 
 — Ну и задачку вы мне задали, Флой. Тут есть над чем поломать голову.
 — Уже уходите?
 — Да. Благодарю вас, мне пора.
 — Жаль. И приемник не работает. Вы заходите еще. Мы с вами быстро раскопаем все тайны.
 — Не сомневаюсь. У вас талант. Забегу как-нибудь при случае.
 В машине я, наконец, смог отдохнуть от звонкого щебетания Флой Верон. Все ее доводы были логичны и небеспочвенны. Вполне возможно, что Сэд Марчес и есть убийца. Пользуясь моей машиной и одеждой, он мог подражать мне во всем. Персонал отеля не сомневался, что Джис посещает ее муж. Вот и версия.
 Я завел двигатель и поехал домой.




 Глава V



 1

 Выйдя из ванной, я устроился в кресле и осмотрел свои руки. Они напоминали восковые поделки. Тонкая желтоватая кожа вся потрескалась, образовав безобразные складки. Ни одна папиллярная линия не обозначилась, кожа заживала очень медленно — очевидно, оттого, что я слишком часто нарушал рекомендации доктора Глайстера. Ясно одно — без перчаток ходить невозможно.
 Но сменить помятую одежду было необходимо, она хоть как-то изменит мою внешность и мне перестанут говорить на каждом шагу, что со мной уже виделись. Я подошел к шкафу и распахнул дверцу. Тряпья здесь хватало. Выбрав темно-серый спортивного покроя костюм, я начал примерять его. К моему удивлению, он оказался мне велик. Пришлось взять другой, потом третий. Результат тот же. Все это пришлось побросать обратно в шкаф. Странно, но Олаф мне говорил, что вещи, привезенные мне в больницу, он не покупал, а взял из моего гардероба.
 Почему же они другого размера? Конечно, я очень похудел, пока валялся на больничной койке. Возможно, он не хотел меня расстраивать и купил новые, видя, как я изменился. Пришлось отказаться от переодевания. Удалось сменить только рубашку, галстук и перчатки. Закончив с туалетом, я спустился вниз как раз в тот момент, когда адвокат переступал порог дома.
 — Доброе утро, Эл.
 — Привет. Ты можешь мне объяснить, куда подевался Джефф? — пошел я в атаку.
 Он прошел в гостиную и, не раздеваясь, сел на диван. Лицо его было холодным.
 — Я его уволил, — ответил он после долгой паузы.
 — Что? С какой стати?
 — Он не справился со своими обязанностями.
 — Ты имеешь в виду, что я удрал от него? А зачем мне нужен шпик?
 — Согласен, не нужен, поэтому я его и уволил. Ты мог погибнуть, тебя спасло чудо. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что делать глупости непростительно. Это может стоить тебе жизни…
 — Ну, хватит об этом.
 — Да, ты прав, хватит. Пора заняться делом. Нас ждет мистер Чиверс. Не следует опаздывать, и прихвати с собой печать.
 — Она валяется в кармане.
 — Напрасно ты таскаешь ее с собой. В ней слишком большая сила, это твое лицо, терять такие вещи нельзя. Ни один документ без нее не имеет юридической силы.
 — Забери ее себе.
 — Возможно, так и следует сделать. Ты готов?
 — Да.
 — Поехали. У нас сегодня уйма дел.
 Он вышел на веранду. Я последовал за ним.
 Настроение было отвратительное, вес злило и раздражало. Хотелось бросить все это к чертовой матери и уехать куда-нибудь подальше. В тишину, где нет людей, денег, суеты. Возможно, в Швейцарии я сумею успокоиться.
 Встреча с Чиверсом, одним из самых деловых и богатых людей Запада, была назначена в ресторане «Пройс». Свидание очень ответственное: Чиверс покупал компанию Старков. Место для подобной сделки мне показалось малоподходящим — как-никак, а речь шла о тридцати миллионах долларов. Но Олаф объяснил мне, что официальная встреча в офисе привлекла бы к себе внимание, дошло бы до прокуратуры и возникли бы подозрения.
 В роскошном ресторане было многолюдно и шумно. Чиверс в отличие от своего адвоката и нотариуса, которые также присутствовали на встрече, оказался человеком веселым и общительным и совершенно не похожим на делового кита, какими их изображают фотографии в «Тайм». Он рассказал пару анекдотов, которые я не понял, а они долго смеялись. Лицо Чиверса изменилось, когда дело дошло до бумаг. Процедура была та же, что и с Вебером, вопросов ни с одной из сторон не последовало. Очевидно, все было обговорено заранее, а данная процедура рассматривалась как чисто формальная.
 Когда документы были убраны со стола, принесли шампанское. Только я пил манговый сок. Еще несколько анекдотов, и встреча была закончсна. В самую последнюю минуту Олаф обратился к новому владельцу всех моих фирм.
 — Мистер Чиверс, у меня к вам небольшая, но необычная просьба. Понимаю ваше нетерпение, но все же прошу вас не публиковать в прессе сообщение о сделке до среды.
 Чиверс опешил, и Олаф поспешил снять его недоумение.
 — Нас могут неправильно понять, мистер Чиверс. Подобная сделка смахивает на банкротство, а мы сейчас как раз заключаем новый договор на покупку недвижимости. Надеюсь, вы понимаете нас. Это единственная причина.
 Чиверс с облегчением вздохнул.
 — О, понимаю. Я деловой человек, мистер Тэйлор и, разумеется, не возражаю. Думаю, такой пустяк не отразится на моем деле.
 Мы распрощались у ресторана и разъехались в разные стороны.
 — Куда теперь? — спросил я, когда мы тронулись с места.
 — Есть еще дело.
 — Про какую недвижимость ты ему говорил?
 — Такие вещи ты должен понимать с лету. Недвижимость — это фикция. Я уже объяснил тебе, что до нашего отъезда ничего не должно просочиться наружу. Не забывай про следователя. Стоит ему прочитать в газете, что компания Старков продана, поднимется шумиха. Для Чиверса выгодная, а нам конец. Послезавтра мы улетим, вот тоща пусть грызут локти — мы уже будем слишком далеко отсюда.
 Машина свернула на шоссе, ведущее в аэропорт.
 — Ты решил пару дней, до самого отлета, пожить в аэропорту?
 — Нет. Решить все проблемы разом. Сейчас нам предстоит еще одна встреча. Пожалуй, самая важная. Держись с достоинством.
 — О чем идет речь?
 — О Швейцарском банке. Владелец национального банка Эрик Штернрик прилетает через час из Бразилии, специально сделав крюк, чтобы повидаться с нами. Фактически он наш новый кладовщик. Все деньги мы переводим в его банк.
 Нам пришлось ждать самолет минут сорок. Банкир из Швейцарии — мужчина неопределенного возраста с выпученными серыми глазами и невзрачной внешностью — был человеком серьезным и анекдотов не рассказывал. Внешне любезен, с бумагами скрупулезен.
 Мы устроились в холле второго этажа за журнальным столиком. Олаф представил меня как нового клиента Швейцарского банка.
 — Да. Мистер Старк уже стал нашим клиентом. Председатель Национального калифорнийского банка мистер Вебер перевел капитал на наш счет.
 Его акцент действовал мне на нервы. К тому же он еще и шепелявил.
 — Но это еще не весь капитал. К. среде ждите пополнение в тридцать миллионов от компании Чиверса.
 Штернрик обнажил свои лошадиные зубы, изображая улыбку.
 — Да, да, я в курсе. Хотелось бы ознакомиться с документами.
 Теперь сверкал улыбкой адвокат.
 — Вся документация у меня с собой. Мы бы хотели, мистер Штернрик, чтобы вы ее забрали.
 Олаф достал из портфеля папку и разложил бумаги на столе.
 — Вот, пожалуйста, соглашение с мистером Вебером, которое он уже выполнил. Это купчая на фирмы мистера Старка и обязательства о переводе денег на наш счет в Швейцарии.
 Штернрик долго изучал бумаги, затем спросил:
 — Мне все понятно, кроме одной детали. В графе владельца стоят две подписи. Ваша, мистер Старк, и ваша, мистер Тэйлор. Это может означать только то, что вы совладельцы, или мистер Тэйлор всего-навсего опекун?
 — Совершенно верно. Согласно завещанию Старка-старшего, я опекун Элвиса Старка. Разумеется, я не имею права распоряжаться деньгами по своему усмотрению, но и мистер Старк не может проводить крупные финансовые операции без моего ведома и без общего согласования.
 — Понимаю. Могу ли я видеть завещание Юджина Старка?
 — Разумеется. Приобщите его к документам. Копию я оставлю себе как поверенный в делах.
 Он достал еще один лист из папки и подал банкиру. Тот долго его читал, будто текст был написан по-китайски.
 — Здесь сказано, что вы являетесь опекуном и поверенным мистера Старка до тех пор, пока он не женат и не имеет наследников.
 — Совершенно верно. Старк-младший не женат, и у него нет детей.
 — Завещание датировано шестым января сего года. Не скажете ли вы, когда скончался его составитель?
 — Юджин Старк, мир его праху, покинул нашу грешную землю двадцатого числа, через две недели после составления завещания.
 — Все ясно. Больше у меня вопросов нет. Документы я забираю с собой?
 — Разумеется.
 — Это — правильное решение. Он сложил бумаги в свой портфель.
 — Когда вас ждать в Женеве?
 — Мы вылетаем в среду. Послезавтра.
 — Если у вас не заказаны еще билеты, могу рекомендовать наш самолет. Он вылетает в десять утра в среду. Удобен тем, что летит без посадок до конечного пункта.
 — Весьма вам признателен.
 — Отлично. Я забронирую для вас два места. — Он встал. -До встречи в Женеве.
 Как только мы сели в машину, я передал Олафу печать.
 — Забери эту погремушку. Она мне оттягивает карман. Превратил меня в безмолвную куклу. Только и делаю, что штампую бумажки. Стук, стук, стук, как дятел.
 — Чего же здесь обидного? Так и должно быть. Ты хозяин, я твой поверенный и занимаюсь всем оформлением дел, а ты только киваешь головой.
 — Так, значит, если я женюсь, ты перестанешь быть моим опекуном? Тэйлор нахмурил лоб.
 — Ты думаешь, это очень приятная работа? Или, может быть, ты считаешь, что я рассчитываю на твои деньги? Денег у меня хватает. Твой отец был моим другом, и он доверил мне твою судьбу. Это не его и не моя прихоть. Это трезвое решение построено на том, чтобы капитал не был пущен на ветер. Ведь я тебе рассказал, чем ты занимался при его жизни. И запомни, Эл: ты сын моего друга, и я твое доверенное лицо, твой адвокат. Самое главное для меня — это сделать тебя счастливым человеком, но это там, потом, а сейчас надо выпутаться из капкана. Все, что я делаю, кручусь юлой, все это ради тебя. Пойми это!
 — Ладно, Олаф, не кипятись. Я сегодня очень устал. Отвези меня домой.
 Весь путь мы проехали молча.
 Когда машина остановилась у ворот виллы, Олаф сказал:
 — Тебе нужно отдохнуть. Завтра собери вещи. Только самое необходимое. Я займусь мелочами, их еще очень много. Надо оформить выездные документы и так далее. Для проформы нужны путевки в санаторий в Берне. Короче говоря, мы уже одной ногой там.
 — Ладно. Позвони завтра. Все обсудим. Я вышел из машины. Он окликнул меня, когда я открыл калитку.
 — Послушай, Эл. Еще одно. Ты меня извини, но думаю, что ты все поймешь правильно. Я остановился.
 — Когда я уволил Джеффа, я нанял сыщика следить за тобой. Так вот, этот парень пропал. И вообще я потом пожалел об этом.
 — Успокойся. Я расколол твоего детектива в тот же день. Он пропал потому, что ему нечего тебе сказать, а пять сотен возвращать ему тоже неохота. Забудь о нем.
 — Дело не в деньгах. И мне плевать, куда он делся, тут другое. Сегодня в аэропорту я видел его. Возможно, это случайная встреча, но если нет, то неясно, на кого он работает. Я усмехнулся.
 — Сам на себя. Малый обиделся на меня. И боится к тому же, что я сделаю ему паршивую рекламу. Я его немного пугнул и оставил себе небольшой залог — лишил его всех деловых визиток. Он безвреден.
 — Будь все же повнимательней. Прошу тебя, не крутись на людях. Сиди дома.
 — До завтра.
 Я вошел в калитку и направился к дому.
 Дома я сидеть не собирался. До отъезда остались считанные часы, а я еще не разобрался со своим прошлым. Я должен знать все и выяснить это сам, а не слушать о себе небылицы, которым не верю.
 Минуя дом, я прошел к гаражу и выгнал из него свой «кадиллак».
 После моей встречи с Флой меня очень заинтересовал лейтенант Рэй Атвуд. Личность, сыгравшая не последнюю роль в моем деле и наверняка весьма осведомленная. Вряд ли он теперь узнает меня, к тому же дело передано прокуратуре, и он для меня не опасен. Но лейтенант был важной фигурой до катастрофы, а потом куда-то исчез. Именно с ним я и решил повидаться в первую очередь.
 Было около семи вечера, когда я выехал на городское шоссе. Я прибавил скорость.
 Когда я вошел в главное полицейское управление, на меня никто не обратил внимания. Дежурный офицер за парапетом разговаривал по телефону, а два полицейских, сидящих на скамейке в холле, что-то бурно обсуждали. У лифта висели указатели и план здания. Я не стал докучать стражам порядка своими вопросами, а подойдя к стенду, выяснил, что отдел по расследованию убийств находится на третьем этаже. В этот момент подошла кабина лифта. В нее вошел я и следом сурового вида сержант. Он так же, как и я, вышел на третьем этаже.
 По обе стороны от лифта шел длинный коридор с множеством дверей. В этих лабиринтах нетрудно заблудиться. Я решил не рыскать по зданию и обратился к сержанту, который еще не успел скрыться.
 — Извините, вы не подскажете мне, где находится отдел по расследованию убийств?
 Лицо его оставалось холодным, и он ответил вопросом на вопрос.
 — Кто вам нужен?
 — Лейтенант Атвуд.
 Какое-то время он внимательно изучал меня, хотел что-то сказать, но, передумав, кивнул мне. Я этот жест понял так, что должен следовать за ним. Что я и сделал.
 Его широченная спина маячила передо мной, загораживая узкий проход. Несколько раз мы сворачивали то влево, то вправо и, наконец, вышли в какой-то холл, где стояли стол и кресла. Сержант остановился и кивнул на стену.
 — Большим я вам помочь не могу, — пробурчал он и исчез в лабиринте.
 В углу стоял флаг США, вдоль стены бордюр с вазонами, полными цветов. На стенде — две фотографии в траурной рамке.
 Я подошел ближе и прочел надпись под первой фотографией, на ней был изображен полицейский в форме.

 «Брэйв Креслоу — сержант, 36 лет. Погиб при исполнении служебного долга».

 Так, значит, вот он какой, этот сержант Креслоу, который гнался за мной и попал в ту же мясорубку, что и я! Вряд ли я мог тогда предположить, удирая от сержанта, что через пару месяцев буду разглядывать его портрет в черной рамке.
 Строгий взгляд, скорее, даже злой; черные волосы, рубленые черты лица. Вряд ли общение с таким человеком могло доставить удовольствие.
 Рядом висел второй портрет в черной рамке, и такая же сухая надпись под снимком.

 «Рэй Атвуд — лейтенант, 32 года. Погиб при задержании опасного преступника».

 У этого парня было волевое лицо. но в глазах пряталась хитрость и почти озорная усмешка, не вязавшаяся с его голливудской внешностью. Любопытный человек был этот лейтенант. Жаль, что мне не доведется с ним увидеться. Странно, что о его гибели ничего не сообщалось в газетах…
 — Чем вас заинтересовал этот портрет? — услышал я за спиной ровный низкий голос.
 Я обернулся. Человек, стоящий в двух шагах от меня, показался мне знакомым. Особенно глаза. От людей с такими глазами можно ожидать чего угодно.
 — Не узнаете? Я Морис Баклайн. Следователь прокуратуры. Помните, я приходил к вам в больницу и мы договорились, что вы позвоните, как только вам станет получше?
 — Да, я это помню. Но больше ничего. Поэтому и нс звоню. Не ожидал увидеть вас здесь. Это же полицейское управление, а не дворец правосудия.
 Он улыбнулся.
 — Мы делаем одно дело. Наши интересы пересекаются, и мне частенько приходится здесь бывать. Ну, а что вас привело сюда?
 — Любопытство. Вы же знаете, что я пострадал в аварии, а потом выяснилось, что я причастен к преступлению, газеты мало что знают, да и вообще я им не очень доверяю, вот и решил зайти поговорить с осведомленным человеком, а он, как выясняется, погиб.
 — Вы пришли, чтобы…
 — Да. Хотел повидать Рэя Атвуда. Ведь это он вел дело Старка?
 — Вы правы. Но Атвуд погиб в той катастрофе, и дело передали нам.
 — Минуточку. В газетах говорилось о гибели сержанта. Об Атвуде не было ни строчки…
 — Правильно. Тогда мы его и не искали, никто не знал, что он был вместе с Креслоу. Все были уверены, что лейтенант в отпуске. Нашли его только два дня назад. Оказывается, он тоже упал в пропасть.
 — Как же его нашли, если не искали?
 — Нашли его рыбаки. Выловили в реке у подножия пропасти. Труп зацепился за корягу и поэтому не всплыл и его не снесло течением. От бедняги осталось сплошное месиво. Скорее всего, его выбросило из машины ударной волной.
 — Кто же его опознал?
 — Жена. И потом — содержимое карманов, его документы, одежда и так далее.
 — Каким образом он мог оказаться в пропасти?
 — Очень просто. При столкновении машин стекло разбилось. Сержанта задержал руль, а лейтенанта выбросило. За дорогой у поворота кювета нет, там бездна. Внизу река, и именно в том месте его и нашли. Эксперты все это подтвердили.
 — Глупая смерть.
 — Любая смерть глупа. Кроме продуманной, конечно. Но вы напрасно беспокоились, мистер Марчес. Против вас следствие ничего не имеет. Надеюсь, ваша память восстановится, и вы сами все вспомните. Ну, а если это будет что-либо важное для нас, воспользуетесь моей визитной карточкой.
 — Хорошо, До свидания, мистер Баклайн. Он опять посмотрел на меня своим странным взглядом.
 — Всех благ!
 Когда я вышел на улицу, уже стемнело, зажглись неоновые огни реклам. Я сел в машину и задумался. Из беседы с Баклайном я не все понял. Или, точнее, ничего не понял. Вроде бы все он гладко нарисовал, но именно это меня и смущало. Все со всем сходится, а так не бывает. И с этим Атвудом надо разобраться до конца.
 Я доехал до ближайшего кафе, зашел в него и попросил у бармена телефонный справочник. Нашел имя Атвуда и поехал к нему. Возможно, жена, и точнее, вдова мне сможет ответить на некоторые вопросы.
 Район, в котором находилась квартира Атвудов, был мрачным, серые однообразные дома, грязные тротуары, тусклое освещение. Я остановил машину у дома 6377 и зашел в подъезд. По списку жильцов я определил, что нужная мне квартира находится на шестом этаже. Лифта в доме не было, и я пошел пешком. Сзади скрипнула дверь. Я оглянулся. Дверь тут же закрылась. Табличка на ней гласила: «Домоправительница». Ничего удивительного. Эти люди самые любопытные в мире. Наверху я отдышался и позвонил в дверь. Один раз, другой, третий… Безрезультатно. Жаль, что я никого не застал, придется еще раз приезжать. Спустившись вниз, я решил зайти к домоправительнице и узнать у нее, когда можно застать вдову дома. Постучать я не успел, дверь скрипнула, и из нее выглянула очень полная женщина лет пятидесяти. Очевидно, она не рассчитывала столкнуться со мной нос к носу и от неожиданности вздрогнула.
 — Вы кого-нибудь ищете? — спросила она, перемалывая челюстями яблоко, огрызок которого держала в руке.
 — Мне нужна миссис Атвуд. Я поднимался к ней, но мне не открыли.
 — Ее нет. Она еще утром уехала. Сегодня Эмми хоронит своего муженька.
 — Вы так говорите, таким тоном, будто ей это доставляет радость.
 — Во всяком случае я не думаю, чтобы она проронила над его гробом хоть одну слезинку.
 — Странно.
 — Ничего странного. Они жили как кошка с собакой.
 — Ив этом виноват ее муж?
 — А вы попробовали бы пожить с полицейским. Его же день и ночь дома нет. А двое детей на ее шее. Да и платят полицейским гроши. Эмми постоянно задерживает квартплату и в магазинах все берет в кредит. Что это за жизнь! А Рэй был с гонором. Придет в два ночи, стол ему накрывай. Вечно ходил злой, нос кверху. Даже не здоровался. Тоже мне шишка!
 — А когда вы его в последний раз видели?
 — Месяца три назад. За ним приезжал сержант, и они уехали.
 — А точно не помните?
 — Так в газетах прочесть можно. После того, как уехал — так и не возвращался, а на следующий день в газете напечатали, что этот сержант погиб.
 — Ну, а миссис Атвуд не заявила в полицию об исчезновении мужа?
 — Нет, конечно. Они как раз за день до этого поскандалили, и Рэй сказал, что завтра же уйдет. Вот она и решила, что он осуществил спою угрозу. Тем более она давно знала, что у Рэя есть женщина. Как поругаются, так тот на неделю, а то и на две пропадал. Да она и не жалела, ей даже легче становилось. Ведь треснувшую чашку не склеишь.
 — Простите. Вы сказали, что за ним приезжал сержант? Вы видели их, когда они уехали?
 — Ну да. Я возвращалась из магазина — вижу, у подъезда полицейский автомобиль. В нем никого. Вошла в дом, а они сбегают с лестницы, как угорелые, чуть с ног меня не сбили.
 — Торопились?
 — Не то слово. Летели как на пожар. Прыгнули в машину, сирена взревела, и через секунду следа не осталось… А чего это я разболталась?… Вы-то кто?
 — Я из страховой компании.
 — Так у Эмми вчера уже были из страховой компании.
 — Мы не все вопросы уладили, вот и пришлось заехать еще раз.
 — Сколько же она получит страховку за Рэя?
 — Она вам не говорила?
 — Нет.
 — Значит, и я не имею права. Таков закон. Спасибо, что поболтали со мной.
 — Передать что-нибудь Эмми?
 — Я заеду завтра.
 Она осталась стоять на площадке, хрустя очередным яблоком и глядя мне вслед.
 Часы на приборном щитке показывали девять вечера. Я достал записную книжку и записал адрес Эмми Атвуд. На память свою я не полагался. Мне опять попались на глаза отдельные листки. Один из них — записка Рут Анинг. Про нее-то я совсем забыл! 137. Роуд Хилс. Лонг-Бич. Это не меньше часа езды. А вдруг повезет, и я ее застану? Опять же внезапность. Реагирует она на нее, как и братец. Я вспомнил, что Флой говорила мне, будто Рут обручена с Садом. Тут и думать нечего, эту женщину необходимо увидеть.
 Я развернул машину на юг и выжал педаль газа.

 2

 Она красива, в первый раз я не разглядел ее хорошенько. Эта девушка на меня магически действовала. Я даже растерялся. Я молчал, она тоже. Не знаю, сколько времени тянулась эта пауза, начал я:
 — Вы просили меня в записке прийти к вам. Я выполнил вашу просьбу.
 — Да. И хорошо, что пришли. Проходите. Мы прошли в шикарную квартиру: хрусталь, люстры, дорогие ковры. Рут ввела меня в просторную гостиную и указала на глубокое кресло, обитое серебристым плюшем.
 — Садитесь.
 Она устроилась напротив.
 — Я действительно хотела с вами поговорить, Краем уха я слышала ваш разговор с братом. Он называл вас Элвисом. Мне же вы представились Сэдом. Могу вас заверить, что вы мало похожи и на того, и ни другого. Я слышала, что нам сделали пластическую операцию, так как ваше лицо обгорело в аварии. Я могу этому поверить, но мне надо твердо знать, кто вы на самом деле, от этого зависит содержание нашей беседы. Кем бы вы себя сейчас ни назвали, мне нужно подтверждение сказанного. Докажите, что вы Эл или Сэд.
 — Зачем вам это нужно?
 — Я же сказала.
 — О чем же вы хотели говорить с Элом?
 — Докажите, что вы Эл.
 — Доказать?! Вы знаете о катастрофе и об операции. Очевидно, вы также знаете, что у меня была сильная травма головы и я лишился памяти. Вы должны знать и о том, что Сэд Марчес погиб, сгорел в машине. Я остался жив. Меня опознал адвокат и деловые люди, с которыми я связан по делам фирмы. И еще одна деталь. У Сэда на правом плече, возле лопатки, был шрам. Лам, его невесте, может быть, это известно. У меня шрама нет. Это все, что я могу сказать вам.
 — Малоубедительно. А главное, как вы правильно сказали, я была невестой Сэда, и поэтому знаю точно, что у Сэда никаких шрамов не было.
 Ее ответ прозвучал как свист бича.
 — Как не было? Я видел фильм и видел Сэда со шрамом. Его врач подтвердил это. Доктор Синклер — уважаемая личность, и я не сомневаюсь в правдивости его слов.
 — Я тоже. Но при чем тут Сэд? Он никогда не обращался к врачам. По его карточке лечился Патрик Грин, шофер Элвиса. Такие врачи не лечат шоферов, и его оформили как Сэда Марчеса, директора компании. Таким образом, доктор Синклер лечил Пата, считая, что это Сэд. Обычная уловка Эла. Он мастак на такие штуки. И на кинопленке вы видели Пата. Вам заморочили голову. Сэд никогда не снимался в кино. Он фотографий-то не имел и терпеть не мог фотографироваться.
 — И у вас тоже нет его фотографии?
 — Их нет ни у кого.
 Значит, Олаф выдал мне Грина за Марчеса. Но с какой целью? Странно. Очевидно, моя очередная оплошность в том. что я не подумал о Грине. А ведь этот парень — самый близкий Старкам человек. И именно его Тэйлор убрал с виллы в первую очередь.
 — Вы уверены, что у Сэда не было шрама?
 — Конечно. Мы были близки. Непонятно только, почему он ничего не говорил мне о Джис.
 — Вы имеете в виду шантаж?
 — Да. Ведь с ней легко было справиться. Она же дура. Конечно, при этом мне пришлось бы пойти на кое-какие жертвы.
 — Жертвы?
 — Я ведь тоже не святая. В наше время на некоторые вещи можно смотреть сквозь пальцы. К примеру, я могу доказать, что Элвис Старк, будем считать, что это вы, не убивал Джесику Корбет. Так что вам ничего не грозит.
 — Откуда вы знаете, что я не убивал? Она прищурила глаза и внимательно посмотрели на меня.
 — Когда произошло убийство, вы были со мной в постели. Я могу поклясться в этом даже на суде. Тем более, что мой жених мертв и не будет на меня в обиде.
 Еще один сюрприз! Что же творится в этом мире? Сплошная круговерть. Все друг друга ненавидят, однако все со всеми спят. Чего же хотят эти люди? Чтобы мне понять их, надо стать таким же, как они. А я все еще остаюсь человеком со стороны и не прекращаю удивляться окружающему. И чем больше погружаюсь в эту жизнь, тем отвратительнее она мне кажется. Эти люди просто сумасшедшие. Элвис спит с невестой своего друга и помощника Сэда. Тот, в свою очередь, спит с его женой, которая его шантажирует. Ее кто-то убивает, и поводов у каждого вроде бы достаточно. Озлобленный на весь мир лейтенант жаждет из-за собственного честолюбия усадить миллионера за решетку, а что касается истины и справедливости, то это вещи второстепенные и его не интересуют. Адвокат подбрасывает чужие фотографии и лжет на каждом шагу. Что к чему, понять невозможно. Кругом фальшь! Боже, как же хорошо было в больнице, когда я ничего не знал, не понимал, не чувствовал. Вышел в этот холодный, злой, безнравственный мир и понял, что попал не по адресу. Вместо просвета сплошной туман.
 — Скажите, Рут. Вы можете допустить, что Джесику убил Марчес?
 — Могу. Если это не вы. И если потеря памяти не блеф. Кто вы, можно выяснить очень просто. Если вы Элвис Старк, значит, должны хранить меня как зеницу ока. Я для вас дороже всех денег — как единственный ваш свидетель. Я ваше алиби. Но если вы Сэд Марчес, то должны меня убить. Во-первых, за измену, а во-вторых, я автоматически становлюсь свидетелем обвинения. Вот и решайте, что вам со мной делать.
 — Убивать я никого не собираюсь. Единственное, чего я хочу, — до конца разобраться в этом деле. Но чем больше я вникаю в него, тем меньше понимаю, что же произошло в действительности.
 Она подошла ко мне так близко, что я увидел красные прожилки в уголках ее глаз.
 — Не хотите убивать — полюбите. Любовь тоже своего рода информация. Она многое способна прояснить.
 Я почувствовал, как участился мой пульс. У меня не было сил пошевелиться. Ее теплое дыхание и терпкий аромат духов дурманили мою слабую голову.
 — Я вас не понимаю. Рут.
 — Я же вам сказала: я не святая. Если хотите… Кто бы вы ни были, Элвис или Сэд, но и с тем, и с другим я была близка и не вижу причины не сделать этого теперь. Да и вам станет ясно, кто вы. Одинаковых мужчин не бывает. Почему бы нам таким образом не разгадать вашу тайну?
 У меня звенело в ушах, лицо горело. Она положила руки мне на плечи и прижалась к моей груди. Ее шелковистые волосы полоснули меня по щеке. Мне показалось, что через мое тело пропустили электрический ток.
 — Не пади так дрожать. Все будет хорошо, мой милый мальчик. Надеюсь, у тебя в аварии пострадала только голова…
 Рут порывисто задышала, терзая меня губами, ее длинные пальцы вцепились мне в спину…
 Через некоторое время мы, измученные, лежали на ковре и молча смотрели в потолок. Наконец Рут приподнялась, взяла сигарету и, закурив, начала меня разглядывать. Я молча смотрел на нее, ожидая приговора.
 — Ты бесподобен. Я не выпущу тебя. Сегодня ты мой.
 Так. оно и получилось. Рут не выпустила меня. Мы так и не встали с ковра…




 Глава VI



 1

 Когда я проснулся. Рут рядом не было. Несмотря на жесткое ложе, я отлично выспался. Впервые мне ничего не снилось и чувствовал я себя прекрасно. Часы ни камине показывали четверть второго. Неужели я столько проспал? Я встал, оделся, подошел к часам и прислушался. Они работали нормально. Я позвал Рут, но никто не откликнулся. Мне пришлось обойти всю ее огромную квартиру из пяти комнат, двух ванн, трех холлов и одной передней, но девушки нигде не было. Мою тайну она унесла с собой.
 Я ушел. Единственное, чего я добился, — это выяснил, что я не убивал Джис и у меня есть алиби. И только. Но это ничего не прояснило. Зайдя в кафе напротив, я выпил кофе и поехал домой. Не успел я войти, как затрезвонил телефон. Мне пришлось пересечь холл и гостиную, пока я добрался до него.
 — Слушаю вас, — сказал я, задыхаясь.
 — Очень хорошо, что слушаете, — ответил низкий хриплый голос. — Вы взяли конверт у Анинга?
 Я был уверен, что звонит Олаф, он наверняка обыскался меня. Времени было больше трех, а…
 — Кто это говорит? — спросил я, не понимая, о чем идет речь.
 — Вы взяли конверт у Анинга?
 — Кто это?
 — Меня зовут Патрик Грин.
 — Это вы мне подбросили записку в машину?
 — Я. Мне необходимо с вами поговорить. Это в ваших интересах.
 — Вы знаете, что лежало в конверте?
 — Знаю. Я много чего знаю. А разве вы не вскрывали его?
 — Не успел. Его стащили. Что там?
 — Мы поговорим, когда вы приедете ко мне.
 От Санта-Моники всего сорок миль до Солромара, спуститесь по проселочной дороге к морю. Внизу рыбачий поселок. Спросите Пата. Там меня каждая собака знает. Жду вас.
 — О'кей.
 — Поторопитесь.
 После этих слов он положил трубку. Ну, вот и прекрасно. Нет необходимости разыскивать его. Сам нашелся.
 Солнце уже утопало в океане, когда я добрался до места. Песчаный пляж у склона гор, вдоль берега узкой полосой вытянулось небольшое селение. Я остановил машину у края дороги, чтобы не завязнуть в песке. До ближайших домов было ярдов триста, не больше.
 По пути мое внимание привлек баркас, врезавшийся в берег. Несколько мужчин в холщовых робах выгружали из него безжизненное тело. Малорадостное зрелище. Случайная смерть или преднамеренная, шальная волна или самоубийство? Я отвернулся и ускорил шаг. На крыльце ближайшей хибары стояла женщина. Когда я приблизился к ней, она бросила на меня мимолетный взгляд и кивнула в сторону баркаса.
 — Еще одного выловили. Господи, что за напасть такая!
 Чтобы как-то начать разговор, я сочувственно поддакнул:
 — И часто случаются подобные несчастья?
 — Не редкость. А тут на днях Пат выловил из горной речушки утопленника, так того и узнать-то было невозможно…
 — Вы сказали — Пат?
 — Ну да. Они иногда ходят туда на лодках за форелью.
 — Вы говорите о Патрике Грине?
 — Ну о ком же еще? — удивилась она.
 — Утопленника нашли у мыса Орт-Хис?
 — Да. Значит, он вам уже рассказывал?
 Я пропустил вопрос мимо ушей.
 — А где он сейчас?
 — У себя, наверное.
 — А где его хижина?
 Ее нарисованные брови подскочили вверх.
 — У вас что-то с памятью, молодой человек. Вы же днем были у него. Да как днем — часа полтора назад!
 Теперь я этому уже не удивлялся.
 — Вылетело из головы. Извините. У вас тут все дома одинаковые.
 — Ну да ладно, повторю. Дойдете до конца и упретесь в утес. Крайняя слева будет хижина Пата. Крыша у нее зеленая, а у остальных голубая. Не ошибетесь. Запомнили?
 — Да. Теперь уже не забуду. Всего хорошего.
 Спиной я чувствовал, что она смотрит мне вслед.
 Одно обстоятельство меня расстроило. Я предполагал, что вместо меня появляется мой двойник — Пат. Теперь эта версия отпадала. Двойник сегодня разыскивал себя самого. Но теперь во всяком случае я выясню у Грина все. Он сам меня вызвал, значит, ему есть что мне сказать.
 Домик бывшего шофера не отличался от остальных. Разве что цветом крыши. Я открыл калитку, прошел по тропинке и поднялся на крыльцо. Входная дверь была распахнута настежь, но я все же постучал. Никто не ответил. В прихожей было темно. Я вошел и почти сразу натолкнулся на следующую дверь. Она скрипнула и отворилась.
 Я шагнул внутрь.
 Светлая комната, открытые окна, раскиданная мебель и… он висел на крючке от люстры, а под ногами валялся выбитый стул. От такого зрелища сразу в себя не придешь. Ноги у меня подкосились, и я сполз по стене на пол. Так и просидел минут двадцать, не в силах оторваться от страшной картины. Взяв себя, наконец, в руки, я встал и неуверенной походкой подошел к несчастному. Тошнота подступила к горлу, но я превозмог себя и осмотрел тело. Сомнений не было: это тот самый человек, которого Олаф мне показывал на фотографиях и называл Сэдом Марчесом. Буквально два часа назад он мне звонил и просил приехать. Он должен был ждать меня, а тут… Следов насилия я не заметил. Пат Грин был одет в черную рубашку и голубые холщовые брюки. Я рванул его рубаху снизу до ворота и осмотрел правое плечо. Шрам ярко выделялся на побелевшей коже. Ниже локтей я заметил красные рубцы. Значит, это не самоубийство. Когда его сунули в петлю, он был уже связан. Я снял перчатку и дотронулся до руки Грина. Она была еще теплой, смерть наступила совсем недавно. Стоп! Женщина сказала мне, что кто-то спрашивал его часа полтора назад… Человек, который разыгрывает роль моего двойника, постоянно опережает меня, я плетусь следом и пожинаю плоды его работы. Нет сомнения, это он позаботился о Грине. Надо уходить, здесь мне делать больше нечего. Мои ноги, словно налитые свинцом, еле передвигались. Я прошел через поселок и у окраины опять наткнулся на ту женщину. Она стояла у калитки и курила.
 — Ну что, нашли Пата?
 — Его нет дома, — буркнул я.
 — Не может быть такого. Я сама видела, как он возвращался домой часа два назад.
 — Возможно, он опять ушел.
 — А почему же я его не заметила?
 — Наверное, он пошел в другую сторону.
 — Сквозь сопку?
 Что я мог ей ответить?… Миновав пляж, я вышел к дороге, где стояла моя машина. Рядом на песке сидел какой-то парень лет двадцати, весь всклокоченный, в обносках с чужого плечи. Он не спускал с меня глаз, жуя спичку.
 — Эй, приятель, это вяша машина? — он ткнул грязным пальцем в «кадиллак».
 — Моя. Что дальше?
 — Подбросьте меня до города. Я ногу пропорол. Не беспокойтесь, я не испачкаю ваши сиденья.
 Он встал и развязной походкой направился ко мне, отряхивая песок с ягодиц.
 Ясно было, что нога его в полном порядке.
 Мне пришла в голову мысль, что сидеть за рулем в таком состоянии мне не следует.
 — Ты водишь машину?
 — Еще как! — обрадовался он и ускорил шаг.
 Я достал ключи и бросил ему.
 — Садись за руль. В городе выйдешь.
 — О'кей, дядя. Я понятливый.
 Он сел за руль, а я устроился на заднем сиденье. У меня появилась возможность по дороге к городу обдумать случившееся.
 Парень включил двигатель, на секунду замер и неожиданно завопил диким голосом, затем дернулся, прохрипел что-то непонятное и, откинувшись на сиденье, застыл. Голова запрокинулась, глаза расширились и остекленели. Я рванулся вперед и оцепенел. По ногам парня вверх, извиваясь, ползла королевская кобра, шипя и раздувая зоб. Ее раздвоенный язычок сверкал, как молния. Я не в силах был пошевелиться. Сколько времени прошло, не знаю, но инстинкт сработал, когда змея уже ползла по груди несчастного бродяги.
 Я рванул ручку дверцы и пулей выскочил из машины. Я не бежал, а летел, ничего не соображая и не оглядываясь. Перед глазами мелькал кустарник, ветки деревьев хлестали по лицу, но я бежал, пока не выдохся и не рухнул на землю. В глазах поплыли круги, и я потерял сознание.

 2

 Очнулся я, когда было уже темно. Меня всего трясло, земля слишком холодна, чтобы валяться на ней в разгар осени.
 Я поднялся на ноги и осмотрелся. Сквозь лес проглядывала подоска света, мелькали огоньки, и доносилось жужжание проезжающих машин. Я направился в ту сторону и через несколько минут вышел на шоссе. Стряхнув с одежды прилипшие листья, я пытался сориентироваться, в какой стороне находится город. Когда мне это удалось, я остановил проезжающий мимо грузовик и попросил водителя подбросить меня. Шофер согласился, и я забрался в кабину. Очевидно, ему опостылело одиночество и всю дорогу он работал языком без устали. Я его не слышал. Перед глазами черным облаком проплывали последние кошмарные события.
 Висельник Грин, шрам ни плече, мерзкий вид змеи, вопль бродяги, утопленник у баркаса. Трезво глядя на вещи, нетрудно догадаться, что вся эта история кончится для меня плачевно. Совершенно очевидно: кто-то жаждет от меня избавиться, но непонятно — кто. Я ведь никому не навязываюсь. Но кому-то все же нужна моя смерть. Не могла же змея сама залезть в машину через закрытые окна и двери! Да кобры и не имеют привычки ползать в прибрежном песке. Вряд ли их кто-нибудь здесь и в глаза-то видел.
 О чем же со мной хотел поговорить Грин? И кто ему заткнул рот, не дав сделать этого? Я выяснил лишь одно: моим двойником был не Пат Грин.
 В городе я пересел в такси и назвал свой адрес. По дороге мне пришла в голову идея и я решил тут же ее осуществить. Олаф купил костюм, а не взял его из гардероба, в этом я не сомневался. Значит, мой двойник должен был купить такой же. На бирке моего пиджака стоял фирменный знак «Страснер и компания», магазин Висдера. Я взглянул на часы, стрелки приближались к восьми. Я спросил у водителя, знает ли он этот магазин. Да, конечно, знает. Возможно, он еще работает? Таксист изменил направление и через пятнадцать минут остановил машину возле сверкающего витринами магазина фирмы «Страснер». К моему счастью, он еще работал. Встретили меня с улыбкой, несмотря на мой довольно помятый вид.
 Лысеющий парень со свисающим животом тут же начал рекомендовать новые товары, избыток веса не мешал ему вертеться юлой.
 — Мне ничего не нужно, — огорчил его я. — На мне костюм, изготовленный вашей фирмой…
 — Вы чем-то недовольны, сэр? — удивился продавец.
 — Вполне доволен.
 — Это замечательный костюм, ему сносу нет. Мы получили их небольшую партию, и они были проданы за два дня.
 — И знаете — кому?
 — У нас такой порядок, когда мы получаем новый товар, покупатели оставляют свои пожелания и автографы…
 — Именно это меня и интересует. Дело в том, что ваш костюм мне подарили, но выслали почтой. Своего рода шутка. Я бы хотел знать, кто его купил. Это возможно?
 Он наморщил лоб. Я понял его и сунул в его руку доллар.
 — Ну, что ж. Давайте найдем вашего инкогнито по книге. Пройдемте со мной, — улыбка вернулась на его раскрасневшееся лицо.
 Он провел меня через отдел готового платья, и мы очутились возле длинного стола, на котором были разложены альбомы в бархатных переплетах.
 — Посмотрите этот. Здесь зарегистрирована партия костюмов и пальто, проданная в середине августа. Как раз то, что вам нужно.
 Быстро просмотрев записи, я наткнулся на имя Тэйлора. Оно стояло почти последним, после него было еще несколько имен, ни о чем мне не говорящих. Жаль, но из моей затеи ничего не вышло.
 — Нашли?
 — Да. Нашел. Купил его мои адвокат, Тэйлор.
 — Вижу по вашему лицу, что вы недовольны. Думали на кого-то другого?
 — Я думал, что это женщина. Он усмехнулся.
 — Для женщин это дороговато, — парень взял альбом и пробежал его. — Ни одного женского имени. Дамы редко к нам заходят… А вот еще ваш покупатель. Мистер Тэйлор… секундочку.
 — Что еще?
 — Ваш адвокат сделал еще кому-то подарок.
 — В каком смысле?
 — В графе размеров стоят две цифры: 98 и 100. Ваш адвокат купил два костюма, а не один. Причем покупал комплекты.
 — Что это такое?
 — Комплект одежды. Плащ, шляпа, костюм, галстук. Все подбирается по цветам и размеру и имеет индекс "К" — комплект. Вот он обозначен.
 — Выходит, Тэйлор купил два комплекта разных размеров?
 — Совершенно верно.
 Я поблагодарил продавца, вышел на улицу, где меня поджидало такси. Я ужасно устал, мне необходимо отдохнуть и все обдумать. Массу времени угробил на поиски истины, но так ничего и не добился. Завтра в десять мы должны улететь, а я остаюсь в полном неведении.
 Когда машина свернула по Риплаз-авеню, улица мне показалась знакомой, через секунду я вспомнил, что именно здесь живет вдова Атвуда. Я попросил шофера остановиться у ее дома. На этот раз мне повезло. Правда, миссис Атвуд мало походила на гостеприимную хозяйку. Высокого роста, худая, с красивым выразительным лицом.
 — Что вам угодно? — спросила она, приоткрыв дверь на ширину ладони.
 — Я детектив Грег Барретт. У меня к вам несколько вопросов. — Я сунул через щель визитную карточку.
 Она взяла ее и захлопнула дверь. Я был терпелив. Через минуту дверь открылась, и женщина сухо предложила мне войти.
 Мы прошли через переднюю и оказались в небольшой комнате, заставленной старой мебелью. Хозяйка остановилась возле стола, повернулась ко мне лицом и уперла ладони в узкие бедра. Похоже было, что она должна задавать вопросы, а не я. Выжидать не было смысла.
 — Простите, миссис Атвуд, что тревожу вашу свежую рану, но мне необходимо выяснить некоторые обстоятельства, связанные с гибелью вашего мужа.
 — Какие?
 — Вы сами присутствовали на опознании тела вашего супруга?
 — Помимо меня, присутствовала полиция. Почему вы спрашиваете?
 — Эти подробности интересуют прокуратуру. Я выполняю их задание. Вы уверены, что видели труп своего мужа?
 — Я уже ответила.
 — У вас есть опись вещей, обнаруженных при опознании?
 Она молча подошла к комоду, выдвинула ящик, достала конверт и подала мне.
 В конверте находилась выписка из полицейского протокола с пометкой «копия». Я внимательно ее прочитал:

 "При обнаружении трупа были изъяты следующие вещи:
 Бумажник. Содержимое:
 1. Полицейский жетон, зарегистрированный на имя Рэя Атвуда.
 2. Удостоверение полицейского управления, выданное лейтенанту Атвуду, следователю отдела убийств.
 3. Водительские права.
 4. Фотография ребенка (надпись смыта).
 5. Четыре купюры по доллару.
 В боковом кармане найден револьвер «кольт»,38 калибра полицейского образца № 0694997, также принадлежавший Атвуду.
 Внутренний карман:
 1. Ключи (связка шесть штук).
 2. Перочинный нож.
 3. Зажигалка с монограммой покойного.
 4. Размытая пачка сигарет «Каир».
 Брючные карманы пусты.
 Одежда: серый в клетку пиджак, на подкладке бирка химической чистки одежды, № А-13. Черные брюки. Мокасины мексиканского образца".

 Все, что я прочел в реестре, несомненно, принадлежало Атвуду. Я вернул женщине документ. Она буквально вырвала его у меня из рук и убрала в комод.
 — Благодарю вас, миссис Атвуд. А что вам сказали патологоанатомы после вскрытия? Они определили, когда погиб ваш муж?
 — Что там определять!! Рэй пролежал в ледяной воде все это время. Это то же самое, что в холодильнике.
 Я кивнул и вышел в коридор.
 Справа на вешалке висела мужская одежда, в том числе и серый в клетку пиджак. Я оглянулся. Женщина смотрела на меня со злой усмешкой.
 — Вам вернули вещи?
 — А как вы думали? Все отдали, кроме оружия, разумеется.
 На полу стояли мокасины с узким носом на высоком каблуке. Не знаю почему, но они привлекли мое внимание. Я поднял один ботинок и рассмотрел его. Отвратительный грязно-желтый цвет, каблуки сбиты.
 — Может, вы еще в моем белье покопаетесь? — завопила вдова.
 От неожиданности я выронил ботинок.
 — В них его выловили?
 — Убирайтесь вон!
 — Я ухожу. Не следует так нервничать, вы этим выдаете себя.
 Не знаю, как эти слова соскочили с языка. Я совершенно другое хотел сказать. Она замерла с открытым ртом. Бросив взгляд на пол, я увидел рядом с мокасинами еще несколько пар мужской обуви. Все они были значительно большего размера. Задавать вопросы не имело смысла. Я вышел из квартиры, хлопнув дверью.
 По дороге домой я все же вспомнил, где видел эти мокасины. И размер совпадал. Первая моя ночь на вилле. Тень у клумбы, утро, след на земле, мокасины. В этих был Джефф.

 3

 Минуя дом, я прошел по аллее к гаражу. Он был не заперт. Я включил свет. Машина Джеффа стояла на месте. В салоне ничего интересного я не нашел. Ключи торчали в замке зажигания. Если, как сказал мне Тэйлор, он его уволил, то почему бывший шофер оставил здесь свою машину и уже третий день не забирает ее?
 Агнис сказала, что ему кто-то позвонил по телефону, и он поспешно ушел. Ушел навсегда.
 Я вышел из гаража и поднялся в надстройку. Небольшая комнатушка, минимум мебели и вещей. Здесь было все оставлено в таком виде, будто человек вышел на пять минут. Я обыскал помещение. Желтых мокасин нигде не было. Это и понятно. Они были на Джеффе, когда его сбросили в пропасть. Я вспомнил тот день, когда он пропал. Вспомнил, как удивился и испугался Олаф, узнав, что полицейских было двое. Все просто. Нужен был труп второго полицейского. Олаф мог вызвать Джеффа из дома. Он отвез меня, подобрал Джеффа, размозжил ему голову и отправил в пропасть… Стоп! Но где тогда настоящий Атвуд? Куда исчез лейтенант? След на клумбе очень похож на след его обуви — и по размеру, и по форме. Может, Джеффа сбросил в пропасть Атвуд? Но на трупе были вещи лейтенанта… Опять не сходится.
 Зачем Атвуду от кого-то скрываться и подбрасывать вместо себя другого? У него же нет миллионов, с которыми он намеревается бежать за границу. Кому он нужен, а тем более без имени.
 У меня разболелась голова, и я пошел к себе. Начинался дождь, мелкий, частый, отвратный дождь. Я принял решение: если Тэйлор не выложит мне всей правды, то я сам иду в полицию и рассказываю все, что знаю. Ничего мне не надо, но так я жить больше не могу. Пора положить этому конец.
 У входа на веранду перед самой дверью дождевым потоком размывалась красная лужа. Кровь? Я толкнул дверь, но ее кто-то держал с той стороны. Что еще такое?
 — Кто там за дверью? — крикнул я и еще раз толкнул ее.
 Ответа не последовало, но дверь немного приоткрылась. Я налег на нее изо всех сил и, когда образовалась большая щель, протиснулся внутрь. Нащупав выключатель на стене, я зажег свет. Яркая люстра осветила помещение.
 Прямо у моих ног лежала Агнис. Голова се была пробита чем-то тяжелым. Пол залит кровью. Она не дышала.
 Я отскочил и рухнул на диван. Всему есть предел. Так больше продолжаться не могло. Я немного отдышался, быстро поднялся наверх и начал звонить Тэйлору. Его номер был занят. Черт бы его побрал. Минут пять я не мог с ним соединиться. Похоже, он повис на телефоне.
 Внезапно раздался непонятный звук, доносившийся откуда-то снизу. Затем что-то упало и в доме погас свет. Я вздрогнул. Кромешная тьма.
 Меня начало трясти, я совершенно теряюсь в темноте, мне стало жутко. Я бросился к двери и выскочил в коридор. Но свет и здесь не горел. Первый порыв — бежать вниз — был остановлен скрипом ступеней. Кто-то поднимался наверх. Я рванулся в глубь коридора, споткнулся и упал. Дальше я передвигался на четвереньках до тех пор, пока мой лоб не уткнулся в стену. Мне хотелось кричать от страха. Темнота пугала меня больше, чем тот человек, который крался наверх. Заскрипел пол в начале коридора.
 — Кто здесь? — завопил я. Раздался выстрел. Пуля шлепнула в стену над моей головой. Если бы я стоял на ногах, то она попала бы мне в живот. Я дернулся в сторону и открыл плечом дверь одной из комнат. Вкатившись туда, я вскочил на ноги и быстро захлопнул дверь. Крючка на ней не было, ключа тоже. Из коридора послышались торопливые шаги. При слабом свете, идущем от окна, я смог различить контур кровати рядом с дверью. Я вцепился в нее и тащил на себя, пока она не загородила дверной проем. Выход оставался один — окно. Раздумывать не приходилось. В дверь ударили. Кровать дрогнула, но сдвинуть ее человеку с той стороны двери не удалось. Второй удар, затем выстрел. Щепка отскочила и впилась мне в щеку. Я кинулся к окну, тихо, как только мог, раскрыл его и прыгнул вниз. Мне повезло, я упал на клумбу. Откатившись в сторону, я вскочил на ноги и, пригибаясь, бросился в кустарник. Хлопнул выстрел. Я обернулся и увидел черный контур в открытом окне. Снова вспышка, и глухой треск пистолетного выстрела. Стреляли наугад, меня, как я понял, видно не было. Я сориентировался и побежал к гаражу.
 Это была грубейшая ошибка с моей стороны — вернуться домой. Глупец! Можно ведь было понять, что охотник не угомонится. Неудавшийся трюк со змеей должен был его только раззадорить. Теперь все решит скорость. Через несколько секунд преследователь будет в саду. Я влетел в гараж, прыгнул в машину Джеффа, врубил мотор и дал газу. «Бьюик» выскочил из-под навеса, как пришпоренная лошадь. Не снижая скорости, я вертел руль, петляя но аллеям. Откуда-то сбоку грохнуло. Стекло задней дверцы рассыпалось у меня за спиной. Я ни о чем не думал, фары выхватывали из темноты одну за другой гравиевые дорожки. Вот она — прямая, впереди запертые ворота. Я выжал педаль до конца и зажмурил глаза. Удар! Ворота слетели с петель. Мотор заглох. Выжимаю стартер. Завелась! Выруливаю вправо, к шоссе. Прямо перед воротами стоит белый «понтиак». Объезжаю его и вперед. Теперь уже не догонит.
 Когда я выехал на шоссе, то понял, что совершил еще одну ошибку. Машина перед домом наверняка принадлежала охотнику. Надо было шарахнуть по ней как следует, чтобы крыло застопорило переднее колесо. Мне еще повезло: хотя капот машины Джеффа был сильно помят, мотор ряботал как часы.
 Через двадцать минут я уже петлял но ночному городу. Движения практически не было, и за мной никто не гнался. Свернув в тихий переулок, я затормозил. Ну, кажется, пронесли. Теперь надо ловить Тэйлора. Только он может поставить все с головы на ноги.
 В ветровое стекло постучали. От неожиданности я аж подпрыгнул. Рядом стоял полицейский. Он кивнул на дверцу. Я открыл ее и вышел из машины.
 — Что-нибудь не так? — спросил я, изображая всем своим видом невинную овечку.
 — А вы считаете, что все в порядке? — он кивнул на расплющенный капот машины.
 — А… Ерунда. Не вписался в ворота собственного дома. Бывает…
 Мне сразу стало ясно, что этот ответ его не удовлетворил.
 — Вы что же, перебрали?
 — Не очень.
 — А где ваш дом?
 — Недалеко. Вот хочу отволочь машину в ремонт.
 — Это ночью-то? Покажите документы.
 Я полез в карман и тут же вспомнил, что у меня никаких документов нет. Пришлось воспользоваться визиткой Грега Барретта.
 — Пожалуйста. Бумажник дома. Я не рассчитывал на нашу встречу.
 Он подозрительно покосился на меня и взял карточку… Просмотрев ее, он сделал какое-то резкое движение, и я почувствовал ствол револьвера, прижатый к моему животу.
 — Вы действительно не рассчитывали на эту встречу. Грега Барретта я прекрасно знаю. Он получал лицензии в нашем управлении. Так что, приятель, вам придется рассказать, где и как вы взяли эти карточки. Может быть, вы их вытащили из кармана убитого? А?
 — Послушайте, сержант, вы проткнете мне живот.
 — Я его прострелю, если вы шелохнетесь. А теперь мы прокатимся до участка и там продолжим разговор.
 Мне необходимо было продолжить разговор, но не с ним и не в участке. Пока что рано идти в полицию. Я еще не все выяснил до конца. Этот тип может все испортить.
 — Хорошо, поедем.
 Глаза полицейского излучали торжество.
 Я взялся за ручку дверцы, его настороженность на долю секунды ослабла. Я резко ударил ему коленом в пах и тут же локтем выбил пистолет. Он взвыл и согнулся пополам. Мне осталось добавить ему кулаком по загривку, и парень распластался на мостовой, как лягушка. Я впрыгнул в машину и помчался прочь. Из-за угла вынырнула патрульная, и я чуть не врезался в нее. Из окна посыпалась мне вслед отборная брань, но я не собирался больше выходить из машины и выяснять отношения с полицией. Нужно удирать. Вот-вот они наткнутся на своего коллегу, который отмокает в луже.
 Через десять минут я подкатил к дому Олафа. Бросив машину, я влетел в подъезд и, минуя лифт, побежал вверх. У меня перехватило дыхание, когда я добрался до девятого этажа.
 Узкая полоска света пробивалась сквозь приоткрытую дверь квартиры адвоката на площадку. Я насторожился и несколько минут простоял, прислушиваясь к тишине. Лишь мое прерывистое дыхание и стук сердца нарушали ее. У меня зародилось отвратное предчувствие. Я осторожно приблизился к двери и приоткрыл ее. Тишина. Я вошел внутрь. Все двери квартиры были распахнуты настежь. Все люстры, светильники, бра были включены, Я запер за собой дверь и начал обход. В доме был такой кавардак, будто здесь прошли войска завоевателей. Хозяина квартиры нигде не было. Меня это даже обрадовало: есть надежда, что он жив. Но если он удрал, то зачем ему все переворачивать вверх дном? Спешил? Куда? Без меня он уехать не может. Рассчитывает, что я сам приеду в аэропорт? Возможно. Дома меня он застать не мог. Не исключено, что охотятся не только за мной, но и за ним. Ведь кому-то понадобилось убить Грина и Агнис. Но где мне его искать?
 Войдя в спальню, я увидел телефон. Трубка болталась на проводе. Вот почему я не смог дозвониться. Я подошел к аппарату. Он работал. Достав записную книжку, я нашел в ней телефон Рут. Трубку схватили тут же, словно ждали чьего-то звонка.
 — Кто говорит? — услышал я знакомый голос.
 — Твой клиент. Помнишь еще?
 — Ах, это ты, Эл, — голос звучал тревожно.
 — Это я, если ты так считаешь.
 — Они убили Вика! Сволочи!
 — Как убили? Кто?
 — Ты что, газет не читаешь? Сегодня в утреннем выпуске сообщили, что он погиб при загадочных обстоятельствах. Это их рук дело.
 — Ты можешь помолчать секунду?
 Ее голос оборвался.
 — Ты знаешь, где можно разыскать Олафа Тэйлора? У него есть такое место, где…
 — Значит, ты все понял?
 — Что понял?
 — Я знаю его логово. Приезжай за мной, и я покажу тебе его.
 — О'кей, скоро буду…
 — Быстрее.
 Она бросила трубку.
 Из книжки на ковер высыпались листки. Я все время забывал о них. Квитанция камеры хранения, бумажка с номером… Стоп. Я поднял глаза и увидел такую же точно картину, что висит над моей кроватью. «Морской бой». Я подошел к ней и отодвинул ее в сторону. Так же, как и у меня, за картиной находился сейф. Я набрал число, которое было написано на бумажке, замок щелкнул, и дверца открылась.
 Поздно я добрался до него. Он был пуст. Я все внимательно осмотрел и нашел в углу конверт. Это был тот самый конверт. С пометкой «Элвис Старк» в углу. Но он был вскрыт и пуст.
 С улицы донесся рев полицейской сирены. Я подскочил к окну и выглянул наружу.
 Две полицейские машины остановились на противоположной стороне. Из них начали выпрыгивать стражи порядка. Двое подошли к моей машине, двое побежали вокруг дома, двое в подъезд. Какая слаженность, черт побери. Последним вышел офицер. Он резко запрокинул голову и взглянул наверх. Я тут же отпрянул назад. Не знаю, заметил он меня или нет, но ярко освещенные окна выделялись на черном фоне здания.
 В такой ситуации я слишком туго соображал. Но решения не видел. В дверь позвонили, затем начали стучать. Похоже, я влип.

 4

 Но сдаваться я не собирался. Выход мне удалось найти, когда в дверь барабанили со всей силы. На кухне был черный ход. Я выскочил на запасную площадку. Снизу доносился гулкий топот. Несколько человек поднимались вверх. Мне пришлось сделать то же самое. Перескакивая через несколько ступенек, я вихрем взлетел на последний этаж. Дверь чердака была заперта на висячий замок. Сорвать его не представлялось возможным. Я подскочил к окну на площадке и распахнул его. Двумя этажами ниже проходила крутая крыша соседнего дома. Решение было только одно — прыгать. Второй раз за сегодняшний день. Я вскочил на подоконник и, оттолкнувшись, полетел вниз. Ноги скользнули по черепице, я упал на спину и покатился вниз.
 На долю секунды мой полет задержал карниз, я вцепился в него мертвой хваткой и повис над улицей, которая находилась многими этажами ниже. Весь взмокший, я карабкался изо всех сил. У меня потемнело в глазах, но все же мне удалось закинуть правую ногу на крышу. Я подтянулся и заполз на нес. Грохнул выстрел, второй, третий, черепица разлетелась на мелкие кусочки в нескольких футах от меня. Но прыгать вниз полицейские не решались. Я поднялся и побежал по самому краю в дальний конец дома. Сильный ветер, на мое счастье, дул со стороны улицы и хоть как-то удерживал меня от падения вниз. Футов через пятьдесят я добрался до пожарной лестницы. Пока я спускался по ней, холодный промозглый ветер прижимал меня к стальным прутьям. Стоит ветру сменить направление, и меня унесет, как сухой лист. Земля приближалась. Через несколько минут я оказался в темном дворе у помойных ящиков. Прилегающая улица находилась с другой стороны от подъезда Тэйлора. Я выбежал на нее, свернул влево и через квартал оказался на стоянке такси. Прежде чем ехать к Рут, я решил навестить своего старого приятеля Джо Саймонса. У меня к нему был только один вопрос, но он решит очень многое. Спустя двадцать минут такси подвезло меня к отелю. В таком кошмарном виде я не решился идти через главный вход, а воспользовался служебным. Пройдя через кухню, я вызвал интерес всех работников пищевого блока. Разинув рты, они проследили, как я пересек помещение и вышел в коридор отеля.
 Шваркнув ногой по двери кабинета Джо Саймонса, я ворвался к нему в конуру, застав детектива с банкой пива в руках, сигаретой во рту и ногами на столе.
 — Привет, Джо. Ты еще не забыл меня? Бедняга чуть не захлебнулся. Глаза его расширились.
 — Ну и ну! Что это с вами?
 — Послушайте, Джо, у меня для вас есть пустяковое задание. — Я выгреб из кармана все деньги — двадцать три доллара. — Короче, вот вам двадцатка, больше у меня нет. Узнайте срочно, проживал ли в отеле в момент убийства некий Олаф Тэйлор.
 Я положил деньги на стол.
 — Вы отличный малый, не знаю вашего имени. Я могу это узнать для вас бесплатно…
 — Берите. У меня полно этой зеленой мути. Теперь я начинаю понимать, какую роль играют деньги в этой жизни. Они вам пригодятся.
 — Завидую вам. Раз настаиваете, я возьму. Он положил сигару на край стола и вышел. У меня пересохло в горле, я с тоской смотрел на банки с пивом, но даже глоток сделать не решался. Через несколько минут он вернулся.
 — Ну что, узнали?
 Он сел за свой стол, сунул сигару в зубы и процедил:
 — Вы отличный сыщик. Все же раскопали это дело?
 — Вы не ответили.
 — Да. Проживал. Мало того, Олаф Тэйлор жил на том же этаже, через номер от Джис Корбет. Он выехал из отеля за полчаса до того, как обнаружили труп. Так он и есть убийца?
 Я рассматривал его сигару и пытался сосредоточиться. Странная мысль мелькнула у меня в голове.
 — Еще вопрос, Джо. Когда вас допрашивал лейтенант Атвуд, он курил?
 — Ну, когда допрашивал, то не курил. А вообще-то он курит.
 — Сигары?
 — Нет, сигареты. Но они черные и длинные, похожи на сигары. Вы же не курите, вот и подумали, что это сигара. Обычные египетские сигареты. Гадость страшная.
 Египетские сигареты. Я вспомнил полицейского на дороге, который просил у меня черную египетскую сигарету, вспомнил список вещей, который мне показывала вдова лейтенанта. В реестре фигурировали сигареты «Каир». Неожиданный поворот.
 — Спасибо, старина. Больше я вас не побеспокою.
 — Напрасно. Приходите так. Поболтаем.
 Я вышел. На оставшиеся три доллара я взял такси и назвал адрес Рут.
 Теперь не оставалось сомнений, что Рэй Атвуд жив. Но какова его роль? Если они с Олафом сообщники, то в чем? Ведь Атвуд проехал тем же маршрутом, что и я. Но как к нему попал костюм и машина? Здесь помочь мог только Олаф. Это он покупал два костюма. По отдельности мне все было понятно, но я никак не мог связать между собой Тэйлора и Атвуда. Не мог же Тэйлор отправить в Швейцарию лейтенанта вместо меня! Чушь! Мне ясно, что Атвуд одел Джеффа в свои вещи и отправил его в пропасть, но где логика его поведения? Наиболее правильный вывод это то, что Атвуд шантажирует Олафа. Очевидно, он так же, как и я, в результате пришел к заключению, что убийца — адвокат. Но тогда зачем ему понадобилось убивать Пата Грина? Кому нужна смерть Вика А ни ига и моей служанки? И, наконец, покушение на меня?
 Машина остановилась у подъезда Рут, я отдал таксисту оставшиеся деньги и вышел. Дверь оказалась запертой, и мне пришлось стучать. Привратник спросонья не мог ничего понять и не открывал. Я потерял кучу времени, пока вдолбил ему, что меня ждет Рут Анинг и что я не собираюсь никого грабить.
 Поднимаясь на лифте, я опять мучился нехорошим предчувствием. Можно ли доверять этой девушке? Ведь я о ней ничего не знаю.
 Она открыла тут же, не успел я оторвать руку от звонка. Рут уже была в плаще.
 — Наконец-то. Где тебя носит? Поехали. Я отступил назад. Она вышла на площадку и захлопнула дверь.
 — У тебя есть машина? — спросил я.
 — Глупый вопрос.
 Мы спустились вниз, выслушали ворчание привратника, которому опять пришлось подняться с постели. Дошли до стоянки.
 У Рут был голубой «понтиак». Она села за руль, я рядом. Вела машину она прекрасно, но слишком быстро. Когда мы выехали на восточное шоссе, я спросил:
 — Где же логово Тэйлора? Она скривилась.
 — Это действительно трагедия. Остаться без мозгов. Ни черта не помнит. Сам же возил меня туда на охоту…
 — Хватит, Рут. Давай о деле.
 — В сорока милях от Фуллертона, в лесу, есть охотничий домик. Он принадлежит тебе. Обычно ты с Сэдом и Олафом уезжал туда на неделю, две, чтобы скрыться от назойливых глаз.
 — Это далеко?
 — Час езды. От Лонг-Бич на восток. Я взглянул на часы, стрелки перевалили за два часа. Ночь была в самом разгаре.
 — Ты думаешь, твоего брата убили?
 — Да. Тэйлор и его подручные.
 — Но зачем?
 — Это он сейчас тебе сам расскажет, а если не расколется, я убью его!
 — Ты? Убьешь?
 — Он грозил Вику, что убьет его, и выполнил свое обещание. Я тоже пока только угрожаю.
 — Ты говоришь, грозил? Чего они не поделили?
 — Пакет, который Вик тебе отдал. Когда ты лежал в больнице, он трижды за ним приходил. Требовал, орал, угрожал. Но Вик был тверд. Он сказал, что пакет отдаст только в твои руки.
 — Ты знаешь, что было в пакете?
 — Так ты же его получил!
 — Пакет у меня выкрали. Выкрал Тэйлор.
 — Значит, и Вика он убил.
 — Что находилось в конверте?
 — Завещание твоего отца.
 — Чушь. Завещание старика я видел собственными глазами. Оно подлинное и лежит теперь в Швейцарском банке.
 — Ты толкуешь о завещании, в котором говорится, что Тэйлор твой опекун?
 — Да. Оно написано за две недели до смерти отца.
 — Там еще сказано, что в случае твоей смерти львиная доля достается адвокату…
 — Ты хочешь сказать, что Олаф намеревался убить меня?
 — Нет. Имеется в виду естественная смерть, от болезни, а не насильственная. Так что убивать он тебя не будет. Ты ему нужен живым. Если он не придумал еще какой-нибудь трюк. У меня есть одно предположение, но его мы проверим позже. Сейчас я говорю о другом завещании, которое Юджин Старк составил за два дня до смерти, а то, первое, недействительно. Тэйлор обязан был его уничтожить, но не сделал этого.
 — Ты знаешь содержание второго завещания?
 — Нет. Но его знал Вик и еще кто-то. Вот Тэйлор и убрал свидетелей.
 — Если мы его найдем, я из него душу вытрясу, но добьюсь правды.
 — Я тебе мешать не буду, но потом займусь им я. Смерть Вика ему дорого обойдется.
 Мы свернули с шоссе на проселочную дорогу, которая проходила через лес. Рут долго петляла по тропинкам, затем свернула в чащу и остановилась за деревьями у поляны.
 — Дальше пойдем пешком. Здесь рядом. Рут достала фонарь, взяла меня за руку и повела в глубь леса. Минут через пять она вывела меня на опушку, и я увидел небольшой двухэтажный домик, в окнах которого горел свет. Входная дверь была приоткрыта, узкая яркая полоска падала на крутые ступени.
 — Он здесь, — шепнула Рут. — Иди. Я останусь.
 Я вышел из леса, пересек поляну, поднялся по лестнице и дернул на себя ручку. Дверь со скрипом отворилась.




 Глава VII



 1

 Олаф Тэйлор перебирал на столе какие-то бумаги и складывал их в портфель. Он стоял ко мне спиной и не видел, как я вошел. Только скрип петель заставил его оглянуться.
 — А, наконец-то, — бросил он через плечо. — Почему так долго?
 Я рассчитывал застать его врасплох и по меньшей мере увидеть его удивленное лицо, но удивиться пришлось мне. Тэйлор был совершенно спокоен, а его слова свидетельствовали о том, что он сидит и ждет меня.
 — Ты ждал меня?
 — А кого, по-твоему, я могу ждать?
 Я вошел в комнату. Посередине стоял стол, у стены кушетка, над которой висели часы, несколько стульев, справа деревянная винтообразная лестница, ведущая на второй этаж. Слева шкаф с книгами, ничего лишнего. Помещение казалось обжитым.
 — С чего ты взял, что я должен приехать сюда? — спросил я, — ведь мне неизвестен был этот адрес!
 — А разве тебе Агнис не передала мою записку? Я в ней все написал и адрес тоже.
 — Агнис мертва. Ей проломили голову. Тэйлор замер. Потом нахмурившись произнес:
 — Это очень плохая новость.
 — Не валяй дурака, Олаф. За один сегодняшний день на меня совершено два покушения. Только чудо спасло меня. И мне кажется, ты знал об этом.
 — Нет. Я этого не знал, но я знаю, кто способен на убийство и кому нужно избавиться от нас.
 — В таком случае ты должен выложить все карты на стол. Хватит меня дурачить. Ты сделал из меня марионетку. Но учти, я не игрушка, а человек, и могу постоять за себя. Я уже многое знаю, если ты будешь продолжать мне лгать, я не выпущу тебя живым из этого сарая.
 Тэйлор отложил портфель в сторону, обошел стол и устроился на кушетке. Некоторое время он разглядывал меня, что-то обдумывая, потом достал сигару, закурил и указал мне на стул.
 Я сел. Лицо адвоката было абсолютно спокойным.
 — Ты человек с прошлым. И прошлое твое не так интересно, чтобы знать о нем…
 — Но оно мое, и я должен знать его!
 — Хорошо. А теперь послушай историю, которую я тебе поведаю. Знай, что это правда. К сожалению, ты ничего не помнишь, так что слушай ее как человек, не имеющий к ней никакого отношения. Ты сам все поймешь и расставишь по местам.
 Итак, жили четыре совершенно разных человека, объединенных общим делом. Глава крупнейшей компании Юджин Старк, богатейший и всеми уважаемый человек; его сын, шалопай и сорвиголова, баловень судьбы Элвис Старк; друг Юджина, его адвокат и поверенный в делах, более тридцати лет работавший на него и его компанию, Олаф Тэйлор; четвертым был Сэд Марчес — молодой, но опытный делец, пронырливый и хваткий администратор, талантливый менеджер, сделавший в компании головокружительную карьеру и ставший одним из ее директоров, он же — личный друг Элвиса.
 Жизнь шла своим чередом, ничто не предвещало грозовых событий. Выходки Элп, к которым все привыкли, очень огорчали отца. Его равнодушие к делам фирмы, кутежи — все это подтачивало здоровье Юджина, у которого и без того было больное сердце. Юджин очень боялся умереть. Он понимал, что его дело развалится после его смерти, но никто не живет вечно. И старик составляет завещание, где сын теряет самостоятельность и становится зависимым человеком. Он, разумеется, хозяин компании, но командует ею Сэд Марчес. Эл миллионер, но деньгами может распоряжаться только с согласия опекуна. Опекунство прекращается только в случае женитьбы Элвиса. Юджин полагал, что сын остепенится, жена возьмет его в руки и он станет серьезным человеком. Эл был взбешен, узнав о таком завещании. Он требует от отца, чтобы тот исключил из документа все оговорки и сделал его полноправным наследником капитала. Но старик неумолим. Тогда сын решает отомстить отцу и женится на потаскухе. В результате Юджина свалил инфаркт. Перепуганный старик созывает срочное совещание. У постели умирающего собираются близкие люди.
 Адвокат, нотариус и его слуга и шофер Патрик Грин. Юджин диктует новое завещание, где снимает все условия и ограничения. Он делает Старка-младшего полноправным наследником, но при этом ставит условие, чтобы сын развелся с Джис Корбет. На следующий день старик умирает. Элвис ничего не знает о втором завещании. Он проводит медовый месяц с молодой женой в Майами и успевает приехать только на похороны.
 Сын так и не успел помириться с отцом, а отец перед кончиной так и не увидел сына. Новое завещание хранится у нотариуса Виктора Анинга. Кстати сказать, его сестра — невеста Сэда Марчеса, что не мешает ей быть любовницей Элвиса. Но это мелочи. Анинг выезжает по делам в другой штат и не успевает ознакомить Эла с новым завещанием. Адвокат понимает, что при наличии второго документа он теряет власть, деньги, влияние, а возможно, вообще останется на улице. От Эла можно всего ожидать. Нет, Тэйлор не согласен с такой перспективой. Он знает, что Сэд спит с Джис. Из этого можно извлечь пользу. Он выслеживает Сэда и узнает адрес Джис. После чего поселяется в том же отеле, на том же этаже, по соседству. Сэд одевался в костюмы Эла, часто пользовался его машиной, а порой делал это умышленно. Тэйлор поджидал его каждый вечер, он видел его несколько раз у Джис и знал, что тот выдает себя за ее мужа. Этот ход давал ему возможность беспрепятственно наведываться к любовнице, не вызывая ни у кого подозрений. И вот в один из таких вечеров, после того, как от Джис ушла подруга и пришел Сэд, Тэйлор решил, что пора провернуть задуманное им мероприятие. Не успел Марчес уйти, как Тэйлор постучал в номер к Джесике Корбет.
 Открыв ему дверь, она была поражена. Очевидно, решила, что вернулся Сэд, и даже не набросила халат. Тэйлор вломился в номер и сказал, что его прислал Эл.
 Она растерялась. Тэйлор выбрал удобный момент и вонзил в потаскуху нож. Смерть наступила мгновенно. С этой секунды Старк холост и, согласно первому завещанию, находится под опекой. Часть задачи решена. Через три минуты убийца с вещами был внизу.
 — Ну и семейка поселилась в 417 номере, бесконечные скандалы, ни минуты покоя, — сказал он дежурному, расплачиваясь за номер.
 — Но там живет одна женщина, — ответил дежурный.
 — А с кем же она скандалит? Я отчетливо слышал мужской голос.
 — К ней заходит только ее муж, — растерялся вконец работник отеля.
 — Возможно. Но это дело может плохо кончиться.
 С этими словами адвокат удаляется, оставляя дежурного додумывать остальное. Через час отель был заполнен полицейскими и репортерами. Колесо закрутилось. За расследование берется хитрый и опытный лейтенант Атвуд. Пятое действующее лицо в нашей истории. Алчный, честолюбивый лейтенант ставит все с ног на голову. Для него картина ясна. Убийца — муж! Даже если бы Атвуд предположил, что Старк не убивал свою жену, он бы не стал копаться в этом деле. Честолюбие заставляло его загнать молодого миллионера в газовую камеру. Он хотел показать свое "я", и только. Хитрыми уловками ему удалось прижать Эла, но сам-то Старк знал, что не имеет никакого отношения к убийству. Ему никакого резона не было убивать Джис: ведь после ее смерти он попадал в кабалу к опекуну.
 Напомню, что Эл даже не подозревал о существовании второго завещания. Нотариус в это время находился в госпитале штата Джорджия и лечил свою запущенную глаукому. Он не торопился предавать завещание гласности, поскольку не знал ситуации, а потом Анинг предполагал, что адвокат уже известил наследника о существовании второго документа.
 Эл начинает метаться. Атвуд требует от него признания и пугает арестом. Тэйлор понял, что перегнул палку. Если Атвуд добьется своего, то Старка казнят, а капитал перейдет в казну государства. При таком раскладе прокуратура наверняка узнает о втором завещании. Анинг первый же выложит его на стол окружного прокурора.
 Теперь главная задача адвоката — не довести дело до суда. Разумеется, он не намерен идти в полицию с повинной. Лучший способ остаться в выигрыше — это уничтожить Элвиса Старка, уничтожить до суда. Задачка не из простых. Это не Джис. Здесь требуется тонкий маневр. И вот теперь-то ему и понадобился Сэд Марчес. Да, да! Сэд Марчес, который страшно перепуган последними событиями. Сэд не верит в то, что Эл убийца, но он прекрасно знает, что ушел от Джис за несколько минут до ее смерти, и этот факт может выплыть на поверхность. Этим и воспользовался Тэйлор. Он ставит Сэда в безвыходное положение. Во-первых, адвокат говорит Марчесу, что у него есть свидетели, которые знают, что именно он, Сэд Марчес, был у Джесики Корбет в ночь убийства. И эти свидетели могут в любую минуту обратиться в полицию со своими показаниями. Условие одно — убить Элвиса Старка. Если он откажется, то Тэйлор раскроет все карты Элу и докажет ему, что Сэд был любовником его жены. Тогда уже трудно будет предположить, кто первый покончит с Сэдом — полиция, суд, или его пристрелит Эл. Как предателя. И, наконец, чтобы подлить масла в огонь, Тэйлор рассказывает Марчесу о любовной связи Рут с Элом. На этом Марчес сломался и дал согласие стать сообщником адвоката. Итак, союз убийц создан.
 Конечно, согласие Марчеса было достигнуто не только шантажом и угрозами, немалую роль здесь играли деньги. Тэйлор предложил поделить состояние Старков пополам, и каждому при этом выпадало по 25 миллионов. За такие деньги можно пойти на что угодно. Но каким образом? Хитроумный план Тэйлора заключался в следующем: Эл погибает в автомобильной катастрофе, Сэд занимает его место. Кое-чем придется пожертвовать, а именно: обжечь лицо и руки, сделать пластическую операцию. Сэд соглашается. Отступать ему некуда.
 Одновременно Тэйлор обрабатывает Старка. Он предлагает Элу вариант побега и убеждает его, что другого выхода нет. Самое важное — это успеть перевести капитал за границу и продать фирму, после чего исчезнуть. Эл на все согласен. Он подписывает документы о переводе денег и продаже компании. Остается поставить под бумагами именную печать, и дело сделано. Но Тэйлор не торопит его. По его плану печать будет ставить другой человек.
 Но побег побегом, а пока приходится жить под угрозой треста. Лейтенант Атвуд продолжает досаждать Элу, и Старк понимает, что хватка полицейского не ослабнет. Эл идет на риск и предлагает Атвуду отступного в сто тысяч. Лейтенант клюнул, но договорились они на двухстах тысячах наличными. Эл с согласия адвоката снимает со счета деньги и сдает чемодан с ними в камеру хранения. По совету Тэйлора, он вложил в чемодан записку: «Лейтенанту Рэю Атвуду от Элвиса Старка в знак благодарности». Условия для лейтенанта таковы: он закрывает дело и получает взамен квитанцию. Атвуд соглашается на такой обмен. Кажется, гроза миновала. Теперь можно и не убивать Эла. Ему не грозит газовая камера. Помехой остается только Вик Анинг. И еще один свидетель, но о нем потом. Эл сообщает Атвуду, что деньги на месте. Все в ажуре. Но тот говорит, что он в отпуске и на данный момент ничего сделать не может. Тэйлор и Марчес убеждаются, что лейтенант крутит. И решают довести свой план до конца.
 Сэд приходит на виллу и говорит Элу, что он знает настоящего убийцу и место его нахождения. Старк чуть не свихнулся от счастья. Они бегут к машине и едут к мифическому убийце. Тэйлор тем временем берет машину напрокат и поджидает их у старого шоссе. Но здесь появляется серьезная помеха, которую заговорщики не предвидели. Атвуд не дурак и не верит миллионерам. Его люди постоянно следят за Старком. Срыв с места Эла насторожил полицию. Они докладывают лейтенанту, что их подопечный дал деру. Атвуд кидается в погоню вместе со своим помощником сержантом Креслоу.
 Дорога на Бейкерсфилд была выбрана не случайно. Это плохая горная дорога, изрезанная ущельями, пропастями и скалами. Проехав Сан-Фернандо у мыса Орт-Хис, беглецы остановились. Здесь я могу только предположить — факты мне неизвестны. Очевидно, Марчес остановил машину и спустился под откос. Возможно, он сделал вид, что что-то там увидел и позвал Эла, чтобы покончить с ним. Эл спустился. Произошла схватка. К сожалению, победителем оказался Эл. Он размозжил Сэду голову. Оставив его под откосом, Старк сел в машину и хотел развернуться, но не успел. Автомобиль, вылетевший из-за скалы, со всего хода врезался в «линкольн». И Эл сгорает вместе с машиной… Нагнавший их Тэйлор стал свидетелем этой кошмарной картины. Спустившись вниз, он обнаруживает, что Сэд жив… Тэйлор завершает свой план, облив сообщника бензином. После чего спешит вызвать врачей на место катастрофы. На обратном пути он встречает патрульную машину, мчащуюся с бешеной скоростью. Но теперь полицейские уже не представляют для него опасности. У бензоколонки Тэйлор звонит своему старому другу хирургу Лопесу и просит его принять больного и сделать все возможное для его спасения. Лопес моментально высылает санитарную машину к месту аварии. Не успевает адвокат вернуться домой, как ему звонят и сообщают о катастрофе. Он пускается в обратный путь. Там он узнает, что обожженный человек жив и отправлен в больницу. В брюках у него найдены документы на имя Сэда Марчеса. Тэйлор едет в больницу и подтверждает, что это Марчес. Лопес делает сложнейшую операцию, затем вторую, пластическую, спасает потерпевшего и изменяет его внешность до неузнаваемости. Задача выполнена, план удался. Но, к сожалению, оказывается, что Сэд Марчес из-за сильной. травмы черепа потерял память… Вот и вся история, милый Сэд.
 Мой лоб покрылся испариной. Я слушал этот ужасный рассказ, и мне хотелось удавиться, не дожидаясь его конца.
 — Значит, в результате я все же остался Сэдом Марчесом, — выдавил я хрипло.
 — Да, ты Сэд. Мы с тобой затеяли преступление, мы его совершили и мы вышли победителями. Теперь, мой мальчик, мы миллионеры и сегодня утром покинем эту страну навсегда, чтобы начать новую жизнь.

 2

 Я вытер перчаткой взмокшее лицо.
 — Но ведь это не конец истории. Это предыстория, то, о чем я не помню. Но существует и ее продолжение: убийство Джеффа, Патрика Грина, Вика Анинга, Агнис и два покушения на меня. Всему этому я свидетель и должен найти объяснение этим фактам. И объяснишь мне все ты. Иначе мы отсюда не уйдем. К тому же я хочу знать, зачем тебе понадобилось покупать два костюма и куда делось второе завещание, которое ты у меня похитил? Я жду.
 — Хорошо. Мне нечего скрывать от тебя. Самое главное ты уже знаешь. Остальное пустяки. После операции я перевел тебя в психиатрическую клинику для дальнейшего лечения. Состояние твое оказалось плачевным, и продолжать игру не представлялось возможным. Для безопасности тебя оставили под собственным именем. То, что в живых остался Эл, знали директора компании, нотариус, банкиры и Грин. Но им это было доверено под большим секретом. Они знали, что за Элом охотится полиция, и приняли эту версию за чистую монету.
 Теперь необходимо было завуалировать дело об убийстве и переехать за границу. Это был последний штрих нашего плана. Я начал готовиться к твоей выписке. В первую очередь я сменил прислугу, которая могла заметить подмену. Патрик Грин отлично знал Старка, Грета Роджер была его любовницей. Когда Грина уволили, он заподозрил неладное. Пат всю жизнь прожил в семье Старков, его мать еще работала на Юджина, и даже ходили слухи, что Пат его внебрачный сын. Вполне возможно. Они действительно были с Элом похожи. Но дальше слухов дело не пошло. Мать Пата никогда не претендовала на наследство, и ее сын был всего лишь шофером в доме Старков. Не исключено, что какие-то сложности возникли, не берусь утверждать. Дело в том, что мать Грина умерла странной смертью, причины которой до сих пор никто не знает. Так или иначе, но Пат был опасен. Во-первых, он мог узнать о подмене, во-вторых, он знал о втором завещании. Чтобы отвлечь Грина от излишних подозрений, я внушил ему, что он должен пока остаться в стороне и выполнить ряд поручений для Эла. Короче говоря, я втянул его в дело как сообщника. Пат, преданный Элу, согласился. Таким образом, ему временно закрыли глаза. Но к нему мы еще вернемся. Второй помехой был Вик Анинг. Тот плохо тебя знал, редко с тобой встречался и вряд ли смог бы заподозрить подмену, но у него хранилось второе завещание, которое он собирался передать только в твои руки. Мне он не доверял. Он знал, что у меня хранится первое завещание и не верил в то, что я его уничтожил. Эта процедура должна была проходить у него на глазах. С Анингом все стало понятно. Его надо убрать. Вскоре тебя выписали из больницы. Тебя рано было втягивать в игру, ты еще ничего не понимал и мог многое испортить. Я намеревался закончить дело сам и рассказать тебе обо всем перед самым отъездом. Но ты начал все портить с первого же дня, развернув свою сыскную деятельность. Это моя ошибка, я слишком рано забрал тебя из больницы. Второй костюм предназначался для Пата. Он должен был сыграть роль Эла и оформить.документы. Этот номер бы прошел. Для верности ему надели бы темные очки. Но это мелочи. Вторая моя оплошность заключалась в том, что я рано начал торжествовать победу и слишком поздно узнал, что лейтенант Атвуд жив. Не знаю, как ему удалось спастись, возможно, он успел выпрыгнуть из машины. Но попав на место катастрофы, Атвуд выяснил главное: один из вас не погиб. Он не узнал, кто именно. Til обгорел, а от Эла осталась просто черная головешка. И лейтенант исчезает. Пусть его считают трусом, но он еще надеется получить свой чемодан с деньгами. Лейтенант следил за состоянием твоего здоровья с не меньшим рвением, чем это делали врачи. Он терпеливо выжидал. Но к нему мы тоже еще вернемся. Этот парень остается опасным до сих пор. Впервые у меня родилось подозрение, что он жив, после того, как у меня выкрали второй комплект одежды, предназначавшийся для Пата. Но уверенность в этом появилась позже. Самой большой ошибкой стало твое расследование. Ты заподозрил, что Сэд Марчес убит, а Элвис Старк — ты сам. Меня зта версия устраивала. Во-первых, тебе не надо было внушать этого, а во-вторых, я надеялся, что тебя напугает новое имя, расследование прокуратуры и ты прекратишь свои поиски. Ведь они вовлекли в свою орбиту лишних людей, а лишние люди всегда помеха. Но ты не угомонился, ты все копал и копал и этим плодил врагов, выстраивая препятствия и руша с таким трудом выстроенный для тебя пьедестал. Помехами стали: Пат Грин, который начал подозревать неладное, и Рут Анинг. А это все было на руку Атвуду, который неустанно следил за тобой. Это подтвердил Джефф. Он позвонил мне и рассказал, что видел ночью постороннего человека на территории виллы, по описанию — Атвуда. Теперь я уже точно знал — лейтенант жив и действует. Я приказал Джеффу схватить этого типа, но Джефф схватку проиграл, как ты в свое время проиграл Элу. Атвуд оказался хитрее и проворнее. Он убрал Джеффа, убив сразу двух зайцев: во-первых, избавился от твоей надежной охраны и, во-вторых, соорудил из него собственный «труп». Одел его в свою одежду, подложил свои вещи, превратил лицо в месиво и заморозил все это на дне горной речки. С той минуты, как я начал подозревать, что Атвуд жив, я дал задание Пату прочесать всю местность в округе мыса Орт-Хис и найти труп лейтенанта. И Грин нашел, но убитым был Джефф, мы это сразу поняли. А ты тем временем все копал себе яму, играя в детектива. Грин стал подозревать неладное, но общаться с тобой не решался. Боясь моего гнева, он подбросил тебе записку с именем Анинга. Зная, что завещание находится у него. Пат таким образом решил проверить тебя. Если Анинг выдаст тебе конверт, значит, ты Эл, если нет, значит, ты кто-то другой. Он сам мне все это рассказал.
 А тут еще позвонила Рут. Она сообщила, что пришел Элвис Старк и находится у Вика в кабинете, и тот вручил ему пакет. Пат за это получил от меня нагоняй. Я тут же поехал к нотариусу. Тебя надо было перехватить, чтобы ты не наделал еще глупостей. У дома Анинга стояла твоя машина. Ты спал на переднем сиденье, рядом лежал конверт. Я забрал его и пошел в дом выяснить подробности. Анинг мне сказал, что вручил пакет его владельцу. Что ж! Можно считать, что ты сделал полезное дело. Завещание лежало в моем кармане. Когда я вышел на улицу, то увидел, что ни тебя, ни машины на месте не было. Я решил, что ты пришел в себя и уехал домой. Но на следующий день я понял, что это не так. После того, как я побывал на вилле и не нашел там ни тебя, ни Джеффа, я был крайне напуган. Дело принимало опасный оборот. В этот же день меня навестил Рэй Атвуд. Он был одет также, как и ты и в такие же, как у тебя, перчатки, вел он себя уверенно и нахально. Вызывающим и наглым тоном он сообщил, что похитил тебя. И вернет только в обмен на обещанные двести тысяч. Если я не согласен, то больше тебя никто не увидит: ты надежно спрятан и накачан снотворным. Выбора у меня не было. Я согласился, но сказал ему, что без тебя не смогу достать денег. Мы договорились, что он вернет тебя, но если мы его обманем, он покончит с нами, как сделал это с Джеффом. Я понимал, что лейтенант не шутит. Это страшный и отчаянный человек, способный на все. На следующий день он позвонил мне и сказал, что я могу найти тебя в машине у отеля «Реджент».
 Там я тебя и нашел. Вызвал доктора Глайстера и попросил его припугнуть тебя как следует, чтобы ты забросил свое расследование. Теперь необходимо было форсировать переговоры. Мы справились с этим, как ты знаешь, за один день. Для твоей безопасности я нашел сыщика, но он оказался растяпой. Ты всячески пытался избавиться от охраны. Но оставлять тебя без присмотра было опасно. Пришлось приставить к тебе Грина. Видит бог, я этого очень не хотел. Но срок истек, и Атвуд, не получив денег, начал действовать. Первым он убрал Грина. Третьего твоего телохранителя. Покончив с ним, он принялся за тебя. Подбросив тебе в машину змею, он позвонил мне и сказал, что пришла моя очередь. Я не поверил, что он убил тебя. Поехал на виллу. Агнис сказала, что ты еще не приезжал. Нужно исчезать. Я оставил тебе записку с этим адресом и поехал сюда. Здесь можно переждать до отлета. Но я не знал, что Атвуд убил Агнис. Возможно, он узнал, что ты не погиб и явился на виллу. Здесь можно лишь догадываться. Но как бы там ни было, мы живы. Нам осталось преодолеть последний этап нашею плана, и мы в безопасности. Самолет в десять,… Ну, вот, Сэд, твоя история. Больше мне добавить нечего.
 — А как же Вик Анинг?
 — Ведь я тебе говорил, что он опасный свидетель. Его участь была решена в ту минуту, когда завещание перекочевало в мой карман. На следующий день я вызвал его к себе, и при помощи Грина с ним было покончено. Труп мы выбросили в канал. Несчастный случай.
 — Но почему ты мне ничего не сказал про Атвуда? Ведь для него отложены двести тысяч. Надо было отдать их, и этим мы избавились бы от него и спасли жизни Грину и Агнис. А возможно, и мою — думаю, что ты не теряешь надежды прикончить меня.
 — Мне известно только, что деньги в камере хранения аэропорта, но кто нам выдаст чемодан без квитанции? Это же…
 — Я знаю, где квитанция. Олаф так и подпрыгнул.
 — Как? И ты молчал?
 — Откуда я знал, что на эту квитанцию можно получить двести тысяч…
 — Глупец! Ты столько натворил, по твоей милости мы висим на волоске…
 — Нет. Это по твоей милости произошло столько несчастий. Начиная с убийства Джис и кончая смертью Агнис…
 — Ты так ничего и не понял…
 Он внезапно замолк. Я перехватил его остановившийся взгляд и оглянулся. На пороге стояла Рут, сжимая в правой руке револьвер.
 — Не шевелитесь. Ты не прав, Сэд. Смерть не ушла вместе с Агнис. Она еще витает в воздухе. Она еще не насытилась, и ждет в свои объятия главного кровопийцу.
 — Брось револьвер. Рут, — приказал Тэйлор. — Это не игрушка.
 — Ничтожество! — закричала Рут. Голос ее срывался. — Ты убил Вика, и сдохнешь сам…
 — Фанатичка! — заорал адвокат. — Брось эту штуковину!
 Он двинулся на нее, как лавина. Но ему удалось сделать всего несколько шагов — тишину леса нарушили три оглушительных выстрела. Все три пули попали ему в голову. Тэйлора отбросило назад, он перелетел через стулья и рухнул тяжелым мешком на пол.
 Ствол револьвера сменил цель и теперь смотрел мне в грудь. Я продолжал неподвижно стоять на месте и ждать. Чего ждать, я не знал. Глаза ее горели, лицо раскраснелось, но рука твердо держала оружие.
 — Зачем ты это сделала?
 — Я тебя предупреждала, что расправлюсь с ним. А ты думаешь, я приехала сюда ради прогулки? Он получил то, что заслужил.
 Мне стало все совершенно безразлично. Даже револьвер, нацеленный мне в грудь, не пугал меня. Все обесцветилось, замерзло и превратилось в пустоту.
 — И что дальше? — холодно спросил я.
 — Тэйлор хотел тебя убить. Обыщи его, и ты поймешь это.
 — Зачем? Он не мог бы воспользоваться деньгами без меня. Глупость!
 — Ты поверил его сказке? Простачок! Выверни его карманы и достань из них все.
 Я содрал покрывало с кушетки и набросил его на то место, где раньше была голова. Обшарив карманы адвоката, я достал несколько конвертов и бросил их на стол. Рут все еще стояла на пороге у открытой двери и не сводила с меня глаз.
 — Ты так и будешь держать меня на мушке?
 — Мне так спокойнее. Когда мы обсудим некоторые детали и, надеюсь, придем к соглашению, я уберу револьвер. Но сейчас это делать еще рано. Я не знаю, как ты поведешь себя.
 — Чего ты от меня хочешь?
 — Разбери бумаги и прочти их. Тогда поймешь.
 На столе валялось несколько конвертов. В одном лежали билеты на самолет до Берна. Во втором копия первого завещания, которое я уже видел. В следующем я обнаружил второе завещание. То самое, которое передал мне Вик и из-за которого погиб. Я прочел его. В нем действительно говорилось, что Юджин Старк оставляет весь капитал сыну без всяких оговорок. В последнем конверте лежала также именная печать Эла и еще одна бумажка. Я прочитал ее и ничего не понял.
 — Ну? — крикнула Рут.
 — Это свидетельство о смерти Элвиса Старка.
 Она зло расхохоталась.
 — Что я говорила? Этот прохвост все продумал.
 — О чем ты? Что здесь странного? Элвис сгорел и…
 — Туда ему и дороги. Ты прочти графу «причина смерти».
 — Чепуха какая-то. Тут сказано, что Элвис Старк умер от разрыва сердца.
 — А дата смерти?
 Я обомлел. На свидетельстве стояло… сегодняшнее число.
 — Датировано сегодняшним днем!
 — Все правильно. Сегодня ты и должен был умереть.
 — Объясни мне, что все это значит?!
 — Все очень просто. Когда Тэйлор отправил тебя к своему дружку Лопесу, он привез с собой полицейский протокол, в котором было указано, что Элвис погиб, а Марчес получил тяжелую травму. Тогда и было составлено свидетельство о смерти Старка/ С небольшой погрешностью. Вместо того, чтобы квалифицировать смерть от ожогов, Лопес, по просьбе приятеля, поставил диагноз — разрыв сердца. Как ты понимаешь, проверить правильность диагноза было невозможно. Лопес счел это пустяковой формальностью. Врач и адвокат подписали документ, но по «рассеянности» Тэйлор забыл поставить дату. Он сделал это сегодня. И не случайно. Сегодня на тебя дважды покушались, не так ли? Ион был уверен, что ты уже на том свете. Но ты чудом остался жив. Адвокат не очень-то расстроился. У него руки по локоть в крови, и еще одна жертва для него не в тягость. Утром вы вылетаете в Швейцарию, и ты, как и мой брат, погибаешь при загадочных обстоятельствах. Твой труп выловят где-нибудь в Женевском озере и при нем не найдут никаких документов. В чужой стране тебя никто не знает и тебя некому будет опознать. И! все: концы в воду. Тем временем Тэйлор, согласно первому завещанию, получает наследство. Ведь Элвис Старк умер не насильственной смертью! Свидетельство подлинное и доказывает, что он скончался накануне отъезда. Никаких подделок. Завещание тоже подлинное. О существовании второго никто не знает. Свидетели мертвы, и документ идет на растопку камина. В результате Олаф Тэйлор становится миллионером. Ради этого стоило постараться.
 Каждое слово Рут звучало весомо и убедительно, и я верил ей. Очевидно, все так и произошло бы.
 — Выходит, ты вырвала меня из лап смерти. Чего же ты хочешь взамен?
 — Вот мы и добрались до главного, милый Сэд. Ведь теперь мы выяснили, что ты Сэд. Но перед тобой лежат документы и билеты на самолет, печать Эла и завещание. Ты единственный наследник капитала Старков, тебя знают банкиры. Тебе можно ставить монумент, мистер миллионер! Не так ли?
 — К чему ты клонишь?
 — А к тому, милый Сэд, что пока ты находишься у меня на мушке, миллионы могут от тебя уплыть вместе с жизнью.
 — Какой тебе резон убивать меня? Ведь я же не убивал твоего брата…
 — Помолчи! Слушай меня, парень. Ты получишь все свои деньги, но при одном условии: если поделишься ими со мной. Я не хочу упускать такой прекрасный шанс стать госпожой миллионершей.
 — Но как?
 — Пустяки. Сейчас, чтобы я тебе могла доверять, ты уничтожишь второе завещание, где сказано, что ты единоправный наследник. Первое остается в силе. После чего мы летим в Швейцарию вдвоем и там женимся. Я хочу напомнить твоей больной памяти, Сэд, что мы с тобой помолвлены еще до аварии. Ты любил меня и мечтал на мне жениться. Так пусть твоя мечта сбудется. Согласно завещанию, женатый Элвис Старк в опекуне не нуждается. И об Олафе Тэйлоре можно забыть навсегда. Ты открываешь свой счет в банке и переводишь половину состояния на имя своей любимой жены. Ну, как тебе идейка?… Ты скажи, если против. Мне пули для тебя не жалко. Решай!
 У меня мороз прошел по коже от ее стального голоса. В конечном счете она предлагала неплохой вариант. Ну что, в конце концов, значит человек без денег? Нуль. Я это прекрасно понял за те дни, что начал новую жизнь, и не важно, кем я был вчера. Важно, что меня ждет завтра.
 — Мне нравится твой план. Я согласился бы на него и без угрозы. Мне нравятся умные, энергичные и волевые женщины. Ты относишься к их числу.
 — Ну вот и прекрасно. Начнем с того, что ты уничтожишь второе завещание. Как только ты сделаешь это, я уберу револьвер. Остальные бумаги убери в карман. Они нам пригодятся.
 Я спрятал конверты, взял второе завещание и еще раз прочел его. Это была моя надежда на получение всех денег. Странное чувство овладело мной. Буквально несколько дней назад все эти бумажки для меня не имели ни малейшего значения, а теперь рука не поднималась разорвать одну из них. Даже половина всех денег могла бы превратить любую жизнь в рай, а мне не хотелось отдать и цента из этой умопомрачительной суммы. Неужели я заразился от них неизлечимой болезнью, именуемой алчностью? Пожалуй, это пострашпей амнезии. Руки мои задрожали, мышцы напряглись.
 В эту секунду в доме погас свет. Я вздрогнул. Сработал рефлекс, и я, отскочив в сторону, бросился на пол. Раздался выстрел. Яркая вспышка, что-то ударило в спину, второй выстрел, и со звоном разлетелись настольные часы. Я откатился в сторону и во что-то уперся бедром. Пошарил рукой в темноте и нащупал ступеньку. Вскочив на йоги, я сломя голову бросился по лестнице на второй этаж. Третий выстрел — пуля угодила в перила у моей руки. Через какую-то секунду я был наверху. Стрельба прекратилась. У Рут кончились патроны. Но она меня больше не интересовала. Я знал, что есть человек пострашнее этой самоуверенной девчонки. Ничего не видя, я бился о стены, пока не наткнулся плечом на дверь. Потеряв равновесие, я ввалился в какое-то помещение, споткнулся обо что-то и пролетел вперед. Не поднимаясь с пола, я пополз, пока не уперся в стену. Переводя дыхание, я сидел на долу и не шевелился, все еще сжимая мертвой хваткой завещание, которое я так и не порвал. Но имеет ли оно теперь хоть какой-то смысл? Вдруг внизу раздался дикий вопль Рут, затем стой, протяжный, жалобный, но вот и он оборвался. Наступила тишина. Глухая, отвратительная чернота взяла меня в свои тиски и не выпускала. Чернота, которой я боялся больше пули. Я не выдержал. Сунув бумагу в карман, я достал фонарь и зажег его. Я смотрел на пучок света, как умирающий от жажды на воду. Мне стало легче. Я провел лучом по помещению. Окон здесь не было, прыгать некуда. Обычный чулан с пыльным хламом размером с клетку для кроликов.
 Неудачное убежище. Но когда-то я должен был попасть в западню. Охотник оказался опытным и сумел загнать меня в клетку. Тем же приемом. Гаснет свет, и я в мышеловке. Теперь я не сомневался, что этим охотником был Рэй Атвуд. Хитрость, опыт и настойчивость привели его к победе. Очевидно, адрес он узнал из записки, которую забрал у мертвой Агнис. Я должен был догадаться об этом и предупредить своих болтливых сообщников. У двери что-то зашелестело. Я направил луч фонаря в ту сторону и обомлел. Предмет, о который я споткнулся, был обычной корзиной. Теперь она валялась перевернутой, а рядом с ней извивалась и принимала боевую стойку кобра. Я нарушил покой этой твари, и она приняла меня за врага. Сейчас эта гадина пойдет в атаку. Выскочить из чулана я не мог, она перегородила мне дорогу. Я отвел луч света немного в сторону. Змея зашипела, но зоб ее стал опадать. Видимо, прямой свет ее раздражал. Она скрутилась кольцом и медленно поползла в мою сторону. Отступать было некуда. Я ощупал пол, но рядом со мной никаких предметов не оказалось. Резко двигаться я боялся, она могла броситься на меня. Расстояние сокращалось. Я положил на лол фонарь и откатил его от себя. Змея на секунду замерла, потом поползла в сторону фонаря. Я вытянул ногу и откатил его еще дальше — кобра вновь изменила направление. Значит, основным врагом для нее был фонарь. Осторожно, по стене я поднялся на ноги. Выход был свободен. Но скрип ступенек остановил меня. Вверх по лестнице поднималась моя смерть. Эту я обхитрить не смогу. Мне оставалось только ждать. Внезапно в доме вспыхнул свет. Он возник так же неожиданно, как и погас. Широкополая шляпа скрывала его лицо. Мой костюм, плащ, руки в таких же перчатках, в правой — пистолет. Он направил ствол в сторону кобры и выстрелил. Голова змеи слетела,,словно ее срезали бритвой. Человек усмехнулся и вошел в чулан. Теперь револьвер был направлен на меня. Нас разделяло не менее шести футов, и я не собирался вступать в борьбу. К виду оружия я настолько привык, что оно меня не пугало. Мне показалось даже, что я улыбаюсь.
 Человек снял шляпу, и это оказалось страшнее выстрела. Сомнений не было: передо мной стоял живой и невредимый Элвис Старк!
 — Хэлло, приятель! Вот мы и вновь встретились! Не ожидал меня увидеть?
 Я не мог проронить ни слова, а только хлопал глазами, как кукла.
 — Ну, ну, не пугайся, парень. Не так уж я страшен. Пойдем вниз, для тебя есть работенка.
 Он отошел в сторону и кивнул на дверь. С трудом передвигая ноги, я поплелся вниз. Старк шел сзади, приставив к моей спине ствол пистолета. Когда мы оказались на первом этаже, он отступил на безопасное расстояние и указал на лежащую у порога Рут, шея которой была стянута тонким шнурком.
 — Вот что, приятель, займемся чисткой помещения. Хватай в охапку эту дохлую кошку и волоки во двор.
 Я как заведенный выполнил его, приказ. Взвалив на плечи бесчувственное тело женщины, я вышел во двор. Голова соображала плохо, чувства атрофировались, словно я находился под наркозом.
 Начинало светать. Прямо перед глазами стояла стена голубого леса.
 — Сворачивай и иди за дом.
 Он ткнул меня в спину, и я чуть не упал. Оказавшись с другой стороны дома, я увидел колодец.
 — Кидай ее туда.
 Открытый колодец был очень глубоким. Я встал к нему спиной и скинул труп с плеч. Юбка Рут зацепилась за гвоздь и затрещала, разлетаясь на клочья. Ее тело перевалилось и исчезло в черной пасти колодца, оставив лоскут рваной материи. Через секунду послышался гулкий всплеск. Меня качнуло, и я с трудом удержался на ногах. Черная дыра примагничивала меня к себе.
 — Ну, вот, с одной покончено. Пошли за следующим, дружок.
 Олаф оказался слишком тяжел для меня. Пришлось волочь его за ноги до самого колодца. Кровавый шлейф стелился за ним по примятой зеленой траве. Огромных усилий мне стоило перевалить его через бревенчатый сруб. Всплеск был оглушительным.
 — Вот и второго не стало. Теперь твоя очередь.
 Я молча смотрел на него и хватал ртом воздух. Просто чудо, что я еще стою на нoгax.
 — Послушай, Старк, кокнуть ты меня успеешь, если хочешь, я сам прыгну в колодец. Но расскажи мне правду. Дай сдохнуть со спокойной душой, — выпалил я на одном выдохе.
 Он загоготал. Его омерзительный смех эхом отдался по лесу.
 — Ну, ты и фрукт! Правды захотел… Ладно, пошли.
 Мы вернулись в дом. Он поставил посреди комнаты стул и велел мне сесть на него, а сам развалился на кушетке, постукивая рукояткой пистолета по ладони. Улыбка не сходила с его физиономии.
 — О'кей. Время у меня еще есть. Буду благородным и выполню последнее желание приговоренного к смерти, — он достал сигареты «Каир» и закурил, ни на секунду не отрывая от меня взгляда. — Хочешь правду, получай, но ничего интересного ты не услышишь. Банальная история. Пожалуй, я не буду углубляться слишком далеко, начну с катастрофы. В тот день у меня было намечено убийство Сэда Марчеса. Я его спланировал несколько раньше. Этот ублюдок наступил мне на больную мозоль — он спал с моей женой. Олаф по моему приказу поселился в отеле «Реджент» и наблюдал за Джис. Я давно подозревал, что у нее есть любовник, но не мог и мысли допустить, что им был Сэд. Такие вещи не прощают. Олаф доложил мне, что этот подонок является к ней чуть ли не каждый день. Вот она, благодарность. Я сделал из него человека, сколотил ему капитал, поставил этого оборванца на ноги, и что же?… Дерьмо!
 Однажды Олаф позвонил мне и сказал, что Марчес опять пришел. Я тут же перезвонил в номер к Джис. Долго не брали трубку. Понятно, чем они там занимались. Когда наконец она подошла, я сказал ей, что сейчас приеду. Она была перепугана. Но я не поехал. В этот вечер я договорился с другой шлюхой, которую ты только что отправил в колодец. Эту ночь я провел с приятным ощущением мести, хотя это, конечно, мелочи. Главное было впереди. Насмерть перепуганный, Сэд опасался, что Джис раскроет рот, и прикончил ее. У него было безвыходное положение. Тут вмешалась полиция и испортила мои планы. Кретин Атвуд решил, что я убийца и прилип ко мне как пиявка. Он меня не очень-то беспокоил. Я знал, что Атвуд продажный тип и с ним легко договориться. Главное — не спугнуть Сэда. Марчес стал понемногу успокаиваться. Джис мертва, полиция подозревает меня, а он тут ни при чем. Меня он, очевидно, держил за болвана, который ничего не понимает и дрожит, от страха. Я не мешал, а наоборот, укреплял его в этом предположении. Тут случилась главная неприятность. Я предложил Атвуду отступного, он согласился. Я взял из банка деньги и сложил их в чемодан. Тэйлор мне подсказал, чтобы я сунул к деньгам записку, которая уличила бы Атвуда во взятке. Стоит ему взять этот чемодан из камеры хранения, и его возьмут с поличным. Сэд знал об этом. И он пошел на следующую подлость — предупредил Атвуда о ловушке. И вот мне звонит лейтенант и говорит, что у камеры хранения он выставил охрану и деньги я обратно взять не смогу, а моя записка обратится против меня же. Деньги из камеры достанет прокуратура, записка же подтвердит, что я предлагал взятку стражу закона. Значит, я виновен: никто за просто так не станет швыряться двумястами тысячами. Положение стало критическим. Тэйлор оформил все документы на выезд, но до полного окончания дел требовалось еще несколько дней и несколько формальных встреч с деловыми людьми. Я позвонил своему человеку в управление полиции, который давно возле меня кормится, и он мне сообщил, что Атвуд получил у окружного прокурора санкцию на мой арест. Я понял, что промедление смерти подобно. Необходимо уносить ноги. В Бейкерсфилде у меня есть дом, о котором никто не знает, он куплен и записан на чужое имя. Я позвонил Тэйлору и велел ему сменить машину и выезжать за мной следом в Бейкерсфилд. Сэду приказал собрать вещи и уложить их в его машину. Оставлять его в живых я не намеревался, а он пока ничего не подозревал.
 Итак, мы поехали на машине Сэда, следом ехал Тэйлор в «бьюике», взятом напрокат. Старое пустынное шоссе, отвратная дорога натолкнули меня на мысль об автокатастрофе. Я специально по дороге заправил полный бак, чтобы машина взорвалась. Мыс Орт-Хис показался мне наиболее удачным местом. Я попросил Сэда остановиться. В эту секунду он не подозревал, что она последняя в его жизни. Мне не составило труда накинуть ему на шею шнурок и стянуть его. Сдох он моментально. Первым делом я забрал его документы, чтобы его не опознали, затем сел за руль и поставил машину поперек, чтобы скатить ее под откос. Но у меня не хватило сил сдвинуть ее с места, машина уперлась в стальное ограждение. Я знал, что следом едет Олаф. Он мог врезаться в стоящую машину, и я пошел ему навстречу.
 Не успел я сделать и тридцати шагов, как сзади раздался взрыв. Какой-то псих выскочил из-за скалы и врезался в «линкольн». Его машина отскочила к скале и взорвалась, перекрыв дорогу, а «линкольн» кубарем полетел вниз. Авария произошла в натуральном виде. Навстречу мне выскочила полицейская машина, я с трудом сумел отскочить в сторону. Затормозить они не успели и врезались в горящую машину лихача. Патрульную, как пружиной, откинуло назад. Благодаря этому она не загорелась. Через две минуты появилась машина Олафа, и я успел подать ему знак. Он остановился. Мы подошли к полицейскому шарабану и открыли переднюю дверцу. Рэй Атвуд вывалился на мостовую. Он был жив, но без сознания. Сидящий за рулем сержант уже не дышал.
 Мы стащили Атвуда в овраг, я раскроил ему череп, забрал его вещи и пиджак, а на него надел свой, облил бензином и поджег. В задний карман подбросил документы Сэда. Все это. не мне, а Тэйлору пришло в голову.
 Мы выбрались на дорогу и уехали. Олаф вызвал знакомого врача — так надежней. Мы были уверены, что Атвуд отправился на тот свет. Таким образом, мы убили сразу несколько зайцев. Первое: я отомстил Сэду. Второе: избавился от назойливого преследователя. Третье: сохранил двести тысяч, которые предназначались Атвуду или, по его плану, прокурору. И наконец, следствие будет прекращено, все будут полностью уверены, что я и Сэд погибли.
 Но не успели мы приехать к Тэйлору, как его вызвали на место катастрофы. Полицейские определили по номеру «линкольна», кому принадлежит машина, нашли документы Марчеса и вызвали его адвоката на опознание. Олаф уехал, а я остался ждать.
 Стара ухмыльнулся и закурил новую сигарету.
 То, что он рассказал, не умещалось в Моем больном сознании.
 — Так, значит, я и есть лейтенант Рэй Атвуд.
 — Совершенно верно, дружок. На этот раз ты получил свое истинное имя. С ним ты и умрешь.
 — Но зачем я вам понадобился после?
 — Это все идеи Олафа. Вернувшись, он рассказал мне, что был на опознании у Лопеса. Оказалось, что человек, которого привезли, жив и он сможет спасти его. Но гарантирует только жизнь. С такой травмой черепа челочек не может оставаться полноценным. Беспомощная кукла, лишенная дара речи и не умеющая даже ходить. В лучшем случае этот человек лишится памяти. Тогда у Тэйлора возникла идея. И адвокат просит Лопеса проделать две операции: хирургическую и пластическую. Дорогое удовольствие, но мы пошли на это.
 Сначала я негодовал: зачем он нам нужен, пусть подыхает, но одну деталь я не учел. Если бы ты подох, то газеты раструбили бы на всю вселенную, что погибли и Старк, и Марчес. Как же тогда быть с деньгами, если наследник мертв? И Тэйлор убеждает полицию, что ты Сэд Марчес, а банкиров — что в живых остался Элвис Старк. И второе, не менее важное обстоятельство: мне необходимо смыться. Мою внешность знает каждая собака в Калифорнии, а нам предстоит заканчивать дела с банкирами. Стоит появиться на людях, как меня сцапают. Так почему бы не использовать тебя? Общайся с банкирами, ставь печать. Засекут расторопные ребята из прокуратуры, так схватят тебя, а не меня. Короче говоря, с помощью отличной обработки, ты стал моей ширмой. Все шло как по маслу, но не успел ты выйти из больницы и встать на ноги, как твоя вторая натура — натура легавого, засевшая в тебе крепче памяти, начала вынюхивать — что, да где, да почему.
 Ты ничего не помнил, но сыщик в тебе остался! Это оказалось для нас полной неожиданностью.
 — Значит, адвокат мне лгал до последней минуты!
 — Не знаю, чего он тебе наплел, он мастак на такие дела. Видел бы ты его в суде, как он из убийц делает невинных овечек, и наоборот. Отец не взял бы к себе тугодума и растяпу. Но, возможно, он говорил тебе правду, но хорошо обработанную.
 — Это ты приходил ночью на виллу в день моей выписки?
 — Да. Все это время я жил здесь, с Тэйлором мы общались только по телефону, и он не успел мне сообщить, что тебя выписали. В тот день я приехал ни виллу за записной книжкой, но так и не попал в дом. В записной книжке лежала квитанция на чемодан с деньгами, я хотел ее забрать. Пат проверил, охраны у камеры уже не было, а возможно, ты ее там и не выставлял. Но это мелочи. Хуже всего, что ты полез выяснять подробности катастрофы. Мы полагали, что. узнав о том, что ты Элвис Старк, ты успокоишься и затаишься, а тебя это только подхлестнуло. Мы решили сбить тебя со следа и еще раз пугнуть. Рут позвонила Олафу и сказала, что к ним пришел Старк, но она думает, что это какой-то аферист.
 Такая встреча с Виком была для нас нежелательной. Олаф сообщил мне об этом через Пата, а сам поехал туда. Я отправился за ним следом. Но в дом к Анингам я не заходил, на глаза не показывался. Нам повезло. Ты выпил вина и отключился, Олаф отвез тебя к себе и сутки колол тебе снотворное. Я тем временем в таком же костюме и на твоей машине проделал путешествие до «Реджента». Оставлял везде следы. На следующий день Тэйлор вызвал к себе психиатра, и тот пугнул тебя. Главное, что нашли тебя у «Реджента», где была убита Джис. Наш фокус удался: ты клюнул на наживку и принялся за отель. Уж там-то ты ничего нового узнать не смог бы. Мы выиграли время, Олаф уже договорился с покупателями и банкирами. Попутно я убирал свидетелей. Первым — Вика Анинга, самого опасного. Он, как лицо, заинтересованное в процветании фирмы, поднял бы шум, узнав, что всю ее продают. И вообще Анинг слишком много знал. Когда ты сказал Олафу, что знаешь о втором полицейском, и его уже искали сыщики из прокуратуры, так как он не явился на службу после отпуска, пришлось подумать о подмене. Для этой роли нам пригодился Джефф — человек без рода и племени, такого мы и подыскивали. Я пустил его в расход, изуродовал, одел в твои вещи, которые хранились у меня, и сунул под корягу. Через пару дней Пат, выполняя мою инструкцию, выловил его вместе с рыбаками. Место я ему показал заранее. Ты тем временем, как я и предполагал, решил понять, что с тобой произошло после потери сознания, и проделал тот же маршрут, что и я. Я был уверен, что тебя это напугает еще больше…
 — Ты не напугал меня. Ты допустил ошибку с черной сигаретой, и я понял, что это был кто-то другой.
 — Да, тут я оплошал. Я знал, что ты куришь египетские сигареты «Каир», но не знал, что после больницы не прикасаешься к сигаретам. Но это мелочи. Пока ты катался по дорогам и выяснял известные только нам факты, Олаф все подготовил. Ты успешно выполнил роль ширмы,.полиция ни о чем не догадалась, все прошло удачно с бизнесменами, и на этом твоя миссия закончилась. Больше мы в тебе не нуждались. Застало время сматывать удочки. Но сначала надо было покончить с последними свидетелями. И с тобой тоже, разумеется. Я приехал к Пату и велел ему вызвать тебя. Он это сделал, после чего я его прикончил. Когда приехал ты, я подбросил тебе в машину кобру. С этими тварями у меня прекрасные отношения. Когда-то давно мы с отцом увлекались охотой и ловлей змей. Кое-какой опыт у меня остался. Пока ты прохлаждался в больнице, а я жил в этом домике и умирал с тоски, я вспомнил старые времена и наловил их. Вот одна из лих и попала к тебе в машину. Вторую я только что убил. Другие тоже пошли в дело. От укуса змеи умер Анинг. Я был уверен, что и тебе наступил конец. Приехал на виллу за своими документами и напоролся на служанку. Она приняла меня за грабителя и подняла шум. Пришлось ее успокоить, после чего я позвонил Тэйлору и сказал, что надо уматывать, слишком длинным оказался кровавый след. Мы договорились встретиться здесь, переждать до утра — и в аэропорт. Не успел я выйти из ворот виллы, как увидел тебя. Ты приехал на такси. Твое появление меня озадачило. Тебе бы пора уже окоченеть, а ты еще жив. На вилле мне тоже не удалось тебя прихлопнуть. Ты сам выкручивался, как кобра. Пока я разыскивал тебя по городу, ты приехал сюда. Рут привезла? Потаскуха! Я увидел ее машину еще на опушке. Ну вот, дружок, и все. Мышеловка захлопнулась. Пойдем к колодцу, я выполнил твое последнее желание и все тебе рассказал.
 — В колодец ты меня успеешь отправить. Ну а как же ты? Нищий? Что ты сделаешь без своего опекуна? Все твои миллионы вылетели в трубу?!
 Он усмехнулся.
 — Мне хватит и двухсот тысяч, что лежат в камере хранения. А квитанция от камеры в записной книжке, которая находится в твоем боковом кармане.
 Теперь я понял, что Старк ничего не знает о втором завещании. Он, как и я, был марионеткой в руках Тэйлора. Это мой последний шанс.
 — У меня к тебе есть предложение, Старк. Я могу купить у тебя собственную жизнь и заплачу за нее пятьдесят миллионов. Ты ничего не имеешь против такой сделки?
 Он раскрыл рот.

 5

 После длительной паузы он спросил:
 — Каким образом ты собираешься заплатить мне пятьдесят миллионов? Ты же всего-навсего легавый.
 — Ты прав, Эл, легавый. Пусть будет так. Но в своем расследований я ушел очень далеко от того места, где находишься сейчас ты. Первое: Сэд не убивал твою жену. Это сделал Тэйлор. С единственной целью: остаться твоим опекуном и в конечном результате завладеть всем наследством. Тебя ожидала та же участь, что и Джис. Так что незачем сожалеть о смерти Тэйлора. Он был твоим палачом.
 Я достал из кармана конверт со свидетельством о смерти и швырнул ему на стол. Он изучил документ и вопросительно покосился в мою сторону.
 — Эту бумажку он заготовил давно. Она вместо тебя попала бы к швейцарским банкирам, а тебя нашли бы в канаве. Поэтому Тэйлор так спокойно встретил здесь меня. Он знал, что сюда один из нас обязательно придет. Тот, кто победит в схватке. Ему было все равно — тебя или меня отправить грифам на корм. В документе стоит сегодняшняя дата. Согласно завещанию, деньги переходят к нему в случае твоей естественной смерти. А диагноз соответствует требованиям завещания.
 — Мерзавец! — прохрипел он. — И эта сволочь утверждала, что я ему дороже сына! Я понял, что первый раунд выигран.
 — Оказывается, дороже денег, Эл, нет ничего на свете. Я знаю способ, как вернуть тебе твое наследство.
 — Как?!
 — Для начала вынь обойму из пистолета и кинь ее мне, потом продолжим разговор. Я не доверяю тебе.
 Некоторое время он раздумывал, потом сделал, как я сказал.
 — Вот теперь мы на равных.
 — Ничего, если понадобится, я с тобой и без оружия справлюсь. Говори, как вернуть деньги.
 Я достал из кармана второе завещание, подошел к столу и подал ему.
 — Ты своими руками по приказу Тэйлора убил преданных тебе людей. Это завещание хранилось у Анинга. Тэйлор жаждал его уничтожить, но Анинг был непреклонен. Если бы Тэйлор даже уничтожил завещание, оставался нотариус, важный свидетель. А ты на него набрасываешь змею, помогая Тэйлору избавиться от твоего же защитника. Грин тоже знал о завещании. Первое время, пока ты еще не виделся с ним, он считал, что Старк — я, и подбросил мне записку с адресом Анинга, дал сведения о конверте. Но ты прикончил и второго своего сторонника и остался с хищником один на один. Теперь Тэйлору осталось избавиться от тебя, и делу конец. Ну, как тебе моя история? Понравилась?
 Старк стоял бледный, цвет его лица сливался с цветом рубахи. Лицо перекосилось, руки дрожали. Он уставился в документ и с жадностью читал его. Я дал ему закончить изучение завещания. Когда он поднял на меня растерянный взгляд, я со всей силы ударил его в челюсть. Старк отлетел в угол. Пока он был в отключке, я снял ремень с его брюк и связал ему руки за спиной. Затем забрал у него пистолет и вставил обойму на место. Впервые после больницы мне захотелось закурить. Я вынул из кармана Старка сигареты, закурил. Положил в карман завещание. а свидетельство о смерти сжег.
 Он очнулся в тот момент, когда я гасил сигарету.
 — Что ты сделал, поганый пес?
 Он дернулся, но ремень крепко сжимал его руки. Я выслушал его ругательства и, когда он смолк, сказал:
 — Вставай, дружок, нам пора. В глазах его застыл ужас.
 — Не бойся, дружок. Я не так страшен. Выходи во двор.
 Я отошел в сторону и кивнул на дверь.
 — Что ты задумал? — промычал он, облизывая окровавленные губы.
 — Веди меня к своей машине. Поедем на прогулку.
 Пистолет в моих руках был весомым аргументом, Он поднялся и вышел во двор. Мы пересекли поляну и подошли к тому месту, где стоял белый «понтиак».
 Я усадил его на переднее сиденье и засунул ему кляп из его же платка. Слушать его нытье мне не хотелось.
 Дорога заняла больше двух часов. Когда я остановил машину на месте аварии у мыса Орт-Хис, Старк побледнел еще больше.
 — Ну, вот, Эл. На этом все. Мы начали нашу историю с этого места, на нем и закончим. Ты собирался меня убить четырежды. Первый раз ты это сделал здесь, проломив мне голову и облив бензином. Но тебе удалось сделать из меня только урода. Второй раз ты подбросил мне кобру, и опять меня спасла случайность. В третий раз ты стрелял в меня на вилле, но меня спасли собственные ноги. В четвертый ты намеревался утопить меня в колодце, но мне помогла голова, в которой еще работает измученный больной мозг. Мне повезло!
 Итак, от твоей руки погибли: Вик Анинг и его сестра, безвинный и доверчивый Джефф, преданный тебе Патрик Грин. Ты заслужил смертный приговор, Эл. И я приведу его в исполнение. Надеюсь, у меня это получится с первого раза. Твой план будет завершен, сценарий Тэйлора тоже.
 Я выдернул у него изо рта кляп. Он так и не успел ничего сказать. Я размозжил ему череп рукояткой его же пистолета. Он дернулся и откинулся назад. Я снял с его рук ремень. Вывернул руль, вышел из машины и столкнул ее под откос.
 Она несколько раз перевернулась и вспыхнула.

 6

 Через несколько минут появилась машина со стороны Бейкерсфилда. У обочины она остановилась, и из нее высунул голову лысый парень с тощей длинной шеей. Его толстая губа отвисла, а глаза сквозь линзы очков стали похожи на тарелки. Пока он любовался пожаром, я обошел машину и сел на переднее сиденье рядом с ним.
 Он меня не замечал до тех пор, пока я не постучал его по коленке. Он так дернулся, что чуть не выбил лысиной крышу.
 — Ну, парень, давай-ка быстро к телефону. Здесь не театр. В машине человек горит.
 Его гусиная шея ушла в плечи. Он сидел неподвижно и моргал.
 — Ну, очнись! Видишь, несчастье!
 — А… да, да…
 — Жми быстрее. Через пару миль бензоколонка, там есть телефон.
 Через пятнадцать минут он затормозил у заправочной станции. Я толкнул его в бок.
 — Ну, давай бегом в будку. Звони в больницу Лопеса, телефон в справочнике, проси прислать «скорую помощь». Скажи, что горит пациент доктора Лопеса.
 — А почему я, а…
 — Не теряй времени. Я идти не могу. У меня нога сломана.
 Он хотел что-то возразить, но я буквально вытолкал его из машины. Когда он скрылся в будке заправщика, я передвинулся на водительское место и дал газу.
 В девять утра я уже был в аэропорту, оставил машину на стоянке и разыскал камеру хранения. Ничего подозрительного вокруг я не заметил. Народу вообще не было. Сонный кладовщик выдал мне желтый чемодан из кожи, даже не взглянув в мою сторону. Я вышел на улицу и устроился в скверике возле здания аэропорта.
 Мне не терпелось заглянуть в чемодан. Он был не заперт. Отстегнув ремни, я приоткрыл крышку, и у меня прервалось дыхание. Чемодан был полон денег. Пачки ассигнаций, плотно упакованные в банковские ленты. Сверху лежал конверт. Краем глаза я заметил появление полицейского на аллее. Пришлось захлопнуть крышку.
 Остальное время я провел в кафе на воздухе и, попивая кофе, раздумывал над тем, какое впечатление на меня произвели доллары. Такого я не ожидал. Несколько дней назад ничего подобного не произошло бы. Да, эти зеленые бумажки всемогущи. Теперь я могу купить себе город, да что там город — штат, а то и того похлеще — страну где-нибудь в Африке. Но эти доллары могут и убивать. И я этому, увы, свидетель…
 Голос диспетчера объявил о посадке на самолет рейсом Лос-Анджелес-Берн. Я достал конверт с билетами.
 Один порвал, второй положил в брючный карман и направился к самолету. При выходе на летное поле меня уже поджидали. Надо сказать, я не был удивлен, напуган или еще что-нибудь в этом роде. Я был спокоен, хотя встреча оказалась малоприятной.
 Первым стоял следователь прокуратуры Морис Баклайн, чуть сзади — обиженный мною детектив Грег Барретт. У меня до сих пор еще валялись его визитки в карманах.
 — Я очень сожалею, мистер Старк, — холодно произнес Баклайн, — но вынужден вас арестовать. Вам предъявляется обвинение в убийстве вашей жены — Джесики Корбет, бывшего вашего шофера Патрика Грина и вашей служанки Агнис Элгон.
 За моей спиной выросли две мощные фигуры и взяли меня под руки.
 — А где же Рут Анинг, мистер Старк? — подал голос детектив. — Привратник сообщил нам, что вы ушли ночью.
 — Я не знаю, где Рут, — выдавил я из себя, пот заливал мне глаза. Я все еще не понимал и не осознавал происшедшего.
 — И где ваш адвокат Олаф Тэйлор, вы тоже не знаете?
 — Не знаю. С чего вы взяли, что я Старк?
 — Мы в этом не сомневаемся, а вы можете доказать, что это не так?
 Барретт достал из кармана черный конверт и извлек из него несколько фотографий. Повернув их ко мне, он прокомментировал:
 — Любуйтесь. На этом снимке вы подписываете договор о продаже вашей компании за тридцать миллионов долларов. Самая крупная сделка в Калифорнии за последние двадцать лет. Не будете же вы доказывать, что мистер Чиверс, его адвокат и нотариус стали бы подписывать договор на такую сумму с аферистом, эдаким Калиостро двадцатого века. Да и банкир Штернрик — он показал следующий снимок — не так уж много имеет свободного времени, чтобы делать такое колесо — от Рио-де-Жанейро в Женеву через Лос-Анджелес. И все это ради беседы с аферистом! Нет, мистер Старк, ваша тайна разгадана. И подписи на документах стоят подлинные.
 — Их подписали раньше.
 — Тогда и встречи состоялись бы раньше.
 — Послушайте, Барретт, вы решили мне отомстить за свой провал?
 Его глаза забегали.
 — Ерунда… После нашей с вами встречи я обратился в страховую компанию, которая оплачивала ваше лечение в.больнице. Я высказал начальнику отдела исков свое сомнение по поводу вашей личности. Больной человек с потерей памяти не мог владеть профессиональными боксерскими приемами, а потом я вспомнил, как вы лихо вынули обойму из пистолета, сняли его с предохранителя. Это не каждый здравомыслящий сделать может, не то что больной амнезией. Страховая компания меня наняла для выяснения вашей личности, им недешево обошлось ваше лечение. С той минуты я был с вами везде, но зная, с кем имею дело, стал значительно осторожнее и внимательнее.
 И вот результат. Мы разгадали ваши замыслы. Вам будет очень трудно защищаться, мистер Старк.
 Да. Тэйлор со Старком были правы в одном. Идея с ширмой, которую они провернули, подставив меня вместо Старка-младшего, сработала. Все документы оформлял я, а он наблюдал со стороны. Вот и сейчас, будь он жив, он наблюдал бы со стороны, а когда бы меня увезли, он со спокойной душой улетел.
 Гулкий голос диспетчера разнесся по зданию аэропорта: «Мистер Элвис Старк и мистер Олаф Тэйлор, просим занять свои места в самолете. Вы задерживаете вылет. Повторяю…»
 — Уведите его, — приказал следователь. На моих запястьях защелкнулись наручники.




 Эпилог


 Память к нему вернулась полностью после сильного шока, который он испытал при вынесении смертного приговора.
 Сидя в камере смертников, он отчаянно цеплялся за каждую соломинку, беседуя с адвокатом, удрученный вид которого не мог обещать ничего утешительного.
 Адвокат говорил тихо, не глядя на приговоренного.
 — Я проиграл этот процесс, — гнусавил он, сминая сигарету в руках. — Хотя был уверен, что правда восторжествует. Но свидетельства Вебера, Чиверса и Штернрика разбили все мои доводы вдребезги. Мне было очень трудно что-либо доказать. Пластическая операция изменила вашу внешность до неузнаваемости, папиллярные линии на пальцах не восстановились. Установить вашу личность практически невозможно. И в этом случае свидетели сыграли главную роль. Я бессилен, мистер Атвуд. Суд был непреклонен. Вам предъявили обвинение в убийстве Джесики Корбет, Патрика Грина, Агнис Элгон, Рут Анинг и Олафа Тэйлора, последних вытащили из колодца у охотничьего домика в лесу возле Фулертона. Вы же не смогли предъявить никаких вразумительных оправданий. Публика в зале, готовая разорвать вас на куски, встретила смертный приговор овацией. Сами понимаете, в такой обстановке трудно быть защитником.
 Бывший лейтенант криминальной полиции по расследованию убийств Рэй Атвуд нервно расхаживал по крошечной камере с взъерошенными волосами уперев руки в бедра.
 В отличие от адвоката осужденный не походил на человека, потерявшего надежду на благоприятный исход.
 — Вы разговаривали еще раз с женой?
 — Да. Но она наотрез отказалась признать в вас своего мужа. Одна мысль о том, что ей придется расстаться со страховой премией в двадцать тысяч, которую она получила после вашей мнимой гибели, приводит ее в дрожь. Вы ей не нужны, а деньги есть деньги. Вспомните, как вы жили? Она не желает признавать в вас своего мужа.
 — От этой стервы ничего другого ожидать нельзя. Но она забыла, что в доме остались мои вещи и я смогу доказать, что они принадлежат мне. Теперь я все помню. К тому же у нее находятся желтые мокасины, снятые с убитого… Впрочем, я знаю, что можно сделать. Как обстоят дела с другими свидетелями?
 — Они уверены в том, что вы убийца. Все помнят вашу внешность, костюм и эти дешевые перчатки. Женщина из рыбачьего поселка в суде тут же ткнула в вас пальцем и закричала: «Это он убил Грина». Она клялась, что, кроме вас, к нему никто не приходил. Привратник Рут Анинг, кроме вас, никого не видел и показал на суде, что это вы ночью заходили за Рут и ушли вместе. На стоянке, когда вы садились в ее машину, вас запомнил ночной сторож, a машину Рут нашли в лесу у охотничьего домика. И потом, никто не может даже предположить, что вас было двое. Элвис Старк, одетый так же, как и вы, показывал себя вскользь, а вы общались со свидетелями напрямую, и к тому же последним. Разумеется, вы и остались в памяти. Вспомните хотя бы рабочий поселок. В первый раз женщина запомнила костюм и перчатки, а во второй раз ваше лицо. То же самое можно сказать и о других свидетелях.
 И, наконец, чемодан, где, помимо денег, лежала ваша записка, точнее — записка, написанная вам, свидетельствующая о том, что Старк виновен, раз предлагает двести тысяч. Но если бы даже вы сумели доказать, что вы лейтенант Атвуд, вам легче не стало бы. Это означало, что вы получили взятку, исчезли и намеревались удрать с деньгами за границу. Приговор был бы тем же, ну в крайнем случае пожизненное заключение. И, наконец, фотографии, сделанные Барреттом в ресторане и аэропорту, где вы ставите именную печать на договорах.
 — Но все это подстроил Тэйлор, — дрогнувшим голосом сказал Атвуд.
 — Тэйлор мертв. Он больше ничего не может сказать.
 — И все же пожизненное заключение лучше смерти! Я докажу, что я Атвуд. Мне сохранят жизнь, а это время. Время, за которое можно продумать все до мелочей… Я докажу, что убийца Старк. Я достану его из под земли и…
 — Сожалею. Но Элвис Старк не может взять вину на себя. Вы, правда, отошли немного от его сценария и не заправились у бензоколонки. Бензина осталось мало, и Старк обгорел незначительно, но зато голову вы ему проломили основательно. Теперь он в тяжелом состоянии лежит у Лопсса в клинике. Хирург уверяет, что он будет жить, но не то что память — навряд ли к нему и речь вернется. Он не в состоянии быть свидетелем, да и человеком-то не останется. К тому же его некому опознать. Недочеловек без имени — это все, что от него осталось.
 — Вряд ли вы с вашим настроением сможете мне помочь. Был бы моим адвокатом Тэйлор… Впрочем, я и сам теперь многому научен.
 Атвуд резко остановился и замер. В глазах мелькнула неуловимая искра надежды. Его мысли были далеки от смерти, камеры, тюрьмы. Он думал о будущем, забывая о том, что палач готовит свой инструмент к работе.
 Адвокат медленно встал и вышел из камеры. Когда надзиратель захлопнул дверь и щелкнул засов, адвокат сказал ему со злой усмешкой:
 — Какой же дурак этот Старк! И что толку размахивать кулаками после драки? На что он рассчитывал — непонятно. Сколько денег коту под хвост! И вместо королевской жизни — газовая камера. Сам из-под себя выбил табуретку, кретин! — Он плюнул на пол и пошел прочь.
 Возле тюремных ворот его ожидал потрепанный «бьюик». Адвокат открыл дверцу машины и сел рядом с водителем.
 — У тебя довольно кислый вид, друг мой, — скачали женщина, сидящая за рулем, — мне казалось, что все уже позади.
 Адвокат уперся пухлыми руками в подбородок и, глядя на дорогу сквозь ветровое стекло, тихо ответил.
 — Твой муж — крепкий малый. Я рассчитывал встретить вымоченную горбушку, а напоролся на стену.
 — О чем ты говоришь?! Он уже труп!
 — Собери все его вещи, — не слушая ее, сквозь зубы цедил адвокат, — и сожги все. Все, слышишь?!
 Ничего не понимая, растерянная блондинка с запудренными морщинками скривила ярко-красные губы.
 — Но я не собираюсь ничего сжигать! Все его вещи я продала!…
 — Идиотка! — рявкнул адвокат и выпрямился. — Он же сыщик! Он их найдет…
 — Как?! Ты сумасшедший! Он же приговорен к…
 — Не знаю как! Он мне не докладывал. Возможно, заподозрил неладное. Но он их найдет. Плакала твоя страховка. Ты погрязнешь в нищете.
 Адвокат взялся за ручку дверцы.
 — Он же приговорен, — глухо повторила женщина.
 — Да. И все же у него есть шанс выжить! Есть, если он сам станет своим адвокатом.
 Женщина вцепилась в его рукав, пытаясь задержать озлобленного защитника.
 — Ты хочешь бросить меня после всего, что я сделала? Ты веришь в то, что он выпутается?
 Он вырвался и вышел из машины. Его уход был ответом на заданный вопрос.