---------------------------------------------


 Теннисон Альфред
 Morte d'Artur

 Альфред Теннисон 
 MORTE D'ARTHUR 
 перевод Светлана Лихачева 
 Так целый день гром битвы грохотал, 
 У моря зимнего, среди холмов, 
 И паладинам Круглого Стола 
 Могилой стали земли Лионесс. 
 Смертельно раненого Короля 
 Взял на руки отважный Бедивер 
 Сэр Бедивер, последний средь живых, 
 И снес в часовню на краю полей. 
 Разрушенный алтарь и древний крест 
 На пустоши чернели; Океан 
 Простерся справа, озеро легло 
 Левей; светила полная луна. 
 И молвил Бедиверу лорд Артур: 
 "Исход сраженья возвестил конец 
 Достойнейшего братства - мир не знал 
 Столь славных рыцарей. Глубоким сном 
 Спят те, кого любил я. Верно, впредь 
 Беседой нам души не услаждать 
 О доблестных деяниях мужей, 
 Прогуливаясь в залах и садах 
 Столицы Камелот, как встарь велось. 
 Народ мой пал - я гибну рядом с ним. 
 Хоть Мерлин клялся, будто я вернусь 
 На трон - но это как решит судьба. 
 Столь глубоко клинок рассек мой шлем, 
 Что до утра мне, верно, не дожить. 
 Возьми же ты мой меч Эскалибур, 
 Мою былую гордость; помнишь, как 
 Встарь, в летний полдень, поднялась рука 
 Из бездны вод - таинственный фантом, 
 Одетый в белоснежную парчу. 
 Рука сжимала меч. Я вывел челн, 
 И принял дар, и с честью им владел. 
 Впредь, - песнь ли, сказ ли сложат обо мне, 
 Помянут и об этом всякий раз. 
 Но ты не жди; возьми Эскалибур 
 И в водные пучины брось клинок. 
 Взгляни, что будет - и вернись сказать". 
 Ответствовал отважный Бедивер: 
 "Не след тебя оставить, сэр Король, 
 Без помощи: ты слаб, твой шлем пробит, 
 А раненому повредить легко. 
 Однако я исполню твой наказ. 
 Взгляну, что будет - и вернусь сказать". 
 Так молвив, из часовни вышел он 
 На кладбище, в неверный лунный свет, 
 Где ветер с моря, холоден и дик, 
 Над прахом паладинов старины 
 Слагал напев. Извилистной тропой 
 Меж заостренных глыб сошел он вниз 
 К мерцающему зеркалу воды. 
 Там обнажил он меч Эскалибур, 
 И в то ж мгновенье зимняя луна, 
 Посеребрив края тяжелых туч, 
 Одела изморозью рукоять 
 В лучистой россыпи алмазных искр, 
 Зажгла огнем топаз и гиацинт 
 Отделки филигранной. Бедивер, 
 Сиянием внезапным ослеплен, 
 Стоял, раздумывая про себя, 
 Готовясь бросить меч; но вот решил, 
 Что лучше схоронить Эскалибур 
 Среди иссохших ирисных стеблей, 
 Что шепчутся под ветром у воды. 
 И к Королю побрел неспешно он. 
 И молвит Бедиверу лорд Артур: 
 "Исполнил ли веление мое? 
 Что видел ты? И что ты услыхал?" 
 Ответствовал отважный Бедивер: 
 "Я слышал плеск волны у тростников, 
 Прибой шумел и пенился у скал". 
 Слаб и измучен, молвит лорд Артур: 
 "И суть свою, и имя предал ты, 
 Заведомой неправдой запятнав 
 Вассала верность, рыцарскую честь! 
 Иного знака жду: раздастся глас, 
 Рука возникнет, дрогнет гладь воды. 
 Устам мужей не подобает лгать! 
 Теперь, велю тебе, спеши назад, 
 Собрат и друг, исполни мой наказ, 
 Взгляни, что будет - и вернись сказать". 
 И вновь отправился сэр Бедивер 
 Через хребты, прошелся вдоль воды, 
 Считая гальку, в мысли погружен; 
 Тут взгляд его упал на рукоять 
 Причудливой работы; хлопнул он 
 Ладонью о ладонь и закричал: 
 "Положим, я и выброшу клинок 
 Воистину бесценный талисман, 
 Ужели навсегда утратит мир 
 Сокровище, отрадное для глаз? 
 В чем благо, буде так произойдет? 
 В чем вред - коль нет? Непослушанье - зло, 
 Повиновением крепится власть. 
 Но должно ль покоряться королю, 
 Затеявшему вздор - себе во вред? 
 Король изранен, смысла нет в речах. 
 И что за память сохранят века 
 О Короле? Лишь вздорную молву 
 Да слух пустой! Но если меч сберечь 
 В сокровищнице доблестных владык, 
 Пред всем ристалищем клинок явят 
 И скажут так: "Вот меч Эскалибур: 
 Сработан Девой Озера клинок. 
 Над ним трудилась Дева девять лет 
 В глубинах вод у потаенных скал". 
 Так мудрый старец поведет рассказ 
 Перед благоговейною толпой. 
 А сгинет меч - и слава вместе с ним!" 
 Так молвил он, тщеславьем ослеплен, 
 И снова схоронил Эскалибур, 
 И к раненому возвратился вспять. 
 Тут, задыхаясь, прошептал Артур: 
 "Что видел ты? Или чего слыхал?" 
 Ответствовал отважный Бедивер: 
 "Я слышал, как у скал плескал прибой, 
 И как дрожала зыбь у тростников". 
 Воскликнул в ярости король Артур: 
 "А, жалкий, недостойный маловер, 
 Предатель малодушный! Горе мне! 
 Бессилен умирающий король, 
 Чей взор, умевший волю подчинять, 
 Померк! Я вижу, кто передо мной: 
 Последний из соратников моих, 
 Кому пристало мне служить за всех, 
 Готов предать за дорогой эфес; 
 Ты алчешь злата, или же, под стать 
 Девице, суетной красой пленен! 
 Но дважды согрешивший, в третий раз 
 Порой являет стойкость. Так ступай: 
 Но если пожалеешь бросить меч, 
 Своей рукою я тебя убью!" 
 Вскочил сэр Бедивер и побежал, 
 Легко преодолел скалистый кряж, 
 Извлек из камышей заветный меч 
 И с силой размахнулся. Острие 
 Черкнуло молнией в лучах луны, 
 Вращаясь, описало полукруг, 
 Тьму рассекло предвестником зари 
 Над бурным морем северных краев, 
 Где горы льда сшибаются в ночи. 
 Сверкнув, пал вниз клинок Эскалибур: 
 Но над водою поднялась рука, 
 Одета в белоснежную парчу, 
 Поймала меч, им трижды потрясла 
 За рукоять, и увлекла на дно. 
 А рыцарь возвратился к Королю. 
 Тут молвил, задыхаясь, лорд Артур: 
 "Исполнено; я вижу по глазам. 
 Так говори: что видел, что слыхал?" 
 Ответствовал отважный Бедивер: 
 "Зажмурил я глаза, чтоб блеск камней 
 Не ослепил меня (таких чудес, 
 Как эта рукоять, я не видал 
 И не увижу впредь, хотя б прожить 
 Три жизни довелось мне, не одну!), 
 И меч двумя руками бросил вдаль. 
 Когда ж взглянул опять, смотрю - рука, 
 Одета в белоснежную парчу, 
 Поймала меч за рукоять и, им 
 Потрясши трижды, под воду ушла". 
 Промолвил, тяжело дыша, Артур: 
 "Конец мой близится; пора мне в путь. 
 На плечи бремя тяжкое прими 
 И к озеру снеси меня: боюсь, 
 Проник мне в рану хлад, и я умру". 
 Сказав, он приподнялся над землей, 
 С трудом, на локоть тяжко опершись; 
 Был скорбен взор глубоких синих глаз 
 Как на картине. Храбрый Бедивер 
 Сквозь слезы сокрушенно поглядел 
 И отозвался б, да слова не шли. 
 Встав на колено, ослабевших рук 
 Кольцо он на плечах своих сомкнул 
 И раненого меж могил понес. 
 Он шел, Артур дышал все тяжелей, 
 Как ощутивший гнет дурного сна 
 В ночном безмолвии. Вздыхал Король 
 И повторял в бреду: "Скорей, скорей! 
 Боюсь, что слишком поздно: я умру". 
 Но Бедивер спешил через хребты: 
 В туманном облаке, слетавшем с губ, 
 Он мнился исполином мерзлых гор. 
 Вздох моря - за спиной, плач - перед ним; 
 Стрекалом мысль гнала его вперед, 
 Доспех бряцал в пещерах ледяных 
 И в гулких впадинах; сколь хватит глаз, 
 Лязг отзывался в скалах, только он 
 Ступал на скользкий склон, и тот звенел 
 Под поступью окованной стопы. 
 И вдруг - ло! - Гладь озерная пред ним 
 В величественном зареве луны. 
 Глядь: в смутных сумерках плывет ладья, 
 Темна, как креп, от носа до кормы; 
 Сойдя же вниз, сумел он различить 
 Фигуры величавые у мачт, 
 Все - в черных столах, как во сне. Меж них 
 Три Королевы в золотых венцах. 
 К звенящим звездам устремился крик: 
 То в неизбывной муке голоса 
 Слились, подобно ветру, что поет 
 Над пустошью ночной, где не ступал 
 Никто с тех пор, как сотворен был мир. 
 Шепнул Артур: "Снеси меня в ладью". 
 Простерли руки Трое Королев 
 И приняли, рыдая, Короля. 
 А та, что выше прочих и милей, 
 Над раненым склонилась в полумгле, 
 Растерла руки, расстегнула шлем, 
 По имени, стеная, позвала, 
 Роняя слезы скорби на чело 
 В запекшейся крови. Был бледен лик 
 Артура, словно тусклая луна 
 Пронзенная лучом с восточных гор. 
 Сочились влагой сеч оплечье лат 
 И наручи. Блеск золотых кудрей, 
 Лоб осенявших солнцем, что встает 
 Над троном сфер, запорошила пыль; 
 Обвисли пряди, сбились колтуном, 
 Мешаясь с пышным обрамленьем уст. 
 Так рухнувшим столпом Король лежал 
 Артур, что встарь, с копьем наперевес, 
 Звезда турнира, от пера до шпор, 
 Через арену Камелота мчал 
 Перед глазами дам и королей! 
 Тогда воскликнул громко Бедивер: 
 "Милорд Артур, куда податься мне? 
 Где преклоню я голову теперь? 
 Я вижу ясно: прошлое мертво. 
 Встарь каждый день путь к подвигу являл, 
 И каждый подвиг выдвигал вперед 
 Достойного, - впервые с той поры, 
 Как луч звезды путь указал Волхвам. 
 Но ныне уничтожен Круглый Стол 
 Зерцало чести, доблести оплот; 
 А я, последний, обречен блуждать 
 Затерянным во тьме годов и дней, 
 Средь чуждых мне людей, умов и лиц". 
 И медленно изрек с ладьи Артур: 
 "Былой уклад сменяется иным; 
 Неисчислимы Господа пути 
 Дабы привычка не сгубила мир. 
 Утешься; что за утешенье - я? 
 Я прожил жизнь; деяния мои 
 Да освятит Всевышний! Ну а ты, 
 Ты, если боле не узришь мой лик, 
 Молись за душу. Больше сил в молитве, 
 Чем мыслит этот мир. Пусть голос твой 
 Возносится всечастно за меня. 
 Чем лучше человек овец и коз, 
 Чья жизнь в слепом бездумии течет, 
 Коль, зная Бога, не возносит слов 
 Молитвы за себя и за друзей? 
 Так золотыми узами земля 
 С престолом Божьим скована навек. 
 Теперь прощай. Я отправляюсь в путь 
 Средь тех, кого ты зришь, - коль это явь, 
 (Сомненья затемняют разум мой), 
 К долинам острова Авилион, 
 Что ни снегов не ведают, ни гроз, 
 Ни даже рева ветра; дивный край 
 Тенистых кущ и заливных лугов, 
 Где летним морем венчан вешний сад. 
 Там я от смертной раны исцелюсь". 
 Умолк Король, и отошла ладья 
 Так полногрудый лебедь в смертный час 
 Взлетает, гимн неистовый трубя, 
 Ерошит белоснежное перо 
 И на воду садится. Бедивер 
 Стоял, в воспоминанья погружен; 
 Ладья ж растаяла в лучах зари, 
 И скорбный стон над озером угас. 
 *** 
 Чтец замолчал, и наш последний свет, 
 Давно мигавший, вспыхнул и померк. 
 Тут Пастор, мерным гулом усыплен 
 И тишиной разбужен, молвил: "Так!" 
 Мы ж замерли, дыханье затая: 
 Быть может, современности штрихи 
 Словам пустым придали скрытый смысл, 
 Иль, автора любя, превознесли 
 Мы труд. Не знаю. Так сидели мы; 
 Петух пропел; в ту пору всякий час 
 Прилежной птице чудится рассвет. 
 Вдруг Фрэнсис недовольно проворчал: 
 "Пустое, вздор!" - откинулся назад 
 И каблуком полено подтолкнул, 
 Каскады искр взметнув над очагом. 
 Мы разошлись по спальням - но во сне 
 Я плыл с Артуром мимо грозных скал, 
 Все дальше, дальше... позже, на заре, 
 Когда сквозь сон все громче отзвук дня, 
 Помстилось мне, что жду среди толпы, 
 А к берегу скользит ладья; на ней 
 Король Артур, всем - современник наш, 
 Но величавей; и народ воззвал: 
 "Артур вернулся; отступила смерть". 
 И подхватили те, что на холмах, 
 "Вернулся - трижды краше, чем был встарь". 
 И отозвались голоса с земли: 
 "Вернулся с благом, и вражде - конец". 
 Тут зазвонили сто колоколов, 
 И я проснулся - слыша наяву 
 Рождественский церковный перезвон.