Аннотация: В повести «Бастер, ко мне!» американского писателя Арчи Бинза рассказывается о дружбе мальчика и осиротевшего тюлененка, найденного им на морском берегу.


---------------------------------------------


 Арчи Бинз
 Бастер, ко мне!



 ВСТРЕЧА НА БЕРЕГУ


 – Не заплывай далеко, Клинт! Как только стемнеет, сейчас же домой.
 – К ужину вернусь, мама. А может, и раньше.
 Клинт сложил тарелки в таз, в котором его мать мыла оставшуюся после завтрака посуду.
 – Прошу тебя, будь осторожен, Клинт!
 Это сказала тетя Гарриет, она приехала к ним в гости из Сиэтла. Тетя Гарриет носила очки в роговой оправе, как и подобает школьной учительнице, и считала, что человеку за городом всюду грозит опасность.
 – Я всегда осторожен, тетя Гарриет.
 Темноглазый – в мать, но со светлыми волосами, как у отца, Клинт был высок для своих тринадцати лет. Он учился в шестом классе, а остальное время помогал по хозяйству на ферме, потому что его отец, Джим Барлоу, был постоянно занят на вывозке леса. У Клинта не часто выдавался свободный денек, и сегодня, в эту долгожданную субботу, он страшно боялся, чтобы женщины не испортили ему все удовольствие. Надев кожаную куртку, он уже собрался выскользнуть из дому, как вдруг мать заметила, что в руках у него ничего нет.
 – А где твой завтрак?
 – Я не хочу ничего брать. Буду добывать пищу из моря, как потерпевшие кораблекрушение.
 – Обязательно возьми с собой что-нибудь. На всякий случай.
 – Ладно, давай. Это будет аварийный запас.
 Пока он засовывал в пакет сандвичи с копченой лососиной, мать сунула ему в карманы три апельсина. Но тут опять всполошилась тетя Гарриет.
 – Как можно, чтобы ребенок целый день был один в море на лодке?..
 Клинт поспешил выскользнуть за дверь раньше, чем тете удастся уговорить маму не пускать его.
 О женщины! Мама-то все понимает, но тетя Гарриет… Впрочем, чего ожидать от женщины, которая училась в каком-то восточном колледже? Не чета ее сестре, которая делила все тяготы жизни с лесорубом из Пюджет-Саунда! Тетя Гарриет считала, что Клинт должен поехать в Сиэтл. Разве можно кончать среднюю школу здесь, в такой глуши?!
 Но если их дом и стоял в глуши, то такая глушь была Клинту по сердцу. В том месте, где они жили, Худский канал был шириной в целых пять миль, а с севера в него врезался заросший лесом мыс полуострова Тоандос. Из кухонного окна открывался вид на берега и пещеры, с которыми ему еще предстояло познакомиться.
 Нынешний день был за эту весну первым, что ему удалось выкроить для исследований, – и вот уже целых полчаса потеряны! Завтрак! Спеша к берегу, он с ненавистью взглянул на пакет. Сегодня он собирался доказать, что пищу и пресную воду можно без труда добывать из морской воды. Предстояло опробовать планктонную сетку – море так и кишело запасами еды. Что же касается пресной воды, то он либо выжмет сок из сырой рыбы, либо сконденсирует на дне бутылки собственное дыхание. Но попробуйте объяснить женщинам, что вокруг вас сколько угодно пищи! И пресной воды тоже!
 Рядом бежали собаки: Вулф – немецкая овчарка не совсем чистых кровей, и небольшой эрдель Джерри.
 – На этот раз никаких собак, – сказал им Клинт, подгоняя каток под киль своего ботика «Дельфин». – Это научная экспедиция. Вы же не станете дышать в бутылку!
 Собаки заскулили – сначала от волнения, а потом от разочарования, когда он, раскачав маленький ботик, прыгнул в него и оттолкнулся от берега веслом. Джерри даже залез в воду – хотел плыть вслед.
 – Джерри, назад!
 Утро все еще оставалось прохладным, над водой местами стлался туман, день обещал что-то новое, неизведанное. Однако было уже поздно воображать себя первым следопытом, отправившимся совершать открытия, ибо у оконечности Тоандосского полуострова тралила рыбу черная моторная яхта, хотя весенний лов еще не начался: кроме молодого лосося, ничего не попадалось. А с другой стороны, подгоняемый южным ветром, шел тяжелый баркас Джо Хортона, – может, старик собрался и ним в гости?
 От черной яхты донесся резкий хлопок – выстрел из крупнокалиберной винтовки. Клинт прислушался, ожидая второго выстрела, но если он и последовал, то его заглушил шум подвесного мотора на баркасе. Пока Клинт возился с парусом, баркас приблизился.
 – Эй, Клинт! – позвал его Джо. – Я хочу тебе кое-что показать.
 Он выключил мотор, и, когда баркас подошел вплотную, Клинт ухватился за планшир. Джо поднял со дна большую стеклянную банку.
 – Смотри, какая штука. Медуза, а похожа на настоящую рыбу!
 Джо придерживал лодки, пока Клинт рассматривал плавающее в банке прозрачное существо. Оно было более двух дюймов [1] длиной, с большой круглой головой и пышным хвостом, как у декоративной золотой рыбки.
 – Где ты нашел эту штуку, Джо?
 – Прямо у плота.
 – Интересно, почему она поднялась на поверхность?
 – А ты знаешь, что это такое?
 – Гребневик, – ответил Клинт. – Морская улитка, у которой нет раковины. Ее редко можно увидеть, потому что она живет в нижних слоях воды.
 – Чудеса! – В глазах старого Джо зажегся огонек гордости. – Я прожил в Пюджет-Саунде целых шестьдесят пять лет и вот поймал кое– что новенькое, чего раньше не доводилось видеть. Но как это ты сразу объяснил, что это за зверь? Тебе сколько лет?
 – Тринадцать.
 – Чудеса! – повторил Джо.
 – Да нет, просто я интересуюсь морскими животными… Издалека снова донесся винтовочный выстрел.
 – На кого они там охотятся?
 – Наверное, на тюленя, – ответил Джо. – Я вчера тоже стрелял, но промазал. – Он взглянул на медузу в банке. – Тебе она нужна, Клинт?
 – Мне бы хотелось ее зарисовать.
 Джо поставил банку на дно лодки Клинта:
 – Она твоя.
 – Спасибо, Джо!
 Старик дернул стартовый шнур, и мотор заревел.
 – Будь здоров, Клинт!
 – До свиданья!
 Клинт поставил грот, потом кливер и, когда паруса наполнились ветром, уселся на корме. Он положил руль на подветренный борт, и ботик, чуть накренившись, заскользил вперед.
 В чистой, прозрачной воде было видно, как, метнувшись, замирали на дне подкаменщики, мелькала испещренная крапинками, похожая на прибрежную гальку лиманда, колыхались темные водоросли. Но вот и песчаное дно исчезло в глубине.
 Клинт вспомнил, как впервые заглянул в воду в Бухте Радости, возле отцовского большого плота. Ему было тогда года три-четыре. Вода, если смотреть на нее издалека, всегда казалась синей, здесь же, в бухте, она была зеленой, как трава, и совсем не прозрачной. Он лежал на краю плота лицом вниз – отец придерживал его за лямки штанишек – и видел все, что делается там, в воде. Внизу был совсем другой мир: в глубине качались, словно деревья на ветру, зеленые и багряные водоросли и проплывали, поедая мелких рачков, диковинные рыбы.
 Больше он ничего не запомнил, но потом часто видел во сне этих рыб, скользящих в тускло-зеленом свете подводного царства, и гибкие водоросли в водах прилива. Когда Клинт стал старше, отец рассказал ему, что жизнь на Земле впервые возникла в океанах.
 Примерно тогда же мама подарила ему книгу под названием «Жизнь моря». Из нее он постепенно выудил все, что сумел, о морских обитателях, о том, как собирать раковины и водоросли. Позже он прочитал и другие книги. Старый Джо удивился, сколько Клинт знает о море, но сам Клинт чувствовал, что он еще ничего не знает, что он только начинает узнавать.
 Пока Клинт раздумывал над всем этим, его ботик подошел к черной яхте, лежавшей в дрейфе возле Оук Хед. Один рыбак старался поддеть острогой молодого лосося, другой – держал этого лосося у борта.
 Клинт не собирался останавливаться, но ему хотелось узнать, в кого стреляли. Он уже было подошел вплотную, когда с яхты крикнули:
 – Эй, парень, держись подальше!
 Паруса заполоскали, «Дельфин» привелся к ветру и встал бок о бок с яхтой, даже не царапнув ее. Держась одной рукой за комингс кокпита, Клинт отпустил фалы. С убранными парусами маленький ботик уже не представлял для яхты никакой опасности. Здоровенный светловолосый рыбак, тот, что велел ему держаться подальше, сказал:
 – А ты умеешь управляться с парусами, парень!
 – Идет ловля?
 – Худо.
 – Рыбаки всегда жалуются – даже когда хорошо.
 – Он шутит, – вмешался второй. – Только что сам прикончил рыбку весом не менее трехсот фунтов.
 – Не рыбку, а тюленя. Я уложил его сразу.
 – С шестого выстрела, – поправил второй.
 – С пятого. Хитрющий оказался, при каждом выстреле нырял. Но упорно шел за наживкой – вот он, мой напарник, его манил. Пятым выстрелом я его и прикончил.
 – Вы его подобрали? – спросил Клинт.
 – Нет, утонул. – Рыбак ткнул пальцем вниз. – Так ему и надо. Пусть не крадет наших лососей!
 Клинт поглядел на улов – три молодых лосося – и отвалил. Его интересовал только тюлень, но тюлень утонул. Для чего они его застрелили?
 Всю первую половину дня он провел в открытом море, волоча за кормой планктонную сетку и дыша сквозь стеклянную трубочку в бутылку.
 Клинт смастерил планктонную сетку сам, мама помогла ему совсем немного. Это был конусообразный мешок из тонкой материи, которая пропускала воду, задерживая тысячи мельчайших живых существ и растений, обитающих в море. Мелкие морские животные питаются планктоном и водорослями, а крупные живут за счет мелких. С помощью планктонной сетки можно было собрать в воде столько еды, что не нужно даже ловить рыбу. А тетя Гарриет и мама не хотели в это верить!
 Бутылка со стеклянной трубочкой была весьма примитивным приспособлением, но тем не менее – вполне научным. Клинт вычитал про это в одной давнишней статье Александра Белла, изобретателя телефона. В морском воздухе так много влаги, что человек все время дышит испарениями. Если выдыхать воздух в бутылку, пар сконденсируется, и за весь день можно собрать достаточно влаги, чтобы не умереть от жажды. Доведись ему, Клинту, когда-нибудь дрейфовать в шлюпке после кораблекрушения, он обязательно захватит с собой такое приспособление. Разумеется, дышать в трубочку утомительно, и пройдут часы, прежде чем на дне бутылки появится хоть капля влаги. К тому же он не был уверен, захочется ли ему пить эту воду.
 Вскоре после полудня Клинт вытащил планктонную сетку. В мешке скопилось порядочно еды. Но хотя Клинт был голоден, вид этой студенистой массы, состоявшей из мельчайших живых существ и растений, не возбудил у него аппетита. Он попробовал планктон, но потом решил доплыть до Залива Пиратов, что начинался сразу за мысом, – там можно будет полакомиться устрицами.
 Войдя в залив, он поднял выдвижной киль и подошел к той части берега, где было меньше ракушек, чтобы не оцарапать днище. Здесь Клинт убрал паруса и стал на якорь.
 Залив был в милю шириной, узкая песчаная полоса берега заканчивалась зарослями кустарника у подножия высоких желтых скал – там были завалы сплавного леса. У подножия скалы, близ того места, где высадился Клинт, росло земляничное дерево с гладкой красновато-коричневой корой. По всем признакам здесь никогда не ступала нога человека. Превосходное место для пиратов!
 Клинт собрал плавник, наломал сухих веток для костра. К тому времени, когда прилив снова подогнал к берегу «Дельфина», огонь уже полыхал вовсю. Клинт оттащил шлюп подальше от берега и принялся за поиски устриц. Встречались здесь маленькие раковины, средние и огромные – до фута [2] в поперечнике. Некоторые срослись такими гроздьями, что их трудно было поднять. Он отобрал пригоршню гладеньких устриц среднего размера и понес туда, где разбил свой лагерь.
 Когда костер догорел, Клинт положил устрицы в угли, оставив несколько штук, чтобы сначала поискать, нет ли в них жемчужин, а потом съесть сырыми. В одной устрице он нашел сразу три жемчужинки, правда величиной с булавочную головку. Жемчужины как будто высоко ценятся, но он ни разу не слышал, чтобы их продавали. Свои он хранил в рюмке для яиц – некоторые были довольно крупные.
 Клинт знал, что большие устрицы появились в Пюджет-Саунде недавно. Их завезли из Японии и разместили на устричных отмелях. Каждый год прилив заносил устричную молодь на новые места, и теперь они встречались повсюду. Так, пожалуй, скоро они вытеснят с прибрежных отмелей все живое, и тогда нарушится равновесие природы.
 Но как только от раковин, раскрывшихся на раскаленных углях, донесся запах печеных устриц, Клинт перестал тревожиться о природе и ее равновесии. Когда появится слишком много устриц, от них быстро можно будет избавиться – дай только людям понюхать, как они пахнут, испеченные на костре!
 Лишь только устрица становилась золотисто-шоколадной, Клинт ножом выковыривал ее из раковины. Когда он кончил, возле него валялось двадцать шесть пустых раковин. Испеки он больше, съел бы еще – хорошо, что он этого не сделал! Клинт и так наелся до отвала, и теперь его потянуло ко сну. Он подбросил в костер веток и растянулся рядом. Весенний день выдался довольно прохладный, поэтому у костра ему было в самую пору.
 Он уже задремал, как вдруг ему почудилось блеяние ягненка. Странно! Ягненок мог забраться сюда, разве только переплыв залив, либо спустившись с отвесной скалы, но это не удалось бы даже козленку! А может быть, его занес сюда орел? Нет, орлы не имеют обыкновения отпускать жертву, наоборот – они уносят ее наверх, в свои гнезда… К тому же в Пюджет-Саунде орлы не водились.
 Блеяние послышалось снова. Клинт сел. И сразу стало тихо. Может, эти звуки доносились издалека, и их легче услышать, только приложив ухо к земле? Нет, вот снова то же блеяние где-то поблизости, на берегу.
 Клинт окончательно проснулся. Вероятней всего, ягненок свалился со скалы, тогда его нужно искать в дальнем конце берега. Клинт прошел по бревнам, продрался сквозь ольховые заросли одетые яркой весенней листвой. Но и здесь никаких следов.
 Убедившись, что он миновал то место, откуда раздавались звуки, Клинт направился к валунам, в беспорядке нагроможденным на берегу, и там остановился, напряженно вслушиваясь. Вдруг послышалось снова, и так близко, что он вздрогнул: кто-то тихо блеял почти у самых его ног. Он обошел гранитный валун и увидел, что на песке копошится что-то белое.
 «Ма-а-а-а!»
 Белое, шерстистое, но не ягненок! Это был маленький тюлень. Задрав головку, он кричал от нетерпения. Его сердитое блеяние было похоже на звук рожка – он звал свою мать.
 «Ма-а-а-а!»
 – Кричи, кричи! – сказал Клинт. – Сейчас твоя мама придет.
 Клинт впервые видел тюлененка: около двух футов длиной, с большими карими, почти человеческими глазами, темными жесткими усиками и высоко поднятыми бровями на белой мордочке. Это был представитель того вида тюленей, которые водятся на северо-западе Америки.
 «Ма-а-а-а!»
 – Кричи громче! Сейчас она приплывет.
 Услышав голос Клинта, тюлененок стих и принялся тыкаться носом ему в ноги. Клинту хотелось взять его на руки и подержать, пока не вернется тюлениха, но он слышал, что некоторые животные бросают своих детенышей, если от них пахнет человеком. А ему вовсе не хотелось, чтобы мать покинула этого маленького крикуна.
 «Ма-а-а-а!»
 – Ладно, малыш, я посижу с тобой, пока не вернется твоя мама.
 Клинт сел на низкий валун, загороженный от ветра более высоким, и посмотрел на неспокойное море. Тюленихи нигде не было видно. Широкий залив казался холодным и пустынным. Ботик снова било о берег, и Клинт пошел, чтобы оттащить его подальше. А может, тюлениха не выходят из воды, потому что боятся? Клинт решил вернуться к своему костру. Огонь уже совсем догорел, но он не стал подбрасывать новых веток, опасаясь, что яркое пламя тоже может спугнуть осторожного зверя.
 Темнело, становилось холодно. Клинт сам не понимал, почему медлит. Он ничем не мог помочь тюлененку, а от того, что он сидит и ждет, мать-тюлениха быстрее ведь не вернется.
 А может, она и вовсе не вернется? Может, именно ее убили утром рыбаки?
 «Ма-а-а-а!»
 Клинт снова вгляделся в беспокойное море. Нет, тюленихи нигде не видно. Он вернулся к валунам. Завидев его, белый малыш принялся звать еще настойчивее. Но как только Клинт сел на камень и заговорил, он умолк.
 – Не знаю, как и быть, малыш, – сказал Клинт. – Боюсь, не случилось ли чего. Подожду твою маму еще немного, но потом мне придется уйти.
 Тюлененок снова стал тыкаться носом Клинту в ноги, жалобно скуля. Очевидно, он принимал Клинта за свою мать.
 – Вот какие дела, малыш, – продолжал Клинт, – люди не любят тюленей, потому что тюлени тоже ловят лососей. Но люди сильней: когда представляется случай, они убивают тюленей. – Клинт вспомнил, что сам однажды стрелял в тюленей, и пожалел об этом. – Да, и я стрелял в них из ружья, но ни одного не убил. Не знаю, зачем я это делал. Это с людьми бывает – иногда они сами не знают, что делают… Ты, наверное, хочешь есть, – продолжал Клинт. – Хорошо хоть, тебе не холодно.
 Сам Клинт уже дрожал и знал, что ему еще предстоит померзнуть, пока он доберется домой.
 – Вот что, малыш, – сказал он тюлененку, – если твоя мама не вернется до захода солнца, придется тебе остаться одному.
 «Ма-а-а-а!» Клинт погладил пушистую головку. Если теперь мать вернется, решил он, ей не помешает никакой запах. К тому же руки Клинта пахли конченой лососиной и устрицами.
 Клинт подождал, пока солнце, коснувшись одной из вершин, не скрылось за прибрежными скалами.
 – Даю твоей маме еще пять минут, малыш. Он влез на камень, всматриваясь в волны залива, в которых отражались последние закатные лучи, но круглой гладкой головы тюленихи нигде не было видно.
 – Похоже, ты сирота, малыш!
 «Ма-а-а-а!»
 Клинт с участием посмотрел на белый пушистый клубок у его ног, потом нагнулся и взял тюлененка на руки.
 – Не знаю, что мне скажут, малыш, но умирать с голоду я тебя здесь не оставлю.
 И пока он нес тюлененка в лодку, ему показалось, что он узнал об этом зверьке больше, чем за долгие часы наблюдений. Словно литое, тело малыша было дружески-теплым и гибким.
 «Тюлень не похож на меня, – думал Клинт, – зато он умеет кое– что такое, чему бы и мне хотелось научиться. У него мощное, обтекаемое тело, чтобы нырять на большие глубины. А кровь горячая, – значит, он умеет радоваться жизни, как человек».




 ДОМА


 Было уже совсем темно, когда «Дельфин» подошел к причалу. Впереди на фоне неба чернел силуэт горы Кирби, сбоку темнело ущелье, а чуть пониже светились окна дома Клинта. На берегу, отражаясь в свинцовых волнах, мигал карманный фонарик – он указывал, где следует пристать. Огни дома горели приветливо, но Клинт знал, что, как только он переступит порог, ему порядком влетит. Он обещал быть дома к ужину, а опоздал больше чем на час.
 Уже был слышен радостный лай собак и шелест волн по песку. Клинт поднял выдвижной киль и пошел прямо на свет.
 Проскрипел по гравию киль, потом скрип сменился глухим рокотом, когда отец, поймав нос ботика, вытащил его на подготовленные заранее катки. Через секунду Клинт, выпрыгнув из лодки, уже помогал ему. Никто из них не проронил ни слова до тех пор, пока лодка не была полностью вытянута из воды.
 – Что случилось, Клинт? – спросил отец.
 «Ма-а-а-а!»– тоненько проблеял кто-то в ответ.
 Услышав этот звук, похожий на голос медного рожка, собаки остервенело залаяли, так, что Клинту и его отцу с трудом удалось оттащить их от лодки.
 Держа Вулфа за ошейник, Джим Барлоу направил луч карманного фонарика на дно лодки.
 – Кто это?
 В луче света тюлененок казался совсем белым, а карие глазки его, когда он поднял голову, беспрерывно мигали. Его появление на время избавило Клинта от выговора.
 – Он сирота, папа. Его мать убили рыбаки. Ему не больше дня от роду. Я не мог бросить его на голодную смерть.
 – Занятный малыш, – сказал отец. – А что ты будешь с ним делать?
 – Пусть он поживет у нас, пока не вырастет. Подумай только, папа, наконец-то мне представилась возможность изучить тюленей!
 Не так-то все просто, – вздохнул отец. – Ладно, неси его домой, посмотрим, что скажет мама. Ей решать.
 Дрожа от холода, Клинт шел по тропинке вслед за отцом. Он тесно прижимал к себе тюлененка – только от него и веяло теплом в этот студеный вечер. В ярко освещенной кухне было уютно, но Клинт никак не мог согреться: его нового друга встретили неприветливо. – Тюлень? – переспросила мама. – Нет, он здесь жить не будет.
 – От них одни хлопоты, – добавила тетя Гарриет. – Ты поступишь разумно, Клинт, если сейчас же бросишь его обратно в воду – избавишь себя от множества забот.
 – Но он же ни разу не был в воде, тетя Гарриет! Он утонет!
 – Тюлень утонет?
 – Его нужно научить плавать, – объяснил Клинт. – Тюлени раньше жили на земле…
 Вошел отец, держа в руках ящик, в котором лежали мешки из-под продуктов.
 – Давай тюленя сюда. – Он поставил ящик рядом с плитой. – Клади его в ящик.
 Клинт все еще дрожал, укладывая малыша в его новую постель. Мама налила ему большую чашку кофе из стоявшего на плите кофейника.
 – Садись и выпей кофе, Клинт, а я приготовлю тебе что-нибудь поесть. Ты весь замерз! Ничего удивительного – провести столько времени в море, да еще в темноте и с этим тюленем!
 Клинт выпил горячий кофе и сразу согрелся. Потом здесь же, на кухне, умылся, пока мама жарила ему оленину со сладким картофелем.
 – А теперь поешь как следует.
 Он охотно принялся за еду. После дня, проведенного на пище, добытой из морской воды, оленина казалась особенно вкусной.
 «Ма-а-а-а!»
 – Он голоден! – вскочил Клинт. – Я дам ему немного молока…
 Мама усадила его на место.
 – Сначала поешь сам! – твердо сказала она. Тетя Гарриет опустилась на колени возле плиты, разглядывая тюлененка.
 – Странное существо! Я сейчас налью ему в блюдце молока.
 – Лучше в бутылочку, – посоветовал отец. – Это не котенок.
 Мама поставила на плиту кастрюлю с молоком.
 – В гараже есть бутылочка, из которой поили теленка… Клинт опять вскочил:
 – Я схожу за ней!
 – Кончай ужинать, – сказал отец и сам пошел за бутылкой.
 Клинт проглотил последние куски, прежде чем бутылочка была вымыта и наполнена.
 – Я покормлю его!
 Но тетя Гарриет взяла бутылочку и с таким видом, будто она всю жизнь только этим и занималась, накапала несколько капель из соски себе на руку.
 – Как будто ничего. Какая температура тела у тюленя?
 – Такая же, как у нас. – Клинт не знал наверняка, но тюлененок, когда он нес его, был таким теплым!
 Он ревновал малыша к тете. Она вела себя так, будто она его нашла.
 – Пей, малыш. – Она держала бутылку на расстоянии вытянутой руки. – Вот твое молоко.
 В жадном нетерпении тюлененок оттолкнул соску и ткнулся носом ей в руку. Она отдернула руку.
 «Ма-а-а-а!»– рассерженно заблеял малыш.
 Тетя Гарриет, вздрогнув, отодвинулась от него. Она сделала еще одну неуклюжую попытку, потом отдала бутылочку Клинту:
 – На. Посмотрим, какая нянька получится из тебя! Но Клинт-то уже знал, что тюлененка бояться нечего. И малыш привык к его голосу.
 – Все в порядке, маленький, вот твое молоко.
 Тюлененок несколько раз пытался схватить соску, но никак не мог это сделать и только тыкался носом в руку Клинта. Наконец Клинт намочил соску в молоке, и малыш схватил ее сначала недоверчиво, а потом с жадностью. Он пил молоко, чуть похныкивая и поглядывая вверх на Клинта: точно хотел сказать, что, мол, давно знает, кто его мама.
 Увидев, что Клинт сам справляется, родители ушли из кухни, но тетя Гарриет осталась.
 Когда бутылочка была наполовину опустошена, Клинт отобрал ее у тюлененка.
 – Ты слишком жадно глотаешь, малыш. Так нельзя.
 – Может, больше не кормить его? – спросила тетя Гарриет.
 «Ма-а-а-а!»
 – Он говорит, что хочет еще.
 Тюлененок пил, однако становился все более голодным. Он опустошил всю бутылочку, потом выпил и то молоко, что оставалось в кастрюле на плите. Только после этого Клинту удалось кое-как уговорить его успокоиться. Клинт вымыл бутылочку вместе со своей тарелкой. Он не всегда был так аккуратен, но на этот раз хорошо знал, что его ждет, если родителям придется ухаживать еще и за его животными. А тюлененок пока не получил разрешения остаться.
 Тюлененок сидел в ящике возле плиты и, прикрыв глаза, тихо покачивал головкой. Он был похож на ягненка. Но Клинту казалось, что более красивого существа он в жизни своей не видал.
 – Спокойной ночи, Бастер, – Так он решил назвать маленького крикуна.
 Он выключил свет и на цыпочках вышел из кухни.
 Когда он вошел в комнату, взрослые замолчали. Это был дурной признак. Клинт сел на свое любимое место перед камином, и отец продолжил разговор, начатый им еще на берегу:
 – Наш уговор ты знаешь, Клинт.
 – Да, папа.
 – Ты пробыл в море на два часа больше, чем обещал. Ты мог перевернуться или столкнуться в темноте с плавающим бревном. – Джим Барлоу говорил спокойно и тихо, чем-то его голос напоминал комнатные туфли, которые он надевал, когда снимал сапоги со стальными шипами.
 – Все верно, – подтвердил Клинт.
 – В течение двух недель тебе не разрешается пользоваться ботиком. Запомни это.
 – Хорошо, папа.
 – Теперь насчет тюленя. Ты поступил правильно: оставить его на голодную смерть ты не мог. Но не рассчитывай держать его в доме. Насколько я знаю тюленей, это просто невозможно. Можешь оставить его у себя, пока мы не решим, что с ним делать, или, вернее, пока он не станет причинять слишком много хлопот.
 – Спасибо, папа. Я постараюсь сделать так, чтобы он не мешал тебе и маме.
 Мама подняла глаза от носка, который она штопала, и улыбнулась:
 – Посмотрим, как ты сдержишь обещание, Клинт. А теперь – в постель. Ты долго пробыл в море и порядком продрог.
 Клинт покорно встал. Он должен вести себя как можно лучше, искупая тем самым возможные ошибки Бастера. Он пошел еще раз поглядеть на малыша. Тюлененок был сыт, согрелся и сейчас безмятежно спал в ящике.
 В своей комнате наверху Клинт явственнее слышал порывы ветра и стук дождя по крыше, а в промежутках между ними – и шум волн у самого берега. Да, в такую ночь лучше быть дома и пораньше лечь спать. Постепенно он отогрелся, как тюлененок в ящике возле плиты. Он не обижался на родителей за то, что ему запретили выходить в море: значит, они беспокоятся о нем.
 Он разделся и лег, взяв лежавший на столе среди ракушек, осколков агата и засушенных моллюсков справочник Скэммона «Морские млекопитающие северо-западного побережья». Про тюленей там было очень много. Клинт не знал, можно ли доверять такой старинной книге. Но, в конце концов, тюлени, наверное, не очень изменились с 1874 года.
 Проснувшись, Клинт первым делом подумал про тюлененка. Вдруг он своим криком всех разбудит? Нет, ничего не слышно. Одеваясь, он выглянул в окно. На дворе было сыро и неприветливо, но вдали разливалась широкая полоса света, а оконечность Тоандосского полуострова была похожа на нос огромного корабля.
 Спускаясь, он услышал шум на кухне, а потом отчетливое хныканье. Отец, уже одетый, возился у плиты.
 – Доброе утро, Клинт.
 – Доброе утро, папа.
 Отец поднес спичку к древесным стружкам в топке, и вспыхнувшее пламя озарило его лицо ярко-желтым светом.
 – Твой приятель, кажется, неплохо провел ночь.
 Клинт сделал еще шаг и остановился от удивления. Вчера вечером на коричневых джутовых мешках лежал белый тюлененок, сегодня же – пятнистый, светло-серый, а все вокруг него стало белое.
 – Смотри, папа, он другого цвета!
 – Я видел. – Отец еще раз поглядел на малыша. – Он сбросил свой младенческий покров.
 Клинт дотронулся до шерсти, на которой ерзал тюлененок.
 – Он скатал для себя постельку!
 «Ма-а-а-а!»
 – Сейчас, сейчас, Бастер!
 – Хочет есть, – заметил отец. – Хорошо, хоть его не нужно кормить в два часа ночи, как мама, бывало, кормила тебя.
 – Я сейчас ему приготовлю.
 Клинт налил молоко в кастрюлю и подумал: отец вспомнил те времена, когда он был совсем маленьким, а это добрый признак – значит, он расположен к малышу.
 «Ма-а-а-а!
 Отец взял с полки ведро для молока.
 – Сегодня я сам подою коров. И почему это коровы даже в воскресенье не спят подольше?
 «Ма-а-а-а!»
 – И тюлени тоже.
 – Я все сделаю, папа, только покормлю его.
 – Хорошо. Смотри, чтобы он не разбудил маму и тетю.
 Когда отец вышел, Клинт присел на корточки возле ящика, рассматривая тюлененка. Его новая шерстка была гладкой и даже чуть лоснилась, а когда он погладил малыша, снимая оставшиеся белые волоски, она заблестела.
 – Вот мы и сняли детскую одежду, да, Бастер? Теперь ты большой, и завтрак твой сейчас будет готов.
 Клинт не знал, как разговаривают матери-тюленихи, но Бастеру, видимо, нравился его голос. Когда Клинт разговаривал с ним, малыш умолкал. Он только задирал головку и приветливо похныкивал.
 Клинт подложил еще дров в плиту и трижды окунул палец в молоко, прежде чем решил, что оно достаточно теплое. Пока он готовил бутылку, его новый приятель просто крутил головой и тихонько визжал.
 – Сюда, Бастер! На, получай!
 Бастер секунду не мог найти соску, потом вцепился в нее и удовлетворенно зачмокал.
 – Молодец! – сказал Клинт. – Быстро научился. Ты уже совсем большой!
 И это был не просто комплимент. Со вчерашнего вечера Бастер сбросил свой младенческий покров, привык к новому дому, понял, что Клинт его друг, и с первой же попытки научился пользоваться бутылкой.
 Пора было приниматься за дела по хозяйству, и, пока Клинт выполнял их, ему пришлось расстаться с Бастером. Но даже от одной мысли о тюлененке все кругом становилось веселее. Ветер и дождь сменились легким апрельским дождиком, и обещало выйти солнышко. А от по-весеннему ярких листвы и травы в воздухе веяло радугой. Таская охапки дров из сарая в ящик на крыльце, Клинт уловил приятный запах хвои и заметил, что дерево цветом похоже на сливки, а кора коричневая, как какао, – обычно у него не хватало времени это заметить.
 И в загоне для кур, как только он вспомнил о своем новом приятеле, тоже сразу повеяло радугой. Набирая на чердаке сарая пшено для кудахтающих кур, Клинт старался думать о тюленях с более научной точки зрения.
 Тысячелетия назад их предки вышли из моря и превратились в животных, похожих на медведей. Позже эти медведеподобные животные вернулись в море; их ноги сменились ластами, и они научились плавать, как рыбы.
 Никто не знал, почему они вернулись в море. Но Клинту казалось, что он понимает, как это произошло. Осенью медведи шли к ручьям ловить лососей, чтобы накопить запас жира на зиму. Некоторые из них доходили до устья реки, где лосось свежее, там он прямо из моря. А были и такие, что отваживались даже плыть за лососем. И так шло долгие годы…
 – Клинт!
 Он вздрогнул, услышав голос тети. Она стояла под раскрытым зонтом у двери сарая и недоуменно улыбалась, глядя на него. Он не знал, сколько она простояла там, пока он, держа в руках пустое ведро, думал о тюленях.
 – Что, тетя?
 – Завтрак готов.
 – Иду.
 Она подождала, пока он поставил на место ведро. Когда они вместе шли к дому, она вдруг спросила:
 – Клинт, ты действительно хочешь оставить у себя этого тюленя?
 – Папа с мамой сказали, что можно, если я сам буду за ним ухаживать.
 – А по-моему, лучше но надо. Тебе следует больше времени проводить со своими сверстниками.
 – Я вижусь с ними в школе.
 – Не только в школе. Ты должен играть с другими мальчиками и девочками. Ходить с ними на пикники, удить вместе рыбу, кататься на лодке.
 Хорошо, что они уже дошли до дому. И очень хорошо, что тетя скоро уезжает.
 – Когда Бастер подрастет, он будет мне верным другом. Вот увидишь!
 – Он принадлежит одному миру, а ты – другому, – сказала тетя. – И совершенно незачем отдавать себя этому чуждому для тебя миру.
 Клинт ничего не ответил. Он думал о том, что тетя долго прожила на восточном побережье, где люди не очень искренни и скрывают это за многословием. Теперь она раздувает целое дело из такой простой вещи, как ручной тюлененок.
 Он отворил дверь на кухню, и Бастер приподнялся в своем ящике, нетерпеливо повизгивая. Клинт погладил его, и неприятный разговор с тетей тотчас же улетучился из его головы.
 Слова предостережения тогда еще ничего не значили.




 БАСТЕР УЧИТСЯ


 Больше уже не нужно было по утрам готовить Бастеру бутылочку с молоком. Он вырос и ел рыбу. И хотя по-прежнему очень любил молоко, поить его можно было другим способом.
 Клинт взял с полки на кухне сверкающее чистотой ведро и, посвистывая, вышел из дому.
 На крыльце Бастер приподнялся в ящике на своих еще небольших передних ластах и затряс головой, радостно тявкая: «Доброе утро!»
 – Пора вставать, Бастер, – сказал ему Клинт. – Вылезай из ящика.
 Бастер поднялся повыше, перелез через стенку ящика, скатился с крыльца и очутился у ног Клинта. В ту же минуту из-за угла с громким приветственным лаем выбежали Вулф и Джерри.
 Уже столько раз встречались они вот так по утрам, что все четверо отлично знали, что будет дальше. Клинт поставил ведро на крыльцо, и началась возня с собаками и тюленем. Иногда в свалке Вулф или Джерри рычали на Бастера и делали вид, будто хотят его укусить. Тогда Бастер, быстро, точно змея, вертя головой, тоже лаял и огрызался в ответ. Но никто никого не кусал.
 Когда собаки впервые увидели Бастера на дворе, они бросились на него, но Бастер залез в угол между крыльцом и домом и так отважно оборонялся, что они просто растерялись. А потом подоспела мама и прогнала их. После этого они стали друзьями. Бастер зла на собак не держал, да и сам он так похож был на добродушного, веселого щенка, что они приняли его за своего.
 Борьба окончилась, и, как только Клинт взялся за шланг, Вулфа и Джерри уже след простыл.
 – Бастер, купаться!
 Тюлень покачивался от удовольствия из стороны в сторону, пока от воды темнела его пятнисто-серая шкура. Он простоял бы под шлангом весь день, но время было дорого.
 – Бастер, голову!
 Бастер замирал в неподвижности, когда Клинт поливал его усатую морду.
 – Ну и смешной ты, Бастер! Если тебе так нравится душ, то почему же ты не любишь плавать?
 Клинт заметил, что если тюленят долго не поливать, то глаза его начинают гноиться. Быть может, именно глаза Бастера и помнили океан. Но не сам Бастер! В воскресенье утром Клинт взял его с собой на берег и заставил войти на несколько шагов в воду, но тут его окатила волна от проходящего мимо пассажирского судна. Бастер громко фыркнул и стрелой помчался к дому. И уж потом никак нельзя было уговорить его вернуться.
 – Пора доить коров!
 Клинт выключил воду, взял ведро и пошел в коровник. Вулф и Джерри бежали впереди, а Бастер покачивался рядом, повизгивая и полаивая – так он разговаривал. Клинт, в общем-то, знал, о чем говорит Бастер:
 «Сегодня хорошее утро, и я принял неплохой душ, а теперь мы идем в коровник за молоком. Идем быстрее, попьем молочко, пока оно теплое».
 Когда они дошли до коровника, собаки, потеряв всякий интерес, отправились рыскать поблизости; Бастер же, нетерпеливо повизгивая, вошел вместе с Клинтом внутрь. Прислонившись головой к боку Джуны, Клинт доил ее и краем глаза следил за Бастером – тот просил дать и ему немного молока.
 – Ладно, Бастер. – Клинт повернул сосок. – Держи! Белая струя, пронзив полумрак сарая, попала Бастеру прямо в рот.
 – Хватит, – сказал Клинт и повернул струю в ведро.
 Бастер некоторое время продолжал оставаться в той же выжидательной позе, капельки молока дрожали у него на усах. Затем он снова начал просить.
 – Подожди, – сказал ему Клинт. – Не все же тебе! Когда ведро было полно на три четверти, Клинт снова повернул струю в сторону Бастера:
 – Лови!
 Тюлень задрал голову вверх и только вертел шеей вслед за неустойчивой струей. По дороге обратно он радостно ковылял рядом с Клинтом, полаивая и повизгивая, – рассказывал, как удачно они сходили, и уговаривал вернуться в коровник.
 – Я уже объяснил тебе: сегодня мне надо в школу, – сказал Клинт. – Подожди до субботы. В субботу я буду учить тебя плавать. Ты уже большой, и обливания для тебя – детская забава. Стало тепло, я тоже могу купаться. Вот будет здорово!
 Мама Клинта больше не пускала Бастера в дом. Потому что он лез куда не следовало. Или цеплялся зубами за подол ее платья и скользил по полу. Вообще-то, как и надеялся Клинт, он вполне ладил с родителями. И если временами надоедал, то искупал свои проказы добродушием и забавными номерами.
 Сидя за столом, Клинт слышал, как Бастер, тихо прошлепав по крыльцу, остановился под окном. Потом что-то стукнуло, зашуршало, зацарапало – это Бастер лез наверх. Наконец его смешная усатая морда появилась в окне, ластами он упирался в подоконник.
 Клинт следил за ним краем глаза, притворяясь, будто не видит его. Бастер одним ластом прочнее уцепился за подоконник, а другим – осторожно стучал по стеклу. Клинт повернулся, притворяясь, будто только что увидел его, и усатая морда Бастера расплылась в улыбку, он повизгивал и махал Клинту.
 – Зовет тебя играть, – смеялась мама. – Смотри, ну совсем как мальчишка!
 По дороге к автобусу, который возил ребят в школу, Клинту пришла в голову еще одна мысль насчет тюленей. Они произошли от животных, которые были похожи на медведей и, наверное, были так же угрюмы, как медведи. И тем не менее даже взрослые тюлени, если люди позволяли им проявить себя, отличались игривым и приветливым нравом. Должна быть какая-то причина для такой перемены, произошедшей после того, как они ушли жить в море, но в книгах об этом ничего не говорилось.
 На следующее утро Клинт проснулся с таким чувством, будто весеннее утро никогда не кончится и что если он захочет, может наслаждаться им вечно. Одеваясь, он открыл окно, выходившее на широкий тихий залив, который блестел серебром между темных, чуть прикрытых завесой тумана берегов. В комнату вместе с запахом росы и распускающихся листьев вошел йодистый запах моря.
 Чудесные ароматы весны преследовали его и внизу, в кухне, где уже потрескивал и пофыркивал огонь. На плите стоял кофейник, а отец, сидя за столом, производил какие-то расчеты на обратной стороне старого конверта.
 – Доброе утро, сын, – сказал он, мельком взглянув на Клинта.
 – Доброе утро, папа.
 Ему хотелось сказать отцу о том, какое чудесное нынче утро, но отец, видно, спешил и ему было совсем не до того. Когда Клинт вышел из дому с ведром в руках, Бастер, как всегда, вылез из ящика, а из-за угла выбежали собаки. Но сегодня тюлень не торопился и после душа полез обратно но ступенькам к себе в ящик, как будто не доспал и решил полежать еще немного.
 Клинт пошел в коровник в сопровождении собак. Весна настраивала его на мечтательный лад, и он доил машинально, думая совсем о других вещах, как вдруг молоко кончилось. Клинт удивился, что подоил так быстро, и был совсем поражен, когда увидел, что в ведре едва ли на четверть молока.
 – Так не пойдет, Джуна, – сказал он. – Придется тебе дать еще.
 Он снова принялся доить, но нацедил лишь несколько струек. Джуна тревожно задвигалась и угрожающе подняла заднюю ногу, словно желая лягнуть его за то, что он не понял намека.
 – Как хочешь.
 Он встал и понес почти пустое ведро в дом. Это была загадка, а Клинт любил разгадывать загадки. Отец же был настроен совсем по-другому.
 – Не могло же за ночь у коровы пропасть молоко! Вернись и закончи дойку.
 – Но больше нет молока, папа. Я доил до тех пор, пока Джуна чуть меня не лягнула.
 – А ты не отдал все остальное молоко своему тюленю?
 – Бастера даже не было в коровнике.
 Отец хотел было сам идти в коровник доить Джуну, но потом велел Клинту поставить ведро на место.
 – В следующий раз я пойду сам доить. А теперь занимайся другими делами.
 Когда Клинт снова вышел во двор, утро уже не казалось ему таким приветливым. Отец был по-своему прав, решив, что он не умеет доить, а ведь он старался изо всех сил! Ладно, пусть отец сам попробует.
 Вечером отец отправился доить корову и принес полное до краев ведро.
 – Нет, молоко у Джуны не пропало, сын. Отец больше не сердился. Он сказал «сын». Клинт знал – все в порядке.
 – Очень хорошо, папа. Значит, Джуна просто меня обманула.
 Он пообещал себе, что утром надоит столько же, сколько отец. Он встал и оделся вовремя, но когда зашел за ведром, то увидел, что его уже нет. И Бастера не было в ящике. Клинт пошел один кормить кур. По крайней мере это-то дело ему доверяли!
 Он шел по двору, когда отец окликнул его:
 – Клинт, зайди в коровник на минуту!
 Он подошел. Отец стоял у двери, держа в руках ведро.
 – Загляни-ка сюда! – Он указал внутрь.
 Возле Джуны, опираясь на передние ласты, стоял Бастер и, захлебываясь от удовольствия, сосал молоко.
 Клинт сам шлепнул Бастера и выгнал его из коровника.
 Но тюлень вовсе не обиделся. Его отшлепали и выгнали, но он решил, что это все равно что утренняя возня на траве, и по дороге к дому резво ковылял вслед за Клинтом и лопотал по-своему, что-то рассказывая.
 Клинт не слушал его. Он думал о том, как получше закрывать дверь коровника: это надо сделать по возвращении из школы. Проем небольшой, но Бастеру этого вполне достаточно, чтобы, просунув нос, потом втащить и все свое обтекаемое тело.
 Дверь можно исправить за полчаса. Но следует подумать и о другом. Бастер оказался сообразительным, энергичным, способным на выдумку, каким и должен быть тюлень. А раз он сумел пробраться в коровник и подоить корову, значит, от него следует ждать и новых проказ.




 БАСТЕР-ТРУС


 Начались каникулы, и приятели Клинта с Биг Ривер приехали к нему в гости, что случалось не очень часто. Прибыли они незадолго до полудня в лодке Декеров со старым подвесным мотором мощностью в две лошадиные силы.
 Клинт и Бастер ждали своих гостей на берегу. Из моторки вылезли Лен Декер, годом старше Клинта, его младший брат Фил и Джордж Лоусон, ровесник Лена, но пониже его ростом и поспокойнее.
 Фермы Декеров и Лоусонов находились в дельте реки к северу от дома Барлоу, поэтому, помимо школы, Клинт встречался с мальчиками довольно редко. По субботам и воскресеньям они помогали своим родителям по хозяйству. По окончании школы им предстояло работать на ферме – их судьба уже была решена. Иногда Клинт даже завидовал им: он чувствовал себя неустроенным, а они твердо знали, что их ждет.
 Когда лодка подошла к берегу, Лен крикнул:
 – Привет, Клинт! Ты, наверное, уже устал нас ждать, а?
 Тоненьким голосом к нему присоединился и Фил:
 – Это и есть твой тюлень, Клинт? Какой хорошенький!
 Джордж Лоусон только приветливо помахал рукой.
 Они вылезли из лодки. На всех троих были одинаковые синие джинсы, ситцевые рубашки и старенькие кеды. Кожаные куртки и свитеры остались в лодке. Лен держал в руках ружье, и у всех были пакеты с сандвичами.
 – Мы собирались приехать пораньше, – объяснил Лен, – но отец заставил меня закончить пашню.
 Фил знакомился с Бастером, который приветливо полаивал, но совершенно ясно говорил, что пока еще плохо знает мальчика.
 – Ну просто симпатяга! – сказал Фил. – Вот бы нам такого: больше ничего не надо, только тюленя.
 – Еще будет, – пообещал ему Лен, – хотя, впрочем, родители не разрешат тебе его держать. Тюлени ужасно надоедливые. – Лен был выше Клинта, но коренастый, поэтому он казался ниже. А выражение его лица было то приветливым, то недоверчивым. Он осмотрелся, задержав свой взгляд на оконечности мыса. – Прежде всего, я думаю, нам стоит поесть.
 – Мама ждет нас к обеду, – сказал Клинт.
 – Вот здорово!
 – Очень любезно с ее стороны. Но Лен покачал головой:
 – Когда мы захотим есть, съедим наши сандвичи. А после обеда нам целый час не разрешат купаться.
 – Купаться еще холодно, – заметил Фил.
 – Тебе холодно, а мне нет! – огрызнулся Лен. – Сначала посмотрим, как купается Бастер; для этого мы и приехали. – Он окинул Клинта насмешливо-недоверчивым взглядом. – Ты уже научил его плавать?
 – Он за всю свою жизнь еще ни разу не был в воде, разве что под душем из шланга.
 – Тогда поедем в Бухту Радости, – решил Лен. – Половим рыбу, у нас в лодке есть удочки. Может, искупаемся. И поедим, когда захочется. А Бастер покажет нам, на что он способен. Держу пари, что когда он залезет в воду, то разовьет такую скорость, будто в нем реактивный двигатель.
 Все согласились, что Бухта Радости – место самое удачное. С полмили в длину и в несколько сот ярдов шириной, она была похожа на горное озеро с поросшими елью крутыми берегами. Люди жили там только в самом дальнем конце, где берег был отлогим и влажным. На опушке леса стояло несколько хижин, в них зимой отогревались рыбаки. А у западного берега был сплошной завал из бревен; там отец Клинта вязал свои плоты. Прямо посредине бухты высилась песчаная отмель, и в маленьком заливе позади нее на глубокой воде лежал плот.
 Мама Клинта снабдила их жареными цыплятами, пирогами и молоком. Мальчики и Бастер поели тут же, на плоту. Тюлень никогда не отказывался от еды, но сегодня он нервничал от близости воды. Сначала он не отходил от Клинта и все время волновался – ему хотелось, чтобы Клинт убрал куда-нибудь море.
 После завтрака мальчики принялись убеждать друг друга, что вода самая подходящая для купания. Они спорили, следует ли переждать после еды полчаса или час. Час прошел, а они все продолжали лежать на плоту под солнцем и удить рыбу.
 Начался отлив, рыба перестала клевать: наверное, она была так же сыта, как и мальчики. Время от времени какая-нибудь рыбка поглядывала на приманку, как Фил – на остатки пирога, и отворачивалась. Забавно было просто смотреть на рыбок к зеленой воде, на крабов, ползающих по песчаному дну, на ленты морской капусты, трепетавшие в подводном течении…
 Клинт очнулся от резкого выстрела из ружья.
 Это Лен пальнул по пробковому поплавку, маячившему у входа в бухту. Фил и Джордж выбрали удочки из воды. Улов составляли только бычки – их съел Бастер, а на крючке Клинта даже приманки не было. Он и представления не имел, сколько времени у него был пустой крючок. А та приманка, что лежала рядом, тоже исчезла – ее съел Бастер.
 Лен выстрелил еще раз, поплавок подпрыгнул.
 – Попал, – удовлетворенно сказал Лен. Джордж снял приманку и всадил крючок в кедровое удилище, на которое была намотана леска.
 – Не оставляй приманки на крючке, – сказал он Филу, – а то Бастер еще проглотит его.
 Лен снова выстрелил, но промахнулся.
 – Кто лезет в воду?
 Ответом было лишь смущенное молчание. Фил попробовал воду ногой, но тотчас отдернул ногу.
 – Ух, ну и холодно!
 – Ребеночек! – Лен начал раздеваться. – Кто влезет последним, тот трус!
 Мальчики принялись раздеваться, не проявляя, однако, особого энтузиазма. Клинт еще стягивал с себя нижнюю рубашку, когда услышал шум – это нырнул Лен. Клинта обдало ледяными брызгами. Бастер завизжал и прижался к его ногам. Клинт решил, что тюленя напугал этот шум.
 Лен вынырнул, отдуваясь, и схватился за край плота.
 – Видели, как я нырнул прямо в лед?!
 Оттолкнувшись от плота, он снова ушел под воду.
 Следом за ним нырнул Джордж; а потом, заверещав, плюхнулся Фил. Набрав воздуха, нырнул с края плота и Клинт. По-настоящему холодно было только в первую секунду, и поэтому он решительно направился вниз, на дно, где несколько секунд любовался красным морским огурцом, который с помощью своих пятнадцати ветвистых щупалец охотился за добычей.
 Когда Клинт вынырнул на поверхность и отвел мокрые волосы с лица, он увидел, что Фил уже стоит на плоту и, дрожа всем телом, натягивает на себя одежду. Джордж держался за край плота, собираясь вылезать из воды, и только Лен еще барахтался в воде, обзывая их трусами, и кричал, что война превосходная. Но через минуту они все уже были на плоту, а Бастер радостно топтался рядом: с глупостью было покончено. Кисло взглянув на него, Лен сказал:
 – Послушай, Клинт, ведь мы приехали сюда посмотреть, как Бастер будет учиться плавать. Так как же насчет урока?
 – Давайте учить, – ответил Клинт. – Только надо сообразить, как это сделать.
 – Столкнуть его с плота, вот и все!
 – Нет, он может утонуть или наглотаться воды, и у него начнется воспаление легких.
 – Чепуха! Не сочиняй сказки! Что, тюлени не умеют плавать, что ли?
 – А я и не сочиняю. Очутившись в воде, тюлененок может утонуть, если ему не помогает мать-тюлениха. Она поддерживает его снизу и подталкивает к берегу.
 – Скажи, какой умный! Говорю тебе: столкни их в воду, и он понесется со скоростью реактивного самолета!
 – Давайте попробуем поучить его на мелководье, возле берега, – предложил Джордж.
 – Как в лягушатнике для малышей, – добавил Фил.
 – Правильно, как в лягушатнике! Тащи его сюда и бросай в воду!
 Клинт остановился в таком месте, где глубина воды была не больше двух футов.
 – Бросать его нельзя, – сказал он. – Я буду стоять в воде, а вы все потихоньку его опускайте. Я подержу ему морду.
 – Чепуха!
 Для Клинта это событие было волнующим – повторялось то, что произошло миллионы лет назад: наземное животное возвращается в море. Но Бастер не хотел возвращаться. Он пытался и Клинта уговорить вылезти из воды. Самого же его никак нельзя было заставить войти в воду.
 В спуске Бастера на воду участвовали все. Джордж тоже влез в воду, чтобы держать тюленя сзади. Лен, который сначала хотел просто спихнуть Бастера с плота, должен был поднять его и передать тем, кто стоял внизу. А на долю Фила, которому Бастер доверял больше, чем Лену, выпало успокаивать его.
 – Готовы? – спросил Лен.
 – Готовы. Спокойнее.
 – Хороший наш Бастер!
 – Молодец, Бастер! Не бойся, я буду держать тебя.
 – Они довольно легко подняли его и спустили в воду. Но когда Клинт положил его так, что только нос его остался на поверхности воды, большие глаза Бастера наполнились тревогой.
 – Вот так, Бастер, моло…
 Фыркнув, Бастер резко рванулся вперед, оттолкнув в одну сторону Клинта, а в другую – Джорджа. Клинт увидел, как, плюхнувшись прямо в прибрежный ил, по горло в воде, Бастер, барахтаясь, выбрался из мелководья на берег и полез по склону песчаной отмели. Грязный, дрожа от холода, поранив руку об ракушку, Клинт стоял на плоту и смотрел ему вслед.
 Лен так и застыл с открытым от удивления ртом.
 – Что случилось?
 – Все кончено! – сказал Фил.
 – Он набрал в нос воды… – объяснил Клинт.
 – Чепуха! Тюлень – и боится воды!
 – Неженка!
 – Трус!
 Уши Клинта горели, когда он бежал вслед за Бастером. Тюлень не хотел превращаться в морское животное.




 ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОРЕ


 Приятно потрескивал огонь в плите, прогоняя ночную прохладу из кухни, а на дворе даже в самую раннюю пору уже чувствовалось, что наступило лето.
 Бастеру, который теперь помогал Клинту во всех делах, кроме дойки коров, лето пришлось по душе. Он постоянно выказывал свою радость по поводу того, что Клинт наконец-то отказался от дурной привычки каждое утро уходить в школу.
 Завтракали теперь уже при полном свете дня – втроем. А пожалуй, и вчетвером. В это утро Бастер, как всегда, стоял на крыльце, опираясь ластами о подоконник, и его забавная морда ни на минуту не исчезала из окна. Казалось, он тоже сидит со всеми за столом, только в дальнем конце, у самого окна.
 Взглянув на часы, отец включил радио. Через несколько секунд раздался приятный голос диктора:
 «Сегодня и завтра ожидается ясная погода, ветер западный, слабый. Температура в шесть часов утра была шестьдесят градусов [3] . Влажность шестьдесят…»
 И без радио было понятно, что день превосходный. Но случается, что погода становится слишком хорошей. Когда влажность падает, земля в лесу высыхает, и возникает опасность лесного пожара; даже лесорубы тогда уходят из леса. Шестьдесят же градусов влажности было именно то, что нужно.
 – Неплохо, – заметил отец. – Если ничто не помешает, мы закончим корчевание еще сегодня.
 Он повернулся, чтобы выключить радио, но, услышав звуки музыки, остановился.
 – Не выключай, – сказала мама. – Это «Танец часов». Мне он всегда нравился.
 – Он еще кое-кому нравится, – ответил отец. – Посмотрите! За окном Бастер, задрав кверху голову, раскачивался в такт музыке.
 – Словно дирижер перед оркестром! – сказала мама.
 У Бастера был вид старого знатока, и он раскачивался, словно танцуя вместе с часами – часами, овеянными летним теплом и играми с мальчиками и собаками.
 Когда музыка смолкла, Бастер несколько минут оставался в ожидании, а потом, постучав правым ластом по стеклу, потребовал продолжения. Но диктор уже читал рекламные объявления, и отец выключил радио.
 Бастер опять постучал.
 – Больше нет, – отрицательно покачав головой, ответил Клинт.
 Тюлень изобразил на морде полное отчаяние и исчез за окном.
 – Пловца из твоего тюленя, может, и не получится, – вставая из-за стола, засмеялся отец, – зато скрипача из него сделать можно.
 – Тюлени считаются музыкальными животными, – объяснил Клинт. – Я читал, что в Англии по утрам в воскресенье они вылезали на берег послушать звон церковных колоколов.
 – Настоящие христиане, ничего не скажешь! – улыбнулся отец. – Они и вправду похожи на людей, даже когда откалывают свои штучки!
 В самую пору было изложить отцу свою просьбу, и Клинт вышел вслед за ним на крыльцо, где отец сменил домашние туфли на башмаки лесоруба со стальными шинами. В это утро полоса мокрого песка, гравия и водорослей была очень широкой, и лодки оказались далеко от воды. Стояла малая вода – самое время отправиться в экспедицию.
 – Папа, мне кажется, сегодня я мог бы найти земляную уточку. Такого отлива уже давно не было. Можно, я сначала пойду в море, а уж потом буду рыхлить грядки? Я все равно не могу начать, пока не спадет роса…
 Завязывая шнурки на башмаках, отец присел на перила крыльца.
 – Ты умеешь уговаривать не хуже хорошего адвоката, – улыбнулся он. – Иди, если мама не возражает. Смотри только, чтобы твой Бастер не свалился в воду!
 По дороге к морю Клинт излагал тюленю план действий:
 – При таком отливе «Дельфин» не спустишь на воду. Да и ветра нет. Мы возьмем маленький ялик и пойдем к отмелям. Если ты будешь вести себя хорошо, я накопаю тебе моллюсков. Не фыркай, не то ты напугаешь земляных уточек. Ты ведь даже не знаешь, что это такое. Ладно, я тебе их покажу.
 Спустив ялик на воду, Клинт снова обратился к Бастеру:
 – Ты слышал, как папа сказал, чтобы ты не свалился в воду? И как тебе не стыдно? Такой большой тюлень, а боится соленой воды! На отмелях я буду учить тебя плавать, а если ты не научишься, я с тобой перестану разговаривать!
 Бастер, подняв морду, взвизгнул от полноты чувств.
 – Надеюсь, ты понял, – сказал Клинт. – А теперь влезай.
 Он подтолкнул ялик к Бастеру, который, уцепившись за планшир, влез в лодку прямо с берега.
 Обычно при малой воде полоса отмелей была в полмили шириной. Сегодня же, при минусовом приливе, она была похожа на целый континент, который встал из моря в дымке легкого утреннего тумана.
 Испытывая благоговейный трепет ко вновь открытому миру, Клинт бесшумно подвел ялик к песчаному пляжу. Оглянувшись, он увидел похожий на тень высокий силуэт цапли.
 – Тс-с, Бастер!
 Дома тюлень вел себя шумно, но в экспедициях умел не нарушать тишины. Он неподвижно сидел на дне лодки, поглядывая на Клинта с видом заговорщика.
 Оглянувшись еще раз, Клинт увидел, что цапля, которая находилась от них на расстоянии футов в пятьдесят, начинает проявлять первые признаки беспокойства. Киль чуть слышно проскрипел по застрявшим в иле ракушкам. Раздался хриплый крик, и, вытянув длинные ноги, цапля взмыла в воздух, а потом растаяла в тумане.
 – Мы напугали ее, – сказал Клинт. – Теперь можно вылезать. Между прочим, это была большая голубая цапля, самец, потому что у него крест на голове.
 Он слез в воду и подтянул ялик к берегу.
 – Вылезай, Бастер!
 Он наклонил ялик, чтобы тюленю было легче вылезти. Бастер тревожно взглянул на Клинта, потом с сомнением – на илистый берег.
 – Лучше не будет, Бастер. Вылезай!
 Бастер вывалился из лодки, а Клинт взял лопатку для моллюсков и ведро.
 – Попытаем счастья здесь.
 Они направились к обрыву – там сразу шла глубокая вода.
 – Тс-с!
 Бастер остановился рядом, и оба прислушались к звукам, которые доносились из воды: хриплое, мощное дыхание невидимых пловцов.
 – Знаешь, кто это? Бастер не знал.
 – Тюлени.
 Но и это ему ничего не сказало.
 – Подожди, увидишь.
 Они подождали, и в тумане прямо перед ними из воды появились две черные головы.
 Тюлени походили на сильных пловцов, которые знают, куда плывут, и не боятся усталости. Они держались рядом, как друзья, и громко дышали, словно шушукались. Видно было, что в воде они себя чувствуют как дома.
 – Хорошие ребята твои тюлени, – сказал Клинт.
 Бастер ответил лишь вежливым взглядом; его больше интересовали мальчики и собаки – с ними, по крайней мере, можно было возиться, или радио – его приятно слушать.
 Они пошли дальше. Клинт пристально изучал прибрежный песок. Из-под ног его разлетались моллюски, но он не обращал внимания на лошадиные актинии с их сморщенными, в дюйм толщиной сифонами. Вдруг позади, облив ему ногу до колена, взметнулся целый фонтан воды.
 – Ах ты! – Он нагнулся над аккуратной ямкой в песке – на нее он и наступил. – Это и была земляная уточка, Бастер. У нее к сифону, наверное, прилип пучок водорослей, и я на него наступил. Теперь она ушла, и искать ее уже бесполезно.
 Они стали ступать более осторожно и вскоре остановились возле торчащего из песка сифона. Он был не толще, чем сифон крупной лошадиной актинии, но не сморщенный, а гладкий.
 – Вот она, Бастер. А теперь – тс-с!
 Тюлень замер в неподвижности, и Клинт приступил к работе.
 Говорят, есть с полдюжины способов выкопать земляную уточку. Однако пять из них Клинт считал неприемлемыми, ибо уточка пугалась и уходила еще глубже в песок. Правильным способом был тот, которому его научили индейцы. И Клинт принялся осторожно копать на расстоянии фута от сифона. Люди, которые никогда этого не делали, утверждают, что копать так близко нельзя, а на самом-то деле как раз можно.
 Клинту не удалось так уж много узнать о земляных уточках из книг, но он изучал их самостоятельно и даже написал о них классное сочинение. Он утверждал, что по деятельности и инстинктам их следует относить к классу простейших. Движения их только вертикальны: добывая пищу, они высовывают сифоны на поверхность и втягивают обратно при приближении опасности. Когда их ищут, они стараются зарыться поглубже в песок, но далеко уйти не могут. Обычно земляная уточка бывает как раз над теми камнями, которые Клинту уже не под силу сдвинуть.
 Чувство опасности у земляной уточки тоже было весьма примитивным, писал Клинт. Она проявляла беспокойство, только когда трогали ее сифон, но не обращала внимания, если копали рядом. Наверное, считала, что это роет какой-нибудь другой моллюск, или вообще не знала, что происходит, ибо это выходило за пределы ее восприятия.
 Клинт написал обо всем этом в своем сочинении по литературе, хотя нужно было писать на тему «Что я видел во время поездки в город». Некоторым ребятам понравилось его сочинение, другие говорили, что в нем слишком много умных слов. А Лен Декер целую неделю во время большой перемены потешался над ним, говоря, что Клинт чересчур о себе воображает. Клинт уже жалел, что сдал такое сочинение, но, написав его, он сам для себя уяснил, что ему известно о земляных уточках, а что еще нет.
 Клинт выкопал отлогую с одной стороны ямку глубиной я полтора фута. Между этой ямкой и земляной уточкой была стена из песка и гравия с фут толщиной.
 – А теперь, Бастер, посмотрим, точны ли наши расчеты.
 Бастер оторвался от прозрачной креветки, которую он, с интересом обнюхивая, вырыл из ее убежища, и закивал головой, словно говоря: «Какой вопрос! Конечно, все расчеты превосходны!»
 – Подожди, Бастер, мы ее еще не достали. Сначала сделаем так… – Не сводя глаз с ничего не подозревающей уточки, Клинт начал подкапывать песок под стеной между ямкой и уточкой. – Тс-с, Бастер! Еще несколько дюймов…
 Лопата царапнула о камень, взвился фонтанчик воды, и сифон исчез. Клинт изо всех сил двинул лопату вперед и почувствовал, как что-то живое стукнулось о стальное лезвие.
 – Смотри, Бастер!
 Но смотреть пока было не на что. Черенок лопаты ушел под воду, куда скользнула и потревоженная Бастером креветка.
 Клинт руками разрушил стену и вытащил огромного молочно– белого моллюска. Он поднял его за сифон в целый фут длиной, прикидывая, сколько уточка может весить.
 – Неплохой экземпляр. В нем, наверное, фунтов пять.
 Сифон уточки был в два раза длиннее ее туловища, и втянуть его целиком в свою тяжелую, почти квадратную раковину она никак не могла бы, а толстая мантия распахивалась впереди всем на обозрение, словно уточка купила себе пальто в отделе детского платья и оно ей было мало. Казалось, не хватило хитина для такой раковины, какая ей была предназначена природой.
 В книгах не говорилось, зарывается ли земляная уточка в песок, чтобы защитить обнаженные части своего туловища, или просто ее раковина уменьшилась, поскольку в ней не было особой нужды. И почему земляных уточек можно отыскать во всем мире только в двух местах, разделенных целой тысячей миль, – в Пюджет-Саунде и на Африканском побережье. Должен же, считал Клинт, кто-то наконец выяснить, почему такие столь далекие места оказались одинаково привлекательными для доисторического моллюска.
 Он нашел еще одну земляную уточку, а потом выкопал несколько масляных моллюсков для Бастера.
 – Молодец, хорошо себя вел!
 Бастер пролаял в ответ нечто похожее на: «И ты тоже», и предложил идти дальше, исследовать мир, который они открыли самостоятельно.
 Когда они вернулись к воде, уже начался прилив; ялик был на плаву, а якорь – под водой.
 – Мы поступили беспечно, Бастер, теперь придется идти вброд, а то и плыть. То есть поплыву я. Ты ведь даже не знаешь, как это делается!
 Ялик оказался далеко в море, но поскольку берег был отлогим, то Клинт добрался до лодки, не замочив ноги выше колен. Подтянув к себе ялик, он забросил туда ведро и лопату, а потом оглянулся и увидел, что Бастер топчется у кромки воды, поднимая попеременно то один ласт, то другой и лаем уговаривает Клинта вылезти из этой мокрой и страшной воды.
 – И не подумаю! – крикнул Клинт. – Иди ты сюда!
 Ответ Бастера прозвучал так, будто он готов полезть даже в огонь ради Клинта, но в соленую холодную воду… Нет, всему есть предел!
 – Бастер, ко мне! Сюда, Бастер!
 Началось это как игра, но Клинт решил действовать всерьез. Бастер не хочет подойти к нему, но и остаться один на берегу он боится. Однако пока он топчется на месте, уговаривая Клинта вернуться, вода все прибывает. Теперь, когда он попеременно поднимает свои ласты, они шлепают по воде, как лопатки колес допотопного парохода.
 – Бастер, сюда! Ко мне, Бастер!
 Тюлень был уже почти полностью в воде. Сейчас или никогда, решил Клинт.
 – Сюда, Бастер! Бастер, сюда!
 Раздалось громкое фырканье, как будто тюлень набрал воды в нос.
 – Сюда, Бастер! Ко мне!
 Опять одно фырканье, и Бастер, гордо задрав голову, заскользил по воде.
 Клинт, стоя по пояс в воде, подбадривал его:
 – Молодец, Бастер!
 С гордым, счастливым видом тюлень подплыл к хозяину. Казалось, он улыбался во всю свою морду, и Клинт тоже. Даже мать Бастера не могла бы больше гордиться своим сыном.
 – Молодец, Бастер! Ты научился плавать!
 Бастер подплыл к нему совсем вплотную, но вдруг лукаво взглянул на него, опустил голову и, плавно нырнув, ушел под воду.
 Клинт влез в ялик. Футах в ста от него из воды вынырнула голова Бастера. Клинт выбрал якорь, и Бастер поплыл рядом с тем же гордым и счастливым видом.
 – Сюда, Бастер, влезай в лодку, я помогу тебе. Но Бастер, нырнув, снова исчез.
 Клинт пустился в путь один. Он гордился Бастером, но почему– то одновременно испытывал чувство утраты. Он даже представить себе не мог, как он жил, пока не нашел на берегу маленького тюлененка.
 Когда Бастер подплыл к нему, он вытащил весла, но тот опять нырнул. Глядя в воду, Клинт видел только летящую тень.
 Тюлень навсегда превзошел своего учителя в умении плавать. Он стал одной из тайн подводного мира, который Клинт теперь исследовал и в который мог заглянуть только с поверхности.




 МИР МУЖЧИН


 Мама Клинта уехала на неделю в Сиэтл погостить у тети Гарриет, и хозяйство было оставлено на Клинта. Разумеется, о таком порядке, какой поддерживался мамой, и речи быть не могло, но Клинт с отцом отлично ладили, и дела по дому много времени не отнимали.
 Мама готовила завтрак целых полчаса. Клинт же бросал на сковородку куски мяса и, пока оно жарилось, мыл оставленную с вечера посуду. Для Бастера включалось радио, и тюлень раскачивался посреди кухни под музыку «Голубого Дуная».
 Клинт думал, раз Бастер научился плавать, значит, конец их дружбе. Оказалось все наоборот. В эти летние дни они почти все время от восхода до захода проводили вместе.
 Пока Бастер не умел плавать, Клинту было немного жаль его – так неуклюже он ковылял по земле. Теперь наступила очередь Бастера жалеть мальчика.
 Вальс кончился, и тюлень жалобно завизжал, требуя еще.
 – Пора завтракать, Бастер.
 Выключив радио, Клинт положил мясо на хлеб, полил его соусом из пикулей и налил себе стакан молока. Бастер ел по-настоящему раз в день, вечером, но Клинт бросил на тарелку несколько кусков сырой рыбы и для него.
 Когда тюлень, ковыляя, скатился рядом с ним по ступенькам крыльца, Клинт напомнил ему:
 – Не забудь – когда мама вернется, тебе в дом нельзя.
 Они поели под яблоней во дворе. Бастер в один присест проглотил свою рыбу и, задрав голову, начал клянчить еще. Сначала он визжал, потом стал лаять. Клинт показал ему пустые руки и покачал головой:
 – Больше нет.
 Бастер изобразил на морде полное отчаяние и упал на землю, притворяясь мертвым. Клинт этому его не учил; Бастер был прирожденным комедиантом.
 Растянувшись на траве, Клинт смотрел на проглядывавший сквозь густую листву яблони кусок синего неба и слушал навевающее сон жужжание пчел. Переваливаясь, к нему подошел Бастер, и Клинт поскорее сел, чтобы избежать поцелуя.
 Бастер двинулся в сторону берега и, поглядывая через плечо на Клинта, лаем и визгом звал его за собой.
 – Нет, Бастер, никакого купания еще полчаса. Мы только что позавтракали.
 Бастер поднял морду с таким видом, будто спрашивал: «То есть как – никакого купания?»
 – Подожди, сначала вздремнем немножко. Иди сюда, Бастер! – Он похлопал рукой рядом с собой.
 Бастер лег, а Клинт устроился так, что голова его покоилась на спине тюленя. Вы, наверное, думаете, что от тюленя пахнет рыбой? От Бастера ничем не пахло, а подушка из него получалась мягкая и пушистая. Клинт положил ступню одной ноги на колено другой и пошевелил голыми пальцами.
 – Вот это жизнь, Бастер!
 Над противоположным берегом висело голубое марево, а по заливу скользила лишь одна лодка – ее белый парус отражался в неподвижной воде.
 – Хорошо, если бы лето было подлиннее!.. Вот что мы скоро сделаем. В один прекрасный день мы уйдем на «Дельфине» в экспедицию на целую неделю. И на ночь не будем возвращаться домой. Я возьму спальный мешок, а твой мешок прямо на тебе. Еды с собой не будем брать никакой – прихватим только рыболовную снасть, лопату для моллюсков и устричный нож. Будем добывать пищу из моря и на берегу.
 Бастер перевернулся на другой бок и снова замер в неподвижности.
 – Я могу жить на той же пище, что и ты, Бастер, – продолжал Клинт, – вот увидишь. А если мы не сумеем раздобыть еды, придется нам питаться планктоном.
 Бастер коротко тявкнул в знак согласия.
 – Мы навестим ребят с Биг Ривер и старого Тима Уолша в его плавучем домике возле Тритон Коув. Тиму уже сто лет, и каких только историй он не знает! А потом мы отправимся в Линч Коув. Там мелко, и потому вода теплая. Может, там мы найдем новых моллюсков.
 Но тут мягкая подушка Клинта зашевелилась, встряхнулась и прервала его мечтания, напомнив, что пора купаться.
 – Ну что ж. – Клинт поднялся и пошел к берегу. – Но только недолго; у нас еще впереди куча дел.
 Недолго – это значит до плота и обратно, ну, и, конечно, небольшой заплыв вокруг плота. Влезли в воду, как обычно: Бастер медленно ковылял рядом с Клинтом, который шел, пока не стало достаточно глубоко.
 – Ну, готов? Поплывем?
 Бастер провизжал в ответ, что всегда готов.
 Клинт нырнул, вынося вперед правую руку в кроле. Но не успел он еще раз взмахнуть рукой, как Бастер уже оказался далеко впереди. На полпути к плоту Клинт встретил Бастера, уже возвращающегося назад.
 – Ты победил, – объявил ему Клинт. – Ты у нас вообще победитель.
 Бастер на полной скорости плыл ему навстречу; казалось, они вот-вот столкнутся, как вдруг тюлень нырнул. Клинт почувствовал, как раздалась под ним вода. Он уже приближался к плоту, когда Бастер с довольным видом вынырнул рядом. Теперь он плыл медленно. Они вместе вылезли на плот, и тогда тюлень взволнованным лаем возвестил, что они пришли одновременно.
 Когда они снова нырнули, Клинт направился к пятнистому морскому языку, что неподвижно лежал на песчаном дне. Под ним мелькнула какая-то тень – это был Бастер. Наконец Клинт поднялся на поверхность; держась за край плота, он жадно вдыхал воздух, а потом вылез из воды и растянулся на солнышке. Хоть и стояло лето, но вода была холодной.
 Потеряв вдруг Клинта, Бастер, как пробка, выскочил из воды ярдах в пятидесяти от плота. Увидев его, он помчался к плоту.
 «В чем дело? – казалось, спрашивал он. – Я же видел, как ты нырнул».
 – Я не умею так, как ты, Бастер, – сказал Клинт, когда тюлень растянулся рядом. – Ты мог бы научить меня плавать, но свои ласты ты мне одолжить не можешь.
 Бастер готов был целый день нырять с плота, но их ждали другие дела.
 – Хватит, – сказал ему Клинт. – Ныряем – и домой. Давай наперегонки. Готов?
 Весь напружившись, Бастер только и ждал команды.
 – Вперед!
 Клинт нырнул неглубоко и в сторону берега, но еще в воздухе он услышал мощное движение Бастера далеко впереди. На полпути к берегу Бастер опять нагнал его, и их соревнование снова закончилось вничью.
 Даже в теплом воздухе Клинт ощущал исходящий от Бастера жар, который, наверное, согревал его, пока он находился в воде. На суше Клинт чувствовал себя значительно увереннее Бастера.
 – Пойдем колоть дранку, – объявил он, одевшись. – Чем еще, ты думаешь, можно покрыть крышу для нового птичника?
 Бастер не знал.
 Клинту нравилось колоть дранку. Когда наловчишься, трудно даже считать это работой. Для нее нужны лишь косырь да киянка, ну, и, разумеется, деревянный брус. Брус – это обтесанное кедровое полено фута в три длиной, и под яблоней возле сарая с дровами их лежала целая груда – отец Клинта скидывал их там прямо из машины.
 Клинт обтесал полено и взял косырь и киянку. Косырь – это стальное лезвие с деревянной ручкой. Клинт всадил острое лезвие в глубь бруса и ударил по нему киянкой. Тук! Ровная, толщиной в полдюйма планка отскочила от бруса. Теперь нужно лишь зачистить ее, и она превратится в дранку, легкую и прочную, которая проживет добрых пятьдесят лет. Клинт снова всадил лезвие и снова ударил киянкой. Тук! Вот и следующая дранка. Тук! Тук! Третья, четвертая, пятая!
 Он стучал, каждый раз нагибаясь за новым брусом, а вокруг росла груда планок, и запах от них растекался в летнем воздухе. Клинт остановился, планки ему мешали.
 – Бастер, ах ты лентяй! Ну-ка, убери эти планки, чтобы мне легче было работать.
 Бастер отдыхал под яблоней. Он ничего не имел против планок, но Клинт пнул их ногой, значит – это враг. Бастер подошел и, схватив одну из планок своими острыми зубами, понес под яблоню, чтобы там сжевать. Он, казалось, спрашивал:
 «Вот эта тебе не нравится?»
 – Не эта, Бастер, а та.
 Клинт указал на другую планку, Бастер встал и тоже отнес ее под яблоню. Он проявил сообразительность, а Клинту пришла в голову блестящая мысль. Раз уж Бастер сам рвется помогать, мешать ему не стоит.
 – И эту тоже. – Клинт показал на следующую планку. Бастер взял ее, положил рядом с двумя первыми и остановился в ожидании дальнейших указаний.
 – Еще одну, – сказал ему Клинт. – Отнеси все.
 Бастер подошел за следующей, потом еще за одной, еще и еще. Понукать его больше не приходилось. Он помогал в работе впервые и гордо ковылял туда и обратно, перенося планки из одной груды в другую.
 С таким помощником, как Бастер, работа вообще казалась пустяком. Планки весело, словно с охотой, отлетали от бруса. А что было в этом удивительного: кедр создан для дранки.
 Кедр – дерево что надо, говорит старый Тим. Индейцы без него и жить бы не могли. Из кедрового теса они строят дома, иногда длиной почти в четверть мили. Семей десять может жить в таком доме. И легкие индейские лодки – каноэ – тоже долбят из ствола кедра, а лески и сети для ловли рыбы делают из крученой кедровой коры. Из расплющенной коры шьют летнюю одежду, а кусочки коры используют как трут. Ухватив тлеющий кусок коры расщепленной лучиной, можно переносить огонь на большие расстояния. Даже лосося ловят при помощи кедровых сетей и удочек. А лосося индейцы меняют на все, что им нужно.
 Кедр и белым помогает не меньше, чем индейцам. Звуки дождевых капель, стучащих по покрытым кедровой дранкой крышам домов в Пюджет-Саунде, – самая приятная музыка на свете.
 Бастер устал и лег отдохнуть под яблоней. В конце дня он снова запросился купаться, и Клинт отложил косырь и киянку в сторону.
 – Только недолго, Бастер. Уже пора обедать. Что ты будешь есть? Рыбу?
 Слово «рыба» Бастер понимал.
 Коротким лаем и кивком головы он дал понять, что рыба его вполне устраивает, – но прежде они все-таки должны пойти купаться.
 После купанья они принялись готовить обед. Клинт включил радио, полилась музыка. Пока разогревалась плита, Клинт накрыл на стол, почистил картошку, открыл банку с бобами и принес кукурузу с огорода. Затем он положил в духовку кусок свинины.
 Клинт не очень хорошо готовил, но умел делать все, кроме сладкого. Мама, зная об этом, перед отъездом испекла несколько пирогов.
 Хорошо, когда мама дома, но и когда ее нет, тоже неплохо, хотя и совсем по-другому. Словно изо всех углов вдруг выползало что-то давно забытое, и мир преображался. То был мир мужчин.
 За третьей чашкой кофе, раскуривая трубку, отец Клинта заговорил об Аляске.
 – Аляска – страна мужчин, – сказал он. – Женщинам там скучно. Твоей тете Гарриет наверняка не понравились бы ни пустынная тундра, ни тамошние города; она бы, наверное, захотела их перестроить. Дел ей хватило бы по горло. Что же касается твоей мамы, то тут я не уверен. Если бы мы могли перевезти туда наш дом, тогда ей бы и там пришлось по душе. В такую погоду я порой подумываю, не податься ли нам еще разок на Аляску. Соорудили бы здесь, на берегу, собственную яхту…
 – Я бы тебе с охотой помог! – сказал Клинт. Отец кивнул.
 – Мы бы построили такую яхту, чтобы на ней можно было жить. Мама наверняка не возражала бы, раз ее хозяйства никто не трогает. Она бы даже привыкла к такому дому на воде. Встали бы на якорь в устье какой-нибудь реки, ловили бы рыбу, охотились, искали золото…
 – И я бы, наверное, научился там не меньшему, чем в школе, – вставил Клинт.
 – Искать золото очень интересно, – продолжал отец, – даже если не находишь его. Когда я был там в последний раз, мы втроем прожили лето на реке Джонсон. Золота мы не нашли, во время провели на редкость хорошо.
 Клинт налил отцу еще чашку кофе.
 – Из песка, что в устье этой реки, в свое время брали очень много золота, но оно кончилось, и больше там его никто не искал. Мы же рассуждали по-другому: «Золото идет откуда-то сверху, из истоков. И, быть может, потребуется не меньше тысячи лет, пока оно снова появится в устье. Пойдем-ка мы вверх по течению на поиски того золотоносного песка, из которого оно намывается…»
 – Как вы до этого додумались? – восхитился Клинт.
 – Пошевелили мозгами, – усмехнувшись, ответил отец. – Мы направились прямо к истокам реки в горах. На это ушло все лето, а нашли только то золото, что идет по тридцать центов за унцию. Осенью мои товарищи вернулись в Штаты, а я поступил на работу в механическую мастерскую в Кетчикане. Но работать на других не очень-то приятно, поэтому на следующий год я устроился на рыболовное судно и на нем пришел домой. Вот и вся история моей экспедиции на реку Джонсон.
 – Но мысль была верная, – сказал Клинт. – Надо будет поискать и в других местах, когда мы доберемся туда на нашей яхте.
 – Нет, мы пойдем прямо к реке Джонсон.
 – Но вы же там ничего не нашли… – удивился Клинт.
 – Смотри. – Отец начертил на конверте несколько линий. – Вот устье реки, оно похоже на корыто. А вот русло. И на днях мне пришло в голову: не всегда же река текла именно по этому руслу. Тысячу лет пробивалась она через песок и камни. И, может быть, тысячу лет назад русло реки проходило вот здесь, в золотоносном песке, и вода несла золото вниз по течению. Когда же русло углубилось, то вода уже больше не несла…
 – А золотоносная жила осталась на берегу? – перебил его Клинт.
 – Возможно, – согласился отец. – А мы шли вдоль русла реки, как люди, которые ищут плоды на земле, в то время как над их головой ветви гнутся под тяжестью яблок.
 – Давай начнем строить яхту этой же осенью, – предложил Клинт. – Я наколю много дранки и поставлю сарай, где мы сможем работать всю зиму, и…
 – Подожди, сынок, сначала нужно еще кое о чем подумать.
 – Но там ведь золото, папа! Ты не можешь ошибаться… Он замолчал, увидев огонек насмешки в синих, как морская вода, глазах отца.
 – Ошибиться легче легкого. Это случается. Когда мы втроем поехали туда, мы все продумали…
 – Но вы забыли об одном!
 – А сейчас, может, забудем о другом. Нет уж, действовать – так наверняка. – Он встал и вытряхнул пепел из трубки в раковину, которой пользовался вместо пепельницы. – И даже если мы не найдем золота, все равно эта поездка будет замечательной.
 Пока Клинт убирал со стола, золото с реки Джонсон так и стояло у него перед глазами, ну хоть рукой его тронь. Постепенно оно исчезло, но в один прекрасный день они отправятся за ним, и видение станет явью.




 ДЕЛЬФИНЫ-КАСАТКИ


 Школьный автобус остановился у почтового ящика, на котором было написано «Джеймс Барлоу», и Клинт вылез под проливной дождь.
 – Не промочи ноги! – крикнул ему вдогонку Лен Декер. Джордж Лоусон, как обычно, приветливо помахал рукой.
 Дверь закрылась, и автобус поехал дальше, а Клинт стал спускаться с холма к дому.
 С дороги видны были только мокрые крыши да голые деревья фруктового сада; лишь на одном сохранилось несколько забытых яблок. Сад, усадьба и крыши казались более мокрыми, чем свинцовая вода залива. Но дым, поднимавшийся из кухонной трубы, отважно сражался с дождем. В доме, наверное, тепло, сухо и вкусно пахнет.
 Начались занятия в школе, но они оказались вовсе не такими скучными, как боялся Клинт. Он только очень беспокоился, как будет обходиться без него Бастер. Поэтому он предупредил всех соседей в округе, что Бастер ручной, и просил, чтобы его не обижали. Страшно было лишь, что его подстрелит какой-нибудь заезжий охотник или рыбак.
 Но пока ничего плохого не произошло. А Бастер научился определять время. Как он это делал, никто не знал. Мама говорила, что еще без десяти четыре он мог резвиться в воде в доброй полумиле от берега, но ровно в четыре, к приходу Клинта, Бастер уже поднимался по ступенькам крыльца.
 Еще ни разу Бастер не доставил Клинту огорчений, а вот Клинт в эти осенние дождливые дни порядком разочаровал тюленя. Когда Клинт приходил домой, Бастер долго уговаривал его пойти купаться. Клинт, естественно, отказывался, и тогда тюлень притворялся, будто от огорчения замертво падает на землю. Клинт бросался к нему, и начиналась такая веселая кутерьма, что собаки, не выдержав, тоже принимали в ней участие.
 Потасовку обычно прекращала мама – она выходила из дома и говорила: «Хватит!» Однажды, когда она не вышла, Клинт и Бастер свалились с крыльца, и Клинт пересчитал боками все ступеньки.
 Однако в этот день Бастера что-то не было видно. Может, он забыл про время и сейчас, пока Клинт вешает на крючок свой плащ, с которого ручьями стекала вода, уже вылезает на берег? Клинт отворил дверь и вошел в кухню, где пахло чем-то вкусным.
 Мама, которая знала время не хуже Бастера, вынимала из духовки большой противень.
 – Как раз вовремя, Клинт! Я испекла кофейный торт. Попробуй кусочек, только не испорти себе аппетит.
 – Не испорчу. Как дела?
 – Как обычно в тихий дождливый день. Папа с утра уехал в город и вернется только к обеду. Пришло письмо от тети Гарриет, прочти его…
 – А где Бастер?
 – Ходил купаться. А теперь, наверное, уже ждет тебя, как всегда.
 Клинт распахнул входную дверь. Вулф и Джерри вскочили на ноги, замахали хвостами и залились радостным лаем; Бастера на крыльце не было.
 – Бастер, ко мне! Ко мне, Бастер!
 Никакого ответа.
 Клинт пристально оглядел во всех направлениях залив, но так и не увидел гладкой тюленьей макушки.
 – Ну что, нет Бастера? – На крыльцо вышла мама. – Наверное, на сей раз у него отстали часы. Иди в дом, в кухне тепло, съешь еще торта. А к тому времени и Бастер вернется.
 Но у Клинта уже пропал аппетит. Он с трудом проглотил кусок кофейного торта и снова вышел на крыльцо. Куда ни глянь, серой стеной стоял дождь. Он нахмурился, вспомнив тот день, когда ждал на Тоандосе мать Бастера…
 Через некоторое время мама вышла снова.
 – От того, что ты будешь беспокоиться, он не вернется скорее. Почитай лучше письмо тети Гарриет, там есть кое-что и для тебя. И, может, очень важное.
 Наверное, письмо от тети Гарриет и принесло с собой несчастье. Она пыталась уговорить его не оставлять у себя тюленя, вот Бастер и пропал.
 – Это от профессора Уиллса из университета, – сказала мама, подавая ему развернутый листок. – Гарриет вложила его в свое письмо. Профессор работает на кафедре, которая изучает жизнь в океане.
 Уважаемая мисс Холл!
 Благодарю вас за присланное мне сочинение Клинта Барлоу о земляной уточке. Отдельные его наблюдения весьма оригинальны и представляют, я бы сказал, научный интерес. Но меня особенно радует творческая фантазия, которую он проявляет в своем сочинении. Как вы знаете, океанография – это новая наука, занимающаяся изучением последней на земном шаре неисследованной сферы – океана. И одно из первых условий работы на этом поприще – это именно та творческая фантазия, которой обладает Клинт. Передайте ему от моего имени, чтобы он не бросал своих занятий, а также – что я надеюсь в один прекрасный день увидеть его в числе моих учеников. Кроме того, если Клинт будет в Сиэтле, я с удовольствием покажу ему нашу лабораторию. У нас, я уверен, он увидит нечто такое, что откроет перед ним новые горизонты.
 Искренне ваш Герберт Уиллс.
 – Вот это да! – сказал Клинт. Но в ту же секунду он снова вспомнил про Бастера, и все вокруг померкло.
 – Чудесно, правда? – спросила мама. – А ведь ты только в седьмом классе!
 – Да, – Он смотрел на письмо, не видя его. – А откуда у тети Гарриет мое сочинение? Мама ответила не сразу.
 – Она увидела его, когда была здесь в прошлый раз, и захватила с собой. Она хотела спросить у тебя…
 – Ладно, – махнул рукой Клинт. – Где же Бастер?
 Никаких признаков его появления. Отца дома не было, значит, пора идти доить коров. Клинт в последний раз окинул взглядом темный залив и пошел за плащом и резиновыми сапогами.
 Он доил и думал о письме. Профессор Уиллс писал об «изучении последней на земном шаре неисследованной сферы – океана». Именно этим и хотел заниматься Клинт, он только не мог выразить это словами. И профессор Уиллс собирается показать ему лабораторию, где они изучают океан. И все это сделала тетя Гарриет! А ведь она вечно вмешивалась и его дела, не давала ему заниматься, чем он хотел. А выходит, она помогала ему. Ведь нельзя же одновременно и помогать, и мешать. Где-то в подсознании мелькнула мысль, что полученное письмо – это самое большое событие в его жизни. Но пришло оно в недобрый час, когда он беспокоился о Бастере и ни о чем другом думать не мог.
 Уже было темно, когда Клинт услышал шум машины и увидел пробивающийся сквозь стену дождя свет фар. Мгновенно ему казалось, что отец тотчас же разыщет Бастера и все будет в порядке. В действительности же отец мог сделать не больше, чем сам Клинт. Но когда он рядом, нее кажется не таким безнадежным.
 – Зачем хмуриться, сынок? – сказал отец, когда они вместе поднялись на крыльцо. – Если Бастер вскоре не вернется, значит, как и следовало ожидать, встретил других тюленей. Ты его вырастил, и теперь он уже вполне самостоятелен.
 Его слова звучали убедительно, но все равно за обедом Клинт есть не мог. Ему ли не знать Бастера: если он жив и не попал в ловушку, к его приходу из школы он обязательно был бы на месте. Если же Бастер погиб, что ж, придется с этим смириться и начинать жизнь сначала. Но мысль, что его друг страдает и никто не спешит ему на помощь, казалась ему нестерпимой. Бастер так любит всех; разве может он понять, почему Клинт не спешит ему на помощь?
 Пока мать с отцом ели, Клинт думал о том, как было бы славно, если бы на крыльце раздался шум, и в окне появилась бы смешная тюленья морда, и Бастер ластом постучал бы по стеклу. Но обед кончился, а снаружи доносился только шум Дождя и ветра.
 Встав из-за стола, Клинт тотчас надел плащ и сапоги и, взяв свой карманный фонарик, собрался выйти.
 – Ты, надеюсь, ненадолго, сынок? – окликнул его отец.
 – Я хочу походить по берегу, папа.
 – В такую погоду из дому не выходят, – вмешалась мама.
 У причала он включил фонарик и провел лучом по берегу, но увидел только, как косые струи дождя бьют по мокрому песку. Затем он направил свет на море: одни горбатые волны.
 – Бастер, ко мне! Сюда, Бастер!
 Не получив ответа, Клинт спустил на воду маленький ялик и оттолкнулся веслами от берега. Он не вернется, пока не отыщет Бастера. Волны оказались выше, чем он думал, и ялик, пока он греб против ветра, то падал, то взбирался на гребень волны.
 – Бастер, ко мне! Бастер, ко мне!
 Через каждые несколько минут он останавливал ялик и обводил вокруг лучом фонарика. Окажись Бастер в радиусе луча, его глаза засверкали бы отраженным светом. Но в ответ ничего не сверкало.
 – Бастер, ко мне! Сюда, Бастер!
 Издалека по ветру донесся голос отца: он что-то кричал. Клинт не ответил, он не хотел возвращаться домой, пока не найдет своего друга. Ялик сильно качало, но он упрямо шел вперед.
 Спустя некоторое время он услышал, как спустили лодку.
 – Все в порядке, папа! – крикнул он. – Не ходи за мной! Но отец, наверное, не расслышал. Клинт снова остановился и обвел лучом фонарика крутые волны.
 – Бастер, ко мне! Сюда, Бастер!
 Он опять взялся за весло, когда услышал шум подвесного мотора. Зачем отец идет за ним?
 Сзади что-то блеснуло, и, заглушая мотор, послышался голос отца:
 – Клинт, включи свет!
 Он зажег фонарик и крикнул:
 – Все в порядке, папа! Не ходи за мной!
 Но отец уже был в нескольких футах от него. Он привел свою лодку к его борту и заглушил мотор.
 – Вернись, сынок! Волна слишком высока для твоего ялика, а под нами четыреста футов глубины. Если ты перевернешься, отсюда не выбраться.
 – Со мной ничего не случится! – Клинт чуть не плакал. – Я должен найти Бастера…
 – Тс-с!
 Но Клинт уже услышал чье-то мощное дыхание. Вот оно снова – еще громче и тяжелее. Дыхание то наполняло мрак, который доносил эти звуки до них, то сменялось тишиной. Оглянувшись, Клинт увидел, как к лодке отца метнулся длинный язык фосфоресцирующего пламени.
 – Папа, берегись!
 Его крик заглушил мощный храп и шум мотора. Холодное пламя оказалось огромной спиной с плавником, серпом, изогнувшимся на фоне неба. В последнюю секунду спина, чуть отклонившись в сторону, скользнула мимо лодки отца и ушла в глубину, и только шестифутовый плавник резал волны, разбрасывая в стороны фосфоресцирующие брызги.
 – Дельфины!
 Клинт услышал свой собственный крик, похожий на шепот. Затем откуда-то издалека донесся голос отца:
 – Берегись, сынок!
 Он оглянулся и увидел, как закипела огнем черная вода, и на поверхность прямо против него поднялся второй дельфин. Дельфин был слишком близко и шел на слишком большой скорости, чтобы от него можно было уйти. Клинту оставалось только ждать, когда они столкнутся. Но спина чуть отклонилась и, разбрасывая огонь огромным серповидным плавником, промчалась мимо его мечущегося в волнах ялика. А мрак был по-прежнему полон громкого храпа и рева волн.
 У себя за спиной Клинт видел еще дельфинов, они были похожи на облитые фосфором машины, несущие на себе храпящих великанов. Один за другим цепочкой они с шумом выскакивали из воды прямо на ялик, отклоняясь лишь в последний момент, и проходили мимо то с одной, то с другой стороны ялика. Большие, толстые спины и плавники, мечущие брызги пламени, казались чернее всего виденного Клинтом на свете.
 Девять дельфинов, а лодки еще оставались на плаву. Клинт увидел, как сверкнул фонарь в руках отца, и услышал его приглушенный голос:
 – Берегись, сынок! Вот он!
 Луч света сверкнул по гигантской спине и плавнику, который поднялся так близко, что уклониться от встречи они уже не могли. Дельфин шел прямо на них, и Клинту показалось, что до него можно дотронуться веслом, как вдруг он резко пошел вниз, и только плавник разрезал волну между лодками. Ялик бешено заметался в том водовороте, что разверзся под ним, и зачерпнул воды. Потом Клинт услышал стук дождевых капель по плащу, шум волн и медленный, вкрадчивый стук подвесного мотора. Раздался голос отца:
 – Близко прошел, сынок? Подойди ко мне вплотную и перебирайся в мою лодку, пока не потонул.
 По дороге домой даже шум мотора не мог заглушить доносившийся издали храп дельфинов.
 – Они были так близко, что хоть вешай шляпу на их плавники, – сказал отец. – Предпочел бы больше не встречаться с ними, но такой случай упустить было бы жаль! Ты видел, сколько на них фосфора? Горят, что рождественская елка!
 Клинт знал, что при дневном свете дельфины-касатки любят подойти к лодке как можно ближе, но никогда ее не трогают. Он вообще не слышал, чтобы дельфины нападали на людей. Но, быть может, в темноте они различают лодку, только когда находятся прямо над ней? Клинт, можно сказать, по своей воле попал в эту историю. Отец же пошел ему на помощь – и мог поплатиться за это жизнью. Мальчик понял, что продолжать поиски безрассудно.
 Когда они вытащили лодки из воды, отец сказал:
 – Маме о случившемся не надо рассказывать. Она и так всегда волнуется.
 – Хорошо.
 У себя в комнате, сидя за уроками, Клинт все еще видел перед собой мечущихся во мраке черных, как ночь, дельфинов, разбрасывающих фосфоресцирующие брызги. Это было самое большое приключение в его жизни, но радоваться он не мог, ибо был не в силах забыть про Бастера, который пропал где-то во мраке, погиб или очутился в ловушке… А Клинт делает уроки!
 И вдруг он содрогнулся, вспомнив, что дельфины приходят в Пюджет-Саунд в поисках тюленей. Быть может, они уже давным-давно поймали Бастера. А если до сих пор не поймали, то оставалось только надеяться, что они его не встретят. Залив был такой широкий, а Бастер такой маленький…




 НЕСЧАСТЬЕ


 Сердитый звонок будильника разбудил Клинта. Было еще совсем темно. Он взглянул на часы: 6.30 – и выключил звонок. Пора вставать. С трудом он выбрался из постели и обнаружил, что уже одет. Бастер! Пропал Бастер, и он лег, не раздеваясь, чтобы попозже пойти посмотреть, не вернулся ли тюлень домой. И заснул. Но если Бастеру вообще суждено вернуться, значит, он уже дома.
 Клинт широко распахнул окно, и в комнату ворвался свежий, какой бывает только после шторма, воздух.
 Сквозь туман уже проглядывалась вода, но кругом еще было темно, и не доносилось ни звука, кроме кукареканья старого Сенатора.
 Надев башмаки, Клинт сбежал вниз и выскользнул на крыльцо.
 Бастера нигде не было видно, но из-за угла, отряхиваясь и повизгивая в ожидании возни, появились собаки.
 – Умники, – погладил их Клинт. – А где Бастер?
 Они не знали.
 – Давайте поищем его.
 Собаки вместе с ним отправились на берег и там бегали взад и вперед, принюхиваясь. Клинт знал, что делают они это из вежливости, ибо сами не знают, чего или кого ищут. Но и искать-то было некого.
 За завтраком Клинт заявил, что не пойдет в школу и будет искать Бастера.
 – Ни и коем случае, – возразила мама. – Занятия в школе важнее, чем какой-то тюлень. Отец стал на сторону мамы.
 – Толку от этого будет мало, сынок. Если Бастер сможет вернуться домой, он вернется. Завтракай и отправляйся в школу. Всегда надо делать главное, иначе какой из тебя помощник?
 Клинт продолжал спорить:
 – Может, если Бастеру помочь…
 – Ты ему помочь не можешь, – сказала мама. – И ты пойдешь в школу. Вот и все!
 – Мама права, сынок. Залив наш площадью в сто пятьдесят миль. Тебе и месяца не хватит обойти его весь.
 – Если я сегодня не найду Бастера, я обещаю… И вдруг Клинт услышал, как на крыльцо, захлебываясь лаем, вскочил Вулф.
 – Похоже, твой тюлень вернулся домой и без посторонней помощи, – сказал отец.
 Клинт бросился к двери. Отец вышел вслед за ним.
 «Пойдемте за мной», – лаял на крыльце Вулф. Он сбежал по ступенькам и понесся к берегу, откуда доносился взволнованный лап Джерри.
 Когда Клинт подбежал к причалу, его взору предстала направляющаяся к дому процессия: по берегу, с трудом преодолевая каждый дюйм, тащился Бастер; рядом, ободряя его лаем, крутился Джерри, а Вулф метался взад и вперед между животными и людьми, словно желая связать их воедино.
 – Бастер ранен, – сказал отец. Клинт и сам это видел. Но он не представлял, насколько это серьезно, пока не опустился на колени рядом с Бастером. Из глубокой рапы на голове шла кровь, а когда Бастер попытался, опираясь на один ласт, приподняться, другой, окровавленный, беспомощно повис сбоку. Но духом Бастер не пал. Когда он здоровался, наклонив голову, в его позе была гордость за то, что он сумел добраться до дому.
 – В него стреляли, – сказал отец. – Жаль, конечно, но этого следовало ожидать.
 – Он вернулся, – возразил Клинт, – все заживет. Правда, Бастер?
 Бастер не сомневался.
 – Боюсь, нет, – сказал отец. – Рана-то на голове, может, и заживет, но он останется калекой с одним передним ластом.
 Клинт осторожно, чтобы не задеть раненый ласт, поднял Бастера на руки.
 – Я отнесу его домой.
 – Хорошо. А потом отправляйся в школу, Я позабочусь об остальном.
 Стиснув зубы, спотыкаясь – ему было тяжело, – Клинт нес Бастера.
 – Я не дам его убить.
 – Но зачем же заставлять его мучиться?
 – Я не дам его убить! – повторил Клинт.
 Мама встретила их на полпути.
 – Бедный Бастер! – В ее глазах были слезы. – Нужно избавить его от мучений, Джим.
 Клинт ничего не сказал, пока не положил Бастера на крыльцо, подстелив под сломанный ласт лист газеты. До сих пор он даже не представлял, каким большим стал Бастер.
 – Убить… Бастера… я… не дам! – еле переводя дух, произнес Клинт. – Он мой друг. Он вернулся домой, потому что верит в нас. Он добирался целую ночь, но добрался. Давайте попробуем ему помочь!
 Он уговаривал родителей так, будто они были его враги. Но когда взглянул на них, то увидел, что они его друзья, даже если смотрят на вещи совсем по-иному.
 Откашливаясь, отец сказал:
 – Ты просто не понимаешь, сынок. Я хочу, чтобы Бастер жил… если он сможет жить хорошо. Но он будет калекой, с одним ластом, если вообще выживет.
 – Мы вылечим его, – был убежден Клинт.
 Мама взглянула на отца:
 – Твое мнение?
 – Не знаю, каким образом. Может быть, нам удастся соединить кости и наложить шину. Но как только он попытается подняться на этот ласт, он испортит всю нашу работу.
 Клинт уже подумал об этом.
 – Мы привяжем ласт к его телу так, чтобы он не мог им пользоваться, пока он не срастется.
 – Не забудь и о ране, – задумчиво продолжал отец. – Ее нельзя обрабатывать после того, как мы наложим шину. Клинт осмотрел раненый ласт.
 – Кровь еще идет. Рана очистится до тех пор, пока кровь свернется.
 – Кровь лучше всего очищает рану, – согласилась мама.
 – Что ж, попробуем, – решился отец. – Прежде всего надо сделать шину. Накладывать ее следует очень осторожно. И постараться не внести инфекцию в рану.
 – Померить шину можно на здоровый ласт, – сказал Клинт. – Они одного размера.
 – А я бы и не догадался, – усмехнулся отец. – Пойдем в сарай, посмотрим, что у нас есть.
 Они выбрали две тонкие фанерки, которые можно было простерилизовать в кипящей воде. С одного края фанерку прибили к дощечке толщиной в ласт. А вторую дощечку приготовили, чтобы прибить ее с другого края, после того как шина будет наложена.
 По совету мамы, в фанерках сделали два отверстия, чтобы менять бинты, не снимая шины.
 Эти минуты казались Клинту самыми лучшими в жизни. Стояло обычное будничное утро, но никто и не вспоминал о школе. Он и родители работали вместе, придумывая, как помочь Бастеру. А он и не подозревал, как они добры и как привязаны к Бастеру!
 В десять по кухонным часам все было готово для наложения шины. Пахло дезинфицирующими средствами, и полно было пару.
 С одной стороны стола, обняв Бастера за шею и разговаривая с ним, стоял Клинт. Включили радио. Клинт уверял, что музыка действует на Бастера успокаивающе.
 С другой стороны стола мама промывала сломанный ласт дезинфицирующим раствором. Кухонными щипцами отец вынул похожую на ящик шину из кипятка, а мама протерла ее стерильной тряпкой.
 – Готово, – сказал отец. – Ты уверен, что Бастер не будет кусаться?
 – Уверен. Правда, Бастер?
 Тюлень приподнял голову, словно говоря, что он никого на свете не собирается обижать.
 – Начнем.
 Отец расправил сломанный ласт. Бастер вздрогнул и захныкал, поглядывая на Клинта.
 – Все в порядке, милый!
 – Надевай шину, – сказал отец маме.
 Мама ловко надела шину на расправленный ласт, вложив внутрь чистые тряпки.
 – Теперь вторую дощечку.
 Мама вставила вторую дощечку. Бастер завизжал и задрожал, когда она плотно прижала фанерки.
 – Ничего, ничего, – гладил его Клинт.
 – Теперь вбей гвозди, Мэри, – сказал отец. – Я пока боюсь отпустить ласт.
 Клинт еще ни разу не видел женщины, которая умела бы вбивать гвозди, но мама справилась с этой работой удивительно ловко. Затем отец взял молоток свободной рукой.
 – Держи его крепче, Клинт. Ему сейчас будет больно. Клинт теснее прижал к себе тюленя:
 – Спокойно, Бастер.
 Отец искусно забивал гвозди. Клинт был горд за отца – Бастер почти ничего не чувствовал.
 – Все в порядке, Бастер. Скоро конец. (Тюлень начал вырываться). Скоро… – Был забит последний гвоздь. – Все!
 – Вот так! – Отец отпустил ласт.
 – Я устала, – сказала мама.
 Устали все, кроме Бастера, который тут же захотел подняться на оба ласта.
 – Подожди! – сказал Клинт и, схватив сломанный ласт, прижал его к телу Бастера.
 – Это комплимент нам, – заметил отец. – Он считает, что мы его уже вылечили.
 Ласт привязали к телу Бастера, Теперь предстояло обработать рану на голове. Клинт хотел сам зашить ее, но отец мыслил по– другому.
 – Нет, сынок. Только ты можешь держать его, чтобы он не кусался, и тебе понадобятся для этого сейчас не две руки, а все три.
 Клинт снова обнял Бастера и прижался к нему лицом, пока отец сбривал шерсть вокруг раны.
 Когда мама начала промывать рану, Бастер вздрогнул, а потом уже визжал не переставая, пока она, соединив края раны, сшивала их иголкой и ниткой, предварительно прокипяченными в кастрюле. Она сделала пять стежков крест-накрест и каждый из них завязала отдельно. Теперь голова Бастера была похожа на зашнурованный футбольный мяч.
 – Вот и все, что мы могли для него сделать, – сказал отец, помогая маме убрать на кухне. – Ты подумал, где его держать?
 Клинт ответил не сразу. Он все еще гладил Бастера.
 – Хорошо бы у меня в комнате. Там тихо.
 – Нет, – решительно возразила мама. – Еще чего! Держать тюленя в спальне! Клинт задумался.
 – А если на заднем крыльце? Там тише, чем перед домом.
 – С условием, что ты будешь за ним убирать, – согласилась мама. – И сначала промой ящик Бастера дезинфицирующим средством.
 – Хорошо. А на дне ящика я сделаю отверстия, чтобы Бастера можно было обливать из шланга.
 – Поставь ящик на кирпичи, – посоветовал отец. – Если будешь держать тюленя в чистоте, может, он и выздоровеет.
 Бастера поместили в ящике на заднем крыльце. Там было тихо и берега не видно, чтобы тюлень не тосковал. Но, может, ему там не понравилось. Он смотрел на Клинта дружелюбно, но к рыбе, которую тот ему принес, не притронулся.
 – Нужно есть, Бастер. Ты потерял много крови и должен есть, чтобы поправиться.
 Бастера это не интересовало. Он весь день ничего не ел. И даже не притронулся к бутылке молока, специально для него разогретого. Но вечером, когда Клинт принес ему еще теплое парное молоко, он стал жадно пить его. Это был хороший признак.
 Совсем поздно, когда родители уже спали, Клинт снова вышел на крыльцо посмотреть, хорошо ли его другу. Бастер тревожно ворочался и стонал. Клинт приласкал его, поговорил с ним, и он затих. Но нос у него был теплый – обычно у животных нос холодный, – значит, у него жар. Он не хотел ни есть, ни пить и, когда Клинт встал, чтобы уйти, снова захныкал.
 – Ладно, Бастер, если тебе от моего присутствия лучше, я останусь.
 Клинту было холодно в одной пижаме и стареньком халате, поэтому он накинул на себя плащ, что висел здесь же, на крыльце, и, прикрыв полой халата ноги, уселся рядом с ящиком.
 – Я здесь, Бастер. А теперь спи.
 Хныканье прекратилось, но, как только Клинт снял руку с плеча Бастера, тотчас же возобновилось. Было уже почти два часа ночи, когда ему удалось тайком ускользнуть наверх.
 Утром Бастер выпил еще парного молока и съел кусок лососины, из которой Клинт предварительно вынул кости. Нос у него все еще был теплым, но он проявлял больше жизни. Когда Клинт, уходя на занятия – ему страшно этого не хотелось, – остановился возле него, тюлень даже приподнял голову и начал упрашивать мальчика отказаться от нелепой мысли идти в школу. – Только сегодня, – объяснил ему Клинт. – А завтра и воскресенье я проведу с тобой. Ты скоро поправишься, Бастер!




 СКАЛА


 И Бастер поправился с помощью пенициллина и советов доктора Джонса из Кроссроудс.
 Молодой доктор сказал, что он не ветеринар, но, поскольку у всех теплокровных много общего, он готов выслушать Клинта.
 Клинт спросил, можно ли обливать Бастера морской водой.
 – Неплохая мысль, – сказал доктор. – Ведь тюлень привык к этой воде. Кроме того, морская вода имеет целебные свойства, их сейчас как раз изучают.
 Доктор Джонс приезжал к ним не специально из-за тюленя, он приехал в начале рождественских каникул, когда у мамы был грипп, и, конечно, ему пришлось посмотреть и Бастера. Земля уже вся была покрыта снегом. Тюлень стал очень беспокойным и часто выползал из своего ящика, чтобы походить, опираясь на один здоровый ласт.
 Клинт ждал доктора возле крыльца. Низенький и толстый, с гладким лицом, молодой доктор напускал на себя чересчур важный вид: вдруг люди подумают, что такой молодой не может быть хорошим врачом.
 – Твоя мама, если она будет лежать, скоро поправится, – сказал он Клинту. – Грипп у нее не тяжелый, теперь многие болеют у нас в округе.
 – Постараемся, чтобы мама не вставала. Доктор посмотрел на лежащего на салазках Бастера: тюлень крутил головой, требуя, чтобы Клинт еще покатал его.
 – Так вот, значит, твой пациент, Клинт. Он выглядит лучше, чем многие из моих. – Он осмотрел шину на привязанном к телу Бастера ласте. – Очень аккуратно. Сколько времени он ее носит?
 – Почти пять недель.
 – Вполне достаточно. Если конечность слишком долго находится в одном положении, есть опасность, что сустав останется неподвижным навсегда.
 – Я каждый день на некоторое время отвязываю ему ласт, – сказал Клинт, – и массирую сустав.
 – Очень хорошо. Ты правильно делаешь.
 Доктор, по-видимому, забыл, что сам велел Клинту это делать. Он осмотрел рану на голове Бастера.
 – Очень аккуратно зашито.
 Рана затянулась, и на голове выросла новая шерсть, только белая. Казалось, по серой голове Бастера кто-то провел мелом.
 – Некоторые женщины в городе специально делают себе в темных волосах одну белую прядь. Это модно.
 Он опять потрогал шину.
 – Как вы думаете, сколько еще он должен носить ее? – спросил Клинт.
 Доктор взглянул на него серьезно.
 – Будь он моим пациентом, я бы сейчас снял ее.
 – Сейчас? – И Клинту вдруг показалось, что наступило рождество: слова молодого доктора были похожи на рождественский подарок. – По-вашему, все будет в порядке?
 – Ничего не могу обещать. Может, кость и не срослась. Но если не срослась до сих пор, то уже никогда не срастется.
 – Тогда я сейчас сниму шину.
 Если что-нибудь не так, то уж лучше выяснить это в присутствии врача.
 Он принес щипцы и, вытащив гвозди, снял фанерки. Бастер тотчас же оперся на освобожденный ласт.
 – Нельзя, Бастер!
 – Пусть попробует. – Доктор наклонился, чтобы осмотреть ласт. – Здесь был перелом?
 – Да, – кивнул Клинт.
 – Кость срослась еще крепче, чем прежде. Клинт обнял тюленя.
 – Слышишь, Бастер? Ты здоров!
 Доктор присел на корточки и осмотрел оба ласта.
 – Они совершенно одинаковые. – Он встал, отряхивая снег с пальто. – Ну, я пойду.
 – Я очень благодарен вам, доктор! Можно прямо сейчас пустить Бастера плавать?
 – Самое полезное для него занятие, – улыбнулся доктор.
 – Бастер, купаться!
 Тюлень приподнялся на передние ласты, словно желая сказать, что рад бы, да не может, не, вдруг почувствовав, что свободен, скатился с салазок прямо в снег.
 Они пошли на берег. Бастер ковылял рядом с Клинтом, подавая какие-то звуки, которые должны были означать:
 «Сегодня отличный день, и мы идем купаться. Поспешим, пока еще есть вода!»
 Клинт помог ему спуститься по заснеженным ступенькам причала и дошел с ним до самой воды. Бастер тотчас же скользнул в воду, но вернулся, как только увидел, что Клинт остался на берегу.
 – Я не пойду в воду. Бр-р-р! Я замерзну!
 Бастер старался объяснить ему, что он неправ, но Клинт все– таки не пошел. Тогда Бастер уселся в воде на задние ласты и стал упрашивать.
 – Нет! – Клинт покачал головой и показал пустые руки.
 Бастер изобразил на морде полное отчаяние и упал в воду, словно мертвый. А затем одним мощным движением ушел далеко-далеко. Его пятнистая шкура замелькала под водой. Вынырнул он в пятидесяти ярдах [4] от берега, поднявшись до плеч из воды, чтобы посмотреть на глупого мальчика, который не понимает, как приятно купаться зимой. А потом снова исчез и появился уже почти у берега. Клинт, смеясь, погладил его.
 – Куда мне до тебя, Бастер! Но не забывай: научил тебя плавать я.
 С этого дня Бастер купался, когда ему удавалось уговорить Клинта пойти с ним на берег; а порой, если Клинт бывал занят, Бастер уходил один. Дважды он пробыл в море весь день.
 Клинт всегда тревожился, если Бастер подолгу отсутствовал, но он напоминал себе, что вот так, наверное, беспокоилась и мама, когда он исчезал надолго. Правда, зимой для Бастера безопаснее, потому что рыбаки и охотники в море не выходили.
 …В последнюю субботу каникул разразился шторм. Бастер ушел на берег и задержался дольше обычного. Он не вернулся даже к ужину. Впервые, с тех пор как он был ранен, он не явился домой с наступлением темноты – неужели опять с ним что-нибудь случилось? Клинт делал вид, что смотрит в окно на мокрый снег, но в действительности он очень волновался.
 – Зов предков, – сказал отец, когда мама подала на стол блюдо жареной свинины и сладкого картофеля. – Бастер растет, сынок, и ты тоже растешь. Если он не станет взрослым тюленем, а ты – мужчиной, будет плохо. А взрослым тюленям по ночам не положено возвращаться домой.
 Но Клинт хотел, чтобы Бастер вернулся. И расти он не спешил, во всяком случае – пока. Сидеть дома с родителями было куда приятнее, чем ходить в школу, – как хорошо было, когда он еще не учился! Нет, взрослым становиться ни к чему. Пусть лучше поскорее наступит лето, и они с Бастером отправятся в очередную экспедицию в море…
 Мама, по-видимому, уже вторично задавала ему какой-то вопрос.
 – Клинт, ты ответил тете Гарриет?
 – Нет еще, – пробормотал он. – Успеется.
 – Послезавтра ты снова пойдешь в школу, – продолжала мама, – и тебе некогда будет писать письма. А Гарриет заинтересовала твоей работой профессора Уиллса…
 – Я напишу сегодня вечером, – пообещал Клинт.
 На крыльце раздался шум, и в окне появилась забавная морда Бастера. Он радостно смотрел на Клинта, и Клинт сразу стал самым счастливым человеком на свете.
 – Еще свинины с картофелем, сынок?
 – Да, спасибо.
 Отец улыбнулся, передавая ему тарелку.
 Ужин, который начался в тревоге, превратился в праздник. Клинту хотелось есть, ему нравились свинина и картофель. Теперь все стало на свои места: на море шторм, но в кухне тепло и вкусно пахнет. И они все вместе: во главе стола – улыбающийся отец, а напротив Клинта – мама, которая больше не беспокоится и не говорит о письме тете Гарриет. А в дальнем конце стола, за окном, – Бастер, он четвертый член семьи. На улице снег с дождем, крыльцо мокрое, но Бастеру все это нипочем, он чувствует себя не хуже тех, кто сидит в ярко освещенной кухне.
 Праздничное настроение не покидало Клинта до самого конца каникул. Из-за непогоды отец не пошел на лесосплав, и они сели завтракать позже, но так, чтобы Клинт не опоздал на школьный автобус.
 Только мама вынула из духовки свежеиспеченный хлеб, как Клинт увидел идущий к берегу, ял Джо Хортона.
 – Джо сегодня что-то рано собрался в город.
 Но, вместо того чтобы идти на север, баркас свернул к их причалу. Клинт видел, как старик, выключив мотор, направил лодку на берег.
 – Поставь еще одну тарелку, Мэри, – сказал отец. – У нас будет гость!
 Но Джо, усевшись за стол, согласился лишь на чашку кофе и говорил только о погоде. Наконец он приступил к делу – его глубоко посаженные старые глаза выдавали замешательство.
 – В последние дни с моей коровой творится что-то неладное. Обычно она дает много молока, но вот уже дважды с утра оказалась совсем пустой.
 У Клинта упало сердце, и он увидел, как отец обеспокоенно нахмурился.
 – Вчера вечером во время шторма, – продолжал Джо, – я вошел в коровник и увидел такое, что глазам своим не поверил. Возле коровы сидел тюлень Клинта и сосал, как голодный теленок.
 – Извините, пожалуйста, – пробормотал Клинт.
 – Он, конечно, очень умный, этот твой тюлень, – сказал Джо, – только мне не хотелось бы, чтобы это вошло в привычку.
 – Разумеется, нет, – вмешалась мама. – Я сейчас же дам вам кувшин молока. У нас, слава богу, оно в избытке. Но все равно это нас не извиняет.
 Джо пришел в еще большее замешательство.
 – Я пришел не за тем, чтобы жаловаться. Я бы ничего не сказал, я просто подумал, что вам следует знать об этом.
 – Совершенно правильно, – поддержал его отец. – Больше этого не случится, обещаю вам. Клинт встал из-за стола.
 – Пойду запру Бастера, перед тем как уйти в школу.
 – Не волнуйся, сынок, – сказал отец, – я присмотрю за ним. А когда ты придешь из школы, решим, как нам поступить.
 – И поспеши, пожалуйста, – вмешалась мама, – не то ты опоздаешь на автобус.
 – Не беспокойся за своего тюленя, – добавил Джо. – Он очень умный, и мне он ничего плохого не сделал.
 Какие все добрые, думал Клинт, поднимаясь по склону холма. Но чудесный праздник кончился скандалом. Участие отца, мамы и Джо можно было сравнить со мхом, растущим на скале. Оно было мягким, приветливым, но под ним таилась твердая, как порода, истина: Бастер начал все чаще попадать в беду, и это могло испортить все.




 ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ


 Мастерская располагалась в сарае с дровами. Клинт работал за верстаком и разговаривал с Бастером:
 – Сегодня суббота, а мы сидим дома. Кто виноват, по-твоему?
 Но Бастер не желал догадываться, кто виноват; он хотел купаться.
 – Ты уже купался сегодня утром, – напомнил ему Клинт, – и скоро снова пойдешь. Лучше скажи, что ты станешь делать, пока я в школе. Будешь сидеть взаперти в сарае пять дней в неделю?
 Бастер задумался, а Клинт, приладив очередную заклепку к сбруе, которую он мастерил, зажал ее в тисках, а потом молотком расплющил. Бастер снова коротко тявкнул.
 – После рождественских каникул мы решили предоставить тебе еще одну возможность. А ты что сделал?
 «Ур-р! Ур-р!»
 – Я тебе скажу, что ты сделал. Ты пошел на пастбище и высосал все молоко у Джуны. А потом явился в гавань и утащил у Карла Ларсена большого лосося. Хорошо ты поступил?
 При слове «лосось» Бастер энергично закивал головой.
 – И он стрелял в тебя! Тебя могли убить. Бастеру нечего было возразить.
 – Поэтому мы были вынуждены ради спасения твоей же жизни запереть тебя в сарае.
 Клинт расплющил еще одну заклепку и посмотрел на висевший на гвозде над верстаком ошейник, украшенный медными кнопками.
 – На собственные деньги я купил тебе красивый ошейник, чтобы ты хоть на привязи, но мог быть во дворе, пока меня нет дома. А ты что натворил?
 Тюлень сделал вид, что не помнит.
 – Как только я ушел, ты тотчас вылез из ошейника – вот что! Голова у тебя вытянутая, и тебе что из ошейника вылезть, что из воды.
 При слове «вода» Бастер поднялся на задние ласты и стал показывать на дверь.
 – Когда с тобой случилось несчастье, – продолжал Клинт, – ты себя вел хорошо, потому что один ласт у тебя был привязан. В этой сбруе ласты у тебя будут свободны, поэтому, пожалуйста, не придумывай, как из нее вылезти. Будешь вести себя как следует, сможешь проводить на дворе целые дни.
 «Ур-р! Ур-р!»
 Бастер хотел бы сейчас же очутиться на дворе.
 – Потерпи, я постараюсь управиться побыстрей, и ты еще до обеда успеешь выкупаться.
 Но сбруя еще не была закончена, когда пришел отец и сказал, что обед готов.
 Отец осмотрел сбрую.
 – Такая и быка удержит, – похвалил он.
 Он подождал, пока Клинт приладит все заклепки.
 – Ну вот. – Клинт положил молоток. – Пойдем, Бастер, опробуешь ее, пока мы будем обедать.
 Бастер охотно вышел вместе с ними из сарая. С меньшей охотой позволил надеть на себя сбрую и застегнуть ремни на спине.
 – Подтяни потуже, – посоветовал отец. – Если он вылезет из этой сбруи, то его вообще ничем не удержишь.
 Клинту казалось, что ремни слишком тугие, но, в конце концов, решил он, потом их можно ослабить. Так все-таки лучше, чем когда Бастер исчезает, а ты сидишь и ждешь беды.
 К сбруе на спине прикрепили длинную веревку, другой конец ее, с кольцом, надет был на проволоку, на которой обычно сушилось белье.
 – Вот и все, Бастер. Теперь будешь бегать по двору взад и вперед, как троллейбус по проводам. Веди себя хорошо, тогда сразу после обеда пойдем купаться.
 – Надеюсь, он не убежит, – сказал Отец. – А теперь скорее, пока мама не вышла за нами.
 Но мама уже вышла на крыльцо и звала их:
 – Обед давно готов и уже остыл. Не знаю, право, кто из вас ведет себя хуже!
 – Мы только что закончили работу, – ответил Клинт. – Теперь Бастер может целый день быть во дворе, и ничего с ним не случится. Они уселись за стол, отец явно был в хорошем настроении.
 – Работа сделана, и забудем о ней, – заявил он. – Лучше займемся чем-нибудь другим.
 И Клинту было радостно, пока на крыльце что-то не зазвенело, не зашумело и не зашуршало, а потом за окном появилась смешная усатая морда Бастера, который ластами держался за подоконник.
 – Вылез все-таки! – констатировал отец. – Что поделаешь, к новой сбруе сразу не привыкнешь.
 А Клинт уже думал о том, что еще следует приладить к сбруе, чтобы Бастер из нее не вылез, но он пока ничего не сказал. Мама же размышляла о том, что на эту сбрую и так ушло много времени, а теперь Клинт провозится над ней еще добрых три часа.
 Весь остаток дня ушел на эту работу, причем время от времени ему помогал отец. Они добавили еще несколько петель вокруг ластов Бастера, и теперь казалось невероятным, чтобы он вылез из сбруи без посторонней помощи.
 Утро застало Бастера в сбруе, он с мрачным видом сидел на заднем крыльце. Клинт приласкал его и отпустил купаться.
 – Я знаю, приятель, тебе это оснащение не по душе, но ведь это для спасения твоей же жизни. Я поставлю тебе во дворе ванну с водой. Сиди в ней сколько захочешь, пока я в школе.
 Настоящая проверка сбруи произошла в понедельник, когда Клинт на весь день ушел в школу. Бастер не сумел из нее выбраться. В последующие дни Клинт уже меньше беспокоился. Но его мучили угрызения совести, когда он, возвращаясь, входил во двор и видел Бастера в цинковой ванне. Как часовой на посту, тот сидел в ожидании, когда его друг придет и освободит его на несколько часов. Ведь тюлени живут на свободе весь свой век.
 В пятницу, спускаясь с холма от остановки автобуса, Клинт с радостью думал о том, что впереди два свободных дня, которые он проведет с Бастером, а до конца школьных занятий осталось всего девять недель. Девять недель, а там и лето, они будут купаться, ходить на ялике в экспедиции… Разумеется, если до той поры ничего не случится.
 Со склона холма Клинту была видна ванна и привязь, свисающая с проволоки возле сарая с дровами. Но Бастера не было видно. Может, он в сарае, хотя это не очень похоже на него – он обычно сидел в ванне. А вдруг он запутался на привязи и удушился?
 Последние пятьдесят ярдов Клинт не шел, а бежал. Он с размаху влетел в сарай и увидел, что сбруя висит пустая. Все ремни были застегнуты, как положено, но Бастер, словно дух, испарился. Дома мама разговаривала с кем-то по телефону. Она говорила чересчур вежливо, значит, с человеком, которого она плохо знала: просила заходить, когда этот человек будет рядом, и обещала сама сделать то же самое.
 Клинт подождал, пока мама повесит трубку.
 – Бастер опять убежал. Вылез из своей сбруи.
 – Как будто я не знаю! – вздохнула мама. – И должно же это было случиться нынче утром, когда я занялась уборкой! Сначала мне позвонил мистер Росс, который живет ближе к городу. Он выгнал Бастера со своего пастбища – тот опять доил его корову. А сейчас я говорила с миссис Бейер. Мы с ней даже не знакомы.
 – Она живет в новом доме в южной стороне от гавани, – пояснил Клинт. – Они переехали из города. А что она сказала?
 – Она страшно напугана. Она сидела в гостиной, слушала пластинки, когда за окном появилось «морское чудовище»; оно цеплялось ластами за подоконник и раскачивалось в такт музыке.
 – Он еще там, мама?
 – Нет. Пластинка крутилась, пока она звонила в Общество охраны природы, и там кто-то сказал ей, что у нас есть ручной тюлень. Поэтому она позвонила сюда, но когда пластинка кончилась, Бастер убежал.
 И чего было поднимать такую панику? Просто Бастер любит музыку и пользуется случаем ее послушать.
 – Пойду его поищу, – сказал Клинт. – Постараюсь, чтобы он больше не ушел.
 Но искать Бастера не пришлось. Как только Клинт дошел до берега, из воды футах в пятидесяти от причала появилась голова тюленя. Он вылез до плеч и начал бойко кивать, зовя Клинта в море. Затем он нырнул и появился на мелководье, почти у самых ног Клинта. Он вышел из воды сияя, в превосходном настроении. У Клинта не хватило сил упрекнуть его за те, что он вызвал такую суматоху.
 Пока Клинт возился по хозяйству, Бастер с самым преданным видом ходил за ним по пятам. Но во время дойки коров Клинт запер его в сарае: Бастер и так знал об этом деле больше, чем следовало. Отец смеялся, когда ему рассказали о приключениях Бастера. Потом, став серьезным, он сказал:
 – Помни, Клинт: если тюлень начнет по-настоящему безобразничать, тебе придется расстаться с ним. У Клинта упало сердце.
 – Но он же никому не причинил вреда, папа! Я привяжу его так, что он не сможет уйти. Прошу тебя… У отца был смущенный вид.
 – Ты, наверное, готов приковать его цепями или выстроить для него тюрьму, только бы он не мог вырваться и порезвиться на свободе.
 Клинту стало стыдно.
 – Пусть Бастер резвится, когда я дома. И осталось всего девять недель до конца занятий…
 Больше отец ничего не сказал. На следующий день, когда он вернулся домой с лесосплава, Клинт и Бастер играли и возились у причала. Они уже наловили достаточно рыбы, и теперь тюлень сидел в воде, на лету хватая куски камбалы, которые бросал ему Клинт. Отец вылез на берег и, пристроившись на носу лодки, глядел на них.
 Клинт стоял от Бастера в тридцати футах, но Бастер, который, как змея, мог вертеть головой во все стороны и обладал отличной реакцией, ни разу не промахнулся. Он весь изгибался, если кусок летел низко, кидался из стороны в сторону и вытягивался вверх – казалось даже, что куски рыбы летят слишком медленно и он не может промахнуться.
 – Из него вышел бы прекрасный вратарь, – заметил отец. – У меня бы и то лучше не получилось.
 – Держу пари, что ты так не сумеешь! – крикнул в ответ Клинт и метнул кусок рыбы в сторону лодки.
 Что-то стукнуло, когда отец поднял ногу: рыба шмякнулась о подошву и так и осталась висеть на острых шипах.
 – Ну как?
 – Во всяком случае, не лучше.
 – Еще чего! Бастер может ловить ногой?
 Они еще некоторое время спорили, потом отец сказал:
 – Иди-ка сюда, сынок, сядь рядом.
 Как только Клинт сел на корме возле отца, Бастер вылез из воды и улегся у ног Клинта.
 Голубые глаза отца смотрели участливо, вопросительно и немного виновато.
 – Ты сильный, Клинт?
 – Не очень.
 Отец улыбнулся.
 – Значит, ты такой же, как и все мы. Но ты должен постараться быть сильным.
 Клинт тоже улыбнулся, но ему стало тревожно.
 – Сильным для чего, папа?
 – Для того, чтобы поступить так, как следует поступать, а не ждать, пока тебя заставят это сделать.
 – А именно?
 – Расстаться с Бастером, – не спеша ответил отец.
 – Нет! Ни за что! Бастер – мой друг, и он никому не причинил вреда. Велика беда, что он подоил корову Россов! Я заплачу за молоко из своих денег. И он ничем не обидел миссис Бейер, только послушал ее пластинки. Если она никогда не видела тюленей, никто в этом не виноват. Нельзя быть такой невеждой! А я позабочусь о том, чтобы Бастер никуда не смог больше уйти.
 Отец улыбнулся:
 – Не горячись, сынок. Бастер действительно не сделал ничего плохого. Он просто вел себя, как и подобает тюленю. Самая большая опасность исходит от тебя самого.
 – Я сделал все, что мог, – возразил Клинт. – Я старался изо всех сил…
 – Разумеется, Клинт, ты отлично вырастил его. Ты ухаживал за ним, когда он был ранен. Я был тогда уверен, что он не выживет, а ты его вылечил. Ты его вырастил, но теперь ты можешь только навредить ему, если, конечно, но отпустишь его на свободу, чтобы он стал настоящим тюленем.
 Клинт проглотил подступивший к горлу комок.
 – Но он все равно вернется домой, папа. А если предоставить ему полную свободу, то его через неделю убьют.
 – А если выбрать безлюдное место, где ему будет по-настоящему хорошо?
 – У нас на канале кругом живут, – возразил Клинт.
 – Послушай меня, сынок: сегодня в гавани я говорил с капитаном Йохансеном. Завтра он уходит на Аляску. Он может взять с собой Бастера и выпустить его в таком месте, где ему будет хорошо. Клинт снова проглотил комок.
 – Не думаю, что капитан Йохансен захочет взять с собой какого-то тюленя.
 – Я говорил с ним, он сказал, что готов это сделать.
 Клинт почувствовал, что ловушка захлопнулась.
 – Ты хочешь сказать, что вы уже обо всем договорились?
 – Если ты согласен, сынок. Я хочу, чтобы ты сам решил. Клинт ничего не ответил, поэтому отец продолжал:
 – На побережье Британской Колумбии есть места, где и я бы не возражал быть выпущенным на свободу. Например, Гарднер-Саунд. Между Внутренним проходом и океаном есть три островных банки, а со стороны континента – большие бухты, похожие на спицы колеса. Некоторые из этих бухт врезаются в Канадские горы на сотни миль – самые что ни на есть красивые места. Там никто не живет, и в этих бухтах за целый год не увидишь и лодки.
 Клинт слушал, и ему казалось, что каким-то чудом он снова оказался в мире мужчин, а отец продолжал:
 – Вот выстроим наше судно и пойдем на Аляску, и обязательно зайдем в Гарднер-Саунд.
 – Значит, мы снова встретим Бастера?
 – Конечно, – ответил отец. – Мы проведем там целую неделю, а то и месяц… Чтобы обойти все эти каналы и бухты, которые врезаются глубоко в горы, потребуется целое лето…
 Клинт слушал и гладил Бастера по голове. Не так уж страшно, если Бастер очутится в этой удивительной стране, где хотелось побывать и ему с отцом. Там они, когда поедут, встретят Бастера.
 По дороге домой – Бастер ковылял рядом с ними – Клинт сказал:
 – Папа, если капитан Йохансен обещает выпустить Бастера в Гарднер-Саунде, пусть возьмет его.




 РЫБА-СВЕЧА


 Около десяти утра в воскресенье Клинт увидел «Снежную королеву». Она шла с юга. Это была старая шхуна с рулевой рубкой на корме и высокими мачтами, на которых, когда шхуна рыбачила к западу от Алеут, поднимались паруса.
 Бастера выпустят гораздо ближе Алеут, но одна мысль о таких отдаленных местах нагоняла на Клинта тоску. Он сидел на крыльце, обняв Бастера и прижимая его к себе.
 – Папа! – крикнул он. – Папа, идут!
 На крыльцо, раскуривая трубку, вышел отец.
 – Вижу, сынок.
 Залив был гладким, как зеркало, и в носовой волне, от которой во все стороны разбегались барашки, отражалась белая шхуна. А вскоре на берегу эхом отозвался пульсирующий стук дизельного мотора.
 – Пошли, Клинт.
 В последнюю минуту на крыльцо вышла мама, чтобы попрощаться с Бастером.
 – Они обязательно присмотрят за ним в пути, – сказала она, гладя тюленя. – И жизнь у него будет отличной. Правда, Бастер?
 Бастер закивал головой в знак того, что у него всегда отличная жизнь.
 Мама не собиралась выйти вместе с ними в море. Разумеется, капитан Йохансен не запретил ей подняться на шхуну, но и не пригласил. Считалось, что женщина на борту рыболовного судна приносит несчастье. Нет, капитан не суеверен, просто экипаж будет нервничать.
 Чуть успокаивала только мысль, что Бастер уходит в мир мужчин; сейчас Клинт нуждался в любых утешениях.
 У берега они с отцом слегка наклонили ялик, и Бастер радостно вскарабкался в него. Обычно его пускали в лодку, когда они с Клинтом отправлялись на рыбную ловлю. Поэтому сейчас тюлень был счастлив.
 «Снежная королева» в ожидании их лежала в дрейфе. У борта толпились рыбаки в шерстяных свитерах, а к парусам были принайтованы бамбуковые рыболовные снасти с поплавками и шкентелями.
 Когда отец привел ялик к борту, два рыбака зацепили его баграми, и Клинт услышал громкий, спокойный голос капитана Йохансена:
 – Так вот, значит, кто наш пассажир! Держу пари, он из настоящих моряков. Давай-ка его к нам на борт, Джим.
 Бастер весил не меньше Клинта, поэтому поднимать его пришлось вдвоем, а потом его подхватили большие натруженные руки.
 Капитан Йохансен оказался коренастым здоровяком лет пятидесяти, со спокойным взглядом серых глаз и серьезной улыбкой, которая, казалось, обещала, что Бастеру на борту шхуны будет неплохо.
 – Поднимайтесь тоже, – предложил он. – Посмотрите каюту, которую мы приготовили для вашего пассажира. Кроме того, у нас найдется для вас и чашка кофе.
 Когда Клинт вслед за отцом перелез через поручни, он увидел выскобленную добела палубу, аккуратно уложенные желтые плоскодонки и рыбачьи снасти. Но как только он заметил клетку, в которой уже сидел Бастер, прося его выпустить, больше он ничего не видел. Клинт сел на палубу рядом с клеткой и начал гладить Бастера по голове. Визг тотчас же смолк.
 – Все будет хорошо, Бастер, – уговаривал его Клинт. – Все будет хорошо. Ты едешь в чудесное место, таким был и наш залив до того, как здесь поселились люди. И мы скоро придем туда на собственном судне, и тогда мы с тобой будем уходить в море на целые недели. Берегись дельфинов и не набрасывайся на слишком больших осьминогов.
 Все время, пока они были на борту шхуны, дизель работал не переставая, и стук его напоминал шум, с каким птицы снимаются с места. Но вот послышался голос отца:
 – Пора на берег, сынок!
 Клинт встал. Капитан Йохансен положил ему на плечо свою большую руку:
 – Не беспокойся, сынок. Мы выпустим его в таком фиорде, где не бывает ни людей, ни судов.
 Клинт посмотрел на лежавшую у него на плече большую руку; она вся была в глубоких шрамах от крюков на снастях, что кидали в море возле Алеут. Наверное, капитану было очень больно, подумал Клинт.
 Из окна своей комнаты Клинт видел, как «Снежная королева» и белая кильватерная струя становятся все меньше и меньше и наконец совсем исчезли за мысом. Он взял тетрадь, в которой записывал свои наблюдения над Бастером: «Чему я научился, наблюдая за ручным тюленем». Ему казалось, что он забыл записать самое главное.
 Он все еще сидел, склонившись над тетрадкой, как вдруг услышал, что к дому подъехала машина. Хорошо бы, тот, кто приехал, сразу уехал. Ему никого не хотелось видеть.
 Снизу доносились знакомые и незнакомые голоса. Один из них принадлежал тете Гарриет. Клинт ощетинился. Разумеется, она вовсе не виновата в том, что случилось, но все равно, нечего приезжать и радоваться по этому поводу!
 – Клинт! – снизу позвала его мама. – У нас гости. Может, ты спустишься?
 Он вышел на площадку.
 – Извини, мама, я не хочу.
 Мама поднялась наверх. Она ласково улыбалась. Она была в своем лучшем платье, поверх него был надет фартук. Значит, она знала, что у них будут гости.
 – Клинт, к нам приехал человек, которого, я уверена, тебе бы хотелось повидать.
 – Я никого не хочу видеть, мама. А кто это?
 – Профессор Уиллс с женой. Они приехали вместе с Гарриет.
 Он не знал никакого профессора Уиллса. Потом он вспомнил про человека из университета, который читал его сочинение о земляной уточке.
 – Профессор Уиллс, океанолог?
 – Он самый.
 – Правда?
 – Ты спустишься?
 – Конечно. Сейчас же.
 Клинт представлял себе профессора Уиллса солидным, важным человеком, который может ответить на любой вопрос. В действительности же профессор был скромен, сед и сам больше спрашивал, чем отвечал. Клинту он понравился.
 – А я-то думал, что увижу твоего тюленя, – сказал профессор. – Обычно люди убивают тюленей, редко кто пытается их приручить. Я почти приручил одного. Его принесли на биостанцию в Фрайди-Харбор, и было ему, наверное, не больше недели. Я хотел взять его домой, понаблюдать за ним, но Майра решительно воспротивилась. Так ведь, дорогая?
 Миссис Уиллс, большая приветливая женщина с седыми волосами и розовым лицом, улыбнулась профессору так, будто он маленький мальчик.
 – И снова воспротивлюсь, Герберт. Подумать только – тюлень!
 – Видишь, какие препятствия стоят на пути у науки, Клинт!
 Клинт улыбнулся чуть снисходительно. Его родители оказались добрее жены профессора.
 – Ты вел записи о своем тюлене? – спросил профессор.
 – Немного.
 – Хорошо бы посмотреть их. Не возражаешь?
 – Что вы, профессор! Я сейчас все принесу.
 Клинт пошел наверх, но профессор последовал за ним.
 – Я поднимусь с тобой. Мне бы хотелось взглянуть и на твои коллекции.
 – Я по-настоящему ничего не коллекционирую; просто подбираю, что где лежит.
 Профессор рассматривал все очень внимательно.
 – Превосходно, Клинт. Морские веера, морские звезды – у тебя есть редкие экземпляры, – морские камни. А что вот это на проволоке над столом?
 – Рыба-свеча, на тот случай, если погаснет электричество. Профессор Уиллс был потрясен.
 – Я слышал, что ею пользовались индейцы и первые поселенцы здесь, на побережье. Я видел живую рыбу и анатомировал ее, но мне и в голову не приходило ее засушить. Она дает сильный свет?
 – Можно зажечь. – Клинт опустил занавеску. – У меня их много. Мама говорит, что от нее остается в комнате запах, но я ощущаю его только в первый момент, когда вхожу.
 Профессор зажег спичку и поднес к тонкому рыбьему хвосту. Сначала что-то зашипело, а потом комната озарилась ярким, веселым пламенем.
 – Чудесно! Очень красивый свет! – Профессор взял с полки «Морских млекопитающих» Скэммона и открыл ее. – Можно даже читать. – Но его больше интересовало, как горит рыба-свеча. – До чего хорошо! И почти никакого запаха!
 Клинт открыл большой кофейник, в котором хранил свои запасы.
 – Возьмите несколько рыбок себе домой.
 – Не стоит, Клинт. – Затем его лицо прояснилось. – Нет, пожалуй, возьму. Я могу пользоваться ими в лаборатории.
 Клинт завернул рыбок в листок бумаги, приготовленной для сочинения, и профессор сунул их себе в карман.
 Когда рыба-свеча догорела, Клинт поднял занавеску, и снова перед ним предстал большой мыс полуострова Тоандос, разделяющий залив на две части. Там, на этом мысу, он нашел Бастера и там же потерял его, когда «Снежная королева» скрылась из виду.
 – А теперь, – сказал профессор, – давай посмотрим твои записи.
 Клинт подал профессору довольно неприглядного вида тетрадь.
 – Немного растрепана, извините. Это Бастер как-то вздумал ее пожевать. Наверное, она пахла рыбой от моих рук. Профессор усмехнулся при виде следов от острых зубов.
 – Прямо из пасти тюленя! Значит, записи неподдельные.
 – Но и не очень хорошие, – сказал Клинт, – и не все они касаются Бастера. Я записывал сюда все подряд, что приходило мне в голову о теплокровных животных и жизни в море.
 – Это еще интереснее.
 Сначала профессор читал быстро, потом медленней и прерывал чтение, чтобы обсудить отдельные записи, а глаза его горели за стеклами очков.
 – Превосходная мысль, Клинт, насчет предков нынешнего тюленя – медведей, которые питались молодью лосося из ручья и уходили вслед за лососем все дальше и дальше в море, пока наконец у них не выросли ласты и они не превратились в тюленей. Вполне возможно, что именно так это и произошло.
 – Мне эта мысль пришла в голову, когда я нынешней осенью наблюдал за медведями у ручья, – объяснил Клинт. – Я, правда, не видел, чтобы они плыли вслед за лососем, но такое намерение у них, по-моему, было.
 – То же самое происходит сейчас с полярными медведями, – сказал профессор. – Они проводят в воде так много времени, что трудно сказать, наземные они животные или морские. Хотя никаких приспособлений для жизни в море у них нет.
 – Может, поэтому у них такой злобный нрав, – предположил Клинт. – Им приходится делать то, для чего они вовсе не приспособлены.
 Профессор еще раз усмехнулся.
 – Я вижу, тебя интересует вопрос, почему тюлени, связанные родством с угрюмыми медведями, добродушны и игривы? Нет ли здесь влияния морской среды? Он снова принялся читать записи.
 – Значит, тебе довелось встретиться с дельфинами? «Дельфины, по-моему, радуются жизни больше, чем рыбы; может, это происходит потому, что они теплокровные животные и ощущают океан более непосредственно, нежели рыбы. Рыба, имеющая такую же температуру тела, что и окружающая ее среда, едва ли сознает, что находится в воде».
 Профессор продолжал читать и одновременно комментировать.
 – Значит, тебе удалось самому видеть, что ловил в воде твой тюлень: маленького осьминога и…
 В этот момент в комнату вошла тетя Гарриет и сказала, что обед готов.
 – Ну и запах! Как в вигваме у индейцев, – презрительно фыркнула она.
 – Мы сожгли рыбу-свечу на алтаре науки, – объяснил профессор Уиллс. Он закрыл тетрадь и осторожно положил ее на стол. – Клинт, я вижу в тебе все задатки океанолога.
 – Вы тоже так думаете, профессор?
 Клинту казалось, что профессор отворил перед ним двери в новый мир, полный чудес.
 За обедом профессор Уиллс сказал, что ему страшно хотелось бы поесть устриц, и отец предложил всем вместе отправиться в поход за устрицами. Он спустил на воду большой ял с подвесным мотором, и они поплыли в Залив Пиратов.
 У подножия утеса, где можно было сидеть на выброшенных на берег бревнах, отец развел костер. Тетя Гарриет говорила о Бастере так, будто она сама вырастила его, и попросила Клинта показать, где он его нашел. Клинт повел их к большим валунам.
 – Очень интересно! – сказал профессор. – Приют и убежище – всего в нескольких ярдах от берега пребольшом приливе. Лучшего места тюленихе было не найти. – Он лег на землю и оперся на локти, чтобы оказаться на том уровне, на какой обычно приподнимаются тюлени. – Даже лучше, чем я думал. Надежное убежище и одновременно широкий обзор берега и воды.
 Клинт тоже лег на песок, чтобы посмотреть на мир так, как впервые увидел его Бастер: песок, гранитные валуны, которые казались скалами, покатый берег, широкий залив и подножие Олимпика, вздымающегося на противоположном берегу. Прекрасный безопасный мир для тюленя, но этот мир себя не оправдал.
 Они насобирали целый мешок устриц, и отец решил их испечь. Обрадовались все, кроме тети Гарриет, которая забыла дома теплое пальто. Поэтому пришлось им вернуться домой. С тетей Гарриет вечно что-нибудь случается, подумал Клинт.
 Он разозлился на тетю, но тут же напомнил себе, что благодаря ей они отправились на эту прогулку и только благодаря ей он познакомился с профессором Уиллсом. Он просто не знал, что и думать.
 Гости уехали поздно вечером, забрав с собой мешки с устрицами и обещая в самое ближайшее время снова приехать.
 Профессор сказал, что пришлет Клинту несколько книг, которые будут очень полезны ему в его занятиях.
 Все шло хорошо, пока Клинт не очутился у себя в комнате. Теперь он думал только о Бастере, который сидит сейчас в клетке на «Снежной королеве» и, наверное, удивляется, почему нет рядом Клинта, и не понимает, что произошло. И не поймет до послезавтра, когда его выпустят в большом пустынном заливе, где нет ни домов на берегу, ни лодок на воде. Но даже тогда он не поймет. Бастер так привязался к людям, что будет удивлен, почему его оставили в таком безлюдном месте.




 МОРДА В ОКНЕ


 В четверг снова разыгралась непогода. Клинт вернулся домой под проливным дождем и всю дорогу от автобуса бежал, чтобы не испортить обувь. Надо было надеть рабочие башмаки, думал он.
 Возле дома его больно кольнуло при виде пустой ванны. Но в этот момент дождь припустил так, будто разверзлись небеса, и он, позабыв про все и шлепая прямо по лужам, со всех ног бросился к крыльцу.
 Дома было как всегда: из кухни веяло теплом и чем-то печеным. Мама вынимала из духовки пирог, а от шума дождя на дворе в доме было еще теплей и уютней.
 – Господи! Клинт, неужели ты так и не научишься не доверять погоде! Теперь твои ботинки окончательно испорчены!
 – Я совсем забыл про них, мама, – извиняющимся тоном ответил Клинт. – Ничего с ними не случится. Писем мне нет?
 – Сначала надень тапочки и напихай газетную бумагу в носки ботинок, а то они совсем потеряют форму. – Она достала одну из старых газет, хранящихся на заднем крыльце. – Я сейчас дам тебе кофе с пирогом.
 К тому времени, когда мама поставила на стол дымящуюся чашку кофе и кусок пирога, он уже был в сухих тапочках.
 – Спасибо, мама. Ну и вкусно же пахнет этот пирог!
 Рядом с тарелкой мама положила письмо, отправленное из Кетчикана на Аляске, адрес на нем был написан карандашом. Это было то самое письмо, которое он надеялся получить, но открывал его медленно, потому что боялся плохих новостей.

 Дорогой Клинт!
 Я пишу тебе это письмо, когда мы проходим Диксон Энтранс.
 Твой тюлень оказался хорошим пассажиром и подружился со всеми у нас на судне. Сегодня утром в 9.12 мы выпустили его на свободу в Гарднер-Саунде. Сначала мы примерно с полчаса шли большим фиордом, который открывается во Внутренний проход. Лучшего места для тюленя я не знаю. И даже для человека, если его не смущает одиночество.
 Единственные живые существа, которых мы видели в этом фиорде, были выпрыгивающие из воды рыбы и парящие в небе орлы. Рыба ему пригодится, а на орлов он может не обращать внимание. Всю дорогу он ел хорошо и, когда мы отпустили его, пребывал в добром здравии.
 Передай от меня привет папе и маме.

    Карл Йохансен.

 Клинт протянул письмо маме, которая быстро его прочла и отдала обратно.
 – Я знала, что на капитана Йохансена можно положиться. Бастеру будет там хорошо, Клинт, ты не беспокойся за него. А теперь я займусь обедом, а у тебя есть дела по хозяйству.
 Мама никогда Бастера особенно не любила, поэтому ей было нетрудно вычеркнуть его из своей жизни. Клинт же не мог так легко забыть тюленя. Бастер был его лучшим другом, и, кроме того, он ближе всех стоял к тем тайнам, которые ему хотелось разгадать.
 Он пошел наверх переодеться. Все в его комнате напоминало о Бастере, даже багряная водоросль на стене над столом. Они нашли ее вместе во время похода в Джексон Коув. Бастер вылез на берег с водорослью в зубах, желая показать, что нырнул на глубину в десять саженей. И было в этой водоросли нечто необыкновенное; именно такая грезилась Клинту в его сновидениях о подводном мире: багряные водоросли, колышущиеся в подводном течении. Значит, Бастер разделял его мечты.
 На столе лежала книга «Море вокруг нас», которую ему прислал профессор Уиллс. В другое время Клинт не поспал бы ночь, но непременно дочитал книгу до конца; теперь же ему совсем не хотелось ее читать. Письмо, пришедшее вместе с книгой, лежало рядом. Прежде чем сойти вниз, Клинт перечитал конец письма:

 Ты сделал хороший почин в своих занятиях; не бросай их. Обращайся ко мне, если тебе понадобится помощь.

    Искренне твой Герберт Уиллс.


 P.S. Прилагаю список предметов, по которым сдаются вступительные экзамены на океанографическом отделении.

 Папа и мама получили от этого письма больше удовольствия, чем сам Клинт. Мама сказала, что он должен учиться в восьмом классе в Сиэтле, где преподают гораздо лучше, нежели в Кроссроудс. Когда мама поднимала разговор на эту тему, она становилась очень похожей на тетю Гарриет. Одна мысль о том, что ему придется покинуть свой дом, нагоняла на него тоску и сомнения. Для чего все это?
 Он положил письмо в книгу и пошел заниматься хозяйственными делами. Когда отец вернулся домой, Клинт дал ему письмо капитана Йохансена. Отец задумчиво прочел его и вернул Клинту.
 – Смотри веселей, сынок, – сказал он, положив руку Клинту на плечо. – Я по этому негоднику тоже скучаю. Но ему уже пора стать на ноги и быть взрослым, как полагается, да и тебе не мешает тоже.
 Клинт улыбнулся отцу и взял с полки ведро для молока. Раз отец тоже скучает по Бастеру, значит, не ему одному плохо.
 За обедом отец пребывал в приподнятом настроении – сразу было видно, как сказала мама, что у него хорошие новости.
 – Во всяком случае, неплохие, – ответил он. – Сегодня я закончил перевозку леса с большого участка. Сейчас весь лес на воде, и на этот раз обошлось без единого несчастного случая.
 Он постучал по столу, чтобы не сглазить, как будто связанные в плот бревна еще могли кому-нибудь принести беду.
 – А какова нынче цена?
 Мама знала, что работа только тогда считается завершенной, когда лес не только вырубят и спустят на воду, но еще и продадут.
 – Цена на лес сейчас высокая, – ответил отец. – Может, в этом году нам удастся осуществить кое-что из задуманного. Во всяком случае, об этом стоит поговорить.
 – Хорошо бы построить яхту, – обрадовался Клинт.
 – А я хочу купить новую шляпу, – сказал отец.
 – И это все? – засмеялась мама.
 – Не совсем, – признался отец. – Но я быстрее соображаю, когда у меня на голове шляпа, а новая шляпа, глядишь, навеет новые идеи.
 – Купи бескозырку, папа, тогда ты будешь думать о яхте.
 – Мы могли бы купить морозильник, – вспомнила мама. – И если вы с Клинтом убьете молодого лосося, о котором мечтаете, у нас будет где его хранить.
 Хорошо, подумал Клинт, сидеть за обедом с отцом и мамой и строить разные планы. Особенно это приятно в такую непогоду, какая сейчас на дворе, когда дождь стеной звуков отрезал дом от остального мира; в этот момент в комнате чувствуешь себя особенно уютно и в безопасности. В такой дождь Клинт, еще совсем маленьким, любил думать, что их на свете всего трое – мама, папа и он – и живут они в пещере в ледниковый период. Дождь не может проникнуть к ним в теплую пещеру, где у них есть все необходимое…
 Стук по оконному стеклу прервал мысли Клинта. Он быстро повернул голову посмотреть, кто стучит.
 В окне красовалась довольная усатая морда! Тюлень стучал ластом по стеклу.
 – Бастер!
 – Ну и…
 Резко отодвинув от себя чашку кофе, отец разразился хохотом. Клинт выскочил из кухни на крыльцо. До него еще доносился хохот отца, а он уже обнимал теплого, мокрого Бастера, который, радостно повизгивая, кивал головой и пытался лизнуть Клинта в лицо.
 На крыльце загорелся свет, из кухни вышли родители Клинта. Отец, смеясь, погладил Бастера по голове:
 – Ты, парень, поставил рекорд по плаванию. Воздушная почта обогнала тебя всего на полдня.
 На крыльцо, прыгая от радости, отряхиваясь так, что брызги летели во все стороны, с приветливым лаем вскочили собаки. И в этом всеобщем гаме Клинту вдруг пришло в голову, что Бастер плыл день и ночь, не останавливаясь даже, чтобы что-нибудь съесть.
 – Мама, можно дать Бастеру лососины?
 – Конечно, – улыбнулась мама. – Он, наверное, умирает с голоду.
 Пока Клинт отрезал кусок лососины, мама надела пальто, и потом они все вместе стояли на крыльце и смотрели, как Пастер ест. Он на лету хватал каждый кусок, который бросал ему Клинт, с жадностью проглатывал и просил еще. Он съел всю лососину и продолжал просить.
 – Больше нет! – Клинт покачал головой и показал тюленю пустые руки.
 Бастер изобразил на морде полное отчаяние и упал замертво на крыльцо. Клинт бросился на него и начал с ним возиться. Собаки лаяли, кидались на Клинта и Бастера. Мама с отцом смеялись. А дождь все шумел.
 Когда они наконец поднялись, отец сказал:
 – Пойдемте в дом. В такую погоду и людям и собакам лучше не быть на дворе. – Он взглянул на маму. – Я пущу собак, пусть погреются у камина.
 – Нет, Джим. И с вами, мужчинами, достаточно хлопот. Собак нельзя пускать.
 – Бастер тоже войдет.
 – Нет, Клинт! Если вы хотите нарушить все правила, пусть уж собаки войдут. Но не Бастер! Тюлень – и в комнате! Отец подмигнул Клинту.
 – Во всяком случае, собаки войдут, Мэри.
 Он открыл дверь, и Вулф с Джерри, ведя себя самым надлежащим образом, степенно вошли в дом. За ними заковылял и Бастер.
 – Остановите его! – крикнула мама. – Не пускайте его в дом!
 Но отец пропустил его.
 – Поздно, Мэри. Ладно, пусть побудет немного. Интересно, что он будет делать.
 Собаки уже растянулись перед камином. Бастер подошел к ним, толкнул Вулфа ластом, чтобы он подвинулся, и расположился рядом. А Клинт подтолкнул Бастера, сел рядом и обнял его. Мама не могла больше сердиться, она рассмеялась:
 – Подумайте только! Ну и общество собралось у нашего камина!
 – Мы все теплокровные животные, – сказал ей Клинт, – а Бастер только что проплыл целую тысячу миль.
 – Не тысячу, а около шестисот, – поправил его отец. – Причем плыть он должен был и день и ночь и все время в правильном направлении. Хотелось бы видеть судоводителя, который сумел бы это проделать без всяких карт.
 – И этим курсом он прошел лишь один раз, да и то в клетке, откуда ему ничего не было видно! – И Клинт с восхищением взглянул на Бастера, который с довольным видом, мигая, смотрел в огонь.
 – Это инстинкт, – сказала мама, как будто тюлень не заслуживал похвалы.
 – Неплохо иметь такой инстинкт, – заметил отец.
 – Наверное, люди тоже когда-то обладали им, – предположил Клинт, – но со временем его утратили. Отец вынул изо рта свою трубку и кивнул.
 – Бастеру во время плавания и хронометр не нужен, – сказал Клинт. – Он всегда с точностью до минуты знает, когда я возвращаюсь из школы. Правда, мама?
 – Правда, – подтвердила мама.
 – Это тоже инстинкт, которым обладают очень немногие люди, – сказал отец. – Я как-то работал с одним лесорубом, который в любое время дня и ночи мог, не глядя на часы, сказать, который час. Он никогда не ошибался больше чем на минуту-две.
 Мама опустила свое шитье и посмотрела на четверку друзей у камина.
 – Вы, мужчины, готовы вернуть нас к каменному веку! А что делать с теми проблемами, что сейчас стоят перед нами?
 – Какие проблемы, мама?
 – Те самые, что были и на прошлой неделе. Мы вернулись к тому, с чего начали, только теперь со двора Бастер перекочевал в комнату. Что мы будем с ним делать?
 Клинт знал только, чего они не будут делать, и снова обнял Бастера.
 – Я не отдам его, мама! Он мой друг, он вернулся, потому что хочет быть со мной. Если вы его выгоните, я тоже уйду! Мама посмотрела на отца. У отца был сконфуженный вид.
 – Отсылать его без толку, Мэри. Если мы отправим его на судне в Австралию или на мыс Горн, он через несколько недель вернется обратно. Он, по-видимому, считает, что его место здесь.
 Клинт еще крепче прижал к себе Бастера.
 – Он помнит, как мы вылечили его сломанный ласт и как мама зашила ему рану на голове…
 – Лесть не поможет, Клинт. – Мама пыталась говорить резко, но невольно улыбнулась. – Ты ведь знаешь, что Бастер совершенно не умеет себя вести. А теперь он будет еще хуже. Мы не можем держать его у себя.
 – Но он проплыл сотни миль, чтобы вернуться к нам, мама! – уговаривал ее Клинт. – Предоставим ему еще одну возможность. Я присмотрю, чтобы он не попадал в беду. И я многому могу научиться от него. Профессор Уиллс сказал, что я хорошо начал, и жаль, если не смогу продолжать…
 Профессор Уиллс был самым сильным аргументом Клинта против мамы, но на сей раз у нее был готов ответ.
 – Вспомни, что миссис Уиллс не разрешила даже профессору оставить у себя тюленя.
 – Это совсем другое, мама. Они должны были бы держать его в городской квартире. Я обещаю смотреть за Бастером, чтобы не было никаких неприятностей. Уже скоро лето, занятия в школе кончатся… Но мама еще энергичнее закачала головой.
 – Ты говоришь, справишься с Бастером, – улыбнулся отец, – а мама утверждает, что нет. Что ж, давайте предоставим Бастеру еще одну возможность. – Отец вопросительно посмотрел на маму, потом спокойно – на Клинта. – Но если он снова попадет в переделку, мы его отдадим.
 – Хорошо, – кивнула мама, – если Клинт будет это помнить.
 Мальчик еще крепче прижался к тюленю.
 – Я буду помнить, мама. Ты увидишь.




 ПОСЛЕДНЯЯ КАПЛЯ


 Клинт спускался с холма, насвистывая «В далеких небесах». И не потому, что у него вдруг появилось желание стать летчиком, просто в этот день он чувствовал себя так, будто в состоянии подняться ввысь и без самолета и парить над садом, который был весь в бело-розовом цвету, над сверкающими в лучах солнца синими водами залива, высокими лесами Тоандоса.
 Целую неделю он убил на строительство небольшого загона на заднем дворе, ставил столбы, тянул проволочные заграждения; но ему не жалко было времени. С того дня Бастер вел себя образцово. Осталось всего шесть недель школьных занятий, надо продержаться. Завтра к ним приедут Лен и Фил Декеры и братья Лоусон полюбоваться на тюленя, который установил рекорд в заплыве из Гарднер-Саунда. Старина Бастер кое-чему научился с тех пор, как мальчики пытались дать ему первый урок плавания.
 Но как только он очутился на заднем дворе, над «далекими небесами» сгустились мрачные тучи. В ванне Бастера не было, не видно его было и поблизости. На последних шагах у Клинта ноги словно налились свинцом, он не сводил глаз с пустого загона. Калитка была закрыта на щеколду, но примятая трава и несколько волосков на столбах свидетельствовали о том, где Бастер вылез точно таким же манером, каким ему удавалось вылезать из сбруи.
 Невозможное свершилось – Бастер снова исчез! Клинт обежал дом и помчался к берегу. Но там лишь далеко на горизонте маячила одинокая лодка. Он хотел было взять ялик и пойти на поиски Бастера, но это могло принести больше вреда, чем пользы. Искать, может, придется долго, тогда все дела по хозяйству останутся невыполненными, И это будет последней каплей, которая переполнит чашу. А Бастер тем временем благополучно вернется сам.
 Он пошел к дому. На крыльце его ждала мама.
 – Нет?
 Клинт покачал головой.
 – Он ушел давно, – сказала мама. – В час я смотрела – он еще был на месте, но к двум его уже не было.
 – Это я виноват, мама. Нужно было приделать крючок на калитке снизу.
 – Теперь уж дела не поправишь, – сказала мама. – Войди, поешь. Я сегодня испекла пончики с вареньем.
 Но даже пончики с вареньем не могли соблазнить его.
 – Пока на Бастера жалоб не поступало, – пыталась подбодрить его мама. – Может, он научился вести себя как следует.
 – Хорошо бы.
 Это было мало похоже на Бастера.
 Клинт все еще не терял надежды, пока загонял коров в сарай и усаживался доить Джуну. Правда, если б он повнимательнее взглянул на корову, то ему не пришлось бы и усаживаться. По-видимому, Бастер, прежде чем отправиться на прогулку, успел побывать на пастбище и там подзаправился молоком.
 Когда отец вернулся домой, Клинт рассказал ему, что Бастер ушел и что корова опять не дала молока.
 – Бастер спешит насладиться жизнью! – только и ответил отец.
 В тот вечер Клинт делал уроки внизу. Всякий раз, когда раздавался телефонный звонок, он вздрагивал, но оказывалось, что звонили не к ним. Их собственный сигнал – два длинных звонка и один короткий – прозвучал, только когда пришло время спать. Трубку взял отец. Клинт затаил дыхание.
 – Да, это Барлоу. Здравствуйте, шериф! Мама кивнула с таким видом, будто давно ждала этого звонка. Клинт тоже был не очень удивлен.
 – Да, – повторил отец. – Есть… На свободе… Нет, совершенно безобидный и добродушный… Что? Не может быть! О да, он любит музыку. – Отец послушал немного, а затем спросил: – И что они сделали?
 Опять наступило молчание. Мама, вздохнув, снова склонилась над шерстяным носком, который она штопала.
 – Послушав этот разговор, можно подумать, что в нашей семье есть сумасшедший!
 Отец снова заговорил:
 – Правда? Это очень неприятно. Мы купим им новые. У Клинта упало сердце, ему было нелегко поднять глаза, когда отец, закончив разговор, подошел к столу.
 – Вот так! – сказал отец.
 – Что случилось? – спросила мама. – Что он натворил на этот раз?
 – Шерифу звонили Портеры, те, что поселились возле Тритон Коува. У них были гости, потом гости собрались уезжать, и они все вместе вышли к машине, оставив дверь в дом отворенной. Когда миссис Портер вернулась в гостиную, перед камином сидел, развалившись, словно у себя дома, тюлень и слушал музыку. Она говорит, что он даже пытался танцевать. Но ее муж думал, что она, наверное, ошибается. Во всяком случае, она закричала и выбежала. Вошел мистер Портер и пытался выгнать тюленя, миссис Портер принялась помогать ему, а Бастер, вероятно решив, что с ним играют, ни за что не хотел уходить. В суматохе мистер Портер споткнулся о стол и опрокинул аквариум с золотыми рыбками. Бастер проглотил всех рыбок и ушел, оставив в доме полный разгром.
 – Где он сейчас? – спросила мама.
 – А кто его знает! Я не буду удивлен, если за этим звонком последует второй.
 – Бастер ни в чем не виноват, – принялся оправдывать его Клинт. – Все это из-за меня. Я не закрыл как следует калитку. Постараюсь, чтобы этого больше не случалось.
 Отец покачал головой.
 – Нет, сынок, я не виню Бастера. Он очень хороший. Но он не может вечно жить за проволокой.
 – Конечно, не может, – поддержала его мама. – Мы обязательно должны избавиться от него.
 – Сначала его надо поймать. – Отец посмотрел на Клинта. – Ты дал обещание, сынок, держи его. Придется нам действительно отдать Бастера, надо только придумать куда.
 Больше в тот вечер и на следующее утро телефонных звонков не было, Клинт снова было воспрянул духом. Быть может, пройдет не одна неделя, прежде чем они решат, что делать с Бастером. А он тем временем будет вести себя хорошо, и отец забудет или отложит свое намерение. Клинт же найдет место, где можно спрятать тюленя и кормить его так, чтобы отец с матерью ничего не знали. А когда начнутся каникулы, они сядут в «Дельфин» и уплывут далеко-далеко. Они могут дойти и до Сан-Хуана. На некоторых островах вообще никто не живет. Там им с Бастером будет хорошо.
 Но сначала надо было разыскать Бастера.
 Покончив с домашними делами и с завтраком, Клинт решил отправиться на поиски Бастера. Но это оказалось ненужным, так как Бастер сам явился домой. Увидев с крыльца его круглую темную голову в водах залива, Клинт побежал на берег.
 Неподалеку дрейфовала все та же лодка с приехавшим из города рыбаком. Она была так близко, что Клинт видел сосредоточенное лицо рыбака, его новый, с иголочки комбинезон и новехонькие снасти. Наверное, и в рыбной ловле он был новичком, потому что ловил рыбу внутри залива, где поймать ее было куда труднее, чем в открытом море, и волочил блесну слишком быстро для королевского лосося, хотя подцепить серебристого мог вполне.
 А пока Клинт с неодобрением разглядывал рыбака, удочка у того вдруг выгнулась дугой, и когда заглох мотор, Клинт услышал, как, раскручиваясь с катушки, поет леска. Ярдах в пятидесяти от кормы выпрыгнул из воды и встал на хвост маленький, быстрый, как динамит, серебристый лосось. Ему не удалось сорваться с крючка, и он снова исчез. Теперь катушка вращалась медленнее – рыбак стал накручивать леску.
 «Рыба уйдет, но и он кое-чему научится, – подумал Клинт. – Однако где же Бастер?»
 Бастер исчез из виду; спустя минуту его голова появилась в сотне футов от берега, правда чтобы тотчас же скрыться вновь. Леска натянулась, и слышно было медленное пение катушки, когда рыбак тянул к себе лосося.
 «Уйдет, определенно уйдет!» – думал Клинт. Он хотел крикнуть рыбаку, чтобы тот держал удочку повыше и заставил лосося метаться в воде, но рыбаки не любят чужих советов. В сотне футов от кормы лодки лосось снова в отчаянном прыжке выскочил из воды и снова исчез. Медленное вращение катушки остановилось, затем началось снова. Клинт застонал.
 – Не тащите его. Пусть он мечется в воде! Он не собирался произносить свои мысли вслух, но незаметно для себя выкрикнул то, что думал.
 – Не лезь, куда не спрашивают! – донеслось в ответ. Лосось все еще был в воде, но леска пошла быстрее. Может, этому человеку повезет, как бывает иногда с новичками, и он доведет лосося прямо до лодки? Но забагрить его он все равно не сумеет – ведь рыба еще полна сил.
 Внезапно футах в пятидесяти от кормы из воды появилась голова Бастера: в зубах он держал трепещущего лосося. Катушка перестала вращаться, рыбак от удивления вытаращил глаза. Клинт видел его побледневшее от испуга лицо и открытый рот.
 Бастер подплыл к лодке. Лосося он все еще держал в зубах, и от этого казалось, будто он улыбается. Он был уже футах в двадцати от лодки, когда рыбак наконец обрел голос и завопил:
 – Убирайся, негодяй! Скотина! Убирайся!
 – Не бойтесь! – крикнул Клинт. – Он вас не тронет!
 Бастер высунулся из воды по плечи и удивленно смотрел то на рыбака, то на Клинта. Затем без единого всплеска снова ушел под воду. Клинт видел, как леска натянулась и вдруг ослабла. Рыбак накручивал на катушку оборванную леску, когда Бастер, ковыляя, вылез на берег у ног Клинта. Он улыбался, держа в зубах лосося, а взгляд его, казалось, говорил:
 «Вот это день! Посмотри, что я поймал для нас! Правда, здорово?»
 Но рыбак вовсе не считал, что это здорово.
 – Послушай, парень, что все это значит? Клинт вытащил из пасти Бастера уже порядком искромсанную рыбу и протянул ее рыбаку:
 – Вот ваш лосось. Бастер просто хотел вам помочь. Рыбак рывком включил мотор и пошел к берегу. Его лицо сначала покраснело от гнева, а потом, после того как ему не удалось вовремя выключить мотор и лодка с ходу врезалась в берег, стало совсем багровым. Он выпрыгнул из лодки и уставился на Клинта с Бастером.
 – Что здесь происходит? Сначала ты учишь меня, как ловить рыбу, а потом этот морж крадет у меня лосося!
 – Он не крал, – принялся объяснять Клинт. – Это ручной тюлень, и он часто помогает мне ловить рыбу. Он, наверное, хотел и вам помочь.
 – Когда мне понадобится помощь детей и диких зверей, я сам тебе скажу!
 Рыбак выхватил рыбу из рук Клинта и смотрел на нее так, будто готов был вот-вот заплакать.
 – Она вся искромсана!
 – Это просто следы от его зубов, – сказал Клинт. – Все равно она бы от вас ушла. Нельзя багрить лосося, пока он еще полон сил…
 – Не учи меня!
 Человек поднял голос почти до крика и продолжал сердито браниться. Никто из них и не заметил, как подошла и остановилась рядом мама.
 – Что случилось? – Она посмотрела на искромсанную рыбу, потом на Бастера, у которого к усам прилипли рыбьи чешуйки. – О, извините, пожалуйста!
 Рыбак снял свою новенькую шляпу.
 – Что вы, мэм! – Он швырнул лосося в лодку. – Ничего не произошло. Просто я порядком напугался, когда этот зверь вынырнул из воды – прямо отнял у меня десять лет жизни.
 Клинт взглянул на маленького рыбака и рассмеялся. Он вовсе не хотел этого делать, но не в силах был удержаться.
 Рыбак метнул на него свирепый взгляд:
 – Что тут смешного?
 Мама предостерегающе взглянула на Клинта и мягко сказала рыбаку:
 – Очень сожалею, что так случилось. Если мы чем-нибудь можем помочь…
 – Ни в коем случае, мэм!
 Он повернулся и попытался столкнуть свою лодку в воду, но она слишком глубоко ушла в песок, и ее нелегко было сдвинуть с места.
 – Я вам помогу. – Клинт потянул нос лодки.
 – Спасибо.
 – Позвольте и мне. – Мама уперлась плечом в корму.
 – В этом нет никакой необходимости! – Человек толкал и пыхтел.
 Но необходимость была. Наконец с помощью мамы и Клинта он отвалил. Бастер приветливо тявкал ему вслед.
 – Все в порядке, забудьте об этом! – крикнул рыбак, танцуя на отливной волне, и включил мотор.
 Клинт был бы рад забыть обо всем, но он знал, что мама не забудет. И рыбак, наверное, решил, что Клинт потешался над ним. Потешался! Вот и последняя капля, переполнившая чашу. Менее всего думал Клинт о потехе в тот день.




 НА БРЕВНАХ


 Если бы это зависело только от Клинта, никакой прогулки в этот день и не было бы. Но мальчики с Биг Ривер уже были в пути. И мама радовалась. Она посмеялась над маленьким рыбаком, у которого Бастер отнял десять лет жизни, и принялась готовить сандвичи для пикника, как будто, с тех пор как мальчики пообещали приехать, ничего не случилось.
 Клинта в этот день уже ничто не радовало. Правда, он почти забыл о своих огорчениях, пока они с Бастером ждали на берегу у причала. В лодке на этот раз были трое Декеров: старший – Лен, Фил, который очень вырос с прошлого года, и шестилетний Гарри. А Джордж Лоусон захватил с собой своего веселого двенадцатилетнего братишку Аллена, лучшего спортсмена в школе.
 – Привет, Клинт! – Лен выключил подвесной мотор. – Ну как, Бастер установил новые рекорды?
 – И перестал наконец трусить? – крикнул Фил.
 – Его можно гладить, как собачку?
 Маленький Гарри в новеньком ярко-голубом комбинезоне приподнялся в лодке, чтобы получше разглядеть Бастера, но Лен, пока лодка не ткнулась в песок, снова усадил его на место.
 – Мама сегодня уехала в город, – объяснил он, – поэтому мне приходится одной рукой править, а другой – держать его за штаны.
 Глаза Гарри, такие же голубые, как его комбинезон, блеснули гневом.
 – Неправда! Мама сказала, что я уже большой!
 Аллен поднял со дна лодки серебристого лосося фунтов в семь весом.
 – Нравится, Клинт? Я взял его на простую удочку на той стороне залива.
 Они вылезли из лодки. У Лена в одной руке было ружье, другой он подтягивал к себе за лямки комбинезона маленького Гарри. Все столпились вокруг Бастера.
 – У него вид настоящего чемпиона!
 – Смотри-ка, какой он большой!
 – А помните, как мы учили его плавать?
 – И он всех сбил с ног, когда выскочил из воды!
 – Можно мне его погладить? Можно мне его погладить?
 – Конечно, можно, – ответил Клинт. – Бастер, это мой друг, Гарри. Покажи ему, как ты кувыркаешься. Бастер перекувырнулся через голову.
 – Смотри, какой умница!
 – А что еще он умеет делать?
 – Хочешь рыбу Аллена? – спросил Клинт. Бастер утвердительно кивнул, как делал всегда, когда слышал слово «рыба».
 – Он понимает, что ты говоришь!
 – Нельзя, Бастер. Это рыба Аллена.
 Клинт покачал головой и показал тюленю пустые руки. Бастер скорчил гримасу и упал на землю, притворяясь мертвым. Мальчики расхохотались, но тут Клинту опять припомнилась нависшая над Бастером опасность, и ему сразу стало грустно.
 По дороге в бухту он снова позабыл обо всем. Бастер плыл на спине рядом с лодкой и делал вид, что даже без усилий может не отставать от старой посудины.
 – Воображает, что он нас обгонит, – сказал Лен и увеличил скорость.
 Бастер перевернулся на живот и нырнул. И пока Лен искал ого за кормой, голова тюленя замаячила в доброй сотне футов впереди.
 – Обогнал, – признал Лен, когда они поравнялись с Бастером, и уже более приветливо кивнул тюленю.
 В бухте они привязали лодку к плоту. Можно было бы потралить сетью лосося, но вместо этого они улеглись на согретые солнцем бревна и принялись ловить совсем не нужных им макрелей и наблюдать за подводным миром, с которым их связывали удочки: там бесшумно сновали рыбы и мерно колыхались водоросли. Подводное царство, по– видимому, совсем загипнотизировало малыша Гарри, который, перегнувшись через край плота, неотрывно глядел вниз, пока его не оттянули за лямки штанишек. Лен считал нужным время от времени припугнуть его:
 – Если свалишься в воду, то пойдешь по берегу домой и будешь сидеть с мамой Клинта.
 Мама предлагала, чтобы Гарри остался с ней, но разве мог он отказаться от прогулки со старшими мальчиками, раз ему разрешили пойти!
 Рыбная ловля кончилась, когда Лен начал палить по макрелям из ружья. Завязался спор о том, где же рыба. Клинт утверждал, что не там, где они ее видят, там лишь ее отражение.
 – Еще чего! – рассердился Лен. – Раз я ее вижу, значит, она там. И все!
 Клинт опустил в воду палку и показал Лену, что в том место, где палка входит в воду, она кажется сломанной.
 Однако Лен не желал слушать никаких доводов. Но это не имело значения, потому что через минуту он уже позабыл про спор и решил, что пора закусить. А потом уж они займутся настоящим делом, пообещал он.
 Они поели тут же, на плоту, и им захотелось купаться. Но вода была такой холодной, что только Бастер осмелился влезть в нее: он плавал, делая широкие круги и каждый раз возвращаясь к мальчикам. Поминутно высовываясь из воды и гримасничая, он умильно поглядывал на ребят, словно желая уверить их, что вода превосходная. Однако, убедившись, что все его старания напрасны, он уселся в воде тут же, возле плота, и принялся уговаривать их более настойчиво.
 – Слишком холодно, Бастер.
 – Мы сейчас заняты.
 – Приходи в июле.
 У Бастера был такой вид, будто он не верит своим ушам. Он сделал еще круг, желая показать им, как хорошо в воде, потом вернулся и снова стал убеждать мальчиков. На этот раз Лен перегнулся через край плота и, зачерпнув пригоршню воды, обрызгал Бастера. До сих пор никто с Бастером так не поступал, но он воспринял это со свойственным ему добродушием. Он перевернулся на спину и подплыл к самому краю плота.
 – Ему понравилось, – заметил Фил.
 – Он думает, что с ним играют, – объяснил Клинт. Бастер действительно решил, что это игра. Он принялся бить ластом по воде, и струя воды, словно из брандспойта, хлынула на плот, окатив Лена с ног до головы и забрызгав всех остальных.
 Мальчики разбежались в стороны, смеясь и подшучивая над Леном, который, выплевывая соленую воду изо рта, пытался отжать свою одежду.
 – Сдаюсь, – сказал он Бастеру. – Больше никогда не буду состязаться с тобой в воде.
 А Бастер уже придумал новую игру и несся через гавань со скоростью ракеты. К тому времени, когда Лен натянул на себя сухую куртку, он уже лег на обратный курс. Он мчался к плоту с такой скоростью, что Клинт не мог представить себе, как он сумеет остановиться. А он и не остановился; в последнюю секунду он выскочил из воды на плот как раз между Клинтом и маленьким Гарри. Остальные столпились вокруг.
 – Видели, как он выпрыгнул из воды?
 – Да у него просто реактивный двигатель!
 – Он может выступать в цирке!
 – Так тюлени и поступают, когда их преследуют дельфины. Я еще ни разу не видел, как это делает Бастер. Сегодня он просто молодец!
 А Бастер пробрался в самый круг восхищенных зрителей и поднялся на передние ласты, словно желая сказать, что ребята тоже молодцы. Через минуту он уже снова был в воде, нырял, исчезая глубоко под водой. Они заметили его только на противоположном берегу бухты, где вода казалась зеленой от отражений растущих на берегу елей.
 Бастер еще никогда так не развлекал зрителей, как в тот день, и Клинт был страшно горд за него. Но как только он вспомнил о решении отца отдать Бастера, его сразу охватила горькая обида. Быть может, в последний раз ребята видят Бастера. И ему сразу стали совершенно безразличны все их забавы.
 Вдруг Лен засуетился и начал складывать вещи в лодку.
 – Мы здесь уже достаточно побыли. Давайте обойдем бухту и посмотрим, что там.
 Они шли мимо огромного бревенчатого плота – Бастер мелькал далеко впереди, – как вдруг Лена осенила идея. Он снизил скорость и повернул к берегу.
 – Давай-ка посмотрим плот твоего отца, Клинт. Они подошли к многоярусному, обнесенному цепями плоту из еловых бревен.
 – У твоего отца мировой плот! – заметил Джордж Лоусон.
 – Наверное, с миллион футов, – высказался Аллен.
 – С полмиллиона, – сказал ему Клинт.
 Гарри привстал, чтобы получше разглядеть этот плавучий остров из бревен.
 – Я мог бы по нему гулять! Лен снова усадил его на место.
 – И утонуть тоже. Если я поймаю тебя на бревнах, ты отправишься на берег и будешь сидеть с мамой Клинта!
 На мелководье они привязали лодку к плоту и, шагая по бревнам, переправились на берег. Лен придерживал Гарри за лямки комбинезона.
 Узкая полоса берега оказалась глинистой и бугроватой; от насыпи к дороге, расчищенной на склоне холма бульдозерами, были проложены огромные, в целое дерево, бревна. Они стали почти плоскими под тяжестью тех стволов, что прокатили по ним, и по обеим сторонам щетинились похожими на жесткие щетки штабелями щепок.
 Лен ткнул в щепки дулом ружья.
 – Смотрите, до чего тяжелые здесь катились бревна.
 – Отец гордится тем, что, пока они спускали все эти бревна на воду, никто не пострадал.
 – И не погиб, – добавил Аллеи. – У меня два дяди погибли при рубке леса.
 Маленький Гарри встревожился:
 – А сейчас не будут скатывать бревна? Лен отрицательно покачал головой:
 – Тогда на дороге стояла бы машина с бревнами.
 – Машины по субботам не работают, – успокоил Клинт.
 – Я хочу туда, где Бастер! – захныкал Гарри.
 Больше ничего интересного возле насыпи не было, и, шагая по бревнам, они направились обратно к лодке. Уже почти подойдя к ней, Лен вдруг остановился на большом кособоком бревне и положил на него ружье.
 – Эй, Фил, присмотри-ка за Гарри. Я еще раз взгляну на плот.
 – Не хочу, чтобы за мной смотрели! – закричал Гарри. – Зачем ты все время так говоришь?
 – Он просто шутит. – Фил сел рядом с младшим братом, а Клинт остановился рядом, наблюдая, что происходит.
 В нескольких ярдах от них Лен ступил на бревно, которое чуть качнулось, а потом по тем бревнам, что были на плаву, добрался до края плота. Братья Лоусоны последовали за ним. Большинство бревен было плотно пригнано друг к другу, ничего не стоило перешагнуть с одного на другое. Но иногда приходилось и прыгать. Мальчики перепрыгивали с бревна на бревно с таким видом, будто им не раз случалось это делать; в действительности же без башмаков с острыми шипами удержаться на скользком бревне было довольно мудрено.
 Вода в бухте уже рябилась начавшимся отливом, а за плотом, возле лодки, почти совсем высунувшись из воды, томился Бастер. Ему было скучно, он ждал, когда вернутся ребята.
 – Смотрите! – крикнул Лен, – Я чемпион округа Джефферсон по катанию на бревнах!
 И он начал быстро перебирать ногами до тех пор, пока бревно не перевернулось и вместо сухой коричневой коры не появилась темная, мокрая.
 – Я тоже хочу!
 Аллен умело вскочил на другой конец бревна и тоже начал перебирать ногами, и под двумя парами ног бревно стало вращаться еще быстрее.
 – Я чемпион округов Джефферсон и Мейсон! Джордж спокойно наблюдал за ними с соседнего толстого бревна. Клинт надеялся, что он помешает этой забаве. Но Джордж, вдруг скинув башмаки, прыгнул на середину бревна, где уже были два мальчика.
 – Я чемпион Пюджет-Саунда!
 Вода внизу была глубокой, и если бы кто-нибудь из них сорвался с бревна, то его либо затерло бы между бревен, либо он просто не сумел бы из-под них выбраться.
 – Эй, прекратите! – крикнул Клинт. – Прекратите, пока ничего не случилось!
 – Да ну? – Лен раскраснелся от усилий. – Иди лучше почитай свои книги, Клинт!
 Трое на бревне придумали нечто новое. Когда Клинт уже ждал, что один из них сорвется, Лен перепрыгнул на соседнее бревно. Джордж, а за ним и Аллен сделали то же самое, и все втроем принялись раскручивать второе бревно, которое вращалось еще быстрее, чем первое. Третье – еще быстрее. Когда они принялись за четвертое, Клинт тоже перешел на соседний ряд бревен. Приятно было смотреть, как вращаются, словно живые, под ногами бревна. Но забава эта была бессмысленной и опасной. Он остановился возле бревна, которое сейчас крутили все трое.
 – Перестаньте, ребята. Слишком скользко без шипов.
 – Ты говоришь с чемпионами! – ответил Лен. Ноги его так и мелькали. – Если тебе не довелось видеть двухсторонний каток, значит, ты вообще ничего не видел!
 – Не беспокойся, Клинт! – сказал Джордж. – Мы проделывали это и дома.
 – Подожди, увидишь наш двухсторонний каток! – крикнул Аллен. – Тебе тоже захочется на нем покататься.
 Может, ребята и знают, что делают, но Клинт пожалел, что стояла суббота, когда сплавщики не работают и к плотам не подъезжают грузовики. Он вернулся к сидевшим на кособоком бревне Филу и Гарри. Отсюда было видно, как в ожидании ребят развлекается Бастер. Тюлень выплыл из-под плота и вылез из воды возле кормы лодки. Убедившись, что мальчики не вернулись, он перевернулся на спину и поплыл по кругу. Через минуту он исчез, и, когда Клинт вновь увидел его, он уже выплывал из бухты.
 – Надоело здесь сидеть, – захныкал Гарри. – Хочу обратно в лодку!
 – Подожди немного, – сказал ему Фил. – У них как раз начинает получаться двухсторонний каток.
 Мальчики теперь стояли лицом к берегу на соседнем ряду бревен, вращая их в обратную сторону.
 Фил принялся стаскивать с себя башмаки.
 – Я пойду к ним. Приглядишь за Гарри минутку, Клинт?
 – Лучше не надо, Фил. Так ведь легко и утонуть.
 – Пустяки! Вот увидишь! И Фил побежал к остальным.
 – Все наверх! – скомандовал Лен. – Начинай!
 Он перебежал на первый ряд вращающихся бревен, перепрыгивая с одного на другое и одновременно толчком придавая им скорость. Потом он пробежал по бревну, которое не раскручивали, и, повернувшись, запрыгал по бревнам, вращающимся в обратную сторону. Джордж и Аллен повторили весь путь Лена; во второй раз за ними последовал и Фил. Бревна вращались медленно, и все это оказалось менее опасно, чем думал Клинт. Он знал, что тоже может кататься на двухстороннем катке, и доказал бы это, если бы не Гарри. Увидев, что Фил возвращается, Клинт начал стаскивать с себя башмаки.
 – Попробуй! – посоветовал ему Фил. – Я побуду с Гарри. Так кататься одно удовольствие.
 Оказалось, что это даже легче, чем он думал: нужно только цепко держаться на скользком бревне. Ух, здорово! На третьем круге Клинт уже был целиком захвачен игрой. Он держался на ногах не менее уверенно, чем остальные, и ловко перепрыгивал с одного бревна на другое. Лен, Аллен и Джордж были впереди, а рядом прыгал Фил. Где-то сзади слышались крики Гарри.
 – А кто смотрит за Гарри? – спросил Клинт.
 – Лен, – ответил Фил. – Его очередь.
 Но Лен был впереди. Когда он повернулся лицом к берегу, он оглядел плот и вдруг закричал:
 – Гарри! Где Гарри?
 Дальше все произошло как в дурном сне. Мальчики метались по бревнам в поисках Гарри. От него осталось только пара маленьких башмаков на кособоком бревне возле ружья, а сам он исчез.
 – Гарри! Гарри! – эхом отзывалось на берегу.
 Башмаки означали, что Гарри тоже влез наверх. Он, вероятно, поскользнулся и упал. Клинт заметил залитое слезами лицо мечущегося в поисках Фила и отчаянный взгляд Лена, когда он, раздвинув бревна, нырнул в глубину.
 Гарри был где-то внизу. Но отыскать его и вытащить живым можно было, только уйдя в глубину со стороны чистой воды. Соображая все это на пути к краю плота, Клинт твердил себе, что ненавидит все эти бревна. В лесу они падали на лесорубов и убивали их, а на воде топили детей. А отец так был осторожен и так гордился тем, что никто не пострадал! Он, наверное, думает, что все в порядке, а бревна погубили Гарри.
 Спрыгнув с плота в ледяную воду, Клинт одной рукой уцепился за жердь, а другой – за конец бревна и стал вглядываться в глубину. В тени, падавшей от плота, он видел дно на глубине десяти футов. Но чуть дальше все скрывалось во мраке. Придется пробираться ощупью. Он набрал дыхание.
 Что это?
 Снова взглянув вниз, он заметил на песке и водорослях тень чего-то плывущего в воде. Мелькнуло что-то ярко-голубое. Новый комбинезон Гарри! Он поднял голову и крикнул:
 – Он здесь! Выплывает из-под плота!
 Он приготовился было нырнуть, но остановился, потому что тело Гарри быстро всплывало наверх. Под ним мелькало что-то серое, пятнистое. Клинт снова ухватился за жердь, чтобы половчее зацепить комбинезон, как только он появится на поверхности. Гарри, казалось, ничего не весил, когда Клинт начал его тянуть, но затем вдруг стал тяжелым, и прямо у ног Клинта появилась довольная морда Бастера.
 Клинт, когда бежал по бревнам, держал Гарри лицом вниз, чтобы из него выливалась вода. Мальчики рванулись ему навстречу.
 – Его вытащил Бастер, – объяснил им Клинт. – Он подталкивал его снизу, как делают обычно тюлени, когда их детеныши, не умея еще плавать, падают в воду.
 Гарри задвигал руками.
 – Жив!
 Все успокоились, перенесли Гарри в лодку и укутали его своими куртками. Джордж дул ему в рот, а потом они с Клинтом сделали ему искусственное дыхание. Тем временем Лен вывел лодку из бухты и повел ее к дому. Бастер с довольным видом плыл рядом.
 Гарри начал дышать еще до того, как они причалили. А когда его принесли домой, он уже совсем ожил и принялся опять хныкать.
 Отец был дома. Ни он, ни мама не задавали никаких глупых вопросов. Отец сейчас же пошел за доктором Джонсом, а мама уложила Гарри в постель. Все мальчики побывали в воде, поэтому она послала их наверх переодеться. Отец сварил кофе.
 До прихода доктора Джонса все молчали. Доктор пощупал у Гарри пульс, поднял ему веки, выслушал его и потрепал под подбородком.
 – Все в порядке. Немного испугался и нахлебался воды. Сейчас беспокоиться не о чем, надо следить только, чтобы не развилось воспаление легких. Ночь ему лучше провести здесь. – Он снова вынул свой стетоскоп. – Дыхание чистое. Он, вероятно, недолго пробыл под водой.
 – Целых полчаса, – сказал Лен.
 – А по-моему, час, – вмешался Джордж. – Хотя в действительности это, наверное, только кажется.
 – Самое меньшее – десять минут, – заключил Аллен. Клинт вспомнил, что он делал в это время. Вскочив на каток, он услышал крики Гарри. Он добежал до конца бревен, а затем обратно, потом метнулся на край плота и спрыгнул в воду, как раз в тот момент, когда Бастер выталкивал Гарри из воды. Все это произошло, вероятно, в течение минуты, но, чтобы рассказать все, что он видел, думал и перечувствовал за эту бесконечную минуту, потребуется действительно целый час.
 Когда мальчики собрались уезжать, так и оставшись в одежде Клинта, отец с Клинтом проводили их на берег. Перед тем как влезть в лодку, каждый из них обнял тюленя. Фил поцеловал его в голову, а Лен сказал:
 – Спасибо, Бастер! Большое тебе спасибо!
 Лицо у него горело, и, когда он сел в лодку и дернул стартовый шнур, у него был такой вид, будто он вот-вот заплачет.
 Мотор затарахтел, застучал, и лодка пошла в море, а мальчики махали и кричали:
 – Спасибо!
 Отец наклонился и погладил Бастера:
 – Спасибо, Бастер!
 Клинт забыл обо всех своих опасениях.
 – Мы ведь не отдадим Бастера, папа? Отец улыбнулся:
 – Разве это зависит только от моего желания, сынок?
 – Он будет со мной всю жизнь.
 – А сколько живут тюлени?
 – Лет семнадцать.
 – Многовато, сынок.
 Отец больше ничего не сказал. Но он не сказал, что отдаст Бастера. И все же Клинту казалось, что тень, нависшая над Бастером, не исчезла и что никто ничем не может помочь.




 ИСЧЕЗАЮЩИЙ ЗАЛИВ


 Голубоватая дымка летнего тумана висела над водой, делая расплывчатыми контуры высокого, поросшего лесом берега. Ветер был не очень сильный, он лишь наполнял паруса «Дельфина», скользившего по Исчезающему заливу. Далеко на горизонте маячила еще одна лодка, и все, поэтому Бастеру было разрешено соскользнуть с кормы в воду и заняться своим любимым делом.
 Это был первый день столь долгожданной Клинтом недели каникул, когда единственная связь с домом состояла только в обязанности разложить костер так, чтобы его было видно родителям, или сообщить им по телефону, где он проведет ночь.
 Ему хотелось побывать во многих местах, но все зависело от легкого южного ветра и начавшегося отлива. Вместе с Бастером он был на пути к Биг Ривер, где их ждали Декеры и братья Лоусоны. Еще предстояло пройти немало миль, но даже на середине залива стало уже довольно мелко. Глядя вниз, Клинт мог видеть крабов, разбегающихся в стороны по покрытому рябью песку, и огромную камбалу, неподвижно лежащую на дне.
 Бастер догнал «Дельфина» и поплыл так близко, что Клинт мог погладить его по голове. Затем он резко рванулся вперед, мелькая между покрытой рябью водой и песком. Через минуту он вернулся и, высоко задрав голову, с усмешкой поглядывал на Клинта, казалось спрашивая: знает ли Клинт, что под ними не более трех футов глубины?
 – Спасибо за сообщение, Бастер. Так будет еще примерно две мили. А если наш визит к Декерам затянется, то вода совсем сойдет!
 При словах «совсем сойдет» тюлень приподнял голову, словно не мог этому поверить.
 – Именно так, – подтвердил Клинт. – Совсем сойдет.
 И показал тюленю пустые руки.
 Бастер бросил на него тревожный взгляд и, перевернувшись на спину, упал замертво.
 Клинт расхохотался. Ну что может быть забавнее Бастера в таком путешествии!
 Вода становилась все мельче, и Бастер плыл впереди, указывая путь. Голову он держал над водой, словно говоря Клинту, что не плывет, а идет по большой росе.
 Уже виднелась ферма Декеров: почти квадратные клены у самой кромки воды и побитый непогодой желтый дом с большой вишней у крыльца. Дерево было такое высокое, что вишни с него собирали из чердачного окошка. Фруктовый сад за домом был весь окутан зеленым облаком, а позади него, к югу, высился заново выкрашенный амбар. За садом и амбаром начинались заросшие лесом холмы, которые потом переходили в горы. Биг Ривер находилась всего в десятке миль от дома Клинта, но здесь уже совсем другой климат, потому что эта долина со всех сторон окружена холмами. Клинт опустил руку в воду. Вода теплая, она пришла с согретых солнцем равнин.
 Подплыл Бастер. У него тот же смышленый вопрошаюший взгляд.
 Он хочет сказать, что в такой теплой воде они еще никогда не плавали, решил Клинт.
 – Ты неплохой лоцман, Бастер. Давай действуй дальше. Боишься, что мы залезем в кипяток?
 Тюлень что-то тявкнул в ответ.
 – Мы уже почти на месте. Смотри веди себя там как следует, Бастер. Мы побудем у них всего часа два, не больше. А может, и меньше, потому что мистер Декер не позволяет ребятам болтаться без дела… – Его перебил паровозный гудок, которым мистер Декер созывал своих домочадцев к столу. – Похоже, мы поспели как раз к обеду, хотя, в общем-то, еще рано.
 Когда «Дельфин» подошел к причалу, Клинт увидел на узкой полосе песчаного берега Лена и Фила, которые радостно махали ему. Позади них стояли миссис Декер с девочками-двойняшками и старшая девочка, державшая за руку маленького Гарри. Мистер Декер с мотыгой в руках торопливо спускался по дорожке, ведущей от дома.
 – Интересно, кого это они встречают? – спросил Клинт. И вдруг вспомнил: – Да это тебя, Бастер! Ты же герой! Ты спас малыша Гарри! Разве забыл?
 Бастер ответил взглядом, что никогда и не слышал ничего подобного. Однако приятно, когда тебя встречают так по-дружески и приветствуют хором, выстроившись на берегу.
 Горячий прием, какой оказали тюленю, мог бы смутить любого, но не Бастера: он любил людей, и, чем их было больше, тем для него лучше. Все Декеры гладили и обнимали тюленя. Миссис Декер опустилась на колени и прижала его к себе, а старшая девочка, рыжеволосая Мэдж, щелкала своим аппаратом. Пока она снимала Бастера, а потом Бастера и Гарри, все шло прекрасно; потом она захотела снять Клинта с Бастером, потом Клинта, Бастера и Гарри. Мистер Декер, у которого лицо было красное, как кирпич, от загара, по второму разу тряс Клинту руку, а миссис Декер обняла его за то, что у него живет тот самый тюлень, который спас Гарри. У девочек был такой вид, будто и они ждут своей очереди, но тут на помощь Клинту пришел Лен.
 – Хватит! Вы что, хотите, чтобы он сбежал? Пойдем, Клинт, мы тебе кое-что покажем.
 Клинту удалось ускользнуть вместе с Леном и Филом, тоже заявившим на него права, а Бастер остался на берегу наслаждаться приемом, оказываемым ему как герою.
 – Мы очень рады, что ты приехал, – сказал Фил.
 – Нам бы пришлось целый день не выпускать из рук мотыги, – добавил Лен, – но, как только отец услышал, что прибываете вы с Бастером, он освободил нас на весь день.
 – Я не могу долго у вас оставаться, – сказал Клинт. – Мне нужно уйти отсюда на отливе.
 – А чего тебе спешить? – спросил Фил. – Как только мы заметили твой ялик, я позвонил Джорджу Лоусону. Они с Алленом вот– вот будут здесь.
 – Подожди, мы тебе покажем нашу новую лодку! – похвастался Лен. – Увидишь, какая она!
 Новая лодка с подвесным мотором находилась в мастерской рядом с амбаром.
 Клинту очень понравились дубовые шпангоуты и обшивка из кедра, еще не совсем законченная. Было видно, что над лодкой долго трудились.
 – Это была лодка Фрэнка, – объяснил Фил. – Но он только начал ее строить и ушел в армию. Он написал, что мы можем взять ее себе.
 Фрэнк уже кончил школу, когда Клинт только начал учиться, но он никогда не обижал малышей. Отдать свою лодку младшим братьям как раз в его характере!
 Они все еще были в мастерской, когда явились братья Лоусоны. Джордж держал в руках ружье двадцать второго калибра, а Аллен – рабочую рукавицу.
 – Нас тоже отпустили на весь день, – объявил Джордж.
 – Эх, если бы ты почаще приезжал, Клинт! – вздохнул Аллен.
 – Давайте решим, что мы будем делать, – предложил Лен. – Жалко терять день впустую.
 – Может, поиграем во что-нибудь?
 – Ну да, тогда придется брать и девчонок!
 – Может, займемся лодкой? – предложил Фил.
 – Клинт приехал к нам в гости, а ты хочешь заставить его работать.
 Но Клинт вовсе не хотел быть гостем.
 – Я с удовольствием повожусь возле лодки. Мы с отцом тоже собираемся строить яхту. Мне полезно кое-чему подучиться.
 Лен задумался.
 – У нас есть немного готовых планок, только нужно сначала намочить их, чтобы они легко гнулись. Они будут совсем готовы еще до обеда.
 Они положили планки в лошадиную кормушку с водой, придавив на концах тяжелыми камнями. Работа еще не была закончена, как снова протяжно прогудел паровозный гудок.
 – Через пять минут мы должны быть за столом, – объяснил Лен. – Давайте положим еще один камень посредине, чтобы планки как следует намокли и лучше гнулись.
 Мальчики уже шли к дому, когда снова прогудел гудок, и они бросились бежать.
 Старомодная кухня Декоров была не меньше гостиной в доме Барлоу, за длинным столом ее вполне могло усесться одиннадцать человек.
 На обед были жареные цыплята, телятина и ветчина, маринады и соусы, картофель, зеленый горошек, кукуруза, фасоль и полные тарелки нарезанных помидоров. Хлеб был только что из печи, а бисквиты с маслом и малиновым вареньем еще совсем горячие.
 Запивать все это полагалось кофе, молоком и сливками. А на сладкое – пироги и домашнее печенье.
 Мама не раз говорила Клинту, что никогда не нужно стараться перепробовать все, что стоит на столе. Однако сейчас мальчики то и дело подкладывали ему в тарелку что-то новое, а мистер и миссис Декер уговаривали попробовать то одно, то другое.
 Это был самый роскошный обед из тех, в каких ему доводилось участвовать.
 После обеда Клинт разыскал Бастера на пастбище, где тот доил корову. Мистер Декер наблюдал за Бастером и решительно воспротивился, когда Клинт попытался прогнать тюленя.
 – Пусть делает что хочет, – сказал он. – И если ему будет мало одной коровы, у нас есть другие.
 К тому времени, когда Клинт собрался уезжать, вода из залива совсем ушла, оставив за собой целую милю влажного песка. Теперь незачем было спешить.
 В прохладе летнего дня мальчики прилаживали к лодке пропитанные водой планки, прикрепляя их скобами и вбивая клинья, пока они аккуратно не вставали на место. Они поочередно влезали в лодку с карманным фонариком в руках, чтобы убедиться, что наружу сквозь швы обшивки не проникает свет. После этого Лен просверлил в новой обшивке отверстия, куда они вставили бронзовые винты, закрепив ими шпангоуты.
 В школе Лен никогда не был в числе лучших учеников, но в судостроении, что тоже было наукой, он действовал мастерски. Клинт не мог сдержать восхищение.
 – Я буду приезжать к тебе брать уроки, – сказал он.
 – Да тут и нечему учиться. Когда вгрызаешься в дело, все кажется нетрудным.
 Не успели мальчики вогнать последний винт, как в мастерскую явились двойняшки и объявили, что снова пора есть. И опять в кухне Декеров был пир на весь мир.
 После этого мальчики разбили палатку прямо на берегу под большим кленом. Джордж с Алленом получили разрешение переночевать у Декеров, а разместиться им всем можно было только в палатке. Даже Бастер пристроился там, внимательно прислушиваясь к беседе о строительстве лодок и путешествиях и с серьезным видом поглядывая на потрепанный экземпляр «Тихоокеанской моторки», который мальчики изучали.
 Лен задул фонарь, но разговор еще продолжался некоторое время, потом один за другим все заснули. Бастеру, наверное, тоже снились путешествия. Проснувшись среди ночи, Клинт услышал шум прилива и увидел, как Бастер тихо выбрался из палатки и отправился на ночное купание.
 …Первый день каникул прошел вовсе не так, как рассчитывал Клинт, но он не жалел ни о чем, кроме, пожалуй, того, что слишком много ел. Им и в дорогу всего надавали. Когда они с Бастером собрались уезжать, миссис Декер положила в ящик из-под яблок пол– окорока, ведерко яиц, масло, кукурузные початки, свежеиспеченный хлеб и еще всякой всячины. А так как Клинт собирался сам добывать пищу из моря, он как-то даже растерялся, получив еды на целый экипаж в шесть человек.
 К середине дня они оставили Исчезающий залив далеко за кормой, и «Дельфин» шел мимо мыса Куатсоп по воде глубиной в пятьсот футов. Теперь, в глубокой воде, Бастер плыл рядом с лодкой спокойно. Он то уносился вперед, то плелся в хвосте, увлекшись каким-нибудь исследованием, а Клинт зорко следил, не появятся ли поблизости чужие лодки. Всегда можно было опасаться, что какой– нибудь охотник, завидев тюленя, откроет стрельбу.
 Большинство лодок проходило от них на большом расстоянии, но однажды, обернувшись, Клинт увидел у себя в кильватере, ярдах в двухстах, небольшую белую яхту. Яхта шла на порядочной скорости, а Бастер в эту минуту был у Клинта за кормой. Клинт свистнул и закричал:
 – Бастер! Ко мне, Бастер!
 Голова Бастера исчезла и появилась уже рядом с яликом. На усах его блестели капельки воды, а взгляд говорил: «Ну, разве не здорово?» И вдруг он опять нырнул, ему захотелось еще позабавиться.
 Белая яхта теперь была совсем близко, она явно замедлила ход. Когда она совсем поравнялась с «Дельфином», держась в тридцати футах от него, на палубе появился молодой человек в бумажных брюках и шапочке яхтсмена. Сквозь отворенную дверь рулевой рубки была видна стоявшая у руля светловолосая молодая женщина.
 – Привет! – крикнул молодой человек. – Это твой тюлень плывет сзади?
 – Да. Он ручной.
 Молодой человек пристально вгляделся в Клинта:
 – Ты Клинт?
 – Да, – удивившись, ответил мальчик.
 – Меня зовут Том Мартин. Я слышал о тебе от профессора Уиллса.
 – Вы его знаете? – еще больше удивился Клинт.
 – Я работаю у него, и живем мы рядом. Я читал твое сочинение о земляной уточке.
 – Оно не очень хорошее, – покраснел Клинт.
 – По-моему, вполне нормальное.
 Из рубки высунулась светловолосая женщина.
 – Джоан, это Клинт, – сказал ей молодой человек.
 – Здравствуй, Клинт! – Она приветливо улыбнулась. – Мы слышали о тебе и твоем тюлене.
 Ей пришлось вернуться в рубку: яхта могла столкнуться с яликом.
 – Ты, наверное, слышал, что профессор сейчас в Калифорнии? – спросил Том Мартин.
 – Да, на океанологической станции.
 Единственно, чем нынешнее лето было омрачено, – это отсутствием профессора Уиллса.
 – Когда он вернется, мы вместе приедем к вам в гости.
 – Будем очень рады. Он знает, где мы живем.
 – Ты сейчас не домой?
 – Нет. Мы с Бастером ушли на неделю в море без еды и без пресной воды. Сами будем их добывать.
 – Здорово! Это настоящий научный опыт. Из воды, отфыркиваясь, высунулся Бастер. Молодая женщина вышла из рубки.
 – Здравствуй, Бастер!
 Тюлень понял, что кругом друзья, и приветливо приподнялся из воды.
 – Славный он, правда?
 – Превосходный экземпляр, – подтвердил Том Мартин. – Надеюсь прочесть твою работу о тюленях, – улыбнулся он Клинту.
 – Спасибо. Только надо ее сначала написать.
 – Так мы приедем с профессором, когда он вернется!
 – Буду ждать!
 Джоан помахала из рубки, мотор тихо застучал, и яхта двинулась вперед.
 Клинт наклонился, чтобы погладить Бастера но голове.
 – Смотри-ка, ты стал знаменитостью, Бастер! Теперь благодаря тебе и меня узнают. – Тут он заметил на дне ялика ящик Декеров и покраснел. – Знаешь, что я сделал, Бастер? Я сказал Мартинам, что мы будем добывать пищу сами, а в лодке у нас лежит ящик с ветчиной, яйцами и всякой прочей снедью. Я, наверное, слишком разволновался.
 Бастер фыркнул и подпрыгнул, будто услышал недурную шутку.
 Но Клинту вовсе было не до шуток.
 – Решено, Бастер! Мы идем к Тиму Уолшу и отдадим эти продукты ему. Его уж давно пора навестить.
 Когда они вошли в Тритон Коув, из трубы плавучего домика Тима поднимался синий дымок. Домик был обшит серебристо-серой планкой, крыша густо поросла мохом, держался он на кедровых сваях в воде, зеленой от отраженных в ней деревьев.
 Сколько Клинт помнит, этот плавучий домик всегда стоял в тихой бухте. Впервые он побывал в нем, когда ему было всего три года; тогда устраивали вечер по случаю девяностолетия Тима Уолша. Еще по дороге туда в лодке он все время думал, как же уместятся на праздничном пироге девяносто свечек. Отец с мамой говорили о девяностолетии, как о чем-то необыкновенном, и Клинт решил, как ему повезло, что он успел родиться, пока такой человек еще жив.
 Теперь Тиму было уже сто лет, а синий дымок из печной трубы доказывал, что он еще жив и здоров и даже сам колет себе дрова. В домике громко играло радио, потому что старик плохо слышал.
 Вода стала заметно мельче, Клинт поднял выдвижной киль и убрал грот. На одном кливере «Дельфин» заскользил к старому плавучему домику. Ухватившись одной рукой за крыльцо, другой Клинт отпустил фал. Кругом стояла полная тишина, только играло радио да чуть слышно скрипел блок, когда, собираясь в складки, пошел вниз кливер. Только и всего, да еще удовлетворенное пофыркиванье Бастера, которому понравился дом, где прямо с крыльца можно нырять в воду,
 Клинт привязывал лодку, когда дверь со скрипом отворилась и на крыльце, легкий и проворный, как сухой лист, появился старый Тим.
 – Здравствуй, сынок! – прокричал он. – А у меня на плите как раз тушатся моллюски! Я словно знал, что ко мне едут гости. Входи, поедим и поговорим. Пусть и твой тюлень войдет, ему тут нечего портить.
 В домике была всего одна комната. У дальней стены стояла плита, а сбоку – корабельная койка, на которой спала большая серая кошка. С другой стороны стоял стол, в середине комнаты – кресло– качалка, у окна – стул, а на полке кричащее во все горло радио. На стенах висели рыболовные снасти, весла, ружья и разные инструменты. Все было начищено, надраено, как положено у моряков.
 Тим разложил вкусно пахнущую еду в миски, которые Клинт поставил на стол. Затем разлил в большие белые кружки черный кофе из кофейника.
 – Принимайся за дело, сынок! – прокричал он. Они придвинули стулья к столу. – Радио хорошо слышно? Клинт прокричал в ответ, что хорошо.
 – Я-то не очень его слушаю. Как встаю утром, сразу включаю, и оно играет весь день. Если слушать, то оказывается – передают страшную ерунду, но музыку иногда приятно послушать. Такова жизнь, сынок! Ты хочешь знать, как дожить до ста лет?
 – Да.
 – Живи спокойно и не лезь в бутылку из-за всякой чепухи. Жить – это все равно что идти через большую комнату. Побежишь – и быстро ее пересечешь. Давай-ка положу тебе еще.
 Поев, они придвинули стулья к окну, и Тим продолжал рассказывать Клинту, как дожить до ста лет.
 – Живи спокойно! – перекрикивал он радио. – И ты проживешь долго, и люди тебя будут больше любить. Я никогда не уважал слишком шумных людей. Я-то видел, как они приходили и уходили. Чем больше они шумели по приходе, тем тише уходили. Вот, например, Харгроувы, которые выстроила вон тот дом в девяносто первом году. Слуги, лошади, экипажи, а дорог-то там почти не было. Большая парусная яхта и катер с паровым мотором. Трубили в горн, когда собирались к столу. А где теперь эти Харгроувы, сынок?
 Клинт и не слышал о них ни разу.
 – Это было, когда здесь прокладывали железную дорогу. Там, где наш магазин, собирались выстроить второй Нью-Йорк. Слыхал? В горах задумали выстроить город! Это было еще до твоего рождения, сынок. А когда паника девяносто третьего года затронула и железную дорогу, все отсюда разбежались. С тех пор в большом доме на том берегу тихо стало. Правда, как-то ночью кто-то там принялся выводить на горне мелодию. А на следующий день все оттуда уехали…
 Клинт рад был бы слушать старика и дальше, но Тим уже спал в своей качалке, и серая кошка уснула у него на коленях. Клинт приглушил радио. «Дельфин» тихонько тыкался носом о крыльцо, напоминал, что пора уезжать. Сквозь заднее окошко в комнату пробрался косой луч солнца. Как только Тим проснется, Клинт попрощается с ним.
 Золотистый луч сгустил воздух, он стал похож на морскую воду, насыщенную планктоном. Казалось, будто они сидят в подводной пещере. Старый Тим спит в кресле, а Клинт с Бастером расположились на полу. Луч солнца добрался до груди Бастера и осветил его усатую, будто улыбающуюся морду. По радио передавали вальс, и тюлень раскачивался в такт музыке.
 Луч добрался до качалки и стал опускаться: солнце садилось за горы. А тут и музыка кончилась. Старый Тим все спал.
 Клинт встал:
 – Пора, Бастер.
 Выйдя, он увидел в лодке ящик Декеров. Он втащил его в дом и бесшумно поставил на стол, боясь разбудить старика.
 – Больше еды у нас нет, – сказал он тюленю, отвязывая лодку. – Если мы не сумеем сами раздобыть что нужно, придется питаться планктоном. Может, хочешь влезть в лодку?
 Бастер с удовольствием уселся на корме и, пока они выходили из бухты, все еще покачивал головой, словно слышал откуда-то музыку вальса.




 КОНЕЦ ЛЕТА


 Держа круто к ветру, «Дельфин» шел мимо Тоандоса прямо на закат. Последнюю ночь Клинт с Бастером провели в Заливе Пиратов. Бастер, который не знал, куда они держат путь, плыл в сотне ярдов впереди ялика, то и дело оглядываясь, чтобы видеть, в какую сторону свернет Клинт после Оук Хед.
 В поле зрения была только большая, красного дерева яхта; она шла с юго-запада, нос ее зарывался в каскад брызг. Возможно, она направлялась в Сиэтл и на ней были те самые люди, о которых старый Тим сказал, что они вечно куда-то спешат.
 Если яхта будет так держать, она пройдет в миле от них с южной стороны и к тому времени, когда Клинт с Бастером разобьют себе на ночь лагерь, уже уйдет из залива.
 Ветер не менялся, и тихо шипела вода по обе стороны от «Дельфина». Не то что стремительная атака яхты… Клинт поднял глаза и удивился, увидев яхту всего в нескольких сотнях ярдов от «Дельфина». На бешеной скорости она мчалась к ним и вот уже поравнялась с Бастером, голова которого темнела над поверхностью озаренной закатом воды. Клинт не ожидал, что яхта пройдет так близко…
 – Бастер!
 Из окошка на мостике яхты высунулось дуло винтовки. Клинт схватил свое ружье, прицелился в точку между яхтой и головой Бастера и спустил курок.
 Пуля ударилась о году в нескольких ярдах от Бастера и рикошетом отскочила к корме яхты.
 Голова тюленя исчезла, и в тот же момент донесся громкий выстрел с яхты.
 Придерживая руль локтем, Клинт перезарядил ружье. В Бастера они не попали, он был уверен, но пусть попробуют еще хоть раз!
 Шхуна была в сотне футов от «Дельфина». На палубу высыпали люди, и рыжеволосый яхтсмен с винтовкой в руках кулаком погрозил Клинту:
 – Дурак!
 – Дурак!
 Яхтсмен и Клинт выкрикнули свои ругательства одновременно.
 Яхта промчалась мимо, и Клинт пошел у нее в кильватере. Тяжелая зыбь выбила ветер из парусов, и ялик закрутило в мощном водовороте. У яхтсмена не хватило ума пройти мимо крохотного суденышка на малой скорости и безопасном расстоянии. Он, вероятно, решил, что Клинт тоже пытался убить тюленя и тем самым помешал ему.
 – Дурак!
 Клинт обрадовался, когда Бастер, целый и невредимый, с рыбой в зубах, вынырнул рядом с лодкой. Они пошли к Заливу Пиратов, но мысли Клинта вновь вернулись к рыжеволосому яхтсмену с винтовкой. Слишком много на свете людей, которые считают своей обязанностью, завидев животное, убивать его. Значит, чуть Бастер высунет голову из воды, его могут тут же убить.
 Тревога не покидала Клинта до тех пор, пока он не разбил свой лагерь в Заливе Пиратов. Прежде всего он принялся варить на костре лосося. Он поймал его возле Вайнлэнда, и тюлень свою долю съел сырой. Ожидая, пока лососина сварится, Клинт беседовал с Бастером.
 – Именно здесь, – говорил он, – я лежал на песке, когда впервые услышал твой голос. Сначала я решил, что это ягненок, хотя голос твой напоминал звук тоненького жестяного рожка. Ты возмущался, что мама долго не приходит. А когда я подошел к тебе, ты решил, что я твоя мама.
 «Ур-р! Ур-р!»
 – Теперь ты уже вырос, – продолжал Клинт. – Ходишь в экспедиции, ловишь лососей и попадаешь в беду. И можешь проплыть весь путь почти от Аляски до дому. Почему ты не остался там и не стал диким тюленем?
 Бастер придвинулся ближе, положил голову Клинту на колени и заглянул ему в лицо. Клинт больше не стал его спрашивать. К тому времени, когда лососина сварилась, начала затухать вечерняя заря за Олимпиком на противоположном берегу.
 Клинт ел прямо руками, отрывая от куска нежные розовые полоски и бросая их Бастеру.
 – Тебе не полагается есть вареную пищу, – говорил он.
 «Ур-р!»
 Когда они покончили с лососиной, Клинт улегся возле костра, прислонившись головой к шелковистой спине Бастера. Он положил босую ногу на колено другой ноги и подвигал пальцами.
 – Вот это жизнь!
 Он не знал, восхищается ли такой жизнью Бастер: тюлень всегда лежал не шелохнувшись, когда спина его служила Клинту подушкой.
 В сгущающихся сумерках прямо над ним зажглась одна звезда, потом другая. До него доносился плеск волн, а в лесах над ним ухала сова. Вскоре он мог различить целые созвездия: Орион, Большую Медведицу и Плеяды, похожие на маленьких рыбок в небе. Он сел и увидел отраженные в воде звезды. А в нескольких милях вдали на фоне темного берега светился продолговатый желтый прямоугольник – крыльцо его дома. Он подкинул в огонь еще дров, чтобы отец с мамой наверняка увидели его костер.
 – Пора забираться в мешок, – сказал он Бастеру, когда костер начал догорать.
 Тюленю мешок был не нужен – у него был свой собственный, теплый и пушистый. Клинт влез в спальный мешок, застегнул «молнию».
 – Спокойной ночи, Бастер!
 Бастер подполз поближе к мешку, положил голову на песок и заснул – или сделал вид, что заснул.
 Клинт еще некоторое время наблюдал за звездами, потом повернулся на бок. А в следующий момент Бастер уже тыкался в него носом, стараясь разбудить. Он протер глаза и огляделся.
 В белом утреннем тумане у самой кромки воды стояли похожие на высокие тени две большие белые цапли и громко кричали, словно споря, в какую сторону им лететь.
 Бастер смотрел на Клинта. «Глупые птицы стоят там, на берегу. Давай напугаем их», – казалось, говорил он.
 Клинт покачал головой:
 – Тс-с!
 Так и не окончив свой спор, громко хлопая крыльями и махая длинными ногами, цапли взмыли вверх.
 Теперь Бастер мог говорить, и он принялся уговаривать Клинта влезть в воду.
 – Ладно, старина, – согласился Клинт. – Но сначала я разведу костер. Мне нужно будет согреться, когда я вылезу из воды.
 Вода только сначала казалась холодной. Клинт поплыл наперегонки с Бастером к «Дельфину» – прилив отогнал ялик далеко от берега. «Дельфин» стоял на глубине, наверное, футов в десять. Клинт проплыл всего половину дистанции, когда встретил Бастера уж на обратном пути. Поэтому он вернулся на большую глубину и нырнул на дно. Дно густым слоем покрывали устрицы; раковины их были чуть приоткрыты, а мантии трепетали. Планктон, которым они питались, был похож на пыль на воде. Но пыль эта была далеко не простая: именно благодаря ей существовало все живое в океане.
 Он высунул голову, вдохнул воздух и снова погрузился на дно. На этот раз и Бастер подплыл к нему, чтобы тоже посмотреть на устриц. Казалось, тюлень всегда особенно был доволен, когда они встречались под водой. Он, наверное, надеялся, что в один прекрасный день Клинт наконец научится плавать как следует.
 На этот раз, однако, его надежды не оправдались. Клинт выскочил из воды и, дрожа от холода, побежал к костру.
 Когда он согрелся и обсушился, его снова обуяли мечты о подводных исследованиях, и, готовя к завтраку лососину, он рассказывал Бастеру:
 – Знаешь, что я сделаю? Я накоплю денег и куплю себе акваланг. Это такой прибор, который позволяет иметь запас воздуха под водой. Можно пробыть на глубине целый час. Вот тогда мы потягаемся с тобой, Бастер! Что ты на это скажешь?
 Бастер съел свой кусок сырой лососины и, по-видимому, нашел эту мысль превосходной.
 – Правда, вид у меня будет довольно странный с маской на лице и весь я буду в трубках от баллонов с воздухом за спиной, но ты к этому быстро привыкнешь, правда?
 «Ур-р! Ур-р!»
 – Обязательно привыкнешь! – Клинт кинул ему еще кусок рыбы. – Вот это называется сушей, Бастер, – объяснял Клинт, показывая на берег. – Океан же в семь раз больше, чем суша. Еще много морей предстоит исследовать. Мы только начинаем. – Тут он вспомнил о вещах повседневных и добавил: – Но сегодня – последний день нашей экспедиции. Нам нужно что-нибудь привезти домой. Начнем с ловли лосося, а с отливом будем искать моллюсков.
 На закате «Дельфин» подходил к причалу Барлоу. Бастер плыл рядом. Отец и мама ждали на берегу. Собаки взволнованным лаем приветствовали путешественников. Джерри даже бросился в воду. Клинт не ожидал такой встречи. Будто он вернулся из кругосветного плавания.
 Он отдал паруса и, когда лодка ткнулась носом в песок, выпрыгнул, чтобы помочь отцу вытащить ее из воды. Все говорили одновременно, отец пожимал Клинту руку, мама обнимала его, а Бастер лаял вместе с собаками, которые танцевали вокруг людей и тюленя.
 – Таким худым и загорелым я еще никогда тебя не видела, – сказала мама.
 – И здоровым, – добавил отец.
 Вместе с Клинтом они вытащили все лагерное снаряжение, мешок с моллюсками и большого королевского лосося, которого Клинт, совсем уж было отказавшись от борьбы, забагрил всего в миле от дома. Когда они все вместе двинулись домой, у Клинта было такое ощущение, будто он возвратился после долгого-долгого отсутствия и понял, как дома хорошо.
 – Как дела? – спросил он. – Пари держу, что без меня и Бастера у вас было гораздо меньше хлопот.
 – Конечно, мы справлялись, – улыбнулась мама, – но мы скучали без вас.
 – Что нового, с тех пор как мы уехали? Казалось, прошло так много времени, что весь мир мог перемениться.
 – Я продал те бревна, что были в бухте, – принялся рассказывать отец, – и получил за них немалые деньги. Мама покупает морозильник, а я – новую шляпу. Наверное, и тебе что– нибудь перепадет.
 – Сейчас ему нужна только еда, – вмешалась мама. – Я еще никогда не видела его таким худым. Как хорошо, что у меня уже готов обед!
 В доме все казалось одновременно и знакомым и незнакомым. Клинт был так взволнован, рассказывая о своих приключениях, что даже не присел, пока мама не подала на стол.
 Он совсем забыл, что на свете существует почта, но рядом с тарелкой лежало в ожидании его открытое письмо.
 – Это от профессора Уиллса, – сказала мама. – Оно написано нам, но там есть и для тебя тоже.
 В начале письма профессор рассказывал о том, как они живут в Калифорнии и когда намерены вернуться в Сиэтл. Потом он писал:
 Насколько мне помнится, в этом году Клинт должен учиться в восьмом классе. Не знаю, каковы ваши планы, но у него неплохие начинания в науке, и опытный преподаватель естествознания мог бы оказать ему весьма существенную помощь.
 Если вы решите послать Клинта учиться в Сиэтл, мы с миссис Уиллс будем рады принять его в нашем доме. Я уверен, он легко с нами поладит, а моя библиотека ему очень пригодится.
 У Прокторов, что живут рядом, четверо детей примерно того же возраста, как Клинт, и все они очень любят море и рыбную ловлю. Клинт обязательно с ними подружится.
 У Мартинов, которые тоже живут поблизости, есть небольшая яхта…
 Клинт оторвался от письма и взволнованно объяснил:
 – Я встретил Мартинов на пути в Тритон Коув. Они меня узнали из-за Бастера. Они мне очень понравились. Он с удовольствием дочитал письмо до конца.
 – Вот это да!
 – И я так думаю, – согласилась мама. Отец тоже кивнул.
 – Более того: поскольку бревна проданы, мы можем это осуществить.
 – Ура! – вскочил Клинт.
 В окно постучали; он повернулся и увидел довольную морду Бастера, который ластом стучал по стеклу. На дворе уже почти стемнело, и тюлень, казалось, смотрит сквозь воду, напоминая Клинту о себе.
 – А что будет с Бастером?
 – Нельзя же, чтобы тюлень мешал твоему образованию! – рассердилась мама.
 Но отец, улыбнувшись, сказал:
 – Через несколько дней начинаются занятия. Где бы ты ни был, все равно Бастера придется держать взаперти все девять месяцев.
 Но Клинт не хотел с этим смириться.
 – Я могу этот год не ходить в школу. Я научусь многому…
 – Нет! – резко сказала мама. Отец опять улыбнулся:
 – Боюсь, на следующий год будет стоять та же проблема.
 – Если я буду учиться здесь, я смогу следить за Бастером…
 – Это значит – держать его взаперти и не давать ему делать то, что он захочет.
 Они ничего не желали понять.
 – Я знаю, что нельзя держать Бастера на цепи. Но его уже пытались увезти…
 – Верно, – согласился отец. – Но никто не виноват, что из этого ничего не получилось. Я не рассчитывал, что он так привязан к людям.
 – В этом-то и дело. Он любит людей, он умный и веселый. Отец кивнул:
 – И где бы его ни выпустить, он все равно вернется сюда, если только его не убьют по дороге…
 – Так что же делать?
 – В твое отсутствие к нам приезжал Фрэнк Ивс, – спокойно ответил отец. – Он слышал про Бастера…
 Мистер Ивс был владельцем большой шхуны со специальным снаряжением – он ловил животных и рыб для аквариумов и зоопарков.
 – Фрэнк сказал, – продолжал отец, – что будет рад взять Бастера и найдет для него хорошее место…
 – В зоопарке? – спросил Клинт.
 – А почему бы нет? Бастер любит людей, но, если он будет на свободе, большинство из них попытаются его убить. И те же люди будут к нему хорошо относиться, если он окажется в бассейне. Там он будет в безопасности, и ему не придется разочаровываться в людях.
 – Это самое лучшее для него место, – добавила мама.
 – Я не хочу отдавать его!
 Но тут Клинт вспомнил вырвавшуюся из заката яхту красного дерева и рыжеволосого яхтсмена с винтовкой. Таких было сколько угодно, и Бастера могли убить в любой момент.
 Клинт сделал глубокий вздох, словно уходя под воду.
 – Мистер Ивс может взять Бастера, папа. Лицо матери медленно осветилось улыбкой:
 – Ты становишься взрослым, Клинт! Мы так гордимся тобой!
 – Правильное решение, – одобрил отец.
 – Но мы не возьмем за него деньги, – твердо сказал Клинт.
 – Нет, сынок.
 – И мистер Ивс обещает, что подыщет для него самое лучшее место?
 – Я позабочусь об этом, сынок.
 – И еще, папа…
 – Что, сынок?
 – Я не хочу видеть, когда его заберут.
 Отец кивнул.
 Бастер отошел от окна. Клинт еще раз взглянул на письмо профессора Уиллса. Новый мир открывался перед ним, но он чувствовал себя в нем одиноко и неуютно, ибо этот мир, распахнувший сегодня перед ним свои двери, нанес ему и первый ошеломляющий удар.




 МАЛЕНЬКОЕ МОРЕ


 Еще несколько месяцев назад от одной только мысли, что ему предстоит обедать с тетей Гарриет, Клинт мог сбежать в лес. Правда, и сейчас эта перспектива не особенно его прельщала, но он обязан был принять ее приглашение, поскольку именно тетя способствовала его переезду в Сиэтл. Даже ради того, чтобы хоть разок взглянуть на океанографическую лабораторию, куда он пришел сейчас с профессором Уиллсом, стоило пообедать с тетей.
 Они пришли, когда работы в лаборатории уже кончились. Но и после окончания работ там циркулировала в бассейнах вода, а живые существа росли и менялись почти на глазах. Это было волшебное место, где можно было видеть, что происходит на дне океана, и сквозь стекло заглянуть в будущее. В одном бассейне лежал кусок того огромного электрического кабеля, который должен лечь на дно Пюджет-Саунда. Работы эти еще не были завершены, но кабель лежал в соленой воде, и к нему уже прилепились сотни морских уточек. Опыт этот проводился для того, чтобы найти лучший способ защиты стальной оболочки кабеля от коррозии. Когда Клинт смотрел в бассейн подолгу, ему казалось, что он находится под водой.
 Но самым привлекательным местом оказалась мастерская и подвале, где изготовляли и чинили снаряжение для морских экспедиций. В одном углу мастерской на большой платформе разместился макет Пюджет-Саунда со всеми его каналами, мысами и островами. Там были приборы, заменяющие солнце и луну. Если включить их, то начинался прилив или отлив, в зависимости от того, что вам нужно в данный момент изучать. По каналам бежала соленая вода, а из рек, что стекали с гор, поступала пресная вода. Макет был в двадцать футов длиной, цикл прилива исчислялся в минутах.
 Профессор Уиллс взглянул на часы:
 – У нас есть время посмотреть прилив, пока твоя тетя заедет за тобой. Что тебе хочется увидеть?
 – Хорошо бы посмотреть, что происходило сегодня утром, – ответил Клинт.
 – Ничего нет легче!
 Профессор взглянул на таблицу приливов, завел солнце и луну и включил макет.
 Вода не спеша двинулась в Адмиралтейскую бухту, разделившись на два течения у мыса Ветреной Погоды: одно течение направилось в Худский канал, а другое – по основному руслу Пюджет-Саунда.
 В другое время Клинт старался бы наблюдать за всеми бухтами одновременно, но на этот раз он последовал за приливом в Худский канал, а потом – к югу вдоль Тоандоса. В конце полуострова вода свернула на юго-запад и у Оук Хеда снова разделилась – одна часть продолжала идти на юго-запад, а другая двинулась на север, к Заливу Пиратов.
 Клинт смотрел, а макет увеличивался в размерах, пока не стало казаться, что он смотрит на настоящий прилив, который идет в настоящие бухты. Вот и потрепанный непогодой дом Декеров, отраженный в воде, покрывающей равнины Исчезающего залива. К югу, у причала Барлоу, вода вышла из берегов, а еще южнее двинулась в Бухту Радости и Тритон Коув. Чуть подняв глаза, он увидел, как бежит вода по Пюджет-Саунду, проходя сквозь все узкости и огибая острова, пока она не засверкала, успокоившись, во всех каналах. Начинался уже отлив, когда профессор Уиллс сказал:
 – Кажется, тетя приехала за тобой.
 Клинт был так увлечен картиной начавшегося отлива, что ничего не слышал. Но вот до него донесся звук знакомого гудка.
 – Это она, – сказал он. – Не могла подождать, пока закончится отлив!
 – Увидишь еще много таких отливов. – Профессор Уиллс выключил установку.
 Они вышли вместе, и профессор сказал:
 – Клинт, как ты смотришь на то, чтобы прочитать свою работу о тюленях на заседании нашего общества?
 Клинт не поверил услышанному:
 – Прочитать перед студентами?
 Глаза профессора блеснули за стеклами очков.
 – Там будут присутствовать и ученые.
 – Но я ведь всего в восьмом классе!
 – У тебя неплохая работа, и ты много знаешь о тюленях, при чем же тут твой возраст?
 Клинт с ужасом представил себе, как он читает свою работу в зале, полном студентов и профессоров. А вдруг он забудет надеть хорошие туфли или галстук и все будут смеяться? Во всяком случае, они будут удивлены, почему это мальчик рассказывает им о таких вещах, какие они знают лучше его.
 – Спасибо большое за ваше предложение, но я не знаю… Я не знаю, сумею ли я…
 У него, наверное, был уж очень смущенный вид, ибо профессор Уиллс не стал настаивать.
 – Я уверен, что сумеешь. Подумай как следует. И завтра дай мне знать.
 – Хорошо, – ответил Клинт. – Еще раз большое спасибо! Он все еще был смущен, когда сел в машину. Тете Гарриет пришлось дважды его переспросить, где он хочет обедать.
 – Мне все равно.
 – Хочешь поехать в «Залив Лосося»?
 – Вот здорово! – Это было его любимое место. Она включила зажигание, машина тронулась.
 – Я очень довольна твоими успехами в школе, Клинт.
 – Учиться не трудно, когда это тебя интересует. Теперь я понимаю, почему ты хотела, чтобы я учился здесь. Я очень благодарен тебе!
 Он подумал, что ему следовало бы рассказать ей о предложении профессора Уиллса – прочитать на очередном заседании общества свою работу, – но он пока еще сам не мог в это поверить. И, кроме того, читать работу ему не хотелось.
 Ресторан помещался на палубе судна, которое стояло на канале, проходящем через город, и его огромные, во всю стену, окна выходили на причал, где на зиму швартовался рыболовный флот Аляски. Шхуны, сейнеры, сетевые и траловые суда стояли впритык друг к другу, словно машины на автостоянке, а их мачты и реи издали напоминали густой лес. Среди судов Клинт высмотрел хоть и старую, но еще вполне крепкую «Снежную королеву» капитана Йохансена. Были там и другие шхуны, которые Клинт видел раньше. Он так внимательно рассматривал их, что совсем забыл про еду. Не очень-то вежливо но отношению к тете Гарриет, поэтому он решил искупить свою ошибку и начал рассказывать ей про свою работу о тюленях. И вот, когда он говорил, предложение профессора впервые показалось ему вполне реальным, но все-таки уж очень страшным.
 Тетя вовсе не так удивилась, как он ожидал, и видно было, что она страшно довольна.
 – Чудесно, Клинт! Ты, конечно, сказал профессору, что сделаешь доклад?
 – Я сказал, что подумаю. Не представляю, как я его буду делать. Там соберутся студенты и профессора, которые знают гораздо больше меня…
 – Но не о тюленях, – настаивала тетя Гарриет. – Ни у кого из них нет такого опыта. И профессор Уиллс не обратился бы к тебе, если бы не считал, что ты можешь рассказать нечто действительно интересное.
 – Ты, наверное, права, – признал Клинт.
 – Значит, ты сделаешь доклад?
 Но Клинт еще ничего не решил. Он смотрел в окно ресторана на причал, где, зажатая среди других судов, стояла старая шхуна капитана Йохансена. Ему видны были аккуратно утопленные в гнездах желтые шлюпки и палуба, где он когда-то прощался с Бастером.
 И вдруг он понял, почему ему не хочется читать свою работу на заседании.
 – Почему? – Тетя Гарриет тоже хотела знать.
 – Из-за Бастера, – ответил он. – Это ведь его, а не моя работа. Это он делал все, о чем я писал. А я даже не знаю, где он сейчас… И не хочу говорить о нем.
 Тетя как-то странно взглянула на него.
 – Но, Клинт, ты же сам сказал, что не хочешь знать, куда его отвез мистер Ивс.
 – Верно. Но это зря. Я чувствую, что поступаю несправедливо по отношению к нему.
 Признавшись, он понял, как плохо ему в действительности.
 Тетя Гарриет открыла свою сумку и начала что-то в ней искать.
 – Так ты хочешь знать?
 Она вынула вырезку из газеты и развернула ее.
 – Эта заметка лежит у меня уже две недели, но я не знала, показать ли ее тебе.
 Клинт с интересом принялся разглядывать фотографию, изображающую тюленя и группу детей. Дети стояли возле бассейна, в котором совершенно прямо, как стоят обычно пингвины, сидел тюлень. Морда его была поднята вверх, и на ней было то самое удивленно– глупое выражение, которое свидетельствовало, что вот-вот он упадет на спину, притворяясь жестоко разочарованным. Вырезка была из орегонской газеты.

 НОВАЯ ЗВЕЗДА В БАССЕЙНЕ «ОКЕАНСКОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ».
 Бастер, тюлень, совсем недавно поселившийся в нашем бассейне, уже успел завоевать себе больше поклонников, чем все другие животные. Его дружелюбие и веселый нрав сделали его любимцем как взрослых посетителей, так и его сторожа Нортона Смита, который считает Бастера самым умным тюленем и самым смешным актером на земле. Что же касается детей, то на нашей фотографии вы ясно увидите, что они думают о Бастере! Особенно он прославился с тех пор, как стало известно, что в своем родном Пюджет-Саунде он спас утопающего ребенка. А многочисленные трюки, которые проделывает Бастер…

 Клинт закончил чтение заметки со счастливым чувством облегчения.
 – Спасибо, что ты мне показала это, тетя Гарриет! Я очень рад, что Бастеру весело живется.
 – И я тоже рада, – сказала тетя Гарриет,
 – Мне бы следовало знать, что Бастеру там будет хорошо, – сказал Клинт. – Он любит детей, и, чем их больше, тем для него лучше.
 Тетя гордо улыбнулась ему.
 – Этими словами ты и закончишь свой доклад, правда, Клинт? Если тебе вдруг захочется что-нибудь для твоего тюленя сделать…
 – Я и сделаю, обязательно! Я прочту свою работу профессору Уиллсу и его студентам!