Аннотация: Романы «Путь конкистадора» и «Раскол племени» открывают знаменитую «Сагу о конкистадоре» Дона Колдсмита.
 Кадет Хуан Гарсия, имевший неосторожность завести роман с дочерью коменданта Академии, жестоко поплатился за свою дерзость: в качестве наказания молодого испанца отправляют в Новый Свет, в самое сердце неисследованного континента. Случайно отстав от отряда во время одной из вылазок, Гарсия попадает в племя дикарей, которые принимают его за бога. Оказавшись среди чужеземцев, испанец страстно желает вернуться к своим, но обстоятельства складываются иначе: Гарсии предстоит учиться жить по законам другого народа и суждено стать его частью.


---------------------------------------------


 Дон Колдсмит
 Раскол племен



 Предисловие


 Каждый прочитавший «Путь конкистадора» — первую книгу из задуманной Доном Колдсмитом саги о его возлюбленной Стране Высоких Трав — Канзасе и о тех, кто населяет эту страну и является частью этой земли, — наверняка ждал продолжения с тем же страстным нетерпением, что и я.
 На протяжении многих лет американские индейцы, включая и меня самого, нередко заявляли, что им надоело читать книги о себе, написанные белыми.
 «Белые люди, — говорили мы, — не понимают нашей культуры. Они сочинили сотни томов, наполненных ложью, служащих лишь углублению взаимного непонимания. Такие книги нам не нужны А немало хороших писателей — коренных американцев — не могут опубликоваться. Почему бы не печатать их?»
 Позднее большинство из нас, полагаю, несколько изменили свои взгляды. Теперь мы просто хотим видеть книги, написанные с пониманием и уважением к индейской культуре, о которой в них идет речь Книги Дона Колдсмита, без сомнения, отвечают этому требованию.
 Что касается меня, я рад, что доктор Колдсмит избрал именно эту тему. Ему свойственны глубокое и неизменное уважение к американским аборигенам и понимание, редко присущее представителям других культур. Он обладает также истинным чутьем на мистическое и сверхъестественное, без чего невозможно понять душу индейских племен. И еще он поистине любит и чтит описываемую землю, точно улавливая самый дух места. Когда мы были в холмах Канзаса, Дон Колдсмит говорил мне, что они прекрасны и полны жизни, показывал тропы, ведущие по холмам и долинам, тропы, по которым ходили герои его романов. И истории, прочитанные мною в его книгах, оживали, когда я стоял там вместе с их автором. Души этих людей, этой земли для него — нечто живое и реальное, и он хочет, чтобы они стали живыми и для нас.
 В этой книге Снимающий Голову — в прошлом испанский конкистадор Хуан Гарсия, — а вместе с ним и мы, — глубже погружается в жизнь и обычаи индейцев. Но мы видим нечто большее, чем просто историю о том, как Хуан Гарсия ассимилируется в племени и постепенно становится уважаемым вождем клана. Мы являемся свидетелями того, как обитатели североамериканских прерий проходят путь от своих «черных» дней до того времени, когда они становятся прославленными всадниками; мы видим зарождение сообщества воинов; мы наблюдаем за деятельностью традиционного совета племени, этого органа демократии охотничьих культур прерий; мы узнаем, как творится история; и, пожалуй, самое важное — мы понимаем, что, несмотря на многочисленные культурные различия между нашим современным обществом и представителями Народа, они тем не менее такие же люди, как мы.
 «Раскол племени» — захватывающая история, знакомящая нас с новыми персонажами и в то же время показывающая нам становление и развитие характеров тех, с кем мы уже встречались в предыдущей книге. Эта новая часть удивительно точного и подробного, масштабного повествования. Она описывает живую культуру, цивилизацию, непрерывно и изобретательно приспосабливающуюся к новым условиям, людей в их развитии (как все люди во все времена) — историю, у которой нет конца.
 В этих широких рамках разворачивается вечная тема конфликта между спокойной и склонной к размышлениям зрелостью, с одной стороны, и неугомонной, ищущей приключений юностью — с другой. В романе «Путь конкистадора» Хуан Гарсия стал Снимающим Голову. Он познакомил индейцев с лошадьми, которых в племени стали называть оленьими собаками, и научил людей ездить верхом. Благодаря этому новому умению Народу удалось одержать решающую победу над своими старыми врагами, Крушителями Черепов. Прежде представители Народа лишь защищались. Теперь за ними неожиданно закрепилась репутация опасных воинов-всадников.
 Молодежь, о которой повествует эта книга (прошло несколько лет), не участвовала в той знаменитой битве. Они слышали рассказы о ней и, конечно, разделяли в душе гордость своего народа, но в той победе не было их заслуги. И теперь, как все молодые люди, они жаждут завоевать собственную славу — ведь честолюбивой, энергичной молодежи мало слушать рассказы стариков о былом. Им надо проявить себя, и война кажется им наиболее подходящим способом сделать это, несмотря на то что Народ никогда не был склонен к агрессии. Вождь, Снимающий Голову, столкнулся со сложной проблемой, для решения которой ему понадобится особая мудрость — и его собственная, и его близкого друга и советчика Койота. Власть вождя в обществах такого рода находится в прямой зависимости от его умения убеждать. Снимающий Голову не может попросту приказать молодым остаться дома и не искать неприятностей.
 Как читатели, мы можем симпатизировать обеим сторонам. Все мы когда-либо сталкивались с конфликтом между отцами и детьми. Он существует во всех культурах и во все времена. Главная сюжетная линия романа — и одновременно источник его прелести и притягательности — то, как Снимающий Голову, в глубине души оставшийся испанцем Хуаном Гарсией, решает эту вечную дилемму в контексте культурной традиции Народа. Именно здесь талант и проницательность Дона Колдсмита являются нам с неожиданной стороны. Снимающий Голову — не тот великий белый вождь, который встречается нам во множестве романов, где белый человек, оказавшись в диких краях, стремительно взлетает к славе, удаче и становится лидером в чуждой ему культуре. Снимающий Голову — не Тарзан, не Человек По Имени Конь (речь о голливудском фильме, не о книге Дороти Джонсон). Он — не иллюстрация «превосходства» белого человека, ставшего лучшим индейцем, чем сами индейцы. Он нуждается в советах и мудрости Койота, чтобы удержать свое положение вождя — положение, которое он получил прежде всего потому, что у него были лошадь и удила и он умел ездить верхом. Он хороший лидер, но всего лишь человек, и именно это делает его образ гораздо более симпатичным и достоверным.
 Снимающий Голову, как и все герои этого романа, как и все вообще в саге Колдсмита, реален. В книге «Раскол племени» юность — это юность, со свойственными ей недостатками, а старики бывают не только мудры, но и по-стариковски неразумны. Нам всем есть чему поучиться у этой книги. И в то же время — это приключения, это хорошо рассказанная история, и это — обещание продолжения, новых рассказов о жизни людей из Страны Высоких Трав.
 Роберт Дж. Конли, Сиу-Сити, Айова,
 Ноябрь 1986.




 ПРОЛОГ


 Пройдут годы, и в легендах Народа останется память о том, что раскол в племени начался сразу после Великой Битвы. И это любопытно. Люди уже успели приспособиться к изменениям в своей жизни, включая появление лошадей. Охотиться на бизонов теперь стало настолько легче, что Народ сделался процветающим и уважаемым на равнинах племенем.
 И тогда под предводительством Снимающего Голову, молодого чужака с волосатым лицом, который привел первых лошадей, Южный клан встретился со страшными Крушителями Черепов в бою. Впервые за всю историю племени люди не просто храбро защищались, но одержали полную победу. Айээ, из поколения в поколение о Великой Битве будут петь песни!
 Южный клан стал с этого времени называться кланом Лошади, а Снимающий Голову, сам того не желая, занял место вождя, погибшего в бою. Клан Лошади стал теперь самым авторитетным среди Народа. На Большом Совете, собиравшемся каждое лето в дни Танца Солнца, уважали мнение его воинов. Дети их были сыты, а женщины довольны. Их жилища, типи, покрывались множеством шкур, и каждая семья владела табуном лошадей, который постоянно увеличивался.
 Поэтому странно, что именно в это время возник раскол, едва не уничтоживший племя изнутри. Можно было подумать, что при таком благополучии не останется места для конфликтов. И все же конфликт возник, несмотря на легкую жизнь, ставшую уже привычной.
 Или, может, благодаря ей.
 Люди прежних поколений были слишком заняты тем, чтобы выжить. Охотиться на бизонов так, как это делали до появления лошадей, было трудно. А если охота не была удачной, значит, зима окажется тяжелой и во многих типи станут оплакивать умерших в Месяц Голода.
 Это было, — как сказал один из стариков, — время истертых мокасин.
 Теперь, с лошадьми, охотиться стало легче. Появилось больше времени на то, чтобы мечтать, строить планы, отдыхать и петь песни о храбрости.
 И, к несчастью, больше времени стало у молодых горячих голов для бахвальства и угроз и мыслей о новом сражении с Крушителями Черепов. Для многих воинов племени Великой Битвы было более чем достаточно на всю жизнь. Но были еще те, кто в ней не участвовал или кто примкнул к клану Лошади уже после битвы и жаждал новой войны. Именно эти неугомонные души раздували открытый огонь из тлеющих искр недовольства.
 Сначала раскол Охотников оставался почти незамеченным. Тех юношей, что были постарше, посвящали в воины после того, как они проявят себя на охоте или, реже, в бою, обычно оборонительном.
 Потом появились лошади, и те молодые охотники, которые научились ими управлять, стали называть себя, сперва в шутку, Лошадниками. После Великой Битвы они с гордостью продолжали носить это имя, уже покрытое славой.
 Тем временем старшие воины, те, что с честью сражались рядом с павшим в той битве вождем, стали называть себя Лучниками. Гордясь своим вкладом в общую победу, они хотели быть уверенными, что роль тех, кто оставался среди жилищ и отражал атаку пешими, не останется неоцененной.
 Таким образом, одновременно существовали два общества воинов, объединенных взаимным восхищением и уважением. Старшие Лошадники, в сущности, принадлежали к обоим сразу. Обе группы строго придерживались правил, установленных советом. Все шло своим чередом и продолжалось бы так, наверное, бесконечно, если бы не смутьяны.
 Оглядываясь назад, первый намек на раскол можно было заметить еще перед Великой Битвой. Горстка молодых людей решила совершить набег. Они столкнулись с большим отрядом врага и после пыток были убиты, а их тела оставлены с таким расчетом, чтобы соплеменники их обнаружили. Однако это все еще выглядело лишь случайным происшествием. Казалось невероятным, чтобы молодые воины пренебрегли обычаями племени и предприняли подобную вылазку на свой страх и риск. Хотя на самом деле до этого времени у племени вообще не было никаких правил насчет того можно ли умышленно искать боя с Крушителями Черепов.




 Глава 1


 Старый воин смотрел, как его племянники неумело свежуют антилопу. Ему было неспокойно, ибо они забрались на территорию врагов дальше, чем намеревались. И то, что началось как приятная охота с целью поучить сыновей его сестры, теперь грозило обернуться бедой. Воин бросил тревожный взгляд на полосу низкого кустарника у подножия скалы. Антилопа упала в месте — хуже не придумаешь. Нужно побыстрее закончить дело и уйти в более безопасное место.
 Воин выпрямился, чтобы лучше видеть кусты впереди. Действительно ли он заметил там движение? Старик хотел бы, чтобы его зрение снова стало острым, как в ту пору, когда ему было столько же лет, сколько этим двоим юнцам.
 Что-то ударилось о его рубаху, словно брошенный камень, старик испуганно взглянул вниз и с изумлением увидел торчащий из своей груди оперенный конец стрелы. Воин все еще отказывался принять случившееся. Огромная слабость овладела стариком, он опустился на колени, и боль наконец достигла его сознания.
 Двое подростков испуганно оглянулись. Старик жестом приказал им бежать, видя, что три вооруженных врага выпрыгнули из-за камней на склоне холма и скачками приближаются к ним. Младший мальчик бросился к лошадям, схватил свисающий повод и ловко вскочил на коня. Второй юноша на миг задержался возле умирающего дяди. Две другие лошади, испуганные неожиданными резкими движениями людей, галопом устремились за своим собратом. Юноша тщетно пытался удержать своего коня — повод вырвался из его пальцев, и лошади скрылись, оставив лишь облако пыли. Молодой индеец повернулся лицом к врагам. Он был безоружен, поскольку, занявшись антилопой, отложил в сторону все оружие и даже нож для снятия шкуры выронил в суматохе. Юноша огляделся. Вокруг не было ни камня, ни даже палки.
 Трое уже окружили его, три молодых воина немногим старше его самого. Один шагнул вперед и ударил его ладонью по лицу. Чем страшнее мучения, тем больше славы воину, это он знал.
 Надежды на спасение не было. Лучшее, на что он мог теперь рассчитывать, это — умереть достойно. Двое бросились на него. Юноша попытался отобрать оружие у одного из врагов, но промахнулся. Очень плохо, теперь они будут осторожнее. Он надеялся лишь, что его мучители не захотят завоевать себе слишком уж много ку [1] , прежде чем покончат с ним.
 День грозил оказаться очень долгим.
 Снимающий Голову, некогда Хуан Гарсия, сын испанского гранда, удобно расположился, перед своим типи. Он оперся плечом о ствол ивы и не спеша попыхивал трубкой. Был славный весенний день, и он забавлялся, глядя на проделки своего маленького сына Орла, играющего у входа в типи, и следил за точными, грациозными движениями жены, жарившей на огне жирный кусок мяса из загривка бизона.
 Один вид ее стройного, гибкого тела неизменно возбуждал его.
 Женщина бросила на мужа взгляд и улыбнулась, читая его мысли. Их отношения были идеальными. Снимающий Голову никогда не слышал о столь удачном союзе на своей далекой родине.
 Он говорил себе, что его решение остаться в клане изначально было делом случая — ранение, жеребая кобыла, на которой нельзя ехать, сломанное копье. И все же в глубине души Снимающий Голову знал правду. Главной причиной стала эта стройная девушка и ее семья.
 Он все еще с трудом верил, что возглавляет этот клан. После Великой Битвы в живых не осталось никого из вождей, и молодые воины провозгласили вождем его. Лишь благодаря помощи и советам своего тестя, Койота, и старого шамана, Белого Бизона, он смог справиться с этой ролью. И теперь, признанный в этом качестве вождями других кланов на Большом Совете, Снимающий Голову чувствовал себя более уверенно. Почти самоуверенно, если говорить честно.
 Он надолго запомнит, как его самоуверенность разбилась вдребезги.
 Услышав шум, Снимающий Голову обернулся. К границе лагеря приближались три всадника; они пели, кричали и вели в поводу двух лошадей. Опытный глаз вождя сразу отметил, что этих лошадей он раньше никогда не видел. Он понял это еще до того, как узнал седоков.
 Тот, что держался впереди, был дерзкий молодой воин, на которого вождь уже обращал внимание раньше. Этот юноша, еще будучи учеником — Кроликом, казался мрачным и невнимательным, но, несмотря на это, проявил себя неплохим всадником, хотя Снимающего Голову приводила в отчаяние его недисциплинированность. «Как же его зовут?» — пытался вспомнить вождь. Другие мальчишки дали юноше прозвище, которое накрепко к нему пристало. Оно было как-то связано с его неприятным характером. Ах, вот оно! Юношу звали Барсук. Это — зверь угрюмый и агрессивный, и имя очень подошло молодому человеку.
 Снимающий Голову улыбнулся, подумав о том, как в племени даются имена. Свое он получил в первый же день, когда его нашли люди. Раненый и ослабевший, испанец снял тогда шлем, но следившим за ним показалось, что он снял голову. Разведчики пошутили, но имя прилипло. Наверное, мало кто помнит происхождение его имени, но теперь оно кажется Снимающему Голову не менее подходящим, чем прежнее — Хуан Гарсия.
 Барсук был уже близко, и Снимающий Голову видел, что тот на скаку размахивает над головой оружием, кричит и поет.
 В душе вождя шевельнулось смутное чувство тревоги. Он не мог бы точно назвать причину своего мрачного предчувствия, но оно было. Предчувствие раздражало, оно ныло и дергало, словно заноза в нарывающем пальце. Что же случилось?
 Койот вышел из своего типи, стоявшего поблизости, кивнул зятю и сел. Снимающий Голову заметил, что Койот тоже выглядит озабоченным. В самом воздухе ощущалось нарастающее беспокойство.
 Барсук пел, точнее, нараспев немелодично восхвалял свою доблесть. Двое мужчин могли расслышать только часть слов.
 — ...встретил врага и убил его... добыл великую славу... снова раскрасили свои лица кровью...
 Снимающий Голову увидел, что лбы Барсука и обоих его спутников разрисованы кровью. Такой обряд иногда использовался, чтобы показать, что молодой воин вступил в пору мужества. Ему мазали лицо кровью первого убитого им бизона в знак успеха.
 Но эти юноши уже прошли посвящение в воины. К чему тогда этот повторный ритуал?
 Снимающий Голову взглянул на непривычное оружие в руках юного Барсука, потом на двух незнакомых лошадей. Слабея от ужаса, он начал понимать значение повторного кровавого ритуала.
 Юноши столкнулись с одним или двумя Крушителями Черепов и победили их. Кровавые метки были нанесены вновь как свидетельство того, что эти юнцы впервые убили человека.
 Молодой вождь даже немного удивился тому, насколько это его встревожило. Он сам убивал. Наверное, будет делать это и в будущем, если понадобится. Если понадобится. Дело, видимо, в этом. И все же тут есть еще что-то.
 — Скверная история, Снимающий Голову, — заговорил Койот. — Молодые не должны совершать самостоятельные военные набеги без разрешения вождя и совета.
 Конечно. Молодой вождь был слишком неопытен и упустил из виду главную проблему. Поступать так, как эти юнцы, значило бросать вызов его власти.
 Кроме того, такие безрассудные действия легко могли навлечь опасность на племя. Создать для своих угрозу набега Крушителей Черепов — да это просто немыслимо!
 — Ты созовешь совет? — спросил Койот самым будничным тоном.
 Снимающий Голову не переставал восхищаться умением тестя советовать и подсказывать так, чтобы это было совершенно незаметно. Конечно же, совет — это то, что нужно. Он кивнул как раз в тот момент, когда Белый Бизон, шаман, быстрыми шагами пройдя через весь лагерь, приблизился к ним. Старик остановился, слегка задыхаясь от быстрой ходьбы.
 — Вы видели? — спросил он.
 — Конечно, — это ответил Койот. — Сегодня вечером вождь соберет совет, чтобы решить, что делать.
 Он жестом предложил вновь пришедшему сесть, и втроем они принялись обсуждать возникшую проблему.




 Глава 2


 К моменту наступления полной темноты — а именно на это время был назначен совет — вся деревня взволнованно гудела. Многие члены клана, те, кто помоложе, были в приподнятом настроении, пели и танцевали, радуясь успеху юных воинов. Как ни странно, некоторые из них, казалось, считали, что совет собирается в честь этого события. И они, конечно, не ожидали неодобрения.
 Более взрослые воины хранили сдержанность и спокойствие, понимая всю серьезность ситуации.
 Лошадники оказались в сложном положении и выглядели растерянными. Они были молоды и горячи, поэтому с легкостью могли понять нарушителей порядка и, возможно, даже восхищались ими. И в то же время суровое обучение, сделавшее их первым на Равнинах дисциплинированным конным отрядом, заставляло возмущаться этим откровенным вызовом власти.
 Да и сам Снимающий Голову испытывал двойственное чувство. Несколько лет назад он сам вовсю нарушал правила некой далекой военной Академии. Вождь мог поставить себя на место этих неудержимых, юных, горячих голов. Наверное, именно по этой причине он знал, что лучше подавить бунт против власти в самом зародыше.
 Был разожжен костер совета, и люди начали заполнять освещенный круг, отыскивая удобные места. Там, где сидела молодежь, все еще царила счастливая, праздничная атмосфера.
 Койот понял, что впереди их ждут проблемы, может быть, даже худшие, чем они предположили, когда появились молодые воины. Троих виновников события сопровождали еще несколько человек, и у всех были раскрашены лица. Кровавая символическая церемония получила продолжение. На лбу у каждого члена этой компании красной краской был нанесен широкий мазок.
 Раскрашивание лица не было чем-то необычным. Во время ритуальных танцев оно порой бывало весьма затейливым и впечатляющим. Но сейчас совсем другое дело. Речь шла не о ритуалах. Налицо были молодые мужчины, объединившиеся в группу и украсившие лоб широкой красной полосой. Безусловно, она должна была обозначать мазок кровью. Койот опасался, что она должна была также символизировать вызов власти.
 Все это Койот сообщил своему зятю, пока соплеменники собирались на совет. Снимающий Голову кивнул, понимая всю напряженность ситуации. Ритуал совета, однако, следовало соблюсти. По кругу была пущена трубка, каждый воин, затянувшись, выпускал клубы дыма на четыре стороны света, к земле и к небу. Наконец трубка вернулась к вождю, и Койот, являвшийся ее хранителем, убрал ее обратно в футляр.
 Снимающий Голову открыл совет, потребовав отчета у раскрашенных красным молодых воинов во втором ряду круга. Барсук важно поднялся, в то время как его спутники взирали на него с восхищением.
 — Вождь, — начал он, — мы охотились втроем. — Он указал на двух своих товарищей. — Мы встретили троих Крушителей Черепов. Они свежевали антилопу и сначала даже не видели нас. Я убил одного стрелой, второй ускакал, а третий не смог поймать свою лошадь. Прежде чем убить его, мы все завоевали немало ку. Потом мы раскрасили себя кровью в честь победы.
 Снимающий Голову кивнул. Обычай добывания славы был ему уже знаком. Коснуться живого врага считалось величайшим проявлением храбрости, поскольку было небезопасно. У вождя имелось свое мнение по поводу славы, добытой путем причинения страданий беспомощному пленнику, но он ничего не сказал. Один из воинов попросил разрешения говорить. Снимающий Голову кивнул.
 — Вождь, — начал он. — Я хотел бы спросить этих молодых воинов, подумали ли они о том, что расскажет тот, кто убежал? Крушители Черепов могут выслал против нас военный отряд!
 — И пусть! — презрительно усмехнулся Барсук. — Мы покажем им, чего стоят воины клана Лошади!
 Старший воин, похоже, был не согласен, но ничего не сказал. Заговорил другой:
 — Мой вождь, это опасно. Мы не можем разбредаться мелкими группами и выслеживать Крушителей Черепов, чтобы убивать их.
 Без разрешения заговорил Барсук:
 — Могут те, кто не боится.
 Ропот возмущенного удивления пробежал по кругу, и — более тихо — возгласы одобрения со стороны молодых воинов.
 — Остановитесь! — решительно приказал Снимающий Голову. И зачем только, мелькнуло у него в голове, он согласился стать вождем? — Таких речей быть не должно! Дело не в храбрости. Верный Глаз, — указал он на воина в летах, — был вместе с Лучниками в Великой Битве.
 — А где был ты, Барсук? — негромко и насмешливо прозвучал голос Койота.
 Барсук, конечно же, еще не достиг поры мужества два года назад, когда состоялась битва. Койот прекрасно знал об этом, но прибегнул к уловке, чтобы дискредитировать юного воина перед советом. По кругу пробежал легкий смешок, и Барсук метнул на говорящего взбешенный взгляд. Койот пожал плечами с невинным видом и ничего не сказал.
 Еще один воин из Лучников заговорил, после того как вождь кивком разрешил ему это.
 — Мой вождь, похоже, совет должен придумать какие-то правила.
 Многие согласно закивали, и обсуждение продолжилось. Спустя довольно длительное время решение было принято, хотя молодые бунтари и остались им недовольны. На военные вылазки не наложили полное табу, но их можно было предпринимать только с ведома вождя и его советников. Чтобы действовать наверняка, надлежало получить от шамана пророчество успеха. Выход в военный набег без его благословения, независимо от численности воинов, должен был рассматриваться как нарушение закона.
 Участники совета, имевшие право голоса, дружно одобрили новые правила. Кое-кто, однако, заметил презрительные усмешки на раскрашенных красным лицах.
 Молодые сидели угрюмо и молча, и Койот не был уверен в том, что они готовы подчиниться.
 Обсудили еще один вопрос, о том, как обеспечить выполнение закона. Это всегда было обязанностью воинов. Но теперь, когда в клане не одно воинское сообщество, кто должен этим заниматься? После долгого обсуждения решили, что обеспечивать соблюдение закона будут Лучники, самая старшая и надежная группа. Нарушители закона скорее станут уважать годы и опыт заслуженного воина, чем молодого Лошадника.
 «С этим можно легко поспорить, — тревожно думал Снимающий Голову. — Возможно, у ровесников было бы больше шансов понять друг друга». Но на данный момент проблема казалась решенной. Он искренне надеялся, что гневное выражение на размалеванных красным лицах — временно. Однако вождь не стал бы заключать пари, что это так.
 Койот с неким мрачным предчувствием заметил еще кое-что. Когда совет закончился, несколько подростков, еще не посвященных в воины, с восхищением окружили тех, с раскрашенными лицами. К своему великому огорчению, Койот увидел, что среди этих глупых обожателей — сын Верного Глаза, одного из тех, кого назвали трусом.
 Ничем хорошим это кончиться не могло.




 Глава 3


 Некоторое время казалось, что юные нарушители притихли и подчинились. Барсук и его друзья самым тщательным образом испрашивали положенного одобрения шамана прежде, чем отправиться на охоту. Разумеется, провидение было к ним благосклонно. На охоте им сопутствовал успех, и в их жилищах не знали нужды.
 Старшие воины немного успокоились. Даже Снимающий Голову надеялся, что смутьяны — это просто юнцы с бьющей через край энергией, которые теперь вернулись на верный путь.
 Койота, однако, продолжали мучить сомнения. Кое-что ему не нравилось, и он, кроме всего прочего, хорошо знал человеческую природу. Те, кто не отличался проницательностью, видели в этом маленьком человечке объект для шуток. Более умные знали, кто он на самом деле. Койота, с его проницательностью и остроумием, всегда уважали вожди на совете. За обезоруживающим, лающим смехом, немного похожим на голос койота, за что воин и получил свое имя, скрывался поистине самый лучший стратег в клане. Как заметил однажды старый мудрый Белый Бизон, Койот умел управлять другими так, что они этого даже не замечали.
 И вот сейчас Койота тревожили эти юнцы. Правда, внешне они подчинились новым правилам, но в их поведении было кое-что подозрительное. На охоту они всегда ходили собственной группой. Конечно, мужчина обычно охотится с друзьями. В этом нет ничего плохого. Но чтобы каждый раз? Койот заметил, что члены компании, организовавшейся вокруг Барсука, раз за разом отвергали приглашения поохотиться с другими воинами клана. В сущности, со временем группа юных сторонников Барсука, похоже, становилась все более сплоченной.
 «Почти замкнутой», — думал Койот. Тем не менее они не нарушали правил совета. Закон неукоснительно соблюдался, и принуждения со стороны Лучников не требовалось.
 Кое-что все же раздражало и вызывало беспокойство. Члены группы Барсука продолжали раскрашивать себя кровью после каждой успешной охоты. Стало уже привычным видеть молодых мужчин, возвращающихся с охоты на бизонов, с лицами, измазанными темно-красным. Их песни, славящие успех, всегда были громкими и заносчивыми, полными бахвальства. Некоторые люди насмешливо называли юнцов «кровавыми».
 Как ни странно, но им понравилось это имя. Так же как их лидер принял унизительное имя Барсук, так теперь его группа с гордостью называла себя Кровавыми.
 Кое-кто из старших старался убедить себя, что эта группка молодежи попросту придерживается испытанных временем ритуалов предков. Койот подозревал нечто другое. Он полагал, что напоказ выставляется только внешняя часть ритуала; существует и другая — тайная. Слишком уж легко сдались бунтовщики. И вели они себя не так, как должны бы. Вместо спокойного подчинения — это высокомерие, постоянное и неугомонное честолюбие и самолюбование.
 И еще их танцы. Кровавые устраивали празднования после каждой охоты, даже когда для этого не было особых причин. Празднества включали в себя песни и представление событий охоты в лицах, затем танцы, посвященные будущей охоте, и в конце — изображение того самого убийства Крушителей Черепов. Кровавые, казалось, похваляются этим перед остальными соплеменниками. В том, что они снова и снова упоминали о событии, вызвавшем неодобрение совета, был явный вызов.
 Койот решил, что должен поговорить с Белым Бизоном. Вместе они найдут подход к Снимающему Голову, если решат, что нужно что-то предпринять. Очень жаль, что вождь, выросший вдалеке отсюда, не замечает подобных тонкостей.
 Койот неспешно направился через лагерь к жилищу шамана. Он бросил взгляд в сторону реки. Там, на лугу, воины Серая Цапля и Высокий Олень, сын Койота, занимались с учениками — Кроликами. Койот решил понаблюдать немного и свернул с тропы к лугу. Высокий Олень помахал ему и пошел навстречу.
 — Нет, нет, — возразил Койот. — Продолжайте.
 Высокий Олень покачал головой.
 — Мы уже почти закончили, — сказал он. — Подожди меня немного.
 Самые младшие упражнялись в метании палок и в стрельбе из лука. Те, кто постарше, сидя верхом, учились управляться с копьем под руководством Серой Цапли. Койот наблюдал, как маленький воин ловко подскакал к сплетенной из ивовых прутьев мишени и умело пронзил ее копьем. Кажется, совсем недавно Койот впервые увидел, как таким способом убивать бизона. Снимающий Голову был тогда чужаком, и его власть над лошадью казалась почти чудом. Теперь каждый юноша из их клана обучался этому волшебству. Айээ, порой кажется, что всегда было так.
 Высокий Олень отпустил своих юных подопечных и вернулся туда, где сидел его отец.
 — Все хорошо, сын?
 Молодой воин присел на корточки и пожал плечами.
 — Достаточно хорошо, — ответил он неопределенно. Что-то беспокоило его.
 Койот молча ждал.
 — Отец, знаешь ли ты, что Барсук обучает кое-кого из молодых?
 В этом не было ничего странного. Младшие члены клана, Кролики, готовы были заниматься с любым воином, который соглашался их учить. Большинство мужчин уделяли детям некоторое время, и мальчики и девочки вместе учились владеть оружием, а также упражнялись в беге, прыжках и плавании.
 Койот ждал, зная, что это не все.
 — Серая Цапля и я уверены, что Барсук берет их на охоту раньше, чем они к этому готовы.
 «Если бы дело было только в этом», — подумал Койот. В целом все это было очень неприятно. Если молодые воины не ошибаются, Барсук активно готовит новых членов для отряда Кровавых. Похоже, эта группа смутьянов организована гораздо лучше, чем он думал. Надо потолковать с Белым Бизоном.
 Койот еще немного поговорил с молодым воином и как бы ненамеренно снова направился к жилищу шамана. Он не сказал сыну о своих подозрениях.
 Белый Бизон курил, сидя перед своим типи, и жестом предложил Койоту сесть. Тот подчинился, сел и стал набивать свою трубку. Ворона, жена шамана, поднесла Койоту горящую ветку, и двое мужчин некоторое время курили в полном молчании. Они были давними друзьями, несмотря на значительную разницу в возрасте. Одно время Белый Бизон надеялся, что молодой Койот станет его учеником. У них с Вороной не было детей, а значит, не было сына, который стал бы шаманом после него. И в последние годы это являлось для него предметом изрядного беспокойства. Белый Бизон не находил преемника среди молодежи — похоже, никого из молодых людей не интересует его занятие. И вот теперь еще — этот Барсук. Как бы сказать об этом Койоту?
 В конце концов Койот заговорил первым.
 — Дядя, — начал он, используя уважительное обращение, принятое по отношению ко всем старшим мужчинам племени, — я бы хотел поговорить о Кровавых.
 Удивленный шаман ответил:
 — Я тоже.
 Они обсудили свои опасения и подозрения. Фактов было немного, скорее, какое-то тревожное чувство. Белого Бизона главным образом волновало отношение к нему и к его делу. Молодые воины, как положено, приходили к шаману за разрешением на охоту, но относились к этому с насмешкой. Кровавые вели себя нагло и оскорбительно, не прося, а требуя пророчеств. До сих пор предсказания шамана были благоприятными, но что произойдет, если однажды он посоветует Кровавым не ходить на охоту?
 Белый Бизон заметил еще одну вещь, которую Койот упустил. В танцах в честь охоты участвовали женщины — сестры воинов!
 Одно это уже говорило о хорошо организованном воинском сообществе. Юные женщины племени не должны были вступать в брак до тех пор, пока сохраняли статус сестер воинов, но они могли в любой момент отказаться от него и выйти замуж. Это было почетное положение, требующее знания ритуалов племени и активного в них участия.
 Очень тревожный знак. Если в число Кровавых теперь входят сестры воинов, значит, у Барсука очень большое влияние среди молодых людей. Поддержку сестер воинов нелегко заполучить.
 Это стало последней каплей. Хотя ничего особенного еще не произошло, следует рассказать обо всем этом Снимающему Голову.
 Койот и Белый Бизон поднялись и отправились к типи вождя.




 Глава 4


 Как выяснилось, кое-что вождь заметил и сам. Снимающий Голову был новичком в племени и не знал многих традиций, но он обладал способностью смотреть и видеть. Вождь почувствовал напряженность, возникшую в клане из-за вызывающего поведения Кровавых. Снимающий Голову уже говорил об этом с женой, когда они лежали, прижавшись друг к другу в тепле меховых одеял.
 Койот был очень рад, что есть с кем разделить тяжесть своих раздумий. Трое мужчин обсудили ситуацию во всех подробностях. Белый Бизон был убежден, что Барсука и его сподвижников следовало просто предупредить. Пока они ничего не нарушали. Придраться было не к чему. Проблема была только в их отношении. А если некто утверждает, что относится к чему-то подобающим образом, и при этом не нарушает правил, кто сможет назвать его лжецом?
 После долгого спора решили, что предпринимать ничего не стоит. В самом деле, чем меньше разговоров, тем лучше. Тем не менее важно внимательно следить за любыми нарушениями законов племени или открытым неповиновением.
 Лето шло своим чередом — закончились Месяц Грома и Месяц Цветения. Следующий инцидент произошел перед самым Месяцем Охоты.
 Барсук с горсткой других Кровавых возвращались с одной из своих охотничьих вылазок. Как правило, охота была не слишком удачной. Юноши по-прежнему получали благоприятные предсказания шамана, но они, судя по всему, уходили слишком далеко, игнорируя хорошую охоту поблизости.
 «Если они и охотятся, — мрачно думал Койот, — то ищут вовсе не бизонов».
 Поэтому не было ничего удивительного в том, что маленькая группка Кровавых возвратилась в лагерь после трехдневного отсутствия без мяса, да еще и без одной лошади. Жестоко израненный юнец неуклюже трясся за спиной одного из всадников, другой тоже был ранен, но не так серьезно. Одна из лошадей хромала — стрела попала ей в бедро.
 Поселение взволновалось, созвали совет. Заранее было ясно, что главная его цель — призвать нарушителей дисциплины к ответу. И все же, несмотря на то что все об этом знали, Кровавые продолжали вести себя как герои.
 С точки зрения вождя, совет в этот вечер прошел совершенно впустую. Ни Снимающий Голову, ни даже хитроумный Койот не смогли вынудить молодых воинов признать, что они как-либо нарушили законы племени. Кровавые просто были на охоте, с одобрения шамана. Белый Бизон нехотя подтвердил, что это правда.
 И не было в том вины безобидных охотников, настаивал Барсук, что они столкнулись с превосходящим по силе врагом. Им посчастливилось спастись. Правда, Барсук слишком уж ярко описывал подробности боя. Во время стычки они сумели убить одного Крушителя Черепов и тяжело ранили другого.
 Совет разошелся, так и не приняв никакого решения. Ничего не поделаешь. Кровавые не нарушили законов, и их версию произошедшего приходилось уважать.
 Кровавые немедленно принялись исполнять победный танец, к изрядной досаде Снимающего Голову.
 Койот остался наблюдать за церемонией. Кто-то принес барабан, и народ начал собираться, в то время как одна из девушек отбивала ритм кизиловой колотушкой. Кровавые начали танец, они вышагивали, пели, воспроизводя в лицах не только эту, но и прежние схватки с врагами. У каждого на лбу красовалась уже знакомая широкая красная полоса.
 Церемония продолжалась почти до рассвета, и Снимающему Голову было не до сна. Он, как и Койот, видел восторг на лицах мальчиков помладше. Подрастающим детям нельзя позволять создавать себе идолов из этих смутьянов.
 «Но, — с горечью думал Снимающий Голову, — как этому помешаешь?»
 Даже Койот, у которого всегда был наготове совет, кажется, пребывал в растерянности. Эта ситуация создавала раскол в клане, сын отворачивался от отца. Когда Совет завершился, Снимающий Голову, как и Койот, заметил, что юный сын Верного Глаза вновь последовал за Кровавыми, взирая на них почти с благоговением. Сам же заслуженный воин был настолько разгневан, что в какой-то момент показалось, что он вот-вот набросится на Барсука. А как еще может человек реагировать, если он видит, что его сын идет по неверному пути?
 «По крайней мере, — думал Снимающий Голову, ворочаясь в одеялах, — мальчик еще слишком мал, чтобы ездить с Кровавыми. Может, произойдет что-нибудь, что изменит все к лучшему». Сам он в это не верил.
 Ближе к утру бой барабана сделался тише, песня смолкла, и тогда стали слышны звуки, доносившиеся из отдаленной части поселения.
 Сначала это был глухой плач, но он набирал силу, становился громче, стоны проникали в самое сердце. Снимающий Голову узнал этот звук, хотя предпочел бы его не слышать. Этот душераздирающий плач был Песней Скорби. Он доносился с окраины лагеря, и вождь точно знал, из какого именно типи.
 Летящая Птица овдовела в Великой Битве. С помощью брата, Верного Глаза, она поддерживала порядок в своем жилище, пока рос Лисий Шаг, ее старший сын. Все ее будущее зависело от этого юноши, и многие были очень огорчены, когда он связался с Барсуком и Кровавыми. В сегодняшней стычке Лисий Шаг был тяжело ранен. Плач, доносившийся из дальнего типи, мог значить только одно: юноша умер.
 Снимающий Голову вновь заворочался, страдая от собственного бессилия. Высокий Тростник успокаивающе положила руку ему на грудь и прижалась теснее, желая помочь, но не зная чем. Молодая женщина просто не понимала, как много значит само ее присутствие для встревоженного вождя.




 Глава 5


 Ситуация улучшилась с началом ежедневного перехода к месту зимнего лагеря. Снимающий Голову был рад любым переменам, которые могли бы разрядить возникшее в клане напряжение.
 Дробящий Камни, мастер-оружейник, потребовал, чтобы клан выбрал путь мимо кремневого карьера. Они смогут пополнить запас редкого камня и в то же время перебраться в избранный для зимовки район до наступления Месяца Падающих Листьев. Предложение было разумным. Через три солнца клан двинулся в путь.
 Вождя беспокоило поведение Верного Глаза. После смерти племянника воин казался замкнутым и исполненным мрачной ненависти. Он запретил своему сыну Желтой Птице, иметь дело с Барсуком и Кровавыми. Результатом этого, естественно, стало открытое неповиновение мальчика. Весь клан знал, что подросток держится возле Кровавых.
 Снимающий Голову еще раз переговорил с Койотом но они так ничего и не придумали.
 — Это подобно течению реки перед водопадом, — мрачно сказал Койот. — Сначала вода течет медленно потом — все быстрее и быстрее.
 Молодой вождь угрюмо кивнул, соглашаясь с подобным сравнением. К несчастью, оно имело продолжение. Вода с неизбежностью должна обрушиться вниз чтобы там разбиться о скалы.
 Временная остановка на кремниевом карьере оказалась полезной. В одном из укромных холмистых уголков прерии на поверхность выходил белый камень. Вся местность была испещрена уступами, поднимавшимися горизонтальными террасами над буйной зеленью холмов. На поверхности этих камней часто можно было заметить застывшие отпечатки улиток и растений. Эти окаменелости возбуждали любопытство людей, но истинной ценностью были не они, а нечто куда более полезное. Тут и там, спрятанные в складках белого камня, виднелись прожилки синевато-серого кремня. В том месте, куда пришли люди клана, толщина горизонтального пласта бесценного камня была размером с ладонь. Глубина его оставалась пока неизвестной, но вокруг виднелись россыпи осколков камня. Этой жилой пользовались многие поколения разных племен.
 Дробящий Камни присел на корточки на склоне холм; и принялся методично откалывать кусочки кремня большим камнем. Кое-кто из воинов, гордый своим умением, присоединился к мастеру, они собирали для себя кремний сами или же спрашивали его совета. Дробящий Камни, охромевший после давнего ранения, был признанным авторитетом в изготовлении оружия. Его мастерство уважали во всех кланах, и наконечник копья, изготовленный им, высоко ценили. Но Снимающий Голову опасался здесь задерживаться. Месторождением пользовались многие племена, включая и Крушителей Черепов. Чем быстрее клан уйдет отсюда, тем лучше. И через несколько солнц молодой вождь объявил, что они отправляются.
 К тому времени, когда Солнечный Мальчик пронес свой факел до середины неба, клан уже шел на юг.
 «Мы будем зимовать, — решил Снимающий Голову, — в тех же местах, где я провел свою первую зиму с племенем».
 Кажется, это было так давно. Испанец заблудился и был ранен, Койот пригласил его в свое типи, так как близилась зима. Теперь Снимающий Голову возвращался в эти места, словно домой, и думал о том, как тогда все было просто! Его главной проблемой было возвращение к своему народу. Снедаемый нетерпением, он мучился из-за каждой задержки, раздражался и чувствовал себя несчастным. Та зима казалась ему временем крушения планов и надежд.
 Теперь же она вспоминалась как приятное, легкое время, когда все было понятно и на все вопросы находились простые ответы — простые по сравнению с теперешней ситуацией. Сейчас Снимающий Голову должен решать все проблемы клана. Вдобавок теперь на нем лежала ответственность за семью. Его сын, Орел, скоро уже будет принимать участие в церемонии Первого Танца. И вскоре в типи вождя появится еще один ребенок.
 Фигура жены уже начала меняться, да и походка ее стала немного иной. Снимающий Голову улыбнулся. Мысли о Высоком Тростнике всегда приводили его в хорошее расположение духа.
 Размышления вождя были грубо прерваны появлением разведчика. Серая Цапля подскакал и резко осадил коня, едва не налетев на серую кобылу Снимающего Голову.
 — Вождь, там впереди — Крушители Черепов.
 — Охотничий отряд?
 — Нет, нет, с ними женщины и дети.
 Снимающий Голову вздохнул с облегчением. Скорее всего, проблем не возникнет. Ни одна из сторон не будет провоцировать конфликт, ибо слишком велика опасность для семей воинов.
 — Это хорошо. Передай всем мои слова. Мы будем медленно двигаться вперед, пока не увидим другое племя. Если найдешь Верного Глаза, пришли его ко мне. Потом возвращайся сам.
 Серая Цапля тронул пятками бока своей лошади и послал ее рысью назад, в хвост колонны. Снимающий Голову поехал вперед.
 Встреча произошла на широком открытом лугу. Это устраивало обе группы. Когда показался отряд Крушителей Черепов, женщины и дети клана сбились в кучу. Вокруг них теснились вьючные лошади. Верховые воины медленно двигались по кругу, готовые к любым неожиданностям. Другое племя, в нескольких сотнях шагов поодаль, исполнило схожий ритуал.
 Три всадника отделились от остальных и шагом двинулись вперед. Снимающий Голову скользнул взглядом по сторонам. Все готово.
 — Барсук, ты не сделаешь ни единого движения! — приказал вождь.
 — Конечно же, — саркастически улыбнулся юноша.
 Снимающий Голову — в центре, рядом — Верный Глаз и Серая Цапля, — медленно поехали навстречу чужакам. Соблюдая ритуал, те остановились посередине между двумя племенами и ждали. Снимающий Голову и его спутники осторожно подъехали на подобающее для переговоров расстояние и натянули поводья, останавливая лошадей. За спинами верховых Крушителей Черепов на дальнем краю луга можно было видеть женщин и детей вражеского племени, жмущихся друг к другу. Защищающие их воины двигались по кругу, как и воины клана Лошади.
 Вождь Крушителей Черепов приветственно поднял руку, используя одновременно речь и жесты. Снимающий Голову не знал ни слова на языке чужого племени, но язык жестов был универсален. Вождь клана Лошади ответил на приветствие.
 Далее последовал короткий дипломатичный разговор о погоде и охоте. Снимающий Голову объяснил, что его люди идут с кремниевого карьера, где они пополняли запасы камня.
 — Да, вам понадобится много оружия, — самодовольно и резко заявил вождь Крушителей Черепов. — Ваших молодых воинов следует многому научить.
 Послы Народа крепче стиснули оружие, но не сделали ни единого лишнего движения. Принимать решение было делом вождя. Снимающий Голову, пряча напряжение за внешним спокойствием, бросил взгляд на Верного Глаза. Оставалось только надеяться, что этот воин, недавно переживший семейную трагедию, сможет управлять своими чувствами. Если он даст волю гневу, кровавое столкновение неизбежно. Верный Глаз выглядел спокойным и держал себя в руках. Он не был глупцом и понимал всю сложность момента.
 «В конце концов, — мрачно подумал Снимающий Голову, — объект ненависти Верного Глаза находится скорее в его собственном племени, нежели во вражеском».
 — Вождь, — ответил Снимающий Голову на языке жестов, — всех следует многому учить. — В этих словах прозвучал лишь намек на угрозу.
 Морщины вокруг глаз вражеского вождя стали чуть глубже, и он холодно улыбнулся. Он слышал о вожде клана Лошади, у которого на лице растут волосы, и знал его репутацию. Внешне спокойный, но на самом деле опасный, так о нем говорили. Что ж, это хороший момент для окончания встречи.
 — Да будет так, — коротко прожестикулировал вождь Крушителей Черепов, — пока мы не встретимся вновь! — Он повернул лошадь, с подчеркнутым доверием подставляя молодому вождю с волосатым лицом спину, и медленно направился назад к своим людям.
 Воины клана Лошади сделали то же самое, и два отряда осторожно проследовали друг мимо друга и разошлись, каждый продолжая свой путь.




 Глава 6


 Охота была хорошей, дни стояли теплые, а ночи — прохладные, и люди в изобилии заготовили вяленого мяса на зиму. Часть его тщательно истолкли, смешали с растопленным жиром, орехами и ягодами и набили этой смесью бизоньи кишки — получился отличный пеммикан.
 Было починено много одежды, и дубились шкуры для изготовления новой. Долгими теплыми днями Месяца Падающих Листьев люди готовили свои типи к зиме. За внутреннюю подкладку типи, где обычно хранились вещи, охапками засыпалась сухая трава, чтобы защититься от Создателя Холода.
 Это было хлопотное время. Даже смутьяны занялись охотой и заготовкой провизии, и напряжение немного спало. Клан получил некоторую передышку. Опять начало казаться, что бунтовщики усвоили урок. Снимающий Голову боялся, однако, что это впечатление обманчиво. Он понимал, и Койот был с ним согласен, что придет весна, и ее тепло опять взволнует молодую кровь. И тогда наступит тревожное время, ибо в Месяц Зеленеющей Травы юноши вновь начнут играть мускулами. Вождь надеялся лишь на то, что сможет придумать, чем их занять Возможно, придется заставить клан кочевать, не разбивая лагерь вплоть до Танца Солнца в Месяце Цветения Это может оказаться удачным решением.
 Но сейчас факел Солнечного Мальчика горел все слабее, и его ежедневный путь по небу становился все короче. Длинные вереницы диких гусей с криком тянулись к более теплым водам Снимающий Голову стоял и глядел им вслед, страстно желая последовать за ними и в то же время зная, что останется. Его привязанность к своему теплому жилью и любимой жене была гораздо сильнее. Снимающий Голову обнял ее за располневшую талию, а Высокий Тростник склонила голову ему на плечо. С самой своей женитьбы, состоявшейся уже три лета назад, они стали вместе любоваться природой и слушать ее голоса. Гоготанье гусей в меркнущем вечернем небе, ароматы созревания напоминали обоим долгие солнечные дни тех первых недель, что они провели вместе. Это было тоже в Месяц Падающих Листьев. Поэтому, и еще благодаря красоте осенней природы, этот месяц стал для Снимающего Голову самым любимым в году.
 Великолепие золотых и багряных осенних цветов, приглушенные красно-желтые краски высоких трав прерии потускнели перед приходом Создателя Холода. Несколько раз налетали бури, выли и свистели вокруг теплых типи, но в целом зима была мягкой и не морозной. Ненадолго выпадал снег, но снова появлялся Солнечный Мальчик и прогонял Создателя Холода назад в его северные владения. Койот довольно хихикал, радуясь повторяющимся вновь и вновь победам Солнечного Мальчика. Айээ, не всегда люди были столь удачливы!
 Снимающий Голову, коротавший долгие вечера за трубкой со своим тестем, думал только об одном: удастся ли заставить клан кочевать, чтобы занять Кровавых делом?
 Койот не спеша затянулся, выдохнул едкий синий дым и проследил, как тот, клубясь, исчезает через дымовой клапан типи.
 Койот кивнул:
 — Может получиться неплохо, Снимающий Голову. Вреда от этого не будет. На переходах всегда много работы, и это отвлечет молодых воинов. — Он снова выпустил клуб дыма и кивнул сам себе. — По крайней мере, это позволит сохранить спокойствие, пока мы не придем на Танец Солнца. А там они тоже будут заняты.
 — Я думал еще, — продолжал Снимающий Голову, — может, мне стоит возглавить набег на Крушителей Черепов, чтобы Кровавые смогли утолить свою жажду боя?
 — Не стоит, Снимающий Голову, — Койот задумчиво покачал головой. — До появления лошадей наши люди не были воинами. Их способом обороны было «прячься и убегай». Даже несмотря на то что в последние годы в нескольких стычках с врагами они побеждали, трудно изменить старым привычкам. — Койот все еще старался избегать проблем там, где можно. — Зачем, — продолжал он, — нам самим искать неприятности, если их нет?
 Снимающий Голову вынужден был согласиться. Возглавить такую вылазку значило бы узаконить те действия, за которые они осуждали Кровавых.
 — Это было только предположение, — сказал вождь рассеянно. — Надо обсудить любые способы решения проблемы, вставшей перед кланом.
 Призвали на совет Белого Бизона, и план был в общих чертах намечен. Старик энергично кивал. Он мог очень помочь. Именно ему предстояло решать, когда поджигать сухую траву в прерии по весне, чтобы ускорить появление свежей, а значит — и возвращение бизонов. Если он якобы ошибется, и траву подожгут слишком рано, то молодая поросль не появится. И тогда придется двигаться в путь. Три заговорщика долго беседовали, тщательно планируя каждый шаг.
 Высокий Тростник и ее мать, Большая Нога, дополнили план еще одной идеей. Делу могут помочь несколько тщательно отобранных женщин. Им надо будет попросту выражать недовольство местом, где расположена стоянка, водой, запасами топлива, даже отсутствием дичи. Если недовольство будет достаточно сильным, вождю ничего другого не останется, как решить двигаться в другое место.
 Мужчинам эта мысль понравилась.
 — Но выберите надежных женщин, — предостерег Койот. — Они даже мужьям не должны проболтаться о плане.
 Решено было, что даже эти женщины должны знать о замысле в целом как можно меньше. Просто следует их поощрять, когда они станут говорить о своем недовольстве мужьям или соседям. И это предоставит еще одну возможность отвлечь внимание от вставшей перед кланом серьезной проблемы.
 Антилопа, жена Серой Цапли и лучшая подруга Высокого Тростника, была полностью посвящена в планы. Антилопа, Высокий Тростник и Большая Нога втроем заверили вождя, что смогут раздуть достаточную шумиху, когда наступит подходящее время.
 Белый Бизон велел поджечь сухую траву в Месяц Зеленеющей Травы так рано, что даже первые молодые ростки еще не проклюнулись. Старики качали головами и ворчали.
 — Айээ, Белый Бизон, должно быть, слишком стар для своего занятия, — говорили они друг другу.
 Люди ждали, а зелени все не было. Шаман точно выбрал время. Стало так тоскливо смотреть на почерневшую прерию, что народ начал роптать, и вождь приказал двигаться в другие места. Там, по крайней мере, будет сухая трава для лошадей. Клан цепочкой перевалил через невысокую гряду холмов, бесчисленные собаки трусили рядом.
 На новом месте шаман верно определил время для пала, и трава зазеленела в считанные дни. Но бизоны не пришли. Появились одно-два животных, достаточно, чтобы добыть мяса, но ожидаемые большие стада так и не показались. Никто по-настоящему не страдал от голода. Лишь немногие стали есть своих собак, да и то не по необходимости, а ради удовольствия.
 Мужчины, однако, были заняты — они охотились, и смутьянам тоже некогда было сеять раздор. Белый Бизон сделал для этого все, что мог, но и удача была на его стороне.
 Когда Кровавые вновь стали вести себя беспокойно, настал черед женщин. Все началось у источника. Убедившись, что их слышат, Высокий Тростник и Антилопа пустились в долгие рассуждения по поводу гнилой воды. Вода была кристально чистой, но к тому времени, когда женщины расстались, те, кто их слышал, уже исследовали содержимое собственных мехов. По лагерю пополз слух, что вода плохая.
 И в качестве финального аккорда Высокий Тростник устроила мужу сцену на глазах нескольких соплеменников. Она бранила его за то, что в выбранном для лагеря месте плохо с топливом и мало дичи, да и та тощая. Хотя все это было спланировано заранее, Снимающий Голову был настолько уязвлен этой тирадой, что ему даже не пришлось притворяться, что он оскорблен.
 «Ничего, — подумала женщина. — Позже я все улажу».
 Ей и самой было ужасно трудно прилюдно позорить мужа, хотя бы и с лучшими намерениями. Два пожилых воина из Лучников, слышавшие ее речь, захихикали, когда Высокий Тростник быстро шла мимо.
 — Айээ, — заметил один из них своему товарищу, — наш вождь несет тяжкое бремя.
 Высокий Тростник понимала, что это предназначено для ее ушей. Женщина не была уверена, идет ли речь о ее раздавшейся талии или же о ее характере, но она должна была сыграть свою роль до конца. Высокий Тростник развернулась и шагнула к этим двоим.
 — Самое тяжелое бремя моего мужа, — огрызнулась она, — это быть вождем воинов вроде вас!
 Она повернулась и зашагала прочь. Мужчины довольно засмеялись. Люди ценили женщин с характером. Судя по взглядам, которыми воины проводили удаляющуюся фигурку, они отнюдь не считали, что ноша вождя так уж тяжела.




 Глава 7


 Переход начался на следующий день, причем даже без предупреждения. Было объявлено, что из-за малого количества дичи клан будет медленно двигаться к северу, охотясь по пути. Так они прибудут на Танец Солнца вместе с остальными членами племени. Не будет большой беды, даже если они придут туда немного раньше. Маловероятно, чтобы Кровавые покинули празднество, коль скоро они уже будут там.
 Еще год назад было определено место для Танца Солнца — у северного рукава Ореховой реки, — отлично подходящее для самого важного в году события.
 План, выработанный вождем и его помощниками, работал на славу. Каждые два-три дня разбивался новый лагерь. Белый Бизон каждый раз указывал новое направление, так что клан двигался зигзагом, на что уходило гораздо больше дней. Хитрому старому шаману в большинстве случаев сопутствовал успех, и им встречались бизоны, так что странный извилистый маршрут не вызвал никаких подозрений у молодых бунтовщиков.
 Охота по-прежнему была умеренно успешной, и мало-помалу клан приблизился к месту проведения празднеств.
 Клан Лошади явился не первым. Согласно обычаю, клан верховного вождя племени отвечал за подготовку места проведения торжества, площадки для танца и прочие приготовления. Поэтому Северный клан, под руководством вождя Много Шкур, прибыл раньше всех и начал сооружать навес для Танца Солнца. Концы жердей связывались вместе, образуя каркас навеса, и мужчины охапками таскали ветки, выкладывая из них крышу над местом, где целую неделю будет длиться празднество.
 Молодые воины вновь прибывшего клана Лошади сделали вид, что нападают на лагерь, погоняя коней и радостно гикая. Кое-кто из Северного клана присоединился к игре, и все они завертелись вокруг лагеря, радостно вопя, распевая песни и потрясая оружием.
 Снимающий Голову испытывал соблазн присоединиться к ним. Эта разноцветная суматоха горячила его молодую кровь, но он понимал, что обязан вести себя в соответствии со своим положением.
 Молодой вождь заметил, что многие воины его клана не принимают участия в этом бурном праздновании встречи. Многие — из Лучников и даже из Лошадников тоже наблюдали, причем некоторые с суровым и неодобрительным выражением лиц. Оглядевшись по сторонам, вождь увидел Верного Глаза верхом на гнедой лошади. Воин смотрел на происходящее таким враждебным взглядом, что Снимающий Голову вновь ощутил сильнейшую озабоченность. Он никогда не видел, чтобы человек менялся так быстро.
 Верный Глаз был спокойным, добродушным мужчиной, уживчивым и умелым. Он был лучшим разведчиком и следопытом в отряде, но никогда этим не хвастался. Не в одном столкновении с Крушителями Черепов судьба клана во многом зависела от него. Теперь же, когда погиб его племянник, а собственный сын связался с Кровавыми, Верный Глаз переменился. Он стал угрюмым, раздражительным, а временами просто непредсказуемым. Прежние друзья начали избегать его, поскольку общаться с ним стало неприятно.
 Снимающего Голову весьма тревожила перспектива лишиться талантов Верного Глаза как раз тогда, когда в них может возникнуть острая нужда. Вождь был способен понять то, что, когда у человека появляются домашние проблемы, они подчас настолько поглощают его, что ему нет дела до всего остального. А теперь Верный Глаз был один, без друзей.
 «Черт бы побрал этого глупого самонадеянного Барсука и его проклятых Кровавых», — подумал вождь. Он повернул лошадь, собираясь подъехать к воину и завязать с ним дружеский разговор, но тот медленно отъехал прочь, не оглядываясь. Опущенные плечи говорили о его полном отчаянии. Вождь отказался от своего намерения.
 Вместо этого он вновь повернул кобылу и поехал через лагерь, намереваясь засвидетельствовать свое уважение верховному вождю. По пути Снимающий Голову махал и кивал друзьям и знакомым из Северного клана.
 «Лагерь устроен отлично, — отметил вождь. — Много Шкур недаром стоял во главе Народа уже много лет».
 Трава и вода здесь замечательные. Места, отведенные каждому клану для обустройства лагеря, — ровные и чистые. По многолетнему обычаю, кланы располагались в строго определенном порядке вокруг центрального навеса для Танца. И в том же порядке рассаживались вожди кланов на Большом Совете.
 Так, лагерь Северного клана был уже разбит к северу от навеса. Клан Лошади, называвшийся прежде Южным, должен был расположиться напротив. Слева от них встанут Красные Камни, а за ними — Горный клан. Восточный клан будет на северо-востоке. Восточный сегмент круга всегда оставался свободным — тут был проход для встающего Солнечного Мальчика.
 Снимающий Голову заметил, что больше никто еще не прибыл. Мимо проскакала шумная группа молодых всадников, и несколько девушек остановились, чтобы помахать им и выкрикнуть слова приветствия. Все были охвачены общим праздничным возбуждением. Снимающего Голову всегда, с того самого раза, когда он впервые стал свидетелем Танца Солнца, поражало сходство происходящего с сельской ярмаркой на его далекой родине. То же волнение, то же праздничное настроение. Будут встречи родственников, танцы, будут пиры, и множество рассказанных историй, и, конечно, Большой Совет. Каждый вождь сообщит о событиях, случившихся с его кланом за год. Эта мысль отрезвила Снимающего Голову и заставила вновь погрустнеть.
 Он находился почти у самого типи верховного вождя, когда мимо проскакала еще одна группа всадников. Снимающий Голову скользнул по ним взглядом — и был очень удивлен, узнав Барсука и его дружков, разукрасивших лбы все теми же ритуальными алыми полосами. Это было полное нарушение традиций. Даже Снимающий Голову, будучи сравнительно новым человеком в племени, был уверен, что никогда боевую раскраску не применяли, чтобы поприветствовать друзей и родных в общем лагере. На миг у вождя засосало под ложечкой от знакомого уже страха.
 Серая кобыла остановилась перед великолепным типи, крытым без малого тридцатью шкурами, и Снимающий Голову произнес приветствие:
 — Ах-кох, вождь! Я — Снимающий Голову из Южного клана.
 Верховный вождь появился у входа и кивнул гостю, приглашая войти.
 — Ах-кох, друг! Зайди и выкури трубку.
 Шагнувший вперед юноша принял поводья и повел кобылу к траве и воде. Снимающий Голову пригнулся и вошел в типи.
 Хозяин провел его мимо очага к груде шкур на противоположной от входа стороне жилища. Верховный вождь жестом предложил гостю садиться. Женщина принесла трубку и набила ее. Снимающий Голову тоже достал свою трубку, и они прикурили от тлеющего прутика, вынутого из огня одной из хозяйских жен.
 С южной стороны типи покрывающие его шкуры были приподняты, и ласковый ветерок приятно охлаждал разгоряченного запыленного путника. Двое мужчин говорили о погоде, о мягкой зиме, об охоте и о том, что не было столкновений с Крушителями Черепов.
 Потом старый вождь неожиданно наклонился поближе и заговорил совсем на другую тему:
 — У тебя неприятности с молодыми воинами?
 Снимающий Голову изумился. Он уже давно убедился в необыкновенной проницательности верховного вождя. Несомненно, тот имел своих наблюдателей, сообщавших ему обо всем. Но как, спустя буквально несколько минут после их прибытия, он мог узнать о внутренних проблемах одного из кланов своего Народа? Снимающий Голову вновь восхитился прозорливостью старика. Воистину, это настоящий вождь.




 Глава 8


 Последующий разговор мало что дал. Снимающий Голову рассказывал верховному вождю, как развивались события, а тот понимающе кивал.
 — Такое уже бывало, Снимающий Голову. Молодые люди мечтают о собственном сообществе воинов, А потом они вырастают й возвращаются к обычаям Народа.
 — Но, вождь, они уже сталкивались с Крушителями Черепов и победили.
 — Это самое плохое, — согласился старый Много Шкур. — Они не помнят, что случилось с теми четырьмя воинами у Платанового ручья. — Он покачал головой. — Айээ, однажды они встретят врагов сильнее себя и дорого заплатят за эту науку.
 В заключение старый вождь согласился, что тут мало что можно сделать. На Кровавых следует не обращать внимания, насколько это возможно, до тех пор пока они не нарушат правила, установленные советом. Вожди договорились, что на Большом Совете Снимающий Голову не станет упоминать о юных бунтарях. Он сообщит о перемещениях своего клана, но не будет говорить о Кровавых и их стычках с врагом.
 Снимающий Голову рассказал, к каким уловкам они прибегли, чтобы клан все время кочевал. Верховный вождь посмеивался, слушая, какую роль сыграли в этом женщины. «Айээ, — думал он, — если кто и мог справиться с такой задачей, так это именно клан Лошади!»
 Молодой вождь покидал Много Шкур отчасти успокоенным. Собственно говоря, положение не стало лучше, но теперь он разделил свою ответственность с другим, авторитетным человеком. Снимающему Голову было безмерно легче уже от осознания того, что верховный вождь понимает ситуацию.
 Вождь клана Лошади подозвал свою кобылу, благодарно кивнул юноше, передавшему ему повод, и вскочил на лошадь. Снимающий Голову обогнул площадку, где должен был состояться Танец Солнца, и оказался на стоянке своего клана. Шесты — каркасы типи — уже смотрели в небо, и женщины переговаривались друг с другом, обустраивая свои жилища. Дети суматошно бегали взад-вперед в компании тявкающих собак. Снимающий Голову пробрался между жилищами и увидел свое семейство.
 Койот и Высокий Олень уже поставили и связали жерди типи вождя, и теперь как раз натягивали на них сшитый из шкур чехол. Высокий Тростник стояла поодаль. Она скоро уже должна была родить, и ей нельзя было участвовать в этой тяжелой работе, требовавшей значительного напряжения. Молодой вождь спешился и, встав рядом с Большой Ногой, стал помогать. Их совместные усилия увенчались успехом, и чехол, сшитый из почти тридцати шкур, встал на место. Женщины пошли вокруг типи, натягивая и разглаживая шкуры, чтобы чехол точно сел на жерди.
 Мужчины тем временем отправились к другому, немного меньшему каркасу, стоявшему поблизости, — типи Койота и его семьи. К тому времени, когда женщины закрепили чехол жилища Снимающего Голову ремешками и наметили место клапанов для выхода дыма, покрытие из шкур уже было натянуто на второй каркас.
 Когда мужчины напрягали все силы, чтобы поднять тяжелый чехол, мимо прошла молодая женщина и украдкой улыбнулась Высокому Оленю. Юноша засмущался и едва не упустил свой конец ваги.
 — Айээ, — усмехнулся Снимающий Голову, — скоро мы будем ставить новое типи для Высокого Оленя!
 К ним присоединились женщины и помогли окончательно закрепить чехол. Спустя совсем немного времени уже потрескивал огонь в очагах, и дети Койота и Большой Ноги тащили валежник и сухие бизоньи лепешки на растопку.
 Мужчины удобно расселись покурить.
 «Установка нового лагеря — всегда приятное занятие, — думал Снимающий Голову. — Место еще чистое, нет того запаха, который появится позднее. Все вокруг усталые, но довольные, все рады, что переход закончился».
 Сегодня к этим приятным чувствам добавлялось еще одно. Впервые за много дней клан поставил большие типи, крытые шкурами. На временных стоянках сооружали лишь самые простые шалаши из веток или обходились вовсе без них; слишком сложно ставить типи на одну-две ночи. И теперь установка более основательного лагеря выглядит так, будто они наконец пришли домой, размышлял Снимающий Голову.
 Ну и еще одна приятная вещь — это, конечно, то, что здесь их ждет все волнение и веселье Танца Солнца.
 Солнечный Мальчик медленно нес свой факел к западному краю мира, и напряжение, не отпускавшее Снимающего Голову, начало проходить. Высокий Тростник принесла мясо и села рядом. Маленький Орел, утомленный всеми треволнениями дня, сонно играл перед типи, то и дело получая лакомые кусочки от родителей. Наконец Высокий Тростник поднялась и уложила малыша в его меховые одеяла. Потом она вернулась и уселась возле мужа, прислонившись к его коленям. Снимающий Голову курил трубку.
 — Ты говорил с верховным вождем?
 Он кивнул:
 — Говорить особо было не о чем. Много Шкур хорошо понимает положение.
 — Что он собирается делать?
 — Ничего. Он не может сделать ничего, пока Кровавые не нарушат решений Совета или законов Народа.
 Высокий Тростник кивнула. Все та же история.
 — На Большом Совете я не буду говорить о них, — продолжал ее муж. — Это заденет Кровавых сильнее всего.
 — Это правильно, Снимающий Голову. Сейчас они относятся к себе слишком серьезно.
 Тени стали длиннее, в прерию пришла прохлада, и Высокий Тростник, чтобы согреться, теснее прижалась к мужу. Наконец она встала и отправилась в типи, в тепло меховых одеял. Снимающий Голову последовал за ней. Утро вечера мудренее. А сейчас он дома, в безопасности, в объятиях любимой жены.
 На следующий день подошел Горный клан, его привел Черный Бобер. Снова повторилось притворное нападение на лагерь, и к вновь прибывшим присоединились Кровавые в полном составе, лица их были опять раскрашены. И вновь Снимающий Голову ощутил беспокойство. Люди слишком уж легко принимали эту группу выскочек.
 Радость встречи постепенно улеглась, с тем чтобы повториться тремя днями позже, когда Серый Медведь привел с юго-запада клан Красных Камней. Клан Лошади зимовал вместе с ними два года назад; тогда между членами двух кланов было заключено немало браков, так что теперь встречались счастливые родственники и звучали дружеские приветствия.
 «Тем временем, — думал Снимающий Голову, — слухи распространяются по лагерю подобно пожару в прерии. Ко времени Большого Совета каждый услышит историю Кровавых».
 Прошло еще несколько дней, прежде чем подошел последний клан — Восточный, под предводительством вождя Маленькие Уши. За Восточным кланом уже много лет как закрепилась особая репутация. Выбранная ими территория несколько отличалась от занимаемой остальными кланами. Они проводили больше времени в лесах, по берегам больших рек, а это вело к изменениям в укладе жизни. К тому же их вождь, Маленькие Уши, склонен был гордиться этими особенностями и почитал их доказательством превосходства своих людей.
 Другие же представители Народа беззлобно посмеивались над членами Восточного клана. Снимающий Голову узнал, что есть даже шутки по поводу этой группы и ее странностей.
 Один из воинов клана Лошади вернулся как-то с охоты без дичи, припомнил Снимающий Голову, лук он сломал, упав с лошади, а та убежала. Другие мужчины начали смеяться и бранить его за неловкость.
 — Айээ, — воскликнула его жена. — Что я могу с ним поделать? Его бабка была из Восточного клана.
 Общий хохот был ей ответом.
 Итак, Восточный клан пришел, и шаманы начали обходить лагерь и возвещать о том, что через четыре дня начнется Танец Солнца и будет длиться семь дней безостановочно. Когда танцоры устанут, их места займут другие, чтобы те, поев и отдохнув, могли вновь вернуться обратно.
 Главной темой праздника станет возвращение после долгой зимы солнца, травы и бизонов. Прозвучат благодарственные песни, и песни во славу племени, и песни — просьбы о добром здравии. Больные тоже будут танцевать и совершать жертвоприношения, прося об исцелении.
 Четыре дня приготовления шли полным ходом. Семья верховного вождя убила огромного бизона. Его шкура и голова были натянуты на ветви кустарника на западном краю навеса для Танца Солнца. Чучело животного будет в центре всего празднества в последующие дни.
 Но до первой церемонии Танца Солнца, до любых других важных праздничных дел должно было произойти еще одно необходимое событие. Первые объявления о празднике, начавшиеся после прихода Восточного клана, были также сигналом для официального сбора всего племени этим вечером. Когда Солнечный Мальчик унес свой факел за край земли, люди начали собираться на Большой Совет.




 Глава 9


 Большой Совет должен был состояться не в дни Танца Солнца, а перед началом празднества. Когда удлинились тени, был зажжен костер, а рядом подготовлен запас топлива, чтобы поддерживать огонь.
 Конечно, костер нужен был не для того, чтобы греться. Вечер был тихим и теплым, и свежий ветерок, дующий из прерии, еще не прибавил прохлады вечерним теням. Но во время Совета костер необходим. Таинство церемонии зажжения огня было частью всего ритуала. И уж, конечно, такое важное событие, как Большой Совет, не могло обойтись без этого торжественного обряда.
 Кое-кто приходил пораньше, чтобы занять удобные места. Кланы по традиции располагались в строго определенном порядке, в точности повторяющем размещение их лагерей вокруг площадки для Танца. Порядок этот никогда не обсуждался, он просто соблюдался. Происхождение этого обычая терялось в глубокой древности. Так было всегда.
 Вожди всех кланов должны были сидеть ближе других к ритуальному костру. Сразу за ними располагались их помощники и лучшие воины каждой группы. Во втором ряду иногда можно было увидеть женщин; считалось вполне обычным, когда женщина выступала на Совете. Это очень удивляло Снимающего Голову в ту пору, когда он знакомился с жизнью народа своей жены. На его родине ничего похожего не было.
 Еще дальше от костра располагались молодые воины. Те, у кого не было этого статуса, или же кого мало интересовал Совет, рассаживались вокруг. И уже совсем в стороне лениво слонялись или играли, бегая меж типи, дети. Время от времени кому-нибудь из взрослых приходилось вставать и напоминать им, чтобы они в знак уважения к Большому Совету вели себя потише.
 Вожди должны были прибыть последними, но простые воины уже собирались. По мере того как заполнялся круг, Койот понял, что позади места вождя клана Лошади маловато народа. Он с тревогой оглядел толпу и быстро сообразил, что не видно сторонников молодого Барсука.
 Беспокойство Койота возросло. Что могут затевать Кровавые? Он не спеша вышел из круга, потом повернулся и поспешил к типи Снимающего Голову. Высокий Тростник как раз заканчивала заплетать волосы мужа.
 — Входи, отец, — пригласила она, на миг отрываясь от своего занятия. — Мы уже почти готовы.
 Она взяла блестящие испанские удила и с благоговением надела ремешок, на котором они висели, на шею мужа. Когда-то эта сверкающая штука находилась во рту серой кобылы молодого вождя — первой лошади, увиденной племенем. Теперь удила считались самым сильным амулетом, носителем магии, дающим Снимающему Голову власть над лошадьми. Удила теперь использовали только в качестве талисмана, молодой вождь носил их на шее, да и то в особых случаях. Койот молчал, глядя, как отблески огня отражаются на покачивающемся серебре. Хоть Койот сам и играл одну из главных ролей в событиях, связанных с этим могущественнейшим из амулетов, он тоже испытывал благоговение перед ним. Магия амулета лошади была даже сильнее, чем он сначала думал. Ее сильнейшее влияние совершенно изменило жизнь племени. Это, наверное, проявление самой великой магии с тех времен, как появились Первый Мужчина и Первая Женщина.
 Койот оторвался от своих раздумий и понял, что его зять что-то говорит ему.
 — Дядя, — спрашивал меж тем Снимающий Голову, — Совет уже должен вот-вот начаться?
 — Важно, — учила своего мужа Высокий Тростник, — появиться точно в положенное время. Не слишком рано, чтобы не опередить других вождей, но одновременно с ними. Кроме этого, прийти надо до выхода верховного вождя. Прийти позже — значит проявить неуважение.
 Эта сложная проблема решалась на самом деле просто — по окончании приготовлений Снимающему Голову следовало выйти и подождать у типи, пока он не увидит, что вожди других кланов приближаются к костру.
 Койот откинул шкуру, закрывающую вход, и Снимающий Голову шагнул наружу, чуть помедлив, чтобы глаза привыкли к темноте. Высокий Тростник стояла рядом, с гордостью держа его за руку. Койот нерешительно прокашлялся.
 — Кое-что не в порядке, — тихо сказал он. — Кровавые не пришли на Совет.
 — Где они? — Молодой вождь мгновенно подобрался.
 Рука его жены едва заметно напряглась.
 — Я не знаю, Снимающий Голову. Знаю только, что их места пусты.
 Высокий Тростник тревожно сказала:
 — Конечно, они не станут позорить клан Лошади, не явившись на Большой Совет!
 Высокий Олень появился из тьмы и сделал нетерпеливый жест — пора идти. Охваченные тревогой, они двинулись вперед. По пути к ним присоединился шаман.
 Снимающий Голову обратился к нему:
 — Кровавые не пришли на Совет, Дядя.
 — Айээ, они плохо кончат. — Белый Бизон в отчаянии воздел руки.
 Они увидели, как Черный Бобер, вождь Горного клана, пробирается среди своих воинов. Снимающий Голову ускорил шаг и оказался у своего места как раз в тот момент, когда Серый Медведь из клана Красных Камней вошел в освещенный круг. Вожди кивнули, приветствуя друг друга, и Снимающий Голову уселся на приготовленные для него шкуры. По сторонам и чуть позади разместились Койот и Белый Бизон. Высокий Тростник скромно села сзади, но достаточно близко, чтобы Снимающий Голову ощущал ее присутствие. Было очевидно, что ряды воинов клана Лошади сильно поредели.
 Снимающий Голову слышал, что по кругу идут шепотки. Он был уверен, что все говорят о его клане и о том, что их воины не пришли.
 «Черт бы побрал этих молодых идиотов, — тоскливо размышлял вождь. — Как могли они так опозорить свой клан и свои семьи? Все племя видит, что они не уважают вождя и Совет».
 Снимающий Голову был взбешен, но старался казаться спокойным и невозмутимым. Позади послышался ропот, и люди начали вытягивать шеи, стараясь рассмотреть, в чем дело. В конце концов вождь тоже обернулся взглянуть на причину этого волнения.
 Явились Кровавые. Впереди шествовал Барсук, напыщенный и самодовольный, при полном вооружении. Он надел свой ритуальный головной убор, словно собрался танцевать боевой танец, а не участвовать в Совете. Позади шагали его приятели. Все были одеты, как и их вожак, для боевого танца, и на лбу у каждого была широкая алая полоса.
 Молодые люди не делали каких-то особых движений, они просто торжественно прошествовали сквозь изумленную толпу и уселись.
 И вовремя. Из-за типи к северному сегменту круга величаво выходил старый вождь Много Шкур со своими приближенными. Снимающий Голову вздохнул с облегчением. По крайней мере, Кровавые не совершили непростительной ошибки — не явились позже верховного вождя.
 Много Шкур вошел в круг и сел, сделав знак несшему трубку. Богато украшенная церемониальная трубка, дождавшаяся своего часа, была набита и подана верховному вождю. Хранитель трубки достал головешку из костра, и старый вождь торжественно поджег табак в чашечке. Много Шкур хорошо умел скрывать свои мысли. Наблюдая из темноты за этими горячими головами, он уже начал сомневаться, что они вообще придут. К счастью, он немного помедлил с появлением и позволил клану Лошади сохранить лицо.
 И все же тяжелые сомнения остались — что будет дальше? Почему эти юнцы нарядились для ритуального танца и к чему эта проклятая красная раскраска на лицах?
 Внешне верховный вождь оставался совершенно спокойным, он последовательно выпустил дым на четыре стороны света, в землю и небо и передал трубку Черному Бобру. Тот повторил ритуал, и трубка пошла дальше по кругу. Когда, обойдя всех, она вернулась к верховному вождю, он, продолжая церемонию, выбил из чашечки остатки табака и передал трубку хранителю. Потом Много Шкур прочистил горло и открыл Большой Совет:
 — Слушайте меня, вожди! Люди собрались на Танец Солнца. Пусть каждый вождь скажет о своем клане.
 Черный Бобер медленно встал и обратился к Совету:
 — Я — Черный Бобер, вождь Горного клана. Мы хорошо перезимовали, и охота была удачной. Мы не встречали врага.
 Выступления вождя Горного клана всегда коротки и по делу, отметил Снимающий Голову.
 Поднялся Серый Медведь, произнес обычную речь и сообщил, что они видели кочующий отряд Крушителей Черепов.
 — С ними были их семьи, а с нами — наши, — продолжал он, — и мы не стали сражаться.
 Это не вызвало интереса. Подобные встречи были обычными. Дальше была очередь клана Лошади. Снимающий Голову встал.
 — Я — Снимающий Голову, вождь клана Лошади, — представился он. — Мы перезимовали хорошо, но весной дичи было немного.
 Позади раздались недовольные голоса. «Похоже, — подумал вождь, — наш план был не такой уж тайной, как мы думали»
 — Некоторые из наших людей имели стычки с Крушителями Черепов. Мы потеряли одного молодого воина.
 Он сел на свое место.
 «Будь я проклят, — думал Снимающий Голову, прислушиваясь к поднимающемуся за его спиной ропоту, — если доставлю юнцам удовольствие рассказами об убийствах».
 Шум позади него продолжался, и головы снова стали поворачиваться в их сторону. Снимающий Голову тоже обернулся. Барсук как раз вскочил на ноги.
 — О вождь! — он почти кричал. — Это не все! Мы победили врага! Мы...
 — Тихо! — Мало кому из присутствующих доводилось слышать прежде, чтобы Много Шкур повышал голос на Совете. — Сядь! Когда ты станешь вождем, получишь право говорить на Совете. А до этого времени ты будешь молчать!
 Грозный вид и суровый взгляд верховного вождя не располагали к спорам. Он овладел ситуацией благодаря силе духа. Барсук запнулся, сконфузился и покорно сел на место.
 Снимающий Голову даже немного посочувствовал юнцу, но не мог не восхищаться тем, как верховный вождь вышел из положения. Уважение к старому вождю укрепилось.
 Лицо Много Шкур уже приняло свое обычное выражение, строгое, но спокойное и доброжелательное. Он выжидательно повернулся к Восточному клану. Их вождь быстро вскочил на ноги:
 — Я — Маленькие Уши — вождь Восточного клана.
 Маленькие Уши продолжал говорить, но окончание Совета прошло уже спокойно. Кровавые сидели тихо, подавленные силой верховного вождя. Совет завершился, и люди начали расходиться по своим жилищам.




 Глава 10


 Кровавые были рассержены отношением Большого Совета. Люди продолжали не обращать на них внимания, и молодые бунтари в ответ вели себя еще активнее, настырнее и несноснее.
 Барсук заявился под навес Танца Солнца в первый же день, раскрашенный, как всегда, и в сопровождении своих приятелей. На мгновение показалось, что хранитель Танца запретит им участвовать в нем. Но участие в Танце Солнца было делом очень личным. Каждый танцевал так, как подсказывала его душа. Были даже такие, кто танцевал задом наперед или украшал себя разными странными амулетами, видимо выполняя некие тайные обеты.
 В конце концов хранитель решил, что нет ничего странного в разрисованных лицах Кровавых. Им разрешили войти и принять участие в Танце.
 С каждым днем Барсук становился все более раздражительным. Но ответом на его вызывающую воинственность стала лишь добродушная терпимость Народа. Так было заведено. Если человек не наносит вреда обществу, пусть делает что хочет.
 Так что все время, пока длился Танец Солнца, Кровавые были недовольны и расстроены, поскольку не могли добиться от людей хоть какой-нибудь реакции. Они демонстративно расхаживали по лагерю, вели себя шумно и нагло, стараясь спровоцировать конфликт, но их полностью игнорировали.
 Наверное, именно поэтому наутро после завершающей ночи Танца Барсук прямо нарывался на неприятности. К типи Белого Бизона он явился уже раздраженным.
 — Дядя! — позвал он. В его голосе не было и намека на почтительность. — Мы хотим получить предсказания насчет охоты.
 Старый шаман устал. Дни Танца Солнца были непростым испытанием даже для более молодых. Сонный, он выкарабкался из одеял, но до этого Барсуку пришлось позвать его еще раз и похлопать по кожаной стенке жилища. Шаман откинул шкуру, закрывавшую вход, и Барсук, пригнувшись, вошел.
 — Мы хотим отправиться на охоту, — заявил он. — Сделай прорицание!
 Эта фраза куда больше походила на приказ, чем на просьбу.
 — Сын мой, клан отправляется в путь. Сегодня не время начинать охоту.
 Жестокий, безжалостный взгляд Барсука обжег шамана. Впервые за много лет Белому Бизону стало страшно. И испугал его, печально подумал он, воин его собственного племени.
 Белый Бизон неохотно отвернулся и принялся готовиться к танцу. Ворона приготовила барабан, а шаман натянул бизонью шкуру. Для этого обряда пользовались не священной белой, а обычной. Барабан начал глухо отбивать ритм, и шаман закружился в танце, притопывая и шаркая. Он ударял ногой о землю, будто огромный бык — копытом, и поводил головой и плечами, подражая бизону.
 Танец Белого Бизона был в самом разгаре, когда посетитель грубо прервал его.
 — Хватит, старик! — велел Барсук. — Бросай камни!
 Ворона, потрясенная наглостью юнца, прекратила бить в барабан и застыла с раскрытым ртом. Никогда никто не осмеливался прерывать ритуальный танец.
 Шаман медленно выпрямился и сурово взглянул на Барсука:
 — Ничего хорошего из этого не выйдет.
 — Бросай камни! — Это был уже приказ, и старик подчинился, сам не понимая почему.
 Шаман повернулся, достал сложенную шкуру и расстелил перед собой. Гладкая поверхность была разрисована геометрическими узорами, тускло светившимися в полумраке типи. Белый Бизон взял мешочек, богато расшитый перьями. Шаман вытряхнул его содержимое в свою морщинистую ладонь. Драматическим жестом он кинул пригоршню маленьких предметов на поверхность расстеленной кожи. Они рассыпались и запрыгали по ней, а когда остановились, Белый Бизон присел на корточки, чтобы прочесть предсказание. Раскрашенные сливовые косточки, маленькие кусочки кости и дерева, ярко разрисованная галька образовали на поверхности кожи узор. Белый Бизон разглядывал его, бормоча себе под нос и время от времени касаясь камешков искривленным пальцем.
 Наконец он поднял глаза и посмотрел на Барсука:
 — Сын мой, это плохое пророчество. Я не до конца понял его, но здесь опасность и смерть!
 — Ты врешь, старик! Бросай снова!
 Белый Бизон покачал головой:
 — Я могу делать это только один раз. Потом волшебство уходит. — Тут шамана словно осенило: — Но я могу бросить черные камни.
 Черные камни использовались редко, только в особых случаях. Всего их было пять, и они переходили по наследству от одного шамана к другому. Никому, кроме самого шамана, никогда не дозволялось даже рассматривать их вблизи, и для этого были основания.
 Пророчества черных камней были абсолютно предсказуемы. Пять сливовых косточек с одной стороны были окрашены в черный цвет, подобно тому, как красят красным обычные игральные косточки. Но кроме цвета было еще одно едва уловимое отличие. Эти сливовые косточки были отобраны и раскрашены каким-то ловким шаманом давным-давно. Белый Бизон однажды тщательно осмотрел их и открыл секрет.
 Каждая из этих тщательно отобранных косточек с одной стороны была чуть более плоской, чем с другой, — неправильность развития, совершенно незаметная в тускло освещенном типи. К тому же внимание наблюдателя должно быть направлено на цвет — не на форму. Ляжет ли большая часть косточек кверху черной стороной или же некрашеной желтой? Шаман всегда знал, что черных будет больше. Он мог использовать черные камни, чтобы усилить любое свое пророчество или совет — по желанию. Шаманы пользовались ими редко и очень осторожно, но Белый Бизон чувствовал, что теперь — самое время.
 Разбросанные по коже предметы были собраны и возвращены в мешочек. Ворона торжественно разгладила кожу перед началом нового ритуала. Белый Бизон отвернулся, порылся в своем имуществе и вытащил еще один мешочек, крошечный, красиво раскрашенный и расшитый перьями. Шаман обращался с. ним бережно и почтительно. Он должен быть очень осторожен, ибо Барсук умен и наблюдателен.
 Не спеша, торжественно Белый Бизон развязал мешочек и вытряхнул из него пять маленьких сливовых косточек. Затем он достал специальный сосуд, сделанный из кончика бизоньего рога, и бережно сложил косточки в него. Отполированный черный рог заблестел, когда шаман поднял его и начал петь слова заклинания. Наконец Белый Бизон простер руку над гадальной кожей и высыпал косточки на ее поверхность.
 Барсук зачарованно смотрел, как они прыгают и скользят и наконец замирают. Четыре из пяти лежали черными сторонами кверху, одна показывала желтую некрашеную сторону.
 — Айээ, дело плохо, как я и сказал, — нараспев промолвил довольный шаман.
 — Это обман! — Барсук почти закричал. Он прыгнул вперед и сгреб рассыпанные по коже косточки.
 Белый Бизон, бесконечно изумленный, мог только безмолвно следить за неожиданным поворотом дела. Молодой воин тряс косточки в ладонях. Как он мог так быстро понять их секрет?
 Барсук высыпал косточки обратно на кожу и, замерев, ждал, когда они остановятся. На этот раз все пять легли черными сторонами вверх. Лицо Барсука начало наливаться гневом. И в этот миг Белому Бизону открылось истинное положение вещей. Барсук не разгадал секрета косточек. Он просто разозлился, что их волшебство обернулось против него.
 Взмахнув рукой, наглец смел косточки с гадальной кожи. Они разлетелись и запрыгали по типи, одна едва не упала в очаг. В полной тишине другая косточка с мягким щелчком ударилась о туго натянутый кожаный чехол типи рядом с Вороной. Та автоматически поймала отскочившую косточку и уставилась на нее.
 — Это обман! Мы все равно пойдем! — Барсук вскочил и выбежал из типи.




 Глава 11


 Ворона и Белый Бизон несколько мгновений в ошеломленном молчании смотрели друг на друга. Потом старуха, неодобрительно цокая языком, принялась собирать рассыпанные черные сливовые косточки. Одна куда-то затерялась, но в конце концов Ворона нашла ее в золе возле очага.
 Белый Бизон внимательно осмотрел косточки и вместе с чашей из бизоньего рога убрал обратно в мешочек. Шаман очень обеспокоился. Было ясно, что Кровавые собираются отправиться на охоту, не обращая внимания на прорицание. Складывалась крайне затруднительная ситуация. Клан Лошади собирался отправиться в путь. Теперь они должны или ждать возвращения Кровавых, или, если необходимо, уходить без них. И то, и другое было плохо. Юнцы снова создавали проблемы для клана и собственных семей.
 Белый Бизон поспешил к типи вождя, торопясь сообщить ему о случившемся. Снимающий Голову стоял у входа и смотрел, как Барсук скачет по лагерю, созывая своих сторонников на охоту.
 — Прорицание было плохим, Снимающий Голову. Но они все равно уезжают.
 К вождю и шаману присоединился Койот, и втроем они смотрели, как растет волнение среди молодых воинов и увеличивается группа верховых охотников.
 Койот заговорил:
 — Мы выходим завтра, даже если они не вернутся?
 Снимающий Голову не отвечал. Он задавал себе тот же вопрос. К тому же в душе его вспыхнули прежние опасения при виде гарцующих и кричащих Кровавых. Не похоже это было на подготовку к охотничьей вылазке. Им надлежало быть спокойными и сосредоточенными. А вместо этого они словно распаляют друг друга. Это будет не охотничья вылазка. Это будет военный поход!
 Ряды охотников все увеличивались, и даже отсюда было видно, что к Кровавым примкнули молодые воины из других кланов Народа. Айээ, теперь уже казалось, что всадников больше, чем у человека пальцев на руках и ногах!
 Пеший воин появился среди типи и направился к верховым. Снимающий Голову узнал Верного Глаза, а в следующий миг — и предмет его внимания. Разъяренный мужчина подошел к всаднику, который оказался его непослушным сыном, и заспорил с ним.
 Вождь и его советники были слишком далеко, чтобы расслышать слова, но все было ясно и так. Верный Глаз запрещал сыну ехать с Кровавыми, а юноша настаивал на своем праве решать самому. Разговор явно зашел в тупик, когда подъехал высокомерный Барсук и вмешался в спор. Верный Глаз гневно обернулся к молодому воину, и голоса спорящих сделались громче.
 Снимающий Голову понял опасность и рванулся вперед. Спорящие находились в доброй сотне шагов от него, и не успел вождь пробежать и половины пути, случилось неизбежное. Верный Глаз яростно вскрикнул и замахнулся на лошадь Барсука. Животное шарахнулось, и оружие, которым взмахнул в воздухе молодой воин, не достигло цели. Верный Глаз ухватился за повод, заставляя лошадь повернуть голову, и тут Барсук ударил во второй раз.
 Старший воин уклонился от удара, перехватил запястье нападавшего и встряхнул, заставляя того разжать пальцы и выпустить оружие. Верный Глаз был некрупным мужчиной, но, казалось, силы его удесятерились, когда он подпрыгнул и стащил Барсука с лошади. Юноша тяжело рухнул наземь, но сразу же вскочил и сцепился с врагом. Вместе они упали и, обмениваясь ударами, покатились по земле, прямо под ноги перепуганной лошади.
 Снимающий Голову, задыхаясь, добежал до толпы, собравшейся поглазеть на драку. На миг спины заслонили от него катающихся по земле мужчин, и вождь протиснулся вперед, отпихнув в сторону лошадь.
 Барсук как раз поднимался, тяжело дыша.
 — Он мог убить меня! — Голос юноши звучал почти умоляюще.
 Снимающий Голову увидел неподвижное тело, лежащее лицом в пыли. Вождь опустился на колени и бережно перевернул Верного Глаза на спину. Кровь струйкой потекла из глубокой раны в животе. Глаза, которые видели так хорошо и снискали воину уважение племени, невидяще уставились на солнце.
 По увеличивающейся толпе побежал гневный ропот. Взгляд Барсука перебегал с одного лица на другое, в отчаянии ища поддержки, но встречая лишь гнев.
 — У меня не было другого выхода! Он напал на меня!
 — У Верного Глаза не было оружия, — тихо заметила женщина, и возмущенный ропот усилился.
 Койот, отдуваясь, подбежал, присел на корточки рядом со Снимающим Голову и торопливо заговорил:
 — Снимающий Голову, это дело должен решать Большой Совет. Я послал за верховным вождем.
 Люди были совершенно ошеломлены случившимся. Запрет на убийство одного члена племени другим был самым суровым из всех табу. И хотя жестокость и смерть были обычным делом, этот закон соблюдался неукоснительно. Убивать представителя Народа нельзя.
 Барсук все еще беспомощно озирался, ища и не находя поддержки, когда прибыл верховный вождь в сопровождении двух старейшин Северного клана. Толпа расступилась, освобождая проход. Острые глаза старого вождя Много Шкур с одного взгляда оценили ситуацию. Жена Верного Глаза сидела возле него, тихо всхлипывая. Его сын, причина всего случившегося, стоял, словно оглушенный.
 — Мальчик, — жестко обратился к нему верховный вождь. — Твоя вина велика. Теперь ты должен стать опорой своей матери.
 Много Шкур повернулся к злополучному Барсуку. Молодой воин попытался что-то сказать, но осекся и замолчал под уничтожающим взглядом верховного вождя.
 — Ты пойдешь в свое типи и останешься там до тех пор, пока с наступлением темноты не соберется Большой Совет. С тобою пойдут мужчины.
 Много Шкур отвернулся и более мягким тоном обратился к Снимающему Голову:
 — Твои воины приведут его на Совет?
 Снимающий Голову кивнул. Он совершенно пал духом: человек из его клана, клана Лошади, совершил такой позорный поступок!
 Верховный вождь повернулся, и толпа вновь расступилась перед ним. Люди начали расходиться, теперь они собирались маленькими группками и возбужденно обменивались мнениями.
 — Снимающий Голову, у нас очень много дел. — Койот тронул вождя за локоть, возвращая к действительности.
 Подошел Белый Бизон и начал объяснять, что теперь следует делать.
 Плач и причитания Песни Скорби доносились из типи Верного Глаза, пока шаман наскоро наставлял своего молодого вождя:
 — Очень плохо, Снимающий Голову, что все это случилось в дни Танца Солнца. Это может принести нам несчастья на весь год. Мы должны быстро убрать отсюда мертвое тело, чтобы злой поступок не осквернил место священного Танца.
 Снимающий Голову кивнул. Согласно обряду погребения, тело должно быть водружено на специальный помост высоко на деревьях, но вдалеке от навеса Танца Солнца.
 После того как труп был завернут в одеяла и унесен вниз по берегу реки, на расстояние почти полудня ходьбы, Белый Бизон подверг место, где случилась трагедия, очистительному ритуалу. Большая часть клана Лошади сопровождала семью убитого к погребальному помосту. Верный Глаз был уважаемым воином.
 К тому времени, как они выполнили все подобающие ритуалы и вернулись к месту Танца Солнца, наступила ночь. Солнечный Мальчик и его факел спали за краем земли. Пора было собираться на Большой Совет.




 Глава 12


 — Что теперь будет? — спрашивал Снимающий Голову своего тестя по пути на Большой Совет.
 Собрались все мужчины, женщины и даже дети — весь Народ. Все хотели знать, какие важные решения будут приняты после столь трагического события.
 — Я не знаю, Снимающий Голову. За мою жизнь такого еще не случалось.
 — Однажды такое было, еще до моего рождения, — вставил Белый Бизон, — но я не помню, что сделали с убийцей.
 «У меня на родине наказанием стали бы тюрьма или смерть», — подумал Снимающий Голову. Но он понимал, что здесь все иначе. Ему никогда не приходило в голову поинтересоваться, как наказывают нарушителей законов племени.
 — Наверное, он будет изгнан, — предположил Белый Бизон.
 Они дошли до круга и сели, как раз вовремя. Верховный вождь и его свита уже приближались.
 В противоположность спокойному, неторопливому ведению предыдущего Большого Совета сегодня события развивались стремительно. Много Шкур быстро исполнил ритуал раскуривания трубки и приказал привести совершившего злодеяние.
 Барсуку позволили говорить, и он вновь подчеркнул, что лишь защищался после того, как на него напали.
 Женщина, оказавшаяся ближе всех к месту короткой схватки, вновь подтвердила, что Верный Глаз не был вооружен.
 Попросил разрешения говорить один из старейших воинов:
 — Вождь, — он обвел круг глазами, — все это не имеет значения. Важно лишь то, что один из наших воинов убил такого же, как и он, воина из племени Народа. — Воин сел, не дожидаясь реакции остальных.
 Говорили и другие, и все об одном. Двух мнений здесь быть не могло. Люди просто не знали более тяжкого преступления. Вид Барсука становился все более и более подавленным. Снимающему Голову стало почти жаль юношу.
 — Довольно! — наконец подвел итог разговорам Много Шкур. — Совет будет решать. Должен ли Барсук, убивший члена нашего племени, быть изгнан?
 Оказаться изгнанным было равнозначно смертному приговору. Изгнаннику под страхом смерти запрещалось появляться в лагерях всех кланов его бывшего Народа. У него не оставалось дома, друзей, родных. Койот говорил Снимающему Голову, что, если Барсук будет изгнан, он в принципе может прибиться к Земледельцам, живущим вдоль реки, или же податься к Крушителям Черепов и рассчитывать на их великодушие. Снимающий Голову полагал, что для такого гордого юноши, как Барсук, оба эти пути невозможны. Скорее он предпочтет попытать счастья в прерии в одиночку. Его молодая жена может либо последовать за изгнанным мужем, либо вернуться в жилище родителей.
 Много Шкур начал опрос вождей:
 — Горный клан?
 Старый Черный Бобер молча кивнул, подтверждая решение об изгнании.
 — Красные Камни?
 Вождь Серый Медведь также ответил молчаливым кивком.
 — Клан Лошади?
 — Вождь, я отказываюсь говорить.
 Снимающему Голову нелегко далось это решение. Он понимал, что не может оценивать ситуацию объективно, она слишком тяжела для него.
 Верховный вождь кивком принял его отказ от решения и продолжал:
 — Восточный клан?
 Маленькие Уши важно склонил голову, и голосование завершилось. Много Шкур был не только верховным вождем, но и вождем Северного клана и говорил от его имени.
 Много Шкур обратился к Барсуку:
 — Ты больше не член племени. Ты сам доказал это своим преступлением. Любой из Народа может прогнать тебя или убить, если захочет. К тому времени, как Солнечный Мальчик появится на небе, ты должен уйти.
 Барсук стоял в окружении людей, которые не были больше его Народом. Казалось, он хотел что-то сказать, потом передумал и, шаркая ногами, пошел прочь от костра. Его юная жена вскочила и, обливаясь слезами, последовала за ним. Толпа расступалась перед ними.
 И тут случилось удивительное.
 Когда пара прошла почти сквозь весь круг, один молодой воин вскочил и повернулся лицом к вождям Совета:
 — Я пойду с Барсуком!
 — Я тоже, — встал еще один.
 В течение считанных мгновений несколько молодых воинов встали и выкрикнули то же самое. Барсук, совершенно ошарашенный, остановился и обернулся. Его сгорбленная спина распрямилась, а лицо вновь сделалось наглым. Казалось, он опять хочет заговорить. Много Шкур не собирался углублять раскол в племени, позволяя убийце произносить речи.
 — Совет окончен, — объявил он, поднимаясь.
 Толпа быстро разделилась на множество маленьких групп, возбужденно гудя. Барсук и его друзья пошли прочь, становясь все более самоуверенными по мере присоединения к ним новых молодых людей.
 Снимающему Голову казалось, что с его плеч свалилась огромная тяжесть. Все сомнения и колебания последних месяцев разом исчезли. Пусть даже при трагических обстоятельствах, пусть со слезами матерей по уходящим сыновьям, с болью расставания в сердцах родных, но наконец-то что-то решилось. Вождь видел, что Кровавые начали шумные сборы в дорогу. Они устроили из этого целое представление.
 — Иди, спроси Рыжего Пса, — крикнул кто-то.
 Всадник ускакал. И снова выкрики и возбужденный смех. Ситуация грозила выйти из-под контроля.
 У Снимающего Голову противно засосало под ложечкой. Похоже, то, что должно было стать позором для Барсука, главаря бунтарей, оборачивалось его триумфом. Молодые люди не сознавали всей важности своего решения.
 — По крайней мере, — пробормотал Снимающий Голову стоящему рядом Койоту, — все это кончилось.
 Койот глубоко вздохнул, прежде чем ответить.
 — Нет, мой друг. Все только начинается!




 Глава 13


 Солнечный Мальчик едва вскарабкался на край земли, собираясь начать свой ежедневный путь, когда первые типи были разобраны. Половина молодых воинов из объявивших себя Кровавыми имела собственные типи. Почти все их жены решили следовать за мужьями в изгнание. Кроме того, к отверженным присоединились две пары, собиравшиеся вот-вот пожениться.
 Еще одна девушка, сестра воинов, также решила уйти с Кровавыми. Она будет жить в типи своего брата. Ее отец, не в состоянии ничего изменить, лишь воздел руки к небу в знак своего бессилия и смирения.
 К Кровавым присоединилась и горстка молодежи из других кланов. Одинокие молодые воины будут жить гостями в типи своих товарищей, пока не обзаведутся собственными. Все это было похоже на образование еще одного, шестого клана Народа.
 «За исключением одного обстоятельства, — с сожалением думал Снимающий Голову, — Кровавые никогда не станут частью Народа. Они навсегда останутся изгоями, — крошечным кланом, не имеющим союзников. Их шансы на выживание ничтожны. Некому будет помочь им и поддержать в случае нападения Крушителей Черепов. Они смогут выставить лишь около двух десятков воинов — чего явно недостаточно для обороны».
 Казалось, что дерзких Кровавых это вовсе не заботит. Они помогли друг другу собраться, и вскоре Барсук, верхом на крупном черном жеребце, провел своих воинов через весь лагерь и дальше в прерию.
 «Было бы проще, — отметил Снимающий Голову, — скакать прямиком в прерию и обогнуть стоянку».
 Барсук же предпочел, уезжая, напоследок еще раз позлить своих бывших соплеменников. Пыль, поднятая копытами лошадей, повисла над лагерем, над очагами, где готовилась пища. Разъяренные женщины выкрикивали угрозы вслед всадникам.
 В довершение всего горстка молодых Кровавых, ехавших последними, прогнала свободных лошадей уходящего отряда через лагерь, еще больше усугубив ситуацию. Молодой всадник натянул поводья, на миг останавливая коня перед своим бывшим вождем. Снимающий Голову узнал Рыжего Пса. Он был подающим надежды учеником и стал отличным наездником. Жаль, что отряд теряет такого воина.
 — Прости, Снимающий Голову. Ты всегда был добр ко мне. Я многому у тебя научился!
 Молодой вождь был в нерешительности. Он хотел заговорить, но передумал. Что толку? Он улыбнулся мальчишке и кивнул, чувствуя себя несколько растерянным.
 Рыжий Пес умчался вдогонку за Кровавыми.
 Пыль начала оседать. Маленький отряд, вытянувшись гуськом, удалялся в прерию. Там и тут были слышны горестные причитания родителей. Снимающий Голову видел слезы и на глазах у некоторых молодых жен Кровавых. Это было грустное расставание. Вряд ли они увидят когда-нибудь кого-то из молодых, уходящих сейчас за холмы. Вождь повернулся к стоящему рядом Койоту.
 — Сегодня плохой день, — сказал тот.
 Они оба взглянули на лагерь своего клана. То там, то здесь виднелись вытоптанные круги в местах, где стояли жилища изгнанников. Оставшихся типи, казалось, было ничтожно мало. Снимающий Голову внезапно содрогнулся, поняв причину подавленного настроения Койота. В клане Лошади стало меньше примерно на десять типи и, пожалуй, на двадцать воинов. Вождь размышлял о том, что Кровавые не смогут защитить себя. Сейчас он впервые осознал всю сложность их собственного положения. Смогут ли защититься от врага они сами? Ведь количество воинов уменьшилось почти на треть.
 Это явно не осталось незамеченным в других кланах. Маленькие Уши остановился около Снимающего Голову и великодушно предложил клану Лошади присоединиться к Восточному клану. Снимающий Голову вежливо отказался.
 «Мне и так хватило хлопот из-за людей, лишенных здравого смысла, — думал он. — Не достает только союза с Восточным кланом, по традиции считающимся сборищем придурков».
 Куда более приемлемым было приглашение клана Красных Камней в этом сезоне поставить палатки рядом. Они уже зимовали вместе в год, когда родился Орел.
 К предложению Красных Камней отнеслись куда более серьезно, но в конце концов отвергли и его.
 Снимающий Голову долго совещался с Койотом и Белым Бизоном, прежде чем принять решение. Койот с радостью готов был присоединиться к другому клану. Он по-прежнему придерживался прежней философии — «убегай и прячься».
 Как ни странно, старый шаман был за то, чтобы набраться смелости и положиться на собственные силы. После изгнания Кровавых с его плеч свалился тяжкий груз, и Белый Бизон словно помолодел. Он казался теперь более энергичным, даже нетерпеливым.
 — Красные Камни, — сказал он, — зимуют в местах, где мало дичи. Будет сложно добывать еду для объединенной группы. Помимо всего, это — вопрос чести. Клан Лошади, самый уважаемый в Народе, не должен состоять при другом клане на правах бедного родственника.
 — Может быть, в следующем году, — подытожил Белый Бизон, — но не сейчас.
 В конце концов Койот согласился. В этом году они будут справляться сами.
 У Снимающего Голову было неспокойно на душе, но он не стал возражать. Он подумал о своей семье. Орел еще мал и беззащитен. Высокий Тростник скоро должна вновь родить. В конце концов он решил, что угроза голода в случае зимовки с Красными Камнями страшнее, чем перспектива встречи с Крушителями Черепов. Было объявлено, что клан Лошади отправится в путь на следующий день.
 Снимающий Голову решил вести клан на юго-восток, в южную часть Холмов Высоких Трав. В гористой местности легче обороняться.
 Когда на следующее утро группа людей стала подниматься по склону холма, Снимающий Голову был поражен, как жалко выглядит его клан. Быстрый подсчет показал, что они потеряли даже больше типи, чем предполагалось.
 — Айээ, их сдуло ветром, — философски заметил Койот.
 Снимающего Голову это потрясло и уязвило. Люди могли легко переходить из одного клана в другой. Для этого нужно было просто уйти после Танца Солнца с теми, кого ты выбрал.
 Находились такие, кто с легкостью переходил из клана в клан, каждый год присоединяясь к тем, кого считал наиболее сильными. Численность клана Лошади с каждым годом увеличилась с момента появления Снимающего Голову.
 Но на этот раз, помимо Кровавых, еще три типи отсутствовали — люди присоединились к другим кланам, и численность клана Лошади стала еще меньше.
 Снимающий Голову пришел было в ярость. Но потом начал размышлять более спокойно.
 «Неверные воины — едва ли помогут в борьбе, — мрачно сказал он себе. — Пожалуй, лучше обойтись без таких ненадежных сторонников».
 Ему немного полегчало от этих рассуждений, хотя в глубине души он сам в них не верил.




 Глава 14


 Снимающий Голову созвал совет на исходе первого дня пути. Все видели, что их воинская мощь заметно ослабела, и надо было обсудить это и соответственно подготовиться.
 В этот вечер, когда люди устраивали лагерь, случилось нечто прибавившее им бодрости. Еще до наступления темноты к ним присоединилась одна семья. Снимающий Голову узнал молодого воина из клана Красных Камней, одного из тех, кто участвовал в набеге на Крушителей Черепов. Кажется, это было как давно... Люди собирались раздобыть лошадей, и Снимающий Голову, тогда еще не будучи членом племени, помогал организовать этот набег.
 — Можно присоединиться к вам? Мы хотим повидать новые земли.
 Вождь приветственно кивнул, и новые члены клана заторопились обустраиваться, пока не стемнело.
 Снимающий Голову был им благодарен. Безусловно, этот молодой воин понимает, в каком положении находится клан Лошади. В ближайшие месяцы на счету будет каждый человек. Судьба клана может зависеть от одного-единственного лишнего копья или лука.
 Об этом, конечно, следовало говорить на вечернем совете. В пути совершенно необходимо соблюдать маскировку, чтобы случайному наблюдателю было непросто понять, что клан сильно уменьшился.
 Исходя из этого, Снимающий Голову продумал план и обсудил его с Койотом по дороге. Надо ставить как можно больше типи. Каждая семья должна выделить один-два шеста. Лишние шесты будут увязаны по десять-двенадцать вместе и навьючены на запасную лошадь.
 Таким образом, если кто-то сосчитает с вершины соседнего холма количество лошадей, везущих шесты для типи, он решит, что в клане примерно на четыре семьи больше, чем на самом деле. Если считать, что в каждой семье по два воина, противник может преувеличить силы клана на восемь воинов, не меньше. Кроме того, во время совета была подана еще пара толковых идей.
 Поднялся опытный воин из Лучников.
 — Если мы поедем не вереницей, а в рассыпную, то оставим больше следов.
 Последовали кивки и одобрительные возгласы. Большое количество следов будет создавать впечатление, что прошел клан, в котором много типи.
 Одна женщина предложила изменить обычный порядок перевозки скарба. Каждая семья может распределить свой груз на возможно большее количество лошадей. Случайный наблюдатель, увидев множество вьючных лошадей, решит, что имеет дело с сильным, богатым и, вероятно, хорошо вооруженным кланом.
 Люди вошли в азарт, и идеи посыпались одна за другой. Кто-то предложил, чтобы подростки Кролики, когда это возможно, ехали верхом и несли оружие. Возраст и зрелость всадников нелегко определить даже с близкого расстояния.
 Высокий Тростник обратилась к своему мужу:
 — Вождь, возможно, молодые женщины могли бы одеться в одежды своих мужей и взять оружие?
 — Уж тебя-то точно никто не примет за мужчину! — Койот весело кивнул на огромный живот своей беременной дочери.
 Собравшиеся расхохотались.
 — Отлично! — Снимающему Голову понравилась эта мысль.
 Конечно, не те, кто с маленькими детьми, но многие женщины смогут сойти за воинов.
 Молодые женщины возбужденно зашептались. Снимающий Голову был уверен, что это хорошая мысль. Дело не только в том, что будет казаться, будто в отряде много воинов. Кое-кто из девушек весьма ловко управляется с оружием.
 Когда он впервые столкнулся с Народом, ему показалось странным, что среди учеников-Кроликов есть как мальчики, так и девочки. Его собственная жена, Высокий Тростник, до того как забеременела, могла кое в чем превзойти даже его. Она прекрасно стреляла из лука, в чем Снимающий Голову не был силен. А многие из старших женщин, как он знал, достигли настоящего мастерства в использовании метательного оружия. Вождь сам видел, как Большая Нога, его теща, ловко подбила кролика коротким, тяжелым метательным ножом. Да, женщины знакомы с оружием не понаслышке, а в случае нападения врага каждый, способный сражаться, будет на счету.
 На этой оптимистичной ноте совет и завершился. Люди разошлись к своим меховым одеялам.
 — Ты думаешь, будут неприятности, муж мой? — Высокий Тростник всегда звала его «муж мой», особенно когда волновалась. Она уютно устроилась напротив Снимающего Голову, и, глядя на округлый живот жены, вождь снова подумал о том, как уязвимы они будут в случае нападения.
 — А как ты думаешь? — он ушел от ответа, задав встречный вопрос. — Ты знаешь обстановку лучше, чем я.
 — Трудно сказать. Если Крушители Черепов подумают, что мы слабы, они попытаются убить нас.
 «Да, — подумал Снимающий Голову, прижав жену к себе, — или завладеть нашими женщинами». Он вспомнил, что, когда впервые увидел этих старинных врагов Народа, ему сказали: «Они похищают наших женщин. Наши женщины намного красивее, чем у них».
 Эта угроза теперь казалась вождю куда более страшной. Он бережно обнял Высокий Тростник, словно желая защитить ее от любых опасностей.
 — Значит, — бодро сказал Снимающий голову, — мы должны быть к этому готовы.
 Хотел бы он на самом деле быть таким уверенным, каким пытался казаться.




 Глава 15


 Когда на следующее утро клан Лошади снова собирался в путь, настроение людей было уже совсем другим. Подавленность предыдущего дня сменил добродушный оптимизм. Молодые женщины, причесавшие волосы на мужской манер, надели одежды своих мужей и отцов. Они расхаживали важные, потрясая оружием, и были неотличимы от молодых стройных воинов, а родственники и друзья подшучивали над ними и веселились.
 Те женщины, у которых были маленькие дети, оставили своих малышей на попечение других, а сами приняли участие в маскараде. Снимающий Голову был рад убедиться, что женщины хорошо знают, как управляться с оружием. Это подтвердилось после нескольких проверочных упражнений и одного-двух пари, шутливо заключенных во время пробной стрельбы из луков. Результаты были вполне приемлемыми. Вождь от всей души надеялся, что этим юным женщинам никогда не доведется проверять свое умение в бою. Но лучше быть готовым ко всему.
 Женщинам временами приходилось браться за оружие. Рассказывали о женах, которые стойко защищали своих мужей во время нападений. Одну старуху прозвали Медвежий Огузок. Говорили, что, когда эта женщина была еще юной и только-только вышла замуж, она воткнула копье в зад медведю, подмявшему ее мужа. Перепуганный зверь с ревом удрал, а она с тех пор с гордостью стала носить новое имя.
 Так что, как бы люди ни шутили по поводу женщин, носящих оружие, как бы ни подчеркивали, что это лишь для обмана врага, на самом деле все было вполне серьезно. Умных и умелых женщин в племени очень уважали, их мужья гордились ими.
 Дух игры передался и подросткам. Несколько мальчиков важно объявили, что намерены обзавестись собственными жилищами. Они нагрузили собранные по другим семьям шесты для типи на лошадей, принадлежащих родителям, и были готовы двигаться в путь верхом вместе с воинами.
 Снимающий Голову вскочил на свою серую кобылу и поскакал к вершине ближайшего холма, чтобы взглянуть, как все это выглядит со стороны. Он был поражен переменой, произошедшей с его кланом. Не знай вождь правды, он бы подумал, что количество воинов увеличилось вдвое. Снимающий Голову присоединился к своим, довольный и более уверенный. Вряд ли сторонний наблюдатель заметит, что у них слишком мало свободных лошадей. Почти все животные навьючены какой-нибудь поклажей.
 Путешествие шло нормально, за кланом тянулся весьма впечатляющий шлейф пыли. Без всякого сомнения, на случайного наблюдателя должны были произвести соответствующее впечатление величина и мощь группы.
 Три солнца спустя произошла неожиданная встреча. Высланные вперед разведчики поспешили сообщить о приближающейся колонне. Похоже, что это кочующие Крушители Черепов.
 Люди сбились потеснее и, настороженные, продолжили двигаться в прежнем направлении. Это должна была быть одна из обыкновенных встреч, не оканчивающихся сражением. Скорее всего, обе группы предпочтут избежать боя, когда рядом семьи, но иногда бывает достаточно искры, чтобы вспыхнуло пламя. Момент был напряженный.
 Голова колонны клана Лошади достигла гребня невысокого холма, и вождь увидел, что они встретятся с противником на поросшей травой равнине. Снимающий Голову сделал знак Высокому Оленю, Серой Цапле и Койоту, и вчетвером они поехали навстречу вождю другого племени.
 — Держитесь сзади и смещайтесь влево от них, — бросил он через плечо остальным.
 Самому вождю оставалось лишь надеяться, что никто из его людей не выдаст себя. Если враг обнаружит обман, он немедленно поймет, что для этого должны были быть причины.
 «Возможно, — угрюмо подумал Снимающий Голову, — вся их затея была не столь уж удачной. Она могла лишь навести на мысль о том, что у нас что-то не в порядке».
 Снимающий Голову и его спутники приближались к другому вождю и сопровождающим его воинам. Обе группы попридержали коней и шагом двинулись навстречу друг другу, приветственно подняв руки. Вождь Крушителей Черепов казался знакомым, люди уже видели его прежде. Вожди враждующих племен часто знакомились таким образом, в результате повторяющихся из года в год встреч.
 — Ах-кох, Волосатое Лицо, — сказал тот, другой, на языке слов и жестов. — Как ваши дела?
 — Все хорошо, — знаками ответил Снимающий Голову. — Бычий Хвост, кажется, твое имя?
 Вождь кивнул и перевел взгляд на клан Лошади, остановившийся на краю луга неподалеку. Снимающий Голову затаил дыхание, стараясь сохранять безмятежный вид. Заметит ли чужой вождь нечто необычное в их колонне? Снимающий Голову невольно проследил за его взглядом и ясно увидел предательски красивую ногу всадника на черной лошади и полную грудь, вырисовывающуюся под свободной мужской рубахой.
 Чужак же, кажется, ничего не понял.
 — Ваши юноши неплохо ездят верхом, — отметил Бычий Хвост.
 — Да, у них хорошие учителя, — быстро ответил Снимающий Голову. — Охота была хорошей? — Лучше, пожалуй, сменить тему.
 Вождь кивнул:
 — Мы встречали много бизонов. Наши дети сыты, а женщины довольны. А у вас?
 — Тоже, — жестами показал Снимающий Голову, — но сейчас мы идем с Большого Совета.
 Нет ничего худого в том, чтобы сказать об этом. Все равно это можно узнать по их следу, если кто-нибудь захочет пройти по нему. Эта правда заставит верить и другим словам Снимающего Голову.
 — Совет был к западу отсюда? Далеко? Два, три солнца?
 Логичный вопрос. Крушители Черепов не хотят идти туда, где недавно охотилось сразу целое племя.
 — Нет, четыре, — показал Снимающий Голову. — Почти прямо на запад.
 Бычий Хвост снова кивнул.
 — Тогда мы двинемся дальше к югу, — объявил он, подбирая поводья.
 Два вождя заставили лошадей сделать несколько шагов назад, потом повернули их и медленно поехали каждый к своей колонне.
 — Думаете, он сказал правду о том, куда они пойдут? — спросил Высокий Олень.
 Койот пожал плечами:
 — Кто знает? Он хочет, чтобы мы поверили именно в это.
 Снимающий Голову через плечо бросил взгляд на удаляющихся Крушителей Черепов. Бычий Хвост внимательно разглядывал колонну клана Лошади, теперь уже издалека. Заподозрил ли он что-нибудь? Молодой вождь не мог сказать наверняка. На самом деле даже намного позже, после всех событий, случившихся в последующие месяцы, Снимающий Голову так и не понял, разгадал ли тогда вождь Крушителей Черепов их секрет.




 Глава 16


 Место для летнего лагеря выбирали тщательно, думая о возможной обороне. Такому количеству людей нужна была вода, а лошадям — еще и трава. Ровная, заросшая травой низина у излучины реки подходила как нельзя лучше. Кроме всего прочего, вода защищала лагерь с трех сторон. Конные воины могли бы напасть только с севера.
 За поселением, на западе, река текла по скалистому ущелью с огромными дубами и тополями. Нагромождения камней и буйные заросли кустов и деревьев предоставляли тысячи укромных мест, где можно было спрятаться. Снимающий Голову мрачно вспоминал теперь, как совсем недавно поднимал на смех принцип «убегай и прячься». Сейчас он сам оказался в положении, когда вынужден готовиться именно к этому.
 Молодой вождь в одиночку поднялся на вершину невысокого холма и осмотрел оттуда стоянку. Люди тщательно устраивали поселение, здесь они будут жить несколько месяцев. Вождь с удовольствием увидел, что кое-кто из самых молодых, продолжая мистификацию, поставил дополнительные типи. Несколько шестов и старых шкур — и полное впечатление, что это нормальное жилище. В целом стоянка походила на лагерь сильного и хорошо вооруженного клана.
 «До тех пор, — думал Снимающий Голову с неким мрачным предчувствием, — пока нашу хитрость не раскусят; тогда все пойдет насмарку. Может быть, — пытался убедить себя вождь, — никаких Крушителей Черепов и не будет в этих краях в нынешнем году. Бывали же случаи, когда целый сезон, а то и два проходили без столкновений».
 В глубине души Снимающий Голову знал, что надежды его напрасны. Крушители Черепов наверняка столкнутся с горячими молодыми Кровавыми, ищущими приключений. Справившись с безрассудной молодежью, они сообразят и еще кое-что: где-то есть клан, из которого ушли эти молодые воины. Крушители Черепов, конечно же, захотят напасть на эту сравнительно беззащитную группу.
 Может быть, им даже станет известно, что этот ослабленный клан возглавляет Волосатое Лицо, столь ненавистный чужеземец. Крушители Черепов счастливы будут поквитаться за поражение в Великой Битве. Наверное, лучше было бы клану Лошади присоединиться к Красным Камням на сезон-другой.
 Снимающий Голову тяжело вздохнул. Какая злая ирония в том, что само его присутствие, сначала оказавшееся для людей спасением, обернулось теперь смертельной угрозой. Зачем он только согласился стать вождем? Ему следовало убраться прочь, побыстрее и подальше. Перед глазами Снимающего Голову промелькнуло все случившееся несколько сезонов назад. Он мог тогда вскочить на свою серую кобылу и скакать на юг, пока не встретит своих. Он знал, что по всему югу местности, именуемой Техас, разбросаны испанские поселения.
 Беременная женщина вышла из типи далеко внизу, ведя за руку маленького мальчика. Она пошла к реке, и Снимающий Голову проводил взглядом ее фигуру, грациозную даже теперь. Он узнал Высокого Тростника, и его мысли мгновенно изменились Он не мог покинуть этих людей. Если бы все повторилось, он поступил бы точно так же.
 Снимающий Голову переживал только из-за того, что боялся не справиться с лежащей на нем ответственностью. Его жена, сын и еще не появившийся на свет ребенок надеялись на него. И весь клан Лошади — тоже. А он, Снимающий Голову, очень сомневался теперь в том, что способен всех защитить. Вождь смотрел, как факел Солнечного Мальчика скрывается за краем земли. И к тому времени, когда Снимающий Голову начал спускаться с холма, он твердо решил для себя две вещи. Если будет нужно, он научится искусству убегать и прятаться. Если же потребуется, станет сражаться. Короче говоря, он будет делать все, что угодно, лишь бы обеспечить безопасность своей семьи и своих людей. Ибо теперь, всецело и навеки, это его народ, их связала общая опасность, и эти люди доверили ему свои жизни.
 Вторая мысль вождя была более конкретной. Снимающий Голову решил, что никто не должен знать о его сомнениях. Ни малейшего намека на то, что их положение кажется ему трудным. Об этом он не будет говорить ни Койоту, ни даже своей жене, знающей все его мысли.
 Вождь шагал в наступающих сумерках. Лагерь был теперь освещен огнями очагов. Люди улыбались, махали ему, и он важно кивал в ответ. Вряд ли они были бы столь же приветливы, если бы узнали о его сомнениях и страхах. Именно поэтому они и не должны ничего знать. Он не может допустить, чтобы люди подумали, что их вождь не уверен в собственной способности руководить ими.
 На самом деле Высокий Тростник была куда ближе к пониманию мыслей Снимающего Голову, чем он предполагал. Она видела, как муж отправился на вершину холма, и двинулась было следом, но передумала. Чуть позже подошел ее отец.
 — Где Снимающий Голову? — спросил Койот. — Надо выставить охрану.
 Высокий Тростник указала на одинокую фигуру на холме.
 — Снимающий Голову творит свою личную магию, отец. Он скоро спустится.
 Койот посмотрел на фигуру долгим взглядом и кивнул. Личную магию следует уважать. Он отвернулся.
 Высокий Тростник нагнулась за мехом для воды и взяла за руку маленького Орла. Когда вернется ее муж, еда должна быть готова.
 Женщина знала, что Снимающий Голову встревожен. Она прочла это сегодня в его глазах. Но они уже в летнем лагере. Трудности пути остались позади. Теперь Высокий Тростник сможет окружить его той особой заботой, которая нужна мужчине, чтобы почувствовать себя величайшим и сильнейшим воином.
 Она сможет заставить мужа забыть все тревоги и сомнения.
 «Во всяком случае, — улыбнулась женщина, — до сих пор мне это всегда удавалось».




 Глава 17


 Некоторое время казалось, что страхи Снимающего Голову лишены оснований. Нигде не обнаруживалось никаких следов врага. Бизоны встречались в изобилии, и вяленого мяса было заготовлено с избытком. Мешки из сыромятной кожи, в которых хранились припасы на зиму, округлились и начали выпирать из-под чехлов типи. Наступала пора перебираться в более удобное для зимовки место.
 Снимающий Голову все тянул с отъездом. Высокий Тростник вот-вот должна была родить, и он хотел, чтобы это случилось до начала нелегкого перехода. Месяц Грома и Багряный Месяц сменились Месяцем Созревания, когда привычный ход подготовки к зиме был нарушен, причем самым неожиданным образом.
 Близился рассвет, и Снимающий Голову уютно свернулся калачиком рядом с теплым телом жены. Высокий Тростник сонно пробормотала что-то и крепче прижалась к нему. Внезапно раздались удары копыт, крик, и вновь конский топот. Вождь взвился в воздух и подскочил к шкуре, закрывающей вход.
 «Йип-йип-йип...» — зазвенел пронзительный фальцет. Это был боевой клич страшных Крушителей Черепов.
 Вождь попятился, схватил копье для охоты на бизонов и ринулся в серую мглу рассвета. Перепуганная лошадь промчалась мимо, толкнув его в плечо. Снимающий Голову отпрыгнул, наткнувшись на типи. Он заметил, что лошадь была без седока.
 Он быстро обежал жилище, чтобы убедиться, что его серая Лолита надежно привязана. Она нервно всхрапывала и сверкала белками глаз, но успокоилась, почувствовав его руку. Пока Снимающий Голову стоял и пытался спросонья решить, садиться ли верхом или остаться пешим, мимо проскакали еще несколько лошадей, подгоняемых пронзительными криками вражеских всадников. Вождь отскочил, чтобы не быть затоптанным, ища подходящую мишень для своего копья. Соседнее типи вздрогнуло и пошатнулось, когда на него на полном скаку налетела лошадь. Следом появились другие охваченные паникой животные, стремящиеся вырваться на простор, и жилище медленно повалилось. Завизжала женщина, закричал от боли ребенок.
 И все кончилось. Густая пыль заполнила легкие Снимающего Голову, и он надсадно кашлял, вглядываясь в сумрак, в котором исчезли лошади. Вождь так и не увидел ни одного врага.
 Лагерь наполнился криками, все пытались отыскать своих родных. Кто-то стонал от боли. Чехол типи, обрушившийся на угли очага, начал дымиться. Люди бросились оттаскивать его и затаптывать тлеющие шкуры.
 Снимающий Голову удостоверился, что его семья цела, и вскочил на спину Лолиты.
 — Сюда! — закричал он, выезжая на открытое пространство. — Все, у кого остались лошади!
 Из предрассветного сумрака начали появляться всадники. Большинство мужчин, как и Снимающий Голову, привязывали своих лучших лошадей у жилищ. Враг угнал запасных четвероногих.
 — Кто был с лошадьми? — спросил вождь, когда подъехал Серая Цапля.
 — Маленький Медведь. Он мертв.
 Снимающий Голову так и думал. Дальше можно было не спрашивать. Он знал, что, независимо от того, как именно погиб молодой воин, Крушители Черепов оставили на его теле свой знак, разбив череп ударом дубинки. Но Маленькому Медведю уже не поможешь. Надо заняться более неотложными делами.
 — Сколько осталось лошадей?
 Быстрый осмотр лагеря показал, что собрали всех. Сердце Снимающего Голову сжалось. Лошадей оказалось всего около двадцати. Он понимал, что с таким количеством животных клан не сможет двинуться с места. Особенно учитывая, что оставшиеся лошади использовались для охоты на бизонов, а не для перевозки грузов. Клан должен вернуть лошадей, чтобы было на кого навьючить тяжелые шкуры типи, или же людям придется зимовать здесь, в мало пригодном для этого месте. Вождь жестом скомандовал выступать.
 Гнаться за врагом с такими малыми силами было не так глупо, как могло показаться. В набеги редко отправлялось больше двадцати воинов. Враги не собирались сражаться, а хотели просто угнать лошадей. Если бы Крушителей Черепов было больше, они бы напали, чтобы завоевать ку.
 Поэтому Снимающий Голову, отправляясь в погоню, был уверен в успехе. В набеге участвовала, должно быть, небольшая группа. Двадцать лучших воинов на лучших конях без труда смогут догнать пытающихся уйти Крушителей Черепов, обремененных угнанным табуном, сразиться с ними и вернуть себе хотя бы часть лошадей. След был отчетливо виден по утренней росе, и вскоре отряд клана наткнулся на обессилевшего жеребенка. Его мать стояла рядом, опустив голову, бока ее тяжело вздымались. Значит, предположение вождя верно. Враг торопится удрать, бросая по пути слабеющих животных. Снимающий Голову тронул пятками бока своей серой кобылы, посылая ее вперед легким галопом. Время от времени воины могли мельком увидеть тех, за кем гнались, далеко впереди.
 Высокий Олень вдруг подъехал к вождю:
 — Снимающий Голову, тут что-то не так! С лошадьми всего два или три всадника!
 Молодой вождь приставил ладонь ко лбу и принялся вглядываться, но ничего не мог рассмотреть на таком расстоянии. Он поверил Высокому Оленю на слово.
 Зрение молодого воина было едва ли не самым острым в клане, особенно после смерти Верного Глаза. Высокий Олень легко мог разглядеть восьмую звезду в созвездии Семи Охотников.
 — Семь Охотников, — объяснял Койот своему зятю, — каждую ночь располагаются широким кругом подле Вечной Звезды, на которой находится их жилище. Тот, у кого хорошее зрение, способен разглядеть, что предпоследнего охотника сопровождает собака.
 В ясную ночь Снимающий Голову смутно мог разглядеть Звезду-Собаку.
 Но теперь его слезящиеся от ветра и пыли глаза различали лишь движущееся вдали пятно.
 — Айээ, смотрите! — закричали позади.
 Все воины обернулись, глядя в ту сторону, куда указывал кричавший. Грязное серое пятно возникло на горизонте, там, где была стоянка клана Лошади. На их глазах пятно стало больше, почернело, и в тихом утреннем воздухе появился столб дыма.
 — Матерь Божья, нас обманули, — кипел от ярости Снимающий Голову, резко разворачивая кобылу и колотя ее бока пятками.
 Остальные всадники сделали то же самое. Как мог он оказаться таким идиотом, чтобы попасться на эту уловку? Преподаватель тактики в Академии, на другом конце земли, заставил бы кадетов целый день маршировать на плацу за такую грубую ошибку. Раздробить свои силы, имея дело с противником, чья численность неизвестна, — непростительно. Айээ, он был глуп, как та сова, что поймала скунса, не зная, как тот воняет. Хуан Гарсия опять начал думать как представитель Народа.
 Не было сомнений, что на лагерь напали. Об этом говорил увеличивающийся столб дыма. Но насколько все плохо? Сердце Снимающего Голову сжималось от мыслей о беспомощных жене и сыне. Вождь сдержал желание гнать кобылу изо всех сил, пока та не упадет. Но тогда он остался бы пешим.
 Воины осторожно перевели лошадей на шаг и ехали так до тех пор, пока те не восстановили дыхание, затем отряд поскакал дальше.
 Солнечный Мальчик был почти над головой, когда воины добрались до горящего поселения. Горстка вражеских всадников, видимо все это время следившая за ними, проскакала по гребню холма и скрылась из виду, делая напоследок непристойные жесты.
 Добрая половина жилищ была охвачена пламенем. Валил густой дым, отвратительно пахло горелым мясом и шкурами. Снимающий Голову направил лошадь мимо горящих типи к своему собственному. Взмыленная кобыла боязливо переступила через лежащее на земле тело с неузнаваемо изуродованной головой и вышла к нужному месту.
 Типи Снимающего Голову было полностью уничтожено, все припасы на зиму стали жирным пеплом. Почти теряя рассудок, вождь соскочил с лошади и кинулся к месту, где было его жилище. Он увидел сильно обгоревшие остатки своей кольчуги, очевидно ни на что больше не годные. Ладно, все равно он ее не носил. Но где же Высокий Тростник?
 — Снимающий Голову! — крикнул Койот. — Иди сюда! Твоей жене пришло время рожать!
 Тесть пробирался к нему через развалины:
 — Она и Орел с нами в лесу. Она велела сказать тебе, что твой амулет цел.
 «Удивительная женщина», — думал Снимающий Голову со слезами облегчения. Напали враги, у нее начинаются роды, а она находит время спасти удила Лолиты, потому что это главный символ мощи ее мужа, магии «оленьих собак», как поначалу люди называли лошадей.




 Глава 18


 Пока они спешили к убежищу, сокрытому в скалистом каньоне, Койот наскоро рассказал, что произошло этим утром.
 Не нужно было долго думать, чтобы понять, что поселение было совершенно беззащитным, без лошадей и почти без молодых воинов. Оставшиеся, понимая, что все может оказаться ловушкой, начали организовывать оборону. Койот скромно преуменьшал собственную, весьма важную роль в этом деле, но Снимающий Голову о ней догадывался. Его тесть умел подать идею так, чтобы другие приняли ее за свою собственную.
 Таким образом, судьбе было угодно, чтобы вновь понадобился опыт старых воинов, знающих правила игры «убегай и прячься». Воины Лучники увели женщин и детей в чащу и приготовились отражать нападение.
 Ждать пришлось недолго. Пятнадцать всадников, а может больше, налетели на лагерь с севера, выкрикивая свой боевой клич. Туча стрел оставила нескольких лошадей без седоков, и Лучники отступили в каньон. Всадники погнались за убегающими, и несколько людей погибли. Уцелевшие собрались у входа в каньон.
 Здесь, защищаемые скалами и деревьями, они заняли оборону. На все попытки всадников приблизиться засевшие в кустарнике Лучники отвечали меткими выстрелами. В какой-то момент показалось, что Крушители Черепов собираются атаковать пешими, но они отказались от этой мысли, видимо решив, что в этом случае их потери окажутся слишком велики.
 Таким образом, ситуация зашла в тупик. Крушители Черепов не могли дальше преследовать укрывшихся, но и те не могли покинуть свое убежище.
 Разочарованные враги, зная, что скоро вернутся воины клана Лошади, отправились в пустой лагерь. Они разграбили жилища, подожгли часть из них и изуродовали тела мертвых. Враги как раз собрались уходить, когда их разведчики сообщили о приближении возвращающихся воинов. Крушители Черепов вскочили на коней и поскакали по гребню холма на запад.
 Снимающему Голову ужасно хотелось догнать и покарать обидчиков, но он понимал, что это невозможно.
 Вождь сделал знак Высокому Оленю.
 — Собери остальных, и поймайте всех оставшихся лошадей. Держитесь поблизости!
 Высокий Олень кивнул и пошел к своей лошади, на ходу подзывая еще нескольких молодых воинов.
 Высокий Тростник лежала на небольшой прогалине среди усыпанных ягодами кустов. Большая Нога важно стояла рядом. Снимающий Голову поспешил к ним.
 — Все уже кончилось, муж мой, — гордо объявила молодая женщина. Она приподняла уголок мехового одеяла, показывая круглое красное личико, прижавшееся к ее плечу. — У нас еще один маленький воин!
 Снимающий Голову опустился на колени, коснулся лица жены и сжал ее руку.
 — Он просто красавец, — сказал вождь. Пережитый страх за семью все еще не отпускал его.
 — Нет, не красавец, но большой и сильный, — ответила женщина, улыбаясь. — Вот, возьми его!
 Снимающий Голову поднял аккуратный сверток и вгляделся в крошечное личико, похожее на совиное.
 — Он здоров? Все в порядке?
 — Да, муж мой, но у него нет волос на лице.
 Все дружно рассмеялись. Это была семейная шутка. Когда родился Орел, Высокий Тростник очень расстроилась, что у новорожденного нет на лице волос, как у отца.
 Снимающий Голову важно кивнул.
 — Да, — изрек он, — это очень скверно. Придется нам повторять попытки до тех пор, пока не родится волосатый.
 Койот счастливо захихикал, а младенец заморгал и зажмурил свои большие глазищи, недовольный ярким светом дня.
 — Я думаю, его будут звать Совой, — объявил Койот. Наверняка это имя прилипнет к малышу. Койот всегда очень удачно подбирал имена.
 Неожиданно другая, на время забытая мысль потрясла молодого вождя. Он снова опустился на колени рядом с женой.
 — Высокий Тростник, — начал он нерешительно, — нашего типи больше нет.
 — Я знаю, муж мой. Я видела, как оно начало гореть. Не важно. До свадьбы у нас тоже не было типи. Появится другое.
 Хотел бы Снимающий Голову уметь так спокойно относиться к своей собственности, как окружающие его люди. Их дом, все их припасы превратились в черный дым, и — «...не важно». Но он-то знает, что впереди их ждет очень трудная зима, и зимовать придется здесь, в этом самом месте, а запасов пищи мало, и, что хуже всего, шансов на удачную охоту еще меньше.
 Крушители Черепов знают теперь, что клан Лошади слаб. А может, знали и раньше. Снимающий Голову все больше и больше подозревал, что их втянули в некую игру, где все преимущества на стороне врага.
 — Конечно, вы будете жить с нами, — говорил Койот. — У нас очень много места.
 Снимающий Голову знал, что места там не «очень много», но расположиться можно, хотя и будет тесновато.
 — Что делать остальным? — спросил он тестя.
 Койот пожал плечами.
 — Перебраться к родным. Типи лишились не больше половины семей, — он сказал это так, словно им очень повезло.
 Люди потянулись вдоль берега реки к разрушенному лагерю. Койот и Снимающий Голову пошли следом, чтобы оценить причиненный ущерб.
 — Взгляните, не отыщутся ли мои камни для очага, — попросила вслед Высокий Тростник.
 Люди уже рылись в развалинах, пытаясь спасти все, что можно, даже несгоревшие куски покрывавших типи шкур.
 — Они начали с самых больших типи, — заметил Койот.
 Верно. Враги умышленно выбрали и уничтожили самые богатые жилища. Это подтверждало опасения Снимающего Голову. Крушители Черепов сознательно уничтожили их запасы и лишили их возможности создать новые, угнав лошадей.
 Стоны Песни Скорби доносились с дальнего края поселения, где кто-то обнаружил гибель члена семьи.
 Рысью подъехал Серая Цапля на гнедой кобыле:
 — У нас есть еще несколько лошадей, Снимающий Голову!
 — Хорошо, — ответил вождь. «Но этого мало», — добавил он мысленно. — Привяжите их, чтобы не потерялись. И, Серая Цапля, — позвал он поехавшего было прочь воина, — объяви, что сегодня вечером соберется совет. Мы должны решить, что нам делать дальше.
 До наступления темноты надо было многое сделать. Люди, словно муравьи, копошились на развалинах своих жилищ. Выяснилось, что ложные типи уцелели, наверное, потому, что показались врагам никчемными и жалкими. Скоро они стали не поддельными, а настоящими домами для лишившихся крова. Остальные действительно переселились к родственникам.
 Обнаружилась еще одна интересная вещь. Типи Белого Бизона тоже осталось целым. Хоть оно и являлось одним из самых богатых и поэтому должно было подвергнуться нападению. Но враги его не тронули. Шаман благодарил богов за это, подчеркивая, что его защитила сила магии. Большинство людей с готовностью поверили этому объяснению.
 Снимающий Голову знал, что его друг и советчик Белый Бизон — хитрец, который пользуется ситуацией, чтобы укрепить свой авторитет. Однако враги и в самом деле, возможно, не захотели причинять вред его жилищу. Типи шамана легко было узнать по замысловатой раскраске покрывающих его шкур. Не зная, насколько велика сила этого человека, Крушители Черепов могли решить, что безопаснее будет избежать прямого столкновения с ним.
 «Так что по существу старик прав», — решил молодой вождь. Его колдовство или, по крайней мере, страх перед ним спасли типи Белого Бизона. И священная белая бизонья шкура уцелела.
 Тела погибших были завернуты скорбящими родственниками в одеяла согласно ритуалу и подготовлены для переноски к месту погребения — помостам, укрепленным на деревьях. Своих убитых и раненых враги, уходя, забрали с собой.
 Когда Солнечный Мальчик завершил свой дневной путь, оставалось еще много работы, но все дела были отложены, когда зажегся костер совета. Люди потянулись к центру своего разоренного поселения.




 Глава 19


 Несмотря на спешку, все обычные ритуалы были соблюдены. Снимающий Голову уже давно уяснил, что в таких серьезных делах, как совет, нет места суете. И все же он чувствовал, как уходит время, когда раскуривал трубку и выпускал дым на четыре стороны света, в небо и землю. Он передал трубку своему помощнику, сидевшему справа, и ждал, пока та шла по кругу.
 В конце концов круг был завершен, трубку убрали на место, и можно было начать обсуждение. Койот принял футляр с трубкой совета из рук вождя. Он очень гордился своей дочерью, которой хватило ума, убегая, забрать с собой трубку и амулет оленьих собак. Это было практически все, что ей удалось спасти из типи, но зато самое ценное.
 — Давайте сосчитаем наших мертвых, — заговорил Снимающий Голову.
 Они обсудили свои потери. Погибли четыре человека, все мужчины. Это говорило о хорошей организации обороны и отступления, но по сути было очень плохо, если учесть и без того небольшое количество воинов. Один из погибших был еще совсем мальчиком, стремившимся продемонстрировать свою храбрость, но слишком неопытным, чтобы на равных сражаться со зрелыми воинами. И тем не менее, засвидетельствовал один из старших, юноша держался стойко и выпустил стрелу, свалившую с лошади одного из врагов.
 — Я видел, что тот упал, но не знаю, был ли он убит, — завершил мужчина.
 — Сколько Крушителей Черепов было убито? — спросил вождь.
 Никто не знал. По разным оценкам, от трех до семи, среднее между этими цифрами было, видимо, ближе всего к истине.
 — Один был еще жив, — доложил воин. — Мы нашли его, прячущегося среди скал, и убили.
 Снимающий Голову был взбешен. Он хотел бы допросить пленника, чтобы выяснить, насколько Крушители Черепов осведомлены об их бедственном положении. Его интересовало также, не из отряда ли Бычьего Хвоста были нападавшие, поскольку у того была возможность прикинуть численность клана Лошади.
 — Мы не должны убивать пленных прежде, чем допросим их! — В голосе вождя явственно слышался гнев.
 Но кое-чего Снимающий Голову до конца не понял. Койот же отметил это. Люди традиционно скорее готовы были принять пленника в свое племя, чем убивать его. Теперь же, столкнувшись с внутренними распрями и угрозой нападения, это добродушное отношение стало меняться. Теперь первой мыслью было ударить, убить.
 Койоту очень не нравились эти перемены, происходящие с его народом.
 «Может, было лучше в те времена, — думал он, — когда жизнь была проще, а мы предпочитали убегать и прятаться?»
 Совет продолжался. Выяснили, что у всех есть место для ночлега хотя бы на эту ночь, и тогда Снимающий Голову заговорил о перспективах.
 — У нас осталось не больше двадцати лошадей.
 — Нет, вождь, — перебил его Серая Цапля. — Почти тридцать!
 Воины клана нашли еще нескольких животных, включая кобыл, жеребят и лошадей убитых Крушителей Черепов.
 — Это хорошо, — признал Снимающий Голову, — но все равно этого мало, чтобы трогаться в путь.
 Последовало взволнованное обсуждение. Люди напомнили вождю, что раньше они кочевали вообще без лошадей, рассчитывая лишь на собственные силы и на своих собак.
 — Это правда, — согласился Койот, — но так было раньше. Теперь наши типи стали больше, шесты для них длиннее. Собакам и людям не унести их.
 — Но самые большие типи сгорели, — настаивал кто-то.
 — Вождь, — вставил шаман, — не более чем в трех солнцах отсюда есть место, где люди когда-то устраивались на зимовку. Столько мы сможем пройти. Нам нужна еда. Там в лесах есть олени и можно набрать орехов. Лучше зимовать там, чем здесь.
 Люди закивали. Кое-кто помнил это место, которым не пользовались много лет. При Кривых Ребрах, прежнем вожде, клан на зиму откочевывал дальше к югу. Кроме того, в последние годы люди стали сильнее зависеть от охоты на бизонов. С освоением приемов охоты на лошадях добывать бизонье мясо стало проще. Никто не ел собачатины, кроме разве что тех, кому она нравилась, а на кроликов и белок охотились в основном дети.
 Теперь казалось разумным вспомнить прежние времена. Собственно говоря, ничего другого им и не оставалось. В конце концов было решено, что завтра они будут разбирать развалины и хоронить мертвых, а послезавтра тронутся в путь.
 То, что спустя два солнца тащилось по прерии, было жалкими остатками гордого клана Лошади. Снимающий Голову распорядился, чтобы верховые воины охраняли колонну с флангов. И в то же время мужская сила требовалась, чтобы нести груз. Отряд двигался медленно и часто останавливался.
 Высокий Тростник настояла на том, чтобы идти часть времени пешком, неся на руках крохотного Сову. Периодически, однако, она уступала уговорам мужа и усаживалась на волокушу, которую тянула лошадь.
 Им пришлось поволноваться, когда один из воинов заметил всадника, наблюдавшего за ними с отдаленного холма. В дальнейшем, однако, ничего подобного не было замечено, и после наступления темноты люди спорили о том, видел ли молодой воин что-нибудь на самом деле.
 — Но, вождь, всадник был!
 Разведчик пришел к костру, у которого сидел Снимающий Голову. Его подняли на смех, и он был расстроен.
 — Я знаю, — кивнул вождь. — Крушители Черепов, конечно, будут следить за нашим передвижением. Ты, — немножко польстил он юноше, — просто более наблюдателен, чем остальные.
 Тот ушел, ободренный похвалой.
 — Правильно, Снимающий Голову, — отметил Койот. — Подобное обращение сделает его отличным разведчиком.
 — Я сказал правду, — отвечал его зять. — Мы знаем, что Крушители Черепов рядом, но только этот молодой воин смог заметить их. Когда-нибудь, возможно, он превзойдет Верного Глаза!
 К середине четвертого солнца клан Лошади добрался до места. Снимающий Голову поехал вперед, чтобы осмотреть территорию и решить, где разбить лагерь. Место должно было быть подходящим и для защиты от зимних холодов, и для обороны.
 Вождь сразу увидел, что местность отлично подходит и для того, и для другого. К ровной площадке с двух сторон подступали крутые склоны холмов. Они защитят поселение с севера и запада от Создателя Холода. Густой лес на юге сулил укрытие для животных, а также орехи и мелкую дичь для пропитания.
 На востоке дубовый лес редел, оставляя незанятой узкую полоску земли, выходящую в прерию. Место прекрасно подходило для отражения конной атаки, несколько хуже — для защиты от врага, подкрадывавшегося лесом. Отчасти это компенсировалось тем, что на ближайшем холме можно было устроить отличный наблюдательный пункт.
 Снимающий Голову проехал туда, на несколько сотен шагов вверх, и остался доволен. Один-единственный наблюдатель мог следить за всей местностью. Врагам будет почти невозможно пробраться через лес незамеченными. Вождь поднял руку, подавая знак, и народ устремился на небольшую равнину выбирать места для жилищ.
 Следующие дни были наполнены непрерывной, отчаянной работой. Типи установили и утеплили охапками сухой травы, засыпанной между внешней и внутренней шкурами.
 Тем временем листья дубов и орехов в роще становились золотыми, оранжевыми и малиновыми, травы прерии окрасились в приглушенные красноватые и темно-желтые тона, а сама она покрылась золотыми и пурпурными цветами такой красоты, что дух захватывало.
 Стоял Месяц Созревания, люди еще иногда называли его Месяцем Охотника. Важность Месяца Охотника несколько подзабылась, когда на бизонов начали охотиться с помощью лошадей. Теперь же оба названия этого месяца наполнялись особым смыслом. Люди, которые, казалось, неплохо подготовились к зиме, вдруг остались практически ни с чем. Крушители Черепов постарались на славу. Большая часть припасов была разграблена или сожжена.
 Ночи стояли прохладные, дни — солнечные, обманчиво тихие. Те члены клана, кто был помоложе, включая вождя, легкомысленно относились к тому, что вызывало у старших тревогу. Кое-кто из стариков еще помнил, как Месяц Голода в конце зимы бывал отмечен голодными смертями. Длинные вереницы кричащих гусей, тянувшихся к югу, уже появились в небе. Совсем немного времени оставалось до той поры, когда, после недолгого багряного великолепия, сумах на склонах холмов разом сбросит листву и начнется Месяц Падающих Листьев.
 Создатель Холода нагрянет с севера, оттесняя Солнечного Мальчика с его факелом все дальше на юг. Белый Бизон делал прорицания, тряс своими погремушками и исполнял ритуальные танцы. Он, как и прочие представители старшего поколения, со страхом ждал наступления зимы. Шаман не мог припомнить, чтобы люди когда-нибудь были так плохо готовы к приходу Создателя Холода.




 Глава 20


 Среди людей оказалось немало тех, кто помнил Месяц Голода в зимы до появления лошадей, и они постарались объяснить молодым всю серьезность положения. Чтобы выжить, было совершенно необходимо запасаться едой. Без этого многие не доживут до Месяца Зеленеющей Травы.
 Но сделать это было непросто. Бизоны, ставшие теперь основной пищей клана, уже откочевали к югу в преддверии зимы, оставались лишь небольшие стада или отставшие одиночки. Их можно было бы забить при случае, но устраивать организованную большую охоту не имело смысла.
 «А особенно, — мрачно думал Снимающий Голову, — с теми считанными лошадьми, что у нас остались».
 Поэтому пришлось вернуться к прежней пище, к которой привыкшие к изобилию люди стали было относиться с пренебрежением. Дети собирали плоды кизила, сладкий слой мякоти в которых был таким тонким, что едва ли стоил затраченных на сбор усилий. Их растирали вместе с косточками в липкую массу, чтобы, смешав с сушеным мясом и жиром, приготовить на зиму пеммикан. Орехов было в изобилии, причем разных видов. Часть их кололи и добавляли в пеммикан. Остальные складывали про запас.
 В лесу было очень много желудей, и кто-то вспомнил, что в прежние тяжелые времена их употребляли в пищу. Секрет был в том, чтобы несколько раз прокипятить горькие желуди, пока вся горечь из них не выварится. Оставшуюся мучнистую массу можно высушить или тоже смешать с вяленым мясом.
 Вокруг было полно белок. Подростки, которые несколько месяцев назад с презрением относились к столь мелкой добыче, теперь проводили много времени в лесу с луками и стрелами, охотясь на белок и кроликов.
 Кое-кто в клане вернулся к старому обычаю и начал есть собак, но шаман старался отговорить людей от этого. Не то чтобы Белый Бизон был против собачатины. Он любил жирную поджаренную собачью ляжку не меньше других.
 — Собак надо сохранить, — ворчал он. — Их можно съесть в снежную пору, когда настанут трудные времена.
 Некоторые проигнорировали слова шамана, но большинство согласились с ним. В Месяц Снегов это будет самый легкий способ добыть свежее мясо. А может, вообще единственный.
 Жалкие запасы продовольствия пополнялись медленно. Временами казалось, что, несмотря на все старания, клан съедает больше, чем откладывает про запас. Крупных животных, вроде бизонов, добыть почти не удавалось. Снимающий Голову начал подумывать, не предпринять ли небольшую вылазку на равнины. Если удастся найти несколько бизонов, это будет большим подспорьем.
 Вождь поговорил с Койотом. Тот осторожничал.
 — Я не знаю, Снимающий Голову, — покачал он головой. — Может, Крушители Черепов только того и ждут.
 Молодой вождь, хоть его и раздражало возвращение философии «убегай и прячься», вынужден был признать, что тесть прав. Снимающий Голову однажды уже совершил ошибку, едва не ставшую роковой, раздробив силы клана. Вождь не должен повторять ее снова. От его решений зависит безопасность людей.
 К Высокому Тростнику быстро возвращались силы. Младенец с глазами совы, в которых, казалось, светится мудрость веков, быстро рос. Сова был более серьезным и сдержанным, чем его улыбчивый и общительный старший брат. Большие темные глаза, такие же, как у матери, словно изучали и оценивали все вокруг.
 «Как будто ребенок понимает, как опасно появиться на свет в такой обстановке», — размышлял Снимающий Голову. Не станет ли его сын благодаря этому великим воином? Испанец улыбнулся, он думает так же, как соплеменники его жены. В любом случае этот младенец похож скорее на мыслителя, чем на воина. «Как рано проявляется личность ребенка», — думал Снимающий Голову.
 Он оглянулся на своего старшего сына, Орла, играющего с маленьким луком и стрелами. Малыш решительно дал понять, что предпочитает это занятие собиранию орехов.
 Взор Снимающего Голову обратился к дозорному на вершине холма. Решено было, что наблюдение должно вестись непрерывно. Были заготовлены охапки сухих веток, чтобы поджечь их в случае опасности и мгновенно оповестить народ.
 Молодой вождь и сам стоял в дозоре. Он не обязан был этого делать, но у него были причины поступить так.
 Снимающий Голову хотел быть в курсе всего происходящего, а сделать это проще, когда сам во всем участвуешь. Количество людей в клане невелико, и то, что вождь стоял в дозоре, несколько облегчало бремя остальных воинов. А еще Снимающий Голову чувствовал, что благодаря этому молодые воины стали относиться к нему с еще большим уважением.
 Однако вождь понимал, что на самом деле побудило его пойти в дозор. Еще кадетом он ничего не имел против долгих часов на вахте. Сейчас Снимающему Голову особенно нравилось стоять на посту в предрассветную пору — самое время размышлять, наслаждаться покоем прерии — тихой, но не спящей, с тысячей ночных шорохов.
 А потом черное небо на востоке начинает сереть, становиться палевым, и ни с чем не сравнимая красота восхода солнца над прерией открывается взору.
 Именно в такое утро несколько солнц спустя Снимающий Голову увидел нечто важное. Еще не совсем рассвело, но факел Солнечного Мальчика уже показался над краем земли.
 Вождь смотрел, как сонная земля пробуждается. В поселке, над верхушками некоторых типи начали подниматься дымки очагов.
 Большая голубая цапля стояла в тихой речной заводи, как статуя, склонив голову и высматривая движение в воде.
 Лениво лаяла собака. Из жилища вышел мужчина, зевнул, потянулся и отправился за типи по нужде. Глядя на подобную пасторальную сцену, трудно было предположить, что в ближайшие месяцы этим людям, может быть, придется биться за выживание. Сражаться с Создателем Холода, с голодом и, вполне возможно, с врагами. Крушителям Черепов теперь должна быть известна слабость клана Лошади и то, где они обосновались на зиму. Снимающий Голову и так удивлялся, что на клан не напали после того, как они отступили на зимнюю стоянку.
 Занятый своими мыслями, вождь в очередной раз обвел взглядом горизонт. Далеко на севере Снимающему Голову померещилось какое-то движение, и он вгляделся пристальнее.
 Что-то двигалось в проходе между двумя невысокими холмами, далеко отсюда. Неторопливое, хаотичное движение говорило о том, что это животные, пасущиеся в прерии. Вождь было подумал, что это бизоны, но на них не похоже. Лошади?
 «Нет, — понял Снимающий Голову, когда большие животные подошли поближе и стало заметно, какого они цвета. — Не бизоны, не лошади, а олени!»
 Местами многочисленные, как и бизоны, они держались отдельными стадами. Это, похоже, была большая группа, и она медленно двигалась в сторону лагеря. Снимающий Голову взволнованно смотрел, как животные медленно прошли через ущелье и рассыпались по равнине. Он понимал, что это стадо может сыграть решающую роль в судьбе людей.
 Однако была одна проблема. Поведение оленя таково, что на него невозможно охотиться верхом. Эти животные проворны и ловки и не убегают от лошади по прямой, как бизоны.
 Нужно срочно организовать пешую охоту, как в прежние времена. Вождь сбежал по склону холма и поспешил к поселку.




 Глава 21


 Охотники лежали в траве, спрятавшись в кустарнике, у подножия скалы. Олени не спеша подходили все ближе. Снимающий Голову сжимал копье и пытался успокоиться. Минуты ожидания казались вечностью. Копье вождь предпочел луку, — им он владел лучше.
 Старшие охотники Лучники получили немало удовольствия, организуя эту охоту. Айээ, все, как встарь! Самым сложным было угадать, в какую сторону может направиться оленье стадо. Сейчас, казалось, охотники все верно рассчитали: олени двигались в их сторону.
 Белый Бизон сделал хорошее прорицание, хотя и признался, что его колдовство скорее подходит для бизонов, чем для оленей.
 Лошадей оставили в деревне.
 «Странно, — думал Снимающий Голову, скрючившись за глыбой известняка. — Лошади появились здесь всего несколько лет назад, а уже всем известно, что легко охотиться верхом на бизонов, но не на оленей. Никому и в голову не придет мчаться с копьем на этого крупного зверя».
 Стадо приближалось, и Снимающий Голову изо всех сил старался оставаться неподвижным. Муравей забрался ему в мокасин и ползал теперь по голой коже лодыжки. Щекотка была почти невыносимой. И все же шевелиться нельзя. От этого может зависеть судьба всего клана Лошади. Приближающееся стадо — это еда, это ответ на вопрос, выживут или нет люди в Месяц Голода.
 Вождь заметил, что что-то движется перед ним за кустами сумаха, и позабыл о муравье. Старая самка, видимо предводительница стада, осторожно пробиралась по плоской вершине холма. Остальные следовали за ней. Место, где засели охотники, было выбрано так, что легкий ветерок дул от стада, а не наоборот, чтобы животные до последнего момента не учуяли людей.
 Но теперь, когда первые олени оказались практически в окружении охотников, любой случайный порыв ветра мог спугнуть их. Старая самка уже начала тревожно озираться, подняв голову и раздувая ноздри. Годовалый олененок позади нее нервно зафыркал, и огромный самец с великолепными рогами вскинул голову, чуя опасность.
 Снимающий Голову так напряженно наблюдал за оленями, что даже не заметил первого выстрела. Охотники должны были дождаться, когда Большой Лук выпустит первую стрелу, и тогда стрелять разом. Задачей тех, кто был с копьями, было замкнуть круг, чтобы отсечь от стада как можно больше животных и направить их к Лучникам.
 Годовалый олененок вдруг рухнул на колени и повалился на бок, беспомощно дергая ногами. Снимающий Голову понял, что началась стрельба, лишь тогда, когда в воздухе замелькали другие стрелы, а олени в панике заметались. Еще одно животное упало.
 Охотники, располагавшиеся на крыльях дуги, кинулись вперед, крича и размахивая накидками. Стадо разделилось, часть оленей устремилась назад, тем же путем, которым они пришли сюда, а другие продолжали бежать навстречу выстрелам Лучников.
 Упитанная самка неслась прямо на Снимающего Голову. Он приготовился, но в последний миг самка повернула в сторону. Он сделал бесполезный выпад копьем, промахнулся и переключился на крупного самца, мчавшегося за его спиной. Снимающий Голову увернулся от грозных рогов и ударил. Копье вырвалось из его рук, и вождь остался безоружным. На него выбежал еще один олень, и Снимающий Голову замахал руками и закричал, гоня животное обратно на охотников.
 Все закончилось очень быстро. Три оленя неподвижно лежали на сухой траве прерии. Еще несколько раненых животных, хромая и шатаясь, пытались уйти, их преследовали охотники.
 Начали подбегать кричащие и смеющиеся женщины, готовые приняться за разделку туш. Кто-то протянул Снимающему Голову его копье. Вождь не знал, убил ли он того самца или же копье выпало, когда раненый олень убегал.
 Снимающий Голову осмотрелся, пересчитывая убитых животных, и почувствовал разочарование. Это было гораздо лучше, чем ничего, но вождь рассчитывал на большее. Им нужно мясо.
 Снимающий Голову видел, как охотники возвращаются из погони ни с чем. «Может быть, — подумал он, — каких-нибудь животных можно догнать верхом». Вождь махнул Высокому Оленю и Серой Цапле.
 — Давайте возьмем лошадей. Может, забьем еще одного-двух.
 Три всадника бросились в прерию по следам убегающих животных. Вскоре они наткнулись на мертвую самку, в боку которой торчал оперенный конец стрелы. Охотники вернулись немного назад, чтобы подать знак остальным, и двинулись дальше, отыскивая следы других раненых.
 Первым заметил отчетливый кровавый мазок на низкой сухой траве Серая Цапля. Охотники поехали по следу, отмеченному достаточно частыми темно-красными каплями. Раненый олень убегал быстро, но охотники нашли место, где он стоял некоторое время, истекая кровью. Они кинулись дальше.
 Солнечный Мальчик был уже над головой, когда охотники обнаружили животное. Это был крупный самец, и даже с большого расстояния было видно, что он быстро терял силы. Охотники поспешили вперед.
 Когда они приблизились, олень лежал, но вскочил и, пошатываясь, побрел прочь, а трое охотников двинулись за ним.
 Они так увлеклись преследованием, что не замечали ничего вокруг — ни того, что далеко оторвались от остальных, ни меняющейся погоды. Ветер изменил направление и стал крепчать. К тому моменту, когда копья настигли свою жертву и олень упал замертво, было уже довольно ветрено.
 Охотники спешились и принялись решать, как поступить. Они были далеко от разделывающих туши женщин, а мясом нужно заняться немедленно.
 — Моя лошадь повезет его, — предложил Серая Цапля. — Надо разрезать тушу на куски, которые мы сможем поднять.
 Остальные с ним согласились. Если понадобится, охотники могут идти пешком, ведя лошадей в поводу. Все трое принялись за дело. Оленя быстро выпотрошили и отделили голову. Труднее всего было отрезать конечности и грузить куски туши на перепуганных лошадей. Факел Солнечного Мальчика опускался все ниже. Наконец охотники были почти готовы трогаться в путь.
 — Айээ! — вскричал Высокий Олень. — Смотрите!
 Вдоль всего горизонта виднелись столбы густого серого дыма. Дым становился гуще прямо на глазах и поднимался все выше, закрыв уже полнеба. Спустя несколько мгновений ноздрей охотников достиг едкий запах. Горела прерия, и свежий ветер с юго-запада раздувал пламя.
 — Бросайте мясо! Мы успеем ускакать! — Молодой вождь начал отвязывать ремни.
 — Нет, Снимающий Голову! Огонь движется слишком быстро!
 Снимающий Голову взглянул снова: дым уже стоял над прерией сплошной плотной стеной. Местами в нем мелькали языки пламени. Хуже всего было то, что прерия горела по всему горизонту, нечего было и надеяться объехать огонь. У него не было края.
 Послышался отдаленный треск, и лошади начали беспокойно топтаться. Ветер нес хлопья пепла, и запах дыма усилился. В небо взлетали языки пламени, иногда они были выше ив, растущих по берегу реки.
 На миг Снимающий Голову задумался, как мог вдруг возникнуть такой пожар, но тут же забыл об этом. Сейчас главным было выжить. Вождь огляделся в поисках воды, или голой вершины холма, или же крутого обрыва, которые могли бы преградить дорогу этому адскому пламени. Ничего похожего рядом не было. Снимающий Голову встревоженно повернулся к своим людям.
 Серая Цапля изо всех сил удерживал беснующихся лошадей. Высокий Олень, однако, казался таким невозмутимым, словно никакой опасности не было вовсе. Он спокойно сидел на корточках, снимая своим кремневым ножом кору с пары каких-то веточек.
 Снимающий Голову не знал, смеяться ему или сердиться. Может, молодой воин лишился рассудка? Вождь уже хотел было спросить об этом, но передумал. Высокий Олень был очень толковым молодым воином, не уступавшим своему отцу, Койоту, по части ума. Наверное, у него есть причина для столь странного поведения.
 Веточки, как заметил Снимающий Голову, были с ближайшей юкки, высохшие губчатые стебли, на которых когда-то были цветки. Концы одной из них Высокий Олень сделал плоскими, а другой — немного заострил, на манер веретена. Неужели он делает палочки для добывания огня? Молодой вождь окончательно перестал что-либо понимать. Может, у Народа есть какая-то магия, позволяющая тушить огонь при помощи палочек для разжигания? Снимающий Голову уже ничему не удивлялся.
 Вождь завороженно смотрел, как Высокий Олень срезает толстую зеленую ветку с соседнего куста и начинает обрезать ее. Потом Снимающий Голову тревожно взглянул на быстро приближающуюся стену огня. Что бы ни собирался сделать Высокий Олень, это наверняка должно сработать. Лошади плясали и рвали поводья.
 Высокий Олень теперь не спеша снял свою короткую набедренную повязку и вытащил из нее завязку. Согнув зеленую ветку на манер лука, юноша привязал к ее концам вместо тетивы этот кожаный ремешок.
 «Да, — убедился Снимающий Голову, — он делает палочки для добывания огня!»
 Высокий Олень обернул ремешок вокруг заостренной палочки из юкки и установил ее конец на плоскую часть второй палочки. Неровный осколок камня как раз подошел, чтобы упереть в него другой конец вращающейся палочки.
 С тех пор как Снимающий Голову присоединился к Народу, он множество раз видел, как таким способом разжигают огонь. Но никогда этого не делали при подобных обстоятельствах! Высокий Олень, сидя на корточках, опробовал свое приспособление, затем принялся за дело по-настоящему.
 После первых же нескольких вращений от палочек пошел белый дымок, потом у конца вращающейся палочки начала расти крошечная горка коричневого порошка — древесина стала обугливаться. Палочка продолжала вращаться, и порошок засветился, словно тлеющие угольки. Увидев это, Высокий Олень отбросил вращающуюся палочку, начал осторожно дуть на сверкающие искорки и наконец перенес палочку на пучок сухой травы, продолжая осторожно раздувать огонь. Внезапно травинки с треском вспыхнули, и Высокий Олень поспешно сунул горящую палочку в охапку травы, лежащую рядом.
 Пламя, раздуваемое ветром, жадно облизывало соседние пучки сухих растений. В одно мгновение огонь, зажженный Высоким Оленем, набрал силу и покатился по прерии.
 Высокий Олень поднялся, отвязал свой шнурок от палки и надел набедренную повязку. Отбросив палочки для добывания огня, он взял у Серой Цапли поводья своей лошади и направил ее туда, где прошло зажженное им пламя, достигшее уже противоположного холма. Высокий Олень предусмотрительно затоптал пару догорающих костерков и повел лошадь по голой почерневшей земле.
 — Пойдем, — сказал он. — Теперь можно.




 Глава 22


 Трое охотников осторожно повели перепуганных лошадей по теплой, еще дымящейся земле. Пройдя несколько сотен шагов, Высокий Олень остановился, и все трое обернулись взглянуть на стену огня, догонявшую их. Страшные пляшущие языки желтого пламени заставили Снимающего Голову вспомнить про адское пекло, которым его пугали в детстве.
 Огонь стремительно приближался, рев пламени, казалось, становится все сильнее. Пара охваченных ужасом кроликов, едва заметных в этом мраке, промелькнула мимо. Даже на таком расстоянии чувствовался жар. Снимающему Голову, впервые столкнувшемуся со страшным пожаром в прерии, этот жар казался живым, злобным, смертоносным чудовищем, вознамерившимся погубить их.
 Чудовище сосредоточило все свое внимание на людях и лошадях, жмущихся друг к другу, огненная стена словно выросла, добравшись до того места, откуда только что ушли охотники. Ужасное пламя остановилось и на мгновение взмыло ввысь, достигнув выжженной Высоким Оленем площадки. Но оно тут же поникло в бессильной ярости, и стена огня разделившись надвое, обошла людей.
 Жар и рев пламени покатились дальше, постепенно затухая. Охотники кашляли и терли глаза в едком дыму. Обезумевшие лошади начали потихоньку успокаиваться. Мгла понемногу рассеивалась, и вот уже сквозь дым мелькнул кусочек неба.
 — Нам придется подождать, — сказал Высокий Олень, — пока не станут видны звезды, иначе мы не найдем дорогу.
 Он спокойно опустился на землю, поджав ноги, и расслабился.
 Когда рассеялся дым, было уже совсем темно. Ветер стих. Вдали трое воинов видели длинную полосу огня, змеящуюся по холмистой прерии.
 За время ожидания они почти не разговаривали. Открывшего рот тут же начинал мучить приступ кашля. Все трое, однако, думали в общем-то об одном и том же — о лагере, о том, что с их семьями.
 Клан не должен был пострадать от огня. Вышедшие на разделку туш были достаточно близко от поселения, чтобы успеть вернуться. Сам же лагерь находился на вытоптанной площадке. Если где-то на ней и загорелся бы небольшой огонь, его легко можно было затоптать или залить, а если понадобится, пустить встречный пал.
 Нет, охотников терзала сейчас другая мысль: не напал ли кто на их поселение? Было совершенно очевидно, что кто-то поджег сухую прерию. Случалось, что пожары начинались из-за молнии, но сегодня грозы не было. Значит, поджог был делом человеческих рук.
 А кому это было выгодно? В Месяц Зеленеющей Травы люди часто поджигали прошлогоднюю траву, чтобы быстрее проросла новая и ее сочная зелень привлекла бизонов. Шаманы решали, когда это делать, и внимательно следили за соблюдением ритуала. Но сейчас для этого совершенно неподходящее время. Никому из людей нет никакой пользы от почерневшей, выгоревшей прерии.
 Следовательно, вывод напрашивался сам. Пожар устроили Крушители Черепов. Было ли это способом отвлечь внимание от готовящегося нападения?
 Когда дышать стало легче, трое воинов принялись обсуждать это, и стало ясно, что все они боятся одного и того же. Надо быстрее возвращаться.
 Дым все еще застилал небо, но звезды уже можно было различить. Воины определили направление по Семи Охотникам и Вечной Звезде. Высокий Олень указал в нужную сторону и пошел впереди, ведя свою лошадь в поводу. Остальные двинулись следом.
 Почерневший мир вокруг казался чужим и зловещим. То тут, то там еще вспыхивало пламя. Медленно тлела случайная кучка сухого бизоньего навоза, и тонкая струйка белого дыма странно выделялась на фоне обожженной черной земли.
 Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем с вершины очередного холма охотники увидели лагерь. К их великому облегчению, в нем, похоже, все было спокойно. Тусклые красноватые отсветы огня в очагах типи показались им самым приятным и успокаивающим зрелищем. На поселение никто не напал.
 Воины поспешили вперед, издавая боевой клич Народа, чтобы их по ошибке не приняли за врагов.
 Потом они узнали, что люди сумели отвести огонь от лагеря. В нескольких сотнях шагов от поселения нашлось место, позволившее сделать это. Там было каменистое русло небольшого пересохшего ручья, и именно оттуда пустили встречный пал. Людям повезло, и ветер удачно переменил направление как раз в нужный момент. Основной пожар с ревом прокатился западнее, людям пришлось прилагать незначительные усилия, чтобы сбивать случайные языки пламени.
 Все радовались столь удачному маневру. Белый Бизон, конечно же, не преминул приписать изменение ветра своей магии и извлечь из этого некоторую выгоду. Трава возле лагеря, необходимая лошадям в долгие зимние месяцы, была спасена.
 Конечно, в поселении тревожились о трех пропавших охотниках. Но опять-таки скорее не о том, смогут ли они спастись от огня, а опасаясь нападения врагов.
 Снимающий Голову обнял жену, а та смеялась, глядя на его закопченное, почерневшее лицо. Но по тому, как нежно Высокий Тростник касалась щеки мужа, стало ясно, как она беспокоилась.
 — Видел ли ты Крушителей Черепов, муж мой?
 Он покачал головой:
 — Нет. Здесь они тоже не появлялись?
 Снимающий Голову передал жене повод и снял со спины лошади покрытые сажей куски мяса. Большая Нога отогнала собак и принялась возиться с добычей. Высокий Тростник присоединилась к матери.
 Снимающий Голову через лагерь повел кобылу к реке. Тут же рядом с ним возник Койот. Некоторое время они шли молча.
 Наконец молодой вождь заговорил:
 — Что это значит, Койот? Зачем они подожгли траву?
 Койот пожал плечами:
 — Кто знает, почему Крушители Черепов делают то, что они делают?
 — Но ведь это было самое подходящее время напасть на нас!
 Койот кивнул:
 — Они не станут нападать, если их мало.
 Постепенно все становилось на свои места. Ясно, что Крушителям Черепов все это время было известно, где клан остановился на зиму. И все же пока они избегали открытого нападения — враги не отваживались на это со времен Великой Битвы.
 Теперь — другое дело: Крушителям Черепов противостоит ослабленный клан, изолированный, испытывающий нехватку продовольствия, за которым можно следить, выбирая подходящий момент для атаки. Большие силы держать поблизости невозможно, но один-два разведчика вполне способны наблюдать и сообщать обо всем, что происходит.
 Именно эти разведчики, увидев, как люди рассыпались по прерии, выйдя на оленью охоту, не смогли устоять перед соблазном заставить их поволноваться из-за пожара. Чтобы напасть, сил у них было мало, но все же они могли причинить множество неприятностей.
 Когда Снимающий Голову это понял, его охватил ужас. Ясно, что клан не сможет двинуться с места. За ними будут все время следить. Находясь под угрозой неожиданного нападения, люди не отважатся покинуть свое теперешний относительно безопасный лагерь. Даже охотничьи отряды будут беззащитны перед внезапным нападением численно превосходящего врага.
 Петля медленно, но верно затягивалась вокруг клана Лошади. Сегодня им повезло. В следующей стычке они, возможно, потеряют воина, а то и двоих. Неосторожного часового может подстеречь пущенная из темноты стрела.
 Снимающий Голову теперь словно читал мысли врагов. Не желая рисковать в открытом бою, они станут всячески ослаблять их клан и ждать своего часа.
 Вождю вспомнилась сцена, свидетелем которой он стал однажды в прерии. Стая волков окружила старого бизона. Пока он был в расцвете сил, волки бы не посмели на него напасть. Теперь, старый и ослабевший, утративший быстроту реакции, бизон пытался сопротивляться. То один, то другой волк делал прыжок, стараясь ухватить беднягу за вздымающийся бок. Бизон поворачивался навстречу врагу, но его тут же атаковали с другой стороны. Конец был лишь вопросом времени.
 Снимающий Голову тогда, поддавшись сентиментальному порыву, разогнал волков при помощи копья. Но он знал, что те вернутся.
 И теперь вождь остро чувствовал схожесть ситуации. Клан Лошади оказался в таком же положении. Люди могли отражать небольшие атаки, могли спастись от пожара в прерии, сумеют, возможно, даже избежать голодной смерти зимой. Но все равно за этим последует решающий бросок.
 Снимающий Голову понимал, что будет именно так. Рано или поздно их уничтожат. Маловероятно, что клан Лошади сумеет покинуть свой зимний лагерь.




 Глава 23


 В дни, последовавшие за пожаром, люди немного успокоились и повеселели. Стояла необычайно хорошая погода. Факел Солнечного Мальчика дарил благодетельное тепло, листья медленно опадали на землю, и казалось, что в общем-то все в порядке.
 Удалось добыть немало оленьего мяса, и женщины не покладая рук приготавливали его для длительного хранения. Шкуры оленей тоже надо было выделать и выдубить. Все это создавало приятную видимость нормальной жизни племени.
 Но Снимающему Голову ощущал беспокойство, и это его чувство вполне разделяли Койот и Белый Бизон. Люди казались слишком уж самоуверенными. Еды для зимних месяцев было недостаточно, и хотя многие это понимали, похоже, это их не волновало. Изобилие нескольких последних зим сделало людей легкомысленными. Только старшие члены племени помнили тяжелые времена и голод. Молодые словно ждали, что все как-нибудь уладится само собой.
 Но еще сильнее вождя заботило другое. Теперь он был совершенно уверен, что за лагерем клана Лошади наблюдают. Может, Крушители Черепов и не установили непрерывной слежки, но было очень неприятно сознавать, что враги рыскают где-то поблизости. Люди никогда, ни в какую минуту не знали, следят за ними или нет. Но это не имело значения. Рано или поздно, на них нападут. Снимающий Голову склонялся к мысли, что враги дождутся Месяца Зеленеющей Травы, когда клан будет особенно ослаблен голодом. Это время у Крушителей Черепов было излюбленным для набегов. С началом погожих весенних дней их молодежь тоже становилась воинственной.
 Так что, по крайней мере для себя, Снимающий Голову решил, что будет именно так. Главное нападение произойдет весной. А до того момента враги будут время от времени напоминать о себе, чтобы люди не осмеливались свободно ходить на охоту.
 Таким образом, перед кланом стояли две задачи. Первая — подготовиться к зиме — была неотложной, но не менее важной представлялась и другая. Необходимо было выработать план обороны лагеря. Снимающий Голову изучил окрестности поселка с вершины дозорного холма. Вождь вспоминал времена своей учебы в Академии, такие далекие теперь. Его, кадета Хуана Гарсию, учили многому, но он никогда не был особо прилежным учеником. Гарсия привык рассуждать о римских оборонительных сооружениях, о стенах, баррикадах и контрфорсах. В некоторых книгах в библиотеке Академии попадались соответствующие картинки.
 Но у клана не было ни людей, ни приспособлений для строительства земляных укреплений. При всем старании максимум, что они могут возвести, — легкие изгороди из веток вокруг типи. Это делалось из поколения в поколение, чтобы ослабить силу ветра и задержать снег.
 Снимающий Голову начал прикидывать, что и такие баррикады могут оказаться полезными, если соорудить их в том узком месте, где луг переходит в прерию. Именно отсюда могут налететь вопящие всадники. Сгодится любая преграда, чтобы замедлить их стремительную атаку. Вождь попытался представить себе такую загородку из сучьев. Да, она уменьшит скорость нападения, лошади притормозят перед прыжком, а всадникам придется в этот момент полностью сосредоточиться на своих конях. Эх, если бы у него еще была сотня солдат, чтобы поставить их позади такого барьера! Если грамотно расположить свои силы, наступающие были бы уничтожены.
 «Но, — вздохнул молодой вождь, — у меня нет сотни солдат».
 Есть только считанные воины. Самые старшие и опытные — Лучники, они должны оборонять фланг от пеших врагов, которые попытаются пробраться через лес.
 Остальные воины — молодые Лошадники, не последовавшие за Кровавыми. Им вряд ли будет удобно контратаковать внутри поселения, среди типи, верхом. Наверное, им тоже лучше сражаться пешими.
 Айээ, если бы у них была пара сотен рук, способных просто держать копье. Постепенно идея, порожденная отчаянием, начала вырисовываться все отчетливее. Да, это может сработать! Вождь поспешил вниз, рассказать о своем плане Койоту.
 На следующий день с самого утра закипела отчаянная работа: люди рубили и стаскивали сучья для заграждения. Снимающий Голову представлял, как невидимые наблюдатели потешаются над тщетными усилиями обреченного клана. Всадник без труда перепрыгнет такое хлипкое препятствие или попросту прорвется сквозь него.
 На самом деле, Снимающий Голову внимательно контролировал ход возведения преграды. Он хотел, чтобы сооружение получилось ни слишком высоким, ни чересчур широким. Оно должно всем своим видом поощрять самоуверенных вражеских воинов на лошадях перескочить через него. В этом была вся соль плана.
 С внутренней стороны барьера врагов ждал смертоносный сюрприз: наклонно врытые в землю заостренные колья, замаскированные тонкими ветками. Дюжины таких импровизированных копий разной длины были спрятаны вдоль всего барьера, защищая его почти так же надежно, как отряд солдат, о котором мечтал молодой вождь. Даже, возможно, лучше, поскольку вносили элемент неожиданности. Снимающий Голову вновь почувствовал себя увереннее.
 Вскоре пришла ночь, когда Создатель Холода налетел на лагерь. Ледяной дождь стучал по шкурам типи. Этот отчетливый барабанный стук был уже знаком Снимающему Голову. Клапаны для выхода дыма были плотно закрыты, и клан Лошади спрятался в типи, дожидаясь окончания бури.
 На следующее утро на деревьях, кустах и траве прерии сверкали кристаллики льда. Немногие остававшиеся на деревьях вдоль реки листья быстро осыпались. Лишь величественные дубы в роще сохраняли листву. Дубовые листья, до этого густо-красные, теперь пожухли, скрутились и покоричневели, но они будут крепко держаться за ветки, пока не придет пора появиться новой листве в Месяц Зеленеющей Травы.
 Для клана эта особенность дубов была очень важна, потому что давала укрытие. Укрытие не для людей, а для случайных оленей, которые могли сюда забрести и стать едой в голодные месяцы.
 Люди продолжали готовиться к зиме, стараясь не думать о возможном нападении.
 Об этом пришлось вспомнить одним морозным утром, когда двое ребятишек с криком примчались из рощи, где собирали хворост. Воины схватили оружие и побежали туда, но никого не нашли.
 Тем не менее дети утверждали, что неожиданно столкнулись с вооруженным Крушителем Черепов. Мужчина прыгнул на них со свирепой гримасой, и дети, побросав свои веточки, бросились наутек.
 Нашлись такие, кто был склонен не доверять этой истории.
 — Дети, — говорили они, — известные выдумщики и испугались в густом лесу тени или оленя.
 — Как ты думаешь, что они видели? — спросил молодой вождь своего тестя, когда они остались вдвоем.
 Койот помедлил с ответом.
 — Боюсь, Снимающий Голову, они видели Крушителя Черепов.
 Вождь кивнул. Он тоже так думал. Враг будет напоминать о себе, чтобы заставить людей нервничать и быть настороже. Они не смогут ни погнаться за чужаком, ни даже организовать охоту, чтобы добыть пищу за пределами лагеря. И это происшествие было ясным тому свидетельством. Даже леса небезопасны. Петля все туже затягивалась вокруг обреченного клана Лошади.
 Снимающий Голову опять почувствовал, что не оправдал доверия народа своей жены. Интересно, что скажут в дни следующего Танца Солнца? В кругу вождей на Большом Совете его место будет пустовать.




 Глава 24


 Зима была не слишком суровой, но и не особенно мягкой. Было несколько бурь, когда Создатель Холода носился над прерией, оставляя после себя белое пушистое одеяло. Но Солнечный Мальчик, хоть и оттесненный далеко к югу, всякий раз находил силы вернуться. Лучи его факела растапливали выпавший снег, и спустя считанные дни уже снова можно было осторожно передвигаться по окрестностям.
 В эту пору нападение клану не грозило. Слишком опасно было пускаться в путь в такую погоду. Крушители Черепов не стали бы рисковать подвергнуться неожиданной атаке Создателя Холода на открытой равнине.
 «К тому же, — угрюмо размышлял Снимающий Голову, — враги отлично понимают, что люди никуда не денутся».
 У клана Лошади нет выбора. Они должны отсиживаться, стараясь экономить скудные запасы пищи, и ждать неминуемого нападения.
 Одна старая женщина, по-видимому, сдалась, не выдержав постоянного напряжения. Был серый полдень, Создатель Холода гнал тяжелые черные тучи с северо-запада. Уже падали мягкие снежные хлопья, и люди торопились подобрать последние хворостины и остатки сухих бизоньих лепешек для очагов и укрыться в своих типи. От рощи вдоль реки бежали трое ребятишек.
 — Крольчиха ушла в прерию! Женщина собирала хворост вместе с нами, — рассказали дети, — и прошла немного дальше вниз по реке. Вдруг она остановилась, аккуратно положила свою небольшую вязанку на землю и пошла прочь, что-то напевая себе под нос.
 — Покажите, где это случилось, — приказал Снимающий Голову.
 Дети отвели группу воинов и взволнованных родственников в рощу.
 Жалкая вязанка хвороста сиротливо лежала возле могучего старого тополя. Люди вглядывались в сумрак надвигающейся бури, но женщины не было видно. Поднимался ветер, снег пошел сильнее. Не могло быть и речи о том, чтобы начинать поиски в сгущающейся тьме под вой Создателя Холода, подстерегающего свои жертвы.
 Койот обратился к перепуганным детям, широко раскрытыми глазами уставившимся в снежную мглу:
 — Что пела Крольчиха?
 — Похоже было на Песню Смерти, Дядя.
 Койот кивнул и ласково обнял маленькую девочку за плечи. В памяти Снимающего Голову всплыли слова Песни Смерти:
 Трава и небо вечны,
 Но сегодня славный день, чтобы встретить смерть!
 Эту странную, западающую в душу песню пели редко, лишь тогда, когда кто-то чувствовал, что смерть неминуема. Подчас воин мог затянуть ее во время битвы, в знак того, что намерен сражаться, пока не погибнет. Странно, что старуха вдруг решила запеть ее.
 — Пойдемте, — сказал Койот. — Пойдемте домой.
 Маленькая группка печально повернулась и побрела домой.
 — Возьмите дрова, — велел детям Койот.
 Те разделили жалкую охапку, и каждый потащил свою небольшую ношу.
 Снимающий Голову приноровился к шагу Койота:
 — Крольчиху свела с ума тревога, Дядя?
 Койот внимательно взглянул на молодого вождя и мягко ответил:
 — Нет, Снимающий Голову. Это древний обычай Народа. Крольчиха ушла в прерию, чтобы у молодых осталось больше еды.
 Дальше они шагали молча. Снимающий Голову понимал теперь, почему старая женщина запела именно Песнь Смерти. Это была ее битва за выживание клана. Подобно воину, отдающему жизнь ради своего народа, старуха гордо шла навстречу своей смерти со словами:
 Трава и небо вечны,
 Но сегодня славный день, чтобы встретить смерть!
 Это была ее последняя жертва во имя своего народа. Много раз в последующие месяцы Снимающий Голову будет вспоминать эту храбрую женщину.
 Еды становилось все меньше, и люди тощали и слабели. Лучшее из того, что было, доставалось детям. Снимающий Голову знал, что это было законом Народа. Молодое поколение, надежду на будущее, надо сберечь любой ценой.
 В конце концов припасы истощились настолько, что люди начали есть собак. Было время, когда Снимающему Голову казалось, что он никогда не проголодается настолько, чтобы наслаждаться собачатиной. Теперь она казалась ему очень даже вкусной.
 И все же к окончанию Месяца Снегов даже собак почти не осталось. Похоже, Месяц Голода должен был оправдать свое название. Оставшееся съестное было собрано в одном месте, чтобы поделить его по справедливости. Некоторые семьи, не так бережливо обращавшиеся со своими припасами, уже начали страдать от голода.
 Иногда в такой отчаянной ситуации случалось добыть какого-нибудь одинокого оленя, забредшего в окрестности лагеря в поисках места для зимовки. Но во время Месяца Голода животные уже не кочевали. Оленину можно добыть лишь случайно, если очень повезет.
 Те части туш, которые раньше выбрасывали или кидали собакам, стали теперь источником жизни. Варили шкуры и требуху, и эти жидкие водянистые похлебки, по крайней мере на некоторое время, заполняли пустоту в желудке.
 И все же положение клана становилось отчаянным. Оставшихся собак едва хватит для того, чтобы восстановить их поголовье, хоть и казалось весьма сомнительным, что люди дотянут до времени, когда такая предусмотрительность оправдается.
 — Снимающий Голову, нам придется съесть лошадей, — прошептала Высокий Тростник однажды ночью, когда они лежали, прижавшись друг к другу, под меховыми одеялами. Она уложила детей спать полуголодными. Сова, конечно, еще сосал грудь, но Высокий Тростник чувствовала, что молока становится все меньше. Снимающий Голову делал все что мог, разными способами стараясь отдавать жене часть своей еды. Высокий Тростник обожала его за это, но пищи все равно не хватало. Молодая женщина понимала, что быстро слабеет. Сова высасывал все молоко, что могло дать ему ее изможденное тело, и требовал еще.
 Снимающий Голову крепче обнял ее:
 — Знаю.
 Ему страшно не хотелось даже думать об этом. И дело было не только в том, что сама идея поедания конины была чужда его воспитанию.
 Величайшие изменения в жизни Народа, происшедшие в столь короткое время, были прямым следствием появления у них лошадей. Использование лошадей открыло перед племенем такие возможности, что возврат к прежнему существованию казался уже невозможным.
 Ну предположим, они съедят коней, чтобы пережить зиму. Предположим также, что каким-то чудом им удастся выдержать атаку Крушителей Черепов в Месяц Зеленеющей Травы. Как они станут охотиться без лошадей? И, что не менее важно, где возьмут новых? Любой ценой надо сохранить хотя бы часть табуна.
 В конце концов, от решения этого вопроса стало зависеть дальнейшее выживание клана. Для обсуждения был созван совет. Решили приносить коней в жертву по одному по мере необходимости. Первыми должны стать мерины, не пригодные к воспроизводству. Снимающий Голову тешил себя слабой надеждой, что прежде, чем они съедят их всех, случится что-нибудь, что позволит сохранить кобыл, а значит, и жеребят, которых те, возможно, носят.
 Первая из лошадей была зарезана на следующее утро. По крайней мере, на некоторое время животы наполнятся, и дети не будут плакать по ночам от голода. Когда мясо кончится, придет очередь следующей.
 Однако вышло так, что всего двух лошадей успели съесть до того, как нечто важное полностью изменило ситуацию.




 Глава 25


 Случилось то, что должно было случиться. Дозорный с холма первым заметил приближение врага. Воин зажег сигнальный огонь, чтобы предупредить остальных, и спустился в лагерь.
 Отряд Крушителей Черепов был силен, воинов в нем оказалось больше, чем пальцев на руках и ногах у трех человек. Враги ввели себя нагло и, собравшись у заграждения из прутьев, делали вид, что собираются атаковать.
 Но в атаку они не бросались. Крушители Черепов все время держались на почтительном расстоянии, превышающем дальность полета стрелы из большого лука. Большую часть дня враги провели, демонстрируя себя и свою силу, а потом спокойно разбили лагерь в нескольких сотнях шагов вверх по реке. Снимающий Голову был разочарован. Он было даже решил, что враги собираются предпринять вылазку после наступления темноты, но быстро отверг эту мысль. Крушители Черепов не станут рисковать даже несколькими воинами — в момент последней атаки нужны будут все.
 Люди тщательно расставили в лесу часовых, чтобы не пропустить внезапного нападения пробравшихся между деревьями пеших врагов, и отправились отдыхать. Снимающий Голову спал мало. Он не мог думать ни о чем, кроме того, что же теперь предпринять. Впрочем, оставалось только ждать. Положение клана Лошади казалось безнадежным. Снова и снова Снимающий Голову винил себя. Зачем он согласился стать вождем?
 Атака началась вскоре после рассвета. Враги нагло кружили на виду, но неожиданно их нестройные ряды приобрели видимость порядка. Явно по сигналу Крушители Черепов развернули коней. Земля вздрогнула от топота сотен копыт. Всадники ринулись на жалкие укрепления людей.
 Мужчины клана схватили оружие и кинулись к изгороди.
 — Следите за лесом! — закричал Снимающий Голову.
 Возможно, эта атака просто для отвлечения внимания.
 Пронзительно крича, Крушители Черепов неслись к лагерю, их «йип-йип-йип» все громче звенело в утренней тишине. Враги были уже почти на расстоянии полета стрелы. У нескольких защитников не выдержали нервы, но ни одна из выпущенных ими стрел не долетела до Крушителей Черепов.
 Вдруг все всадники повернули лошадей и начали останавливаться, смеясь, указывая руками в сторону поселения и обмениваясь шуточками. Они медленно поехали назад к своему лагерю, оставив защитников в растерянности и недоумении. Снимающий Голову быстро огляделся, опасаясь другого нападения, но его не было.
 Враги попросту отошли. И тогда молодой вождь понял. Это был обман, ложная атака, чтобы держать людей в еще большем напряжении. Крушители Черепов играли с обреченным поселением, заставляя его обитателей сходить с ума от страха и неуверенности. Снимающий Голову вспомнил, как в далеком детстве видел кошку, играющую с мышью. Враги так же собирались наслаждаться своей местью как можно дольше. И вновь вождь потерял надежду на то, что кому-нибудь из них удастся покинуть это место.
 Весь остаток дня люди были начеку. Они не расставались с оружием, а Крушители Черепов постоянно держались в поле зрения.
 Ничего особенного не происходило. Несколько раз малочисленные группы врагов подъезжали вплотную к изгороди, но оставались вне досягаемости для Лучников. В основном это были разгоряченные юнцы, развлекавшиеся тем, что выкрикивали оскорбления и ругательства. Им явно приказали не ввязываться в бой.
 Молодые воины клана не могли удержаться, чтобы не отвечать им, но тоже старались избегать военных действий.
 Один юный Крушитель Черепов подъехал поближе и прокричал, повторяя свои слова на языке жестов:
 — Мы перебьем вас, и тогда ваши женщины узнают, что значит делить ложе с настоящими мужчинами!
 Из стана защитников взвилась одинокая стрела, на миг словно зависла в воздухе и упала, не долетев. Крушитель Черепов рассмеялся.
 За всех ответил Высокий Олень:
 — Я не вижу настоящих мужчин. Я вижу лишь трусов, боящихся подойти поближе!
 Обмен оскорблениями продолжался весь день с небольшими перерывами, но обе стороны знали, что это всего лишь болтовня. Положение не менялось. В ту ночь людям было не до сна, но нападения не последовало.
 На следующее утро Крушители Черепов повторили свою ложную атаку. Они вновь остановились вне досягаемости для стрел. Нападение завершилось смехом, шутками и оскорбительными жестами. Тот же ритуал повторился и днем позже, и воины, видя, что за этим ничего не следует, начали расслабляться. Койот, Белый Бизон и другие предупреждали, что нельзя терять бдительность.
 Еще через день враг несколько изменил тактику. На рассвете всадники не появились. Люди, ожидавшие новых неприятностей, все же занялись обычными утренними делами. Женщины наполнили мехи водой, и столбы белого дыма из очагов повисли над типи.
 Вдруг раздался негодующий женский вопль.
 — Айээ! — кричала женщина. — Вода грязная!
 Так и было. Другие тоже попробовали воду из мехов или зачерпнули пригоршней из реки. Поток, прежде чистый и сверкающий, теперь стал мутным, серовато-бурым.
 Догадаться, в чем дело, было нетрудно. Крушители Черепов просто отвели своих лошадей вверх по течению и оставили их на ночь в воде или около нее. Снимающий Голову мог точно сказать, какой именно пологой луговиной они воспользовались. Теперь вода была мутной от грязи и конского помета. Положение стало еще более сложным.
 Люди, проведшие последние сезоны засух на равнинах, привыкли к нехватке воды. Они методично выкопали небольшие ямы рядом с руслом реки и ждали, пока те заполнятся просочившейся сквозь песок водой. Все-таки это была вода, и вкус ее был лучше, чем у той, что текла теперь в реке.
 В этот вечер Снимающий Голову, пережевывая жесткие жилистые волокна конского мяса, думал о том, что простота решения проблемы с водой обманчива. Если противник продолжит пасти свой табун в верховье реки, вода сделается еще хуже, и все их импровизированные колодцы станут грязными. Уже через несколько дней вонь будет непереносимой, а вода, даже профильтрованная сквозь песок, непригодной для питья. Если, конечно, кто-то из клана будет еще жив через эти самые несколько дней.
 Ежедневные ложные атаки продолжались, но теперь — в разное время. Иногда это случалось на рассвете, иногда Солнечный Мальчик уже успевал подняться высоко, а однажды — когда последние лучи его факела отбрасывали длинные тени на равнину. Похоже, враги понимали, как тяжела подобная непредсказуемость.
 В довершение ко всему однажды ночью в лесу был убит дозорный. Молодому воину разбили голову боевой дубинкой, причем так бесшумно, что об этом узнали, только найдя на рассвете тело.
 Результатом стали новые бессонные ночи. Казалось, будто за каждым следят Крушители Черепов. В любой тени мерещилось лицо врага. Люди впали в уныние, и в лагере поселилось чувство полной беспомощности.




 Глава 26


 Наконец настал день, когда атака врага оказалась настоящей. Как обычно, всадники устремились вперед, прямо на заграждение, а защитники поселения ждали, стискивая оружие. Стук копыт и высокий фальцет боевого клича эхом отдавались над равниной.
 Передние ряды кричащих воинов достигли места, на расстоянии полета стрелы, где они прежде всегда поворачивали. Но сегодня Крушители Черепов лишь подхлестнули лошадей и помчались дальше. Воины Народа, крича, кинулись к баррикаде.
 — Айээ, — тихо пробормотал Койот, держась рядом со Снимающим Голову, — сегодня они решились!
 — Лес! Следите за лесом! — закричал молодой вождь.
 Несколько бегущих воинов повернули и бросились к опушке.
 Но там никого не оказалось. Всей своей мощью враг обрушился на заграждение. Снимающий Голову, затаив дыхание, смотрел, как первые всадники приближаются к жалкой изгороди.
 Крупный жеребец, понукаемый визжащим воином, опередил всех. Он и должен прыгнуть первым. Конь аккуратно подобрал передние ноги и перелетел через препятствие там, где оно было пониже. И вдруг то, что должно было стать красивым приземлением, обернулось самым нелепым и кошмарным образом. Один из заостренных кольев, до сих пор невидимый, воткнулся в тело тяжелого жеребца, и тот рухнул. Всадник полетел через голову коня.
 Спустя еще несколько мгновений на протяжении всей изгороди лошади взмывали над препятствием и напарывались на поджидающие их колья. Боевой клич Крушителей Черепов заглушило ржание раненых лошадей и вопли людей. Умирающие животные брыкались и бились, давя своих сброшенных седоков. И следующая волна атакующих, мчавшихся слишком быстро, чтобы суметь остановиться, взмыла над барьером для того только, чтобы полететь кубарем, наткнувшись на корчившихся на земле раненых.
 Воины Снимающего Голову устремились вперед. Они стреляли из луков, кололи копьями, крушили врагов дубинками. Мало кто из нападавших был в состоянии сопротивляться. Те, кто еще мог, отчаянно карабкались через поврежденную изгородь, надеясь удрать под градом стрел. Снимающий Голову увидел, как вылетевшая из толпы дубинка с треском врезалась в голову одному из отступавших. В бой вступили женщины. Крушитель Черепов кубарем перелетел барьер, и больше его не было видно.
 Те из всадников, кому удалось удержать своих коней от прыжка, подбирали оставшихся безлошадными соплеменников. Еще через несколько минут все было кончено. Крушители Черепов отступили.
 Снимающий Голову все еще стоял в оцепенении, его едва не тошнило при виде того, к чему привела им же придуманная хитрость. Его инстинкт лошадника восставал против убийства таких чудесных животных. Но есть, в конце концов, вещи и поважнее.
 — У нас получилось! — гаркнул он, наполовину себе самому. — Мы их остановили!
 Над осажденным лагерем поднялся гул радостных голосов. Кое-кого из молодых пришлось удерживать, чтобы они не устремились в погоню за отступающими врагами.
 Воины пошли вдоль барьера, чтобы проверить, все ли оставшиеся возле него Крушители Черепов больше не представляют угрозы. Несколько растерянных лошадей, уцелевших благодаря тому, что упали поверх тел других, бродили вдоль изгороди и отчаянно ржали. Несколько тяжело раненных животных пришлось быстро прикончить.
 Вперед, шаркая, вышла старуха с разделочным ножом в руке.
 — Крушители Черепов привели нам мяса, — радостно захихикала она, и ее кремневый нож принялся за дело.
 К ней присоединились другие, и вскоре поселение выглядело так, как будто его обитатели вернулись с удачной охоты. На специальных сушилках висели полосы конского мяса, и даже шкуры были растянуты на колышках, подобно бизоньим.
 К вечеру в лагере начался праздник. Правда, поводов для него представлялась немного, передышка была лишь временной, но, как бы то ни было, люди все-таки праздновали победу. Враг был остановлен.
 В свою очередь Крушители Черепов отошли в свой лагерь, по-прежнему в пределах видимости. Они, похоже, были взбешены и озадачены. Очевидно, способ обороны клана Лошади стал для них полной неожиданностью. Около полудня трое Крушителей Черепов, сев на коней, поскакали по равнине и скрылись из виду н западе.
 — Они поехали рассказать остальным, — констатировал Койот.
 К Снимающему Голову уже возвращалось трезвое понимание ситуации. Положение клана Лошади было немногим лучше, чем раньше. Люди по-прежнему не могли двинуться с места, не могли охотиться, не могли делать ничего — только ждать неминуемого конца.
 Вождь размышлял о возможном нападении на лагерь врага. Сейчас, когда много воинов врага убито или ранено и много лошадей пропало, самый подходящий для этого момент.
 Но Снимающий Голову понимал, что его собственные силы все-таки слабее. В его распоряжении считанные единицы молодых воинов, умеющих обращаться с лошадью и копьем, а идти в атаку нужно, конечно же, верхом. Пешие воины окажутся слишком уязвимыми, наступая на вражеский лагерь по голой равнине. Всадники уничтожат их в один миг.
 Даже теперь, когда Крушители Черепов временно ослаблены, люди не могут так рисковать. К врагу скоро подойдет подмога, и каждый новый воин будет жаждать мести.
 Также не может быть и речи о том, чтобы попробовать уйти с этого места. Наиболее беззащитным клан бывает во время перехода, даже при самых благоприятных обстоятельствах. Воинов, отягощенных женщинами, детьми и тем разнообразным скарбом, от которого зависит сама жизнь, легко загнать в ловушку на равнине.
 Теперь же, ослабленная, с немногими лошадьми, колонна будет беспомощна, как теленок перед волками.
 Некоторое время Снимающий Голову в отчаянии цеплялся за мысль о том, чтобы покинуть лагерь. Если они бросят все свои пожитки, оставят типи, шесты, вообще все, кроме еды, люди смогут идти быстрее. Каждый должен будет взять еды столько, сколько сможет унести.
 Но если враг перехватит их посреди прерии, они не смогут двигаться вовсе. Будут не в состоянии пополнить скудные запасы воды и пищи. Они станут еще беспомощнее. Снимающий Голову отказался от этого плана, по крайней мере на время. Следовало подумать о более неотложных делах.
 Тела убитых врагов вытащили за барьер. Молодые воины поправляли и укрепляли заграждение. Заменять заостренные колья, вырванные или сломанные, смысла не было. Они больше не сработают. Теперь, когда враг познакомился с этой ловушкой, он не станет повторять фронтальную атаку.
 «Интересно, — почти равнодушно размышлял Снимающий Голову, — откуда они нападут теперь? Наверное, из леса».




 Глава 27


 В ту ночь люди, уставшие после трудного дня, хорошо отдохнули. Можно было не опасаться нападения врагов, деморализованных поражением.
 С первыми лучами Солнечного Мальчика люди увидели, что тела врагов исчезли. Их унесли под покровом темноты. Для Крушителей Черепов делом чести было похоронить своих мертвых по всем правилам. Тела их, оплаканные и завернутые в шкуры вместе с наиболее ценными вещами, следовало уложить на погребальные помосты.
 Клан Лошади тем временем продолжал праздновать победу, пребывая почти в эйфории. Народ не потерял ни одного из своих.
 Теперь у них было куда больше еды, чем день назад, и они нанесли врагу ощутимый урон. В такой ситуации нетрудно было проникнуться излишним оптимизмом насчет своего положения.
 Конечно, такова была традиция, возникшая как результат всей повседневной жизни Народа. Если сегодня нет еды — что ж, может, она будет завтра. Этот глупый оптимизм временами начинал сердить Снимающего Голову. В его культуре такое отношение сочли бы ребяческим, несерьезным. Однажды вождь заговорил с женой об этом.
 — А что здесь такого? — Высокий Тростник, казалось, была озадачена. — Мы делаем что можем и готовы к тому, что случится. Что-то ведь всегда происходит.
 «Да, — мрачно подумал Снимающий Голову, — всегда что-то да происходит, даже если это „что-то“ сулит гибель».
 Однако в этот день невозможно было оставаться угрюмым и озабоченным. Хорошее настроение людей было заразительным, и Снимающий Голову поймал себя на том, что сам улыбается. И казалось совсем неважным, что клан не может покинуть это проклятое место. Сегодня у них есть еда; даже отсюда видно, как взбешенные, обманувшиеся в своих расчетах враги бесцельно слоняются по лагерю, и этого достаточно.
 Погода была удивительно славная — один из тех теплых, напоенных ароматами земли дней, какие случаются в Месяце Зеленеющей Травы. Снимающий Голову отыскал жену, и вдвоем они поднялись по склону холма позади типи, погреться в теплых лучах факела Солнечного Мальчика. С того момента, как они оказались без собственного типи, им очень редко удавалось побыть вдвоем. Они лишились не только условий для физической близости, но и возможности проводить время наедине, делясь мыслями. Как бы ни было хорошо среди родных в типи Койота, там было очень людно. Порой уединения хотелось больше, чем дружеского общения с многочисленной родней.
 Снимающий Голову заметил среди увядшей прошлогодней травы россыпь крошечных беловато-кремовых цветков. Он сорвал несколько штук и вернулся к обломку скалы, у которого они сидели. Высокий Тростник поднесла этот малюсенький букет к лицу.
 — Собачий клык, — улыбнулась она. — Помнишь, ты приносил их мне в нашу первую весну?
 Он надеялся, что она вспомнит, и обрадовался. Это было до рождения Орла, до того, как Снимающему Голову легла на плечи ответственность за клан. Насколько проще все было тогда.
 Вождь сел рядом с женой, и вдвоем они смотрели, как кипит жизнь в поселении внизу. Казалось, что это — мирное, процветающее племя. Дети играли, на сушилках вялилось мясо, шкуры подготавливались для выделки. Занятые работой женщины перекликались, время от времени разражаясь смехом.
 Только когда пара на склоне холма обращала взгляд на раскинувшуюся перед ними прерию, становилось ясно, что все далеко не так хорошо, как кажется.
 — Крушители Черепов придут опять, и их будет больше, — хмуро сказал молодой вождь.
 — Конечно. Но не сегодня. — Высокий Тростник теснее прижалась к нему.
 Снимающий Голову не уставал изумляться, как этой хрупкой девушке удавалось заставить его забывать обо всех земных тяготах. Когда он оказывался в ее объятиях, все остальное переставало существовать. Мир был прекрасен, и ничего плохого в нем просто не могло случиться.
 Позднее вождь разыскал своего тестя:
 — Койот, когда они вернутся?
 Тот пожал плечами:
 — Может, через три солнца, может, через десять. Когда подойдет подмога. В этот раз они будут очень сильны.
 «Они и раньше были очень сильны, — обреченно подумал Снимающий Голову. — Воинов у врага было более чем достаточно, чтобы справиться с ослабленным кланом. План вождя оказался успешным лишь потому, что был неожиданным. Во второй раз это не пройдет, а ничего нового Снимающий Голову придумать не может. По крайней мере, враг, опасаясь острых кольев изгороди, не станет вести основное наступление оттуда. Вот если бы суметь обезопасить лес!»
 Они наметили зигзагообразную линию обороны в самой чаще леса. Вождь настоял, чтобы каждый воин выбрал для себя позицию, на которую он должен будет поспешить в случае нападения. Некоторые женщины заявили, что будут сражаться рядом со своими мужьями. Места защитников поселения дополнительно замаскировали пучками веток.
 Несколько воинов должны были оставаться у заградительного барьера, где погибли вражеские всадники. Вполне вероятно, что там тоже состоится отвлекающая атака.
 Некоторые семьи подыскали убежища для детей, где те смогут спрятаться, когда наступит роковой день.
 И теперь оставалось одно — ждать. Время словно остановилось. Одни вожди замкнулись в себе, другие курили и рассказывали бесконечные истории.
 Были и те, что коротали время за азартными играми. Там и сям в лагере можно было увидеть небольшие группки мужчин, сосредоточенно кидающих сливовые косточки. Раскрашенные кости скользили, подскакивая, по расстеленным шкурам, и немало вещей, поставленных на кон, поменяли владельцев. Игроки, похоже, относились к своему занятию со всей серьезностью. Несмотря на нависшую над ними угрозу уничтожения, воины сосредоточились на игре. Ставки были высоки, подчас все достояние человека зависело от падения сливовых косточек. Увлечение этой азартной игрой было похоже на помешательство.
 «А почему бы и нет, — думал Снимающий Голову, проходя между типи. — Может, ни у кого из нас через несколько солнц не будет вовсе никаких вещей. Когда жизнь падает в цене, собственность тем более ничего не стоит».
 Но больше всего его угнетал вид женщин, трудолюбиво хлопотавших над шкурами. В результате их долгой нудной работы получаются одежда, одеяла, чехлы для типи. И хотя казалось маловероятным, что кто-нибудь из клана Лошади сможет когда-либо воспользоваться результатом их труда, женщины не прекращали своего занятия. Гордые своей работой, они продолжали тщательно выделывать и выскабливать шкуры.
 Другие женщины трудились над шитьем одежд и мокасин, которые никто никогда не наденет.
 «Но, — вздохнул молодой вождь, — что поделаешь? Пусть занимаются чем хотят, потому что будущее для них, скорее всего, не наступит».
 Он повернул обратно, к типи своей семьи. То, что Снимающий Голову увидел там, ранило его в самое сердце.
 Высокий Тростник, поджав ноги, сидела у входа в типи и расшивала замысловатым узором из перьев пару крошечных мокасин. Она продемонстрировала их мужу.
 — Это для Орла. Для его Первого Танца, — гордо объявила она.
 Первый Танец ребенка, достигшего двух лет, был важным моментом в его жизни. Это был обряд наречения, когда старший родственник выбирал имя, которое ребенок будет носить, пока не вырастет. Самые красивые одежды, самый ухоженный ребенок, самый сложный узор на мокасинах были предметом великой гордости семьи.
 И теперь Высокий Тростник вышивала крашеными перьями сложный и красивый узор на поверхности крошечных мокасин. Они наверняка получатся очень красивыми. И Орел мог бы гордо выйти в круг для танца в замечательных одеждах, сшитых умелыми руками его матери.
 «Если бы, — тоскливо подумал Снимающий Голову, — если бы не одно „но“.
 Для маленького Орла, нежащегося сейчас на одеяле под теплыми лучами весеннего солнышка, никакого Первого Танца не будет.
 Ибо к этому времени не будет больше и клана Лошади.




 Глава 20


 Минуло пять солнц, прежде чем появились первые из вновь прибывших Крушителей Черепов. Их было шесть или семь, и они не тратили время на то, чтобы крутиться вокруг лагеря клана.
 Надменный молодой вождь, сверкая боевой раскраской, один подскакал к барьеру на расстояние полета стрелы. Он осадил своего рослого коня. Несколько молодых воинов клана насмешливо заулюлюкали.
 Снимающему Голову, однако, не понравилось, как серьезно, по-деловому, тот осматривал изгородь. Этот человек явно привык подчинять обстоятельства своей воле. Он, несомненно, хотел рассмотреть, что они тут устроили.
 На следующий день прибыли новые вражеские воины, а через день — еще больше. В течение нескольких солнц подходили небольшие группы Крушителей Черепов, присоединяясь к пришедшим ранее. Они, казалось, не спешат, собираясь дождаться подходящего момента.
 Каждое утро горстка всадников, всегда одних и тех же, подъезжала ближе к лагерю и перебрасывалась насмешками и оскорблениями с молодыми воинами клана. Эти вялые попытки спровоцировать друг друга на какой-нибудь неосторожный шаг совершенно не имели успеха.
 Численность и сила врага все возрастала. Становилось очевидным, что подходят воины из нескольких разных кланов Крушителей Черепов. Это говорило о том, что весть обошла все племя. Все, кто хотел отомстить за поражение, нанесенное кланом Лошади несколько лет назад, собрались здесь. Теперь враги занимались неспешными, почти ритуальными приготовлениями к истреблению клана.
 Месяц Зеленеющей Травы уже почти прошел, вот-вот начнется Месяц Растущей Травы, время трогаться в путь, на Большой Совет. Но об этом никто и не вспоминал. Путь туда занял бы почти весь Месяц Растущей Травы. Племя соберется на заранее выбранном месте, на берегу Соленой реки. Танец Солнца и Большой Совет начнутся в Месяц Цветения.
 И опять Снимающий Голову подумал о круге вождей на Большом Совете. В этом году в нем будет пустое место, и во все последующие годы — тоже. Новым поколениям станут рассказывать, что это незанятое место принадлежало Южному клану, или клану Лошади, много лет назад истребленному Крушителями Черепов. Эту историю изобразят на выделанной шкуре, хранящей историю Народа. Этот год для людей навсегда останется годом, когда погиб клан Лошади. Как ни странно, Снимающего Голову интересовало, как именно художники станут изображать эту историю на шкурах. Даже в такой драматический момент ему хотелось, чтобы на рисунках его люди погибали достойно. Потом вождь пожал плечами. Какая разница?
 Снимающий Голову изо дня в день видел, как Крушители Черепов разъезжают вокруг своего лагеря, охотятся, упражняются с оружием. Однажды их охотники свалили бизона в пределах видимости клана. Враги устроили целое представление, преувеличенно торжественно разделывая тушу и жаря самые лакомые сочные куски. Враги прекрасно знали, что осажденный клан почти голодает, перебиваясь жестким волокнистым мясом лошадей.
 Одна из вновь подошедших групп даже привезла типи и свои семьи. Такая самоуверенность выглядела невероятной. Брать с собой женщин и детей в военный поход было делом неслыханным. Объяснение этому находилось только одно. Ход событий был предрешен.
 «Здесь нет никакой опасности, — как бы говорил враг, — мы просто уничтожим этих беспомощных, измученных голодом людей».
 Появление семей Крушителей Черепов означало полное презрение к осажденному клану.
 В этой ситуации Снимающий Голову видел лишь одну слабую надежду. Теперь, когда собрались вместе воины разных кланов врага, похоже было, что им не хватает организованности. Снимающему Голову, с его военной выучкой, это было заметнее, чем кому-либо.
 Когда клану противостоял один-единственный отряд, в нем было подобие порядка. Ложные атаки, а за ними и настоящая, которая должна была стать последней, были хорошо организованы, и воины подчинялись дисциплине. Теперь же казалось, по крайней мере с дальнего расстояния, что во вражеском лагере царит неразбериха. И еще было похоже, что никто и не пытается навести порядок.
 Снимающий Голову обсудил это с Койотом и еще некоторыми воинами.
 — Думаю, ты прав, Снимающий Голову, — задумчиво кивнул Койот. — Во время атаки они потеряли несколько сильных вождей. Сейчас у них нет верховного вождя.
 — Как мы можем это использовать?
 Повисло долгое молчание, потом заговорил Высокий Олень.
 — Мы могли бы напасть на них, если они стали слабее, — задумчиво проронил он.
 — Нет. Они не настолько слабы. Это слишком опасно, — Снимающий Голову твердо стоял на своем.
 Они принялись обсуждать положение, но ничего не могли придумать. Чтобы извлечь выгоду из неорганизованности врага, нужно было предпринять что-то из ряда вон выходящее. Например, помогла бы неожиданная атака, но у людей просто не было для этого сил. Они располагали лишь несколькими лошадьми да горсткой молодых воинов, умеющих владеть копьем, сидя верхом на лошади. Атаковать такой группой — чистое самоубийство; тогда еще меньше воинов останется для отражения последнего натиска. Снимающий Голову отказался даже обсуждать этот план.
 В конце концов, враг настолько превосходит их числом и вооружением, что не слишком важно, насколько хорошо он организован. Какая разница, аккуратно ли изрежут защитников лагеря на кусочки или просто затопчут в беспорядочной давке?




 Глава 29


 — Пойдем, друг мой, — сказал Койот. — Пойдем поговорим с Белым Бизоном.
 Двое мужчин пробирались через поселение к типи шамана. Теперь оно было самым приметным из оставшихся, единственным большим типи. Снимающий Голову думал о том, что станет с ним после разгрома. Будет ли типи шамана уничтожено вместе с остальными, или его опять защитит непонятный страх врагов перед магией ее хозяина?
 «Вполне возможно, — решил молодой вождь, — что после ухода врагов это типи останется единственным нетронутым сооружением, а его обитатели — единственными уцелевшими людьми».
 — Дядя! — Койот похлопал по туго натянутой кожаной стенке, — Мы хотим поговорить с тобой!
 Ворона отодвинула шкуру, закрывающую вход, и двое воинов, пригнувшись, оказались в тускло освещенном жилище и приветствовали его обитателей. Гости почувствовали слабый запах сушеных трав. Шаман восседал на месте хозяина, прямо напротив входа, и курил. Он кивнул Койоту и Снимающему Голову и жестом пригласил садиться.
 — Дядя, — начал Койот, — мы хотим поговорить о Крушителях Черепов.
 Белый Бизон вновь кивнул и продолжал сидеть молча.
 — Можешь ли ты, — заговорил в конце концов Снимающий Голову, — сказать, что ждет нас в грядущей битве?
 Старик повернулся и долго устало смотрел на него. Потом шаман вздохнул и встал, чтобы достать принадлежности для танца, который поможет ему делать прорицание. Ворона погрела над очагом барабан, чтобы тот правильно зазвучал, и начала выстукивать ритм. Застывшее выражение ее морщинистого лица не оставляло сомнений в том, что положение кажется женщине безнадежным.
 На Снимающего Голову всегда производили большое впечатление ритуальные танцы и прорицания шамана. Если говорить честно, Белый Бизон был ловким обманщиком. Старик являлся блестящим наблюдателем, подмечавшим поведение животных, птиц и насекомых, равно как и природные явления, например погоду. Он был также знатоком человеческой природы. Благодаря всей этой информации прорицания Белого Бизона оказывались обычно удивительно точными.
 Снимающий Голову получал порой подлинное наслаждение, видя, как шаман создает себе репутацию удачными предсказаниями и видениями. Острая наблюдательность Белого Бизона позволяла ему иногда «предвидеть» какие-либо вещи чуть раньше, чем их заметят все остальные. Таким образом, его одобрения или предупреждения выглядели верным предсказанием того, что случится в недалеком будущем.
 Так думал молодой вождь, глядя на танец шамана. Сложные приготовления, ритуальная раскраска лица, одеяния, погремушки из высушенных тыкв. Но Снимающего Голову не покидало ощущение, что на душе у старика тяжело. Белый Бизон лучше, чем кто-либо, должен понимать, к чему все идет.
 Снимающему Голову стало жаль старого шамана. Люди так долго обращались к нему за советом. Его прорицания обычно бывали хорошими, иногда, если нужно, предостерегающими. Но теперь, когда ясно, что эта осада кончится для клана Лошади трагически, что может сказать шаман? Сегодня его прорицание ничем не сможет их подбодрить. Снимающий Голову даже не был уверен, хватит ли у Белого Бизона духу произнести дурное пророчество.
 Может быть, Белый Бизон думал о том же. Были некое отчаяние и безысходность в его движениях, поникших плечах и склоненной голове.
 Наконец танец закончился, и Ворона расстелила узорчатую шкуру на полу типи. Возможно, воинам только показалось, что на этот раз заклинание звучало чуть дольше и чуть более страстно, чем всегда. Белый Бизон разжал кулак, и кусочки костей, дерева и камушки рассыпались и запрыгали по гладкой поверхности. Когда они остановились, шаман принялся читать прорицание.
 — Айээ! — пробурчал он, бросая быстрый взгляд на остальных.
 На лице Белого Бизона отразилось нечто похожее на смесь волнения и изумления.
 — Что такое, Дядя?
 Шаман, казалось, был озадачен. Он ласково касался ярко раскрашенных камешков пальцем, бормоча что-то себе под нос. Ожидание становилось невыносимым.
 — Предсказание хорошее! — воскликнул наконец старик. Выражение изумления не сходило с его лица, пока он с трудом усаживался на корточки.
 — Но, Дядя, — недоуменно произнес Снимающий Голову, — как такое может быть?
 Шаман пожал плечами, словно говоря, что объяснить это выше его сил.
 — Я знаю только, что знаки добрые!
 В голову молодому вождю пришла неприятная мысль: «Что, если рассудок старика попросту не выдержал напряжения? Как могут какие бы то ни было знаки быть добрыми в данный момент?» И все же старый шаман, с его уверенностью, спокойствием и живым блеском в глазах, не походил на спятившего.
 Трудно было не поддаться настроению Белого Бизона. Однако узнать от него больше ничего не удалось. Он сказал все, что мог. Таково было его пророчество.
 — Знаки добрые.
 Ворона убрала магические принадлежности на место. Стало ясно, что беседа окончена. Белый Бизон уселся на прежнее место и вновь раскурил трубку. Койот и Снимающий Голову поблагодарили его, и Ворона откинула перед ними входной полог. Но лицо ее было уже другим, на нем засветилась надежда.
 Наверное, именно она разнесла добрую весть по лагерю — в любом случае, слух распространился стремительно, подобно пожару в прерии. К тому моменту, как двое мужчин подошли к своему типи, люди уже передавали друг другу радостную весть.
 У входа в типи их поджидала Большая Нога:
 — Что случилось, муж мой?
 — Белый Бизон говорит, что знаки добрые! — озадаченно объяснил Койот.
 Его жена взглянула в сторону вражеского лагеря за изгородью:
 — Но как такое возможно?
 Оба мужчины снова недоуменно пожали плечами.
 Со стороны реки долетел крик — кто-то сообщал приятелю:
 — Знаки добрые!
 Не поддаться всеобщему оптимизму было невозможно. Даже Снимающий Голову начинал проникаться им, вопреки всему. К ночи вождь уже твердо верил, что каким-то чудом им будет сопутствовать успех. Несмотря на то что на каждого воина клана приходится трое вражеских, люди смогут оттеснить нападающих к изгороди и одержать победу.
 Непонятно только, что будет потом. Загадкой оставалось, например, как они смогут вырваться из осады. И все же общее настроение было заразительным. У всех прибавилось сил и решимости, хотя вокруг ничего не изменилось. Простая фраза «знаки добрые» возродила дух целого клана.
 В эту ночь у людей появилась надежда, которая отсутствовала на протяжении стольких солнц.
 И именно в эту ночь враги подожгли сооруженное Народом препятствие.




 Глава 30


 Снимающий Голову проснулся, едва раздался первый тревожный крик одного из часовых. Вождь выпрыгнул из-под меховых одеял и, схватив копье, кинулся на улицу, готовясь оборонять типи.
 Но атаки не было. Увидев проблески огня в той стороне, где стояла изгородь, Снимающий Голову побежал туда. С юго-запада дул теплый весенний ветерок, и, касаясь лица вождя, он нес такой знакомый запах дыма. Снимающий Голову, огибая типи, побежал на запах и добрался до горловины луга как раз в тот момент, когда кто-то громко закричал:
 — Айээ! Они жгут изгородь!
 Языки пламени жадно облизывали сухие сучья заграждения как минимум в трех местах. Врагов не было видно. Они все хорошо рассчитали. Улучив удобный момент, под покровом ночи подобрались к барьеру и подожгли его. Справиться с огнем, раздуваемым свежим ветерком, было уже невозможно. На фоне пылающей изгороди вырисовывалось несколько силуэтов.
 — Назад! Пусть горит!
 Погасить пламя в любом случае не удастся, а выходить на освещенное огнем место — значит нарваться на стрелу, пущенную из тьмы.
 Люди собирались кучками и смотрели, как огонь уничтожает их надежду на спасение, держась от изгороди подальше, чтобы не стать мишенью для вражеских лучников. По распоряжению Снимающего Голову несколько воинов бегом устремились в лес, на случай, если враг начнет наступление оттуда. Койот считал, что это вряд ли случится. Всем известно, что Крушители Черепов не любят воевать по ночам. Говорят, они верят, что душа воина, погибшего ночью, обречена вечно скитаться, затерявшись во тьме.
 По этой ли причине или по какой другой враг ни разу не напал на них ночью. Они могли убить одинокого часового или украсть лошадей, но не затеять битву.
 Поэтому люди с ощущением временной безопасности смотрели, как горит их укрепление. Снимающий Голову, однако, наскоро просчитывал последствия случившегося. Придется полностью пересмотреть план обороны. Понятно, что теперь Крушителям Черепов куда проще начать конную атаку.
 С первыми лучами солнца вождь с несколькими воинами был уже на вершине холма, заново осматривая позиции. Он сомневался, что атака начнется немедленно. Врагам тоже нужно время, чтобы оценить обстановку.
 Барьер был уничтожен начисто. Ветер стих. Там, где стояла изгородь, осталась теперь лишь полоска раскаленных углей. Кое-где еще дымились, догорая, остатки сучьев. Даже острые колья сгорели до самой земли. Теперь ничто не могло остановить смертоносную атаку конных воинов или хотя бы замедлить ее.
 — Мы сможем восстановить изгородь? — спросил Серая Цапля.
 Вождь покачал головой:
 — Нет времени. Они нападут, как только угли остынут, чтобы могли пройти лошади.
 Да и запас кустарника истощился. Много сожгли зимой, да еще срубили, чтобы устроить заграждения в лесу.
 Словно в довершение всех бед, начался слабый дождь, скрывая вражеский лагерь из виду. Воины возвратились к типи. Никто ничего не сказал, но думали все об одном. Теплый весенний дождик быстрее остудит угли и поможет врагу. Над горячей золой уже поднимался пар, словно призрачный барьер вырос взамен уничтоженного.
 Дождь усилился, и люди разошлись по своим типи.
 Снимающий Голову увидел все, что хотел. Основной удар, он был в этом уверен, будет нанесен из прерии. Всадники теперь могут беспрепятственно устремиться в сокрушительное нападение. Возможно, будет предпринята отвлекающая атака из леса, но готовиться надо в первую очередь к отражению нападения конных врагов.
 Снимающий Голову старался придумать, как это сделать. На некоторых позициях в лесу можно оставить женщин, умеющих обращаться с оружием, но все равно воинов слишком мало. Враг превосходит их в соотношении четыре, а то и пять к одному.
 — Дядя, — нерешительно обратилась к нему маленькая девочка, младшая дочь Койота, — может, если натянуть веревки там, где был барьер, это остановит Крушителей Черепов?
 Эта мысль в первый момент показалась вождю разумной. Если они свяжут вместе все имеющиеся в лагере сыромятные ремни, то, возможно, сумеют перегородить самое узкое место одной-двумя веревками.
 Потом вождь вернулся к действительности. Первый всадник притормозит, может, даже запутается и упадет, но при этом он порвет веревку. Нет, это непрактично. Снимающий Голову погладил ребенка по голове.
 — Можно попробовать, Маленький Дрозд, — улыбнулся он, а про себя подумал: «Неужели этой хорошенькой девочке суждено, когда вырастет, украсить собой типи вражеского воина, став его невольницей?»
 Дождь шел весь день, но вскоре после наступления темноты показались звезды. Все говорило о том, что с утра будет ясно и тепло. Никто, похоже, не сомневался, что завтра их ждет битва, последняя битва клана Лошади.
 Спать никто не ложился. Люди беспокойно бродили по лагерю, приветствуя друзей, чистили оружие, обсуждали планы и делали последние приготовления. Звучали мрачные шутки насчет того, сколько Крушителей Черепов придется на долю каждого воина клана.
 Оборонительный план был прост до смешного. Женщины с несколькими воинами и теми детьми, кто уже способен держать оружие, расположатся в лесу и постараются отразить наступление пеших врагов, если таковое последует. Снимающий Голову полагал, что для этого будет достаточно людей, умеющих управляться с луком.
 Сам он собирался возглавить конный отряд, который живым барьером перегородит не защищенный теперь луг. Когда начнется вражеская атака, конники постараются сбить ее скорость настолько, чтобы лучники, засевшие по флангам, могли вступить в дело.
 — Нам надо постараться быстро поразить как можно больше врагов, — сказал Снимающий Голову. — Если их станет меньше, у нас появится шанс. Старайтесь убивать вождей в первую очередь.
 Он почти сумел убедить себя, что это возможно. Если им удастся в самом начале столкновения хоть немного уравнять шансы...




 Глава 31


 В серых предрассветных сумерках люди занимались последними приготовлениями. Старухи собирали младших детей вместе, чтобы увести и укрыть их в расселинах скал. Высокий Тростник поцеловала своих малышей и отдала Сову Вороне. Она обратилась к Орлу, уже достаточно большому, чтобы понимать важность создавшегося положения.
 — Сын мой, если тебя схватят, всегда помни, что ты из Народа, и сохраняй достоинство!
 Высокий Тростник отвернулась и подняла свои лук и колчан.
 Сняв с колышка испанские удила, она надела шнурок на шею мужа:
 — Ты должен носить его, Снимающий Голову. Это наш самый сильный амулет.
 Высокий Тростник нежно поцеловала его и долго смотрела ему в глаза:
 — Теперь иди, муж мой. Помни, Белый Бизон говорит, знаки добрые!
 Снимающий Голову уже почти позабыл об этом. Теперь, глядя на то, как развиваются события, он готов был посмеяться над подобным прорицанием.
 Койот, вооруженный луком, быстро пожал зятю руку.
 — Когда мы тебе понадобимся, мы будем рядом, — просто сказал он. — Знаки добрые!
 Снимающий Голову не мог говорить. Он ответил маленькому воину рукопожатием и быстро отвернулся к своей лошади. В глазах его стояли слезы.
 Всадники собрались на открытой поляне перед жилищами. Хоть вождь и знал, что их немного, зрелище его потрясло. Люди смогли выставить меньше двух десятков всадников. Снимающий Голову видел в сером утреннем свете, как Лучники расходятся по своим укрытиям.
 К серой кобыле приближалась какая-то фигура. Это был Белый Бизон.
 — Снимающий Голову, — позвал он. — Я бросал камни еще раз. — Шаман, казалось, опять был растерян. — То же самое! Знаки добрые!
 — Благодарю тебя, друг мой, — улыбнулся вождь.
 Он развернул Лолиту в сторону открытой прерии. По обе стороны от него Серая Цапля и Высокий Олень сделали то же самое. Лица у всех были ритуально раскрашены. Маленький отряд всадников медленно двинулся вперед, наблюдая за вражеским лагерем. Первые проблески факела Солнечного Мальчика уже показались над краем земли, и видимость быстро улучшалась.
 Там, в лагере, царила суматоха. Вооруженные раскрашенные воины садились на коней, перекрикиваясь друг с другом. Их было слишком много даже для того, чтобы попросту их пересчитать.
 Снимающий Голову остановил своих воинов недалеко от бывшего заграждения. Очень важно было правильно выбрать место. Они должны успеть набрать скорость, прежде чем сойтись с атакующим врагом. И в то же время столкновение должно произойти точно перед спрятанными в засаде Лучниками, чтобы те могли сделать свое дело.
 Итак, воины остановились, кони под ними переминались с ноги на ногу в липкой грязи. Ждать труднее всего, Снимающий Голову всегда так считал. Но люди должны оставаться именно здесь и заставить врага атаковать их, или они лишатся того элемента неожиданности, который должны внести Лучники.
 Ждать пришлось недолго. На равнине беспорядочно толкущиеся всадники врага образовали подобие строя и повернули лошадей в сторону осажденного лагеря. Кто-то издал пронзительный вопль. Снимающему Голову показалось, что это тот надменный молодой вождь, которого он видел, но было слишком далеко, чтобы сказать наверняка.
 Враги пустили своих коней бешеным галопом и жуткой волной покатились к поселению.
 «Отлично, — подумал Снимающий Голову. — Когда мы сойдемся, их кони уже подустанут. А наши еще будут свежими. Им следовало бы поберечь силы лошадей для завершающего удара».
 «Это слишком слабое утешение, попытка ухватиться за соломинку», — понял молодой вождь в следующий миг.
 Несущаяся лавина вселяла ужас. Из сотен глоток рвалось пронзительное «йип-йип-йип» — боевой клич Крушителей Черепов.
 Снимающий Голову бросил быстрый взгляд по сторонам — не готовится ли кто-нибудь из его молодых воинов к бегству. Никто, похоже, даже не помышлял об этом. Они крепко сжимали оружие, готовые по сигналу рвануться вперед, а вопящая орда неслась прямо на них.
 — Айээ, — тихо пробормотал Высокий Олень.
 Теперь пора. Снимающий Голову мягко толкнул коленями серую Лолиту, заставляя сделать шаг вперед. Остальные рассыпались веером по обе стороны от вождя, перекрыв живой стеной узкую горловину луга.
 Раньше здесь стояла стена из ветвей и бревен. Теперь лагерь защищала стена из плоти и крови, из людей и лошадей. И какой же хрупкой она казалась перед накатывающейся лавиной.
 Теперь надо точно рассчитать момент. Снимающий Голову послал кобылу рысью. Та насторожилась в предвкушении скачки. Ей это было знакомо. Лошадь попыталась встать на дыбы. Ее седоку часто казалось, что Лолита получает удовольствие и от стремительных бросков, и от толчка, когда копье находит свою цель. Эта пара — человек и лошадь — справилась со множеством бизонов и с несколькими людьми тоже. Для кобылы разницы не было. Она просила команды, натягивая узду из сыромятных ремней, до тех пор, пока Снимающий Голову, выкрикнув боевой клич, не послал ее вперед.
 Две шеренги кричащих всадников помчались навстречу друг другу. Они сошлись почти точно в том месте, которое выбрал Снимающий Голову. Враги сгрудились у узкой горловины луга, пытаясь прорваться, а воины клана старались перекрыть им дорогу.
 Пожалуй, Лучники выпустили свои первые стрелы на доли секунды раньше, чем следовало, но это было уже неважно. Передние всадники врага были уже близко, достаточно близко, чтобы войны клана смогли увидеть изумление на их лицах, когда стрелы засвистели вокруг. Несколько наступающих из первого ряда попадали с лошадей. Вот заржала от боли лошадь, а другая тяжело рухнула и покатилась, а скачущие сзади налетели на ее тело.
 И тут в эту свалку врезались всадники Снимающего Голову. Он быстро вознес краткую молитву, чтобы Лучники получше выбирали цели для своих стрел в этой сутолоке. Потом вождь налетел на здоровенного Крушителя Черепов, и ему стало некогда думать.
 Враг был быстр и опытен. Он отбил копье щитом и взмахнул дубинкой, но был сбит с коня копьем Серой Цапли. Снимающий Голову развернул лошадь в поисках другой мишени. Высокий Олень то ли потерял, то ли сломал свое копье, и теперь на беззащитного молодого воина несся вражеский всадник. Снимающий Голову устремился на помощь, но ловкий юноша спрыгнул на скаку с лошади и, перекувырнувшись, приземлился на ноги. Он не раз проделывал этот трюк, к немалому удовольствию старших воинов. Теперь это спасло ему жизнь. Дубинка противника просвистела в воздухе над холкой коня юноши.
 Высокий Олень бежал, петляя и уворачиваясь, а вражеский всадник гнался следом. Снимающий Голову ринулся вперед. На этот раз его удар был точен. Враг тяжело рухнул в грязь и замер.
 Снимающий Голову быстро огляделся. Один Крушитель Черепов помогал раненому соплеменнику забраться на круп своего коня. Другой, далеко впереди, колотил пятками бока лошади, торопясь удрать. Враги отступали по всей линии обороны. Лучники, вновь получившие возможность целиться, осыпали их градом стрел. Кое-кто из молодых членов клана устремился было вдогонку убегающему противнику, но Снимающий Голову остановил их.
 — Вернитесь! — скомандовал он.
 Вождь не мог позволить разделить и без того слабые силы. На равнине воины будут беззащитны.
 — Нам еще представится возможность сражаться, — пообещал Снимающий Голову вернувшимся молодым воинам.




 Глава 32


 Воины клана Лошади поспешно собрались на лугу, чтобы оценить обстановку. У них было трое убитых и один раненый. Высокий Олень поймал своего коня, и по нему было незаметно, что он только что чудом спасся от смерти.
 Несколько мертвых врагов остались лежать в прерии, там, где было горячее всего. Лучники сыграли во всем деле решающую роль, и среди них не было даже ни одного раненого. К сожалению, теперь враг станет остерегаться возможной засады.
 В лес отправили верхового гонца, и женщины сказали ему, что не видели никого из врагов. Очевидно, в отсутствии организующей силы все Крушители Черепов предпочли принять участие в большой атаке, которая должна была стать последней.
 Теперь ситуация изменилась. Врага поняли, что стойкие воины клана Лошади не собираются сидеть сложа руки и покорно ждать, пока их перебьют. Теперь Крушители Черепов будут тщательнее рассчитывать свои действия. Скорее всего, они одновременно нападут со стороны реки и из леса. Ясно было, что их предыдущую атаку, только что отбитую, никто тщательно не планировал. Теперь все будет по-другому.
 Снимающему Голову ужасно хотелось повидать жену, но это было невозможно. Он должен руководить своими воинами здесь, на равнине. Вождь боялся, что без него они, молодые и неопытные, станут легкой добычей врага.
 — Айээ, они опять идут! — показал Серая Цапля.
 Снимающий Голову едва успел развернуть своих всадников веером, как на них налетели Крушители Черепов. Их было гораздо меньше, чем во время предыдущего наступления.
 Такой ход событий озадачил вождя. Он полагал, что у врага не было времени разработать план атаки.
 Пронзительно кричащие всадники приближались, и люди начали узнавать кое-кого из них. Теперь Снимающий Голову понял. Это были те самые молодые хвастуны, что ежедневно выкрикивали угрозы и насмешки возле изгороди. Взбешенные провалом первой атаки, они поскакали в бой на свой страх и риск, вероятно, против воли своих вождей.
 Стрелы и копья, преградившие им путь, заставили врагов притормозить, ломая строй, еще до того, как люди Снимающего Голову ринулись в контратаку. Спустя несколько мгновений Крушители Черепов поспешно отступали, а на поле остались лежать новые тела.
 Некоторое время Снимающий Голову ликовал: им удалось отбить еще одно нападение. Но вскоре благоразумие взяло верх. Они потеряли еще двоих воинов, и в этой атаке, остановленной сравнительно легко, участвовали далеко не все силы противника. Главный бой еще впереди.
 Для защитников поселения время тянулось медленно. Солнечный Мальчик почти дошел до самой верхней точки своего пути, когда трое Крушителей Черепов не спеша выехали из лагеря и двинулись к поселению клана.
 В центре, сопровождаемый двумя воинами, ехал тот самый молодой вождь, которого Снимающий Голову заприметил прежде. Они подъехали и остановились в нескольких сотнях шагов от защитников. Вождь Крушителей Черепов жестом показал, что хочет говорить.
 — Это обман, Снимающий Голову, — предостерег Высокий Олень.
 Вождь кивнул в знак согласия:
 — Возможно. Но мы должны поговорить с ними. Пошли. — Он жестом позвал Серую Цаплю и повернулся к остальным: — Будьте внимательны!
 Снимающий Голову махнул Лучникам, давая им знак также быть начеку, и медленно выехал вперед. Двое молодых воинов ехали бок о бок с ним, настороженно высматривая признаки возможного вероломства врага. Две маленькие группки остановились в нескольких шагах друг от друга, подозрительные и готовые к любому подвоху, но старающиеся казаться спокойными и уверенными. Снимающий Голову полагал, что им предложат сдаться. Мысленно он уже успел отвергнуть это предложение. Если они сложат оружие, для врагов будет слишком велик соблазн нарушить данное слово.
 — Приветствую тебя, вождь, — сказал Крушитель Черепов на языке жестов. Он улыбался и казался настроенным миролюбиво. — Мы просим разрешения забрать своих мертвых.
 Эта вполне разумная просьба застала представителей клана врасплох. Снимающий Голову кивнул, поспешно соображая.
 — Хорошо. Мы не станем нападать, когда вы будете забирать их.
 Что-то здесь не так. Просьба была законной, но почему-то показалась неуместной. Как жаль, что рядом нет Койота. Тесть разобрался бы в этих тонкостях.
 Вражеский вождь бросил взгляд на солнце.
 «Ага, — подумал Снимающий Голову, — он беспокоится о времени. Что бы они ни задумали, это как-то связано с Солнечным Мальчиком».
 Эта мысль придала вождю уверенности, и он решил немного затянуть переговоры. Может, удастся узнать еще что-нибудь.
 — Сегодня славный день для битвы, — бодро заметил он.
 — Сегодня славный день для смерти, — парировал Крушитель Черепов.
 — Да, — согласился Снимающий Голову. — Ваши молодые воины удостоверились в этом.
 Лицо вражеского вождя гневно вспыхнуло. Насмешка достигла цели, напомнив об отсутствии дисциплины среди Крушителей Черепов. Но он быстро взял себя в руки.
 — Это еще предстоит узнать вашим людям, — угроза, однако, была произнесена спокойно и даже дружелюбно. И снова Крушитель Черепов беспокойно взглянул на солнце. — Так мы можем забрать своих мертвых? — Он явно спешил окончить разговор.
 Снимающий Голову кивнул и тронул поводья в знак окончания переговоров. Не спеша он бесстрашно повернулся к врагам спиной, стараясь показать, что доверяет им. Он знал, что Высокий Олень и Серая Цапля начеку и предупредят его об опасности.
 Уголком глаза Снимающий Голову уловил какое-то движение. Пеший воин проскользнул среди валунов на склоне холма слева от них. Вглядевшись пристальнее, вождь заметил еще одного, прячущегося среди невысокого кустарника.
 Теперь Снимающий Голову знал, зачем врагу понадобились эти переговоры.
 Обычно враги не обмениваются телами погибших до конца боя. Это просто способ отвлечь внимание защитников, чтобы воины смогли занять нужные позиции. Пока Крушители Черепов будут забирать своих мертвых, а клан — следить за ними, пешие воины врага проберутся в лес, за холмы и рассеются по берегу реки. И следующее нападение начнется со всех сторон сразу, а не только в лоб.
 «По крайней мере, — подумал Снимающий Голову, — мы об этом узнали. Нас не застанут врасплох».
 Двух молодых всадников вождь отправил предупредить Лучников, а сам поехал к лесу, чтобы сообщить защитникам о планах врага. Для вождя это был последний шанс повидаться с женой. Снимающий Голову спрыгнул с лошади и торопливо обнял ее, понимая, что должен возвращаться на луг. Молодая женщина быстро поцеловала мужа.
 — Помни, знаки добрые!
 Вождь улыбнулся и кивнул, подумав, что те знаки, которые видел он сам, добрыми никак не назовешь. Он развернул Лолиту в сторону луга.
 Группа вражеских воинов поднимала тела своих соплеменников и укладывала их на спины специально приведенных для этого лошадей. Крушители Черепов что-то пели, наверное, свою Песнь Скорби, предположил Снимающий Голову, а его собственные воины зачарованно следили за ними.
 — Вы сказали им, что должно за этим последовать? — спросил он Высокого Оленя.
 Тот кивнул:
 — Мы будем готовы, Снимающий Голову.
 Лучники занимали позиции вдоль поросшего ивняком берега реки. Всадникам клана Лошади на этот раз придется обходиться без их поддержки. Теперь враги знают, что, даже считая женщин и детей, у клана просто не хватит воинов, чтобы защищать лагерь сразу со всех сторон.
 Последний мертвый воин был помещен на лошадь, и участники скорбной процессии вернулись в свой лагерь. Затем Крушители Черепов стали садиться на коней, — значит, вот-вот начнется атака. Кое-кто уже начал издавать пронзительный боевой клич, а к толпящимся всадникам присоединялись все новые и новые. Во всяком случае, несмотря на потери, понесенные во время двух неудачных нападений, кажется, их стало даже больше, чем прежде.
 На мгновение в мозгу Снимающего Голову всплыла строчка из Песни Смерти.
 ...сегодня славный день, чтобы встретить смерть!
 Вождь стиснул копье и решил, что они заставят врага надолго запомнить этот день.
 Словно отвечая Песне Смерти, на западном склоне холма на фоне неба появились силуэты других всадников. Они находились в идеальном месте для нанесения удара с фланга. Защитники поселения двинулись навстречу наступающим.
 «Интересно, — подумал Снимающий Голову с мрачной гримасой, — что бы теперь сказал Белый Бизон о своих достославных знаках?»




 Глава 33


 Высокий Тростник сжимала лук, припав к земле в тени деревьев. Откуда-то издалека, с невидимой полянки, звенела веселая птичья песня — предупреждение другим, что место для гнездовья занято.
 Молодая женщина не отрываясь смотрела в сумрак леса. Скоро здесь замелькают тени врагов, крадущихся среди деревьев. Высокий Тростник так пристально вглядывалась в чащу, что ей уже начало мерещиться некое движение. Женщина решительно тряхнула головой и постаралась сосредоточиться. Невидимая птица все еще пела, ничто ее не тревожило. У Высокого Тростника будет время приготовиться, эта птаха предупредит их о приближении врага.
 Женщина взглянула сквозь заросли ежевики туда, где укрылась Антилопа.
 Подруга улыбнулась ей и на языке жестов спросила:
 — Слышишь птицу?
 Высокий Тростник кивнула.
 — Она будет нашим разведчиком, — жестами ответила она.
 Потом, повернувшись, Высокий Тростник передала эту фразу Большой Ноге, чье место было в нескольких шагах левее. Перед старшей женщиной лежало на земле несколько тщательно подобранных для метания увесистых палок.
 Высокий Тростник почти развеселилась. Меткость ее матери была известна всем. В клане было много разговоров и шуток о том, как во время самого первого нападения брошенная Большой Ногой дубинка сбила Крушителя Черепов с самого верха заграждения из веток.
 Теперь же Высокий Тростник в первый раз увидела, что рядом с матерью лежит также и боевая дубинка. Когда враги приблизятся настолько, что метать палки будет невозможно, Большая Нога намеревалась пойти врукопашную. Молодой женщине доводилось видеть, что и с этим оружием мать обращается очень ловко.
 Высокий Тростник передернуло при мысли об этом. Такое может произойти, если Крушители Черепов сомнут их линию обороны. Высокий Тростник куда охотнее предпочла бы сражаться на расстоянии, посредством лука и стрел. Стрельба из лука всегда ей удавалась. Как и все девочки племени, она и Антилопа прошли такую же подготовку, как мальчики. Антилопа плавала как рыба. А Высокий Тростник гордилась тем, что бегала быстрее всех.
 «Странно, — подумала она, — что сегодня мне вспомнилось детство».
 С тех пор столько всего произошло, столько изменилось. Появился чужак с волосами на лице. Сначала люди боялись его, теперь он стал одним из них, даже более того, их вождем. И ее мужем. Высокий Тростник улыбнулась. Мысли о нем всегда рождали в ее душе теплое чувство. Он оказался сильным, но добрым и нежным. Невыносимо было видеть, как клан Лошади под его руководством слабеет и умирает.
 «Самое обидное, что в этом нет его вины», — сказала себе верная жена.
 С любым другим вождем клан погиб бы гораздо раньше, может, даже во времена Великой Битвы, несколько лет назад.
 Да, он многое дал людям. Теперь у племени, научившегося охотиться по-новому, много еды и одеял. С той поры как люди начали ездить верхом на лошадях, они стали силой, которую уважают в прерии. И как несправедливо, что именно их клан, носящий имя лошади, благодаря амулету ее мужа, должен исчезнуть. Другие будут процветать многие годы, но клана Лошади больше не будет.
 Высокий Тростник бросила взгляд туда, где ветви деревьев образовали подобие арки. Могучие дубы роняли старые коричневые листья, готовясь покрыться новыми. В ту пору ей всегда нравились дубы, окрашенные в нежные тона розового и светло-зеленого. Этот месяц вообще был одним из ее любимых. Высокому Тростнику нравился этот теплый южный ветерок, этот запах сырой земли в лесу, а более всего — зеленеющая прерия. Сегодня славный день.
 «Славный день, чтобы встретить смерть...» — эта фраза из Песни Смерти навязчиво зазвучала в голове женщины. Очень жаль, что все так получилось. Вообще-то смерть в такой ситуации не позорна, если встретить ее гордо и с достоинством. Но слишком о многом приходится задуматься.
 Ее маленькие сыновья. Если даже их пощадят, то воспитают как Крушителей Черепов. Орел уже достаточно большой, чтобы помнить, что он из клана Лошади, но Сова, конечно же, нет.
 Что касается ее самой, Высокий Тростник решила, что живой она не дастся. Заманчиво было представлять, что она могла бы, оказавшись в плену, тайно воспитывать детей в духе родного племени, передавая им культурное наследие Народа. Но Высокий Тростник отогнала эту мысль. Жене великого вождя куда более пристало погибнуть в бою. И тогда старший сын сможет вспоминать об этом и с гордостью рассказывать младшему. Она не допустит, чтобы враг похвалялся унижением великого Снимающего Голову — тем, что его жена стала их невольницей.
 Конечно, думала женщина, они дорого заплатят за ее смерть. И у нее, и у Антилопы стрел хватает. На случай, если враги подойдут слишком быстро, у каждой из них есть еще короткое копье для охоты на бизонов. Ну и на самый худой конец, ножу, висящему на поясе, тоже найдется применение.
 Если шаман ошибся со своим прорицанием и ей суждено сегодня отправиться вместе с мужем в Страну Теней, Высокий Тростник собиралась сделать так, чтобы этот день остался в памяти Народа. Посмотрим, сколько врагов с ее помощью начнут путешествие в страну мертвых.
 Вспомнив о шамане, Высокий Тростник вновь с удивлением подумала о его странном прорицании. «Знаки добрые», — сказала она мужу на прощание. Высокий Тростник не обманывала себя. Ее разум говорил, что положение безнадежно. Наверное, добрые знаки сообщали о спасении чести.
 «Да, — решила женщина, — наверное, так». Клан Лошади погибнет с честью, и об этом будут слагать легенды многие поколения. У костров советов племен и Народа, и Крушителей Черепов станут вновь и вновь рассказывать об их мужестве и отваге.
 Довольная тем, что разгадала смысл прорицания, Высокий Тростник устроилась поудобнее и продолжала ждать. Сейчас ей стало почему-то спокойнее. Теперь, когда она все поняла, оставалось только надеяться, что ее собственные деяния в этот день славы окажутся достойны песни. Она должна убить много врагов, чтобы это стало легендой. Высокий Тростник вновь пересчитала стрелы, надеясь, что каждая из них отправит одного из Крушителей Черепов в вечное путешествие.
 За спиной, в поселении, раздавался ритмичный бой барабана. Должно быть, Белый Бизон в своем типи выпевает заклинания и бросает священные камни.
 Где-то негромко заржала лошадь, из лагеря ей ответила другая. Потом издалека, из прерии, послышался жуткий вопль, призванный наполнить сердца защитников страхом. Сначала это было одинокое отрывистое «йип-йип-йип», затем клич подхватили другие. Звук становился все громче.
 Высокий Тростник представила, как вражеские воины вскакивают сейчас на спины своих лошадей. Женщине казалось, что она уже чувствует, как дрожит земля под ударами сотен копыт. Сердце ее подпрыгнуло к самому горлу, когда она подумала о Снимающем Голову и горстке воинов, готовящихся встретить врага. Высокий Тростник должна быть достойна мужа.
 Женщина крепче сжала лук и уставилась в сумрак шевелящихся теней. Краем глаза она уловила какое-то движение справа и повернулась к подруге. Антилопа пыталась привлечь ее внимание, указывая на деревья над их головами.
 «Птица перестала петь», — знаками показала она.




 Глава 34


 Высокий Тростник встала на одно колено и положила стрелу на тетиву. Жена вождя надеялась, что никто из женщин, стариков и детей, занявших оборону среди деревьев, не обнаружит себя раньше времени. Если повезет, прежде чем их заметят, каждый лучник успеет подстрелить хотя бы одного врага.
 Где-то впереди, невидимая, сердито зацокала белка. На миг женщина удивилась, как это зверьку удалось пережить зиму, когда на белок так старательно охотились. Тревожно крича, из кустарника выпорхнула сойка.
 Прошло, казалось, бесконечно много времени, прежде чем Высокий Тростник заметила фигуру, бесшумно скользящую от дерева к дереву. Вполне возможно, что это разведчик, и лучше будет не убивать его, пока на расстояние выстрела не подойдут остальные враги.
 Высокий Тростник внимательно следила за врагом. Он еще не заметил спрятавшихся защитников лагеря. Теперь Крушитель Черепов двигался прямиком к укрытию Большой Ноги. Высокий Тростник знала, что мать не выдаст себя до последнего момента. Женщина решила, что сможет, если будет нужно, быстро послать стрелу в том направлении. Высокий Тростник станет следить за разведчиком, а остальные пусть смотрят за теми, кто появится вслед за ним.
 Враг держал наготове лук, с пояса его, покачиваясь, свисала боевая дубинка. Крушитель Черепов ступал очень тихо, обшаривая взглядом лес и кусты перед собой. В какой-то момент женщине показалось, что он идет прямо на нее, но Высокий Тростник сидела неподвижно, и он прошел мимо. Еще несколько шагов, и он наступит на голову Большой Ноги. Высокий Тростник приготовилась.
 Вдруг воин увидел спрятавшуюся женщину. Он подскочил, словно от удара, и с приглушенным возгласом начал поднимать лук. Но не успел Крушитель Черепов натянуть тетиву, как в воздухе мелькнула тяжелая палка.
 Видимо, Большая Нога выжидала, заранее отведя руку для броска. Увидев, что обнаружена, она изо всех сил метнула дубинку в противника. Тяжелое оружие, длиной и толщиной в руку, вращаясь с явственным свистом, пролетело несколько шагов, отделявших врагов друг от друга. Раздался громкий треск, когда деревяшка врезалась в так и не успевший выстрелить лук, и стрела, сорвавшись, воткнулась в землю, не причинив никому вреда. Другой конец вращающейся дубинки ударил Крушителя Черепов повыше левого глаза. Разведчик покачнулся, потеряв равновесие. Он схватил было другую стрелу, затем отбросил поврежденный лук и потянулся за цепом, висящим на поясе.
 Прежде чем Крушитель Черепов успел освободить оружие из ремней, женщина оказалась рядом. Воин все еще пытался выхватить цеп, когда противница с силой огрела его по голове другой метательной палкой. Враг рухнул на землю.
 Большая Нога подхватила свою вторую дубинку и метнулась назад в укрытие. Словно по команде, лесную тишину разорвали боевые кличи нападающих. Вслед женщине была послана одинокая стрела, но она улетела куда-то в кусты.
 Высокий Тростник повернулась лицом к мелькающим меж деревьев фигурам. Она быстро выпустила стрелу в высокого воина и с досадой увидела, что тот вильнул в сторону и стрела пролетела мимо. Враг кинулся вперед, стремясь воспользоваться временной безоружностью женщины. При этом Крушитель Черепов забыл об осторожности и так и не узнал, что стрела, сразившая его, принадлежала Антилопе.
 Высокий Тростник выпустила еще одну стрелу в очередного приближающегося врага и отметила, что тот упал на четвереньки и пополз назад, время от времени пытаясь выдернуть стрелу, чье оперение торчало из его плеча.
 Новые и новые волны вопящих врагов накатывались на укрывшихся защитников. Вокруг свистели стрелы, и Высокий Тростник тоже спускала тетиву так быстро, как только могла. На земле уже лежало несколько неподвижных тел. Одному воину стрела пробила руку и вошла в бок. Пошатываясь, он сделал пару шагов и тяжело рухнул наземь.
 Вдруг женщина услышала, как вскрикнула Антилопа. Высокий Тростник бросила взгляд в ее сторону и увидела, что длинная рана на руке подруги быстро наливается алым. Здоровенный Крушитель Черепов уже устремился к ней. Высокий Тростник схватила стрелу, но Антилопа выставила перед собой копье. Удар не был мастерским, но изумленный враг сам напоролся на острие, не успев остановиться. Высокий Тростник вновь сосредоточилась на других наступающих.
 Где-то в стороне вскрикнула женщина, боевой клич врагов доносился уже отовсюду. Высокий Тростник отметила, что позади, там, где остались всадники, нарастает гул. Она услышала его и почувствовала, как земля вздрагивает под ударами копыт. Главная атака началась. Рядом с Высоким Тростником раздался женский голос. Он выводил Песню Смерти:
 Трава и небо вечны,
 Но сегодня славный день, чтобы встретить смерть!
 Песню подхватили другие. Высокий Тростник увидела, что у нее осталось всего две стрелы, а среди деревьев появлялись все новые и новые враги. Женщина выпустила одну стрелу и взяла последнюю, высматривая подходящую цель.
 Мыслями она была с мужем, там, на другой стороне лагеря. Высокий Тростник надеялась, что сможет по звуку угадать, когда враги сойдутся в бою. И она услышала, как конский топот стал громче, а вопли оглушительнее.
 Ровный стук копыт сбился, стал беспорядочным, когда два племени сошлись. С пронзительным «йип-йип-йип» Крушителей Черепов смешался боевой клич Народа. Сначала его выкрикивали лишь несколько голосов, но потом к ним присоединились другие. Слева от женщины пожилой воин, подхватив клич надтреснутым голосом, бросился вперед.
 Теперь вражеские голоса стали тише, а клич Народа все громче. Там, на равнине, похоже... но, айээ, этого не может быть... ее муж и горстка воинов атакуют!
 Враги, рассыпавшиеся среди деревьев, тоже замерли, прислушиваясь. Не было больше боевых кличей, лишь испуганные недоуменные возгласы. Вражеский воин повернулся, готовясь отступить, и Высокий Тростник выпустила свою последнюю стрелу. Остальные враги бежали, оступаясь в спешке, окликая друг друга.
 Свершилось чудо! То, что должно было стать завершающей атакой врага и концом клана Лошади, каким-то образом обернулось победой Народа.
 Белый Бизон был прав. Знаки были добрыми.




 Глава 35


 Снимающий Голову следил за приготовлениями врага со странным чувством. Это даже не было отчаянием. В душе, как он понял позже, вождь уже смирился с тем, что клан Лошади неизбежно будет уничтожен. Поэтому, глядя, как вражеские воины там, вдалеке, садятся на коней и готовятся к атаке, Снимающий Голову оставался совершенно хладнокровным. И эта отстраненность давала ему возможность спокойно наблюдать за врагом и критически оценивать его стратегию.
 На этот раз противник был хорошо организован. Пешие воины, знал Снимающий Голову, сейчас занимают позиции для отвлекающих атак сразу с нескольких сторон. Лучникам вдоль реки и женщинам, засевшим в лесу, придется справляться с ними самим. Все всадники нужны здесь, чтобы попытаться сдержать основной удар. А в целом, как понимал вождь, положение безнадежно.
 Поэтому теперь, перед своим последним боем, он находил странное удовольствие в том, чтобы наблюдать за тем, какую тактику выберет противник. Был, правда, один маневр, которого Снимающий Голову не понял: вождя озадачило появление всадников на холме. Прежде он их там не видел. Судя по всему, они только что подошли, как раз вовремя, чтобы успеть поучаствовать в резне. Они, похоже, пребывали, в замешательстве, о чем-то споря и жестикулируя.
 Место для нападения с фланга всадники выбрали неудачно. Снимающий Голову поставил бы их у реки, на востоке. Вода несколько замедлит скорость атаки, зато они смогли бы ударить в самое слабое место и зайти в тыл его жалкому конному отряду.
 А теперь вновь прибывшие расположились так, что пользы от них противнику будет немного. Спустившись со склона холма, всадники врежутся в схватку почти в том же месте, что и основные силы врага, и, слившись, они забьют узкую горловину луга, где их встретят защитники поселения. По отношению к клану это ничего не меняет. Любой из отрядов врага, наверное, сможет опрокинуть горстку воинов.
 И все же Снимающий Голову был озадачен поведением всадников на холме. Казалось, они никак не могут принять решение, продолжая еще горячее спорить и размахивать руками. На таком расстоянии их было не слишком-то хорошо видно, на фоне яркого на западе неба вождь различал только силуэты.
 И вдруг Снимающий Голову понял причину их замешательства. По крайней мере часть ее. С места, где находился этот вновь пришедший отряд, главный лагерь Крушителей Черепов был не виден. Выступ холма перекрывал обзор. Равно как и основной отряд врагов понятия не имел о присутствии второго.
 Таким образом, две группы нападающих на самом деле могли не подозревать о существовании друг друга. Этим, возможно, объяснялась нерешительность тех, на холме. Возможно, они спорили, стоит ли атаковать. В то же время как могли они не заметить, что сражение уже начинается? Может, они никак не разберутся, кто где? Все это было совершенно непонятно.
 Однако времени для дальнейших рассуждений не оставалось. Враги уже сели на коней, их разрозненные боевые кличи начали сливаться в единый хор, призванный вселять ужас. Снимающий Голову догадался, что этот вопль должен также послужить сигналом к атаке для пеших воинов. И началось.
 Люди столько раз видели все это прежде, что уже успели привыкнуть. Всадники клана Лошади шагом выдвинулись вперед, выстраиваясь в линию. Снимающему Голову приятно было видеть, что никто не колеблется. Где-то воин запел Песню Смерти.
 «Лучше бы обойтись без этого, — подумал молодой вождь, — слишком уж обреченно это звучит».
 Конечно, он понимал, что сегодня наступит конец, но все же очень не хотел признавать это.
 Крушители Черепов неслись все быстрее, стремительно приближаясь, их пронзительное «йип-йип-йип» звенело все громче. Теперь всадникам на холме нетрудно будет разобраться, кто есть кто.
 Снимающий Голову пустил серую кобылу рысью, воины клана Лошади последовали за ним. Атакующие уже миновали подножие холма и начали заполнять более узкую часть равнины. Боковым зрением Снимающий Голову отметил, что те, на холме, тоже устремились в атаку. Они неслись вниз по склону, копья наперевес, создавая внушительное зрелище.
 «Они немножко запоздали, — равнодушно подумал молодой вождь. — Когда они доберутся сюда, первые из атакующих уже разделаются с нами».
 Теперь скачущие вниз воины тоже начали выкрикивать свой боевой клич. Прошло несколько мгновений, прежде чем до Снимающего Голову стало доходить, что то, что он слышит, — не визгливый фальцет Крушителей Черепов. Отраженный склоном холма, повторенный эхом в лесу, это был громогласный боевой клич Народа.
 Ошеломленный, вождь натянул повод, пытаясь понять, что происходит. Вражеские ряды тоже смешались, всадники налетали друг на друга, усиливая беспорядок. Как могло случиться, спрашивали они себя, что на нас напали как раз в разгар нашей собственной атаки? Часть Крушителей Черепов разворачивала коней, готовясь встретить нового противника, другие собирались продолжать атаку на лагерь. Большинство же растерянно сбились в кучу.
 Снимающий Голову не верил своим глазам. Откуда взялись эти воины? Они явно из их племени, теперь это было ясно не только по боевому кличу, но и по одежде и оружию. Всадники спустились по склону холма в долину и на полном скаку врезались в незащищенный фланг врага. На их стороне был фактор неожиданности, и это стало, пожалуй, решающим.
 Воины Народа все равно оставались в меньшинстве, но теперь у них было тактическое преимущество. Как раз перед тем, как последовал удар с фланга, воины клана узнали своих нежданных союзников.
 — Это Кровавые!
 — Кровавые! — Весть мигом облетела ряды, и горстка воинов восторженно подхватила боевой клич Народа.
 Снимающий Голову теперь ясно видел широкие красные полосы на лбу у каждого всадника.
 Со стороны реки отозвались Лучники. Пешие враги, засевшие в кизиловых зарослях, увидев, какой оборот принимает дело, начали отходить. Сделав вдогонку несколько последних выстрелов, Лучники клана Лошади поспешили присоединиться к сражающимся в долине.
 Теперь на растерявшихся и сбитых с толку Крушителей Черепов почти одновременно напали с двух сторон: со стороны реки наступали Лучники, а с холма их теснили Кровавые.
 Снимающий Голову мигом оценил всю выгоду создавшегося положения. В такой ситуации оставалось только одно. Он вскинул копье и закричал, привлекая внимание своих воинов.
 Серая кобыла под ним плясала от нетерпения. Вождь развернул ее в сторону битвы и отпустил поводья. Этого было достаточно. Словно большая серая кошка, Лолита прыгнула вперед, а всадник ее во всю мощь своей глотки прокричал слова, словно пружиной подбросившие каждого из его воинов:
 — В атаку!




 Глава 36


 Прежде чем люди клана доскакали до места боя, он уже почти закончился. Растерявшиеся, обескураженные Крушители Черепов отступали, точнее, бежали врассыпную. Снимающему Голову так и не удалось пустить в дело свое копье.
 Оставалось надеяться, что его воины не станут преследовать врагов в прерии, где окажутся беззащитными. Похоже, они не собирались этого делать. Несколько Кровавых изобразили символическую погоню за удирающими врагами, но вскоре вернулись.
 Молодой воин из Кровавых подскакал к вождю и натянул поводья, останавливая лошадь. Это был Рыжий Пес.
 — Ах-кох, вождь. — Его улыбка была исполнена неподдельного уважения. — Сегодня славный день для битвы.
 Снимающий Голову все еще не мог прийти в себя, ошеломленный таким поворотом событий. Он опять взглянул на гребень холма, высящегося перед ним, и увидел на фоне неба одинокую фигуру всадника. В ней было что-то знакомое.
 — Это Барсук, — сказал стоящий рядом Рыжий Пес — Он не захотел пойти с нами.
 Снимающий Голову кивнул. Теперь все стало ясно — споры всадников на холме, их нерешительность. Рыжий Пес взял командование на себя и повел Кровавых в великолепную атаку, когда Барсук отказался это сделать. Кровавые последовали за своим новым вождем. Теперь Барсук стоял на вершине, всеми покинутый и разгневанный.
 Один из воинов вскрикнул и указал в сторону холма. По склону взбиралась горстка отступающих врагов. Снимающий Голову узнал среди них молодого вождя, с которым недавно разговаривал. Тот, похоже, возглавил эту отступающую группу и правильно выбрал путь, стремясь уйти повыше в горы. Хороший вождь.
 Сначала Крушители Черепов не видели всадника наверху. В какой именно момент его заметили, люди из клана так и не поняли, да это было и не важно. В любом случае они должны были столкнуться. Воины внизу, замерев, наблюдали.
 Перекрывая разноголосый шум и суматоху, царившие в долине, а также отдельные выкрики и ржание лошадей, раздался новый звук. Одинокий всадник на холме пел Песню Смерти. Барсук направил своего сильного коня навстречу приближающимся врагам.
 Первый из Крушителей Черепов как раз пробирался по краю обрыва, когда Барсук ударил его. Другие рассыпались, чтобы подобраться к плоской вершине холма с разных сторон. Но до того, как остальные поднялись на нее, Барсук успел достать копьем еще одного врага. Потом сразу трое всадников набросились на одинокого воина, и наверху закипел бой. Песня оборвалась. Теперь Барсук дрался молча.
 Противники упали на землю, потом начали медленно подниматься. Наблюдавшим снизу было не понять, сколько врагов осталось от группы, но они видели, как молодой вождь Крушителей Черепов подошел к краю обрыва и повернулся к ним лицом. Вождь медленно поднял длинное копье, словно демонстрируя его клану Лошади. Снимающий Голову не сомневался, что это — копье Барсука.
 В последний раз дерзко прокричав свое «йип-йип-йип», четверо оставшихся в живых врагов сели на лошадей и поскакали в сторону своего лагеря, ведя в поводу коней павших товарищей и еще одного, большого, черного, который принадлежал Барсуку.
 — Он был храбрым воином, — торжественно сказал Снимающий Голову Рыжему Псу.
 — Да, мой вождь, но иногда он ошибался.
 Подбежал Койот, улыбка озаряла его грязное потное лицо. Кивнув молодому Кровавому, он обратился к вождю.
 — Они уходят! — произнес он, указывая на равнину.
 Хотя факел Солнечного Мальчика уже клонился к закату, Крушители Черепов снимали лагерь. Самые расторопные уже готовы были двинуться через холмы на юг. Враги поспешно складывали типи и собирались в путь.
 Тут Снимающий Голову вспомнил еще кое о чем.
 — Где ваши женщины? — спросил он Рыжего Пса.
 — Примерно в двух солнцах к северу, — отозвался тот. — Они у Земледельцев. Мы пришли туда торговать, и Земледельцы рассказали нам обо всем, — он обвел рукой пространство перед собой. — Крушители Черепов послали весть, они звали всех прийти сюда и поучаствовать в уничтожении клана Лошади.
 Молодой воин надолго умолк, потом заговорил снова, и в голосе его теперь звучали нерешительность и почтение.
 — Вождь, будут ли нам рады в вашем лагере?
 Снимающий Голову был поражен. Он уже почти забыл о решении Большого Совета. Не слишком хорошо разбираясь в обычаях племени, он не знал, что сказать.
 Неожиданным явилось уже то, что Кровавые живы. Очевидно, враг был настолько занят кланом Лошади, что не заметил маленькую слабую группу Кровавых, затерявшуюся в прерии.
 Но теперь положение Кровавых было непонятным. Их предводитель мертв, а решение Большого Совета касалось именно его. Но ведь другие ушли из племени, чтобы последовать за ним.
 Что касается членов клана Лошади, они, похоже, не сомневались в том, как отнестись к Кровавым. Раздались теплые приветствия, радостные крики; старые друзья обсуждали все произошедшее. Женщины, дети и старики с радостными воплями выбрались из лесной чащи. Плачущая мать обнимала сына, с которым простилась, казалось, навсегда, и ее слезы смывали злосчастную красную полосу с его лица. Снимающий Голову торопливо покончил с делами на равнине и поскакал к лесу в поисках жены. Высокий Тростник кинулась навстречу:
 — Что случилось, муж мой? Говорят, пришли Кровавые!
 Снимающий Голову спрыгнул на землю и сгреб жену в охапку:
 — Дети целы?
 — Да, атака еще только начиналась.
 То тут, то там печальные голоса выводили Песню Скорби. Да, в клане были потери. И все же то, что они вообще уцелели, было таким неожиданным счастьем, что общим чувством стало ликование.
 Из укрытия привели детей, и они побежали искать родных. Подошедшая Ворона протянула крошечного Сову матери.
 — Знаки были добрыми! — напомнила она женщине, лукаво улыбаясь.
 День быстро клонился к вечеру. Кто-то уже разжигал большой костер в центре лагеря. Сегодняшний праздник в честь победы не сравнится ни с чем, виденным ранее. Но сначала, понимал Снимающий Голову, он должен созвать совет.
 — Койот! — позвал вождь.
 — Да, Снимающий Голову, ты хочешь провести совет? — Маленький воин, как всегда, был прав.
 Снимающий Голову кивнул и знал, что весть об этом уже понеслась по лагерю. Как раз теперь самое время пойти поговорить с Белым Бизоном о его поразительном прорицании.




 Глава 37


 Близилось время совета, а празднование уже началось. Белый Бизон важно расхаживал по лагерю во всем великолепии своей раскраски и пышного наряда. Он едва успевал принимать поздравления и благодарности за столь удивительный поворот событий.
 Снимающему Голову было интересно, верил ли сам шаман в свои предсказания? Объективно говоря, это был очень умный ход. Если клан уцелеет, все будут помнить, что знаки им благоприятствовали, и уважение к магии Белого Бизона безмерно возрастет. Если же нет, это будет уже неважно. Вместе с кланом Лошади умрет и память о пророчестве шамана.
 Молодой вождь бесконечно восхищался умением Белого Бизона извлекать выгоду из любой ситуации. И неизменно в результате его авторитет возрастал и могущество славилось.
 Снимающий Голову однажды спросил об этом своего тестя.
 Койот только пожал плечами:
 — Кто знает? Белый Бизон — хороший шаман.
 Что же касается сегодняшних событий, то Снимающий Голову сильно подозревал, что старик намеренно сказал, что знаки добрые. Терять ему было нечего, а приобрести он мог очень многое. И в то же время шаман выглядел неподдельно изумленным, когда читал предсказание. Или это тоже было частью игры?
 «Какая разница», — в конце концов решил молодой вождь. Койот в любом случае был прав, говоря, что Белый Бизон — хороший шаман.
 Может, это высказывание и является ответом на все вопросы. Снимающий Голову пожал плечами. Так или иначе, он никогда не узнает правды.
 Вернулись Высокий Олень, Серая Цапля и несколько Кровавых — они ездили осматривать окрестности. Похоже было, что Крушители Черепов и вправду ушли. В спешке враги бросили в покинутом лагере большую часть припасов. Осталось даже одно вполне пригодное типи и множество шестов.
 Разведчики поймали всех лошадей, каких только смогли. Погрузив на них найденную провизию, молодые воины пригнали лошадей в лагерь, успев как раз до наступления темноты, юноши смеялись и распевали песни от радости.
 И теперь, когда начал собираться совет, над поселением уже поплыли аппетитные ароматы. Праздник будет длиться всю ночь. Люди были привычными и к голоду, и к изобилию — в зависимости от исхода охоты. Теперь, когда в их распоряжении оказалась еда из запасов врага, не возникало вопроса, что с ней делать. Конечно, пировать.
 Но сначала — совет. Снимающий Голову пустил трубку по кругу, проследив, чтобы ее передали Рыжему Псу как предводителю Кровавых. Когда трубка вновь вернулась к Снимающему Голову и заняла свое место в футляре, вождь наконец заговорил:
 — Мы рады приветствовать возвращение наших братьев, Кровавых. Мы снова — один клан!
 Снимающий Голову никогда еще не слышал такого гула, почти что криков, одобрения. Прошло несколько минут, прежде чем он смог наконец продолжить:
 — Теперь мы можем поговорить о наших планах. Близится время Танца Солнца.
 Вновь вокруг костра зазвучали голоса, но уже более приглушенные. Многое еще предстояло сделать. Следовало позаботиться о мертвых. Большинство семей хотело бы разделить трофеи — шесты для типи и все остальное, что найдется во вражеском лагере, — до того, как начинать сборы.
 Решили, что клан тронется в путь на второе солнце. Времени оставалось очень мало, но клан Лошади и так рисковал не успеть к началу Танца Солнца.
 Еще было решено, что Кровавые прочешут округу в поисках отбившихся лошадей, пока в лагере будут собираться в путь. Перед тем как стемнело, разведчики видели сравнительно неподалеку немало животных, а клан остро нуждался в лошадях.
 Когда совет уже подходил к концу, Рыжий Пес попросил разрешения говорить.
 — Вождь, — начал он с видимым напряжением, — наши сердца переполнены радостью встречи. Но что скажет Большой Совет?
 Над кругом повисла тишина, потом зазвучали приглушенные голоса. Многие люди об этом не подумали.
 — Допустят ли нас на Большой Совет?
 Началось негромкое обсуждение. Клан, обязанный Кровавым жизнью, радостно приветствовал их возвращение. Теперь, однако, они должны будут предстать перед Большим Советом, имеющим право отменять любые решения отдельных кланов.
 Снимающий Голову ни разу не задумывался об этом, не рассчитывая когда-либо столкнуться с такой проблемой. Что ни говори, эти воины бросили вызов Совету Вождей. Они, по существу, покинули Большой Совет, выказав презрение верховной власти Народа. Ситуация была куда более щекотливой, чем могло показаться.
 В кругу продолжались споры. Снимающий Голову заметил, что Койот просит разрешения говорить.
 — Вождь, — маленький воин был комично серьезен, — это дело должен решать сам Большой Совет. А сейчас — я голоден! Давайте не будем тратить на споры время, которое можно провести за едой и танцами!
 Совет завершился всеобщим добродушным смехом, и кто-то уже начал греться у огня и бить в барабаны.
 «Какой отличный способ отложить решение запутанной проблемы», — подумал Снимающий Голову. Вновь и вновь он восхищался ловкостью Койота в подобного рода делах. И тем не менее вопрос не решен, он лишь отложен. Вождь не знал, что теперь будет, последует ли для Кровавых какое-то наказание. Надо будет обсудить это с Койотом. В конце концов, Снимающий Голову тоже считал, что решение должен принимать Большой Совет.
 Хоть вождь и был обеспокоен, возбуждение праздника заставило его обо всем забыть. Люди ели, танцевали до упаду, опять ели, потом отдыхали и начинали все сначала. Снимающий Голову, как вождь клана Лошади, удостоился всяческих почестей. Сам он полагал, что его заслуг в случившемся немного, просто удача была на их стороне. Он взглянул на Белого Бизона, продолжавшего пожинать плоды своих хитроумных предсказаний, и ему немного полегчало.
 Семь Охотников и Вечная Звезда уже начали бледнеть в предрассветном небе, когда усталые люди разбрелись по своим жилищам.
 Высокий Тростник поцеловала мужа и прижалась к нему теснее в теплом мраке меховых одеял:
 — Я горжусь тобой, муж мой!
 — Но я ничего не сделал.
 — Ты привел клан к победе. Теперь все будет хорошо.
 Во тьме леса кричал кукускус, огромная сова.
 Снимающий Голову устроился поудобнее и расслабился. Впервые за много лун он был доволен. «Белый Бизон прав, — решил вождь. — Знаки были добрыми».




 Глава 38


 На следующее утро факел Солнечного Мальчика осветил лагерь усталых, но исполненных гордости людей. Сборы шли уже полным ходом. Одновременно над поселением плыли жалобные причитания Песни Скорби. Это всегда бывало для Снимающего Голову тяжелым, неприятным моментом. Люди прощались со своими мертвыми шумно, их жены и матери покрывали себе лбы пеплом, и все это продолжалось по нескольку дней. Одна молодая жена изрезала себе руки кремневым ножом. Кровь смешивалась с грязью и слезами, когда она заворачивала тело мужа для погребения.
 Снимающий Голову бродил по лагерю, стараясь сказать каждой скорбящей семье хоть пару слов. Ему было неловко, но от него, как от вождя, ждали, что он отметит каждого павшего отдельно.
 Внезапно Снимающий Голову наткнулся на Лягушку, мать Барсука. Кровавые принесли тело молодого воина с холма, и теперь старая женщина совершала погребальный обряд.
 «У нее больше никого нет, — напомнил себе Снимающий Голову. — Ее муж умер, и она существует только благодаря помощи семьи ее брата. Каким же трудным должен был стать для нее этот год», — смущенно подумал молодой вождь.
 Как он раньше об этом не подумал? И что тут скажешь?
 — Мне очень жаль, мать. — Он положил руку ей на плечо.
 Старуха никак не отреагировала. Она лишь продолжала раскачиваться взад-вперед в такт причитаниям Песни Скорби. Снимающий Голову медленно пошел прочь. Он чувствовал себя неловко, но что еще он мог сказать или сделать?
 Рядом тут же оказался Койот, заметивший смущение вождя.
 — Все в порядке, Снимающий Голову. Лягушка просто хочет побыть одна.
 Да, теперь Снимающий Голову наконец понял. Женщина не просто потеряла сына. Она не могла не знать, что из-за него чуть не погиб весь клан. Ей не позавидуешь. Вождь едва не повернул назад, чтобы сказать ей, что все понимает, но решил не делать этого.
 Большая группа людей отправилась в покинутый вражеский лагерь. Несколько верховых воинов обеспечивали охрану. Еще одна группа людей рассыпалась по прерии, собирая разбежавшихся лошадей. Часть животных просто отбилась от табуна, других Крушители Черепов потеряли в неразберихе, а третьи лишились своих седоков в бою. На некоторых еще были заменяющие седла кожаные чепраки и порванные уздечки. Всех лошадей собрали в один табун и перегнали на луг поближе к лагерю, где молодые воины должны были стеречь их, не давая разбредаться.
 Вскоре после того, как Солнечный Мальчик добрался до верхней точки своего дневного пути, новых лошадей согнали в кучу, и люди собрались вместе. Койот наедине уже успел дать совет своему зятю.
 — Каждая семья по очереди будет выбирать себе лошадь, — объявил Снимающий Голову. — Первыми пусть подойдут те, у кого нет ни одной.
 Представители семей по одному выходили вперед, осматривали животных и выбирали себе лошадь. Когда у всех стало как минимум по одному животному, все повторилось, и так было до тех пор, пока каждая лошадь не обрела хозяина.
 Толпа рассеялась. Кто-то опробовал свое новое приобретение, кто-то занялся обменом, но большая часть клана просто отправилась собираться в путь. Нелегко будет упаковать пожитки семейства к следующему восходу солнца, но это совершенно необходимо.
 Месяц Растущей Травы уже в разгаре. Клан Лошади опаздывает на Танец Солнца. Конечно, нужно будет отправить гонца с сообщением об этом, но позже, когда они подойдут ближе. Путь до Соленой реки, места, выбранного для Танца, займет много солнц.
 Кроме того, им придется задержаться в пути, чтобы забрать семьи Кровавых, находящиеся в двух солнцах отсюда. Сейчас они у Земледельцев, это почти по пути, так что крюк получится небольшим.
 Снимающий Голову некоторое время думал, не отправить ли Кровавых за их семьями, чтобы они присоединились к клану по пути, но отказался от этой затеи. Слишком рискованно было снова разделяться. Крушители Черепов, разъяренные поражением, непредсказуемы и опасны.
 Люди тронулись в путь на следующее утро, еще до того, как полностью рассвело. Вещи были собраны и уложены в мешки из сыромятной кожи. Теперь у клана было достаточно лошадей, чтобы везти небогатый скарб и тащить запасные шесты для типи, взятые во вражеском лагере. Поскольку в обычных местах обитания Народа лесов было мало, хорошие шесты оказались весьма ценной добычей. Их можно приберечь до той поры, пока будет довольно шкур, чтобы сшить новые чехлы для жилищ.
 Снимающий Голову поднялся на гребень холма, чтобы взглянуть на колонну, покидающую лагерь. Возглавляли ее Высокий Олень и Рыжий Пес, за ними шла первая из семей, поместившая чехол своего типи на волокушу из шестов, которую тащила лошадь. Все как всегда, клан спокойно покидает место стоянки, оставляя после себя обычный хлам. Однако в этот раз было меньше брошенных вещей, чем обычно. Люди не могут позволить себе выкинуть износившиеся мокасины или порванную одежду. В этом году их еще будут носить.
 Снимающий Голову окинул взглядом верхушки дубов в лесу у подножия холма и весело сверкающую реку. Это место едва не стало последним лагерем в их жизни. Вождь уже не надеялся снова увидеть, как вереница лошадей ползет по прерии к следующей стоянке.
 Этот лагерь останется в истории клана. Снимающий Голову уже слышал, как кто-то назвал место — река Кровавых, — в честь той потрясающей атаки, которая обратила неизбежный разгром в победу.
 Белый Бизон сказал вождю, что уже придумывает, как записать все случившееся рисунками на Шкурах Преданий. Там будут лошади, напоровшиеся на колья у изгороди, и Кровавые, летящие в атаку по склону холма. Это будет великолепный рисунок, и называться он станет, сказал шаман, «год, когда мы ели лошадей».
 «И это, — подумал Снимающий Голову, — куда лучше, чем „год, когда клан Лошади едва не был истреблен“.
 Вождь тронул поводья и направил кобылу вперед, вслед за уходящим кланом.




 Глава 39


 Трое Кровавых поехали вперед, чтобы сообщить новости своим семьям, оставшимся в селении Земледельцев. Оказалось, что те уже слышали о битве, — слухи по прерии разносятся быстро.
 Маленький отряд Крушителей Черепов зашел к Земледельцам, чтобы выменять еды, и поведал о том, что случилось. По словам врагов, на них напало целое племя, по меньшей мере несколько кланов. Крушители Черепов рассказали, что их одновременно атаковали с холма и из лагеря и что они вынуждены были отступить, потому что нападавших было гораздо больше.
 Земледельцы не поддерживали ни тех ни других. Они торговали со всеми, и их в некоторой степени шаткое положение зависело от благосклонности всех охотничьих племен. Крушители Черепов кидали выразительные взгляды на семьи Кровавых, но дальше этого дело не пошло. Обычай запрещал нападать на врага, причинять зло его семье или имуществу, если те являлись гостями дружественного тебе племени. Поступить так значило бы стать злейшими врагами хозяев, Земледельцев. Семьи Народа были здесь в безопасности.
 Однако они стали причиной поспешного ухода Крушителей Черепов. Те не намерены были задерживаться в месте, куда вооруженный клан вот-вот должен был прийти за своими семьями.
 Тем временем жены Кровавых чуть с ума не сошли от волнения. Они понимали, что в битве наверняка были погибшие. Которая из них потеряла мужа или брата? Они могли только ждать, пытаясь занять себя работой, пока не узнают точно. Женщины собирались и старались болтать о всяких пустяках, лишь бы отвлечься.
 Уходили их мужчины также в неспокойной обстановке. Между ними были споры и разлад. Многие Кровавые давно уже поняли то, что их жены знали с самого начала: уйти из племени вслед за Барсуком было величайшей глупостью. Лишь по счастливой случайности маленький отряд не наткнулся на врагов и не был уничтожен.
 Они как раз пришли в поселение Земледельцев для торговли, когда стали просачиваться слухи о грядущей битве. Говорили, что Крушители Черепов собираются напасть на клан Лошади и что клану грозит истребление.
 Большинство Кровавых хотели прийти на выручку своим, но их предводитель был против. В сердце Барсука, еще не забывшего своего унижения на Большом Совете, тлела обида. Он отказался обсуждать эту тему, ссылаясь на то, что Кровавые больше не принадлежат к Народу. И если Снимающий Голову и его люди в беде, что ж, это проблема самого Снимающего Голову, а не Кровавых.
 Может, именно то, что Барсук так часто упоминал вождя с волосами на лице, стало причиной изменения всеобщего настроения. Снимающий Голову обучал молодых воинов, и все они уважали его. Он был строг, но справедлив, и никто из них не питал к своему учителю злобы.
 Когда в конце концов Рыжий Пес объявил, что он идет во что бы то ни стало, к нему присоединились почти все. Барсук кричал и ругался и сперва запретил воинам идти. Потом, видя, что не может их удержать, он вынужден был присоединиться к отряду, продолжая при этом возмущаться и угрожать.
 Вот при каких обстоятельствах женщины в последний раз видели своих мужчин. Ясно было, что их вождь, Барсук, неправ, и в душах Кровавых поселилось то неприятное ощущение, что, пожалуй, позиция его и с самого начала была далека от истины. Естественно, многие из Кровавых очень сожалели об убийстве Верного Глаза, какие бы объяснения для этого ни находились.
 В итоге у женщин, ожидающих мужей в селении Земледельцев, накопилось множество вопросов, на которые не было ответа. Женщины не знали, приняли ли их мужчины участие в битве. Наверное, да, раз Крушители Черепов говорят о бесчисленном множестве воинов, но все ли сражались? Или же клан снова раскололся?
 С величайшим облегчением встретили женщины трех всадников, приехавших на следующий вечер.
 — Барсук и Облако убиты, — объявил Рыжий Пес женщинам. — Остальные будут здесь завтра.
 Жена Барсука начала свою Песню Скорби, к ней присоединили свои голоса несколько сочувствующих женщин. У Облака, долговязого юноши из Горного клана, среди Кровавых родни не было.
 — А раненые есть? — робко спросила одна девушка.
 Рыжий Пес кивнул.
 — Да, но не тяжело. — Он наскоро рассказал, как все было.
 — Айээ, — воскликнула молодая беременная женщина. — Наши мужчины с кланом Лошади? Нам снова разрешат вернуться к Народу?
 — Мы не знаем, — серьезно ответил Рыжий Пес. — Клан Лошади рад принять нас, но решать будет Большой Совет.
 Для большинства это было куда более важным, чем потеря предводителя. Поступки Барсука подчас бывали настолько неразумны, что кое-кто в глубине души почувствовал огромное облегчение, когда его не стало.
 — Значит, мы пойдем на Танец Солнца? — спросил кто-то.
 Рыжий Пес кивнул:
 — Мы должны быть готовы. Клан Лошади завтра будет здесь.
 Женщины разошлись и занялись сборами. Они были счастливы. Возможность вновь увидеть друзей и родных, пусть даже лишь на время, очень радовала.
 Рыжий Пес отправился в свое жилище и долго разговаривал с женой. Он был взволнован и надеялся на лучшее. Конечно, молодой воин тревожился насчет Большого Совета, но он чувствовал себя счастливым впервые после того, как они ушли с Танца Солнца в прошлом году.




 Глава 40


 Жены Кровавых приветствовали своих родственников из клана Лошади вечером следующего дня, устроив такой пир, который те долго будут помнить. Женщины занимались стряпней весь день, и этому не помешали даже сборы в дорогу.
 Встреча, пир и танцы проходили так бурно, что Земледельцы лишь безнадежно качали головой. Встревоженные матери запрещали своим детям общаться с этими странными пришельцами, хорошо известными своими выходками.
 Людей это вовсе не заботило. И у Кровавых, и у членов клана Лошади было такое чувство, будто они вернулись домой и вновь встретились после долгой разлуки. В этот счастливый день на время были забыты опасения, что Большой Совет легко может отказаться отменить свое решение об изгнании. Казалось, что людей, с их традицией жить настоящим, это не волнует.
 Зато это волновало Снимающего Голову, и чем ближе клан подходил к Соленой реке, тем сильнее беспокоился вождь. Он разыскал Койота, чтобы посоветоваться с ним, и двое мужчин отошли в сторонку.
 — Как ты думаешь, что решит Большой Совет? — спросил Снимающий Голову тестя.
 Койот пожал плечами:
 — Это зависит от того, что скажет верховный вождь. Большинство вождей станут говорить то же, что он.
 — А что, по-твоему, скажет Много Шкур?
 — Не знаю, Снимающий Голову. Много Шкур был очень рассержен, когда погиб Верный Глаз. Но это касалось в основном Барсука.
 Они долго шли молча. С треском вылетевший из-под ног кузнечик расправил свои оранжевые крылья и перелетел на несколько шагов вперед.
 Когда же он сложил яркие крылья и снова сделался тускло-серым, едва приметным, Койот заговорил вновь:
 — Может быть, тебе следует поговорить с верховным вождем?
 — Ты имеешь в виду до Большого Совета?
 Койот кивнул:
 — Может, даже до того, как мы туда придем. Ты можешь поехать вперед.
 Мысль показалась вождю хорошей. Они долго обсуждали ее и наметили предварительный план. За несколько солнц до прибытия к месту Танца Солнца, вождь с одним-двумя воинами поскачет вперед. Это одновременно предупредит всех о скором приходе клана Лошади и даст возможность Снимающему Голову переговорить с верховным вождем.
 Молодой вождь хотел было взять с собой Койота и Рыжего Пса, но маленький воин отказался:
 — Нет, Снимающий Голову. Я не хочу трясти свои кости верхом на лошади. Ты захочешь ехать быстро. А моя магия лошади совсем не такая сильная, как твоя. — Он грустно похлопал себя по заду, как бы показывая, что имел в виду не только магию, но и телосложение.
 Потом они долго обсуждали, надо ли ехать Рыжему Псу. Он должен произвести на верховного вождя благоприятное впечатление, и это, без сомнения, хорошая возможность, и все же поступать таким образом рискованно. Является ли право Рыжего Пса быть на месте собрания Народа таким уж неоспоримым? Не стоит раздражать Много Шкур, тем более еще до того, как он разберется в этом деле.
 В конце концов решили, что никому из Кровавых не надо появляться вблизи от места Танца Солнца, пока вождь клана Лошади не переговорит с верховным вождем. Со Снимающим Голову поедут Высокий Олень и Серая Цапля. После разговора вождей, если покажется, что к Кровавым относятся с враждебностью, один из молодых воинов сможет вернуться и сообщить об этом. И тогда Кровавые будут решать, идти ли туда вообще.
 Вождь рассказал обо всем этом Рыжему Псу, и тот согласился, что план, очевидно, неплох.
 Когда клан добрался до места, от которого, как говорили, осталось около пяти солнц до Соленой реки, Снимающий Голову и двое его молодых воинов отправились выполнять свою миссию.
 Вождь нежно обнял жену. Они редко расставались, и теперь Снимающий Голову был опечален разлукой.
 — Вспоминай обо мне иногда, — попросил он. — Скоро увидимся!
 Путь к месту Танца Солнца оказался приятным. Прерия в Месяц Цветения была покрыта свежей зеленью. На дальних холмах виднелось множество бизонов и антилоп, и пряный аромат этих бескрайних лугов в самом разгаре цветения бесчисленных трав опьянял и бодрил путешественников.
 Утром третьего солнца они заметили впереди дым от костров большого лагеря, а спустя еще полдня увидели первые типи. На ежегодном сборе племени всегда царило особое возбуждение, напоминавшее Снимающему Голову деревенскую ярмарку в стране его детства. Люди прохаживались, бегали, перекликались, пели или же просто наслаждались тем, что они вместе. Лаяли собаки.
 Группа всадников энергичным галопом выехала навстречу представителям клана Лошади, похваляясь своим искусством в обращении с лошадьми. Всадники проводили вновь прибывших к лагерю.
 Много Шкур смотрел, как они приближаются, удобно прислонясь спиной к стволу ивы. Он был рад видеть их. Верховный вождь очень сомневался, что клан Лошади сможет выжить, когда увидел, сколько молодых воинов ушло вслед за тем смутьяном. Как его звали? Сурок или что-то в этом роде... Барсук, вот как.
 «Плохой человек», — подумал Много Шкур.
 Трое воинов из клана Лошади подъехали и спрыгнули с коней, чтобы засвидетельствовать верховному вождю свое уважение.
 После всех положенных приветствий Снимающий Голову попросил:
 — Можно ли поговорить с тобой, вождь?
 Два молодых воина, сопровождавших его, тут же деликатно удалились.
 Много Шкур кивнул, гадая, что еще приключилось. Снимающий Голову выглядел исхудавшим и был явно чем-то взволнован. Похоже, этот год оказался нелегким для него. До ушей верховного вождя доходили кое-какие слухи. Например, о битве с Крушителями Черепов, большой битве.
 «Раз Снимающий Голову здесь, — рассуждал верховный вождь, — значит, он победил. Но какие в таком случае у него проблемы?»
 Много Шкур прикрыл глаза и откинулся назад. Сейчас он все узнает.
 — Возможно, вождь помнит, — нерешительно начал Снимающий Голову, — что многие наши молодые воины оставили клан и ушли за Барсуком, которого Большой Совет изгнал из племени.
 Верховный вождь кивнул, выпуская струйку ароматного дыма, но ничего не сказал.
 — Эти молодые воины вернулись к нам, — продолжал Снимающий Голову.
 Глаза верховного вождя заметно расширились. Это действительно большая проблема, если клан Лошади принял изгнанников обратно вопреки решению Большого Совета. Что еще?
 — Крушители Черепов почти победили нас, но молодые воины вступили в бой.
 Стоическое лицо вождя Много Шкур ничего не выражало.
 — Барсук мертв, — выпалил Снимающий Голову, отчаянно стараясь хоть чем-нибудь пробить это холодное спокойствие.
 Много Шкур расслабился. Если дело обстоит так, если смутьяна больше нет, то все становится проще.
 — Расскажи мне по порядку, Снимающий Голову.
 Вождь клана Лошади вкратце рассказал, как они пережили этот год.
 К тому моменту, когда он принялся описывать, как Кровавые ударили во вражеский фланг, спустившись с холма, взволнованный Много Шкур уже сидел прямо:
 — Кто вел их?
 — Рыжий Пес. Барсук отказался, и Кровавых возглавил Рыжий Пес.
 Много Шкур, довольный, кивнул. Этот молодой воин станет великим вождем.
 — Скажи, Снимающий Голову, разве Большой Совет не изгнал Барсука за убийство одного из твоих воинов?
 — Да, вождь.
 — Других никто не изгонял? Они лишь последовали за ним?
 Снимающий Голову кивнул. Много Шкур развел руками:
 — В чем же тогда проблема? Некоторые из твоих воинов в прошлом году ушли своим собственным путем. Теперь они вернулись. С этой группой воинов все в порядке. Просто в твоем клане Лошадей, — благожелательно улыбнулся старый вождь, — появится новый отряд.
 Для Много Шкур это была долгая речь, и он ненадолго замолчал, отдыхая. Снимающий Голову ждал.
 — Когда вы придете на Совет, — продолжил верховный вождь доверительным тоном, — приводи своих Кровавых вместе со всеми и ничего не говори ни о каких проблемах. Я думаю, никто ни о чем не спросит.
 Настроение Снимающего Голову поднялось. Теперь, когда он заручился поддержкой верховного вождя, все стало так просто. Да, Кровавые прожили этот год сами по себе, а теперь все рады приветствовать их возвращение. Они появились в очень удачный момент и спасли клан Лошади.
 Снимающий Голову отыскал Высокого Оленя и Серую Цаплю и быстро пересказал свой разговор с верховным вождем.
 — Возвращайтесь к остальным, — велел он. — Передайте Койоту и Рыжему Псу то, что я вам рассказал. Я хочу, чтобы Рыжий Пес появился здесь как можно скорее.
 Прошло еще три солнца, в сгущающихся сумерках люди начали собираться на Большой Совет. Рыжий Пес привел своих Кровавых, и они расселись по местам задолго до выхода вождей. Как было заранее намечено, молодой воин сел рядом с Серой Цаплей. Спустя некоторое время к ним присоединился и Снимающий Голову.
 С достоинством прошествовал Много Шкур, и Большой Совет начался.
 Пустили по кругу ритуальную трубку. Вскоре наступил черед вождей говорить. Каждый по очереди вставал, чтобы рассказать о том, как прошел год для его клана.
 Первым был Черный Бобер из Горного клана. У них была хорошая зима и много дичи. Врагов они не видели, сказал он.
 — Я — Серый Медведь из клана Красных Камней, — начал следующий вождь. — Для нас год тоже был хорошим. — И он вкратце сообщил, как прошла зима.
 Следующим по кругу был клан Лошади. Снимающий Голову поднялся, чувствуя, что его ладони стали влажными от волнения. Амулет, хранящий магию лошадей, ярко блестел поверх рубахи из оленьей кожи.
 — Я — Снимающий Голову, вождь клана Лошади, — как положено, объявил он. — Братья, это был очень важный год...