---------------------------------------------


 Анри Верн
 Реванш Желтой Тени



 Глава 1


 Прекрасный весенний денек в Париже, где-то пополудни. Мощный спортивный «ягуар» мышиного цвета с поднятым верхом катил по набережной Конферанс по направлению к площади Согласия. Определить с ходу рост сидевшего за рулем водителя было невозможно, но не вызывало сомнений, что то был высокий, стройный мужчина. На его энергичном и бронзовом от загара лице, увенчанном ежиком темных волос, лежала печать той железной воли и решительности, поколебать которые могли лишь далеко не ординарные события. Поскольку дело было в воскресенье, когда во французской столице заметно спадает интенсивность транспортного потока, человек за рулем выжимал из своей первоклассной машины все, что позволяли правила дорожного движения.
 Тем не менее, немного не доезжая до моста Инвалидов, он слегка притормозил. Его внимание привлекла группа зевак — как детей так и взрослых, — столпившихся вокруг нищего. На плече последнего примостилась удерживаемая стальной цепочкой обезьянка, выделывавшая презабавные трюки. Получалось это у неё настолько ловко, что мужчина с волосами щеточкой выключил зажигание и, с удовольствивем стал наблюдать за ужимками и кульбитами четверорукого создания, хотя давно уже вышел из того возраста, когда с легкой беззаботностью следят за проделками дрессированных животных. Одновременно он рассеянно, как бы боковым зрением, оглядел бродячего фокусника. Худой, отметил он машинально, ссутулившийся человек, хотя в бытность, должно быть, пока его не скрутил ревматизм отличался незаурядным ростом. Одет незнакомец был в длинный кафтан, разорванный и перепачканный чем-то зеленым. Его помятая с опущенными полями шляпа скрывала всю верхнюю часть лица. Выглядывала лишь густая и всклокоченная борода. Бросались в глаза его тщательно забранные перчатками кисти рук.
 Спектакль закончился, и обезьянка мигом очутилась на конце вытянутой руки хозяина, поводя пустой кружкой в сторону зрителей. Зазвенела, стукаясь о её дно, мелочь. В этот момент фокусник вскинул голову, и владелец «ягуара» смог рассмотреть его лицо — широкое, монголоидного типа, смуглое и с приплюснутым носом. Но самыми впечатляющими были глаза: раскосые, с золотистыми зрачками, они, похоже, совсем не двигались и ничего не видели вокруг, словно выточенные из стекла. В них не было ничего не только от человека, но и вообще от живого существа — и тем не менее, они явно все зорко подмечали.
 Всего на какой-то неуловимый миг приоткрылось это лицо. Но этого оказалось достаточным, чтобы подстриженный бобриком человек резко вздрогнул и судорожно вцепился в баранку.
 — Он! Неужели? — выдохнул водитель, встряхивая головой, словно отгоняя наваждение. — Нет, это же невозможно… я точно знаю, что он погиб… Немыслимо…
 Он жадно потянулся, пытаясь ещё раз поймать лицо нищего. Но тот, собрав пожертвования, уже отвернулся и вместе со вскочившей ему обратно на плечо обезьянкой отошел к парапету набережной Сены и, облокотившись, уставился в её мутные воды.
 Хозяина «ягуара» внезапно охватила настоящая паника, его губы непроизвольно прошептали:
 — Если это ОН, следует немедленно смываться отсюда. Пока не заметил! И как можно скорее!
 Он включил передачу и помчался вдоль реки. Но через сотню метров, успокоившись так же внезапно, как и разволновался, водитель приткнул «ягуар» к тротуару рядом со слонявшимся по набережной полицейским.
 — Простите, не могли ли бы вы мне помочь?
 Блюститель порядка лихо откозырял:
 — К вашим услугам…
 Человек с прической бобриком, кивком головы показал на нищего, застывшего в позе любителя поглазеть на струистый бег реки.
 — Знаком ли вам этот весьма необычный персонаж? — спросил он.
 Ажан посмотрел в указанном ему направлении.
 — Вы хотите сказать, этот субъект с обезьянкой?
 — Да, да, именно его я и имел в виду.
 Служивый человек утвердительно тряхнул подбородком.
 — Он мне известен… Примерно с месяц каждый божий день появляется тут после обеда, развлекая прохожих выкрутасами своей обезьянки и собирая подаяния. Вреда от него никакого, так что мы не придираемся…
 Но с какой стати вы расспрашиваете о нем? Вы что, заинтересовались его особой?
 — Не я… Но у меня есть друг — директор цирка, и мне известно, что как раз сейчас он нуждается в пополнении дрессированных животных. А эта обезьянка ловкая бестия, неплохо прирученная… В конечном счете, как я понял, если мой приятель проявит интерес , то он всегда сможет отыскать этого попрошайку здесь, раз тот околачивается в этом месте каждый день…
 Объяснив таким образом причину своего любопытсва, человек с волосами ежиком вежливо поблагодарил представителя службы порядка и рванул с места в сторону Лувра. Вскоре он уже форсировал мотор своего «ягуара» свверх всякой меры. Плотно сжав челюсти водитель непрерывно повторял, будто заклинание:
 — Уверен, что это Он!.. Конечно, Он!.. Эти неповторимые глаза… К тому же, монгол…
 Но спустя несколько секунд, словно очнувшись, он мотнул головой.
 — Нет, никак невозможно!.. Просто немыслимо… Я ведь абсолютно уверен, что он погиб…
 Однако почти тут же забормотал снова:
 — Но в то же время, кто же это, как не Он? А эти ручищи в перчатках… И одна из них, возможно, искусственная… Разве не похвалялся он, что смерть его не берет? Чушь какая-то, бессмертных людей не бывает… Но ведь он — воплощение самого Сатаны!
 Водитель настолько погрузился в свои головоломные выкладки, что проскочил на красный, и его едва не протаранили справа. Спасли лишь мгновенная реакция и жесткий, со всей силой, удар по педали газа.
 Продолжая свой путь вдоль Сены, человек в «ягуаре» добрался до моста Руайяль и, переехав через него, очутился на набережной Вольтера. Машина остановилась перед внушительным, с солидными воротами, зданием. Незнакомец легко спрыгнул на тротуар и столь решительно устремился в крытый вход, что едва не опрокинул шедшую ему навстречу пожилую женщину.
 — Что стряслось, командан Моран? — изумилась та. — Похоже, вы сильно взволнованы…
 И только тогда он, казалось, сообразил, что столкнулся нос к носу с этой почтенной дамой, которая оказалась ни кем иным, как консьержкой этого дома. Даже загар не смог скрыть его смущения. Командан рассыпался в извинениях.
 — О, извините меня, мадам Дюран, но я, действительно, так занят, так занят… и не говоря больше ни слова, он бросился в коридор и взлетел, шагая через ступеньку, по лестнице к себе в квартиру. Быстро заперев дверь, он проскочил в салон-кабинет, пошарил в ящике, вытащил оттуда какой-то предмет и, положив его перед собой, уселся за рабочий стол.
 И так он просидел неподвижно с полчаса, а может быть, и больше, вперив сумрачный взгляд в лежавшую на столе весьма необычную вещицу — крупную человеческую руку.
 По правде говоря, речь шла не о подлинной человеческой руке, а её подобии из стали, причем, плоть и кожу заменял пластик, а ногти — тончайшие костяные пластинки. Но в целом она была сотворена настолько искусно, что, натянутая на культю, превосходно реагировала на все команды, поступавшие непосредственно от нервной системы.
 У того протеза была своя особая история. Принадлежал он человеку крайне опасному, некоему монголу по имени Минг, он же — Желтая Тень, объявившему всему человечеству беспощадную войну, но успешно нейтрализованному Мораном, действовавшим, вместе со своим другом Биллом Баллантайном.
 Последний подстрелил Минга, но прежде чем тело его врага оказалось погребенным под многотонной массой обрушившихся горных пород, сумел изъять у него эту накладную руку в качестве трофея. Впоследствии он преподнес её в качестве подарка Морану.
 Указанные события имели место более года тому назад, Боб вспоминал о них крайне редко, не чаще, чем люди обычно думают о каком-то исключительно гадком кошмаре, случившемся в их жизни. Но нечаянная встреча на набережной оживила образы прошлого, которые Моран хотел бы вообще перечеркнуть раз и навсегда. Вместо этого он оказался сейчас вынужденным переживать их вновь с почти болезненной остротой.
 Командан с трудом стряхнул с себя своеобразные мрачные чары, которые навеяло на него созерцание стальной руки.
 — А ну хватит! — громко прикрикнул он на самого себя. — Опять разыгралось воображение. Стоило заметить желтые глаза — и уже скован ужасом перед Желтой Опасностью! Но он же погиб, там , в подземных карьерах на севере Шотландии, и ничто не в силах вернуть его к жизни…
 Схватив стальную руку, он решительно сунул её обратно в ящик, затолкав в самый дальний угол. Моран твердо настроился напрочь выбросить эту историю, так и самого покойного мосье Минга.
 — Воспользуюсь-ка лучше этими прекрасными послеполуденными часами, — подбодрил он самого себя, — вместо того, чтобы предаваться пустым и необоснованным страхам.
 А посему он покинул квартиру, тщательно заперев за собой дверь, и отправился прогуляться по набережным Сены. Закатное, почти у горизонта, солнце особо нежно оттеняло в тот час нежную зелень листвы на деревьях и золотистыми полосками отсвечивало от обитых цинком крышках закрепленных на парапетах ящиков букинистов. Перед ними неспешно фланировала разношерстная публика, как местная, так и туристы, обвешанные фото и кинокамерами.
 Боб, поддавшись этому расслабленному ритму, побрел по набережной Вольтера, затем Малакэ. По пути он останавливался, чтобы порыться в развалах в поисках какого-нибудь редкого или старинного издания, не торопясь перелистывал выставленные книги, и рассматривал почтенного возраста карты и гравюры.
 Так, и не найдя для себя ничего интересного, он старательно прошагал до Архиепископского моста. К этому моменту уже почти стемнело. Боб развернулся и снова, но в обратном направлении, продефилировал по набережным Монтебелло и Сен-Мишель, а затем втянулся в одноименный бульвар. Он пристроился на террасе какого-то бойкого кафе и мирно пропустил апперитив. А через три четверти часа, уже сидел за столиком в крупной пивной вблизи Сен-Жермен де Пре перед плато с дюжиной отличных португальских устриц. За ними последовало блюдо из почек по-провансальски. Он уже переходил к десерту, и думать забыв о неожиданной встрече, что приключилась вскоре после полудня, как в заведение появилась, судя по внешности и повадкам, цыганка. Тряся не первой свежести широкими юбками, она сразу же устремилась к Морану, сидевшему ближе всех к двери, и с ходу выпалила:
 — Давайте погадаю, дорогой мой, раскрою все будущее!
 Боб собрался было отказаться, так как ни в грош не ставил предсказания такого рода, но цыганка уже ухватила его за левую руку и впилась взглядом в ладонь. Почти тотчас же на её смуглом лице отразились ужас и смятение.
 — Что такое? — насмешливо улыбнулся Моран. — Неужто какой-то зловещий знак?
 Предсказательница судьбы утвердительно кивнула головой и прошелестела:
 — Да… Ждите большой беды, дорогой… Об этом говорят линии руки.
 Она, казалось, заколебалась, продолжать ли, Боб стал настаивать:
 — Что ещё за напасти?
 Женщина никак не решалась закончить фразу, но затем все же глухо промолвила:
 — Смерть…
 — Так значит, я помру, — все ещё улыбаясь, протянул Моран. — Ну, в этом ничего необычайного не вижу. Все помрем, один — раньше, другие — позже.
 Но цыганка мотнула головой.
 — Нет, дорогой, не раньше и не позже. А скоро. И даже очень… Через несколько дней, завтра, а может, и сегодня…
 Она замолчала, но не надолго, затем спросила:
 — Водите ли вы машину?
 — Разумеется, — ответил Боб. — Как и все.
 — Так вот, остерегайтесь! Курносая поджидает вас где-то на дороге. И ей очень не терпится. Берегитесь… БУДЬТЕ КРАЙНЕ ОСТОРОЖНЫ…
 Последние слова женщина произнесла с надрывом, с пафосом вошедшей в тран пифии.
 — И сколько же я вам должен за столь радостное прорицание? — поинтересовался Боб довольно кислым тоном.
 — Пятьсот франков!
 Боб беззвучно рассмеялся.
 — Надо же: 500 франков за то, чтобы предсказать скорую погибель? Это же дорого… Знаете, как вознаграждали в старину гонцов, приносивших плохие вести?.. Снимали голову. Так что, вот сотня и благодарите свою счастливую звузду, что вам выпало родиться в двадцатом веке…
 С этими словами он небрежно отмахнулся от цыганки и принялся смаковать уже несколько подтаившее фруктово-ягодное мороженое. Гадалка прошла в глубину зала, где ей удалось подцепить ещё одного клиента. Покончив с ним и получив вознаграждение, она выскочила из ресторана и мгновенно исчезла. Посетитель, которому она только что возвестила судьбу, коренастый и толстенький человечек с усиками, подстриженными словно зубная щетка, незамедлительно подошел к Морану.
 — Разрешите у вас кое-что спросить? — тихо обратился он к нему.
 Боб, подняв глаза, увидел выражение глубокой печали, омрачившее склоненное к нему лицо.
 — Спросить? Да ради Бога… Чем могу быть полезен?
 Человечек двинул подбородком в сторону ускользнувшей цыганки.
 — Не посчитайте за нескромность, но не могли ли бы вы сказать, что она вам предсказала?
 — Нескромность? — повторил Боб. — Да причем тут она, если в любом случае это не более чем дурная шутка. Она накаркала, что в скором времени я погибну в автокатастрофе…
 — Она и меня оповестила о неминуемой смерти, с той лишь разницей, что мне якобы суждено утонуть, а не разбиться на машине…
 Он внезапно замолчал, стоя с перекошенным от страха лицом, а затем еле слышно пробормотал:
 — Возвращаясь вечером домой, я вынужден обязательно проходить вдоль канала Урк… а плавать не умею…
 Было очевидно, что этот субъект относился к числу тех, кто искренне верят пророчествам. Любая умелая гадалка, говори она проникновенно и убежденно, может довести таких людей до катастрофы. И тут совершенно неожиданно, по ассоциации идей, в памяти Боба всплыло, что всего пару недель тому назад он читал в какой-то газете о серии трагических происшествий, вызванных внушением. По спине пробежал холодок.
 — Послушайте, дружище, — обратился он к продолжавшему стоять перед ним незнакомцу властным и требовательным тоном, — мне множество раз нашептывали о скорой и неминуемой насильственной смерти, а я, словно назло, всегда поступал так, чтобы эти слова сбылись. Но, как видите, я цел и невредим, здоров и, как никогда, полон сил и энергии. Поэтому мой вам совет: будете возвращаться к себе — не думайте ни о каком канале. И еще: прямо с завтрашнего дня начинайте учиться плавать…
 Убежденность и твердость Морана, похоже, рассеяли обеспокоенность человечка; он рассыпался в благодарностях и, вернувшись за свой стол, заказал второй кувшин вина, что свидетельствовало о явной беззаботности с его стороны.
 Но у Морана оснований чувствовать себя расслабленным не было. Наоборот, этот случай плюс нежданная встреча сегодня после обеда, оживили все его опасения. Получалось нечто забавное: с интервалом в несколько минут в одном и том же месте двум разным людям гадалка наворожила гибель в самое ближайшее время. Что за цель скрывалась за этой двойной ложью? Очевидно, стремление навязать им идею фикс о неминуемой кончине, превратить её в самовнушение и подтолкнуть к ней, как к чему-то фатальному и неизбежному. Все это весьма смахивало на преступное деяние.
 «А почему бы и нет? — подумал Моран. — Это вполне в духе месье Минга. В прошлом он уже прибегал к услугам предсказательниц для распространения Священных Тибетских масок, которые являлись носителями смерти…»
 Он на мгновение задумался.
 — Пожалуй, стоит в этом разобраться поосновательней, — прошептал он. — Но сначала отыскать ту статью, где сообщалось о случаях роковых внушений. Сдается, что я положил её в досье «оккультные науки»…
 Позвав гарсона, он расплатился и, покинув пивную, вскоре добрался по улице Бонапарта до своего дома на набережной Вольтера.




 Глава 2


 На поиски злополучной заметки ушло добрых полчаса. Оказалось, что об этом писала «Фигаро».
 «А не существует ли преступной организации, объяединяющей предсказателей судьбы?
 Париж, 5 апреля. — Менее чем за три недели только в Центральную больницу поступило двенадцать человек, оказавшихся жертвами хиромантов, гадалок на картах, астрологов и прочих толкователей будущего. Девять из них скончались, трое находятся в тяжелом положении.
 По приведенным фактам немедленно проведено расследование. Убедительно доказано, что каждому из потерпевших за несколько дней до драматических происшествий псевдопрорицатели предсказывали насильственную смерть при обстоятельствах, совпавших с реально имевшими место.
 Выяснилось также, что все они были людьми впечатлительными и легковерными, на которых эти зловещие пророчества, видимо, подействовали как своего рода самовнушение.
 Впрочем, это далеко не единичные случаи. Довольно много аналогичных сигналов поступило и из других больниц Парижа и провинции. Подобный размах невольно наводит на мысль, а не являются ли эти предсказания о трагической гибели — в сущности это были смерти путем внушения — частью какого-то единого плана? Не столкнулись ли мы с преступной организацией среди предсказателей судеб? Конечно, подобное предположение может показаться весьма необычным и даже нелепым, поскольку слабо просматриваются причины, которые могли бы вызвать к жизни такого рода шайку. Ну а если речь идет о попытке посеять панику и породить комплекс отчаяния у ряда лиц, чья доверчивость в отношении глашатаев будущего мало в чем изменилась по сравнению со Средневековьем.
 Поскольку в этом случае над жизнью многих сограждан нависла бы очевидная опасность, то не следовало ли бы провести более тщательное расследование, чтобы раскрыть всю подноготную этой темной истории?»
 Заметка не удостоилась чести быть вынесенной на первую полосу и выглядела весьма буднично. Но для Морана она была более чем многозначительна, поскольку отвечала его собственным подозрениям. Он не без резона полагал, что подобную банду мог организовать только Желтая Тень. Уж слишком хорошо были известны преступные намерения последнего. Грозный монгол, располагавший неисчерпаемыми финансовыми возможностями, путем террора стремился сокрушить западную цивилизацию. По его глубокому убеждению, она вела человечество к самоуничтожению и её следовало заменить на менее претенциозный образ жизни, ближе к природе. Поскольку в добрую волю людей он не верил, то был готов навязать свой новый порядок силой, а для достижения этой цели его демонический ум не видел иного способа, кроме террора. Внутренне Боб был абсолютно убежден в неискренности провозглашенных месье Мингом целей. Человеколюбие и желание осчастливить людей слишком уж не соответствовали образу мышления этого персонажа, в сущности, настоящего монстра в силу присущей ему жестокости и безжалостности, двоедушии и свирепости. Удивительно, но эти качества уживались в нем с на редкость развитым умом и обширными знаниями, что делало его ещё более грозным противником. Около года тому назад Боб Моран и его друг Билл Баллантайн вступили в жесткую схватку с Мингом, украсившим себя псевдонимом Желтая Тень. В результате сложного стечения обстоятельств они сумели одержать над ним верх. В итоге Баллантайн прикончил его, а тело изверга было засыпано обвалившимися скальными породами.
 «Давай-ка поразмышляем над всем этим делом на холодную голову, — решил про себя Боб, засовывая вырезку обратно в досье. — Итак, я собственными глазами видел, как Минг преставился, но в то же время склоняюсь к тому, что сегодня после обеда нечаянно встретил его. Кроме того, создается впечатление, что вся эта цепь драматических смертей через убежденность в их неотвратимости — дело его рук…»
 Он задумался, подперев ладонью подбородок. Где-то в глубине души, вынужден был признать Моран, он вопреки очевидным доказательствам по сути никогда не верил в то, что Желтая Тень сгинул. Так значит?..
 — В этом вопросе должна быть полная ясность, — громко возвестил он, как бы убеждая самого себя. — И установить истину должен я сам!
 С этими словами он схватил трубку стоявшего на письменном столе телефона и быстро набрал номер.
 — Алло?.. Говорит Боб… Могу ли я переговорить с профессором Клэрамбаром?..
 — Сию минуту, месье Боб. Я соединю вас с его кабинетом…
 Раздался щелчок. Прошло несколько секунд. Еще щелчок и радостный, какой-то ребячий возглас:
 — Алло? Это вы, Боб? Чем обязан удовольствию слышать вас почти в разгар ночи?
 — Надеюсь не побеспокоил вас, профессор?
 — Не волнуйтесь, Боб. Я все ещё работал… К тому же, вы никогда и ни при каких обстоятельствах мне не мешаете. Всегда рад поговорить с вами. Но, полагаю, вы не звоните мне в столь поздний час с единственной целью обменяться банальностями.
 — Ну, конечно же, нет… Я просто хотел выяснить жива ли ещё ваша старушка. Та, что с передним приводом?
 — Разумеется. Жером пользуется ею при крупных закупках.
 — Не могу ли я одолжить её у вас на несколько дней, профессор?
 — Что за вопрос, Боб. Только предупреждаю, что она неважнецки выглядит. По сравнению с вашим «ягуаром» — просто курам на смех…
 — Мне, как раз, это и нужно. Видите ли, «ягуар» уж очень бросается в глаза и поэтому не годится в том деле, что я задумал. Кстати, хотел спросить и насчет «Поляроида», которым вы пользуетесь для работы…
 — Так вам нужно сделать несколько моментальных снимков?
 — Именно так, профессор. Могу ли я на него рассчитывать?
 — Ясное дело, Боб. Колымага и фотоаппарат вам понадобятся сию же минуту?
 — Нет… Но завтра меня бы устроило…
 — Тогда Жером все доставвит вам утречком вместе с пленками для «Поляроида». Но, Боб, будьте осторожны и не попадитесь опять в какую-нибудь передрягу…
 — Будьте спокойны на этот счет, профессор, — расхохотался Боб. — До скорого и спасибо вам огромное…
 — Пока, Боб…
 Оба одновременно положили трубки. Боб откинулся в кресле. На его лице застыло озабоченно-решительное выражение, которое, наверное, бывает у матодора, который позабыл шпагу и посему готовится схватить разгневанного быка прямо за рога.
 — Чтобы прояснить загадку, — тихо произнес он, — остается лишь одно: сделать фотографию этого обезьяньего вожака.
 На следующий день в середине пополудни довольно неказистая развалюха неопределенного серого цвета, протянувшись вдоль набережных Анатоля Франса и Орсэ, прошмыгнула по мосту Альма и, повернув вправо, выехала на набережную Конферанс. Ни одна душа не узнала бы Боба Морана в сомнительного вида водителе этого ветхого драндулета. Растрепанная борода, сооруженная из приклеенных прямо на кожу волосинок, скрывала всю нижнюю часть лица, а потертая и измятая шляпа была нахлобучена прямо на глаза. Одежда висела на нем мешком, была основательно заношена, поскольку когда-то принадлежала покойному супругу консьержки мадам Дюран. Более того, он нарочно перепачкал себе лицо и руки так, чтобы в таком виде походить на одного их этих скользких и сомнительных полукорабейников-полукоммивояжеров, всюду суетящихся по своим бог весть каким темным делишкам. А уж кряхтевший от старости «ситроен» профессора Клэрамбара достойно завершал это полнейшее перевоплощение Боба. Единственной вещью, никак не вязавшейся с общим замызганным обликом, был превосходный фотоаппарат «поляроид». Это чудо современной техники, вдвое дороже самой колымаги было небрежно брошено на переднее сиденье рядом с Мораном.
 Уличный фокусник находился на том же месте, что и накануне, заставляя обезьянку выделывать все положенные ей трюки. Боб остановил машину неподалеку от него и, взяв в руки «поляроид», выдвинул гармошку меха. Он тщательно приладил телеобъектив, поставил диафрагму и с помощью дальномера навел на резкость. Затем терпеливо дождался момента, пока интересующий его человек не поднял голову, и тут же незаметно сфотографировал его. В любом случае, даже если бы этот любитель обезьян и обратил, не подав однако виду, внимание на его действия, вполне мог бы посчитать его за любителя живописных снимков. Открыв соответствующую створку, Боб дернул за бумажный язычок, протягивая пленку на кадр вперед, и включил механизм проявления отснятой сцены. Выждав с часами в руке ровно минуту, Моран открыл тыльную крышку аппарата и оторвал по срезу готовое фото. Промокнув его войлочным тампоном, смазанным в спецрастворе, он зафиксировал изображение. В итоге получилось великолепное клише размером 9х12 см. Положив снимок плашмя на сиденье, Боб извлек из кармана лупу с сильным увеличением и принялся старательно изучать черты лица нищего. Это занятие отняло у него довольно много времени, но, когда Моран выпрямился, никаких сомнений у него не оставалось.
 — Да, это, несомненно, месье Минг! — пробормотал он. — Если у кого-то ещё и могли в силу невероятной случайности оказаться точно такие же глаза, то одновременное полное совпадение ещё и черт лица — выше всех допустимых норм вероятности. Утверждают, что у любого из нас где-то в мире бродит двойник, но только не у Минга. Два подобных существа существовать параллельно не могут — такого Земля просто не выдержала бы…
 У Морана появилось ощущение, что на него внезапно навалилось что-то сверхтяжелое и настолько очевидное, что выходило за рамки его понимания, грозя раздавить его.
 «Но как Минг мог очутиться здесь, — вопрошал он себя, — если я самолично видел, как он погиб? Если бы я был человеком суеверным, не преминул бы поверить в какое-то колдовство.. Но, пожалуй, ничто со стороны Минга не в состоянии удивить меня…»
 Воистину так, и едва лишь Боб принял как данность сначала возможность, а затем и очевидность воскрешения из мертвых своего заклятого врага, как он с присущим ему хладнокровием тут же принялся всесторонне оценивать возникшую ситуацию.
 «Если Минг жив, это значит, что он намерен продолжать творить зло и множить новые преступления. И если кто-то и маячит за ширмой криминальной организации профессиональных предсказателей судеб, о чем говорилось в статье „Фигаро“, то этим человеком может быть только он. Следовательно, мой долг — вновь включиться в борьбу с ним и попытаться на сей раз окончательно обезвредить его.»
 Придя к этому выводу, Моран даже вздрогнул. Его страшила сама мысль о том, что в силу долга придется опять помериться силами с чудовищным монголом. Было время, когда Бобу удалось выйти из противостояния Желтой Тени, но лишь по той простой причине, что у Минга тогда по отношению к нему был старый долг признательности — единственно доступное ему доброе чувство. Но спрашивается, до каких пор Желтая Тень будет щадить человека, который ставил под угрозу само его существование и, естественно, все задуманные им демонические деяния?
 На какое-то мгновение Моран чуть не поддался искушению уступить охватившему его чувству страха, броситься прочь, куда глаза глядят, и понадежнее укрыться в каком-нибудь забытом Богом и людьми дальнем уголке. Но он не был из числа тех людей, которые руководствуются только эгоистическими мотивами. Даже в том случае, когда, как это стало теперь очевидным, над его жизнью нависла смертельная опасность. Раз Желтая Тень вернулся, чтобы снова угрожать судьбам человечества, то его прямой долг, считал он, — не колеблясь, выступить против этого монстра, даже если единственным вознаграждением за этот благородный жест будет собственная гибель.




 Глава 3


 Моран припарковал свой «ситроен» чуть подальше и стал ждать. Прошло почти два часа, прежде чем таинственный уличный фокусник, которого он отныне и до получения стопроцентно убедительных доказательств «против» рассматривал как лицо, полностью идентичное Мингу, соблаговолил проявить свои дальнейшие намерения.
 Боб наблюдал за малейшими жестами побирушки через ветровое стекло. План его был чрезвычайно прост: по окончании кувырканий обезьянки перед толпой зевак, её хозяин должен будет куда-то направиться. Он, Моран, незаметно последует за ним и выяснит, где тот укрывается. Затем он слегка подсуетится, чтобы установить по адресу проживающее там лицо, и тем самым достаточно определенно выяснит, столкнулся ли он действительно с Желтой Опасностью или же с кем-то другим.
 Бдению Морана, наконец-то, судя по всему, стал подходить конец. Последний раз прошлась по кругу зрителей кружка для сбора пожертвований, и, как и вчера, балаганщик со своей неизменной обезьянкой на плече, облокотился на парапет набережной, задумчиво вглядываясь в неспешное течение Сены. Боб обратил внимание, что принимая эту позу, тот заметно распрямился, как если бы его прежняя сутуловатость была нарочитой.
 Простояв так минут десять, незнакомец медленно побрел в направлении площади Согласия. Боб вылез из машины, тщательно запер дверцу «ситроена» и начал слежку, естественно, стараясь не показаться на глаза объекту своего внимания.
 «Если это и в самом деле Минг, — думал он при этом, — то вполне вероятно, что он меня уже взял на заметку, поскольку он не тот человек, которого так легко можно было бы застать врасплох».
 Учитывая, однако, что предпринимая этот шаг, он заведомо шел и на весь связанный с ним риск, Морану и в голову не пришло отказываться от своих планов.
 Фокусник пересек прощадь Согласия, ровным счетом не обращая никакого внимания на снующие автомобили, как будто его оберегал какой-то защитный электромагнитный экран, а сам он пользовался радаром, и направился к улице Руайяль. Боб тотчас же сообразил, что тот намерен воспользоваться метро, и посему ускорил шаг, чтобы не отстать и не потерять из виду преследуемого.
 Моран вдруг забеспокоился. Ведь у него не было билетов на подземный транспорт, а у человека с обезьянкой скорее всего все обстояло наоборот. В этом случае, если у касс столпился народ, тот от него легко избавится. К счастью, одно из окошечек оказалось свободным, и Боб задержался всего на несколько секунд, успев вслед за предполагаемым месье Мингом прошмыгнуть через начавшую уже закрываться при подходе поезда стальную дверцу на перрон линии, ведущей к Пор де ля Шапель. Понятно, что Боб предпочел сесть в соседний вагон, чтобы не подвергаться бессмысленному риску привлечь к себе внимание своего подопечного. Но он осторожно держался у самого выхода, чтобы иметь возможность наблюдать за перроном при каждой остановке.
 На станции Маркаде нищий сделал пересадку и вышел на поверхность на конечной остановке — Порт де Клиньянкур. Ни разу даже не обернувшись, он миновал запутанный лабиринт Блошиного рынка и вывел Морана в один из унылых кварталов. Пустыри здесь чередовались с отдельными островками донельзя обветшавших домов, намеченных к скорому сносу бульдозерами. Стал накрапывать мелкий дождичек, скрыв все вокруг серой пеленой. Попадавшиеся ему изредка прохожие доверия не внушали. То были настороженно оглядывавшие его цыгане, бродившие возле грязных проплешин, где размещались их автоприцепы; вырванные из привычной им среды обитания арабы с неуверенной походкой затравленных людей, потерявшиеся под чуждым солнцем; тщедушные, дрожавшие под насквозь пронизывающими водяными струями индокитайцы с ничего не выражавшими взглядами буддистов.
 Вышагивая за своим объектом на достаточно большом расстоянии, Боб, тем не менее, не мог не заметить, что вся эта человеческая фауна уступала тому дорогу с каким-то боязливым почтением. Он подумал, что эта обстановка безысходной нищеты отлично подходила для темных замыслов месье Минга. Именно в такого рода кварталах грозный монгол мог чувствовать себя наиболее уверенно, поскольку имел возможность беспрепятственно навязывать свою волю как террором, так и с помощью денег. Как раз в таких зонах он мог рассчитывать не только на пособничество, в котором нуждался, но и найти любое устраивающее его укрытие.
 К счастью, своим внешним видом — взлохмаченной бородой, перепачканным лицом, растрепанной и изношенной одеждой с плеча мужа своей консьержки Боб не слишком выделялся на этом фоне всеобщего прозябания. Он и шел соответствующим образом — слегка подволакивая ногу, шаркая стоптанными туфлями по выщербленной мостовой, покрытой скользкой и липкой пленкой дождя, или чавкая в грязи пустошей, над которыми застойно стелились сбиваемые брызгами клубы дыма от кострищ цыган.
 Тем временем человек с обезьянкой запетлял между старыми, готовыми вот-вот рухнуть, стенами лачугами, чередовавшимися с допотопными складскими помещениями, годными разве что лишь для свалок старьевщиков. Между тем, улицы, если таковыми вообще можно было назвать узенькие кривые переулки с мостовой в сплошных ухабах, с повсюду разбросанными консервными банками, дырявыми кастрюлями и котелками, странно опустели. Они превратились в какое-то безжизненное пространство, где, казалось, все внезапно застыло. Боб отметил, что по мере втягивания в это царство разрухи и запустения, бродяга-фокусник постепенно распрямлялся, пока его фигура не приняла вполне нормальный вид. Теперь Боб не сомневался, что раньше тот явно симулировал сутулость. Спрашивается, почему? Да потому, что он действительно был никем иным, как Желтой Тенью.
 Вступив в этот невообразимо убогий квартал, Боб явственно ощутил, как вокруг него начала сгущаться неведомая опасность. Было такое впечатление, что в него впились тысячи недобрых невидимых глаз. Но на улочке, кроме него и человека с обезьянкой, никого больше не было. Почти совсем стемнело. Тем не менее, хотя небо заволокли тучи и моросило с тупым, свойственным злу, упорством, видимость пока была ещё сносной. Все как бы укуталось в какую-то невыразительную, чуть подсвеченную серую вуаль, сквозь которую четко проступали отдельные затененные участки, а глянцевые от дождя предметы приобретали несколько призрачный оттенок.
 Боб резко остановился. Шедший метрах в пятидесяти перед ним Минг — а то, что это был он, Моран больше не сомневался — неожиданнно замер перед дверью неказистого сарая, в верхней части которого угадывались окна жилого помещения, которое, судя по толстому слою накопившейся пыли и грязи, давненько пустовало.
 Моран, спрятавшись за завалившейся набок из-за отсутствия колеса какой-то тележкой, внимательно наблюдал за действиями противника. Тот толкнул, видимо, не запертую на ключ дверь и исчез внутри. Она тут же захлопнулась. Но через слуховое оконце на крыше сарая Моран различил подрагивавшие внутри строения отблески света, исходившие, скорее всего, от электрического фонаря.
 Мелкими перебежками Моран подобрался поближе ко входу, прикрывшись на сей раз грудой рассохшихся бочек. Прислушавшись, он ясно различил доносившиеся из сарая мерные шаги человека, взбиравшегося по лестнице. Кстати, стали меркнуть и отблески от фонарика.
 «Минг поднялся наверх, — определил Боб. — Не там ли он устроил свою берлогу?»
 Почти в то же мгновение осветились окна над дверью склада. Секунд десять, наверное, ровным счетом ничего не происходило. Затем свет неожиданно погас и вновь появился… но УЖЕ В ОКНЕ СОСЕДНЕГО ДОМА.
 Боб вздрогнул.
 — Это что ещё за фокусы? — тихо проворчал он.
 Дом, где теперь теплился огонек, казалось, никак не был связан с сараем. Боб не успел ещё оправиться от первого изумления, как световой зайчик принялся скакать от здания к зданию с интервалами в несколько секунд. В конце концов все погрузилось в темноту.
 — Ну и ну, — прошептал Боб, — чем дальше, тем больше все это отдает нашим меьсе Мингом. Думается, что весь квартал искусно переделан, и я не очень удивлюсь, если окажется, что входишь с одной стороны, а выходишь — с другой, вот и весь фортель. Ничего не поделаешь, придется самому разбираться с этим на месте…
 Нимало не заботясь о том, что тем самым он сильно рискует, Боб двинулся по улочке к складу. При этом он старался нечаянно не загреметь какой-нибудь подвернувшейся под ногу жестянкой. Толкнул дверь. Та открылась, даже не скрипнув, что, видимо, доказывало, насколько тщательно были смазаны петли.
 Ступая осторожно, по-волчьи, Моран проник в сарай. Прикрыв дверь, он, присел на корточки, оперся о неё спиной и стал напряженно вглядываться в обступивший его со всех сторон мрак.
 Понемногу глаза Морана привыкли к темноте, которая, впрочем, не была вполне абсолютной, поскольку белесоватая серость улицы проникала вовнутрь через узкое слуховое оконце. В сложившейся ситуации Боб мог бы воспользоваться своим фонариком, размером не более зажигалки, с которым никогда и ни при каких обстоятельствах не расставался. Так и сегодня перед выходом на операцию он успел сунуть его в один из карманов одежды покойного меьсе Дюрана. Но Моран предпочел не делать этого, чтобы не быть мгновенно засеченным противником.
 Впрочем, освоившись, он уже мог осмотреться вполне удовлетворительным образом. Естественно, не так, как это было бы при свете дня, но вполне достаточно, чтобы составить представление о том месте, где он очутился. Помещение было довольно просторным — что-то около 15х15 метров и загромождено всевозможным хламом. Чего только тут не было: авто без единого колеса и с полностью развалившимся кузовом, не менее ветхого вида велосипед, деревянный бак для кипячения белья, обтянутый металлическими обручами, плуг без лемеха, всякого рода инструменты — от ручной дрели до молота из каменоломни с гладкой длинной ручкой. К машине был прислонен даже топор дровосека, слабо посверкивавший ещё не тронутой ржавчиной сталью насадки.
 Понятно, что Моран бросил на эту живописную картину лишь беглый взгляд.. Затем все его внимание сосредоточилось на деревянной лестнице, которая вела вдоль левой стены на верхний этаж. Несомненно, именно по ней поднялся Минг, и Бобу, если он так уж настроился раскрыть тайну логова монгола, предстояло последовать его примеру.
 Моран на цыпочках приблизился к лестнице и стал осторожно преодолевать ступеньку за ступенькой, при этом он ставил ногу поближе к месту их стыковки со стенкой, полагая, что дерево там пожестче и, следовательно, меньше риска вызвать нежелательный скрип.
 Продвигаясь в темноте наощупь, Моран то и дело останавливался и, затаив дыхание, прислушивался. Потом возобновлял подъем, пока не достиг небольшой площадки, куда выходила какая-то дверь. Ее наполовину оторванная створка скособочилась на уцелевшей петле.
 «Хижина месье Минга слегка подпорчена, — усмехнулся про себя Боб. — Хотя не стоит исключать что это не более, чем маскировка. Впереди наверняка поджидают какие-нибудь сюрпризы…»
 Пара шагов — и, преодолев порог, он оказался в комнатушке размерами 5х5 м, скупо освещенной бликами света из двух оконцев. Насколько Боб смог сориентироваться в этом полумраке, потолок обвалился, покрыв пол кусками штукатурки, а содранные обои лохмотьями свисали со стен. Окна были затянуты многолетней сероватого цвета паутиной.
 Убедившись, что в комнате никого, кроме него, не было, Моран стал изучать стену, примыкавшую к соседнему зданию, но никакого прохода в ней обнаружить не сумел.
 — Тем не менее, ошибка исключена, — пробормотал он. — Чтобы попасть в соседний дом, Минг обязательно должен был пройти где-то здесь. Способностью просачиваться через стены он не обладает. Значит, какой-то способ проникнуть туда все же существует.
 Он пересек комнату и принялся сантиметр за сантиметром ощупывать поверхность стены. Ничего, никакого разрыва в поверхности, не считая неровностей из-за облупившейся штукатурки.
 — И все же должен же быть какой-то скрытый механизм прохода. Не поворачивается ли стена вся целиком?.. Ведь Желтая Тень славится своим изощренным камуфляжем. Просто надо все тут осмотреть ещё раз и повнимательнее…
 Он совсем было собрался воспользоваться своим мини-фонариком, но вдруг насторожился. Откуда-то сзади донесся легкий звук, как если бы кто-то царапнул когтями по полу. Боба охватило мерзкое ощущение, что где-то в углу притаилась неизвестная тварь, готовая в любую секунду наброситься на него.
 «Может, это бродячий кот? — подумал он. — Но у них когти втягиваются и такого стука не производят. Тогда собака?»
 Боб медленно развернулся в ту сторону, откуда раздался этот странный шум.
 Поначалу он ничего не заметил, но затем прямо у двери различил нечто плоское и блестящее. Похожее на крупного краба с металлическим туловищем, чьи лапы слегка скрежеща, двигались по полу.
 Почуяв опасность, Боб хотел выхватить миниатюрный фонарик, чтобы лучше оценить противника, но не успел. Неизвестно откуда хлынул, затопив всю комнату, поток света. Моран не различал самих лучей, а находившиеся в помещении немногочисленные предметы причудливо зафлюоресцировали.
 «Черный свет! — сообразил Боб. — Лучи Вуда!..»
 Но ему было не до выяснения причин неожиданного появления столь щедрого потока ультрафиолета, поскольку теперь он ясно различал ту вещицу, которую сначала принял за приличных размеров металлического краба. В действительности же она выглядела как железная перчатка, поразительно напоминая те, что носили рыцари во времена Средневековья. Но размерами значительно покрупнее — этак сантиметров сорок в длину и двадцать пять в ширину. Суставчатые пальцы оканчивались острейшими когтями. И все это двигалось. То, что Боб на первый взгляд воспринял как лапы краба, было пальцами. Они конвульсивно вздрагивали, впиваясь когтями в деревянный настил пола.
 Вся эта чудовищная стальная рука выглядела живой, хотя внешне ни с чем соединена не была. В ней угадывалась скрытая мощь, готовая в любую минуту выплеснуться наружу. Слепая, нечеловеческая сила…
 «Что ещё за чертовщина?» — всполошился Боб. Он прекрасно знал, что в стычке с Желтой Тенью следовало настраиваться на самый худший вариант развития событий. Но окажись сейчас перед ним натуральный тигр или королевская кобра, он в сущности не испугался бы. Напротив, эта гигантская рука из металла, то есть из инертного, аморфного материала, словно наделенная какой-то внутренней чудовищной формой жизни, самим фактом свеого бытия буквально терроризировала Боба. На какой-то миг потусторонность и необъяснимость самого явления едва не побудила его к паническому бегству.
 Но стальная рука опередила. Резко распрямившись, она в стремительно броске кинулась ему наподобие кошки прямо в лицо. Боб едва успел отклониться в сторону, чудом избегнув захвата сухо щелкнувших, как ножницы, пальцев. Рука врезалась в стену и с глухим стуком свалилась на пол. Боб не стал дожидаться нового её прыжка. Он понял, что в ней скрыта огромная сила, способная переломать кости, будто ничтожные спички, и задушить человека столь же легко, как куренка. Он же был безоружен и видел возможность спасения только в немедленном бегстве. Бросившись к двери, он кубарем покатился по лестнице, улавливая в то же время, что его противник устремился за ним, перебирая пальцами, как паук лапами.
 Посередине лестницы Боб, повинуясь какому-то внутреннему инстинкту, оглянулся. Вовремя. Поскольку чудовищная перчатка снова взвилась в воздух с верхнего марша. Он сумел пригнуться, пропустив её над головой. Стальная рука шлепнулась на нижнюю ступеньку и на какое-то мгновение замерла, пошевеливая когтями.
 Упреждая новый бросок своего необычного противника, Боб перемахнул через перила. Он мягко приземлился на пятки и тут же рванул через весь сарай к выходу. Но не столь быстро, как того требовали обстоятельства. Своей паучьей скороходью, бочком-бочком, железная рука опередила его, перекрыв путь к отступлению. Не сводя с неё глаз, Боб начал медленно пятиться, пока не прислонился к корпусу бесколесной машины-развалины.
 Мало-помалу его вновь стал захлестывать страх. В самом деле, все вокруг выглядело безумно и иррационально. Какой-то задрипанный сарай, освещенный необычными лучами Вуда. Стальная рука, сделанная из костного вещества, но обладавшая реакцией, разумом существа…
 Противно скрежеща заточенными когтями, перчатка стала медленно, настороженно подбираться к Морану. Тот попытался нащупать хоть какое-то оружие. Правая кисть скользнула по ручке топора, бросившегося ему в глаза, когда он только ещё проник в этот сарай. Ухватившись за тяжеловесный инструмент, Боб весь напрягся, изготовившись к отражению нападения. Оно не заставило себя долго ждать. Приблизившись на расстояние в несколько метров, железный монстр резво прыгнул в сторону Морана. Но Боб был настороже. Коротким взмахом топорища, он рубанул лезвием по летевшей на него с растопыренными когтистыми пальцами тяжелой стальной перчатке. Схлестка оказалась настолько сильной, что Боб едва устоял на ногах. Металлическая рука тупо плюхнулась на пол. В воздухе она перевернулась и упала раскрытой ладонью вверх. Теперь бешено перебирая пальцами, она стремилась вернуться в устойчивое положение. Боб не стал медлить и обрушил на неё серию лихорадочных ударов топором, колотя до тех пор, пока та не превратилась в кучу железа.
 И только тогда, когда его необычный противник совсем перестал дергаться, Боб склонился над ним, чтобы получше рассмотреть. Из рассеченного металлического корпуса вывалился комок перерубленных и перепутавшихся между собой проводочков и медных пластинок, в которых, как показалось Морану, он распознал электронное устройство.
 Улыбнувшись, Боб тихо произнес:
 — Всего-навсего искусственная штуковина, управляемая, вероятно, электромагнитными импульсами… Интересно, откуда у неё столько энергии для молниеносных и мощных бросков? Наверное, какой-то особый аккумулятор или мини-батарейка…
 В ту секунду до Морана вдруг дошло, что увлеченный смертельным поединком, он подсознательно воспринимал, но никак не реагировал до сих пор на какой-то недавно появившийся постороннний звук. Мягкое, ритмичное и еше различимое гудение, явно знакомое ему по своему характеру. Ну конечно же, — стрекот одной или нескольких камер…




 Глава 4


 «Хоть убей меня, не понимаю, зачем кому-то понадобилось фотографировать меня под всеми мыслимыми углами», — внутренне чертыхнулся Моран, продолжая вслушиваться в мерное жужжание камер.
 Стоило ему только подумать об этом, как все стихло. Почти одновременно растаяли лучи Вуда и со всех сторон на него надвинулась темнота. Оправившись от первого замешательства, Боб сообразил:
 «Кажется, все проясняется. Это, вероятно, телекамеры, установленные наверху, вдоль лестницы и здесь, в сарае. Они, без сомнения, скрыты в стенах и предназначены для руководства действиями стальной руки, выполняющей роль цербера в этот бандитском притоне. А черный свет был необходим для создания рабочих условий для камер. Но почему прибегли к лучам Вуда вместо нормального освещения?.. И это понятно: чтобы не привлекать внимания окружающих…»
 Естественно, то было объяснение случившегося в самых общих чертах и многие детали оставались пока ему неясными. Например, каким образом железная рука получала команды на совершение столь отменных движений?
 Но Бобу было не до того, чтобы докапываться до частностей. Теперь он полностью уверился в том, что имеет дело с Мингом, о чем достаточно красноречиво свидетельствовало это дьявольское изобретение — металлическая перчатка. Моран имел все основания полагать, что монгол так легко не откажется от своей добычи. Боб вышел на его берлогу, во всяком случае, на одну из них, и тот, разумеется, не позволит ему так запросто смыться, независимо от того, узнал он его или нет. Металлический сторожевой пес был уничтожен, и это прекрасно. Но Моран слишком хорошо знал Минга, чтобы отдавать себе отчет в том, что застать того врасплох практически невозможно и что того отличает исключительная осторожность и предусмотрительность.
 — Надо уносить отсюда ноги, и как можно быстрее, — резюмировал он для себя ситуацию. — Иначе я не дорого дам за свою шкуру…
 Перешагнув через остатки стальной руки, Боб подошел к двери и осторожно её приоткрыл. Высунувшись, он настороженно огляделся. Похоже, на улочке никого не было. Но так ли это? Сколько врагов могли скрываться за нагромождением всякой рухляди, например, позади этой выведенной из строя тележки, за рассохшимися бочками, за грудами тары? Кругом — сплошная угроза.
 Боб Моран сглотнул слюну и подумал:
 «Но я ведь уже не раз ускользал из лап этой Желтой Тени. Если немного повезет, может, удастся вывернуться и на этот раз…»
 И он резво выскочил из сарая, пустившись со всех ног вдоль улочки. Боб почти уже добежал до её конца, как метрах в двадцати перед собой увидел воздвигнувшиеся две человеческие фигуры. Он враз остановился и оглянулся. Дождичек прекратился, небо слегка расчистилось, и теперь Моран вполне отчетливо смог различить несколько силуэтов, перекрывших ему путь обратно. Итак, он оказался зажат между двух огней, да, к тому же, прекрасно представлял, с какого рода противниками ему предстояло схлестнуться. Минг держал в качестве подручных преимущественно индийцев, в большинстве своем дакоитов, братство которых он реорганизовал исключительно ради достижения своих личных целей. То были люди, абсолютно безжалостные, без каких-либо угрызений совести, наученные лишь одному ремеслу — убивать, если, конечно, считать это занятие ремеслом. Бобу было также отлично известно, что эти профессиональные убийцы слепо повиновались Мингу, который воспринимался в Азии как реальная оккультная сила, внушавшая ужас буквально всем.
 Боб на долю секунды пожалел, что не захватил с собой топор, при помощи которого он столь успешно расправился с железной рукой, но возвращаться в сарай было уже поздно. Значит, опять безоружный перед лицом свирепых дакоитов с их кинжалами! А обращаться с ними те умели с изысканным изяществом!
 «Неужто и впрямь нечем обороняться? Ну, уж нет… — Взгляд Морана в этот момент остановился на кучке кирпичей, выложенных у стены. Он тут же подхватил пару — по одному в руку. Ему уже не раз приходилось прибегать в не менее сложных обстоятельствах к подобного рода средству защиты, и он надеялся, что они его выручат и сейчас.
 Главное в создавшемся положении — максимально быстро выбраться из этого зловещего квартала. Так что и речи не могло быть о том, чтобы отступить.
 Боб решительно двинулся к тем двум, что преградили ему путь вперед. Все верно, это были дакоиты, поскольку мгновенно в их руках сверкнули длинные кинжалы. Одеты они были в какое-то невообразимое тряпье, а опущенные поля шляп надежно скрывали черты их смуглых лиц.
 Подойдя к противнику на расстояние в несколько метров, Боб сделал вид, что намеревается неожиданным броском прорваться между ними. Дакоиты, инстинктивно сдвинулись. Боб резко остановился в своем рывке только тогда, когда оказался почти вплотную к ним, чуть ли их не касаясь. В тот же миг он молниеносным взмахом руки «выстрелил» кирпичом прямо в лоб дакоиту, стоявшему слева. Тот рухнул.
 При виде упавшего товарища второй подонок замер, судя по всему слегка подрастерявшись. Боб не преминул воспользоваться его замешательством, использовав второй кирпич. Но дакоит, нагнувшись, избежал участи коллеги. Моран не стал дожидаться, пока тот выпрямится. В мгновенном прыжке он настиг его и ребром ладони рубанул по затылку. Индиец, не успев даже охнуть, осел на землю.
 Но Боб уже слышал, как стремительно рванулись к нему те, что поджимали его сзади. Поэтому он, не медля ни секунды, сорвался с места в карьер и, завернув за угол, выскочил на другую улочку. Но не пробежав по ней и нескольких шагов, он был вынужден застопориться. Прямо перед ним возникли ещё несколько неумолимо надвигавшихся человек. Боб понял, что опять попал между молотом и наковальней. С той разницей, что надеяться выпутаться из этой передряги тем же способом, что и в первый раз, не приходилось — уж слишком много обнаружилось у него врагов. Возможно, ему бы и удалось одного-двух вывести из строя, но остальные без труда быстро совладали бы с ним.
 Боб в полном отчаяниии лихорадочно искал выход, когда внезапно совсем рядом с ним раздался женский шепот:
 — Командан Моран! Сюда… И побыстрее!
 Ошеломленный Боб мучительно пытался вспомнить, где ему уже приходилось слышать этот голос. А тот настойчиво умолял:
 — Живее, командан Моран!.. Проходите… Это я, Таня Орлофф…
 Моран не успел даже пошевелиться. Из-за нагромождения старых ящиков высунулась чья-то смутно белевшая во мраке рука, и, ухватив его за рукав, потянула к себе. Боб не сопротивляясь, шагнул за пирамиду из пустой тары. Белым пятном в ночи высветилось то, что было в жизни прекрасным, светло-янтарного цвета лицом с громадными темными, слегка раскосыми глазами.
 — Мисс Орлофф! — поразился он. — А вы-то что здесь делаете?
 — Слишком долго объяснять, — отрезала девушка. — Лучше возьмите вот это…
 Боб почувствовал, как что-то холодное скользнуло ему в руку, мгновенно поняв, что речь шла о рукоятке пистолета.
 — В сущности в этом месте проход, — продолжала горячо шептать мисс Орлофф. — Но тут понаставили столько пустых ящиков, что теперь об этом никто снаружи и не догадывается. Между штабелями, однако, сохранился очень узкий коридорчик. Бегите по нему, заваливая за собой пустую тару. Потом карабкайтесь на крыши и продвигайтесь по ним в направлении пустыря. А там — руки в ноги! По ту сторону, у самой кромки шоссе, стоит белая «четверка». Подфарники горят, ключ в замке зажигания. Отправляйтесь немедленно домой. Завтра позвоню…
 — А как вы им объясните мое бегство?
 — Сделаю вид, что вы меня оттолкнули, закричу… Буду звать на помощь… Да бегите же, быстро!..
 Морану эта девушка была хорошо знакома. Она не раз в прошлом в ходе борьбы с Желтой Тенью выручала его. Таня Орлофф была племянницей месье Минга, но к ней Боб испытывал полнейшее доверие.
 — Ну что же вы стоите! — гневно воскликнула Таня.
 Не настаивая более ни на чем и не выпытывая никаких дополнительных разъяснений, Боб скользнул в узкий, петлявший между нагромождениями тары, проход. Насколько он догадался, когда-то здесь змеилась дорожка между складами, которую постепенно, по всей видимости, местные огородники заставили ставшими им ненужными пустыми ящиками. От них исходил препротивный запах сгнивших овощей и протухшей рыбы.
 Моран пробежал всего шагов десять, как позади раздался истошный крик:
 — Ко мне!.. На помощь!..
 Голос принадлежал Тане Орлофф. Затем загрохотали посыпавшиеся со всех сторон штабеля тары.
 «Очаровательная сообщница усердно разыгрывает роль», — усмехнулся про себя Боб.
 Продвигаясь вперед, он толчками налево и направо опрокидывал пирамиды пустых ящиков, заваливая преследователям путь. Так продолжалось метров пятьдесят, пока он не уперся не в очередной завал из тары, а просто в стену. Тупик! Теперь он понял смысл слов Тани о том, что ему предстояла прогулка по крышам. Опустив в карман пистолет, Боб вскарабкался на ближайший ящик повыше и рывком уцепился за цинковый выступ кровли сарая. Подтянувшись, он выполз на четвереньках на плоскую платформу, а, оглядевшись, убедился, что перед ним расстилалась довольно ровная поверхность крыш примыкавших друг к другу строений. По ним-то он и пустился во всю прыть в направлении пустыря. Из-за вновь зарядившего мелкого дождичка цинк и черепица под ногами стали скользкими. Но Моран, проявляя чудеса эквилибристики, хода не сбавлял. Ему во что бы то ни стало и наискорейшим образом надлежало добраться до подставленной мисс Орлофф машины, пока приспешники Минга будут брать в кольцо весь этот квартал. Несколько раз он чуть не терял равновесие, рискуя с опасностью для жизни сверзиться вниз. Тем не менее, ему удалось благополучно добраться до последней крыши.
 Присев на корточки у водосточного желоба, Боб внимательно осмотрел раскинувшийся перед ним пустырь, не заметив там ни души. Цыгане, должно быть, уже попрятались по своим фургончикам, поскольку в окнах последних там и сям мельками красноватые блики керосиновых ламп, а из печных труб продолжали причудливо извиваться струи дыма. Чуть дальше блистал город — рядами уличных фонарей, между которыми бойко перемещались фары куда-то спешивших автомашин, головастыми силуэтами высотных зданий с тысячами мерцавших глаз, и разливанное море трепыхавшихся огней на оживленных вечерних улицах.
 Снова пробежав взглядом по пустырю, Боб невольно подумал, отчего это он так быстро обезлюдел — то ли по причине дождя, то ли из-за страха перед подручными месье Минга. Не затрудняя себя поисками ответа на этот двойной вопрос, Боб быстро заскользил по водосточной трубе вниз. Но едва он коснулся ногами земли, как слева от него из-за домов выскочила группа каких-то типов. Заметив Морана, они громко завопили и бросились в его сторону. Было их человек шесть, все — с кинжалами в руках, то есть яснее ясного — дакоиты. Боб совсем не был расположен дожидаться их, стоя на месте. Он побежал что было мочи по пустырю, отлично понимая, что сейчас спасение целиком зависело от его прыти.
 Бобу Морану не впервой приходилось вот так улепетывать от людей Желтой Тени, и он хорошо помнил, какими превосходными бегунами проявляли себя дакоиты. А посему мчался он не чуя под собою ног, не ради побития какого-то там рекорда, а просто от того, что страстно желал сохранить голову на плечах.
 Время от времени он успевал бросить взгляд на своих преследователей, неизменно убеждаясь, что несмотря на все его сверхусилия, те неуклонно сокращали дистанцию.
 «Видно, они настигнут меня раньше, чем я добегу до шоссе, — тревожно застучало в висках. — А надо ещё разыскать „четверку“, столь любезно предоставленную мне мисс Орлофф!»
 И он прибавил ещё ходу. Увы, напрасно! Обернувшись в очередной раз, он убедился, что дакоиты буквально наседали. Выхватив пистолет, переданный ему девушкой, Боб развернулся и дважды выстрелил. Один из индийцев, словно подстреленный на охоте кролик, — пуля, по всей вероятности попала ему в ногу — как-то сразу сник и кубарем покатился по земле. Остальные бандюги не пострадали, но благоразумно сбросили скорость. Боб воспользовался этим, промчался стрелой ещё метров сто, а потом выпалил в них ещё раз, чтобы удерживать дакоитов на почтительном расстоянии.
 Когда Моран выскочил на дорогу, в стволе оставался всего один патрон. Полный отчаяния Боб лихорадочно огляделся в поисках белой «четверки». К счастью, — и это было настоящее чудо! — она мирно посвечивала подфарниками у обочины всего в каких-то десяти метрах от него. Боб взвился пружиной и в несколько прыжков преодолел дистанцию. Усаживаясь за руль, он одновременно уже включал зажигание и выжимал сцепление.
 Мотор заурчал как раз в тот момент, когда дакоиты подскочили вплотную к машине. Моран, врубив передачу, резко газанул, вынудив «ситроен» прыгнуть лягушкой с места. Распахнувшаяся при этом дверца больно стукнула одного из преследователей, второго отбросило передним правым крылом.
 Только тогда, когда противники поотстали на добрую сотню метров, Боб, высунувшись наружу, потянул болтавшуюся дверцу за ручку и закрыл её. После этого он включил сначала вторую, затем третью скорость и мерно покатил к Порт де Клиньянкур.




 Глава 5


 Едва добравшись домой на набережную Вольтера, Моран, тщательно заперев двери, сразу же устремился к телефону. Он заказал международный разговор.
 — Срочно соедините меня с Лондоном… Нет, не с Лурдом, а Лондоном, мадемуазель. С тем, что в Англии. Да, именно… Номер 999…
 — Откуда звоните?
 Он сообщил. Телефонистка буркнула:
 — Положите трубку… Вас вызовут…
 — Не забудьте, что это срочный заказ, — настойчиво повторил Моран.
 Но та уже прервала связь. Тем не менее, его настырность принесла свои плоды, поскольку прошло всего несколько минут, и телефон пронзительно заверещал. Боб нетерпеливо снял трубку.
 — Соединяю с 999 в Лондоне. Говорите…
 Раздался щелчок, потом — зуммер, наконец, прорезался чей-то ворчливый голос по-английски:
 — Скотленд-Ярд слушает…
 — Я хотел бы переговорить с сэром Арчибальдом Бейуоттером, — ответил также по-английски Боб.
 На том конце провода последовала многозначительная пауза, передававшая нескрываемое удивление дерзостью запроса, как будто Моран просил соединить его с самой королевой.
 — С сэром Арчибальдом Бейуоттером? — ещё раз подчеркнуто осведомился голос. — Надеюсь, вам известно, что комиссара по пустякам не беспокоят, сэр…
 — Ничего страшного, ради меня он побеспокоится, — заверил его Боб. — Передайте, что командан Моран желал бы перемолвиться с ним словечком по исключительно важному делу…
 — Командан Моран… Исключительно важно… Посмотрим, соблаговолит ли комиссар разговаривать с вами, сэр…
 В прежние времена Боб тесно сотрудничал с сэром Арчибальдом и Ярдом в борьбе с Желтой Тенью, и было более чем естественно, чтобы тот первым был предупрежден о воскресении их давнего врага.
 После нескольких секунд ожидания в трубке послышался другой голос, безукоризненно корректно осведомившийся.
 — Это вы, командан Моран? Вот уж никак не ожидал звонка от вас!
 Боб узнал говорившего. Тем не менее, он счел необходимым уточнить:
 — Это точно вы, сэр Арчибальд?
 — Да, да, лично, так сказать, во плоти… Мне передали, что вы собираетесь сообщить мне нечто чрезвычайно важное. Уверен, что это так и есть, иначе вы не стали бы названивать из Парижа. Да вы и не из любителей поболтать о пустяках. Так что слушаю вас.
 — Желтая Тень появилась вновь, — отчеканил Моран.
 Голос шефа Скотленд-Ярда загремел:
 — ЧТО?
 — Повторяю, — спокойно отозвался Боб, — Желтая Тень появилась вновь.
 Последовало продолжительное молчание, затем сэр Арчибальд Бейуоттер произнес:
 — Послушайте, командан Моран, если бы я не знал вас так хорошо, я подумал бы, что…
 — Я не шучу, — прервал его Боб. — Как бы это ни казалось вам неправдоподобным, но месье Минг жив. Не далее как сегодня вечером мне пришлось столкнуться как с ним лично, так и с его дакоитами.
 — Но ведь, — взмолился комиссар, — ваш друг Билл Баллантайн год тому назад самым неоспоримым образом покончил с ним, причем, в вашем же присутствии…
 — Знаю, знаю, — снова перебил его Моран. — В этот деле мы в чем-то пока ещё не разобрались до конца. В любом случае, вспомните: мы так и не обнаружили тела Минга, по той простой причине, что он был погребен под многотонным слоем камней и земли, так что извлекать его оттуда было бы делом слишком долгим и нелегким… Но независимо от того, почему и как воскрес Минг, у меня нет ни малейших сомнений в том, что он жив. Подчеркиваю: ни малейших! В настоящее время он здесь, во Франции, но вполне вероятно, если не сказать, наверняка, у него по-прежнему немало сподвижников в Англии, действующих вместо него и от его имени. Посему, желательно, чтобы Ярд возобновил работу по этому делу во избежание новых преступлений со стороны Желтой Тени…
 — Вы предупредили французскую полицию?
 — Нет еще… Впрочем, я предпочел бы, чтобы вместо меня это сделали вы. Мне ведь могут и не поверить.
 — Хорошо, я сейчас же займусь этим. Но я хотел бы получить от вас, командан Моран, одно обещание…
 — Какое, комиссар?
 — Я настоятельно просил бы вас не вмешиваться более в эту историю с Желтой Тенью. Несколько раз он сжалился над вами, но я сомневаюсь, чтобы это могло продолжаться ещё достаточно долго…
 Боб Моран на секунду задумался, ероша свободной рукой свои подстриженные под бобрик волосы. Он отдавал себе отчет в том, что устами сэра Арчибальда сейчас глаголила сама мудрость, но все в его натуре противилось тому, чтобы воспринять её.
 — Весьма сожалею, сэр, но такого обещания я вам дать не могу, — в конце концов решился он. — Минг объявил войну всему человечеству. А я — его неразрывная часть и обязан стоять на страже. Мне лучше, чем кому-либо, известен Желтая Тень, его повадки, боевые приемы и реакция на события. Мой долг помочь в борьбе с ним и добиться победы…
 Комиссар не стал настаивать. Он слишком хорошо разбирался в своем собеседнике, чтобы понимать, насколько бесполезными были бы его усилия в этом направлении.
 — Как вам будет угодно, командан Моран, — согласился он. — Все, что касается информирования французских властей, я беру на себя. Но будьте предельно осторожны…
 — В этом вы можете целиком положиться на меня, сэр Арчибальд, — пытаясь придать голосу оттенок беззаботности, отозвался Боб. — Минг мне ясен, и я осознаю, что шутить он не намерен… До скорого, комиссар.
 — Всего доброго, командан Моран. И держите меня в курсе событий…
 Закончив разговор, Боб положил на место телефонную трубку, взял ручку, блокнот и занялся составлением телеграммы. Адресована она была его старому приятелю Биллу Баллантайну, проживавшему в Шотландии, и гласила следующее:
 «Срочно нуждаюсь твоей помощи. Вылетай Париж первым рейсом. Жду нетерпением. Вопрос жизни смерти. Обнимаю. Боб.»
 Продиктовав телеграмму по телефону, Моран откинулся в кресле и погрузился в задумчивость. Он ещё раз, как фильм, прокрутил перед мысленным взором все события сегодняшнего дня, начиная с полудня и до настоящего момента. В этой кинокартине он выступал и актером и зрителем одновременно.
 Внезапно Моран почувствовал, как на него навалилась усталость. Проведя рукой по покрывавшемуся холодным потом лбу, Боб прошептал:
 — Пусть будет проклят тот день, когда мой жизненный путь пересекся с судьбой этого монстра, месье Минга! И тот черный час, когда я спас ему жизнь…
 Но внутренне он прекрасно понимал, что случись всему повториться — и он поступил бы точно так же, как и тогда. Кстати, разве Минг тотчас же не расквитался с ним за этот должок?
 Протянув руку, Моран открыл ящик письменного стола и извлек оттуда какой-то блестящий предмет, который он небрежно бросил на бювар. То была маленькая серебряная маска размерами примерно 3х4 см, изображавшая гримасничавшего демона со свирепыми глазами навыкате, с вздернутыми в зловещей ухмылке губами над острыми клыками, готовыми, казалось, вот-вот, куснуть. На лбу маски была выгравирована несколько, на первый взгляд кабалистических, символов.
 — Вот он Знак!.. — с горькой улыбкой произнес Боб. — Знак!.. Благодаря ему Минг сумел рассчитаться со мной за оказанную услугу. Но сколько же людей, напротив, погибло именно из-за нее, этой метки Желтой Тени?
 И теперь ему предстояло вновь схлестнуться в возможно смертельной для него схватке именно с этим Желтой Тенью, которого он считал раз и навсегда вычеркнутым из жизни. В то же время ему ни на секунду не пришла в голову мысль о том, чтобы уклониться от борьбы. В сложившейся обстановке он рассматривал себя немного как солдата, призванного на войну, и всякое поползновение уклониться от участия в боевых действиях против Минга рассматривал бы как акт дезертирства.
 К счастью, на стороне Боба в этой схватке был ценный союзник в лице Тани Орлофф, которая — не исключено! — уже завтра предоставит в его распоряжение те козыри, которые помогут ему окончательно сокрушить грозного противника.
 «Лишь бы позвонила завтра, как обещала! — подумал он. — Лишь бы сдержала слово!»
 Таня Орлофф, верная своему обещанию, действительно дала о себе знать на следующее утро. Создалось впечатление, что, услышав голос Морана, она испытала чувство большого облегчения.
 — Слава Богу! — воскликнула она. — А я уж думала, вас и в живых-то нет…
 — Мне удалось ускользнуть от дакоитов вашего дядюшки. Разве вам об этом не известно?
 — По возвращении они заявили, что убили вас а тело уничтожили. Ясно, что они просто не осмелились признаться в том, что упустили свою жертву. Но впоследствии я не обнаружила на положенном месте «четверки». Так что — даже не знала, что и думать…
 — Ну вот, теперь можете успокоиться, я целехонек, — нарочито бодрым голосом отрапортовал Боб. — Месье Минг, должно быть, возликовал, узнав о моей смерти.
 — Вы так замаскировали свою внешность, что он вас не узнал. Он считал, да и до сих пор придерживается мнения, что это был какой-то излишне любопытный тип…
 — А как вы, мисс Орлофф, узнали, что это был я?
 — Когда несколько месяцев тому назад дядюшка вернулся в Париж, он счел необходимым в целях предосторожности понаблюдать за вами. Естественно, он знал, что вы считали его погибшим, но на собственном горьком опыте научился остерегаться вас. Так вот, как и в Лондоне, слежку он поручил мне, поскольку, напоминаю, он понятия не имеет о том, что мы с вами — сообщники. Не догадывается даже о нашем знакомстве. Вчера я отметила, что вам доставили старенький «ситроен». Потом видела, как вы выходили из дома. Я, наверное, как и дядя, не узнала бы вас в этом маскараде, не случись вам, прежде чем сесть в «ситроен», что-то прихватить в «ягуаре», припаркованном неподалеку…
 — Верно, там остались водительские права, — признался Боб.
 — Эта деталь позволила мне догадаться, что это вы. Я поехала за «ситроеном». А когда обнаружила, что вы ведете наблюдение за дядюшкой, сразу же сообразила, что оно в любом случае выведет вас на его пристанище в Сент-Уане. Я бросилась туда в надежде оказаться при необходимости полезной. Увы, я не учла, что ехала на машине, в то время как вы на метро добрались туда — меня задержали пробки — гораздо быстрее. Поэтому я не успела предупредить, что вы непременно угодите в ловушку. Мне удалось лишь помочь вам выпутаться из нее.
 — А между тем, — заметил Моран, — меня едва не укокошила телеуправляемая стальная рука, бдительно охранявшая это логово. Еще одно дьявольское изобретение Минга! Строго между нами, подозреваю, что он свихнулся на подобных штучках…
 Но мисс Орлофф, похоже, проигнорировала эту его реплику. Она продолжала:
 — Рада, что успела вовремя и помогла вам ускользнуть от этих дакоитов.
 — Они видели, как я воспользовался «четверкой». Как бы этот факт не дошел до Минга и не раскрыл наше с вами сотрудничество.
 — Не беспокойтесь, командан Моран. Он ничего о ней не знает, потому что я приобрела её только вчера, полагая, что на ней удобнее пробираться по парижским улицам…
 После небольшой паузы Боб все же решился задать столь волновавший его вопрос:
 — Послушайте, мисс Орлофф, как же все-таки объяснить воскрешение месье Минга? Разве год назад мой друг Билл Баллантайн не расправился с ним в карьере на севере Шотландии? Вспомните, ведь именно от вас я тогда получил наводку в отношении этого места…
 — Все так, командан Моран… Но объяснить это я не в силах, учитывая, что дядя многое держит в секрете, не доверяясь никому, даже мне. Единственное, что я могу вам сказать: все это время он был не менее живым, чем мы с вами. Видимо, тогда он как-то разыграл вас в привычном для него стиле. Другими словами, просто облапошил вас и вашего друга… Наверняка в то время он был заинтересован в том, чтобы вы посчитали его выведенным из строя. И очень сожалею, что теперь вы расстались с этой иллюзией…
 — Как прикажете это понимать, мисс Орлофф?
 — Отвечу вам в свою очередь вопросом, командан Моран. Как вам удалось вновь напасть на след дядюшки?
 — Совершенно случайно. Пару дней назад, проезжая по набережной Конферанс, я его узнал, несмотря на обличье нищего фокусника. На следующий же день проследил его до Сент Уана. Остальное вам известно. Унести ноги оттуда мне удалось лишь с вашей помощью…
 — Рада слышать это, командан Моран. А посему прошу об одной услуге.
 — Какой?
 — Прекратите тягаться с дядюшкок!..
 — Чего это вы вдруг так испугались? — поразился Боб. — Опасаетесь, что в конечном счете я одержу над ним верх?
 Девушка, немного помолчав, выдавила из себя:
 — Нет… Наоборот, опасаюсь, что проиграете вы. Вам прекрасно известно, насколько он хитер, могущественен и лишен малейших угрызений совести. До сих пор он вас щадил, но всему приходит конец. Не хотелось бы, чтобы с вами случилось непоправимое…
 — А вы помните, мисс Орлофф, — ласково напомнил Моран, — что вы сами заявляли мне не так давно? Что вы в ужасе от преступлений, совершенных вашим дядей, и что по этой причине полны решимости оказать мне всяческое содействие в его устранении. Разве ваша оценка с тех пор изменилась?
 — Нет, дело не в этом, я боюсь за вас. Поэтому и прошу больше не вмешиваться в его дела.
 — И что же вы обо мне подумаете, согласись я с этим предложением? — насмешливо спросил Боб. И добавил, видя, что девушка не отвечает. — Желтую Тень необходимо обезвредить, причем, в самое блажийшее время. И вы вновь окажете мне в этом содействие. Вы же знаете, что без вас я бессилен…
 Таню Орлофф, казалось, раздирали противоречивые чувства. Ее голос дрожал, когда она ответила:
 — Ладно… Как вам будет угодно… Боб. — Она впервые назвала Морана по имени. — Но в таком случае вам придется поторопиться, так как сегодня ночныым рейсом дядюшка вылетает в Египет. А вечером вы ещё сможете застать его в притоне, что он организовал в районе Тампля, где намерен отдать последние распоряжения своим групповодам. Если хотите, могу помочь вам добраться туда…
 Моран явно колебался. Идти в одиночку в одну из берлог месье Минга означало ещё раз откровенно самому лезть в пасть к волку. В то же время следовало что-то предпринять до того, как монгол сменит Париж на Египет, где начнет плести, бог весть, какие новые преступные интриги. Не исключено, что до вечера Биллу Баллантайну удастся добраться сюда из своей Шотландии, и тогда их будет двое. Это значительно усилит шансы Боба на победу в поединке с противником. Тем временем и сэр Арчибальд Бейуоттер, несомненно, успеет предупредить французскую полицию.
 — Слушаю вас, Таня, — твердо произнес Боб.




 Глава 6


 Боб Моран бросил нетерпеливый взгляд на наружные часы, циферблат которых покойно светился в темноте. Почти десять вечера, а от Билла Баллантайна никаких вестей.
 «Получил ли он мою телеграмму? — терзался Боб. — Может, его не было дома, скажем, куда-то отъехал, к примеру, на рыбную ловлю, разве я знаю!..»
 Ему вспомнились слова мисс Орлофф: «Следует поторопиться, так как дядюшка вылетает ночным рейсом в Египет.»
 — Если Билл не объявится, — пробормотал Моран, — придется действовать в одиночку…
 Он поднялся с кресла и пересек салон-кабинет. Он действовал в полумраке, так как предпочел не зажигать свет. Слегка раздвинув шторы, Моран осторожно выглянул на улицу через щелку, надеясь увидеть, что вот-вот перед домом остановится такси. Напрасно.
 Выждав ещё немного, Боб отошел в глубину комнаты.
 — Ничего не поделаешь, пойду один, — вновь тихо бросил он сам себе.
 Усевшись за письменный стол, он зажег лампу. И написал подробное объяснение событий на имя Билла, оставив послание на видном месте на бюваре. Потом облачился в подержанный костюм, натянул на голову не первой свежести шляпу и собрался уходить. Он уже второй день не брился, густая щетина на подбородке и на щеках неплохо изменяла его лицо. Во всяком случае, достаточно, чтобы его никто не узнал — разве что кто-нибудь из очень близких ему друзей. Боб вытащил из ящика письменного стола внушительный «кольт», вставил обойму и засунул его за пояс так, чтобы при застегнутом пиджаке оружия не было видно.
 Покончив с экипировкой, Боб вышел и, спускаясь, постучался к консьержке. Дверь через пару минут открылась, и он вручил ей дубликат ключей от своей квартиры.
 — Если в мое отсутствие появится месье Баллантайн, отдайте их ему, и пусть он поднимется ко мне.
 Благонравная консьержка, казалось, даже не обратила внимания на не слишком ухоженный вид постояльца, который уже давно перестал её чем-либо удивлять. Взяв ключи, она заверила, что обязательно выполнит его просьбу. Подстраховавшись с этой стороны, Боб вышел из дома, устроился за рулем недалеко стоявшего «ягуара» и тронулся с места. Он выехал на правый берег через мост Руайяль и покатил по набережным Тюильри, Лувра и Межиссери, проскочил мимо Шатле и припарковал машину позади ратуши. Затем неспешно двинулся к ближайшему кварталу Тампля.
 Район, где Желтая Тень разместил одну из своих парижских штаб-квартир, был одним из самых старинных в столице, поскольку обустраиваться здесь начали ещё в 1128 году, именно тогда был создан суверенный Орден рыцарей-тамплиеров Иерусалима. Его члены, полумонахи-полувоины, взялись за охрану Святых мест в Палестине паломников. Становясь тамплиерами, они брали на себя обязательства не вступать в брак, не стремиться к обогащению и быть примером послушания. На войне — не страшиться боя в одиночку против троих, а в случае взятия в плен — не требовать выкупа, как это сплошь и рядом практиковалось в те времена. Кроме того, охотиться им разрешосль только на львов.
 В Париже тамплиеры сначала обосновались в районе Сэн-Жерве. И лишь к концу 12 в. стали селиться в местечке, ныне известном как квартал Тампль. Именно здесь они построили довольно мощные укрепления, воздвигли дворец и сторожевую башню, столь прославившуюся впоследствии.
 Кроме того, отважные воины на службе христианства, тамплиеры проявили себя отменными администраторами и, принимая многочисленные пожертвования, значительно округлили их путем умелых банковских операций. В конце концов они сосредоточили в своих руках богатства, которым люто завидовали все тогдашние короли.
 Пришло время Филиппа Красивого
 с его сильно отощавшей казной. Задумав поправить свои финансовые дела за счет тамплиеров, он обвинил тамплиеров во множестве надуманных преступлений, особенно в идолопоклонстве и колдовстве. Орден распустили, рыцарей побросали в темницы, пытали, и затем поуничтожали. А их добро попросту конфисковали на благо государства.
 На этом за физическим отсутствием действующих лиц кончается история тамплиеров, но не квартала Тампль. Здесь потом размещалась резиденция Главного Парижского Приора. В истории с её зачастую трагическими мотивами, этот район Парижа вновь прославился в период Великой Французской революции. Именно в его сторожевую башню бросили 13 августа 1792 г. взятого под стражу Любовика XYI и членов его семьи. Там же, без сомнения, умер и молодой Людовик XYII. В 1808 г. эту башню, с которой было связано так много мрачных воспоминаний, сровняли с землей. А потом снесли и все укрепления тамплиеров, а землю пораздавали новым владельцам. Но и сегодня ещё там сохранилось немало безмолвных свидетелей прошлых веков — почерневшие стены, крытые входы, сводчатые подвалы.
 Как и во всех других крупных сеньориальных строениях и монастырях средневековой эпохи, под зданиями в Тампле таилась целая разветвленная сеть подземных ходов, склепов и застенков, зачастую скрытых весьма глубоко в земле, но имевших потайные выходы на поверхность. Здесь-то, в этих ныне позабытых всеми подземельях, и устроил свое логово Желтаая Тень. Проникнуть туда можно было через подвальные помещения дома вблизи рынка, где торговали всевозможным тряпьем, и прозванного «пятачком Тампля». Минг приобрел это строение в собственность, что позволяло ему и сообщникам беспрепятственно и незаметно шнырять там повсюду.
 Точнее, речь шла о доме зажиточного адвоката, построенном ещё при Наполеоне III, с облупившимся к настоящему времени из-за отсутствия надлежащего ухода фасадом. От былого величия сохранялись только построенные ещё раньше впечатляющие ворота с их древнеримскими статуями по бокам и ветхая дубовая дверь, украшенная покрытой патиной бронзой. Одна из её створок была приоткрыта, а рядом, прямо на тротуаре, прислонившись к основанию стены, дремал какой-то прескверно одетый бродяга. Боб, тщательно проинструктированный Таней Орлофф в отношении малейших деталей ради обеспечения успеха задуманного, подошел к дому уверенным шагом. Когда он поравнялся с клевавшим носом бродягой, тот живо вскинул голову. Моран увидел смуглое лицо с ярко синими глазами, казавшимися в полутьме белыми.
 «Индиец, — тут же определил про себя Боб. — Вероятнее всего, дакоит…»
 Он вполголоса произнес:
 — Симла!
 Это был сообщенный ему мисс Орлофф пароль.
 На какое-то мгновение Боба охватило опасение, а не один ли это из тех дакоитов, с которыми ему раньше приходилось быть не в ладах, и не узнал ли тот его. Но все обошлось, поскольку уже стемнело, а небо понемногу затягивали тяжелые свинцовые тучи, предвестницы грозы. Услышав пароль, индиец кивнул головой в сторону двери, приглашая тем самым вновь прибывшего войти в дом.
 Боб не заставил просить себя дважды. Проскользнув между створками, он оказался в широком коридоре, выложенном голубым камнем, по большей части растрескавшимся и расшатавшимся в гнездах. В глубине его ждала вторая дверь, на сей раз остекленная, хотя основная часть секций была давно повыбита. Она выводила во внутренний мощеный дворик, заросший сорняками. По ту сторону мерцал один-единственный огонек за третьей дверью, низкой и узкой, проделанной под двойным лестничным взлетом крыльца.
 Боб по-прежнему уверенной походкой прошел коридором, пересек дворик и, нагнувшись, проник через неё на тесную площадку, откуда куда-то в подземелье вела винтовая лестница.
 Моран уже несколько часов тому назад твердо решился на отчаянный поступок: добраться до Минга и несмотря на то, что ему претили такого рода действия, самолично пристрелить монстра во избежание новых преступлений и новых человеческих страданий. Поэтому он ни секунды не колеблясь, начал спускаться вниз по ступенькам, скупо освещенным несколькими тусклыми электрическими лампочками.
 Прокрутившись витков на шесть, лестница вывела Боба в узкий также полусумрачный сводчатый коридор с разъеденными селитрой стенами. В глубине его виднелась ещё одна дверь, возле которой бодрствовал охранник.
 Согнувшись в три погибели из-за слишком низких для его роста сводов, Боб быстро подошел к нему. Повторилась та же картина, что и наверху: после второго пароля — теперь им служило слово «Тимур» — его пропустили дальше. Переступив порог, Боб попал в довольно большое помещение, размером порядка 30х30 м, хотя, как и всюду здесь, с очень низким потолком. Поддерживавшие свод и вообще все это сооружение опоры, судя по состоянию камня и примитивной архитектуре, несомненно, восходили к эпохе тамплиеров. В центре зала, прислонившись спиной к одному из столбов, стоял человек. Высокого роста, чуть ли не гигант, худой с огромными ручищами, от которых чуть не лопались рукава его одеяния протестантского пастора. Лицо широкое и круглое, тщательно выбритый череп, выпуклый лоб, свидетельствовавший о неординарном уме. Желтая, слегка оливкового оттенка, кожа, выпирающие скулы, приплюснутый нос и раскосые глаза говорили о монголоидном происхождении. Внимание в первую очередь привлекали глаза — янтарного или золотистого цвета, — мало чем напоминающие человеческие, взгляд неподвижный, немигающий. То были глаза грозного и жуткого существа, месье Минга, человека, — впрочем, был ли он таковым, это ещё вопрос, — который объявил беспощадную тайную войну всей западной цивилизации и всем, кто разделял её ценности.
 Моран, словно завороженный, не мог оторвать взгляда от своего заклятого врага, окруженного вперемежку представителями всех рас — европейцами, азиатами, африканцами. Пожелай Боб приблизиться к нему сейчас, он не сумел бы сделать этого из-за плотного слоя людей, отделявших его от Минга. Стрелять же издалека он не хотел, опасаясь промахнуться или всего лишь ранить его. Моран решил выждать подходящий момент, когда он окажется на достаточной на его взгляд дистанции от Желтой Тени и поразит того прямо в лоб на тот случай, если его недруг носил бронежилет. После того, как он на все сто процентов убедится, что Минг повержен насмерть, Боб воспользуется суматохой и устремится к выходу, стреляя по любому, кто попытается перекрыть ему путь.
 Дальнейшее развитие событий, однако, доказало со всей очевидностью справедливость старой пословицы: человек полагает, а бог располагает.
 Прошло всего несколько минут, как он вошел в этот зал, один из тех, кто приглядывал за дверьми, уже быстро продвинулся к Мингу и что-то прошептал ему на ухо, показывая на Морана. Тотчас же монгол вытянул свою чудовищную руку в сторону Боба и рявкнул:
 — Схватить этого человека!
 «Ай!, — охнул про себя Моран. — Меня раскрыли гораздо раньше, чем я рассчитывал.»
 Сунув руку под пиджак, Боб мгновенно извлек из-за пояса свой крупнокалиберный «кольт». Люди, стоявшие рядом, тут же боязливо отпрянули. Любой другой на месте Боба Морана, видимо, воспользовался бы этим обстоятельством, чтобы сигануть к выходу, но он пришел сюда как вершитель правосудия во имя всего человечества, что исключало с его стороны всякую попытку отступления.
 Наоборот, взяв Минга на мушку, он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние. Два помощника Желтой Тени попытались, было, воспрепятствовать ему, но были буквально сметены с пути — настолько стремительным, словно пушечное ядро, был его бросок. Теперь ничто и никто не отделяли его от Минга, чей пристальный взгляд схлестнулся с его. Всего несколько метров между ними, и пистолет, нацеленный прямо в могучий лоб противника! Оставалось лишь нажать на спусковой крючок, но в этот миг Боб с ужасом осознал, что не в силах оторвать глаз от монгола: его потрясающие золотистые зрачки явно обладали сверхчеловеческой силой внушения. Боб запоздало вспомнил, что ни при каких обстоятельствах не следовало смотреть на Желтую Тень в упор. Он уже как-то раз попался на этот трюк, и сейчас громадным усилием воли попытался отвести свой взгляд. Слишком поздно! Его словно пригвоздило к месту, и Боб чувствовал себя в роли птахи, загипнотизированной змеей. А ведь достаточно было лишь судорожно дернуть пальцем. Но даже этот, по сути ничтожнейший, жест ему был недоступен.
 — Опустите руку! — скомандовал Минг.
 И Боб вопреки яростному внутреннему сопротивлению подчинился окрику, как если бы воля монгола подменила его собственную.
 — Выроните оружие! — последовал приказ.
 На этот раз Моран в жестокой схватке с самим собой чуть не восстановил контроль за своими действиями. Но Желтая Тень уже шагнул к нему и правой рукой — идентичной той, искусственной, что в этот самый момент лежала взаперти в ящике Боба в его квартире — намертво сжал его запястье. Пронзительная боль, сравнимая с той, когда ломают кости, вынудила Морана выпустить оружие.
 Небрежным взмахом кисти месье Минг сбил с Боба шляпу. И тут же узнал его. Но он настолько великолепно владел собой, что не подал и виду, что хотя бы в какой-то мере удивлен.
 — Командан Моран! — всего лишь процедил он. — Так и думал, что рано или поздно мы встретимся вновь…
 Обезоружив противника, Минг сознательно ослабил гипнотическое воздействие на Боба, который тут же обрел самоконтроль.
 — Вы все время будете наталкиваться на меня, месье Минг, — спокойно парировал он.
 Желтая Тень улыбнулся, но его глаза при этом оставались холодными, как льдинки.
 — Ясно, что вы никогда не переменитесь, командан Моран, — насмешливо протянул он. — Вам так и не дано понять, что вы будете отставать от меня всегда на целый порядок. Не представляю, каким образом вам удалось сюда проникнуть, но, к несчастью для вас, я собрал здесь двадцать человек, а вы оказались двадцать первым. Следовательно, лишним. Стража пропустила вас, но тут же дала мне знать. Так что, как убедились сами, несмотря на всю ловкость и смелость, вам опять не удалось захватить меня врасплох…
 Боб из всех сил старался не показать охватившую его досаду. Он уверовал в то, что полученные от Тани Орлофф сведения, позволяют без особого риска добраться до Желтой Тени. Но его планы расстроило не предусмотренное им, но продуманное Мингом, обстоятельство.
 Моран испуганно, но с невольной долей восхищения взглянул на удивительного человека. Всего несколько дней тому назад он считал его погибшим, а тот в эту минуту возвышался перед ним — живее не бывает, да и более опасный, чем когда-либо.
 Между тем, Желтая Опасность продолжал развивать свою мысль:
 — Видите ли, командан Моран, от того, что я тут немного позабавился с вами, как кошка с мышкой, мое искреннее к вам уважение не убавилось. В то время, как самым эффективным в мире полицейским службам не удается причинить мне даже малейшее беспокойство, вы оказались единственным человеком, кто сумел создать угрозу для моей жизни и помешать достижению намеченных целей. Разве не из-за вас я когда-то едва не лишился сказочного богатства Голконды? А ведь вы выступали против меня и моих дакоитов в одиночку. Вот почему, командан Моран, мне представляется полезным ещё раз обстоятельно побеседовать с вами…
 Не давая Морану времени отреагировать на это предложение, монгол резким голосом отдал на хинди какие-то распоряжения окружавшим Боба дакоитам. Те, не медля и не особенно утруждая себя благородным обхождением, стали проталкивать Морана в глубину зала. Там перед ним распахнули дверцу и швырнули в комнату уровнем пониже, комфортабельно оборудованную на восточный манер — в ней все было задрапировано тяжелыми тканями. В подвешенном к потолку медном фонаре с разноцветными стеклами посвечивала электрическая лампочка. Было очевидно, что единственный отсюда выход — это тот, через который его втолкнули, и его, естественно, тщательно охраняли.
 «Ну, вот, — мрачно резюмировал про себя ситуацию Моран, — опять увяз по уши. Может, это, наконец, отобьет у меня охоту щекотать хищнику подбородок, тем более, если им является месье Минг. Остается только дожидаться своей участи…»
 Томиться пришлось недолго. Не прошло и нескольких минут, как Желтая Тень сам спустился в подвал.




 Глава 7


 Месье Минг удобно расположился на низком диванчике с обилием подушечек и какое-то время рассматривал Морана своими золотистыми зрачками. Потом небрежно махнул рукой в сторону деревянной табуретки, инкрустированной слоновой костью и перламутром.
 — Садитесь, командан Моран…
 Боб повиновался; надолго повисло тяжелое молчание. Все это время Боб раздумывал, а не броситься ли ему на монгола и попытаться все же выполнить поставленную им самим перед собой задачу. Минг, конечно, мог бы кликнуть стражу. Но не это соображение удерживало Морана. Он осознавал, что без оружия, в схватке голыми руками, ему не одолеть Желтую Опасность. Месье Минг помимо геркулесовой силы прекрасно разбирался в тонкостях рукопашного боя. К тому же, эти глаза с мощнейшим гипнотическим потенциалом… Боб Моран однажды уже пытался пойти этим путем, но при всем своем мужестве и недюжинных бойцовских качествах в конечном счете оказался побежденным.
 Желтая Тень заговорил.
 — Должно быть, я кажусь вам неким привидением, командан Моран…
 Боб отрицательно мотнул головой.
 — В чертовщину я не верю, месье Минг.
 Монгол улыбнулся только ему присущим, крайне необычным образом — глаза в этом процессе никоим образом не участвовали.
 — Все равно, — настаивал он. — После того, как вы лично видели, что я погиб в карьерах Данвика, известие о том, что я цел и невредим, должно было произвести на вас сильнейшее впечатление.
 Поскольку Боб не соизволил ответить на эту тираду, месье Минг продолжил:
 — И все же вы правы, что не верите в привидения, во всяком случае применительно ко мне. Видите ли, командан Моран, я давно уже предусмотрел вариант, когда в один прекрасный день, спасаясь от слишком плотно насевших врагов, мне будет крайне выгодно исчезнуть, причем так, чтобы все считали меня реально погибшим. Помнится, как-то раз я вам уже говорил, что считаюсь не только выдающимся ученым, но и чрезвычайно талантливым хирургом. Так вот, в своей штаб-квартире на Дальнем Востоке я понаделал в этих целях кучу двойников. Сначала были специально подобранные люди сходного со мной морфологического типа. Затем я проделал над ними необходимые для придания сходства хирургические операции, вплоть до татуировки на роговице глаз, чтобы обеспечить золотистый оттенок. Излишне говорить, что у всех двойников в этих же целях были отрублены правые кисти рук.
 Узнав через агентуру, что ваш друг направляется вместе с вами в Данвик, я принял соответствующие меры. Не теряя времени на выяснение обстоятельств, позволивших вам обнаружить мое убежище, я подставил своего двойника в тот домишко, что находился в глубине карьера. Мой человек знал, что обречен на смерть, но поскольку был из числа тех фанатиков, которые видят во мне инкарнацию последнего монгольского императора, царствовавшего над Китаем, то слепо пошел на самопожертвование. У него была искусственная рука, полностью идентичная моей, и когда вы добрались до него, он превосходно сыграл роль. Ваш друг тогда пристрелил его из револьвера, но прежде чем испустить последний вздох, двойник успел включить устройство для взрыва шахт, чтобы скрыть под обломками мое пристанище. Это также входило составной частью в мой план, ибо важно было не допустить обнаружения трупа моего дубля. Иначе при тщательном медицинском освидетельствовании были бы, без сомнения, обнаружены следы различных пластических операций, и в этот случае вся моя инсценировка пошла бы прахом. А для продолжения тайной деятельности мне крайне выгодно было выдать себя за погибшего. Вы с вашим другом сумели все же ускользнуть из-под обвала, под который оказалась погребена большая часть карьеров Данвика. И все же, сами того не подозревая, вы сослужили мне хорошую службу. Вы прихватили тогда в качестве трофея механическую руку, которую считали принадлежавшей мне. На деле же это тоже был дубликат. Впрочем, к тому времени такого рода протезы уже устарели…
 С этими словами месье Минг медленно поднял правую кисть, то есть ту, что была искусственной, и стал шевелить пальцами, демонстрируя такую точность движений и гибкость, которые ни в чем не уступали естественной руке.
 — Вы наверняка, — журчал Желтая Тень, — воспринимаете её как равноценную прежней, которая приводилась в действие с помощью нервов и мускулов. Но эта в корне отлична от прежней, так как подчиняется непосредственно моей воле. Поясню. Как вы, конечно, знаете, при возникновении желания произвести какое-то движение, мозг подает соответствующую команду мускулам, посылая им электрические сигналы, названные «нервными импульсами». Мускулы реагируют на них и сжимаются, развивая электрический потенциал, зависящий от силы и характера востребованного действия. Я же нашел способ передавать нервный импульс через простой проводок, непосредственно вживленный в искусственную кисть, то есть минуя всю моторную часть механизма работы руки. Это позволило добиться потрясающих результатов. Так, например, стало возможным подавать команды даже в тех случаях, когда протез не пристегнут к моей кисти…
 — Теперь понятно, на каком принципе функционировала та стальная перчатка, которая охраняла вход в ваше убежище в Сэнт-Уане, — заметил вскользь Моран.
 И тут же прикусил язык, поняв, что сболтнул лишнее. Изощренный ум Минга, разумеется, молниеносно отреагировал на эту реплику и тут же соделал необходимые логические выводы.
 — Так, — протянул он, — значит, тот человек, что вчера расправился с моим ценнейшим роботом, были вы! Я наблюдал за вами через телекамеры, скрытно разбросанные там по всему помещению. Но вы так ловко изменили внешность, что я вас не признал, очевидно, из-за фальшивой бороды. К тому же, если у лучей Вуда и есть то преимущество, что они мало заметны, зато, видимо, страдает четкость изображения.
 Желтая Тень замолчал, посматривая на своего пленника сурово, но и с интересом.
 — Знаете что, — продолжил он спустя несколько секунд, — у меня все больше и больше крепнет убеждение, что вы, командан Моран, становитесь опасным для меня человеком. Вчера несколькими ударами топора вы уничтожили конструкцию, отнявшую у меня несколько недель на её создание… Говоря совсем уж откровенно, та стальная перчатка функционировала точно так же, как и эта моя кисть, с той лишь разницей, что благодаря новому изобретению, мне удалось добиться передачи ей нервного импульса не через провод, а непосредственно электромагнитными волнами, иначе говоря, достаточно было только «подумать» о каком-то действии, как мгновенно через мою руку, связанную браслетом и проводком с трансформатором-передатчиком, последний посылал соответствующую волну с наложенным на неё «приказом» стальной перчатке. Та, находясь вдали от меня, удивительно чутко и точно реагировала на указания, передвигаясь и совершая нужные действия. Ясное дело, это был пока ещё весьма скромный испытательный экземпляр. Вскоре я буду располагать гигантскими роботами, целой армией, которые будут издалека подчиняться только моей воле. Тем самым я приступлю к последней фазе завоевания мира. Пока я довольствуюсь тем, что лишь слегка подтачиваю его устои. Перед всеми теми людьми, что вы недавно видели в зале, поставлены вполне определенные цели: одни организуют всякого рода предсказателей и предсказательниц судеб, чтобы те повсюду сеяли смерть посредством самовнушения; вторые позаботятся о том, чтобы в пиво, минеральную воду, лимонад и тому подобные напитки добавлялись бы неразличимые, медленного действия, яды. Краски, обои также будут пропитываться ими. Среди моих последователей есть и профессиональные специалисты по обработке общественного мнения и распространению слухов. Например, директор одной крупной газеты, в задачу которого входит коварно внушить массам, что западная цивилизация порочна в самой своей основе и непременно вскоре рухнет. Подобной подрывной деятельностью я через несколько лет подготовлю широкие массы населения в Европе, Америке и даже в Азии и Африке к мысли о её неизбежном крахе. Тогда и грянет мой последний и решительный штурм с опорой на все имеющиеся в моем распоряжении научные возможности. И будьте уверены, командан, что я в состоянии довести эту битву до победного конца, поскольку мощь моя, опирающаяся на все тайные силы Древней Азии, безгранична. Возможно, вы ещё не ведаете об этом, но я нелегально возглавляю политическое движение, развертывающееся под этим именем, и оно в недалеком будущем сметет вашу гнусную западную цивилизацию, покончив с ней во всех точках земного шара, где ей удалось укорениться. Вам уготована участь быть свидетелем моего грядущего триумфа, командан Моран.
 Боб вздрогнул.
 — Что вы имеете в виду? — занервничал он.
 — А то, — отозвался Минг, — что я вновь предлагаю вам влиться в ряды моих сторонников. Я уже говорил, что считал бы вас ценным для нас приобретением. Так что, присягните мне на верность, и я сделаю вас своим первым помощником. Прибыв в Париж, я скрылся под личиной бродячего фокусника, балаганщика с обезьяньим номером, чтобы иметь полную свободу действий. Этой ночью я вылетаю в Египет, где намерен провести важную и крупную операцию. Соглашайтесь на мое предложение, и вы не только спасете себе жизнь, но и с моим отъездом возглавите здесь, в Париже, мою организацию. Для полного вам доверия мне достаточно клятвы в верности, поскольку я отлично знаю, что вы человек, органически неспособный изменить данному слову.
 — В этом вы правы, Минг, — хладнокровно ответил Моран. — Я действительно не смог бы нарушить свое обещание. Именно поэтому вы никогда не услышите от меня заверений в преданности вашему делу.
 Желтая Тень и бровью не повел. Его лицо оставалось столь же бесстрастным, как если бы оно было вырезано из нефрита, а его глаза ни в чем не потеряли ту неподвижность, которая свойственна драгоценным камням.
 — Значит, отказ, — лаконично подвел он итог.
 Боб утвердительно кивнул головой.
 — Да, я отклоняю ваше предложение, — твердо заявил он. — Вспомните, что в Лондоне вы уже говорили мне нечто похожее, и я в то время ответил вам точно так же: отрицательно. Мое отношение к вам с тех пор не претерпело никаких изменений. Согласись я — и у меня будет твердая уверенность, что я стал бы пособником самого Сатаны.
 И опять Минг не выказал ни малейшего проявления чувств.
 — Тем хуже для вас, командан Моран. Раз вы не со мной, то не будете и против. Ваш удел — смерть. Но вы умрете не банально, а так, чтобы это отвечало вашему уровню…
 Монгол беззаботно встал, подошел к низкой мебели, открыл дверцу и довольно долго копался внутри. Когда он вернулся на прежнее место, то показал Морану, что держит в своей громадной пятерне пистолет и обойму. Его искусственная правая кисть сжимала электрический фонарик. Минг протянул все три предмета Морану.
 — Возьмите. Я нарочно разрядил пистолет, чтобы не искушать вас немедленно им воспользоваться против меня. Все эти подвалы сообщаются с системой ходов и подземелий Парижа. Тут я вас и оставлю. Но можете не беспокоиться: гарантирую, что одиночество вам не грозит…
 Минг прошел в глубину узкой комнаты, поднял одну из тяжелых драпировок и потянул за обнажившееся железное кольцо, вделанное в стену. Тотчас же вся эта часть комнаты повернулась вокруг оси, открыв широкий прямоугольный проход, куда-то, где царила абсолютная, без единого пятнышка света, темнота.
 Желтая Опасность показал Морану на отверстие.
 — Сюда, пожалуйста! — лаконично предложил он.
 На мгновение Боба охватило жгучее желание пойти «ва-банк»: наброситься на своего смертельного врага, попытаться уничтожить его, а затем спасаться бегством. Но эта безрассудная идея тут же уступила место холодному расчету. Ясно, что Минг отнюдь не отдавал ему себя в руки. Малейший сигнал — и дакоиты мигом окажутся здесь и тут же продырявят его кинжалами. Уж лучше подождать. Если, как утверждал Минг, этот подвал действительно сообщается с системой подземных коммуникаций Парижа, то у него оставался, пусть маленький, но шанс, отыскать дорогу, поскольку в его распоряжении был электрический фонарик. Поэтому он взял его и проверил, нажав кнопку, полноценно ли тот действует. Затем, следуя любезному приглашению Минга, вступил в этот тайный ход, скорее всего, ровесник тамплиерам.
 — Еще один, последний, вопрос, командан Моран, — донесся до него из подвального помещения голос Минга. — Вам приходилось бывать на Андаманских островах?
 Моран показал головой. И тогда Минг тихо, скрипуче, с дьявольской издевкой хихикнул.
 — Так значит, командан Моран, вы никогда не посещали Андаманских островов? Ну что же, тогда они навестят вас!..
 Желтая Тень одним жестким жестом вернул на прежнее место каменный блок, погрузив Боба в кромешную тьму.
 Оставшись один, Моран тут же зажег мощный электрический фонарь, дар месье Минга, и провел лучом вокруг себя.
 Он находился в круглой пещере, грубо вытесанной прямо в скале, без каких-либо следов креплений в виде каменной кладки. Из ротонды веерообразно расходились в разные стороны несколько галерей.
 Боб несколько замялся. Ему было непонятно, с какой стати Желтая Тень вот так вот запросто отпустил его, без всякого сопровождения и с некоторыми шансами благополучно выпутаться из этой переделки. Ведь было очевидно, что тамплиеры когда-то заставили проделать эти тайные подземные ходы для того, чтобы иметь возможность скрытно покидать свои укрепления, то есть они однозначно куда-то вели. К тому же, они так или иначе не могли не выводить на канализационную сеть и в метро так что, при должном упорстве и некотором везении была возможность выбраться отсюда. И тут ему вспомнились зловещие слова Минга: «Раз вы не со мной, то не будете и против. Ваш удел — смерть. Но вы умрете не банально, а так, чтобы это отвечало вашему уровню». А также и другие: «Тут я вас поставлю. Но можете не беспокоиться: гарантирую, что одиночество вам не грозит…» И, наконец, то, что он бросил ему вдогонку: «Так значит, командан Моран, вы никогда не посещали Андаманских островов. Ну что же, тогда они навестят вас!..»
 Боб никак не мог взять в толк, причем здесь Андаманские острова. Единственное, в чем он был абсолютно уверен, так это в том, что все эти двусмысленные фразы содержали скрытую угрозу.
 Боб, усевшись на выпавший из свода камень, вставил обойму в рукоять пистолета, врученного ему Желтой Тенью.
 — Так будет спокойнее, — прокомментировал он, — а при необходимости, есть чем защититься…
 Поднявшись, Боб высветил каждое из уводивших в неведомое отверстие галерей и быстро сориентировался. Он решил пойти по центральной из них, надеясь, что если она не начнет петлять, то выведет его прямо к Сене. Продвигаясь вдоль нее, он, возможно, обнаружит выход на поверхность скорее, чем в любом другом месте. Боб, естественно, знал, что недра Парижа напоминают кусок сыра «грюйер» с бесчисленными «дырочками» карьеров, подземных рек, катакомб, сточных канав, туннелей метро. Все они тесно сплелись между собой в сложнейшую систему галерей, залов, пассажей, каналов, озер и болот. Это был хитроумнейший лабиринт, найти дорогу в котором было необыкновенно сложно. Но с другой стороны, подумал Моран, в нем существовало, во всяком случае, в центре города, довольно много выходов на поверхность наверняка хаотичных и никак не сведенных в логически стройную схему, но тем не менее реально существовавших. К примеру, канализационные стоки, выходы метро, люки, открывавшиеся в подвалах частных домов и даже общественных зданий, таких как Опера. Главное — отыскать один из них. Иначе…
 В создавшемся положении Моран не был склонен впадать в отчаяние и видеть все только в мрачном свете. Просто требовалось мобилизовать всю свою энергию, уверенность в себе и в своей путеводной звезде, чтобы достойно вынести все подстерегавшие его испытания.
 Он решительно шагнул в центральный ход и прошел по нему несколько сот метров. Ровная поверхность под ногами, достаточно высокие, чтобы он мог двигаться во весь рост, своды, яркий свет фонаря — в целом пока все обстояло вполне сносно. Но примерно минут через пятнадцать Боб почувствовал, что галерея отклоняется к западу, что грозило существенно увести его в сторону от Сены. И уж во всяком случае никак не позволяло к ней приблизиться. И все же Боб продолжал продвигаться вперед, лелея надежду, что галерея искривится ещё раз и на сей раз в нужном направлении.
 Так он прошагал сотню-другую метров, когда неожиданно его пронзило неприятное ощущение, что кто-то упорно идет за ним следом. Боб остановился, но странное впечатление не пропадало. Более того, он явственно услышал позади себя легкий звук шагов. Боб медленно повернулся и метрах в пятидесяти от себя в только что пройденной им части галереи смутно различил шесть миниатюрных человеческих силуэтов. То были небольшого, едва ли более одного метра сорока сантиметров, росточка люди, облаченные в какие-то лохмотья. Черные лица и курчавые волосы явно свидетельствовали о негроидной расе, как, впрочем, и прогнатические челюсти, толстогубость и чрезмерная приплюснутость носа. Помимо всего на лицах этих, обделенных судьбой, существ проступало выражение тупой свирепости. Причем, настолько, что если бы не вертикальное положение тел, их скорее можно было бы отнести к животным, чем к людям.
 И тут до Боба дошел смысл последних слов Желтой Тени насчет Андаманских островов. Эти посланные ему вдогонку создания относились к андаманским негритос. Их рассматривали как один из самых примитивных народов на нашей планете. Затерянные в джунглях крохотного архипелага, расположенного в стороне от оживленных путей сообщения в самом центре Бенгальского залива, они до сих пор жили в состоянии дикости, настолько полной, что долгое время их вообще принимали за обезьян.
 Боб понял, что Минг набрал среди них подручных, поскольку по причине малого роста и природной жестокости они прекрасно подходили для выполнения определенного рода поручений. Дьявольская ловкость, небольшие вес и габариты позволяли им проскользнуть там, где это не сумел бы сделать ни один человек нормального телосложения, красть и убивать, а затем исчезать столь же незаметно, как и появляться.
 Шесть негрито держали в руках длинные палки. Но Боб знал, что они были полыми внутри и что на самом деле речь шла о духовых ружьях — сарбаканах, из которых цель поражали отравленными стрелками.
 — Теперь ясно, почему Минг пообещал смерть, соответствующую моему уровню. Считая меня крепким орешком, он и противника подобрал под стать, — процедил сквозь зубы Моран.
 Он не мог не подумать, насколько извращен ум такого человека, как Минг, способный додуматься до подобного рода охоты на человека, в то время как куда проще было бы прикончить его, Боба с помощью кинжала или пристрелить.
 «Не исключено, что Минг пожелал предоставить мне ещё раз шанс выжить все… из-за того старого долго передо мной. Поэтому-то и оружием снабдил…» — подумал Моран.
 Выхватив из кармана пистолет, Боб крепко сжал его рукоятку.
 «Минг, однако, должен был знать, что я — не плохой стрелок, что в этой игрушке шесть патронов и что пули по дальности полета превосходят стрелки сарбаканов. Достаточно открыть огонь по андаманцам раньше, чем они приблизятся на опасное для меня расстояние…
 Тем временем шестерка карликов неуклонно приближалась. Боб направил на них пистолет и выкрикнул по-английски, полагая, что, помимо родного, это единственный доступный их пониманию язык.
 — Остановитесь или я начну стрелять!..
 Его слова, отражаясь от подземных сводов, прозвучали как раскаты грома. Андаманцы замерли. При свете фонаря были прекрасно видны их лица — темные, замкнутые, со зловещим блеском в глазах, без каких-либо признаков страха. Не вызывало сомнений, что в их примитивных умах просто не было места для такого чувства.
 Между тем негрито осторожно возобновили свое продвижение с очевидным намерением подойти к Бобу достаточно близко, чтобы мощным выдохом выстрелить из сарбаканов в того, кого им определил шеф в качестве жертвы.
 Боб Моран не сомневался, что рассчитывать на проявление сострадания или жалости с их стороны не приходится. По той простой причине, что та жестокая, постоянно висящая на волоске жизнь, которую они были вынуждены вести, предельно огрубили их души. Минг сказал им: «Следуйте за этим человеком и убейте его», — и этого им было вполне достаточно, чтобы гнать Морана до тех пор, пока они не выполнят задания… или же пока сами не сложат головы. И все-таки Боб предупредил их ещё раз:
 — Остановитесь! Иначе стреляю…
 Бесполезно. Андаманцы продолжали надвигаться на него, а один из даже счел расстояние уже вполне достаточным, чтобы поднести сарбакан к губам. Боб знал, что стрелке достаточно царапнуть — и ему придет конец. Яд действует мгновенно, и он погибнет в страшных мучениях. Он тщательно прицелился в негрито и нажал на спуск. Но вместо грохота — слабый щелчок бойка, сработавшего вхолостую.
 В отчаянном броске Боб нырнул за изгиб галереи в тот самый момент, когда гномик, надув щеки, резко выплюнул. Смертельное жало, стремительно вырвавшись из духового ружья, впилось в скалу в том месте, где буквально мгновение назад находился Моран.
 Боб, проворно положил на землю фонарь и передернул затвор, освобождаясь от дефектного патрона. Он загнал в ствол новый. Потом снова прицелился и дернул за курок. И опять лишь сухой щелчок.
 И тогда Боб все понял. Минг снабдил его холостыми патронами. Все это время тот продолжал развлекаться с ним все той игрой в кошку с мышкой. Те слова, который он произнес, протягивая ему пистолет с обоймой: «Я нарочно разрядил его, чтобы не искушать вас немедленно им воспользоваться против меня», — преследовали цель внушить Бобу, что все это происходит по-настоящему и всерьез, хотя на самом деле составляли часть его дьявольского плана.




 Глава 8


 «Все. На этот раз, — с горечью подумал Моран, — у меня нет ни малейшего преимущества перед противником. Хуже того, они вооружены и настроены на убийство, а пистолет сейчас — все равно что рапира во время атомной войны…»
 Безусловно, оставалась возможность рукопашной схватки. И хотя числом их было поболее, но зато Боб был покрупнее, да и посильнее, что порождало надежду на благоприятный для него исход. Но для драчки требовалось сначала сблизиться с противником, а сие оставалось за пределами реального, поскольку негрито задолго до этого расстреляют его из сарбаканов.
 Значит, выход один — уносить ноги, не дать андаманцам подобраться к нему достаточно близко. Придется опять прибегнуть к не раз выручавшему его таланту отличного метателя камней.
 Земля под ногами Морана была усеяна скалистыми осколками. Некоторые из них достигали величины с добрый кулак. Но они-то как раз меньше всего интересовали Боба в силу своей чрезмерной тяжести и неизбежного торможения в воздухе из-за габаритов. Другими словами, по этим причинам дальность их полета не превысит ту, на которую были рассчитаны сарбаканы. А вся соль заключалась в том, чтобы градом камней заставить негрито держаться за границами этой опасной для него зоны. Поэтому Боб лихорадочно набил карманы галькой величиной примерно с орех.
 Карлики после выстрела их сородича стояли неподвижно. Боб запулил в их сторону несколько камней, чтобы укрепить в них тенденцию к проявлению осторожности. Потом, потушив фонарь, рванул, что было сил, вдоль коридора, стремясь создать для себя определенный задел в расстоянии. Но эффект неожиданности длился недолго и вскоре, задержавшись на долю секунды, он отчетливо услышал позади топот ног преследователей. Моран возобновил свою бешеную гонку в полной темноте, но вскоре едва не расплющился о вставшую на его пути стену, что вынудило его вновь зажечь фонарь. Убедился, что негрито упорно тянутся за ним. Может, они отлично видели в этой кромешной тьме? Боб сомневался в этом. Но с другой стороны их инстинкт близких к природе существ, видимо, каким-то образом помогал им достаточно свободно ориентироваться в подземелье.
 Побросав для острастки в их направлении ещё несколько камней, Боб побежал вновь. В тех местах, где он был уверен, что перед ним прямой отрезок пути, он бежал вслепую. При этом он вытягивал вперед руку, пока не натыкался на препятствие, свидетельствующее о том, что в данном месте галерея куда-то поворачивала. Тогда он зажигал фонарь, осматривался, опять закидывал гномов-преследователей галькой и мчался, как угорелый, дальше. Его все время погонял страх получить сзади порцию отравленных стрелок.
 Примененная Бобом тактика позволила ему несколько выигрывать в расстоянии. Бегство помешало ему подметить, что вид подземных галерей стал менее однообразным. Менялась высота сводов. Порой коридор расширялся до размеров довольно обширных залов, свод которых удерживали подпорки. Местами они были скрыты в самой скальной породе, но тогда, явно искусственного происхождения, представляли собой ряд поставленных друг на друга глыб. Стало ясно, что пошли карьеры, когда-то служившие парижанам источником строительного камня для возведения домов.
 Но Боб Моран не очень-то раздумывал над топографией мест. Основным для него в этой обстановке было бежать, как можно скорее, чтобы быстрее оторваться от врагов. Зачастую там, где галерея шла под уклон, он попадал в лужи застоявшейся протухшей воды, просочившейся сюда из каких-то источников.
 Трудно сказать, как долго длилась эта сумасшедшая гонка — Бобу было не до того, чтобы следить за временем. Мгновенно оценить при вспышке фонаря обстановку, мчаться затем по прямой в темноте, время от времени оборачиваться, чтобы забрасывать преследователей галькой, останавливаться, пополняя её запасы — все спрессовалось в этот судорожный ритм погони.
 Он выскочил в, насколько он сумел различить, длинную прямую кишку, которая довольно круто уводила его вниз. О, стремительно перебирая ногами, скатился в глубину, значительно опередив тем самым карликов-убийц. Но далее был вынужден резко тормознуть, чтобы не столкнуться с одной из тех опор, что состояли из сложенных обломков скал. Она поддерживала свод, находившийся в сквернейшем состоянии и готовый, казалось, вот-вот рухнуть.
 За этой колонной галерея переходила в низину чашеобразной формы. По ту сторону в конце легкого подъема просматривался новый туннель, вход в который частично закрывал блок известняка.
 Боб на полном ходу с зажженным фонарем преодолел эту впадину, взлетел на крутизну и, обогнув известняковую глыбу, скользнул в новый коридор. Он уже собрался возобновить свой сумасшедший марафон, как внезапно замер, озаренный догадкой. Этот округлый, а значит легко скатывавшийся большой камень, мог избавить его от погони.
 Негрито как раз в этот момент выскочили на той стороне низинки по обе стороны от хрупкой опоры. Размахнувшись, Боб изо всей силы запустил в них с полдюжины галек. Один из гномов подставился под этот залп, и они гурьбой поспешили укрыться в галерее.
 Едва они сгинули с глаз, как Моран, положив фонарь, присел, уперся плечом в глыбу и, что было мочи, толкнул её. Блок сначала не поддавался, но потом чуть-чуть сдвинулся на несколько сантиметров. Моран приложился ещё раз, и тот полегоньку покатился вниз, по пути набирая скорость. По инерции он проскочил впадину и с размаху врезался в опору из сложенных камней, которая от удара развалилась. Обвал получился какой-то малозрелищный. Просто свою, весь целиком, почти бесшумно осел, а обломки горной породы, сгрудившись вокруг известняковой глыбы, начисто закупорили галерею.
 Теперь Морана от негритов отделяло несколько кубических метров земли и скал, и было маловероятно, что те примутся расчищать завал. Даже если бы они и приступили к этому, то разгребать им пришлось бы не один час, а за это время Моран, несомненно, ушел бы далеко вперед. Не приходилось сомневаться, что они, скорее вернутся к их властителю и доложат о постигшей их неудаче.
 Моран радостно расхохотался.
 — Ай-яй-яй, месье Желтая Тень! — громко выкрикнул он. — Значит, вы надеялись разделаться таким вот образом с Бобом Мораном? Ну что же, убедитесь сами, что у него припасено ещё немало довольно скверных для вас сюрпризов.
 Но в душе он, разумеется, отлично сознавал, что до спасения ему ещё ой как далеко! Следовало не возвещать, ликуя победу, искать выход из этого головоломного лабиринта. И тем не менее у Боба весьма полегчало на сердце, когда он вновь пустился в путь.
 Ритмично, без спешки, стараясь отогнать от себя тревожные мысли, Боб Моран продолжал вышагивать по извилистым ходам подземного Парижа. Вопрос о том, как бы сориентироваться, теперь отпал. Он шел наобум, рассчитывая, что рано или поздно наткнется на выход. Поэтому он все время вглядывался в своды тоннелей в надежде нечаянно увидеть какой-нибудь выводящий на поверхность люк. Нередко он улавливал шум проходившего где-то поезда метро. Но близко ли это было или далеко? Определить было невозможно, поскольку, как он знал, под землей звуки передаются на довольно далекие расстояния.
 Единственно, что его терзало теперь — это боязнь заблудиться в этом нескончаемом нагромождении искусственных пещер и коридоров, поскольку отныне, как он считал, каких-то опасных для жизни встреч остерегаться не приходилось. Батареек этого мощного электрического фонаря должно было хватить ещё на несколько часов. Наступит, конечно, момент, когда они сядут и он погаснет. Но тогда Боб воспользуется своей миниатюрной моделью, с которой никогда не расставался, величиной не более зажигалки. Правда, питания у этого мини-устройства хватало всего на час. А дальше его ждала полнейшая темень. Чернота и отчаяние… Безысходность и безумие… Помешательство и изнеможение… Бессилие и смерть…
 Боб напряг все душевные силы, отгоняя от себя мысли об этом фатальном исходе; впрочем, вскоре новое событие окончательно отвлекло его от них. По мере продвижения галереи постепенно расширялись, переходили в гигантские с низко нависшими сводами каверны, в глубине которых беспомощно терялся луч фонарика. Почва становилась все более рыхлой, и порой Бобу приходилось продолжить путь по колено в воде.
 Последнее обстоятельство навело его на мысль, что он все ещё находится где-то неподалеку от центра столицы. Судя по всему, он вышел к обширным подземным болотам, образовавшимся просачиванием вод от скрытой под самым сердцем Парижа реки — Град Бателье. Было вполне возможно, если не очевидно, что они сообщались с канализационной системой. А это значительно повышало шансы Морана найти вскоре выход на поверхность.
 Надежды оказались не напрасными, и спустя некоторое время Боб набрел на грубо сработанный канал, сооруженный, видимо, несколько веков тому назад. В этом ничего удивительного не было, поскольку первые работы по благоустройству городского коммунального хозяйства в Париже относятся ещё к 1370 году.
 Моран воспрянул духом, полагая, что с минуты на минуту выйдет к современному коллектору. Двигаться теперь приходилось все время в воде, доходившей до бедер, а дышать становилось вся тягостней из-за зловонного запаха, исходившего от нечистот. В конце концов он как и ожидал, все же выбрался в довольно широкий проток с бетонированными стенками и уже не сомневался, что приближается к концу своих блужданий.
 «Скоро добреду до одного из основных коллекторов и тогда не буду более вынужден тащиться по этому тошнотворному месиву, — подумал он. — Поднимусь на проходящих в них сбоку тротуарчик и спокойно дойду до какого-нибудь выхода…»
 Едва эта мысль промелькнула у него в голове, как началось нечто непонятное. Спокойную ещё несколько минут тому назад воду, вдруг взвихрило какое-то достаточно мощное течение. одновременно быстро рос уровень.
 — Что случилось? — встревожился Боб. — Вроде бы не заметно никакого спуска…
 Между тем, скорость потока все усиливалась, а вода поднималась все выше и выше. И тогда Моран сообразил, в чем дело. Наверху, в городе, разразилась гроза, и дождевые потоки хлынули в водостоки. вскоре он уже погрузился в мутные волны по пояс, затем по грудь и, наконец, по самое горло. Бурное течение подхватило его, как щепку, накрыло с головой, вынудив отбросить ставший бесполезным фонарь. Мрак вокруг сгустился до жути, а когда он попытался остановиться, то ногами дна не достал. Боб пустился вплавь. Все убыстрявшиеся струи властно мчали его все дальше и дальше, в глухую черноту ночи.




 Глава 9


 Этот могучий ток воды в коллекторах нес Морана довольно долго. Боб уже не пытался плыть, а довольствовался тем, что держался на плаву, стараясь избежать ударов о стены. Об них он стукался уже не раз. Но пока, к счастью, без серьезных травм. Впрочем, подземные коммуникации возводились, как правило, прямолинейно, что и избавляло его от слишком резких ударов. Лишь временами то плечом, то рукой или ногой он с ходу налетал на стены, что причичяло ему довольно сильную боль. Каждый раз при этом он опался, как бы не врезаться в бетон головой, не потерять при этом сознания и не пойти ко дну в этой липкой и смрадной жиже.
 Но страхи, к счастью, не сбылись, и как только гроза в городе прекратилась, гневный поток быстро присмирел. И тогда Боб попытался все же как-то определиться в этом плотном внушающем ужас мраке, в котором он так беспомощно барахтался. Поддерживая себя на поверхности энергичными движениями одной руки, второй он принялся ощупывать стены коллектора. Хотя стихия все ещё и увлекала его в неведомое, но уже с меньшей, чем раньше, скоростью.
 И опять потекли бесконечные минуты. Неожиданно рука Боба натолкнулась на какой-то металлический выступ, за который он тут же не преминул ухватиться. Вскоре стало ясно, что это вмурованная в стену скоба. Свободной рукой он нащупал чуть повыше и вторую, подтянулся и ухватился за третью. Поднявшись таким образом вверх метра на полтора, он вдруг завалился вперед, плюхнувшись на ровную и сухую забетонированную площадку. Обессиленный и измученный, Боб распростерся на ней вниз лицом, тяжело дыша и сотрясаясь всем телом от подступившей к горлу тошноты.
 Постепенно стали восстанавливаться силы, Моран поднялся на ноги и осмотрелся. Выяснилось, что он выбрался на полутораметровой ширины карниз, тянувшийся вдоль подземного канала. Подняв руку, он убедился, что весь свод исполосован разного рода проводами, трубами и шлангами. Моран понял, что это фрагменты системы городской телефонной и телеграфной связи, пневматической почты и водоснабжения столицы.
 — Прекрасно! — пробормотал Боб с явным удовлетворением. — Я оказался в главном коллекторе. Освобождение — не за горами…
 Осторожно, ощупывая дорогу носком ноги и скользя ладонью по стенке, он двинулся в путь. Шел медленно в «слепом» режиме и затратил почти полчаса, пока не уперся в стальную вертикальную стойку, оказавшуюся частью уводившей вверх лестницы. Боб карабкался по ней метров десять, прежде чем нащупал над головой твердую металлическую поверхность — явно канализационный люк.
 Моран облегченно вздохнул, поняв, что его мучения подходят к концу. Нагнув голову, он плечами подпер крышку, приподнял её и, сдвинув в сторону, через пару секунд очутился на свежем воздухе. Редкие прохожие, очевидно принимая его за служащего коммунального хозяйства, не обращали на Боба никакого внимания.
 Поставив крышку люка на место, Моран быстро сориентировался. Столицу он знал превосходно, поскольку родился в Париже. Поэтому он мгновенно определил, что вынырнул из подземелья где-то вблизи Центрального рынка — «Чрева Парижа». Вспомнив о расположенной совсем рядом с ним стоянке такси, направился туда. В ожидании пассажиров там томились две машины. Подойдя к головной, Боб склонился к сидевшему за рулем водителю.
 — Вы можете доставить меня на набережную Вольтера?
 — Ясное дело! — кивнул тот. — Это ведь моя профессия — развозить клиентов по нужным им адресам…
 Он вдруг запнулся, раздул ноздри, шумно втянул в себя воздух и недоверчиво осведомился.
 — Откуда это, интересно, вы появились? Не скажешь, что от вас пахнет жасмином…
 Боб рассмеялся.
 — Дело в том, что я химик, — объяснил он. — а в моей лаборатории сейчас творят новый вид духов под названием «Водосточная воронка». Не приходилось, случаем, слышать о них? В предстоящем сезоне все красотки берут их на вооружение…
 Не давая водителю опомниться, он продолжал:
 — Не беспокойтесь. За мной приличные чаевые, чтобы продезинфицировать такси… Вперед!..
 С этими словами Моран, юркнув на заднее сиденье, захлопнул за собой дверцу. Таксист, пожав плечами, тронулся в путь, наглядно продемонстрировав тем самым, что он гораздо более восприимчив в запаху наживы, чем к реальным ароматам, дурным или привлекательным.
 Едва Моран переступил порог квартиры, как на него обрушился настоящий ураган, в эпицентре которого завихрялась копна рыжих волос. Стихийное бедствие разразилось потоком бессвязных слов.
 — Командан!.. Вы!.. Живой!.. Я знал, что вы ЕМУ не по зубам!.. Я так им и заявил… Вот… Я знал это… И не ошибся!..
 Боб с трудом вырвался из объятий своего пылкого друга Билла Баллантайна.
 — Спокойно, Билл… Спокойно… Как видишь, все ещё цел, и нечему тут удивляться. Насколько припоминаю, уже не раз, — далеко не впервые! — выпутываюсь из мерзкой ситуации. Так что нечего раздувать из этого целую историю.
 Как и водитель такси, шотландец вдруг насторожился, повел носом и втянул в себя несколько раз воздух, словно охотничья собака, вышедшая на след.
 — Согласен, командан, в колокола, пожалуй и впрямь, бухать не стоит, — отозвался он. — Но меня беспокоит, где это вы подцепили сей запах. Изволите благоухать «как целая бригада золотарей»…
 — Действительно, — усмехнулся Боб. — Прямо в яблочко…
 И он сжато пересказал другу свои приключения за сегодняшний вечер. Выслушав его, Билл состроил гримасу.
 — Так, — констатировал он. — Значит, Желтая Тень вернулся. Одурачил нас по всем статьям. Задумываясь сейчас о том, что тогда произошло в карьерах Данвика, в самом деле приходишь к мысли, что все случилось как-то уж слишком легко и просто. Минг, когда мы, наконец, дотянулись до него, вдруг оказался в одиночестве, без охраны. А ведь он не из тех, кто даст застать себя врасплох. Нам бы следовало тогда проявить чуточку больше недоверчивости…
 Великан замолчал, но почти сразу же заговорил снова.
 — В забавную, однако, авантюру вы попали, командан! Это надо же: стать объектом охоты пигмеев с Андаманских островов в подземельях Парижа! Признайтесь, что ситуация не лишена пикантности!
 — Поверь, Билл, ничего забавного в этом не вижу…
 — Еще бы! Но скажите, командан, чего ради вы сунулись один-одинешенек в это осиное гнездо?
 — Все было бы иначе, откликнись ты немедленно по получении телеграммы,
 — с некоторым неудовольствием заметил Моран. — Ждал тебя до последней минуты. И только тогда решился на самостоятельные действия, надеясь настичь Минга до того, как тот улетит в Египет.
 — Дело в том, — объяснил шотландец, — что я останавливался в Лондоне для встречи с сэром Арчибальдом…
 — Ну и напрасно, Билл, я его уже предупредил по телефону.
 — Откуда мне было знать… Кстати, сэр Арчибальд сопровождал меня до Парижа, где немедленно вступил в контакт с французской полицией. Сюда я добрался лишь пару часов тому назад и прочитал твою записку. Поскольку вы очень точно указали место, куда направлялись, полиция тотчас же устроила грандиозную облаву во всем этом квартале. А я остался здесь, согласно вашей же рекомендации, твердо убежденный, что вы вновь как-нибудь да выпутаетесь из этой скверной истории. Не скрою, однако, что к концу начал слегка нервничать…
 Услышав слова Билл, Боб внезапно разволновался. Он бросился в ванную, успев на ходу крикнуть:
 — Сейчас же отправляемся в район Тампля. Вот только приведу себя слегка в божеский вид!.. Не исключено, что полиции удалось поймать Минга в заброшенный невод…




 Глава 10


 Когда на «ягуаре» Морана друзья появились в квартале Тампль, там царило необычное для этого ночного времени оживление. Все улицы были перекрыты полицейскими машинами, а цепи блюстителей порядка сдерживали напор столпившихся зевак.
 Боб и следовавший за ним Билл Баллантайн подошли к капралу.
 — Я командан Моран, — представился Боб. — Можете ли вы провести меня к вашим шефам?
 Полицейский дернулся от удивления.
 — Командан Моран! — воскликнул он. — Да разве не вас разыскивают тут вот уже два часа подряд?
 — Естественно, меня, — согласился Боб, невольно улыбаясь. — Как видите, зря вы развили такую бурную деятельность…
 — Следуйте за мной, — предложил Ажан.
 Моран и шотландец потянулись за ним, и через две-три минуты Боб уже был на той самой улице, где укрывался в своей берлоге Минг.
 Все трое прошли уже знакомым Бобу маршрутом до громадного подземного зала, где несколько часов тому назад состоялось памятное сборище, ход которого, как вы помните, так необычно нарушил своим появлением Моран.
 Сейчас там тоже проходило совещание, но совсем другого характера. Бобу сразу же бросились в глаза два его старых знакомых: сэр Арчибальд Бейуоттер и комиссар Ферре из французской службы безопасности. Оба они облегченно вздохнули, увидев Боба, и подтвердили это чувство крепким рукопожатием.
 Комиссар Ферре тут же указал Морану на сгрудившуюся в углу кучку людей, которых охраняло около дюжины полицейских, вооруженных автоматами.
 — Нет ли среди них Желтой Тени? — осведомился он.
 Боб подошел поближе и внимательно, одного за другим осмотрел задержанных. Он без труда узнал среди них ряд лиц, которых приметил ещё во время своего предыдущего сюда визита. Но ни Минга, ни одного из его дакоитов нигде не обнаружил. Вернувшись к шефам полиции, он отрицательно покачал головой.
 — Нет, — твердо заявил он. — Успел удрать…
 Повернувшись к комиссару, он спросил:
 — Вы все тщательно здесь прочесали?
 Ферре кивнул.
 — Эти подвалы мы осмотрели очень внимательно. Во всяком случае, все те места, куда смогли добраться…
 Моран задумался. На его лице появилось выражение досады. Он, конечно, понимал, что комиссар Ферре и его люди отлично знали свое дело. Но ему, Бобу, самолично пришлось убедиться в том, насколько эти подземелья были нашпигованы тайными ходами, скрытыми комнатами и искусно замаскированными выходами.
 — У меня нет сомнений, что застигнутый вашим десантом, месье Минг вместе с кучей близких ему фанатиков воспользовался для бегства каким-то лишь ему известным подземным лазом. А этих — и Боб махнул в сторону задержанных — он, видимо, счел возможным оставить на месте, полагая, что им ничего не грозит. В конце концов мы живем в свободной стране, где не запрещено проводить собрания пусть даже и в подземной пещере. Не исключено, что они на допросе сами дружно заявят вам, что являются членами ассоциации крысоловов. А крывы, как известно, как раз и водятся в подземелье… тем временем Минг со своими дакоитами продолжает спокойно разгуливать на свободе, представляя величайшую опасность для человечества. Возможно, сейчас они уже на пути в Египет…
 Он прервался на секунду, потом обратился к Ферре:
 — Не обнаружили ли вы какого-нибудь документа или других материалов, которые проливали бы свет на причины, побудившие Минга отправиться на берега Нила?
 Представитель службы безопасности отрицательно мотнул головой.
 — Нет, командан Моран, ничего похожего. — Только эти люди…
 — Вы забыли о семенах, комиссар, — вставил ремарку сэр Арчибальд.
 — Семена? — удивился Мора. — О чем это вы?
 — Мы их нашли в небольшой, хорошо обставленной комнатушке, предназначенной явно для Минга. О, да их совсем немного!..
 Говоря это, Ферре уже вытаскивал из кармана коричневый пакетик. Открыв, он наклонил его над ладонью. Посыпались зернышки. Боб нагнулся и долго рассматривал, но ничего необычного не заметил. Обычный, на его взгляд, семенной материал.
 — Как вы считаете, о каком растении может идти речь? — спросил он у Ферре.
 — Несомненно, о декоративном, — ответил тот, с видом знатока, поскольку в свободное от службы время любил покопаться в своем садике в пригородах Парижа. — Но сказать, о каком именно…
 — Было бы интересно это выяснить, — заметил Боб. — Пожалуй, стоит, как можно быстрее, отдать их на экспертизу квалифицированному ботанику…
 — Неужели вы думаете, что они имеют такое значение? — удивился Ферре, приглядываясь с возросшим любопытством к зернышкам на раскрытой ладони.
 — Если бы вы знали Желтую Тень так же хорошо, как мы, — несколько поучающе промолвил Боб, — вы бы согласились, что все, что имеет к нему хотя бы какое-то отношение, представляет интерес…
 Но про себя Боб усомнился, действительно ли эти семена как-то соотносятся с планами Минга? В конце концов почему бы ему, как многим другим людям, не испытывать тягу к цветоводству и ни чувствовать ностальгию по декоративному садику?
 «В любом случае, — подумал Боб, — в Египет месье Минг отправился не за тем, чтобы начать разводить там цветы. Надо непременно выяснить, чего это его туда потянуло, что бы суметь поломать его планы, если для этого осталось ещё время…»
 И все же где-то в в тайниках мозга Боба морана уже закрутилась мысль, а нельзя ли тем или иным способом использовать эти семена, раскрыть тайные намерения Желтой Тени, Ах! Если бы только он смог как-то встретиться сейчас с Таней Орлофф! Но девушка в сущности представляла из себя не меньшую загадку, чем её родственник-чудовище. Она всегда появлялась в тот момент, когда её ожидали меньше всего, а затем исчезала совершенно бесследно. У Боба было такое впечатление, что его союзник — сильфида.
 Два следующих дня прошли в томительном ожидании. Полиция сумела довольно ловко обработать арестованных в квартале Тампль. Лиц, выяснив в конечном счете, что Минг надавал им всем поручений. Подтвердилось то, о чем монгол говорил Морану: каждый из них, действуя тихой сапой, должен был мало-помалу расшатывать как в моральном, так и в физическом плане способность населения к оказанию сопротивления чуждым ему силам. Для того, чтобы заставить этих людей работать на него, Минг запугивал их нещадными карами и пытками. А доказывая, что он не собирается шутить, монгол подкреплял свои угрозы конкретными примерами. Все задержанные сочли, что для них предпочтительнее стать его помощниками, поскольку в своем большинстве они были лицами порочными, с гнильцой, рецидивистами-уголовниками или изгоями общества.
 И все же, хотя подрывные планы Желтой Тени были тем самым частично сорваны, сам Минг продолжал разгуливать на свободе. По всей стране представители соответствующих властных структур получили строгое предписание задержать его, прежде, чем он покинет Францию. Предупредили также и органы безопасности Египта, хотя и сомневались в полезности этих мер предосторожности.
 В ожидании, что они все же дадут какой-то результат, Боб Моран и Билл Баллантайн не мешкали и выправили себе египетские визы, причем, буквально за несколько часов, поскольку один из сотрудников консульства этой страны оказался хорошим приятелем Боба.
 Моран по-прежнему надеялся рано или поздно получить весточку от мисс Орлофф, полагая, что та может предоставить им кое-какие новые сведения, которые позволили бы им вновь устремиться на поиски Минга. Но молодая метиска, похоже, не собиралась подавать признаков жизни.
 Близился к концу уже второй световой день после подземных приключений Боба. Сидя в кабинете-салоне на набережной Вольтера, он вместе с Биллом Баллантайном строили планы дальнейших действий, которые потом при тщательном разборе оказывались один абсурднее другого. Боб в ходе этой дискуссии поигрывал маленькой серебряной маской с выгравированными у неё на лбу таинственными каракулями, которую когда-то презентовал ему Минг. В один прекрасный день она спасла ему жизнь. Внезапно за трезвонил телефон. то был комиссар Ферре.
 — Что-нибудь новенькое, комиссар? — нетерпеливо осведомился Боб.
 — Есть кое-что, — буркнул тот. — Для начала: есть основания считать, что мы вновь вышли на след Желтой Тени. Прошлой ночью на одном из песчаных пляжей приземлялся неизвестный самолет, который, взяв на борт с десяток пассажиров, тут же взлетел. В той местности бойскауты как раз тренировались в ночном марш-броске и, незамеченные незнакомцами, смогли неплохо рассмотреть, как все это происходило. Светила полная луна, и они видели, что все пассажиры отчетливо походили на иностранцев. Сделанное ими описание одного из них целиком совпадает с приметами месье Минга. Самолет направился на юго-восток…
 — Юго-восток… — эхом откликнулся Моран — Значит, Египет. Ну что же, теперь не приходится сомневаться, что Желтая Тень покинула Францию. Но это, конечно, не очень-то нас продвигает вперед. А что с семенами? Удалось что-нибудь выяснить?
 — По вашей просьбе мы их показали специалисту. Это зерна Eichhornia crassipus, другими словами, водяного гиацинта. Это декоративное растение, как я и говорил вам…
 — При слове «Водяной гиацинт» Моран слегка вздрогнул.
 — Отлично, комиссар! — Боб предпочел тем не менее пока ограничиться лишь этим комментарием. — Если появятся новые моменты, не будете ли вы так любезны поставить меня в известность?
 — Само собой разумеется, командан Моран. Сэр Арчибальд Бейуоттер мне даже настоятельно советовал заручиться вашей поддержкой. Как он заявил, никто лучше вас, не знает Желтой тени.
 Боб слегка усмехнулся.
 — Да, это так, — согласился он. — Но, поверьте, я не собираюсь гордиться этим… Всего доброго, комиссар…
 Мора. Положил трубку на рычаг. Постоял какое-то время в задумчивости. Потом прошептал:
 — Водяной гиацинт. Египет… Нил… Я не очень бы удивился, узнав, что Минг готовит какой-то новый трюк, достойный Сатаны…
 — Трюк?.. С водными гиацинтами? — полюбопытствовал Билл. — Не скажете ли поточнее, о чем вы подумали, командан?
 — Отвечу по возвращении из Брюсселя после беседы с одним из моих хороших друзей, доктором Паккартом, специалистом в области зоологии, — откликнулся Моран.
 — А при чем здесь Брюссель? — поразился шотландец. — Вы что, вознамерились вот так, с ходу, взять и выехать туда?
 Боб Моран встал.
 — Да, Билл, именно так. Более того, немедленно. Уже завтра утром я встречусь с д-ром Паккартом, а вечером вернусь в Париж. А ты оставайся у меня на квартире на случай, если объявится Таня Орлофф. Если понадобится переговорить со мной, то звонить в отель «Альберт I» в Брюссель…
 Во время этого диалога Моран не переставал подбрасывать на ладони маленькую серебряную маску. Потом машинально сунул её во внутренний карман и направился в комнату упаковывать чемоданы. Полчаса спустя он за рулем «ягуара» уже катил к Порт де ля Вилетт, откуда начиналась трасса на Брюссель.




 Глава 11


 Однако в бельгийской столице он смог встретиться с доктором Паккартом не утром, как он надеялся, а лишь после обеда. Зоолог принял француза в своем просторном кабинете в Музее Естественной Истории. Громадного роста, с вечно растрепанными черными кудрями, откровенный, решительный и уверенный в себе человек, доктор обладал к тому же своего рода не слишком бросающимся в глаза добродушием, свойственным людям, привыкшим смотреть на жизнь открыто, мудро и просветленно.
 Доктор Паккарт протянул посетителю свою громадную ладонь, которую Боб пожал с уважением, и указал на кресло напротив письменного стола из полированного дерева своими размерами напоминавшего едва ли не поле для воинских маневров.
 Как только Моран удобно разместился, зоолог тут же взял инициативу в свои руки.
 — Итак, мой дорогой Боб, вы прибыли в Брюссель с единственной целью: увидеться со мной. Весьма ценю такое внимание. Если смогу в чем-то быть полезным, поверьте, с удовольствием окажу вам услугу…
 Боб улыбнулся.
 — На меньшее я и не рассчитывал, дорогой друг…
 И он тут же приступил к делу.
 — Несколько месяцев тому назад в ходе нашей последней встречи, вы рассказывали мне о водяном гиацинте и о том ущербе, который этой растение наносит экономике США и Конго, мешая судоходству, интенсивно плодясь в местах рыбной ловли и препятствуя развитию всех других форм жизни в водной среде…
 Доктор Паккарт согласно наклонил голову.
 — Да, я припоминаю этот разговор, но не думаю, что вы проделали путь из Парижа до Брюсселя лишь ради того, чтобы потолковать со мной о водном гиацинте.
 — Наоборот, только из-за этого я и нахожусь здесь, — живо отозвался Боб. — Но прежде, чем кое-чем удивить вас, позвольте изложить вам одну историю…
 И Моран весьма подробно рассказал другу о перепитиях своей последней стычки с месье Мингом. Когда он смолк, Паккарт довольно долго сидел задумавшись, как бы собираясь с мыслями.
 — Понимаю, к чему вы клоните, Боб, — наконец, заговорил он. — Вы предполагаете, что ваш месье Минг задумал высеять водяной гиацинт в Нильской долине. Тем самым вся египетская экономика будет попросту парализована, а народ поставлен на грань голода, поскольку, как известно, снабжение этой страны зависит от разлива Нила, обеспечивающего ирригацию и плодородие прилегающих к нему районов…
 — Неужели это действительно может грозить голодом целому народу? — уточнил Моран.
 — Применительно к Египту это очевидно, поскольку гиацинты, засорив вводы в ирригационные каналы, полностью выведут последние из строя. Кроме того, произойдет блокировка плотин, возникнут большие трудности с судоходством по Нилу, пострадает речная фауна. Повторяю, для Египта это стало бы национальной катастрофой, обернулось бы нищетой и голодом для миллионов людей. Ко всему прочему угроза эта из плоскости теории перешла сегодня в реальную жизнь, так как нашествие водных гиацинтов на Нил уже началось и распространяется так быстро, что невольно возникает вопрос, не вызвано ли оно искусственно? Еще три года назад гиацинты в Верхнем или Белом Ниле попросту не встречались. Но спустя всего два года они заполонили его, а сегодня вплотную подошли к плотине Джебель Аубия, близ Хартума. Таким образом, за каких-то три года растение продвинулось на две тысячи километров. Допустите теперь, что Желтая Тень решил ускорить расползание этого бедствия по реке, высеяв Eichhornia намного ниже по течению, к примеру, на уровне первого каскада водопадов. Это было бы катастрофой. Гиацинты покроют весь Нижний Нил, что в самые сжатые сроки приведет к голоду.
 Паккарт сделал паузу, потер ладонью правой руки тыльную сторону левой кисти, затем продолжил:
 — Понятно, что у нас есть средства борьбы с этим захватчиком. Методы механического уничтожения, а также затопления этих растений доказали свою эффективность. Но это дорогое удовольствие. Применение огнеметов лишь временно разряжает обстановку, потому что гиацинты после подобной операции восстанавливаются. Более действенны гормональные препараты, но сразу же наталкиваешься на трудности с их дозировкой, разной в зависимости от температуры, освещенности солнечным светом, количества осадков, характера почвы, физиологического состояния растений, подлежащих ликвидации… Столько факторов влияют на вирулентность продукта!.. Однако, похоже, вскоре появится новое средство, которое позволит человеку более успешно бороться с этим грозным и коварным противником. Было подмечено, что микроскопические клещи Tetranychus telarius весьма прожорливы в отношении гиацинтов, разводимых в лабораторных условиях. Они набрасываются на клетки, прокалывая своим хоботком, и высасывают протоплазму. От этих постоянных укусов ткань листовой пластинки разрушается, а это лишает растение столь необходимого для его жизни хлорофилла. Листья мертвеют и погибают. Расправившись с группой листьев, эти клещи перебираются на новое пастбище, — и снова — в бой! Таким образом, можно считать, что против водного гиацинта появилось эффективное биологическое оружие, которое, впрочем, можно усовершенствовать, выведя, например, какой-нибудь вирус, который передавался бы растению этими клещами. Тогда на гиацинт развернется наступление сразу с двух сторон. Была также мысль о том, чтобы вывести гигантского Tetranychus посредством воздействия радиацией, что сделает их тетраплоидными иначе говоря, учетверит число хромосом. В итоге размеры клешней значительно увеличатся. Поскольку это произойдет на генном уровне, признак будет передаваться по наследству. Произойдет подлинная мутация…
 И доктор Паккарт подытожил:
 — Так что, можете сами убедиться: если вам месье Минг в состоянии ввергнуть Египет в пучину бедствия, то с нашей стороны готов достойный ответ, который может предотвратить эту катастрофу ещё до того, как она достигнет действительно опасных размеров.
 — Скажите, — живо отреагировал Боб, — в случае если мои подозрения подтвердятся, сможете ли вы передать эти разработки египетскому правительству для того, чтобы оно незамедлительно предприняло меры по предотвращению бедствия?
 — Разумеется, — ответил зоолог. — Если Минг действует так, как вы это описали, он готовится совершить настоящее преступление против человечества. Значит, это злодеяние следует пресечь любой ценой. К тому же, в наших работах над Tetranychus и их взаимоотношениями с водяным гиацинтом нет ни грана секретности. Мы готовы передать их египетскому правительству сразу же, как вы получите убедительные доказательства в отношении чудовищных планов Минга…
 Беседа завершилась. Боб Моран распрощался с доктором Паккартом, пообещав сразу же оповестить его по получении новых сведений о Минге, независимо от того, какого они окажутся содержания…
 Покинув Музей, Боб не пошел сразу же в отель. Поскольку уже стемнело, он принял аперитив в большом кафе близ Порт Луизы, затем хорошо пообедал в расположенном неподалеку китайском ресторане. В отель «Альберт I» он вернулся лишь к девяти часам вечера, намереваясь сразу же залечь спать с тем, чтобы ни свет ни заря отправиться обратно в Париж.
 Но едва он вошел в вестибюль, как телефонист, стараясь не привлекать излишнего внимания, позвал его:
 — Месье Моран!.. Месье Моран!..
 Когда Боб подошел к нему, он сообщил:
 — После обеда вас неоднократно вызывал Париж. Просили, чтобы вы сразу же по возвращении позвонили вот по этому номеру.
 Служащий протянул ему карточку, на которой был написан номер. Боб увидел, что речь идет о его парижской квартире. Возвращая листок бумаги, Моран попросил:
 — Соедините меня, но только через пять минут и непосредственно в номер.
 В указанный срок он, сидя на кровати, разговаривал с Парижем. На его звонок тут же отозвался Билл Баллантайн.
 — Алло… Это вы, командан?
 — Я, Билл. Что-то случилось?
 — Да… Сегодня в полдень раздался долгожданный звонок. От мисс Орлофф. Узнав, что вы в Брюсселе, она тут же решила немедленно выехать туда, поскольку располагает важными для вас сведениями. Она спросила, как вас разыскать в Бельгии, но я проявил осторожность и умолчал на этот счет. Тогда она заявила, что остановится в брюссельском отеле «Метрополь». Она также попросила сообщить вам об этом по телефону, попросив не теряя ни минуты связаться с ней…
 — Я знаю этот отель, — ответил Боб. — Он всего в нескольких сотнях метров отсюда. Я сейчас же отправлюсь туда…
 — Будьте осторожны, командан, — посоветовал шотландец. — В конечном счете у нас нет никакой уверенности в том, что эта очаровательная девица не ведет двойную игру. Конечно, она уже не раз подсказывала вам, как добраться до Желтой Тени, но создается впечатление, что всякий раз Минг почему-то ожидал вашего появления…
 — Знаю, знаю, Билл, но винить в этом мисс Орлофф не стоит. Не забудь также, что месье Минг не просто какой-то там забулдыга и что он не позволяет застать себя врасплох. Вспомни опять же, что именно она помогла нам в свое время вызволить нашего общего друга Джека Стара из когтей Желтой Тени…
 — И все же, будьте внимательны, командан…
 Боб рассмеялся.
 — Успокойся, клуша, — отшутился он. — Буду столь же осторожен, как канатоходец, идущий по проволоке над Ниагарским водопадом. Чтобы тебя успокоить, позвоню сразу же по возвращении…
 Боб повесил трубку. Выйдя на улицу, он пересек площадь Рожье и стал вышагивать вдоль бульвара Адольфа Макса по направлению к площади Брукер, на которой возвышался отель «Метрополь».




 Глава 12


 Мисс Таня Орлофф действительно остановилась в отеле «Метрополь». Стоило Бобу оповестить о своем приходе через портье, как девушка тут же попросила подняться к ней. Приняла она Боба в дорожном костюме. Было очевидно, что в ожидании звонка мисс сильно нервничала, слоняясь по номеру из угла в угол. Встретила она Морана с явным облегчением, не скрывая своего удовольствия при виде командана.
 — А я совсем было пала духом, Боб, — чуть запыхавшись выпалила она, поспешно прикрывая дверь узкого салона. — Думала, вы так и не придете.
 — Меня только что поставили в известность о вашем желании встретиться,
 — уточнил Моран. — Сегодня после обеда и часть вечера я провел вне отеля. Насколько я понял, вы хотели сообщить мне нечто серьезное.
 Девушка кивнула.
 — Да, и притом крайне срочно. Садитесь, пожалуйста…
 Боб расположился в кресле, а мисс Таня — напротив него.
 — Так вот, — начала она. — Вам, конечно, известно, что дядя выбыл в Египет. Но едва ли вы знаете, с какой целью…
 — Это как сказать, — рискнул Боб. — Вроде бы кое-какие мысли на этот счет бродят в голове. Но я внимательно слушаю вас.
 — Дядюшка, — продолжила Таня, — уже давно, в течение ряда лет, вынашивает планы разорения экономики прилегающих к Нилу стран, и в частности Египта, путем изменения цикла разливов этой реки. Он уже опробовал метод искусственного внедрения водного гиацинта в воды Белого Нила. Однако, распространение этого растения-паразита происходило, на его взгляд, недостаточно быстро, и сейчас он намерен засеять им весь Нил от первых водопадов до дельты.
 — Так я и думал, — спокойно откликнулся Боб.
 Девушка слегка вздрогнула.
 — Как это вы догадались?
 — При обыске в подземельях квартала Тампль, — пояснил Боб, — был изъят пакетик с семенами, как выяснилось потом, водяного гиацинта. Мне уже приходилось раньше слышать об ущербе, который это растение наносит экономике, так что провести параллель между ними и отъездом Минга в Египет труда не составило. Это предположение укрепилось после беседы с одним из моих друзей — ученым, а ваши слова сняли последние сомнения.
 Таня Орлофф понимающе склонила голову.
 — Вы попали в самую точку, Боб. Естественно, отдельных деталей операции вы не знаете. Специальные команды, которым поручено её провести вдоль берегов Нила, уже находятся некоторое время на указанных им местах. Дядюшка выехал в Египет для последней инспекции на месте. Оттуда он проследует в свою штаб-квартиру в Верхней Бирме, где займется разработкой новых подрывных акций против цивилизованного мира. Безопасность этого его убежища практически абсолютная. Так что, если вы по-прежнему полны решимости положить конец его преступной деятельности, вам следует поспешить в Египет и добраться туда до намеченного отлета Минга в Бирму, то есть в ближайшие три дня.
 Моран состроил гримасу.
 — …Три дня… Немного же у меня времени…
 Но неожиданно его лицо просветлело. Он вспомнил, что с египетской визой у него уже отлажено, а паспорт — в кармане. Он с удовлетворением отметил, что не зря они с Биллом принимали эту меру предосторожности.
 — Впрочем, — бросил он, — может, мне и удастся все устроить наилучшим образом. Главное сейчас — выяснить, когда вылетает в Каир ближайший самолет.
 — Завтра утром, — не задумываясь, ответила девушка.
 Боб расцвел в улыбке.
 — Вот это называется повезло! Остается лишь выяснить, где разыскать Минга в Египте. Полагаю, Таня, вам кое-то известно на этот счет…
 — Еще бы! — вскинулась молодая метиска. — Дядюшка находится на острове близ первых водопадов недалеко от Ассуана…
 — Ассуана… — эхом откликнулся Моран. — На глазок, от Каира это находится на расстоянии порядка тысячи километров. Другими словами, день езды на поезде или на машине. Так что в итоге остается целый день, чтобы непосредственно разыскать Минга и…
 — …и прикончить его, — завершила за него фразу Таня Орлофф. — Будь я посмелее, сама бы это сделала, но, как ни говори, он все же мой дядя и благодетель, — эти слова девушка произнесла почти шепотом, с придыханием, — и я себя чувствую перед ним абсолютно беспомощной.
 Но голос её окреп, когда она закончила свою мысль.
 — И все равно он должен погибнуть! Слышите, Боб, погибнуть! Необходимо любой ценой помешать его новым злодеяниям…
 — Легко сказать — сорвать их, — заметил Боб. — Но Минга так трудно схватить за руку. Уже дважды мы пытались нанести решающий удар. Первый раз — в Шотландии, но он ловко обвел нас тогда вокруг пальца. Удалось добраться до него вторично, но на этот раз я самым бездарным образом попался ему в лапы. Не будем питать иллюзий: Желтую Тень так запросто не осилить. Уж я-то это знаю…
 Таня внезапно вскипела.
 — Но только вы, Боб, в состоянии одержать над ним верх… Вы, и никто другой… И вы отлично это понимаете…
 — Ничего подобного, напротив. Но в любом случае мне придется ещё раз попытаться нанести удар по монстру в его собственном логове…
 Моран невольно взял на заметку достаточно странную позицию этой девушки. Она подталкивала его к поступку, на который сама решиться не могла. Тем не менее, Боб понимал, что как племянница месье Минга, она при всех своей уверенности в преступном характере деятельности последнего, не могла переступить определенные нормы и открыто выступить против него. В то же время ей претило находиться в таком положении, когда вопреки себе и волей обстоятельств ей приходилось выступать в роли его сообщника, Моран же, наоборот, чувствовал себя немного солдатом на поле брани. К тому же отстаивающим не одну какую-то страну, а все человечество…
 — Ну что ж, осталось только выяснить у вас, каким конкретно образом я мог бы быстрейшим образом перехватить Минга, а также позвонить в офис «Сабены», чтобы зарезервировать билет — если остались ещё места — на завтрашний самолет.
 Таня подхватила лежавшую на журнальном столике сумочку.
 — А вот последнего вам делать не придется, — возвестила она. — Место вам уже забронировано. Я позаботилась об этом сразу же по прибытии в Брюссель…
 С этими словами она протянула собеседнику авиабилет. Боб мельком проверил дату и рейс, затем сунул его в карман.
 — Убедился, что вы все продумали, Таня. Итак, я весь внимание…
 Таня Орлофф говорила довольно долго, обстоятельно ответив попутно и на вопросы, которые ставил перед ней Боб. Из её рассказа следовал, что Желтая Тень оборудовал свое пристанище на одном из скалистых островков близ первого каскада Нильских водопадов. Чтобы добраться туда следовало пересечь болотистый участок, образовавшийся от приседания берега реки чуть ниже порогов. За ним находилось нечто вроде скалистого мыса-уступа, который соединялся с первым малым островом висячим мостом. Далее точно такой же мост вел на второй остров, где в давно заброшенном доме временно и разместился Минг.
 — Без слов ясно, — проронил Моран, — что вашего дядю там тщательно охраняют.
 Таня подтвердила:
 — Как обычно, эта роль возложена на дакоитов, но привлечено и несколько тугов-душителей…
 — Одним словом, люди, не расположенные к шуткам. Но мне уже приходилось иметь с ними дело, и думаю, что я выпутаюсь и на этот раз… Вы ничего больше не хотите мне сказать?
 — Пожалуй, это все. Но возьмите вот это — план, где самым тщательным образом указан путь следования к цели.
 Девушка вручила Морану конверт. Взяв и вскрыв его, Боб вытащил вчетверо сложенный лист бумаги. Развернув, он бегло, но предельно внимательно, ознакомился со схемой. Затем, заботливо сложил вновь, сунул в карман.
 — Никогда не знаешь, что с тобой может приключиться, — заметил он. — Но если мне вдруг понадобится по той или иной причине связаться с вами, как лучше всего это сделать?
 Девушка явно заколебалась и молчала.
 Тогда Боб сменил тактику.
 — Какую газету вы обычно читаете?
 — Лондонский «Таймс»…
 — Превосходно. В случае необходимости я помещу там объявление под рубрикой «Дома на продажу» следующего содержания: «Меняю виллу „Куран д'Эр“ на шотландскую усадьбу XIV века. С привидениями не предлагать». В конце укажу номер своего телефона.
 Таня Орлофф расхохоталась.
 — Забавный текст. — Она повторила его. — Легко запомнить. Недоразумения со столь оригинальным объявлением исключены.
 Боб медленно, словно нехотя, поднялся с кресла.
 — Ну что же, малышка, — подвел он итоги. — Самое время откланяться. Уже поздно, а перед сном нужно ещё кое-кому позвонить. Видимо, стоит сегодня как следует отдохнуть, поскольку впереди, несомненно, жаркие денечки…
 Таня тоже встала. Подойдя к Морану, она поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку со словами:
 — Да хранит вас Бог!
 — Спасибо за напутствие, Таня. Нужда в этом не заставит себя ждать.
 Покинув девушку, Моран направился сразу же в отель «Альберт I». Несмотря на поздний час, он позвонил своему бельгийскому другу с просьбой позаботиться о машине. Затем заказал разговор с Парижем.
 К телефону подошел Билл.
 — Вам удалось встретиться с мисс Орлофф, командан? — с места в карьер начала он.
 — Виделся и поговорил, — лаконично бросил Боб. — Она вновь сообщила каким образом можно разыскать Минга, теперь уже в Египте. У нас в запасе всего три дня, поскольку после этого он удалится в свою штаб-квартиру в Верхней Бирме. Поэтому придется действовать на скоростях. Утром я вылетаю отсюда в Каир. Виза у тебя есть, расписание «Эр Франс» я уже посмотрел. Завтра после обеда имеется рейс «Париж-Каир». На месте сразу же двигай в отель «Кассед Кеир», номер я тебе зарезервирую. Завтра после обеда я намерен выехать на машине в район Ассуана. Если до этого встретиться не удастся, то все инструкции, как действовать дальше, оставлю для тебя в отеле… На сей раз надо непременно прищемить Мингу хвост, пока он не натворил новых пакостей…
 — Все ясно, командан. Постараюсь сделать невозможное, чтобы успеть составить вам компанию. Если не получится, обещайте, что не будете действовать в одиночку.
 — Билл, ты же отлично знаешь, что не получишь от меня заверений подобного рода. Если у нас сорвется дело в Египте, он укроется в неизведанных ещё районах Бирмы. И тогда возможность взглянуть ему в глаза, возможно, предоставиться ой как не скоро. Зацепить же его в логове, что в Бирме, — дело дохлое…
 — Обычно решения принимаете вы, командан. Сказать, что они всегда были удачными — значит сильно преувеличивать. Частенько мы по вашей милости попадали в приличные переделки. Но — надо отдать должное — благодаря опять же вам мы всегда неплохо из них выпутывались. Но сейчас другое дело. Вы на собственном опыте убедились, что месье Минг…
 — Глас вопиющего в пустыне, Билл, — оборвал его Моран. — Если ты сдрейфил, то возвращайся в родную Шотландию, надевай шлепанцы и…
 Теперь диалог прервал уже Билл. В его голосе появилась, правда, глухо некоторая неприязненная нотка.
 — Вам прекрасно известно, командан, что страха я не испытываю. Буду на месте в назначенное время, даже если для этого придется приделать к спине пару личных крылышек.
 Моран залился смехом.
 — Я же никогда в тебе не сомневался, Билл, и ты об этом хорошо знаешь. А сейчас пора расставаться, а то завтра мне вставать чуть свет. До скорого…
 — До свидания, командан. И не забывайте, что с фарфором следует обращаться с большой осторожностью…




 Глава 13


 Миновав восточную часть Франции, пролетев над Швейцарией, Италией, Грецией и Критом, самолет вошел в африканское воздушное пространство над Александрией и потянулся далее к югу над щедрыми рисовыми полями дельты Нила пока не приземлился в Гернополисе. Этот современный квартал Каира возвел один предприимчивый бельгийский миллионер.
 Час спустя после таможенного и пограничного контроля Моран уже ехал на такси по египетской столице. Они выбрались к Нилу в районе отеля-люкс «Семирамида». Его филиалом был «Кассед Кеир». В сущности это была бывшая королевская яхта, поставленная теперь на прикол и переоборудованная под туристский комплекс с пятьюдесятью двумя комнатами, рестораном, чайным салоном и баром.
 Боб устроился в комфортабельной кабине, выходившей широким иллюминатором на левый берег реки, и стал набрасывать план предстоящей операции. Перед тем, как покинуть Брюссель, у него было время сконтактировать с доктором Паккартом и окончательно договориться о том, что все сведения относительно методов борьбы с водным гиацинтом будут немедленно переданы египетскому правительству. Так что в непосредственную задачу Морана теперь входило лишь найти способ максимально быстро добраться до района Ассуана. По полученным в аэропорту сведениям полеты в те края совершались раз в неделю, а последний рейс состоялся пару дней назад. Следовательно, не могло идти и речи о том, чтобы дожидаться следующего. Лучше всего подходил поезд, который отправлялся рано утром и покрывал расстояние от Каира до Ассуана за пятнадцать часов. Получалось, что у первых нильских водопадов Боб окажется уже завтра вечером, то есть он смог бы приступить к делу с утра на третий день. Времени, конечно, было в обрез, но иных вариантов не просматривалось. А сейчас следовало дождаться Билла.
 Уже смеркалось. Моран, намеревавшийся отдохнуть перед дорогой, решил завершить последние приготовления. Он добрался до «Семирамиды» и в одной из тамошних лавочек приобрел себе чесучовый костюм, дабы сменить прежний, явно не подходивший к египетскому климату. Вернувшись в свою комнату-каюту, он тщательно проверил оружие, с которым после недавней стычки с Желтой Тенью более не расставался. Затем, сняв пиджак, Боб принялся методично выворачивать карманы, чтобы переложить их содержимое в обновку. Дойдя до внутреннего, он наткнулся на ту самую небольшую серебряную маску, которую машинально сунул туда перед отъездом из Парижа. Моран подержал безделушку в руках, любуясь ею, и прошептал:
 — Один раз ты уже спасла меня от смерти. Принесешь ли когда-нибудь мне снова удачу?..
 Понятное дело, в талисманы Боб не очень-то верил, но если бы эмблема Минга помогла одолеть его — правда, он понятия не имел каким образом — то он счел бы этот момент весьма экзотическим. В конце концов Моран вновь опустил живописную маску во внутренний карман чесучового пиджака, подумав, что если она и не сможет ему в чем-то помочь, то уж вреда-то от неё наверняка не будет.
 Покончив с приготовлениями, Боб лег спать. Предварительно он не забыл распорядиться, чтобы администратор предупредил его насчет приезда Билла, а также попросил разбудить вовремя, чтобы не опоздать на ранний поезд в Ассуан.
 Но на следующее утро он констатировал, что Билл так и не объявился. Предположив, что тот застрял где-то в пути, он оставил на его имя записку, приложив к ней копию плана, переданного мисс Орлофф. Все это он сдал в регистратуру отеля в запечатанном конверте на имя Баллантайна. Полчаса спустя дизельный поезд мчал его на юг.
 Промелькнул Гиза с его грандиозной панорамой пирамид и хорошо сохранившимся некрополем времен Мемфиса. Они отчетливо проступали в светло-золотом сиянии нарождающегося дня. Затем состав нудно потянулся вдоль Нила с его шадуфами и черпаковыми подъемами, накачивавшими живительную влагу в сеть узких каналов, змеившихся по заселенным полям, с неподвижно застывшими пальмами, похожими на театральные декорации, вырезанные из цинка, с лодчонками под треугольными парусами, мирно рассекавшими струйные воды.
 Проследовали мимо Эль-Уаста, Ассиут, группы оазисов, Луксора… несмотря на великолепие проносившихся за окном пейзажей, на все мыслимые удобства вагона первого класса, кстати, отлично климатизированного, время для Боба тянулось мучительно долго. Предстоящая схватка с Мингом захватила его целиком. По мере приближения к Ассуану он с каждой секундой чувствовал, как росли его нетерпение и обеспокоенность.
 Когда к вечеру показался Ассуан, очарование окружавшего пейзажа стало настолько сказочным, что несмотря на всю свою озабоченность, Боб Моран чуть было не выбросил из головы Желтую Тень с его дакоитами. По правую сторону вся в золотистых разводах простиралось чудесное водное зеркало, на глади которого выделялся Слоновый остров — прямо посередине величавого течения Нила. За ним вздымался амфитеатром уступами на гранитном основании Ассуан.
 Прибыв в город, Боб незамедлительно занялся поисками конторы, где он мог бы снять назавтра авто. Решив эту проблему, он тотчас же уединился в отеле «Водопад». Вопреки давней привычке, Морану в эти минуты даже в голову не приходило пойти побродить любопытствующим туристом по городу. А он стоил того — со своим лабиринтом узких улочек, разношерстной публикой, оживленным и красочным базаром, домами с голыми стенами и наглухо закрытыми дверьми, перемычки над которыми украшала вязь геометрических узоров.
 Но Моран был поглощен сейчас совсем другим. При одной мысли о завтрашней встрече его невольно охватывала смутная тревога. Отель был построен в южной части города и возвышался на высоком скалистом мысе, нависшем над Нилом. И в тот вечер Боб не раз ловил себя на том, что его взгляд невольно устремлялся в ночь по направлению к близ расположенным водопадам, словно пытаясь угадать там начертанную ему судьбу.
 С первыми лучами солнца снятый им напрокат старенький «бьюик» направился вдоль реки в сторону плотины. Ее сорокаоднометровая внушительная стена, утыканная громадными железными дверьми, перекрывала Нил во всю его ширь.
 Но Боба интересовала не она, а множество бурных завихрений вниз от плотины по течению. Накануне предстоящего разлива вода ещё пуще взъярилась, разбиваемая на многочисленные рукава скалами, составлявшими в совокупности небольшой архипелаг гранитных островков. Среди них выделялся Сехейл с прилепившейся на склоне деревушкой с руинами двух храмов, сохранившихся один от эпохи царствования Аменофиса II, другой — Филопатора.
 Съехав с шоссе, Моран остановился недалеко от порогов, где просевший берег образовывал неглубокую заболоченную в центре низину. В ней пышно расцвела вся акватическая флора — водяные кувшинки, тростник, а кое-где уже появились и колонии гиацинтов. Эта болотистая зона, площадью примерно с квадратный километр, сообщалась с Нилом через сеть узких проток, проделанных природой в скалистом выступе, частично рассекавшем бег течения. За ним проглядывали два островка, связанные с сушей хрупкими деревянными мостами, под которые с грозным ворчанием устремлялась зажатая обрывистыми берегами водная стихия. На втором островке виднелся полуразвалившийся домик.
 Боб поставил машину под сень рощицы из явора. Он вылез из кабины и, проскользнув между деревьями, осторожно прижался к одному из них, осматриваясь вокруг. Мельком сверившись с переданным ему Таней Орлофф планом, он убедился, что достиг намеченной цели.
 — Теперь дело лишь за тем, чтобы обнаружить самого Минга, — тихо прошептал он.
 Моран пожалел на миг, что не прихватил с собой бинокль, в который мог бы повнимательней рассмотреть интересовавшие его острова.
 «Позиция на этом выступе-мысе очень удобная, — подумал он, — и позволяет неплохо просматривать местность…»
 Он вытащил из кармана пистолет и завернул его в пластиковую оболочку, чтобы предохранить от влаги.
 Он совсем было уже собрался спуститься на берег болота, как неожиданно замер. Между водяными растениями медленно и бесшумно скользили три лодчонки типа пирог. В каждой по — человеку. Все они внимательно вглядывались в окрестности.
 «Я не слишком удивлюсь, если они окажутся ангелами-хранителями Желтой Тени», — мелькнула мысль у Боба. Он усмехнулся.
 — Ничего, у меня кое-что припасено на этот случай, чтобы пройти незамеченным. Небольшой фокус, раз-два — и готово…
 Боб на животе съехал до болота и перочинным ножом срезал тростинку. Потом осторожно вернулся под прикрытие деревьев. Он отрезал от тростинки кусок примерно в пятьдесят сантиметров. Из багажника автомобиля извлек длинный кусок проволоки и проткнул им все пленки у суставов по всей длине, получил таким образом отличную полую трубку.
 Взяв её в рот, Моран с силой дунул, будто в сарбакан, затем втянул воздух в себя. Убедившись, что тот свободно циркулирует в подготовленном им подручном инструменте, Боб ухмыльнулся.
 — Ну вот, снаряжение для выполнения намеченной программы готово, — вполголоса с удовлетворением произнес он.
 Он ещё раз проверил, на положенном ли ему месте — во внутреннем кармане — находился пистолет, завернутый в пластиковую пленку. Затем снова прополз вниз к болоту и залег в камышах, наблюдая за лодчонками. Сидевшие в них люди, похоже, рассекали ряску, не следуя по какому-то определенному маршруту. Они бороздили поверхность болота, как им заблагорассудится, не приставая к берегам.
 «Такое впечатление, что они просто патрулируют, — подумал Моран, — чтобы воспретить доступ кому-либо на этот выступ.
 Из-за горной гряды на востоке прыснули первые лучи солнца, тут же нечаянно заиграв зайчиками на клинках длинных кинжалов, заткнутых за пояса лодочников. Последние сомнения Боба рассеялись: конечно, это были дакоиты, личная гвардия Желтой Тени.
 «Значит, Минг находится на острове, как и заверяла меня Таня, — подумал он. — Пора и мне выходить на сцену…»
 На корточках он протиснулся сквозь камыши и погрузился в воду, держа в правой руке полую тростниковую трубочку. Он подождал, пока стража на лодках удалится на достаточно далекое от него расстояние, и только после этого решился двинуться дальше, погрузившись в болото по горло.




 Глава 14


 Боб, соблюдая величайшую осторожность, медленно добрел до центра стоячего озерца. При этом он в целях камуфляжа все время прикрывал голову листьями лотоса. То и дело затаиваясь в центре зарослей водных растений, он выжидал в течение долгих минут и наблюдал за передвижениями лодок. Затем, пригнувшись, снова трогался в путь, рассекая затхлую воду подбородком.
 Он преодолел уже больше половины расстояния, отделявшего его от выступа, когда оказался вынужденным вновь замереть, поскольку суденышки направились в его сторону.
 На мгновенье в душу закралась тревога.
 «Неужели заметили? — тоскливо подумал он.
 Но вскоре понял, что никаких оснований делать подобные выводы у него не было, поскольку охранники какой-то особой настороженности не проявляли и специально в его сторону не всматривались. Тем не менее, Боб не строил иллюзий: стоит им подплыть поближе, и они без труда выявят его, несмотря на всю маскировку.
 «Настало время убедиться, насколько удачным получился мой скафандр», — подумал Моран.
 Взяв тростинку в рот, он неслышно погрузился с головой в воду. Чтобы ненароком не всплыть, он ухватился свободной рукой за пучок донных растений. Лицо, естественно было обращено вверх. Боб втянул воздух через свою полую трубочку. Получилось. Маловато, конечно, но вполне достаточно, чтобы продержаться какое-то время. Он выдохнул и снова заполнил легкие живительной струей.
 Широко раскрыв глаза, Боб сквозь обступивший его зеленоватый туман, в котором колыхались какие-то неясные тени, попытался хотя бы что-нибудь разглядеть. Внезапно зыбкое зеркало над ним вспороли три вытянутых, медленно приближавшихся предмета. Ясно, это подошли лодки. Боб задышал ещё реже, стараясь не привлечь внимания дакоитов своим дыханием, которое, проходя через тростинку создавало, к сожалению, легкий свист. Разумеется, был риск, что те разглядят его сквозь толщу воды. Но, к счастью, она оказалась достаточно мутной, а довольно густая растительность, должно быть, хорошо скрадывала контуры тела Боба. Впрочем, не исключено, что лодочникам занятым внешним осмотром, и в голову не приходило вглядываться ещё и в воду. Иначе участь Морана была бы решена быстро и бесповоротно: воспользоваться пистолетом он не мог и был совершенно беззащитен против кинжалов охранников Желтой Тени.
 В конечном счете страхи Боба не оправдались. Лодки прошмыгнули над ним, ни на секунду не замедляя своего плавного хода. Выждав некоторое время, Моран решился высунуть нос на поверхность. Первым делом — где лодки? Те уверенно удалялись к другому берегу озерца.
 Не без труда восстановив дыхание, Боб, уподобившись животному-амфибии, возобновил свое продвижение вперед и примерно через полчаса достиг мыса-выступа как раз у одной из проток, соединявших болото с Нилом.
 Из-за близости порогов вода в протоке буквально бурлила. Но это было на руку Морану, поскольку заметить его с лодок в этом буйном потоке было просто невозможно. Боб, не мешкая, проник туда.
 Водоворот подхватил его, закружил. Под напором стихии Моран еле-еле удержался на ногах, но потом все же сумел, уцепившись за скалу, подняться наверх и довольно сносно там устроиться. Он вытащил из бокового кармана пистолет и стал разматывать пластик, в который тот был завернут. Он уже закончил эту нехитрую операцию, когда его внезапно охватило ощущение, что кто-то возник у него за спиной. Отреагировать Боб не успел. Мгновенно две сильные руки набросили ему на шею полотняную закрутку. От неожиданности Моран выронил пистолет в воду.
 И все же инстинкт сработал: в самый последний момент, когда удавка вот-вот должна была начать затягиваться в смертельный узел, рефлекторный наклон головы сдвинул её с горла на подбородок.
 Боб уже пришел в себя. Он крутанулся сначала слева направо, затем наоборот, одновременно резко ткнув противника локтями. Тот болезненно вскрикнул. Натяжение жгута ослабло, и Боб повторил маневр. Это позволило ему развернуться полностью. В полуметре от себя он увидел смуглое, искаженное болью лицо. Не давая незнакомцу оправиться, Моран сильнейшим прямым врезал ему в челюсть. Тот опрокинулся в протоку и камнем пошел на дно. Бурный поток незамедлительно увлек инертное тело в реку.
 Моран, опустив нож в воду, перевел дыхание. Его взгляд упал на выроненный его противником жгут. То был кусок ткани с веревочной петлей на конце.
 «Румал! — воскликнул Моран. — Значит, тип был из числа тугов-душителей…
 Бобу не впервой пришлось столкнуться с этими индусами, почитателями богини Кали. Англичане в прошлом разгромили эту секту, но недавно она опять воспрянула духом. Как-то раз Моран уже вышел победителем из схватки с этими профессиональными убийцами
 . Видимо, Желтая Тень реорганизовал их и поставил себе на службу.
 Потеря пистолета заметно расстроила Морана. Безоружным встречаться лицом к лицу с Мингом — означало заметно уменьшить шансы на успех. Но Боб не колебался ни секунды. Он поставил перед собой четкую и ясную цель и не собирался отступать от нее, пока не одержит верх. Если, конечно, не победит его заклятый враг, но в этом случае…
 Боб позволил себе пару минут отдохнуть. Затем неспешно пополз по выступу. Добравшись до его высшей точки, он распластался на узкой скалистой площадке и стал внимательно изучать оба острова. Как и сам мыс их покрывали скудные заросли колючего инжира и джакаранды. Они выглядели безлюдными. Домик на втором клочке земли внешне казался полной развалюхой, но мосты были в превосходном состоянии. Даже чересчур, если учесть, что они обслуживали два никем не заселенных острова.
 Боб тихонько двинулся к первому из мостов. Но буквально в нескольких метрах от него вынужден был замереть, прикрывшись деревом опунции. На первом островке из-за рощицы джакарандов появился человек. Он был худ, с бритым черепом, нахмуренным и свирепым выражением лица. Одет в короткую, ужатую в поясе, тунику и узкие брюки. За поясом торчал длинный кинжал с поблескивавшим ни солнце лезвием.
 Боб сразу же узнал дакоита.
 Теперь все внимание Морана сосредоточилось на этом охраннике. Тот расхаживал взад-вперед, испытующе осматриваясь вокруг. Ясно, что добраться до второго острова можно было только ценой схватки с этим новым цербером. Но как это сделать?.. Как до него добраться? Для этого сначала нужно было проскочить мост, а, значит, привлечь внимание дакоита.
 Боб лихорадочно искал выход. Он внимательно вгляделся в конструкцию моста. Тот был сделан из досок, подвешенных на двух парах канатов — один сверху, другой — снизу. А что если пробраться под мостом, цепляясь за нижние крепкие веревки? Тогда с острова его не будет видно. Был, понятно, смертельный риск сорваться в кипящую стремнину протоки.
 Ничего другого, однако, на ум не приходило. И Боб стал, сантиметр за сантиметром, подползать к краю выступа. Прячась за буйно разросшейся в этом месте дикой травой он, напрягшись, пружинисто выбросился вперед, нацелившись на ближайший канат под мостом. Ухватившись за него, он медленно подтянулся и завис в воздухе. Перебирая руками, Боб стал, раскачиваясь, постепенно продвигаться вперед. Под ним ревели бурные воды, перекатывавшиеся через пороги Нила. Достаточно было ослабить хватку — и он колом полетит вниз; его тут же подхватило бы бешеное течение , с ходу припечатало бы о скалы и размазало бы в лепешку…
 Но Моран выдержал. Последний бросок, вертикальная стойка. Он отпустил канат и мягко плашмя приземлился в кустарнике. Дакоит куда-то исчез. Но почти тут же появился вновь, спиной к Морану, всего в пяти метрах от него. Мощный бросок француза, удар ребром ладони по основанию черепа, и часовой, потеряв сознание, рухнул. Наклонившись над безжизненным телом, Боб выхватил у дакоита его кинжал. Противник был выведен из строя надолго, и Моран тут же выбросил этот эпизод из головы. Пока тот очухается, он уже било разделается с Мингом, либо потерпит неудачу.
 Продираясь сквозь колючие заросли, Моран стал продвигаться ко второму мосту. Естественно, он ждал, что в любой момент откуда-нибудь из-за засады мог выскочить другой дакоит или туг-душитель, но, к счастью, все обошлось. У самого моста Боб затаился в удачно подвернувшейся складке местности, решив понаблюдать за домом. Но там все было тихо, создавалось впечатление, что на острове вообще не было ни души.
 Почему-то совершенно инстинктивным жестом Боб поднес ладонь к левой стороне груди и сквозь тонкую ткань кармана ласково дотронулся до маленькой серебряной маски.
 — Ну, помоги ещё разок! — словно заклинал он талисман. — Пусть Минг окажется на месте!
 Он внутренне рассмеялся. До чего дошло: он, Боб Моран, опустился до каких-то суеверий! Как будто эта прелестная вещица неважно из Тибета или ещё откуда могла и в самом деле как-то повлиять на события! Ведь было очевидно, что Минг находился где-то поблизости, иначе к чему эти бесконечные ряды охранников?
 Внезапно Моран насторожился. Из дома вышел человек и, подняв голову, словно выискивая что-то в небе, направился к мосту. Боб мгновенно узнал одеяние протестантского пастора, лунообразное лицо и бритый наголо череп.
 — Минг! — вырвалось у него. — Никаких сомнений!
 Желтая Тень вступил на доски моста, поглядывая все время вверх, и Моран вскоре сообразил почему. Довольно высоко, пока ещё в виде маленькой точки, но неуклонно увеличиваясь в размерах, к месте событий приближался вертолет.
 Месье Минг дошел уже до середины моста. Вертолет летел довольно быстро. И тут до Боба дошло: ведь именно сегодня монгол собирался отбыть из Египта в Бирму. Эта винтокрылая машина, видимо, должна была доставить его через несколько минут на какую-то потайную взлетно-посадочную полосу, оборудованную в восточной части пустыни. Туда за Мингом прилетит его самолет.
 Теперь Желтая Тень был всего метрах в пятнадцати от Морана и, стоя спиной к нему посередине моста, спокойно дожидался.
 «Сейчас или никогда!» — мелькнула у Боба мысль. Достаточно нескольких сильных прыжков — он очутится около Минга и поразит его кинжалом дакоита! Тот ничего не услышит из-за грохота воды на перекате и шума подлетавшего вертолета.
 Распрямившись, Моран со всех ног устремился к своей жертве. В правой руке он судорожно сжимал рукоятку кинжала. Он влетел на мост и нацелился на черную спину Минга и его плотный загривок. Боб был уже в нескольких метрах от монгола, как перекрывая все шумы, затрезвонили какие-то голосистые колокольчики. Звук раздался прямо из-под ног Морана, и тот понял, что, сам того не ведая, наступил на «сигнал тревоги» — доску, связанную с системой колокольного звона. И только теперь Боб вспомнил, хотя и поздно, что Минг никому не позволял заставать себя врасплох и даже, казалось бы, в самых безвыходных ситуациях, выкидывал какой-нибудь новый трюк, спасая свою шкуру.
 Желтая Тень молниеносно обернулся. Теперь они стояли лицом к лицу. Из правой искусственной руки Минга , которой он, однако владел совершенно свободно, на Боба уставился зрачок короткоствольного крупнокалиберного револьвера.
 Любой другой на месте монгола, возможно, каким-то образом и выразил свое удивление при виде Морана, но ни одна черточка его слегка оливкового цвета лица не дрогнула. Только с губ сорвалось:
 — Командан Моран! Опять вы!.. Воистину вы всегда выскакиваете в тот момент, когда я вас меньше всего ожидаю. Кончится тем, что я начну считать вас колдуном. Если хотите знать мое мнение, то вы становитесь все более назойливым… и опасным.
 Месье Минг вынужден был повысить голос, произнося эти слова, поскольку гул от спускавшегося вертолета, становился невыносимым.
 — Слишком опасным, — повторил он. — На мой взгляд, даже чересчур… До сего времени я всегда оставлял вам шанс на спасение, из уважения к вам как к достойному противнику, а также из вкуса к самой игре. Да и жизнь вы мне однажды подарили…
 Монгол покачал головой, будто перекатывая туда-сюда где-то в глубине мозга шар глубокого сожаления.
 — Подумайте только, командан Моран, — продолжал он, — я ведь собирался привлечь вас на свою сторону в борьбе с западной цивилизацией!.. Но увы, вы постоянно отвергали все мои предложения в этом плане!..
 Боб не счел нужным отвечать на эти разглагольствования. Хотя он и старался не встретиться взглядом с Желтой Тенью, но полностью избегнуть этого ему не удавалось. Он чувствовал, что вопреки его желанию эти ужасные глаза, цвета жидкого янтаря, подчиняют его своей воле. Что-то подсказывало Морану, что теперь-то Минг не даст ему ни малейшей возможности выпутаться. У него всего-навсего кинжал, а у Минга — нацеленный на него револьвер, да и расстояние между ними — несколько метров. Попытаться рвануть? Но прежде чем он добежит до земли, его изрешетят пулями. Сигануть через перила, прислонившись к которым он стоял? Но под ними — пороги с сумасшедшими воронками и такая круговерть воды, из которой живым все равно не выбраться.
 Между тем, вертолет завис над островком, как если бы пилот решил получить удовольствие от созерцания развернувшейся внизу сцены.
 И опять Желтая Тень покачал головой.
 — На этот раз пощады не ждите. Мне совсем ни к чему подвергать себя новому риску…
 В искусственной руке Минга револьвер слегка вздрагивал. Это говорило о том, что Минг не замедлит открыть огонь из направленного в грудь Морана оружия.
 Каким-то сверхчеловеческим напряжением воли Боб сумел стряхнуть с себя исходившее от Минга дьявольское наваждение и решился пойти во-банк: броситься на монгола в надежде обрушить на него свой удар раньше, чем тот пустит в ход револьвер.
 Но Желтая Тень, похоже, разгадал его намерения, потому что Боб не успел даже шевельнуть пальцем, а тот уже прокричал, стараясь пересилить шум от порогов и винта вертолета.
 — Ничего не получится, командан Моран! Я не оставлю вам ни единого шанса на спасение…
 Тотчас же указательный палец искусственной руки Минга дернулся на спусковом крючке. Револьвер слегка вскинулся. Боб едва расслышал как тявкнул выстрел. Чудовищная боль в левой стороне груди обожгла его. Казалось, какой-то громадный инородный предмет ворвался в его тело, круша кости. Мелькнула мысль, что пуля, наверное, угодила прямо в сердце. Все, что он успел, — это поднять руку к ране. От резкого удара он дернулся назад и перевалился через перила. Боб рухнул прямо в жадно разверзнувшуюся ему навстречу бездну. Бешеный поток с ревом перекатывался через два выступавших из пучины скальных зуба. И на эту бездну наложилась другая — черная и бездонная, мгновенно поглотившая и увлекшая его куда-то, похоже, в бесконечность.




 Глава 15


 Десяток дней спустя после описанных выше событий зеленый спортивный «ягуар», принадлежавший Биллу Баллантайну, весело урча, легко преодолевал головоломные зигзаги дорог в Грэмпиенских горах, что находятся в центре Шотландии. За рулем сидел Билл, и на его красноватом лице легко угадывалась глубокая печаль. Порой он яростно сжимал зубы, и внимательный наблюдатель сразу бы понял, что он с трудом удерживается от слез.
 Но прежде чем разобраться, что делал гигант-шотландец на этой пустынной дороге, льющейся в диких горах, необходимо вернуться несколько назад.
 Согласно договоренности, Билл Баллантайн должен был присоединиться к Морану в отеле «Кассед Кеир» в Каире. Но шотландец не сумел прибыть вовремя из-за опоздания самолета, вынужденного надолго застрять в Риме, где механики чинили поломку одного из двигателей. Так что Билл появился в отеле только в начале пополудни. Ему вручили записку Морана, и он сейчас же начал изыскивать способ присоединиться к своему другу. Увы, ближайший поезд на Ассуан уходил только через много часов, а самолет — вообще через несколько дней! Оставался только автомобиль… Ему удалось в конце концов снять напрокат сравнительно свежей модели «додж», полностью заправив бак, он устремился по шоссе вдоль Нила. Не сомкнув глаз, он вел машину всю ночь, прибыв на место с первыми лучами солнца, то есть вскоре после того, как Боб отправился в логово Желтой Тени.
 Его маршрут в оставленной Биллу записке был указан четко, и тот, не теряя ни секунды, бросился за ним следом. Но судьба явно ополчилась в тот день на него! Проделав всего несколько километров, он был вынужден остановиться из-за спустившего колеса. Более того, одного быстрого взгляда в багажник «доджа» оказалось достаточным, чтобы убедиться в отсутствии запаски. Билл решил, тем не менее, продолжать путь пешком, но сначала изучить обстановку. Еще в Париже он счел нужным захватить мощный двенадцатикратного увеличения, бинокль Морана. С ним-то он и добрел до берега реки, откуда открывался вид на те два острова, где временно укрылся Желтая Тень.
 Все, что произошло на мосту между Мингом и Бобом, было прекрасно видно в бинокль. Боб, крадущийся с поднятым кинжалом к месье Мингу, затем последний, взявший его на мушку. Билл видел, как сраженный пулей, его друг поднес руку к сердцу, а затем сгинул в пенистом водовороте. Шотландец попытался отыскать его тело в бурном потоке, но напрасно. Тем временем, вертолет взмыл вверх, унося с собой Желтую Тень. Билл, в бессильной ярости потрясая кулаками, бежал некоторое время за ним вдоль берега, пока не свалился в полном физическом и душевном изнеможении.
 Все последующие дни прошли в упорных поисках тела Морана. Билл нанял в этих целях целую бригаду местных жителей, но все оказалось безрезультатным. Нил не желал расставаться со своей добычей.
 Мало-помалу в течение этих дней поиска в голове шотландца созрел план мести. Раз Боб Моран, его друг и почти брат, пал от руки Желтой Тени, ему, Биллу, не оставалось ничего другого, как заставить того дорого заплатить за этот подлый поступок. Он помнил, что Боб сообщил ему в последнем с ним телефонном разговоре, что Минг собирался уединиться где-то в Верхней Бирме. Но в каком именно месте? Билл этого не знал, а территория этого государства достаточно обширная. Другими словами, это означало, искать иголку в стоге сена.
 И тогда Баллантайн вспомнил о Джеке Старе.
 Тот был единственным европейцем, кто побывал в штаб-квартире Желтой Тени близ индо-бирманской границы и вернулся оттуда целым и невредимым. Но когда Стар появился в Лондоне, Минг попытался убрать этого нежелательного свидетеля, и лишь вмешательство в то время Боба Морана и Билла Баллантайна помешало совершиться этому преступлению. После этого Джек Стар, который в сущности никогда и не верил в смерть Желтой Тени, удалился, сменив документы, в затерянный в самом сердце Грэмпиенских гор домик и жил там в вечном страхе, как бы до него не дотянулась рука грозного монгола.
 О том, где скрывался Джек Стар, знали только Боб Моран, Билл Баллантайн и сэр Арчибальд Бейуоттер, шеф Скотленд-Ярда. Билл решил теперь навестить друга, чтобы выяснить у него местонахождение убежища месье Минга в Бирме.
 Вот почему примерно десять дней спустя после тех событий, которые, как уже известно, завершились для Морана весьма зловещим образом, верный Билл Баллантайн оказался на этой пустынной дороге.
 На одном из поворотов взору водителя открылось стоявшее несколько в стороне от проезжей дороги внушительного вида строение. Выложенное из местного камня, с двумя башенками, черепичной крышей и забранными решетками окнами, она имело сугубо средневековый вид и хорошо вписывалось в дикое величие окружавшего его пейзажа.
 Билл свернул на грунтовой проезд к дому, полуразвернулся и остановил «ягуар» у хорошо ухоженного садика с покрытыми мелким гравием аллеями. Где-то за домом, гремя цепью, подала голос собака. Выйдя из машины, Билл в несколько шагов добрался до входной звери и повернул ручку. Зазвенел колокол, да так сильно, что невидимая глазу собака буквально зашлась в лае.
 Прошли несколько томительных минут, но ничего не менялось. Билл снова дернул за ручку колокола. Опять яростно откликнулась собака, снова бесцельное топтание на месте. Тогда высоченного роста шотландец подошел к окну и заглянул через узкие проемы оправленной свинцом решетки. То, что он увидел внутри, заставило его содрогнуться.
 — Поздно! — прошептал он. — Я опоздал!
 Он налег тугим плечом на деревянный косяк двери. Что-то глухо треснуло, и одна из половинок распахнулась. Билл переступил порог и оказался в просторной гостиной, выдержанной в чисто мужском духе, судя по сельского вида мебели. В большом камине с деревянным колпаком и с нависшими над ним чучелами голов оленя и кабана догорало несколько поленьев. Но внимание Баллантайна сосредоточилось на фигуре человека, полусогнутого над остатками изобильного обеда, изгибавшегося и стонавшего, видимо, от сильной боли. Тот повернул искаженное мукой и покрытое бисеринками пота лицо в сторону вошедшего, и Баллантайн узнал Джека Стара.
 Шотландец поспешил на помощь, но Стар безнадежно покачал головой. С его мертвенно-бледных губ слетели еле различимые слова:
 — Бесполезно… Билл… Желтая Тень… обнаружил мой дом… Я чувствовал… угрозу уже… несколько дней… Это яд… Отомстите за меня…
 Баллантайн понял, что надо действовать спешно, иначе несчастный унесет свой секрет в могилу.
 — Где убежище Минга в Бирме? — скороговоркой выпалил он. — Как его найти там?
 Умиравший Стар скорчил гримасу. Его губы зашевелились, но не раздалось ни одного звука. В конечном счете ему все же удалось выдавить из себя несколько фраз.
 — Горы Нага… Старые храмы богов-змей, к западу от реки Чайндуэйн… область людей-обезьян… Красные демоны… район Ми… Синг… Линг… В Мандалае… Найти доктора Пар…
 Большего Джек Стар сказать не смог. Его лицо как-то сразу приобрело неподвижность мрамора. Веки закрылись, словно занавес в конце спектакля. Затем великий покой опустился на его чело.
 Билл Баллантайн сжал свои пудовые кулаки.
 — Я обязательно доберусь туда, — процедил он сквозь плотно сжатые губы. — Я найду этого таинственного господина Ми-Синг-Лина. Я заставлю Желтую Тень заплатить за все его козни, отомщу за вас, друзья… За Джека… За командана…
 При мысли о недавно погибшем Моране, гиганта-шотландца охватила безмерная печаль.
 — Я обязательно отомщу за вас, Боб, — снова прошептал он. — Непременно!
 Его широкие челюсти сжались. По щекам цвета жженой глины медленно скатились две слезы.