Аннотация: В сборник «Зеленый шум» известного русского советского писателя M.M. Пришвина (1873–1954) вошли его наиболее значительные произведения, рассказывающие о встречах с интересными людьми, о красоте русской природы и животном мире нашей страны.


---------------------------------------------


 Михаил Михайлович Пришвин
 Сочинитель

 Наверху сошла с кустов роса, и внизу, под кустами блестит только в пазухе такого листка, где никогда и не просыхает. Коровы наелись и грудой стояли у болотного бочага.
 Подпасок Ванюшка лежал на кочках дугой. Не сразу и догадаешься, как вышла дуга, он, должно быть, лег на кочку головой, но, пока спал, кочка умялась, голова опустилась, получился высокий живот, и голова и ноги внизу.
 Я его давно знаю, – ярко-рыжая голова, и на лице крупные веснушки, одна к другой, глаза блестящие, чистые, как обсосанный леденец. Я давно его принял в Берендеево царство и, когда вижу, мимо ни за что не пройду. Мне сегодня удача, хочу с ним побыть и бужу маленького Берендея. Он открыл один глаз на мгновение, вынул начатую полбутылку, протянул мне и опять уснул.
 Я стал трясти его и хохотать.
 – Пей! – сказал он. – Вчера гулял на празднике, тебе захватил.
 Когда он совсем пришел в себя, опохмелился, я вынул из сумки последний номер «Охотника» с моим рассказом и дал ему.
 – Прочитай, Ваня, это я написал.
 Он принялся читать. А я закурил папиросу и занялся своей записной книжкой на пятнадцать минут, – так уже замечено, что курится у меня ровно пятнадцать минут. Когда кончилась папироса, а пастух все читал, я перебил его вопросом:
 – Покажи, много прочел?
 Он указал за четверть часа он прочел две с половиной строчки, а всего было триста.
 – Дай сюда журнал, – сказал я, – мне надо идти. Не стоит читать.
 Он охотно отдал журнал со словами:
 – Правда, не стоит читать.
 Я удивился. Таких откровенных и добродушных читателей как-то не приходилось встречать даже среди крестьян. Чуть ущемило, но больше понравилось.
 Он же зевнул и сказал:
 – Если бы ты по правде писал, а то ведь, наверное, все выдумал?
 – Не все, – ответил я, – но есть немного.
 – Вот я бы – так написал!
 – Все бы по правде?
 – Все. Вот взял бы и про ночь написал, как ночь на болоте проходит.
 – Ну, как же?
 – А вот как. Ночь. Куст большой-большой у бочага. Я сижу под кустом, а утята – свись, свись, свись.
 Остановился. Я подумал – он ищет слов или дожидается образов. Вот очнулся, вынул жалейку и стал просверливать на ней седьмую дырочку.
 – Ну, а дальше-то что? – спросил я. – Ты же по правде хотел ночь представить.
 – А я же и представил, – ответил он, – все по правде. Куст большой-большой! Я сижу под ним, а утята всю ночь – свись, свись, свись.
 – Очень уж коротко.
 – Что ты, «коротко»! – удивился подпасок. – Всю-то ночь напролет: свись, свись, свись.
 Соображая этот рассказ, я сказал:
 – Как хорошо!
 – Неуж плохо, – ответил он.
 И заиграл на дудочке, сделанной из волчьего дерева, тростника и коровьего рога.