---------------------------------------------


 Луис Ламур
 Там, где колышется высокая трава



 Глава 1


 Тропа взбиралась высоко вверх по крутому склону, уходя, кажется, в самое небо, затем у вершины она делала неожиданный поворот, откуда открывался прекрасный вид на раскинувшуюся меж хребтов долину, покрытую зелеными лесами и лугами.
 День клонился к закату, когда на вершину горы выехал всадник на коне необычной масти. Это был чубарый мерин — настоящий аппалуза — белый, с черными пятнами и серой отметиной на левом бедре.
 Доехав до поворота, Билл Кеневен осадил коня и, оставаясь сидеть в седле, принялся разглядывать лежавшую как на ладони изумрудную долину в обрамлении таинственной сизой дымки, окутывавшей склоны окрестных гор. Отсюда, с головокружительной высоты, он полюбовался полетом орлов, паривших далеко внизу, на высоте не менее тысячи футов над землей. Его конь раздувал ноздри, принюхиваясь к новым запахам, и настороженно прял ушами, нетерпеливо поглядывая на расстилавшиеся перед ним просторы.
 Всадник был высок ростом, узок в бедрах, широк в плечах, но отнюдь не красавец, хоть и весьма привлекателен. Резкие и несколько грубоватые черты лица вовсе не портили его. Сильный, невозмутимый и самоуверенный, он изучал местность с видом Кортеса, взору которого впервые предстала долина Мехико.
 Билл Кеневен путешествовал в одиночестве, но сюда его привели не поиски работы или очередного покровителя: он приехал как завоеватель. Ибо давно принял для себя это решение. Ему исполнилось двадцать семь лет, и свое имущество он возил с собой. Превосходный конь, замечательное калифорнийское седло из кожи тонкой ручной выделки, винчестер, два револьвера марки «Кольт» с рукоятками из орехового дерева — вот и все, чем он владел. А за плечами осталась трудная жизнь.
 Он появился на свет в одной из крытых повозок, катившихся на Запад; детство, пришедшееся на годы золотых и серебряных лихорадок, прошло в лагерях старателей Калифорнии, Неваде, Монтане и Колорадо; потом перегон стад по Тропе Чизолм и еще один по Тропе Гуднайт-Лавинг; должность охранника на почтовом дилижансе и служба в армии, сражавшейся с индейцами.
 Ему приходилось воевать с ворами, промышлявшими кражами чужого скота, а также с индейцами — кайова, команчами, апачами, сиу и черноногими. Неизменно он выходил победителем из любой переделки, обычно отделываясь лишь несколькими шрамами. К тому же память сохранила воспоминания о том, как он безропотно сносил холод и жару, голод и жажду, суровые зимы, пыль дорог и долгие переезды с места на место. До сих пор все его таланты не приносили ему ничего, кроме неприятностей. Но теперь настало время побеспокоиться и о себе. Отныне он станет работать лишь ради личного благополучия и браться за оружие, только чтобы отстаивать свои собственные интересы.
 Билл разглядывал долину внизу, и его умение оценить местность сделало бы честь любому генералу. Хотя и сам он в некотором смысле мог считать себя генералом, а его появление здесь по сути своей представляло не что иное, как вторжение, но только единственной боевой единицей, находившейся у него в подчинении, был он сам.
 Билл Кеневен, молодой человек с далеко идущими планами, мечтал не о несметном богатстве, а о ранчо с хорошим поливом и выгонами для большого стада. Таков был минимум предъявляемых им к жизни требований, и довольствоваться меньшим он не собирался. Не имело никакого значения то, что в кармане у него остались последние три доллара, потому что для себя он все давно решил, а если уж Билл Кеневен что задумал, то с его желанием волей-неволей придется считаться и окружающим, это вам подтвердит любой из тех, кто имел с ним дело.
 Сказанное отнюдь не означало, что он действовал вслепую, отправившись наугад куда глаза глядят. Напротив, как и следует опытному стратегу, он долго и тщательно собирал необходимую информацию, оценивал ситуацию, место и время действия, много знал о потенциальных действующих лицах и чувствовал теперь себя во всеоружии.
 Никогда прежде ему не доводилось бывать в этих краях, но он тем не менее имел представление об основных ориентирах и местных достопримечательностях, был неплохо осведомлен как о сильных сторонах характеров, так и о слабостях влиятельных особ, об экономических факторах их существования, а также о разногласиях и прочих трениях, то и дело возникавших на разной почве. Он прекрасно знал, что в долине идет незримая война, число жертв которой тщательно замалчивается, и что днем и ночью по ее дорогам разъезжают вооруженные до зубов люди. Но он не сворачивал с выбранного пути, будучи готовым оказаться в самом круговороте событий, неустрашимый одиночка, всерьез вознамерившийся урвать свою долю.
 Здешние волки устроили грызню из-за уже растерзанной туши многострадальной земли, и теперь он, чужак и к тому же куда более свирепый и неистовый хищник, готовился к решающей атаке.
 Развернув коня, Билл отъехал от края пропасти, продолжая свой путь по тропе, петлявшей между стволами величественных сосен, под сенью ветвей которых царили тишина и таинственный полумрак.
 Заехав подальше в лесную чащу, он снял с головы шляпу и придержал коня, заставляя его перейти на шаг. В этом благодатном краю он будет жить и вести большое хозяйство. Здесь его сыновья, которым, возможно, суждено появиться на свет, будут расти ему на радость большими и сильными. Таково его заветное желание.
 Безвозвратно прошло то время, когда его влекли к себе дальние дали. Теперь же ему хотелось, чтобы в очаге его дома горел огонь, чтобы со двора доносился скрип водокачки и чтобы из-за жердей загона его собственные кони доверчиво тянулись мордами к его руке в надежде получить угощение. Он жаждал мира и покоя и в поисках их приехал в край, охваченный войной.
 Проезжая мимо одной из полян, он почувствовал витавший в воздухе еле ощутимый горьковатый запах древесного дыма и направил коня в сторону потухшего костра. Земля вокруг оказалась основательно вытоптана, а взгляд его задержался на круге обуглившейся травы, черневшей рядом с кострищем.
 Билл невесело усмехнулся.
 — Какой-то умелец по клеймам, — объяснил он, обращаясь к своему коню, — бросил здесь пряжку от подпруги, чтобы та остыла. Вот трава и обуглилась.
 Что ж, довольно ловкий, хотя и не слишком предусмотрительный незнакомец. Человек более или менее уверенный в себе наверняка выдрал бы пучок опаленной травы и бросил его в костер.
 Сюда приезжали двое. Двое мужчин верхом на двух лошадях. Крупный человек носил сапоги маленького размера… Его следы более четкие, и садился он на лошадь, что покрупнее.
 Следующие несколько минут Билл посвятил созерцанию оставленных следов. Он понимал, что нелишне поближе познакомиться с местными обычаями. Мысли на сей счет вызвали у него ухмылку. Если фальшивые клейма в этих краях признавались в порядке вещей, то ему оставалось лишь подивиться и развести руками. Потому что в большинстве районов страны за подобное занятие скотокрад мог запросто угодить на виселицу, и никто из посвятивших себя этому промыслу самоучек не был гарантирован от того, что в один прекрасный день у него на шее не затянется петля из крепкой веревки, перекинутой через высокую перекладину.
 Сама порочная процедура не отличалась сложностью. Вор снимал металлическую пряжку с подпруги и, придерживая ее при помощи двух палочек над огнем, раскалял докрасна, далее она использовалась как самое обыкновенное тавро. Так человек опытный, орудуя одной лишь пряжкой, мог запросто подделать рисунок любого из существующих клейм. Все зависело лишь от степени его ловкости.
 Билл Кеневен огляделся по сторонам. Если его застукают здесь, то ему наверняка придется объясняться, но как раз в данный момент он не имел ни малейшего желания пускаться в какие бы то ни было объяснения. А поэтому, развернув коня, он поспешил вернуться на тропу.
 Меньше чем в трех милях отсюда раскинулся городишко скотопромышленников Соледад. По правую сторону от него, примерно в шести милях, под сенью старых тополей возвышались внушительные постройки. А немного поближе виднелось ранчо более скромных размеров, также утопавшее в тени деревьев.
 За каменистым горным кряжем, что своими очертания ми напоминал указующий перст, направленный в сторон цветущей долины, раскинулись угодья ранчо «Бокс-Н» Уолта Пога.
 Дальнее ранчо принадлежало Чарли Рейнолдсу; его скот носил клеймо «ЧР», Чарли имел самые многочисленные стада во всей округе. Ближайшее же ранчо принадлежало Тому и Дикси Винейбл.
 — Когда у жуликов разлад, — произнес Билл вслух, — честным людям легче живется. По крайней мере, так вроде бы принято считать. А как человек в меру честный и не претендующий на большой кусок пирога, я, кажется, тоже вполне могу рассчитывать, что и мне кое-что обломится. Большая драка уже не за горами, а когда пыль, поднятая в воздух в пылу битвы, рассеется, мне останется только вовремя подсуетиться, чтобы прибрать к рукам одно из этих ранчо. Людям здесь живется совсем не плохо. У них есть земля, деньги, власть, каждый постарался окружить себя толпой вооруженных пройдох. А у нас с тобой, Рио, нет никого, так что надеяться остается только друг на друга.
 Там, внизу, сновали сбившиеся в стаи волки, но только он до поры до времени постарается обходить их стороной, а потом, выбрав нужный момент, подберется поближе.
 — Знаешь, Рио, существует одно очень старое правило, согласно которому выживает только сильнейший. Вон на тех ранчо хозяйничают люди, которые в свое время обладали большой силой. Некоторые из них остались таковыми и поныне. В свое время они отобрали землю у более слабых. Так вели себя Рейнолдс и Пог. Они воровали чужой скот до тех пор, пока не почувствовали собственную значимость, и теперь им оставалось лишь сидеть в сторонке и радоваться собственной сметливости. Скорее всего, так оно и было до тех пор, пока они не пошли войной друг против друга.
 — Ваши рассуждения, — раздался у него за спиной невозмутимый женский голос, — довольно логичны, хотя и небезопасны. Со своей стороны, считаю своим долгом напомнить, что в следующий раз, когда вам захочется поговорить со своим конем, для начала все же нелишне убедиться, что, кроме него, вас никто не услышит!
 Девушка хорошо держалась в седле, и, судя по всему, любой поворот событий ее не обескуражил бы. Тень ироничной усмешки залегла в уголках рта, и в том, как она вела себя, он не заметил ничего сродни страху или кокетству. Перед ним была порядочная леди, знающая себе цену и готовая при необходимости постоять за себя.
 — Очень хороший совет, — улыбнулся он. — Вести разговоры с конем — вредная привычка, не спорю. А все из-за того, что порой приходится подолгу путешествовать в одиночестве.
 Он внимательно разглядывал ее. Женщины тут встречались редко, а уж такие, как эта…
 — Что ж, теперь, когда вы уже оглядели меня с ног до головы, — холодно предложила она, — может, еще желаете заглянуть мне в зубы, чтобы развеять последние сомнения насчет того, сколько мне лет?
 Билл нисколько не смутился.
 — Нет, мэм. То, что я вижу перед собой, дает мне все основания считать вас привлекательной женщиной. Той, что создана для того, чтобы быть любимой!
 Девушка улыбнулась, явно польщенная таким ответом, но сейчас же переменила тему разговора.
 — Так все-таки, на какое именно ранчо вы положили глаз? И насчет которого из них собираетесь подсуетиться, после того как драка закончится?
 — Вообще-то я еще не решил. Я, знаете ли, очень разборчив, когда дело касается лошадей, ранчо и женщин!
 — Вот как? — Она окинула взглядом Рио. — Глядя на вашего коня, я бы так не сказала. Он, конечно, неплох, но, на мой взгляд, с вашими претензиями вы могли бы подыскать себе что-нибудь более подходящее. А пегие, как этот, мне вообще никогда не нравились.
 — А вот я так не считаю, — возразил Билл, — и готов держать пари, что еще по дороге в Соледад мой конь в два счета обставит вашего красавца.
 Она негодующе сверкнула глазами.
 — Вы, должно быть, спятили. Да знаете ли вы, что мой Огненный самый быстрый конь во всей округе! Он выезжен специально для скачек!
 — Спору нет, конь хороший, но я ставлю свое седло против ваших ста долларов, что мой мерин обскачет вашего жеребца еще на подъезде к городу.
 Она презрительно рассмеялась ему в лицо.
 — Еще чего! — И в тот же миг ее гнедой сорвался с места, пускаясь вскачь во весь опор. Прыжок вывел всадницу вперед, но Билл знал возможности своего коня.
 — Давай, друг! Мы должны обойти! Нам с тобой нужны деньги!
 И Рио, будто поняв его, немедленно устремился следом за гнедым с резвостью испуганного зайца.
 К тому моменту, как они вылетели на дорогу, ведущую в город, гнедой опережал чубарого на три корпуса. Но, несмотря на многие мили пути, чубарый не сдавался, продолжая рваться вперед.
 В его жилах текла кровь арабских скакунов, к тому же он был привычен к горным тропам и головокружительным скачкам, неизменно сопутствовавшим перегонам стад с одного пастбища на другое. В одном месте дорога делала небольшой изгиб, но Билл направил коня напрямик, между камнями и мескитовыми кустами, и его чубарый конь выскочил на дорогу, оказавшись позади гнедого, но теперь отставая уже менее чем на корпус.
 Люди выходили из домов на улицу, глядя на приближающихся всадников. До цели оставалось менее полумили, когда гнедой начал замедлять свой бег. Он неплохо справлялся с короткими дистанциями, но теперь стал сдавать, в то время как чубарый лишь только-только вошел во вкус. Он летел стрелой, вытянув шею, и Кеневен всем телом подался вперед, пригибаясь, чтобы уменьшить сопротивление бившего в лицо ветра. Мустанг поравнялся с гнедым, и так, ноздря в ноздрю, они продолжали мчаться по направлению к городу.
 — Давай, Рио! Давай! — шептал Кеневен, когда до ближайшей городской постройки оставалось всего несколько ярдов. И тут чубарый, сделав внезапный рывок, обошел соперника и первым влетел на городскую улицу, опередив гнедого на целый корпус.
 Билл натянул поводья и, когда всадница поравнялась с ним, поехал вдоль по улице. Лошади замедлили бег, переходя сперва на легкий галоп, а затем и на шаг. Девушка гневно глянула на него широко распахнутыми глазами.
 — Вы сжульничали! Вы срезали угол!
 Он усмехнулся в ответ.
 — Вы были вольны сделать то же самое, мэм. К тому же вы взяли старт с места, оставив меня стоять посреди дороги!
 — Я считала, что у нас честный поединок! — презрительно настаивала она. — А вы сжульничали!
 Билл Кеневен резко осадил коня. Взгляд его стал холоден.
 — Зато вы, мэм, видимо, считаете себя наследницей благочестивого рода праведников! Можете забыть о пари!
 Этот сарказм ранил больнее, чем удар кнута. Девушка хотела было что-то ответить, но ей вдруг стало стыдно, ведь она и вправду воспользовалась своим преимуществом на старте, и если честно…
 Развернув коня, Билл поехал по улице в противоположную сторону, и в какой-то миг она едва удержалась от того, чтобы не отправиться вслед за ним, но лишь упрямо тряхнула головой. Ну и пусть проваливает… и вообще, что он о себе возомнил? Да и кто он такой?
 И тут она снова оглянулась. А действительно, кто он такой?




 Глава 2


 У ворот конюшни стояло несколько человек. Первым делом они принялись разглядывать коня, а уж затем обратили внимание и на всадника.
 — Нечего сказать, незнакомец, конь у тебя что надо! А Дикси-то Винейбл небось не по душе пришлось, что ты ее обставил! Она же только что не молится на своего Огненного! Носится с ним, как с ребенком малым!
 — Конь у нее и вправду хорош, — ответил Кеневен. — Но с ним нужно просто еще немного поработать.
 Он завел Рио в стойло, старательно вычистил, а затем задал ему корма. Работая, Кеневен размышлял. Значит, то была Дикси Винейбл собственной персоной, одна из владельцев клейма «ВВ», и она слышала, как он болтал о своих планах. Насколько серьезно девушка восприняла его слова и его намерения, другой вопрос. Он приехал в долину, готовый ко всему, и чем скорее они поймут это, тем лучше.
 Он вдруг представил себе Дикси, и воспоминание о ее красоте, присущих ей гордости и азарте взволновало его. Она была не похожа ни на одну из тех женщин, которых ему приходилось знавать когда-либо прежде. Хотя нельзя сказать, что он имел слишком большой опыт в подобных вещах. Когда на долю мужчины выпадает работа на ранчо или ему приходится вместе с доверенным стадом бродить с пастбища на пастбище, его возможности времяпрепровождения в женском обществе крайне ограниченны. Да, он еще сопровождал дилижансы. Но женщины-то всегда ехали в карете, в то время как ему приходилось трястись на облучке.
 Билл услышал приближавшиеся шаги. Кто-то остановился рядом. Еще какое-то время он продолжал как ни в чем не бывало заниматься своим делом, но пришедший и не думал никуда уходить. Тогда Кеневен выпрямился и оглянулся. За спиной стоял человек с круглым приятным лицом и располагающей улыбкой. Не переставая улыбаться, он протянул ему для рукопожатия широкую ладонь.
 — Меня зовут Уолт Пог. Я хозяин ранчо «Бокс-Н». Вы продаете коня?
 — Нет, он не продается.
 — Я так и предполагал, но если вы все-таки передумаете, то обязательно загляните ко мне. Я заплачу вам за него пятьсот долларов.
 Полтысячи? Слишком высокая цена за коня в краю, где за десять долларов запросто отдавали мустанга и где лошадь зачастую выменивали за бутылку виски.
 — Нет, — упрямо возразил Билл, — он не продается.
 — Ищете работу? Так мне как раз нужны люди.
 Билл снова выпрямился и взглянул на Пога поверх лошадиной спины. Он уже отметил для себя — и эта мысль в некотором роде раздражала его, — что ранчеро оказался ростом выше его самого минимум на три дюйма и по крайней мере фунтов на сорок тяжелее, хотя толстяком вовсе не казался.
 — Для стрельбы? — холодно спросил он. — Или для работы?
 Улыбка Пога несколько померкла, а взгляд сделался менее приветливым.
 — Ну вообще-то все зависит от вас, но только если вы на самом деле решили наняться, то имейте в виду, что это потребует определенных навыков!
 — Ничего, я способный. И уж, во всяком случае, не хуже тех, кто работает на вас теперь.
 — А как насчет Боба Стритера или Репа Хенсона?
 Кеневен внешне остался по-прежнему невозмутимым, но внутри у него что-то екнуло. Если Пог нанял Стритера и Хенсона, то дела совсем плохи. Оба парня имели дурную репутацию людей, не гнушающихся никакими средствами ради достижения своих грязных целей.
 — А что в них особенного? — Он пожал плечами. — Просто парочка дешевых убийц. Им бы только кровь пустить. Бойцы-то — тьфу… — Пристальный взгляд его темных глаз вновь устремился на Уола Пога. — Ну, а Рейнолдс кого себе заимел?
 Пог слегка наклонил голову вперед, становясь похожим на бодливого быка. Мгновение спустя он снова взглянул на Кеневена.
 — На него работает Эммет Чабб.
 Эммет Чабб!
 Ну и что теперь? С тех пор прошли годы…
 — Он там не задержится, — сдержанно заявил Кеневен, — я его убью.
 Лицо Пога просияло. Он торопливо обошел вокруг коня.
 — Мистер, — доверительно зашептал он, — эта работа может сделать вас богаче на целую тысячу долларов!
 — За избавление мира от гадов я денег не беру.
 — Если вы управитесь за три дня, то тысяча долларов ваша! — настаивал Пог. — Я так решил, значит, так тому и быть.
 Похлопав Рио по крупу, Билл прошел мимо собеседника к выходу, даже не взглянув в его сторону. На коновязи, у ворот конюшни, сидели трое мужчин. Интересно, слышали ли они их разговор? Скорее всего, нет. А вдруг? Даже предположение на сей счет заставило его поволноваться. Здесь, в суровом краю, жили бесстрашные люди, перестрелки для них — обычное дело, и ему самому доводилось принимать участие во многих заварухах, но только наемным убийцей он никогда не был, и такая репутация его не устраивала. Он обязательно разделается с Эмметом Чаббом, но всему свое время.
 На противоположной стороне улицы, через три дома, находилась лавка с гордым названием Торговый дом «У дороги». На мгновение его взгляд задержался на освещенном окне дальней комнаты. Уже совсем стемнело, и лавка давно закрылась, но, если подойти с черного хода, ему еще, может, повезет. Билл не спеша перешел на другую сторону улицы и направился на свет.
 Уолт Пог остановился в темном проеме, задумчиво глядя ему вслед. Он рассматривал подтянутую фигуру незнакомца, его могучие плечи, пока тот неторопливо пересекал дорогу. Кто он, откуда и, главное, зачем приехал сюда?
 Пог обратил внимание на великолепно отполированные рукоятки револьверов, висевших у пояса приезжего. Большинство ганфайтеров не утруждали себя подобными мелочами и носили оружие какое придется, не придерживаясь каких-либо правил. Уолт отметил у парня взгляд человека, уверенного в себе, но и осторожного. Видно, сама жизнь научила его не бояться опасностей. От работы отказался… или решил на время отложить разговор? Но, без сомнения, он достаточно хорошо осведомлен о состоянии дел в долине. Пришло же ему в голову уточнять, для чего именно его хотят нанять… придется ли ему работать.
 Может, за ним посылал Рейнолдс? Или Том Винейбл? Он приехал в город вместе с Дикси. Случайна ли их встреча? А если он уже побывал на ранчо «ВВ»? Погу не терпелось поскорее выяснить все. Не собирает ли Том Винейбл вооруженный отряд? Это уж слишком. Не все сразу.
 Интересно, куда Кеневен направился сейчас? Подавив в себе жгучее желание пойти за ним, Пог решительно развернулся и зашагал в противоположную сторону, направляясь в салун «Удила и Уздечка». Но прежде чем войти, он ненадолго задержался на крыльце перед дверью. Да, действовать он должен быстро. Слишком уж много поставлено на карту. Спору нет, если этот чужак и в самом деле убил бы Эммета Чабба, все значительно упростилось бы. И чем дольше он раздумывал над сложившейся расстановкой сил, тем больше и больше нравилась ему эта мысль. Не торопись, говорил он себе, дай парню срок, чтобы он смог заработать свою тысячу долларов. Если он и в самом деле хотя бы наполовину такой крутой, каким хочет казаться, то ему, может, удастся по крайней мере вывести Чабба из игры, и тогда Рейнолдс окажется в весьма невыгодном положении.
 Переступив порог салуна, он заказал выпивку, продолжая обдумывать свои возможные действия. И тут ему опять пришла мысль, которую он всякий раз старался отогнать от себя. А что, если, объявив друг другу войну, они с Рейнолдсом поступили как самые распоследние дураки? Теперь только гордость не давала ему пойти на попятную… гордость и желание поскорее осуществить свою заветную мечту.
 Тем временем, миновав узкий переулок, Билл Кеневен оказался у черного входа в лавку. Два раза по дороге сюда он останавливался, чтобы оглядеться и прислушаться, но кругом стояла тишина. Больше всего его беспокоил Пог. В какой-то момент ему даже показалось, что тот обязательно попробует выследить его, и внутренне он к этому подготовился. Поднявшись по ступеням крыльца, Билл тихонько постучал.
 За дверью послышались шаги, но от его внимания не ускользнул и легкий шорох — револьвер вытащили из кобуры.
 — Кто здесь? — спросил голос из-за двери.
 — Всадник из Пекос, — тихо отозвался гость.
 Дверь тут же открылась, и Кеневен протиснулся в узкий проем. Человек за дверью оказался седовласым стариком с живым, проницательным взглядом. В опущенной руке он держал револьвер.
 — Кофе хочешь?
 — С удовольствием. И чего-нибудь поесть, если можно.
 — Сейчас сообразим.
 Положив револьвер на буфет, хозяин снял с плиты кофейник и, наполнив две чашки, подал одну Биллу, который успел Удобно расположиться в кресле. Затем он вернулся к плите и, достав сковороду, разбил в нее яйца.
 — Кто тебя прислал?
 — Один твой давнишний приятель. Прослышав о том, что я держу путь в эти края, сказал, что, если мне понадобится кое-какая информация или совет умного человека, то будет полезно заехать к тебе в гости. От него я узнал ваш пароль.
 — Видишь ли, я с теми делами уже давным-давно покончил. Здесь у меня собственный бизнес. Торговля идет неплохо. Я, конечно, не знаю, чего тебе надо, но, скорее всего, ты пришел не по адресу.
 — Ты со своими делами давно покончил. А я своих и не начинал никогда. Я приехал с определенной целью. Я собираюсь обосноваться в этой долине.
 — Поселиться здесь? Ну если уж тебе так необходимо знать мое мнение, то я дам очень хороший совет. Садись-ка ты на своего коня и убирайся отсюда подобру-поздорову. У нас не любят чужаков, тем более что за последнее время их перебывало тут превеликое множество. К тому же со дня на день у нас может начаться большая заварушка, и одному Богу известно, чем все кончится.
 — Конечно, я так и думал.
 — Ну а после? Что остается тем, кто не привык выпускать из рук оружие? Брать на испуг ночных путников… или уйти к бандитам и шататься с ними до тех пор, пока тебя не пристрелят или не вздернут на виселице? Когда стрельба закончится, ты станешь не нужен хозяину, который нанимал тебя и платил лишь за то, что ты умеешь неплохо палить из револьвера. В нашей долине назревает нечто вроде революции, а если ты хоть немного знаком с историей, то наверняка должен помнить, что, как только где-нибудь бунтари побеждают, первым делом они начинают уничтожать тех, с помощью которых совершили переворот. Ты просил доброго совета, так вот: уезжай отсюда… прямо сейчас.
 Ну конечно же, старик прав. Логично и благоразумно было бы убраться отсюда, но только он вовсе не собирался так поступать.
 — Скотт, я приехал сюда не для того, чтобы наниматься в ганфайтеры, хотя уже и получил такое предложение от Пога. Прежде чем отправиться в путь, я все хорошо обдумал, так что знаю, что к чему. Сильному и честному человеку тут есть где развернуться. Для меня место найдется. Я хочу завести собственное ранчо, и оно у меня будет. Я заполучу его так же, как Пог, Рейнолдс и остальные в свое время заимели свои.
 — Хочешь сказать, с помощью оружия? — Скотт снял сковороду с огня и выложил яичницу на тарелку, стоявшую перед Биллом. — Ты с ума сошел! Пог держит при себе на ранчо не меньше тридцати человек. Это его армия, если хочешь. На Рейнолдса работает примерно столько же людей, а может, даже и больше. И вот заявляешься ты один… или как? — Теперь старик сурово разглядывал его. — Слушай, сынок, ты ведь не хочешь сказать, что привел сюда армию, правда? Здесь и без того много убивают.
 — Я пришел один, Скотт, и подмога мне не нужна. Тут уж пан или пропал. Или я получу то, что хочу, или меня убьют. Всю жизнь я только и делал, что боролся за свое место под солнцем. Лез из кожи вон, защищая чужой скот, чужие дома, с оружием в руках охранял золото и серебро, принадлежавшие другим, но не мне. Я работал и сражался как проклятый; я знаю вкус пота, грязи и крови. Но теперь хочу получить от жизни что-то и для себя.
 Скотт выложил себе на тарелку остатки яичницы с жареной картошкой и сел за стол напротив Кеневена. Ему были близки и понятны переживания парня, потому что он сам испытывал схожее чувство. Но только для достижения цели выбрал не слишком-то праведный путь, начав грабить банки и воровать чужой скот. Так продолжалось до тех пор, пока однажды он не понял, что сколько веревочке ни виться, а концу быть и когда-нибудь на его шее затянется петля. И тогда Скотт решительно, раз и навсегда, порвал со своим неблаговидным прошлым, продал принадлежавшее ему крохотное ранчо и открыл эту лавку в совершенно чужом городе, где его никто не знал. И дела пошли на лад. Он всей душой отдался работе и не лез в политику, оставаясь в стороне от всех местных конфликтов.
 — Может быть, я приехал слишком поздно, — продолжал Кеневен, — но мне всегда казалось, что умный человек сумеет пристроиться где-нибудь сбоку, чтобы, выждав нужный момент, самому выступить вперед и оказаться в самой гуще событий. Я ведь знаю, каким образом Погу досталось ранчо. Вин Картер был моим другом, а Эммет Чабб убил его. От Вина я и узнал, как Пог все прибрал к рукам. К тому же, насколько мне известно, официально та территория еще не принадлежит никому. Теперешние владельцы просто поселились там раньше других, что, конечно, тоже в определенной степени дает им право считать ее своей. Но У меня уже есть кое-какие соображения на сей счет. А потому я перехожу в наступление.
 — Сынок, — Скотт нагнулся к нему через стол, — выслушай сначала меня. Пог из тех, кто в случае необходимости не поскупится нанять себе и сотню головорезов. Он действительно выкинул Картера с ранчо, захватил его силой, сумел удержать при помощи все той же силы, а теперь положил глаз на всю долину. То же самое задумал и Рейнолдс. Винейблы же для них — козырная карта. И Рейнолдс, и Пог хотят заполучить ранчо Винейблов, потому что оно является как бы ключом ко всему раскладу… У них лучший полив, много хороших пастбищ, а самих Винейблов в расчет не берут. Мне кажется, они что-то замышляют… они или кто-то другой.
 — В каком смысле?
 — Ну, к примеру, Стар Левитт. А уж с этим типом шутки плохи! Тем более, что у него есть свои люди, которые, судя по всему, куда старательнее работают на него, чем на благо хозяйства Винейблов, а делишки-то — одно неблаговиднее другого!
 — Левитт сам с Запада?
 — Возможно… скорее всего, да. Не важно, кто он и откуда — дело свое туго знает. Весьма осторожен и, по-моему, — а уж я-то таких, как он, видел и перевидел — очень опасен. Когда начнешь решать свои проблемы, то следить в оба нужно за ним, а вовсе не за Погом с Рейнолдсом!
 Билл Кеневен откинулся на спинку кресла.
 — Знатная яичница! Вот уже с полгода, а то и больше, не ел ничего подобного. Сам знаешь, как с едой обстоит там, где разводят скот: говядина с бобами и бобы с говядиной.
 — Вот именно поэтому-то я и завел кур, — улыбнулся Скотт. — Однажды решил, что у меня будут куры, которые станут нести яйца. Так оно и получилось. — Старик взял кофейник и вновь наполнил чашки. — Тут есть о чем подумать, сынок. Большинство людей мечтают о несбыточном. Они требуют от жизни слишком много. Ну скажи мне, например, сколько ты можешь съесть? На скольких лошадях ездить? И во скольких домах жить? Так вот, сынок, запомни, что я тебе сейчас скажу: по-настоящему счастлив тот человек, кто довольствуется лишь необходимым… просто живет обычной жизнью. Взять хотя бы меня. У меня есть лавка. Я живу здесь же, в дальней комнате, и еще у меня есть пара акров земли позади дома, чтобы обеспечить себя кое-какими овощами. Я завел больше сотни кур-несушек. На окраине города живет один знакомый мексиканец, который выращивает для меня свиней. Он ухаживает за ними, половину оставляет себе, а половину отдает мне. Я ем, когда мне хочется есть, веду кое-какую торговлю, изредка могу позволить себе посидеть в тени на веранде собственного дома или же отправиться прогуляться вдоль по улице и остановиться где-нибудь, чтобы поболтать с друзьями. Мне больше не нужно испуганно озираться и вздрагивать при мысли, что каждую минуту по мою душу явится судебный исполнитель или кто-то из моей бывшей шайки вдруг решит меня пристрелить, чтобы потом прибрать себе мою долю. Чего еще желать? Я больше не глотаю дорожную пыль, не разъезжаю по ночам, охраняя опостылевшее стадо. Совесть моя чиста, и мне нечего больше бояться и жить с оглядкой на закон. Когда хочется поесть мяса, я ем мясо. Если хочется яичницы, то и ее я тоже могу есть до отвала. Я спокойно сплю по ночам. Отдыхаю днем, когда мне того захочется, и скажу тебе, сынок, ты тоже можешь так жить! Послушайся моего совета и выкинь из головы свои бредовые идеи. Потому что все равно у тебя ничего не выйдет.
 Кеневен отхлебнул из чашки.
 — Что ж, возможно, ты прав, и, наверное, я напрасно не прислушиваюсь к твоим советам, но все равно я должен осуществить то, что задумал. Дело в том, что… в общем, неувязочка вышла. Короче, мне нужны деньги. Не могу же я начать свою войну без цента в кармане.
 Скотт резко отодвинул от себя чашку.
 — Вот это да! Ты приезжаешь сюда готовый на все, один, но без денег! Ну, скажу тебе, ты и нахал! Остается лишь надеяться, что держать в руках револьвер ты умеешь, да и умом как будто тоже не обделен.
 Прищурившись, старик пристально разглядывал его и вдруг улыбнулся. Билл Кеневен все больше и больше располагал его к себе. Ему пришлась по душе самоуверенность парня, к тому же, чтобы отважиться на столь дерзкий поступок, нужно обладать богатым воображением.
 — Сколько тебе надо денег?
 — Сто долларов.
 — Только-то? С сотней долларов в кармане здесь далеко не уедешь.
 — Деньги мне нужны только на еду. Но больше мне нужен совет.
 Он вытащил из внутреннего кармана тощее кожаное портмоне и вынул из него сложенный в несколько раз лоскут тонко выделанной кожи. Сдвинув тарелки в сторону, Кеневен расстелил его на столе. Это была карта.
 Скотт пододвинулся поближе и стал сосредоточенно разглядывать ее. Карта строго выдерживала масштаб, и ее составитель старательно учел все вплоть до малейших деталей: на ней обозначались ранчо, места стоянок и источники воды; отмечались все, даже самые небольшие рощицы, все каньоны и русла ручьев, указывались кратчайшие расстояния от одной точки местности до другой, а также были проставлены отметки высот и глубины каньонов. Старик смотрел во все глаза, но придраться решительно ни к чему не мог.
 Оторвавшись от карты и заняв свое прежнее место, Скотт с уважением и нескрываемым беспокойством снова взглянул на гостя.
 — Сынок, откуда у тебя эта карта?
 — Сделал. Сам нарисовал. За последние три года я успел переговорить со многими погонщиками и пастухами, кому хоть когда-либо доводилось бывать в этих краях. Каждый добавлял что-то от себя, и каждый выверял то, о чем до него мне рассказывали другие. Ты же знаешь, что у нас на Западе люди умеют так подробно описывать местность, что потом, впервые оказавшись там, можно запросто сориентироваться и найти дорогу. Вообще-то в свое время я слышал немало историй об этом крае. В юности познакомился со старым охотником, который ставил свои капканы и ловушки среди этих холмов, а на старости лет подался охотиться на бизонов, чтобы хоть как-то свести концы с концами. От него я узнал очень многое. А затем просто пытался дополнить картину более мелкими подробностями. Я даже пару раз устраивался погонщиком только потому, что кое-кто из ковбоев на тех ранчо когда-то жили и работали в этих краях. А потом я встретил Вина Картера. Он родом отсюда и смог рассказать мне больше всех остальных. Эммет Чабб застрелил Вина, когда я был в отъезде. Думаю, что Уолт Пог хорошо заплатил ему за это. Конечно, мне хочется обзавестись собственным домом и землей, но не только. Мы с Вином Картером крепко дружили. Вместе ездили по каменистым тропам, переправлялись через реки, попадали в песчаные бури и успешно усмиряли стада, когда среди животных начиналась паника. Он был хорошим парнем, слишком хорошим, чтобы быть убитым таким гнусным подонком, как Чабб. Но ничего, скоро здесь все будет по-другому, и, прежде чем наступят перемены, я буду сидеть на крыльце собственного ранчо. А потом женюсь и навсегда осяду в этой долине.
 Скотт лишь изумленно покачал головой.
 — Парень, да ты и впрямь любого за пояс заткнешь! Эх, будь я сейчас лет этак на двадцать помоложе, так составил бы тебе компанию! Ничего не скажешь, затея не из простых, но мне почему-то кажется, что попробовать все же стоит! Я дам тебе сто долларов.
 — И, может быть, еще немного патронов, хотя бы на первое время?
 — О чем речь! Тебе понадобится еще кое-что. У тебя должен быть план.
 Кеневен согласно кивнул.
 — Он у меня есть, Скотт, и я уже начал действовать в полном соответствии с ним. Я подал заявку на участок, именуемый Тысяча Родников  note 1 .
 Не веря собственным ушам, Скотт порывисто вскочил со стула.
 — Что?!
 — Я оформил заявку, обнес территорию колышками и стал на ней обживаться. — Видя изумление старика, Билл усмехнулся. — А что, по-моему, неплохо придумано. Пусть это станет для них неприятным сюрпризом. Нечего зря время терять.
 — Ты самоубийца, — выдохнул Скотт. — Тысяча Родников находится как раз посреди лучшего пастбища Рейнолдса. Уж один только тамошний источник сам по себе чего стоит! Из-за него все и началось.
 — Знаю, — ответил Кеневен, — начертив себе карту, я изучал по ней земли в долине, собирал воедино все сведения о здешних местах. Когда же я прослышал о Тысяче Родников, то первым делом навел справки о его законном владельце. Оказалось, что территория находится в собственности государства, и тогда я подал на нее заявку. А вскоре после этого купил Буллхорн.
 Лавочник потерял дар речи.
 — Как ты мог купить его? Разве это не государственные земли?
 — Нет, хотя даже Вин Картер тоже так считал. Я навел кое-какие справки и выяснил, что земли числились за одним мексиканцем, который получил на них дарственную от мексиканского правительства. В конце концов мне удалось разыскать его неподалеку от Биг-Бенда, и тогда я купил у него эти три сотни акров — имение Буллхорн, включающее источник, скалы за ним и порядочную часть лугов, которые Пог сейчас использует под покос.
 — Разрази меня гром! — Скотт выбил трубку, постучав ею о каминную плиту. — Ну а что с Хитсон-Спринг?
 — Вот еще одна из причин, по которой я хотел встретиться с тобой, — тихо ответил Кеневен. — Ведь это твоя земля.
 — Что верно, то верно. Но только откуда ты об этом знаешь?
 — Да встретил как-то в одной захолустной забегаловке по пути в Лоредо старого прощелыгу Эммонса. Он изрядно напился в тот вечер, еле на ногах стоял, ну а я, само собой, постарался его разговорить. Язык у болтуна развязался, и он поведал мне очень много интересного, причем большая часть его рассказа достаточно правдоподобна. А потом он заявил, что зря ты в свое время подал заявку на эти земли, потому что, будь ты поумней, то смог бы купить их у индейцев почти задаром.
 Скотт усмехнулся.
 — А я так и сделал, только никто во всей округе этого не знает.
 — Ну раз так, то продай их мне. Я могу сию минуту дать тебе расписку на пять тысяч долларов.
 — Расписку, говоришь? Сынок, тогда тебе лучше застрелиться самому. Похоронить тебя выйдет намного дешевле. Ведь ты со мной по гроб жизни не расплатишься. — Он снова постучал трубкой о камин. — Нет, мы с тобой сделаем по-другому. Я продам свой участок за пятьсот долларов и с удовольствием понаблюдаю за тем, что будет дальше.
 Билл Кеневен пододвинул к себе лежавший на столе блокнот и, быстро написав расписку, протянул ее Скотту. Старый мошенник усмехнулся.
 «Настоящим я обязуюсь выплатить Вестбруку Скотту в  срок не позднее 15 марта 1877 года сумму в пятьсот долларов , а также доставить ему удовольствие узнать, что в дальнейшем будет происходить со 160 акрами земли, известными как Хитсон-Спринг».
 — Хорошо, сынок! А теперь подпишись! Сейчас принесу бумаги и желаю удачи… Она тебе пригодится.




 Глава 3


 После того как Билл Кеневен спрятал бумаги в карман, старик вновь разлил кофе по чашкам.
 — Ты хоть представляешь, на что идешь? Собираешься прибрать к рукам три лучших источника во всей долине, единственные, откуда можно брать воду на протяжении всего года. И как думаешь, что они сделают, когда узнают об этом? Да просто-напросто убьют тебя, и дело с концом.
 — Ну, возможно, еще какое-то время никто ничего не узнает. Я вообще-то не собираюсь ставить их в известность до тех пор, пока не улажу свои дела. Но все-таки странно, что никто не додумался до такого. Видать, они слишком поглощены борьбой, пытаясь отобрать землю друг у друга.
 — А как же тебе все-таки удалось застолбить Тысячу Родников?
 — Железные колышки вогнаны глубоко в землю. Сверху прикрыты дерном и травой.
 — Но ты же собираешься там обживаться!
 — Ты знаешь, как действует этот родник? На горе среди камней бьет один большой источник. Его воды сотнями маленьких ручейков стекают со скалы. Участок на вершине горы также входит в мои владения. В лесу есть немного пахотной земли. Я разровнял и распахал ее и посеял кое-что, проложил тропку к вершине горы и построил там хижину из камня. Так что, Скотти, я весь в хлопотах!
 Скотт лишь покачал головой.
 — Ну и нервы у тебя, Кеневен. Можно только позавидовать. — Встав из-за стола, он вышел в дверь, что вела в помещение магазина, и вскоре возвратился, держа в руках несколько коробок с патронами. — Это забери прямо сейчас. А завтра утром придешь снова и тогда наберешь еды и остальное, что может пригодиться.
 — Ладно. Но ты записывай, сколько я должен тебе. Сполна верну все, до последнего цента.
 — Будет лучше, если ты где-нибудь устроишь тайник. Или даже два, — предложил старик. — Держи там по запасному револьверу и патроны, оставь одеяло и что-нибудь из еды. Выбери такое место, куда ты сможешь добраться без труда. Как только они прознают о том, что ты натворил, тебе придется пуститься в бега.
 С деньгами в кармане Билл вышел на улицу. Он задержался на мгновение, желая убедиться, что за ним не следят. Улица казалась по-прежнему пустынной и была погружена во мрак. Он отошел от стены дома, перешел на другую сторону и направился к салуну.
 Хозяин бара, невысокий и довольно упитанный человек, смерил его взглядом, а затем выставил перед гостем на стойку бутылку и стакан. Взглянув на закатанные повыше локтя рукава рубашки, плотно обтягивавшие сильные, мускулистые руки бармена, Кеневен отметил про себя, что на заплывшего жиром толстяка он, пожалуй, вовсе не похож.
 Двое парней скучали у дальнего конца стойки, коротая время за вялой беседой. Компания за столом играла в покер. Еще несколько завсегдатаев сидели за столиками и на лавках, поставленных вдоль стен. Это был самый обычный вечер в самом заурядном салуне.
 Билл устроился у стойки, держа стакан с выпивкой большим и указательным пальцами. Вдруг створки двери, похожие на крылья летучей мыши, распахнулись, и он услышал, как по дощатому полу застучали подбитые железом каблуки. Не рассчитывая встретить знакомых в этом городе, Билл не обернулся и даже не бросил беглого взгляда через плечо. Еще мгновение он разглядывал выпивку, а затем залпом осушил стакан. Кеневен никогда не имел ничего общего с теми, кого принято называть «выпивохами», и сильно напиваться нынешним вечером тоже не собирался.
 Шаги затихли у него за спиной, и решительный, дерзкий голос спросил:
 — Это вы приехали сюда на быстром аппалузе?
 Билл развернулся вполоборота. Не требовалось особой проницательности, чтобы догадаться, что стоявший перед ним высокий, хорошо сложенный молодой человек с волевым подбородком, очень похожий на свою сестру, не кто иной, как Том Винейбл. Только, видимо, в своих действиях он был еще решительнее и напористее, чем она.
 — Именно так. Я хозяин того мерина, — кивнул Кеневен. — И кое-кто действительно находит, что он быстрый
 — Моя сестра ждет на улице. Она желает с вами поговорить.
 — А я не желаю разговаривать с ней. Можешь ей так и передать. — Билл задумчиво взглянул на бутылку, решая, не выпить ли ему еще стаканчик.
 Далее события разворачивались столь стремительно, что, не ожидая ничего подобного, какое-то мгновение Кеневен оказался застигнутым врасплох. Сильная рука железной хваткой вцепилась в его плечо и развернула. Том Винейбл гневно глядел на него.
 — Я сказал, моя сестра желает с тобой говорить!
 — А я отвечаю, что не желаю с ней разговаривать, — медленно произнес Билл, отчетливо выговаривая каждое слово. — Теперь убери руки и никогда больше так не делай!
 Еще никогда Том Винейбл не отступал ни перед кем. Он приехал на Запад из восточных штатов и, благодаря лишь большому желанию, а также присущей его характеру энергии и напористости, завел себе собственное ранчо в этом скотоводческом крае. Но сейчас он вдруг понял, что до сих пор ему не приходилось сталкиваться с человеком, подобным тому, что стоял перед ним. Ощутив на себе его спокойный взгляд, он почувствовал, как внутри у него что-то перевернулось, будто бы, продираясь сквозь заросли, он раздвинул кусты и встретился взглядом с затаившимся за ними львом.
 Винейбл поспешно опустил руку.
 — Извини. Но моя сестра не может появиться в таком месте.
 Мужчины еще раз смерили друг друга взглядами. Теперь взоры затаившей дыхание толпы завсегдатаев, ставших свидетелями этой сцены, были прикованы к незнакомцу. Все они знали Тома Винейбла достаточно хорошо, чтобы уяснить, что тот не боится никого и ничего. Все они также знали, что в отношениях с окружающими он обычно вел себя подчеркнуто вежливо; такое поведение нечасто встречалось на Западе, где манеры отличались некоторой бесцеремонностью, а со всякими условностями никто не считался. Нет, здесь что-то явно было не так. Что-то произошло между этими парнями, все заметили внезапное смущение Винейбла, почувствовали его настороженность.
 Неожиданно створки двери распахнулись, и в салун вошла Дикси Винейбл в великолепном костюме серого цвета для верховой езды.
 Кеневена шокировало появление девушки, и затем к нему пришло запоздалое чувство стыда. Он осознал, что она находится здесь сейчас из-за него, и не мог не восхититься ее смелостью.
 Гордо вскинув голову, она с достоинством пересекла комнату и остановилась перед Кеневеном.
 В голове у Билла мелькнула мысль о том, что еще никогда в жизни ему не приходилось встречаться взглядом с такими прекрасными, с такими волнующими глазами.
 — Сэр, — сказала она, и голос ее звучал уверенно в наступившей тишине, — я не знаю вашего имени, но пришла, чтобы отдать вам деньги. Ваш конь обогнал Огненного и честно победил. Я признаю, что вела себя недостойно, но проигрыш Огненного оказался для меня столь большим потрясением, что я нагрубила вам и позволила уехать, не заплатив причитавшейся суммы. Вы победили честно, и я прошу извинить меня. — Немного помолчав, она добавила: — Тем не менее, если вы желаете повторить состязание, то я снова поставлю на Огненного и удвою ставку!
 — Благодарю вас, мисс Винейбл. — Кеневен учтиво поклонился. — Должен признать, что лишь ваш отзыв о моем коне вынудил меня пойти на это соревнование. Вам наверняка известно, лошади все понимают не хуже людей, и мне просто не оставалось ничего другого после того, как вы позволили себе вслух усомниться в достоинствах моего коня в его же присутствии!
 Она глядела на него в упор, и он заметил, как потеплели ее глаза, а уголки губ тронула чуть заметная улыбка.
 — А теперь, с вашего позволения… — Он взял ее за руку, и они вместе прошли к дверям.
 Вслед им раздались восторженные аплодисменты. Он улыбнулся, подойдя к ее лошади, чтобы придержать стремя. Дикси села в седло, и он посмотрел на нее снизу вверх.
 — Мне очень жаль, что вам пришлось войти туда, но ваш брат повел себя слишком резко.
 — Не беспокойтесь, все в порядке, — поспешно ответила она. — Недоразумение благополучно разрешилось.
 Том Винейбл тоже вышел из салуна и теперь стоял поодаль, прислушиваясь к их разговору. Потом сел на коня, и брат с сестрой поехали прочь.
 Кеневен направился обратно в салун, но путь ему преградил белокожий, голубоглазый, красивый молодой человек, примерно того же роста и телосложения, что и Пог. Великолепно одетый и со вкусом подстриженный, он мог бы послужить образцом утонченности и изящества, если бы не диссонанс, вносимый револьверами, висевшими у пояса. Очевидно, их владелец пользовался обоими, и притом довольно часто.
 — Она, — красавчик махнул рукой вслед Дикси Винейбл, — уже занята!
 Билл Кеневен разозлился. Мужчины выше его ростом неизменно вызывали в нем раздражение, особенно те, которые вели себя агрессивно.
 — Да что ты? — парировал он резко. — Если считаешь, что вправе застолбить за собой любую женщину, то очень сильно ошибаешься!
 Кеневен шагнул к дверям салуна. Тот же голос у него за спиной произнес:
 — Но только эту я уже застолбил. Ты меня слышал?
 С наступлением позднего вечера Соледад превратился в скудную россыпь огоньков, горящих вдоль погруженной во мрак улицы, над которой плыли доносившиеся из салуна звуки тихой мелодии, наигрываемой на пианино. В сопровождении ее чей-то ленивый голос исполнял незатейливую песенку.
 Еще с минуту Билл Кеневен постоял у веранды, стараясь отрешиться от всех тревожных дум, просто растворяясь в этой тихой ночи, грустной мелодии, мягком свете, освещавшем пыльную улицу. К нему внезапно пришло пронзительное, как никогда раньше, осознание собственного одиночества. Вечный странник, чья жизнь проходила в беспрестанных переездах с места на место, ему даже неведомо чувство дома. Все, хватит, с него довольно! Он остановится, обоснуется где-нибудь, заведет собственное стадо и будет обозревать свои широко раскинувшиеся поля с порога дома, под крышей которого разожжет свой очаг.
 Развернувшись, Билл направился к двухэтажному зданию местной гостиницы, и тут на него нахлынули мысли о Дикси Винейбл.
 Он впервые увидел существовавшее лишь в его мечтах лицо женщины, достойной пойти с ним рядом по жизни. До сих пор это была лишь безликая Незнакомка, но теперь, после встречи с Дикси Винейбл, Билл твердо знал, что только она одна войдет хозяйкой в тот дом, который он построит. Однако в этот момент суровая действительность заставила его спуститься с небес и невесело усмехнуться. Разве такая девушка может стать его спутницей жизни? С чего он взял, что она пойдет замуж за странствующего ковбоя? И. как отнесется к тому, если узнает, что его зовут Билл Кеневен? Конечно, нельзя сказать, что он носит невесть какое известное имя, ничего подобного. И все же оно время от времени упоминалось в тех компаниях, где собирались люди, знавшие толк в оружии и умевшие с ним обращаться. О его похождениях ходили легенды, которые, как это обычно бывает, рассказывали у костра, на постоялом дворе или в салуне. Знаменитым ганфайтером он не стал, но тем не менее имел репутацию жесткого и опытного ковбоя, которому удавалось выходить без потерь из весьма серьезных переделок.
 Вздохнув, Билл вернулся к своим проблемам. Нет, не зря он потратил несколько месяцев до приезда сюда на то, чтобы самым тщательным образом подумать о том, что происходит в долине, и рассчитал все правильно. Как только станет известно о его намерениях, он окажется в серьезной опасности. И все же он надеялся, что поначалу его противники не станут слишком переживать из-за появления в их краях какого-то амбициозного одиночки. Однако и у Пога, и у других, как только они осознают значимость для себя действий Кеневена, будет выбор: либо предложить ему деньги, либо попытаться его перехитрить, или попросту убить.
 Конечно, пораскинув мозгами, они могли бы по собственной воле уехать отсюда, но только Пог и Рейнолдс не из тех, кто готов отступить.
 Билл еще раз мысленно проанализировал свои поступки. Все правильно. Происходящее у него под контролем. Сопротивление противника будет не более чем борьба с собственной тенью. Но это только в том случае, если ему удастся остаться в живых.
 Сама по себе земля без воды в долине не имела никакой ценности, и тот, кто владел источниками, владел и землей. Коровы могут пастись один-два дня без питья, довольствуясь влагой, содержащейся в зелени, но при малейшей возможности они предпочитают ходить на водопой каждый день или даже два раза в день.
 Он вовсе не собирался принимать чью-либо сторону в назревавшем конфликте, но как быть с Винейблами? До сегодняшнего дня это имя ничего не значило для него. И вот теперь Дикси Винейбл перестала быть лишь абстрактным именем, и он уже не мог по-прежнему оставаться безучастным.
 Кеневен оказался перед гостиницей и стоял посреди улицы, мотая головой, словно старый бык. Он не должен размениваться на сантименты. В его плане не находилось места для подобного осложнения. До этого он рассчитывал оставаться зрителем, наблюдавшим со стороны, как соперники убивают друг друга, а затем вступить в игру самому, имея на руках все козыри. Его план был без изъянов. И он выполнит его, если ему только удастся забыть о Дикси Винейбл.
 Но уже теперь, устремляясь к своей цели, готовый на все ради победы, он чувствовал, как рушатся его бастионы. Дикси Винейбл взволновала его, и собранные в кулак силы ослабли. А ведь чтобы выиграть эту битву, он должен быть предельно сосредоточен и ни в коем случае не давать волю эмоциям.
 Новое состояние раздражало и удивляло его одновременно. К себе Билл относился довольно критично и с большой долей иронии, зная свой характер куда лучше окружающих.
 Вспомнив события минувшего дня, он отметил, что дело несколько сдвинулось с мертвой точки. Во-первых, он добрался до места. Встретился со Скоттом и наладил с ним хорошие отношения, а также увидел воочию одного из активных участников событий. К тому же ему удалось выяснить, что Эммет Чабб тоже где-то поблизости.
 Возможно, последнее обстоятельство имело едва ли не решающее значение. Потому что в его планы не входило первому попасться Чаббу на глаза. Даже от такого пустяка зависело очень многое в осуществлении цели.
 Прежде он подозревал, что Чабб работает на Пога, но оказалось, он ходит в подручных у Рейнолдса. Хотя пока не ясно, нанялся ли он туда с самого начала или же по ходу дела переметнулся на другую сторону? И уж не из-за этого ли Погу так не терпелось прикончить его? Не зря же он готов выложить за голову Чабба тысячу долларов?
 А что Винейблы? Том настоящий мужчина. И что бы там себе ни думали Пог с Рейнолдсом, но только взять Тома Винейбла голыми руками им не удастся. Хоть он и не из местных, но оказался человеком достойным и, по его мнению, представлял большую опасность для противников.
 Скотт упоминал о ковбоях, которые якобы преданы больше Левитту, чем Винейблу. Их тоже следовало принять во внимание. Надо лучше знать все о конфликтующих сторонах, чтобы учесть и их интерес тоже.
 Билл догадался — тот верзила, который заявил, будто бы уже «застолбил» Дикси Винейбл, не кто иной, как Стар Левитт. Картер в свое время вскользь упоминал о нем, но не был до конца уверен в своих оценках. Тогда парень только что объявился в долине и считался еще этакой «темной лошадкой».
 Обладая врожденной проницательностью и некоторым опытом, Кеневен знал наверняка, что с Левиттом он никогда не подружится. И ничего не изменилось бы, даже если бы между ними не стояла Дикси Винейбл.
 И еще он понял, что Стар Левитт очень опасен. Слишком опасен.




 Глава 4


 Гостиница на тридцать с лишним комнат оказалась длинной постройкой с просторным холлом, где на стене за стойкой портье висела бизонья голова. Обстановку холла дополняли два кожаных дивана и расставленные по комнате кожаные кресла. Из холла вела дверь в ресторан, и, взглянув в ее сторону, Кеневен поймал себя на мысли о том, что неплохо бы выпить еще чашечку кофе.
 Подойдя к стойке портье, он бросил на пол свой мешок с вещами. Из двери, ведущей во внутреннее помещение, тут же появился молодой человек и положил перед ним конторскую книгу, в которой постояльцы гостиницы записывали имена.
 — Желаете комнату? — Портье был сама любезность.
 — Да, и самую лучшую, — улыбнулся ему в ответ Кеневен.
 Тот лишь руками развел.
 — Сожалею, но они все одинаково плохи, хотя мы и стараемся поддерживать в них относительную чистоту. Располагайтесь в пятнадцатом, это в самом конце коридора. Оттуда ближе всего до колодца.
 — У вас есть водокачка?
 — Здесь вам что, Нью-Йорк, что ли? У нас принято довольствоваться ведром на веревке. И не волнуйтесь, с тех пор как мы выловили из колодца мертвеца, прошел уже почти год. Так что вода довольно чистая.
 — Это зависит от того, что представлял из себя покойник при жизни, — заметил Кеневен. Он задумчиво смерил портье взглядом. — А вы сами случайно не из Нью-Йорка?
 — Нью-Йорк, Филадельфия, Бостон, Ричмонд, Лондон… и вот теперь Соледад.
 — И наверняка уже успели тут обжиться. — Кеневен записал свое имя в книгу. — Как здесь кормят?
 — Хорошо. По правде говоря, даже очень хорошо. И еще у нас служит самая красивая официантка к западу от Миссисипи.
 — Вот как? Хотя если уж она такая красавица и ничем не хуже других местных барышень, то скорее всего ее уже успел кто-нибудь «застолбить». Сегодня вечером один внушительного вида господин в белой шляпе объявил мне, что, по крайней мере, одна из местных дам им уже занята, и при этом недвусмысленно намекнул, чтобы я отваливал.
 Портье понимающе взглянул на него.
 — Стар Левитт.
 — Похоже.
 — Если он имел в виду ту леди, с которой вы сегодня устроили состязание, то я бы сказал, что он поспешил выдать желаемое за действительное. Потому что укротить Дикси Винейбл не так-то легко.
 Портье придвинул к себе регистрационную книгу и взглянул на появившуюся в ней запись: «Билл Кеневен, Эль-Пасо».
 Он протянул руку.
 — Приятно познакомиться, Билл. А меня зовут Аллен Кинни. — Он снова взглянул на запись в регистрационной книге. — Билл Кеневен… по-моему, я уже слышал где-то ваше имя. И все-таки странная это штука — людские имена и названия городов. Билл Кеневен из Эль-Пасо. С тем же успехом вы могли приехать и из Дель-Рио, или из Орлиного ущелья, или из Ларедо. А может быть, и из Увальде, или Дэдвуда, или Шайена. Так что же произошло в Эль-Пасо? Или там, откуда вы приехали? Иногда люди отправляются в путь просто так, но обычно ими все же движут некие обстоятельства — несчастная любовь, месть или Бог весть что еще. Иногда их по пятам преследует судебный исполнитель, или же случается так, что они сами преследуют какого-нибудь бандита. Правда, иногда, разумеется, люди отправляются в дорогу, потому что их к тому побуждает тяга к перемене мест. Но, признаться, я очень сомневаюсь, что вы приехали в Соледад именно по этой причине.
 — Давайте-ка лучше выпьем кофе, — предложил Кеневен. — И я заодно погляжу, действительно ли ваша официантка такая уж красавица, как вы говорите.
 — Вам так не покажется, — покачал головой Кинни, — и наши мнения наверняка разойдутся. Вы первой встретили Дикси Винейбл. В сравнении с ней красота других женщин словно меркнет… по крайней мере до тех пор, пока вам не удастся преодолеть влечение к ней.
 — Как раз преодолевать я ничего не собираюсь.
 Кинни прошел в ресторан и опустился в кресло.
 — А вот это, друг мой, уже довольно серьезно. Мисс Винейбл обычно очень щепетильна в подобных ситуациях. Она всегда мила и обходительна, но завоевать ее расположение до сих пор еще не удавалось никому.
 — Я буду исключением. — Кеневен поднял на него глаза. Его охватило волнение. Он знал, что скажет дальше, заранее знал, что говорить этого не должен, но тем не менее сказал: — Потому что собираюсь жениться на ней.
 Аллен Кинни сдержанно улыбнулся.
 — А ее-то вы поставили в известность о своих благородных намерениях? Или хотя бы о том, что у вас вообще имеются какие бы то ни было намерения? — Он задумчиво покачал головой. — Да, задачу вы на себя взвалили не из легких.
 К их столику подошла официантка с кофейником. Она оказалась стройной, веселой и весьма симпатичной девушкой с огненно-рыжими волосами и небольшой россыпью веснушек на вздернутом носике.
 — Мэй, — обратился к ней Кинни, — познакомься с мистером Биллом Кеневеном. Он собирается жениться на Дикси Винейбл.
 Кеневен почувствовал, как у него краснеют уши. В душе он на чем свет стоит проклинал себя за то, что так неосмотрительно позволил себе сболтнуть лишнего. Но вместе с тем его потрясло внезапное осознание того, что именно он намерен сделать.
 — Что? — Мэй была явно ошеломлена. — Еще один?
 Билл Кеневен поднял на нее взгляд и накрыл ее руку своей ладонью.
 — Нет, Мэй. Не еще один, а один-единственный.
 Их взгляды на мгновение встретились, и ее смех смолк.
 — А знаете, — серьезно промолвила Мэй, — очень даже может быть!
 Приняв у них заказ, девушка удалилась на кухню. Кинни снова задумчиво покачал головой.
 — Вам удалось произвести впечатление. По-моему, Мэй вам поверила. Теперь если вам удастся произвести впечатление на мисс Винейбл, то вполне возможно, что вы добьетесь своего.
 Дверь, ведущая в ресторан с улицы, распахнулась, и в комнату ввалились двое. Один из вошедших оказался могучим верзилой с широкими покатыми плечами. Заметив Кеневена, он прищурился с таким видом, словно заприметил старого знакомого. Его приятель был значительно ниже ростом, толще, но, очевидно, считал себя не менее крутым. Кеневен догадался, что парни, должно быть, с ранчо Винейблов. Они знали о его присутствии в городе и проявили к нему интерес больший, нежели обыкновенное любопытство.
 Вполне возможно, что эти ковбои тайно работали на Стара Левитта, и к ним стоило приглядеться попристальнее. Оба принадлежали к тому типу людей, которые встречаются всем, кто ездил безлюдными тропами. Иногда ковбой может позволить себе шлепнуть чужое клеймо на еще неклейменную корову, особенно когда ему позарез нужны деньги на выпивку, но эта парочка явно промышляла делами покрупнее и нанималась на такую работу, где никогда не нужно расставаться с оружием. Но они не просто отстаивали интересы своих хозяев, как поступали, например, члены шотландских кланов, трудившиеся во благо своих лэрдов, или тех, кто платил им деньги за службу. Таких, как они, не интересовало ничего, кроме денег, даже если их пришлось бы добывать самым нечестным путем. Служить верой и правдой кому-то не входило в их расчет, и лезть на рожон, если это не сулило им прямой выгоды и легкой наживы, они не собирались. Биллу и прежде доводилось сталкиваться с негодяями, подобными этим двоим; он перевидел их множество и теперь знал, что они наверняка признали в нем того, кем он являлся на самом деле.
 Едва ковбои успели расположиться за свободным столиком, как дверь снова широко распахнулась, и в комнату вошли еще двое. Невысокий, коренастый человек, привлекавший внимание необычной пружинящей походкой, едва переступив порог, направился прямиком к Кеневену.
 — Это ты Билл Кеневен? — резко спросил он. — У меня для тебя есть работа! Приступишь завтра с утра! Сотня в месяц и стол! Полно лошадей! Я Чарли Рейнолдс, хозяин «ЧР». Мой дом стоит почти на выезде из города, в большой роще среди тополей. Старый дом. Ты запросто его найдешь. — Он вынул из кармана пачку купюр. — Сейчас тебе деньги нужны?
 — Извините, но я вовсе не ищу работу.
 — Что я слышу? Не ищешь работу? За сотню в месяц? В то время, как обычный ковбой получает тридцатку?
 — Повторяю, я в работе не нуждаюсь.
 — Вот как? — Взгляд Рейнолдса лишился огонька приветливого радушия, становясь злым. — Вот оно, значит, как! Ты нанялся к Погу!
 — Нет, у Пога я не работаю. Я не работаю ни на кого.
 Рейнолдс, не мигая, глядел на него, и Кеневен догадался, что он привык к тому, что его все боятся.
 — Тогда вот что я тебе скажу, приятель: среди этих холмов, в этой долине, есть две стороны, только две — те, кто за Рейнолдса, и те, кто против него. И если ты не будешь работать на меня, то я стану считать тебя своим врагом!
 Кеневен пожал плечами.
 — Ты покойник, Рейнолдс. Судя по тому, что мне доводилось слышать, у тебя уже и так полно врагов. Стоит ли еще заводить одного? К тому же, по моим сведениям, ты заслуживаешь своих врагов.
 — Что? — Рейнолдс собирался уже уйти, но теперь сделал шаг назад. — Не выводи меня из терпения, Кеневен!
 Тут в разговор вмешался длинный и тощий, как хлыст, молодой человек с впалыми щеками, все это время стоявший рядом с Рейнолдсом.
 — Подождите, дядюшка Чарли, — учтиво сказал он. — Позвольте мне поговорить с ним.
 Теперь Кеневен переключился на нового собеседника. Он обратил внимание на скучающий, отсутствующий взгляд его серых глаз, который не мог не настораживать.
 — Меня зовут Сидни Бердью. Я служу десятником на ранчо у мистера Рейнолдса. — Он на шаг приблизился к Кеневену. — Может, ты объяснишь мне: почему он заслужил своих врагов?
 Кеневен оставался по-прежнему невозмутим, он уверенно и с некоторым любопытством разглядывал Сидни, но бдительности не терял.
 — Ну разумеется, с превеликим удовольствием, — с готовностью согласился он, — если мистеру Рейнолдсу так уж этого хочется.
 — Хватит болтовни. Мы слушаем.
 — Чарли Рейнолдс приехал на Запад из Миссури как раз после того, как закончилась война с Мексикой. На какое-то время он обосновался в Санта-Фе, но когда по Тропе Оверланд потянулись обозы с переселенцами, он отправился на Север и стал продавать оружие индейцам…
 Рейнолдс сначала побледнел, а затем лицо его побагровело от гнева.
 — Наглая ложь!..
 Кеневен резко оборвал его:
 — Не вынуждай меня прикончить тебя, Рейнолдс, хотя, видит Бог, ты этого заслуживаешь! Каждое сказанное мной слово — чистейшая правда. Ты не гнушался принимать участие в налетах на обозы и получал свою долю за добытые скальпы бледнолицых. Неплохо поднажившись на столь неблаговидных занятиях, ты решил удалиться от дел, тем более что в Хулесбурге тебе представился случай свести знакомство с человеком, который как раз собирался переселиться в эти края и обзавестись хозяйством. О твоем прошлом он ничего не знал…
 Бердью схватился за револьвер, но Кеневен ожидал этого. Наступая на Билла, десятник Рейнолдса перешагнул через его вытянутые ноги. И теперь, зацепив сзади носком сапога лодыжку Бердью, Кеневен сделал резкий рывок, подсекая противника и отталкивая его от себя.
 Бердью с грохотом опрокинулся навзничь, и выстрел из его револьвера пришелся в потолок. В комнате этажом выше раздался испуганный крик, и по полу застучали быстрые шаги.
 Кеневен ногой выбил у Бердью револьвер, а затем подобрал его с пола.
 — Рейнолдс, к стене! Бердью, к тебе это тоже относится!
 Побледнев и гневно сверкая глазами, Рейнолдс попятился к стене. Комната постепенно заполнялась толпой любопытных.
 — Итак, — продолжал Кеневен, — с вашего позволения, я все же закончу свой рассказ. И запомни, ты сам на это напросился. Тебя интересовало, почему я считаю, что ты заслужил своих врагов. Я напомнил тебе о тех несчастных, кого ты убил во время набегов на обозы, и о тех деньгах, что ты нажил от продажи оружия индейцам. А теперь я назову имя человека, с которым ты познакомился в Хулесбурге.
 Лицо Рейнолдса стало мертвенно-бледным.
 — Не надо. Ты и так слишком много наболтал. Бердью нарывался на неприятности, и он их получил. Так что давай не будем. Мне нужен хороший работник. И я плачу хорошие деньги.
 — За что? Чтобы убить кого-нибудь, как ты проделал это со своим компаньоном? Ты заключил с ним сделку, после чего он переехал сюда и принялся за дело. Это он выстроил тот дом, в котором ты сейчас живешь, и посадил вокруг него деревья. А потом вы вдвоем и еще кто-то третий с вашего ранчо отправились в горы и по дороге нарвались на засаду индейцев, которые по какой-то причине тебя не тронули, и ты оказался единственным из троих, кто уцелел и вернулся обратно, хоть и был при этом ранен. Естественно, ранчо перешло к тебе. Так что же за индейцы на вас напали, Рейнолдс? Или там орудовал лишь один индеец? Тот из вас троих, что ехал позади всех? Ты хотел знать, отчего я не хочу работать на тебя и почему у тебя должны быть враги? Так вот, надеюсь, теперь я удовлетворил твое любопытство. А сейчас я прибавлю еще кое-что от себя. Я приехал сюда, чтобы остаться здесь жить. И никуда уезжать не собираюсь.
 Закончив свою речь, Билл неспешно вернул револьвер Бердью, который, взяв оружие в руки, начал засовывать его в кобуру, но затем вдруг замешкался.
 Заметив это, Кеневен усмехнулся.
 — Поосторожней, Бердью! На твоем месте я бы не стал так испытывать судьбу.
 Тот замер в нерешительности, а затем, выругавшись, в сердцах сунул револьвер на место и, развернувшись, быстро вышел из ресторана. Вслед за ним вышел и Чарли Рейнолдс. Его шея и уши покраснели от охватившей его ярости, так и не нашедшей себе выхода.
 Люди расходились, наперебой обсуждая увиденное, толпа начала постепенно редеть, и вскоре зал опустел. Билл Кеневен вновь уселся за столик.
 — Мэй, — позвал он, — мой кофе совсем остыл. Налей мне свежего и погорячее, будь так добра.




 Глава 5


 Жители Соледада и прилегавших к нему окрестностей давно привыкли к разного рода сенсациям. Но слухи о происшествии с Рейнолдсом и его десятником, считавшимся одним из искуснейших стрелков, тут же облетели весь город и стали главным предметом обсуждения, давая сплетникам обоих полов почву для домыслов и пересудов. Прочие граждане также не обошли вниманием случившееся, и новость продолжала стремительно распространяться по всей округе.
 О прошлом человека, назвавшегося Чарли Рейнолдсом, до сих пор мало что знали. Запад есть Запад, и вопросы тут задавать было не принято. Здесь каждому человеку давалась возможность показать, на что он способен.
 Рейнолдс был старейшим из местных обывателей, ему принадлежало самое большое и самое старое ранчо. Среди соседей он слыл человеком волевым и жестоким, особенно когда дело касалось лично его. Но только теперь он предстал перед ними в совсем ином свете, и новости эти никому не пришлись по душе.
 Одним из первых весть о случившемся получил Уолт Пог, который, усмехнувшись, хлопнул себя ладонями по коленкам.
 — Надо же! Вот ведь старый плут! Вот мошенник!
 Потом ему в голову пришла та же мысль, что и всем остальным. Откуда Билл Кеневен все знает? И что еще ему известно?
 Пог задумался, и от былой радости и ликования по случаю расстройства планов Рейнолдса у него не осталось и следа. Кеневен слишком много знал… А вообще-то кто он такой? Что ему здесь нужно? Если он пронюхал такие подробности о Рейнолдсе, то, возможно… нет, об этом лучше не думать. И все же Билл Кеневен еще мог стать для него надежным союзником… или опасным врагом.
 Молва разнесла слух о бесстрашии Кеневена, смакуя то, как уверенно он держался и даже глазом не моргнул, когда Бердью выхватил револьвер. Всего за один вечер Кеневен стал едва ли не самой знаменитой личностью во всей округе.
 …В свое время, собирая информацию о долине, Билл обращал внимание на самые разные факты, которые могли бы представлять для него какой-то интерес, и именно с мыслью об этом он и проснулся на следующее утро.
 До сих пор он не имел никакой возможности самому убедиться в достоверности накопившихся у него сведений, но теперь решил заняться их проверкой. Судя по тому, что ему говорили, к северу и западу от горных кряжей простирались обширные участки бесплодной земли, которые здесь все обходили стороной. Земля там лежала под растрескавшимися потоками застывшей лавы, что свидетельствовало о давнем извержении первобытных вулканов. Отправляться туда верхом было небезопасно, а при прогулке пешком ничего не стоило за один раз сносить пару хороших сапог.
 Некогда там жил Джим Бердж, человек, хорошо знавший край, раскинувшийся примерно на триста квадратных миль.
 Он и рассказал Чарли Гастингсу, незадачливому компаньону Рейнолдса, об этой долине. Джим Бердж пригнал в долину самое первое стадо. Но вскоре ему надоело сидеть дома у себя на ранчо, и тогда, поддавшись порыву, он отправился на Север, бросив на произвол судьбы стадо, прихватив с собой лишь нескольких своих лучших лошадей.
 Когда Чарли Гастингс встретился с Рейнолдсом, Берджа уже не было в живых. Заехав далеко на северо-запад, он нарвался на команчей и принял неравный бой. Ему удалось отправить на тот свет четверых из напавших на него индейцев, но пятый украсил уздечку своего коня снятым с Берджа скальпом.
 Джим Бердж неоднократно беседовал и с другими своими знакомыми в Санта-Фе, которые тоже хорошо его помнили и ничего не забыли. Билл Кеневен оказался одним из них. А Билл всегда отличался любознательностью.
 Отправившись на конюшню, он начал седлать своего коня, твердо решив первым делом удовлетворить возникшее любопытство. Он собирался выяснить, какая участь постигла брошенное стадо.
 Уже девять лет минуло с тех пор, как Бердж бросил стадо на произвол судьбы, но стадо в несколько сотен голов могло прекрасно обходиться и само по себе.
 «В тех местах можно найти и воду, нужно лишь знать, где искать, — уверял его тогда Бердж. — Там есть трава, если опять же разведать места».
 Знакомый с повадками животных, Кеневен не сомневался, что они найдут и то и другое, а если он сможет выйти на те места, то обнаружит и стадо… если только кто-нибудь уже не опередил его.
 Билл уезжал из Соледада по главной дороге, провожаемый пытливыми взглядами горожан. Среди них была и Дикси Винейбл, которая в это время объезжала свои стада, наблюдая за тем, как они пасутся. Она издалека заметила высокого всадника на коне необычной масти… и у нее защемило сердце при мысли о том, что он покидает их город и, возможно, уже никогда не вернется.
 Но, вспомнив его лицо и то, как он смотрел на нее, она усомнилась в том, что он просто так возьмет и навсегда уедет отсюда. Такой мужчина, как Билл Кеневен, должен обязательно возвратиться… Разве нет?
 Дикси также одной из первых узнала о его столкновении с Рейнолдсом и Бердью. Она немного побаивалась Бердью, потому что всякий раз, когда он оказывался поблизости, его взгляд неизменно останавливался на ее фигуре, и у Дикси при этом по спине бежали мурашки, — ощущение, не имевшее ничего общего с тем возбуждением, которое она испытала, поймав взгляд Билла Кеневена.
 Дикси заметила, что мысли ее все чаще и чаще возвращались к нему. Она не сомневалась, что он храбр, в меру вежлив и рассудителен, однако оказалось, что у него крутой нрав. А уж с Рейнолдсом он обошелся даже чересчур жестоко. Возможно, кое-кто и решит, что со стороны Билла это дурацкая выходка, мол, негоже заводить себе такого опасного врага… Но так ли это? Откуда ей знать, если она ровным счетом ничего не слышала о самом Билле Кеневене?
 Аппалуза Кеневена замечательно подходил для поездок в горы, вот и теперь он стремительно летел вперед. Все звуки и запахи вокруг будоражили в недавнем прошлом дикого коня. Только четыре года назад Билл заарканил и объездил своего Рио.
 Волей-неволей Кеневен привлек к себе внимание горожан и оказался в самом круговороте событий. И он трезво оценил ситуацию. Отныне ему следует действовать быстро и решительно. Но если бы еще какое-то время они оставались в неведении относительно его планов! Противостояние между Погом и Рейнолдсом вот-вот придет к логической развязке. Его выходка могла подвигнуть Рейнолдса перейти к активным действиям.
 Рейнолдс был далеко не дурак. Он наверняка отдавал себе отчет в том, с какой быстротой молва о случившемся облетит всю округу и что очень скоро к нему станут приставать с назойливыми расспросами. Только власть над долиной и всеми ее обитателями могла избавить его от неприятностей. Он должен поторопиться, чтобы избежать объяснений. Щурясь от яркого солнца, Кеневен раздумывал о том, какими будут дальнейшие действия Рейнолдса. Настал его черед, и Билл ни минуты не сомневался, что в долгу тот не останется. Но только где будет нанесен ответный удар? И как?
 Тропа, которую он искал, возникла совершенно неожиданно, обозначившись еле различимой цепочкой следов, уводивших в сторону от дороги и исчезавших в зарослях пиний. Не раздумывая, он свернул на нее, для начала дав коню привыкнуть к новой дороге.
 Солнце уже стояло в зените, когда Кеневен добрался наконец до того места, где раскинулось каменное море лавы, и остановился перед беспорядочным нагромождением черных глыб, между которыми кое-где пробивалась чахлая растительность. Тропа исчезла. В поисках дороги он обогнул застывший лавовый поток, над которым теснились обломки скал. Безоблачное небо излучало зной, камни раскалились, стояла удушливая жара, как в парилке. Оказавшись на стороне холма, откуда открывался прямой путь к горе Тысячи Родников, Билл направил коня вверх по склону, нашел небольшой участок, где лежала тень, и спешился, дав Рио отдых. Пока мерин лениво щипал сухую, выгоревшую на солнце траву, Кеневен достал полевой бинокль, год назад купленный им по случаю в Новом Орлеане, и начал пристально, дюйм за дюймом, разглядывать пласты застывшей лавы.
 У него еще не сложилось определенных планов, но только если стадо, на поиски которого он отправился, действительно бродило где-то поблизости, то он рассчитывал прежде всего пометить скот своим тавром, а затем перегнать его в долину, чтобы использовать в дальнейшем как дополнительный аргумент, дающий ему основания претендовать на тамошние пастбища.
 Предыдущий опыт подсказывал ему, что среди окаменевших лавовых полей часто встречаются островки плодородной земли, которую не затронул раскаленный поток. Порой подобные пастбища достигали значительных размеров. Когда-то давным-давно эти горы покрывал ледяной панцирь, и лава разливалась поверх него. Застывая, она часто образовывала длинные туннели. Лед постепенно таял, вода стекала вниз, оставляя после себя созданный самой природой проход в скалах. Некоторые из них достигали в длину несколько сотен ярдов, а один такой туннель протянулся даже на несколько миль.
 Бесплодные пласты окаменевшей лавы вряд ли могли представлять интерес для случайного путешественника, забредшего ненароком в эту глухомань. Застывший поток представлял собой круто обрывавшийся склон высотой примерно в пятнадцать-двадцать футов. Поверхность породы казалась с виду липкой на ощупь, а каменистые нагромождения местами напоминали огромные комья черной патоки. Потратив на наблюдения около получаса, Билл снова оседлал Рио и направился вдоль склона, время от времени останавливаясь и осматривая местность.
 Над горами уже опускались сумерки, когда в поле его зрения попала скала, словно одинокий перст, возвышавшаяся над пластами окаменевшей лавы. У ее подножия стояла корова. Пока он следил за ней, она медленно развернулась и побрела куда-то на северо-запад.
 Быстро темнело. Тропы он так и не нашел, поэтому повернул назад и двинулся к горе Тысячи Родников. Ничего, завтра он возобновит поиски. Зато теперь ему известно, что по тому лабиринту бродит по крайней мере одна корова. А где одна, там скорее всего найдутся и все остальные.
 Мало кто знал тропу, по которой он теперь ехал. Она вела прямиком на вершину Столовой горы и взбиралась вверх по западному склону, петляя между каменными завалами, нагромождениями лавы, минуя заросли пиний, сменяемые осинниками и сосновыми рощами. Вершина Столовой горы представляла собой площадку величиной примерно в две сотни акров, куда вел всего лишь один путь, тот самый, по которому он и добрался сюда.
 Ничто не мешало путнику обозревать окрестности к югу и востоку от горы. Там лежала теперь погруженная в темноту долина и те пастбища, в борьбу за овладение которыми включился и он сам. Северный, совершенно отвесный склон образовывал одну из стен глубокого каньона, по дну которого проходило песчаное русло давно пересохшего ручья. Противоположный склон каньона был таким же отвесным, как и этот, и находился на расстоянии примерно четверти мили от него.
 Биллу пришлось долго петлять между деревьями, пробираясь сквозь заросли, прежде, чем перед ним открылась относительно ровная площадка. Он остановился, наслаждаясь красотой места, которое выбрал для своего дома. Багряная дымка окутала склоны дальних холмов, и глубокие тени залегли в ущельях и теснинах, поросших лесом. Частокол высоких сосен чернел на фоне угасающего заката. На небе зажглась первая звезда. Затем еще одна.
 Вершина Столовой горы, вздымавшаяся больше чем на сотню футов над землей, внезапно обрывалась отвесным склоном. В камнях, примерно на высоте тридцати футов от подножия скалы, были родники, давшие название этому месту. Серебристые потоки воды обрушивались вниз множеством маленьких водопадов, образуя небольшое озерцо.
 За дальним берегом его, по краю которого росли осины, широко расстилались обширные пастбища, уходившие в таинственную даль среди склонов окрестных холмов. Билл Кеневен сидел верхом на коне, не опасаясь, что его заметят. Люди редко наведывались сюда, и со времен последних индейцев едва ли еще кто-нибудь поднимался на вершину горы. По крайней мере никаких следов, никаких признаков того, что поблизости проходили человек, лошадь или корова, он не увидел, здесь не было вообще ничего, кроме руин какой-то древней каменной постройки — или сразу нескольких построек, — не походившей с виду ни на одно из индейских скальных жилищ и ни на одну из хижин тех поселений, которые ему доводилось видеть прежде.
 На пастбище, простиравшемся внизу, хозяйничал Чарли Рейнолдс. Правда, он и его люди редко заезжали на это самое дальнее среди прочих владений Рейнолдса, но его стада наведывались к воде в любое время, как приходили на водопой к озеру олени, антилопы и дикие лошади.
 Недалеко отсюда, в рощице пиний, Кеневен начал строить свой дом, используя фундамент прежней постройки, заложенной древними строителями, а также часть выложенного ими пола и камни для стен. Древний фундамент оказался намного больше, чем требовалось под его первое жилище, поэтому он чисто подмел оставшуюся часть и, расхаживая по ней, думал, что делать дальше. Сейчас для него было важно как можно скорее достроить хоть какую-нибудь лачугу, чтобы заявить о своих правах на землю.
 Поблизости бил ключ, вода в который поступала из того же источника, что и в Тысяче Родников. Он не сомневался в этом, так как несколько раз бросал в омут небольшие палки, которые затем выплывали в озере далеко внизу.
 Проехав через заросли и оказавшись в уединенной ложбинке, Кеневен слез с коня, расседлал его и отпустил пастись. Он редко стреноживал или привязывал его, зная, что стоит лишь окликнуть Рио или позвать свистом, как он тут же подойдет к нему. Еще не случалось, чтобы он не отозвался с первого раза на клич хозяина. Обычно лошади не отходят далеко от костра. Они могут пастись, ненадолго удаляясь от лагеря, но затем неизменно возвращаясь обратно. Можно подумать, что им, так же как и людям, нравится держаться поближе к костру, возле него они чувствуют себя гораздо уютнее.
 Собрав немного сухих веток, Билл разложил небольшой костерок, следя за тем, чтобы пламя не поднималось слишком высоко. Хотя вряд ли кто заметил бы его здесь, на дне ложбинки. Но ему очень не хотелось, чтобы его обнаружил кто-нибудь из обитателей долины.
 Покончив с едой, он вернулся на площадку, где возвышались недостроенные стены его будущего дома. Выйдя на свою импровизированную террасу, образованную древним фундаментом, постоял здесь еще довольно долго, вглядываясь в темноту и наслаждаясь ночной прохладой. Затем направился к хижине. Раздумывая над тем, какая работа здесь еще предстоит, Кеневен вдруг услышал приглушенный, далекий рокот, от которого ему сделалось не по себе.
 Он замер на месте, обратившись в слух. Звук доносился как будто из глубин той самой горы, на вершине которой он теперь стоял. Кеневен выжидал, полагая, что рокот станет нарастать. Но всего через минуту или чуть дольше он начал ослабевать, превращаясь в еле различимое ворчание. Затем все стихло. Билл озадаченно расхаживал вокруг своей хижины в течение еще нескольких минут, выжидая и прислушиваясь, но звук не повторился.
 Странное происшествие оставило в его душе неприятный осадок, и он вернулся в разбитый им в ложбине лагерь, чувствуя себя не в своей тарелке, потом долго лежал без сна, укрывшись пледом и размышляя о случившемся. Ему было всего пять лет, когда в 1857 году разразилось сильнейшее в истории Южной Калифорнии землетрясение. То, что он наблюдал сейчас, землетрясение вроде бы не напоминало, но тем не менее в недрах земли что-то происходило.
 Он с тревогой обратил внимание на то, что Рио не отходит далеко от него, во всяком случае, держится ближе, чем обычно. Ну, разумеется, для этого могли быть и иные причины. На горе и в расселинах водились пумы. Он видел их следы, так же как замечал раньше следы лося, оленя и даже медведя.
 Места, где он решил обосноваться, поражали воображение своей красотой — это был удивительный, уединенный уголок дикой природы, отгороженный ото всего остального мира громадой горы Тысячи Родников, возвышавшейся на манер крепостного вала.
 …Билл проснулся на рассвете, когда небо над горами начало светлеть. И тут снова откуда-то из глубины земли раздался все тот же приглушенный, нарастающий рокот — как будто где-то там сам дух горы пробуждался от долгого сна. Но только на сей раз звук оказался менее отчетливым, более слабым, словно доносился издалека.
 — Все хорошо, Рио, — успокоил он коня. — Все в порядке.
 И самому ему очень хотелось в это верить…




 Глава 6


 Когда он проснулся снова, небо уже совсем посветлело. Кеневен быстро выбрался из-под пледа, развел костер и поставил кипятиться воду для кофе. За завтраком он напряженно размышлял о природе странных звуков, раздававшихся ночью. Причиной рокота могли стать родники, некие земные силы и процессы, происходившие глубоко в земле под горой. Иного разумного объяснения он не находил.
 Очевидно также и то, что тайные силы за последнее время не привнесли никаких изменений в облик горы. Выходит, что для этого их мощи недостаточно, а значит, не существует и непосредственной опасности. Закончив завтракать, Билл быстро собрал вещи, чтобы быть готовым в любую минуту отправиться в путь, а потом принялся за строительство дома.
 В отличие от большинства ковбоев, предпочитавших не связываться ни с какой иной работой, кроме той, которую можно сделать, не слезая с седла, Кеневен всегда любил потрудиться руками. К тому же ему доставляло огромное удовольствие строить дом для себя. К полудню он закончил выкладывать из тяжелых камней еще одну стену. Хоть и медленно, но хижина его становилась похожей на человеческое жилье.
 Он устроил себе небольшой перерыв на обед и решил надеть рубашку, прежде чем приниматься за еду. Билл как раз застегивал пуговицы, когда внимание его привлекло какое-то еле различимое движение, происходившее как будто далеко на дороге, ведущей в Соледад. Порывшись в вещах, он достал свой полевой бинокль и занял удобную позицию на краю обрыва. Убедившись, что прямые солнечные лучи не падают на стекла бинокля и не дают бликов, которые могли бы обнаружить его присутствие, он принялся разглядывать приближающегося всадника.
 Разделявшее их расстояние было поначалу слишком велико, но тем не менее Кеневену показалось, что ему уже где-то приходилось видеть этого человека. Но стоило лишь всаднику подъехать поближе, как Кеневен узнал Сидни Бердью.
 Интересно, что могло привести сюда десятника Рейнолдса? Ну разумеется, это пастбище считалось угодьями ранчо «ЧР», так что он, возможно, объезжал стадо или же просто решил наведаться к источнику. Но, с другой стороны, ехал он довольно быстро и не тратил времени на то, чтобы останавливаться и глазеть по сторонам. Добравшись до озера у подножия горы, Бердью осадил коня и, проворно спрыгнув на землю, уселся на один из валунов и закурил сигару.
 Ждет кого-то!
 День выдался теплым, солнце ласково пригревало, что было особенно приятно после напряженной работы, а поэтому Кеневен улегся на землю и принялся терпеливо ждать. Если Бердью забрался в такую глушь, чтобы встретиться с кем-то, то ему нужно непременно узнать, с кем именно. Несколько раз он наводил бинокль на дорогу, но там никто не появлялся. И лишь в очередной раз оглядев окрестности, он наконец заметил еще одного всадника — он ехал верхом на гнедом коне и, должно быть, появился откуда-то из зарослей, так как до самого последнего момента ему удавалось оставаться незамеченным. Подъехав к озеру, он тоже спешился. Кеневен озадаченно направил свой бинокль на коня, пытаясь разглядеть тавро.
 Гнедой носил клеймо «ВВ»! Очевидно, один из людей Винейблов приехал на тайную встречу с Бердью с ранчо «ЧР». К тому же Кеневан заметил еще двоих приближавшихся всадников: в одном из них он узнал того рослого детину с покатыми плечами, которого вчера заприметил в ресторане и который теперь ехал верхом на лошади из конюшни «Бокс-Н», в то время как его спутник сидел на мустанге серой масти с тавром Стара Левитта — клеймом «Трех Алмазов» — на бедре!
 Здесь было над чем призадуматься. Тайная сходка представителей всех четырех хозяйств! Хозяева двух из них открыто враждовали друг с другом, а двое готовились включиться в эту войну. Кеневен на чем свет стоит клял себя за то, что не может услышать их разговора. Он понял, что тон всему задавал Бердью, который говорил больше всех, выразительно при этом жестикулируя и расхаживая из стороны в сторону.
 Но тут Кеневен заметил еще кое-что.
 Сначала он принял легкое движение среди высокой травы и в зарослях кустарника у подножия горы за игру ветра. Но затем увидел девушку, подбиравшуюся все ближе и ближе к занятым разговором мужчинам. У него все внутри похолодело, когда он узнал Дикси Винейбл!
 Во имя чего ни затевалась бы сходка, ясно было одно: эти четверо не хотели, чтобы кто-то слышал их разговор или же хотя бы видел их вместе, и если теперь они заметят Дикси, то она окажется в большой опасности. Кеневен осторожно отполз от края обрыва и, добежав до своего недостроенного дома, схватил винтовку. К тому времени, как он снова занял позицию на вершине горы, сходка, по-видимому, подошла к концу, заговорщики, должно быть, обсудили и решили все свои вопросы. Один за другим они садились на коней и разъезжались. Сидни Бердью уехал самым последним.
 Все это время девушка неподвижно лежала в траве и, лишь выждав несколько минут после того, как четыре всадника скрылись из виду, поднялась с земли и подошла к роднику. -Зачерпнув пригоршню воды и напившись, она еще некоторое время стояла в раздумье над озером, затем возвратилась в заросли кустарника, откуда мгновение спустя появилась вновь, но уже верхом на Огненном.
 Теперь их разделяли какие-нибудь две сотни ярдов. Конечно, Кеневен мог бы оседлать Рио и, вскочив в седло, пуститься вдогонку. Но на то, чтобы добраться до подножия горы, ему потребовалось бы около часа, к тому времени Дикси ускакала бы слишком далеко.
 Он остался в своем тайнике, глядя ей вслед. Что ей удалось услышать? И что навело ее на подозрения о двойной игре? На встречу к роднику пришли четверо, по одному человеку из всех четырех хозяйств, где, впрочем, каждому из них отводилась самая заурядная роль. Должно быть, ей кто-то по секрету сообщил об этом, где и когда состоится сходка, а иначе девушке просто не удалось бы пробраться сюда незамеченной.
 Более того, она сумела бесшумно, словно индеец, проскользнуть у подножия холма, подойти почти вплотную к заговорщикам и подслушать их разговор, ничем себя при этом не выдав. А ведь она имела дело с далеко не новичками. У Дикси Винейбл хватило мужества на то, чтобы узнать правду.
 Пора возвращаться в Соледад, хотя там его могли ожидать неприятности. По правде говоря, он готовился к ним, направляясь в долину. Только знакомство с Дикси застигло его врасплох.
 Билл вполне отдавал себе отчет в том, каковы его шансы на успех. Он знал, что вражда вооруженных кланов вот-вот выплеснется наружу, и надеялся, что самому ему удастся в конце концов оказаться в ней победителем.
 Оседлав Рио, он отправился в обратный путь, пересек осинник и начал головокружительный спуск в долину по узкой и опасной тропе. Ему до сих пор так и не удалось найти путь через пласты лавы. Однако если он намерен осуществить свой прежний план, то ему во что бы то ни стало надо разыскать то стадо, в существование которого он теперь твердо верил.
 Когда Кеневен подъехал к каньону, вход в который открывался поблизости от окаменевших потоков лавы, день достиг своего разгара. В запасе у него оставалось совсем немного времени для поисков. Тогда он решительно повернул на север, собираясь обогнуть гору и возвратиться в Соледад по дороге, что вела оттуда со стороны Родников. Неожиданно он заметил какое-то движение за деревьями и тут же остановился. Несколько лосей медленно вышли из кустов и побрели вдоль пересохшего русла небольшого ручейка по направлению к нагромождению лавы.
 У него перехватило дыхание. Нигде поблизости не было иного источника воды, кроме Тысячи Родников, но только эти лоси почему-то скорее удалялись от него, чем шли к нему. А так как обычно животные ходят на водопой вечером на закате или же рано утром, до того, как встанет солнце, то и сейчас они, наверное, держали путь к некоему источнику воды, который мог находиться лишь за каменными развалами.
 Он сидел верхом на коне, дожидаясь, пока лоси пройдут мимо, и, когда они наконец скрылись в зарослях, отправился за ними. Их еле различимые следы вскоре вывели к узкому ущелью между двумя черными скалами, вход в которое скрывал каменный выступ одного из склонов. Проход оказался узок, так что, проезжая по нему верхом, он задевал стременами за отвесные стены.
 Тропа становилась все уже и уже, и по обеим сторонам от нее возвышались непреступные скалы, однажды ему даже пришлось вытащить ногу из стремени и закинуть на седло, чтобы миновать теснину в скальном коридоре, но он продолжал преследовать лосей. Неудивительно, что этот путь, существовавший здесь многие и многие годы, до сих пор никто не обнаружил.
 Тропа продолжала извиваться, покрывая большое расстояние. Стены ущелья редко когда возвышались более чем на несколько футов у него над головой, за исключением тех случаев, когда по какой-то причине — скорее всего, из-за некоего препятствия — нагромождения окаменевшей лавы неожиданно становились выше.
 Внезапно тропа пошла под уклон, дальнейшее продвижение по ней становилось все более опасным. И тут, впервые за время пути, Билл засомневался и остановился в нерешительности. Случись здесь обвал или еще что-нибудь — выбраться отсюда уж не удастся, останется лишь умирать мучительной смертью в глубинах каменного моря лавы. Если до него здесь и проходил кто-то из людей, то он не оставил никаких следов своего пребывания. Возможно, в незапамятные времена тропой пользовались индейцы. Но все же и они предпочитали обходить стороной заброшенные земли, подобные этим: тут ничего не стоило изодрать мокасины о камни, да и для охоты место не самое удачное.
 После минутного замешательства он взглянул на огромные каменные глыбы, нависавшие у него над головой, многие из которых весили, должно быть, не одну тонну, и продолжил путь по следам, оставленным на земле недавно прошедшими лосями.
 Сердце гулко стучало в груди. Его мерин тоже насторожился, осторожно ступая и едва не скатываясь вниз по крутизне. Примерно еще с полмили извилистая тропа шла под уклон, опускаясь в какую-то глубокую впадину. День клонился к закату, но Кеневен продолжал ехать вперед и вперед. Внезапно каменные стены расступились, и он остановил коня, будучи не в силах прийти в себя от изумления.
 Прямо перед ним, как огромная чаша, лежала долина, со всех сторон окруженная стеной черных скал с многочисленными уступами и ровными площадками у самых вершин. На дне же гигантской чаши, оказавшемся на удивление ровным, буйно зеленели травы. Кое-где росли редкие деревья, и откуда-то доносилось журчание воды.
 Пришпорив коня, он выехал на цветущий луг, оглядываясь по сторонам и задирая голову вверх. Долина находилась гораздо ниже уровня горных кряжей, а бесконечное монотонное однообразие пейзажа при взгляде на лавовые пласты надежно скрывало ее существование. Вне всяких сомнений, это не что иное, как кратер древнего и давно потухшего вулкана, не исключено, что того самого, откуда когда-то и изверглась вся эта лава. Некоторые из подобных кратеров со временем заполнялись водой, превращаясь в озера; ну а этот стал просто лугом. И на его зеленеющих просторах мирно паслось огромное стадо довольно упитанных животных. Здесь бродили также и лошади — потомки тех скакунов, которых когда-то оставил Джим Бердж.
 Несмотря на сгущающуюся темноту, Билл ехал вперед, с интересом рассматривая высоченные скалы, зеленую траву и обитателей долины. Коровы удивленно поглядывали в его сторону, не проявляя ни малейших признаков беспокойства.
 Наконец, оказавшись на небольшой полянке, вокруг которой росли осины, он осадил коня и спешился. Расседлав Рио, начал располагаться на ночь. Запас еды оказался на исходе. Завтра ему в любом случае придется вернуться в город. А здесь, следуя совету Скотта, он устроит тайник на черный день, завезя все самое необходимое.
 Ночь принесла прохладу в долину. Кеневен разжег костер и поставил вариться кофе. Вдруг ему показалось, что где-то во мгле совсем рядом с ним происходит какое-то движение. Подняв глаза, он увидел примерно с дюжину коров и быка, вышедших к костру. Они держались у самой границы между ночной тьмой и кругом света, удивленно разглядывая огонь и его самого своими большими, влажными глазами. Очевидно, они никогда не видели человека и скорее всего впервые в жизни наблюдали, как горит костер.
 Дважды за вечер ему доводилось слышать рев пумы и еще один раз далекий волчий вой.
 Набрав побольше сухих веток, он сложил дрова на земле у костра. Вокруг валялось столько сломанных сучьев, валежника и кусков сухой коры, что дров ему хватило бы, пожалуй, на всю оставшуюся жизнь. В принципе, здесь можно запросто жить… А если проход через ущелье окажется завален, то иного выбора у него попросту не будет.
 Эта мысль обеспокоила его. Он отошел от костра — при его приближении коровы отступили во мрак — и принялся вглядываться в контуры скального кряжа.
 Просвета между скалами не обнаружил. Скорее всего, его и не существовало. Оказавшись в западне на дне кратера, человек обречен провести здесь остатки своих дней, если, конечно, он не обладает навыками хорошего скалолаза, чтобы попытаться выбраться отсюда, поднявшись по отвесным каменным стенам.
 На этой высоте в горах обычно лежит снег, а значит, зимой вся долина будет занесена глубокими сугробами. При мысли об этом Кеневену стало не по себе, и он поспешил вернуться к костру. У него не было никакого желания оставаться навеки в западне, пусть даже в таком райском уголке, каким могла показаться эта долина.
 На следующее утро, когда уже совсем рассвело, он сел на коня. Теперь, при свете дня, кратер показался ему меньше, чем вечером накануне. Здесь имелось еще несколько малых кратеров, но все они являлись частями одного большого, и, объезжая окрестности, он обнаружил несколько ледяных пещер. Скорее всего они образовались благодаря тому, что массы остывали так неравномерно, что в то время, когда поверхность была уже холодной, порода внутри все еще продолжала плавиться. Жидкость стекала вниз, и под твердой оболочкой образовывались пещеры. Благодаря тому, что лава почти совсем не проводит тепло, в пещерах сохранялась довольно низкая температура. Лед образовывался в них вне зависимости от жары на поверхности; возле таких пещер среди камней часто скапливалась вода, куда приходили на водопой дикие лошади, олени, лоси и снежные бараны.
 Когда же Билл наконец отправился в обратный путь, направляясь к тому ущелью, через которое накануне проник на дно кратера, он с большой долей уверенности мог утверждать, что бродившее по лугу стадо насчитывало не менее четырех-пяти сотен голов, слишком много для столь ограниченной территории. Должно быть, за последнее время под влиянием неких природных факторов произошел необычайно высокий прирост поголовья.
 Но когда он добрался до склона, где по его расчетам располагался вход в ущелье, его там не оказалось. Еще с минуту он неподвижно сидел в седле, сосредоточенно разглядывая каменные стены, и вскоре ему показалось, что он видит то, что искал. Однако выехать к ущелью ему удалось, лишь отыскав на земле свои собственные следы. Ориентиры, выбранные им накануне, при дневном свете оказались совершенно бесполезными.
 В ущелье тропа пошла в гору, и какую-то часть пути Рио пришлось из последних сил взбираться по крутому каменистому склону. Время от времени Кеневен останавливался, чтобы дать коню отдых. Поглядывая вверх, на нависшие у него над головой карнизы, он мысленно заметил, что когда-нибудь обязательно попытается совершить восхождение на эти склоны. Просто так, чтобы посмотреть, насколько прочны эти камни.
 Уже начали сгущаться сумерки, когда его конь легким галопом пронесся по главной улице Соледада и остановился перед конюшней. К воротам вышел мексиканец, который сначала взглянул на тавро коня, а затем уже и на самого Кеневена.
 — Вы работаете на сеньора Пога или сеньора Рейнолдса? — настороженно осведомился он.
 — Исключительно на себя самого, — ответил Кеневен. — А что случилось? Что-то слишком тихо в городе.
 — Да, сеньор. Произошло убийство. Ролли Барт с «ЧР» ввязался в перестрелку с двумя ковбоями с «Бокс-Н». Застрелил одного и ранил второго. Но, кажется, и сам Барт тоже ранен. Он куда-то пропал.
 — Бежал?
 — Кто его знает… Говорят, ранен, и мне его очень жаль, потому что сеньор Барт хороший человек. — Мексиканец закурил и глубокомысленно произнес, ни к кому не обращаясь: — Скорее всего он на «ЧР» пришелся не ко двору.
 — С чего бы это? — быстро переспросил Кеневен.
 — У него возникли неприятности с сеньором Бердью, большие неприятности. Сеньор Барт мне сам говорил.
 Бердью враждовал с Бартом, и в то же время на Барта нападают двое с «Бокс-Н»? Получается не слишком складно, а хотя почему бы и нет? Возможно, эти события и стали результатом тайной сходки у Тысячи Родников. В любом случае перестрелка подогреет ненависть противников друг к другу.
 Мексиканец назвал Ролли Барта хорошим человеком. Скорее всего так. оно и есть. В здешних местах мексиканцев не слишком-то жаловали, а это значит, что по натуре своей Барт дружелюбен и не заносчив.
 К тому же он отлично владеет оружием. Оказавшись один на один с двумя вооруженными людьми, сумел уложить на месте одного и ранить другого. Что ж, неплохо… совсем даже неплохо.
 Не исключено, что Ролли Барт — именно тот человек, к услугам которого ему, возможно, придется прибегнуть в скором времени.




 Глава 7


 Оставив Рио на попечение конюха, Кеневен вернулся в свою комнату, снятую им в гостинице. Войдя в холл, он обратил внимание на то, что Кинни за стойкой не было. И на лестнице ему навстречу также никто не попался. Только теперь он начал понимать истинную опасность сложившейся ситуации. Для строительства дома он выбрал достаточно уединенное место, но только как быть, если кто-нибудь наткнется на делянки, распаханные им среди деревьев? Вообще-то он не слишком утруждал себя земледелием, но и того, что он сделал, оказалось бы вполне достаточно, чтобы показать, что на этой земле кто-то работает.
 Билл переоделся, умылся и побрился, не переставая обдумывать свое положение. Пока что все шло по плану… и выходило даже слишком гладко. Он утвердился в своих правах на владение источниками. Ему удалось разыскать стадо. Теперь у него есть два тайника — на дне кратера и на вершине горы — и оба довольно надежны. Но ведь в любой момент все ' могло принять совсем иной оборот.
 Бердью, похоже, ведет игру вполне серьезно. Возможно, получил на это молчаливое согласие своего дядюшки, но едва ли. Скорее всего ему не дает покоя та же идея, что привела сюда Кеневена. В результате междоусобной войны в долине сложится совершенно иная ситуация, и сам Бердью или его приспешники постараются прибрать все к рукам.
 Роль Бердью весьма тревожила Кеневена. Хорошо, что теперь он знает в лицо его сообщников, с которыми тот встречался у Тысячи Родников. Следует держать их в поле зрения. Ясно то, что на «ВВ» обосновалось несколько чужаков, и ему хотелось взглянуть на них. Визит на ранчо «ВВ» стал насущной необходимостью.
 В кофейне «У пастуха» при ресторане сидели с десяток посетителей. Остановившись на пороге, Билл окинул зал пристальным взглядом, изучая присутствовавших. Он не имел совершенно никакого желания напороться на Бердью или Рейнолдса. Бердью наверняка постарается не дать ему спуску, да и Рейнолдсу гордость не позволит проигнорировать его. Здесь, в Соледаде, он уже заявил о себе, и сделал это вполне определенно.
 Но вдруг он увидел Дикси Винейбл, одиноко сидевшую за маленьким столиком. Поддавшись внутреннему порыву, он прошел, звеня шпорами, через весь зал и остановился возле нее. Она подняла на него глаза и, казалось, удивилась.
 — А, это снова вы! А я думала, что вы уехали из города!
 — После встречи с вами? Как я мог? — Он указал на стул напротив нее. — Вы позволите мне присесть?
 — Конечно. — Она задумчиво разглядывала его. — Знаете ли, мистер Кеневен, вы вроде симпатичный человек, но только меня отчего-то не покидает ощущение, что есть в вас что-то хищное.
 — Просто я живу в хищной стране, — улыбнулся он. — Еще никто не придумал, каким оружием, кроме жестокости, можно укротить дикий край, на просторах которого обосновались неукротимые люди — и краснокожие, и белолицые. Здесь все сурово, но и по-своему прекрасно, хотя слабым и покорным нет места. Жизнь на Западе требует от человека проявления его самых лучших качеств, и о меньшем даже разговора быть не может. Как ни странно, но порядочность тут тоже в чести. На первый взгляд жестокость и порядочность — несовместимы. Однако это не так. В какой-то момент недостойные люди могут оказаться победителями, но ненадолго… В диком краю всегда остается реальная возможность воздать им по заслугам, используя слабые стороны их же неисправимых характеров.
 — Вот уж не думала, что вы моралист, — с иронией сказала девушка.
 Он равнодушно пожал плечами.
 — Называйте меня, как вам угодно. Я вовсе не проповедник, но успел достаточно повидать на своем веку и знаю, как опасна небрежность в отношениях с другими людьми. Выжить в пустыне, горах или еще какой-нибудь глуши не так-то просто, и всегда лучше держаться наезженной тропы, на ней безопаснее. Но стоит лишь заступить черту, как могут начаться неприятности. Сама по себе тропа служит своего рода доказательством того, что путь найден верный, и если ты думаешь, что сократишь его, пойдя по целине, то наверняка ошибаешься. Очень скоро тебе придется возвращаться назад, и, кто знает, найдешь ли ты дорогу. Укоренившиеся традиции тоже проверены годами, и нет никакого основания им не следовать… Люди выбрали себе путь, которым идти дальше, и отклоняться от него слишком далеко означает нарываться на неприятности.
 — И как идет завоевание мира? — поинтересовалась она. — Новоявленный Александр Македонский ищет новые страны, чтобы их покорить? Или, может быть, вы решили остаться и для начала навести порядок здесь?
 — Я останусь. — Он весело взглянул на нее. — Здешняя атмосфера пробуждает во мне желание остаться.
 — У вас и револьвер даже есть. А стрелять из него умеете?
 — Если возникнет необходимость. Хотя я предпочел бы не делать этого. Я не расстаюсь с оружием с тех пор, как когда-то по молодости мне удалось обзавестись им. Тогда я работал на одном ранчо. А теперь без него я чувствую себя не вполне одетым.
 — Судя по тому, что я недавно слышала, вам и без пальбы удалось поставить Сидни Бердью в не очень приятное положение. Знаете, мистер Кеневен, вы очень необычный человек. Иногда выглядите как самый обыкновенный ковбой, а порой вдруг высказываете весьма неожиданные идеи и довольно странные мысли.
 — Не берите в голову. Вот в Хулесбурге мне приходилось водить знакомство с одним городским пьяницей. Он мог часами декламировать по памяти стихи Шекспира. В свое время был профессором и преподавал в университете какого-то из восточных штатов. А потом начал слишком часто прикладываться к бутылке. Еще мне приходилось пасти коров с братом английского лорда.
 — Намекаете на то, что, между нами говоря, и сам вы герцог, путешествующий по свету инкогнито?
 — Я? Вынужден вас разочаровать. Я именно тот, за кого себя выдаю, — простой ковбой, этакий перекати-поле. Зиму я провел в горах, из-за снегопадов оказавшись отрезанным от остального мира. Вместе со мной там находились еще двое таких же парней, как и я. У нас оказалось с собой четыре книги, и к весне каждый знал их наизусть. А еще мы часто спорили, обсуждая их содержание. — Немного помолчав, он решил сменить тему разговора. — Я слышал, в городе стреляли?
 — Да, и боюсь, что этим не закончится.
 — А что из себя представляет Ролли Барт?
 — Один из самых порядочных людей. Вы бы нашли с ним общий язык. Мне он нравился… то есть и сейчас тоже нравится. Прямодушен, снисходителен к чужим ошибкам, но не слюнтяй. Ему лет сорок, а может, чуть побольше. Всегда открыто говорит то, что думает. А уж размышляет он основательно и очень о многом.
 Кеневен молча попивал кофе, а затем заметил как бы между делом:
 — На днях видел в городе одного из ваших людей… Он ехал на коне с клеймом «Бокс-Н». Такой высокий мужик с покатыми плечами в клетчатой рубашке. Вы догадываетесь, о ком я говорю?
 Дикси пристально посмотрела на него холодным взглядом. У него появилось неприятное ощущение, что ей известно гораздо больше, чем предполагал. Ну разумеется, Билл имел в виду того парня, что приезжал к Тысяче Родников на встречу с Бердью, и она видела его там. Возможно, ей даже удалось подслушать их разговор.
 — Конечно, знаю. Это Керб Даль. Он действительно работает у нас. А почему вы спрашиваете?
 — Просто интересно. Я пытаюсь понять расстановку сил. Понять, кто за кого…
 — А многие здесь силятся разгадать, на чьей стороне вы.
 Он рассмеялся.
 — И вы в том числе?
 — Да, наверное, и я тоже. Все-таки я слышала, как вы беседовали с собственным конем, и мне интересно, где именно вы решили, говоря вашим же языком, «подсуетиться».
 — Те слова не были предназначены для чужих ушей, и Мне очень жаль, что вы в то время оказались поблизости. Но только отказываться от них я и сейчас не собираюсь. Мне известно, каким образом Рейнолдс завладел своим ранчо и как Пог заполучил свое. Ни у того, ни у другого нет ни морального, ни какого-либо иного права ставить условия или выдвигать какие-то требования. Вы, надо думать, слышали о том, что я наговорил Рейнолдсу, когда позавчера вечером встретил его здесь. Если честно, то я мог бы рассказать о нем намного больше, а за Пога я еще вообще не принимался. Но, учитывая, что вы никого не посвятили в мои планы, вам скажу. Он выгнал старика Картера из собственного дома, а затем подослал Эммета Чабба, который его и убил. Это одна из причин, приведших меня сюда.
 — Жажда мести?
 — Вообще-то… я назвал бы это иначе. А впрочем, думайте что хотите. — Он перегнулся через стол, придвигаясь поближе к ней. Ему очень хотелось, чтобы она поняла его правильно. — Видите ли, дела с законностью на Западе обстоят из рук вон плохо. Вместо того чтобы бороться с бандитами, местные судебные исполнители фактически покрывают их. Эммет Чабб затеял драку с Вином Картером, когда тот был пьян… Он даже не успел сообразить, что происходит. Его просто пристрелили. Но когда на месте разборки объявился судебный исполнитель, у Вина в руке оказался револьвер. И тогда убийство списали на самооборону. В ответ на такое решение Чабб открыто смеялся. Он неуязвим перед законом, но только на свете есть и другое правосудие — неписаные законы, которых принято придерживаться, когда оказываешься в какой-нибудь глуши. И одно из этих правил — закон честной игры. Не спорю, тут суровый край, и люди тоже довольно суровы. Но все же по большей части они порядочные, честные граждане. И тем не менее местный судебный исполнитель практически назначен Чарли Рейнолдсом. А до ближайшего суда ехать сотню миль, и к тому же через земли индейцев. Когда нам на пути попадается бешеный пес или волк, каждый из нас не задумываясь пристрелит его. Если человек начинает совершать зверские убийства, то рано или поздно он тоже будет убит. Когда двое сходятся в поединке, даже не выясняя, кто прав, а кто виноват, исход такого поединка можно считать честным, даже если один из бойцов значительно превосходил другого умением и сноровкой. Но выстрел в спину не оставляет ни малейшего шанса дать сдачи. Такая смерть вопиет о возмездии. Вин Картер был моим другом. И у него не осталось никого, кто бы отомстил за него. Он не ходил в ганфайтерах, но все знали его как храброго парня и хорошего стрелка. Но в тот вечер, когда его убили, он напился в стельку и едва открывал глаза. Думаю, до него так и не дошло, что с ним случилось. Значит, совершено убийство. Возможно, еще до того, как здесь прояснится обстановка, мне предоставится случай свести счеты с Чаббом. Искать его не придется. В один прекрасный день он сам придет ко мне. Это дело касается только нас двоих, и никого больше. А остальное — совсем отдельный разговор. Пог и Рейнолдс обзавелись своими ранчо, использовав для этого власть оружия и денег. И вот теперь они на ножах друг с другом. Но только ни у одного из них нет законных прав на ту собственность, которая фактически находится в их распоряжении. Когда стихнет стрельба, ситуация в окрестностях Соледада может разительно измениться. И у меня будет ранчо.
 — Но где, Билл?
 У него часто забилось сердце. В первый раз за все время она назвала его по имени. Он пожал плечами.
 — Поживем — увидим. — Улыбка исчезла с его лица. — Кстати, после того как позавчера вечером мы с вами расстались, один господин объявил мне, что вы уже «застолблены» и чтобы я держался от вас подальше.
 — Ну, а как вы поступили? — шутливо поинтересовалась девушка, но взгляд ее оставался серьезен.
 — Я ответил ему, что глупо считать любую женщину своей собственностью, не испросив предварительно согласия на это у нее самой. Но он все-таки настаивал на том, что вы уже не свободны. Удовлетворяя ваше любопытство, скажу, что, как вы, наверное, догадываетесь, я ему не поверил. Но даже если бы это было правдой, — он улыбнулся, — я бы не обратил на него ни малейшего внимания.
 — Я бы удивилась, если бы вы поступили иначе. — Она поднялась из-за стола, слегка коснувшись его руки. — Мне пора. — Он с готовностью встал вместе с ней, но тут она сказала еще кое-что: — И все же, Билл, он вам не лгал.
 Кеневену показалось, что у него остановилось сердце.
 — Вы хотите сказать… В каком смысле?
 — В том, что вот уже три месяца я помолвлена со Старом Левиттом.
 Дикси Винейбл резко развернулась и пошла к двери.
 Он глядел ей вслед, не в силах поверить в то, что услышал. Дикси Винейбл помолвлена со Старом Левиттом! А что же он? А он на сей раз останется в дураках. Иначе и быть не может.
 Ну что ж, с кем не бывает. Но тем не менее новость его обескуражила. Он приехал в эту долину, мечтая о собственном ранчо. И что, если он все же обзаведется ранчо, но только эта девушка ему так и не достанется? Ранчо само по себе начинало казаться ему пустой и слишком скучной мечтой.
 Он опустился на стул.
 — Может быть, выпьете кофе?
 Рядом стояла улыбающаяся Мэй.
 — Не против, — согласился он. А затем добавил, ни к кому не обращаясь: — Вот оно как бывает… В кои-то веки я встретил девушку, на которой не грех и жениться, а она оказалась избранницей другого.
 — Не будете возражать, если присяду?
 Подняв глаза, он увидел перед собой Аллена Кинни.
 — Пожалуйста, садись, — пригласил он, — выпей со мной кофе.
 Мэй принесла кофейник, и еще несколько минут они сидели в молчании.
 — Послушай, Кеневен, — вдруг решительно заговорил Кинни, — ты бы не отказал другу в помощи, правда?
 Кеневен изумленно взглянул на него, поняв, что речь пойдет о чем-то серьезном.
 — Конечно, а то как же! — кивнул он, принимаясь лихорадочно раздумывать над тем, к чему клонит Кинни.
 Вдруг его осенила невероятная догадка. И как это он с самого начала не сообразил! Ведь другого места попросту нет. Весь город контролируют Уолт Пог и Чарли Рейнолдс.
 — Я не имею права просить об этом, но с самого первого момента, как ты появился у нас, я воспринял тебя как человека смелого и ни от кого не зависящего. Я стал считать себя твоим другом. Потому что чувствую, что мы с тобой заодно. Повторяю, у меня нет права просить тебя о помощи, вынуждать тебя искать неприятности на свою голову…
 — У меня их всегда предостаточно. Я обзавелся ими еще до того, как приехал в ваш город.
 — Насколько я понимаю, у тебя нет знакомых и друзей среди местных, а мне больше не к кому обратиться. И…
 — Ты прав. Друзей у меня здесь нет, а одно-единственное приятное знакомство только что завершилось, так и не успев состояться. Так что я должен сделать? Помочь Ролли Барту выбраться из города?
 Кинни едва не выронил чашку.
 — Ты?.. Ты все знаешь?
 — Нет, только догадываюсь. Куда еще ему податься? Он серьезно ранен?
 — В седле удержится… наверное. Он очень хороший человек, Билл, один из достойнейших. И если они разыщут его, то обязательно убьют. Я не знал, как поступить. Скорее всего, они наверняка докумекают искать его в гостинице. Удивительно, что до сих пор до этого не додумались.
 — Так он здесь? — Кеневен едва не лишился дара речи. — Тогда лучше увести его отсюда сегодня же ночью, пока есть такая возможность.
 — Он в погребе. Прячется в ящике под картошкой. Это единственное, что пришло мне на ум.
 — А почему я? Почему ты решил просить именно меня?
 — Я же объяснил: у тебя нет знакомых среди местных. Во всяком случае, мне о таковых ничего не известно. Ты решителен, держишься независимо. И еще… Мэй предложила тебя. И Дикси.
 — Она знает?
 — Я сначала подумал о ней. «ВВ» ни во что не вмешивается, сохраняет нейтралитет, так что лучшего убежища, казалось, не найти. Но она сказала мне, что, как бы ей самой того ни хотелось, это невозможно, что на то есть свои причины и что там ему грозит большая опасность. А потом она предложила поговорить с тобой.
 — Она посоветовала поговорить со мной?
 — Ага. Сказала, что если Барт тебе придется по душе, то ты согласишься. И что, возможно, пойдешь на это только ради того, чтобы досадить Погу с Рейнолдсом.
 Кеневен задумался. Вне всякого сомнения, Дикси в курсе того, что происходит в округе, и осведомлена гораздо лучше, чем могло показаться на первый взгляд. Интересно, сколько раз ей приходилось подслушивать чужие разговоры, оказываясь посвященной в тайные планы других?
 — Ждать больше нельзя. Нужно действовать немедленно. У тебя есть свободная лошадь?
 — Если я отправлюсь за ней, то на это сразу обратят внимание. У Мэй тоже есть лошадь. Ее дом стоит на окраине города. Главная трудность доставить его туда.
 — Это я беру на себя. Ты пока приготовь нам что-нибудь из еды и позаботься о том, чтобы, вернувшись в город, я смог бы взять все необходимое без лишних вопросов. — Кеневен встал из-за стола. — Передай Ролли, что мы скоро уезжаем. Я только отведу к Мэй своего коня и тут же вернусь обратно.
 Выслушав объяснение Кинни, как добраться до дома Мэй, Билл направился к двери.
 Но было уже поздно.
 Обгоняя друг друга, по улице пронеслась дюжина всадников, не меньше. Они спешились перед гостиницей. И Уолт Пог в сопровождении ковбоя, участвовавшего в сходке у Тысячи Родников, направился ко входу.
 — Кинни! Я хочу обыскать гостиницу! Этот убийца Ролли Барт все еще в городе, и, ей-богу, мы вздернем его на высоком суку прежде, чем часы пробьют полночь!
 — А почему ты решил искать его именно здесь? — Кинни был бледен, но предельно собран и хорошо владел собой. Возможно, в свое время ему приходилось выступать с докладом по истории перед классом или зачитывать вслух газетные статьи перед членами какого-нибудь литературного кружка. — Барта сегодня я не видел. Да и с чего бы ему вдруг понадобилось приходить сюда?




 Глава 8


 Напустив на себя безучастный вид, Билл Кеневен стоял, прислонившись спиной к кухонной двери, и лихорадочно соображал, как поступить. Они найдут Барта, наверняка найдут! Один он ничего не сможет сделать, чтобы им помешать. Хотя стоит попробовать заставить их отложить расправу. Для себя он твердо решил, что никакой казни не допустит. И хотя Барта он знал лишь со слов других, этот человек стал ему глубоко симпатичен. К тому же один тот факт, что все местные негодяи ополчились против него, говорил сам за себя.
 — Что ты так разошелся, Пог? — лениво протянул Билл.
 Резко обернувшись, Пог взглянул в его сторону.
 — А, и ты здесь! А тебе какое дело?
 — Совершенно никакого. Просто захотелось узнать, из-за чего столько шуму. Правда, я слышал, что на того парня напали, и ему пришлось защищаться… И должен тебе сказать, у него это совсем неплохо получилось. Так поступил бы любой, окажись на его месте. И за что же его линчевать?
 — Он убил человека с «Бокс-Н».
 — А мне казалось, что причастность к «Бокс-Н» никого не делает бессмертным. Собрались трое взрослых мужчин, да к тому же еще и при оружии, выяснили отношения, все честь по чести. Хотя, конечно, довольно странно, что всех работников с «ЧР» в это время из города как ветром сдуло. Они что, со страху все разом в штаны наложили?
 — А тебе какое дело? — вступил в беседу один из сопровождавших Пога. — На твоем месте я бы помалкивал.
 Кеневен все еще стоял, прислонившись к двери. С явным презрением смерил взглядом парня, а затем спокойно заметил, обращаясь к Погу:
 — Пог, я вижу, подхалимов ты выбирать себе умеешь. Если хочешь привести своего щенка домой в целости и сохранности, то лучше укороти поводок.
 Ослепленный яростью, подручный Пога угрожающе двинулся на него.
 — Ну ладно, козел! Пеняй на себя, сам напросился!
 Пог упреждающе поднял руку.
 — Перестань, Войль! Мы сюда не за этим приехали! Иди поищи Барта. Я сам поговорю с Кеневеном.
 Войлю не терпелось вступить в схватку со своим обидчиком, и он не спешил уходить, но Кеневен все так же непринужденно стоял, привалившись плечом к дверному косяку, и криво усмехался.
 Резко рванувшись, Войль направился к двери, на ходу вполголоса бросив через плечо:
 — Ничего, Кеневен, я еще разберусь с тобой!
 — Ну да, — лениво отозвался Кеневен и тихо добавил на прощание: — Может, и Даля заодно прихватишь с собой?
 Вздрогнув от неожиданности, Войль замешкался, втягивая голову в плечи, словно ожидая удара. Он остановился и, обернувшись, в смятении взглянул на Билла.
 Кеневен как ни в чем не бывало заговорил с Погом:
 — Странных ты ребят набрал себе, Пог. Взять хотя бы того же Войля. Слишком уж он у тебя обидчивый, правда?
 Пог исподлобья глядел на него.
 — А при чем тут Даль? Что это ты о нем вспомнил? Он на меня не работает!
 — Разве? — Кеневен улыбнулся, а затем развел руками. — Ну вообще-то, сам знаешь, я здесь недавно. Просто не успел еще запомнить, кто на кого работает. Вот грешным делом и подумал, что Войль вместе с Далем тянут одну лямку.
 Уолт Пог был зол и раздосадован, однако теперь, ко всему прочему, ему стало еще и немного не по себе. Почему Кеневен решил, что у тех двоих есть общие интересы? Может, просто мелет языком или же ему и вправду что-то известно? А если так, то, спрашивается, откуда? Теперь еще одна мысль не давала ему покоя. И почему только свалился на его голову этот Кеневен? Кто он такой? Что здесь делает? До сих пор Пог считал, что Войль и Даль не знакомы. Но, вспомнив странную реакцию Войля, признал, что если они знакомы, то это знакомство ничего хорошего ему не сулит.
 Пог вошел в кофейню, сел за стол и налил себе кофе, добавив в чашку много сливок и сахара. Затем через плечо взглянул на Кеневена, который не двинулся с места.
 Мэй подошла к Биллу со спины.
 — Он ушел! — шепнула она. — Его здесь нет!
 Ее платье оказалось испачкано в пыли. Кеневен игриво шлепнул ее, и она торопливо отряхнулась.
 — Куда он ранен? — шепотом спросил он.
 — Кажется, в ногу выше колена. Далеко ему не уйти.
 Пог поглядел в их сторону.
 — Эй, о чем это вы там шепчетесь? — подозрительно спросил он.
 Кеневен передернул плечами.
 — А тебе что, завидно? Неужели, чтобы поговорить с хорошенькой девицей, мне нужно еще у тебя разрешения испрашивать? Настоятельно советую, не суй нос в чужие дела.
 Пог отставил чашку с недопитым кофе.
 — А теперь послушай! Никто еще никогда не…
 — Пог, — оборвал его Кеневен, — на твоем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем протягивать язык. Я же не нанимался на тебя работать и не собираюсь делать этого впредь. А посему как-нибудь уж сам решу, когда мне заводить разговоры с девицами и в каких выражениях беседовать со всеми прочими. Так что отвали… Отвали, я сказал!
 Пог растерялся, вдруг ясно осознав, что, сам того не замечая, едва не напросился на разборку с человеком, который слишком мало знал о нем и потому совершенно его не боялся. Вот уже на протяжении многих лет в разговоре с окружавшими он не выбирал выражений, не задумываясь унижал тех, кто зависел от него, вел себя грубо и бесцеремонно. Сам хороший стрелок, он тем не менее привык полагаться на свою команду, которая с оружием в руках отстаивала его интересы. И вот теперь совершенно неожиданно оказался загнанным в угол. Отступать он не привык, но интуиция подсказывала ему, что в данном случае отойти в сторону — самое разумное решение. В конце концов ему есть что терять, а этот бродяга рискует лишь собственной шкурой.
 Пог махнул рукой.
 — Черт возьми, вот напасть! Из-за этих передряг нервы совсем сдали. Ну конечно же, какое мое дело, о чем вы там болтаете.
 В зал вошел Войль в сопровождении двоих крутых парней.
 — Босс, мы перевернули весь дом вверх дном. Его здесь нет. Правда, в погребе под картошкой мы приметили ящик. Довольно большой, человек уместился бы.
 В кофейню вернулся Аллен Кинни, и Пог тут же переключил внимание на него.
 — Ну, что скажешь, Кинни?
 — И на что только не пойдешь, чтобы не сваливать картошку на земляной пол, — вслух заметил Кеневен, ни к кому не обращаясь. — В сырости она так быстро гниет…
 Пог взбесился и хотел что-то сказать, но вовремя передумал. Войль тоже промолчал, оставаясь стоять в стороне и избегая встречаться взглядом с Кеневеном. Он, боец далеко не робкого десятка, теперь опасался, что Кеневену известно о его похождениях. Намек на знакомство с Далем его весьма встревожил.
 «Он явно замешан в каком-то неблаговидном деле и не хочет, чтобы его босс узнал об этом, — догадался Билл. — Боится, что я проболтаюсь!»
 Развернувшись, Пог вышел из ресторана через холл гостиницы. Следом за ним удалилась и его банда. Подождав чуть-чуть, Мэй подошла к Кинни.
 — Аллен, где же он сейчас? Как выбрался?
 — Должно быть, услышал, что они идут сюда, и ушел. Он не хотел, чтобы у нас из-за него возникли неприятности. Только куда он подался?
 В своих рассуждениях Кеневен зашел намного дальше. Преследователи наверняка устроят себе передышку и остановятся, чтобы пропустить стаканчик-другой, а Пог сидел здесь, чтобы навести их на след. Войль, очевидно, не принимал непосредственного участия в заговоре против Барта, так как находился у горы Тысячи Родников, когда произошла перестрелка. Реакция ранчо «ЧР» на последние события оказалась на редкость вялой, так что, вполне возможно, к заговору были причастны те, кто работал вместе с Бартом и кому не терпелось побыстрее избавиться от него. По какой-то причине Ролли стал для них опасен, вот и решили его убрать во время вооруженной стычки, не далее как накануне вечером. Но, вопреки всем ожиданиям, он избежал гибели, пристрелив одного из нападавших и ранив другого. Теперь ему известно, что те, с кем он прежде вместе работал на одном ранчо, желают ему смерти и пойдут на все ради того, чтобы расправиться с ним.
 И все же Кеневен старался мыслить шире. Душой и мыслями он был вместе с раненым человеком, покинувшим свое убежище и оказавшимся в темноте улиц. Куда ему податься, когда вокруг одни враги? Как уйти от преследователей? И что бы он, Билл Кеневен, стал делать в такой ситуации, когда к тому же израсходованы почти все патроны и совершенно не осталось времени?
 Ему пришлось бы идти, хромая, еле переставляя ноги. Любой заметил бы и узнал его издалека. Он не рискнул бы отправляться куда-то далеко и по освещенной улице, а держался бы темных закоулков.
 И тут Кеневен, который в каждом клочке городской земли видел потенциальное поле боя, вспомнил о выложенной из камня стене, начинавшейся недалеко от конюшни при гостинице и огораживавшей большой запущенный сад. Камни кладки кое-где растрескались и обвалились, но все же стена представляла собой довольно выгодную позицию для обороны. К тому же там давно спустились тени, что совсем немаловажно для человека, вынужденного потихоньку ковылять вон из города.
 Решительно развернувшись, Билл двинулся к черному ходу и вышел в ночь. С минуту постояв на крыльце, давая глазам привыкнуть к темноте, он направился к конюшне и пошел вдоль нее. Добравшись до стены, которая почти на всем протяжении имела примерно четыре фута высоты, без труда перелез через нее, спрыгнув на землю с другой стороны. Здесь ему пришлось остановиться. Если своим появлением он вспугнет Барта, то тот запросто может выстрелить, приняв его по ошибке за врага. Тем более, что они совсем не знакомы.
 Осторожно ступая, Билл принялся воровато пробираться через заросший сад. Сделав несколько шагов, он больно оцарапал руку и тихо выругался от досады. Он добрался уже почти до угла, когда из темноты его окликнул негромкий голос.
 — Ладно, мистер, на свою беду ты оказался чересчур догадливым. Теперь только попробуй высунуть нос оттуда и можешь считать себя покойником!
 — Барт? Это ты?
 — Нет, не я! — презрительно фыркнул раненый ковбой. — С тобой говорит царь Соломон. У меня здесь свидание с царицей Савской.
 — А теперь, Барт, послушай, что скажу тебе я, и постарайся уяснить все с первого раза, потому что с минуты на минуту кто-нибудь догадается о том, где ты прячешься. Я твой друг, хотя ты меня не знаешь. Я друг Кинни и Мэй из гостиницы и пришел, чтобы помочь тебе выбраться отсюда. У Мэй в конюшне есть лошадь, и тебе нужно попасть туда как можно скорее. А затем ты исчезнешь из города.
 — А откуда мне знать, что ты тот, за кого себя выдаешь?
 — Так ведь будь я другой, то сразу бы принялся кричать, звать на подмогу, разве нет?
 — Может, и успел бы крикнуть разок, но не больше. А кто ты? Я не вижу твоего лица.
 — Ты не много теряешь. Меня зовут Билл Кеневен. Я только что приехал в ваш город.
 — Так ты тот парень, что взгрел Сидни Бердью? Слышал об этом. Что ж, лихо ты его отделал.
 — Идти сможешь?
 — Подойди поближе, я обопрусь о твое плечо. А теперь пошли.
 Одной рукой поддерживая Барта, Кеневен помог ему перебраться через стену, выбрав для этого место потемнее, а затем провел его по уснувшему переулку, в самом конце которого им пришлось перелезть через забор. Теперь они оказались на открытом месте у дороги, за которой темнел заросший кустарником лес. Если только им удастся добраться до тех деревьев, то оставшийся путь до дома Мэй они пройдут под их надежным прикрытием. Но если их застигнут на открытом участке, то придется отстреливаться.
 — Так, Барт. Если где-нибудь откроется дверь, немедленно останавливайся..
 — Куда мы идем?
 — К дому Мэй. Возьмем лошадь и отправимся к холмам. Ты знаешь старую тропу, что ведет туда?
 — Конечно, знаю. Но нам придется свернуть к Тысяче Родников. В камнях нет никакого источника воды.
 — Об этом не беспокойся. Сейчас переберемся к тем зарослям. Спрячешься недалеко от дороги и будешь ждать меня. Я приведу лошадь Мэй.
 Но внезапно Барт насторожился и сильнее схватил Билла за руку.
 — Гляди! Дверь открывается!
 В тот же миг они замерли на месте, а в ладони Барта появился револьвер. Он взял на прицел человека, чей силуэт возник в ярко освещенном дверном проеме. Это был хозяин салуна.
 Еще чья-то тень промелькнула у него за спиной.
 — Эй! Кто там еще?
 — Иди, тебя выпивка ждет, — отвечал хозяин. — Я сам пойду гляну.
 Он подождал, пока дверь у него за спиной с грохотом захлопнулась, спустился по ступеням веранды и двинулся прямо на них. Кеневен взялся за рукоятку своего шестизарядного револьвера.
 Но тут заговорил Барт:
 — Пат, ты неплохой мужик, но, если не остановишься, мне придется нашпиговать свинцом и тебя тоже.
 — Можешь не суетиться, — невозмутимо ответил Пат. — Если бы не вышел я, то сейчас сюда приперлись бы выпивохи с «Бокс-Н». Они мне здорово задолжали, а тогда уж наверняка плакали бы мои денежки. Так что уходите… и побыстрее. Мне нет никакого резона ссориться ни с кем-либо из них… — он обернулся к Кеневену, — ни с тобой, Билл. Ты меня не узнал, а вот я хорошо помню и тебя и то, какую разборку ты учинил в банде Кингфишера. Так что, ребята, проходите.
 Сказав это, толстяк повернул к дому. Из комнаты пьяный голос спросил:
 — Кто там бродит? Если это Ролли Барт, то я ему так…
 — Угомонись, — урезонил его Пат. — Это всего лишь мальчишка-мексиканец ведет домой мула.
 Дверь закрылась.
 Кеневен вздохнул с облегчением. Не теряя времени, они торопливо миновали опасный участок и поспешно скрылись в зарослях. Где-то в тишине опять хлопнула дверь, раздались разгневанные голоса. Видно, этой ночью городишко Соледад будет не самым подходящим местом для времяпрепровождения.
 Приведя кобылу, Кеневен усадил на нее Барта.
 — Если услышишь, что кто-то едет, то сразу же прячься, — напутствовал он. — Я догоню тебя на аппалузе. Моего коня ты знаешь.
 — Да, видел его. Значит, я еду сейчас?
 — Именно так. Никому не показывайся на глаза и ни с кем не разговаривай, даже со своими с «ЧР». Ты меня понял?
 — А то как же? От них я никогда не ждал помощи, если уж на то пошло. Поверь, не забуду того, что ты сегодня для меня сделал, амиго. А ведь совершенно посторонний человек…
 — Поезжай… Обо мне не беспокойся. Мне нужно вернуться обратно в город и постараться как-нибудь забрать коня, чтобы это не вызвало лишних подозрений. А потом я доставлю тебя в такое место, где уж точно ни одна живая душа не найдет.
 Проводив взглядом удалявшегося в ночь всадника, Кеневен отправился в обратный путь. Откуда-то издалека время от времени слышались чьи-то пронзительные вопли, а потом какой-то пьяный ковбой трижды пальнул в воздух из револьвера. В темноте расцвели огоньки выстрелов.
 Билл Кеневен на всякий случай поправил револьверы у пояса. Если повезет, то этой ночью он тоже выберется из города.
 Но только повезет ли…




 Глава 9


 Вот уже целых девять дней минуло с того вечера, а в самом Соледаде, да и во всей округе только и говорили, что об исчезновении Ролли Барта. Все это время Билл Кеневен как ни в чем не бывало разъезжал по окрестностям, то и дело куда-то отлучаясь из города и каждый раз неизменно возвращаясь обратно. Он упорно воздерживался от участия во всякого рода спорах о последних событиях, отговариваясь тем, что, мол, сам новичок в этих краях и ему трудно о чем-либо судить.
 Барт же не объявился ни в Пай-Тауне, ни в каком другом из близлежащих городов, да и из лошадей как будто ни одна не пропала. Бравые парни с «Бокс-Н» обшарили холмы и долины, но так и вернулись ни с чем. С исчезновением Ролли Барта конец света местного значения на какое-то время сам собой отложился.
 После перестрелки и последовавшего за ней повального обыска в Соледаде, казалось, наступило редкостное затишье. И все же ходили упорные слухи о том, что после завершения всеобщего загона и клеймения скота временно угасший конфликт вспыхнет с новой силой, перерастая в настоящую войну между двумя самыми большими ранчо. При этом всем прочим настоятельно рекомендовалось держаться подальше от большой распри и вообще не высовываться. В данный же момент создавалось впечатление, что теперь, когда до загона скота оставалось совсем мало времени, обе противоборствующие стороны решили на время забыть друг о друге и разобраться с более насущными делами.
 После «бомбы» об исчезновении Ролли Барта на втором месте оставался неослабевающий интерес горожан к личности Билла Кеневена. Он по-прежнему мелькал в Соледаде, и складывалось впечатление, что никому до сих пор так и не удалось ничего выяснить ни о нем самом, ни о его намерениях. Истинные цели Кеневена по-прежнему оставались загадкой для Уолта Пога, Чарли Рейнолдса и Стара Левитта. Разъезжая по округе, Билл заводил себе знакомых среди владельцев мелких хозяйств и тех деловых людей, кто желал скорейшего прекращения беспорядков.
 Однако был в городе человек, который с огромным вниманием и беспокойством следил за происходившим. И звали его Эммет Чабб.
 Впервые ему стало известно о появлении Кеневена в городе на следующий день после исчезновения Ролли Барта. По заведенному на ранчо «ЧР» порядку все работники обедали вместе, собираясь за длинным столом, во главе которого восседал сам Рейнолдс, и Сидни Бердью неизменно занимал место по правую руку от хозяина.
 — До меня дошли слухи, будто бы Уолт Пог и этот его Войль крупно поговорили с Кеневеном, — между делом заметил Рейнолдс, обращаясь к Бердью. — Похоже, он из тех, кто активно заводит себе врагов.
 Бердью не успел ответить. Его прервал внезапный возглас, раздавшийся с дальнего конца стола. Эммет Чабб резко поставил кружку на стол и спросил:
 — Кеневен, говорите? А его случайно не Биллом зовут? Билл Кеневен?
 — Ну да, он самый. — Бердью взглянул в его сторону. — А ты что, знаком с ним, что ли?
 — Знаю ли я его!.. Так ведь он за мной охотится.
 — За тобой? — переспросил Рейнолдс, и у него камень свалился с души. — Но ты-то тут при чем?
 — У меня с его дружком вышла разборка. Да вы знаете его. Я имею в виду Вина Картера.
 — Вот как? Выходит, Картер приятель Кеневена? — Рейнолдс принялся задумчиво жевать. — Ну и что представляет собой этот Кеневен? — внезапно спросил он, нарушая молчание, воцарившееся за столом.
 Чабб махнул рукой.
 — Почем мне знать… Но в тех местах, откуда он прибыл, считают, что парень далеко пойдет.
 Тут в разговор вступил совсем еще юный смуглолицый ковбой, сидевший в самом конце стола.
 — Я знаю его, Эммет, — лениво протянул он, — и на твоем месте не стал бы с ним связываться. Лучшее, что ты можешь сделать, так дать деру отсюда, и поскорее. Как-то раз этот Кеневен наехал на банду Кингфишера в Мексике после того, как один из ребят украл у него коня. Мало того, что он отобрал у них своего коня, так сам Кингфишер еле ноги унес. А вора он попросту пристрелил. У того придурка хватило ума схватиться за револьвер.
 — Выходит, Кеневен преследует тебя, Эммет? Что ж, это объясняет его появление здесь, — заключил Рейнолдс. — А я-то уже голову сломал, гадая, что ему тут понадобилось…
 — Да, он мог приехать сюда из-за Вина Картера, — глубокомысленно предположил Бердью. — И если все так, то вполне возможно» что Уолту Погу тоже не поздоровится.
 Пока Барт залечивал свои раны, Билл Кеневен трудился не покладая рук. Первым делом он отловил и заклеймил своим тавром часть коров, обнаруженных им в кратере за стеной лавы, а затем, согнав небольшое стадо, вывел его на пастбище близ Тысячи Родников. У него будет еще время заклеймить оставшихся животных, но теперь, когда начнется загон скота, он хотел вывести в свет свое собственное стадо.
 И вот, оседлав пятнистого мерина, он держал путь на ранчо «ВВ». Утро выдалось теплым и погожим, и Билл въехал под сень огромных тополей, радуясь жизни и чувствуя в душе необыкновенный подъем. Во дворе перед ранчо в тот момент хлопотало несколько работников, каждый занимался своим делом. Керб Даль чинил упряжь.
 Увидев Кеневена, Том Винейбл нахмурился. Быстро оглядевшись по сторонам, он вышел ему навстречу.
 — Добро пожаловать. Дикси рассказывала мне о тебе.
 — Спасибо за приглашение. А Дикси дома?
 Собираясь туда, он не ставил себе целью во что бы то ни стало увидеть девушку, хотя при случае и не отказался бы от встречи с ней. И все же больше всего его привлекала возможность просто оглядеться на местности и постараться составить свое мнение насчет того, что тут происходит.
 — Она здесь, — ответил Винейбл, но тут же стушевался, вовсе не торопясь пойти к дому, чтобы сообщить сестре, что у них гость. — Послушай, Кеневен, — произнес он наконец, — ты же не собираешься приударить за моей сестрой, правда? Ведь тебе уже известно, что она помолвлена.
 — Ты прав, Том, у меня сложилось такое впечатление, что все хотят во что бы то ни стало заставить меня поверить в это. Стар Левитт первым сообщил мне новость.
 — Ты хочешь сказать, что он говорил с тобой о Дикси?
 — Именно так. А потом сама Дикси сказала, что она помолвлена.
 Эти слова, по-видимому, доставили огромное облегчение Тому Винейблу. Уж слишком откровенно он волновался.
 — Ну тогда сам понимаешь, что к чему. Я не хочу, чтобы у Дикси были неприятности, а Стар ужасно ревнив.
 Билл в упор глянул на Винейбла.
 — Ты тоже должен понять меня, Том. Я слышал о помолвке от Дикси, и от Стара Левитта, и вот теперь от тебя. Честно говоря, мне совершенно нет никакого дела до того, с кем там она помолвлена. Не собираюсь я и надоедать тебе длинным рассказом о своих мыслях и чувствах. Но знай, я отступлюсь, когда буду уверен в том, что она действительно любит Левитта. И не раньше. А сейчас я не уверен даже в том, что он ей хоть немного симпатичен.
 Как ни странно, монолог Билла отчего-то не вывел Винейбла из себя, более того, он даже не сделал попытки что-либо возразить ему. И все же Том явно волновался.
 — Этого-то я и боялся, — признался он. — Я должен был бы сам догадаться. — Он помолчал еще немного и добавил: — Что ж, тогда берегись, Кеневен. Будь очень осторожен. Ты только не подумай, что я тебе угрожаю. Просто не хочу, чтобы Дикси страдала. Не хочу неприятностей.
 — А теперь, когда моя точка зрения тебе известна, — решительно заявил Кеневен, — может, ты все же позовешь ее? Или мне самому сходить в дом за ней?
 — Сходить в дом за кем?
 Разом обернувшись, они увидели Дикси, направлявшуюся в их сторону.
 — Привет, Билл. Вы кого-то ищете?
 — Вас, — ответил он, сдержанно улыбнувшись. — Только вас одну.
 Улыбка исчезла с ее лица, но взгляд по-прежнему остался приветлив.
 — Очень любезно с вашей стороны. Можно подумать, что вы говорите вполне серьезно.
 — Так и есть.
 — Босс, — окликнул Винейбла рослый и подтянутый рыжеволосый ковбой, — вы не знаете, чье тавро «Виселица»?
 — «Виселица»? Никогда не слышал о таком.
 — У Тысячи Родников пасутся чьи-то коровы. Самые дикие из всех одичавших, каких только можно себе представить. В том стаде есть и быки, и немного молодняка, и все они помечены таким странным тавром — виселица со свисающей с перекладины петлей. Нам едва-едва удалось разглядеть клеймо, но подойти ближе к дикарям не удалось.
 — Это что-то новенькое. Ты слышала о чем-нибудь подобном, Дикси?
 Она отрицательно покачала головой, но сама при этом как-то странно взглянула на Билла. Кеневен стоял в стороне, напустив на себя самый невинный вид, но в его глазах вспыхнул и тут же погас шальной огонек, который запросто разоблачил бы его перед тем, кто давно и хорошо его знал.
 — Нет, я ничего не слышала. А коровы-то старые? Ах да, кстати, Билл, познакомьтесь, это Марби. Билл Кеневен совсем недавно приехал в наши края, Марби, но мне кажется, что клейма ему тоже интересны.
 — О вас много говорят, — сказал Марби, протягивая ему руку. — Кажется, вы поссорились с Сидни Бердью.
 Кеневен заметил, что Даль прекратил возиться с упряжью, но головы не поднял. Прислушивается ли он к их разговору?
 Марби ушел куда-то вместе с Томом Винейблом, и тогда Дикси подошла к Кеневену.
 — Я подумала, что вам нелишне познакомиться с Марби. Он очень хороший работник. А еще говорят, что он близкий друг того ковбоя, которого здесь разыскивали по всему городу… Ролли Барта.
 Кеневен промолчал. Эта девушка, похоже, знает решительно все. Она смогла бы стать хорошим союзником, но как враг крайне опасна, потому что столь же умна, сколь красива, и, судя по всему, от ее внимания не ускользает ни одно даже самое на первый взгляд незначительное событие. Упомянула ли она о Барте просто так? Или что-то знает? Может быть, Кинни рассказал ей обо всем?
 Ну конечно же! Кинни говорил, что она сама назвала его, и, видимо, теперь строит предположения. Тем не менее свести знакомство с другом Барта совсем неплохо. Возможно, ему еще не раз придется прибегнуть к помощи новых друзей и знакомых, которых ему удастся завести, прежде, чем закончится вся эта эпопея.
 Теперь Даль весь обратился в слух, стараясь поймать каждое слово. Заметив это, Кеневен взял Дикси под руку.
 — Может, пройдем вон туда и присядем?
 И они отправились к скамейке, сколоченной вокруг ствола одного из гигантских тополей, где их разговор уж точно не мог услышать никто из посторонних.
 — Дикси, я уже поставил твоего брата в известность, что не собираюсь принимать в расчет твою помолвку до тех пор, пока не буду уверен, что ты выходишь замуж за Левитта по любви. Итак, ты его любишь?
 Побледнев, она отвела взгляд и крепко сжала губы, а затем снова посмотрела на него.
 — А почему же еще девушка дает согласие на помолвку?
 — Понятия не имею, но мне кажется, что на это у нее могут быть разные причины. — Он мельком взглянул на Даля. — Но до тех пор, пока ты не скажешь мне, что действительно любишь его, не пряча при этом глаз, я буду действовать по своему усмотрению, поставив на карту все. Ты мне нужна, я не могу жить без тебя и клянусь, что ты будешь моей, если только и в твоем сердце найдется место для меня. Я не тороплю тебя с ответом. Приехав в эту долину, я знал, что меня здесь ждут неприятности, но тогда мне казалось, что я просчитал ситуацию со всех сторон и отдаю себе отчет, на что иду. На деле все вышло совсем не так просто, как виделось мне раньше, к тому же я встретил тебя. Уж такого поворота событий никак не ожидал. Может статься, что ты и не в курсе всего того, что здесь происходит. Я подозреваю, что это так и есть, но все же уверен, что тебе известно много больше, чем кому-либо еще. То, что я говорил, беседуя с Рио, соответствует действительности. Я приехал сюда один и работаю только на самого себя, и ни на кого другого. Так что ты угадала верно. «Виселица» — мое тавро, а петля на ней уготована для всякого, кто пожелает в ней оказаться. Рейнолдс и Пог — просто парочка, так сказать, сухопутных пиратов. Они методично выживали с этих земель ее прежних хозяев и вот теперь стараются выпихнуть отсюда друг друга. Что ж, если так будет продолжаться и дальше, то очень скоро им не останется ничего другого, как взяться за оружие. Я же приехал сюда, чтобы остаться, и при данном раскладе в моих руках находятся такие козыри, о которых ни один из них и мечтать не может.
 Она слушала его очень внимательно, и задумчивый взгляд ее устремился куда-то вдаль.
 — Одному тебе с ними не справиться. Тебе должен кто-то помогать! — Она тронула его за руку. — Билл, скажи, что с Ролли? Он в безопасности? Я не спрашиваю, где он сейчас, просто мне необходимо знать, что ему ничего не угрожает. В свое время он оказал мне очень большую услугу, и вообще Барт честный человек.
 — Сейчас он в безопасности и, к твоему сведению, теперь работает на меня. Хотя еще неделю или дней десять многое ему будет не под силу. Надеюсь, к тому времени все уже и закончится. А как насчет Марби? На него можно положиться?
 — Если он станет с тобой работать, то жизнь за тебя отдаст, а ради справедливости и за оружие возьмется. Он лучший друг Барта.
 — Тогда, если мне удастся поговорить с ним, ты лишишься хорошего ковбоя. — Он пристально взглянул на нее. — Дикси, скажи, что у вас здесь происходит? Что за птица Стар Левитт? И кто такие Даль и Войль? Я знаю, что все они некоторым образом связаны между собой.
 Она порывисто поднялась со скамейки.
 — Я не могу это обсуждать. Мистер Левитт станет моим мужем.
 Его взгляд стал холоден и жесток.
 — Только не Левитт! Кто угодно, но только не он! Если ты не хочешь говорить со мной об этом, я сам дознаюсь до всего.
 Он решительно развернулся и оказался лицом к лицу с направлявшимися теперь к нему через двор Кербом Далем и еще одним ковбоем, которого он прежде видел в ресторане. Быстро сориентировавшись, Билл обратил внимание на другие подробности. Побледневший Том Винейбл стоял на пороге дома, наблюдая за происходившим. Керб приближался справа, готовый в любой момент выхватить револьверы. Кеневен также видел старое, раскидистое дерево, к стволу которого была прибита ржавая подкова. Пробивавшиеся сквозь густую листву его кроны солнечные лучи отбрасывали на землю причудливые, рваные тени. У загона стояли две оседланные лошади.
 За его спиной приглушенно вскрикнула Дикси, но Кеневен не двинулся с места. Он ждал, разглядывая двух парней, что теперь неспешно направлялись к нему. Цель их действий не оставляла сомнений. Все могло произойти здесь и сейчас. Возможно, его час уже пробил.
 Даль заговорил первым, а тот, что ростом пониже, встал в стороне. Зная, что позади него стоит девушка, Кеневен понимал, что стрелять не сможет. Шестое чувство подсказывало ему, что где-то поблизости наверняка затаился еще кто-то третий с заряженной винтовкой наготове. А это уже существенно меняло дело.
 — Так, значит, ты и есть Билл Кеневен? — произнес Даль. — Меня ты знаешь. Я Керб Даль. Надеюсь, твой первый визит на «ВВ» станет и последним. Нам тут смутьяны не нужны.
 Теперь Кеневену приходилось тщательно взвешивать каждое свое слово. Любое опрометчивое замечание с его стороны могло стать поводом для перестрелки. Ни Даль, ни его приятель не вызывали у него никакой симпатии. Вне всякого сомнения, они являлись наемными стрелками, а с такими он обычно не церемонился. Но только не теперь: рисковать жизнью Дикси он ни за что не осмелился бы.
 — Держи свои пушки наготове, — холодно заметил Билл в ответ, — я еще вернусь сюда.
 — Тебя предупредили, — повторил Даль.
 Кеневен разглядывал их, даже не пытаясь скрыть своего презрения. Он видел, что оба они настроены драться и ждали только, что он первым вступит в бой, как случилось с Бартом, чтобы со спокойной совестью прикончить его. И все же Кеневен не мог не почувствовать, что его явное нежелание ввязываться в перестрелку доставило им и некоторое облегчение. Даже несмотря на присутствие третьего стрелка, эти двое прежде всего беспокоились за свои шкуры. Тот, кто сидел в засаде, находился вне поля зрения; в то время как они оба неминуемо оказались бы на линии огня.
 Марби стоял рядом, когда Кеневен вскочил в седло. Билл заговорил очень тихо, так, чтобы его мог услышать только он.
 — У меня есть к тебе дело. Постарайся выбраться в город. Встретимся в кофейне. — Развернув коня, он добавил: — Возможно, тебе удастся повидаться с хорошим другом.
 Марби ничего не ответил. И стоял с таким видом, словно давал ему понять, чтобы он поскорее убирался с ранчо. Кеневен уехал, сознавая, что, как прежде, далек от разгадки ситуации на «ВВ». Он нахмурился, размышляя над этим.
 Еще недавно Билл наивно полагал, что ему известно решительно все о перипетиях в долине. На самом же деле он ухватил лишь очевидное, лежавшее на поверхности. Тут оказалось полно подводных течений. Уолт Пог, нанявший себе в подручные Боба Стритера и Репа Хенсона, снискавших славу отъявленных негодяев и наемных убийц, и противостоящий ему Рейнолдс с работавшими на него Эмметом Чаббом и Сидни Бердью, — только вершина айсберга.
 Что же случилось с Винейблами и ранчо «ВВ», которое им принадлежало? Как оказались они во власти Стара Левитта и в полнейшем подчинении у тех людей, что под видом работников якобы трудились на них? Интересно, что тут кроется? Но как бы там ни было, а его это теперь касалось в первую очередь. Билл Кеневен безнадежно влюбился в Дикси.
 Теперь он чувствовал, что за хитросплетениями разногласий и личных интересов противоборствующих сторон скрывались совсем иные пружины, влиявшие на развитие событий. Достаточно вспомнить хотя бы ту странную тайную Сходку у Тысячи Родников, свидетелем которой ему пришлось стать. Ведь на ней присутствовало по крайней мере по одному человеку от каждого ранчо — Даль с «ВВ», Войль с «Бокс-Н», Толмен с «Трех Алмазов» и Бердью с «ЧР».
 Судя по реакции Войля, ему вовсе не хотелось, чтобы Погу стало известно о встрече. И Рейнолдс, скорее всего, тоже ничего не знал. Кто стоит за заговорщиками? Каковы их цели?
 Получить ответы на эти вопросы для него имело решающее значение. Тут налицо был конфликт внутри другого конфликта, и очень может быть, что у его истоков стоял некто преследовавший примерно ту же цель, что и он сам.
 Возможно, все вместе они порешили, что у воров и украсть не грех.
 Что ж, тогда они свое получат. Он всем воздаст сполна… если только ему удастся остаться в живых.




 Глава 10


 Непривычная тишина царила в салуне «Удила и Уздечка», когда к вечеру Билл Кеневен вернулся в город. Оставив коня у коновязи, он вошел в большую, прохладную комнату, погруженную в полумрак.
 В пустом зале за стойкой одиноко скучал, лениво перетирая стаканы, хозяин бара Пат. На мгновение оторвавшись от своего занятия, он поставил бутылку на стойку перед Кеневеном. Билл никогда особо не увлекался выпивкой, но теперь с готовностью промочил горло, забитое дорожной пылью, и обрадовался возможности лишний раз постоять одному в тишине, спокойно обдумывая. К тому же он оказался наедине с Патом, и было бы крайне неразумно с его стороны не воспользоваться таким случаем, чтобы не расспросить его кое о чем.
 — Послушай, Пат, ты, наверное, давно здесь живешь?
 — Угу. Я поселился в этом городе еще при Картере. Да, славно мы тогда жили! Тишь да гладь. Правда, время от времени случались и драки со стрельбой, но все больше так, по мелочи, ничего серьезного. Да, ушло благодатное времечко!
 — Скоро все изменится, Пат. Очень скоро.
 — Тут есть где развернуться. Места вдоволь.
 — Ну а сам-то ты за кого?
 Пат оперся обеими руками о стойку бара, всем телом подавшись вперед.
 — А я тут вообще ни при чем. Мое дело — сторона. Я ни за Пога, ни за Рейнолдса, ни еще за кого-либо из всей их компании. Что же касается тебя, то я и не «против» тебя, но и не «за».
 — Иными словами, насколько я понимаю, на твою помощь рассчитывать не приходится.
 — Что верно, то верно. Ничего вы от меня не дождетесь. У меня есть салун, и дела у нас тут идут совсем неплохо. Я жил здесь до того, как в этих местах объявились Пог с Рейнолдсом, и надеюсь пережить их обоих.
 — А меня тоже пережить собираешься?
 — Может, и так. Ты, видно, затеваешь что-то против Пога и Рейнолдса, но только от Стара Левитта и его шайки советую держаться подальше. Ты меня понял? Это же нелюди. Они запросто расправятся с тобой, как кот с мышью. Сожрут живьем.
 — Что ж, не исключено и такое. — Кеневен отхлебнул еще глоток виски. — А кто из местных работает на него?
 Пат не скрывал своей неприязни.
 — Ты ведь уже успел побывать на «ВВ». Вот они и работают. Так что ты не слишком-то любезничай с той девицей. Она та еще гадюка.
 На последнее замечание Кеневен не ответил. Пусть Пат остается при своем мнении; у него на сей счет собственные соображения. Не исключено, что чувства, возникшие к Дикси, и в самом деле окажутся губительными для него. Но он хорошо знал свои силы и возможности и при необходимости умел сопоставить их с силой и возможностями других людей. Решающий момент еще не наступил. Когда же подойдет время раскрывать карты, то действия с его стороны будут самыми жесткими. Скоро начнут загонять и клеймить скот, вот тогда…
 Пог считал, что он прибыл в Соледад, разыскивая Чабба. Рейнолдс и Бердью, несмотря на личную неприязнь по отношению к нему, убеждены, что он собрался сводить счеты с Погом. Теперь обе стороны готовы прекратить активные действия против соседа в надежде на то, что он, Кеневен, разберется с ненавистным недругом своими средствами. Но как только они обнаружат на пастбище принадлежащий ему скот и догадаются о его претензиях на эти угодья, то он окажется в очень незавидном положении, и ему придется противостоять проискам сразу с двух сторон.
 Ну конечно же Пат абсолютно прав. Хотя Пог и Рейнолдс, несомненно, сами по себе представляли немалую опасность, все же до Левитта с его окружением им далеко. Держа в руке стакан, Кеневен разглядывал свое отражение в зеркале. На него смотрел высокий, широкоплечий молодой человек с резкими чертами лица и бронзовым загаром. При всей видимой благожелательности взгляд его живых глаз оставался цинично-расчетливым. Черная шляпа с низкой тульей, серая рубаха, оттененная завязанным на шее черным платком. Картину дополняли скрещенные ремни портупеи из черной кожи и прикрепленные к ним две потертые кобуры, из которых выглядывали рукоятки револьверов.
 Критически оценив себя, Билл подумал, что с его стороны довольно глупо строить далеко идущие планы в отношении Дикси. В конце концов, что он мог предложить такой девушке, как она?
 Хотя чем Стар Левитт в этом смысле лучше его?
 Нет, как бы там ни разворачивались события, уезжать отсюда он вовсе не собирался. И на что идет, знал с самого начала, когда верхом на своем пятнистом мерине ворвался на главную улицу города. Либо осядет здесь и обзаведется собственным хозяйством, либо погибнет в одной из перестрелок.
 Мысленно Билл вернулся к своему основному плану и пришел к выводу, что, претворяя его в жизнь, зашел гораздо дальше, чем сам того ожидал. К тому же в его активе числилось весьма ценное приобретение, на которое он и не рассчитывал.
 У него появился союзник в лице Ролли Барта, которого он устроил у себя на вершине Столовой горы.
 Раненый ковбой быстро поправлялся. Он довольно резво передвигался, выстругав себе из дерева костыль. Ролли не привык сидеть сложа руки и здорово управлялся по хозяйству. А вечерами у костра рассказывал Кеневену немало интересного о местных порядках и обычаях. Они много спорили, травили байки и анекдоты и просто беседовали «за жизнь». Обоим в свое время довелось поработать у Чарли Гуднайта, оба знали Джона Чисема. В разное время им приходилось бывать в одних и тех же салунах Таскосы, Форт-Гриффина и Эль-Пасо. И тот, и другой не раз проезжали по дороге, ведущей в Додж и Шайенн.
 Они говорили часы напролет о Увальде и Ларедо, о лошадях и коровах, о походной стряпне, о ворах, промышлявших кражами скота и о ганфайтерах. Все это позволило им познакомиться поближе и составить друг о друге более верное представление. Ролли часто вспоминал Марби. Недавно Марби признался, что, несмотря на симпатию к Тому и Дикси Винейблам, ему все же придется покинуть «ВВ», или же его попросту убьют, так как силу на ранчо взяли работники, преданные Стару Левитту.
 — Скажи-ка, Ролли, а чего это парни с «Бокс-Н» вдруг решили пристрелить тебя?
 Барт нахмурился, а затем озадаченно покачал головой.
 — Сам не могу понять. Все было подстроено заранее, я сразу понял. Они оказались там специально, чтобы убить меня.
 — А почему ты в тот день приехал в город?
 — Меня туда Бердью послал с поручением.
 — Ясно. — Билл рассказал Барту о тайной сходке у горы Тысячи Родников, свидетелем которой случайно стал, но ни словом не обмолвившись о присутствии там Дикси. — Здесь все как-то взаимосвязано. Мне кажется, что Бердью подговорил тех двоих с «Бокс-Н» убить тебя.
 — Но почему? Я не вижу в этом никакого смысла.
 — Возможно, ты узнал что-то такое, чего тебе не надо знать. Бердью темнит. По всему видно, что он замешан в какой-то афере. Возможно, задался целью надуть Рейнолдса. Однако я понимаю, что за всем этим стоит не кто иной, как Стар Левитт.
 — Левитт сговорился с Бердью? Но по логике ведь они должны враждовать между собой.
 — А разве можно представить себе лучшее прикрытие? Так что присматривай за Родниками, Ролли. Не исключено, что они снова там встретятся.
 — Кстати, — Барт отвел взгляд от костра, — я давно хотел тебя спросить. Тут несколько раз слышался странный рокот, похоже, он доносился откуда-то из-под земли. Тебе случайно не приходилось слышать что-нибудь подобное?
 — Слышал. От этого звука по спине мурашки бегут. Когда-нибудь я все же спущусь вниз и гляну, в чем там дело.
 …Стоя у стойки бара в салуне «Удила и Уздечка», Кеневен еще раз анализировал разговоры с Ролли Бартом, пытаясь извлечь из них что-то полезное для себя.
 День был на исходе, и над городом постепенно сгущались вечерние сумерки. Билл глядел через окно на плывущие по небу в лучах заката розоватые облака, и его сердце сжималось от захлестнувшей неосознанной тоски по чему-то безвозвратно утраченному; точнее определить это чувство он не мог.
 Глубокие тени уже залегли в прогалах между домами, но сами облупившиеся, много претерпевшие от непогоды и ветров, вечно пыльные фасады теперь, при свете заходящего солнца, обретали какое-то сказочное очарование. У коновязи Рио нетерпеливо бил копытом, то и дело отгоняя хвостом назойливых мух.
 Как же мало выпало на его долю за последние несколько лет таких ласковых тихих вечеров. И как много ночей он провел в одиночестве… Не находя в душе успокоения и совсем растрогавшись, Билл снова взялся за стакан. Ах, как ему хотелось иметь свой собственный дом! Конечно, очень хорошо пронестись верхом на коне по бескрайним просторам. Он любил скакать по степи и сейчас не собирался изменять этому увлечению, но только теперь он ждал от жизни большего. Только глупцы спокойно довольствуются тем, что имеют, оказываясь загнанными в узкие рамки лишь потому, что им не хватало самодисциплины. Довольно часто он сталкивался с такими. В большинстве своем это были унылые, заблудшие люди, привыкшие бранить власти и идеи, которые в силу собственной ограниченности не могли воспринять. Он давно осознал, что жизненно важные решения требуют к себе зрелого и ответственного подхода, и не разделял мирки тех, кто старался любой ценой избежать затруднений, тайно мечтая о том, чтобы, как в детстве, переложить свои проблемы на кого-то другого.
 Наконец он распрямился, собираясь отойти от стойки и чувствуя тяжесть револьверов, висевших у пояса. Когда-нибудь… если повезет, то все будет иначе.
 Но тут створки двери распахнулись, и в салун вошел Стар Левитт, как всегда элегантный и красивый. На мгновение он задержался у порога, стоя на фоне заката и пристально разглядывая Кеневена, а затем прошел к бару. На нем была все та же замечательная белая шляпа, белый замшевый жилет и серые брюки, аккуратно заправленные в голенища начищенных до блеска сапог. Кеневен по сравнению с ним выглядел усталым, запыленным и помятым.
 Левитт держался непринужденно и самоуверенно.
 — Ну что, Кеневен, выпьем, что ли?
 — Спасибо, я себе уже налил.
 В зеркале его неопрятность в одежде резко контрастировала с надменным великолепием Стара. Он мрачно рассматривал свое отражение. Каковы его шансы? И можно ли еще на что-то надеяться, решаясь на соперничество с таким франтом, как этот?
 Левитт приятно улыбнулся и как ни в чем не бывало завел разговор.
 — Собираешься уезжать?
 — Мне здесь понравилось, — сухо ответил Кеневен, не выказывая никаких эмоций.
 — Отлично. В этих краях как раз и нужны такие люди. Осев здесь, они сделают такую долину, как наша, процветающей. Замечательная идея, если, конечно, знать, где осесть.
 — Естественно… А, кстати, как лично ты, Левитт? Рассчитываешь, что удастся вылезти вперед, когда Пог и Рейнолдс станут проверять клейма?
 От неожиданности Пат со звоном уронил на стойку стакан, который держал в руках.
 Кеневену вдруг очень захотелось сказать какую-нибудь грубость. Такого странного желания ему еще не приходилось испытывать. Это навязчивое чувство у него вызывал Левитт. Но он сдержался, потому что его план требовал от него иных действий.
 — Я тут проезжал по пастбищу и обратил внимание на коров, у которых тавро «ВВ» оказалось переправленным на «Три Алмаза», а «Бокс-Н» вдруг превратилось в «Бокс-А». Оба знака, по-моему, принадлежат тебе?
 Кеневен прекрасно сознавал, какое рискованное заявление он сделал, ему ни к чему было затевать ссору здесь и сейчас, но внутренний порыв оказался непреодолим.
 Левитт на мгновение застыл, остановив на нем свой строгий, невозмутимый взгляд.
 — Ты завел опасный разговор, ковбой! Я предупреждаю тебя, как предупреждал бы любого другого, оказавшегося на твоем месте. Тебя занесло к краю глубокого омута, слишком глубокого, чтобы выплыть оттуда.
 — А уж об этом позволь мне судить самому. К твоему сведению, Левитт, мне раньше приходилось видеть омуты и поглубже, и я плыл там, где не удавалось перейти вброд. Но я всегда находил путь, где под ногами у меня оказывалось твердое дно.
 Левитт говорил не повышая голоса, но его гнев и раздражение бросались в глаза. Он не привык, чтобы ему отвечали столь дерзко. Человек далеко не глупый и довольно сметливый, он предпочитал действовать не спеша, спокойно добиваясь своего.
 Теперь Кеневен понял, что его соперник, неплохо владея собой, начинал злиться, когда кто-либо осмеливался ему возражать. А это значило, что при желании его легко подтолкнуть к поспешным и непродуманным действиям.
 — Ну ладно. — Билл решил подлить побольше масла в огонь. — Ты тут как-то на днях говорил о якобы «застолбленной» тобой собственности. Хотелось бы знать, насколько прочно вбиты твои колышки. На мой взгляд, Левитт, ты расставил их не слишком удачно. Вот интересно бы посмотреть, что будет, если кто-нибудь все же решится потеснить тебя вместе со всей твоей разметкой. Ты ведешь себя, как великан посреди крохотной лужицы. Но разлетающиеся во все стороны брызги не производят того эффекта, на который рассчитываешь. Итак, моя позиция тебе известна. Нам более нет нужды ходить вокруг да около. Я готов, Стар. А ты как?
 Левитт не успел ему ответить, поскольку за спиной Билла раздался голос.
 — Отойди в сторону, Стар, и позволь мне прикончить его! — Внутри у Кеневена похолодело. Он узнал Эммета Чабба. — Он мой, Стар!
 Такого поворота событий Кеневен никак не ожидал. Да, он предвидел встречу с каждым по отдельности, но только теперь ему пришлось столкнуться лицом к лицу сразу с двумя лучшими стрелками на всем Западе. Он хладнокровно выжидал, обстановка накалялась. Только прерывистое, тяжелое дыхание хозяина салуна нарушало тишину.
 Но тут совершенно неожиданно для всех негромко заговорил новый гость.
 — Если уж они нарываются на драку, Кеневен, — произнес Марби, — то я могу взять на себя некоторую часть твоей работы и самолично позаботиться о Левитте. Он как раз у меня под прицелом.
 Взгляд Левитта не дрогнул. Кеневен молча следил за тем, как соображает его противник, и, видимо, с завидным хладнокровием делает вывод о том, что подобная расстановка сил не сулит ему ничего хорошего. Итак, двое на двое, но, находясь за окном, Марби занимал ключевую позицию, Левитт и Чабб стояли к нему спиной.
 Неожиданно в дело вмешался Пат, благодаря чему и наступила долгожданная развязка.
 — В этом заведении стреляю только я! — хрипло выговорил он. — Марби, стой, где стоишь. Чабб, убери руку от пушки, а потом разворачивайся и уходи отсюда. Левитт, ты следующий. Я не собираюсь из-за вас заново посыпать пол опилками. Ясно вам? Не собираюсь и не буду!
 Свой приказ он подкрепил двустволкой, возникшей откуда-то из-за стойки бара, а спорить с ружьем на столь ограниченном пространстве охотников не нашлось.
 Чабб не заставил просить себя дважды. Опытный ганфайтер, он умел вовремя оценить свое положение, а поэтому, развернувшись на каблуках, без всяких возражений тут же покинул салун.
 Левитт задержался на мгновение дольше.
 — Сам напрашиваешься на большой скандал, Кеневен. Что ж, поглядим, на что ты способен.
 — Когда начнут сгонять скот, я помогу тебе проверить клейма, — сухо отрезал Кеневен.
 Левитт тоже направился к выходу, а Марби, перекинув через подоконник сначала одну, а затем и вторую ногу, влез в салун через окно.
 — Ну как, вакансия еще не занята? — спросил он, посмеиваясь.
 Кеневен невесело усмехнулся в ответ.
 — Считай, что последние три минуты ты уже отработал на меня, Марби!
 — Эй вы, двое, допивайте, что у вас там осталось, да тоже убирайтесь отсюда, — кипятился Пат. — А то от порохового дыма у меня всегда жутко болит голова!




 Глава 11


 Не желая привлекать внимание к своему убежищу, они сидели у маленького костерка, разведенного в ложбине на вершине горы Тысячи Родников. С приходом ночи на землю опустилась долгожданная прохлада и тишина. В посвежевшем воздухе витал терпкий аромат свежесрезанного можжевельника, смешанный с горьковатым запахом дыма от горящих кедровых веток. Безоблачное небо усеяли мириады звезд. Отсюда до ближайшего ранчо было не меньше десяти миль, а до Соледада и того больше.
 Барт добровольно взял на себя все хлопоты, связанные с приготовлением еды, и теперь колдовал над мясным рагу. Рядом на раскаленных углях стоял закопченный, видавший виды кофейник. Марби растянулся на земле, пристроив седло вместо подушки и закинув руки за голову.
 — Бог знает, что там происходит, — рассуждал он, — но, похоже, что Левитт собирается воровать по-крупному… скот или землю, а возможно, и то и другое вместе. Судя по тому, что ты рассказал, выходит, что Войль, Бердью и Даль к этому тоже имеют отношение, в чем я лично ни капли не сомневаюсь. За последнее время в нашей долине появилось довольно много крутых ребят, но только далеко не все подались на «ЧР» или «Бокс-Н». Взять хотя бы Стритера и Хенсона. Оба они сейчас работают на ранчо у Пога. Но только на него ли они работают? По-моему, если Левитт прикажет, то и Стритер, и Хенсон выполнят его приказ. Мне кажется, ему уже удалось разрушить все планы Пога и Рейнолдса.
 — Те клейма, которые я увидел, никого не введут в заблуждение, — в раздумье произнес Кеневен. — По-моему, они понадобились для того, чтобы начать большую заварушку. Все обнаружится во время загона скота, и рассчитано на то, чтобы спровоцировать побоище. Пог и Рейнолдс достаточно злы друг на друга и готовы в любой момент схватиться за оружие, и Левитт прекрасно знает об этом. Так что он со своими парнями может оставаться в стороне, пока те будут убивать друг друга, а потом уж сам добьет тех, кто останется в живых.
 — А на кого из своих людей Винейблы могут положиться? — спросил Барт.
 Марби пожал плечами.
 — Таких наберется три-четыре, но все они просто хорошие работники, а не ганфайтеры. Далю и его приятелям недавно удалось выжить с ранчо еще двоих таких. Создали им невыносимые условия для работы, и тем не осталось ничего, как бросить все и уйти. Теперь я понимаю, что они все задумали заранее.
 — Скажи, Марби, что же происходит у них на ранчо? Ведь ты жил там.
 — Это еще ничего не значит. Хотя, похоже, под покровом ночи там действительно творились какие-то делишки. Несколько раз, опять же по ночам, приезжали какие-то всадники. Уезжали они затемно, оставляя в стойле взмыленных лошадей. Даль со своим приятелем всегда спали у дверей, так что разузнать, в чем там дело, всегда выходили они. Я думаю, что туда наведывались их дружки-бандиты, чтобы поменять лошадей. — Он посмотрел на Кеневена. — Но ведь, в конце концов, среди наших знакомых нет-нет да попадется хотя бы один человек, преступивший закон.
 Они тихо разговаривали, расслабляясь и давая отдых натруженным мускулам после тяжелого дня. Время от времени кто-нибудь из них удалялся от костра и прислушивался к безмолвию ночи. Несмотря на всю кажущуюся неприступность их лагеря, они не были склонны полагаться на случай.
 Кеневен взял протянутую ему тарелку с вареной фасолью и добавил к ней немного рагу. Оставался нерешенным еще по крайней мере один вопрос. Вскоре ему предстоит совершить несколько ночных поездок. А это означает, что ему понадобятся лошади. Вообще-то теперь лошади будут нужны им всем. Он подумал о тех животных, которых нашел на потайном пастбище. Конечно, некоторые из них в свое время ходили под седлом. Хотя, возможно, ему удастся позаимствовать несколько лошадей у Винейблов — разумеется, тайно, держа все в строгом секрете.
 — Завтра начнут сгонять скот, — заметил Барт. — И пока все не зашло слишком далеко, мы должны хотя бы кое-что узнать наверняка.
 С вершины горы они наблюдали за тем, как ковбои с «ЧР» и «Бокс-Н» начали сгонять скот к загонам.
 День выдался жарким и сухим, и над землей поднимались клубы пыли. Коровы лениво отходили от воды, с видимой неохотой покидая тенистые пастбища у Тысячи Родников. У Кеневена захватило дух при виде такого огромного, пришедшего в движение стада. Ему всегда нравилось наблюдать, как «текут» большие стада, слышать пронзительные крики ковбоев, то и дело пришпоривавших коней, чтобы догнать или перерезать дорогу одичавшим животным, пытавшимся прорваться на волю.
 Какими бы ни были личные пристрастия собравшихся внизу всадников, но все они оказались умелыми работниками, трудившимися много и со знанием дела, выгоняя скот из расселин и направляя его вниз, на равнину. Ковбои добродушно шутили, спорили и перекликались между собой. Им предстояло согнать несколько тысяч голов скота, и еще до того, как все будет закончено, основное действие переместится в дальний конец пастбища. «
 День медленно тянулся, однако внизу по ходу развития событий произошла какая-то перемена в поведении людей. Во всем чувствовалась некая натянутость, и всадники с одного ранчо предпочитали держаться вместе, не уезжая далеко от своих товарищей. Ну вот, начинается. А значит, пришло время спуститься вниз.
 Марби подошел к Биллу и встал рядом.
 — Слушай, Кеневен, может быть, мне отправиться туда? Или ты сам будет загонять?
 Кеневен на мгновение задумался.
 — Мы поедем вместе. Дадим им понять, что мы тоже собираемся работать.
 — А что, если начнется стрельба?
 — Постараемся побыстрее выбраться оттуда. Разумеется, если они к нам первыми не полезут. Сейчас нам нет никакого резона хвататься за оружие. Хотя не исключено, что как только мы окажемся внизу, кому-нибудь вдруг вздумается попытать удачу и как будто нечаянно выстрелить в нашу сторону. Самое интересное начнется потом, когда они узнают, что у меня на этом пастбище есть собственное стадо. Пока я для них лишь сторонний наблюдатель, но как только все станет известно, они будут обо мне уже совершенно другого мнения.
 — Тебе может понадобиться помощь.
 — Пока еще нет. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь погиб. Так что, если начнется стрельба, разворачивай коня и быстро уезжай оттуда.
 На рассвете следующего дня они съехали вниз, чтобы присоединиться к занятым работой ковбоям. Дикси тоже выехала на пастбище. Она сидела верхом на своем коне. Том был рядом.
 — Возможно, мне понадобится несколько лошадей, — обратился к нему Кеневен, — не могли бы вы одолжить мне на время?..
 — Ну разумеется, — ответил Том. — Если вы не имеете ничего против лошадей из табуна. Наши парни по большей части разъезжают на собственных конях… я в том смысле, что они предпочитают ездить только на них. Но мой табун, голов шестьдесят, сейчас находится в загоне. Это недалеко от нашего дома в каньоне. Так что можешь увести оттуда столько лошадей, сколько нужно.
 — Если вы не возражаете, я одолжу у вас дюжину голов и верну их сразу же по окончании работ.
 Дикси пристально посмотрела на него, но промолчала. Кеневен сидел в седле, наблюдая за тем, как идут дела на пастбище.
 — Ты думаешь, что здесь может возникнуть какая-то заваруха? — немного помолчав, спросила она.
 — Да, я так думаю.
 — И ты считаешь, что это кем-то специально подстроено, да?
 — Именно так. — И, немного помолчав, он добавил: — Возможно, вы знаете об этом больше меня и, конечно, гораздо ближе знакомы с людьми, которые имеют к этому самое непосредственное отношение. Хотя Пог с Рейнолдсом мне глубоко несимпатичны, я не хочу кровопролития. Но они оба уже давно нарывались на неприятности, и, наверное, их час настал.
 — И что ты теперь собираешься делать?
 — Я хочу остаться здесь… быть рядом с тобой.
 Ее щеки зарделись.
 — Билл… умоляю! Ты не должен так говорить. Здесь кругом уши… И дела творятся такие… тебе не понять. Я не хочу, чтобы тебя тоже убили.
 — Покончить со мной им будет непросто, к тому же у меня тоже есть кое-какие планы. Мне понадобятся люди, но двое самых лучших уже работают на меня.
 Тут Кеневен заметил, что к ним направляется Уолт Пог.
 — Только что видел Марби, — начал он, осадив коня. — Вы с ним вместе работаете? Мне как раз нужна пара хороших ковбоев. Деньгами не обижу, заплачу больше всех.
 — Нет, спасибо. Я приехал присмотреть за своим стадом.
 Мотнув головой, Пог подался вперед, становясь похожим на старого быка, собравшегося бодаться.
 — Ты сказал… твоим стадом?
 — Ну да, — как ни в чем не бывало подтвердил Кеневен. — Тавро «Виселица».
 Ранчеро так резко натянул поводья, что Кеневен невольно поморщился, подумав о том, как несладко, должно быть, пришлось в этот момент коню.
 — А кто тебе разрешил пасти здесь свой скот?
 Рейнолдс подъехал как раз вовремя, чтобы услышать их разговор, и теперь у него был такой же изумленно-суровый вид, как и у Пога.
 — Это пастбище находится в ведении правительства, — спокойно ответил Кеневен, — поэтому и я, и ты, и он имеем на него равные права.
 — А вот на сей счет наши мнения расходятся, и очень скоро ты узнаешь об этом! — зло бросил Пог. — Пастбище и без того переполнено!
 — Ты об этом лучше Стару Левитту расскажи.
 Они свирепо глянули на него, но оба промолчали. Очевидно, ни один, ни другой не хотели сводить разговор к обсуждению личности Стара Левитта. В конце концов затянувшееся молчание нарушил Рейнолдс.
 — Ничего, и до него очередь дойдет. Поговаривают, что в наших местах какой-то искусник промышляет подделкой клейм.
 Билл Кеневен закинул согнутую в колене ногу на луку седла.
 — Рейнолдс, — проникновенно заговорил он, — будет лучше, если вы с Погом внимательно, пристально взглянете на те переделанные клейма и хорошенько пораскинете мозгами, прежде чем начнете лезть со своими подозрениями. И тогда вам бросится в глаза, что тот, кто это сделал, совершенно не беспокоился о том, будет ли обнаружена подделка или нет. Он просто дожидается, чтобы вы вцепились друг в друга.
 — Ничего, уж я-то им устрою! — Рейнолдс был вне себя от негодования. — Подожди, вот пройдет загон…
 — Ах, так! Так это ты мне грозишь? — полез на стену Пог.
 Он задыхался от душившей его ярости и, видно, был оскорблен и раздосадован. Теперь, когда ситуация в долине развивалась с угрожающей быстротой, он хотел поспеть везде, с тем чтобы отразить любые нападки со всех сторон.
 — А что, если вам все же на какое-то время оставить свои амбиции и самим разобраться что к чему, — предложил Кеневен. — Просто повнимательнее оглядитесь вокруг себя. И, возможно, вместе вам удастся справиться со стоящей перед вами огромной проблемой. Или, может быть, вы оба испугались Левитта? Ведь это из-за него вам житья не стало; он даже не утруждает себя тем, чтобы пригнать сюда собственное стадо, — попросту лепит свое тавро на ваших коров.
 Кеневен усмехнулся, а лицо Рейнолдса еще больше побагровело.
 — Уж мы-то объединимся! Будь спокоен. Мы с Уолтом объединимся, но лишь для того, чтобы прикончить тебя!
 — Всему свое время, — не повышая голоса, парировал Кеневен. — Больше всего вреда вы причиняете себе сами, и уж вторым по списку идет Стар Левитт со своей компанией. Что же касается меня, то я могу дать вам очень ценный совет: просто оставьте меня в покое. Я здесь для того, чтобы остаться. У меня есть свое стадо, которое пасется на этом пастбище и впредь будет пастись на нем. Я приехал сюда далеко не случайно. Я знал, что вы двое готовы начать войну. Правда, никак не рассчитывал на то, что Стар Левитт возьмется расправиться с вами, оказав мне тем самым немалую услугу, но, похоже, к этому все и идет… если только вы, ребята, не помешаете ему. А я здесь переживу вас всех. Хотите объявить мне войну — ваше право, можете начинать. Но только потом пеняйте на себя. Мне-то не привыкать. Что до пастбищных войн, то я к ним давным-давно приобщился. Короче говоря, если ищете неприятностей, они у вас будут. Так что действуйте!
 Опустив ногу, он сунул носок сапога в стремя и, развернув коня, поехал прочь.
 Пог взглянул на Марби.
 — Что происходит, Марби? Ты ведь порядочный человек.
 — Тебе лучше обратиться к нему, Уолт. И можешь мне поверить, с ним шутки плохи. Ему нет никакого смысла любить или жалеть вас. Просто в настоящее время он занят другим. И если тебя интересует мое мнение, то я полностью поддерживаю его. Я и Ролли Барт.
 — Барт? — Пог посуровел. — Так где же скрывается этот проклятый убийца?
 Марби украдкой огляделся по сторонам, придерживаясь рукой за заднюю луку седла.
 — Послушай, Пог, а почему бы тебе не попытаться выяснить, отчего это двое из твоих людей затеяли с ним перестрелку? Готов побиться об заклад, что ты этого не знаешь! А ты, Чарли? Постарайся разузнать, почему как раз в тот момент никого из твоих ребят не оказалось в городе, чтобы вступиться за него? И может быть, тебе все же стоит поинтересоваться у своего племянничка, зачем это ему вдруг понадобилось так спешно отсылать Барта в город?
 — Что такое? К чему ты клонишь? — грозно спросил Рейнолдс.
 Но ковбой поехал дальше, а ранчеро остался неподвижно сидеть в седле, задумчиво глядя ему вслед. Теперь, впервые за все время, его начали одолевать сомнения и страхи. Что Марби имел в виду, советуя ему поинтересоваться у племянника?..
 Марби подъехал к Кеневену.
 — Дал им повод для беспокойства. Пускай поволнуются. Им полезно, — весело объявил он и тут же пересказал суть своего разговора.
 — Должно подействовать. Во всяком случае, на неделю пищи для размышлений им хватит… если они, конечно, проживут столько. — Кеневен указал на стадо. — Скот тут поистине замечательный.
 — А сколько голов ты держал здесь? — спросил Марби.
 — Пару дюжин, наверное. Я просто хотел, чтобы заприметили мое тавро. Только и всего.
 — И что мы будем делать теперь? Ждать?
 Кеневен задумался. Пока все шло как по писаному, но он не забывал о том, что в любой момент пуля… всего одна пуля… могла положить конец всему. Он затеял опасную игру, но ведь и ставки в ней были очень высоки.
 — Подождем немного. — И затем, поколебавшись, добавил: — Хватит того, что я застал их врасплох, да еще и утер носы, не дав им и рта раскрыть. Так что теперь неплохо позаботиться и о собственной шкуре. Я не могу рассказать тебе обо всем, что сделал, но мне удалось кое-что разузнать.
 — Что?
 — У них лишь один выход — убить меня, — продолжал Кеневен. — И они все ополчатся против меня, Марби.
 — Как думаешь, Погу и Рейнолдсу удастся провести загон и избежать стычки со стрельбой?
 — Едва ли. Они оба слишком твердолобы и упрямы, а их люди настроены чересчур воинственно. Им стоит лишь отдать приказ, и в тот же момент начинается настоящее побоище.
 Билл Кеневен обвел взглядом просторы долины, будучи не в силах сдержать волнения при виде такого зрелища. Загон скота для ковбоя не очень продолжительная, но самая тяжелая работа. Большую часть времени пастухи проводили в дальних переходах, когда приходилось преодолевать огромные расстояния, сдерживать стихийное движение стада, если среди животных возникала паника. Сгоняя скот, они долгие часы не покидали седла. Но среди ковбоев было принято вслух ругать предстоящий загон, однако в душе все они жили ожиданием тех жарких и пыльных дней, когда всюду их подстерегала опасность в виде грозных рогов, лягающих копыт или взбесившейся от страха лошади, переставшей подчиняться седоку. Именно в эти дни в работе формировалась особая атмосфера товарищества, и со всех сторон слышались дружеские приветствия, шутки, и каждый старался в трудную минуту прийти на помощь другому.
 Он глядел на колышущееся море рогов огромного стада. Всякий раз, когда коровы вдруг начинали отклоняться от намеченного пути и брели куда-то в сторону, рядом немедленно оказывался какой-нибудь бдительный ковбой, который тут же загонял их обратно, и тогда рябь пробегала по бескрайнему морю коровьих спин и голов.
 В силу специфики рабочего процесса в загонах, где производилось клеймение скота, демаркационная линия между двумя враждующими сторонами нарушилась, в остальном же парни с «ЧР» и «Бокс-Н» держались порознь. Скорее всего так повелось с самого начала, однако, предчувствуя недоброе, всадники с «ВВ» тоже последовали их примеру.
 Стар Левитт разъезжал верхом на великолепном белом коне, успевая повсюду. Вот он объехал загоны, где клеймили коров, наблюдая за тем, как идет работа, а вот уже осматривал отогнанную от стада группу животных, дожидавшихся клеймения. Заметив Кеневена и Марби, он направился к ним.
 Кеневен обратил внимание на то, каким холодным и настороженным взглядом встретил Марби приближавшегося Левитта. Наверное, такое выражение лица бывает у человека, обнаружившего гремучую змею, подползавшую ночью к его кровати.
 — Как дела, Кеневен? — без тени замешательства поинтересовался Левитт.
 Как всегда, он был чисто выбрит и безупречно одет. Могло показаться, что висевшая в воздухе пыль оседала на всех, кроме него.
 Марби смотрел то на одного, то на другого, пораженный своим открытием. Как много общего между этими двумя. Но разница, хоть и небольшая, все же существовала, и именно она и привлекала его в Кеневене больше всего.
 Противники отличались атлетическим сложением, хотя Левитт выглядел чуть выше и массивнее. Оба имели мужественные, волевые лица. Левитт, как и Кеневен, держался с небрежной самоуверенностью, но более изысканно-утонченной. Билл же старался напускать на себя непроницаемый вид.
 Этих двоих природа, казалось, создала для того, чтобы стать врагами и соперниками. Двое сильных мужчин, устремленных к одной цели, руководствовались в своих действиях совершенно разными убеждениями и принципами. Один — безжалостный и вероломный, готовый на все и не останавливающийся ни перед чем. И другой — непреклонный, закаленный в неимоверно тяжелых трудах и междоусобных войнах за землю, ставших обычным делом на Диком Западе, но предпочитающий жесткие правила честной борьбы. У Марби промелькнула мысль, что если эти двое когда-либо сойдутся в рукопашной схватке один на один, то будет на что посмотреть.
 — Прекрасное стадо, — как бы между прочим заметил вслух Кеневен. — У тебя здесь много коров?
 — Нет, не очень. Я слышал, что твое тавро «Виселица»?
 — Точно так.
 — Довольно странно, но, насколько мне известно, за последнее время новые стада сюда никто не пригонял. Ты что, отлавливал коров на пастбище?
 В большинстве случаев подобный вопрос мог послужить прекрасным поводом для того, чтобы тот, кому его адресовали, выхватил револьвер, но теперь, после не менее оскорбительных замечаний, высказанных Биллом пару дней назад в салуне, это не имело смысла. Они были квиты. Оба знали, что ждать им осталось уже совсем недолго, и не торопили события. Совершенно спокойный Левитт превосходно держал себя в руках, Кеневен всем своим видом давал понять, что уж ему-то в жизни приходилось сталкиваться лицом к лицу со многими противниками и оказываться в самых разных ситуациях, из которых он всегда выходил победителем. Или почти всегда.
 — Нет, мне это не нужно. У тебя свои методы, у меня свои. Мой скот уже дожидался меня здесь, когда я приехал.
 Реакция на его замечание оказалась в точности такой, как он и ожидал.
 — Брось, ерунда! Я хорошо знаю каждое тавро на этом пастбище. Еще до того, как я приехал сюда, здесь существовало только четыре клейма.
 Кеневен загадочно улыбнулся, мысленно представляя себе, как, должно быть, злит Левитта его улыбка и манера вести разговор.
 — Стар, — вкрадчиво произнес он, — ты привык считать себя слишком умным, и уж, во всяком случае, гораздо умней окружающих. Возможно, тебя и в самом деле приняли бы за умного, если бы ты не держал других за дураков. Понимаешь, у человека с таким мировоззрением нет никаких шансов на победу. Ты убежден, что твой противник глупее тебя и вокруг лишь полнейшие идиоты и тупицы с интеллектом месячного теленка. На этом основании ты суешь свой нос, не опасаясь того, что когда-то его тебе все-таки прищемят. Впрочем, твой большой недостаток — отличительная черта большинства мошенников. Все они неисправимые оптимисты. И вот ты приехал сюда, напустил на себя внушительный вид и собираешься стать боссом. На Пога и Рейнолдса ты уже нашел управу. Судя по всему, и в отношении Винейблов что-то затеял. Но как всякий мошенник допустил большой промах, не сумел заметить очевидного. Так вот что я тебе скажу, хотя догадываюсь, что мне не поверишь. Ты проиграл свою партию еще до того, как решил вступить в игру. И если ты на самом деле такой умный, каким привык себя считать, то, пораскинув мозгами, развернешь своего коня и уберешься отсюда подобру-поздорову.
 Левитт улыбнулся, но впервые его улыбка оказалась натянутой. На какое-то мгновение ему вдруг действительно стало не по себе.
 — Допускаю, Кеневен, что не так умен, как мне того хотелось бы, но только я никогда не допущу, чтобы грошовый батрак водил меня за нос.
 Кеневен пожал плечами.
 — Марби, давай проедем к загонам. Интересно узнать, что Пог и Рейнолдс думают о тех переделанных клеймах.
 После того как они уехали, Стар Левитт еще долго глядел им вслед. Он по-прежнему улыбался, но на душе у него скребли кошки.
 Может, он действительно упустил что-то из виду? Но где и в чем он просчитался?




 Глава 12


 Кеневен и Марби ехали рядом. Улучив момент, Map6и украдкой взглянул на него.
 — Да уж, дал ты ему прикурить. На что ты надеешься? Думаешь, что теперь он перейдет к активным действиям?
 — Он еще тот интриган, Марби. Пусть теперь пересмотрит свои планы. Его беда в том, что из-за вздорного характера ему не всегда удается им неукоснительно следовать. Он начнет злиться, станет действовать наспех. А раз так, то и ошибки неизбежны. — Натянув поводья, Кеневен остановил коня и оглянулся. Левитт уехал. — Жаль, что мы ничего не знаем, что он затевает против Винейблов. — Он нахмурился. — Ведь не думаешь же ты, что Дикси вправду его любит.
 Марби недоуменно пожал плечами.
 — Иногда я понимаю, что намерена сделать корова, пару раз мне удавалось разгадать маневр диких мустангов, но только насчет женщин ничем тебя порадовать не могу. Меня сбивают с толку все эти условности, поэтому каждый раз все выходит не так, как мне того хотелось бы, а скорее наоборот.
 Несмотря на не покидавшее всех гнетущее чувство, дела шли своим чередом, только загон в долине разительно отличался от подобных мероприятий, в которых Кеневену или Марби раньше доводилось принимать участие. Люди нервничали. По прошествии нескольких дней шутки и смех слышались все реже и реже, а разговоры свелись к минимуму. Несколько раз Кеневен видел Дикси, но она старательно избегала встречи с ним. Том Винейбл работал наравне с остальными, на деле доказывая, что с обязанностями ковбоя он знаком не понаслышке. Пастухи относились к нему с явной симпатией. Он не требовал для себя никаких поблажек, и трудился добросовестно, иногда даже успевая сделать кое-что сверх положенного. С самого первого дня он уверенно держал напряженный темп, заданный более опытными ковбоями.
 Такой парень, как Том, не мог не вызывать одобрение окружающих. Но тогда что общего между Левиттом и ним? Или ней?
 Дни шли своим чередом — жаркие, пыльные. Проявлять выдержку становилось все труднее и труднее, но, несмотря ни на что, пока обходилось без стрельбы и серьезных потасовок, которые обычно в напряженных условиях возникают между погонщиками. На некоторых ранчо такие разрядки считались в порядке вещей. А тут никто не лез на рожон, будто заранее знал о чем-то и принимал все меры предосторожности.
 Вскоре работы переместились в окрестности Соледада, и тут Кеневену наконец-то улыбнулась удача. Все время он искал подходящий случай, чтобы поговорить с Дикси, и вот совершенно неожиданно ему выпала такая возможность. Он увидел ее, когда она, поговорив с Левиттом, развернула коня и поехала прочь, направляясь в сторону тополей, что росли вдоль границ владений ранчо «ВВ».
 Кеневен последовал за ней и, украдкой оглядевшись по сторонам, заметил, что Даль, нахмурившись, стоит поодаль и провожает его тяжелым взглядом. Злобное лицо его напоминало волчью морду. Марби был всецело увлечен работой. А Войль, отъехав в сторону, отпустил отдыхать коня и седлал себе другую лошадь.
 Вскоре он опять увидел Дикси и поразился перемене, происшедшей в ней. Она побледнела и осунулась. Живые глаза ее как-то померкли.
 — Дикси! Постой… Мне надо поговорить с тобой.
 Девушка остановила коня и ждала, почему-то даже не обернувшись, видимо, не имея желания поддерживать беседу. Даже когда он остановился рядом, она не проронила ни слова и продолжала смотреть прямо перед собой.
 — Решила уехать?
 Она кивнула.
 — Стар сказал, что мужчины вокруг слишком много сквернословят, поэтому будет лучше, если я вернусь домой.
 — Я не мог дождаться, когда снова смогу поговорить с тобой. А ты отчего-то избегаешь меня.
 Она обернулась, и их взгляды встретились.
 — Да, Билл, мы не должны больше встречаться. Я выхожу замуж за Стара, и видеться с тобой — выше моих сил.
 — Ты его не любишь, — спокойно подытожил Кеневен.
 Она только отвела взгляд и промолчала.
 Они проехали немного рядом, затем она сказала:
 — Мне пора, Билл. Стар настаивал, чтобы я нигде не задерживалась и немедленно отправлялась домой.
 Взгляд Кеневена посуровел.
 — Ты исполняешь его приказания? И вообще, что происходит? Ты что, рабыня?
 Ее щеки зарделись, и с языка уже готовы были сорваться тоже очень злые и обидные слова. Но до него вдруг дошел и неприятно поразил подлинный смысл сказанной ею фразы. В волнении он схватил ее за руку.
 — Дикси, так ты говоришь, что Стар настаивал? Чтобы уезжала немедленно?
 — Да. — Ее явно удивила внезапно проявленная им несдержанность. — Он сказал…
 Но договорить ей так и не удалось, потому что Билл резко обернулся, глядя в сторону загонов, куда сгоняли скот. Керб Даль докурил свою сигарету. Войль все еще возился с подпругой, а на седле у него лежала винтовка и, чтобы взять ее, стоило лишь протянуть руку. Кеневен поискал глазами белого коня и заметил его в самом дальнем конце пастбища…
 Взяв Дикси за руку, он шепнул:
 — Стар прав. Возвращайся домой и нигде не задерживайся. Что бы ни случилось, не останавливайся!
 Затем, поспешно развернув своего коня, помчался галопом к стаду, рассчитывая свой путь так, чтобы оказаться вне поля зрения Даля или Войля, и боясь опоздать. В это время Стритер и Хенсон неспешно гнали к загонам для клеймения несколько коров.
 Билл резко осадил коня возле загона как раз в тот момент, когда у Марби наконец появилась возможность разогнуться, чтобы размять онемевшую от работы спину. Кеневену пришлось три раза позвать его, прежде чем Марби наконец услышал и подошел к нему.
 — Немедленно выбираемся отсюда! Похоже, начинается! Быстрее!
 Марби не стал терять время на расспросы. Его конь был привязан неподалеку от забора. Одним рывком развязав узел, он вскочил в седло.
 — Вперед! — скомандовал Кеневен. — Я не знаю, где и как, но…
 Эммет Чабб, подбоченясь сидя в седле, раздраженно крикнул Риггсу, совсем еще зеленому ковбою с «Бокс-Н»:
 — Ты что, придурок по жизни или так, притворяешься?
 Риггс, крепкий парень, добросовестный и трудолюбивый, озадаченно оглянулся.
 Замечание Чабба застигло его врасплох. Он, Риггс, работал в поте лица, в то время как Чабб откровенно бездельничал.
 — Что тебе надо?
 — Сдается мне, — лениво растягивая слова, продолжал Чабб, — что ваши ребята с «Бокс-Н» еще до того, как начали сгонять скот, потрудились на славу, шлепая свои клейма на все, что только попадется под руку!
 Усталый и разгоряченный Риггс вспыхнул: он никому не мог спустить такое. Его оскорбили, и не только его, а всех ребят с их ранчо. Ни один уважающий себя ковбой ни за что не станет мириться с этим.
 — Я сказал, что все вы просто шайка воров! — откровенно издевался Чабб.
 — Врешь! — крикнул Риггс, хватаясь за револьвер, но Чабб оказался быстрее.
 Риггс еще только успел достать свое оружие, когда Чабб выстрелил в него, и пущенная им пуля угодила парню в живот повыше пряжки ремня. Риггс отлетел на два шага назад, во руку с револьвером не опустил. Его голубые глаза гневно сверкали даже теперь, когда он умирал, лежа на земле.
 Выстрел Чабба послужил сигналом, которого все ждали. В тот же миг во всех загонах заговорило оружие. Огненные вспышки пронизывали клубы пыли. Люди вскрикивали, со стоном оседая на землю, оставались лежать, корчась в пыли, и употребляли последние силы на то, чтобы снова выстрелить, хотя бы один раз.
 Конь Марби на полном скаку вылетел из-за угла загона. Кеневен указал в сторону деревьев.
 — Это не наше дело! — крикнул он. — Пусть сами разбираются.
 — Ты туда посмотри! — указал Марби.
 Стритер и Хенсон, прячась от пуль за своими лошадьми, стреляли поверх седла по Погу и Рейнолдсу. Войль пробирался сквозь бросившееся врассыпную стадо, размахивая рукой с шестизарядным револьвером и пытаясь кого-то пристрелить. Раздался чей-то предсмертный вопль. Его оборвала пуля.
 — Люди Пога обратили оружие против него самого! — возмутился Марби. — Ты это видел?
 — Нам лучше поскорее унести отсюда ноги. Нас тоже не пощадят!
 Они пустили коней вскачь и, лишь скрывшись за деревьями, остановились и оглянулись назад. Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась. Из висевшего над землей облака пыли показалась лошадь без всадника, и пустые стремена бились о ее бока. Где-то в пыли раздался одиночный выстрел… затем еще один.
 Только отъехав на несколько миль, друзья придержали коней и двинулись шагом. Теперь можно было и поговорить. Марби взглянул на Кеневена.
 — Я чувствую себя трусливым койотом, бежавшим с поля боя, но мы и в самом деле тут ни при чем.
 — Это же не бой, а самая настоящая бойня. А подстроил все Левитт. — И тут Кеневен рассказал, как незадолго до перестрелки Стар отослал Дикси домой от греха подальше. — Чабб выполнял его приказ и, получив от хозяина сигнал, специально спровоцировал перестрелку.
 — Жаль Риггса. Хороший работник. Один из лучших всадников в округе.
 — Не казни себя. Мы не имели другого выхода. Останься там, мы просто подставились бы под пули. Его люди занимали заранее выбранные выгодные позиции, откуда вели прицельную стрельбу. Они старались не допустить, чтобы хоть кто-нибудь ускользнул оттуда.
 — Неужели никто не спасся?
 — Скорее всего нет. Мне кажется, что последними выстрелами, которые мы слышали, люди Левитта добивали тех, кто остался в живых. — Кеневен остановил коня и оглянулся назад, придирчиво разглядывая оставленные ими следы. Левитту наверняка уже стало известно, что им удалось избежать гибели, теперь его люди устроят охоту за ними, для них слишком опасно оставлять свидетелей бойни. — Итак, Марби, начиная с сего момента и впредь нам придется быть предельно осторожными. Мы своими глазами видели все, что произошло, и если сюда все же приедет судебный исполнитель, то он станет задавать вопросы, на которые мы можем дать ответ. Теперь Левитт, как никогда, заинтересован в нашей смерти. Но назло ему мы все же выживем. Нам еще предстоит оградить Винейблов от его происков, а затем сделать так, чтобы Стар все же получил по заслугам.
 — Рейнолдс и Пог уже получили, что им причитается, — подвел итог Марби. — И мне их ни капельки не жалко. Интересно все-таки, что Левитт станет делать сейчас? Винейблов он под себя успешно подмял. А что, земля тоже отошла к нему?
 Кеневен ненадолго задумался, и ему показалось, что ответ по крайней мере на этот вопрос ему уже известен.
 — Ничего, поживем — увидим. Он конечно же постарается представить случившееся как обычный конфликт, внезапно вспыхнувший между парнями двух самых больших и давно враждующих между собой хозяйств, а сам станет претендовать на роль стороннего наблюдателя.
 — А как же его люди? Ведь кто-то из них может и проболтаться, сказать правду.
 — Если она им известна. Мы случайно узнали о предстоявшей заварухе и смогли вовремя убраться оттуда. Но у многих в этой неразберихе не было ни малейшего шанса заметить, кто все затеял. Они работали, вдруг началась стрельба. Вот и все, что им известно. А если у какого-нибудь придурка хватит ума. чтобы высунуть язык и начать задавать вопросы, то он долго не протянет.
 — Если он с такой легкостью расправляется со всеми, — задумчиво проговорил Марби, — то каковы тогда наши шансы?
 — Несмотря на то, что единственным аргументом в любом споре здесь считается заряженный револьвер, шансы неплохие, если нам удастся держаться подальше. Мы честные люди. Нам нужно немного подождать и посмотреть, как Левитт станет действовать дальше, но мне кажется, что он постарается как можно скорее спрятать концы в воду. Даже выпишет откуда-нибудь со стороны судебного исполнителя, чтобы лишний раз доказать всем незапятнанность своей репутации.
 Когда они наконец выехали на вершину горы, Ролли Барт ждал их. Теперь он переводил взгляд с одного на другого.
 — Что случилось? У вас обоих такой вид, как будто за вами гнались.
 Кратко Кеневен посвятил его в перипетии дня.
 — Не исключено, что перестрелки не удалось бы избежать в любом случае, даже если бы ее не спланировал Левитт, только пустив дело на самотек, он не мог убрать тех, кого надо.
 — И сколько же убито?
 — Трудно сказать, — ответил Марби. — Но, по-видимому, достаточно для того, чтобы Левитт остался на коне и мог бы и дальше изображать из себя человека великодушного и порядочного, радеющего о сохранении порядка и спокойствия. Там сразу же началась большая неразбериха. Выиграл тот, кто оказался с краю. Но лучшие позиции в основном занимали его люди.
 Барт принялся раскладывать еду по тарелкам.
 — Билл, а что с Чарли Рейнолдсом?
 — Скорее всего он мертв. И Пог тоже. В них стрелял даже Бердью. Подумать только, в собственного дядюшку… Такой участи даже врагу не пожелаешь.
 И уже за ужином, когда все трое расположились вокруг небольшого костра, Барт тихо оглядел их и заявил:
 — У меня для вас тоже кое-какие новости имеются. Пока вас не было, я решил пойти прогуляться по окрестностям, поразмять ноги. А вот что нашел, вы нипочем не угадаете.
 — Что? — заинтригованный Кеневен замер, не донеся до рта ложку с бобами. — Что ты нашел?
 — Помните тот рокот, что мы слышим из-под земли? Я теперь знаю, что его вызывает, и скажу вам — зрелище не для слабонервных. У вас волосы станут дыбом, когда вы все увидите, потому что ничего подобного вам в жизни не приходилось наблюдать.




 Глава 13


 Билл открыл глаза, и взгляд его устремился вверх, в глубины бездонного, пронзительно голубого неба, проглядывавшего сквозь ветви осин. Он быстро скатал постель и оделся, стараясь не ступать на траву, влажную от утренней росы.
 Марби высунул голову из-под одеяла — жесткие вихры его рыжей густой шевелюры торчали во все стороны — и грустно посмотрел на Кеневена.
 — Ролли, ну куда это годится! — жалобно заворчал он. — Что делать человеку, если его босс завел привычку подниматься ни свет ни заря? Зачем вставать такую рань, если нет скотины, которой нужно задавать корм?
 — Ну и дрыхни себе, рыжина! — прорычал Кеневен. — Я собираюсь взглянуть на долину, а потом, Ролли, сообрази что-нибудь поесть.
 — А как насчет грохота? Ночью он опять повторился. Мороз по коже продирает.
 Барт сел на земле и поскреб рукой подбородок, озираясь по сторонам в поисках сапог.
 — Черт возьми, — пробормотал он, — мне побриться не мешало бы.
 — По-моему, это твое обычное состояние. — Марби нечаянно попал пальцем в дырку на носке, чертыхнулся, но надел его. — А еще тебе не мешало бы постричься. Эх ты, чучело! Страшен, как смерть! Незабываемое зрелище: проснуться утром и увидеть тебя! Хорошо, что ты еще жениться не успел! А то от одного твоего вида бедняжку наверняка мучили бы ночные кошмары!
 Оставив переругивающихся приятелей, Кеневен взял кружку с кофе и направился к ближайшему нагромождению камней, откуда обычно вел свои наблюдения. Пристально оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости нет ни случайной гремучей змеи, ни скорпиона, он опустился на землю, поставил кружку на плоский валун и, достав свой полевой бинокль, принялся обозревать местность, раскинувшуюся внизу.
 Поначалу все там казалось тихим и безмятежным. Лучи утреннего солнца искрились на поверхности озера у подножия горы, и было даже слышно успокаивавшее журчание воды. Откуда-то издалека донеслось коровье мычание.
 Солнце начинало припекать. Билл грелся на солнышке, а потом, устроившись поудобнее, снова поднес к глазам бинокль — и в тот же миг замер. По направлению к Тысяче Родников медленно, словно устав от тяжелой работы, ехало несколько всадников. Стара Левитта среди них он издалека не разглядел — ни белого коня, ни белой шляпы.
 Когда всадники подъехали поближе, узнал Сида Бердью, Эммета Чабба, Керба Даля и Войля. Остальных ему только приходилось видеть в городе. Они остановились как раз под ним, чтобы напоить лошадей, и разговаривали уже не шепотом, как в прошлый раз, поэтому он слышал их достаточно отчетливо.
 — Ничто его не берет! — раздраженно жаловался Войль. — Казалось, только что стояли здесь, а через секунду обоих след простыл.
 — Их надо обязательно отыскать, — сказал Даль. — Я никогда не видел Стара в таком бешенстве. Как он завелся, когда узнал, что им удалось улизнуть! Он все вверх дном перевернул, разыскивая их. Не хотел верить, что их не убили.
 — С ним лучше не связываться, — добавил Стритер. — В гневе он, похоже, лишается рассудка.
 Чабб держался в стороне и не принимал участия в общем разговоре. Время от времени он поглядывал на Бердью. Из своего укрытия среди валунов Кеневен не мог разглядеть выражения его глаз, но он обратил внимание на поворот головы. Чабб слез с коня и подошел к родникам. Напившись, поднялся, вытирая губы тыльной стороной ладони.
 Затем, вытащив табак и бумагу, принялся сворачивать самокрутку.
 — Кое-что в этой затее мне не нравится, — заметил он, не обращаясь ни к кому.
 Ответа на его замечание не последовало, но Кеневен догадался, что он выразил общее чувство. Сид Бердью от нечего делать лениво хлестал арапником по кусту мескита.
 — По крайней мере, если уж Стар за что-то берется, то делает все основательно! — сухо заметил он.
 Чабб огляделся по сторонам и сплюнул.
 — Он точен во всем. Чересчур точен, я бы сказал! Он поручил мне начать заваруху, затеяв ссору с Риггсом. Точно рассчитал, что этот сорванец не заставит себя долго ждать и тут же полезет на рожон. На Риггса мне плевать. Друг от друга мы никогда в восторге не были, и рано или поздно нам с ним все равно пришлось бы выяснять отношения. Но ведь Стар ни словом не обмолвился о том, что за этим последует, а меня, между прочим, не убили лишь по чистой случайности!
 Стритер кивнул.
 — Мне он назначил три цели. Я стрелял в Рейнолдса, а потом в Пога, даже если меня кто-нибудь успеет опередить.
 Хенсон невесело усмехнулся.
 — А я должен был убить Пога, потом покончить с Рейнолдсом. А после целиться в Джейсона Фармера. Крутой мужик, доложу я вам. У Пога работал очень давно.
 Даль переменил тему разговора.
 — А куда, по-вашему, мог деваться Кеневен?
 — А Ролли Барт где прячется? — вопросом на вопрос ответил Войль. — Нет, парни, этот Кеневен далеко не дурак. Как они с Марби быстренько смылись от загонов! Никогда бы не подумал, что кто-то из них способен бежать с поля боя.
 — А вы пораскиньте мозгами, — вставил свое слово Стритер, — кому и зачем нужна эта драка. Она явно не их дело. Кеневен и раньше не скрывал того, что ему плевать и на Пога, и на Рейнолдса. Было бы глупо с его стороны лезть под пули из-за кого-нибудь из них.
 — А может, он смотался? — выдвинул предположение Войль.
 — Вряд ли, — тихо ответил Чабб. — Кеневену нужен мой скальп. Я убил его друга. Он не уедет, пока не отомстит мне.
 — Жаль, что он не воспользовался возможностью пришить тебя, — язвительно заметил Войль. — Тогда сейчас нам не пришлось бы, высунув язык, носиться по всей округе.
 — Билл крутой, — согласился Стритер. — Пару раз наезжал на босса. И на Пога тоже. Не похоже, чтобы он перед кем-то спасовал.
 Сид Бердью обернулся и ждал, что кто-нибудь припомнит и его встречу с Кеневеном, но все благоразумно промолчали.
 — Что зря рыскать по окрестностям, разыскивая его! Надо получше приглядывать за Кинни из гостиницы. Уж как-то слишком быстро они с ним сошлись.
 — А откуда он вообще взялся, этот Кеневен? — спросил Войль.
 — Обычно его видели к югу отсюда, недалеко от границы, — сообщил Стритер. — Там его всякий знает.
 — Он ганфайтер?
 — Ну… не совсем. Но боец, что верно, то верно. Считается, что с ним дел лучше не иметь. В свое время он, кажется, отлавливал диких лошадей, работал охранником на почтовых дилижансах, еще чем-то занимался.
 — Он и с девчонкой Винейбл тоже общий язык нашел, — сказал Войль. — А на мой взгляд, у босса здесь тоже все схвачено. На фиг она ему нужна?
 Кеневен не сводил глаз с Даля, который прохаживался тут же, молча прислушиваясь к разговору. Скорее всего, отсюда он отправится прямиком к Левитту и перескажет все, что узнал, слово в слово. Ведь не зря же Даль ел свой хлеб на «ВВ». У всех у них были слишком длинные языки, а у Левитта болтуны не в почете.
 Интересно, многим ли удастся остаться в живых после того, как Левитт добьется своего? Следуя его логике, не имело смысла окружать себя теми, кому слишком много известно. Здесь на Западе все меняется быстро. Скоро сюда станут переселяться все новые и новые люди. С их приездом преобразятся города. Появятся церкви, школы, банки, а методы ведения бизнеса станут более упорядоченными.
 Стар Левитт прекрасно все понимал и надеялся, что ему удастся упрочить свои позиции прежде, чем развернутся преобразования. Он рассчитывал стать владельцем огромных земельных угодий, когда никто уже не сможет оспаривать его право на них или настойчиво интересоваться, каким образом досталось ему это богатство.
 Билл по-прежнему напряженно слушал, но разговор перешел на другие, менее важные темы. Он проводил всадников долгим взглядом, пока наконец они не исчезли из виду, отправившись по каким-то следам, которые, как им отчего-то казалось, должны были привести их к Кеневену. Билл решил, что впредь ему и его друзьям следует быть более осторожными, как-то замаскировать тропу на вершину и установить за ней постоянное наблюдение.
 Всадники уже давно уехали, а он все еще лежал, затаившись в своем укрытии, надеясь увидеть Дикси, но она так и не появилась. Одно из двух: или за ней следили, или же она не знала об этой встрече. Ему стало не по себе, он поддался тревожному чувству в гораздо большей степени, чем ему того хотелось бы. Стар Левитт проявил свою сущность, оказавшись намного безжалостнее, чем он, Билл, себе представлял. Самую точную оценку дал ему Эммет Чабб. Трудно представить, что кому-нибудь удастся выбраться из долины, чтобы при случае, выпив лишнего, похвастать своей осведомленностью. Нет, не случайно он не предупредил Чабба о том, что должно произойти. Левитт с самого начала делал ставку на то, что во время бойни в загонах будут уничтожены его самые главные соперники. А если к тому же под перекрестным огнем погиб бы Чабб и еще кто-нибудь из ему подобных… кому до этого какое дело?
 Не разгадав следующий шаг Левитта, Кеневен практически лишался возможности что-либо предпринять. Единственное, что им оставалось, так это затаиться, стараясь ничем не обнаружить себя. До тех пор пока они на свободе, план Стара Левитта не завершен, их пребывание на этом свете станет его постоянной головной болью и первейшим поводом для беспокойства. Рейнолдс и Пог мертвы. Перед Левиттом открыта дорога, чтобы все ранчо долины прибрать к рукам. Или так ему хотелось бы думать. Разумеется, фактически ему не принадлежало там ничего, особенно если учесть, что источниками воды владел Кеневен. Левитту же, привыкшему добиваться всего при помощи разного рода махинаций и грубой силы, такой вариант попросту не мог прийти в голову. Подавляющая часть земельных угодий Запада была самовольно захвачена их владельцами. Мало кому приходила в голову мысль о том, что землю можно приобретать законным путем. Считалось, раз есть свободная земля, ее нужно пустить в оборот. Руководствуясь своим первоочередным правом на находку, большинство переселенцев относилось к владению землей так же, как, например, к охоте на бизонов или порубке деревьев для собственных нужд.
 Возвратившись к костру, Билл позавтракал, а потом все вместе они пили кофе. Наконец он сказал Барту:
 — Ну ладно, пойдем, ты нам покажешь свою находку, а потом мы с Марби спустимся вниз, в лавовые завалы, и постараемся пригнать через ущелье еще сколько-нибудь скота. Пусть у Левитта будет одним поводом для беспокойства больше.
 — Будь поосторожнее, Билл, — предостерег его Ролли. — Он хитер, как старый лис. Ты только что-то задумываешь, он уже знает, как ты поступишь.
 Барт провел друзей через осиновую рощицу и, миновав открытый участок, двинулся вдоль хребта, направляясь к каменному завалу, преграждавшему с северо-запада всякий доступ на вершину Столовой горы.
 Еле различимая, давно нехоженная тропа вывела их в каменные лабиринты из валунов и огромных обломков скальной породы. По пути Кеневен несколько раз останавливался, чтобы оглядеться. Вообще-то он не считал себя большим знатоком по части геологии, но тут все признаки свидетельствовали о том, что когда-то давным-давно здесь случилось землетрясение чудовищной силы, в результате которого раскололась огромная скала. Тропа заканчивалась у огромной, покосившейся гранитной плиты, под которой зловеще чернел провал. Здесь они остановились в нерешительности, испытывая редкостное нежелание идти дальше, но Ролли настаивал, увлекая их за собой.
 — Пошли же! Вы ведь еще ничего не видели! — Он предусмотрительно прихватил с собой несколько свечей и теперь выдал каждому по одной. — Это я взял из запасов, которые ты припрятал наверху, — заметил он, — слава Богу, я нашел им применение.
 Пригнувшись, он шагнул в провал. Кеневен с минуту поколебался. Его никогда не влекли к себе пещеры, но тем не менее он тоже пригнул голову и сделал шаг вперед, практически тут же ощутив, как со всех сторон его обступили стены, смыкаясь в замкнутое пространство. Следуя примеру Барта, он тоже высоко поднял руку со свечой и принялся смотреть себе под ноги, на каменный пол, плавно уходивший куда-то далеко вглубь. Где-то в непроглядной темноте слышалось тихое журчание воды.
 В просторной пещере было сыро и прохладно, откуда-то из глубины горы тянул легкий ветерок. Барт ковылял вперед, опираясь на свой деревянный костыль, и удалялся все дальше и дальше в глубь горы.
 Спустившись футов на семьдесят или восемьдесят, он остановился у края чернеющей пропасти. Подавшись немного вперед и держа горящую свечу в вытянутой руке, Билл заглянул в бездонную глубину, откуда временами раздавались зловещие вздохи и негромкий рокот.
 — По моим расчетам, у нас есть еще минут десять времени. А потом придется поскорее убираться отсюда от греха подальше. — Опустившись на колено, Ролли дотронулся рукой до камней на самом краю пропасти. — Смотри, какие гладкие! Это все из-за воды, наверное, многие тысячи лет она захлестывала эти камни, переливаясь через край… Вчера я попробовал заметить время, похоже, это случается приблизительно каждые три часа. Наверное, где-то там, глубоко внизу под горой, начинает нарастать давление, и затем водяную пробку как бы вышибает оттуда, и струя воды извергается со страшной силой из колодца. Фонтан почти достает до потолка пещеры и бьет в течение трех-четырех минут, а потом понемногу угасает. Вот, собственно, и все.
 — Будь я проклят! — воскликнул Марби. — Мне уже приходилось слышать об этом месте! Индейцы называли его Говорящей Горой! Если им верить, то ее нужно обходить стороной. Это место считается смертельной западней!
 — Поднимаясь, струя приносит с собой и камни, — продолжал Барт, — вода заполняет пещеру, образуя гигантский водоворот. Но и это еще не все. Ты вон туда взгляни! — С этими словами он отступил на шаг, указывая куда-то вверх.
 Там, в вышине, на сводчатом потолке пещеры, виднелись отверстия неправильной формы с неровными краями, через которые сверху струились слабые потоки призрачного света.
 — Похоже, они находятся где-то в глубине зарослей, но человек или животное по неосторожности запросто могут свалиться в какое-нибудь из них. Если, упав, бедняги не разобьются о камни, то вода настигнет их здесь.
 Повернув назад, друзья отправились в обратный путь, но не успели сделать и пары шагов, как откуда-то из-под земли послышался глухой рокот.
 — Бежим! — Лицо Барта исказилось от ужаса. — Уже начинается!
 Прихрамывая, он бросился бежать по каменному коридору, круто взбиравшемуся вверх, но споткнулся и упал, растянувшись во весь рост на полу. Кеневен стал его поднимать, но Ролли был слишком тяжел, и, если бы на помощь не подоспел Марби, подхвативший друга под другую. руку, им не удалось бы преодолеть подъем вовремя.
 Сделав стремительный рывок вперед, они в конце концов успели добраться до выхода из пещеры и очень обрадовались солнечному свету. Позади слышался рев воды и грохот камней о стены.
 Еще несколько мгновений они стояли, тяжело дыша и прислушиваясь к доносившимся из-под земли звукам. Но вот постепенно шум начал ослабевать, и вскоре все стихло.
 — Лучше держаться отсюда подальше! — сказал Марби.
 Вернувшись в лагерь, Барт тут же направился к своему коню.
 — Я сейчас поеду с вами, парни. И так уже слишком долго валяю дурака!
 — Ты останешься здесь и будешь наблюдать за Родниками, — остановил его Билл. — Я уверен, что сюда снова пожалуют гости, и мне хотелось бы знать кто. К тому же мы и вдвоем запросто управимся. Если завтра нужно будет еще что-нибудь сделать, то мы оставим Марби в карауле, а ты поедешь со мной.
 По пути вниз Марби молчал, и Кеневен углубился в свои размышления. Его беспокоила судьба Дикси. Несомненно, переживал он совершенно напрасно. Если она собралась замуж за Стара Левитта, то, скорее всего, ей ничего не угрожало. Но можно ли полагаться на этого совершенно непредсказуемого человека? К тому же теперь-то уж она наверняка поняла, зачем он так поспешно отослал ее в тот день домой. Кеневен решил, что, если удастся, он обязательно проберется в город и переговорит с Кинни или Мэй.
 Если же нельзя будет повстречаться с ними, то он тайком наведается к Скотту, с которым не виделся с того дня, как прибыл в Соледад. В конце концов, отчитываться ему ни в чем не придется, поскольку Скотт, как и все остальные горожане, наверняка уже наслышан о том, что происходит в городе и его окрестностях. Скотт оказывался более подходящей кандидатурой еще и потому, что за Кинни, возможно, следили, а Кеневен ни в коем случае не хотел, чтобы у того из-за него появились какие-то проблемы.
 Биллу не терпелось поскорее узнать, что происходит в Соледаде и на ранчо «ВВ». Ему невыносимо тяжело было оставаться в неведении. Мысли о Дикси не давали покоя, он думал о ней каждую минуту и мучился от того, что не видел ее и ничего не знал о ней.
 Работать на пастбище, отгороженном от внешнего мира высоченными отвесными стенами и нагромождениями лавы, оказалось нелегко. День выдался жаркий, а одичавшие коровы, сильные и коварные животные, слишком долго прожили на воле, чтобы сразу подчиниться человеку. Для двоих ковбоев отлов и клеймение стали довольно сложным и мучительным занятием, но тяжелее всего приходилось лошадям. Заарканив с дюжину бесхозных лошадей, на двух из них они обнаружили старые клейма и следы от седел. Очевидно, когда-то на них ездили верхом. Оба коня спокойно отреагировали на веревку, перестав сопротивляться сразу же, как только на них накинули аркан.
 Марби попытался оседлать одного из коней. Тот побрыкался немного, но быстро смирился, после чего Марби проделал то же самое и с другим жеребцом, помеченным тавром. Кони ему понравились, особенно один, который в свое время, видимо, считался быстрым.
 Они клеймили скот в течение нескольких дней подряд. Некоторое время ушло на то, чтобы приучить к поводьям еще пару лошадей.
 — Завтра мы выведем их отсюда, — решил Кеневен. — Ты оставайся здесь и гляди в оба, а я отъеду ненадолго. Посмотрю, как обстоят дела снаружи, и, в частности, проверю, не наведывались ли к нам гости, пока мы с тобой сидели здесь.
 — Барт, наверное, волнуется, — покачал головой Марби.
 — О нем не беспокойся. Он знает, какая у нас тут работа.
 Но в душе Кеневен не сомневался, что Барт переживает за них. Ведь никто не ожидал, что их поездка так затянется, а когда человек остается один, то его бурное воображение дает богатую пищу для всякого рода тревог и волнений. Билла беспокоили события в Соледаде.
 Оставив Марби стеречь клейменый скот, согнанный ими в импровизированный загон, Кеневен миновал ущелье и принялся прокладывать путь через каменные лабиринты к дальней окраине. Время от времени он останавливался и подолгу напряженно прислушивался, но, так и не услышав ничего подозрительного в ночи, отправлялся дальше, изредка бросая взгляд на вершину горы. Он не мог определенно сказать, что ожидал там увидеть, но очень надеялся, что все в порядке.
 Если Билл рассчитывал хоть немного поспать в эту ночь, то ему уже давно следовало повернуть назад. Вокруг, похоже, не было ни души, и они вполне могли незаметно пригнать свое небольшое стадо в долину, а потом на гору, где дожидался их Ролли.
 Однако Соледад и ранчо «ВВ» все сильней притягивали Кеневена. Как Дикси? Все ли с ней в порядке? Думает ли она о нем, вспоминает ли хоть иногда? Тут он мрачно отметил про себя, что строит воздушные замки практически на пустом месте. В конце концов, сама она ни разу не дала повода считать, что ей до него есть дело. И ничего удивительного, что девушка обращалась к нему по имени. На Западе это в порядке вещей и вовсе ни о чем не говорит. Да, конечно, они несколько раз разговаривали, и, похоже, у них много общего. Но кто он такой, если уж на то пошло? Обыкновенный перекати-поле, ковбой, странствующий в поисках своего места пол солнцем и готовый взяться за оружие ради этого. Не слишком-то убедительное амплуа для мужчины, претендующего на роль спутника жизни.
 А Стар Левитт? Видный, привлекательный, со вкусом одевается, умеет ладить с людьми, прекрасно держится в обществе. У него есть еще одно большое преимущество: он видится с Дикси каждый день, они беседуют и лучше узнают друг друга. И почему только он, Билл Кеневен, вбил себе в голову, что Дикси симпатизирует ему? Выдумал все и принимает желаемое за действительное!
 — Эх, Рио, — произнес он вслух, поглаживая коня по шее, — может, мы еще не доехали туда, где нам с тобой суждено остаться? И здесь у нас только одна из многих остановок на долгом, очень долгом пути?
 Конь запрял ушами, ударил копытом и шумно вздохнул. Его реакция, наверное, что-то означала или была чистейшим совпадением.
 Но Билли Кеневен не хотел больше скитаться по свету. Он мечтал о доме, куда всегда мог вернуться и где бы с нетерпением ждали его возвращения. Бесконечно длинные, пустынные дороги, ночи, проведенные в одиночестве у костра, города и поселки, где он всегда оставался чужаком, — все это позади. Ему предстоит начать новый этап жизни.
 Билл возвратился в лагерь, когда Марби уже спал. Ковбой на мгновение открыл глаза, что-то невнятно пробормотал и снова заснул.
 Кеневен подбросил в костер несколько веток и попробовал кофе. Чуть теплый. Тогда он сгреб на край кострища раскаленные угли и поставил на них кофейник, предварительно подлив в него воды. Затем расседлал коня и отпустил его пастись.
 В ночном небе встала луна. При ее призрачном свете скалы, возвышавшиеся вдоль хребта, приобрели зловещие очертания. Казалось, будто какие-то мифические существа подняли свои несуразные головы и стараются заглянуть в забытую Богом и людьми долину. Билл не сомневался, что никто не настигнет их здесь, но почему-то на душе у него стало тревожно. Разыскав в мешке с провизией немного засохшего печенья, он принялся за кофе.
 Мысли его вернулись к Стару Левитту. Кто он, откуда приехал? Каким ветром занесло его в этот городок в такое время? На первый взгляд он производил впечатление выходца из восточных штатов, но слишком хорошо разбирался в вопросах разведения скота и организации дела на ранчо. Наводили на размышления его далеко не новые и довольно потертые от частого употребления револьверы.
 Дикий Запад был не настолько уж и велик, как кое-кто себе воображает. Действительно, просторы его могли показаться бескрайними, а население долго оставалось весьма малочисленным. Люди, разъезжавшие по этому краю, знали друг друга если не лично, то по рассказам своих знакомых. Состоявшие же в рядах многочисленного вооруженного братства, — а сюда входили и те, кто при помощи винчестера зарабатывал себе на жизнь, постоянно нарушая закон, и те, кто закон защищал, — знали друг друга по имени, и каждый имел свою репутацию. И всякий раз разговоры у костра неизменно сводились к обсуждению достоинств того или иного ганфайтера.
 Так кто же такой Стар Левитт? Откуда приехал? И под какими именами жил? Само собой, и в восточных штатах тоже имелись свои стрелки-профессионалы, но те чаще славились как неисправимые дуэлянты или азартные игроки и спорщики. Среди них, например, печально известен некий Мак-Ланг, о котором поговаривали, будто бы он отправил на тот свет более сотни человек… Кроме него встречались и другие крутые парни.
 Клэй Элисон теперь обзавелся ранчо в Нью-Мексико и занялся хозяйством, а Гардин перебрался в Сан-Антонио — это последнее, что о нем слышал Кеневен. Джон Слотер мал ростом и слишком порядочен, чтобы преобразиться в Левитта. Одного за другим Билл мысленно перебирал всех известных ему ганфайтеров, но подходящей кандидатуры не находил.
 Он провел бессонную ночь, а на рассвете они с Марби пропихнули упирающихся коров сквозь узкое ущелье, выпустили их на широкие просторы долины и разогнали по пастбищу так, чтобы никто не догадался, откуда эти животные появились здесь. Потом уничтожили все следы, ведущие в кратер, и отправились на гору.
 Ролли Барт сидел у костра, когда они, разгоряченные и усталые, выехали на вершину. Он встретил их горячим завтраком и свежезаваренным кофе и, прежде чем угостить новостями, дал друзьям поесть.
 — Я вчера решил воспользоваться случаем, — начал он, разливая кофе, — и съездил в Соледад.
 Оба резко обернулись к нему.
 — Что? — переспросил Марби.
 — В город наведался, — довольно повторил Ролли. — Мне надоело околачиваться тут без дела, там кое-что изменилось.
 — Что случилось? — Кеневена возмутила выходка Барта, но желание узнать последние новости оказалось сильнее.
 — Разумеется, все идет так, как задумал Левитт. Он подговорил нескольких горожан, они собрались вместе и назначили Эммета Чабба судебным исполнителем. Теперь распустили слух, что он предпринимает чрезвычайно суровые меры с тем, чтобы избавиться от творящего беззаконие и сеющего беспорядки преступного элемента. Судя по тому, как все преподносится, они нас имеют в виду. Я говорил со Скоттом, Билл, он хотел бы увидеть тебя. Дикси Винейбл после перестрелки в городе не объявлялась. Том приезжал однажды, но, ни с кем не общаясь, сразу возвратился к себе на «ВВ». Еще Левитт вызвал судебного исполнителя со стороны. Он заявляет, что хочет поставить все точки над «i» в истории гибели Пога и Рейнолдса и возложить ответственность за случившееся на непосредственного виновника этих событий, то есть на тебя.
 — На меня?
 — Ну конечно. Он признает, что те двое не ладили между собой и до того, как ты приехал сюда, однако всюду дает понять, что ты стравил их друг с другом. Участившиеся кражи скота он также старается повесить на тебя. И еще. — Здесь Барт кашлянул, избегая встречаться взглядом с Кеневеном. — Говорят, что на «ВВ» очень скоро сыграют свадьбу.
 Билл отрешенно глядел на раскаленные угли. Вот оно. Крушение всех надежд. Теперь Левитт женится на Дикси Винейбл, и «ВВ» перейдет в его полное распоряжение, кроме, наверное, самого названия… хотя, возможно, и оно тоже станет принадлежать ему.
 Что же теперь делать? Левитту удалось выставить его преступником в глазах окружающих. И если он еще надеется что-то изменить, то нужно действовать как можно скорее.
 — Поговаривают и о другом, — продолжал Барт. — Похоже, что Сидни Бердью Левитт пообещал, что о нем позаботятся. Вот это и не дает ему покоя. Представляю, как чувствовал бы себя я, если бы Стар Левитт сказал что-нибудь подобное обо мне. Я либо пристрелил его, либо нашел коня и уехал куда подальше. Ну, а Бердью, видимо, никуда уезжать не собирается. Стар из кожи лезет вон, чтобы выглядеть вполне респектабельно. Помощник судебного исполнителя или помощник шерифа — не важно, кто из них приедет, — не станут копать слишком глубоко. Им главное — прекратить пальбу.
 Кеневен задумался. Несомненно, Левитт находился в очень выгодном положении. Уверенный в себе, обходительный в общении, внешне спокойный, он сумеет убедительно изложить любую с виду правдоподобную историю, после чего стороннее разбирательство скорее всего будет с чистой совестью прекращено.
 И тогда вся долина окажется под Левиттом, который поспешит объявить Билла Кеневена и его друзей шайкой преступников. А затем его подручные постараются выследить и убить их без лишних вопросов.
 Но Билл сознавал, что закон все же на его стороне. Если бы только ему встретиться с чиновниками, которые приедут… Левитту до сих пор ничего не известно о том, что именно ему, Биллу, принадлежали права на все имеющиеся в долине источники воды, и если только Кеневен свяжется с приглашенным судебным исполнителем, то он представит его вниманию свои собственные аргументы и продемонстрирует всем, что Левитт, мягко говоря, суется не в свое дело.
 Настало время спуститься вниз. Ему необходимо вступить в игру и не дать Левитту укрепить свои позиции. Эта мысль пришла ему в голову совершенно неожиданно, и он уже точно знал, что именно сделает!
 — И про твоих коров тоже ходят разговоры, — добавил Барт. — Никак не могут решить, откуда они взялись. Животные старые, а тавро на них только одно — твое. Поговаривают, что ты уже давно пасешь свое стадо на этих холмах.
 — Ролли… — Кеневен не сразу решился задать этот вопрос, но затем, собравшись с духом, продолжил: — До меня дошли слухи, что на «ВВ» живет какой-то человек. Я видел небольшую хижину за ручьем, из трубы которой поднималась струйка дыма. Тебе что-нибудь известно о ее хозяине?
 — Нет, абсолютно ничего. Работникам ранчо строго-настрого запрещено даже близко туда подходить. Марби, может, ты что знаешь?
 — Не более твоего. Стар наведывался туда время от времени, но даже Керб Даль держался в стороне. Во всей этой неразберихе я совершенно забыл о той хижине. Вообще-то мы никогда и не интересовались ею особо. В таких случаях тайна только поначалу не дает покоя, а потом к ней постепенно привыкаешь и становится все равно.
 Кеневен еще раз проанализировал родившийся у него план. Он знал, что делать дальше. Главное, удастся ли ему так долго протянуть, чтобы успеть осуществить задуманное? Левитт, наверное, уже отдал приказ расстрелять их на месте. Но он должен пойти на риск. Пришло время действовать.
 После завтрака Билл решил было оседлать своего Рио, но затем передумал и выбрал себе одного из тех коней, что они привели с пастбища: темно-гнедого, с ногами, гривой и хвостом черного цвета. Пятнистый мерин слишком уж заметен… на таком коне седока за милю узнать можно. Он уже успел несколько раз проехаться на этом мустанге, работая на пастбище. Мерин оказался совсем неноровистым и к тому же как нельзя лучше подходил для поездок в горы. Конечно, он не так быстр, как Рио, но все же достаточно вынослив.
 Кеневен отправился в Соледад окольным, извилистым путем, через каньоны и заросли, где его едва ли заметили бы.
 Утро выдалось погожим, листья осин тихо шелестели при каждом дуновении легкого ветерка, приносившего с собой терпкий, смоляной запах хвои сосен и кедра. Билл намеренно не торопился, он хотел въехать в город только после наступления темноты.
 Его не покидало плохое предчувствие. Опытный в подобных играх, он отдавал себе отчет в том, на какой риск осмелился. Больше всех в его смерти заинтересован Стар Левитт и наверняка постарается использовать любую возможность, чтобы разделаться с ним до прибытия представителя закона.
 Остановившись на склоне горы, Кеневен глядел на Соледад. Вот в такой же день несколько недель назад, он приехал сюда, чувствуя себя героем-завоевателем. Боже, как давно это было! Тогда ему казалось, что он предусмотрел все до самой последней мелочи. Но обстоятельства переменились самым неожиданным образом. В результате сохранилась лишь основа его плана, да и она отступала на задний план, когда он вспоминал о Дикси.
 Жизнь на Западе начинала меняться, и он, человек много переживший и испытавший, ощущал это особенно остро и хотел осесть где-нибудь, остепениться и врасти в землю корнями. Стать настоящим гражданином.
 Такая мысль сперва показалась ему довольно забавной, но все же усмешка быстро исчезла с его лица. А, собственно, почему бы и нет? Раньше этот край открывали и завоевывали. Теперь пришло время созидать. Многие из первых поселенцев разбогатели и уехали отсюда. Но они сделали свое дело — обживая дикие территории, показывали пример остальным. И все же большинство из тех, кто помчался на Запад лишь в погоне за богатством, неожиданно для себя полюбили этот край и остались здесь жить.
 У подножия горы лежал Соледад. Над каминными трубами вились тонкие струйки дыма, поднимавшиеся к безмятежно ясному небу. Маленький городишко с одной улицей и беспорядочным нагромождением домиков, выстроенных вдоль извилистых аллей, скрытых за фасадами главного проспекта. В городе жили разные люди — довольно много англичан, несколько немцев, еще меньше шведов и норвежцев, один еврей, около дюжины ирландцев и один-единственный негр, большой, молчаливый человек, державший шорную мастерскую, в которой наряду с упряжью и седлами продавалась обувь. Словом, обыкновенный западный городок.
 Из Соледада Билл решил отправиться прямиком на ранчо «ВВ», и если Дикси не будет против, то увезет ее оттуда. В то же время он задался целью выяснить, что происходило в загадочной хижине, которую обходил стороной даже Керб Даль.
 Он ехал по дороге, о которой узнал от одного из своих знакомых, того самого, кто рассказал ему о никому не известных пастбищах среди пластов лавы с пасущимся на них ничейным скотом, а также о потайной тропе, ведущей на вершину Столовой горы.
 Возможно, он проезжает по этим местам в последний раз. На численное превосходство над Левиттом рассчитывать не приходилось, но все же посеять сомнения в рядах его сторонников он мог, а если удастся, то и установить связь с представителями закона.
 Стоя в зарослях, он разглядывал город. Отсюда, с расстояния около двух миль и высоты в несколько сотен футов, ему открывался прекрасный вид. Разумеется, узнать людей не представлялось возможности, но, зная расположение салунов, магазинчиков и других заведений, он мог с большой долей уверенности судить о происходившем.
 Особой активности в городе не наблюдалось. О вооруженных разборках, часто случавшихся в городах Запада, ходило много слухов, но эти события обычно мало отражались на жизни большинства горожан. А среди жителей Доджа, Дэдвуда и Томстоуна встречались и такие, которые ни разу в жизни не видели, чтобы кто-то просто так хватался за оружие.
 Несколько раз взгляд Кеневена задерживался на магазинчике Скотта. Прежде всего нужно поговорить с ним. Старый разбойник совсем непрост, хотя с виду и производит впечатление остепенившегося человека, вполне довольного жизнью… Но так ли это на самом деле? А что, если он вовсе не сторонний наблюдатель, за которого себя выдавал? «Ты становишься слишком подозрительным, Билл, — предостерег он себя. — Этак ты скоро и Дикси начнешь в чем-нибудь подозревать».
 Он все искал белого коня Левитта, но тот не появлялся. Так, «ВВ»… Нужно объехать город стороной и наведаться туда. Если повезет, он увидится с Дикси.
 Вернувшись к коню, Билл вскочил в седло. Подобрав поводья, еще раз окинул взглядом Соледад.
 Все тихо… Лениво вьются в воздухе струйки дыма. Одинокий всадник прогарцевал рысцой по главной улице. Все мирно и спокойно. Тогда почему же он взволнован? Откуда пришло это предчувствие беды? Или с ним самим творится что-то неладное? Или же там, внизу, происходит нечто такое, о чем он даже не догадывается?




 Глава 14


 — Отныне здесь воцарится порядок. — Стар Левитт говорил тихо, глядя на Дикси, сидевшую по другую сторону обеденного стола. — В нашу долину наконец придет мир, никто никого не посмеет убивать, ничто больше не нарушит покоя. И вам с Томом больше не о чем будет волноваться.
 «Кроме как о моей свадьбе с тобой! — мысленно заметила она. — И что станет с Биллом?»
 — Пог и Рейнолдс всегда враждовали между собой, но теперь, когда их больше нет, все уляжется само собой. Как все-таки хорошо, что я вовремя отослал тебя с пастбища в тот злополучный день, — продолжал он. — Мне сразу бросилось в глаза, что люди как-то напряжены, отовсюду слышались брань и богохульство, я предчувствовал, что все плохо кончится.
 «Предчувствовал? — Дикси вновь и вновь задавалась этим вопросом. — Или все-таки знал?»
 Том сидел молча с холодным, непроницаемым видом.
 — Я подозреваю, — говорил Левитт, — что Кеневена тоже больше нет в живых. Скорее всего, его ранили во время перестрелки в загонах. Во всяком случае, с тех пор его никто не видел, а скрываться — на него совсем не похоже. Однако, если он все же объявится, то наш судебный исполнитель Чабб знает, как ему поступить. Так что, Дикси, твой муж будет столпом общества. — Стар цинично ухмыльнулся. — В других местах столпами общества становятся примерно таким же способом.
 — Как это принято у воров! — гневно бросила она. — Они всегда умудряются находить оправдание своим злодеяниям и громче всех кричат о том, что остальные тоже стали бы воровать, будь у них такая же возможность. Несомненно, кое-кому удается, действуя всяческими неблаговидными способами, завоевать положение в обществе, но, в конце концов, их неизменно выводят на чистую воду.
 Он улыбнулся.
 — А тебе бы очень этого хотелось, не правда ли? Но только меня не разоблачат, и очень скоро в долине снова все успокоятся и будут очень довольны. Включая меня… И тебя тоже. О да! Я знаю! Сейчас ты скажешь, что не любишь меня. Но разве это имеет какое-то значение? Ты будешь жить хорошо и вскоре забудешь о том, что все могло быть иначе. Посмотри вокруг себя. — Он широким жестом обвел комнату. — Мы живем в крошечном мире. До ближайшего большого города мили и мили пути. Какое дело властям территории до наших местных проблем? Как только чиновники увидят, что здесь все тихо и мирно, они уедут.
 — Неужели ты думаешь, что тебе все запросто сойдет с рук? — воскликнул Том. — Ты недооцениваешь Кеневена. Он еще вернется.
 — Как и ты, я на это очень рассчитываю, — сверкнул глазами Левитт. — Если только он снова объявится, с превеликим удовольствием разделаюсь с ним. И для меня это будет праздник, уверяю вас.
 В дверь постучали. Дикси пошла открыть, в душе радуясь вынужденной заминке.
 На пороге стоял Эммет Чабб и мял в руке шляпу.
 — Босс, — нерешительно начал он, — извините за беспокойство, но там снова объявились коровы… с «Виселицей».
 — Что ты имеешь в виду… снова? — Левитт напрягся.
 — Голов пятьдесят — шестьдесят. Взрослые животные, отличное стадо, все недавно заклейменные.
 — Как недавно?
 — Дня два… или три назад. Но совершенно дикие. Ума не приложу, откуда они взялись тут, босс. Не иначе, как проделки Кеневена. Но где он-то их берет?
 — Надо все выяснить, и побыстрее, Чабб. Поручаю это тебе… Иди выясняй.
 — А как же город? За городом кто-нибудь должен следить?
 — Оставь вместо себя троих надежных людей. Они присмотрят.
 Проводив Чабба, Левитт вернулся к столу. Теперь поведение его резко изменилось. От былой расслабленности не осталось и следа. Взгляд стал суровым и безжалостным. Дикси упреждающе взглянула на Тома, и тот чуть заметно кивнул в ответ.
 Левитт молча покончил с ужином, выпил кофе и со стуком отставил от себя пустую чашку. Порывисто поднявшись из-за стола, он направился к двери, но у порога остановился и резко обернулся.
 — Очень надеюсь, что он жив! Мне не терпится убить его! Я хочу видеть, как он будет умирать!
 — Стар, — спокойно сказала Дикси, — даже и не думай об этом. Он сам убьет тебя. И справится с тобой запросто. Ты же знаешь!
 Находись она поближе, он бы наверняка ударил ее. В порыве гнева он шагнул к столу, но потом остановился.
 — Я справлюсь с ним! Я справлюсь с кем угодно! К тому же, — былое самообладание возвращалось к нему, — я тут навел о нем кое-какие справки. Кеневен не ганфайтер, и никогда им не был. Он лишь время от времени хватался за оружие, только и всего. Так что беспокоиться не о чем.
 — Ну и чего ты волнуешься, Стар? — Девушка беззаботно улыбнулась ему. — Возможно, Керб Даль первым доберется до него… Или Эммет Чабб.
 После того как Левитт ушел, Том взглянул на Дикси и покачал головой.
 — Сестренка, будь с ним поосторожней! Когда-нибудь он убьет тебя! Знаешь, мне кажется, что он слегка того… не в себе.
 Она сокрушенно кивнула.
 — Да-да, конечно, ты прав, но он выводит меня из себя. Погляди-ка, его же просто распирает от самодовольства. Когда я вижу его таким, мне прямо-таки не терпится сбить с него спесь.
 — Мне страшно, сестренка. Не столько за себя, сколько за тебя… за нас с тобой. Ведь он добивается своего.
 Она кивнула.
 — Да, я вижу. Но, Том, неужели мы с тобой так ничего и не можем сделать?
 — Он слишком хорошо владеет оружием, и у него такие телохранители… Я ведь уже не раз сам думал о том, как с ним рассчитаться. Однажды даже чуть не выстрелил ему в спину, но едва успел дотронуться до рукоятки револьвера, как услышал у себя за спиной шаги Даля. «У тебя ничего не выйдет, — сказал он мне. — Он убьет тебя прежде, чем ты успеешь выхватить револьвер». Я так и остался стоять как вкопанный, испугавшись собственной дерзости, а Даль продолжал: «У него есть шестое чувство. Он как будто видит затылком. Я знал человека, который хотел его убить. Так что ты даже и не пытайся».
 Еще довольно долго они сидели молча, раздумывая, строя какие-то планы, задаваясь вопросом, как быть дальше. Теперь их окружало полдюжины головорезов, готовых убить любого, если понадобится их хозяину.
 — Сестренка, как ты думаешь, он боится Кеневена?
 Она задумалась лишь на минуту, а затем решительно покачала головой.
 — Нет, он никого и ничего не боится. А разволновался из-за того, что тот его не боится.
 — А откуда у Билла скот? — недоумевал Том. — И как коровы прожили столько лет без тавра? Ведь заклеймили их только на днях, всех до одной. И где он скрывается, когда уезжает из Соледада? Он же как сквозь землю проваливается… просто исчезает.
 Дикси примолкла. Ее терзали грустные думы.
 Где он сейчас? Почему это тревожит ее, не дает покоя? Ее волновала сила, исходящая от него, рядом с ним она чувствовала себя по-домашнему умиротворенно и уютно. Его немногословность, спокойная уверенность бальзамом проливалась на ее растревоженную душу, он как будто рожден для жизни среди этих скал и холмов, поросших деревьями. Так или иначе, Билл Кеневен оказался единственным мужчиной, в кого она влюбилась. Только сейчас она в полной мере ощутила, как он ей необходим.
 — Том, а что ты о нем думаешь?
 Она могла даже не спрашивать его об этом, потому что он уже не раз сам думал о нем, чувствуя, как ему небезразлична его сестра.
 — Он хороший человек. Решительный и одинокий, но хороший. Говоря языком ковбоев, — он «стайер». Так принято называть некоторых лошадей. Такие не останавливаются перед трудностями, даже когда их становится слишком много. — Том встал из-за стола. — Дикси, если ты хочешь быть вместе с ним, то пусть так оно и будет. Лучшего мужа тебе не найти. — Он ненадолго задержался У двери, ведущей во внутреннюю комнату. — Разумеется, это зависит еще и от того, удастся ли нам с тобой выпутаться живыми из всего того, что тут творится… и уцелеет ли он.
 Ночь стояла на редкость тихая. В окнах дома, где жили работники, еще горел свет. В камине среди золы краснели раскаленные угольки. Ну вот, прошел еще один день. Еще один день без него; еще один день, полный тревог. Сколько они смогут терпеть это? Как долго у Тома хватит самообладания переносить унижения?
 Левитт обычно игнорировал Тома, но временами он как будто пытался спровоцировать его на какие-то ответные действия. Дикси понимала, что со смертью Тома проблем у Левитта значительно поубавилось бы. Она впервые осмелилась непредвзято рассмотреть такой поворот дела. С точки зрения безжалостной логики Левитта, все выглядело предельно просто: женившись на ней, он первым делом постарается избавиться от Тома и заполучить ранчо в свое владение. Со смертью брата его власть здесь станет безраздельной. Затем, когда и она надоест ему… Нечего сомневаться, что Том, человек достаточно рассудительный, уже и сам пришел к такому выводу.
 Она встала, задула лампу и пошла спать.




 Глава 15


 Снова обогнув Соледад и продвигаясь вперед по склону под сенью сосен и осин, Кеневен сумел выбрать наилучшее место, откуда бы ему открывался хороший обзор ранчо «ВВ». Устроившись таким образом, он достал бинокль и начал следить за тем, что происходит внизу.
 Без труда отыскав одинокую хижину, он долго ждал в надежде заметить хоть какие-то признаки жизни поблизости от нее, но ничего особенного так и не увидел. Возведенная в безлюдном месте постройка казалась давно заброшенной людьми. Ни дыма над трубой, ни одной живой души поблизости или на подходе к ней. Очевидно, в хижине скрывался кто-то или же там хранилось что-то, представлявшее огромное значение для Левитта, а иначе зачем бы ее так усиленно охранять. Потому что охрана к домишке все же была приставлена. Какой-то человек работал возле конюшни и следил за хижиной.
 Тщательным образом изучив обстановку, Кеневен решил, что дверь хижины не видна со стороны хозяйского дома. Ее загораживала конюшня и сложенные рядом с ней большие стога сена.
 Начали сгущаться сумерки. Человек, работавший возле конюшни, ушел, а его место занял Керб Даль, вооруженный двумя револьверами, висевшими у пояса.
 Уже вечером он видел, как Том Винейбл вышел на веранду, постоял немного, огляделся по сторонам и удалился в дом. И все тут же прояснилось, ибо стоило Винейблу показаться на пороге, как Керб Даль поспешно направился ему навстречу, по-хозяйски, словно тюремный охранник, останавливаясь посреди двора.
 Стемнело, в вышине одна за другой начали зажигаться звезды. А над горами нависла огромная черная туча, закрывшая собой полнеба, и хотя вечер в долине выдался тихим и теплым, сюда доносились далекие раскаты грома. Надвигалась буря. Или, может, туча пройдет стороной?
 Керб Даль в полном одиночестве оставался на посту. Свет горел лишь в окнах хозяйского дома. Время от времени за задернутыми занавесками мелькала чья-то тень. Лошади в загоне монотонно жевали сено, и оседланный белый конь стоял возле коновязи.
 Какая мирная картина! Если не принимать во внимание одинокую, зловещую фигуру надсмотрщика с револьверами. Кеневен поднялся с земли и вернулся к коню. Отвязав повод, он еще с минуту стоял, погруженный в раздумья. Его не покидало дурное предчувствие. Вот-вот что-то должно произойти. С тревогой в душе он пошел дальше, ведя за собой мерина. Прячась за каменными выступами кряжа, он спустился вниз по склону и ступил в песчаное русло пересохшего ручья позади ранчо. Здесь задержался, стоя в темноте и прислушиваясь. Затем снова двинулся вперед, пока наконец не оказался позади конюшни. Здесь отпустил коня, заранее зная, что тот отсюда никуда не денется.
 Расстегнув обе кобуры и поправив револьверы, Кеневен бросил взгляд в сторону заброшенной хижины, глубоко вздохнул и, спустившись в овраг, начал подниматься к ней по противоположному склону. Человека, одиноко стоявшего, можно разглядеть в любой темноте, особенно если он зашевелится. Но, укрывшись в тени стен постройки или стога сена, у него есть шанс остаться незамеченным.
 Хижина сиротливо стояла на вершине бугра, и в кромешной тьме эта крошечная, убогая хижина выглядела весьма зловеще. Подобравшись поближе, Билл замер у стены, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Но ничего не расслышал. До него доносился шепот ветерка, пролетавшего низко над землей и гулявшего вдоль карнизов. В хозяйском доме звенели тарелками. В тишине ночи этот звук раздавался на редкость отчетливо. Где-то далеко снова загрохотал гром, и налетевший порыв ветра подхватил и закружил сухие листья. Единственное окно хижины было плотно завешено изнутри какой-то тряпкой, похожей на старое одеяло. Выждав еще несколько минут, он осторожно подобрался к двери.
 Сердце гулко стучало в груди. Кеневену начало казаться, что ему не хватает воздуха и он вот-вот начнет задыхаться. Тогда, сделав несколько глубоких вдохов, он попытался успокоиться и приготовился к любым неожиданностям. Снова, припав ухом к стене, прислушался… Ничего.
 Стало еще темней, огромные дождевые тучи надвигались на долину. Раскаты грома стали чаще и громче, они напоминали грозный рык льва, посаженного в клетку. Кеневен осторожно дотронулся до ручки двери. Железо холодило ладонь, и тогда, держа правую ручку на рукоятке револьвера, он повернул ручку. Дверь оказалась заперта. Возникшая заминка вызвала в нем раздражение. Устав от гнетущего ожидания беды, он внутренне и настроился на самое худшее, а теперь даже досадовал, так как ничего не случилось. Он был готов отважиться на любое безрассудство. Беглый взгляд в сторону ранчо добавил ему уверенности. Даль исчез — видно, ушел в дом за накидкой.
 Сегодня он должен во что бы то ни стало разгадать эту тайну, другого такого случая больше никогда не представится. За закрытой дверью мог скрываться ответ сразу на множество вопросов. Он просто обязан узнать, что там. И даже если тут не окажется ничего, то тоже неплохо, по крайней мере одна проблема будет снята. Хотя не исключено, что в этой с виду заброшенной хибаре ему уготована смертельная западня.
 Окна в доме для работников теперь ярко светились. Тот тусклый свет, который он заметил прежде, возможно, исходил от керосиновой лампы, фитиль которой подвернули, но зато сейчас она горела в полную силу. Даль, наверное, все еще находился внутри. Вдруг кто-то выплеснул за окно воду из таза. Снова взявшись за ручку, Билл повернул ее, встал поудобнее и приналег на дверь плечом.
 Старая постройка оказалась довольно хлипкой. Кеневен расслабился, набрал в легкие побольше воздуха и снова навалился на дверь. Что-то громко хрустнуло. Он поспешно отпрянул, прижимаясь спиной к стене и хватаясь за рукоятку револьвера.
 Из хижины не донеслось ни звука. Он выждал еще мгновение, не переставая напряженно прислушиваться. Затем, так и не услышав ничего настораживающего, резко развернулся и снова толкнул дверь плечом. Она подалась так неожиданно, что он влетел в комнату и упал на четвереньки. Поспешно вскочив, выхватил револьвер и, держа его наготове, застыл. Но все было тихо. Значит, сломать засов ему удалось еще раньше, и оставалось лишь слегка толкнуть дверь, чтобы она распахнулась настежь.
 Широко раскрыв глаза, Билл всматривался в темноту. Он стоял посреди совершенно обыкновенной комнатушки, и не более того. Когда глаза его привыкли к окружавшему его мраку, он разглядел перевернутый стул, валявшийся на боку, видавший виды стол со стоявшей на нем лоханью и койку с наваленной на ней грудой мятого постельного белья. У дальней стены разместились ящики, аккуратно поставленные друг на друга. Больше ему ничего не удалось рассмотреть.
 Пройдя через всю комнату, он взялся за верхний ящик и приподнял его. Тот оказался совсем не тяжелым. Подсунув лезвие своего охотничьего ножа под доски, он попытался открыть ящик. В конце концов ему удалось чуть-чуть отделить крышку и запустить в образовавшуюся узкую щель обе руки. Стойко перенося скрежет ногтей по дереву, Билл изо всех сил рванул доски вверх. Если при этом и раздался треск, то он потонул в прокатившихся по небу раскатах грома.
 Сверху в ящике лежала мешковина, под которой оказались стопки круглых баночек, по виду очень похожих на табакерки. Кеневен взял одну из них и принюхался, не в силах сдержать любопытство. От коробочки исходил острый, давно забытый запах.
 — Так вот оно что… — пробормотал он, задумчиво хмурясь. Это никоим образом не проясняло положения Винейблов… хотя, как знать.
 Кеневен застыл на месте, тупо уставившись в темноту. Дикси? Нет, невозможно поверить. Да и Том вряд ли имеет к этому какое-либо отношение, если уж на то пошло. Но кто знает? Чужая душа потемки, и даже с виду самые что ни на есть благочестивые люди иногда…
 Нет! Он не мог и не хотел верить в это! Нет, только не они и не Левитт. Ведь как бы там ни было, но он сильный, волевой человек, которому чуждо проявление слабостей. Да, он порочен, даже очень порочен, но не до такой же степени.
 Засунув в карман три маленькие коробочки из жести, он аккуратно, насколько мог, приладил доски обратно, так, чтобы вскрытый им ящик не слишком бросался в глаза. Покончив с этим занятием, он тихонько выскользнул из хижины, неслышно прикрыв за собой дверь.
 Не на шутку встревожившись таким неожиданным поворотом событий, он вернулся к коню. Немного постояв возле него, чтобы дать животному понять, что его не бросили, пошел в обход конюшни к дому.
 Скрываясь за деревьями, Билл близко подошел к окну, остановился, собираясь с духом. Он не имел привычки ни подглядывать, ни подслушивать и очень тяготился тем, что ему предстояло сделать. Самое разумное — поскорее уйти отсюда, пока еще не поздно, пока его не заметили. Но, с другой стороны, если ему удастся увидеть Дикси, то он может уехать отсюда вместе с ней. Немного помедлив, Кеневен осторожно подобрался к стене дома и приблизился к окну.
 Перед ним оказалась столовая. Посреди тесной комнатки стоял обеденный стол, за которым сидели трое: очень бледная, но внешне спокойная Дикси, рядом с ней — Том Винейбл, во главе стола — Стар Левитт!
 Окно было слегка приоткрыто, и он слышал их голоса. Говорил Левитт.
 — На мой взгляд, Дикси, это самый логичный выход. — Голос его звучал вежливо, но решительно. — Мы поженимся в этом доме, в понедельник. Ты поняла?
 — Ну уж нет! Ничего не выйдет! — гневно возразил ему Том, но в его голосе отчетливо слышалась интонация обреченного человека. — Черта с два! Дикси тебя ненавидит! И каким местом ты только думаешь!?
 — Очевидно, не тем, которым думаешь ты, Том. Все люди, знаешь ли, различаются по складу ума. Некоторые хотят во что бы то ни стало взять в жены женщину, которая их любит! Но все это ерунда! Чушь! Гораздо лучше жить с женщиной, которая тебя ненавидит… на дух тебя не переносит. Любовь к женщине лишает тебя силы в отношениях с ней. Любовь — удел простолюдинов. А мне будет гораздо приятней иметь дело с женщиной, которая меня ненавидит, которая, может быть, даже хотела бы меня убить! Представляешь себя укротителем, входящим в клетку с тиграми! Кнут — вот его оружие! Вот как нужно жить.
 — Ты сумасшедший, — сказал Том.
 Левитт передернул плечами.
 — Может быть. Нас таких много. Ты просто начитался дешевых романов, Том. Когда-нибудь сам все поймешь. — Он улыбнулся. — Вообще-то если останешься жить с нами, я уверен, ты быстро всему научишься. — Стар неторопливо попивал кофе. — Женитьба на Дикси удобна и выгодна со всех сторон. Кроме того, что она красива, умна и горда, я получаю преимущество и иного рода: жена не может свидетельствовать против мужа, а раз она станет моей женой, то, в случае чего, мой милый Том, вряд ли тебе удастся выдвинуть какие-либо обвинения против меня. Но, с другой стороны, я действительно хочу, чтобы наши родственные отношения приносили бы, так сказать, взаимную выгоду. Не могу же я пустить по миру собственного шурина, позабочусь, чтобы у тебя все шло хорошо. — Он опять улыбнулся. — И ты приобщишься к делам. Не станешь же ты обижаться на меня из-за того, что я беспокоюсь о собственной безопасности.
 — Черт возьми! Да я тебя сейчас!.. — Том привстал со стула.
 — Неужели? Знаешь, Том, на твоем месте я не стал бы нарываться на неприятности. Поостерегся бы. Ты ведь уже и так по уши в дерьме. Плохо быть обвиненным в убийстве, а теперь вот еще и контрабанда… О да! Я устроил все так, что, в случае чего, вся вина падет на тебя. — Он беззаботно взмахнул рукой. — Тем более, что и доказательства имеются. И даже если случится чудо, и тебя не обвинят в убийстве, то всего остального вполне достаточно, чтобы упрятать тебя за решетку лет на двадцать… Хотя мне лично очень будет тебя не хватать, да и сестре твоей тоже. Поэтому на твоем месте я бы просто расслабился и радовался жизни. К тому же, если ты будешь разоблачен как участник шайки торговцев опиумом и дело получит публичную огласку, подумай только, какой эффект произведет эта новость на вашего старого отца с его больным сердцем!
 — Если бы не отец, — тихо проговорил Том Винейбл, — я бы задушил тебя голыми руками!
 Левитт рассмеялся.
 — По-моему, ты преувеличиваешь, Том. Я сильнее тебя и любого другого, кого ты знаешь или с кем, возможно, еще познакомишься. Мне приходилось участвовать в нескольких рукопашных. Но я ни разу не пускал в ход сразу обе руки.
 — Знаешь, Том, — как бы между прочим заметила Дикси. — Мне кажется, нам пора серьезно обсудить наши проблемы. Я не думаю, что выйти замуж на Стара Левитта приятней, чем сесть в тюрьму.
 Левитт выглядел омерзительно.
 — Ты мне льстишь! — сухо сказал он. — Хотя и не слишком-то учтиво. Что сейчас было бы с твоим Томом, если бы я в свое время не вступился бы за него и не привез его сюда?
 Следующие несколько слов Кеневену расслышать не удалось, но затем Стар повысил голос:
 — Да, я считаю, что сделал уже достаточно для тебя, и поэтому вправе рассчитывать на благодарность. Ты же начинаешь откровенно волочиться за каким-то бродячим ковбоем.
 Дикси Винейбл оторвала взгляд от тарелки.
 — Я не собираюсь обсуждать это с тобой, Стар. Тебе с твоим самомнением все равно ничего не понять. Но только Билл Кеневен, тот самый ковбой, которого ты имеешь в виду, во много раз лучше тебя, и сравниться с ним ты не мог бы даже, если бы не стал вором и грязным шантажистом!
 От этих слов у Кеневена радостно забилось сердце. В тот момент он был готов пройти прямо через окно, стекло и все прочие преграды и с радостью отдать свою жизнь за нее, если бы это потребовалось. Окрыленный высокой похвалой, он восхищался ее спокойствием и самообладанием. Даже оказавшись в зависимости от прихоти человека, сидевшего напротив нее я уже в полной мере доказавшего, на какое вероломство он способен, она сохраняла присутствие духа. Оглушенный ударами собственного сердца, Билл припал к окну. И тут она подняла глаза. Их взгляды встретились!
 Какое-то мгновение они глядели друг на друга, и этот миг показался ему вечностью. Затем она повернулась к брату, передавая ему блюдо, и заговорила с ним о чем-то совершенно постороннем, не обращая никакого внимания на Левитта.
 Голос ее звучал теперь несколько громче, как будто она хотела, чтобы эти слова услышал он.
 — Ну ладно, — говорила она, — будем считать, что пока все в порядке. По крайней мере, Стар, ты дал мне время до понедельника!
 Кеневен поспешно отошел от окна. Последняя фраза была адресована ему, и до понедельника оставалось… три дня!
 Три дня, за которые многое можно успеть — как-нибудь вызволить ее отсюда или… убить Стара Левитта.
 В самом крайнем случае он так и поступит. Вообще-то ему еще никогда не приходилось выслеживать человека специально для того, чтобы его убить. Да и не ставил он перед собой подобной цели. Ему приходилось убивать, защищая собственную жизнь или жизни и имущество тех, кого он брался охранять. Цепляя к ремню кобуру с револьвером, он никогда не замышлял убийства.
 Хотя бывали случаи… Он вспомнил ту безвыходную ситуацию, когда дилижансу преградили путь трое вооруженных людей, приказавшие всем поднять руки вверх. Возница хотел подойти к лошадям, чтобы удержать их, но успел сделать один шаг, и его застрелили. И в тот же момент раздался выстрел Кеневена. Сработал сначала один ствол, затем второй, и двое бандитов оказались на земле. Третьего он уложил выстрелом с расстояния в восемьдесят ярдов. Двое грабителей дожили до казни. В тот день, когда их повесили, Кеневен занял место возницы на дилижансе, заменив того человека, которого они убили… и винтовка лежала у него под рукой.
 Случилось это давно, и он не любил вспоминать о том происшествии. Когда настало время действовать, он не думал, а просто отреагировал, как того требовала от него ситуация. И доставил до места назначения в целости и сохранности дилижанс, пассажиров и все имущество.
 Пора уходить. Стоя под раскидистым деревом, он изучал путь, который ему предстояло пройти. На землю опустился глухой мрак, лишь время от времени темноту разрывали яркие вспышки молний. Он направился к конюшне, где дожидался его конь. Но стоило ему выйти из-за огромного старого тополя, как навстречу выступил человек.
 — Слушай, Пит. У тебя спичек не найдется?
 Это был Керб Даль.
 Они мгновенно узнали друг друга, и Даль, поперхнувшись от изумления, потянулся рукой к револьверу.
 Иного выхода не было, быстрой и беззвучной борьбы не получится. Слишком уж велико между ними расстояние. Как только пальцы Даля сомкнулись на рукоятке, Кеневен выстрелил.
 Он не успел ни подумать, ни прицелиться. Реакция оказалась мгновенной. Из дула вырвалась вспышка, затем еще одна. Даль неуверенно шагнул вперед, его выстрелы дырявили дно кобуры, а затем он опустился на колени и повалился вперед лицом вниз. И в этот момент на землю упали первые капли дождя.
 Дверь дома, где жили работники, с грохотом распахнулась, и кто-то крикнул в ночь:
 — Керб! Что случилось?
 Не теряя времени, Кеневен забежал за конюшню и мигом вскочил в седло. Его конь будто ждал этого и тут же сорвался с места, пускаясь вскачь с резвостью испуганного зайца.
 Где-то позади наугад палили в темноту. Но он был уже недосягаем и невидим за плотной пеленой дождя. Его конь летел во весь опор по раскисшей от грязи тропе.
 Стремясь выиграть время, Билл свернул на дорогу, ведущую в Соледад. Когда он достиг окраины города, преследовать его уже не имело смысла. Теперь Кеневен старательно заметал следы и поехал тем путем, по которому недавно прогнали скот. Через некоторое время свернул в колею, оставленную проезжавшим дилижансом, и уже только после этого окольными тропками въехал в город, стараясь держаться дальних улочек и темных проулков, избегая выезжать на центральную улицу, где его могли бы заметить.
 Он вовсе не собирался останавливаться в Соледаде, а потому, еще немного поплутав по городу и основательно запутав следы, выехал на дорогу, что вела к горе Тысячи Родников.
 Билл похлопал коня по шее.
 — Хороший мальчик! Сегодня ты спас мою шкуру!
 На обратном пути он ненадолго задержался, чтобы вытащить непромокаемый плащ из скатки, притороченной позади седла, и тут же накинул его на себя. Сверкнула молния, по небу прокатились раскаты грома, и на землю обрушились тугие потоки ливня. Выругавшись тихо и незлобно, Кеневен снова пришпорил коня.
 — Да сжалится Господь над бедными пилигримами в такую ночь! — проговорил он, уезжая.
 Что это еще за убийство, в котором может быть обвинен Том? И какое отношение Винейблы имеют к контрабанде опиума? Там, в хижине, он мгновенно узнал запах, забыть который невозможно. Впервые он познакомился с ним в одной из придорожных забегаловок на Берегу Варваров  note 2 .
 Теперь он должен подумать, необходимо составить план. Нужно постараться каким-то образом вызволить Дикси из беды. Если не останется ничего другого, он возьмется за оружие, чтобы противостоять Стару Левитту.
 И все же ему очень не хотелось этого. Ведь, в конце концов, должен же быть какой-то другой выход.




 Глава 16


 Ближайшие цели Билла Кеневена были предельно ясны. С остальными же планами и замыслами придется повременить, ведь до понедельника все должно решиться. Другие дела, какими бы срочными они ни казались, подождут до лучших времен.
 К тому же он не питал на свой счет никаких иллюзий. Он выиграл поединок и убил Керба Даля, одного из тех, от кого многое зависело, надежного помощника, «правую руку» самого Стара Левитта! Собственный триумф потряс Кеневена.
 Он и прежде отличался ловкостью в обращении с оружием. Обладая врожденной меткостью, направлял револьвер на цель, словно указывал на нее пальцем. И не случалось, чтобы промахнулся. Но к ганфайтерам себя не причислял и не имел ничего общего с теми, кто уже успел снискать себе дурную славу на этом поприще.
 С Кербом Далем они встретились на равных, но он все же застрелил его, и к тому же без особого труда.
 Для Билла Кеневена это означало лишь одно: возможно, ему повезет остаться в живых. Он никогда не переоценивал собственные силы. Считая себя достаточно смелым, чтобы встать лицом к лицу против вооруженного противника — такое неоднократно случалось с ним и прежде, — он тем не менее никогда не был слишком самоуверенным.
 Но теперь важнейшая задача — встретиться с чиновниками, которые приедут расследовать происшествие в долине, и изложить им свою версию. В противном случае его самого объявят преступником.
 Кеневен нисколько не сомневался, что Стар Левитт сделает все, чтобы не дать ему такого шанса.
 Почти весь вечер у костра на вершине горы прошел в молчании. Билл лишь кратко рассказал друзьям, что произошло, и Барт задумчиво поглядел на него.
 — Если уж тебе самого Даля удалось уложить, то, должно быть, ты и в самом деле не плох.
 — Мы дрались на равных, если не считать того, что нервы у меня были на пределе. Наверное, это дало мне преимущество.
 Кеневен устал. Никогда прежде не чувствовал он такой усталости, как сегодня. А ведь, казалось бы, он не делал ничего особенного, лишь разъезжал по округе, наблюдая за происходящим, будучи готовым к любым неприятностям, заведомо зная, что избежать их ему не удастся.
 На ночлег он устроился под открытым небом, на котором теперь горели первые звезды. Глядя на них, он вспомнил о грозе, которая накрыла его в городе. Видно, буря не продвинулась на север и обошла стороной эти места.
 Проснувшись на рассвете, когда на холодные камни легли розоватые блики, он долго следил за тем, как летящие по небу облака меняли цвет в лучах восходящего солнца.
 Ролли Барт уже встал, и Кеневен чувствовал витающий в воздухе горьковатый дымок костра и слышал, как потрескивают в огне сухие дрова. Наконец он сел и водрузил на голову шляпу. Затем, сбросив с себя одеяла, поднялся, натянул штаны и вытряхнул сапоги. За ночь в одном из его сапог успел обосноваться небольшой тарантул, который, шлепнувшись на землю, тут же принялся угрожающе шевелить передними лапками. Но Кеневен явно не собирался с ним связываться, и большой паук отправился своей дорогой, чтобы еще наведаться сюда как-нибудь в другой раз. Он ведь тоже совсем не собирался никому досаждать, а просто искал теплое местечко для ночлега. И этот огромный теплокровный не имел права вытряхивать его из постели в такую немилосердную рань.
 Подойдя к роднику, Кеневен опустился на колени, сполоснул лицо и шею, а затем вымыл руки с мылом, которое оставил здесь Барт. Глядя в воду, как в зеркало, причесал волосы обломком гребня.
 Барт взглянул на него.
 — Ты бы хоть бритву своей щетине показал, что ли, — заметил он, — если уж на самом деле надумал судиться.
 Кеневен провел рукой по подбородку.
 — Честно говоря, судиться я не собирался. Но побриться, наверное, все же не помешает. Это на тот случай, если мне придется говорить с каким-нибудь судьей или шерифом.
 — Так, значит, он и в самом деле послал за ними?
 — Уверен. Ведь он не дурак. Если они действительно приедут и ему удастся обелить себя перед нами, то, стало быть, тогда нас объявят разбойниками, а он окажется весь в белом на белом коне.
 — Отсюда до города, где заседают окружные власти, больше сотни миль по дороге, — вставил свое слово Марби. — Он убедит их, что ситуация под контролем, и они будут только рады поскорее вернуться домой и выбросить все наши проблемы из головы. Я в этих краях живу уже пять лет и ни разу никаких чиновников в глаза не видел. Правда, говорили, что года за два до моего приезда здесь объявлялся помощник шерифа, так его пристрелил кто-то. Снятую с него звезду доставили в канцелярию. Он и был последний представитель власти, который у нас объявился.
 — Последний, — уточнил Барт, — который признался, кто он на самом деле.
 Марби с интересом посмотрел на него, но промолчал.
 В ночь на воскресенье они покинули свое пристанище, направляясь в Соледад, трое сильных молодых мужчин, которые знали, на что идут и какие могут быть последствия их затеи. Но они ехали туда, потому что их связывала преданная дружба, потому что над теми ранчо, где им выпало работать прежде, нависла угроза и еще потому, что в беде оказалась женщина. Они спешили навстречу своей судьбе и твердо верили в справедливость, хотя ни один из них, скорее всего, не признался бы в этом.
 Они не всегда умели дать рациональное объяснение своим поступкам, а жили в простом мире, где без лишних слов было понятно, что хорошо, а что плохо.
 Хмурясь, Кеневен размышлял о собственном везении — или его отсутствии. Он приехал в Соледад, чувствуя себя солдатом удачи, собираясь завоевать раздираемую разногласиями долину. А получилось, что пытается в одиночку выиграть безнадежную битву с, казалось бы, заранее предрешенным исходом.
 Что теперь думать об этом? Он уже не вспоминал о правах на воду, которые по закону принадлежали ему. Единственное, чего он хотел, — поскорее выручить из беды Дикси… Все остальное отошло на второй план.
 Три ковбоя сошлись случайно, но происшедшие в долине события укрепили их дружбу. Они хорошо помнили грохот выстрелов, когда пули косили друзей и знакомых, когда самые лучшие, трудолюбивые люди погибали лишь из-за того, что случайно оказались на пути Стара Левитта.
 Теперь они подъезжали к городским окраинам.
 — Похоже, все тихо. Давайте оставим лошадей у Мэй. Отведем их потихоньку в стойло, так, чтобы никто не видел. Будьте готовы бежать. Возможно, обратно придется прорываться с боем. И тогда уж каждый будет за себя, а иначе никто из нас не выберется. Вы, ребята, если хотите, спрячьтесь пока в сарае у Мэй или попробуйте наведаться к Кинни. Я же прямиком отправлюсь к Скотту. Он сможет связаться с Алленом, если это не получится у вас. Старайтесь никому не попадаться на глаза. В худшем случае мне придется выследить и пристрелить Стара. Еще никогда в жизни я не охотился за человеком, но уж скорей убью его, чем стану мириться с тем, что он принуждает Дикси выйти за него замуж. Не смеет он выйти сухим из воды после того, что здесь натворил!
 — А кто те парни, за которыми посылал Левитт? — спросил Барт.
 — Видишь ли, он знал, что о нем пойдут разные слухи… Так всегда бывает. Поэтому сам написал губернатору и шерифу тоже. Он якобы хочет, чтобы все как можно скорей разрешилось и расплату за бойню понесли истинные виновники. Разумеется, следы он уже успел замести и уверен, что в конце концов все грехи спишут на непримиримых врагов — Пога и Рейнолдса. Говорить будет Левитт, и свидетели, которых он приведет, с готовностью подтвердят каждое сказанное им слово. Потом все уладится, а он в глазах властей приобретет репутацию самоотверженного и честного гражданина.
 — Похоже, для него расклад неплохой. И ты думаешь, мы можем что-то сделать? — спросил Марби.
 — Я хочу пробраться к кому-нибудь из чиновников и рассказать ему нашу историю раньше Левитта. К тому же в моей колоде есть большой козырь, о котором Стар даже не подозревает.
 — И что это за козырь?
 — Подожди. Мы выложим его в свое время.
 Миновав небольшую рощицу, Кевенен первым приблизился к дому Мэй Эштон, стоявшему на самой окраине Соледада. Из-под занавесок на окне, выходившем на амбар и загон, выбивалась тонкая полоска света.
 Кеневен завел своего коня в конюшню, привязал его в одном из свободных денников, подбросил вилами побольше сена в ясли и дал остальным время последовать его примеру.
 Прокравшись вдоль стены, он заглянул в окно. Хозяйка сидела возле лампы и занималась шитьем. Похоже, она была одна.
 Мэй сразу открыла дверь на его стук, и он тут же вошел в комнату.
 — Как хорошо, что ты пришел! — воскликнула девушка. — Аллен все переживал, что никак не может связаться с тобой. Завтра Дикси должна выйти замуж.
 — Я знаю. А чиновники из столицы уже прибыли?
 — Они должны приехать утром. Ждут шерифа и какого-то судью из столицы, представителя губернатора. Их сопровождает двое рейнджеров. Я слышала, как об этом говорили в ресторане, хотя большинство из тех, кто вел эти разговоры, предпочли бы не иметь дел ни с кем из них. Они боятся.
 — Не считаю себя вправе осуждать их за это. А что слышно насчет самого разбирательства?
 — Войль и Сидни Бердью говорили, что его устроят в холле кофейни «У пастуха». Это единственное место, где всем хватит места, если не считать, конечно, «Удил и Уздечки». — Немного помолчав, она добавила: — Билл, у них есть предписание на твой арест. Тебя обвиняют в убийстве Керба Даля. Ты и в самом деле расправился с ним?
 — Да. Но между нами был честный поединок. К тому же он первым схватился за оружие. У меня попросту не оставалось иного выбора.
 — Кого это волнует, Билл? Пожалуйста, подумай обо всем. Левитт утверждает, что ты залез на ранчо обокрасть Винейблов, а Керб Даль охранял дом.
 — А что Дикси говорит на сей счет? Ведь, в конце концов, это ее добро.
 — Она молчит. Мне кажется, что и не скажет ничего. Не рассчитывай на нее.
 Она поставила перед ним чашку чая.
 — Кофе нет. Дома я привыкла пить чай.
 — Нет проблем. Моя мать тоже обычно пила чай. Хотя она отдавала предпочтение зеленому.
 — А это он и есть.
 Она села за стол напротив него.
 — Билл, они объявили вознаграждение за твою голову… за живого или мертвого. Целая тысяча долларов.
 Он удивленно присвистнул.
 — Вполне достаточно, чтобы у искателей легкой наживы зачесались руки. А теперь послушай: мне необходимо увидеться со Скоттом… Знаю, ты даже не подозревала о том, что мы с ним знакомы, но он мой друг… или я считаю его своим другом. Марби и Барт тоже в городе. Барт еще немного хромает, но ходить может. Они спрячутся у тебя на конюшне или же, в случае чего, где-нибудь в лесу, недалеко отсюда. Если я попаду в беду, то каким-то образом сообщу об этом тебе, чтобы ты могла оповестить их. В самом же крайнем случае, если дела пойдут совсем плохо, я постараюсь сдаться представителям властей штата и попытаюсь настоять на проведении немедленного судебного разбирательства. Учитывая, что они приезжают сюда для того, чтобы расследовать причины перестрелки, не думаю, что мне откажут. По крайней мере, я могу представить им факты.
 — Билл, не доверяй никому. Чабб с Хенсоном уже обошли весь город, вслух намекая на то, что станет с теми, кто осмелится так или иначе помочь вам. Сейчас ни на кого нельзя положиться. И если бы не Аллен Кинни, я даже не знаю, стала бы сама помогать тебе. Но он всегда был и будет с тобой заодно. По своей доброй воле. Теперь всех стараются запугать Левиттом, приводя в качестве примера жестокость, на какую он оказался способен в происшествии в загонах. Сам же Левитт лишь мило улыбается и говорит о том, как все чудовищно выглядело и что наверняка ты все и подстроил.
 Когда Кеневен вышел от Мэй, стало уже совсем темно, и он, не прячась и не таясь, спокойно зашагал по дороге. Со стороны его можно было принять за случайного прохожего. Пробираться крадучись вдоль стен домов значило привлечь к себе внимание и вызвать подозрение.
 Старина Скотт, вот с кем ему необходимо как можно скорее увидеться. Уж он-то наверняка знает, как связаться с кем-то из представителей властей штата. К тому же, спрятавшись у него, можно оставаться в курсе всех событий, происходящих в городе.
 У коновязи перед салуном «Удила и Уздечка» стояло несколько лошадей. В окнах горел свет, и оттуда доносился громкий смех и обрывки разговоров.
 Какой-то нетвердо державшийся на ногах человек распахнул двери салуна и, спотыкаясь, пошел наперерез Кеневену. Билла охватило короткое замешательство. Ему вдруг стало не по себе. Улица была слишком тиха и пустынна. Он решительно свернул в темный прогал между двумя домами, держа путь к лавке Скотта со стороны черного хода. Ему показалось, что где-то рядом в темноте что-то движется. Он остановился, замер на месте и мысленно сосчитал до шести. Так больше ничего и не увидев, подошел к дому Скотта и тихонько постучал. Дверь тут же приоткрылась, и он вошел.
 Скотт отступил назад, встревоженно глядя на него.
 — Ну ты и натворил тут дел! Из-за тебя вся округа стоит на ушах.
 Наполнив чашку кофе, он поставил ее на стол перед Кеневеном.
 — Выпей. Сразу почувствуешь себя лучше.
 — Спасибо.
 Он снова взглянул на Скотта. Или ему кажется, что старик ведет себя несколько иначе, чем ожидалось? Или он сам стал чрезмерно подозрительным?
 — Настал через больших неприятностей, — сказал Кеневен. — Надеюсь, что у меня хватит сил совладать с ними. Скотт, ты должен помочь мне связаться с представителями властей штата, когда они сюда приедут. Мне необходимо как можно скорее увидеться с ними.
 На улице раздались шаги, и Билл так и не успел поднести чашку к губам. Подняв глаза на Скотта, он почувствовал, как в душе у него что-то оборвалось.
 Старина Скотт держал в руках ружье, оба ствола которого были направлены точно ему в грудь.
 — Сиди тихо, сынок, и останешься в живых. — Он повысил голос. — Если двинешься с места, я тебя насквозь продырявлю! Эй, вы там! — возвал он. — Я его взял! Можете заходить!
 Дверь тут же распахнулась настежь. Первым в комнату вошел Войль, за ним следовал Аллен Кинни, а завершали шествие Толмен и Эммет Чабб.
 Чабб не скрывал своей радости.
 — Ну что, Кеневен! Чья взяла? — ухмыльнулся он, достав револьвер.
 — Еще чего! — Ствол ружья Скотта резко качнулся в сторону. — Полегче, Чабб! Он мой пленник. И я требую, чтобы мне выдали награду за его поимку прямо сейчас! И до приезда мистера Левитта он не умрет!
 — Черта с два! — возразил Чабб. — У меня приказ был расстрелять на месте!
 — Только попробуй, и я пристрелю тебя из этого ружья! — предупредил Скотт. — И запомни: это мои деньги, и я их никому не отдам. Кинни, уж так и быть, свою долю получит, но это касается лишь одного его! А остальные тут ни при чем! Так что все денежки наши!
 Пристыженный Чабб замер в нерешительности: ему очень хотелось выстрелить, но, с другой стороны, не было вовсе никакого желания испытывать судьбу под дулом заряженной винтовки, от которой его отделяло столь мизерное расстояние. Скотт бедовый старик, и уж он-то не побоится привести свои угрозы в исполнение.
 — Он прав, Эммет, — сказал Кинни. — Скотт первый его взял.
 Билл Кеневен переводил взгляд с одного на другого.
 — Продали, значит! — усмехнулся он. — И как это я сразу не догадался!
 — Тысяча баксов, парень, уйма денег! Тем более, что рано или поздно ты все равно попался бы! Я знавал случаи, когда людей убивали и за гораздо меньшую сумму. Так что если бы ты попался в руки кого-нибудь из наших местных, то они попросту пристрелили бы тебя, а уж потом начали бы рассуждать!
 — Его надо отвести в тюрьму! — потребовал Чабб. — Нечего ему здесь рассиживаться.
 — Еще чего! — возразил Скотт. — Он останется здесь до тех пор, пока я не получу сполна то, что мне причитается. Вот когда Левитт расплатится со мной, тогда уж дальше пусть сам распоряжается, его дело, но только я от собственных денег не отступлюсь! Если вам так хочется, оставайтесь здесь и помогайте сторожить его, но только не забывайте о том, что поймал его я! А то мое ружье вам мигом об этом напомнит!
 Кинни проворно зашел к Кеневену за спину и вынул у него из кобуры оба револьвера. Нехотя, под прицелом направленного на него ружья, Кеневен попятился назад и опустился в кресло, стоявшее у него за спиной. Пережив глубочайшее потрясение от такого вероломного предательства, он лишь с осуждением смотрел на бывших соратников, раздосадованный тем, как внезапно фортуна повернулась к нему спиной.
 С высоты своих прежних дерзких замыслов и надежд он теперь спустился на грешную землю, да еще оказался в совершенно безнадежном положении. Однако он был еще жив. Если бы Скотт сдал его Чаббу, то дожить до водворения в катеру ему бы уж точно не пришлось.
 И откуда им вообще стало известно о том, что он в городе? Остается только одно… Мэй выдала его. Скорее всего, они сговорились с Алленом заранее, и стоило ему выйти от нее, как она тотчас же оповестила Кинни о его появлении.
 Он сидел тихо, раздумывая над тем, что делать дальше. Ведь должен же быть хоть какой-то выход! Если у человека есть голова на плечах, то он всегда может что-нибудь придумать, было бы желание. Так что нечего терять попусту время, предаваясь унынию и сокрушаясь о том, что все тебя предали. Важнее решить, что теперь делать.
 Что было, то было. Надо подумать о будущем. К счастью, Скотт настоял на том, чтобы его оставили здесь и никуда не уводили. По крайней мере, его не убьют по дороге в тюрьму.
 Чабб уселся в кресло напротив, положив к себе на колени свой шестизарядный револьвер.
 — С каким бы удовольствием я продырявил его шкуру! — мечтательно произнес он. — Не понимаю, чего ты так разволновался, Скотт? В любом случае ты свои деньги получишь, ведь вознаграждение-то обещано за мертвого или живого.
 — Ничего, пусть будет, как есть, — запротестовал Скотт. — Если ты его застрелишь, то тоже постараешься наложить лапу на денежки. Я не доверяю никому из вас, тем более что речь идет о такой куче денег! Никому из всей вашей компании!
 Он усмехнулся, избегая встречаться взглядом с Кеневеном.
 — Отныне Левитт станет здесь первым человеком, с ним-то я и буду иметь дело, и только с ним! Я слишком долго жил на свете, чтобы на старости лет позволить оставить себя в дураках! Так что теперь мы со Старом будем действовать сообща!
 — Не замечал, чтобы ты был коротко с ним знаком! — не скрывая своего раздражения, возразил Чабб. — Я даже в лавке твоей его никогда не видел.
 Скотт снова усмехнулся.
 — А ты думаешь, с чего это он вдруг решил объявиться здесь? Кто, по-твоему, просветил его насчет того, что человек сообразительный тут внакладе не останется? Вон Кеневен, он тоже до этого додумался и рассчитывал, что ему удастся прибрать всю округу к рукам после того, как Пог с Рейнолдсом перегрызут друг другу глотки. Но его ошибка в том, что он слишком многое пустил на самотек. Чего Стар Левитт себе никогда не позволял.
 Кеневен сидел, тупо уставившись в пол и стараясь не обращать внимания на их разговоры. Надо срочно что-то придумать. А не то его судьба окажется предрешена… Тогда уж и Дикси с Томом конец.
 Если Марби и Барт появились в доме у Мэй и остались у нее после того, как поставили лошадей в конюшню, то их наверняка тоже выдали. Он напряженно прислушался, ожидая услышать грохот далеких выстрелов, но в городе оставалось все тихо. Неужели они оказались в ловушке, в которую, сам того не ведая, завел их? Вдруг их уже убили?
 Теперь Левитт стал полноправным хозяином. Об этом все догадались и, как один, лезут из кожи вон, стараясь примкнуть к стану победителя и урвать себе от чужого успеха. Билл посмотрел на Кинни. Не выдержав этого взгляда, юноша виновато отвел глаза. Разве можно было предположить, что этот славный парень окажется способен на предательство? Он же ручался за него головой… и проспорил.
 Со Скотта взятки гладки. Старик большую часть своей жизни промышлял разбоем и грабежами. А когда человек так долго живет, пренебрегая законом, это запросто входит у него в привычку. И все же те, кто направил Кеневена к нему, в один голос утверждали, что для старика дружба — святое и ему можно довериться, как самому себе. Но весь вопрос в том, кого он считал своими друзьями?
 Скотт явно решил заручиться дружбой победителя и поступил весьма логично со своей точки зрения.
 Удивительно, но несмотря на все, Билл испытывал симпатию к старику, что лишний раз доказывало простую истину: никогда и ни при каких обстоятельствах не следует давать волю чувствам над разумом.
 Все пропало, теперь ему нечем помочь Дикси, если только… Он нахмурился.
 Что они теперь с ним сделают? Оповестят Стара о том, что его поймали, а затем тайком вывезут за город и прикончат? Или обвинят во всех смертных грехах? Или попросту пристрелят якобы при попытке к бегству?
 Если бы ему только удалось переговорить с Уордом Клаймером или шерифом! Разумеется, такая возможность ему представится, но только окажется он в отнюдь не выигрышном положении. По городу расклеены плакаты, обещающие щедрое вознаграждение за его поимку, а люди Левитта под присягой расскажут обо всех якобы совершенных им злодеяниях. И какие доказательства тогда он предъявит в свое оправдание?
 А вот у Стара Левитта с доказательствами окажется все в полнейшем порядке, да и от лжесвидетелей наверняка отбою не будет. А свидетельствовать против Стара не осмелится никто — и Мэй предупреждала его об этом.
 Обыватели кто запуган, кто рад себя чувствовать причастным к триумфу победителя.
 Все… ему конец.
 И все-таки… в его душе еще теплилась призрачная надежда. Ведь Марби и Барта сюда еще не привели. О них вообще не сказано ни слова, так что, возможно, их не взяли. По крайней мере, на них уже точно можно положиться. А если они живы и все еще на свободе, то постараются прийти на помощь. Они обязательно придумают, как освободить его.
 Наступившая ночь будет долгой, а уж грядущий день по сравнению с ней и вовсе покажется бесконечным.
 Завтра Дикси выходит замуж…




 Глава 17


 Ночь тянулась и тянулась. Тьма, опустившаяся на землю, не собиралась сдавать своих позиций. Они молча сидели в дальней комнате лавки Скотта, едва освещенной единственной керосиновой лампой. Долгие минуты медленно перетекали в часы, и временами начинало казаться, что завтра не наступит никогда.
 Скотт неизменно дымил окурком сигары, который будто не становился короче. Чабб курил самокрутки, неустанно расхаживая по комнате. Иногда он начинал громко ругаться вслух, уставившись на Кеневена своими пустыми, неподвижными, как у ящерицы, глазами. Аллен Кинни читал газету недельной давности, доставленную с последней почтой. Войль зевал, дремал и изредка курил.
 — Если бы ты мне позволил его пристрелить, — упрекнул старика Чабб, — мы бы сейчас все отправились спать.
 — Нет, — отрезал Скотт.
 Одна из дверей комнаты вела в помещение лавки, окнами выходившей на улицу. Оттуда пришел сероватый рассвет, затем стали видны темные окна — глазницы магазина напротив.
 — Сегодня ты умрешь, — довольно потянулся Чабб.
 — Может быть, — ответил Кеневен. — А ты на себя сегодня не смотрел еще в зеркало?
 — В зеркало? — Чабб недоуменно уставился на него. — А зачем?
 — Посмотри. Ты, Чабб, отмечен смертью. Я думаю, ты не доживешь до вечера… — начал рассказывать с таинственным видом Билл выдуманную им же самим историю. — Ибо я седьмой сын своего отца, и отец мой тоже был седьмым сыном, и мне дано видеть будущее. На твоем месте я бы поспешил вымолить у Бога прощение.
 — Вот еще! — возмущенно фыркнул Чабб и отвернулся. Но мгновение спустя он остановился у небольшого зеркальца Скотта.
 — Знак смерти, — мрачно вещал Кеневен. — Возможно, ты протянешь еще до вечера, но обычно это редко кому удается.
 Все молчали. Войль сидел закусив нижнюю губу. По улице за окном медленно прошел мексиканец, ведущий за собой мула, тащившего большую вязанку хвороста. Лохматая серая дворняга неспешно трусила рядом с хозяином.
 Чабб снова взглянул на него.
 — Чушь — твоя болтовня про седьмых сыновей. Сплошное вранье!
 — Неужели? А вот мой дядя предсказал собственную смерть. С точностью до минуты. Он сказал, что ему умереть от воды. Тогда над ним все посмеялись, потому что он был лучшим пловцом во всей округе. И к тому же как раз собирался куда-то ехать, а дорога шла через пустыню.
 — И что случилось потом? — спросил Скотт.
 — Смерть от воды… Наводнение. Он ударился головой о камень, когда его накрыла стена воды. И утонул.
 — Такое с каждым может случиться, — заявил Войль.
 — Может, — согласился Кеневен. — Но мой дядя предвидел свою смерть точно так же, как я сейчас предвижу вашу. Мне пока не было откровения о том, как это точно произойдет, но ждать осталось недолго.
 Чабб презрительно фыркнул.
 — Ты уж тогда не забудь и мне рассказать, будет над чем посмеяться.
 — Это уже другой вопрос, — тихо ответил Кеневен. — Только тебе больше смеяться не придется. Никогда в жизни!
 На противоположной стороне улицы в салуне «Удила и Уздечка» хлопнула дверь, и на крыльцо вышел Пат, полной грудью вдыхая холодный утренний воздух. Где-то загремел насос водокачки, вскоре этот звук сменился ритмичным скрипом. Тугая струя воды звонко ударила в дно бадьи. Кеневен посмотрел на Скотта, но старик избегал его взгляда. Был момент, когда Биллу очень захотелось сказать ему что-нибудь язвительное, но он раздумал.
 Какого черта?
 Он устало закрыл глаза. Его мысли метались как в западне. Один против четверых, и никаких шансов, совсем никаких.
 В течение ближайшего часа, если принимать во внимание раскисшие после дождя дороги, в город прибудет дилижанс из столицы. Карета остановится перед кофейней «У пастуха», и пассажиры пойдут завтракать. Вскоре после их приезда ему объявят об уготованной участи… если только Левитт не прискачет сюда раньше их.
 — Ал, — внезапно нарушил молчание Скотт, — возьми-ка ружье, а я приготовлю для вас, парни, яичницу со свининой. Чего ради сидеть голодными?
 Вернулся Толмен, выходивший куда-то.
 — Дилижанс на подходе, — сообщил он, просунув голову в дверь. — Сидни Бердью уже в городе.
 — С «ВВ» еще нет никого? — спросил Чабб, не сводя глаз с Кеневена. — Когда приедет Долф Тернер, расскажи ему, что тут случилось. Пускай немедленно известит Левитта!
 Скотт возился у плиты, и вскоре по комнате распространился запах жареного мяса и яиц. Кеневен вдруг подумал о том, что ему ужасно, просто нестерпимо хочется есть. Он вспомнил, что вечером накануне ему так и не пришлось поужинать.
 Эммет Чабб встал и направился к умывальнику. Это был коренастый, смуглолицый увалень с квадратным подбородком, заросшим густой щетиной и всклокоченными, давно не чесанными волосами. Кеневен обратил внимание на зарубки, сделанные на рукоятках его револьверов — три на одном и пять на другом. Они позволяли составить определенное впечатление о человеке, поскольку, как правило, только хвастуны помечали свое оружие подобным образом. Восемь человек им убито… А теперь настало время умереть ему, Биллу.
 — Единственное, о чем я жалею, — сказал Чабб, вытирая руки, — так это то, что мы так и не успели выяснить отношения между собой. — В его черных, как агат, глазах не возникло сочувствия. — Я бы хотел видеть, как ты корчишься на земле в пыли, Кеневен. Я бы хотел увидеть, как ты умираешь.
 — Так за чем же дело стало? — отозвался Билл. — Дай мне револьвер, и мы начнем веселье прямо сейчас. Мне бояться нечего, я-то знаю, что ты ни на что не годишься. Твоя песенка спета.
 — Черта с два! — беззаботно хмыкнул Чабб, но Кеневен видел, что Чабб уязвлен. Обещание скорой смерти никому не придется по душе, и особенно оно не понравится тому, кто готов в любой момент схватиться за оружие.
 — Все вы, — продолжал развивать свою мысль Кеневен, — жалкое сборище трусливых мошенников. И никто из ваших слабаков не годится для честного поединка. Что же касается выяснения отношений лично со мной, Чабб, — холодно продолжал он, — то у тебя была такая возможность после убийства Вина Картера. Но ты так поспешно драпанул, поджав хвост, что посчитаться с тобой я не успел. — Билл говорил, не повышая голоса и не скрывая своего презрения. — Держу пари, что за каждой из этих восьми зарубок стоит смерть какого-нибудь беспомощного пьяницы. Сводить счеты с трезвыми и сильными врагами у тебя не хватит мужества. Потому что ты трус!
 Чабб метнулся к Кеневену и ударил его по лицу. Кеневен порывисто вскочил с кресла.
 — Прекратите! — закричал Кинни. — Черт возьми, Чабб! Немедленно назад! Уйди от него или я стреляю!
 Чабб осторожно попятился, с опаской поглядывая на Кинни.
 — Ну ничего, ты у меня еще дождешься…
 Внезапно дверь распахнулась настежь, и в комнату вошли трое. Впереди — Стар Левитт, за ним двое, не из местных.
 Левитт быстро перевел взгляд со Скотта на Чабба, а затем указал на своих сопровождающих.
 — Рейнджеры Нил и Бейкер. Они будут охранять арестованного.
 Чабб выругался. Он выглядел крайне разочарованным и оскорбленным в лучших чувствах.
 — Он здесь. Мы его поймали.
 — Это я его поймал, — перебил ганфайтера Скотт. — Мы с Кинни. А Чабб здесь ни при чем.
 Нил обратился к Кеневену:
 — Вы идете с нами. Слушание состоится сейчас. Мы хотим выяснить, что произошло здесь и почему.
 В сопровождении Нила Кеневен направился к двери и оглянувшись, увидел, что Скотт улыбается. Их взгляды встретились, и старик хитро подмигнул.
 Что бы это могло означать? Насупившись, Кеневен шел через улицу, направляясь к гостинице. Нил время от времени поглядывал на него.
 — Вы знакомы с неким Марби?
 — Да, я его знаю. Он работает на меня, и это честный и порядочный человек. С ним все в порядке?
 — Когда Клаймер станет задавать вопросы, — продолжал Ннл, — рассказывайте о том, что вам известно, говорите все как есть, искренне и без предубеждений.
 Окончательно сбитый с толку подобным советом, Бил Кеневен вошел в помещение. Его проводили к отведенному для него месту.
 За столом сидел внушительного вида человек, строгий и сосредоточенный. Когда Кеневен переступил порог, он смерил его проницательным взглядом, а затем вернулся к чтению бумаг, разложенных перед ним. Люди продолжали прибывать. Вот появились Дикси и Том Винейблы. Кеневен озадаченно разглядывал брата и сестру, тщетно пытаясь понять, что его ожидает. Он знал наверняка, что, будь его воля, Левитт никогда не допустил бы Винейблов до участия в этом разбирательстве. Аллен Кинни пришел вместе с Мэй. Когда она взглянула в его сторону, Билл отвел глаза. Может, тайному все же суждено стать явным? Потом поближе к судейскому столу протиснулся Скотт.
 Стар Левитт явился в сопровождении Чабба и Войля. По кислому выражению его лица Кеневен понял, что события развивались, видимо, не совсем так, как ему хотелось бы. Догадка ободрила его, ведь все, что плохо для Левитта, благоприятно для него.
 Уорд Клаймер откинулся на спинку кресла и обвел взглядом собрание, лицо его при этом оставалось совершенно беспристрастным.
 — Что ж, друзья мои, — отрывисто начал он, — сейчас мы с вами проведем неформальное расследование, постараемся установить ход событий, предшествовавших перестрелке, в которой погибли Пог и Рейнолдс, а также событий, последовавших за ней, и попробуем установить виновных. Все ваши показания будут занесены в протокол, но на этот раз к присяге вы приведены не будете. Однако попрошу учесть, что позднее вас могут вызвать в суд, чтобы вы повторили свои показания под присягой и перед жюри присяжных. Так же, насколько я понимаю, присутствующий здесь Билл Кеневен, скотовод, обвиняется в убийстве Керба Даля, ковбоя с ранчо «ВВ». Если в ходе разбирательства будут представлены неопровержимые доказательства его вины, Кеневена доставят в столицу округа для суда над ним. А теперь перейдем к рассмотрению показаний и любых других сведений, которые, на ваш взгляд, могли бы способствовать скорейшему установлению истины. — Он перевел взгляд на Левитта. — Мистер Левитт, попрошу вас рассказать нам о том, что произошло до перестрелки между Рейнолдсом и Погом.
 Стар Левитт поднялся, окинул взглядом зал, улыбнулся и начал говорить.
 — Судя по тому, что я слышал, еще задолго до того, как приехал в эту долину, Пог и Рейнолдс враждовали между собой. Время от времени между ними разгорались споры из-за пастбищ и прав на воду. Ранчо «ВВ», принадлежавшее Винейблам, не имело никакого отношения к этому конфликту, но, похоже, каждая из враждующих сторон стремилась прибрать к рукам угодья «ВВ» вместе с источниками. Как вы понимаете, в таком засушливом крае, как этот, самым важным фактором для развития животноводства является вода. Тот, кто владеет водой, владеет и пастбищем. Держать пастбище без воды не имеет смысла. Поводом для перестрелки послужила незначительная ссора. Но, вспыхнув, она тотчас же стала всеобщей. В ней участвовало большинство работников с обеих сторон, что и повлекло за собой так много жертв.
 — А вы сами не принимали участия в этой стычке? — спросил Клаймер.
 — Никакого. Когда стало ясно, что вот-вот случится непоправимое, я увел оттуда своих людей и поспешил уехать сам. После того как стихла стрельба, мы, чем сумели, помогали раненым.
 — Присутствуют ли здесь свидетели от причастных к конфликту сторон?
 — Да, сэр. Эммет Чабб, до сего момента исполнявший обязанности судебного исполнителя. Он выжил в той схватке. Войль с «Бокс-Н» тоже был там. Керб Даль с «ВВ», погибший от руки Кеневена, находился в самой гуще событий.
 — Сэр? — внезапно спросил Кеневен.
 Клаймер перевел взгляд на него.
 — Вы хотите задать вопрос?
 — Да, сэр. Я бы хотел поинтересоваться у Стара Левитта, каковы его земельные владения.
 — Не думаю, что это имеет какое-либо отношение к делу, — холодно ответил Левитт.
 — Почему же, вопрос закономерен, и нам хотелось бы услышать на него ответ. Эти сведения могут иметь отношение к показаниям других свидетелей. Расскажите, где вы пасете свой скот? И где живете сами?
 Не без некоторого колебания Левитт сказал:
 — Я остановился на ранчо «ВВ». Видите ли, в ближайшее время я женюсь на Дикси Винейбл.
 Клаймер вопросительно взглянул на Кеневена.
 — Удовлетворены ли вы ответом на ваш вопрос?
 — Пока достаточно. Хотя мне хотелось бы обратить внимание присутствующих, что Стар Левитт не был собственником каких-либо угодий на территории этой долины.
 Левитт лишь передернул плечами, и прокурор затем задал Чаббу и Войлю несколько вопросов, имевших отношение к перестрелке в загонах. А сведения, полученные им от Скотта и Пата, позволили ему установить новые факты, свидетельствовавшие о давнишнем междоусобном конфликте, имевшем место между владельцами двух самых больших хозяйств. И каждое новое выступление лишь подтверждало версию, изложенную Левиттом. Том Винейбл тоже рассказал о том, что знал о противостоянии в долине. Он говорил короткими, отрывочными фразами, ничего не прибавляя от себя, а лишь отвечая на заданные ему вопросы.
 Дикси выступала следующей, ее показания оказались столь же просты. Она уж направилась было обратно на свое место, когда ее окликнул Кеневен.
 — И еще один вопрос, мисс Винейбл. В тот день кто-нибудь советовал вам пораньше уехать от загонов, потому что якобы могут начаться неприятности?
 Она задумалась лишь на мгновение.
 — Да, конечно. Стар Левитт.
 — Да, я заметил, как двое работников пытались выяснять отношения между собой, — спокойно согласился Стар. — Мне показалось, что женщине там делать нечего. К тому же в пылу работы некоторые из них не стеснялись в выражениях.
 — Можно мне задать еще вопрос? — спросил Кеневен.
 Но Левитт нетерпеливо перебил его.
 — Мистер Клаймер, Кеневен обыкновенный смутьян! В его вопросах нет никакого смысла. Единственное, чего он хочет добиться, так это очернить других, выставляя их в невыгодном свете. Это же убийца.
 Клаймер покачал головой.
 — Мы не можем лишать кого бы то ни было права защищать себя, мистер Левитт. Мы здесь собрались только для того, чтобы установить факты. Так что вы имеете сообщить нам, Кеневен?
 — Я буду рад ответить на любой из ваших вопросов, сэр. Хотя все же невозможно прийти к однозначному заключению, не имея полного представления о том, что происходило здесь до того, как люди начали стрелять друг в друга.
 — Что ж, это довольно разумно, — согласился Клаймер. — Продолжайте.
 Левитт поджал губы, ноздри его гневно раздувались. Войль вместе с Сидни Бердью отошли к двери и стояли там, разглядывая присутствовавших. Рядом с ними стоял молчаливый человек, который, похоже, был напарником Даля.
 — Я лишь хотел узнать у мистера Левитта, сколько работников нанял он, когда объявился в этих краях, — учтиво сказал Кеневен.
 Этот вопрос озадачил Стара и заставил его насторожиться.
 — А какая разница?
 — Пожалуйста, отвечайте на вопрос, мистер Левитт, — попросил его Клаймер. — Сейчас мы лишь пытаемся выяснить конкретные факты, и если эти сведения помогут в установлении истины, то это заметно облегчит нашу задачу.
 — Так сколько работников, Левитт? Коров вы делили с «ВВ», но сколько у вас лично работников?
 — Вообще-то вместе со мной в долину прибыл только один человек, — сказал Левитт. Заданный вопрос представлялся ему по крайней мере странным, а все непонятное вызывало у него беспокойство.
 — Это тот смуглый человек невысокого роста, что стоит сейчас у дверей, да? Его фамилия Тернер?
 — Именно так.
 Кеневен внезапно повернулся лицом к напарнику Даля.
 — Тернер, а что такое «свиная тетива»?
 — Чего? — вздрогнул тот. Он начал что-то говорить, но затем осекся, испуганный всеобщим вниманием.
 — Я спросил, что такое «свиная тетива»?
 Тернер беспомощно огляделся по сторонам. Он нервно облизал губы, а затем пожал плечами.
 — Не знаю. Да и какая разница?
 — Это возмутительно! — запротестовал Левитт. — Давайте все же вернемся к нашему разбирательству!
 — Тернер, а кого мы называем «мышастыми»?
 — Отвяжись от меня! — со злостью крикнул Тернер. — Я тут вообще ни при чем!
 Кеневен снова обратился к Клаймеру:
 — Сэр, ваше детство прошло на ранчо, по крайней мере, так говорят люди. И вам наверняка известно, что «свиной тетивой» называется короткая веревка или сыромятный шнур, которым связывают ноги животного после того, как оно завалено на землю. Вы также знаете, что лошадей мышино-серой масти, по большей части мустангов, обычно именуют «мышастыми». А теперь судите сами, Левитт объявился в этих краях в компании одного-единственного человека, который к тому же никогда не был ковбоем. Тернер не знает самых элементарных вещей ни о работе на ранчо, ни о скоте, кроме того, чего ему удалось нахвататься за время, проведенное в долине.
 — Ну и при чем тут все это? — сурово спросил Левитт.
 Клаймер сидел, откинувшись на спинку своего кресла, с интересом прислушиваясь к разгорающейся дискуссии. На лице у него появилась улыбка, как будто ему было заранее известно о том, каким будет ответ и какой вопрос последует за ним.
 — Да все при том же, Левитт. Просто мне очень интересно узнать, сколько голов скота вы пригнали в долину и каково поголовье вашего стада в настоящее время.
 Кто-то в зале хихикнул, а Скотт заулыбался.
 Вопрос застал Левитта врасплох, и Клаймер почувствовал это.
 — Отличный вопрос, мистер Левитт. По дороге сюда вы сообщили, что у вас больше тысячи голос. Откуда они у вас?
 Левитт делал вид, что совершенно спокоен, при этом проклинал себя в душе за хвастовство перед Клаймером. Он ведь хотел произвести впечатление, дать понять, что является человеком весьма обеспеченным. Надеялся, что закон не станет подозревать богача, а если и заподозрит, то не даст ход делу.
 — Мы уклоняемся от предмета нашего разговора, — холодно заметил он. — Наша задача — расследовать убийство, совершенное Кеневеном. А теперь у меня складывается впечатление, что здесь судят меня, а не этого убийцу.
 — Ошибаетесь, мистер Левитт, мы приехали сюда, чтобы расследовать имевший место факт перестрелки при большом скоплении людей и попытаться предотвратить последствия, которые могут быть вызваны этим чрезвычайным происшествием. Как верно заметил Кеневен, гибель Керба Даля является лишь одним из аспектов этой проблемы.
 — Я задал непраздный вопрос, — продолжал Кеневен. — Прежде чем прийти к каким-то выводам, необходимо выяснить подробности по существу дела. Мистер Левитт не отрицает, что он приехал сюда в обществе одного-единственного человека, который к тому же вовсе не ковбой. Двоим людям не под силу пригнать стадо в тысячу голов ни в эту долину, ни куда-либо еще. Хотя я уверен, что у мистера Левитта сейчас имеется действительно многочисленное стадо и все животные в нем помечены его тавром. Но только его клейма поставлены поверх чужих.
 — Это ложь! — запротестовал Левитт.
 Кеневен устроился поудобнее в своем кресле.
 — А теперь спрашивайте меня об убийстве Керба Даля, -предложил он.
 Стар Левитт с трудом сдерживал свой гнев. Дело принимало скверный оборот. Задуманный им сценарий трещал по швам. Он сам вызвал в долину представителей закона, чтобы, взяв за отправную точку убийство Керба Даля, спихнуть всю вину на Кеневена, обелив себя и своих людей. Это позволило бы ему остаться единоличным владельцем самых лучших угодий в долине. А теперь все пошло наперекосяк. Когда ему предложили расспросить Кеневена об убийстве Даля, он с готовностью ухватился за эту возможность. Но он не успел задать свой первый вопрос, Клаймер опередил его.
 — Кеневен, если, как вы полагаете, в стаде, принадлежавшем мистеру Левитту, большинство животных имеют подделанные клейма, а в то же время вы беретесь утверждать, что ни он сам, ни Тернер не имеют соответствующих навыков работы, то кто же тогда заклеймил скот?
 — Керб Даль, тот ковбой, с которым я был вынужден стреляться на «ВВ», Войль с «Бокс-Н», Толмен, которого Левитт нанял позднее, а также Эммет Чабб.
 — Полнейший абсурд! — возмутился Левитт.
 И тут в первый раз Кеневен обернулся к Дикси.
 — Мисс Винейбл, может быть, вы окажете нам всем любезность и назовете имена тех людей, которые устроили сходку у Тысячи Родников?
 Застигнутая врасплох, Дикси подняла на него глаза и стушевалась. Ну конечно же, она даже не могла представить себе, что за ней тоже наблюдали. И прежде чем Левитт успел бросить в ее сторону предостерегающий взгляд, она сказала:
 — Там были Даль, Войль, Толмен и Сидни Бердью.
 — И о чем они разговаривали?
 Левитт подался вперед, не сводя с нее глаз. Дикси испуганно посмотрела на него и потупилась.
 — Ну… я…
 Она молчала.
 — Прежде чем вы расскажете нам об этом, — тихо заметил Кеневен, — позвольте мне сообщить, что вы и ваш брат стали жертвами одной из самых грязных авантюр. Теперь вы можете вновь обрести свободу.
 Кеневен обратился к Клаймеру:
 — Сэр, мисс Винейбл спряталась у Тысячи Родников и стала свидетельницей разговора, происходившего между ранее упомянутыми людьми, которые к тому же занимались переделкой чужих клейм для Левитта. С их помощью Левитту удалось стравить между собой Пога и Рейнолдса и организовать перестрелку, которая помогла ему отделаться сразу от двух противников, мешавших захватить все земли долины в свои руки. Несомненно, вам будет также небезынтересно узнать о том, что среди тех, кому посчастливилось остаться в живых после того побоища в загонах, оказались и те четверо, кого около Тысячи Родников увидела мисс Винейбл. По воле случая я тоже видел их там. Хочу еще добавить. В течение долгого времени Левитт шантажировал Винейблов, используя их ранчо как склад и перевалочный пункт для переправки опиума, которым он приторговывает.
 Левитт привстал, но затем опустился на свое место. Внезапное разоблачение его потрясло, и теперь он лихорадочно соображал, пытаясь найти правильные слова, чтобы отвергнуть обвинения и обратить их против Кеневена. Он все еще не мог поверить в то, что его замыслы с треском провалились и что труды многих месяцев пошли прахом.
 Кеневен встал, и теперь лишь его звучный голос нарушал гробовую тишину, воцарившуюся в просторном зале.
 — Мне кажется, что настало время прояснить еще один вопрос. — Сунув руку за пазуху, он достал из-под рубашки кожаное портмоне, откуда не спеша достал бумаги, которые протянул Клаймеру. — Будьте так любезны, — попросил он, — скажите мистеру Левитту, что вы сейчас держите в руках?
 Клаймер взглянул на бумаги и тут же изумленно поднял глаза.
 — Так это же купчие! — воскликнул он, переводя взгляд с Кеневена на Левитта. — И в соответствии с ними мистер Кеневен является владельцем Хитсон-Спринга и имения Буллхорн. Ему принадлежат права на находящиеся там источники воды. Кроме того, из прилагаемых документов следует, что мистер Кеневен также оформил заявку на Тысячу Родников!
 — Что? — Стар Левитт судорожно вцепился в подлокотники кресла.
 Его планы… Все его тщательно выверенные планы… все впустую… рухнула последняя надежда. Тот, кто распоряжается водой этих трех источников, контролирует все обширные пастбища долины, и от этого уже никуда не денешься.
 Пог и Рейнолдс, с которыми он так блестяще расправился, на деле никогда не были его врагами. Они не владели этими землями, а лишь самовольно поселились на них и жили. И он не только потерпел поражение, а его еще прилюдно высмеяли.
 — Я же говорил тебе, — тихо упрекнул его Кеневен, — что ты не заметил очевидного. Но для таких, как ты, это совсем неудивительно. А теперь, сэр, — продолжал он, — относительно клейм. У меня есть доказательства — нужно лишь содрать шкуру с коровы и взглянуть на обратную сторону, а тогда сразу будет видно, каким образом изменено тавро. После такой экспертизы вы составите полное представление о том, что произошло здесь. Стар Левитт спешил поскорей услать мисс Винейбл домой не только потому, что он опасался за ее жизнь. Его не устраивал лишний свидетель. Чабб затеял ссору с молодым Риггсом. Тут же и началась стрельба. Все люди Левитта, вооруженные винтовками, сразу же отошли на заранее подготовленные позиции. Убийство Риггса послужило для них сигналом. Они открыли огонь, целясь в Пога и Рейнолдса, а заодно и во всех, кто мог бы затем открыто выступить против них или стать опасным свидетелем.
 — А где находились в это время вы? — поинтересовался Клаймер.
 — Я предупредил Марби, и мы поспешили убраться подальше от загонов. Вообще-то они и нас рассчитывали убить, но нам удалось сбежать. Мы не имели никакого отношения к их разборкам и не знали наверняка, что начнется стрельба… Я мог лишь предполагать, но не более того. В любом случае ни Пог, ни Рейнолдс не пожелали поверить моим предостережениям. Зависть и ненависть ослепили их настолько, что они попросту не замечали ничего вокруг себя.
 В дальнем конце зала послышался какой-то легкий шорох, и, оглянувшись, Кеневен успел заметить, как Эммет Чабб начал пробираться к выходу.
 Стар Левитт сидел совершенно неподвижно. В его душе царила пустота. Все его планы рухнули, все старания оказались впустую. Какой-то нищий ковбой, которого он глубоко презирал, поставил его в идиотское положение и в довершение ко всему объявил убийцей. Левитт еще мог бы мириться с тем, что его называют убийцей, но вот выставлять себя дураком он не позволит никому.
 Его охватила ярость, граничившая с безумием. Лицо стало мертвенно-бледным. Не в силах сдержать свой гнев и выпучив глаза, засветившиеся нехорошим блеском, он вскочи и бросился к Кеневену.
 Дикси испуганно вскрикнула. Оторвав взгляд от исчезающего за дверью Чабба, Билл ринулся навстречу Стару. Левитт размахнулся, и его сокрушительный удар пришелся точно в челюсть. Кеневен отлетел назад и едва удержался на ногах. Но, обретя равновесие, тут же бросился в наступление, ловко уходя от могучей левой и изо всех сил нанося мощные удары в живот. Вне себя от злости, Левитт набрасывался на него, отчаянно молотя кулаками. Кеневен снова ударил правой в живот и тут же получил резкий удар в челюсть слева.
 Левитт старался добраться до шеи противника, но Кеневен, который за свою жизнь участвовал во многих потасовках, считавшихся привычным делом среди ковбоев и старателей, сумел ловко избежать опасного удара и с размаху всадить оба кулака в Стара. Тот отшатнулся и вновь достал его левой в челюсть, но сразу же получил ответ справа.
 Будучи человеком сильным, Билл отлично дрался и знал, что делает. Нанеся очередной удар противнику под сердце, он со всего размаху наскочил на него и, уперевшись в его грудь лбом, принялся колотить по голове и туловищу. Почувствовав у себя на затылке подбородок Левитта, резко выпрямился и, подняв голову, сильно боднул его.
 Внезапно Левитт перестал отбиваться и сблизился с Кеневеном, чтобы в схватке использовать свое преимущество в росте и силе. Сцепив руки у Билла на спине, он изо всех сил давил суставами пальцев на позвоночник. Кеневен чувствовал, что все больше и больше заваливается назад. Острая боль пронзила его, и тогда, будучи на грани отчаяния, он изо всех сил пнул противника ногой и, опрокидываясь на спину, увлек его за собой. Внезапное падение вынудило Левитта ослабить хватку, и Кеневен, освободившись от его железных объятий, проворно откатился в сторону и вскочил на ноги. В тот же момент на его голову обрушился сокрушительный удар, от которого он покачнулся, теряя равновесие. Чувствуя, как пол начинает уходить из-под ног, он из последних сил бросился в сторону в попытке увернуться от броска. Подпрыгнув, Стар обрушился на него, стараясь приземлиться обеими ногами на грудь, но Билл сумел ловко перевернуться и мощным ударом обеих ног, обутых в сапоги, сбил Левитта с ног. Тот растянулся на полу и не Успел подняться, как тяжелый кулак Кеневена вновь опрокинул его назад. Удар пришелся в рот, и губы Стара тут же превратились в кровавое месиво со впившимися в него осколками сломанных зубов.
 Кеневен слышал, как где-то поблизости прогремел выстрел, потом еще один, но ему было не до того. Кое-как поднявшись, Левитт снова остервенело набросился на него. Кеневен саданул коленом ему в лицо, но на сей раз и сам не сумел удержаться на ногах.
 С пола они вскочили одновременно, но Кеневен, привыкший проводить по многу часов в седле и заниматься физической работой, оказался выносливей своего соперника и находился в лучшей форме. Перехватив инициативу, он сначала нанес короткий удар левой в челюсть, а затем с размаху вмазал правой по корпусу. Левитт тяжело дышал, судорожно хватая ртом воздух. У него оказалась сломана челюсть. Но то, что произошло потом, оказалось полной неожиданностью. Левитт резко развернулся, бросился к открытому окну и выскочил в проулок между домами. Кеневен успел мельком заметить Эммета Чабба с двумя лошадьми. Чабб выстрелил, но пуля угодила в оконную раму, осыпав Билла дождем острых щепок. Вскочив на лошадей, Левитт и Чабб умчались прочь.
 Затих перестук копыт, и снова наступила тишина.
 Скотт подошел к Кеневену, протягивая оба его револьвера.
 — Я хотел передать их тебе раньше, но не получилось.
 Клаймер положил руку ему на плечо.
 — У тебя отличные друзья, Кеневен. Барт и Марби остановили дилижанс неподалеку от города после того, как Левитт уехал вперед. Они о многом рассказали мне и предложили, чтобы мы свели вместе тебя, Левитта и Винейблов и повременили бы с вынесением решения до тех пор, пока ты не выскажешься. — Он пожал плечами. — Так уж получилось, что и Нил, и я выросли на ранчо, а Марби в свое время успел поработать в обоих хозяйствах, и мы знали его как человека честного и порядочного. Поэтому у нас возникли некоторые сомнения насчет того, о чем нам прежде рассказывал Левитт. Марби прихватил с собой шкуру, и всякий человек, поживший на Западе, без труда бы понял, что тавро на ней переправлено из «ВВ» в «Три Алмаза». А теперь просто для протокола объясни, что же все-таки произошло с Кербом Далем?
 — У меня давно были подозрения насчет той заброшенной хижины на «ВВ», которую отчего-то усиленно охраняли, поэтому я и отправился туда, чтобы разузнать, в чем дело. Пробравшись в хижину, обнаружил там склад опиума… Я надеялся, что мне удастся переговорить с Дикси Винейбл, и направился к дому. Возвращаясь обратно, лицом к лицу столкнулся с Далем. Он окликнул меня, попросив закурить, и тут же узнал. Вот так мы схватились за оружие.
 — Говорят, что в стрельбе он знал толк, — вставил свое слово Нил.
 — Может, и так. Я никогда не считал себя ганфайтером, хотя мне довольно часто приходилось брать в руки оружие. Сами знаете, как это бывает. На каждого известного на всю округу ганфайтера найдется дюжина парней, которые ему ни в чем не уступают, но о ком вам никогда не доводилось слышать. Возможно, в тот вечер он просто замешкался на какую-то долю секунды, а может, я оказался чуть быстрее.
 Прямо из зала Билл отправился на поиски Дикси. Она стояла на улице у дверей кофейни. Он подошел к ней.
 — Дикси, почему бы тебе не выпить чашку кофе? А я подойду через несколько минут. Нам надо поговорить.
 — Будь осторожен, Билл. Он вне себя от ярости и теперь не остановится ни перед чем, чтобы только убить тебя. Береги себя!
 Марби, Барт и Скотт дожидались его возвращения. Они привели с собой его пятнистого мерина.
 — Мы можем поймать их, босс, — предложил Барт, — хотя, пожалуй, они успели отъехать довольно далеко.
 — Потом. Я слышал стрельбу. Что случилось?
 — Войль. Он бросился к своему коню, собираясь удрать, но столкнулся с Ролли. Наверно, он думал, что Ролли попытается его задержать, и схватился за револьвер, но ему не повезло. Он оказался совсем не таким крутым, как ему хотелось.
 — А что с Толменом?
 — Пойман и связан. Его забрали рейнджеры. Тернер тоже у них. Этот Тернер… слабак. Тут же раскололся. Успел наговорить достаточно, чтобы Левитт попал на виселицу. Кстати, я хотел рассказать тебе про Скотта и Кинни. У меня не было еще времени поговорить со Скоттом, но я знаю, что и как происходило. Следуя твоему совету, отправились к Мэй. Мы видели тебя, когда ты шел к дому Скотта, и заметили, что за тобой следят. Ты ничего не знал, но люди Левитта вычислили тебя. Их было больше, чем нас. Пока мы раздумывали, как быть и что делать, подошел Кинни. Он и предложил притвориться, будто раньше их выслеживает тебя ради премии, и как-то помешать им расправиться с тобой.
 — Я тоже подумал об этом, — улыбнулся Скотт. — Когда открыл тебе дверь, заметил, что в темноте поодаль кто-то стоит. Твои друзья вошли бы вместе с тобой. Поэтому и решил объявить тебя своим пленником, или они прикончили бы нас обоих, а так я мог хоть как-то защитить тебя…
 — Так, значит, Левитт, Чабб и Сидни Бердью все еще разгуливают на свободе?
 Марби неодобрительно покачал головой.
 — Совсем никуда не годится, Кеневен. Насколько я знаю этих головорезов, они не успокоятся до тех пор, пока не угробят тебя. Придется соблюдать крайнюю осторожность, быть всегда начеку, при оружии и готовым ко всему.
 Дни шли своим чередом, кончилось лето, и осень вступила в свои права, а те трое как в воду канули. По утрам стало холодно, землю сковали заморозки. Яркая позолота осин перемежалась с огненно-красными кронами дубов и сумаха. Со Столовой горы, на вершине которой все еще продолжалось строительство дома, долина теперь выглядела совсем иначе.
 В округе объявилась новая банда. Произошло ограбление банка, затем было совершено дерзкое нападение на почтовый дилижанс в ущелье Каньон-Пасс, три человека погибли, а чудом оставшийся в живых пассажир опознал в одном из бандитов Эммета Чабба. Затем в Пай-Тауне во время допроса какой-то здоровенный бородач застрелил судебного исполнителя.
 Рио с Огненным часто путешествовали вместе и подружились. Когда Дикси отправлялась куда-нибудь на другой конец долины, Кеневен неизменно сопровождал ее. Несмотря на то, что те трое совсем не давали о себе знать, душа его оставалась неспокойной.
 — Билл, — сказала ему как-то Дикси, — ты обещал показать мне тот кратер. Почему бы нам не отправиться туда сейчас?
 Он ответил не сразу, с беспокойством вспоминая о тропе, ведущей через завалы лавы.
 — Ты знаешь, это место действует на меня угнетающе, — признался он. — Не успею еще добраться туда, а мне уже хочется поскорее повернуть обратно. Скалы в ущелье так опасно нависают над головой, что просто-таки душа в пятки уходит. Если какая-нибудь глыба сорвется вниз, пока мы будем там, нам оттуда не выбраться.
 — Но ведь мы будем вместе! — напомнила она.
 — Звучит, конечно, заманчиво, — согласился он, — однако мне не хотелось бы, чтобы ты провела в том каменном мешке остаток своих дней. По крайней мере за его пределами у тебя есть возможность время от времени видеться с кем-то еще, помимо меня.
 — Ну, пожалуйста, Билл! Ведь ты сам столько раз бывал там! А Ролли рассказывал, как в кратере красиво. Мне так хочется увидеть ледяные пещеры.
 Земля под ними загудела, и откуда-то из глубины горы послышался глухой рокот. Они переглянулись.
 — Теперь я к этому уже привык, — признался он. — Но в первый раз порядком испугался. Когда мы переедем в наш дом, придется поставить забор вокруг провалов. Они очень опасны.
 — Я знаю. С тех пор как ты рассказал мне о той ужасной пещере, я все время думаю, как, должно быть, страшно оказаться там в западне, если вдруг, например, нога застрянет между камней или случится что-то еще. Какой кошмар!
 — Да, уже тогда конец! — мрачно согласился Кеневен. — Когда гейзер начинает бить, то вместе с водой из глубин земли вылетают камни весом фунтов по пятьдесят-шестьдесят, и они тарахтят о стенки пещеры, словно семечки в перезрелой тыкве. И даже совсем не обязательно, чтобы нога застряла между камней. Стоит лишь пройти несколько лишних шагов вглубь пещеры, подальше от выхода, пути назад уже нет!
 Они ехали рядом, спускаясь с вершины горы, а стройные стволы осин по обеим сторонам от тропы напоминали изящные гипсовые колонны. Землю укрыл мягкий золотистый ковер из опавшей листвы, листья кружились в воздухе, тихо ложась на пожухлую траву.
 В том месте, где тропа становилась шире, Дикси остановилась, чтобы взглянуть на расстилавшуюся внизу долину.
 — Знаешь, я вспоминаю как кошмарный сон нашу жизнь, когда приехал Стар, — неожиданно сказала девушка. — Мы с Томом были счастливы на своем ранчо, работали наравне со всеми, что-то строили, обживались и каждый день узнавали новое о Западе. Тому нравилось возиться с животными, особенно с лошадьми. И вот, когда казалось, что благополучнее нас нет никого на свете, явился Стар Левитт. Ты даже не можешь себе представить, каким ударом стал для нас его визит. Ведь мы верили, что весь кошмар остался в прошлом и забыт навсегда. Наш старший брат Ральф, любимец и гордость отца, которого мы все тоже очень любили, в свое время отправился в Мексику, там связался с какой-то девкой и пристрастился к наркотикам. Беда заключалась в том, что он оказался слабовольным человеком. Левитт вцепился в него мертвой хваткой, чтобы от его имени переправлять наркотики в Штаты и затем торговать ими здесь. У отца было слабое сердце, и он подолгу болел. И лишь две вещи еще как-то помогали ему держаться на этом свете: чувство гордости за свою семью, своих детей. Мы знали о том, что случилось с Ральфом в Мексике, что он связался со Старом Левиттом, но отцу об этом ничего не говорили. А позднее, когда Ральф погиб, нам удалось скрыть от него все подробности той истории. Мы понимали, что такого потрясения и позора он не переживет, и даже если не умрет, то последние его годы будут отравлены ядом стыда и бесчестия. А он был хорошим отцом для всех нас. Конечно, мы поступили глупо, но разве всегда угадаешь правильный шаг, а нерешительность сыграла самую губительную роль. Стар приехал на ранчо и приветствовал нас, словно самых близких друзей, с которыми он наконец вновь встретился после долгой разлуки. Тогда он сказал нам, что ему необходимо на пару месяцев обосноваться на нашем ранчо, чтобы использовать его, как рабочую базу. Он предупредил, что г наркотиками покончил раз и навсегда и что подержит свое стадо у нас на ранчо всего пару месяцев, а затем уедет, но намекнул, если мы не позволим ему остаться, он отправится к нашему отцу и поставит его в известность о делах Ральфа во всех подробностях. Мы растерялись, а уже потом от нас ничего не зависело. Вместе с ним приехал Тернер, потом явился Эммет Чабб, позже — Керб Даль… Стали наезжать Войль, Толмен и еще кто-то из его шайки. Он попросту вселился в наш дом, начал всем заправлять, прогнал наших работников, и мы сами оказались заложниками на собственном ранчо. Нам не позволялось самовольно высунуть нос из дома, только в сопровождении кого-нибудь из них. Один из нас всегда оставался на ранчо, «чтобы не было соблазну наделать глупостей», как выражался Стар. Пог и Рейнолдс изо всех сил старались извести друг друга. Да они и сами мало чем отличались от захвативших нас бандитов. И до твоего приезда сюда мы были здесь одни. Совсем одни.
 — Думаешь, я не догадался? — заметил Кеневен. — Когда я впервые прослышал о долине и начал выяснять, что к чему, то обнаружил, что честных людей здесь меньше, чем где-либо, а всем верховодят подонки. Те немногие порядочные граждане, которые еще не совсем перевелись в этих местах, бессильны что-либо изменить, сидя на своих крохотных клочках земли или занимаясь мелким бизнесом. Представители закона сюда, можно сказать, и не заглядывали.
 — Пожив у нас несколько недель, Стар решил остаться. Он совсем неглуп и понимал, что надо как-то надежнее обосновываться. Отношения между Погом и Рейнолдсом не представляли секрета, и он решил, что они дают неплохой шанс для того, чтобы прибрать к рукам власть и богатство. Наши надежды на то, что мы скоро избавимся от него, рухнули.
 Какое-то время они ехали молча, и только цокот лошадиных копыт нарушал осеннее безмолвие. Вдруг совершенно неожиданно они оказались напротив входа в ущелье, ведущего в кратер.
 Дикси рассмеялась.
 — Вот здорово, Билл! Раз уж мы здесь, то почему бы не заглянуть туда? Ты же сам говорил, что успели бы вернуться засветло!
 Немного поколебавшись, Кеневен направил Рио к ущелью.
 — Ладно, — согласился он, — хотя затея не привела его в восторг. — Будь по-твоему!
 Взглянув вверх, на отвесные скалы, склоны которых почти сходились в вышине над тропой, он тут же пожалел о своей уступчивости. Он не имел желания оказаться в ловушке, откуда нет выхода.
 Даже Дикси притихла, проезжая между высокими стенами темного ущелья. Она не знала, действительно ли ей в лицо тянет ледяным ветром как из преисподней, или в душе ее черные скалы вызывают дрожь.
 Рио, обычно радостно скачущий вперед навстречу приключениям, шел очень неохотно. Но как бы там ни было, а они углублялись все дальше и дальше в темноту потайной тропы.
 Все звуки большого мира позади, только узкая полоска бледного осеннего неба в обрамлении остроконечных скал сверкала высоко над головой, будто разверстая пасть огромного монстра.




 Глава 18


 Для всадника, ступившего в узкую расселину, пути назад уже не было — он нигде не мог развернуть коня. Оставалось только ехать вперед. Когда наконец они добрались до самого низа, где очень давно в результате землетрясения или какого-то другого чудовищного катаклизма стена горного кряжа, окружающая кратер, раскололась до самого основания. Кеневен указал Дикси на огромные глыбы, нависшие над тропой.
 — В один прекрасный день, — заметил он, — сюда уже никто не пройдет. Малейшее землетрясение или даже какой-нибудь пустяковый взрыв тут поблизости — и эта щель окажется доверху забита камнями. А отсюда снизу и вовсе кажется, что даже человек с ломом может запросто столкнуть какой-нибудь из валунов. Всякий раз, когда проезжаю здесь, не могу без содрогания думать об этом. Они почему-то застряли там на крутом косогоре, и достаточно малейшего толчка, чтобы с грохотом полетели вниз.
 Взглянув вверх, Дикси поняла, что он имел в виду. И ей впервые стало ясно, почему Кеневен так долго не решался взять ее сюда. Теперь и она сожалела о своей настойчивости. Одна огромная глыба, весившая, должно быть, несколько сотен тонн, угрожающе накренилась, зависая над самым краем обрыва — непонятно, какая сила удерживала ее там. Дикси стало совсем тревожно, и зловещее предчувствие охватило ее душу. Но, едва оказавшись в самом кратере, она тут же позабыла о всех своих страхах, восторгаясь неописуемой красотой и великолепием открывшейся перед ней долины. Скалы, уходившие вершинами в заоблачные выси, обширные заливные луга, журчащий ручей и пышные облака в небе над го рами — эта мирная идиллия навевала мысли о благополучии и покое.
 Солнце пригревало, и они молча ехали рядом, наслаждаясь прелестью увядающей природы и царившей здесь тишиной. Расхаживавшие по лугу рыжие и пестрые коровы уже привыкли к довольно частому появлению людей, хотя все еще и относились к их визитам довольно настороженно.
 — Здесь оказалось больше скота, чем я предполагал, — сказал Кеневен. — Наверное, где-то тут, среди скал, есть путь в дальние каньоны или еще какие-нибудь укромные уголки, о которых я пока ничего не знаю. На севере Нью-Мексико тоже есть кратер древнего вулкана. Он гораздо больше, зато наш намного живописнее.
 — А где пещеры? Ролли рассказывал мне о ледяных кристаллах.
 Часа два они гуляли по кратеру, заглядывали в ледяные пещеры. Обнаружили такие, куда коровы приходили на водопой и где, вероятно, время от времени укрывались от непогоды. Но когда они уже собрались возвращаться обратно. Дикси вдруг схватила Кеневена за рукав.
 — Билл! Гляди!
 Это был след от сапога. Небольшой, но довольно глубокий.
 У нее перехватило дыхание от ужаса.
 — Билл, а что, если… Может, Ролли Барт?
 — Нет, не Ролли. — Мысленно он проклинал себя за то, что завел ее сюда. — След явно меньше, чем следы Марби или Барта, но человек, проходивший здесь, гораздо тяжелее любого из них. — Давай-ка лучше уедем отсюда.
 Когда они вышли из пещеры, то даже серый свет быстро сгущавшихся сумерек не мог скрыть мертвенной бледности ее лица. Он взглянул вверх, удивленный столь внезапным наступлением темноты, хотя день лишь только-только начинал клониться к вечеру. Зловещие грозовые тучи, толкаясь, наползали друг на друга, затягивали небо над кратером. Еще немного, и на землю обрушится ливень.
 Он направился к лошадям, настороженно озираясь по сторонам, но никого не заметил. По лугу спокойно бродили коровы.
 — Поезжай вперед, — сказал он Дикси, взглянув еще раз на небо, — а я попробую загнать в ущелье коров, раз уж мы все равно сюда приехали.
 — Один ты не справишься! — возразила она.
 — Постараюсь. Поезжай домой. Ты промокнешь.
 — Ерунда! У меня с собой дождевик, и… — Она внезапно осеклась на полуслове, а ее испуганный взгляд остановился на чем-то у него за спиной.
 Он тут же догадался, кого она увидела, и у него даже промелькнула мысль мгновенно обернуться и выхватить револьвер, но он тут же отказался от нее, поскольку в таком случае Дикси оказалась бы на линии огня.
 — Вот это да! — раздался голос Стара Левитта. — Вот так удача!
 Однако голос этот звучал как будто менее уверенно, чем всегда, и даже с опаской. Голос человека, доведенного до исступления… Или ему показалось? Билл медленно обернулся, и, когда их взгляды встретились, он понял, что произошло самое худшее.
 От былого лоска не осталось и следа. Белая шляпа перепачкана и покрыта пятнами, грязная рубашка, давно не знавшее бритвы лицо. На Кеневена смотрели все те же огромные, выразительные глаза, только теперь они горели безумным огнем. Билл знал, что этот человек и прежде отстоял недалеко от той призрачной черты, что отделяет разум от помешательства. А того потрясения, которое пришлось ему пережить, потерпев внезапное поражение, оказалось вполне достаточно, чтобы он перешел невидимую грань.
 — Просто замечательно! — произнес нараспев Левитт. — Сегодня мы наконец-то избавимся друг от друга! Сначала я разделаюсь с тобой, а потом займусь Дикси! А покуда я буду с вами здесь разбираться, Чабб и Бердью прикончат Марби и Барта. Они уже ожидают их на горе.
 — На горе? Где-где, а уж там ребят врасплох не застать. А на тот случай, когда мы отсутствуем, у нас предусмотрены особые меры предосторожности. Мы ожидали тебя, Левитт.
 — И сейчас тоже? Ну да, а как же иначе. Но мы, представь себе, обнаружили кое-что, о чем вы даже не догадываетесь. Мы нашли пещеру на вашей горе. Замечательное убежище! Там они подождут, пока не застигнут твоих парней врасплох!
 — Пещера? — При одном воспоминании о ней внутри у него все похолодело, а по спине побежали мурашки. С какой бы ненавистью он ни относился к тем двоим, но такой страшной участи не мог пожелать даже таким своим заклятым врагам. — Пещера, говоришь? Вы нашли пещеру на горе?
 — Вообще-то мы все хотели остаться там, но потом я увидел, как вы с Дикси уезжаете. Грех было упустить такую возможность. — Он взглянул на Дикси. — С ней я должен разобраться наедине. Ее нужно как следует проучить.
 — Левитт, — тихо заговорил Кеневен, — ты сошел с ума. Та пещера, где прячутся твои люди, — смертельная западня! Если они расположились слишком далеко от входа, то живыми им оттуда не выбраться. Вы видели глубокий провал в полу? Это гейзер. Когда он начнет работать, они окажутся отрезанными от выхода и утонут!
 Улыбка Левитта померкла.
 — Разумеется, ты врешь! Но если даже и нет, то это не столь важно. Мне они больше не нужны, а что до Марби и Барта… оба — мелкая сошка. Нет, вы двое — моя награда, вот кто мне нужен.
 Кеневен осторожно, подвинув на пару дюймов правую ногу, переступил с ноги на ногу и стал лицом к лицу с Левиттом. Это было все, что нужно.
 Сердце тяжело и размеренно стучало в груди. Выбора у него не осталось. Сейчас он выхватит револьвер и постарается опередить Стара. Самому ему тоже наверняка достанется, но в любом случае он должен убить Левитта.
 Вэсу Хардину, да и не только ему, неоднократно удавался фокус выхватить револьвер из кобуры под прицелом противника. Ничтожная доля секунды тут и сыграет решающую роль. Билл прекрасно сознавал, что на сей раз обстоятельства обернулись против него. Но, с другой стороны, он ведь никогда не считал себя самым ловким в обращении с оружием, однако все же опередил Керба Даля, настоящего ганфайтера.
 Ему также было известно немало случаев, когда буквально изрешеченный пулями человек, несмотря ни на что, продолжал стрелять и, главное, попадал точно в цель. Он не может оставить Дикси на произвол этого сумасшедшего. Значит, должен трезво мыслить и действовать с большей решимостью. Итак, в него попадут пули. Он принял такую возможность и постарался сосредоточиться на том, что ему и после необходимо продолжать стрелять, и стрелять метко. Потому что он должен убить этого человека.
 По небу прокатились раскаты грома, и на землю упали первые крупные капли дождя. Следующую фразу Билл обронил как бы между прочим, и даже Стар воспринял ее, как нечто само собой разумеющееся.
 — Надень плащ, Дикси, — бесстрастно сказал он. — Ты промокнешь.
 Взгляд его был прикован к Левитту, и то, чего он так ожидал, случилось. Когда Дикси двинулась с места, Левитт невольно посмотрел на нее, и в тот же миг Кеневен выхватил револьвер.
 Левитт нажал на спуск, но его выстрел оказался слишком поспешным, и пуля просвистела мимо головы Кеневена как раз в тот момент, когда он взвел курок.
 Выстрел!.. Еще!.. Билл наступал на Левитта, одержимый единственной мыслью — засадить в него как можно больше свинца. Пуля угодила ему в руку, и он невольно выронил оружие. В тот же миг в левой руке у него оказался второй револьвер… Вообще-то он не слишком метко стрелял с левой руки, но, пожалуй, на таком расстоянии…
 Рубашка Левитта покраснела от крови, и теперь Кеневен стрелял по этому все больше расплывавшемуся пятну. Затем, взяв чуть повыше, проделал в основании шеи противника круглую дыру с синими пороховыми краями.
 Левитт покачнулся, но удержался на ногах, его рука, сжимавшая револьвер, снова поползла вверх. Кеневен хладнокровно шагнул влево и занял надежную позицию, стреляя снова и снова.
 Стар медленно осел на землю и опрокинулся навзничь, неловко подогнув левую руку, глядя на Кеневена своими выразительными глазами.
 — Ничего, я тебя еще!..
 Он так и остался неподвижно лежать на земле с заломленной за спину рукой, обратив к небу неподвижный взор широко раскрытых, невидящих глаз.
 Дождь лил как из ведра.
 Кеневен резко обернулся.
 — Быстро надевай плащ! Мы уезжаем!
 Эхо выстрелов давно стихло, и все вокруг оказалось во власти дождя. На Левитта он больше не взглянул, только поднял оброненный револьвер.
 Дикси бросилась к нему.
 — Ты ранен! У тебя идет кровь!
 — Времени нет.
 К собственному удивлению, он не испытывал особой боли от раны и не чувствовал слабости. Если его вообще задело… Ну конечно же, он был ранен в руку… Но это чепуха. Его больше беспокоила узкая расселина, через которую им предстоит проехать, и огромные глыбы, нависавшие над тропой.
 Натягивая на себя дождевик, он видел, что Дикси вскочила в седло и пустила коня в галоп, чтобы успеть отсечь животных от стада и направить их к ущелью.
 И тут совершенно неожиданно большая корова, вышагивавшая впереди, сама направилась к трещине в скалах, как будто ей уже приходилось проделывать это и прежде. Должно быть, и в самом деле многие из здешних животных паслись как в самом кратере, так и за его пределами.
 Дав Дикси знак ехать вперед, он вслед за ней углубился в трещину между скал, то и дело с опаской поглядывая наверх. Схватив камень, он с силой запустил им в медлительную корову.
 — А ну, пошла! — кричал Билл, пришпоривая коня.
 Коровы медленно продвигались вперед, слишком медленно.
 Внезапно что-то заставило их двинуться быстрей, затем еще быстрее. Потом они перешли на бег, и конь Дикси взбирался по каменной круче вслед за ними.,
 Они приближались к самой узкой части ущелья, он снова посмотрел наверх, цепенея от ужаса. Гигантская глыба как будто сдвинулась с места!
 — Быстрей! — кричал он. — Подгоняй арканом! Не давай им остановиться!
 Дикси тоже посмотрела вверх, и он увидел ее испуганное лицо, показавшееся ему белым пятнышком среди потоков проливного дождя. Откуда-то сверху осыпались мелкие камешки, лужицы дождевой воды собирались на дне ущелья. Кеневен снова поднял глаза. Ошибки быть не могло. Огромная глыба сдвинулась еще немного. Раздался душераздирающий скрежет камня о камень, по склону зашуршал еще один ручеек из мелких камешков. Плита снова качнулась, потом замерла и вдруг, наклонившись сама собой словно по волшебству, начала медленно, но уверенно сползать вниз!
 По склону застучали сыпавшиеся сверху обломки сланцевой породы, Рио испуганно бросился вперед, налетел на медлительную корову, которая тоже сделала рывок. Огненный сию же секунду устремился за ней. Билл пронзительно кричал, умоляя животных поторопиться, а Дикси что есть силы хлестала по спине сложенным арканом ближайшую корову. Животные снова побежали легкой рысцой.
 Огромная каменная глыба, сметая большие валуны и камни поменьше, доползла до того места, где склон становился совершенно отвесным, и, качнувшись на краю, обрушилась вниз. Раздался оглушительный грохот. Вверх по ущелью прокатилась мощная воздушная волна. Рио испуганно вздрогнул и принялся рваться вперед, натягивая повод. Теперь казалось, что в расселину оседает уже весь склон.
 На небольшом пятачке среди скал, где стены ущелья расходились чуть шире, Дикси и Билл остановили коней и, оставаясь в седлах, оглянулись назад.
 — Это могила, — произнесла она в ужасе, — огромная могила под открытом небом. Теперь никогда никто не сможет их разыскать.
 — Уж волки-то найдут, и пумы тоже.
 Она содрогнулась при мысли об этом.
 — Как страшно! Ты и в самом деле думаешь, что туда больше никак нельзя попасть?
 Кеневен пожал плечами.
 — Не знаю, мне было недосуг это выяснять. Не исключено, что какой-нибудь опытный скалолаз и забрался бы туда… и выбрался бы оттуда. Но я лично не стал бы так рисковать.
 Тяжелые капли дождя барабанили по их шляпам и плечам. Они неспешно выгнали скот из ущелья на широкую равнину, а затем, оставив стадо, отправились на свою гору.
 Кеневен вспомнил о револьверах и, перезарядив их один за другим, убрал в кобуру. Два шестизарядника появились у него, когда он ездил охранником на почтовом дилижансе, защищая пассажиров и груз от нападения бандитов или индейцев. И все же второй револьвер пригодился ему впервые за все время, прошедшее с тех пор.
 Когда они подъехали к хижине, Барт выбежал им навстречу и взял поводья.
 — А мы уже начали за вас волноваться! — старался он перекричать шум дождя. А когда, скинув плащи, Дикси и Билл вошли в дом, где на столе уже дымился горячий кофе, Барт сказал: — Марби сегодня как будто видел Чабба. Мы боялись, что вы их встретите.
 — А ты здесь их не видел? — спросил Кеневен, отхлебнув из чашки.
 — Нет, и буду счастлив не видеть их больше никогда.
 Барт снял плащ, повесил его на крючок и налил себе кофе из почерневшего от копоти кофейника. — Ты знаешь, Билл, дождь вытворяет с нашим гейзером странные штуки. Я случайно оказался неподалеку, когда он забурлил в очередной раз, и клянусь, из пещеры доносилось что-то похожее на человеческие вопли. У меня аж волосы встали дыбом. Я… — Он внезапно осекся. — Что случилось? Чего я такого сказал?
 Дикси вскочила со стула и ушла в дальнюю комнату. Ролли озадаченно посмотрел ей вслед.
 — Что-нибудь не так? Я не хотел…
 — Все в порядке, Ролли. Просто не надо больше вспоминать про гейзер.
 И он рассказал обо всем, что случилось с ними в тот день. Поездка в кратер, смерть Стара Левитта и камни, завалившие… или, скорее всего, завалившие ущелье.
 — А он точно умер? — спросил Марби. — Ты уверен?
 — Уверен. У него лицо было мокрым от дождя, а глаза оставались открытыми.
 Дикси вернулась в комнату.
 — Билл, те несчастные люди оказались в такой ужасной западне! Они были жестоки и мстительны, но такой смерти я не пожелала бы никому!
 — Забудь о них. Они там прятались, чтобы убить нас. — Он обнял ее за плечи. — Милая, смотри на огонь. Это наш с тобой очаг, наш дом! Чувствуешь, какой вкусный кофе сварил Марби? А какой дождь на улице! Ты только послушай! Значит, на следующий год, когда в долину снова придет весна, трава будет высокой и зеленой. Она зазеленеет на наших лугах, на которых будут пастись наши стада!
 Они стояли рядом, глядя, как жаркие языки пламени танцуют по поленьям, слушая, как дождь стучит по крыше и как злобно шипят на раскаленных углях огромные дождевые капли, падавшие в трубу. Он подбросил дров, и огонь тут же начал взбираться по ветке, жадно ощупывая ее со всех сторон.
 В кухне слышался звон посуды. Ролли разливал кофе.