Аннотация: В увлекательных рассказах популярнейших латиноамериканских писателей фантастика чудесным образом сплелась с реальностью: магия индейских верований влияет на судьбы людей, а люди идут исхоженными путями по лабиринтам жизни. Многие из представленных рассказов публикуются впервые. --------------------------------------------- Хорхе Луис Борхес Мeдаль Я – дровосек. Имя мое ничего не скажет. Хижина, где я родился и где скоро умру, стоит на опушке леса. Лес, говорят, доходит до моря, которое обступает всю сушу и по которому плавают деревянные хижины вроде моей. Не знаю, правда, видеть не доводилось. Не видал я и леса с другой стороны. Мой старший брат заставил меня поклясться, когда мы были мальчишками, что мы вдвоем с ним вырубим лес до последнего дерева. Мой брат уже умер, а у меня теперь на уме другое: я ищу одну вещь и не устану ее искать. В ту сторону, где садится солнце, течет небольшая речка; я ухитряюсь вылавливать рыбу руками. По лесу рыщут волки. Но волки меня не пугают: мой топор ни разу меня не подвел. Лет своих не считаю. Знаю только, что их набралось немало. Глаза мои еле видят. В деревне, куда я уже не хожу, потому что боюсь заблудиться, меня называют скупцом, но много ли может скопить лесоруб? Дверь своей хижины я подпираю камнем, чтоб не надуло снега. Как-то вечером слышу тяжелую поступь, а потом и стук в дверь. Я открываю, входит странник, мне незнакомый. Человек он был старый, высокий, закутанный в клетчатый плащ. Лицо перерезано шрамом. Годы, казалось, его не согнули, а только силы придали, но я заприметил, что без палки ему трудновато ходить. Мы перекинулись словом, о чем, не припомню. Потом он сказал: – У меня нет родимого дома и сплю, где придется. Я обошел всю Саксонию. Это название было под стать его возрасту. Мой отец всегда говорил о Саксонии, которую ныне народ называет Англией. У меня были рыба и хлеб. За едой мы молчали. Хлынул дождь. Я из шкур ему сделал постель на голой земле, где умер мой брат. Как наступила ночь, мы уснули. День уже засветился, когда мы вышли из дома. Дождь перестал, и землю покрыл свежий снег. Палка выскользнула у него из руки, и он приказал мне ее поднять. – Почему ты командуешь мною? – спросил я его. – Потому, – отвечал он, – что я до сих пор – король. Я счел его сумасшедшим. Поднял палку и дал. Он заговорил изменившимся голосом: – Да, я – король Секгенов. Тысячу раз я приводил их к победам в тяжелых сражениях, но час мой пришел, и я потерял королевство. Имя мое – Изерн, я из рода Одина [1] . – Не знаю Одина, – сказал я, – и почитаю Христа. Будто не слыша меня, он рассказывал дальше: – Я брожу по дорогам изгнания, но пока еще я – король, ибо со мною медаль. Хочешь ее увидеть? Он раскрыл пальцы костлявой руки, но там ничего не лежало. Ладонь оказалась пуста. Только тогда я припомнил, что его левый кулак денно и нощно был сжат. Он сказал, в упор посмотрев на меня: – Ты можешь ее потрогать. Я пальцем с опаской тронул его ладонь. И почувствовал что-то холодное, увидел сверкание. Рука его быстро сжалась в кулак. Я молчал. Тот мне медленно стал растолковывать, будто ребенку: – Это – медаль Одина. У нее лишь одна сторона. Но, кроме нее, нет ничего на свете без оборотной стороны. И пока эта медаль у меня в руке, я остаюсь королем. – Она из золота? – спросил я его. – Не знаю. Это – медаль Одина. С одной-единственной стороной. Тут меня обуяло желание заполучить медаль. Если бы она стала моей, я выручил бы за нее гору золота и стал королем. Я предложил бродяге, которого до сих пор ненавижу: – У меня в хижине спрятан сундук, набитый монетами. Они – золотые, блестят, как топор. Если отдашь мне медаль Одина, я тебе дам сундук. Он твердо сказал: – Не желаю. – Тогда, – сказал я, – иди-ка своею дорогой. Он повернулся ко мне спиной. Удара топором по затылку хватило, даже с избытком, чтобы он пошатнулся и тут же упал, но при этом кулак разжался, и я увидел в воздухе светлую искру. Я сделал топором пометку на дёрне и потащил труп к реке, которая раньше была поглубже. Туда его и столкнул. Возле дома я начал искать медаль. Но не нашел. Все эти годы ищу ее и ищу.