---------------------------------------------


 Белль Генрих
 Моя дорогая нога

 Генрих Белль 
 Моя дорогая нога 
 Пер. с нем. - И.Горкина. 
 Вот меня и облагодетельствовали. Мне прислали открытку с приглашением явиться в Бюро, и я пошел. В Бюро все были со мной очень любезны. Чиновник извлек из картотеки мою карточку и сказал "Гм". Я тоже сказал "Гм". 
 - Какая нога? - спросил чиновник. 
 - Правая. 
 - Целиком? 
 - Целиком. 
 - Гм, - протянул он опять и просмотрел несколько разных бумажек. Мне разрешили сесть. 
 Наконец чиновник остановился на бумажке, которая, по-видимому, показалась ему самой подходящей. 
 - Думаю, - сказал он, - что это как раз для вас. Замечательная штука. Работа сидячая. Чистильщиком сапог в общественной уборной на площади Республики. Ну как? 
 - Я не умею чистить сапоги; у меня всегда были неприятности из-за плохо начищенных сапог. 
 - Можно выучиться, - сказал чиновник. - Всему можно выучиться. Немец все может. При желании можете пройти бесплатный курс обучения. 
 - Гм, - промычал я. 
 - Ну что ж, идет? 
 - Нет, - сказал я. - Не желаю. Такие доходы меня не устраивают. 
 - Вы с ума сошли, - сказал он мягко и благодушно. 
 - Я не сошел с ума, никто в мире не может вернуть мне отрезанную ногу. Мне даже сигареты не разрешают продавать, уже сейчас ставят палки в колеса. 
 Чиновник откинулся на спинку стула и набрал полную грудь воздуха. 
 - Милый друг, - начал он, - ваша нога - чертовски дорогая нога. Вам, как указано в карточке, двадцать девять лет, у вас здоровое сердце и вообще железное здоровье, если не считать ампутированной ноги. Вы можете прожить семьдесят лет. Высчитайте, пожалуйста, сколько это составит: по семьдесят марок в месяц двенадцать раз, и все это помноженное на сорок один - годы, которые вы еще проживете; следовательно, семьдесят на двенадцать, а потом еще на сорок один. Подсчитайте-ка все это да прибавьте проценты и примите далее во внимание, что ваша нога не единственная. И вы тоже не единственный, кто, по всей вероятности, будет долго жить. А вам подавай доходы пожирней! Простите меня, но вы сошли с ума. 
 - Сударь, - сказал я и тоже откинулся на спинку стула и набрал полную грудь воздуха, - судя по всему, вы сильно недооцениваете мою ногу. Она стоит гораздо дороже, это чрезвычайно дорогая нога. Дело в том, что у меня не только сердце здоровое, но и голова отнюдь не больная. Слушайте внимательно. 
 - У меня времени в обрез. 
 - Слушайте! - сказал я. - Дело в том, что моя нога спасла жизнь множеству людей, получающих в настоящее время недурственные пенсии. 
 Это было так: я лежал один-одинешенек на переднем крае и должен был следить за противником, чтобы наши могли своевременно удрать. Штабы в тылу спешно свертывались, однако не хотели удирать ни слишком рано, ни слишком поздно, а так, чтобы в самый раз. Сначала нас было двое, но второго очень скоро убили, на него вам больше тратиться не придется. Он был, правда, женат, но жена его здорова и может работать. Так что беспокоиться вам нечего. Он казне обошелся очень дешево. Служил всего только месяц, и все затраты на него свелись к одной почтовой карточке да пайку солдатских сухарей. Это был правильный солдат, по крайней мере он правильно дал себя убить. В общем, я остался один, натерпелся страху, промерз до костей и хотел уж было тоже дать тягу, и только-только, понимаете, я решил, как... 
 - Времени у меня в обрез, - повторил чиновник и начал искать карандаш. 
 - Нет, вы все-таки послушайте, - сказал я. - Теперь лишь и начинается самое интересное. Ну вот. Только я совсем уж решил дать тягу, как вдруг эта самая история с ногой. И так как встать я не мог, я подумал: сейчас я им просигналю; и я им просигналил, и все наши удрали, по очереди, аккуратненько, сначала дивизия, потом полк, потом батальон и так далее, и все по очереди, как положено. А меня - глупо это вышло, - меня-то и забыли прихватить, понимаете? Уж очень спешили. Поистине глупая история получилась: не потеряй я ноги, все они были бы убиты - и генерал, и полковник, и майор, все по очереди, как положено, и вам не пришлось бы выплачивать им пенсий. Теперь подсчитайте, сколько же стоит моя нога. Генералу пятьдесят два года, полковнику сорок восемь, майору пятьдесят, все как один - здоровяки, и сердца здоровые, и головы в полном порядке, и при армейском образе жизни они протянут по меньшей мере до восьмидесяти, как Гинденбург. Вот и подсчитайте, пожалуйста: сто шестьдесят умножить на двенадцать и еще на тридцать, в среднем можно ведь спокойно взять тридцать лет, верно? Моя нога - отчаянно дорогая нога, одна из самых дорогих ног на свете, верно? 
 - Вы все-таки сумасшедший, - сказал чиновник. 
 - Нет, - ответил я, - ничуть не сумасшедший. К сожалению, голова у меня такая же крепкая, как и сердце, и очень жалко, что меня не убили за две минуты до того, как случилось это дело с ногой. Мы бы кучу денег сэкономили. 
 - Так берете вы эту работу? - спросил чиновник. 
 - Нет, - сказал я и ушел.