Аннотация: Лейтенант Уилер вновь оказывается в клубке кровавых событий, который ему предстоит распутать. Раскрывая очередные преступления, он проявляет себя не только находчивым сыщиком, но и проницательным детективом, хотя ему строят козни и преступники, и недалекие сотрудники полиции.


---------------------------------------------


 Картер Браун
 Бремя вины



 Глава 1


 Над горизонтом показался краешек солнца; налетевший порыв ветра зашевелил листья на деревьях, и на белом фасаде здания заплясали в фантастическом узоре их тени. Где-то запела птичка; я подумал, что она, верно, совсем потеряла голову, раз поет в такой ранний час. Я поднялся на крыльцо и позвонил в дверь.
 Не успела затихнуть мелодия звонка, как дверь распахнулась, и костлявый парень невысокого роста с подозрением уставился на меня сквозь толстые стекла своего пенсне.
 — Что надо? — рявкнул он. Слова вылетели у него изо рта с таким напором, как будто я ударил его в солнечное сплетение и выбил их оттуда.
 — Я — лейтенант Уилер, из офиса шерифа, — представился я.
 — Всего лишь лейтенант? — с нескрываемым разочарованием произнес парень. — А кого-нибудь постарше чином не нашлось?
 — Если в округе Пайн-Сити, — зло рявкнул я, — случается убийство, то занимаюсь им я. Если вам это не нравится, можете отнести тело в какое-либо другое место и начать все сначала.
 — Я не хотел вас обидеть, — быстро произнес парень, — но когда я позвонил в полицию и сообщил об убийстве, то попросил дежурного сержанта, чтобы расследование было проведено без ненужной огласки. Это наше непременное условие. Сведения об убийстве и расследовании не должны просочиться в газеты; никто не должен ничего знать. Кроме того, мы хотели бы, чтобы полиция нашла убийцу в самые кратчайшие сроки. — Парень близоруко прищурился. Затем, выпрямившись во весь свой крошечный рост, всего лишь на один дюйм превышавший пять футов, добавил:
 — На кон поставлены большие ставки, лейтенант!
 Уставившись в одну точку поверх его головы, я с минуту помолчал. Потом пожал плечами.
 — Что-то я их не вижу! — сказал я.
 — Кого? — ничего не понимая, спросил парень.
 — Людей в белых халатах, — бросил я. — Со смирительной рубашкой в руках. Но думаю, они скоро здесь появятся и отвезут вас куда надо, будь вы хоть самим Наполеоном Бонапартом.
 Парень с трудом проглотил слюну.
 — Думаю, вам лучше пройти в дом и поговорить с мистером… э… Смитом, — выдавил он.
 Я пересек вслед за ним обширную прихожую и оказался в гостиной. В кресле лицом ко мне сидел мужчина, куривший толстую сигару. Ему было под пятьдесят; огромной лысой головой и холодными серыми глазами с нависшими веками он напоминал римского императора Калигулу. Махровый купальный халат до колен плотно облегал его большое тело. Гладкие щеки с пучками черных волос довершали портрет его колоритной фигуры.
 — Это лейтенант Уилер из офиса шерифа, — представил меня коротышка. — Познакомьтесь, лейтенант, это мистер Смит. — Тут он понизил голос и произнес доверительно:
 — Мистер Смит находится здесь инкогнито.
 Калигула вытащил изо рта сигару и, аккуратно пристроив ее на край пепельницы, встал.
 — Вы, наверное, хотите прежде всего увидеть тело, лейтенант.
 — Мы обычно с этого начинаем, — согласился я.
 Я прошел за ним по широкой цементной террасе позади дома и, обойдя бассейн, пересек аккуратно подстриженную лужайку. Цветущий куст наполовину закрывал тело девушки, лежавшей на боку с подогнутыми ногами. Она была совершенно голой, лишь вокруг ее талии обвились лохмотья белой шелковой комбинации.
 Лицо девушки закрывали пряди длинных черных волос. Нижняя часть ее тела и бедра были сплошь покрыты синяками и следами от ударов. Я опустился на колени и осторожно убрал с ее лица волосы. Глаза девушки вылезли из орбит, а почерневший язык был зажат между зубами. Раздувшиеся багровые полосы слились на ее шее в одну горизонтальную линию. Я опустил пряди волос, и они, словно покрывало, закрыли изуродованное лицо девушки. Чуть помедлив, я поднялся на ноги.
 — Задушена, — констатировал я, хотя это было ясно и без меня.
 — Перед тем как задушить, ее жестоко избили и, возможно, изнасиловали, — бесстрастным голосом произнес Калигула. — Представляю, сколько у вас возникло вопросов, лейтенант.
 — И прежде всего — как ваше настоящее имя, мистер Инкогнито? — резко бросил я.
 Мужчина мимолетно улыбнулся.
 — Тайлер — хороший слуга, но боюсь, что к такой ситуации он оказался совершенно неподготовленным.
 Меня зовут Жерар Кингсли, — Его глаза с набрякшими веками испытующе поглядели на меня. — Это имя вам ничего не говорит?
 Я пожал плечами:
 — А разве должно?
 — Нет, нет, пустяки, — вновь улыбнулся хозяин дома. — Я спросил из чистого любопытства.
 Бросив взгляд через плечо, я увидел, что к бассейну приближается док Мэрфи с маленьким черным чемоданчиком в руках. Я предложил Кингсли вернуться в дом, пообещав присоединиться к нему попозже. Кингсли прошел мимо дока, и когда коронер взглянул на него, на его лице промелькнуло удивление.
 — Что это с тобой, Эл? — насмешливо спросил Мэрфи, остановившись передо мной. — Расследуешь убийство посреди ночи.
 — Ты, верно, не заметил, — вежливо ответил я, — что уже наступил день и на небе сияет солнышко.
 — Для меня всякое время раньше девяти утра — середина ночи и… — Он вдруг замолчал, увидев тело мертвой девушки.
 Пока Мэрфи осматривал ее, я курил. Птичка, Перепутавшая день с ночью, снова защебетала, а от ласковых солнечных лучей по всему моему телу разлилось блаженное тепло. В такой благодатный денек жить бы да жить, как сказал не помню кто. Но эта девушка уже никогда не оценит прелести ясного солнечного утра.
 Позади меня раздался щелчок — это Мэрфи закрыл свой черный чемоданчик, — и я снова повернулся к нему.
 — Мне это совсем не нравится! — В голосе следователя я не услышал обычного цинизма. — Девушку жестоко избили, а потом задушили — это очевидно.
 — И наверное, изнасиловали?
 — Вскрытие покажет. Она умерла четыре, а может, пять часов назад.
 Я взглянул на часы:
 — То есть между часом и двумя часами ночи?
 — Вроде того, — кивнул Мэрфи. — Надеюсь, у ее убийцы был веский повод расправиться с ней.
 — Ты так думаешь?
 — Не хотелось бы, чтобы это оказалось делом рук маньяка, верно, Эл? — мягко спросил он. — Который планирует убить сегодня вечером еще одну девушку.
 — Ты прав. — От одной мысли, что здесь поработал маньяк, мне стало не по себе.
 — Знаешь, когда я взглянул на этого типа, который уходил в дом, мне вдруг показалось, что это Жерар Кингсли. — Мэрфи улыбнулся и медленно покачал головой. — Бывает же такое сходство!
 — Дело тут не в сходстве, — сказал я. — Это и есть сам Жерар Кингсли — кем бы он там ни был.
 Густые черные брови Мэрфи подскочили от изумления.
 — Неужто не знаешь, кто такой Кингсли? — Док щелкнул пальцами. — А я ведь и забыл, что ты читаешь только порнографические книжонки.
 — Которыми, кстати сказать, снабжает меня твоя женушка, — огрызнулся я. — Расскажи-ка мне лучше об этом Кингсли.
 — Он был адвокатом, пока шесть месяцев назад не разразился скандал. Ты помнишь дело Стенсена, которое слушалось в суде Сан-Франциско?
 — Смутно, — ответил я. — Этот Стенсен, кажется, был профсоюзным боссом, который занимался рэкетом, пока наконец не попался, да?
 — Так вот, Жерар Кингсли был адвокатом, который защищал его на суде. Суд признал Стенсена виновным, а судья швырнул в Кингсли книгу и сделал несколько очень едких замечаний по поводу его поведения и методов защиты. По-видимому, в прокуратуре федерального судебного округа посчитали, что против Кингсли недостаточно улик, и не стали передавать его дело в Большое жюри. Но его судьбу месяцем позже решили его собственные коллеги. Кингсли исключили из корпорации адвокатов за неэтичное поведение, запугивание свидетелей, за дружбу со знаменитыми преступниками, порочащую его как служителя закона. Подумать только! — Мэрфи на мгновение замолчал, чтобы перевести дыхание. — Казалось бы, наконец справедливость восторжествовала. Однако из того, что я читал о Кордиане, который сменил Стенсена, я понял, что он еще хуже!
 — Вы меня поражаете, док, — сказал я ему. — Как получилось, что вы знаете так много о юриспруденции и так мало — о медицине?
 — Это все из-за этих чертовых вскрытий, — ответил коронер, не моргнув глазом. — Если бы мне хоть раз попался пациент, который среагировал бы на мои действия — ну крикнул, что ли, разок, — может, тогда я и узнал бы что-нибудь о медицине.
 — Это касается и меня, — констатировал я. — Эх, если бы хоть раз мне удалось обнаружить жертву убийства еще до того, как она умерла!
 — Да, не везет нам с тобой! — согласился док. — Скоро должен подъехать фургон для перевозки трупов.
 Ты хочешь, чтобы я дождался парней из лаборатории криминалистики и проследил, чтобы они сделали все, что нужно?
 — Я их еще не вызывал, — ответил я. — И пока не вижу в этом нужды. Эту девушку задушили либо здесь, либо где-то в другом месте. А потом уж притащили тело сюда и бросили под кустом. Впрочем, в первом случае на такой ухоженной лужайке обязательно остался бы след — примятая трава, сломанные ветки и кровь, ведь не забывай, что ее задушили.
 — Временами твоя железная логика меня просто поражает, Эл, — сказал док. — Значит, я могу отвезти тело в морг и заняться своим любимым делом — вскрытием?
 — Будь так добр! — согласился я.
 Вернувшись в гостиную, я заметил, что Кингсли, ожидая меня, не терял времени даром. Он полностью оделся, и если его костюм не был куплен за триста баксов, то, значит, Кингсли его украл.
 — Коронер меня узнал, правда? — спросил он, когда я вошел в комнату.
 — Да, по делу Стенсена, — кивнул я.
 — Это в каком-то смысле облегчает дело — не надо будет тратить время на ненужные объяснения. — Кингсли снял целлофановую обертку с толстой сигары. — Думаю, мне лучше сразу рассказать вам о себе, чтобы вы не тратили время на вопросы, лейтенант.
 — Я вас слушаю, — одобрил я.
 — Этот дом снят неделю назад. Мы живем здесь втроем — я, мой личный помощник Тайлер, которого вы уже видели, и моя жена, Адель. Адель — ранняя пташка: проснувшись, она сначала ныряет в бассейн, а потом уж завтракает. Так что тело нашла она. Адель позвала меня, я разбудил Тайлера и велел вызвать полицию.
 — Вы знаете убитую девушку? — спросил я.
 — Да. — Кингсли захватил толстую нижнюю губу указательным и большим пальцем и несколько раз потянул ее. — Прошу вас об одолжении, лейтенант. Я не хотел бы, чтобы жена узнала о моей связи с Ширли Лукас.
 — Значит, так звали эту девушку?
 Он кивнул.
 — Она работала проституткой по вызову в Сан-Франциско. После того, как суд над Стенсеном закончился и у меня начались неприятности, я отослал жену в Палле-Спрингс. Я знал, что меня ждут очень тяжелые времена, и не хотел, чтобы она все это видела и переживала.
 В какое-то время мое стрессовое состояние стало совершенно непереносимым, и я почувствовал, что мне нужно расслабиться. В этом мне помогла Ширли — за двести долларов за ночь.
 — А когда вы видели ее в последний раз?
 — Недели три назад в ее квартале в Сан-Франциско.
 Нанес ей, так сказать, прощальный визит. Жена уехала за два дня до этого, чтобы найти для нас дом здесь, в Пайн-Сити.
 — А у вас есть какие-нибудь соображения по поводу того, кто мог убить Ширли и принести ее на вашу лужайку?
 — Есть. — Кингсли принялся раскуривать сигару, и скоро сизый дымок, словно облачко фимиама, окутал его лысую голову. — Но вы еще не ответили мне по поводу одолжения, о котором я вас попросил…
 — Да, не ответил, — согласился я.
 — В таком случае инстинкт бывшего юриста подсказывает мне не отвечать на ваши вопросы. — Кингсли нетерпеливо взмахнул рукой. — Какой смысл просить вас о втором одолжении, если вы не согласны сделать и первое.
 Какого черта! Кто-то хочет пришить мне убийство!
 — Интересно, каким же образом? — поинтересовался я.
 — Вам говорит что-нибудь имя Хэл Кордиан, лейтенант?
 — Это тот тип, который стал профсоюзным боссом вместо Стенсена?
 Кингсли кивнул.
 — Я не могу больше быть адвокатом Стенсена, — сказал он, — но быть его советником мне никто не запрещал.
 — Очень мило, — вежливо сказал я.
 — Стенсен занят сейчас созданием профсоюзной организации на большом промышленном предприятии недалеко от Лос-Анджелеса. В таком деле всегда наступает момент, когда профсоюзным деятелям и администрации лучше всего сесть за стол переговоров и заключить сделку.
 Кое-что для меня начало проясняться.
 — Разумеется, тайную? — спросил я. — И эти переговоры должны проходить в глубокой тайне, чтобы никто ничего не узнал? И желательно, подальше от Лос-Анджелеса. Например, в Пайн-Сити?
 — Вы правы, — подтвердил мой собеседник. — Хэл Кордиан приехал вчера утром и снял квартиру. Представитель администрации, парень по имени Стрэчен, снимает номер в гостинице «Старлайт». Он — исполнительный вице-президент корпорации, которой принадлежит завод.
 — Вы хотите сказать, что один из них хочет пришить вам убийство?
 — Нет! — рявкнул Кингсли. — Я хочу дать вам общее представление о людях, замешанных в этом деле, лейтенант. Когда Стенсена упекли в тюрьму на пятнадцать или двадцать лет, на его место стали претендовать двое — Кордиан и парень по имени Джо Дана. У Кордиана оказалось больше сторонников. Но если Дана проиграл, это вовсе не значит, что он отказался от попыток скинуть Кордиана и заполучить его место!
 — Ну и как это ему поможет, если вас обвинят в убийстве? — все еще не понимал я.
 — Его задача — облить грязью Хэла Кордиана. Стрэчен, узнав, что Кордиан общается с человеком, замешанным в убийстве, немедленно испарится. А Дана раструбит по всему миру, что Кордиан провалил переговоры и загубил все дело, поскольку воспользовался советом юриста, изгнанного из корпорации адвокатов, который к тому же оказался маньяком, убивающим юных девушек!
 — Неужели вы хотите убедить меня, что Дана, ради того, чтобы стать профсоюзным боссом, пойдет на убийство? — с сомнением в голосе спросил я.
 — А вы знаете, что это за профсоюз, лейтенант? — бросил Кингсли с холодной яростью. — Этот профсоюз не имеет никакого отношения к защите прав рабочих.
 Это хорошо замаскированный рэкет. Люди вроде Кордиана находят завод, где нет еще профсоюзной организации, и посылают туда полдюжины своих агитаторов.
 Им платят за то, чтобы те, обработав простачков, попали в члены профсоюзной организации. Затем они посылают администрации список заранее невыполнимых требований. После того как начальство сломает себе мозги над тем, как решить этот конфликт, они заключают с ним тайную сделку. Администрация дает обещание выплачивать им ежегодно кругленькую сумму, а они в ответ гарантируют, что на этом заводе впредь не будет никаких проблем с рабочими. Если какой-нибудь рядовой член профсоюза начнет жаловаться на боссов, у него очень быстро случается какая-нибудь крупная неприятность. Его товарищи прекрасно понимают, в чем дело, и больше никто не делает попыток выступить. По самым скромным оценкам, профсоюзный босс каждый год кладет себе в карман не меньше ста тысяч долларов.
 Кингсли вытащил из кармана платок и вытер струившийся со лба пот.
 — Если Кордиан каким-либо образом пронюхает, что я рассказал вам об этом, моя жизнь не будет стоить и ломаного гроша! — заключил он.
 — Вы — не первый, кто рассказывает мне, как действует рэкет в профсоюзах, — заверил я его.
 — Да, не первый, — сказал Кингсли, пряча платок в карман. — Но, пожалуй, буду, первым, кто сможет это доказать!
 — А где сейчас находится Джо Дана?
 — Откуда я знаю, черт его дери? — раздраженно пожал плечами Жерар. — Последний раз я слышал, что он был в Сан-Франциско. Но, думаю, он не сам убил Ширли, а нанял профессионального убийцу.
 — Вы назвали мне имена, дайте теперь адреса, — попросил я. — Например, адрес квартиры, которую снимает Кордиан, и адрес мисс Ширли Лукас в Сан-Франциско.
 Кингсли продиктовал мне адреса, и я аккуратно записал их в свою маленькую черную книжечку, как и полагалось добропорядочному полицейскому.
 — Ширли жила в одной квартире со своей подругой, Вандой Блэр, — добавил Кингсли слегка раздраженным голосом. — Может быть, она вам чем-нибудь поможет.
 Если еще и Кингсли захочет мне помочь, в ужасе подумал я, то до конца дней своих я не разделаюсь с этим убийством. Прибыв в Сан-Франциско, я конечно же выясню, что Ванда Блэр только вчера уехала в Лос-Анджелес, а Дана, которого Кингсли подозревает в убийстве, уехал позавчера, в отчаянии подумал я. Впрочем, Кингсли не считает, что Дана собственноручно убил его подружку, нет, он нанял профессионального убийцу — и где же, черт возьми, мне его искать?
 Я услышал, как за моей спиной открылась дверь, и, обернувшись, увидел, что в комнату, крадучись, вошла шикарная белокурая тигрица. Ее короткие вьющиеся волосы были цвета прекрасного сухого хереса, а глаза над выступающими скулами сверкали словно голубые ледышки. Полные губы застыли в презрительной усмешке, подчеркивая, что она ни во что не ставит ни людей, ни животных. Поглядев на нее, я понял, что эта женщина-тигрица запросто съест человека и выплюнет косточки и ее длинные ресницы при этом даже не дрогнут.
 На ней были желтовато-зеленые бикини, такие миниатюрные, что почти ничего не скрывали. Лифчик едва-едва прикрывал маленькую упругую грудь, а из-под узеньких трусиков, обтягивающих стройные бедра, казалось, вот-вот покажутся золотистые завитки лобка.
 Трусики настолько плотно облегали его, что для фантазии на эту тему почти не оставалось места. Все ее тело покрывал ровный золотистый загар. Я подумал, что не хотел бы оказаться на месте того козла, которого привязывают в джунглях к дереву в качестве приманки для тигра. Даже зная при этом, что в кустах засели четыре профессиональных охотника, которые никогда не промахнутся.
 — Адель! — Кингсли изо всех сил попытался изобразить на своем лице радостную улыбку. Но ничего, кроме болезненной гримасы, у него не получилось. — Это лейтенант Уилер, из офиса шерифа, — представил он ей меня.
 — Да? — Адель посмотрела на меня взглядом, каким смотрят на падаль. — Тело нашла я, когда вышла утром искупаться в бассейне. Больше ничего не могу сообщить вам, лейтенант.
 — Спасибо, миссис Кингсли, — искренним тоном произнес я. — Вы мне очень помогли.
 Презрения в ее усмешке прибавилось.
 — Я думаю, что сейчас вы должны быть рады любой помощи, лейтенант. — Сказав это, женщина медленно повернула голову и посмотрела на мужа. — Вы здесь беседуете уже целую вечность, Жерар! Интересно, задал ли тебе лейтенант самый главный вопрос?
 — Какой? — растерялся Кингсли.
 — Тот же самый, что и я жажду задать тебе, милый!
 Где это ты был сегодня ночью до начала четвертого?
 — Что?! — Кингсли чуть не подавился дымом сигары. — Ты что, с ума сошла? Я вернулся после встречи с Хэлом Кордианом еще до полуночи!
 — Мне ты можешь врать все, что угодно, — медовым голосом произнесла Адель. — Но не думаешь ли, что обманывать лейтенанта по меньшей мере глупо. Он хоть и выглядит сущим идиотом, но рано или поздно докопается до истины.
 Кингсли в отчаянии посмотрел на меня:
 — Не слушайте ее, лейтенант! Это она придумала себе такую идиотскую игру и думает, что это смешно.
 — Я никогда не думала, что правда может быть такой смешной, моя радость, она скорее отвратительна, чем смешна. И наверняка правда о том, где ты пропадал до утра, действительно омерзительна. Но я думаю, что лейтенант должен ее узнать.
 — Ах ты, сука! — произнес Кингсли. — Гнусная, лживая сука.
 — Сука, может быть. — Ад ель мягко пожала красивыми плечами. — Но не гнусная и уж никак не лживая. — Она снова поглядела на меня, и в ее глазах вспыхнул злорадный огонек. — Задали мы вам задачку, лейтенант. Кому вы больше склонны поверить? Мне?
 Или этому бесстрашно режущему правду-матку в глаза дисквалифицированному адвокату?
 — Думаю, — осторожно ответил я, — что отвечу на ваш вопрос попозже. А сейчас мне нужно идти — у меня срочное дело на другом конце города.
 Я с такой быстротой вылетел из гостиной, что это было похоже на бегство, и направился ко входной двери. Костлявый секретарь с выражением ужаса на лице ждал меня на крыльце.
 — Она подслушивала под дверью, — произнес он хриплым шепотом. — И слышала весь ваш разговор.
 — Ну и что? — прорычал я.
 — Теперь она знает, кто эта бедная убитая девушка и все остальное тоже!
 — Да бросьте вы, Тайлер! — Я метнул на него гневный взгляд. — Почему вы решили, что она узнала, кто эта девушка, и обо всем остальном?
 — Когда я увидел, что миссис Кингсли пристроилась подслушивать под дверью, то вышел из дому и, присев у одного из открытых окон гостиной, тоже стал слушать, о чем вы говорите. — Его глаза, увеличенные стеклами очков, выражали отчаянную мольбу. — Миссис Кингсли специально солгала вам. Узнав о том, что делал ее муж, пока она была в Палле-Спрингс, она потеряла голову от гнева. Адель — редкостная стерва, и если кто-то ее обидит, то она не успокоится, пока не отомстит.
 — Так когда же все-таки Кингсли вчера вернулся домой? — спросил я.
 — До полуночи. В этом не может быта» сомнений, — быстро ответил Тайлер.
 — И вы видели, как он вернулся? — решил уточнить я.
 — Нет, я рано лег спать. — Глаза Тайлера так и светились искренностью. — Но могу вас заверить, что мистер Кингсли говорит правду. Он никогда не лжет перед представителями закона!




 Глава 2


 Кордиан снимал квартиру в роскошном квартале Хилл-Сайд. Там на тебя будут смотреть как на человека второго сорта, если твой пудель гуляет зимой без норкового пальто. Я приехал в Хилл-Сайд около десяти часов утра. Предварительно в кафе я позавтракал и попутно привел в порядок свои мысли. Швейцар стал ко мне более любезен только после того, как я показал ему свой значок. На его лице появилось выражение, говорившее о том, что самые худшие его опасения оправдались.
 — Мистер Кордиан снимает пентхаус, лейтенант, — произнес он замогильным голосом.
 — Он что, доставляет вам неприятности? — с сочувствием спросил я.
 — Конечно, это не моего ума дело. Но леди, которые живут с ним, ведут себя не совсем так, как подобает настоящим леди. Вы знаете, что я имею в виду.
 Я кивнул с понимающим видом.
 — Устраивают шумные вечеринки и все такое прочее? — подсказал я.
 — Соседи жалуются. — Швейцар поглубже надвинул свой адмиральский головной убор на глаза. — Вчера утром мне даже пришлось попросить одну из них удалиться в квартиру. Поверите ли, она ходила по вестибюлю в коротенькой тонкой ночной сорочке, едва доходившей ей до пупа. И к тому же еще прозрачной.
 Воображению там совершенно нечего делать. Всякий раз, когда она двигалась… — Он, не имея слов, развел руками. — О какой тайне можно говорить, если женщины выставляют себя напоказ? Общество вседозволенности — фу, мерзость!
 — Спасибо, — сказал я ему.
 — Не стоит, лейтенант. — На мгновение швейцар заколебался, а потом спросил:
 — Надеюсь, они не натворили ничего серьезного?
 — Я просто хочу задать им пару вопросов, — уклончиво ответил я.
 — Ох уж эти временные жильцы! — Он произнес последние слова как грубое ругательство. — С ними всегда проблемы.
 Я вошел в лифт и поднялся на этаж, где находился пентхаус. Нажал кнопку звонка. Вместо мелодичного треньканья раздался изящный звук, будто кто-то громко рыгнул. Мне пришлось трижды нажимать кнопку, прежде чем дверь отворилась. Сначала я увидел головку со спутанными со сна волосами, заспанными карими глазами, опушенными длинными ресницами, курносым носиком и очаровательными ямочками по бокам рта. Эти ямочки придавали всему лицу выражение какой-то языческой чувственности. Опустив глаза, я скользнул взглядом по телу девушки, и у меня перехватило дыхание.
 Росту в ней было всего пять футов. Но фигура ее, четко выделявшаяся под тонкой прозрачной рубашкой, еле-еле прикрывавшей живот, поражала своим совершенством. Моему взору представились полная упругая грудь девушки со светло-розовыми сосками; слегка округлый живот и даже темный треугольничек между ног.
 Рубашка была очень короткой, и стоило девушке чуть приподнять руку, как этот треугольник предстал бы на всеобщее обозрение. Швейцар был прав — воображению тут делать было совершенно нечего.
 Сделав над собой усилие, я посмотрел в лицо девушке.
 — Если вы что-то продаете, то нам ничего не нужно, — произнесла она хриплым ото сна голосом. — Или вы предлагаете призы?
 — Если бы я и вправду раздавал призы, то, уж конечно, вы можете догадаться, о чем я сейчас думаю, — со значением в голосе произнес я, лаская взглядом нежное розовое тело девушки.
 — Да? — Длинные ресницы опустились, и девушка на секунду задумалась. Когда же она снова посмотрела на меня, я увидел, что из глаз ее исчезло сонное выражение. — Наверное, вы пришли по какому-то делу, — заметила она.
 — Я хотел бы поговорить с мистером Кордианом, — произнес я без особого, впрочем, воодушевления.
 — Его сейчас нет, но он скоро вернется. — Девушка некоторое время задумчиво смотрела на меня. — Если хотите, можете войти и подождать его здесь.
 Я поблагодарил.
 Она повернулась и пошла впереди меня, показывая дорогу в гостиную. Я шел прямо за ней, не отводя взгляда от ее попки. При каждом шаге из-под короткой рубашки то справа, то слева выглядывал кусочек голой ягодицы, что доставляло мне мучительное наслаждение.
 Девушке было совершенно безразлично, что она предстала почти голой перед незнакомым мужчиной, — она не испытывала ни малейшего смущения. Не успели мы пройти и двух ярдов, как я почувствовал, что медленный ритм движения ее ягодиц просто гипнотизирует меня, Край рубашки задрался чуть выше, и взору моему представилось углубление между двумя ягодицами.
 Гостиная по своему убранству напоминала экстравагантный бордель. Здесь стояло несколько кушеток и необъятных кресел. Так что в этом помещении запросто могла устроить оргию компания человек в двадцать, и никто бы никому не помешал. Когда мы очутились в центре комнаты, девушка повернулась и в упор посмотрела на меня.
 — Прошу прощения, вчера мы засиделись допоздна, и я никак не проснусь. — Она рассеянно почесала под левой грудью. Подол рубашки поднялся, и между ее ног обнажилась полоска каштановых волос. — Мне нужно выпить кофе. Вы составите мне компанию?
 — Непременно, — хрипло произнес я.
 — Садитесь и устраивайтесь поудобнее, мистер… как, вы сказали, ваше имя?
 — Уилер, — ответил я. — Эл Уилер.
 — Рада познакомиться с вами, Эл Уилер. — Девушка перестала почесываться и опустила руку. Треугольник между ног теперь лишь смутно угадывался под тонким шелком. — А меня зовут Ванда Блэр, — объявила она.
 — Вы подруга Ширли Лукас? — уточнил я.
 — Да. — В глазах Ванды вспыхнул интерес. — Вы знаете Ширли?
 — Ее знает один мой друг, — небрежно бросил я.
 — Наверное, один из клиентов Ширли, — предположила она.
 Я кивнул:
 — Жерар Кингсли.
 — Как тесен мир. — Ванда направилась к двери, которая, как я догадался, вела на кухню. — Я мигом, Эл.
 Приготовлю быстрорастворимый кофе. Тебе со сливками?
 — Нет, лучше черный, — ответил я. — Мне помочь?
 Ванда остановилась в дверях и глянула на меня через плечо. Ее чувственные губы тронула насмешливая улыбка. Прозрачный шелк обтянул грудь, и я отметил, что соски припухли, стали больше, чем когда я только вошел, — Ванда постепенно просыпалась.
 — У нас, девушек, работающих по вызову, есть свои правила. И одно из них — никогда не допускать клиента на кухню. Это может разрушить образ.
 — Но я ведь — не клиент, — с надеждой сказал я.
 — Пока еще нет. — Ванда мягко пожала плечами. — А за будущее не поручусь, Эл. С таким, как ты, как мне кажется, работа может стать удовольствием.
 С этими словами она удалилась на кухню, а я подумал, что сказал бы шериф Лейверс, попроси я его выдать мне двести баксов в счет будущей зарплаты. Причем пояснив, на что мне эти деньги нужны! Кофе Ванды и действительно был быстрорастворимым; не пробыв на кухне и минуты, она появилась в гостиной и протянула мне мою чашку. Затем подошла со своей к ближайшей кушетке и уселась на нее, поджав ноги. Я сел в кресло напротив и отхлебнул кофе.
 — Кингсли, кажется, юрист? — небрежно спросила Ванда. — А ты тоже из этой конторы, Эл?
 — В каком-то смысле — да, — согласился я. — Так уж получилось, что у нас с ним утром состоялась деловая встреча.
 — Какое совпадение! — Ванда просто засияла. — А ты, случайно, не встретил у него Ширли?
 Я чуть было не подавился обжигающе горячим кофе.
 — Ширли? А что, она должна была быть там?
 — Честно говоря, я не знаю. Хэл пригласил нас обеих приехать сюда из Сан-Франциско. Он хотел преподнести сюрприз Кингсли Это и вправду оказался для него сюрприз! Когда Жерар вошел сюда прошлым вечером и увидел Ширли, я подумала, что у него случится инфаркт!
 — Он что, не оценил подарка, который приготовил ему Хэл?
 — Кингсли не долго пробыл у нас. Они заперлись вдвоем с Хэлом в спальне и целый час обсуждали там какие-то дела, а потом Кингсли сразу же уехал Однако около одиннадцати Ширли кто-то позвонил. Она сразу же напустила на себя таинственный вид и сказала, что ей надо уйти. Я не стала ее ни о чем спрашивать, поскольку нам с Хэлом в тот момент было не до нее.
 Но я решила, что Кингсли, наверное, передумал и Ширли поехала к нему, чтобы провести ночь. Но, куда бы она ни уехала, ее до сих пор нет. — Послышался звук повернувшегося в замке ключа, и Ванда снова улыбнулась. — Вот и Хэл пришел.
 Спустя некоторое время в комнату вошел высокий худой мужчина. Ему было около сорока. Глубокие морщины, избороздившие его продолговатое лицо с выступавшими скулами и резко очерченным носом, еще больше старили его. Одного глаза почти не было видно из-за пряди густых черных волос, нависавшей над ним, а другой с подозрением смотрел на меня сквозь очки в вычурной красной оправе. Мужчина был одет как охотник — в клетчатую спортивную куртку, желтовато-коричневые слаксы, замшевые ботинки и вельветовую рубашку без галстука. Однако за его спиной я не увидел английских гончих, которые, казалось, должны были бежать за ним по пятам.
 — Что здесь происходит, черт возьми? — произнес Кордиан глубоким зычным голосом с металлическими нотками, которые неприятно резанули мой слух.
 — Не заводись, Хэл, — небрежно ответила Ванда Блэр. — Ты же знаешь, что я никогда не работаю по утрам.
 — Тогда откуда взялся этот хмырь, рассевшийся на моей кушетке, словно у себя дома? — прогрохотал Кордиан.
 — Это Эл Уилер. — Ванда посмотрела на Кордиана тяжелым взглядом, а потом слегка пожала плечами. — А с чего это ты так вырядился с утра? Смотрю на тебя, и мне хочется бежать в ванную, потому что меня вот-вот вырвет.
 — Уилер? — Кордиан резко повернулся ко мне. — Не знаю никакого Уилера!
 Я поднялся с кресла и достал свой значок.
 — Лейтенант Уилер, из офиса шерифа, если вам так хочется соблюсти формальности.
 Глаза Ванды Блэр расширились.
 — О Боже, — трагическим голосом произнесла она. — Вырви мой длинный язык!
 — Успокойся! — Кордиан был до неприличия уверен в себе. — Это, верно, обычная полицейская ищейка, которая повсюду сует нос, чтобы развлечь своего шерифа… — Кордиан убрал с лица прядь волос и глянул на меня теперь уже не одним, а двумя подозрительными глазами цвета серых маслин. — В чем же состоит мое преступление? — презрительным тоном спросил он. — Или, может, между Сан-Франциско и Пайн-Сити есть граница и вы явились с таможенным досмотром? Но я привез сюда с собой только двух девушек, чтобы они провели со мной свой отпуск. Только и всего!
 — Ну и пусть проводят, — миролюбиво сказал я.
 — Я вам покажу, ну и пусть! Вы у меня.
 — Он неожиданно мигнул и замолк.
 — Если бы я мог позволить себе взять с собой в отпуск таких классных девочек, как Ванда и Ширли, я бы ни за что не вернулся на работу! — шутливо сказал я. — А вы знаете, где сейчас Ширли?
 Ванда открыла было рот, но, взглянув на меня, поймала мой предостерегающий взгляд и закрыла его.
 — Нет, не знаю. — Теперь Кордиан говорил нормальным голосом. — Ей вчера ночью кто-то позвонил. Она сказала, что уходит, и ушла.
 — А в какое время это было? — спросил я.
 — Откуда я знаю? — Кордиан раздраженно пожал плечами. Но, встретившись со мной глазами, на мгновение задумался. — Я полагаю, где-то между десятью тридцатью и одиннадцатью тридцатью.
 — А вы не спросили, куда она идет?
 Если бы у топора были глаза, то Кордиан в эту минуту был бы похож на этот топор.
 — Ширли без стука приоткрыла дверь в спальню, просунула туда голову и сказала, что уходит. Мы с Вандой в тот момент были в таком положении, что нам было как-то не до вопросов!
 Что-то во взгляде Кордиана, а скорее, в его голосе подсказало мне, что он наконец осознал всю серьезность положения. Я решил поговорить с ними начистоту.
 — Надо было спросить, — произнес я назидательно.
 — Он еще будет меня учить! — воскликнул Кордиан, и на лице его снова вспыхнуло негодование.
 — А еще лучше, надо было вам спросить, — сказал я Ванде. — Ведь Ширли как-никак была вашей лучшей подругой!
 — Я понимаю, вы представились Элом Уилером, чтобы втереться ко мне в доверие, — холодно произнесла Ванда. — А теперь на сцене появился лейтенант полиции, с которым шутки плохи! Как в той песне: «Забудь о том, что было, Чарли, я теперь другая!»
 — Я первый раз в жизни увидел Ширли сегодня утром, около шести часов утра, — спокойно сказал я, тщательно подбирая слова. — Она лежала под цветущим кустом в саду позади дома, который снимает Кингсли.
 Остатки ее рубашки обвились вокруг талии, и больше на ней ничего не было. Кто-то так сильно избил Ширли, что я бы ни за что не поверил, что такое возможно, если бы не видел своими глазами. А потом этот кто-то задушил ее.
 Я не часто говорю такие вещи, но мой рассудок подсказывает мне — такие убийства случаются тоже не так уж часто. Кордиан стоял вытаращив на меня глаза и разинув рот. А его лицо стало бледным, с каким-то даже зеленоватым оттенком. Ванда Блэр тихонько охнула и, зажав рукой рот, выскочила из комнаты.
 — Так что, может быть, в нашем городе появился маньяк, — сказал я. — А может быть, Ширли Лукас убил человек, у которого имелась на то очень веская причина.
 — Мне нужно выпить, — проговорил Кордиан сдавленным голосом.
 На негнущихся ногах он подошел к бару, расположенному в нише в дальнем конце комнаты, и налил себе полный стакан виски. Он выпил его в четыре глотка. За Кордиана можно было не опасаться; если он будет продолжать пить такими порциями, то характер его улучшится, подобно тому, как пятнадцать минут назад улучшилось его настроение. А тем временем в ванной находится девушка, которая, может, острее нуждается в помощи.
 К тому времени, когда я нашел спальню Ванды, она лежала на кровати лицом вниз и плечи ее содрогались от рыданий. Подол ее рубашки задрался, обнажив голые ягодицы, а под ними, между слегка раздвинутых ног, выглядывал узкий кусочек покрытой каштановыми волосами плоти, — но сейчас это зрелище не произвело на меня никакого впечатления. Сейчас мои мысли были заняты другим. Я присел на край кровати и закурил.
 — Уходите! — всхлипнула Ванда.
 — Эту просьбу мне всегда очень трудно выполнять, — сказал я. — Или, может быть, вы хотите, чтобы преступник, убивший Ширли, остался на свободе?
 Ванда перекатилась на спину и тут же села. В ее заплаканных карих глазах светилась неподдельная ненависть, казалось, они были готовы испепелить меня.
 — Нет. — Девушка судорожно вздохнула. — Ширли была моей самой лучшей подругой. И я, не сходя с этого места, отдала бы десять лет своей жизни, чтобы задушить того, кто ее убил. Своими собственными руками!
 — Это скучная процедура, но другого выхода нет, — искренне произнес я. — Я буду задавать свои вопросы, а вы на них мне правдиво отвечать.
 Ванда с трудом сглотнула:
 — Ну хорошо! Задавайте ваши вопросы!
 — Вы знаете какую-либо причину, по которой кто-нибудь мог желать смерти Ширли?
 — Нет, — безо всякого выражения ответила Ванда. — Я уже говорила вам, что Ширли была очень хорошим человеком. Все клиенты ее обожали, и она за всю свою жизнь ни с кем не поругалась!
 — А у нее не было поклонника, которого она в свое время бросила? Или бывшего мужа?
 — Если бы они были, я бы о них знала. Не было у нее ни того ни другого. Мы два года жили с ней в одной квартире, а когда две девушки нашей профессии так долго живут под одной крышей, — Ванда выразительно пожала плечами, — у них не остается друг от друга никаких тайн.
 — Это Кордиан предложил вам приехать с ним сюда, в Пайн-Сити?
 — Конечно, кто же еще, — буркнула девушка.
 — Расскажите об этом. Ну, что именно он сказал, когда решил пригласить вас.
 Ванда прикрыла руками глаза и с силой потерла их.
 — Поначалу довольно долго Хэл был моим клиентом.
 Однажды он спросил разрешения привести своего друга, чтобы познакомить его с Ширли. Этим другом был конечно же Кингсли. И мне показалось, что Ширли он понравился. Как бы там ни было, с тех пор он стал у нас появляться довольно регулярно. Пару дней назад Хэл пришел к нам домой и сказал, что на несколько дней едет сюда в командировку. Он сказал, что Кингсли уже здесь, и предложил нам съездить вместе. Для Кингсли будет настоящим сюрпризом встретить Ширли в Пайн-Сити, считал он. И уж Кингсли постарается развлечь ее на славу. Хэл предложил оплатить все наши расходы и обещал добавить еще сверх того. И мы решили, что это отличная идея. — Рот Ванды искривился от горького чувства, которое вызвало в ней крушение всех надежд. — Оплаченный отпуск! Да о таком можно только мечтать!
 — А сказал ли Кордиан кому-нибудь из вас, что Кингсли приехал сюда с женой? — спросил я.
 — Что?! — Ванда прикрыла веки, опушенные густыми ресницами. Какое-то время глаза ее оставались закрытыми.
 — Может, Кордиан и сам об этом не знал? — спросил я таким тоном, чтобы Ванда догадалась, что я в это не верю.
 — Нет, знал, — бесцветным голосом ответила она. — Должен был знать. Может, он все это специально подстроил, чтобы посмеяться над Кингсли и над нами.
 — Может быть, — сказал я. — Однако мне он показался человеком, лишенным чувства юмора.
 — Мне тоже. — Голос Ванды по-прежнему ничего не выражал. — Но кто знает, каков этот человек на самом деле?
 — Он вам много рассказывал о своей работе?
 Девушка покачала головой:
 — Но я, как и все остальные, читаю газеты. Знаю, кто такой Хэл и чем он занимается, и еще знаю, что произошло с Кингсли после процесса над Стенсеном.
 — А Хэл упоминал когда-нибудь при вас имя Дана?
 Ванда снова покачала головой:
 — Нет, такого не помню.
 — Вы с Кордианом рассказали мне правду о том, что произошло прошлой ночью? Что Ширли кто-то позвонил и что она, просунув голову в дверь вашей спальни, просто сказала, что уходит? — переспросил я.
 Ванда неохотно открыла глаза.
 — Она застала нас в такой момент, когда ни мне, ни Кордиану было не до разговоров.
 — А что произошло после ухода Ширли?
 — Вы что? — со злостью спросила Ванда. — Хотите узнать, чем мы занимались, до мельчайших подробностей?
 — Нет, я хочу узнать, какие еще события произошли ночью! — огрызнулся я.
 — Мы уснули, что еще? — еще злее бросила девушка.
 — Так что же еще? — настойчиво повторил я.
 К тому времени, когда я возвратился в бар, Кордиан наливал себе третий, а может, и четвертый стакан виски. Он быстро взглянул на меня, когда я приблизился к нему, а потом сосредоточился на бутылке.
 — О чем вы с Кингсли беседовали прошлой ночью? — спросил я.
 — Не твое собачье дело, — огрызнулся Хэл.
 — Ошибаетесь, — сдержанно ответил я. — После убийства Ширли Лукас — это мое дело. Почему вы не хотите помочь мне, Кордиан? — Я многозначительно улыбнулся ему. — Как с радостью сделал это Кингсли?
 — Так я вам и поверил, — резко ответил он. — Жерар по-прежнему ведет себя так, будто он все еще адвокат. Да он умирающему стакана воды не подаст, пока не убедится, что у него есть счет в банке.
 — Пайн-Сити, — произнес я, — был выбран местом секретного совещания между представителем администрации фирмы и профсоюзным боссом. Иными словами, между Стрэченом и вами. Причем вы прихватили с собой Кингсли в качестве советника.
 Кордиан поставил на стол стакан, и его тонкие губы побелели от ярости.
 — С каких это пор Жерар стал стукачом?
 — — С тех пор, как его жена несколько часов назад нашла тело Ширли Лукас в саду дома, где они живут, — сказал я. — Кингсли считает, что ее тело подбросили ему в сад, чтобы припаять ему убийство.
 — Какому идиоту могло прийти в голову повесить убийство на бывшего юриста? — Кордиан медленно провел тыльной стороной ладони по губам. — Было бы еще понятно, если бы это убийство попытались свалить на меня.
 — Может быть, Кингсли таким образом пытается доказать свое алиби? — предположил я. — Вполне возможно, что это он ночью позвонил Ширли и пригласил к себе, А потом убил и оставил тело в собственном саду.
 — Я не могу себе представить, чтобы Кингсли убил кого-нибудь, а тем более Ширли Лукас, — категорическим тоном заявил Кордиан.
 — Хорошо. Вы полагаете, что он не мог убить девушку и что ни у кого нет никаких причин, чтобы обвинить бывшего юриста в убийстве. Вот если бы это убийство припаяли вам, тогда бы другое дело. — Я усмехнулся. — Тогда, может, кто-нибудь с помощью Кингсли хочет бросить тень на вас? Ну, например, Джо Дана?
 — Дана?! — Рот Кордиана вновь искривила судорога ярости. — Я вижу, Жерар вам и о нем рассказал!
 — Он сказал только, что Дана хотел заполучить в профсоюзе кресло Стенсена, которое досталось вам.
 — Это безумие! — Кордиан вновь взял свой стакан. — Дана конечно же способен на любую подлость. Но не на убийство. Придумайте еще что-либо, лейтенант.
 — Скажите мне одну вещь, — терпеливо произнес я. — Вы пригласили с собой Ширли, поскольку надеялись, что для Кингсли это будет большим сюрпризом, правда?
 — Разумеется, — нетерпеливо кивнул Кордиан.
 — Но неужели вы не знали, что он здесь с женой?
 — Знал. Но я знал также, что сюда, на наши совещания, он будет приходить без жены. — Кордиан быстро пожал плечами. — Ведь для Адели явиться сюда — это все равно что зайти в трущобы. Она считает, что Жерар опустился, связавшись с профсоюзами. Когда эта сука вышла за него замуж, она принадлежала к высшему свету. Вот только денег у нее не было! Послушать ее, так это ее папаша построил Ноб-Хилл. Однако она всегда забывает рассказать, как он пустил себе пулю в лоб, когда понял, что не сможет объяснить вкладчикам, куда делись три миллиона долларов, которые они ему доверили?
 — Я вижу, вы терпеть не можете Адель Кингсли? — продемонстрировал я свою проницательность.
 — Да я ее ненавижу лютой ненавистью, так же, как и она меня! — согласился Хэл Кордиан.
 — Кингсли и его личный помощник, Тайлер, умоляли меня, чтобы я сохранил все дело в тайне, — сказал я. — Они не хотели бы, чтобы секретная сделка между вами и вице-президентом корпорации Стрэченом стала достоянием общественности. А что вы скажете на это?
 Ответ можно было прочесть на лице Кордиана.
 — Да для меня это будет равносильно смерти!!! — воскликнул он.
 — А когда в последний раз вы видели Джо Дана?
 — С неделю назад, в Сан-Франциско.
 — И он еще там? — поинтересовался я.
 — Не знаю, лейтенант, — резко бросил Кордиан. — Но уж будьте спокойны, я это выясню!




 Глава 3


 Номер «Старлайт» был одним из самых роскошных в отеле «Старлайт», и Стрэчен поселился именно в нем.
 Я попросил дежурного не предупреждать его о моем визите. И когда двери лифта за мной закрылись, перед моими глазами еще стояло изумленное лицо дежурного. У номера было собственное парадное и даже дверной молоток. Дверь мне открыла брюнетка, и я подумал, что Стрэчен, как и Кордиан, путешествует со всем необходимым.
 Брюнетка выглядела воплощением высокомерия и деловитости. Зачесанные волосы подчеркивали широкий лоб и на затылке были стянуты узлом. В широко поставленных серо-зеленых глазах светился недюжинный ум, прямой нос отличался аристократической формой, а плотно сжатые губы большого рта говорили о самоуверенности и решительности. Брюнетка была одета в простое бежевое полотняное платье с пуговицами до самого низа. Оно выгодно подчеркивало пышные формы ее красивой фигуры. Я назвал себя и сказал, что хотел бы переговорить со Стрэченом.
 — Меня зовут Мойра Артур, — низким приятным голосом представилась брюнетка. — Проходите.
 Я вошел в прихожую, и Мойра закрыла за мной входную дверь.
 — Подождите, пожалуйста, здесь, лейтенант, — попросила она.
 Я наблюдал, как девушка шла по коридору, восхищаясь изяществом движений ее фигуры, обтянутой тонкой материей. Это зрелище немного даже возбудило меня, и я почувствовал, что неосознанно шевелю пальцами. Наконец Мойра вошла в гостиную, а я стал ждать, воскрешая в памяти зрелище, которым только что наслаждались мои глаза. Наконец дверь открылась, и оттуда показалась голова Мойры.
 — Входите, лейтенант, — пригласила она.
 Я прошел мимо нее в комнату, и она закрыла за мной дверь, оставшись в гостиной.
 Мужчина, стоявший на ковре в центре комнаты, выглядел так, как и должен выглядеть человек, занимающий в компании крупный пост. Об этом говорило все, начиная от шапки густых седых волос до кончиков сшитых по заказу и скорее всего за границей ботинок.
 Я отметил аккуратно подстриженные седые усы и сильно загорелую, словно выдубленную кожу его лица. Костюм на нем по качеству ничуть не уступал костюму Кингсли, в котором он встретил меня сегодня рано утром. А галстук ручной работы представлял собой настоящее произведение искусства.
 — Я — Джеймс Стрэчен, — произнес мужчина скрипучим голосом. — Чем могу вам помочь, лейтенант?
 — У меня к вам строго конфиденциальное дело, — сказал я и взглянул на брюнетку.
 — Мисс Артур мой юридический консультант. У меня от нее секретов нет.
 — Вы разочаровали лейтенанта, Джеймс, — произнесла Мойра Артур голосом, в котором прозвучали веселые нотки. — Он принял меня за вашего личного секретаря, который делит с вами ложе и стол во время увеселительной прогулки в провинцию!
 — У меня даже в мыслях такого не было, — попытался я возразить, но слова мои прозвучали неубедительно. — У вас сложилось превратное представление обо мне.
 — А какое же представление истинно? — лукаво спросила Мойра.
 — Ну… — Я лихорадочно пытался найти достойный ответ, но тут в разговор вмешался Стрэчен.
 — Думаю, вы несколько увлеклись, — язвительно произнес он. — Может, вы все-таки объясните нам, лейтенант, цель своего визита?
 Я быстро рассказал им все — начиная с момента, как увидел тело Ширли в саду у Кингсли, и кончая пересказом моих бесед с Кингсли и Кордианом. Когда я замолчал, наступила тишина.
 — Что ты об этом думаешь, Мойра? — спросил Стрэчен.
 Брюнетка слегка покусала нижнюю губку.
 — Я бы посоветовала вам, — сказала она, — не теряя ни минуты вернуться в Лос-Анджелес и позабыть о Кордиане и его профсоюзе. Но чувствую, что мы с вами так легко не отделаемся. — Она неожиданно посмотрела на меня. — А в газеты уже просочилось что-либо об этом деле, лейтенант?
 — Нет еще, — успокоил я. — И Кингсли, и Кордиан просили меня сохранить все в тайне. Я выполнил их просьбу. Но у шерифа округа могут быть свои соображения. Кроме того, нет никакой гарантии, что известия об убийстве каким-нибудь образом не попадут в прессу.
 — Конечно же вы правы. Я думаю, вам все же придется остаться и сделать то, ради чего вас сюда прислали, — заключила Мойра Артур.
 — Представляю, какими заголовками будут пестреть завтрашние газеты! — резко бросил Стрэчен. — Все узнают, что в Пайн-Сити была убита проститутка и что ее убийство имеет какое-то отношение к профсоюзному боссу, который приехал сюда, чтобы заключить тайную сделку с президентом промышленной компании из Лос-Анджелеса.
 — Если это произойдет, то в газетах Лос-Анджелеса вы прочитаете то же самое, — спокойно ответила брюнетка. — Как ни поверни, вам не выпутаться из этой истории совсем чистеньким. Но вы сохраните лицо, если не ударитесь в бега. Мне очень неприятно напоминать вам именно сейчас, о чем я говорила вам с самого начала. Эта сделка дурно пахнет, и вам лучше было бы держаться от нее подальше.
 — Да, вы это говорили. Но если бы я вас послушал, Мойра, то весь завод бы уже стоял, — выпалил Стрэчен. — Раз Кордиану удалось организовать там свой союз, я попал к нему под прицел, и он это прекрасно знает!
 — Одного я не могу понять, — сказал я, — как рабочие вашего завода дали втянуть себя в профсоюз Кордиана. Неужели они не понимают, что это чистой воды надувательство?
 — Кордиан хорошо знает, где можно организовать такой профсоюз, а где — нельзя, — с горечью произнес Стрэчен. — На нашем заводе производится сборка изделия. Рабочие собирают отдельные узлы, которые поступают потом на другой завод, где из них делают электронное оборудование. Большинство наших рабочих имеют весьма невысокую квалификацию; работа у них монотонная — пять дней в неделю они стоят у конвейера. Девяносто процентов из них знать не знают, как выглядит изделие, для которого они делают узлы. Да, пожалуй, и знать не желают. В такой ситуации никак нельзя ожидать, что рабочие будут блюсти интересы фирмы. В довершение ко всему в один прекрасный день на заводе появляются профессиональные агитаторы Кордиана. Они рассказывают рабочим, что руководство компании их грабит, наживая миллионы на их труде.
 Вступайте, мол, в профсоюз, и вам тоже достанется кусок жирного пирога! Мы добьемся для вас повышения зарплаты на тридцать процентов, более длительных отпусков и лучших условий для отдыха. Только скажите, чего вам хочется, говорят агитаторы, и профсоюз выбьет все это из администрации!
 — И тогда вы заключаете с Кордианом тайное соглашение, — вставил я. — Вы обязуетесь ежегодно выплачивать ему кругленькую сумму, а он за это гарантирует, что у вас не будет проблем с рабочими. И сколько же вы обещали ему заплатить, Стрэчен?
 — Я думаю, вас это не касается, лейтенант! — насторожившись, сказал Стрэчен.
 — Скажите ему, Джеймс, — мягко посоветовала Мойpa. — Если хотите, чтобы лейтенант сохранил эту историю в тайне от газет, будьте с ним откровенны до конца — он вправе на это рассчитывать!
 — Ну хорошо! — Вице-президент корпорации какое-то время холодно смотрел на своего консультанта. Потом снова взглянул на меня. — Кордиан требует полмиллиона, я предлагаю ему четверть. Из-за этого мы не смогли с ним договориться во время первой встречи.
 Но мы оба знаем, что во время второй или третьей компромисс будет достигнут.
 — А когда состоялась первая встреча? — поинтересовался я.
 — Вчера днем.
 — Здесь?
 Стрэчен кивнул, и я спросил:
 — Кто на ней присутствовал?
 — Я, мисс Артур, Кордиан и его так называемый советник по правовым вопросам, Кингсли.
 — А когда ваша встреча закончилась?
 — Что-то около половины седьмого.
 — И что вы делали потом, мистер Стрэчен? — продолжал я задавать вопросы.
 — Мы с мисс Артур отправились ужинать в ресторан отеля. А почему вы спрашиваете?
 — Просто дежурный вопрос, — сказал я. — А что вы делали после ужина?
 — Пожелал спокойной ночи мисс Артур, вернулся сюда, выпил виски и лег спать. Я очень устал.
 — А в какое точно время вы пожелали спокойной ночи мисс Артур?
 — Нет, это невыносимо! — неожиданно взорвался Стрэчен. — Такое впечатление, что вы подозреваете в убийстве меня! К чему все эти идиотские вопросы?
 — Может быть, вы хотите объяснить ему, мисс Артур? — вежливо спросил я.
 — Лейтенант расследует дело об убийстве, Джеймс, — мягко произнесла она. — И, естественно, всякий, имеющий пусть самое отдаленное отношение к жертве, находится под подозрением, пока не докажет свою полную непричастность.
 — Минут пять десятого, — мрачно произнес Стрэчен. — Номер мисс Артур расположен этажом ниже.
 Мы пожелали друг другу спокойной ночи в лифте.
 — Значит, я должен поверить вам на слово. Вы вернулись прямо сюда, выпили виски и легли спать. Никто другой этого подтвердить не может, — констатировал я.
 Седые усы Стрэчена ощетинились.
 — Вы что, серьезно хотите сказать, что я должен доказывать свое алиби, лейтенант?
 — Нет, — радостно улыбнулся я в ответ. — Просто констатирую тот факт, что у вас нет алиби.
 Со стороны юридического консультанта раздался сдавленный смешок, и Стрэчен метнул в сторону Мойры испепеляющий взгляд.
 — Возможно, кто-то пытается скомпрометировать Кордиана с помощью Кингсли, — сказал я. — Зная о прежней связи Ширли с обоими и о том, зачем они приехали в Пайн-Сити. Если эта история просочится в газеты, я полагаю, что Кордиан лишится своей работы в качестве профсоюзного босса. И тогда у вас не будет никакой возможности заключить с ним соглашение. Вы согласны с этим, мистер Стрэчен?
 — Не отвечайте, Джеймс, — решительным тоном заявила брюнетка. — Пусть лейтенант утверждает, что у вас нет никакого алиби. Это не страшно. Однако нам нет никакого резона помогать ему выискивать для вас еще и мотив убийства!
 — Можно задать еще один вопрос? — обратился я к Мойре.
 — Не могу гарантировать, что вы получите на него ответ, — коротко улыбнулась она. — Но задавайте ваш вопрос, лейтенант.
 — Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Джо Дана? — спросил я.
 В глазах Стрэчена вспыхнуло удивление, но он быстро заморгал и покачал головой:
 — Дана? Нет, думаю, что нет.
 Мойра Артур снова вздохнула:
 — Джеймс — исключительно честный человек, лейтенант.
 — Хотите сказать, что именно поэтому он такой глупый? — с сочувствием спросил я.
 — Помилуй Бог! Мое терпение кончилось, — сдавленным тоном произнес Стрэчен. — Можете убираться отсюда ко всем чертям, лейтенант. А что касается вас, Мойра, то вы можете…
 — Заткнитесь! — Это слово в устах брюнетки прозвучало как щелчок бича.
 Стрэчен застыл, разинув рот и выпучив глаза от изумления. Юридический консультант не обратила на него никакого внимания, а сосредоточила все свое внимание на мне.
 — Я не зря проработала целый год в качестве помощника прокурора федерального судебного округа и узнала кое-что о методах расследования, которые используют лейтенанты полиции всех мастей, — сказала она ровным голосом. — Должна признаться, мне впервые встречается человек такого типа, как вы, лейтенант. Но я уверена, что раз уж я заметила реакцию Джеймса на это имя, то уж вы конечно же тоже ее заметили.
 — Вы не забыли, чьи интересы должны защищать, Мойра? — прошептал Стрэчен.
 — Конечно же ваши, — огрызнулась она. — Однако исключительно честные люди, вроде вас, Джеймс, совсем не умеют врать. Если вы решили водить нашего лейтенанта за нос, то я вам глубоко сочувствую — он повесит вас на крюке для мясных туш!
 — Дана звонил мне вчера где-то в районе обеда, — произнес Стрэчен придушенным голосом. — Он знал обо всем, даже о том, что у нас с Кордианом была назначена встреча на послеобеденное время. Джо сказал мне, что если на этой встрече я не подпишу соглашение с Кордианом, то может статься, что мне вообще не надо будет его подписывать: Кордиана сместят с должности председателя профсоюза. Я сказал ему: а вдруг вы меня разыгрываете или, может, этот звонок подстроил сам Кордиан, чтобы проверить мою реакцию? Дана ответил, что я должен поверить ему на слово и что он позвонит позже, чтобы договориться о встрече На ней он обещал объяснить мне весь расклад в деталях. Я согласился не подписывать с Кордианом никаких оглашений во время первой встречи. Но предупредил его, что если в течение сорока восьми часов он мне не предоставит информацию, которую обещал, я не стану тянуть и заключу сделку с Кордианом.
 — А Дана вам больше не звонил? — спросил я.
 Стрэчен ответил отрицательно — Как только он позвонит, немедленно сообщите об этом мне, — посоветовал я. — И еще хочу, чтобы вы встретились с ним в любом месте и в любое время, какое он назначит.
 — Хорошо, лейтенант, — мрачно согласился Джеймс.
 Он взял визитную карточку, которую я ему протянул, и посмотрел на нее с таким видом, будто это был порнографический снимок. Мойра не отрывала взгляда от синего неба за окном. И я догадался, что мне пора уходить. Они оба попрощались со мной с такими же кислыми минами, с какими люди обычно приветствуют гробовщиков. Я вышел из номера. Спускаясь в лифте, вспоминал изящные ягодицы Мойры и размышлял о том, в чем, собственно, состояли ее обязанности помощника прокурора. Эта мысль заинтриговала меня.
 Я пообедал сандвичем с бифштексом и приехал в офис где-то около половины третьего. Аннабел Джексон, секретарша шерифа, отсутствовала на своем рабочем месте, и вместо нее за пишущей машинкой сидел сержант Полник. Я почувствовал, что в воздухе пахнет грозой.
 — Никогда бы не подумал, что ты умеешь печатать, — бодро заметил я.
 — Мисс Джексон у шерифа, лейтенант, — мрачно произнес Полник. — После нее пойду я. Вот незадача! — У него был удрученный вид. Такой, наверное, был у святого Бернара, когда тот обнаружил, что какой-то негодяй выпил из его фляги весь коньяк. — Разве я виноват, что этот придурок перепутал номера комнат?
 — Конечно же не виноват, — осторожно поддакнул я.
 — Хотел бы я знать, — угрюмо продолжал сержант, — как этот козел ухитряется управлять мотелем, если даже не может запомнить номер нужной комнаты?
 — Наверное, с большим трудом, — согласился я.
 Когда Полник что-нибудь рассказывал — главное было не задавать вопросов, которые помогли бы прояснить картину, — это его напрочь выбивало из колеи. Наступило молчание, и чтобы как-то заполнить затянувшуюся паузу, я зажег сигарету и попытался пускать дым кольцами. Но у меня ничего не получилось.
 — Этот тип впал в самую настоящую панику, — неожиданно заговорил Полник. — Я приезжаю в отель, он выбегает мне навстречу, бешено размахивая руками, как будто наступил конец света. Говорит, что в двадцать четвертом номере стреляли. И кто стрелял, все еще там.
 Я подлетаю к двадцать четвертому и обнаруживаю, что дверь заперта. Высаживаю ее плечом и врываюсь в комнату с револьвером в руке. — От одного воспоминания по телу сержанта пробегает дрожь. — О Боже! Я был ошарашен посильнее, чем та девица!
 — Девица? — рискнул я вставить словечко.
 — Думаю, она только что вышла из ванной, поскольку голова у нее была обмотана полотенцем, — продолжал Полник, продемонстрировав блестящие способности к дедукции. — Больше на ней ничего не было. И этот тип, верхом на котором она сидела, тоже был совершенно голым. Сначала я подумал, что она делает ему массаж, но потом увидел, что она… словом, это был не массаж. — На лице сержанта появилось стыдливое выражение. — Можно было подумать, что эта девица перепутала своего парня с конем, так она на нем скакала.
 Но я должен был вспомнить свой долг и подумал, что, может, этот парень какой-нибудь сексуальный маньяк и стрелял он для того, чтобы заставить девицу оседлать себя и трахнуть. Может быть, она сидела на нем верхом против своей воли. Хотя на ее лице блуждала улыбочка.
 Поэтому я согнал девицу с него, велел ему подняться и, приставив к спине револьвер, повел в кабинет управляющего.
 — Совершенно голого? — вырвалось у меня.
 Полник нахмурился:
 — Да, голого, лейтенант.
 — А вокруг было много людей? — спросил я.
 — Да, мы шли по коридору, а эта девица с полотенцем на голове бежала за нами и орала благим матом — и конечно же отовсюду высунулись любопытные головы. — В голосе Полника послышался благоговейный трепет. — Я не знаю, откуда они взялись, лейтенант.
 Их было так много, что трудно поверить, — такое впечатление, что их пекут как блины.
 — И тогда управляющий сказал тебе, что ошибся, назвав тебе не тот номер?
 — Да он чуть не умер, увидев нас! И жаль, что не умер. — Полник закрыл глаза, вспомнив сцену, разыгравшуюся в мотеле. — Этот тип из двадцать четвертого номера грозился нас всех поубивать, только не знал, с кого начать — с меня или с управляющего. Девица собирается учинить нам обоим иск на сотню миллионов баксов. И все трое — парень, девица и управляющий — в один голос орут на меня. Через некоторое время управляющий клянется, что велел мне идти в двадцать вторую комнату. Поэтому я иду туда и выясняю, в чем дело.
 Там сидит какой-то нервный хмырь, который так напуган, что готов разрыдаться. Оказывается, он нес удочку и оступился, и чертово удилище попало прямо в экран телевизора, и кинескоп взорвался!
 — Ну, любой человек может перепутать комнаты, — сказал я, успокаивая Полника. — Во всем виноват управляющий — ведь это он сбил тебя с толку.
 — Надеюсь, шериф тоже в это поверит, — с сомнением в голосе произнес сержант. — Поскольку потом выяснилось, что голый парень — младший брат мэра — тот самый, который всегда дает ему кругленькую сумму на предвыборную кампанию, а девица с банным полотенцем на голове — совсем не его жена. Она — официантка придорожного ресторана в двух кварталах от мотеля, где клиентов обслуживают прямо в машинах.
 Позже управляющий сказал мне, что вся публика, наблюдавшая за этой сценой, узнала их.
 Из кабинета шерифа появилась Аннабел Джексон, и вслед за ней оттуда послышался грозный рык — это шеф звал Полника на расправу. Сержант послушно заковылял в кабинет с таким же выражением лица, с каким, наверное, французские аристократы поднимались на гильотину. Впрочем, трудно представить себе аристократа с лицом кроманьонца .
 — Бедный сержант Полник! — с сочувствием сказала Аннабел. — Как мне жаль его. Шериф вне себя от ярости!
 — Вы хорошо выглядите, Аннабел, — заинтересованно произнес я. — Хотя чуть поправились, но только в тех местах, где нужно.
 Аннабел села за свой стол и сделала медленный глубокий вдох, отчего кофточка из органди на ее красивой высокой груди опасно натянулась.
 — Посмотрите вниз и поймете, о чем я говорю, — сказал я.
 Аннабел с шумом выдохнула воздух.
 — Я прекрасно провела отпуск, — с горечью произнесла она. — Три незабываемых недели у себя дома, в Джорджии, где все мужчины — джентльмены и знают, что к девушке надо относиться с уважением! И в первый же день на работе опять вы с вашими гадостями! Не знаю, чем я прогневила Бога. Наверное, сделала что-нибудь ужасное, но почему я должна общаться с таким чудовищем, как вы!
 — Не понимаю, что такого ужасного вы могли натворить у себя в Джорджии, — сказал я. — Особенно если все мужчины там, как вы говорите, сплошные джентльмены и иначе как с уважением к женщине не относятся!
 — Знаете, о чем я мечтаю, — задумчиво сказала секретарша шерифа, — мы с вами сидим в офисе и вы изощряетесь в словоблудии. И вдруг прямо под вашими ногами разверзается огромная дыра в полу и вы падаете! Из дыры вырывается язык пламени, и она закрывается. И только на полу остается маленький след от ожога!
 В эту минуту из кабинета вышел Полник, избавив меня от необходимости изобретать ответ. По выражению его лица я понял, что шериф метал в него громы и молнии.
 — Ну, что он сказал? — спросил я, направляясь в кабинет Лейверса.
 — Велел мне целый месяц выходить в ночные смены, — пожаловался сержант, — начиная с сегодняшней.
 Моя старуха меня убьет! Она скажет, что я это подстроил нарочно!
 Когда я закрывал за собой дверь, шериф раскуривал сигару. Его многочисленные подбородки еще сотрясались от гнева, а побагровевшее лицо только-только начинало приходить в норму.
 — Как мне надоел этот кретин Полник! — прорычал он. — Вы оказали бы мне большую услугу, если бы завезли его куда-нибудь и шлепнули.
 — Управляющий отелем назвал ему не правильный номер комнаты, — сказал я. — Это может случиться с каждым.
 — Однако ворваться в комнату младшего брата мэра и его любовницы, а затем отвести их голышом в кабинет управляющего, — проговорил шериф, — до этого мог додуматься только Полник!
 При всей моей симпатии к Полнику с этим трудно было не согласиться, поэтому я решил переменить тему.
 — Док Мэрфи уже прислал вам отчет о вскрытии?
 Лейверс кивнул:
 — Смерть наступила от удушья. Время — между часом и двумя ночи. Перед смертью жертва была жестоко избита кожаным бичом.
 — И изнасилована? — спросил я.
 — Нет. — Шериф помолчал, глядя на меня. — Конечно, это могло быть убийством на сексуальной почве.
 Убийца вполне Мог быть садистом, получающим удовольствие от избиения жертвы и последующего ее удушения.
 — Я думаю, в мотиве этого убийства секс вряд ли вообще присутствовал, шериф, — осторожно заметил я. — Оно могло быть и случайным. Но скорее всего, подстроено таким образом, чтобы запутать следы и навести подозрение на кого-нибудь другого.
 Я рассказал ему о людях, с которыми мне пришлось встретиться. И о том, что они мне рассказали и о чем умолчали. Лейверс сидел и как будто даже не прислушивался к моим словам. Но я по опыту своему хорошо знал, что внутри этой горы жира скрываются ум и проницательность хитрой лисы, что неоднократно поражало меня.
 — От этого дела воняет дерьмом, — со всей серьезностью заявил шериф. — И почему они выбрали для своих гнусных сделок именно мой округ?
 — Хороший вопрос, — устало заметил я. — Хотите, чтобы я пошел и спросил их?
 — Либо Кингсли, либо его жена врут, во сколько Кингсли вернулся вчера ночью домой. Кордиан и эта девица Блэр могут врать о том, что на самом деле случилось с Ширли Лукас. А уж Стрэчен и его адвокатша наврут тебе с три короба, лишь бы только избежать публичного скандала!
 — Не вижу смысла, зачем им обманывать меня по поводу звонка Дана, — возразил я.
 Шериф подозрительно фыркнул:
 — Да они просто обвели тебя вокруг пальца! Неужели не понимаешь? Теперь ты будешь сидеть и ждать этого мифического звонка, а они тем временем смоются.
 — Так что же вы предлагаете? — осклабился я.
 — Отправляйся прямо к Кингсли и попробуй вывести его из равновесия. Напугай их обоих до смерти и не отставай, пока кто-нибудь из них не расколется.
 — Спасибо за совет, шериф Лейверс. — Я подошел к двери и открыл ее. Потом обернулся и посмотрел на него. — Не возражаете, если я тоже дам вам один совет?
 — Я такой толстый, что мне трудно сдвинуться с места, — беззлобно проворчал он.
 — Я хотел попросить вас связаться с Сан-Франциско и предложить им выслать нам стенограмму суда над Стенсеном.
 — Я сделаю все, что вы попросите, лейтенант! — доброжелательно пообещал шериф.
 Когда я вышел из кабинета, Полника уже не было, а Аннабел печатала. По дороге к двери я пригляделся к полу, но никакой отметины от огня там не увидел.




 Глава 4


 — Я рассказал вам все, что знал, лейтенант. — Кингсли засунул руки поглубже в карман брюк и бросил на меня сердитый взгляд, каким, наверное, Калигула смотрел на провинившихся слуг. — Не вижу смысла начинать все заново.
 — У вас, наверное, был провал в памяти, — многозначительно сказал я. — И вы забыли сообщить мне, что Ванда Блэр здесь, в Пайн-Сити, поскольку Кордиан привез ее и Ширли Лукас с собой.
 — Учитывая, что я находился в растерянных чувствах, думаю, это можно понять, — коротко сказал он.
 — Кордиан говорил, что привез девицу Лукас в качестве сюрприза для вас, несмотря на то, что знал о том, что вы здесь с женой.
 — Хэл был уверен, что они не встретятся. Они с Адель друг друга терпеть не могут. Так что Адель никогда бы не пошла со мной в дом, где остановился Кордиан. Вас устраивает это объяснение, лейтенант?
 — Никак не могу понять, — небрежно бросил я. — Почему он так нуждается в вас, дисквалифицированном адвокате?
 Кингсли зажал свою толстую нижнюю губу между указательным и большим пальцем и резко потянул вниз.
 — Он знает, что я могу дать ему очень полезные советы при заключении контракта со Стрэченом, — напряженно сказал он. — Чтобы потом никто не смог подкопаться.
 — А какова во всем этом роль Тайлера? — спросил я.
 — Я же вам уже говорил, он мой личный помощник! — с раздражением ответил Кингсли.
 — Интересно, для чего дисквалифицированному юристу личный помощник?
 — Я не буду отвечать на этот дурацкий вопрос, — тонким голосом возмутился Кингсли. — И вообще, ваши бессмысленные вопросы мне уже успели порядком надоесть, лейтенант.
 — Ну хорошо, — пожал я плечами. — А ваша жена дома?
 — Она в бассейне. Тайлер рассказал мне, что она подслушала наш утренний разговор. Надеюсь, вы понимаете, лейтенант: она наплела вам всякой чуши о том, что я, мол, вернулся домой позже, из чистой ревности.
 — Ну что ж, — мягко сказал я, — теперь хочу задать все те же бессмысленные вопросы ей, мистер Кингсли.
 — Как пожелаете. — Он сверился со своими тонкими пластиковыми наручными часами. — У меня через полчаса встреча с Хэлом. Вы не возражаете, если я вас покину, лейтенант?
 — Ни в коем случае, — учтиво ответил я.
 — Спасибо! — Ноздри бывшего адвоката на мгновение раздулись. — Я беру с собой своего личного помощника, если вы и тут не возражаете.
 — Нет, не возражаю, мистер Кингсли, — заверил я его. — А вы можете описать мне Джо Дана?
 — Зачем?
 — Мне просто и интересно, как он выглядит, — уклончиво пояснил я.
 — — Ему около сорока; он среднего роста и веса, волосы русые, начали потихоньку редеть, очень яркие голубые глаза. Если вдуматься, Дана — олицетворение среднего мужчины. У этого человека мягкая манера разговаривать, и я не слыхал, чтобы он когда-нибудь выходил из себя. Даже когда Хэл занял кресло Стенсена, столь неожиданно освободившееся.
 — А он все еще в Сан-Франциско? — будто между прочим поинтересовался я.
 — Что? — В глазах Кингсли с набрякшими веками на секунду вспыхнуло удивление. — Откуда я могу знать, черт возьми?
 — Могли бы и проверить, — прорычал я. — Ведь, кроме вас, это — единственный человек, которого можно заподозрить в убийстве Ширли.
 — Его нет в Сан-Франциско, — ответил Кингсли.
 Судя по его тону, он уже начал уважать меня. — Из того, что я слышал, — продолжал он, — а на мои источники информации можно положиться, — Стенсен исчез из виду три дня назад и никто не знает, где он.
 Такое впечатление, что он умеет просто растворяться в воздухе. А с ним и Лу Фишер.
 — Хорошо, — бросил я. — А кто такой этот Фишер?
 — Один из профсоюзных деятелей. Из тех, что обычно заваривают кашу.
 — Член шайки головорезов? — хотел уточнить я.
 — Ее главарь! — бросил Жерар Кингсли.
 — Вы не звонили вчера Ширли Лукас, покинув квартиру Кордиана?
 — Конечно же нет. — Кингсли нетерпеливо замотал головой. — Увидев ее у Кордиана, я был раздосадован.
 Мне вовсе не хотелось общаться с Ширли в момент, когда здесь, в этом доме, меня ожидала жена.
 — А когда вы пришли домой, ваша жена уже спала?
 — Не знаю. Я не заходил в ее спальню.
 — Вы спите отдельно?
 — Да черт возьми ваше… — Кингсли вовремя спохватился и сменил тон:
 — Адель вовсе не считает, что половая жизнь входит в обязанности жены. Она рассматривает секс как награду мужу за хорошее поведение. А если же он ведет себя, с ее точки зрения, плохо, то его в наказание лишают секса. Адель очень не понравилось, что меня дисквалифицировали. И я пока еще не заслужил прощения. — Жерар Кингсли снова посмотрел на часы. — Прошу простить меня, лейтенант, но я должен идти. Иначе опоздаю на встречу.
 — Разумеется, идите, — согласился я.
 Подождав, пока он уйдет, я не спеша двинулся в сад.
 На улице по-прежнему была духота, в воздухе — ни дуновения. Я услыхал, как хлопнули двери автомобиля, потом взревел мотор, и Кингсли уехал. Тайлер, должно быть, сидел в ожидании за рулем, держа руку на ключе зажигания.
 На цементном полу у бассейна на банном полотенце растянулась русоволосая тигрица. Она лежала на животе, и трусики желто-зеленого бикини едва прикрывали ее бронзовые, смазанные маслом для загара ягодицы. На шее тигрицы я заметил легкий золотистый пушок. Глаза женщины скрывали темные очки, в которых отражались блики воды. Увидев меня, тигрица села и сняла очки. И я снова поразился, сколько холода в ее глазах.
 — Вы пришли, чтобы арестовать моего мужа, лейтенант? — с вызовом спросила она.
 — Пока еще нет, — спокойно ответил я. — Сначала я хочу создать и укрепить в нем ложное чувство безопасности. Он расслабится, сделает неверный шаг и этим выдаст себя. Убийцы всегда так делают, по крайней мере в кино.
 — У вас мрачный юмор, лейтенант. Но я думаю, что это лучше, чем ничего. Я раньше считала, что офицерам непозволительно иметь чувство юмора.
 — У нас в Пайн-Сити начальство придерживается прогрессивных взглядов, — в том же тоне сказал я. — Нам разрешают смеяться не меньше трех раз в день.
 — Надеюсь, что вам было не до смеха, лейтенант, — ведь мы должны были выяснить, где Жерар провел ночь.
 — Тайлер сообщил мне, что вы подслушивали наш разговор. Поэтому он присел под окном и тоже все слышал, — проговорил я. — Вас взбесил тот факт, что пока вы были в Палле-Спрингс, ваш муж развлекался здесь с девочкой по вызову. Поэтому вы решили ему отомстить и плели мне заведомую ложь. Тайлер сказал, что если вас задеть, то вы не успокоитесь, пока не проучите обидчика.
 — Ну погоди же, гнусный стукач, я тебе устрою, — злобно прошептала Адель, и от этой угрозы в адрес Тайдера мне стало не по себе. — Хорошо, может быть, я и наврала вам, а может, и нет!
 — Хотите попробовать снова обмануть меня — надеетесь, что на этот раз я вам поверю, да?
 — Тайлер вчера лег спать очень рано, — не сдавалась тигрица. — Я легла через час после него и тут же уснула. Никто не знает, в какое время Жерар вернулся домой — мы ведь спим отдельно!
 — Ваши слова — палка о двух концах, — заметил я. — У вашего мужа нет алиби на время убийства, но его нет и у вас!
 — У меня? — Адель так и покатилась со смеху. — Вы что, серьезно?
 — Может быть, вчера вы уже знали о связи вашего мужа с Ширли Лукас. Знали, что она приехала сюда вместе с Кордианом и что ваш муж ее видел у него. Вы могли под каким-нибудь предлогом вызвать ее сюда.
 А потом убили. Тело бросили в саду, чтобы утром сделать вид, что нашли его. Вы думали, что вашего мужа сначала заподозрят, а потом и обвинят в убийстве.
 — А вы, оказывается, порядочный сукин сын, лейтенант. Но вы мне начинаете нравиться, — с теплотой в голосе заявила Адель. — Могу побиться об заклад, что, запершись где-нибудь в задней комнате полицейского управления, вы избиваете тех, кто попал к вам в руки, и делаете это просто из удовольствия.
 — Если честно, то предпочитаю хлестать их бичом, — ответил я. — А вы?
 — Кусок железной цепи, вот что я… — Лицо Адель вдруг напряглось. — Я видела следы на теле девушки!
 Чем ее били? Кожаным бичом!
 — Или чем-то похожим. — Я взглянул через бассейн на куст, усыпанный безобидными цветами. — Сегодня утром я разговаривал с Кордианом, миссис Кингсли, и он упомянул вас.
 — Наверное, облил меня грязью с ног до головы, — напряженно произнесла Адель. — Называйте меня по имени, а я перестану называть вас лейтенантом, — добавила она.
 — Мое имя Эл, — подсказал я. — Кордиан утверждает, что вы всегда были против связи вашего мужа с профсоюзами и лично с ним.
 — Я всегда была убеждена, что Жерар вполне мог обеспечить нам достойную жизнь честным трудом, — отрезала Адель, — не марая свое имя связями с рэкетирами и жуликами! Я всегда отказывалась общаться с ними. Стенсен был достаточно умен, чтобы оставить нас в покое. Зато Кордиан нам проходу не давал. Мне кажется, он всегда видел во мне нечто вроде вызова.
 Хэл ненавидит меня из-за своего происхождения, поскольку в моем присутствии чувствует свою неполноценность. — Одним движением Адель встала на ноги. — Даже от разговора о Кордиане у меня во рту появляется неприятный привкус. Пойдемте в дом и выпьем чего-нибудь.
 Когда мы вошли в гостиную, Адель встала за стойку бара и поставила на нее два стакана.
 — Что вы пьете, Эл?
 — Виски со льдом и чуть-чуть соды, — ответил я.
 — Чуть-чуть соды? — Адель пожала плечами. — Вы, наверное, мазохист.
 — Скорее любитель подглядывать, — небрежно бросил я. — Ваш муж рассказал мне, что вы регулируете его сексуальную жизнь по системе поощрений-наказаний.
 Адель пододвинула мне стакан, а потом поднесла свой бурбон со льдом ко рту и отпила глоток.
 — Вы, верно, на него крепко надавили, — прошептала она. — Обычно Жерар избегает обсуждать подобные вопросы.
 — Ваша женская логика меня поражает, — сказал я. — Вы отказываете мужу в сексе за то, что его дисквалифицировали. А потом приходите в ярость, узнав, что он искал утешения на стороне! Что-то здесь не стыкуется.
 — Для начала нужно попытаться понять нас обоих. — Адель медленно провела кончиком языка по полной верхней губе. — Жерар любит подчиняться, и, отказав ему в сексе, я сделала ему одолжение. Он нарушил правила игры, связавшись с этой маленькой шлюшкой! Я бы непременно простила его, попроси он меня еще пару раз!
 — А зачем Кингсли нужен Тайлер теперь, когда его дисквалифицировали? — поинтересовался я.
 — За ходом вашей мысли трудно уследить, Эл! — Адель слегка пожала плечами. — Думаю, Тайлер остался у нас просто потому, что муж к нему привык. Он служит у него уже много лет. Я думаю, что Тайлер помогает Жерару восстановить потерянное самоуважение, после того как я его отвергла!
 — Должно быть, Кордиан хорошо оплачивает услуги вашего мужа, раз он может позволить себе держать Тайлера и тому подобные вещи.
 — Я предпочитаю об этом не думать, — резко ответила Адель. — Когда мы поженились, Жерар получил благодаря мне положение в обществе и знакомства. С их помощью можно было бы завести себе приличную клиентуру и жить припеваючи. Так нет, он связался со Стенсеном и лишился положения в обществе и богатых клиентов!
 — А давно вы женаты?
 — Три года.
 — Но ведь Кингсли значительно старше вас, Адель.
 — Я у него вторая жена. — Адель поднесла ко рту стакан и не спеша выпила свой бурбон. — Он прожил с первой женой пятнадцать лет, а потом она неожиданно умерла. Эта смерть сильно потрясла его. Но потом в его жизни появилась я, и он утешился.
 — Я думаю, это произошло в то время, когда у вас были свои собственные проблемы, — предположил я.
 — Тебе не удастся унизить меня, самодовольный ублюдок! — возмутилась Адель.
 — Я и не собирался вас унижать, — не менее возмущенно ответил я.
 Из глаз женщины исчезла ярость.
 — Прошу прощения, Эл. Это, наверное, Кордиан рассказал вам, что случилось с моим отцом.
 — Забудьте об этом, — миролюбиво сказал я.
 — Если бы я могла об этом позабыть! — с грустью произнесла Адель. — Слишком хорошо я знаю, почему Кордиан взял себе Жерара в советники и платит ему большие деньги. У меня мурашки бегут по коже, когда я представляю себе, что он не спит ночами, злорадствуя по поводу крушения карьеры Жерара! Без него Жерару был только один путь — на дно. И скоро наступит момент, когда Кордиан поставит меня перед выбором — либо я начну относиться к нему благосклонно, либо мой муж лишится его поддержки!
 — И что вы выберете, когда этот момент наступит? — поинтересовался я.
 — Не знаю. — Адель налила себе еще стакан. — Я обдумала все варианты — от убийства Кордиана до выполнения его требования. Но так и не пришла к окончательному решению. — Она рассмеялась, но в ее смехе не было радости. — А может, я к тому времени разведусь с Жераром и выйду замуж за Тайлера!
 — Не думаю, что у него хватит сил быть вашим мужем, — искренне признался я.
 — Кто знает? Может, он такой нервный потому, что его половой темперамент не находит удовлетворения. — Адель посмотрела на меня поверх стакана, и в глазах ее заплясали лукавые искорки. — Внешность обманчива, разве вы об этом не знаете? Вот вы, Эл, выглядите очень мужественным, но, может, это только так кажется…
 — Если хотите, я вам докажу, — решительным тоном произнес я. — Дайте мне кочергу, и я ее сломаю голыми руками!
 — Есть более интересные способы доказать, что ты мужчина, — хрипло произнесла Адель. — Почему бы нам не подняться в мою комнату, когда мы допьем свои стаканы?
 Я с сожалением покачал головой:
 — Мне нельзя заниматься любовью с человеком, подозреваемым в убийстве. Это закон.
 — А если мне удастся снять с себя подозрение?
 — Тогда у меня будет свобода выбора, — осторожно заметил я.
 — Я это запомню, Эл. У меня теперь есть стимул. — Неожиданно ее губы искривила презрительная усмешка. — Есть у вас еще какие-нибудь личные вопросы?
 — Я думал о вас, Адель, — медленно произнес я. — Прошло уже полгода с тех пор, как дисквалифицировали вашего мужа. И все это время вы не подпускали его к себе, правда?
 — Он это заслужил! — холодно сказала она.
 — Однако для танца нужно два партнера. Думаю, что вы слишком темпераментны, чтобы наказывать и себя долгим воздержанием. Но вы очень тщательно подбираете себе партнера. И конечно же наказание пойдет насмарку, если Жерар обнаружит, что вы ему изменяете. Поэтому вам нужен такой человек, на которого ваш муж подумает в самую последнюю очередь. Какой-нибудь невзрачный мужичонка, которого не видно и не слышно. Вы правильно заметили, что внешность обманчива. И Тайлер может нервничать не только из-за своего ненасытного темперамента, но и потому, что его снедает чувство вины!
 — Что б вы сдохли со своей проницательностью! — прошептала Адель.
 — А что толкнуло вас в объятия помощника вашего мужа? Известие о том, что ваш муж и Ширли Лукас развлекались вдвоем, пока вы были в Палле-Спрингс?
 Об этом вам тоже рассказал Тайлер? И вы решили отомстить мужу, затащив к себе в кровать преданного ему личного помощника, который никогда даже взгляда не посмел бросить в вашу сторону и которого Жерар никогда не заподозрит!
 — Вы опасный человек, Эл, поскольку умеете читать в душах людей! — Адель улыбнулась беззащитной улыбкой. — А бедный Уолтер Тайлер на самом деле не такой уж и темпераментный. Но он прилежный ученик!
 — Прошлой ночью у него был урок? — не удержался я от вопроса.
 Адель покачала головой:
 — Нет, я очень устала — мы оба устали, — и Уолтер лег спать раньше меня.
 Я допил свой стакан и поставил его на стойку бара.
 — А что вы знаете о Джо Дана? — поинтересовался я.
 — Опять неожиданный поворот! Дана претендовал на кресло Стенсена, когда оно столь неожиданно освободилось. Но Кордиан его переиграл. Тайлер сказал, что Кордиан гораздо умнее Дана, но за Джо нужен глаз да глаз.
 — Почему он так считает?
 — Ну, Тайлер говорил что-то о том, что Дана опасно сердить. Я не придала особого значения его словам, поскольку Уолтер всегда все преувеличивает. Возьмем, к примеру, этого Стрэчена, с которым сейчас Кордиан заключает тайное соглашение. Если верить Уолтеру, то это была идея Стрэчена создать профсоюзную организацию в первую очередь на его заводе. Слыхали ли вы более бредовую идею?
 — Уолтер, должно быть, объяснял, из каких соображений вице-президент корпорации решил на это пойти? — попробовал я вытащить из нее какие-либо подробности.
 — Иногда я думаю, что нашему помощнику лучше бы подошла фамилия Митту, а не Тайлер! Он придумал какую-то не правдоподобную историю о том, что у Стрэчена, мол, крупные финансовые неприятности и что ему нужно очень много денег, чтобы из них выпутаться.
 — А каким образом сделка с профсоюзом поможет ему в этом?
 — Вот здесь-то впервые Тайлеру не изменяет логика, — небрежно бросила Адель. — Уолтер полагает, что в контракте будет указана сумма, скажем, двести тысяч долларов в год. Профсоюзы вполне удовлетворятся суммой в сто пятьдесят тысяч долларов. А остальные пятьдесят пойдут прямо в карман Стрэчену. — Тут она увидела, что стакан у меня опустел. — Я налью вам еще виски.
 — Нет, спасибо, — возразил я. — Мне надо идти.
 — Может, я смогу что-нибудь сделать, чтобы вы задержались еще ненадолго, Эл? — проворковала Адель.
 — Я все равно не смогу задержаться, — твердо сказал я. — Мы с вами славно почесали языками и помыли косточки вашим знакомым, Адель. Но я советую никуда отсюда не уходить, пока вам не удастся снять с себя подозрение в убийстве, слышите?
 Адель снова медленно провела кончиком языка по полной губе.
 — Я сделаю все, чтобы снять с себя это подозрение, Эл, — заверила она.
 Помахав на прощанье рукой, я направился к двери, которая вела в прихожую. Но не успел я пройти и половины пути, как Адель вдруг окликнула меня по имени. Я обернулся и увидел, что она стоит перед баром совершенно голая. У нее была прекрасная, бронзовая от загара фигура, а в глазах застыло хищное, полное вожделения выражение. Женщина медленно и похотливо провела руками по бедрам и ногам. Она стояла, расставив ноги и выпятив лобок. Я как завороженный следил, как ее длинные пальцы с красивыми ногтями, скользнув по бедрам, исчезли в зарослях курчавых русых завитков. Они коснулись щели, а потом вернулись назад, как бы приглашая последовать их примеру. Затем скользнули вверх по бокам и на короткое мгновение легли на ее маленькую, но красиво очерченную грудь, а потом приподняли ее. Не отрывая от нее взгляда, я почувствовал, что во рту у меня пересохло, а в паху нарастает сильное возбуждение.
 — Это была безумная идея, — хрипло произнесла Адель. — Мне вдруг стало интересно, смогу ли я что-нибудь сделать, чтобы ты изменил свое решение и остался.
 — Ну, — откашлялся я. — Если ты так хочешь…
 Мой член твердел с каждой секундой. Искушение было велико, но я все еще колебался.
 — Иди ко мне, Эл, — прошептала Адель. — Набросься на меня и изнасилуй. Сейчас мне нужен именно такой мужчина, как ты.
 Я сделал неуверенный шаг в ее сторону, но тут же остановился. Нет, нет, не делай этого — застучало у меня в мозгу. Это ловушка. Влажные розовые губы ее киски раздвинулись, и моему взору представился ее клитор. Я тут же представил себе, что мы могли бы с ней делать в постели, и почти физически ощутил, как ногти Адель вонзаются в мою спину. При этой мысли мой член пришел в полную боевую готовность.
 — Ну так как же, Эл? — прошептала Адель. — Ты что, передумал?
 — Нет, я просто на мгновение потерял голову, — пробормотал я. Потом, прочистив горло и бросив последний взгляд на трепещущее золотистое тело женщины, резко покачал головой. — А теперь я ухожу.
 Собрав всю силу своей воли, я повернулся к ней спиной и двинулся к двери. Вслед мне неслись грубые ругательства, пересыпанные самыми страшными оскорблениями, какие может только изобрести женщина, обманутая в своих ожиданиях. Последнее, что я услышал, закрывая за собой входную дверь, был звук разбиваемого стекла.




 Глава 5


 Всю дорогу к себе домой я думал о том, что потерял, не изнасиловав дамочку, как она того хотела. Конечно же подобные размышления никак не способствовали восстановлению моего душевного равновесия. Мне нужно было выпить, и первое, что я сделал, вернувшись домой, — это пропустил пару стаканчиков виски. Нервы мои немного успокоились, а от недавнего возбуждения осталась только слабая боль в паху. Я налил себе третий стакан и принялся обдумывать дело, которое расследовал.
 Шериф прав, вынужден был признать я. Вся эта компания самым беззастенчивым образом врет. И если они будут продолжать в том же духе, то у меня останется два пути — либо сдать значок и найти другую работу, либо свихнуться и закончить свои дни в психушке.
 Спустя полчаса я вновь почувствовал себя человеком.
 Поджарив себе бифштекс, картофель по-французски и брокколли, я уселся ужинать. Картофель выглядел замечательно — сверху его покрывала золотисто-коричневая хрустящая корочка, а внутри он оставался мягким и мучнистым. Однако хорошо зажаренный бифштекс, обильно политый кетчупом, притупил на время остроту моего вкуса, и только съев почти весь картофель, я понял, что масло было прогорклым.
 Я принял несколько таблеток, нейтрализующих кислоту, которые сняли изжогу и боль в животе. После этого я решил выпить еще виски, но не успел я налить стакан, как в дверь позвонили. Ломая себе голову, кто бы это мог быть, я, пошатываясь, вышел в прихожую, широко распахнул дверь и стал ждать, когда мир обрушится на меня.
 — Добрый вечер, лейтенант. — Голос был низкий и приятный. — Надеюсь, я вам не помешала.
 На этот раз на Мойре Артур было надето простое черное платье, придавшее ей строгий вид. Как ни странно, в таком наряде она выглядела еще интересней.
 — Я думаю, бывший помощник федерального прокурора не может мне помешать, — глубокомысленно заметил я. — Кстати, сейчас мне особенно не хватает женского общества.
 — Спасибо, лейтенант. — Ее широкий рот расплылся в улыбке. — Можно войти?
 Я отступил назад так быстро, что чуть было не споткнулся о свою собственную ногу. Шурша платьем, Мойра прошла в гостиную, и моему взору вновь представилось зрелище ее роскошных форм. Обтянутые черным шелком, ягодицы выглядели еще соблазнительнее, чем когда на ней было бежевое полотняное платье. Я заметил, что, когда Мойра двигалась, черный шелк западал в ложбинку между ними. Вслед за ней я вошел в гостиную и предложил ей сесть. Мойра уселась в кресле — моя огромная кушетка ее не прельстила.
 — Вам налить чего-нибудь? — гостеприимно предложил я.
 — Виски, пожалуйста, — ответила она, — со льдом и немного соды.
 — Вы меня разыгрываете, — с подозрением в голосе воскликнул я.
 — Не понимаю, о чем вы. А! — Лицо Мойры прояснилось. — Понимаю. Конечно, это звучит глупо, но я люблю виски именно со льдом и с содой.
 — И я тоже! — радостно откликнулся я.
 — Теперь мне кажется, вы меня разыгрываете, — сказала она.
 — Клянусь вам! — заявил я. — Да пусть я провалюсь на этом месте и стану трезвенником, если лгу!
 — Тогда это удивительное совпадение, лейтенант!
 — Это судьба! — приглушенно сказал я. — Встреча двух родственных душ!
 — А стаканов у вас нет? — скромно спросила Мойра.
 Я вышел на кухню и через несколько секунд вернулся с двумя стаканами виски и протянул ей один. Она наклонилась, чтобы взять его, и в глаза мне бросилась ложбинка между грудей в вырезе ее платья.
 — Джеймс в панике, — неожиданно сообщила Мойра. — Он не знает, что делать, и поминутно меняет решения. Поэтому я решила навестить вас и рассказать, что произошло.
 — Прекрасная идея! — воскликнул я. — Вы сразу показались мне очень умной женщиной!
 Мойра как-то странно глянула на меня и слегка пожала плечами:
 — Сегодня к вечеру ему позвонил Кордиан. Суть разговора такова: обстоятельства переменились и Кордиан может ждать только до завтрашнего утра. Он прибудет в отель в девять тридцать, и если Джеймс тут же не подпишет контракт, сделка не состоится.
 — А Дана Стрэчену еще не звонил? — поинтересовался я.
 — Именно поэтому-то он и сходит с ума, — продолжала женщина. — Джеймс, естественно, надеется, что слова Дана о том, что ему, возможно, совсем не придется подписывать соглашение с профсоюзом, окажутся не пустым обещанием. Но если Дана не позвонит до девяти тридцати утра, то Стрэчену придется подписать это соглашение. Можете себе представить, какую бучу заварит на заводе Кордиан, если Джеймс откажется подписать контракт! Я подумала, что, может, вы сможете нам как-нибудь помочь, лейтенант.
 — Я могу на это только надеяться. — Усевшись на кушетку напротив Мойры, я попытался придать своему лицу сосредоточенное выражение. — Пока я еще не знаю, смогу ли вам помочь, но, может, в процессе разговора что-нибудь и выяснится.
 — Спасибо, лейтенант, — вежливо поблагодарила Мойра, без особого, впрочем, энтузиазма. Очевидно, она ожидала от меня гораздо большего.
 — Стрэчен — владелец вашей компании? — спросил я.
 — Нет. Он ее президент, у него есть немного акций, и это все.
 — Значит, если он заключит сделку с Кордианом, то должен будет хранить этот факт в тайне от вкладчиков.
 Точно так же и Кордиан заинтересован в том, чтобы рядовые члены профсоюза ничего не узнали о соглашении с администрацией?
 — Да, это так, — кивнула Мойра.
 — А кем вам приходится Стрэчен? — поинтересовался я.
 — Он старый друг нашей семьи и мой клиент. — Голос Мойры был полон холода. — И ничего больше, лейтенант.
 — Разумеется, — быстро ответил я. — Просто хочется знать, что это за человек. Он и вправду такой, каким выглядит, — большая шишка, у которой на уме одно — как бы получить побольше прибыли?
 — Да, я думаю, он именно такой. — В Родосе Мойры ПОЯВИЛИСЬ НОТКИ СКУКИ.
 — А у него нет никаких личных финансовых проблем?
 — У Джеймса? — вежливо улыбнулась она. — Он женат уже двадцать лет, у него хорошая семья, а когда его тесть умер, то оставил жене Джеймса приличное состояние. Его единственная финансовая проблема — это какие новые акции купит его жена!
 — Отлично! — равнодушным голосом произнес я. Знаете что? Я думаю, что нам ничего другого не остается, как сидеть и ждать звонка Дана.
 — Но ведь так можно прождать всю ночь! — выпалила Мойра.
 — На это я и надеюсь, — понизив голос до шепота, сказал я.
 — Вы так произнесли эти слова, с таким придыханием… — Мойра, поколебавшись мгновение, нарочито бодро закончила:
 — Что я подумала, вы хотите соблазнить меня, лейтенант!
 — Хотел, — ответил я, — то есть хочу.
 — Я не ослышалась, лейтенант? — прошептала Мойра.
 — Не ослышались, — подтвердил я. — Так что теперь можете кричать, надавать мне пощечин. Словом, делайте то, что вам больше нравится. Сегодня я наслушался столько вранья, что не хочу добавлять еще и свое!
 — Я вас не понимаю! — Мойра глядела на меня не отрываясь. — С чего это вам взбрело в голову соблазнять меня, лейтенант?
 — Потому что вы красивая и сексуальная женщина, вот почему! — заорал я. — Когда сегодня утром вы прошлись передо мной, я чуть было не потерял голову.
 Мойра одарила меня долгим взглядом.
 — Следует ли расценивать ваши слова как комплимент? — наконец спросила она. — Вы меня не разыгрываете?
 Я с искренним чувством положил руку на сердце.
 — Пусть я умру, если вас обманываю. Ваша походка полна поэзии, она возбуждает в сексуальном плане и вызывает эстетические чувства. Вы понимаете, о чем я веду речь. А ваше платье!.. Прошу вас, не подавляйте своих порывов и знайте, что я искренне восхищаюсь вашей красотой и готов выполнить любое ваше желание!
 Услыхав эти слова, Мойра встала с кресла. «Так тебе и надо, пылкий воздыхатель, — с горечью подумал я. — Сейчас она уйдет, и я никогда не познаю любви помощника прокурора федерального округа». В следующее мгновение я решил, что Мойра, вероятно, получила сильную эмоциональную травму, поскольку потеряла всякую ориентировку и вместо того, чтобы идти к двери, направилась прямо к кушетке. И тут она села рядом со мной и положила свою руку на мою.
 — Как ваше имя, лейтенант? — заворковала она.
 — Эл, — сконфуженным тоном ответил я.
 — А я — Мойра. — Она с силой сжала мою руку. — Говори еще, Эл! Говори!
 — О чем? — растерялся я.
 — Обо мне. — Ее серо-зеленые глаза излучали теплоту; я заметил, что губы ее приоткрылись и она тяжело дышит. — Расскажи мне, какая я красивая и сексуальная!
 Я промычал что-то неопределенное.
 — Знаешь, Эл, — сказала она. — Твои слова перевернули всю мою душу, хотя, может, ты говоришь их всем своим женщинам. Они означают, что у тебя в отношении меня совершенно определенные намерения. Ты хочешь затащить меня в постель и знаешь, мне это льстит.
 Раньше все мои мысли были заняты одной карьерой и мне было не до мужчин. Я очень практичная женщина, Эл, и не люблю попусту терять время. Я всегда брала то, что мне было нужно. Конечно, у меня есть свои потребности, но я всегда старалась удовлетворить их с минимальной затратой эмоций. В каком-то смысле я современная эмансипированная женщина, делающая карьеру, самодостаточная и самоуверенная. — Мойра снова улыбнулась. — И все-таки как приятно, когда тобой восхищаются. Даже если это делается не без задней мысли.
 Как приятно, что мужчина заинтересовался мной — не как специалистом, а как женщиной.
 — Я рад этому, — искренне ответил я. — Ты заслуживаешь самого лучшего мужчину, а именно меня!
 Мойра обвила мою шею руками и поцеловала меня.
 Должен признаться, такого поцелуя я еще ни от кого не получал. Она долго не отрывалась от моих губ, а потом мягко отстранилась и с ожиданием посмотрела на меня:
 — Что же дальше, Эл?
 — Дальше? — в отчаянии повторил я.
 — Неужели не знаешь, что надо делать дальше? И твое мужское естество тебе ничего не подсказывает? — Мойра рассмеялась с довольным видом. — Мне что-то плохо в это верится — ведь у тебя такой опыт! — Она быстро встала, — Это дверь в спальню?
 — В спальню, — обреченно кивнул я.
 — Не думаешь, что нам будет там удобнее? Или ты предпочитаешь кушетку? — Она с интересом оглядела кушетку. — Мне кажется, здесь нам хватит места.
 — Что? Так быстро? — В горле у меня опять пересохло. — Может, это звучит слишком грубо, но ты лишаешь меня возможности потешить мое мужское самолюбие, а заодно и продемонстрировать тебе все те приемы обольщения, которые я отшлифовывал годами. Это нечестно. Где же мягкая музыка, кофе и ликеры при свечах? Неужели ты не хочешь дать мне хотя бы маленький шанс показать тебе, какой я неотразимый ухажер?
 — Все это пустая трата времени, — резко бросила Мойра. — Я же сказала, что все эти штучки — не для меня.
 — Да, я это понял, — ответил я. — Ты — деловая женщина.
 — Так что давай поскорее перейдем к делу, — предложила Мойра и принялась со спокойной уверенностью расстегивать платье.
 Я, должно быть, был похож на круглого идиота, когда вылупивши глаза смотрел, как она скинула сначала платье, а потом маленький черный лифчик и трусики, которые скрывали изысканные линии ее тела. Потом она выпрямилась и позволила мне вдоволь насладиться роскошным зрелищем.
 Кожа Мойры, напоминавшая алебастр нежного розового оттенка, подчеркивала прелесть ее темно-красных, набухших от возбуждения сосков. Слегка округлый живот и темный треугольник на лобке располагались как раз на уровне моих глаз.
 — Вы все еще колеблетесь, Эл Уилер, — произнесла она властным тоном. — Вы не хотите пойти мне навстречу. И даже еще не начали раздеваться.
 — Нет, нет, я сейчас… — пробормотал я, отводя взгляд от зрелища, так сказать, незапятнанной чистоты. Я быстренько скинул одежду и бросил ее на пол, и в комнате стало два зрелища незапятнанной чистоты, а между ними протянулся разбухший красный стержень, принадлежавший одному из нас.
 Словно подтверждая, что она не любит терять время попусту, Мойра обхватила мой напрягшийся член своими холодными пальчиками и принялась ласкать его. Она лизала его языком и целовала в самый кончик, и я почувствовал, что моя сперма готова излиться наружу. Я в свою очередь принялся разыгрывать нежное арпеджио на трепещущей плоти между ее ног. Почувствовав прикосновение моих пальцев, Мойра раздвинула пошире ноги, чтобы им было вольготнее. Мои пальцы ласкали и исследовали ее глубины.
 Так продолжалось некоторое время, но всему приходит конец. Мойра дорожила своим временем и поэтому вскоре взяла инициативу на себя. Я лежал на спине, а она, крепко держась за мой член, перекинула через меня ногу и села сверху. Влажные губы ее влагалища обхватили мой пульсирующий стебель и, опускаясь, медленно заглотили его целиком, так что наши волосы перепутались.
 Тело Мойры стало двигаться вверх и вниз — когда она поднималась, мой член выходил наружу почти по самую головку, а когда опускалась — полностью исчезал. Груди Мойры сотрясались в такт движениям ее тела.
 Подняв руки, я обхватил, а потом и сжал их. Она откинула голову назад и полузакрыла глаза. Ягодицы Мойры нежно массировали мой лобок, и я почувствовал, что скоро кончу. Движения Мойры стали быстрее, и, поняв, что она приближается к оргазму, я перестал контролировать себя, чтобы мы закончили одновременно.
 После этого она какое-то время лежала на мне; нас обоих охватила приятная дремота, и тут вдруг зазвонил телефон.
 — Не бери трубку, Эл, — прошептала Мойра. — Пусть себе звонит.
 Однако я мягко отстранил ее от себя и, пройдя по ковру к телефону, недовольным тоном прорычал что-то в трубку.
 — Это Стрэчен, лейтенант. — Голос его дрожал от возбуждения. — Мне только что позвонил Дана!
 — Отлично! — сказал я. — Где же и когда?
 — Он хочет встретиться со мной сегодня, сейчас же, как только я смогу до него добраться. Он сказал, что если приедет ко мне в отель, то поставит под удар нас обоих. По его мнению, люди Кордиана наблюдают за отелем, где я остановился, и не пропустят Дана незамеченным.
 — Разумеется, — ответил я. — Так где же он хочет с вами встретиться?
 — На старой дороге, ведущей в каньон. Дана подробно описал, как добраться до этой дороги. Но я думаю, что вы хорошо ее знаете, лейтенант.
 — Да, я ее знаю!
 — Примерно в полумиле после поворота на Лысую гору, слева от дороги стоит старый деревянный дом.
 Здесь он и будет меня ждать.
 — А там его никто не выследит? — спросил я.
 — Я тоже об этом подумал, лейтенант. Но Дана не хочет слушать никаких возражений. Он заявил, что если я не явлюсь на свидание, то о сделке можно забыть. Так что мне пришлось согласиться.
 — Естественно, — буркнул я.
 — Думаю, мне надо выезжать, лейтенант. Когда я вернусь, то сообщу вам о результатах…
 — Если вы выйдете за порог вашего номера, мистер Стрэчен, — на этот раз рявкнул я, — то остаток ночи проведете в тюрьме. Я вам это гарантирую.
 — Что?! — Джеймс на мгновение потерял дар речи. — Вы что, рехнулись, лейтенант? Как вы смеете мне угрожать? Да от того, что предложит мне Дана, может зависеть будущее нашего предприятия. И я непременно должен с ним встретиться. Да и на каком основании вы меня арестуете, если я выйду из отеля?
 — Не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю, — мрачно пообещал я. — Но хочу вас предупредить, что тюрьма у нас старая, и если две одиночные камеры будут к вашему прибытию заняты, то вам придется провести ночь в приемнике для пьяниц. Впрочем, если там будут одни пьяные, то считайте, вам повезло. Зато если там окажется парочка наркоманов, то я вам не завидую. Не получив очередной дозы, их организм начинает «ломать», и чем дальше, тем хуже. А просидеть всю ночь, закрыв глаза и заткнув уши, практически невозможно. Так что выбирайте!
 — Вам не удастся запугать меня, Уилер! — заорал Стрэчен в трубку. — Все это чистый блеф! Вы не осмелитесь арестовать человека такого ранга, как я, под каким-нибудь надуманным предлогом! Мой адвокат…
 В эту минуту через мое плечо протянулась рука и взяла трубку.
 — Дай-ка я с ним поговорю, — спокойным и уверенным голосом произнесла Мойра. Несколько секунд она молча слушала, как на том конце провода бушевал Стрэчен. Наконец он выдохся, и тогда заговорила Мойра.
 — С вами говорит ваш адвокат, Джеймс, — спокойно произнесла она. — Делайте, что сказал лейтенант, и не выходите из номера. — Она снова замолчала и стала слушать, что говорит Стрэчен. — Нет, он не блефует. Он сделает то, что обещал. Как вы думаете, почему я здесь? — Мойра неожиданно подмигнула мне с заговорщицким видом. — Целый час я воюю тут с лейтенантом, поскольку поняла, что, узнав о вашей связи с Дана, он захочет вас арестовать. У входа в отель вот уже целый час дежурит патрульная машина, за черным ходом тоже следят… Джеймс! Я сама слышала, как он отдавал приказ… Стоит вам выйти из отеля, как вас тут же арестуют и поместят в тюрьму, где вы проведете остаток ночи… Но здесь же не Лос-Анджелес, Джеймс! И ему это сойдет с рук. Ведь в этом городишке рука руку моет! — Мойра несколько секунд слушала, что говорил ей Стрэчен, и рот ее плотно сжался. — Джеймс, — в голосе женщины зазвучал металл, — я рассказала вам, как обстоят дела. Позабудьте на время о своде законов, поскольку в Пайн-Сити они не действуют. И если вы твердо намерены провести остаток ночи в приемнике для пьяниц, то не буду лишать вас этого удовольствия и буду молить Бога, чтобы там протекала крыша!
 Мойра Артур повесила трубку и, подойдя к столику у кушетки, налила два стакана.
 — Спасибо, — робко произнес я.
 — Он побушует и успокоится, — сказала адвокат Стрэчена. — А потом будет сидеть в номере и не высунет оттуда носа. Джеймс никогда не сталкивался с изнанкой жизни, и от одной мысли о том, что может угодить в тюрьму — не говоря уже о приемнике для пьяниц, — его провинциальную душу охватил дикий ужас. — Мойра подошла ко мне; ее грудь колыхалась в такт ходьбе. — Ты не велел Джеймсу являться на встречу с Дана, поскольку решил сам поехать вместо него, правда?
 — Да, — уныло подтвердил я.
 Я взял из ее рук стакан, да так и остался стоять на месте, глядя на нее.
 Все тело Мойры, казалось, излучало удовольствие.
 И при виде его мой поникший член снова стал подниматься. Жаль, что у нас нет времени, подумал я.
 На этот раз можно было бы растянуть удовольствие подольше. Однако отложим на более поздний срок.
 Я поднял стакан.
 — Выпьем за продолжение того, что было сегодня.
 Мойра сонно улыбнулась и подняла стакан.
 — В любое время, когда захочешь, Эл, — хрипло проворковала она. — Но тебе ведь надо идти?
 — Надо, — пробормотал я, потирая подбородок в надежде, что это поможет мне придумать, как отказаться от этой поездки.
 — Знаешь что, Эл, — произнесла Мойра, и в глазах ее вспыхнула надежда, которая, впрочем, тут же угасла. — Нет, это невозможно! Ведь ты сам должен ехать, правда? Тебя никто не может заменить?
 — Ночью — никто, — пробормотал я. — Если пошлю туда патрульную машину, то Дана сразу же обо всем догадается и… — Тут мне в голову пришла одна мысль. — Ты гений, Мойра! И к тому же ужасно сексуальный!
 — Послушай, ты, случайно, не свихнулся? — с сомнением в голосе спросила Мойра.
 Я бросился к телефону и набрал номер офиса шерифа. Дежурный ответил сразу после второго сигнала, что произвело на меня большое впечатление.
 — Это Уилер, — сказал я. — Дайте мне, пожалуйста, сержанта Полника.
 — Сейчас, лейтенант. — Несколько секунд трубка молчала, а потом раздался мрачный голос Полника:
 — Полник слушает, лейтенант.
 — Я хочу попросить вас об одной услуге, сержант, — осторожно произнес я. — Дело очень важное. Если вы справитесь с ним как следует, то, думаю, шериф простит вас и завтра же разрешит вам выходить в дневные смены.
 — Отлично! — На мгновение Полник потерял дар речи. — Хорошо бы! Тогда, глядишь, моя старуха сменит гнев на милость и снова начнет со мной разговаривать. Кого надо убить, лейтенант?
 — Знаете развилку у подножия Лысой горы, откуда начинается старая дорога в каньон?
 — Да как у моей старухи… — Он торопливо кашлянул. — Конечно же знаю, лейтенант.
 — Примерно в полумиле от развилки есть старый деревянный дом. Там сидит тип по имени Дана и ждет некоего Стрэчена. Будете выдавать себя за Стрэчена до тех пор, пока не приблизитесь на такое расстояние, когда можно будет надеть этому Дана наручники.
 — Понял, лейтенант. А что потом?
 — Привезете его сюда, зарегистрируете как подозреваемого по делу об убийстве и сообщите об этом мне домой.
 — Считайте, что я это уже сделал, лейтенант.
 — Возьмите свою машину, — добавил я. — А когда войдете в дом, держите наготове револьвер. Этому типу около сорока. Он среднего роста и веса, у него редеющие волосы и голубые глаза. С виду — самый обыкновенный человек. Но в ту самую минуту, когда он поймет, что вы из полиции, он попытается пустить вам пулю в лоб. Так что будьте осторожны, хорошо? Как только увидите, что он собирается стрелять, открывайте огонь.
 — Понял вас, лейтенант. — По тону Полника я догадался, что он посмеивается надо мной. Но не стал обижаться, поскольку Полник имел на это право — он арестовывал преступников в течение двадцати лет и мои поучения были ему просто смешны.
 — Давайте-ка повторим, что я вам сказал, — все же велел я.
 — В полумиле от развилки на старой дороге в каньон стоит старый деревянный дом, — бесстрастным тоном произнес сержант. — Там сидит тип по имени Дана, который ждет другого типа по имени Стрэчен. Я выдаю себя за Стрэчена, пока не подойду к Дана на такое расстояние, что смогу надеть на него браслеты. После этого я привожу его сюда и регистрирую как подозреваемого по делу об убийстве. — Полник громко вздохнул. — А потом звоню вам домой.
 — Все верно, — ответил я. — Может, подъезжая к дому, вам надо будет включить дальний свет…
 — Слушаюсь, сэр. — Полник в открытую зевнул.
 — Будьте осторожны, сержант, — продолжал наставлять я.
 — Вы же меня знаете, лейтенант, — громко усмехнулся Полник. — Если дело запахнет жареным, я тут же позвоню в ФБР.
 В моей трубке раздался щелчок — Полник повесил трубку. Я последовал его примеру и посмотрел на часы. Было четверть десятого. Если все сложится благополучно, то сержанту потребуется самое меньшее полтора часа, чтобы смотаться туда и обратно, подумал я. И тут же меня снова охватило непреодолимое желание.
 — А это далеко от города? — тихо спросила Мойра.
 — Я думаю, что по самым скромным подсчетам сержанту на дорогу туда и обратно потребуется полтора часа, — весело ответил я и, положив Мойру на кровать, перевернул ее на живот. Ее аппетитная попка лежала прямо передо мной. — Так что.
 Я погладил ладонью ягодицу Мойры, а потом просунул руку между ее ног. Вскоре мой палец проник во влагалище Мойры, и я подтянул ее поближе к моему распрямившемуся стержню.
 — Твоя попка не только прекрасна, — сказал я, просовывая свой член в теплую щель, раскрывшуюся у основания этих изящных округлостей, которые я сжал что есть мочи, — но и необыкновенно красноречива. Она умеет разговаривать, и я слышу, что она сейчас мне говорит.
 Мойра подалась немного назад, и ее попка прижалась к моему телу. Мой стержень вошел в нее по самое основание, а затем принялся легко двигаться в теплом и влажном туннеле.
 — Кончай болтать, — задыхаясь, произнесла Мойра, — пусть твой член разговаривает с ней.




 Глава 6


 Насытившись любовью, мы какое-то время лежали, не выпуская друг друга из объятий.
 — Это было божественно, — мечтательно произнесла Мойра, — просто божественно.
 — Рады были угодить, — скромно ответил я.
 — Я удовлетворена и душой и телом.
 Мойра вздохнула с довольным видом и начала рассеянно играть с моим увядшим членом.
 — Я никак не могу остыть после того восторга, который мы вкусили, — сообщила она. — Мое тело и моя душа шлют тебе свою искреннюю благодарность.
 — В свою очередь благодарим вас за вашу милость, — лениво отозвался я. — Руководство будет вам искренне признательно, если вы выразите свою благодарность в письменном виде.
 Я мягко отстранил ее шаловливые пальчики и, повернувшись на бок, принялся искать часы, которые оставил на низеньком столике у противоположного конца кушетки.
 — Что ты делаешь?
 — Ищу часы.
 — А сколько сейчас времени?
 Наконец я нащупал часы и посмотрел на них.
 — Двадцать минут первого, — сказал я Мойре.
 — Мы с тобой несколько увлеклись, — мягко заметила она.
 Я встал с кушетки и подошел к телефону. На этот раз дежурный взял трубку не так быстро.
 — Это снова Уилер, — сказал я. — Сержант Полник еще не вернулся?
 — Нет еще, лейтенант.
 — А когда он уехал?
 — Сразу же после вашего звонка. Могу л»я вам чем-нибудь помочь, лейтенант?
 — Сейчас пока ничем, спасибо. Но как только он вернется, вы мне позвоните, хорошо?
 — Не сомневайтесь, лейтенант. — Голос дежурного был очень вежливый. — А по какому номеру?
 — Ко мне домой, — прорычал я. — Куда же еще?
 — Не обижайтесь, лейтенант. — Голос дежурного стал еще более вежливым. — Просто у тех, кому выпадает дежурить ночью, есть такая договоренность — если лейтенант звонит после полуночи, всегда проверять, по какому номеру он находится.
 — А никакой другой договоренности у вас нет? — язвительно спросил я.
 — Почему же, есть — если отвечает женский голос, значит, ты попал куда надо!
 — Да это же просто бунт! — зарычал я. — Как ваше имя?
 — Патрульный Стивенс, лейтенант.
 И тут я понял, с кем имею дело. Патрульный Стивенс представлял собой редчайший феномен — он имел университетское образование и мечтал стать образцовым полицейским. Не будь он таким дураком и избери себе другой род занятий, то сделал бы блестящую карьеру и получал бы хорошие деньги. Но ему взбрела в голову сумасшедшая мысль — сделаться полицейским.
 — Мне кажется, у нас есть общие друзья, — заговорил я таким тоном, будто мы со Стивенсом были лучшими приятелями. — Не вас ли я видел недавно с шикарной бабенкой по имени Аврил Джоунс?
 — Это было в понедельник или во вторник, лейтенант? — уточнил дежурный.
 — Во вторник.
 — Нет, сэр, это была не она. — Голос патрульного даже не дрогнул. — Эту шикарную бабенку звали Тони Дель Гуардо.
 — Подумать только! — воскликнул я, вложив в свой ответ все изумление, которое только смог изобразить.
 А потом немного отодвинул ото рта трубку и прокричал:
 — Эй, Тони! Как тесен мир!
 Я повесил трубку и, повернувшись, встретился взглядом с Мойрой. Ее зеленые глаза смотрели на меня необычайно серьезно.
 — Я совсем забыла о сержанте, это нехорошо, — тихо сказала она.
 — Но я же сказал тебе, что он вернется только через полтора часа. И то только в том случае, если все сложится благополучно, — ответил я. — Так что сейчас он, наверное, уже возвращается. Его могли задержать множество непредвиденных мелочей.
 — Но ты встревожен, — заметила Мойра.
 — Пока еще нет, — отрезал я. — Но если он не вернется в течение часа, тогда я начну волноваться.
 — Ты — прекрасный любовник и совершенно никудышный обманщик, мой милый Эл, — мягко произнесла Мойра. — Сейчас я оденусь, и ты можешь по дороге в офис забросить меня в отель.
 Двадцать минут спустя я остановил машину у отеля «Старлайт». Мойра Артур вышла из нее, а затем, просунув голову в окно, сказала:
 — Надеюсь, сержант благополучно вернется. — Она медленно улыбнулась. — Это была необыкновенная ночь. Но, как и всему на свете, ей пришел конец. Я получила то, что хотела, и, надеюсь, все было взаимно.
 Так что еще раз спасибо тебе. Мое тело благодарно тебе за удовольствие.
 Мойра быстро вошла в двери отеля, а я отъехал от тротуара и помчался по улице. Стояла светлая лунная ночь. Было достаточно поздно, и машин почти не было.
 Я помнил, что всю эту историю о часе, в течение которого должен был вернуться сержант Полник, я придумал для успокоения своей совести. Поэтому решил съездить на место встречи и узнать, что с ним случилось. Мягкое урчание мотора быстро перешло в рев, а стрелка спидометра переместилась к указателю максимальной скорости.
 Дорога, ведущая на Лысую гору, проходила по склону, куда не попадал лунный свет. Так что мне пришлось ехать с дальним светом. Не прошло и пяти минут, как фары высветили развилку, и я свернул на старую дорогу, позабыв сбросить скорость на повороте. Эта дорога вела в каньон, петляла у подножия горы. И после первого же поворота я снова попал в полосу лунного света, сбросил скорость до минимума и выключил фары. Однако через пару секунд я опять включил их — ведь в ночной тишине звук мотора слышен на расстоянии пяти миль, мрачно подумал я. Так что меня все равно услышат задолго до того, как я появлюсь у старого дома.
 Дорога снова круто свернула, и ярдах в пятидесяти от меня я вдруг увидел дом. У входа в него, капотом к покосившейся веранде, стояла машина. Я свернул с дороги, и свет моих фар буквально залил ее. Так и есть — это была видавшая виды развалюха Полника.
 Я остановился рядом с ней, выключил мотор и распахнул дверцу. Вытащив из кобуры револьвер 38 — го калибра, я вышел из машины. Пригнувшись, я быстро обошел обе машины сзади и остановился у левого заднего крыла развалюхи Полника. Там я присел на корточки и стал ждать.
 Где-то высоко в горах резко прокричала сова. Она словно протестовала против того, что человек, это глупое создание, нарушил ее покой. Сколько от него шума, и съесть его не съешь — слишком крупный.
 Мне показалось, что я прождал целую вечность. Однако на самом деле прошло не больше минуты. Я осторожно протянул левую руку и, нажав на ручку, резко распахнул заднюю дверцу машины сержанта. Выстрела не последовало; все было тихо. Подождав несколько секунд, я нырнул на заднее сиденье. Там никого не было, и на переднем сиденье тоже. Выбравшись из развалюхи Полника и захлопнув дверцу, я вернулся к своей машине.
 На душе у меня скребли кошки; тревога, охватившая все мое существо, усиливалась с каждой минутой. Я вытащил из бардачка фонарь и направился к дому. Если бы там кто-то был, то давно бы уже попытался меня убить.
 Машина Полника стояла здесь, значит, и сам сержант где-то поблизости. Мне не хотелось думать о том, что он убит. Пока есть хоть малейшая надежда на то, что он жив, я буду надеяться!
 Я пересек веранду, и прогнившие доски пола заскрипели под моими ногами. Покосившаяся входная дверь была приоткрыта, и луч фонаря осветил узкий коридор.
 Я медленно прошел в дом, держа указательный палец правой руки на спусковом крючке револьвера. Увидев слева от себя дверь, распахнул ее и осветил фонариком стены комнаты. Она была пуста. Пройдя пару ярдов по узкому коридору, я увидел распахнутую дверь в комнату справа. На полу лежал какой-то предмет, я мгновенно направил на него луч фонаря: из комнаты торчала чья-то нога.
 Помещение конечно же было пустым, если не считать Полника, распростертого лицом вниз на грязном полу. Он все еще сжимал правой рукой револьвер. Вместо затылка у сержанта было кровавое месиво, наполовину застывшее и словно затянутое серой паутиной.
 Я убрал револьвер в кобуру и опустился на колени рядом с Полником. Я взял его голову в свои руки и почувствовал, что он уже совсем остыл. Держа одной рукой голову за подбородок, другой нащупал фонарь и осветил лицо сержанта. Глаза его были широко раскрыты — он не сощурился, чтобы уберечь их от яркого света, на лице застыло выражение легкого удивления.
 Я сидел так, поддерживая одной рукой голову Полника и глядя ему в лицо, пока у меня не затекли ноги.
 Тогда я осторожно опустил его голову на грязный пол и с трудом поднялся.
 Очевидно, картина случившегося была такова: убийц было двое. Один из них сидел в этой комнате, а другой спрятался в той, с левой стороны, в которой я уже был.
 Полник прошел по коридору, и тогда убийца на цыпочках подкрался к нему сзади и с расстояния, не превышавшего трех футов, всадил ему в голову две, а может, три или даже четыре пули.
 Я вышел из дома и, к своему удивлению, обнаружил, что плачу. До этого момента я был уверен, что взрослые мужчины никогда не плачут. Это было привилегией женщин и детей; мужчина же крепко сжимает челюсти и не выпускает свое горе наружу. Однако я не стыдился своих слез — сержант Полник был моим старым другом и коллегой. Во мне заговорила совесть. И еще я почувствовал, как в душе моей, словно лавина, нарастает ужаснувшее меня своей силой чувство вины, которую ничем не искупить и не загладить.
 Вместо сержанта на грязном полу этого дома с разбитым черепом должен был лежать я. Но секс на какое-то мгновение оказался для меня важнее долга. И я послал вместо себя бедного сержанта. «Будь осторожен!»— сказал я ему и решил, что эти слова, подобно талисману, великодушно дарованному мною, уберегут Полника от всех превратностей судьбы.
 Усевшись за руль машины, я вытер мокрое лицо носовым платком и обнаружил, что уже не плачу. Как было бы хорошо, если бы со слезами ушло и чувство вины. Но нет.
 Я знал, что отныне оно навсегда останется со мной и превратит мою жизнь в ад. Значит, убийц было двое? Полник не подозревал об этом. Но если бы на его месте был я, то допустил бы такую возможность. Ибо я вспомнил бы слова Кингсли о том, что три дня назад Дана исчез из Сан-Франциско вместе с Лу Фишером, возглавлявшим в этом профсоюзе банду киллеров. Сержант об этом не знал — и все потому, что я забыл ему сказать!
 Я зажег сигарету и стал, сидя в темной машине, не спеша курить. Я не зажигал света. И вдруг неожиданно я понял, что никогда уже не буду прежним Элом Уилером — на мои плечи легло тяжелое бремя вины, и я буду носить его до конца своей жизни.
 Шериф Лейверс с силой зажал между пальцами один из своих подбородков, а потом медленно снял целлофановую обертку с сигары, демонстрируя редкостное умение держать себя в руках. Занималась заря, и за окном быстро светлело.
 — Надо сообщить миссис Полник о смерти мужа! — воскликнул я, и меня охватила неожиданная паника.
 — Я уже сообщил ей, — спокойно ответил шериф.
 — Знаете, мне пришла в голову мысль, которая повергла меня в шок, — сказал я, — мы столько лет проработали вместе, он всегда рассказывал мне о своей половине, а я ведь ни разу не видел ее!
 — Такое случается, — ответил шериф.
 — И вот теперь он мертв, а она — вдова, — в отчаянии произнес я. — А ведь это я должен был сейчас лежать в морге, и док Мэрфи вонзал бы свои острые инструменты в то, что осталось от моей головы!
 — Заткнись! — рявкнул Лейверс. — Ты дал Полнику задание, и он погиб, выполняя его. Знаешь, сколько парней уже убито за четыре срока моего пребывания в должности шерифа? Они все выполняли задания, которые я им давал. Пять! — Лейверс поднял толстую руку и показал мне ладонь с растопыренными пальцами. — Слышишь меня, Уилер? Пять! Это наша работа, и тут уж ничего не попишешь!
 — Полник погиб из-за меня, — прошептал я. — Я мог бы поехать сам, но в ту минуту был слишком увлечен девушкой, которая пришла ко мне.
 — Полник выполнял свои обязанности, — устало повторил шериф. — Не забывай, что он дежурил в ночную смену. С таким же успехом я могу обвинять себя в его смерти. Ведь это я велел ему выходить в ночные смены в наказание за его проступок.
 — Но если бы я поехал вместо него, то мог бы догадаться, что в доме будут двое, — произнес я. — Ведь Кингсли сегодня утром сообщил мне, что Дана исчез из Сан-Франциско вместе со своим дружком, киллером. А я забыл сказать об этом Полнику, и поэтому он погиб.
 — Ты мне уже четвертый раз твердишь об этом, — взорвался шериф. — Ты переутомился и сам не отдаешь себе отчета в своих словах! Иди домой и хорошенько выспись!
 — Нет, я останусь, — заупрямился я.
 — Это приказ, Уилер! — сурово бросил шериф.
 — И все равно я останусь! — рявкнул я.
 Лейверс некоторое время смотрел на меня, а потом грузно поднялся и вышел из кабинета. Его не было минут пять; я бы не возражал, если бы этот бесчувственный чурбан исчез навсегда! Наконец Лейверс вернулся, а вслед двигалась целая процессия. За шерифом шел док Мэрфи, а за доктором — двое огромных патрульных.
 — Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил я.
 В следующую минуту патрульные всем своим весом навалились на меня, и мне показалось, что я попал под паровой каток. Когда я отдышался, то увидел, что лежу распластанный на столе Лейверса. Пиджак с меня сняли, а рукав рубашки закатали до самого локтя. Я почувствовал себя жуком, которого изловили и прикололи булавкой к коробочке, чтобы я стал частью коллекции какого-нибудь любителя насекомых.
 — Не волнуйся, Эл, — сказал коронер Мэрфи тоном, каким врачи успокаивают больного. — Сейчас тебе нужен хороший сон.
 Я заметил, что этот негодяй держит шприц, только тогда, когда игла уже вонзилась мне в руку.
 — Ах ты скотина! — заорал я. — Ты у меня попляшешь, гнусный потрошитель трупов! Да я привяжу тебя к столу в морге и живьем вскрою!
 — Это уже больше похоже на нашего неунывающего Уилера, правда? — мягко произнес Мэрфи.
 Оба патрульных дружно захохотали, поскольку док был признанным остряком. Однако внутри у них будто испортилась какая-то пружинка, и они все хохотали и хохотали. Звук этот становился все громче и громче, пока наконец не заполнил собой всю комнату, которая вдруг закружилась, стараясь избавиться от него. Но меня ведь не проведешь! Я внимательно наблюдал за кружащейся комнатой и в ту самую минуту, когда она юркнула в маленькую голубую дырочку в плотном белом облаке, нырнул вслед за ней.




 Глава 7


 Я проснулся против своей воли, почувствовав, что чьи-то руки нажимают мне на глаза. По-видимому это делалось специально, чтобы разбудить меня. Открыв глаза, я увидел рядом с моей кроватью какого-то человека.
 — Здравствуйте, лейтенант, — приветливо произнес он. — Как вы себя чувствуете?
 — Как человек, закончивший вторым в большом секс-марафоне, — сердито пробурчал я, — тогда как все остальные участники боролись за последнее место.
 Он одобрительно хмыкнул:
 — Не сварить ли вам кофе?
 Голос этого человека был мне знаком. Я несколько раз с усилием мигнул, и наконец-то черты его лица стали отчетливыми. Это было хорошее открытое лицо, принадлежавшее парню лет двадцати пяти. У него были густые вьющиеся русые волосы и лучистые голубые глаза.
 Сломанный когда-то нос парня вполне прилично сросся и вместе с большим чувственным ртом и внушительным квадратным подбородком придавал ему облик человека с решительным характером. Форма патрульного очень шла этому юноше — он выглядел в ней как с картинки.
 — Кажется, я вас где-то видел, — сказал я.
 — Разумеется, лейтенант. Я — патрульный Стивенс.
 У нас с вами есть общая знакомая — Тони Дель Гуардо, помните? Мир ведь тесен, правда? — С этими словами Стивенс расплылся в улыбке.
 Услыхав последнюю фразу, я тут же все вспомнил, словно в моем мозгу обрушился какой-то барьер, преграждавший путь воспоминаниям. Должно быть, это отразилось на моем лице, поскольку улыбка Стивенса тут же исчезла.
 — Пойду принесу вам кофе, лейтенант.
 Когда он вышел, я сел на кровати и обнаружил, что это моя собственная кровать. Я свесил ноги на пол и встал. Боли не было. Физически я чувствовал себя совсем неплохо — даже ощущение, что я весь укутан ватой, стало постепенно проходить. Достав из шкафа халат, я надел его и пошел на кухню.
 — Ой! — воскликнул Стивенс, увидев меня. На лице его появилось встревоженное выражение. — Доктор не думал, что вы так быстро поправитесь, лейтенант.
 — Со мной все в порядке, — заявил я. — Сколько сейчас времени?
 — Ваши часы лежат в кармане пиджака. — Патрульный посмотрел на свои часы. — Сейчас четверть четвертого.
 Судя по всему, был четвертый час дня, а не ночи.
 — А что произошло после того, как док Мэрфи всадил в меня иглу? — с подозрением спросил я.
 — Вы вырубились, после чего вас погрузили в машину «Скорой помощи»и велели мне ехать с вами, чтобы в случае чего оказать вам помощь, лейтенант.
 — Это было где-то в полшестого утра?
 — Да, похоже на то, — припомнил парень.
 — Но вы ведь были в ночной смене, — уставился я на него в изумлении. — И наверное, устали как собака.
 — Доктор сказал, что раньше двух вы все равно не проснетесь, лейтенант. Так что я тоже поспал.
 — Прошу прощения за беспорядок в квартире, — смущенно произнес я.
 — Я осмотрел вашу квартиру, надеюсь, вы не рассердитесь на меня за это. У вас отличная берлога. Мне всегда хотелось найти что-нибудь похожее.
 — Когда вы наконец найдете то, что ищете, я подарю вам пару своих офортов, чтобы наставить вас на путь истинный, — великодушно пообещал я.
 — Спасибо, лейтенант. — Стивенс небрежно пожал плечами. — Вы ведь знаете, как обстоят дела с офортами. У меня их полный шкаф. Время от времени я их сжигаю, но они тут же набираются снова.
 Стивенс налил мне кофе, и мы уселись за кухонный стол друг против друга.
 — Я хотел сказать вам еще одну вещь, лейтенант. — Стивенс старательно избегал моего взгляда. — Проснувшись в полдень, я позвонил своей девушке. Она пришла и немного прибралась в вашей квартире. Это пустяк, но я подумал, что хоть чем-то помогу вам.
 — Ну и как, помогли? — небрежно спросил я.
 — О, черт! — В голосе Стивенса вновь появилась уверенность. — Я думаю, что придет день — и он уже не за горами! — когда я тоже стану лейтенантом. Так что какие могут быть между нами счеты?
 — Видите ли, Стивенс, я целых три года искал кушетку, какую хотел, — прорычал я. — Это единственная вещь в квартире, которая мне по-настоящему дорога. И если хоть одна — да, одна! — пружина на ней скрипнет, я не успокоюсь, пока не отправлю вас на полгода назад в дорожную полицию. И позабочусь, чтобы вас послали дежурить в самую тьму-таракань — например, на вершину Лысой горы.
 — Слушаюсь, сэр! — Парень с трудом проглотил слюну. — Хотите еще кофе, лейтенант?
 — Не сейчас. — Я встал. — Сначала приму душ и оденусь. А вы к тому времени поджарьте мне глазунью с беконом и сварите еще кофе. У бекона должна быть хрустящая корочка, понятно, патрульный Стивенс?
 — Да, сэр, слушаюсь, сэр. — Он снова с трудом проглотил слюну. — Вы зря волнуетесь насчет пружин, лейтенант. Барби-Эллен, моя девушка, легче перышка, она весит не больше девяноста фунтов вместе с сапогами.
 — А сколько вы весите? — быстро спросил я.
 — Пару сотен фунтов, лейтенант.
 — И где же, интересно, были вы, когда девяносто фунтов Барби-Эллен скакали, не снимая сапог, по моей кушетке? — прорычал я. — Только не говорите, что вы убирали квартиру, иначе еще до заката очутитесь в дорожной полиции!
 Мы доехали до офиса шерифа на такси — я и патрульный Стивенс, который, я надеялся, получил хороший урок и будет теперь знать, как вести себя в доме старшего по званию. Впрочем, в глубине души я не очень-то в это верил. Не успело такси остановиться, как Стивенс тут же исчез. Не без некоторого самодовольства я подумал, что научил его уважать старших.
 Однако мое самодовольство тут же улетучилось, когда я понял, что за проезд придется платить мне.
 Когда я вошел в приемную, Аннабел Джексон посмотрела на меня и улыбнулась, но улыбка секретарши шерифа была такой натянутой, что мне стало противно.
 — Привет, Эл, — тихо произнесла она. — Как ты себя чувствуешь?
 — Прекрасно, — резко ответил я.
 — Да это же просто замечательно! — Напускное участие просто било из нее фонтаном — будь это нефть, я бы тут же застолбил участок прямо у нее на столе.
 — Шериф у себя? — спросил я.
 — Подожди минутку, я пойду узнаю. — Ее губы снова растянулись в улыбке, от которой меня просто передернуло. — Сядь и отдохни немного, Эл, я скоро вернусь.
 — А ты что, уходила с работы куда-нибудь? — изумленно спросил я.
 — Нет, после обеда я никуда не отлучалась, — ответила Аннабел.
 Я посмотрел на часы.
 — Сейчас двадцать минут пятого, — сказал я. — Значит, последние три часа ты сидела в этой комнате.
 Аннабел демонстративно пересчитала по пальцам.
 — Почти четыре часа, Эл.
 — И не знаешь, у себя ли шериф? — Я улыбнулся ей своей убийственной улыбкой, которая у меня всегда в запасе для таких случаев. Улыбкой, при виде которой престарелые матроны поплотнее натягивают юбку на колени. — И что же случилось с Лейверсом? Из него что, решили сделать чучело?
 Аннабел быстро отступила на два шага назад, и с чувством мрачного удовлетворения я отметил про себя, что она сжала ноги.
 — Ах, какая же я глупая! — Девушка визгливо рассмеялась. — Совсем забыла, что шериф никуда не выходил! Что ему от тебя передать?
 — Кому? — прорычал я. — Гарсии?
 Я прошел в кабинет Лейверса, даже не потрудившись постучаться. Увидев меня, он занервничал:
 — Как ты себя чувствуешь, Уилер?
 — Отлично, — ответил я. — Что произошло за время моего отсутствия?
 — Не обижаешься на меня за то, что я велел доку Мэрфи сделать тебе укол, а двум патрульным держать тебя? — извиняющимся тоном спросил шериф.
 — Нет. — Я тупо уставился на него. — А что, я должен был обидеться?
 — Конечно же нет! — В глазах Лейверса появилось благодарное выражение. — Вскрытие Полника не дало ничего нового. Специалисты по баллистике проверили пули…
 — И сколько же их было? — перебил я его.
 — Три. — Шериф продолжал торопливо рассказывать. — Тридцать второго калибра. Парни из лаборатории криминалистики облазили дом вдоль и поперек, но ничего не нашли.
 — Хорошее начало, — мрачно отметил я.
 — Ты же знаешь, Уилер, — сердито произнес шериф, — что невозможно найти то, чего нет.
 — Я был бы вам очень признателен, шериф, если бы вы перестали повторять мне прописные истины, — огрызнулся я. — Все утро вы только и делали, что говорили мне то, что я и без вас знаю.
 — Извини меня, Уилер. — Шериф немного отодвинул стул назад. — Я виноват перед тобой.
 Я не поверил собственным ушам, однако, глянув в лицо Лейверсу, убедился, что не ослышался. Весь его облик выражал полнейшее смирение, и даже в подбородках проглядывало что-то виноватое.
 — А что еще произошло за время моего отсутствия? — небрежным тоном спросил я.
 — Ничего особенного. Я велел организовать слежку за Кингсли, Кордианом и Стрэченом. Если кто-нибудь из них попытается улизнуть из города, то далеко не уедет.
 — А что слышно о Джо Дана и Фишере? — спросил я. — Вы напали на их след?
 Шериф огорченно покачал головой:
 — Я послал на Лысую гору две патрульные машины с заданием опрашивать всех проезжающих. Но никаких новостей от них не поступало.
 — Когда состоятся похороны сержанта Полника?
 — Послезавтра. Все уже организовано — почетный караул и все прочее. Мы продумали все детали, Уилер.
 На лице шерифа появилось какое-то своеобразное выражение, вроде натянутой улыбки, какую я незадолго до этого видел у Аннабел. И меня вдруг охватила паника. Правда, я не сразу догадался, что это он просто улыбается, — с его многочисленными подбородками до этого не сразу доходишь.
 — Я думаю, что сейчас тебе пока нечего делать, Эл.
 Иди-ка ты домой и отдохни.
 — Но я ведь только недавно проснулся, вы что, забыли? — осклабился я. — Ведь вы же сами велели усыпить меня, действуя чисто гестаповскими методами, а потом отправили домой на «скорой помощи»!
 — Ты же сказал, что не обижаешься на меня, Уилер! — Лицо шерифа посерело. — Помнишь?
 — Конечно, — кивнул я. — Но чрезмерная забота настораживает, правда?
 — Правда, — быстро ответил Лейверс.
 — Вы ведь знаете, что нужно делать, шериф? И так же знаете, как обстоят дела на самом деле?
 — Конечно, — трясущимся голосом ответил Лейверс.
 За каких-то восемь часов мир словно перевернулся — я совсем перестал понимать, что происходит. Секунд тридцать я просто сидел, не говоря ни слова и наблюдая за лицом шерифа. Поначалу оно отражало лишь малодушный страх, который постепенно сменился настоящим ужасом. И тут-то наконец до меня дошло, в чем дело.
 — Вы что, боитесь меня, шериф? — мягко спросил я.
 — Боюсь тебя, Уилер? — Лейверс соединил пальцы в замок, чтобы они не дрожали. — Какая чушь! С чего это мне тебя бояться?
 — Но ведь вы боитесь, — медленно произнес я. — И Аннабел Джексон тоже. Если бы раньше я произнес хотя бы десятую часть того, что наговорил вам сегодня, вы бы своими руками вышвырнули меня из своего кабинета!
 — Ну что ты, лейтенант! — Его смех напомнил мне прощальный крик лебедя, которого живьем бросили в кипяток. — Неужели я такой изверг?
 — Раньше вы могли меня обмануть, но теперь я все понял, — искренне сказал я. — Послушайте, а может, док Мэрфи вколол мне по ошибке другое лекарство?
 То есть вместо того, чтобы сделать мне инъекцию снотворного, он ввел мне что-то другое? — Я наклонился вперед. — Какое-нибудь лекарство, которое еще только проходит проверку, а? И которое док еще не пробовал на людях.
 — Уилер! Какое же у тебя буйное воображение! — Шериф вытащил из нагрудного кармана платок и энергичным движением вытер лицо. — Конечно же нет! Нас волновало только состояние твоего здоровья. Ведь тебе пришлось столько перенести!
 — А вы уже получили стенограмму процесса над Стенсеном? — неожиданно вспомнил я.
 — Да-да, получили! — выпалил Лейверс и, порывшись в бумагах, лежавших на столе, протянул мне толстый конверт из манильской пеньки. — Забирай его домой и тщательно изучи. Может быть, там содержится ключ к разгадке всего этого дела!
 — Спасибо, — ответил я. — Так я и сделаю.
 Когда я вышел из кабинета шерифа, Аннабел Джексон сделала вид, что не замечает меня, но я был уверен в обратном. Наверное, она так ведет себя не без причины. Когда я появился, она сидела за машинкой и, в ярости нажимая на клавиши, печатала. А тут вдруг повернулась ко мне боком, скрестила ноги и, положив руки на колени, опустила глаза. Я вышел на улицу и направился туда, где еще ранним утром оставил свою машину. На душе у меня было мерзко — может быть, сам того не зная, я стал переносчиком какой-нибудь заразной болезни — чумы, например, и поэтому все от меня шарахаются.
 Я вернулся к себе домой и, прихватив с собой бутылочку виски, уселся читать стенограмму процесса над Стенсеном. Когда я закончил, на улице уже стемнело, а желудок ныл от голода.
 Я налил себе еще виски, надеясь, что спиртное заглушит боль. Я никак не мог поверить, что только что прочитанное происходило на самом деле. Не удивительно, что судья отпустил несколько язвительных замечаний по поводу поведения защитника на суде! Поначалу все шло гладко — Кингсли так организовал защиту, что ни у кого не возникало сомнений, что Стенсен будет оправдан. И вдруг, когда судебное разбирательство уже близилось к завершению, Кингсли словно подменили — он потерял всякий интерес к своему подзащитному.
 Адвокат отмолчался, когда прокурор и один из свидетелей обвинения выступили с убийственной характеристикой Стенсена. А когда свидетели защиты дали прокурору показания, противоположные тем, что дали ранее адвокату, — а такое во время процесса случилось трижды, — Кингсли даже не потрудился произвести повторный опрос. Несколько раз судья прямо спрашивал его, не хочет ли он еще раз опросить свидетелей, на что Кингсли отвечал отказом. Накануне вынесения приговора судья дважды призывал Кингсли действовать в интересах своего клиента. Но тщетно. Вывод напрашивался сам собой — Кингсли преднамеренно отдал Стенсена на съедение волкам. Но почему? У меня промелькнула мысль, что Стенсен в своей камере тоже, наверное, ломает голову над этим вопросом. И тут зазвонил телефон.
 — Эл? Это Эд Сэнджер из лаборатории криминалистики, — произнес знакомый голос. — Думаю, мне не надо говорить вам, как мы сожалеем о смерти сержанта Полника!
 — Не надо, — согласился я, — но я тронут вашей заботой, Эд.
 — Один из наших парней кое-что нашел. Мы взяли на анализ образцы крови из комнаты, где был убит сержант Полник. — Голос Эда немного потеплел. — Мы взяли очень много образцов, Эл. Да мы разобрали бы этот чертов дом по бревнышку, если бы это помогло напасть на след убийцы! Итак, мы сделали анализы всех образцов и определили, к какой группе крови относится каждый из них. Все они принадлежат к третьей группе крови — той, что была у сержанта Полника. Таким образом, по логике вещей, кровь на полу — это кровь Полника.
 — Вы прочитали мне прекрасную лекцию о методах вашей работы, Эд, — терпеливо произнес я. — Но давайте перейдем к вашей находке.
 — Это произошло минуты две назад — анализ показал, что один из образцов относится к первой группе крови! — торжествующе объявил Сэнджер.
 — А тут не могло быть ошибки? — осторожно спросил я. — Может, кто-то из ваших парней просто порезал палец о край пробирки?
 — Нет, ошибки быть не могло, — уверенным тоном произнес Эд. — Прежде чем позвонить вам, мы все досконально проверили. Может быть, Полник ранил убийцу?
 — Нет, он не успел выстрелить, — сказал я. — Тем не менее спасибо за информацию. Это действительно находка.
 — Рад был помочь, Эл, — любезно ответил Эд.
 — А вы видели сегодня дока Мэрфи? — небрежным тоном спросил я.
 — Да, пару раз видел, — ответил Сэнджер; судя по голосу, он был озадачен моим вопросом. — Послушайте, может, вы знаете, что с ним случилось?
 — А что с ним случилось? — повторил я.
 — Он словно боится кого-то — все время оглядывается через плечо. Как будто опасается, что какой-нибудь пришелец из космоса превратит его в струю формальдегида !
 — Вы не шутите? — задумчиво спросил я.
 — Нет. Однако мне пора возвращаться к своей работе. Всего хорошего, Эл.
 — Спасибо, Эд, — рассеянно ответил я.
 Убийц было двое, вспомнил я, вешая трубку. Один из них находился в дальней комнате, а другой — в той, что поближе к двери. Он ждал, когда его партнер заманит Полника подальше в дом. Потом подкрался сзади и всадил сержанту три пули в голову. Может быть, кто-то из них при этом был ранен? Скажем, убийца промахнулся и пуля задела того, кто был в дальней комнате? Но можно ли промахнуться с расстояния трех футов? Я прервал свои размышления и, взяв телефонную трубку, набрал номер офиса шерифа.
 — Опять вы! — удивился я, услышав бесстрашный голос патрульного Стивенса.
 — Добрый вечер, лейтенант, — сказал он. — Надеюсь, пружины не скрипят?
 — Если заскрипят, вы об этом сразу узнаете, — пообещал я, — поскольку на следующий же день будете стоять на перекрестке с шестнадцатью полосами движения. Сообщите мне последний отчет тех, кто следит за Кингсли.
 — Сейчас найду его. — Не прошло и десяти секунд, как я снова взял трубку: мои уроки подействовали, не без некоторого самодовольства подумал я. — Кингсли и его жена час назад уехали из дому на такси, — докладывал патрульный. — Перед отъездом они позвонили в «Клуб Фламинго»и заказали там ужин. Так что, похоже, супруги решили провести там весь вечер.
 Я обдумал это сообщение, а потом сказал «спасибо»и повесил трубку.
 По дороге к дому Кингсли я заглянул в закусочную и за двадцать минут поужинал, надеясь, что теперь-то мой желудок успокоится до утра. Вскоре я подъехал к двухэтажному белому особняку, который снимали Кингсли. Оставив машину у тротуара, я позвонил в дверь.
 Она приоткрылась не более чем на два дюйма, и в щель выглянул глаз, увеличенный стеклом очков.
 — А, добрый вечер, лейтенант. — Дверь широко распахнулась, и личный помощник Кингсли с тревогой уставился на меня сквозь толстые стекла пенсне. — Боюсь, что мистер и миссис Кингсли уехали на весь вечер.
 — Не важно, — небрежно бросил я. — Хочу поговорить с вами, мистер Тайлер.
 — Да? — Адамово яблоко Тайлера взметнулось вверх. — Проходите, лейтенант.
 Мы прошли в гостиную; здесь Уолтер немного подумал, а потом решил, что лучшим местом для нашего разговора будет бар в нише. Когда он зашел за стойку, мне показалось, что он стал ниже еще на два дюйма. Впрочем, может, это был обман зрения. Не знаю.
 — Вам налить что-нибудь выпить, лейтенант? — застенчиво спросил он.
 — Да, спасибо. Виски со льдом и немного соды.
 — Какое совпадение! — Глаза Тайлера расширились от удивления. — Миссис Кингсли тоже предпочитает виски со льдом и содой.
 — А я думал, что она предпочитает бурбон со льдом, — сказал я. — По крайней мере, вчера днем она пила бурбон.
 — Это была маленькая ложь, лейтенант. — Тайлер смущенно поправил очки. — Я сказал это из вежливости и уважения к вам.
 Я смотрел, как он готовил мне выпить. Покончив с этим делом, Тайлер осторожно наполнил свой стакан шипучим лимонным напитком и бросил туда кусочек льда.
 — Из того, что Адель рассказывала мне вчера, я понял, что вы очень хорошо знаете все вкусы и пристрастия вашей хозяйки. — Произнеся эти слова, я с понимающим видом улыбнулся ему — такой улыбкой обмениваются, наверное, неверные мужья, узнав о похождениях друг друга. — Так знает их самый интимный друг, Уолт!
 На мгновение мне показалось, что Тайлера хватит инфаркт.
 — Уверяю вас, лейтенант, — пронзительным голосом ответил он, — все это абсолютно не соответствует истине.
 — Не тушуйтесь, Уолт! — Я облокотился на стойку бара, вернее, навалился на нее всем своим телом. — Адель сама мне об этом сказала. Она лишила Жерара секса на шесть месяцев, но самой ей такое воздержание не под силу. «Бедный Уолт не такой уж и темпераментный, — сказала она, — но зато послушный ученик!»
 Тайлер буквально отшатнулся от меня и уперся узкими плечиками в полки на стене. В его глазах за толстыми стеклами застыло выражение ужаса, смешанного с мольбой.
 — Не знаю, зачем она придумала эту чудовищную ложь. — Тайлер с такой яростью затряс головой, что чуть было не потерял очки. — Все это не правда! И даже если бы я не был так предан мистеру Кингсли, — голос Тайлера упал до шепота, от которого мне стало жутко, — я никогда бы не смог испытывать эмоциональное и физическое влечение к Адель Кингсли. С такой женщиной это совершенно немыслимо!
 Одно из двух — либо в нем погиб великий актер, либо он действительно говорил правду. Я выпрямился и взял в руку стакан.
 — Простите меня, Уолт, — сказал я. — Интересно, какого черта она наплела мне про вас всяких небылиц?
 Тайлер отодвинулся от стены и попробовал свой напиток.
 — Настроения и поступки этой женщины непредсказуемы, — натянуто улыбнулся он. — Она так часто лжет, что в тех редких случаях, когда говорит правду, ее ложь кажется правдоподобнее истины.
 — Миссис Кингсли говорила, что вы до тонкостей изучили все подводные течения, существующие в профсоюзе Кордиана, — сказал я.
 Подбородок Тайлера поднялся на пару дюймов вверх.
 — Не скажу, чтобы я уж так досконально все знал, лейтенант. Но мистер Кингсли частенько советовался со мной по этому вопросу.
 — Я пытаюсь вспомнить, что мне еще наговорила Адель. Сейчас я уже не знаю, где она лгала, а где говорила правду, — произнес я с оттенком уважения в голосе. — Если вы поможете мне разобраться в этом, мистер Тайлер, я буду вам очень признателен. Кстати, она в своих высказываниях ссылалась на вас.
 — Буду рад помочь, лейтенант, — сказал Тайлер и поправил очки на переносице. — Что вы хотите знать?
 — Когда суд признал Стенсена виновным, кресло председателя профсоюза освободилось, но его быстренько занял Кордиан. Его единственным соперником был Джо Дана. Это правда? — попробовал уточнить я.
 — Да, правда. — Тайлер напряженно кивнул.
 — Вы сказали, что Кордиан умнее Дана. Но Дана очень опасный человек, и с ним шутки плохи. Так что Кордиан должен все время быть начеку, правда?
 Уолтер снова кивнул.
 — Стрэчен сам обратился в профсоюз с просьбой создать профсоюзную организацию на его предприятии.
 Он рассчитывал обогатиться за счет сделки с профсоюзом?
 Глаза под толстыми линзами загорелись возмущением.
 — Это ложь! Чистейшей воды вымысел! Этой женщине нужно выжечь язык каленым железом!
 — Несколько дней назад Дана исчез из Сан-Франциско вместе с Лу Фишером, главарем банды наемных убийц, верно? — невозмутимо продолжал я задавать вопросы.
 — Верно, — кивнул Тайлер.
 — Дана пытается заставить Стрэчена оттянуть подписание контракта. За это время он надеется сместить Кордиана с поста председателя профсоюза.
 — Неужели Адель об этом разнюхала? — В голосе Тайлера прозвучало легкое удивление. — Да, это абсолютная правда.
 Ну что ж, кое-чего я уже добился, подумал я. Тайлер поверил, что последнее утверждение я слышал от Адель, хотя она мне об этом не говорила. Интересно, долго ли я смогу водить его за нос? Тут главное — не переусердствовать.
 — Фишер, скорее всего, ведет двойную игру. Внешне преданный Дана, он вполне может быть шпионом Кордиана. Тот, возможно, специально подослал его к Дана, чтобы быть в курсе всех его дел, правда?
 — О да, — яростно закивал Тайлер. — Это вполне реальная опасность.
 — Мистер Кингсли принял предложение Кордиана перейти на его сторону и во время суда преднамеренно бросил Стенсена на съедение волкам.
 Лицо Тайлера исказила гримаса боли.
 — Сильно сказано. Я удивлен, что Адель так резко выразилась, но, по сути, это истинная правда.
 — Однако мистер Кингсли никак не ожидал, что за это его дисквалифицируют?
 — Ему это и в голову не могло прийти, лейтенант. — Мне показалось, что Тайлер вот-вот расплачется. — Жерар сделал ошибку, непростительную ошибку!
 — Но как же все это случилось? — осторожно спросил я. — Я читал стенограмму суда. Кингсли конечно же знал, что за такое поведение на процессе его по головке не погладят. Но ведь одних язвительных замечаний судьи недостаточно, чтобы дисквалифицировать такого адвоката, как он, верно?
 — Да, да, это так. Вы правы, лейтенант. Для дисквалификации нужны гораздо более серьезные основания. И когда Коллегия адвокатов устроила слушания по делу Кингсли, свидетели дали такие показания и такие обнаружились улики, что все поняли: карьера Кингсли как юриста окончена. Тот, кто предоставил эти улики, вне всякого сомнения, имел доступ к секретным архивам профсоюза. Ему удалось сфотографировать все до единого документы, изобличавшие Кингсли. Коллегии адвокатов были представлены даже такие свидетели, которые уже десять лет как уехали из Калифорнии! Так нет, их специально привезли в Сан-Франциско и заставили дать показания против Кингсли. Это был какой-то кошмар, уверяю вас, лейтенант.
 — Организованный Хэлом Кордианом? — вкрадчиво спросил я.
 Лицо Тайлера застыло.
 — Этому нет никаких доказательств, никаких!
 — Но в глубине души вы уверены, что это так! — резко бросил я. — Он наобещал Кингсли златые горы, если тот поможет ему избавиться от Стенсена. И Кингсли сделал то, что его просили. И тогда Кордиан подставил Кингсли, добившись его дисквалификации.
 А теперь делает вид, что оказывает ему милость, сделав своим советником!
 — Я не думаю, что мне следует обсуждать дела мистера Кингсли с вами, лейтенант. — Тайлер на мгновение зажал себе рот тыльной стороной ладони. — Эта тема никоим образом не касается подводных течений, существующих в профсоюзе. Я думаю, вам лучше переговорить об этом с самим мистером Кингсли.
 — Вы правы, — согласился я. — Позвоните ему и скажите, что я жду его здесь. Мы обсудим с ним детали крушения его карьеры, организованного Хэймом Кордианом.
 — Простите, лейтенант, — дрожащим голосом произнес Тайлер, — но я не знаю, куда они уехали.
 — В «Клуб Фламинго», — ответил я, взглянув на часы. — Сейчас они, наверное, уже вошли в зал.




 Глава 8


 Они вошли в гостиную вместе, Калигула и его императрица, и выглядели они так, будто владели всем миром. При свете люстры лысая голова Кингсли сияла как начищенный шар; глаза его с набрякшими веками смотрели спокойно. На нем был отлично сшитый костюм, и курил он дорогую сигару. И все-таки Адель без труда затмевала своего супруга. Она была в облегающем желтом, из тонкой ткани платье, под которым, судя по свободным движениям ее груди с выступающими сосками, ничего больше не было. Адель сделала несколько шагов, и я понял, что трусиков на ней тоже не было. Адель относилась к тому типу женщин, которые не стесняют себя ничем ради удобства.
 Взглянув в ее ледяные голубые глаза, я понял, что она полна сознанием своего превосходства. Презрительная усмешка губ только подтверждала это.
 — Мы вам необыкновенно признательны, лейтенант, за то, что вы оторвали нас от ужина и пригласили побеседовать с вами в нашем собственном доме. — Верхняя губа Адель слегка приподнялась, обнажив острые зубки, отчего ее лицо приняло хищное выражение. — Вы, верно, решили отомстить мне за то, что я отвергла вчера ваши непристойные домогательства?
 — Почему бы вам не приготовить для мистера и миссис Кингсли спиртного? — спросил я Тайлера, который, позвонив по телефону, снова вернулся за стойку бара.
 — Мне ничего не надо, — отказался Кингсли и опустился в кресло.
 — Бурбон со льдом, Уолтер, — бросила Адель. — Надеюсь, у вас хватило ума не расходовать наши запасы спиртного на всяких там ничтожеств, да еще заявляющихся незваными в дом!
 — Наверное, именно таким образом ваш папаша просадил все деньги вкладчиков, после чего пришлось пустить себе пулю в лоб? — невинным голосом спросил я.
 Адель уселась на кушетку, закинув ногу на ногу, с бесстыдной откровенностью выставив напоказ бедра и грудь. Тайлер принес ей стакан и тут же поспешил вернуться в свое убежище за стойкой бара.
 — Полагаю, вы явились к нам не без причины, лейтенант, — спокойно произнес Кингсли. — Я был бы рад услышать, что вы обнаружили.
 — Мистер Тайлер, — вежливо обратился я. — Будьте так добры, перескажите мистеру и миссис Кингсли суть нашего разговора вплоть до момента, как вы им позвонили.
 Уолтер прочистил горло, поправил очки на переносице и рассказал, о чем мы с ним говорили. Слушая его, я закурил и отпил немного виски.
 — И вы оторвали нас от прекрасного ужина для того, чтобы выслушать эту дикую мешанину из подтасованных фактов и ваших догадок? — изумленно спросила Адель. — Вы просто лишились остатков своего ума, и без того достаточно убогого, лейтенант.
 — Все, о чем рассказал вам Тайлер, легко доказать, — терпеливо произнес я. — Кордиан купил вас, мистер Кингсли, для того, чтобы с вашей помощью добиться осуждения Стенсена. Думаю, он купил вас не только деньгами, но и обещаниями. После того как вы выполнили свою задачу, он мог выбросить вас на улицу. Но он этого не сделал. Однако приложил немало усилий, чтобы добиться вашей дисквалификации. И тогда Кордиан великодушно взял вас к себе личным помощником. Почему?
 Кингсли пожал плечами:
 — Вы все это выдумали, лейтенант, поэтому находите ответ сами.
 — В то же самое время Кордиан знакомит вас со своей знакомой проституткой, Ширли Лукас, и вы вступаете с ней в связь, — невозмутимо продолжал я. — Потом для проведения секретной встречи, где должен быть подписан контракт между Стрэченом и профсоюзом, избирается город Пайн-Сити. Кордиан знает, что вы снимаете здесь дом и привезете с собой жену и личного секретаря. Поэтому он прихватил с собой двух проституток и поселил их в своем номере. Ванда Блэр — это его девушка, а Ширли Лукас он хотел преподнести вам в качестве сюрприза!
 — И что же мой бедный обиженный муж? — с язвительным смехом спросила Адель.
 — Ваш муж наконец-то начал понимать, что на самом деле Кордиану нужно от него, почему тот с таким упорством втаптывает его в грязь.
 — И что же Кордиану нужно от Жерара? — переспросила Адель.
 — Вы, — громко бросил я.
 — Вы с ума сошли! — воскликнула женщина.
 — Кордиан вбил себе в голову, — холодно пояснил я, — что ему нужна именно такая женщина, как вы, — аристократка из Ноб-Хилл, пропитанная снобизмом до мозга костей. К тому же занимающая определенное высокое положение в обществе. Аристократка, которая в довершение всего выглядит — а порой и действует — как самая сексуальная женщина к западу от Миссисипи. Не надо забывать, что человек, одержимый какой-нибудь идеей, способен на все. Появление Ширли Лукас было последним звеном в тщательно продуманной интриге Кордиана — она должна была принудить осажденную крепость к сдаче. — Я взглянул на Кингсли. — Кордиан пригласил вас к себе якобы по делу. Преподнес заготовленный для вас сюрприз, а потом задержал вас на час, чтобы вы вернулись домой попозже.
 — Прошу прощения, лейтенант, — мягко вздохнул Кингсли. — Я что-то не вижу никакого смысла в ваших измышлениях. Допустим на минуту, что Хэл действительно мечтает завладеть моей женой. Но ведь появление Ширли Лукас в Пайн-Сити не помогло ему добиться этого!
 — Только потому, что Ширли убили и план его потерпел крах. — Я затолкал окурок своей сигареты в ближайшую пепельницу. — Вы ведь с самого начала знали, что Ширли Лукас никакая не проститутка, правда, мистер Кингсли? Никто никогда не слыхал, чтобы две девушки, зарабатывающие своим телом, жили в одной квартире. Это бы распугало всех их клиентов! А ну как они встретят какого-нибудь знакомого здесь! Ширли Лукас была девушкой Кордиана. Он попросил ее прикинуться проституткой специально для одного клиента. И она пошла на это — уж не знаю, по какой причине, может, потому, что любила Кордиана, а может, он пообещал ей хорошо заплатить за это. Впрочем, она могла уступить просьбе Кордиана и по обеим причинам сразу.
 Лицо бывшего адвоката начало потихоньку багроветь, .
 Но я сделал вид, что не замечаю этого.
 — Готов поклясться, что такой благодарной слушательницы у вас никогда не было, мистер Кингсли. И никто еще никогда не восхищался так вашей работой, — продолжал я. — Как хорошо иметь кого-то, кому можно довериться, особенно в минуту тяжелых испытаний!
 — Ширли была дорогой шлюхой, — в ярости произнес Кингсли. — И больше никем!
 — Давайте вернемся к той ночи, когда ее убили, — предложил я. — Как утверждают Кордиан и Блэр, ей кто-то позвонил между десятью и одиннадцатью часами. И она сказала им, что должна уйти. Оба считают, что это вы позвонили ей, чтобы договориться о встрече.
 — Это ложь! — выпалил Кингсли.
 — Согласен с вами, — сказал я, но Кингсли это совсем не понравилось. — После того как вы покинули номер Кордиана, его интрига, цель которой было отобрать у вас жену, стала приближаться к развязке. Он велел Ширли позвонить миссис Кингсли и рассказать о своей связи с ее мужем с того самого момента, как они впервые встретились в Сан-Франциско. Она должна была также упомянуть, что ее специально привезли в Пайн-Сити, чтобы мистер Кингсли мог встречаться с ней, когда пожелает. Кордиан думал, что миссис Кингсли будет так возмущена, что в ту же самую ночь уйдет от своего мужа. — Я взглянул туда, где, выпрямившись как струна, во всем своем языческом великолепии сидела Адель, и улыбнулся. — Но вы передернули карту!
 Адель ничего не ответила, но я и не надеялся на ответ. С этого момента мне нужно пробираться в своих догадках буквально на ощупь. Нужно быть предельно осторожным, ибо любая ошибка может разрушить с таким трудом выстроенную версию.
 — Мистер Тайлер, — повернулся я к помощнику Кингсли, стоявшему за стойкой. — Буду вам очень признателен, если нальете мне еще виски.
 — Конечно, лейтенант! — Рассеянный взгляд его снова стал сосредоточенным, и он снял с полки бутылку с виски.
 — Я передернула карту? — повторила Адель нарочито изумленным тоном. Она медленно покачала головой, посмотрела на потолок, словно ища подтверждения своей невиновности, и спросила:
 — Каким же образом?
 — Вы не стали собирать свои вещи и не бросились в объятия Кордиана, — ответил я. — Не стали кричать на Ширли Лукас, а спокойным голосом предложили ей приехать сюда прямо сейчас, чтобы обсудить сложившееся положение.
 — У него явно не все дома, — пренебрежительно бросила Адель и со вкусом потянулась, отчего платье на ее груди чуть не треснуло.
 — Такой поворот дела удивил девицу, и она не знала, что делать, — продолжал я. — Ширли быстренько переговорила с Кордианом, и тот посоветовал ей идти.
 Он думал, что скандал, который непременно разразится между неверным мужем и оскорбленной женой, когда в доме появится его любовница, оскорбит чувства настоящей леди, какой он вас считает, Адель. И вы уйдете от Кингсли.
 — Ваша фантазия поистине неистощима, лейтенант. — Адель посмотрела на меня, и в ее глазах вспыхнуло презрение пополам с насмешкой. — Ну и как, состоялась встреча этого любовного треугольника?
 — Не сомневаюсь, — уверенно ответил я.
 — И, что же было дальше?
 — Не знаю. Меня же там не было! — Я не спеша взял свой стакан со стойки бара, куда поставил его Тайлер. — Знаю только то, что вы вывели девушку в сад и жестоко избили. А потом кто-то из вас ее задушил.
 — Я думаю, вы страдаете навязчивой идеей, лейтенант, — сказала Адель срывающимся голосом. — Хотите упечь нас в тюрьму за убийство, которого мы не совершали!
 — Помните, — обратился я к Кингсли, — как вы отвели меня в сад и показали тело девушки?
 — Конечно! — воскликнул Жерар — Я сказал, что ее задушили, а вы добавили, что перед смертью ее жестоко избили. Это в общем-то было видно и так. Но потом вы вдруг предположили, что девушку не только избили, но и изнасиловали. Почему вы пришли к такому выводу, мистер Кингсли?
 — Ну, — он с силой потянул нижнюю губу, зажав ее пальцами, — я думал, что в подобных убийствах без этого не обходится.
 — Я потом долго размышлял, почему вы произнесли эти слова, — медленно проговорил я. — Особенно после вскрытия. Оно показало, что никакого изнасилования не было. Нормальный человек при виде мертвого тела жестоко избитой молодой девушки просто приходит в ужас. Ему не приходит в голову, что, прежде чем убить, ее изнасиловали. И тогда я подумал, каким же человеком нужно быть, чтобы сразу прийти к этой мысли, да еще и высказать ее вслух! — Я медленно отхлебнул виски, и кубики льда в моем стакане громко звякнули. — Наверное, таким, который сам бы хотел заняться любовью с этой девушкой, но не мог. И еще таким, который позволил своей жене с самых первых дней занять главенствующее положение в семье в вопросах секса. Она очень быстро приучила его к тому, что секс — это награда за хорошее поведение, и ввела в практику систему сексуальных поощрений и наказаний.
 Всякий раз, когда жене что-то не нравилось в его действиях или поведении, он наказывался лишением близости. А когда его дисквалифицировали, он был наказан шестимесячным воздержанием! И конечно же, человек, обреченный жить в таких условиях, в конце концов сам превратится в психопата. И может быть, его вечный страх быть сексуально отвергнутым, который внушила ему собственная жена, автоматически превращает его в импотента, стоит ему приблизиться к другой женщине!
 — Слушая ваши бредовые измышления, можно только удивляться, почему вас еще не изолировали от общества, — напряженно произнесла Адель.
 — Ну разумеется! — Я смерил ее долгим взглядом. — Если бы ваш муж в вашем и Ширли Лукас присутствии признался, что не в состоянии заниматься любовью ни с какой другой женщиной, вы бы простили ему все!
 — Послушайте, лейтенант, — произнес Кингсли, наклонившись вперед на стуле, на его лысине засверкали крупные капли пота, словно роса в лучах восходящего солнца. — Если, как вы утверждаете, мы убили эту девушку, тогда почему же мы оставили труп у себя в саду и рано утром заявили в полицию?
 — А что же еще вам оставалось? — рявкнул я в ответ. — Вы ведь приготовили очень правдоподобное объяснение. Кто-то, мол, подбросил тело девушки в ваш сад, чтобы пришить вам убийство и тем окончательно погубить вас.
 — Не собираюсь больше выслушивать вздорные обвинения, — с нескрываемой злобой произнесла Адель. — Если он через две минуты не уберется из нашего дома, Жерар, вышвырни его отсюда!
 Она решительно встала, и по ее телу под тесным, облегающим платьем пробежала легкая дрожь. Да, она права, подумал я. Наш разговор несколько затянулся. Я быстро подошел к стойке бара и что есть мочи стукнул по ней ладонью. Удар прозвучал словно выстрел, и коротышка Тайлер, вскрикнув от страха, отпрянул назад.
 — Не пугайтесь, Уолтер! — прорычал я. — Вы знали, что Ширли находится в этом доме. Так что они наверняка спровадили вас в вашу комнату. Но вы все равно не могли уснуть, понимая, что они с ней делают! Ночь была лунной. Девушка, наверное, сопротивлялась и хоть раз да крикнула, прежде чем они заткнули ей рот и выволокли в сад. Что вы видели из окна своей спальни?
 Тайлер погрузился в воспоминания, и взгляд его за толстыми стеклами очков сделался вдруг отсутствующим.
 — Это было ужасно! — всхлипнул он. — Ужасно! Они завязали ей рот шелковым шарфом, чтобы она не кричала. Другим шарфом связали ей спереди руки и за волосы выволокли в сад. Я хотел помочь ей! — Тайлер в отчаянии стукнул маленькими кулачками по стойке бара. — Но мне было очень страшно! Я знал, что если вмешаюсь, то они убьют и меня. Они набросились на нее как звери — нет, хуже, чем звери! — разорвали на ней одежду. А потом Адель пошла в дом и вернулась с собачьим поводком, который висел в кухонном шкафу.
 Его оставили прежние хозяева — я помню, он попался мне на глаза, когда мы осматривали этот дом, прежде чем снять его. Они по очереди стегали ее поводком, пока не выбились из сил и тогда… — голос Тайлера сорвался, он всхлипывал, словно маленький ребенок, — тогда Адель разделась и принялась рисоваться перед мистером Кингсли. Потом она ему что-то сказала, и он опустился на колени и сжал горло девушки. Я не мог вынести этого зрелища и отошел от окна. Больше я ничего не видел!
 Адель Кингсли словно приросла к полу. Ее глаза потухли, они были пусты. Жерар Кингсли сгорбился в кресле, держа в руке потухшую сигару, о которой совершенно забыл. Наверное, эта пара заслуживает сострадания, подумал я, поскольку когда-то оба они были вполне нормальными людьми, не лучше и не хуже других. Но тут же перед моими глазами встало изуродованное тело девушки, каким я увидел его в то утро. И я понял, что не настолько великодушен и не в состоянии сочувствовать тем, кто ее убил.
 Я прошел мимо Адель и мистера Кингсли в прихожую, набрал все тот же номер. Через некоторое время мне ответил все тот же знакомый голос.
 — Это Уилер, — назвал себя я и продиктовал Стивенсу адрес дома Кингсли. — Немедленно пришлите сюда патрульную машину, чтобы забрать Жерара и Адель Кингсли, — они убили Ширли Лукас. И Уолтера Тайлера как главного свидетеля по этому делу. И пусть с ними обращаются повежливее!
 — Разумеется, лейтенант! — Голос Стивенса прозвучал уже гораздо суровее.
 — Как вы выглядите в форме? — спросил я.
 — Этот вопрос вам лучше задать моим подругам, лейтенант, — пошутил он.
 — Я имел в виду, в костюме! — прорычал я. — Или вы прилепляете пару цветочков к причинному месту и плевать вам на погоду, так, что ли?
 — Нет, у меня есть костюм, — быстро ответил Стивенс.
 — Сколько времени вам нужно, чтобы съездить домой, надеть костюм, а потом добраться до Хиллсайда?
 — Где-то полчаса.
 — Езжайте побыстрей и переодевайтесь, патрульный Стивенс, — проворчал я. — И не забудьте взять с собой револьвер, когда переоденетесь в штатское.
 — Прошу прощения, лейтенант. — В голосе Стивенса послышались траурные нотки. — У нас в смене мало людей, а шериф еще не ушел домой. Боюсь, он не отпустит меня с поста.
 — Соедините меня с ним, — велел я. — А сами кладите трубку и делайте, что я сказал.
 — Слушаюсь, сэр!
 В трубке пару раз громко звякнуло, а потом что-то прохрюкал Лейверс. Что-то вроде «да-да».
 — Похоже, какой-то козел соединил меня со свинарником. Не могли бы вы соединить меня с шерифом? — прорычал я.
 — Лейверс слушает, — рявкнул он в ответ.
 — Это Уилер, — сказал я. — Мне срочно нужен патрульный Стивенс для выполнения особого задания.
 — Это невозможно! Нам и так не хватает людей! — резко отказал он.
 — А что мешает вам самому подключиться к делу? — холодно спросил я.
 В трубке раздался какой-то рык — так, верно, мог реветь разъяренный динозавр, — и я отодвинул ее подальше от своего уха. Когда рев утих, я мягко спросил:
 — Так как же, шериф?
 — Ты все еще тут, Уилер? — загрохотал он. — Я ведь уже сказал тебе — нет!
 — Почему вы так ко мне относитесь, шериф? — обиженным голосом спросил я. — Хотите, чтобы я заимел на вас зуб?
 Наступила напряженная тишина. Потом шериф снова заговорил. На этот раз голос был полон самого теплого дружеского участия.
 — Извините меня, лейтенант. Надо проверить исправность телефонной линии — я вас плохо слышал.
 Вам что, нужен патрульный Стивенс для особого задания? Так берите его!
 — Спасибо вам, шериф, — учтиво ответил я и побыстрее повесил трубку, поскольку мне показалось, что он хочет предложить мне, кроме Стивенса, четыре патрульные машины с национальной гвардией в придачу.
 Минут десять спустя прибыла патрульная машина, и супруги Кингсли с каменными лицами были препровождены в нее. За ними последовал Уолтер Тайлер, который все никак не мог успокоиться и плакал. Когда они уехали, я вернулся в бар и допил свое виски. Потом выключил в комнате и прихожей свет, как и полагается человеку, призванному смотреть за порядком, запер входную дверь и положил ключи в карман. Надеюсь, владельцы этого дома получили деньги вперед, ибо теперь им ничего не светит.




 Глава 9


 Я подобрал Стивенса в Хиллсайде в половине двенадцатого, и мы отправились в ближайший бар. Я заказал свое неизменное виски. Стивенс же сказал, что выпьет пива, поскольку не знает, разрешается ли полицейским пить во время дежурства. В штатском костюме он выглядел так, будто сошел с рекламной страницы дорогого мужского журнала. Я вдруг почувствовал, что просто ненавижу его: уж лучше бы он оставался при шерифе, а то еще ненароком запачкает свой шикарный костюм.
 — Вы правы, — сказал я, когда почувствовал, что моя неприязнь поутихла и что Стивенс не догадается о ней по моему голосу. — Это особая привилегия для патрульных — выпить кружечку пива на дежурстве.
 — А для лейтенантов — стаканчик виски, да? — невинным голосом произнес Стивенс.
 — Станете лейтенантом, тогда узнаете, — ответил я.
 — Когда вы говорили со мной по телефону, лейтенант, я подумал, что я вам нужен для очень важного и срочного дела, в котором речь идет о жизни и смерти.
 Ну, скажем, нужно срочно обезвредить динамит, заложенный под пороховой склад. — Стивенс всеми силами старался не выдать голосом своего разочарования, но оно было написано на его лице.
 — Я хотел сначала ввести вас в курс дела, — искренне сказал я. — Сейчас мы отправимся в одно место и сообщим людям, которые там живут, приятную новость — убийцы Ширли Лукас пойманы. Однако эту новость могут воспринять по-разному. Когда мы назовем имена убийц, то кое-кто среагирует на это совсем не так, как можно было бы ожидать. Так что нам надо быть начеку.
 Стивенс нетерпеливо зашаркал под столом ногами — ему стало неловко.
 — Не обижайтесь, лейтенант…
 — Всякий раз, когда вы это говорите, я чувствую, что вы хотите меня оскорбить! — взорвался я.
 — Когда вы излагаете, что нам предстоит сделать, то напоминаете мне режиссера телесериала. Когда он собирается перейти к съемкам следующей сцены, то подробно объясняет артистам, что и как надо делать.
 — А что в этом плохого? — зло сказал я.
 — Ничего. — Стивенс пожал широкими плечами. — Только я представлял себе, что преступников ловят совсем по-другому.
 — И как же, интересно мне узнать? Носятся за ними по улицам и непрерывно стреляют, так, что ли? — совсем разозлился я.
 Стивенс усмехнулся:
 — Будет вам, лейтенант.
 — — Придется вам обойтись без стрельбы, — сказал я. — Может быть, в глубине моей души и запрятано стремление снимать сериалы. Поэтому я предпочитаю пространно разговаривать, чтобы потом не надо было стрелять.
 Стивенс одним глотком выпил все свое пиво.
 — Поедемте, лейтенант!
 — Как хорошо, что я не могу пить виски залпом, — заметил я, — иначе через неделю меня бы уже не было в живых.
 Мы сели в машину и, проехав три квартала, остановились у роскошного отеля. В лифте Стивенс проверил, сможет ли он быстро выхватить револьвер из кобуры, и с серьезным видом посмотрел на меня:
 — Вы уверены, что нам не придется стрелять, лейтенант?
 — Откуда я знаю, — пожал я плечами. — Смотря как будут развиваться события. И если надо будет стрелять, то я не промахнусь.
 Двери лифта раскрылись, и мы очутились в коридоре. Перед нами была только одна входная дверь — дверь пентхауса.
 — В этом номере живет очаровательная девушка по имени Ванда Блэр, — сказал я, поднимая руку к кнопке звонка. — Если начнется пальба, прикройте ее. Я не хочу, чтобы Ванду убили.
 Дверь отворили не сразу — что-то уж больно долго собираются, подумал я. Наконец дверь приоткрылась, и в щелочку выглянул заспанный карий глаз.
 — А, это вы, лейтенант Эл Уилер, — произнес хриплый ото сна голос безо всякой, впрочем, радости. — Что это вы нас будите глубокой ночью!
 — Я принес вам новости, которые, думаю, вы были бы рады услышать, Ванда, — произнес я. — Не возражаете, если мы войдем?
 — Конечно же нет! Входите сейчас же.
 Глаза ее заблестели, а голос прозвучал уже гораздо веселее. Я почувствовал себя несколько увереннее, но тут же заметил, что Ванда с тревогой смотрит мне через плечо.
 — Это ваш друг, Эл? — настороженно спросила она.
 — Это детектив Стивенс. — Я подумал, что не будет ничего плохого, если я повышу Стивенса в звании. Впрочем, когда мы выйдем отсюда, он снова превратится в патрульного. — Стивенс, это Ванда Блэр.
 К тому времени мы уже стояли в прихожей, и я увидел, как расширились глаза Стивенса, обнаружившего, что Ванда одета в совершенно прозрачную сорочку.
 — Скажите пожалуйста, — кокетливо повела плечами Ванда, соблазнительно качнув бедрами, при этом грудь ее заколыхалась, — каких красавчиков стали нынче брать в полицию.
 — Видите ли… — На Стивенса жалко было смотреть: он не знал, куда спрятать глаза.
 Я-то уже успел привыкнуть к тому, что Ванду совсем не смущает, что ее тело выставлено на всеобщее обозрение.
 Девушка улыбнулась Стивенсу ослепительной улыбкой и протерла глаза. Она глубоко вздохнула; подол ее сорочки поднялся, и перед нашими взорами промелькнули ее прелести.
 — Кордиан дома? — спросил я, ибо мне наскучило стоять в прихожей, разглядывая все это.
 — Хэл? — Ванда пожала плечами. — Я думаю, он спит. — Она прошла мимо меня и взяла Стивенса за руку. — Пойдемте-ка все вместе в бар и выпьем там чего-нибудь.
 Я прошел вслед за ними «в гостиную, своим убранством напоминавшую бордель, и направился к бару.
 Ванда встала за стойку, а Стивенс бросил на меня умоляющий взгляд.
 — Детектив Стивенс не пьет на дежурстве, — радостно сообщил я. — А я выпью виски со льдом и немного соды.
 — Он же сейчас не на дежурстве, — язвительно произнесла наша маленькая Венера, — а просто зашел в гости и может позволить себе маленькое удовольствие.
 Девушка встала на цыпочки и достала бутылку с самой верхней полки. При этом сорочка ее поднялась, и мы увидели розовую попку Ванды. Стивенс так и уставился на аппетитные округлые ягодицы, которые она с таким бесстыдством обнажила.
 Налив мне виски, Ванда лукаво посмотрела на Стивенса. Ее карие глазки так и сияли.
 — Я налью вам свой фирменный коктейль, — сказала она. — Угощаю им только самых лучших друзей.
 Он называется» Неутолимая страсть «, поскольку, выпив пару бокалов, люди уже не могут остановиться!
 Я поморщился и отошел от бара. Что касается Стивенса и Ванды, то они, похоже, забыли о моем существовании. Через пару минут я поставил на стол пустой стакан. Судя по всему, как я понял, Кордиан устал от постоянных тусовок и мне самому придется найти его и убедить присоединиться к нашему междусобойчику.
 Единственная дверь из гостиной вела в кухню. Это я запомнил еще с прошлого своего визита. Поэтому я вышел в прихожую и направился по коридору, вдоль которого располагались спальни.
 Решив последовать примеру Стивенса, который сразу же взял быка за рога, я смело постучался в первую же дверь. Я колотил в нее так громко, что казалось, разбудил бы и мертвого. Но никакого результата не было.
 Со следующей дверью мне больше повезло. Не успел я стукнуть, как она тут же распахнулась, и в проеме показался разъяренный Кордиан.
 — Что, черт возьми, здесь… — Увидев меня, Хэл замолчал. — Это опять вы!
 — Ванда сказала, что вы спите, — я кротко улыбнулся, — а мне не хотелось бы, чтобы вы проспали нашу вечеринку.
 — Какую вечеринку? — не понял он.
 — Мы отмечаем радостное событие — убийцы Ширли Лукас пойманы и сидят в тюрьме.
 — Кто они? — Наконец-то в глазах Кордиана появились признаки жизни — до этого они напоминали сухие маслины.
 — Сначала присоединимся к нашей компании, Хэл, и я вам все расскажу, — пообещал я.
 — Хорошо. — Прядь густых черных волос упала ему на глаза, и это было хорошим предзнаменованием — Кордиан начал просыпаться. — Через пару минут я приду к вам.
 Дверь захлопнулась.
 Я вернулся в гостиную, ни минуты не сомневаясь, что Стивенс и Ванда даже не заметили моего отсутствия.
 Решив не нарушать их уединения, я сам налил себе виски, закурил и постарался ни о чем не думать. Прошло томительных пять минут, прежде чем заявился Кордиан. Морщины на его лице стали, казалось, еще глубже, а отеки вокруг глаз еще заметнее. Он был в спортивной куртке из шотландки, зеленых брюках, оранжевой рубашке того же покроя, что носили в свое время казаки, и тех же самых замшевых ботинках.
 Увидев Стивенса, Кордиан резко остановился.
 — А это еще кто, черт возьми? — заорал он.
 В его глубоком зычном голосе снова появились металлические нотки, неприятно резанувшие мой слух.
 — Это — детектив Стивенс, Хэл, — кокетливо произнесла Ванда. — С таким мужчиной я не отказалась бы надеть один акваланг на двоих!
 — О, это очень высокая похвала, — сказал я Стивенсу громко и четко. — Особенно если учесть, что она исходит от профессиональной проститутки, имеющей в этом деле богатый опыт!
 Лицо Ванды вспыхнуло — она покраснела до корней волос.
 — Я не проститутка! — запротестовала она.
 — Да, здесь, в Пайн-Сити, вы не проститутка. У вас отпуск, — согласился я. — Но в Сан-Франциско вы вновь вернетесь к своей работе!
 — Вы — наглый обманщик, Уилер! — Глаза Ванды полыхнули ненавистью — она готова была растерзать меня. — Да, мы снимали с Ширли Лукас одну квартиру на двоих. Но ни она, ни я никогда не были проститутками. Ширли развлекала этого козла Кингсли только потому, что Хэл ее об этом очень попросил. Хотите, я скажу вам всю правду о Кингсли? — Ванда принялась истерически хохотать. — Он не мог…
 — Заткнись! — рявкнул на нее Кордиан.
 — Я все знаю, — ответил я Ванде. — Мне сразу же все показалось очень странным. Чтобы две профессиональных проститутки жили в одной квартире — такого еще не бывало. Только недотепа Кингсли мог в это поверить.
 — Послушай, Уилер! — Кордиан убрал рукой упавшую на глаза челку. — Ты сказал, что пришел сюда, чтобы сообщить, кто убил Ширли. Так давай же говори!
 — Сначала ответьте мне на один вопрос, — спросил я с искренним любопытством. — Кем была для вас Ширли Лукас?
 — Она была моей девушкой, — быстро ответил он. — Я очень тоскую по ней — наверное, я был влюблен в нее, но сам не сознавал этого!
 — Трудно в это поверить, — мягко ответил я. — Ведь вы использовали ее, чтобы добиться женщины, которая вам действительно была нужна.
 — Это не ваше дело! — взорвался Кордиан. — Всякий вонючий полицейский будет совать нос в мои дела!
 — Детектив Стивенс! — рявкнул я.
 — Да, лейтенант?
 — Я хочу, чтобы Ванда и мистер Кордиан до конца выслушали то, что я им скажу. Если мистер Кордиан хоть раз попытается перебить меня, дайте ему в зубы.
 Это приказ, всю ответственность беру на себя.
 — Слушаюсь, сэр.
 Я коротко рассказал им, как и почему умерла Ширли Лукас. Ванда расплакалась, она искренне горевала о подруге. Лицо Хэла постарело прямо на глазах. Я рассказал, как его желание заполучить Адель Кингсли привело к смерти девушки, которая доверилась ему и которую он самым бессовестным образом использовал. Мой подробный рассказ об этих страшных событиях не оставил равнодушным и Стивенса — он выглядел бледнее обычного.
 — Вы закончили, лейтенант? — глухим голосом спросил наконец Кордиан.
 — Закончил? — взорвался я. — Да я еще даже не начинал!
 И я стал излагать, как Джо Дана пытался спихнуть Кордиана с поста председателя профсоюза и как главарь банды наемных убийц Лу Фишер действовал с ним заодно. И о том, как Дана позвонил Стрэчену и назначил ему встречу на Лысой горе, и как Полник поехал туда вместо Стрэчена и был убит.
 — Существует предположение, что Фишер вел двойную игру, — заявил я Кордиану. — Он прикидывался другом Джо Дана. На самом же деле вы приставили его к Дана в качестве шпиона, чтобы всегда быть в курсе того, что Джо делает.
 — Вы с ума сошли! — воскликнул Кордиан.
 Однако в его словах не было ни ярости, ни возмущения. Я догадался, что он все еще никак не мог прийти в себя от мысли, что Адель Кингсли для него потеряна навсегда. Она будет медленно стариться, отбывая срок в тюрьме или в сумасшедшем доме. Я поздравил себя с успехом — мой рассказ был предназначен именно для того, чтобы выбить Кордиана из привычной колеи.
 — В последние дни, не без помощи своего личного помощника Тайлера, Кингсли наконец-то осознал, что с самого начала вы задались целью погубить его, поскольку хотели завладеть его женой, — сказал я Кордиану. — И он уже был готов переметнуться к Дана. А это было опасно для вас, правда?
 — У вас прямо-таки словесный понос, — промямлил Кордиан и вяло пожал плечами. — Все, что вы тут нагородили, чистой воды выдумка.
 — Вы разрушаете все, к чему прикасаетесь, — фыркнул я. — Где Дана?
 — Понятия не имею! — Хэл беспокойно замотал головой. — Раз вы такой умный, то и ищите его.
 — Когда сержант Полник поехал вместо Стрэчена на свидание с Дана, в домике его ждали двое, — мягко произнес я. — Один из бандитов заманил его в дом, а другой подкрался сзади и трижды выстрелил ему в затылок.
 Я хочу поймать обоих. Но того, кто убил сержанта Полника, хочу поймать втройне.
 — Так что же вы их не ловите? — презрительно фыркнул Кордиан.
 — Очень скоро они будут в моих руках, — пообещал я, улыбаясь Кордиану. — Вы все продумали очень тщательно. И были уверены, что проколов не будет. Но когда эти двое обнаружили, что по ошибке убили полицейского, то обезумели от страха. Они прекрасно знают, что теперь их никто не спрячет. Известно, как поступают полицейские с теми, кто приютил у себя убийцу их коллеги. Им некуда податься — они стали изгоями. И эти двое… — Я неожиданно замолчал.
 — Что случилось, Уилер? Наконец-то потеряли голос? — с издевкой спросил Кордиан — .
 Я глянул на Стивенса. Что-то не сходится! — подумал я. Я точно знаю, что их было двое! Один из них — Дана, ожидавший Стрэчена. Он видел, как из машины выходит незнакомый ему человек. С чего это вдруг ему взбрело в голову убить его? Но может быть, другой — Фишер, который тайно работает на Кордиана, — решил его убить?
 — Ну что же вы растерялись? — мрачно спросил Кордиан. — Идите-ка отсюда да обдумайте свои проблемы где-нибудь в другом месте.
 — Сейчас меня волнует одна проблема — Дана, — растягивая слова, произнес я. — Что с ним могло случиться? Увидев, что убил полицейского, Фишер бросился искать убежища. Где же он может его найти, как не у своего владыки, который втянул его в эту грязную историю?
 — Вы имеете в виду, у меня? — Кордиан в ярости закашлялся. — В этом пентхаусе? Теперь я точно знаю, что вы сумасшедший!
 — Я не считаю себя сумасшедшим, — вежливо возразил я. — А что вы скажете, Ванда?
 — Фишер здесь, — тихим напряженным голосом произнесла девушка. — С тех пор как он здесь появился, меня не выпускают из квартиры. Вам крупно повезло, что я первая услышала ваш звонок и открыла дверь.
 Я не сводил глаз с открытой двери, ведущей в коридор, поскольку был уверен, что бандит Лу прячется в одной из спален. Однако я совсем забыл, что людям иногда хочется есть, и оставил без внимания дверь на кухню. Фишер выскочил оттуда и конечно же застал нас со Стивенсом врасплох. Парень был невысок ростом, но крепко сбит, и для своего роста казался тяжеловесным. Ему, верно, не больше тридцати пяти лет, подумал я. Лицо, побитое оспой, было совершенно ординарным, но для рэкетира это скорее было преимуществом, чем недостатком. В правой руке он зажал пистолет 32 — го калибра, и по его виду я понял, что если придется стрелять, то рука его не дрогнет.
 — Умирать никто не хочет, даже полицейский, — произнес он хриплым голосом, словно в его горле что-то сломалось.
 — Это друг Хэла, — со злостью произнесла Ванда, — мистер Лу Фишер.
 — Что застыл как истукан, Хэл? — бросил Фишер. — Мы с тобой, кажется, в одной упряжке?
 — Я никогда прежде вас не встречал, — безразличным тоном ответил Кордиан.
 — Скажите пожалуйста! — Влажные карие глаза Фишера потемнели. — Ведь это ты втянул меня в это дело, Хэл! И теперь мне некуда больше податься, кроме как к тебе.
 — Где Дана, Лу? — строгим голосом спросил я.
 — Лежит на дне каньона за Лысой горой, — бесстрастно ответил Фишер. — Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Подумать только — ведь мы с Дана были неразлучными друзьями. А я шпионил за ним и сообщал о каждом его шаге другому своему дружку, Хэлу Кордиану! Дана назначил Стрэчену тайную встречу в заброшенном доме, а через десять минут после их разговора я позвонил Хэлу и рассказал ему об этой встрече.» Дана становится опасным, — сказал мне Хэл, — убери его. А когда приедет Джеймс Стрэчен, представься ему как Дана. Припугни его хорошенько, чтобы он примчался ко мне, умоляя подписать контракт на моих условиях «.
 Однако с Дана не так-то легко было справиться.
 Кто-то намекнул ему о моей связи с Кордианом, и он не сводил с меня глаз. Я никак не мог подкараулить момент, чтобы убить Дана. Так мы с ним добрались до заброшенного домика и стали ждать Стрэчена. — Фишер быстро облизал губы. — Я до сих пор помню, что чувствовал в ту ночь. Мы стояли в темноте, и хотя ночь выдалась довольно холодной, с меня градом лил пот.
 Пять или шесть раз я был уже готов спустить курок, но в домике было так темно, что я боялся промахнуться.
 Вдруг мы увидели свет фар. Машина свернула с дороги и остановилась у домика. Водитель выключил мотор и крикнул:» Дана, это я, Стрэчен!»
 Мы продолжали молча ждать; приехавший еще пару раз окликнул Дана, а потом мы услыхали, как хлопнула дверца. Дана решил, что нам надо уходить в дальнюю комнату, поскольку там, где мы стояли, было довольно светло. Он пошел первым, а я за ним. Перед тем, как зайти в комнату, он бросил взгляд назад и — надо же такому случиться! — увидел парня, который шел к дому.
 « Это не Стрэчен!»— заорал он, и я потерял голову. Не спрашивайте почему, но в тот момент я был уверен, что вместо Стрэчена приехал друг Дана. И что они все это подстроили, чтобы убить меня! Не размышляя, я всадил в Дана пару пуль и не стал ждать, пока он упадет.
 Я метнулся в комнату и затаился у двери.
 Приехавший услыхал выстрелы и бросился в дом.
 Я видел, как луч его фонарика скользил по стенам, но, к счастью, он меня не заметил. Увидев тело Дана, лежавшее в дверном проеме, человек наклонился, чтобы проверить, жив ли он. И тогда я подошел к нему сзади и… — Фишер выразительно пожал плечами — Теперь уже ничего не исправишь, правда, лейтенант? Знай я, что это полицейский, я бы ни за что не стал стрелять! — И он энергично замотал головой.
 — Никогда в жизни я не видел вас, — повторил Кордиан, и мне показалось, что в его голосе звучало торжество.
 — Послушайте, лейтенант. — Киллер взглянул мне прямо в лицо, и я заметил, что глаза его снова потемнели. — Я заявляю, что это Хэл Кордиан велел мне убить Дана. Достаточно ли этого для суда? То есть я хотел сказать, достаточно ли сделать такое заявление в присутствии двух полицейских и очаровательной девушки, чтобы Кордиан пошел под суд?
 — Конечно достаточно, — солгал я. — Мы все можем подтвердить под присягой, что слышали это заявление от вас!
 — Слышишь, Хэл? — торжествующе произнес Фишер. — В тюрьму сядем вместе.
 — Заткнись ты, чертов придурок! — прошипел Кордиан. И это шипение усиливалось по мере того, как он говорил. — Я лишился самого дорогого в моей жизни!
 Думаешь, попытаюсь сбежать? Но куда мне бежать? Да и зачем? — Он решительно покачал головой. — Я буду сидеть здесь, поскольку теперь мне совершенно безразлично, что со мной будет. Я — живой труп!
 — Сукин ты сын! — взорвался Фишер. — Ты втянул меня в это грязное дело, так теперь помоги выпутаться!
 — У тебя есть пистолет, так пусти его в дело, — презрительно фыркнул Кордиан. — Сделай себе одолжение, Лу, пусти пулю в свою безмозглую голову!
 В глазах Фишера засверкали молнии, лицо его исказила гримаса гнева. Прогремел выстрел, за ним другой — Фишер палил не переставая. Первая пуля попала Кордиану в голову, и он свалился со стула. Фишер всадил еще три пули в дергающееся в конвульсиях тело Кордиана и наконец перестал стрелять.
 — Бросай оружие! — крикнули одновременно я и Стивенс.
 — Какого черта! — глухо произнес Фишер. — Я ведь убил полицейского! Так что какая мне теперь разница?
 — Ты прав, Лу, — с ненавистью прошептал я. — Какая тебе разница, говоришь? Ты убил не просто полицейского, а моего друга! Так что даже если ты бросишь пистолет, я тебя все равно убью!
 — Лейтенант всегда был большим шутником, Фишер! — произнес вдруг резким голосом Стивенс. — Считаю до трех, и если не бросишь пистолет, то будешь убит! На счет» три»я стреляю!
 Однако не успел он сосчитать до двух, как бандит бросил оружие, и я осторожно снял онемевший палец с курка револьвера. Колени Фишера вдруг подогнулись, и он упал на пол — нервы не выдержали напряжения, и он потерял сознание. Я огляделся и заметил, что Ванда куда-то исчезла. Через некоторое время из-за стойки бара показалась ее встрепанная головка.
 — Вы закончили? — нервно спросила она.
 Стивенс улыбнулся мне, но тут же его лицо стало серьезным.
 — Простите, что я вмешался, лейтенант. — По голосу я понял, что патрульный неловко себя чувствует. — Но я подумал, что сержанту Полнику не понравится, если вы убьете Фишера.
 — Вы правы, — откликнулся я. — Именно поэтому я и взял вас с собой. На случай, если я забудусь. А я ведь сейчас и вправду потерял голову от ярости!
 Я глянул в огромные, оцепеневшие от ужаса карие глаза Ванды.
 — Не стойте, Ванда, налейте нам выпить! — скомандовал я ей.
 — Хочу вам кое-что рассказать, лейтенант. — Стивенс все еще чувствовал себя неловко. — Я понимаю, это не мое дело, но сегодня утром я слышал, как вы обвиняли себя в смерти сержанта Полника. Вы говорили, что вина целиком лежит на вас, поскольку вы забыли предупредить его, что в домике могут быть двое.
 Но теперь мы знаем, как все произошло. И можно смело сказать — такого поворота событий не мог предвидеть никто. Фишер впал в панику и убил Дана. Потом спрятался в другой комнате. Услыхав выстрелы, сержант бросился в дом. Он хотел выяснить, что там происходит. Фишер подкрался к нему сзади и убил. — Стивенс решительно посмотрел на меня. — Вы понимаете, лейтенант, что любой другой на месте сержанта Полника все равно был бы убит. Это могли бы быть вы.
 Или я. Или же сам шериф — разницы никакой. Все равно, конец был бы один!
 — Я гляжу, вы знаете все на свете, — доброжелательно проворчал я. — Если вы такой умный, может быть, тогда знаете, что за гадость вколол мне док Мэрфи сегодня утром?
 Стивенс не смог сдержать улыбку.
 — Просто очень сильную дозу снотворного, лейтенант. Правда, увидев, как подействовала на вас смерть сержанта, доктор решил, что, проснувшись, вы тут же броситесь ловить убийцу. Он сказал — цитирую доктора, — Уилер сейчас просто с цепи сорвался. Когда он проснется, то будет рвать и метать, так что лучше не стойте у него на пути. И он сообщил шерифу, что по ошибке вколол вам не снотворное, а очень сильный наркотик. В десять раз сильнее ЛСД. В настоящее время он проходит клинические испытания. Окончательно добили шерифа слова доктора о том, что, пока наркотик не перестанет действовать, в вашем характере будут доминировать самые худшие черты. Он предупредил шерифа, что ни в коем случае нельзя вам противоречить.
 Иначе вы заимеете против него зуб. Шериф поверил во все эти россказни и поведал обо всем мисс Джексон, и она тоже поверила. Эта история с самого утра стала источником острот в офисе.
 — Так вы будете пить или нет? — жалобно спросила Ванда. — А то я уже свое выпила.
 Прошел месяц. Однажды я подъехал к офису шерифа в половине шестого вечера. Обычно в это время меня на работе уже не бывает. Но на этот раз шериф сам попросил меня приехать. Войдя в его кабинет, я подождал, пока рассеется густой дым от сигары. Наконец сквозь него проступили контуры человека, стоявшего у стола шерифа.
 — Наверное, мне надо представить вас друг другу, — произнес Лейверс с притворной сердечностью. Вот тут-то я и пожалел, что он узнал правду о том, какое лекарство вколол мне тогда док. — Лейтенант Уилер, это сержант Стивенс.
 — Как сержант?! — сдавленным голосом воскликнул я. — Неужели наши дела так плохи, что таких мальчишек стали производить в сержанты?
 — Сержант Стивенс будет теперь работать у нас постоянно, — самодовольно произнес Лейверс. — Мне пришлось буквально выкручивать капитану Паркеру руки, чтобы он согласился отдать нам Стивенса.
 — Надеюсь, вы пошлете его дежурить на перекресток? — небрежно спросил я.
 Лицо Стивенса слегка порозовело.
 — Я понял, что поступаю в ваше распоряжение, лейтенант. Но если вас это не устраивает…
 — Слушайте его больше, Стивенс! — лукаво усмехнулся Лейверс. — Он сам попросил, чтобы вас дали ему в помощники. Как вы думаете, кто мне выкручивал руки, пока не получил то, что хотел?
 Я посмотрел на часы.
 — Если мы не будем терять время, то я еще успею выпить.
 Стивенс посмотрел на свои часы и с сомнением покачал головой.
 — Боюсь, что не смогу к вам присоединиться. — Он пожал плечами. — Мне надо выполнить особое задание.
 — Вы поедете с нами, шериф? — спросил я.
 — Нет, спасибо, — проворчал Лейверс. — У меня много работы — политика!
 Мы вышли в приемную, и Стивенс задумчиво посмотрел на пустой стол с пишущей машинкой.
 — А что, лейтенант, Аннабел Джексон — ваша личная собственность? — осторожно спросил он.
 — Нет, — честно ответил я. — Мы иногда проводим вместе время, вот и все. Однако хочу предупредить вас, друг мой: вам этот орешек не по зубам. Наберитесь сначала опыта в другом месте!
 — Не знаю, не знаю. — Стивенс пожал плечами. — Может быть, она предпочитает мужчин помоложе.
 Когда мы вышли на улицу, мое раздражение его замечанием успело поутихнуть.
 — Пойдемте в бар «Чарли», — предложил Стивенс. — Вам все равно, куда идти. А у меня там назначено свидание.
 Я посмотрел ему прямо в глаза:
 — Мир тесен!
 — А знаете, с того самого дня я больше не встречал Тони Дель Гуардо! — Стивенс улыбнулся. — Надеюсь, вы не приковали ее цепью к своей гигантской кушетке, лейтенант?
 — Нет, — проворчал я. — Кстати, вы мне напомнили одну вещь. Эта ваша Барби-Эллен так больше ни разу и не пришла прибраться в моей квартире. Иногда, просыпаясь ночью, я крадусь в свою гостиную, чтобы посмотреть, не скачет ли она по моей кушетке со всеми своими девяноста фунтами и прелестными кожаными сапожками, которые составляют всю ее одежду!
 Мы вошли в затемненный бар «Чарли»и двинулись к стойке. Там на высоком стуле, скрестив изящные ножки, сидела элегантная темноволосая дама, подвизающаяся на юридическом поприще.
 — Привет, Мойра, — окликнул ее я. — Надеюсь, ты знаешь сержанта Стивенса?
 — Привет, Эл, — радостно воскликнула Мойра. — Конечно, я знаю сержанта Стивенса.
 Не успели мы выпить по первой, как к нам подошла миниатюрная Венера с каштановыми волосами. Потертые джинсы плотно облегали ее бедра, свободного покроя рубашка, расстегнутая почти до пупа, открывала взору краешек колыхавшейся при каждом шаге груди.
 Когда девушка улыбнулась нам, на щеках ее появились очаровательные ямочки, и я вдруг подумал, что завидую Стивенсу.
 Непринужденно болтая о том о сем, мы выпили по второму бокалу, и тут Стивенс прочистил горло, явно намереваясь сказать что-то важное.
 — Ну, — радостно сказал он. — Нам пора. Ты идешь, Ванда?
 Я многозначительно посмотрел на Мойру. Две девушки обменялись долгим взглядом, а потом одновременно кивнули.
 — Зачем нам отбиваться от компании, Эл, — невинным голосом произнесла Мойра. — Мы с Вандой уже все обсудили и обо всем договорились.
 Я недоуменно глянул на Стивенса, а он с таким же недоумением посмотрел на меня.
 — Что это вы обсудили? — потребовал я у девиц ответа.
 — Мы думаем, что вам это понравится, — улыбаясь, сказала Ванда.
 — Но объясните. Бога ради, что нам должно понравиться? — настаивал я.
 — Небольшая тусовка вчетвером. Это позволит раскрепостить воображение и внесет разнообразие в нашу и вашу жизнь. Вы согласны?
 — Ну, если так… — сказал я, все еще сомневаясь, и снова посмотрел на Стивенса.
 Судя по выражению его глаз, идея девушек показалась ему не такой уж плохой. Я представил в своих объятиях сначала Мойру, а потом Ванду и сразу же отбросил все сомнения. Вскочив со стула, я схватил обеих девушек под руки и потащил их к выходу.
 — Пошли быстрее, — торопил я их. — Займемся любимым развлечением американцев, а потом пообедаем…