Аннотация: Противостояние и сотрудничество спецслужб, покров тайны, память о былых заговорах, смертельная схватка с коварным и жестоким противником. Дело спасают блестящий ум и интуиция суперагента ЦРУ Малко Линге.


---------------------------------------------


 Жерар де Вилье
 Брюссельские убийцы



 Глава 1


 Трое мужчин поднимались по лестнице в полной тишине, неслышно ступая в мягких кроссовках. Тот, что шел впереди — великан под два метра ростом, — остановился на площадке четвертого этажа, достал из кармана черный шерстяной капюшон с тремя прорезями и натянул его на голову. Теперь были видны только рот и глаза, светло-голубые, почти прозрачные. Его спутники, не говоря ни слова, надели такие же капюшоны. Один из них был ненамного ниже главаря — около метра восьмидесяти, — широкоплечий, с плоским лицом и пышными черными усами. Второй — тоже высокий, но очень худой; сальные волосы обрамляли узкое лицо со впалыми щеками. Бегающий взгляд и легкое подергивание рта выдавали его нервозность. Все трое были мужчины в расцвете лет — между сорока и пятьюдесятью.
 Одеты они были в темные комбинезоны военного образца со множеством карманов; на руках — перчатки.
 Великан постоял несколько секунд, прислушиваясь. В небольшом многоквартирном доме на улице Пасторалей было тихо и спокойно. Главарь обернулся и сделал знак своим сообщникам. Оба как по команде достали из карманов фомки, бесшумно подошли к двери, из-за которой доносилось приглушенное бормотание телевизора, и ввели концы своих инструментов в щель между створкой и стеной. Подобравшись, они выжидающе смотрели на главаря. Тот вынул из-за пояса автоматический браунинг и взвел курок — негромкий щелчок раздался в тишине. Он посмотрел в пролет лестницы и, убедившись, что никого пет, властно взмахнул рукой.
 Двое взломщиков всей своей тяжестью налегли на фомки, а тот, что был посильнее, одновременно резко толкнул створку плечом. Дверь с треском распахнулась. Все трое устремились в квартиру, в мгновение ока пересекли тесную прихожую и оказались в маленькой гостиной.
 Перед телевизором сидели двое — молодой мужчина в очках, одетый только в трусы и майку, и женщина в белом нейлоновом пеньюаре. Женщина была хорошенькая, с большими серыми глазами и задорно вздернутым носиком.
 Мужчина вскочил с дивана, инстинктивно заслонившись рукой.
 — Эй, что вы...
 Великан уже набросился на него, левой рукой схватил за горло, правой ткнул дулом пистолета под ребро.
 — Ложись, не то убью!
 От столь неожиданного нападения у бедняги подкосились ноги, и он даже не пытался сопротивляться. В черных капюшонах незваные гости выглядели особенно устрашающе. Второй уже держал женщину, приставив к ее животу острие ножа военного образца, сантиметров в тридцать длиной.
 — И ты ложись, шлюха! Не то убью.
 Он грубо швырнул онемевшую от ужаса жертву на ковер. Худой, мгновенно достав из кармана моток веревки, принялся связывать ее по рукам и ногам. Двое других проделали то же с мужчиной. Затем обоим заткнули кляпами рты. Все это заняло не больше трех минут, после чего трое взломщиков принялись за обыск квартиры, выдвигая ящики, распахивая шкафы и выбрасывая их содержимое прямо на пол. Худой быстро нашел в кухне то, что они искали: пачку отпечатанных на ротаторе листовок в оберточной бумаге. Виден был только заголовок: Боевые Коммунистические Ячейки.
 — Сматываемся! — скомандовал великан.
 Передав браунинг худому, он нагнулся, легко поднял связанного мужчину и взвалил его на плечо. Его широкоплечий спутник тем же приемом, описанным во всех учебниках военного дела, подхватил женщину, и все трое вышли из квартиры. С момента их вторжения прошло меньше пяти минут. В дверях голова женщины с размаху стукнулась о створку, и у нее вырвался сдавленный стон.
 Теперь троицу возглавлял худой с браунингом в руке. Ему было приказано стрелять в каждого, кто попадется навстречу.
 Однако на лестнице им никто не встретился. Двое остановились со своей ношей в холле первого этажа; худой осторожно выглянул наружу. Улица Пасторалей была совершенно безлюдна, лишь несколько окон светились в небольших домах из белого, красного и зеленого кирпича. Поблизости не было видно ни одной машины. Взломщик достал из кармана комбинезона электрический фонарик и посветил в темноту.
 В ответ ему тотчас мигнули фары. Автомобиль, стоявший поодаль напротив, на пустынной стоянке брюссельской станции технического контроля, медленно тронулся с приглушенным урчанием, свидетельствовавшим о мощности мотора.
 Это был темно-серый «гольф»; внутри, кроме водителя, никого не было.
 Едва он остановился перед домом из белого кирпича, как трое мужчин в капюшонах распахнули дверцы, швырнули связанные тела на пол перед задним сиденьем, так что их не было видно снаружи, затем уселись сами. Через двадцать секунд «гольф», глухо взревев, сорвался с места. На темных улицах Андерлехта им не встретилось ни одной машины: в этом мирном предместье Брюсселя ложились рано.
 Трое взломщиков сняли капюшоны. Спокойно закурив сигарету, великан поймал в зеркальце заднего вида встревоженный взгляд водителя. Это был толстяк лет шестидесяти, лысый, с изборожденным морщинами лицом.
 — Все в порядке, Вальтер, — сказал великан. — Возвращаемся.
 Водитель вымученно улыбнулся, и его судорожно сжимавшие руль руки слегка расслабились. Он был не так спокоен, как трое остальных. Усатый шепнул на ухо великану какую-то сальную шутку, и оба прыснули. Их ноги опирались на тела связанных жертв, словно это были мешки с углем.
 «Гольф» мчался по пустынному шоссе на запад. Выехав на кольцевую автостраду, он свернул налево, на юг. Мотор взревел громче, стрелка спидометра дрожала между отметками 160 и 170. Ночью движения здесь практически не было, а машины королевской жандармерии никогда не патрулировали автострады.
 «Гольф» выехал на автомагистраль Брюссель — Париж и километров через пятнадцать свернул на ответвление с указателем «Беерсель». Здесь он замедлил ход и, попетляв некоторое время по узкой, извилистой дороге, въехал на пустынную автостоянку перед низким строением из красного кирпича, похожим на сказочный пряничный домик, с витражами в окнах. Неосвещенная вывеска гласила: «Харчевня Тамплиеров». Это было уединенное местечко, скрытое с одной стороны железнодорожным мостом, с другой — лесом, посреди которого возвышалась средневековая Беерсельская крепость, бывшая некогда Воротами Брюсселя. «Гольф» пересек стоянку и остановился за домом, так, что его невозможно было увидеть с дороги, на которой, впрочем, не было в этот поздний час ни одного проезжего. Четверо мужчин вышли из машины. Великан потянулся, жадно вдохнув свежий воздух, а двое его сообщников тем временем выволокли наружу связанных пленников. Он хлопнул усатого по плечу и довольно ухмыльнулся:
 — Браво! На все про все тридцать семь минут. А теперь за работу!


* * *

 — Ги Шоке, вы обвиняетесь в попытке дестабилизации обстановки в государстве. За это преступление вы приговариваетесь к смертной казни.
 Зычный, с какими-то замогильными нотками голос великана звучал особенно гулко в крошечной комнатке, где едва можно было встать во весь рост. Чердак харчевни был разделен на несколько таких комнаток. Никакой мебели не было, лишь несколько ящиков. К потолочной балке была привязана толстая веревка, другой ее конец образовывал скользящую петлю, накинутую на шею Ги Шоке, молодого человека, похищенного из собственной квартиры несколько часов назад. Бедняга стоял на ящике, с трудом удерживая равновесие; руки его были связаны за спиной. Одетый по-прежнему лишь в трусы и майку, он весь дрожал от холода и страха, не зная, что и подумать об этой зловещей инсценировке. Два «заседателя» стояли, скрестив на груди руки, по обе стороны от великана. Подружка Ги Алиса Дворп лежала напротив него на полу со связанными руками и ногами, но уже без кляпа во рту. Пеньюар с нее сорвали, располосовав его ножом, и теперь на ней был только лифчик, обтягивающий полную грудь, да черно-белые лодочки на высоких каблуках. Усатый алчными глазами смотрел на ее круглый зад и мускулистые бедра, его худой дружок, напротив, казался равнодушным к прелестям молодой женщины. Глаза Алисы были полны слез, зубы дробно стучали.
 Ги Шоке вдруг очнулся.
 — Вы с ума сошли! — прохрипел он. — Развяжите меня, ваша шутка слишком затянулась, в конце концов...
 Великан и бровью не повел. Подобрав с пола пачки листовок, он потряс ими перед носом пленника.
 — А что ты на это скажешь? Мы нашли их у тебя дома! Не станешь же ты отрицать! За тобой давно следят. Нам известно все о твоих контактах с теми, кто сейчас в тюрьме. И о твоем прошлом.
 — Каком прошлом? — пролепетал Ги Шоке.
 — Ты был членом марксистско-ленинского Коммунистического союза Бельгии! — рявкнул великан. — И входил в подпольную группу, которая готовила террористические акты против НАТО.
 — Но кто вы такие? — всхлипнул Ги. — Вы работаете с органами госбезопасности? Спросите у них, там меня зна...
 — Молчать! — прикрикнул на него великан. — И вообще, довольно ныть. Мы — карающая рука нации. Мы боремся против коммунистов.
 — Вы сумасшедшие! Преступники! — вдруг выкрикнул Ги Шоке. — Неонацисты!
 Светловолосый великан пристально посмотрел на него и усмехнулся.
 — Почему «нео»? — почти ласково спросил он.
 Алиса Дворп за его спиной отчаянно закричала:
 — Ги, не спорь с ними! Они убьют тебя!
 Ответить Ги Шоке не успел. Сильным ударом ноги великан вышиб из-под него деревянный ящик. Коротко вскрикнув, Ги тяжело рухнул вниз; веревка натянулась, петля сдавила ему шею. Длина веревки была тщательно рассчитана: несчастный касался пола лишь кончиками пальцев. Пытаясь освободиться от скользящей петли, все туже затягивавшейся на шее, он неуклюже подпрыгивал, выкатив глаза и ловя ртом воздух.
 Алиса Дворп попыталась встать. Лапища великана легла на ее затылок и прижала к полу, как рвущуюся с поводка собаку.
 Двое его сообщников по-прежнему стояли, скрестив на груди руки и равнодушно наблюдая за мучениями Ги, судорожное подергивание которого становилось все слабее. В тишине слышалось только его свистящее дыхание, приглушенные рыдания молодой женщины да поскрипывание веревки. Секунды тянулись бесконечно долго.
 — Кончай его, Филипп, — приказал великан. — Надоело.
 Усатый схватил Ги Шоке за ноги и рванул вниз. Под его тяжестью веревка натянулась туже, из горла удавленника вырвался душераздирающий хрип. Тот, кого великан назвал Филиппом, присев на корточки, продолжал тянуть.
 Внезапно тело Ги резко дернулось, ноги поднялись почти горизонтально. Он вздрогнул в последний раз и застыл. Алиса Дворп пронзительно закричала:
 — Ги!
 — Он свое получил, — спокойно сказал великан. — И не он последний. Мы будем трясти эту страну, пока она не проснется.
 Усач Филипп хихикнул и отпустил ноги удавленника.
 — Ух ты! Даже руки затекли.
 Выпрямившись, он посмотрел на безжизненное тело, и ухмылка его стала еще шире.
 — Гляди-ка, парню еще чего-то хочется!
 — Сволочи, сволочи! — рыдала молодая женщина. — Убийцы! Ги! Ги!
 Слезы текли по ее лицу, тело сотрясала крупная дрожь. Главарь грубо толкнул ее вперед и поднял голову. Взгляд его упал на трусы Ги Шоке. Его сообщник был прав: как у всех удавленников, у бедняги в момент смерти произошла эрекция.
 Великан схватил молодую женщину за волосы и, заставив подняться, подтащил к повешенному. Левой рукой он сорвал с него трусы, обнажив восставшую плоть. Прозрачные глаза снова остановились на Алисе Дворп.
 — Ну-ка, доставь ему напоследок маленькую радость, — сказал он, подталкивая голову молодой женщины к животу ее любовника.
 Та в ужасе отпрянула.
 — Нет! Скотина! Псих!
 Он склонился к ее уху и прошептал угрожающе:
 — Делай, что я сказал, а не то...
 Левой рукой он подобрал валявшийся на полу длинный нож и ткнул ей острием под ребро.
 Алисе Дворп ничего не оставалось, как повиноваться. Наклонившись, она дрожащими губами попыталась взять еще теплую плоть, но это оказалось выше ее сил... Содрогнувшись в приступе рвоты, она снова отпрянула.
 Острие ножа тут же вонзилось ей в бок.
 — Живо, не то убью, — прошипел великан. — Да руками, руками возьми!
 Руки молодой женщины были связаны, но шевелить пальцами она могла. Всхлипнув, она обхватила обеими ладонями плоть умершего, и ей наконец удалось сделать то, чего от нее требовали.
 Закрыв глаза, содрогаясь от рыданий, Алиса Дворп усердно заработала губами и языком. Великан наблюдал за ней со злобно-насмешливой улыбкой. Отступив на шаг, он воззрился на пышные округлости, которые неудобная поза женщины сделала еще соблазнительнее. В голубых глазах появился алчный блеск; великан подошел к Алисе сзади и потянул книзу молнию своего комбинезона. Трусов под ним не оказалось; открывшееся взорам мужское достояние соответствовало росту его обладателя. Худой отвернулся: такая женщина, как Алиса Дворп, его ничуть не волновала. Слишком много мяса. Усач же, наоборот, вытаращил глаза, пыхтя от возбуждения. Не подозревая о том, что происходит за ее спиной, Алиса Дворп продолжала ублажать мертвеца, чувствуя, как его плоть становится все мягче. Несчастная, обезумевшая от ужаса женщина думала лишь об одном: спасти свою жизнь любой ценой.
 Когда великан потерся об ее ягодицы, она вздрогнула, но сопротивляться была уже не в силах.
 Обхватив ее одной рукой за талию, он другой раздвинул округлости и прошептал ей на ухо:
 — Не бойся, твой дружок не будет ревновать...
 Насильник нетерпеливо торил себе дорогу. Найдя вожделенную цель, он мощным толчком погрузился в нее сразу до половины. Алиса Дворп взвыла от боли, выпустив то, что держала во рту. Ее мучитель недовольно нахмурился:
 — Нет уж, продолжай, а то неинтересно.
 В его голосе прозвучала такая угроза, что несчастная немедленно повиновалась. Он между тем вошел в нее до конца и, обхватив ее двумя руками, быстро задвигал бедрами.
 Скрип открываемой двери заставил его обернуться. Вальтер, человек, который вел машину, стоял на пороге, завороженно глядя на происходящее полными ужаса глазами. Великан безмятежно улыбнулся ему.
 — Мы почти закончили, Вальтер.
 Тот захлопнул дверь. Через пару минут великан содрогнулся в последнем спазме наслаждения и с довольным урчанием опорожнил чресла. Выпустив свою жертву, он извлек наружу еще твердую плоть и нагнулся за трусами повешенного, чтобы обтереться.
 Сотрясаемая судорожными рыданиями, Алиса Дворп все еще держала двумя руками обмякшую плоть своего мертвого любовника.
 Великан, усмехнувшись, хлопнул ее по плечу.
 — Слушай, брось, от него ты уже ничего не добьешься...
 Усатый с вожделением смотрел на ягодицы Алисы, но один взгляд главаря отбил у него всякую охоту последовать возбуждающему примеру. Великан застегнул молнию и распорядился:
  —  Сними его, Филипп. Едем.
 Подобрав с пола нож, Филипп снял с петли безжизненное тело, аккуратно смотал веревку и засунул ее вместе с мокрыми трусами себе в карман. Великан рывком поднял Алису и подтолкнул ее к двери. Заплетающимся от страха языком она иролепетела:
 — Куда вы меня везете? Что вы хотите со мной сделать?
 — Ничего, — отрезал великан. — Скоро все кончится.


* * *

 На этот раз машину вел Филипп. Рядом с ним сидел худой; на коленях у него лежала штурмовая винтовка, а в карманах — несколько запасных обойм. Сзади, заняв почти все сиденье, развалился великан, тоже с винтовкой на коленях. Алиса Дворп, беззвучно всхлипывая, съежилась в углу; под ногами у нее лежал еще связанный труп ее любовника.
 «Гольф» мчался но автостраде Крюссель — Монс со скоростью 170 километров в час. Великан наклонился к водителю.
 — Следующий поворот, не пропусти.
 На указателе значилось: «Фелуи — Ронкьер». Машина замедлила ход, свернула и поехала вдоль канала Шарле-руа. Кругом не было ни души. Они проехали мимо шлюза, миновали погруженную в сон деревушку Ронкьер и по извилистой, уходящей вверх дороге въехали в лесной массив Усьер.
 — Направо, — отрывисто бросил великан.
 «Гольф» углубился в лес, раскинувшийся гектаров на тридцать. Фары выхватывали из темноты черные стволы и купы кустарников. Водитель замедлил ход и свернул налево. Узкая дорога обрывалась у песчаного карьера.
 — Стоп, — скомандовал великан. — Погаси фары.
 Филипп повиновался. Все трое вышли из машины, прислушиваясь к ночным шорохам. Все было тихо, лишь время от времени слышался крик совы. Они находились в укромной ложбинке, со всех сторон окруженной лесом. Днем сюда нередко забредали парочки, но в этот час...
 — Вытаскивай девку, — приказал великан.
 Усач Филипп выволок Алису Дворп из машины. Она затравленно озиралась. При слабом свете луны можно было различить силуэты.
 — Куда... Что...
 — На колени! — рявкнул великан.
 Скованная ужасом, женщина не шевельнулась; тогда великан с силой надавил ей на плечи, заставив упасть на колени. Голова ее свесилась на грудь, и она не увидела, как он достал из кармана браунинг. Убийца тщательно обернул оружие нейлоновым чулком и левой рукой поднял голову жертвы. Приставив дуло пистолета к ее правому глазу, он нажал на спуск.
 Эхо выстрела далеко разнеслось по лесу, вспугнув ночных птиц. Тело Алисы отбросило назад; пуля прошла насквозь, снеся половину черепной коробки. Великан и бровью не повел, по-прежнему сжимая в правой руке пистолет. Левой он приподнял труп и так же спокойно выпустил еще одну пулю в левый глаз. Тело снова рухнуло на землю.
 Великан обернулся к своим сообщникам.
 — Филипп! Теперь ты.
 Филипп шагнул вперед и взял у него из рук пистолет.
 Две отстрелянные гильзы остались в чулке.
 Он наклонился и дважды выстрелил в упор в лицо жертвы. Затем, выпрямившись, передал оружие худому.
 Тот быстро проделал то же самое. Легкий ветерок развеял едкий запах пороха: от лица Алисы Дворп осталось кровавое месиво.
 — Теперь его! — приказал великан.
 Филипп выволок тело Ги Шоке из машины на песок и бросил сверху трусы. Все трое но очереди выпустили в труп но две пули, каждый из своего оружия — у них были такие же новенькие браунинги, как у главаря, тоже завернутые в чулки. Великан сунул пистолет в карман и посмотрел на часы. Выстрелы могли услышать в ближайшей деревне; не стоило искушать судьбу.
 — Поехали, — сказал он. — По Нивельской автостраде.
 Это было непреложное правило — не ездить одним и тем же маршрутом дважды. «Гольф» развернулся, не зажигая фар. Филипп и великан держали наготове оружие: один — штурмовую винтовку «Фал», другой — автомат.
 С таким арсеналом и пуленепробиваемыми стеклами они могли не бояться встреч с полицией и жандармами. Для пущей безопасности Филипп включил рацию, настроенную на частоту, на которой выходила на связь полиция, но ничего не услышал. В тихом Брабанте, пригороде Брюсселя, полицейские в этот час спали без задних ног... «Гольф» свернул налево и выехал на автостраду, не встретив ни одной машины. До самого Брюсселя убийцы не обменялись ни словом. Они остановились у въезда в Андерлехт, Филипп и водитель вышли и направились к своим припаркованным неподалеку машинам, оставив оружие в «гольфе».
 Великан сел за руль и поехал дальше один. Через четверть часа он был в Икселе, юго-восточном предместье Брюсселя. Машина свернула в узкую улочку, полого уходящую вниз. Великан нажал на кнопку, автоматически открывающую двери гаража, тут же закрыл их за собой и вышел из машины.
 В углу на специальной стойке громоздилась целая пирамида штурмовых винтовок, автоматов и пистолетов. Рядом на полу стояли ящики с патронами. Великан окинул свой арсенал довольным взглядом: этим боевым оружием он надеялся вскоре воспользоваться. Достав из машины винтовки, послужившие убийцам в ночной вылазке, он бережно положил их к остальным и запер гараж.
 Затем он снял комбинезон и легкий пуленепробиваемый жилет, который был под ним, и быстро переоделся в костюм и рубашку без галстука. Сложив комбинезон и перчатки, он убрал их в шкаф и вышел из дома. Улица была пустынна: жилых домов здесь не было, только конторы. Великан шел быстрым шагом, чуть припадая на левую ногу: когда-то шальная пуля перебила ему ахиллесово сухожилие.
 Пройдя метров пятьсот, он открыл дверцу своей личной машины, сел за руль и нажал на акселератор.
 Затормозив у светофора на авеню Луизы, он вдруг прыснул со смеху, вспомнив, как женщина пыталась ублажить мертвеца. Именно в такие минуты жизнь обретала для него остроту.




 Глава 2


 — У нас возникла серьезная проблема в одной из «инфраструктур»...
 Джордж Хэммонд, резидент ЦРУ в Брюсселе, умолк на полуфразе, словно опасаясь сказать слишком много. Несмотря на пуленепробиваемые стекла, окрашивающие небо за окном в зеленоватый цвет, шум уличного движения на бульваре Регента проникал в окна кабинета, расположенного на седьмом этаже посольства США, современного серого здания строгих линий, охранявшегося изнутри солдатами морской пехоты, а снаружи куда более скромно — несколькими бельгийскими полицейскими.
 Малко с любопытством взглянул на своего собеседника, сидевшего напротив на низком диванчике. В Джордже Хэммонде, маленьком человечке с круглой головой, коротко подстриженными, обильно пересыпанными сединой волосами и близорукими глазами за толстыми стеклами очков в роговой оправе, было что-то комичное. Однако в такое место, как Брюссель, где находилась штаб-квартира НАТО, не могли назначить резидентом какого-нибудь дурачка: по целому ряду причин Бельгия представляла для ЦРУ огромный интерес. «Инфраструктурами» на жаргоне ЦРУ называли секретные базы.
 — Что за проблема? — поинтересовался Малко.
 Из Дюссельдорфа, где он гостил у друзей, новенький аэробус компании «Эр Франс», огромный, бесшумный и комфортабельный — подлинное чудо современной техники, — доставил его в Париж. Там он пробыл ровно столько времени, сколько потребовалось, чтобы купить у модельера Жан-Клода Житруа роскошный костюм из бордовой кожи в подарок Александре. Затем он отправился в Орли, сел на другой самолет «Эр Франс» и час назад вышел в брюссельском аэропорту Завентем.
 В посольство он приехал сразу же, как только устроился в «Метрополе» на площади Брукер, в самом центре города. Старинный отель, похоже, ничуть не изменился с начала века: те же колонны, лепные потолки, позолота, бесконечные, не блещущие чистотой коридоры и обслуживающий персонал, состоящий сплошь из арабов, так что временами гостям могло показаться, будто они в «Мамунии»...
 Американец прищурился, снял очки и тщательно протер их, затем плеснул себе немного «Джонни Уокера», предложив и Малко, который отказался, предпочитая поданный ему секретаршей очень сладкий кофе.
 — Это долгая история...
 «И наверняка грязная», — подумал Малко. Будучи секретным агентом ЦРУ по особым поручениям уже больше двадцати лет, он насмотрелся всякого. Когда обращались к нему, «нештатному» сотруднику, это означало, что администрация в очередной раз очень и очень серьезно вляпалась в дерьмо. Но что могло стрястись в Бельгии, спокойной стране, жители которой издавна помышляли лишь о мирной торговле? Он с нетерпением ожидал продолжения, и Джордж Хэммонд наконец решился.
 — Очень некрасивая история, — с нажимом произнес он, напустив на себя таинственный вид. — Уэбстер [1]  рвет и мечет. Если не уладить это дело, я вылечу отсюда, как пробка. Ладно, начну с самого начала. Вам, конечно, известно, что наша фирма оказывает кое-какую помощь «контрас».
 — Конечно.
 Пролетел тихий ангел... Рональд Рейган едва не лишился президентского кресла из-за связей с «контрас», а полудюжине высокопоставленных чиновников Белого дома были предъявлены серьезные обвинения за оказание нелегальной помощи «борцам за свободу», как называл их президент.
 — У нас есть инфраструктура в Брюсселе, — продолжал Джордж Хэммонд. — Небольшая компания по экспорту товаров в Центральную Америку. Руководит ею наш сотрудник Филин Бартон. Вполне надежный человек, в общем...
 Выдержав многозначительную паузу, американец надел очки и сказал:
 — Бартон занимался покупкой оружия для «контрас». Большая его часть шла с Национального оружейного завода [2] , где работает его приятель, некий Густав Мейер. Бартон закупал через него большие партии оружия и боеприпасов якобы для Мексики, Гондураса, Коста-Рики и так далее.
 — По липовым накладным?
 — Естественно, — кивнул Джордж Хэммонд. — Выписывал их Мейер. Он никогда ничего не проверял, получал двадцать процентов с каждой сделки, и все были довольны.
 — И что же? Он вздумал вас шантажировать?
 Хэммонд покачал головой.
 — Нет. Но чтобы все шло без сучка без задоринки, бельгийская служба госбезопасности должна была закрыть глаза на это дело. Организация у них не бог весть какая, но они не круглые дураки и не слепые, а на оружейном заводе у них полно агентов. Поэтому им-то было хорошо известно, что грузы, предназначенные для Мексики или для Коста-Рики, у которой вообще нет армии, попадают к «контрас».
 — И они не вмешивались?
 — Нет... По крайней мере, два года все сходило. Впрочем, я не очень в курсе... Бартон непосредственно подчинялся не мне, а Оперативному отделу. Но несколько месяцев назад он пришел ко мне и сообщил, что человек из бельгийских спецслужб, с которым он поддерживает связь, известный ему только под кличкой «Фокс», передал сведения о готовящейся Боевыми Коммунистическими Ячейками серии террористических актов против служб НАТО и наших людей. Знаете, бомбы в автомобилях, убийства, похищения...
 — Это оказалось правдой?
 Американец переменил позу и потер затекшую руку.
 — Не спешите. Я послал рапорт в Лэнгли; оттуда меня попросили передать информацию нашим друзьям из королевской жандармерии, на тот случай, если служба госбезопасности, которая с ними на ножах, этого не сделала. Я связался с нужными людьми, они обещали разобраться и держать меня в курсе. Я также предупредил 23-ю бригаду судебной полиции, которая занимается борьбой с терроризмом.
 Запутанная история... Бельгийские спецслужбы дают ЦРУ информацию, которую американцы возвращают бельгийцам же...
 — Ну и как, опасения этого Фокса оправдались? — спросил Малко.
 — Поначалу все было спокойно, — ответил резидент ЦРУ. — Впрочем, такие сигналы поступают каждый день... По правде говоря, я и думать об этом забыл. Но четыре дня назад... Вот, прочтите.
 Он протянул Малко несколько газетных вырезок. Тот быстро просмотрел их. Это было полные ледянящих кровь подробностей сообщения о зверском убийстве двух мирных граждан из Андерлехта, мужчины и женщины. Их изуродованные трупы были найдены в лесу, а вокруг убитых кто-то рассыпал гошистские листовки. Никто ничего не знал о таинственных убийцах, совершивших это чудовищное преступление; журналисты сетовали на неэффективность действий полиции.
 Сотрудники отдела судебной полиции по борьбе с терроризмом подтвердили, что убитая пара принадлежала к одной из гошистских группировок, но в последнее время не была замешана в подрывной деятельности. Малко отложил вырезки и посмотрел на американца.
 — Какое же это имеет отношение к вам?
 Джордж Хэммонд удрученно вздохнул, рот его искривился в болезненной гримасе.
 — На следующий день после убийства ко мне явился Филип Бартон. Он был белее вашей рубашки, и я услышал от него такое, что меня чуть не хватил инфаркт.
 — Это он убил?
 — Боюсь, что даже хуже. Вот что он мне рассказал. Несколько недель назад он завтракал с тем самым Фоксом из госбезопасности. Этот тип, по его словам, был вне себя от ярости. Жандармерия и полиция будто бы окончательно зашли в тупик в деле о гошистах, и он сказал, что террористов необходимо обезвредить, прежде чем они начнут действовать.
 — А почему он обратился к Бартону?
 — К этому я и веду. По словам Бартона, Фокс сразу взял быка за рога. Судебная система в Бельгии такова, сказал он, что без доказательств этих террористов нельзя даже побеспокоить. А доказательства появятся слишком поздно... Итак, вот что Фокс предложил Бартону. Он берется собрать группу надежных людей для ликвидации этих гошистов. Но ему нужно оружие. Так вот, этот ублюдок рассчитывал, что оружие ему достанет Бартон!
 — А он не мог достать его сам через свою службу?
 — Нет, служба госбезопасности ни в коем случае не должна быть связана с этими «акциями». Здесь, в Бельгии, с подобными вещами не шутят. А ребята с оружейного завода болтливы...
 — И Бартон согласился?
 — Он уверяет, что не сразу. Юлил, не давал прямого ответа, пытался выиграть время...
 — Вы были в курсе?
 — Разумеется, нет, иначе я отправил бы его первым же самолетом в Штаты и распорядился ликвидировать компанию.
 — Что же было дальше?
 — Бартон уверяет, — с нажимом повторил американец, — что несколько дней назад Фокс припер его к стенке. Мы приготовили груз к отправке в Гондурас — оружие и боеприпасы для наших друзей «контрас» со всеми необходимыми документами. Ящики были уже в порту. Фокс пригрозил Бартону, что сообщит обо всем таможенникам и что его делишки с Мейером и оружейным заводом выплывут наружу, если он не поможет ему вооружить его людей.
 — И ваш Бартон запаниковал? — понимающе кивнул Малко.
 — Right... [3]  Они вместе пошли в порт, чтобы Фокс сам выбрал, что ему нужно. Он взял пистолеты, автоматы, штурмовые винтовки и столько патронов и гранат, что их вполне хватило бы для нападения на Советский Союз.
 Малко покачал головой.
 — Черт знает что... Неужели у бельгийских спецслужб нет другого способа достать оружие?
 — У меня сложилось впечатление, что этот Фокс действует на свой страх и риск. Вряд ли он получил задание от своего руководства. Быть может, те просто смотрят сквозь пальцы... Здесь, в Бельгии, спецслужбы номинально подчиняются министерству юстиции, но нынешний шеф госбезопасности сидит на своем месте уже двадцать лет, творит что хочет, и никто не вмешивается в его дела.
 Снова пролетел ангел... По сути дела, речь шла просто-напросто об убийствах. Как в старые добрые времена, когда ЦРУ еще не гнушалось пачкать руки в крови...
 — А потом вы прочли сообщения о двух трупах, — заключил Малко.
 Джордж Хэммонд вскочил с дивана, подошел к письменному столу и взял из пачки сигарету. Должно быть, он дал соответствующие указания своей секретарше: на протяжении их разговора телефон ни разу не зазвонил. Он закурил и встал перед Малко, который наконец увидел его во весь рост — не больше ста шестидесяти сантиметров.
 — Вот вы все и поняли, — кивнул он. — Представляете себе, что со мной было. Я сопоставил факты и... Это просто ужасно, — добавил он совсем тихо. — Люди, которые убили этих несчастных, — какие-то садисты, бесчеловечные чудовища.
 Да, сделки между спецслужбами иной раз кончаются кровопролитием... Вспомнить хотя бы покушение на папу, организованное КГБ, или просчеты, допущенные ЦРУ в Бейруте. Только бомба, подложенная в машину шейха Фадлалаха, разнесла в клочки двести человек... Малко представлял себе, как было дело. Чересчур ретивый сотрудник спецслужб поручил своим старым дружкам, первостатейным подонкам, грязную работу... Те, уверенные в безнаказанности, распоясались, дав волю своим темным инстинктам...
 Джордж Хэммонд снова сел на диван и украдкой подлил себе «Джонни Уокера». С запруженного машинами бульвара Регента доносился целый концерт пронзительных гудков.
 — В конце концов, — заметил Малко, — все это не имеет к вам прямого отношения. ЦРУ не замешано в убийствах, вы даже не знаете, кто их организовал... Ликвидируйте инфраструктуру, отправьте Филипа Картона в Штаты и выбросьте все из головы.
 Американец бросил на него испепеляющий взгляд.
 — Вы шутите? Оружие, которым совершены убийства, Фокс взял из закупленной нами партии. В регистрационных книгах оружейного завода значится, что она отгружена для поставки в Гондурас, накладные были, разумеется, липовые... Полиция, конечно, извлекла пули из тел убитых. Если найдут оружие, ниточка неминуемо приведет к нам. И все узнают, что ЦРУ оказывает помощь группе убийц в мирной Бельгии... Представляете себе?
 Малко хорошо себе это представлял.
 — А вы уверены, что они выйдут на ЦРУ?
 — Абсолютно. Документацию на оружейном заводе уничтожить невозможно. Эта скотина Густав Мейер постарается выкрутиться, свалив все на нас. Как-никак два убийства — не шуточки.
 — А что говорит ваш Бартон?
 Хэммонд пожал плечами.
 — Бартон понял, каких дел натворил, и умирает от страха. Он знает, что его раскололи и что ему придется еще хуже, если он не поможет нам выпутаться.
 — Почему?
 Американец тяжело вздохнул.
 — После убийства он виделся с Фоксом. Разговор у них был, сами понимаете, не из приятных. Бартон сказал ему, что это чудовищно, но тот и глазом не моргнул. А когда Бартон пригрозил рассказать обо всем министру юстиции, Фокс сказал, что их разговоры записаны на пленку и он пройдет но делу как соучастник. Кроме того, он заявил, что работа еще не закончена, что осталось несколько опасных террористов...
 — И он намерен их ликвидировать?
 Джордж Хэммонд обреченно развел руками.
 — Вероятно... И рано или поздно случится прокол... Полиция выйдет на убийц. Или они оставят оружие на месте преступления. Тогда нам крышка. Нам не отмыться, вы же понимаете. Пресса вволю попляшет на наших костях. Да что говорить!..
 Ну и угораздило же вляпаться в историю, подумалось Малко. И кто эти безжалостные убийцы?
 — Бартон знает, кто убил?
 — Нет. Он только дал оружие. Их знает Фокс, это его люди.
 — А Густав Мейер?
 — Понятия не имею.
 — Стало быть, единственная ниточка, которая может привести к убийцам, — это Фокс?
 — Точно.
 — А кто такой Фокс?
 Наступившая пауза затянулась.
 — Не знаю, — вздохнул наконец американец. — Я же вам сказал, я не хотел вмешиваться в это дело даже косвенно. Бартон уверяет, что ему тоже ничего не известно. Фокс сам вышел на него. Через Мейера. Он был у него на площади Мееус [4] , поэтому знает, что этот тип действительно работает в госбезопасности. Но кто он такой, Бартон понятия не имеет.
 — А как он выглядит?
 — Кажется, похож на Ярузельского... Носит дымчатые очки, лысый, угольки губ опущены. Лет шестидесяти, высокий, плотный, всегда с кислой миной. Свободно говорит по-английски.
 Малко посмотрел американцу в глаза.
 — Чего, собственно, вы ждете от меня?
 — Я хочу только одного, — ответил тот, — изъять все, что может свидетельствовать о причастности ЦРУ к этим убийствам... Записи разговоров Фокса с Бартоном, если они существуют, но главное — оружие.
 — Оружие находится у убийц, — заметил Малко, — а мы ничего о них не знаем.
 — Их знает Фокс.
 — А как выйти на Фокса?
 — Бартон встречается с ним завтра, чтобы еще раз попытаться уладить дело. Вы пойдете с ним.
 — Зачем?
 — Я ему больше не доверяю. Его провели, как малого ребенка. Или же он намеренно лжет мне. Как бы то ни было, я хочу знать правду. И хочу, чтобы вы кое-что передали пресловутому Фоксу.
 — Что же?
 — Что если он не сделает все от него зависящее, чтобы вернуть наши игрушки, то у него будут крупные неприятности. Я буду вынужден доложить Уэбстеру, и он обратится к бельгийскому правительству...
 Итак, от Малко требовались услуги посредника... Эта история заинтриговала его. Что-то было странное в этих убийствах, в чьей-то решимости столь зверским образом истребить гошистов — не в каком-нибудь Сальвадоре, а в цивилизованной европейской стране. Чутье подсказывало ему: здесь кроется нечто куда более гнусное, чем то, о чем рассказал Джордж Хэммонд.
 — Когда эта встреча? — спросил он.
 — Завтра. Бартон вам все объяснит.
 Американец встал, открыл шкаф и вынул оттуда что-то похожее на жилет с лямками.
 — Возьмите, — сказал он. — Это кевлар [5] . Выдерживает даже трассирующие пули. С этими сумасшедшими никогда не знаешь... Мне не хотелось бы лишиться вас.
 Малко задумчиво взял у него из рук пуленепробиваемый жилет. Попытаться отобрать оружие у людей, которые уже убили двоих таким зверским образом, — все равно что залезть в котел с расплавленным чугуном.
 «И у меня примерно столько же шансов выбраться из этого дела живым и невредимым», — сказал он себе.




 Глава 3


 Малко взвесил на руке пуленепробиваемый жилет и бросил его на диван. Трудно было поверить, что тонкий слой пластмассы способен защитить от боевых пуль...
 — Мы все у Фокса в руках, — заметил он. — А что если он пошлет меня к чертям? Его поведение с Филипом Бартоном оптимизма не внушает.
 — Пригрозите ему, — без колебаний ответил резидент ЦРУ. — В конце концов, у нас есть чем его припугнуть. Если он не пойдет на компромисс, мы удалим из страны Бартона, а затем Уэбстер обратится к бельгийскому правительству. Бельгия все-таки наш союзник, а Фокс скорее всего действует без официального приказа. Он подчиняется министру юстиции, который наверняка не в курсе этих махинаций.
 — Но тогда вы засветите операцию «контрас», — напомнил Малко.
 — Знаю, — кивнул Джордж Хэммонд. — Без скандала не обойдется. Конечно, можно будет попытаться свалить все на Густава Мейера, якобы он сам сбывал оружие налево, но вряд ли эта версия пройдет. Поэтому я очень рассчитываю на ваш дипломатический талант... и на то, что Фокс не круглый идиот и сам не захочет открыть ящик Пандоры.
 — Будем надеяться, — вздохнул Малко. — Так где я встречусь с Филипом Бартоном? Здесь?
 Американец поморщился.
 — Откровенно говоря, мне бы этого не хотелось. Он засекречен и не должен иметь никаких контактов с резидентурой. Я дам вам его адрес, он живет в южной части города. Я уже предупредил его, что вы придете. Но не слишком доверяйте ему. Он уже крупно подвел нас. Сообщи он мне вовремя о предложении Фокса, мы не сидели бы сегодня по уши в дерьме.
 Увы, не в первый раз агент ЦРУ сбился с пути, польстившись на заманчивый запах долларов... Даже ливийцам удавалось кое-кого купить...
 Хэммонд быстро нацарапал несколько строк на листке бумаги и протянул его Малко. Тот сложил пуленепробиваемый жилет, чтобы убрать его в атташе-кейс. Свой суперплоский пистолет он оставил в Лицене, полагая, что в Бельгии оружие ему вряд ли понадобится. Кажется, он ошибся...
 Малко закрыл кейс, уповая на то, что посредническая миссия не слишком задержит его в Брюсселе. В начале лета в Австрии просто восхитительно, а после нескольких удачных операций на бирже будущее виделось ему в розовом свете. Он собирался заново покрасить восточное крыло замка, а верный Элко Кризантем, должно быть, уже высаживал в Лицене цветочную рассаду на клумбы.
 Даже Александра, тронутая его щедростью, вновь стала ангелом. Одетая в роскошные туалеты от Жан-Клода Житруа, сшитые из тончайшей кожи, которая, казалось, обтекала ее пышные формы, Александра вся дышала чувственностью, пробуждая в своем женихе ненасытное желание. Поэтому Малко не терпелось поскорее оказаться в Париже, где он обещал своей взбалмошной невесте уик-энд в отеле «Крильон». Оттуда они отправятся в Австрию, в Зальцбург... Компания «Эр Франс» обслуживала теперь 25 городов Европы, оплетя своей сетью все европейское сообщество.
 Джордж Хэммонд встал и поднял на Малко умоляющие глаза за толстыми стеклами очков.
 — Сделайте все, что в ваших силах. Только не распространяйтесь ни о чем по телефону. Прослушивание в Бельгии официально запрещено, но полицейские службы все равно подключаются к линиям. На них работают так называемые частные детективы, это настоящая параллельная полиция. Филип Бартон покажет вам абонентский ящик, которым мы пользуемся для связи. Ключ есть у него и у меня. Увидимся, когда что-нибудь прояснится. Не думаю, что Фокс сразу скажет «да». Сначала он хорошенько поводит нас за нос.
 Резидент ЦРУ в Брюсселе был оптимистом...
 Хэммонд проводил Малко до лифта; пройдя мимо невозмутимых морских пехотинцев, он открыл дверь и окунулся в шум и сутолоку бульвара Регента.


* * *

 От Филипа Бартона волнами исходил страх.
 Малко заметил это сразу. Агент ЦРУ оказался коренастым здоровяком лет пятидесяти с отекшим, видимо от привычки к спиртному, лицом. Его маленькие, глубоко посаженные глаза были обведены темными кругами. Из-под расстегнутой до пупа рубашки виднелась мощная волосатая грудь, на левой руке красовалась массивная цепочка. Малко никак не мог поймать его взгляд.
 — Заходите, — сказал он, — очень рад вас видеть. Как там старина Джордж Хэммонд?
 Его наигранная веселость не сгладила первого неприятного впечатления. Сначала Малко добрых пять минут топтался на лестничной площадке, чувствуя, что за ним внимательно наблюдают в глазок. Потом Филип Бартон приоткрыл дверь, накинув цепочку... Лишь получив ответы на множество дотошных вопросов, он, наконец, впустил Малко. Бронированная дверь его квартиры со множеством разнообразных замков походила на дверцу сейфа. Либо у Филипа Бартона мания преследования, подумалось Малко, либо жизнь его и впрямь подвергается опасности.
 Малко последовал за хозяином в комнаты и, когда тот повернулся спиной, заметил торчавшую из-за пояса агента ЦРУ рукоятку большого автоматического пистолета...
 В глубине гостиной, в витрине за зеленоватым пуленепробиваемым стеклом красовались несколько автоматов, штурмовые винтовки, пистолеты разных калибров — вся продукция Национального оружейного завода. Рядом — великолепная черная лакированная стенка работы Клода Даля с баром и телевизором «Самсунг».
 Филип Бартон усадил Малко на обитый белой кожей диванчик — творение того же мастера. Судя по всему, торговля оружием приносила неплохой доход...
 Хозяин скрылся в кухне, бросив на ходу:
 — Извините, служанка уехала отдыхать, управляюсь сам...
 Малко подошел к окну. Перед ним открылся красивый вид на лес, несколько коттеджей и католический университет. Это был почти пригород; десятиэтажное здание, в котором жил американец, гордо именовалось «Кантри Клаб», на самом же деле это был обычный многоквартирный дом.
 Филип Бартон вернулся в гостиную с бутылкой «Гастон де Лагранжа», тут же налил себе изрядную порцию и даже не дал коньяку согреться. Его узловатые пальцы сжимали рюмку так, словно хотели раздавить ее; он упорно избегал взгляда своего гостя.
 — Расскажите о вашем последнем разговоре с Фоксом, — попросил Малко.
 — Он позвонил мне по телефону. Всего два слова. Этот подонок назначил мне встречу. На сегодняшний вечер.
 — Я пойду с вами, — сказал Малко.
 — Вот как? Это Хэммонд вас попросил?
 — Да, — кивнул Малко, — он хочет, чтобы я поддержал вас в предстоящих переговорах.
 Филип Бартон невесело усмехнулся.
 — Да уж! Скажите лучше, что он больше не доверяет мне ни на грош... Ну, да ладно...
 Он налил себе еще коньяку, сделал на этот раз маленький глоток, смакуя напиток, и протянул бутылку Малко:
 — Хотите? Великолепно снимает напряжение.
 — Нет, спасибо, — отказался Малко: он никогда не позволял себе спиртного до завтрака.
 Бартон взглянул на часы.
 — У меня свидание. Так вы точно будете сегодня вечером?
 — Да. Где вы встречаетесь?
 — Недалеко, в Брабанте. Полчаса езды отсюда.
 — А почему не здесь?
 Американец снова усмехнулся.
 — Шутите? Фокс не зря носит такую кличку [6] . В каких только дырах он не назначал мне встречи. Кроме разве что первого раза, — тогда он принял меня в своем офисе.
 — Расскажите, как это было.
 Филип Бартон отпил еще глоток коньяка и вытер вспотевшие ладони. Малко слышал, как колотится его сердце.
 — Густав Мейер, парень с оружейного завода, много говорил мне о нем. А однажды сказал, что Фокс хочет со мной встретиться. Я согласился без особой охоты, но вы же понимаете, отказаться было нельзя. Я должен был прийти прямо на площадь Мееус, позвонить по внутреннему телефону и спросить Фокса. Он встретил меня у лифта на пятом этаже и провел в кабинет без всякой таблички. Я сказал ему, что он похож на генерала Ярузельского, но он даже не улыбнулся. Похоже, он вообще не часто улыбается.
 В кабинете не было ни одной бумажки, только на столе папка с делом о поставках оружия никарагуанским «контрас». Ему было известно все. Он объяснил мне, что выполняет задание службы госбезопасности по наблюдению за террористическими группами и контролю за поставками оружия, поэтому давно знает о наших операциях. Знает и одобряет...
 — Это он рассказал вам о гошистах, готовящих террористические акты против НАТО?
 Филип Бартон энергично закивал.
 — Информация ценная, я был удивлен. Потом мы встречались еще раз десять. Однажды он даже пригласил меня в китайский ресторан. Я не понимал, что он расставляет мне сети... До тех пор, пока он не выложил, что ему надо.
 — После убийства вы виделись с ним?
 — Да, один раз. Всего пять минут на Южном вокзале. Разговор был не из приятных. Он меня здорово напугал.
 — Настоящего его имени вы не знаете. А какой пост он занимает, вам тоже неизвестно?
 — Судя по всему, высокий: он не молод. Чертовски умный. У него удивительные глаза. Быстрые, пронзительные, холодные, как сталь. Хорошо говорит по-английски...
 — А что ваш приятель Густав Мейер? Он не может знать о нем больше?
 Филип Бартон пожал плечами.
 — Возможно. Он бельгиец и знаком с Фоксом очень давно. Но он клянется, что ему известно не больше моего. Вообще-то он тоже в штаны наложил от страха. Что-что, а запугать этот тип умеет. Скорей бы уж все кончилось!..
 Большой браунинг, засунутый за пояс, мешал ему откинуться в кресле, и он наконец решился положить его на столик.
 Он выглядел смертельно усталым. Взгляд маленьких черных глазок затравленно перебегал с предмета на предмет. Малко становилось все больше не по себе: он был убежден, что Филип Бартон что-то скрывает...
 — Вы действительно думаете, что нам удастся вернуть оружие? — спросил он.
 Американец кивнул и допил свой коньяк.
 — Есть у меня одна идея. Я предложу ему вот что: он возвращает наше, а я даю ему взамен такое же.
 — Где вы его возьмете? — удивился Малко.
 — На заводе. Густав Мейер согласен. Насчет накладных я тоже договорился с одним приятелем. Официально партия предназначена для ливанской армии. И все будут довольны. Пусть Фокс и его дружки продолжают свои игры, если им хочется, мы тут больше ни при чем...
 Великолепный цинизм. То, что он назвал «играми», были всего-навсего убийства.
 — И где это оружие?
 — Мейер уже понемногу вывозит его с завода. Оно зарыто у него в саду за домом.
 — Вы говорили Хэммонду об этом плане?
 Филип Бартон ничуть не смутился.
 — Нет, — небрежно бросил он. — Этот болван поднимет крик. Но другого выхода нет, только так мы сможем выбраться из дерьма. При таком раскладе никто не пострадает. Кстати, тот приятель, что взялся мне помочь, должен ехать сегодня со мной к Фоксу.
 — А кто он такой?
 — Политический беженец. Из Ливана. У него там возникли кое-какие проблемы, пришлось рвать когти. Теперь проворачивает разные дела с бывшими друзьями, тем и живет. Свой парень.
 Малко представил себе, какое лицо было бы у Джорджа Хэммонда, узнай он об этом новом вопиющем нарушении всех законов секретности. Да, с Филином Бартоном работать нелегко... Малко поймал его быстрый взгляд.
 — Только не рассказывайте Хэммонду, ладно? Пусть это останется между нами... Доложим ему потом.
 Плеснув себе еще «Гастон де Лагранжа» и залпом вылив рюмку, Бартон засунул за пояс браунинг, накинул просторную куртку, скрывшую оружие, и внимательно посмотрел в дверной глазок.
 — У меня встреча с моим другом-ливанцем, — объяснил он, открывая наконец дверь. — Я вас познакомлю. А потом договоримся насчет вечера.
 Выйдя из подъезда, он направился к припаркованному у края тротуара серому «БМВ», на ходу открыв дверцы с помощью дистанционного устройства.
 Садясь в машину, он подмигнул Малко:
 — Не доверяю я стоянкам со всеми этими делами. Мало ли что...
 Похоже, этот человек хотел дожить до глубокой старости. Полминуты спустя автомобиль на всех нарах мчался к центру города.
 Молодой человек в джинсах и лимонно-желтой футболке грыз купленную в соседней кондитерской плитку шоколада, просматривая «Гералд трибюн». Аккуратно подстриженные черные усики тонкой линией пересекали его лицо, обрамленное пышными курчавыми волосами. Стройный, худощавый, робкий на вид, он напоминал прилежного студента. При виде Филипа Бартона молодой человек обнажил белые зубы в ослепительной улыбке и поднялся.
 Мужчины дружески обнялись.
 — Мой приятель Амин Хаббаш, — представил его американец. — Малко, наш друг, — сдержанно добавил он.
 На террасе «Песчинки» — модного кафе на Песчаной площади — яблоку было негде упасть. Окруженная антикварными лавочками площадь, над которой возвышалась колокольня старинного собора, была одним из самых оживленных мест в Брюсселе — нечто вроде маленького Сен-Жермен-де-Пре. На террасах кафе толпились хорошенькие девушки и лохматые юнцы, изо всех сил пытавшиеся казаться антиконформистами.
 Малко заметил на груди ливанца, поверх футболки, большой золотой крест. Христианин... В Ливане с религией не шутят. Там во имя веры выпускают друг другу кишки...
 — Амин, — сказал Филип Бартон, заказав «Гастон де Лагранж», — сегодня вечером ты мне не понадобишься.
 Ливанец пожал плечами с чисто восточной покорностью судьбе.
 — Иншалла! Как скажешь.
 Он добавил в свой кофе несколько ложечек сахара, превратив сваренную в «экспрессе» бурду в восхитительный турецкий напиток.
 — Со мной пойдет мой друг Малко, — уточнил американец.
 — А все остальное? — спросил Амин. — Остается в силе?
 — Да, — кивнул Бартон. — Смотри-ка, а вот и твоя подружка.
 Малко обернулся и увидел пересекающую площадь круглолицую, светловолосую девушку: она шла прямо к их столику. Настоящая секс-бомба. Первое, что замечал каждый мужчина — роскошные грушевидные груди, вызывающе оттопырившие очень короткое платье из белого Джерси, которое облегало ее, как перчатка. Светло-голубые, словно фарфоровые, глаза близоруко щурились, а капризная гримаска пухлого, ярко накрашенного рта делала девушку похожей на героиню мультфильмов Бетти Бун.
 — Кристель, — представил Амин. — Малко, наш приятель.
 Кристель поцеловала ливанца в губы, чмокнула Филина Бартона в щеку, вяло пожала руку Малко и уселась напротив него. Белое джерси поползло вверх, открыв его взору краешек кружевных трусиков. Ее рассеянный взгляд остановился на Малко, и когда ее голубые глаза встретились с его золотистыми, в них на миг вспыхнул какой-то странный огонек. Она тут же отвернулась, рука ее скользнула под футболку ливанца, пальчики забегали но его груди. Странное занятие для такого людного места. На присутствие за столиком двух свидетелей ей, похоже, было наплевать. Когда рука девушки спустилась на живот, а затем еще ниже, Амин беспокойно заерзал на стуле. Не прекращая ласкать своего друга, Кристель время от времени бросала быстрый зазывный взгляд на Малко. Что до Бартона, он просто оцепенел от этого зрелища.
 — Если я тебе больше не нужен, — вежливо сказал Амин, — мы вас покинем.
 Он был на волосок от публичного позора.
 — Да-да, идите, — великодушно согласился Бартон. — Я позвоню тебе завтра.
 Парочка встала и вышла на Песчаную площадь. Малко удивлялся, как это Амин Хаббаш еще в состоянии переставлять ноги; Кристель обвилась вокруг него, подобно виноградной лозе... Вскоре оба скрылись в каком-то подъезде. У Филипа Бартона вырвался вздох.
 — Она вообще слаба на передок, — пробормотал он, — но сегодня...
 — Кто она такая?
 — Фламандка. Ее семья живет в Брассхаате под Антверпеном в огромном поместье, но она там подыхает со скуки. Помешана на приключениях и больше всего на свете обожает стрельбу. Амин познакомился с ней в «Бельгийском стрелковом клубе».
 — А что это за клуб? — рассеянно поинтересовался Малко, спрашивая себя, дала ли Кристель Амину Хаббашу добраться до какого-нибудь ложа, или совокупилась с ним прямо на лестнице.
 — Есть такое заведение в Эттербееке, где якобы преподают навыки стрельбы без промаха. Они говорят, что так на свой лад борются с терроризмом: хотят научить мирных граждан защищать себя своими силами. Короче, идиотизм. Но Кристель от всего этого без ума. Вообще-то она студентка, изучает философию, но почти каждый день торчит в клубе. А Амин там подрабатывает инструктором. Он-то стрелок классный, сами понимаете... Ну, когда она узнала, что он из Бейрута и что ему приходилось стрелять не только по картонным мишеням, она втрескалась в него по уши. А он и рад: с деньгами у него туго, так он поселился у нее. Я слышал, она хочет выйти за него замуж и уехать в Бейрут, чтобы поупражняться там в стрельбе. Девчонка, конечно, с приветом, да и на передок слабовата, но славная.
 Действительно, что-то в ней было. Малко отогнал назойливое видение ее пышной груди и вернулся к серьезным делам.
 — Так где мы встречаемся?
 — Я заеду за вами в «Метрополь», — сказал американец. — Так будет проще всего. Кстати, пушка у вас есть?
 — Нет. А вы чего-то боитесь?
 Филип Бартон пожал плечами.
 — Вообще-то нет, но от всей этой истории сдали нервы. Никогда бы не подумал, что Фокс одобрит такие зверства. Правда, это были опасные террористы!
 — Вы в этом уверены?
 — Фокс мне сказал, а уж он-то в этом понимает. А что вы хотите, это его работа. Вообще у всех этих умников мозги набекрень. Возьмите банду Баадера в Германии или Красные Бригады! Такие славные ребятки, мухи не обидят, печатают себе листовочки! А на самом-то деле... Ну ладно, пока. Мне еще надо встретиться с Густавом Мейером.
 — Я возьму такси, — кивнул Малко.
 Он не спеша допил горьковатый кофе, размышляя об этом запутанном деле. Филип Бартон явно чего-то боится. Что за грязную махинацию затеяли эти бельгийцы? Малко не терпелось наконец увидеть таинственного Фокса, который, судя по всему, был душой и мозгом этой странной операции.


* * *

 Квадратная, истекающая слюной морда с двумя рядами ослепительно-белых клыков высунулась в открытое окно, когда серый «БМВ» затормозил у «Метрополя». На заднем сиденье машины развалился пес величиной с теленка, хищно оскалив огромную пасть и свесив розовый язык. Вид у него был свирепый...
 — Славная зверушка, а? — усмехнулся Филип Бар-тон. — Это питбуль, злее собаки не сыщешь. Я взял его щенком, когда жил в деревне. Любого врага растерзает, не успеете и глазом моргнуть...
 Малко сел рядом с Бартоном. Питбуль подозрительно обнюхал его затылок.
 Они миновали бульвар Анспах, свернули на запад и по окружной дороге выехали на автостраду Брюссель — Монс. Движения здесь практически не было, и машина мчалась на юг со скоростью 180 километров в час. В половине одиннадцатого они выехали в Брабант.
  —  Куда теперь? — спросил Малко.
 — В Нивель. Мы встречаемся в «Колруйте» на брюссельском шоссе.
 Малко знал, что «Колруйт» — это сеть известных в Бельгии супермаркетов.
 Машина выехала на Нивельскую автостраду, на мгновенье замерла у светофора и свернула направо. Вдоль дороги тянулся ряд невысоких домов. «Колруйт» находился прямо напротив. Это было низкое прямоугольное коричневое здание посреди автостоянки. Вокруг насколько хватало глаз простирались поля. Филип Бартон въехал на стоянку и остановился возле оранжевых бензоколонок. Колонки работали автоматически; здесь пользовались кредитными карточками.
 Стоянка, погруженная во тьму, была пуста: магазин закрывался в девять. Малко огляделся. Слева — автомобильное кладбище, где среди прочего лома ржавел огромный голубой «манхэттен». Стоянка была обнесена частой решеткой. Тихое местечко, спокойнее не придумаешь...
 Питбуль на заднем сиденье негромко урчал, обнажая свои устрашающие клыки.
 — Когда он должен подъехать? — осведомился Малко.
 — С минуты на минуту.
 Филип Бартон нетерпеливо вертел головой. Какая-то машина пронеслась мимо, не притормозив. Потом еще одна, и снова стало тихо. Поймав взгляд Бартона, Малко прочел в нем панику. Куда девалась его недавняя самоуверенность?
 — Думаете, он приедет? — спросил Малко.
 — А как же, — ответил Бартон внезапно охрипшим голосом. — Не может он меня продинамить.
 На лбу его выступили крупные капли пота, хотя было совсем не жарко... Питбуль вдруг насторожил уши и зарычал. Тут же поток адреналина захлестнул вены Малко. Он машинально нащупал рукоятку автоматического пистолета, который дал ему Бартон. Тот уже успел положить перед собой на пол свой огромный браунинг. Пес, высунувшись в окно, принюхивался, глядя куда-то в глубь стоянки.
 — Там кто-то есть, — шепнул Малко.
 Внезапно питбуль метнулся в открытое окно. Присев, он снова зарычал и прыгнул. В тот самый момент, когда из-за стены магазина показалась темная фигура.
 Это был мужчина очень высокого роста. У Малко неприятно защекотало в животе, когда он разглядел, что лицо незнакомца скрыто черным капюшоном.
 Пес молнией бросился на него. Кто угодно на его месте обратился бы в бегство, но мужчина, чуть расставив ноги, преспокойно вытянул вперед правую руку, поддерживая ее левой.
 «Бах!» «Бах!» «Бах!» «Бах!» Выстрелы следовали друг за другом с интервалом в долю секунды, за которую стрелявший успевал взвести курок. После четвертого хлопка собака взвыла и рухнула на бетонную площадку, но не отступила, продолжая ползти вперед на брюхе. Зубы ее вцепились в край брюк стрелка, которого это ничуть не смутило. Все так же спокойно он наклонился, и выстрелы зазвучали чаще.
 Одиннадцать сухих хлопков слились в леденящее кровь стаккато. Питбуль давно уже не двигался, все пятнадцать пуль были в его теле... Филип Бартон чертыхнулся сквозь зубы.
 Великан в капюшоне выпрямился, как ни в чем не бывало, и ногой раздавил голову собаки. От такого зверства у Малко к горлу подступила тошнота.
 Перешагнув через свою жертву, человек шагнул вперед. Малко заметил, что в руке у него штурмовая винтовка и что он чуть прихрамывает на левую ногу.
 Предостерегающий крик Филипа Бартона заставил Малко обернуться. Со стороны дороги приближались еще две фигуры, отрезав им путь к отступлению. Эти двое были поменьше ростом, тоже в капюшонах и с винтовками.
 Итак, они попали в мастерски расставленную западню.




 Глава 4


 У Филипа Бартона вырвался сдавленный крик. Прежде чем Малко успел его остановить, он нажал на акселератор, и машина, выписывая зигзаги, рванулась к дороге. Прямо навстречу двум убийцам.
 Спастись этим путем был один шанс из тысячи.
 Увидев поднимающееся дуло штурмовой винтовки, Малко рухнул на пол машины, закрыв голову руками. Больше ничего не оставалось делать. Убийцы открыли огонь; ветровое стекло, а вслед за ним и боковые разлетелись на мелкие кусочки под градом пуль. Через минуту грохот выстрелов перекрыла автоматная очередь... Скорчившись на полу с пистолетом в руке, Малко выжидал момента, когда можно будет попытаться выбраться. Машина моталась из стороны в сторону, как пьяная. Филип Бартон издал что-то похожее на бульканье, и Малко обдало струей теплой крови. Перехватить руль он не успел. Внезапный толчок швырнул его вперед: потерявшая управление машина врезалась в фасад магазина. Филип Бартон рухнул на Малко, залив его кровью. Зажатый между сиденьем и телом американца, он не мог шевельнуться.
 Снова наступила оглушительная после канонады тишина. Малко видел лишь открывшуюся от толчка дверцу машины да квадрат бетона внизу. Он уже хотел выползти наружу, как вдруг услышал приближающиеся шаги, затем низкий голос над самым своим ухом:
 — Здорово мы их, а?..
 Понимая, что от троих убийц ему не уйти, Малко застыл. Выход был один: притвориться мертвым. Безжизненно свесив руку с пистолетом, он соскользнул вперед, уткнувшись лицом в землю. Перепачканный кровью Филипа Бартона, он вполне походил на мертвеца. Другой голос отрывисто бросил:
 — Кончай их и поехали!
 К машине подошли двое. Затаив дыханье, с бешено бьющимся сердцем, Малко ждал. Если убийца выпустит пулю в затылок, ему конец. Если нет, то благодаря пуленепробиваемому жилету у него останется маленький шанс. Он почувствовал, что ему разжимают пальцы, вынимая пистолет, и сумел безжизненно уронить руку. Стараясь не дышать, он считал секунды и думал об Александре, о своем замке, о том, сколько раз ему удавалось чудом избежать смерти...
 Первый выстрел отозвался эхом в голове и острой болью в спине, возле позвоночника, тут же еще два выстрела оглушили его, и ему показалось, будто его дважды сильно ударили кулаком в бок. Три выстрела раздались и по другую сторону машины: второй убийца «кончал» Филипа Бартона. Затем вновь послышались шаги, на этот раз удаляющиеся, и шум мотора. Малко приподнялся, поморщившись от резкой боли в ребрах, и успел увидеть темный «гольф», который быстро ехал в сторону Нивельской автострады.
 Он выбрался из машины и встал на ноги. От запаха крови, пропитавшей одежду, его замутило. К костюму прилипли клочья мяса и белые кусочки мозга. Малко взглянул на Филипа Бартона, и его едва не вывернуло наизнанку. Верхняя часть черепной коробки американца была полностью снесена, все вокруг забрызгано мозгом и кровью. Глаз не было, окровавленное лицо кончалось на уровне переносицы. Зрелище не для слабонервных...
 Малко еще не вполне пришел в себя, когда раздались гудки и стоянку залил свет мощных фар. Рядом с ним затормозил полицейский микроавтобус, оттуда выскочили вооруженные люди в форме. Должно быть, вид у Малко был устрашающий: полицейские в ужасе остановились в трех метрах от него.
 — Боже милостивый, вы только посмотрите! — воскликнул кто-то сдавленным голосом.
 Малко шагнул к полицейским, и они тотчас окружили его.
 — Куда вы ранены? — спросил один. — Ложитесь, сейчас вызовем «скорую помощь».
 — Нет-нет, все в порядке, — сказал Малко. — Со мной ничего страшного.
 — Что здесь произошло? — этот вопрос задали уже все хором.
 — Мы с другом хотели заправиться, — объяснил Малко. — На нас напали какие-то неизвестные в масках, они только что скрылись на машине.
 — В каком направлении они поехали?
  —  К автостраде.
 На микроавтобусе у полицейских было не больше шансов догнать мощный «гольф», чем добраться до Луны.
 Малко помогли сесть в машину. На то, что осталось от Фалина Картина, уже набросили брезент...
 Морщась от боли в тряском микроавтобусе, Малко подумал, что агент ЦРУ дорого заплатил за свое простодушие.
 Таинственный Фокс решил просто-напросто убрать неудобного свидетеля. Если не считать Густава Мейера, единственным, кто знал этого человека в лицо, был Филип Бартон.
 Малко был уверен: сегодняшние стрелки были и убийцами тех двух гошистов. Он вспомнил, как великан разряжал обойму в уже мертвого пса. Настоящий психопат! Давший волю своим инстинктам, уверенный в полной безнаказанности... Ибо ликвидировали Бартона несомненно по приказу Фокса. Присутствие еще одного свидетеля их ничуть не смутило — очевидно, эти люди убивали так же легко, как дышали... Что-то скажет на это Джордж Хэммонд? Посредническая миссия превращалась в операцию «Самоубийство»...


* * *

 — Сволочи! Какой кошмар! Какая гнусность!
 Джордж Хэммонд был белее мела. Он положил на стол сделанные полицейскими фотографии, отхлебнул «Джонни Уокера» и посмотрел на Малко. Надо сказать, что Малко до конца осознал, какой страшной смерти он избежал, лишь взглянув на эти снимки. Не будь на нем пуленепробиваемого жилета, он получил бы три пули девятимиллиметрового калибра в упор. Огромные синяки красовались у него на спине, а два ребра болели при каждом вздохе так, что хотелось выть.
 — Это были профессионалы, — заметил Малко, — не любители. Я слышал, как распоряжался их главарь, человек очень высокого роста. Хладнокровно, четко... Но я уверен, что это сумасшедший, опасный сумасшедший. Как вспомню собаку... Пятнадцать пуль!
 — И все из-за этой скотины Бар...
 Американец осекся, вспомнив, что говорит о покойнике, который не успел еще остыть. Малко покачал головой.
 — Подлинный виновник — Фокс. Он держит в руках все ниточки. Те трое — только исполнители. Кровожадные звери, но не более того... Похоже, они бывшие военные — быстрота, четкость, железная дисциплина. Все было кончено меньше чем в четыре минуты. Машину, конечно, не нашли?
 Джордж Хэммонд, понуро сидевший за письменным столом, казался еще меньше, чем в прошлый раз.
 — Нет, — вздохнул он. — А через час была ограблена квартира Филипа Бартона. Они отправились туда сразу после убийства. Прошли через подземный гараж. Никто ничего не видел.
 — Что же взяли?
 — Трудно сказать. Не думаю, чтобы Бартон был настолько глуп, чтобы хранить дома важные бумаги.
 — У меня такое впечатление, что он знал об этой истории куда больше, чем рассказал вам, — осторожно начал Малко. — Не сказал же он вам, что собирается обменять оружие.
 Американец вздрогнул.
 — Почему вы так думаете?
 — Во-первых, когда мы приехали на стоянку, он очень нервничал, — объяснил Малко. — И как будто чего-то ждал. Потом, если бы Фокс просто хотел замести следы, ему было бы достаточно не явиться на встречу. Ведь выйти на него практически невозможно. У него не было необходимости убивать Бартона. Разве что тот знал что-то конкретное об убийцах.
 — Но откуда?
 — Не знаю, — ответил Малко, — но я видел, что он буквально умирает от страха. Как бы то ни было, вернуть ваше оружие можно теперь только чудом... До Фокса не добраться, кто он такой, мы не знаем. С остальным еще хуже. И все-таки странно: сотрудник бельгийской госбезопасности и банда убийц такого пошиба...
 Наморщив лоб. Джордж Хэммонд тщательно протер очки. Очевидно, столь детальный анализ ситуации не слишком волновал резидента ЦРУ. Он вновь вернулся к своей идее фикс.
 — Надо найти оружие, — сказал он. — И, если возможно, обезвредить этих типов.
 Малко едва заметно улыбнулся.
 — Я вам не Зорро. В конце концов, в этой стране есть полиция, которой платят за такую работу.
 — Что они могут? — отмахнулся американец. — Ни организации, ни оснащения... И вообще мне бы не хотелось вмешивать в это дело полицию.
 — Тогда достаньте магический кристалл, — посоветовал Малко.
 Джордж Хэммонд выпрямился и словно стал чуть выше.
 — Постойте... Есть один человек, который знает Фокса. Густав Мейер. Заставьте его говорить.
 — Каким образом?
 — Припугните. Если его делишки с поставками оружия «контрас» выплывут наружу, ему придется проститься с теплым местечком на оружейном заводе.
 — А если он заговорит, ему придется проститься с жизнью, — заметил Малко. — Впрочем, у меня, кажется, есть одна ниточка. Филип Бартон говорил, что этого Мейера хорошо знает некий Амин Хаббаш.
 Лицо Джорджа Хэммонда из пурпурного стало фиолетовым. Резидент ЦРУ готов был вцепиться Малко в горло.
 — Вы с ним знакомы? — прохрипел он.
 — Видел один раз. С Бартоном.
 Малко рассказал, при каких обстоятельствах они встретились. Джордж Хэммонд, казалось, был на волосок от апоплексического удара.
 — Я понятия не имел, что эта скотина Бартон нанял его в телохранители и посвятил во все подробности! — прорычал он. — А мы-то еще удивляемся, что влипли в дерьмо! Вы знаете, кто такой этот тип?
 — Нет, — покачал головой Малко.
 — Мразь, психопат, хладнокровный убийца. В Ливане он был снайпером на Зеленой Линии, то есть за двести долларов в месяц плюс премиальные развлекался тем, что палил по беззащитным людям, которые пытались перебраться из Западного Бейрута в Восточный. А вечером спокойно возвращался домой и занимался любовью с женой. В двадцать два года... А потом его вышвырнули за то, что он по ошибке подстрелил одного таксиста с их стороны. Его подобрали наши люди — для разных мелких заданий. Но однажды какому-то умнику пришла в голову блестящая идея поручить ему подложить бомбу в машину для сведения счетов с армянскими террористами.
 Спасаясь от преследовавших его армян, этот мерзавец Амин оставил «лендровер», начиненный двумя сотнями килограммов взрывчатки, в рабочем квартале Западного Бейрута. В итоге — пятьдесят трупов и конец его карьере. Арабы еще долго искали его, хотели изрезать живьем на кусочки. Когда он смылся из Бейрута, они в отместку выпустили кишки его жене и сыну. Ну, а он с тех пор ошивается в Брюсселе.
 — А откуда Филип Бартон его знал?
 — Были у них кое-какие делишки с оружием. У Амина сохранились связи с Бейрутом. Знаете, как это делается... Еще он подторговывает гашишем. В общем, крутится.
 Малко вспомнилось миловидное детское лицо ливанца...
 — Может быть, удастся его использовать? — задумчиво произнес он. — Ведь если я явлюсь к Густаву Мейеру один, он испугается и уйдет в свою раковину.
 Джордж Хэммонд недовольно поморщился.
 — Хаббаш — опасный тип. Ему нельзя доверять.
 — У нас нет выбора, — напомнил Малко. — Мейер знает, что Бартон убит. Встретиться со мной для него равносильно самоубийству.
 — Ладно, свяжитесь с Амином, если хотите. Но будьте осторожны, и главное — не предлагайте ему слишком много денег. Вы знаете, где его найти?
 — Кажется, знаю.
 Американец вышел из-за стола и пожал Малко руку.
 — Повторяю: будьте осторожны. Если я вам понадоблюсь, позвоните моей секретарше и скажите, что вы от Фреда. Это будет означать: встречаемся в семь часов вечера в Королевской галерее. Там есть кафетерий. О'кей?
 — О'кей, — кивнул Малко.
 Взятый напрокат «Мерседес-190» стоял во дворе посольства. Выехав на бульвар Регента, Малко заметил неотступно следующий за ним белый «форд» с длинной антенной. Машина королевской жандармерии без опознавательных знаков... Малко снизил скорость, чтобы подумать: у него не было ни малейшего желания привести жандармов к Амину.
 После побоища в Нивеле ему задавали множество вопросов, чтобы установить личность погибшего Филипа Бартона. Его пуленепробиваемый жилет вызвал подозрения; потребовалось вмешательство Джорджа Хэммонда, который успокоил жандармерию сказкой об инспекторе из Вашингтона, прибывшем в связи с делом о контрабанде оружия. Бельгийцы, разумеется, не поверили ни одному слову и теперь пытались выяснить, что же на самом деле привело Малко в Брюссель. Его телефон в «Метрополе» наверняка прослушивался. Чем больше Малко размышлял, тем больше крепла его уверенность в том, что Бартон знал убийц. Ограбление его квартиры после засады у «Колруйта» тоже казалось подозрительным... У американца могли быть какие-то бумаги, свидетельствующие о связи с бандой.
 Малко выехал к ограде Ботанического сада. Напротив начинался длинный туннель, который вел в северную часть города. Резко повернув, Малко устремился в туннель и нажал на газ. Лавируя между двумя рядами машин, он краем глаза наблюдал за белым «фордом». Его водитель выжимал из мотора все, что мог, но Малко уже выиграл несколько сот метров. Жандарм решился наконец включить «мигалку» на крыше, но было поздно. Когда «мерседес» выехал на свет у собора Сакре-Кер, «форд» был далеко позади. Не снижая скорости, Малко обогнул Парк Элизабет и снова въехал в туннель в обратном направлении.
 Остановившись на Песчаной площади, он вздохнул с облегчением: от «хвоста» удалось избавиться.
 Малко вышел из машины, уповая на то, что застанет Амина Хаббаша у его пышнотелой подруги с фарфоровыми глазами.


* * *

 На четвертом этаже старого, но свежепокрашенного дома на одной из дверей красовался клочок бумаги с двумя старательно выписанными именами: Кристель Тилман — Амин Хаббаш.
 Малко постучал раз, другой. Ответа не было. Он хотел уже уйти, когда из-за двери раздался пронзительный визг:
 — Проваливай отсюда, скотина!
 Ничего не понимая, Малко постучал снова. На этот раз дверь рывком распахнулась, и на пороге возникла фурия.
 Кристель Тилман стояла перед ним на высоченных каблуках, в мини-платье, едва прикрывавшем ягодицы, вызывающе выставив вперед свои острые груди. Волосы ее были растрепаны, косметика размазана, глаза красны от слез... При виде Малко она изумленно раскрыла рот, затем пробормотала:
 — О, простите, пожалуйста, я думала, это Амин вернулся...
 Похоже, Амина не ждал здесь радушный прием. Воспользовавшись растерянностью молодой женщины, Малко проскользнул в открытую дверь. В гостиной, казалось, только что закончилась баталия с применением танков и тяжелой артиллерии: все было вверх дном, ящики на полу, стол опрокинут, кругом битое стекло... Массивная пепельница валялась среди осколков большого зеркала.
 — Что-нибудь случилось? — поинтересовался Малко. — Мне, собственно, нужен Амин.
 Голубые глаза Кристель Тилман сверкнули ненавистью.
 — Он ваш приятель?
 — Вообще-то нет, — поспешил заверить ее Малко. — А что?
 — Знаете, что он сделал, этот подонок? — взвизгнула она. — Не знаете? Он спер у меня десять тысяч франков [7] ! Чтобы купить себе пушку!
 — Не слишком любезно с его стороны, — согласился Малко. — Как вы думаете, он скоро вернется?
 Юная фламандка чуть не задохнулась от возмущения.
 — Вернется? Пусть только попробует! Да я ему кишки выпущу! И вы тоже проваливайте!
 Она схватила со стола огромный кухонный нож и потрясла им перед самым носом Малко.
 — Я отрежу ему яйца! Вот так!
 Лезвие одним махом рассекло надвое ни в чем не повинный кактус. Малко невольно попятился. Где же теперь искать Амина Хаббаша?
 — Подождите, — вдруг сказала Кристель Тилман. — Я просто дура. Не уходите.




 Глава 5


 В ее фарфоровых глазах внезапно появилось новое выражение. Кристель пристально смотрела на Малко, облокотившись о дверь и изящно выгнув бедро. Ее тяжелые груди, казалось, так и просились в руки.
 — Вы хотите его найти? — спросила она.
 — Да, — кивнул Малко. — Вы знаете, где он?
 — Может быть, — проворковала Кристель. — Я вас отведу. Но сначала окажите мне маленькую услугу.
 — Какую? — не понял Малко. — Вы хотите получить ваши десять тысяч франков?
 Кристель пожала плечами.
 — Да бросьте, родители мне пришлют сколько угодно. Идемте.
 Она сделала пируэт и направилась в глубь комнаты, томно покачивая бедрами. Остановилась у стены, повернулась и подошла к Малко. На своих каблучищах она была почти одного с ним роста.
 — Я только хочу, чтобы вы меня трахнули, — сказала она с обезоруживающей простотой. — А потом я расскажу этому подонку Амину, как наставила ему рога.
 Прочтя в глазах Малко сомнение, она поспешила добавить:
 — Да вы не бойтесь! И не так уж это неприятно. У вас такие глаза, что хоть кого сведут с ума... Дайте-ка я вас поцелую.
 Ее поцелуй воспламенил бы и святого. Она обвилась вокруг него, раскрыв пухлые губы навстречу его губам, острый язычок добрался, кажется, до самых миндалин. Живот ее между тем все теснее, все настойчивее прижимался к его животу. На миг оторвавшись от губ Малко, она хрипло прошептала:
 — Ласкайте меня.
 Ему достаточно было просунуть руку в глубокий вырез платья. Груди были теплые, белые, невероятно крепкие, с твердыми, как карандаши, сосками. Кристель зажмурилась и застонала.
 — Боже, как хорошо! Как я рада, что изменяю этому мерзавцу!
 Обвив руками его шею, она ритмично заколыхала бедрами. «Слабовата на передок», — вспомнилось Малко. Мало-помалу ее тактика начинала приносить плоды. Кристель почувствовала это, рука ее скользнула вниз и принялась умело массировать его с твердой решимостью довести дело до конца. Она выгнулась и задышала чаще, расстегивая брюки Малко. Пальцы ее сомкнулись вокруг его восставшей плоти. Вскинув голову, она посмотрела на него с вызывающей улыбкой. Голубые фарфоровые глаза внезапно утратили прежнее простодушное выражение.
 — Давай! — прошептала она. — Амин, скотина, говорит, чтобы я не надевала трусиков. Его это возбуждает. А тебя?
 Раздвинув ноги, она ждала. Едва он коснулся ее, у нее вырвался хрип; двумя руками она властно потянула его к себе. Малко оставалось лишь слегка согнуть ноги в коленях и одним движением бедер войти в нее.
 Пришпиленная к стене, как бабочка, Кристель испустила хриплый вздох. Ее левая нога оторвалась от пола и обвила талию Малко, подталкивая его вперед.
 — Как хорошо! — вырвалось у нее. — Глубоко. Давай же!
 Несмотря на неудобную позу, Малко трудился все яростнее, пока она не начала подвывать, прерывисто дыша. Голубые глаза стали стеклянными. Нога бессильно упала, когда Малко, достигнув пика наслаждения, излился в нее. Ее ногти впились ему в затылок, затем тело обмякло, и она выдохнула:
 — Ах, как хорошо!
 Месть порой опьяняет... Кристель отступила на шаг, наклонившись, запечатлела целомудренный поцелуй на том, что доставило ей столько удовольствия, затем разгладила свою мини-юбочку, заправила груди в вырез и радостно объявила:
 — Теперь идем! Скажем этому мерзавцу Амину, что у него выросли рога!
 — Но где он?
 — У него сейчас урок в стрелковом клубе в Эттербееке.


* * *

 Полдюжины мужчин в низко надвинутых шлемах стреляли из пистолетов но мишеням, которые появлялись в самых неожиданных местах и так же неожиданно исчезали. Стенд был сооружен на краю спортивной площадки, у высокой насыпи. С другой стороны проходила железная дорога. Малко сразу заметил среди стрелявших Амина — ливанец объяснял какому-то усыпанному прыщами толстяку, как надо держать оружие.
 Кристель снова помрачнела.
 — Вот он, подлец, — проворчала она. — Идем, сообщим ему приятную новость...
 Она направилась прямо к Амину Хаббашу, который тоже увидел их. Остановившись перед своим официальным любовником, Кристель подбоченилась и, не обращая внимания на остолбеневшего ученика, выпалила:
 — А я только что трахнулась. Вот с ним.
 Она указала пальцем на Малко.
 Ливанец нахмурился, но тут же смущенно улыбнулся Малко и произнес своим мягким голосом:
 — Подождите меня, пожалуйста, я сейчас закончу урок.
 Кристель топнула ногой, вонзив острый каблучок в землю.
 — Рогоносец! Ты рогоносец, слышишь? С сегодняшнего дня я буду делать это с каждым встречным!
 Амин Хаббаш и бровью не повел. Прыщавый толстяк смотрел теперь не на мишень, а на груди Кристель, очевидно, говоря себе, что и у него, быть может, есть шанс.
 Все так же спокойно Амин поднял руку и отвесил своей подруге немыслимой силы оплеуху. Голова фламандки мотнулась из стороны в сторону, щека мгновенна стала малиновой.
 — Сволочь! — завопила она. — Я убью тебя!
 Повернувшись к ошеломленному Малко, Амин сказал с прежней ангельской улыбкой:
 — Посидите пока в баре, я приду через пять минут.
 Он вернулся к своему ученику, и, согнув ему руку, снова вложил в нее пистолет. Малко заметил, что это был новенький автоматический «зиг», купленный, по всей вероятности, на деньги Кристель.
 Молодая женщина беззвучно всхлипывала, подбородок ее дрожал. Малко взял ее под руку и поспешил увести от стенда. В маленьком баре было пусто, только какой-то старик заряжал винтовки. Малко заказал рюмку водки для себя и «Куантро» для своей спутницы. После глотка спиртного Кристель заметно приободрилась. Она промокнула глаза, высморкалась и мрачно заявила:
 — Этот подонок мне не поверил. Хорошо же, в следующий раз займемся у него на глазах!
 К счастью, появление Амина Хаббаша избавило Малко от необходимости отвечать. Ливанец вошел в бар с тем же выражением олимпийского спокойствия на лице.
 — Кружку «Трапписта» [8] , — бросил он бармену.
 Притворяясь, что не замечает присутствия Кристель, Амин дружелюбно улыбнулся Малко и степенно произнес:
 — Вы, кажется, спасли мне жизнь. Я читал газеты. Вы носите пуленепробиваемый жилет?
 Вопрос был задан спокойным голосом; по тону угадывался профессионал.
 — Да, — кивнул Малко. — А вы знаете, почему убили Филипа Картона?
 Ливанец задумчиво пощипывал свои тонкие усики.
 — Он хотел вернуть оружие, да? Грязная история.
  —  Грязная, — согласился Малко. — Но я теперь думаю: а не знал ли он людей, которые убили его? Он никогда не говорил вам о Фоксе?
 — Говорил немного, — кивнул Амин Хаббаш. — Это тип из бельгийских спецслужб, верно?
 — Да. Вы его когда-нибудь видели?
 — Нет.
 — А Густава Мейера вы знаете?
 В черных глазах ливанца промелькнула тревога. Левой рукой он теребил свой золотой крест.
 — А что?..
 — Он знает, кто такой Фокс, — сказал Малко. — А я знаю, что именно Фокс приказал убрать Бартона. Я хочу найти его.
 Ливанец осторожно сдул пену с пива. Кристель уже покончила с «Куантро», и выражение ее лица смягчилось. Малко перехватил томный взгляд, брошенный на Амина. «Сердце красавицы склонно к измене и к перемене, как ветер мая»...
 — Это будет нелегко, — заметил ливанец. — Мейер болтать не станет. Это люди опасные, они знают, что делают. Нет свидетелей — нет проблем.
 В голосе его прозвучало одобрение — в таких делах ливанец был как рыба в воде. Малко попытался поймать его безмятежный взгляд.
 — Вы могли бы мне помочь?
 — Здесь, в Брюсселе, я в безопасности, — ответил Амин Хаббаш, — а вернуться в Бейрут пока не могу. И не хочу приключений на свою голову. Лучше бы вам разобраться самому.
 Золотистые зрачки Малко наконец встретились с темными глазами ливанца.
 — Послушайте, если бельгийцы узнают, кто вы такой, вы не останетесь в стране и пяти минут.
 Несколько мгновений ливанец молчал, неподвижно глядя в пространство. Затем он отпил глоток пива и кивнул.
 — Если так, то конечно... Но учтите, вытянуть что-то из Густава Мейера будет трудно. Он ведь тоже боится.
 Великолепный пример восточной гибкости. Ни жалоб, ни торга — Амин Хаббаш трезво оценил ситуацию и принял свое поражение. Что не помешает ему при случае с той же безмятежностью разрядить обойму в спину Малко... Чтобы позолотить пилюлю, Малко поспешил добавить:
 — На это дело отпущены значительные средства. Если я получу информацию, считайте, что вы заработали сто тысяч франков [9] .
 По лицу Амина было видно, что щедрый посул тронул его сердце.
 — Я попробую, — пообещал он, — но после всего, что случилось...
 — Вы знаете, как найти Густава Мейера?
 — Да, если он в Бельгии. Он живет в Брабанте, в местечке Оверийз, километрах в пятидесяти от оружейного завода. Как мне с вами связаться?
 — Я живу в «Метрополе», — сказал Малко, — только не говорите ничего по телефону.
 Амин улыбнулся, словно услышал удачную шутку. Кристель придвинулась к нему, ловя его взгляд с видом побитой собачонки. Опустив голову, она несмело начала:
 — Знаешь... То, что я тебе сказала... это неправда...
 Голубые глаза с мольбой остановились на Малко. Тот поспешил подтвердить ее слова.
 — По-моему, Кристель просто немного рассердилась на вас...
 Великодушный Амин, который, по-видимому, хорошо знал причуды своей фламандки, небрежным жестом положил конец «размолвке», взял свой чемоданчик с пистолетом и поднялся. Малко заплатил по счету. Кристель тут же повисла на руке ливанца. Идя за ними, Малко не без грусти смотрел, как томно и зазывно покачиваются ее бедра.
 Что и говорить, они с Амином составляли прекрасную пару.


* * *

 На кровати было разложено все земное достояние покойного Филипа Бартона. Малко уже несколько часов занимался скучнейшим в мире делом — искал среди деловых бумаг, писем, фотографий хоть какую-нибудь зацепку. Ничего! Абсолютно ничего интересного. Американец, похоже, был фанатиком стрельбы: на снимках он был запечатлен в разных позах с оружием в руках перед всевозможными мишенями. Малко топтался на месте. Прошло уже три дня, а полиция так ничего и не знала о таинственных убийцах, учинивших бойню в Нивеле.
 Шумиха в прессе понемногу улеглась; тело Филипа Бартона было отправлено самолетом в Соединенные Штаты, а загадочный Фокс отсиживался в своей норе. Все усилия резидента ЦРУ были тщетны.
 Фокс оставался неуловим.
 Устав от бесплодных поисков, Малко встал и включил стоявший в номере телевизор «Акай». Как раз вовремя, чтобы увидеть жуткое зрелище: распростертые на полу тела, среди них — маленький ребенок, забрызганные кровью стены, люди в форме, «мигалки» полицейских машин... Малко прибавил звук.
 — Еще одно кровавое преступление, — сообщил диктор взволнованным голосом. — Трое вооруженных людей сегодня утром ворвались в книжный магазин и зверски убили владельца и его семью. Жена получила три пули в грудь, затем еще три в голову. Стоявшего за прилавком мужа прошили в упор автоматной очередью, а потом добили двумя выстрелами из штурмовой винтовки.
 На экране крупным планом появилось потрясенное лицо жандарма.
 — Мы не можем понять, чем объясняется это бесчеловечное убийство, — говорил он. — Украсть в магазине было практически нечего... Известно только, что убитый был близок к крайне левым кругам, в частности, к Боевым Коммунистическим Ячейкам, и имел связи с их типографией.
 На этом передача закончилась.
 Через полминуты зазвонил телефон. Срывающийся голос Джорджа Хэммонда спросил:
 — Вы видели?..
 — Да, — сказал Малко. — Избиение продолжается. Фокс действует.
 Американец шумно дышал в трубку. Чувствовалось, что он на грани нервного срыва.
 — Черт побери, ведь это то же самое оружие! Во что бы то ни стало нужно...
 — Я делаю все, что в моих силах, — перебил его Малко.
 Синяки у него на спине едва начали рассасываться. Ему тоже не терпелось оказаться лицом к лицу с тремя чудовищами в масках, которые чуть не убили его... Не успел он повесить трубку, как телефон зазвонил снова. На этот раз он услышал мягкий голос Амина:
 — Я внизу, в кафе.
 Дребезжащий лифт доставил Малко на первый этаж. «Метрополю» было больше сотни лет, это чувствовалось. Ночами по коридорам спокойно разгуливали жирные крысы, а днем с площади Брукер в окна врывался такой шум, что совершенно необходимы были беруши. Малко нашел ливанца в старинном, украшенном лепниной зале; тот сидел за столиком и пересыпал содержимое сахарницы в стоявшую перед ним чашку кофе.
 — Мейер боится, — без предисловий сообщил Амин.
 — Вы с ним виделись?
 — Да. Всего одну минуту. Я несколько раз звонил ему, но он отказывался меня принять. Тогда я поехал на завод; меня даже не впустили. Секретарша уверяла, что он уехал, хотя его машина стояла во дворе. Я решил подождать его у выхода...
 — Вы спросили его о Фоксе?
 — Нет, не успел. Говорю вам, он испугался. Несколько раз спросил, не говорил ли мне чего-нибудь Бартон перед смертью. Похоже, его это очень беспокоит.
 — Он был близок с Бартоном?
 — Да, очень. Филин говорил, что они проворачивают вместе неплохие дела.
 — Думаете, он замешан в эту историю?
 Амин почесал переносицу.
 — Оружие продавал он. И теперь чего-то боится. Я сказал ему, что хотел с ним встретиться по поводу кое-каких закупок, но он ответил, что больше не занимается левыми сделками. Только официально... Боюсь, что больше из него ничего не вытянуть. Если вы пойдете к нему сами, он вас даже не примет.
 — Вы знаете, что случилось сегодня утром?
 — Нет.
 Малко рассказал. Закаленный ужасами Бейрута, ливанец отреагировал спокойно.
 — Эти люди истребляют гошистов, а зачем — мы не знаем. Когда-то в Ливане было нечто подобное: убивали членов коммунистической партии, иногда вместе с семьями. Никому так и не удалось выяснить, кто за этим стоял. Но какая-то причина была. Всегда есть причина, — добавил он со своей ангельской улыбкой.
 Не тронутый ли он, подумалось Малко. Такой невозмутимый, безмятежный — а ведь у него на глазах лились реки крови, и сам он совершил столько зверств...
 — А как ваша подружка? — спросил он. — Успокоилась немного?
 — Кристель? О, с ней все в порядке. Она немножко того, но очень влюблена. Я, может быть, на ней женюсь.
 Взглянув на ошеломленное лицо Малко, он снова улыбнулся.
 — Понимаете, мне нужен бельгийский паспорт. Тогда я смогу обосноваться в Африке или в Южной Америке. А потом, Кристель очень мила... Правда, немножко мазохистка. Иногда я привязываю ее к ванне, бью и делаю вид, что хочу зарезать. У нее наступает оргазм, прежде чем я успеваю к ней притронуться.
 Казалось, ливанца это очень забавляло. Малко вернулся к делу.
 — Как вы думаете, есть еще какой-нибудь способ выйти на убийц?
 Амин пожал плечами.
 — Это нелегко. Здесь, в Брюсселе, я никого не знаю. Наверняка у них есть друзья, любовницы. Впрочем, если хотите, можно кое-что сделать.
 — Что же?
 — Поехать вечером к Мейеру домой и дождаться, когда он вернется с завода. Его вилла стоит на отшибе, в доме только жена. Никаких проблем. Он заговорит, если его припугнуть. Я его знаю, он никогда не имел дела с крутыми ребятами.
 Малко колебался. Ему не хотелось прибегать к насилию. Ливанец лучезарно улыбался.
 — Если вы их не найдете, они не остановятся. Я только не понимаю Хэммонда. За что ему себя винить? Убивают ведь люди, а не оружие.
 Отменный казуист этот Амин Хаббаш...
 — Хорошо, — кивнул Малко, — поедем.
 Густав Мейер мог просветить его, сам того не желая.
 — Мне нужны деньги, — сказал Амин. — Можете дать мне авансом десять тысяч франков?
 — Дам вечером, — пообещал Малко.
 Надо было создать у ливанца материальную заинтересованность.


* * *

 Около девяти часов вечера было еще светло. Вилла Густава Мейера находилась у самой дороги, на краю брабантской деревушки Оверийз. Невысокий квадратный дом стоял посреди сада, вокруг простирались поля. Сидя за рулем «мерседеса», Мал ко с тревогой поглядывал на часы.
 — Думаете, Мейер приедет? — спросил он развалившегося рядом Амина.
 Тот пожал плечами.
 — Я позвонил его жене, не называя себя. Она сказала, что муж вернется к обеду. Странно, он обычно уходит с работы в восемь, и ехать тут каких-нибудь четверть часа. Может быть, он с кем-то встречается по дороге?
 Малко вдруг охватило странное предчувствие. Это была почти уверенность — он знал, что Густав Мейер в опасности.
 — В его машине есть телефон?
 — Кажется, да.
 Малко открыл дверцу.
 — Надо поговорить с его женой. Я хочу с ним связаться. Наверняка что-то случилось.




 Глава 6


 Оранжевый «сааб» с откинутым верхом стоял в саду; в окнах первого этажа горел свет. Поднявшись на крыльцо, Малко нажал кнопку звонка. Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открылась.
 Жена Густава Мейера походила на женщину из племени инков: зачесанные назад прямые черные волосы, скуластое лицо, неожиданно мягкий чувственный рот, унаследованный, очевидно, от далекого предка-испанца, и светло-зеленые глаза, удивительный разрез которых был подчеркнут тонким черным карандашом. Взгляд ее заморозил бы и Этну [10] ...
 — Что вам нужно?
 Платье из набивного джерси подчеркивало соблазнительные формы.
 Амин Хаббаш одарил ее своей обезоруживающей улыбкой.
 — Добрый вечер, госпожа Мейер, это я вам звонил. Меня зовут Амин Хаббаш. Мы к вашему мужу.
 — Его нет дома.
 — Он скоро будет, — заверил Амин. — Я звонил на завод, мне сказали, что он уехал полчаса назад. Он знает, что мы должны прийти.
 Ливанец лгал на редкость уверенно.
 По всей видимости, появление непрошеных гостей отнюдь не обрадовало хозяйку, но неотразимая улыбка Амина сделала свое дело.
 — Заходите, — кивнула она. — Я сейчас позвоню ему в машину.
 Они оказались в роскошно обставленной маленькой гостиной. Черная лакированная стенка работы Клода Даля, бар, телевизор. На низком столике работы того же мастера — толстое стекло на трех слоновьих бивнях — стояло несколько фотографий хозяйки и ее мужа. На одном снимке Густав Мейер улыбаясь стоял перед мишенью с пистолетом в руке.
 Хозяйка направилась к телефону, стоявшему в углу на тумбочке, и Малко смог оценить все достоинства ее фигуры. Женщине было на вид около сорока. Аппетитная, с осиной талией и крутыми бедрами, плавно покачивающимися при ходьбе, она так и дышала чувственностью. Сняв трубку, она набрала номер. Малко и Амин отчетливо слышали гудки.
 — "Алло", — произнес мужской голос. Даже на расстоянии в нем слышалось такое напряжение, что Малко сразу понял: что-то неладно... В трубке затрещало.
 — Это Сандра. Ты едешь?
 — Да-да. А в чем дело?
 Голос Густава Мейера слегка дрожал.
 — Тебя здесь ждут двое.
 Последовала долгая пауза, прерываемая лишь треском в трубке.
 — Густав! Ты меня слышишь? Где ты?
 — На шоссе. Я скоро...
 Он вдруг умолк, затем пробормотал несколько неразборчивых слов, обращаясь к кому-то другому.
 — Так что мне им сказать? — настаивала Сандра. — Они...
 В голосе Густава Мейера зазвучали панические нотки.
 — Я не хочу их видеть! Я никого не хочу видеть!
 Малко вскочил и вырвал трубку из рук Сандры Мейер.
 — Господин Мейер! Я друг Филипа Бартона. Мне необходимо с вами поговорить.
 — Нет! Я...
 В трубке послышался сухой щелчок. Малко не сразу понял, что это был выстрел... Сандра Мейер пронзительно закричала:
 — Густав! Густав!
 Ответом ей были еще пять таких же щелчков. Затем раздались короткие гудки: трубку повесили. Смертельная бледность залила лицо Сандры Мейер. Губы ее дрожали, взгляд помутился. Внезапно она повернулась и бросилась вон из комнаты. Когда Малко и Амин выбежали на крыльцо, она садилась в оранжевый «сааб».
 Они сбежали с крыльца. «Сааб» уже выезжал из ворот. Малко бросился к своему «мерседесу». Он жал на акселератор изо всех сил, чтобы не потерять из виду оранжевую машину. Два автомобиля на бешеной скорости мчались но безлюдному Брабанту. Миновав мост, перекинутый через автостраду Брюссель — Намюр, Сандра Мейер свернула и выехала на параллельную дорогу. Амин Хаббаш вдруг воскликнул:
 — Это машина Мейера! Вон там!
 Серый «мерседес» стоял у обочины напротив круглой лужайки, усеянной холмиками. Каждый холмик был увенчан табличкой с изображенной на ней головой собаки: это было собачье кладбище.
 Сандра Мейер выскочила из своей машины и кинулась к «мерседесу», левая передняя дверца которого была приоткрыта. Рванув на себя дверцу, женщина вдруг упала на колени и застыла. Когда Малко подбежал, она даже не шевельнулась. Густав Мейер лежал, навалившись грудью на руль; кровь струнками стекала по его шее и канала на пол. Половина лица была снесена пулями. Очевидно, в него несколько раз выстрелили сзади в упор.
 Сандра Мейер вдруг пронзительно, монотонно завыла, сжимая руками виски и раскачиваясь из стороны в сторону. У Малко мурашки побежали по коже. Он попытался увести обезумевшую женщину от «мерседеса», но она не двинулась с места, продолжая кричать:
 — Они убили его! Они убили его!
 Голос ее сорвался, снова перешел в хриплый вой. Это было невыносимо. Амин Хаббаш с тревогой озирался. Мимо проезжали машины; пассажиры, должно быть, думали, что у обочины разыгрывается банальная семейная сцена, но рано или поздно явится полиция. Открыв правую дверцу, Малко быстро обыскал машину. В ящичке для перчаток лежал автоматический браунинг. Отодвинув затвор, Малко увидел в стволе патрон. Очевидно, Густав Мейер знал убийц: он даже не попытался воспользоваться оружием. На соседнем сиденье лежал атташе-кейс. Малко открыл его, просмотрел содержимое. Не было ни блокнота, ни записной книжки. Он обшарил карманы мертвеца, — тоже ничего. Значит, его обыскивали. Убийцы были предусмотрительны.
 Амин Хаббаш потянул Малко за рукав.
 — Идите сюда!
 Сандра Мейер уже не кричала. Прислонившись к дверце машины, она смотрела пустыми глазами прямо перед собой. Малко все же попытался заговорить с ней:
 — Госпожа Мейер, вы знаете, кто убил вашего мужа. Эти люди уже совершили не одно преступление. Помогите нам найти их.
 Она покачала головой и произнесла надломленным голосом:
 — Убирайтесь. И никогда больше не приходите.
 Малко не решился настаивать. Минуту спустя «мерседес» уже мчался по направлению к Брюсселю. Амин Хаббаш с равнодушным видом жевал спичку.
 — Он знал, кто такой Фокс, — сказал Малко. — Они испугались, что он проболтается.
 Ливанец резким движением переломил спичку пополам.
 — Бросьте вы это дело. Они профессионалы, я таких знаю. Живых свидетелей не оставляют. Кто-то им покровительствует, иначе они бы не действовали так нагло. В конце концов они доберутся и до вас.
 Малко ничего не ответил. ЦРУ, само того не желая, породило чудовище. Его необходимо было обезвредить. До самого центра они больше не обменялись ни словом. На Песчаной площади Малко остановился. Прежде чем выйти из машины, ливанец посмотрел на него с хладнокровной улыбкой.
 — Вижу, вы не хотите последовать доброму совету. Что ж, когда найдете их, я вам помогу, если понадобится, но быть ищейкой — это меня не устраивает. Выкручивайтесь сами.


* * *

 Джордж Хэммонд рассеянно вертел в руке очки. Чтобы принять Малко, резидент ЦРУ отложил встречу с представителями НАТО. Утренние газеты пестрели сообщениями об убийстве Густава Мейера. Для Джорджа Хэммонда это было новым сокрушительным ударом.
 — Тут что-то другое, не то, что мы думаем, — сказал он. — Я знаю бельгийские спецслужбы. Там сидят отнюдь не психи. Они бы никогда не пустились в такую авантюру. Фокс действует самостоятельно.
 — В таком случае мы можем на него выйти через его коллег, — заметил Малко.
 — Теоретически да. Но шеф госбезопасности занимает свой пост уже больше двадцати лет. Даже если кто-то из его людей создал собственную агентурную сеть, он не станет вмешиваться... И вообще, в этой истории много неясного. Я получил сегодня утром информацию из полиции. У них нет ничего серьезного на четырех убитых гошистов. Установлено только, что все четверо принадлежали к Боевым Коммунистическим Ячейкам. Но о готовящихся террористических актах ничего не известно.
 Правда, в книжном магазине найдена взрывчатка, но тут тоже что-то странное. Она даже не распакована. И взята из партии оружия и боеприпасов, предназначенных для «контрас», которую Густав Мейер продал Бартону.
 — Я уверен, — сказал Малко, — что Мейер знал очень много. А взрывчатку наверняка подбросили сами убийцы, чтобы навести подозрения на убитых. Мейера же убрали, потому что он мог вывести нас на Фокса. Теперь, когда его больше нет, единственная нить — это Сандра, его вдова. Мне кажется, она знает, кто убил ее мужа.
 — Какой ей интерес откровенничать с нами? — вздохнул американец. — Тем более теперь. Но на меня здесь работает один человек, который, возможно, сможет вам помочь. Это журналист из «Суар», популярной брюссельской газеты. У него есть связи с полицией. Я дам вам его координаты. Его зовут Эрик Бонтан.
 Хэммонд нацарапал номер телефона на листке бумаги и протянул его Малко.
 — Он собирает для «Суар» материалы по делу об этих убийствах. Позвоните ему в редакцию, там столько телефонов, что вряд ли все прослушиваются. Скажите, что вы от Фреда.
 — Спасибо, — сказал Малко. — Но, по-моему, поговорить с вдовой Мейера важнее. Если бы этот Бонтан что-то знал, он бы уже сообщил вам.


* * *

 Мирный пейзаж Брабанта купался в лучах ослепительного солнца.
 Любопытства ради Малко проехал от оружейного завода до того места, где был убит Густав Мейер. Это были безлюдные места; убийцы вполне могли сделать свое дело и остаться незамеченными. У поворота на Оверийз Малко затормозил. Оранжевый «сааб» стоял на прежнем месте. Малко въехал в сад и припарковал рядом свой "мерседес ".
 Не успел он подняться на крыльцо, как дверь распахнулась. На пороге стояла Сандра Мейер, еще больше, чем в прошлый раз, похожая на женщину из племени инков. Веки ее покраснели, лицо осунулось, зеленые глаза были стеклянными от ненависти. Ледяным голосом она спросила:
 — Что вам здесь нужно?
 — Поговорить с вами, — ответил Малко. — Я понимаю, все это очень тяжело, но...
 — Кто вы такой? — перебила она его.
 — Друг Филипа Бартона, который погиб по той же причине, что и ваш муж.
 Сандра Мейер нахмурилась.
 — Что вы хотите этим сказать?
 — Ему было известно подлинное имя человека, которого я знаю только под кличкой, — сказал Малко. — Фокс.
 Ни один мускул не дрогнул в лице Сандры Мейер.
 — Я не знаю, о чем вы говорите. Оставьте меня в покое.
 Услышав шум мотора, Малко обернулся. В сад въезжал серый «сааб». Из него вышел полный, широкоплечий мужчина в кожаной куртке, с пышными черными усами. Глаза его скрывали темные очки. Малко он показался похожим на полицейского. Но еще больше его поразила реакция Сандры Мейер: вдова застыла, как громом пораженная, кровь отхлынула от ее лица, рот приоткрылся.
 Однако, к удивлению Малко, незнакомец спокойно поднялся на крыльцо и нежно расцеловал Сандру Мейер в обе щеки, прошептав ей при этом что-то на ухо.
 После этого она словно пришла в себя и повернулась к Малко.
 — Мне нечего вам сказать. Уходите. Если хотите что-то узнать, обратитесь в полицию.
 — Оставьте госпожу Мейер в покое, — вмешался незнакомец. — Я был другом бедного Густава. То, что случилось, ужасно. Ей нужно отдохнуть. Для вас, журналистов, нет ничего святого.
 Малко внимательно посмотрел на него. Очки он снял. Холодные серые глаза, пышущее здоровьем лицо, широкие квадратные плечи, уверенная повадка — все выдавало в нем человека решительного.
 — Очень сожалею, — начал Малко, — но я не журналист. И мой друг тоже был убит. Полагаю, что теми же самыми людьми.
 Незнакомец сочувственно покачал головой.
 — Я вас понимаю, но госпожа Мейер ничем не может вам помочь. Она пережила тяжелое потрясение. Пусть полиция делает свое дело. Рано или поздно этих молодчиков поймают. Всего хорошего.
 Он вошел в дом, увлекая за собой Сандру. Что мог сделать Малко? Поднять шум? Он предпочел удалиться, записав на всякий случай номер серого «сааба», на котором приехал незнакомец: ХРГ — 738. Итак, последняя ниточка оборвалась.
 У него все еще болели ребра, напоминая, что он по-прежнему в опасности. Убийцы знали, что он остался жив, но им не было известно, сможет ли он их опознать. Жандармам он предусмотрительно сказал, что не запомнил, как выглядели эти трое... Теперь помочь ему мог только журналист, работавший на ЦРУ.


* * *

 — Мне нужен Эрик Бонтан, — сказал Малко.
 — Это я. Кто говорит? — ответил ему раздраженный голос.
 — Друг Фреда.
 После короткой паузы голос заметно потеплел.
 — А, да. Он говорил мне о вас. Можем выпить по стаканчику в кафе рядом с редакцией. «Даниш Таверн» на улице Конгресса. Скажем, через полчаса.
 — Идет, — отозвался Малко и повесил трубку.
 Журналист — друг ЦРУ сможет, по крайней мере, узнать для него имя владельца серого «сааба». В этом деле ничем нельзя было пренебрегать.
 Малко подумал о темпераментной Кристель. Не исключено, что она успела переспать и с американцем. Может быть, ей что-нибудь известно?
 Он отправился на свидание, с трудом ориентируясь в лабиринте узких улиц с односторонним движением.
 Наконец он нашел «Даниш Таверн» на первом этаже красивого дома, выкрашенного в голубой цвет. Над деревянными столиками висел сизый дым, негромко играл музыкальный автомат, за стойкой восседала пышная фламандка.
 — Я ищу Эрика Бонтана, — сказал он.
 — Я здесь, — раздался голос за его спиной.
 Журналист походил на хиппи: длинные, до плеч волосы, очки в покореженной металлической оправе, потертые джинсы и бесформенная куртка. Под мышкой Эрик Бонтан держал целую пачку газет и рукописей. Лицо его было усеяно прыщами, к нижней губе прилип окурок «Голуаз». Плюхнувшись на деревянную скамью, он сделал знак хозяйке.
 — Американский бифштекс и кружку «Трапписта»!
 Малко ограничился чашкой очень сладкого кофе: сахар придавал ему бодрости. Журналист спросил, понизив голос:
 — Значит, вы копаете по делу Мейера? Распутываете убийства гошистов?
 — Да. У вас есть что-нибудь интересное?
 Журналист покачал головой, и длинные патлы совсем закрыли ему глаза.
 — Вообще-то нет. Полиция зашла в тупик. Один королевский прокурор говорил мне: «Нюхом чую, что-то здесь нечисто». Но они не знают, с какой стороны подступиться. Здесь, в Бельгии, мы не привыкли к зверским убийствам. Да еще без видимых причин. Ведь эти убитые гошисты — мелкая рыбешка. Такие не опасны. Полицейские это знают и не могут понять, кому и зачем понадобилось их убрать.
 — А вы как думаете?
 Официантка принесла щедро политые горчичным соусом бифштексы на поджаренном хлебе. Журналист с жадностью набросился на мясо.
 — Не знаю, — сказал он с полным ртом. — Скоро начнется процесс по делу Боевых Коммунистических Ячеек. Может быть, эти люди что-то знали, и их заставили замолчать?
 — А кто убийцы? Тоже бывшие коммунисты?
 — Вот это уже полная тайна. Ясно только одно: они, может быть, психи, но не идиоты. Обе операции были организованы блестяще. И, похоже, им доставляет удовольствие убивать.
 — Да, это я видел, — кивнул Малко. — Я бы сказал, что они военные.
 — Н-да, — задумчиво хмыкнул журналист. — Мне это напоминает парней из ВНП. Такие же были психи.
 Малко насторожился.
 — А что такое ВНП?
 — Вестланд-Нью-Пост. Ультраправая группировка. В свое время была распущена, а руководитель покончил с собой. Горячие ребята... В Бельгии вообще много неонацистов — наследие Леона Дегреля [11] . Они тоже много кричали о террористических актах, но к действиям так и не перешли. У них были сочувствующие и в полиции, и в госбезопасности, и в жандармерии. В общем, дело было закрыто и списано в архив.
 — А вы никогда не слышали о сотруднике госбезопасности по кличке Фокс?
 Журналист покачал головой.
 — Нет, а что?
 — Не исключено, что именно он стоит за убийцами.
 Джордж Хэммонд не уполномочил его распространяться о поставках оружия «контрас»... Вилка Эрика Бонтона застыла в воздухе.
 — Нет, это мне ничего не говорит... Но не тот ли это парень из госбезопасности, который четыре года назад внедрился в ВНП?
 По приказу сверху, конечно.
 — Вы знаете, как его звали?
 — Нет. Знаю только кличку — «Полковник».
 Малко запомнил. Картина начала выстраиваться в его голове, но оставалось немало белых пятен. Все нити вели к Фоксу. Но его мотивы по-прежнему были для Малко загадкой. Каким образом чиновник из госбезопасности докатился до терроризма и убийств?
 — Вы можете выяснить, кто владелец машины, если я дам вам номер? — спросил он своего собеседника.
 Эрик Бонтан понимающе подмигнул ему.
 — Это обойдется мне в кружку пива, а то и в две. Сегодня вечером, вас устраивает? В восемь здесь же?
 — Договорились, — кивнул Малко.


* * *

 Человек, которого называли Фоксом, задумчиво курил, глядя в большое окно с пуленепробиваемым стеклом на деревья на площади Мееус. Он давно уже не испытывал никакого волнения, играя людьми, как фигурками на шахматной доске. Он предвидел реакцию ЦРУ и сделал ход.
 Теперь он чувствовал себя более или менее спокойно. Через несколько часов оборвется Последняя ниточка, которая может привести к нему. Еще одна акция — и вся операция будет успешно завершена. Людей, работавших на него, он держал в руках достаточно крепко, чтобы быть уверенным: они никогда не проболтаются. Ну, а если вздумают продолжать самостоятельно — это уже не его дело.
 Зазвонил телефон. Это здесь случалось нечасто: все разговоры, естественно, записывались.
 — Да, — сказал он, сняв трубку.
 Хорошо знакомый ему голос спокойно сообщил:
 — Все в порядке. Завтра в шесть утра.
 — Отлично, — кивнул Фокс и повесил трубку.
 Как всегда, его планы выполнялись без сучка без задоринки. Он не спеша взял со стола несколько бумаг, запер их в свой атташе-кейс с кодовым замком и направился к лифту. Спустившись в подземный гараж, он открыл дверцу своей машины. У него были билеты на концерт на восемь часов вечера и надо было заехать домой переодеться.


* * *

 Когда Малко вошел в «Даниш Таверн», Эрик Бонтан уже сидел за столиком и правил гранки статьи.
 — Я достал то, что вы просили, — сообщил он. — Только что-то тут не так. Ваш «сааб» принадлежит одному нивельскому коммерсанту, но вы, должно быть, перепутали номер.
 — А что? — удивился Малко.
 — Эта машина две недели назад попала в аварию и с тех пор стоит в гараже. Я выдумал какой-то предлог, чтобы позвонить владельцу, узнать, не продал ли он ее... Он просто обалдел.
 — Нет, я ничего не перепутал, — твердо сказал Малко.
 Журналист пожал плечами.
 — Есть еще вариант. Месяц назад «сааб» такого же цвета был украден у некоего концессионера из Ватерлоо. Могли поменять номера... — Он посмотрел на часы. — Ну, мне пора, скоро закрываем лавочку. Вы довольны?
 — Да, спасибо, — кивнул Малко, — буду копать дальше. То, что вы мне сообщили, очень ценно.
 Они вместе вышли из кафе. В глубокой задумчивости Малко направился к своему «мерседесу». Итак, таинственный гость Сандры Мейер разъезжает на машине с фальшивыми номерами. Странно... Что-то скажет на это Джордж Хэммонд?


* * *

 Звонить резиденту ЦРУ Малко не пришлось. В «Метрополе» его ждала записка: Джордж Хэммонд назначал ему встречу в баре отеля.
 Сидя перед пустой пивной кружкой, американец нетерпеливо постукивал пальцами по мраморному столику. Вид у него был убитый.
 — Есть две новости, — сказал он. — Во-первых, в Лэнгли рвут и мечут. В кулуарах НАТО ходят слухи, что за всем этим кровопролитием стоит ЦРУ. Шепчутся о каком-то сведении счетов... Я не могу выяснить, откуда это взялось.
 — А что еще?
 — Сандра Мейер улетает завтра утром. Первым самолетом «Эр Франс» в Париж, оттуда — рейсом в Нью-Йорк с посадкой в Мехико. Даже не дождавшись похорон мужа. Мне сообщили из Завентема, что она заказала билеты... Похоже, эта дама тоже чего-то боится.
 — Я, кажется, знаю чего, — сказал Малко. — У меня тоже есть новости...
 Он рассказал резиденту ЦРУ о сером «саабе». Джордж Хэммонд внимательно слушал.
 — Все это очень странно, — заключил он. — Сандра Мейер — наша последняя ниточка... У меня такое чувство, что убийц никогда не поймают. Ультраправые круги — среда очень замкнутая, а органы госбезопасности — тем более.
 — Я попробую еще раз поговорить с Сандрой Мейер, — предложил Малко.
 — Каким образом?
 — Поеду к ней сейчас же. Раз она завтра улетает, может быть, удастся что-то из нее вытянуть.
 — Будьте осторожны. Оружие у вас есть?
 — Оружия нет, но телохранитель найдется.
 — Этот ливанский ублюдок?
 — У меня есть выбор?
 — О'кей, о'кей, — согласился американец. — Эта история превратилась в какой-то кошмар. Если что-нибудь узнаете, звоните мне в любое время.


* * *

 Амин Хаббаш достал из кобуры свой новенький «зиг» и положил его на колени.
 — Пошли, — спокойно сказал он.
 «Мерседес» стоял на пустыре недалеко от дома покойного Густава Мейера. Кругом было темно и безлюдно. Казалось, шумный Брюссель находится в сотнях километров отсюда. В одном Малко был уверен: никто за ними не следил — ни жандармы, ни их неуловимые противники. Он открыл дверцу и бесшумно пошел по густой траве к вилле. У ограды он остановился и окинул быстрым взглядом дом и сад. Оранжевый «сааб» был на месте, на первом этаже горел свет. Малко открыл ворота, пересек сад и, поднявшись на крыльцо, позвонил.
 Никакого ответа. Он нажал на звонок еще раз и еще. Тишина. Внезапно за его спиной раздался женский голос:
 — Пи с места!
 Обернувшись, он увидел в двух шагах от себя темную фигуру и направленный на него ствол штурмовой винтовки. Дуло показалось ему огромным. Женщина шагнула вперед, и всвете висевшего над крыльцом фонаря он узнал Сандру Мейер. Лицо вдовы казалось высеченным из камня, глаза сверкали. Она тоже узнала его, и рот ее исказился в злобной гримасе.
 — Скотина, — прошипела она. — Это из-за вас погиб Г устав!
 Дуло винтовки было в нескольких сантиметрах от головы Малко. Рука женщины нажала на спусковой крючок.




 Глава 7


 В тот миг, когда Сандра Мейер нажала на спуск, Малко сгруппировался и, вытянув вперед руки, нырнул вниз, как заправский игрок в регби. Выстрел на миг оглушил его, что-то обожгло затылок и спину... Едва Малко оказался на земле, как пальцы его железной хваткой сомкнулись вокруг лодыжек молодой женщины. Та отчаянно рванулась, ухитрившись высвободить правую ногу, но левую он удержал.
 Палец Сандры Мейер снова нащупал спусковой крючок, и тут Малко дернул изо всех сил. Потеряв равновесие, вдова рухнула навзничь. Пуля, которая могла бы разнести его голову, просвистела совсем рядом и угодила в дверь, пробив огромную дыру. Эхо двух выстрелов далеко разнеслось в ночной тишине подобно двум раскатам грома. Малко выпустил ногу Сандры Мейер и навалился на нее, прежде чем она успела подняться. После короткой борьбы ему удалось завладеть винтовкой.
 Сандра Мейер кричала и отбивалась, как дикая кошка. Внезапно Малко услышал скрип гравия. Вдова, испуганно вскрикнув, умолкла. Он обернулся.
 Амин Хаббаш, приставив дуло своего «зига» к затылку молодой женщины, вопросительно смотрел на Малко.
 — Не надо! — вырвалось у того.
 Он видел, что ливанец готов хладнокровно убить... Пожав плечами, Амин убрал пистолет. Малко взял Сандру за руку и поспешно увлек ее к дверям. Просунув руку в пробитое пулей отверстие, он открыл замок и втолкнул молодую женщину внутрь. Тело Сандры Мейер содрогалось от рыданий. Малко повернулся к Амину:
 — Покараульте здесь.
 В прихожей стоял большой кожаный чемодан и туго набитая дорожная сумка. Сандра Мейер рухнула на стул, закрыв лицо руками. Малко подошел к ней.
 — А теперь вы скажете мне правду.
 — Уходите, — устало произнесла она. — Вы сломали мне жизнь. Я очень жалею, что не убила вас. Уходите.
 Внезапно она выпрямилась, глаза ее гневно сверкнули. Несколько нескончаемо долгих секунд они мерили друг друга взглядом. Она напоминала Малко пантеру, изготовившуюся к прыжку. Он отчетливо видел, как напряглись жилы на ее шее.
 — Я хочу знать правду, — повторил он.
 Еще миг — и она вцепилась бы ему в горло. Но вдруг лицо ее как-то обмякло, плечи бессильно поникли, подбородок задрожал.
 — Простите, — пробормотала она, — простите, что я в вас стреляла. Мне нехорошо. Все это так ужасно, так ужасно...
 И, разразившись рыданиями, она вдруг оказалась в объятиях Малко.
 Как всегда, когда ему удавалось чудом избежать смерти, Малко испытывал неодолимое желание заняться любовью. Прикосновение роскошного тела Сандры Мейер усилило это желание десятикратно.
 — Я хочу прилечь, — прошептала она, словно ничего не замечая.
 Его рука обвилась вокруг ее талии, и она сама увлекла его в спальню. Малко плохо помнил, как это произошло, но через минуту они уже лежали, обнявшись, на огромной кровати работы Клода Даля, покрытой белоснежным шелковым покрывалом. Горячий рот жадно приник к его губам, упругое бедро прижималось к животу. Сомнений быть не могло — Сандра Мейер готова была отдаться. Он сжал в ладонях ее груди под тонкой шерстью платья, и у нее вырвался стон — то ли от наслаждения, то ли от боли. Ему доставляло какое-то садистское удовольствие вести себя по-гусарски с этой великолепной самкой, которая только что пыталась убить его.
 Она прижималась к нему все теснее, пылкая и покорная одновременно. Платье ее задралось, обнажив ноги в тонких черных чулках. Малко сорвал треугольный кусочек нейлона, закрывавший низ живота, и опрокинул ее на спину, подняв платье до самых бедер. Прозрачные зеленые глаза, казалось, не видели его. Она закинула руки за голову и послушно раздвинула ноги. Без единой ласки он мощным толчком вошел в нее. Ее тело конвульсивно дернулось, правая рука бессильно упала, смахнув лампу с ночного столика. Ладонь вдруг исчезла в открытом ящике; через мгновенье узкая рука распрямилась подобно пружине, и в ней оказался огромный браунинг!
 Малко едва успел перехватить ее запястье. Вне себя от ярости, он с силой прижал его к краю столика. Вскрикнув, Сандра Мейер выронила пистолет.
 Задыхаясь, он взглянул ей в глаза.
 — Бешеная!
 Полные губы искривились в злобной гримасе. Малко по-прежнему был в ней, но она, казалось, этого не замечала. Внезапно она перестала отбиваться.
 — Продолжайте, — хрипло выдохнула она. — Пользуйтесь! А потом они убьют и вас.
 Секунду поколебавшись, он принялся за дело — медленно, вращательными движениями, словно хотел раскрыть ее еще шире. Лежа под ним, она не шевелилась, лицо ее было совершенно бесстрастно. Однако по участившемуся дыханию Малко понял, что ее все же не оставляет равнодушной это объятие, которое можно было назвать изнасилованием лишь с натяжкой.
 Малко подумал, что в таком положении грех не получить все возможные удовольствия от этой женщины, которая дважды за полчаса пыталась его убить. Привстав на колени, он перевернул ее на живот. Сандра Мейер не сразу поняла, чего он хочет. Она рванулась, выкрикнула: «Скотина!» — но он уже раздвинул ей ягодицы. Тело ее выгнулось, она попыталась оттолкнуть его. Не обращая внимания на ее вопли, Малко делал свое дело медленно, со вкусом, пока волна наслаждения не захлестнула его. Он вскрикнул и рухнул на нее, обливаясь потом.
 Успокоившись, слегка пристыженный, он отпустил ее. Она встала. Изумрудные глаза обдали его арктическим холодом.
 — Вы получили, что хотели, — бросила она. — А теперь уходите!
 Малко тоже поднялся. События приняли такой оборот, о каком он и не помышлял. Неужели она заманила его в спальню только для того, чтобы убить?..
 — Вы же знаете, кто убил вашего мужа, — мягко произнес он. — Почему вы не хотите сказать?
 Сандра Мейер не удостоила его ответом, вытирая салфеткой потекшую косметику.
 — Вы боитесь, — настаивал Малко. — Кого? Человека, который приезжал к вам?
 Ее губы едва заметно дрогнули.
 — Вы идиот, — сказала она наконец. — Это был близкий друг моего мужа.
 Малко не преминул воспользоваться случаем.
 — Странно тогда, — заметил он, — что он приехал на краденой машине. С фальшивыми номерами.
 На этот раз вдова Густава Мейера едва не проговорилась.
 — Вовсе нет, — вырвалось у нее, — он...
 Она тотчас осеклась и повторила усталым голосом:
 — Уходите. По вашей вине погиб мой муж, вдобавок вы меня изнасиловали, чего вы еще хотите? Чтобы я тоже получила пулю в затылок?
 Это было почти признание. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза.
 — Так уж и изнасиловал... — возразил Малко. — Поначалу вы успешно притворялись, что вам этого хочется.
 — Какая разница. Я сама не знаю, что делаю. Я живу транквилизаторах. Довольно, не мучайте меня. Я вам ничего не скажу.
 — Послушайте, — не отступал Малко, — через несколько часов вы будете за тысячи километров отсюда. Даже если вы мне расскажете, никто ничего не узнает и убийцы не доберутся до вас. На сегодняшний день без видимых причин убиты семь человек, и я сам спасся только чудом. Неужели вы не хотите, чтобы кончилась эта бойня?
 Сандра Мейер вздохнула и вытерла салфеткой глаза.
 — Это не мое дело... Не лезьте вы в эту историю. Уезжайте из Бельгии, иначе вас тоже убьют. Вы бессильны против этих людей.
 — Так вы их знаете? — встрепенулся Малко.
 Она отвернулась, ничего не ответив.
 Уже потеряв надежду, Малко вдруг заметил на туалетном столике фотографию в рамке. Он подошел и взял ее в руки, чтобы рассмотреть. В тот же миг Сандра Мейер метнулась, как тигрица, и вырвала у него снимок.
 Малко успел увидеть, что на нем был запечатлен человек, которого он видел, вместе с четой Мейеров на фоне деревенского ресторанчика под вывеской «Харчевня Тамплиеров».
 Глаза Сандры Мейер снова засверкали яростью.
 — Убирайтесь!
 Почему этот, казалось бы, безобидный снимок вызвал такую реакцию?
 Малко понял, что больше он не вытянет из нее ни слова. Она была до смерти запугана. Да, по-видимому, его противники — люди могущественные и хорошо организованные... Сандра Мейер буквально вытолкала его из спальни, зеленые глаза метали молнии. Малко ретировался. Она проследовала за ним по коридору и заперла дверь на два оборота. Выйдя на крыльцо, Малко вгляделся в темноту. Из-за дома тут же возник Амин Хаббаш.
 — Закончили? — спросил он.
 — Да, — кивнул Малко, — возвращаемся.
 Ливанец воздержался от комментариев.
 — Вы знаете ресторан под названием «Харчевня Тамплиеров»? — спросил Малко, когда они уже ехали по автостраде.
 — Нет, а что?
 — Да так, ничего.
 Это была единственная оставшаяся ниточка. Нужно было найти таинственного незнакомца, разъезжающего на краденом «саабе».


* * *

 Брюссель был окутан унылым серым туманом. Малко оставил машину на улице Руаяль и пешком направился в «Даниш Таверн». Час назад он на всякий случай позвонил на виллу Мейеров и долго слушал длинные гудки. Безутешная вдова была на пути в Мексику, унося с собой свою тайну. В руках Малко оставалось лишь несколько разрозненных фактов... Как выйти на след убийц и отыскать оружие ЦРУ? Прихрамывающий великан, который хотел его убить? Но в Бельгии десять миллионов жителей. Найти его будет нелегко... Человек, приезжавший к Сандре Мейер на краденой машине с фальшивыми номерами? Это уже что-то, но после бегства вдовы потребуется длительное расследование, затруднительное для Малко в его положении.
 Серый «сааб»? Но как его разыскать, не прибегая к помощи бельгийской полиции?
 Неуловимый Фокс, сотрудник спецслужб, о котором Малко не знал ничего, даже его подлинного имени? Но все, кто был связан с ним, погибли.
 Кто-то тщательно и безжалостно замел все следы. Несомненно, это был хладнокровный профессионал, без колебаний убравший всех свидетелей. Что еще больше осложняло задачу Малко, так это полное отсутствие мотивов этой бойни. По всей видимости, убитые не были «крупными» террористами. Зачем же понадобилось убивать их с такой жестокостью?
 Поспешное бегство Сандры Мейер говорило о том, что вдова умирает от страха. Но ведь она могла бы попросить защиты у полиции. Почему она этого не сделала?
 Оставалась фотография, которую Сандра с такой яростью вырвала у него. Что это могло значить?
 Малко толкнул дверь кафе, так и не найдя ответа на мучивший его вопрос.
 Эрик Бонтан, журналист из «Суар», читал, сидя за столиком; спутанные волосы, как всегда, падали ему на глаза. Малко сел рядом с ним на потертую деревянную скамью.
 — Сандра Мейер улетела сегодня утром, — сообщил он.
 — Знаю, — кивнул журналист. — Первым рейсом «Эр Франс». Она едва достала билет — все переполнено из-за новых тарифов. Самолет теперь стоит ненамного дороже поезда... Странно, правда? Ее муж не успел еще остыть.
 — Она знает убийц своего мужа, — уверенно сказал Малко. — Вчера она фактически призналась мне в этом.
 Журналист покачал головой.
 — Все это внутренние дела очень замкнутой среды. Люди, занимающиеся поставками оружия... Я говорил с полицейскими, они тоже так думают. Кстати, есть новости о сером «саабе», украденном у концессионера из Ватерлоо.
 — Что же?
 — Жандармский патруль наткнулся на него сегодня на рассвете в лесу Суань, к югу от Брюсселя. Машина полностью сгорела. Никаких отпечатков. Любопытное совпадение, верно?
 Кто-то продолжал заметать следы...
 Малко как мог описал предполагаемого водителя, я журналист обещал ему с помощью полицейских разыскать друзей Густава Мейера. Без особой, впрочем, надежды — сколько в Бельгии широкоплечих усатых мужчин? Оставалась лишь одна весьма ненадежная ниточка.
 — "Харчевня Тамплиеров" — это название вам что-нибудь говорит?
 — Да, — кивнул Эрик Бонтан, — очень милое местечко недалеко от Беерсельской крепости. Многие брюссельцы приезжают туда на уик-энд. А что?
 Малко рассказал ему о фотографии. Эрик Бонтан был удивлен.
 — Странно, что она так среагировала. Это обычный сельский ресторанчик, ничего особенного. Там часто обедают парочки, прежде чем отправиться в какой-нибудь уединенный мотель.
 Малко посмотрел на часы.
  —  Мы можем поехать туда завтракать?


* * *

 Ресторанчик походил изнутри на старый английский трактир: мелкий переплет окон, доспехи но обе стороны от дубовой лестницы, низкие потолочные балки, старинная мебель. Народу было много, в основном парочки, занятые более или менее откровенным флиртом. На редкость спокойное местечко. Малко никак не мог понять, почему Сандра Мейер так разъярилась, когда он взял эту вполне невинную фотографию.
 Эрик Бонтан ел с жадностью голодающего, обильно запивая каждое блюдо заказанным Малко шампанским «Моэ». Было уже около трех часов пополудни, зал постепенно пустел. По-видимому, ждали только их, чтобы закрыть ресторан. Официанты уже вытирали столики. Из кухни вышел плотный лысый мужчина и принялся раскладывать приборы. Эрик Бонтан с любопытством посмотрел на него.
 — Надо же, — пробормотал он, — а я-то думал, куда девался этот тип.
 — Лысый? — спросил Малко.
 — Да. Его зовут Вальтер Пеетерс. Я как-то брал у него интервью, когда раскручивали дело ВНП. Он был членом этой группировки, и именно он нашел тело их руководителя, который повесился в подвале своего дома. Это бывший эсэсовец из дивизии Леона Дегреля. Тогда он был совсем молодым, но с тех пор придерживался ультраправых кругов. Его так уважали за его боевое прошлое и всегда находили ему кое-какую работенку. Но вот уже два года как я о нем ничего не слышал.
 Лысый приближался к их столику. С приветливой улыбкой Эрик Бонтан окликнул его:
 — Эй, Вальтер, ты теперь ресторатор?
 Вальтер Пеетерс вздрогнул, затем, видимо, узнал журналиста: полное лицо расплылось в широкой улыбке.
 — А, это вы, господин Бонтан! Что вы здесь делаете?
 — Ничего особенного, завтракаю с другом. А ты?
 Улыбка Вальтера Пеетерса стала еще шире, обнажив желтые зубы.
 — Я тут сторожем, ну и помогаю немного на кухне, когда надо. У меня комната наверху. Ничего, работа не пыльная.
 — С оружием больше не балуешься?
 Собеседник сделал уклончивый жест.
 — Нет, что вы, это все дело прошлое...
 Он в нерешительности переминался с ноги на ногу, искоса поглядывая на Малко, которого Эрик Бонтан ему еще не представил. Тот поспешил исправить свою оплошность.
 Это Малко Линге, мой коллега и близкий друг из Германии. Ты ведь любишь эту страну, верно? По-немецки еще говоришь?
 — Ja wohl [12] , — с гордостью подтвердил Вальтер Пеетерс. Малко тут же воспользовался случаем.
 — Где вы выучили наш язык? — спросил он по-немецки.
 Сторож неопределенно улыбнулся.
 — О, давно еще... Господин Бонтан расскажет вам мою историю. Извините, работа ждет.
 — Выпей с нами пива, — предложил журналист.
 — Нет-нет, не здесь, — испуганно отказался бывший эсэсовец.
 — Тогда где же? Ты еще бываешь в «Бахусе»?
 — Черт возьми, ну и память у вас! Бываю иногда. Но старых друзей остается все меньше...
 — Приезжай сегодня вечером. Поставлю тебе «Мор субит» [13] .
 — Попробую. Если удастся завести машину.
 Они расплатились и вышли, тепло пожав сторожу руку.
 — Вы думаете, он что-нибудь знает? — спросил Малко.
 — Он знаком со многими членами стрелкового клуба, где часто бывал Густав Мейер. Там полно ребят из ВНП, — объяснил Эрик Бонтан. — А от пива у него развязывается язык. Когда я занимался ВНП, он сообщил мне немало ценной информации... В любом случае, это обойдется нам недорого.
 Атлетического сложения молодой человек с подстриженными ежиком волосами поигрывал висевшей на цепочке свастикой, оживленно болтая с миловидной белокурой официанткой.
 В баре «Бахус» на улице Сен-Мишель было дымно и шумно. Все столики заняты, у стойки теснился народ. Малко и Эрик Бонтан с трудом нашли свободное место. Бар находился в восточной части Брюсселя, недалеко от площади Шумана и зданий Европейского сообщества. Здесь были только мужчины, по большей части молодые, возбужденные, громко и оживленно беседующие. Малко наклонился к уху Эрика Бонтана.
 — Любопытное заведение.
 — Да, это всегда было излюбленное место ультраправых, в том числе ВНП и фламандских нацистов. Полюбуйтесь-ка на этих молодчиков!
 За соседним столиком беседовали вполголоса двое молодых людей; на куртках у обоих красовалась свастика. Стены бара были оклеены военными снимками и плакатами, над стойкой висела большая фотография хозяина, белокожего толстяка с длинными усами, целящегося из боевого пистолета.
 — Думаете, он придет?
 Эрик Бонтан усмехнулся.
 — От пива Вальтер еще никогда не отказывался. Что он скажет — это другой вопрос...
 Журналист был прав: через несколько минут в дверях появился бывший эсэсовец. Он пожал несколько рук, выпил у стойки предложенный хозяином стаканчик и, кивая в ответ на приветствия своих молодых собратьев, родившихся после сорок пятого года, направился к столику, где сидели Малко и Эрик Бонтан.
 — Одну «Мор субит»! — крикнула официантка, похоже, хорошо знавшая его вкусы.
 Толстяк погладил свою лысину. Казалось, он чувствовал себя не в своей тарелке, то и дело тревожно поглядывая на дверь.
 — Как жизнь, Вальтер? — спросил Бонтан. — Видишься со старыми друзьями?
 — Очень редко, — вздохнул Вальтер Пеетерс.
 Официантка принесла кружку пива, и он осушил ее одним глотком. Эрик Бонтан незаметно сделал девушке знак, прося повторить. Завязался разговор на общие темы; Малко не переставал спрашивать себя, что может связывать этот жалкий обломок прошлого с таинственными убийцами. Нет, в бистро, где собираются тоскующие по Третьему рейху юнцы, вряд ли встретишь человека такого размаха, как «великан»... Эрик Бонтан между тем тактично подводил собеседника к интересующей его теме.
 — На днях ухлопали одного парня с оружейного завода, Густава Мейера. Ты его знал?
 — Мейера? Да, видел несколько раз в «Харчевне».
 — А того американца, которого пришили у «Колруйта»?
 Вальтер Пеетерс секунду поколебался.
 — Точно не помню, но кажется, я его встречал в Эттербееке. Этот тип много стрелял, и оружие у него всегда было — загляденье. Похоже, денежки водились...
 — Он был знаком с твоими друзьями?
 Бывший эсэсовец тут же замкнулся.
 — Нет, вряд ли.
 Бонтан украдкой кивал официантке, и кружки с «Мор субит» следовали одна за другой. Вальтер Пеетерс поглощал пиво, как губка. Лицо его побагровело, глаза налились кровью.
 Разговор не клеился, то и дело наступали долгие паузы. Малко все больше убеждался, что зря теряет время, как вдруг Эрик Бонтан спросил:
 — А эти гошисты? Как ты думаешь, кто их?..
 Вальтер Пеетерс сделал вид, будто не расслышал. Журналист повторил свой вопрос. Его собеседник уклончиво пожал плечами:
 — Черт их знает, психи какие-то...
 Что-то в его тоне насторожило Малко. Вальтер Пеетерс явно нервничал, глаза его были прикованы к двери, словно он ожидал увидеть там призрак. Малко хотелось пересесть лицом к двери, но он был зажат в углу и боялся еще больше встревожить собеседника. Пиво лилось рекой. Язык у бывшего эсэсовца начал заплетаться. Внезапно Малко осенило: он заговорил по-немецки. Сначала Вальтер Пеетерс понимал его с трудом, но мало-помалу намять вернулась к нему.
 Найдя в лице Малко внимательного слушателя, он пустился в воспоминания о войне, о Смоленске и битве за Берлин, затем перешел к своим послевоенным злоключениям — именно этого с нетерпением ожидал Малко.
 Старый эсэсовец уже смотрел на него как на лучшего друга. После очередной кружки он заговорщически подтолкнул Малко локтем и кивнул на Эрика Бонтана.
 — Если бы я только захотел, мог бы рассказать ему кое-что интересное...
 — Что же? — спросил Малко.
 — Грязная история... Надо бы...
 Он вдруг умолк и уставился куда-то поверх головы Малко. Тот быстро обернулся, но лишь успел увидеть, как закрылась за кем-то стеклянная дверь. Он вновь перевел взгляд на своего собеседника. Тот сидел съежившись, растерянно глядя на стоявшую перед ним кружку. Наконец он словно очнулся, посмотрел на часы и сухо бросил:
 — Ну, мне пора. Завтра рано вставать.
 — Я хотел бы увидеться с вами еще, — сказал Малко. — Вы знаете столько интересного.
 — О, я вам еще не все рассказал! — воскликнул по-немецки бывший эсэсовец. — Только ему ничего не говорите.
 — Не буду, — согласился Малко. — Так когда мы увидимся?
 — Я почти никуда не выезжаю. Работаю допоздна, в Брюсселе бываю редко. Приезжайте, если хотите, завтра вечером в «Харчевню», выпьем пива. Завтра у нас закрыто, мне будет спокойнее. Часам к десяти.
 Он тяжело поднялся и нетвердой походкой направился к двери.
 — Удалось что-нибудь выведать? — спросил Эрик Бонтан.
 — Пока нет, — покачал головой Малко, — но я хочу поговорить с ним еще раз. Он чего-то испугался, когда открылась дверь. Вы не видели, кто вошел?
 — Нет. Но у старика не все дома, он фантазер... Не знаю, можно ли ему верить. Когда вы с ним встречаетесь?
 — Завтра вечером.
 Эрик Бонтан покачал головой.
 — Я удивлюсь, если он действительно что-то знает. Это конченый человек.
 «Бахус» постепенно пустел. По-видимому, все посетители знали друг друга и бросали подозрительные взгляды на двух незнакомцев. Эрик Бонтан наклонился к Малко и шепнул:
 — Они принимают нас за шпиков.
 Малко и журналист вышли из бара. Темная улица оканчивалась тупиком; кругом — ни души. Малко вдруг подумал, что он единственный может опознать усатого друга Густава Мейера. В этом деле людей убирали и с меньшим основанием...
 — Хотите, я поеду с вами завтра? — спросил Эрик Бонтан.
 — Не стоит. Думаю, обойдется без неожиданностей. Однако чутье подсказывало ему обратное...




 Глава 8


 Амин Хаббаш вопросительно посмотрел на Малко, вертя в руке пустой стакан. Кристель, еще более сексапильная, чем всегда, в ажурном сиреневом платье, облегающем, как перчатка, бросала на своего любовника нежные взгляды, смакуя «Куантро». Она походила на кошку, лакающую сливки. Все мужчины в кафе на Песчаной площади не сводили с молодой женщины глаз.
 — На этот раз дело серьезное? — спросил ливанец.
 — Да, — ответил Малко, — и возможно, даже опасное. Я, кажется, напал на след.
 Хаббаш поставил стакан на стол.
 — О'кей, я поеду с вами. Встретимся в «Метрополе». Пусть Кристель побудет в вашем номере, посмотрит телевизор, а то у нее сломался.
 Кристель потянулась и томно взглянула на Малко. Час назад Малко закончил разбирать бумаги Филипа Бартона, но так ничего и не нашел.


* * *

 К Беерсельской крепости вела извилистая, плохо освещенная дорога. В темноте этот уютный уголок выглядел зловеще. Когда Малко въехал на стоянку, Амин Хаббаш окинул ресторан подозрительным взглядом. За лесом на фоне ночного неба вырисовывались очертания крепости.
 Малко постучал в дверь «Харчевни Тамплиеров». Из окон зала, где он завтракал вчера с Эриком Бонтаном, просачивался слабый свет. Вальтер Пеетерс должен был быть где-то близко... Амин уже обходил вокруг ресторана, принюхиваясь, словно охотничий нес, учуявший дичь. Новенький «зиг» торчал у него из-за пояса, в кармане лежали три запасные обоймы. Правда, против штурмовых винтовок это оружие выглядело не слишком серьезно. На всякий случай Малко предупредил Джорджа Хэммонда о своем ночном визите к бывшему эсэсовцу.
 Пеетерс не отзывался. Малко попробовал повернуть ручку двери, и, к его удивлению, она поддалась.
 Оглянувшись на Амина, он вошел внутрь и позвал:
 — Вальтер! Вы здесь?
 Ответа не последовало. Малко повторил по-немецки с тем же результатом.
 Обогнув стойку бара, он заглянул в кухню — пусто.
 Старик, должно быть, уснул у себя в комнате. Пройдя мимо старинных доспехов, Малко зажег свет и ступил на лестницу. Поднявшись, он оказался на небольшой площадке, куда выходило несколько дверей. Под одной из них Малко разглядел полоску света. Он постучал и, не дождавшись ответа, повернул ручку. Она также легко поддалась под его рукой.
 Малко вошел в маленькую комнатку, освещенную пыльной лампочкой без абажура и замер на пороге.
 Зрелище было жуткое.
 На узкой кровати лежал бывший эсэсовец из Валлонской дивизии Вальтер Пеетерс. Руки и ноги его были привязаны к железным спинкам. Он был голый до пояса, а голова была прикрыта черным капюшоном, из-под которого змеились струйки крови.
 Превозмогая отвращение, Малко приподнял капюшон и с трудом подавил приступ тошноты. Лицо Вальтера Пеетерса превратилось в кровавую кашу. Старик получил несколько пуль в упор, две из них — в глаза. Кусочки черепа и мозга прилипли к подушке. Малко осторожно дотронулся до трупа — он еще не остыл. Убийство произошло самое большее час назад. Потрясенный, он не мог отвести глаз от кровавого месива, вспоминая о собаке Филипа Бартона. Старика убили с такой же жестокостью...
 Значит, Сандра Мейер не случайно выхватила у него фотографию, и «Харчевня Тамплиеров» действительно была связана с убийствами? Но как? Тот, кто мог просветить Малко на этот счет, лежал перед ним... Он уже ничего не скажет.
 В открытое окно влетела муха и, покружив вокруг головы мертвеца, уселась на лужицу запекшейся крови. Малко отвернулся.
 Без особой надежды он хотел было обыскать комнату, как вдруг внизу раздался выстрел. Пистолет... Поток адреналина захлестнул вены Малко; он бросился на площадку и чуть не столкнулся с Амином, который бегом поднимался по лестнице, сжимая в руке свой «зиг».
 — Их трое, — мрачно сообщил ливанец. — У них штурмовые винтовки и автоматы. Приехали на «гольфе». Одного я достал. Они спрятались на стоянке. Отсюда есть другой выход?
 — Здесь нет, — сказал Малко. — Идем вниз.
 Оставаться наверху было слишком опасно: им бы легко отрезали путь к отступлению. Они сбежали но лестнице в темный зал. Зайдя за стойку бара, Малко снял трубку телефона.
 Аппарат молчал.
 Ловушка! Амин быстро огляделся. В зале была только одна дверь да маленькие окошки с мелким переплетом, похожие на витражи.
 — Я подстрелил одного, — похвастался Амин. — Надеюсь, что насмерть.
 В тот же миг грянул оглушительный выстрел, и ближайшее окно брызнуло осколками стекла. Всмотревшись в темноту, Малко различил три приближающихся силуэта. Один показался ему огромным — тот самый великан, который застрелил собаку у «Колруйта». Либо Амин промахнулся, либо на убийцах были пуленепробиваемые жилеты.
 Загрохотала автоматная очередь; с потолка посыпались куски штукатурки, зазвенело стекло.
 Скорчившись за стойкой бара, Амин Хаббаш выругался сквозь зубы по-арабски.
 — Надо смываться, — посоветовал он. — Это уже серьезно.
 Снова раздался выстрел из штурмовой винтовки, вслед за ним — еще более оглушительный треск. Малко не сразу понял, что убийцы вышибли дверь, которая, ударившись о стену, разлетелась в щепки. Амин снова выругался и, подняв пистолет, трижды выстрелил в темную фигуру, выросшую на пороге. Человек высоко подпрыгнул, сделал великолепный кульбит и откатился в темный угол.
 Малко стало жарко. Он вспомнил, что узлы, которыми был привязан бывший эсэсовец, показались ему знакомыми — такие учат вязать в десантных войсках... А уж такую атаку могли предпринять только военные... Но долго размышлять на эту тему ему не пришлось: присев за перевернутым столом, незнакомец открыл огонь, методично обстреливая ту часть зала, где они прятались.
 Растянувшись на полу за стойкой, Малко и Амин не могли даже пошевелиться. Пули свистели над головой. К выстрелам штурмовой винтовки присоединилось стаккато автоматной очереди; бронированные пули насквозь пробивали стены. Окно напротив бара со звоном разлетелось на мелкие осколки иод ударом приклада, и в ход пошла еще одна штурмовая винтовка. Пули изрешетили пол, столы, стулья. Малко и его спутник почти оглохли от непрерывного грохота. «Зиг» по сравнению с этим потоком свинца казался смешным...
 Невозможно было укрыться даже на кухне — их превратили бы в фарш, прежде чем они добрались бы туда. Еще немного — и их расстреляют в упор в их ненадежном убежище. Выстрелы стали еще чаще...
 Вдруг Малко заметил в метре от себя приоткрытую дверь. Подняв глаза, он увидел табличку: «Туалет». Выть может, тупик, но в баре у них не было никаких шансов уцелеть.
 — Попробуем туда!
 Не ожидая ответа, он метнулся вперед, открыв дверь головой. Стрелки, засевшие по углам, не успели среагировать. Несколько секунд спустя дверь превратилась в решето. Малко покатился по кафельному полу; Амин, проскользнув в промежутке между двумя очередями, упал рядом, толкнув ногой то, что осталось от двери.
 Этот маневр дал им около десяти секунд передышки. В закутке, где они оказались, было три двери. Малко толкнул их одну за другой. Первая вела в туалет с крошечным окошком, выходившим в сад. Малко бросился туда: медлить было нельзя. Один из убийц мог перекрыть и этот выход... Но пока все трое были в зале. Малко взобрался на подоконник, разглядел внизу груду ящиков и прыгнул. Ящики рассыпались. Рядом приземлился Амин, и оба со всех ног кинулись к лесу, окружавшему крепость.
 Они были почти у цели, когда один из стрелков выскочил из-за угла «Харчевни Тамплиеров» и открыл огонь с бедра. Снова засвистели пули.
 Малко с Амином пырнули в придорожную канаву; стрелять ливанец больше не пытался. Пригнувшись, они бежали под свинцовым дождем туда, где возвышались в темноте древние каменные стены. Внезапно на шоссе раздался приближающийся вой сирены. Они остановились, как вкопанные: кто-то предупредил полицию! Немного везения — и убийц схватят.
 С величайшей осторожностью они двинулись обратно.


* * *

 Микроавтобус королевской жандармерии миновал последний поворот перед «Харчевней Тамплиеров» на более чем разумной скорости. Кредит на текущие расходы Нивельской бригады давно иссяк, а тормоза у машины были не в порядке. Сидевший за рулем Марсель ван Люит обернулся к сержанту Лакруа.
 — А ты винтовки взял?
 — Черт, забыл!
 — Ну и ладно. Наверняка мы зря тратим бензин. Кто-то позвонил в участок и, не назвав себя, сообщил о выстрелах в «Харчевне Тамплиеров». Не ехать было нельзя, но оба были убеждены, что это просто розыгрыш какого-то шутника... или ошибка. Тем более, что ресторан сегодня был закрыт. Они утешали себя мыслью, что старина Вальтер не пожалеет для них по кружке пива в виде компенсации за беспокойство.
 Фары микроавтобуса осветили на стоянке перед рестораном две машины: «мерседес» и темный «гольф». Не выключая «мигалку», ван Люит припарковался рядом. Сержант Лакруа открыл дверцу, но выйти не успел. Из-за «гольфа» появился высокий человек в черном капюшоне со штурмовой винтовкой в руках. Загремели выстрелы, несколько пуль угодили сержанту в живот, почти разрезав его пополам... Перепуганный ван Люит схватился за трубку радиотелефона и отчаянно закричал:
 — Лакруа убит! Высылайте подкрепление! Скорее!
 Не зная, что делать дальше, он выскочил из машины. Тотчас за его спиной вырос второй убийца с пистолетом и выстрелил. Первая пуля лишь оцарапала ему руку. Даже не попытавшись выхватить свой пистолет, жандарм опрометью кинулся к дороге. Второй выстрел настиг его у обочины; нуля попала в ногу. Вскрикнув от боли, ван Люит рухнул на землю. Он еще пытался ползти, когда первый убийца, великан в капюшоне, не спеша подошел к нему и трижды выстрелил в упор из штурмовой винтовки в голову.
 Третий человек вышел из ресторана и отстегнул пистолеты жандармов. Великан коротко распорядился:
 — Поехали, черт с ними, с теми двумя.
 До сих пор он был предельно осторожен, и все обходилось без проблем. Но жандармы успели позвать на помощь... Трое убийц сели в «гольф», и машина рванулась к автостраде. Великан на всякий случай устроился на откидном сиденье, лицом к заднему стеклу; под рукой у него лежали штурмовая винтовка и автомат. Впрочем, погоня представлялась ему маловероятной. Но предосторожность никогда не бывает излишней...
 Мотор взревел, и машина скрылась за поворотом.


* * *

 Малко подбежал к распростертым телам. Никогда бы он не подумал, что его противники способны напасть на жандармов. Эти люди действовали, как десантно-диверсионная группа во вражеской стране: убивали всех, кто им мешал. Одного беглого взгляда ему хватило, чтобы понять, что двум злополучным жандармам уже ничем нельзя помочь. Из радиотелефона еще доносился испуганный голос:
 — Марсель! Марсель, что случились?
 Марсель ван Люит лежит в трех метрах от машины в луже собственной крови...
 Амин Хаббаш был уже в «мерседесе». Малко сел за руль. Не стоило встречаться с жандармами. Миновав деревню и железнодорожный мост, он поехал по безлюдной извилистой дороге, уходящей вверх, к крепости. Покружив минут двадцать по пустынному темному лабиринту, «мерседес» выехал наконец на автостраду Брюссель — Монс. До самого города они так и не встретили полицейской машины.
 — И жарко не было, — спокойно произнес Амин. — В следующий раз надо будет захватить что-нибудь помощнее.
 Чувствовалось, что приключение начинает увлекать его.
 А будет ли следующий раз, спросил себя Малко. Еще один след оборвался, потопленный в крови... Оставался только таинственный гость Сандры Мейер, да не менее таинственная связь «Харчевни Тамплиеров» с убийствами. Теперь ему предстояло в одиночку положить конец подвигам банды кровожадных убийц, определенно сумасшедших, однако на редкость дерзких и предусмотрительных.
 Амин Хаббаш зевнул.
 — Есть хочется. Перекусим где-нибудь?
 — Ладно, — кивнул Малко.
 Они заехали в «Метрополь» за невестой ливанца.
 — Я поднимусь, — сказал Хаббаш.
 Малко остался ждать в холле. Прошло десять минут, а парочка так и не появилась. Малко направился к лифту. Ключ торчал в двери. Он вошел и остановился на пороге, услышав чей-то стон.
 Кристель лежала плашмя на круглом столе, обхватив ногами талию жениха, а тот, стоя, старательно буравил ее, исторгая у своей нареченной целый концерт пронзительных воплей.
 Малко тихонько притворил дверь и спустился в холл. Ливанец и Кристель подвились только через четверть часа.
 — Куда поедем? — спросил Малко.
 — Я знаю одно местечко на площади Святой Катерины, — предложил Амин. — «Золотая сирена».
 — О, да! — подхватила Кристель. — Я просто обожаю рыбу!


* * *

 В ресторане было чисто, как в больнице, и, пожалуй, так же весело. Лампы дневного света, белые стены, чопорные, деловитые официанты и длинное, малопонятное меню. Все говорили вполголоса; обстановка была не располагающая.
 — Чтобы сюда ходить, надо иметь бабки! — буркнул Амин.
 Площадь Святой Катерины была когда-то центром рабочего квартала, от которого теперь остался лишь воспетый Брелем [14]  собор да несколько старых домов, предназначенных на снос.
 Кристель остановила свой выбор на лангусте и омаре во фритюре и пожелала спрыснуть все это шампанским «Дом Периньон». Малко, вновь переживая все треволнения этого вечера, мрачно смотрел на морского окуня с тимьяном. Итак, люди Фокса еще раз опередили его, и вдобавок прикончили двух жандармов. И это в Бельгии, как-никак цивилизованной стране! Неужели убийцы настолько уверены в полной безнаказанности?
 У него в голове не укладывалось, что Фокс, сотрудник спецслужб, приказал убить жандармов. Или это просто сумасшедший? После сегодняшней бойни счет жертв дошел до десяти...
 — Смотри-ка, черная!
 Возглас Кристель заставил его поднять голову. Только что вошедшая парочка усаживалась за столик напротив них — высокий розовощекий фламандец атлетического сложения с седыми висками и молоденькая негритянка, худая и стройная, с маленькой грудью, зато с роскошным задом, на котором свободно уместилась бы тарелка. Вся эта роскошь была затянута в костюм от «Шанели». Малко впервые видел чернокожую женщину в туалете от «Шанели», да еще с огромным разрезом сзади. У негритянки были тонкие черты лица, вздернутый носик, большие, кроткие, как у лани, глаза и рот, какие встречаются только в Африке, готовый, казалось, удовлетворить всю похоть мира.
 — Она, наверно, из Заира, — заметил Амин, — их тут полно. Студентки.
 — Немного похожа на подружку Филипа...
 Фламандец начал украдкой поглаживать бедро своей спутницы, которая с царственным видом, чуть прищурившись, оглядывала зал. Когда взгляд ее остановился на Малко, пухлые губы слегка дрогнули в улыбке: его золотистые глаза всегда неотразимо действовали на представительниц третьего мира. Фламандец, перехватив этот взгляд, нахмурился; рука его быстрее задвигалась по словно выточенному из черного дерева бедру.
 — Только подружка Филипа была грудастая, — добавила Кристель, — а эта плоская, как доска.
 Малко встрепенулся.
 — А где она теперь, эта подружка? — с любопытством спросил он.
 Прежде чем ответить. Амин отправил в рот кусок лангуста.
 — Куда-то пропала. Она всегда любила потрахаться, наверно, нашла мужика, который делает это лучше. Филип был просто помешан на ней. Что и говорить, она была хороша. Он оклеил всю квартиру ее фотографиями, снимал ее по-всякому — одетой, в купальнике, в чем мать родила. Ему нравилось одевать ее «под пантеру» для пущей экзотики, а она этого терпеть не могла. Снобка, хотела иметь белую кожу...
 — Она из хорошей семьи, — перебила Кристель. — Ее папаша — министр или что-то в этом роде. Бабки у нее есть, все шмотки она покупала себе сама. Так что, сами понимаете, когда Филип одевал ее по-африкански, заставлял вставать на четвереньки на шкуру зебры и трахал в такой позе, да еще снимал на видеокамеру, она артачилась...
 Вилка Малко застыла в воздухе.
 В ушах у него все еще звучали выстрелы, голова была тяжелая, но после слов ливанца его вдруг осенило.
 — Вы уверены, что Бартон хранил ее фотографии у себя? — спросил он.
 — Еще бы! — кивнул Амин. — Полные коробки. А что?
 Малко принялся задумчиво жевать своего окуня. В квартире Филипа Бартона он не нашел ни одной фотографии молодой чернокожей женщины. Не за этим ли приходили убийцы?




 Глава 9


 — Почему эта шлюшка вас интересует? — спросил Амин. — По-моему, она тут ни при чем.
 — После убийства Филипа Бартона его квартира была ограблена, — сказал Малко, — и все ее фотографии исчезли. Я все ломал голову, что же хотели украсть. Вот, кажется, и ответ...
 Амин Хаббаш озадаченно потеребил свои усики.
 — Странно... Девчонка при деньгах, политикой не занимается, любит потрахаться... И вообще, она с приветом. Одевается всегда в сиреневое с ног до головы... Филип думал только о том, чтобы задрать ей подол, в свои дела он ее не посвящал.
 — Возможно, — согласился Малко, — но факт остается фактом. Все фотографии исчезли. Надо разыскать эту негритянку. Вы знаете ее фамилию?
 Амин покачал головой.
 — Знаю только имя — Мандала. Она учится в Брюсселе.
 — А где она живет?
 — Понятия не имею. Скорее всего в квартале «Матанже» у Намюрских ворот, там живут почти все здешние заирцы. Она всегда сама приходила к Филипу, а где он ее подцепил, я не знаю... Найти ее будет нелегко. Может быть, ее уже нет в Брюсселе...
 — Я знаю, кто может нам помочь, — вдруг вмешалась Кристель. — Камина! Он...
 Договорить она не успела. Молниеносным движением Амин отвесил ей звонкую пощечину. Глаза его стали стеклянными, лицо окаменело и побелело, как полотно; казалось, он был на волосок от инфаркта. Ошеломленная Кристель даже не заплакала. Все мужчины в зале смущенно опустили головы, высокий фламандец и его негритянка подозрительно покосились на их столик и уткнулись в тарелки. Малко не знал, куда девать глаза.
 — Только вспомни мне еще эту обезьяну, — процедил Амин сквозь зубы и, повернувшись к Малко, добавил: — Это негритос, с которым она путалась. Паршивый музыкантишка, вдобавок таскал у нее деньги...
 — Успокойтесь, — мягко сказал Малко. — Это не причина, чтобы так вести себя на людях.
 Амин пожал плечами и не проронил больше ни слова, подчеркнуто игнорируя присутствие Кристель. Ужин закончился в натянутой обстановке. Когда они вышли из ресторана, Амин подчеркнуто любезно обратился к Малко:
 — Думаю, вам с Кристель есть чем заняться. А я -домой.
 Не ожидая ответа, он быстрым шагом направился через площадь Святой Катерины. Кристель и бровью не повела.
 — Амин с ума сходит от ревности, — спокойно сказала она. — Я и была-то с ним всего два раза, с этим Каминой. Классный мужик! Когда он под кайфом, трахается, как бог. А какая задница! Будь я мужчиной, я бы его...
 Малко поспешил закрыть слишком интимную тему.
 — Он знает Мандалу?
 — Все черные друг друга знают, — заверила она. — Поедем к нему?
 — Куда?
 — Мой приятель Камина работает в «Манутану», это такой ресторан на Ваврском шоссе. Он там дирижирует оркестром. Все ребята из Заира приходят туда потанцевать. Он наверняка знает подружку Филина, только не так уж она и хороша...
 Кристель рассмеялась и весело прибавила:
 — У нее огромный зад. Ну, естественно, негры, эти штуковины у них большие, им нужно много места.
 Она снова ударилась в лирику...
 — А я думал, что вы влюблены в Амина, — осторожно сказал Малко, открыв дверцу «мерседеса».
 Садясь в машину, Кристель томно вздохнула.
 — Вообще-то да, но вы тоже ничего. Мне кажется, вы знаете много интересных штук, больше, чем он. Меня это и возбуждает... А то ведь таких, которым дай только штаны расстегнуть, пруд пруди...
 Малко нажал на газ и поехал к Намюрским воротам.
 В этом якобы африканском квартале лишь несколько чернокожих скромно прогуливались по тротуарам; белых здесь было куда больше. В «Матанже» не было ничего экзотического, если не считать нескольких лавочек, в которых хозяйничали негры, говорившие с сильным акцентом. Малко затормозил у ресторана «Макутану». Из открытых дверей неслась зажигательная музыка; по телу Кристель пробежала дрожь.
 Решительно, эта девица любила экзотику...
 Не успели они войти, как высокий бородатый парень, одетый в футболку с изображением розовой пантеры на груди, соскочил с эстрады и устремился к Кристель. Судя по глазам, он не первый день баловался гашишем. Кристель повисла у него на шее, его рука тут же пробежалась по округлостям фламандки, удостоверяясь, что ягодицы у нее все такие же круглые, а груди такие же крепкие. Успокоившись на этот счет, он повернулся к Малко с ослепительной улыбкой:
 — Добро пожаловать в «Макутану», друг!
 Он вернулся в оркестр, и музыка заиграла еще веселее. Кристель, похоже, чувствовала себя здесь лучше, чем в «Золотой сирене». Их усадили в полутемном закутке, в стороне от площадки для танцев. Малко заказал «Куантро» для Кристель и водку для себя. Вокруг них воздавали должное африканской кухне — пилли-нилли, сладкому картофелю, фаршированному мясу тапира и еще каким-то экзотическим блюдам непонятного происхождения.
 — Мило здесь, правда? — спросила Кристель.
 Малко это было безразлично. Главное — найти Мандалу, подругу Филина Бартона. Ту, чьи фотографии были украдены из его квартиры. Он оглянулся — ни одна из негритянок в зале не подходила под описание Амина.
 — Надо бы расспросить про эту Мандалу, — напомнил он.
 Кристель только этого и ждала. Она тут же вскочила и кинулась к площадке.
 — Подожди, я сейчас все узнаю!
 Полминуты спустя она уже раскачивалась в объятиях у своего музыканта под медленную, томную мелодию Туре Кунды.
 Камина казался многоруким, как бог Шива. Топчась в полумраке в углу площадки, парочка тискалась всласть под насмешливыми взглядами остальных музыкантов, которые, должно быть, принимали Малко за последнего простофилю.
 Музыкант склонялся к грудям Кристель, хищно оскалившись, словно собирался укусить. Малко уже спрашивал себя, выйдет ли из всего этого какой-нибудь толк. Хорошенькая негритянка, явно «на работе», подошла к столику, зазывно глядя на него большими бархатными глазами; острые груди коснулись его плеча. Малко покачал головой. Было бы слишком глупо подцепить СПИД в Бельгии. Вздохнув, девушка удалилась. Вернулась Кристель, тяжело дыша; глаза ее блестели, щеки раскраснелись.
 — Он ее знает! — объявила она, усевшись рядом с Малко.
 Сердце Малко забилось чаще.
 — И знает, где ее найти?
 — Вообще-то нет. Она бывает здесь время от времени, почти всегда с белыми. У нее есть деньги, и спит она только с белыми. Поэтому негры ее не любят. Но Камина говорит, что ее всегда можно встретить в одном славном местечке, в «Джонатане», недалеко от авеню Луизы. Только попасть туда трудно.
 — Почему?
 — Это частный клуб. Говорят, там творятся такие дела... Если тебя не знают, то не впустят.
 Малко быстро прикинул в уме все возможности. Только один человек мог ему помочь.
 — Посиди, мне надо позвонить, — сказал он.
 Телефонные будки находились в подвале, под лестницей. Ему повезло: Эрик Бонтан оказался на месте. Малко объяснил ему, в чем дело.
 — Попробую для вас это устроить, — ответил журналист. — Я перезвоню вам в «Макутану».
 Малко вернулся за столик. Кристель допивала второй «Куантро». Ночь обещала быть долгой, поэтому он заказал себе чашку очень крепкого и очень сладкого кофе. Эрик Бонтан позвонил через двадцать минут.
 — Езжайте в «Джонатан», — сказал он, — спросите там Жоса и скажите, что вы от меня.
 Ряды неосвещенных витрин на авеню Луизы выглядели мрачно. Следуя указаниям Кристель, Малко свернул на перпендикулярную улицу. На старом здании сияла неоном розовая вывеска «Джонатан».
 Пожилой швейцар, весь в золотых галунах, шагнул к ним.
 — Извините, господа, здесь частный клуб.
 — Мне нужен Жос, — сказал Малко.
 Широкая улыбка словно расколола круглое лицо швейцара надвое.
 — Заходите, пожалуйста, сейчас я его позову.
 Они прошли по коридору, обитому красным бархатом, и оказались в небольшом баре с длинной черной стойкой и мягкими уютными диванчиками. С потолка лился приглушенный свет, негромко играла музыка.
 Малко заказал бокал шампанского для себя, «Куантро» — для Кристель и огляделся. Ни одной негритянки здесь не было. Справа от них сидела парочка — рыжеволосая сексапильная женщина в зеленом костюме и седеющий мужчина с одутловатым лицом, судя по всему, крупный промышленник. Чуть подальше рассеянно вертел в руках стакан коренастый мужчина с голубыми глазами и густыми черными бровями. Слева — молоденькая девушка с длинными светлыми волосами; ее стройные ноги были затянуты в чулки в сеточку. У стойки бара расположилась еще одна парочка — брюнетка с аристократическим профилем и собранными в тяжелый узел волосами, в строгом черном платье и мужчина с солидным брюшком в дорогом костюме в полоску.
 Посетители почти не разговаривали между собой и, казалось, скучали.
 Строгий официант подошел и склонился к уху спутника рыжеволосой женщины. Тотчас оба встали и скрылись за какой-то дверью в глубине бара.
 Перед Малко вырос кругленький метрдотель с дежурной улыбкой на лице.
 — Добрый вечер. Господа желают стать членами нашего клуба?
 — Очень.
 — Нет ничего проще. Мне звонили. Вступительный взнос — пять тысяч франков. С человека.
 Толстяк стыдливо смотрел в сторону, пока Малко отсчитывал банкноты. Когда деньги исчезли в его кармане, он сказал:
 — Мы сегодня показываем фильмы в кинозале. Как только освободятся места, я вас позову.
 Метрдотель удалился. Парочки одна за другой исчезали за дверью. Малко и Кристель остались одни. Наконец, пришли и за ними.
 Пройдя по темному коридору, они на миг зажмурились перед большим экраном, на котором розовый язык ублажал огромного негра. Наплывал крупный план...
 — Желаю приятно провести вечер, — прошептал метрдотель. — Усаживайтесь поудобнее...
 В маленьком, устроенном наподобие амфитеатра зале было не больше полудюжины рядов; вместо стульев — очень мягкие и глубокие двухместные диванчики. Кристель и Малко сели в последнем ряду. На экране теперь два негра наслаждались одной белой женщиной, ее кожа красиво выделялась на фоне их тел цвета черного дерева. Глаза Малко постепенно привыкли к темноте. На всех диванах, переплетясь в самых невероятных позах, копошились пары. Когда стихла музыка, он услышал целый концерт стонов, междометий, вздохов, всхлипов и влажных чмоканий. Совсем рядом какая-то женщина испуганно вскрикнула сдавленным голосом:
 — Нет, нет, не сюда, прошу вас!
 И тут же раздался пронзительный вопль. Малко вгляделся — это была рыжая секс-бомба из бара. Она стояла, опершись на спинку переднего сиденья, волосы ее были растрепаны, юбка задрана до пояса. Какой-то мужчина, пристроившись сзади, со свирепым видом раздвигал ей ягодицы. Малко видел тонкие руки, судорожно вцепившиеся в спинку дивана, острые груди, искаженное лицо, на котором были написаны экстаз и боль.
 В проходе появилась какая-то тень. Мимо шел мужчина, на ходу расстегивая брюки. Приблизившись к рыжей, он грубо засунул свою восставшую плоть ей в рот. Этого мужчину Малко тоже видел в баре.
 — Какая гадость! — прошептала Кристель срывающимся голосом. — Давай уйдем!
 Однако она не двинулась с места. На экране здоровенный индиец или пакистанец лежал на циновке, медленно массируя свою плоть длиной не меньше тридцати сантиметров и толщиной в руку. В кадре появилась совсем молоденькая девушка, почти ребенок, прикрытая только длинными волосами. Она с серьезным видом опустилась на колени, и ее крошечный ротик сомкнулся вокруг огромной головки. Это зрелище, казалось, удесятерило пыл зрителей. Рыжеволосая женщина больше не кричала от боли, а вдруг прорезавшимся голосом умоляла своего партнера проникнуть глубже. Блондинка в сетчатых чулках, лежавшая на сиденье в первом ряду, громко взвизгнула, обхватив ногами поясницу мужчины, трудившегося над ней в поте лица.
 Девочка на экране неторопливо оседлала индийца и с застывшей на губах улыбкой принялась медленно садиться на его огромный фаллос.
 — Он же убьет ее! — воскликнула Кристель.
 Однако этого не случилось. Медленно, сантиметр за сантиметром, напрягшаяся плоть погружалась в хрупкое тело девочки. Лицо мужчины оставалось совершенно бесстрастным. Шорохи в зале стихли; когда ягодицы девочки коснулись живота индийца, раздалось несколько восхищенных возгласов. Опершись на лодыжки своего партнера, она ритмично задвигалась вверх-вниз. Зрелище было захватывающее. Малко поймал взгляд Кристель.
 — Отвратительно! — шепнула она.
 Рука ее однако лихорадочно ощупывала брюки Малко. Чтобы остаться равнодушным, надо было быть из дерева... Он в свою очередь просунул руку под ее юбку, обнаружив настоящий потоп.
 — Лгунья! — прошептал он.
 Не отвечая, она соскользнула с сиденья и опустилась перед ним на колени. Малко почувствовал прикосновение ее горячего рта.
 Оргия между тем возобновилась. Малко внимательно всматривался во всех участников. Где же таинственная Мандала?
 В третьем ряду он заметил негритянку, но она сидела к нему спиной, обнимая склонившегося над ней мужчину.
 Кристель, позабыв всякий стыд, старалась ртом довести Малко до пика наслаждения. Внезапно она переменила решение, поднялась с колен и, недолго думая, уселась на него в той же позе, что девочка из фильма. Глаза ее были прикованы к экрану.
 Кто-то сел на соседний диванчик. Скосив глаза, Малко узнал аристократический профиль, узел волос и черное платье женщины из бара. Она тоже косилась на него краем глаза, затем завладела его рукой и властно потянула ее к пуговицам своего платья. Верхняя тут же отлетела под его пальцами, платье распахнулось, открыв полные и крепкие груди.
 Кристель в экстазе застонала, встряхиваясь на нем, как мокрая собака. Заняться прекрасной незнакомкой Малко не успел: две тяжелые ладони легли на ее груди. Вновь прибывший — седеющий промышленник, на котором теперь была только рубашка без галстука, — принялся спокойно мять их, стискивая пальцами розовые соски.
 Затем он обошел диван и уселся рядом с женщиной. Оставив в покое ее грудь, он положил руку на круглое колено и задрал юбку, обнажив сначала края серых чулок, затем черные резиновые подвязки, две полоски белой кожи и, наконец, темный треугольник. Наклонившись к уху соседки, он что-то прошептал и осторожно раздвинул обтянутые нейлоном колени. Кристель уже обмякла, как тряпочная кукла, и, привалившись к Малко, наблюдала за действиями мужчины.
 — Ласкай ее тоже! — выдохнула она на ухо Малко. — Меня это возбуждает!
 Рука Малко вновь легла на грудь соседки. Промышленник тем временем ощупывал черный треугольник между ее ног. Внезапно он рывком повернул ее набок. Малко услышал негромкий скрежет расстегиваемой молнии и по тому, как вздрогнула незнакомка, понял, что мужчина овладел  ею.  Он молча принялся за дело. Судорожно вздыхая, женщина все крепче стискивала руку Малко.
 Внезапно наступила тишина и полная темнота: фильм прервался. Малко отчетливо услышал прерывистое дыхание своей соседки, затем хриплый молящий голос:
 — Еще! Еще!
 Впрочем, ее партнера не нужно было упрашивать — он и без того совсем разошелся. Малко почувствовал, что с него довольно. Вспыхнул свет. Он вдруг увидел совсем рядом восхитительно сложенную негритянку: она лежала в проходе, опираясь на локти, а над ней трудился какой-то коренастый толстяк. Тонкие черты были искажены в гримасе наслаждения. Малко бросилось в глаза ее сиреневое платье.
 Кристель тем временем вяло отбивалась от брюнета в кожаной куртке, который, держа двумя руками свое мужское достояние, терся об ее груди.
 — Посмотрите, вот там, в проходе, — шепнул он. — Это не Мандала?
 Увернувшись от осаждавшего ее брюнета, Кристель перегнулась через спинку дивана и пробормотала:
 — Может быть...
 Больше она ничего не смогла сказать: мужчина добрался до ее рта. Одновременно другой вложил свою плоть ей в руку. Сзади подошла какая-то женщина и принялась играть ее грудями.
 Малко поднялся. Незнакомка с аристократическим профилем, чей партнер уже отвалился, опорожнив свои чресла, прошептала:
 — Вы уже уходите? Противный!
 Метрдотель встретил Малко сальной улыбкой.
 — Понравился фильм?
 — Очень зрелищно, — сказал Малко. — Здесь только один выход?
 Собеседник превратно истолковал его слова; улыбка стала еще шире:
 — Да, но вы не бойтесь. Нас еще ни разу не беспокоили.
 Успокоившись на этот счет, Малко вышел и сел в свой «мерседес». Внизу живота у него еще приятно покалывало. Бедная Кристель! Оргия грозила затянуться до утра. Он откинулся на сиденье и включил радио.
 Минут через сорок у «Джонатана» затормозило такси с длинной антенной. К тому времени несколько парочек уже покинули клуб. В дверях появилась негритянка в роскошном сиреневом платье — та самая, которую он видел в проходе. Она спустилась по ступенькам и села в такси. Малко дал ему отъехать и двинулся следом. Если это действительно Мандала, но на этот раз он не даст убрать последнего свидетеля.




 Глава 10


 Такси медленно ехало по авеню Луизы на юг, затем свернуло налево. Немного погодя Малко увидел указатель с надписью «Эттербеек» — это было предместье Брюсселя. Миновав несколько узких улочек, машина, за которой он следовал, остановилась у небольшого дома на тихой и безлюдной Кленовой улице.
 Негритянка вышла из такси, расплатилась и скрылась за дверью. Почти тотчас в одном из окон на третьем этаже зажегся свет.
 Малко остановился поодаль, вышел из машины, подошел к дверям и осмотрел звонки. На одной из табличек значилось: «Мандела Кабиндо». Малко вернулся в «мерседес» и поехал в сторону центра. Он был доволен: подружка Филипа Бартона нашлась. Кто она — соучастница или просто свидетель? Это необходимо было выяснить во что бы то ни стало. Единственный способ — слежка. Амин Хаббаш отлично с этим справится, нужно только заинтересовать его материально... Тормозя у «Метрополя», Малко все еще ломал голову над вопросом: существует ли какая-то связь между негритянкой и убийцами?
 — Никаких признаков жизни, — сообщил но рации голос Амина. — Она либо умерла, либо спит.
 Ничего удивительного, если вспомнить, как негритянка провела предыдущую ночь... Малко уговорил Амина помочь, взяв для него напрокат «БМВ» — давнюю мечту ливанца. Однако, просидев в машине часа три и умяв несколько сэндвичей, Амин начал нервничать. К тому же, он был еще зол на Кристель, которая вернулась на рассвете бледная, растрепанная, с синяками под глазами и заявила, что протанцевала всю ночь. Малко, естественно, не стал рассказывать ливанцу об оргии в «Джонатане». Когда он пришел утром в квартиру на Песчаной площади, фламандка успела шепнуть ему на ухо:
 — Когда ты ушел, меня трахнули еще пятеро... Нет, кажется, шестеро. Всеми способами.
 — Ну и как? — спросил Малко.
 — Я выдержала! — гордо отозвалась Кристель.
 Пока она приходила в себя, Амин томился на Кленовой улице в Эттербееке.
 — Не уезжайте! — взмолился Малко. — Она скоро выйдет. Я подъеду через два часа.
 Рацию для связи он взял у Джорджа Хэммонда.
 Малко не хотел показываться — неизвестно, с кем может встретиться негритянка. Нельзя забывать, что убийцы знают его в лицо. Правда, Амина они тоже видели вчера вечером, но было темно, а лицо ливанца скрывали темные очки. Поворчав, Амин вернулся в свое укрытие, а Малко поспешил на встречу с резидентом ЦРУ. Утренние газеты пестрели сообщениями о разгроме в «Харчевне Тамплиеров» и убийстве двух жандармов. Полиция уже определила, что речь идет все о том же оружии... Малко встретился с американцем в баре отеля «Амиго». Сидя перед открытой бутылкой «Джонни Уокера», Джордж Хэммонд внимательно читал пухлое досье. Вид у него был невеселый.
 — Как вам удалось спастись вчера? — спросил он.
 — Чудом, — коротко ответил Малко.
 Он рассказал обо всех своих приключениях, упомянув напоследок и о негритянке.
 — А ведь я слышал об этой девице! — воскликнул резидент ЦРУ. — От Бартона.
 — Вы не можете разузнать о ней побольше?
 — Попробую, через полицию, но вряд ли они мне что-нибудь скажут.
 — А о клубе «Джонатан»?
 — Это проще. В Брюсселе есть несколько подобных заведений. Полиция в курсе, у них везде осведомители, однако клубы не закрывают. Но я не вижу связи с нашим делом.
 — Мандала, во всяком случае, с ним связана, иначе зачем украли ее фотографии? Быть может, она приведет нас к убийцам.
 — Или к Фоксу...
 — Как знать...
 — Она раздвинула занавески! — победоносно сообщил Амин.
 Было два часа пополудни... Все-таки прогресс. Амин просто изнемогал — работа сыщика была ему явно не по нутру. Ждать пришлось еще час. Когда они уже потеряли всякую надежду, перед домом затормозила машина «сантана». Сидевший за рулем человек коротко просигналил. Через минуту появилась Мандала, одетая в сиреневое бубу [15] . Она села на переднее сиденье, и машина медленно тронулась.
 — Иншалла! — пробормотал Амин, нажимая на педаль.
 Ливанец оказался отличным водителем. Он ухитрился не потерять «сантану» на оживленных улицах южных предместий Брюсселя. Малко записал номер: КУВ 165. Вскоре они оказались в Икселе, и «сантана», замедлив ход на улице Суверен, въехала в подземный гараж небольшого четырехэтажного дома под номером 5. Амин остановился чуть подальше, напротив выкрашенного в розовый цвет кафе под вывеской «Флора». Ждать пришлось около часа. Риска не было — движение на улице Суверен было одностороннее. Наконец «сантана» появилась вновь и двинулась к Иксельскому шоссе. Новая остановка — на этот раз у Намюрских ворот. Мандала вышла из машины одна и скрылась за дверью парикмахерской. «Сантана» развернулась и вновь поехала в Иксель. Еще с четверть часа им пришлось постоять у дома №7 на улице Бо-Сит, затем «сантана» выехала со стоянки и устремилась на авеню Луизы, а потом свернула направо, к центру города. Проехав несколько улиц, она затормозила перед высоким серым зданием, на стоянке перед которым выстроилось несколько белых «гольфов» с продольной оранжевой полосой. Водитель «сантаны» протянул охраннику в форме карточку и въехал в подземный гараж. Амин Хаббаш удивленно присвистнул.
 — Черт! Это же жандармы! Здесь помещается Специальная сыскная бригада Брюсселя. Мандала, должно быть, их осведомительница...
 Действительно, после вчерашних игрищ негритянка могла рассказать немало интересного. Малко задумался. Зная номер «сантаны», они без труда найдут «работодателя» Мандалы. Но надо было войти с ней в прямой контакт. И чем скорее, тем лучше.
 — Поехали за Кристель, — решил Малко.
 — Зачем?
 — Пусть пойдет в эту парикмахерскую и попробует подружиться с негритянкой.
 Амин развернулся в сторону Песчаной площади. По дороге Малко спросил его:
 — У жандармов есть сеть осведомителей?
 — Конечно. Целое государство в государстве. Полицию они терпеть не могут... Это — сила. Они неприкосновенны. У них есть досье буквально тта всех.
 Пока Амин Хаббаш поднимался за Кристель, Малко позвонил из автомата Джорджу Хэммонду. У фламандки был такой вид, словно ее пропустили через мясорубку. Парикмахер ей и впрямь не помешал бы...
 Амин уже рассказал Кристель, в чем дело. Малко оставалось лишь дополнить его инструкции.
 — Будьте очень осторожны... Ни слова обо мне и даже об Амине. Постарайтесь разговорить ее. Надо узнать имя ее дружка.
 Кристель отбросила назад всклокоченные волосы.
 — Ну, мужиков-то у нее, наверно, хоть отбавляй.
 — Ничего, — сказал Малко, — будем действовать методом исключения.
 Она пересекла улицу и скрылась в парикмахерской. Малко проводил ее взглядом.
 — Амин, вы останетесь и дождетесь Кристель. Я в Эттербеек за своей машиной, оттуда — в посольство. А потом буду ждать новостей от вас в «Метрополе».


* * *

 Слушая рассказ Малко, Джордж Хэммонд делал какие-то пометки в блокноте своим бисерным почерком. «Сантана» очень заинтересовала резидента ЦРУ. Он положил ручку.
 — Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что мы имеем дело с какими-то грязными делишками сил охраны порядка. Уж слишком эти типы уверены в своей безнаказанности.
 — У меня такое впечатление, что Фокс сводит личные счеты, — задумчиво произнес Малко, — и что он убрал Филипа Бартона только для того, чтобы мы не вышли на его след.
 — Но ведь он использовал наше оружие...
 — Чтобы отвести от себя подозрения, только и всего. Я почти уверен, что это внутренние дела бельгийцев.
 — А Боевые Коммунистические Ячейки?
 — Вот тут-то и загвоздка. Убитые не были опасными террористами. Так, рядовые члены... Не из тех, что бросают бомбы. Однако их зверски убили. Тут есть другая причина, которой мы не знаем.
 Джордж Хэммонд тяжело вздохнул.
 — Я не вполне понимаю ход ваших рассуждений, но если вам удастся через эту негритянку выйти на след убийц, браво! Я со своей стороны займусь «сантаной». Но действовать придется с величайшей осторожностью.


* * *

 Малко ждал в своем номере уже минут двадцать, когда зазвонил телефон. Он услышал раздраженный голос Амина Хаббаша.
 — Я сыт по горло! Я тут в кафе напротив Биржи, недалеко от «Метрополя».
 — А Кристель?
 — В десяти метрах от меня со своей новой приятельницей. Трещат, как сороки. Они вместе вышли из парикмахерской. Это ее новая подруга детства. Сказать по правде, две таких шлюшки всегда найдут о чем поговорить.
 Малко кинулся к лифту. Кафе он нашел без труда. Амин сидел в одиночестве на террасе, потягивая «Джонни Уокер», а две женщины — черная и белая — оживленно болтали в глубине зала. Ливанец потеребил свои тонкие усики.
 — Ну и работенку вы на меня навесили, — пожаловался он. — У нас в Бейруте этим занимаются десятилетние сосунки. И вообще...
 — Я составлю вам компанию, — успокоил его Малко.
 Он заказал себе «Столичную», не сводя глаз с женщин. Никогда бы он не подумал, что войти в контакт окажется так просто.
 Прошло около часа. Амин нетерпеливо посматривал на часы.
 — У меня урок в стрелковом клубе, — сказал он наконец. — Я не могу подвести человека. Пока.
 Своей упругой походкой он направился к площади Брукер. Для Малко это уже не имело значения. Следить за Мандалой больше не нужно — он знает, где живет негритянка, а Кристель уже стала ее лучшей подругой. Развернув «суар», он спокойно ждал. Две женщины пили «Куантро», болтая так, будто были знакомы тысячу лет.
 Наконец обе поднялись. Когда они проходили мимо, Малко уловил пряный аромат негритянки. Молодая женщина шла, томно покачивая бедрами, неотразимая в своем сиреневом бубу. Кристель проводила ее до такси, они нежно расцеловались, и негритянка села в машину. Кристель Тут же бросилась к Малко и плюхнулась на стул рядом с ним. Глаза ее блестели.
 — Какая она славная! — воскликнула фламандка. — Все было очень просто, я села рядом с ней в парикмахерской... Она меня сразу узнала. Сказала, что обратила на меня внимание вчера в «Джонатане», потому что я вопила, как резаная... Жутко обрадовалась, когда меня увидела.
 — Надеюсь, вы, не сказали ей, с кем вы там были.
 Кристель прыснула.
 — Да вы с ума сошли! Я сказала, что познакомилась с одним парнем в баре «Амиго» и он затащил меня туда. Что я в первый раз... По-моему, она не поверила.
 — Расскажите мне о ней.
 Кристель сделала гримаску.
 — Пф-ф! Она немного с приветом. Говорит, что ее отца три раза назначали министром Заира. Что он отправил ее сюда учиться, но она эти занятия в гробу видала.
 — Хорошо, — перебил ее Малко, — а как насчет личной жизни?
 — Вы хотите сказать, с кем она спит? Со многими. По-моему, ее перетрахала половина Брюсселя. Если она встречается с мужиком, то просто не может сказать ему «нет». Вежливая...
 Этого только не хватало! Еще одна нимфоманка. Малко приуныл — похоже, эта ниточка ничего не даст.
 Кристель пригубила «Куантро» и продолжила рассказ о похождениях Мандалы.
 — Правда, есть, кажется, один, который нравится ей больше всех, — сказала она. — Но тут она напустила туману. Я знаю только, что она зовет его «Кинг-Конгом».
 — Почему?
 — Он огромный, — объяснила Кристель, — в нем метра два росту, и все остальное такое же большое.
 Малко почувствовал спазм в желудке... «Великан» в черном капюшоне, который дважды пытался его убить... Кажется, на этот раз он действительно вышел на след. Но негритянка, сама того не зная, находится в смертельной опасности. Надо разузнать об этом больше. Во что бы то ни стало.




 Глава 11


 Малко нюхом почуял, что его усилия наконец увенчались успехом.
 — Что еще она говорила об этом человеке? — настойчиво спросил он.
 Кристель Тилман поморщила лоб, словно прилежная школьница, пытающаяся решить трудную задачу.
 — Да почти ничего. Сказала только, что в постели это что-то потрясающее. А уж она-то видала-перевидала...
 — Как она с ним познакомилась?
 — Кажется, через какого-то приятеля, но точно не знаю. В конце концов, он у нее не единственный. Они не живут вместе, он приходит, когда ему хочется. Она сказала, что никогда ему не звонит — он ей запретил. Иногда он заезжает за ней в «Джонатан»...
 — Она ничего не говорила о его внешности, кроме того, что он высокий?
 — Почти ничего. Кажется, он потрясающе сложен, у него мускулы штангиста.
 Перед глазами Малко вновь промелькнул силуэт великана в капюшоне. Несмотря на свой изрядный вес, он двигался гибко и грациозно, а под одеждой угадывалась мускулатура спортсмена. Малко чувствовал: горячо.
 — Когда вы с ней увидитесь?
 — Мы должны созвониться. Она хочет еще сводить меня в «Джонатан». По-моему, она слаба на передок. Трахается не за деньги, просто ради удовольствия... Она говорит, что вдвоем будет еще интереснее. Но она там бывает не каждый вечер. Вы хотите, чтобы я попросила ее познакомить меня с этим «Кинг-Конгом»?
 Малко так и подскочил.
 — Ни в коем случае! Но попытайтесь узнать, когда она с ним встречается.
 — Ладно, поеду досыпать... Вообще-то она пригласила меня пообедать завтра. В каком-то местечке, где, она говорит, есть классные мужики. Но ее интересуют только белые.
 Несмотря на темные круги под глазами, Кристель после посещения парикмахерской вновь была в форме. Малко спросил себя, сколько же мужчин успели побаловаться с ней вчера ночью. Словно угадав его мысли, она одернула свитер, обтянувший ее роскошную грудь, бросила зазывный взгляд на занятого селедкой мужчину за соседним столиком, встала и направилась к выходу. Эластичная мини-юбка, облегавшая круглые ягодицы, делала походку молодой женщины совершенно неотразимой. Все мужчины в кафе оборачивались ей вслед.
 Теперь оставалось только связаться с Джорджем Хэммондом. Добыча была совсем близко.


* * *

 Резидент ЦРУ в Брюсселе, казалось, стал еще меньше ростом.
 — У меня есть сведения о «сантане», — сказал он. — Они нам ничего не дают.
 — Почему?
 — Это служебная машина Специальной сыскной бригады. Практически невозможно выяснить, кто из сотрудников пользовался ею сегодня утром. Человек, с которым я связался, занимает очень высокий пост, так вот, он сказал, что для этого потребуется служебное расследование, а чтобы провести его, необходим запрос самого министра юстиции. Все равно что получить луну с небес... Ктому же, эта машина принадлежит особому отделу сыскной бригады — что-то вроде внутренней политической полиции; они собирают информацию в определенных кругах и держат досье на всех видных бельгийцев. Полковник жандармерии, который руководит этим отделом, бдительно следит за сохранением тайны своих операций.
 Малко уже не слушал; мысль его напряженно заработала. Что такая девица, как Мандала, работает на полицию — это в порядке вещей. Удивительно другое — если она знала убийц, то почему же ничего о них не сообщила? Может быть, просто не сопоставляла факты?
 — Кажется, я нашел доказательство тому, что Филип Бартон был знаком с убийцами.
 — Не может быть! — воскликнул Джордж Хэммонд. Малко рассказал ему все, что узнал от Кристель. Резидент ЦРУ слушал, недоверчиво покачивая головой.
 — Вы хотите сказать, что Бартон был соучастником?
 — Не обязательно. Он просто знал, по крайней мере, одного из них и, когда преступление было совершено, сделал выводы. Располагая сведениями, которых у нас нет. Исчезновение фотографий Мандалы подтверждает эту гипотезу. Иначе зачем бы их украли? Не тайный поклонник же это сделал...
 — Ну, а Фокс?
 — Здесь глухо. Вряд ли Мандала с ним знакома. Или, во всяком случае, ей неизвестно, кто он. Нет, было бы странно, если бы такой человек, как он, связался с девицей вроде нее. Он слишком осторожен.
 Хэммонд рассеянно перелистывал досье, которое секретарша положила ему на стол.
 — Это насчет Боевых Коммунистических Ячеек, — сказал он. — Немецкие гошисты заявили, что «не имеют ничего общего с этими идиотами».
 — Как это следует понимать?
 — Пока не знаю, — признался американец. — Я только обращаю на это ваше внимание, потому что они замешаны в нашем деле. И потому что Фокс, похоже, задался целью их истребить...
 — Будем надеяться, — задумчиво произнес Малко, — что дружба между Мандалой и Кристель не угаснет также молниеносно, как вспыхнула, и нам удастся таким образом добыть нужную информацию. Подключиться к телефону африканки, разумеется, невозможно?
 Американец воздел руки к небу.
 — И не думайте даже! Типы, что занимаются такими делами, сплошь бывшие полицейские, которые сохраняют связи со своим прежним начальством, и вообще отъявленные подонки. Вы можете с тем же успехом выйти на площадь и объявить все наши секреты во всеуслышание...


* * *

 Следующие сутки прошли в томительном ожидании. Малко смотрел в окно на оживленную площадь Брукер, не зная, как убить время. Он попытался составить смету расходов по ремонту своего замка, но никак не мог сосредоточиться. Понадеявшись на внезапно вспыхнувшую дружбу между Мандалой и Кристель, он оставил негритянку без наблюдения.
 Сегодняшний день должен был стать решающим. Через несколько часов Кристель встретится с негритянкой. Но что из этого выйдет? Быть может, пройдут недели, прежде чем она выведет их на «Кинг-Конга», который, возможно, не имеет ничего общего с убийцами...
 Задребезжал телефон. Это была Кристель.
 — Обед отменяется, — мрачно сообщила она. — Мандала только что позвонила.
 Малко чертыхнулся сквозь зубы. Что за наказание иметь дело с такой девицей, как эта негритянка!
 — Почему же она передумала? — машинально поинтересовался он.
 — Она сегодня обедает с мужиком, — объяснила Кристель.
 А что если именно с таинственным «Кинг-Конгом»?
 — Где? — спросил Малко.
 — Понятия не имею, — ответила Кристель. — Но она сказала, что мы встретимся попозже в «Джонатане», потому что он не останется с ней на всю ночь. Мне пойти?
 — Конечно, — сказал Малко. — Амин здесь?
 — Да.
 — Передайте ему трубку.
 Впереди был целый день, чтобы снова организовать слежку. Негритянку нельзя упускать из виду ни на минуту... Малко услышал заспанный голос Амина.
 — Вы умеете водить мотоцикл? — спросил он.
 Ливанец мигом проснулся.
 — Еще бы! Просто обожаю! А что?
 — Приезжайте сейчас же в гараж Герца, возьмем напрокат самый лучший, какой у них найдется.
 — И поедем к морю? — усмехнулся Амин Хаббаш.
 — Пока нет, — сказал Малко. — Надо последить за негритянкой. Кристель поработала на славу. Я вам все объясню при встрече.


* * *

 Устрашающе взревел мотор, и Амин Хаббаш на великолепной «ямахе» скрылся из виду. Малко посмотрел ему вслед. Не пройдет и десяти минут, как ливанец будет в Эттербееке, где живет Мандала. Малко вернулся в свой номер в «Метрополе» и заставил себя выждать четверть часа, прежде чем набрать номер Кристель.
 — Позвоните под каким-нибудь предлогом вашей новой подруге, — сказал он. — Я хочу убедиться, что она еще дома.
 Кристель перезвонила через пять минут.
 — Я ее застала, — сообщила она. — Она еще не продрала глаза. Вот уж не ранняя птичка... Это все?
 — Пока все, — ответил Малко.
 Ливанец, должно быть, уже приплясывает от нетерпения перед домом Мандалы... Жаль, что, следуя за такси, он не сможет показать все, на что способна его «ямаха». Но мотоцикл куда удобнее для слежки, чем машина, а шлем мешает разглядеть лицо седока, что тоже немаловажно.
 Он чувствовал, что наконец-то близок к цели. Теперь оставалось сделать свой ход... И добраться до таинственного Фокса.
 Лишь бы Мандала встречалась сегодня именно с «Кинг-Конгом»... Малко был почти уверен, что друг негритянки — один из убийц.


* * *

 Краем глаза Малко рассеянно косился на экран телевизора. Передавали сводку новостей. Восемь часов вечера, и до сих пор никаких известий от Амина. Днем ливанец несколько раз звонил. Мандала отправилась в ту же парикмахерскую, что и вчера, затем делала покупки на авеню Луизы. Потом около часа проторчала в магазинчике, где продавали комиксы и, купив целую пачку, вернулась домой. Свое бубу она сменила на элегантный сиреневый костюм, под которым, как разглядел Амин, была только крошечная маечка без лямок такого же цвета, открывавшая на всеобщее обозрение груди цвета кофе с молоком. Таков был последний доклад Амина...
 Телефон наконец зазвонил. Голос ливанца дрожал от возбуждения.
 — Я у черта на куличках, — сообщил он, — недалеко от Ватерлоо. Парень заехал за ней на машине. Они обедают в ресторане под названием «Харчевня трех утят».
 — Что за парень? Вы его видели?
 — Да. Тот же, что вчера. И тачка та же. «Сантана». КУВ 165.
 — Черт! — вырвалось у Малко.
 Все его надежды рухнули. Негритянка просто запудрила мозги своей новой подруге, не желая признаться, что будет обедать со шпиком, на которого работает...
 — Алло, вы здесь? — кричал Амин. — У меня уже живот подвело от голода! Что мне делать дальше?
 — Где этот ресторан?
 — В Оэне, под Ватерлоо. Километров двадцать от Брюсселя. Народу полно. Я в телефонной будке на шоссе, в двухстах метрах.
 — Я еду!


* * *

 Малко проклинал все на свете, заплутав в лабиринте сельских дорог. Стоило ему свернуть с автострады Брюссель — Монс, как начался кошмар. Раз двадцать он останавливался у придорожных кафе и выслушивал путаные объяснения. Наконец он оказался у развилки. Чутье подсказало ему, что надо свернуть направо. Проехав метров двадцать, он издали увидел белый фасад с вывеской «Харчевня трех утят».
 На маленькой стоянке теснились машины, среди которых Малко сразу заметил серую «сантану», принадлежавшую Специальной сыскной бригаде.
 Амина он нашел поодаль, рядом с телефонной будкой. Ливанец сидел верхом на своей «ямахе».
 — Они там уже сорок пять минут, — сообщил он. — Хотите, я зайду посмотрю?
 — Ни в коем случае! — ответил Малко. — Если это тот человек, которого мы ищем, ваше появление насторожит его. Надо подождать. Я тут заметил укромное местечко, откуда виден выход. Стоянка хорошо освещена. Мы его легко узнаем.
 — Опять! — обреченно вздохнул ливанец.


* * *

 Было десять минут двенадцатого. Одна за другой из ресторана выходили парочки. На стоянке остались только две машины. Малко и Амин терпеливо ждали, укрывшись за высокой изгородью фермы напротив «Харчевни трех утят»; здесь же стояли «мерседес» и «ямаха». Дверь ресторана открылась, на пороге появился сиреневый силуэт — Мандала. Распахнутый жакет сиреневого костюма открывал крошечную такого же цвета маечку.
 Следом за ней вышел мужчина. Ростом около двух метров, с коротко подстриженными светлыми волосами, широкоплечий. Он слегка прихрамывал. Малко тут же представил его в черном капюшоне... Да, это был тот, кого Мандала называла «Кинг-Конгом»! Но и тот самый хладнокровный убийца, с которым Малко довелось встретиться уже дважды. И, наконец, тот, кто приезжал к негритянке на машине сыскной бригады.
 Великан распахнул дверцу перед своей спутницей, затем сел за руль.
 — Это тот самый человек, который хотел меня убить! — шепнул Малко Амину.
 — Черт! — потрясение выдохнул ливанец.
 «Кинг-Конг» уже выезжал со стоянки. Малко дал ему отъехать и тронулся следом. Вырулив на автостраду, он прибавил скорость; Амин на своем мотоцикле следовал за ним. Впереди маячили фары «сантаны», которая ехала не спеша.
 Они обогнули Брюссель по кольцевой автостраде и въехали в северную часть города. На проспекте было пустынно, и Малко пришлось притормозить, пропустив вперед мотоцикл. Вскоре «сантана» свернула на тихую улицу, застроенную современными зданиями, и остановилась перед небольшим домом из белого кирпича рядом с домом отдыха «Фабиола». Малко припарковал «мерседес» поодаль и пешком вернулся к дому. Парочки уже не было. Он поднял голову. На четвертом этаже зажглось окно. Малко наклонился к внутреннему телефону и прочел на одной из табличек: «Роберт Мартенс, 4-й эт. слева».
 Он вернулся к Амину, который ждал его, сидя на своей «ямахе». Радостное возбуждение переполняло его. Наконец-то он знал имя главаря банды Фокса!




 Глава 12


 — Человек, который хотел меня убить, — сотрудник жандармерии по имени Роберт Мартенс, — сообщил Малко Амину.
 — Что будем делать? — спросил ливанец.
 — Пока ничего, — ответил Малко. — Езжайте домой.
 Нужно было немедленно предупредить Кристель, чтобы она отменила встречу с подругой. Теперь, когда ему был известен убийца, он знал, что молодая женщина рисковала влипнуть в опасную переделку.
 Миновав длинный туннель, он добрался до авеню Луизы.
 Швейцар «Джонатана» улыбнулся ему, как старому знакомому; когда он вошел в бар, метрдотель, услужливо подбежав, прошептал ему на ухо:
 — Фильма сегодня нет, к сожалению, но есть неплохие девочки.
 — Я кое-кого жду, — ответил Малко.
 Кристель еще не было.
 Официант проводил его к стойке бара и усадил рядом с рыжеволосой красавицей с изумрудными глазами. Малко уже видел ее здесь вчера... Судя по взгляду, который женщина бросила на него, она пришла сюда не только затем, чтобы выпить бокал шампанского. Она медленно закинула ногу на ногу, открыв его взору слишком короткий чулок и полоску белоснежной кожи. Явно не проститутка, скорее дама из общества, ищущая развлечений. Драгоценности на ней были настоящие, а платье — из дорогого дома моделей.
 Малко нетерпеливо взглянул на часы. Куда же запропастилась Кристель? Скорее бы наступило завтра! Джордж Хэммонд с его связями в полиции без труда выяснит, кто такой Роберт Мартенс. Правда, Малко не видел лица убийцы, но все остальное совпадало. Дверь, ведущая в кинозал, отворилась, и Малко машинально поднял глаза. Сердце у него на миг остановилось. На пороге стоял высокий мужчина в темном костюме и белой рубашке, лениво окидывая взглядом бар.
 Это был друг Густава Мейера! Человек, приезжавший к вдове на краденом «саабе»!
 Малко еще не опомнился от изумления, как дверь захлопнулась. Мужчина исчез.
 Малко окликнул метрдотеля, который как раз проходил мимо.
 — Что это за господин вышел из кинозала? Вы сказали, что фильма сегодня нет.
 — О, он — это другое дело... Это господин Филипп, хозяин клуба...
 Малко остолбенел. Итак, все сошлось. Густав Мейер был знаком с владельцем «Джонатана», сомнительного клуба, где часто бывала Мандала Кабиндо, любовница Бартона и Роберта Мартенса одновременно. Теперь он понимал, почему были украдены фотографии негритянки. Филип Бартон действительно был связан с убийцами. Но узнал ли Малко «господин Филипп»?
 Необходимо было убраться отсюда до прихода Кристель, чтобы не навести подозрения и на нее.
 Малко встал и направился к выходу, провожаемый разочарованным взглядом рыжеволосой женщины.
 Телефон надрывался, но Роберт Мартенс не спешил подходить. Он терпеть не мог, когда его беспокоили среди ночи. Наконец он снял трубку левой рукой, продолжая правой поглаживать обнаженную спину лежавшей рядом Мандалы.
 — Роберт? Мне нужно срочно тебя увидеть. Это очень важно.
 Роберт Мартенс ответил не сразу. Он вообще не доверял телефонной связи, а по тону собеседника понял, что стряслось что-то серьезное.
 — Где? — спросил он наконец.
 — Где всегда.
 — О'кей. Через полчаса.
 Он повесил трубку и сел в постели. Негритянка смотрела на него с нескрываемым восхищением.
 — Ты уходишь?
 — Да. Есть дело.
 Дело в два часа ночи... Любая другая женщина задала бы массу ненужных вопросов, но Мандала была хорошо вышколена своим любовником. Она лишь бросила на него влюбленный взгляд и вздохнула:
 — Вернешься?
 Он секунду подумал. Как правило, он никого не оставлял в квартире в свое отсутствие, но сегодня ему еще хотелось побаловаться с любовницей.
 — Да, — сказал он. — Через час. Не уходи.
 Он потрепал ее по заду, встал и быстро оделся.
 Через пять минут он уже катил по безлюдным темным улицам, спрашивая себя, чего же хочет от него Филипп. Если он решился побеспокоить его в такой час, значит, дело нешуточное...
 На пустынной стоянке такси на площади Луизы Филипп коротко просигналил ему фарами.
 Роберт Мартенс подъехал в своем стареньком «мерседесе» с откидным верхом.
 — Что случилось? — спросил он.
 — Я кое-кого видел сегодня, — мрачно сообщил Филипп. — Это очень скверно пахнет, скажу я тебе.
 Роберт Мартенс молча выслушал его рассказ. Похоже, это их первый прокол... Мозг великана напряженно работал.
 — За мной сегодня следили, — сказал он. — Я только сейчас это понял. Какой-то парень на мотоцикле.
 — Что будем делать? — спросил его друг с тревогой в голосе.
 — Я сам этим займусь, — ответил Роберт Мартенс. — Ты не дергайся. Этот тип не знает ничего определенного. Даже о тебе. Надо только помешать ему зайти дальше. И выяснить, как ему удалось разнюхать так много.
 Его уверенный тон успокоил Филиппа. До сих пор его друг не совершил ни одного промаха. Он уехал в почти радужном настроении, говоря себе, что их метод устранил вместе с неудобными свидетелями всякую возможность риска.
 Оставалось продолжать в том же духе.


* * *

 Роберт Мартенс не спеша раздевался, погруженный в свои мысли. Затем он подошел к кровати и посмотрел на Мандалу. Та встала на колени и потерлась щекой о мускулистый живот своего любовника.
 — Я так тебя ждала! — прошептала она. — Ты уехал, а мне хотелось еще...
 Она приподняла на ладони твердеющую плоть и принялась усердно возбуждать ее языком. У нее было широкое поле деятельности. Одновременно рука ее скользнула между ягодиц, средний палец нашел отверстие... Роберт содрогнулся от удовольствия — он это просто обожал. Нечасто встретишь такую великолепную любовницу. Прервав свою ласку, Мандала подняла на него влажные, покорные глаза.
 — Я встретила кое-кого, кто тебе понравится.
 Лицо Роберта Мартенса застыло.
 — Вот как? Кого же?
 — Одну девушку. Она была вчера в «Джонатане». Визжала, как резаная. А у мужчины, который ее трахал, был в половину твоего... Представляешь, с тобой она вообще с ума сойдет...
 Роберт любил, когда женщины под ним кричали от наслаждения. Если этого не удавалось добиться сразу, он переворачивал их на живот и овладевал другим способом.
 В этом случае они кричали всегда, правда, уже не от наслаждения... Однако, как ни странно, слова Мандалы оставили его равнодушным.
 — Ты ей рассказала обо мне? — спросил он как бы между прочим.
 — Вообще-то нет, — ответила негритянка. — Я сказала только, что знаю одного классного мужика но прозвищу «Кинг-Конг». Вот и все. Если ты хочешь с ней познакомиться...
 — Что ж ты ее не привела?
 — Я сказала ей, что собираюсь обедать с тобой, но мы должны встретиться в «Джонатане».
 — Отлично.
 Ему удалось ничем не выдать свою ярость. Уж слишком много совпадений...
 — Я не прочь познакомиться с твоей подружкой, — ласково сказал он. — Завтра вечером, идет? Ты можешь с ней связаться?
 — Да.
 — А мужик у нее есть?
  —  Не знаю, кажется, нет.
 — Она хоть не проститутка?
 — Да нет.
 — Скажи мне ее фамилию и телефон, я проверю.
 Он лег рядом с ней, почти уверенный, что не ошибся. Молодая женщина умело ласкала его, глядя, как набухает и твердеет плоть под ее пальцами.
 Но мысли Роберта Мартенса были далеко. Он нанесет ответный удар. Молниеносный и безжалостный, как всегда. Речь шла о его жизни.
 Он не строил иллюзий насчет своего работодателя. При первом же проколе тот умоет руки — таковы правила игры.
 Роберт Мартенс почувствовал, что готов. Он отстранил руки Мандалы и коротко сказал:
 — Повернись.
 Мандала покорно встала на четвереньки, подставив ему круглый зад.
 — Осторожней, — прошептала она. — Ты сегодня такой большой...
 Не обращая внимания на ее слова, он грубо, одним махом овладел ею. Мысли его уже были заняты завтрашним днем.


* * *

 По выражению лица Джорджа Хэммонда Малко понял, что дело осложняется. Два часа назад он сообщил ему приметы любовника Мандалы Кабиндо и «господина Филиппа», хозяина «Джонатана».
 — Вы нашли их? — спросил он.
 — Да, — кивнул американец, — обоих. Это черт знает что. Начнем с того, которого вы называете «Кинг-Конгом». — Это аджюдан-шеф жандармерии, на самом лучшем счету. Просто украшение Специальной сыскной бригады Брюсселя. Ему поручают самые запутанные дела. Чемпион по стрельбе, ни одного взыскания, холостяк, ни в чем подозрительном не замечен... В общем, ангел, да и только.
 Малко был ошеломлен. Между тем, это многое объясняло. Например, военную четкость и молниеносность нападений, жертвой которых дважды едва не стал он сам...
 — Вы уверены в своих выводах? — спросил американец. — В конце концов, он не единственный любовник этой девицы. И не единственный высокий мужчина в Брюсселе.
 — Конечно, — признал Малко, — но слишком многое сходится. К тому же он слегка прихрамывает, как и человек, убивший Филипа Бартона.
 — Вы один его видели, — заметил Хэммонд. — И он сотрудник жандармерии. Убедить полицейских будет не-1егко. И вот чего еще я не могу понять: жандармерия и спецслужбы, насколько мне известно, друг друга терпеть не могут. А по вашей гипотезе выходит, что этот жандарм выполняет секретное задание органов госбезопасности. Маловероятно, не так ли?
 — Мое расследование не окончено, — сказал Малко. — Через Кристель я надеюсь узнать об этом человеке побольше. А как насчет второго, владельца «Джонатана»?
 Джордж Хэммонд облегченно улыбнулся.
 — С этим проще. Его зовут Филипп Орстелл, тоже жандарм, но бывший. Его выставили за какие-то темные делишки. Однако он сохранил добрые отношения с бывшими коллегами. Настолько, что открыл в Икселе частное детективное агентство, которое берет на себя грязную работенку, запрещенную законом для жандармерии и полиции.
 — В Икселе? Где именно? — насторожился Малко.
 «Сантана», прежде чем доставить негритянку в парикмахерскую, сделала остановку в Икселе, на улице Суверен...
 Американец взглянул на лежавший перед ним листок бумаги.
 — Улица Суверен, 5. А что?
 Малко едва не задохнулся от радостного возбуждения.
 — Когда мы в первый раз следили за «сантаной», она заезжала по этому адресу. Водитель и негритянка провели там около часа. Кажется, круг замкнулся.
 — Это доказывает только то, что они знакомы, — возразил Хэммонд. — Ничего удивительного, они ведь работали вместе.
 Воистину глух тот, кто не желает слышать... Малко не ожидал такого упорного сопротивления со стороны резидента ЦРУ.
 Поняв его недоумение, американец добавил:
 — Наша цель — вернуть оружие. Власти нам в этом не помогут. Боюсь, что мы на неверном пути.
 — Ладно, что еще известно о Филиппе Орстелле?
 — Кроме детективного агентства, он купил клуб «Джонатан», сомнительного рода заведение, на которое полиция и жандармерия закрывают глаза. Им это позволяет собирать компрометирующий материал на видных брюссельцев..
 Малко задумался. Любопытно, что здесь замешаны два сотрудника жандармерии. Это, пожалуй, объясняет уверенность убийц в безнаказанности... Джордж Хэммонд прервал его размышления.
 — Надо продолжать поиски, — сказал он. — Пока мы не выясним, кто такой Фокс, мы ничего не поймем в этом деле. Что вы намерены предпринять в отношении Роберта Мартенса?
 — Попытаюсь раздобыть доказательства, — ответил Малко. — Хотя это рискованно.


* * *

 — Ты свободна сегодня вечером? — проворковал в трубке голос негритянки.
 — У тебя есть планы? — спросила Кристель.
 — С тобой хочет познакомиться мой друг, ну, знаешь, «Кинг-Конг»...
 Кристель почувствовала легкое покалывание в животе. Мысль об этом чудовище возбуждала ее, но в то же время ей было страшно.
 — Постараюсь освободиться, — сказала она.
 — Приходи в «Джонатан» часам к шести, — предложила Мандала. — Выпьем чего-нибудь для начала.
 Кристель повесила трубку, ломая голову, стоит ли рассказывать об этом Малко.


* * *

 Роберт Мартенс наблюдал за баром «Джонатана» сквозь зеркальное окошко. Филипп Орстелл, стоя рядом с ним, нервно жевал кончик сигареты.
 Народу в баре было немного. Негритянка сидела у стойки перед рюмкой мятного ликера.
 — Надеюсь, что та потаскушка придет, — буркнул Роберт Мартенс.
 Голубые глаза великана посветлели до прозрачности — признак сдерживаемой ярости. Долго ждать ему не пришлось: дверь открылась, и вошла Кристель в платье с глубоким вырезом, открывавшим ее роскошную грудь. Она бросилась к своей новой подруге; девушки обнялись и расцеловались. Роберт Мартенс присвистнул:
 — Ну и шлюха, пробы негде ставить!
 — Это та самая, которую я видал три дня назад, — шепнул Филипп ему на ухо. — С ней был блондин с желтыми глазами, которого я раньше здесь не встречал. Я спросил Жоса. Он сказал, что только в тот вечер принял у него вступительный взнос.
 Роберт Мартенс угрожающе хрустнул пальцами.
 — Это он! Он! Я его уничтожу!
 — Он ничего не знает, — заметил хозяин «Джонатана». — Убрать надо черномазую потаскуху! Если бы не она...
 — Ты прав, — согласился великан. — Вряд ли она сознательно предала нас, она же круглая дура. Ее просто использовали. Ну что ж, мы заставим их попотеть. Вот будет потеха!
 — Что ты задумал?
 — Увидишь... Пришли-ка мне Мандалу, — приказал он, закрывая окошко.
 Увидев своего любовника, развалившегося на диванчике в кинозале, негритянка радостно вскрикнула.
 — Ты здесь?
 — Да, — ответил он. — Хотел взглянуть, на что похожа твоя подружка. Груди у нее ничего.
 Мандала хихикнула.
 — И задница тоже... Так договорились на сегодня?
 — Договорились, но ты поедешь со мной сейчас. Потренируемся немного...
 — А она?
 — Объяснишь ей, где нас найти, пусть подъезжает к десяти часам. Недалеко от Ватерлоо есть один клуб, я там часто бываю по вечерам. Совсем рядом с «Харчевней трех утят». Она найдет без труда. Вот увидишь, там очень мило.
 Он начертил на листке бумаги план и распорядился:
 — Отнеси ей это, но не говори, что я здесь. Потом выйди и жди меня на углу авеню Луизы.
 Негритянка послушно вернулась в бар, а Роберт Мартенс снова приник к окошку. Он видел, как подруги пошептались, затем вместе направились к выходу.
 Он вышел через заднюю дверь и сел в свою машину, припаркованную поодаль. Когда он выехал на угол авеню Луизы, Мандала терпеливо ждала его у края тротуара.
 Ловушка была расставлена.




 Глава 13


 — Смотрите, что она мне дала, — сказала Кристель Тилман.
 Малко задумчиво разглядывал полученный фламандкой от Мандалы план. В углу было нацарапано несколько слов: «Ферма Паиелотт, Оэн, 10 часов». Он повернулся к ливанцу.
 — Что это за ферма?
 — Историческое место, — объяснил Амин Хабаш, — вокруг Ватерлоо таких полно. Кажется, в 1815 году там был бивуак какого-то генерала... Не знаю, что там сейчас. Может быть, музей.
 Странный выбор места для подобных свиданий... И вообще все странно. Малко встретил Кристель у выхода из «Джонатана», и теперь они втроем держали совет в квартире молодой женщины на Песчаной площади.
 — Они знают, как вы туда доберетесь? — спросил Малко у Кристель.
 — Я сказала Мандале, что у меня машина.
 — Она выглядела естественной, назначая вам эту встречу?
 — Абсолютно.
 Малко ничего не понимал. Интуиция подсказывала ему, что здесь кроется ловушка, но какая? Если его противники догадались, что Кристель работает на него, вряд ли они полагают, что он не принял мер предосторожности. Что же они замышляют? Убить Кристель? Это легко сделать и в Брюсселе. Убить его? Но они знали, что Кристель непременно свяжется с ним, стало быть, сами его предупредили. Тут была какая-то загадка. Или речь шла о самой обыкновенной оргии? В конце концов, Роберт Мартенс, будь он хоть трижды убийцей, как видно, обожает такого рода развлечения...
 — Мне ехать? — робко спросила Кристель.
 Малко покачал головой.
 — Нет. Это слишком опасно. Вместо вас поедем мы.
 — Оружия у меня нет, — твердо сказал Джордж Хэммонд, резидент ЦРУ в Брюсселе, — и я не представляю, как его достать теперь, когда Густава Мейера нет в живых.
 Тем более так быстро. Все, что было у Филипа Бартона, конфисковала полиция.
 — Явиться туда с пустыми руками — безумие, — возразил Малко. — Мы имеем дело с исключительно опасными людьми.
 — Черт возьми! — взорвался американец. — Я запрещаю вам ехать на эту встречу! Ясно, что это ловушка. И без того достаточно убитых...
 — Если я не поеду, — решительно заявил Малко, — мы не продвинемся ни на шаг, а я не намерен торчать в Брюсселе всю оставшуюся жизнь.
 Они долго молча смотрели друг на друга поверх стола. Малко знал, что американец говорит правду. Придется раздобыть оружие самому. Возможно, Амин Хаббаш сможет ему помочь... Малко вдруг вспомнил, что рассказал ему Филип Бартон перед тем, как его убили.
 — Я попробую кое-что предпринять, — сказал он, не уточняя, что именно. — Если мне не удастся достать оружие, я не поеду.
 Амин ждал его в баре «Метрополя» перед кружкой «Трапписта». Малко кратко обрисовал ему ситуацию. Ливанец молча кивал. После перестрелки в «Харчевне Тамплиеров» он начал входить во вкус.
 — Мне необходимо оружие, — объяснил Малко. — Ваш пистолет маловат, а резидент может вооружить меня в лучшем случае рогаткой.
 — Будь мы в Бейруте, — задумчиво произнес ливанец, — я бы достал вам все, что нужно, в пять минут. Но...
 — Но мы в Брюсселе, — напомнил Малко. — И в нашем распоряжении всего несколько часов.
 Амин Хаббаш размышлял, пощипывая свои тонкие усики. Потеряв терпение, Малко взял быка за рога.
 — Филип Бартон перед смертью рассказал мне, что он попросил Густава Мейера вывезти с завода партию оружия, намереваясь произвести с убийцами обмен. Что , официальным покупателем были вы и что оружие зарыто в саду Мейера. Оно еще там?
 — Ах, вот как! Вы все знаете...
 Ливанец был явно не в восторге. Малко не отступал:
 — Это правда или нет?
 — Правда.
 — Что там?
 — Несколько штурмовых винтовок «Фал», пистолеты... И немного патронов.
 — Вы знаете точно, где они зарыты?
 Ливанец плутовато улыбнулся.
 — Я сам помогал Густаву Мейеру его прятать. Все думал забрать его оттуда, когда найду покупателя. Но если оно вам так нужно...
 Малко наконец понял колебания ливанца.
 — Послушайте, Амин, — сказал он, — я заплачу вам за это оружие. А потом, когда все кончится, вы сможете его продать...
 Амин Хаббаш просиял.
 — Купим лопату и едем, — кивнул он.


* * *

 Шоссе Розьер было совершенно пустынно. Малко осмотрел тяжелый замок на воротах виллы Густава Мейера. Одним ударом молотка Амин сбил его. Оставив «мерседес» на пустыре неподалеку, они бегом пересекли сад. Двери и ставни дома были наглухо закрыты. Какая удача, что вилла стоит так уединенно! Однако Малко вздохнул с облегчением, когда они завернули за угол дома — теперь их не увидят с дороги. Амин Хаббаш указал на место, где трава была пониже.
 — Здесь!
 Он взял лопату и вонзил ее в землю. Малко, притаившись за углом, наблюдал за дорогой. Через десять минут лопата наткнулась на что-то твердое. Нагнувшись, ливанец вытащил длинный предмет, завернутый в промасленную бумагу. Он протянул сверток Малко и снова принялся копать. Вскоре в его руках появились еще два свертка поменьше. Амин засыпал яму и, взяв свою добычу, они побежали к «мерседесу». Отъехав довольно далеко но автостраде Брюссель — Монс, Малко свернул на автостоянку и осмотрел содержимое свертков. В большом оказались три новеньких, блестящих от смазки автоматических «фала», в одном из маленьких — шесть запасных обойм, в другом — четыре браунинга и двенадцать обойм к ним.
 — Не так уж много, — вздохнул Амин, привыкший у себя в Бейруте к размаху.
 — Мы же не воевать собираемся, — возразил Малко, — а только защищаться в случае необходимости.
 Ливанец любовно смотрел на черные стволы.
 — Если бы я знал, кому их передать, — признался он, — давно бы выкопал. Но здесь у меня почти нет связей.
 А ведь нашлись бы типы, которые бы дорого заплатили за такое оружие. Представляете, для налетов...
 Он даже прищелкнул языком. Малко спрятал оружие в багажник и запер его на ключ. Теперь у них было все необходимое для диалога с убийцами. Малко подумал о своих противниках. Вряд ли те полагают, что они явятся с пустыми руками...


* * *

 Фары «мерседеса» осветили дорожный указатель с надписью «Оэн».
 — Черт, — процедил сквозь зубы Амин. — Заблудились!
 Они уже полчаса кружили по пустынным дорогам, залитым лунным светом. Вдалеке вырисовывался силуэт Льва Ватерлоо. С вершины своей пирамиды бронзовый хищник взирал на унылую долину, где Наполеон потерпел позорное поражение. Малко затормозил и, развернувшись, поехал назад, к тому месту, где они видели табличку «Ферма Папелотт».
 На этот раз он ехал медленно, чтобы не пропустить развилку. Амин то и дело оглядывался на лежавшие на заднем сиденье два «фала», завернутые в одеяло. На нем, как и на Малко, был пуленепробиваемый жилет, позаимствованный у морских пехотинцев из посольства, — такой же, как тот, что спас Малко жизнь. Фары выхватили из темноты табличку, которую они не заметили, проезжая здесь в первый раз: «Пони-клуб фермы Папелотт».
 Дорога уходила направо, в поля. Вскоре «мерседес» оказался перед каменной оградой, за которой возвышался старинный дом — «замок», как говорили в Бельгии. За широкими воротами был виден мощеный двор и конюшни, но нигде ни огонька, никаких признаков жизни. И ни одной машины. Погасив фары, Малко вышел и прислушался. Вдали, на шоссе Ватерлоо, глухо урчали машины, но из «Пони-клуба» не доносилось ни звука. На всякий случай Малко вернулся назад и осмотрел пустынную дорогу — она терялась в полях, постепенно сужаясь, и, наконец, обрывалась. Он вернулся к Амину, который ждал его, стоя у «мерседеса» с двумя «фалами» наперевес.
 — Они нас продинамили, — мрачно сказал ливанец. — Никого нет. Или просто хотели выманить нас из города... Надеюсь, эта идиотка Кристель не станет открывать дверь кому попало...
 Малко охватила тревога. Странно, что нет даже машины...
 — Быстро обойдем вокруг дома, — решил он. — И нулей обратно в Брюссель.
 Он взял один из «фалов», и они вошли в ворота.


* * *

 Своей упругой походкой спортсмена Роберт Мартенс вошел в комнату, где его ждала Мандала. Негритянка тотчас почувствовала приятное покалывание в животе. Жандарм был одет по ее вкусу — в комбинезон из белого эластика, похожий на водолазный костюм, только гораздо тоньше, который подчеркивал внушительное мужское достояние, делая его, казалось, еще больше. Но животу негритянки словно растекался мед; она встала и подошла к своему любовнику.
 Роберт Мартенс знал, что при виде его Мандала тает, как воск. Влюбленно глядя на него, она расстегнула молнию комбинезона до пояса и принялась, прижавшись к нему, ласкать волосатую грудь. Он только пыхтел в ответ. Негритянка уже сняла костюм, как он ей велел, оставшись только в крошечной сиреневой маечке и чулках. В комнате стояло несколько мягких удобных диванчиков; окна выходили во двор «Пони-клуба». Иногда в ночь с субботы на воскресенье здесь происходили любопытные оргии: дрессированные пони совокуплялись с маленькими девочками на потеху горстке любителей подобных извращений. Девочек поставлял Филипп, хозяин «Джонатана»; как правило, это были индианки или пакистанки без документов. Одну малышку, которую порвал чересчур ретивый пони, пришлось даже похоронить в поле за фермой. Когда пони не хватало, Роберту Мартенсу случалось, закрыв лицо черным капюшоном, самому браться за дело, — это производило почти столь же сильное впечатление. Разумеется, владельцы «Пони-клуба» ни о чем не подозревали; знал об оргиях только сторож, близкий друг Роберта Мартенса, бывший жандарм, попавшийся на торговле наркотиками.
 Негритянка умело массировала огромную выпуклость между ног своего любовника. Ничто так не возбуждало ее, как ощущение этой горячей плоти, набухающей и твердеющей под ее пальцами. Негритянка с наслаждением ощупывала это подобие дубинки, не спеша расстегивая молнию.
 «Кинг-Конг» прислушивался к шорохам, доносившимся из-за двери. Комбинезон начинал невыносимо жать.
 — Ну что ты там возишься? — недовольно буркнул он. Ей пришлось скучать в одиночестве часа два, пока ее любовник занимался какими-то таинственными делами. Приехавший с ними Филипп, куда-то исчез. Она не могла понять, зачем понадобилось забираться в эту глушь, — в Брюсселе было бы ничуть не хуже. Впрочем, приказы «Кинг-Конга» для Мандалы обжалованию не подлежали.
 Плоть великана затвердела, как сталь. Мандала медленно освободила наполненный семенем фаллос и посмотрела на него с восхищением, продолжая ласкать кончиками пальцев. Как всегда, когда «Кинг-Конг» был возбужден, его светлые глаза стали почти белыми.
 Дверь за спиной Мандалы скрипнула, и она обернулась. На пороге стоял ее приятель Филипп, хозяин «Джонатана». Он обменялся быстрым взглядом с Робертом Мартенсом и притворил дверь. Негритянку не смутило это вторжение: нередко друзья забавлялись с ней вместе или по очереди. Только их третий приятель на нее даже не смотрел: его волновали лишь девчонки не старше тринадцати лет.
 — Приехала Кристель? — спросила Мандала.
 — Скоро приедет, — ответил Роберт Мартенс. — Ты ее встретишь.
 Он отстранил ее. Огромная плоть стоила вертикально, словно колонна древнего храма, теряясь в густой светлой поросли на животе.
 Великан схватил Мандалу за волосы, скрутив их в косичку, и повернул к себе спиной. Она запрокинула голову и простонала с мольбой в голосе:
 — Давай же скорей, пока ее нет!
 Негритянка боялась, что ее любовник не устоит перед искушением побаловаться сначала с новой подружкой. Этого она бы не пережила.
 — Сейчас! — сказал Роберт Мартенс.
 Правой рукой он взялся за огромную плоть и раздвинул ягодицы Мандалы. Та вздрогнула.
 — Что ты делаешь?..
 Вместо того, чтобы пойти привычным путем, «Кинг-Конг» нацелился выше. Когда Мандала поняла, чего он хочет, ее прошиб холодный пот.
 — Подожди! — взмолилась она. — Ты что-то сегодня очень большой!
 — Ничего! — хохотнул он. — Тебе понравится.
 Ему, во всяком случае, нравилось. Мощный толчок заставил негритянку вскрикнуть от боли. Она попыталась вырваться, но великан крепко держал ее за волосы.
 На миг он выпустил ее, чтобы открыть дверь, выходившую во двор, — Мандала не поняла, зачем он это делает.
 Он снова притянул ее к себе, погрузившись в нее на несколько сантиметров. Негритянке уже казалось, будто ее располосовали надвое. Роберт Мартенс грубо толкнул ее к стене; тело ее выгнулось дугой, голова запрокинулась. Теперь молодой женщине стало по-настоящему страшно.
 — Постой! — всхлипнула она. — Постой, ты порвешь меня!
 Вместо ответа он сделал еще один мощный толчок, войдя в нее почти до конца. Негритянка завизжала, как поросенок, которого режут. Она не видела садистской ухмылки на лице своего мучителя.
 «Кинг-Конг» никогда еще не чувствовал такого возбуждения.
 Мандала чувствовала, что вот-вот разорвется. Он же изувечит ее!.. По лицу негритянки текли слезы.
 — Не надо! Не надо! — умоляла она. — Мне больно!
 Роберт Мартенс отпустил ее волосы, двумя руками схватил ее за бедра и рванул на себя. Круглые ягодицы коснулись его живота... Великан выпрямился, оторвав ноги Мандалы от пола, так что она повисла, удерживаемая только напрягшейся плотью, и повернулся к открытой двери. Черное тело негритянки выделялось на фоне его белого живота.
 Еще три грубых толчка — и великан опорожнил свои чресла. Такого удовольствия он еще никогда не испытывал. Огромное тело содрогнулось в спазме наслаждения.
 Резким движением он оторвал от себя Мандалу, которая закричала еще пронзительнее. Теперь начнется самая потеха...


* * *

 Малко увидел, как в глубине двора открылась какая-то дверь, но никто не вышел. Сердце его забилось чаще. Значит, на ферме «Папелотт» все-таки кто-то был... Амин, направив дуло «фала» в освещенный прямоугольник, прошептал:
 — Нас ждут!
 Ночную тишину вдруг расколол леденящий кровь вопль. Кого-то пытают?.. Слава Богу, что они не взяли с собой Кристель. Крик повторился — пронзительный женский крик, полный боли и ужаса, — но в дверях по-прежнему никого не было. Амин пригладил свои усики.
 — Они хотят, чтобы мы вошли, — с тревогой сказал он.
 Малко в очередной раз подивился, до чего убийцы уверены в себе. Еще более отчаянный вопль заставил его содрогнуться. Надо было что-то делать.


* * *

 — Твоя подружка приехала, иди встречай, — шепнул Роберт Мартенс на ухо негритянке.
 — Прямо так? — запротестовала она, согнувшись от острой боли. Ей казалось, что она не сможет сделать и шагу...
 Великан грубо толкнул ее к двери. Мандала нетвердо шагнула вперед, пошатываясь на высоких каблуках. Едва она переступила порог, Роберт Мартенс нагнулся и достал спрятанную за дверью штурмовую винтовку.




 Глава 14


 Мандала остановилась в дверях, глядя в темноту. Внутри у нее все разрывалось от боли; ей казалось, будто огромный фаллос все еще в ней... Она подалась назад, но кулак любовника снова подтолкнул ее, а тихий голос прошептал ей на ухо:
 — Твоя подружка приехала, встречай...
 Негритянка щурила глаза, ничего не видя.
 — Ты уверен? — спросила она.
 — Да, — прошипел он. — Давай, пошевеливайся.
 Железная лапища неумолимо толкала ее вперед. Она вздрогнула и попыталась высвободиться.
 — Но там же холодно! Я не вижу ее...
 — Она за воротами, — сказал Роберт Мартенс. — Иди, живо!
 Он еще раз пнул ее, так что она едва не упала, и вытолкнул во двор. Мандала шла с трудом, высокие каблуки застревали между камнями. Роберт Мартенс спокойно ждал, держа заряженный «фал» наперевес. Он стоял в тени, со двора его не было видно. Негритянка двигалась к воротам, неловко переставляя ноги, как автомат. Жандарм ухмыльнулся.
 Все шло так, как было задумано. Он обернулся и крикнул своему сообщнику:
 — Ты готов?
 — О'кей! — откликнулся голос Филиппа Орстелла.
 Малко увидел в дверях Мандалу Кабиндо, не понимая, что происходит, не зная даже, она ли кричала. Он не сводил глаз с негритянки, которая медленно шла прямо на него. Амин притаился за воротами, держа палец на спусковом крючке. Он целился в освещенный прямоугольник двери, откуда вышла Мандала. Однако больше никто не появлялся.
 — Пошли? — спросил Амин.
 Ответить Малко не успел. В освещенном Проеме вдруг вырос гигантский силуэт. В руках у него что-то вспыхнуло, грянули выстрелы. Негритянка пошатнулась, вскинула руки и рухнула на булыжник, прежде чем эхо затихло вдали. Малко не мог даже выстрелить: женщина находилась между ним и убийцей.
 — Сволочь!
 Он рванулся вперед; тут же засвистели пули, высекая искры из камней. Великан спокойно разряжал обойму, Малко пришлось снова укрыться за воротами.
 Внезапно наступила тишина; Малко бросился к дому. Амин Хаббаш, оставшись в засаде, открыл огонь по двери, где уже никого не было... На бегу Малко успел бросить взгляд на тело негритянки: в спине зияли дыры величиной с тарелки. Одна грудь висела, снесенная пулей, среди лохмотьев сиреневой майки. Настоящая бойня. Он добежал до дома и метнулся в открытую дверь, держа «фал» наготове.
 Никого.
 Он промчался по пустому коридору и, оказавшись на заднем дворе, услышал удаляющийся шум мотора. Вглядевшись в темноту, он различил узкую дорогу, которая уходила через поля, ведя, очевидно, к шоссе. Убийцы все продумали... На первый взгляд казалось, что у «Пони-клуба» есть только один выход. Он вернулся назад и наткнулся на Амина с «фалом» наперевес. Вид у ливанца был встревоженный.
 — Нам лучше смыться, — посоветовал он. — Шуму было много...
 Малко склонился над трупом Мандалы. Убийцы совершили еще одно чудовищное зверство с единственной целью — поиздеваться над ним. Показать ему, что им известно все о его слежке за негритянкой, и пристрелить беднягу под самым его носом. Да, они и впрямь были уверены в полной безнаказанности. Роберт Мартенс, «Кинг-Конг», не побоялся показаться ему. Он хорошо знал, что силуэт, увиденный в темноте в тридцати метрах — не доказательство для присяжных.
 В последний раз взглянув на изуродованное тело негритянки, Малко устало вздохнул и пошел к «мерседесу». Пока они тряслись по вымощенной булыжником дороге, он ломал голову, не видя больше никакой возможности продолжать расследование. Да, он установил личность главаря банды и, по всей вероятности, второго убийцы — хозяина «Джонатана», но у него по-прежнему не было ни доказательств, ни мотива.
 Он услышал вой сирены и едва успел разъехаться с полицейским микроавтобусом, который на полной скорости несся по узкой дороге. Кто-то слышал выстрелы. Убийцы, должно быть, уже добрались до Брюсселя...
 Амин Хаббаш повернулся к нему и спросил:
 — Я оставлю игрушки у себя, вы не против?
 Малко пожал плечами:
 — Как хотите.
 Все равно он зашел в тупик... И Джордж Хэммонд вряд ли получит свое оружие. Дело приобрело совершенно катастрофический оборот.


* * *

 «Суар» посвятила восемь колонок под крупным заголовком преступлению на ферме «Папелотт», сопроводив статью фотографией трупа негритянки, покрытого простыней. Джордж Хэммонд угрюмо посасывал сигару, не говоря ни слова, погруженный в мрачные раздумья.
 — Я получил первые результаты вскрытия, — произнес он наконец. — Перед самой смертью девушка была зверски изнасилована противоестественным способом. Это напомнило мне первое убийство — с той женщиной, Алисой Дворп, сделали то же самое.
 — Вы не посоветовали полицейским сличить следы спермы? — спросил Малко. — По генетическому коду можно будет установить убийцу.
 — Они это сделают и без моей подсказки, но что это даст? Только докажет, что убийства совершил один человек — все тот же «великан», которого никто, кроме вас, не видел.
 Малко опустил в свой кофе кусочек сахара.
 — Не скажите. Если удастся потом получить сперму Роберта Мартенса, это уже будет улика.
 Американец озадаченно уставился на него.
 — Как же, по-вашему, это можно сделать?
 — Как получить сперму от мужчины? Что тут невозможного? У этого Мартенса, судя по всему, большие сексуальные потребности, мы знаем, где он работает и где живет. Нужен только «реципиент», то есть женщина.
 Американец с сомнением покачал головой.
 — Потребуется помощь бельгийской полиции. Допустим, они согласятся; ваш план сработает. Что дальше? Они его арестуют. Потом найдут оружие, и в результате мы окажемся в дерьме. Это палка о двух концах. Мы должны уладить дело своими силами — или умыть руки. Вы, конечно, сделали все, что могли, но эти люди — опасные психи... Знаете, я очень беспокоюсь за вашу приятельницу Кристель Тилман. Они теперь знают, что она связана с вами. А вдруг им придет в голову убрать и ее тоже?
 — Я попробую найти еще какой-нибудь след, — сказал Малко. — Нужно выяснить, кто такой Фокс, иначе мы никогда не решим эту головоломку. Я еще заеду к вам ближе к вечеру.
 Резидент ЦРУ крепко пожал ему руку. Похоже, он не слишком надеялся на успех. Малко вышел на бульвар Регента.
 Как выйти на неуловимого Фокса? Или как заставить кровожадного жандарма совершить промах? Потому что, вне всякого сомнения, эти двое связаны между собой. Но как накрыть их?


* * *

 Роберт Мартенс в спортивном костюме бежал мелкой трусцой по своей тихой улице. На душе у него было спокойно. Пробегая мимо булочной, где хозяйничала хорошенькая молодая девушка, он улыбнулся ей. Она проводила глазами его атлетическую фигуру, и по восхищенному взгляду он понял, что в один прекрасный день ему достаточно будет войти в магазин, притиснуть ее к стене и взять без всяких проблем. Сознание собственной неотразимости опьяняло... Так же приятно, как убивать. Жандарм ускорил свой бег, вспомнив вчерашний вечер. Да, убивать и насиловать — два самых больших удовольствия в жизни. Да еще это ни с чем не сравнимое ощущение, когда словно бросаешь вызов всему миру, когда чувствуешь себя сильнее других... Не проходило дня, чтобы он не благословлял счастливое стечение обстоятельств, позволившее ему испытать это, променяв охоту на кабанов в Арденнах на куда более захватывающую охоту на людей. Он всегда был страстным охотником, но теперь это развлечение казалось ему пресным.
 Он побежал медленнее. В голову пришла мысль о подружке Мандалы. Чтобы окончательно замести следы, он должен убрать ее и ее приятеля, который так упорно его преследует. Пусть даже ему не давали такого приказа. Глубоко вдыхая, чтобы наполнить кислородом свои огромные легкие, он принялся обдумывать дерзкий план, который позволит ему еще раз показать противнику, с кем тот имеет дело... Ничем при этом не рискуя. Лицо его расплылось в довольной улыбке.
 Он дал себе срок — до конца года. Потом он избавится от своего арсенала, устроив так, что оружие непременно найдут, и этим окончательно собьет полицию с толку. Конечно, нелегко будет вернуться к жизни добропорядочного служащего... Но у него останется его тайна. Мало кому удавалось в жизни сделать то, что сделал он, остаться безнаказанным, да еще продвигаться потом по служебной лестнице.


* * *

 За прошедший день Джордж Хэммонд, казалось, еще уменьшился. Он невесело улыбнулся Малко.
 — Вы были нравы! Эксперты установили полную идентичность следов спермы на трусах, найденных возле убитых гошистов, и на теле Мандалы Кабиндо. Это был один и тот же человек; у него своеобразный генетический код, к тому же в сперме обнаружена безопасная, но довольно редкая инфекция.
 — Так неужели с такими доказательствами на руках нельзя прижать этого Роберта Мартенса? — взорвался Малко. — Достаточно под предлогом медосмотра взять у него сперму и сличить.
 Американец покачал головой.
 — Теоретически да. Но жандармерия встанет на дыбы. У нас нет никаких весомых улик, ни одного конкретного факта. И главное — нет мотива. С какой стати всеми уважаемый сотрудник жандармерии станет совершать подобные зверства? Он на хорошем счету, один из лучших в Специальной сыскной бригаде... Кроме того, я уже сказал вам: если его изобличат, не поздоровится в первую очередь нам.
 — Так что же, — заключил Малко, — спишем в графу убытков всех покойников, в том числе эту несчастную девушку, и я отправляюсь отдыхать в Лицен?
 Джордж Хэммонд колебался.
 — Я не то хотел сказать. Наше оружие по-прежнему в руках убийц, я из-за этого ночей не сплю... Но мне кажется, мы действуем не так... Надо было начать с поисков Фокса.
 — Мы пробовали, — возразил Малко, — но мы ничего о нем не знаем.
 Пролетел тихий ангел. Малко размышлял. Внезапно его осенило.
 — Вообще-то есть одна нить, связывающая всех, кто замешан в этом деле, — задумчиво произнес он.
 — Какая?
 Джордж Хэммонд жадно ловил каждое его слово.
 — Стрельба. Филип Бартон, Густав Мейер, Вальтер Пеетерс, убитый в «Харчевне Тамплиеров» — все они были членами стрелкового клуба в Эттербееке. Клуба, который, по словам вашего друга — журналиста Эрика Бонтана, служил прикрытием для горячих голов из ВНП.
 — Верно, — согласился американец, — но нам и так известно, что все эти люди знали друг друга...
 — Подождите, — прервал его Малко. — Мы знаем также, что в свое время в ВНП внедрился сотрудник госбезопасности.
 — Точно.
 — А что если это был Фокс?
 — Почему вы так думаете?
 Малко улыбнулся, его золотистые глаза заблестели. Кажется, он, наконец, нашел связь между всеми разрозненными деталями этого запутанного и кровавого дела...
 — Слушайте меня внимательно, — сказал он. — В органах госбезопасности есть служба, призванная следить за всякой подрывной деятельностью в стране. Скорее всего это отдел по борьбе со шпионажем. Внедриться в ВНП наверняка было поручено сотруднику этого отдела.
 — Да, и что же?
 — Если он хорошо сыграл свою роль, то у него должны были сохраниться добрые отношения с товарищами по партии даже после роспуска ВНП. Поэтому если кто-то из них, например Мартенс, ему вдруг понадобился, не было ничего проще — он задействовал старые связи.
 — Но зачем? ВНП больше не существует. И кто сказал, что Мартенс был членом ВНП?
 — Не исключено, что тому же человеку были поручены и Боевые Коммунистические Ячейки, другая подпольная экстремистская группировка пусть и противоположных политических взглядов. Если это специалист по внедрению... Здесь, конечно, не хватает главного элемента головоломки. Зачем, если это действительно он, ему понадобилось истреблять этих экстремистов вместо того, чтобы выдать их властям? Но как бы то ни было, он вполне мог обратиться к бывшим товарищам, которые полагали, что имеют дело со «своим».
 Джордж Хэммонд сжал виски ладонями.
 — Постойте, постойте!.. Дело этого типа — слежка и внедрение, а уж никак не истребление...
 — Знаю, — согласился Малко, — здесь моя версия хромает. Что-то в этом есть необъяснимое. И дать ответ может только Фокс. Если мы узнаем, кто он такой. Вы можете достать мне схему и кадровые списки органов госбезопасности? Тот, кого мы ищем, наверняка работает в отделе по борьбе со шпионажем. Можно будет попытаться методом исключения...
 Американец был в замешательстве.
 — Возможно, в том, что вы говорите, есть доля правды, — признал он, — но тогда, надо думать, этот Фокс действует без ведома своего руководства. Я знаком с Альбертом Раэсом, главой бельгийских спецслужб. Поверьте, это отнюдь не сумасшедший. Он не мог санкционировать все эти зверства.
 — Я не говорю, что уже решил все вопросы, — возразил Малко, — но уверен, что напал на след.
 — Я могу достать вам имена сотрудников отдела по борьбе со шпионажем, правда, не уверен, что мы знаем там всех, — кивнул американец, — но это все, что в моих силах. Даже если у нас будут его приметы, этого недостаточно. Фотографий они нам, конечно, не дадут...
 — Надо разыскать кого-нибудь, кто был связан с ВНП, — решил Малко. — Кого-нибудь, из кого удастся вытянуть информацию. Но в первую очередь удостовериться, что Роберт Мартенс действительно был членом этой группировки.
 — В таком случае искать нужно в стрелковом клубе в Эттербееке, — заключил американец. — Все нити ведут туда. Кстати, в этом клубе работал инструктором Амин Хаббаш...
 — Я даю себе срок — еще неделю, — сказал Малко. — Попытаюсь прижать Роберта Мартенса и выяснить, почему Фокс напустил своих убийц на этих бедолаг. У него не может не быть веской причины.
 — Если бы вы могли просто заполучить наше оружие, — вздохнул американец. — На все остальное мне наплевать. Пусть эти подонки потопят Бельгию в крови — меня это не касается.


* * *

 Кристель Тилман растерянно смотрела на Малко покрасневшими от слез глазами.
 — Какой ужас, что они сделали с Мандалой, — пролепетала она. — Если бы я поехала туда, они бы меня тоже убили.
 Малко вошел в гостиную. Амин Хаббаш, лежа на диване, старательно чистил свой «зиг». Он дружелюбно кивнул Малко и бросил чуть насмешливо:
 — Ну что, еще не кончили ваши игры?
 — Скоро кончу, — ответил Малко. — Вы мне поможете. Мне нужно посмотреть архивы вашего стрелкового клуба в Эттербееке.
 Ливанец удивленно поднял брови и пощипал свои тонкие усики.
 — Архивы? У нас их немного... Клуб существует не так давно.
 — Мне нужны списки его членов за последние год-два, — уточнил Малко.
 Амин на минуту задумался.
 — Каждый год проводятся соревнования по стрельбе. Все члены клуба записываются.
 — Отлично, — кивнул Малко. — Вот мне и нужны списки участников за два последних года... Нет, лучше за три.
 — Тогда поехали туда вместе, — предложил ливанец. — У меня как раз урок.
 — Поехали, — решительно сказал Малко. — Только пусть Кристель без нас никому не открывает.
 «Модус операнди» убийц внушал опасения... Кристель вздохнула:
 — Может быть, мне уехать на несколько дней к родителям в Брассхаат?


* * *

 Выстрелы у железнодорожной насыпи были почти не слышны в маленьком баре стрелкового клуба. Амин Хаббаш вышел из кабинета директора, держа в руке какие-то бумаги, и положил листки на стол перед Малко.
 — Вот. Соревнования по стрельбе за три последних года, двадцать пять первых мест. Восемьдесят пятый год — это еще времена ВНП. Я там не всех знаю.
 Малко пробежал глазами список 1985 года. Первое же имя, которое он увидел, — Роберт Мартенс! Жандарм занял второе место. Филипп Орстелл был шестым... Среди прочих незнакомых имен значились также Филип Бартон, Густав Мейер, Вальтер Пеетерс. Круг замкнулся.
 — Я могу оставить это у себя? — спросил он.
 — Берите, — кивнул ливанец, — я что-нибудь придумаю. Ну, пока, у меня урок.
 Малко зашел в телефонную будку, набрал номер «Суар».
 — Эрика Бонтана, пожалуйста.
 — Он вас слушает, — отозвался журналист.
 — Это Малко. Мне надо с вами увидеться.
 — Прямо сейчас?
 — Да.
 — Мы сдаем номер...
 — Это очень срочно.
 Поколебавшись немного, журналист согласился:
 — Ладно. Приходите в «Даниш Таверн». Через полчаса.


* * *

 В тесном шумном зале плавал удушливый запах жареного в масле картофеля. Хозяйка, поставив перед Малко и журналистом два рубленых бифштекса на поджаренном хлебе, спросила:
 — И два «Трапписта»?
 Малко развернул список лауреатов «Бельгийского стрелкового клуба» и положил его перед своим сотрапезником.
 — Я хотел бы узнать, кто из этих людей члены ВНП.
 — Я знаю далеко не всех, — ответил журналист, однако достал ручку и принялся подчеркивать фамилии. Их оказалось семь. В том числе Филипп Орстелл, Вальтер Пеетерс и Густав Мейер.
 — А Роберте Мартенс? Он никогда не входил в ВНП?
 — Об этом поговаривали, но доказательств не было...
 Малко указал пальцем на четвертую фамилию — некто Стромберк.
 — А это кто такой?
 — Он повесился. Депрессия.
 — А остальные?
 — Я с ними не знаком. Встречал только фамилии, когда раскручивал это дело. Лично знаю только одного — Жозефа ван де Путте.
 — Что это за человек? Вы хорошо его знаете?
 — Еще как!
 Журналист умолк и, отправив в рот половину своего бифштекса, принялся жевать. Малко заказал два кофе, которые им тут же принесли вместе с огромной сахарницей.
 — Он был звукооператором на телевидении, — продолжал Эрик Бонтан. — Занятный парень, с фантазиями. Сначала был левым, входил в троцкистские группировки. Но потом связался с ВНП и просто помешался. Дисциплина, телесные наказания, муштра, марши — он был от всего этого без ума. Как будто жил в другом мире. Когда ВНП был распущен, у него нашли тонны листовок и даже фотографии Гитлера. Но оружия у него не было. Да что там, слабак! Боялся крови, в жизни мухи не обидел...
 — Он был знаком со всеми членами ВНП? Журналист рассмеялся.
 — Еще бы! Только этим и жил. Он даже показывал мне свой членский билет. Белый с золотым тиснением.
 — Значит, если в ВНП в свое время проник сотрудник спецслужб, он его знал?
 — Естественно.
 — Мне нужен этот Жозеф ван де Путте, — сказал Малко. — И чем скорее, тем лучше. Он в смертельной опасности, если его еще не засыпали землей.




 Глава 15


 Эрик Бонтан удивленно посмотрел на Малко.
 — Что, собственно, может с ним случиться?
 — Если «Полковник», о котором вы говорили, сотрудник отдела по борьбе со шпионажем, внедрившийся в ВНП, и наш Фокс — одно и то же лицо, то он убирает всех свидетелей, которые могут его опознать.
 — Возможно, вы и правы, — согласился журналист. — «Полковник» выдавал себя за искренне сочувствующего и намекал, будто пользуется своей должностью, чтобы оказывать услуги ВНП.
 — Вы встречались с ним?
 — Никогда, — рассмеялся журналист. — Но Жозеф ван де Путте хорошо его знал: — «Полковник» был его инструктором по стрельбе вместе со старым Вальтером Пеетерсом.
 — Где сейчас этот ван де Путте?
 Эрик Бонтан пожал плечами.
 — Понятия не имею. С телевидения его турнули после этой истории, он кое-как перебивался, потом вообще исчез. Не знаю даже, в Брюсселе ли он.
 — Вы можете навести справки?
 Журналист взглянул на часы.
 — Да, но не сейчас. Я должен вернуться в редакцию. Если хотите, встретимся через час в «Эрцгерцоге». Это неплохой бар на авеню Дансен... Там бывает полно народу с телевидения.


* * *

 Очаровательная вьетнамка в шелковом одеянии с царственным видом восседала рядом с каким-то бородачом, который поглаживал ее бедро, одновременно отпивая большие глотки «Трапписта». Эрик Бонтан с обескураженным видом сел рядом с Малко.
 — Не так-то это легко! Кому я только не звонил — никто не видел ван де Путте уже полгода. Но вон та девчонка знакома с его подружкой. Спросим у нее.
 Он приветливо помахал рукой вьетнамке, та поднялась и, оставив своего бородача наедине с кружкой пива, подошла к ним.
 Тонкий шелк вызывающе обтягивал острые груди; пронзительный взгляд узких глаз не вязался с внешней сдержанностью.
 — Чем могу быть вам полезна? — спросила она.
 Удивительно было слышать у азиатки бельгийский акцент... Эрик Бонтан дружелюбно улыбнулся ей.
 — Ты ведь знаешь подружку Жозефа ван де Путте?
 — Парня с телевидения?
 — Да.
 На лице вьетнамки появилась презрительная гримаска.
 — Он просто мокрица. А она — толстая и вся в прыщах. Ростом с ноготок. А что?
 — Ее ищет мой друг.
 Девушка прыснула.
 — Он что, должен ей деньги?
 — Да нет. А вот ты можешь кое-что заработать, если достанешь нам адрес Жозефа.
 — Ну и шутки у вас!
 — Пять тысяч франков, — вмешался Малко.
 Похоже, в его золотистых глазах было что-то, внушившее вьетнамке доверие. После секундного колебания она встала и направилась к телефонной будке. Прошло минут двадцать. Малко уже начал терять надежду, когда вьетнамка появилась с клочком бумаги.
 — Вот, только не говорите, что это я вам дала.
 Журналист быстро прочел: Грета Карпелле, авеню Форум, 184.
 — Это в северной части города.
 — Едем туда сейчас же.
 Вьетнамка проводила их долгим взглядом, полным сожаления: ей никогда еще так хорошо не платили за телефонный звонок, а Малко она с удовольствием продала бы кое-что еще.


* * *

 Дом был старый, обшарпанный, кругом играли чумазые ребятишки всех возрастов. Рассмотрев почтовые ящики, Малко сразу нашел, что искал: "Грета Карпелле, 9-й эт. "Д". Внутреннего телефона не было; они вошли в лифт и поднялись. С десятого этажа открывался вид на кладбище Влоэмен. Малко нажал на кнопку звонка.
 В дверях появилось странное существо в сероватом халате: маленькая, круглая замарашка с прыщавым лицом.
 — Что вам надо? — подозрительно спросила она.
 Прием не обещал быть теплым.
 — Мы ищем Жозефа ван де Путте, — объяснил журналист.
 Прямо на полу в глубине комнаты стоял телевизор, рядом лежал матрац. От этого жилища так и разило нищетой.
 — Жозефа? — взорвалась женщина. — Да я не видела этого ублюдка уже месяца три! Он смылся, после того как загнал старьевщику всю мою мебель. Все вынес, даже мои шмотки, туфли — оставил меня в чем мать родила! Надеюсь, вы ищете его, чтобы набить ему морду?
 — Да нет, — сказал Малко. — А где он может быть?
 Она яростно почесала между ног, прежде чем ответить:
 — Скорее всего у своей матери, если она еще не умерла от горя, имея такого сыночка... Она живет в Боринаже, в жуткой дыре, в Колфонтене. Пока!
 Дверь захлопнулась. Журналист недовольно поморщился.
 — Вы действительно хотите поехать туда? Никакой гарантии, что мы там его найдем...
 — Едем, — решительно сказал Малко.


* * *

 Колфонтен вполне мог бы послужить иллюстрацией к роману Золя. Ничего удивительного — Боринаж занимал первое место в Бельгии по количеству безработных, которые кое-как перебивались на пособие и промышляли всевозможными сомнительными делишками. Эрик Бонтан и Малко зашли в бистро, где несколько бездельников с беззаботным видом проматывали свои последние су, накачиваясь дешевым пивом «Стелла». Заказав две кружки, Эрик Бонтан подошел к хозяину.
 — Я ищу Жозефа ван де...
 Тот не дал ему договорить.
 — Я тоже, — злобно буркнул он. — И если найду поверьте мне, ему не поздоровится! Он увел у меня мотороллер, да еще прихватил выручку за целый день. Даже его мать не желает больше его видеть.
 — А где она живет?
 — На краю поселка, слева, лачуга у самого пустыря. Будьте осторожны, она держит псов, и сама злая как собака...
 Пройдя по улице между двумя рядами ветхих домиков, они добрались до пустыря. Малко постучал в дверь последней лачуги. Дверь открылась, и на пороге появилась старуха в черном. Налитые кровью глазки неприветливо смотрели на гостей. За ее спиной злобно урчал огромный пес.
 Хорошо одетые посетители явно не понравились хозяйке.
 — Если вам нужны бабки, — заявила она, — только попробуйте войти. Спущу собаку!
 — Мы ищем вашего сына, — поспешил объяснить Малко. — Мы как раз должны ему некоторую сумму денег...
 Глаза старухи тут же повлажнели от слез.
 — Денег, — повторила она. — Но мой сын умер... Бедный мой Вальтер...
 — Не Вальтер, — поправил Малко, — Жозеф.
 Старуха встрепенулась, не веря своим ушам.
 — Жозеф! Этот мерзавец, свинья! Вы не дадите ему денег, нет! Он украл все, что у меня было, обобрал до последней нитки. Даже отцовские часы... Если вы что-то ему должны, отдайте мне!
 Она уже тянула к Малко руку.
 — Но где он?
 Старуха пожала плечами.
 — Откуда мне знать? За ним всегда охотятся жандармы... То он путается в политику, то украдет что-нибудь. Говорю вам, этот мерзавец плохо кончит. Отдайте мне эти деньги.
 Малко достал из кармана пять тысячефранковых банкнот, держа их на почтительном расстоянии от когтей мамаши ван де Путте.
 — Я дам вам эти деньги, но мне непременно нужно узнать, где он живет.
 — Нигде не живет, — проворчала старуха. — Он бродяга. Адреса у него нет. Шляется по Брюсселю.
 — Где?
 — Правда не знаю. Он только оставил мне номер телефона.
 — Дайте его мне.
 — Сперва деньги.
 Малко продолжал помахивать банкнотами перед носом старухи. Та была в нерешительности. Но искушение оказалось слишком велико: порывшись в кармане передника, она извлекла оттуда смятый клочок бумаги и прочла вслух:
 — Вот: 322-37-65. Знать не знаю, что это. Может, тюрьма...
 Воистину любящая мать... Оставив ей банкноты, Малко и журналист поспешили уйти. Метров через сто они наткнулись на телефонную будку. С бьющимся сердцем Малко набрал номер. Трубку сняли быстро. Мужской голос произнес:
 — Алло, «Казаи» слушает.
 — Мне нужен Жозеф, — сказал Малко. — Жозеф ван де Путте.
 После короткого молчания голос холодно сообщил:
 — Здесь вы его не найдете. Он мне задолжал больше тысячи франков. Вряд ли этот тип еще здесь объявится. Пока.
 Трубку повесили. Малко повернулся к своему спутнику.
 — Это бар или ресторан. «Казаи», вам это что-нибудь говорит?
 — Конечно, — кивнул журналист. — Это кафе в Шаарбееке, где собираются наемники, которые уже отслужили и которые только завербовались, а также ультраправые гости Брюсселя. Неудивительно, что Жозеф там бывает.
 — Едем туда, — сказал Малко.


* * *

 За стойкой «Казаи» хозяйничал рыжеусый толстяк в футболке, ему помогала поблекшая, неумело накрашенная женщина в фиолетовой кофте. Немногочисленные посетители обернулись на вошедших, хозяин принужденно улыбнулся им.
 — Пива?
 — Две «Стеллы», — сказал Малко, — и маленькую информацию. Мы ищем ван де Путте. Это мы вам звонили.
 Толстяк машинально наполнил стаканы, бросив на Малко недобрый взгляд. За его спиной висели пожелтевшие фотографии солдат в шлемах на фоне американской саванны.
 — Я же вам сказал, ноги его здесь больше не будет. Никчемный он парень, недотепа. Пытался завербоваться в Комору, да кому он там нужен! Хотя стреляет неплохо...
 — Где-то же он обретается, — настаивал Малко, похрустывая тысячефранковой банкнотой.
 Хозяин даже не взглянул на деньги.
 — Да шляется где-то, — буркнул он. — Может быть, бывает у своей матери. Рано или поздно я с ним увижусь, если хотите, оставьте ему записку.
 Это было слишком ненадежно. Малко пригубил пиво, чтобы подумать. Вдруг какой-то худощавый усач со свирепым взглядом, слышавший их разговор, шепнул ему на ухо:
 — Я знаю, где он частенько бывает, ваш ван де Путте.
 Несмотря на отталкивающую внешность мужчины, Малко готов был его расцеловать.
 — Где?
 Усач протянул руку к тысячефранковой банкноте.
 — С памятью у меня плохо стало...
 Едва деньги исчезли в его кармане, как память вернулась к нему.
 — Только вам придется встать пораньше, — сказал он. — Обычно он с семи утра торчит на Блошином рынке в квартале Мароль. Продает военные сувениры, всякие такие штуки. Только не говорите ему, что это я вас туда послал.
 Малко хотелось бы разузнать побольше о своем осведомителе, но в «Казан» царила атмосфера тайны — видимо, напоминание о былых заговорах. Хозяин вдруг наклонился к ним и подозрительно спросил, понизив голос:
 — Вы хоть не шпики?
 Эрик Бонтан заверил его в обратном, и толстяк снова заулыбался.
 Теперь оставалось только дождаться завтрашнего дня. Приведут ли к чему-нибудь все эти усилия, спрашивал себя Малко. Надежда найти проклятого Фокса была весьма хрупкой.
 Блошиный рынок на площади между пожарной частью и собором Непорочной Богородицы нельзя было назвать веселым местом. Малко оставил машину на улице Блаэс рядом с площадью. У Эрика Бонтана была небритая физиономия и помятый вид.
 — Надеюсь, что я узнаю его, — вздохнул журналист. — Не так уж часто я его видел...
 Тротуаров не было видно под ассортиментом Блошиного рынка. Зрелище было жалкое. Оборванные бродяги раскладывали прямо на земле предлагаемый на продажу хлам, которого стыдился бы старьевщик. Какой-то отвратительно грязный бородач вывесил на натянутой веревке два в клочья изодранных мужских костюма... Вдруг журналист остановился, пристально всматриваясь в молодого человека, одетого в старую куртку с капюшоном и засаленные рваные джинсы, который сидел перед разложенными на брезенте ржавыми ножами, пожелтевшими журналами времен последней войны, обшарпанными патронташами и несколькими грязными пилотками. У него были зачесанные назад черные волосы и очень высокий лоб; лицо с ввалившимися щеками и глубоко посаженными глазами напоминало маску мертвеца...
 — Кажется, это он, — пробормотал Эрик Бонтан.
 Увидев подходивших покупателей, торговец схватил штык-нож со сломанной ручкой и помахал им, подобострастно улыбаясь.
 — Подлинный, с войны! Был в Сталинграде...
 Он готов был предложить любой сувенир вплоть до черепа Гитлера. Жалкое зрелище... Не сводя с них глаз, он держал перед собой нож, как держит крест священник, изгоняющий Дьявола. Журналист поспешно отмахнулся и спросил:
 — Жозеф, ты меня помнишь?
 Жозеф ван де Путте нахмурился, явно встревоженный.
 — Нет, а что? Кто ты такой?
 — Эрик Бонтан из «Суар».
 Затуманенному мозгу этого жалкого подобия человека понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное; наконец лицо его просияло.
 — Как ты вовремя! У меня есть что тебе порассказать! Хотел даже позвонить, знаешь, да потерял твой телефон.
 Он огляделся, глаза его увлажнились при виде вывески бистро на углу улицы Блаэс.
 — Как насчет опрокинуть по стаканчику вместе с твоим приятелем? Холодно сегодня, а я уже почти все распродал... Но как ты меня нашел?
 — Один парень в «Казаи» подсказал.
 Не ожидая согласия, ван де Путте завернул свой товар в кусок брезента и рысью устремился к бистро.
 — Кошмар, правда? — шепнул журналист на ухо Малко. — Я не думал, что он так опустился. Может, смоемся?
 — Нет уж, — ответил Малко, — придется испить эту чашу до дна. Может быть, он все-таки что-нибудь расскажет.


* * *

 После пятой кружки «Трапписта» Жозеф ван де Путте сделался на редкость словоохотлив, пустившись в пространные воспоминания о том, как он завербовался в Африку и сражался против кровожадного тирана. Малко понимал, что в его путаном рассказе нет ни слова правды. Чистой воды мифомания.
 Эрик Бонтан воспользовался паузой, чтобы перевести разговор на животрепещущую тему:
 — А как твои друзья из ВНП? Ты с ними видишься?
 Жозеф ван де Путте тут же напустил на себя таинственный вид и наклонился к уху журналиста, забрызгав его пеной.
 — Не так громко. Типы из госбезопасности у нас на хвосте. За мной все время следят. Потому и приходится часто переезжать. Они знают, что мне известно такое... Ты не думай, мы еще кое-что можем. У нас есть даже склад оружия, — добавил он еще тише. — Ждем команды. Не отсюда, — таинственно прошептал он.
 — А «Полковник»? Ты его больше не видел? — поинтересовался журналист.
 — Т-сс! Это фигура! Он мне пару раз звонил, я не теряю с ним связь.
 Это был явный вымысел. Эрик Бонтан не отступал.
 — Он, кажется, очень тебя ценил.
 Жозеф ван де Путте напыжился.
 — Еще как! Только мне и доверял. Мы с ним проворачивали такие дела...
 — Ты знаешь, что с ним сталось?
 Ван де Путте поднес палец к губам.
 — Он не сложил оружие. Он борется. Против коммунизма и его агентов в Бельгии.
 — А как он выглядит? — спросил Малко.
 Встревоженный слишком конкретным вопросом, Жозеф ван де Путте помолчал, затем пробормотал неуверенно:
 — Потрясающий человек. Высокий, сильный, настоящий спортсмен. Серые глаза, всегда спокойный взгляд... Полковник — он и есть Полковник. Я его однажды сфотографировал.
 Малко показалось, будто ему в легкие вдохнули чистый кислород. Похоже, этот жалкий человечишко ван де Путте оказался настоящей находкой.
 — Вот как? — притворно равнодушно спросил он. — С его разрешения?
 Шокированный бестолковостью собеседника, Жозеф ван де Путте хитро подмигнул:
 — Естественно, нет! Я сделал это на учебном стрельбище в лесу Усьер. Попросил одного приятеля, у него был телеобъектив, вот он и щелкнул издалека.
 Малко сидел как на иголках.
 — И что же с ней стало, с этой фотографией?
 Бывший активист ВНП наклонился к нему, обдав его запахом пива, и доверительно сообщил:
 — Сами понимаете, я никогда с ней не расстаюсь!
 Даже зловонное дыхание не могло омрачить радости Малко. Тщательно скрывая свой интерес, он осведомился:
 — Она у вас с собой?
 — Здесь! — ответил ван де Путе, постучав себя по груди в области сердца.
 — Можно на нее взглянуть?
 — Ни за что!
 Это было все равно что пытаться отнять дитя у матери. Ван де Путте громко икнул, что несколько снизило пафос его отказа. Журналист мягко взял его иод руку и тихо заговорил, одновременно сделав знак, чтобы подали седьмую кружку пива.
 — Жозеф, ты же догадываешься, что я здесь оказался не случайно. Мой друг из Австрии разделяет ваши взгляды. Ему можно доверять.
 Жозеф ван де Путте колебался, но дружелюбный тон и новая порция «Трапписта» смягчили его.
 — Ладно, — согласился он, — только ни в коем случае не проговоритесь «Полковнику», что у меня есть его фотография. Он будет очень недоволен, это может повредить моему продвижению...
 Он снова ударился в фантазии. Наступила пауза. Ван де Путте никак не мог решиться. Журналист повернулся к Малко:
 — Никто никогда ничего не узнает, правда?
 — Разумеется, — кивнул Малко.
 Ван де Путте наконец открыл потертый засаленный бумажник и выложил на стойку какие-то бумаги, среди которых была черно-белая фотокарточка. Малко наклонился, чтобы рассмотреть ее. На снимке были запечатлены двое: ван де Путте собственной персоной держал в вытянутой руке пистолет, а рядом с ним стоял пожилой лысый мужчина в дымчатых очках, немного похожий на польского генерала Ярузельского.
 Так это и был герой Жозефа ван де Путте...
 — Вот он, «Полковник», — произнес тот срывающимся от восхищения голосом.
 — Отличный мужик, — серьезно сказал Эрик Бонтан. — Да и ты неплохо смотришься. Но слушай, карточка в плохом состоянии, скоро ничего не будет видно, сотрется.
 — Да ну? — испугался ван де Путте.
 — Я могу тебе помочь, — предложил журналист. — Дай ее мне, я пересниму у себя в газете. Получишь новенькую.
 — Нет, — запротестовал ван де Путте, — я не могу. Еще увидит кто-нибудь...
 Журналист обнял его за плечи.
 — Жозеф, ты настоящий друг, и мой друг дает тебе гарантию, что ничего не случится. Он тоже большой человек у себя в Австрии.
 Эрик Бонтан незаметно пододвигал фотографию к себе. Жозеф ван де Путте не сводил глаз со своего сокровища, но возразить не осмеливался.
 — Когда ты мне ее вернешь?
 — Занесу сегодня же. Где ты живешь?
 — Не могу тебе сказать. Это тайна, — непреклонно ответил ван де Путте.
 Эрик Бонтан не стал настаивать.
 — Тогда завтра утром здесь? В это же время.
 — О'кей, — кивнул ван де Путте, — но «Полковник» ничего не должен знать. Иначе мне придется представить рапорт...
 — Не беспокойся, — заверил его журналист. — Об этом будем знать только мы трое — мой друг, ты и я.
 Малко едва верил своим ушам: он не ожидал, что ван де Путте удастся так легко уломать. Тот одним глотком допил свое пиво и спрятал бумажник. Глаза его блестели.
 — Ну, пока, ребята, мне пора. У меня сегодня дело. Чертовски секретное задание, по поводу парней, которые замышляют пакости против НАТО...
 — Подождите минутку, — сказал Малко. — Я хочу дать вам небольшой аванс в счет будущего задания.
 Он достал пять тысячефранковых банкнот и вложил их в руку ван де Путте, который даже прослезился и долго жал обоим руки.
 Наконец он вышел из бистро — ссутулившийся, жалкий. Малко вновь посмотрел на фотографию, которую протягивал ему журналист. Перед ним был «Фокс» — тот, кто стоял за таинственными убийствами в Брабанте... Человек на снимке в точности соответствовал описанию покойного Филипа Бартона.




 Глава 16


 Малко и Эрик Бонтан ехали по улице Блаэс. Журналист был настроен скептически: фотография не казалась ему особенно важной.
 — Что вы намерены делать дальше? — спросил он Малко.
 — Кто-то должен опознать этого человека. Только таким образом можно установить, что «Полковник» и Фокс — одно и то же лицо. Вы можете мне помочь?
 Эрик Бонтан задумался. Только на углу Верхней улицы он наконец ответил:
 — Кажется, да. У меня есть приятель-жандарм, который занимался делом ВНП. Он работает в Специальной сыскной бригаде в Нивеле. Досье у него сохранилось, и он не жалует органы госбезопасности. Возможно, он сможет опознать этого человека. Но разговорить его будет нелегко — он очень осторожен.
 — Вы можете ему позвонить?
 — По телефону он ничего не скажет. Придется ехать к нему. Если дело выгорит, можем вместе позавтракать.
 — Тогда жду вас в час в «Метрополе».
 Малко высадил своего гида у редакции «Суар» и поехал в посольство. Наконец-то он мог сообщить резиденту хорошие новости! Если «Полковник» и есть Фокс, то становится очевидной связь между Фоксом и ВНП и подтверждается его гипотеза.
 Джордж Хэммонд по-прежнему был мрачен. Малко рассказал ему о своих поисках и показал полученную от Жозефа ван де Путте фотографию.
 — Вы можете узнать, кто этот человек? Он работает в госбезопасности, в отделе по борьбе со шпионажем. Возможно, это Фокс.
 — Попробую навести справки у наших друзей из НАТО, — сказал резидент ЦРУ. — В принципе они знают всех сотрудников бельгийских спецслужб. К ним самим обращаться нет смысла — они пошлют нас ко всем чертям, и он немедленно обо всем узнает.
 — Сделайте все возможное.
 До часа дня Малко не знал, куда деваться. Если журналист вернется из Нивеля ни с чем, весь план рухнет. Догадываются ли его противники, какие усилия он предпринимает, чтобы выяснить, кто они такие? И знает ли Фокс, какую бомбу замедленного действия он оставил в руках Жозефа ван де Путте?
 Эрик Бонтан явился в бар «Метрополя» с опозданием на четверть часа. Эти пятнадцать минут стали настоящей пыткой для Малко.
 — Мой приятель согласен встретиться с нами в мотеле «Тукан», — сообщил журналист. — Через сорок пять минут.
 Малко готов был расцеловать его.
 — А ему не придет в голову рассказать об этом своему коллеге Роберту Мартенсу? — встревожился он.
 — Нет, он честный парень, — заверил Эрик Бонтан. — Его несколько раз отстраняли от слишком деликатных дел именно потому, что он неподкупен.
 Малко в очередной раз выехал на автостраду Брюссель — Монс.
 Мотель «Тукан», серое здание суперсовременной конструкции у въезда в Нивель, представлял собой резкий контраст со старыми домами городка.
 Малко припарковался на огромной стоянке. В холле было людно. Эрик Бонтан подошел к стойке портье.
 — Мне нужен господин Вандамме.
 — Номер 321, — ответил тот, заглянув в журнал.
 Они поднялись, прошли но мрачному коридору, стены которого были выкрашены в коричневый цвет, и постучали в дверь номера 321. Им открыл коренастый лысый мужчина с ярко-голубыми глазами под густыми черными бровями. Пожав обоим гостям руки, он впустил их и тщательно запер дверь. Вандамме действительно производил впечатление человека честного и надежного, и Малко сразу проникся к нему симпатией.
 — Только вы можете мне помочь, — сказал он. — Если еще возможно прекратить эту бойню.
 — Я согласен, — спокойно ответил Вандамме, — но все должно остаться между нами. В противном случае я рискую карьерой, а может быть, и большим.
 — Само собой.
 Малко достал из кармана фотографию, полученную от ван де Путте, и показал ее жандарму.
 — Вы знаете этих людей?
 Несколько минут Вандамме внимательно рассматривал снимок, затем положил его на стол.
 — Да, — кивнул он. — Один — Жозеф ван де Путте, видный член ВНП, другой — сотрудник госбезопасности по кличке «Полковник», который по заданию правительства внедрился в эту ультраправую группировку.
 — Вам известно его подлинное имя?
 Жандарм помедлил с ответом.
 — Да, — сказал он наконец. — Я тогда выполнял аналогичное задание моего руководства, и, в частности, мне было поручено установить личность «Полковника». Мне это удалось.
 — Что же было дальше? — спросил Малко.
 — Ничего, — улыбнулся жандарм. — Все отчеты по этой операции снабдили грифом «секретно» и с тех пор никто не имел к ним доступа. А меня от дела отстранили.
 Похоже, он до сих пор чувствовал себя обиженным...
 — Как вы думаете почему? — поинтересовался Малко. Жандарм обменялся быстрым взглядом с Эриком Бонтаном и сдержанно ответил:
 — Я обнаружил любопытные вещи... Во-первых, выяснилось, что этот «Полковник» настолько вошел в роль, что даже снабжал группировку, в которую внедрился, оружием и боеприпасами. Кроме того, он подстрекал их к террору...
 — Это оружие нашли?
 — Нашли. Пришлось побеспокоить кое-кого из членов ВНП.
 Пролетел тихий ангел... Малко всего трясло: то, что он услышал, и было, по всей вероятности, началом бойни. Детали головоломки складывались в единое целое.
 — Вы можете назвать мне имя «Полковника»?
 На этот раз жандарм не колебался ни секунды.
 — Это некий Ханс Бевер. Заместитель начальника отдела по борьбе со шпионажем. Проработал там всю жизнь и подотчетен только генеральному директору своего ведомства.
 — Это тот самый человек, которого вы узнали на фотографии?
 — Вне всякого сомнения.
 Наконец-то появились конкретные факты. Мысль Малко быстро заработала. Густобровый жандарм спокойно курил, словно не зная, какую бомбу он подложил.
 — Вы узнали что-нибудь еще об этом Хансе Бевере?
 О его истинных связях с ВНП? — спросил Малко.
 Вандамме снова улыбнулся.
 — Конечно, но у меня не было никаких доказательств. Бевер был связан с неким Филиппом Орстеллом, который работал у нас в жандармерии. Его без лишнего шума выпроводили в отставку за разные темные делишки. В противном случае ему грозило разжалование и суд... Потом он вступил в ВНП. Когда группировка была ликвидирована, его арестовали, но Хансу Беверу удалось его выгородить: он сказал, что Орстелл работал на него, помогая ему подорвать ВНП изнутри.
 — Филипп Орстелл? Владелец клуба «Джонатан»?
 Жандарм удивленно посмотрел на Малко.
 — Вы, я вижу, неплохо информированы. Да, он самый. Он ловко выкрутился из этой истории...
 Итак, наконец-то найдена связь между убийцами и таинственным Фоксом.
 — Не приходилось ли вам слышать о некоем Фоксе? — спросил Малко.
 Жандарм покачал головой.
 — Нет, никогда. А кто это?
 Малко ничего не оставалось, как изложить ему свою версию. Вандамме выслушал его, не перебивая, и сказал:
 — Меня это ничуть не удивляет. Я тоже занимался делом об убийствах гошистов. У нас есть досье на всех членов Боевых Коммунистических Ячеек. Убитые действительно мелкая рыбешка.
 — Тогда почему их убрали?
 — Понятия не имею, — признался жандарм. — Но что касается Ханса Бевера, я убежден, что он хотел создать из членов ВНП сеть своих людей, которые работали бы параллельно с полицией, исправляя ее промахи... И даже вразрез с законами. Нам удалось перехватить несколько телефонных разговоров — он всерьез опасался, что учреждения НАТО недостаточно защищены, у него были списки «подозрительных лиц», как военных, так и гражданских, имеющих связи с Восточной Европой. Он держал на карандаше всех агентов КГБ в Бельгии... Правда, мне так и не удалось проверить, насколько точны его списки.
 — Его адрес у вас есть?
 — Конечно. Он женат, отец двоих детей, ведет очень воздержанный образ жизни. Это человек долга.
 — Как вы думаете, он по-прежнему видится с Филиппом Орстеллом?
 — Возможно.
 Вандамме взглянул на часы, впервые проявив признаки нетерпения.
 — У вас есть ко мне еще вопросы?
 — Пока нет. Дайте мне адреса и вообще все, что у вас на него есть.
 Жандарм что-то написал на листе бумаги и протянул его Малко.
 — Вот. Желаю вам успеха. Но учтите: я вас никогда не видел и ничего вам не говорил. И будьте осторожны. Ханс Бевер очень опасный человек. И делает все, что хочет.
 Он пожал руку Малко и Эрику Бонтану и запер за ними дверь. Журналист из «Суар» был явно не в своей тарелке.
 — Вы влезли в жуткую историю, — заметил он. — Что вы теперь намерены предпринять?
 Именно над этим Малко и ломал голову. Сведения, полученные от жандарма, представляли большую ценность, но ему нужно было нечто большее. Во-первых, припугнуть Фокса. Во-вторых, удостовериться, что он и есть «Полковник». Ясно, что он связан с Филиппом Орстеллом, но как знать, видятся ли эти двое регулярно? Могли пройти недели. Малко взглянул на листок бумаги, где был записан телефон «Полковника». Ему пришла в голову одна мысль.


* * *

 — Господин Ханс Бевер?
 На другом конце провода помолчали — пауза показалась Малко бесконечной. Наконец низкий, хорошо поставленный голос спросил:
 — Кто вы такой?
 — Я звоню вам по просьбе Жозефа ван де Путте, — сказал Малко. — Он хочет сообщить вам что-то очень важное. Сегодня вечером с семи часов он будет ждать в «Казаи».
 Он повесил трубку и вышел из телефонной будки на площадь Мееус. Сквозь листву деревьев ему были видны широкие окна со странными оранжевыми стеклами в здании напротив резиденции бельгийских спецслужб. Где-то там, в одном из кабинетов, Ханс Бевер, «Полковник», обдумывал его звонок.
 Он вернулся в кафе, где его ждал Амин Хаббаш, чей огромный мотоцикл был припаркован рядом.
 — Ну? — спросил ливанец. — Застали его?
 — Да, — кивнул Малко. — Теперь остается только ждать.
 Они вместе вышли из кафе. «Мерседес» Малко был припаркован в нижней части площади Мееус, откуда хорошо просматривалось здание с оранжевыми окнами.
 Со вчерашнего дня они следили за Хансом Бевером. «Полковник» ездил на черном «Ауди-200» с тонированными стеклами и жил в Уккле, в маленьком доме на тихой зеленой улице. Он был точь-в-точь таким же, как на фотографии, в неизменных дымчатых очках. Шофера у него не было. Малко пытался угадать, что предпримет бельгиец. Телефонный звонок должен был сильно встревожить его. Это означало, что кому-то удалось установить его личность. Он непременно как-то отреагирует, но как?
 Не могло быть и речи о том, чтобы он стал звонить из своего кабинета. Либо он сам отправится на встречу, либо кого-то пошлет... Из здания на площади Мееус был только один выход; Малко наблюдал за ним в бинокль. Благодаря мотоциклу Амина, он был уверен, что удастся проследить за какой бы то ни было машиной. Четверть шестого... «Полковник» должен был скоро появиться.
 — Вот он.
 Из подземного гаража здания выехал черный «ауди». Машина свернула налево, огибая площадь. Амин уже вскочил на «ямаху». Шлем полностью скрывал его лицо. Малко поехал следом, держа связь с ливанцем по рации.
 Проехав метров двести, «ауди» остановился. Прямо напротив телефонной будки. Ханс Бевер вышел из машины и скрылся в будке.
 Он пробыл там недолго, затем вернулся в машину и поехал дальше. «Ауди» не спеша двигался к югу Брюсселя. Правда, несколько раз он петлял, отрываясь от «хвоста», но уйти от мотоцикла бельгийцу не удалось. Амин по радио сообщал Малко маршрут.
 — Похоже, он водит нас по кругу, — сказал он.
 Действительно, «ауди» вернулся назад по улице Парнаса и остановился недалеко от площади Мееус перед зданием, похожим на дешевый отель. Ханс Бевер вышел из машины и исчез за дверью.
 По всей видимости, это был дом свиданий: у входа не было швейцара. Малко остановился поодаль. Долго ждать ему не пришлось. Перед отелем остановился белый «гольф», из которого вышел широкоплечий мужчина — Филипп Орстелл.
 Бывший жандарм тоже скрылся в здании. Теперь было ясно: Орстелл и Бевер поддерживают связь.
 Они пробыли в отеле минут десять. Первым вышел Орстелл. Малко решил, что следовать за ним не стоит, и вновь поехал на почтительном расстоянии от черного «ауди», за ним — Амин на мотоцикле.
 Вскоре они оказались в Уккле. Как всякий добропорядочный гражданин, Ханс Бевер возвращался домой, купив по дороге свежий номер «Суар». Он завел машину в гараж. Для него этот день закончился.
 — Поехали, — сказал Малко. — Следующий тур будет сыгран в «Казаи».




 Глава 17


 На узкой улице, где находилось кафе «Казаи», движение было одностороннее, и Малко никак не мог найти свободного места, чтобы припарковать машину. Ему пришлось отъехать довольно далеко, но Амину удалось поставить «ямаху» в нескольких метрах от кафе. Было четверть шестого. Они наблюдали за «Казаи» уже с полчаса.
 Утром Малко встретился на Блошином рынке с Жозефом ван де Путте и вернул ему фотографию.
 Стоя у витрины метрах в двадцати от «Казаи», он мог видеть всех входящих и выходящих. Ни Ханса Бевера, ни Филиппа Орстелла еще не было.
 — Черт! Смотрите! — вырвалось вдруг у Малко.
 Нетвердой походкой к ним приближался худой, оборванный человек. Жозеф ван де Путте! Какого черта он сюда явился? Он уже толкнул дверь «Казаи», и Малко вспомнил о пяти тысячах франков, которые он дал ему вчера. Жозеф ван де Путте пришел заплатить свой долг... Не подозревая, что из-за ловушки, расставленной Малко Фоксу, ему здесь грозит смертельная опасность.
 Малко бросился было за ним, но застыл на месте: вслед за Жозефом ван де Путте в «Казаи» вошел еще один человек. Филипп Орстелл!
 Теперь Малко показаться не мог.
 — Зайдите, — попросил он Амина, — и посмотрите, что они делают.
 Заткнув за пояс свой браунинг и одернув куртку так, чтобы его не было видно, ливанец быстро пересек улицу. Итак, Фокс отреагировал быстро. А может быть, «Полковник» просто встревожился, что его инкогнито раскрыто, и послал доверенного человека выяснить, в чем дело. Как знать...
 Минут двадцать Малко приплясывал на месте от нетерпения. Наконец Филипп Орстелл вышел из кафе и скрылся из виду. Через несколько минут появился Амин.
 — Все тихо, — сообщил он. — Они долго говорили. Похоже, старые друзья. Потом усач смылся. А нищий так и сидит за стойкой.
 — Идем, поговорим с ним, — решил Малко.
 Но едва он ступил на мостовую, как его чуть не сшиб темный «гольф». Машина затормозила прямо перед дверью «Казаи». Из нее выскочил очень высокий человек со штурмовой винтовкой в руках и одним прыжком оказался в кафе. Несмотря на черный капюшон, скрывающий лицо, Малко узнал Роберта Мартенса.
 Уже гремели первые выстрелы. Малко побежал. Вдруг задняя дверца «гольфа» открылась, и он увидел прямо перед собой еще одного мужчину в капюшоне, который расположился на откидном сиденье, сжимая в руках винтовку... Малко едва успел нырнуть за ближайшую машину и распластаться на земле. Убийца открыл беспорядочную стрельбу. Какая-то женщина с воплем рухнула на тротуар. Выхватив браунинг, Малко прицелился в «гольф».
 — Стреляйте! Стреляйте! — закричал он Амину, который был еще на другой стороне улицы.
 Из кафе по-прежнему доносились выстрелы. В дверях появился Роберт Мартенс; он шел, пятясь и продолжая стрелять с бедра. Наконец он прыгнул в «гольф», который тотчас сорвался с места и исчез в считанные секунды. На тротуаре осталось лежать несколько тел.
 Прежде чем Малко успел его остановить, Амин вскочил на «ямаху» и умчался следом за «гольфом».
 Сжимая в руке браунинг, Малко ринулся в кафе. Там царил разгром. Усатый бармен лежал поперек стойки, вместо головы у него была кровавая каша. Стена за ним была изрешечена пулями, болтались обрывки фотографий. Повсюду лежали убитые и раненые. Тут же Малко нашел Жозефа ван де Путте — он скорчился под стойкой в луже крови, его затылок был прошит десятком пуль. Кроме него, было еще семь или восемь трупов.
 Малко вышел, с трудом подавив приступ тошноты. Итак, он получил кровавое, но самое верное доказательство тому, что Фокс и «Полковник» — одно и то же лицо... Он вернулся в «мерседес», проклиная свое бессилие. Фокс продолжал заметать следы столь же методично и безжалостно, как и раньше. Его подручный вытянул из злополучного ван де Путте нужную информацию, а затем расправился с ним. Истребив заодно ни в чем не повинных людей, чтобы сбить с толку полицию.
 Амин явился в «Метрополь» минут двадцать спустя, бледный и растерянный.
 — Я их упустил, — сообщил он. — Честно говоря, я сдрейфил. Это сумасшедшие. Они остановились на тихой улице, дождались меня и принялись палить. Средь бела дня, в городе... Что я мог с моим браунингом?
 Теперь, по крайней мере, картина была ясна. Ван де Путте наверняка все рассказал. Значит, Фоксу известно, что Малко вышел на его след, и он без колебаний уберет его при первой же возможности. А между тем, с горечью подумал Малко, по-прежнему нет никаких весомых доказательств. Фокс благоразумно держался в стороне. Нужно было как-то выманить лиса из норы. У Малко была одна мысль, но довольно расплывчатая. И слишком много «если»...


* * *

 На первой полосе «Суар» было набрано крупным шрифтом: «Бойня в брюссельском кафе. Девять убитых, семнадцать раненых». Джордж Хэммонд с погасшей сигаретой в руке поднял на Малко удрученный взгляд.
 — Можете себе представить? Если мне придется объяснять в Лэнгли, что я несу ответственность за этот кошмар?.. И что все эти несчастные были убиты из оружия, закупленного ЦРУ! Ирангейт по сравнению с этим покажется невинной шуткой. Вам никогда не прижать Фокса к стенке. Доказательств против него нет, а он продолжает дергать за ниточки с невероятным хладнокровием и жестокостью.
 — Даже если я умою руки, — заметил Малко, — это кончится плохо. Я уверен, что рано или поздно они подбросят полиции наше оружие из вызова и чтобы запутать следы... И еще чтобы отомстить — они ведь знают, что мы их преследуем.
 — Что же вы предлагаете?
 — Вам удалось что-нибудь узнать о Фоксе? — спросил Малко, уклоняясь от прямого ответа.
 — Ничего утешительного. Он служит уже восемнадцать лет. Ответственный за борьбу с подрывными движениями. Его непосредственный начальник не устает расточать ему похвалы... Бывший министр юстиции Жан Голь лично наградил его. Никто не поверит вашим обвинениям, если только вы не поймаете его с поличным.
 — Что ж, именно это я и попытаюсь сделать.
 — Каким образом?
 — Я скажу вам, если у меня получится.
 Джордж Хэммонд пожал Малко на прощание руку, но уже у лифта догнал его.
 — Я должен вас предупредить, — быстро заговорил он, — эти типы не остановятся ни перед чем. Лучше я подам в Лэнгли рапорт и попрошу ликвидировать инфраструктуру. Иначе на нашем счету просто-напросто окажется еще один покойник — вы.
 — А оружие?
 Резидент ЦРУ обреченно развел руками.
 — Что поделаешь? В нашей работе случаются проколы. Ну, вылечу с работы... В конце концов, не расстреляют же меня, мы все-таки не в Советском Союзе.
 — И все же я сделаю все, что в моих силах, — пообещал Малко, входя в лифт.
 Ход его рассуждений был прост. Преступление в «Казаи» было совершено вечером. Ханс Бевер в это время был дома. Утром Амин на своем мотоцикле проследил за ним — он направлялся прямо на службу. Значит, в данный момент Ханс Бевер еще не знает, что сказал перед смертью Жозеф ван де Путте. Он наверняка ждет отчета от своего доверенного человека Филиппа Орстелла, а стало быть, непременно встретится с ним. Где? Скорее всего, в том же доме на улице Парнаса. И это случится очень скоро. Фоксу, должно быть, не терпится все узнать.
 Надо было дождаться этой встречи и действовать.


* * *

 С браунингом за поясом Малко ждал на углу улицы Парнаса, стоя так, чтобы от отеля его нельзя было заметить. Амин на «ямахе» следил за Фоксом. Ханс Бевер вышел из здания на площади Мееус в обычное время, сел за руль своего «ауди» и поехал, судя по всему, домой. Из рации внезапно раздался возбужденный голос ливанца.
 — Он поднимается по улице Парнаса... Остановился на том же месте... Заходит в дом.
 У Малко пересохло в горле. Он был у цели. Прошло еще минут десять, и сладостный голос Амина снова пролил ему бальзам на душу.
 — Появился второй, Орстелл. Идет пешком. Тоже вошел.
 — Никуда не уходите, — сказал Малко. — Сообщите мне, как только кто-нибудь выйдет.
 Ловушка захлопнулась. Видимо, Фокс не подозревал, что за ним следят. Или у него не было другого места для встреч.
 Еще четверть часа напряженного ожидания — и снова голос ливанца.
 — Усатый только что ушел.
 — Иду, — ответил Малко.
 Он пробежал пятьдесят метров, поставив рекорд бега на короткие дистанции.
 — Второй еще не выходил, — сообщил Амин.
 — Оставайтесь здесь. Прикроете меня, если тот вернется.
 Он вошел в подъезд и остановился в коридоре. В каком из поморов Фокс встречался со своим сообщником? Их было около двадцати. Придется ждать и, когда он появится, заставить его вернуться, пусть даже силой. Одна из дверей открылась, вышла парочка. Мужчина смущенно отвернулся, зато женщина, пышная брюнетка, по всей видимости, представительница древнейшей профессии, бросила на Малко зазывный взгляд.
 Кто-то спускался но лестнице. Малко вздрогнул, увидев дымчатые очки, лысину, тонкие губы. Спрятавшись за лифтом, он дал Хансу Беверу пройти, затем шагнул вперед. Дуло его браунинга уткнулось в затылок бельгийца.
 — Вернемся туда, откуда вы пришли, господин Бевер, — тихо произнес он. — Иначе получите пулю.
 Сотрудник госбезопасности застыл, как вкопанный. Даже не пытаясь обернуться, он спросил:
 — Кто вы?
 В голосе слышалось некоторое напряжение, но ни малейшего страха. Да, это был настоящий профессионал. Борьба обещала быть нелегкой.
 — Тот, кто хорошо знает вас под кличками «Полковник» и «Фокс», — сказал Малко.
 — Вы мне звонили.
 Это был не вопрос, а констатация факта. Очень спокойная. Малко подтолкнул бельгийца к лестнице.
 — Делайте, что я вам говорю, господин Бевер. Так будет лучше.
 Он чувствовал, что Бевер колеблется. Если он поднимет шум, откажется идти — все пропало. Конечно, Малко мог пристрелить Фокса, но это не решило бы его проблем.
 Однако Ханс Бевер не спеша повернулся и ступил на лестницу, спокойно, будто просто что-то забыл. Малко следовал за ним с браунингом в руке. На втором этаже бельгиец достал из кармана ключ и открыл одну из дверей. Они оказались в комнате, явно предназначенной для коротких свиданий: низкая кровать в окружении зеркал, продавленное кресло, несколько гравюр с легким налетом эротики; приоткрытая дверь вела в крошечную ванную. Ханс Бевер уселся на кровать, положив ногу на ногу, и спокойно закурил, не обращая внимания на глядящее на него дуло пистолета. Он медленно выдохнул дым и произнес ровным голосом:
 — Кажется, я знаю, кто вы такой. Я предполагал, что рано или поздно мы с вами встретимся.
 Лысина и дымчатые очки действительно делали его похожим на генерала Ярузельского.
 Малко сел в кресло лицом к двери.
 Человек, сидевший напротив него, был стреляным воробьем, искушенным в тонкостях тайной войны, и не следовало слишком доверять его подчеркнуто равнодушному виду. Малко знал: они смертельные враги, и «Полковник» воспользуется первым же удобным случаем, чтобы убить его.
 — Чего, собственно, вы от меня ждете? — спросил бельгиец. — Мои коллеги — люди, на которых вы работаете, — со мной в прекрасных отношениях. Мы часто обмениваемся информацией.
 — Господин Бевер, я раскрыл вашу игру. «Фокс», ликвидация неудобных свидетелей. По вашему приказу были убиты Филип Бартон и Густав Мейер, потому что они знали, кому передано оружие, закупленное ЦРУ. Это оружие получили ваши друзья Роберт Мартенс и Филипп Орстелл, чтобы убить тех, на кого указали им вы.
 — Все это голословные утверждения, — вежливо заметил бельгиец.
 Очевидно, он думал, что у Малко где-то спрятан магнитофон.
 — Вы знаете, что это правда, — отчеканил Малко. — Господин Бевер, на сегодняшний день на вашей совести девятнадцать убийств. Я уже не говорю о раненых и о двух покушениях на мою жизнь.
 Ханс Бевер резким движением раздавил окурок в пепельнице.
 — Вздор, — сухо произнес он. — Я вас выслушал, а теперь позвольте мне уйти. У меня был тяжелый день.
 — Кстати, — поинтересовался Малко, — а что вы делали здесь?
 Ханс Бевер не удостоил его ответом.
 — Так я вам скажу, — продолжал Малко. — Вы получили отчет вашего друга Филиппа Орстелла об убийстве Жозефа ван де Путте. Убийстве, которое вы замаскировали под немотивированную бойню в кафе «Казаи». Да, вы ликвидировали или, во всяком случае, приказали ликвидировать всех свидетелей, но я-то жив. Если вы будете отпираться, резидент ЦРУ обратится к вашему министру юстиции. У Мартенса и Орстелла будет произведен обыск; полиция наверняка найдет оружие, которым были совершены все убийства. Ваши сообщники сознаются. Какой им смысл покрывать вас?
 Щеки бельгийца слегка порозовели. Он машинально потер подбородок и сказал по-прежнему ровным голосом:
 — Но в таком случае, господин Линге, станет известно, что оружие для этой бойни предоставило ЦРУ...
 Наконец-то он сбросил маску. Малко вздохнул с облегчением.
 — Вы правы, — согласился он. — Но резидент ЦРУ предпочтет скандал продолжению этих ужасов...
 Ханс Бевер сделал небрежный жест рукой, словно отмахиваясь от его слов.
 — Операции закончены, — обронил он. — Можете сказать это вашим друзьям.
 Он держался спокойно и уверенно. Словно вел самый обычный деловой разговор. Малко не ожидал столкнуться в таким откровенным цинизмом. Ханс Бевер, очевидно, заметил это и холодно, чуть насмешливо улыбнулся.
 — Господин Линге, я знаю, кто вы такой и, поверьте, глубоко уважаю вас. Нам с вами не раз приходилось сражаться против одних и тех же врагов. Я не хотел повредить тем, на кого вы работаете. Я только защищал свои интересы.
 — Зачем понадобилось убивать гошистов?
 — Это вас не касается. Вы ведь знаете, что в нашем деле не всегда все просто. Думаю, что нет смысла ссориться. Вы сумели выйти на меня — чистая работа. А те, кого пришлось убрать, — всего лишь пешки, мелкие людишки.
 Он внезапно замолчал и, казалось, задумался. Наконец он поднял голову, пристально посмотрел на Малко и продолжал:
 — Через четыре года я уйду в отставку и обещаю больше не доставлять вам хлопот. А теперь вынужден вас покинуть.
 Он встал и шагнул к двери. Дуло браунинга следовало за ним; палец Малко лежал на спусковом крючке.
 — Господин Бевер, — спокойно сказал Малко, — люди, на которых, как вы выразились, я работаю, дали мне задание, которое я не смог выполнить...
 — Вы сделали все, что было в ваших силах, — вежливо возразил бельгиец.
 — Благодарю вас, — все так же, холодно ответил Малко. — Но еще одну вещь я сделаю немедленно и без распоряжения сверху. А именно — всажу вам две пули в голову.
 Ханс Бевер медленно снял свои дымчатые очки и встретился взглядом с Малко, в золотистых глазах которого заплясали зеленые искры. Фокс пристально смотрел на него с каким-то странным выражением. Он понимал, что противник не шутит.
 — Вы — человек редких достоинств, — вздохнул он, — но немного Дон-Кихот. Да, вы можете меня убить, но что от этого изменится? Занимаясь нашим делом, не стоит пытаться переделать мир, господин Линге. Но вы подали мне одну идею. По правде говоря, она уже приходила мне в голову.
 — Что же это за идея?
 Малко был настороже, лихорадочно соображая, в какую ловушку пытается заманить его Фокс. Он чувствовал, что тот, хотя и принимает его угрозу всерьез, нисколько не боится.
 — Я бы хотел, чтобы вы передали Джорджу Хэммонду мое предложение. Он человек умный и, думаю, все поймет. Если вы согласитесь работать со мной, я помогу вам получить оружие, которое так беспокоит вашу фирму. А чтобы доставить вам удовольствие, помогу вдобавок устранить людей, к которым я не питаю особой симпатии и которые больше не могут быть мне полезны.
 Потребовалось несколько секунд, чтобы до Малко дошел смысл его слов.
 — Вы с ума сошли! — вырвалось у него. — Вы хотите, чтобы...
 Ханс Бевер снова встал и надел очки.
 — Передайте резиденту мое предложение, — повторил он. — Встретимся завтра здесь в это же время.
 И, не обращая больше внимания на дуло пистолета, направился к двери. На пороге он обернулся.
 — Думаю, это наилучший выход для всех, господин Линге, — медленно произнес он. — До завтра.
 Палец Малко так и остался на спусковом крючке браунинга. Он услышал удаляющиеся шаги в коридоре, затем скрип ступенек. Малко встал и тоже вышел. Он весь кипел от ярости. На улице он увидел Ханса Бевера — бельгиец удалялся спокойно, размеренным шагом, не оглядываясь.


* * *

 — Он предлагает нам просто-напросто убить его сообщников в обмен на оружие.
 Голос Джорджа Хэммонда дрожал от возмущения. Карандаш, который он машинально вертел в руке, сломался с сухим треском. Сунув в рот кусочек сахара, американец немного успокоился.
 — У него нет выхода, — сказал Малко. — Теперь он знает, что мы можем разрушить его карьеру.
 Резидент ЦРУ с восхищением покачал головой.
 — Вы великолепно поработали. Я и не надеялся, что вы добьетесь своего. Этот Бевер принял все меры предосторожности... Могу вам сказать, что бельгийская полиция окончательно зашла в тупик. Например, по поводу «Казаи» они считают, что речь идет о рэкете.
 Разумеется, для полиции такой негодяй, как Ханс Бевер, был недосягаем.
 — Чтобы добиться такого результата, — с горечью заметил Малко, — не стоило лезть из кожи.
 Джордж Хэммонд снял очки и пристально посмотрел на него. Без толстых стекол его глаза казались крошечными.
 — Я понимаю, что вы должны сейчас чувствовать, — сказал он, — но в нашей работе нет места сантиментам. Я пошлю в Лэнгли подробный отчет, в котором изложу предложение Бевера. Со своим комментарием.
 — Посоветуете согласиться?
 Американец утвердительно кивнул.
 — Вот именно. В конце концов пострадал только один гражданин США — Филип Бартон. В фирме он не имел особого веса, и его смерть, разумеется, прискорбный факт, но ее нельзя считать «казус белли». А вот если на свет выплывет наше оружие, это повлечет за собой неисчислимые последствия на самом высоком уровне. Не будем донкихотствовать...
 Интересно, что думали по этому поводу убитые в «Казаи»? Джордж Хэммонд надел очки и безмятежно продолжал:
 — Не позднее завтрашнего утра я получу ответ. Если вам претит такой оборот дела, можете считать себя свободным. Без обид... Какой-нибудь другой агент скрепит соглашение.
 Только не сургучом, а кровью, подумалось Малко.


* * *

 Роберт Мартенс лежал на кровати, поигрывая охотничьим ножом, и внимательно слушал своего старого друга Филиппа Орстелла.
 — Мне не понравилась последняя операция, — обронил он. — Слишком рискованно. Нельзя работать в людных местах.
 — Отказаться было невозможно, — возразил Орстелл.
 Роберт Мартенс смерил его ледяным взглядом.
 — Почему? Теперь мы нужны ему больше, чем он нам.
 — Ты же знаешь, без его поддержки у нас возникнут проблемы.
 — Проблемы? Прекратим, только и всего. Но будем готовы в любой момент начать снова.
 Орстелл покачал головой, не вполне убежденный. Мартенс поднялся во весь свой почти двухметровый рост и сказал:
 — Как бы то ни было, осталась еще одна работенка. И я хочу довести ее до конца. Надо убрать этого ублюдка из ЦРУ, который всюду сует свой нос. А потом заляжем на дно.
 — Он очень осторожен...
 — Есть у меня одна идейка, — усмехнулся Роберт Мартенс, резким движением метнув свой нож вниз. Нож вонзился в пол, рукоятка завибрировала с глухим гулом.




 Глава 18


 Амин Хаббаш оседлал «ямаху» и нажал на педаль. Кристель сидела за его спиной. Он медленно поехал вдоль Песчаной площади, мимо собора и свернул на улицу Регента. Влюбленный в свой мотоцикл, ливанец решил воспользоваться вынужденным отдыхом для прогулки в лес Суань.
 Он остановился на перекрестке, пропуская ноток машин. Темно-серый «гольф», стоявший у собора, тронулся и поравнялся с ним, Амин обернулся. Последнее, что он увидел — огромное дуло штурмовой винтовки в полуметре от своей головы. У него не было никаких шансов. Человек в «гольфе» нажал на спусковой крючок. Оглушительный выстрел потонул в шуме уличного движения. Голова ливанца мгновенно превратилась в кровавое месиво, удар выбил его из седла. Он рухнул, увлекая за собой тяжелый мотоцикл, который придавил его безжизненное тело. Кристель отбросило на мостовую, она приземлилась метрах в двух от «ямахи». Подняться молодая женщина не успела.
 Из «гольфа» выскочил высокий человек в черном капюшоне, подхватил ее под мышки и швырнул в машину, как мешок. «Гольф» рванулся с места. Убийство и похищение заняли не больше минуты. Машины начали останавливаться перед лежавшим поперек дороги мотоциклом. «Гольф» мчался по улице Регента на юг. Когда на место происшествия прибыла первая полицейская машина, жандармы обнаружили только окровавленный труп Амина Хаббаша под опрокинутой «ямахой». Рядом валялся автоматический браунинг с одной пулей в стволе. Никто ничего не видел. Ни один из свидетелей не вспомнил, что на мотоцикле была женщина.


* * *

 — Они убили Амина Хаббаша, — сообщил Джордж Хэммонд. — Прямо в городе, средь бела дня. И, вероятно, похитили его подругу Кристель Тилман — она исчезла.
 Малко был вне себя. Теперь он жалел, что не пристрелил вчера Ханса Бевера. Проклятый Фокс снова опередил его...
 — Вот видите, чего стоят обещания Фокса, — процедил он сквозь зубы.
 — Я все понимаю, — кивнул американец. — Но только что пришел ответ из Лэнгли — они согласны на сделку.
 — О какой сделке вы говорите? — вскипел Малко. — Идет война не на жизнь, а на смерть. И следующий в списке — я.
 — Мы не можем допустить, чтобы продолжалась эта бойня...
 — Прошу вас, подождите до вечера.
 — Вы пойдете на встречу с Фоксом?
 — Да.
 — Это безумие. Он убьет вас.
 — Может быть, и нет, — сказал Малко. — Кто предупрежден, тот вооружен. У меня есть время, чтобы подготовиться. И на этот раз первый выстрел будет не за Фоксом.
 Он вышел из кабинета резидента ЦРУ, с трудом подавив в себе желание хлопнуть дверью. Американец уже сам не знал, чего он хочет — то ли выпутаться из этого дела, то ли положить конец кровопролитию. Малко вернулся в свой номер в «Метрополе», где у него был спрятан «фал», несколько запасных обойм к нему и пуленепробиваемый жилет, полученный от Джорджа Хэммонда. Он чувствовал себя последним крестоносцем. Что и говорить, он не испытывал особой нежности к ливанцу, но тот был его союзником. К тому же в опасности была Кристель. Зачем убийцы похитили молодую женщину? Малко содрогнулся, подумав о том, какие зверские пытки ей уготованы. Он не имел ни малейшего представления, где ее могли спрятать, если она еще жива.
 Оставалась встреча с Хансом Бевером. Если Фокс окажется у него в руках, можно будет поторговаться...


* * *

 Редкие прохожие на тихой улице Парнаса ускоряли шаг, ежась от порывов не по сезону холодного северного ветра. Сидя за рулем «мерседеса», Малко ждал. «Фал», прикрытый пальто, лежал у него на коленях. В пуленепробиваемом жилете было тесновато. Он то и дело переводил взгляд с зеркальца заднего вида на дверь дома, где ему предстояла встреча с Хансом Бевером.
 Движение на улице было одностороннее: если убийцы приедут на «гольфе», он успеет пустить в ход штурмовую винтовку... Вдруг он заметил, что с противоположной стороны к дому не спеша идет человек. Ханс Бевер! Он и не предполагал, что Фокс спокойно явится на встречу после убийства Амина. Какая еще ловушка здесь кроется? Бельгиец вошел в подъезд, даже не оглядевшись. Малко выждал минут десять, затем вышел из машины и пересек улицу, держа под мышкой завернутую в пальто винтовку. Крадучись, он поднялся по лестнице. Дверь номера, где Ханс Бевер назначил ему встречу, была приоткрыта. Он распахнул ее пинком ноги, держа оружие наготове.
 Ханс Бевер сидел на кровати и курил.
 — Добрый вечер. Опаздываете, — только и сказал он, едва заметно улыбнувшись.
 — Не прикидывайтесь простачком, — нахмурился Малко. — Если сюда явятся ваши люди, первым умрете вы.
 Он сел в глубине комнаты лицом к двери, чтобы держать бельгийца на линии прицела. С такого расстояния пули «фала» разнесут его в клочки. Ханс Бевер спокойно смотрел на него.
 — Я знаю, что случилось, — произнес он своим неизменно ровным голосом. — Мне очень жаль, но они действовали не по моему приказу.
 У Малко снова возникло странное ощущение — будто они говорили о самых банальных и незначительных вещах.
 — Где Кристель Тилман? — сухо спросил он.
 Ханс Бевер снял свои дымчатые очки, протер глаза, словно они были воспалены, и равнодушно произнес:
 — Клянусь вам, что я понятия об этом не имею.


* * *

 Роберт Мартенс снял свой шерстяной капюшон и утер вспотевшее лицо. Глаза его остановились на Кристель, которая лежала на кровати, прикованная наручниками к железной спинке, в одной только мини-юбке, с голой грудью. Лицо ее было все в синяках и кровоподтеках после падения с мотоцикла. «Гольф» долго кружил по кольцевой автостраде, прежде чем свернуть в Иксель. Здесь он остановился у большого низкого строения, похожего на гараж, с автоматически открывающимися воротами.
 — Видала, как мы твоего дружка? — ухмыльнулся жандарм.
 Он спокойно налил себе стакан «Джонни Уокера» и осушил его одним глотком — изредка он позволял себе подобные небольшие нарушения своего весьма строгого режима.
 Кристель ничего не ответила. С той минуты, когда великан снял капюшон, она знала, что приговорена. Такой человек свидетелей не оставляет. Она лишь недоумевала, почему ее не убили сразу.
 — Что вам от меня нужно?
 Роберт Мартенс улыбнулся почти добродушно. Он снял куртку, брюки, фуфайку и остался в одних трусах. Его мужское достояние показалось Кристель чудовищно огромным, — а уж она-то видала всякое. Великан подошел к кровати и положил свою лапищу на ее грудь, сжав так сильно, что она вскрикнула.
 — Совместим приятное с полезным, — хохотнул Мартенс — Сначала с тобой побалуюсь я, и, уж поверь мне, так тебя еще никогда никто не трахал. Потом тебе придется дать этому ублюдку, который мне уже осточертел.
 А потом, — добавил он, — отправишься за своим чумазым дружком.
 Продолжая говорить, он играл ее грудями. Кристель видела, как огромная плоть начала набухать, натянув ткань трусов. Он спокойно закинул ногу на кровать и уселся на молодую женщину верхом. Его восставшая плоть оказалась между ее грудей. Левой рукой он схватил Кристель за волосы, приподнял ее голову и багровым концом плоти раздвинул губы.
 Кристель поперхнулась, глаза ее наполнились слезами, она попыталась вырваться. Роберт Мартенс потянул ее за волосы еще сильнее.
 — Живо, а то убью! — рявкнул он.
 Перепуганная Кристель сделала над собой усилие. Она старалась как могла, давясь и задыхаясь, а ее мучитель забавлялся, проталкиваясь как можно дальше. Наконец он с довольным урчанием излился прямо ей в горло.
 Затем он оделся, и, но удостоив ее больше взглядом, закрыл за собой дверь и спустился по винтовой лестнице в гараж, где был спрятан старый «гольф», а также ящики с оружием и боеприпасами. Никому не придет в голову искать Кристель здесь. Жандарм взял атташе-кейс, вышел и направился к своей машине, стоявшей в пятистах метрах. В голове у него созрел оригинальный план, как избавиться от человека, который с таким ожесточением преследовал его. После этого можно будет спокойно продолжать охоту на людей. Даже без поддержки высокого покровителя. Это было как наркотик, и он уже пристрастился.


* * *

 Держа палец на спусковом крючке, Малко пристально смотрел на сидевшего перед ним человека, силясь угадать, какую еще ловушку он ему расставил. Ханс Бевер держался все так же спокойно, подчеркнуто игнорируя оружие, которое могло разнести его на кусочки. Малко прислушивался к каждому шороху, гадая, откуда будет нанесен удар. Он и помыслить не мог, что бельгиец предлагал ему честное сотрудничество. Ханс Бевер надел очки.
 — Я много размышлял со вчерашнего дня, — задумчиво произнес он, — и пришел к выводу, что у нас теперь немало общих интересов.
 — Что вы хотите этим сказать? — спросил Малко, еще более насторожившись.
 Его палец подрагивал па спусковом крючке штурмовой винтовки.
 — Я никак не мог подумать, что мои... сотрудники без моего приказа совершат такую акцию, как сегодня. Боюсь я что-то упустил. Эти люди утратили всякое понятие о дисциплине. Они раньше уже совершили грубую ошибку, убив жандармов. Благодаря мне все сходило им с рук слишком легко, и это, должно быть, вскружило им голову. Пора положить этому конец... Пока они не повернули оружие против меня.
 В его иносказаниях было что-то иезуитское.
 — Я вам не верю, — резко сказал Малко.
 — Напрасно, — ответил Ханс Бевер. — Эти люди никогда не вернут оружие, которое я им достал. Только мне известны некоторые подробности их биографий, за которые каждый из них может быть не единожды приговорен к смертной казни.
 — А вы? — осведомился Малко.
 — Я, может быть, и нет. В этом деле меня прикрывает мое начальство. Я действовал по приказу сверху...
 — Не может быть! — вырвалось у Малко.
 — Да, и коль скоро мы отныне союзники, я вам сейчас все объясню... Ни к чему напоминать о моих связях с ВНП, вы это выяснили сами. Я действительно всегда придерживался мнения, что нужно опираться на здоровые элементы этой страны, чтобы противостоять возникновению марксистских идей. Мое начальство не было со мной согласно, однако мне самому удалось завербовать...
 — Убийц, — добавил Малко.
 — Людей с убеждениями, — поправил бельгиец, ничуть не смутившись. — Каких мало осталось в наше время.
 — Зачем вам понадобилось убивать этих гошистов? — спросил Малко. — Вот чего я никак не мог понять.
 Секунду поколебавшись, Бевер начал неизменно ровным голосом:
 — Что ж, теперь это уже не имеет значения. Речь шла о сверхсекретном задании правительства: мне было поручено создать гошистскую группировку.
 — Как? — Малко показалось, что он ослышался.
 — Позвольте, я вам объясню. Дело в том, что со всех сторон на нас сыпались упреки в слабости нашей службы безопасности. Американцы и немцы как черт ладана боятся проникновения коммунистических идей в эту страну... Из-за НАТО, понимаете? Так вот, глава моей службы решил доказать им нашу состоятельность: создать некую гошистскую группировку, якобы занимающуюся подрывной деятельностью, а затем с большим шумом ликвидировать ее.
 — Вы серьезно?
 — Абсолютно. Впрочем, не мы одни занимаемся подобными вещами. Израильтяне — непревзойденные мастера в этой области. Вам должно быть известно, что многие арабские террористические группы целиком и полностью созданы Моссадом... хотя и совершают антиизраильские акции. Так же начиналось и у нас. В ближайшем окружении Пьера Каретта, лидера Боевых Коммунистических Ячеек, было много чересчур легковерных людей, которых легко было обработать.
 — Их-то вы и убили?
 — Мы их просто обезвредили, — уточнил бельгиец.
 — Но зачем вам это понадобилось?
 Ханс Бевер медлил с ответом. На этот раз его замешательство было, похоже, искренним. Наконец он решился и продолжал, понизив голос.
 — Поначалу все шло гладко. Выдавая себя за сочувствующего, я завербовал членов различных гошистских движений, дал им оружие, деньги, листовки и инструкции.
 — Но как вам удалось проникнуть в их среду? — недоверчиво спросил Малко. — Эти люди не идиоты.
 — Конечно, — согласился его собеседник. — Но один из них, Ги Шоке, был племянником моей жены. Он мне очень помог... Его и пришлось ликвидировать в первую очередь.
 — Почему?
 — Приближался процесс по делу Боевых Коммунистических Ячеек. История не могла не выплыть наружу. Надо было заранее принять меры. Мое начальство струхнуло и предоставило мне неограниченную свободу действий. Они полагали, что я договорюсь с этими людьми, устрою им отъезд за границу или что-нибудь в этом роде. Но мне с самого начала виделось иное решение проблемы. Оставшись в живых, они всегда могли шантажировать нас. Я должен был защитить мою службу. Мои старые друзья из ВНП согласились мне помочь.
 Малко похолодел от ужаса. Много он повидал грязных махинаций, но такое!..
 — Вы хотите сказать, что убийцы считали, будто имеют дело с настоящими коммунистами?
 — Разумеется, — невозмутимо ответил Ханс Бевер. — Они, конечно, экстремисты, но тоже не сумасшедшие. Я объяснил им, что у нас нет достаточных средств, чтобы очистить страну от вредоносных элементов. Во времена ВНП они накопили немалый опыт. Знаете, они не колебались ни секунды. Тем более что я дал им оружие и оказал еще кое-какую помощь. В частности, ознакомил со всеми тонкостями работы полиции. Так что они не особенно рисковали.
 Это было настолько чудовищно, что не укладывалось в голове.
 — А что вы скажете о редкостном садизме их «акций»? — спросил Малко.
 — Да, вы правы, — кивнул Бевер. — Я им уже выразил свое недовольство. Это не было предусмотрено. Но Роберт Мартенс — опасный человек, психопат, а я это понял слишком поздно. Остальных он держит в страхе.
 Малко не мог поверить своим ушам.
 — Но в конце концов, руководит-то вашей службой не сумасшедший! Неужели он ничего не сказал?
 Лицо Ханса Бевера нервно дернулось, уголки губ поползли вниз.
 — Сказал, конечно, — вздохнул он. — Мои действия не одобрили. Мне предложено в конце года уйти в отставку.
 Похоже, он совершенно искренне считал это вопиющей несправедливостью. Еще один опасный психопат.
 Сколько убитых — и все ради жалкой махинации, призванной прикрыть безответственность высокопоставленных чинуш... Невероятно! Ханс Бевер снова снял очки и в упор посмотрел на Малко. Глаза его были холодны, как кусочки стали.
 — Отныне мы союзники, — повторил он. — Вы мне нужны. Как если бы кобра предложила вам разделить с ней постель...
 Превозмогая отвращение, Малко спросил:
 — Что вы имеете в виду?
 — Сегодня я передал Мартенсу, что операция закончена и он должен вернуть оружие. Я назначил ему встречу. Уверен, что он придет... Для того, чтобы убить меня. Мне бы хотелось, чтобы вы пошли со мной.
 — А вы не можете избавиться от них, обратившись полицию? Вы знаете, где хранится оружие, у вас в руках все улики против них.
 Ханс Бевер покачал головой.
 — Да, конечно, но в таком случае они впутают и меня. Моей службе будет нанесен сокрушительный удар. Нет, у меня только один выход. Знаете, в концентрационных лагерях людей, которые сжигали трупы, рано или поздно в свою очередь ликвидировали...
 Достойное сравнение... Малко вгляделся в его лицо, пытаясь понять, серьезно ли он говорит, — несомненно, так оно и было.
 — Если вы согласитесь, это неприятное дело закончится ко всеобщему удовольствию.
 — Что с этого имею я? — спросил Малко. — Я рискую жизнью. Эти люди исключительно опасны, и вы это знаете.
 Бельгиец едва заметно улыбнулся.
 — Не настолько, как вам кажется. До сих пор им приходилось иметь дело с легкой добычей, с людьми, не способными оказать сопротивление. Это не настоящие бойцы. Если застать их врасплох, они тут же задерут ланки. К тому же их всего трое.
 Что имеете вы? Вы получаете оружие, поставленное вашим подопечным по липовым документам. Ведь именно этого хочет ЦРУ, не так ли? Я скажу вам, где находится их склад, а часть будет у них с собой.
 Это безумное предложение следовало изложить Джорджу Хэммонду. Однако бельгиец не знал, что Малко действует в одиночку... Кроме того, у убийц оставался «залог» — Кристель.
 — Прежде всего надо найти Кристель Тилман, если еще не поздно, — сказал Малко. — Вы действительно не знаете, почему они ее похитили?
 — Понятия не имею, — признался Ханс Бевер. — Они мне ничего об этом не говорили. Это наверняка идея Мартенса, но я не представляю, зачем ему понадобилась девушка.
 — Как вы думаете, они ее не убили?
 — Если так, мы скоро об этом узнаем. Они, по обыкновению, бросают труп где-нибудь в лесу.
 — Где же их тайник? Где они прячут оружие?
 Бельгиец иронически улыбнулся.
 — Господин Линге, не принимайте меня за дурака. Я скажу вам это, когда мы встретимся в последний раз, не раньше. Но сначала вы должны получить согласие господина Хэммонда. Итак, завтра здесь же, в это же время идет?
 — Идет, — кивнул Малко.
 Он встал и пятясь вышел, по-прежнему держа оружие наготове.
 Задержавшись в подъезде, он окинул взглядом стоявшие поблизости машины. Ничего подозрительного. Фокс и впрямь вел с ним честную игру. Оставалось претворить в жизнь его безумный план.




 Глава 19


 — Алло! Алло! Алло!
 Телефон молчал. А между тем Малко хорошо слышал звонок. Когда он уже собирался повесить трубку, приглушенный мужской голос произнес:
 — Господин Линге? С вами хотят поговорить.
 Почти тотчас Малко услышал отчаянный крик женщины, прерываемый сдавленными рыданиями:
 — Малко! Это Кристель! Я...
 Последовал душераздирающий вопль, прерывистое дыхание, потом снова раздался вкрадчивый голос мужчины:
 — Догадываетесь, что я делаю с вашей подружкой?
 Он умолк. Снова женский крик, перешедший в хриплый вой, затем довольное урчание. Наконец мужчина, дыхание которого чуть участилось, сообщил Малко:
 — Вы поедете по шоссе Ульп в лес Суань. Свернете налево, на тропу Ландышей. Через триста метров увидите поляну, посреди которой стоит обгоревшая машина. Завтра в три получите там вашу подружку.
 Трубку повесили. Малко налил себе водки, рука его дрожала. Кошмар еще не кончился. Он не мог бросить Кристель Тилман на произвол судьбы, а между тем эта встреча наверняка была ловушкой. Малко посмотрел на карту и без труда отыскал указанное место. Поляна среди глухого леса. Для засады лучше не придумаешь. Роберт Мартенс знал свое дело. Лес огромный, можно расставить не одну западню.
 У него было всего несколько часов, чтобы найти выход. Не говоря уже о главной проблеме. Ханс Бевер наверняка мог спасти Кристель, но ему было на нее наплевать. Весь груз ответственности ложился на плечи Малко.


* * *

 — Это чистое безумие! — в отчаянии воскликнул Джордж Хэммонд. — Ваш Фокс — такой же псих, как все остальные. Никогда бы не подумал, что вся эта бойня объясняется такой ерундой.
 — Он дает нам единственную возможность все уладить, — заметил Малко. — Но остается проблема: Кристель.
 — Мне казалось, что вы против этой сделки?
 — Я передумал, — просто сказал Малко, не желая пока посвящать американца в свои замыслы.
 — Я тоже передумал, — покачал головой Джордж Хэммонд. — В отличие от них, я еще в своем уме. Я не могу позволить вам пуститься в подобную авантюру. Покойников и без того достаточно. А потом, кто сказал, что это не новая хитрость Фокса? Этот тип — настоящий дьявол...
 — А как же ваше оружие?
 — После того, что вы мне рассказали, я, пожалуй, сумею уладить это дело, даже не имея доказательств. Мы опередим их. Наш посол обратится непосредственно к министру юстиции и раскроет ему махинацию его спецслужб. Даже если все выплывет наружу, ЦРУ останется в стороне. Вы поработали на славу. В Лэнгли будут довольны.
 — А Кристель Тилман? Американец развел руками.
 — Ее наверняка уже нет в живых. Это же чудовища, садисты, психопаты.
 Малко начал закипать. С ЦРУ всегда одно и то же. Когда риск становится слишком велик, при условии что никто из «фирмы» непосредственно не замешан в дело, переходят на политический уровень, а судьбы людей никого не волнуют: не разбив яиц, не приготовишь омлета. Джордж Хэммонд, который вовсе не был отъявленным мерзавцем, догадался, что означают зеленые искорки в глазах Малко, и сказал уже мягче:
 — Я понимаю, что вы чувствуете. Хотите, расскажу вам одну историю? Когда я был во Вьетнаме, мне как-то пришлось послать на север отдельный отряд с особым заданием — человек десять. Их сбросили на парашютах. Я должен был прилететь за ними на вертолете через неделю. Но тут было объявлено прекращение огня. Я получил приказ: ни один американский летательный аппарат не должен был нарушить воздушные границы Северного Вьетнама... Мне пришлось подчиниться. Я так никогда и не узнал, что с ними сталось, но часто думал, как же они, должно быть, меня проклинали. Два года после этого я не мог спать. Нельзя воевать в белых перчатках, Малко. Вы работали просто великолепно. Но теперь ваша миссия окончена — это приказ. Примите ванну, подцепите самую красивую девочку в Брюсселе и на несколько часов выбросьте все из головы.
 Малко ничего не ответил. Он с трудом сдерживался, чтобы не вцепиться американцу в горло. В такие минуты он ненавидел Центральное разведывательное управление — бездушную машину, низводящую людей до уровня взаимозаменяемых колесиков.
 — Ну что? — спросил Хэммонд.
 — Ладно, согласен.
 Лицо американца просияло.
 — Браво. Не оставайтесь слишком долго в Брюсселе. Только представьте мне полный и подробный отчет — и счастливого пути в Австрию. Для переговоров с бельгийцами мне нужны все детали.
 Он встал из-за стола и тепло пожал Малко руку. Для него дело было закрыто и списано в архив. Малко вышел из посольства и сел в машину. Он выехал на кольцевую автостраду, вслух проклиная все на свете. Проехав километров десять, он немного успокоился и принял решение. Решение, отвечающее его собственным моральным принципам, а не принципам ЦРУ.


* * *

 Кристель Тилман почувствовала, что ее отвязывают. Она открыла глаза. С тех пор, как пленницу привезли сюда, двое мучителей каждый день насиловали ее всеми возможными способами. Трети" же ни разу к ней не притронулся.
 Ее держали в каком-то подвале, но она даже не знала, в Брюсселе она или за много километров от него.
 Перед ней стоял плечистый брюнет с пышными усами. Он потянул ее за волосы, заставив встать на колени на кровати. Не дожидаясь оплеухи, она поспешно потянула вниз молнию его джинсов. По сравнению с тем, что она вынесла, это было просто детской игрой. Стоящий у кровати мужчина довольно пыхтел, принимая ласки ее губ и языка. Время от времени он освобождал ее рот, чтобы потереться о полные круглые груди. Она давно уже чувствовала себя вещью, каким-то автоматом, существующим лишь для того, чтобы доставлять удовольствие.
 — Живей, — прикрикнул мужчина. — У нас мало времени.
 Кристель послушно ускорила темп. Вскоре он излился ей в рот, и она поперхнулась. Мучитель грубо оттолкнул ее.
 — Ничего, ничего, это в последний раз, — ухмыльнулся он.
 От такого обещания у нее побежали по коже мурашки. Он тем временем перевернул ее, как оладью на сковороде, и раздвинул ей ноги. Ожидая новой гнусности, она зажмурилась.
 — Не дергайся, и все будет хорошо, — успокоил он ее.
 Кристель почувствовала, как он вводит ей во влагалище что-то холодное и мягкое, как замазка. Какую еще пытку ей готовят? Сделав свое дело, усач заставил ее перевернуться на живот и вставил в задний проход что-то похожее на металлический цилиндр. Она вскрикнула от боли, но он и ухом не повел.
 Затем мучитель схватил ее за руку, рывком поднял с кровати, снова надел на нее наручники и завязал рот.
 — Поедем на прогулку, — весело сообщил он.


* * *

 Малко въехал на «мерседесе» в лес Суань, легко нашел шоссе Ульи, а затем и тропу Ландышей. Он был затянут в пуленепробиваемый жилет, на полу под ногами лежал «фал», а па переднем сиденье — заряженный браунинг. Он был готов ко всему. Слева, в просвете между деревьями, показалась обгоревшая машина.
 Остановив «мерседес» на виду посреди поляны, он вышел. Место было безлюдное, в стороне от проезжих дорог. Поляну окружали высокие деревья с прямыми стволами. Буколический пейзаж... За грудой обгоревшего металла он заметил толстое дерево и спрятался за ним. Убежище, конечно, ненадежное, но все-таки здесь его не застанут врасплох. В тишине он издалека услышит шум подъезжающей машины. Малко взглянул на часы — без четверти три. Он дослал патрон в ствол «фала». В карманах у него лежали три запасные обоймы. Голыми руками они его не возьмут. Малко, всегда ненавидевший насилие был спокоен и полон решимости. Он или они.
 Он насторожился, услышав негромкое урчание мотора. Приближалась машина. Это был темный «гольф»; он медленно ехал среди зелени, занимая всю трону. Солнце било в ветровое стекло, мешая разглядеть тех, кто был внутри. Машина выехала на поляну и затормозила метрах в пятидесяти от Малко. Оттуда никто не вышел. Кто-нибудь наверняка наблюдал за ним в бинокль... Где же Кристель? Его так и подмывало выйти из укрытия, но убийцы наверняка именно на это и надеялись... Ожидание длилось — гнетущее, бесконечное. Его противники, должно быть, рассуждали так же, как и он. Было в этом что-то нереальное: две застывшие друг против друга машины посреди мирного пейзажа. Как в детской игре — кто первым шевельнется...
 Задняя дверца «гольфа» приоткрылась. Малко напрягся, готовый выстрелить. Из машины что-то вышвырнули. Что-то белое... Тело! Малко похолодел. Кристель!.. Убийцы разыграли ту же сцену, что на ферме «Папелотт»... Судорожно сжимая винтовку, Малко ждал. «Гольф» дал задний ход. Он прицелился, твердо решив не дать им уйти. Но тут тело на земле слабо зашевелилось.
 Кристель была жива.
 Малко замер, сглотнув комок в горле. Из «гольфа» никто больше не показывался. Молодая женщина закопошилась, медленно встала на четвереньки и затрясла головой, словно не понимая, где она и что с ней.
 — Кристель! — позвал Малко.
 Она, казалось, не слышала. Ей с трудом удалось встать сначала на колени, затем подняться во весь рост. Ноги у нее подгибались, чтобы не упасть, она прислонилась к дереву. Считая секунды, Малко ожидал выстрела Это становилось невыносимым. Пошатываясь, вытянув вперед руки, словно зомби, Кристель сделала несколько нетвердых шагов в его сторону.
 «Гольф» по-прежнему не подавал признаков жизни. С того места, где он стоял, убийцы не могли пристрелить Кристель, не выйдя из машины... Необходимо было опередить их. Не решаясь даже вытереть вспотевшие ладони, Малко не сводил глаз с «гольфа». Кристель остановилась, растерянно озираясь. Он снова позвал:
 — Сюда, Кристель, сюда!
 Эхо его голоса разнеслось по поляне. Из «гольфа» так никто и не вышел. Невероятно. Неужели убийцы заманили его в этот укромный уголок, чтобы просто-напросто вернуть ему пленницу? Нет, здесь наверняка крылась ловушка. Малко быстро огляделся, опасаясь нападения с тыла, но на открытом пространстве спрятаться было негде. Чтобы стрелять из леса, понадобился бы снайпер...
 Кристель снова шагнула вперед. Он пристально вгляделся в белую фигуру. Почему она молчит? Молодая женщина с трудом передвигала ноги и была совершенно голая. Заурчал мотор «гольфа»; Малко вздрогнул. Машина медленно пятилась назад. Он снова вскинул «фал» и прицелился. Но стрелять было невозможно: Кристель находилась как раз между ним и машиной...
 «Гольф» отполз уже метров на пятьдесят. Малко ничего не понимал.
 — Кристель! — еще раз позвал он. — Ответьте мне! Идите сюда!
 Внезапно она остановилась и начала кричать — тонко, пронзительно, на одной ноте. Это было нестерпимо. Затем Кристель вдруг закружилась на месте, словно дервиш, исполняющий древний обряд. Не выпуская из рук винтовки, Малко осторожно пошел вперед. «Гольф» продолжал пятиться.
 Малко остановился. Кристель зарыдала, протягивая к нему руки. Инстинкт подсказывал ему, что опасность исходила от нее. Иначе быть не могло.
 Он шагнул в сторону и прицелился. Из «гольфа» за ним должны были наблюдать... В тот миг, когда он нажал на спусковой крючок, «гольф», подобно огромному крабу, отполз еще дальше и скрылся за толстым стволом. Град пуль успел изрешетить капот и пробить переднюю шину; со звоном отскочил колпак колеса. В несколько секунд Малко расстрелял половину обоймы. Утерев заливавший глаза нот, он снова прицелился, но нажать на спуск не успел: серая машина, петляя между деревьями, была уже вне пределов досягаемости.
 Малко хотел было броситься к Кристель, как вдруг страшной силы взрыв сотряс все вокруг, оглушив его. В первый момент он не понял, что взорвалось. Взгляд его упал на то место, где только что стояла Кристель — там никого не было. Молодая женщина словно улетучилась.


* * *

 Малко потребовалась десятая доля секунды, чтобы осознать страшный смысл происшедшего. Шум мотора удалялся. Он подошел к месту взрыва. Трава вокруг обгорела, в маленьком углублении валялись ошметки окровавленной плоти. Верхняя половина человеческого тела... Немыслимо! Превозмогая отвращение, Малко наклонился. Это было выше его сил. Он прислонился к дереву, и его вывернуло наизнанку. Во рту остался горький привкус желчи. В самом страшном сне не могло присниться такое зверство...
 Убийцы начинили естественные отверстия молодой женщины взрывчаткой и послали ее к нему, рассчитывая, что она бросится в его объятия, тем самым убив его. Потрясенный, он вернулся в «мерседес». Взрыв могли услышать, того и гляди кто-нибудь явится. Малко выехал на тропу. Решимость его окрепла — он не уедет из Брюсселя, пока не сведет счеты с убийцами. И к черту ЦРУ со всеми его приказами! Он примет предложение Ханса Бевера. Каков бы ни был риск.




 Глава 20


 Ханс Бевер, выйдя из своего «ауди», спокойным шагом шел по улице Парнаса. Ни дать ни взять, респектабельный коммивояжер. Интересно, подумал Малко, знает ли он о том, что произошло в лесу Суань два часа назад?..
 На всякий случай Малко все же захватил с собой «фал», завернутый в пальто, хотя интуиция подсказывала ему, что Ханс Бевер не собирается его надуть. Они встретились в холле и поднялись в номер.
 — Встреча, о которой я вам говорил, уже назначена, — сообщил бельгиец. — У супермаркета «Дельхайзе», в Оверийзе. Сегодня в восемь.
 — Почему именно там?
 — По очень простой причине, — объяснил Ханс Бевер. — Место исключительно удобное. Стоянка закрыта с трех сторон, есть только один выход, где едва могут разъехаться две машины. Я знаю, как они обычно действуют. Один приедет на своей машине не меньше, чем за час, чтобы все осмотреть и убедиться, что нет ничего подозрительного. Только потом явится Роберт Мартенс. Я уверен, что они собираются убить меня. А заодно еще несколько человек, как в «Казаи», чтобы сбить с толку полицию.
 — Вы туда поедете?
 — Конечно. Почему вы спрашиваете?
 — Как, по-вашему, будут развиваться события?
 — Вы должны их выследить. Они наверняка приедут по автостраде. Держитесь у них на хвосте. Они будут на темно-сером «гольфе». Не обращайте внимания на номера, они их все время меняют. Я в своем автомобиле буду ждать на стоянке, вы меня увидите. Стреляйте, прежде чем они успеют выйти из машины. Их всего трое, и они не ожидают отпора.
 — Но кругом будут люди.
 — Мартенс и остальные сразу заметят меня. Я буду в глубине стоянки, там никогда никого не бывает. К тому же вы не новичок в таких делах.
 — А потом? Если явится полиция...
 — Вы будете уже далеко. До автострады не больше ста метров.
 Малко помолчал. Фокс поистине превзошел себя. Он просто-напросто толкал его на тройное убийство, чтобы спокойно продолжать свою карьеру, избавившись разом от всех проблем.
 — Хорошо, — кивнул он, — а оружие?
 — Заберете то, что будет у них в машине. В суматохе это не составит труда. А потом я отвезу вас туда, где они прячут остальное. На улице Бо-Сит, в Икселе. Ключ от тайника всегда хранится у Мартенса в связке на поясе.
 — А почему бы нам не поехать туда сначала? — спросил Малко.
 Ханс Бевер холодно улыбнулся.
 — Где гарантия, что вы тогда сделаете то, о чем я вас прошу?
 — А если я откажусь?
 Бельгиец погладил свою лысину.
  —  Я что, самоубийца? В таком случае я пошлю в «Дельхайзе» достаточно жандармов, чтобы у этих типов не было ни малейших шансов уйти. Но будет перестрелка и наверняка много трупов.
 Наступила пауза.
 Фокс невозмутимо закурил и взглянул на часы.
 — Решайтесь, — сказал он. — Уже семь, а ехать туда полчаса. Если вы откажетесь, я должен принять меры.
 Малко гадал, нет ли тут очередной ловушки.
 — Допустим, — задумчиво произнес он, — все пройдет благополучно. Что дальше?
 Ханс Бевер снова улыбнулся.
 — Я же вам сказал, — ничего. Через полгода я уйду в отставку.
 Малко молчал, раздираемый противоречивыми чувствами. Он сгорал от желания оказаться лицом к лицу с Робертом Мартенсом. Перед глазами его все еще стояла несчастная Кристель, вернее, то, что от нее осталось после взрыва в лесу Суань. Это было последней каплей...
 — Я согласен, — сказал он.
 Бельгиец вздохнул с облегчением.
 — Встретимся у «Дельхайзе». Не опаздывайте. Моя жизнь в ваших руках.
 Малко склонился над листом бумаги, на котором Ханс Бевер набросал план автостоянки.


* * *

 Внушительных размеров палец Роберта Мартенса уткнулся в начерченный прямо на скатерти план автостоянки у «Дельхайзе».
 — Он заманивает нас в ловушку, — спокойно произнес жандарм. — Эта стоянка — капкан. Есть только один выход. Если явится полиция, деваться нам некуда...
 — Тогда лучше не ехать, — неуверенно предложил Жан Хеммель.
 Мартенс смерил его ледяным взглядом.
 — Ну уж нет. Мы их проведем. Я и Филипп поедем в «гольфе» и сделаем дело. Помешать нам не успеют. Потом быстро смываемся.
 Дверцы «гольфа» были подбиты пластинами кевлара, пули им были не страшны.
 — Ты. Жан, — продолжал Мартенс, — приедешь чуть позже на «саабе». На стоянку не заезжай. Возьмешь с собой гранатомет. Если начнется заваруха, зайдешь с тыла и прикроешь нас. И пусть будет побольше трупов. А мы прорвемся к «саабу». Если же все сойдет гладко, выезжаем на «гольфе», а ты за нами. О'кей?
 — О'кей, — кивнули двое сообщников — приказы Роберта Мартенса обжалованию не подлежали.
 Вообще-то Филипп Орстелл не испытывал ни малейшего желания лезть в западню, расставленную таким человеком, как Фокс. Даже Мартенсу до него далеко... Но возразить он не решился: главарь вполне мог пристрелить его на месте.
 Мартенс взглянул на часы.
 — Поехали. Жан, ты через пять минут.


* * *

 Как и каждый вечер, вокруг супермаркета толпился народ. Малко припарковался в глубине стоянки, не выходя из машины, огляделся. Ничего подозрительного он не заметил. Ханс Бевер стоял неподалеку у своего «ауди». Малко нажал на газ и поехал обратно к выходу. Место для засады он выбрал метрах в ста от стоянки, на развилке дорог. Ждать пришлось не больше пяти минут: со стороны автострады показался серый «гольф». Сердце Малко так и подпрыгнуло, когда он узнал сидевшего за рулем усача Филиппа Орстелла, а рядом с ним — Роберта Мартенса. Убийцы еще не успели надеть черные капюшоны. Малке знал, что теперь события развернутся очень быстро. Обычно их операции занимали не больше двух минут. Он поду мал о Хансе Бевере: Фокс, должно быть, уже поздравлял себя с благополучным исходом последней махинации. Вместо того, чтобы сразу последовать за «гольфом», Малко выждал добрых две минуты. Ханс Бевер не допускал и мысли, что Малко способен подвести его, думая, что без него ему никогда не узнать, где спрятано оружие. Он не подозревал, что слежка за Мартенсом привела его «союзника» прямо к тайнику убийц. Малко наконец тронулся. Когда он въезжал на стоянку у «Дельхайзе», уже гремели первые выстрелы.


* * *

 Ханс Бевер понял — это конец. «Гольф» с ревом въехал на стоянку и затормозил в двадцати метрах от него. Он поднял голову, уверенный, что увидит за ним «мерседес». Но нет! Машины Малко не было.
 Он не верил своим глазам, чувствуя, как невидимая рука сжимает ему сердце. Малко не мог, просто не мог обмануть его. Из «гольфа» уже выскочил Роберт Мартенс Первые пули подкосили какого-то мужчину, загружавшего свертки с покупками в свой автомобиль, и крутившегося рядом мальчика. Держа винтовку у бедра, великан шел прямо на Ханса Бевера. Фокс хотел укрыться за машиной, но не успел. Мартенс был уже рядом. Снова загремели выстрелы, выпущенные в упор пули изрешетили грудь бельгийца. Изо рта у него хлынула кровь, и он тяжело рухнул навзничь. На ходу Мартенс левой рукой выпустил еще две пули ему в голову, словно добивая зверя на охоте. Затем он вскинул винтовку и принялся палить по толпе у входа в супермаркет. Стоянка огласилась истошными воплями. Гудок «гольфа» заставил великана обернуться. Он увидел «мерседес», перегородивший въезд на стоянку. Из машины вышел человек. В руках он держал винтовку. Несмотря на все свое хладнокровие, Роберт Мартенс содрогнулся, заметив, что к стволу «фала» прикреплен гранатомет. Громко выругавшись, убийца повернулся и выпустил остаток пуль из своей обоймы в безжизненное тело Ханса Бевера, которое нелепо задергалось под градом свинца. Затем он выпрямился и двинулся к выходу. На губах его застыла злобная ухмылка.
 С минуты на минуту подъедет Жан Хеммель и атакует противника с тыла. Его гранатомет разнесет этого ублюдка в клочья.


* * *

 Жан Хеммель уже распахнул дверцу своего «сааба», как вдруг увидел ее. Совсем юная шлюшка с волосами, собранными в конский хвост, готовилась занять свое место у соседней витрины. В этом районе, где было много придорожных кафе, такие девочки кишмя кишели. Но в этой было что-то особенное. Настоящая Лолита с шаловливой мордашкой, еще не сформировавшимся телом ребенка и зазывной улыбкой опытной шлюхи.
 Как раз по его вкусу... И не старше тринадцати... Женщины, перешагнувшие этот возрастной рубеж, никогда его не волновали. Девочка, поймав его взгляд, подошла ближе. Прежде чем он успел сесть в машину, она прижалась к нему своим худеньким телом и спросила детским голоском:
 — Проведешь со мной часок?
 От запаха ее дешевых духов у него закружилась голова. Он провел рукой по маленькой круглой ягодице, сжал в ладони крепкую острую грудь и почувствовал, что готов послать все к чертям. Но нельзя... Мартенс убьет его. Нечеловеческим усилием воли он преодолел соблазн и, бросив: «Я еще приеду», — вскочил в машину. Девчонка выкрикнула ему вслед ругательство...
 «Сааб» рванулся вперед, но дорогу перегородил огромный грузовик. Пытаясь его объехать, Жан терял драгоценные секунды.


* * *

 Укрывшись за своим «мерседесом», Малко несколько раз щелкнул фотоаппаратом. Стоянка у «Дельхайзе» опустела мгновенно. Одни бросились на землю, прячась за машинами, другие, толкаясь в дверях, искали убежище в магазине. Справа, чуть в стороне от ряда машин, прямо напротив Малко, глухо урчал готовый сорваться с места серый «гольф». За рулем сидел человек в черном капюшоне — очевидно, Филипп Орстелл.
 Третий убийца был, должно быть, на заднем сиденье; Малко не видел его за спиной водителя. В двадцати метрах от машины лежал на спине в луже крови Ханс Бевер.
 Он заплатил за все.
 В несколько прыжков Роберт Мартенс добрался до «гольфа», правая передняя дверца осталась открытой. Он швырнул в машину винтовку и нагнулся, чтобы взять с пола автомат.
 Именно этой минуты Малко и ждал. Он нажал на спусковой крючок гранатомета, прикрепленного к стволу штурмовой винтовки. Сорокамиллиметровый снаряд пробил ветровое стекло, и через какую-то долю секунды машину сотряс оглушительный взрыв.
 Взметнулся столб огня, во все стороны полетели стекла, куски металла. Дверцы отбросило на несколько метров.
 Снова наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пламени да испуганными возгласами лежавших за машинами людей.
 Огненные языки лизали машину, где никто больше не шевелился. Взрыв никого не оставил в живых...
 Малко бросил «фал» в «мерседес», оставив лишь браунинг за поясом. Неужели придется подойти к «гольфу»? Над горящей машиной поднимался едкий черный дым.
 Подойдя ближе, он увидел внутри два изуродованных до неузнаваемости тела. Капюшон водителя полностью сгорел, и в обугленном трупе можно было узнать останки Филиппа Орстелла.
 Где же третий — ведь и Ханс Бевер говорил, что убийц было трое?
 Успокоенные тишиной люди начали подниматься. У Малко оставалось мало времени. Он протянул руку и схватил лежавший между двумя трупами «фал». К счастью, на нем были перчатки — иначе ладонь приклеилась бы к раскаленному металлу. Вокруг плясали языки пламени, и Малко с тревогой подумал о бензобаке. Задержав дыхание, он дотянулся до заднего сиденья и достал еще один «фал» и автомат с отломанным прикладом.
 За пистолетом Филиппа Орстелла, упавшим на пол, пришлось нагибаться дважды. Достать браунинг Роберта Мартенса оказалось куда легче.
 Запах горелого мяса становился невыносимым. Малко отступил на шаг, глотнул свежего воздуха. Затем он ощупал пояс Роберта Мартенса и тут же наткнулся на связку ключей. Он дернул, но безуспешно. Выругавшись сквозь зубы, он принялся тянуть изо всех сил. Дышать становилось все труднее. Наконец связка оказалась у него в руках вместе с куском обгоревшего пояса.
 Малко быстро отскочил и собрал свои трофеи. Взяв две винтовки и автомат под мышку, держа в каждой руке по пистолету, он добежал до «мерседеса», забросил все туда и выпрямился, обливаясь потом, в тот самый момент, когда бензобак «гольфа» взорвался. Людей, успевших подняться, взрывной волной вновь бросило на землю.
 Где же третий убийца?
 Пока Малко осматривался, со стороны автострады на бешеной скорости вырулил «сааб» и резко затормозил в нескольких сантиметрах от «мерседеса». Еще не стих скрип тормозов, как водитель выскочил из машины и замер, ошалело уставившись на пылающий «гольф».
 Малко никогда его не видел — высокий, тощий, с длинными, падающими на лицо волосами. Блуждающий взгляд убийцы вдруг остановился на нем. Испустив яростный вопль, он метнулся к «саабу», и тотчас в руках у него появился «фал» с гранатометом — такой же, как у Малко. Достать свой Малко уже не успевал. Он выхватил из-за пояса браунинг, вскинул руку и выстрелил. Третий убийца выронил оружие и рухнул рядом со своей машиной.
 Малко бросился к «саабу», подобрал гранатомет, прихватил оставшийся в машине автоматический браунинг и снова побежал к «мерседесу».
 На том месте, где стоял «гольф», разгорался огромный костер.
 Еще не вполне опомнившись, он сел за руль и дал задний ход, зацепив по дороге «сааб». Бойня продолжалась не больше трех минут. Малко был уже далеко на автостраде, когда его сердце забилось наконец в нормальном ритме.
 Он взглянул на связку ключей, которую с таким трудом снял с убитого великана. Если Ханс Бевер сказал правду, кажется, неприятности Джорджа Хэммонда закончились.


* * *

 Над Северным морем глухо урчал американский военный вертолет. Кроме экипажа на борту было только два человека — Джордж Хэммонд и Малко. Они летели милях в десяти от бельгийского побережья, над нейтральными водами.
 — Честь принадлежит вам! — прокричал резидент ЦРУ, наклонившись к сидевшему напротив Малко.
 Тот взял один из восьми запечатанных мешков и подтащил его к открытому люку. Небольшое усилие — и мешок камнем полетел вниз, в серую воду, которая тут же сомкнулась над ним. Глубина в этом месте была около двухсот метров... За ним последовали остальные мешки. Вертолет описал круг и полетел к берегу.