Аннотация: Жерар де Вилье умеет делать все сразу: заинтриговать, увлечь, удивить, шокировать. Он пишет по горячим следам событий в самых «горячих» точках планеты. «Убить Ющенко!» — один из самых свежих из более 160 его читаемых во многих странах романов — об «оранжевой революции» в Украине. Откровенный вымысел подогнан к реальным событиям с французским изяществом. Совпадения или несовпадения в некоторых особо узнаваемых именах или названиях, конечно же, чисто случайные... --------------------------------------------- Жерар де Вилье Убить Ющенко! Глава 1 Роман Марчук неотрывно смотрел в окно, выходившее на проспект Миколы Бажана, широкую магистраль, ведшую на восток посреди леса из укрытых снегом березок. Он обернулся назад и выругался. — Что они там делают? Они опаздывают уже на час. С руками, засунутыми в карманы кожаной куртки, с отвисшим брюхом, в складках которого исчезал толстый ремень его джинсовых брюк, он метался по комнатушке, как хищник в клетке, с неподвижным взглядом и искаженным тревогой лицом. Жидкие волосы на голове, двухдневная щетина и мятая одежда делали его похожим на бродягу. — Они наверняка попали в какую-нибудь пробку, — выступила адвокатом Евгения Богданова. — Ты же знаешь, что в это время в центре очень трудно проехать. Она сама подошла к окну и начала всматриваться в поток машин, движущихся от Южного моста, одной из четырех конструкций, перекинутых через Днепр, который лениво протекал посреди Киева, разделяя город на две части. В этом современном квартале на левом берегу не было ни окрашенных в пастельные тона зданий в стиле барокко, ни сияющих огнем церквей с позолоченными куполами, только унылые двадцатиэтажные коробки, выстроившиеся по обе стороны проспекта Миколы Бажана, как напоминание о Советском Союзе. Здесь теснилась значительная часть из тех пяти миллионов жителей, которые населяли украинскую столицу. Многие из них оставили переживающий упадок индустриальный регион Донбасса в поисках хоть какой-нибудь работы. Когда Евгения Богданова наклонилась вперед, ее черная кожаная мини-юбка, с разрезом с правой стороны, едва доходившая до верхней части бедер, задралась еще больше кверху. В белых сапогах на шпильках и облегающем свитере она выглядела просто-таки провокационно, как многие молодые украинки, жаждущие улучшить свое общественное положение. Вместо того чтобы кутаться, она даже зимой ходила с открытыми ногами и в коротенькой курточке на искусственном меху. В этом наряде, в сочетании с собранными в косу белокурыми волосами, чрезмерно накрашенными губами и глазами, полными бесстыдства, она притягивала к себе взгляды мужчин, когда пила чай в «Доме кофе», модном местечке возле самого Крещатика, игравшего роль киевских Елисейских Полей. Там можно было встретить политических деятелей, бизнесменов, журналистов, заходивших пофлиртовать с одинокими девушками. Евгения Богданова неотрывно смотрела в окно; ее тоже начала охватывать тревога. Не может быть, чтобы ее надули! Начинало темнеть, хотя было лишь немногим больше пяти. Шестнадцатью этажами ниже едва виднелись очертания машин, сновавших в обоих направлениях. Отдельные снежинки смешивались с мелким дождем, еще больше ухудшавшим видимость. Роман Марчук отошел от окна, бранясь сквозь зубы, потом вернулся обратно и встал за Евгенией Богдановой, внимательно рассматривая широкий проспект поверх ее плеча. Молодая женщина могла чувствовать его прерывистое дыхание у себя на шее. Какое-то время они молча наблюдали за дорожным движением, потом украинец снова взорвался. — Тем хуже для них! Я ждать не буду! Я сваливаю! И широкими шагами направился в сторону выхода из маленькой квартирки. Евгения бросилась вслед за ним, обогнала и стала поперек двери. — Стой! Ты с ума сошел! Они уже едут. Ты ведь знаешь, что они должны отвезти тебя в Одессу. А потом на теплоходе ты отправишься в Россию. Пока все не уляжется. Они и денег тебе дадут... А потом, даже если у них какая-то проблема, ты же можешь переночевать здесь. С умоляющим взглядом она положила обе руки на грудь Романа Марчука, прекрасно осознавая, что тот одним движением может без усилий устранить препятствие. — А мне наплевать! — забрюзжал Роман Марчук. — Я уверен, что они бросили меня. И американцы меня ищут. Они наверняка знают, где я. Этот мерзавец Смешко заодно с ними. Пусти меня. — Нет, — повторила Евгения Богданова, цепляясь за него. — Ты даже не знаешь, куда податься. — У меня друзья в Днепропетровске, я уеду туда на поезде. Давай, убирайся! Он схватил ее за руку, чтобы оттащить в сторону, и Евгения поняла, что сейчас упустит удачу. Ей тоже было непонятно это опоздание. Она уже получила пятьсот долларов за то, что приютила Романа Марчука, и получит столько же, когда те, кто обратился к ней с просьбой помочь Роману, приедут за ним, чтобы переправить в надежное место. Сумма для нее была значительной. Она уже грезила тем, как пойдет в ЦУМ, большой универсальный магазин на Крещатике, предлагавший косметические товары западного производства, недоступные для подавляющего большинства украинок. Последние вынуждены были довольствоваться подделками, вызывавшими порой сыпь на коже... А Евгении Богдановой было известно, что если она хочет наложить лапу на какого-нибудь богатого мужчину, то должна выглядеть очень привлекательно. У нее оставалась только одна козырная карта. В момент, когда Роман Марчук схватил ее за талию, чтобы убрать с дороги, она обвилась руками вокруг его шеи, прижалась к нему всем телом и одарила полным сладострастия взглядом, таким, какой она использовала в «Доме кофе», когда флиртовала. Зов «ночной бабочки». — Роман, — начала она очень мягким голосом, — надо подождать еще немножко. Это в твоих интересах. А я помогу скрасить твое ожидание. Продолжая говорить, она встала на цыпочки и, приблизившись лицом почти к самому его лицу, начала легонько тереться об него своим животом. Когда Роман Марчук почувствовал, как эта нежная плоть обволакивает его, он что-то коротко буркнул и прекратил отталкивать молодую женщину. Он машинально опустил руку на ее ягодицы, обтянутые черной кожей юбки. — Что за глупости! — пробормотал он ради формы. — Они бросили меня, и теперь я буду выбираться из этого дерьма. Он хорошо понимал, что не может оставаться в Киеве, не подвергая себя серьезной опасности, и что ему на самом деле следовало исчезнуть отсюда. Вот уже три дня, как он оставил свою работу официанта в «Мистере Снеке» [1]  на Владимирской, ничего никому не объяснив. — Они вот-вот приедут! — повторила Евгения Богданова убедительным тоном. Она разжала руки и немедля взялась за работу, надавливая правой рукой внизу живота Романа Марчука, чтобы зажать между пальцами выпуклость, увеличивающуюся под его джинсами, а другой задирая свитер официанта и расстегивая пуговицу на его рубашке, намереваясь так добраться до его груди. Она схватила один сосок и начала мять двумя пальцами. Одновременно прильнула губами к губам Романа и бросила свой язык в атаку. Ей редко приходилось прилагать столько усилий, чтобы возбудить мужчину. Результат был ощутимым... Через несколько секунд она почувствовала через ткань, как теплая твердая масса выросла в ее ладони, в то время как Роман принялся неуклюже мять ее груди. Наконец-то он больше не думал о том, чтобы уйти. Воспользовавшись своим преимуществом, Евгения опустила «молнию» на джинсах и просунула руку вовнутрь. Она отодвинула шерстяные кальсоны и всей рукой схватилась за затвердевший член, нежно отвела его кожицу вниз и обнажила головку. Роман Марчук издал что-то похожее на рычание. Это Евгения прошлась ногтями по нежной кожице. Грубым движением он задрал ее юбку и засунул свои толстые пальцы между бедрами молодой женщины, дойдя до трусов, затем оттянул их резинку и проник во влагалище. Со своей стороны, Евгения достала из джинсов массивный розовый стержень и принялась тереть его с прилежностью хорошей хозяйки. Она оторвала свои губы от губ Романа и спросила с покорным и одновременно провоцирующим взглядом: — Хочешь, чтобы я сделала тебе минет? Роман Марчук уже не помышлял о том, чтобы уйти, по крайней мере сейчас. Эта шлюшка сводила его с ума. Он огляделся вокруг, заметил стол, стоящий у противоположной стены, и пробормотал сквозь зубы: — Нет, я хочу поиметь тебя. А потом я сваливаю. Он схватил Евгению за талию, оторвал ее от пола и понес к столу. Она сумела удержать толстый член, ухватившись за него, как за буек. Едва поместив молодушку на стол, Роман Марчук тут же сдернул с нее трусы и потянул их сначала по бедрам, а затем по сапогам. У него не было особого желания быть грубым, просто ему очень хотелось уходить эту соблазнительную штучку. Маленькие белые трусики остались висеть на одном сапоге. Роман расстегнул свой пояс, затем джинсы, и те упали вниз. Направив член в низ живота Евгении, он поднял ей ноги, поискал немного, и с такой силой вошел в нее, что она скользнула по столу, опрокидывая находившиеся на нем предметы. Она не была по-настоящему возбуждена, и из-за размеров проникающего в нее живого цилиндра ей казалось, что ее разрывают... Роман Марчук какое-то время отдувался, затем, надежно укрепившись внутри партнерши, захватил ее за бедра и потянул к себе, проникая еще глубже. Евгения издала возглас. — Тише! Ты же сама захотела, чтобы я поимел тебя! — проворчал Роман Марчук. Вцепившись в ее широко расставленные бедра, он со спокойной силой дровосека принялся «трамбовать» ее сильными движениями своего таза, понемногу толкая ее к стене. Стол трещал. Роман Марчук пыхтел, как бык, беря каждый раз разгон, для этого почти полностью выходя наружу, чтобы изо всей силы проникнуть внутрь Евгении. Последней казалось, что ее сверлят бурильным аппаратом... Каждый раз, когда толстый член погружался в нее, с ее губ слетал хрип, как будто он доходил до ее легких. Постепенно член увлажнился, и она больше не испытывала боли. Ни о чем не думая, она подвергалась этому штурму без настоящего удовольствия, но и без неудовольствия. Сдавленный крик сорвался с губ Романа Марчука, когда тот последним движением таза пригвоздил ее к столу, с ногами, согнутыми, как у лягушки. Она почувствовала, как он разряжается в нее. Получив удовольствие, он сразу же отпустил ее ноги. Отступив назад, он вытянул из нее еще твердый член и, даже не вытерев, вернул его в свои серые кальсоны. — Хорошо! — произнес он. — А теперь я ухожу. Он уже надевал свои джинсы. Евгения очнулась, соскользнула со стола, схватила свои трусы и стала напротив его. — Нет, нужно... Ее прервало гудение домофона, и она радостно воскликнула. — А вот и они! Ее поимели не зазря. * * * — 8630! — крикнула Евгения в домофон. Дом был снабжен старым цифровым кодом еще советских времен, простым, но крепким. Ждали молча. Лифт двигался невероятно медленно, тоже по старым советским нормам. Наконец в дверь постучали: звонок был сломан. Евгения Богданова прошла в небольшую переднюю и открыла входную дверь, оказавшись лицом к лицу с тремя крупными мужчинами, с натянутыми на глаза шапочками из шерсти черного цвета, в пухлых кожаных куртках. Грубые квадратные лица, ничего не выражающие глаза. Евгении стало неуютно, но она смогла улыбнуться. — Вы за Романом? — Так [2] , — ответил один из мужчин. — Вы опоздали. Он нервничал. Вы сразу же отправляетесь в Одессу? — Так. Она подумала о том, что он украинец. Русский ответил бы «да». — На машине? — Так. Можно войти? Она посторонилась, и трое мужчин проникли в квартиру. Роман Марчук, который закончил приводить себя в порядок, бросил на них подозрительный взгляд. — Мы едем? — спросил он. — Сейчас я возьму свои вещи. Он исчез в спальне. Трое мужчин осматривались вокруг, стоя посреди комнаты. — Ты живешь здесь одна? — спросил тот, который уже говорил до этого. Евгения Богданова заметила, что на его куртке посреди спины красовалась надпись «Ангелы». Как у дружинников, которые прочесывали улицы Киева в поисках пьяниц и бомжей, уснувших в снегу, чтобы отвезти их затем в вытрезвитель. Водка и мороз не ладили друг с другом. — Ну что, вперед? — спросил Роман Марчук, появившись уже с сумкой в руке. — Так, — ответил все тот же представитель тройки. Он шагнул по направлению к Марчуку, как будто собирался взять у него сумку. Одновременно с этим другой, занявший место у окна, открыл его настежь, впуская в комнату поток холодного воздуха. — Эй, вы с ума сошли! — запротестовала Евгения. На улице было все-таки минус 5° С, к тому же ветер дул как будто из Сибири. Человек не ответил. Оставив окно открытым, он повернулся и двинулся на Романа Марчука. Одновременно другой, подошедший к нему раньше, обхватил его рукой за шею и, нанеся удар коленом в область крестца, принялся валить его назад. Тут же первый схватил его за лодыжки и, оторвав от пола, зажал его ноги между своей правой рукой и туловищем. Теперь они вдвоем держали его в горизонтальном положении над полом. Роман, почти задыхаясь, пытался отбиваться. Но менее чем через десяток секунд они были уже у открытого окна. С четкой согласованностью движений они отправили Романа в пустоту. Тот испустил душераздирающий крик и исчез. Евгения Богданова застыла на какие-то доли секунды. Ее мозг никак не мог справиться с ужасом того, что только что произошло. Потом, повинуясь инстинкту, она с истошным криком бросилась к выходу. Человек, открывавший окно, настиг Евгению прежде, чем она попыталась открыть дверь. Он схватил ее под мышки и под колени и, не обращая внимания ни на завывания, ни на отчаянное барахтанье, понес к окну. Мощным броском он также отправил ее в темноту. Несколько мгновений крик женщины пронзал холодный воздух, затем в момент оборвался. Человек закрыл окно. — Уходим! — скомандовал старший. Они направлялись в маленькую прихожую, когда открылась какая-то дверь и оттуда появилась маленькая белокурая девочка с вьющимися волосами. Она остановилась и закричала: — Где мама? * * * Тройка застыла. Их никто не предупредил, что в квартире есть ребенок. Девочка принялась плакать, при этом невнятно лепеча: — Где мамочка? Где моя мамочка? Старший шагнул к ней и присел на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне. С успокаивающей улыбкой он произнес: — Мама вышла, она скоро вернется. Рыдания девочки только усилились. — Я слышала, как она кричала! Вы сделали ей больно... Мужчина замахал головой. — Нет! Мы друзья твоей мамы. Она скоро вернется. Ты любишь жвачки? Девочка молча наклонила голову. Мужчина порылся в кармане своей куртки и достал оттуда жевательную резинку. — Вот, — сказал он, — возьми это и жди, пока твоя мама вернется. Как тебя зовут? — Марина. — Только жуй медленно, Марина. Пока. Он поднялся и присоединился к двум своим напарникам, ожидавшим его в передней. Прежде чем выйти, он обернулся. Марина была занята тем, что старательно снимала фольгу, в которую была завернута жевательная резинка. Она повернула голову и улыбнулась ему. Глава 2 Бизнес-класс рейса «Международных авиалиний Украины» Вена — Киев был практически пуст. Кроме Малко, в нем находился только какой-то дряхлый старик, съежившийся в своей шубе. Старый «Боинг-737» пролетел над самыми верхушками покрытых снегом березок и приземлился без каких-либо толчков. Было уже почти темно, и аэропорт «Борисполь» походил на то, чем он всегда был: на аэропорт провинциального советского города. Единственное здание в форме полумесяца, несколько старых «Илов», брошенных перед ангарами, и два допотопных вертолета «Ми-16» с траурно опущенными лопастями. Легкий снежок начал падать, когда Малко ступил на трап. От плохо освещенного аэровокзала веяло грустью из-за кутавшихся в свои кожанки пассажиров с натянутыми на глаза шерстяными шапочками. В Украине хорошие меховые «пыжиковые» шапки были редкостью, и раньше доставались только номенклатурным функционерам. Малко занял место в одной из очередей, вытянувшихся перед окошками пограничного контроля и продвигавшихся со скоростью улитки. Придирчивые украинские пограничники, все еще пропитанные советским менталитетом, с подозрением всматривались в каждый документ. Пока он терпеливо сносил неудобства, к очередям присоединилась новая волна пассажиров, прибывших из Москвы самолетом «Аэрофлота», только что замершим по другую сторону от стеклянных окон аэровокзала. Типично русская толпа, обремененная разнородными пакетами. Внезапно взгляд Малко привлекла фигура, выделявшаяся на фоне этого унылого месива, как муха в стакане молока. Это была великолепная молодая женщина, с длинными белокурыми волосами, собранными в высокий хвост, элегантная в своем длинном вязанном платье по щиколотки, с разрезом, с хорошо подобранными колготками и сапогами. Без косметики, но с видом девушки с обложки. Возможно, она и была ею. Отрытая меховая куртка черного цвета давала возможность увидеть полную грудь, которой было слегка тесновато под плотно подогнанным платьем. Она решительным быстрым шагом, несмотря на огромный чемодан, который тащила за собой, подошла и заняла место за Малко. Едва заняв очередь, она вынула из кармана свой мобильный телефон и набрала номер. Малко уловил обрывки разговора. — Да, все в порядке, я везу косметику... Буду снаружи минут через двадцать. Пока... Она говорила по-русски твердым тоном, при этом вид у нее был серьезный. Он задал себя вопрос, какую косметику можно было везти из Москвы, где все было импортным, но потом перестал думать о ней. Скорость, с которой продвигалась очередь, приводила в отчаяние. Наконец, получив в свой паспорт нужную печать и пройдя таможенный контроль, где священнодействовали немолодые толстые женщины, вышедшие, казалось, прямо с ГУЛАГа, но со стороны сторожевых вышек, он попал в холл аэровокзала. Рассекая толпу, скопившуюся перед раздвижной дверью в зоне прибытия, он добрался до маленького бюро по встрече наблюдателей ОБСЕ, прибывающих для того, чтобы следить за президентскими выборами в Украине. Туда, где его должен был забрать сотрудник отделения ЦРУ в Киеве. Принадлежность к персоналу ОБСЕ было прикрытием, которое подтверждалась официальным письмом австрийского правительства. Письмо, естественно, было поддельным и было изготовлено службами технического отдела американского разведывательного управления в Лэнгли. Бюро ОБСЕ пустовало, а дверь была заперта на ключ. В момент, когда, удивленный, он взглянул на свой «Брейтлинг», зазвонил его мобильный телефон. Запыхавшийся женский голос сообщил ему по-английски, что особа, которая едет за ним, опоздает на четверть часа. Пусть он не волнуется. Едва он закончил разговор, как великолепная блондинка с московского рейса в свою очередь возникла из зоны таможенного контроля, таща свой огромный чемодан, при этом лицо ее морщилось от усилий. В то время как Малко следил за ней взглядом, любуясь ее фигурой, ручка чемодана сломалась и осталась у нее в руке! Незнакомка резко остановилась, с разъяренным видом глядя на чемодан, лежащий на полу. Она наклонилась, попыталась поднять его, но он выскользнул и снова упал. Побуждаемый только своей галантностью и размышляя о том, что хорошие поступки иногда вознаграждаются, Малко поспешил на помощь и поднял чемодан. — Добрый день, — сказал он по-русски. — Позвольте помочь вам! Их взгляды встретились. То, что он прочел во взгляде женщины, его немного удивило: вместо благодарности он выдавал, скорее, недоверие. Так, будто она восприняла жест Малко как попытку соблазна. Стоя перед ним, она произнесла неуверенным голосом: — Спасибо, я справлюсь. Малко улыбнулся ей своей самой обольстительной улыбкой. — Нет-нет, чемодан слишком тяжелый для вас. Вы едете на такси? Я отнесу его туда... Незнакомка посомневалась, потом, кажется, сдалась и процедила сквозь зубы, что ее ждут на автостоянке. — Идемте! — бросил Малко и двинулся первым, неся тяжелый чемодан в руках. Незнакомка обогнала его бодрым шагом. Она остановилась на краю автостоянки с беспорядочно припаркованными автомобилями, огляделась вокруг и проскользнула между машинами, молвив в сторону Малко: — Все в порядке. Можете оставить чемодан там. Спасибо, большое спасибо. Он поставил чемодан на землю и проследил за молодой женщиной глазами. Она остановилась перед черным «Гольфом», из которого вышел смуглый человек с пробором посредине головы, с очень длинным острым носом. Ему было около пятидесяти, одет он был в костюм с галстуком, в стиле восточно-европейского бизнесмена. Он обменялся несколькими словами с блондинкой, которая затем вернулась туда, где стоял Малко. Обхватила двумя руками чемодан, оторвала его от земли и бросила Малко с немного натянутой улыбкой: — До свиданья. Спасибо. Она с горем пополам пробралась между припаркованными автомобилями, и Малко увидел, как она затолкала чемодан в открытый багажник «Гольфа». К тому времени владелец автомобиля уже забрался в салон. Незнакомка, тяжело дыша, заняла место рядом с ним, и машина тотчас же двинулась с места. Немного разочарованный, Малко повернул назад. Этот хороший поступок вознагражден не будет... Незнакомка, очевидно, была чрезвычайно верной, несмотря на отсутствие учтивости со стороны встречавшего ее мужчины: тот даже не сдвинулся с места, чтобы помочь ей... Малко возвратился в аэровокзал и уже подходил к бюро ОБСЕ, когда молодая блондинка пробралась сквозь толпу и, остановившись перед ним, промолвила запыхавшимся голосом: — Привет! Меня зовут Ирина Мюррей. Дональд Редстоун поручил мне встретить вас. Я прошу прощения! Гаишник отобрал у меня двадцать минут времени из-за того, что на моих водительских правах не было какой-то подписи. Появление Ирины Мюррей моментально прогнало прочь воспоминания о надутой незнакомке с московского рейса! Такая же высокая, такая же блондинка, в хорошо пошитом длинном пальто из кожи черного цвета, она излучала чувственность. Большой рот с полными накрашенными губами, раскосые оленьи глаза и совершенно провоцирующий наряд: серый кашемировый свитер, облегающий пышную грудь, на взгляд, свободную от какого-либо лифчика, чрезвычайно короткая юбка красивого оранжевого цвета насыщенного оттенка и черные сапоги выше колен на шпильках. Со своей полной смирения улыбкой, идущей вразрез с ее сногсшибательным внешним видом, она походила на очень молоденькую провинившуюся девушку. — Мне не пришлось долго ждать! — уверил ее Малко. Она протянула ему длинную ладонь с короткими прямыми ногтями. — Вы Малко Линге? — Совершенно верно. Рад познакомиться с вами. Ирина Мюррей была куда аппетитнее, чем те прыщеватые молодые стажерки ЦРУ, которые обычно исполняли роль посыльных при резидентах. — Ну что, вперед! — бросила молодая женщина. — Вы разговариваете по-русски? — Да. — А по-украински? — Нет. Она улыбнулась ему губительной улыбкой. — Я научу вас. Малко последовал за ней на автостоянку, где она забрала очень грязный БМВ серого цвета. Когда они мчались по магистрали, посреди покрытых снегом березок, она повернулась к нему лицом. — Вы уже были в Украине? — Да. — Когда? — Восемь лет назад. Она покачала головой. — С того времени многое изменилось. Вы увидите. На первый взгляд, этого нельзя было сказать. Погода, в любом случае, была такой же тоскливой. Заинтригованный Малко не смог удержаться от вопроса: — Вы американка или украинка? Ирина Мюррей улыбнулась. По мере того как она вела автомобиль, ее пальто расстегнулось, и юбка задралась, выставляя на обозрение ляжки в черных чулках, почти до самой промежности. — И то, и другое, — ответила она. — Мои родители достаточно давно эмигрировали в Балтимор. Я выросла в Соединенных Штатах, но выучила украинский язык, общаясь с родителями. Именно поэтому я и получила назначение в эту страну. Малко смотрел на мелькающую вереницу березок. В таком вот лесу он едва не потерял жизнь восемь лет назад, в ходе одной кровавой разборки. Он задался вопросом, где мог быть его скандальный друг Владимир Шевченко, украинский мафиози, оказавший ему несколько значительных услуг. Возможно, на Кипре, в своей вилле-крепости. Или в шести футах под землей. В его среде «несчастные случаи на производстве» имели смертельные последствия, а к услугам судебных исполнителей прибегали реже, чем к «Калашниковым». Ирина Мюррей на полной скорости въехала на мост Метро, перекинутый через Днепр, затем повернула направо, двигаясь вдоль реки, едва различимой сквозь туман. Затем она свернула на извилистую дорогу, зигзагами идущую через парк по склонам Днепра, в направлении Крещатика, к центру города. В Киеве постоянно приходилось то подыматься вверх, то опускаться вниз. Холмов здесь было больше, чем в Риме. — Мы едем в гостиницу «Днепр»? — спросил Малко. Ирина Мюррей отрицательно покачала головой. — Нет, вам заказали номер в «Премьер-Палаце». Это самый лучший отель. Он расположен на бульваре Тараса Шевченко. Движение становилось все более плотным. Многие автомобили, идущие им навстречу, были украшены оранжевыми ленточками, прикрепленными к дверцам. У некоторых прохожих также были шарфики или шапочки такого же насыщенного оранжевого цвета, что и мини-юбка Ирины Мюррей. Условный знак «оранжевой революции», сторонников Виктора Ющенко, прозападного кандидата на должность президента. Чем ближе они приближались к центру, тем больше становилось оранжевых знамен. После Европейской площади Ирина Мюррей въехала на Крещатик, киевские Елисейские Поля, и резко затормозила. Впереди Малко заметил море из оранжевых палаток и плотную толпу, скопившуюся на Майдане Незалежности, или площади Независимости. Гигантская новогодняя елка мигала перед телевизионными экранами, установленными на подмостках. Везде были развешены оранжевые знамена, а из громкоговорителей звучали украинские народные песни. Молодая женщина выругалась сквозь зубы, потом начала разворачиваться. — Я забыла! — проворчала она. — Майдан по-прежнему блокирован. Они заявили, что останутся на нем до тех пор, пока Виктор Ющенко не станет президентом Украины. Наконец-то свободной Украины, — добавила она голосом, в котором слышалась гордость. Они двинулись в обратном направлении, и на Европейской площади Ирина Мюррей повернула на резко поднимающийся бульвар, с тем чтобы обогнуть сверху заблокированную площадь. Повсюду с окон свисали лоскутки оранжевой ткани, свидетельствующие о том, что весь город был поднят в поддержку Виктора Ющенко. — Как дела у Виктора Ющенко? — спросил Малко. Лицо Ирины Мюррей омрачилось. — Такое впечатление, что он выпал из каравана дьявола! — вздохнула она. — Лицо вздулось, покрылось пустулами и сделалось отталкивающим. А каким красавцем был! Но держится он молодцом. Три месяца до этого, 8 сентября 2004 года, Виктор Ющенко, кандидат на должность президента, соперничающий с другим Виктором, премьер-министром Януковичем, пользующимся поддержкой Кремля и русскоговорящей части Украины — Востока и Юга страны, — был госпитализирован в Киеве со странными симптомами. Украинские медики диагностировали острое поражение печени вирусного происхождения. Что было как нельзя кстати для его противника: 31 октября, в первом туре выборов, Ющенко был далеко впереди, несмотря на наглые подтасовки результатов голосования. Действующий президент Леонид Кучма, также поддерживаемый Москвой, наживший огромное богатство и коррумпированный до костей, был на стороне другого кандидата, Виктора Януковича. Последний представлял Донецкий регион, большой индустриальный бассейн на востоке. Через четыре дня после установления диагноза украинскими врачами, ввиду постоянного ухудшения состояния, Виктор Ющенко вылетел специальным рейсом в Вену, с тем чтобы пройти там курс лечения. Он прибыл в Вену в жалком состоянии и был немедленно госпитализирован в частной клинике «Рудольфинерхауз». Поначалу австрийские врачи двигались ощупью, пытаясь определить токсическое вещество, попавшее в его внутренние органы, но не смогли сделать этого. Когда несколько дней спустя Виктор Ющенко вернулся из Вены, он был похож на монстра, что-то вроде человека-слона, с лицом, покрытым ужасными кистами и коричневатыми пятнами. Тогда государственное телевидение распространило утверждения о том, что он съел испорченное суши, но в окружении кандидата говорили скорее о преднамеренном отравлении. Люди, присутствовавшие на встречах с ним, ужасались: это был сын Франкенштейна. Тем не менее Геннадий Васильев, генеральный прокурор Украины, по-прежнему отказывался возбуждать уголовное дело под тем предлогом, что болезнь, от которой страдал Виктор Ющенко, была якобы естественного происхождения... Во втором туре президентских выборов, состоявшемся 21 ноября, шла борьба между значительно ослабевшим Виктором Ющенко и Виктором Януковичем, находящимся в прекрасной форме. Совершенно неожиданно, несмотря на то, что все опросы свидетельствовали о значительном перевесе Ющенко, урны отдали победу человеку с востока! К ярости всех международных наблюдателей, которые констатировали многочисленные случаи массовых подтасовок в пользу Виктора Януковича. Раздосадованные, но хорошо организованные сторонники «оранжевой революции» возникли повсюду, как улитки после дождя, решительно настроенные не дать обмануть себя. В Киеве 10 000 из них заняли площадь Независимости и Крещатик, устраиваясь в палатках и не считаясь с холодом и дождем. Армия и милиция отказалась выдворять их при помощи силы. В результате этих манифестаций все страны, кроме России, отказались признавать результаты сфальсифицированных выборов. Воодушевленный сопротивлением своих сторонников, Виктор Ющенко заявил тогда о том, что его отравили, то ли с намерением убить, то ли для того, чтобы помешать ему вести свою кампанию. Он уточнил, что расстройства здоровья начались на следующий день после ужина с двумя главными руководителями СБУ [3] , состоявшегося на даче одного из них. Все это напоминало стиль «чекистов», старого доброго КГБ, которое за тридцать лет до этого уже травило украинских диссидентов, как, например, националиста Степана Бандеру, погибшего в Мюнхене! Венская лаборатория, где он проходил обследование, к тому времени уточнила диагноз: Виктор Ющенко проглотил настолько большую дозу диоксина, разновидности промышленного яда, что неизвестно, какими еще будут долгосрочные последствия, даже если он и выжил после первого шока. Единственный известный случай отравления диоксином имел место во время катастрофы на химическом заводе в Севезо, Италия, в 1976 году, и дозы, попавшие в организм жертв, были несравненно более слабыми... Малко следил за этой историей в австрийской прессе, по правде, не очень удивляясь. Ему платили за то, чтобы он знал, что у Владимира Путина нет ничего от демократа и что тот не дрогнул бы от мысли отравить противника Кремля. Ему также было известно, что Соединенные Штаты приложили немало усилий к «десоветизации» Украины, используя для этого многочисленные каналы, среди которых, безусловно, был и его периодический работодатель, Центральное разведывательное управление. Возможно, именно этим и объяснялся его приезд в Киев по просьбе венского отделения. Ирина Мюррей выехала на Бессарабскую площадь и двинулась по бульвару Тараса Шевченко, мимо великолепного памятника Ленину. По правую руку Крещатик тонул в палаточном море, и благодушные милиционеры в черной кожаной форме направляли движение в сторону от улицы. — Посмотрите! — воскликнула вдруг молодая женщина, указывая на тротуар. Малко заметил пожилую даму в огромных очках, выгуливавшую на поводке великолепную сиамскую кошку. Вокруг шеи животного был намотан оранжевый шарф, путающийся в его лапах... — Даже кошки голосуют за Ющенко! — восхищенно заявила Ирина Мюррей. Они поднялись большим бульваром Тараса Шевченко, разделенным надвое широкой полосой с деревьями, и развернулись возле университета, чтобы спуститься вниз с другой стороны. Ирина Мюррей остановилась возле отремонтированного здания, напротив портье, расфуфыренного, как опереточный адмирал. — А вот и «Премьер-Палац», — объявила молодая женщина. — Заносите ваши вещи. После этого мы едем в посольство. — Оно на старом месте? — Да, — подтвердила Ирина Мюррей, — но сейчас его лучше охраняют. Ирония истории: здание, в котором расположилось посольство США, скромный особняк по улице Юрия Коцюбинского, раньше было офисом райкома Коммунистической партии Украины. * * * Когда они подъезжали к началу улицы Юрия Коцюбинского, навстречу им попался «Мерседес-560» с оранжевыми ленточками на каждой дверце. Ирина тут же победно улыбнулась. — Посмотрите, раньше Ющенко поддерживали только бедные. А теперь и олигархи меняют свой цвет. Это хороший знак! Милиционеры фильтровали автомобили на въезде на покатую улицу, на которой расположилось посольство США. Это было трехэтажное здание желтого цвета посреди сада, обнесенного оградой в виде зеленой решетки. Единственный необычный знак: огромная «тарелка» трех метров в диаметре, возвышавшаяся в саду, как какое-то сюрреалистическое дерево. Напротив посольства располагался один только парк, пустовавший в это время года. Этот спокойный квартал на одном из бесчисленных киевских холмов казался таким далеким от политических столкновений... Ирина припарковала свой БМВ в закрытой части улицы и двинулась впереди Малко, по дороге набрав секретный код, открывающий решетку, и поздоровавшись с двумя морскими пехотинцами на посту. По своим размерам посольство было довольно-таки скромным. Они поднялись лифтом на третий этаж. Молодая женщина приоткрыла дверь, затем повернулась к Малко: — Мистер Редстоун сейчас совещается со своим заместителем. Заходите. Они пересекли секретариат, чтобы добраться до соседней комнаты. Двое мужчин, сняв пиджаки, сидели перед разложенными на большом столе бумагами. Стены тонули под картами, усеянными таинственными знаками. Поднялся старший по возрасту: на вид он был похож на итальянца, с черными волосами, зачесанными назад, и удлиненным лицом. Он долго жал руку Малко. — Дональд Редстоун, очень рад встрече с вами! — произнес он. — Представляю вам моего заместителя, бывшего офицера военно-морского флота Джона Маффина. У Джона Маффина была квадратная челюсть, прямой взгляд, но что-то необъяснимое исходило от него. Малко потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что именно смущало его. Какая-то мягкость во взгляде... Немного нарочитые жесты. Джон Маффин принадлежал к большому сообществу геев. Резидент, оставив Джона Маффина и Ирину Мюррей наедине, увлек Малко в соседнюю комнату и тотчас же закрыл дверь. — Я предполагаю, что вам известно, почему вы в Киеве? — спросил он. Малко улыбнулся. — Думаю, это связано с отравлением, жертвой которого стал Виктор Ющенко... — Верно. — Не слишком ли поздно предпринимать что-либо? Американец ухмыльнулся. — Как посмотреть. Во-первых, известно ли вам в точности, что именно произошло? — Нет, — сознался Малко. — Я не прочел обо всех подробностях. — Хорошо. Присаживайтесь. Вы знаете, что операция «Украина» уже долгое время была в списке первоочередных задач президента Джорджа Буша... — Что за операция «Украина»? — Поворот страны в сторону Запада, — объяснил американец. — Вопреки внешним проявлениям, даже если Украина и отделилась от России в 1991 году, ее политический класс остался зависимым от Москвы, а СБУ частью подчиняется Москве, а частью объединилось с местной мафией. Они были настолько заняты грабежом страны, что не смогли разглядеть нашу операцию. Начиная с 2002 года мы вложили немало усилий и денег, чтобы помочь Виктору Ющенко. Для этого использовалась скрытая частная помощь, неправительственные организации, украинская диаспора, обосновавшаяся в Соединенных Штатах и Канаде. — С какой целью? — Оторвать Украину от Российской империи, — объяснил, резидент, не мигнув глазом. — Поначалу это не удалось. Конечно, Виктор Ющенко был хорошим кандидатом, но против него был весь государственный аппарат, ведомый Леонидом Кучмой, интересы которого совпадали с интересами Кремля. Он знал, что в случае избрания Ющенко он многое потеряет. В то же время он считал, что легко провалит его, подменив результаты выборов. Только вот агенты российского ФСБ, работающие в Киеве, и часть СБУ, преданная Москве, забили тревогу в начале лета этого года. — Что же произошло? — "Оранжевая революция" Ющенко начала охватывать всю страну. Его противники потеряли голову. В июле, когда он находился в отпуске в Крыму, они попытались осуществить «операцию КамАЗ»... — А это что такое? — Какой-то грузовик попытался столкнуть автомобиль Виктора Ющенко в овраг. Еще немного, и так бы и было. К тому времени в Кремле уже осознали опасность. Когда стали известны результаты первого тура, дела оказались еще более плачевными! Несмотря на обработку урн, Ющенко шел рука об руку со своим противником. Итак, надо было что-то предпринимать. И в сентябре была совершена попытка отравить Ющенко при помощи диоксина. — Как это произошло? — спросил заинтригованный Малко. — Очень просто, — признался американец. — Пятого сентября один из приближенных Виктора Ющенко, Давид Жвания, организовал ужин с двумя руководителями СБУ, Игорем Смешко и его заместителем, Владимиром Сацюком. Ужин состоялся на даче последнего. Целью его было удостовериться в нейтралитете СБУ во время предстоящих выборов. Было условлено, что Виктор Ющенко приедет сам в сопровождении Давида Жвании. Без руководителя личной службы безопасности, Евгения Червоненко. Ужинали все четверо, а на следующий день Ющенко почувствовал тревожные симптомы: рвоту, головокружение, усиленное сердцебиение. Поначалу было не совсем понятно, что с ним. Евгений Червоненко встретился со мной и сообщил, что начиная с июля месяца до него доходили разговоры о возможном покушении на отравление Виктора Ющенко. Впрочем, когда тот принимал пищу вне дома, у Червоненко была привычка в последний момент менять тарелку кандидата со своей или с тарелкой какого-то другого сотрапезника. Увы! В тот вечер его там не было... Малко не смог удержаться от улыбки. — Это все-таки слишком! Отравление после ужина с двумя руководителями СБУ! Автор преступления очевиден. — Увы! — вздохнул американец. — Все не так-то просто... Смешко тотчас же связался со мной и клялся, что он ни при чем. И я верю в это, потому что он всегда был на нашей стороне. Чего не скажешь о его заместителе, Владимире Сацюке. Хотя последний и заявляет о своей невиновности. — Что же в точности произошло? — Во время ужина каждому сидящему за столом принесли по тарелке лангустинов, приготовленных до этого на кухне. Кто-то добавил в тарелку Ющенко диоксин, при этом доза его в 10 000 раз превышала дозу, переносимую организмом, то есть пикограмм. В случае с Виктором Ющенко врачи полагают, что доза составляла от одного до десяти граммов! Что вызвало у него весьма впечатляющее поражение кожи, не считая поражения печени, поджелудочной железы и спинного хребта. Заинтригованный, Малко поинтересовался: — Не мог ли диоксин сразу же убить его? — Нет, даже в случае очень сильной дозы. — Почему не был использован рицин или цианид? Американец покачал головой. — Это именно тот вопрос, над которым мы размышляем. Но это было бы слишком уж грубо, если бы он свалился мертвым прямо на даче номер 2 СБУ! И потом, я считаю, что они не хотели убивать его. Просто сделать так, чтобы он был не в состоянии вести свою кампанию. Или же они ошиблись дозой. — Кто «они»? Дональд Редстоун не колебался ни секунды. — Либо Путин, либо кто-то очень близкий к нему... В момент, когда стало известно об отравлении Ющенко, Владимир Путин заявил, что это фальшивка, распространяемая участниками «оранжевой революции», и что у Ющенко кишечный грипп... Это заявление помогло продвинуть вперед наше следствие. Мы думаем, что нам удалось проследить цепочку. У истоков этого дела стоит близкий сотрудник Владимира Путина в Кремле, некто Глеб Павловский. Он неоднократно приезжал в Украину и очень близок с неофициальным представителем Путина при украинском президенте Олегом Будинком, главой президентской администрации. Этот последний также связан с номером 2 в СБУ, Владимиром Сацюком, у которого и состоялся ужин с отравлением Виктора Ющенко. — Стало быть, вам все известно, — заметил Малко. Американец ответил ему ироничной улыбкой. — Мы предполагаем, не имея никаких доказательств. Что ничего не означает, поскольку все отрицается. — Если Ющенко выиграет, — заметил Малко, — языки развяжутся, и можно будет проследить дело. В любом случае, к чему все это? Ведь эта разработка не помешает ходу выборов. — Действительно, — согласился Дональд Редстоун, — Верховный суд Украины только что отменил второй тур выборов, который был опротестован, и назначил третий. Он состоится 26 декабря, и Ющенко практически уверен, что выиграет его ввиду своей популярности. В итоге, эта история с отравлением обернулась против ее авторов. — Итак, все превосходно, — заключил Малко. — За исключением одной детали, — поправил его резидент. — Дело в том, что битва только начинается. Владимир Путин спохватился слишком поздно, но с этого момента он будет делать все, что в его власти, чтобы избежать выхода Украины на западную орбиту. — Вы опасаетесь еще одного покушения на жизнь Виктора Ющенко? — Это не кажется невозможным, — признал Дональд Редстоун. — Благодаря сторонникам Януковича в органах администрации враги Ющенко располагают значительной ударной силой. Покушение, осуществленное как бы изнутри, не поставит Кремль в затруднительное положение, а даже наоборот. — Ющенко догадывается об этом, не так ли? — Конечно, но всего не предусмотришь. И потом, я считаю, что лучшая страховка для него — это заранее блокировать любую попытку. Именно для этого вы в Киеве. Малко посмотрел на него с озадаченным видом. — Как могу я, один-одинешенек, быть щитом для Виктора Ющенко? — Двумя способами, — объяснил американец. — Во-первых, у нас есть несколько направлений, которые надо изучить, с тем чтобы установить виновников отравления. Нам известно, что за всей этой историей стоит Кремль. Если бы нам удалось собрать доказательства, Путин был бы у нас в руках. Даже он не может позволить себе, чтобы совершаемые им мерзости выставлялись на всеобщее обозрение. Так он может потерять свой имидж демократа, которым он очень дорожит. — Полагаю, у вас для этого достаточно людей, — улыбнулся Малко. — Управление здесь хорошо обосновалось... — И да, и нет. У нас есть аналитики, лоббисты, есть люди в неправительственных организациях, но нет оперативников, способных собрать доказательства. И мы не хотим привлекать к этому американцев. Команда с противоположной стороны могла бы воспользоваться этим, чтобы указать на нас пальцем, а это было бы контрпродуктивным. Нельзя ведь бичевать Россию за ее вовлеченность в украинские выборы и при этом обнаруживать нашу. Стало быть, мне необходимо тайное расследование, которое провел бы кто-то, кто не был бы американцем. Мне известно, что вы хорошо знаете Украину. Несколько лет назад вам удалось осуществить здесь блестящую операцию... — Безусловно, — согласился Малко, — но человека, помогавшего мне, Владимира Шевченко, в Киеве нет. К тому же обстоятельства изменились. Американец не сдавался. — Я вам доверяю. Время не терпит. Дело срочное, ведь чекисты, разработавшие эту операцию, начали заметать следы. Для них жизненно важно ликвидировать всех тех, кто мог бы указать на причастность российской власти к отравлению Виктора Ющенко. Они уже начали действовать. Мы подозреваем присутствие команды украинских или русских убийц, которым поручено выполнение грязной работы. Вы рискуете столкнуться с ними. Я почти что уверен, что им уже известно о вашем прибытии. Итак... Он оставил фразу незавершенной. Малко посмотрел сквозь окно на низкое серое небо. Он уже начинал понимать, почему ЦРУ оторвало его от прелестей замка в Лицене и его невесты, роскошной Александры. В очередной раз ему доверяли невыполнимую миссию. — Вы смогли установить личность того, кто всыпал яд? — спросил он. — Возможно, именно с этого и нужно начинать... — Абсолютно правильно, — согласился Дональд Редстоун, вставая, — мы поговорим об этом во время обеда. Малко уже сожалел об отсутствии Ирины Мюррей. Славянки, вне всяких сомнений, были чрезвычайно соблазнительны. — Мисс Мюррей будет участвовать в моем расследовании? — поинтересовался он. — В какой-то мере да. Она исполняет немало обязанностей, но знает не все. Это наш глаз в офисе Ющенко. Конечно, она могла бы выполнять для вас роль переводчика, но я считаю, что вы превосходно разговариваете по-русски. — Но не по-украински, — уточнил Малко. — Какие в точности обязанности этой молодой женщины? — Она осуществляет связь между нами и штабом Ющенко, наблюдает за многими вещами. Поскольку она внешне не похожа на оперативного сотрудника, ее не опасаются. И ухмыляясь, добавил: — Будьте спокойны, она в вашем распоряжении, но я не хотел бы подвергать ее опасности. Ведь то, чем вы займетесь, чрезвычайно опасно. Идемте обедать. Глава 3 «Первак» считался наиболее украинским из киевских ресторанов. Из-за больших разукрашенных скульптур из дерева, свисающих с потолка колыбелей и разбросанных то там, то сям вещичек в стиле барокко он был похож на театральную декорацию. Дональд Редстоун и Малко, которых доставил сюда шофер резидента, уселись на закрытой террасе, немного в стороне. Смочив губы в заказанной себе водке, Малко повторил вопрос, заданный в офисе американца. — Так вы знаете, кто отравил Виктора Ющенко? — Вне всякого сомнения, — подтвердил Дональд Редстоун. — Как я уже говорил, после того, как тезис об отравлении получил свое подтверждение, Владимир Сацюк, у которого состоялся ужин, начал везде клясться, что он к этому не причастен и что его персонал работает у него на протяжении многих лет. И что, в любом случае, если бы он хотел отравить выдвиженца «оранжевой революции», то не был бы настолько глуп, чтобы допустить это на своей территории. — Что вполне логично, — согласился Малко, с опаской разглядывая только что поставленный перед ним рахитический салат, состоящий из растений, которые давно уже исчезли в цивилизованном мире; Украина еще не полностью вышла из мрака научного социализма... Дональд Редстоун сделал глоток своего «Дефендера» и заметил: — Логично, но неправильно... Первое, что мы сделали, это восстановили расписание Виктора Ющенко в день отравления, во всяком случае относительно приемов пищи. Для этого я обратился за помощью к Евгению Червоненко, руководителю его службы безопасности. Он сообщил мне, что Ющенко никогда не завтракает и не обедает. Пятого сентября Червоненко не отходил от него ни на шаг с самого утра. В конце дня Ющенко встречался со своими соратниками и съел вместе с ними несколько бутербродов, которые сам выбирал с общего блюда. Таким образом, когда он оставил Червоненко, чтобы отправиться ужинать на дачу Сацюка, он был в прекрасной форме. Когда же он вернулся домой после этого позднего ужина, где-то около двух часов ночи, жена отметила у него странный запах при дыхании, как будто он проглотил какой-то фармакологический препарат. — Это действительно тревожные признаки, — согласился Малко, тревожно косясь на крохотную отварную рыбешку, только что поставленную перед ним в медном чугунке. — Это еще не все, — продолжал американец. — Евгений Червоненко провел свое расследование и обнаружил факт, упущенный Сацюком. Тот имел обыкновение привлекать в качестве временного работника одного официанта из ресторана быстрого питания «Мистер Снек», расположенного рядом с центральным офисом СБУ на Владимирской. Некоего Романа Марчука. И вот, в тот вечер, когда произошло отравление, Роман Марчук работал на даче Сацюка в качестве официанта. — Вы отыскали его? Дональд Редстоун одним махом покончил со своим «Дефендером» пятилетней выдержки и незаметным движением заказал следующую порцию, прежде чем продолжить: — Как только я получил эту информацию, я привлек к делу Ирину Мюррей. Благодаря Червоненко у нас было описание примет этого Романа Марчука. Она начала регулярно захаживать в «Мистер Снек» под видом служащей, работающей в этом районе, при этом она не вступала с Марчуком в контакт, а лишь наблюдала и скрыто следила за ним, когда тот уходил с работы, до маленькой однокомнатной квартирки в районе станции метро «Левобережная», достаточно мрачном углу на берегу реки. У него, видимо, не было личной жизни, но Ирина, должно быть, проявила неосторожность, поскольку, как считает она, он заметил слежку за собой. — Почему нельзя было сообщить о нем в милицию? — удивился Малко. — Хотя бы для того, чтобы его допросили. Дональд Редстоун состроил гримасу. — Это деликатный вопрос. Напоминаю вам, что уголовное дело об отравлении так и не возбуждено... А потом однажды Ирина заметила какую-то блондинку, довольно сексуальную, смахивавшую на проститутку, когда та разговаривала с Марчуком. Она зашла, чтобы съесть гамбургер, но у Ирины сложилось впечатление, что это был повод для того, чтобы заговорить с ним. Она проследила за этой блондинкой и обнаружила, что та живет с маленькой дочкой в квартире на семнадцатом этаже, в одной из «коробок» на Осокорках, восточной окраине города. Она работала в туристическом агентстве, расположенном в центре, и, кажется, занималась немного проституцией, от случая к случаю. Она была совершенно не в стиле Романа Марчука, довольно нелюдимого и недостаточно денежного, чтобы позволить себе такую девушку, как она... Продолжая следить за ней, Ирина обнаружила также, что она частенько посиживает в одном кафе в центре города, «Доме кофе», модном местечке, где можно встретить уйму доступных девушек, политиков или бизнесменов. — Вы вошли с ней в контакт? — Нет. Зато я попросил Ирину попытаться войти в контакт с Романом Марчуком. Попытка завершилась фиаско. Он абсолютно не отреагировал на ее авансы и казался все более нервным. Спустя два дня Ирина проследовала за ним от места работы, и он привел ее к квартире этой блондинки, даже имя которой нам неизвестно. Оттуда он не выходил. От удивления Малко отложил вилку. — Он все еще там? — Не совсем. Я был предупрежден Ириной, и организовал круглосуточное наблюдение за этой квартирой. На следующий день блондинка отправилась на работу, но Роман Марчук не показывался. На работу он не явился. Это означало, что его что-то встревожило и он залег на дно. — Вы не пытались установить с ним связь? Американец сделал жест, показывающий беспомощность, и отпил глоток «Дефендера», новую порцию которого ему как раз принесли. — Каким образом? Мы даже не знали, в какой он квартире. Кроме того, он наверняка не открыл бы незнакомым людям. Наблюдение длилось три дня. Девушка каждый день уходила на свою работу, но Роман Марчук не показывался. Поскольку в доме был только один вход, мы были уверены, что он по-прежнему там. Он покинул укрытие через три дня сидения. — И вы его не перехватили? Дональд Редстоун бросил на него слегка ироничный взгляд. — Для этого надо было бы стать птицей... На третий день наблюдение вела Ирина. Она устроилась на противоположной стороне проспекта Миколы Бажана, рядом со станцией технического обслуживания. Блондинка вернулась с работы около четырех. Около шести Ирина заметила троих мужчин, заходивших в дом. Молодые, коренастые, спортивного вида, в черных шерстяных шапочках и кожаных куртках. Несколько минут спустя какой-то человек вылетел из окна на семнадцатом этаже и рухнул перед домом. Разумеется, Ирина отправилась посмотреть. Пока она переходила через дорогу, из того же окна вылетело второе тело и грохнулось невдалеке от первого. Ирина смогла увидеть, что это была женщина. Спустя несколько мгновений трое мужчин, которые у нее на глазах входили в дом, вышли оттуда и уехали на старой «девятке» красного цвета. — Ирина не последовала за ними? — Нет, она оставила машину на другой стороне проспекта. Возможно, и к лучшему. Она лишь зафиксировала номер транспортного средства: 116 01 КА. Когда я проверил, то обнаружил, что речь шла о поддельных номерах. Подойдя ближе, она узнала Романа Марчука и приютившую его блондинку. Воцарилась тишина. Малко представлял картину. Ирина Мюррей, должно быть, была повергнута в ужас. Какое-то время был слышен только стук кубиков льда в стакане Дональда Редстоуна. Последний продолжил: — Разумеется, она оставила место событий до приезда милиции. На следующий день газеты объявили, что некто Роман Марчук, официант в «Мистере Снеке», в приступе ревности выбросил свою сожительницу из окна, а потом таким же способом покончил с собой. Тут-то мы и узнали имя этой девушки — Евгения Богданова, мать пятилетней девочки, Марины. — Никто не заговорил о двойном убийстве? — Ни одна живая душа. — Стало быть, следствия не было? — Не было. Дело закрыли, поскольку убийца Евгении Богдановой сам совершил правосудие над собой. — Великолепный образец зачистки, — отметил Малко. — Возможно, именно этот Роман Марчук и подсыпал яд. А его спонсоры приняли меры, чтобы он не заговорил, ликвидировав затем свидетелей убийства. Все это напоминало добрые старые методы чекистов. Быстрые и грубые. Роман Марчук был всего лишь пешкой, которую безжалостно устранили. — Вы ничего больше не узнали об этой Евгении Богдановой? — спросил Малко. Американец покончил со своим вторым «Дефендером» и уточнил: — Она наверняка вошла в контакт с Марчуком не по своей инициативе. Только у нас нет ни малейшего представления о человеке, который до этого вошел в контакт с ней. — Мне не совсем понятно, как двигаться в этом направлении, — заметил Малко. — Разве что полистать список знакомых... — Ведя наблюдение, Ирина обнаружила подругу Евгении Богдановой, с которой та часто встречалась в «Доме кофе». На вид слегка свихнувшаяся барышня, постоянно с мундштуком во рту, в черных очках и с длинными ногтями, раскрашенными во все мыслимые цвета. Кажется, она бывает там каждое утро, в ожидании, что кто-нибудь подцепит ее. — Вам известно ее имя? — Нет, — сознался Дональд Редстоун, — но Ирина покажет ее вам. Девушки казались близкими подругами. Возможно, она что-то знает. Отныне наши противники должны чувствовать себя в безопасности. Если Сацюк и замешан в отравлении, он никогда не сознается. В случае же, когда станет слишком горячо, он укроется в Москве. А до тех пор, пока Ющенко не придет к власти, генеральный прокурор Украины и пальцем не пошевелит. — А как в отношении диоксина, прослеживается ли какой-нибудь след? — Никакого, — сознался резидент. — Он используется в разных лабораториях мира, одна из которых в России. Все это не очень обнадеживало. Малко глотнул немного водки. Он был в замешательстве. Редко когда у него было так мало деталей для начала расследования. — Как я войду в контакт с подругой Евгении Богдановой? — спросил он. — Ирина вам поможет. Она знает ее внешне. Я предусмотрел, чтобы сегодня вечером она ввела вас в курс дела. Завтра в то время, когда эта женщина бывает в «Доме кофе», Ирина укажет вам на нее. Потом настанет ваша очередь. Подцепить ее не должно быть слишком уж сложным делом: она там именно для этого... — Подождите, — запротестовал Малко, — ведь вам не известно, знает ли она что-нибудь об интересующем нас деле. — Совершенно верно, — согласился Дональд Редстоун. — В случае, если она ничего не знает, вы отделаетесь только операцией по соблазнению без дальнейших последствий. —  Даже если ей и известно что-нибудь, — заметил Малко, — я удивился бы, если бы она немедля раскрыла передо мной свою душу. Американец тихонько хихикнул. — О'кей. Она рискует раскрыть перед вами нечто другое. Я согласен, это длинная история, но у меня нет других направлений, в которых можно было бы копать. Он посмотрел на свои часы и вздохнул. — Мне надо возвращаться в офис. Когда они вышли из «Первака», дневной свет стал намного слабее; стемнело настолько, что Малко должен был свериться со своим «Брейтлингом», чтобы удостовериться, что было всего лишь три часа дня! Несколько старых домов в стиле барокко после недавней покраски радостно выделялись на угрюмом сером бетоне советских времен. На углу улицы Малко заметил двух здоровяков в черных шерстяных шапочках, натянутых на глаза, и в мешковатых кожаных куртках с наполнителем. Это натолкнуло его на мысль о трех убийцах Романа Марчука, таких, как их невыразительно описала Ирина. Только вот подобных шерстяных шапочек и курток в Киеве были тысячи. Те двое были, очевидно, безобидными извозчиками. — Я отвезу вас в отель? — предложил Дональд Редстоун. — Мы невдалеке от него. — Полагаю, я немного пройдусь, — отказался Малко. — Хочу возобновить связь с этим городом. — Хорошо, но сядьте на минутку в машину. Пока они направлялись к ней, Малко заметил: — Ирина Мюррей выглядит не так, как ваши обычные оперативные сотрудники. Дональд Редстоун улыбнулся. — Это так, но у нее нет и официального звания. Я привлекаю ее к заданиям, где она очень полезна благодаря своим познаниям в украинском языке. Впрочем, у нее очень сложная жизнь: ее парень, украинский художник, половину времени живущий в Нью-Йорке, просто изводит ее. Иногда он днями сидит взаперти у себя дома, не отвечая на телефонные звонки, и рисует, как сумасшедший. При этом отказывается встречаться с ней, чтобы не потерять вдохновение. Они устроились на заднем сидении, и Дональд Редстоун открыл свой портфель, откуда вынул большой пистолет черного цвета и протянул его Малко. Две запасные обоймы были прикреплены к рукоятке при помощи скотча. — Это все, что я могу дать вам в качестве «успокоительного», — произнес американец. — Надеюсь, он вам не понадобится, но то, что случилось с Романом Марчуком и Евгенией Богдановой, призывает к осторожности. В тот момент, когда «чекисты», состряпавшие эту операцию, поймут, что вы пытаетесь распутать следы, вы окажетесь в смертельной опасности. А на украинцев полагаться нельзя. — СБУ? — Необязательно, но этот город кишит бывшими убийцами из мафии, оставшимися без работы, демобилизованными бойцами «Беркута» [4] , не говоря уже о «нелегалах» из ФСБ. Для российских властей абсолютный приоритет — не допустить, чтобы кто-нибудь смог доказать связь Кремля с операцией против Ющенко с помощью конкретных доказательств. Малко засунул пистолет за пояс в районе позвоночника, предварительно спрятав обе обоймы в карман своего вигоневого пальто. Автомобиль резидента начал отдаляться, и он двинулся пешком; к счастью, было не очень холодно. Единственной приятной перспективой этого расследования была совместная работа с сочной Ириной Мюррей, и ему хотелось, чтобы она была не слишком уж влюбленной в своего художника. * * * — Мне не разрешили подняться — работники администрации приняли меня за проститутку. Это недоразумение, казалось, очень забавляло Ирину Мюррей, смиренно сидевшую в одном из кресел миниатюрного холла, где ее застал Малко. Она не переоделась с утра, и, принимая во внимание ее роскошно заполненный пуловер, оранжевую мини-юбку и высокие сапоги на шпильках, у сотрудников «Премьер-Палаца» были оправдания. — Вы действительно выглядите очень сексуально, — подтвердил Малко, не отводя глаз от широко расставленных бедер в черных чулках. Ирина посмотрела на него взглядом, полным невинности. — Но ведь все молодые женщины в Киеве одеваются таким вот образом! Надо же привлекать внимание мужчин. У них тяжелая жизнь: если хочешь жить в центре, покупать красивую одежду и импортную косметику, надо найти мужчину... — Это к вам не относится, — заметил Малко. — Нет, но мне нравится, когда на меня смотрят, — созналась она. — Это придает уверенности. — Итак, куда мы идем ужинать? — Я не смогу поужинать с вами, — созналась Ирина Мюррей с извиняющейся улыбкой. — Мистер Редстоун предупредил меня слишком поздно. Я должна встретиться с одним другом. — С художником? — не смог удержаться Малко. Она бросила на него косой взгляд. — А, вам уже рассказали! Да. Он хочет видеть меня сегодня вечером. Он приостановил рисование. Я пришла только для того, чтобы переговорить с вами о подруге Евгении Богдановой. — Ну что ж, — согласился Малко, — тогда выпьем по стаканчику в баре. Ирина Мюррей состроила гримасу. — Это так скучно! Вы не хотите, чтобы мы поднялись в ваш номер? Взгляд у нее был прозрачный, в нем не читалось ни малейшего намека. Малко первым двинулся к лифту. Едва они оказались в номере, как Ирина избавилась от своего редингота из черной кожи, и у Малко захватило дух. У нее было по-настоящему великолепное тело. Ее груди выдавались из-под серого кашемирового свитера, образовывая на нем две точки, а ансамбль, состоящий из высоких сапог и мини-юбки, растревожил бы даже слепого. В небольшом пространстве номера сексуальные волны, исходящие от молодой женщины, становились почти невыносимыми. — Вы смотрите на меня как-то странно! — заявила вдруг Ирина Мюррей. Малко улыбнулся. — Я нахожу вас чрезвычайно соблазнительной, если не сказать больше. — Как бы мне хотелось, чтобы мой парень думал, как вы, — вздохнула молодая женщина. — У меня такое впечатление, что он больше не замечает меня... В конце концов, я надеюсь, что сегодня вечером все будет по-другому. — Это чтобы соблазнить его, вы вот так оделись? — иронично заметил Малко. Ирина Мюррей смутилась. — Вовсе нет. Что ж, давайте работать. — Хотите чего-нибудь выпить? Может, шампанского? — Только не крымское, оно отвратительное. Он открыл мини-бар и достал оттуда полубутылку «Тэтэнже». — А как насчет этого? — Отлично. Пока он откупоривал бутылку, она уселась на кровать, и ее юбка задралась так высоко, что Малко заметил затененность от ее промежности. Ирина вынула небольшой блокнот и сообщила: — Итак, эта девушка постоянно носит черные очки, волосы заплетены в косички, она беспрестанно курит и, что особенно, у нее длинные сверх меры ногти, искусственные, конечно же, покрытые лаком двух разных цветов. Я предлагаю вам следующее: я первой вхожу в «Дом кофе» и устраиваюсь возле нее. Потом заходите вы, и таким образом вы легко обнаруживаете ее. Затем я ухожу, и ход за вами. Я уверена, что это не будет чем-то особенно сложным. Она приходит туда в поисках мужчин. А вы одеты как иностранец. Это наверняка заинтересует ее. Вы же понимаете, что это разновидность проститутки. Зазвонил ее мобильный телефон. Она отвечала односложно, затем сразу же поднялась с извиняющейся улыбкой. — Мне надо идти... Малко показалось, что ее грудь еще больше выдается из-под пуловера. Не в состоянии обуздать свое грубое влечение, он приблизился к молодой женщине и положил обе руки на ее бедра. — Спасибо, что зашли... И до завтра. Она улыбнулась. — Это моя работа. Руки Малко так, как будто они жили независимой жизнью, поползли вверх и нежно захватили, грудь, не обремененную лифчиком. — У вас великолепная грудь, — произнес он чуть изменившимся голосом. Ирина посмотрела на него недрогнувшим взглядом. Она лишь легонько улыбнулась и отступила немного назад. — Я должна уйти сейчас же. Он помог ей надеть ее кожаное пальто, и она исчезла, оставив его в непонятном состоянии. У него даже пропало желание ужинать. Он растянулся на кровати и начал размышлять о том, каким образом он попытается добиться исповеди от подруги Евгении, погибшей из-за того, что ее впутали в историю, в которой она ничего не смыслила. Он бросил взгляд на большой пистолет Макарова, лежащий на ночном столике, и подумал, что тот будет небесполезным, если цепочка, о которой говорил Дональд Редстоун, окажется верной. Глава 4 Малко остановился на минуту, чтобы рассмотреть море украшенных оранжевыми знаменами палаток, занимавших проезжую часть Крещатика до площади Независимости, так, как если бы Елисейские Поля в Париже были блокированы от клумбы на пересечении с бульваром Матиньон до Триумфальной арки. На тротуарах были установлены большие палатки, в которых хранилось достаточно провизии, чтобы напоить и накормить десять тысяч участников «оранжевой революции», живущих здесь с ноября. Величественные здания из тесаного камня, возвышающиеся по обе стороны улицы, казались абсолютно неуместными в этой атмосфере героического празднества. Он смотрел, как черное кожаное пальто Ирины Мюррей исчезало в небольшом проходе, Пассаже, расположенном перпендикулярно по отношению к главной улице, затем не спеша двинулся вперед, оставляя младшей сотруднице ЦРУ время устроиться для того, чтобы указать ему его цель. Пять минут спустя он толкнул дверь «Дома кофе» и сразу же заметил, на диванчике справа от входа, Ирину Мюррей, сидящую с чашечкой кофе и погруженную в «Украинскую газету». Ее соседкой была такая же блондинка, с волосами, заплетенными в косы и уложенными вокруг головы, как у украинских крестьянок; она явно выставляла напоказ свои черные очки и слишком уж длинные ногти, покрытые зеленым и коричневым лаком. Она была занята каким-то пирожным, которое поедала с изяществом кошки. Итак, это и была подруга несчастной Евгении Богдановой. Малко устроился на диванчике в форме буквы L, длиной около трех четвертей метра, и заказал кофе. В течение четверти часа ничего не происходило. Затем Ирина сложила газету, заплатила по счету и поднялась, предоставляя Малко возможность любоваться ее зажигательными ягодицами, пока они не исчезли под черным кожаным рединготом. Время от времени он искоса поглядывал на девушку в черных очках, как любой мужчина, заинтересовавшийся красивой женщиной. Однако ему пришлось дожидаться, пока она покончит со своим пирожным, и сняв свои очки, обнаружит чудные голубые глаза. Повернув голову в его сторону, она сдержанно улыбнулась ему и спросила по-русски: — Мне кажется, я вас знаю... Есть! Малко ответил улыбкой на улыбку. — Вполне возможно, я время от времени захаживаю сюда. Приятное местечко. Вы тоже завсегдатай? — Мне очень нравятся их пирожные, я часто бываю здесь по утрам... — Я живу не в Киеве, — уточнил Малко, — я австриец, приехал наблюдателем от ОБСЕ на выборы. Я уезжал в Вену и вот недавно вернулся. Честно говоря, я встречался здесь с одной очень красивой девушкой, Евгенией, и немного надеялся снова увидеться с ней. — С Евгенией? — переспросила явно удивленная блондинка. — Евгенией Богдановой? — Да, кажется. Вы знакомы с ней? — Я знала ее. Она погибла. Ее приятель выбросил ее из окна в припадке ревности, а потом покончил с собой. —  Himmel! [5]  Это ужасно, — сочувственно произнес Малко. — Она была такой нежной. Могу ли я предложить вам еще одно пирожное? — Нет, мне не хочется растолстеть, но бокал шампанского я бы выпила с удовольствием! Присаживайтесь за мой столик, так будет удобнее болтать. Малко пересел к ней и сделал знак официанту. — У вас есть французское шампанское? — Разумеется. — Тогда принесите нам бутылку. Голубые глаза подруги Евгении выражали безграничное восхищение. Малко воспользовался этим. — Меня зовут Малко Линге, а вас? — Виктория Позняк. Принесли шампанское. Бутылку «Тэтэнже Конт де Шампань» в металлическом ведерке на ножке. Официант откупорил ее с важным видом и наполнил два высоких фужера. Виктория подняла свой: — За «оранжевую революцию». Малко редко когда пил шампанское в одиннадцатом часу утра, но, в конечном итоге, это не было так уж неприятно. Виктория, покончив со своей порцией, замурлыкала от удовольствия. — Это совсем не то, что крымское шампанское! — вздохнула она. — Но стоит так дорого... Малко сделал уклончивый жест, мол, если тебе нравится, то денег не считаешь. В этот момент в заведение вошли трое мужчин в кожаных куртках, с впечатляющими плечами, бритоголовые. Доверия они не вызывали. Виктория снизила голос и шепнула Малко: — Это ракетчики [6] . Они приходят сюда за девочками. Один из рэкетиров покосился на бутылку «Тэтэнже» и, чтобы продемонстрировать свои возможности, тотчас заказал официанту такую же. Тем временем Малко уже снова заполнял фужер Виктории Позняк. Теперь, когда рыбка была на крючке, надо было только вытянуть ее тихонечко на берег... * * * Бутылка «Тэтэнже» опустела, но Виктория Позняк продолжала таять, как снег на солнце. Ее взгляд, ранее холодный, полнился теперь нежностью и готовностью подчиняться, а рука, как бы невзначай, то и дело касалась руки Малко. Она встала, чтобы отправиться в туалетную комнату, предоставляя ему возможность любоваться длинными ногами в обтягивающих сапогах на шпильках. Когда она вернулась к столу, то две верхних пуговицы ее кофточки оказались расстегнутыми, открывая кружевную каемку черного бюстгальтера. Это было чем-то вроде эротического подмигивания. Внезапно она вздохнула. — Я должна буду покинуть вас. Мне нужно сделать кое-какие покупки в магазине напротив, в ЦУМе. — Хотите, чтобы я составил вам компанию? — предложил Малко. — Мне нечего делать. — С удовольствием, — жеманно согласилась Виктория. Он помог ей надеть длинное манто из искусственной норки, и они спустились вниз на Крещатик. В парфюмерном отделе ЦУМа она бросалась на все товары, как ребенок в магазине игрушек. Вполне понятно, что когда они подошли к кассе, Малко вынул свою кредитную карточку... Виктория, поначалу посопротивлявшись ради приличия, дала согласие. На выходе она засунула свою руку под руку Малко и прожужжала: — Вы настоящий джентльмен! В нашей стране французская косметика стоит целое состояние. — Мне приятно помочь вам быть еще красивей, — уверил ее Малко. — К тому же я один в Киеве и мне бы очень хотелось провести с вами вечер. Вы не заняты? — Я постараюсь освободиться, — ответила Виктория. — Вы знаете «Эгоист»? — Нет. — Это место, где ужинает президент Путин, когда приезжает в Киев. Там очень вкусно. Я зайду за вами в гостиницу, часикам к девяти? Где вы остановились? — В «Премьер-Палаце». Они расстались внизу бульвара Тараса Шевченко. Малко остановил машину, водитель которой запросил скромную сумму в 15 гривен, чтобы отвезти его в американское посольство. Как и в Москве, все автомобилисты в Киеве занимались извозом, чтобы немного подзаработать. Гибкая и недорогая система, помогавшая, кроме того, избегать слежки. И стоять на краю тротуара надо не больше нескольких минут. * * * — Браво! Вы отлично осуществили этот первый контакт, — одобрительно отозвался Дональд Редстоун. — Надо и дальше тянуть за эту ниточку. Малко поспешил умерить его энтузиазм. — При условии, что она куда-то выведет. Эта Виктория выглядит скорее как элитная куртизанка, чем как политическая активистка. Я не совсем уверен, что она была в близких отношениях с Евгенией Богдановой. И еще менее уверен, что она согласится говорить об этом деле с незнакомцем, которого она рассматривает как клиента... — Игру ведете вы, — прервал его американец. — Есть один момент, в отношении которого нам неизвестно ровным счетом ничего: вербовка Романа Марчука. Кто предложил ему подсыпать яд в пищу Виктора Ющенко? Это, вероятно, не Владимир Сацюк, даже если последний и замешан в деле. — Соседство этого «Мистера Снека» и главного офиса СБУ наверняка не является совпадением, — подчеркнул Малко. — Полагаю, что многие агенты СБУ питаются там. К сожалению, я не думаю, что Виктория много об этом знает... Разве что ей известно, кто вывел Евгению на Романа Марчука. Мы ужинаем вместе сегодня вечером, — заключил Малко. — Что ж, будем молиться Богу. — Отлично. А тем временем вы встретитесь с Евгением Червоненко, ответственным за безопасность Ющенко. Он ожидает вас в три часа в кафе «Нон-стоп», расположенном по проспекту Победы, номер 6. Это совсем рядом с киевским цирком. Он, наверное, сможет предоставить вам интересные сведения. * * * Кафе «Нон-стоп» выглядело невзрачно: шумно, накурено, на стене большой телевизионный экран, но звук выключен, и сильный запах пригорелого сала. Малко ждал уже на протяжении получаса, когда вошел плотный мужчина, затянутый в темный костюм в полоску, с бритой головой и грубыми чертами лица. Обследовав взглядом зал, он подошел к Малко. — Пан Малко? Он разговаривал баритоном, от которого дрожали стекла. — Да, — утвердительно ответил Малко. — Меня зовут Евгений Червоненко. Он уселся на скамейку напротив Малко и расстегнул пиджак, открывая рукоятку автоматического пистолета, засунутого за пояс. Малко тоже был вооружен. Девятимиллиметровый пистолет Макарова, переданный резидентом, давил ему в спину. Евгений Червоненко изучал его хитрым холодным взглядом. Он заказал официантке порцию «Дефендера», «Very Classic Pale», с добавлением льда, и уронил: — Я считаю, что мистер Редстоун теряет время. — Отчего же? Украинец наклонился через стол. — Информация о том, кто убрал Романа Марчука, ничего не даст. Как бы там ни было, его никогда не арестуют. Генеральный прокурор Васильев блокирует расследование по распоряжению администрации президента. Они нашли, что вытолкнуть Марчука из окна будет дешевле, чем купить ему билет до Москвы. В любом случае, они убили бы его и там. Это же «чекисты», они не рискуют. — Вы считаете, Владимир Сацюк имел отношение к делу? — спросил Малко. — Это все-таки слишком. — Я уверен, что он замешан в нем, — проворчал украинец, — но я не могу ничего доказать. Они уверены в своей безнаказанности. У них полно денег, и в их распоряжении десятки бывших бойцов «Беркута», готовых убить за горстку гривен. — Тогда что следует предпринять? — Надо предотвратить их новую попытку. — Они могут осмелиться? — удивленно спросил Малко. Евгений Червоненко, наклонившись над столом, выдохнул вместе с запахом лука: — Я уверен в этом. Задето слишком много интересов. Во-первых, интересы Москвы. Царь Путин не может представить себе, что ему сопротивляются. Далее, банда Кучмы, ворующая на протяжении многих лет, будет уничтожена и, возможно, даже арестована. Виктор Ющенко решительно настроен навести порядок. Вспомните премьер-министра Джинджича в Сербии. Его убили, когда он начал становиться опасным. А Ющенко очень опасен. У меня в администрации президента есть источник, очень близкий к русским. Он сообщил мне, что они приняли решение повторить все снова. — Каким образом? Украинец скрестил свои огромные руки. — Существует столько средств, — вздохнул он. — КамАЗ, давящий его машину, бандитское нападение, убийство с применением снайперской винтовки, еще одно отравление... Насчет последнего, я считаю, что они не осмелятся. Но кто знает: они настолько уверовали в свою безнаказанность... — Что же можно тогда сделать? Евгений Червоненко покачал головой. — Обезвредить организатора, прибывшего из Москвы. Я уверен, что он есть. Русские не доверяют местным. Это как со змеями, надо бить по голове. Если оставить их одних, украинцы не осмелятся ничего предпринять. Но надо быть начеку. Виктор Ющенко выиграет выборы, это точно. Если только его не убьют. Малко хотел было рассказать ему о Виктории, но сдержался. Этот след был еще слишком ненадежным. — Я хотел бы иметь возможность связываться с вами в дальнейшем, — сказал он. Украинец достал свою визитную карточку и торопливо нацарапал номер мобильного телефона. — Вы можете звонить мне по этому номеру, днем и ночью. Будьте осторожны. Они уже наверняка засекли вас... — А на чьей стороне СБУ? — поинтересовался Малко в тот момент, когда Червоненко подымался из-за стола. — Со всех сторон... — обронил украинец. — Они разделились. Все те, кто подобрал под себя бизнес мафии, на стороне действующего режима. Они за его сохранение. Другим хочется изменений. Зазвонил его мобильный телефон, и он ответил коротко, разъяренный, что его потревожили. Говорили по-украински, и Малко понял лишь, что его собеседника требовали. Червоненко сложил мобильный. — Хорошо. Едемте со мной. Я передам собранное мной досье. Там всевозможные адреса и кой-какие идеи. Малко проследовал за ним до шестисотого «Мерседеса» черного цвета, с эскортом из двух мотоциклистов. Руководитель службы безопасности Виктора Ющенко был осторожным человеком. Пока они мчались очертя голову, Малко обратился с вопросом: — Это вы рассказали Дональду Редстоуну о Романе Марчуке? — Да. — Вам известно, кто его завербовал? Украинец потер большим и указательным пальцами. — Это был бедный тип... Ему, наверное, предложили несколько сотен долларов. Он даже не знал, что делает. — Да, но кто? — Нам об этом ничего не известно. Возможно, кто-то из СБУ, регулярно посещавший его «тошниловку»... Но таких типов полно. — А как в отношении Евгении Богдановой? — Она сыграла второстепенную роль, в самом конце. Этого было достаточно, чтобы ее ликвидировали. Ведь девиз «чекистов»: никакого риска. — Вы знаете Владимира Шевченко? — поинтересовался вдруг Малко. — Бледного? Да. А почему вы спрашиваете? Казалось, он удивился, услышав это имя. — Он оказал мне кой-какие услуги, — сознался Малко — но сейчас его нет в Киеве... Евгений Червоненко улыбнулся. — Он один из тех, кто выжил после большой разборки между СБУ и мафией. У него были хорошие связи. Автомобиль остановился возле небольшого здания, окруженного охранниками в оранжевых шарфах и сонмом журналистов. Впрочем, оранжевый цвет был везде. Малко последовал за Евгением Червоненко вовнутрь, через магнитную рамку, яростно запищавшую при проходе двух мужчин. Евгений Червоненко повернулся к нему. — Вы вооружены? — Да. — И правильно. Они пересекли оживленный холл, заполненный агитационной продукцией и возбужденными людьми, затем двинулись по коридору, который вел к офису руководителя службы безопасности. Сразу перед офисом находилась пресс-служба. Туда выстроилась очередь из журналистов, желающих получить оранжевые шарфы и шапочки из рук добровольной помощницы. Малко резко остановился. Это была незнакомка с поломанным чемоданом, прибывшая московским рейсом. * * * Их взгляды встретились, и несколько мгновений они в упор смотрели друг на друга, одинаково удивленные. Евгений Червоненко обернулся и бросил Малко: — Вы знакомы со Светланой? — Знакомы — это слишком громко сказано! Мы столкнулись в аэропорту, у нее были проблемы с чемоданом, и я помог ей. Светлана стояла неподвижно, с шарфом в руке, как бы съежившись внутри. Наконец она нарисовала вымученную улыбку и произнесла: — Добрый день! Евгений Червоненко довольно улыбнулся. — Светлана одна из лучших наших добровольцев. Нам бы побольше таких, как она. Пойдемте. — Не очень разговорчивая, — заметил Малко. Прекрасная Светлана вновь занялась раздачей шапочек и шарфов, не обращая больше внимания на Малко. А тот, пока руководитель службы безопасности открывал свой сейф, размышлял об этом необычном совпадении. По меньшей мере, теперь у него была возможность вновь повидаться с ней... Кончится тем, что она все-таки оттает. — Возле стойки администрации вас ожидает дама, — сообщил сотрудник «Премьер-Палаца». — Я спускаюсь, — ответил Малко, размышляя о том, действительно ли он сможет узнать хоть что-нибудь от аппетитной Виктории. Он, конечно, предпочел бы провести вечер с таинственной Светланой или с Ириной Мюррей, в сексуальной ауре которой было что-то чарующее. В любом случае, «Премьер-Палац» никак не поощрял к разврату. Правила безопасности были драконовские. Не имея магнитного ключа от номера, невозможно было воспользоваться лифтом. Посетителей ресторана на девятом этаже, не живущих в отеле, сопровождал коридорный. Неустанной заботой руководства было избежать наплыва проституток, как в гостинице «Днепр», где они прямо-таки изобиловали. Малко набросил пальто и спустился вниз. Виктория Позняк ожидала в крошечном фойе, одетая в длинное пальто из белого меха. Из-за своих собранных в косы волос она была похожа на патронессу. — Быстрее! — начала подгонять она. — Я умираю от голода. Нас ждет такси. Когда она уселась в машину, пальто соскользнуло, и взгляду Малко открылось, почти до самой промежности, длинное бедро в черных колготках. «Эгоист» был расположен на Московской улице, в глубине Печерского квартала, плохо освещенного и безлюдного. Когда Виктория Позняк сняла свое белое пальто, Малко обнаружил на ней черный пуловер на пуговицах, облегающий тяжелую грудь, и мини-юбку с разрезом сбоку. Она выбрала боевое снаряжение... Этот модный ресторан был оборудован в странном марокканском стиле, и пустовал! По крайней мере, на первом этаже, потому что имелись еще залы на нижнем уровне. Им отвели место в глубине длинного зала, в кабинке на возвышении, и Виктория Позняк с гордостью заявила: — Это место президента Путина, когда он приходит сюда. По украинским меркам цены были чудовищные. Малко все-таки заказал икру и бутылку шампанского «Тэтэнже Конт де Шампань Блан де Блан» урожая 1995 года. По-видимому, Виктория Позняк, вошедшая во вкус после налета на косметический отдел, решила соблазнить его. Как только он поворачивал голову в ее сторону, его встречал взгляд, полный обещаний. Покончив с икрой, она неожиданно спросила: — Вы хорошо знали Евгению? — Нет, не очень, — сознался Малко. — Она была хорошей подругой, — произнесла она задумчиво. — Ну да ладно... ее уже нет, а жизнь продолжается. Неожиданно она наклонилась и легонько поцеловала его в губы. — Вы такой соблазнительный, — со вздохом сказала она, — и такой щедрый. Не сводя с него глаз, она улыбалась ему, как настоящая шлюха. Было видно, что она принимала его за богатого лоха, и хотела этим воспользоваться. Ее юбка задралась еще выше, но, казалось, это ее не обеспокоило. Как у большинства людей, живущих в бывших коммунистических странах, у нее был талант к выживанию, не отягченный излишней щепетильностью. После икры настала очередь лосося на гриле. Совсем неплохого. И второй бутылки «Тэтэнже Конт де Шампань Блан де Блан». Виктория Позняк, с сияющим лицом, становилась все более провокационной. В их приподнятой кабинке они были недосягаемы для взглядов с прохода, ведущего к столикам. Она потянулась и предложила: — А если мы спустимся вниз потанцевать? Подвал «Эгоиста» был оборудован совсем по-другому, в более современном стиле, с неизбежными плоскими телеэкранами в обоих залах. Мягкая музыка проникала сквозь невидимые динамики. Виктория повисла на Малко и подняла к нему свои великолепные голубые глаза. — Я так счастлива, что встретила вас. — Я тоже, — поклялся Малко. Это теплое тело, прижимавшееся к нему, в довершение к пузырькам шампанского, приводило его в состояние эйфории. Но было ясно, что он еще не коснулся сути проблемы. — Мне хочется развлечься, — продолжала Виктория. — Возможно, это шампанское... Оно такое вкусное. «Тэтэнже» действительно не было похоже на отвратительное крымское пойло, которое украинцы потребляли в ужасающих количествах... Они еще немного потанцевали и затем вернулись на место. — Едем домой? — предложила Виктория. Малко оставил на столе пухлую пачку гривен. Выйдя на улицу, они оказались под чем-то похожим на мокрый снег. Виктория остановила старую «Волгу», и Малко слышал, как она спрашивала ее владельца, сколько тот возьмет, чтобы отвезти их к «Премьер-Палацу». Они сошлись на двадцати гривнах. В машине она положила голову на плечо Малко, а потом, когда они остановились возле отеля, первой вышла из салона и без малейших колебаний поднялась по лестнице, ведущей к стойке администратора. Если бы у Малко и оставались еще какие-то сомнения относительно ее намерений, то они рассеялись бы в кабине лифта. Едва та начала движение, как Виктория всем телом прижалась к нему для их первого поцелуя. Малко не смог устоять перед желанием засунуть свою руку под микро-юбку, потом еще дальше, тогда как язык Виктории вовсю усердствовал у него во рту, пытаясь достать до самих миндалин. Затем они почти рысью пробежали через оббитый голубым мокетом коридор. Малко едва успел открыть дверь. Виктория уже сбросила свое красивое белое пальто и начала расстегивать пальто на Малко, яростно обвиваясь вокруг него. Некоторое время они извивались в маленьком коридорчике, с силой прижимаясь друг к другу, потом молодая женщина неожиданно замерла. Малко понадобилось несколько долей секунды, чтобы понять, почему. Пальцы молодой украинки как раз задели рукоятку пистолета Макарова, засунутого за пояс посредине спины. Она отпрыгнула назад с резко расширившимися зрачками. Желая успокоить ее, он вынул пистолет, чтобы засунуть его куда-нибудь, но не успел. Ударом наотмашь Виктория выбила пистолет у него из руки. Он полетел на пол. Когда Малко наклонился, чтобы поднять его, она оттолкнула его и первой схватила пистолет. — Виктория! — начал было он. С искаженным от страха лицом, с опущенными книзу уголками рта, она наставила оружие на него и закричала: — Подонок! Ты хотел сделать со мной то же, что и с Евгенией! Но сейчас я грохну тебя! Вытянув руку, она направляла большой пистолет прямо на него. Ее рука немного дрожала, но на таком расстоянии это не имело большого значения. Он видел, как указательный палец молодой женщины сжимается на пусковом крючке, который начал подаваться назад. Черное отверстие ствола казалось ему чем-то вроде огромной дыры. В голове у него молнией пронеслась мысль о том, что от вечности его отделяет какая-то доля секунды. Глава 5 Внешний боек «Макарова» сухо щелкнул в тот самый момент, когда мозг Малко выдал обнадеживающее сообщение: в патроннике автоматического пистолета не было патрона. Его нервы разом расслабились. Лицо Виктории Позняк обмякло, и она с недоумением уставилась на пистолет. Так, как будто он предал ее. По всей очевидности, она не была знакома с огнестрельным оружием. Малко схватился за ствол правой рукой и вывернул его, заставляя молодую женщину выпустить рукоятку. Голубые зрачки увеличились в размере, и Виктория Позняк отступила к стене, объятая ужасом. — Пожалуйста, не убивайте меня, — произнесла она умоляющим голосом. Она была так напугана, что у нее подкосились ноги. Точно сломанная кукла, она скользнула по стене и опустилась на пол. Все это произошло чрезвычайно быстро, и тут Малко вдруг понял, что этот инцидент дает ему возможность перейти к самой сути дела, осознавая вместе с тем, что Дональд Редстоун все правильно предвидел. Виктория Позняк могла быть очень полезной. Чтобы успокоить ее, он бросил пистолет на кровать, потом помог молодой женщине подняться. У нее дрожало все тело. Малко усадил ее в одно из кресел и ласково сказал: — Не надо бояться, я не убийца. Она протянула руку в сторону кровати, указывая на пистолет. — Тогда почему это у вас? Малко понял, что настало время рискнуть. Другой такой возможности у него не будет. — Для самозащиты. А теперь я должен рассказать вам правду. Наша с вами встреча не была случайной. Виктория Позняк уставилась на него с ошеломленным видом. — Что вы хотите этим сказать? — Успокойтесь, я вам сейчас объясню, — ответил Малко. Она подняла свою сумку и достала оттуда тоненькую сигарету. Она зажгла ее, а потом долго выпускала дым. Понемногу дрожание ее рук успокаивалось. Она снова посмотрела на пистолет, потом на Малко. — Кто вы? — Я расследую смерть вашей подруги, Евгении Богдановой, — объяснил он. — Я знаю, что вы были связаны. Именно поэтому я и начал ухаживать за вами. Мне рассказали, что вы часто приходите в «Дом кофе». Отчего вы так напуганы? Она посомневалась, выпустила еще одно облако дыма от своей сигареты. — Потому что Евгения впуталась во что-то странное, как раз накануне своей смерти. Я спрашиваю себя, действительно ли этот тип, Роман Марчук, убил ее. Он не был ее любовником. Я это знаю, потому что она рассказывала мне о многих вещах. Ее любовником был один поляк, в которого она была безумно влюблена. Так что... Она оставила фразу недоговоренной. — Вы правы, Виктория, — отозвался Малко. — Евгению убили, но сделал это не Марчук. Сейчас я объясню вам, как это произошло. Виктория выслушала его внимательно, впитывая каждое слово, и сразу же задала вопрос: — Откуда вам известны все эти детали? Вы были там? — Нет, но за Евгенией наблюдали. — Кто именно? — Друзья Виктора Ющенко, расследующие его отравление. Я из их числа. Я в Киеве для того, чтобы понять, почему ее убили. И кто убийца. — Вы работаете на американцев? Они ведь поддерживают Ющенко. — Да, я работаю на них. — Но Евгения никак не была связана с Ющенко, — возразила Виктория Позняк. — Виктория нет, а вот Роман Марчук был связан. Существуют серьезные подозрения, что это он подсыпал яд в блюдо Виктора Ющенко. Он работал в качестве помощника на даче Владимира Сацюка в тот вечер, когда состоялся этот знаменитый ужин. Лицо Виктории Позняк исказилось. — Боже мой! — издала она почти неслышно. Она так побледнела, что он предложил ей: — Хотите чего-нибудь выпить? — Да. Виски, если можно. Он достал из мини-бара фляжку «Дефендера» и наполнил стакан. Виктория Позняк осушила его одним движением. Малко подождал, пока она придет в себя, и продолжил: — Я полагаю, что вы можете дать мне недостающие детали... Она внезапно вздыбилась. — Я не стукачка! И не хочу больше слышать обо всем этом. Малко долго фиксировал ее своим взглядом, так, как будто его золотистые зрачки были способны загипнотизировать ее. — Виктория, речь не идет о том, чтобы шпионить. Скорее о том, чтобы защитить вас. Евгению убили, чтобы помешать ей говорить. Если они заподозрят, что вам что-то известно, вас может постичь ее участь. Я не исключаю, что я под наблюдением. Именно по этой причине я ношу пистолет. Люди, убившие Евгению, не способны на жалость. Возможно, они следят за вами. Если они видели вас со мной, то могут... — Но это омерзительно! — взорвалась молодая женщина. — Я ничего не сделала. И если бы эта дуреха Евгения слушалась меня, она была бы сейчас жива. Она резко замолчала, осознав, что сболтнула лишнее. — Хорошо, — произнес Малко. — Я считаю, что для вашей безопасности будет лучше всего, если вы расскажете мне все, что вам известно. Виктория Позняк несколько секунд сидела молча, потом закурила вторую сигарету и покачала головой. — Евгении нужны были деньги, — объяснила она неуверенным голосом. — В своей вонючей конторе она едва зарабатывала 2000 гривен. И вкладывала их в шмотки, чтобы подцеплять богатых мужчин. Несколько месяцев назад она встретила одного поляка, классного парня, у которого, как ей казалось, было полно денег. Естественно, она рассказала мне об этом. — Как его звали? — Стефан. Это все, что мне известно. Она меня с ним не познакомила. Я видела его только однажды, в кафе. Это длилось минут пять. Возможно, она боялась, что я его уведу. Какое-то время все шло хорошо, Евгения купалась в золоте, покупала великолепные шмотки, даже купила мне сапоги в «Метрограде» [7] . Она была влюблена по уши. А потом однажды, может быть, неделю назад, она позвонила мне и попросила об одной услуге. — Об услуге какого рода? — Ее поляк попросил ее приютить на несколько дней одного человека, до тех пор, пока тот не уедет из страны. Якобы его приятеля. Евгении это было хлопотно из-за Марины, ее дочери, жившей вместе с ней на квартире. Она спросила, не могу ли я сделать это за 2000 гривен. Я отказалась. Это было слишком рискованно. Впрочем, она поклялась, что милиция не будет совать свой нос в это дело, что речь идет о политике... Тем не менее я не согласилась. — Она упоминала Ющенко? — Нет. — А что было потом? — Она держала этого парня у себя несколько дней. До событий. Это был Роман Марчук. — Это все? Виктория Позняк затянулась сигаретой. — Да. На следующий день я пошла на ее квартиру. Я волновалась за Мариночку. Я застала там ее мужа, который пришел за своими вещами. Милиция предупредила его накануне. Роясь в квартире, он нашел 10 000 гривен, спрятанные под матрасом у Евгении, в банкнотах по 50 гривен. Возможно, это были деньги, которые она получила за то, что прятала этого типа. — Вам известно что-либо о нем? — Нет. Я увидела его имя в газетах, и это все. Сейчас я начинаю понимать больше. — Вы поступили правильно, ответив отказом, — сказал Малко, — иначе из окна выпали бы вы. Эти люди не хотят оставлять следы. Вы действительно ничего не знаете об этом Стефане? — Не очень много, — призналась Виктория. — Евгения рассказывала мне, что он живет на даче одного богатого приятеля, на Осокорках. — А как он выглядит? — Высокий, блондин, со светло-голубыми глазами и, по словам Евгении, с большим членом. Она любила хорошо сложенных мужчин, почти так же, как деньги... Найти кого-то с такими приметами будет не просто... — А что в отношении мужа Евгении? — продолжал Малко. — Симпатичный парень. Его зовут Юрий Богданов. — Вам известно, где он живет? — Нет, но когда я видела его, он оставил мне номер своего мобильного. Хотите записать? — Да. Виктория достала из своей сумочки небольшой блокнот, полистала его и объявила: — Вот: 8 044 202 36 93. Но ему ничего не известно. Когда она встретила Стефана, Евгения уже оставила мужа. Она замолчала, докурила свою сигарету и повернулась к Малко. — Я могу уйти? Мне больше ничего не хочется. Как бы там ни было, спасибо за ужин. Она поднялась. — Вы могли бы покинуть Киев на несколько дней? — спросил Малко. — Так было бы надежней. — Да, конечно. Я могу съездить к своим родителям в Харьков. Но мне надо будет немного денег. Не колеблясь, Малко достал из кармана пачку стодолларовых банкнот, взял из нее десяток и протянул Виктории. — Уезжайте завтра же, — посоветовал он. — Дайте мне номер вашего мобильного. Мне, может быть, понадобится связаться с вами. Возможно, для того чтобы опознать Стефана, если я отыщу его след. — Я видела его только однажды, — повторила она. — И не очень долго. Было видно, что в голове у нее была только одна мысль: смыться. Натянув пальто, она посмотрела ему прямо в лицо и бросила: — Надеюсь никогда больше не встретиться с вами и никогда больше не слышать об этой истории. У нее был потухший взгляд, лицо осунулось, плечи сгорбились. В ней уже ничего не осталось от той сексуальной штучки, с которой он флиртовал сегодня утром. Хлопнула дверь. Малко посмотрел на свой «Брейтлинг». За три часа он все-таки неплохо продвинулся вперед. Этот таинственный поляк, Стефан, несомненно причастен к заговору против Ющенко. Его, однако, будет трудно найти по тем малозначительным приметам, которыми он располагал, при условии, что он все еще в Киеве. Что же касается мужа Евгении, это чисто формальная проверка. Организаторы покушения разработали надежное прикрытие для своей операции. * * * Николай Заботин поднял глаза от бумаг, которые он изучал, и рассеянно посмотрел на тротуар по ту сторону Воздухофлотского проспекта. Туда, где находился мебельный магазин, смотрящий окнами прямо на скромное посольство России в Украине. Россиянин, несмотря на отличную подготовку силовика, еле сдерживал слепую ярость. Приложив так много тяжелых усилий к разработке сложнейшей коварной спецоперации, он стоял теперь перед болезненным выбором. Либо ликвидировать поднявшуюся пыль и вернуть себе спокойствие духа, рискуя породить другие проблемы, либо ничего не предпринимать, молясь, чтобы удача была на его стороне. Решение, которое ему крайне не нравилось. В его профессии никогда нельзя оставлять место неопределенности. Он снова занялся созерцанием унылого проспекта, по которому как раз проходил автобус, окрашенный в красноватый оттенок. До 1991 года в Киеве не было российского посольства, ведь Украина входила в состав Советского Союза. И вот застигнутый врасплох Кремль решил разместить своих дипломатов в скромном особняке в глубине довольно мрачного квартала. Персонал был ограниченный, помещения тесные, и Николай Заботин со времени своего тайного прибытия на автомобиле должен был довольствоваться крошечным кабинетом на третьем этаже здания с зеленой крышей, в котором размещались службы посольства. Он зажег сигарету и на несколько секунд погрузился в размышления, вперив взгляд в голую стену предоставленной ему комнаты. Он был уверен, что американцы прослушивают все разговоры в посольстве, но так как им не было известно о его присутствии, это его не очень волновало. Кроме того, все местные телефонные разговоры он вел на украинском языке, которым владел в совершенстве. С 1988 по 1990 год он, еще только в звании майора, провел два года в Киеве в качестве «контролера» КГБ, как это было во всех странах-сателлитах или республиках советской империи. Уже тогда Николаю приходилось заниматься некоторыми «инакомыслящими» оппозиционерами. Именно этому он обучался с того момента, как стал агентом КГБ. Центральный нападающий футбольной команды «Динамо» (Москва), он был отобран, частью благодаря своим физическим качествам, после того, как обратился в КГБ с заявлением о приеме. Тот факт, что его отец был высокопоставленным аппаратчиком, создал благоприятные условия для его зачисления в «Большую контору». Эти обстоятельства способствовали его назначению в пятый отдел Первого управления КГБ, самого секретного, на которое была возложена задача по тайному устранению врагов советского государства, главным образом за границей, тогда как Второе управление занималось советскими гражданами. Николай Заботин начал свою подготовку убийцы в незаметном особняке на углу улицы Метростроевской и Турнанинского переулка, где он научился пользоваться всевозможными видами оружия. После прохождения этих курсов его направили на большую дачу в Тушино, в пригороде Москвы, где обучили применению всяческого рода «экзотического» оружия, которое изготавливалось в техническом отделе КГБ и предназначалось для бесследного устранения противников. Миниатюрные пистолеты, спрятанные в повседневных вещах, капсулы с ядом, не оставляющим следов, — целый арсенал, о котором было известно только горстке агентов, работающих в центральном управлении. Никто и никогда не должен был заподозрить об этой деятельности, факт существования которой ни за что не получил бы официального подтверждения со стороны политического руководства. По этой причине «идеологической безопасности» уделялось первостепенное значение. После нескольких удачных операций Николай Заботин был направлен на официальную должность в Киев, с тем чтобы он мог получить свои полковничьи погоны. Все-таки КГБ был неповоротливой бюрократической машиной со строгими правилами, а ему надо было думать о пенсии... Падение Советского Союза стало ужасным ударом для молодого полковника, еще полного веры в коммунизм. В течение нескольких месяцев Николай Заботин сидел без работы, не зная, останется ли он в КГБ, спрашивая себя при этом, куда податься. Благодаря телефонному звонку своему товарищу по военной академии он вступил в контакт с Николаем Патрушевым, вторым номером в только что созданном ФСБ. Он набирал лучших людей старого КГБ, тех, кто не был еще полностью охвачен гангреной стремительно распространяющейся коррупции. Патрушев понял, какую выгоду он может извлечь из такого человека, как Николай Заботин. Последний оказался в специальном подразделении ФСБ, ведавшем всеми коварными операциями. Понятно, что его направили в Чечню, где он работал с вооруженными чеченскими группировками, часто рискуя своей жизнью. А потом в какой-то день его без объяснений отозвали в Москву, где он снова долгие месяцы оставался без работы. Он начал уже отчаиваться, когда ему наконец-то предложили достойное его задание: устранить кандидата на должность президента Украины, противостоящего кандидату, которого поддерживал Кремль, — Виктору Януковичу. Официально он прибыл в Киев как политический обозреватель. Ему одному было известно, что приказы, которые он получал, исходили из совсем крошечного офиса в глубинах Кремля, занимаемого Ремом Толкачевым, человеком, наделенным безграничной властью и уполномоченным воплощать в действия желания нового царя, Владимира Владимировича Путина. Он также знал, что об его успехе не станут трубить на всех углах и что в случае проблем он не должен попасть живым в руки противников. В это непримечательное время он опять переживал острые ощущения, характерные для периода холодной войны. К сожалению, он не руководил всем процессом. Он прибыл без приключений и в течение нескольких дней активировал свою старую сеть: агентов СБУ, оставшихся верными Москве, одну из своих бывших любовниц, которая не знала, кто он на самом деле, да еще нескольких оказавшихся под рукой убийц. У него даже был джокер: Стефан Освенцим, профессиональный польский убийца, сбежавший из своей страны и прятавшийся в Киеве, где благодаря своим связям с бывшими мафиози и агентами СБУ он на какое-то время нашел надежное убежище. Человек, который его обеспечил, был в действительности связан с Николаем Заботиным и являлся стержнем операции против Виктора Ющенко. Постоянно скрывая свои пророссийские симпатии, он был вне подозрений. За два года до пенсии полковник Городний занимался чинкой карандашей в небольшом офисе СБУ, не привлекая ничьего внимания. Сдержанный, неприметный человек, на которого можно положиться. Именно таких и любил Николай Заботин. Первая часть операции, руководимая Николаем Заботин, прошла без сучка, без задоринки. Накануне его отъезда из Москвы человек, посланный Ремом Толкачевым, передал ему герметически закрытую металлическую коробку, в которой содержался яд, предназначавшийся для нейтрализации Виктора Ющенко. Ему не был известен его состав, он знал только, что это вещество без запаха и вкуса и что его необходимо подмешать в пищу, чтобы оно начало действовать по истечении нескольких часов. Его друг в СБУ, полковник Городня, завербовал необходимых для операции людей. В том числе и Стефана Освенцима, который не знал, на кого он на самом деле работает. Спецоперация прошла абсолютно удачно, но результат оказался не таким, каким его ожидал Рем Толкачев. Нейтрализовать Ющенко не удалось. Вместо этого он всего лишь заболел и, с изуродованным лицом, продолжил свою кампанию. Второй тур выборов, который должен был стать увеселительной прогулкой для кремлевского кандидата Виктора Януковича, обернулся крахом. Вынужденные прибегнуть к массовым фальсификациям результатов, сторонники Януковича спровоцировали яростную реакцию оранжевого лагеря, неожиданное возмущение народа и единодушное осуждение цивилизованного мира. И в довершение ко всему: Верховный суд Украины, напуганный событиями, аннулировал результаты второго тура и победу Виктора Януковича! Манипуляция оборачивалась против своих авторов, и существовал риск, что Виктор Ющенко будет избран на должность президента Украины в третьем туре выборов, назначенном на 26 декабря. А это означало серьезное снижение российского влияния и политическую смерть деятелей, близких к Кремлю. Понятно, что руководители служб безопасности переметнутся в противоположный лагерь и будут служить новым хозяевам. Виктор Ющенко тоже будет искать возможности, чтобы отомстить. Полный провал... Вследствие этого Николай Заботин получил из Москвы новое двойное задание: организовать зачистку всех следов, которые могут привести в Москву, и, если существует такая возможность, окончательно устранить человека, осмеливающегося бросать вызов Владимиру Владимировичу Путину. Что в сложившихся обстоятельствах было почти равносильно самоубийству. Но это не испугало Николая Заботина, который устранил главное действующее лицо предыдущей разработки и одновременно составил план следующей операции по ликвидации Виктора Ющенко. Потом, когда он уже немного расслабился, перед Николаем Заботиным внезапно возникла новая трудность: в Киев приехал ведущий сотрудник ЦРУ, пользующийся славой страшного матерого волка. К счастью, СБУ постоянно контролирует таможню. Одного присутствия агента противника было недостаточно, чтобы вывести его из себя. Но вследствие досадного совпадения этот агент ЦРУ получил в свое распоряжение элемент, который при определенных обстоятельствах способен серьезно нарушить реализацию плана Б, касающегося Виктора Ющенко. Идея состояла, конечно, в его устранении. Но такое решение относилось к разряду политических и нуждалось в одобрении Кремля. Николай Заботин достал из ящика другой мобильный телефон, снабженный защитой, который он использовал для разговоров с Москвой. Он тщательно набрал номер и, когда установилась связь, назвал только свой псевдоним. Затем ровным голосом отчитался о делах и стал ждать реакцию своего собеседника. Тот поинтересовался: — Это создает проблемы с исполнением? — Нет, — ответил Николай Заботин. — Тогда действуйте. Его собеседник уже положил трубку. Он явно не был болтуном. Не теряя времени, Николай Заботин достал свой первый мобильный телефон и набрал местный номер. Когда его собеседник был на линии, он спросил дружеским тоном: — Стефан? Так ты, в конце концов, купил свой диван? — Еще нет, — ответил человек на другом конце. — У меня сегодня есть немного времени, мы могли бы посмотреть его вместе. Часикам к двум? — Хорошо. Встретимся там, — заключил его собеседник. Удовлетворенный, Николай Заботин сложил бумаги, спрятал их в сейф и вышел из своего кабинета, тщательно заперев дверь на ключ, а затем смешав цифровой код сигнализации. Он не доверял представителю СВР [8]  в Киеве, коим был генерал, большую часть своего времени занимавшийся контрабандой икры, добытой в Волге при сомнительных обстоятельствах. Впрочем, между ними не было никакой связи. * * * От Виктории Позняк в номере остался только легкий неустойчивый запах духов. Проснувшись, Малко сразу позвонил Юрию Богданову, но ему не удалось связаться с ним. В телефоне даже не было автоответчика. Оставалось только попытаться разыскать поляка Стефана, в отношении которого, кроме имени, ему было известно только смутное описание внешности и район проживания. Другими словами, ничего. Он вышел из отеля и остановил машину, чтобы ехать в посольство США. Небо посветлело, но стало холоднее. Инцидент с Викторией хоть в чем-то сослужил ему службу: прежде чем покинуть номер, он дослал патрон в ствол «макарова». Накануне вечером его забывчивость, безусловно, спасла ему жизнь, но в будущем он предпочел бы быть готовым к немедленному отпору... Прибыв в посольство, он натолкнулся на улыбку секретарши резидента. — Сожалею, — сказала она, — но мистер Редстоун должен был выехать в Борисполь, чтобы встретить важное лицо. Он будет только после обеда. — А Ирина Мюррей здесь? — Нет, ее тоже нет. День начинался плохо. Ему оставалось только вернуться в «Премьер-Палац» и названивать мужу Евгении. * * * Николай Заботин немного задержался перед мебельным магазином, проверяя в отражении витрины, нет ли за ним хвоста, и пешком двинулся до угла улицы Курской. Как обычно, торговцы, выстроившиеся вдоль тротуара в начале улицы, предлагали рыбу, цветы и украинские лакомства с маком. Россиянин остановился, чтобы купить несколько пирожков, прежде чем продолжил свой путь. Метров через сто, находясь на Курской, он повернул в узкий проход между домами, ведущий к полупустой стоянке, большая часть которой была не видна с улицы. Он сразу же обнаружил зеленую «Шкоду» с дымящейся выхлопной трубой. В салоне находился только один мужчина, который сидел за рулем, затянутый в черную кожаную куртку и с черной шапочкой на голове. Он обернулся в сторону Заботина, открывающего дверцу, и улыбнулся холодной улыбкой. Его выцветшие голубые глаза были лишены всякого выражения. — Добрый день, Володимир, — поздоровался он. — Я нужен вам? Россиянин уселся рядом с ним и ответил просто: — Да, Стефан. Глава 6 — Ну вот, — заканчивал Малко, — Юрий Богданов по-прежнему не отвечает. Я звоню ему каждый час, и мне, в конце концов, удалось оставить ему сообщение. Дональд Редстоун, возвратившийся в свой офис после обеда, выслушал доклад Малко, делая при этом лихорадочные пометки. Он отложил ручку и объявил: — Необходимо во что бы то ни стало отыскать этого поляка. Он главная пружина операции и, вероятно, именно он вручил яд Роману Марчуку... — Ваши друзья из СБУ не могут ничего сделать? — С ними надо действовать осмотрительно, — уверил американец. — Никогда не знаешь, что они думают на самом деле. Я доверяю Игорю Смешко, но он не в курсе оперативных данных: ему пришлось бы обращаться к своим подчиненным, а на тех положиться нельзя. Надо найти этого поляка собственными силами. Другими словами, с помощью волшебного кристалла... У Малко вдруг возникла идея: у Евгении наверняка был его номер. Что случилось с ее вещами? Пока он размышлял, зазвенел его мобильный и голос, принадлежащий солидному мужчине, спросил: — Это вы звонили мне? У Малко подскочил пульс. — Да. Вы Юрий Богданов? — Да. — Бывший муж Евгении? — Мы были женаты все это время, — исправил Юрий Богданов нейтральным голосом. — Кто вы? Это Виктория дала вам мой номер? — Да. Мне нужно переговорить с вами. Я занимаюсь поиском убийц вашей жены. Наступило долгое молчание, затем Юрий Богданов повторил: — Убийц... почему вы так говорите? Человек, который убил ее, это тот тип, Роман Марчук. Милиция подтвердила мне это. Было заметно, что он осторожничает. Малко начал продвигаться вперед на цыпочках: — Мне необходимо увидеться с вами, — повторил он, — я не хочу обсуждать это по телефону. Речь идет об очень деликатном деле. И оно срочное. Долгое, очень долгое молчание. — Приходите в пять к «Макдональдсу», что возле станции метро «Харьковская». Это на Харьковском массиве, на левом берегу Днепра. Довольно далеко от центра. — Как я вас узнаю? — Я буду с Мариной, моей маленькой дочкой. У нее белокурые вьющиеся волосы. До свиданья. Едва отключив телефон, Малко бросился к карте Киева, висевшей на стене. Место встречи находилось на расстоянии многих километров от центра, рядом с проспектом Миколы Бажана. Глушь. — Это преимущественно рабочий район, — подтвердил Дональд Редстоун. — Надеюсь, что этот тип сможет помочь вам, но я не очень на это рассчитываю. Малко попрощался и двинулся пешком через парк, расположенный напротив посольства. Зима наводила на него тоску... В его голове уже пробивала себе дорогу одна мысль: в одиночку ему не справиться. У Дональда Редстоуна, кроме сексуальной Ирины Мюррей, не было ничего особенного, что тот мог бы предложить ему. Люди Виктора Ющенко не сумели предотвратить отравление своего лидера, а СБУ было продажным. Не говоря уже о том, о чем он не знал ровным счетом ничего: об агентах российских спецслужб, внедрившихся в Киеве. У ФСБ здесь наверняка была нелегальная структура, связанная с бывшими коллегами в СБУ. Стало быть, ему нужно было найти настоящего союзника, и он видел только одного: Владимира Шевченко, по кличке Бледный, бывшего агента КГБ, а сейчас олигарха, обосновавшегося на Кипре, где он стал вице-президентом кипрско-российской торгово-промышленной палаты. При условии, что тот захочет подсобить ему. В последний раз они выходили на связь в 2002 году, и Владимир Шевченко, который раньше убивал так же легко, как дышал, стал к тому времени смахивать на буржуа... Малко поднял руку и остановил старые «Жигули», за рулем которых сидел старик в кожаной кепке, казалось, вышедший прямо из фильма эпохи социалистического реализма. За 15 гривен он согласился отвезти клиента в отель. * * * — Малко! Ты в моем городе! Я уже слышу запах! Когда ты приезжаешь на Кипр? Закатим здесь пир горой. Я только что получил такого золотистого осетра, пальчики оближешь! Его с Волги привезла племянница Татьяны. Очаровательная малышка! Ей шестнадцать, но шпокается уже, как взрослая... И потом, погода отличная. А в Киеве, должно быть, погода мерзопакостная... Остановить Владимира Шевченко было уже невозможно. Хотя их отношения не всегда были безоблачными, он и Малко находили общий язык, и Шевченко доказал, что в случае надлежащей мотивации он мог быть надежным и эффективным союзником. В 1996 году это он спас жизнь Малко, и именно в Украине. Последний воспользовался паузой в словесном потоке, чтобы вставить: — Володя! Ты мне нужен... Внезапная тишина, потом украинец с грустью произнес: — А я-то думал, ты звонишь, чтобы узнать, как у меня дела... Ладно. Давай! — Надо, чтобы ты приехал в Киев, — сказал Малко. — И этим ты окажешь услугу не только мне одному, если ты понимаешь, о чем я. Украинец очень хорошо понимал, о чем. Он издал вздох, смахивающий на рев смертельно раненного слона, и обронил: — Нет. Это невозможно. Если я приеду, меня сразу же арестуют. Этот мерзавец Кучма взъелся на меня. Я вырвал у него большую сделку по продаже оружия и отдал ее друзьям. А он «заказал» меня. Здесь-то я ничего не боюсь, но в Киеве... «Беркуты» едят у него с рук. — Жаль, — вздохнул Малко, — я как раз на стороне тех, кто надеется избавиться от Кучмы и его банды. — Ты о Викторе Ющенко? — Да. — Благослови его Бог! Но у него не очень хорошее окружение. Люди, мечтающие только о том, чтобы в свою очередь грабить страну. Трудно ему будет. Знаешь, мне хотелось бы помочь тебе. Малко чувствовал, что тот говорит искренне. На том конце линии долго молчали, потом Владимир Шевченко вдруг решился. — Слушай, я попытаюсь как-нибудь помочь тебе. Ты помнишь Татьяну? — Такую трудно забыть. К чему ты? Татьяна была блондинкой с острой грудью, оленьими глазами, и твердая, как вольфрам. Владимир Шевченко называл ее лучшей специалисткой по фелляции к западу от Урала, что в его устах звучало как серьезный комплимент... Она многие годы работала с украинским мафиози кем-то вроде правой руки с весьма неопределенными обязанностями, по причине своих разнообразных талантов. Она умела пользоваться пистолетом так же хорошо, как и ртом, и разбиралась в цифрах лучше любого эксперта-бухгалтера... — Я направлю ее к тебе! — пообещал Владимир Шевченко. — Она не изгнанница и знает всех, кто может пригодиться. А пока здесь ее племянница, я могу обойтись без нее несколько дней. В какой ты гостинице? — В «Премьер-Палаце». — Хорошо. Она будет у тебя послезавтра. Я позвоню кое-кому, чтобы предупредить. — Ты настоящий брат, — вырвалось у растрогавшегося несмотря ни на что Малко. Иногда случается так, что самых надежных друзей встречаешь среди преступников. Тем более, что сейчас, сколотив состояние, Владимир Шевченко пытался представить себя дамой из благотворительного общества. Но он не смог сдержаться, чтобы не напомнить: — Все-таки надо будет, чтобы ты сделал Татьяне какой-то маленький подарочек. Для меня... — Обязательно, — пообещал Малко. Когда он закончил разговор, то чувствовал себя уже не таким одиноким. Владимир Шевченко, даже на расстоянии, мог быть чертовски полезным союзником... * * * Стефан Освенцим высадился возле «Премьер-Палаца» из своего роскошного такси — шестисотого «Мерседеса», — которое он нанял в Борисполе, приземлившись там рейсом из Москвы. Конечно, это стоило около 400 гривен, но платил-то не он. Его предусмотрительно препроводил в аэропорту Николай Заботин, тотчас же уехавший на своей машине, скромной «Ладе» с фальшивыми номерами. Таких номеров было шесть, их можно было менять, причем к каждому номерному знаку имелись соответствующие бумаги. — На мое имя забронирован номер, — сообщил он дежурному администратору. — Григорий Макалин. Бронировали сегодня утром из Москвы. — Все в порядке, господин Макалин, — подтвердила очарованная поляком сотрудница. — У вас есть предпочтения относительно номера? — Я уже жил на пятом этаже, с окнами во внутренний дворик. Там спокойно. — Без проблем. Ваш паспорт, пожалуйста. Стефан Освенцим протянул его без малейшего трепета. Изготовленный в техническом отделе СВР, паспорт мог выдержать любую проверку. Один лишь только миниатюрный чип сигнализировал российским иммиграционным службам, что это «настоящая подделка», выданная официальным органом. Через пять минут он уже следовал за коридорным по направлению к лифту. Он не снял свои перчатки из очень тонкой кожи, чтобы не оставлять следов. Он щедро дал 30 гривен чаевых и бросил свой чемодан на кровать. В чемодане были только старые вещи, купленные в магазине подержанной одежды. В случае чего, они никуда не приведут. Сам чемодан был приобретен в коммерческом центре «Глобус» на площади Независимости. Расплачивались наличными. Он открыл мини-бар, нашел там флакон виски «Дефендер Саксесс» и налил себе. Как все люди с востока, он предпочитал виски водке. Вопрос снобизма. В виски было больше шика. Он улегся на кровать и включил телевизор. До вечера дел у него не было, а чем меньше его будут видеть в гостинице, тем лучше. * * * Малко попросил высадить его возле станции метро «Харьковская». Он и дальше пользовался частными такси, значительно более практичными и незаметными, чем машина напрокат. Несмотря на то, что резидент предложил ему одну из неприметных машин, имеющихся в его распоряжении. Дело в том, что по номеру всегда можно вычислить, откуда машина. Девятимиллиметровый «Макаров» давил в спину, но он не хотел с ним расставаться. Организаторы заговора против Виктора Ющенко были убийцами. Если они были способны выбросить из окна невиновную молодую женщину, то не станут колебаться, чтобы избавиться и от агента ЦРУ. Он посмотрел по сторонам и заметил вывеску «Макдональдса» на противоположной стороне проспекта Миколы Бажана. Малко пересек проспект по подземному переходу, в котором ютились десятки маленьких лавочек, и вышел практически к самому «Макдональдсу». Несмотря на холод и сырость, район бурлил от оживления из-за расположенных рядом станции метро и небольшого автовокзала. Устроившиеся на тротуаре бабушки предлагали всякую всячину, укутавшись, как эскимоски. Едва он приоткрыл дверь «Макдональдса», на него обрушился невероятный гул. Хотя была только половина шестого, ресторан был полон, а толпившиеся в нем детишки пищали, как сумасшедшие. Малко осмотрел все залы, но не заметил никого, кто мог бы быть Юрием Богдановым. В итоге он уселся за столик среди оравы малышей. Спустя минут десять высокий мужчина в разноцветной пилотке, в штормовой куртке с капюшоном вошел вовнутрь, держа за руку маленькую девочку с вьющимися белокурыми волосами. Он остановился, осмотрел зал, и Малко тотчас же сделал ему незаметный знак. Вновь прибывший направился в его сторону. — Это вы звонили мне? — спросил он по-русски. — Да. Меня зовут Малко Линге. — Хорошо. Я куплю малышке мороженое и вернусь. Он снял куртку, оставаясь в толстом зеленоватом свитере, и удалился к прилавку. Юрий возвратился с кофе, «кока-колой» и порцией мороженого, которую отдал дочери. Его серые глаза вопросительно смотрели на Малко. — Кто вы? — Я австриец, наблюдатель от ОБСЕ, — объяснил Малко. — Я вхожу в состав следственной комиссии, которая пытается установить правду об отравлении Виктора Ющенко. Юрий Богданов нахмурил брови. — Как это связано со смертью Евгении? — Человек, который находился в ее квартире, Роман Марчук, весьма вероятно, является тем, кто подсыпал яд в тарелку Виктора Ющенко во время ужина на даче Владимира Сацюка. Он в деталях рассказал всю историю. Юрий Богданов слушал его с открытым ртом. — Милиция не рассказывала мне об этом, — заметил он в конце. — Они считают, что Евгения была убита этим типом в состоянии невменяемости. Затем он покончил с собой. — За одним исключением: надежный свидетель видел, как Роман Марчук выбросился или был выброшен из окна до вашей жены. — Был выброшен кем? — Трое неустановленных мужчин, использующие автомобиль с поддельными номерами, вошли в дом незадолго до событий и вышли обратно вскоре после них. Это они виновники. — Но почему? — Чтобы заставить его молчать. И они убрали вашу жену, потому что она была свидетелем убийства. Эти люди избегают малейшего риска. — Какие люди? Малко сделал неопределенный жест. — Профессиональные убийцы, подосланные сотрудниками российских или украинских секретных служб. Или сторонниками Януковича... Юрий Богданов казался удрученным. Он рассеянно отпил немного кофе и помог своей дочери с мороженым. Настоящая паинька, она с серьезным видом рассматривала Малко. Тот заметил маленький оранжевый шарфик, намотанный вокруг ее шеи. Он имел дело со сторонником Ющенко. Юрий Богданов встряхнулся. — Что я могу сделать для вас? Я журналист, хотя вынужден был оставить работу, потому что освещал коррупционные дела. Я безработный, и мне не хотелось бы, чтобы кто-то касался моей дочери. Я очень любил Евгению, несмотря на то, что она была немного ненормальной. — Что вы под этим подразумеваете? Журналист грустно улыбнулся. — Она находила, что я недостаточно зарабатываю. Ей хотелось жить в центре, носить импортную одежду. И поэтому она начала искать богатых мужчин. Мы расстались. И вот. — Вы знаете этого поляка, Стефана? — Нет. Мы практически больше не общались, разве что по поводу Марины. — Когда вы отправились за вашей дочерью, вы ничего не забирали из квартиры? Юрий Богданов какое-то время раздумывал. — Под ее матрасом я обнаружил деньги. Взял еще несколько фотографий, какие-то бумаги. — Вы не нашли ее сумку? — Отчего же? Мне ее вернула милиция. А что? — Я разыскиваю этого поляка Стефана. Он отвечает за смерть вашей жены. Но у меня нет ничего такого, что помогло бы мне отыскать его. И я подумал, что у вашей жены, вероятно, был его номер телефона или адрес. Вы разбирали ее вещи? — Нет. Я даже не открывал ее сумку. Я посмотрю, — пообещал Юрий Богданов, — и позвоню вам, если что-то обнаружу. Малко уже собирался одобрить предложение, когда двое мужчин распахнули дверь ресторана и остановились на входе. Они были не очень похожи на обычных посетителей. Тупые лица, черные шапочки, надвинутые на глаза, квадратные плечи борцов. Держа руки в карманах курток, они пробежали глазами по залу. Взгляд одного из них мельком остановился на Малко. Последний не обратил бы на это никакого внимания, если бы перед его глазами не возник образ: двое мужчин, стоящих недалеко от входа в ресторан «Первак», которых он принял за извозчиков. Это были они: его безошибочная память не могла подвести его. Он почувствовал, как по спине неприятно поползли мурашки. Эти двое искали его! Теперь он был доволен, чувствуя тяжесть «Макарова» за поясом. Двое мужчин уже вышли наружу. Юрий Богданов, сидевший спиной к входу, их не видел. Это было к лучшему, иначе он мог бы испугаться. Тем не менее это появление внесло изменения в ход событий. Улыбаясь как нельзя более беззаботно, Малко спросил: — Вы живете далеко отсюда? — Нет, на Декабристов. Это совсем рядом. — Я могу пойти с вами, чтобы взглянуть на сумку? Не хотелось бы терять слишком много времени. Юрий Богданов посмотрел на маленькую девочку, уже доевшую свое мороженое. — Хорошо. Я все равно собирался домой. Я забирал Маринку после детсадика. Он надел на дочку пальто, и они втроем вышли из «Макдональдса». Улица Декабристов начиналась немного дальше. Малко незаметно передвинул пистолет вперед, так, чтобы можно было легко выхватить его. Теперь он был уверен, что за ним следят. Возможно, с самого его прибытия. Пока они двигались вперед, не очень спеша из-за маленькой девочки, он оглянулся назад, и тут у него подскочил пульс. В начале улицы возникли две массивные фигуры. Это были мужчины, побывавшие в «Макдональдс». Входя в дом, Малко заметил, как они ускорили шаг. Разумеется, он ничего не сказал. Дом, в котором жил Юрий Богданов, был как все дома на этой улице. Сероватая коробка советских времен, без лифта, отвратительно грязная, с граффити на стенах. На втором этаже они вошли в пахнущую капустой квартирку. Усадив Маринку на диван. Юрий Богданов исчез в одной из комнат, а потом вернулся с матерчатой сумкой, которую начал опустошать на стол. Документы, кошелек, ключи, носовой платок и, наконец-то, небольшой блокнот, который он начал листать. Это была записная книжка с именами, адресами, номерами телефонов. Малко ждал с бьющимся сердцем. Вдруг Юрий Богданов остановился на букве "С" и поднял глаза. — Это должно быть оно, — сказал он. — Стефан, 8044 616 002. Другого Стефана здесь нет, и это одна из последних записей. Малко уже записывал номер. Украинец протянул ему блокнот. Малко просмотрел его в свою очередь, но не нашел ничего интересного. — Я могу одолжить его? — спросил он. — Всего лишь для того, чтобы сделать копию. Юрий Богданов слегка поколебался, потом согласился с покорным вздохом. — Да. Если это поможет вам найти сволочей, выбросивших Евгению из окна... В глазах у него стояли слезы. Малко положил блокнот в карман. По крайней мере, он был в начале пути. — Я буду держать вас в курсе, — пообещал он. Они попрощались, и он покинул квартиру, но при выходе из дома резко остановился: два здоровяка ожидали невдалеке, засунув руки в карманы. Вид их не обещал ничего хорошего. Завидев Малко, они двинулись в его сторону, не спеша, уверенные в своей силе. Когда он попытался избежать столкновения, они разделились, загораживая ему дорогу. Один из них привычным движением наклонился вниз и вытянул нож, спрятанный в сапоге. Свободной рукой он сделал Малко знак приблизиться. Но тот двинулся назад. Дверь дома уже захлопнулась, а кода он не знал. Нападающие весили на двоих, должно быть, килограммов триста. Тот, что стоял ближе, приказал ему надтреснутым голосом: — Иди сюда, мудак... Глава 7 Лезвие ножа было в метре от Малко. Тот улыбнулся и спросил по-русски: — Вам нужны деньги? Привычным движением он расстегнул пальто, засунул руку за пояс, вытянул оттуда пистолет Макарова и направил его на парочку. Казалось, время замерло на какие-то доли секунды, потом Малко увидел, как сузились зрачки у человека с ножом. Он мог догадаться, что тот просчитывает в уме, хватит ли у него времени вогнать в Малко нож, прежде чем сам схлопочет пулю. Должно быть, он пришел к отрицательному заключению, потому что, бросив что-то напарнику, отступил назад, а потом оба типа бросились бежать. Малко видел, как метров через пятьдесят они остановили машину на шоссе и ввалились в салон. Его пульс медленно успокаивался. Машина, в которую сели нападающие, исчезла вдали, и Малко подумал, что на этой пустынной улице, на краю света, она появилась не случайно... Сам он должен был пройти до проспекта Миколы Бажана, прежде чем поймать такси. — На улицу Коцюбинского, — сказал он. — 20 гривен. — Поехали, — процедил водитель. Дональд Редстоун будет доволен. Благодаря номеру мобильного телефона можно будет получить больше информации об этом таинственном Стефане. * * * Дональд Редстоун ликовал. Блокнот Евгении Богдановой уже фотокопировали. Резидент поднял глаза. — Я попрошу Червоненко найти владельца этого телефона. У него есть нужные связи. Если мы выйдем на этого типа, то сделаем гигантский шаг вперед. В любом случае, будьте очень осторожны: они вас не оставят. — Я предупрежу Юрия Богданова, — сказал Малко. — Эти люди могут заинтересоваться им. — Жаль, что вы не смогли задержать их, — вздохнул американец. — Они бы не дались, — заявил Малко. — Мне пришлось бы убить их. После стольких лет опасных приключений он по-прежнему испытывал отвращение к хладнокровному убийству. Даже если речь шла бы о таких бесчувственных животных, как те, кто выбросил из окна Евгению и Романа Марчука. В дверь офиса постучали, и Дональд Редстоун крикнул, чтобы входили. Это была Ирина Мюррей, по-прежнему в своем кожаном пальто черного цвета. Малко не видел ее с того времени, когда они были в «Доме кофе». Он по-быстрому рассказал ей о том, что произошло после ее ухода, и о вечере с Викторией. Потом о встрече с Юрием Богдановым. — Великолепно! — воскликнула она в конце. — Я очень довольна, что смогла таким образом помочь вам. — Чтобы отблагодарить вас, — предложил Малко, — я приглашаю вас сегодня на ужин, при условии, что вы свободны... — Да, я свободна, — подтвердила она под любопытным взглядом Дональда Редстоуна. — Я заеду за вами в отель, часам к девяти. Она удалилась с улыбкой на губах, демонстрируя при этом великолепные зубы, сияющие ослепительной белизной. — Давайте я встречусь с Евгением Червоненко, — предложил Малко. — Сообщу ему номер этого Стефана. Одновременно ему могла представиться возможность взглянуть на Светлану, незнакомку из аэропорта, волонтерку в избирательной команде кандидата Ющенко. * * * Юрий Богданов открыл входную дверь, ничего не опасаясь, полагая, что звонит сосед. Он не успел отреагировать. Двое мужчин, широких, как шкафы, в натянутых на глаза черных шапочках, в упор смотрели на него. Они наверняка воспользовались отмычкой или попросту сломали код двери, ведущей в дом. Один из них, весивший килограммов на двадцать больше, чем он, бесцеремонно затолкал его назад в квартиру и приставил нож к животу. — Не дергайся, петух, а то урою. Испуганная девчурка, сидевшая на диване, прекратила играть и спросила: — В чем дело, папа? Чего хотят эти дяденьки? — Все в порядке, доченька, — успокоил украинец, — иди играть. Послушный ребенок вышел из комнаты. Почувствовав облегчение, он обратился к ворвавшимся: — Что вам надо? — Почему он приходил к тебе, тот говнюк из «Макдональдса»? — забрюзжал угрожавший ему тип. — Это друг Евгении, моей жены, — ответил Богданов. — Он хотел узнать, как она. — Лжешь! Он неожиданно получил коленом в низ живота. Боль была такой, что мужчина согнулся вдвое, оцарапавшись при этом об острие приставленного к нему ножа. С парализованным дыханием и подступающей к горлу тошнотой, он пытался сохранять самообладание. Второй тип достал из кармана что-то вроде черной палочки и, приставив одним концом к его уху, пригрозил: — Ты скажешь нам правду, засранец! Юрию Богданову показалось вдруг, что его голова разлетается на куски. Слепящая вспышка — и невероятная боль, как будто у него в мозгу пылал огонь. В мгновение ока он осознал: это был электрический стимулятор, используемый для того, чтобы направлять скот. У него пересохло во рту. Второй заорал: — Ты заговоришь, а иначе я пропущу ток сквозь твою малышку!.. Объятый ужасом, Юрий Богданов забормотал: — Мне нечего скрывать. Этот человек расследует дело о смерти моей жены. Я впервые видел его. — Что ты ему рассказал? — Ничего, я ведь ничего не знаю. Он изо всех сил пытался не думать о сумке Евгении, оставшейся лежать раскрытой на столе. Но нападающий уже заметил ее. Он начал трясти сумкой у него перед глазами. — Ты отдал ему бумаги? — Нет. В этот момент принялся звонить мобильный телефон Юрия Богданова, лежащий на столе. Он машинально схватил его и ответил. Это был человек, с которым он незадолго до этого встречался в «Макдональдсе». Он не успел произнести хотя бы слово, как один из нападающих вырвал аппарат у него из рук. Он слушал несколько секунд, потом прервал связь. — Кто это был? — Я не знаю, — уверял Богданов, — я не успел спросить! — Лжешь! Последовал еще один удар коленом. Второй тип вышел из комнаты и вернулся, таща перепуганную девочку за руку. Он показал электрический стимулятор. — Как думаешь, ей понравится?.. * * * Малко какое-то время неподвижно смотрел на свой мобильный телефон, заинтригованный и взволнованный. По дороге к Евгению Червоненко он подумал, что было бы лучше предупредить Юрия Богданова, особенно после того, как он подвергся нападению при выходе из дома, и порекомендовать, чтобы тот проявил осторожность. Он услышал, как Богданов ответил, потом был какой-то странный шум, и связь прервалась. У него внезапно сильно участился пульс. А что если эти два типа в черных шапочках вернулись? Наклонившись к водителю, он произнес: — Я передумал, сначала я еду к станции метро «Харьковская». — Без проблем. Но это будет стоит дороже, гривен тридцать. — Хорошо. Пока они ехали, Малко пытался дозвониться, но никто не отвечал. Двадцать минут спустя он выходил возле дома Юрия Богданова. Он тотчас же заметил вырванный замок от входной двери, и его тревога возросла. Он быстро взобрался по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. Дверь квартиры была заперта. Он приложил ухо к двери, но ничего не услышал. Потом нажал на звонок и отступил назад, направив на дверь свой пистолет. Дверь открылась. В первую секунду Малко с трудом узнал Юрия Богданова, до такой степени его лицо было изуродовано побоями. Он смотрел вперед пустыми глазами и, казалось, не отдавал себе отчет в происходящем. — Что случилось? — спросил Малко. — Сюда приходили двое, — невнятно пробормотал украинец. — Они задавали мне вопросы, на которые я не мог ответить. Они пригрозили, что будут пытать Маринку электрическим током, и тогда я рассказал им все, что знал. Уходите, и не возвращайтесь никогда. Он хлопнул дверью перед носом у Малко, и тот не осмелился настаивать. Итак, его противникам было известно, что к нему попал блокнот Евгении Богдановой и что таким образом он напал на след таинственного поляка. Малко ушел и принялся ловить такси, чтобы вернуться в центр. Он был в замешательстве. То, что сейчас произошло, доказывало, что люди, организовавшие атаку на Ющенко, были уверены в своей безнаказанности. Они действовали в открытую. То, что они проследили за ним до Юрия Богданова, означало, что он под постоянным наблюдением. Стало быть, речь шла об очень организованном заговоре, с прикрытием на политическом уровне. Отныне его противникам было известно, что он напал на след поляка Стефана, и действовать они будут соответствующим образом. Он взглянул на часы. Была уже половина восьмого. Слишком поздно, чтобы являться с визитом к Евгению Червоненко. Встреча откладывалась на следующее утро. * * * Николай Заботин сдерживал холодную злость. Вопреки всем принятым предосторожностям, этот чертов агент ЦРУ обнаружил-таки существование Стефана Освенцима. Пока это имело лишь относительное значение, но было дополнительным мотивом, чтобы избавиться от него. Он только что встретился со своим другом, полковником Городней, в распоряжении которого находились четыре «беркутовца», занимавшиеся выполнением грязной работы. Это он свел их со Стефаном Освенцимом с целью устранения Романа Марчука и Евгении Богдановой, и они продемонстрировали полное отсутствие каких бы то ни было душевных колебаний. К сожалению, им нельзя было поручать слишком уж сложные задания. Россиянин закурил сигарету, размышляя о том, что земная пыль, вызывавшая заклинивание его отлаженного механизма, будет в скором времени уничтожена. * * * Ирина Мюррей была сексуальна, как никогда, излучая усиленный эротизм всеми порами своей кожи. Ее грудь свободно двигалась под зеленым кашемировым свитером, а свою оранжевую юбочку она сменила на черную, такую же коротенькую, великолепно сочетавшуюся с ее высокими сапогами. Она повела Малко в маленький модный ресторанчик, который назывался «Чайковский» и находился в здании Бессарабского рынка, в самом низу бульвара Тараса Шевченко. В двух шагах от «Премьер-Палаца». По телевизору крутили клипы с уймой очень красивых девушек и довольно шумных молодых людей. Ирина отодвинула свою тарелку спагетти с лососем и извинительно улыбнулась. — Я не очень голодна... — Кажется, у вас проблемы, — заметил Малко. Она посмотрела на него взглядом, полным грусти. — Мой парень действительно ненормальный. Объявил мне, что мы встретимся не раньше, чем через две недели. И что он должен закончить полотна для своей выставки. Он считает, что со мной он распыляет свою энергию и теряет вдохновение. — По-моему, должно быть наоборот... Ирина пригубила свой «Дефендер» пятилетней выдержки. Несмотря на свои славянские корни, она тоже предпочитала виски водке. — Я считаю, что он по-настоящему не любит секс. Отдает предпочтение кокаину. А потом с ним надо заниматься минетом бог знает сколько времени. У меня от этого челюсть сводит. Прелестное бесстыдство. Она положила ногу на ногу, и он почувствовал, как в нем резко возрастает желание. Этот художник действительно ненормальный. — Хотите пропустить стаканчик в «Декадансе»? — предложила она. — Это такая модная дискотека. — Мне не очень хочется отправляться в какой-то клуб, — сознался Малко. — Ну что ж, хорошо, — подытожила Ирина. — В таком случае я побуду немного со своей бабушкой. Она сейчас одна. Они пешком дошли до отеля. Он испытывал прямо-таки танталовы муки, но Ирина, казалось, твердо вознамерилась выполнять свой семейный долг. Они целомудренно поцеловались под похотливым взглядом украшенного погонами швейцара, и Ирина отправилась на край тротуара ловить машину. Прежде чем войти вовнутрь, Малко краем глаза заметил стоящего несколькими метрами выше человека, который как раз звонил по мобильному телефону. Черная шапочка, куртка — все, как обычно. Он собирался уже проявить беспокойство, когда незнакомец спрятал свой телефон в карман и пешком удалился вверх по бульвару Тараса Шевченко. Малко двинулся по парадной лестнице, ведущей к стойке администрации. Его приветствовал разодетый, как опереточный адмирал, портье. * * * Стефан Освенцим подпрыгнул, услышав в глубине кармана музыкальный сигнал своего мобильного телефона. Он кинулся доставать аппарат и ответил. — Да? — Все в порядке, — только и произнес звонивший и тут же прервал связь. Сразу после этого поляк отключил телефон: сегодня вечером он ему больше не понадобится, и ему не хотелось, чтобы установленная на нем мелодия вдруг начала играть. У него оставалось еще немного времени: по крайней мере, минуты две, — целая вечность. Сидя на кровати в полной темноте, он сосредотачивался на предстоящем задании, при этом у него даже не ускорилось сердцебиение. Он всегда был холоднокровен, как айсберг, и если у него возникали проблемы, то не через эмоции, а из-за невезения. Человек, которого он свалил, чудесным образом выжил, с одиннадцатью пулями в теле! Тогда это была месть с его стороны. Стефан поначалу действовал в маске с прорезями для глаз, но, выпустив обойму в тело своего противника — торговца, который развел его после вооруженного ограбления, — стянул маску с лица и произнес: — Посмотри хорошенько, кто тебя убил! Вот только его жертва выжила, и Стефан был вынужден с чрезвычайной поспешностью покинуть Варшаву. С помощью карманного фонарика он в десятый раз проверил предохранитель лежащего рядом с ним пистолета. Оружие, которое он получил от курирующего его офицера, не имело опознавательных знаков и было снабжено надежным глушителем. Из осторожности он решил испробовать его в доме, где жил, и результат оказался ошеломляющим. Всего лишь легкое фьють, едва уловимое на слух. Он надеялся, что после выполнения контракта он оставит у себя это идеальное оружие, хотя не очень-то верил в такую возможность. Он напрягся — ему показалось, что он услышал какой-то звук, но это хлопнула дверь соседнего номера. Он расслабился. Его план был по-библейски незатейлив. Он покинет номер, оставив в нем свой чемодан, и двинется к лифту. Когда его жертва выйдет оттуда, то возможны два варианта: или она одна, и он сразу же убивает ее двумя выстрелами в голову, чтобы не повторять варшавской ошибки. Или в кабине находится еще кто-то: в этом случае он следует за жертвой по коридору и сначала пускает ей в голову две пули. Потом он возвращается к плану А и спускается лифтом вниз, чтобы покинуть отель, в который больше не возвратится. Он поднялся, натянул перчатки и открыл дверь. В коридоре было пусто. Дело начиналось удачно. Спокойным шагом он двинулся к лифту. Менее чем через три минуты его задание будет выполнено, и он получит кругленькую сумму денег, а вместе с ней и могущественного друга. Глава 8 Мал ко поднялся уже до середины лестницы, ведущей в фойе, когда ему вдруг пришло в голову, что глупо вот так отпускать Ирину Мюррей после того, как он целый вечер вожделел к ней! В особенности же разрешить ей уехать к бабушке. Охваченный непреодолимым влечением, он спустился назад по парадной лестнице и вышел на улицу. Ирина была занята переговорами с водителем машины, которую она только что остановила. Разговор оказался коротким, и автомобиль уехал без нее: не сошлись в цене. Малко увидел в этом знак судьбы. — Ирина, — позвал он, направляясь к ней. Молодая женщина обернулась в тот момент, когда он остановился перед ней. — Что происходит? — спросила она, слегка удивленная. — Мне не хочется идти в клуб, — объяснил Малко, — но мы можем побыть еще немного вместе. Ваша бабушка не умрет от этого. Ирина Мюррей улыбнулась. — Нет, не умрет, — согласилась она. — Но... — Идемте, мы же не будем обсуждать это на улице. Они оказались в крошечном фойе. Малко колебался насчет того, стоит ли вести Ирину прямо в номер. Это было бы, наверное, немного резковато... — Давайте пропустим по стаканчику в баре, — предложил он. Ирина состроила гримасу. — Это скучно! — Или в ресторане на девятом. — Не лучший вариант. Там не будет ни души. Малко чувствовал, что молодой женщине на самом деле не очень-то хотелось уходить. Выход из затруднительного положения нашла она, предложив: — Напротив есть одно модное кафе, «Ника». Можно выпить чего-нибудь там. — "Ника" так «Ника», — согласился Малко. Им пришлось снова спуститься вниз по бульвару Тараса Шевченко до Бессарабской площади, чтобы перейти на противоположную сторону и вернуться назад. «Ника» напоминала библиотеку, с книжными полками на стенах, с картинами, маленькими столиками. Здесь царила атмосфера интеллектуального клуба. Можно было даже покупать книги! Ирина и Малко устроились на втором этаже, заняв два глубоких кресла в спокойном закоулке. Как только она сбросила свое пальто, Малко вновь был поражен сверхъестественным сексуальным магнетизмом молодой женщины. Каждый раз, когда она клала одну на другую свои длинные ноги, он не мог удержаться от того, чтобы не уставиться на тень в углублении под ее животом. Ирина все прекрасно видела, но, казалось, это ее не оскорбляло. Они заказали: «Дефендер» для нее и «Столичную Стандарт» для него; потом долго болтали о разных разностях, об Украине, о политике, о жизни, пока Малко не заметил: — Ваши отношения с художником все-таки немного странные... — Да, это правда. Но я могу долго не заниматься любовью. В какой-то момент я перестаю думать о ней. Он представил, как касался ее груди три дня тому назад, и произнес, улыбаясь: — А я, как только оказываюсь с вами, думаю о ней постоянно. Вы чрезвычайно привлекательны. Ирина смущенно хихикнула. — Посмотрите вокруг! Здесь полно роскошных молодых девушек. Для такого мужчины, как вы, проблема только в том, какую выбрать. Движимый первым побуждением, Малко наклонился вперед и положил руку на колено в черном нейлоне. — А я хочу вас, — сказал он. — С того момента, когда увидел вас в аэропорту. Их глаза встретились и неподвижно застыли, не отрываясь друг от друга. Пальцы Малко продвинулись немного выше, захватывая бедро Ирины движением одновременно повелевающим и интимным. Она не отстранила его руку, и он почувствовал, как его охватывает волна эйфории. Молчание Ирины равнялось согласию. Не стоило разрушать очарование. Не говоря больше ничего, он бросил несколько гривен на счет, затем помог молодой женщине надеть пальто. Не сказав друг другу ни слова, они спустились до Бессарабской площади, затем снова поднялись к «Премьер-Палацу». Сердце у Малко билось, как у школьника. Он ежесекундно испытывал страх, что чары развеются. Один из двух лифтов стоял внизу. В тот момент, когда они заходили вовнутрь, он заметил стоящего сзади мужчину и молча выругался на него. Его присутствие задерживало их идиллию на несколько минут. * * * Стефан Освенцим минут десять прождал возле лифта, не понимая, почему не появлялась его мишень. Сначала он оставался невозмутимым, но потом происходящее стало смущать его. Что случилось? Человек, в чьи обязанности входило предупредить его о возвращении того, кого он должен был убрать, уже ушел. С этого момента он мог рассчитывать только на себя. Спустя несколько минут он вернулся в свой номер, не зная, что предпринять. Он был, как компьютер, настроенный на конкретную программу, а эта «нештатная ситуация» оказалась не предусмотренной. Уже в комнате он понял, что остался без сигарет; он улегся на кровать с лихорадочно работающей головой. Ему представлялось несколько возможностей. Или он уходит, как было предусмотрено, но не выполнив при этом контракт, или же пытается выполнить его, прибегнув к импровизации. Ему было хорошо известно, что его работодатель будет не в восторге от его бегства. Он был полностью в его руках. Только одно его слово, и милиция сцапает его, чтобы экстрадировать в Польшу. Не очень радостная перспектива. После получасовых размышлений он решился на обдуманный риск и позвонил в 408-й номер. С биением сердца он ждал, пока не прозвучит пятый сигнал: значит, мишень изменила свои планы и не вернулась в номер. Он мог быть или в ресторане на девятом, или в баре на втором. Или же вообще покинуть отель. Последняя гипотеза оставляла ему возможность перехватить его, но на этот раз без посторонней помощи. Стефан Освенцим поднялся и, не одевая пальто, прошел коридором к лифту. Бар-ресторан на восьмом был пуст. Возвращаясь к лифту, он заметил рекламу фитнес-клуба. Маловероятно, чтобы его будущая жертва решила заглянуть туда в столь поздний час... Значит, оставался бар на втором. Он обнаружил там только двух русских, методично накачивающихся пивом. Чтобы не ждать лифт, он пешком спустился на этаж, где находилась администрация, а затем проскользнул в маленький коридорчик, который выходил к лифтам. У него не хватило времени вернуться обратно: приближалась какая-то пара. Женщину он не знал, но мужчина был именно тем, кого он должен был пристрелить. * * * Малко отступил в сторону, чтобы пропустить Ирину Мюррей. Вслед за ними в лифт вошел какой-то мужчина. Вероятнее всего, клиент отеля, потому что на нем не было пальто. Малко, взбешенный оттого, что ему мешают, мельком окинул его взглядом: блондин, на вид лет сорока, с гладкой кожей лица и с бледно-голубыми глазами. Он мог быть откуда-то с севера, из Польши, Прибалтики или же из Сибири. Мужчина смотрел в пустоту, скрестив руки. — What floor? [9]  — спросил Малко. — Five, please [10] . Малко нажал на обе кнопки, четвертого и пятого этажей, становясь между незнакомцем и Ириной с невозмутимым видом. Так, как будто они уже были любовниками. На четвертом они покинули незнакомца и направились в номер к Малко. Толстый голубой ковер-мокет поглощал шум их шагов. В отеле царила полная тишина. Это был настоящий Мариенбад. Едва оказавшись в номере, Ирина расстегнула свое длинное кожаное пальто и стала напротив Малко в коридорчике у входа. Тот прижал свои губы к ее губам, и вскоре нежный, но настойчивый язык двинулся навстречу ее языку. Потом он сделал то, что хотел сделать весь вечер. Обхватив руками обе ее груди через тонкую кашемировую кофточку, он начал играть их кончиками, лаская их и заставляя их твердеть под своими пальцами. Ирина принялась расстегивать пуговицы на его рубашке и положила свои длинные пальцы на его грудь, с ловкостью возбуждая его соски. Он прижал молодую женщину к стене, и, подавшись вперед своим тазом, Ирина безудержно отдалась его ласкам. Большое зеркало в платяном шкафу отображало их сцепление, придавая сцене дополнительный эротизм. Малко снял черную юбку, обнажая бандажную ленту облегающих чулок и полоску тела выше них. Возбужденный, как старшеклассник, он отодвинул узкие трусики и погрузился в уже увлажнившееся влагалище. — Посмотрите, — обратилась Ирина, — как все видно в зеркале. Это так возбуждает. Наконец-то ему попалась настоящая шлюха. Когда он стягивал узкие трусики с ее бедер, а потом тянул их по высоким сапогам, она подняла одну ногу, чтобы избавиться от них, и оставила трусики на левом сапоге. Малко почувствовал, как у него пылает в паху. Это Ирина Мюррей всей рукой взялась за его член через ткань брюк. Он хотел расстегнуть свой ремень, но она остановила его, опустила «молнию» и погрузила руку в отверстие. — Так более возбуждающе. Она выпустила из плавок его напряженный член, немного поласкала его, затем с естественной грацией опустилась на колени, разбросав по сторонам полы своего длинного пальто, прежде чем взять в рот. Пока он наслаждался этой лаской, она взяла его правую руку и положила себе на затылок, так, как будто это он принуждал ее к этой фелляции. Он воспользовался этим, чтобы взглянуть на их отражение в зеркале, и это еще больше возбудило его. Он наклонился и начал расстегивать пуговицы кашемировой кофточки, освобождая две необычайно упругие груди. Ирина поняла послание: вынув член Малко изо рта, она поместила его между своими грудями и начала массировать его двумя нежными шарами. Он уже изнемогал от ее деликатесов. Схватив ее за волосы, он заставил Ирину подняться. Их губы снова слились, и он чувствовал под своими пальцами сладкую влагу, исходившую из ее низа. Внезапно он раздвинул ей бедра, воспользовавшись для этого своим коленом, и его член коснулся обнаженного влагалища. Вот тот момент, которого он ждал с тех пор, как увидел Ирину. Он слегка согнул ноги, поискал нужную позицию и мощным рывком таза вошел в молодую женщину. По своей инициативе она подняла одну ногу, с тем чтобы он мог глубже проникнуть вовнутрь. Он опустил руку и обхватил ее за бедро, чтобы удержать в такой позиции. Позиция была неудобной и ненадежной, но страшно возбуждающей. Он хотел выйти из нее, чтобы отвести ее в комнату, но она удержала его легким стоном. — Нет, не надо, продолжай вот так. Ему не понадобилось много времени, чтобы взорваться в ее глубинах, пока она нашептывала: — Я кончу, я сейчас кончу!.. Что она и сделала сразу же после него. Их соитие не длилось и десяти минут, но какие это были минуты... С горящими глазами, с прерывистым дыханием, все еще прислонившись к стене у входа, Ирина облизывалась от удовольствия. Ее острые груди выпирали из-под кашемировой кофточки, а мини-юбка оставалась на бедрах. Наконец она наклонилась и надела трусики. У нее был восхищенный вид. Она упивалась словами. Малко, который также оставался в одежде, согласился. — Это было превосходно, просто класс. Короткий поцелуй, полный нежности. — А теперь я уйду, — предложила Ирина. — Мне действительно надо навестить мою бабушку. Не провожай меня, я знаю дорогу, — завершила она, переходя на «ты», что было нормально после их поспешного «сближения». — Нет, нет, — начал настаивать движимый исключительно своей галантностью Малко. — И потом, на этот раз может оказаться, что мы будем одни в лифте. — Не заставляй меня фантазировать! — вздохнула со смехом Ирина Мюррей. — Я обожаю заниматься любовью в лифте. Наконец-то он попал на настоящую шлюху, которая думала лишь о том, как заниматься сексом. И тут он осознал, что пистолет Макарова, засунутый за пояс у него за спиной, не сдвинулся с места все то время, пока они с Ириной занимались любовью. Он снова почувствовал его вес. Это ощущение вызвало в нем что-то вроде рефлекса Павлова. Молнией, так, как будто начала работать компьютерная программа, перед его взором мелькнул блондин, садившийся в лифт вместе с ними. И он подумал о Стефане, польском любовнике Евгении Богдановой. А что если это был он? Ничто не подтверждало эту гипотезу, кроме одного обстоятельства, припомнившегося ему: человека, звонившего по телефону, когда он возвращался в отель... Ирина Мюррей уже открыла дверь, и он бросился ей вдогонку, двигаясь бесконечными пустыми коридорами. Едва они вошли в лифт, как он раздвинул пальто и, минуя узкие трусики, всей рукой обхватил выпуклость внизу ее живота. — Прекратите, — потребовала она, улыбаясь, — я иду к своей бабушке. В другой раз. — Ты могла бы еще остаться. Я снова хочу тебя, — атаковал он. — Мы еще недостаточно знакомы... Это, вероятно, был украинский юмор. Она занималась с ним фелляцией, словно сумасшедшая, потом отдалась ему, стоя у стены, но в ее глазах это не было интимным сближением. Лифт уже останавливался, и она отстранила его, произнеся эту очаровательную фразу: — Я очень целомудренна... Они расстались наверху лестницы, спускающейся к улице, и она даже не поцеловала его. — До завтра, — попрощался Малко. Даже если она и не помогала ему в его расследовании, Ирина, по крайней мере, подымала его дух. Отдых воина... Он вернулся к лифту. За стойкой регистрации находилась только одна девушка. Под воздействием неожиданно нашедшего вдохновения Малко подошел к ней. — Скажите, много ли в отеле людей? Девушка улыбнулась ему извинительной улыбкой. — Нет, сэр. Сейчас не сезон, а потом, эти события на Майдане... Они разговаривали по-английски. Малко перешел на русский, и спросил невинным тоном: — Только что, когда я возвращался к себе, я столкнулся в лифте с одним блондином, и мне кажется, что я уже где-то встречался с ним... Девушка задумалась на несколько мгновений. — Ах да, я знаю, он прибыл вчера из Москвы. Кстати, он на одном этаже с вами. Действительно, я видела, как он недавно проходил, в то же время, что и вы. — Нельзя ли узнать, как его имя? Немного поколебавшись, девушка обратилась к своему компьютеру. — Григорий Макалин, — сказала она. — Он в номере 427. — Это не тот человек, о котором я думал, — заключил Малко. — Что ж, большое спасибо. И доброго вам вечера. Он направился к лифту, обеспокоенный тревожными мыслями. Почему блондин сделал вид, что живет на шестом этаже? Все удовольствие от короткого соития с Ириной мигом улетучилось, уступив место глухой тревоге. Из предосторожности он достал пистолет Макарова из-за спины и заткнул его впереди за пояс фирмы «Гермес». Так будет намного удобнее доставать его. * * * Стефан Освенцим ожидал, притаившись возле одного из служебных лифтов, отделенного от коридора двухстворчатой дверью, в каждой половинке которой было прорезано по окошку. Так он мог наблюдать за коридором, оставаясь незамеченным. Он засел здесь с тех пор, как спустился с шестого этажа, твердо решив взять реванш за неудачу в начале вечера. Существовала вероятность, что человек, которого он должен был пристрелить, не покажется до самого утра. Но он также может выйти, чтобы проводить блондинку в кожаном пальто, если та не останется на ночь. Он решил ждать по крайней мере часа два. После одиннадцати вечера «Премьер-Палац» обратился в зимнюю спячку, и он больше не опасался, что его потревожат, поскольку все клиенты уже улеглись в своих номерах. Он не представлял, сколько прошло времени, когда услышал голоса, идущие из коридора, и поспешил прильнуть к окошку. Он тут же заметил, как два силуэта проходили мимо его укрытия. Это были его мишень и блондинка в кожаном пальто, направляющиеся к лифту! Он успел отметить, что мужчина был без пальто. Значит, он очень скоро будет возвращаться назад. Чтобы добраться до своего номера, он обязательно пройдет мимо него еще раз. Собрав волю в кулак и подняв руку с оснащенным глушителем пистолетом, Стефан Освенцим сконцентрировался и начал прислушиваться к звукам. Из-за того, что мокет глушил шаги, времени для реагирования у него будет не много. И действительно, он чуть было не оплошал, заметив только спину мужчины, возвращавшегося в номер. Он постоял несколько секунд, затем толкнул осторожно одну из половинок двери и вышел в коридор. С бьющимся сердцем он увидел впереди себя спину постояльца из номера 408, собиравшегося завернуть за угол коридора. Стефан украдкой двинулся вдогонку и, оказавшись на расстоянии трех метров позади него, остановился, вытянул горизонтально правую руку и затаил дыхание. Две пули в спину, потом две в голову, и он, наконец-то, сможет уйти со спокойной душой. Глава 9 Невероятным усилием воли Малко заставил себя не оборачиваться, услышав позади себя легкое поскрипывание. Едва уловимое, но тишина в безлюдном коридоре была такая, что малейший звук приобретал особенную выразительность. Его пульс стремительно подскочил вверх, но он не изменил скорости движения. Просто размеренным движением положил руку на рукоятку «Макарова». На этот раз в стволе был патрон, и пистолет был снят с предохранителя. Он досчитал в уме до трех, затем резко обернулся назад, выхватывая из-за пояса пистолет. Его взгляд запечатлел находящегося за ним мужчину, того, который садился с ними в лифт час назад. Его правая рука, сжимающая длинноствольный пистолет, была вытянута в его направлении. Долю секунды оба противника оставались неподвижными, как статуи, потом одновременно нажали на спусковые крючки своего оружия. Звук от выстрела пистолета Макарова был оглушительным. Малко увидел разворачивающегося вокруг своей оси блондина, вероятно, задетого в плечо, но и сам почувствовал жгучую боль в шее. Оглушенный, с пульсом до 200 ударов в минуту, он видел, как его соперник развернулся на 180 градусов и, пробежав несколько метров, нырнул в боковую дверь. Он бросился за ним, толкнул створки дверей — там была служебная лестница. Малко выскочил на площадку и услышал звук поспешных шагов, спускающихся по лестнице вниз. Он ринулся догонять, перепрыгивая через ступеньки. Достигнув первого этажа, он уже ничего не слышал. Дежурное освещение, оборудованное реле времени, отключилось. Ему пришлось ощупью искать выключатель. Включив свет, он заметил боковую дверь, ведущую к пожарному выходу. Когда он открыл ее, порыв холодного воздуха ударил ему прямо в лицо. Выход вел на тротуар. В поле обозрения не было никого. Он вернулся обратно и, проведя рукой по шее, увидел, что она вся в крови. Пуля задела его и прошла навылет. Еще несколько миллиметров, и она пробила бы ему сонную артерию. Кровь продолжала течь, пропитывая рубашку. Он остановился, давая сердцу успокоиться. Замерев в темноте, напряг слух, но ничего не услышал. Малко двинулся в обратном направлении, прикладывая к ране носовой платок. В артериях было еще полно адреналина. Он прошел один этаж пешком и очутился в пустынном коридоре второго этажа. Вызвал лифт и нажал на кнопку четвертого. До номера он добрался, никого не встретив. Звук от выстрела пистолета Макарова, кажется, не был услышан. По дороге он поднял с голубого мокета две гильзы: свою и калибра 22, от патрона, выпущенного убийцей. Никаких следов от двух пуль, и он не стал терять время на поиски того, в какой панели они застряли. В номере ему удалось остановить кровотечение при помощи гемостатической палочки, с которой Малко никогда не расставался. Затем он вдруг осознал, что у него есть след, чтобы отыскать стрелявшего в него человека: девушка, работающая на регистрации, назвала даже имя, под которым он остановился в «Премьер-Палаце»: Григорий Макалин. Он позвонил на коммутатор и попросил, чтобы его связали с ним, зная, что тот уже скрылся. — Номер 427 не отвечает, — объявила телефонистка. — Спасибо, — поблагодарил Малко. Он вышел и прошел к номеру 427. Приложив ухо к двери, начал прислушиваться. Никаких звуков. Поляк не знал, что Малко было известно о том, что он остановился в отеле. Значит, был шанс, что он вернется в свой номер, хотя бы затем, чтобы забрать вещи. Он должен догадываться, что Малко не станет обращаться с жалобой в милицию. Последний прождал около часа, затаившись в коридоре, прежде чем принял решение вернуться в свой номер. Там принялся наполнять водой ванну, намереваясь дать своим нервам расслабиться. Лежа в теплой воде, мысленно подвел итоги. Первое, его сексуальный порыв, вероятно, спас ему жизнь. Убийца, наверное, подстерегал его и, воспользовавшись полной неожиданностью, скорее всего, легко пристрелил бы его в момент, когда он должен был возвращаться после прощания с Ириной. Почему? Это-то и было слабым местом. Невозможно, чтобы это было связано с инцидентом с Юрием Богдановым во второй половине дня. Если исходить из слов дежурного администратора, убийца прибыл сегодня утром. Значит, убийство Малко было уже запланировано. Профессионалом, на что указывало оружие, снабженное глушителем. Но почему от него хотят избавиться? Он тщетно вспоминал все проделанное им — и не находил причины. За эти три дня он не узнал ничего такого, что могло бы подвергнуть кого-либо опасности. Разве что это послание, предназначавшееся для ЦРУ, чтобы американцы не вмешивались во внутренние украинские дела... Как бы там ни было, у польского любовника Евгении Богдановой отныне есть лицо. Это профессиональный убийца. Чьим номером мобильного телефона Малко располагал благодаря Юрию Богданову. Теперь он мог идентифицировать его. Наконец он вылез из ванной, но долго не мог уснуть: у него жгло в горле, и он тщетно обдумывал со всех сторон волнующий его вопрос. Ему никак не удавалось понять причину этого покушения на убийство. * * * В номере 427 по-прежнему не отвечали. Человек, который зарегистрировался под именем Григория Макалина, вероятно, уже не вернется. Малко не стал обращаться с этим вопросом к администрации. Что толку? Ночной обмен выстрелами, по-видимому, не заметили. Малко вышел на бульвар Тараса Шевченко. Температура резко упала, и леденящий ветер пронимал до дрожи. Прежде чем решиться выйти, он внимательно осмотрел бульвар, но не заметил ничего подозрительного. Когда он добрался в американское посольство, Дональд Редстоун был погружен в обзор прессы. Ирина Мюррей была с ним. Молодая женщина адресовала Малко почти сдержанную улыбку. Было очевидно, что ей не хочется, чтобы начальник был в курсе ее личной жизни. На этот раз она выглядела почти прилично, в черной юбке, доходившей до колен, и в коротких сапожках. — Вчера вечером я встретился с поляком Стефаном, — объявил Малко. Изумленный, Дональд Редстоун отложил в сторону очки и карандаш. — Где? Малко объяснил. Опустив при этом жгучую интермедию с Ириной. Резидент не мог прийти в себя. — Это немыслимо! — воскликнул он. — Почему они решились на такой риск? — Это именно тот вопрос, который я себе задаю, — пошел дальше Малко. — Когда этот Стефан прибыл в отель, он еще не знал, что я вышел на него. За исключением этой детали, у меня нет ничего, что могло бы волновать людей, организовавших заговор. Как бы там ни было, я поеду к Червоненко и попрошу его выяснить, на чье имя зарегистрирован мобильный телефон этого поляка. — Но это не укажет вам место, где он отсиживается, — заметил американец. — Кроме того, номер, вероятно, зарегистрирован не на его имя... — Это верно, — признал Малко, — но нужно все-таки попробовать. В противном случае мне остается только вернуться в Австрию. Пролетел ангел, обескуражено махая крыльями. Внезапно Ирина разрушила молчание. — У меня идея, — объявила она. — Поскольку у вас есть номер Стефана, почему не попытаться позвонить ему? Я могла бы сделать это... — Но он не ответит! И вы встревожите его, — возразил Дональд Редстоун. — Нет, — исправила Ирина, — я побеспокою его. Потому что выдам себя за Викторию Позняк. По словам последней, Стефан видел ее лишь однажды, значит, он не определит, ее ли это голос. — И что вы скажете ему? — Что мне кое-что известно о смерти Евгении Богдановой и что мне нужны деньги. Пролетел ангел, растерявшийся от такого коварства. — Что соответствует действительности, — признал Дональд Редстоун. — Он может ответить вам и даже попытаться встретиться с вами. Только вот, принимая во внимание то, что нам известно об этом человеке, это чрезвычайно опасно. Ирина Мюррей не смутилась. — Он, вероятно, назначит мне встречу, чтобы убить меня. Если он обнаружится, я пойду на эту встречу. Естественно, без вашей защиты... У Дональда Редстоуна был колеблющийся вид. — Я должен обратиться за разрешением в Лэнгли, — сказал он, — я не имею права подвергать вас такого рода опасности. Если с вами что-нибудь случится, ответственность будет лежать на мне. — Сделайте так, чтобы со мной ничего не случилось! — с улыбкой прервала его Ирина. — Это намного забавней, чем заниматься обзорами прессы. Если хотите, я напишу вам освобождение от ответственности... Задетый за живое, резидент пробормотал что-то неразборчивое. Потом, не совсем охотно, сдал свою позицию: — Ладно, звоните! Они затаили дыхание, пока молодая женщина набирала номер Стефана. После пятого сигнала включился автоответчик. — Это Виктория, — начала Ирина Мюррей, — подруга Евгении... Она изложила свое послание голосом, в котором сквозила угроза. Она сообщила, что знает о том, что Евгению Богданову убил не Роман Марчук, и в конце оставила номер своего мобильного телефона. — По-моему, — подытожил Малко, — он перезвонит. * * * Стефан Освенцим предавался мрачным мыслям. Покинув посреди ночи «Премьер-Палац», он поначалу укрылся в галереях «Метрограда», огромного коммерческого центра, тянувшегося под Бессарабской площадью. Он никак не мог оправиться от случившегося. Как его жертва смогла отреагировать таким образом? Пуля вырвала кусок подкладки в его пиджаке, едва задев его самого, но он уже прощался с жизнью. Он все искал ошибку, которую мог допустить, но не находил. Позже он отыскал свой автомобиль, припаркованный на соседней улице, и вернулся в свое убежище. Проспал он, наверное, часа два, обеспокоенный мыслью о встрече с тем, кого он знал под псевдонимом «Володимир», назначенной на два. Он уже знал, что хорошим она не кончится. Россиянин сентиментальностью не отличался. Он начал поддаваться сильному искушению слинять вместе с российским паспортом, которым он воспользовался, чтобы зарегистрироваться в отеле, и пистолетом. Только вот, если не принимать во внимание поддельную кредитку, у Стефана Освенцима не было ни денег, ни других платежных средств... А паспорт будет немедленно объявлен как фальшивый... Когда позвонил его мобильный телефон, он посмотрел на номер, который высветился на дисплее, и не ответил. Номер был незнакомый, да и вообще он мало кого знал в Киеве, кроме своих мертвецов... Немного погодя он прослушал сообщение, и ему показалось, что когда он услышал свое имя, у него замерло сердце... Продолжение послания его не успокоило. Он трижды прослушал его, каждый раз со все возрастающей яростью. Проклиная при этом и Евгению, и эту мерзавку Викторию, пытавшуюся вытянуть из него деньги... Если «Володимир» узнает об этом, то сразу же порвет с ним. Стефан успокоился, подумав, что Виктория не может определить его местонахождение. Он никогда не рассказывал Евгении, где он живет. Но если эта девка обратится к журналистам или в милицию, это может создать серьезные проблемы. Стало быть, надо заставить ее замолчать, но до этого он должен был встретиться со своим «работодателем». * * * Евгений Червоненко по-прежнему впечатлял своими плечами ярмарочного борца. Малко нашел его в избирательном штабе Виктора Ющенко. Секретарша в оранжевой кофточке ввела его в кабинет шефа безопасности. Тот сидел с набитым ртом, занятый поеданием огромного сэндвича. Прямо перед ним стояла бутылка виски «Дефендер Саксесс», к которой уже хорошо приложились. — Ну как? Есть новости? — спросил украинец. Малко достал из кармана номер мобильного телефона и положил его на стол. — Вы можете выяснить, кому принадлежит этот номер? Представительный шеф службы безопасности долго рассматривал бумажку, потом поднял свои маленькие хитрые глазки. — Зачем? — Это номер одного из тех, кто организовал убийство Романа Марчука. Некоего Стефана, поляка по национальности. Услышав это, Евгений Червоненко бросил жевать свой сэндвич. Он жадно впитывал в себя рассказ Малко, включая и покушение на него предыдущей ночью. Он посмотрел на него с восхищением. — Можно сказать, вы проделали хорошую работу! Иначе они не хотели бы избавиться от вас... У меня есть один знакомый в «Киевстаре» [11] . Надеюсь, он поможет мне найти владельца этого номера. Я сейчас же спрошу у него. * * * Евгений Червоненко казался разочарованным, когда повесил трубку, прождав около десяти минут, пока его собеседник осуществлял поиск. — Этот номер в закрытом списке, поиски займут немного больше времени, но я, в конце концов, разыщу его, — пообещал он. — Как только я получу его, я вам позвоню. * * * Стефан Освенцим дрожал от холода в маленькой «Шкоде» с неработающим обогревом. Как всегда, «Володимир» возник как тень и уселся рядом с ним. Россиянин хмурился. — Что произошло? — спросил он строгим тоном. — Мне доложили, что тот, кого вы должны были ликвидировать вчера вечером, сегодня утром вышел из отеля живым и невредимым. — Возникла проблема, — сознался поляк. Он объяснил, как наблюдатель сообщил ему о том, что мишень возвращается в отель, хотя это было не так. Рассказ оставил его собеседника невозмутимым. — Значит, контракт не выполнен! — заключил он. — Да, но... — Оставьте, такие дела второй раз не начинают. Теперь он начеку. Вы принесли оружие? Стефан Освенцим чуть было не ответил «нет», но достал пистолет и положил его себе на колени. Россиянин тут же засунул его себе в карман и спросил: — Вы не оставили никаких следов в отеле? — Нет. — Давайте сюда и паспорт. Поляк подчинился. Теперь он чувствовал себя раздетым и уязвимым. Россиянин не терял времени и сообщил нейтральным тоном: — Полагаю, нужно, чтобы о вас забыли на какое-то время, Стефан. Оставайтесь в своем пристанище, я свяжусь с вами через несколько дней. Держите. Он вынул из кармана несколько банкнот и сунул их поляку в руку. Там было около 1000 гривен. — Это вам на пропитание, — произнес он с почти теплой улыбкой. — Больше не могу, бюджет не позволяет. — Вы могли бы оставить мне хотя бы паспорт, — заявил Стефан Освенцим, — я ведь не могу пользоваться своим. — Сожалею, — сухо ответил россиянин, — но я не имею права. Этот паспорт является собственностью российского государства. А я всего лишь его бухгалтер. В любом случае, после истории в «Премьер-Палаце» он уже ничего не стоит: я его уничтожу. Ладно. Я вам позвоню. Он вышел из «Шкоды», даже не пожав ему руки, и широкими шагами двинулся прочь. Стефан Освенцим проклинал свою глупость. Он должен был оставить себе паспорт и пистолет. Теперь он попал в тупик. Он посмотрел на деньги: с этим далеко не уедешь. И вдобавок, влиятельный человек, приютивший его по просьбе одного полковника из СБУ, запросто мог выставить его вон... Он, как автомат, завел машину и двинулся вверх по Курской. * * * Николай Заботин, остановившись возле торговца пирожками с маком, краем глаза наблюдал за отъездом Стефана Освенцима. Уже утром он знал, что поляк провалил задание, и сделал соответствующие выводы. Во-первых, эта помеха подталкивала его к принятию решения, которое он априори отвергнул: довериться судьбе в том, что касается последней части задания. У него не было выбора. Еще одна попытка ликвидировать агента ЦРУ была бы слишком большим риском. Если бы он был верующим, то молился бы... Вторая проблема заключалась в Стефане Освенциме. С этого времени польский убийца представлял собой опасность. Он был связующим звеном между многими участниками операции. Он засветился и уже не был пригоден для использования, поэтому должен был исчезнуть как можно скорее. Николай Заботин подумывал было о том, чтобы ликвидировать его немедля, на стоянке на Курской, но там могли быть свидетели, к тому же это в самом деле было слишком близко к российскому посольству. Устранение Стефана Освенцима было запланировано уже с утра и поручено бывшим бойцам «Беркута», повинующимся малейшему слову полковника Городни, который был когда-то их начальником. У них был приказ ликвидировать поляка как можно скорее. Они должны были заняться им начиная с момента встречи на Курской и ликвидировать при первой же возможности. Стефан Освенцим не представлял уже никакого интереса. * * * Расставшись с «Володимиром», Стефан Освенцим стал успокаиваться. Это был всего лишь неприятный момент, который надо было пережить, думал он, потом россиянин снова обратится к нему за помощью. Погрузившись в свои мысли, он очнулся только на пересечении Краснозвездного проспекта с какой-то боковой улицей. Он стоял на левой полосе, заблокированной автомобилем, который готовился повернуть налево. Справа от него машины продолжали движение, пользуясь зеленым сигналом. Он повернул голову в этом направлении, высматривая разрыв в потоке машин, и тут увидел проезжавшую мимо белую «Ладу» с двумя мужчинами в салоне. Он почувствовал, как у него подскочил пульс. Человек за рулем был никто другой, как Богдан Вокзальный, один из убийц Евгении Богдановой! В мгновение ока Стефан Освенцим понял: россиянин собирается ликвидировать его. В таком деле свидетелей не оставляют. С ним это было проще пареной репы. Он ведь не мог сдаться милиции или покинуть страну. Разве что нелегально вернуться в Польшу. Что было чрезвычайно рискованно. Конечно, он с готовностью продолжил бы заниматься единственным знакомым ему делом — убийствами, — но в Киеве он мало кого знал, а в преступном мире не нанимают на работу по объявлениям в газете... Наконец, ему удаюсь вырваться, и он продолжил движение, внимательно посматривая на дорогу. Метров через сто его последние сомнения рассеялись. Белая «Лада» ожидала во втором ряду припаркованных машин. Как только он проехал мимо нее, она тут же двинулась с места, садясь ему на хвост. У Стефана Освенцима вспотели руки и свело от страха живот. Эти «беркутовцы» были настоящими машинами для убийства. Он даже не попытался оторваться от них. Что толку? Им было известно, где он живет. Пока он отчаянно искал решение, зазвонил его мобильный телефон. Его пульс участился, когда он узнал голос «Володимира». — Есть новости, — сообщил россиянин. — У меня для вас работа. Встретимся в два в Андреевской церкви, что в начале Андреевского спуска. Он закончил разговор, даже не попрощавшись, по-своему обыкновению. На несколько секунд Стефан Освенцим снова впал в эйфорию, но затем его как холодным душем окатило, и он резко вернулся к действительности. Богдан Вокзальный понял, как трудно вести слежку в пределах Киева, и россиянин решил ускорить процесс ликвидации. Какое-то время поляк вел машину наобум, как утка без головы, говоря себе, что жить ему осталось два часа. Неожиданно в его голове мелькнуло спасительное решение. Он остановился, чтобы набрать номер на своем мобильном телефоне. Трубку сняли после третьего сигнала. — Виктория? — Да, — ответил женский голос. — Я получил ваше сообщение. Я хотел бы встретиться с вами. Сегодня. — Где? — В Андреевской церкви. В два. Если вы знаете людей, которых интересует дело Ющенко, предупредите их. Мне многое известно. Он прервал связь, снова впадая в эйфорию. Виктория придет на встречу не одна... От «Володимира» поляку было известно, что она контактировала с агентом ЦРУ, которого он хотел убить... Раз уж переходить в другой лагерь, так до конца. Чтобы успокоить себя, Стефан Освенцим начал размышлять о том, что собственными руками он в Киеве так никого и не убил. Он представил лицо своего русского работодателя, когда тот окажется носом к носу с агентами ЦРУ и друзьями Виктора Ющенко. Говорят, что месть — это блюдо, которое надо есть холодным. Он попробует его горячим, как хороший борщ. Глава 10 Ирина Мюррей отрывисто стукнула в дверь кабинета Дональда Редстоуна и ринулась вовнутрь, даже не дожидаясь ответа. Резидент, погруженный до этого в изучение дела, поднял голову, удивленный появлением этого белокурого торнадо. — Он позвонил! — выпалила она. — У меня с ним назначена встреча. Он таки принимает меня за Викторию Позняк. — Черт подери! — процедил американец сквозь зубы. — Это же здорово! Вы предупредили мистера Линге? — Еще нет. Я хотела сначала рассказать об этом вам. Дональд Редстоун оценил этот знак уважения. Он выслушал Ирину, потом кинулся к своему мобильному телефону. — Немедленно приходите сюда, — бросил он, когда на том конце линии отозвался Малко. — Есть новости. После чего взглянул на часы: пять минут первого. У них было два часа, чтобы организоваться. Ирина, чрезвычайно возбужденная, сняла свое пальто и закурила сигарету. Американец мимоходом задумался над тем, переспала ли она уже с Малко, известного своими победами над женщинами. Или это еще только на стадии проекта. Если бы он не был женат и не хранил верность, он бы тотчас же уложил ее на свой рабочий стол. Склонившись над картой Киева, они изучали место предстоящей встречи. Андреевская церковь находилась на небольшом выступе, возвышающимся над Днепром, в самом начале одноименного спуска, на левом тротуаре которого каждый день собиралась барахолка, где можно было найти всего понемногу — от матрешек до старых медных самоваров. — Внутренняя часть церкви совсем небольшая, — сказал он. — Вы не сможете упустить его. И потом, у вас перед ним огромное преимущество: он ожидает увидеть Викторию. Это даст нам время организоваться. При этом не подвергая вас опасности. Ирина размышляла о своем коротком разговоре со Стефаном. Она была уверена, что тот едет на встречу не для того, чтобы убить ее. — У меня нет впечатления, что у него плохие намерения, — сказала она. — Скорее, что он хочет переметнуться в другой лагерь. В дверь постучали, и в кабинет вошел Малко. Простой взгляд в сторону Ирины — и его либидо завелось в четверть оборота; впрочем, она казалась очень далекой от всякой сексуальной озабоченности. Так же, как и Дональд Редстоун, который ввел его в курс предстоящей встречи. — Слишком уж это хорошо! — вздохнул Малко. — У этого Стефана нет никакой причины, чтобы вступать в контакт с Викторией, кроме как убить ее. Разве что Ирина права: по причине, которая нам неизвестна, он хочет перейти в другой лагерь. Быть может, вследствие своего промаха вчера вечером. — Как мы будем действовать? — спросил Дональд Ред-стоун. — Я могу привлечь одного молодого оперативника, но у него нет опыта в такого рода ситуациях. Или самому выдвинуться туда, но это чревато затруднениями. И я не смогу иметь при себе оружие. — Я считаю, что для обеспечения безопасности Ирины меня будет достаточно, — заявил Малко. — Этот поляк знает вас, — возразил резидент. — У вас не будет преимущества неожиданности. Малко собрался уже ответить, что Стефан знает также и Ирину, когда красноречивый взгляд молодой женщины убедил его не открывать то, что поляк видел их вместе в лифте «Премьер-Палаца». Ей не очень хотелось, чтобы Дональд Редстоун был в курсе ее приключения с Малко. — Может, следовало бы предупредить милицию, чтобы этого типа арестовали? — продолжил американец. — В конце концов, он пытался убить вас. Не говоря уже о той роли, которую он сыграл в ликвидации Романа Марчука. Малко помахал головой. — Если впутать в это дело милицию, это ни к чему не приведет. Я, как и Ирина, считаю, что он идет на эту встречу не с плохими намерениями. Он единственный, кто сможет пролить нам свет на заговор относительно отравления Виктора Ющенко, если согласится заговорить. — Я готова к риску, который может возникнуть во время этой встречи, — заявила Ирина Мюррей с лихостью. — Я уверена, что мистер Линге сумеет меня защитить. Дональд Редстоун мысленно сказал себе, что она уже спала с Малко. С легкой долей сожаления. Иногда так тяжело быть верным мужем. — В таком случае, — уверенно заявил Малко, — надо тотчас же ехать туда и организовываться на месте. Я буду держать вас в курсе. — Ирина, вы хотите взять оружие? — предложил американец. Молодая женщина улыбнулась. — Нет, я не сумею им воспользоваться... * * * Николай Заботин решил не выходить из своего кабинета в течение всего дня. Каждые полчаса команда «беркутовцев», следившая за Стефаном Освенцимом, отчитываюсь перед ним через полковника. У них был приказ не отставать от поляка ни на шаг до самой встречи в два часа дня, с тем чтобы тот не исчез Бог знает куда. Встреча, назначенная в Андреевской церкви, должна была положить конец неопределенности. С целью гарантировать успех Николай Заботин задействовал сразу четырех «беркутовцев». У Стефана Освенцима не было ни малейшего шанса уйти от них. Он подумал, что его звонок должен был успокоить неуправляемого поляка. Тому, наверняка, очень хотелось верить своему русскому работодателю. * * * Ирина и Малко вышли из машины в конце Владимирской, как раз при въезде на Андреевский спуск. Пешеходная в своей второй части, эта покрытая неровной мостовой улица зигзагами спускалась в сторону реки. Весь левый тротуар ее занимали многочисленные ларьки, предлагающие поделки в народном стиле. На этом киевском «блошином рынке» можно было найти что угодно, и тут постоянно толпились покупатели, не обращавшие внимания даже на холод. Напротив высилась Андреевская церковь, построенная на возвышающемся над улицей выступе, к которому вела внушительная лестница. В бело-голубых тонах, окруженная прогулочной площадкой, церковь великолепно смотрелась со своими пятью зелеными куполами, покрытыми позолотой. С прогулочной площадки открывался панорамный вид на восточную часть города и Днепр. Малко взглянул на свой «Брейтлинг»: двенадцать сорок пять. У них было полно времени. — Идем! — позвал он Ирину Мюррей. Они пересекли покатую улицу и добрались до лестницы, ведущей к церкви. Редкие туристы фотографировали друг друга на прогулочной площадке. Они прошли вовнутрь. Несмотря на величественные внешние размеры церкви, она оказалась крохотной! Внушительные железные ставни свидетельствовали о том, что порой храму приходилось переживать нелегкие времена. Несколько пожилых женщин молились перед зажженными свечами, а туристы задерживались перед иконами на клиросе. Пахло ладаном и пылью. — Вот что я предлагаю, — выступил с инициативой Малко. — Я останусь на улице и буду на противоположном тротуаре, среди зевак, которые разгуливают по «блошиному рынку». Независимо от того, с какой конца спуска явится поляк, с нижнего или верхнего, он пройдет мимо меня. Я подам тебе сигнал о его прибытии, и он не застанет тебя врасплох. Как бы там ни было, но в церкви ты будешь не одна. Даже если у него плохие намерения, он не станет пытаться напасть на тебя внутри. — Но он сразу же узнает меня, — возразила Ирина. — Он же видел меня вместе с тобой в лифте. — Да, это очевидно, — согласился Малко, — но я буду по пятам следовать за ним. А это ему не известно. Ты трусишь? — Нет, я тебе доверяю. — У меня будет преимущество неожиданности, — продолжал Малко, — и я не стану колебаться, чтобы выстрелить в него, если увижу, что ты в опасности. — Хорошо! Остановимся на этом, — подытожила Ирина Мюррей. Она вела себя так, как будто они вовсе и не занимались любовью: чисто профессиональные отношения. Они вышли из церкви, и молодая женщина предложила: — Чуть ниже здесь есть один ресторанчик, «За двумя зайцами», совсем неплохой... — Ну что ж, идем, — согласился Малко, беря ее за руку. * * * Стефан Освенцим припарковал свою «Шкоду» под углом к тротуару при въезде на Андреевский спуск. Его пульс резко подскочил, когда позади себя он заметил белую «Ладу», обнаруженную им ранее. Она припарковалась за несколько мест от него, и из салона появились четыре здоровяка. Троих из них он знал: это были Богдан Вокзальный, Саша Малиновский и Александр Ходаков. Убийцы Евгении Богдановой и Романа Марчука. Именно им он передавал инструкции по ликвидации человека, отравившего Виктора Ющенко. Четвертый, очевидно, был их руководителем. Не проявляя поспешности, они также направились в сторону Андреевского спуска. Охваченный паникой, поляк задавался вопросом, какие указания они получили: только следить за ним или же убрать? Он вдруг поспешил внутрь маленькой церкви, как будто святое место было способно защитить его. Пока он ехал сюда, у него было время подумать. Виктория Позняк наверняка не собиралась приходить на встречу одна. «Беркуты» рисковали получить неприятный сюрприз в том случае, если у них были плохие намерения. Он посмотрел на свои старые советские часы: два десять. Проникнув в церковь, он какое-то время привыкал к слабому освещению. Людей было мало. Группа туристов, занятых беседой со священником, несколько неистово молящихся старушек и, немного поодаль, молодая женщина в длинном кожаном пальто черного цвета. Он сразу же увидел, что это не Виктория. Ему понадобилось немного больше времени, чтобы узнать в ней ту, с которой он садился в лифт «Премьер-Палаца». Подругу агента ЦРУ. * * * — Он только что проник в неф, — передал Малко по мобильному телефону. — Я иду. Спрятавшись за брезентовыми ларьками уличных торговцев, он оставался невидимым со стороны церкви. Поляк Стефан его не заметил, но ему не хотелось, чтобы Ирина подвергалась риску. В момент, когда он двинулся через улицу, Малко заметил справа от себя двух коренастых мужчин в натянутых на глаза черных шапочках; свои руки они держали в куртках такого же цвета. Его пульс стрелой взметнулся вверх: это были люди, напавшие на него возле дома Юрия Богданова. Это все меняло! В мгновение ока он осознал: они хотят ликвидировать Викторию! Стефан здесь только для того, чтобы указать убийцам их жертву... Они уже поднимались по ступенькам, ведущим на церковную паперть. Малко бросился бежать, по дороге перекладывая пистолет Макарова из-за пояса в карман пальто. * * * Стефан Освенцим все еще смотрел на молодою блондинку в длинном кожаном пальто черного цвета, когда покрытая обивкой дверь собора растворилась, пропуская двух мужчин в черных шерстяных шапочках. У одного из них к уху был приложен мобильный телефон. Стефан Освенцим заметил их боковым зрением. Он резко развернулся, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Они неотрывно следили за ним, как кобра, смотрящая на кролика. Тот, кто говорил по телефону, сложил аппарат и шепнул несколько слов своему сообщнику. Затем они медленно двинулись в его сторону. Стефан Освенцим моментально понял, что они только что получили приказ убить его. Начиная терять рассудок, он подошел к молодой женщине в черном кожаном пальто и коротко спросил: — Кто вы? — Вам это хорошо известно, — ответила она. Краем глаза он видел, как те двое подходили все ближе. Такие типы меньше всего на свете станут церемониться с тем, чтобы прикончить кого-нибудь в церкви. Объятый паникой, он повернулся к Ирине: — Вы вооружены? Ирине вопрос показался неожиданным. Она отрицательно покачала головой, удивленная тем, что видит его таким растерянным. Выглядывая поверх плеча Стефана, она напряженно всматривалась в сторону двери собора, откуда к ней должен был присоединиться Малко. — Сзади меня двое мужчин... они хотят убить меня, — шепнул Стефан Освенцим. — И, несомненно, вас тоже. Посмотрев на двух «беркутовцев», Ирина почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Они и вправду не были похожи на безобидных прихожан. Рядом с ней пожилой священник по-прежнему оживленно беседовал с посетителями. Помощи от него ожидать не приходилось. Один из двух мужчин, на которых указывал Стефан, шагнул к ней. Он неожиданно схватил ее за руку и отшвырнул к каменной стенке нефа. Она увидела, как у другого в руке сверкнуло стальное лезвие и зашлась таким криком, что от него вздрогнули все находившиеся в церкви. Второй убийца надвигался на нее устрашающей массой, зажав в руке нож с коротким треугольным лезвием. Молниеносным движением он рассек перед ней воздух в горизонтальном направлении. Ирина инстинктивно отпрыгнула назад, опрокинув при этом огромный подсвечник со вставленными в него свечами. Она упала на пол, объятая ужасом, и смотрела, как над ней склоняется «беркутовец». Левой рукой он схватил ее за белокурые волосы, скрутил их жгутом и опрокинул ее голову назад. Сейчас он перережет ей горло. * * * И тут одновременно произошло несколько событий. Испуганный священник оставил своих слушателей и с яростными криками бросился на «беркутовца», вступая с ним в схватку. Тот не колебался ни секунды. Он изо всей силы всадил свой нож в грудную кость священника и повернул его. Ирина воспользовалась этим, чтобы отползти на несколько метров в сторону. Она подняла глаза и увидела Малко, входящего в неф. Со всей силой своих легких она заорала: — Малко! Тот видел, как «беркутовец» вытащил нож из груди священника, настиг Ирину и схватил ее за волосы, опрокидывая ее голову назад, готовясь перерезать шею. Он не колебался ни доли секунды. От двух выстрелов пистолета Макарова, прозвучавших один за другим, задрожали стекла витражей. Сраженный прямо в грудь, «беркут» завалился вперед, падая на Ирину Мюррей. Она заорала, придавленная стодвадцатикилограммовым весом. Стефан Освенцим, которого прижал к стене другой наемный убийца, доведенный до исступления, решил воспользоваться потерей внимания со стороны своего соперника и развернул одну из тяжелых железных ставен так, что та ударила «беркута» в плечо, выведя его из равновесия. Поляк тут же бросился к выходу, толкнув по дороге какую-то старушку, и скатился вниз по внешней лестнице. Его машина была припаркована всего в нескольких десятков метров. Но рядом же находился и один из четырех типов, брошенных на него... Он развернулся в обратную сторону и очертя голову понесся вниз по Андреевскому спуску, думая лишь об одном: не умереть в этот миг. Его голова отказывалась думать дальше следующей минуты. Его единственным планом на будущее было укрыться от этой банды убийц. Он бежал, как сумасшедший, по неровно уложенной мостовой, даже не оглядываясь назад. Ему казалось, что он летит над землей, и он подумал, что больше никогда не сможет остановиться. * * * Малко колебался несколько секунд, по-прежнему сжимая в руке пистолет. Две пожилые женщины, наклонившись над священником, безуспешно пытались вернуть его к жизни. Он видел, как Ирина Мюррей сначала поднялась на ноги, бледная как смерть, затем начала собирать вещи, выпавшие из ее сумочки. Опасность ей больше не грозила. «Беркутовец», сраженный двумя пулями девятого калибра, двигался не больше, чем пораженный молнией бизон. Малко крикнул молодой женщине, переходя на английский: — Уходи! Быстрей! Он сам поспешил за пределы церкви, как раз вовремя, чтобы увидеть, как поляк Стефан скатывался по Андреевскому спуску, так, как будто сам дьявол гнался вслед за ним. Перепрыгнув через парапет, возвышавшийся над улицей, Малко заорал: — Стефан! Вернитесь! В ответ поляк только вильнул в сторону и нырнул на тротуар, заполненный торговцами, с тем чтобы затеряться в толпе зевак. У него явно не было никаких оснований доверять человеку, которого он накануне пытался убить, даже если и планировал переметнуться в другой лагерь. * * * Стефан Освенцим в который раз оглянулся назад. Его бывшая мишень, казалось, подбиралась все ближе. Ему во что бы то ни стало надо было вырваться еще хоть немного вперед. Там, внизу Андреевского спуска, он наверняка найдет какую-нибудь машину и сможет оторваться от него. Дальше он не заглядывал. Стремясь выиграть преимущество, он прыгнул в сторону, но задел при этом прилавок с тремя старинными медными самоварами. Те покатились по дороге с ужасным металлическим грохотом. Сопровождаемый яростными проклятиями торговца, Стефан Освенцим прибавил скорости. Внезапно перед ним возник огромный силуэт. В его голове еще вертелась мысль о том, что это, должно быть, какой-то разъяренный торговец, когда он почувствовал ужасное жжение в области живота. С открытым ртом, еле дыша, он поднял глаза и увидел четвертого «беркутовца». Того, с которым он не был знаком. Он увидел кулак, казалось, просто лежащий на его животе, не замечая длинного лезвия, только что разорвавшего ему брюшную аорту... Издалека можно было бы подумать, что двое мужчин обнимаются. Затем «беркут» вытащил лезвие, засунул нож обратно в сапог, и Стефан Освенцим, с остекленевшими глазами и подкосившимися ногами, опустился рядом с одним из самоваров. Его убийца спокойно развернулся на 180 градусов и затерялся в толпе. * * * Малко пробежал мимо тела Стефана Освенцима, не заметив его. И только когда добрался почти до конца Андреевского спуска и, не видя больше поляка, понял, что тот должен был затеряться среди торговцев. Он снова поднялся вверх и спустя несколько минут обнаружил Стефана. Тот лежал на спине, прижимая к животу судорожно сжатую руку, и не дышал. Его окружили несколько весьма равнодушных. Сведение счетов в этом районе было частым явлением даже из-за пустяка. Малко посмотрел вокруг, но убийцу не заметил. На этом этапе ему оставалось только исчезнуть. Не было никакого смысла давать показания милиции, имея при себе оружие, из которого был убит человек. В момент, когда он собирался удалиться, на глаза ему попался какой-то черный предмет прямоугольной формы, лежащий в водосточном желобе. Предмет, вероятно, выпал из кармана убитого. Малко нагнулся, естественным движением поднял его и, положив себе в карман, удалился. След, идущий от Стефана, только что оборвался в крови, но, возможно, у него еще оставалась ниточка, за которую он мог потянуть. Глава 11 Дональд Редстоун открыто выражал свое неодобрение. Он выговаривал Малко: — Еще совсем немного, и Ирина лишилась бы жизни из-за этого дела, — строго сказал он. — На вас была возложена задача по ее защите... — Что я и выполнил, — заметил Малко. — Мы не предусмотрели вмешательства этих наемных убийц. — Не надо сердиться на Малко, — начала уверять Ирина Мюррей. — Он сделал все, что полагалось. Американец начал считать на пальцах, сохраняя при этом серьезное выражение лица. Ирина Мюррей сидела на стуле, даже не сняв свое черное кожаное пальто, и явно пребывала под впечатлением недавно пережитого. — Роман Марчук, Евгения Богданова, Стефан из Польши и, если бы им удалось, Ирина, — перечислял Дональд Редстоун. — Не говоря уже о вас. Эти люди ни перед чем не останавливаются. А речь-то идет всего лишь о том, чтобы убрать следы неудавшейся операции. Все это указывает на то, какие значительные средства были задействованы. Поляк ничего не успел вам сказать? — спросил он у Ирины Мюррей после паузы. — Нет. Он был напуган. Я всю жизнь буду помнить его глаза. — Не надо слишком уж жалеть его, — выразил свое мнение американец. — Этот человек был наемным убийцей... Ангел молчания улетел, унося с собой траурную речь, посвященную Стефану Освенциму. Малко кипел от злости. — Я должен был пристрелить другого убийцу и помешать поляку покинуть церковь. Американец улыбнулся с видом человека, не питающего иллюзий. — Вы спасли Ирину, что уже не мало. Эта история наделает много шума. Я надеюсь, что на нас не выйдут. Думаю, завтра мне позвонит Игорь Смешко. Как бы там ни было, мы снова в тупике. Разве что Евгению Червоненко удастся установить владельца мобильного телефона этого Стефана. — Я подобрал его возле его тела, — сообщил Малко, доставая аппарат из кармана и кладя на письменный стол резидента. — Как вы можете быть уверены, что это его телефон? — сразу же засомневался американец. — Я позвонил на его номер, — объяснил Малко. — А сейчас остается только заставить его говорить. — Попытаемся отыскать его владельца по серийному номеру, — сказал американец. — А чтобы заставить его говорить, необходимо содействие оператора. Пока что это исключено. Ну что ж, на сегодня хватит. Кстати, Малко, верните мне ваш пистолет Макарова, я дам вам другой. На всякий случай. Он открыл ящик стола, и у Малко оказался совершенно новый «глок». Ему уже тоже хотелось смыться. Он встретился глазами с Ириной и улыбнулся. — Ирина, если у вас остались силы, я приглашаю вас на ужин в лучший ресторан города. Чтобы забыть этот плохой эпизод. На лице молодой женщины появилась слабая улыбка. — Спасибо, это поможет мне отвлечься. Мне очень страшно. * * * Николай Заботин не заметил, как начало темнеть. Сначала, через полковника Городни, он получил отчет о происшедших событиях: главное было достигнуто! Стефан Освенцим не заговорит. Осмотр его тела никуда не приведет: при нем был его настоящий польский паспорт, что позволит быстро идентифицировать его как беглого преступника, и на этом остановятся. Что касается Богдана Вокзального, «беркутовца», которого застрелил агент ЦРУ, то изучение его жизни также никуда не приведет. Оставив первоначальное место службы, он жил подработками, нанимаясь то к мафии, то в ночные клубы, где выполнял роль вышибалы. Он был привлечен к операции своим бывшим начальником, полковником Городней, но никаких доказательств тому не существовало. Довольный, Николай Заботин снова взялся за свой рапорт в Москву. Но почти сразу же прервался. Когда он отдавал приказ ликвидировать Стефана Освенцима, то настаивал на том, чтобы был изъят мобильный телефон, которым тот пользовался. Он понял, что полковник Городня не упомянул этот момент в своем отчете и сразу же позвонил ему с закрытого аппарата. Разговор длился недолго, и офицер СБУ пообещал проверить. Через полчаса он перезвонил Николаю Заботину и вынужден был признать, что «беркутовец», прирезавший поляка, абсолютно забыл о том, что надо было забрать мобильный телефон. Исправлять эту оплошность было слишком поздно, и Николай Заботин вынужден был успокоиться. Телефон имел лишь второстепенное значение. Стефан никогда ему не звонил, а он связывался с ним по закрытой линии. Милиции, если она нашла аппарат, понадобилось бы провести углубленное расследование, чтобы установить по телефонным отчетам, что эти звонки исходили из посольства России. К счастью, существовал очень незначительный риск, что милиция станет проводить такое расследование. Тот, кто нашел этот мобильный телефон, вероятно, просто-напросто прикарманил его. Николай Заботин посмотрел на календарь на своем письменном столе. Надо было продержаться еще шесть дней. До сих пор ему удавалось сохранять преимущество в один корпус, но прибытие этого ведущего агента ЦРУ, чья репутация была ему известна, беспокоило его. Он никогда не недооценивал соперника, а политический контекст удерживал его от слишком прямолинейных методов. Он отогнал тревожные мысли и снова принялся за написание рапорта. * * * Ирина Мюррей вновь была ослепительной, со слегка завитыми волосами, в черном дамском костюме, вырез которого оставлял открытым разноцветный лиф, предлагавший для обозрения, как на блюде, ее великолепные груди. Малко обратил внимание на полные губы молодой украинки, довольно сильно накрашенные, и поднял свой фужер с шампанским. — Твое здоровье! Мы в расчете. — В расчете? Почему? — спросила она с улыбкой. — Вчера ты невольно спасла мне жизнь. Сегодня была моя очередь. Знаешь, я до сих пор зол на себя за то, что подвергнул тебя опасности. Он пододвинул к ней едва начатое корытце с белужьей икрой. Метрдотель ресторана «Царское Село» был удивлен, когда Малко заказал корытце с 500 граммами черной икры. Невозможно съесть больше 150 граммов этого деликатеса, не пресытившись им! Но сегодня вечером Малко не хотелось, чтобы их дегустации мешали какие-либо психологические ограничения. Он взял бутылку розового «Тэтэнже Конт де Шампань» урожая 1999 года и снова наполнил фужеры. Мягкая фольклорная музыка убаюкивала полупустой зал. У икры был легкий привкус ила, ведь ее привезли с Волги, но Малко чувствовал себя хорошо. Ирина положила ногу на ногу, и простое поскрипывание чулок превратилось в залп адреналина в артериях Малко. Она поедала икру деликатно, как кошка, склонившись над столом. Внезапно его обуяло желание. Скользнув рукой под стол, он положил ее на колено в черном нейлоновом чулке. — Я хочу тебя, — произнес он. Ирина улыбнулась. — Как мило. Это были ее единственные слова до конца ужина. Когда они вышли из «Царского Села» под восхищенным взглядом гардеробщика-африканца, Бог знает какими судьбами выброшенного на этот берег, на столе осталась едва ли треть икры и ни единой капли «Тэтэнже». На улице шел снег. Едва оказавшись в такси, Малко раздвинул полы кожаного пальто и начал приподнимать юбку дамского костюма. До тех пор, пока его пальцы не коснулись обнаженной кожи выше чулок. Настоящих чулок. Ирине было присуще чувство эротизма. Когда они вышли из машины, Малко все-таки осмотрелся вокруг. «Глок», выданный Дональдом Редстоуном, был у него за поясом, с патроном в стволе. Как только они оказались в номере, Ирина схватила рукоятку пистолета двумя пальцами и бросила его на кресло. Потом принялась раздевать Малко, при этом сама оставалась в лифе и юбке. Выгнувшись низом вперед, она прислонилась спиной к стене и разрешила ему завладеть своей грудью, которую до этого высвободила из-под лифа. Потом начала с нежностью гладить его. А затем опустилась на колени для бесконечной фелляции. Пока она с жадностью заглатывала его в свой рот, ее руки, поднятые кверху, как в молитве, вовсю занимались его сосками. Предел этой изысканной прелюдии положил он, увлекая ее к кровати. Вскоре на ней оставались только длинные чулки, поддерживаемые посредством черного пояса для подвязок. Она улыбнулась Малко и сказала: — Я знала, что мы будем заниматься любовью, как только увидела тебя в аэропорту. Когда он вошел в нее, пальцы Ирина судорожно вцепились в простынь. Малко так сильно умерял свое желание на протяжении всего вечера, что сейчас ему было безумно трудно сдерживать себя. Внезапно Ирина оттолкнула его с той же сдержанной улыбкой, повернулась к нему спиной и, изогнув свой таз, перешла в недвусмысленную позицию. На этот раз, как только он снова вошел в нее, она принялась постанывать при каждом поступательном его движении. Она дрожала, вцепившись пальцами в простынь. Малко не спешил и почти полностью выходил из Ирины, прежде чем снова погрузиться в нее. Он останавливался после каждого толчка, не сводя глаз с великолепного полного зада, изогнувшегося перед ним. Хорошо войдя в нее, он прошептал: — Знаешь, чего мне хочется? Ирина Мюррей издала легкий смех. — Не говори, действуй. Он тихонько вышел из нее и поместил свой член на ее заднем отверстии, в полной мере наслаждаясь этим эфемерным ощущением. Представляя себе, что он сделает несколько мгновений спустя. Затем, действуя всем своим весом, начал постепенно нажимать до тех пор, пока напряженный член не погрузился на несколько сантиметров между ягодицами Ирины, сжатыми самым восхитительным образом. Женщина только задышала чуточку сильнее. Малко остановил продвижение вперед, но неуловимым колебанием таза Ирина дала понять, что ей хочется, чтобы он продолжал. Мало-помалу, он полностью овладел ею. Он едва ли мог двигаться в ней, до такой степени был зажат, но потом оболочка расслабла, и он смог свободно двигаться туда и обратно. Она растянулась под ним, и он буравил ее вертикально, наваливаясь на нее всем своим весом. Ирина начала ворочаться под ним, издавать стоны, а затем принялась совершать своим задом яростные толчки, двигаясь ему навстречу. Они оба покрылись потом. Малко неистовствовал, не зная уже, какую позу принять. А потом Ирина закричала, ее ногти с хрустом царапнули по простыням, и она застонала. — Я сейчас кончу! Для Малко это было уже слишком. Он взорвался в глубине ее ягодиц и рухнул на нее. Потом лежал неподвижно, сраженный, удовлетворенный, с пустой от удовольствия головой. Завтра будет другой день. * * * Дональд Редстоун протянул Малко свежий номер «Украинской газеты». Фотография священника, убитого в Андреевской церкви, занимала почти всю страницу. Фотография его убийцы, намного меньше, была помещена внизу полосы. На второй странице он обнаружил изображение тела Стефана, лежащего на обочине Андреевского спуска. — Его звали Стефан Освенцим, — объявил резидент ЦРУ. -Поляк, нелегально проникнувший в Украину. Разыскиваемый в своей стране по крайней мере за одно убийство, подозреваемый в совершении нескольких других. — А здесь, в Киеве? Американец соединил указательный и большой палец в почти идеальном кружочке. — Ничего! Ноль. Неизвестно даже, где он жил. Милиция никогда о нем не слышала. Полагают, что его подобрала мафия. О Евгении Богдановой не упоминают. Кажется, им ничего не известно об этой стороне его деятельности. Он не был вооружен и имел при себе совсем незначительную сумму денег. — Значит, кто-то передал ему пистолет, из которого он стрелял в меня, и забрал обратно. — Разумеется. — А как с мобильным телефоном, который я нашел рядом с ним? — В памяти пусто. Надо было бы, чтобы «Киевстар» посодействовал нам и передал перечень входящих звонков. Пока что это невозможно. — Я видел, как он подъезжал на «Шкоде» зеленого цвета. Где она? — Никто о ней не упоминает. Должно быть, она все еще на том же месте. Когда стемнеет, прогуляйтесь возле нее на всякий случай... — А мужчина, которого я застрелил в церкви? — Бывший боец «Беркута». Тут тоже не за что зацепиться. Он жил один, в каком-то логове на левом берегу. К услугам такого рода типа могут обращаться очень многие... Все это не вдохновляло. — В газете обо мне ничего не пишут? — поинтересовался он. — Конечно же пишут. К счастью, то описание ваших примет, которое они дают, довольно расплывчатое... Милиция считает, что речь идет о сведении счетов между преступными элементами. — Игорь Смешко не позвонил вам? — Нет, но, в конце концов, это меня не удивляет. Стефан Освенцим был польским преступником, скрывающимся от правосудия, а бывший боец «Беркута» — подручным головорезом. На первый взгляд, ничто не связывает их с делом Ющенко. — Мы в тупике, — обобщил Малко. — Поляк был последней ниточкой, которая могла привести нас к организаторам заговора против Ющенко. С этого момента вновь воцарится тишина. Разве что у них еще остались намерения предпринять что-либо до 26 декабря. — Именно мы должны попытаться разоблачить новое возможное покушение на Виктора Ющенко, — сделал вывод Дональд Редстоун. — Евгений Червоненко занимается только непосредственной охраной, даже если порой к нему и стекается конфиденциальная информация. — Конечно, — согласился Малко, — но кроме автомобиля Стефана Освенцима и номеров телефонов, звонивших на его мобильный, у нас ничего нет, и... Разговор прервала мелодия его собственного телефона. Послышался баритон Евгения Червоненко. — Я видел газеты, — заявил он без обиняков. — Нужно будет поговорить об этом. — У вас есть какие-то соображения? — спросил Малко. — Не совсем, но надо пообщаться на эту тему... Я звоню не по этому поводу. Вы совершенно уверены в номере мобильного телефона, который вы сообщили мне на днях? — Настолько, насколько это возможно, — утвердительно ответил Малко. — А что? — Я установил имя его владельца, — объявил украинец. -Результат неожиданный. Если вы заедете ко мне, я введу вас в курс дела. Малко закончил разговор в приподнятом настроении. В момент, когда, казалось, уже не было никакого просвета, он снова мог действовать. — Я еду к Червоненко, — бросил он Дональду Редстоуну. — Возможно, мы снова выйдем на след. Глава 12 — Речь идет об одном из самых богатых олигархов страны, связанном с режимом Кучмы, — объяснил Евгений Червоненко. — Он занимается нефтью, производством водки и импортом телевизоров. Зовут его Игорь Байкал. Мобильный телефон зарегистрирован на адрес его личной дачи на Осокорках. Довольный собой, руководитель службы безопасности Виктора Ющенко закурил сигару. Малко не мог прийти в себя от услышанного. В штабе кандидата «оранжевой революции» в это утро было по-особенному спокойно, и он даже не заметил прекрасную Светлану, ворчунью с московского рейса. Открытие, сделанное Евгением Червоненко, открывало новые горизонты. — Что за связь может существовать между этим олигархом и нашим делом? — спросил он. — На первый взгляд, непонятно, — сознался Червоненко. — Игорь Байкал не политик. Он занимается бизнесом, и только. Поскольку при власти сейчас команда Кучмы, он вместе с ними. Но он дал немного денег и на «оранжевую революцию». Человек заботится о своем будущем. — Вы знакомы с ним? — Не лично. Он мало где бывает. Мне известно только, что он связан с Владимиром Сацюком, который является как бы его соседом. И что проводить связанное с ним расследование будет чрезвычайно трудно. Все действующее правительство у него в кармане. Кроме того, это бывший мафиози, который в 1993 году заключил соглашение с СБУ, чтобы спасти свои дела. В то время он занимался импортом водки «Смирнофф» и держал ночные клубы и рестораны. Когда СБУ приняло решение о том, чтобы захватить принадлежащий мафии бизнес, у него хватило ума договориться с ними. — Возможно, именно в этом направлении и следует искать, — предположил Малко. — Вы могли бы отыскать тогдашних его собеседников в СБУ? — Я попытаюсь, — пообещал Червоненко. — Но это будет очень трудно. Прошло уже больше десяти лет. Ну что ж, я прощаюсь с вами. — У вас есть номер телефона Игоря Байкала? — Да, но он никогда сам не отвечает. Если он поймет, в чем дело, вы уже не сможете связаться с ним, а если будете настаивать, то он сделает так, чтобы вас убрали. Очень обнадеживающе. Малко вдруг подумал о Татьяне, помощнице Владимира Шевченко, которая должна была прибыть рейсом из Афин в начале второй половины дня. — Как вы считаете, Владимир Шевченко знаком с Игорем Байкалом? — спросил он. Евгений Червоненко взорвался смехом. — Еще бы! Но с какого-то времени они перестали встречаться. Как бы там ни было, спросите его. Малко вышел озадаченным после этой встречи. С какой стати миллиардеру укрывать у себя на даче мелкого польского преступника? Кто попросил его об этом? Если он найдет ответ на этот вопрос, то проникнет в сердце заговора, устроенного против Виктора Ющенко. Но это было равносильно нырянию в болото, кишащее изголодавшимися крокодилами. * * * Затерявшись в толпе аэровокзала «Борисполь», Малко внимательно следил за раздвижной дверью, через которую пассажиры покидали зону таможенного контроля. По дороге сюда он многое передумал. У него было ощущение, что он вел, скорее, не какой-то арьергардный бой, а настоящую битву. Его шестое чувство прямо-таки орало ему, что на самом деле те, кто пытался устранить Виктора Ющенко от президентских выборов, не отказались от своих замыслов. Татьяна Михайлова возникла между двумя створками из матового стекла, как богиня. Она была одета в меховое манто очень модного покроя, смахивавшее одновременно на пончо, пелерину и шкуру какого-то животного, жившего в юрском периоде... Внизу под ним ее тело облегал черный кашемировый свитер и кожаные брюки. Ее груди были такими же острыми, а ее взгляд таким же строгим. Он потеплел, когда она заметила Малко и, на глазах у оторопевших зевак, прильнула к нему, запустив до самой его глотки живой, как у ящерицы, язык. У Малко появилось ощущение, что его ударило разрядом тока в 100 000 вольт. — Здравствуй, — радостно произнесла она после того, как отдышалась. — Владимир Иванович просил передать тебе самый дружеский привет. Он сожалеет, что не смог прибыть сам. Ее таз, которым она терлась о Малко, активно участвовал в передаче этого дружеского привета. Он увлек россиянку в сторону, прежде чем какой-нибудь милиционер не арестовал их за оскорбление общественных нравов... Прикоснувшись к ее манто, он понял, что это соболь... Самый дорогой в мире мех. — Великолепная вещь, — заметил он. — Ты нашла это на Кипре? — Нет, в Париже, в магазине «Ревийон», — ответила она просто. — У Владимира там были деньги, и я ими воспользовалась. Малко провел ее к такси, которое он нанял в «Премьер-Палаце», — роскошному лимузину «Мерседес-600» — и Татьяна с наслаждением растянулась на заднем сидении. — У меня для тебя послание! — объявила она. — От твоего друга. У Малко не хватило времени, чтобы спросить о содержании этого послания. Не обращая внимания на шофера, Татьяна положила голову на его бедра. И тотчас же принялась расстегивать пояс фирмы «Гермес» на брюках Малко. Почувствовав, как язык Татьяны обвивается вокруг него, тот вспомнил о прозвище, которое дал Татьяне Владимир Шевченко. Она не потеряла сноровки, если можно так выразиться. Он взорвался прямо у нее во рту как раз перед большим мостом через Днепр и не смог при этом удержаться от крика, что спровоцировало легкое виляние тяжелого «Мерседеса». Ему показалось, что у него только что высосали спинной мозг. Шофер же так сжимал руль, словно намеревался задушить его. Татьяна поднялась с невозмутимым видом и заявила: — Ну что, за работу! Чем я могу помочь тебе? Малко дал своим нейронам время вернуться на место, пока она закуривала сигарету, гордясь этой демонстрацией своего умения. Будет лучше, если он не станет знакомить ее с Ириной, которая немедленно учуяла бы жесткую конкуренцию. — Мне нужно связаться с одним человеком, — сообщил он. — Неким Игорем Байкалом. Ты слышала о нем? — Нет, но я спрошу у Володи. Он забронировал ей номер рядом со своим. Сразу же по прибытии в «Премьер-Палац» она позвонила на Кипр по личной линии бывшего мафиози. Последний настоял на том, чтобы самому переговорить с Малко, который повторно изложил свою просьбу. Владимир Шевченко громко расхохотался. — Игорь Байкал! Конечно же, я знаю его. Он заработал кучу денег на водке. Это самый крупный в Украине производитель. В какой-то момент он даже выкупил все ночные клубы Киева. Их бывшие владельцы кончили в Днепре. Он был протеже Кучмы, но политикой не занимался. Он очень дружен с Олегом Будинком, шефом президентской администрации. Последний еще и его деловой партнер. Чего ты хочешь от него? Будь внимателен, он не из робкого десятка. — Хочу задать ему один-единственный вопрос, — ответил Малко. — Ты считаешь, это возможно? — Я поговорю с ним. А потом перезвоню тебе. * * * — Позвонишь по номеру 228 8027 где-то через часик, — объявил Владимир Шевченко. — И никому не передавай этот номер. Когда Игорь назначит тебе встречу, пойдешь один. Даже Татьяна не должна сопровождать тебя. Он согласен повидаться с тобой, потому что когда-то я оказал ему важную услугу. К тому же он хотел бы вкладывать деньги на Кипре. Но будь осторожен. — То есть? — Он дал слово принять тебя. И все. Ты идешь туда на свой страх и риск. Малко подумал, что его собеседник шутит. — Ты хочешь сказать, что... Владимир Шевченко издал зловещий смешок. — Ты знаешь, чем он одно время занимался? У него на складе были большие емкости, в которых выдерживали водку. Он импортировал определенное количество водки «Смирнофф» и изготавливал такое же ее количество нелегальным путем. Когда у него появлялся конкурент, он приглашал его на ужин, а затем они отправлялись в джакузи в компании роскошных девочек. Он его накачивал и передавал девочкам. Когда конкурент доходил до нужного состояния, его бросали в какую-нибудь емкость. Однажды милиция спустила одну емкость и обнаружила там шесть трупов, законсервировавшихся в водке... Дело закрыли благодаря Будинку. Вот так. Ты ведь большой мальчик... — Спасибо, — поблагодарил его Малко. Было очевидно, что его «контакт» требовал определенных мер предосторожности. Разрешив Татьяне спуститься в фитнес-клуб, он отправился в американское посольство. Когда он объявил резиденту, что установил покровителя Стефана Освенцима, американец был близок к тому, чтобы расцеловать его в губы. — Великолепно! — с воодушевлением воскликнул он. — Вскоре мы преодолеем чертовски важный этап. Когда же Малко описал ему эту личность, энтузиазма поубавилось. — Вы действительно считаете, что туда следует идти? — Это единственная возможность продвинуться вперед. Вы можете поставить его номер на прослушивание? — Безусловно, — утвердительно ответил американец, — но на это потребуется несколько часов. К тому же мы не сможем слушать разговоры, а только регистрировать номера, на которые звонили с этого номера, и те, с которых звонили на него. — Что уже неплохо. Игорь Байкал не какой-то простой исполнитель. Если он согласится сотрудничать, мы продвинемся очень далеко в понимании заговора. — Да услышит вас Бог! — вздохнул американец. — В Лэнгли очень обеспокоены судьбой Виктора Ющенко. Его сторонники продолжают сохранять преимущество, но спокойствие с противоположной стороны не сулит ничего хорошего. Виктору Януковичу известно, что у него нет никаких шансов взять верх 26 декабря. Мне не верится, что Владимир Путин так просто откажется от своей партии. — Да и мне тоже, — заключил Малко. * * * Николай Заботин задумчиво смотрел на защищенный мобильный телефон, по которому он связывался с Москвой. Конечно, на нем был установлен технически очень сложный код, предоставленный ФСБ, но он опасался американских технологий. Если хотя бы один из его разговоров был подслушан, это может иметь непредсказуемые последствия. Но и без того телефонный звонок, который он только что получил, увы! по незащищенной линии, подтверждал одно из самых больших его опасений: вопреки его усилиям установить вокруг своей операции кордон безопасности агент ЦРУ все ближе подбирался к одному сверхчувствительному моменту. Конечно, у Николая Заботина была вся широта полномочий для принятия необходимых контрмер, и это уже было сделано, но он должен был отчитываться перед человеком, направившим его в Киев. Проблема переходила в разряд политических. Не испытывая особенного желания, он решился набрать выученный им наизусть номер. Даже если его проследят, то доберутся только до какого-то второстепенного кабинета в администрации Кремля с табличкой, на которой значится невзрачный чиновник, не знающий даже, что в ежегодном справочнике администрации этот телефон указан под его фамилией. Когда его собеседник отозвался, он точно и быстро изложил последние события. В конце спокойный голос Рема Толкачева просто сказал: — Продолжайте действовать в том же духе. Если говорить прямо, это означало: продолжайте убирать всех тех, кто становится на вашем пути. Надо было продержаться еще пять дней. А значит, обезопасить последнюю фазу его операции, что должен был сделать этот дурак поляк. * * * Малко старательно набрал номер, сообщенный ему Владимиром Шевченко. Татьяна находилась возле него, молчаливая и сосредоточенная. — Да? Мужской голос, низкий и хриплый, как у заклятого курильщика. — Игорь Байкал? — Да. — Я друг Володи Шевченко, — сказал Малко. — Я хочу повидаться с вами. Явно предупрежденный, Игорь Байкал не колебался ни секунды. — Через час за вами заедет машина. Она будет стоять возле отеля. Приезжайте один... И сразу же повесил трубку. — Он тебе сказал, где это? — спросила Татьяна. — Нет. — Досадно. Тебе нужна защита. Я немедленно займусь этим. Была уже половина шестого. Татьяна вышла из комнаты. Малко спустился выпить кофе. Знал ли человек, с которым он вскоре встретится, верхний эшелон заговора? Согласится ли он говорить? Назвать хотя бы одно имя? Существовала вероятность, что в ближайшие недели политическое большинство резко качнется в другую сторону, а значит, он должен быть в большой степени заинтересован тем, как обеспечить будущее... По меньшей мере, именно так думал Малко, садясь в лифт. Он в очередной раз собирался играть с огнем. Ровно в шесть «Опель» бежевого цвета остановился перед входом в «Премьер-Палац». Его водитель опустил стекло и спросил: — Пан Малко? — Да. — Садитесь. Малко сел спереди, и водитель сразу же тронулся в путь. Краем глаза Малко заметил, как сзади них от тротуара отъехал какой-то автомобиль. Это Татьяна присматривала за ним. Машина, в которой он ехал, спустилась в начало бульвара Тараса Шевченко, затем свернула налево на Крещатик, через двести метров перекрытый собранием сторонников Ющенко. Неожиданно водитель машины сбавил скорость, резко повернул руль и въехал на тротуар с правой стороны! Он пересек его наискось, прорываясь в сторону арки, сверху над которой висел рекламный стенд какого-то казино. Малко подумал, что он мог бы добраться сюда пешком... Автомобиль, не заботясь о пешеходах, на всей скорости устремился под арку и остановился под ней, загораживая проход. Шофер повернулся к Малко и произнес: — Выходите! Малко, озадаченный таким обращением, повиновался. Дальше за аркой он заметил маленький дворик со стоящим в нем «Мерседесом-600» черного цвета. Из него выскочил шофер и открыл перед Малко заднюю дверь, прежде чем вернуться за руль. Другой автомобиль по-прежнему блокировал подъезд. Малко понял эту хитрость. По другую сторону от арки шла улица, параллельная Крещатику, по которой можно было покинуть центр города. Он постучал по бронированному стеклу. Сухое клацанье сообщило ему, что только что все четыре дверцы были автоматически заперты на замок. Он обернулся назад: Татьяны не было. Шофер поднял разделительное стекло. Малко воспользовался этим, чтобы позвонить Дональду Редстоуну. Связь с сетью отсутствовала. После четвертой попытки он понял: шофер активировал магнитное поле, которое препятствовало работе телефона. Никто не знал, куда он направляется, и он ни с кем не мог связаться. Или Игорь Байкал был чрезвычайно осторожным человеком, или же у него были плохие намерения относительно Малко. * * * «Мерседес-600» проехал по Южному мосту, который действительно был самым южным мостом в городе. Добравшись до проспекта Миколы Бажана, шофер повернул направо, въезжая в унылую промышленную зону, а затем припустил по прямой пустынной дороге, ведущей на юг. Малко заметил вывеску: Садовый бульвар. Промышленная зона, осталась позади, уступив место дачам, разбросанным на фоне убогого ландшафта по обе стороны дороги и перемежающимся с пустырями. Никакой особой роскоши, преимущественно небольшие домики. Ни одного коммерсанта! А ведь он находился на Осокорках, там, где были дачи всех киевских олигархов. Никакого сравнения с московской роскошью. Дома выглядели ужасно, многие были не достроены. Он оглянулся назад: за ними никого не было. Татьяна давно уже потеряла их. Машина замедлила ход. Они двигались вдоль стены, составленной из соединенных между собой бетонных плит, над которыми местами возвышались камеры наблюдения. Затем «Мерседес-600» остановился перед металлическими воротами синего цвета, по разные стороны от которых стояли две камеры. Шофер дал два коротких сигнала, и дверь начала раздвигаться. Малко увидел двор, в котором стояли несколько автомобилей, и различные безвкусные постройки, напоминавшие скорее концентрационный лагерь, чем Версальский дворец. Кто-то открыл дверцу машины, и он выбрался из «Мерседеса», сразу же очутившись лицом к лицу с двумя бритоголовыми амбалами в черном. Один из них приблизился к нему с холодной улыбкой. — Будьте любезны. Он быстро обыскал Малко, сразу же нашел «глок» и без лишних слов забрал себе. Затем Малко проследовал за двумя типами ко второму по счету строению в виде ротонды. Его ввели в небольшой пустующий салон под Людовика XV, с чрезмерным количеством позолоты и укрытым кавказскими коврами полом. Внушительных размеров люстра с несколькими перегоревшими лампочками давала мрачноватое освещение. И полная тишина. Внезапно открылась дверь, пропуская в салон человека, сильно смахивавшего на медведя. Мужчина в банном халате, метров двух ростом, с черными, как уголь, глазами, и невероятно заросшими руками и ногами, приблизился к Малко и сжал его в объятиях, так что тот чуть было не задохнулся. — Здравствуйте! Как я рад видеть у себя друга Володи! Как он поживает? Двое мужчин, которые встречали Малко, незаметно исчезли, оставив на комоде его «глок» с вынутой обоймой. В течение нескольких минут они пели дифирамбы украинскому мафиози. Потом хозяин увлек его в другую комнату, похожую на восточный салон. Везде диванчики с валяющимися на них подушками, несколько низких столиков из чеканной меди, очень мягкое освещение, а в глубине — великолепная ванна «джакузи», в которой резвились две девицы. На поверхности были видны только их белокурые волосы. Хозяин остановил гостя перед столиком, уставленным различными бутылками, среди которых: виски «Дефендер», водка «Столичная Стандарт», шампанское «Тэтэнже Конт де Шампань». Несколько бутылок охлаждалось в огромной емкости, заполненной кубиками льда. Игорь Байкал взял одну из бутылок «Тэтэнже», открыл ее зубами и заорал в направлении джакузи: — Юля! Алена! Обе девушки выбрались из джакузи — они оказались в майках — и, повязав вокруг талии полотенца, бросились бежать. Одинаковые голубые глаза, одинаковые лица, одновременно чувственные и невыразительные, одинаково великолепные фигуры. Игорь Байкал нахмурил брови и, указывая на верхнюю часть маек, приказал: — Снимите это. Они повиновались с волнующей синхронностью, и Игорь Байкал взвесил на ладони одну из грудей стоявшей ближе к нему девушки. — Это мои массажистки, — объяснил он. — Они сделают массаж и тебе, если захочешь. Они скользнули по Малко полным покорности взглядом, обещающим намного больше, чем массаж. Подняв фужеры с шампанским, чокнулись. Сначала за дружбу, потом за Владимира Шевченко, потом за Украину и, наконец, за Австрию. Они уже хорошенько отпили из второй бутылки «Тэтэнже Конт де Шампань», когда Игорь Байкал поставил свой стакан и заявил, переходя на обычное для России «ты»: — Я не хочу принимать друга Володи на пороге. Переоденься в халат, как я, будешь чувствовать себя удобней. Алена покажет тебе, где это можно сделать. Алена, та, которая обладала чрезвычайно большой грудью, даже без силиконовых имплантатов, провела его в гардеробную с деревянными перегородками и настояла на том, чтобы самой снять с него одежду. При этом она то и дело прикасалась к нему своими узловатыми пальцами. Когда он наконец облачился в толстый банный халат с инициалами Игоря Байкала, она повернулась к нему лицом, молча предлагая дополнительные услуги, но так как он не проявил интереса, то они вернулись в салон. Полулежа на диванчике, Игорь Байкал черпал из баночки икру, используя для этого галету, одновременно лаская нижнюю часть спины Юлии. Он освободился от своего халата и остался в одних только трусах в желто-синюю полоску, на вид сделанных из шелка. С голым торсом он был похож на гориллу: целый лес волос. Он снова поднял свой стакан. — Ваше здоровье! Заботливая Алена протянула Малко галету, на которой покоилась небольшая горка из икры, при этом задев его теплой массой своей груди. С набитым ртом, Игорь Байкал внес уточнение: — У меня икра из Ирана! Икра из России отдает илом или же опасна для здоровья. — Действительно, она намного вкуснее той, которую я уже ел в Киеве, — признал Малко. Какое-то время они запихивались икрой, запивая ее то «Столичной», то «Тэтэнже». Когда она считала, что ее никто не видит, Юля засовывала шаловливую ручку в шелковые трусы, вознаграждаемая за это счастливым хрюканьем своего хозяина. Алена, усевшись в ногах у Малко, довольствовалась пока что тем, что кормила его. Обстановка была далеко не рабочая, и Малко понадобилось серьезное усилие воли, чтобы обратиться к Игорю Байкалу: — Володя сказал мне, что вы, наверное, могли бы мне помочь. — Если это возможно, с удовольствием, — подтвердил украинец, трусы которого начинали натягиваться под пальчиками феи по имени Юля. — Отлично, — отреагировал Малко, — мне известно, что до последнего времени вы предоставляли уют одному поляку, Стефану Освенциму. Я хотел бы знать, почему. Игорь Байкал и глазом не моргнул. Он покончил со своей икрой и обронил: — Потому что меня попросил об этом один старый друг. Пульс Малко начал работать в перегрузочном режиме. Он никогда бы не подумал, что это будет так легко... Воодушевленный, он продолжил: — Вы можете сказать мне, кто этот друг? — Конечно. Это Олег Будинок. Сейчас он работает в администрации президента. В прошлом он оказал мне несколько значительных услуг. У Малко перехватило дыхание. Сощурив глаза под огромными бровями, Игорь Байкал пристально смотрел на него и, казалось, очень забавлялся. У Малко в голове мелькнуло то, о чем ему рассказывал Владимир Шевченко, и он понял, почему Игорь Байкал говорил с ним с таким простодушием. Возможность того, что он живым покинет эту дачу, не предусматривалась. Глава 13 Игорь Байкал поднялся с неуклюжестью слона и направился к джакузи, обнимая Юлю за талию. Так, будто вопрос, заданный Малко, не имел никакого значения. Алена посмотрела на Малко влажными глазами и предложила: — Мы тоже туда? Она захватила начатую бутылку «Тэтэнже» и два фужера, и первой нырнула в бурлящую воду. Закрыв глаза, Игорь Байкал отдался Юле для массажа. Восхитительно теплая вода и пузырьки шампанского заставили Малко забыть на какое-то мгновение о своем шатком положении. Он задавался вопросом, каким образом его хозяин собирается убрать его, но пока что присутствие двух «массажисток» гарантировало ему временную безопасность. Он начал размышлять о том, как избежать этой западни. Две гориллы, встречавшие его, наверняка наблюдали снаружи, и видимая расслабленность Игоря Байкала не должна была обманывать. Он подготовил свой удар, и теперь потешался над Малко. И Татьяна Бог знает где... Взрыв смеха заставил его открыть глаза. Исполняя одно особо удавшееся погружение под воду. Юля забралась мордочкой в шелковые трусы украинца, который нашел это очень смешным. Малко машинально выпил фужер «Тэтэнже», протянутый Аленой. Сочетание тепла и шампанского расслабляло так, что Малко было трудно осознавать действительное свое положение. Это слегка походило на то, как люди вскрывают себе вены в очень горячей ванной и умирают, не испытывая страданий, почти не отдавая себе отчета о происходящем. Он вздрогнул, услышав грубый голос Игоря Байкала. — У тебя нет больше вопросов ко мне? — спросил он заботливым тоном. Малко удалось изобразить слабую улыбку, и он ответил, в свою очередь переходя на «ты». — Нет, главное я уже знаю. И я провел здесь очень приятные минуты. Кстати, твой шофер сможет отвезти меня обратно в город, как только мы покончим с этой восхитительной иранской икрой? По взгляду, которым посмотрел на него Игорь Байкал, Малко почувствовал, что удивил его, но тот очень быстро пришел в себя и грубо прикрикнул на девушек: — Ну ладно! У нас разговор. Исчезните отсюда. Они не стали ждать, пока им скажут дважды, и, буквально выскочив из джакузи, исчезли в соседней комнате. Как только они остались одни, Игорь Байкал отряхнулся от воды и обратился к Малко почти шутливым тоном: — Сейчас доедим икру, допьем шампанское, водку, а потом... Он сделал широкий жест, который мог означать что угодно. Малко пытался заглянуть ему в глаза. — А потом что, Игорь? Украинец нахмурился. — Не прикидывайся дурачком! Ты прекрасно все знаешь. — Ты убьешь меня? — Скажем так: ты не вернешься в город, — обронил Игорь Байкал. Опершись руками о край джакузи, высунув наполовину из воды свой волосатый торс, он рассматривал Малко, уверенный в своей силе. — Игорь, — ответил Малко, — тебе ведь хорошо известно, кто я такой и на кого я работаю. — На американцев... — Правильно, — подтвердил Малко. — Их представитель знает, что у меня здесь встреча с тобой. Если я не возвращусь, это может поднять волну, большую волну... Хищно улыбаясь, Игорь Байкал небрежным жестом разогнал волны. — Ничего! Никто ведь не знает, что ты здесь. Потому что никто не смог проследить за тобой. А потом, в случае, если какая-нибудь проблема и возникнет, то мои друзья уладят ее. Они будут у власти еще долгое время. Было очевидно, что он не верит в победу Виктора Ющенко. Малко спросил себя, не блеф ли это, или он действительно располагал точными сведениями. Он прилагал усилия, чтобы не дать расслабить себя этой почти дружеской болтовней, под которой скрывалась куда менее дружественная реальность. Игорь Байкал завлек его в ловушку, с тем чтобы избавиться от него, а не для того, чтобы предоставить ему информацию. Тем не менее, он принял тот же легкомысленный тон и заметил: — Даже если твои друзья останутся у власти и будут защищать тебя, организация, к которой я принадлежу, не оставит мое исчезновение без внимания. Джордж В. Буш только что переизбран на второй срок, и, знаешь, они пересмотрели свои методы. Они уже не такие законники. Ты можешь однажды очень спокойно выйти из дому, чтобы направиться на какую-нибудь встречу, и оказаться на Гуантанамо на очень долгий срок. Угроза, казалось, не впечатлила украинца, поскольку тот сначала проглотил невероятное количество икры, разложенной на галете, потом отпил большой глоток «Стандарта», прежде чем ответить. — Все свои важные встречи я назначаю здесь, — уточнил он, — а здесь я ничего не боюсь. Более того, в отличие от нашего общего друга Володи, я никогда не выезжаю из Украины. А в Украине меня никто не тронет, даже американцы. Известно ли тебе, что во время его последнего визита я имел честь разделить ужин с Владимиром Владимировичем Путиным? Известно ли тебе, что генерал Ратко Младич разыскивается американцами на протяжении восьми лет? Что этот сумасшедший Бен Ладен ускользает от них девять лет подряд? Так что я не волнуюсь. Нужно было иметь железные нервы, чтобы не впасть в отчаяние после подобных слов. Малко надо было выиграть время. До тех пор, пока он не начнет мокнуть на дне какой-нибудь емкости с водкой, у него еще была надежда. Подняв свой стакан, он с вызовом бросил Игорю Байкалу: — Предлагаю тост. За Володю, благодаря которому наша встреча стала возможной. Украинцу, очевидно, понравилось это проявление черного юмора, и он невероятно громко расхохотался. — Бррраво! — воскликнул он. — Ты действительно друг Володи. Уверенный в себе, этот человек, решивший убить Малко, казалось, был восхищен их игрой в кошки-мышки. Малко подлил себе шампанского: как бы там ни было, надо было заглушить поднимающийся страх смерти. — Игорь, — спросил он, — почему такой человек, как ты, впутался в эту историю? Тебе ведь известно, что Стефан Освенцим — это жалкий наемный убийца, не представляющий никакого интереса. Украинец стал щуриться немного меньше и ответил: — Мне наплевать на это. Если друг обращается ко мне за помощью, я ему помогаю. Вот послушай, Володя попросил меня принять тебя — и я принимаю тебя как принца: я выставляю свою лучшую водку, свое лучшее шампанское, свою лучшую икру, и если бы ты пожелал Алену, эту маленькую прелестную голубку, ты бы ее поимел. Так, как тебе захотелось бы... Ему решительно нравился черный юмор... Он продолжал: — Видишь ли, ты мог бы умереть еще до того, как ступить на пол этой комнаты. Но я уважаю Володю. Это было бы неприлично. — Но ты ведь все-таки собираешься убить меня, — возразил Малко. Украинец сделал жест, говорящий о разочаровании. — Да. Потому что об этом меня попросил другой друг. Очень влиятельный друг, которому я не могу отказать. Я не знаю, почему у него зуб на тебя. Это его проблема... Хватит об этом. Давай наслаждаться жизнью. На Олимпийских играх по черному юмору он бы выиграл золотую медаль. Малко какое-то мгновение размышлял о том, не уложить ли его на месте при помощи бутылки, а потом попытаться бежать... Но Игорь Байкал, который, подобно кошкам, чувствовал опасность, произнес: — Ладно. У меня сегодня ужин. Допиваем бутылку, и делаем то, что надо делать. На этот раз он говорил вовсе не шутливым тоном... Малко подумалось, что времени у него не так уж и много. Игорь Байкал отряхнулся от воды и поднялся во весь рост, прежде чем выйти из джакузи. Затем нажал на какую-то кнопку, и струйки теплой воды перестали бить. После этого он повернулся к Малко и произнес безразличным голосом: — Идем. * * * Стиснув зубы, Татьяна Михайлова медленно двигалась по улице Садовой, прямой линией шедшей через Осокорки. Это был район, в котором располагались дачи практически всех олигархов. Беда в том, что их были десятки. Они стояли, окруженные высокими стенами, которые прерывались воротами, оборудованными прожекторами и камерами наблюдения. Ни единого имени, ни даже переговорного устройства. Не было и калиток для пешеходов. Во всяком случае, Татьяна ни одной и не заметила. На целые километры тянулся однообразный пейзаж. После того как она потеряла из виду автомобиль, приехавший за Малко, молодая россиянка быстро сообразила: если дело разворачивается таким вот образом, значит, Малко в опасности. Она позвонила Владимиру Шевченко и объяснила ситуацию. Тот сразу же направил ее в офис, который он сохранил за собой в одном из крыльев гостиницы «Украина». Татьяна вышла оттуда с чемоданом, содержащим кое-что, чем можно было защитить себя, а также ключ от «Мерседеса СЛК», хранящегося на паркинге гостиницы. Затем ей понадобилось сделать с десяток телефонных звонков, чтобы узнать, что у Игоря Байкала есть дача где-то на Осокорках, в районе улицы Садовой. И ничего более точного. Проехав несколько километров и так и не обнаружив дачи Игоря Байкала среди похожих одно на другое владений, она добралась до южного окончания улицы Садовой. Она собралась уже развернуться в обратном направлении, когда заметила маленький огонек, первый признак жизни с начала своей одиссеи. Это была продуктовая лавка, стоящая немного в стороне от дороги. Татьяна остановилась рядом с ней и проникла в крошечное помещение. Старикашка с неизменно недовольным выражением лица, стоящий за прилавком, в старой кожаной фуражке, с восхищением посмотрел на соболь из «Ревийона». — Добрый вечер, — поздоровалась Татьяна. — Меня ждут у Игоря Байкала, но я никак не могу найти его дачу. Ты можешь мне подсказать, где она находится? Во взгляде старика вспыхнуло подозрение. — У тебя нет его номера телефона? — Нет. Он положил перед собой какую-то тетрадь и начал листать ее, непрерывно бормоча: — Погоди, голубушка! Он у меня где-то здесь, это я поставляю ему все овощи. Он присылает за ними своих людей. Ага, вот он! Он уже взялся за телефон, когда Татьяна спокойно приказала ему: — Не надо звонить! Скажи мне только, где расположена дача. Старик в фуражке остановился и внимательно посмотрел на свою посетительницу. Засунув руки в карман своей меховой куртки, Татьяна достала банкноту в 50 гривен, положила ее на прилавок и, улыбаясь, настойчиво произнесла: — Скажи мне только, где дача. Я доберусь туда сама. Бакалейщик посмотрел на деньги, протянул было руку, но потом остановился. — Только не надо говорить ему, что это я рассказал тебе, — начал он умолять испуганным голосом. — Он не любит болтунов. — Я ничего ему не скажу, — пообещала Татьяна. Бакалейщик схватил банкноту и выпалил скороговоркой, будто раскрывая государственную тайну: — Это номер 123 — 127 по Садовой, в пяти километрах отсюда. По правую сторону, когда едешь на север. Синие ворота. Раз тебя ждут, просигналь два раза, когда подъедешь. Это условный знак, чтобы открыли ворота, я так делаю, когда привожу овощи. — Спасибо! — поблагодарила Татьяна, выходя из лавки. В несколько шагов она добралась до «СЛК» и собиралась уже садиться за руль, когда ее внезапно осенило какое-то предчувствие, и она вернулась обратно. Сквозь стекло в двери бакалейной лавки она увидела, как старик, держа в руке телефонную трубку, старательно набирал номер Байкала. Но закончить он не успел. Татьяна ринулась вовнутрь, доставая пистолет из кармана своего соболя. Вытянув руку, она прицелилась в голову бакалейщика и нажала на спусковой крючок в тот момент, когда он начал поднимать глаза. Пуля вошла сразу под левой глазницей. Какую-то долю секунды он оставался неподвижным, потом его пальцы выпустили телефонную трубку, и он рухнул за прилавок. Татьяна Михайлова наклонилась и почти в упор выпустила ему в голову еще одну пулю. Затем она вернулась к «СЛК», хваля себя за то, что сумела предупредить действия этого идиота лавочника. Пытаясь завоевать расположение Игоря Байкала, тот только что по-глупому потерял свою жизнь. Татьяна не сожалела о своем поступке. Единственный шанс прийти на помощь Малко, если еще не было поздно, состоял в том, чтобы сыграть на неожиданности. Получи Игорь Байкал предупреждение, он не оставил бы ей ни единого шанса. Она не смогла бы даже проникнуть на дачу. Она развернулась в обратном направлении и медленно двинулась по Садовой, пока ее фары не высветили расположенную на обочине синюю табличку с указанием «№ 123 — 127». Метров через десять находились ворота такого же цвета, вклинившиеся между двумя стенами из толстых бетонных плит. В них не было ничего особенного, что могло бы привлечь взгляд. Две камеры, установленные по обе стороны на прикрепленных к стене опорах, позволяли увидеть тех, кто являлся на дачу. Татьяна даже не убавила скорости, продолжая двигаться в сторону Киева. Отъехав километра два, она развернулась и направилась по Садовой уже к югу. Когда она остановится возле дачи Игоря Байкала, то непременно попадет в обзор камер. Поэтому разумней было сделать так, как будто она приехала из Киева. Спустя несколько минут ее фары высветили синие ворота. Она затормозила, чтобы остановиться, и подала два предупредительных сигнала, приготовившись перейти на заднюю скорость. Если ворота перед ней не откроют, она попытается проломить их. Времени на то, чтобы ехать за помощью в Киев, у нее не было. Татьяна начала считать. На счете «шесть» ворота начали бесшумно раздвигаться. Она должна была сделать над собой усилие, чтобы медленно въехать в усадьбу и остановиться рядом с несколькими другими машинами. Слева от себя она заметила стеклянную будку, где наверняка находился впустивший ее охранник. Он неспешно вышел наружу и окликнул ее. — Как ваше имя? Татьяна двинулась в его сторону. — Татьяна Михайлова, — назвалась она. — Отведите меня к Игорю Байкалу. — Я должен сначала предупредить его, — ответил охранник. В ту минуту, когда он собрался возвратиться в свою будку, она концом ствола уперлась в его спину. — Я хочу, чтобы для него это был сюрприз. Отведите меня туда, где он сейчас находится. * * * — Анатолий! Николай! За работу! За секунду до этого два амбала возникли у входа в комнату, где находились Малко и их хозяин. По-прежнему облаченный в свой банный халат, Игорь Байкал уже не улыбался. Малко также уже выбрался из джакузи и машинально натянул свой халат. Он был холоден, как гранитная скала, мыслил ясно, и хотя где-то в глубине у него слегка посасывало от страха, он надеялся совладать с ним в последнюю минуту. Игорь Байкал не уточнил, каким именно способом он рассчитывал избавиться от него, но метод, описанный Владимиром Шевченко, казался вполне вероятным. Сейчас его начнут топить в емкости с водкой. Для такого ценителя этого напитка, как он, это была ирония судьбы... Тысячи разных мыслей смешались в его голове. Он пытался сказать себе, что прожил прекрасную жизнь, что всему в мире приходит конец, правда, не очень убедив себя в этом. Два здоровяка двинулись в его сторону. — До свиданья, — произнес Игорь Байкал. — Я скажу Володе, что из тебя вышел бы хороший казак. Говорил он это уставшим, безразличным голосом. Он подал знак исполнителям и тяжелым шагом направился к двери, выходящей в коридор. Малко замер на несколько мгновений, отчаянно пытаясь найти способ, как избежать своей участи. Все напрасно. Анатолий и Николай окружили его с обеих сторон и схватили каждый за запястье, выкручивая руки назад и поднимая кверху, так, как этому учили в КГБ и других дружественных спецслужбах. Эта позиция была известна там как «крылышки цыпленка». Согнутый пополам, с лицом, обращенным вниз, Малко едва не потерял сознание от боли, резанувшей мышцы плеча. Два типа, взявшие его в оборот, не были простыми подручными: они прошли специальную подготовку в одной из бесчисленных служб, подчинявшихся КГБ. Ценой нечеловеческих усилий ему удалось восстановить дыхание и немного выпростаться. Нападавшие потянули его жутко холодным коридором, который показался ему бесконечным, к металлической двери, выкрашенной в зеленый цвет. Один из них распахнул ее пинком ноги и затолкал Малко вовнутрь. Тут его взгляду открылся огромный зал, метров сто в длину, который освещали прикрепленные к балкам прожектора. Огромные емкости, вмещающие, должно быть, до 10 000 литров, линией тянулись вдоль левой стены, соединяясь между собой плетением из труб. Вокруг них повсюду были устроены цинковые лотки. Парочка подтащила его к третьей емкости. Тут опустили ему руки вниз, не отпуская, тем не менее, запястий. Малко смог прочитать табличку на стенке емкости. Речь шла о водке, залитой 14 февраля 2004 года, а объем емкости составлял 9 800 литров. На верх емкости вела металлическая лестница. — А ну, давай, снимай! — скомандовал Анатолий. Он с силой рванул за ворот банного халата Малко, и тот в мгновение ока оказался в одних трусах. Затем второй палач предложил: — Или ты поднимаешься по лестнице, и все пройдет тихо, или мы укокошим тебя на месте. В руках у него уже находился большой автоматический пистолет, который он держал за ствол. Движимый инстинктом самосохранения, Малко сказал себе, что несколько секунд жизни — это тоже хорошо. Он дрожал от холода, ведь окружающая температура не превышала нескольких градусов выше нуля. Он взялся за ступеньки лестницы и начал подниматься вдоль емкости. — Молодец! — пробормотал Анатолий, готовясь подняться вслед за ним. Малко был где-то на полпути, когда громко хлопнула какая-то дверь. Он повернулся назад: то, что он увидел, заставило его пульс моментально подскочить до 200. В помещении появился Игорь Байкал, причем двигался он спиной вперед! Объяснялось такое странное поведение просто: Татьяна Михайлова, вытянув руку, упиралась ему в голову стволом автоматического пистолета, заставляя его постоянно отступать назад. * * * Игорь Байкал сдерживал свою ярость, не в состоянии ничего предпринять. Он столкнулся с Татьяной Михайловой носом к носу в коридоре, ведущем в спальню, не имея ни малейшей возможности увильнуть от нее. Взведенный курок оружия и ледяной взгляд восхитительной россиянки не располагали к возражениям. В голове у него была каша, и он никак не мог понять, как ей удалось проникнуть на дачу... Краем глаза он запечатлел сцену и едва не вздохнул с облегчением. Его «гость» был еще жив! В противном случае, он был уверен, угрожавшая ему женщина немедленно разнесла бы ему голову. Несколько мгновений никто не двигался. Малко, вцепившийся в лестницу, два телохранителя и странная парочка Игорь Байкал — Татьяна, застывшие в неподвижном балете. Потом россиянка сухо приказала: — Скажи этим людям, чтобы отошли в сторону и легли на живот. Быстро. Срывающимся голосом Игорь Байкал крикнул в сторону: — Анатолий! Николай! Делайте то, что она говорит. Оба типа покорно отошли от Малко и вытянулись на полу. Малко спустился вниз по лестнице, набросил халат и присоединился к Татьяне, продолжавшей держать пистолет у головы Игоря Байкала. Малко увидел, как указательный палец россиянки сжимается на пусковом крючке. — Погоди! — крикнул он. Татьяна слегка повернула голову в его направлении. — Ты хочешь сделать это сам? Игорь Байкал ожидал, будто привинченный к полу, мертвенно-бледный, неспособный двинуться с места. — Нет, — ответил Малко, — мы просто уйдем отсюда. Огонек непонимания вспыхнул в зрачках Татьяны, но она не стала возражать. — Хорошо. Она изменила позицию, обойдя вокруг Игоря Байкала, и приставила ствол пистолета к его затылку. Очень легкое нажатие, и украинец двинулся вперед, как хорошо отрегулированный автомат. Продолжая лежать на земле, Анатолий и Николай не осмеливались и пальцем пошевелить, чтобы не спровоцировать смерть своего хозяина. Добравшись до комнаты с джакузи, Малко проворно переоделся на глазах Игоря Байкала, стоявшего мрачнее ночи, и забрал свой «глок», вернув на место обойму с патронами. Затем приблизился к украинцу. Странно, но он даже не испытывал к нему ненависти, хотя мог заставить его нырнуть в емкость с водкой или, просто-напросто, пустить ему пулю в лоб. Но он не испытывал никакого к тому желания. — Игорь, — произнес он, продолжая обращаться к нему на «ты», — я благодарю тебя за твой прием. Ты сообщил мне нужную информацию и угостил великолепной икрой. Игорь Байкал бросил на него косой, недоверчивый взгляд. — Давай без дураков! Выпусти мне пулю в лоб и хватит играться. Было видно, что он и на секунду не поверил в то, что Малко собирается пощадить его. Твердо стоя на своих толстых ногах, слегка сгорбившись, но сохраняя чистоту в голосе и уверенность взгляда, он готовился встретить смерть. — Вперед! — потребовал Малко. — Проведешь нас. Украинец покорно двинулся к выходу дачи. На этот раз сзади шел Малко. Когда они вышли к стоянке, он заметил человека, стоящего возле стеклянной сторожки, откуда осуществлялось открытие ворот. — Открой им, — коротко приказал ему Игорь Байкал. Охранник бросился в сторожку и через несколько секунд ворота начали бесшумно скользить по полозьям. Малко уселся за руль СЛК, и Татьяна присоединилась к нему, непрерывно держа на прицеле Игоря Байкала. Даже находясь в машине, она продолжала угрожать ему. Малко выехал задним ходом. Игорь Байкал засунул руки в карманы своего банного халата и с невозмутимым видом смотрел на то, как они исчезают вдали. * * * Только когда они отъехали на несколько сот метров, голова у Малко начала работать в нормальном режиме. Он взглянул на светящиеся стрелки своего «Брейтлинга». Было почти девять вечера. Он чувствовал себя опустошенным. — Как тебе удалось проникнуть вовнутрь? — спросил он у Татьяны. Она объяснила. — Я обязательно скажу Владимиру, какая ты молодец, — пообещал он, впечатленный отвагой молодой женщины. Наконец-то он начинал что-то соображать. Игорь Байкал, должно быть, ринулся к телефону сразу же после их отъезда. Ему будет трудно объяснить Олегу Будинку, зачем он выдал агенту ЦРУ его имя. Теперь нужно было найти место для этого новоявленного персонажа в общей картине заговора против Виктора Ющенко. Благодаря подслушивающим устройствам, размещенным Дональдом Редстоуном, он надеялся установить личность того, кто заказал его убийство. Малко не сожалел об этом вечере, хотя и чувствовал себя опустошенным, с измотанными нервами. Вечере, который закончился бы очень плохо, если бы не Татьяна. — Ты появилась вовремя, — сказал он молодой женщине. — Если бы я появилась слишком поздно, — ответила она без малейшего волнения, — Володя осерчал бы на меня. Малко подумал о том, что Олег Будинок проведет очень беспокойную ночь. Глава 14 — Пожалуйста! Пожалуйста! Я не хочу умирать. Вцепившись двумя руками за закраину емкости № 3, человек, открывший Татьяне Михайловой, умолял Игоря Байкала, находясь по самую шею в водке. Игорь Байкал, уже одетый, стоял на узенькой площадке, расположенной на верхней части емкости. Ударом каблука он размозжил правую руку своей жертвы. Потеряв равновесие, человек погрузился лицом в жидкость. Игорь Байкал воспользовался этим, чтобы оторвать другую руку, яростно ворча при этом сквозь зубы: — Мудак! Нечеловеческими усилиями его жертве удалось приподнять голову из водки. Алкоголь, попавший ему в рот, спровоцировал приступ кашля; он пытался на ощупь ухватиться за что-нибудь, но Игорь Байкал наклонился и утопил его голову, крепко держа ее за волосы. Жертва произвела несколько конвульсивных движений, затем внезапно перестала биться. Игорь Байкал поднялся, наблюдая, как тело медленно тонет в девяти тысячах литров водки. С облегченной душой, он принялся спускаться по лестнице, отлично осознавая, что его привратник совершил всего лишь мелкую ошибку. К несчастью для него, Игорю Байкалу надо было сорвать на ком-то свое раздражение. Прежде чем вернуться в салон, он пустился в размышления. Проклиная порыв, толкнувший его посмеяться над агентом ЦРУ. Как гласит арабская пословица: «Слово, которое ты не произносишь, твой раб, слово, которое ты произнес, твой хозяин». У Игоря Байкала было две возможности: ничего не говорить или же сказать Олегу Будинку правду. Скорее, двойную правду. Ведь, кроме того, что он выдал строжайшую тайну, он еще и не справился с доверенным ему заданием. А это было чревато серьезными последствиями... В конце концов он набрался смелости и позвонил Олегу Будинку. Таким образом, беспокойная ночь ожидала теперь двоих людей. * * * Растянувшись на кровати, Малко слушал по радио протяжное украинское пение, исполняемое чистыми, звонкими голосами. Татьяна, высадив его возле «Премьер-Палаца», отправилась на встречу с друзьями Владимира Шевченко. Малко только оставил сообщение на автоответчике Дональда Редстоуна, предлагая встретиться завтра утром. Из-за того количества водки и шампанского, которое он выпил в компании Игоря Байкала, у него была слегка тяжелая голова, но мысли четко шли своим чередом. Чем больше времени проходило, тем абстрактней становилась опасность, которой он подвергся. Между тем, если бы не вмешательство Татьяны, он бы мокнул сейчас в емкости с водкой. Из своего разговора с Игорем Байкалом он извлек вывод: участники заговора против Ющенко были уверены в своей безнаказанности. Никогда в жизни такой человек, как Игорь Байкал, не поставил бы под вопрос свое положение и свое благосостояние, если бы полагал, что рискует при этом. А ведь сейчас, в конце декабря 2004 года, принимая во внимания результаты опросов и политическую ситуацию, все указывало на Виктора Ющенко как на следующего президента Украины, который не упустит возможности «навести порядок» после своего избрания, а значит, отомстить за себя, используя для этого силу закона. Было очевидно, что Игорь Байкал не рассматривал такую вероятность! Его поведение имело только одно объяснение: он был уверен, что Виктор Ющенко не станет президентом. А значит, против кандидата предусматривалось второе покушение. Что казалось невозможным, если учитывать те меры предосторожности, которые были предприняты его службой безопасности. Отныне он перемещался только в сопровождении дюжины телохранителей, ни об одном из его перемещений не было известно заранее, и он не совершит ошибку с непроверенным блюдом. Конечно же, Малко было известно, что невозможно защитить кого-нибудь на 100%... Но речь-то шла об очень коротком отрезке времени, на протяжении которого его личная охрана должна была удвоить бдительность. Вывод был очевиден: «чекисты» не отказались от его устранения. А те, кто до сих пор был вовлечен в заговор, — Роман Марчук, Стефан Освенцим, бывшие бойцы «Беркута» и даже Игорь Байкал — были подчиненными, но не авторами замысла. Ни Малко, ни американцы не установили личность человека, который руководил происками против Ющенко, того, кто уже организовал попытку отравления и с немыслимой жестокостью ликвидирует всех тех, через кого можно было бы выйти на него. Это напоминало Малко московские покушения сентября 1999 года. Два взрыва, в результате которых в двух домах по улице Гурановой погибло более 300 человек, были отнесены тогда Владимиром Путиным на счет вооруженных чеченских группировок, что позволило развязать вторую чеченскую войну. Но с течением времени выяснилось, что к этим взрывам были причастны сотрудники ФСБ. Была создана следственная комиссия Государственной Думы, которая начала свою работу под руководством двух депутатов, Сергея Ющенкова и Юрия Щекочихина. В апреле 2003 года первый был убит возле своего дома очередью из «Калашникова», выпущенной неизвестным, которого так и не нашли. Спустя три месяца другой член следственной комиссии был госпитализирован в одну московскую больницу, где он скончался, по заключению медиков, в результате осложнений стремительной аллергии. Молодая женщина по имени Алена Морезова была убеждена в том, что ФСБ имело отношение к этим исчезновениям. Угрозы со стороны таинственных неизвестных вынудили ее в 2003 году выехать в Соединенные Штаты, где ее приняли — исключительный случай — в качестве политической беженки. В октябре того же года ее адвокат, Михаил Трепашкин, пытавшийся собрать доказательства причастности ФСБ к этим взрывам, был брошен в тюрьму и после процесса, проходившего за закрытыми дверьми, приговорен к четырем годам заключения за «разглашение государственной тайны». Вскоре после того как его поместили в тюрьму, он узнал, что некоторые из его сокамерников получили приказ убить его, и он сообщил об этом на свободу. Это были в точности те же методы, что и применявшиеся в деле Ющенко. А значит, тут могли действовать те же «спонсоры», которые, несмотря на свою первую неудачу, казалось, были уверены в том, что достигнут своей цели — не дать Виктору Ющенко стать президентом Украины. Таким образом, битва Малко была далека от своего завершения. К сожалению, он абсолютно не представлял, откуда мог быть нанесен следующий удар... На этой гнетущей мысли он погрузился в сон. * * * — Олег Будинок! Вы уверены в имени? Дональд Редстоун, ошеломленный услышанным, вперился в Малко с таким явным недоверием, что это выглядело почти смешным. Малко не оставалось ничего, как повторить. — Это имя, которое мне сообщил Игорь Байкал в тот момент, когда он был убежден, что я не выйду живым за пределы его дачи. А значит, у него не было никаких оснований лгать. Почему это так удивляет вас? — Олег Будинок является ключевой фигурой в администрации президента Леонида Кучмы, — обронил американец, — и одним из самых могущественных людей в Украине. Говорят, что он очень близок к России. Пролетел ангел молчания, во всю прыть направляясь на восток. Малко сразу же подумал о подслушивающих устройствах. — Я полагаю, что Игорь Байкал должен был позвонить Олегу Будинку после моего отъезда. — Очень скоро мы узнаем об этом побольше, — ответил резидент. — Я с минуты на минуту ожидаю отчет о результатах прослушивания мобильного телефона Игоря Байкала вчера вечером. Разумеется, мы узнаем только номера телефонов, по которым звонили, но не содержание разговоров. А пока выпейте кофе. В течение почти получаса они убивали время, беседуя на обыденные темы. До того времени, пока Джон Маффин, заместитель Дональда Редстоуна и гей, не открыл дверь с торжествующей улыбкой на лице. Он положил на стол какую-то папку и объявил: — Дональд! Это очень интересно! Затем открыл папку и продемонстрировал страницу, испещренную номерами и пометками. — Ну вот. Вчера, в 21.42, Игорь Байкал позвонил по номеру 0665 495 1106. Разговор длился меньше 30 секунд. Вероятно, он оставил сообщение. Спустя полчаса абонент 0665 495 1106 перезвонил. На этот раз разговор длился 17 минут 34 секунды. Между тем, наш центр прослушивания «засек» этого абонента, когда тот звонил на российский мобильный телефон с номером 903 562 8734. К сожалению, локализировать этот последний мобильный невозможно. Малко почувствовал, как его пульс поднимается до головокружительной отметки. Ему показалось, что он сделал просто-таки гигантский шаг! Российский номер должен был принадлежать организатору всей операции. Естественно, оставалось еще самое главное: установить его личность. — Во что бы то ни стало, необходимо проверить, является ли 0665 495 1106 номером мобильного телефона Олега Будинка, — сказал он. — Постойте! Это еще не все, — снова взял слово Джон Маффин. — Абонент 0665 495 1106 сразу же после своего разговора с Игорем Байкалом позвонил на еще один украинский мобильный телефон: 044 539 2109. Дональд Редстоун подпрыгивал, как на горящих углях. — Только Евгений Червоненко, у которого есть связи в «Киевстаре», может сказать нам, чему соответствуют эти номера. Я немедленно направляю к нему посыльного. — Хорошо, — подытожил Малко, — а я возвращаюсь в отель. Татьяна Михайлова, должно быть, беспокоилась, куда он подевался. * * * Малко смотрел на моросящий с неба мелкий дождь, постепенно переходящий в мокрый снег, когда зазвонил его мобильный телефон. Он тотчас же узнал низкий голос Евгения Червоненко, руководителя службы безопасности Виктора Ющенко. — Можете заехать ко мне? — Конечно, — согласился Малко. — Уже выезжаю. — Хорошо. Он взглянул на часы. Червоненко справился быстро: еще не было и трех. Он позвонил Татьяне, ожидавшей инструкций в своем номере. Из нее получилась бы превосходная «нянька». Накануне она доказала свою решительность. Они встретились в фойе, и она уселась за руль СЛК. Спустя двадцать минут они входили в штаб «оранжевой революции», все так же кишевший добровольцами и членами организации «Сыны свободной Украины» с оранжевыми повязками на руках. Малко представил Татьяну Евгению Червоненко, и тот, не теряя времени, принялся читать лист бумаги, лежащий на его рабочем столе. — Первый номер, — сказал он, — принадлежит Олегу Будинку, главе президентской администрации. Он действительно близок с Игорем Байкалом, поэтому нет ничего удивительного в том, что тот ему звонит. Малко хранил молчание: ему еще не хотелось, на этом этапе, говорить о связке Байкал — Будинок — Освенцим. — А второй номер, тот, на который звонил Будинок? — спросил он. — 044 539 2109? Это номер некоего Анатолия Гирки. Бывшего сотрудника спецотряда СБУ «Гепарды». Он уже долгое время работает одним из телохранителей Игоря Байкала. — Как вы растолкуете этот звонок? Евгений Червоненко состроил гримасу. — Я не знаю. Возможно, этот Анатолий Гирка обязан своим местом Будинку и работает его осведомителем. Можно только делать предположения. Будинок и Байкал длительное время связаны между собой разными нитями. — Спасибо, — поблагодарил Малко. — Я продолжаю расследование и буду держать вас в курсе. И только на обратном пути к американскому посольству на Малко снизошло озарение. Теперь все прекрасно сходилось. Он достал свой мобильный телефон и лихорадочно набрал номер Игоря Байкала. Украинец ответил почти сразу. — Игорь, — сказал Малко после того, как тот узнал его, — я не злопамятный. Полагаю, сейчас я окажу тебе большую услугу. Надо только, чтобы мы увиделись. И очень быстро, это в твоих интересах. Игорь Байкал издал что-то вроде слоновьего рева, одновременно покорного и скептического. — Зачем это? — Это в твоих интересах, — продолжал настаивать Малко. — Можно сказать, что речь идет о разборке... — Хорошо, — вздохнул украинец. — Встречаемся через час в «Премьер-Палаце», — предложил Малко. — Нет. Я не выхожу из дому. Приезжай сам, если хочешь. Тон был решительный, и Малко понял, что не заставит его изменить свое мнение. — Ладно, — согласился он. — Я еду на Осокорки. Немного погодя он объявил Татьяне: — Мы опять едем к Игорю Байкалу. Она не смутилась. — Хорошо! Надо было ликвидировать его вчера, это избавило бы нас от ненужной поездки. — Я не собираюсь ликвидировать его, — уточнил Малко, — но будет лучше, если мы проявим осторожность, отправляясь туда. — С нами поедет еще кто-то? — поинтересовалась россиянка. — Нет. — Понятно. Она остановила машину, вышла из нее, открыла багажник, а затем вернулась с большим предметом, завернутым в покрывало, и положила его на заднем сидении. — Что это? — спросил Малко. — Пулемет. Мне одолжили его на время. Это был ручной пулемет времен Красной Армии с магазином на 52 патрона. Рядом с ним «глок» Малко выглядел слабоватым. Пока они ехали вдоль Днепра, Малко позвонил Дональду Редстоуну и при помощи намеков подтвердил принадлежность мобильного телефона, на который звонил Игорь Байкал. Сообщив также, что он направляется на его дачу и что тот предупрежден об этом. — Зачем вы опять собираетесь лезть в пасть зверю! — восстал резидент. — Вчера вечером этот человек хотел убить вас. Он наверняка не изменил своего решения сегодня. — Сегодня, — сказал Малко, — я готов к неожиданностям. И если я туда еду, так это потому, что у меня есть на то веская причина, о которой я не могу говорить по телефону. К тому же со мной Татьяна. — Take care! [12]  — посоветовал американец. * * * Малко пересел за руль СЛК; до дачи Игоря Байкала оставалось не более трех километров. Татьяна повернулась назад и взяла с сидения пулемет с внушительным диском. Она передернула затвор и так, с оружием на коленях, стала мирно ожидать. Подъехав к синим воротам, Малко остановился и дважды просигналил. Поверх стены была видна плоская крыша дачи зеленоватого цвета и верхняя часть охровых стен. Ворота начали скользить, Татьяна тотчас же вышла и с пулеметом наперевес двинулась вслед за автомобилем. Малко остановился посреди стоянки. Никого не было видно, только охранник находился в своей стеклянной будке. Это был другой человек, чем накануне... Татьяна, все так же с оружием наперевес, нервно осматривала подступы к даче. Охранник вышел из будки и обратился к Малко: — Добрый день. Пан Байкал ждет вас. Вы заходите в дверь, а затем прямо по коридору. Малко прислушался к инструкциям и повторил путь, каким следовал накануне. Татьяна шла впереди, держа палец на спусковом крючке пулемета. В конце длинного коридора они попали в комнату в форме ротонды. Люстра, свисавшая с атриума высотой в пятнадцать метров, горела, отражая позолоту кресел — подделку в стиле Людовика XV. Малко толкнул дверь, ведущую в салон. Там было пусто. Внезапно в глубине комнаты открылась дверь, пропуская Анатолия, того, который накануне уже был готов утопить Малко в емкости с водкой. Он резко остановился. За миг до этого Татьяна навела на него свой пулемет. — Где Игорь Байкал? — спросил Малко. — У меня с ним встреча. Анатолий посмотрел на пулемет, затем на Малко, и еще раз на наведенное на него оружие. — В своей спальне, — ответил он еле слышным голосом. — У него послеобеденный отдых. — Мы его нарушим. Вперед. Не говоря ни слова, Анатолий развернулся и двинулся впереди них по коридору, обтянутому сиреневой тканью с очень красивыми гравюрами XVIII века несколько эротического содержания. Затем он постучал в дверь, отделанную под дерево. Не услышав ответа по истечении нескольких секунд, он повернулся. — Он не отвечает. Должно быть, спит. Малко, удивленный, отстранил его и повернул ручку двери, открывая ее. Анатолий выглядел очень испуганным. Неуверенным голосом он пробормотал: — Он вне себя от ярости, когда его будят. — Я все-таки разбужу его, — заявил Малко. Татьяна слегка развернулась, наводя пулемет на телохранителя. — Отойди немного назад, — сухо приказала она. Тот сразу же раскис и скользнул вдоль стены. Совсем махонькая очередь из пулемета разрезала бы его напополам. Комната была погружена в полумрак, но Малко очень отчетливо видел, как что-то лежало на кровати. Он подошел поближе, и резко остановился. Уже никто не рисковал разбудить Игоря Байкала. Пуля, выпущенная в правое ухо, прошла через всю голову, забрызгав подушку кровью и мозговым веществом. * * * Малко наклонился и слегка прикоснулся рукой к лицу покойника. Оно было еще теплым. На простыни он заметил большой пистолет, возможно «Токарев», который Игорь Байкал все еще держал между пальцами. Лицо его казалось очень спокойным. Впрочем, покойники всегда спокойны. Рядом с ним на ночном столике он увидел мобильный телефон с покрытым золотом корпусом. Он положил его себе в карман и вернулся к Татьяне. Та по-прежнему держала в повиновении Анатолия, опустившего глаза при появлении Малко. — Вы знали, что он лишил себя жизни? — спросил тот. Анатолий молча опустил голову и пробормотал: — Я хотел предупредить его о вашем приезде и нашел его в таком виде. Он покончил с собой. Малко пребывал в смятении. Игорь Байкал не был похож на самоубийцу. — Зайдите в спальню, — приказал он. Анатолий последовал за Малко; по пятам за ним двигалась Татьяна. Малко достал свой мобильный телефон, заглянул в блокнот и набрал номер. Вскоре суховатая мелодия раздалась со стороны Анатолия, который подпрыгнул от неожиданности, но не стал вынимать аппарат. — Ответьте, Анатолий, — ласково посоветовал Малко. Телохранитель схватил свой телефон и поднес к уху. Как раз вовремя, чтобы услышать голос Малко, стоящего в двух метрах от него. — Вас зовут Анатолий Гирка? —  Так, так, — ответил телохранитель. — У вас есть оружие? —  Так. — Вынимайте его тихонько. Телохранитель повиновался, достав из-за пояса пистолет Макарова. Он положил его на лежащий на полу мокет, не отводя глаз от Малко. — Отлично, Анатолий, — одобрительно отозвался последний. — А теперь дайте мне ваш мобильный. Телохранитель протянул аппарат, и Малко положил его к себе в карман, а затем подошел к нему. — Анатолий, — сказал он, — это вы совершили «самоубийство» вашего патрона Игоря Байкала. По приказу Олега Будинка. Я предупредил Игоря, что еду к нему на встречу. Я полагаю, он совершил ошибку, позвонив Будинку, который немедленно перезвонил вам. Так же, как и вчера вечером. Он понял, что Игорь Байкал представляет опасность, и поэтому отдал вам приказ убрать его. Что вы и сделали, вероятно, при помощи его собственного пистолета. Он ведь не опасался вас. Анатолий Гирка слегка оклемался. Он бросил на Малко недобрый взгляд. — Это все глупости. Я ничего такого не делал. — Татьяна, — бросил Малко, — прикончи его! Ствол пулемета слегка качнулся. За какую-то долю секунды лицо Анатолия Гирки осунулось, и он залепетал: — Нет! Нет! Пожалуйста! — Тогда, — сказал Малко, — вы звоните сейчас Будинку и сообщаете, что его приказ выполнен. И протянул ему свой мобильный телефон. Перепуганный Анатолий Гирка дрожащим пальцем набрал нужный номер. Как только установилась связь, он повторил фразу, продиктованную Малко, и закончил разговор. — Вот видите, — заметил Малко, — вы знаете наизусть номер Будинка. Анатолий Гирка обмяк, понимая, что дал заманить себя в ловушку. Малко протянул руку. — Верните мне телефон. Гирка протянул его не сопротивляясь. Малко вновь посмотрел на него в упор. — Вот что, Анатолий, вы можете выбрать одно из двух решений: я уезжаю, а вы остаетесь здесь. Предупреждаете милицию о самоубийстве вашего патрона. Но я не дам за вас и ломаного гроша. Очень быстро найдется кто-то, кто совершит ваше «самоубийство». Отныне Олег Будинок будет знать, что вы проявили неосторожность. Но это ваша проблема. Возможно, пулю в затылок вы получите от вашего лучшего друга. Оцепеневший Анатолий Гирка, казалось, превратился в соляную статую. — Но есть и другое решение, — продолжал Малко: вы уезжаете со мной и начинаете сотрудничать. Это, как я понимаю, единственный способ спасти вашу жизнь. Он сделал Татьяне знак, и они покинули комнату, где неподвижно лежал Игорь Байкал, ставший жертвой своей неосмотрительности. Они не дошли и до середины коридора, когда услышали звук шагов. Это Анатолий Гирка бежал вслед за ними. Малко внутренне ликовал. Впервые со времени своего приезда в Киев он выигрывал очко. Наконец-то начиналось контрнаступление. Он держал в руках одно из звеньев в цепи дьявола. Живое звено. Они все втроем уселись в СЛК, при этом Анатолий Гирка находился сзади, и не произнесли ни слова до самого американского посольства, где они прошли прямиком в кабинет Дональда Редстоуна. Резидент с удивленным видом рассматривал Анатолия Гирку. — Кто это? — Анатолий Гирка был одним из телохранителей Игоря Байкала. Он пустил ему пулю в голову около часа назад. По приказу Олега Будинка. Сейчас он вам все объяснит. Малко наклонился, взял со стола американца лист бумаги и шариковую ручку и положил их перед украинцем. — Анатолий, вы расскажете обо всем этом в письменном виде. А так как телохранитель все еще колебался, стоит ли приступать к работе, Малко резко заявил ему: — Если вы поменяли свое мнение, вы вольны покинуть этот кабинет, но вам известно, что вас ожидает. После длинного вздоха Анатолий Гирка принялся что-то писать своим прилежным почерком. Глава 15 Николай Заботин даже не поужинал накануне и очень плохо спал. Чем ближе становился день 26 декабря, тем больше накапливалось трудностей. Он спрашивал себя, каким образом агент ЦРУ вышел на Игоря Байкала. А в особенности, каким образом он смог избежать устроенной для него ловушки. Безусловно, Игорь Байкал ничего не знал о Николае Заботине, ведь приютить Стефана Освенцима его попросил Олег Будинок, один из самых активных участников «агентуры» Заботина. Однако сам по себе факт, что американцы вышли на Игоря Байкала, вызывал беспокойство. Мелодия одного из мобильных телефонов, лежащих на рабочем столе, прервала размышления Николая Заботина. Россиянин ответил своим обычным безразличным тоном. И тотчас же услышал агрессивно-напряженный голос Олега Будинка. — Я был вынужден распорядиться, чтобы этого придурка Игоря убрали! — объявил глава президентской администрации. Россиянин почувствовал, как у него становятся дыбом волосы. Эта линия не была защищена. Он остановил своего собеседника. — Думаю, будет лучше, если мы встретимся, — предложил он. — В обычном месте. Через час. — Хорошо, через час, — согласился Олег Будинок. Обычным местом была автостоянка в районе Подола. Она вечно пустовала, и за ней было легко наблюдать. Николай Заботин подумал, что теперь он обязан сменить все свои мобильные телефоны. Американцы всегда в совершенстве владели искусством подслушивания. Как и русские. Он мысленно подвел итоги. Его ударные силы таяли на глазах. У него оставались три бывших бойца «Беркута», завербованных полковником Городней. Они-то повиновались малейшим приказаниям. Но, к сожалению, не было больше Стефана Освенцима, который передавал бы им эти приказания. В действительности Николай Заботин уже не нуждался в украинских помощниках для осуществления последней фазы своей операции, за исключением разве что одной конкретной цели: устранить этого агента ЦРУ, который, как он считал, слишком близко подбирается к его оперативным разработкам. Итак, две попытки уже провалились: сначала с поляком, а затем с Игорем Байкалом. Последняя попытка не предусматривалась, просто таким образом Николай Заботин реагировал на проникновение в свою агентурную сеть. Это было пустяком по сравнению с тем, что он творил в Киеве в счастливые времена Советского Союза... Николай Заботин выключил свет в кабинете, тщательно закрыл на ключ дверь и спустился на автостоянку посольства, чтобы сесть в безликую «Ладу», зарегистрированную на одну строительную фирму, в которой участвовали россияне. Ведя машину плохо освещенными улицами Киева, он все спрашивал себя, почему Олег Будинок решился ликвидировать своего старого приятеля Игоря Байкала, несмотря на многочисленные политические, финансовые и личные связи, объединявшие их. В любом случае причиной этого была деятельность агента ЦРУ Малко Линге. * * * Анатолий Гирка выглядел измученным. Опустив голову на руки, он дремал на столе, на котором недавно закончил свою исповедь, тотчас же отправленную Дональдом Редстоуном в сейф под замок. Резидент сделал копию и для Малко. Тот еще сомневался относительно способа, как использовать эти признания. Это был настоящий динамит. Если им воспользоваться, то можно вызвать неконтролируемую цепную реакцию. Анатолий Гирка резко поднялся и спросил, еле ворочая языком: — Что мне делать? — Я предоставлю в ваше распоряжение комнату, где вы сможете оставаться столько, сколько захотите, — сразу же ответил резидент. — Завтра я дам вам заполнить прошение о предоставлении политического убежища в Соединенных Штатах, которое я переправлю в Госдепартамент вместе с положительным заключением. Тем временем на вас распространяется программа защиты свидетелей, которым угрожает опасность. Это связано с покушением на убийство господина Малко Линге. Украинец, кажется, перепутал слова «комната» и «камера». Оторопевший, он нетвердо стоял на ногах. Дональд Редстоун вызвал свою секретаршу и поручил ей отвести убийцу Игоря Байкала в ту часть посольства, которая предназначалась для дипломатов, прибывающих на время, а затем повернулся к Малко. — У вас есть идея относительно того, что можно сделать с этими признаниями? — Да, — сразу же ответил Малко. — Я попытаюсь переубедить Олега Будинка. Сообщив ему, с доказательствами в руках, о существовании этой исповеди, содержащей обвинения в его адрес. Это отправная точка, иначе я даже не смогу войти с ним в контакт. — Как вы собираетесь доставить ему эту информацию? Дело тонкое... — Я полагаю, что Ирина Мюррей могла бы передать ее прямо ему в руки... Тут необходим абсолютно надежный человек. Американец отпрянул. — А если...? Малко успокаивающе улыбнулся. — Я не думаю, что Олег Будинок станет нападать на нее в помещении президентской администрации. А потом, когда он прочтет свидетельства Анатолия Гирки, он будет куда более осмотрительным. Я предложу это задание Ирине сегодня вечером. Разумеется, не навязывая ей свою волю. — Не подвергайте ее ни малейшему риску, — порекомендовал Дональд Редстоун. — Я сам переговорю с ней об этом. Он тотчас же позвонил Ирине Мюррей по своему мобильному телефону. Малко присутствовал при разговоре. Резидент рассказал о том предложении, которое Малко собирался ей сделать, но уточнил, что она ни в коей мере не обязана соглашаться... — Она ждет вас в девять вечера в «Премьер-Палаце», — сказал в завершение американец. * * * Малко резко остановился на входе в небольшой холл. Похожие на двух тигриц, готовых разорвать друг друга, Ирина Мюррей и Татьяна Михайлова, в своем соболе из «Ревийона», сидели лицом к лицу по обе стороны низенького столика! Ирина была скромно одета в свое вечное кожаное пальто черного цвета, позволяющее увидеть голубую кофточку, которая обтягивала полную грудь, и черную юбку с разрезом на боку. Сюда прилагались, конечно же, черные блестящие чулки и сапоги на шпильках. Заметив Малко, Татьяна поднялась и направилась к нему с хищной улыбкой на губах. — Я спускалась, когда услышала, как она спрашивает о тебе у дежурного администратора. Так что мне захотелось узнать, что к чему... Было видно, что если бы она могла прибить Ирину Мюррей к столу, как прибивают чучело совы на воротах фермы, она бы с превеликим удовольствием сделала это. Впрочем, это был обыкновенный собственнический инстинкт самки. Ведь она не испытывала к Малко никаких чувств. Тот успокоил ее. — Ирина — сотрудник посольства. Она тоже работает над нашим делом. К тому же, у меня с ней сейчас рабочая встреча. Татьяна Михайлова адресовала молодой украинке ледяную улыбку. — Добрый вечер. Ну что ж, я прощаюсь с вами. Она удалилась по направлению к лифту, и Ирина присоединилась к Малко, спрашивая безразличным голосом: — Очаровательная женщина, и очень сексуальная. Это твоя старая подружка? Все слова прозвучали одинаково ровно... Отличная выдержка. — Это помощница моего друга, Владимира Шевченко. Он откомандировал ее ко мне. Вчера она спасла мне жизнь. Без нее я бы мокнул сейчас в емкости с водкой. — Я знаю, — сказала Ирина, — Дональд мне рассказал, но я не знала, что она участвовала в деле. — Ладно, — заключил Малко, — прежде чем идти ужинать, я хотел бы показать тебе кое-что. Она последовала за ним к лифту. Едва оказавшись в комнате, Ирина сняла свое пальто. Малко казалось, что ее груди прыгали прямо ему в лицо. Внезапно ему перехотелось открывать маленький электронный ящичек, спрятанный в платяном шкафу, и доставать оттуда исповедь Анатолия Гирки. У него было ощущение, что его залило очень теплым солнечным светом. Он подошел к Ирине и положил руки на ее бедра, тут же ощутив под пальцами змейки подвязок для чулок. Это простое прикосновение взорвало все его нейроны. Вся та воля, которую он напрягал накануне, чтобы не сдаться, трансформировалась сейчас в комок энергии, сосредотачивающийся в полости ниже живота. Почти грубым движением он толкнул Ирину к столу, поднял ее голубую кофточку и обеими руками захватил ее груди, заключенные в черный кружевной лифчик. Он почувствовал, как начинает плавиться в буквальном смысле слова. Ирина отреагировала без промедления, принимаясь расстегивать рубашку Малко и двигаясь по нему своими пальцами, от груди и до низа живота. Не пытаясь даже раздеть его, она засунула в карман его брюк руку, чтобы сомкнуть ее вокруг еще не высвободившегося члена. Она замурлыкала, почувствовав, как его эрекция возрастает у нее под пальцами. — Хм! Как хорошо! В это время Малко занимался тем, что спускал ее узкие трусики вдоль черных чулок, обтягивающих полные бедра. Чувствуя, как влагалище Ирины наполняется влагой под его пальцами, он едва не закричал от возбуждения. Это было желание в своем чистом виде, взаимное влечение, которое сметало все. Ирина освободила напрягшийся член, затем перевернулась, упираясь руками в стол. — Давай так, — попросила она, — не снимая юбки. Малко приподнял черную юбку до уровня бедер, открывая подвязки и верхнюю часть чулок, а затем белую плоть ляжек. Он вошел в нее одним рывком. Ирина вздрогнула всем телом, почувствовав, как он сразу овладел ею. Она начала постанывать, в то время как Малко медленно брал ее, выходя наружу и проникая вовнутрь каждый раз как можно дальше. А затем она живо развернулась, вытолкнув его из себя. У Малко не хватило времени на протесты: она уже стояла перед ним на коленях и яростно захватывала его член, вознося руки к его груди, как для жертвоприношения богу эротизма. Малко схватил ее за затылок, что было совершенно излишним, но вызвало у Ирины восхищенное мычание. Было видно, что она обожала, когда ее берут силой, даже если это было абсолютно притворно. Но ей уже хотелось изменить игру. Она поднялась и села на угол стола, лицом к Малко. Тот немедленно вошел в нее, широко раздвинув ей ноги. — Ах, как это хорошо! — неистовствовала Ирина, — когда ноги раздвинуты вот так, с юбкой. Позиция была неудобной, и она снова освободилась, толкая Малко к одному из двух кресел. Как только он сел, она взобралась на него и опустилась на вертикальный член, давая ему проникнуть до самой глубины своего вместилища. Тут Малко полными пригоршнями схватил ее груди и начал покручивать их кончики, вызывая у нее прерывистые стоны. Она с исступлением гарцевала на нем, двигаясь то вперед, то назад, с судорожно искаженным от наслаждения лицом. Когда Малко почувствовал, как из него струится сок, он не смог удержаться от хриплого крика, эхом которому отозвался восхищенный стон Ирины. Потом они лежали без движения, застыв, будто сломанные автоматы. — Боже! Как это было хорошо! Я вся прямо плыву! С юбкой вокруг бедер, с ногами, обтянутыми длинными черными чулками, с открытой грудью, выскользнувшей из лифчика, она была само воплощение наслаждения. Наконец она вынула его член, все еще находящийся внутри нее, качнулась из стороны в сторону, натянула свои трусики и опустила юбку и кофточку. Она оперлась на стол и, блестя глазами, улыбнулась Малко. — Это безумно возбуждающе! У меня такое ощущение, будто я дала изнасиловать себя незнакомцу... Как настоящая шлюха. Я не стою на ногах. Кстати, ты ведь хотел показать мне кое-что? * * * На автостоянке в районе Подола, где Николай Заботин назначил встречу Олегу Будинку, было не больше полдюжины машин. Олег Будинок прибыл пешком, явно нервничая, и проскользнул в «Ладу». Россиянин сразу же тронулся с места и начал медленно двигаться пустынными, плохо освещенными улицами, часто поглядывая в зеркало заднего вида. — Хорошо, — сказал он, — так что же произошло? — Сегодня утром американец перезвонил Игорю. Он хотел увидеться с ним. Игорь сразу же предупредил меня. Он был не в своей тарелке. Я испугался, что он даст переубедить себя или же скажет еще что-нибудь. Потому что накануне он назвал этому типу мое имя. — Что? Ваше имя? Николай не поверил своим ушам. Дело было еще серьезнее, чем он предполагал. Олег Будинок повторил ему то, в чем ему сознался Игорь Байкал. Последний, хорошо заложив за воротник, расслабился, уверенный, что его посетитель не выйдет живым за пределы дачи. В завершение Олег Будинок сообщил: — Когда Игорь рассказал мне, что этот американец возвращается, я испугался. Один из его телохранителей уже давно работает на меня. Я приказал ему ликвидировать своего патрона. — Вы поступили правильно, — одобрил Николай Заботин, — но надо предусмотреть, что будет дальше. Во-первых, вы уверены в этом Анатолии Гирке? — Он мне многим обязан... — Этого недостаточно, — отрезал россиянин, — вам необходимо позаботиться о том, чтобы убрать его как можно скорее. Вызовите его в надежное место, чтобы отблагодарить. Но это не все, — добавил он после молчания. — С этого момента американцы в курсе, что вы имеете отношение к этой истории. Они что-то предпримут. — Что именно? — Ничего не могу сказать, — сознался россиянин, — но следует ожидать худшего. Пока что не делайте никаких движений. Игорь Байкал мертв, и это хорошо. Завтра устройте все, что полагается, в отношении Анатолия. Затем сообщите мне. Но никогда больше не говорите со мной по телефону. Он затормозил и остановился у тротуара, предварительно бросив взгляд в зеркало заднего вида, чтобы убедиться в том, что улица пуста. — До встречи, — сказал он просто. Олег Будинок удалился, пытаясь понять, где он находится. Он не обращал внимания, каким маршрутом они ехали. После разговора с Николаем Заботиным он почувствовал облегчение. Если однажды дела примут плохой оборот, россиянин организует ему прием в своей стране. * * * Ирина и Малко снова сидели в «Чайковском», ресторанчике на Бессарабской площади. Зал был почти пустой, за исключением группы шумных итальянцев. Ирина Мюррей вернула Малко показания Анатолия Гирки. — Поразительно! — заключила она. — Если какая-нибудь газета опубликует это, генеральный прокурор вынужден будет начать следствие. — Не это является целью, — заметил Малко. — Я хочу сообщить об этом документе Олегу Будинку. Чтобы тот отреагировал. — Он попытается убить тебя. — Может быть, и нет. Он ведь догадается, что оригинал в надежном месте, как и автор этого текста. И, возможно, он не уверен на все 100 % в поражении Виктора Ющенко... Значит, на этом можно сыграть. Ты могла бы передать этот документ прямо ему в руки, завтра утром, в администрации президента? Несколько мгновений Ирина Мюррей сидела молча, прежде чем произнесла с кислым видом: — Так вот почему ты так хорошо занимался со мной любовью... — Нет, — поклялся Малко. — Этот ход не представляет никакой опасности. И я не думал об этом в номере. Но мне нужен кто-то абсолютно надежный, чтобы передать этот документ Олегу Будинку. Я предупрежу его заранее, оставив сообщение на его мобильном. — Хорошо, я пойду туда завтра утром, — пообещала молодая женщина, укладывая показания в сумку. * * * Высадив Олега Будинка, Николай Заботин возвратился в посольство, где начал перебирать имена агентов, входивших в его старую сеть в то время, когда он был откомандирован в Киев. Последний инцидент с Игорем Байкалом убедил его в одной вещи: за четыре дня до последней части своей операции он не мог позволить себе, чтобы агент ЦРУ всюду совал свой нос. К сожалению, он не мог поручить его устранение одному из бывших бойцов «Беркута». Для этого они были недостаточно утонченными. Что касается полковника Городни, то он всю свою карьеру просидел в кабинетах... Поэтому он тщательно проанализировал все имена своих бывших сотрудников, и в итоге остановился на одном: Александре Перемоге. Он обладал именно теми данными, которые были ему нужны. Вот только, жив ли он еще? Это Николаю Заботину известно не было. Единственным способом узнать было явиться к нему домой, при условии, что он не переехал. Снова сев в свою безликую «Ладу», он двинулся в путь и вскоре припарковался напротив маленького скверика. Дом стоял на прежнем месте. Он проверил по своему досье код входной двери и набрал его. Чудо: за восемь лет он не изменился! Что было хорошего в советском оборудовании, так это то, что делалось оно на века! На лестнице воняло капустой, грязью и мочой. На втором этаже он включил миниатюрный фонарик, чтобы определить нужную дверь, и позвонил. Изнутри послышалась возня, потом какой-то голос спросил через дверь: — Кто там? — Николай, — ответил россиянин. — Николай Заботин! Последовало долгое изумленное молчание, затем послышался звук от отодвигаемого засова, и Николай Заботин увидел лохматую голову с плохо выбритым лицом и глазами, мигающими за толстыми очками. Озадаченный Александр Перемога задумчиво рассматривал человека, возникшего из его прошлого. Как бы обращаясь к самому себе, он пробормотал: — Николай! Ты вернулся! Машинальным движением он приоткрыл дверь, и россиянин проскользнул внутрь маленькой квартиры, загроможденной книгами, гравюрами и другим невообразимым хламом, затем прошел в небольшую гостиную, из которой можно было попасть прямо в миниатюрную кухоньку. Из мебели в гостиной был разбитый диван, покрытый разноцветной тканью, деревянный стол да несколько стульев. Пахло бедностью: бывший агент СБУ получал, должно быть, не особо большую пенсию. — Хочешь чаю, Николай? Александр Перемога уже возился на кухне. Николай Заботин присел на пластиковый стул, слегка удрученный. Александр Перемога оказал Советскому Союзу значительные услуги. Сегодня же о нем забыли, вычеркнули из списков... Бывший агент СБУ вернулся с чайником и двумя чашками сомнительной чистоты, с извиняющейся улыбкой на лице. — У меня нет даже водки, чтобы чокнуться. Николай Заботин поднял чашку с чаем. — Ничего! За нашу дружбу. Они отпили понемногу неприятно теплого, бледного чая. Россиянин глаза в глаза посмотрел на своего старого боевого товарища и спросил: — Ты не поменял свои взгляды за это время? Ты по-прежнему наш друг? Друг России? — Да! Да! — сразу же ответил Александр Перемога. — Когда я вижу, как этот негодяй Ющенко пытается завладеть страной, чтобы перепродать ее американцем, у меня начинает болеть сердце. Александр Перемога был родом из Днепропетровска, большого русскоязычного города на востоке страны, жившего за счет горной промышленности. Вся его семья работала на шахтах, и он единственный смог получить образование, а затем поступить на службу в СБУ. Это был его маршальский жезл. Его слова взволновали душу Николая Заботина. Было просто чудесно так вот реактивировать старый механизм, который начинал работать плавно, без каких-либо толчков. Он вдруг почувствовал гордость за то, что он делал: он боролся ради того, чтобы Россия Владимира Путина всегда была великой и сильной. Коммунизм был всего лишь средством расширить ее власть. Режим исчез, но борьба продолжается. — Александр, — спросил Николай Заботин, — ты бы хотел помочь мне в борьбе против американцев? Тот вскочил с обиженным видом. — Ну, разумеется! Что надо сделать? — То, что ты делал раньше, — благодушно ответил россиянин. — Только сейчас дело более рискованное. Но ты участвуешь в Истории. Это во имя Родины. Александр Перемога поднял свои усталые глаза, полные решимости, от которой россиянину потеплело. — Скажи мне, кого и где, и предоставь мне снаряжение. У меня больше ничего нет. Николай Заботин отглотнул немного чая, который показался ему отменным. Он только что нашел надежного человека, чтобы убрать ту песчинку, которая вызывала заедание его операции. Этого Малко Линге, так навредившего ему за несколько последних дней. Глава 16 Олег Будинок в третий раз перечитал документ, который незадолго до этого передала ему молодая восхитительная блондинка. Благодаря своей настойчивой улыбке она сумела преодолеть все фильтры, ограждавшие его роскошный кабинет в администрации президента от широкой публики. Едва исполнив свою миссию, она исчезла. Он читал заявление Анатолия Гирки с возрастающей яростью, потом ее сменило недоверие. Как этот довольно примитивный тип, которому выпала честь тайно работать на могущественного главу президентской администрации, мог перекинуться на другую сторону? Он собирался уже перезвонить человеку, предупредившему его о приходе блондинки и обладавшему номером его мобильного телефона, но удержался. Что он ему скажет? Если бы признание Анатолия Гирки опубликовали, оно возымело бы разрушительное действие. Никакие отрицания не помогли бы Олегу Будинку, и сторонники Виктора Ющенко разбушевались бы вовсю. Да и друзья Игоря Байкала тоже. Надо было во что бы то ни стало посоветоваться с ментором. Он набрал номер Николая Заботина. Безуспешно. Электронная запись сообщала, что связь с абонентом отсутствует... Он продолжал упорствовать, но потом понял, в чем дело: россиянин отключил свой мобильный телефон. Времени на то, чтобы разволноваться, у него не хватило. Спустя какую-то минуту зазвонил его собственный телефон, и он услышал голос россиянина: — Вы пытались связаться со мной? Олег Будинок готов был расцеловать его. — Да, есть новости. — Отлично, я перезвоню вам до вечера. Несмотря на свою лаконичность, этот разговор приподнял ему настроение. По крайней мере, Заботин не оставлял его одного. Он все еще был погружен в свои мрачные размышления, когда на его мобильном телефоне высветился незнакомый номер. — Олег Будинок? — Да. — Это я направлял к вам молодую женщину сегодня утром. Полагаю, у вас было время прочитать документ, который она вам вручила... — Это фальшивка! Причем грубая фальшивка! — изрыгнул украинец. — Во-первых, кто вы такой? — Я скажу вам об этом, когда мы встретимся. Но вам хорошо известно, что это не фальшивка. Позавчера, поздно вечером, вы звонили Анатолию Гирке. Вы пообещали ему вознаграждение в 100 000 гривен за то, что он убьет своего патрона до моего приезда. Он это исполнил. После напряженной паузы Олег Будинок спросил: — Чего вы хотите? — Прийти вам на помощь. Если у вас появится желание увидеться со мной, позвоните. До свидания. Олег Будинок с силой стукнул кулаком по рабочему столу, от чего находящиеся там бумаги разлетелись в разные стороны. Затем подошел к бару, чтобы достать бутылку виски, налил себе солидную порцию и осушил ее одним махом. Алкоголь отчасти растопил давивший горло комок, но не успокоил его ярости. Пока он не поговорил с Николаем Заботиным, он не мог и пальцем пошевелить. * * * В украинских газетах много писали о смерти Игоря Байкала. Один из его работников рассказывал, что слышал звук выстрела, исходивший из его спальни, но это его не обеспокоило. Никто не верил в самоубийство. Журналисты напоминали о темных историях с деньгами, о войне между производителями водки. Судебно-медицинский эксперт без труда выдал разрешение на захоронение, и вдова Игоря Байкала попросила оставить ей на память пистолет, которым он убил себя. Дональд Редстоун смотрел на Малко с озабоченным видом. — Вы полагаете, что он согласится? — спросил он, имея в виду Олега Будинка. — Пока Васильев остается генеральным прокурором Украины, — ответил Малко, — дела он не откроет, но если Ющенко выиграет, против Будинка появится солидное досье, включая показания Анатолия Гирки. — Он назначил вам встречу? — Пока нет, но я уверен, что он позвонит. Дональд Редстоун посмотрел на календарь, лежавший на его столе. — Сегодня 23-е. Времени на то, чтобы раскрыть новый заговор, остается немного. 26-е будет самым опасным днем. Виктор Ющенко будет вынужден показываться на публике, общаться с массой людей. — Я знаю, — согласился с этим Малко. — Я надеюсь, что Олег Будинок сдастся быстро, но я не могу принудить его к этому. В этом неудобство шантажа. Если ты уже выложил свои карты, игра окончена. А ведь мы пытаемся не обвинить Олега Будинка, а переубедить его. — Ладно, — подытожил Дональд Редстоун. — Остается только скрестить пальцы. Малко решил нанести визит Евгению Червоненко, руководителю службы безопасности Виктора Ющенко. Он тоже наверняка заинтригован смертью Игоря Байкала. Малко не собирался рассказывать ему о разработке против Олега Будинка. Украинец может не удержаться от того, чтобы публично не атаковать последнего. * * * — Олег, это я! Встретимся в шесть в «зеленом корпусе». Хорошо? — Хорошо! — одобрил глава президентской администрации, у которого отлегло на сердце. «Зеленым корпусом» был парк между красным и желтым корпусами университета Тараса Шевченко. Такое название дали ему студенты университета, собиравшиеся в парке, чтобы пасовать пары. Вечером, когда похолодает, там не будет ни души. Олег Будинок посмотрел на свои часы: половина шестого. Времени оставалось ровно столько, чтобы добраться туда. Опустив в карман своего кожаного пальто большой пистолет Токарева, он обратился к секретарше: — До завтра. Скажи Петру, что он мне больше не нужен. Он сел за руль своего пятисотого «Мерседеса» и растворился в потоке движения. Из предосторожности оставил машину достаточно далеко от Владимирской и вернулся назад пешком. Парк был пустынным. Не было даже ни одного собачника. Олег Будинок остановился у подножия памятника Тарасу Шевченко. Если не принимать во внимание отдаленный гул машин, тишина была абсолютная. Минут через двадцать он оцепенел от холода и впал в ярость. Прозвучавший сзади голос заставил его вздрогнуть. — Олег! Ты не слишком замерз? Он повернулся назад всем телом. Николай Заботин улыбался ему, кутаясь в черное пальто. Россиянин сразу же извинился за свое опоздание. — Я проверял, не следят ли за тобой. Это заняло немного времени. Итак, какие последние новости? Давай пройдемся, так мы будем менее заметны. Олег Будинок рассказал о визите блондинки и о том, что за ним последовало. Ему было трудно признать, что Анатолий Гирка «поимел» его. — Что мне делать? — спросил он. — Если это признание будет обнародовано, ущерб будет огромный. Даже если я буду все отрицать. — Наверное, было ошибкой ликвидировать Игоря Байкала, — задумчиво произнес Николай Заботин. — Даже после его провала. Думаю, он бы не заговорил. Начался снег, и ледяной ветер хлестал им в лицо. — Но что мне делать сейчас? — почти умоляющим тоном спросил Олег Будинок. — Этот тип хочет увидеться со мной. — Ну что ж, я считаю, что это великолепно. Глаза Заботина сверкали от удовольствия. За несколько последних секунд он осознал, какую выгоду можно извлечь из нового препятствия, казавшегося катастрофическим. Олег Будинок остолбенело смотрел на него. — Ты находишь, что это хорошо? Россиянин улыбнулся. — Ты играешь в шахматы, Олег? Мы проведем превосходную шахматную комбинацию. Что ты сказал этому американцу? — Ничего. Мне надо перезвонить ему. — Так ты и поступишь... Пока он объяснял ему свой план, они дошли до Владимирской. Николай Заботин посмотрел главе президентской администрации в лицо. — Ты понял? — Да. — Встретимся здесь послезавтра. В Рождественский вечер. В это же время. А потом ты сможешь отправиться на праздничный ужин с семьей. В Украине дважды праздновали Рождество, ведь часть населения страны составляли католики: витрины ломились от игрушек и гирлянд. Россиянин долго жал руку Олегу Будинку. — Мы выиграем! — сказал он. — Надо сделать еще одно маленькое усилие. Но то, что ты сделаешь, имеет очень большое значение. Они попрощались, и Олег Будинок пробежал почти до самой машины. Погода напоминала ему Сибирь, где он провел несколько лет и где температура опускалась иногда ниже минус 45 градусов. * * * Александр Перемога, устроившийся в баре на первом этаже «Премьер-Палаца», отпил глоток чая и вернулся к своей газете. Визит Николая Заботина вернул ему вкус к жизни. Уходя, россиянин оставил ему конверт с 10 000 гривен, суммой для отставника СБУ значительной, на покрытие первых расходов. Александр Перемога сразу же приобрел на распродаже кожаный пиджак, ботинки, кепку, с тем чтобы выглядеть презентабельно. Затем занялся изучением своей мишени. «Премьер-Палац» имел много неудобств: это был маленький отель, где вас легко могли заметить. Фойе было крохотным и находилось под постоянным контролем работников администрации. И только наличие посольства Малайзии, располагавшегося на шестом этаже, давало возможность попадать на этажи тем, кто не жил в отеле. Как это и было с Александром Перемогой. И он решил воспользоваться очень простым методом: показываться как можно чаще, чтобы работники отеля привыкли к его присутствию. Сначала в баре на втором этаже. Преимущество: прямо по другую сторону площадки находился фитнес-клуб. Те, кто не был постояльцем отеля, мог попасть туда, заплатив за вход. За сутки Александр Перемога так и не заметил свою мишень, но он не спешил. Он чувствовал себя уже комфортно в этом роскошном отеле. Мирный пенсионер с небольшим достатком, наведывающийся, чтобы почитать газету и выпить чаю. Вполне безобидный. Он заплатил, забрал свой кожаный пиджак и вышел из бара, вежливо попрощавшись с барменом. На выходе он едва не столкнулся с великолепной блондинкой с жестким взглядом, быстро смерившей его с головы до ног. «Ты смотри, — подумал он, — и тут тоже есть проститутки». Прежде чем уйти, он открыл дверь, ведущую в фитнес-клуб, и улыбнулся работнице. — Сколько стоит попариться в сауне? — спросил он. — Раз в неделю. У вас тут мило. — 50 гривен, — объявила сотрудница. — Лучше всего приходить вечером. В это время всегда мало посетителей. Александр Перемога поблагодарил и вышел. Теперь эта девушка знала его. Это может оказаться полезным. Надо было еще многое обследовать, чтобы быть готовым к удару. Второго шанса ему не предоставят, а времени было в обрез. * * * Мобильный телефон зазвонил в десять минут одиннадцатого. Это был человек, приславший признание. Олег Будинок бросил ворчливым тоном: — Чего вы хотите? — Я уже говорил вам. Встретиться с вами. Украинец сделал вид, что колеблется, но в итоге ответил: — Ладно. У входа в Музей Великой Отечественной войны, на Печерске. Сегодня в пять. — Хорошо, — согласился Малко. — Внимание, Олег: я иду не как враг, это разборка. Удивленный, что тот знаком с этим типично украинским выражением, Олег Будинок спросил: — Вы украинец? — Нет, но я знаком с вашей страной. Значит, в пять. Надеюсь, что эта встреча позволит нам устранить затруднения. Олег Будинок пробормотал в ответ что-то нечленораздельное. Разборки кончались чаще кровавой резней, чем купанием в водке и объятиями. Глава 17 Малко перестроился в правый ряд и затормозил, заметив табличку с надписью: Национальный музей Великой Отечественной войны. Движение по бульвару Дружбы народов по направлению к мосту Патона в этот канун Рождества было настолько плотным, что он едва не пропустил развилку. Было уже почти темно, и люди спешили добраться до своих кроличьих нор по ту сторону реки. Рядом с ним молча сидела Татьяна Михайлова, держа на коленях свой пулемет. Именно она настояла на том, чтобы сопровождать Малко. — Этот мерзавец Будинок наверняка что-то замыслил, — заявила она. Трудно было не согласиться с этим. Во время последней разборки, состоявшейся за много лет до этого посреди Чернобыльского леса, Малко чуть было не лишился жизни. Украинские мафиози отличались жестокостью. Покинув пандус, он оказался на дороге, которая змейкой вела к Печерскому парку на берегу Днепра. Затем она поднималась к музею, который частично размещался под открытым небом. На верху склона Малко заметил машину с погашенными огнями, которая остановилась напротив входа в музей на небольшой эспланаде. Это был большой «Мерседес-500». Он затормозил, и водитель другой машины тут же подал короткий сигнал фарами. — Это он, — сказал Малко. Место было абсолютно безлюдным, поскольку в это позднее время музей уже не работал. Малко остановился метров за двадцать от другой машины. Было слишком темно, чтобы различить, кто в салоне. Зазвонил его мобильный телефон, и он мгновенно узнал хриплый голос руководителя президентской администрации. — Это вы там, в автомобиле? — Да. — Вы один? — Нет. А вы? — Я один. Присоединяйтесь ко мне. — Ладно. Закончив разговор, Малко повернулся к Татьяне. — Я иду к нему на встречу. Прикроете меня? С напряженным лицом молодая женщина пыталась пронизать мрак. — Это опасно, — сказала она. — Вероятно, он хочет убить вас. — Да, это возможно, — согласился Малко. — Погодите! Она зарядила пулемет и повернулась к нему. — Скажете ему, что у меня пулемет. Что в случае малейшей проблемы я изрешечу его машину. Она открыла дверцу и погрузилась в темень. Малко видел, как она заняла позицию за небольшой стенкой, направив пулемет на «Мерседес». С напряженным от волнения животом он в свою очередь вышел из СЛК, держа «глок» у себя за поясом, и направился к другой машине, молясь, чтобы эта встреча не оказалась ловушкой. Было холодно, и вдобавок дул ужасный сквозной ветер. Звук его шагов эхом отражался от мостовой. Он добрался до «Мерседеса» и открыл правую дверцу. В машине находился только один человек, седой мужчина с грубыми чертами лица, одетый в темный костюм. В руках у него была дымящаяся сигарета. Он окинул Малко долгим любопытным взглядом. — Это вы Малко Линге? — Да. — Почему вы хотели видеть меня? — Я хочу узнать, почему вы попросили вашего друга Игоря Байкала убить меня. И кто потребовал от вас эту услугу. Поскольку мы не были знакомы, разногласий между нами быть не могло. — А если я откажусь отвечать, что произойдет тогда? — Я передам в средства массовой информации исповедь Анатолия Гирки, который сможет подтвердить ее, дав прямые показания. — Мне это все нипочем, — пробормотал украинец. — Никто не поверит в это... — Быть может, — ответил Малко, — но те, кто кредитовал мое устранение, могут испугаться и уготовить вам судьбу Игоря Байкала. — Вы забываете, кто я! — изрыгнул Олег Будинок. — В моем распоряжении личная охрана, защищающая меня от вещей подобного рода. Малко холодно улыбнулся. — У Игоря Байкала тоже были телохранители. Кто скажет вам, нет ли среди ваших телохранителей одного, готового предать? В любом случае, как только это дело станет известно публике, несмотря на все ваше могущество, ваши друзья оставят вас. В том числе и президент Кучма. И тогда с вами может многое произойти. Олег Будинок молча курил свою сигарету. Малко чувствовал, что в душе он менее уверен, чем на словах. — Ладно, — произнес он, берясь за ручку дверцы. — Это ваш выбор, но я считаю, что это плохой выбор. Он открыл дверцу и уже поставил ногу на землю, когда Олег Будинок окликнул его. — Погодите! — Да? — Если я сообщу вам ключевую информацию, вы оставите меня в покое? Малко почувствовал, как его пульс понесся вверх. Будто он вытянул девятку за столом, где шла баккара. Он сделал над собой усилие, чтобы не выказать свой интерес, и спросил безразличным тоном: — Информацию о чем? — Вы согласны на мое предложение? — настаивал Олег Будинок, казавшийся все менее уверенным в себе. — Для этого надо, чтобы эта информация действительно была ключевой. — Она действительно ключевая. — Тогда сообщите мне ее. — А потом вы больше не будете нуждаться во мне. И сдадите меня. — Нет. Но вам следует поспешить. На одном дыхании, Олег Будинок выдал: — Будет совершена вторая попытка помешать Виктору Ющенко занять пост президента. Малко скрыл свою радость. Именно так он и полагал в течение многих дней. Признание Олега Будинка подтверждало его рабочую гипотезу. — Организованная кем? — спросил он. — Некоторыми сотрудниками СБУ, подчиняющимися Владимиру Сацюку. — Это точно? — Да. — Почему вы рассказываете мне об этом? — удивился Малко. — Если Янукович выиграет, вы будете защищены от всяческих преследований. Олег Будинок, казалось, колебался. Потом, после долгого молчания, признался: — Это не имеет ничего общего с Януковичем, — пробормотал он. — Я сделаю вам предложение. Я помогаю вам предотвратить это покушение, но вы передаете мне Анатолия Гирку и его заявление. — В случае победы Януковича, — настаивал Малко, — вам нечего будет бояться... Олег Будинок повернулся к нему с напряженным лицом. — Мне наплевать на политиков. Но никто и никогда не должен узнать, как я поступил с Игорем Байкалом. У него два брата. Если они узнают, что это я виновник его смерти, они убьют меня, где бы я ни находился. Малко не стал долго размышлять. Даже самые фанатичные радетели прав человека не поднялись бы на защиту убийцы Игоря Байкала. — Мы можем договориться, — сказал он, — но при условии, что вы поможете мне помешать этому покушению. — Хорошо, — согласился украинец. — С вами свяжется некто Алексей Данилович. Имя ненастоящее. Это важный сотрудник СБУ. Он в курсе операции, организованной против Виктора Ющенко. Он поможет вам помешать ее осуществлению. — С какой стати он станет говорить? — Он не одобряет этот план, но не знает, к кому обратиться. К тому же, он мой должник. — Очень хорошо, — заключил Малко. — Я буду ждать новостей от Алексея Даниловича. Если все пройдет удачно, никто и никогда не узнает, что вы приказали ликвидировать своего друга Игоря Байкала. Олег Будинок бросил на него косой взгляд. — Если Ющенко выиграет, скажете вашим друзьям, что я немного помог... Олег Будинок устраивал свое будущее... Малко не ответил. Он открыл дверцу и двинулся в сторону своей машины. Уже без напряжения. Это была настоящая разборка, из тех, на которых заключают мир. «Мерседес-500» Олега Будинка проехал мимо него и исчез. Последний раунд начался. Появилась Татьяна Михайлова, оцепеневшая от холода несмотря на свой соболь, и ринулась в машину, бросая пулемет на заднее сидение. — Все прошло удачно? — спросила она. — Пока что да, — осторожничая, ответил Малко. * * * — Необходимо предупредить Евгения Червоненко, — посоветовал Дональд Редстоун. — Если мы этого не сделаем, а с Виктором Ющенко что-нибудь случится, он нам никогда не простит этого. И Лэнгли тоже. — Предупредить его, сообщив ему что? — не согласился Малко. — Ющенко уже носит кевларо-керамический бронежилет, когда бывает на публике... У него двенадцать телохранителей, не отходящих от него ни на шаг. Пока у меня не будет чего-то конкретного, чтобы сообщить ему, это бесполезно. — Завтра 25-е, — заметил американец. — Остается два дня. — Не обязательно, — возразил Малко. — Даже если Ющенко изберут 26 декабря, его могут убить и после избрания. Так уже было в Ливане. Если я ничего не узнаю до завтрашнего вечера, я предупрежу Червоненко. * * * Татьяна Михайлова и Ирина Мюррей смотрелись, как две фаянсовые собачки, если можно так выразиться. Не желая оставлять россиянку одну, Малко решил поужинать с обеими женщинами, избрав для этого необычный для Украины марокканский ресторан, «Марокано», с кальяном наргиле на каждом столике. Усевшись бок о бок на скамейке, обе женщины пытались держать себя в руках, состязаясь в обольстительности. На Татьяне было гибкое, как перчатка, кожаное платье цвета беж, очень темный макияж, выгодно подчеркивающий ее голубые глаза. Ирина же, как всегда, выглядела гиперсексуально. Высокие сапоги, пуловер, облегающий восхитительную грудь, и оранжевая мини-юбка, вызывающая желание заглянуть под нее. После встречи с Олегом Будинком Малко пребывал почти в эйфории, но все-таки нуждался в вечере-отдыхе. — А не сходить ли нам в фитнес-клуб после ужина? — неожиданно предложила Татьяна. — Я так намерзлась давеча... — А почему бы и нет? — приняла участие в игре Ирина. — Мне очень нравится джакузи. Было видно, что ей не хотелось оставлять Малко с глазу на глаз с Татьяной. Идея была немного странная — идти туда после ужина, но Малко присоединился. Спустя час они заходили в фитнес-клуб, облаченные в халаты. В этот вечер перед Рождеством клуб пустовал. Малко запустил джакузи и расслабился под струйками изумительно теплой воды. Севшая рядом с ним Ирина развязала свой лифчик, и ее грудь появилась на поверхности воды. Татьяна восхитилась. — Какая у вас красивая грудь! — вздохнула она. Она в свою очередь сняла верхнюю часть гарнитура, и Малко получил возможность любоваться ее грудями, твердыми и острыми, намного меньшими, чем у Ирины. Закинув голову назад, последняя тихонько взяла руку Малко и положила ее выше своих раскрытых бедер, так, что ее не было видно из-за бурлящей воды. Татьяна, с полузакрытыми глазами и вытянувшись почти горизонтально, сделала вид, что ничего не замечает. Но внезапно Малко почувствовал на своих плавках чью-то ногу... Каждая из женщин изображала, что не подозревает о том, чем занимается другая... Малко это забавляло, он был, скорее, возбужден, но присутствие Ирины сдерживало его. Татьяна поняла, что не добьется своего. Внезапно Малко почувствовал, как ее нога отодвигается от него. Она поднялась на ноги, подобрала свой лифчик и произнесла, как бы ни к кому не обращаясь: — Пойду, посижу немного в сауне. Ирина проследила за ней глазами и спокойным тоном сказала: — Думаю, ей хотелось бы, чтобы ты занялся с ней сексом. Лишь бы досадить мне. Хочешь присоединиться к ней в сауне? — Нет, я хочу тебя, и не для того, чтобы досадить Татьяне. Они двинулись к лифту, целомудренно завернувшись в халаты. В кабине лифте Ирина развернула халат Малко и начала ласкать его, потом присела на корточки и забрала его в рот. Она находилась в такой позе, когда лифт остановился на пятом этаже. Ирина не успела подняться. Ну и вот, возле лифта ожидала какая-то пожилая пара. Женщина вытаращила глаза и с ужасом воскликнула «О!». Ирина спокойно выпрямилась, улыбнулась и вышла из кабины, чрезвычайно вежливо пожелав им приятного вечера. * * * Александр Перемога во все большей степени проникался своей мишенью. Он уже знал, на каком этаже тот проживает, и мог даже узнавать его издали. Сначала он наблюдал, как он потягивал «Дефендер» в баре «Марокано», немного ниже уровня зала, затем обнаружил трио в «Премьер-Палаце», покинув ресторан перед ними. Мало-помалу у него вырисовывался план с несколькими вариантами. В любом случае, по неизвестной ему причине Николай Заботин приказал ему не наносить удар до завтрашнего дня, 26-го. У него уже начало складываться точное представление, каким образом он выполнит свое задание. Николай Заботин предоставил ему маленькое чудо, изготовленное в московских лабораториях, которое Александр Перемога уже успел испытать на бродячей собаке. Результат оказался чрезвычайно удовлетворительным. Пораженный человек в течение нескольких секунд терял сознание, а меньше чем через десять минут прекращало биться его сердце. Без каких-либо внешних признаков нападения. Идеальное оружие. Он вышел из «Премьер-Палаца» и поднялся по бульвару Тараса Шевченко, чтобы сесть в автобус. Даже располагая значительной суммой, он не чувствовал себя вправе брать из нее деньги на такси. Подобную роскошь он позволял себе только в день пенсии, и то не всегда. * * * Наступило 25 декабря. Малко проснулся и посмотрел на серое низкое небо. Снег пока что не падал. Он плохо выспался. Гибкость Олега Будинка — одного из самых могущественных людей в Украине — интриговала его. Не все можно было объяснить страхом перед раскрытием. Он поднялся в столовую на девятом и присоединился к Татьяне Михайловой, которая как раз запихивалась колбасными изделиями, сыром и яйцами. И как она могла оставаться такой худенькой, питаясь подобным образом? — Что ты думаешь о разборке? — спросил он. — Надо было убить его, — обронила она с набитым ртом. Она всегда придерживалась добрых старых методов своего патрона, заключавшихся в том, чтобы действовать быстро и эффективно. — Мертвым он меня не интересует, — заметил Малко. — Я посмотрю, сдержит ли он свое обещание. Анатолий Гирка по-прежнему в посольстве, под надежной защитой, и мы можем начать скандал, когда захотим... Но если завтра Ющенко будет избран, все окажется бесполезным. — Разве что они убьют его после... — возразила Татьяна. — Я знаю силовиков. Паршивые и терпеливые. Ничего. Посмотрим, чья возьмет. Малко спускался вниз, когда зазвонил его мобильный телефон. — Узнаете меня? — спросил Олег Будинок. — Да. — Хорошо. Сегодня вечером, часам к шести, прогуляйтесь возле гостиницы «Днепр», что на Европейской площади. Вы встретитесь там с Алексеем Даниловичем. Глава 18 С наступлением темноты Европейская площадь выглядела не так мрачно, как при свете дня, с огромным белым кубом Украинского дома, расположенного напротив сурового фасада гостиницы «Днепр». Поток машин беспрерывно вытекал из Владимирского спуска, поднимающегося от Днепровской набережной по склону, на котором располагался парк Крещатик, и заворачивал вокруг площади, прежде чем разделиться по разным направлениям. Неподвижно стоя на тротуаре напротив гостиницы «Днепр» и цепенея от холода, Малко рассеяно рассматривал на другой стороне площади купол, поднимающийся над уродливым белым зданием бывшего музея Ленина, ставшего Украинским домом. Татьяна Михайлова находилась в «Мерседесе СЛК», припаркованном под углом к тротуару возле гостиницы, посреди такси и «Мерседесов» с шоферами. Свой пулемет она держала на коленях, готовая вмешаться в любую минуту. Ведь не было никакой гарантии, что встреча, назначенная Олегом Будинком, окажется безопасной. Стоя на краю тротуара, Малко представлял собой великолепную мишень для злоумышленников. Даже с учетом того, что широкий Крещатик через пятьсот метров, в районе площади Независимости, был перегорожен проющенковским митингом, для отступления оставалось еще три возможных пути... В глубине кармана своего пальто Малко сжимал большой «глок» с пулей в стволе. Каждый раз, когда какая-нибудь машина замедляла свой ход и останавливалась возле «Днепра», его пульс сразу же подскакивал вверх. — Пан Малко? Он повернулся всем телом. Напротив него стояли двое мужчин в мешковатых длинных пальто из кожи и в шапках, что было довольно редким для Киева. Банальные лица, но взгляд живой. Руки в карманах. — Да. Тот, кто обращался к нему, сказал просто: — Я Алексей Данилович. Я от Олега. — Хотите зайти внутрь «Днепра»? — предложил Малко. — Нет. Будет лучше, если мы пройдемся. Они расположились по обе стороны от него и двинулись Крешатиком. Со стороны площади слышались избитые напевы, которые неслись из установленных на Майдане динамиков, выплевывавших музыку вперемешку с призывами. Малко повернулся к своему собеседнику. — Вы из СБУ? — Да. — Можете доказать это? Ничего не говоря, Алексей Данилович вынул из своего бумажника маленькую книжечку в синей обложке, открыл ее и сунул под нос Малко, так что большой палец закрывал при этом указанное там имя. Это было действительно удостоверение СБУ, сделанное по кальке с удостоверений КГБ, за исключением цвета — удостоверения КГБ были красными. Второй человек тоже выставил такую же книжечку, и проворно вернул ее в карман. — Так что вы хотите мне сообщить? — спросил Малко. Они продолжали двигаться в сторону Майдана, и им стала видна огромная новогодняя елка с иллюминацией, установленная посреди площади. — Нам было поручено организовать покушение на кандидата в президенты Виктора Ющенко, — спокойным голосом объявил собеседник Малко. — Кем? — Я не уполномочен говорить с вами об этом. Но эта работа нам не по душе. Мы не знали, к кому обратиться, чтобы саботировать наше задание, поскольку не доверяем никому из украинцев. — Вы могли бы предупредить людей из окружения Ющенко, — заметил Малко. — Евгений Червоненко там для того, чтобы защищать кандидата... — Мы были бы вынуждены раскрыться, а это отразилось бы на Службе, — возразил Алексей Данилович. — Мы же хотим защитить ее на будущее. Именно по этой причине мы сохраняем анонимность. — Что вы хотите мне сообщить? — Команда, отобранная из «гепардов», нашего специального подразделения, получила задание совершить покушение на жизнь кандидата завтра вечером, после его избрания, — излагал Алексей Данилович. — Они замаскируются под активистов из Донецка, присланных Януковичем. — Виктор Янукович в курсе? — Нет, конечно, ведь эти люди отсюда. — Что у них за план? — Виктор Ющенко должен произнести речь перед своими сторонниками и прессой в штабе своей партии, вечером после выборов, то есть завтра, в воскресенье 26 декабря. Они проникнут в помещение, и когда он поднимется на помост, нападут на него. В этот момент он уже не будет находиться под защитой своих телохранителей, которые не станут подниматься с ним на подиум. Малко не смог скрыть своего скептицизма. — Я полагаю, что это место будет охраняться, и попасть в него будет нелегко, — возразил он. — У них есть сообщник внутри, — ответил на это Алексей Данилович, — и они пройдут как сторонники Ющенко. — Это задание с риском для жизни... — Не уверен. Они предусмотрели путь для отступления. Это очень хорошо организованная операция. Люди, принимающие в ней участие, подготовлены не хуже, чем российский спецназ. Они могут зарезать Ющенко за считанные секунды и раствориться в толпе, воспользовавшись суматохой, которую спровоцирует это покушение. Они дошли практически до площади Независимости. У Малко был озадаченный вид. Он остановился и спросил: — Это все, что вы можете сообщить мне? — Пока что да. Но если вы дадите мне номер мобильного телефона, я буду постепенно передавать вам новые сведения, чтобы вы могли реагировать. — Что вы просите взамен? — Ничего. Чтобы вы помнили о нашем вмешательстве и сообщили о нем, кому полагается, — уточнил молчавший до этого агент. — Мы хотим защитить Службу. Они остановились в пятидесяти метрах от площади, там, где застрявшие в пробках машины разворачивались в обратном направлении. — Очень хорошо, — произнес Малко, — вот мой мобильный: 8044 202 3693. Как я узнаю, что звоните вы? — Назовите наугад какое-нибудь число, — ответил агент СБУ. — 29, — выбрал Малко. — Прекрасно, когда я вам позвоню, то кроме своего имени назову вам это число. В конце разговора вы сообщите мне другое число для следующего сеанса связи. Договорились? — Договорились. — До свиданья. Не пожимая ему руки, они удалились, направившись вверх от площади, в направлении гостиницы «Украина», которая доминировала над ландшафтом своей серой массой. В ее светящейся вывеске не горела одна буква. Малко уже собирался возвратиться на Европейскую площадь, когда столкнулся с Татьяной Михайловой, бросившей на ходу: — Я иду за ними. Она прошла мимо него и затерялась в толпе. Вернувшись на Европейскую площадь, Малко подозвал такси, чтобы ехать в американское посольство, где, как исключение, в это Рождество, в принципе праздничный день, находился Дональд Редстоун. * * * — На этот раз следует таки предупредить Евгения Червоненко, — настаивал Дональд Редстоун. — Он сможет сказать нам, насколько эта история выглядит правдоподобной. — Подождем, пока вернется Татьяна, — предложил Малко. — Чтобы больше узнать об этих двух типах. Чтобы сократить ожидание, выпили отвратительного кофе. В этой стране, обреченной на употребление чая, Малко испытывал чувство фрустрации... Татьяна Михайлова прибыла в посольство час спустя. — Они действительно направились на Владимирскую, — объявила она. — Они обошли Майдан и двинулись пешком. Вошли через дверь со стороны улицы Софийской. Итак, это действительно были агенты СБУ. Не пытавшиеся даже выяснить, не следят ли за ними. Странно. А ведь сообщенные ими сведения имели взрывной характер... На этот раз Малко не колебался. — Я еду на встречу с Евгением Червоненко. Такси доставило его к штабу Ющенко в районе Подола. Это было внушительное трехэтажное здание белого цвета. Вокруг него вели наблюдение молодые люди с оранжевыми шарфами и шапочками: члены организации «Сыны свободной Украины», отвечающие за поддержание порядка. Благонамеренные любители, большой пользы от которых не было. Вместо того, чтобы сообщить о себе Червоненко, Малко решил провести один опыт. Он подошел к входу, охраняемому освобожденными работниками партии «оранжевой революции». — Я журналист, — сказал он, — я хотел бы получить пропуск на завтрашний вечер. — Подойдите к девушке вон там, — ответил охранник, указывая на стол с ворохом оранжевых предметов, за которым сидели три молодые девушки. Малко прошел через обязательную магнитную рамку и подошел к столу. Намеренно переходя на английский, он объяснил одной из девушек, что он австрийский журналист и хотел бы присутствовать на завтрашнем вечере по случаю победы... — У вас есть удостоверение журналиста? Он достал старое удостоверение венского «Курьера», уже повидавшее виды и выданное шесть лет назад. Девушка едва взглянула на него, записала его имя в журнал и протянула оранжевый значок с надписью «ПРЕССА». Малко заметил кучку с другими, круглыми, значками, на которых было написано только «ТАК! ЮЩЕНКО!», естественно, на оранжевом фоне. — А вот эти? — Это для наших активистов, — объяснила девушка. — Со значком для прессы такой вам не нужен. Он отошел, нацепив значок на видное место на пальто. Повсюду находились молодые люди с круглыми значками... Затем он поднялся на второй этаж и быстро осмотрел зал, в котором Ющенко должен будет объявить о своей победе. Большой подиум перед стоящими в партере креслами, возвышение для камер. Он спустился на полуэтаж и постучался в дверь к Евгению Червоненко. Секретарша подняла голову и улыбнулась, увидев его значок. — У вас встреча? — Меня зовут Малко Линге. Скажите вашему шефу, что я здесь. * * * Евгений Червоненко, в одной рубашке, пожевывал сигару, слушая, как Малко в деталях описывает ему план покушения. Когда он закончил, украинец несколько мгновений хранил молчание, а потом обронил: — Это похоже на правду! Мы располагаем двумя уровнями безопасности. Первый — это люди майора Ивана, «Сыны свободной Украины», которые занимаются поддержанием порядка снаружи, а второй — это личная охрана, которой руковожу я. Это подготовленные люди, но в некоторых случаях они находятся в стороне, как, например, тогда, когда Ющенко выступает с речью. А для специалиста, чтобы убить кого-то, надо очень немного времени. И даже у самых охраняемых глав государств были проблемы. Вспомните Рональда Рейгана... — Разве нельзя будет выследить этих убийц? — Не факт, — заметил ему Евгений Червоненко. — Завтра здесь будет много людей. Журналисты, сторонники, обозреватели. Конечно, есть, в принципе, только один вход. Но наши люди пользуются несколькими служебными ходами. И если у преступников здесь сообщник, они могут легко зайти и смешаться с толпой. А затем... Теперь, когда мы предупреждены, я предусмотрю новые меры безопасности. Но надо бы узнать больше. — В котором часу Ющенко должен быть здесь завтра? — Это зависит от многого; около часу ночи, скорее всего, когда станут известны результаты. До этого он будет в безопасности в другом штабе, куда никому нет доступа. — Ладно, — закончил Малко, — я надеюсь, что мой собеседник свяжется со мной еще раз. Я буду здесь завтра к концу дня, с оружием. — Позвоните мне, когда приедете. У вас есть номер моего мобильного телефона, по которому я всегда отвечаю. Покидая здание, Малко чувствовал дискомфорт. Все это выглядело слишком уж легким. * * * «Зеленый корпус» был таким же безлюдным... В этот холодный день 25 декабря жители Киева сидели по своим домам. Как и два дня до этого, Николай Заботин возник из темноты так, что Олег Будинок не заметил его приближения. Двое мужчин направились к пересечению бульвара Тараса Шевченко и Владимирской. — Все прошло, как предусматривалось? — спросил россиянин. — Абсолютно. Он недавно контактировал с Алексеем Даниловичем. Думаю, он должен был сразу же рассказать об этом другим. — Он так и поступил, — подтвердил россиянин, державший агента ЦРУ под постоянным наблюдением. — Он довольно долго оставался у этой толстой свиньи Червоненко, который должен был проглотить все это, как тюльку. Браво! Прекрасная работа. Теперь нам больше незачем встречаться. С вашей стороны все запланировано? — Да. — Отлично. Он собрался уже уходить, когда Олег Будинок не удержался и спросил: — Скажите мне, что же предусматривается на самом деле? Николай Заботин бросил на него острый взгляд. — Олег, — сказал он, — это идиотский вопрос. Вам хорошо известно, что ничего не предусматривается, разве что наша маленькая разработочка... Не оставляя собеседнику времени для ответа, он удалился, делая широкие шаги и насвистывая какую-то арию из оперы. Ему оставалась только приступить к последнему этапу своей разработки. То есть к ликвидации человека, вредившего его операции, но который все-таки окажет ему последнюю услугу. Глава 19 Александр Перемога быстрым шагом двигался по направлению к улице Фрунзе, где, как он знал, можно было найти такси. В это воскресенье после Рождества на улицах было пусто, и ему пришлось прождать несколько минут, прежде чем остановилась какая-то машина, а затем дискутировать по поводу цены поездки. Он чувствовал себя абсолютно спокойным, несмотря на то, что это был день Д. И даже в приподнятом настроении оттого, что в свои годы он опять был в деле. И что особенно важно, в деле, составлявшем смысл его жизни. К тому же ему было так приятно снова повидаться с Николаем Заботиным! Эйфория не рассеялась и тогда, когда он высадился возле «Премьер-Палаца». Привыкший к его лицу портье слегка кивнул ему головой, и Александр Перемога двинулся прямо на второй этаж. План у него был простой: зайти, как он это делал каждый день, в фитнес-клуб, потом поболтаться в ресторане на девятом, в баре на втором и возле небольшой стойки администрации. Дежурные администраторы уже без проблем снимали блокировку лифта, чтобы он мог попасть в бар-ресторан на девятом. Если бы он захотел, то, войдя в кабину, мог бы простым нажатием кнопки этажа изменить пункт назначения. Дальше все делалось легко. Он звонит в дверь номера мишени. Если ответ не поступает, ему надо только притаиться и ожидать его возвращения. Если ему открывают, все кончается в течение нескольких секунд. И ему остается только спуститься вниз и покинуть отель. Где его никогда больше не увидят... Работница фитнес-клуба выдала ему полотенца, обмениваясь любезностями: он был первым клиентом за день. Александр Перемога оставил свое снаряжение в ячейке для личных вещей и устроился на краю большого бассейна. Он подавил мимолетное желание погрузиться в джакузи, этот аппарат вызывал в нем робость. Он предпочел плавание в бассейне. Размышляя о том, что не скоро снова увидит такую роскошь... * * * Накануне Малко ужинал с Ириной Мюррей в шумном и теплом украинском ресторане на Андреевском спуске, и они улеглись спать очень поздно, даже не занимаясь любовью. Он проснулся первым и в полумраке разглядел силуэт еще спавшей молодой женщины. Она лежала, повернувшись к нему спиной. Он погладил ей бедро, и она слегка пошевелилась, не просыпаясь. Чтобы позабавиться, он прижался к ней и очень скоро почувствовал, как в нем просыпается желание. У него не было никаких обязательных дел до конца второй половины дня, и это его расслабляло. Мало-помалу, он по-настоящему возбудился, и Ирина это поняла. Томно, еще полусонная, она развернулась и нежно забрала его эрегированный член себе в рот, подобно тому, как ребенок завладевает соской. Почти не двигая головой, она принялась играться с ним языком, очень быстро доведя Малко до стонов. Вскоре у того было только одно желание: взять ее. Когда он освободился, она сама стала на колени на постели, подняв ягодицы кверху, ясно указывая на свое желание. Когда он вошел в нее, Малко показалось, что он погрузился в горячий мед. Он одним движением добрался до дна влагалища Ирины и, обхватив ее за бедра, начал вбиваться в нее сильными движениями таза. До тех пор, пока не испытал оргазм, не в силах сдержать свой крик. Он совсем ненамного опередил молодую женщину. — А что, если мы позавтракаем наверху, а потом завалимся в джакузи? — предложила Ирина. — У тебя сегодня есть какие-нибудь дела? — Не утром, — уточнил Малко. Он надеялся, что получит дополнительные сведения от своего информатора о modus operandi убийц, но для этого ему не надо было никуда перемещаться. Зал для завтраков почти пустовал, и они быстро закончили. Спустившись в фитнес-клуб, Малко прошел прямо в большой зал, где находился бассейн и джакузи. Он запустил его, пока Ирина надевала купальник в раздевалке для женщин. В клубе никого не было, за исключением одного мужчины, уже в годах, барахтавшегося в большом бассейне. Малко с наслаждением вытянулся в теплой воде, массируемый идущими из джакузи струйками, и закрыл глаза, положив мобильный телефон рядом с собой в сухом месте. * * * Александр Перемога почувствовал, как ускоряется его пульс, когда увидел человека, которого он пришел убить, входящим в бассейн. Он никогда бы не подумал, что ему может так повезти! Он перестал двигаться, следя за своей мишенью краем глаза. Агент ЦРУ лежал к нему спиной, погруженный в джакузи так, что на поверхности была видна одна только голова. Ему никогда больше не представится такая возможность! Он неспешно вышел из воды, завернулся в полотенце и спокойным шагом двинулся в мужскую раздевалку. Его будущая жертва даже не заметила его. Добравшись до своего ящика, Александр Перемога открыл сумочку и достал из нее приспособление, которым снабдил его Николай Заботин. Это была большая ручка, сделанная под «Монблан». Модель была выбрана исходя из ее толщины. Украинец осторожно открутил наконечник, открыв небольшое отверстие около четырех миллиметров в диаметре. Теперь ему оставалось только нажать на скобку, чтобы газ, содержащийся в контейнере, спрятанном в корпусе ручки, с силой вытолкнул пульверизированную синильную кислоту. Последняя мгновенно попадала в поры кожи, почти моментально провоцируя паралич дыхательных путей со смертельным исходом. Конечно же, расстояние до жертвы не должно было превышать нескольких сантиметров. Советские спецслужбы часто прибегали к этому яду, которым нацистские вожди воспользовались, чтобы свести счеты с жизнью в 1945 году. Поскольку странно было бы являться в бассейн с ручкой в руке, Александр Перемога захватил с собой книжку, к которой он прицепил поддельную ручку, и вышел из мужской раздевалки. На этот раз он испытывал напряжение. Человек, которого он должен был убить, по-прежнему находился в джакузи, теперь уже лицом к нему. Он двинулся в его сторону, как будто возвращаясь к своему месту на краю бассейна. Человек в бурлящей ванной абсолютно не обращал на него внимания. Александр Перемога переложил книгу из правой руки в левую, оставив ручку в правой руке. Он находился всего лишь в нескольких шагах от джакузи и слегка изменил направление движения, с тем чтобы обойти его слева. Таким образом, чтобы, когда он вытянет правую руку, ручка оказалась в нескольких сантиметрах от лица его жертвы. — У тебя есть ключ? У него в ушах громом раздался женский голос! Александр Перемога был настолько погружен в себя, что подскочил, как испуганная лошадь. Он повернул голову. Сзади за ним стояла женщина с белокурыми волосами, одетая в купальный костюм бирюзового цвета, мало что скрывавший из ее великолепного тела. Александр Перемога не слышал, как она вышла из женской раздевалки. Какую-то долю секунды он не сводил с нее глаз, а затем развернулся. Человек в джакузи улыбался женщине, не тревожась его присутствием. — Он в моем халате! — ответил он. Парализованный Александр Перемога продолжил свой путь мимо джакузи, даже не думая, чтобы переложить книгу обратно в правую руку. Он подошел к своему месту, ни разу не оглянувшись, с бешено бьющимся пульсом. Его оружие было совершенным, но у него был один большой недостаток: им можно было убить только одного человека... Он опустился в свой шезлонг не чувствуя ног, весь в ярости. Он благополучно избежал опасности: еще несколько мгновений, и он ликвидировал бы свою жертву в присутствии свидетеля! Не имея оружия, чтобы убрать последнего. Он улегся в шезлонге, чтобы успокоить сердцебиение. * * * Ирина Мюррей скользнула в джакузи лицом к Малко, просовывая свои ноги между его ногами. — Ты видел этого чудака? — спросила она. — Когда я тебя позвала, он подскочил, как будто его укусило какое-то насекомое. — Да? Ты уверена? — Да, к тому же он выглядел смущенным, когда увидел меня. Мне кажется, он пытался скрыть какой-то предмет, который был у него в руке. Похожий на ручку... — На ручку?! Сосуды Малко вздрогнули от внезапного выброса адреналина. Ручка-пистолет была когда-то одним из коронных блюд КГБ. Он оглянулся: человек, на которого указывала Ирина, лежал на краю бассейна в нескольких метрах от него. И тут ему в голову пришло, что, не считая их, он был единственным посетителем в клубе. Ему показалось, что он видел его раньше. Замечание Ирины обеспокоило его. Он решил на всякий случай проверить. — Оставайся здесь, — сказал он, выбираясь из джакузи, затем, завернувшись в полотенце, направился к мужчине. Заметив его приближение, тот повернулся к нему лицом. Малко адресовал ему полную невинности улыбку. — Добрый день, сударь. Не могли бы вы одолжить мне вашу ручку всего на несколько секунд? Я вам сразу же верну ее. Ручка лежала на маленьком квадратном столике рядом с томом Толстого на русском. Мужчина посмотрел на него, как будто не понимая, и промолчал. Малко повторил свой вопрос по-английски, хотя был уверен, что имеет дело с русским. Его «собеседник» уставился на него со странным выражением лица. Естественным движением Малко протянул руку в сторону ручки. На этот раз незнакомец отреагировал. Двигаясь со скоростью змеи, его пальцы сомкнулись вокруг ручки, и он сделал едва уловимый жест, направляя ее на Малко, как оружие. Тот инстинктивно схватил его за запястье, с силой прижимая руку к земле. Мужчина безуспешно пытался подняться на ноги. Внезапно он наклонился и впился зубами в руку Малко! Тот отпустил руку противника и резко отскочил, крича от боли. Он был шокирован таким диким рефлексом. Одновременно с этим его взгляд упал на кончик ручки, и под сердцем у него вмиг похолодело. Там не было ни пера, ни шарика, только маленькое черное отверстие. Не раздумывая, Малко навалился на все еще лежащего мужчину и сумел левой рукой снова захватить его правое запястье. Тот уже не пытался скрыть свои намерения. Изо всех сил он стремился освободиться от захвата Малко и направить ручку ему в лицо. К счастью, его физические силы уже таяли. Не ослабляя натиска, Малко согнул его руку, и кончик ручки был направлен теперь в лицо его противника. Малко видел его плотно сжатые губы, пристальный взгляд и судорожно сжатые челюсти. Он попытался выкрутить ему руку, чтобы тот выпустил ручку, сдавливая при этом его ладонь в своей. Но тут вдруг послышался щелчок, за которым последовало слабое шипение. Незнакомец вздрогнул всем телом, и через несколько мгновений прекратил борьбу. У него открылся рот, остекленели глаза, а ноги спазматически бились в воздухе. Ручка выскользнула из его ослабевших пальцев, и Малко услышал едва уловимый запах горького миндаля. Синильная кислота. Он поднялся с бешено стучащим пульсом. Мужчина больше не двигался. Ручка валялась на земле. Малко остерегся подымать ее. Вернувшись к джакузи, он позвал Ирину: — Идем, мы возвращаемся наверх. Она посмотрела на него с изумлением. — Мы ведь только что пришли. Возвращайся, если хочешь, а мне хочется почитать... — Ты тоже возвращаешься, — твердо произнес Малко, — я объясню, почему. С недовольным видом Ирина, наконец, выбралась из джакузи и двинулась в раздевалку. Они встретились возле лифта, но лишь войдя в кабину, Малко объяснил, что только что произошло. — Мужчина рядом с нами был для того, чтобы убить меня. Если бы не твое присутствие, он бы сделал это. — Но как? У него ведь не было оружия. — Нет, было. Поддельная ручка «монблан», в действительности же распылитель синильной кислоты. Ирина побледнела. —  My God! Это ужасно. Что с ним произошло? Ты оставил его внизу? — Нет. Он мертв. Я хотел обезоружить его, но, по случайности, он сам нажал на механизм, который выпустил яд. Едва оказавшись в номере, Малко позвонил Дональду Редстоуну и поставил того в известность. — Я оставил его на месте, — сообщил он. — Полагаю, что врачи констатируют остановку сердца, ведь запах синильной кислоты улетучивается очень быстро. Поэтому проблем я не опасаюсь. Но я заинтригован. Я уже пересекался с этим человеком в отеле, и он ничего не предпринял против меня. Почему же он сделал это сегодня? — У вас есть какие-то мысли? — Не совсем, — сознался Малко, — ясно только, что я представляю опасность в глазах тех, кто по-прежнему хочет убрать Виктора Ющенко. Это покушение на убийство означает для меня две вещи. Во-первых, что будет еще одна попытка устранить кандидата в президенты, что подтвердил мне Алексей Данилович. Затем, что те, кто готовится сделать это, не знают, что их предали и что мы в курсе. В любом случае, я надеюсь получить новые сведения от Алексея Даниловича. После этого разговора он снял свой халат и отправился в душ. Ирина Мюррей присоединилась к нему. Она была шокирована происшедшим и в недоумении покачивала головой. — Я восхищаюсь твоим хладнокровием: тебя только что пытались убить, а ты ведешь себя, как ни в чем не бывало. Малко едва заметно улыбнулся. — Это не впервые, к тому же я остался жив! А это главное. * * * Николай Заботин не выходил из своего кабинета с самого утра. В воскресенье посольство не работало, и он воспользовался абсолютной тишиной, чтобы заняться одновременно несколькими делами, гармонично двигавшимися одно за другим. Если все пройдет удачно, то следующим вечером он покинет Киев, выполнив свое задание, и оставит другим праздновать его победу. Он был не из тех, кто жаждет комплиментов, и, к тому же, скучал по Москве. Ему не терпелось вернуться в свою маленькую квартирку, купить в своем обычном рыбном магазине сахалинской красной икры и съесть ее с черным хлебом, приняв немного хорошей водочки. А потом сходить в Большой или в кино. Уже долгое время его сексуальная жизнь была весьма ограничена. Не потому, что он не любил женщин, но ему было трудно довериться кому-либо. Последнее приключение случилось год назад с Натальей, одной из кремлевских секретарш, которая буквально бросилась ему на шею. Она была довольно соблазнительной, не очень себе на уме, и Николай хорошо ладил с ней в сексуальном отношении. Но очень быстро Наталья открыла свои карты: она хотела выйти замуж. И Николай возвратился к красной икре... Он посмотрел на настенные часы, висящие напротив него. Был полдень. Александр Перемога должен был бы уже подать признаки жизни, чтобы договориться о встрече. Ему предстояло вернуть ручку и отчитаться об операции... Может быть, у него возникли какие-то помехи? Но Николай Заботин не беспокоился. Он полностью доверял Александру Перемоге. Он решил немного перекусить и достал из холодильника селедку с картошкой, потом налил рюмку водки и открыл пиво. В час дня Александр Перемога все еще не позвонил. Николай Заботин подумал, что надо будет чуточку изменить ход событий. У него был очень простой способ удостовериться в том, что ветеран КГБ выполнил свое задание. Он взял украинский мобильный телефон и позвонил другому своему сотруднику. — Позвони ему! — сказал он просто. — Сообщи, что скоро поступят новости. Потом перезвони мне. — Хорошо, — только и ответил его собеседник. У него была четко определенная задача, и остальное было ему неизвестно. Изолирование путем разделения на ячейки. Николай Заботин налил себе новую рюмку водки. Небо было низким и серым, собирался идти снег. По проспекту проезжали редкие автомобили. Мебельный магазин напротив не работал. * * * Зазвонил мобильный телефон Малко, отрывая его от просмотра CNN. Ирина принимала ванную. У него подскочил пульс, когда он услышал мужской голос, объявивший: — Алексей Данилович, 29. Это был его собеседник из СБУ. — У вас есть новости? — спросил Малко. — Я их скоро получу, — сообщил собеседник. — Я хотел удостовериться, все ли в порядке со связью. — Хорошо, — одобрил Малко. — Когда будете перезванивать мне, ваш код будет 108. — Хорошо, 108, — повторил человек. Малко собирался вернуться к CNN, когда в его голове возник коварный вопрос. Почему агент СБУ звонил, чтобы ничего не сообщить? Это было не в правилах этого заведения... * * * — Я сделал так, как вы просили, — объявил украинец Николаю Заботину. — Он назвал мне новый код для следующего звонка. — Спасибо, — поблагодарил его россиянин. Он был в недоумении. Если агент ЦРУ был по-прежнему жив, значит, Александр Перемога не довел свое задание до конца. Было почти два часа. Крайний срок был установлен на час дня. Встревоженный россиянин покинул кабинет, натянув свое кожаное пальто и кепку. Он должен был знать, что же произошло. А особенно вернуть ручку, которая могла стать бесспорной уликой для обвинения. Лишь некоторые большие спецслужбы производили такое оружие. Дверь ему открыл офицер ФСБ, ответственный за безопасность посольства. Он проскользнул за руль своей неприметной «Лады» и рванул к дому, где жил Александр Перемога. Стук в дверь и звонки тоже были безрезультатны — никто не отвечал. Все более приходя в замешательство, он устроился в машине прямо возле дома и стал ждать. Спустя некоторое время что-то подсказало ему, что Перемога не вернется. Чтобы прояснить ситуацию, Николай Заботин решил ехать на бульвар Тараса Шевченко. Когда он остановился возле «Премьер-Палаца», то пережил небольшой шок. Перед входом в отель стояла машина скорой помощи с беззвучно вращающимся проблесковым маячком. Заботин подождал немного, прежде чем выйти из автомобиля. Он успокоился. Александр Перемога, наконец-то, выполнил свое задание. Он выбрался наружу и направился к входу в отель, на ходу бросив портье: — Что здесь такое? Несчастный случай? Расфуфыренный портье кивнул головой. — Да. У мужчины случился сердечный приступ на краю бассейна. — Что-то серьезное? — Ну, да. Он умер. А вот и тело. Два санитара спускались по лестнице с носилками, на которых была пристегнута масса с человеческими очертаниями. Николай Заботин, как истинный православный, подчеркнуто перекрестился и обратился к одному из санитаров. — У меня здесь встреча с одним другом. Я хотел бы удостовериться, что это не он. Санитар с безразличным видом приподнял край простыни, прикрывавшей лицо покойника. Николай Заботин почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Александр Перемога казался спящим. Николай Заботин заставил себя улыбнуться санитару и поблагодарил. — Спасибо. Это не он. Переборов растерянность, он вошел в отель и поднялся в бар на втором, не заметив по дороге особого оживления. По-видимому, милицию даже не вызывали. Он устроился за стойкой и, заказав пиво, обратился к бармену. — Здесь, кажется, что-то случилось? — Да. Какому-то старику в бассейне стало плохо с сердцем. — Постояльцу отеля? — Нет. Он приходил сюда время от времени. Пенсионер, который скучал. Милый человек. — Понятно, — сказал Николай Заботин. Он чувствовал себя в тупике. Как случилось, что Александр Перемога умер? Невозможно, чтобы у него был настоящий сердечный приступ. Значит, он отравился оружием, переданным ему для того, чтобы он убил агента ЦРУ. Но как? Россиянин заключил, что он, должно быть, предпринял неправильный маневр. Эти распыляющие яд ручки требовали осторожного обращения... Он очень скоро забыл о покойном, сосредоточившись на непосредственном будущем. То, что этот агент ЦРУ трижды избежал попыток устранения, приводило его в ярость, но не подвергало опасности всю последнюю фазу операции. Разве что случится что-то непредвиденное... Он не спеша допил свое пиво и ушел тем же путем, что и пришел. Было бы сумасшествием пытаться отыскать поддельный «Монблан». Впрочем, ручку должны были унести с другими вещами покойного. Ему оставалось только вернуться в посольство России и считать часы, еще отделявшие его от успеха. * * * Оранжевый цвет был везде! От транспарантов до бесчисленных шарфиков, шапочек, значков всевозможных форм, которые были на сторонниках Виктора Ющенко. На первом этаже стояла очередь в гардероб. Это был вечер с большой буквы. Шофер такси, в котором ехали Малко и Ирина, спросил с тревогой: — Вы уже знаете результаты? Казалось, весь Киев жил в ритме президентских выборов, этого третьего тура, в возможность которого никто бы и не поверил два месяца назад. На площади Независимости тысячи сторонников «оранжевой революции» не сводили глаз с гигантских телеэкранов, транслировавших пламенные речи вперемешку с народными песнями. Поднявшись по ступенькам, ведущим к штабу Виктора Ющенко, Малко заметил массивную фигуру Евгения Червоненко, предупрежденного по телефону о его приезде. Он тоже был с оранжевым шарфом, наброшенным вокруг его бычьей шеи. Он провел Малко и Ирину мимо магнитной рамки и сразу же спросил: — Есть новости? — Мне позвонили, чтобы сообщить о том, что новости еще будут, — ответил Малко. Они оставили верхнюю одежду в его кабинете. На Ирине был черный дамский костюм, отворот которого украшал маленький оранжевый значок. Когда она двигалась, становились видны ее округлые груди, выдающиеся из черного кружевного бюстгальтера. Со своими черными чулками со швом и длинными белокурыми волосами она не могла не привлекать внимание. Наверное, именно поэтому Татьяна Михайлова предпочла остаться в отеле... На втором этаже царило оживление, свойственное большим праздникам. Сверх сторонников Ющенко, пьяных от крымского шампанского, пива и надежды, зал просто кишел журналистами. Все стулья в партере перед подиумом были заняты, и многие сторонники, мужчины и женщины, устроились прямо на полу. Десятки камер, установленных на возвышении, ожидали героя дня. Огромная новогодняя елка, украшенная оранжевыми шарами, мигала справа от помоста между двумя большущими портретами Виктора Ющенко до отравления. Портреты сопровождались надписью «МИР ВАМ». Женщина, похожая на украинскую крестьянку в своем вышитом платье и с белокурыми косами, уложенными вокруг головы, ораторствовала у микрофона, от которого ее голос передавался к огромным динамикам. — Это Юлия Тимошенко, «газовая принцесса», — объяснила Ирина, — одна из тех, кто оказывает самую важную поддержку Ющенко, его будущий премьер-министр. Скандальная личность, Юлия Тимошенко сделала колоссальное состояние на природном газе, прибегнув к незначительным нарушениям закона, приведшим ее в тюрьму. Ее компаньон оставался там до сих пор. Очень красивая брюнетка с непоколебимой волей, она перекрасилась в блондинку и с недавнего времени заплетала волосы на крестьянский манер. Она закончила под гром аплодисментов и уступила место фольклорной группе «Тартак». Толпа была настолько плотной, что люди едва могли сдвинуться с места. Присутствовали многие наблюдатели от ОБСЕ, которые все были на стороне Ющенко, глашатая демократии. Если судить по пустым бутылкам, усеивавшим пол, будущую победу уже хорошенько обмыли! Микрофоном завладел какой-то мужчина, объявивший, что во Львове Виктор Ющенко собрал 73 % голосов, чем вызвал новый гром аплодисментов! Дыхание Истории пронеслось залом. Как в Берлине в ноябре 1989 года, во время падения стены. Все находящиеся в нем почувствовали на себе приближение действительной независимости, после восьмидесяти лет русского коммунистического ига и четырнадцати лет независимости, существовавшей только теоретически. Воодушевление было искренним. Ирина наклонилась к уху Малко и крикнула: — Цифры ненастоящие, это всего лишь для того, чтобы разогреть зал! Голосование едва закончилось. Снова заиграл «Тартак». Грохот стоял такой, что Малко с трудом услышал, как звонит его мобильный телефон. Он вынужден был покинуть зал и укрыться на лестнице, чтобы услышать своего собеседника. — Алексей, 108, — объявил голос Алексея Даниловича. — У вас есть новости? — спросил Малко. — Да. Люди, о которых я вам говорил, уже в пути. Их четверо, и они вооружены холодным оружием. Вот номер их автомобиля: 900 15 ДН. Они уже недалеко. — Как они рассчитывают войти в здание? — Они получат помощь изнутри, от одного члена организации «Сыны свободной Украины», который откроет им одну из дверей позади сцены. — Вам известно его имя? — Нет. Он одет в красную футболку с портретом Виктора Ющенко на груди. — Это все? — Да. Я перезвоню вам, если узнаю что-то новое. Малко закрыл свой мобильный телефон и спустился на первый этаж. Евгений Червоненко вернулся в свой кабинет и жонглировал тремя телефонами. Увидев Малко, он прервал связь и спросил: — Ну, как? — Четыре человека направляются сюда, чтобы убить Виктора Ющенко, — объявил Малко. — У них здесь сообщник. Глава 20 У Николая Заботина было такое впечатление, что он превратился в смотрителя маяка: он был один в пустом посольстве России, если не считать двух агентов ФСБ, ответственных за безопасность, которые дремали на первом этаже. Он в двадцатый раз посмотрел на свои часы. С этого момента жребий был брошен, и он ничего больше не мог изменить в ходе событий. Последнее сообщение, которое он только что получил, подтверждало, что все развивается, как предусматривалось. Оставался только тот неуловимый, которого мог бы убрать Александр Перемога. Увы, судьба распорядилась иначе!.. Россиянину не хотелось ни пить, ни есть. Сосредоточиться на какой-нибудь книжке тоже было невозможно. Часы тянулись ужасно медленно. Он подавил яростное желание явиться на площадь, чтобы присутствовать при последнем акте, но это было бы слишком большим риском. Он попытался смотреть на экран своего маленького телевизора, показывавшего всеобщее веселье на площади Независимости. Несмотря на холод, там оставались стоять тысячи сторонников Ющенко. На другом конце площади на фасаде гостиницы «Украина» колыхался ковер оранжевого цвета. По его губам пробежала легкая ироничная улыбка. Если все пройдет успешно, то через несколько часов эта толпа будет бешено кричать и плакать от горя, а он сможет возвратиться в Москву. * * * — Надо найти этого человека в красной майке, — сказал Евгений Червоненко. — Мы прочешем все помещения. Я распорядился также патрулировать район Подола, чтобы попытаться перехватить машину убийц. — В котором часу должен прибыть Ющенко? — спросил Малко. — Около часу ночи, но он может и опоздать. В кабинете возникла Ирина, и в изнеможении упала на стул. — Я мертвая! Там едва можно двигаться и так жарко... Она положила ногу на ногу, и Малко мимолетом заметил полоску кожи над чулками. Евгений Червоненко тоже. Смущенный, от отвернул голову. — Идем, — сказал он Малко. Они начали с первого этажа. Было только десять часов, но люди уже стояли в очереди перед магнитной рамкой в наэлектризованной атмосфере. Затем Малко и Червоненко поднялись на второй этаж. Передвигаться там было чрезвычайно трудно: посетители образовывали плотную массу, внутри которой происходило броуновское движение... По истечении получаса они так и не увидели молодого человека в красной майке с фотографией Виктора Ющенко. — Идем на третий, — предложил Евгений Червоненко. Третий этаж был оборудован под кафетерий с длинными столами на подставках, уставленными напитками и едой. Здесь также стояла плотная толпа, и приглашенные беспрерывно переходили с этажа на этаж... Они принялись рассматривать присутствующих одного за другим... И тут Малко, стоявший посреди зала, заметил в одной из групп красную майку! Приблизившись, он увидел портрет Виктора Ющенко, нанесенный на ткань при помощи трафарета. Это был сообщник убийц, на которого указал агент ЦРУ. Блондин с длинными волосами, пивший крымское шампанское прямо из бутылки. Евгений Червоненко бросил на него недобрый взгляд. — Мне так и хочется отвести его в свой кабинет и размазать его предательскую рожу. Принимая во внимание его силу, он мог размазать его по стенке, как варенье. Малко успокоил его. — Погодите! Еще слишком рано. Было бы идеально, если бы мы перехватили убийц до их появления здесь. — Я займусь этим, — проворчал украинец. — А вы следите за этим типом. — Бесполезное занятие, — возразил Малко, — мы установили, кто он. Если оставаться слишком близко к нему, он нас заметит. Займемся им попозже. Они расстались на первом этаже. Малко возвратился в кабинет шефа службы безопасности, а тот вышел из здания. Ирина завалилась в какое-то старое кожаное кресло, очень высоко забросив ногу на ногу. Малко почувствовал приятное покалывание внизу живота. — Что делаем? — спросила молодая женщина, поднимаясь на ноги. — Пока что ничего! Надо ждать. Радостный гул голосов проникал сквозь перегородки кабинета. Казалось, все здание раскачивалось, как пьяный корабль. — Я обожаю эту атмосферу, — произнесла Ирина изменившимся голосом. — Это очень... тонизирует. Малко почувствовал, что она собиралась сказать «возбуждает». Он поймал взгляд молодой женщины и увидел в нем одновременно радостный и чувственный огонек. Они были менее чем в метре друг от друга. Внезапно Ирина расстегнула единственную пуговицу на своем черном костюме, который распахнулся, открывая тесно обтягивающий лифчик. Она приблизилась к Малко и положила ладони рук на его грудь. — Иди ко мне! — прошептала она. — Это атмосфера действует на меня как-то странно. У меня такое впечатление, будто я делаю революцию. — Но ты действительно делаешь ее! — исправил ее Малко. — Все те люди, которые находятся здесь, делают ее, или точнее, живут ею. Ему показалось, что ему ввели солидную дозу адреналина. А ведь он занимался любовью с Ириной всего несколько часов назад. Та прижалась к нему, явно соблазняя. — Скоро вернется Евгений! — героически сказал он. — Это его кабинет. Ирина, казалось, не услышала его. — Возьми меня, — выдохнула она. — Здесь, на столе, мне очень хочется. Не дожидаясь ответа Малко, она подошла к двери, повернула ключ и вернулась назад, чтобы опереться на стол, раздвигая ноги так широко, как это позволяла узкая юбка делового костюма. Она взялась за нее двумя руками и подняла на бедра, почти до самого низа живота, чтобы чувствовать себя более комфортно. Надо было находиться в последней фазе жизни, чтобы не отреагировать на такое. Малко положил пальцы ей на лобок. Ее трусики были теплые и влажные. Ирине не пришлось долго ласкать его, чтобы он стал твердым, как тиковое дерево. Даже не сняв с нее трусики, он отодвинул ткань, чтобы погрузиться в нее. Ирина скользнула по столу и сомкнула обтянутые черными чулками ноги вокруг ягодиц Малко. Откинув голову назад, спиной на бумагах Евгения Червоненко, она отмечала каждый сокрушительный удар Малко восхищенным стоном. Тот видел, как сжимаются черты ее лица, и она издала хриплый крик в тот момент, когда он разрядился в нее. Их объятия длились не больше трех минут, но Малко чувствовал себя оглушенным, одуревшим от удовольствия, настолько это было сильным. В этот короткий промежуток времени они не слышали проникавшего извне гула, который теперь снова зазвучал у них в ушах. Они отодвинулись друг от друга. Ирина встала на ноги, поправила юбку и прошлась неуверенной походкой. — Я не держусь на ногах! — вздохнула она. — У меня никогда не было такого сильного оргазма. Малко вернул ключ на место, и они едва успели занять приличные позы, когда в кабинете возник Евгений Червоненко. — Две наши машины объезжают вокруг квартала, — объявил он. — Они предупредят меня, если что. Здесь ничего нового? Где этот маленький подлый предатель? — Вероятно, на том же месте! — сказал Малко, на несколько минут забывший о молодом человеке в красной майке. Повернув голову в сторону Ирины, он с ужасом обнаружил, что она не застегнула пиджак своего костюма. Он предупредил ее красноречивым взглядом, и она сразу же спрятала свою роскошную грудь. — Пойду, посмотрю, что происходит наверху, — бросил Евгений Червоненко, которому не стоялось на месте. Едва он вышел из кабинета, как Ирина выпрыгнула из своего кресла и обняла Малко. Она радостно хихикала. — Еще немножко, и мы бы не успели закончить! Малко посмотрел на часы. Десять минут двенадцатого. Оставалось ждать еще около двух часов. * * * Евгений Червоненко ворвался в кабинет с возгласом: — Есть! Мы засекли их. На Ильинской. Старая «Волга» с указанными номерами. Их действительно четверо. Одна из наших групп следит за ними. Их повяжут, когда они остановятся. — Не стоит, — предложил Малко. — Дайте им войти. Будет достаточно засечь их в момент, когда их товарищ пропустит их в здание. А потом, здесь достаточно людей, чтобы нацепить им «хвост» так, что они не заметят. Нам известен их план действий. Пока Ющенко не поднимется на подиум, бояться нечего, ведь ваши люди будут защищать его. Мы будем держаться рядом, готовые к вмешательству. Он убедил Евгения Червоненко лишь наполовину. — Мне было бы спокойнее, если бы мы убрали этих мерзавцев прямо сейчас, — проворчал он. — Они еще ничего не совершили, — возразил Малко. — Если мы поймаем их на горячем, можно будет заставить их заговорить, и узнать, кто их послал. — Ладно, — вздохнул украинец, — будем действовать таким образом, но молите Бога, чтобы ничего не случилось! — Я буду следить за человеком в красной майке, — предложил Малко. — Он непременно должен спуститься на первый этаж, чтобы открыть этим людям. В сопровождении Ирины он смешался с толпой внизу лестницы. Спустя десять минут он вычислил блондинчика в красной майке, который скатился вниз по лестнице, а затем исчез в одном из коридоров первого этажа. Малко не пошел за ним, и пять минут спустя его пульс зачастил... Парень в красной майке показался снова, сопровождаемый четырьмя массивными мужчинами. У них у всех были оранжевые шарфики, шапочки и значки! Лица убийц, с колючими глазами. Малко отметил, что по лестнице они поднимались по одному, смешиваясь с идущими по ней людьми. Последним двигался блондинчик. Как только они исчезли, он вернулся в кабинет Червоненко. — Они здесь! — объявил он, — и занимают свои места. * * * Возбуждение возросло еще на порядок! Только что на экранах двух телевизоров, висевших по обе стороны подиума, появились результаты: «На ноль часов сорок пять минут кандидат Ющенко опережает, с 62,16 % голосов против 33,35 %, своего противника Януковича! 10 532 013 голосов против 5 650 862». Толпа заорала. Одни потрясали бутылками крымского шампанского, которое они пили прямо из бутылок, другие махали шарфами, вопя «Ющенко, так!» Царил иступленный восторг. Не хватало только одного: героя дня. Малко стоял слева от возвышения, прижатый толпой к Ирине, и наблюдал за двумя убийцами, затерявшимися в толпе недалеко от него. Они также аплодировали что есть мочи. Ирина наклонилась к его уху. — Это невозможно, такие результаты! Экраны погасли, и сразу же три персонажа, вырядившиеся в маски Владимира Путина, Леонида Кучмы и Виктора Януковича, начали разыгрывать на сцене скетчи, от которых присутствующие гоготали во все горло... Малко с тревогой посмотрел на свой «Брейтлинг». Без пяти час. Вскоре должен явиться Виктор Ющенко. Атмосфера становилась все более наэлектризованной, люди звонили друг другу, не отрываясь от своих мобильных телефонов, обменивались более или менее фантастическими новостями. С момента появления четырех убийц Малко впал в эйфорию. Его операция сработала! Он заметил высокую фигуру Евгения Червоненко, рассекавшего толпу в его направлении. — Я только что разговаривал с президентом, — заявил шеф службы безопасности. — Он хочет, чтобы этих типов обезвредили, с тем чтобы его выступлению не помешал какой-нибудь инцидент. Не забывайте, что тут все мировые телеканалы... Я вынужден подчиниться. Я предупредил своих людей. Я займусь маленьким негодяем... Он обратно нырнул в толпу. Спустя несколько минут Малко увидел, как появились с полдюжины охранников, смахивавших на лесорубов. В мгновение ока они окружили двоих мужчин, находившихся невдалеке от Малко. После едва заметной толкотни их живенько увели, при этом они практически не касались пола. И только их ближайшие соседи догадались, что происходит что-то ненормальное. Малко заметил короткую стычку по другую сторону от возвышения, и все успокоилось. Группа «Грынджолы» уступила место фольклорной группе, которая завела модную песенку «Веселые яйца в шампанском», часто повторявшуюся во время выборов. Отовсюду начали раздаваться крики «Ющенко!» Александр Зинченко, руководитель избирательной кампании Виктора Ющенко, взял микрофон и объявил: — Мы победили! Поднялся такой вопль, что он с трудом смог продолжить. — Президент задерживается. Наберитесь терпения! Из сотен грудей вырвался крик: — Ющенко с народом! Малко потянул Ирину за руку. — Пойдем вниз, посмотрим, что там происходит. * * * Вся стена в кабинете Евгения Червоненко была забрызгана кровью. Кровью блондинчика в красной майке. Как раз перед тем, как Малко появился в помещении, начальник службы безопасности поднял его одной рукой, левой, и опустил свой правый кулак на то, что оставалось от лица «предателя», с силой падающего молота. С расплющенным носом, с разорванными надбровными дугами, разбитыми в кровь губами, выбитыми зубами, с кровью, текшей по шее и рубашке, блондинчик не подавал никаких признаков жизни. Он походил на куклу с шарнирными конечностями. Евгений нанес ему последний удар своим огромным кулаком, который, казалось, прошел сквозь его голову, и повернулся к Малко. — Этот мудак признался! Он получил 20 000 гривен. Он отпустил блондинчика, который рухнул на пол, как куча тряпок. Ирина, ставшая мертвенно-бледной, прошептала: — Боже мой! — Вы его убьете! — заметил Малко. — Оставьте его. — Ладно, — проворчал Евгений Червоненко, нанося последний мощный удар ногой по массе, лежащей возле него на полу. Блондинчик даже не застонал. Украинец шагнул вперед и заключил Малко в свои мощные ручища. Он изо всей силы прижал его к себе, и Малко почувствовал, как у него трещат ребра. — Вы спасли президента! — прошептал его собеседник, от волнения лишившийся голоса. В глазах у него стояли слезы. Взгляд Малко упал на стол, где были выложены кошельки, деньги и четыре ножа с короткими треугольными лезвиями и покрытыми резиной ручками. Оружие профессиональных убийц. Евгений Червоненко взял один из ножей в одну руку и лист бумаги в другую. И без усилий разрезал бумагу на две части. Лезвие было заточено, как бритва. — У них у каждого был такой! — сдержанно произнес он. — Идите со мной. Малко проследовал за ним в соседнюю комнату. Четверо мужчин лежали на полу лицом вниз, с наручниками на загнутых за спину руках и со связанными лодыжками. Евгений Червоненко подошел к одному из них и с силой ударил ногой прямо по лицу. — Это их старший. Зовут Булах. — Кто они? — Бывшие бойцы «Беркута», оставшиеся без работы. Их нанял какой-то тип, которого они знают только по имени, безусловно, фальшивому, — Влад. Им не известно, русский он или украинец. Им пообещали по 100 000 каждому, если они убьют Ющенко. — Но ведь они знали, что их наверняка поймают... — Конечно, но если бы Янукович прошел, их бы тихонько освободили через несколько месяцев. — Они в самом деле приехали из Донецка? — Нет, номерной знак был поддельный. Они прибыли всего лишь из Осокорков, где и проживают. — Как вы с ними поступите? — Подержим их здесь тепленькими, пока об избрании Виктора Ющенко не будет объявлено официально. Если я передам их милиции сейчас, она их освободит... Идемте, это надо отпраздновать. Они вернулись в кабинет. Ирина, присев на корточки, оттирала от крови блондинчика, на которого страшно было смотреть. Евгений Червоненко бросил ей: — Не пачкайте ваши руки об этого подонка и идите к нам праздновать победу! Если бы президент не запретил мне этого, я бы переломал ему все кости. Надо сказать, что праздновать он начал уже до этого... Он открыл холодильник и торжественно достал бутылку французского шампанского, «Тэтэнже Конт де Шампань Блан де Блан», которой он помахал под носом у Малко. — Я ее хранил на конец вечера, но мы выпьем ее сейчас. Радостно выскочила пробка, и хотя отыскали только картонные стаканчики, пузырьки все-таки пенились... — За свободу! — провозгласил Евгений Червоненко. — За новую Украину! Боже, храни Виктора Ющенко. * * * Николай Заботин отключил свой мобильный телефон с радостным сердцем. Звонок, который он только что получил от одного из своих агентов, затерявшихся в оранжевой толпе в штабе Ющенко, разом развеял все его опасения. Дела разворачивались в точности так, как было предусмотрено. За исключением одной детали, которая мало что меняла. Он вдруг поднялся, достал из своего маленького холодильника бутылку «Столичной Стандарт» и налил себе рюмку, которую осушил одним махом. От алкоголя по телу пошло приятное тепло. Затем он, как обычно, закрыл на ключ свой кабинет и спустился на автостоянку. Сев за руль мощного БМВ серого цвета, снабженного украинскими номерами, он двинулся в направлении Подола. Остановился на Набережно-Крещатицкой, напротив ресторана «L'amour» [13] , самого дорогого в Киеве, по причине своих, как считалось, французских блюд. Он потушил фары и включил радио. На душе было спокойно. По набережной на полной скорости мчались гудящие машины, пассажиры которых размахивали оранжевыми знаменами. Весь Киев праздновал победу Виктора Ющенко. Николай Заботин улыбнулся сам себе, повторяя французскую поговорку, выученную в школе иностранных языков КГБ. «Rira bien qui rira le dernier» [14] . Глава 21 Он идет! Возбуждение распространялось со скоростью горящего пороха. Люди стихийно поднялись на ноги. Малко и Ирина заняли то же место, сбоку от стоящих рядами кресел, на пути, которым должен был двигаться Виктор Ющенко, чтобы добраться до помоста. Обняв Ирину за талию, Малко наконец-то расслабился. Победа Виктора Ющенко была историческим моментом, и он был рад присутствовать при ней. При входе на лестницу произошла толкотня: какие-то телохранители кричали людям в толпе, чтобы те отошли в сторону, чего они, очевидно, не делали. Малко, как и все, смотрел в сторону лестницы. Вдоль коридора, которым вскоре должен был пройти новый президент, собирались помощники. Малко вдруг заметил какую-то женщину, только что пробравшуюся в первый ряд. Пропустить ее было невозможно: на ней было полностью оранжевое платье и оранжевые сапоги! Не говоря уже о банте в волосах, который также был оранжевым. Настоящая фанатка. Глядя на нее, люди смеялись. Гул как-то сразу возрос, раздались крики: это Виктор Ющенко появился на входе в зал, со своим лицом мученика, несмотря на макияж для телевидения. Его окружала дюжина телохранителей. Отовсюду неслись радостные вопли, люди поднимались на стулья, чтобы увидеть своего идола. Попав в водоворот толпы, женщина в оранжевом повернулась, и Малко заметил ее лицо. Она была очень красива, с правильными чертами лица и белокурыми волосами, собранными в высокий хвост. Прошло несколько долей секунды, прежде чем нейроны Малко образовали нужную связь. Это была незнакомка с московского рейса, которой он поднес чемодан! Это ее он потом видел в качестве добровольной помощницы в избирательном штабе Виктора Ющенко, раздающей оранжевые шарфы и шапочки. Ее присутствие этим вечером казалось абсолютно нормальным. Но, тем не менее, пульс у Малко забился в перегрузочном режиме. В его голове молнией пронеслось прибытие в аэропорт Борисполя самолета рейсом из Москвы, потом человек, приехавший встречать блондинку, его уклончивое поведение. И он вдруг понял, почему его хотели убить, тогда как он считал, что ничего не знает. Виктор Ющенко продвигался в ее направлении, пожимая руки и улыбаясь. Выглядел он явно истощенно. Одет он был в темно-синий костюм в полоску и оранжевый галстук. Малко отпустил талию Ирины и подался назад, заходя с другой стороны расположенных в линию почитателей. Поравнявшись с тем местом, где стояла женщина в оранжевом, он начал прокладывать себе путь, толкая при этом людей, чтобы выбраться в первый ряд, где она находилась. Он добрался как раз вовремя, чтобы двумя руками схватить талию незнакомки в тот момент, когда Виктор Ющенко, привлеченный ее нарядом, остановился возле нее. Она хотела сделать шаг вперед, вероятно, чтобы обнять его, но Малко с силой потянул ее назад. Ведомый своим эскортом, новый президент продолжил движение к помосту. Женщина в оранжевом обернулась назад с живостью змеи, и прямо перед Малко очутилось лицо, искаженное неистовой злобой, с почерневшими от ненависти глазами. Она сделала шаг к нему. Малко спасло шестое чувство, выработавшееся у него благодаря опыту. Он внимательно посмотрел на красивый, хорошо очерченный рот, выгодно подчеркнутый блестящей помадой, и понял. Не раздумывая, он оттолкнул ее от себя с такой силой, что она споткнулась и упала. Стоявшая рядом женщина возмутилась и произнесла с сильным канадским акцентом: — Как вам не стыдно! Ссорьтесь в другом месте! В это время Виктор Ющенко поднимался ступеньками подиума под гром аплодисментов. Он поднял руки к небу и крикнул что есть мочи: — Мир вам! Толпа взревела от радости. Люди плакали, топали ногами. Внезапно какой-то невысокий мужчина в вышитой тюбетейке взобрался на сцену, но его тут же перехватили два телохранители. Малко услышал, как он вопил: — Я крымский татарин, президент! Вы должны помочь нам! Виктор Ющенко улыбнулся, и крымский татарин снял свою тюбетейку, пытаясь одеть ее на нового президента. Тот сразу же передал ее одному из телохранителей. Восхищенный, крымский татарин согласился спуститься обратно в зал. Малко почувствовал, как у него успокаивается сердце. Он было подумал о третьем плане. Он оглянулся, заметил, как женщина в оранжевом пытается уйти по лестнице, и бросился за ней вдогонку. Он пересекся с Евгением Червоненко, который удивленно спросил у него: — Куда вы направляетесь? — Идите со мной! — коротко ответил Малко. Когда он добрался до первого этажа, рассекая толпу, двигающуюся вслед за Ющенко, незнакомка в оранжевом уже пересекла площадь перед зданием штаба. Малко не пытался догнать ее. Благодаря платью ее было видно издалека. Он видел, как она повернула на улицу Сковороды, ведущую к Днепру. Она шла быстрым шагом, не оглядываясь назад. Дойдя до набережной, она повернула налево, и Малко побежал, чтобы догнать ее. Услышав звук его шагов, она обернулась и остановилась. Рядом со светящейся вывеской ресторана «L'amour» Малко заметил большую легковую машину с закрытым кузовом, стоящую с погашенными огнями. Женщина в оранжевом неожиданно возобновила движение, но уже в его направлении. В слабом свете уличных фонарей Малко различал ее искаженное ненавистью лицо. Мимо, гудя, проезжали машины с развевающимися на ветру шарфами. Малко достал из-за пояса «глок» и навел его на незнакомку. — Стоять! — крикнул он. — Не приближайтесь. Она продолжала двигаться к нему, как автомат. Малко выпрямил руку. Он собирался повторить свое предупреждение, когда сзади послышались торопливые шаги. Это был Евгений Червоненко и один из телохранителей. — В чем здесь дело? — спросил украинец. — В этой женщине! — ответил Малко. — Она собиралась убить президента. Оцепеневший начальник службы безопасности замер на месте, но телохранитель бросился вперед и схватил молодую женщину за пояс, не вняв предупреждению Малко. — Не приближайтесь к ней! Человек отпустил ее. Женщина развернулась и сделала несколько шагов в сторону стоявшей машины. Тогда та, не включая фар, резко рванула с места, проносясь мимо них. Малко успел заметить водителя, отмечая его острый нос и зачесанные назад черные волосы. Это был мужчина, встречавший блондинку с московского рейса в день его прибытия в Киев. Миг — и машина исчезла в темноте. Невозможно было даже рассмотреть ее номерной знак. Женщина в оранжевом стояла не двигаясь. Малко видел, как она кусает себе губы, будто сдерживая слезы. — Господи! — воскликнул Евгений Червоненко. За секунду до этого женщина в оранжевом рухнула навзничь и осталась неподвижно лежать на асфальте. — Не приближайтесь к ней! — предупредил Малко, — это может быть ловушкой. Она смазала себе губы ядом. Если бы она поцеловала Виктора Ющенко, он прожил бы всего лишь несколько минут. Евгений Червоненко смотрел на него с недоверием. — Но как вы догадались? — Просто так случилось, — ответил Малко. — Я объясню вам потом. * * * Николай Заботин рулил по направлению к Днепропетровску. Он чувствовал себя разбитым. Он всегда страдал, теряя своих агентов, а эта женщина, погибшая при исполнении своего долга перед Родиной, была одной из лучших его учениц. Заботин не мог рисковать, чтобы забрать ее с собой, но в его памяти навсегда останется ее оранжевый силуэт на набережной. Он был уверен, что, прежде чем покончить с собой, она простила его. Этот миг он не забудет никогда. Однако он был вынужден встать на защиту высших интересов своей страны. Его взгляд затуманился, и ему показалось, что начал падать снег. Заботин механически включил «дворники», которые тут же принялись поскрипывать. Это были всего лишь несколько слезинок, затуманивших его глаза. И ему не было стыдно за них. * * * Пиротехнические ракеты пересекались в небе и падали разноцветными снопами огней на публику, по-прежнему толпившуюся на площади Независимости. Около двух часов ночи Виктор Ющенко пришел поприветствовать тех, кто в течение многих недель стоял на этой площади, несмотря на холод и ненастье. Он уже уехал, но его сторонники никак не могли разойтись, они пили и танцевали, поздравляя друг друга посреди грандиозного оранжевого безумия. Манко едва не споткнулся о лежащего на земле человека, все еще сжимавшего в руке бутылку водки. Киев не спал, как будто город хотел продлить уникальный вечер. Малко посмотрел на возвышавшуюся в глубине серую массу гостиницы «Украина», которая стояла без огней, напоминая статую Командора, свидетеля прошедших времен. — Малко! Он оглянулся. Евгений Червоненко нашел его там, где они договорились встретиться, внизу под громкоговорителем. Ирина уже позеленела от холода. — Президент передает вам свою самую искреннюю благодарность, — сказал украинец. — Вы расстроили дьявольский заговор. Врач осмотрел эту женщину. Ее губы были покрыты очень тонкой пленкой из прозрачного непроницаемого пластика. На нее была нанесена губная помада, пропитанная сильнодействующим ядом, состав которого мы еще не установили. — Вероятно, это рицин, — предположил Малко. — Он действует не так быстро, как синильная кислота. Что дало бы этой женщине возможность исчезнуть до появления первых симптомов. Руководитель операции ожидал ее в машине, которую мы заметили возле ресторана «L'amour». Весьма вероятно, что он русский. — Мы попытаемся установить личность погибшей, — пообещал украинец, — но это будет трудно. Имя, которое она назвала, чтобы работать добровольцем, не настоящее. Неизвестно даже, где она жила, при ней не было никаких документов. Остаются только отпечатки пальцев... Малко отрицательно покачал головой. — Я думаю, что она русская. Отпечатки пальцев вас никуда не приведут. Те, кто организовал это покушение, не могли даже представить себе, что я случайно встречу ее в аэропорту. — Она якобы была украинкой и прекрасно разговаривала на нашем языке... — Разумеется. Евгений Червоненко положил руку Малко на плечо. — Ну да ладно. Ее похоронят на одном из киевских кладбищ. — Она предпочла покончить с собой, чем дать взять себя, — заметил Малко. — Она заслуживает уважения. Как такая красивая женщина могла заниматься подобными вещами? В любом случае, этот инцидент доказывал одно: российские спецслужбы все еще сохраняли свою силу и хорошо стимулировались. — Идемте, — пригласил Червоненко, — в Украинском доме большой праздник. Они прошли туда пешком по ледяному холоду. На Европейской площади было черно от людей, несмотря на то, что было почти три часа ночи. То здесь, то там еще взлетали отдельные петарды. Внутри Украинского дома люди продолжали пить и есть под куполом огромной ротонды. Играл танцевальный оркестр. — Я хочу танцевать, — сказала Ирина. Малко увлек ее туда, где танцевали, и она прижалась к нему, при этом пиджак ее дамского костюма был расстегнут. — Я всю жизнь буду помнить об этом вечере, — сказала она. — Это начало действительной свободы для моей страны... Мы оказались сильнее, чем могущественная Россия. Немножко благодаря тебе. Когда они вышли из Украинского дома, на площади еще были люди. Малко поднял глаза к темному небу, не освещаемому больше огнями фейерверка. Отдельные ракеты еще взлетали над Крещатиком. Ему показалось, что он перенесся на годы назад, пережив рецидив холодной войны. События, которые он пережил за эти последние дни, были ее последней вспышкой. Из-за ограниченности своего мышления силовика Владимир Путин не заметил, как пришел ветер свободы. — Мне холодно, — сказала Ирина. Малко остановил машину, водитель которой кутался в оранжевый шарф. Из радио лились украинские песни. Малко проскользнул на разбитое сиденье. Внезапно на его плечи опустилась усталость. Это была реакция на нервное напряжение. Пока они ехали по направлению к бульвару Тараса Шевченко, он думал о том, кто мог вести машину, которая должна была забрать убийцу Виктора Ющенко. Возможно, он никогда об этом не узнает. Изможденная, Ирина уснула у него на плече. Было десять минут шестого. Навстречу им выехал автомобиль с открытыми, несмотря на мороз, окнами. Сидевшие внутри люди размахивали портретами нового президента.