---------------------------------------------


 Блоцкий Олег Михайлович
 Приближение войны

 Олег Блоцкий 
 Приближение войны 
 Ростов-на-Дону, 24 декабря. 
 Вечер. Армейская гостиница. В местном буфете знакомлюсь с пилотами, которые, отвоевав в Чечне, возвращаются в свою часть. У ребят - долгожданная замена. Теперь на их машине летает другой экипаж из России. 
 - Нам повезло, - говорят пилоты, - думали, что задержимся на Новый год. Но командование сменило на новеньких. 
 Разговариваем, понятное дело, о Чечне. 
 - Это надолго, - убежденно говорят летчики. - За пять дней мы потеряли два экипажа. А сколько мы еще потеряем? 
 Здесь они сплевывают и поднимают стаканы: за погибших ребят... 
 Один из летчиков воевал в Афганистане. 
 - Здесь хуже, - убежденно говорит он. - Не поймешь, где свои, где чужие. Днем друзья, а ночью стреляют. Трассеры так и ходят по всему небу. И еще, представляешь, огневые точки дудаевцы установили в жилых районах: будь то город или станица. Прикрываются мирными, гады. 
 Я выражаю сомнение. 
 - Да! - хором орут пилоты. - Да! Да! Да! 
 И тут же начинают вспоминать: а ту школу помнишь, а тот жилой дом? 
 Спрашиваю об отношении к этой войне. 
 - На хрен она сдалась! - дружно говорят они. - Кулаками махать последнее дело. Здесь головой думать надо. 
 А один из летчиков повторяет несколько раз за вечер: 
 - Такое чувство, что в дерьме вывалялся. 
 Моздок. 25 декабря. Военный аэродром. Полдень. 
 Военный "борт" приземлился на аэродроме, где во множестве боевые вертолеты, штурмовики, транспортная авиация. 
 Через несколько сот метров - штабы силовых министерств, размещающиеся в двухэтажных зданиях, палатки, затянутые маскировочными сетями, сотни машин, над которыми высятся антенны, бронетранспортеры, шлагбаумы. Короче говоря вавилонское столпотворение, которому присуще хаос и неразбериха. 
 Спрашиваю у проходящих солдат и офицеров про штаб российской армии. Никто ничего не знает. По интонации голосов понимаю - и в самом деле не знают. 
 Моздок. Штаб войск. 26 декабря. 
 За сутки, которые провел здесь, понимаю: никто ничего не скажет. Причин несколько: офицеры и сами толком ничего не знают. Помимо этого, всем военным отдан строгий приказ: с прессой не общаться. Впрочем, и прессы здесь никакой. Некоторые жили здесь подолгу, но так ничего и не узнали. Скрывают все: ближайшие и последующие планы, количество потерь и вообще - общее состояние дел. 
 А они, судя по всему, не ахти. Начинаю понимать, что все заявления Грачева о "блицкриге" - блеф. Армия и МВД не могут справиться с очагами сопротивления. Впрочем, и кольцо вокруг Грозного они тоже не могут замкнуть. 
 Между армейцами и МВД серьезные разногласия. В самом руководстве тоже нет единомыслия. Все боятся взять на себя ответственность. 
 Армейцы откровенно не довольны, что их втянули в эту войну. 
 Наиболее открыты и доброжелательны офицеры МЧС. Они спокойно рассказывают о своей работе. Впрочем, и работа у них такая: оказывать помощь мирным жителям, пострадавшим от войны, распространять продовольствие среди мирных чеченцев. 
 Сейчас в зоне ЧП находится около трехсот сотрудников МЧС. У них также имеется 3 вертолета и около 50 автомашин, которые развозят продовольствие по станицам. 
 Здесь же, на территории штаба, стоит госпиталь, который находится под эгидой МЧС. За время войны медики приняли более ста раненых "мирных". 
 - А дальше? - спрашиваю я. 
 - Будем здесь до упора, - отвечает один из сотрудников госпиталя. 
 Впрочем, и он, и я понимаем: это надолго. Очень надолго. 
 28. 12. 94 год (Москва - Моздок)