---------------------------------------------



 Глава 1 


 Самолет-гигант рейса Цюрих – Майами приземлился в международном аэропорту Майами точно по расписанию. 
 Обычно Хельге Рольф доставляло удовольствие путешествовать в качестве «весьма важной особы», которую обхаживают и ублажают, как жену очень богатого человека. Ей нравилось пользоваться особым расположением молоденьких стюардесс и командира самолета, но на этот раз повышенное внимание удовлетворения не доставляло. Полет был утомительным, а почтительное обращение раздражало, потому что Хельгу угнетала проблема настолько серьезная, что она с удовольствием осталась бы одна, и охотно уклонилась бы от необходимости вести оживленную беседу с командиром самолета, который несколько преувеличивал свою мужскую привлекательность. 
 Склонившись над ней, он источал, как ему самому казалось, море обаяния, самодовольно поглаживая при этом свои густые усы. 
 Она с облегчением покинула самолет и села в ожидавший ее «кадиллак», который тут же доставил ее на другой конец летного поля, к самолету рейса Майами – Нассау. Она не о чем не беспокоилась и была уверена, что ее багаж будет отправлен без задержки вслед за ней, а молодая очаровательная стюардесса проводит ее к удобному креслу в самолете. 
 Предстоял последний этап долгого перелета в Нассау, где Хельгу ждал Герман Рольф, ее муж-инвалид. Магическое имя Германа позволило ей подняться первой в самолет и занять понравившееся ей место. Рядом мгновенно возник стюард с бутылкой шампанского, от которого Хельга отказалась. Другие пассажиры в это время еще искали свои места. Она попросила стюарда плеснуть ей немного коньяка. Необходимо было взбодриться после долгого и утомительного путешествия через Атлантику. 
 Когда самолет взлетел в воздух, она откинула голову на спинку сидения и погрузилась в раздумье. Во время длительного перелета она внимательно пересмотрела все счета и убедилась, что недостает двух миллионов долларов. Арчер признался в краже. Собственно точная сумма составляла два миллиона сто пятьдесят тысяч. Она спрашивала себя, как будет реагировать Герман, когда узнает, что его надули. Он наверняка вызовет своих Нью-Йоркских юристов, которые налетят на Арчера, как стая волков. Это неизбежно, но неизвестно, как отреагирует Герман на известие о том, что она тоже замешана в этом деле. Вот что тревожило ее. Сочтет ли он ее ни в чем не виноватой дурочкой или что хуже того, человеком, которому нельзя доверять? 
 Хельга позволила стюарду вновь наполнить ее бокал. 
 Смесь шампанского и коньяка оказала бодрящее действие. Она вспомнила кошмарные дни и ночи, проведенные на швейцарской вилле в Кастельно с Арчером, сделавшем ее своим пленником и глупого, но полного добрых намерений гомосексуалиста, которого по неведению намеревалась сделать своим любовником. При мысли о нем все ее существо захлестнула волна острого сексуального желания, всегда мучившего ее (События, которые произошли с Хельгой Рольф на швейцарской вилле в Кастельно в обществе Арчера и гомосексуалиста Ларри Стивенса описаны в романе «Лишний козырь в рукаве»). 
 Через проход от нее сидел и читал «Тайме» хорошо сложенный моложавый мужчина. Она взглянула на него и тотчас же отвела глаза. 
 «Вот мужчина, – сказала она себе, – с которым интересно было бы оказаться в постели». 
 Хельга закрыла глаза. 
 «Такие мысли, – предостерегала она себя, надо гнать прочь». Она возвращалась к мужу-инвалиду, ничего не стоящему в постели, но опасно подозрительному. 
 – Миссис Рольф... 
 Над ней склонилась молодая стюардесса с подкрашенными в голубой тон веками, с длинными трепетными ресницами. 
 Хмурясь, Хельга подняла на нее глаза. 
 «У этих молодых девушек не никаких проблем, – с горечью подумала она. – Почувствовав сексуальный позыв, они отдаются ему. В отличие от нее им нечего скрывать и нечего бояться. Они идут в какой-нибудь мотель или отель – куда угодно. Для них секс ничем не осложнен.» 
 – Да? 
 – Мы приземляемся через десять минут. Миссис Рольф, застегните, пожалуйста, свой пояс. 
 Как и подобает «весьма важной особе», Хельга первая сошла с самолета, и сразу увидела Хинкля, стоявшего на бетонном поле рядом с двухместным «роллс-ройсом» марки «серебряный призрак». 
 Хинкль, похожий на откормленного, благодушного английского епископа, служивший Рольфу и исполняющего обязанности, и медсестры, и камердинера, и повара, поначалу пугал Хельгу. Он во всем стремился к совершенству и таким, видимо, останется до конца своих дней. Кругленький, почти облысевший, с редкими прядками белых волос, смягчавшими яркий цвет его лица, Хинкль, хотя и выглядел старше своих пятидесяти лет, был удивительно силен и ловок. Когда она вышла замуж за Германа, Хинкль, как ей показалось, отнесся отрицательно к их браку, но месяцев через шесть, присмотревшись к ней, он, видимо, обнаружил в ней такое же стремление к совершенству, как и у него. Хотя Хинкль продолжал держаться на почтительном расстоянии, как и подобает идеальному слуге, у Хельги возникло ощущение, что он относится к ней не только с одобрением, но даже и с восхищением. 
 – Надеюсь, путешествие прошло благополучно, мадам? – спросил он своим сочным пасторским голосом. 
 – Нормально. 
 Быстрым и грациозным шагом она направилась к машине. 
 – Как здоровье мистера Рольфа? 
 – Вы сами увидите, мадам. 
 Хинкль опередил ее, чтобы открыть дверку. Приостановившись, Хельга оглянулась. Мужчина, читавший газету, шел к вы ходу. Она снова испытала томительные позывы плоти. Утопая в мягкой кожаной обивке сидения, она ждала, пока Хинкль займет место за рулем. 
 Машина бесшумно покатила по территории аэропорта, направляясь к воротам. Служащие отдали ей честь. Такая встреча понравилась бы и жене президента, – подумала она. 
 Могущество и власть Рольфа иногда могли быть обременительными, но они же подобно волшебному ключу открывали двери всего света. 
 – Я думала, он хорошо себя чувствует. 
 – Нет, мадам. Поездка видимо утомила его. Он крайне напряженно работает. Утром прилетел доктор Леви и сейчас у него. 
 Хельга застыла. 
 – Ему так плохо? 
 – Скажем, неважно, – поправил Хинкль. Они никогда не высказываются в категорической форме. «Неважно» вполне могло означать, что Герман при смерти. Зная Хинкля, Хельга переменила тему. 
 – В отель? 
 – Увидите, мадам. Очень неудачно, что здесь не оказалось подходящих вилл, сдающихся в наем. Мистер Рольф решил приехать сюда неожиданно для всех. Он расстроился, отказавшись от поездки в Швейцарию. Если бы он предупредил меня хотя бы за неделю, я мог бы все устроить. 
 Сочный голос Хинкля стал глуше от досады. Хельга знала, как ненавистна ему жизнь в отеле, где он не мог готовить, поднимать суматоху из-за пустяков и лично следить за всем. 
 – Неужели ничего нельзя сделать? 
 – По-видимому, нет, мадам. 
 – И долго мистер Рольф намерен оставаться в отеле? Хинкль вел машину по широкому шоссе, тянувшемуся в изумрудно-зеленом океане. 
 – Я думаю, мадам, что это будет зависеть от доктора Леви. 
 Они подъехали к роскошному отелю «Алмазный берег», где были и теннисные корты, и площадки для гольфа, большой бассейн и отдельный пляж. 
 Два лакея уже ждали. Хельга прошла в роскошное фойе, где ее встретил управляющий, с поклоном поцеловавший ей руку. Она устала, ей было жарко в неподходящей для здешнего климата одежде, оставшейся на ней еще после скованного льдом и морозом Цюриха. Ее подняли в лифте на верхний этаж и после вежливого вопроса, не желает ли она выпить, предложения подать ленч на террасу и множества поклонов, оставили, наконец, одну. 
 Она сбросила одежду и прошла в ванную. Теплая вода с ароматическими солями была уже готова. Хельга задержалась перед огромным от пола до потолка зеркалом. 
 Она сохранилась очень даже неплохо, несмотря на свои сорок три года. Стройная, с плоским животом, тяжелой грудью, округлыми бедрами. Лицо? Хельга, нахмурясь, наклонилась поближе к зеркалу, изучающе всматриваясь в свое отражение. Конечно, оно выглядит усталым. А кто не показался бы усталым после этого проклятого перелета? Усталое, но интересное: Высокие скулы, большие глаза, короткий нос, прекрасной формы полные губы и идеальный цвет лица. Да.., очарование сохранилось, несмотря на годы. 
 Приняв ванну, Хельга надела хлопчатобумажный брючный костюм. Ее личная горничная Мария прислала в Нассау всю необходимую одежду. 
 Почувствовав себя значительно лучше, она позвонила в отдел по обслуживанию номеров. – Двойной мартини с водкой и бутерброды с копченой лососиной, – распорядилась она. 
 Выйдя на террасу, Хельга стала рассматривать раскинувшийся в отдалении пляж. Мужчины, женщины, юноши и девушки загорали под ослепительно сиявшим солнцем. Волны ласково накатывались на песок. 
 Девушки визжали, парни гонялись за ними. Хельга вновь испытала мучительный приступ желания... 
 Вернувшись в прохладу номера, она сняла трубку телефона и спросила, приехал ли доктор Леви. Подобострастный голос сообщил , что да, он у себя и не будет ли миссис Рольф любезна минуточку подождать. 
 После недолгого ожидания, доктор Леви отозвался. У него был мягкий, успокаивающий голос, и с ней он всегда держался почтительно, словно обращался к царствующей особе. 
 – Счастлив слышать, что вы благополучно прибыли, миссис Рольф, – сказал он. – Вы должно быть устали с дороги. Не могу ли я чем-нибудь помочь? Не принять ли вам успокаивающего? 
 Хельга знала его, как самого опытного и блестящего врача в Парадиз-сити, знала также и то, что он обладает огромным состоянием и его преклонение перед Рольфом раздражало ее. 
 – Вы могли бы зайти, доктор? 
 – Разумеется. 
 Он появился сразу же после того, как официант принес заказанные бутерброды и шейкер с мартини. 
 – Выпьете, доктор? – спросила она. 
 – Нет, спасибо. Но садитесь же, миссис Рольф, у вас был... 
 – Да, – сев, Хельга посмотрела на него. 
 Маленький, похожий на птицу человечек с куполообразным лбом, крючковатым носом и в очках без оправы, – Расскажите мне о муже. 
 Доктор Леви сел. 
 Как и Хельга, он говорил без экивоков. – Мистеру Рольфу шестьдесят восемь лет. Он работает с огромным напряжением. В его возрасте и с такими здоровьем пора остановиться, отдохнуть и дать организму или тому, что от него осталось, возможность восстановить силы. Но мистер Рольф продолжает изматывать себя. В течение последних трех недель он был занят подготовкой сделки, которая была бы испытанием и для здорового человека, не говоря уже о пожилом инвалиде. Потом он летит из Нью-Йорка сюда. – Доктор Леви сделал паузу и пожал плечами. – Дело в том, что состояние вашего мужа очень тревожное. Но он отказывается это признать. Мой совет: вернуться домой к домашнему комфорту, совершенно прекратить работу или, по крайней мере, месяца три погреться на солнышке, ничего не делая. 
 Хельга потянулась за новым бутербродом. 
 – Еще никому не удавалось оторвать его от работы. Доктор Леви кивнул. 
 – Да. Потому-то я и уезжаю отсюда. У меня есть и другие клиенты, требующие заботы, менее важные, но более внимательные. Они следуют моим советам, тогда как ваш муж не желает этого делать. Я говорю сугубо доверительно. Если он и дальше будет работать с такой интенсивностью, он умрет. 
 – А если он счастлив, ведя такую жизнь.., так ли это важно? – спросила Хельга. 
 – Нужно, конечно, учитывать и это. Но, если инвалид достигает преклонного возраста и теперь постоянно испытывает боль, тогда я полагаю... 
 Он развел руками. 
 – Как его жена, я имею право знать... Прошу вас, будьте со мной предельно откровенны. Долго ли он протянет? 
 Как только Хельга произнесла это, она осознала, что высказала вслух самые затаенные мысли и пожалела о вырвавшихся словах. Но доктор Леви, по-видимому, понял ее. 
 – Он может умереть завтра, а может – в будущем году. Но я бы сказал, что ему осталось жить полгода, не больше, если он, конечно, не откажется от такой напряженной работы и не даст себе полного отдыха. 
 – Но сейчас же он отдыхает, доктор? 
 – Нет. Он не отходит от телефона. Он непрерывно получает телеграммы, каблограммы, телетайпные сообщения и так далее. Даже отсюда он руководит своей империей. 
 – С этим ни вы, ни я не в состоянии ничего сделать. 
 – Правильно. Я предупреждал его. Он отмахивается от моих советов, именно поэтому я сегодня возвращаюсь в Парадиз-сити. 
 После его ухода Хельга задумчиво доела бутерброд, потом выпила еще один мартини с водкой. Когда Герман умрет, – подумала она, – я унаследую более шестидесяти миллионов долларов и буду вольна делать с ними все, что захочу. Я смогу пригласить любого понравившегося мне мужчину... 
 Слегка опьянев, испытывая прилив сил и уверенности, она позвонила Хинклю. 
 – Скажите, мистер Рольф знает, что я здесь? 
 – Да, мадам. Он ожидает вас у себя. Третья дверь по левой стороне, если выйти из вашего номера. 
 Она подошла к зеркалу и придирчиво оглядела себя. Герман очень щепетильно относится к женской внешности. Удовлетворенная, она взяв кожаную папку с документами, уличающими Арчера, и, собравшись с духом, вышла из кабинета. 
 Она нашла мужа на террасе. Как кот, жмурясь в лучах ослепительного солнца, он сидел в кресле на колесиках. Просторная терраса с великолепными цветами, баром, чудесный вид на побережье – все «дышало» могуществом денег. Идя через террасу, Хельга смотрела на мужа: пугающее худое лицо, лысеющая голова, узкие, запавшие ноздри, беззубый рот. 
 Черные солнце защитные очки делали его лицо похожим на оскаленный череп. 
 – А, Хельга... – обычное холодное приветствие. 
 – Ну, как дела... – она села рядом с ним, но в тени зонта. Солнце Нассау после швейцарского казалось ей слишком горячим. 
 Они обменялись банальностями. Хельга осведомилась о здоровье мужа, а тот без всякого интереса о ее перелете. Он сказал, что чувствует себя очень хорошо, но этот дурацкий эскулап Леви вечно делает из мухи слона. Ни Хельга, ни он сам не верили в то, что он говорил. 
 Потом Герман неожиданно спросил: 
 – Тебе нужно мне сказать что-то важное? 
 – Да, – Хельга взяла себя в руки. – Джек Арчер оказался растратчиком и вором. 
 Она посмотрела на него в упор, ожидая взрыва., но выражение его лица не изменилось. Ах, как ей хотелось, чтобы он хоть как-то проявил свои чувства. Если бы он застыл на месте, покраснел или побледнел, она, по крайней мере, чувствовала бы в нем хоть что-то человеческое. Но напоминающее череп лицо оставалось все таким же бесстрастным.
 – Я знаю, – голос Рольфа звучал резко, – два миллиона. По спине Хельги пробежали мурашки. 
 – Откуда ты знаешь? 
 – Откуда я знаю? Это же мой бизнес – знать. Уж не воображаешь ли ты, что я не способен контролировать то, что относится к моим деньгам? – он поднял тощую руку. – Арчер воровал с умом и ему не откажешь в изворотливости. 
 Пытаясь шантажировать Хельгу, Арчер уверял, что ее муж, обладая таким количеством акций, не заметит пропажи, и она ему поверила. Уничтоженная проницательностью Германа, она сидела молча, устремив взгляд на коричневую папку, теперь не содержащую ничего секретного. 
 – Значит, Арчер растратчик и вор, – продолжал Рольф. – Бывает. Я составил неверное мнение о человеке. Как я понимаю, он подделал твою подпись? 
 Чувствуя себя совершенно подавленной, Хельга едва слышно отозвалась: 
 – Да. 
 – Мне следовало подумать о такой возможности. Нужно ввести третью подпись. Спишем это на приобретение опыта. Хельга с изумлением уставилась на него. 
 – Как, ты не возбудишь против него иск? Он повернул голову. Черные стекла очков смотрели прямо не нее. 
 – К счастью, я смогу себе позволить отказаться от иска. Два миллиона? Для многих это большая сумма, но не для меня. Конечно, я уже позаботился, чтобы Арчер больше никогда не получил ответственной работы. Жизнь для него станет более трудной и унылой, чем отбывание срока в тюрьме. С этого момента Арчер превратится в неприкасаемого. Он займет место среди проходимцев и отбросов общества... 
 Хельга сидела неподвижно и сердце ее билось неровно. Она не сомневалась, что за решением мужа отказаться от иска, за этим актом милосердия кроется нечто большее. 
 Наконец, она заговорила: 
 – Я была уверена, что ты подашь в суд. Он кивнул. 
 – Я так и сделал бы, если бы не одно обстоятельство, – он повернул голову, черные очки больше не смотрели на нее. – Мне сообщили, что до нашего брака ты была любовницей Арчера. Меня предупредили, что если я подам в суд, этот мерзкий факт станет достоянием гласности. Арчер мог бы рассказать об JTOM на суде. Я готов отказаться от желания посадить его в тюрьму, чтобы защитить тебя и меня от скандала. 
 Хельге вспомнился момент, когда Герман попросил ее руки. Он спросил тогда: "Много ли значат для тебя мужчины? – и затем продолжал: Я – калека, поэтому спрашиваю, готова ли ты отказаться от нормальной половой жизни ради того, чтобы стать моей женой. Когда мы поженимся, в твоей жизни не должно быть никаких мужчин.., ни тени скандала. Я не потерплю этого. 
 Если изменишь, я разведусь, и ты останешься ни с чем. Помни это. Если же будешь мне верна, я обеспечу тебе восхитительную жизнь. Я обнаружил, что существует множество возможностей компенсировать отсутствие секса. Если ты готова принять мое предложение, мы поженимся, как только я все подготовлю." 
 Она согласилась на его предложение, поверив, что блеск положения жены одного из богатейших людей в мире способен возместить отсутствие половой жизни. Она не учла самой малости, – что секс составляет для нее все в жизни. 
 – Прости, – только и смогла сказать она. 
 – Это не имеет значения. Прошлое есть прошлое. – Он беспокойно пошевелился. – Я освобождаю тебя от бремени управления моими финансовыми делами, Хельга. Теперь я жду от тебя только одного: будь хорошей хозяйкой дома, продолжай пользоваться моими деньгами и оставайся верной женой. Швейцарские дела примет Уинборн. 
 Он вдавил тощий палец в кнопку звонка рядом с собой. Потрясенная, охваченная внезапной яростью, Хельга произнесла: 
 – Значит, ты мне больше не доверяешь? 
 – Вопрос не в этом, – сказал Рольф жестко и холодно. – Разумеется, тебя нельзя винить. Скорее нужно винить меня за то, что я выбрал Арчера... Ты очень хорошо справлялась. Я был доволен, но в теперешних обстоятельствах лучше освободить тебя от ответственности. 
 Повинуясь звонку, на террасу вышел Хинкль. Увидев их, он тактично остановился вне пределов слышимости. Хельга сердито сказала: 
 – Выходит, ты отстраняешь меня.., наказываешь за собственный просчет. 
 Черные очки резко повернулись в ее сторону. Похожее на череп лицо оставалось непроницаемо. 
 – Иди развлекайся на пляже, Хельга. – Голос Рольфа выдавал полнейшее равнодушие. – И веди себя хорошо. Помни одно.., я редко ошибаюсь, но раз совершив ошибку, никогда ее не повторяю. 
 Он щелкнул худыми пальцами, подзывая Хинкля, который выступил вперед. 
 Оставив папку на кресле, Хельга, разъяренная и покрасневшая, покинула террасу и вернулась к себе в номер. *** 
 Единственный ребенок блестящего юриста, Хельга получила образование на континенте. Она обучалась юриспруденции и секретарскому делу. Ее отец поступил в швейцарскую фирму в Лозанне, специализирующуюся по налоговому делу. Когда Хельга достигла возраста двадцати четырех лет и приобрела полную квалификацию, отец ввел ее в фирму в качестве личного секретаря и ассистента. Обладая врожденным финансовым чутьем, она вскоре стала незаменимой. Сердечный приступ, лишивший ее отца шестью годами позже, никак не изменил ее положения в фирме. Джек Арчер, один из младших партнеров, поспешил взять ее своим личным секретарем. Он был красив, подвижен и наделен необыкновенной сексуальностью, а Хельга всегда отличалась повышенным интересом к сексу. Мужчины были ее необходимостью, и она потеряла счет любовникам. Естественно, она стала любовницей Арчера через какой-то час после того, как согласилась работать у него секретарем. Каким-то образом, как, толком так никто и не узнал, Арчер стал ведать счетами Германа Рольфа. И тем самым выдвинулся в старшие партнеры. Хельга помогала ему управлять огромным состоянием Рольфа. Надо сказать, что и на Рольфа произвело впечатление ее финансовое чутье, красота и личные качества. Он предложил выйти за него замуж. Хельга дала согласие. На браке настаивал и Арчер. Все шло хорошо, пока Арчер не поддался соблазну быстро заработать миллион долларов, вложив деньги в акции австралийского никелевого рудника, где не было никакого никеля. Желая вывернуться, он подделал подпись Хельги и присвоил себе более двух миллионов денег Рольфа. 
 Сидя на террасе и рассеянно глядя вниз, Хельга опять вспомнила убедительные слова Арчера: 
 – Послушай, Хельга, Рольфу незачем об этом ничего знать. Ты же знаешь, он никогда ничего не проверяет. Он слишком занят. Пометь все эти бумаги, и он их примет. Я прошу тебя помочь мне в беде. В конце концов, он стоит около шестидесяти миллионов – Он никогда не хватится двух, ведь верно? 
 Хельга отказалась стать сообщницей Арчера, хотя и была убеждена, что Рольф не заметит отсутствия двух миллионов. Боже правый, как она правильно поступила! 
 Ведь он знал о растрате Арчера еще до того, как она сообщила ему об этом! Шесть месяцев. А потом!... Шестьдесят миллионов долларов! Волшебный ключ Рольфа будет принадлежать ей! 
 Хельга надела бикини. Все еще не обретя полной уверенности в себе, она вновь оглядела себя в зеркале. Зимний швейцарский загар шел ей, но уже начинал бледнеть. Она знала, что ее фигура привлекает взгляды мужчин. Надев пляжный халат, Хельга опустилась на лифте в фойе. 
 Старший портье немедленно оказался рядом. 
 – Может вам что-нибудь угодно, мадам? 
 – Да, прошу вас.., дюноход. 
 – Будет исполнено. 
 Через три минуты дюноход подкатил к подъезду отеля. Улыбающийся служитель предложил показать ей, как управляться с машиной, но Хельга прекрасно разбиралась во всем, что передвигается на четырех колесах. 
 Улыбающийся регулировщик, видимо предупрежденный заранее, остановил движение и отдал ей честь, когда она пересекала шоссе, направляясь к берегу. Хельга с улыбкой помахала ему. 
 «Красивый мужчина. – подумала он. – Боже, вот бы заполучить его к себе в постель!» Прибавив скорость, она вскоре оставила переполненный людьми пляж и направилась к дюнам. К безлюдному побережью. Убедившись, что вокруг никого нет, она выплыла из дюнохода, сбросила халат и вбежала в воду. 
 Она яростно работала руками, плывя так, словно это работа уносила ее прочь от всего, что ей докучало: от Германа, Арчера, от предстоящей серенькой жизни. 
 Хельга превосходно плавала и, выйдя на берег, почувствовала себя очистившейся и физически и духовно. 
 Возвращаясь к дюноходу, она вдруг в нерешительности замедлила шаг. Возле машины, разглядывая ее, стоял мужчина в плавках. 
 Рослый, загорелый, с мускулистыми плечами, длинными черными волосами и в зеленых солнцезащитных очках. 
 Он улыбнулся, показав крупные белые зубы, достойные того, чтобы фигурировать в телерекламе. Несмотря на непрозрачные стекла, скрывавшие глаза, его лицо излучало дружелюбие. 
 – Привет, – сказал он. – Я тут восхищался этой штукой. Ваша? 
 – Она принадлежит отелю, – ответила Хельга и потянулась за халатом. 
 Мужчина подхватил его первым и естественным движением, в котором не было фамильярности, помог ей надеть его. 
 – Спасибо. 
 – Я Гарри Джексон, – представился он, – приехал в отпуск. Я видел, как вы плаваете. Олимпийский стиль. Он снова улыбнулся. 
 – Ну, – Хельга пожала плечами, довольная похвалой. – Я немного плаваю... А ваш отпуск, мистер Джексон, проходит приятно? 
 – Еще как! Я в первый раз в этих краях. Неплохое местечко, верно? 
 – Как будто да. Я только что прилетела. 
 – Мне хочется поплавать с аквалангом. Вы умеете плавать с аквалангом? 
 – Да, – ответила Хельга и подумала: «Чего я только не умею делать». 
 – А вы не знаете, где здесь самое подходящее место.., нет, я кажется, говорю глупости.., ведь вы только что приехали. 
 Все это время Хельга изучала его; отметив прекрасную мускулатуру, открытую улыбку, исходящую от мужчины привлекательность и знакомое мучительное желание появилось в ней. 
 Если бы он схватил ее и изнасиловал, этот момент был бы лучшим в ее жизни. 
 Хельга оглядела пустынный пляж. Они были совершенно одни. 
 Наступило молчание, потом она спросила: 
 – Как вы сюда добрались? 
 – О, я шел пешком. Люблю ходить, – он улыбнулся, – Надоел весь этот гам. Люди здесь определенно умеют развлекаться, но шум при этом поднимают страшный. 
 – Да, – она подошла к дюноходу и села за руль. – Хотите подвезу? 
 – Спасибо. Очень обяжете – я уже так находился за сегодняшний день. – Он забрался в машину и устроился рядом. 
 Включив мотор, Хельга еще раз внимательно присмотрелась к нему. Пожалуй, года тридцать три. Не больше. На десять лет моложе ее. Хельге хотелось, чтобы он снял очки. Глаза мужчины для нее много значили. 
 – Чем вы занимаетесь, мистер Джексон? – спросила она, желая знать, к какому слою общества он относится. 
 – Я коммивояжер, – сказал Джексон. – Езжу по стране. Мне нравится такая жизнь. Я свободен.., сам себе хозяин. Для меня это важно. 
 «И для меня тоже», – подумала Хельга, трогая дюноход с места. 
 – Что же вы продаете? 
 – Кухонное оборудование. 
 – Это должно быть неплохое занятие, да? Про себя она подумала: мелкота, не опасен, никаких связей с людьми Германа.., с ним, пожалуй, не будет никакого риска. 
 – Верно. Я доволен. Как вы сказали, людям всегда требуется что-нибудь для кухни. 
 – Где вы остановились, мистер Джексон? 
 – Я снял хижину на берегу и сам о себе забочусь. Мне так больше нравится. Тоска в этих отелях. 
 – Да. А вашей жене нравится такой образ жизни? Он весело и непринужденно рассмеялся. 
 – У меня нет жены. Мне свобода дороже комфорта. У меня здесь даже подружки нет, но я кого-нибудь найду. Я считаю, что люди должны сходиться и расходиться, как корабли в море.., без всяких осложнений, – и он опять рассмеялся. 
 Она была близка к тому, чтобы остановить машину и предложить себя, но сдержалась. 
 – Сегодня вечером я совсем одна. Что если мы это исправим? 
 Вдруг он пойдет на попятную? Вдруг скажет, если не словом, то взглядом, что она уже стара для него. 
 Пальцы Хельги побледнели на руле. 
 – Чудесно! – в голосе его звучал энтузиазм. – Давайте так и сделаем. Где и когда я вас встречу? 
 – У вас есть машина? 
 – Конечно. 
 – Тогда перед клубом «Приморье», в девять часов. Она видела этот клуб в сотне шагов от своего отеля. В девять часов Герман уже будет в постели. 
 – Договорились. Буду ждать с нетерпением. Он на секунду задумался. 
 – Я знаю одни ресторан, где подают блюда из океанической рыбы. Вы ее любите? 
 – Конечно. 
 – Отлично – Там хорошо и не надо специально одеваться. Сойдет все, что угодно. Так? 
 – Да. 
 Несколько минут они ехали молча, потом он сказал: 
 – Хельга – необычное имя. 
 Неожиданно он снял очки и улыбнулся. Его большие ласковые глаза придали ей уверенности. 
 «С ним все пройдет гладко, – подумала она. – Без всяких осложнений.» – Да вы и сами необыкновенная. Она рассмеялась в полном восторге: 
 – Поговорим об этом вечером. 
 – Вон моя хижина, – показал рукой Джексон. 
 Они находились примерно в полумиле от отеля. 
 Хельга сбавила скорость, вглядываясь в вереницу хижин, стоявших вдоль побережья, наполовину скрытых пальмами. 
 Дюноход остановился. 
 – Так значит, вечером в девять. – еще раз напомнила она. 
 – Точно. – на одни короткий миг он легко, жестом обладателя, положил свою руку на ее. 
 От этого прикосновения Хельгу словно пронизал электрический разряд. Он знает, чего ей нужно, сказала она себе. – До встречи и спасибо, что подбросили. 
 Хельга возвращалась в отель, вне себя от возбуждения. *** 
 Часы показывали четверть восьмого. Алекс, обходительный гостиничный парикмахер, причесал Хельге волосы, а его ассистентка сделала ей массаж лица. Официант принес шейкер с мартини и водкой. После процедур она вздремнула и теперь, освеженная, думала о своем свидании. 
 Хельга одела белое платье – белое шло ей, оно подчеркивало загар, и посмотрев на себя в зеркале, она почувствовала удовлетворение. 
 Еще один мартини, а потом она пойдет пожелать доброй ночи Герману и скажет ему, что собирается прогуляться, чтобы немного развеяться после полета. Его это не заинтересует, но она все же ему скажет. 
 Когда Хельга наливала себе мартини, зазвонил телефон. Хмурясь, она взяла трубку. 
 – Я вас потревожил, мадам? 
 Она узнала сочный голос Хинкля. Удивленная, она отозвалась. 
 – Нет, Хинкль, в чем дело? 
 – Не могли бы вы мне уделить несколько минут, мадам? 
 – Конечно. 
 – Благодарю, вас, мадам. – и он повесил трубку." Недоумевая, Хельга села и стала ждать, потягивая мартини. Она не могла представить, о чем хочет поговорить с ней Хинкль – разве что только о Германе. Она знала Хинкля уже три года. Никогда раньше он не обращался к ней подобным образом. Хельга редко просила что-нибудь для себя сделать. У нее была личная горничная и она рассматривала Хинкля, как собственность Германа. 
 Послышался негромкий стук в дверь и в дверном проеме появился Хинкль. На нем были белая куртка, черные брюки и черный галстук-бабочка. Несмотря на униформу слуги, он по-прежнему походил на благодушного епископа. 
 Закрыв дверь, он сделала несколько шагов и остановился. 
 Хельга вопросительно посмотрела на него. 
 – Да, Хинкль? 
 – Если вы позволите, мадам, я хотел бы поговорить с вами откровенно. 
 – О мистере Рольфе? 
 – Да, мадам. 
 – Присядьте, пожалуйста. 
 – Благодарю, вас, мадам, я лучше постою. – После паузы он продолжал: – Я работаю у мистера Рольфа уже лет пятнадцать. Он не из тех джентльменов, у которых легко работать, но я полагаю, что выполнял все обязанности удовлетворительно. 
 – Я знаю, Хинкль, – поспешно сказала она. 
 Не собирается ли он объявить, что хватит ему работать у Германа и что он уходит. 
 Она сжалась при одной мысли об этом. 
 Никто не мог бы сделать для Рольфа больше, чем преданный Хинкль. 
 – Полагаю, что это так, мадам. И теперь я оказался в прискорбном состоянии. После стольких лет я, естественно, чувствую себя связанным лояльностью по отношению к мистеру Рольфу. Как вам известно, я забочусь о бумагах мистера Рольфа во время его поездок. Разбирая кое-какие из них, я наткнулся на черновик письма к мистеру Уинборну. Для того, чтобы знать, куда его положить, я прочел письмо. И тут я оказался перед трудным выбором. Однако последующие события показали, что я должен поговорить с вами. 
 Хельга выпрямилась. 
 – Я не понимаю о чем вы, – сказала она резко. 
 – Немного терпения, мадам, я вам все объясню, поскольку вы разрешили мне говорить откровенно. 
 – Слушаю вас внимательно. 
 – Я с раскаянием вынужден признать, что относился к вам отрицательно, когда вы вышли замуж за мистера Рольфа. С тех пор я лучше вас узнал, мадам. Со временем я разглядел ваши достоинства, увидел, сколько вы сделали для мистера Рольфа, какое бремя приняли на себя. Чтобы облегчить моему хозяину жизнь, вы постоянно ездили по его делам. Если мне будет позволено сказать, замечу, что на меня произвели большое впечатление ваши финансовые возможности, ваша неизменная энергия, трудолюбие и те жертвы, которые вы принесли. 
 Хельга откинулась на спинку кресла и с изумлением смотрела на него. 
 – Ну, Хинкль, это же просто панегирик в мою честь. 
 – Я не стал бы говорить о таких вещах легкомысленно, мадам. – сказал он, глядя на нее. – Мистер Рольф очень болен. Я понимаю это лучше, чем доктор Леви, поскольку постоянно нахожусь в контакте с Рольфом. Я заметил у мистера Рольфа тревожные помутнения рассудка, которые пока ускользают от доктора Леви. 
 – Вы хотите сказать, что мой муж повредился в уме? – Хельга ожидала все, что угодно, но только не это. 
 – Не совсем так, мадам. Мистер Рольф очень страдает. Быть может из-за лекарств, которые прописал ему доктор Леви. У него как-будто развилась странная мания преследования. Мне нелегко об этом говорить, мадам. – у Хинкля был страдающий вид. – Раньше мистер Рольф отзывался о вас с уважением и даже с восхищением, но в последнее время его отношение явно переменилось. 
 Пораженная, Хельга произнесла: 
 – Неужели? 
 – Да, мадам. Кроме того, он как-будто стал интересоваться своей дочерью, мисс Шейлой. Вам, вероятно, известно, что она в ссоре с мистером Рольфом. Она ушла из дома и последние три года не поддерживала с отцом никаких отношений. 
 – Я кое-что об этом слышала, – сказала он очень осторожно. 
 – В этом черновике письма к мистеру Уинборну даются указания относительно нового завещания. Меня не касается, как мистер Рольф распоряжается своими деньгами. Однако в виду вашего неустанного внимания к мистеру Рольфу и в виду последующих событий я чувствую, что должен вас предостеречь. 
 – Каких последующих событий? – Хельга чувствовала, что ее голос охрип. 
 – Прискорбно сообщать, мадам, но вчера я услышал, как мистер Рольф дает указание частному сыскному агенту установить за вами наблюдение. Зная, что вы достойны доверия мистера Рольфа, я считаю это настолько позорным, что могу сделать только один вывод – мистер Рольф душевно нездоров. Частное сыскное агентство! 
 Хельга похолодела. Стараясь справиться с волнением, она опустила глаза. 
 – Мистер Рольф лег спать, – сказал Хинкль, слегка понизив голос. – Я дал ему снотворное. Мне кажется, что письмо, которое он отправляет к мистеру Уинборну, лежит в правом нижнем ящике. Его еще не отослали. 
 Хельга подняла глаза: 
 – Спасибо, Хинкль. Он двинулся к выходу. 
 – Существует на свете такая вещь, как справедливость, – с этими словами он вышел из комнаты. 
 Пятнадцать лет, проведенных в безжалостном мире бизнеса научили Хельгу стойко переносить поражения, неудачи и даже катастрофы, а всего этого досталось на ее долю немало. Теперь она быстро оправилась от шока. Ее охватила холодная ярость, а изощренный ум напряженно заработал. Почему Герман начал ее подозревать? Она ни на минут не поверила в теорию Хинкля о душевной болезни Германа. Быть может, до него дошли какие-нибудь слухи? Или он получил анонимное письмо? Она проявляла столько осмотрительности в своих любовных похождениях. Ей вспомнились слова Хинкля: «Знаю, что вы достойны доверия мистера Рольфа...» Милый простодушный Хинкль! 
 Хельга допила мартини, потом закурила сигарету. Оказаться под наблюдением какого-то мерзкого сыщика! Но главное не в этом. Решив изменить завещание, Герман написал письмо Стэнли Уинборну, главе юридического отдела. Она ненавидела Уинборна, высокого, худого, как жердь, холодного человека, который, как она знала, резко отрицательно отнесся к их браку и едва не заболел от ревности, когда Герман передал Арчеру управление швейцарскими делами. Она должна узнать, что ей грозит, должна увидеть это письмо. Кто предупрежден – тот вооружен! Ни минуты не колеблясь, она раздавила сигарету в пепельнице и направилась в номер Германа. 
 Войдя в гостиную, она бесшумно приблизилась к полуоткрытой двери спальни и заглянула внутрь. 
 Герман лежал неподвижно. Неяркий ночник бросил отсвет на изнуренное, неподвижное лицо. Глаза, обычно прятавшиеся за черными стеклами очков, были закрыты. Хельга почувствовала, как у нее по спине пробежала дрожь. Если бы не едва заметное движение простыни, укрывавшей его, которая опускалась и поднималась в такт дыханию, его можно было бы принять за мертвеца. 
 Она тихо позвала: 
 – Герман! 
 Он не пошевелился. 
 Повернувшись, Хельга бесшумно подошла к большому письменному столу у окна. Выдвинув нижний правый ящик, она нашла красную кожаную папку. Хельга положила ее на стол и включила лампу под абажуром. 
 Когда она открывала папку, сердце ее забилось учащенно. В папке лежало письмо. Почерк был мелким, аккуратным и разборчивым. 
 Глаза Хельги побежали по строчкам: 
 "Мой дорогой Уинборн! 
 Относительно моего завещания. У меня есть причины считать, что Хельга больше не достойна унаследовать мое завещание и ведать швейцарским филиалом. Вопреки вашему совету, которым, к сожалению, пренебрег, я составил завещание, которое хранится у вас и которое должно быть уничтожено по получении этого письма. Оно дает моей жене полный контроль над моими миллионами. Когда я составлял это завещание, Хельга произвела на меня столь сильное впечатление своей честностью и проницательностью в финансовых вопросах, что я не сомневался ее способностью заниматься и распоряжаться моими деньгами так же, как распоряжался ими я. Однако теперь мне стало известно, что она позволила Арчеру обманным путем лишить меня двух миллионов долларов. Хуже того, у меня появились убедительные свидетельства, что она дурно вела себя, находясь в Европе. Эти свидетельства настолько тревожны, что я поручил сыскному агентству понаблюдать за ней. В случае получения прямых улик я немедленно разведусь. 
 Я хочу, чтобы вы, как мой душеприказчик, приняли вместе с Леманом контроль на швейцарскими делами. Прилагаю пересмотренный список наследников. Поскольку я уверен, что Хельга злоупотребляла моим доверием и вступала в связь с различными мужчинами, хотя у меня пока нет точных доказательств, я решил оставить ей после смерти только свободный от налогов ежегодный капитал в сто тысяч долларов на следующих условиях: он не будет замешана ни в каком скандале, не выйдет повторно замуж и будет время от времени подвергаться неожиданным проверкам, проводимым компетентными сыскными агентствами. Она не будет иметь доступа к капиталу, получая лишь доход с него. Она сможет пользоваться всеми моими домами, виллами и квартирами. Все ее счета будут контролироваться вами. Нарушив эти условия, она потеряет все свои привилегии и доход. 
 Я часто думаю о своей дочери Шейле. Она доставила мне много огорчений, но у нее хватило порядочности принять другую фамилию, которая мне, правда, неизвестна. Так что ее радикальные политические убеждения и возмутительный образ жизни на эoio раз не запятнали имени Рольфа. Я хочу в награду за это оставить ей один миллион долларов. Придайте всем этим пунктам надлежащую юридическую форму и как можно скорее пришлите мне проект нового завещания. 
 С наилучшими пожеланиями, 
 Герман Рольф." 
 Несколько секунд Хельга сидела, уставясь на письмо. Ее первой реакцией было чувство горькой безнадежности: не выходить повторно замуж! Конец интрижкам! Старый импотент обрекает ее на жизнь монашки! Как будет ухмыляться Уинборн, читая это письмо. Свидетельства? Кто ему сказал? Она не сомневалась, что после смерти Германа Уинборн не замедлит установить за ней слежку. Ничто не доставит ему большего удовольствия, чем оставить несчастную вдову без цента в кармане. А эти сто тысяч долларов в год! Хельге, привыкшей к бездумным тратам, привыкшей свободно распоряжаться деньгами Германа, такой доход казался ничтожной подачкой. А его дочери достанется миллион! 
 Раздавшийся позади нее звук заставил ее резко обернуться. 
 В дверях спальни, опираясь на две толстые трости, стоял Герман Рольф. В белой шелковой пижаме с похожим на череп лицом, со злобно горящими глазами, он походил на страшный мстительный призрак. 
 – Как ты смеешь рыться в моих личных бумагах! – вскричал он. 
 Ярость, стыд, ненависть заставили Хельгу вскочить на ноги: 
 – А как ты смеешь устраивать за мной слежку? Пачкаю твое имя? Да кого интересует твое проклятое имя! Ты даже не человек, ты бессердечный компьютер! Высушенный автомат для изготовления денег – вот кто ты! В тебе нет ни капли доброты, ни чуткости. 
 Сверля ее взглядом, Рольф сделал шаг вперед: 
 – Шлюха! 
 – Лучше быть шлюхой, чем калекой-посмешищем. – крикнула она ему в лицо. 
 И тогда это произошло. К его лицу вдруг прилила кровь. Рот перекосился, трости выскользнули из рук и со стуком упали на пол. Он впился костлявыми пальцами в грудь. Все его тело свело в мучительной судороге. Хельга от испуга закрыла глаза. Потом он вдруг подался вперед и упал к ее ногам. 




 Глава 2 


 Умрет или нет? 
 Хельга смотрела на свои часы из золота я платины, один из множества свадебных подарков Германа. Они показывали четверть двенадцатого. 
 Через открытое окно до нее доносился шум голосов. Дуговые фонари телеоператоров отбрасывали на потолок комнаты тени. 
 Новость распространилась моментально и шакалы от прессы были тут как тут, но управляющий отделом закрыл доступ на верхний этаж. А все телефонные звонки подвергались строгому отбору на коммутаторе. 
 – Умрет или нет?! 
 Этот вопрос непрестанно вертелся в голове Хельга. 
 Хинкль проявил себя хозяином положения. Он появился через каких-то несколько секунд и одним взглядом охватил всю сцену: Рольфа на полу, Хельгу, прижавшуюся к противоположной стене. Быстро подойдя к Рольфу, он опустился на одно колени и пощупал пульс. 
 – Он умер? – спросила Хельга. 
 В ответ Хинкль коротко покачал головой, затем поднял худое тело так, словно оно ничего не весило, и исчез в спальне. 
 Хельга пришла в себя и, подойдя к телефону, попросила старшего портье немедленно прислать врача в номер Рольфа. У того от неожиданности перехватило дыхание. Хельга не стала дожидаться вопросов и положила трубку. 
 Из спальни вышел Хинкль, невозмутимый и серьезный. 
 Она сказал, что вызвала врача. 
 – С вашего разрешения, мадам, я советовал бы вам вернуться к себе, – сказал он. – Вы можете позвонить доктору Леви. 
 – У Германа приступ? 
 – Боюсь, что да, мадам. Нужно сообщить мистеру Уинборну и мистеру Леману. 
 Хельга вернулась в свой номер и связалась с доктором Леви. Он в Парадиз-стрит принимал гостей и только что кончил обедать. Но пообещал заказать воздушное такси и быть у нее через два час. Уинборн был в театре, и она оставила для него сообщение. 
 Леман нетвердым от волнения голосом сообщил, что возьмет реактивный самолет дирекции и прибудет завтра утром. Он возбужденно спросил, знает ли о случившемся пресса. 
 Хельга ответила, что насколько ей известно, пока нет. 
 – Биржа повалится к чертям, – простонал Леман. 
 Она нетерпеливо бросила трубку. 
 Возвращаясь в номер Рольфа, она заметила рослого темноволосого охранника в фуражке и с пистолетом на боку, стоявшего на верхней площадке лестницы, и еще одного перед лифтом. Оба козырнули при ее появлении. 
 Управляющий отелем был в гостиной. Он сказал, что вызванный врач находится у Рольфа. Затем, заметно обеспокоенный, он пробормотал слова сочувствия. Хельга не обратила на него внимания. 
 Когда Рольф застал ее врасплох, она захлопнула красную папку. Та все еще лежала на столе, напоминая красный сигнал тревоги, и Хельга убрала ее в ящик. 
 Из спальни вышел моложавый, грузный, сильно вспотевший темнокожий доктор. Он представился, как доктор Беллами. Хельга видела, что вызывает в обеспокоенном враче благоговейный трепет. Сообщив, что ее муж перенес сильный удар, и все необходимое ему будет сделано, он поспешил к телефону. 
 Хельга подошла к дверям спальни, но появившийся Хинкль загородил дорогу. 
 – Вам лучше не входить, мадам, – сказал он живо. – Положитесь на меня. Она кивнула. 
 – Доктор Леви приедет, – она помедлила в нерешительности. – Он сильно страдает? 
 – Нет, мадам. 
 Управляющий, который прислушивался к разговору, приблизился к ним. 
 – Позвольте проводить вас в ваш номер, миссис Рольф. Когда Хельга направилась к выходу, Хинкль закрыл дверь спальни. Она остановилась, а потом, подойдя к столу, достала красную папку и в сопровождении управляющего вернулась к себе. У дверей управляющий сказал: 
 – Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили. Все звонки будет принимать служащие мистера Рольфа. Вы не обедали? Могу предложить... 
 – Нет, ничего не надо, благодарю вас. 
 Хельга вошла в номер и закрыла за собой дверь. Тут она вспомнила о свидании с Гарри Джексоном и почувствовала острое, как боль, разочарование. 
 В шейкере нашлись остатки мартини. Она выпила, закурила и села. Так она провела часа два с папкой на коленях, куря сигарету за сигаретой и мурыжа одну мысль: умрет или не умрет? 
 Пришел доктор Леви. 
 Он заглянул к ней лишь на несколько минут. С ее мужем был серьезный удар, сообщил он, и его перевезут в больницу, как только он сочтет это безопасным. Очень жаль, что новость распространилась, Теперь с появлением прессы ей лучше оставаться в своем номере. Администрация отеля понимает, какое создалось положение. Меры безопасности будут соблюдаться и дальше. Не примет ли она таблетку снотворного? 
 В девять, когда она должна была встретиться с Гарри Джексоном, ее разбудил телефонный звонок. Телефонистка, понизив голос, спросила, будет ли миссис Рольф разговаривать с Стенли Уинборном. 
 Уинборну передали тревожное известие во время первого акта пьесы. Он немедленно вернулся домой. Хельга передала ему содержание беседы с доктором Леви. 
 – Я связался с Леманом, – Уинборн говорил холодным тоном. – Мы будем у вас завтра утром. 
 «Стервятники слетаются», – подумала она. Вошел управляющий, неся на подносе маленькие бутерброды и шейкер с коктейлем. 
 – Вам нужно немного подкрепиться, миссис Рольф, – сказал он. – Пожалуйста, съешьте что-нибудь. 
 Он вышел. 
 Внезапно Хельга почувствовала волчий аппетит. 
 Она набросилась на бутерброды, уничтожая их один за другим, сердясь при этом, что они такие маленькие. Но выпив три коктейля и съев все бутерброды, она в достаточной мере насытилась, успокоилась и раскрыла красную папку, чтобы еще раз перечитать письмо. 
 «Умрет или нее? – спросила она себя еще раз сегодня, убрав письмо обратно в папку. – Если умрет, проблема будет решена. О письме знал только один Хинкль. – Хельга задумалась: – Можно ли рассчитывать на его молчание? Ей вспомнился Арчер, которого она меньше, чем кого бы то ни было, могла заподозрить способным на шантаж. И все же он стал шантажистом. Хинкль? Но голословные обвинения не имеют места, и если она уничтожит письмо, все на этом и кончится. Уинборн, конечно, поверил бы ему, скажи тот о письме, но ничего не смог бы сделать. У него хранится первоначальное завещание. Ему придется действовать в соответствии с его условиями. Шестьдесят миллионов долларов.., но только, если Герман умрет. Умрет или нет?!» Она ударила стиснутыми кулаками друг о друга. 
 Что, если не умрет? Он успел прочитать ненависть в ее глазах. Внезапное осмысление всей глубины ее отвращения к нему и вызвало этот драматичный удар. В этом она была уверена. Значит, если он поправится, то обречет ее на жизнь монашки. Мало того, он сможет сделать ее жизнь настолько невыносимой, что у нее не останется иного выхода, кроме как покинуть его. 
 Хельга обвела взглядом просторную роскошную комнату, подумала о множестве других таких же комнат в таких же отелях, о великолепной вилле на собственном острове неподалеку от Парадиз-сити, о вилле в Кастельно, об элегантном пентхаузе в Нью-Йорке. Подумала о поклонах, приветствиях метрдотелей, портье и даже полицейских – всех эти людей, готовых выполнить малейшую ее прихоть. Всему придет конец. Ей придется начинать жизнь сначала, а в возрасте сорока трех лет такая перспектива страшила. Разумеется, она способна заработать на безбедное существование. Она отложила кое-какие деньги. У нее есть тысяч на триста драгоценностей. Но какой бы пугающей не была мысль о возврате в мир бизнеса с его свирепой конкуренцией, не она вызывала у Хельги дрожь, а сознание того, что она перестанет быть миссис Рольф – женой одного из богатейших людей мира, которую всюду окружают подобострастие, внимание и забота. 
 Но если он умрет! 
 Полная свобода и шестьдесят миллионов долларов! 
 С ее чутьем, финансовым опытом и энергией она могла бы стать столь же могущественной, как Рольф. Существует множество возможностей, когда располагаешь таким капиталом. 
 Если бы он умер! 
 Хельга посмотрела на красную папку. 
 Уничтожить письмо? Нет, рано. Если Герман поправится, придется вернуть папку на стол, но если он умрет, она уничтожит это письмо без колебаний. 
 Хельга огляделась по сторонам в поисках надежного места, затем подошла к шкафу и достала пустой чемодан. Она положила папку в чемодан и засунула его под другой, тоже пустой. Здесь папка будет в безопасности. 
 Было без двадцати двенадцать. Сколько же еще ждать? 
 Хельга принялась расхаживать по комнате, держась подальше от раскрытого окна. Ей не хотелось, чтобы ее заметил кто-нибудь из поджидающих репортеров. Когда через полчаса в дверь постучал доктор Леви, она все еще расхаживала по комнате, погруженная в свои мысли. 
 – Какой? 
 – Пока рано говорить что-либо определенное. – Леви закрыл дверь. – Мне очень жаль, миссис Рольф, но положение серьезное. Все зависит от того, что произойдет в течение последующих двух-трех дней. Делается все возможное. Если послезавтра наступит улучшение, надежда есть. Я останусь здесь. Доктор Беллами очень компетентен. Запаситесь терпением, миссис Рольф. Вам будут обо всем сообщать. 
 – Два или три дня? 
 – Возможно мы будем знать уже завтра. 
 – Вы должны мне сказать, – требовательно произнесла Хельга. – Высказали, положение серьезное. Как это понимать? 
 Доктор Леви снял очки и сдавил пальцами переносицу. Не глядя на нее, он сказал: 
 – Полный паралич правой руки, несомненное повреждение мозга, возможно, утрата речи. 
 Он снова надел очки, по-прежнему избегая смотреть на Хельгу. 
 Хельга почувствовала, как внутри пробежала холодная дрожь. Такого она не пожелала бы даже Герману. 
 – Но ведь он и так уже почти не владеет ногами, – сказала она чуть слышно. 
 Доктор Леви мягко произнес: 
 – Это трагично, но я его предупреждал. 
 – Выходит, он больше не сможет говорить? 
 – Это выяснится позже. Боюсь, что не сможет. А теперь я посоветовал бы вам немного отдохнуть, миссис Рольф. Вы ничем не сможете помочь. Я принес вам снотворное. 
 – Было бы милосердней, если бы он умер, – сказала Хельга и содрогнулась. – Без ног, без языка, без правой руки... Мистер Леви положил на стол таблетку: 
 – Пожалуйста, примите это и ложитесь в постель. Когда он ушел, Хельга снова села в кресло, не обращая внимания на таблетку. Стиснув на коленях руки, она горячо желала мужу смерти, теперь уже не ради себя, а ради него самого. *** 
 Стенли Уинборн сообщил Хельге, что в последний момент было решено, что Леман, как вице-президент «Электронной компании Рольфа» принесет больше пользы, оставаясь в Нью-Йорке. Теперь, когда о происшедшем узнала пресса, акции компании упадут. Это неизбежно, хотя и не имеет серьезного значения: в наши дни достаточно чихнуть, как покатятся вниз акции твоей компаний. Леман должен оставаться у руля. 
 Уинборн прибыл в отель «Алмазный берег» в четверть двенадцатого. Хельга, смотревшая сквозь жалюзи, желая остаться незамеченной, видела, как он выходит из машины и останавливается поговорить с репортерами, которые находились здесь уже четырнадцать часов. Несмотря на свою ненависть к нему, Хельга вынуждена была признать, что Стэнли Уинборн был видный и красивый мужчина, чем-то напоминавший видного государственного деятеля. Он был высок, худ, с густыми темными волосами, побелевшими на висках, с холодным лицом, всегда безукоризненно одетый. Уинборн обладал отточенными умом юриста. Ко всем, включая и Хельгу, он относился с холодной отчужденностью и вежливостью. 
 Она не помнила, чтобы хоть раз Уинборн улыбнулся, тем более засмеялся. 
 Проведя несколько минут с репортерами и дав им сфотографировать себя, он скрылся в дверях отеля. Прошел почти час, прежде чем он появился к ней в номер. Хельга не сомневалась, что он подробно расспросил доктора Леви и запасся нужной информацией, чтобы затем перейти к действиям. 
 Дожидаясь его, Хельга просмотрела заголовки. В большинстве из них аршинные заголовки сообщали о болезни Германа Рольфа. Хельга подумала о лавине соболезнований, телеграмм и каблограмм, которые вызовет это известие. Она надеялась, что их будут отправлять в нью-йоркский филиал, а не сюда. 
 – Печальное событие, – сказал Уинборн, после первых слов сочувствия, вызвавших у Хельга только раздражение. – По-видимому, положение серьезное. 
 – Да. 
 – Могу ли я чем-нибудь быть полезен, миссис Рольф? – серо-стальные глаза Уинборна скользнули по ней. – Я, разумеется, в вашем распоряжении. 
 – Спасибо, пока ничем. Выдержав паузу, Уинборн сказал: 
 – Мистер Рольф только что заключил важный контракт с японским правительством. Он собрался отослать мне проект контракта, когда произошла несчастье. Дело не терпит отлагательств. Вам известно, где он лежит, Не подумав, Хельга ответила: 
 – Хинкль должен знать. 
 Едва произнеся эти слова, она осознала всю их опасность. Если Уинборн заговорит с Хинклем о бумагах Германа, не исключена возможность, что Хинкль вспомнит и об этом убийственном письме. 
 Однако Уинборн приподнял бровь. 
 – Я предпочел бы не обсуждать дела мистера Рольфа со слугой. – сказал он. 
 «Проклятый сноб! – подумала она. – Но слава богу, что ты сноб!» – Миссис Рольф, могу я попросить вас пройти со мной – продолжал Уинборн, – чтобы мы потом смогли просмотреть его бумаги. Этот проект требует моего незамедлительного внимания. 
 Она избежала еще одной опасности. Не позаботься она заранее изъять красную папку, та сейчас попала бы ему в руки. 
 – Да, конечно. 
 Они отправились в номер Рольфа. 
 Охранники по-прежнему стояли на верхней площадке и перед лифтом. Они отдали честь, и Уинборн, любивший почет, в ответ наклонил голову. 
 Дверь открыла медсестра с добродушным лицом: 
 – Пожалуйста, постарайтесь не шуметь, миссис Рольф, – сказала она, и, впустив их, вернулась в спальню и закрыла за собой дверь. 
 Уинборн стоял рядом, пока Хельга перебирала содержимое ящиков. Папка с японским контрактом нашлась быстро. Под ней лежала другая с надписью: «швейцарское» – Это напоминает мне кое о чем, – сказал Уинборн, понизив голос, – Леман говорит, что швейцарский счет показывает потерю в два миллиона. Мистер Рольф сказал, что потеря возникла в результате неосторожных спекуляций на бирже. Хельга овладела разыгравшимися нервами. По, крайней мере Рольф, не открыл им правды. Ни Леман, ни Уинборн не знают о растрате Арчер". Она посмотрела не него в упор: 
 – Швейцарскими делами ведаю я, мистер Уинборн. Мне об этом уже известно. Я обсудила этот вопрос с мужем. Это моя забота.., а не ваша. 
 Уинборн лишь едва заметно сжал губы и наклонил голову: 
 – Тогда я вас покину, миссис Рольф. 
 – У вас еще есть ко мне что-нибудь? 
 – Ничего срочного. Доктор Леви считает, что при первых же признаках улучшения мистера Рольфа нужно будет перевезти в Парадиз-сити. Там он сможет получить значительно лучший уход, чем здесь. Возможно, через пару дней уже можно будет решить. Сегодня вечером я должен лететь обратно в Майами. Я, конечно, могу рассчитывать, что вы меня будете держать в курсе дела? – Он испытующе посмотрел ей в глаза. – Тогда с вашего позволения...мне нужно позвонить в несколько мест. Если понадоблюсь, я в четырнадцатом номере. – Уже шагнув к двери, он остановился. – Мне кажется, как душеприказчик и юрисконсульт мистера Рольфа, я обязан знать, продолжаете ли вы следовать советам мистера Арчера. Два миллиона долларов – серьезный промах. 
 Теперь уже Хельга посмотрела ему прямо в глаза: 
 – Вам пока еще нет нужды выступать в качестве душеприказчика, мистер Уинборн, и я надеюсь, что прежде, чем возникнет такая возможность, пройдет еще много времени, – сказала она спокойно. 
 Его губы снова сжались: 
 – Я тоже надеюсь, миссис Рольф. Прошу извинить меня. – И он вышел из комнаты. 
 Хельга расслаблено откинулась в кресле, глубоко и облегченно вздохнула. Она держала себя правильно. Если бы письмо нашлось, этот опасный человек мог показать свои когти. 
 Вернувшись к себе в номер, она увидела Хинкля, который поджидал ее. Он выглядел усталым и не таким благодушным, как обычно. 
 – Как вы себя чувствуете, мадам? – спросил он, выступая вперед. 
 – Хорошо. А вы, Хинкль? 
 – Ночь была тревожной, но теперь мистеру Рольфу как будто лучше. Мы не должны терять надежды. 
 – Доктор Леви сказал вам про.., паралич... 
 – Да, мадам. Весьма печально, но не надо об этом думать. Могу я вам предложить ленч на террасе. Газетчики уже уехали. Они вам не помешают, а солнце полезно. 
 – Хорошо. Как ни странно, Хинкль, но я проголодалась. 
 – Это все нервы, мадам. Вполне понятно. «Милый, добрый Хинкль,» – подумала она. Она очень надеялась, что Хинкль останется с ней, когда Герман умрет. 
 – Я предложил бы вам немного паштета из перепелов, мадам, затем жаркое и пикантный соус. Я присмотрю за поваром. – Лицо Хинкля омрачилось. – У него мало таланта. Затем шербет из шампанского. 
 – Чудесно, Хинкль. 
 Он повернулся к столу, на котором стоял шейкер с мартини и стакан и налил горячительное в стакан. 
 Хельга следила за его движениями и испытывающе всматривалась в бело-розовое лицо. «Нет, – подумала она, – он не шантажист. На это раз можно ничего не опасаться.» – Вы всегда все предусматриваете, Хинкль, – сказала он, принимая у него стакан. 
 – Я хотел бы думать, что это так, мадам. 
 Пауза, потом он продолжал. – В настоящий момент я ничем не могу помочь мистеру Рольфу. К сожалению, им занимаются другие. Я был бы рад, если бы вы воспользовались моими услугами, мадам. Это доставило бы мне большее удовольствие. 
 – Спасибо, Хинкль, я так и сделаю. – Ее быстрый активный ум увидел представившуюся возможность. Нужно завербовать его на свою сторону. – Мистер Уинборн спрашивал о каких-то бумагах, относящихся к недавней сделке с японцами. Я сказала ему, что вы хорошо знакомы со всеми делами мистера Рольфа, но мистер Уинборн... Она умолкла, видя легкую краску, выступившую на лице Хинкля. Отведя глаза, она закончила: – Мистер Уинборн – сноб. 
 – Очевидно, так, мадам, – сказал он и, слегка поклонившись, направился к двери. – Значит, ленч через полчаса. 
 Когда он ушел, Хельга вышла на террасу и окинула взглядом пляж, толпы людей и потоки машин. 
 – Кажется, Хинкль мой, – сказала она себе. *** 
 После ленча ее навестил доктор Леви. Он сказал, что кровоизлияние в мозгу локализировалось, и это ободряет. Он снял очки и взялся за переносицу кончиками пальцев. – Но паралич тяжелый. Впрочем, со временем можно надеяться на некоторое улучшение. Через два-три месяца может наступить заметная перемена. Я попросил приехать профессора Бернштейна. Он лучший специалист в Европе. Однако состояние мистера Рольфа неудовлетворительное, поэтому я не хочу вселять преждевременных надежд. Тем не менее при том интенсивном лечении, которое получает мистер Рольф, его можно будет транспортировать через три дня, я уверен. К сожалению, я не могу оставаться здесь, и мне хочется поскорее перевезти его в вашу клинику. Но можете полностью на меня положиться. 
 – Заметная перемена? Что значит? 
 – Если его сердце и дальше будет выдерживать нагрузку, к нему, по всей вероятности, вернется речь, а паралич, поразивший правую сторону, уменьшится. 
 – Два или три месяца? 
 – Может быть, на это потребуется больше времени, но наверняка не меньше. 
 – То есть, два или три месяца он не сможет говорить? 
 – Скорее всего нет, разве что нечленораздельно бормотать. Я говорю это потому, что мистеру Уинборну не терпится посоветоваться с ним. Но я предостерег его от любых попыток утомлять мистера Рольфа. 
 «Два или три месяца, если у него выдержит сердце», – подумала Хельга. 
 – Можно его повидать? – спросила она без всякой охоты, на зная, что от нее подобных слов ждут. 
 – Не советую, миссис Рольф. Совершенно незачем зря его расстраивать. – Доктор Леви надел очки. – Не тревожьтесь, доктор Беллами будет постоянно со мной контактировать. К пятнице я решу, можно ли его перевозить или нет. А вам, миссис Рольф, совершенно незачем сидеть в этой комнате. Прогуляйтесь, сходите на пляж. Погрейтесь на солнышке. – Он улыбнулся. – Я не хочу, чтобы у меня на руках оказался еще один важный клиент. Одного вполне достаточно. Поэтому постарайтесь повеселее провести время. Мистер Рольф не собирается умирать. – Он умолк, поняв, что эти слова налагают на него обязательства. – Во всяком случае, он проживет кое-какое время. По крайней мере, до конца года. Мне хотелось бы уговорить вас не сидеть взаперти и постараться жить нормальной жизнью. Он в надежных руках, будьте уверены. 
 – Вы очень добрый и чуткий, – сказала Хельга. 
 Выйдя после его ухода на террасу, она ощутила горящее прикосновение солнца, как чувственную ласку. 
 «Если Германа это не прикончит, – думала она, – то через два или три месяца она скажет Уинборну про письмо.» Что ж, за это время многое может случиться. В ее руках по-прежнему остается контроль над швейцарскими делами, а это примерно пятнадцать миллионов долларов. Это надо обдумать. Лучше всего ей думалось ночью. Поэтому сегодня ночью она хорошенько поразмыслит о своем будущем. А пока все козыри как будто у нее в руках. Герман не сможет говорить еще месяца два. Опасное письмо у нее, контроль над пятнадцатью миллионами – тоже. 
 Хельга прошла в спальню и переоделась. Затем надела пляжный халат и позвонила старшему портье. 
 – Дюноход, пожалуйста. 
 – Слушаюсь, миссис Рольф. Будет через три минуты. Если к Герману когда-нибудь вернется дар членораздельной речи, этому почтительному обхождению придет конец. Потребуй она шестидесятитонную яхту, не возникло бы никаких затруднений. Но волшебный ключ уже был готов выскользнуть из рук. 
 Выйдя из комнаты, Хельга заметила, что охранника убрали. Это вызвало у нее чувство облегчения. Пока Герман жив, им не будут интересоваться. 
 Она поехала к морю, махая рукой козыряющим ей полисменам, которые останавливали пред ней движение. Потом направила дюноход к отдаленным пустынным дюнам подальше от людского скопления. 
 Проезжая мимо вереницы хижин, она вспомнила о Гарри Джексоне. Он успел совершенно вылететь у нее из головы, но, увидев хижины, одну из которых он снимал, она с сожалением подумала о Нем. В утренних газетах появились ее фотографии. Теперь Гарри наверняка знает, кто она такая, и с ним опасно было затевать интрижку. 
 Несмотря на его открытое красивое лицо, Хельга решила не рисковать и вообще отказаться от каких бы-то ни было авантюр, пока она здесь. 
 Вспомнив, что за ней ведется наблюдение, она оглянулась через плечо. За ней никто не ехал. Позади тянулось пустынное пространство, но это вовсе не означало, что за ней следят в мощный бинокль. В настоящей безопасности она сможет себя чувствовать только в Европе и уж во всяком случае не в Парадиз-сити: это самое неподходящее место для рискованного поведения. 
 Нужно найти какой-нибудь предлог для скорейшего возвращения в Швейцарию. Задача трудная, не выполнимая. 
 Оставив дюноход в тени пальм, Хельга хлопнулась в воду и энергично поплыла, а потом, повернувшись на спину, отдалась течению. Когда лучи солнца стали обжигать вовсю ее кожу, она пересекла песчаную полосу и уселась в тени пальм. 
 – Привет! – улыбающийся Гарри Джексон, одетый в одни плавки, с очками в рук приблизился к ней и остановился рядом. – У вас так заведено не приходить на свидание? 
 Хельга подняла голову, скользнула взглядом по стройному мускулистому телу и ее пронзило знакомое острое желание. Она порадовалась, что на ней темные очки, иначе он непременно заметил бы горевшее в ее глазах желание. 
 – Привет, – ответила она, – извините за вчерашний вечер. 
 – Я пошутил, – Джексон опустился рядом на песок, вытянув длинные ноги и откинулся на спину, опираясь о локти. – Сочувствую в связи с положением вашего мужа, миссис Рольф. 
 «Снова пронесло, – подумала он с чувством глубокого удовлетворения. – Если бы я встретилась с ним прошлым вечером, мы уже стали бы любовниками и узнав, кто я, он мог бы оказаться опасным.» – Вы читали газеты, – утвердительно сказала она, окидывая взглядом пустынный берег и гадая, следят ли за ней. 
 – Конечно, я всегда в курсе событий. Вас называют самой красивой женщиной среди миллионеров и по-моему, они правы. 
 – Есть женщины и покрасивее.., например, Лиз Тейлор. 
 – Я с ней незнаком, так что не могу судить. – Набрав полную горсть песка в кулак, Джексон медленно пропустил его сквозь пальцы. – Как здоровье вашего мужа, миссис Рольф? Судя по газетам, его дела совсем плохи. 
 У Хельги не было ни малейшего желания обсуждать положение здоровья Германа с коммивояжером кухонного оборудования. 
 – Вы приятно проводите отпуск, мистер Джексон? – спросила он. В случае необходимости она могла придавать своему голосу твердость стали. Так она поступила и сейчас. 
 – Извините, но я не просто так любопытствую. Мне важно знать. 
 Хельга быстро взглянула на него. Он смотрел куда-то в море, спокойный, улыбающийся экземпляр мужчины. 
 – Каким образом это может быть для вас важным? 
 – Отличный вопрос. Видите ли, миссис Рольф, я в затруднении. 
 В сознании Хельги инстинктивно загорелся красный сигнал тревоги. 
 – Меня должны интересовать ваши затруднения? 
 – Не затруднения.., затруднение. – Он схватил еще пригоршню песка и стал снова пропускать его между пальцев. – Не знаю... Трудно сказать, может вы и заинтересуетесь. 
 – Не думаю. У меня много своих затруднений. – Она резко встала. – Приятного отдыха. Мне нужно возвращаться в отель. 
 Он уже смотрел на нее снизу вверх. Улыбка его стала не такой приветливой: 
 – Конечно. Я просто пытаюсь решить, поговорить мне с вами или с мистером Уинборном. 
 Хельгу словно что-то кольнуло. У нее учащенно забилось сердце, но призвав на помощь всю свою выдержку, она сумела сохранить хладнокровие. Хельга потянулась за халатом и накинула его на себя. 
 – Вы знакомы с мистером Уинборном? – спросила она. 
 – Нет, и между нами говоря, не схожу с ума от желания познакомиться с ним. С виду он – настоящий кремень и не похож на человека, который готов помочь. Вы согласны? – он улыбнулся. 
 – Не донимаю, о чем вы, – отрывисто бросила Хельга. – Ну, мне пора. 
 – Как угодно, миссис Рольф. Удерживать я вас не могу. Просто мне показалось, что с вами я быстрее договорюсь, чем с.., но, видимо, придется попытать счастья с вашим поверенным – ведь он ваш поверенный, правильно? 
 Хельга прислонилась к радиатору дюнохода. Она открыла сумочку, достала золотой портсигар, вынула сигарету и закурила: 
 – Смелее, мистер Джексон, расскажите мне о вашем затруднения. 
 Подняв глаза, Джексон улыбнулся в который уже раз: 
 – Вы не только, разумеется, красивы, но и умны. Очень редкое сочетание. 
 Он снова набрал горсть песка. Хельга молча ждала. 
 – Пару дней назад, миссис Рольф, ваш муж позвонил мне и приказал следить за вами, – сказал Джексон. 
 На этот раз Хельге не вполне удалось скрыть как она была потрясена. Но она тут же овладела собой. Понимая, что Джексон не сводит с нее глаз, она твердой рукой достала новую сигарету и закурила. 
 – Значит, вы и есть тот человек, которого нанял муж? 
 – Вообще-то я называю себя агентом по расследованию, – сказал Джексон и хохотнул. 
 – Мне казалось, что вы продаете кухонное оборудование, – презрительно сказала Хельга. – Это занятие более почтенное, чем ремесло шпика. 
 Джексон рассмеялся: 
 – Тут вы совершенно правы. Собственно, я был коммивояжером, но дела шли плоховато. Агентствовать намного доходнее. 
 – А совесть вам не мешает шпионить за людьми? – спросила Хельга, стряхивая пепел на песок. 
 – Не больше, чем изменять своему мужу, миссис Рольф, – парировал он. – Я, по крайней мере, хоть работаю ногами, а не... 
 Хельга поняла, что зря теряет время. Этот человек с обманчиво приветливой улыбкой обладал шкурой и повадками аллигатора. 
 – В чем же заключается ваше затруднение? 
 – Да.., мое затруднение... Когда позвонил мистер Рольф, я здорово разволновался. Я связан с Лоусонами, следственное агентство в Нью-Йорке, и они порекомендовали мистеру Рольфу обратиться ко мне. Знаете, миссис Рольф, важные персоны внушают прямо-таки благоговение. Не знаю почему, но внушают. Может, я просто провинциал.., и причина в этом. Так или иначе, но когда мистер Рольф дал мне это поручение, у меня словно ум за разум зашел. Я только и мог твердить: «Да, мистер Рольф.., конечно, мистер Рольф.., можете на меня положиться.» Знаете, как настоящий провинциал. – Он покачал головой, хмурясь. – Ну, и он до того смутил меня своей манерой говорить слегка отрывистым тоном... Миссис Рольф, а вы поверили бы, глядя на меня, что я могу смущаться? В общем, поручение я принял, но ни о задатке, ни о гонораре речь не шла... Теперь улавливаете? Я решил, что мне не о чем беспокоиться. Нужно было только прицепиться к вам и через неделю представить отчет и счет за расходы. Я говорил себе, что, имея дело с человеком типа Рольфа, не просят задаток. 
 Хельга помолчала. Она бросила окурок в песок, чувствуя, как в ней закипает ярость. 
 – Ну, а теперь мистер Рольф слег, – продолжал Джексон. – Вам теперь ясно, в чем мое затруднение? Судя по тому, что я читал, его скоро отправят в Парадиз-сити. Мне нужно зарабатывать на жизнь. Я уже нанял двух ребят для слежки за вами и должен им платить. – Он улыбнулся Хельге. – Сам я по улицам не бегаю, а эти парни не работают даром. Надо было попросить у мистера Рольфа задаток, но, как вам я уже говорил, он сбил меня с толка. Так что вот какие дела. Нужно платить двум париям, а мистер Рольф заболел. Понимаете теперь, какое у меня теперь затруднение? 
 Хельга по-прежнему молчала. 
 На этот раз ее молчание вызвало у Джексона раздражение. Он беспокойно заерзал и принялся еще быстрее разгребать песок. 
 – Никак не могу решить, стребовать деньги с вас или с мистера Уинборна, – сказал он после долгой паузы. 
 Хельга вновь стряхнула пепел на песок, не отзываясь ни единым словом. 
 – Я все понятно объяснил, миссис Рольф? В голосе появились жесткие нотки, а улыбка вовсе сошла с лица. 
 – Я слушаю вас, мистер Джексон, – спокойно сказала она. 
 – Ну да.., красота, ум, твердость. Вот и прекрасно, миссис Рольф. Не будем ходить вокруг да около. Вы даете мне десять тысяч долларов, а я отзываю своих ищеек. Вы можете развлекаться, как вам будет угодно, а когда мистер Рольф выздоровеет, я шлю ему положительный для вас отчет. Устраивает? 
 Хельга смотрела на него с опасным блеском в глазах. 
 – Советую вам связаться с мистером Уинборном и потребовать свои деньги. Мистер Уинборн вылетает в Нью-Йорк сегодня вечером, так что вам следует поторопиться. И еще одно – вы, кажется, так этого и не уразумели, что для меня шантаж – грязное слово! А шантажист – грязная тварь! 
 Когда Хельга садилась в дюноход, Джексон рассмеялся у нее за спиной. 
 – И все-таки попытаться все же стоило, – сказал он. – Попытка – не пытка. 
 Не удостоив его даже взглядом, она запустила мотор и на большой скорости поехала в город. *** 
 – Вам прислали множество телеграмм, миссис Рольф. Я отослал их к вам в номер, – сказал портье, передавая ей ключ. – Вас также спрашивал мистер Уинборн. Он хочет увидеться перед отъездом с вами. 
 – Передайте ему, пожалуйста, что я вернулась и встречусь с ним через полчаса. 
 Лифт дожидался ее, когда Хельга шла через холл. Она знала, что разговоры вокруг смолкают и люди украдкой посматривают на нее. 
 Открыв дверь своего номера, она вошла, бросила взгляд на две большие груды телеграмм и каблограмм на столе, сделала гримасу и пошла к двери, ведущей в спальню. 
 Потом приняла душ, надела голубое шелковое платье, поправила волосы и ее губы искривились в жесткой, едва заметной улыбке. 
 Перейдя террасу, Хельга села, закинула ногу за ногу и заставила себя расслабиться. 
 Впредь нужно быть осторожнее и сто раз подумать, прежде чем знакомиться с неизвестными мужчинами. Эта история с Джексоном могла кончиться катастрофой. Необходимо держать себя в руках до тех пор, пока снова не окажешься в Европе. 
 Джексон! 
 Как он одурачил ее своей открытой приветливой улыбкой. 
 Безобидный! 
 Такой же безобидный, как очковая змея. 
 Хельга с удовольствием вспомнила, как отбрила его. 
 «Попытка на пытка!» Дурак. У него на руках нет ничего. Он может ссылаться только на телефонный звонок Германа. Это показывает, насколько сыщик был глуп, если рассчитывал выудить у нее десять тысяч долларов при помощи пустой угрозы. 
 Хельга была уверена, что он не посмеет обратиться к Уинборну. Он и сам признал, что Уинборн с виду настоящий кремень. Хотя Уинборн способен по своей злобе поверить ему, никаких денег он, конечно, не даст. Он выпроводит его ни с чем. Ситуация была угрожающей, но Хельга сумела овладеть ей. Пусть мистер Джексон шпионит за другими и пытается их шантажировать. Ее радовало, что он оказался в накладе. 
 Но он не должна терять над собой контроль. Вот уже во второй раз она еле избегает когтей шантажиста. Если бы только красивые мужчины не действовали на нее, как спиртное на алкоголиков. С этим нужно бороться, решила она, прекрасно помня, что уже не раз давала себе такое обещание. 
 Хельга считала, что Джексон, убедившись, что денег ему не получить, отзовет своих шпиков. Нужно поскорее вернуться в Швейцарию. Там больше возможностей и никакого риска. 
 Без четверти шесть пришел Уинборн. 
 – Ситуация несколько осложнилась, – начал он, устроившись в кресле. – Разрешите спросить, имеются ли у вас полномочия распоряжаться банковским счетом вашего мужа? 
 Хельга отрицательно покачала головой. 
 – У меня их тоже нет, а у мистера Лемана тоже. Это неожиданное обстоятельство блокирует личный счет мистера Рольфа. Предстоят значительные расходы. Как у вас со средствами? 
 – У меня есть личный счет, но он почти исчерпан. Я имею доступ к швейцарскому счету. Дивиденды поступают непрерывно. Я могу перевести деньги со Швейцарии на любой счет. 
 Уинборн поднял брови. 
 – При существующих правилах, миссис Рольф, это было бы, позвольте заметить, весьма неблагоразумно. 
 Хельга не подумала об этом и была раздосадована свой несообразительностью. 
 – Да, это было бы глупо с моей стороны. – Она поспешила воспользоваться представившейся возможностью реабилитироваться в его глазах. – Я могла бы поехать в Лозанну и получить там дорожные чеки. Он кивнул. 
 – Это было бы самое разумное. Здесь позаботятся о мистере Рольфе. – Он внимательно посмотрел на нее. – И о вас тоже, конечно. 
 – Я предпочитаю иметь свои деньги, – коротко ответила Хельга. – Когда Герман будет дома и вне опасности, я быстро слетаю туда и обратно. 
 Поправляя на мизинце массивный золотой перстень-печатку, Уинборн произнес: 
 – Доктор Леви, по-видимому, теперь настроен более оптимистично. Но ближайшие дни будут еще тревожными. Вы не знаете, как мне связаться с дочерью Германа Шейлой? 
 Хельга подняла на него глаза: 
 – Не имею ни малейшего представления. Я с ней даже не знакома. А вы? 
 – О, да! Это замечательная девушка.., я бы даже сказал, необыкновенная. 
 – Неужели? Чем именно? – у Хельги вдруг пробудилось любопытство, вызванное тем, что необыкновенная унаследует миллион долларов. Уинборн продолжал крутить свой перстень: 
 – Она была первой ученицей по истории в Оксфорде. Я слышал также, что она была самой молодой его выпускницей за все время существования. Позже она блестяще защитила степень по экономике. Мы оба, ваш муж и я, прочили ей большое будущее, а в компании ее ждал ответственный пост. – Он пожал плечами с видом покорности судьбе. – К сожалению, она связалась с этим нелепым антивоенным движением.., это болезнь сегодняшней молодежи. Ваш муж всегда щедро снабжал ее деньгами, и она пользовалась ими для поддержки разных политических групп, пока, наконец, ее и еще несколько других не арестовали за контрабанду оружием. Понадобилось много денег и хлопот, чтобы избавить ее от тюрьмы. В результате она поссорилась с отцом. Он предупредил Шейлу, что если она не согласится с его взглядами на ее планы на будущее, он лишит ее средств к существованию. Такой подход к их взаимоотношениям оказался неудачным, и она ушла из дома. Она ушла, и до сих пор я ничего о ней не знаю. 
 – Молодчина! – сказала Хельга искренне. 
 – Да, у девочки сильный характер. В отца. Мне пришло в голову, что после этого печального события Шейла, возможно, захочет повидать отца, а он – ее. Она любила его, и надеюсь, любит и сейчас. Поэтому я и спрашиваю вас, не знаете ли вы, где она. 
 – Нет, не знаю, но известие о его болезни должно дойти до дочери, так как об этом пишут газеты всего мира. 
 – Да. Ну что же, остается только ждать. – Помолчав, он продолжал: – Вероятно, вы могли бы мне помочь разгадать одну маленькую загадку. Сестра Терли говорит, что ваш муж пытался ей что-то сообщить. 
 – В самом деле? 
 – У сестры Терли большой опыт обращения с клиентами, пострадавшими от удара. Она привыкла к их нечленораздельной речи. Ей кажется, что ваш муж постоянно повторяет странные фразы: «Вынут весло. Тащат.» и показывает на дверь спальни. А вам? 
 Хельга сразу почувствовала облегчение. 
 – Вынул весло. Тащит. – Она сдвинула брови. Как ни странно, нет. Я не вижу в этом никакого смысла. 
 – Ну, может быть сестре Терли и удастся с этим разобраться. – Уинборн посмотрел на часы. – Я должен идти, миссис Рольф. 
 Он задержался еще на несколько минут, заверяя, что компания в надежных руках, что ей стоит только позвонить, когда понадобится помощь, и что доктор Леви обещал поддерживать с ними связь. Все это говорилось холодным и вежливым тоном, и глаза Уинборна при этом поблескивали. 
 Когда он ушел, появился Хинкль с шейкером и стаканом на подносе. 
 – Надеюсь, купание было приятным, мадам, – произнес он, наливая мартини в стакан. 
 – Да, спасибо, Хинкль. – Хельга взяла стакан. – Мистер Уинборн ушел. 
 Хинкль едва заметно нахмурился, но лишь на мгновение. 
 – Я видел, мадам. 
 – Он спрашивал меня, не знаю ли я, где найти Шейлу. Он считает, что ее нужно поставить в известность. У вас случайно нет ее адреса? 
 Хинкль наклонил голову. 
 – Есть, мадам. Мисс Шейла время от времени пишет мне. Мы с ней, счастлив сообщить, никогда не теряли контакта. Мисс Шейла, по ее собственным словам, относится ко мне с большой теплотой. 
 Хельга улыбнулась ему. 
 – Я сама вполне ее понимаю. Так где же она? 
 – В Париже, мадам. Извините, я не даю вам адрес, так как она доверила мне его по секрету. 
 – Разумеется. Как вы думаете, она захочет встретиться с отцом? 
 – Надеюсь, что да, мадам. Я уже написал ей и объяснил, каково состояние мистера Рольфа. Пусть сама решает. Хочется думать, что она приедет, но миссис Шейла живет бедно, У нее может не оказаться денег на дорогу. 
 – Я могла бы постараться и послать ей денег. Хинкль покачал головой: 
 – Едва ли это разумно, мадам. С вашего позволения, я предложил бы лучше подождать ответа на мое письмо. Если она ответит и уведомит о своих финансовых затруднения, тогда я обращусь за помощью к вам. 
 – Конечно. 
 Он кивнул с видом облегчения и удовлетворения. 
 – Вы будете обедать у себя, мадам? 
 Хельге предстояли долгие часы одиночества, но лучше не подвергать себя соблазну мужского общества. Она избежит риска, если пообедает одна на террасе, а потом ляжет в постель с книгой. 
 – Да. Я хочу пораньше сегодня лечь спать. 
 – Тогда я предложил бы вам что-нибудь легкое. Например, омлет с трюфелями и немного мяса. Я сам все приготовлю. 
 – Мне очень хочется отведать опять вашего омлета, Хинкль. 
 Хельга знала, что эти слова особенно обрадуют его. Когда он ушел, она снова стала думать о Шейле, которая еще не знала, что ей предстоит вскоре получить миллион долларов. Вдруг Хельга нахмурилась. Ведь девушка не получит денег, если Герман Рольф умрет, так и не заговорив. Разве что письмо попадет к Уинборну, но тогда Хельга будет обречена на жизнь монашки. Поразмыслив, Хельга решила, что сама сможет дать девушке эти деньги, когда шестьдесят миллионов станут ее собственностью. Все очень просто... 
 Ее мысли вернулись к разговору с Уинборном. Что означали эти странные слова, которые хотел произнести Рольф? 
 Она несколько раз повторила их вслух, а потом быстро вскочила на ноги. Ну, конечно! Он пытался сказать: Уинборн, письмо, ящик и показывал он не на спальню, а на гостиную. Нужно отдать красную папку управляющему. Пусть положит ее на хранение в сейф отеля. Следовало сделать это раньше. 
 Поставив стакан, она прошла в спальню и достала чемодан. Потом подняла крышку. Она застыла с неистово заколотившимся сердцем, глядя в пустой чемодан. 
 КРАСНАЯ ПАПКА ИСЧЕЗЛА! 




 Глава 3 


 После пяти минут лихорадочных поисков она убедилась, что папка с письмом Германа бесследно исчезла. 
 Похолодев и стиснув кулаки, с лицом, похожим на застывшую маску, она вернулась в гостиную. 
 – Кто мог украсть папку? Уинборн? Хинкль? Немыслимо! 
 Глаза Хельги сузились, и она задумалась. Хинкль знал содержимое письма, быть может, он обнаружил, что бумага его похищена, и решил припрятать на случай, если она почувствует искушение ее уничтожить. Но Хельга не могла представить, чтобы Хинкль мог обыскать ее спальню. Нет.., она отказывалась верить, что Хинкль способен на такое. Тогда кто же? Тут она припомнила, как управляющий видел, что она взяла со стола красную папку и унесла с собой. Но трудно поверить, чтобы управляющий отелем такого класса.., нет, это нелепость. Затем она вспомнила, что стоявшие в отеле охранники отозваны. Значит, пока она купалась, кто угодно мог подняться на ее этаж и войти в номер. 
 Хельга закурила, борясь с подступающей паникой. Надо смотреть фактам в лицо. Письмо пропало, и она потеряла один из своих козырей. Что же будет дальше? Отошлет ли вор письмо Уинборну? Хельга была слишком циничной, чтобы в это поверить. Снова следовало ждать появления шантажиста. Ее губы скривились в жесткой, еле заметной улыбке. 
 Негромкое жужжание телефона заставило ее на миг оцепенеть. Поколебавшись, Хельга взяла трубку. 
 – Миссис Рольф, звонит мистер Уинборн, – сказала телефонистка, – соединить его с вами? 
 – Уинборн? – Хельга сдвинула брови. Он должен был находиться сейчас в самолете, летящем в Майами. – Вы уверены, что это не ошибка? Мистер Уинборн улетел. 
 – Джентльмен назвался Уинборном и сказал, что дело срочное. 
 – Хорошо, соединяйте. 
 Наступила пауза, потом она услышала голос телефонистки: 
 – Говорите, мистер Уинборн. Хельга сказала: 
 – Алло? 
 – Привет. Не кладите трубку. У меня есть одна нужная вам вещь. – Она узнала бодрый голос Гарри Джексона. 
 «Вот оно!» – подумала Хельга и призвала на помощь всю свою волю. В ней крепла решимость не уступать, твердая, как закаленная сталь. Ей следовало подумать о Джексоне. Об этой безобидной ядовитой змее. 
 – Я вижу, что вы не теряли времени даром, – сказала она спокойно, хотя глаза ее метали искры. Он рассмеялся, как всегда, беззаботно: 
 – Совершенно верно, миссис Рольф. Хельга услышала стук в дверь. Вошел Хинкль, катя перед собой сервировочный столик на колесиках. 
 – Сейчас я не могу говорить, – отрывисто бросила Хельга, – позвоните через час. – И она бросила трубку. 
 – Обращаю ваше внимание, что омлет следует есть сразу, мадам, – сказал Хинкль, выдвигая стул. – Если позволить ему остыть, пропадет вкус. 
 Овладев собой, Хельга встала и пошла к столу. Когда она села, Хинкль развернул у нее на коленях салфетку. 
 – Вы меня балуете, – сказал она, удивившись тому, как она смогла произнести эти слова. 
 – Это доставляет мне удовольствие, мадам, – отозвался Хинкль. 
 Он поднял серебряную крышку и любовно выложил омлет на тарелку. Налив вино, он отступил назад и сложил на животе руки. 
 То, что Хельга была способна есть омлет и болтать с Хинклем, говорило о ее железном самообладании. 
 Наконец, заставив себя осилить последний кусочек, она похвалила его кулинарные способности, отказалась от кофе и с облегчением пожелала ему спокойной ночи. 
 После его ухода Хельга вышла на террасу. Ночь была теплая, и ярко светила луна. Люди еще купались. Их возбужденные голоса доносились наверх, подчеркивая ее одиночество. 
 «У меня есть одна нужная вам вещь!» Речь могла идти только о письменном распоряжении Германа. Но как оно попало к Джексону? Теперь он, несомненно, будет ее шантажировать. Что же делать? 
 Хельга понимала, что, если он пошлет письмо Уинборну, вся ее жизнь со скрежетом остановится. Ее отстранят от управления швейцарскими делами. Столь желанная поездка в Лозанну не состоится. Ей придется просить Уинборна финансировать ее до тех пор, пока Герман оправится. 
 «Не паникуй, – приказала она себе, – письмо еще не попало к Уинборну. Сначала нужно выслушать условия Джексона. Ну неужели бывший торговец кухонным оборудованием сможет диктовать свою волю?» Встав, она в раздумье прошлась по просторной террасе. Хельга уже овладела собой, и ее активный ум заработал. Придя к решению, она позвонила старшему портье. 
 – Да, миссис Рольф, – почтительно отозвался тот. 
 – Мне нужен карманный магнитофон с микрофоном, – сказала Хельга, – микрофон должен быть очень чувствительным. Я хотела бы получить его не позже чем через час. 
 Наступила короткая пауза, потом «сцепление» сработало. 
 – Я незамедлительно распоряжусь, миссис Рольф. 
 Подойдя к шкафу, она выбрала белую сумочку, затем взяла ножницы и вырезала подкладку. Если магнитофон будет достаточно чувствителен, он сможет записать весь разговор. 
 Ничего другого она пока не придумала. 
 Если Джексон отошлет письмо Уинборну, она сможет уличить его в шантаже. Обсуждая с Джексоном сделку, которую он ей предложит, нужно быть осмотрительной. Необходимо повести разговор так, чтобы он разоблачил себя. 
 Хельга знала, что, располагая записью с голосом шантажиста, полиция сможет опознать его. 
 Через сорок томительных минут в дверь ее номера постучали, и на пороге возник помощник управляющего, высокий гибкий блондин. 
 – Как я понял, миссис Рольф, вы просили магнитофон. Вот несколько, на выбор, – и он выложил на стол четыре миниатюрных магнитофона. 
 – А который из них самый чувствительный? 
 – Полагаю, вот этот, – он указал на магнитофон, несколько превосходящий размерами остальные. 
 – Благодарю вас.., оставьте их все, – Хельга улыбнулась. – Я с ними.., позабавлюсь. 
 – Вы знаете, как они работают? – спросил он. 
 – Я хорошо знакома с магнитофонами. 
 Когда он ушел, Хельга принялась экспериментировать, по очереди пряча магнитофоны в сумочку и записывая свой голос. Когда она записывала на последний магнитофон, послышался телефонный звонок. 
 – Мистер Уинборн вызывает вас, миссис Рольф. Хельга посмотрела на часы – прошел ровно час. 
 – Я буду с ним говорить. Послышался голос Джексона. 
 – Слушай, детка, я не люблю, когда мне велят ждать. – Его голос звучал зло. – Понятно? 
 – У меня сложилось впечатление, мистер Джексон, – сказала Хельга ледяным тоном, – что коммивояжеры, даже самые неумные, обучены элементарной вежливости. Вы, кажется, забыли манеры, если они у вас когда-нибудь были. Впредь настоятельно прошу не называть меня «деткой». Понятно? 
 Наступила тишина. Потом Джексон рассмеялся. 
 – Красива, умна и с характером. Хорошо, – миссис Рольф, забудем об этом. Вы не хотите вечером поплавать, на том же месте? 
 Хельга быстро соображала. Встречаться с ним в таком безлюдном месте слишком опасно. 
 – Приходите ко мне в номер, мистер Джексон, мы сможем поговорить на террасе. Он опять рассмеялся: 
 – Это не очень удачная идея. Я же должен подумать о вашей репутации, да и о своей тоже. Как насчет ресторана «Жемчужина»? 
 – Через полчаса, – сказала Хельга и положила трубку. 
 Она прокрутила записи. Магнитофон, рекомендованный помощником управляющего, сделал замечательно чистую запись. Хельга опустила его в сумочку, потом положила зажигалку, сигареты, пудреницу и платок, после чего надела легкое платье и спустилась вниз. 
 Хельга намеревалась прибыть туда первой. 
 Такси подвезло ее к ресторану, самому популярному в Нассау месту ночных развлечений. Метрдотель сразу же узнал ее. 
 – Миссис Рольф, очень приятно, – заговорил он, и его черное лицо озарилось улыбкой. 
 – У меня здесь встреча с неким мистером Джексоном, – сказала Хельга. – Мы только выпьем кофе. Не могли бы вы дать нам столик в спокойном месте? 
 – Конечно, миссис Рольф, если вы не против пойти наверх. У нас там есть кабина. – Лицо метрдотеля приняло озадаченное выражение, и Хельга поняла, что он удивлен. 
 Провожая ее, он поднялся наверх и показал кабину, которая выходила в главный зал. 
 – Подойдет? 
 Хельга остановилась и окинула взглядом толпу внизу. Был слышен шум голосов, стук тарелок и ножей. 
 – Я предпочла бы где-нибудь потише. 
 – Тогда позвольте предложить вам балкон за казино. Сейчас там никого нет, миссис Рольф. Может быть, там будет лучше? 
 – Покажите мне его. 
 Метрдотель проводил ее по коридору на широкий балкон, с которого открывался вид на побережье и океан. Здесь никого не было, кроме пяти цветных официантов. – Это мне подходит, благодарю вас, – Хельга сунула ему в руку десятидолларовую бумажку. 
 – Будьте любезны, проводите ко мне мистера Джексона, когда он появится. Кофе и бренди. 
 Джексон прибыл через десять минут. Сумочка лежала на столе, и Хельга, увидев, как он идет по коридору, быстро включила магнитофон. 
 Ленты хватит на тридцать минут, а этого вполне достаточно, чтобы шантажист разоблачил себя. 
 На Джексоне был свежевыглаженный белый костюм, белая рубашка в голубую клетку и красный галстук. Он выглядел красивым и представительным. В любое другое время у Хельги разгорелась бы кровь. 
 – Привет, – сказал он, отмахиваясь от метрдотеля. – Я заставил вас ждать, – он сел и улыбнулся. 
 Хельга взглянула через плечо на метрдотеля: 
 – Пожалуйста, кофе. 
 – Слушаюсь, миссис Рольф. 
 Когда он ушел, Хельга в упор посмотрела на Джексона. Тот сидел в совершенно непринужденной позе, положив на стол большие руки, очень уверенный в себе. Она скользнула по нему взглядом. 
 «Какой обманчивой бывает внешность, – подумала она. – Но кто бы мог догадаться, что в этом красивом мускулистом теле обитает мерзкая душа вымогателя?» – Как здоровье мистера Рольфа? – спросил Джексон. – Есть какие-нибудь улучшения? 
 – А как ваша шпионская лавочка, мистер Джексон, – в свою очередь спросила Хельга, – перспективы улучшаются? Джексон бросил на нее быстрый взгляд, потом рассмеялся: 
 – Будьте уверены. 
 Официант принес кофе и два больших бокала бренди. 
 Подождав, пока он уйдет, Хельга заговорила: 
 – Не исключено, что вы все же можете себе представить, насколько это свидание мне отвратительно. Будьте любезны, объясните, зачем вы меня позвали? 
 – Мне показалось, что это вы меня позвали, миссис Рольф, – сказал Джексон улыбаясь. – Вас никто не заставлял приходить. 
 «Очко в его пользу, – подумала она. – Незачем зря тратить время». 
 – Вы сказали, что у вас есть какая-то нужная мне вещь.., какая именно? – она положила сахар в кофе. 
 – Хороший вопрос, – он улыбнулся, отхлебнул кофе и закинул ногу на ногу. Хельге мучительно захотелось отвесить пощечину этому красивому самоуверенному лицу. 
 – Миссис Рольф, когда вы дали мне от ворот поворот, я был готов поставить на всем крест, ведь у вас была такая позиция – не подступишься. Я не мог предложить никакого письменного соглашения с мистером Рольфом. С Уинборном я связываться не собирался, это твердый орешек, и таких я обхожу стороной. Так я уже совсем собирался распрощаться со своими деньгами. – Он поднял бокал с бренди и принюхался. – Чтобы вам была ясна причина, миссис Рольф, позвольте объяснить, как я работаю. У меня нет постоянных сотрудников, зато есть контакты. Сыщику не обойтись без них в каждом шикарном отеле. Это люди, которые могут разгуливать по коридорам, входить и выходить из комнат, чистить ковры, убирать ванные и все же оставаться невидимыми. Мне пришлось выложить пятьсот долларов, а для меня это громадные деньги, миссис Рольф, чтобы купить одного малого, который убирает у вас в номере, чистит вам ванну и стелет вам постель. Этот малый – полукровка из Вест-Индии, которому ничего в жизни не нужно, кроме мотоцикла «Харлей». Дорогая машина. Он копил, копил, но до цели было еще далеко. И вдруг сюда поступает один экземпляр: хромированная модель с форсированным движком. Вы понимаете, миссис Рольф, только один. Он знает, что если его не перехватит, то придется ждать еще месяцев шесть. Ну а люди нынче ждать не любят. Так что я дал ему денег, и он купил себе мотоцикл. Знаете, когда сделаешь человеку приятное, он в долгу не останется. Квипрокво (Имеется в виду латинское выражение «qui pro quo» – одно вместо другого, путаница.)... Вам, наверное, странно слышать от меня такое выражение? Я получил кое-какое образование. Правда, дальше «квипро» дело не пошло, но все-таки. – Он отхлебнул бренди и поднял бокал, вглядываясь в него. – Отличная штука, но так уж легли карты, миссис Рольф. Вы требуете бренди, и вам подают самое лучшее. Я прошу бренди, и мне подают какое-то пойло. 
 Хельге хотелось закурить, но она не могла притронуться к сумочке, пока работает магнитофон. Она подавила желание и стала слушать дальше, посматривая на пустынный берег, освещенный луной. 
 – Ну, этот малый, который убирает ваш номер, немножко там пошарил. Система такова, миссис Рольф, что, как только постоялец уходит, он заходит в номер и наводит там порядок. Он толковый парень и всегда готов услужить. Я сказал ему: «Осмотрись. Если увидишь что-нибудь важное с виду, давай мне». И он глянул на меня своими черными очами и спрашивает: «А что значит важное»? Я говорю: «Я хочу прищучить эту малышку. Любовное письмо пригодилось бы в самый раз». Понимаете, миссис Рольф, я просто стрелял наудачу. Я ни капельки не надеялся, что он подцепит такую рыбу, но ему просто повезло. Когда он дал мне письмо вашего мужа, я просто обалдел. – Замолчав, он снова отпил бренди. – Доходит до вас, миссис Рольф? 
 «Так вот как это случилось, – подумала Хельга. – Говори, говори, гадина, ты сам лезешь в петлю». 
 – Я слушаю, – сказала она. 
 – Еще бы! – Джексон засмеялся. – Так что письмо у меня. Сильная штука, верно? Если оно попадет к Уинборну, сдается, ваша песенка спета. 
 Помня о накручивающейся на кассету пленке, Хельга поспешила подвести разговор к цели. 
 – Возможно, вы и правы, – сказала она. – Это, конечно, шантаж. Сколько, мистер Джексон? 
 – Но разве вы не говорили мне, что не платите шантажистам? – спросил Джексон с издевательской усмешкой. 
 – Даже талантливым генералам случается проигрывать сражения, – сказала она. – Сколько? 
 – Вы меня удивляете. – Джексон задумчиво присматривался к ней. – Я думал, вы попробуете вывернуться. 
 – Меня не интересует то, о чем вы думаете, – сказала Хельга с металлом в голосе. – Итак, сколько? Издевательская улыбка несколько померкла. 
 – Откровенно говоря, миссис Рольф, если бы дело касалось только нас с вами, я отдал бы письмо задаром. Конечно, мне причитается те десять тысяч долларов..., возмещение лично понесенных расходов. Это было бы по справедливости, не так ли? 
 Хельга промолчала. Мечтая о сигарете, она с бесстрастным липом потягивала бренди. 
 – Но мой парень оказался с амбицией, – продолжал Джексон. – Представляете, что он сделал? Он снял с письма две фотокопии. Одна вот здесь, получайте, – он достал из бумажника сложенный листок и пододвинул его через стол Хельге, которая взяла его и убедилась, что это копия письма Германа. – По правде говоря, миссис Рольф, я не ожидал от полукровки такой прыти. У него больше честолюбия, чем у меня. Как я вам уже говорил, что я удовлетворился бы моими десятью тысячами долларов, но у него другое на уме. 
 – Да? 
 – Он сказал, что это письмо – настоящий золотой рудник. Ну, когда он стал растолковывать, я поневоле прислушался. – Джексон покачал головой, допил бренди и улыбнулся. – Похоже, что у него размах пошире, чем у меня. 
 «Трудно поверить в такую удачу, – думала Хельга. – Сидит себе и мелет, балаболка!» Она вообразила, как на него набрасывается полиция, как арестовывают этого слугу из отеля. 
 К чертям деньги Германа! 
 Какое удовольствие увидеть этого прохвоста и его помощника на скамье подсудимых! Это дивное зрелище возместит даже потерю шестидесяти миллионов долларов... 
 Глупые, конечно, вызванные гневом скверные мысли, но сейчас они владели ею. 
 – Вот как? – отозвалась она спокойно. – Как широко он размахнулся. Может вы перестанете разглагольствовать, мистер Джексон? И скажете, за какую цену мне вернут письмо? 
 На какой-то миг на лице Джексона промелькнула тревога, но потом она вновь сменилась самоуверенной улыбкой. 
 – Да.., я действительно что-то разговорился. В общем для себя я хочу десять тысяч к завтрашнему дню, не позже полудня. Наличными. Это возместит мне расходы, и большего мне не надо. Оставьте конверт с деньгами у старшего портье. – Он посмотрел на Хельгу, – Договорились? Хельга наклонила голову. 
 – А вот метис.., с ним посложнее. Как уже объяснил, миссис Рольф, я понятия не имел о его замыслах. Он порасспросил людей и узнал, за какой важной фигурой вы замужем. Теперь он знает, что ваш муж набит деньгами. Он расстанется с письмом не меньше, чем за пятьсот тысяч долларов. Представляете, какой псих? Я пробовал вразумить его, но он и слушать не желает. Сожалею, миссис Рольф, но вот так обстоят дела. Если вам нужно письмо, оно вам обойдется в пятьсот тысяч долларов плюс десять. 
 По лицу Хельги нельзя было догадаться, как она потрясена. 
 После паузы она сказала: 
 – Мне трудно представить, чтобы цветной слуга мыслил такими категориями. Джексон кивнул: 
 – Мне тоже, миссис Рольф. Я буквально онемел, когда услышал это, но это так. 
 – И все деньги достанутся этому цветному мальчишке? Не слишком ли вы скромны, мистер Джексон? 
 – Да, можно сказать и так, но я просто хочу оправдать свои расходы. Мне нравится моя работа, и я не честолюбив. Но, по правде говоря, я жалею, что спутался с этим малым. Между собой мы могли бы уладить это дело и за десять тысяч долларов. Если бы вчера вы согласились мне заплатить, я не поручил бы ему обыскивать вашу комнату. 
 Хельга пристально смотрела на него: 
 – Не слишком ли вы увлеклись, мистер Джексон? Вы перестали следить за тем, что говорите. Ведь именно в тот момент, когда мы разговаривали на пляже, ваш подручный обыскивал комнату. Поэтому мне ясно, что вы действуете с ним в полном согласии, и я не сомневаюсь, что вы поделите между собой эти деньги. 
 Опять самоуверенная улыбка сползла с его лица. Он отвел взгляд, надолго задумался, потом улыбка заиграла вновь. 
 – Я уже говорил, миссис Рольф, что у вас есть голова на плечах. Ладно, не буду темнить. Все придумал я. Правда, вначале ничего такого у меня и в мыслях не было, но, когда он сказал, что вы обязательно заплатите, я призадумался. Я понял, что он верно сообразил, ведь вам достанется такая уйма денег, когда ваш муж откинет копыта. Сам он с вами не сладил бы. Я это понимал, ну, и, пораскинув мозгами, сказал, что все переговоры беру на себя, а делиться будем пополам. Так что, если хотите получить письмо, дайте нам десять тысяч завтра и чеками на предъявителя пятьсот тысяч в десятидневный срок. 
 – И я получу письмо? 
 – Конечно.., получите его. Хельга перевела дыхание. Теперь попался, голубчик. 
 Если ей и придется лишиться денег Германа, то, по крайней мере, эта гадина попадет в тюрьму. 
 – Хорошо. Деньги будут у портье завтра к двенадцати часам. Она встала. 
 – Значит, договорились? – спросил Джексон улыбаясь. 
 – Договорились. 
 Когда Хельга потянулась за сумочкой, он опередил ее. Его большая рука накрыла сумочку, в то время как он сам продолжал непринужденно улыбаться. 
 – Нет, мадам Рольф, не все так просто, – сказал он. – Тягаться со мной вам не по силам. В отеле поднялась настоящая суматоха, когда вы потребовали чувствительный магнитофон. Малый позвонил мне. 
 Он достал магнитофон из сумочки, вынул ленту, положил магнитофон обратно, а ленту сунул в карман. 
 Потом подался вперед, и его красивое лицо вдруг превратилось в оскаленную злобную маску, при виде которой Хельгу пробрала дрожь. 
 – Ты имеешь дело с профессионалом, безмозглая сука! – сказал он тихо. – Не вздумай водить меня за нос! Десять тысяч завтра, не то плохи твои дела, – Поднявшись из-за стола, он вдруг снова улыбнулся приветливой улыбкой. – Покойной ночи, детка, спи одна. И он вышел. *** 
 Когда Хельга появилась в холле отеля, старший портье вышел из-за стола. Видя, что он хочет поговорить с ней, она замедлила шаг. – Срочный вызов от мистера Уинборна, мадам. Он остановился на ночь в отеле «Сиеста-Бич» в Майами. Очень просил позвонить ему. 
 – Спасибо, – сказала она и направилась к лифту. Поднявшись к себе, она прошла на террасу и села, едва замечая большую луну, плывшую по небу, ее отражение в воде и пронзительные крики ночных купальщиков. Десять тысяч долларов не представят проблемы.., но пятьсот тысяч! Неужели она поддастся на шантаж? 
 Хельга закурила. 
 Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Она с горечью подумала, что всегда была одинокой. Блестящий ум отдалил ее, единственного ребенка в семье, от других детей. Отца интересовал только бизнес, мать интересовалась только церковью. Вечное одиночество, плюс этот вечный сексуальный голод, постоянно мучивший и заставлявший ее пускаться в рискованные авантюры. 
 – Посмотри правде в глаза, – сказала она себе. – Уж так произошло, ты совсем одна и тебе никто не может помочь. Ты влипла в паршивую историю, так что же ты намерена предпринять? 
 Поразмыслив, Хельга пришла к выводу, что, даже если Герман и умрет этой ночью, Джексон и метис будут висеть на ее шее всю жизнь. Они отдадут ей оригинал письма, но сохранят фотокопии. Если в дальнейшем она ответит отказом на новые требования, они отошлют Уинборну письмо, и тот начнет действовать. 
 Из желания навредить ей он начнет судебное преследование, особенно если управляющий подтвердит, что она взяла папку. Уинборн в состоянии закрыть ей дорогу к шестидесяти миллионам долларов... 
 Хельга сидела неподвижно, погрузившись в раздумья, стараясь обрести новые силы и веру в себя. 
 Сражение будет упорным. Она сказала Джексону, что даже лучший генерал может проиграть сражение. Но теперь она твердо решила, что это сражение она не проиграет. 
 Хельга вернулась в гостиную и попросила телефонистку соединить ее с Уинборном. 
 Пришлось ждать. Она спокойно курила и смотрела на освещенный луной океан. 
 «В случае проигрыша я так много теряю, – подумала она, – что любой риск оправдан. Если я все же проиграю, то постараюсь чтобы не выиграл никто». 
 Когда Уинборн подошел к телефону, она сказала: 
 – Это миссис Рольф. 
 – Извините за беспокойство, миссис Рольф, – холодный голос отчетливо звучал в трубке. – Она представила его серо-стальные глаза и отчужденное неприязненное выражение лица. – Можно попросить вас сделать для меня одну вещь? 
 Удивившись, она ответила: 
 – Конечно. 
 – Во время полета в Майами я все время думал, что же пытается сказать ваш муж. Эти странные фразы: «Вынут весло, тащит». Я повторял их много раз, и мне пришло в голову, что он хотел сказать: «Уинборн, письмо, ящик». «Умный, сволочь!» – подумала Хельга. Стараясь говорить непринужденно, она сказала: 
 – Я никогда бы до этого не додумалась. 
 – Я позвонил сестре Терли. Она спросила у вашего мужа, не это ли он хотел сказать. Судя по его реакции, я оказался прав. Сестра Терли уверена, что в одном из ящиков стола лежит для меня письмо. – Пауза. – Я могу вас попросить проверить это? 
 «Не так уж ты умен, – подумала Хельга. – Тебе бы следовало вернуться и проверить все самому». 
 – Мы ведь вместе с вами осмотрели все ящики, мистер Уинборн. Там не было никакого письма. 
 – Но могло быть. Мы искали контракт. – В голосе Уинборна послышалась резкая нотка. – Не посмотрите ли вы еще раз повнимательнее? 
 – Если я не позвоню в течение часа, значит, я не нашла его. 
 – Спасибо, миссис Рольф. Как он? 
 – Без изменений. 
 Она положила трубку и несколько секунд сидела неподвижно. 
 Уинборн далеко не дурак, но непосредственная опасность угрожает ей с другой стороны. Она почувствовала в голосе юриста подозрение. Если они станут серьезными, он может начать расспросы. Управляющий подтвердит, что она взяла со стола красную папку. 
 Хельга съежилась. 
 Несмотря на жаркий влажный воздух, ей стало холодно. Но сейчас не время думать об Уинборне. Сначала нужно разделаться с Джексоном... Но как? 
 Хельга вдруг почувствовала, что силы ее на исходе. Ей вспомнилось, как отец говорил: «Если у тебя серьезная проблема, не принимай поспешных решений.., обязательно подожди до утра». 
 Она встала и пошла в спальню. «Спи одна,» – сказал Джексон с издевкой. Ах, если бы здесь появился настоящий мужчина, высокий и мужественный, чьи крепкие объятия принесли бы ей облегчение.., стерли бы воспоминания о самоуверенной глумливой улыбке Джексона, о полумертвом муже, об угрозе благополучию. 
 Пройдя в ванную, она открыла шкафчик, достала пузырек со снотворным и вытряхнула две таблетки на ладонь. Потом решительно бросила их в рот и проглотила. Раздевшись, она встала под душ, потом прошла в спальню и бросилась на кровать. 
 В открытые окна долетали веселые голоса. Слышался шум машин и слабые звуки оркестра, исполнявшего «Сокровенные желания». 
 Сокровенные желания? 
 Да, ее желания сокровенны, но до чего же она одинока. Хельга еле сдерживала подступающие слезы. Она презирала людей, жалеющих себя. Сердясь на свою слабость, она потянулась к выключателю и погасила свет. 
 Несколько минут она лежала в тусклом свете луны, проникающем через жалюзи, потом таблетки начали действовать, и она медленно погрузилась в тревожный сон. 
 Сон приснился ей, когда действие снотворного уже начало ослабевать. Ей снилась контора отца в Лозанне. Он сидел за своим письменным столом, высокий, худой, с суровым красивым лицом, а она стояла перед ним и рассказывала о Джексоне. Будучи блестящим юристом, отец тем не менее питал слабость к банальным изречениям. В этом сне он разговаривал с ней, но слова не удерживались в сознании. Она слышала лишь штампованные фразы: «что посеешь, то и пожнешь», «теряя на одном, выигрываешь на другом». Потом, наклонившись вперед, он отчетливо произнес: «Лучше нападать, чем защищаться». 
 Просыпаясь, Хельга все еще слышала его голос: «Всегда знай своего противника!» Окончательно стряхнув сон, Хельга открыла глаза. Видение было очень живым, и она огляделась по сторонам, не понимая, где находится. Потом вспомнила. 
 Сквозь прорези в затемненном окне проникало солнце. Хельга посмотрела на часы, стоявшие на ночном столике. Четверть девятого. Она лежала неподвижно и думала об отце. «Знай своего противника!» Сон восстановил ее жизненные силы, и голова стала ясной. 
 Хельга пролежала в постели до девяти, потом заказала по телефону кофе. 
 Она уже заканчивала свой туалет в ванной, когда послышался стук в дверь. 
 – Войдите... 
 Надев халат, Хельга вошла в гостиную в тот момент, когда Хинкль вкатывал сервировочный столик. 
 – Доброе утро, Хинкль, – сказала она, – какие новости? 
 – Мистер Рольф провел ночь спокойно, – ответил Хинкль, наливая кофе. – Доктор Беллами сегодня утром навестит его. Хельга приняла у него чашку. 
 – Вы смогли бы узнать для меня две вещи, Хинкль? 
 – Конечно, мадам. 
 – Мне нужно знать гостиничного детектива и мне также необходимо имя человека, который убирает у меня в номере. 
 Хинкль поднял брови, так он выражал свое изумление, однако невозмутимо сказал: 
 – Детектива зовут Том Хенесси, мадам. Уборщик – молодой метис, которого зовут Дик. 
 – Вы настоящий кладезь информации, дорогой Хинкль. Он внимательно посмотрел на нее: 
 – Что-нибудь случилось, мадам? 
 – Нет, ничего. Я считаю, что лучше знать людей, которые о тебе заботятся. – И она улыбнулась ему. 
 – Да, мадам. Вы вернетесь к ленчу? 
 – Не думаю. Я поем или внизу в ресторане, или в городе. 
 – Могу ли я быть вам еще чем-то полезен? Как ей хотелось рассказать этому надежному и доброму человеку о Джексоне. Она покачала головой. 
 – В шесть вечера принесите мне один из ваших чудесных коктейлей. Больше ничего не надо. Вы свободны и можете пойти развлечься, Хинкль. 
 – Благодарю, мадам, если я вам больше не нужен, я воспользуюсь этим. 
 После его ухода Хельга допила кофе, завершила свой туалет, потом зашла в номер Германа. 
 Улыбающаяся сестра Терли впустила ее в просторную гостиную. 
 – Я пришла поискать письмо, о котором так беспокоится муж. Как он? 
 – Набирается сил. Он хорошо провел ночь. 
 – Можно его повидать? 
 – Да. Я уверена, он будет рад вас видеть. 
 По спине Хельги пробежал холодок, но, собравшись с духом, она подошла к двери спальни. 
 Хельга остановилась на пороге спальни, глядя на мужа, лежащего в постели. У нее сжалось сердце. 
 Неужели эта развалина – могущественный Рольф, которому принадлежат миллионы, чей малейший жест приковывает всеобщее внимание, обладатель волшебного ключа, отворяющего все двери мира? 
 Похожее на оскаленный череп лицо казалось вылепленным из воска. Правая сторона рта отвисла, обнажая зубы, и слюна капала на полотенце, положенное поверх белой шелковой пижамы. 
 Бездействующая правая рука покоилась на подушке. Глаза, раньше неизменно холодные и колючие, теперь были безжизненны и походили на лужицы мутной воды. 
 Супруги уставились друг на друга. 
 Хельгу вновь пробрала дрожь, потом, повинуясь порыву жалости, она шагнула вперед, но резко остановилась, увидев, как вспыхнули его глаза. 
 Костлявый указательный палец, как штык пехотинца, указал на нее. Вялый рот искривился и непослушные губы произнесли: «Сухо». 
 Хельга догадалась, что это означало «шлюха». 
 – Мне очень жаль, – произнесла она охрипшим голосом. – Честное слово, жаль. Помоги нам бог обоим. 
 Его пальцы дернулись, словно отгоняя муху, глаза выразили дикую ненависть. 
 Содрогнувшись, Хельга отступила назад и закрыла за собой дверь. Некоторое время она стояла неподвижно, потом собралась с духом и подошла к столу. 
 Из кухни вышла сестра Терли. 
 – Это, наверное, было для вас ударом, миссис Рольф. Так печально.., такой замечательный человек. 
 – Да. 
 Хельга для вида посмотрела бумаги в ящиках стола, а толстая симпатичная медсестра стояла рядом и наблюдала за поисками. 
 – Здесь нет письма. Пожалуйста, скажите это мистеру Рольфу. 
 – Может быть, вы сами скажете, миссис Рольф. Странно, он так настаивал. 
 – Сейчас я не в состоянии снова видеть его, – Голос Хельги дрогнул. – Вы можете просто просмотреть все эти бумаги, сестра. Спросите у него, хочет ли он, чтобы вы это сделали. 
 Боясь расплакаться, Хельга отвернулась и быстро пошла по коридору к своему номеру. 
 Ей понадобилось несколько минут, чтобы справиться с волнением. Потом с характерным для нее умением все забывать, она выбросила из головы Германа и стала думать о Джексоне. 
 «Знай своего противника!» Первый шаг она сделает именно в этом направлении. Взяв картонку с надписью: «Комната, свободна, пожалуйста, обслужите!», она вышла из номера, повесила картонку на дверную ручку и спустилась на лифте. 
 Здесь она попросила вызвать такси и поехала в банк Нассау. Велев водителю ждать, она вышла, зашла в банк и договорилась, чтобы к следующему дню ей приготовили пятнадцать тысяч долларов. Выйдя из банка, Хельга заметила через улицу автомобильный салон. Над дверью висело броское объявление: 
 «Мотоцикл Харлей Дэвидсон Электра Глэйд». 
 Хельга попросила водителя подождать и, пройдя через улицу, вошла в салон. 
 К ней приближался высокий темноволосый продавец. 
 – Меня интересует этот мотоцикл, – сказала Хельга. – Можно посмотреть? 
 – "Электра Глэйд"? – продавец развел руками, сделав жест преувеличенного отчаяния. 
 – Мы продали нашу единственную модель, мадам, но через несколько месяцев к нам поступит еще одна. 
 – Вот незадача. Мне хотелось бы посмотреть его. – Хельга улыбнулась. – Может быть, покупатель покажет мне ваш мотоцикл. У вас есть его адрес? 
 – Минутку, мадам. – Он ушел и через несколько минут вернулся и подал ей карточку, на которой значилось: «Мистер Дик Джонс, 1150, Hope Бич Роуд, Нассау». Затем он вручил ей иллюстрированную брошюру. – Все подробности вы найдете здесь, мадам. Я рекомендовал бы вам оставить у нас заказ, не откладывая. Эта машина пользуется большим спросом. 
 Вернувшись к такси, она попросила водителя отвезти ее на Hope Бич Роуд. 
 Они миновали центр и лишь через двадцать минут оказались на длинной убогой улице. 
 Водитель-цветной повернулся к ней и спросил: 
 – Вам нужен какой-то определенный номер? 
 – Вы просто поезжайте не спеша вперед, – сказала Хельга. Глядя в окно, она наконец увидела номер 1150 – обветшавшее бунгало с крышей из рифленого железа, с садиком, заросшим сорняком, с серыми старыми простынями, вывешенными для просушки. Пялясь на машину, на крыльце сидела толстая женщина – вест-индианка с сединой в волосах. 
 Хельга велела шоферу отвезти себя обратно в отель. Она отсутствовала полчаса. Когда она шла к лифту, рядом возник портье. 
 – Простите, мадам, но вашу комнату убирают, она будет готова лишь через двадцать минут. 
 – Ничего. Я только хочу кое-что взять. Благодарю вас, – улыбнувшись, Хельга вошла в кабину лифта и поднялась на верхний этаж. 
 Перед открытой дверью номера стояла никелированная тележка уборщика. 
 Хельга услышала движение в ванной. Закрыв дверь, она подошла к столу, на котором лежали заказанные накануне магнитофоны. Она включила один из них и отрегулировала уровень записи, после чего бесшумно вошла в спальню. С кровати, были сняты простыни, перед ней лежала стопкой куча полотенец. Слышалось шипение распылителя, доносившееся из ванной. 
 Она заглянула туда и увидела стройную фигуру в белом. 
 – Ты – Джонс? – спросила громко она, чтобы перекричать шум воды. 
 Человек в белом вздрогнул, уронил смеситель и резко выпрямился, не забыв при этом оглянуться. 
 Хельга лицом к лицу оказалась с очаровательным юношей лет девятнадцати с густыми черными волосами, глазами, как у газели, и безупречными чертами лица. 
 Они уставились друг на друга. 
 «И это шантажист?!» – удивилась она. В это трудно было поверить. 
 – Ты – Джонс? – построже повторила она вопрос. Юноша завернул кран душа, облизал губы и кивнул. 
 – Хорошо, Джонс, я хочу с тобой поговорить. Она придала голосу как можно больше твердости. Затем повернулась и прошла в гостиную. 
 Последовала долгая пауза, в течение которой Хельга стояла лицом к окну. Потом из ванной вышел Джонс. Его руки метались вверх и вниз по белой курточке, как встревоженные бабочки. 
 – Стань там, – сказала она, – указывая на стол, потом подошла к столу, села и вынула портсигар. 
 Он приблизился к столу и остановился, не спуская с нее глаз. Его оливковая кожа блестела от пота. Хельга видела, как в такт его учащенному дыханию поднимается и опадает тесная курточка. 
 – Ты купил такой? – она выбросила к его ногам рекламную брошюру «Харлей Дэвидсон». 
 Окаменев, он уставился на красочную картинку. 
 – Купил ты такой мотоцикл или нет? – повторила Хельга, не давая ему собраться с мыслями. Тихим голосом он сказал: 
 – Да, мэм. 
 – Как ты за него заплатил? – голос стегал, как удар хлыста. 
 Его глаза расширились, и он отступил на шаг. – Я.., я накопил, мэм. 
 – Ты накопил? – она презрительно рассмеялась. – Ты.., прозябающий в трущобах, в доме с дырявой крышей. Ты скопил больше четырех тысяч долларов! Интересно, что скажет мистер Хенесси?! 
 Его лицо посерело. 
 – Я накопил, мэм, клянусь! 
 – Послушай меня, Джонс. Вчера утром я оставила в ванной ценное бриллиантовое кольцо, и оно пропало. А теперь я знаю, что вчера ты заплатил за мотоцикл большие деньги. Я обвиняю тебя, мальчишка, в краже кольца, которое ты потом продал и на вырученные деньги купил мотоцикл. 
 Он закрыл глаза и покачнулся. 
 На какой-то миг ей показалось, что он сейчас упадет в обморок. Глядя на него, она почувствовала, как в ней поднимается желание. Он был таким красивым самцом. Об этом было бы трудно догадаться, если бы не его шелковистые черные волосы. Хельга одернула себя. 
 – Ведь именно так ты сделал? 
 Он с трудом овладел собой. По его лицу стекал пот. 
 – Нет, мэм. Клянусь, я не брал вашего кольца. 
 – Вижу, ты мастер клясться. Прекрасно, тогда посмотрим, как мистер Хенесси обойдется с тобой. Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь поверил, что паршивый слуга смог накопить четыре тысячи долларов. Хельга встала и шагнула к телефону. 
 – Мэм.., пожалуйста. Я не брал вашего кольца. Она остановилась, держа руку на телефоне. 
 – Но ты взял что-то другое, так? Он кивнул. 
 Казалось, он ссохся в своей белой униформе, уменьшился в размерах. 
 «Я на полпути к цели», – подумала она и выпустила трубку. 
 – Что же ты взял? Он сказал шепотом: 
 – Красную папку у вас из чемодана, мэм. Хельга возвратилась к креслу и села. 
 – И что же ты с ней сделал? 
 – Я.., я отдал ее одному человеку. 
 – Какому человеку? 
 – Мистеру Джексону. 
 – Гарри Джексону? 
 – Да, мэм. 
 – Зачем ты это сделал? 
 Он снова помедлил в нерешительности. 
 Потом сказал: 
 – Хотел купить мотоцикл. Мистер Джексон обещал дать мне деньги, если я поищу в вашем номере что-нибудь важное. 
 – Сколько же он тебе предложил? 
 – Четыре тысячи, мэм. 
 – Немного же ты скопил, меньше двухсот долларов. – У меня небольшой заработок. 
 – Джонс, верно ли, что Джексон платит тебе за слежку? Он облизнул губы, умоляюще посмотрел на нее и сказал: 
 – Это в первый раз. В первый раз, клянусь. 
 – Он сказал тебе, что именно искать? 
 – Он сказал, мэм, «любовные письма или что-нибудь важное». – Парень готов был расплакаться. – Я знаю, что этого нельзя было делать, но мне так хотелось мотоцикл. 
 – Ты прочел содержимое папки? 
 – Я не очень хорошо читаю написанное от руки. Я только понял, что там говорится о завещании. Мне показалось это важным, вот я и взял его. 
 Она вспомнила слова Джексона: 
 «Он расстанется с письмом не меньше, чем за пятьсот тысяч долларов. Представляете, какой псих! Я пробовал вразумить его, но он и слушать не желает». 
 – Ты снял с письма фотокопию? Он в недоумении уставился на нее: 
 – Нет, мэм, я просто отдал его Гарри Джексону. 
 – И он дал тебе четыре тысячи долларов наличными? 
 – Да, мэм. 
 – Тебя не заинтересовало, почему Джексону нужно от меня что-то важное? Не задумывался, почему он дает столько денег? 
 – Мне хотелось мотоцикл. 
 – Хватит валять дурака, черт побери, – выкрикнула Хельгa. – Чем-то ты должен был думать. Он вздрогнул: 
 – Я.., я думал, что он хочет устроить вам неприятности, мэм. Я никогда вас не видел и думал только о мотоцикле. 
 – Так, значит, тебе известно слово «шантаж»? Он опять вздрогнул: 
 – Да, мэм. Это плохое слово. 
 – А не приходило глупому мальчику в голову, что Джексон собирается шантажировать меня? 
 – Он не стал бы делать ничего такого, мэм. Мистер Джексон хороший парень. Правда, хороший. Он не стал бы так поступать. 
 – И все же ты думал, что он хочет причинить мне неприятности. Какие же это, если не шантаж? Юноша ломал себе руки: 
 – Я ни о чем не думал, мэм, я просто хотел себе мотоцикл. 
 – Теперь Джексон шантажирует меня, используя письмо, которое ты украл. Его могут посадить в тюрьму на пятнадцать лет.., и тебя тоже. 
 Джонс в ужасе уставился на нее: 
 – Я просто хотел мотоцикл. Клянусь, я ничего... 
 – Ох, прекрати. Если не хочешь за решетку, – сказала Хельга, поднимаясь, – никому об этом ни слова. Особенно Джексону. Я еще поговорю с тобой позднее. А пока продолжай свою работу и жди от меня известий, понял? 
 – Мэм, я клянусь... 
 – Ты понял? – резкий тон Хельги подействовал на юношу, как удар. 
 – Да, мэм. 
 Хельга взяла магнитофон, выключила запись и, не посмотрев на уборщика, вышла из комнаты. 




 Глава 4 


 В холле Хельга заметила доктора Беллами, выходящего из другого лифта. Темнокожий врач повернулся в ее сторону и подошел, виновато улыбаясь. 
 – Я искал вас, миссис Рольф. Мне сказали, что вы вышли. Хельга посмотрела на него снизу вверх. Вот крепкий, хорошо сложенный мужчина, но не для нее. В нем не чувствовалось уверенности в себе, и она представила, как он отчаянно потеет, занимаясь любовью. 
 – Я только что вернулась. Как мистер Рольф, доктор? 
 – Его состояние заметно улучшилось. Я хочу позвонить доктору Леви. – Беллами отвел ее в сторону от толпившихся в холле людей. 
 – Присядьте, пожалуйста, миссис Рольф. 
 Хельга села на диванчик и полезла в сумочку за сигаретами. Доктор Беллами зашарил в карманах в поисках спичек, но, пока он их нашел, Хельга уже раскурила сигарету. 
 – Я хочу предложить доктору Леви завтра же перевезти вашего мужа в больницу в Парадиз-сити. Он окреп, и я уверен, что переезд под воздействием снотворного ему не повредит. Однако существует некоторый риск. Об этом я и хочу посоветоваться с доктором Леви. Его сердце... – Беллами поднял плечи. – И он все время волнуется. Сестра Терли говорит, что он тревожится по поводу какого-то письма. 
 – Да, – Хельга посмотрела на свои руки. – У него так много всяких бумаг, я даже не знаю, о каком письме он беспокоится. Они помолчали, потом доктор Беллами сказал: 
 – Если доктор Леви согласится, вы можете готовиться к тому, чтобы выехать завтра. Где-то после обеда. Когда я смогу точно сказать, как мы договорились. 
 Расставшись с ним, Хельга вышла из отеля. 
 День был яркий и солнечный. Люди уже играли в теннис, а плавательный бассейн был переполнен. 
 Побродив возле отеля, она нашла уединенную скамейку и убедившись, что вокруг никого нет, достала магнитофон. Затем прослушала запись. Испуганный голос парня слышался очень отчетливо, запись была превосходная, и Хельга удовлетворенно кивнула. 
 Она подумала об юноше. Ему не могло быть более девятнадцати лет. Она старше его на двадцать четыре года и вполне годится мальчику в матери. 
 Мучительное желание опять вспыхнуло в груди. У нее еще не было таких молодых любовников, и теперь ее влекло к нему с особенной силой. Она сможет научить его всем тонкостям любви. Записанное на пленку признание давало ей всю власть над ним. Он – молодое животное, а молодых животных надо дрессировать. Завтра она вернется на свою огромную виллу в Парадиз-сити. Герман будет в больнице. 
 Хельга размышляла несколько минут. И наконец слегка кивнула в такт своим мыслям. 
 Она заберет мальчишку с собой. В его положении он не сможет отказаться. А там.., она резко втянула ноздрями воздух. Кроме того, она оторвет его от Джексона. Это очень важно. Потом Хельга вспомнила о крупной толстой женщине, по-видимому, его матери. Прежде чем сообщить о своем решении парню, нужно поговорить с его матерью. Матери бывают упрямы и недоверчивы. 
 Вест-индианка! 
 Хельга не сомневалась, что сможет с ней столковаться. 
 «Всему свой черед», – сказала она себе. 
 «Лучше нападать, чем защищаться». Нужно уклониться от встречи с Джексоном и выиграть немного времени. 
 Вернувшись к себе, она включила один из магнитофонов, все еще лежавших на столе и сделала копию записи разговора с Джонсом. Затем она прослушала копию и, убедившись, что запись удовлетворительная, вложила первоначальную запись в плотный конверт, написала на нем свое имя и спрятала второй магнитофон в сумочку. В телефонной книге она нашла номер Джексона и попросила телефонистку соединить их. 
 В трубке послышался доверительный голос Джексона. 
 – Агентство расследований. У телефона Джексон. Доброе утро. 
 – Доброе утро, мистер Джексон. Вы, кажется, сегодня в отличном настроении? – сказала она с металлом в голосе. 
 – Кто это? – спросил он резко. 
 – Разве вы не узнали мой голос, мистер Джексон? Я же думала, что вы – профессионал. 
 – А.., а это вы. 
 – Да. Нашу маленькую сделку придется немного отложить. Здешнему банку требуется подтверждение из моего банка. Нелепость, не правда ли? Я позвоню позднее, – и она повесила трубку. 
 От Джексона она на некоторое время избавилась. Хельга была уверена, что он ничего не предпримет, пока не убедится, что она не станет платить. Это даст ей время для маневра. 
 Зазвонил телефон. 
 Она улыбнулась. 
 Нет, мистер Джексон, вам придется научиться терпению. 
 Не обращая внимания на телефонные звонки, она захватила конверт и вышла в холл. Помощник управляющего сидел за своим столом. 
 – Пожалуйста, положите это в ваш сейф. – Она протянула ему конверт. – Я оставлю себе все четыре магнитофона. Они мне пригодятся для подарков. Поставьте, пожалуйста, их стоимость в счет. 
 – Слушаюсь, миссис Рольф. 
 Она убрала в сумочку выданную ей квитанцию и подошла к старшему портье. 
 – Мне нужна маленькая машина. Распорядитесь, пожалуйста. 
 – Слушаюсь, мадам. Вас устроит новый «бьюик»? 
 – Нет, достаточно малолитражки. Он поднял брови. 
 – Через десять минут, мадам. 
 – Вы не знаете, где мистер Хинкль? 
 – На второй террасе, мадам. Послать за ним? 
 – Спасибо, не надо. 
 Она пересекла широкую террасу, потом спустилась по мраморным ступеням. 
 Хинкль сидел в полотняном кресле и читал книгу. На нем был белый костюм, свободный галстук-бабочка и широкополая шляпа, сдвинутая на затылок. 
 Он походил на епископа, наслаждающегося заслуженным отдыхом. 
 – Что вы читаете, Хинкль? 
 Он поднял глаза, затем встал, сняв при этом шляпу. 
 – Эссе Джона Локка, мадам. 
 – Джон Локк? 
 – Да, мадам. Английский философ семнадцатого века. В этих эссе он выступает против догм, врожденных понятий и с успехом доказывает, что опыт является ключом к познанию. Чрезвычайно верно. 
 Хельга заморгала. 
 – Надо же, Хинкль, я и не знала, что вы такой ученый. 
 – Я стремлюсь развивать свой ум, мадам. Вам что-нибудь нужно? 
 – Сядьте, пожалуйста. 
 – Только после вас, мадам. Она уселась в ближайшее кресло. Поколебавшись, Хинкль опустил свою дородную фигуру в кресло, положив шляпу на колени. 
 – Доктор Беллами говорит, что завтра можно будет перевезти Рольфа в больницу Парадиз-сити. При условии, что доктор Леви согласится. 
 Лицо Хинкля просветлело. 
 – Это радостное событие, мадам. 
 – Да. Весьма вероятно, что вам придется присматривать за мистером Рольфом в больнице. Я хочу нанять дополнительный персонал, который примет на себя некоторые из ваших наименее ответственных занятий, Хинкль. 
 – Вот как? – голос Хинкля стал холодным. – Заверяю вас, мадам, что я прекрасно смогу справиться и без дополнительного персонала. 
 Хельга ожидала сопротивления и приготовилась к нему, твердо решив сделать по-своему. 
 – В отеле работает один мальчик, – сказала она отрывисто. – Он явно не глуп и заслуживает внимания Я люблю помогать молодежи, когда представляется случай. Я нанимаю его и хочу, чтобы вы передали ему второстепенные обязанности, Хинкль. Ведь вы сделаете это для меня? 
 Хинкль внимательно посмотрел на нее, увидел непреклонность в ее глазах, поджал губы, потом наклонил голову. 
 – Если таково ваше желание, мадам. 
 – Никаких вестей от мисс Шейлы? 
 Она встала. 
 – Нет, мадам, пока никаких. 
 Он тоже поднялся. 
 – Тогда оставляю вас наедине с мистером Локком. – Она улыбнулась. – Дик Джонс.., так зовут мальчика. Положите ему сто долларов в неделю и присмотрите, чтобы он их отрабатывал, Хинкль. Я скажу ему, чтобы он связался с вами. 
 – Хорошо, мадам. 
 Хельга вернулась в отель, где уже стояла машина. Поблагодарив портье, она села в маленький автомобиль и направилась в сторону Hope Бич Роуд. 
 Остановившись перед домом 1150, Хельга вышла из машины, отворила шаткую калитку и зашагала по заросшей сорняком дорожке. 
 Она знала, что с противоположной стороны улицы на нее с любопытством глазеют местные жители, сидящие на своих крылечках и обветшавших верандах. 
 Не обращая на них внимания, Хельга постучала в дверь. Через минуту перед ней появилась высокая толстая женщина. Ее глаза, черные и слегка налитые кровью, удивленно расширились при виде роскошно одетой элегантной белой женщины, стоявшей на пороге ее дома. 
 – Миссис Джонс? – Хельга улыбнулась. – Я хочу поговорить с вами о Дике. 
 Толстуха внимательно разглядывала ее. С тех пор как Хельга видела ее на террасе, она переоделась в красное бумажное платье, чистое и аккуратное. Голову ее покрывал платок. 
 – О моем сыне? – голос ее был мягкий и глубокий. Хельга без труда представила себе, каким великолепным контральто могла петь эта женщина. 
 – Я миссис Хельга Рольф, – сказала она. 
 – Миссис Рольф? – Женщина широко раскрыла глаза, потом ее взгляд пробежал по соседям, глазеющим из окон и с веранд своих домов. – Войдите, пожалуйста. 
 Она отвела гостью в маленькую, аккуратную и чистую гостиную. Здесь стоял потертый диван, два таких же потертых кресла, старый телевизор и стол, на котором стоял папоротник в горшке. 
 На стене висела фотография высокого и веселого на вид белого мужчины, который улыбался Хельге из золоченой рамы. Он был одет в неопрятный белый костюм, и в его шутливой позе чувствовалась какая-то запущенность. 
 «Жизнерадостный неудачник», – подумала Хельга. 
 Вероятно, плантатор сахарного тростника, которому не хватило трудолюбия. Присмотревшись к фотографии, она поняла, от кого Дик Джонс унаследовал свою миловидность. 
 Миссис Джонс закрыла дверь. 
 – Сегодня утром я читала о мистере Рольфе, – сказала она, – примите мое сочувствие. Ужасно, когда с таким прекрасным человеком случается несчастье. 
 – Благодарю вас. 
 Последовала пауза, во время которой две женщины из совершенно разных миров с явной симпатией смотрели друг на друга. Потом миссис Джонс заговорила: 
 – Присядьте, пожалуйста, мэм. Жилье у нас небольшое, но все же... 
 – Это ваш муж? – спросила Хельга, садясь. 
 – Это Гарри Джонс.., никудышный мужик, но он дал мне Дика, слава богу. 
 – Я хочу поговорить с вами о вашем сыне, миссис Джонс. – Хельга очень хотела закурить, однако инстинктивно чувствовала, что хозяйка отнеслась бы к этому отрицательно. – Он убирает мой номер в отеле. Мне кажется, он умен, воспитан и старателен. Мне нужно пополнить штат служащих в моем доме в Парадиз-сити... Это совсем недалеко от Майами. Для вашего сына это будет прекрасный случай продвинуться по службе, но прежде чем говорить с ним, я решила посоветоваться с вами и попросить вашего согласия. – Она снова улыбнулась. – С ним поработает мой мажордом и обучит вашего сына. Плата хорошая, и кроме того, ему представится возможность периодически ездить в Нью-Йорк и в Европу. 
 – Господи помилуй! – миссис Джонс всплеснула руками. – С чего это такой важной леди, как вы, заниматься моим сыном? 
 Хельга заставила себя рассмеяться: 
 – Уж такой у меня характер, миссис Джонс. При моих деньгах у меня есть возможность помогать людям. Увидев вашего сына за работой, я решила, что могла бы помочь ему, а он мог бы стать помощником в моем доме. Я знаю, как матери привязаны к сыновьям. Мне самой не хотелось бы расставаться с хорошим сыном, но я сказала себе, что он не должен упускать свой шанс. 
 Миссис Джонс посмотрела на Хельгу с внезапным любопытством в глазах. 
 – У вас есть дети, мэм? 
 – К несчастью, нет, но я помню, как относился ко мне отец, – ответила она бойко. 
 – Дик хороший мальчик, мэм, – сказала миссис Джонс. – Настойчивый. Захотел он мотоцикл. Совсем в уме повредился, так ему хотелось эту машину. Знаете, мэм, Дику в отеле платят семьдесят долларов. Для людей вроде нас это хорошие деньги. Он отдает мне тридцать на хозяйство, а остальные откладывает. И однажды он вдруг появляется домой на своем мотоцикле. Он накопил тысячу долларов! И вы знаете, как он это сделал? Ни девушек, ни сигарет, ни пива, ни кино, все экономил и в конце концов заполучил свой мотоцикл. Вот какой у меня сын, мэм, лучше и не бывает. 
 Глядя на это гордое сияющее лицо, Хельга гадала, как бы отреагировала эта доверчивая женщина, узнай она, что мотоцикл ее сына стоит гораздо больше тысячи долларов. – Я буду платить ему сто долларов на всем готовом, – сказала Хельга. – Конечно, у него будет много работы, но служба в моем доме даст возможность откладывать. – Она улыбнулась. – Я хотела узнать, не будете ли вы возражать против того, чтобы он работал у меня, миссис Джонс? 
 – Я? – толстуха покачала головой. – Мэм, я приехала с Гаити. Там я работала на сахарной плантации. Там и встретила Джонса. Когда моему мальчику исполнилось двенадцать лет, я решила уехать. Накопила денег, приехала сюда. Нелегко было, но я хотела, чтобы у Дика был шанс в жизни, и в отеле ему подвернулся такой шанс. Я живу ради сына, мэм. Берите его. Я буду по нему скучать, но ездить в Нью-Йорк и Европу, работать у таких замечательных людей, как Рольф, о таком для него даже не мечтала. 
 Хельга поднялась: 
 – Тогда я все устрою. Возможно, мы с мужем возвратимся в Парадиз-сити уже завтра. Дик поедет с нами. 
 Миссис Джонс приложила к своей мягкой груди большие натруженные руки. 
 – Так скоро, мэм? 
 – Да, но не беспокойтесь. Ему, без сомнения, будет хорошо. – Хельга заметила слезы в больших черных глазах. – Вы отзывчивая, чудесная мать. 
 Миссис Джонс выпрямилась: 
 – У меня прекрасный сын, мэм. Он заслуживает самого лучшего в жизни. Спасибо вам, мэм, и пусть вас благословит господь. 
 Возвратившись к себе, Хельга позвонила кастелянше. 
 – Я хочу поговорить с человеком, который убирает мой номер; – сказала она. – Кажется, его зовут Дик. Пришлите его, пожалуйста, ко мне. 
 – Что-нибудь случилось, мадам? – с тревогой в голосе спросила кастелянша. 
 – Ничего не случилось, я хочу просто поговорить с ним, – холодно произнесла Хельга. 
 – Слушаюсь, мадам, я немедленно приведу его. 
 – Пришлите его ко мне одного. В вашем присутствии нет надобности, – Хельга положила трубку. 
 «Теперь пойдут сплетни, – с неудовольствием подумала она. – Хотя, какая разница». Она закурила и посмотрела на часы. Без четверти час. Ей захотелось выпить, но она решила подождать. Прошли долгие три минуты, прежде чем в дверь постучали. Медленно вошел Дик Джонс. В больших черных глазах отражался страх. В ярком солнечном свете, заливавшем комнату, его гладкая кожа поблескивала от пота. 
 – Я вам нужен, мадам? – он едва мог говорить. 
 – Войди и закрой дверь. 
 Он вошел в комнату, закрыл дверь и повернулся к ней лицом. 
 – Так вот, Джонс, слушай, плохо твое дело. Я поговорила с твоей матерью. – Он заметно вздрогнул. – Она верит в то, что ты ей сказал, будто бы мотоцикл стоит тысячу долларов. Я знаю, что он стоит больше четырех тысяч. Я могу доказать это. Как ты думаешь, что она скажет, когда узнает правду? 
 Он умоляюще воздел руки вверх: 
 – Вы не скажете ей, мэм. Прошу вас, не надо! 
 Хельга достала из сумочки магнитофон и положила на стол. 
 – Послушай-ка, дружок, это, – сказала она и включила запись. 
 Они стояли молча, пока их записанные на пленку голоса звучали в комнате. Когда лента кончилась, Хельга выключила магнитофон и взглянула на Дика. 
 – Это признание в краже ценного документа, Джонс. – Выдержав паузу, она продолжала: – Полиция будет действовать в соответствии с законом, предусмотренным на этот случай. Вы со своим приятелем Джексоном можете попасть в тюрьму минимум на пятнадцать лет. 
 Он затрясся: 
 – Мне так хотелось мотоцикл, мэм. 
 – Чтобы получить свой мотоцикл, ты стал вором. Твоя мать считает тебя чудесным сыном. Станет ли она называть чудесным вора? 
 Джонс ничего не ответил. Он лишь переминался с ноги на ногу. Лицо его посерело и еще больше покрылось потом. 
 После томительного молчания, дав ему немного опомниться, Хельга продолжала: 
 – Ты уедешь отсюда, Джонс, и будешь отныне работать в моем доме в Парадиз-сити. Я хочу разлучить вас с Джексоном. Ты будешь получать хорошие деньги, но придется точно выполнять все распоряжения. Мой мажордом Хинкль займется тобой. Надеюсь, ты не доставишь мне больше никаких хлопот. Твоя мать согласилась но отъезд. Соберешь вещи и будешь готов к отъезду уже завтра. Ты меня понял? 
 Его большие черные глаза расширились: 
 – Но я не хочу уезжать. Здесь у меня дом, хорошая работа. Я не хочу уезжать! 
 – Надо было подумать об этом прежде, чем становиться вором, – безжалостно заявила Хельга. – Ты будешь делать так, как я скажу, иначе я передам дело мистеру Хенесси, и тогда не жди пощады, ясно? 
 Он принялся ломать себе руки. 
 – Что станет с моим мотоциклом! – начал он. – Мэм... 
 – К черту твой проклятый мотоцикл! – яростно выкрикнула Хельга. – Убирайся! Завтра же уезжаем. 
 Глядя на нее с ужасом, юноша попятился к двери. 
 – Хинкль пришлет за тобой. Делай в точности то, что он скажет, и держись подальше от Джексона. Понял? 
 – Да; мэм. 
 – Тогда убирайся! 
 Как побитый щенок, он бочком выбрался из комнаты. 
 Хельга раздавила в пепельнице сигарету, чувствуя, как рука дрожит. 
 «Лучше нападать, чем защищаться». Она ненавидела себя за то, что так напугала молодого метиса, но это было необходимо. Она боролась за свое будущее. 
 Справившись в телефонной книге, Хельга обнаружила, что вторым из двух имевшихся в городе сыскных агентств было Британское агентство, принадлежавшее Фрэнку Гритгену. 
 Хельга назвала телефонистке номер и попросила соединить. 
 Ответила женщина. Голос ее звучал энергично и деловито: 
 – Британское агентство. Чем могу служить? 
 – С вами говорит миссис Хельга Рольф. Мне бы хотелось встретиться сегодня в три часа с мистером Гриттеном. 
 – Миссис Хельга Рольф? 
 Она без труда представила удивленное лицо женщины. 
 – Да. 
 – Разумеется, миссис Рольф. Мистер Гриттен будет счастлив принять вас в три часа. 
 Хельга опустила трубку и надолго погрузилась в размышления. Она шла на большой риск, но и ставка была солидной... Она либо выиграет, либо все потеряет. 
 Хельга вышла из номера и спустилась на лифте в холл. Она сказала портье, что будет завтракать в ресторане, и попросила оставить для нее столик, потом вышла на террасу. Хинкля там не было. Она не смогла представить его купающимся, но с недавнего времени она могла ожидать с его стороны любой экстравагантный поступок. 
 Сев за руль машины, она поехала в банк, где пожелала немедленно встретиться с директором. Ее провели в его кабинет. Навстречу ей поднялся плотный, подвижный англичанин. Табличка на столе сообщала его имя: Дэвид Фримен. 
 – Счастлив видеть вас здесь, миссис Рольф, – сказал он, предлагая кресло. – Чем могу быть полезен? Сев, Хельга сказала: 
 – Вчера я договорилась относительно получения у вас пятнадцати тысяч долларов. – Совершенно верно. Все уже готово. 
 – Мне нужно десять тысяч тысячедолларовыми банкнотами. Я хочу, чтобы их номера переписали. 
 Фримен пристально посмотрел на нее, но, увидев холодное жесткое выражение на лице миллионерши, решил не проявлять излишнего любопытства. 
 – Безусловно, миссис Рольф. Я немедленно распоряжусь. – Он снял трубку, дал указания и продолжал: – Надеюсь, мистер Рольф поправляется? 
 – Ему уже лучше, благодарю вас. – Хельга собралась с духом. – Мистер Фримен, вы можете сказать мне, какова репутация Британского агентства? Заслуживают ли они доверия? 
 – Да, миссис Рольф. – Красивое лицо Фримена выразило удивление. – На них полностью можно положиться. Мистер Гриттен раньше был инспектором полиции. Здесь, в городе, кстати, мы с ним давнишние приятели. Он абсолютно надежен, честен и вообще достойный человек. 
 – У вас в городе есть еще одно агентство, – заметила Хельга. 
 Фримен нахмурился: 
 – Между нами, этого агентства следует избегать. 
 – Благодарю вас. 
 Вошла девушка с тысячедолларовыми казначейскими билетами и квитанцией. Хельга расписалась, предварительно убедившись, что номера банкнот занесены в квитанцию. Затем спрятала деньги в сумочку. 
 Глядя на Фримена холодным взглядом, она сказала: 
 – Пожалуйста, сберегите эту расписку в сохранности. Возможно, ей придется фигурировать в уголовном деле. 
 – Понимаю, миссис Рольф. 
 Озадаченный вид мистера Фримена показывал, что он ничего не понимает. Но перед ним была жена Германа Рольфа, а имея дело с женой одного из богатейших людей мира, вопросов не задают. 
 Довольная тем, что успела сделать за утро, Хельга возвратилась в отель. Она в одиночестве выпила мартини на террасе, потом легко позавтракала в ресторане. До визита в Британское агентство оставался еще целый час. 
 Она поднялась в номер, легла на кровать и стала репетировать предстоящий разговор с Гриттеном. 
 Зазвонил телефон, прервав ее размышления. 
 – Это доктор Беллами, миссис Рольф. Я проконсультировался с доктором Леви, он согласен, что мистера Рольфа можно транспортировать. Доктор Леви говорил с Уинборном. Зафрахтованный самолет будет готов к отлету завтра в тринадцать ноль ноль. 
 – Прекрасная новость. Спасибо за все ваши заботы. Она позвонила старшему портье и попросила найти Хинкля. 
 Тот явился через десять минут. Хельга сказала ему, что сообщил доктор Беллами. 
 – Пожалуйста, распорядитесь, чтобы завтра утром кто-нибудь упаковал мои вещи. И еще, Хинкль, побеседуйте с этим юношей. Диком Джонсом, и проследите, чтобы он смог выехать с нами. Хорошо? 
 Хинкль наклонил голову: 
 – Да, мадам. 
 После его ухода она вышла из отеля и проехала на Оушн-авеню, где находилась контора Британского агентства. 
 Сверившись с доской указателей, Хельга увидела, что контора доверительных расследований Гарри Джексона находится на четвертом этаже, а Британское агентство – на пятом. 
 Она поднялась на лифте на пятый этаж. 
 Ее приветствовала пожилая энергичная секретарша. 
 – Мистер Гриттен вас ожидает, миссис Рольф, – сказала она и ввела Хельгу в большой солнечный кабинет. 
 «Обхождение, подобающее высокопоставленной особе, – подумала Хельга. – Надолго ли это?» Фрэнк Гриттен и с виду походил на отставного полицейского – рослый, грузный, с густыми седыми волосами, твердым взглядом голубых глаз и спокойным выражением лица, внушающим доверие. 
 – Садитесь, пожалуйста" миссис Рольф. Я с огорчением узнал о мистере Рольфе. Хельга села. Она прямо смотрела на Гриттена. 
 – Я говорила с мистером Фрименом из банка. Он заверил, что на вас можно целиком положиться. Гриттен улыбнулся. 
 – Мы с Фрименом хорошие друзья уже много лет. – Он сел за стол. – Да, миссис Рольф, вы можете на меня положиться. Чем могу помочь? 
 – Мой муж давно болеет. Болезнь повлияла на его рассудок. Он вбил себе в голову, что я ему неверна, – сказала Хельга, глядя прямо в задумчивые, но испытующе разглядывающие ее лицо глаза бывшего полицейского. – Три дня назад он нанял для слежки за мной человека по имени Гарри Джексон. 
 Гриттен бесстрастно кивнул. 
 – На следующий день после этого с мужем случился удар. Сыщик беспокоится из-за своего вознаграждения. По его словам, принимая поручение, он не обсудил условия с моим мужем. Сыщик явился ко мне, требуя плату. Если верить ему, он следил за мной два дня, наняв для этого двух человек. Я хотела бы узнать у вас, сколько обычно платят в таких условиях. 
 Гриттен потянулся за прокуренной трубкой. 
 – Вы позволите закурить, миссис Рольф? 
 – Конечно. 
 Гриттен сказал, набив трубку: 
 – Он имеет право на предварительный гонорар. Минимальная сумма составляет триста долларов. С такого клиента, как мистер Рольф, он вполне может запросить тысячу долларов. За двухдневную работу вы можете заплатить ему тысячу долларов, не больше. 
 – Мистер Джексон требует десять тысяч долларов. Голубые глаза Гриттена посуровели: 
 – У вас есть доказательства, миссис Рольф? 
 – В письменной форме – нет. 
 – Разговор у нас доверительный, – мягко сказал Гриттен. – Все, что вы скажете, останется в стенах нашего кабинета. В свою очередь я буду откровенен с вами. Вот уже полгода, как полиция города пытается отобрать у Джексона лицензию. Они подозревают, что он занимается шантажом, но у них пока нет улик. Если бы вы могли и захотели представить доказательства, что он требует за двухдневную работу десять тысяч долларов, полиция выставит его вон из города. – Мистер Гриттен, чем же вы тогда можете объяснить его связь со следственным агентством Лоусона в Нью-Йорке, которое, насколько я знаю, пользуется большой популярностью. Гриттен запыхтел трубкой: 
 – Джексон раньше работал у них. Четыре года назад он приехал сюда и открыл собственное дело. Лоусон его финансировал. Год назад Джексон связался с певичкой из ночного клуба. У нее большие запросы, и он сильно поистратился. Теперь он на мели и, судя по тому, что вы говорите, его перестали волновать проблемы, каким образом зарабатывать деньги. 
 «Знай своего противника». 
 Хельга испытывала момент торжества. Карты ложились в ее пользу. 
 – Вы что-нибудь знаете об этой женщине, мистер Гриттен? Он вынул трубку изо рта и стал ее поглаживать. 
 – Если вы хотите отправить Джексона туда, где ему место, вы должны пойти со мной в полицию, которая окажет вам всяческую помощь и сохранит все в строжайшем секрете. 
 – Спасибо, мистер Гриттен, но я предпочла бы управиться с Джексоном сама, – отрезала Хельга. – Я была бы вам благодарна за любую информацию, которую вы можете предложить мне. Кто эта женщина? 
 – Ее зовут Мария Лопес. Она работает в клубе «Синяя птица». Она замужем за Эдом Лопесом, владельцем и капитаном почтового катера, который курсирует между Нассау и внешними островами. – Гриттен пыхнул трубкой. – Лопес – занятный тип. С недавних пор он попал под наблюдение полиции. Он заправляет портовой бандой, известной под названием «Мертвые головы». Банда терроризирует тех, кто работает в порту, взымает поборы, налагает штрафы и так далее. Лопес опасен, как бешеная собака, миссис Рольф. 
 – А жена ему безразлична? Гриттен улыбнулся: 
 – Нет, как раз наоборот. Как я уже говорил, Лопес любопытный тип. Когда он кому-нибудь верит без оглядки. Жене он верит. 
 – И все-таки она и Джексон... 
 – Она жадна, а Джексон не жалеет на нее денег. Оба они понимают, насколько все это опасно, и держат свою связь в таком секрете, что, кроме полиции, о ней не знает никто. 
 – Так что Джексон, можно сказать, играет с динамитом? Улыбка Гриттена стала шире. 
 – Слишком мягко сказано, миссис Рольф. 
 Она встала: 
 – Благодарю вас. Вы чрезвычайно помогли мне. Сколько я вам должна? 
 – Миссис Рольф, я читал о вас. Прошу прощения, но мне кажется, что вы из тех, кого мои американские друзья называют крепким орешком. Если эти сведения помогут свернуть шею Джексону, я даю вам их бесплатно. Но не забывайте, пожалуйста, что Джексон тоже крепкий орешек. Если вам понадобится помощь, я весь к вашим услугам. 
 – Помощь мне не понадобится, мистер Гриттен, но все равно спасибо вам за предложение. 
 И, одарив его самой очаровательной улыбкой, она вышла из кабинета. Не дожидаясь лифта, Хельга сбежала вниз по лестнице. На обратном пути в отель она посмотрела на часы. 
 Шестнадцать двадцать... 
 Она подумала о долгих часах, оставшихся до решающей встречи с Джексоном. 
 Если бы только она не была так одинока! Если бы кто-нибудь помог скоротать ей время до утра! 
 Господи, но она не должна рисковать. Она останется у себя в номере, пообедает в одиночестве на террасе, а компанию ей составят две таблетки снотворного. 
 Хельга улыбнулась. Одна из богатейших женщин в мире – и одна! *** 
 На следующее утро появился Хинкль с сервировочным столиком. 
 – Надеюсь, вы хорошо спали, мадам? – спросил он, наливая кофе. 
 – Да, спасибо. 
 Две таблетки снотворного помогли ей прекрасно выспаться. Она чувствовала себя отдохнувшей, и ее ум деятельно работал. 
 – Я уверена, что вы будете рады вернуться домой, Хинкль? 
 – Да, мадам. Я нахожу жизнь в отелях неприятной. 
 – Мистер Рольф хорошо провел ночь? 
 – По всей видимости, да. Ему все время дают снотворное, мадам. 
 Хельга помешала кофе. 
 – Вы видели Джонса? Лицо Хинкля помрачнело. 
 – Да, мадам. Он будет готов к отъезду после ленча. Хельга небрежно заметила: 
 – Кажется, он не глуп. 
 – Как будто так, – голос Хинкля выражал явное неодобрение, – Конечно, он многому должен научиться. 
 Значит, Дик – про себя она уже называла его так – не доставил никаких хлопот. 
 Хельга почувствовала прилив возбуждения. 
 – Сегодня утром мне надо уйти, и я позавтракаю в ресторане. 
 – Все будет улажено, мадам. Я позабочусь о счетах за отель. Мы вылетаем в тринадцать тридцать. 
 – Вы настоящая опора для меня, Хинкль. – Она нежно улыбнулась ему. 
 – Вы очень добры, мадам. Я уже уложил одежду и бумаги мистера Рольфа. – Хинкль помолчал. – Недостает только красной папки с письмом к мистеру Уинборну. 
 Хельга почувствовала озноб. Следовало побеспокоиться об этом раньше. Она быстро соображала. Необходимо сохранить доверие Хинкля. Дело приняло неожиданный и опасный поворот. Она должна удержать его на своей стороне. 
 – Вы говорили, что хорошо ко мне относитесь, – сказала она спокойно, заставляя себя смотреть ему прямо в глаза. – Трудно выразить, как я вам благодарна за доверие ко мне. 
 Толстое лицо Хинкля смягчилось, он слегка наклонился, и его глаза увлажнились. 
 Хельга сразу поняла, что нашла правильный ход. 
 – Вы посоветовали мне прочесть письмо. Я его прочла, вы должны меня извинить. Когда вы мне сказали, что рассудок мистера Рольфа тронут болезнью, я не поверила. Никак не могла поверить, что он стал душевнобольным. Вчера я видела мужа и поняла, что это так. Теперь понимаю, насколько вы умнее меня. Я знаю, что люди, страдающие психическими расстройствами, настроены больше всех против тех, кого прежде любили. Мы с ним были так близки.., так счастливы вместе. Я сделала для него все, что могла. 
 Она закрыла лицо руками и сдавленно всхлипнула, стараясь усилием воли вызвать слезу. 
 – Прошу вас, мадам, не расстраивайте себя, – сказал Хинкль дрогнувшим голосом. – Разрешите мне... 
 Хельга подняла голову. По ее щеке скатилась слеза. 
 – Нет, пожалуйста, не надо, Хинкль. Это больно нам обоим. Вы так добры ко мне. Я прочла письмо. Ужасно, но, если его прочитает Уинборн, мне наступит конец, – она подняла руки в безнадежном жесте отчаяния. – Я знаю, как и вы, что, если бы мистер Рольф был нормален, он никогда бы не написал подобного. Я взяла письмо. – Она закрыла глаза, и из-под ресниц выкатилась еще одна слеза. – Доктор Леви говорит, что Герман проживет не очень долго. Я сохраню письмо у себя. Если он выздоровеет, я положу письмо обратно в его бумаги, но, если он умрет, – молю бога, чтобы этого не случилось, – тогда я намерена уничтожить его. – Она посмотрела ему прямо в лицо. – Что вы скажете на это? Я поступаю правильно? 
 – Мадам, – взволнованно произнес Хинкль. – Я не предложил бы вам прочесть письмо, если бы не надеялся, что вы его заберете. Это печальная история. Боюсь, что мистер Рольф тяжело болен, и считаю, что вы правильно сделали. Я был бы рад служить вам и дальше, мадам. 
 Хельга отвернулась, боясь, что он заметит торжество в ее глазах. 
 – Спасибо, Хинкль, – сказала она хрипло. 
 Дождавшись, пока за ним закроется дверь, она облегченно вздохнула. 
 Карты ложились в ее пользу. Доверчивый Хинкль! Ей вдруг стало стыдно за свой обман, но она немедленно отогнала это чувство. Лучше нападать, чем защищаться. 
 А теперь Джексон! 
 Часом позже она отыскала место для машины на Оушн-авеню и поднялась в лифте на четвертый этаж здания, где располагалась контора Джексона. Она постучала в матовую стеклянную панель двери офиса, повернула ручку и вошла в маленькую приемную. 
 Хельга была спокойна. А ожесточение придавало ей отвагу фаталиста. Скоро ей предстоит узнать, сможет ли смелость и блеф победить Джексона, или же он и в самом деле такой крепкий орешек, каким считал его Гриттен. 
 Перед ней стоял обшарпанный стол, за которым сидела молодая темнокожая девушка, одетая в выцветшие джинсы, грязную мужскую рубашку, завязанную узлом на животе. Она читала журнал, и при виде Хельги ее черные глаза широко раскрылись. Хельга специально надела строгий голубовато-серый костюм, оживленный лишь ниткой жемчуга. Холодная изысканность одежды гостьи явно загипнотизировала девушку. 
 – К мистеру Джексону, – бросила Хельга отрывисто. 
 – Да, мэм. 
 Девушка соскользнула со стула и открыла дверь справа. 
 – У вас тут клиент, – сказала она, просунув голову в комнату. 
 Отстранив девушку, Хельга вошла в неряшливый кабинет размером чуть меньше приемной. Она огляделась, отметив, что окна давно не мыты, ковер вытерт до основания, а ящики картотеки поцарапаны. 
 Джексон, читавший программу скачек, вскочил на ноги, уронив газету на пол. 
 – Ну и ну! Вот так сюрприз, – сказал он, выдавливая улыбку. 
 Хельга оглядела его с ног до головы. Перед ней стоял не тот безупречно одетый шантажист, которого она встретила в ресторане «Жемчужина». Это был Джексон в своей рабочей униформе: потрепанный костюм, нуждающийся в чистке и глажении, рубашка с грязными манжетами и засаленный галстук. 
 Подождав, пока секретарша закроет дверь, Хельга шагнула к сильно потрепанному креслу и села. 
 – У меня мало времени, мистер Джексон, – сказала она. – Мы с мистером Рольфом улетаем из Нассау двухчасовым самолетом. Он просил меня оплатить ваш счет. 
 На какое-то время в глазах Джексона мелькнуло замешательство, но он тут же овладел собой и улыбнулся: 
 – Очень мило с его стороны, миссис Рольф. Рад слышать, что он так быстро оправился. 
 – Сколько он вам должен? У Джексона сузились глаза: 
 – Мы уже об этом договорились, миссис Рольф. 
 – Сколько он вам должен? – повторила Хельга. 
 – Вы согласились заплатить мне десять тысяч долларов. – Мистеру Рольфу это кажется чрезмерным. Его лицо помрачнело. 
 – Меня это не касается, миссис Рольф. – В следующий миг к нему вернулась его самоуверенная издевательская улыбка. – Это уже ваше дело, договориться с ним. Правильно? 
 Хельга пожала плечами. Она открыла сумочку и достала десять тысячедолларовых банкнот. 
 У Джексона на глазах она пересчитала банкноты и положила себе на колени: 
 – Если вы дадите мне расписку для передачи мистеру Рольфу, я заплачу их вам. 
 Его самоуверенная лучезарная улыбка померкла. 
 – Значит, вы все еще пытаетесь крутить? Я ведь предупреждал вас, верно? Этот номер не пройдет. Я дам вам расписку на тысячу долларов, остальные деньги строго между нами, – он выдержал паузу, потом подался вперед и, глядя прямо ей в глаза своими глазами-камешками, спросил: – Или у вас в сумочке еще одни из ваших хитрых магнитофонов? 
 Хельга кивнула. 
 – Да, но он не включен. – Она достала маленький магнитофон из сумочки. – Я принесла его, чтобы вы могли прослушать запись, которую я сделала вчера. Это разговор между мной и Диком Джонсом, вашим подручным. 
 Джексон застыл. 
 – Вы можете быть шпиком-профессионалом, – продолжала Хельга, – но как шантажист вы еще пока неумелый любитель-дилетант. 
 – Вы так думаете? – с ехидной улыбкой, Джексон наклонился вперед. – Слушай, сучка, ты у меня на крючке. Давай деньги, не то я сам их возьму! 
 – У вас на это не хватит глупости. – Хельга, словно и не слышала оскорбления, положила стопочку денег перед ним на стол. – Значит, вы не только шантажист, но и начинающий вор. 
 Джексон потянулся было за деньгами, потом задержал и отдернул руку. В его глазах, неотрывно глядевших на Хельгу, появилась хитринка: 
 – Что это вы затеяли? 
 – Хороший вопрос, пользуясь вашим собственным выражением. – Происходящее начинало доставлять Хельге удовольствие. – В банке имеются номера этих банкнот. Полиция, как мне сообщили, только и ждет, когда вы поскользнетесь – тогда прощай ваша лицензия. Я могу доказать, что эти деньги принадлежат мне. А вы сумеете доказать, что не украли их? Пожалуйста, берите. – Помолчав, она сказала вкрадчивым голосом, из каждого звука которого будто капал яд. – Конечно, при условии, что у вас хватит на это смелости, мистер Джексон. 
 С минуту он сидел, уставясь на Хельгу, потом перевел взгляд на деньги. Кровь бросилась ему в голову. 
 – Ладно! – крикнул он, – все, стерва! Свой шанс ты упустила. Письмо пойдет к Уинборну. 
 Она засмеялась. Ее нисколько не трогала ругань дилетанта в мире шантажа. 
 – Нервы не выдержали, мистер Джексон? Я удивлена. Вы просто дешевый жулик. Как насчет пятисот тысяч, которые вы собирались поделить с вашим дружком? Или у вас не хватает духа подраться из-за них? 
 – Слушай, сука!.. 
 – Нет, мистер Джексон, это вы послушайте, – и она включила магнитофон. 
 Когда из крошечного магнитофона послышался голос Дика Джонса, Джексон застыл. Он сидел, словно окаменев, пока запись не кончилась, и тогда схватил магнитофон и спрятал его в карман. 
 – Не паникуйте, мистер Джексон. У меня есть копия, – спокойно сказала Хельга. – И заметьте, я никак вас не обзываю, ну разве что сейчас, мышиный жеребчик. 
 У него злобно перекосился рот, да и все остальные черты его красивого лица исказились от ярости. 
 – Неужели вы думаете, что кто-нибудь поверит словам ублюдка метиса? 
 – А разве вы считаете иначе? Надо отметить, у вас довольно-таки встревоженный вид. 
 Он откинулся на спинку кресла и с усилием овладел собой. 
 – Неплохой блеф, детка, но он не сработает. Вы едва меня не купили, – он выдавил жалкую ухмылку, – едва, но не совсем. Никакой суд не вынесет решения на основании магнитофонной пленки. Он прежде всего захочет узнать, что было в письме и как оно попало к вам из бумаг вашего мужа. Вы будете выглядеть довольно глупо, пытаясь все объяснить. Нет, меня голыми руками не возьмешь. А теперь давайте кончать с трюками. Я хочу чистых десять тысяч и чеки на предъявителя на пятьсот тысяч, не то... 
 Хельга смотрела на него, понимая, что он побил ее валета своим королем, но она не унывала, так как на руках оставалась еще одна козырная карта. 
 – Я действительно надеялась, что запись вас напугает и вы отдадите мне письмо, – спокойно проинформировала она, – но вижу, что недооценила вас. 
 Он уставился на нее с подозрением, потом лицо его посветлело, и он рассмеялся. 
 – Попытка – не пытка, детка. Все мы ошибаемся. Так, а теперь вот что сделаете... 
 – Я знаю, что я сделаю, – Хельга наклонилась вперед, глядя на него в упор. – Я не хотела этого делать, потому что хотя вы и мразь, но я не желала вашей смерти, как не желаю ее никому. 
 Его глаза сузились. 
 – Вы мне грозите? 
 – К сожалению, мистер Джексон. Вы вынуждаете меня шантажировать вас, поскольку сами меня шантажируете. 
 – Что вы мелете? Может, хватит ходить вокруг да около... Сделаете вот что... 
 – Я позвоню Эду Лопесу, – перехватила инициативу в разговоре Хельга, – и расскажу, как вы путаетесь с его женой. Я посоветую ему связаться с Фрэнком Гриттеном, если ему нужны доказательства. За вами следили, мистер Джексон. Вот что я сделаю, если вы немедленно не отдадите мне письмо. 
 Джексон отпрянул от нее, как от гремучей змеи. Вся кровь отхлынула от его лица. Рот раскрылся, а глаза остекленели. 
 – Если вам есть что скрывать, мистер Джексон, никогда не пытайтесь шантажировать других, – добавила Хельга. – Давайте письмо! 
 Через пять минут с красной папкой в руках она стремительно вышла из кабинета, миновала удивленную секретаршу и спустилась по лестнице на улицу. 




 Глава 5 


 Никогда небо не казалось Хельге таким голубым, море таким искристым, люди, которыми, как клецками, кипел пляж, такими счастливыми и милыми. 
 Возвращаясь в отель, она чувствовала себя за рулем своей машины совершенно беззаботной, веселой и помолодевшей лет на десять. 
 Этот лучший из генералов не проиграл ни одного сражения. Уже второй раз она наголову разбивает шантажиста. А какой удар она нанесла этому гнусному мерзавцу! 
 Затормозив в уличной пробке, она рассмеялась. Пожилой мужчина из соседней машины обернулся и с интересом посмотрел на нее. Хельга ответила ослепительной улыбкой. 
 Он застенчиво отвернулся и отвел взгляд. 
 Перед глазами все еще стояло трусливое лицо Джексона, когда он передавал ей красную папку, фотокопию и письмо. Он дрожал и обивался потом. Она швырнула ему тысячедолларовую бумажку и потребовала расписку. У него едва хватило сил написать ее, так сильно дрожали его руки. 
 Вырвав у него расписку, она презрительно сказала: 
 – Развлекайтесь со своей шлюхой, мистер Джексон. Я ничего не скажу Лопесу, но рано или поздно кто-нибудь скажет. С этими словами она вышла. 
 «Да, это несколько подпортит дешевенький роман Джексона», – подумала она и вновь рассмеялась. 
 Карты по-прежнему ложились в ее пользу – через несколько часов она полетит домой. Герман находится в больнице и не будет помехой. 
 Она подумала о Дике Джонсе, о его экзотической красоте, и у ее сердце неистово заколотилось. С ним нужно обращаться осторожно, он молод и полон сил. Его совращение будет волнующим событием, а она нуждается таком, бог свидетель! Ей впервые так не терпелось вернуться домой. Раньше роскошная вилла, по которой ковылял Герман, представлялась ей просторным склепом, но теперь – другое дело. Дик будет с ней рядом. Герман в больнице, и зачем теперь Хельге лететь в Швейцарию? Уинборн предлагал деньги. Вернувшись в Парадиз-сити, она сразу позвонит ему и попросит перевести деньги на ее счет. 
 Хельга взглянула на часы. До вылета оставалось еще два с половиной часа. 
 Она решила, что будет завтракать в чопорном скучноватом ресторане отеля. К ее возбужденному состоянию сильно подойдет какой-нибудь из вест-индийских ресторанчиков. Ничего, что она так строго одета. Ей хочется веселиться, и она будет веселиться. 
 Проехав вдоль приморского шоссе, она въехала на стоянку перед рестораном «Ривьера». Ресторан был полон едва одетыми девушками и парнями. Из динамиков гремела оглушительная ритмичная музыка. 
 К ней подошел темноволосый мужчина в белой рубашке. 
 – Столик, леди? – спросил он. 
 Понимающая улыбка метрдотеля сказала ей, что ее узнали. Ей было все равно. Она хотела присоединиться к танцующей молодежи. 
 – Да, и двойной мартини с водкой. 
 – Леди, вам будет веселее в бикини, – сказал мужчина. – Мы их здесь продаем. Сзади есть кабина для переодевания. Хельга рассмеялась: 
 – Чудесно. 
 Через десять минут она сидела за столиком в алом с белым бикини, а перед ней стоял стакан. Со счастливым чувством удовлетворения она сознавала, что ее подтянутое тело выигрывает в сравнении с телами извивающихся в танцах девушек, с их щенячьим жирком и дряблыми ягодицами. 
 Высокий стройный парень с волосами до плеч, чей костюм состоял единственно из плавок, танцуя, приблизился к ней. Выражение самолюбования царило на его лице. 
 – Нет, крошка, нет.., здесь не сидят на месте. Давай! Давай! Ходу! Жару! 
 Хельга последовала за ним в толпу и целиком отдалась музыке. Некоторые из девушек смотрели на нее враждебно, но большинство, как ей казалось, приняли ее, как свою. 
 Извивавшийся перед ней парень сказал: 
 – Ты здесь новенькая? Я слежу за девчонками, тебя я вижу в первый раз. 
 Девчонка! 
 Хельге захотелось обнять его. Она была в таком приподнятом, счастливом настроении, что забыла про мартини. Когда музыка смолкла, парень сказал: 
 – Ба, да тебе надо подновить загар, красотка. Ты умеешь плавать? 
 – Немного... 
 – Поплаваем? 
 – Почему бы и нет? 
 Он схватил ее за руку, и они бегом пересекли пляж, и бросились в воду. 
 – Держись за мной, детка, я не буду далеко заплывать, – бросил он через литое лоснящееся плечо. 
 Хельга медлила. 
 «Хвастун, – подумала она, – ни стиля, ни настоящей скорости». 
 Дав ему обогнать себя, она потом стремительно поплыла кролем, настигла его и пронеслась мимо, как катер. Проплыв ярдов сто, она повернулась и увидела, как парень утратил самоуверенный вид. 
 – Слушай, кто ты такая? Спортсменка какая-нибудь или кто? – в голосе парня звучало недовольство. 
 Хельга только сейчас осознала свою ошибку. 
 Мужчины! Вечно хотят быть первыми. Надо было прикинуться слабой и беспомощной. 
 – Почему ты не сказала, что умеешь так плавать? Разыгрываешь меня? 
 Искра радости погасла. Неужели она никогда не поумнеет? 
 – Мой мартини нагреется, – сказала она и, повернувшись, поплыла назад, а он остался смотреть вслед. 
 «К черту мужчин! – подумала она. – Пользуйся ими тогда, когда они тебе нужны, а потом без сожаления бросай», В кабине для переодевания она вытерлась насухо, надела платье, заплатила за недопитый мартини и решила все-таки пойти на ленч в ресторан отеля. 
 Уходя, она услышала, как одна из девушек сказала: 
 – А эта-то за каким чертом сюда приперлась? 
 «Пошли вы все..!» – подумала Хельга. 
 Она села за руль и уставилась перед собой в пыльное ветровое стекло. Что ж, по крайней мере, ее назвали девочкой. 
 К тому времени, когда она подъехала к отелю, к ней вернулось хорошее настроение. Ей хотелось есть, и она направилась прямо в ресторан. Метрдотель встретил ее прямо у входа, и лицо его было серьезным. 
 – Извините, миссис Рольф, вас спрашивают у стола дежурного. 
 Хельга застыла, глядя на него: 
 – Уже, кто? 
 – Ваш слуга Хинкль. 
 Она нетерпеливо посмотрела на часы. Половина первого. 
 – Ему придется подождать, – сказала она отрывисто. – Пусть подадут мне ленч. 
 Мгновение поколебавшись, метрдотель отвел ее к столику. Она заказала салат из крабов и полбутылки шабли. 
 «Будь я проклята, если кто-то помешает моему ленчу, – сказала она себе. Вероятно, какая-нибудь дурацкая путаница с багажом или что-то в этом роде». 
 Она уже заканчивала салат, когда увидела Хинкля, появившегося на пороге. Один его вид заставил Хельгу вскочить на ноги. 
 Под пристальными взглядами присутствующих она подошла к Хинклю вышла вместе с ним из зала. 
 – В чем дело? – спросила она резко. 
 – Мистер Рольф, мадам. Должен с прискорбием сообщить, что ему очень плохо. 
 Сердце Хельги екнуло. 
 – Плохо? Как это понимать? 
 – С ним доктор Беллами. Не пройдете ли вы со мной, мадам? 
 По телу Хельги пробежал озноб, но, сознавая, что посетители во все глаза смотрят на нее, она пошла рядом с Хинклем. 
 При лифтере, насторожившем уши, она не захотела ни о чем разговаривать. 
 – Так что, мы не уезжаем, Хинкль? Она не могла думать ни о чем другом. 
 – Боюсь, что нет, мадам. У мистера Рольфа, по-видимому, наступило серьезное ухудшение. 
 Ее триумф над Джексоном, волнующая перспектива возвращения домой с Диком – все померкло, словно по мановению руки. 
 «Проклятый Герман! – подумала она. Но едва эта мысль промелькнула у нее в голове, как она устыдилась ее. – А как бы тебе самой понравилось лежать с параличом ног и недействующей рукой и пускать слюни, ты, эгоистичная, бесчувственная сука». 
 Доктор Беллами ждал ее. Хельга еще никогда не видела человека, у которого был бы такой встревоженный вид. 
 – О, миссис Рольф, у меня плохие новости. Мистер Рольф не сможет лететь. 
 – Что случилось? 
 – К моему величайшему сожалению, не знаю. Через несколько часов прибудет доктор Леви. 
 – Не знаете? – Хельга повысила голос. – У него уже был один приступ. Вы должны знать. 
 – Он спал. Ему дали снотворное. Видимо, он незаметно впал в коматозное состояние. Симптомы необычны. Сестра Терли забеспокоилась, когда его дыхание стало слабым, а кожа приобрела синеватый оттенок. Она послала за мной. Сердце его бьется ровно, но очень замедленно. 
 Хельга застыла: 
 – Он умирает? 
 – Я не сказал бы, миссис Рольф. Эта перемена загадочна. Я не могу ее объяснить. На всякий случай я распорядился давать ему кислород. С ним мой помощник. Он останется здесь. Будет сделано все возможное. 
 – Значит, о том, чтобы перевезти его домой, не может быть и речи? 
 – Боюсь, что да. 
 – И нужно ждать доктора Леви? 
 – Да. 
 – И у вас нет никаких догадок о причинах ухудшения? 
 – Я думаю, лучше подождать доктора Леви. Мистер Рольф – его пациент. 
 «Ox уж эти врачи», – подумала Хельга. 
 – Ну что же, будем ждать, – и, не скрывая раздражения, она вышла из комнаты. 
 В коридоре она увидела ожидавшего ее Хинкля. 
 – Я хочу переодеться, Хинкль, а потом нам нужно поговорить. Вы подождете минут пятнадцать? 
 Хельга вошла свой номер, охваченная горьким разочарованием и яростью. Быстро сбросив платье, она надела халат и начала в волнении расхаживать по просторной гостиной. Она не могла думать ни о чем, кроме Дика. Когда Хинкль постучал в дверь, она все еще металась из угла в угол. 
 – Этот идиот врач не понимает, в чем дело, – сердито сказала она, когда он вошел в гостиную. – Придется ждать доктора Леви. Когда это случилось? 
 – Через несколько минут после вашего ухода, мадам. Сестра Терли позвонила мне и сказала, что вызвала доктора Беллами. Он в свою очередь вызвал доктора Леви. К счастью, еще было не поздно отменить все распоряжения насчет багажа. 
 – Я могу сойти с ума, если мне придется надолго застрять в этом отеле. 
 – Вполне вас понимаю мадам. Вероятно, доктор Леви определит, насколько долго это продлится. 
 – Надеюсь! – она вновь принялась ходить из угла в угол. – Что ж, Хинкль, придется нам ждать. 
 – Нужно подумать, как быть с Джонсом, мадам, – сказал Хинкль, понизив голос. 
 Как будто она думала о чем-то другом! 
 – Ах, да. 
 – Очевидно, он теперь нам не понадобится. Я похлопочу, чтобы его приняли обратно в отель. 
 «Нет, Хинкль, каким бы ты ни был милым и добрым, решать будешь не ты». 
 – Если мистер Рольф сможет ехать через несколько дней, я все же хочу дать мальчику один шанс. – Она непрерывно двигалась по комнате, чтобы не смотреть на Хинкля, который несомненно мимикой выражал свое несогласие и неодобрение. – Давайте подождем, что скажет доктор Леви. Где Джонс? – Не знаю, мадам. Сегодня утром я его не видел. Ему ведено быть в холле в четверть первого, думаю, он сейчас ждет внизу, – Хорошо, Хинкль, я пошлю за вами, как только вы будете нужны и я переговорю с доктором Леви. 
 Хельга подошла к телефону и позвонила старшему портье: 
 – Дик Джонс сейчас в холле? 
 – Да, мадам. Он ждет указаний. 
 – Скажите ему, пусть поднимется ко мне в номер. Она положила трубку и нетвердой рукой закурила очередную сигарету. Больше всего ей хотелось увести Дика, когда он появится, в спальню, но Хельга понимала, что это невозможно. 
 Ей придется ждать! Ждать! Кажется, всю свою жизнь она только и делает, что ждет. 
 Постучав в дверь, вошел Дик. Он остановился на пороге, держа в обеих руках поношенную панаму. На нем был серый полотняный костюм, дешевый и мятый, бедная рубашка и темно-синий галстук-шнурок. Несмотря на неряшливую одежду, он все же был красив, а его большие газельи глаза внезапно вызвали у Хельги слабость. 
 – Ты слышал, что мистер Рольф не в состоянии лететь? – спросила она. 
 – Да, мэм. – Пауза. – Право, мне очень жаль. 
 – Спасибо, Дик, – пора приучать его к тому, что она будет звать его по имени. – Очень неудачно получилось. Это означает, что мне придется отложить свой отъезд. – Она пристально наблюдала за ним и заметила, что на один короткий миг его глаза радостно вспыхнули. «Ты так доволен, мальчик, – подумала она, – только и думаешь, что о своем дурацком мотоцикле. Но ничего, я все это быстро изменю. Скоро ты будешь думать только обо мне». – Я жду, что скажут врачи. Не исключено, что мы вылетим через три или четыре дня. Сейчас можешь отправляться домой. Когда понадобишься, я пошлю за тобой, – она подошла к столику и вынула из сумочки кошелек. – Вот жалованье за неделю. Теперь ты у меня работаешь. Понятно? 
 Влажные глаза юного Адониса на миг задержались на стодолларовой банкноте в руке Хельги. Полные губы шевельнулись в подобии улыбки, моментально пропавшей. 
 – Да, мэм. 
 Она подала ему деньги: 
 – Ты не должен встречаться с Джексоном, Дик. Это приказ! Он поежился: 
 – Да, мэм. 
 – Хорошо. Теперь иди домой и жди. – Она пристально посмотрела на него. – Катайся на своем мотоцикле, пока есть возможность. 
 Он взглянул на нее, потом отвел глаза в сторону. 
 Показалось или нет, но в его глазах опять что-то вспыхнуло. 
 Он, отвесив ей короткий неуклюжий поклон, и вышел, прикрыл за собой дверь. 
 «Не ненависть ли вспыхнула в его взгляде? – гадала Хельга. – Может быть». 
 Она улыбнулась. 
 Сопротивление всегда придает интерес игре. Она была уверена , что мальчишка не долго будет противиться. Эта интрижка должна была вроде быть более волнующей, чем казалось вначале. *** 
 Солнце, похожее на красный шар, медленно погружалось в океан. На песок наползали длинные тени. Пальмы чернели на фоне розовато-желтого неба. Веселые люди продолжали смеяться, кричать, бегать по пляжу и плескаться в волнах прибоя. Все так же ползли по прибрежному шоссе машины. Для Нассау это был всего лишь очередной жаркий вечер, который сменится ночью с яркими огнями, музыкой, ритмичным грохотом барабанов и шарканьем ног. Хельга сидела на террасе, занятая мыслями о будущем, едва замечая вечерний шум. 
 – Вы посылали за мной, мадам? 
 На террасе появился Хинкль. Он опустил на стол серебряный поднос с шейкером и поставил стакан. Наполнив стакан, он поставил его перед Хельгой. 
 – Садитесь, Хинкль. 
 – Спасибо, мадам, но я предпочитаю постоять. Она повернулась в его сторону. 
 – Сядьте же, ради бога! – ее голос прозвучал пронзительно. – Простите, Хинкль, я не хотела вас обидеть. У меня разыгрались нервы. 
 Она через силу улыбнулась. 
 – Это вполне понятно, мадам. У вас есть какие-нибудь новости? 
 – Я разговаривала с доктором Леви. Как он ни пытался увильнуть, как ни крутил, мне стало ясно, что он разбирается в болезни мистера Рольфа не больше, чем доктор Беллами. 
 На толстом лице Хинкля отразилось волнение. 
 – Но.., мадам... 
 – Дело в том, Хинкль, что эти дорогие врачи, так называемые специалисты, не хотят признаться, когда что-то ставит их в тупик. Он говорит, что мистеру Рольфу гораздо хуже. Так это ясно и без него. Он считает, что ухудшение никак не связано с последствиями удара. Это уже кое-что новое. По крайней мере, у него хватает честности признаться, что он ни черта не понимает. Он пустился в неопределенные рассуждения о симптомах, напоминающих нарколепсию. Ох уж эти врачи! Как они любят прятаться за своим жаргоном. Когда я спросила его, что же это такое, он ответил, что это необычное состояние организма – я цитирую его, – которое сопровождается приступами непреодолимой сонливости. Когда я спросила его, как это могло случиться с мистером Рольфом, он ответил, что не знает. По его словам, мистеру Рольфу не грозит непосредственная опасность, но транспортировать его домой было бы в высшей степени неблагоразумно. Теперь его хотят положить в местную больницу. Хинкль тревожно пошевелился: 
 – Мне очень жаль, мадам, это весьма прискорбное известие. 
 Хельга безнадежно подняла руки: 
 – Он вызвал на помощь доктора Бернштейна, и тот сегодня же прилетит из Берлина. 
 – Относительно срока нашего отъезда ничего, конечно, не решено? 
 – Еще бы! Нет, Хинкль, нам придется ждать. Хинкль встал с удрученным видом, – Хорошо, мадам. Вы будете обедать здесь? 
 – Пожалуй, да.., на террасе. Доктор Леви приглашал меня пообедать с ним, но на сегодня хватит с меня врачей. Приготовьте мне ваш чудесный омлет. 
 – С удовольствием, мадам. 
 – По-прежнему никаких вестей от мисс Шейлы? Он покачал головой. – Нет, мадам, но почта сейчас очень ненадежна. 
 Часом позже Хельга наблюдала, как Германа увозят в больницу. Доктор Леви, Беллами, двое санитаров с носилками и сестра Терли тревожно хлопотали вокруг него. «Один из самых богатых и могущественных людей в мире стал теперь просто полумертвым телом, погруженным в сон, но с ним по-прежнему носятся, как с очень важной персоной», – подумала Хельга. 
 – Предоставьте все мне, – сказал ей доктор Леви почтительным тоном. – В случае каких-либо изменений я немедленно дам вам знать, не надо волноваться. Как только мы выявим причину этого необычного заболевания, можно будет рассчитывать на скорое выздоровление. Слова! Слова! Слова! 
 – Благодарю вас, – только и ответила Хельга. «Насколько было бы лучше, – подумала Хельга, глядя, как кабина лифта опускается, – если бы он сказал, что надежды нет. Это было бы гораздо лучше для Германа и для меня». 
 Остаток вечера был унылым и тоскливым повторением прошлых вечеров. Она съела омлет, похвалила его, а потом устроилась на террасе, слушая, как веселятся люди, все еще не ушедшие с пляжа. 
 Время тянулось крайне медленно. 
 Она пыталась читать, но книга не смогла увлечь ее. Тогда она подумала о Дике. 
 Чем он сейчас занимается? Гоняет на мотоцикле? Есть ли у него девушка? Может быть, в эту минуту она, прижавшись, сидит на заднем сиденье мотоцикла? Если бы не новая загадочная болезнь Германа, юноша, Хинкль и она сама уже были бы дома в Парадиз-сити. 
 Доктор Леви признался, что не имеет понятия, когда можно будет без риска перевезти Германа домой. И теперь Хельга должна торчать в этом проклятом отеле одна, пока проклятый врач ломает свою голову над причинами ухудшения. 
 Может пройти много дней, а то и целый месяц! 
 Но он не должна покорно сидеть здесь и без конца ждать смерти Германа или отъезда домой. Нужно что-то делать! 
 Наверное, все-таки придется остаться в Нассау. С этим она должна примириться, и это будет нетрудно, потому что здесь Дик. Но это не означает, что она останется в отеле, где удушливая атмосфера, в которой можно задохнуться. Где все за ней наблюдают, все о ней говорят. Вот бы найти маленькую виллу! 
 Хельга нахмурилась, вспомнив про маленькое препятствие в виде Хинкля. Она завоевала его доверие. Нужно вести себя очень осторожно, чтобы не утратить его. Хельга знала, как хочется Хинклю вернуться в Парадиз-сити, как ненавистна ему жизнь в отеле. 
 С сигаретой в тонких пальцах она сидела и думала. 
 Вилла с Диком! Вилла без Хинкля! Вот он, выход! 
 «Ищи, думай, – сказала она себе. – И выход обязательно найдется». 
 Неожиданно зазвонил телефон. Хельга вскочила и прошла в гостиную: 
 – Кто говорит? 
 – Миссис Рольф, говорит Уинборн из Нью-Йорка. 
 – Соедините меня. 
 В трубке зазвучал голос Уинборна, холодный и вежливый: 
 – Миссис Рольф, мне звонил доктор Леви. По-видимому, у мистера Рольфа наступило ухудшение. Я чрезвычайно огорчен. Загадочное дело, не правда ли? 
 – Да. Доктор Леви намерен проконсультироваться с доктором Бернштейном. 
 – Да, знаю. Я звоню, чтобы узнать, не нужно ли вам чего-нибудь? 
 – Я не полечу в Швейцарию. Вы не могли бы устроить, чтобы я могла получить деньги здесь по чекам? 
 – Разумеется, миссис Рольф. Я обо всем договорюсь.., скажем, пять тысяч в неделю? – Вы нашли письмо, адресованное мне, миссис Рольф? 
 – Я позвонила бы вам, если бы нашла. 
 – Странно, не правда ли? Сестра Терли говорила, что мистер Рольф так настаивал. Очень странно. 
 «Говори, говори, – думала она. – Ты не так умен, как воображаешь». 
 После долгой паузы он произнес: 
 – Ну, хорошо. Вы, пожалуйста, держите меня в курсе. Спокойной ночи, миссис Рольф. 
 Он положил трубку. 
 Часы показывали половину двенадцатого. Хельга решила принять снотворное. Через час она заснула, и ей приснилось, что Дик лежит рядом. Это был восхитительный эротический сон, и, проснувшись, она почувствовала себя помолодевшей и отдохнувшей. 
 Она уже одевалась, когда Хинкль принес кофе. Зазвонил телефон. 
 – Все без изменений, миссис Рольф, – сообщил ей ассистент доктора Беллами. 
 Положив трубку, она посмотрела на Хинкля и отрицательно покачала головой. 
 – Никаких изменений. 
 – Будем надеяться, что с приездом другого врача... 
 – Да. 
 После его ухода Хельга спустилась в холл и спросила у старшего портье адрес агентства по найму помещений. Получив от него адрес и указание, как туда проехать, она взяла машину и поехала в агентство. 
 Уильям Мейсон, с которым она там встретилась, оказался молодым англичанином с веселым выражением лица. Он тепло приветствовал ее и, выразив соболезнование, добавил, что надеется на скорейшее выздоровление мистера Рольфа. 
 – Я слышала, что здесь трудно снять меблированную виллу, мистер Мейсон. Мой мажордом наводил справки, но все оказалось занятым. Мне нужен меблированный дом. Я больше не могу жить в отеле. 
 – Хорошо вас понимаю, миссис Рольф, но, к сожалению, пока у меня нет ничего подходящего. Могу заверить, чтобы вы избежали лишней траты времени, – и другие агентства не смогут вам ничего предложить. Все большие виллы уже разобраны. 
 – А нет ли у вас чего-нибудь поменьше? Сейчас мой муж в больнице и мне не нужно много комнат. 
 – Вообще-то, да, у меня есть одна маленькая вилла, но вряд ли она вам подойдет. Там только одна спальня. Не домик, а прелесть, но уж больно крохотный. 
 Ее сердце забилось сильнее. 
 – Домик нужен для меня одной. Слуга будет приходить каждый день. 
 Мейсон просиял: 
 – Ну, в таком случае вам, наверное, надо взглянуть на него. Вилла дорогая и стоит очень изолированно, но это просто чудо. 
 – Можно посмотреть ее сейчас же? 
 Маленькая вилла оказалась именно такой, о какой мечтала Хельга. Совершенно изолированная, с собственным пляжем, огороженным сеткой, вилла имела большую крытую террасу, ведущую в огромную гостиную, две отдельных ванных комнаты, кухню со сложным оборудованием, большой плавательный бассейн, бар, а крутая лестница вела наверх в спальню, почти такую же большую, как и гостиная. Вилла была безукоризненно обставлена, и все в ней казалось новым. 
 – Здесь так чудесно! – воскликнула Хельга. – Именно то, что нужно. 
 – Арендная плата составляет три тысячи долларов в месяц. Я пробовал владельца уговорить, чтобы он снизил цену, но тот уперся. – Мейсон улыбнулся ей. – Между нами говоря, миссис Рольф, это любовное гнездышко одного богача. Как видите, денег на обстановку не пожалели. Ежедневно приходит женщина делать уборку. К большому несчастью, любовница хозяина погибла в автомобильной катастрофе. С тех пор мой клиент и близко к вилле не подходит. По этой причине дом и сдается. 
 Любовное гнездышко! 
 Хельга улыбнулась. Какая удача – карты опять ложились в ее пользу. 
 – Я сниму ее на месяц, – сказала она. – Когда можно будет вселиться? 
 – Как только мы подпишем договор, – казалось, Мейсон был удивлен столь скоропалительным решением Хельги. – Вам понадобится уборщица? 
 – Нет.., у меня есть слуга. Значит, я смогу вселиться завтра же? 
 – Безусловно, миссис Рольф. Нужно заплатить аванс, две тысячи, подписать договор, и она ваша. 
 – Телефон включен? 
 – Да, полный порядок. 
 – Тогда давайте вернемся в контору и все оформим. 
 На обратном пути к отелю Хельга обдумала план действий. Сначала придется уладить вопрос с Хинклем. Потом разыскать Дика. Вопреки своему нетерпеливому желанию поскорее оказаться наедине с Диком, она вынуждена была ждать снова этого проклятого свидания – приезда доктора Бернштейна. 
 Вернувшись в отель, она нашла Хинкля на второй террасе за чтением все того же Джона Локка. 
 Присев рядом, она положила руку ему на локоть, не давая встать. 
 – Хинкль, мне в голову пришла одна идея, – сказала она. – Нам незачем оставаться здесь обоим. Меня беспокоит вилла. Там нужно все подготовить на случай возвращения мистера Рольфа. Вы же знаете, как ведет себя прислуга без вашего присмотра. Они ничего не делают. Садовники наверняка тоже бездельничают. Это нам уже знакомо с того раза, когда вы выезжали с мистером Рольфом в Швейцарию. Я должна остаться. Вам же будет лучше вернуться в Парадиз-сити и присмотреть, чтобы к приезду мистера Рольфа слуги сделали все необходимое. 
 У Хинкля загорелись глаза. 
 – Но я не могу, мадам, – запротестовал он, хотя и без особого убеждения. – А кто позаботится о вас? Нет, мадам, я все время буду тревожиться. 
 Хельга принужденно рассмеялась: 
 – Милый Хинкль, уж вы-то должны знать, я и сама умею о себе заботиться. В отеле очень хорошее обслуживание. Я знаю, как вам неприятно находиться здесь, а дома столько всяких дел. 
 Ведь это прекрасная возможность заново с отделать кабинет мистера Рольфа. Вы столько раз говорили, что его надо обновить, а теперь сможете этим заняться, раз уж хозяин кабинета пока болен. Так что, пожалуйста, поезжайте и завтра же беритесь за дело. 
 Хинкль просиял: 
 – Что ж, действительно, мадам, мне давно хотелось отремонтировать кабинет мистера Рольфа. Да, если вы действительно считаете, что сможете обойтись без меня, то такой случай упускать жалко. 
 Все оказалось очень просто. *** 
 Хельга сама не знала, как провела остаток дня и следующее утро. Ее нервы были напряжены до предела. Лишь железное самообладание позволило ей сдержаться и не накричать на прислугу, на Хинкля, доктора Леви и на доктора Бернштейна. 
 Она держалась так потому, знала: у нее есть домик, в котором к концу дня окажется долгожданный, вожделенный Дик. 
 Перед отъездом Хинкль сказал ей много приятного. Она вынуждена была ответить тем же. Она не завидовала ему. 
 «Настоящая жизнь, – говорила она себе, – наверняка начнется после его отъезда». 
 Из окна гостиной Хельга наблюдала, как он садится в машину. Когда она тронулась, она облегченно вздохнула: одной парой глаз стало меньше. 
 Вечером доктор Леви привел к ней доктора Бернштейна, необыкновенно толстого человека. 
 Хельга сразу же его невзлюбила. Он говорил с сильным немецким акцентом, непрерывно жестикулируя пухлыми руками. 
 Хельга, хорошо разбиравшаяся в людях, через несколько минут поняла, что, несмотря на свой авторитет и бросающуюся в глаза самоуверенность, он так же озадачен, как и доктор Леви. 
 – Приступ, конечно, был серьезным, – сказал Бернштейн. – Он нанес значительный вред сосудам головного мозга, но будем надеяться, что все еще поправимо. Вероятно, ухудшение состояния наступило в результате перегрузки сердца. Я предпочел, бы пока не заходить слишком далеко в оценке ситуации. Собственно говоря, лучше вообще не вдаваться в детали, пока я не проделаю всевозможные анализы. Я буду наблюдать больного, но для окончательной постановки диагноза требуется время. 
 – Значит, вы тоже не знаете, что с ним? – спросила Хельга, которую раздражал этот маленький толстый человечек. – Вам нужно провести исследование, тогда вы, возможно, узнаете истину. Правильно я вас поняла? 
 Он сердито посмотрел на нее: 
 – Можете быть уверены, что я проведу тщательное исследование, мадам. Это необычный случай. 
 Она кивнула и повернулась к доктору Леви: 
 – Я переезжаю, доктор. Вот мой новый телефон. Пожалуйста, звоните мне. 
 – Обязательно, миссис Рольф. 
 На ночь ей понадобились три таблетки снотворного. 
 «Завтра, – сказала она себе уже в постели, – для меня начинается новая жизнь». 
 Утром Хельга спохватилась, что не знает, как связаться с Диком. Ее первым побуждением было сесть в машину и поехать к нему домой, но она сразу же напомнила себе, что жена одного из богатейших людей в мире не может так поступать. Можно передать портье, что она хочет видеть Джонса. Но это тоже опасно. «Ха, зачем ей может понадобиться мальчишка-метис?» – удивится портье. 
 «Проклятье! – подумала она. – И почему моя жизнь всегда полна сложностей?» Нужно вести себя осторожно и не давать повода для сплетен. Хельгу раздражала мысль о бесчисленных предосторожностях, которые приходится предпринимать людям, желающим что-то скрыть от окружающих. Само слово «осторожность» было ей неприятно. Потом она вспомнила о Фрэнке Гриттене. 
 Сняв трубку, она позвонила. 
 – Это миссис Рольф, мистер Гриттен, – сказала она, когда их соединили. – Еще раз благодарю за то, что вы для меня сделали. 
 – Надеюсь, вы добились успеха? – проговорил он. 
 – Добилась. Вы обещали помочь, если мне что-нибудь будет нужно. 
 – Слушаю, миссис Рольф. 
 – Я хочу связаться с бывшим служащим моего отеля. Его зовут Дик Джонс, и живет он в доме 1150 по Hope Бич Роуд. Вы могли бы передать ему, чтобы он встретил меня в три часа у ресторана «Ривьера» сегодня. 
 Последовала долгая пауза, Хельга представила себе, как Гриттен попыхивает трубкой. Наконец он отозвался. 
 – Это не проблема, миссис Рольф. – Снова пауза. – Вы не хотели бы, чтобы я сопровождал его к вам? 
 – А зачем это? – спросила удивленная Хельга. 
 – Джонс – малолетний преступник, миссис Рольф. Он провел год в исправительном доме, когда ему было двенадцать лет. Я думаю, что вам следует избегать встреч с людьми типа Джонса. 
 Хельга смотрела прямо перед собой. Она видела юношу, его красоту, его глаза. 
 – Вы меня удивили, мистер Гриттен. У него были какие-нибудь неприятности? 
 – Нет, миссис Рольф, но все равно, кто один раз не поладил с законом, тот всегда будет с ним не в ладах. 
 – Вам не кажется, что это довольно циничное заявление, мистер Гриттен. 
 – Я – бывший полицейский. Поневоле станешь циничным. Большинство юных правонарушителей потом обязательно попадают в тюрьму. Вы все еще хотите встретиться с Джонсом? 
 Она не колебалась. 
 – Конечно, – в голосе ее появились решительные дотки. – Пожалуйста, устройте это для меня. В три часа дня у ресторана «Ривьера». 
 – Хорошо, миссис Рольф. 
 – Благодарю. 
 – За что? 
 – За то, что вы ни о чем не спрашиваете. Он рассмеялся: 
 – Если вам понадобится еще что-нибудь, я всегда к вашим услугам. 
 Хельга поблагодарила его и повесила трубку. Не слишком ли глупо и неосторожно она себя вела? Она подумала о Дике Джонсе, и ее сердце заколотилось. К черту осторожность! Ей нужен мужчина, и она его получит. 
 Без нескольких минут три она подъехала к ресторану. Въезжая на стоянку, она увидела группу скудно одетой молодежи, окружавшей мотоцикл. Девушек здесь было даже больше, чем парней. Они тараторили без умолку, парни же помалкивали, завистливо поглядывая на двухколесное чудо из никелированных трубок и кожи. 
 На мотоцикле восседал Дик Джонс. 
 Хельга сразу не узнала юношу. На нем была соломенная шляпа гондольера с красной лентой, заломленная набок, что придавало ему нахальный и соблазнительный вид. Голый до пояса, он был в красных брюках в обтяжку. На шее висела толстая позолоченная цепочка, на которой болтался брелок в виде человеческого черепа. 
 «Интересно, это его обычный наряд? – подумала Хельга, – или же все это было куплено на полученные от нее деньги? Безусловно, он – дикий, красивый зверек. Неудивительно, что девчонки так и крутятся вокруг него». 
 Сверкающий красный с белым мотоцикл тоже производил сильное впечатление. 
 Хельга наблюдала за потенциальным любовником через ветровое стекло автомашины и курила сигарету. 
 Внезапно Дик, казалось, почувствовал на себе ее взгляд. Он резко обернулся, и глаза их встретились. Хельга умышленно смотрела на него своим холодным, твердым, как сталь, взглядом. 
 Широкая улыбка, открывавшая безукоризненные зубы, разом померкла. Он поправил шляпу и что-то сказал окружавшей его толпе. 
 Все разом умолкли и, повернув головы, уставились на Хельгу, которая ответила тем же. Потом молодежь рассыпалась и побежала к ресторану, хихикая, смеясь, крича... 
 Все, кроме одной. 
 Хельга не заметила эту девушку в группе, но когда она осталась одна, то показалась Хельге неестественно большой. 
 Эта девушка лет двадцати двух или трех была гораздо выше среднего роста, и, пока она стояла к Хельге боком, в ней как будто не было ничего примечательного: маленькие груди, никакого зада, длинные ноги. Волосы, достигавшие талии, были выкрашены в рыжий цвет.. 
 Хельга подумала, что этот цвет раньше, вероятно, был мышиным. На ней была грязная белая майка с короткими рукавами и тесные, выцветшие на солнце джинсы, обшитые по обшлагам кроличьим мехом. Все это Хельга охватила одним взглядом. А потом, когда она увидела лицо девушки, ее кольнула тревога. Волевое, но не жесткое лицо, короткий нос, широкий решительный рот и большие глаза. 
 «Не красавица, – решила сразу Хельга, – но, видит бог, она сразу же привлекает внимание, не то что эти убежавшие соплячки». 
 Девушка продолжала смотреть на нее в упор, до тех пор пока Дик не сказал ей что-то. Тогда она пожала плечами – грациозная серна с гордо поднятой головой. 
 Сойдя с мотоцикла и сняв шляпу. Дик приблизился к машине. 
 Юнцы наблюдали, стоя в тени веранды. Назначив встречу здесь, Хельга совершила ошибку, но ей было на все наплевать. 
 Красавчик подошел и неловко поклонился. 
 Хельга заговорила холодным и жестким тоном: 
 – Вы знаете виллу «Голубая цапля»? 
 – Да, мэм. 
 У него бегали глаза: 
 – Я сняла ее в аренду. Вы приступаете к работе завтра утром. Ваше дело – поддерживать в ней чистоту и порядок. Вы поняли? 
 Он посмотрел на нее долгим взглядом, потом кивнул. 
 – Вы умеете готовить? Его глаза расширились. 
 – Готовить? Нет, мэм, готовить я не умею. 
 – Неважно. Ваше рабочее время с восьми утра до семи вечера. 
 Он вертел в руках шляпу, глядя в сторону. 
 – Вы слышали, что я сказала!? – рявкнула Хельга. Он застыл, потом кивнул головой. 
 – Я не потерплю этих кивков. Дик. Говорите: «да» или «нет». 
 – Да, мэм. 
 Он опустил голову, избегая ее взгляда. Руки нервно теребили шляпу. 
 – Послушай, Дик, – Хельга вновь перешла с ним на доверительное «ты», – я делаю тебе одолжение. Если я отдам полиции эту запись, у тебя с твоим прошлым серьезные неприятности. Ты понял? 
 Он вздрогнул, потом кивнул головой: 
 – Да, мэм. Спасибо, мэм. 
 Ей не хотелось спрашивать, но жгучее любопытство пересилило. 
 – Кто эта девушка? 
 Его глаза широко раскрылись. 
 – Какая девушка, мэм? Ах, эта. Это Терри, мэм. 
 – Терри.., а дальше? 
 – Терри Шилдс, мэм. 
 Хельга почувствовала прилив раздражения. Ну зачем она спрашивала, могла бы и догадаться, что имя девушки ей ничего не скажет. 
 – Значит, завтра в восемь тридцать. Надеюсь, ты пунктуален, Дик? 
 У него забегали глаза: 
 – Да, мэм. 
 – Хорошо, а теперь ступай и веселись со своими друзьями. 
 Она запустила мотор и, не посмотрев на юношу, проехала мимо ресторана. 
 Парни и девушки наблюдали за ней, но она не заметила среди них Терри Шилдс. 
 Интересно, в каких они состоят отношениях? 
 Эта девушка осталась стоять молча рядом с видом собственницы, когда другие разбежались. Она смотрела на Хельгу враждебно. Соперница? 
 Хельга улыбнулась. Она не боялась конкуренции. Дик будет делать то, что она скажет. У него нет выбора. 
 Она собрала чемодан и провела ночь на вилле, привыкая к новому месту. 
 Нужно было сделать различные покупки: молоко, кофе, водка.., даже туалетная бумага. Придется составить список. Она давно не бывала в магазине самообслуживания и давно не спала с мужчинами. Она все ждала и ждала. Да, ждала без конца. 
 Скорее бы наступило утро! 




 Глава 6 


 Хельга катила тележку вдоль прохода со стеллажами, уставленными консервами. Прошло много лет с тех пор, как Хельга это делала в последний раз, и теперь только она поняла, какого удовольствия была лишена. Хельга смотрела на женщин, которые снимали банки и пакеты, откладывали их в сторону, выбирали другие, читали цену. 
 Это был другой мир, но не волшебный, в котором жил Герман. Но все же более волнующий мир вопросов: «По карману ли это мне? Можно ли на это потратиться?». Убаюканная деньгами Германа, она давно забыла про этот мир. 
 Хельга накупила больше, чем ей было нужно, но ей нравилось покупать, а денег хватало на все. Она купила четыре бутылки водки и три бутылки мартини, банку пива и виски.
 Ей доставляло удовольствие стоять в очереди и ждать, пока кассирша отсчитает сдачу. Хельга впервые за много лет почувствовала теплоту людей окружавших ее. Наконец она выкатила тележку к машине и перегрузила покупки в автомобиль. 
 Вернувшись в отель, она попросила портье распорядиться, чтобы упаковали ее вещи. 
 – Я заеду завтра утром, – сказала она. – Сегодня вечером меня не будет. 
 – Понимаю, мадам. Только что пришла каблограмма для Хинкля. 
 – Дайте мне. Я позвоню ему. 
 У себя в номере она прочитала каблограмму. Ее прислали из Парижа: «Приехать не могу тчк Папочка как всегда выживет тчк Шейла тчк». 
 Карты по-прежнему ложились в ее пользу. Присутствие Шейлы было бы неудобным, но Хельгу несколько покоробила черствость девушки. 
 Она вложила каблограмму в конверт и адресовала ее Хинклю в Парадиз-сити. Потом уложила чемодан, не забыв два пляжных костюма-бикини, пляжный халат и сандалии. Затем она, позвонила портье и попросила прислать боя, чтобы снести чемодан в машину. Через десять минут она уже ехала по направлению к вилле. 
 Поставив машину в гараж, Хельга открыла входную дверь и вошла в просторную гостиную. 
 Мистер Мейсон, агент по найму, отдал дань почтения ее богатству: розы, красные гвоздики, орхидеи в вазах были со вкусом расставлены повсюду. Визитная карточка Мейсона с пожеланием «доброго отдыха» лежала на столе. 
 «Какой милый человек», – подумала она и, подойдя к застекленной двери, распахнула ее и вышла на террасу. 
 Это именно то, о чем ей мечталось. Она отнесла в спальню чемодан, надела бикини. Ее приводила в восторг мысль, что весь этот чудесный пляж будет целиком в ее распоряжении. Возвратившись после купания, она услышала телефонный звонок. 
 Хельга вбежала в гостиную и взяла трубку. 
 – Надеюсь, я вас не побеспокоил, миссис Рольф? Она узнала голос доктора Леви. 
 – Нет, конечно. Как самочувствие моего мужа? 
 – Его состояние остается прежним. Это в высшей степени загадочно. Могу вас заверить, что опасности нет, но пока не прекратится эта странная кома, доктор Бернштейн не сможет проделать свои обследования. 
 – Когда же прекратится кома? – нетерпеливо спросила Хельга. 
 – Мы не знаем.., в любой момент или очень нескоро. Беспокоиться нет причины. Нужно только подождать. – Выдержав паузу, он продолжил: – У доктора Бернштейна очень обширная практика, он завтра возвращается в Берлин. Мне очень жаль, но и я не могу оставаться здесь, когда большое количество пациентов нуждаются во мне. Завтра я вернусь в Парадиз-сити. Доктор Беллами вызовет нас, когда мистер Рольф выйдет из этого странного состояния. Незачем и говорить, что мы с доктором Бернштейном целиком полагаемся на доктора Беллами. 
 – Хорошо. Пожалуйста, попросите доктора Беллами позвонить мне, когда наступит перемена. 
 – Разумеется, миссис Рольф. 
 Пожав плечами, Хельга положила трубку. 
 Несколько минут она думала о муже, петом отбросила эти мысли и спустилась в гараж за продуктами. Пересмотрев банки и коробки с готовыми блюдами, которые требовалось только разогреть, Хельга остановила свой выбор на гуляше. Прочитав инструкцию, она поставила на огонь кастрюлю с водой, потом нашла коробку обезвоженной картошки. Снова прочла инструкцию, которая казалась довольно простой. Найдя еще одну кастрюлю, Хельга до половины залила ее водой и поставила на вторую горелку. 
 К тому времени, когда поспели гуляш и картошка, она уже успела выпить мартини. Картошка чересчур разварилась, но от мяса вкусно пахло. 
 Она выложила и то и другое на тарелки, потом спохватилась, что не накрыла на стол. Пока она искала приборы, салфетки и перец, картошка и гуляш остыли, но и такая еда показалась ей неплохой. Правда, это было не то, к чему она привыкла, и Хельга хихикнула, представив, какое выражение появилось бы на лице Хинкля, войди он в эту минуту. 
 Оставив грязную посуду в раковине для Дика, она приготовила себе еще один мартини и пришла в гостиную. Там включила приемник и отыскала станцию, передающую оглушительный джаз. 
 Сидя в шезлонге, Хельга смотрела, как солнце опускается в океан и луна превращает воду в серебро. 
 «Завтра, – подумала она, – моя первая ночь с Диком». 
 Мысль о Дике заставила ее сердце учащенно забиться. Юноша его возраста не в состоянии противиться зову пола. Он может не захотеть ее тело, но у женщин на пятом десятке достаточно опыта, чтобы расшевелить любого мальчишечку. Прелюдия будет длиться недолго: уж таковы молодые парни – с отсутствием самоконтроля, но после того как он отдохнет, второй раз пройдет как по маслу. 
 В одиннадцатом часу она выключила радио, погасила свет в гостиной, заперла окно и поднялась в спальню. Там Хельга разделась, приняла душ и, надев коротенькую ночную рубашку, улеглась на королевских размеров кровать. Оттуда ей был виден океан, освещенный луной. Ночь была жаркая, в воздухе ни ветерка, кругом полная тишина. 
 Любовное гнездышко! 
 Сладострастно поглаживая свои еще крепкие груди, она улыбалась. 
 Завтра! *** 
 Хельга проснулась и посмотрела на часы. Стрелки показывали семь двадцать. В первый момент она не поняла, где находится, но потом, оглядев огромную роскошную спальню, вспомнила все. 
 Наскоро приняв душ, Хельга надела белую пижаму и спустилась в кухню. Ей очень хотелось кофе, но сварить его оказалось не таким простым делом. Начинающая домохозяйка обнаружила сложную машину с трубочками, в устройстве которой было очень трудно разобраться. Сверху на агрегате имелся сосуд, в который она насыпала кофе. Когда вода закипела, проклятая штука взорвалась, расплескав кофейную гущу по стене и дверцам шкафов. В бессильной ярости Хельга злобно уставилась на кофеварку. 
 У нее будет кофе! 
 Неумека с грохотом поставила кастрюлю с водой на плиту и, когда вода начала кипеть, бросила туда две большие ложки кофе. 
 Результат не замедлил сказаться. Кофе сразу же сбежал, облив всю плиту. 
 Хельга притушила газ и беспомощно оглядела кухню. Засохшие остатки вчерашнего ужина в кастрюлях, пятна на дверцах и плите заставили немолодую хозяйку признать себя побежденной. Оставалось надеяться, что Дик умеет варить кофе. 
 Подойдя к холодильнику, она достала пластмассовые ванночки со льдом и приготовила крепкий мартини с водкой, после чего к ней вернулось вчерашнее хорошее настроение. Переодевшись в бикини, Хельга пошла купаться. 
 На виллу она вернулась около половины девятого. С минуты на минуту должен был появиться Дик. Хельга поспешно переоделась в белую пижаму, затем настроила радио на разудалых «Битлзов» и опустилась в кресло. Скоро у нее сами собой смежились веки. Купание и коктейль навеяли легкий сон. Ее разбудил голос диктора, читавшего последние известия. 
 Она посмотрела на часы и вскочила с места: 
 – Дик? 
 Наверное, он вошел тихо и теперь прибирается на кухне. Она взбила волосы, пригладила пижаму и пошла к месту своего утреннего поражения. 
 – Дик? 
 Ее голос эхом отозвался в тишине. Она быстро обошла виллу, выглянула на террасу, вернулась в гостиную. Он не пришел! 
 Хельгой овладела ярость. Несколько секунд она стояла, стиснув кулаки и сверкая глазами. 
 «Ну, ладно, гадкий мальчуган, – подумала она. – Это тебе даром не пройдет, стервец! Я с тобой разделаюсь, чего бы это мне ни стоило!» 
 И тут она услышала рев приближающегося мотоцикла. Рокочущий грохот, от которого Хельга замерла на месте. 
 Взвизгнули тормоза, и мотор заглох. Любительница мужчин, юношей и мальчиков стояла и ждала. Ее сердце неистово колотилось, руки вспотели. 
 Ладно! В конце концов он здесь. Она отчитает его и, когда он выкажет достаточное смирение и раскаяние, уведет в спальню. Хельга испытывала прилив возбуждения. 
 Зазвенел дверной звонок. 
 Она решила заставить его подождать. Нельзя показывать ему свои чувства и нетерпение. Лишь после второго звонка она вышла в холл и открыла дверь. За свою жизнь Хельге пришлось испытать немало потрясений, это было похоже на болевой шок при ударе в солнечное сплетение, от которого она похолодела. Хельга была не в состоянии ни вздохнуть, ни пошевелиться. 
 На пороге стояла рыжеволосая девица. Как там бишь ее? Терри Шилдс. 
 На ней был тот же наряд, что и накануне, хотя на этот раз майку она выстирала. 
 Рыжая равнодушно взирала на Хельгу и молчала. 
 Хельга взяла себя в руки. Железный характер вновь выручил ее. 
 – Что вам угодно? – осведомилась она требовательным и сухим тоном. 
 – Извините за опоздание, – голос девушки был мягок и приятен, – я задержалась в больнице. 
 – В больнице? Что-нибудь случилось? 
 – Дик попал в аварию, – сообщила она. – Я предупреждала его, что мотоцикл слишком тяжел в управлении для него. В результате Дик сломал себе руку. 
 «Боже! – подумала Хельга. – Неужели мне так ни в чем и не будет удачи!» – Войдите в дом, – она повернулась и прошла к шезлонгу, в который сразу же и опустилась. 
 Терри вошла следом и захлопнула за собой дверь.. Хельга автоматически отметила, как девица быстро огляделась по сторонам. 
 – Сядьте! – нетерпеливо прикрикнула Хельга. – Расскажите, как это случилось? 
 Терри выбрала стул с прямой спинкой и села, сдвинув колени и положив на них руки. 
 – Его занесло. Мотоцикл слишком мощный для него. 
 – Но откуда вам это известно? Вы же на нем не ездите. Терри пожала плечами: ! 
 – Девушки осторожнее парней. 
 «Умное и тонкое замечание», – подумала Хельга. 
 – Значит он сломал руку. 
 – Точно. – Терри передернула плечами. – Он беспокоился из-за вас. Вы заплатили ему за работу, а Дик добросовестный парень. Он попросил меня его заменить, пока он не поправится. 
 Хельга потянулась за сигаретой: 
 – Заменить? – Прибирать.., смотреть за домом. Я могу, если хотите. 
 Хельга подумала о беспорядке на кухне, неубранной спальне и желанной чашке кофе. 
 – Дик дал мне пятьдесят долларов, – продолжала она, – так что вам это ничего не будет стоить, а мне деньги пригодятся. 
 – Я хочу кофе, – сказала Хельга. – Вы умеете варить кофе? 
 – Да, конечно, – Терри встала и, не спрашивая ничего, направилась на кухню. 
 Хельга выкурила две сигареты. 
 «Так, черт тебя возьми! – думала она. – Выходит и сегодня мне спать одной! Не потащишь же в постель пария со сломанной рукой. Значит, снова ждать! – У нее сжались кулаки. – Придет ли когда-нибудь конец вечному ожиданию?» Вошла Терри с кофейником и чашкой, сахаром и сливками на подносе. 
 Она поставила поднос на столик рядом с Хельгой: 
 – Прибор, в котором вы хотели приготовить кофе, служит для приготовления чая. 
 На секунду Хельгой овладел комплекс неполноценности. Однако она сразу же прогнала это чувство. 
 – Да? Господи! Кто же пользуется для приготовления чая подобным прибором? 
 Ничего не ответив, Терри ушла на кухню.. Хельга услышала, как она принялась за уборку. 
 Кофе оказался превосходным, совсем как у Хинкля. 
 Она выпила две чашки, встала и прошла на кухню. Терри уже вычистила плиту и теперь смывала пятна со стен. 
 – Как вас зовут? – спросила Хельга, хотя и так уже знала ее имя. 
 – Терри Шилдс, – девушка принялась полоскать тряпку в раковине. 
 – Хорошо, Терри, до выздоровления Дика будете работать здесь. 
 Терри прервала свое занятие и посмотрела на Хельгу. Ее лицо оставалось бесстрастным. 
 – Да. Ладно. Хотите, чтобы я готовила? Большинство жен-шин умеет готовить, верно? 
 – Завтракать я буду в городе, – сказала Хельга, игнорируя замечание Терри, – я хотела бы, чтобы вы готовили обед. Что-нибудь простое. 
 – Вы собираетесь есть весь этот мусор в шкафу? Хельга непонимающе посмотрела на нее: 
 – Мусор? 
 – Эти консервы. 
 – Чем вам они не нравятся? – спросила Хельга, начиная сердиться. 
 – Как хотите. – Терри пожала плечами и выгребла остатки гуляша в мусорный бачок. – Если вы хотите, чтобы я готовила, дайте мне денег на покупку настоящих продуктов. После секундного колебания Хельга вышла в гостиную, нашла кошелек, достала оттуда четыре банкноты по пять долларов и, вернувшись в кухню, положила банкноты на кухонный стол. 
 – Вот. Я ухожу. Вам незачем оставаться здесь весь день. Приведите все в порядок, а вечером возвращайтесь готовить. Я обедаю в двадцать тридцать. 
 – Ладно. 
 Хельга решила, что настал подходящий момент проявить свое недовольство. 
 – Я предпочла бы, чтобы вы говорили мне: «Да, миссис Рольф» вместо «Ладно». 
 – Ладно, миссис Рольф, – Терри посмотрела на деньги. – Вы собрались кормить целую армию? – Она отодвинула в сторону три бумажки. – Хватит этого. 
 Хельга с раздражением взяла деньги: 
 – Я вижу, вы очень самостоятельны, Терри. 
 – Имей я ваши деньги, в этом не было бы нужды, – ответила Терри, не обращая на нее внимания. 
 Хельга поднялась в спальню, переоделась в зеленое шелковое платье, захватила пляжную сумку с халатом и бикини и вернулась в гостиную. 
 – Я вернусь около шести, – сказала она. – Заприте, пожалуйста, дверь. У меня есть второй ключ. Я рассчитываю вас видеть около семи. 
 – Ладно, миссис Рольф. Не беспокойтесь, я ничего не украду. 
 – Если вы и дальше хотите у меня работать, то прекратите дерзить, – прикрикнула Хельга. – Я и не жду, что вы что-нибудь украдете. 
 Терри взглянула на нее без всякого выражения и, обойдя Хельгу, стала подниматься наверх, в спальню. 
 С минуту Хельга стояла неподвижно, потом передернула плечами и пошла в гараж. По дороге к отелю «Алмазный берег» она обдумала ситуацию. 
 Дик выбыл из игры. Теперь еще эта девушка. Приходилось признать, что девушка ее заинтересовала. От нее можно было больше узнать о Дике, а Хельге хотелось знать о нем больше. Она с удивлением почувствовала, что сексуальный голод утих. 
 Хельга была одинока. Девушка вполне может заполнить одиночество, пока не поправится Дик. 
 В холле отеля ее ждали старательно упакованные чемоданы. Она уплатила по счету, пожала руку управляющему, вручила старшему портье щедрые чаевые и, сопровождаемая улыбками и поклонами, села в машину. 
 По дороге к вилле Хельга решила, что распакует чемоданы, а потом поедет в клуб «Приморье» и станет его членом. Она была просто не в состоянии жить здесь без всякого общества. В брошюре, прочитанной ею в отеле, клуб предлагал все для приятного времяпрепровождения: казино, плавательный бассейн, теннис, гольф, танцы, бридж и прокат скоростных моторных лодок. 
 Сплошной поток машин медленно полз вдоль главной улицы, ведущей к морю, но Хельга была в безмятежном настроении, и это не раздражало ее. 
 Проезжая мимо большого магазина самообслуживания, она заметила мать Дика, стоявшую на автобусной остановке с большими корзинами. 
 Хельга свернула к остановке и затормозила. 
 – Хэлло, миссис Джонс, – окликнула она толстуху. – Давайте я вас подвезу? 
 Лицо той расплылось в сияющей улыбке. 
 – Машина у вас маленькая, мэм, а я женщина крупная. Она подошла к машине и наклонилась к окошку, улыбаясь Хельге. 
 – Как-нибудь устроимся. 
 Хельга открыла левую дверцу. Миссис Джонс вывалила сумки на заднее сиденье, а сама с трудом влезла на переднее. Машина слегка осела. 
 Закрывая дверцу, миссис Джонс сказала: 
 – Большое спасибо, мэм. Редко кто остановится, чтобы подвезти человека. А ноги у меня нынче совсем никудышные. Сын рассказывал мне о вашем доме, мэм. Он говорит, что тот большой, красивый и шикарный. Я сказала ему, что он счастливчик, получил такую работу. – Она внимательно посмотрела на Хельгу. – Мэм, я надеюсь, он хорошо о вас заботится? Я сказала ему, что надо стараться. Такой шанс выпадает раз в жизни, вот как я ему сказала. Он понимает. Мой сын не дурак. Он понимает, когда ему хорошо. 
 Мысли Хельги понеслись стремительной лавиной. 
 – А ему нравится его комната? 
 – Да, мэм. Он даже описал ее мне. У него там есть даже телевизор. 
 – Он начал работать только сегодня утром, – сказала Хельга в надежде услышать еще что-нибудь. 
 – Правильно. Но вы же помните, мэм, он заходил к вам вчера вечером. Он сразу же вернулся домой, и мне все рассказал. Я думала, что он будет ночевать дома, пока будет у вас работать, но он объяснил – вам надо, чтобы Дик был все время под рукой. 
 – Меня навещают знакомые, – сказала Хельга, – Дик будет кстати. – И равнодушно добавила: – Мне нужен ваш совет... Дик упоминал девушку, некую Терри Шилдс. Он намекнул, что она тоже могла бы работать на вилле. 
 Она на миг оторвала глаза от дороги и посмотрела на сидящую рядом толстуху. Темное лицо той сразу же посуровело, и между насупленными бровями появилась глубокая складка. 
 – Эта девчонка?! Никудышная дрянь! – неожиданно рявкнула миссис Джонс. – Даже не связывайтесь с ней, мэм. Дик хороший мальчик, но он вроде как в уме повредился из-за этой паршивой девчонки. Вы не давайте ему бездельничать, мэм. Приглядывайте, чтобы у него не было свободного времени, иначе он побежит к ней. 
 – Почему вы решили, что она никудышная? 
 – Если бы у вас были дети, мэм, если вы были матерью, вы бы сразу могли определить, какая девушка хорошая, а какая плохая. Я ее видела. Никудышная, как есть. 
 – Вы видели Дика вчера вечером? 
 – Видела ли я его? А как же иначе, мэм. Я помогала ему уложить вещи. – Миссис Джонс повернулась и зорко посмотрела на Хельгу. – Он ведь пришел вчера вечером к вам? 
 Поколебавшись, Хельга сказала: 
 – Да, пришел. 
 Лицо миссис Джонс просияло: 
 – Ну, вот, мэм, я же говорю... Дик хороший мальчик. Хельга затормозила перед ветхим бунгало. 
 – Спасибо, мэм, – сказала толстуха. – Уж такая вы хорошая и добрая. Побольше заставляйте моего мальчика работать. Он старательный, но ему нужно указывать. 
 Хельга проводила взглядом обремененную сумками толстуху, тяжело ковылявшую к крыльцу, потом развернула автомашину и поехала к своей вилле. Всю дорогу она напряженно раздумывала. 
 Встреча с миссис Джонс была счастливой случайностью – карты по-прежнему ложатся в ее пользу. Стало быть, ее хотели провести. 
 На губах Хельги появилась холодная усмешка. 
 Раз Дик не живет у нее – то где же он тогда живет? По-видимому, поселился у Терри. История со сломанной рукой была выдумкой. Дик, наверное, рассказал Терри, что его заставили поступить на работу к Хельге. Вероятно, Терри догадалась о планах Хельги в отношении смазливого мальчишки. Сломанная рука послужила причиной. 
 Хельга вновь улыбнулась. 
 «Только не торопись, – сказала она себе. – Прежде чем разделаться с этой парочкой, соберу побольше сведений. Никому не удастся водить меня за нос. Многие уже пробовали, потом жалели». 
 Хельга заметила, что проезжает по Оушн-авеню, и, повинуясь импульсу, свернула в сторону. Она пешком дошла до здания, где размещался офис Фрэнка Гриттена, и вошла в холл. Ожидая лифта, Хельга открыла сумочку и вынула портсигар. Кабина опустилась, дверцы разошлись в разные стороны, и она лицом к лицу столкнулась с Гарри Джексонам, одетым в свой лучший костюм. 
 При виде Хельги он вздрогнул и побледнел. 
 – Хэлло, мистер Джексон, какой вы нарядный. Он обошел ее стороной: 
 – Привет, миссис Рольф, – голос его звучал хрипло. – Как дела? 
 Она шагнула в кабину, не спуская с него глаз. 
 – Спасибо, отлично. Надеюсь, вы и миссис Лопес счастливы по-прежнему? 
 Она нажала на кнопку пятого этажа, и дверцы лифта закрылись. 
 Фрэнк Гриттен сидел за столом, попыхивая трубкой. Он встал, когда его секретарша ввела Хельгу. 
 – Доброе утро, миссис Рольф. Присаживайтесь. Хороший денек, не правда ли? 
 – Да, – она закурила сигарету и села в кресло для посетителей. – Я хочу воспользоваться вашими услугами, мистер Гриттен. Предлагаю аванс в тысячу долларов. Гриттен кивнул: 
 – Для того я здесь и нахожусь, миссис Рольф. Что от меня требуется? 
 – Я наняла Дика Джонса, чтобы он содержал в порядке арендованную мной виллу. Вилла «Голубая цапля», – пояснила Хельга, закидывая ногу за ногу. – Он должен был начать работать сегодня утром, но вместо него явилась его подружка Терри Шилдс. Между прочим, на мотоцикле Дика. Она утверждает, что Джонс попал в аварию и сломал руку. Поскольку я уже заплатила ему сто долларов, он попросил девушку заменить его в качестве прислуги. Я случайно встретила и поговорила с матерью Джонса: она уверена, что ее сын не только работает у меня на вилле, но и живет там. Я нахожу это странным, и, признаться, меня это интригует. Я не люблю, когда мне лгут. Особенно слуги. Я хочу, чтобы вы узнали, где сейчас Джонс, сломал ли он руку, где живет и кто эта девушка – Терри Шилдс. Мне нужны подробности, мистер Гриттен. Сыщик задумчиво посмотрел на нее и кивнул: 
 – Работа нетрудная, миссис Рольф. 
 – Меня интересует, за что Джонса отправляли в исправительный дом. Я хочу также знать все о Терри Шилдс. Собственно, мистер Гриттен, мне все это тоже нужно в подробностях. 
 Гриттен снова кивнул и улыбнулся: 
 – У вас будут подробности. 
 Хельга положила тысячедолларовую банкноту на стол и встала: 
 – И все это нужно мне срочно. 
 – Будет сделано, – пообещал Гриттен и проводил ее на выход. *** 
 Вернувшись на виллу, Хельга увидела, что мотоцикл исчез. Она въехала в гараж и вытащила из машины три чемодана, потом открыла дверь и по одному перенесла их в гостиную. Ее раздражало, что некому сделать это вместо нее. 
 Она осмотрела виллу и нашла ее в безукоризненном порядке. Кухня сверкала. 
 Втащив чемоданы по лестнице в спальню, она увидела, что та тоже в безукоризненном порядке, как и ванная. Весь следующий час Хельга провела за разбором чемоданов и развешиванием платьев. Когда она закончила, шел второй час дня и ей захотелось есть. 
 Съездить в город? 
 Она спустилась вниз и перебрала консервы, которые закупила вчера. Одна жестянка привлекла ее внимание аппетитной картинкой готового блюда на красочной этикетке. 
 Была не была – Хельга решила поесть дома. 
 На сей раз картошка получилась удачной, и она поела с удовольствием. 
 Сначала Хельге хотелось оставить посуду немытой, но, желая скрыть, что она ела «мусор», Хельга убрала за собой. Мытье посуды отняло у миллионерши массу времени и, естественно, привело ее в состояние раздражительности. И все же Хельга постаралась сделать плиту и раковину относительно чистыми. 
 Управившись с посудой, Хельга растянулась на большом диване в гостиной и задумалась. 
 «Мальчишку следует наказать, – сказала она себе. – Но прежде следует дождаться доклада Гриттена. Если Дик в самом деле вообразил, что может ее дурачить, его ждет неприятный сюрприз». 
 В три часа она вышла из дома и поехала в клуб «Приморье». Магическое имя Рольфа смело все преграды: такие, как поручительство и уплата вступительного взноса. 
 Секретарь клуба, полный человечек с сияющей улыбкой на круглой физиономии, сказал, что для клуба большая честь иметь Хельгу своим временным членом. Он был уверен, что все здесь придется ей по вкусу, и превозносил достоинства клуба на все лады. 
 – Вы познакомитесь с интересными людьми, миссис Рольф, и, заверяю вас, они отнесутся к вам с большим радушием. 
 Секретарь провел жену Рольфа по клубу и представил ей англичан: старых разжиревших мужчин с красными лицами пьяниц и познакомил с женщинами в странных шляпах и с подозрительными улыбками. Все были готовы с распростертыми объятиями принять, как свою, супругу одного из богатейших людей мира. Все они вызывали у Хельги устойчивое отвращение, но она понимала, что просто не сможет жить на вилле одна, без всяких контактов с людьми... Но что это были за люди?! 
 Она стоически перенесла английский чай с сандвичами и сливовым пирогом в окружении любезных, мелящих всякую чепуху людей, которые не спускали жадных глаз с тележки, нагруженной пирожными с кремом. 
 Хельга думала о Дике. 
 Если бы этот маленький негодяй сдержал слово, в этот самый момент она возлежала бы в его объятиях. 
 Хельга отказалась от второго сандвича. 
 – Но они такие вкусные, миссис Рольф. Вам, с такой прекрасной фигурой, не надо беспокоиться из-за диеты. 
 Задыхаясь от скуки, Хельга наконец вырвалась из их обволакивающих комплиментов. Она заметила, что мужчины с изумлением смотрят на ее скромную машину, окруженную «роллс-ройсами», «бентли» и «кадиллаками». 
 Вернувшись домой, она вспомнила о Германе и позвонила в больницу, где ей сказали, что в его состоянии не произошло никаких изменений. 
 Без нескольких минут семь она услышала рев мотоцикла. В гостиную вошла Терри Шилдс с бумажным пакетом в руках. 
 – Вот и вы, Терри, – сказала Хельга улыбаясь. – Спасибо за то, что вы так хорошо убрали. 
 На девушке была голубая рубашка с короткими рукавами и эластичные брюки. Ее волосы были мокрыми, как после купания. 
 – Я принесла омаров, – сказала она. – Годится, мэм? Хельга рассматривала ее. Вновь ее поразила сила характера, отражавшаяся на лице девушки. 
 Никудышная девушка? Терри определенно не выглядела никудышной. 
 – Омаров? Да.., отлично. 
 Помедлив, Хельга спросила, как у Дика с рукой. 
 Направляясь в кухню, Терри ответила: 
 – Я его не спрашивала. 
 Хельга сжала губы. Она допила свой мартини и встала в дверях кухни. Терри разворачивала пакет. 
 – Вы давно знаете Дика? – спросила Хельга, прислонясь к притолоке. 
 – Довольно давно, – коротко ответила девушка. – Как вы предпочитаете омаров: жареными в скорлупе или запеченными в банановом соусе? 
 – Как проще, так и делайте, – нетерпеливо сказала Хельга. 
 – Хорошую еду не приготовишь просто, миссис Рольф. Скажите, как вы любите, и я вам сделаю. 
 – Ох, ну хорошо, сварите в скорлупе. Я не голодна. Терри бросила омаров на сито и пустила холодную воду. 
 – Дик – ваш парень, Терри? – спросила Хельга. Терри встряхнула омаров и вывернула их на тарелку: 
 – Вроде того. 
 – А где вы живете? 
 – У меня есть дом. 
 – Я не сомневаюсь, но где? 
 – На северной стороне. 
 Наступило длительное молчание, пока Терри насухо протирала омаров. Хельга решила проявить настойчивость: 
 – Сегодня утром я разговаривала с матерью Дика. Она говорит, что сын не живет дома. Он поселился у вас? Терри зажгла газ. 
 – Какая разница? – Она взяла пакет с рисом. – Рис будете? Если хотите, можно с картошкой. 
 – С рисом, – и после паузы Хельга добавила, – я вас спросила, он живет с вами? 
 Терри насыпала рис в чашку: 
 – Это вам так интересно, миссис Рольф? Хельга сдерживала нарастающий гнев: 
 – Как ни странно, Терри, мне это интересно. Так он живет с вами? 
 Терри налила воды в кастрюлю и поставила на огонь: 
 – Да, он живет со мной и спит со мной. 
 Шокированная прямотой девушки, Хельга на минуту лишилась дара речи. Она вдруг поняла, что, расспрашивая Терри, она только провоцирует ту на дерзости. 
 – Меня не интересуют ваши отношения с ним, – холодно сказала она. – Я только хочу знать, где он? 
 Терри добавила в воду соли и начала промывать рис. 
 – Его мать не говорила ничего о сломанной руке, – сказала Хельга, нарушая тишину. 
 Терри высыпала рис в кипящую воду. 
 – Вы не против того, чтобы поесть пораньше, миссис Рольф? – сказала она, не глядя на нее. – У меня свидание. 
 – Вы слышали, что я сказала? – закричала Хельга. – Я не верю, что он сломал руку! 
 Терри принялась выкладывать омаров на рашпер: 
 – Вы любите лимонный сок, миссис Рольф. Если вам не нравится лимонный сок, есть другой. 
 – Терри! Сломал он руку или нет? 
 – Если хотите обедать, миссис Рольф, то не мешали бы мне готовить. Все эти разговоры меня отвлекают. 
 Хельга с усилием овладела собой. Ей еще ни разу не удавалось сталкиваться ни с чем похожим – холодная, спокойная наглость этой девушки бесила ее. 
 – А я задала вам вопрос и жду ответа, – сказала она пронзительным голосом. 
 – Все будет готово через десять минут, миссис Рольф. Извините, я накрою на стол. 
 Обойдя Хельгу, Терри вышла в гостиную. 
 Хельга сжимала и разжимала кулаки. Ей хотелось вбежать в гостиную вслед и схватить эту наглую сучку за грудки, надавать ей пощечин. 
 «Возьми себя в руки, – сказала она себе. – Ты ведешь себя, как последняя идиотка». 
 Она вышла в гостиную и, не глядя на Терри, включила телевизор. На экране появилось лицо певицы. Казалось, она пытается проглотить микрофон, как будто это было что-то аппетитное. 
 Рот у нее был размером с пожарное ведро. Усиленный динамиком голос ворвался в гостиную с силой взрыва. Хельга вздрогнула и убавила звук. 
 Терри шла на кухню. 
 Наступила долгая пауза, в течение которой певица на экране с переменным успехом сражалась с микрофоном и издавала звуки, напоминавшие о мартовских котах. 
 Терри вернулась с блюдом и тарелкой: 
 – Все готово, миссис Рольф. У вас нет никакого вина? Хельга подошла к аккуратно накрытому столу и села. 
 – Завтра куплю, – буркнула владелица виллы. – Хм, выглядит очень аппетитно. – Она окинула взглядом прекрасно приготовленных омаров и блюдо с рисом. – Похоже, что вы прирожденная повариха, Терри. 
 – Ладно, если это все, миссис Рольф, то я побежала, – сказала Терри. – Уберу завтра. 
 Хельга уже относительно успокоилась и принялась за омара: 
 – Нет, не все, Терри, садитесь. 
 – Извините, миссис Рольф, я же сказала, у меня свидание. Хельга положила несколько ложек риса себе на тарелку. 
 – Сядьте! – она откусила кусочек ароматного белого мяса. – Превосходно! Терри, вы меня слышите? Сядьте! 
 – Извините, миссис Рольф, но я уже опаздываю. Она подошла к двери. 
 – Сядьте! – крикнула Хельга, – если не хотите увидеть своего дружка в тюрьме! 
 Терри помедлила, пожала плечами и с равнодушным видом вернулась. 
 «Очко в мою пользу, – сказала себе Хельга. – Значит, этот паршивец все же ей не безразличен». 
 Она съела еще один кусочек омара и выжала на рис лимон, жалея, что нет здесь стакана шабли. 
 – Дик говорил вам, что у него неприятности? – спросила она, выбирая омарью клешню, стараясь говорить спокойным тоном. 
 – Говорите, что хотели сказать, миссис Рольф, только покороче, – безразлично сказала Терри. – У меня свидание. 
 – Очень вкусные омары, – похвалила Хельга. – Когда у вас встреча с Диком? 
 – Какая вам разница? 
 «Теперь очко в ее пользу, – подумала Хельга. – Будь осторожней, мамочка.» – Да, у Дика неприятности, – продолжала она, – Вас не удивляет, как он ухитрился купить мотоцикл, стоивший более четырех тысяч долларов? 
 Девушка откинулась в кресле, скрестив длинные ноги: 
 – Это его дело. Только те, кому нечем заняться, суют нос не в свое дело. 
 «Еще одно очко в ее пользу, – подумала Хельга, – но у меня на руках козырная карта.» – Он не рассказал вам, что украл у меня кольцо, продал и на вырученные деньги купил мотоцикл? 
 Она очистила очередного омара и выжала на него порцию сока. 
 Терри промолчала и только взглянула на часы. 
 – Вы меня слышите? 
 – Да. Какое мне до этого дело? 
 – Никакого. 
 – Вы хотите что-нибудь сказать, миссис Рольф? 
 – Да. Передайте Дику, что, если он не появится здесь в девять часов вечера, я обвиню его в краже кольца. Терри кивнула и встала: 
 – В девять? Ха, зачем он вам в такое время, миссис Рольф? Хельга доела омара. 
 – Для того, чтобы прибрать здесь, Терри. Идите и передайте ему. – Она уставилась на девушку холодным взглядом. – Если, конечно, не хотите, чтобы он провел ночь в тюрьме. 
 – Миссис Рольф, я дам вам совет, – Терри пошарила в кармане брюк, достала две смятые пятидесятидолларовые бумажки и бросила их на пол. – Вот деньги, которые Дик вам должен. 
 Ни его, ни меня вы больше не увидите. А теперь непосредственно совет: когда у такой старухи, как вы, припекает в одном месте из-за мальчишки, который годится ей в сыновья, помогает холодная вода. Идите и посидите в ванной, миссис Рольф. – И, отвернувшись, она вышла из комнаты. 
 Прислушиваясь к реву мотоцикла, затихающему вдали, Хельга так и осталась сидеть. Она опустила глаза на пустые скорлупки из-под омаров и чувствовала себя такой же пустой, как и они. 




 Глава 7 


 Легкий ветерок шелестел листьями пальм. Время от времени доносился глухой стук упавшего кокосового ореха. Отдаленный гул машин с прибрежного шоссе сливался с шумом волн прибоя. 
 Хельга сидела в мягком шезлонге. Она включила подводное освещение бассейна но выключила лампы на террасе. Слабо светящаяся голубоватая вода бросала умиротворяющий свет на террасу. 
 Старуха, у которой припекает в одном месте!!! 
 Самые жестокие и самые верные слова, когда-либо сказанные о ней. 
 Сигарета тлела в пальцах Хельги. 
 С тех пор как она себя помнила, ей всегда не давал покоя острый сексуальный голод, для которого есть название: нимфомания. 
 Она воображала, что это ее тайна. И вот теперь эта девка сорвала покров самообмана. 
 Вспоминая прошлое, Хельга вынуждена была признать постыдный факт: другие тоже знали об этом, хотя и молчали. Улыбающиеся официанты, молодые крепкие мужчины, даже стареющие типы, с которыми она проводила час или два, может быть, в эту самую минуту судачили о ней: «Строго между нами, старик, эта шлюшка Рольф – настоящий огонь. Ну, знаешь – жена Германа Рольфа. Сразу валится на спину, стоит шевельнуть пальцем!..» По телу Хельги пробежала холодная дрожь. Она знала мужчин. Знала, что они не могут устоять от соблазна похвастать своими победами. С чего это она вообразила, что они не будут хвастать и посмеиваться? 
 «Что ж, старушка, ты сама виновата, – сказала она себе. – У тебя никогда не хватало духу противиться собственным влечениям. Ты могла пойти к психиатру, если бы решилась на борьбу». 
 К психиатру?! Нет, это не для нее! Она должна сама исцелить себя, ведь еще не поздно. 
 Хельга подумала о Дике Джонсе. Должно быть, она была не в своем уме, когда ей взбрело в голову затащить его к себе в постель. Этого желторотого юнца?! Больно только, что он так отчаянно не хотел залезать к ней под одеяло, даже выдумал отговорку про сломанную руку. Пошел он к черту! Пусть валяет дурака с Терри! 
 Ее вновь забила холодная дрожь – они будут смеяться над ней: Дик и Терри. 
 Пусть смеются. 
 Хельга поднялась и побрела и побрела вдоль бассейна. 
 Господи, какой будет ее дальнейшая судьба, если Герман выживет? 
 Ей вспомнился клуб «Приморье» со всеми этими английскими чучелами, следящими жадными взглядами за тележкой с пирожными. А мужчины с оплывшими рожами в красных жилках? Если бы только Герман умер! Тогда она стала бы свободной хозяйкой шестидесяти миллионов долларов! 
 До сознания Хельги внезапно дошло, что дверной звонок надрывается. Она посмотрела на часы. 
 Без двадцати девять. 
 Дик?! 
 Быть может, Терри передала ему угрозу Хельги и он пришел, испугавшись полиции? 
 Даже мимолетная мысль о том, чтобы лечь с ним в постель, была ей противна. Но уж она сорвет на нем всю горечь и ярость! 
 Хельга быстро пересекла гостиную. 
 С глазами, мечущими искры, она рывком распахнула дверь и вновь испытала шок. 
 Вместо Дика на пороге стоял Фрэнк Гриттен с трубкой во рту. На нем плохо сидел костюм, средняя пуговица которого была готова отлететь под напором солидного брюшка. 
 – Прошу прощения, миссис Рольф, – он вынул изо рта трубку. – Я ехал домой и увидел в окнах свет. У меня есть для вас информация, но если вы хотите, чтобы я заехал позже.., или завтра. 
 Хельга подавила ярость и через силу улыбнулась: 
 – Входите, Гриттен. Я как раз собиралась выпить. Вы присоединитесь? 
 – Спасибо – Он последовал за ней в гостиную: – Здесь уютно, но очень уединенно. 
 – Да? – она подошла к бару. – Что вам налить? 
 – Разумно ли это? – продолжал сыщик. – Место совсем безлюдное. 
 – Что вам налить?! – резкий тон ясно говорил, что Хельга не намерена выслушивать советы. 
 – Мы, полицейские, пьем виски, миссис Рольф. Они непринужденно рассмеялись. 
 – Мне следовало знать, ведь я читаю детективы. Она налила ему виски, слегка разбавив содовой, а для себя смешала мартини с водкой. 
 – Снаружи прохладнее, – со стаканом в руке Гриттен вышел вслед за ней на террасу и, когда она села, опустился в кресло рядом. – Я вроде припоминаю владельца виллы. Ему не повезло. 
 – Я слышала, – она отпила глоток, подумав, что этот мартини не так хорош, как делал Хинкль. – Так у вас для меня информация? 
 – Да. Вы говорили, что она нужна вам срочно. – Гриттен раскурил трубку, отпил виски и продолжил: – Дик Джонс, – он сделал паузу и поглядел на владелицу виллы. Пристальный взгляд голубых глаз был жестким взглядом полицейского. – Я намерен не только предоставить вам информацию, но и предложить совет. 
 – Меня интересуют только факты, мистер Гриттен. В советах я не нуждаюсь. 
 – В том-то и дело, – Гриттен попыхивал трубкой, явно обескураженный ее резким тоном. – Я дам вам факты, но в вашем теперешнем положении совет тоже пригодится. 
 – Давайте факты! 
 Гриттен вынул трубку изо рта, посмотрел на нее и примял тлеющий табак пальцами. 
 – Вы недавно в Нассау, да и, наверное, в Вест-Индии? Я же прожил здесь двадцать лет. Вы, наняли на работу Дика Джонса. Вы наверное, посчитали его хорошим парнем, которому стоит помочь. Вы не удосужились справиться в полиции, а в этих краях необходимо получить рекомендации или посоветоваться с полицией. 
 Хельга отпила мартини и поставила стакан: 
 – Вы хотите сказать, что я совершила ошибку, нанимая этого юношу? 
 – Да, миссис Рольф, именно так. Я уже вам говорил, у Джонса были неприятности. Живя в таком уединенном месте, вы ни в коем случае не должны были брать его на службу. 
 Хельга застыла: 
 – Господи! Такого мальчика! Только не говорите, что он убийца! 
 С прежним серьезным выражением лица Гриттен покачал головой: 
 – Нет, не убийца. В возрасте двенадцати лет его послали в исправительный дом за кражу цыпленка. 
 В сильном раздражении, с горящими глазами Хельга подалась вперед: 
 – Неужели вы будете утверждать, что двенадцатилетнего подростка могут послать в исправительный дом за кражу какого-то цыпленка? Никогда не слышала о таких вопиющих фактах. Он, наверное, был голоден. 
 Гриттен вынул изо рта трубку, протер ее и снова отправил в рот: 
 – Примерно таких слов я от вас и ожидал. Миссис Рольф, но ведь вы не знаете вест-индийцев. Об этом я и толкую. Цыпленка не съели, его использовали для кровавого жертвоприношения. 
 – Для кровавого жертвоприношения? Это такое страшное преступление? 
 – Для вас, может быть, и нет, но позвольте объяснить. Семь лет назад сюда приехал с Гаити колдун культа вуду. Вы вряд ли знаете, кто такие колдуны вуду. Это люди, обладающие поразительными способностями к магии. 
 Если колдун хороший человек, его чары добрые, если злой – злые. У этого человека, его звали Мала My, были злые чары. Он занялся вымогательством. «Заплати мне столько-то, и твой муж, или жена, или ребенок не заболеют.» В общем, все в таком духе. Мало кто из здешних жителей – англичан интересуется туземным кварталом, а полиция вынуждена интересоваться. Вуду такая штука, на которую они не могут не обращать внимания. Мала My нанял Джонса, чтобы он таскал цыплят, собак и кошек, а раз или два даже коз для кровавых жертвоприношений. В конце концов полиция арестовала их обоих. 
 Хельга допила мартини. 
 – В жизни не слышала такой чепухи, – сказала она. – Колдовство.., чары.., кровавые жертвоприношения! – Она нетерпеливо взмахнула рукой. – Это можно понять, когда темные невежественные туземцы верят в эту чепуху. Но вы.., уж вы-то особенно.., не должны верить в такую чушь. 
 Гриттен невозмутимо смотрел на супругу Рольфа: 
 – Ваше нетерпение и реакция понятны, миссис Рольф. Как только я сюда приехал, я тоже считал вуду чепухой. И еще я не верил, что человек когда-нибудь, рано или поздно, высадится на Луне. Теперь, пробыв здесь двадцать лет, я абсолютно уверен, что вуду не только существует, но и обладает крайне опасной силой. Уверяю вас, Джонс так же опасен, как Мала My. Тот, кстати, умер в тюрьме. Полиция подозревает, что Джонс многому научился от Мала My и теперь занимается колдовством, хотя доказательств нет. 
 Все это показалось Хельге настолько нелепым, что она потеряла терпение. 
 – Я отказываюсь это слушать, – сказала она отрывисто. – Допускаю, что, прожив двадцать лет в этом экзотическом жарком мирке, среди суеверных туземцев, вы могли уверовать в такую бессмыслицу, как колдовство. Но я не верю в колдовство и никогда не поверю. 
 – Миссис Рольф, вы обратились ко мне и мое дело сообщить вам факты. Верить в них или не верить – это ваше дело. Но вот что беспокоит полицию: Джонс недавно стал обладателем дорогого мотоцикла. Старший инспектор Гаррисон, который заведует здешней полицией, ломает голову, как мальчишка-бедняк вроде Джонса смог раздобыть более четырех тысяч долларов на покупку такого шикарного мотоцикла. Рядом с вуду, уж поверьте, всегда крутится шантаж, миссис Рольф, – Гриттен помедлил и внимательно посмотрел на нее. – Если Джонс кого-нибудь шантажирует, полиция гарантирует сохранность имени жертвы в тайне. Гаррисону ничего так не хочется, как упрятать Джонса за решетку. 
 «Боже! – подумала Хельга, – во что я снова сумела впутаться!» Гриттен ждал, не спуская с нее глаз и, не дождавшись ответа, продолжил: 
 – Люди часто с неохотой признают, что их шантажируют. Их можно понять, но это связывает руки полиции. Жертв шантажа всегда оберегают и относятся к ним уважительно. 
 Хельга колебалась. 
 Не рассказать ли ему все об этой грязной истории? 
 Ей хотелось рассказать все Гриттену, но страшила перспектива открыть перед сравнительно молодым человеком свой имидж стареющей женщины, у которой свербит в трусиках. 
 – Я просила вас, мистер Гриттен, – сказала она холодно, – узнать, сломал ли Джонс руку и где сейчас живет он и эта девушка. Теперь я решила не нанимать Джонса, так что шантажист он или чародей, меня не интересует. Сломал ли он руку? 
 – Да, миссис Рольф, он действительно сломал руку. Вчера вечером его мотоцикл неудачно занесло и он сломал предплечье. 
 Из Хельги словно выпустили воздух. 
 Итак, значит, сломанная рука не была только лишь предлогом. Терри не солгала. И самое главное, мальчик не выдумал этот предлог, лишь бы не попасть к Хельге в постель. 
 – А где он живет? 
 – Прошлую ночь он провел в прибрежной хижине, принадлежащей Гарри Джексону, – сказал Гриттен, не сводя с нее глаз. 
 Хельга была удивлена, но как-то ухитрилась не подать виду. 
 – Как странно! И он был один? 
 – По словам моего агента, который и сейчас наблюдает за хижиной, около часа ночи к нему присоединился Джексон. Он вышел оттуда утром в начале десятого. Джонс все еще находится в хижине. 
 – А там не было девушки? 
 – Нет, миссис Рольф. 
 Хельга на минуту задумалась, потом пожала плечами. Она заставила себя выказать безразличие, которого на самом деле не испытывала. 
 – Что ж, спасибо, мистер Гриттен. У меня появилось небольшое затруднение. Поскольку я решила не нанимать Джонса, мне нужна прислуга, вы могли бы порекомендовать мне кого-нибудь? 
 – Будет разумней не брать на работу вест-индийца, миссис Рольф, – сказал Гриттен после небольшого раздумья. – У англичанки, которая работает у меня, есть сестра, которая ищет место. Ее зовут миссис Джойс. Ее муж был рыбаком. Он утонул во время шторма в прошлом году. Я могу рекомендовать ее. 
 – Тогда не попросите ли вы ее прийти ко мне завтра утром. Я платила Джонсу сто долларов в неделю. Достаточно ли этого? 
 – Это слишком много, миссис Рольф. Пятьдесят будет вполне достаточно. 
 Хельга раздраженно ответила: 
 – Я хочу платить ей сто долларов в неделю. Деньги помогают людям жить, а я люблю помогать. 
 Гриттен вновь посмотрел на нее пристальным взглядом полицейского: 
 – Она будет в восторге. 
 – Тогда, пожалуй, все, мистер Гриттен. Спасибо за сведения. Работа, или как у вас это называется, выполнена. Гриттен на секунду задумался: 
 – Тут еще эта девушка. Терри Шилдс. Вам ведь нужны сведения и о ней? 
 Хельга уже была сыта по горло Диком Джонсом и Терри Шилдс. Она не желала больше о них ничего слышать: 
 – Она меня больше не интересует. Благодарю вас за все, что вы для меня сделали. 
 Гриттен выколотил трубку в пепельницу: 
 – Тогда я должен вернуть вам часть денег, миссис Рольф. 
 – Я же сказала вам, что работа закончена, – она выдавала из себя улыбку, – вы мне ничего не должны. Спасибо за сведения. 
 Гриттен встал: 
 – Вы уверены, что не хотите проверить эту девушку? Хельге хотелось поскорее остаться одной. Она с трудом сдерживалась, чтобы не накричать на него. 
 – Нет, благодарю вас. Я больше не нуждаюсь в ваших услугах. 
 Половину следующего дня Хельга провела в клубе за игрой в бридж. Она вернулась домой в половине третьего. Миссис Джойс, новая прислуга, собиралась уходить. Это была высокая пухлая женщина лет сорока, затянутая в корсет, туго завитая, румяная, как яблочко. 
 – Вот и вы, лапочка, – сказала она. – Хорошо провели время? 
 – Да, спасибо, – Хельга выдавила улыбку. – А вы? 
 – Конечно, я люблю наводить чистоту. Приходил парень и починил ставни у вас в спальне. Я снова приду в семь. Принести вам рыбы или хотите чего-нибудь другого? 
 – Нет, рыба вполне подойдет. 
 Проводив миссис Джойс, Хельга прошла в гостиную и огляделась. Пустота этой роскошной комнаты и тишина, царившая здесь, навалились на нее тяжелым грузом. 
 Она поднялась наверх, приняла душ, после чего подошла к шкафу и достала белую пижаму. Сняв пижаму с вешалки, Хельга вдруг замерла и уставилась на нее. Карман жакета с ее инициалами был аккуратно срезан. 
 Она долго простояла в недоумении, разглядывая пижаму. По какой-то необъяснимой причине ее вдруг бросило в дрожь. Она выронила жакет, словно он вдруг превратился в какое-то ужасное насекомое. С бешено бьющимся сердцем она оглядела комнату. Что бы это могло значить? Кто это сделал? Джойс? 
 Немыслимо! «Приходил парень и починил ставни у вас в спальне...» Хельга пересекла комнату и подошла к окну. Потом принялась рассматривать деревянные ставни. Прошлой ночью она их не закрывала, и они оставались открытыми. Она покачала ставни взад и вперед. Их нигде не заедало. Отодвинув ставни на место, Хельга осмотрелась, и ее взгляд упал на белый жакет, лежащий на полу. Поколебавшись, она подняла его и присмотрелась к аккуратно распоротым швам. Кто-то воспользовался бритвой, чтобы отпороть карман. Но зачем? 
 С легкой гримасой она отнесла жакет в ванную и бросила в корзину для белья. 
 Подойдя к шкафу, Хельга пересмотрела висевшую там одежду. Все было цело. Сердясь на себя, Хельга заметила, как учащенно бьется ее сердце. Должна существовать какая-то причина. 
 Рабочий приходил чинить ставни. Она читала об извращенных людях, которые воруют дамские трусики с бельевых веревок. Может быть, этот рабочий – такой извращенец? Вряд ли. Скорее всего, это сделала Джойс. 
 Хельга глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Вечером она переговорит с миссис Джойс. Она ощущала на вилле странную атмосферу, тревожившую ее, и поняла, что не сможет оставаться здесь до вечера. Поехать в клуб? Скоро наступит время чаепития. Она вспомнила всех этих старых чучел, пожирающих глазами тележку с пирожными. Но даже они лучше, чем это проклятое одиночество. 
 Она заперла двери и поехала в клуб. Целых два часа она просидела, слушая местные сплетни, глядя на толстые старческие пальцы, указывающие на пирожные, принесенные официантом, выпила две чашки чаю и, наконец, приняла предложение поиграть в бридж. 
 Домой Хельга вернулась около семи. Она смешивала себе мартини, когда прибыла миссис Джойс. 
 Пока та готовила рыбу, Хельга наблюдала за ней, прислонясь к кухонному столу. Выбрав удобный момент, она заговорила: 
 – Миссис Джойс, я хотела спросить насчет ставен в спальне. Кто приходил их чинить? Миссис Джойс вытерла руки. 
 – Кто приходил чинить? – Она быстро взглянула на Хельгу. – Парень, который сказал, что вы его вызывали. 
 – Это, наверное, мистер Мейсон, посредник по найму. Я и не знала, что ставни не исправны. 
 – Парень сказал, что их надо хорошенько смазать, – миссис Джойс поставила на огонь кастрюлю. – Хороший парень, вежливый. Я пожалела его, так как рука у него была в гипсе. 
 Хельга расплескала мартини. Усилием воли ей удалось сдержать себя от восклицания и не показать, какое впечатление произвели на нее эти слова. 
 – Вы оставляли его одного, миссис Джойс? Она посмотрела на Хельгу: 
 – Он что-нибудь украл? 
 – Нет, но вы оставили его одного в спальне? 
 – Он пришел в неподходящее время, дорогая. Я чистила ванну. Он пробыл без меня там пару минут, не больше. Что-нибудь не так? 
 – Я обратила внимание, что мою одежду трогали. 
 – Вашу одежду? Такой парень не стал бы трогать вашу одежду. 
 – Да. Ну, ладно, это не имеет значения. 
 – Ведь тут что-то не так, верно? – у миссис Джойс был растерянный вид. – Если он что-то взял, нужно сообщить в полицию, дорогая. 
 – Он ничего не взял, – Хельга посмотрела на часы. – Все в порядке. Сейчас будут передавать последние известия. 
 – Последние известия! – миссис Джойс фыркнула. – Зачем они вам, лапочка? Включаешь телевизор и видишь только одно горе. 
 Хельга вышла в гостиную. 
 Значит, это Дик приходил сюда! Он срезал карман с ее инициалами. Зачем? 
 Она вспомнила слова Гриттена: «Уверяю вас, что Джонс так же опасен, как Мала My... Полиция подозревает, что многому научился у Мала My и теперь занимается колдовством.» «Полнейшая чепуха», – пыталась успокоить она себя, но все же в атмосфере виллы чувствовалась какая-то напряженность. Она с трудом заставила себя выслушать последние известия: угон самолета, два убийства, пятеро заложников захвачены ради выкупа. 
 Миссис Джойс права – только горе кругом. 
 – Все готово, лапочка, садитесь. 
 Миссис Джойс подала обед. Хельга с удовольствием увидела перед собой бутылку шабли. 
 – Я подумала, что вы захотите выпить стаканчик вина, дорогая. 
 – Вы очень заботливы. 
 – Дорогая, я сразу же узнаю достойную леди. А теперь кушайте. Завтра я приготовлю вам суп из ракушек. Я делаю его лучше всех на острове. 
 – Я буду очень рада, – видя, что миссис Джойс в разговорчивом настроении, Хельга продолжила: – Я провела день в клубе «Приморье». 
 – Неужели? Никогда бы не подумала! Вы меня удивили, дорогая. Этот клуб годится только для старых хрычей, да, но только не для вас. 
 Хельга немедленно преисполнилась к ней симпатией: 
 – Нужно же чем-то заниматься, пока ждешь выздоровления любимого мужа. 
 – Ваша правда. Ждать всегда так неприятно. 
 – В клубе у нас зашел разговор о вуду. Вы верите в вуду? Лицо миссис Джойс сразу утратило выражение веселости: 
 – Вуду? Вы говорите об этой мерзости? 
 – Там было несколько человек, которые, кажется, уверены, что вуду существует на самом деле. 
 – Миссис Рольф, надеюсь, я хорошая христианка. Я не впутываюсь в то дело, которым занимаются цветные. Выспрашивали, существует ли вуду? Да, существует. Много странных дел творится в туземном квартале. 
 – Каких странных дел, миссис Джойс? 
 – Магия.., некоторые из цветных занимаются магией. 
 – Магией? Какой магией? 
 – Миссис Рольф, есть вещи, о которых лучше помалкивать. Ешьте обед, не то он остынет. 
 – Но мне интересно. Пожалуйста, расскажите. Миссис Джойс заколебалась, потом прислонилась к деревянной притолоке и заговорила: 
 – Знаете, дорогая, эти черные могут наводить чары. Я не обращаю внимания на рассказы, но доподлинно знаю про одного мальчонку, который жил по соседству. Его отец был рыбаком. Как-то раз пришел негр и потребовал денег. Рыбак ударил его и вытолкал наружу. Через день мальчик заболел и впал в беспамятство. Врачи ничего не могли поделать. И в конце концов рыбак пришел к тому негру и отдал ему все свои сбережения. На следующий день мальчик выздоровел. Я все это видела собственными глазами. Еще много всякого рассказывают, миссис Рольф. Я могла бы говорить без конца, но вы лучше доедайте свой обед. Я вымою посуду, – и миссис Джойс ушла на кухню. «Какая прелесть! – подумала Хельга. – Колдовство! Магия!» Нет, она не поверит в эти сказки! Миссис Джойс не лучше Гриттена. Она слишком долго жила на острове. 
 Только после ухода миссис Джойс Хельга почувствовала, как пусто и одиноко в доме. Она начала жалеть, что не осталась в отеле. Там, по крайней мере, кругом люди. 
 Хельга смотрела на освещенный луной океан. Тишина, нарушаемая лишь тихим холодным шорохом волн, угнетала. Ей казалось, что она полностью отрезана от внешнего мира. Можно было, конечно, поехать в клуб и опять поиграть в бридж, но это испытание даже похуже, чем сидеть здесь одной. По дороге из клуба Хельга купила себе три книги и теперь решила почитать. Выбрав исторический роман, она направилась на террасу, но на полпути остановилась. У нее появилось отчетливое ощущение, что за ней наблюдают. Она остановилась в центре комнаты, прислушиваясь. 
 До нее доносился лишь шорох волн, йотом со стуком упал кокосовый орех. 
 Хельга вновь испытала чувство страха, впервые пережитое ею тогда, когда она заметила отрезанный карман. Она всегда гордилась крепкими нервами, но сейчас с неприятной отчетливостью осознала, что в случае появления какого-нибудь незваного гостя она будет совершенно беззащитна, если не считать телефона. 
 «Но кто сюда придет? – подумала она, сердясь за свой внезапный страх. – Дурацкая фантазия!» Взяв себя в руки, она вышла на террасу. Мягкий свет, исходивший из бассейна, теперь производил впечатление какой-то призрачной жути. Даже свет луны казался зловещим. 
 Хельга колебалась, по-прежнему кожей чувствуя, что за ней кто-то следит, что она здесь не одна.... 
 Кто-то затаился там, в темноте. 
 Но кто? 
 Какой-нибудь негр? Он может неожиданно наброситься на нее. В этом безлюдном месте никто не услышит криков! Стараясь придать голосу твердость, Хельга крикнула: 
 – Есть здесь кто-нибудь? 
 Последовала долгая пауза, во время которой она стояла неподвижно, охваченная страхом, потом со стороны густых кустов послышался шорох, и ее сердце тревожно забилось. 
 – Не бойтесь, миссис Рольф, это всего тишь я. Из темноты появился человек. У Хельги перехватило дыхание. 
 – Это я... Гарри Джексон. 
 Секунду-другую она всматривалась в неясный силуэт, потом ее страх перешел в ярость. 
 – Как вы смели сюда прийти! Уходите сейчас же или я вызову полицию! 
 Джексон приблизился, и Хельга увидела, что он одет в свой лучший костюм и в руке держит маленькую картонную коробку. 
 – Прошу прощения, миссис Рольф, – его голос звучал хрипло, – мне нужна ваша помощь, а вам моя! Я не хотел вас пугать. 
 – Вы слышали, что я вам сказала? Уходите немедленно или я вызову полицию! 
 Он подошел к стоящему на террасе столику и положил на него коробку. 
 – Пожалуйста, взгляните на это, миссис Рольф. Он снял крышку и пододвинул к ней коробку. С бешено бьющимся сердцем Хельга увидела деревянную куколку, лежавшую в коробке. Куколка изображала мужчину с лысой головой в миниатюрных черных очках, одетого в белую шелковую пижаму. Сходство с Германом было таким потрясающим, что она едва сдержала крик. 
 Из головы куклы торчала длинная блестящая игла. *** 
 Маленькая черная тучка наплыла на серебряный диск луны. Внезапный бриз прошелестел в листьях пальм. Джексон сказал дрожащим голосом: 
 – Я больше не могу. Только вы сможете мне помочь. 
 – Что это такое? – Хельга указала на деревяшку. 
 Гарри упал в кресло и закрыл лицо руками, потом заплакал, как хнычет маленький мальчик, когда ему больно. 
 Хельга перевела взгляд с него на мерзкую куклу. Она понимала, что ей нечего бояться. Джексон оказался слабой, плаксивой, лишенной мужества тварью. 
 Она быстро прошла в гостиную и наполнила два стакана бренди. Затем вернулась с ними на террасу. 
 – Выпейте и перестаньте хныкать. Ее резкий тон подействовал на Джексона, который схватил стакан и осушил залпом. 
 – Я должен достать денег, миссис Рольф. Мне нужно выбраться отсюда! У меня есть интересная информация для продажи. 
 – Вот как? – Хельга уже полностью овладела собой. Она села и закурила. – Вы ничего от меня не получите, но вам лучше объясниться насчет этой куклы, иначе я звоню в полицию. 
 – У меня есть информация для продажи, – повторил шантажист-неудачник. – Клянусь, вы не пожалеете, миссис Рольф. Я должен уехать. Этот проклятый ублюдок-метис меня доконает. 
 Хельга заставила себя еще раз взглянуть на куклу. Та, несомненно, изображала Германа. 
 На шее куклы висел маленький мешочек из пластика, в котором что-то лежало. 
 – Кто ее сделал? 
 – Он... Джонс. Он сказал, что сможет помешать вам уехать из Нассау. Он погрузит мистера Рольфа в кому! Он сказал, что, если воткнет иглу в голову куклы, мистер Рольф впадет в беспамятство. 
 Хельга почувствовала озноб. Она вспомнила рассказ миссис Джойс о соседском мальчике. И еще ей вспомнилось озадаченное, встревоженное выражение на лицах доктора Бернштейна, Леви и Беллами. 
 Возможно ли такое? 
 Неужели иголка в голове куклы погрузила Германа в этот странный каталептический сон? 
 Хельга вспомнила слова Гриттена: «Как только сюда приехал, я тоже считал это чепухой. И я не верил, что человек когда-нибудь высадится на Луне». 
 «Выбрось из головы эти дурацкие мысли, – приказала она себе, – Ты ведь, старушка, знаешь, что этого не бывает. Где-то в этой колоде спрятан джокер. Этот хнычущий человек хочет одурачить тебя, мамочка». 
 – Объясните, – сказала она дрогнувшим голосом. 
 – Для этого и пришел, – Джексон сжимал и разжимал кулаки. – Мне просто необходимы деньги, миссис Рольф. Дайте мне пять тысяч, и я вам все объясню. 
 Она презрительно посмотрела на него: 
 – Если вы не оставите попыток шантажировать меня, я позвоню в полицию, и тогда объясняйтесь с ними. Он съежился: 
 – Вы не захотите, чтобы об этом узнала полиция. Я не шантажирую вас, клянусь. Сами понимаете, мне нужны деньги, чтобы уехать. Информация, которую я вам предлагаю, стоит гораздо больше, чем пять тысяч. Джонс вырезает куклу, похожую на вас. Он украл кусочек материи с вашими инициалами, чтобы сделать для куклы платье. Он рассказывал, что ему нужен какой-нибудь предмет, принадлежащий человеку, которого он собирается контролировать. – Дрожащими пальцами Джексон указал на крошечный пластиковый мешочек, висевший на шее куклы: – В этом мешочке, миссис Рольф, обрезки ногтей вашего мужа. Джонс подобрал их, когда убирал в его номере. Говорю вам, он замыслил вас убить. 
 Потрясенная Хельга тем не менее отказывалась поверить в услышанное: 
 – Я вам сказала, Джексон! Убирайтесь! Хватит с меня этой чепухи! 
 – Джонс выжал меня дочиста. У меня нет денег! – снова захныкал Джексон. – Мне нужно убраться с этого острова. Лопес охотится за мной. Миссис Рольф, ради бога, дайте мне денег. Не сломай Джонс руку, он уже доделал бы куклу, и сейчас вы были бы мертвы! 
 Глядя на его испуганное, мокрое от пота лицо, Хельга вдруг почувствовала леденящий страх. 
 «Сейчас были бы мертвы!» Она вспомнила серьезное лицо Гриттена, с ужасом вспомнила, как помрачнела миссис Джойс, когда она спросила про вуду. Возможно ли это? 
 Призвав на помощь всю свою волю, она сказала: 
 – Хватит с меня глупостей! Убирайтесь. Джексон уставился на нее безнадежным взглядом и в отчаянии поднял руки. 
 – Раз так, придется мне довериться в расчете на вашу помощь, миссис Рольф. Эта девушка... Терри Шилдс... – он подался вперед. – Я могу сказать вам, кто она... 
 – В последний раз говорю вам: убирайтесь! 
 – Они с Джонсом замыслили избавиться от вас с помощью вуду, чтобы она смогла унаследовать деньги Рольфа! – И, тыча в нее пальцем, Джексон продолжил: – Терри Шилдс – ваша падчерица. Это Шейла Рольф! Шейла, которой достанутся все отцовские денежки, если вы умрете! 




 Глава 8 


 Хельга потянулась за стаканом бренди, стараясь избавиться от потрясения, вызванного словами Джексона. Зная, что он следит за ее реакцией, она через силу сделала глоток. Терри Шилдс – дочь Германа! 
 Она представила себе девушку с рыжими волосами, решительным и волевым лицом, широким ртом и большими глазами. С первого момента Хельга отметила, что она незаурядна и обладает характером, но то, что она дочь Германа-Тут ей вспомнилась прибывшая на имя Хинкля каблограмма, холодные черствые слова: «Приехать не могу. Папочка выживет. Как всегда. Шейла». Неужели этот безмозглый шантажист действительно вообразил, что она поверит в его ложь? 
 – Ох, да убирайтесь же вы наконец! Дочь мистера Рольфа в Париже. У меня есть доказательства. 
 – Каблограмма, которую она прислала Хинклю? – Джексон покачал головой. – Это был просто трюк. Девчонка не хотела, чтобы знали, что она здесь. Шейла попросила свою подругу послать каблограмму от чужого имени. Я слышал, как они с Джонсом об этом говорили. Уверяю вас, миссис Рольф, это ваша падчерица Шейла Рольф. И она задумала вас убить. 
 Хельга колебалась. Она не могла себя заставить поверить в эту историю, но, глядя на Джексона, трудно было вообразить, что он говорит неправду, и, кроме того, как он мог прознать о каблограмме? 
 – Я вам верю, – сказала она ледяным тоном, – но, если вы лжете, я передам вас полиции. Я не шучу! Вы по-прежнему настаиваете, что Терри Шилдс – это Шейла Рольф? 
 Он кивнул: 
 – Клянусь, но подождите минутку: если вы убедитесь в моей правоте, дадите мне пять тысяч долларов, чтобы я смог отсюда убраться? 
 – Если вы не лжете, – холодно сказала она, – я дам вам пятьсот долларов, которых вам хватит на дорогу. 
 – Господи! – Джексон ударил кулаком по столу. – При ваших-то деньгах! Мне же нужно с чего-нибудь начать на новом месте? Что для вас значат пять кусков? 
 Хельга встала: 
 – Подождите здесь. 
 Она позвонила из гостиной на виллу в Парадиз-сити. Прошло несколько минут, пока ее соединили, потом в трубке послышался сочный голос Хинкля: 
 – Резиденция мистера Рольфа. 
 – Хинкль! – с какой радостью и облегчением она услышала его голос. – Это миссис Рольф. 
 – Ах, мадам, я уже собирался звонить вам. Давно не имел от вас никаких вестей, – сказал он укоризненным тоном. – Я только что звонил в больницу. Никаких перемен, по-видимому, в ближайшее время не ожидается. 
 – Боюсь, что так, – помедлив, она продолжала, – простите, что не позвонила раньше, я была очень занята. 
 – Рад слышать, мадам. Вам, наверное, одиноко? «Одиноко? – подумала Хельга. – Можешь ли ты или еще кто-нибудь представить, как я одинока!» – Как дела на вилле, Хинкль? – поинтересовалась она. 
 – Не совсем удовлетворительные, мадам. Я рад, что вернулся, и смею вас заверить, что к вашему приезду все будет сделано на совесть. 
 – Я в этом уверена. – Она сделала паузу. – Вы получили каблограмму от Шейлы, которую я вам переслала? 
 – Получил, мадам. Она очень огорчила меня. 
 – Да, но ведь молодежь так беззаботна. Я уверена, что дочь Германа очень занята. 
 – Видимо так, мадам, – голос Хинкля звучал скорбно. 
 – Я все время думаю о мисс Шейле. Вы можете мне ее описать? Когда о ком-нибудь думаешь, хочется иметь представление о внешности человека. 
 – Описать ее, мадам? 
 – Какая она? – Хельга с трудом сдерживалась. 
 – Ну что же, мадам, я назвал бы ее особой с сильным характером. 
 Судя по голосу, разговор не был Хинклю по душе. 
 – А какая она с виду? Толстая, тоненькая, высокая, маленькая? 
 – У миссис Шейлы превосходная фигура, мадам. Она красит волосы в рыжий цвет. Он ей очень идет. Хельгу словно ударило током. 
 – Интересно, – она выдержала паузу, а потом, умышленно меняя тему, продолжала: – У вас есть какие-нибудь планы относительно кабинета мистера Рольфа? 
 – Да, мадам. Я уже проконсультировался со специалистами по интерьеру. Уверен, что, когда мистер Рольф вернется, он будет доволен. 
 – Чудесно. Ну, хорошо, Хинкль. Я сейчас еду играть в бридж. Что до этого разговора, так мне просто хотелось услышать ваш голос... 
 – Вы очень добры, мадам. 
 – ..и сказать, что очень скучаю по вашим изумительным омлетам. 
 С этим заключительным комплиментом она положила трубку. 
 Значит, Джексон не солгал! Девушка, называющая себя Терри Шилдс, на самом деле дочь Германа. 
 «Они с Джонсоном замыслили избавиться от вас с помощью вуду, чтобы она смогла унаследовать деньги Рольфа». 
 Что может быть нелепее? 
 Потом Хельга подумала о кукле с иголкой в голове и Загадочной болезни Германа. Она едва переборола охвативший ее на миг страх. 
 Теперь нужно столковаться с Гарри Джексоном. Ей понадобится все, что ему известно, даже если это будет стоить больших денег. Она вышла на террасу. Джексон сидел в кресле ссутулясь, и в его пальцах тлела сигарета. В отраженном свете бассейна его лицо блестело от пота. 
 – Хорошо, Джексон, – сказала Хельга, садясь, – Значит, эта девушка Шейла Рольф. Теперь рассказывайте. Я хочу знать все. Как вы узнали, кто она такая? Она сама вам сказала? 
 – Послушайте, миссис Рольф, если я не выпью еще, я решительно рехнусь! 
 – Наливайте себе сами, бутылка в гостиной. – нетерпеливо сказала Хельга. – Не думаете ли вы, что я сама вас обслужу? 
 Джексон поспешно встал и через минуту вернулся с бутылкой бренди. Он налил бренди в стакан, выпил одним махом и налил следующую порцию. 
 – Начинайте, Джексон! 
 – Как насчет денежек? – Он наклонился вперед, сверля Хельгу взглядом. – Я ничего больше не скажу, если вы мне не пообещаете пять тысяч. 
 Хельга видела, что он опьянел, и это вызвало у нее тревогу. Если Гарри Джексон впадет в буйство, она ничего не сможет сделать. С ним нужно быть осторожнее. 
 – Если ваши сведения стоят того, я заплачу. Он заискивающе улыбнулся ей: 
 – Они того стоят. Покажите-ка ваши денежки, тогда я заговорю. 
 Хельга подумала о восьми тысячах долларов в спальне. Ему незачем о них знать, он мог отнять у нее деньги и бежать. 
 – Не воображаете же вы, что я держу здесь такую сумму? Я дам вам чек. 
 Он отпил глоток и покачал головой: 
 – Никаких чеков. Мне нужны наличные. 
 – Это можно легко устроить. Вам дадут наличными в отеле «Алмазный берег». 
 Подумав, он кивнул: 
 – Угу. Ну, ладно, договорились. Я все рассказываю – и получаю пять тысяч.., так? 
 Нельзя допустить, чтобы ему показалось, что он берет верх: 
 – Сначала рассказывайте, Джексон, решать буду я. Он изучающе посмотрел на нее, отхлебнул виски и нетвердой рукой поставил стакан на стол: 
 – А вы крепкий орешек, а? 
 – Поживей, Джексон. Итак, откуда вы узнали, что эта девушка Шейла Рольф? 
 – Она прилетела на одном самолете с вами, – сказал Джексон, откидываясь на спинку кресла. – По поручению Рольфа я ждал в аэропорту вашего прибытия. Когда вы приехали и пассажиры начали выходить из самолета, Шейла подошла ко мне и спросила, нет ли у меня на примете дешевой комнаты. – Он ухмыльнулся. – Я нравлюсь девушкам, миссис Рольф. Птички вечно пристают ко мне со всякими дурацкими вопросами. Потом она спросила, не вы ли миссис Рольф. Мне стало интересно, с какой это стати девчонка вами интересуется, вот я и подружился с ней и отвел в мотель. Я рассказал, чем занимаюсь и что в данный момент меня наняли следить за вами. Она тут же мне сообщила, что вы – ее мачеха. Тогда я спросил, что же она здесь делает. – Он надул щеки. – К тому времени, миссис Рольф, мы с ней очень подружились. Я быстро схожусь с девчонками. – Он хитро покосился на Хельгу. – Вы ведь знаете это, верно? Я тоща очень понравился вам, разве не так? 
 – Что она вам ответила? – спросила Хельга сурово. 
 – Она прочла в газете, что ее отец приехал сюда. Ей всегда хотелось увидеть Нассау. У нее были кое-какие небольшие сбережения, вот она и приехала сюда. Все очень просто. 
 – Она видела отца? 
 – Издали. – Джексон пожал плечами. – Как я понял из ее слов, они не очень-то ладили. 
 – А Джонс? Причем здесь он? 
 – Этот змееныш? Я же говорил, что он на меня работал. Если я когда-нибудь и встречался с гадом ползучим, так это Джонс. Я предложил ему сто долларов, чтобы он обыскал ваш номер. Когда он нашел и прочел это письмо, этот стервец сорвал с меня четыре тысячи на покупку своего проклятого мотоцикла. Потом вы тоже стали меня шантажировать и получили письмо назад. А когда вы велели ему ехать в Парадиз-сити, тут-то все и заварилось... Он пришел ко мне, поплакался, но я ничего не могу сделать, так ему и сказал. О, я не забуду, как он смотрел на меня тогда, как загнанная в угол крыса, право слово."Я не поеду, – сказал Дик. – У меня есть способ помешать ей". Он часто прятал у меня всякий хлам, чтобы мать не видела. После работы я вернулся домой и увидел, как он мастерит эту куклу. Надо признать, он мастер на все руки. Я спросил его, что он делает, и он ответил, что эта магия вуду. Когда он сделал куклу, то вогнал ей иглу в голову и начал бить в барабан. Через некоторое время Дик объявил, что Рольф теперь очень болен и не может ехать. Я сказал ему, что он чокнутый, а он с такой жесткой, хитрой улыбочкой ответил: погоди, мол, сам увидишь. 
 Хельга уставилась на куклу. 
 – Это абсолютная чушь, и вы сами понимаете, – сказала она сердито. 
 – Неужели? А что мы с вами знаем о местных ритуалах? Ведь кукла подействовала, верно? Вы не увезли мальчишку с собой? 
 – Просто мужу стало хуже. Джексон пожал плечами: 
 – Я и рассказал вам, почему ему стало хуже. И скажу еще кое-что. Шейла зашла, когда меня не было дома, и договорилась с Джонсом. Они сразу же поладили. Не спрашивайте, как он узнал, кто она такая, но узнал. Может, она ему сказала. Она любит хвастать, какой у нее, богатый отец. Ну, а этот малый не дурак. Я говорил вам, что он хотел выжать из вас пятьсот тысяч, но вы не поверили. Он прочел письмо и знал, что Шейле достанется миллион. И еще он знал, какой Рольф богач. Тогда он и подумал: зачем стараться ради миллиона, если можно получить все? Если убрать с дороги вас обоих, Шейла становится наследницей. Она уже переспала с ним. И не однажды. Предположим, он сумеет уговорить ее выйти за него замуж. Такая у него возникла идея, и первым делом он начинает вырезать куклу. 
 – Шейла знает об этом? 
 – Может быть, знает, а может, и нет. У Джексона забегали глаза, и он отвел взгляд. 
 – Но вам-то он сказал? 
 – Угу. Когда он сломал руку, то не смог доделать куклу, ну, тогда пришел ко мне и предложил войти в долю. Он хотел, чтобы я добыл какую-нибудь вещь, которую вы носили, но я отказался. Тогда он сам достал ее, а после, сволочь, испугался, что я проговорюсь, и позвонил Лопесу. Он рассказал ему про нас с Марией. – Джексон вытер потное лицо тыльной стороной ладони. – И теперь Лопес меня ищет. Мне надо побыстрее сматываться, а для этого нужны деньги. Потому я и пришел к вам, миссис Рольф. 
 – Если вы воображаете, что я хоть на минуту поверю в эту вашу чушь, то вы должны сейчас же показаться врачам, – спокойно сказала Хельга. – И чтобы от вас отделаться, я дам вам тысячу долларов, и это все. – Она встала. – Я принесу сумочку. 
 – Погодите, миссис Рольф, – Джексон наклонился вперед. – Мне нужно больше. Вы говорите, что вуду – чепуха. Хотите рискнуть? – он указал на куклу. – Выньте иголку из головы – и увидите, что будет. Джонс сказал, что стоит только вынуть иголку из головы, как Рольф сразу же выйдет из комы. Ну, смелее, вынимайте. Потом позвоните в больницу! 
 – Ах, перестаньте, – прикрикнула Хельга. – Я больше не желаю слушать эти глупости. Так и быть, я вам дам деньги, только уходите. 
 – Повторяю, подождите, не торопитесь. Я читал письмо. Я знаю, что, если Герман выживет, вы останетесь на бобах. Но если он умрет, тогда все в порядке. Вы же хотите, чтобы старая развалина умерла, ведь так? Ладно, так почему бы и не поставить опыт. Джонс сказал мне, – слушайте внимательно, миссис Рольф, – что, если он вытащит иглу из головы и вон туда воткнет, – Джонс показал туда, где у куклы должно было располагаться сердце, – Герман Рольф умрет через несколько минут. 
 Он и с вами так собирался разделаться, когда будет готова вторая кукла. Может, у вас не хватает духу сделать это самой, так за пять тысяч долларов я это сделаю. Что скажете? Вы не верите в силу вуду, отлично. Я тоже не верю, так давайте посмотрим, что из этого получится. Обещайте мне пять тысяч долларов, если мистер Рольф умрет, и я вытащу иголку и воткну ее куда надо. 
 Хельга не сводила глаз с куклы. 
 Ее вид вызвал в ней воспоминание о Германе, лежащем в постели с парализованной рукой, и раскрытым ртом, из которого постоянно вытекает слюна. 
 Предположим, он умрет. Не будет ли это благом для него? Внезапно ее охватил озноб. Нет! Так не пойдет! До сих пор карты ложились в ее пользу, но теперь джокер в колоде (Джокер – карта, заменяющая любую другую.)! 
 Через силу, чувствуя, как бьется ее сердце, Хельга сказала: 
 – С меня довольно. Я дам вам тысячу долларов, но не больше. Деньги у меня здесь. Это все, что вы получите. 
 – Нет, не все, мадам. Вы ведь хотите, чтобы я это сделал, только боитесь сказать вслух. – Джексон вынул куклу из коробки. – Вы не верите.., я тоже не верю. – Он схватил иглу из головы куклы и выдернул ее, – Ну, птичка, пять тысяч, и я прикончу эту старую богатую сволочь! 
 Хельга отступила, перевернув кресло. 
 – Нет! Не трогать! – ее голос был пронзителен. 
 – Давайте попробуем. Мы оба ни капельки не верим в вуду. Так почему бы и нет? Ну-ка! – он медленно вогнал иглу в грудь куклы. – Так.., давайте поглядим, что же получилось. 
 Хельга стояла, глядя на лежащую пронзенную куклу. Может быть, ей только показалось, что кукла едва заметно вздрогнула, когда в нее вошла игла. 
 – Готово, детка, – сказал Джексон. – Давайте подождем десять минут, чтобы наверняка, и потом позвоним в больницу. Как знать, может быть, вы уже и миллионерша! 
 Неожиданно Хельгу охватила паника. Ей показалось, что пугающая кошмарная атмосфера, как невидимое ядовитое облако, заволокла комнату. Она повернулась и, ничего не видя перед собой, убежала с террасы и устремилась вверх по лестнице. 
 Оказавшись в спальне, она захлопнула и заперла за собой дверь. Дико озираясь, она слышала, как Джексон с проклятиями и топотом взбегает наверх. Хельга метнулась к телефону и, с третьего раза сумев набрать номер станции, попросила соединить ее с полицией. 
 Джексон колотил в дверь. – Открой, безмозглая сука! – орал он. – Не трогай телефон! 
 Хельга услышала гудки в трубке, и в этот момент Джексон с размаху ударил ногой в дверь. Она распахнулась, и Джексон влетел в спальню. 
 Хельга дико закричала: «Полиция!» В этот момент Джексон одним прыжком оказался рядом, рывком отшвырнул ее от телефона и изо всех сил ударил в челюсть. Когда она падала, Джексон схватил телефон и обрушил ей на голову. *** 
 Сознание к Хельге возвращалось медленно. 
 Сначала она ощутила странную легкость в теле, как будто была облаком. Кроме того, она не чувствовала ни рук, ни ног. «Если это смерть, – подумала она, – то жаловаться не на что». 
 Было чудесно парить вот так в вакууме без боли. 
 Потом до ее сознания стали доходить голоса, приглушенные, но не умолкающие. Потом кто-то громко откашлялся. Хельга открыла глаза. 
 Она лежала на огромной постели в спальне арендованной виллы. Сквозь жалюзи проникали яркие лучи солнца. У окна сидела сестра Терли. 
 Хельга вспомнила все происшедшее и только теперь осознала, какую ошибку совершила, позвав на помощь. Насколько было бы лучше отдать Джексону деньги и отделаться от него. А теперь из-за того что она ударилась в панику, все полетело кувырком. 
 Поймали Джексона или ему удалось благополучно скрыться? 
 Если его поймали, вся эта грязная история выплывет наружу. Газетчики, телеоператоры, фотографы – они накинутся, как шакалы. Она представила заголовки: «Миссис Рольф подверглась нападению на уединенной вилле!», «Апперкот – и жена миллионера в нокауте!». 
 Если Джексона арестовали, он расскажет, как Герман Рольф, перестав доверять своей жене, нанял его для слежки за ней. 
 Какую сенсацию это вызовет! 
 Тогда он расскажет о письме. 
 Новая, еще большая сенсация! 
 И о том, как она пыталась вынудить Дика, ехать с ней в Парадиз-сити. Полиция задержит Дика и он не станет молчать. Он может даже сказать, что она пыталась затащить его к себе в постель. 
 Хаос! 
 «Ты продумала свои ходы, хитришь и думаешь, что выигрываешь, но тут появляется джокер!» Приоткрыв глаза, Хельга следила за сестрой Терли, которая читала какой-то пестрый журнал. На ее полном лице было написано безмятежное спокойствие, и Хельга ей позавидовала. 
 Открылась дверь, и вошел доктор Леви. Сестра Терли грузно поднялась со стула. 
 – Как она? – тихо спросил доктор Леви. 
 – Все еще спит, доктор. 
 – Привет, – сказала Хельга голосом более похожим на шепот. – Значит, вы приехали присмотреть за мной? Леви бесшумно подошел к постели. 
 – Не разговаривайте, миссис Рольф. – Его почтительный тон вызвал у Хельги раздражение. – Все хорошо. Вам дали снотворное, так что еще поспите. 
 – Я буду говорить столько, сколько хочу, – отрезала она. – Что стало с тем человеком.., человеком, который на меня напал? Полиция его поймала? 
 Ей было необходимо это знать. 
 – Прошу вас, не волнуйтесь... 
 – Его поймали? – голос Хельги стал пронзительным. 
 – Пока еще нет, миссис Рольф. А теперь, пожалуйста, успокойтесь, вам нужен отдых. Она облегченно вздохнула. 
 Успел ли Джексон найти сумочку и достать деньги? Она надеялась, что да. Тогда его уже нет на острове. 
 – Я навещу вас вечером, миссис Рольф. Полицейскому не терпится допросить вас, но я сказал, что вас пока нельзя беспокоить. 
 Хельга вздрогнула. Она и не думала, что на этот раз ей придется отвечать на въедливые вопросы полицейских. 
 – Я не хочу пока их видеть. 
 – Разумеется. Поспите и отдохните хорошо. 
 Хельга слышала, как он шепчется с сестрой Терли, потом дверь закрылась. Лежа неподвижно, Хельга размышляла, что, как и когда сказать полиции. Если Джексон скрылся, можно будет выпутаться. Раз полицейские не застали его в доме, значит, они его не видели. Она может сказать, что на нее напал какой-то негр. 
 – Выпейте-ка чашку чаю, миссис Рольф, – сказала сестра Терли, прерывая ее раздумья. – А вот это примите, чтобы поскорее заснуть. 
 Хельга послушно проглотила таблетку, потом с помощью сестры выпила чая. Через несколько минут она медленно погрузилась в сон, лишенный видений, страха и проблем, которые ей предстояло встретить лицом к лицу. 
 Когда Хельга проснулась, у нее болела голова и было сухо во рту. Но она больше себя не чувствовала одурманенной и лишенной веса. Действие снотворного кончилось. С этой минуты ее мозг должен стать острым, как бритва. Она огляделась с усилием приподняла голову с подушки. 
 Подошла сестра Терли: 
 – Как вы себя чувствуете, миссис Рольф? 
 – Голова болит, – она прикоснулась к лицу. Вся левая сторона опухла и болела от прикосновения. – Который час? 
 – Девятый. Вы крепко спали всю ночь. Хотите позавтракать? Яйца всмятку? Чай? 
 – Чая, пожалуйста, еды не надо. 
 – Я принесу вам чая и дам что-нибудь от головной боли. 
 – Больше никаких таблеток, – твердо сказала Хельга. Сестра вышла, и Хельга попыталась сесть на постели. В первый момент все поплыло у нее перед глазами, потом она почувствовала себя лучше. 
 Открылась дверь, и вошел Хинкль с подносом в руках. 
 – Хинкль! – воскликнула Хельга в восторге. – Когда это вы приехали? 
 – Вчера днем, мадам, как только услышал о несчастье. 
 – Спасибо, Хинкль, я теперь жалею, что отослала вас. 
 – Это была весьма неудачная мысль, мадам. Пока Хинкль наливал чай, Хельга рассматривала слугу. Сегодня он больше походил на скорбящего отца, чем на епископа. 
 У нее потеплело на душе. 
 «Должно быть, это единственный человек в мире, которому я не безразлична», – подумала она. 
 – Помогите мне сесть, Хинкль, – сказала Хельга. – Мне очень хочется чая. 
 – Надеюсь, мадам, вы не очень сильно страдаете? – спросил он, заботливо подкладывая подушку Хельге под голову. 
 – Я в полном порядке, – отпила она глоток горячего чая. – Скажите, Хинкль, что происходит? Наверное, прибыла пресса? 
 – О да, мадам, они ждут на улице. Мистер Уинборн прилетел днем. – Уинборн? – Хельга сдвинула брови. – А ему-то что надо? 
 – Доктор Леви считает, что он должен взять на себя прессу. Хельга задала самый главный для себя вопрос: 
 – Нашли человека, который на меня напал? 
 – По-видимому, нет, мадам. Инспектор хочет поскорее встретиться с вами. Ему нужно описание внешности. Доктор Леви сказал, что придется подождать. 
 Хельга торжествовала в душе: 
 – Зачем? Разве полицейские его не видели? 
 – Нет, мадам, они приехали слишком поздно. 
 – Я приму инспектора сегодня же, но только попозже. 
 – Да, мадам. 
 Хельга внимательно посмотрела на него. Ее удивило, что он ни о чем не спрашивает. Потом она увидела, какое у него скорбное, потрясенное лицо. 
 Она поставила чашку: 
 – Что-нибудь случилось, Хинкль? После некоторого колебания он кивнул: 
 – Боюсь, что так, мадам. Доктор Леви попросил меня сообщить вам новости. 
 По спине Хельги пробежал холодок: 
 – Новости? Какие новости? 
 – О мистере Рольфе, мадам. С сожалением сообщаю вам, что он умер позапрошлой ночью. По-видимому, он на несколько минут очнулся от комы, потом у него не выдержало сердце. 
 Перед мысленным взором Хельги промелькнуло лицо Джексона, вытаскивающего и затем медленно вонзающего иглу в грудь куклы. 
 Ей стало холодно, она задрожала. 
 – Не могу поверить, – хрипло сказала она. – Когда это произошло, в котором часу? 
 – Примерно в то же время, когда на вас напали, мадам. Это ужасное несчастье и для вас, и для меня. Я знаю, что нам обоим будет его недоставать. 
 Хельга посмотрела на его доброе опечаленное лицо и закрыла глаза. 
 – Но вы должны подумать, мадам, что это для него было счастливым избавлением. Он так страдал и так стойко все переносил. 
 Хельга заплакала, и Хинкль вышел из комнаты. 
 Он остановил сестру Терли в дверях. 
 – Мадам нужно побыть одной, сестра, – сказал он шепотом. – Она была такой доброй, такой достойной и верной женой. Для нее это очень горестная утрата. 
 Хельга, слышавшая эти слова, содрогнулась. 
 Такая добрая, такая достойная и верная! 
 Она вновь увидела искаженное лицо Германа, его непослушные губы, пытающиеся выговорить слово «шлюха»! 
 Зарывшись лицом в подушку, она безудержно разрыдалась. 
 Следующие четыре часа были худшими в жизни Хельги. 
 Терзаемая угрызениями совести, раскаянием и отвращением к себе, Хельга видела самое себя такой, какою, по ее мнению, видят миссис Рольф окружающие. 
 «Итак, Герман умер, – думала она про себя? – Ты желала его смерти, ты непрестанно призывала ее к нему, потому что хотела завладеть всеми его деньгами. Ты не думала ни о чем, кроме денег. Теперь он наконец мертв, и умер, ненавидя тебя. После нескольких лет совместной жизни, в течение которых он уважал тебя, гордился тобой, доверял тебе, Герман в конце концов умер, ненавидя тебя». 
 Хинкль сказал: «По-видимому, он на несколько минут очнулся от комы, потом у него не выдержало сердце». 
 Могла ли игла убить Германа? 
 Если это так, значит, она стояла рядом, ничего не предпринимая, когда Джексон убивал ее мужа! После всех его разговоров почему она не выхватила у него иглу? Не потому ли, что мечтала о смерти Германа, и хотя и не верила во власть и могущество вуду, но все же надеялась, что Герман умрет. 
 «Выбрось из головы эти глупые суеверные мысли, мамочка, – приказала она себе. – Ты знаешь, что эта игла никого не могла убить. Смерть Германа – простое совпадение. Другого объяснения нет». 
 Хельга снова подумала об испепеляющей ненависти Германа. О письме, которое она решила несколько дней назад уничтожить в случае мужниной смерти. 
 «...поскольку я убедился, что ты нарушила мое условие и доверие...» «Да, это правда, – подумала она, – я нарушила твое доверие, но ты никогда и не принимал в расчет мои чувства. Тебе нужна была только миловидная секретарша-служанка. Хотя я изменяла тебе, но с твоими деньгами всегда поступала честно. Почему же ты не мог проявить хоть немного доброты и снисхождения и закрыть на мои интрижки глаза?» Хельга сидела без движения и глядела в окно, пока наконец не приняла решения. 
 «Ты можешь быть бездушной, эгоистичной сукой, но не мошенницей», – сказала она себе. 
 Она не уничтожит письмо, а отдаст его Уинборну, когда тот приедет. Уничтожить последнее пожелание умершего было бы бесчестным поступком по отношению к нему. 
 Хельга подошла к столу, и в этот момент в дверь постучали. 
 – Войдите. 
 Вошел Хинкль и мягко закрыл за собой дверь. 
 – Я хочу попросить вас сделать для меня одну вещь, Хинкль, – сказала Хельга и, достав лист почтовой бумаги, написала: «Пожалуйста, выдайте мистеру Хинклю, подателю этой записки, конверт, который я оставила у вас на хранение». 
 Она подписала и адресовала конверт управляющему отелем «Алмазный берег». 
 – Поезжайте; пожалуйста, сейчас же туда и привезите конверт, который я оставила там на хранение. 
 – Разумеется, мадам, – сказал Хинкль, пряча записку, и, поколебавшись, спросил: – Разрешите спросить, как вы себя чувствуете? 
 Хельга твердо взглянула не него: 
 – Я чувствую себя отлично. Будьте добры, передайте инспектору, что я готова принять его, когда будет ему удобно. 
 – Вы уверены, что это будет благоразумно, мадам. Не лучше ли... 
 – Делайте, как я вам говорю! 
 – Да, мадам, – ее резкий тон заставил Хинкля покраснеть. – Звонил Уинборн. Он прибудет не сегодня, а завтра утром. Его задержала забастовка в аэропорту. Он шлет свои соболезнования. 
 – Хорошо. А теперь поезжайте, пожалуйста, в отель. Когда он, расстроенный ее резкостью, ушел, Хельга прошла в ванную и начала приводить в порядок лицо. 
 Через двадцать минут она закрасила синяки, сделала незаметными отеки под глазами и причесалась. 
 Она курила сигарету, когда в комнату вошел старший инспектор Гаррисон. 
 Гаррисон – высокий дородный мужчина – казался родным братом Гриттена. У него были такие же суровые голубые глаза и такой же мягкий голос. 
 Он начал с выражения своего искреннего соболезнования, но Хельга оборвала его: 
 – Благодарю вас, инспектор. Мне хочется отдохнуть. Как я поняла, я должна описать напавшего на меня человека. Это цветной, высокий, худой, средних лет, одетый в грязную рубашку, темные брюки, босой и с платком на голове. Вы хотите еще что-нибудь спросить? 
 Ошарашенный такой спешкой, Гаррисон удивленно уставился на нее: 
 – Вы не видели его раньше, мадам? 
 – Нет. 
 – У вас что-нибудь пропало? 
 Почему она не догадалась посмотреть, украл ли деньги Джексон? 
 Хельга выругала себя за забывчивость. 
 – По-моему, нет. Я снимаю эту виллу недавно. Здесь только мои украшения, немного денег.., и больше ничего ценного. 
 Она встала и, подойдя к шкафу, проверила шкатулку с драгоценностями. Восемь тысяч долларов испарились! 
 Хельга с трудом сохранила на лице равнодушное выражение. Закрыв шкатулку, она сказала: 
 – Нет, ничего не пропало. Я была наверху, поэтому мне немножко повезло. Услышав шорох, я вышла на площадку и увидела этого громилу. Он тоже заметил меня и кинулся большими прыжками вверх по лестнице. Я заперлась и позвонила в полицию. Он выломал дверь и пытался помешать мне. Потом, видимо, испугался и убежал. – Гаррисон задумчиво смотрел на нее: 
 – Видимо, так, мадам. 
 – Это все? – спросила она нетерпеливо. 
 – Не совсем. Что вы можете сказать о кукле, которую нашли внизу? 
 Хельга совершенно забыла о ритуальной кукле. Ее железное самообладание выручило и на этот раз. 
 – Кукла? Я не знаю ни о какой кукле. О чем вы говорите? – она погасила сигарету в пепельнице. 
 – Одну минутку, мадам, – Гаррисон отошел от двери и сказал кому-то несколько слов и снова вернулся.., с куклой, изображающей Германа. – Вот эта кукла, мадам. 
 Она посмотрела на нее более внимательно, затем отпрянула с приглушенным восклицанием, стараясь, однако, не переиграть. 
 – Она напоминает мне моего мужа! 
 – Извините, мадам, что я поднимаю такой болезненный вопрос... 
 – Этот человек, наверное, принес ее с собой и, вероятно, хотел передать мне, – быстро сказала Хельга, – другого объяснения я не нахожу. 
 – К сожалению, мадам. Вы, может быть, слышали о культе вуду? 
 – Сейчас меня не интересуют никакие культы, – прервала Гаррисона Хельга. В ее голосе зазвучали металлические нотки. – Если у вас все, я была бы рада остаться одна, у меня разламывается голова. 
 Гаррисон колебался. Он прекрасно понимал, что эта женщина стоит теперь по крайней мере шестьдесят миллионов. Если он проявит настойчивость, она может разозлиться, и тогда ему крепко влетит от начальства. Он решил не рисковать. 
 – Разумеется, мадам. Я позабочусь, чтобы вас больше не беспокоили. Если ничего не украли... – Он двинулся к двери. – Будьте уверены, что мы постараемся найти этого человека. 
 – Не сомневаюсь. 
 После его ухода Хельга села и перевела дыхание. Все прошло значительно лучше, чем она ожидала. 
 Значит, Джексон взял деньги. Это означало, что он уже далеко. Карты снова начали раскладываться в ее пользу. 
 Через двадцать минут Хинкль привез запечатанный конверт: 
 – Это то, что вы хотели, мадам? 
 Хельга вскрыла конверт и, заглянув внутрь, увидела красную папку: 
 – Да, Хинкль, спасибо. Предполагаю, вы догадываетесь, что внутри? 
 – Я предпочитал бы не знать, – сказал Хинкль с бесстрастным лицом. – Не смею советовать, но думаю, что содержимое этого конверта скорее всего следует уничтожить. 
 – Спасибо, Хинкль, вы верный друг. Выкурив сигарету, Хельга спросила: 
 – Какие необходимы.., приготовления? – произнести слово «похороны» она не смогла, но Хинкль понял. 
 – Я уже обо всем позаботился, мадам. Служба состоится в церкви Парадиз-сити в три часа дня послезавтра. Доктор Леви надеется, что вы сможете вылететь завтра днем домой вместе с Уинборном. 
 – Это ведь не будет длительной церемонией? – спросила Хельга с внезапной робостью. 
 – Нет, мадам. Позже, конечно, состоится мемориальная служба, но на семейной будем присутствовать только мы, Уинборн, персонал и мисс Шейла. 
 Хельга застыла: 
 – Мисс Шейла? 
 – Да, мадам. Она приехала. Сегодня утром я ее видел. Она хотела бы встретиться с вами. Если для вас это удобно, она придет в шесть часов. Хельга колебалась. 
 Она думала о рыжеволосой девушке и ее жестоких словах: 
 «Если у старухи, припекает в одном месте из-за мальчишки, который годится ей в сыновья, помогает холодная вода». 
 Потом она вспомнила о жертве, которую принесет, отдав письмо Уинборну. Благодаря ее отказу от бесчестного поступка эта девушка, живущая в бедности, станет миллионершей. Она, несомненно, восхитится Хельгой за благородный поступок и пожалеет о своих словах. 
 – Конечно, Хинкль, я должна ее видеть. 
 – Хорошо, мадам, – Хинкль прямо-таки просиял. – Если вы чувствуете себя в силах, то можете без опасений выйти из спальни. С помощью полиции я отделался от прессы. Инспектор оставил охрану, чтобы вас не беспокоили. Доктор Леви приедет через полчаса. 
 – Отлично, Хинкль, я так благодарна вам. Хинкль вышел со счастливым лицом. *** 
 Нервничая, Хельга сидела на террасе под большим зонтом. Она то и дело смотрела на часы, ожидая прихода девушки. 
 Она думала об Уинборне. Прочитав письмо, он выпустит когти, но ей будет все равно. 
 Деликатное покашливание заставило Хельгу обернуться. В дверях стоял Хинкль. 
 – Миссис Шейла, мадам, – сказал он, пропуская Терри. Потом он исчез. 
 Девушка пересекла патио (Патио (исп.) – внутренний дворик.) быстрым энергичным шагом. На ней была белая майка и синие джинсы. 
 – Как ваше здоровье? – спросила она, и Хельгу удивила забота, прозвучавшая в ее словах. 
 – Спасибо, мне лучше. Садитесь, пожалуйста. Терри пододвинула кресло и слегка присела, положив тонкие руки на сдвинутые колени. 
 – Я должна извиниться и дать объяснения, – сказала она, глядя на Хельгу. – В прошлый раз, уходя, я сказала слова, которым нет оправдания. Могу только сказать, что я жалею о них. Очевидно, вы возненавидели меня за них. Понимаете, Дик очень много для меня значит. Когда на моих мужчин посягают, я веду себя, как настоящая блядь! 
 Хельга, не ожидавшая такого оборота дела, сказала: 
 – Не надо жалеть о сказанной правде. Значит, Дик много для вас значит? 
 – Да, он меня увлек. У него большое будущее. Я его перевоспитаю. Когда мы приедем в Париж, он вызовет фурор. 
 – Фурор? – переспросила Хельга. – Чем же это? 
 – Своими способностями. Он самый настоящий чародей искусства вуду. 
 – Чародей вуду? Вы, Шейла, конечно же не верите в этот проклятый культ? 
 – Так говорят только те, кто не имеет ни малейшего представления о культе вуду, – совершенно спокойно произнесла Терри, – есть добрые и злые чары вуду. У Дика был чрезвычайно злой учитель. Я научу любимого употреблять свой дар на добрые дела. 
 – Я полагаю, вы знаете, что он смастерил мерзкое изображение вашего отца. Терри кивнула: 
 – Да, но в этом нет ничего мерзкого. Он сделал куклу потому, что хотел заставить вас не уезжать. Он, конечно, плохо поступил, но он еще очень молод и глуп. 
 – Вы в самом деле верите, что это он погрузил вашего отца в кому? 
 – Конечно. 
 Хельга с трудом сдерживала дрожь: 
 – А вы знаете, что он начал делать куклу, похожую на меня? 
 – Да, но я его остановила, – решительно сказала Терри. – Я это и имела в виду, говоря о злых чарах. Я помогаю ему преодолеть это. В Париже у него будет масса приверженцев. Со временем он сможет стать знаменитым. Люди будут стекаться к нему со всех сторон. 
 Хельга, сбитая с толку, перевела разговор на более привычную для себя тему: 
 – И для этого, конечно, понадобятся деньги? Терри пожала плечами: 
 – О, деньги будут... Стоит Дику убедить людей в своих способностях, как деньги потекут рекой. 
 – Но разве вам не нужны деньги на дорогу до Парижа? 
 – Это не проблема. Я поговорила с ним, и он продал мотоцикл какому-то придурку, который не хотел ждать шесть месяцев до прибытия следующего. Он дал Дику за него семь тысяч. Нет, деньги не главное. Главное – помочь ему не сбиться на злой путь. 
 Хельга опять переменила тему: 
 – Зачем вы приехали сюда? 
 Терри взглянула ей прямо в глаза: 
 – Хотела посмотреть на вас вблизи. Мне было любопытно увидеть женщину, на которой женился мой отец. 
 – Это можно понять. Надеюсь, вы удовлетворены. 
 – Да. Честно говоря, я вас жалела, но теперь больше не жалею. Я рада, что вам наконец достался выигрыш, после того как вы столько времени страдали. – Хельга посмотрела на нее с изумлением. – Вы любите все, что сопутствует деньгам, правда? Очень немногие женщины могли бы исполнить то, что сделали вы. Если кто и заслуживает этих денег, так только вы. Вы лучше всех сумеете ими распорядиться. Да и потрудились ради них вы немало. 
 Это было настолько неожиданно, что Хельга отвела глаза. Оправившись, она сказала: 
 – Да, я потрудилась ради них, но и обманывала тоже. Вот прочтите, – она достала красную папку и протянула ее Шейле. 
 Девушка бросила на Хельгу пристальный взгляд, раскрыла папку и прочитала заголовок письма. 
 – Вы хотите, чтобы я это прочитала? 
 – Да, пожалуйста. 
 Через минуту Шейла положила красную папку на стол. Обе с интересом смотрели друг на друга. 
 – Поздравляю, – сказала Хельга. – Теперь вы можете купить Дику «роллс-ройс» и без поддержки приверженцев. – Это для меня не новость, – Терри махнула рукой в сторону папки. – Дик прочел письмо и рассказал мне о нем. Он был такой темный, что даже предложил пожениться, а после этого убрать вас и разделить отцовские деньги. – Она рассмеялась. – Я быстро его вразумила. 
 Хельга не верила своим ушам: 
 – Значит, он собирался стать не только вором и шантажистом, но еще и убийцей? 
 – Да. Он настоящий примитив. – Терри улыбнулась, качая головой. – Но это все в прошлом. Хельга сдалась: 
 – Так или иначе, но вы теперь миллионерша. Как вам это нравится? 
 Терри опять покачала головой: 
 – Я разочарована в вас. Мне казалось, что вы умная. Я и пальцем не притронусь к отцовским денежкам. 
 Потрясенная Хельга поняла, что девушка говорит серьезно. 
 – Если деньги не нужны вам сейчас, они могут пригодиться попозже. Я поручу Уинборну положить их на ваше имя в банк. 
 – Ничего подобного вы не сделаете. Слушайте меня! – голос Терри стал серьезным. – Вы были замужем за моим папашей всего несколько лет, мне же пришлось прожить с ним все двадцать. Я терпеть его не могла. Это был низкий, ограниченный, бездушный тип с садистскими наклонностями, которые делал его безжалостным диктатором. Он гнусно обходился с моей матерью. В нем не было ни капли доброты и чуткости. Меня от него тошнило, и я ушла из дому, как только умерла мать. Я взяла имя Терри Шилдс, так как меня тошнит от одного звука его имени. Повторяю, я скорее умру с голоду, чем возьму хотя бы цент из его поганых денег. – Но вы не можете... 
 – Выслушайте меня, – Терри повысила голос. – Я пришла на похороны только потому, что не хотела огорчать Хинкля. Если вы в самом деле отдадите письмо Уинборну, я буду разочарована, ибо письмо написал маньяк и садист. Если вы говорите, что не сможете ужиться со своей совестью, не выполнив его мерзкую последнюю волю, то я скажу вам, что вы зря пытаетесь сделать из себя мученицу. Эта роль не для вас, смею вас заверить. Помните, мертвым все равно – думать надо о живых. – Она встала. – У меня теплится надежда, что я скоро прочту в газетах, как невероятная миссис Рольф делает невероятные деньги и вовсю наслаждается жизнью. – Она улыбнулась просто и по-дружески. – Увидимся в церкви. – И, повернувшись, она пересекла патио и быстро пошла по направлению к пляжу. 
 – Я слышал последнюю часть беседы, – сказал Хинкль, выступая вперед с шейкером и стаканом в руке. – Как я вам уже говорил, это замечательная молодая особа с характером. – Он поставил шейкер на столик и налил в стакан мартини. Затем взял в руки красную папку. – Поскольку она вам не понадобится, мадам, – сказал он вкрадчиво, – я предпочел бы ее сжечь. 
 Хельга взяла стакан: 
 – Ваши предложения всегда разумны, Хинкль. 
 – Надеюсь, что да, мадам. – Он помедлил, – Хотите ли омлет на обед? 
 – Это было бы чудесно. 
 Хельга смотрела, как он уходит, унося красную папку, потом облегченно откинулась на спинку кресла. Теперь волшебный ключ наконец-то принадлежал ей...