--------------------------------------------- Сорокин Владимир Возвращение Владимир Сорокин Возвращение Шуршащие о борта лодки камыши кончились, впереди показался залив и узкая песчаная полоса. Владимир вынул весло из расшатанной уключины, опустил в прозрачную воду и с силой оттолкнулся от мягкого дна. Лодку качнуло и понесло к берегу. Вероника перестала смотреть в воду и повернула к нему свое молодое загорелое лицо. Владимир посмотрел на ее мокрые спутанные, как у русалки, волосы и улыбнулся. Глаза их встретились и разошлись. Вероника отвела упавшую на щеку прядь и снова посмотрела на него. - Русалка... - тихо проговорил Владимир и улыбнулся. Лодка ткнулась в подмытый водой берег, заставив их вздрогнуть. Оставшееся в уключине весло глухо лязгнуло. Владимир встал и, неловко балансируя в закачавшейся лодке, спрыгнул в воду. Вцепившись в лавку, Вероника смотрела на него. Он подтянул лодку к берегу и протянул руку Веронике. Ее узкая ладонь доверчиво оперлась на его пальцы. Вероника прыгнула на берег и побежала вверх по песку, смеясь и оступаясь. Владимир выбросил якорь, прижал его знакомым валуном и побежал за ней. Спугнутые ими чайки поднялись с плеса и, громко крича, закружились над заливом. Наверху Вероника остановилась, оглянулась. Теплый речной ветер спутал ее мокрые волосы. Владимир подбежал к ней и осторожно взял ее маленькие руки в свои. Она быстро высвободилась и, опустив голову, пошла по песку. Владимир пошел рядом. Одна из чаек повисла над ними, отчаянно махая крыльями и крича. Ветер подхватил песок, закружил и понес назад к заливу. Вероника подняла высохшую створку раковины и легко сломала. - Ну, как же теперь быть? - тихо спросил Владимир, вглядываясь в ее загорелое лицо. Она вздохнула, бросая под ноги острые кусочки раковины: - Не знаю... Он забежал вперед и снова взял ее руки: - Но я же не могу без тебя! Что же мне делать? А? Вероника опустила голову: - Что делать... мне кажется... нужно просто... Он вздохнул, достал подмокшую пачку сигарет, закурил. Чайки, успокоившись, снова опустились на розовый песок. Отсюда они казались маленькими белыми пятнами. - Как тут хорошо... - огляделся Владимир. - Да... - пробормотала Вероника, улыбнулась и вздрогнула. - Что, холодно? - спросил он, беря ее за локоть. - Нет, нет... - порывисто высвободилась она и пошла дальше, разгребая песок босыми ногами. - Какая ты все-таки красивая, - пробормотал он, еле поспевая за ней. Я тебя как увидел тогда, у Валерки, так вот... ну, не знаю... что-то произошло со мной. Он покраснел и потупился. Вероника молчала. - А я... я тебе хоть понравился немного? Вероника улыбнулась и кивнула. - А что ты тогда подумала? - Подумала... я подумала... что я сопливая... - Как - сопливая? - Сопливая пизда. Владимир бросил сигарету и пошел рядом, покусывая губы. Они пересекли дюну и оказались в сосновом бору. Воздух потеплел и запах хвоей. Высокие прямые сосны чуть покачивались, шершавые стволы их поскрипывали. Ажурные голубые тени колебались под ногами. - Ну, а к сестре ты так и не съездила? - спросил Владимир. - Нет. - Почему? Она пожала худым плечиком, подошла к сосне и положила ладони на бугристую кору. Владимир осторожно провел рукой по ее влажным спутанным волосам. - Не надо... пожалуйста не надо... - тихо прошептала она, прижимаясь к сосне. Он обнял ее, ткнулся лицом в пропахшие рекой волосы. - Не надо... не надо... Голос ее задрожал. Он отстранился и вдруг быстро поцеловал ее в шею. Вероника вздрогнула, села на песок и быстро проговорила, прищурив слегка раскосые глаза: - Здесь охуительно пиздеть про блядей и ебарей... охуительно... Владимир опустился рядом. Теплый сухой песок был усеян отвалившейся корой. Сосны тихо покачивались, ветер мягко шуршал в кронах. Между соснами просвечивало синее небо... Владимир нажал кнопку звонка и успокаивающе улыбнулся Веронике: - Не волнуйся. Все будет хорошо. Она еле заметно кивнула и опустила свое загорелое лицо в букет из мокрых речных лилий. Дверь медленно отворилась. На пороге стояла полная седая женщина с добродушным лицом и маленькими, живо блестящими глазками. Увидев Владимира и Веронику, она удивленно открыла рот: - Господи... Владимир, улыбаясь, шагнул к ней: - Не пугайся, мама, это мы. Познакомься: это Вероника. Моя однокурсница. Выражение удивленного испуга сменилось на лице полной женщины, уступив место добродушному оживленному облегчению: - Господи... Володя... да что ж так... ой, я очень рада. Проходите! Вероника вошла, неловко протянула лилии: - Нина Ивановна, это вам. Пухлые руки громко всплеснули: - Ох, красота какая! Да где ж вы насобирали? - На косе, мама, - ответил Владимир. - Там их столько, в глазах рябит... Нина Ивановна осторожно приняла букет, восторженно качая головой: - Чудо, чудо... Да проходите в большую комнату, что ж вы в коридоре... Вася! Иди сюда, посмотри какие лилии! Ведь это усраться сушеными хуями! Из комнаты вышел русоволосый широкоплечий юноша, очень похожий на Владимира: - Привет. Заметив поправляющую волосы Веронику, он покраснел и тихо поздоровался: - Здравствуйте... - Здравствуйте, - улыбнулась Вероника. Владимир потрепал Васю по вихрастой голове: - Ну, что оробел? Вася молчал, потупленно улыбаясь. Владимир весело шлепнул его по худому плечу: - Молчишь - хуй дрочишь. Хватит мяться. Лучше покажи Веронике свой телескоп. Они прошли в большую комнату. Здесь было просторно, чисто и светло: солнечные лучи искрились в круглом аквариуме, стоящем на подоконнике, в правом углу рядом с письменным столом поблескивало черное пианино, слева по всей стене теснились книжные полки. - Садитесь, садитесь! - суетилась Нина Ивановна, любуясь букетом. - В ногах правды нет... Я его вот в эту вазу поставлю... - Да, в этой они красиво будут смотреться, - согласился Владимир. Вероника опустилась на диван: - Как у вас уютно... - Правда? - радостно улыбнулась Нина Ивановна. - Правда. - Спасибо, - покачала головой Нина Ивановна. В ее быстрых глазах блеснули слезы. Она ушла и вскоре вернулась, осторожно неся вазу с лилиями: - Вот... и поставим прямо сюда... Ваза опустилась на середину круглого стола, накрытого красивой льняной скатертью. - А где же ваш телескоп? - спросила Вероника Васю, нерешительно стоящего возле пианино. Он вздрогнул, почесал висок: - Да вообще-то он не готов... расплывается еще... Владимир сел рядом с Вероникой: - Ну что ты скромничаешь, Вась. Представляешь, он соорудил телескоп и по ночам нам покоя не дает, наблюдает фазы Венеры и Луну разглядывает. - Замечательно, - покачала головой Вероника, а Вася еще больше покраснел, опустив голову. - Так где же ваш телескоп? - В пизде... - потупясь пробормотал Вася и, подняв голову, добавил: Знаете, я лучше вечером покажу, когда стемнеет. А то сейчас все равно ничего не увидим... Владимир примирительно шлепнул рукой по колену: - Ну ладно. Только, как стемнеет, мы уж тебя попросим показать свое изобретение. А не покажешь - заебем, замучаем, как Полпот Кампучию! Все, в том числе и Вася, засмеялись. Нина Ивановна решительно встала: - Вот что, давайте-ка чайку попьем. У меня пирог с яблоками есть, печенье домашнее... Она быстро пошла на кухню и загремела посудой. Владимир смотрел на Веронику усталыми благодарными глазами. Заходящее солнце посверкивало в зеленоватой воде аквариума... Вероника осторожно поставила пустую чашку на блюдце: - Чай у вас, Нина Ивановна, прямо какой-то необыкновенный... Нина Ивановна тепло улыбнулась: - Да. Чай особенный. Это нам моя сестра из Грузии присылает. У нее муж - потомственный чаевод. Он на вкус любой сорт назовет. А то еще скажет пересушен или нет. - Здорово, - покачала головой Вероника. Солнце уже зашло, перестав играть в толстом стекле аквариума. Слабый полумрак наполнил комнату. - Вероника, возьмите еще пирога, - предложила Нина Ивановна. - Ну что вы, я уже съела два куска. Спасибо. - Пирог чудесный, мама, - Владимир коснулся пальцами морщинистой материнской руки. - Спасибо... - тихо вздохнула Нина Ивановна. - Наша мама вообще прекрасно готовит, - проговорил осмелевший Вася, шумно прихлебывая чай. - Ладно хвастаться-то, - усмехнулась Нина Ивановна. - Ты смотри на брюки не пролей... - Да чего я, маленький что ли... Вероника посмотрела на небольшую фотографию, висящую над письменным столом. Нина Ивановна, заметив, тихо проговорила, помешивая чай: - А это мой покойный муж. Виктор Сергеич. И помолчав, добавила: - Он под Севастополем погиб. Вероника кивнула, посмотрела на Владимира. Он ответил сосредоточенным, спокойным взглядом. Вася посмотрел в окно, за которым быстро темнело: - Вот сейчас уже луну видно. Хотите посмотреть? - Хотим, хотим, - кивнул Владимир, - тащи свою хуевину... Вася быстро вскочил, громко отодвинув стул, и выбежал. Вздохнув, Нина Ивановна подперла щеку пухлой рукой: - Прямо Самоделкин растет. В кладовке мастерскую себе оборудовал, целыми вечерами там сидит. Приемник сам собрал, теперь вот - телескоп... Владимир вытер губы салфеткой: - В меня растет разъебай. Я в его возрасте тоже от техники охуевал до зеленой блевоты... Вася вошел, неся телескоп. Подойдя к подоконнику, он поставил его и повернулся к сидящим: - Идите сюда, сейчас посмотрим... Вероника с Владимиром подошли. Вася покрутил колесико настройки и кивнул: - Смотрите... Вероника склонилась к окуляру, посмотрела. Яркая, серебристая Луна была огромной и очень близкой. Правый край ее мутнел, исчезая в темноте. - Ох, как здорово, - удивилась Вероника и взяла Владимира за руку. Посмотри. Это замечательно. Владимир приложил глаз к окуляру: - Ух ты. Красавица какая... уссаться керосином... Они долго рассматривали Луну, Вася, улыбаясь, стоял рядом, а Нина Ивановна мыла на кухне посуду, негромко напевая что-то красивым грудным голосом... Владимир провожал Веронику совсем поздно - автобусы уже не ходили, на улицах было пусто и темно. Они шли обнявшись, голова Вероники, сладко пахнущая рекой, прижалась к его плечу, шаги гулко раздавались в сырой городской темноте. - Какой сегодня день, - тихо проговорила Вероника, - как сон... - Почему? - шепотом спросил Владимир, обнимая ее сильнее. - Не знаю... - улыбнулась она. Они пересекли пустынную площадь с двумя яркими голубыми фонарями и свернули на улицу Вероники. - У тебя такая хорошая мама, - сказала Вероника, поправляя волосы. - Мамы наверно все хорошие, - засмеялся Владимир. - И брат милый. С ним хорошо наверно поебаться до изжоги... Владимир молча кивнул. Они вошли в сквер, молодые липы сомкнулись над их головами. В сквере было совсем темно и прохладно. Неразличимые листья слабо шелестели наверху. Владимир остановился, обнял Веронику и быстро поцеловал в теплые мягкие губы. Вздрогнув, она спрятала лицо в ладони, тесней прижалась к нему. - Я люблю тебя, Ника... - пробормотал он в ее волосы, - люблю... Она обняла его за шею и поцеловала в щеку. Он снова отыскал ее теплые губы. Поцелуй был долгим, листья тихо шелестели, слабый ветер трогал Вероникины волосы. - Милый... - проговорила она, дрожащей рукой гладя щеку Владимира, как с тобой хорошо... мне так никогда еще хорошо не было... Он снова поцеловал ее. Они медленно двинулись по аллее. Вероника показала рукой в темноту: - А вон и общежитие. Тетя Клава ворчать будет... Они подошли к общежитию. В окнах было темно, только стеклянная дверь подъезда светилась. Владимир взял Вероникины руки: - Когда я тебя увижу? - Завтра, - поспешно выдохнула она и добавила, - завтра я пососу твою гнилую залупень... и мы поедем опять на косу... хорошо? - Хорошо, - прошептал он, - я буду ждать... Вероника мягко освободила руки, махнула ему и скрылась в подъезде. Постояв немного, он повернулся и побежал по аллее. Прохладный воздух охватил его, листья шевелились, проносясь над головой. Владимир бежал, радуясь силе и ловкости своего тела, бежал, улыбаясь прохладной темноте, в которой уже начинал угадываться свет наступающего дня.