---------------------------------------------


 Горький Максим
 Зыковы

 М.Горький 
 Зыковы 
 СЦЕНЫ 
 ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: 
 З ы к о в, А н т и п а И в а н о в, лесопромышленник. 
 С о ф ь я, сестра его, вдова. 
 М и х а и л, сын. 
 Ц е л о в а н ь е в а, А н н а М а р к о в н а, мещанка. 
 П а в л а, дочь её. 
 М у р а т о в, лесничий. 
 Х е в е р н, компаньон Зыкова. 
 Ш о х и н. 
 Т а р а к а н о в. 
 С т ё п к а, девчонка-подросток. 
 П а л а г е я. 
 ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ 
 У Целованьевых. В скучной комнате небогатого мещанского дома посредине приготовлен стол для чая, у стены между дверью в кухню и в комнату Анны Марковны другой стол с вином и закусками. Направо у стены маленькая фисгармония, на ней рамки с фотографиями, засушенные цветы в двух вазах; на стене много открыток и акварель: П а в л а в костюме монастырской клирошанки. Два окна на улицу, в палисадник. Ц е л о в а н ь е в а, чистенькая, гладкая женщина за сорок, - у чайного стола; она заметно взволнована, часто смотрит в окна, прислушивается, ненужно передвигает чашки. С о ф ь я задумчиво ходит по комнате, в зубах - погасшая папироса. 
 Ц е л о в а н ь е в а (вздыхая). Загулялись... 
 С о ф ь я (взглянув на часы в браслете). Да... 
 Ц е л о в а н ь е в а. А что же это вы, Софья Ивановна, замуж не выходите? 
 С о ф ь я. Человека нет по душе. Найдётся - выйду. 
 Ц е л о в а н ь е в а. В глухом нашем месте - мало интересных мужчин... 
 С о ф ь я. Интересные-то нашлись бы! Серьёзного человека трудно встретить... 
 Ц е л о в а н ь е в а. У вас у самой, извините, характер серьёзный, вроде бы - мужской; вам бы взять мужчину тихого... 
 С о ф ь я (нехотя). А на что он, тихий? Мышей ловить? 
 (Целованьева смущённо улыбается, видно, что ей неловко с этой женщиной, она не знает, о чём беседовать с нею.) 
 С о ф ь я (хмурясь, спрятав руки за спину, исподлобья смотрит на неё). Кто это, скажите, пустил про Пашу слух... что она - блаженненькая? 
 Ц е л о в а н ь е в а (торопливо, негромко, оглядываясь). А это всё покойник муж... ну, и я тоже поддерживала, чтобы не очень интересовались люди. Пашенька всегда была прямая такая, что думает, то и говорит, - кому это может нравиться? Ну, вот... а он, муж-то, подозрение имел, что Паша не его дочь... 
 С о ф ь я. Разве? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Как же! Это ведь всем известно; он, бывало, выпимши, везде кричит... Ревновал он меня к одному... сектант был тут... 
 С о ф ь я. Отец Шохина? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Вот и вы знаете. 
 С о ф ь я. Без связи с вашим именем. Просто знаю - был сектант, человек гонимый. 
 Ц е л о в а н ь е в а (вздыхая). Ну, уж где, чать, без связи! (Тихонько.) Гонимый... (Быстро взглянув на Софью.) Он, покойник... 
 С о ф ь я. Шохин? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Муженёк мой... Он, бывало, глядит-глядит на неё, да вдруг и зарычит: "Не моя дочь! Я - человек подлый, ты - это я баба глупая, - не моя это дочь!" 
 С о ф ь я. Кривлялся немножко? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Бог его знает... 
 С о ф ь я. Бил вас? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Уж конечно! Да я - что? А за Пашу очень боязно было. Ведь это я кое-как обошла его, в монастырь-то спрятала её, Пашу... Ведь у меня, кроме её, никаких надежд... 
 П а л а г е я (в двери из кухни). Идут! 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ой, что ты, бес, пугаешь! Недруги, что ли, идут? Чего тебе? 
 П а л а г е я. Нести самовар? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Скажут, когда надо. Ступай! 
 М и х а и л (чуть-чуть выпивши, разморён жарой, на безбородом лице усталая улыбка). Ты что, баба, заткнула дверь? Убери свои окрестности. 
 (Ущипнул её - Палагея ахнула. Михаил смеётся всхлипывающим смехом; Целованьева обиженно поджала губы; Софья около фисгармонии, нахмурясь, смотрит на племянника.) 
 М и х а и л (идя к столу). Жарко, наречённая мамаша! 
 Ц е л о в а н ь е в а (бормочет). Ну - где же ещё... какая же мамаша? (Громко.) Палагея у нас придурковата... 
 М и х а и л. Кто? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Женщина эта. 
 М и х а и л. Ага! Только она, одна? Это я запомню. 
 (Идёт к столу с закусками. Софья пробует фисгармонию в басах.) 
 Ц е л о в а н ь е в а (беспокойно). Зачем же запоминать? 
 С о ф ь я. Он шутит, Анна Марковна. 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ох, плохо я понимаю эти шутки... 
 П а л а г е я (из кухни). Мужик верхом приехал... 
 С о ф ь я. Это - Шохин. Анна Марковна - это ко мне... 
 Ш о х и н (в двери). Шохин пришёл. 
 С о ф ь я (строго). Я бы вышла к тебе, Яков! 
 Ш о х и н (кланяясь). Ничего! Доброго здоровья. 
 Ц е л о в а н ь е в а (отходит к окну). Вы не стесняйтесь... 
 С о ф ь я (Шохину). Ну, что? 
 Ш о х и н. Велел сказать, что напишет письмо. 
 С о ф ь я. Больше ничего? 
 Ш о х и н. Ничего. 
 С о ф ь я. Спасибо. 
 (Записывает что-то в книжечку на поясе. Михаил, подмигивая на Анну Марковну, наливает Шохину стакан водки; тот, украдкой, выпивает, морщится.) 
 М и х а и л. Отчего ты, Яков, всегда такой угрюмый? 
 Ш о х и н. Жалованья мало получаю. Софья Ивановна, у меня к тебе слово есть. 
 С о ф ь я. Что такое? 
 Ш о х и н (подходя). Лесничий этот вчера говорил машинисту нашему, что-де всех нас, за наше хозяйство, под суд сажать надо, дескать, от нас реки мелеют и вся земля портится... 
 С о ф ь я. Ну, - иди... 
 М и х а и л. Иди, раб! 
 Ц е л о в а н ь е в а. Это он про лесничего говорил? 
 С о ф ь я. Да. 
 Ц е л о в а н ь е в а. Строгий господин. Со всеми - ссорится, со всеми - судится, а сам всегда выпимши и, кроме карт, никаких удовольствий не признаёт. Холостой, должность хорошая - женился бы! Не любят теперь семейной жизни. 
 М и х а и л. Как - не любят? А - я? Вот я женюсь... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Вы - конечно... Вам - папаша велел. 
 (Невольно вырвавшееся слово смутило её, она невнятно бормочет что-то и быстро идёт в кухню.) 
 С о ф ь я (Михаилу). Ты ведёшь себя совершенно неприлично. 
 М и х а и л. Ну? Не буду больше. Тебе нравится невеста? 
 С о ф ь я. Девушка красивая, простая... доверчивая. А тебе? 
 М и х а и л. Мне даже немножко жалко её, - какой я ей муж? 
 С о ф ь я. Это ты - серьёзно? 
 М и х а и л. Не знаю. Кажется - серьёзно. 
 С о ф ь я. Вот и хорошо! Может быть, она заставит тебя подумать о себе самом, - пора! 
 М и х а и л. Да я ни о чём кроме и не думаю... 
 С о ф ь я. Дуришь ты много, играешь... 
 М и х а и л. Это свойственно человеку. Вон и невеста моя играет на простоту, доброту... 
 С о ф ь я (пристально смотрит на него). Что ты говоришь? Она действительно доверчива... 
 М и х а и л. И кошка будто бы доверчива, а попробуй, обмани кошку! 
 С о ф ь я. При чём здесь - обманы? 
 М и х а и л. Знаешь что? Пусть бы лучше отец женился на ней, а меня в отставку! 
 С о ф ь я. Какая чушь! 
 М и х а и л (с усмешкой). Всё равно - сейчас не женится - после отобьёт. Она - доверчива... 
 С о ф ь я. Перестань! Что за гадости лезут в голову тебе! 
 (Взволнованно отходит прочь.) 
 М и х а и л (тихонько смеётся, наливая вина в рюмку, и декламирует). 
 Я хотел поймать в воде 
 Отражение цветка, 
 Но зелёный ил один 
 Подняла моя рука... 
 С о ф ь я. Это - что значит? 
 М и х а и л. Ничего не значит. Шутка. 
 С о ф ь я. Ой, Миша, смотри, жизнь серьёзна! 
 (Из прихожей входит Антипа Зыков, мужчина лет под пятьдесят, в бороде с проседью, кудрявый, чёрные брови, с висков - лысоват; Павла - в голубом платье, очень простом, без талии, как ряса, на голове и плечах - голубой газовый шарф.) 
 П а в л а. Я всегда говорю правду... 
 А н т и п а. Ну? Поглядим. 
 П а в л а. Увидите. А где же мама? 
 Ц е л о в а н ь е в а (из кухни). Иду, иду... 
 (Антипа идёт к столу с закусками; Павла, улыбаясь, к Софье.) 
 С о ф ь я. Устали? 
 П а в л а. Жарко! Пить хочу... 
 С о ф ь я. Вы сами платье шили? 
 П а в л а. Сама. А что? 
 С о ф ь я. Идёт к вам. 
 П а в л а. Я люблю, чтоб всё было свободно... 
 А н т и п а (сыну). Гляди, лишнее пьёшь, сконфузишься... 
 М и х а и л (дурашливо). Жених должен показать себя со всех сторон... 
 (Антипа, взяв его за плечо, что-то строго говорит ему, Михаил усмехается.) 
 С о ф ь я (Павле, вдруг, негромко). Который красивее? 
 П а в л а. Старший... 
 А н т и п а (резко). Цыц! 
 С о ф ь я (тихо). Антипа, что с тобою? 
 (Павла жмётся к ней.) 
 А н т и п а (смущённо). Ты извини, Павла Николаевна, это для тебя же лучше... 
 П а в л а. Что? 
 А н т и п а. А - вот... этот сударь... (Мычит.) 
 Ц е л о в а н ь е в а (с блюдом в руках, на блюде - кулебяка). Пожалуйте закусить, прошу вас... 
 П а в л а (Антипе). Надо быть добрым, а то я буду бояться вас... 
 А н т и п а (ласково усмехаясь). Ты всё про своё, про добро... Эх, дитё ты моё... (Говорит ей что-то, понизив голос.) 
 М и х а и л (хот и выпивший, чувствует себя лишним, бродит по комнате, усмехаясь, на ходу говорит тётке). Тесно, как в курятнике... 
 Ц е л о в а н ь е в а (волнуясь, следит за всеми, подходит к Софье). Пожалуйте к столу-то! Зовите, а то меня не слушает никто... 
 С о ф ь я (задумчиво). Нравится мне ваша дочь... 
 Ц е л о в а н ь е в а. О? Дай-то господи! Посмотрели бы вы за ней, поучили её... 
 С о ф ь я. Да, конечно. Наше, бабье дело везде - общее... 
 П а в л а (удивлённо). А как же люди? 
 А н т и п а. Что - люди? 
 П а в л а. Что ж они подумают? 
 А н т и п а (с жаром). Да мне - пёс с ними! Пускай, что хотят, то и думают. Люди! Чем я обязан им? Горем да обидами. Вот она, рука, которой я жизнь свою возводил, - это моя рука! Что мне люди? (Выпил водки, вытер рот салфеткой.) Вот ты моя будущая... дочь, скажем; ты всё говоришь - ласково надо, добром надо! Четвёртый раз я тебя вижу, а речи твои всё одинаковы. Это - оттого, что жила ты в монастыре, в чистоте... А поживи-ка на людях другое заговоришь, душа! Иной раз так бывает - взглянешь на город, и до смерти хочется запалить его со всех концов... 
 П а в л а. Тогда и я сгорю... 
 А н т и п а. Ну, тебя я... ты не сгоришь! 
 Ц е л о в а н ь е в а. Вы что, Михаил Антипович, не выпьете, не закусите? 
 М и х а и л. Папаша не велит... 
 А н т и п а. Что-о? 
 М и х а и л. И невеста не угощает. 
 П а в л а (краснея, кланяется). Пожалуйте, я налью... 
 М и х а и л. И себе... 
 П а в л а. Не люблю я... 
 М и х а и л. А я - очень люблю водку... 
 П а в л а. Говорят - вредно это... 
 М и х а и л. Врут! Не верьте. Ваше здоровье! 
 А н т и п а. Слабоваты здоровьем люди становятся, Анна Марковна, а? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Отчего же? Пашенька у меня... 
 А н т и п а. Я - не про неё, конечно. А вот, хоша бы мой: много ли выпил, а и глаза мутные, и рожа оглупела. 
 С о ф ь я. Ты бы вслушался в то, что говоришь. 
 Ц е л о в а н ь е в а (смятённо). Сынок ваш молодой... 
 А н т и п а (сестре). Я - правду говорю! Анна Марковна знает, как раньше пили, у неё благоверный неделями качал... (Целованьевой.) А что молодой - это ещё не велико дело, это - проходящее мимо, молодость... 
 (Настроение - напряжённое, все ждут чего-то, присматриваются друг к другу. Софья настороженно следит за братом и Павлой; Михаил курит, тупо, пьяными глазами глядя на отца; Павла пугливо оглядывается. Антипа - у стола с закусками, Павла сняла чайник с самовара, мать её суетится около стола.) 
 Ц е л о в а н ь е в а (шепчет). Ой, Пашенька, жутко мне... 
 С о ф ь я (брату). Не много ли пьёшь? 
 А н т и п а (угрюмо). Ну, не знаком я тебе... 
 С о ф ь я. Всё-таки - следи за собой... 
 А н т и п а. Не мешай! Знаю, что делаю. 
 С о ф ь я. Знаешь ли? (Смотрят в лицо друг друга.) Ты что затеял? 
 А н т и п а. Разве он ей пара? Его - не исправим, а её - погубим зря... 
 С о ф ь я (отступая). Послушай, неужели ты решишься?.. 
 А н т и п а. Стой, не подсказывай! Хуже будет... 
 М и х а и л (усмехаясь). Сговор, а - не весело! Все шепчутся... 
 А н т и п а (встрепенулся). Это всё твоя тётка серьёзничает... Эх, жаль, народу мало! 
 П а в л а. Вот и сказалась нужда в людях... 
 А н т и п а. Поддела! Упряма ты в мыслях твоих, Павла Николаевна... Что ж! Это так и надо женщине: держись за одно супротив всего... 
 П а в л а. А мужчине... 
 А н т и п а. Мужчина? Он - сам по себе. Он дикой. Его схватит за сердце - так он тут, как медведь, - прямо на рогатину... куда хочешь, да! Ему жизнь дешевле, видно... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Пожалуйте чайку-то... 
 А н т и п а. Теперь бы холодненького чего... 
 М и х а и л. Шампанского советую... 
 А н т и п а. Первый совет слышу твой умный! Иди, найди... 
 М и х а и л. Могу... (Идёт в кухню покачиваясь, зовёт.) Женщина! Красавица... 
 А н т и п а (подмигивая Павле). Видишь? А я - втрое боле его выпил. И таков я во всём - больше людей. 
 П а в л а. А чего вы боитесь? 
 А н т и п а (удивлён). Я - боюсь? Как это - боюсь? 
 (Софья оживлённо, тихонько говорит с Целованьевой, но вслушивается в слова брата.) 
 П а в л а (заметив это, весело говорит). Вы зачем же конфузите моего жениха?.. 
 А н т и п а. Чем я его конфужу? Он мне - сын... я помню... 
 П а в л а (тише). Что вы на меня так смотрите? 
 А н т и п а. Под одной крышей будем жить, - узнать хочу - с кем? Вот, ты говорила - в монастыре хорошо, тихо... У нас тоже будто монастырь... Разве иной раз Софья буянит... 
 П а в л а. А ведь вы - добрый... 
 А н т и п а (хмурясь). Ну... не знаю! Со стороны, конечно, виднее. Ты всё о своём... занимает это меня! Нет, я, пожалуй, добротой не похвастаюсь. (Вспыхнул.) Может, и было, и есть в душе доброе, хорошее, да куда ж его девать? Его надо к месту, а нет в жизни места для добра. Некуда тебе сунуть хороший твой кусок души, понимаешь ты - некуда! Нищему что хошь дай - всё пропьёт! Нет, Павла, не люблю я людей... У меня дома один хороший человек Тараканов, бывший помощник исправника... 
 С о ф ь я. Спасибо! 
 А н т и п а. Ты? Ты - молчи! Ты - чужая... ты - другая... Бог тебя знает, кто ты, сестра! Разве ты - добрая? Мы ведь про доброту говорим, а ты не добрая, не злая... 
 С о ф ь я. Хорошо ты меня рекомендуешь!.. 
 А н т и п а. Не плохо, Софья! Вот, Анна Марковна, - она меня моложе почти на два десятка, а в тяжёлый час я к ней, как к матери, хожу. 
 С о ф ь я. Что это ты... разговорился? Странно... 
 А н т и п а. Стало быть - так надо! Да. Тараканов... его за доброту со службы прогнали - это верно! Он умный, знающий, а - неспособный ни к чему. На него только смотреть хорошо... как на забавную вещь. Встарину его бы шутом домашним сделали... 
 С о ф ь я (улыбаясь). Выдумал! Почему - шутом? 
 А н т и п а. Так мне видится. А ты - ты уж не нашего, Зыковых, гнезда, ты шесть лет за дворянином замужем была, в тебе барская кровинка есть... 
 С о ф ь я. Перестал бы ты, Антипа... 
 А н т и п а. Нет, погоди! Ты - умница и всякому делу хозяйка: так ведь ты - женщина, птица вольная, снялась да и полетела. А я - остался один! И мужчина не всегда знает, чем он завтра будет, а женщина твоего характера и подавно - это уж так! 
 Ц е л о в а н ь е в а. А Михайло Антипыч? 
 А н т и п а (угрюмо). Сын? Что ж... Хорошего про него я мало знаю, коли правду говорить, а мы - честное дело затеваем, - тут - вся правда нужна. Мало Михаил хорошего накопил... вот - стишки складывает, на гитаре играет... Училище реальное - не окончил, не хватило уменья... А уменье это терпенье... Положим - терпеньем и я не похвастаюсь... 
 П а в л а (взволнованно). Что же вы про меня думаете, говоря так о сыне вашем, моём женихе? 
 А н т и п а (негромко, как бы про себя). Правильно спросила... 
 Ц е л о в а н ь е в а (беспокойно). Милые мои, послушайте меня, мать... 
 С о ф ь я (строго). Ты обдумал то, что делаешь? 
 А н т и п а (встал на ноги, внушителен). Размышлять - не умею! Пускай кто хочет размышляет, а я - знаю, чего хочу... Павла Николаевна, встань, выдь со мною на минуту... 
 (Встали все три женщины; Павла, как во сне, улыбаясь, идёт в комнату рядом с кухней, Антипа, тяжело и угрюмо, за нею. Дверь не затворили, слышен возглас Антипы: "Садись... погоди, соберусь с мыслями!") 
 Ц е л о в а н ь е в а (опускаясь на стул). Господи! Чего он хочет? Софья Ивановна, что же это? 
 С о ф ь я (взволнованно ходит). Ваша дочь - очень умная девушка... если я верно понимаю... 
 (Закуривает, ищет глазами, куда бросить спичку.) 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ведь это он сам хочет... 
 С о ф ь я. Позвольте... 
 А н т и п а (в комнате). Какой он тебе муж? Годами ты ему ровесница, душою - старше. Иди за меня! Он меня старее, он - дряблый! Это я тебя буду молодо любить, я! В ризы одену, в парчу! Трудно я жил, Павла, не так, как надо... Дай мне иначе пожить, порадоваться чему-нибудь хорошему, прислониться душою к доброму - ну? 
 С о ф ь я (волнуясь). Слышите? Хорошо говорит! Зрелые люди любят крепко... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ничего я не понимаю... Богородица всемилостивая - на тебя вся надежда моя: пожалей дитя моё, пощади от горя; мною всё горе испытано, и за неё, за дочь, испытано!.. 
 С о ф ь я. Вы - успокойтесь! Я - тоже поражена... Хотя это в его характере... что же теперь сделаешь? И ваша дочь, видимо, не против... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Не знаю вас, никого! Приехали сватать сына, племянника, - вдруг - что такое стало? (Идёт в комнату, где дочь и Антипа.) Я желаю слушать, я - мать... я не могу... 
 А н т и п а. Ты мне на дороге богом поставлена... Анна Марковна слушай! 
 (Закрыли дверь, Софья, кусая губы, ходит по комнате; в окне лицо Муратова насмешливое, под глазами - отёки, острая бородка, лысоватый.) 
 С о ф ь я (сама с собою). Ах, боже мой... 
 М у р а т о в. Приветствую! 
 С о ф ь я. Ой... что это вы? 
 М у р а т о в. А что? Мне ваш Личарда, Шохин, сказал, что вы здесь, и я счёл долгом засвидетельствовать... 
 С о ф ь я. Через окно?.. 
 М у р а т о в. Ба! У нас нравы простые, как вы знаете... 
 С о ф ь я. Вы всё опрощаетесь? 
 М у р а т о в. Ирония? Да, всё опрощаюсь. А вы - сватаете? 
 С о ф ь я. Уже - известно? 
 М у р а т о в. Конечно! Известно, что и невеста не вполне при своих мозгах... 
 С о ф ь я. Вы, разумеется, слышали о моём якобы романе с вами? 
 М у р а т о в. Слышал. Люди предупреждают события... 
 С о ф ь я. Вы не опровергали этот слух? 
 М у р а т о в. Зачем? Я горжусь им... 
 С о ф ь я. А вы не сами пустили его?.. 
 М у р а т о в. Вот что называется - воткнуть вопрос иглой в око... Но, когда со мною говорят в этом тоне, я становлюсь нахалом... 
 С о ф ь я. Я всё-таки попрошу вас уйти из-под окна. 
 М у р а т о в. Ну, что ж? Ухожу. В воскресенье можно к вам? 
 С о ф ь я. Пожалуйста. Но можно и не приезжать. 
 М у р а т о в. Я лучше приеду! Почтительно кланяюсь. Всяких удач и успехов... всяких! 
 С о ф ь я. Не забудьте моей просьбы о копиях описи... 
 М у р а т о в. Я ничего не забываю... 
 М и х а и л (входит). Нельзя достать шампанского в этом чортовом углу. Кого вижу! 
 М у р а т о в. Ты что же путешествуешь одиноко, жених? 
 М и х а и л (делает ему рукой прощальный жест). Вечером увидимся. 
 М у р а т о в. Надеюсь! За тобой - мальчишник!.. 
 М и х а и л. Конечно... (Муратов исчез.) А где же все? 
 С о ф ь я (пристально смотрит на него). Там, в той комнате... 
 М и х а и л. Меня - исключают? Да, что ли? Я ведь слышал отцово красноречие... 
 С о ф ь я (почти с презрением). Ты, кажется, везде будешь лишним... 
 М и х а и л. Я тебе говорил, что эдак будет лучше... Но - зачем было тревожить смирного мальчика? Вот те и мальчишник! Тётя Соня - тебе скучно? 
 С о ф ь я. С вами? О, да! С вами - больше, чем скучно... с вами ужасно!.. 
 (Входят Павла и Антипа, Анна Марковна в слезах.) 
 А н т и п а (торжественно). Вот, сестра Софья... видишь ты... Решили мы, что... 
 (Схватывается рукой за сердце.) 
 П а в л а. Софья Ивановна - поймите меня, простите... 
 С о ф ь я (обнимает её). Не знаю, что сказать вам... Не понимаю вас... 
 А н т и п а. Михайло... ты, того... не обижайся! Ты - молод, невест много... 
 М и х а и л. Я очень рад... Честное слово! Павла Николаевна - я сказал, что очень рад, - вы не сердитесь! Я ведь знаю - не пара я вам! 
 А н т и п а. Ну, вот, Анна Марковна, видишь, я говорил... 
 П а в л а (Михаилу). Мы будем дружно жить... 
 М и х а и л (кланяясь). О, конечно... 
 (Тихонько, пьяно смеётся.) 
 А н т и п а. Анна Марковна - будь спокойна! От моей вины - богом тебе клянусь - дочь твоя ни одной слезы не прольёт... 
 Ц е л о в а н ь е в а (опускаясь перед ним на колени). У тебя мать была, любила тебя... добрый человек - вспомни свою мать! Матери твоей ради - пожалей дочь мою! 
 (Антипа, Павла - поднимают её; Софья отвернулась к стене, отирает глаза платком; Михаил - взволнован и пьёт рюмку за рюмкой.) 
 П а в л а. Мамочка, полно, всё будет хорошо! 
 А н т и п а. Ну - я тебе слово дам, какое хочешь... Все зароки беру на себя, встань! Двадцать пять тысяч кладу в банк на её имя - ну, ладно! 
 С о ф ь я. Довольно, господа! Миша, налей чего-нибудь! Анна Марковна, я с вами в матерях, хоть и молода для такого бородатого сына. (Антипе.) Ты что трясёшься, точно тебя под суд отдали? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Милая моя... 
 (Обняла дочь и плачет беззвучно.) 
 А н т и п а. Мне - сесть да помолчать хочется, как делают перед дальним путём... 
 С о ф ь я. Вот что: здесь душно! Павля, ведите всех в сад... 
 П а в л а (Антипе, матери, беря их за руки). Идёмте... 
 М и х а и л. А - выпить хотели? 
 С о ф ь я. Потом, оставь! Эх, ты... дитятко! (Обняла его за плечи, гладит голову.) Ну, что? 
 М и х а и л. Ничего, тётя Соня... Право же - мне всё равно!.. 
 С о ф ь я. Идём в сад... 
 М и х а и л. Не пойду... 
 С о ф ь я. Почему? 
 М и х а и л. Не хочу... 
 С о ф ь я (заглядывая в глаза ему, тихо). Значит - не всё равно, а? 
 М и х а и л (усмехаясь). Неловко как-то - за отца. Такой он красивый мужик, такой - литой, цельный... Ему ли пряники есть?.. 
 С о ф ь я (уходя, с улыбкой). Что делать? Человеку всегда хочется немножко счастья... немножко!.. 
 М и х а и л (подошёл к столу, наливает вина, бормочет). Зачем же немножко? Немножко - скучно... 
 Занавес 
 ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ 
 В саду у Зыковых. Слева - широкая терраса барского дома, против неё, под липой, за столом П а в л а вышивает что-то, М и х а и л с гитарой, Т а р а к а н о в - длиннобородый старик, одетый в парусину, очень странный, смешной. В глубине сада, у конца террасы Ц е л о в а н ь е в а варит варенье, около неё девочка-подросток - С т ё п к а. 
 Т а р а к а н о в. Это всё оттого, что образовалось смятение понятий и никто не знает точно - где его место... 
 П а в л а (задумчиво повторяет). Смятение понятий. 
 Т а р а к а н о в. Именно. 
 М и х а и л (перебирая струны). Вы бы, Матвей Ильич, рассказали чтонибудь из жизни и без философии... 
 Т а р а к а н о в. Без философии - ничего нет, ибо во всём скрыт свой смысл, и его надобно знать. 
 М и х а и л. Зачем? 
 Т а р а к а н о в. Как это - зачем? 
 М и х а и л. А если я не хочу ничего знать? 
 Т а р а к а н о в. Этого нельзя. 
 М и х а и л. А я - не хочу... 
 Т а р а к а н о в. Каприз юности. 
 П а в л а. Вы не спорьте, вы говорите просто... 
 Т а р а к а н о в. Тебе скажут - посторонись, а ты не поймёшь... 
 М и х а и л. Ну? 
 Т а р а к а н о в. Ну, и сшибут с дороги. 
 М и х а и л. Посторониться, Матвей Ильич, я всегда сумею, я брезглив... 
 П а в л а (мельком взглянув на него). Не надо сердиться... В сердцах чаще всего ошибаются... 
 Т а р а к а н о в. Не понимаю - что значит брезглив? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Перестаньте вы тоску-то сеять! Павля, хочешь пенок? 
 П а в л а. Нет, спасибо! Ты лучше вели сделать мне блинчики к ужину... 
 М и х а и л. Почему же только вам? Я тоже люблю блинчики, может быть... 
 П а в л а (вздыхая). Пьющие - сладкого не любят. 
 М и х а и л. Это называется афоризм. 
 П а в л а. Что? 
 М и х а и л. То, что вы сказали. 
 П а в л а. Почему - афоризм? 
 М и х а и л. Чорт его знает... 
 Т а р а к а н о в. Странный вы человек, Миша... 
 М и х а и л. Все люди - странные, и понять ничего в них нельзя. Вы тоже странный, вам надо бы служить, взятки брать, а вы - философствуете. 
 Т а р а к а н о в. Мне взятки брать не к чему, я человек одинокий. 
 П а в л а. А я слышала - сын у вас есть? 
 Т а р а к а н о в. Я от него отрёкся... 
 П а в л а. Совсем? За что? 
 Т а р а к а н о в. Окончательно. За то, что он Россию не любит... 
 П а в л а (вздохнув). Не понимаю... 
 М и х а и л. Матвей Ильич сам ничего не понимает. 
 Ц е л о в а н ь е в а. Со стариками-то как нынче говорят!.. 
 М и х а и л. Старики сами сознаются, что живут в смятении понятий. Значит - подождите учить! 
 Ц е л о в а н ь е в а. Разве я учу? Бог с тобою!.. 
 (Идёт на террасу. Стёпка, оглянувшись, насыпает в карман себе сахар.) 
 П а в л а. Да не обижайтесь вы друг на друга! Зачем? 
 Т а р а к а н о в. Для развлечения больше. 
 М и х а и л. Вот именно... 
 П а в л а. Миша, сыграйте вашу песенку про девушку... 
 М и х а и л. Не хочется... 
 П а в л а. Ну, пожалуйста... 
 М и х а и л (взглянув на неё). Родителей надо слушаться. 
 (Настраивает гитару, Тараканов набивает трубку, раскуривает.) 
 М и х а и л (говорит речитативом, аккомпанируя тихонько на гитаре).  Полем девушка тихо идёт.  Я не знаю - кто она?  Не её ли моё сердце ждёт,  Грустью околдовано? 
 Т а р а к а н о в. Что же это за девушка? 
 П а в л а (с досадой). Не мешайте! Это - мечта. 
 Т а р а к а н о в (вздыхая). Вообще, значит, девушка. Понимаю. Но в этом случае - надобно жениться... 
 П а в л а. Ах, да не мешайте же! 
 (Во время чтения на террасе явился Муратов, в костюме для верховой езды, с хлыстом в руках. Слушая Михаила, он иронически морщится.) 
 М у р а т о в (сходя в сад). Какая поэтическая картина: варенье варят, сладкие стихи читают... Добрый день, Павла Николаевна, вы всё хорошеете! Отставной проповедник правды и добра - приветствую! Здравствуй, Миша... 
 (Его встречают молча, он садится рядом с Павлой; она жмётся, отодвигаясь от него. Тараканов, молча поздоровавшись, уходит в глубь сада, угрюмо оглядываясь на лесничего.) 
 М у р а т о в. Прошёл насквозь весь дом - пусто! 
 П а в л а. Тётя Соня дома... 
 М у р а т о в. Потом услыхал тихий звон гитары... Чьи это стихи, твои, Миша? 
 М и х а и л. Мои... А - что? 
 М у р а т о в. Плоховато. Впрочем, для домашнего употребления, вероятно, и это годится. 
 П а в л а. Позвать тётю? 
 М и х а и л (усмехаясь). Сиди, я позову... 
 П а в л а. Лучше я... 
 М у р а т о в. Почему же - лучше? 
 П а в л а. Не знаю. Ну, пускай Миша... 
 (Михаил идёт, оставив гитару; Муратов взял её, наклонил голову к Павле.) 
 М у р а т о в. Хорошо быть военным писарем, - это очень смелые люди они прекрасно ухаживают за барышнями и дамами. Как вы находите? 
 П а в л а. Я не знаю, не видала. 
 М у р а т о в. Писаря - и парикмахеры тоже - очень любят играть на гитарах. 
 П а в л а. Да?.. 
 М у р а т о в. Вы - плохая Ева, у вас мало любопытства... Вас не интересует, почему я стал так часто бывать здесь, а? 
 П а в л а (смущённо). Нет... Не интересует... 
 М у р а т о в. Очень сожалею. Хотелось бы, чтобы вы подумали об этом... 
 П а в л а. Вы - старый знакомый тёти Сони... 
 М у р а т о в. Знакомый я старый, но душа у меня молодая, и её влечёт к молодому, как вас, например, к Мише, очень глупому парню... 
 П а в л а (волнуясь). Он - вовсе не глупый... 
 М у р а т о в. Я его знаю лучше, чем вы... Он же постоянно пьянствует со мною... 
 П а в л а. И меня вовсе не влечёт... 
 М у р а т о в (тихо напевает). "Старый муж, грозный муж..." 
 П а в л а (встала). Это - неправда! 
 М у р а т о в. Что - неправда? 
 П а в л а. Всё! Всё, что вы говорите! И я не хочу с вами... Вы нарочно меня... 
 М у р а т о в. Что - нарочно? 
 П а в л а. Я не знаю, как сказать. Вы надо мной смеётесь... 
 (Быстро идёт прочь.) 
 М у р а т о в (вынимая портсигар, следит за нею, вздыхает). Дурочка... 
 (Тихонько бьёт кончиком хлыста по струнам гитары. Из-за угла террасы выглянула Целованьева и - спряталась. Из дома выходит Софья, остановилась на верхней ступени, глубоко вздохнула.) 
 С о ф ь я. День-то какой прекрасный... 
 М у р а т о в (вставая навстречу ей). Жарко и пыльно... Здравствуете? 
 С о ф ь я. Вы чем Павлу расстроили? 
 М у р а т о в. Я? 
 С о ф ь я. Ну, ну, не играйте, не поверю ведь... 
 М у р а т о в. Она меня очень забавляет. 
 (Анна Марковна у жаровни. Стёпка около неё.) 
 М у р а т о в. Что - скоро идиллия превратится в драму? 
 С о ф ь я (строго). Не говорите пустяков! Вы привезли, наконец, бумаги? 
 М у р а т о в. Нет. Мой письмоводитель такой лентяй! 
 С о ф ь я. Ну, и вы тоже трудолюбием не отличаетесь. 
 М у р а т о в. Я - принципиально ленюсь. С какой стати я буду трудиться для диких людей, которые неспособны оценить значение моего труда? 
 С о ф ь я. Это вы говорили не однажды... 
 М у р а т о в. Значит - я говорю это серьёзно. 
 С о ф ь я. А не ради оригинальности? 
 М у р а т о в. Я живу среди людей бесчестных, ленивых, некультурных... и не хочу, нахожу бесполезным делать для них что-либо... Это - понятно, надеюсь? 
 С о ф ь я. Понятно, но - не лестно для вас... 
 (Анна Марковна, взяв Стёпку за ухо, ведёт её куда-то.) 
 М у р а т о в. Да? Что ж делать! Кстати, этот ваш Хеверн... 
 С о ф ь я. Не станем говорить о нём... 
 М у р а т о в. Почему? 
 С о ф ь я. Я не хочу... 
 М у р а т о в. Чтоб я говорил о нём? 
 С о ф ь я. Да. 
 М у р а т о в. Вот как? Гм! А я отчасти затем и явился, чтобы сообщить вам об этом господине... 
 С о ф ь я (спокойно). Этого господина зовут Густав Егорович, и я его очень уважаю... 
 М у р а т о в. А если окажется, что он - жулик? 
 С о ф ь я (встала, твёрдо и гневно). Вам что угодно? 
 М у р а т о в (немножко испугался). Позвольте... 
 С о ф ь я. Я только что сказала вам, как я отношусь к этому человеку... 
 М у р а т о в. Но - ведь можете же вы ошибаться! 
 С о ф ь я. За ошибки мои я расплачусь сама. И я чувствую людей не хуже, чем вы... 
 М у р а т о в. Моего отношения к вам вы, однако, не чувствуете. 
 С о ф ь я. Это - неправда! (Усмехнулась.) Вы, я знаю, не верите мне, не уважаете меня... 
 М у р а т о в (вздохнув). О! Как вы ошибаетесь... 
 С о ф ь я. Да не - о!.. И - не ошибаюсь. Я для вас - купчиха, бывшая замужем за помещиком, испорченная и утомлённая им. Женщина богатая, хитрая, в мыслях грешная, но - трусливая. И - глупая; ведь это в расчёте на глупость вы рисуетесь предо мною цинизмом?.. Да? 
 М у р а т о в. Я не циник, а скептик, как все неглупые люди... 
 С о ф ь я. Я хорошо помню ваши первые атаки, тогда ещё, при жизни мужа... (Вздохнула.) Знали бы вы, как я тогда нуждалась в участии, в честном отношении ко мне... 
 М у р а т о в. Я относился к вам честно, как умею... 
 С о ф ь я. Ну, вы плохо умеете! И вы тогда нравились мне: вот, думала я, хороший, умный человек... 
 М у р а т о в. Я тогда был глупее, чем теперь... 
 С о ф ь я. Я вам не уступила, и на время это зажгло ваше самолюбие, ваше упрямство. 
 М у р а т о в. Не упрямство, а - страсть! 
 С о ф ь я. Ах, полноте! Вы - и страсть... 
 М у р а т о в. Мы, кажется, ругаемся?.. 
 С о ф ь я. Да, я горячусь, извините... 
 М у р а т о в (кланяясь). Ничего! Я готов слушать и дальше. Какой-то такой разговор должен был быть между нами... 
 С о ф ь я. Да? И мне тоже кажется. 
 М у р а т о в (оглянувшись). Так продолжайте. 
 С о ф ь я (смотрит на него). Однажды я едва не поверила в ваше чувство... 
 М у р а т о в. Когда? 
 С о ф ь я. Это всё равно для вас. 
 (Встаёт, ходит.) 
 М у р а т о в (помолчав). А хотел бы я знать, что вы обо мне думаете? 
 С о ф ь я. Нехорошо я о вас думаю. 
 М у р а т о в. Ну - начистоту! И если попадёте в сердце... 
 С о ф ь я. То - что будет? 
 М у р а т о в. Как сказать? Что-то будет... 
 С о ф ь я (подумав). Знаете, ведь вы вашим якобы роковым чувством ко мне пользуетесь, чтоб прикрыть вашу лень, оправдать вашу плохонькую жизнь... 
 М у р а т о в. Для начала - недурно. 
 С о ф ь я. Вы очень нечестный человек... 
 М у р а т о в (встаёт, усмехаясь). Позвольте однако... 
 С о ф ь я (подходит близко к нему). Нечестный. Честный человек не может всем пользоваться, ничего не платя, ничем не отвечая за то, что берёт... 
 М у р а т о в. Не помню, что я взял у вас... 
 С о ф ь я. Говорят - вы строгий законник, а я думаю, что вы преследуете людей потому, что не любите их, скучно вам с ними, и вы мелко и злобно мстите им за то, что вам скучно... Властью, данной вам, вы пользуетесь, как пьяница или как мой покойный муж, больной человек... Плохо я говорить умею, всё какие-то не свои слова на языке. Но - я очень чувствую всё и - скажу по душе: жалко мне вас... 
 М у р а т о в. Не благодарю... 
 С о ф ь я. Ужасно вы живёте... 
 М у р а т о в. Да? 
 С о ф ь я. Никого и ничего не любя... 
 М у р а т о в. Да, я не люблю людей... 
 С о ф ь я. И дело ваше вы не любите. 
 М у р а т о в. И дело не люблю. Охранять леса? Нет, это меня не забавляет. Далее! 
 С о ф ь я. А ведь вы этому учились - охранять леса. 
 М у р а т о в. Именно этому. 
 С о ф ь я. Как же так? 
 М у р а т о в. Ошибся. Что ж, это обычная ошибка русского! Русский человек стремится прежде всего уйти из своей родной среды, а - куда, каким путём - это всё равно! С тем нас возьмите. Вы всё сказали, что хотелось? 
 С о ф ь я. Да. 
 М у р а т о в. Какой же вывод? 
 С о ф ь я. Сделайте вывод сами. 
 М у р а т о в. Может, вы надеетесь, что я, после сей философической беседы, застрелюсь? Нет, я не застрелюсь. Таких, как я, - тысячи, и жизнь наше поле, сударыня! Таких, как вы - единицы, десятки; вы совершенно лишние люди в жизни сей. И девать вам себя - некуда. Раньше вы в революцию ходили, но революция никому больше не нужна, и - сделайте-ка отсюда вывод! 
 С о ф ь я (усмехаясь). Я, кажется, попала-таки в сердце вам. 
 М у р а т о в. В сердце? Нет! 
 С о ф ь я. Но - мы кончили? 
 М у р а т о в. Вы - умнее, чем я думал. Удивляюсь, как вы можете терпеть всё это... эту пошлость вокруг вас... (Вздохнув.) Всё-таки есть у меня к вам нечто в душе... 
 С о ф ь я. Совершенно ненужное ни вам, ни мне... 
 М у р а т о в. Простенько вы смотрите на людей, сударыня; очень уж несложно! 
 С о ф ь я (пылко). Ах, оставьте вы эту сложность, постыдитесь её, наконец! Ведь вы за нею скрываете только ложь и разврат. 
 М у р а т о в. Вы сердитесь? Ухожу. Я люблю сам сердиться, но когда другой - особенно женщина - отдаёт себя наслаждению злостью, это мне не нравится... 
 (Не торопясь идёт в дом, на ступенях террасы остановился.) 
 А я не считаю, что мы поссорились, - можно? 
 С о ф ь я (негромко). Как хотите.... 
 М у р а т о в. Не считаю. До свидания, более приятного для меня. 
 (Софья, оставшись одна, ходит, пожимает плечами, усмехаясь.) 
 С т ё п к а (выглядывает). Софья Ивановна, меня бабушка за ухи оттрепала... 
 С о ф ь я (не глядя на нее). А ты что сделала?.. 
 С т ё п к а. Сахарку немножко взяла... 
 С о ф ь я. Надо было попросить. 
 С т ё п к а. Так ведь не дала бы она... 
 С о ф ь я. А ты у меня спроси. 
 С т ё п к а. А тебя не было! 
 С о ф ь я. А ты бы подождала меня... 
 С т ё п к а. Разве что так! Дура я... 
 С о ф ь я (гладя её волосы). Конечно - дурочка... 
 С т ё п к а. А когда я умной-то буду? 
 С о ф ь я. Подожди, будешь... Ступай, посмотри, кто приехал. 
 С т ё п к а (убегая). Гляди - немец твой... 
 С о ф ь я (усмехается, заглядывает за угол террасы). Анна Марковна, вы что прячетесь? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Беседовали вы тут... У меня вон варенье-то прикипело. Девчонку эту напрасно вы ласкаете, она сахар ворует... 
 П а в л а (с террасы). Тётя Соня - там приехали! 
 С о ф ь я. Знаю, иду... Ты что грустная? 
 П а в л а. Миша рассказывал про училище... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Охо-хо... 
 С о ф ь я. Нужно приготовить холодного чего-нибудь, наверное, спросят. 
 (Ушла в дом.) 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ох, Павленька, напрасно мы домишко свой продали! 
 П а в л а. Пустяки, мамочка... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Свой угол - никогда не пустяки!.. (Понизив голос.) Софья-то тут лесничего отшивала, ай, какая смелая женщина! Видно, решила за немца выйти... 
 П а в л а (задумчиво). Она - хорошая... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Все хороши, да - не наши! 
 П а в л а. И умная она... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ну, уж это довольно глупо, ежели женщина всегда умна. Ты бы вот не часто с Михаилом-то... 
 П а в л а. Мамаша, оставьте это! Как вы можете напоминать?.. Фу, как скучно с вами! Вы стали злая. На кого злитесь? Удивительно, право... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ну, ну... На себя обернись... Погляди, какая сама-то стала... 
 (Скрылась за угол.) (Павла раздражённо толкает гитару. С террасы сходит Шохин, в руках пакеты.) 
 П а в л а. Вам кого? 
 Ш о х и н. Никого. Сахар принёс. 
 П а в л а. Вы - Шохин? 
 Ш о х и н. Шохин. Старшой объездчик. 
 П а в л а (тихо). Это вы убили человека?.. 
 Ш о х и н (не сразу). Я-с. 
 П а в л а. Господи! Ах вы, несчастный... 
 Ш о х и н (тихо). Меня оправдали. 
 П а в л а. Разве это не всё равно? Ведь вы сами-то себя не оправдаете... Как это вы... 
 Ш о х и н (сердито). Топором... обухом... 
 П а в л а. Ой, я не про то... 
 Ш о х и н. Ну... Куда это положить? (Кладёт пакеты на стол и вдруг говорит поспешно, резко.) Они в седьмом году - чего делали? Приедут - лес рубят чужой... 
 П а в л а. А вы - били их? 
 Ш о х и н. На то нанят... 
 П а в л а. Ах, боже мой! Разве можно из-за этого убивать!.. 
 Ш о х и н. И за меньше убивали... 
 П а в л а (смотрит на него и жалобным, ребячьим голосом зовёт). Мамочка! 
 Ш о х и н (тихо и обиженно). Вы - напрасно это... И ведь ничего... 
 (В доме шум, он оглядывается, скрывается быстро. Выходит Антипа, усталый, пыльный.) 
 А н т и п а (оглядывая сад). Это кто убежал? 
 П а в л а. Шохин... 
 А н т и п а. Чего он? 
 П а в л а. Я не знаю. 
 А н т и п а. А Михаило где? 
 П а в л а. У себя, должно быть... 
 А н т и п а (сошёл, обнял её за плечи). Почему грустная, а? 
 П а в л а. Шохин этот... 
 А н т и п а. Ну? 
 П а в л а. Он ведь человека убил... 
 А н т и п а (хмуро). Как же... убил, дурак! Я адвоката ему нанимал, отсудили. Теперь он - собачка верная моя... А если хочешь - могу прогнать... 
 П а в л а. Ой, не надо! Тогда он меня... 
 А н т и п а. А ты - полно-ка! 
 П а в л а. Ну, другого кого... Не надо! 
 А н т и п а. Эх ты... Гляжу я на тебя... большие слова в душе ворочаются, а сказать - не умею... Кабы ты поняла! Без слов... 
 П а в л а (робко). Я - пойму, подождите... 
 А н т и п а. Жду. (Вздохнул.) Только - гляди: времени у меня мало. Я человек короткой жизни. И люблю, чтобы всё сразу открывалось мне... 
 П а в л а. Вон, про вас говорят, что переменились вы... 
 А н т и п а (хмуро). Я? Как это - переменился? Отчего? 
 П а в л а. Не знаю отчего... 
 А н т и п а. Кто говорит-то? 
 П а в л а. Люди. 
 А н т и п а. Лю-уди! (Свистнул.) 
 П а в л а. Дела забросили... 
 А н т и п а (усмехаясь). Мои дела; хочу - брошу, хочу - нет... (Присматривается к ней, обняв за плечи.) Удивительно слышать это от тебя, ребёнок ты, а туда же - дела! 
 П а в л а (негромко, оглянувшись). А ещё говорят, что всё хозяйство забирает в свои руки тётя Соня... 
 А н т и п а (вспыхнув, сердито). Ну, если я узнаю, кто это говорит, башку сверну! Да. И ты этих пакостей не повторяй - это я тебе приказываю! Слышишь? Меня с сестрой никому не поссорить - дудки! (Оттолкнул её тихонько.) Скажи, пожалуйста, - куда метят!.. 
 П а в л а (обиженно и медленно отходит прочь). Вот уж вы и рассердились... А ещё просите - говори со мной обо всём, что думаешь... 
 А н т и п а (порывисто схватил её за плечо). Погоди, ты и говори, всё говори! Не обижайся, - это я так, - досадно мне! А ты - говори! Только своё говори, а не людское... Людское - это от злости больше, от зависти. Несчастливы люди, малосильны, оттого завистливы и слабы... 
 П а в л а. Миша и слаб, а - не злой и не завистник. 
 А н т и п а (отшатнулся от неё). Что такое? Зачем ты про него? 
 П а в л а. Затем, что неверно вы говорите о людях. 
 А н т и п а. Неверно? Потому что - сын... да, вот как вышло... 
 П а в л а (беспокойно). Вы, пожалуйста, не думайте... 
 А н т и п а (пристально смотрит на неё, торопливо). Про что не думать? 
 П а в л а (смущённо). Про то, о чём в четверг говорили... Нисколько он мне не интересен... 
 А н т и п а (снова обняв её, смотрит в глаза). Я - не про это, ей-богу! Я тебе верю... Сказала - ну, и кончено! Спасибо. Люблю я тебя, Павла... так, что даже задыхаюсь от этого, от силы. Идём к пруду... идём, я те поцелую там... 
 П а в л а (тихо). Ну, что это, днём - нехорошо... 
 А н т и п а (уводя её). Хорошо будет! Иди, милая... иди, вечера моего заря ясная... 
 (Ушли. На террасу выходит Хеверн, прищурился и смотрит вслед им. Стёпка приносит серебряное ведёрко со льдом и бутылками в нём.) 
 С о ф ь я (выходит). Ну-с, продолжайте... 
 X е в е р н. Вы сегодня очень весело настроены, и это меня стесняет... 
 С о ф ь я. Да-а? Вам больше нравятся унылые женщины? 
 X е в е р н. О, вы знаете, кто мне нравится... 
 С о ф ь я (с улыбкой). Будь вы богаче, я говорила бы с вами серьёзнее - не обижайтесь! 
 X е в е р н (чуть поморщился). Это очень драгоценная ваша черта сказать всегда прямо. Но - я буду богаче! Я уже есть богаче! Я хорошо понимаю, что нигде не нужно так быть богату, как в России, где только деньги дают независимость и почтение. И я знаю, что в сорок лет я буду иметь сто тысяч, - мне тридцать четыре года. 
 С о ф ь я. Слишком много арифметики вводите вы в жизнь. 
 X е в е р н. А! Это - необходимость. Нужно уметь считать, хотя бы для того, чтоб в пятьдесят лет не жениться на двадцатилетней девушке. Это никогда не составит семьи и может очень вредить делу. 
 С о ф ь я (холодно). Вы думаете? 
 X е в е р н. О, я уверен! Поздние браки в России всегда неудачное дело. Когда человек торопится домой - дело теряет. От этой торопливости могут пострадать интересы третьих лиц. 
 С о ф ь я. Мои, например... 
 X е в е р н. И ваши. А также - мои... 
 (Вышел Михаил, молча поздоровался с Хеверном, налил стакан вина, сел на верхней ступени, рассматривает вино на свет. Хеверн смотрит на него сверху вниз, Софья курит и следит за ним.) 
 Х е в е р н. Утром ловили окуней, Миша? 
 М и х а и л. Ловил. 
 Х е в е р н. И - что же? 
 М и х а и л. Поймал. 
 Х е в е р н. Много? 
 М и х а и л. Одного. 
 Х е в е р н. Большой? 
 М и х а и л. Около фунта... 
 Х е в е р н. Очень плохо! Ничто не берёт так много время, как ловля рыб. (Софье.) Вчера я разговаривал с вашим предводителем дворян - это очень странное лицо! 
 С о ф ь я. Да? Почему же? 
 Х е в е р н. Очень! Бывал в Европе, интересуется искусством, посетил музеи - и ни однажды не был в рейхстаге! Он не понимает, что социализм явление историческое, и смеётся над тем, что нужно изучать. Один голый инстинкт собственника-индивидуалиста не может победить социализм, - чтоб успешно бороться, нужно знать врага, - так! 
 С о ф ь я (задумчиво). Я - тоже не интересуюсь социализмом. 
 Х е в е р н. О, для женщины это необязательно! Да, странный человек предводитель... Он так... с яростью говорил о честных заслугах дворян перед Россией - очень красиво! Но, если ему предложить две с половиной тысячи рублей, - он без усилия покривит себе душу... 
 С о ф ь я (смеясь). Почему именно две с половиной? 
 Х е в е р н. Так, для примера... 
 С о ф ь я. Вы предлагали? 
 Х е в е р н (строго). Н-но, зачем! (Михаилу.) Вы живёте дружелюбно с Павлой Николаевной, да? 
 М и х а и л. Она очень хороший человек - честный и добрый... 
 X е в е р н. Да? Это приятно. Но - многие русские, мне кажется, добры только по слабости характера? 
 М и х а и л. Не знаю... Вам - виднее. 
 (Из сада идут Антипа, Павла, порознь, оба притихшие. Все молчат, видя их.) 
 А н т и п а (ворчливо, угрюмо). Когда сердце не горит, а тлеет только - это, брат, ещё не жизнь... Ты погоди рассуждать... 
 П а в л а (устало). То вы говорите, что я глупая, то - не рассуждай... 
 А н т и п а (с досадой). Эх, да ты пойми - о разном говорю!.. (Увидал сына, выпрямился, строго спрашивает.) Ведомость готова? 
 М и х а и л. Нет ещё. 
 А н т и п а. Отчего? Ведь я сказал... 
 М и х а и л. Счета Чернораменской дачи не доставили мне... 
 А н т и п а. Как не доставили? Врёшь! 
 С о ф ь я. Счета у меня, не кричи! Их нужно проверить... 
 А н т и п а (входя на террасу). Ну, ты всегда заступаешься... где не надо! Проверить... что ж он сам - не может? 
 (Софья что-то строго шепчет ему, он мычит.) 
 X е в е р н (Павле). Как поживаете? 
 П а в л а. Благодарю вас, хорошо... 
 X е в е р н. Я очень рад. 
 П а в л а. Это вы - серьёзно? 
 X е в е р н. Что именно? 
 П а в л а. Вас серьёзно радует, когда людям хорошо? 
 X е в е р н (удивлён). О, конечно! Как же иначе? Несомненно. Когда всем хорошо вокруг меня - я выигрываю... 
 П а в л а. Как это просто и верно... 
 X е в е р н. О, я очень люблю всё простое, оно именно - верно! 
 А н т и п а (Хеверну). Идём план-то смотреть... 
 Х е в е р н. Пожалуйста... 
 А н т и п а. Иди-ка ты с нами, Михаил! Софья, купили мы лес-то у предводителя - знаешь? 
 С о ф ь я. Нет, не знаю... 
 А н т и п а (Хеверну). Ты что ж, не сказал компаньонке-то? 
 X е в е р н (хмурясь). Я был уверен... 
 С о ф ь я (брату). Сколько? 
 А н т и п а. Двадцать три... 
 С о ф ь я. Ты не хотел давать больше восемнадцати? 
 А н т и п а. Не хотел, а пришлось дать. 
 С о ф ь я. Почему же? 
 А н т и п а. Конкурент явился новый. После расскажу. Идёмте... Михаило - иди! 
 (Уходят. Хеверн идёт сзади. Софья, задумчиво покуривая, наблюдает за ним. Павла, прислонясь к перилам, стоит, опустя голову.) 
 С о ф ь я. Ты что грустишь? 
 П а в л а. Устала. 
 С о ф ь я. О чём беседовали? 
 П а в л а. Да... всё о том же... Он всё говорит, как любит меня... Я же знаю ведь это! А он - всё говорит, говорит... 
 С о ф ь я. Поди ко мне. Эх ты... птица! 
 П а в л а. Нет, право, ну - люблю, люблю... нельзя же всё об этом только! 
 С о ф ь я (грустно). Дитя моё, это очень худо, если нельзя говорить только об этом... 
 П а в л а. Да и все мужчины... Как он странно смотрит на тебя! 
 С о ф ь я. Кто? 
 П а в л а. Густав Егорович. 
 С о ф ь я. А! Он на всё так же смотрит. Хозяин. 
 П а в л а. Нравится он тебе? 
 С о ф ь я. Ничего, мужчина крепкий. С ним хорошо по железным дорогам ездить - нигде не опоздаешь... 
 П а в л а. Не понимаю. Это ты шутишь? 
 С о ф ь я. Многого ты, дружок, не понимаешь... 
 П а в л а (грустно). Да. Всё не так, как я думала... 
 С о ф ь я. Скажи ты мне - зачем ты вышла замуж за брата? 
 П а в л а. Я думала - иначе будет. Видишь ли - я очень боюсь всего... Всё чего-то жду... До двенадцати лет - отец пугал, потом - пять лет - в монастыре. Там тоже все в страхе живут; сначала боялись, что ограбят, - и тревожный год казаки стояли у нас и каждую ночь свистели все. Пьяные, песни поют. Монахинь - не уважали, и всё было нехорошо как-то. Все грешат против устава, злые все и друг друга боятся. Бога - тоже боятся, а не любят. Я и подумала: нужно мне встать под сильную руку - не проживу я одна как хочется...
 С о ф ь я (задумчиво). Ты думала - Антипа сильный? 
 П а в л а. Он сам сказал. Мише - ничего не нужно, он чужой всем. А прежде сватались всё какие-то жадные... 
 С о ф ь я (лаская её). А я подумала о тебе плохо, Павля... Сначала, помнишь? 
 П а в л а. Да. Нет, я плохого не люблю, я боюсь его. Ты очень строго, бывало, смотрела на меня, и я от этого плакала в уголках... Хотелось подойти к тебе, сказать: я - не плохая, не жадная, - а смелости не хватило... 
 С о ф ь я. Ах, девочка, девочка, господь с тобою... Трудно тебе будет... 
 П а в л а. Мне уж стало трудно! Тут - Шохин ходит. Убил человека и ничего, ходит! 
 С о ф ь я. Ты его оставь, не бойся! Он - не злодей, а несчастный... 
 П а в л а. А я думала пожить тихо, чтобы все вокруг были добрые, улыбались бы и верили, что ты никому зла не хочешь... 
 С о ф ь я. В это - не поверят, нет... 
 П а в л а. Отчего же, отчего? 
 С о ф ь я (встала, ходит). Не поверят... Ты очень хорошо сказала: чтобы все улыбались... 
 П а в л а. Как перед праздником: уже всё сделано, убрались, устали и с тихой радостью ждут светлого дня. 
 С о ф ь я. До праздника - далеко, дружок! И сделано для праздника мало... 
 П а в л а. Ах, господи! Тётя Соня - научи меня! 
 С о ф ь я. Чему? 
 П а в л а. Как лучше жить с людьми... 
 С о ф ь я. Сама не знаю... не знаю! Жизнь проходит в пустяках, в тумане... 
 П а в л а. Чего тебе хочется? 
 С о ф ь я. Мне? (Остановилась, говорит негромко, с большой силой.) Мне хочется нагрешить, набуянить, нарушить все законы, всё спутать, а потом, как взойдешь высоко над людьми, - броситься под ноги им: милые люди, родные мои люди! не владыка я вам, а низкая грешница, ниже всех, и - нет вам владык, и не нужно нам владык... 
 П а в л а (испуганно, тихо). Зачем это? Что ты? 
 С о ф ь я. Чтобы освободить людей от страха друг пред другом... Некого бояться! А все - напуганы, подавлены, живут в страхе - ты сама видишь это! Никто не смеет сказать до конца своё слово... 
 (Антипа стоит в дверях, прислушиваясь.) 
 П а в л а. Это... я не понимаю! Ведь так - погубишь себя?.. 
 С о ф ь я. Людей ради - бог погиб, говорил отец Шохина. 
 А н т и п а. О чём толкуете? 
 П а в л а. Ой! 
 А н т и п а (подходя к ней, обиженно). Чего же испугалась? Не виновата - не бойся. Про что говорили?.. 
 П а в л а. Так - разное... 
 А н т и п а (сестре, грубовато). Говорить надо меньше... 
 (Софья ходит, не глядя на него, скрывая волнение.) 
 П а в л а (ласково). Кричать меньше надо... вы вот всё кричите, это не нужно... 
 А н т и п а (мягко). Я - не со зла, а... просто такой голос грубый. Надо бы чайку попить, а, хозяйка? Поди-ка, снаряди... Здесь накрыть вели. И - закуску... Иди, милая! (Павла уходит; проводив её глазами, он говорит сестре обиженным тоном.) Портишь ты мне её... (Софья молча прошла мимо. Он повторяет настойчиво.) Портишь ты мне жену-то, говорю! 
 С о ф ь я (вдруг, резко). Молчи! 
 А н т и п а (отшатнулся). Постой... что ты? 
 С о ф ь я. Ну - хорошо тебе - спокойно, сладко - с молодой? 
 А н т и п а (опускается в кресло, тихо). Она - жаловалась? 
 С о ф ь я (успокаиваясь). Нет. Поверь мне - нет! Извини меня, я дурно настроена... тяжело на душе у меня... извини! 
 А н т и п а (тихо). Испугался я. Господи помилуй! Я, брат, так люблю её... сказать не могу! 
 С о ф ь я (снова ходит). Счастья это не дает ни тебе, ни ей... 
 А н т и п а. Ну... ты погоди ещё! (Молчание.) Соня? 
 С о ф ь я. Что? 
 А н т и п а. А... как она с Михаилом - ничего? 
 С о ф ь я (останавливаясь пред ним). Ты это брось - слышишь? Не внушай этой мысли ни себе, ни кому! Хеверн где? 
 А н т и п а (махая рукой). Там... в планы залез. Ну его... надоел! 
 С о ф ь я. Ты для него становишься слишком выгодным компаньоном... 
 А н т и п а (настораживаясь). Как это? 
 С о ф ь я. Так. Не разевай рта. 
 А н т и п а (ухмыляясь). Во-он что! А я думал, у тебя с ним... 
 С о ф ь я. Не о том думаешь... 
 А н т и п а (вздохнув). Трудно тебя понять, Соня! 
 С о ф ь я. При Павле на Мишу орать не надо - понимаешь? 
 А н т и п а. Ну, ну... Досаден парень... беда как! Что живёт, чего ради? 
 С о ф ь я. О себе подумай... 
 А н т и п а (задумчиво). Павлу я не обижу... 
 С о ф ь я. Над матерью её не смейся... 
 А н т и п а. Не люблю бабу эту... 
 С о ф ь я (прислоняясь к перилам). Устала... 
 А н т и п а (вскочил, подходит к ней). Что ты? Воды дать?.. 
 С о ф ь я (прислоняясь к нему). Нехорошо... 
 А н т и п а. Отчего? Ах ты, господи!.. Соня - в чём дело-то? 
 С о ф ь я. Подожди... О, боже мой... 
 А н т и п а (обнял её). Эх ты, головушка! Пойдём, ляг, отдохни... 
 (Уводит её. Из сада выходит Тараканов; на террасе - Михаил, остановился у стола, наливает вина, пьёт.) 
 Т а р а к а н о в. Уехал немец-то? 
 М и х а и л. Он - швед. Или - грек. 
 Т а р а к а н о в. Это всё равно - чужой. Уехал? 
 М и х а и л. Останется ужинать... 
 Т а р а к а н о в. Гм... Удивительно! 
 М и х а и л. Что? 
 Т а р а к а н о в. Неужто никто не слышит, что от него жуликом пахнет? 
 М и х а и л. Ну-у... У вас все жулики! 
 Т а р а к а н о в. Не все, а - девять, десятый - дурак.,, Где Софья Ивановна? Она всё видит... 
 М и х а и л. Не знаю я... не знаю! (Садится на ступени, закуривает. Тараканов, жестикулируя, что-то бормочет, уходит. Из дома выходит Павла, улыбаясь, останавливается сзади Михаила и концом шарфа щекочет ему шею.) 
 М и х а и л (не оборачиваясь, грубовато). Смотрите, отец увидит - шум будет... 
 П а в л а (с гримасой). Уж и пошутить нельзя... Я молодая, мне скучно... 
 М и х а и л. Всем скучно... 
 П а в л а. Есть же где-нибудь весёлая жизнь! 
 М и х а и л. Поищите... 
 П а в л а. Пойдёмте в сад... 
 М и х а и л. Мне - в контору нужно. Докурю и пойду зарабатывать хлеб мой, в поте лица... 
 П а в л а (сходя по ступеням). Ну, я одна... Вот пойду так и буду идти неделю, месяц - прощайте!.. Вам будет жалко меня? 
 М и х а и л. Мне давно вас жалко... 
 П а в л а. Это - неправда... Не верю я... (Идёт. Обернулась, грозит ему пальцем.) Неправда! 
 (Михаил угрюмо смотрит вслед ей, гасит папиросу, встаёт, сзади его - отец.) 
 А н т и п а. Куда? 
 М и х а и л. В контору... 
 А н т и п а. Про какую это неправду говорила она?.. 
 М и х а и л. Не знаю... не понял я... 
 А н т и п а. Не понял? (Смотрит на сына хмуро, видимо, хочет что-то сказать - отмахнулся от него.) Иди! (Опустив голову, медленно идёт за Павлой, из-за угла выглядывает Анна Марковна, грозит ему кулаком.) 
 Занавес 
 ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ 
 Просторный кабинет, большой письменный стол, направо - камин, налево - две двери: одна маленькая - в спальню Софьи, другая - во внутренние комнаты. В задней стене два окна и дверь на террасу. С о ф ь я с бумагами в руках стоит у стола; М у р а т о в, собравшийся уходить, бьёт себя по ноге измятой шляпой. Осенний серый день смотрит в окна, за стёклами качаются голые сучья. 
 С о ф ь я (задумчиво). Ещё один вопрос... 
 М у р а т о в (наклоняя голову). Хоть десять! 
 С о ф ь я. Скажите мне, просто и прямо, что побудило вас собрать эти бумаги? 
 М у р а т о в. Моё чувство... 
 С о ф ь я. Оставим чувства в покое... 
 М у р а т о в. Ну - что же я скажу тогда? (Пожал плечами, усмехается.) Уж очень вы строги со мною - терпенья нет! Я даже и не назвал - какое чувство... 
 С о ф ь я. Ревность, что ли? 
 М у р а т о в. Представьте - нет! 
 С о ф ь я. Желание причинить мне неприятность, да? 
 М у р а т о в. Тоже - нет. Боюсь, что не сумею объяснить вам так, чтоб это не рассердило вас и чтоб вы поняли. (Подумав.) Не поймёте, наверное; я сам плохо понимаю, в чём тут дело... 
 С о ф ь я. А всё-таки? 
 М у р а т о в (вздохнув). Есть между нами некий спор, - есть, как вы думаете? (Она молча кивает головою, присматриваясь к нему.) Ну так вот эти бумаги - доказательство, что прав - я, а вы ошибаетесь. 
 С о ф ь я (вздохнув). Уклончиво. 
 М у р а т о в. Позвольте откланяться... 
 С о ф ь я (оглядывая его). Прощайте. Отчего вы так легко одеты? Ветер, может пойти дождь... 
 М у р а т о в (тихонько смеётся). О, не беспокойтесь! 
 С о ф ь я. Почему вы смеётесь? 
 М у р а т о в. Есть причина... есть, уважаемая женщина! Я - ушёл. 
 С о ф ь я. Извините - не провожаю. Вы зайдёте в контору? Пожалуйста, пошлите ко мне Тараканова... 
 (Бросив бумаги на стол, вытирает руки платком, потом крепко прижала пальцы ко глазам. В дверь из сада входит Антипа, нездоровый, встрёпанный, в толстом пиджаке, без жилета, ворот рубахи расстегнут, на ногах валяные туфли.) 
 С о ф ь я (вспыльчиво). Надо спрашивать - можно ли войти! 
 А н т и п а (равнодушно). Ну, вот ещё... новости!.. Что я - чужой, что ли? 
 С о ф ь я. Что тебе нужно? 
 А н т и п а. Ничего. (Осматривает комнату.) 
 С о ф ь я (присматриваясь к нему, мягче). Ты что шляешься растрёпой таким? 
 А н т и п а (садясь в кресло у камина). Умру - нарядишь. 
 С о ф ь я. Н-но, здравствуйте! 
 А н т и п а. Не люблю я старых этих барских домов. Не дома - гроба! И запах даже особый, свой. Напрасно я к тебе переехал. Чужой стал я всему... 
 С о ф ь я. Перестань, пожалуйста... Не время мне слушать этот вздор. (Входит Тараканов, она протягивает ему толстую папку со стола.) Матвей Ильич, отберите, пожалуйста, все счета и документы по Чернораменской даче и по Усеку. Здесь и сейчас... (Садится к столу, пишет. Тараканов пристроился за столиком у камина, надел очки; Антипа смотрит на него, улыбаясь.) 
 А н т и п а. Что в газетах пишут? 
 Т а р а к а н о в (мрачно). Китай ополчается... 
 А н т и п а. Противу кого? 
 Т а р а к а н о в. Против нас. По наущению немца. 
 А н т и п а. Не любишь ты немцев! 
 Т а р а к а н о в. Нисколько не люблю. 
 А н т и п а. За что? 
 Т а р а к а н о в. Они нас умнее. 
 А н т и п а. Умных надо уважать. 
 Т а р а к а н о в. Я уважаю. Только не люблю. 
 А н т и п а. Чудак ты, брат... 
 Т а р а к а н о в. У нас все, кто поумнее, чудаки... 
 А н т и п а. Это, пожалуй, верно! (Подумав.) Хоша - ты вот и не больно умён, а тоже чудак. 
 Т а р а к а н о в. Это неверно. 
 А н т и п а. Сказывай! А зачем мундир снял, службу бросил? 
 Т а р а к а н о в. Объяснял я это. 
 А н т и п а. Объяснял, да не объяснил. 
 Т а р а к а н о в. Отойди, сказано, ото зла и сотворишь благо... 
 А н т и п а (ударив ладонью по ручке кресла). Дудки! Ничего не сотворишь, отойдя ото зла, ничего, таракан! Нет, ты иди в самое во зло, в сердце ему бей, вали его наземь, топчи, уничтожь, а не поддавайся ему, не давай одолеть тебя - вот как надо! Верно говорю, Софья? 
 С о ф ь я. Верно. Не мешай мне... 
 Т а р а к а н о в. Это - просто один крик, слова, барабанная дробь. Погоди, навалится на тебя злое - сам побежишь прочь... 
 А н т и п а. Я? Нет, я не из таких. Я, брат, знаю: жизнь наша кулачный бой! Я - не убегу. 
 Т а р а к а н о в. Поглядим. 
 С т ё п к а (из двери налево). Антип Иванович, мужики пришли. 
 А н т и п а. Какие? 
 С т ё п к а. Каменские... 
 А н т и п а. Вот я им задам, прохвостам! 
 С о ф ь я. Подожди, они не виноваты! Я знаю - это Хеверн приказал им... 
 А н т и п а. Ну? Верно? 
 С о ф ь я. Верно, верно... 
 А н т и п а (уходя). Бестолковая немчура... 
 Т а р а к а н о в. Потолковее нас... 
 С т ё п к а. Софья Ивановна, дай мне книжку... 
 С о ф ь я. Спроси у Миши. 
 С т ё п к а. Он меня прогнал. Он молодой хозяйке в ухо поёт... 
 С о ф ь я. Это что такое? 
 С т ё п к а. Сидят на диване рядышком, а он ей песню поёт. 
 С о ф ь я. Ну - иди, иди! И не болтай пустяков. 
 С т ё п к а. Я - только тебе! 
 (Ушла.) 
 Т а р а к а н о в (ворчит). Молодая хозяйка... Какая она хозяйка? 
 С о ф ь я. Вы давно знаете Муратова? 
 Т а р а к а н о в. Я? Лет десять. 
 С о ф ь я. А как вы о нём думаете? 
 Т а р а к а н о в (глядя на неё через очки). Раньше - давно - думал хорошо. Затевал он тут весьма много полезного по своей части, по лесной, новые насаждения и всё такое. Хворост крестьянам давал, много очистил леса, осушил. Потом - вдруг, словно ударился обо что, - ослеп и озлился. Теперь очень неприятное лицо. Люди у нас - соломенные; вспыхнет, сгорит, дыму - не мало, а - ни света, ни тепла. 
 С о ф ь я (внимательно слушает, облокотясь на стол). А что в нём неприятно вам? 
 Т а р а к а н о в. Мне? Да то же, что и всем... не любит он никого, злит всех, ссорит... Сплетник... ну, и по женской части нечистоплотен... А - умный ведь... 
 П а в л а (входит). Можно к тебе? 
 С о ф ь я. Конечно! 
 П а в л а. Холодно везде... 
 С о ф ь я. Вели затопить камин. 
 Т а р а к а н о в (подавая пачку бумаг). Извольте-ка... Могу идти? 
 С о ф ь я. Благодарю вас. Пошлите, по дороге, Стёпу. И - Мишу... 
 П а в л а. Почему ты такая нарядная? 
 С о ф ь я. Гостя жду. 
 П а в л а. А Миша опять стихи сочинил. 
 С о ф ь я. Хорошо? 
 П а в л а. Да. Про сосны. 
 С о ф ь я. Он выпивши? 
 П а в л а (вздохнув). С утра. 
 Ц е л о в а н ь е в а (в двери). Конечно - мальчик должен пить мёртвую. 
 С о ф ь я. Почему же должен? 
 Ц е л о в а н ь е в а. А - обидели! 
 С о ф ь я. Мало ли обиженных! 
 Ц е л о в а н ь е в а. Все и пьют. А вы думаете - отчего пьют? И отец твой от обиды пил: он был умный, а никто за ним этого не признавал. Он и стал ум свой озорством доказывать, вот - как лесничий! Его, конечно, судить, а он того пуще озорует. Много ли человеку надо? Душа человечья детская, душа недотрога... Зачем, бишь, я пришла? Да, Софья Ивановна, вы Стёпке жёлтую ленту подарили? 
 С о ф ь я. Подарила, а что? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ну, тогда - ничего. А то она запутала в мочало своё ленту и пялится на кухне перед зеркалом... 
 П а в л а. Бросьте это, мамочка! 
 Ц е л о в а н ь е в а. Да мне что? Своё добро береги, а чужое вдвое... 
 (Степка входит.) 
 Ц е л о в а н ь е в а. Вот она, красавица... 
 С т ё п к а. Звали меня? 
 Ц е л о в а н ь е в а (уходя). Конечно, звали. Какая без тебя жизнь! 
 С о ф ь я. Затопи камин, Стёпа... 
 С т ё п к а (убегая). Ух, не любит меня бабушка... страсть сердитая!.. 
 С о ф ь я. Славная девчоночка... 
 П а в л а. Одна она в доме весёлая. Только дерзкая очень. 
 С о ф ь я (подходя к ней). Скажи-ка ты Антипе, чтоб он тебя в Москву свозил... 
 П а в л а. Зачем? 
 С о ф ь я. Посмотришь, как живёт столичный город. 
 П а в л а (равнодушно). Хорошо, я скажу. 
 С о ф ь я (положив руку на голову ей). Тебе этого не хочется? 
 (Из внутренних комнат вошёл Михаил, посмотрел на них и опустился тихо в кресло. Почти не видный за портьерой, сидит и дремлет.) 
 П а в л а. Ехать? Нет. Мне - уснуть хочется на год, на три... а проснусь - и чтобы всё было другое... 
 С о ф ь я. Это - ребячество, Павла! Надо учиться самой строить свою жизнь. Нельзя ждать, что другие сделают необходимое тебе. 
 П а в л а. Не сердись на меня, пожалуйста! 
 С о ф ь я. Ты - молодой человек, сердце у тебя доброе, людей тебе жалко, - да? 
 П а в л а. Я знаю, что ты хочешь сказать. Право же, Миша мне вовсе не нравится, просто я люблю, когда он говорит. 
 С о ф ь я (удивлённо отклонилась). Я не про это! Но, уж если ты сама начала, так я скажу - ты плохо ведёшь себя с ним! Он - не ребенок, и это может кончиться худо для тебя. 
 П а в л а. Ах, мне так скучно! Что же мне делать? Он такой занятный... 
 С о ф ь я. Уезжай с Антипой, а я без вас устрою Михаила. 
 П а в л а. А может, лучше с мамашей? 
 С о ф ь я. Тебе тяжело с мужем? 
 (Павла молча жмется к ней.) 
 С о ф ь я (поднимая голову её, смотрит в глаза). Милая, я это понимаю... Я говорила тебе, что у меня муж тоже был... 
 С т ё п к а (вбегает). Софья Ивановна - немец приехал, нарядный ужасти! 
 С о ф ь я. Вот... (Провела рукой по лицу.) Ну, Павля, ты оставь меня... 
 П а в л а (вскакивая). Ах, господи... как я желаю тебе... 
 С о ф ь я. Спасибо, милая!.. Скажи, Стёпа, что я прошу его... (Оставшись одна, прикрыла книгой бумаги на столе, оправляет волосы перед зеркалом, увидала в кресле Михаила.) Миша! Ты - давно здесь? 
 М и х а и л. Давно... 
 С о ф ь я. Слышал, что мы говорили?.. 
 М и х а и л. Слышал что-то... Немец приехал. Монашка что-то сочиняла... 
 С о ф ь я. Сочиняла? 
 М и х а и л. Ну, конечно. Она же всегда сочиняет... Она всё ещё живёт в куклы играя. И я для неё - кукла, и отец, и ты... Она на всю жизнь такой будет. 
 С о ф ь я. Знаешь - это, пожалуй, верно! 
 М и х а и л. Зачем ты меня звала? 
 С о ф ь я. Теперь не нужно уже. Иди, пожалуйста... Я потом позову тебя. 
 М и х а и л (вставая). Пошёл. Выходи-ка ты замуж за этого немца и гони всех нас к чертям в болото... всех, вместе с романическим папашей и его второй молодостью... 
 С о ф ь я. Ах, да иди же! 
 М и х а и л. Ш-ш! Тебе нужно быть в полном обладании всеми чувствами... Здравствуйте, цивилизация и культура! 
 X е в е р н (одетый очень парадно, бриллиант в галстуке и на пальце левой руки. Молча здоровается с Михаилом, целует руку Софьи, идёт за нею к столу). Вы, вероятно, догадываетесь, почему я просил вас принять меня сегодня... 
 С о ф ь я (садясь). Кажется - догадываюсь... 
 X е в е р н. Это очень приятно мне... 
 С о ф ь я. Да? 
 X е в е р н. Это устраняет лишние объяснения. Можно курить? 
 С о ф ь я. Как всегда. (Пододвинула ему пепельницу, спички.) 
 X е в е р н. Я несколько волнуюсь... 
 С о ф ь я. Дать воды? 
 X е в е р н. О, нет! Это волнение естественно... 
 С о ф ь я. У вас очень внушительный вид сегодня... 
 X е в е р н. Если б и мысли мои внушили вам доверие ко мне... 
 С о ф ь я. А вот - познакомьте меня с ними. 
 Х е в е р н. Такова и есть цель моего визита! (Раскуривает сигару.) Вы знаете, что я очень уважаю ваши идеи, они вполне отвечают моим задачам. 
 С о ф ь я. Весьма лестно слышать это. 
 Х е в е р н (кланяясь). Да. Я говорю искренно. Вы, конечно, не откажете мне в знании России и русских людей - я умею видеть много и хорошо! Я восемнадцать лет среди русских, я изучил их, и мой вывод есть такой: Россия страдает прежде всего недостатком здоровых людей, умеющих ставить себе ясные цели. Вы - согласны? 
 С о ф ь я. Далее. 
 Х е в е р н. Да. У вас очень редки люди, уверенные в себе, в своих силах. У вас очень много метафизики - мало математики... 
 С о ф ь я. Вы говорили это не раз... 
 Х е в е р н. Я так думаю! Теперь - вы: вы женщина с умом и характером. 
 С о ф ь я. Благодарю вас... 
 Х е в е р н. Это - правда! Я даже думаю о вас аллегорически: Софья Ивановна - это новая, здоровая душою Россия, которая, в условиях, достойных её, может делать всякое дело, может делать очень много культурной работы. 
 С о ф ь я. Вы меня захвалите... 
 Х е в е р н. Это всё совершенно серьёзно! И потому союз со мной, который я вам предлагаю, имеет очень глубокий смысл. Это - более, чем просто брак, да! Моя энергия и ваша - о! - это будет колоссально! Когда два сильных лица понимают свои задачи, это очень... важно, особенно для России, в те дни, когда она должна, наконец, бросив всякие эти... мечтания, взяться за простое дело жизни, поставить себя на крепкую ногу... Ваш брат увлечён семейной жизнью, он стал плохо работать, как я имел честь не однажды указать вам, заботясь о ваших интересах... 
 С о ф ь я. Вы впервые объясняетесь в любви? 
 Х е в е р н (несколько смущён). Позвольте - теперь вопрос не этот! О чувствах я говорил вам - четыре раза. 
 С о ф ь я. Четыре? Так ли? 
 Х е в е р н. Так. Я - помню! Первый раз - в саду предводителя дворян, на именинах его, когда был дождь и вы промочили ноги. Второй - здесь, на берегу пруда, на скамье. Вы тогда смутили меня, сказав шутливо о лягушках, что они тоже квакают - про любовь... 
 С о ф ь я. Третий и четвёртый я помню. 
 X е в е р н. Это, конечно, верно, о лягушках, но - извините - это была несвоевременная шутка! Когда сердце человека жадно хочет... 
 С о ф ь я. Давайте прекратим эту беседу, Густав Егорович... 
 X е в е р н (удивлён). Почему? 
 С о ф ь я. Нужно ли объяснять? 
 X е в е р н (встал, обиженно). О, конечно, нужно объяснить, когда кто-нибудь не понимает... Я сочту себя оскорблённым, если вы откажете... 
 С о ф ь я. Вот как? Хорошо! (Встала, ходит.) Вы предлагаете мне спасать Россию вместе с вами... 
 X е в е р н. Это - утрировано! 
 С о ф ь я. Ну, вы предлагаете что-то в этом роде. Я - не считаю себя способной к делу столь трудному. Это - первое. Второе: вас я тоже не могу признать достойным этой роли... 
 X е в е р н. Позвольте - какой роли? 
 С о ф ь я. Ну, скажем, роли культурного работника. 
 X е в е р н (с улыбкой). О! Почему? 
 С о ф ь я. Потому что вы мелкий хищник. 
 Х е в е р н (изумлён больше, чем обижен). Позвольте! Это уже... это я не ожидал! И это - я не понимаю... 
 С о ф ь я. Я говорю обдуманно. На столе у меня лежат документы, уличающие вас в целом ряде поступков нечестных... 
 Х е в е р н (сел, грубо). Таких документов не может быть! 
 С о ф ь я (стоит за столом; спокойно, веско). У меня копия вашего договора с буяновскими мужиками. Мне известна ваша сделка с предводителем... 
 Х е в е р н (пожимая плечами). Это - коммерция... 
 С о ф ь я (тише, с усилием). Вы убеждали Тараканова составить фальшивую опись... 
 Х е в е р н. Тараканов - психически больной... 
 С о ф ь я. А Шохин, которого вы пытались подкупить, - тоже больной? 
 X е в е р н. Всё это искажено... 
 С о ф ь я. Вы всё бесцеремонней и глубже залезаете в карман моего брата - по-вашему, эта деятельность необходима в России? 
 Х е в е р н (отирая лицо платком). Вы можете выслушать мои объяснения? 
 С о ф ь я (ходит, усмехаясь). Ну, сударь мой, какие же тут объяснения могут быть? Все ясно! 
 Х е в е р н (аккуратно гасит сигару). Значит, вы меня считаете человеком нечестным и недостойным вашей руки? 
 С о ф ь я (остановилась удивлённая, потом смеётся). Ну, знаете, вы очень наивный человек! 
 Х е в е р н (улыбаясь, разводит руками). Если я и допустил... что-нибудь излишнее, то это потому, что я был уверен в вашем доброжелательном отношении ко мне... 
 С о ф ь я. Не понимаю... 
 Х е в е р н. Мне казалось, что вы считаете меня своим другом, моё дело - вашим! 
 С о ф ь я. Ах, вот что! Ну, вы ошиблись... 
 Х е в е р н. Ошибки нужно извинять. Я думал, что, видя, как ваш брат ведёт дела, вы меня не только не осудите, но моя предусмотрительность... 
 С о ф ь я (подходит к нему; тихо, но твёрдо). Ступайте вон! 
 (Хеверн, вспыхнув, делает движение к ней, она схватила что-то со стола; несколько секунд они стоят друг против друга молча.) 
 Х е в е р н (отступая). Вы - очень грубая женщина! Вы - смешная, да! 
 (Быстро идёт к двери, надев шляпу ещё в комнате. Софья, присев на край стола, одной рукой прикрыла глаза, другой - крепко трёт колено.) 
 С т ё п к а (в двери, смотрит на неё, вздыхает). Печку-то затопить?.. 
 С о ф ь я (глухо). Не нужно... Впрочем - затопи... 
 С т ё п к а. Шохин к тебе просится... 
 С о ф ь я. Ах, пусть подождёт... 
 С т ё п к а. Ему в лес ехать надо... 
 С о ф ь я. Отстань! Ну, зови... Скорее! 
 (Стёпка убежала, в двери столкнулась с Антипой.) 
 А н т и п а. Эк тебя беси носят!.. Соня - что такое? Немец в зале наскочил, зелёный весь, шипит, не попрощался... 
 С о ф ь я (грубовато). Он тебя за этот год обобрал тысяч на десять... 
 А н т и п а. Ну-у? Молодец, не зевает... Эхма, люди!.. А Павла говорит - надо быть добрым; люди, говорит, соскучились по сердечному доверию к ним. Павла-то где - не знаешь? 
 С о ф ь я. Ты бы поехал куда-нибудь... 
 А н т и п а. Вот ещё... зачем? 
 С о ф ь я (прячет в стол бумаги). Обленился ты, Антипа... Смотреть на тебя неприятно... Оставь-ка ты меня... что ты целый день бродишь? 
 А н т и п а (уходя, грубо). Место себе ищу... 
 (Софья ходит по комнате, оправляя волосы. Стёпка с пучком лучины, в двери Шохин; Софья смотрит на него и молчит.) 
 Ш о х и н. Шохин пришёл. 
 С о ф ь я. Да. Ну, что, Яков? Скорее! 
 Ш о х и н. Рассчитай меня. Отпусти... 
 С о ф ь я. Хорошо... Постой - почему это? 
 Ш о х и н. Так. Есть причина. 
 С о ф ь я. Ну, что ж... Очень жаль... 
 Ш о х и н. И мне жаль. 
 С о ф ь я. Обидел кто-нибудь? 
 Ш о х и н. Нет... 
 С т ё п к а. Врёт он, его святенькая обижает, монахинька эта, святоша... 
 Ш о х и н. Прогони Стёпку... 
 С т ё п к а. Сама уйду... 
 (Убежала.) 
 Ш о х и н. Причина та, что не могу я при молодой хозяйке, боюсь её... 
 С о ф ь я. Что такое? 
 Ш о х и н. Жмёт она меня... всё глядит эдак жалостно... ну, - я не хочу! Конечно, человек я виноватый... однако - не каждый день судить меня, это уж не суд, а мука будет!.. Вошла она в дом и вроде как песку насыпала в машину нашу... Нехорошо с ней. Вон и ты извелась... 
 С о ф ь я (смотрит на него, не слушая, тихо говорит). А глаза такие славные, мягкие... 
 Ш о х и н. У неё? Ты глазам не верь - делу верь! А дела от неё не будет хорошего... 
 С о ф ь я. Это я не про неё сказала... 
 Ш о х и н. Эти, которые тихие, они близко подползают - метко жалят. Змея - тиха. 
 С о ф ь я. Ну, ладно, оставь... 
 Ш о х и н. Немцу - тоже не верь. Чужой человек и бесстыдный... А насчёт этого... усопшего, насчёт жены, детей... его... 
 С о ф ь я. Ладно, не беспокойся... Куда же ты пойдёшь?.. 
 Ш о х и н. В город. А там - не знаю... 
 С о ф ь я. Жалко мне тебя... 
 Ш о х и н. И мне тебя. Одна ты тут... Хозяин-то без вина пьян. Дай тебе бог во всём удачи!.. Прощай, Софья Ивановна! 
 С о ф ь я. Прощай... (Подаёт ему руку, он взял и держит, глядя на неё исподлобья.) Может, передумаешь? 
 Ш о х и н. Нет. Я лучше вернусь, когда она помрёт. 
 С о ф ь я. Кто-о? Зачем ей умирать? 
 Ш о х и н. А жить зачем? И жить ей тоже незачем... Прощай... (Уходит, пятясь задом.) 
 С о ф ь я (смотрит вслед ему, трёт глаза руками и бормочет). Кошмар какой-то! (Видит в зеркале, что Павла, проходя с Михаилом мимо двери, играючи прижалась к его плечу; тихо, испуганно зовёт: "Павла!" Они входят рядом, Михаил смущённо улыбается.) 
 М и х а и л. А, огонь! Это - славно! 
 П а в л а. Ты что какая хмурая?.. (Обнимает её.) Ты послушай-ка, что Миша сочинил... 
 С о ф ь я (заглядывая в лицо ей). Дитя моё, ещё недавно, сегодня я говорила тебе... 
 М и х а и л. Ой, серьёзный разговор!.. 
 С о ф ь я. Я тебя попрошу уйти... 
 М и х а и л (садясь на пол к огню). Нет, не уйду... 
 С о ф ь я (устало). Вы, кажется, с ума свести меня хотите... право! 
 Ц е л о в а н ь е в а (входит). А я вас ищу везде... Вы бы не прятались, а то хозяин сегодня совсем не в уме... орёт на всех... 
 С о ф ь я. Анна Марковна, мне нужно поговорить с ними один на один. 
 Ц е л о в а н ь е в а (обиженно). Хорошо, матушка, я уйду... Хотя и мать... 
 М и х а и л. Тётя Соня, право же, не о чём говорить... ничего нового нет! Ты, в самом деле, послушай-ка вот, что я сочинил... 
 П а в л а (смотрит на Софью, прищурив глаза, покачиваясь на ногах). Я тоже не хочу говорить ни о чём... 
 С о ф ь я (осматривает всех, идёт к столу). Ну, хорошо... Давайте посидим молча, успокоимся... 
 П а в л а. Миша, да читай же... 
 М и х а и л. Готов, маменька... 
 П а в л а. Опять? Я же просила не называть меня так! 
 М и х а и л. Это - законный титул. 
 С о ф ь я (нетерпеливо). Читай, Михаил... 
 М и х а и л (усмехаясь). Сейчас... дай припомнить... 
 П а в л а. А я - помню... 
 Ц е л о в а н ь е в а (из двери громко шепчет). Отец идёт перестаньте! 
 С о ф ь я. Анна Марковна, зачем вы... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Опять не угодила... 
 (Павла жмётся к Софье; Михаил, сидя на полу, хмурится, отодвигаясь в тень.) 
 А н т и п а (входит, угрюмо смотрит на всех, опустив руки, шевеля пальцами). Отчего же перестать надобно? Ну - собрались все в одну комнату... стихи, разговор... что ж такое? Ничего ведь нет такого... (Внезапно, с тоской.) Да не бойтесь вы меня, чорт вас возьми, ведь такой же я человек, как все!.. 
 С о ф ь я. Тише, Антипа... 
 А н т и п а. Молчи! Что ты всё останавливаешь меня? Что все бегут меня? Зверь я, что ли? Ну? Это когда человек один оставлен - он звереет, конечно... 
 М и х а и л. Папаша! 
 А н т и п а. Ну? 
 М и х а и л. Прибавьте жалованья Шохину, Якову! 
 А н т и п а (медленно). Это - что такое? Насмешка? 
 М и х а и л. Ей-богу - нет! Просто - он веселее будет! 
 А н т и п а. Это что, Софья? 
 С о ф ь я. Так, дурит Миша! Шохин уходит от нас. 
 А н т и п а. Уходит? Куда? 
 С о ф ь я. Не знаю... 
 П а в л а. Вот - хорошо... Боюсь я его... 
 А н т и п а. Ты - всего боишься... И - напрасно... (Задумался.) Так уходит Яков? Дела... Что это он? 
 М и х а и л. Я не знал этого... 
 А н т и п а. А что ты знаешь? Отец - лесом торгует, а сын - стишки стряпает. Довольно смешно... 
 М и х а и л. Начинается... 
 (Все молчат. Павла что-то шепчет Софье.) 
 А н т и п а. При людях будто не шепчутся... 
 С о ф ь я (с тоской). Делали бы вы что-нибудь! Ели бы хоть, пили!.. Анна Марковна - устройте вы чай, что ли... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Чай пить рано ещё... 
 С о ф ь я. Миша, нужно проверить счёт Хеверна... 
 М и х а и л. Сейчас?.. 
 С о ф ь я. Да! 
 М и х а и л. Это ты выдумала, чтобы разогнать всех. Заняла самую лучшую комнату в доме и не любишь, когда у тебя сидят... 
 С о ф ь я. Фу, какой вздор... 
 М и х а и л. Не вздор... 
 А н т и п а (Павле). Ты что молчишь?.. 
 Ц е л о в а н ь е в а. Вот извольте! Пошепталась - нельзя, молчит нельзя... 
 А н т и п а. Баба - цыц! 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ой, батюшки... Пашенька! 
 А н т и п а. Что ты всё мутишь тут, а? 
 С о ф ь я. Антипа, опомнись! 
 А н т и п а. Молчи, сестра! Я всё вижу, ты слепая... 
 П а в л а (негромко, очень твёрдо). Антипа Иванович, я прошу вас не кричать на мамашу!.. 
 А н т и п а. Не рассыплется она от моего крика. 
 П а в л а (пододвигаясь к нему). Вы - нехороший, злой человек! Я вас не люблю... Я - боюсь вас! 
 А н т и п а. Павла, Павла, господь с тобой... 
 С о ф ь я. Подожди! Слушай, Павла... 
 П а в л а. Нет, вы меня послушайте... Я люблю Мишу... 
 М и х а и л. Н-ну!.. (Прячется ещё дальше в тень.) Не верь ей, отец, это она выдумала от скуки... 
 (Антипа сел в кресло, молча смотрит на жену, страшен.) 
 П а в л а (вздрагивая). Ну, да... ну, господи же!.. Убейте меня за это... всё равно! Я знаю, - Миша меня не любит... я знаю... что же? А я люблю его... он лучше всех... Ну - убейте меня! 
 Ц е л о в а н ь е в а. Пашенька - зачем ты говоришь?.. 
 С о ф ь я. Анна Марковна, я прошу вас уйти!.. 
 А н т и п а. Эх, Павла... уйди! Уйди скорее... Сестра... уведи её... Скорее!.. 
 (Софья молча обнимает Павлу, ведёт её вон; за ними, тенью, бесшумно, Целованьева. Михаил прижался за камином, на полу.) 
 А н т и п а (сидит окаменевший, быком смотрит в пол, бормочет). Вот как... Вот, брат, как... старик... да... 
 (Возится в кресле, расстегнул ворот рубахи, взял линейку со стола, сломал её, швырнул в камин. Книгу взял, взглянул на неё, бросил на пол. Нашёл маленький револьвер, усмехнулся и, прищурив глаз, смотрит в дуло. Лицо его становится спокойнее, серьёзней, положил руку с револьвером на колено и, схватившись другой рукою за бороду, замер, закрыл глаза. Михаил испуганно, тихонько идёт к нему, схватил револьвер, но не успел вырвать.) 
 А н т и п а (вскочив на ноги). Ты? 
 М и х а и л. Слушай, отец... 
 А н т и п а. Уйди... прочь! 
 М и х а и л (отошёл к двери). Я не виноват. Мне ничего не надо. Ты слышал, она сама сказала... Не верь ей... 
 А н т и п а. Всё едино... всё едино... 
 М и х а и л. Я эти мысли знаю... 
 А н т и п а. Какие? 
 М и х а и л (указывая на оружие). Вот эти... 
 А н т и п а (швырнул револьвер на пол, к двери). Дурак... Ты думаешь, я из-за тебя решусь... Эх, пьяница!.. Иди вон! 
 М и х а и л. Не думай обо мне плохо. Я знаю - я человек бесполезный, больной, мне стыдно пред тобою, пред всеми... Честно говорю тебе - ничего я не ищу у мачехи... 
 А н т и п а (ревёт, рычит). Отойди, убью ведь! Забуду, что ты сын мне... (Вдруг бросился, схватил сына за горло, встряхивает.) Вот какие мысли в башке твоей поганой... 
 М и х а и л. Это - не мои, твои мысли... 
 А н т и п а. Что-о? 
 М и х а и л. Я тебя старше душою... Я не повинен ни в чём... 
 А н т и п а. Ты у меня сердце вынул... 
 С о ф ь я (вбегает). Пусти! Ну? Миша - беги! 
 (Михаил выбежал, поднял револьвер.) 
 А н т и п а (слепо ткнулся к сестре, обнял). Софья... скорее, матушка! Гони всех... Её - спрячь... Мишка - пусть едет, уезжает! Софья - около меня великий грех ходит... Делай что-нибудь!.. Сердце моё... не дышит... 
 (Софья, усадив его в кресло, запирает двери.) 
 А н т и п а. Убило меня... 
 (Выстрел в доме. Антипа вскочил, смотрит на пол, не может ничего сказать.) 
 С о ф ь я (взглянув на стол, бросается к дверям, на ходу). Он взял со стола револьвер!.. 
 А н т и п а (шатаясь). Это - Михайло... сын... 
 Занавес 
 ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ 
 Та же комната. В кресле, у камина, А н т и п а, точно пьяный. Сзади его тихо шагает М у р а т о в, курит, задумчив. 
 А н т и п а. Что доктор-то говорит? 
 М у р а т о в. Я же не знаю, - ведь мы сейчас только приехали... 
 А н т и п а. Сейчас? Да... 
 М у р а т о в (опасливо взглянув на него). Он, вероятно, ещё не успел осмотреть... 
 А н т и п а. Меня Софья вытурила оттуда. (Помолчав.) А ты зачем приехал? 
 М у р а т о в. Я же говорю: доктор у меня сидел, прискакал Шохин... 
 А н т и п а. Шохин? Он тоже вот человека убил. 
 М у р а т о в. Я и поехал с доктором... Может быть, окажусь полезен... 
 А н т и п а. Ты? 
 М у р а т о в. Ну да... 
 А н т и п а. А - Шохин где? 
 М у р а т о в. В город послали, за лекарствами... 
 А н т и п а. Так. Всё можно объяснить... 
 М у р а т о в. Тут и объяснять нечего... 
 А н т и п а. Ну - нечего! (Усмехнулся.) А что, барин, не любишь ты меня? 
 М у р а т о в (на секунду остановясь). Пожалуй, теперь не время о любви говорить... 
 А н т и п а (повторяет медленно). О любви говорить не время... Слова-то какие... А я вот не боюсь сказать, что никого не люблю. Софью только... очень уважаю... (Помолчал.) А сказать - люблю... это очень опасно... Доктор-то пьяный? 
 М у р а т о в. Не сильно... Как всегда... 
 А н т и п а. А не повредит он Михаиле? 
 М у р а т о в. Н-но... вы же знаете, что он хороший доктор... 
 А н т и п а. Да. Он и человек хороший. Только вот, споил ты его... Всех ты тут повредил... Михаила тоже... вредное ты лицо... Стой! 
 (Испуганно приподнимается с кресла.) 
 С о ф ь я (входит торопливо, рукава засучены). Ну, рана не опасна... слышишь, Антипа? 
 А н т и п а. Верно? Не опасна? 
 С о ф ь я. Конечно - верно... 
 А н т и п а (опускаясь в кресло). Спасибо тебе... 
 С о ф ь я (прошла в свою комнату, на ходу сказав Муратову). Не пускайте его никуда... 
 М у р а т о в (кивнув головою, обращается к Антипе). Вот, видите... 
 А н т и п а. Она тебе что шепнула? 
 С о ф ь я (выходит со свёртком в руках). Я сказала, чтоб ты не выходил пока отсюда... 
 А н т и п а. Чего ж ты ему говоришь, а не мне?.. 
 С о ф ь я (уходя). А, пустяки... 
 М у р а т о в. Выздоровеет Миша... 
 А н т и п а. А я - до смерти заболел. 
 М у р а т о в. Э, всё пройдёт... 
 А н т и п а. Когда помрём. Ты мне ничего не говори, не надо. Утешенья мне не добыть... (Молчит. Муратов остановился, искоса смотрит на него.) Ты вот учился, законы знаешь... Скажи, отчего это: я человек здоровый, до дела - жадный... от большого здоровья, может, и плохо мне... а вот сын у меня слабый, ни к чему не привязан - это отчего, ну? Какой тут закон? 
 М у р а т о в (неохотно, неуверенно). Что ж... одно поколение работает... а другое устаёт... то есть рождается уставшим... 
 А н т и п а. Не понимаю... 
 М у р а т о в. Должно быть, на детях сказывается усталость отцов, в соках переданная... 
 А н т и п а. Поколение... слова всё какие-то... намекающие... 
 М у р а т о в. Какие же тут намёки... 
 А н т и п а. Да, вот - одни работают, другие от безделья поколевают... Нехорошо выходит... 
 М у р а т о в. Вы, смолоду-то, много пили? 
 А н т и п а. Я? Нет. Отец - пил. Жена выпивала... она из пьяной семьи... Скушно ей было со мной... я ведь дома-то почти и не жил... От неё всегда мятой, а то сухим чаем пахло... это она винный дух заедала... Михайлу - Софья испортила, он у неё жил... приучила его книги читать... стишки сочинять... Маятник, говорит, как медная секира, срубает головы минут - смешно: минуты с головами. Вроде муравьёв, что ли? А может, и нет тут ничего смешного... 
 (Закрыл глаза, будто задремал. Софья, в двери, делает знаки Муратову; он, взглянув на Антипу, подходит к ней.) 
 С о ф ь я. Миша хочет видеть его; я увела оттуда Павлу, но она может придти, идите к ней, задержите её; не нужно, чтоб она встретилась сейчас с Антипой, - понимаете? 
 М у р а т о в. Конечно! Но на какие пустяки тратите вы себя - это ужас! 
 С о ф ь я. Ну, идите... 
 М у р а т о в. Подумайте однако, вам ли... 
 С о ф ь я (сухо). Вы - идёте? 
 (Муратов, поклонясь, ушёл. Софья следит за ним, глядя в зеркало.) 
 А н т и п а (чуть подняв голову). Зачем он тебе? 
 С о ф ь я. Он мне не нужен. 
 А н т и п а. То-то! Лучше нищими жить али в разбой пойти, чем с эдакими вот... 
 С о ф ь я (подходя к нему). Слушай-ка... 
 А н т и п а. Соня? Как же так? Отец работал, я работал, накопил добра на тысячу человек, а девать его некуда. Для чего всё? Михайло - мёртвая душа... Ты бездетна... 
 С о ф ь я. Время ли теперь говорить об этом!.. 
 А н т и п а. На-ко вот! А лесничий сказал: время ли про любовь говорить... 
 С о ф ь я. Нашёл с кем о любви беседовать, чудак! 
 (Положила руку на плечо его, он взял и рассматривает её пальцы.) 
 А н т и п а. Рука-то маленькая, а - твёрдая... Тебе бы не сестрой, женой моей быть, эх... 
 С о ф ь я (отняв руку). Вот что - Миша хочет видеть тебя... 
 А н т и п а (отшатнулся, привстал). Это - сам он захотел, али ты внушила? 
 С о ф ь я. Сам... 
 А н т и п а. Ей-богу? 
 С о ф ь я. Ну, вот ещё, божиться я буду... 
 А н т и п а (встал). Тяжело мне будет видеть его. 
 С о ф ь я. Идём! 
 А н т и п а. Мне всегда было тяжко смотреть на него. А в чём я виноват перед ним, а? Он - устал, а я - не устал. Эта - там? 
 С о ф ь я. Нет. Она ни в чём не виновата. 
 А н т и п а. Знаю. Они все, эдакие-то, ни в чём не виноваты. Это мы виноваты во всём, такие вот. Соня, что она... кто она, Павла эта? 
 С о ф ь я. Поздно спрашиваешь... Просто она - молодая девушка... живёт во сне своей юности... 
 А н т и п а. Нашёл я счастье... отдых... 
 С о ф ь я. Счастье стоит не дёшево... 
 А н т и п а. Маленькое-то! 
 С о ф ь я. Оно всегда маленьким кажется, пока его в руках держишь, выпусти - узнаешь, как велико и дорого... (Торопливо.) Это не про твой случай... 
 А н т и п а. Ладно уж... Я думал - дети будут... 
 С о ф ь я. Это ты теперь выдумал... 
 А н т и п а. Нет, думал, ждал... Женщина без детей - какая это радость?.. 
 (Софья хотела что-то сказать, но, махнув рукою, отвернулась.) 
 А н т и п а. Ты что? 
 С о ф ь я. Я - жду. Идёшь? 
 А н т и п а. Иду. Соня, отчего бабам всегда тошно со мной было, скушно? И любит будто, а души не открывает, - отчего? 
 С о ф ь я. Перестань ныть! 
 А н т и п а. Разве я - ною? Я был красивый... 
 С о ф ь я. Ты был для женщин всегда половинкой человека. 
 А н т и п а. Врёшь... 
 С о ф ь я. Подумай, увидишь, что правда... 
 А н т и п а (смотрит на стенные часы). А что я буду говорить Михаилу-то? 
 С о ф ь я. Найди... 
 А н т и п а. Маятник, как секира... Мне ведь не жалко его. Мне только за себя стыдно... себя жалко - зря изломался. 
 (Софья задумалась, молчит.) 
 А н т и п а. Ну, что ж? Идём... 
 С о ф ь я (решительно). Нет, не ходи, не надо! 
 А н т и п а. А как же?.. 
 С о ф ь я. Я скажу, что нездоров ты... задремал... 
 А н т и п а. А то - я пойду... 
 С о ф ь я (строго). Я сказала - не надо! 
 А н т и п а. Тогда я - через часок зайду... пусть уляжется в душе... У меня, Соня, все мысли - пьяные, все - одичали... Игра у меня в душе страшная... 
 С о ф ь я. Говоришь ты много! 
 (Уходит спешно.) 
 А н т и п а (прошёлся по комнате, подошёл к столу, перебирает на нём бумаги, бормочет, протянув руку к двери). Ты, брат, тоже не всё понимаешь... нет! (Читает какой-то лист, бросил его, нахмурился, снова взял и читает ворча.) Так... постой? (Усмехается.) Э-э... ах, Соня! Вот оно что... 
 (Шохин осторожно входит с пакетами в руках, видя хозяина - делает движение назад.) 
 А н т и п а. Это кто? 
 Ш о х и н. Шохин пришёл. С лекарством. 
 (Оба несколько секунд молча смотрят друг на друга.) 
 А н т и п а. Вот, Яков, и я человека убил... 
 Ш о х и н. Тут - того и гляди... 
 А н т и п а. Да ещё сына... а? 
 Ш о х и н (угрюмо). Теснота. Не видать - кто чей... 
 А н т и п а. Ты, слышь, уходишь?.. 
 Ш о х и н. Я - не из обиды... 
 А н т и п а. Вот - идём вместе... 
 Ш о х и н. Куда? 
 А н т и п а. А ты куда собрался? 
 Ш о х и н. Не знаю ещё. 
 А н т и п а. Ну, и я с тобой... 
 Ш о х и н. Коли вправду, так я подожду. Дела-то - на Софью Ивановну? 
 А н т и п а. А что? Она - справится... 
 Ш о х и н. Конешно. 
 А н т и п а. По богомольям пойдём... 
 Ш о х и н. Молельщик я плохой... 
 А н т и п а. За тебя - отец старался... 
 Ш о х и н. Видно - так. Куда это девать? 
 А н т и п а. Лекарство? Неси туда... 
 Ш о х и н. Боюсь, будто... 
 А н т и п а. А бывало, ничего не боялся. 
 Ш о х и н. Всё - до разу. 
 А н т и п а. Трудно, Яков, с людями жить... 
 Ш о х и н. Людей-то и не видно, всё - судьи да подсудимые. 
 А н т и п а. Значит - решили, идём? 
 Ш о х и н. Что же? Коли вы взаправду - я ничем не связан... 
 С т ё п к а (вбегает). Ты чего тут? Лошадь, - давай скорей лекарства-то... 
 (Увидала хозяина - охнула и исчезла.) 
 А н т и п а. Видал? Вот какой я страшный. 
 Ш о х и н. Глупая она. Однако - хорошая... 
 А н т и п а. А хороших пугать - надо ли? 
 Ш о х и н (уходя). На что их пугать! 
 (Оставшись один, Антипа несколько секунд смотрит на портрет над столом Софьи, потом прикручивает огонь лампы и снова прибавляет.) 
 П а в л а (вбежала). Софья Ивановна... 
 (Увидав Антипу, подалась назад, стоит, наклоня голову.) 
 А н т и п а (медленно подошёл к ней, коснувшись ладонью лба, откинул голову её, смотрит в глаза). Ну? Что? 
 П а в л а (тихо). Бейте... 
 А н т и п а. Ах ты, змея кроткая... 
 П а в л а. Не мучьте вы меня, бейте... 
 А н т и п а. За что бить? (Поднимает кулак.) 
 П а в л а. Скорее - господи! 
 А н т и п а. За что бить? 
 П а в л а. Не знаю я... За то, что молода... за то, что ошиблась, думала - вы не такой... за то, что не люблю вас... (Закрыла лицо руками.) 
 А н т и п а (схватил кисти рук её, открыл лицо и, не выпуская её, хрипит). Уйди... иди прочь!.. Что ты со мной сделала? Что? 
 П а в л а (опускаясь на пол). Ничего я не сделала... 
 А н т и п а (выпустил руки её, она упала, он медленно приподнимает ногу, как будто собираясь ударить Павлу, но - присел на пол и, положив голову её на колено себе, гладит голову Павлы, шепчет). Дитё моё - не бойся... Я - не трону - очнись! Дитё моё милое... 
 С о ф ь я (за дверью). Перестаньте говорить вздор... 
 М у р а т о в. Но - что же будет с вами?! 
 С о ф ь я (вошла, бросается к брату). Что ты сделал? 
 М у р а т о в (испуганно попятился). Чорт возьми... 
 А н т и п а. Тише... 
 С о ф ь я (ощупывая Павлу). Обморок? 
 А н т и п а. Не знаю... 
 М у р а т о в. Сейчас я доктора позову... 
 С о ф ь я. Скорее, он во флигеле у Тараканова... 
 П а в л а (очнулась, оглядывается, Антипе). Уйдите... Соня - уведи меня... 
 А н т и п а. Ладно. 
 (Отошёл в тень к двери на террасу, стоит спиной ко всем.) 
 С о ф ь я. Что такое случилось?.. 
 П а в л а. Он меня хотел прибить... 
 С о ф ь я (брату). Ты - уйди, пожалуйста... 
 А н т и п а. Не хочу! 
 П а в л а (стоит, держась за Софью). Антипа Иванович, вы знаете, я хотела любить вас... 
 А н т и п а. Не говори про это... 
 П а в л а. Я хотела, чтоб вы были добрее... 
 А н т и п а. Н-да... 
 П а в л а. Но вам никого не жалко, вы никого не любите. За что вы не любите сына? Зачем вы ревнуете его ко мне и гоните его? Он - больной, несчастливый - виноват он в этом? 
 А н т и п а. А я - виноват, что здоровее его? Виноват, что никудышных людей - не жалко мне? Я - дело люблю, я люблю работу! На чьих костях жизнь строена, чьим потом-кровью земля полита? Не такие люди этому служили, как он да ты! Может он мой труд на себя принять? 
 С о ф ь я. Довольно... 
 А н т и п а. От моей да отцовой работы сотни людей сыты живут, в гору пошли. А он - что? Я - грех сделал, так ведь я же и дело делаю, я! Вас, добрых, послушать - всякое дело перед кем-то грех... Неверно это! Отец мой говаривал: коли бедность не убить - греха не избыть, вот это - верно! 
 П а в л а. Про вас везде нехорошо говорят... 
 А н т и п а. Ну, так что? Говори! Из зависти говорят, богатый я! И все должны быть богаты, все должны в силе быть - чтобы друг другу не служить, не кланяться... Будут люди жить независимо, без зависти - хороши будут; не достигнут до этого - пропадут в низости своей... Это - Софьины слова, верные слова! 
 (Софья внимательно смотрит на брата.) 
 П а в л а. А - Миша? 
 А н т и п а. Что ж я тут сделаю? Ничего не могу я... Не вижу вины моей пред ним! (Тише.) Может, вот перед тобой виновен... ну, увидал, понравилась... захотелось порадоваться с тобой, отдохнуть... али я отдыха не заслужил? 
 П а в л а. Господи! Неужели нельзя жить в тихом мире, друг друга, любя друг друга, всех любя? 
 (Софья задумчиво отходит от нее.) 
 П а в л а. Ведь надо же иначе жить! 
 А н т и п а (угрюмо). Начни... начинай... 
 П а в л а. Милые мои - ведь нельзя так... нельзя жить не любя никого, никого не жалея... Дорогие мои люди - неужели все - враги друг другу?.. (Молчание.) Боже мой, боже!.. Есть же что-нибудь неоспоримое... есть же правда где-нибудь! 
 А н т и п а. Не приготовили её для тебя... 
 П а в л а. Ведь надо же думать о правде, надо искать её... 
 С о ф ь я (негромко). Правду - не выдумаешь, её надо выработать. Работать нужно, Паша, а не искать... Ничего не найдёшь, - ничего не потеряно... 
 А н т и п а (угрюмо). Покой души потерян... 
 С о ф ь я. Покой - не правда... 
 П а в л а (тоскливо). Не понимаю я вас... ничего не понимаю... 
 (Целованьева вводит Михаила, он идёт довольно бодро, держась одною рукой за плечо Анны Марковны, улыбается, примирительно протянув другую руку вперед.) 
 С о ф ь я (тревожно подхватывая его). Зачем ты встал? Как вы позволили? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Просится он... 
 П а в л а. Ах, господи! Что вы делаете, мамаша? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ведите, говорит, меня, хочу отца видеть... 
 М и х а и л. Ничего, тётя Соня... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Он, говорит, сам-то не придёт. 
 П а в л а. Но разве вы не понимаете... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ты много поняла! Кричи больше на мать-то... 
 М и х а и л. Постойте... не шумите... Это все я виноват... 
 (Софья усадила его в кресло.) 
 А н т и п а (подходит, быком глядя на сына, глухо говорит). Это напрасно ты... я бы пришёл, погодя... Я и хотел идти... да вот тут... говорили мы... 
 М и х а и л. Слушай, отец... 
 С о ф ь я. Тебе вредно говорить... 
 М и х а и л. Молчать - вреднее... 
 А н т и п а. Больно поранился? 
 М и х а и л. Ты меня прости... 
 А н т и п а. Эх, брат... Ладно! Чего там? Неизвестно, кто виноват... 
 М и х а и л. Я знаю кто... 
 П а в л а. Кто же? Кто? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Уж, конечно, люди беззащитные... 
 С о ф ь я. Вы, Анна Марковна, напрасно... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Нет уж, матушка, вы меня не троньте!.. 
 А н т и п а. Стряпуха божья! Помолчи, Христа ради, а то я те... 
 С о ф ь я. Антипа - перестань! 
 А н т и п а (отдуваясь). Ф-фу... Вот ржавчина! 
 М и х а и л. Подожди, отец, не волнуйся... Ведь всё это - не страшно, больше - смешно... 
 А н т и п а. Ты - скажешь! Смешно... Эх, Михайло... Нехорошо всё... нехорошо!.. 
 М и х а и л. Не тронь себя... 
 (В дверях - Муратов делает знаки Софье, она подходит к нему, нервно разговаривают.) 
 С о ф ь я. Неужели? 
 М у р а т о в. Да. Всё, говорит, вздор и пустяки, это они с жиру бесятся. И - уехал! 
 С о ф ь я. Как же быть? Пожалуйста, пошлите вслед за ним Шохина, верхом... 
 (Муратов, сморщив лицо, уходит.) 
 А н т и п а (сыну). Ну, что смеёшься?.. 
 М и х а и л. Хочется сказать тебе, отец, что-то хорошее, от души... 
 А н т и п а (смущён). Вот ещё... Зачем? Ты - помалкивай... 
 М и х а и л. Видишь ли - ведь я понимаю тебя... я даже тихонько, издали как-то - нередко любовался тобою... любоваться - это уж значит любить... 
 А н т и п а (удивлён, не верит). Софья, - чу? Вон, что говорит.., 
 П а в л а (Софье). Ведь ему вредно говорить! 
 (Софья останавливает её жестом.) 
 М и х а и л. Ты - топор в руке божьей... в чьей-то великой, строящей руке... И ты, и тетя Соня. Она еще тебя острее... А я вот и все такие, как я, - ржавчина... Я хочу сказать, отец, - я много думал над этим бесполезных людей нет, есть только люди вредные...Ты - не казни себя... 
 А н т и п а (тронут, наклонился, поцеловал сына в лоб; выпрямился). Ну, господь с тобой... Спасибо, брат! Это мне - хорошо... Помоги тебе бог за то, что сказал так.., Отец... отец, брат Михайло, это тоже ведь не просто - мясо, это - живой человек с душою, он тоже - любит! Ведь нельзя не любить-то! Нельзя - все радости в любви... 
 П а в л а (тихонько плачет). Господи... не понимаю я... 
 А н т и п а (ей, торжествуя). Видишь? (Сыну.) Ведь я тебя - как знаю? Когда ты ещё языком не владал - я уж боялся за тебя, сын... я думал про тебя: вот будет человек - самый близкий мне, вот это он и возьмёт на себя и труды и грехи мои, возьмёт, оправдает всю мою жизнь... 
 М и х а и л (очень взволнован). Нечем взять... Мне нужно - тетя Соня... 
 (С ним - обморок. Софья бросается к нему, Павла испуганно отскочила, Антипа опустился на колени, Целованьева около дочери, в дверях - Муратов.) 
 П а в л а (громким шопотом). Скончался! 
 С о ф ь я. Перестань. 
 Ц е л о в а н ь е в а. Доконали... 
 А н т и п а. Что с ним, а? Софья? Где доктор-то? 
 С о ф ь я. Доктор уехал... Дайте воды... 
 П а в л а (мечется). Вот... ну разве нельзя было придти к нему? Ах, жестокие!.. 
 М у р а т о в (негромко). Вы бы не шумели! 
 П а в л а (сердито). Ах, оставьте... Что вам нужно? Не люблю я вас... 
 М у р а т о в (кланяясь). Это меня почти не огорчает... 
 М и х а и л (очнулся). Положите меня... 
 С о ф ь я (брату, Муратову). Берите его! 
 М и х а и л. Ничего, я могу... 
 (Отец и Муратов ведут его.) 
 М и х а и л (усмехаясь). Вот в каком я почете... 
 П а в л а (останавливая Софью). Что мне делать, что? Скажи... 
 С о ф ь я. Подожди, нужно к Мише... 
 П а в л а. Я тоже, кажется, умру, - скажи, что же, куда же я? 
 С о ф ь я. Подумай сама... Антипе ты - не жена, Михаилу - не сестра... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Говорила я тебе - не надобно продавать свой-то угол!.. 
 П а в л а. Оставь, мама!.. 
 Ц е л о в а н ь е в а. Куда теперь спрячешься?.. 
 С о ф ь я. Ты, Павла, много говоришь о любви, но - любить не умеешь ещё. Когда любят - всё ясно: куда и, что делать... всё делается само собою, и никого, ни о чём не надо спрашивать... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Вот, вот!.. Без спроса живи... да! Очень хорошо учат тебя... 
 С о ф ь я. В солнечный день не спрашивают - отчего светло? А в твоей душе, видно, не взошло ещё солнце-то... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Не слушай, Павла, речи эти, ой, не слушай! 
 С о ф ь я. А вы, Анна Марковна, много вреда приносите дочери вашей... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Ещё бы те! Кто больше матери вреден? Нет, матушка, уж вы позвольте... 
 С о ф ь я (уходя). Я знаю, что с вами бесполезно говорить к об этом, простите, сорвалось... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Иди, беги к любовнику-то скорее!.. 
 П а в л а. Это - неправда! У неё нет любовника. 
 Ц е л о в а н ь е в а (спокойно). Нет, так будет... 
 П а в л а (ходит по комнате). Не взошло солнце... 
 Ц е л о в а н ь е в а. А ты - верь ей! Не про солнце надо думать, а про себя - как самой прожить тихо и с удовольствием... Все хотят жить с удовольствиями. Разбойника этого надобно тебе оставить, и барыня эта не подруга тебе - она тоже воровой породы. А мы - люди тихие. Деньги у тебя есть свои - двадцать пять тысяч... И ещё я... Со своими деньгами можно жить как хочешь: свой целковый - родного брата дороже... Мне в этом доме - тоже не привольно, а мне пора отдохнуть - сорок три года мне!.. Кто я тут? 
 П а в л а. Не про то вы говорите, не то! Зачем я вышла из монастыря? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Со своим капитальцем и в монастыре барыней проживёшь. И я бы с тобой... Нет подружки верней родной матери... она всё понимает, всё прикроет... 
 П а в л а. Стойте... идёт кто-то... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Уйти бы нам, а? Гляди, полиция скоро приедет. 
 П а в л а. Зачем? 
 Ц е л о в а н ь е в а. А как же? Я послала... 
 (Муратов входит.) 
 П а в л а. Ну, что он? 
 М у р а т о в. Устал, дремлет... 
 П а в л а. Он ведь не умрёт?.. 
 М у р а т о в. Со временем непременно умрёт... 
 П а в л а. Когда? Не сейчас? 
 М у р а т о в. Точно не знаю когда... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Вы бы, батюшка, не издевались над простодушием нашим... 
 П а в л а. Оставьте, мама! Ведь рана не опасная? 
 М у р а т о в. Револьверишко - слабый, пуля маленькая, скользнула по ребру и вышла в боку - это безопасно... 
 П а в л а. Ах, слава богу, слава богу!.. Василий Павлович, кажется, я сказала вам давеча дерзко... 
 М у р а т о в. О, не беспокойтесь! Я знаю христианские ваши чувства... 
 П а в л а. Я даже и не помню, что сказала... 
 М у р а т о в. Пустяки... уверяю вас... 
 Ц е л о в а н ь е в а. Встрёпана ты очень, Паша... 
 П а в л а (взглянув в зеркало). Ой, ужас! Что ж вы раньше-то не сказали? 
 Ц е л о в а н ь е в а. Время не было... 
 П а в л а. Вы - извините, я уйду... 
 М у р а т о в. О, пожалуйста... 
 П а в л а. Так что - Миша скоро встанет?.. 
 М у р а т о в. Не знаю... Доктор сказал, что организм его очень истощён пьянством и распутством... 
 П а в л а. Ой, как вы... 
 Ц е л о в а н ь е в а. А ты иди-ка, иди! Не тебя это касается... 
 (Муратов садится в кресло у стола, согнулся, схватил голову руками, имеет вид человека, которому очень тяжело. Входит Софья, при виде Муратова её усталое лицо становится суровым. Он поднял голову, медленно выпрямился.) 
 С о ф ь я. Вы, вероятно, устали?.. 
 М у р а то в. А вы? 
 С о ф ь я. Да, немножко... 
 М у р а т о в. Нужно отдохнуть. Я сейчас уйду. Но - прежде позвольте мне поставить один вопрос? 
 С о ф ь я (не сразу). Ставьте. 
 М у р а т о в. Я хочу подать прошение о переводе во Владыкинское лесничество - вы знаете, там лесничий застрелился... 
 С о ф ь я. Да, знаю... 
 М у р а т о в. Но если б я остался здесь - мог ли бы я расчитывать... 
 С о ф ь я (ударив чем-то по столу, решительно). Нет! 
 М у р а т о в. Позвольте, вы не дослушали! Я хотел спросить - могу ли я рассчитывать, что ваше отношение ко мне изменится... 
 С о ф ь я. Я поняла вопрос. 
 М у р а т о в (встал, усмехаясь). Шохин убил человека, но, право, вы относитесь к нему милостивее, чем ко мне. 
 С о ф ь я (не сразу). Может быть... вероятно... Что такое - Шохин? Он - честный зверь, он думал, что это его долг - убивать людей, которые крадут добро его хозяина. Но - он понял, что сделал, и всю жизнь не простит себе этого, теперь он относится к людям иначе... 
 М у р а т о в. Вы - ошибаетесь... как всегда... 
 С о ф ь я. В вашем лесничестве за семь лет ваши Шохины убили и изувечили несколько десятков человек... 
 М у р а т о в. Ну, не так много... 
 С о ф ь я. А сколько посажено в тюрьмы, сколько разорено семей из-за вязанки хвороста! Вы это считали? 
 М у р а т о в. Нет, конечно. И какое вам дело до этой статистики? Сударыня - всё это романтизм! Как бы вы приказали поступать с ворами? 
 С о ф ь я. Не знаю, но - не так! Ведь вот у нас - не воруют... 
 М у р а т о в. Н-но! Это - не факт, а только видимость, как говорит доктор, тоже романтик. 
 С о ф ь я. Нам нужно кончить этот разговор, - он возникает с каждой встречей... 
 М у р а т о в. Вы совершенно напрасно спорите со мною... 
 С о ф ь я (встала). Послушайте, Василий Павлович: да, вы для меня хуже Шохина, хуже любого пьяного мужика - мужика можно сделать человеком, - вы что-то безнадёжное... Мне не очень легко сказать вам это... 
 М у р а т о в. Не идёт к вам романтизм, хозяйка!.. 
 С о ф ь я. Нелегко видеть вас таким, каков вы есть. Умный, образованный человек без любви к людям, без желания работать, - это меня отталкивает. Я видела, как вы гасли, как вы быстро теряли себя, развращали других. 
 М у р а т о в. Пять минут назад я слышал, как Анна Марковна мудро сказала: все хотят жить с удовольствиями! Это очень верно. Что стоят все эти якобы развращённые мною люди вместе с нашим племянником? Я раздавлю их, кто-то другой, или они сами медленно передавят друг друга - не всё ли равно? 
 С о ф ь я. Быть Мефистофелем в уездном городе - это очень легко, вы бы попробовали быть честным человеком! 
 М у р а т о в. Недурно сказано! Но что значит - честный человек? 
 С о ф ь я. Нам не о чём говорить. 
 М у р а т о в. То есть - вы не можете ответить. Ужасно одиноки вы... одиноки и бессильны! 
 С о ф ь я. Это неправда! Есть где-то люди, которые чувствуют жизнь так же, как я. Ведь ничего нельзя выдумать, можно только принять в душу свою то, что есть в жизни. В моей душе есть светлое - значит, оно есть и вне моей души; в моей душе есть вера в возможность иной жизни - значит, она есть в людях, эта благая вера! Я многого не понимаю, я плохо образованна, но я чувствую: жизнь - благо, и люди - хороши... А вы всегда лжёте на людей... и даже - на себя... 
 М у р а т о в. Я всегда говорю правду... 
 С о ф ь я. Это правда ленивых, самолюбивых, обиженных, что-то злое, гнилое. Это - издыхающая правда! 
 М у р а т о в. До сего дня она считалась бессмертной. 
 С о ф ь я. Нет, - живёт и растёт другая... Есть другая Русь, не та, от лица которой вы говорите! Мы - чужие люди... Не попутчица я вам, и - мы кончили, надеюсь? 
 М у р а т о в (взял с камина шляпу). Увы, но я уверен, что по пути к этой другой правде вы сломите себе шею, - pardоп! Бросьте-ка вы все эти фантазии и примите мою руку - руку человека интересного - э? 
 (Софья молчит, смотрит на него.) 
 М у р а т о в (отступая к двери). Подумайте! Мы поехали бы в Европу, в Париж - это гораздо забавнее города Мямлина. Вы - молодая, красивая, в Европе очень умеют ценить красивых женщин - сколько наслаждений ждёт вас! Я же - не ревнив, ваши маленькие шалости будут даже приятны мне... Мы бы прекрасно сожгли жизнь, э? 
 С о ф ь я (вздрогнув, тихо, с отвращением). Ступайте... 
 М у р а т о в. Это меня огорчает... 
 А н т и п а (сзади его, в дверях). Ну-ка, посторонись... 
 М у р а т о в. Н-ну-с? Прощайте... 
 А н т и п а. Прощай! (Сестре.) Уснул Михайло-то... Хорошо мы с ним поговорили... (Присматривается к ней, обернулся к двери.) Опять этот, бес зелёный, наплёл чего-нибудь? На что ты его привечаешь?.. 
 С о ф ь я. Давно... лет шесть тому назад, человек этот нравился мне... 
 А н т и п а. Молода была... Уйти мне, что ли? 
 С о ф ь я. Подожди... Как хочешь... 
 А н т и п а (помолчав). Может, Михайло-то теперь меньше пить будет... а, Соня? 
 С о ф ь я. Что? 
 А н т и п а. Ну, ладно! Думай своё, я пойду... 
 С о ф ь я. Что ты спросил? 
 А н т и п а. Миша-то, мол, может, меньше пить станет... 
 С о ф ь я. Не думаю. Едва ли. Ты - не трогай его, оставь его мне... 
 А н т и п а. Я готов всё тебе оставить... А как же... с этой? 
 С о ф ь я. Отпусти её... 
 А н т и п а (тихо). Куда это? 
 С о ф ь я. Куда хочет... 
 (Антипа сел, молчит.) 
 С о ф ь я (подошла к нему). Что ты придумаешь иначе? 
 А н т и п а (угрюмо). Не в нашем это быту - с женами разводиться! 
 С о ф ь я. Какая она жена тебе? Ведь только мучиться будешь с ней... 
 А н т и п а. Нет, это не годится... Лучше я сам уйду. Брошу всё на тебя и уйду куда глаза глядят... Не для чего теперь жить мне... Эх, горько, что ты бездетна! 
 С о ф ь я (отошла, сурово). Кто меня за умирающего замуж выдал? 
 А н т и п а. Ну - я! Ладно уж. Зато - богатая ты, первая в уезде. Сильнее всех дворянишек... А дети... они не только от мужей бывают... 
 С о ф ь я. Милостив ты, да - поздно! 
 А н т и п а. Эх, Соня, Соня... 
 С о ф ь я. Что - эх? Никуда ты не уйдёшь, вздор это! 
 А н т и п а (задумчиво). Стыдно стало мне. Не так всё... не то! Греха - не боюсь; печаль - не люблю я... А меня - печаль одолевает, с ней - не жить, не работать... 
 С о ф ь я. Мне - не легче твоего, и печаль моя горше твоей, а я - не прячусь... Знал бы ты, как мучительно потерять уважение к человеку, как от этого сердце болит.. Знал бы ты, как я искала хороших людей, как верила найду! Не нашла... Поищу ещё... да... 
 А н т и п а. Несчастливы мы с тобой, Софья. Враги всё около нас. 
 С о ф ь я. Кабы - умные! Умный враг - всегда хороший учитель... 
 А н т и п а. Чему - учитель? 
 С о ф ь я. Сопротивлению. Вот - муж мой враг был мне, - а я его уважаю... многому он научил меня!.. (Подошла к брату, положила руку на голову его.) Ну, довольно! Остались мы с тобой одни, и будем жить - одни. А может, придут хорошие люди, поучат, помогут! Ведь есть же хорошие люди?.. 
 А н т и п а (задумчиво). Коли себя хорошим не покажешь - не найдёшь хорошего. Это - твои же слова... 
 С о ф ь я. Вот и покажи! Ты - встряхнись. Вспомни: когда ты уступал, кому? Надо ли горю уступать? Не надо уступать! 
 А н т и п а (встал, расправил плечи, смотрит на сестру, усмехаясь). Просто всё у тебя, Софья, откуда это у тебя, господь с тобой? Давай-ка, обнимемся, единая ты моя... спасибо тебе! 
 (Обнялись, Антипа смахивает слёзы.) 
 А н т и п а. Ну, давай жить, давай спорить! Эх, начну теперь делами ворочать - земля поколеблется... 
 С о ф ь я. Вот это - больше на тебя похоже! Теперь ты - уйди... Мне надобно побыть одной... иди, милый! Мы с тобой - друзья, это хорошо! 
 А н т и п а. Не говори - зареву... 
 Ш о х и н (в двери). Исправник приехал с понятыми. 
 А н т и п а (сердито). Что? Зачем? 
 С о ф ь я. Кто звал? 
 Ш о х и н. Анна Марковна Василья посылала... 
 А н т и п а. Ну, я ж её... 
 С о ф ь я. Стой, я сама устрою всё! Не вмешивайся в это - не ходи туда... 
 А н т и п а (порываясь). Нет, я её - в окошко выкину, с дочкой вместе... 
 (Шохин широко улыбается.) 
 С о ф ь я. Шохин, не пускайте его. Слышишь? Сиди спокойно... 
 А н т и п а (мечется по комнате). Полицию позвали... на-ко вот, а? Ты чего рожу растянул? 
 Ш о х и н. Ничего... 
 А н т и п а. То-то! Думаешь, я и вправду пойду с тобой? Нет, уж пускай другие отступят, а я останусь на своём месте... Полицией пугают!.. (Остановился против Шохина.) И тебе идти некуда - брось это! За тобой грех пред людьми, на людях и оправдай его... 
 Ш о х и н. Да ведь теперь я тоже останусь... Теперь, чай, не мне уходить... 
 А н т и п а. Ну, вот... Шататься - стыдно! Вон - хозяйка-то наша, Софья-то Ивановна, как себя держит... а ведь - женщина! 
 П а в л а (вбегает). Антипа Иванович, там пришли... 
 А н т и п а (жестом останавливая её). Знаю! Полиция там... Ты - иди, с богом! Тебе бояться нечего, это твоя же мать позвала полицию. Ты - иди себе!.. Уходи... 
 П а в л а (с тревогой). Куда? 
 А н т и п а (отвернулся). Это - твоё дело... Прощай... 
 П а в л а. Куда же?.. 
 А н т и п а. Мать - укажет... Прощай... 
 (Павла медленно уходит, Шохин уступает ей дорогу, наклонив голову, Антипа идёт к двери на террасу, остановился там, прислонясь лбом к стеклу. Шохин тяжело вздохнул.) 
 А н т и п а (не оборачиваясь, глухо). Прощай! 
 Занавес 
 ПРИМЕЧАНИЯ 
 Впервые напечатано в 1913 или 1914 году отдельной книгой в издательстве И.П.Ладыжникова, Берлин (без обозначения года издания); в России до Октябрьской революции было опубликовано только первое действие пьесы в журнале "Современник", 1915, No 1, январь. 
 Пьеса написана, как явствует из переписки М.Горького с И.П.Ладыжниковым, не позднее лета 1913 года. Дата цензурного разрешения пьесы к представлению на сцене - 30 октября 1913 года. 
 Начиная с 1923 года, пьеса включалась во все собрания сочинений; печаталась по тексту издания И.П.Ладыжникова. 
 После опубликования "Зыковых" издательством И.П.Ладыжникова М.Горький вновь отредактировал текст пьесы. 
 Печатается по тексту машинописной копии, заново отредактированному автором и сверенному с рукописью (Архив А.М.Горького).