---------------------------------------------


 Козлов Владимир
 Subway

 Владимир Козлов 
 Subway 
 Перехожу с Охотного ряда на Театральную. Впереди мелькает спина девушки в куртке с нашитыми светящимися полосками, как у гаишников. У стен перехода продавцы трясут визжащими игрушками. Девушка ускоряет шаг, я тоже. Бегу вниз по ступенькам. Впереди меня падает тетка, у нее задирается пальто и юбка, мелькают трусы под колготками. Внизу девушка поворачивает в сторону Тверской. Мне - к Новокузнецкой. 
 На скамейке сидит пьяная старуха и тупо смотрит на меня. Я иду к середине платформы. 
 По полу вагона перекатываются жестянки от коктейля Hooch. Напротив меня спит, положив голову на обшарпанный дипломат, бухой мужик. У ободранного металлического поручня - тетка с морщинистым лицом. Рядом с ней на полу два набитых чем-то пластиковых пакета, один с рекламой "МТС", другой - "спасибо за покупку". Между теткой и мужиком втиснулась пьяная девушка. Она то открывает глаза и смотрит под ноги, на грязный пол с прилипшими обрывками бумажек, то опять вырубается. 
 На Кантемировской тетка выходит. Я пересаживаюсь на ее место, трогаю девушку за локоть. 
 - Извините... 
 Подъезжаем к Домодедовской. Я говорю: 
 - Вставай. Выходим. 
 - А какая станция? 
 - Домодедовская. 
 - Мне до Красногвардейской, вообще-то. 
 - Ничего, я тебя потом провожу. 
 - Ладно. 
 Я веду ее по переходу, потом вверх по ступенькам. "Галерея Водолей" светится синим, МакДональдс - красно-желтым. Два кавказца в цветочной палатке играют в нарды. 
 - Идти далеко? 
 - Минут десять. 
 - Давай на автобусе... Или что здесь, троллейбусы, да? 
 - И автобусы, и троллейбусы, но сейчас поздно, их не дождешься. Цветочники поднимают глаза от нардов и смотрят на нас. Я веду ее дальше. Молчим. По Каширке проносятся машины. 
 Возле скопления гаражей-"ракушек" сворачиваем к дому. 
 - Ну, скоро уже? А то я счас обписиюсь. 
 - Две минуты. Если так невтерпеж - сядь вон за гараж. 
 - Не, я так не хочу. Лучше потерплю. 
 Я часто вижу из окна, как за "ракушками" ссут малолетки - и девки и пацаны. Пацаны стоят, повернувшись к окнам спиной, их лиц не видно, а девки всегда смотрят на окна - видит их кто-нибудь или нет? 
 Первая дверь, кодовый замок - один, два, четыре, ноль, вторая дверь, лифт, шестой этаж. Черная железная дверь общего коридора, дверь квартиры. 
 Замок заедает, но со второго раза открывается. В прихожей она роняет сумку на пол и в пальто бежит к ванной, открывает дверь - не туда. Открывает туалет, жмет на выключатель. Закрывается изнутри. Шелестит одежда, льется струя. 
 Я снимаю ботинки и куртку, прохожу на кухню. В пепельнице воняет утренний бычок, рядом на столе - три арбузные корки и прилипшие семечки. 
 Звук смыва, шум воды. Я достаю из холодильника остаток арбуза середина почти вся вырезана. 
 Она выходит из туалета, держа в руке пальто. 
 - Арбуз будешь? 
 - Давай. 
 Она бросает пальто на табурет и сама садится на другой. Я сую ей ложку. 
 - Лучше так, ложкой. Резать уже нечего. 
 - Ага. 
 - Пить будем? 
 - Так, если немножко. 
 Я достаю из холодильника бутылку водки - в ней еще половина - и начатый литровый пакет томатного сока G-7, беру с подоконника два стакана. Она аппетитно жует арбуз. 
 - Тебе с соком? 
 - Да, конечно. 
 Наливаю себе и ей водки и сока, поднимаю стакан. 
 - Ну, давай. 
 Она берет свой. Чокаемся. Я смотрю в окно. Красный джип Wrangler переезжает через разделительный газон и вкатывается на заправку. 
 Она выпивает водку с соком одним глотком, отставляет стакан и ковыряется ложкой в арбузе. Я пью медленно, разглядываю на плите темные пятна от кофе и присохшие макаронины. Она отрывается от арбуза и смотрит на меня. 
 Я говорю: 
 - Смой помаду. 
 - А? 
 - Смой помаду. Я не люблю. 
 - А некоторым нравится. 
 - Мне нет. 
 * 
 Я просыпаюсь первый. Возле дивана валяются ее скомканные трусы с колготками и джинсы, завязанный на узел презерватив со спермой, золотистая упаковка "VIZIT" и ее оторванный край. Мои шмотки лежат на кресле вместе с ее черным свитером и белый лифчиком. 
 Я сажусь на кровати, беру со столика пачку сигарет, закуриваю. 
 Она открывает глаза, улыбается. 
 - У тебя квартира ничего такая. Ты один живешь? 
 - Да. 
 - А кем работаешь? 
 - В издательском доме. Дизайнером. 
 - А-а-а. 
 - Наверное, зарплата хорошая, да? 
 - Ну, так, ничего. Хотелось бы больше, конечно. Денег много не бывает, сама знаешь. 
 - Еще как. Я вот все пыталась устроиться на работу, на собеседования ходила, а там везде нужно или компьютер знать или чтоб полный рабочий день. А у нас свободного посещения не дают, только одной девчонке дали, но у нее родители какие-то крутые, они ее и на работу сразу устроили в турфирму. Получает шестьсот или семьсот долларов, представляешь? Одевается классно, в салон красоты ходит... 
 - Сигарету дать? 
 - Нет, я не курю. Бросила. Денег столько на это уходит, да и пользы никакой. Курила на первом курсе, в общаге - там делать нечего было, вот и смолили все, а сейчас с подружкой комнату снимаем на Красногвардейской... Ой, сколько времени? 
 - Полдевятого. 
 - А, тогда все нормально. Мне к третьей паре сегодня. А тебе во сколько на работу? 
 - К двенадцати. 
 - А выходные когда? 
 - Как у всех, суббота и воскресенье. 
 - Слушай, а давай может, куда-нибудь сходим в субботу, а? Например в Б-2, девчонки говорили - классный клуб, новый еще, ничего такой. 
 - Посмотрим. 
 - Ну, я, наверное, пойду. 
 Она вылезает из-под одеяла, начинает одеваться. Я курю, прислонившись к ковру. 
 - Ты меня проводишь? 
 - Знаешь, тебе лучше вернуться к метро - и одну остановку до Красногвардейской. 
 - А в какую сторону метро? 
 - Давай покажу. 
 Я слезаю с дивана, натягиваю трусы, подхожу к окну. 
 - Вот смотри. Выйдешь из подъезда - и направо, потом - в арку, выйдешь вон туда, и потом прямо-прямо. Вон там метро. 
 - Хорошо. Где тебе написать мой телефон? 
 - Напиши на газете. Там и ручка где-то рядом. 
 Она пишет телефон, сует мне газету - старую "Антенну". 393 48 20. Оля. 
 Стою в прихожей, прислонившись к косяку. Она натягивает ботинки, берет с пола сумку. 
 - Ну, пока. 
 - Пока. 
 Я закрываю дверь на замок. 
 Последние года два я знакомлюсь только в метро. Часто по дороге от Театральной до Домодедовской. Иногда, если есть настроение, можно вернуться в центр. Раз катался так три часа - и все зря, в день Святого Валентина в том году. Тогда у меня был комплекс насчет праздника влюбленных. 
 У Берроуза читал про то, как они с приятелем грабили в метро алкашей. У них это называлось lushworking - обработка пьяных. Получается, что я делаю то же самое, только с бабами. 
 * 
 Вечером мне на мобильный звонит Колян из пятого подъезда. Мы с ним одно время вместе работали в "Коммерсанте" - я дизайнером, он - журналистом. Что он делает сейчас - точно не знаю. Он уже много где работал, но отовсюду выгоняли за пьянку. Познакомились с ним в метро - ехали вместе с работы. Я тогда только устроился в "Коммерсант". Оказалось, он снимает квартиру в моем доме. Он стал иногда звать меня на пиво, но что-то уже давно не звал, последний раз - полгода назад, а то и больше. 
 - Привет, слушай, тут такие дела - у меня писатель сидит из провинции. Бухаем, короче. Заходи пообщаться. 
 - А что за писатель? Известный? Как его фамилия? 
 - Фамилия тебе ничего не скажет. Он еще как бы начинающий. Сейчас вот первая книга выходит в Москве. Заходи, короче. 
 - Я еще на работе. Часа через полтора буду, не раньше. 
 - Поторопись, а то мы весь виски выпьем. 
 По дороге от метро захожу в магазин на углу дома, покупаю бутылку водки и пакет томатного сока. 
 Поднимаюсь на лифте, звоню. Открывает Колян в белой майке "Too Drunk To Fuck" и синих обрезанных джинсах. На майке - старые пивные пятна. Сую ему водку и сок, снимаю ботинки. 
 - Пока ты добирался, герой наш уже это... Отдыхает, короче. 
 Заходим на кухню. На столе - пустая литровая бутыль Jack Daniels и батарея бутылок от пива "Бочкарев". В углу сидит на полу коротко стриженый бугай в косухе. Глаза у него закрыты. 
 - Это что, он? 
 - Ага. 
 - Похож на скинхеда какого-то. 
 - Это все так, эпатаж. Ну, ты меня понимаешь. А вообще он - классный чувак. 
 - А откуда, из какого города? 
 - Точно не помню. Из Иркутска, что ли... А может, из Новосибирска. 
 - А как зовут хоть? 
 - Сергей Романов. Ладно, все это херня. Давай лучше выпьем. 
 Я тянусь к своей бутылке водки - она стоит на подоконнике. Колян говорит: 
 - Может, сначала пива? Там не все пустые, в некоторых еще есть. 
 - Нет, давай лучше водки. Раз вы, шакалы, все виски выжрали, мне не оставили. 
 - Виски он покупал - получил здесь аванс за книгу и проставился. 
 - Ага. 
 Я открываю бутылку, Колян ставит мне рюмку. Наливаю себе и ему, выпиваем. Я рукой беру с тарелки кусок нарезанной красной рыбы. 
 Бугай поднимает голову, открывает глаза. 
 - А мне? 
 - Ну, мы думали - ты спишь. Вот, знакомьтесь. Это - Сергей, начинающий беллетрист, а это - Олег, один из лучших газетных дизайнеров города Москвы. 
 Мы с бугаем жмем друг другу руки. Колян наливает всем троим, выпиваем. 
 - Колян, а почему мы без музыки сидим? - спрашивает бугай. 
 - Магнитола вчера накрылась. Стояла здесь на холодильнике, и я ее нечаянно зацепил. 
 - Это плохо. А то бы послушали что-нибудь. Я вообще-то больше по панку. Мне тридцать лет все-таки, что мне еще слушать, кроме панка? 
 - А какой ты панк слушаешь? - спрашиваю я. 
 - Самый разный. От "Красной плесени" до Ramones. А вот сегодня купил Cure восемьдесят девятого года - Disentegration. Такой альбом - просто супер. 
 - Так это же не панк никакой. 
 - Ну и что, что не панк? А вот и панк. Все, что классное, все панк. Понял? 
 - Ага. 
 Мы добиваем бутылку, и бугай опять вырубается. 
 * 
 Спускаюсь в метро на Новокузнецкой. Выпили с Кузьмой по бутылке пива, и он попер куда-то по своим темным делам. Вагон до отказа набит пьяными пролетариями и серыми унылыми тетками. Свободных мест нет. В углу сидит бухая девка в косухе - лет девятнадцать или двадцать. Ее голова мотается в разные стороны, потом она закрывает глаза и вырубается. 
 На Каширской седой бородатый дед выходит, и я сажусь на его место прямо напротив девки. Она открывает глаза, смотрит перед собой, наклоняется и начинает тошнить. Несколько капель блевоты попадают на размазанные по лицу волосы. Тетка рядом с ней вскакивает и отходит подальше. Девка перестает тошнить, вытаскивает из кармана косухи смятый платок, вытирается. На полу у ее ног красноватая лужа блевоты, она топчется в ней своими "гриндерсами". 
 Домодедовская. Я поднимаюсь и трогаю ее за руку. 
 - Пошли. 
 - Куда? 
 - Домой. 
 - А какая это станция? 
 - Домодедовская. Пошли. 
 Я волоку ее по подземному переходу. Бабка продает семечки, поставив стакан на деревянный ящик из-под бананов. 
 Дома я сразу тащу ее в комнату, швыряю на кресло. 
 - Пить будем? 
 - Мне по хер. 
 - Ну, как хочешь. 
 Приношу из кухни водку, тарелку с нарезанными помидорами и огурцами осталась от вчерашнего. Она спит, откинувшись на спинку кресла. Трясу ее за плечи - бесполезно. Наливаю себе рюмку, выпиваю. 
 Включаю ЭфЭм. "Наше радио". Я его ненавижу, но лень копаться в дисках, что-нибудь выбирать. Все уже переслушал по сто раз, все надоело. 
 Я расстегиваю пуговицу и молнию на ее джинсах, лезу в трусы. Тампон. Shit! Можно, конечно, вытащить его и устроить кровавую оргию, но сегодня нет настроения. 
 Я перетаскиваю ее на диван, сам сажусь рядом - чтобы дотягиваться до бутылки и рюмки. Беру пульт, включаю MTV без звука - не потому, что боюсь ее разбудить, а потому что от их песен меня тошнит. Наливаю водки. 
 Просыпаюсь в одежде. Она копается ящиках письменного стола - ищет money. Пускай. Я знаю про такую фишку, и всегда закрываю квартиру изнутри, а ключ прячу. 
 - Доброе утро. 
 Она оборачивается. 
 - Доброе утро. 
 - В рот возьмешь? 
 - Нет. Давай так. 
 - Тебе ж нельзя. 
 - Уже можно. 
 - Ладно, только надень сначала косуху. 
 - Зачем? 
 - Так просто. 
 - Ну, как хочешь. 
 * 
 Играет "Гражданская оборона". Мы пьем пиво, 
 Она лазит по моим полкам с дисками. 
 - У тебя столько "Гражданки" - охереть. Я не знала, что такие, как ты, ее слушают. 
 - Какие такие? 
 - Ну, как бы старые. 
 - Это все херня - старые, молодые. 
 - Ну, вообще да. Только непривычно как-то. А на концерты "Гражданки" ты тоже их ходишь? 
 - Не-а, уже лет десять, как не хожу. 
 - А мы вот недавно были с девчонкой в "Улан-Баторе". Классно было, просто супер. Хотели потом к ним в гримерку зайти, но охранники не пустили. 
 - А зачем в гримерку? 
 - Ну, не знаю... Поговорить. 
 - Про что? 
 - Не знаю. 
 - А ты бы еблась с Летовым? 
 - А почему такой вопрос? 
 - Обычный вопрос. Еблась бы или нет? 
 - Спрашиваешь всякую херню. 
 - А сосала бы у него? 
 - Хватит, задрал меня своими вопросами. Дай лучше диск переписать "Звездопад". 
 - Не дам. Я диски из дома не выношу. Если хочешь, приноси кассету запишу. 
 - Ага. 
 Она одевается в прихожей. 
 - Оставишь телефон? 
 - Говорю же, нет у меня телефона. Живу в общаге. Сама позвоню, если захочу. 
 - А если не захочу? 
 - То не позвоню. 
 - Ну, ладно. 
 - Пока. 
 Дверь захлопывается. 
 Я иду на кухню. На Каширке - пробка. Троллейбусы, фуры, мерседесы. 
 Я зажигаю газ и ставлю чайник.