Аннотация: Четвертая и последняя книга из тетралогии Ромб Вардена.
 В главное Командование Вооруженных Сил – самое сердце Конфедерации проник инопланетный робот-шпион. Аналитики Службы Безопасности не сомневаются, что чужаки вербуют агентов на четырех планетах Ромба Вардена. Расследование поручено лучшему агенту Конфедерации.
 Ни на Лилит, ни на Цербере, ни на Хароне никаких следов инопланетян обнаружить не удалось. Осталась последняя планета – Медуза.


---------------------------------------------



  Джек ЧАЛКЕР 
  МЕДУЗА: ПРЫЖОК ТИГРА 



 Посвящается Уолту Либшеру, самому таинственному фантасту последнего столетия. Тот, кто не встречался с ним и не читал его, лишился чего-то удивительного и чрезвычайно важного.


   ПРОЛОГ  
   ПОСЛЕДНИЙ БОЙ НАЧИНАЕТСЯ  


  1 

 С удивительным спокойствием, словно ему не предстояла беседа со злейшим врагом, человек сделал запрос и щелкнул тумблером. При обычных переговорах видеоканал не использовался, но сейчас небольшой экранчик вспыхнул, и на нем возник аккуратно постриженный мужчина средних лет с бесстрашным и волевым лицом; военный мундир не оставлял никаких сомнений о роде его деятельности, а пронзительный взгляд буквально прожигал насквозь. В глубоко запавших бесцветных глазах светилось НЕЧТО – загадочное и необъяснимое.
 – Ятек Морах слушает. Кто вы и почему вышли на связь?
 Собеседник Мораха слегка улыбнулся. Здесь, на борту патрульного корабля, охранявшего планеты-тюрьмы Ромба Вардена, он был недосягаем для самого страшного оружия этих планет – микроорганизмов.
 – Надеюсь, вы догадываетесь об этом, – насмешливо ответил он.
 Человек со странными глазами озадаченно нахмурился, но через несколько секунд удовлетворенно кивнул и тоже слегка улыбнулся.
 – Выходит, в финале кукловод все же решил выйти на сцену.
 – Для кого это финал, а для кого – только начало.
 Морах еле заметно пожал плечами:
 – И что же вы хотите от меня?
 – Я хочу спасти несколько десятков миллионов жизней, в том числе и вашу собственную. Морах широко улыбнулся:
 – А разве ей грозит опасность?
 – Хватит ходить вокруг да около, – резко оборвал его человек на патрульном корабле. – Мне известно, кто вы такой или по крайней мере кем стараетесь казаться. Я наблюдал за вами в Замке Харона. Я знаю вас в качестве шефа Службы безопасности ваших таинственных друзей на Ромбе. Но сейчас мне хотелось бы услышать правду из ваших уст.
 Морах откинулся на спинку кресла и на мгновение задумался.
 – Похоже, вы и впрямь неплохо осведомлены, – наконец произнес он. – Чем еще удивите?
 – Я знаю, почему пришельцы очутились здесь. И где скрываются. Я постиг природу Ромба и цель его создания, а также роль, которую играют пресловутые микроорганизмы, причинившие нам столько хлопот. Ни секунды не сомневаюсь – ваши хозяева будут драться за Ромб не на жизнь, а на смерть. Кроме того, для меня не секрет, что предпримет мое руководство, когда я представлю ему доклад. Но мне, к сожалению, неизвестно, насколько серьезное сопротивление окажут чужаки. Однако вряд ли у них достаточно ресурсов, чтобы выдержать схватку с огромной межзвездной империей. Я думаю, вы хорошо представляете себе ее могущество. Столкновение может обернуться небывалым кровопролитием для обеих сторон. Возможно, вам удастся уничтожить множество наших планет, а роботы посеют хаос на остальных, но клянусь, прежде всего мы разрушим Ромб, а для вас это катастрофа. Какие бы потери в предстоящей войне ни понесли мы, ваши окажутся больше.
 На Мораха, казалось, это не произвело никакого впечатления, но все же он решил снизойти до беседы:
 – Ваши предложения?
 – Нам необходимо провести переговоры. "Нам" – это значит вашим хозяевам и мне. Полагаю, перспектива тотальной войны заставит обе стороны пойти на взаимные уступки.
 – Вот как? Но если вы действительно так хорошо информированы, то должны понимать, что Конфедерация никогда не согласится на мирный передел Вселенной. Мы можем сколько угодно совещаться, произносить абсолютно правильные слова и даже выработать договор, где каждая из договаривающихся сторон даст другой определенные гарантии, но Конфедерация обязательно, его нарушит. Она вновь зашлет на планеты Ромба своих агентов и в конце концов обнаружит, что столкнулась с цивилизацией настолько чуждой, что даже ее цели и мотивы будут ей непонятны.
 – А вам доступна логика Конфедерации? Морах неопределенно пожал плечами:
 – Я принимаю ее как реальность, даже если не понимаю. И сомневаюсь, рискнет ли хоть один человек сказать то же самое. Мы вскормлены различными культурами, и, вероятно, никакой альянс между ними в принципе невозможен. Но руководство Конфедерации никогда не признает за более сильной цивилизацией права на существование. Война неизбежна, и вы это знаете.
 Визави Мораха не нашелся с ответом. Вся история человечества только подтверждала правоту Мораха: люди ужасные ксенофобы. Он попытался осторожно направить разговор в другое русло.
 – А есть ли, на ваш взгляд, иной путь? – спросил он. – Я, как вы понимаете, угодил в своего рода капкан: руководство требует отчетного доклада, и мой аналитический компьютер едва выпустил меня из модуля; знай он, что я задумал – и я навеки остался бы взаперти. Когда я вернусь, в моем распоряжении будут считанные часы, в лучшем случае пара дней, чтобы составить рапорт. А потом я вообще перестану контролировать происходящее. Именно поэтому я рискнул связаться с вами.
 – И чего же вы от меня ждете?
 – Предложений. Раскусить вас было несложно, но распутать грандиозный клубок противоречий, затрагивающих интересы обеих цивилизаций, выше моих сил.
 Морах глубоко задумался.
 – Я могу помочь вам уклониться от подготовки отчета, – немного погодя заметил он.
 – Охотно верю. Но информация уже в компьютере, а мой двойник заменит меня в любой момент и получит тот же результат. Кроме того, начальство вряд ли поверит в мою случайную гибель – она только осложнит ваше положение.
 – Убедительно инсценировать вашу трагическую кончину легко, но вы правы: выигрыш во времени будет ничтожен. Однако мне кажется, вы еще не осознали всю сложность ситуации и возможные последствия. Конечно, Ромб Вардена – серьезная, но не смертельная потеря. В конфликт вовлечены могущественнейшие силы, и учесть все интересы вы просто не в состоянии. Тем не менее окончательный исход борьбы неясен даже нам. Скажу лишь, что мои хозяева не отступятся от своих планов, даже если шансы на успех будут всего сорок процентов. По нашим же расчетам, мы победим на все девяносто процентов!
 Собеседник Мораха слегка нахмурился.
 – Сколько им потребуется времени, чтобы обеспечить себе гарантированную победу? – спросил он.
 – Несколько десятилетий, если не столетие. Я понимаю, что вы хотите сказать. Времени действительно с избытком. Но в результате катастрофа не постигнет те несколько миллионов, о которых вы упоминали. Война причинит им всего лишь небольшие неудобства.
 – Вот как? А какую цену готовы заплатить вы за поражение Конфедерации?
 – Немалую. Мы с самого начала надеялись избежать кровопролития, но перспектива обвести Конфедерацию вокруг пальца всех очень привлекала. Обмануть, разрушить изнутри, но без прямого военного вмешательства – на такое может рассчитывать только ненормальный или безнадежный простак. – Брови Мораха слегка сдвинулись. – Однако весьма любопытно, что вы знаете на самом деле.
 Не скрывая самодовольства, человек откинулся в кресле и поделился с Морахом своими выводами.
 Шеф Службы безопасности был несказанно изумлен.
 – В вашей теории есть кое-какие пробелы, – заметил он, – но я поражен. Боюсь, мы сильно недооценили именно вас, а не ваших агентов.
 – Это еще не все. Добавлю – ибо рано или поздно вы сами догадаетесь, – что эти четверо вовсе не мои агенты. Они – моя полная и точная копия. Надеюсь, вы слышали о процессе Мертон?


* * * * *

 Ситуация была весьма сложной и запутанной для Конфедерации, а для ее противника тем паче. Слишком много столетий пребывало человечество в сытом довольстве, а тем временем более развитой в техническом отношении враг обнаружил его и приготовился к смертельной схватке. Пришельцы изготовили столь совершенного робота, что тот заменил собой сотрудника Главного штаба военного командования и много лет водил за нос не только родственников и друзей несчастной жертвы, но и изощреннейшие системы контроля и охраны. Шпиона раскрыли лишь благодаря счастливой случайности. Это означало только одно – враг готовится к войне и усиленно собирает секретную информацию. Удалось установить звездную систему, для которой предназначались собранные сведения: ею оказался Ромб Вардена – четыре планеты земного типа, которые Конфедерация использовала в качестве абсолютной тюрьмы для самых опасных головорезов, отъявленных негодяев, а также крупнейших политиков и администраторов, прославившихся своей коррумпированностью и извращенным властолюбием. Сбежать из этого" узилища было совершенно невозможно: существующие на планетах таинственные микроорганизмы проникали во все предметы, в том числе и в организмы людей, а при удалении от системы на определенное расстояние разрушались, что влекло за собой и гибель носителя, то есть человека? Правда, они наделяли людей удивительными, поистине волшебными возможностями, но при этом являлись самыми надежными тюремщиками в истории человечества.
 Однако со временем этот рассадник талантливейших негодяев превратился в мощнейший криминогенный центр, щупальца которого протянулись далеко за пределы Ромба, контролируя и координируя деятельность преступного мира на тысячах планет. При этом уголовно-политическая элита не могла выбраться из капкана и, естественно, люто ненавидела весь род людской.
 И вот появились пришельцы. Превосходя человечество в технологическом отношении, они уступали ему во многом другом и не могли рассчитывать на победу в честном поединке. Залогом успеха для них являлась скрытность и внезапность; наткнувшись на Ромб Вардена, они по достоинству оценили его ключевое положение. И сделка состоялась. Главы четырех планет, Властители Ромба получили предложение объединить силы для уничтожения Конфедерации. Чужаки предоставляли свой научный потенциал, а узники Ромба – секретную информацию, которой у них было предостаточно. Конфедерация, неожиданно столкнувшись с множеством проблем, должна была крепко увязнуть в них и забыть о далеком и малоизвестном Ромбе.
 Властитель Лилит, Марек Криган, бывший агент Службы безопасности Конфедерации, разработал подробный план: подменить всех высокопоставленный чинуш Конфедерации их точными копиями – роботами. Вагант Лару на Цербере организовал дублирование личности людей, тайно доставляемых Извне. Благодаря микроорганизмам Вардена церберианцы могли свободно обмениваться телами, кроме того, доктор Мертон создала и усовершенствовала методику искусственной транспортировки личности. Хароном управляла Эола Мэтьюз; эта планета стала местом регулярных контактов с чужаками, а также главной базой Мораха. И наконец, Талант Упсир, властитель Медузы, основал промышленное производство на основе технологии пришельцев. Кроме того, властители продолжали контролировать разветвленнейшую преступную сеть, которая тайно оплела всю Конфедерацию.
 Криган пытался избежать прямого вооруженного конфликта и стремился подорвать Конфедерацию изнутри, установив единоличный контроль над большей частью обитаемых планет. Для этого требовалось обрести свободу передвижения за пределами Ромба, и чужаки готовы были оказать ему такую услугу на взаимовыгодных условиях.
 Но неожиданный провал робота-шпиона позволил спецслужбам Конфедерации быстро напасть на след заговора. Традиционные способы борьбы здесь не подходили: засланные на планеты агенты становились пожизненными пленниками Ромба и отчетливо представляли себе, с кем отныне связаны их надежды на выживание. Властители Ромба по-прежнему безраздельно господствовали на своих планетах.
 Но благодаря освоенному в обстановке строжайшей секретности процессу Мертон спецслужбы переместили сознание своего лучшего разведчика в тела четырех преступников, приговоренных к ссылке на Ромб. Им имплантировали органические устройства, позволявшие передавать всю информацию, получаемую органами чувств, своему прототипу, который находился на борту патрульного космического корабля у самых границ Ромба. С помощью мощнейшего аналитического компьютера ему предстояло собрать воедино разрозненные сведения и разгадать наконец тайну Ромба Вардена. Кроме того, перед его четырьмя копиями стояла еще одна задача – физически уничтожить властителей и тем самым дать Конфедерации возможность получить выигрыш во времени.
 Как он и предполагал, его четыре версии – точнее говоря, он сам, – оказавшись в Ромбе, значительно изменились, обретя новые цели и принципы, отличные от тех, служению которым он посвятил жизнь. Теперь он поведал все это Мораху, надеясь спровоцировать противника на ответную откровенность, тем более что Морах хорошо знал по крайней мере одного двойника – Парка Лакоша, засланного на Харон.


* * * * *

 Шеф Службы безопасности был неподдельно удивлен.
 – И каждый из них – вы? Великолепно! Такое не снилось даже роботам Кригана. Ну что ж. Мы можем попытаться договориться, хотя вы сильно изменились за последнее время, и наша беседа – яркое доказательство тому. Из вашего нынешнего положения я делаю еще один вывод: вы прекрасно понимаете, чем закончится для вас следующее столкновение с собственным компьютером. Так что у меня просто нет выбора. Любое наше соглашение покажется неприемлемым вашему руководству, но на меня произвела впечатление ваша отвага – как и ваша преданность. Весьма рекомендую вам не возвращаться в лабораторию.
 Агент выпрямился и взглянул прямо в колючие и невыносимо пронзительные глаза Мораха:
 – Если вы действительно раскусили меня, вам ничего не стоит предугадать мои дальнейшие действия. Я скорее палач, нежели убийца. Карать преступников – моя работа. Я человек подневольный.
 – Подумайте хорошенько. Контакт со мной не сойдет вам с рук. Дорога в Конфедерацию вам заказана.
 – Вы предлагаете работать на вас?
 – В некотором смысле. Надеюсь, что вы останетесь в живых. Будет интересно побеседовать с вами спустя некоторое время.
 – К чему тянуть! Поговорите с Парком, – засмеялся агент, – или с Колом Тремоном. Или с Квингом Зангом. Или с э-э... Черт побери, не знаю, как зовут моего двойника на Медузе. Я еще не получил от него информацию.
 – И все-таки сделали правильные умозаключения? – поразился Морах.
 – Служба такая, – вздохнул агент. – Если я уцелею, мы скоро встретимся. Если же нет, мое дело закончат двойники, – Занятно было бы собрать всех вас вместе. Какая пища для размышлений!
 – Да, – согласился детектив, – но вряд ли они так же обрадуются нашей встрече, как я.
 – Возможно-возможно. Итак, четверо равно умных и одаренных, упорных людей, но с различными характерами. Благодарю вас за предупреждение, а заодно и за предложение. Я свяжусь со своим руководством. Надеюсь, грандиозной бойни удастся избежать – хотя, честно говоря, я лично вариантов не вижу. Видно, нужна голова посветлее. Да... Ну что же, желаю удачи, мой враг, – добавил он после небольшой паузы, и экран погас.
 Несколько минут агент молча сидел, невидящим взглядом уставившись в пустой экран.
 ВЫ ЕЩЕ НЕ ОСОЗНАЛИ ВСЕЙ СЛОЖНОСТИ СИТУАЦИИ И ВОЗМОЖНЫХ ПОСЛЕДСТВИЙ...
 Что-то он упустил. Морах слишком небрежен и уверен в себе. Что-то чрезвычайно важное. Будем надеяться, это недостающее звено отыщется на Медузе. Именно там должен быть ключ ко всему.
 ЗЕРКАЛО, ЗЕРКАЛО...
 Ему очень не хотелось возвращаться в модуль. Там поджидала смерть, и не только его, но многих ни в чем не повинных людей.,.
 ЧТО-ТО МНЕ НЕ НРАВИТСЯ...
 Позиция Мораха – блеф или уверенность? Действительно ли он постарается что-либо предпринять, или его обещание нельзя воспринимать всерьез?
 МОГУ ЛИ Я ПОЛОЖИТЬСЯ НА ТЕБЯ, ЗЕРКАЛЬЦЕ?
 Обреченно вздохнув, агент встал и медленно направился в лабораторный модуль.

  2 

 Дверь послушно открылась, а затем плотно захлопнулась; послышалось шипение сжатого воздуха. У него возникли нехорошие предчувствия. Модуль был пристыкован к патрульному кораблю, но управлялся автономно собственным бортовым компьютером. Все системы модуля были также независимы от корабля – энергообеспечение, воздух, фильтрация и даже пищевой биосинтезатор. Дверь в модуль одновременно служила люком шлюзовой камеры – стандартной, пригодной для обычных грузов. Собственных двигателей на модуле не было.
 Управляющий компьютер мог активизировать только лично он – любой другой человек или робот при подобной попытке был бы немедленно уничтожен. Но агент прекрасно знал: его личный комфорт и безопасность не входили в число первоочередных задач спецслужб.
 – Вы быстро управились, – приветствовал компьютер через громкоговорители в стенах, и в его голосе сквозило удивление, – Дел оказалось немного, – устало ответил человек. – Меньше, чем я думал.
 – Вы связывались с одной из станций Ромба Вардена, – заметил компьютер, – по закрытому каналу. Зачем? С кем вы разговаривали?
 – Я не собираюсь отчитываться перед машиной, – сухо отчеканил человек. – За выполнение задания отвечаю я.
 – Но почему вы не использовали мои возможности? Это гораздо удобнее.
 – И не только для меня. Позволю напомнить тебе, коллега, что ты работаешь на спецслужбы.
 – Как и вы, – возразил компьютер. Человек с отсутствующим видом кивнул:
 – Согласен. И ты, вероятно, так и не поймешь, зачем мне потребовался этот разговор. Но я все-таки объясню тебе, железка. Кстати, наше руководство не питает к нам с тобой доверия. Они боятся мыслящих машин, и в результате этого органического робота создали пришельцы. А мы теперь кусаем локти.
 – Это было бы ВЕЛИКОЛЕПНО, – задумчиво произнес компьютер. – Но даже в этом случае такая машина, как я, не смогла бы причинить какой-либо вред – пока мою программу контролируют, а самообучение ограничивают.
 – Да, но я рядом с тобой по другой причине. Ты способен самостоятельно справиться с заданием, но учесть политическую обстановку, историю и психологический контекст могу только я. Ты без колебаний примешь решение, которое повлечет за собой гибель миллиардов человеческих существ. Я же в состоянии подойти субъективно, перебрать множество вариантов, учитывая изначально недоступные твоему пониманию факторы. Вот почему мне доверяют отчасти больше, чем тебе, хотя о какой-либо порядочности здесь говорить не приходится. Мы проверяем друг друга. Как ты понимаешь, мы не партнеры – мы противники.
 – Не совсем так, – возразил компьютер. – Мы получили одно и то же задание от одной инстанции. И наша обязанность – собрать бесспорные факты и сообщить руководству.. А уж рыться в них будут другие, более компетентные люди. Ваше исключительное самомнение отнюдь не гарантия справедливости. И все-таки с кем вы разговаривали?
 – С Ятеком Морахом.
 – Зачем?
 – Я хотел проверить свои выводы. Теперь можно утверждать, что война неизбежна, но пусть его хозяева поймут, как много нам известно. Они очень плохо представляют себе наше положение дел, однако и мы еще не знаем чего-то очень важного. Я решил поставить его перед фактами. Либо они изменят свое решение, либо война будет развязана.
 – Такую тактику трудно назвать бесспорной, однако что сделано – то сделано. А как он отнесся к вашему поступку?
 – Вот это и настораживает. Спокойно. У меня создалось впечатление, что лично он заинтересован в предотвращении вооруженного столкновения, но его хозяев такая перспектива, похоже, ничуть не волнует. Эту информацию мы не могли получить от наших разведчиков. Теперь мы из первых рук знаем, как пришельцы относятся к войне.
 – Вы могли ошибиться, – отметил компьютер. – Возможно, он просто блефует.
 Человек отрицательно покачал головой:
 – Нет. Назови это инстинктом, предчувствием, опытом, наконец. Паузы в разговоре, почти неуловимые изменения тембра, жесты – все говорит за это. Внимательное наблюдение за собеседником эффективнее самого лучшего детектора лжи.
 – Очень интересно. Так значит, основные ваши посылки подтвердились?
 – Да, полностью, – кивнул человек. – Кажется, он не лгал, но, если мы правы, что нужно пересмотреть? Похоже, мы упустили нечто чрезвычайно важное. Это может разрушить все наши планы.
 – Понятно. Именно поэтому вы вернулись, не так ли? Ведь вы боитесь Конфедерации – и меня – не меньше, чем пришельцев. Если не больше. Тем не менее вы снова здесь – значит, мы действительно просмотрели что-то первостепенное. Что именно?
 – Пока у меня нет никаких идей. Морах заметил, что я не полностью осмыслил свои логические построения. – Человек вздохнул и задумчиво постучал пальцами по крышке стола. – Вероятно, это связано с природой чужаков. Морах назвал их принципиально непостижимыми, но обронил, что сам понимает их действия и поступки. Стало быть, ему неизвестны только МОТИВЫ. – Человек с силой ударил по столу. – Но ведь мне, черт побери, они известны! Известны! – Ему с трудом удалось взять себя в руки.
 – Я рассуждал так же, – отметил компьютер. – Мы еще не встречались с пришельцами и не знаем даже, как они выглядят. Мы только предполагаем, что им нужна примерно такая же атмосфера и температурный интервал, как и нам.
 Человек утвердительно кивнул:
 – В том-то и дело. Именно поэтому я хотел избежать доклада с Медузы, хотя там явно творится что-то очень необычное. Полоумный убийца, которому довелось лицезреть чужаков, назвал их сущими исчадиями ада. Психопатка Мэтьюз отрицала в них инфернальное начало, хотя и признала, что они выглядят крайне странно – по нашим меркам. Она нашла их просто эгоистичными. Интеллектуалы вроде Кригана и Мораха считают их положительной силой. Кто же они на самом деле? А ведь это все, чем мы располагаем, не правда ли?
 – В основе цивилизации, достигшей звезд, неизбежно лежит разумный эгоизм, – заметил компьютер. – Вероятно, мы можем отказаться от концепции дьявола: скорее всего этот уголовник подразумевал просто устрашающий облик, или отвратительный запах, или что-то вроде этого. Сомнительно, чтобы в результате эволюции, к тому же протекавшей в условиях, сходных с условиями развития человечества, возникло нечто невообразимое.
 Человек кивнул:
 – И все же мне не дают покоя его глаза. Морах уверял, что не является роботом – дескать, он тот самый Ятек Морах, которого сослали на Ромб сорок лет назад. Мы не обязаны верить ему, но предположим, что он не лжет. Откуда у него этот взгляд?
 – Обычное влияние бактерий Вардена; вероятно, не обошлось без эффекта самоусиления. На Хароне такое в порядке вещей.
 – Возможно. Но не исключено и нечто большее. Не думаю, что это сделано сугубо ради внешнего эффекта. А если это защита? И от...
 – Требуют вашего доклада, – перебил компьютер. – Что же касается своеобразия, то я, полагаю, не менее оригинален.
 – Доклад подождет. Сейчас самое главное – Медуза. Надеюсь, эта информация поможет мне прийти к верному выводу.
 – Но Талант Упсир по-прежнему здравствует, – возразил компьютер. – Миссия агента не выполнена.
 – Судьбы Властителей Ромба уже не должны нас беспокоить. Медуза напрямую общается с пришельцами. Готовь передачу сведений.
 – Но после этого вы отправите доклад?
 – Да.
 Человек подошел к главной консоли, медленно опустился в огромное мягкое кресло и устроился поудобнее:
 – Ну что, ты готов?
 – Да, – ответил компьютер. Из приборной панели выдвинулся зонд, и человек осторожно разместил его на голове. Откинувшись на спинку кресла, он расслабился в ожидании огромного потока сведений.
 При помощи органического датчика, имплантированного в мозг его двойника на Медузе, все данные в цифровой форме поступали в аналитический компьютер. Там они обрабатывались и в виде непосредственных образов и переживаний передавались оригиналу, чтобы тот выбрал самое существенное и представил окончательный доклад агента-двойника в обычной повествовательной форме.
 Стимуляторы и микроскопические нейронные зонды вскоре подействовали. Личность агента уступила место чему-то другому.
 С громким щелчком включились записывающие устройства.
 Человек в кресле медленно откашлялся. Пока его мозг обрабатывал массивы информации, он издавал только бессвязное мычание, в котором терялись обрывки ничего не значащих слов.
 Затем он начал говорить.

   Глава 1  
   ПЕРЕРОЖДЕНИЕ  

 После разговора с Крегом мне предоставили несколько дней на обустройство своих личных дел – это оказалось весьма непросто, – а затем направили в клинику Службы безопасности Конфедерации. Я бывал здесь не раз, но никогда не помнил, зачем. Тамошние специалисты программировали агентов к предстоящей операции и восстанавливали их сознание по завершении ее, но наша деятельность имеет свою специфику. Я бы назвал ее "сверхлегальной", ибо просто "легальная" подразумевает откровенную уголовщину, и многие наши подвиги до сих пор остаются чересчур животрепещущими, чтобы разглашать их. Во избежание этого мозг агента, как правило, подвергается информационной чистке.
 Кому-то такая жизнь, когда не знаешь, где был и что делал, покажется довольно странной, но у нее есть и свои преимущества. Никакому потенциальному врагу не придет в голову требовать сведений от человека, страдающего амнезией, и вне службы вам ничто не угрожает. Конечно, порой возникают определенные неудобства, но они сполна компенсируются практически неограниченными финансовыми возможностями агента Конфедерации и организованным для него комфортом. Я останавливался в самых роскошных отелях, обедал в лучших ресторанах, безудержно развлекался – и это помогло мне сохранять форму. Я наслаждался каждым мгновением и за исключением обязательной переподготовки – четырех– или шестинедельных курсов, напоминающих курсы общей военной подготовки, только более грязные и жестокие, – вел жизнь богатого повесы, далекого от житейских проблем. Собственно, цель этих регулярных занятий как раз и состояла в том, чтобы проверить – не размягчились ли ваши мозги и воля от сытого и слегка бестолкового времяпрепровождения. Вживленные датчики бдительно следили за состоянием вашего организма и определяли момент, когда необходимо хорошенько встряхнуться.
 По первости я частенько удивлялся крайней изощренности системы встроенного контроля за здоровьем. Казалось, целый штаб Службы безопасности неусыпно следит за моими дебошами и готов в любую минуту меня одернуть, но со временем я научился не обращать на это внимания.
 Так что жизнь агента была прекрасной и беззаботной. Да и не только агента. Обитатели наиболее цивилизованных планет оснащались похожими датчиками, только, вероятно, менее сложными – а как же еще развитая цивилизация может контролировать своих подданных, не забывая при этом о гуманизме и правах личности?
 Впрочем, наше руководство понимало, что механическое уничтожение информации – вещь крайне непрактичная: даже самому совершенному агенту необходимо учиться на собственных ошибках и накапливать опыт. Поэтому, когда наступала пора отправляться на очередное задание, вас первым делом посылали в клинику, где быстренько возвращали в мозг все, что временно в нем отсутствовало. Вот теперь вы были готовы сполна исполнить свой долг.
 После такой процедуры мне всегда бывало не по себе, а я знал, что на сей раз процесс пройдет на гораздо более глубоком уровне. Дело не ограничится простым восстановлением памяти: во мне будет жить информация о других личностях, и не только об их сознаниях, но и о физиологии, то есть достаточно скрупулезная, чтобы я в случае необходимости мог стать любой из них.
 Каковы же будут они, четыре новые версии моего "я"? Что будут любить? Что – ненавидеть? Все они скорее всего рождены на какой-нибудь из еще нецивилизованных планет, обитатели которой пока не успели подвергнуться полной стандартизации во имя всеобщего равенства. Наверняка эти люди – уроженцы самых дальних границ, шахтеры, торговцы или пираты – одним словом, те, без которых культурная экспансия совершенно невозможна. Такие люди еще обладают индивидуальностью, уверенностью в себе, творческими способностями, то есть всем, без чего нельзя выжить в сложнейших ситуациях, с которыми они сталкиваются постоянно. Наше идиотское правительство с радостью истребило бы их до последнего, но, к счастью, в результате прогрессирующей уравниловки оно и само в достаточной степени деградировало, утратив необходимые для этого волю и неукротимость.
 В этом, собственно, и крылась основная причина создания резервации на Ромбе Вардена. Многие первопроходцы настолько выбивались из общей массы, что одним своим существованием ставили под угрозу безопасность и стабильность цивилизации. Ситуация осложнялась еще и тем, что личность, способная разорвать устоявшиеся социальные связи, должна обладать мощным интеллектом, а значит, бороться с ней просто некому. Ромб служил весьма эффективной ловушкой для подобных индивидуумов и одновременно позволял им сохранять творческие способности. Благодаря неусыпному дистанционному контролю Конфедерация то и дело черпала что-нибудь ценное из этого неиссякаемого источника идей и открытий.
 Да и уголовникам там, внизу, выбирать не приходилось. Единственной альтернативой для них все равно была только смерть, и в конце концов одаренные натуры превратились в одну из составляющих социума Конфедерации, гарантируя тем самым собственное существование.


* * * * *

 ...Проклятые зонды сводили меня с ума. Обычно вслед за легким покалыванием наступала сонливость, а через несколько минут вы просыпались уже самим собой. Но в этот раз привычный зуд внезапно перерос в нестерпимую боль, обручем сдавившую череп. Словно гигантская рука стиснула его изо всех сил, то слегка ослабляя, то возобновляя чудовищную хватку, и, вместо того чтобы забыться неглубоким сном, я потерял сознание.


* * * * *

 Я очнулся и невольно застонал. Пульсирующая боль исчезла, но память о ней еще жила. Несколько минут я лежал неподвижно, пытаясь собраться с мыслями, а потом, кряхтя, приподнялся и присел на краешек койки.
 Воспоминания сначала отступили и тут же нахлынули вновь. Как всегда, я с удивлением припомнил свои предыдущие подвиги. Интересно, а мои заменители тоже прошли какую-нибудь подготовку? Ведь их память по окончании миссии уже не удастся очистить, как мою. Впрочем, полный объем моей ментальной информации их бы просто-напросто убил. Да и вообще, в Ромбе Вардена безвозвратно теряются и не такие секреты, и все они – в руках тех, кто умеет извлечь из них максимум выгоды.
 И, однако, что-то тревожило меня, какое-то маленькое несоответствие. Оглядевшись, я внезапно сообразил, в чем дело.
 Это была вовсе не клиника Службы безопасности – наоборот, я очутился в какой-то тесной каюте, правда, с довольно высоким потолком. Маленькая койка, миниатюрная раковина, стандартный пищепорт. В стену вделан выдвижной сортир. И больше ничего. Или еще что-то?
 Я присмотрелся повнимательнее. Так и есть. За каждым моим движением, следят, а возможно, здесь существует еще и ментальный контроль. Между дверью и стеной – ни единой щели, открыть ее изнутри нечего и думать. Внезапно я все понял.
 Тюремная камера! И тут, к своему ужасу, я уловил слабую вибрацию – не слишком заметную и не особенно неприятную, но я прекрасно знал, что она означает. Я на борту космического корабля.
 Я встал, испытав мимолетное головокружение, и осмотрел свое тело. Оно оказалось несколько миниатюрнее, чем старое, но было обычным телом обитателя цивилизованной планеты. И на удивление молодым, я даже еще не успел покрыться волосами в определенных местах. Потрясенный, я застыл как изваяние, а в голове крутилось:
 – Я ТЕПЕРЬ НЕ Я! Я ОДИН ИЗ НИХ, МОИХ ЗАМЕНИТЕЛЕЙ!!!
 Обхватив руками голову, я повалился на койку. Это невозможно! Я точно знаю, кто я, помню каждое мгновение своей жизни...
 Первоначальный шок сменился гневом – гневом и бессилием. Отныне я только копия, полномасштабная кукла, и кто-то контролирует каждое мое движение, каждую мысль. Я возненавидел его, этого кукловода, возненавидел с нечеловеческой страстью и без всякой рациональной причины. Сейчас он, в комфорте и безопасности, пристально наблюдает за мной, а когда все закончится, вернется обратно, к сытой и безмятежной жизни, а я...
 Меня зашвырнут на одну из планет Ромба, как какого-нибудь преступника, заключенного на веки вечные и без всякой надежды на амнистию. А потом? Когда я выполню задание? И тут меня озарило. Да мне ли этого не знать! Меня будут постоянно отслеживать и моментально прикончат, если я сболтну что-то лишнее, а по окончании миссии убьют в любом случае – просто так, для верности.
 Впрочем, профессиональная подготовка уже начинала сказываться: мысли постепенно освобождались от оков паники и ужаса. Я сосредоточился на том, что мне было известно.
 Контроль? Конечно. Да еще какой! Я вспомнил слова Крега о какой-то линии дистанционной связи. Ну как тебе это нравится, сукин сын? Доволен, поди?
 Я вновь попытался взять себя в руки. Все это полнейшая чушь. Во-первых, я знаю, что ОН, то есть я, думал тогда – и в этом мое преимущество. А ОН, то есть Я, да и вообще все окружающие полагали, что я проклятый выродок, которого необходимо уничтожить.
 Чертовски трудно принять, что ты совсем не тот, кем себя ощущаешь, а всего лишь этакий кентавр из двух разных людей. Столь же нелегко осознать, что твоя прошлая жизнь – пусть и в какой-то степени чужая – ушла навсегда. Отныне не будет комфортабельных планет, шумных казино и смазливых шлюшек. И денег, которыми ты так привык сорить, тоже не будет. Но пока я пребывал в прострации, ужасаясь таким потерям, мой дух уже приспосабливался к сложившейся ситуации. Именно поэтому для предстоящего задания и отбирали людей, похожих на меня, – с редкой способностью привыкать и приспосабливаться практически ко всему.
 Несмотря на чужое тело, я продолжал оставаться самим собой. Индивидуальность – это память, мысли и характер человека, а отнюдь не бренная оболочка. Это всего лишь обычная маскировка, успокаивал я себя, только на редкость совершенная. Как и тому, кто был мною на самом деле, мне казалось, что эта личность, эти воспоминания принадлежат другому парню ничуть не больше, чем мне самому. Вплоть до того момента, как я поднялся с кресла в клинике, я действительно являлся кем-то другим. Старый "я" в промежутках между заданиями, был ненастоящим "мною". Он, этот ничтожный хлыщ, не обладающий даже постоянным существованием, был искусственным созданием. Подлинный "я", запечатанный, словно джинн в бутылке, в памяти мощных компьютеров, выпускался на волю только в случае крайней необходимости и представлял собой не менее серьезную угрозу диктаторскому режиму Конфедерации, как и те, с кем ему предстояло бороться.
 А я был славным агентом. Лучшим, как сказал Крег. Вот потому-то я здесь, в этом теле, в этой камере, на борту этого корабля. Меня не лишат памяти и не убьют, если я выполню задание. Ненависть к другому моему "я", сидящему где-то неподалеку, внезапно прошла. Когда все закончится, его мозги хорошенько прочистят, выкинув все мало-мальски достойные воспоминания, а возможно, и просто убьют, если мы – его отражения – разузнаем слишком много даже для хорошего агента. В лучшем случае он возвратится к своей пустой, полурастительной жизни.
 А я, напротив, останусь здесь и буду продолжать жить. И это будет действительно подлинный "я". Я стану даже более настоящим, чем он, мой прототип.
 Впрочем, я был стреляный воробей, и время иллюзий для меня прошло. Убрать меня можно без всяких проблем, было бы желание. Достаточно мне оступиться, и они сделают это с автоматического спутника, не терзаясь излишними сомнениями, и я это прекрасно понимал. Но я понимал еще и то, что беззащитен только до тех пор, пока не овладею ситуацией и своим новым домом, теперь уже постоянным.
 Но если я обыграю их, нового суперагента, чтобы обезвредить меня, сюда никто не пошлет – чтобы не повторилась история с его предшественником. В худшем случае это поручат какому-нибудь лоху.
 Впрочем, задание свое мне выполнять все равно придется – выбора у меня нет; я недосягаем для своих контролеров, лишь пока занимаюсь этим. А там – поживем увидим.
 Как обычно, мысль о грядущей опасности подействовала на меня как наркотик. Ну что ж, головоломка разрешима и цели достижимы. Достаточно только бросить вызов и вступить в поединок, наслаждаясь своим интеллектом и физической силой. Прежде всего нужно определить степень угрозы, исходящей от пришельцев. Впрочем, меня лично она больше не касается – отныне я вечный пленник Ромба. Если пришельцы победят, Ромб Вардена выживет – как их союзник в борьбе с Конфедерацией. Если проиграют – ну что ж, просто нынешняя ситуация продлится неопределенно долго. Значит, проблема пришельцев – сугубо интеллектуальная задача, решение которой представляет чисто спортивный интерес. Именно этим она и привлекательна.
 Другое задание – выследить местного властителя и при случае убить его – на практике может оказаться наиболее трудным: ведь мне предстоит работать в совершенно незнакомой среде и, стало быть, наверняка потребуются союзники. А это еще одна проблема. Впрочем, если удастся свалить властителя, это существенно укрепит мое социальное положение. Если же нет – все проблемы решатся автоматически. Правда, такие мысли всегда были мне ненавистны, но зато великолепно подстегивали. Организация убийства – борьба не на жизнь, а на смерть. В ней побеждает только один, и постоянно думающий о своем поражении обречен на провал.
 Неожиданно мне пришло в голову, что разница между мной и властителем лишь в том, что я тружусь во имя закона, а он – или она – вопреки ему. Но, с другой стороны, здесь именно ОН является живым воплощением закона, а вот я – его нарушителем. На редкость симметричная в плане морали ситуация.
 Одно только плохо: я изначально оказываюсь в невыгодном положении. Как правило, всю необходимую информацию вкладывают в агента заранее, но на этот раз обычная процедура почему-то не состоялась. Возможно, тому виной четыре различных задания: излишние сведения существенно затруднили бы передачу информации в мозг исполнителя. Что ж, придется выкручиваться самому. Я не самым ласковым словом помянул тех, кто готовил эту операцию, и в этот момент в камере негромко прозвенел звонок. Я подошел к пищепорту, и навстречу мне выскочил горячий поднос, пластмассовая вилка и такой же нож. Стандартный тюремный сервиз.
 Жратва был просто отвратительной, но я и не надеялся на лучшее. Обогащенный витаминами сок, однако, оказался вполне сносным. Я оставил себе легкий стакан из нерастворимого материала, а остальное затолкал обратно в порт, и панель моментально захлопнулась.
 Естественные функции организма не поддавались дистанционному контролю и вскоре настойчиво напомнили о себе. На противоположной стене под надписью "туалет" имелось небольшое вытяжное кольцо. Я потянул за него, и панель опустилась, явив моему взору небольшой зонд с тонкими, как бумага, стенками и тянущийся от него жесткий трубопровод. Я уселся, прислонился спиной к панели и, вдохнув поглубже, расслабился.
 Все произошло в момент контакта моей задницы с поверхностью сантехнического устройства – и не спрашивайте меня, каким образом, я в, инженерии ни бум-бум. Это не менее отвратительно, чем программирование, и тоже позволяет начальству общаться со мной и даже посылать зрительные образы, доступные только мне.
 – Надеюсь, с первоначальным шоком вы уже справились, – голос командора Крега звучал прямо у меня в голове. – Теперь вы знаете, кто вы и что. – Особенно потрясало то, что мои тюремщики ничего не слышат и, очевидно, не имеют о нашей беседе ни малейшего представления. – Процесс передачи информации крайне сложен, но не беспокойтесь: вы ее получите. Мы хотели бы дать вашему мозгу достаточно времени, чтобы привыкнуть к новым условиям, но на самом деле нам приходится спешить. Начнем прямо сейчас, ибо перед вами стоит сложная и ответственная задача.
 Радостное возбуждение охватило меня. Вызов; вызов...
 – Вам предстоит действовать на Медузе, самой удаленной планете в системе Ромба Вардена, – вновь раздался голос командора. – Если есть во Вселенной такое местечко, где нормальный человек может жить, но не хочет, так это Медуза. Старик Варден, открывший Ромб, назвал ее по имени мифологического чудовища, увидев которое человек обращался в камень. Очевидно, он подразумевал, что обитать здесь могут люди с поистине каменными сердцами. И это недалеко от истины. – Крег помолчал. – Для начала мы перешлем вам административно-физическую карту Медузы. Вдруг пригодится. Она настолько полна, насколько это в наших силах.
 Услышанное весьма меня озадачило. Как это столь фундаментальный документ может не понадобиться – даже гипотетически? Однако переспросить я не мог при всем желании – меня пронзила острая боль, за которой последовал приступ головокружения и тошноты, а в следующее мгновение полная карта Медузы накрепко отпечаталась у меня в голове.
 Затем потекли всевозможные данные о планете. Диаметр примерно 46 000 километров, и при этом почти идеальная сфера – как и остальные планеты Ромба Вардена, что само по себе уже необычно.
 Гравитационное поле у поверхности примерно 1,2 от нормального, так что мне предстояло стать несколько тяжелее. Атмосфера удовлетворяла привычным человеку стандартам почти на сто процентов, а мелкими отличиями можно было пренебречь.
 Ось вращения Медузы имела наклон 22 градуса, что в обычных условиях привело бы к очень сильным сезонным изменениям, но от звезды F-типа планету отделяли почти триста миллионов километров, так что климат, мягко говоря, был прохладный. Примерно семьдесят процентов планеты покрывали вечные льды двух огромных полярных шапок, между которыми, как сосиска "в сандвиче, лежала узкая экваториальная область, где и существовала более или менее приемлемая жизнь. Сутки были примерно на час длиннее обычного. Но что действительно поражало, так это то, что даже в середине лета температура в экваториальных областях редко поднималась выше десяти градусов, а зимой опускалась до минус двадцати и ниже. Однако обитаемая область простиралась вплоть до тридцать пятой широты, а там в зимний период температура падала до минус восьмидесяти. Славное местечко! Я очень надеялся, что сразу же по прибытии нам выдадут одежду потеплее – судя по карте, большинство населенных пунктов Медузы располагалось в наиболее холодных районах. Экваториальную область занимали три участка суши, которые смело можно было назвать континентами. Они изобиловали горами, но те, однако, ничуть не смягчали холодный климат. Там, где льды отступали, раскинулись огромные массивы вечнозеленых деревьев. Суровая природа полностью соответствовала климату. Отныне этот мрачный, негостеприимный мир станет моим домом, но назвать его пригодным к освоению мог только очень неординарный человек. Медуза отличалась от остальных планет системы Вардена еще и тем, что только на ней обнаружили следы активной вулканической деятельности. Правда, вулканов как таковых здесь не было, зато хватало горячих источников, больших озер с теплой водой и даже гейзеров. Определенно, под ледяным панцирем планеты было адски жарко.
 Фауну представляли в основном паукообразные млекопитающие. Некоторые были совершенно безобидны, другие, наоборот, очень опасны, но любому из них даже элементарное выживание в этих лютых условиях стоило чудовищных усилий.
 "Да, тяжело будет полюбить новую родину, – подумалось мне, – однако придется". Кроме того, это вполне современная планета с развитой промышленностью, и как знать, не создали ли ее обитатели для себя вполне комфортные условия?
 – В управлении Медузой чувствуется железная рука Таланта Упсира, бывшего члена Совета Конфедерации. Тридцать пять лет назад Упсир попытался осуществить грандиозный политический переворот с целью провести фундаментальные изменения в образе жизни цивилизованных планет и даже Границы. Система, задуманная им, была столь беспощадной, а его откровенное стремление к абсолютной власти потрясло даже ближайших союзников и помощников Упсира, которые в итоге и предали его. В отличие от властителя Харона Эолы Мэтьюз, которая в свое время тоже была членом Совета Конфедерации, Упсир никогда не пользовался популярностью и тем более доверием, но оказался поистине гениальным бюрократом – одно время он даже возглавлял государственную гражданскую службу. Хотя местная экономика может считаться образцом рачительности, она находится под тотальным контролем властителя. Впрочем, в подчинении у него только города, где сосредоточено подавляющее большинство двенадцатимиллионного населения Медузы. Местная промышленность получает сырье со спутников газового гиганта Момрата – следующей планеты в системе Ромба, а на самой Медузе нет никаких природных ресурсов, кроме, разумеется, воды и древесины. Поэтому Упсир даже не пытается наложить лапу на здешнюю ледяную пустыню.
 Имя Эолы Мэтьюз было мне хорошо знакомо, но о Таланте Упсире я ни разу не слышал. Впрочем, ничего удивительного: если верить Крегу, происходило это давным-давно, а Совет Конфедерации слишком велик, чтобы помнить всех его членов, тем более какого-то руководителя гражданской службы.
 Затем я наконец узнал, кем теперь являюсь – и честно говоря, был просто шокирован. Мне едва минуло четырнадцать лет – я не достиг даже половой зрелости. Но тело вполне соответствовало стандартам цивилизованных планет. Правда, его обладатель был родом с Хальстансира – планеты, на которой мне не доводилось бывать. О многом говорила кожа, анатомия и даже степень развития лицевых мышц. Я стал высоким и сухопарым, хорошо сложенным юношей с еще детским лицом без малейших признаков растительности. Густые, иссиня-черные волосы, темные миндалевидные глаза, толстый плоский нос и широкие губы подчеркивали его красоту и мужественность.
 Чем же должен проштрафиться подросток, чтобы заслужить ссылку на Ромб Вардена? Тарин Бул – так меня теперь звали – явно обладал исключительными для своего возраста способностями. Сын местного администратора, он вырос в окружении пышного блеска и великолепия. Однако член Совета Конфедерации от Хальстансира, Дака Кра, высмеял и обесчестил его отца. Старик Бул этого не вынес и, чтобы избежать принудительной коррекции психики, наложил на себя руки. Такие вещи в Конфедерации не редкость, особенно среди политической элиты. Но того, что отколол мальчик, видимо, боготворивший папашу, наше счастливое общество еще не видывало. При помощи симпатизировавших ему высокопоставленных чиновников он спланировал заговор, а затем убил Дака Кра на торжественном приеме, в момент рукопожатия распоров обидчику живот спрятанным кинжалом. Парню тогда было всего двенадцать лет, и это обстоятельство доставило гораздо больше хлопот Конфедерации, чем само преступление.
 Разумеется, его тут же вывезли за пределы планеты и подвергли психическому освидетельствованию. Но Тарин жил в новом, лучшем мире, созданном собственным воображением, и добраться до его подлинного "я" оказалось весьма непросто, невзирая на все усилия лучших специалистов. Конечно, они могли бы стереть его изуродованное сознание и заменить новым, искусственно сконструированным, однако вмешались влиятельные родственники погибшего Кра. В итоге юноша отправился в вечную ссылку на Медузу, хотя и не достиг пункта назначения. Истинная личность Була погибла в тот самый момент, когда ее заменила моя, и теперь, я с интересом размышлял, какую встречу организует властитель пареньку, зверски прикончившему его коллегу.
 Но передо мной стояли и более насущные вопросы. Новое тело давало мне некоторые существенные преимущества – и в первую очередь молодость в сочетании с опытом тридцати прожитых лет, но и без недостатков не обошлось. Наверняка придется некоторое время мириться с систематическим унижением. Хотя детям позволяется несколько больше, чем взрослым в той же ситуации, но они всегда испытывают более жесткий общественный контроль. Мне предстояло выработать наиболее оптимальную линию поведения. Происхождение Була подразумевало, что его интеллект и образование превышают средний уровень. Он разработал и осуществил сложнейший заговор и выжил, пусть даже получив пожизненное заключение, – еще одно очко в мою пользу. Я без опаски могу демонстрировать необычную для своих лет умудренность, что изрядно упрощает мою задачу. Возможно, личина симпатичного и обидчивого паренька – наилучшая маскировка для секретного агента.
 Я улегся на койку и, быстро погрузившись в легкий транс, вновь прокрутил в уме полученную информацию. В дальнейшем особенно важны будут детали – на Медузе любое неосторожное слово может стоить жизни. Мне предстояло также привыкнуть к врожденным манерам своего нового вместилища, его нервной системе и подсознательно войти в роль маленького, но смертельно опасного убийцы.
 Втайне я рассчитывал, что мои противники недооценят меня, но понимал, что самое страшное – это мне недооценить Таланта Упсира.

   Глава 2  
   ПРИБЫТИЕ  

 За временем я мог следить только по регулярным кормежкам, но путешествие, без сомнения, тянулось очень долго. Никто не собирался тратить деньги на излишнюю оперативность.
 Наконец наш корабль пришвартовался к базовой станции, дрейфующей в доброй трети светового года от системы Вардена.
 Я понял это по тому, что слабая вибрация – мой постоянный спутник – внезапно прекратилась. Впрочем, распорядок дня не изменился – вероятно, мои тюремщики ждали, когда наберется достаточно большая партия приговоренных, чтобы забросить их на планету одним махом. Я по-прежнему был занят сортировкой информации, периодически вспоминая, что нахожусь совсем недалеко от своего прежнего тела.
 Кроме того, у меня было время поразмыслить о том, что мне вообще известно о Ромбе Вардена и о причинах, по которым он превратился в столь идеальную тюрьму. С первым же моим вдохом на планете бактерии проникнут во все клетки моего тела и начнут контролировать весь организм. У них есть лишь одна цель – выживание, и отныне их существование неразрывно связано с моим. Моя гибель приведет к их гибели, и наоборот.
 Кроме того, им требуется некая контрольная субстанция, или что-то в этом роде, которая имеется только в системе Вардена. О ней никто ничего не знает, обнаружить ее опытным путем не удается, но она, без сомнения, существует. Этой субстанции нет в воздухе – ведь между планетами Ромба курсируют челночные корабли, где вы дышите отфильтрованным воздухом без всяких последствий. Нет ее и в пище – эта гипотеза уже неоднократно проверялась. Один из бывших обитателей системы Вардена превосходно себя чувствует в полностью изолированной от внешнего мира лаборатории на борту космической станции. Но стоит этому кораблю отойти подальше – и человек погибнет, невзирая на натуральные продукты питания и подлинную атмосферу планеты. Микроорганизмы Вардена модифицируют человеческие клетки, превращая их в удобную среду обитания. Отныне управление клеточным делением и биохимическими процессами полностью переходит к ним, и гибель микроорганизмов приводит к стихийному развитию клеток. Человек погибает в страшных – впрочем, недолгих – мучениях. Критическое расстояние составляет примерно четверть светового года, чем и определялся выбор орбиты для базового корабля.
 Природные условия на всех четырех планетах абсолютно разные микроорганизмы приспособлены к местным биосферам, однако – очевидно, здесь играет роль расстояние до светила, от которого они явно очень сильно зависят, – симбиозы сильно различаются. Его тип определяется тем, на какую из планет вы попали сначала, и сохраняется, даже если вы переезжаете на другую.
 Складывается впечатление, будто эти твари поддерживают между собой какую-то телепатическую связь. Объяснить этого никто пока не может – ведь они не разумны; по крайней мере их поведение всегда предсказуемо, но изменения в жизнедеятельности колонии одного организма-носителя, как правило, влияют на другие. После определенной тренировки вы можете научиться управлять собственными бактериями и таким образом стать доминирующим элементом в этом симбиозе. Славная и справедливая система; вот только бы еще кто-нибудь объяснил ее.
 Примерно дня через три – кормили восемь раз – пол неожиданно накренился, и резкие беспорядочные толчки швырнули меня на койку, вызвав легкую тошноту. Так, стало быть, кворум есть, и нас готовятся отфутболить на поверхность планеты. С одной стороны, этот бокс, в котором царила удручающая скука, мне уже опостылел, но с другой – дорога отсюда только одна: в такую же камеру, только побольше размером и уже пожизненную.
 Толчки и удары вскоре прекратились, а потом, после паузы, раздался ровный мощный гул: либо мы находились на очень маленьком судне, либо моя камера располагалась по соседству с маршевыми двигателями.
 Еще через пятнадцать кормежек мы наконец добрались до места. Гулкая вибрация прекратилась, и стало ясно, что мы на планетарной орбите. Во мне снова вспыхнули противоречивые чувства – безысходность, приправленная бесовским весельем.
 Неизвестно откуда раздался резкий дребезжащий сигнал ожившего динамика.
 – Заключенные, внимание! – повелительно произнес синтезированный голос – пародия на мужской баритон с металлическими нотками. – Мы находимся на орбите планеты Медуза системы Вардена.
 Для меня это была не новость, но для других арестантов наверняка настоящее открытие. "Бедняги", – подумал я.
 – Сейчас ваши камеры откроются, – вещал динамик, – и вы выйдете наружу. Через тридцать секунд двери закроются и начнется вакуумная стерилизация боксов – так что, медлить не советую.
 Хорошенькое дельце! Вряд ли кто-нибудь замешкается.
 – Выйдя в коридор, вы остановитесь в указанном месте. Каждого, кто сойдет с указателей, сожжет автоматическая система безопасности. Никаких разговоров. Дальнейшие инструкции вы получите позже. Приготовиться... Марш!
 Дверь скользнула в сторону, и я нырнул в образовавшееся отверстие. Маленькая белая пластина с нарисованными пятками показывала, где нужно встать. С некоторым раздражением я подчинился. Для абсолютно голого и беспомощного человека на борту корабля, управляемого исключительно компьютером, скромность – наиболее эффективная линия поведения.
 Осторожно оглядевшись, я уверился в своей правоте. Мы стояли в длинном, закрытом с обоих концов коридоре, вдоль которого тянулись двери камер. Точно количество арестантов определить было трудно, но на первый взгляд человек десять – двенадцать, не больше. Соль земли, угрюмо подумал я. Дюжина мужчин и женщин – голых, грязных и избитых. Искоса рассматривая соседей, я пытался понять, что такого нашли в них психиатры, чтобы сохранить им и жизнь и личность одновременно? Сами заключенные, очевидно, не имели об этом ни малейшего понятия. Интересно бы узнать, кто имел.
 Двери с треском захлопнулись. Я прислушался – не раздастся ли сдавленный крик, но ничего не услышал. Динамик ожил вновь.
 – По моей команде, – послышался тот же голос, – вы повернетесь направо и, соблюдая дистанцию, медленно пойдете вперед. Вы попадете в челнок, который доставит вас на поверхность. Занимайте все места подряд, начиная с передних. Сразу же пристегнитесь.
 Кто-то тихонько выругался, и тут же из стены вырвался мощный столб света и вонзился в пол у самых ног нарушителя – для устрашения. Ворчание мгновенно стихло.
 После небольшой паузы голос скомандовал:
 – Напр-ра-а-а-во!
 Мы немедленно подчинились.
 – По одному, вперед – шагом марш!
 В гробовом молчании мы осторожно двинулись вперед.
 Холодный металлический пол обжигал ступни – впрочем, здесь вообще царила жуткая стужа, как в хорошем морозильнике.
 Челнок неожиданно оказался удобным и вполне современным, хотя жесткие кресла явно не предназначались для голых Задниц. Я уселся в четвертом ряду и сразу же пристегнулся. Мое беглое впечатление оказалось верным: заключенных было одиннадцать человек.
 Люк автоматически закрылся, перегрузка бесцеремонно вдавила нас в кресло, и челнок устремился к планете, унося обреченных навстречу судьбе.
 Для тюремного транспорта корабль подозрительно хорош, с подозрением отметил я. Очевидно, один из тех, что регулярно курсируют между планетами Ромба.
 Динамики вновь захрипели, а потом" неожиданно раздался приятный женский голос. Я почувствовал себя гораздо лучше.
 – Добро пожаловать на Медузу, – бесстрастный тон напоминал городского гида. – Нет смысла объяснять, что Медуза – конечный пункт вашего путешествия и ваш новый дом. Несмотря на то что вы уже никогда не сможете покинуть систему Вардена, отныне вы перестаете быть заключенными и приобретаете статус граждан Ромба Вардена. Законодательство Конфедерации не распространяется на вас с того самого момента, как вы поднялись на борт челнока – коллективную собственность Ромба. Наш космический флот состоит из четырех пассажирских челноков и шестнадцати грузовиков. Совет Системы – общественный орган, чья легитимность признана Конфедерацией; у нас есть даже свое кресло в Совете Конфедерации. Каждой планетой Ромба управляет собственное независимое правительство. Отныне ваши прошлые прегрешения не имеют никакого значения. Во внимание будет приниматься только ваша деятельность в качестве граждан Медузы.
 Ну что ж, начало неплохое, однако я хорошо знал цену подобным декларациям. Если они воображают, что я поверю в отсутствие у местных властей подробнейшего послужного списка на каждого из нас – они сильно недооценивают мои интеллектуальные способности.
 – Примерно через пять минут челнок совершит посадку в космопорту Серая Бухта, – произнесла невидимка. – Представители правительства доставят вас в приемный центр и ответят на все ваши вопросы. Пожалуйста, приготовьтесь к лютому холоду: Серая Бухта расположена в северном полушарии планеты, на котором сейчас зима. Ни на шаг не отходите от сопровождающих: новичок на Медузе может погибнуть в считанные минуты. Хотя здешняя промышленность обеспечивает вполне комфортабельную жизнь, но по стандартам так называемых цивилизованных планет Медуза очень примитивна, и к физическому развитию аборигенов предъявляются весьма жесткие требования. Приготовьтесь к тому, что даже помещения не отапливаются. Правда, для начала вам будут обеспечены привычные условия. Наше правительство может служить образцом эффективности, без которой невозможно выжить в этом суровом мире. Почтительно относитесь к властям. Итак, милости просим.
 Оставшуюся часть полета никто не произнес ни слова: одни еще не успели привыкнуть к новому положению, а другие, в том числе и я, из-за нервного напряжения. Начиналась совершенно новая жизнь.
 Мы снижались с огромной скоростью, однако то или тот, кто управлял кораблем, был асом. Несмотря на неблагоприятные условия, корабль искусно спланировал прямо в причальный док.
 Минуту спустя раздался свист воздуха, наполняющего шлюзовую камеру; индикатор постепенно сменил цвет с красного на оранжевый, а затем на зеленый. Легкое шипение – и люк плавно отъехал в сторону.
 Какое-то мгновение никто не двигался, но затем сидевшие ближе к выходу встали, и я последовал за ними.
 В доке царила невероятная стужа, и я моментально продрог до костей. Не сговариваясь, мы со всех ног кинулись к пассажирскому терминалу. До него былорукой подать, но за это время я посинел от холода. Встречающие нас мужчина и женщина приказали нам надеть разложенную на столе экипировку. Повторного приглашения никому не потребовалось. Я моментально влез в первый попавшийся комплект: утепленное нижнее белье, парка, теплые штаны, мягкая обувь и меховые перчатки. Впрочем, я настолько промерз, что дрожал, даже напялив все это.
 – Все, кто оделся, строиться! – выкрикнула женщина хорошо поставленным командным голосом.
 Только оказавшись в строю, я внезапно осознал, что это действительно Медуза, и с первым порывом ледяного ветра меня атаковали мириады микроорганизмов, моих новых стражей.

   Глава 3  
   ЗНАКОМСТВО  

 Оба наших гида – и мужчина, и женщина – были худощавы, но с виду крепкие и выносливые, однако впечатление производили неприятное. Они прямо-таки излучали высокомерие и холодную отчужденную деловитость. Их темно-зеленая униформа и черные ботинки на резиновой подошве явно не предназначались для работы на свежем воздухе, но казалось, что температура в пассажирском терминале для этих ребят привычна. На рукавах я разглядел знаки отличия – если здесь были приняты те же обозначения, что и в Конфедерации, то, мужчина имел звание сержанта, а женщина – капрала. Кроме того, на ее груди красовался странный значок, напоминающий змейку.
 Они построили нас и внимательно осмотрели – с легкой брезгливостью, как отвратительных подопытных тварей, и я сразу возненавидел обоих.
 – Я сержант Горн, – встав перед нами, рявкнул мужчина голосом, типичным для всех сержантов Вселенной. – Рядом со мной – капрал Сутра. Под нашим руководством вы пройдете первоначальную подготовку в центре обучения. Когда акклиматизируетесь, каждый получит комплект настоящей, хорошо подогнанной одежды. А сейчас следуйте за мной. Автобус уже ждет.
 "Автобус" оказался металлической коробкой с электромагнитным приводом. Крепкие литые сиденья, две полосы светильников – и все. Не было ни водителя, ни, как вскоре выяснилось, и отопления. Однако он спасал хотя бы от пронизывающего ветра и секущей метели. Как только все вошли, капрал вытащила из кармана небольшую пластинку и сунула в узкую щелку на передней панели. Дверца с жужжанием захлопнулась, и автобус тронулся.
 От космопорта до города было довольно далеко. Минут через пятнадцать мы выбрались из бурана, и окна, до того плотно залепленные снегом, очистились. На горизонте высились зловещие горы, а вокруг, насколько хватало глаз, лежала белая безжизненная пустыня. Я никогда не видел столько снега за раз – разве что на полюсе.
 Постепенно я проникся уважением к нашему транспортному средству. Автобус двигался быстро, но на удивление плавно и ровно: судя по всему, под снегом была проложена следящая магистраль, и, значит, сколько бы ни намело, машина никогда не собьется с пути.
 Внезапно автобус так же плавно начал торможение и остановился возле большого здания, неясно маячившего над безбрежным снежным океаном. Через минуту мы тронулись с места, но почти сразу вновь остановились, а затем с прежней скоростью понеслись над невидимой магистралью. Сержант Горн взял микрофон.
 – Мы приближаемся к западным воротам города Серая Бухта, – проинформировал он. – Учитывая здешний климат, большая часть мегаполиса располагается под землей, точнее, под слоем вечной мерзлоты. Город окружен защитным полем, которое мы преодолели во время остановок. Оно оберегает жителей от диких зверей и других неприятных созданий.
 За очередным поворотом мы остановились перед самой настоящей железной дорогой. Дождавшись переключения семафора, автобус двинулся дальше, и минуты через две, миновав туннель, въехал в Серую Бухту. Город поражал размерами и выглядел вполне современно.
 – Это не естественная пещера, – сообщил сержант Горн. – Мы делали ее по методике, используемой на некоторых планетах Пограничья – самых диких. Фактически это перевернутый вверх дном так называемый купольный город. Сначала выстроили сам город, а затем накрыли его крышей. Большинство поселений на Медузе, за исключением разве что экваториальной зоны, построены точно так же. Население Серой Бухты составляет семнадцать тысяч человек, и это крупнейший торгово-промышленный центр северного полушария.
 Вспомнив карту Медузы, я установил свое местонахождение. Восточный континент, примерно 38 градусов северной широты. На нормальных планетах в этом поясе располагаются самые респектабельные курорты.
 Несмотря на теплую одежду, я продрог до костей: после корабля с его искусственным микроклиматом, приспособиться к здешней погоде оказалось не так-то просто.
 Мы промчались мимо многоквартирных жилых домов и административных и торговых центров и наконец остановились у четырехэтажного здания из черного камня, совершенно лишенного окон. Двери автобуса с шипением открылись.
 – Пожалуйста, следуйте за нами, – произнес сержант Горн. Несмотря на вежливое "пожалуйста", его приглашение напоминало приказ. – Не расходитесь. Нам предстоит подняться на третий этаж – смотрите не потеряйтесь.
 Войдя в здание, мы очутились в широком коридоре, по обе стороны которого тянулись рабочие помещения. Периодически его пересекали другие проходы. Вскоре мы уже поднимались по лестнице, стараясь держаться поближе к сержанту. Большинство из нас запыхались, одолев всего два пролета: сказывалось повышенное тяготение.
 Поток теплого воздуха из дверей первой же комнаты на третьем этаже был столь же неожиданным, сколь и гостеприимным. Я даже не представлял себе, до какой степени замерз, и лишь спустя несколько минут смог переключиться на что-то еще, кроме тепла, и оглядеться.
 Относительно большое помещение было обставлено просто и функционально: длинные складные столы и складные же стулья. И все. Также удивляло отсутствие окон, но причину этого нам вскоре объяснили наши проводники.
 – Расслабьтесь и посидите немного, пока не согреетесь, – посоветовал сержант Горн. – Здесь и в трех соседних комнатах поддерживается температура 21 градус Цельсия. Это единственные постоянно обогреваемые помещения. Окон и вентиляции нет по соображениям экономии. – Он подошел к двери. – Пойдемте, я покажу вам ваши хоромы.
 Спальня своими размерами напоминала барак. Вдоль стен стояли двухъярусные койки с тонкими, как бумага, матрасами, но я видывал условия и похуже. За ней располагалась еще одна комната с большой общей душевой, тремя стандартными сортирами и четырьмя небольшими умывальниками. Судя по всему, этим великолепием пользовались редко.
 Мы вернулись в "фойе" и расселись. Никто и не подумал снять теплую одежду; мне казалось, что я уже никогда не согреюсь.
 К нам подошла капрал Сутра – точная копия своих коллег, которых я в достатке встречал и раньше. Дурнушкой не назовешь, однако сразу бросается в глаза холодность, твердость и какая-то приземленность. Под стать был и голос – ровный и бесстрастный. Впервые я как следует разглядел самих гидов, а не их манеры и униформу. До сих пор мне казалось, что у них очень темные, землистые лица; при ближайшем рассмотрении выяснилось, что у них, наоборот, светлые и даже почти румяные физиономии. Правда, кожа на вид была чересчур жесткой, словно шкура животного. Да, мягкости им явно недостает.
 – Меня зовут капрал Сутра, – напомнила женщина. – На акклиматизацию вам отводится целая неделя. Мы с сержантом Горном будем в этом здании, ответим на все ваши вопросы и преподадим азы выживания на Медузе. Кроме того, вас посетят другие правительственные чиновники, чтобы определить ваше будущее место в обществе. Я понимаю, сколь мучительны были для вас первые минуты и теперь вам наверняка любопытно, что представляет собой наш мир и каким образом это скажется на вас.
 "И особенно на наших внутренностях", – добавил я про себя.
 – Во-первых, есть ли среди вас хоть один, кому неизвестно, почему Медуза и другие планеты системы Ромба Вардена используются Конфедерацией в качестве тюрьмы? – Сутра сделала паузу и, казалось, чрезвычайно обрадовалась, что не придется объяснять хотя бы самое элементарное. Микроорганизмы уже превращают ваши тела в свой дом. Но не тревожьтесь. В этом нет ничего плохого – скорее наоборот, ибо, несмотря на все достижения медицины, человеческий организм по-прежнему остается крайне уязвимым. Но так как существование бактерий Вардена отныне впрямую зависит от состояния их нового вместилища – человеческого тела, – они будут стремиться оздоровить его. Все ваши скрытые или недолеченные болячки пройдут, и каждый орган начнет функционировать как часы. Такова плата за ваше заточение, мне думается, это ни в коем случае нельзя назвать невыгодной сделкой.
 Грубый волосатый здоровяк рядом со мной тихо кашлянул.
 – Мда-а-а.., а чем платим мы? – поинтересовался он.
 – Речь не об этом, – ответила Сутра. – Бытует теория, согласно которой микроорганизмы Вардена исторически обитали только на Лилит и лишь благодаря случайному стечению обстоятельств распространились на остальных планетах и, естественно, мутировали там. На Лилит некоторые люди обладают способностью с помощью микроорганизмов Вардена управлять человеческими эмоциями, а иногда даже создавать и уничтожать предметы одним лишь волевым усилием. На Хароне это выражается гораздо сильнее, и там обладатели сильной воли после подготовки обретают поистине волшебную власть над всем сущим; На Цербере люди могут обмениваться телами – тоже благодаря микроорганизмам Вардена. Но на Медузе основная проблема – выжить. Здесь микроорганизмы сообщаются друг с другом только в пределах организма-носителя и не имеют связи с другими колониями.
 – Вы хотите сказать, что они никак себя не проявляют? – с сомнением произнесла какая-то женщина.
 – Нет, определенные эффекты, разумеется, существуют, но они настолько универсальны и оперативны, что никакого человеческого участия не требуют. Однако в результате Медуза становится чуть гостеприимнее. Здешние микроорганизмы Вардена полностью изменяют человеческую биохимию. Мы выглядим, как люди и поступаем, как люди, но под микроскопом видно, что на самом деле мы уже таковыми не являемся. Человек видоизменяется здесь гораздо существеннее, чем на остальных планетах. Все без исключения клетки подвергаются модификации, и каждую берет под контроль проживающая в ней колония бактерий, готовая мгновенно отреагировать на любую перемену – либо в сочетании с остальными клетками, либо независимо от них.
 – А с какой целью? – Я был искренне потрясен услышанным. – Что именно они делают?
 – Они позволяют нам молниеносно адаптироваться к любым изменениям внешней среды. Мы способны выдержать гигантские перепады температур и можем употреблять в пищу практически любое вещество, обеспечивая организм необходимой энергией. Мы ходим нагишом в любую погоду, и единственное, что нам требуется, – это вода. Мы легко переносим сверхмощные излучения, пьем крутой кипяток и даже ходим босиком по раскаленным углям. Жители Медузы во всех отношениях превосходят среднего человека и даже обитателей соседних планет Ромба. Это как бы мгновенная эволюция.
 – Так вот почему автобус не отапливался! – невольно воскликнул я, а Сутра утвердительно кивнула.
 – Мы полностью независимы от внешней среды, и нам это ни к чему, – сказала она. – По униформе легко определить звание и должность, и, кроме того, на ней есть такая удобная вещь, как карманы. Но этим ее функции ограничиваются. Впрочем, скоро вы сами увидите.
 Она ненадолго замолчала, позволяя нам получше проникнуться сказанным, а потом повернулась к сержанту и легонько кивнула.
 – Первое время вы будете жить в этих обогреваемых и изолированных помещениях, – заявил он своим резким голосом. – Примерно через неделю микроорганизмы Вардена превратят вас в настоящих жителей Медузы – физически. Наша задачка посложнее – сделать то же самое в политическом и социальном смыслах. О таком обществе человечество мечтало с древнейших времен. Здесь каждый, даже ребенок, – настоящий супермен. Кроме того, наш Первый министр, властитель Медузы Талант Упсир, исключительный политик и блестящий специалист в области социальной инженерии. Попади вы на Лилит или Харон, вас ждала бы обычная участь рабочих-иммигрантов. Медуза же имеет современную промышленность со всеми вытекающими последствиями. Место, которое вы займете в обществе, будет определяться исключительно вашими способностями и интеллектом. Наша планета при первом знакомстве производит жутковатое впечатление, но скоро вы поймете, что это удивительный, прекрасный и очень уютный мир. Вам неслыханно повезло.
 Теснота спального барака позволила нам лучше узнать друг друга. Хотя одна пара предпочитала не распространяться о своем прошлом, остальные мои товарищи по несчастью, представляли весьма колоритное сборище. Каждый из них, считая и меня, убил по крайней мере одного человека, убил холодно, расчетливо и обдуманно. По-видимому, здесь собрались действительно самые отпетые уголовники. Никаких контрабандистов или растратчиков – только отъявленные негодяи, короли преступного мира.
 Ко мне, как к самому молодому, все относились покровительственно и даже, я бы сказал, с любовью. Тот, кто не имел удовольствия встретиться с настоящими головорезами ранее, вряд ли поверит в такое: но я-то знал, что большинство преступников, если так можно выразиться, в "миру" вполне обычные и даже милые люди. Мои новые друзья оказались личностями исключительно талантливыми и в отличие от меня – Тарина Була – расправлялись со своими жертвами наисовременнейшими и хитроумными способами.
 Каким образом Талант Упсир собрался перековать таких подонков в образцовых граждан своего идеального общества, мы поняли на следующий день, увидев высокого мужчину с непроницаемым лицом – примерно такое выражение было у Горна и Сутры в момент нашего знакомства. Он представился как Солон Кабаэ, комиссар Серой Бухты. Его черную униформу, выдержанную в милитаристском духе, украшали блестящие золотые шевроны и широкий ремень такого же цвета. На лацкане куртки красовалась эмблема сотрудника государственной службы – стилизованная женская головка с пышной прической, состоящей из клубка извивающихся змей. Держался он, как и большинство политиков, с подкупающей простотой, но, по-видимому, только я обратил внимание, что в комнате цвет его лица изменился от землистого до темно-померанцевого, как у Горна и Сутры. Наглядное подтверждение тому, о чем говорили наши гиды.
 – Я буду предельно откровенен, – с ходу заявил он. – Во-первых, ребята, вы влипли. Сбежать с Медузы невозможно, скрыться на самой планете – тоже. Таким образом, самое оптимальное для вас – без промедления заняться карьерой. Попали вы сюда не по собственной воле, но теперь все зависит от вас. Скажу честно, наша общественная система не допускает сбоев и, не считая тех знаний, которыми кто-то из вас, возможно, обладает, никакой потребности в вас не испытывает. Так что вам придется или самостоятельно искать место в жизни, или сделать последний шаг в забвение, от которого вас спасла ссылка на Медузу.
 Мы подавленно молчали. Впрочем, момент, конечно, был выбран исключительно подходящий. Мы были еще совершенно беспомощны в этом враждебном мире и содрогались при мысли о том, что творится в наших организмах. Мало того, в первую же ночь, когда мы заснули, у нас изъяли теплую одежду, оставив только тонкие халаты больничного покроя. Попробуй сбежать в них в ледяную пустыню!
 – То же самое нам твердили и в Конфедерации, – еле слышно проворчал Турнель, грубый краснолицый гигант, вечно чем-то недовольный. Кабаэ, конечно, услышал и снисходительно усмехнулся.
 – Совершенно верно. Конфедерации тоже надо как-то существовать. Это отнюдь не означает, что тамошнее общество – лучшее из всех возможных или отличается особой эффективностью. Просто оно великолепно подходит для подавляющего большинства.
 – А мы-то как раз подавляющее меньшинство, – заметила Эдала, женщина весьма прямолинейная в суждениях.
 – Правильно, – охотно согласился Кабаэ. – Это относится ко всем нам. Я сам родился и вырос в Конфедерации. Талант Упсир, наш Первый министр, – тоже. Однако здесь, как ни странно, даже такие прожженные преступники, как мы с Талантом, нашли свое призвание в управлении обществом, а не в борьбе с ним. Перед нами стоят те же проблемы, что и перед Конфедерацией, и вдобавок куча других, связанных со спецификой Ромба Вардена. Наше преимущество в том, что Медуза – самая богатая планета Ромба, так как мы контролируем сырьевые ресурсы, а кроме того, здесь микроорганизмы Вардена не проникают в неорганическую среду и у нас нет технологических ограничений. Вам крупно повезло, и теперь ваша главная задача – занять достойное место.
 Наше "везение" заключалось в том, что из относительно тоталитарного общества, свято верившего в изначальное добро, мы угодили в общество исключительно тоталитарное, считающее, что человек непременно выберет зло – дай только ему волю. Таким образом, идеалом Упсира являлся централизованный и жестко управляемый социум с простым и ясным законодательством, нетерпимым к любой, даже малейшей угрозе. На самом деле честь этого открытия принадлежала не ему – история знает множество таких примеров.
 Все население планеты насчитывало около тринадцати миллионов человек, рассеянных в пределах так называемой нормальной температурной зоны по небольшим купольным или подземным городкам, соединенным между собой магнитными магистралями. Электроэнергию получали главным образом при помощи геотермальных шахт, а местоположение городов и их размеры диктовались исключительно мощностью источников энергии. Именно Медуза контролировала грузовой флот Ромба, обслуживающий рудники на спутниках Момрата – соседней планеты-гиганта с системой великолепных колец. Максимально продуманное размещение грузовых терминалов на орбите Медузы позволяло с минимальными затратами снабжать сырьем города планеты. Некоторые из них, вроде Серой Бухты, лежали в очень высоких широтах не только из-за близости крупных геотермальных источников; они служили транспортными узлами, так как межконтинентальные магистрали прокладывали только там, где моря круглый год лежали подо льдом. Авиация на Медузе практически отсутствовала по причине неблагоприятного климата и низкой грузоподъемности.
 Численность населения среднего города составляла от пятидесяти до ста тысяч человек. Все были полностью обособлены, и в каждом развивался строго определенный тип производства. К примеру, Серая Бухта была центром транспортного машиностроения. Где-то выпускались компьютеры; это сильно удивило меня, так как я полагал, что Конфедерация запретила производство их в пределах Ромба. Впрочем, львиная доля продуктов питания и синтетических материалов завозилась с Харона и Лилит. Сутра говорила, что обитатели Медузы всеядны в полном смысле этого слова, однако Кабаэ пояснил, что хотя в принципе можно питаться и человечиной, это еще не значит, что они предпочитают бифштексы именно из нее. В нормальных условиях жители Медузы питались нормальной пищей.
 Теснее всего экономика Медузы была связана с Цербером – ближайшей обитаемой планетой системы. Цербер снабжал предприятия Медузы новыми разработками и программным обеспечением. Определенные товары выпускались сугубо на экспорт. Например, скоростные катера, в которых очень нуждался залитый водой Цербер.
 Промышленность Медузы в основном была автоматизирована, однако каждому находилась работа. Уроженцы планеты с четырех до двенадцати лет получали образование в государственных школах, после чего продолжали специализированной обучение. По сравнению с принятым в Конфедерации разведением людей с заранее заданными способностями такой метод казался несколько архаичным, тем более что цели преследовались те же.
 Институт семьи, надо сказать, тоже отличался нетрадиционностью. Браки заключались в раннем возрасте и только с одобрения государственных спецслужб. При этом они, как правило, были групповыми – отчасти ради повышения рождаемости, отчасти ради "эффективности". Это слово вообще оказалось невероятно популярным на Медузе. Оно утомило меня уже на вторые сутки.
 Местная табель о рангах имела сорок четыре степени с постепенно повышающимся жалованьем; теоретически любой мог претендовать на более высокую ступень, но верхние четыре степени оставались прерогативой исключительно сановных государственных мужей, а высшей степенью обладал, как нетрудно догадаться, только один человек.
 Больше всего здешнее общество смахивало на военный лагерь, состоящий из различных подразделений, в котором солдатами являются все – мужчины, женщины и даже дети. У каждого была определенная должность и чин. Подразделения имели свою общественную столовую, обеспечивали своих "бойцов" едой, одеждой, жильем, а также всевозможными развлечениями, за которые, правда, надо было платить. Впрочем, основные потребности удовлетворялись бесплатно и деньги расходовались только на увеселения, и предметы роскоши.
 В сутках было три смены, по восемь часов каждая – часы были немного короче, чтобы не возникало разнобоя с Конфедерацией. Рабочая неделя состояла из шести дней, а седьмой – выходной, однако на различных предприятиях он выбирался произвольно, поэтому общего выходного не существовало. А для того чтобы все трудились не покладая рук, существовала Служба наблюдения.
 Полагаю, что именно за эту идею Талант Упсир в свое время заработал поездку на Медузу. Состоятельна ли система тотальной слежки в конгломерате из тысячи планет, рассеянных по доброй четверти Галактики, – вопрос сугубо академический, однако на Медузе она работала, и притом отменно – хотя никому из нас это не понравилось. И в первую очередь – мне.
 Прослушивалась и просматривалась каждая комната в каждом городе. Наблюдение велось за улицами, переулками, транспортом – за всем без исключения. Все, что говорил или делал человек, записывалось и поступало в центральный компьютер Службы или скорее всего в огромный банк данных, на искусственном спутнике Медузы. Я уверен, что тот, кто писал программное обеспечение для столь мощной вычислительной системы, в конце концов свихнулся.
 Разумеется, даже самой совершенной технике не под силу обработать такие массивы информации, и именно здесь Упсир блеснул своей дьявольской изобретательностью. Служба наблюдения Медузы – по сути, особая полиция, которая фактически управляла планетой и называлась скромно – СНМ, – запрограммировала свои компьютеры на отслеживание строго определенных вещей – фраз, поступков и Бог знает чего еще, – которые автоматически активизировали программу. Провинившегося отмечали "флагом". Сотрудники СНМ методично просматривали всю информацию о нем, а затем требовали объяснений от подозреваемого. Никто не знал, что именно нужно произнести, чтобы впасть в немилость к машине, и постоянное беспокойство, умело подогреваемое сотрудниками СНМ, порождало даже у самых осторожных и проницательных неуверенность в своем положении.
 – Система, – с гордостью сказал Кабаэ, – оказалась исключительно работоспособной, производительность труда стала невероятно высокой, нарушения трудовой дисциплины сократились до минимума. Преступность почти сошла на нет, не считая редких вспышек страстей, которые центральная ЭВМ просто не в состоянии распознать заранее. Но если уж преступление совершено, СНМ восстановит его полную картину и вычислит виновных.
 Мера наказания определялась на закрытых судебных заседаниях СНМ. Вердикты выносились очень быстро и варьировались от понижения в должности до принудительной модификации психики – такая участь, как правило, ждала всевозможных садистов и извращенцев, сосланных на Ромб за аналогичные преступления. Высшая мера торжественно называлась Окончательным Понижением – вас отправляли в самое неприятное из космических путешествий: пожизненную ссылку на рудники Момрата.
 Пока оставалось неизвестным размещение мониторов, а также ключевые слова и действия, столь развитая система тотальной слежки представляла серьезную опасность для юнца, которого наверняка и близко не подпустят к более или менее крупному руководителю. Но я не падал духом; кроме того. Медуза была именно той планетой, где я чувствовал себя как рыба в воде – ориентированная на технологический прогресс и полностью зависящая от техники. Если удастся найти верный путь, эта жесткая система из моего врага превратится в союзника. СНМ, а стало быть, и Талант Упсир до последнего момента будут чувствовать себя в полной безопасности.
 Но задачка и впрямь не из легких. Малейшая ошибка наверняка станет роковой, и к тому же пройдет очень много времени, прежде чем я разберусь в ситуации и начну действовать.
 После визита Кабаэ мои друзья по несчастью сделались мрачными и немногословными. Некоторые предприняли отчаянные, но безуспешные попытки обнаружить мониторы в своих комнатах и скоро сдались.
 На третий день мы на собственном опыте убедились во всемогуществе СНМ. Наши надсмотрщики знали буквально каждое слово, которое мы произнесли накануне – даже в душе, потихоньку: они могли выделить еле слышный шепот из всей какофонии звуков. Я надеялся, что нам покажут видеозаписи, по которым можно будет установить районы размещения мониторов, но ошибся. Центр адаптации напоминал комфортабельную тюрьму чрезвычайно строгого режима, но пока мы ничего не могли с этим поделать.
 На четвертый день началось собеседование и тестирование. Клерки с крысиными физиономиями, одетые точно так же, как Горн с Сутрой, буквально выпотрошили нас; на это ушла добрая половина дня. Затем они же провели общий опрос.
 На закуску нас поодиночке заводили в небольшую комнату для окончательной беседы с женщиной, которая представилась как доктор Круда. По ослепительно белому халату и значку медицинской службы я догадался, что передо мной психиатр. Впрочем, это меня не, пугало – я был достаточно хорошо подготовлен, чтобы распознать любую врачебную хитрость, и к тому же сам в некотором роде был детищем светил психиатрии. От меня требовалось только одно – хорошо сыграть свою роль и заработать подходящую униформу.
 Доктор Круда жестом указала на кресло, сама присела за большой стол и бегло пролистала мое личное дело.
 – Вы Тарин Бул? Я беспокойно заерзал:
 – Да, мадам.
 – Вам четырнадцать лет? Я утвердительно кивнул:
 – Да, должно было исполниться несколько месяцев назад. Я потерял счет времени, болтаясь по этим треклятым психушкам. Э-э-э.., простите, мадам.
 Она тоже кивнула, не в силах подавить легкую улыбку:
 – Насколько нам известно, вы самый юный заключенный, заслуживший ссылку в Ромб Вардена.
 – Я так и думал, – искренне признался я.
 – Судя по вашему образованию и генотипу, вам больше всего подходит административная работа, но вы еще слишком молоды. Надеюсь, вам это ясно?
 Мне оставалось только согласиться.
 Она вздохнула и вновь углубилась в документы. Я заметил, что странички исписаны от руки – такого я еще не видел.
 – Тестирование показывает, что у вас есть способности к математике и особенно к вычислительной технике. Кем вы сами хотели бы стать?
 Я пораскинул мозгами:
 – Властителем Ромба.
 Она снисходительно усмехнулась:
 – Понятно. Ну а если серьезно?
 – Виноват, мадам, – сказал я после секундной паузы. – Пилотом межпланетного грузовика.
 На самом деле я уже БЫЛ и им тоже! Это вполне подходит для моей миссии – деньги, мобильность, социальный статус и куча других преимуществ.
 – Резонно, – поразмыслив, согласилась женщина, – но для этого необходимо долго учиться. – Она помолчала, а потом применила коронный прием всех психиатров. – Вы уже имели опыт полового сношения с девочками или же с мальчиками?
 – Нет, мадам! – вскричал я.
 – Как вы относитесь к девочкам?
 – Они.., хорошие, – неопределенно ответил я. Она рассеянно кивнула и что-то черкнула в моем деле:
 – Как вы относитесь к тому, что оказались здесь? Я вновь пожал плечами и честно сказал:
 – Мне кажется, нам всем хана.
 Вновь кивок и отрывистая запись в блокноте.
 – Ну что же, Тарин, на сегодня хватит. Можете идти. Завтра мы кое-что уточним и тогда решим, куда именно вас направить.
 Не говоря ни слова, я удалился.
 Тесты прошли гладко. Я прекрасно знал эту процедуру. Мои способности вполне отвечали моим текущим интересам – компьютерная техника, электроника и механика, – а фоновые психические характеристики настоящего Тарина Була оставались нетронутыми. Разумеется, я доставил им массу хлопот, так как был слишком стар, чтобы пройти весь курс обучения, и слишком молод, чтобы начать работать самостоятельно. Все, что я мог сделать, – это строить из себя вундеркинда и надеяться на лучшее.
 На пятый день акклиматизации моя кожа приобрела темно-коричневый оттенок – как и у остальных новоиспеченных медузианцев. Я был очень взволнован и впервые за все это время по-настоящему ощутил всю глубину происходящих во мне изменений. Ко всему прочему я чувствовал легкое недомогание.
 Горн и Сутра, чрезвычайно довольные метаморфозами, с утра отправили нас на медосмотр. Поначалу все процедуры были обычными, но, когда меня в одном халате вывели в неотапливаемый коридор и повели на первый этаж, я решил, что это неудачная шутка: как только дверь открылась, меня мгновенно охватил озноб, но в следующее мгновение приятное тепло разлилось по всем членам. Еще секунда – и я совершенно согрелся.
 Но, взглянув на свои руки, я сразу почувствовал подвох: ладони приобрели нейтральный серый оттенок. Впрочем, мне было хорошо, и я нисколько не сомневался в том, что по-прежнему принадлежу к человеческому роду.
 Первый этаж был заполнен людьми. В абсолютной тишине они сновали туда-сюда. На нас никто не обращал внимания – только два человека скользнули по мне безучастным взглядом и тут же отвернулись.
 Убедившись, что все в порядке, Горн вывел нас на улицу. Я испытал те же ощущения: лютый холод быстро сменился теплом и полнейшим комфортом! А ведь на мне была только пижама. Я успокоился, и страх уступил место уверенности в собственных силах.
 Окрыленные нашими успехами, сержант с капралом повели нас обратно. Когда я входил в теплую комнату, меня окатила жаркая волна – но это длилось не дольше секунды: я стал самым настоящим медузианцем. Мне казалось, что теперь-то нам прочтут подробную лекцию о микроорганизмах Вардена и происшедшей с нами трансформации, однако прямо спросить я не решился, а наши гиды явно не спешили нас просвещать. Значит, придется до всего доходить своим умом. Проклятие!
 После обеда тех из нас, кто уже "акклиматизировался", отвели – по одному – в маленький кабинет. Когда пришла моя очередь, я смело переступил порог, ожидая очередной встречи с психиатром, но увидел совершенно незнакомого мужчину.
 – Тарин Бул? Главный инспектор Трин из Гильдии Транспортников. Я слышал, что вы хотите стать пилотом.
 Я просиял от радости:
 – Да, сэр!
 – Ну что ж, это вполне реально. Вы довольно грамотны, способны к математике, а ваши теоретические познания в области вычислительной техники выше всяких похвал. Однако вам придется проучиться еще годика два, прежде чем получите направление в летное училище. Впрочем, в члены Гильдии мы принимаем вас уже сегодня, но вам придется поработать над собой. Судя по тестам, вы немного рассеянны и любите разбрасываться. Значит, для начала вы займете самый низкий пост. К сожалению, мы не можем отправить вас доучиваться – общеобразовательную школу вы уже переросли, а в специальное училище вам еще рано. Но компьютерные курсы позволят вам подготовиться к дальнейшему обучению.
 Я понимающе покивал. Конечно, хотелось бы большего, но пока и этого вполне достаточно.
 – Ваш ранг предполагает самую тяжелую, неприятную и нудную работу, – предупредил инспектор. – Но мы будем наблюдать за вами, и, если вы сможете успешно совмещать работу и самообразование, карьера вам обеспечена. Ваше будущее зависит от ваших деловых качеств, прилежания, организаторских способностей и вообще от того, насколько вам удастся вписаться в нашу систему. Понятно?
 – Э-э-э, да, сэр. Скажите.., а в каком возрасте вы попали в летное училище? Он улыбнулся:
 – Минимальный возраст – шестнадцать, средний – восемнадцать. Обучение длится год, и еще год – практика. Только после этого вы получите удостоверение.
 Я снова кивнул, понимая бесплодность всех попыток убедить инспектора Трина в своих обширных познаниях, и мысленно повторил про себя: "Два года". Это так долго...

   Глава 4  
   НАЧАЛО НОВОЙ ЖИЗНИ  

 На следующий день мне вручили карточку с номером и символом с одной стороны и точками из магнитного материала – с другой. Пучок молний между двумя толстыми черными линиями – по всей видимости, рельсами – символизировал Гильдию Транспортников. Как и было обещано, я получил новенькую униформу, которая пришлась мне в самый раз. В выданном вместе с ней чемоданчике обнаружились все необходимые туалетные принадлежности, в том числе и бритва. Там же лежала пара ярко-красных ботинок на резиновой подошве, в которых удобно ходить и по гладкому полу, и по скользким тротуарам.
 На карточке были мои инициалы, новый адрес, название гильдии, а также разнообразные контрольные индексы. Одновременно она являлась и кредитной. Счет на мое имя был открыт в Центральном банке Серой Бухты. Если я хотел приобрести что-нибудь, то засовывал карточку в щелку кассового аппарата, и требуемая сумма автоматически изымалась со счета. Все было почти так же, как дома. Только дома я был гораздо состоятельнее.
 Основной валютой была Единица, состоящая из ста Бит. Обычная десятичная система. Действительно, предельно просто.
 Я приобрел карту автобусных маршрутов, попрощался с товарищами и наставниками (последние лицемерно пожелали мне "удачи") и, сжимая в руке чемоданчик, вышел на улицы незнакомого города.
 Теперь, когда я уже не обращал внимания на погоду, он показался мне таким же, как и множество других городов под куполами, которых я немало повидал на своем веку. Предприятия легко узнавались по внешнему виду, но в первую очередь – по огромным трубам, насквозь пронзавшим освещенный свод. Поскольку температура внутри и снаружи купола была одинаковой, обледенение нам не грозило, и, хотя воздух искрился инеем, я с удивлением отметил, что при дыхании не образуется облачко пара. Господи, что же натворили во мне эти чертовы букашки – ведь я нисколько не сомневался, что по-прежнему остался теплокровным млекопитающим.
 Найти нужный автобус оказалось несложно, а шли они строго по расписанию. Как я выяснил, городской транспорт двигался на прорезиненных шинах над уложенным под дорожным покрытием магнитопроводом. Каучук, понятное дело, был искусственный. Оптические датчики выслеживали на ярких остановках потенциальных пассажиров, а чтобы открыть вращающуюся дверь, в боковое отверстие следовало вставить личную карточку. Пропустив одного пассажира, дверь мигом закрывалась, второй при всем желании не смог бы проскользнуть следом. Похоже, Медуза не так уж свободна от мошенничества и преступности, как это нам преподносилось. По-видимому, честным и добропорядочным гражданам были не чужды мелкие проступки – единственный доступный способ проявить бунтарский дух.
 В комфортабельнейшем салоне над ветровым стеклом висела подробная карта города с указанием маршрута автобуса и точек пересадки. Заблудиться здесь было невозможно. Столь развитая и удобная транспортная сеть являлась живым воплощением "эффективности", которой так гордилась Медуза. По дороге я внимательно изучал город и его обитателей. Они выглядели обычными людьми, и только по цвету и нашивкам обязательной для всех униформы можно было определить общественный статус ее владельца.
 Звания и одежда Горна и Сутры выдавали их принадлежность к таинственной и пугающей СНМ. Поэтому с посторонними они всегда держались наособицу. Я заметил, что, где бы ни появлялись темно-зеленые костюмы, люди с подчеркнуто равнодушным видом тут же старались поскорее унести ноги. Сознавая свое могущество и всесилие, сотрудники СНМ излучали высокомерное презрение. Но для обывателей они явно были врагами номер один. Я не мог припомнить ни одного режима со столь развитой системой шпионажа. Интересно, как попасть в ряды Службы наблюдения? И вообще кого они так боятся?
 От центра города, заполненного учреждениями, супермаркетами, магазинчиками и большим зданием Центрального вокзала, расходились, чередуясь, жилые и промышленные зоны. Жилища медузианцев представляли собой типовые четырехэтажные коробки, внешне абсолютно одинаковые. Позднее, однако, я узнал, что это не так. Здешним семьям полагалось по отдельной комнате на каждого домочадца старше двенадцати лет, так что некоторые квартиры были просто огромными. Обладатели высших рангов располагали персональными апартаментами, бывшими не в пример шикарнее.
 Проезжая мимо места своего назначения – неприметного здания под номером Т-26, я нажал кнопку остановки и выскочил. Помедлив немного, я собрался с духом и решительно направился к главному входу.
 Изнутри Т-26 больше всего смахивало на общежитие. Первый этаж занимал большой холл с огромным компьютерным терминалом. На нем отображались различная информация и даже результаты спортивных матчей. За двойными дверями была общая столовая, но пища наверняка готовилась где-то на стороне: для кухни здесь просто не оставалось места.
 Дверь напротив вела в муниципальные магазинчики. Там же были аптека, ателье и всякие лавочки. Скорее всего они работали только час во время пересменки на предприятиях. Магазины эти были крошечными – ведь в каждом здании наверняка имелись собственные, и продавцы прекрасно справлялись в одиночку: ведь им приходилось только выдавать товар и время от времени заказывать новые партии. Для вящего удобства, скажем, обувь была одного-единственного фасона – менялись только размеры. Одежда жителей Серой Бухты тоже не поражала разнообразием. То, в чем вы нуждались, уже ждало вас к концу рабочего дня. В такой системе имелись свои преимущества, и, если бы не СНМ, все было бы просто замечательно.
 С разных сторон холла размещались лифты. Весьма кстати, подумал я, не придется таскаться по лестницам.
 Мне было предписано добраться до Т-26, квартира 404, доложить о прибытии и поселиться там же. Предположив, что для начала нужно попасть на четвертый этаж, я сунул карточку в щелку приемника, и дверь лифта тут же бесшумно скользнула в сторону.
 Квартиру 404 я нашел быстро. А вот замочной скважины не обнаружил – только узкую прорезь в стене. Я вновь воспользовался карточкой и оказался в небольшом, примерно пять метров на четыре, помещении. Здешние уборщики трудились на совесть. Две стандартные кровати выглядели очень заманчиво – особенно после жестких двухъярусных нар. Имелись также два раздельных платяных шкафа, встроенная мебель с многочисленными ящичками, а также терминал необычной, но весьма примитивной конструкции.
 Боковая дверь вела в туалет, душевую и небольшой бассейн, который, как я догадался, мы делили с соседями. Я говорю "мы", потому что в шкафчиках уже лежали чьи-то вещи. Судя по размеру одежды, мой напарник был ненамного выше меня.
 Хотя мониторы СНМ были тщательно замаскированы, вычислить их казалось несложно. В ванной комнате для этой цели использовался осветительный прибор, а в жилой – детектор пожарной сигнализации. Интересно, просматривается ли уборная? Как ни смешна эта мысль, скорее всего так оно и есть – я хорошо знал привычки спецслужб, тем более учитывая характер Упсира и его подручных.
 На терминале я не обнаружил никакой информации, а пароля для входа в компьютерную сеть я еще не получил. Так как инструкциями предписывалось сидеть здесь и ждать, я разложил свои вещички в шкафчике, убрал туда же сумку и уселся за терминал. Простой, как табуретка, он имел самое главное – клавиатуру и блок двухстороннего звукового общения и представлял собой комбинацию телефона и видеотерминала – скорее даже видеотелефона. Памятуя о жесткой технологической цензуре, установленной Конфедерацией, я решил, что это сугубо местная разработка. Разобрать терминал голыми руками я не мог, делать было нечего, и я, не долго думая, лег на кровать и закрыл глаза. И тут же провалился в глубокий сон.


* * * * *

 Проснулся я спустя два часа, услышав слабое жужжание открывающейся двери. Решив, что благоразумие – лучшее проявление доблести, я не двинулся с места, но, увидев незнакомца, непроизвольно вскочил. К такому я был совершенно не готов.
 – Привет! – произнесла незнакомка, ибо это была она. – Очевидно, ты тот самый Тарин Бул?
 Девушка выглядела очень молодо. Невысокая, хрупкая, волосы подстрижены так же коротко, как и мои. Нимало не смущаясь, она принялась стаскивать с себя одежду.
 – Хэй! – выкрикнул я, почувствовав себя в высшей степени неловко. Конечно, я не ханжа, но ведь существуют какие-то приличия!
 Девушка в недоумении остановилась:
 – Что такое?
 – Э-э-э.., но ведь ты собиралась раздеться перед чужим мужчиной!
 Незнакомка расхохоталась.
 – Тебе, кстати, придется сделать то же самое, – сообщила она. – Инструктор СНМ должен был предупредить. Наверное, тебя проспали. – Она полностью сбросила одежду, скомкала ее и, засунув в пластиковый пакет, положила в свой шкафчик. – Всем служащим в ранге ниже инспектора запрещается находиться дома в форме. Неужели ты не знал ЭТОГО?
 Я медленно покачал головой, пытаясь понять – она правду говорит или шутит? Но по зрелом размышлении я нашел подобное требование не таким уж бессмысленным – с точки зрения СНМ. Конечно, это было чудовищным нарушением прав человека. Мне не раз приходилось бывать нагишом в компании голых мужчин и голых женщин – как правило, на приморских курортах, – но я и представить не мог, сколь оскорбительным может быть такой ПРИКАЗ.
 Моя соседка протянула мне точно такой же пакет.
 – Давай, – предложила она, – пока тебя не засекли. Снимай – и в мешок.
 Я вздохнул, решив, что поддаться на уговоры слишком легко – значит, с самого начала проявить бесхарактерность. А именно сейчас мне требовалось соблюдать величайшую осторожность.
 – Но.., но ведь ты девушка, а я мужчина! То, что меня не предупредили об этом с самого начала, свидетельствовало, что за мной будут следить очень внимательно и оценивать способность к социальной адаптации. Мой возраст отчасти служил защитой, но отнюдь не абсолютной. Цивилизация, сумевшая при помощи суперробота проникнуть в сердце Конфедерации, могла без особого труда собрать сведения и о процессе Мертон, а мои шансы и без того чрезвычайно малы.
 Девушка в недоумении подошла ближе:
 – Неужели там, Извне, все такие же застенчивые и слабонервные?
 Из ее слов – если она не была подсадной уткой – я сделал два важных умозаключения. Во-первых, она родилась и выросла на Медузе. Во-вторых, до меня она ни с кем Извне не встречалась. Эта информация давала мне определенные преимущества и возможность маневра, однако я прекрасно понимал, что сотрудники СНМ, наблюдающие за мной, достаточно опытны и отнюдь не наивны.
 Еще раз тяжело вздохнув, я покорно стащил с себя новенькую униформу и запихнул в мешок, который моя соседка тут же завязала и поставила на пол.
 – Меня зовут Чинг Лу Кор, – представилась она. – А ты – Тарин Бул, да?
 – Ага, – подтвердил я, нервно кивнув.
 Девушка критически оглядела меня с ног до головы:
 – А ты очень даже ничего. Говорят, люди Извне тщедушные и изнеженные, но к тебе это не относится.
 – Э-э-э, я много времени провел взаперти, – я шмыгнул носом, – но вообще-то постоянно делаю зарядку. – Теперь главное – не сфальшивить: образ Тарина Була должен быть убедительным.
 Девушка присела на краешек соседней кровати.
 – А за что тебя сослали сюда? – осторожно спросила она. – Или об этом нельзя расспрашивать? Я неопределенно пожал плечами и тоже опустился на кушетку:
 – Я убил человека, виновного в гибели моего отца. Девушка задумчиво насупилась. Она прожила всю жизнь в условиях неусыпного и всеобъемлющего контроля, и такое было недоступно ее пониманию. Но мотивы она, похоже, поняла, даже если само преступление представлялось ей невозможным. Казалось, она потрясена услышанным, но находит мою историю чрезвычайно романтичной.
 – Слушай, а ты не голоден? – внезапно сменила она тему. – Я так просто умираю – только что со смены. А тебе везет – до 16.00 завтрашнего дня ты свободен. – Она пружинисто вскочила с кровати. – Пошли. Все равно нужно в прачечную. А потом ты расскажешь мне про Извне, а я объясню тебе все про Медузу.
 Я решил немного поломаться:
 – Вот так и пойдем? Голышом? Девушка засмеялась:
 – Да ты и впрямь какой-то странный. Если не можешь ни на секунду расслабиться, тебе прямая дорога к психиатру. Запомни: у кого-нибудь ты ВСЕГДА на виду. Так какая разница? – Она взяла мешки с одеждой и направилась к двери, а я поплелся следом, но внезапно остановился:
 – Слушай, а как же карточка? Чинг с улыбкой взглянула на меня.
 – Тебе не нужна никакая карточка, пока ты ДОМА, – сказала она и устремилась к лестнице.
 Насчет одежды она не солгала. Все – молодые, и старые, мужчины и женщины – совершенно спокойно ходили, сидели, разговаривали в чем мать родила. Иногда попадались люди в форме – либо обладатели высокого ранга, либо те, кто только что пришел со смены или отправлялся на работу. Вероятно, смены на различных предприятиях несколько сдвинуты во времени – чтобы не перегружать транспорт.
 В небольшой столовой-кафетерии стоял обычный шум" гам и суматоха. Меню не было – вы подходили к раздаче, нажимали на кнопку и получали поднос с едой. Маленькая стойка в центре зала предлагала ассортимент из трех напитков – единственная возможность выбора.
 Непривычная пища оказалась, однако, очень вкусной. Я никогда не увлекался чревоугодничеством, гурманом меня тоже не назовешь, так что приспособиться к здешней кухне не составило для меня большого труда. После баланды, которой нас кормили во время перелета и в центре акклиматизации, здешние яства представлялись восхитительными – тут тебе и холодная закуска, и салат, и даже десерт. Мясо, судя по всему, синтетическое, но фрукты и овощи, похоже, натуральные и даже свежие. Я вспомнил, что Медуза импортирует множество продуктов питания с более теплых планет. Талант Упсир явно не собирался морить народ голодом, даже если этот народ может питаться одной древесиной.
 Я внимательно присматривался к обстановке и сделал много важных выводов. Просто потрясающе: я находился в самом жестком тоталитарном обществе в истории, однако люди вовсе не производили впечатления забитых. Они шутили, смеялись, веселились от души – как и во всех закусочных Галактики. Это сильно смущало. Система действительно работала отменно: обыватели чувствовали себя легко и счастливо. Талантом Упсиром невозможно было не восхищаться: старый пройдоха, что ни говори, действительно чертовски талантлив.
 Другое мое наблюдение было сугубо практического свойства. Жители Медузы, как и обитатели любой другой планеты – особенно приграничной, – при внимательном рассмотрении несколько отличались от таких, как я, пришельцев Извне. Кожа была грубее, волосы напоминали проволоку, и даже выражение глаз было иным: живой человеческий блеск в них отсутствовал напрочь.
 Впрочем, я прекрасно понимал, что со временем стану таким же, но по-прежнему буду считать себя человеком.
 Третий вывод: судя по всему, я – самый юный член этого сообщества, правда, некоторые были старше совсем чуть-чуть. Да, придется поближе познакомиться с моей соседкой. Чинг явно не возражала.
 – Сколько тебе лет? – поинтересовалась она. – Меня предупреждали, что ты очень молод, но я почему-то думала, что ты мой ровесник.
 – А тебе? – удивленно переспросил я.
 – Недавно исполнилось шестнадцать, – гордо ответила она. – И я начала работать здесь.
 – Ну а мне скоро пятнадцать, – почти не соврал я. Психологическая разница между пятнадцатью и шестнадцатью гораздо меньше, чем между четырнадцатью и шестнадцатью. – А кто тебе говорил обо мне? И почему нас поселили вместе?
 – Тебе и в самом деле ничего не объяснили, – вздохнула Чинг. – Ну так слушай. Три недели назад я получила диплом – я жила тогда вместе с семьей в заливе Хуанг, это немного южнее Серой Бухты. Я понимала, что меня вот-вот направят на работу, и действительно вскоре пришел приказ, что я назначена в Гильдию Транспортников в Серую Бухту. Неделю назад меня вызвали в управление и сказали, что дают мне в напарники Тарина Була – молодого человека Извне. Они предупредили, что ты можешь показаться странным – и как в воду глядели. Правда, я готовилась к чему-то подобному.
 – Залив Хуанг на экваторе, да? – спросил я. Он был обозначен на моей карте, однако такой вопрос сейчас вполне уместен.
 Она утвердительно кивнула:
 – Да. Там гораздо красивее, чем здесь, – много цветов, деревья... Хотя везде свои преимущества. В Серой Бухте никаких проблем с насекомыми и животными, да и фрукты посвежее. – Она ненадолго замолчала. – К тому же мне самой хотелось уехать из дому... Ну, ты понимаешь...
 Я молча кивнул. Я не имел опыта семейной жизни, но какое одиночество испытывают люди в подобной ситуации, было мне хорошо знакомо. То, как стойко Чинг справлялась со своей болью, о многом говорило внимательному человеку. Теперь ясно, почему она так обрадовалась встрече со мной.
 Пообедав, мы положили подносы в мусороприемник, сунули мешочки, с формой в маленькое окошко и отправились к себе. Пришла пора познакомиться поближе друг с другом, а заодно и с местными порядками.
 Дверь, которую я сначала открывал при помощи карточки, теперь распахнулась при нашем приближении. Чинг сразу же уселась за терминал, но, убедившись в отсутствии сообщений, нырнула в кровать и уставилась на меня. Мне оставалось только осторожно присесть на краешек другой кровати.
 – Ты сказала, что мы напарники, – переспросил я. – Что это значит? Неужели то, что я подумал?
 – Смотря что ты подумал. Всем, кто не входит в какую-нибудь семейную группу, подбирается напарник. Отныне мы с тобой все будем делать вместе. Есть, спать, ходить, работать – даже счет в банке у нас общий.
 – А если мы не захотим? – слабо улыбнулся я.
 – Захотим. Нас отобрало государство из множества кандидатур при помощи мощнейших компьютеров. А оно никогда не ошибается.
 Я искренне надеялся, что это преувеличение:
 – Возможно, это верно для тех, кто родился на Медузе. Но ведь они обо мне ничего не знают; по крайней мере гораздо меньше, чем о других.
 – Я тебе не нравлюсь? – пронзила мою соседку страшная догадка.
 – Нет, что ты. Но мне кажется, сначала нам нужно получше узнать друг друга. Кроме того, я еще плохо ориентируюсь в обстановке.
 Продемонстрированная мной порядочность несколько успокоила девушку.
 – Вероятно, ты прав. Но у нас на Медузе ничего особенного нет.
 – Просто ты прожила здесь всю жизнь и ничего другого не видела. То, что тебе кажется естественным и единственно возможным, мне внове. Ну вот, например, скажи: образуемые государством пары всегда состоят из парня и девушки?
 Мой вопрос вызвал легкое хихиканье.
 – Это же очень просто. В любой паре один из партнеров становится девушкой.
 – Как это? – в свою очередь я почувствовал неловкость. Похоже, я упустил что-то важное.
 Чинг вздохнула, настраиваясь на терпеливое объяснение очевидных вещей, однако в голосе ее проскальзывали покровительственные нотки.
 – Не понимаю, чему ты удивляешься. Я сама прежде была юношей и не вижу в этом ничего особенного.
 – Что??? – потрясенно пробормотал я, но в конце концов уразумел, что она имела в виду. Ключом ко всему была главная заповедь микроорганизмов Вардена на Медузе – выживание любой ценой.
 В отличие от других планет Ромба Вардена на Медузе микроорганизмы встречались не везде; они оккупировали только представителей фауны – и в первую очередь людей, изменяя их таким образом, чтобы обеспечить собственное существование. Это означало, что микроорганизмы Вардена не могли самовоспроизводиться, помимо репродуцирования макроорганизмом, и таким образом, их надежды на выживание в суровых условиях Медузы были тесным образом связаны с двуполыми существами.
 Дети рождались без первичных признаков пола – он идентифицировался позже в соответствии с особенностями той социальной среды, в которой они проживали. Подавляющее большинство жителей Медузы – около семидесяти пяти процентов – были женщинами, так как для облегчения высокого уровня прироста населения их требовалось относительно больше, нежели мужчин.
 Принять эту дикую теорию было весьма непросто, но, вспоминая то, что видел из окон автобуса и в кафетерии, я вынужден был признать – женщины действительно встречались гораздо чаще...
 – Подожди-ка, – прервал я соседку, запутавшись в собственных рассуждениях. – А если мы попадем в какую-нибудь групповую семью, в которой преобладают мужчины, я могу превратиться в женщину?
 – Конечно, – кивнула она. – И такое происходит на каждом шагу, однако никто не переживает, как ты.
 – Ладно. Понимаешь, во всем остальном мире и даже на других планетах Ромба, если уж ты родился мужчиной, то им и останешься. А если женщиной, будешь женщиной до самой смерти. И такой порядок вещей кажется всем единственно приемлемым.
 Из рассказа Чинг вытекали интереснейшие социологически выводы, однако возникал новый глобальный вопрос: если микроорганизмы Вардена способны на столь масштабную и принципиальную перестройку человеческого организма, то каковы границы их возможностей? На что еще они способны? Если местные жители используют микроорганизмы в своих целях, а не наоборот, то мобильность здешнего общества и умение оборачивать себе во благо любое внешнее воздействие превосходят всякое воображение. Если обитатели планеты при помощи волевого усилия могут изменять свой облик, превращаться в кого угодно или даже во что угодно, то мои шансы могут возрасти. Я спросил Чинг об этом.
 – Ходят слухи о чем-то подобном, – задумчиво произнесла девушка, – вроде рассказов о Диких Людях, но, насколько мне известно, никто не знает, обладают ли они таким даром? Невозможно ПРИКАЗАТЬ себе превратиться в кого-то. Иногда такие вещи действительно происходят, но управлять перевоплощениями нельзя.
 Однако идея по-прежнему казалась мне восхитительной. Всеми самопроизвольными процессами распоряжаться можно – было бы желание. А на планете, где существуют компьютеры, психиатры и современные методики управления сознанием и подсознанием, это легче легкого. Я не сомневался, что у Таланта Упсира есть исследовательская группа, которая занимается этой проблемой. Не исключено, что она уже решена, но, конечно, не стала достоянием масс: обществом, члены которого обладают невероятной индивидуальной пластичностью – и в биологическом, и в социальном смыслах, – невозможно управлять тоталитарными методами. Оно рухнуло, как карточный домик. И у меня уже брезжили идеи по этому поводу. Но слишком интересоваться этой темой я не мог. Особенно сейчас.
 – Дикие Люди? А это кто такие?
 – Ужасные дикари, – ответила Чинг. – Настоящие варвары. Они обитают где-то в глуши, вне Государства, стадами. Очень суеверны и постоянно борются за выживание. Я видела некоторых.
 Сказанное заинтересовало меня еще больше, однако успех в моем деле зависел от умения выведать нужную информацию в непринужденной беседе.
 – Но откуда они взялись? – спросил я. – Их что, лишили гражданства? Кто они – изгои, беглецы, дезертиры?
 Чинг неопределенно потянулась:
 – Кто его знает. Дикари существуют с незапамятных времен, когда еще не было самого Государства. Скорее всего это потомки первопроходцев Медузы, поселенцев – или тех, кто просто решил сбежать от цивилизации.
 В последнее я не верил, но вполне допускал, что это самые обычные люди, которые не вытерпели здешний режим и повальную слежку. Наверняка они живут очень примитивно: на этой планете нет райских кущ, где все достается даром, однако в чем-то их образ жизни казался мне более достойным человека, нежели прозябание в комфортабельном городе на положении аквариумной рыбки. Мысль о необходимости выковыривать из-под снега корешки для пропитания не улыбалась мне, но здесь, на Медузе, крайне важно сознавать, что у тебя есть выбор. Пусть даже единственный.
 Я продолжал вести с Чинг бессодержательный треп – мои невидимые соглядатаи наверняка остались довольны. Потом у меня будет время собрать по кусочкам необходимую информацию и восстановить полную картину.
 – Как же ты оказалась на такой грязной работенке? – поинтересовался я у девушки. – Со мной-то все понятно – мне выбирать не пришлось, но ведь ты родилась здесь. Кстати, чем именно ты занимаешься?
 Эта тема показалась ей гораздо интереснее.
 – Я – то есть мы – моем поезда и выполняем профилактические работы. Это очень несложно.
 – Вы используете роботов? – удивился я.
 – Нет, что ты! – в свою очередь поразилась она. – На предприятиях их в самом деле очень много, но убирать за людьми могут только люди. И кроме того, государство считает, что для выполнения работы недостаточно только навыка.
 Больше всего это напоминало цитату из Священного писания. Оказывается, я превратился в дворника.., ну и что с того? Но Чинг так и не ответила на мой первый вопрос.
 – Ты славная девчонка, – сказал я почти искренне. – И очень понятно объясняешь. Ты способная, да и язык у тебя хорошо подвешен Так почему же ты пошла в чернорабочие?
 Она тяжело вздохнула.
 – Если тебе неприятно, не говори, – поспешил я успокоить ее.
 – Да нет, все в порядке. Ты прав – у меня высокий коэффициент интеллектуального развития, но от этого мне только хуже. Понимаешь, еще в младенчестве у меня что-то случилось с головой. Психиатры говорят, это как короткое замыкание, только неисправность такая крошечная, что ее невозможно найти. В принципе я совершенно нормальная, но не могу разобрать букв. – Чинг коротко кивнула в направлении компьютерного терминала. – Мне легко с ним работать при помощи звукопреобразователя, но стоит взглянуть на клавиатуру или на экран – все плывет перед глазами. – Она с несчастным видом покачала головой и еще раз вздохнула. – Так что перед тобой первый неуч Медузы, – невесело закончила она.
 Я прекрасно понимал, какая это серьезная проблема. Быть неграмотным в технократическом обществе сродни приговору. Нужно читать справочники, следить за текущей информацией, представленной в цифровой и буквенной форме, – иначе абсолютно выпадаешь из общественной жизни и становишься ходячим овощем. На любой цивилизованной планете ее вылечили бы в два счета, хотя окончательно избавиться от этого недуга – он называется дислексия – невозможно. Но что никак не укладывалось у меня в голове, так это бездействие микроорганизмов Вардена, способных творить чудеса. Об этом я поинтересовался у Чинг. – Специалисты считают, – ответила она, – что это врожденное, и, даже если удастся найти и восстановить поврежденное место, микроорганизмы все равно вернут то состояние, которое считают нормальным. Я научилась скрывать свой недуг, но прихожу в бешенство, когда думаю о том, что я гораздо умнее всех тех напыщенных дураков, которые тестировали меня, а потом беспомощно разводили руками. Мои ровесники, глупее меня во сто крат, продолжают учиться и найдут себе хорошую работу. А мне, видно, до скончания века придется мыть вагоны.
 Я искренне сочувствовал ей – да и как не посочувствовать человеку, который на заре жизни лишился всяких перспектив; но я понимал, что злая шутка, которую сыграли с ней микроорганизмы Вардена, – чистая случайность, наверняка связанная с родовой травмой, и лишний раз убедился, что только прошедший генетическую коррекцию человек может быть действительно нравственным и практичным. Например, я. Таким был и Тарин Бул.
 – Значит, ты обречена на неквалифицированную работу? – спросил я. – И только потому, что на любой другой необходимо уметь читать?
 – Нет, я могла бы устроиться немного получше, если докажу свои способности, – доверительно сообщила она. – Например, я отлично справляюсь с компьютером. Но ты прав. Более или менее пристойная работа требует элементарной грамотности: я могу освоить множество профессий, но любой грамотей сделает это несравненно быстрее и эффективнее. Впрочем, задерживаться здесь я не собираюсь. Как ты думаешь, почему они направили тебя именно ко мне?
 – Потому что мы оба слегка того? – не подумав, ляпнул я.
 Она весело засмеялась:
 – Нет, хотя как знать. Просто со временем мы должны основать семейную группу. Тогда я стану Главной Матерью, буду вести домашнее хозяйство и воспитывать детей. А когда они подрастут, и я смогу учить их, никого не будет волновать, что для подведения домашнего бюджета я использую звукопреобразователь, а не дисплей. Такая перспектива гораздо лучше, чем всю жизнь натирать полы в вагонах или стать Девушкой Радости на каком-нибудь спутнике Момрата.
 Бац! Еще одна крупинка полезной информации.
 – Значит, нам придется пожениться, – вслух сказал я. – Но ведь мы еще так молоды! Чинг широко улыбнулась:
 – Так и знала, что ты об этом спросишь. Но почему молоды? Когда женятся люди Извне?
 – Они вообще не женятся, – гордо ответил я. – Большинство людей создаются методами генной инженерии. Они предназначены для определенной деятельности и справляются с ней лучше, чем любой другой.
 Тебя выращивают, обучают элементарным навыкам, а затем ты трудишься. Впрочем, иногда и там бывают свадьбы. – Я чуть было не сказал, что, как правило, сочетаются не мужчина с женщиной, но вовремя прикусил язык. Это для нее слишком сложно. – Но многие прекрасно обходятся и так. Она кивнула:
 – В школе нам кое-что говорили о жизни Извне, но представить такое нелегко. Двое моих знакомых побывали на Цербере и рассказывают удивительные вещи. Люди постоянно обмениваются телами и живут на деревьях, стоящих в воде. Чушь какая-то.
 "Если это правда, – подумалось мне, – то моему двойнику там есть где развернуться".
 – В голове не укладывается, – вслух согласился я. – Но кто знает, может быть, когда-нибудь я побываю и там. Мне обещали, что когда я немного подрасту, то стану пилотом.
 – Пилот. – В ее голосе послышались нотки скрытой зависти. – Здорово. А тебе когда-нибудь доводилось летать на космических кораблях?
 Я отрицательно покачал головой.
 – Ни разу, – соврал я. – Но мой отец много рассказывал мне об этом. Не забывай, мне было всего двенадцать, когда меня арестовали.
 Речь вновь зашла о моем прошлом, но, как я и предполагал, ей не хотелось развивать эту тему.
 – Если ты родился в лаборатории, а рос и воспитывался со своими сверстниками, как ты можешь кого-то называть отцом?
 Классный вопрос. Она все больше и больше нравилась мне.
 – Высокопоставленные люди в нашем государстве, – пояснил я, – вроде политиков и крупных чиновников, как правило, имеют семьи, чтобы дети могли сызмальства постичь все тонкости и завести полезные связи, которые могут пригодиться в будущем. В пятилетнем возрасте нас вводят в то общество, в котором нам предстоит вращаться в дальнейшем. Это обычная практика, но иногда завязываются весьма тесные отношения. Так случилось и у нас с отцом, – грустно закончил я.
 – Прости, – сказала Чинг, – я не хотела причинить тебе боль; если тебе неприятно, я больше не буду затрагивать эту тему.
 Я решительно освободился от мрачного настроения. По крайней мере ей этот спектакль пойдет на пользу.
 – Нет-нет, все нормально. Мой отец был выдающимся человеком; я его никогда не забуду. Но теперь все в прошлом. Сейчас для меня важно то, что происходит здесь. – Для большей драматичности я выдержал длинную пузу, откашлялся и резко перевел разговор. – А что значит Девушка Радости?
 Казалось, она была благодарна мне за то, что гнетущая атмосфера в комнате неожиданно разрядилась. Я тоже был не прочь поболтать о другом – следившие за мной сотрудники СНМ могут поймать меня на какой-нибудь несообразности – и тогда провал неизбежен.
 – Девушками Радости, – менторским тоном поведала Чинг, – называются представительницы развлекающего класса. Это поистине ужасная судьба, но психиатры блокируют им чувство собственного достоинства, и они воспринимают все как должное. – Ее передернуло. – Даже говорить об этом не хочу. Конечно, они тоже нужны и по-своему служат процветанию Государства, но я мечтаю о другом. – Чинг внезапно зевнула, попыталась изобразить заинтересованность, но не смогла. – Извини, – честно призналась она, – наверное, мне пора на боковую. Обычно я сплю в отведенном для личных дел промежутке, чтобы успеть сделать еще что-то утром, перед сменой. Но если у тебя другое мнение на этот счет, мы как-нибудь договоримся.
 – Да нет, все в порядке, – заверил я. – Я привыкну к твоему распорядку. Сначала попробую поработать, а если и потом не засну, то поброжу по общежитию – надо же разобраться, где что находится. Через пару дней я подстроюсь под твой режим.
 Она сонно кивнула и, не удержавшись, снова зевнула:
 – Если пойдешь гулять, то не выходи на улицу. По правилам, пары в свободное время должны выходить из дома только вместе. – За предупреждением опять последовал зевок.
 – Постараюсь не забыть, – пообещал я. – Мне попался хороший учитель.
 Чинг залезла в постель и мгновенно уснула. Я решил пока не выходить из комнаты, а прилег на кровать и, уставившись в потолок, стал размышлять об услышанном. Нужно найти лазейки, которые позволили бы мне заняться своим прямым делом.
 Первое время помощь Чинг будет, без сомнения, бесценной. Она девушка симпатичная, романтичная и на лету схватывает новое. Но в дальнейшем может доставить мне массу проблем. Довольно сложно бороться с режимом и спланировать убийство властителя, когда по пятам за тобой ходит партнер, свято верящий в систему. В случае чего она не колеблясь сдаст меня СНМ – ради моего же блага.
 Конечно, из любой ситуации есть выход, но потребуется много времени и изобретательности. А время не ждет! Существует только один способ избавиться от постоянной опеки Чинг – сделать ей ребенка. Тогда домашние дела свяжут ее по рукам и ногам. Однако мне было всего лишь четырнадцать лет, и я (страшно подумать!) был девственником...

   Глава 5  
   ДРУЖЕСКАЯ БЕСЕДА С СНМ  

 Как и говорила Чинг, работа оказалась нетрудной. Основное делали машины – от нас требовалось только нажимать кнопки, а также осматривать салоны такси, автобусов и кабины водителей – человек засовывает мусор в такие неожиданные места, куда ни один робот не догадается заглянуть. Сколько раз я сам кидал что-нибудь под сиденье или запихивал в узкую щель между подушками – и только лишь потому, что мне так было удобно! Каждому не мешало бы для начала поработать пару месяцев на уборке общественного транспорта, и только потом получить разрешение пользоваться им в качестве пассажира.
 Чинг была невероятно рада, что наконец-то нашла товарища по несчастью и, стремясь вовлечь меня в бурную общественную жизнь Гильдии, посвящала мне все свободное время, знакомя с дневной и ночной жизнью города – последняя, кстати, оказалась куда сложнее, чем я мог подумать.
 Теперь, когда я постиг логику города, он показался мне скомпонованным на редкость гармонично, продуманно и уютно. Моя подружка заверила, что Серая Бухта считается одним из красивейших городов планеты. В огромной полости было предусмотрено все, чтобы он мог расти и развиваться с минимальными неудобствами для его обитателей.
 В Серой Бухте имелся даже свой театр – великолепное здание; правда, представления перемежались пропагандой и панегириками Государству, так что мне гораздо приятнее было сидеть дома за терминалом, роясь в огромных компьютерных библиотеках. Сервис даже позволял заказать на дом бумажную копию книги. И стоило это вполне приемлемо. Книги в основном были технического и естественнонаучного содержания – художественной и политической литературы я не встречал. Нечего смущать молодые здоровые умы.
 Галереи живописи заслуживали всяческих похвал – богатейшие коллекции, украшенные известнейшими шедеврами мастеров Земли. Ничего удивительного: подавляющее большинство ценностей в свое время было похищено из крупнейших музеев, а для хранения краденого Медуза подходила как нельзя лучше. Что касается местных творцов, то им дозволялось все, лишь бы они не посягали на политику Государства. Здесь развивалась своя музыка, был даже настоящий Всепланетный симфонический оркестр – по-видимому, один из многих. Я поистине блаженствовал на концертах гениев далекого прошлого. Многие имена явились для меня открытием, как, впрочем, и современная, весьма своеобразная местная музыка. Похоже, люди созидают искреннее компьютеров. Гильдию музыкантов Медузы возглавляла добровольно прибывшая на планету женщина – композитор и музыковед. В Конфедерации ее воспринимали как анахронизм, однако она хорошо знала Таланта Упсира и не смогла устоять, когда тот поманил ее пряником – первозданной в музыкальном отношении планетой.
 В нашем общежитии тоже кипела жизнь. Я с удовольствием использовал всевозможные льготы, предоставлявшиеся Гильдией, вроде права на посещение принадлежащих ей спортивных площадок и гимнастических центров. Соревнования между различными гильдиями очень помогали мне поддерживать необходимую форму и завязывать знакомства с людьми разного социального положения. Единственной организацией, которая не имела своей команды и не проявляла никакой общественной активности, была СНМ. Говорили, что в свое время они пытались создать нечто подобное, чтобы поднять свой авторитет в глазах простого народа, однако эта затея провалилась: отдаваться игре и чувствовать себя свободно с людьми, способными полностью исковеркать вашу жизнь, не под силу никому.
 Рядом с Чинг – и на работе, и на спортивной площадке – я и в самом деле ощущал себя четырнадцатилетним подростком и получал от этого бездну удовольствия. Но и о задании не забывал ни на мгновение. Я так живо увлекся идеями о том, чтобы заняться еще чем-нибудь, помимо подготовки убийства властителя – хотя и этого было вполне достаточно! – из-за ограниченности местного общества. Замаскированные пришельцы и суперроботы могли сидеть в каждом третьем офисе, и я так и не узнаю об этом.
 Однако существование любого антиправительственного движения на Медузе пока оставалось чисто теоретическим предположением. Путы, связывающие общество, были настолько крепки, а само оно работало столь ревностно, что любая попытка воздействовать на систему вопреки СНМ была обречена. Следовало сначала убедиться, что величайшее подвижничество распространяется и на эту область, а затем уже пытаться обратить вред на пользу.
 Насколько неусыпной и всесторонней оказалась слежка, я убеждался вновь и вновь во время еженедельных встреч с представителями СНМ. С нас требовали объяснений и комментариев, касающихся вещей очень интимных. Эти беседы отнюдь не являлись судилищем – просто спецслужбы напоминали нам о своем существовании, чтобы мы привыкали контролировать абсолютно каждый свой шаг.
 Месяца через три я заметил, что со мной и с Чинг творится нечто странное.
 Когда мы впервые встретились, Чинг была худощавой, очень привлекательной девушкой, но не до конца сформировавшейся. Теперь же ее было не узнать – хоть я прекрасно понимал, что это не настоящее половое созревание, а результат направленного воздействия микроорганизмов Вардена с целью вызвать во мне ответное чувство. День ото дня она становилась сексапильнее – очевидно, гормональные механизмы влияли и на психику.
 Я тоже разительно изменился. Тело бугрилось мышцами и неожиданно быстро покрылось волосами; кроме того, я постоянно испытывал желание. Я перестал выглядеть четырнадцатилетним подростком, но постоянная игра в сексуально подавленного ребенка сводила с ума. Конечно, я имел крепкие нервы и был хорошим актером, однако роль девственника могла оказаться мне не по силам. В конце концов Чинг избавила меня от постоянного страха, заговорив об этом в открытую:
 – Тарин?
 – Что?
 – Ты что-нибудь чувствуешь, когда смотришь на меня?
 Я ненадолго задумался:
 – Ну.., конечно, ты славная девчонка.., и друг хороший...
 – Нет, я не об этом. Вот я, например, когда гляжу на тебя, переживаю удивительные ощущения.., надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
 – Возможно, – осторожно ответил я.
 – Э-э-э... Тарин? А ты прежде., когда-нибудь любил девочек?
 – Мне было всего двенадцать лет, когда меня арестовали, – на редкость правдоподобно вздрогнул я. – Когда бы мне представился такой шанс? А ты?
 – О, ну что ты! – пораженно воскликнула она. – Кто я, по-твоему? Девушка Радости?
 Засмеявшись, я подошел к ней и легонько похлопал по плечу.
 – Не волнуйся, – сказал я, – мы с тобой новички в этом деле. – "Или же лгуны", – подумал про себя. Но, похоже, она говорила искренне, и это упрощало мою задачу. В обществе, где секс доступен для всех, наблюдать за парочкой в постели – скука смертная. Даже если сидящие перед мониторами молодцы из СНМ и отпустят по этому поводу пару шуток, мы будем неинтересным объектом для наблюдения – по крайней мере в этот момент. Но если она опытна, то признается мне.
 Медленно неосторожно мы легли на кровать и обняли друг друга. Случившееся потом неожиданно принесло мне внутреннее освобождение. Чинг и в самом деле испытала это впервые, а когда все было кончено, блаженно и устало откинулась – она буквально лучилась от счастья. В последующие дни ее психика потрясающе изменилась. Она выглядела невероятно счастливой, необычайно самоуверенной и постоянно выказывала мне нежную привязанность – даже в самых неподходящих местах, например, на работе. Мои же эмоции проявлялись куда скромнее.
 Мы проводили необыкновенно бурные ночи, которые только сильнее разжигали нашу страсть.
 Однажды я обнаружил при Гильдии клуб любителей электроники и с энтузиазмом включился в его работу. Вскоре я убедился в том, что это наилучший способ понять логику инженерной философии – фундамент местного общества, а также подобраться к необходимым техническим устройствам.
 Однако меня не покидало легкое беспокойство. Прошло уже три месяца, а я до сих пор бездействую. Я не только не вошел в круг облеченных властью – наоборот, все глубже погружался в трясину нудных повседневных дел, отравляющих существование обладателям низших рангов. Мне удалось собрать немало важной информации, но для дальнейшего шага требовалось значительное изменение моего статуса, а это было выше моих сил.
 Самое интересное, что именно СНМ пришла мне на помощь. Как-то в один прекрасный день мы с Чинг возвращались со смены домой и уже подходили к нашему зданию, когда возле нас внезапно затормозил маленький автомобиль. Персональные машины на Медузе были чрезвычайной редкостью; за панелью управления сидела женщина в зеленой униформе с волевым и властным лицом.
 Мы изо всех сил постарались сделать вид, что ничего не произошло, и ускорили шаг, однако агент СНМ вышла из машины и преградила нам дорогу. Мы остановились. Чинг будто клещами сжала мою руку.
 – Тарин Бул? – поинтересовалась женщина, заранее зная ответ.
 Я осторожно кивнул:
 – Да, мэм?
 – Обычная проверка. Чинг Лу Кор, отправляйтесь в общежитие и займитесь своими делами. Ваш партнер вернется через несколько часов.
 – Можно мне пойти с ним? – слабо возразила моя подруга. – Вы понимаете, мы же с...
 – Не волнуйся, это простая формальность, – спокойно сказал я, удивляясь ее смелости. – Иди домой, дорогая. Я потом тебе все расскажу.
 Поколебавшись, она неохотно отпустила мою руку и с мольбой посмотрела на агента. Ответом ей был взгляд, преисполненный непреклонности. Женщина направилась к автомобилю, а я последовал за ней, крепко обняв Чинг и легонько поцеловав на прощание. Она не двинулась с места и с тревогой смотрела, как мы запрыгнули в машину и быстро покинули территорию поселка Гильдии.
 Впервые оказавшись в индивидуальном транспортном средстве, я с большим интересом наблюдал, как женщина управляла автомобилем. При жестком ограничении скорости в городе это казалось очень простым: электрический привод, маленький руль, совмещенные акселератор и тормоза. Сбоку выключатель питания – и больше ничего. Работники СНМ в себе нисколько не сомневались.
 Это приключение, первое с тех пор как я приступил к работе в Гильдии, развеяло монотонность моего существования, и, кроме того, я рассчитывал получить много новой важной информации. Но одно я мог сказать с уверенностью – это отнюдь не обычная проверка. Я много раз видел, как людей приглашали на проверку, и всегда их сопровождали партнеры или члены семьи; к тому же за ними не присылали персональный автомобиль.
 Мы выехали на окраину города, где перед нами предстала невысокая постройка черного цвета. Мы свернули на боковую аллею, сделали резкий поворот и, проехав через двор, заняли свободное место в гараже. Там автомобиль автоматически подключился к системам перезарядки и обогрева, стоило только водителю щелкнуть общим выключателем! Техника менее устойчива к лютым морозам, нежели человек.
 – Следуйте за мной, – приказала женщина. Мы вошли в лифт и поднялись на два этажа. Все было до боли знакомо: околотки по всей Вселенной одинаковы.
 Мой агент, не удосужившись даже представиться – а на ее мундире красовалась лишь одна нашивка! – зарегистрировала мое прибытие у сидевшего за столиком сержанта, а затем повернулась ко мне.
 – Ваша карта, – коротко бросила она. Я вложил в ее протянутую руку документ, и женщина, не говоря ни слова, передала его сержанту. Я влип; теперь выйти отсюда я смогу только тогда, когда мне разрешат.
 Пройдя по длинному коридору, по обеим сторонам которого тянулись многочисленные кабинеты, мы остановились у двери с табличкой "внешняя контрразведка", и я не на шутку встревожился. Столь мощной цивилизации ничего не стоит вычислить агента, как бы он ни маскировался.
 Я вошел вслед за фискалкой и прикрыл за собой дверь. Кабинет поражал размерами, а в центре стоял огромный стол и комфортабельное кресло. Любому посетителю волей-неволей приходилось стоять.
 Кресло повернулось, и я увидел женщину в военной форме. Ее внешность говорила о недюжинной воле, а погоны украшал широкий просвет воинского звания "майор". Черт возьми, придется соблюдать чрезвычайную осторожность.
 Моя сопровождающая четким шагом приблизилась к столу и отдала честь.
 – Гражданин Тарин Бул в соответствии с приказом доставлен! – доложила она.
 Майор спокойно кивнула в ответ:
 – Спасибо. Оставьте нас.
 – -Слушаюсь! – бодро ответила женщина, сделала четкий поворот и, чеканя шаг, вышла из комнаты, а я остался один на один с важной шишкой. Мне было известно, что на планете всего лишь один генерал и два полковника. По-видимому, передо мной сидел начальник отдела собственной персоной – а это тридцатый ранг, не меньше.
 Я так и остался стоять посреди комнаты, чувствуя себя удивительно неловко. Некоторое время майор сверлила меня взглядом.
 – Подойдите ближе, – после невыносимо затянувшейся паузы наконец сказала она.
 Я осторожно приблизился, сохраняя между нами приличное расстояние. Теперь стол не показался мне таким уж огромным. Кабинет был явно призван производить впечатление на неискушенного обывателя, но настоящая работа шла в другом месте.
 Женщина долго и пристально рассматривала меня:
 – Ну, как тебе Медуза, Бул? Не зная, что ответить, я неопределенно пожал плечами:
 – Гораздо лучше, чем я думал. Мне не на что жаловаться – разве что на скучную работу.
 Она рассеянно кивнула, удовлетворенная не столько моими словами, сколько тоном. "Профессионал, – с ходу определил я, – но я тоже не лыком шит. Главное – не раболепствовать".
 – Ты не волнуешься, даже попав сюда? – поинтересовалась женщина.
 – С какой стати? Ваши люди лучше меня знают, что я ни в чем не виноват.
 Ее губы тронула легкая улыбка.
 – Возможно, но дело не в этом. Может быть, нам не понравились какие-то твои мысли.
 – Не без того, – согласился я, – однако для Медузы они не представляют угрозы.
 Мне показалось, что она слегка удивилась, но виду не подала. Разумеется, она привыкла совсем к другому, и моя логика была ей непонятна. Но я провел немало допросов на своем веку и прекрасно понимал человека, сидящего по ту сторону стола. Я на планете недавно и своим поведением вполне могу отличаться от коренных жителей Медузы.
 Женщина задумчиво уставилась на меня.
 – Ты весьма интересный парень, – подытожила наконец она. – Порой мне даже кажется, что ты не тот, за кого себя выдаешь.
 Первый же выстрел лег очень близко к цели – она хорошо знала свое дело.
 – Я слишком много времени провел сами знаете где, – пояснил я. – И прошел через множество допросов следователей и психиатров – многим такого не выпадает за всю жизнь.
 – Четырнадцатилетний тянет на сорокалетнего... – вздохнула она. – В некотором роде ты уникум. Мне известно, что ты попал на Медузу из-за политики, но это лишь подчеркивает твою неординарность. Ума не приложу, что с тобой делать? – Она замолчала.
 – У вас есть основания испортить мне остаток жизни? – поинтересовался я, удивленный ее вопросом.
 – Нет, ты не совершил никакого проступка, Тарин Бул. Ты ведешь себя безупречно. Но, когда я разговариваю с тобой, у меня возникает чувство.., опасности. Ты несешь в себе.., какую-то угрозу. Отчего это, Тарин Бул?
 Я пожал плечами и невинно посмотрел на нее:
 – Не понимаю вас, майор. Конечно, я убил человека, но ведь исключительно во имя справедливости. Те, с кем я прибыл на планету, могут убить за здорово живешь.
 – Нет, я про другое, – возразила женщина. – В тебе есть что-то странное. От тебя за версту несет Конфедерацией и ее эскулапами. Может, именно поэтому тебя и сослали на Ромб, но я предпочла бы не видеть тебя на Медузе. – Она глубоко вздохнула. – Это просто предупреждение, Бул. Теперь я начну следить за тобой с удвоенным вниманием.
 – Разве вы не за всеми так следите? Особенно за новичками?
 Женщина помолчала и наконец перешла к самому главному:
 – Встречался ли ты с кем-нибудь втайне от нас? Такого поворота я не ожидал:
 – Втайне от ВАС?
 – Не переспрашивай! – неожиданно рявкнула она. – Отвечай на вопрос!
 – Я не хотел вас обидеть, – осторожно пояснил я, – но согласитесь: услышать такое на Медузе по меньшей мере смешно.
 Вспышка гнева мгновенно угасла: моя собеседница не могла не признать в душе мою правоту.
 – Просто ответь, да или нет, – приказала она.
 – Нет, – убежденно произнес я. – Я не встречался ни с кем, кроме обычных рабочих. А что, собственно, произошло?
 – Некоторые из ваших попутчиков вступили в контакт с подпольщиками, – сухо пояснила майор. – В настоящее время в Серой Бухте из всей вашей компании остались только вы. Моя задача – разыскивать внутренних врагов нашего народа, а при желании они вполне могли бы связаться с вами.
 – До сих пор я ничего о них не слышал, – сказал я искренним тоном и не стал пояснять, что прекрасно понимаю, с чем столкнулась всесильная СНМ. Те, кого они называют подпольщиками, очевидно, выступают против режима Упсира и самой СНМ. Обычное дело, но в столь жестко структурированном обществе малейшая слабинка мгновенно превращается в серьезнейшее затруднение, и кто-то эту мельчайшую трещинку уже обнаружил. Против правительства ведется борьба – пусть пока на словесном уровне, а всесильная СНМ не может выявить источник угрозы. Для этого подпольщикам мало быть гениями от электроники – нужна поддержка самых высокопоставленных чиновников, и лидер повстанческого движения либо принадлежит к высшим правительственным кругам, либо непосредственно руководит СНМ.
 – Они называют себя "оппозицией", – продолжала майор. – Мы полагаем, что их крайне мало, но именно из-за этого, а также из-за ее ячеистой структуры уничтожить такую организацию весьма сложно. Если вы до сих пор не вошли с ними в контакт, значит, в Серую Бухту они еще не проникли. – Она опять выдержала длинную паузу. Мне попался настоящий профессионал. – Как бы вы с Чинг отнеслись к повышению по службе?
 Сюрприз следовал за сюрпризом. Я с трудом сдерживал ликование. Наконец-то все сдвинулось с мертвой точки. Теперь я почти наверняка знал, что она скажет дальше.
 – Вы же сами знаете, как, – ответил я. – А что за это получим мы?
 Женщина мягко улыбнулась.
 – Поистине царский подарок, – посулила она. – Из прибывших вместе с тобой заключенных двое уже мертвы. Один сгоряча присоединился к подпольщикам и ликвидирован нами. Другой отверг их предложения и, как мы предполагаем, был убит ими. Третья сейчас ведет двойную игру. Она работает Девушкой Радости при мэрии. Это великолепный агент – наблюдательный, волевой и непреклонный, но, к сожалению, безынициативный. Мы уже получаем от нее информацию, но пока это сугубо личные умозаключения.
 Мой внезапный хрип был нисколько не наигранным. Я часто смотрел в лицо смерти – при моей профессии риск неизбежен. Кроме того, смерть – это единственный конец для каждого из нас. Страха перед физическими и психическими пытками у меня тоже не было – к преодолению болевых ощущений нас готовили весьма основательно. Однако я прекрасно понимал, что сокрушительная атака, которой может подвергнуться мой мозг, способна навсегда вывести его из строя. И хотя никаких сведений они от меня не добьются, я навсегда выйду из игры. Только этой перспективы я и опасался.
 – Бул, хочешь стать Девушкой Радости? – спросила женщина, не сводя с меня глаз.
 – Нет. Конечно же, нет, – слабым голосом пробормотал я.
 – А это в наших силах. Те двое, о ком я тебе говорила, жили в Рошанде, это примерно в шестистах километрах к юго-западу. К счастью, между нами курсирует три регулярных поезда, два из которых грузовые. Нас интересует смешанный, грузопассажирский состав, так как мы знаем, что по крайней мере один контакт был установлен в поезде. Мы собираемся назначить тебя туда; разумеется, это будет выглядеть как обычное повышение. Так как рейс с учетом предварительной подготовки и последующей уборки занимает как раз целую смену, ты получишь в подчинение двух сотрудников – по одному в каждом конечном пункте. Ты будешь курсировать в противоположных направлениях с интервалом через день. Мы уверены, что рано или поздно оппозиция тобой заинтересуется.
 Итак, наживка заброшена. Однако предложение очень заманчивое и, кроме того, дает шанс наконец-то начать собственную игру.
 – И когда.:, когда это произойдет... Что делать потом?
 – Ты присоединишься к ним. Будешь послушным и исполнительным. Никаких рапортов и контактов с нами. Ты должен внедриться в организацию – хотя бы на время. Нас интересует их лидер, так как только он может вывести на остальные группы.
 Я кивнул, и в голове у меня моментально зароились вопросы.
 – Конечно, майор, я еще молод и недостаточно опытен, но обучался управлению и администрированию и хорошо представляю себе механизм подобных политических институтов. Во-первых, я никогда не смогу узнать их настоящих имен и только один из них будет знать мое. Чтобы получить действительно ценные сведения, потребуется уйма времени.
 – Однако ты неглупый парень и сможешь нам что-нибудь сообщить – например, приметы человека, который вступит с тобой в контакт. Кто-то обмолвится ненароком о фамилии, кто-то о Гильдии, членом которой является, так что в конце концов по крупицам мы соберем полную картину, и не беспокойся – мы понимаем ограниченность твоих возможностей гораздо лучше, чем ты сам.
 – Отлично. Но ведь меня могут убить. Наверняка у них хватает способов проверить мою искренность. Конечно же, у них есть и психологи, и необходимое оборудование – обмануть их вряд ли удастся.
 Майор улыбнулась одними уголками губ.
 – Хороший ты парень, – сказала она. – Это все чепуха. Если у них и есть аппаратура, то лишь самая простейшая – полное ментальное сканирование не потянуть. Но все равно никаких проблем у тебя не возникнет – ты просто расскажешь им о нашей встрече.
 – ???
 – Ты скажешь, что согласился сотрудничать с нами, однако твои симпатии целиком на их стороне. И это правда – не возражай. Такой равнозначности противоположных психических устремлений вполне достаточно, чтобы обмануть любые приборы – здесь наши специалисты единодушны. Ты только что прибыл на Медузу, старое еще не забылось, новое не прижилось – так что можешь не волноваться.
 Я как можно убедительнее изобразил сомнение, хотя она была абсолютно права – я и сам вынашиваю подобные планы.
 – Вы в этом уверены?
 – Да. Поверь, наши специалисты лучшие из лучших. Такая легенда всегда работала великолепно. Девушка, о которой я уже тебе говорила, была нашим кадровым сотрудником и поплатилась уничтожением мозга за то, что слегка переиграла. Запомни: если ты решишься на нечто подобное, тебя ждет то же самое.
 – Не сомневайтесь, – содрогнулся я. – Но рано или поздно они найдут способ провести полное тестирование. Без него мне вряд ли доверят что-нибудь существенное.
 – Об этом мы тоже думали, – согласилась она, – хотя, на мой взгляд, мы сильно преувеличиваем их возможности. Есть основания полагать, что оппозицию поддерживает Конфедерация, у которой есть агент и даже несколько здесь, на Ромбе. Если это подтвердится, мы подготовим тебя как следует. При необходимости мы полностью изменим твой психический профиль – комар носа не подточит. В успехе можешь не сомневаться, ведь он будет базироваться на антисоциальных и антигосударственных тенденциях в твоей же психике.
 Мы сделаем из тебя стопроцентного повстанца, а потом вернем в исходное состояние.
 Я, честно говоря, не разделял ее оптимизма:
 – Если вы и впрямь так всемогущи, почему же они убили вашего агента?
 – Потому что она работала не на нас. Сперва мы не представляли себе всей сложности ситуации, но извлекли уроки и, так сказать, не наступим дважды на одни грабли. Ты, Бул, наш третий агент. Необходимые технологии у нас есть, и двух других мы подготовили превосходно. Никто, видит Бог, кроме тебя и меня, не знает, о чем мы беседовали. В дальнейшем мы введем в курс дела еще двоих, один из них – наш главный психолог. Записей никаких не останется, и непосвященные решат, что ты получил крепкий нагоняй.
 – Ну что ж. Отлично. Я уже одурел от мытья автобусов и рад вашему доверию. Я думаю, что смогу сыграть свою партию – на Хальстансире мне было очень трудно организовать тот злополучный прием – а особенно пронести туда меч, но все же я справился.
 Такое должно ей понравиться. Я так и не понял – действительно ли она родилась здесь, судя по акценту, или же была сослана в свое время, как и я. Вероятно, это навсегда останется для меня тайной.
 – Я рада, Бул, что ты согласился, но ты понимаешь, что на самом деле выбора у тебя не было?
 – Мне редко приходится выбирать.
 – Теперь остается лишь обсудить процедуру передачи данных. Личный контакт, компьютерный терминал – все это не годится. Нельзя доверять даже другим офицерам СНМ. Ты получишь специальный шифр, которым сможешь пользоваться с любого терминала. Операции со своим счетом в Центральном банке ни у кого не вызовут подозрений. Но по этому сигналу ты будешь вызван ко мне для обычного регулярного допроса. Понял?
 – А что будет с Чинг?
 – Пока мы с тобой беседовали, ее доставили к нашему самому лучшему психологу. Да не волнуйся ты – ничего с ней не случится. Мы просто усилим ее слабости. Она и так на тебя молится, а в дальнейшем такое отношение закрепится еще сильнее. Ты ничего не заметишь, да и она сама ни о чем не догадается. Но отныне она перестанет критически относиться к твоим взглядам на местную жизнь. Как все уроженцы Медузы, она старается перевоспитать тебя на свой лад, а обо всех твоих странностях – тут же доносить нам. Теперь же она пойдет с тобой хоть на край света, а когда ты изменишь повстанцам, спокойно воспримет и это. Так что у тебя будет идеальный партнер. Как и все немного ущербные люди, она удивительная фантазерка.
 Такая перспектива меня отнюдь не прельщала, но, если вдуматься, все не так уж плохо. Кроме того, теперь, пока я рядом, Чинг ничто не грозит. Правда, в будущем ее ждет глубокое разочарование. Чинг очень нравилась мне, но у меня есть задание, а это неизмеримо главнее, и романтическим грезам я предаваться не собирался.

   Глава 6  
   НЕПРИМИРИМАЯ ОППОЗИЦИЯ  

 Чинг поджидала меня дома. Она заявила, что сидит уже несколько часов и вся извелась. Если бы меня не предупредили заранее, я был бы ошарашен такой переменой.
 Через пару дней нас обоих вызвали в Управление Гильдии к Главному инспектору. Мы с Чинг были в крайнем изумлении – она совершенно искренне. Как выяснилось, мы отлично показали себя и вполне достойны повышения. Без проволочек нас перевели в Службу проводников с рангом 6, который и присвоили после недели интенсивных занятий и тренировок. Так как до этого мы имели ранг 3 (я терялся в догадках, кем были обладатели рангов 1 и 2 – трудно представить работу более неприятную и менее квалифицированную, чем уборщик составов), прыжок по служебной лестнице оказался ощутимым, хотя вполне заслуженным – учитывая нашу отличную подготовку и хорошую работу на прежнем месте. На самом деле нашим должностям соответствовал ранг 5, и дополнительная ступенька была нам пожалована из-за того, что теперь нам приходилось жить по очереди в различных домах, и, стало быть, требовалось вдвое больше всевозможных бытовых мелочей. До этого у нас практически не было собственности, но теперь мы уже могли откладывать какие-то суммы.
 Наши личные карты были зарегистрированы в компьютере с указанием более высокого ранга и соответственно общественного положения их владельцев. До первой смены на новом рабочем месте оставалось два свободных дня, и мы выжали из неожиданных каникул все, что можно. Чинг восхищалась внезапными переменами как дитя, и я изо всех сил старался разделить ее бурную радость. Что было не так-то просто, зная подоплеку.
 В положенное время мы отправились на пассажирский терминал и разыскали Сменного инспектора Мэрфи – молодую деловитую женщину, чем-то неуловимо напоминающую жительницу Конфедерации. Поразмыслив, я решил, что она скорее всего дочь или внучка ссыльных – таких на Медузе полным-полно.
 Несмотря на звучный титул, наше новое поприще едва ли можно было назвать привлекательным. Нам предстояло работать проводниками и всячески ублажать пассажиров. В некотором смысле уборка составов куда приятнее. Там от меня требовалось лишь спокойно следить за работой чистящего оборудования – здесь же приходилось все время быть на виду и у пассажиров, и у своего инспектора, и при этом постоянно выглядеть свежим и опрятным, и улыбаться, улыбаться, улыбаться...
 Чем-то моя новая профессия напоминала прежнюю – выслеживание и поимку преступников. Обе очень утомительны и держат вас в постоянном напряжении, и обе столь же интересны, сколь и скучны.
 В основном в наш состав входили грузовые вагоны и два-три пассажирских. Количество грузовых вагонов всегда оставалось неизменным, но число пассажирских варьировалось по необходимости, однако холостых рейсов никогда не бывало.
 Обучение временами становилось невыносимым – придирались к каждой мелочи. Похоже, у Мэрфи не раз возникало желание меня выпороть. Казалось, первая неделя будет длиться вечно. Затем жесткий контроль несколько ослаб, и мы чуть-чуть перевели дух.
 Поездные бригады имели собственную великолепную униформу, усеянную всевозможными эмблемами и нашивками. Так как члены нашей Гильдии в силу производственной необходимости регулярно пользовались поездами, они постоянно общались и с экипажем, и с персоналом обслуживающей бригады. Выглядели мы – по стандартам Медузы – очень элегантно, но на поддержание внешнего лоска уходила уйма времени. Это напомнило мне один фантастический курорт, на котором побывал много лет назад: тамошний управляющий был так помешан на изысканности, что даже привратника или официантку всегда отличали великолепные наряды.
 Наша комната в Рошанде была точной копией прежней, только этаж был третий, а не четвертый и кровати стояли по левой стене. По зеркальной планировке можно было с закрытыми глазами узнать, в каком городе ты находишься.
 Но сам Рошанд сильно отличался от Серой Бухты – и в первую очередь географией. Это был главный распределитель продуктов питания в регионе, а посему здесь находился грузовой космопорт. Город лежал значительно южнее Серой Бухты, зима здесь длилась не так долго, поэтому он был выстроен на поверхности планеты. Его окружала первобытная тайга с диковинными деревьями, и величественные пейзажи пробуждали даже в хладнокровном человеке самые противоречивые чувства. К сожалению, стандартная радиальная планировка и однообразная блочная архитектура придавали Рошанду до обидного знакомый вид.
 Поездка была очень интересной. Климат менялся на глазах: сначала на заснеженных равнинах появились заросшие сочной травой прогалины, затем их сменила карликовая растительность тундры, а потом мы увидели непроходимые чащи исполинских деревьев. В конце концов области, где круглый год стояла зима, уступили место более достойным человека температурным зонам.
 Оказалось, что этот мир не так уж и безнадежен, как порой представлялось мне в Серой Бухте, хотя пейзаж по обеим сторонам магнитной трассы был девственно чист – ни полей, ни дорог. Мощная и вполне современная цивилизация разительно контрастировала с первобытным миром, который начинался сразу же за городской чертой, и это особенно поразило меня.
 Казалось, решительно отовсюду исходит постоянная угроза, хотя ее природа была мне непонятна. Только в окружении новейшей техники люди чувствовали себя в безопасности, и подавляющее большинство ни разу в жизни не оставалось наедине с дикой природой. Какие же еще загадки таит первобытная Медуза, помимо злобных хищников, которые, по слухам, способны перевоплощаться? Истории с превращениями я находил весьма любопытными и попытался прочитать о них все, что имелось в компьютерных базах данных. Выяснилось, что аборигены не питали к здешней фауне никакого интереса. Если, например, некоторые здешние виды и в самом деле могли изменять форму тела – а в литературе я не нашел даже ссылок на это, – нетрудно догадаться, почему власти предержащие всеми силами скрывали это от своих подданных.
 В животном мире, естественно, доминировали млекопитающие: в здешнем климате рептилии не имели никаких перспектив, а для развития насекомых летний период слишком краток. Даже морские гады были млекопитающими и дышали атмосферным воздухом, но из-за недостатка планктона и водорослей моря были пустынны.
 Типичными представителями фауны оставались травоядные, одни из которых назывались ветта и питались травой, а другие – тубро – листьями и сочными стеблями растений, подстригая их, но не сводя под корень. Поедали веттов и тубров огромные жестокие хищники харрары. Существовали сотни подвидов травоядных и несколько разновидностей харраров. Остальные образчики были исследованы слабо, но благодаря им поддерживалось экологическое равновесие. С особенным рвением я изучал самые распространенные виды, среди которых обнаружилось немало хищных или ядовитых, – с их помощью я надеялся получить ключ к разгадке столь поразившего меня парадокса.
 Ветты отличались большим мясистым клювом, полным зубов, огромными круглыми глазами, короткой шеей и широко поставленными лапами с острыми когтями; на короткой дистанции они развивали скорость до сорока километров. У тубров была острая вытянутая морда, очень длинная, длиннее тела, шея, которая поворачивалась в разные стороны, и большие когтистые конечности, очень напоминавшие руки. Многочисленные хвосты очень смахивали на шею. Животные пользовались ими как приманками, когда высматривали хищника. Тубры не отличались подвижностью, но обчищали деревья в мгновение ока; они могли спать не только в нормальном положении, но и вниз головой, цепляясь лапами за толстые ветви или стволы. У ветта не было никакого средства защиты, кроме быстрых ног; тубры же, попав в безвыходное положение, становились очень опасны – их многочисленные хвосты превращались в кнуты, которыми животное хлестало направо и налево.
 Но настоящим царем зверей на Медузе был харрар. Огромные горы мускулов волнами перекатывались под толстой кожей при каждом движении. Эта исполинская туша переваливалась на толстых лапах с крючковатыми когтями, роднящих их с какими-то ужасными птицами, но эта неповоротливость была обманчива. Крошечные передние лапы-ручки были настолько сильны, что животное буквально отрывало головы своим жертвам. Харрар обладал самой большой пастью по сравнению с размерами тела – ничего подобного я в жизни не встречал. Он особенно интриговал меня, так как, согласно легендам, мог перевоплощаться. Ему требовались тонны пищи, и в поисках ее он взбирался на деревья, а на земле развивал невообразимую скорость – до сорока километров в час.
 Морская жизнь зеркально отображала сухопутную, но была значительно многообразнее – от мельчайших слизняков, обитавших на поверхности и питавшихся микроорганизмами, до жителей глубин, хищных копий тубров и веттов. В отличие от сухопутных собратьев они были всеядны. Существовала также земноводная версия харрара – серая или черная глыба водоизмещением в тонну, снабженная плавниками, большим рыбьим хвостом, глазами-бусинками и чудовищной пастью. Этому морскому хищнику – махару – казалось, ни за что не справиться с быстрой добычей – но всегда был сыт и доволен. Как ему это удавалось? И чем в конце концов он хватал добычу? В тех источниках, которые мне удалось разыскать, не было не только ответа на эти вопросы – там старательно избегали даже очевидного.
 Тубры обитали только за двадцать восьмой параллелью, севернее которой деревья становились слишком чахлыми и редкими, чтобы обеспечить их пропитание. Но там жили снежные ветты, способные зарываться глубоко в сугробы в поисках пищи; харрары охотились за ними и там. Это также наводило на размышления. Снежные ветты жили в экстремальных даже для Медузы условиях и обладали специфическими особенностями; однако мне не встретилось никаких указаний на то, что имелась также снежная разновидность харрара. Это означало одно: ареал обычного харрара простирается за пределы двадцать восьмой широты. Поэтому сразу возникал интересный вопрос: каким образом огромное чудовище с очень темным окрасом способно выловить необходимое для выживания количество снежных ветт, проводящих почти все свое время под толщей снега и льда?
 Удивительно, но Чинг живо заинтересовалась моими изысканиями. Странно, что родившийся и выросший на Медузе человек имеет довольно слабое представление о родной планете. Однако она прекрасно сознавала свое невежество и принялась усердно наверстывать упущенное.
 Одно несомненно: харраров очень боялись даже самые высокопоставленные люди. Вспомнить хотя бы двойное защитное поле вокруг Серой Бухты; Рошанд тоже ограждал двойной периметр – смертельный для всего живого барьер. Даже транспортные средства междугороднего сообщения были полностью изолированы от внешнего мира – ни дать ни взять космические корабли.
 В любом уголке Вселенной человек всегда выходил победителем из схватки с хищниками, и только здесь, на Медузе, полулегендарное чудовище чувствовало себя полноправным хозяином. Похоже, причина была сугубо политическая: страх перед харраром позволял удерживать людей в насквозь просматриваемых и прослушиваемых городах. Правящая верхушка действовала очень разумно, тем более что в таких условиях легче всего контролировать распространение техники – основного предмета торговли у, другими планетами.
 Мы проработали на новом месте уже шесть недель, и томительное ожидание начало тяготить меня. Ни СНМ, ни мифическая оппозиция, в существование которой мне верилось все меньше и меньше, не давали о себе знать, и я уже подумывал, что мой план оказался ошибочным.
 Чинг легко снимала мое раздражение, но я потихоньку склонялся к мысли подготовить проект, который позволил бы мне в одиночку уничтожить режим. И вот когда я уже потерял всякую надежду и веру в оппозицию, то внезапно услышал о ней. "Услышал" – самое подходящее слово. Они явно подражали Крегу.
 В поезде я пользовался служебным туалетом и в эти крайне редкие мгновения избавлялся от неусыпной опеки не только Чинг, но и пассажиров и нашего инспектора. Интерфейсом на этот раз тоже послужило сиденье.
 – Тарин Бул? – внезапно послышался дребезжащий синтезированный голос, и я в недоумении огляделся. Мне постоянно приходилось пользоваться звукосинтезатором компьютера, но его голос никогда не звучал так.., так нечеловечески, что ли.
 – Да?
 – Мы давно наблюдаем за тобой.
 – Ничего удивительного, – пробормотал я, оправился и подошел к умывальнику.
 – Нет, мы не из Службы наблюдения, – сказал голос, – и не жалуем эту организацию. Кажется, ты разделяешь наши чувства.
 Черт знает, что и сказать, – я повернул кран и неопределенно пожал плечами. А вдруг это провокация СНМ? Если я отвечу, что в восторге от ее деятельности, меня отправят к психиатру – и правильно сделают. Уж я лучше промолчу. Меня работа ждет.
 – Мы не из СНМ, – еще раз повторил голос. – Мы противники существующего режима. Мы достаточно сильны и можем прямо сейчас передать на мониторы СНМ ложный сигнал.
 – Это бездоказательно, – возразил я.
 – Ты недавно прибыл из Конфедерации, и тебя не оболванили с детства. Почему ты не веришь нам?
 – Очень просто. Если вы в самом деле так могущественны, то я вам не нужен. Если же я вам зачем-то понадобился, то вы либо фанатики, либо наивные дилетанты.
 – Мы не НУЖДАЕМСЯ в тебе, как ты изволил выразиться, – ответил невидимый оппонент. – Мы ХОТЕЛИ бы видеть тебя в наших рядах. Чем больше людей из разных гильдий присоединятся к борьбе, тем проще будет уничтожить этот строй. Тебя он рано или поздно сведет с ума.
 – Возможно, это уже случилось, – скептически ответил я. – Но удовлетворите мое праздное любопытство – какую роль вы собираетесь предложить мне?
 – Слушай внимательно, ибо второго раза уже не будет, а времени очень мало – кто-нибудь может заметить твое затянувшееся отсутствие. На конечной остановке в Рошанде у тебя будут свободные сутки до следующего рейса. Отправляйся на дневной спектакль в Большой театр, займи место на балконе первого яруса. В середине первого акта выйди в уборную. Там мы войдем с тобой в контакт.
 – А моя партнерша?
 – Позднее мы привлечем и ее. До встречи. Конец связи.
 И говорящее привидение исчезло. Я быстро вышел и занялся своими делами. Чинг обратила внимание на мое радостное настроение, но о причине, естественно, не догадывалась.
 Каждый выходной мы отмечали праздничным обедом и каким-нибудь развлечением, поэтому, когда я предложил посетить Большой театр, Чинг не очень удивилась. В соответствии с инструкцией я просмотрел на терминале наш текущий кредит в банке, послав тем самым сигнал в СНМ. Я не собирался вступать в опаснейшую двойную игру, не разобравшись досконально в сложившейся ситуации и не определив собственных целей, а также до тех пор, пока не пойму, каким образом мне самому выйти сухим из воды.
 Когда вы сидите в центре полутемного и битком набитого театрального зала, пара пустяков испортить публике настроение – например, отправиться в уборную прямо посреди представления. Когда я шагал по проходу к верхнему коридору, ведущему в большую комнату отдыха, на меня устремились сотни невидящих взглядов.
 Последние ряды были практически пусты – отсюда было так плохо видно, что проще смотреть представление по домашнему терминалу, – и вдруг из темноты кто-то схватил меня за локоть и дернул с такой силой, что я едва не потерял равновесие.
 Высокая, худощавая, родом с цивилизованной планеты – вот и все, что я мог бы сказать о силачке.
 – Слушай, Бул, – прошептала она. – Изобрази, что ты увлечен действием. Говорить буду я.
 – Ясно, – ответил я и мягко опустился в соседнее кресло.
 – Ты по-прежнему интересуешься нашей организацией?
 – Я по-прежнему не верю в ее существование, – ответил я в тон, – но все-таки пришел сюда – просто из любопытства.
 – Для начала и этого достаточно. В двух кварталах к северу от театра есть небольшое кафе, называется "Гринголь". Отправляйся туда сразу же после представления. Закажи что-нибудь и дожидайся нас. С этого момента мы будем внимательно следить за тобой и за СНМ. Если ты не пойдешь, можешь о нас забыть. А теперь шагай в туалет, да побыстрее.
 Я открыл было рот, однако решил не ерепениться и подчиниться.
 Мы с Чинг досмотрели спектакль и вышли на улицу. Уже сгущались сумерки. Я предложил прогуляться, и когда через два квартала к северу нашим взорам предстало кафе, я повернулся к Чинг:
 – Что-то я проголодался. Ты не против немножко перекусить?
 – Конечно, нет. А где? И как у нас с деньгами?
 – С деньгами не очень, – сказал я истинную правду. – Вон какая-то забегаловка, давай заглянем. – Маневр был мягким и естественным, так что Чинг ничего не заподозрила.
 Кафе оказалось крошечным и полутемным, хотя для вездесущей СНМ даже тьма египетская не помеха. На планете со строго регламентированным общепитом поход в ресторан или кафе, где можно выбрать еду по вкусу, представляет истинное наслаждение. Иногда в таких харчевнях попадались роскошные блюда, приготовленные по старинным рецептам. В основном их готовили ссыльные или те, кто узнал кулинарные секреты от них. Некоторые рецепты бережно переходили от поколения к поколению еще от пионеров Медузы – членов исследовательской экспедиции.
 – Вот это да! – подозрительно проговорила Чинг. – Ты считаешь, мы в состоянии позволить себе такое?
 – Черт с ними, с деньгами, – сказал я и выбрал свободный двухместный столик в уютном уголке. Кафе было почти пустым. К нам подошла девушка-официантка и вручила каждому небольшое меню. Выбор был невелик, но напротив некоторых блюд стояло "готовится по специальному заказу; единственное место на Медузе, где вы можете попробовать ЭТО". Здесь подавали жаркое из морских водорослей Цербера, фруктовое ассорти с Харона, а также другие деликатесы со всех концов Ромба Вардена. Кроме того, я обнаружил и несколько мясных блюд. Последнее настораживало, однако такая декларация означала, что повара лезут из кожи вон, чтобы посетители ни на минуту не усомнились в истинности этих заверений. Цены вполне приемлемы, и, когда официантка посоветовала нам особое вино с Лилит, я сначала вопросительно посмотрел на Чинг, а затем, не дожидаясь ответа, утвердительно кивнул.
 Предложение официантки немало озадачило меня: наша молодость бросалась в глаза. Вскоре вино в маленькой деревянной фляжке уже стояло у нас на столе. Для вящей торжественности я встал, взглянул на Чинг и улыбнулся:
 – Ты хоть раз пила вино?
 – Нет, – призналась она, – но всегда мечтала попробовать.
 – Ну вот наконец-то твоя мечта сбылась. Пробуй, – сказал я, протянув бокал, и она выпила его залпом. На ее лице появилось удивленное выражение.
 – Хм-м-м.., странное какое-то.
 Вино и впрямь было великолепное. Определить, из чего оно было приготовлено, я не смог, но по вкусу оно напоминало самые лучшие сорта белых вин.
 – Так тебе не понравилось? – спросил я у Чинг.
 – Нет, то есть я хотела сказать – да. Оно просто ни на что не похоже.
 Официантка вернулась с нашим заказом; после вкусной еды на меня снизошло спокойствие и умиротворение. Наверняка либо в вине, либо в пище были наркотики, но теперь это совершенно меня не беспокоило. Собственно, я ждал что-то в этом роде.
 Чинг радостно смеялась, но глаза ее быстро сделались тусклыми и безжизненными. По молодости лет она еще не подозревала о коварстве алкоголя.
 – Мне так хорошо, – вздохнула она и, протянув руку к бутылке, наполнила фужер до краев и одним махом опорожнила его. Я по-прежнему не торопясь смаковал вино, чувствуя себя человеком в полном смысле слова – впервые с тех пор, как очутился на борту тюремного корабля.
 Кем бы ни были эти оппозиционеры, в хороших манерах им не откажешь. Нам позволили сполна насладиться изысканной трапезой, но потом наркотики подействовали в полную силу и наступила отключка. Я, конечно, мог организовать ментальную защиту, но тогда мой план сразу бы полетел ко всем чертям.
 Очнулся я в вонючем туннеле; вокруг копошились какие-то смутные силуэты. Вонь была просто невыносимая, далеко не каждая сточная канава пахнет столь душисто. Судя по всему, мы находились где-то в канализационном люке глубоко под городом.
 Теперь мы были под легким гипнозом – и только. Нейтрализовать его ничего не стоило, но Тарин Бул едва ли владел подобными методиками, и мне пришлось аккуратно воспользоваться самогипнозом. Если с агентами СНМ удавалось эффективно бороться такими дедовскими методами, значит, они были людьми случайными, и моя задача чуточку упрощалась.
 Разглядеть лица не удавалось, хотя некоторые фигуры суетились совсем близко. Либо они были в черных одеяниях с капюшонами, либо применяли какие-то защитные поля.
 – Он достиг первого уровня бодрствования, – сказала какая-то женщина.
 – В самом деле, пора, – откликнулся мужчина с грубым голосом. – Дай-ка я проверю.
 Он склонился прямо надо мной, оттянул мне веко, проверил пульс и проделал несколько других обычных процедур.
 – Отлично, – удовлетворенно произнес он. – Сестра 657, вы хотите забрать его?
 – Тарин Бул, вы меня слышите? – мягко поинтересовалась женщина.
 – Да, – вяло отозвался я.
 – Вы отдаете себе отчет, что отныне вам нет пути назад? Теперь вам нужно либо попросить вернуть вас обратно – и тогда вы больше ничего и никогда не услышите о нас, либо довериться нам, но если когда-нибудь вы скомпрометируете оппозицию или предадите ее – поплатитесь жизнью.
 – Понимаю, – просто ответил я. – Я здесь не для того, чтобы идти на попятную.
 Похоже, мои слова им понравились.
 – Отлично, – сказала Сестра 657. – Тогда прошу за мной.
 Я встал, с удовольствием отметив, что лежал на сухой деревянной платформе. Это действительно был канализационный туннель где-то под Рошанде; в этих лабиринтах без карты нечего делать даже специалистам. Однако мои хозяева великолепно ориентировались, мы двигались в полумраке хитросплетений уверенно и без заминок. Я запомнил маршрут с первого раза и теперь легко мог бы вернуться к месту старта. Но в моем положении это была абсолютно бесполезная информация – сколько я пробыл без сознания, одному Богу известно, а значит, вовсе не обязательно выберусь в "Гринголь".
 В конце концов мы поднялись по шаткому мостику к отверстию в стене широкого туннеля, за которым в тусклом свете маячили неясные очертания большого помещения, заполненного ремонтным оборудованием. Вокруг двигались темные фигуры – примерно с десяток, считая моих провожатых. Я почувствовал себя гораздо бодрее: похоже, здесь мне предстоит только предварительный смотр и беседа – не более того.
 Меня заботливо усадили на небольшой контейнер. Судя по всему, подпольщики еще не успели залезть в мои мозги.
 Лидером, без сомнения, была Сестра 657. Я прикинул, что должен означать этот трехзначный номер, наверняка довольно высокое положение: он скорее всего содержит информацию о городе, ячейке, а также порядковый номер конкретного заговорщика.
 – Познакомьтесь с новым Братом, – нараспев произнесла Сестра 657. Хотелось надеяться, что я попал не в тайную ложу и не в кружок доморощенных шаманов. – Мы присвоили ему номер 6137. Он в полном сознании и может отвечать на вопросы.
 – Брат, почему ты решился выступить против правительства? – поинтересовалась какая-то женщина.
 – Очень скучно стало, – просто ответил я; послышались одобрительные смешки.
 – Брат, почему ты решился присоединиться к нам? – спросила другая женщина.
 – Это не я решился, а вы меня выбрали, – заметил я. – Вы пока в глубоком подполье, режим терпеть невозможно – вот я и согласился. Но я очень смутно представляю ваши цели и средства – кто знает, не будет ли это похуже нынешнего правительства.
 Послышался недовольный шепот, как будто я сказал нечто предосудительное, но этого я и добивался. Пусть они расценят мое поведение как проявление типичной юношеской самоуверенности и максимализма.
 – Брат абсолютно прав, – весомо произнесла Сестра 657, и шушуканье оборвалось словно по команде. – Он еще ничего о нас не знает. – Сестра повернулась ко мне. – Брат 6137, мы не придаем значения всякой атрибутике – клятвам, торжественным обещаниям, рукопожатиям и тому подобное. Это все – для погрязшего в суевериях большинства. Скажу лишь, что мы полностью единодушны по отношению к правящему режиму и нас не волнует, что придет ему на смену. Эта планета – поистине кладезь неиспользованных возможностей, а для повышения эффективности можно обойтись и без скрытых камер на каждом шагу. Мы сильны и вхожи в верхние эшелоны власти, но пока не располагаем средствами, необходимыми для успешного переворота. В настоящее время наши усилия сконцентрированы на пополнении рядов, сборе подробнейшей информации о каждом районе, а также организации подпольных ячеек во всех крупных населенных пунктах Медузы. Это – только начало.
 Я утвердительно кивнул:
 – Но с такой же легкостью вы можете переродиться в общество весьма сомнительного свойства. Поймите, я был рожден специально для политики. Если бы события развивались по-иному, через несколько лет я был бы уже сотрудником планетной администрации, а не шастал бы по вагонам на Медузе. Не стоит относиться ко мне, как к ребенку. Считаю своим долгом сообщить, что СНМ знает о вашем пребывании в Рошанде и специально направила меня сюда в качестве приманки.
 Послышался изумленный вздох.
 – Ты понимаешь, что говоришь? – спросила Сестра 657.
 Я утвердительно кивнул:
 – К чему скрывать? Рано или поздно вы все равно узнали бы об этом, и тогда я оказался бы в безвыходном положении. Именно СНМ устроила меня на эту работу, и, откровенно говоря, я уже устал, дожидаясь ваших людей.
 – Он работает на СНМ! – дико выкрикнула какая-то женщина. – Уничтожьте его!!!
 – Будь я и в самом деле агентом СНМ или еще какой-нибудь полицейской службы, я бы скрывал это до последнего, – вполне убедительно соврал я. Взрыв эмоций настораживал. Это любители. Проклятые мозгляки-интеллигенты, вечно играющие в революции!
 – И ты собираешься доложить СНМ о контакте с нами? – спросила Сестра 657.
 – Разумеется, – еще раз кивнул я. – И вам надо подготовить правдоподобную версию для проклятого майора – в случае провала мне прямая дорога на психокоррекцию. Такая перспектива меня совершенно не устраивает, и если вы действительно столь могущественны, как говорите, я вправе просить у вас поддержки.
 Мужчина – вероятно, единственный в этом зале – внезапно поднялся с места.
 – Ты очень рассудителен, парень, – заметил он. – И очень умен. Я поражен услышанным. К слову сказать, на Цербере научились делать роботов, которых не отличить от человека; они адаптированы к каждой из четырех планет Ромба Вардена.
 – Нет, я не робот, – заверил я, – но информация действительно интересная. – Я помолчал, как будто подбирая весомые аргументы, а затем всем своим видом продемонстрировал, что принял трудное решение. – Вы должны знать кое-что, не отраженное даже в моем личном деле. На Медузе об этом никто не знает. Думаю, и на Хальстансире тоже. Я был во всех отношениях исключительным экземпляром, и мой круг был гораздо шире, чем положено будущему администратору. Неужели вы считаете, что чиновник высочайшего класса способен на званом приеме обычным мечом обезглавить крупного политика? Такое случалось только в древности, но не сейчас. Я не просто администратор – я убийца.
 Отлично. Эта сказка позволит мне чуть больше стать самим собой, и в то же время придаст весу среди местных олухов. Кто знает? Моя логика оказалась безукоризненной, возможно, надувательство уходило корнями в мою прежнюю школу. Мне нравилось так думать. И беспокоило, что любитель проделал эту работу столь изящно.
 Разумеется, они попались на удочку. С первой встречи мне удалось сформировать у них представление о своем социальном уровне. Что и говорить, полные дилетанты.
 – Да, это многое объясняет, – сказала Сестра 657. – Похоже, ты более ценное приобретение, чем я думала.
 Разговор принимал интересный оборот. Из ее слов выходило, будто она меня знает, а среди коренного населения у меня было не так уж много знакомых. Немного поразмыслив, Сестра продолжила как ни в чем не бывало;
 – Время работает на нас. Я предлагаю под гипнозом отправить вас обратно в кафе. В ближайшие две недели тебя, 6137, вызовут к психологу компании. Это наш человек, и, помимо стандартных процедур, он проведет дополнительное тестирование. Если твоя честность подтвердится, ты станешь полноправным членом нашей организации и будешь попадать на собрания тем же путем, через кафе, но уже без наркотиков и гипноза. У тебя есть возражения?
 Я отрицательно покачал головой:
 – Я согласен на любые испытания. В любом случае мне придется пользоваться кафе "Гринголь". Нет смысла обнаруживать другие каналы, так как СНМ не спускает с меня глаз. В конце концов они закрепят на мне передатчик или проконтролируют маршрут каким-то другим способом. Если все будет в порядке, в ближайшее время я обучу вас азам подпольной работы. Вы не должны допустить ни единой ошибки.
 – Почему ты так уверен" что МЫ присоединимся к ТЕБЕ, а не наоборот? – сварливо произнесла какая-то женщина, но я лишь улыбнулся.


* * * * *

 Вынужден признать, что они были очень милы. Чинг напилась до положения риз. Галлюциногена на нее не пожалели и наверняка приготовили его из местного растения, так как любой другой препарат был бы мгновенно нейтрализован микроорганизмами Вардена. Теперь Чинг, как и большинство людей, очень плохо соображала, что же произошло. Она легко поддавалась гипнозу, и оппозиционеры заверили меня, что записи, которые получит СНМ, будут вполне обычными.
 Дома я первым делом поинтересовался своим счетом в банке, и уже на следующий день, когда мы вернулись в Серую Бухту, нас обоих "совершенно случайно" встретили сотрудники СНМ и отвезли – поодиночке – в уже знакомую мне штаб-квартиру.
 Майор – как оказалось, ее звали Хокроу – была крайне заинтересована моим отчетом. Наверняка его многократно проверили и подтвердили бесчисленными сканерами и датчиками. Однако допроса я не опасался и в первую очередь потому, что собирался рассказать правду и только правду, разумеется, опуская некоторые незначительные детали.
 – Мы несколько раз просмотрели запись тех мест, где вы побывали – и не только кафе, но и соседних помещений и коллекторов, – проворчала она, – но ни один монитор не показал ничего подозрительного. Чем это объясняется?
 – Все канализационные трубы одинаковы, – сказал я, – и большинство из них пустует все время. Нетрудно на время изолировать какой-то участок, а по кабелю отправить предварительную запись коллектора в рабочем состоянии.
 Она грустно кивнула:
 – И вдобавок в целях экономии все мониторы подключены к общему кабелю. Можно было бы сделать их автономными, но такое решение слишком очевидно.
 – Не забывайте, что в масштабах города это не только сразу же обнаружится, но потребует гигантских расходов и к тому же надолго парализует город. А нашему противнику придется всего лишь перейти в другое место. Зато мы теперь наверняка знаем, где они ютятся.
 – Это самое удобное и подходящее место. Но ведь любая попытка подключиться к кабелю фиксируется системой защиты.
 – Есть две версии. Либо у них свой человек на центральном пульте управления, который при необходимости отключает сигнал тревоги в нужном месте, либо их технический уровень давно превзошел ваш. Ваша система крайне сложна и современна по меркам Медузы, но для Конфедерации не составит большого труда взломать ее.
 – Ты думаешь, что за спиной повстанцев стоит Конфедерация?
 – Похоже на то, хотя прямых доказательств нет. Возможно, они используют оборудование патрульного крейсера или небольшого спутника – не знаю; Конфедерация, несмотря на свою поразительную техническую мощь, напоминает ребенка, который играет в захватывающую, но очень опасную, игру. Они ИГРАЮТ в революцию – у меня именно такое впечатление.
 Хокроу смерила меня странным взглядом:
 – То, что ты рассказал им, – правда? Тебя действительно готовили на роль убийцы?
 – Да, правда. Там были замешаны огромные деньги. Я служил лишь карающим мечом. Но отец не успел собрать все свои силы, а я был слишком молод, чтобы вмешаться. И слишком эмоционален.
 – То есть сейчас ты бы уже не стал мстить?
 – Нет, почему же – обязательно поквитался бы. Только схватить меня уже не удалось бы.
 Майор Хокроу немного поразмыслила, уставившись в потолок, и решительно кивнула:
 – Именно это меня и беспокоило. – Она улыбнулась дьявольской улыбкой. – Сдается мне, ты не на своем месте. Ты должен работать в СНМ.
 Я удивленно поднял брови:
 – Я думал, что уже работаю. Разве я не выполняю ваши задания?
 – Теперь меня волнует лишь одно, – вздохнула майор. – Если ты в самом деле так хорошо подготовлен, как мы узнаем, на кого ты работаешь, на нас или на повстанцев?
 – Не все так страшно, – усмехнулся я, – в конце концов у меня ведь очень небольшой опыт. Но если вы со всеми вашими мониторами, психиатрами и прочей нечистью не доверяете мне, значит, ваша система обречена на гибель. Если вы не уверены в своих силах, бросьте это дело, пока не поздно.
 Несмотря на свои резкие, даже дерзкие слова, я затронул самолюбие всякого сотрудника спецслужб – и прекрасно это понимал. Моя подготовка отнюдь не означала, что я не могу оказаться в шкуре побежденного. Выхода у майора не было.
 – Почему бы вам не провести полную проверку моей психики? – предложил я. – После этого вы сможете мне доверять.
 – Пока ты здесь, мы сделаем другое. Сейчас я вызову техника, – Хорошо, – сказал я, – но пообещайте, что не наделаете откровенных глупостей – например, не арестуете весь персонал кафе? Они наверняка так или иначе связаны с оппозицией, но это я беру на себя. Я хочу стать настолько незаменимым для повстанцев, что они вынуждены будут продвинуть меня на самые высокие посты, и если они действительно только любители, то никаких трудностей у вас не возникнет. Но их затянувшиеся кошки-мышки с системой могут означать, что у них есть могущественный покровитель. Если моя версия верна, я должен на него выйти.
 Взгляд ее стальных глаз пронзил меня насквозь.
 – Почему?
 Я криво усмехнулся:
 – Просто привык работать безупречно. А может, потому, что претендую на кресло Первого министра до того, как мне стукнет сорок. Или на роль парня, который дает советы Первому министру.
 – Какие амбиции!
 Я неопределенно пожал плечами:
 – Я ведь еще так молод.

   Глава 7  
   СЛУГА ДВУХ ГОСПОД  

 С психологом все прошло гладко. Труднее всего было скрыть свои знания об используемой технике. Впрочем, Тарин Бул провел больше года в руках специалистов и вполне мог позволить себе некоторую фамильярность в обращении со знакомой аппаратурой.
 Стандартная профилактическая процедура должна была заблаговременно выявить угрозу для Гильдии или даже правительства, исходящую от конкретного индивидуума. Из обрывочных фраз я почерпнул немало важной информации, которая могла пригодиться впоследствии.
 На Медузе не готовили знатоков человеческих душ; все психологи Ромба Вардена получали образование на Цербере. Видимо, корни оппозиции там же. Конечно, это только догадки, но высокий технологический уровень в сочетании с поразительной наивностью и прекраснодушием оппозиционеров привели меня к неизбежному выводу, что мы – вернее, оппозиция – лишь ветвь мощного подпольного движения, явно инспирируемого Конфедерацией по всему Ромбу. Очевидно, его целью, по крайней мере на Медузе, было создание нелегальной организации и консервация ее до тех пор, пока не наступит время активных действий.
 Я неплохо ладил с членами нашей ячейки – в особенности потому, что презирал шутовские плащи, капюшоны и вуали, в которые рядились остальные, приходя на собрания. Я надеялся расширить личные контакты, но, к моему разочарованию, в большинстве своем повстанцы состояли в Гильдии Транспортников, и только двое занимали высокие посты. Но и те, как подпольщики, были чересчур заурядны, так что мне волей-неволей предстояло взять в свои руки управление движением, а возможно, и подбросить кое-какую наживку для верхов. На одной из сходок я выступил, и мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Во время обычной клубной болтовни о способах разрушения системы как единственной альтернативы всеобщему пресмыкательству я внезапно прервал почтенное собрание.
 – Мне кажется, я знаю способ разделаться с СНМ, – произнес я. Повисла гнетущая тишина.
 – Этот суперпацан собирается устроить очередное убийство на званом приеме? – после довольно долгой паузы предположил кто-то.
 – Давайте лучше поговорим о харрарах, – игнорируя злопыхателя, предложил я. – Эти зверюги должны непрерывно что-то есть, чтобы поддерживать свое существование. Кроме того, они настолько огромны и неуклюжи, что при всем желании не способны гоняться за добычей. А ведь харрарами планета кишмя кишит. Вы, надеюсь, помните ужасные россказни?
 По коллектору прокатился тихий, беспомощный ропот. Заговорщики сокрушенно качали головами.
 – Но ведь никто не верит этим сказкам, – раздался наконец чей-то голос.
 – Медуза еще недавно была необитаема, так что подобные легенды небезосновательны, – возразит я. – Харрары оказались как нельзя кстати. Они мимикрируют, в совершенстве копируют повадки других животных и даже неодушевленные предметы. Возможно, они каким-то образом завлекают жертву. Тем не менее они постоянно меняют свое обличье. Этой же способностью – в гораздо меньшей степени – обладают и тубры. Их хвост с жировым утолщением очень похож на голову – почему? Ведь никакого другого хищника этим не проведешь. Я полагаю, что они имитируют одну из голов только в определенных ситуациях. Все они мимикрируют с окружающей средой – как остальные животные на Медузе. Впрочем, отчасти мы тоже так можем.
 – Ну и что? – недоуменно спросил кто-то. – Какой толк от этих тварей, даже если все сказанное – правда?
 – Я думаю, люди способны на что-то похожее. Базовым элементом наших клеток являются те же самые микроорганизмы Вардена. Они защищают нас от холода, жары и даже от голода. Дайте воздух и воду – и мы выживем в любых условиях, если только захотим. Природа очень последовательна, а мимикрия невероятно повышает адаптационные способности, и это вполне под силу микроорганизмам Вардена.
 – Тогда почему мы так не умеем? – спросил кто-то.
 – Потому что не знаем, как это делается. Живи мы в дикой тундре – этот талант прорезался бы естественным образом. Однако даже здесь нам это по силам. Я видел, как шрамы затягивались буквально на глазах. Люди меняют поя – и столь радикально, что любой даст голову на отсечение, что они такими родились. Следовательно, можно пойти и дальше – ведь принцип тот же.
 – Допустим, – произнесла Сестра 657, – однако процесс неуправляем и никакой практической пользы не имеет.
 – Им МОЖНО управлять. Харрары и тубры подскажут, как. Скорее всего у них это происходит на инстинктивном уровне, но важен сам факт. Остается только научиться вызывать желаемые изменения. Я убежден, что властям хорошо знаком этот механизм, иначе они не прилагали бы столь титанических усилий, убеждая остальных в противном. Режим базируется на тотальном прослушивании и подглядывании. Любого человека можно опознать по личной карточке, которая должна быть всегда при нем. Замените его другим той же комплекции, чуть измените облик – и мониторы не догадаются о подмене. Кстати, у офицеров СНМ в квартирах и кабинетах нет мониторов – соглядатаи не хотят быть объектом слежки" Небольшая группа людей, обладающих даром перевоплощения, может каким-то образом проникнуть в СНМ – пусть даже в качестве заключенных, – а затем превратиться в точные копии ее руководителей. Скоординированные усилия приведут к такому коллапсу системы, после которого она уже не оправится.
 – Как все просто, – проворчал давешний скептик.
 – Отнюдь. Будет много жертв. Готовиться к восстанию необходимо легально. И в нашей группе хватает высоконравственных людей, которые помогают нам оставаться невидимыми – они используют описанные принципы, только в более ограниченном масштабе. Они прекрасно понимают, что диктатор и его приспешники могут управлять народом и обеспечивать собственную безопасность только при помощи техники. Следовательно, их судьба в руках профессионалов. Они сходят с ума при одной мысли о нашей организации, хотя пока мы ничем не прославились. Отнимите у них уверенность в том, что человек на экранах мониторов действительно тот, за кого себя выдает, и большая часть правительства моментально превратится в озверевших параноиков. Тряхните систему хорошенько! Она не такая устойчивая, как кажется на первый взгляд.
 Разгорелся ожесточенный спор, который решительно пресекла Сестра 657.
 – Вероятно, все это справедливо – если научиться управлять своей внешностью. А это еще вопрос.
 – Я так не считаю, – ответил я, – и вот почему. Мы с вами стоим на очень низкой ступени здешней табели о рангах, но в нашей организации числятся и весьма высокие чины. Если пустить слушок до самых верхов, то по реакции режима мы легко установим, правы мы или нет. Вы можете помочь мне в этом?
 – Попытаюсь, – ответила Сестра, – но считаю, что все это лишь красивая сказка.
 Только спустя полгода я получил окончательный ответ. Судя по косвенным признакам, в верхах проявили исключительную, неслыханную осторожность и внимание. С одной стороны, это радовало, с другой – огорчало, но время решительных действий еще не пришло.
 Выяснилось, что люди на Медузе теоретически способны изменять свою внешность, но для этого требовалось сначала научиться ощущать микроорганизмы Вардена и их взаимодействие. Овладев способностью непосредственно "разговаривать" со своими симбионтами, вы могли с помощью гипноза или специальных машин превратиться во что угодно. Единственное "но" – никто не мог внятно объяснить, как же этого достичь. А если вам не удалось уловить "чувство взаимосвязи", как мы назвали его, то надеяться было не на кого.
 Создавалось впечатление, что некоторые люди с рождения ощущают микроорганизмы, научиться же этому невозможно. Правительство специально выискивало таких индивидуумов, а затем изгоняло подальше – так в глуши возникли целые поселения. По-видимому, эта способность наследовалась. Имелись факты, что Дикие Люди часто применяют на практике свой дар. Но происходит ли это целенаправленно или такова самопроизвольная реакция организма в экстремальных условиях, оставалось неизвестным.
 Безусловно, под действием соответствующего стимула надлежащий отклик возникнет, однако как его найти? Здесь таился ключ ко всему, но оппозиционеры по-прежнему были далеки от разгадки, тем более что сами с трудом верили в такую возможность. Но ведь модификация пола происходила – при изменении общественной организации – значит, и все остальное поддается трансформациям.
 Конечно, огромную роль играла пресловутая воля и духовная "мощь" лидеров Лилит, о которой ходили легенды. Впрочем, там подобные качества встречались лишь у избранных, и, если это справедливо и для Медузы, нас ожидало горькое разочарование.
 Однако на Цербере и Хароне аналогичными способностями обладали все без исключения. Обитателям Харона требовалось специальное обучение и подготовка, а на Цербере этим талантом пользовались все в равной степени, к тому же без всяких волевых усилий. В общем, на каждой планете взаимодействие человека с микроорганизмами Вардена проявлялось по-разному, никакой закономерности не просматривалось. Ответ предстояло искать здесь, на Медузе.
 Хотя меня предупредили заранее, я испытал настоящий шок, впервые столкнувшись с изменением пола. Плавно и постепенно один наш знакомый начал меняться; процедура заняла несколько дней. Я знавал множество культур, но нигде чувственность не подавлялась так, как на Медузе. Только здесь абсолютное равноправие полов смогло воплотиться на практике, но психику мужчин и женщин разделяет огромная пропасть. Являясь представителем своего пола, вы не обладаете особенностями другого. На Медузе же вы можете поочередно быть то одним, то другим – то ли из-за странных особенностей микроорганизмов Вардена, то ли благодаря психологической установке. Это придавало уверенности, и я опять вспомнил о Диких Людях.
 Никаких романтических легенд о них не ходило – одно лишь упоминание о жизни без энергии, транспорта и питательных автоматов бросало в дрожь даже самых мужественных горожан. С другой стороны, всесильное правительство планеты смотрело на них сквозь пальцы, и это было странно. Дикари совершенно бесполезны для общества, хотя и необременительны, но я по собственному опыту знал, что для прожженных преступников, вроде Таланта Упсира, даже мысль о живущих под боком бесконвойных племенах невыносима. Их существование допустимо лишь при одном из трех условий: 1) дикари приносят режиму определенную пользу и в той или иной форме служат его целям – крайне невероятная гипотеза; 2) они вообще не существуют, что еще менее вероятно; 3) бороться с ними совершенно бесполезно.
 Я располагал достоверной информацией: в верхах сложилось устойчивое мнение, что дикари практикуют изменение внешности, причем не менее успешно, чем харрары. Стало быть, третье предположение казалось наиболее вероятным. Сразу возникал вопрос: насколько же они в действительности примитивны, однако не увидев дикарей воочию и не ознакомившись с их образом жизни, ответа не получить, но, если они и в самом деле первобытные племена, мне придется навсегда остаться с ними.
 Работа на два фронта давала определенные преимущества, но вряд ли это продлится долго. Майор Хокроу позволяла мне гулять на длинном поводке лишь постольку, поскольку я непрерывно снабжал ее важной информацией. Если подполье погрязнет в пустой болтовне или майор решит, что я уже исчерпал свои возможности, – мои перспективы в мгновение ока утратят всякую радужность. Как настоящий профессионал она чуяла опасность за версту. И судя по всему, принюхивалась ко мне постоянно.
 С другой стороны, несмотря на хроническую неспособность этих, с позволения сказать, повстанцев к чему-то конкретному, они панически боялись правительства и СНМ и не моргнув убрали бы меня при малейшем подозрении. Этим нервным и крайне чувствительным дилетантам ничего не стоило стравить нас между собой. Что делать – попав в гущу событий, человек обрекает себя на постоянную опасность.
 Единственное, что хоть немного успокаивало, – и те, и другие прекрасно понимали, что я не столь сентиментален, чтобы шантажировать меня судьбой Чинг. Я нежно любил ее, но не больше, чем позволяется агенту. С ней мне было спокойнее, и я самодовольно считал, что скорее покровительствую ей, чем питаю какие-то серьезные чувства. Любая привязанность для человека в моем положении смертельно опасна, но, хотя приятно считать себя незаменимым, в Чинг я нуждался сам.
 И чувствовал себя неловко оттого, что, как только мы приезжали в Рошанд, первым делом тащил ее в кафе, а там надолго выводил из строя. Впрочем, дело даже не в том – рано или поздно ей это надоест и она что-нибудь выкинет. Пришлось опять прибегнуть к помощи психолога. Чинг, уже зная, что я каким-то образом связан с СНМ, полностью мне доверяла, и с разрешения Хокроу мы провели еще один сеанс внушения. Отныне с помощью простой постгипнотической команды я превращал свою подругу из абсолютно лояльного члена общества в преданного подпольщика, и наоборот. Так как методика и уровень проводимой психологами-оппозиционерами проверки были мне уже известны, Чинг прошла ее без проблем и теперь сопровождала меня повсюду.
 Тем временем повседневная рутина продолжалась. Чинг хватало здравого смысла, чтобы сознавать зыбкость моего – а значит, и своего собственного – положения. Порой я упрекал себя в том, что с ней случилось по моей милости, но открыться не мог.
 Следом за неистовыми зимними метелями пришла наконец весна, а мы внезапно зашли в тупик. Мой призыв к революции стал весьма популярен среди оппозиционеров в верхах, способных не только сочувствовать идее, но и обеспечить необходимую поддержку, однако их бездеятельность обескураживала. Безусловно, речь шла не о страхе потерпеть поражение – нынешнее положение дел казалось им совершенно невыносимым; причина крылась в чем-то ином. Если я прав и штаб подпольного движения находится вне планеты, можно предполагать, что он выжидает время, чтобы начать действия одновременно на всех планетах Ромба. Правда, на Медузе это ничего не меняло. У здешних оппозиционеров не было даже элементарной подготовки, и нетрудно представить, какие "солдаты" получатся из них, поступи сейчас сигнал к восстанию.
 И все же мне не хотелось действовать самостоятельно. Я крепко увяз в силках системы, и, дабы избежать печального финала, мне как воздух требовалась информация. Разузнать бы побольше о Диких Людях! Иногда я задумывался о тех трудностях, с которыми приходится сталкиваться моим двойникам на других планетах Ромба, и странным образом их существование успокаивало меня – мысль о том, что ты в одиночку угодил в западню, любого сведет с ума.
 Я уже давно перестал возмущаться своим заданием, хотя не сразу обрел былую твердость духа. Очнувшись на борту космического корабля-тюрьмы, я еще слишком искренне верил в благородство целей и намерений старушки Конфедерации. Удивительно, как быстро рухнула моя крепкая, как кремень, вера, когда меня вышвырнули вон, навсегда и без всякой надежды на возвращение. Нет, я не стал предателем – скорее ощущал себя жертвой.
 Но невзирая на это, я по-прежнему не отделял личное от общественного. Режим необходимо разрушить, но о том, чтобы свалить Таланта Упсира одним ударом, не могло быть и речи. К тому же я еще ни на йоту не приблизился к цели. Черт побери, я даже не узнал, где его резиденция!
 Что же со мной стряслось? Во что я превратился? Неужели, пока я бился над загадкой метаморфоз, что-то незаметно изменилось в моем мозгу? А я этого даже не почувствовал?
 А тем временем следующий раунд игры неотвратимо приближался и повлиять на сроки было выше моих сил. Неожиданный вызов на срочное собрание оппозиционеров меня обрадовал и воодушевил. Кто знает, может, наверху наконец-то решили действовать?
 В условном месте собрались члены пяти различных групп – около шестидесяти человек, до предела забивших помещение, явно не рассчитанное на такое количество народу. Еще больше меня удивил проекционный экран, а рядом – небольшое записывающее устройство. В воздухе попахивало надвигающейся грозой. Даже обычный шепоток почти прекратился. Присутствующие чувствовали себя весьма неуютно – и отнюдь не из-за тесноты.
 Какая-то незнакомая женщина – все члены собрания, кроме меня, были, как обычно, в халатах и масках, – осмотревшись и пересчитав присутствующих, потребовала тишины. Огромная толпа послушно онемела. Мы с Чинг устроились в углу, на куче пустых коробок, – с вершины этой неустойчивой конструкции хорошо просматривалась верхняя половина экрана.
 – Мы пригласили вас по решению Высшего Совета организации, – громко оповестила женщина, – чтобы продемонстрировать некую запись. Я, как и вы, не имею ни малейшего представления о ее содержании и предлагаю приступить немедленно. Сразу же после просмотра пленка будет уничтожена – так что смотрите внимательно. – С этими словами она вставила в прибор небольшую пластинку, и экран ожил.
 Появилось изображение сидящего за столом человека, в халате и маске. Определить, кто он и откуда, было совершенно невозможно. Когда же он заговорил, стало ясно, что и голос его намеренно искажен.
 – Дорогие друзья! – начал он. – Приветствую в вашем лице всю оппозицию правящему режиму. Наверняка многие из вас догадывались, что ваша организация – лишь часть мощного движения всех планет Ромба Вардена, ставящего своей задачей свержение Четырех Властителей.
 Потрясенная толпа дружно ахнула.
 – У каждого из вас есть личные мотивы ненавидеть режим Медузы, и мы прекрасно отдаем себе в этом отчет.
 Смею вас заверить – наши стратегические интересы и цели полностью совпадают с вашими. Однако события развиваются столь стремительно, что любые прогнозы и проекты мгновенно устаревают. Конфедерация самостоятельно перешла к активным действиям против Четырех Властителей, и у нее есть шансы на успех. Я объясню, чем это вызвано. Пришельцы – чуждая нам во всем раса – открыли человеческую цивилизацию задолго до того, как люди обнаружили их. Войдя в контакт с Четырьмя Властителями, они получили важнейшие сведения о человечестве, в том числе и об уязвимых местах нашей с вами цивилизации, и договорились совместными усилиями уничтожить Конфедерацию.
 Послышался оживленный шепот. Судя по обрывкам фраз, члены этой напоминающей тайный орден организации либо вообще не испытывали теплых чувств к человечеству, либо сообщение о пришельцах их совершенно не обеспокоило. Мне показалось, что оратор предвидел подобную реакцию. Вероятно, он был хорошим психологом либо подготовил речь под их чутким руководством.
 – Я прекрасно понимаю, что сказанное не произвело на вас особого впечатления, однако властители заключили с пришельцами соглашение о совместных действиях и теперь претворяют его в жизнь. Цели властителей вам безразличны, ибо не затрагивают непосредственно вас, но успех заговора целиком зависит от строжайшей конспирации, а между тем Конфедерация уже располагает самыми общими сведениями о нас. Теперь у нее только два пути. Первый – это сотрудничество с нами. Властители уйдут в небытие, а на смену им придет новый режим, который будет заниматься исключительно внутренними проблемами Ромба, а не вынашивать планы грандиозной вендетты. Однако мы не являемся порождением спецслужб Конфедерации и никоим образом не связаны с ней. Мы действуем, исходя исключительно из собственных интересов.
 Последовала драматичная пауза.
 – Второй, и последний вариант, – продолжил оратор, – это грандиозная космическая война. Надо сказать, это гораздо проще. Конфедерация без колебаний пожертвует миллионами жизней, если ей не удастся уничтожить властителей.
 Повисла еще одна долгая пауза; волнение нарастало, и теперь толпа оживленно гудела, обсуждая услышанное. Судя по комментариям, оппозиционеры были вне себя от ярости.
 – ..А сил у Конфедерации предостаточно. В то же время стратегические союзники властителей – пришельцы – не в силах защитить Ромб. Иначе они бы не нуждались в союзниках. Таким образом, целью всех трезвомыслящих и ответственных граждан Ромба – в первую очередь и членов нашей организации – является отнюдь не защита Конфедерации. Мы должны спасать свои дома, свои планеты – и самих себя. Властители ни в коем случае не отступят. Им нужна только полная и безоговорочная победа пришельцев – в противном случае их ждет смерть. А поскольку о чужаках нам по-прежнему ничего не известно, на их дружелюбие в будущем рассчитывать не приходится. Итак, выбора НЕТ, На каждой планете Ромба ситуация настолько специфична, что требуется индивидуальный подход. Лучше всего работать с коренными жителями. Следовательно, члены оппозиционного движения обязаны трезво оценить ситуацию и принять решение – на подготовку конкретных предложений дается только две недели. После согласования с нами на их основе будет выработан единый план. Мы победим. Должны победить! Теперь, не теряя времени, приступайте к обсуждению. В ваших силах уже в этом году избавить родную Медузу от СНМ и тотальной слежки.
 Трансляция закончилась, и мы мгновенно оказались в кромешном аду, так что прошло немало времени, прежде чем до нас донесся зычный голос председательницы собрания:
 – Обсуждения будут проводиться только в ячейках. Вслед за лидером выходят те, чьи номера начинаются с единицы, затем – с шестерки. Моя группа остается здесь! Быстрее!
 Все тотчас вскочили с мест; за первой группой потянулась другая. Люди говорили наперебой и увлеченно жестикулировали. Похоже, активные действия должны начаться в ближайшее время. Дебаты будут жаркими, но меня не покидало легкое беспокойство. Неужели руководство и впрямь не имеет никакого плана – или же это просто проверка? И всю ли правду мы услышали?
 Заметив Сестру 657, я обернулся к Чинг:
 – Ну, что скажешь?
 – Даже поверить трудно, – поежилась та.
 – Точно, – согласился я. – Но я знал об этом еще до того, как попал на Медузу.
 – Да разве это нашего ума дело? – поразилась она и, поразмыслив, добавила:
 – Я даже плохо представляю себе, что такое "пришельцы". И Конфедерация, и все, что находится Извне, – для меня как волшебная сказка.
 Я никогда не обольщался насчет здешних подпольщиков, но все-таки ждал от них хоть какой-то логичности. Впрочем, чего требовать от людей, сомневающихся, что на их собственной планете обитают дикие животные? Вероятно, для них "пришельцы" все равно что Цербер или Харон. Мысль о том, что кто-то где-то примет решение уничтожить целую планету и тут же осуществит его, оставалась для них чистой абстракцией. Я надеялся, что в распоряжении лидера оппозиции есть хоть что-то. Акцент выдавал в нем уроженца цивилизованной планеты. Его вычурный, обшитый деревом кабинет явно не соответствовал местному стилю. Следовательно, он находился либо на Цербере, либо на Хароне. К такому же выводу вполне могли прийти и остальные члены нашей группы, а это лишь подогрело бы антилидерские настроения. А они и без того были сильны – шутка ли, наконец-то им предложили перейти к конкретным действиям да еще и не оставили никакой возможности увильнуть.
 Наступила очередь нашей группы; я спрыгнул с коробок и помог спуститься Чинг. Мы отошли от двери всего на несколько шагов, и тут я резко обернулся и посмотрел назад.
 – В чем дело? – удивилась Чинг.
 – СНМ! – крикнул я во всю глотку. – Это ловушка! Монитор тоже уловил мой отчаянный вопль, потому что из динамика вдруг раздался громкий официальный голос:
 – Внимание, говорит СНМ! Срочно освободить помещение по одному! Руки за голову! Через пятьдесят секунд помещение будет очищено газом, так что мешкать не советую!
 Чинг с отчаянием посмотрела на меня:
 – Что же делать?
 Быстро оглядевшись, я увидел с десяток военных, выстроившихся по обе стороны мостика, образовав своеобразный коридор. До сих пор я ни разу не видел у сотрудников СНМ оружия, однако эти ребята сжимали в руках хорошо знакомые мне лазерные пистолеты.
 – Слушай внимательно, – тихим шепотом сказал я, наклонившись к Чинг. – Я попробую сослаться на Хокроу, может, в суматохе мы и выберемся отсюда. Это наш единственный шанс.
 Я посмотрел на оставшихся оппозиционеров. Большинство уже стащило дурацкие капюшоны; на лицах читалась обреченность. У них было не больше воли к борьбе, чем у овец в стаде.
 – Тридцать секунд!
 – Проклятие! – выругался я. – Нет, имя Хокроу нам не поможет. Скорее наоборот. За всем этим наверняка стоит она. Следовательно, я ей уже не нужен. Нас отправят к психиатрам и превратят в баранов. Бежим.
 – Двадцать секунд!
 – Бежать?! Как?! – Чинг даже не приходило такое в голову. Безысходность была в крови у жителей Медузы.
 – Я отберу у одного из них пушку, и мы как можно быстрее выберемся из коллектора. Не отставай, если жизнь дорога.
 – Десять секунд!
 – А потом?
 – У тебя нет выбора – разве что в Девушки Радости податься, крошка. Ты готова? Она молча кивнула.
 – Пошли!
 Я вышел наружу, держа руки за головой. Чинг плелась следом. Те, кто вышел раньше, уже стояли по сторонам образованного офицерами СНМ коридора, покорно положив руки за голову. Все мы были безоружны. Никто из оппозиционеров подобного финала, судя по всему, не предвидел. Слава Богу, среди них затесался хоть один неистовый зверь. Неужели это воинство собиралось поднять настоящее восстание? Будь у них хоть капля воли и предусмотрительности, они могли бы без труда выйти из этой переделки. БЕЖАТЬ? КУДА? Правило 1: Бежать туда, где нет врагов.
 В тусклом свете я разглядел вдалеке концы трубы; других агентов, кроме стоявших вдоль прохода, не было. Тупорылые лазерные пистолеты имелись только у двоих офицеров. – – Лицом к стене, изменники! – прошипела одна из них.
 – Я сотрудник майора Хокроу! Я здесь по ее заданию! – возмутился я.
 – Майор Хокроу арестована, так же, как и вы! – бросила она. – Увидишься с ней в камере!
 Ого!!! Дело принимало интересный оборот. Либо Хокроу подставил кто-то из подчиненных, либо она сама была членом оппозиции и обеспечивала наше прикрытие. Точного ответа я мог никогда не узнать, но теперь последние сомнения улетучились. На помилование рассчитывать нечего, мне предоставлялся последний шанс, и не воспользоваться им я не имел права.
 С горестным видом я прошел мимо злобной сотрудницы, которая больше не смотрела в нашу с Чинг сторону, – ее внимание полностью сосредоточилось на выходящих оппозиционерах. Мы были почти одного роста, но я обладал рядом преимуществ, а самое главное, вырос не на Медузе и прекрасно знал, как обращаться с этой славной и эффективной лазерной штуковиной у нее в руке.
 Волчком крутнувшись на месте, я молниеносным ударом впечатал ее лицо в железные поручни, другой рукой подхватил пистолет, выскользнувший из ее ослабевших пальцев, и, резко присев, оттолкнул Чинг за спину и открыл ураганный огонь по опешившим фискалам. Лазерный луч в режиме максимального поражения прочертил длинную ровную линию; теперь у неприятеля остался только один вооруженный и четверо безоружных офицеров.
 Раздался вопль ужаса; наверняка ни с чем подобным аборигены еще не сталкивались. Подхватив обмякшее тело и заслонившись им, как щитом, я открыл огонь по второй шеренге.
 Я едва не потерял преимущество внезапности; но, слава Богу, трое арестованных, стоявших с поднятыми руками как раз на линии огня, вовремя опомнились: как только они нырнули вниз, в темноту, ослепительная вспышка света превратила последнего вооруженного офицера в кусок дымящегося мяса, а трое безоружных охранников застыли как вкопанные, не сводя выпученных глаз с моего пистолета.
 – Молодцы! – крикнул я своим неожиданным помощникам. – Если б не вы, нам хана! – Один из них слабо махнул мне рукой; я повернулся к Чинг.
 – Ты в порядке?
 – Но... Но ты же убил их!!!
 – Это моя работа, когда-нибудь я расскажу тебе о ней. А теперь мотаем отсюда – и как можно быстрее.
 Я огляделся. Многие оппозиционеры по-прежнему держали руки за головой. Это было понятно. По меркам Медузы только что произошло просто немыслимое, и лишь благодаря самоуверенности охранников я выиграл первый раунд. Власть слишком свыклась с кротостью подданных. Офицеры на здании были удивительно несобранны и рассеянны; кроме того, оружие стояло на максимальной мощности, что позволило мне сэкономить драгоценные секунды. Ничего не поделаешь – даже сотрудники СНМ оказались жертвами спокойной и размеренной жизни.
 Я подтолкнул свой уже очнувшийся живой щит к остальным офицерам. Обхватив голову руками, женщина посмотрела на меня со страхом и замешательством.
 – Позвольте нам закончить, – неуверенно попросила она. – Отсюда нет выхода. Ваша организация разгромлена.
 Я широко улыбнулся, усилив ее растерянность и испуг.
 – А теперь слушайте меня, повстанцы! – громко прокричал я. – Они взяли всех наших людей в городе, а возможно, по всей стране. Теперь у вас только три пути: покончить жизнь самоубийством, добровольно сдаться властям или отправиться со мной!
 – КУДА? – нервно простонал кто-то.
 – В леса! Это наш единственный шанс! Они в нерешительности застыли на месте. Я дал им время подумать – но лишь несколько секунд. Требовалось немедленно уходить. Собиравшиеся арестовать нас вояки продемонстрировали лучшие качества убежденных пацифистов, но в ряды СНМ запросто могли затесаться и настоящие профессионалы. Организовать погоню можно в считанные минуты.
 – Кто-нибудь знает, как выйти отсюда за пределы города?
 – Я хорошо знакома с системой туннелей, – произнесла женщина, одна из тех, кто оказал мне большую услугу – Мы вполне можем туда добраться.
 – Кто с нами? БЫСТРО!
 Я не очень удивился, что согласились только трое. Считая нас с Чинг – пятеро. И это из почти что шестидесяти оппозиционеров! Тоже мне, подпольщики! Я повернулся к Чинг:
 – А ты?
 Она слегка поежилась, но кивнула:
 – Я с тобой, – Умница! – Я повернулся к нашим спутникам. Все они оказались женщинами, а одну я даже узнал:
 – Вот это да! Мэрфи! Я всегда подозревал, что у тебя есть сила воли!
 Наш бывший сменный инспектор недоумевающе посмотрела на меня:
 – Вы меня знаете?
 – С первых дней, как попал на Медузу. Впрочем, поговорим потом. – Я переключил пистолет в режим широкого луча. – Так он не опасен, – сказал я громко, чтобы слышали все, – только выведет вас из строя на несколько минут. – Но я посоветовал бы вам не попадать впредь в лапы СНМ. Даю вам последний шанс. Присоединяетесь?
 Гробовая тишина.
 Я навел пистолет на сбившихся в кучку охранников и нажал курок, а затем развернул ствол на выразивших желание остаться оппозиционеров. Я с грустью оглядел их, чувствуя необычную уверенность, которую придает человеку оружие. Итак, четыре женщины и я. Ну что же, наши шансы выбраться отсюда, похоже, не так уж малы.
 – Вперед, троглодиты! – с воодушевлением произнес я, и мы покинули поле битвы, усеянное безжизненными и просто неподвижными телами.

   Глава 8  
   ДИКИЕ ЛЮДИ  

 Когда мы отошли на порядочное расстояние, я обернулся. У меня хватило предусмотрительности забрать остальные пистолеты и блоки питания вместе с ремнями, но число зарядов было ограничено; к тому же, кроме меня, никто не владел лазерным оружием.
 – Пора нырять в дерьмо, – оповестил я спутников. – Они блокировали все туннели, так что сейчас нужно спрятаться где-нибудь и подождать, пока они уйдут. Ясно?
 Все согласно кивнули. Я посмотрел на молодую девушку, которая утверждала, что хорошо знакома с расположением туннелей.
 – Ты говорила, что прекрасно здесь ориентируешься. Мы можем выбраться где-нибудь у конечной остановки поездов?
 Она непонимающе взглянула на меня:
 – Вы же сказали, что собираетесь выйти за чертой города.
 – Потом объясню. Они будут ждать нас именно там. В туннелях полно скрытых камер и микрофонов, но они расположены выше пешеходных мостков, если мы будем осторожны, нас не обнаружат. Все камеры жестко фиксированы и имеют постоянное фокусное расстояние, так что ниже определенного уровня они слепы. Пошли – ты первая. Мэрфи, знаешь, о чем я думаю?
 – Да, – кивнула она. – Попробую.
 – Отлично. Иди второй, и никаких разговоров, пока я не разрешу.
 Не без колебаний мой отряд подчинился приказу. Сточные воды оказались гораздо плотнее, чем я предполагал; вонючая жижа доходила мне до пояса.
 Во всех отношениях мы вляпались в дерьмо – эта мысль настойчиво сверлила мозг, но я не терял хладнокровия. Сознательно и вполне обдуманно я решил вернуться тем же путем, каким мы спустились вниз, – через кафе, так как были серьезные основания считать, что камеры и микрофоны вдоль этой дороги по-прежнему неисправны. Но это было только предположение, и нам предстоял долгий путь по подземному лабиринту.
 Следующие часы были особенно нервными, несмотря на то, что мои догадки полностью подтвердились – прежний маршрут оставался блокированным. Несколько раз прямо над нами проходили отряды СНМ, конвоировавшие повстанцев, и нам приходилось по уши окунаться в нечистоты. Фекалии были великолепной маскировкой, но передвигаться в них оказалось чрезвычайно трудно.
 Нам везло уже слишком долго. Побег представлялся теперь настоящим чудом, хотя и в этом прослеживалась определенная закономерность. Если в стадо овец затесался волк, то лучше не посылать его пасти других овец. Нас спасала перегруженность мониторов и то, что практически невозможно прочесать всю канализацию под городом с населением в треть миллиона человек. Общая длина туннелей наверняка превышала несколько тысяч километров. СНМ оставалось ждать, когда мы допустим какую-нибудь ошибку и выдадим себя с головой, тогда она сконцентрирует все свои силы в нужном месте. Своими компаньонами я мог гордиться: в невыносимых физических и психологических условиях они проявили волю, дисциплину и настоящее мужество.
 В конце концов после долгих блужданий пришлось поинтересоваться, кто еще из моих спутников знает о системе туннелей хоть что-то.
 – Сколько еще идти?
 – Если с той же скоростью, то примерно час. – Ответ меня не очень вдохновил.
 – А до какого-нибудь выхода, расположенного у городской черты?
 Наша проводница ненадолго задумалась:
 – Судя по маркерам на последнем пересечении, до дренажного отверстия минут десять. Но все они защищены энергетическими барьерами.
 – Рискнем. Долго здесь мы все равно не выдержим. Веди.
 Она лишь неопределенно пожала плечами.
 У обещанного выхода мы оказались спустя час. Откуда-то доносились звуки, похожие на шум водопада; уровень нечистот здесь был выше, а течение – намного сильнее. Пешеходных мостков не было, так что нам предстояло преодолеть метров тридцать открытого пространства. Наверху вполне могли находиться скрытые камеры – на случай если какой-нибудь зверь разрушит хитроумные барьеры.
 Я напряг зрение, стараясь получше разглядеть выход, но не увидел ничего, кроме дождя из нечистот, падающих в бассейн-отстойник, и несколько ярко-лиловых отблесков: энергозащита.
 – По-моему, наверху барьера нет, – нарочито громко произнес я. – А стало быть, мы можем подняться, и там, под поверхностью стоков, обойти защиту. Ты не знаешь, на какой глубине мы находимся? Хотя бы приблизительно?
 Она помотала головой:
 – Раньше здесь были каменоломни, так что вряд ли до поверхности очень далеко. А вот глубина бассейна – пятьдесят метров, Я легонько присвистнул:
 – После такого подвига хороший душ не помешал бы. Потом направимся к транспортному терминалу.
 Вдруг над нами раздался топот бегущих ног, который оборвался столь же внезапно, как и возник. Потом со всех сторон послышались шаркающие шаги, а в мутной тине, плещущейся вокруг, заиграли слабые отблески дневного света: качество микрофонов и оперативность СНМ заслуживали самых высоких похвал.
 – Мы знаем, что вы здесь! – разнесся по туннелю гулкий женский голос, усиленный недалеким эхом. – Выходите, иначе нам придется спуститься и применить силу. Но тогда нам будет все равно, кого тащить, живых или мертвых.
 Я быстро взглянул на своих спутников.
 – Что нам делать? – с надеждой спросила Чинг, как будто у меня были ответы на все случаи жизни. Я тяжело вздохнул:
 – Делать и в самом деле нечего. Все умеют плавать? К моему облегчению, кивнули все.
 – Сделайте глубокий вдох, ныряйте в дерьмо и просто плывите по течению.
 Мэрфи с неприязнью посмотрела вниз:
 – Туда? С ГОЛОВОЙ???
 – По самую макушку. Но это ненадолго. Другого выхода нет. Кроме того, мы настолько провоняли, что это уже не имеет никакого значения.
 Я подал пример: пару раз глубоко вдохнул и тут же бросился в смердящую тьму, крепко прижимая к груди самое дорогое – два лазерных пистолета.
 Ничего более отвратительного я в жизни не испытывал. Меня обуревали эмоции, о существовании которых я даже не подозревал; хорошо еще, что я крепко зажмурился. Я прилагал отчаянные усилия, чтобы не всплыть, и при этом даже не знал, несет ли меня к выходу или наоборот. Но я твердо решил держаться до последнего: лазерные лучи еще хуже.
 Казалось, что я провел в испражнениях целую вечность, когда вонючая тина внезапно поредела, и давление на легкие несколько ослабло. Потом я почувствовал как бы удар о плотную стену, нырнул поглубже и стремительно полетел вниз, стараясь держаться центра пенящейся струи из нечистот. Драгоценные пистолеты остались где-то там, в водопаде; высота его была не меньше двадцати метров. Еще один удар – и я бессильно поплыл по поверхности бассейна, широко раскинув руки.
 Мое распростертое тело медленно продвигалось вперед. Я инстинктивно приподнял голову.
 В бассейне не могло быть тока воды – с трех сторон окружали отвесные каменные стены, но на противоположном конце стояло небольшое здание, по всей видимости, насосная станция. На Медузе они были редкостью – экология здесь никого не волновала – и работали только в дневное время. Насосы смешивали отходы с чистой водой и сбрасывали их в реку, впадающую в океан. Этого вполне хватало, чтобы предохранить городские водоемы с питьевой водой от заражения сточными водами.
 Похожее на дамбу сооружение было невысоким. Я решил забраться на самый верх – высота его не превышала семи-восьми метров над уровнем нечистот, – а там подождать остальных, так как преследователи наверняка застряли у края коллектора и будут торчать там до тех пор, пока не удостоверятся, что их обманули, а потом запросят дальнейших инструкций от высшего руководства.
 Где-то на полпути я сообразил, что плыл в бассейне каким-то не вполне обычным образом да и сейчас карабкаюсь тоже довольно странно. Я взглянул на себя и обомлел: руки темного зеленовато-коричневого оттенка переходили в некое подобие плавников! Вот оно – произвольное изменение тела, и к тому же мгновенное.
 Впрочем, пока надо поживее забраться наверх, а самоизучение потерпит.
 Слава Богу, ждать пришлось недолго. Глаза постепенно привыкли к темноте, и вскоре я различил на поверхности две фигурки; за ними появилась и третья.
 Когда первая выбралась из бассейна на дамбу и начала подниматься, я испытал настоящий шок: чудовищное существо, даже отдаленно не напоминающее человека, – лоснящаяся черная шкура, угловатая голова, огромные ласты вместо рук и сильные перепончатые задние лапы. Странное создание, извиваясь, поднялось ко мне, и я чуть не отскочил в ужасе, пока не сообразил, что сам наверняка выгляжу столь же отталкивающе. За первым чудищем последовало второе; оно забралось к нам, увидело меня и в ужасе закричало.
 – Не беспокойтесь! – произнес я. – Это я, Тарин Бул! Вот вам та самая метаморфоза, о которой я говорил! Все сюда! Здесь мы опять примем человеческий облик.
 От потрясения мои спутники не могли вымолвить ни слова, но постепенно наша кожа стала блекнуть и – мне трудно подобрать соответствующее слово – просачиваться, что ли, как будто мы были сделаны из больших кусков оконной замазки. Как ни странно, но я почти ликовал: нужный стимул наконец-то найден! Экстремальная ситуация! Теперь стало понятно, как дикарям удается избегать хитроумных ловушек СНМ и откуда пошли легенды про оборотней.
 Если бы удалось с помощью гипноза или иным способом убедить человека, что он попал в совершенно иную среду, механизм бы сработал, но по-прежнему остался бы неподконтрольным. Вы могли превратиться в чудовище, но только в том случае, если ваши микроорганизмы Вардена решат, что такая личина наилучшим образом обеспечит ваше существование.
 Но откуда же у бактерий столь удивительные познания в биологии, чтобы практически мгновенно претворять их на практике? И как запустить этот удивительный механизм сознательно?
 Мы подождали еще минут пять, и я сделал перекличку. Все были на месте, кроме той девушки, что вызвалась быть нашим проводником.
 Тем временем мы на глазах приобретали человеческий облик. Он ничем не отличался от прежнего – либо нормальная внешность автоматически возвращается к человеку, когда микроорганизмы Вардена "отдыхают", либо сильное чувство самоидентичности заставляет их в обычных условиях возвращать человеку изначальный вид. Не восстанавливались только волосы, да кожа сохранила легкую черноту.
 Я чувствовал, как мои руки медленно "текут", приобретая прежний, знакомый вид.
 Когда мы "очеловечились" достаточно, чтобы встать , на задние лапы, я поднялся и в последний раз осмотрел тихую гладь бассейна. Никого.
 – Ну что же, пора. Кажется, на противоположной стороне появился патрульный отряд.
 Мэрфи удивленно взглянула на меня и перевела взгляд на бассейн:
 – Но ведь одного не хватает!
 – Ничего не поделаешь'. Либо она не смогла измениться, либо ее подстрелили или поймали. В любом случае оставаться здесь нельзя. Пошли!
 – Но куда?
 Я глубоко вздохнул:
 – Куда-нибудь, за мной! – С этими словами я зашагал по верхнему гребню сооружения, и тут же лазерные лучи прорезали тьму, осветив подземелье призрачным светом. Не раздумывая, я бросился в мелкую речушку, протекающую внизу, и вброд перешел на другой берег, даже не проверив, идут ли за мной мои подопечные. Времени оставалось в обрез, и в случае непредвиденной заминки я все равно им бы ничем уже не помог. Нужно было как можно скорее добраться до лесистых зарослей, и я не собирался останавливаться до тех пор, пока мы не окажемся под защитой деревьев.
 – Ложись! – отчаянно заорала Мэрфи, и я автоматически плюхнулся в воду. Мелкая речушка не могла полностью скрыть мое тело. Я немного приподнял голову, стараясь понять, что так перепугало Мэрфи, и увидел небольшой пузырь с двумя военными на борту. Он приближался к нам, освещая прожекторами фарватер. Мой отряд затаился в воде. Пузырь медленно пролетел над нами и вскоре скрылся из виду. Просто удивительно, что нас не заметили на таком мелководье. Я нисколько не сомневался, что это не дежурный облет: они определенно разыскивали нас.
 Когда огни прожекторов исчезли, мы вновь поднялись на ноги и устремились под спасительную сень деревьев. Достигнув леса, я в изнеможении рухнул наземь, – и остальные последовали моему примеру.
 – Чудеса, да и только, – вымолвил я, отдышавшись. – Но теперь, похоже, мы в безопасности.
 Мэрфи мрачно обвела всех взглядом. Если не считать своеобразного "загара" и полного отсутствия волос, мы были очень похожи на себя прежних, но от нашей одежды не осталось и следа – трансформация ли тому виной или что-то иное, я не знал, да это было и не важно.
 "Совершенно нагой, в неизвестной глуши, охотясь как дикий зверь, без волос во имя мое, он думал что он победитель!"
 – Жаль только, что все мы помрем с голоду, – произнесла наш четвертая спутница. Я ухмыльнулся:
 – Запомните: Мы Обязательно Победим! Не для того мы столько вынесли. Если недавние события вас ничему не научили, позволю себе напомнить: мы с вами ходячие машины для выживания и выберемся из любой переделки. Не думаю, что нас будут долго преследовать – с их точки зрения, мы не заслуживаем такого внимания. Хотя те ребята, которые нас упустили, наверняка жаждут нашей крови.
 – В первую очередь их интересуете ВЫ, – сказала Мэрфи. – То, что вы сделали, не под силу ЧЕЛОВЕКУ. Напасть на вооруженного офицера, отнять у него пистолет, убить еще четверых, прикрыть нас – и все это за каких-нибудь пять секунд?
 – Пять секунд... – На мгновение я онемел. Неудивительно, что все оказалось так просто! Только пять секунд! Моему прежнему, тренированному телу это было бы вполне по силам, но здесь и сейчас... От бренной оболочки в нашей работе зависит чрезвычайно много – спросите хотя бы у пятидесятилетнего пилота. И тут меня осенило.
 – Я хорошо знал, как поступать в подобных ситуациях, – ответил я Мэрфи, – а микроорганизмы Вардена довершили остальное. Я испытывал такое невероятное напряжение и настолько хорошо мысленно приготовился к атаке, что они просто не могли не откликнуться. Сработал тот же эффект экстремальной ситуации. Я думаю, что человек с достаточной силой воли может сделать то же самое. Так что нас не назовешь совершенно беззащитными. Мы созданы специально для этой планеты, и только волею Властителя запечатаны в тюрьмах, которые почему-то называются городами.
 – Но это же настоящие чудеса... – нерешительно протянула незнакомка. – Я никогда не слышала, чтобы человек менялся хотя бы отчасти.., за исключением разве что пола...
 – Действительно, – согласился я, – но система сконструирована таким образом, чтобы не допустить этого ни в коем случае. Все горожане живут в удобной и стабильной искусственной среде, и меняться им просто незачем. Но я уверен, что даже там время от времени происходит нечто подобное – особенно когда человек подвергается смертельной опасности. Трансформация ведь может занять и целые сутки, а в таком случае человека легко вычислить. Психиатры СНМ моментально приведут его в норму, так что даже никаких воспоминаний не останется – как, впрочем, и у невольных свидетелей. Кстати, не пора ли нам познакомиться? Меня зовут Тарин Бул.
 – Анджи Патма, из Гильдии Строителей, – представилась девушка.
 Я заметил, что обычно живая и веселая Чинг выглядит слегка подавленно.
 – Дорогая, возьми себя в руки. Все уже позади.
 – Я знаю, – мрачно ответила она, не глядя мне в глаза.
 – Что случилось? – нахмурился я. – Я так гордился тобой!
 Чинг немного помедлила.
 – Тарин, ты убил четверых, – наконец произнесла она. – И глазом не моргнул! Я глубоко вздохнул:
 – Послушай, Чинг... У меня не было выхода. Тот, кто ведет другого человека на верную смерть да еще и радуется при этом, должен подвергнуть серьезному сомнению свое право на жизнь. А те пятьдесят с лишним человек, которых захватили уцелевшие вояки, уже никогда не вернутся к нам, разве что с выжженными мозгами. По сравнению с этой системой любое преступление – просто детские шалости. Сама посуди, сотрудники СНМ подбираются по тем же критериям, что и любые рабочие. Им НРАВИТСЯ истязать, мучить, даже убивать.
 – А тебе не нравится?
 Я осекся. Безусловно, она была права: мне тоже нравилась моя работа, но есть же между нами какое-то различие. Должно быть.
 – Понимаешь, Чинг, я не садист – может быть, только в отношении людей определенного сорта. Я выслеживаю и уничтожаю тех, кто причиняет боль другим, – и это не так уж плохо, правда?
 Чинг ничуть не разделяла моей уверенности, да и я все больше терял прежнюю убежденность в собственной правоте. С колыбели меня воспитывали в духе безграничной веры в Конфедерацию и ее идеалы. Но, в сущности, не была ли моя работа точным аналогом СНМ? Разумеется, общественное устройство Конфедерации куда совершеннее, чем Медуза Таланта Упсира, но ведь и здесь люди верили в свое государство и в СНМ, как и я – в непогрешимость Конфедерации. Медуза была просто искаженным отражением Конфедерации. Вот почему мне было здесь так неуютно.
 Я поднялся:
 – Пора идти. Мы тут уже порядком засиделись. Нас наверняка преследуют. Будем двигаться всю ночь, до восхода. Обо всем поговорим по дороге.
 Я не ошибся: нам вдогонку послали несколько пеших отрядов и вертолетов. Время от времени мы видели или слышали их, однако преследователи не слишком усердствовали. Оказаться ночью вне города для них было равносильно смерти, и заботило их только одно – дотянуть до утра.
 Мы вновь обретали свободу благодаря недостаткам системы, хотя оставалось неясным, что нам сулит эта свобода.
 Впрочем, одно стало ясно сразу: природа Медузы не была изучена даже наполовину. Нам встретились сотни, тысячи видов растений, больших и маленьких – леса кишели жизнью. Диковинная с виду, она в то же время очень напоминала флору и фауну других планет. Конвергенция, как экологическая, так и морфологическая, была налицо. И здесь деревья были деревьями, а жуки – жуками. И роль их была точно такой же, как и везде.
 Все наши старания сводились к тому, чтобы избежать нежелательных встреч и при этом раздобыть какую-нибудь пищу. По весне "тропические" леса изобиловали ягодами и плодами, но лишь немногие казались спелыми, и все были мне совершенно незнакомы.
 – Как же мы разберемся, что здесь съедобно, а что нет? – пожаловалась голодная Анджи.
 – Мне кажется, это очень просто, – подумав, сказал я. – По-моему, микроорганизмы Вардена сами разберутся. Например, к этим отвратительным ягодам я даже не прикоснусь. Я думаю, есть можно все, а микроорганизмы переработают съеденное с пользой для организма. Итак, ищем что-нибудь аппетитное на вид и экспериментируем.
 Легко сказать, но на практике нам потребовалось немалое мужество. Листья и незрелые фрукты горчили или неприятно пахли, но мы не смогли остановиться, пока не набили желудки до отказа.
 Ночью все мучились животами, но после привала и сна на свежем воздухе мы почувствовали себя гораздо лучше. Микроорганизмы Вардена полностью приспособились к новой ситуации – и это превзошло все мои ожидания. Многое из того, что поначалу казалось отвратительным, постепенно становилось все более аппетитным, а другие дары леса с каждым днем выглядели все хуже и хуже. Мы не испытывали никаких затруднений с едой, хотя должен сознаться, что не одна Чинг тайком вздыхала о вкусной горячей пище и спелых плодах.
 Итак, угроза голодной смерти миновала, и теперь перед нами стояла задача приспособиться к новым условиям. В одежде мы не нуждались, а со скромностью пришлось распрощаться. От холодных дождей и редкого града нас защищали густые кроны; при необходимости мы сооружали легкие шалаши из ветвей и огромных листьев. В свое время я проходил тренировки на выживание и умел мастерить жилища из подручных средств, но строить деревню пока не собирался. До первого снега оставалось еще три месяца, самое теплое время года было впереди, и прежде всего нам предстояло найти Диких Людей. Это было моей главной целью. Несколько дней мы широкими кругами обходили Рошанде, а потом направились к побережью – с помощью вложенной в мою память карты и ориентируясь по солнцу.
 Первые недели мы постигали азы лесной жизни. У меня был кое-какой опыт, и я щедро делился им с остальными. Мы учились различать съедобные растения, определять места, где они растут, а также осваивали другие премудрости и особенно повадки животных. Тубры попадались на каждом шагу, но вели себя на редкость спокойно. Ветты встречались в основном на лугах и на открытых участках, и мы старались обходить эти места. К счастью, ни с одним харраром мы не столкнулись.
 Иногда мы набредали на естественные термальные источники. Их оказалось гораздо больше, чем я предполагал, а однажды мы вышли к целому озеру горячей воды. Когда мы привыкли к отвратительному серному запаху, то по достоинству оценили эти природные бани. Мы даже пытались варить в них завернутые в листья всякие корешки.
 Кроме того, за время скитаний мы гораздо лучше узнали друг друга. Мои спутницы проявили редкую выносливость и, хотя поначалу мне довелось выслушать, немало жалоб, стоически переносили все трудности, а вскоре стали относиться к происходящему как к грандиозному развлечению, тем более что в первые же дни я обучил их множеству необходимых вещей.
 Таиться теперь не было никакого смысла, и я объяснил им, кто я такой. Это отчасти успокоило даже Чинг, слегка охладевшую ко мне после того убийства офицеров, и, кажется, поразило ее гораздо меньше, нежели открывшаяся нам возможность перевоплощаться.
 Наши отношения очень быстро стали такими теплыми и дружескими, что я часто задумывался, не микроорганизмы ли Вардена тому виной. Мэрфи стала для меня просто Бурой, Чинг так и осталась Чинг, а фамилию Анджи я почти забыл. Меня с легкой руки Чинг все называли ласковым именем Тари. Одним словом, мы превратились в большую семью.
 Но попавшие в лапы агентов СНМ оппозиционеры легли на мою душу тяжким бременем. Я твердо решил со временем разобраться, почему они так решительно предпочли верную гибель.
 Бура тоже родилась и выросла на Медузе и занимала достаточно высокое положение в нашей Гильдии. Она входила в семью, одним из членов которой был один из вновь прибывших ссыльных, суматошный, беспорядочный и сильный, как бык. Он обладал неистовым темпераментом, был крут и раздражителен, но дома становился тих и любезен. Бура восхищалась его вольнолюбием и, похоже, просто боготворила его. Однажды он крепко разругался с сотрудником СНМ и буквально разодрал того пополам. Домочадцы, чтобы спасти свои жизни, были вынуждены очернить его, но Бура отказалась в этом участвовать, и ее отправили на другой конец планеты, понизили в должности и лишили всяких перспектив. Фортуна отвернулась от нее, и, когда в один прекрасный день ее познакомили с оппозицией, она уже полностью созрела для этого и быстро превратилась из неофита в руководителя ячейки – ту самую Сестру 657.
 Прошлое Анджи было куда сложнее. Уроженка Медузы, она никогда не имела контактов с людьми Извне, но всегда отличалась своенравным характером. В детстве она била фары автобусов, промышляла воровством в магазинах, а затем получила образование и стала инженером-строителем. Работа ей нравилась, но жесткая регламентированность, отсутствие свободы творчества и одуряющее однообразие сводили с ума, так что карьера не задалась. Когда тебя окружают безликие типовые постройки и все проблемы давным-давно решены, профессия строителя и впрямь может показаться нудной и скучной. Так же как и Бура, Анджи была направлена на обычную проверку психики, где и познакомилась с оппозиционным движением. Она присоединилась к нему, только чтобы хоть как-то разнообразить свою жизнь. Анджи была как раз одной из тех, кто толкнул вооруженного офицера на перила, так облегчив мне побег, – "чисто машинально", как объяснила она.
 Никто ничего не знал об отважной женщине, которая помогла нам бежать из города ценой своей жизни, но все мы решили, что она была и навсегда останется членом нашей семьи.
 На планете, культура которой зиждется на институте группового брака, никакой ревности и зависти между женщинами не было – естественно, и в нашей семье тоже. Полностью изолированные от общества, мы вели точно такое же существование, как и предки людей какой-нибудь миллион лет назад; и должен признаться, это были лучшие дни моей жизни. Именно тогда я кардинально переоценил свое прошлое, посвященное служению более чем сомнительным идеалам Конфедерации.
 Мы постоянно кочевали от побережья к термальным источникам и обратно, развивая в себе способность определять их возможное местонахождение. При этом мы старались держаться севернее, так как, по мнению Буры, исколесившей континент вдоль и поперек, Дикие Люди обитали где-то между городами Рошанд и Серая Бухта. Она несколько раз мельком видела вдалеке человекообразные фигурки, которые тут же исчезали – и всегда в направлении побережья. Иногда мы натыкались на следы временных стоянок, но сами дикари оставались неуловимыми.
 В конце концов выяснилось, что не мы искали их, а они – нас. Я потерял счет времени, помню только, что лето стояло в разгаре, когда, выйдя в один прекрасный день на опушку леса, мы обнаружили незнакомцев. Их оказалось семеро: один мужчина и шесть женщин; одна была беременна. Они были такими же темнокожими и безволосыми, как и мы; теперь нам это казалось вполне естественным. Одетые в красновато-бурые или черные шкуры, дикари были вооружены самодельными луками и копьями. У меня создалось впечатление, что они уже давно наблюдают за нами. Дикие Люди молча рассматривали нас в упор, не предпринимая никаких действий. Мы, в свою очередь, тоже не спускали с них глаз.
 Наконец я неопределенно пожал плечами и протянул руки ладонями вверх в знак добрых намерений:
 – Мы друзья. Мы не причиним вам зла. Они продолжали хранить молчание – я даже начал подозревать, что они пользуются совершенно иным языком. Интересно, какая культура развивается у людей, оторванных от цивилизации?
 Но в конце концов одна из женщин нарушила тишину:
 – К какому племени вы принадлежите? Где ваш тотем?
 – Мы и есть племя, – облегченно вздохнув, пояснил я.
 – Изгнанники, – недружелюбно прошипел кто-то.
 – Но не из племени, – быстро добавил я. – Мы сбежали из города.
 Кажется, мои слова поразили их, но я никогда не имел дела с примитивными кланами и вполне мог попасть впросак. Одна из женщин наклонилась к другой – по-видимому, вожаку.
 – Это проделки демонов. В здешних лесах их полно, – прошептала она.
 – Что вы здесь ищете? – произнесла та, воздерживаясь от комментариев.
 – Племя, – ответил я максимально искренне и весомо. – Племя, которое приняло бы нас к себе и научило всему.
 Похоже, мой ответ им понравился; женщина-вожак благосклонно покачала головой в знак согласия и после недолгих раздумий приняла решение. Я сразу понял, что оно окончательно и не зависит от мнения остальных.
 – Пойдете с нами. Мы Люди Гор. В нашем лагере Старейшие скажут, как с вами поступить.
 – Весьма признательны, – ответил я за всех. Незнакомцы молча повернулись и углубились в лес. Я обвел глазами свой отряд и растерянно пожал плечами. Но делать было нечего, и мы последовали за ними.

   Глава 9  
   ДЕМОНЫ ГОРЫ  

 Люди Гор забыли предупредить, что до их лагеря несколько дней пути. Всю дорогу они держались особняком, не разговаривали, хотя и бросали исподтишка любопытные взгляды. Решение вожака было законом, но было ясно, что дикарям не возбраняется иметь и свое собственное мнение.
 За плечами у них болтались кожаные мешки, где хранились всякие мелкие пожитки, в том числе и запасные наконечники для стрел, но провизию они с собой не таскали. Питались дикари примерно теми же растениями, что и мы, хотя в их меню присутствовал еще один элемент, которому мы до сих пор не уделяли внимания. Они охотились на веттов и тубров с неподражаемым мастерством, используя для этого свои немудреные приспособления. Выбрав подходящее место, они окружали его и терпеливо ждали, когда животное окажется в кольце; тогда на жертву обрушивался шквал копий и стрел, выпущенных с невероятной скоростью и меткостью. Добычу требовалось убивать быстро, иначе микроорганизмы Вардена могли восстановить повреждения.
 Убедившись, что животное мертво, дикари пронзали тушу двумя копьями и, положив на два других, на плечах несли к ближайшему геотермическому бассейну. Там помощники охотников каменными топориками разрубали ее на небольшие кусочки, которые варили, завернув в огромные листья. На планетах Пограничья мне приходилось есть натуральное мясо, но мои спутницы испытали настоящий шок. Разделку туши нельзя назвать изысканным зрелищем, и мне пришлось использовать все свое красноречие, чтобы убедить их не слишком показывать отвращение.
 – Соберите волю в кулак, – просил я своих подруг, – как тогда, в канализации. Если вам предложат что-нибудь, не отказывайтесь. Скорее всего еда вам не понравится и, более того, покажется противной, но все-таки вы должны не подавать виду.
 – Я вообще не понимаю, – запротестовала Чинг, – почему мы кому-то что-то должны. Мы очень неплохо жили и питались, и я была просто счастлива.
 – Ветты тоже счастливы, – парировал я, – пока их не убьют. Пойми, мы больше чем животные и обязаны расти и развиваться. А стало быть, обязаны пройти этот путь до конца.
 Нас и в самом деле пригласили к общему столу, но лишь после того, как все лакомые кусочки были разобраны. Я поблагодарил дикарей и сказал, что они – прекрасные охотники; похоже, они остались довольны комплиментом. Мне показалось, что от них не укрылась реакция моих попутчиц – во всяком случае, их немало позабавили гримасы, с которыми недавние горожанки пытались вгрызаться в куски мяса, но, к счастью, новые знакомые великодушно отнеслись к нашим слабостям. У меня даже мелькнула мысль, что они не настолько наивны и невежественны, как стараются казаться.
 Трапеза завершилась торжественной церемонией, чем-то сродни религиозному обряду. Мясо убитого ветта в отличие от шкуры храниться не могло, так что после свежевания шкура тщательно очищалась и вываривалась в термальном озере. После смерти организма-носителя микроорганизмы Вардена также погибали и плоть начинала стремительно разрушаться; я уже видел такое, наблюдая за сорванными фруктами и ягодами. На деревья и листву это, однако, не распространялось. Создавалось впечатление, будто микроорганизмы задались целью поддерживать идеальную чистоту дикой природы и позволяли себе оставлять людям лишь такие части растений, в которых те действительно нуждались.
 Послеобеденный ритуал оказался захватывающим, хотя и непонятным, как и все религиозные обряды. Он состоял из чтения молитв и заунывных песнопений над останками, при этом вождь периодически бросал обреченные на быстрый распад объедки в горячую воду, словно совершая своеобразное жертвоприношение. Мне не терпелось разузнать побольше об этом обычае и вообще о верованиях туземцев, но момент был не самый подходящий. Я решил подождать до лучших времен.
 Еще через два дня мы наконец дошли до поселка. По пути мы пересекли линию магнитного автобуса, которая вызвала у Буры и Чинг острый приступ ностальгии.
 Сам лагерь – расчищенная площадка диаметром около километра – прилепился к подножию гор вдалеке от трассы и слегка напоминал небольшой городишко. Как следует рассмотреть его можно было, наверное, только с птичьего полета. Здоровенные каменные глыбы защищали лагерь от нападения с земли, а также от пронизывающих ветров, но сверху он был открыт всем стихиям. В глаза сразу бросался небольшой амфитеатр – в глубине его наверняка находился алтарь – огромное кострище. За каменной изгородью теснилась кучка небольших конических хижин с каркасом из прочных, но недолговечных деревянных брусьев, обтянутых кожей, а над ними нависала почти отвесная скала, изрезанная десятками пещер, – там, собственно, и ютилось все племя. Пещеры располагались на разной высоте, но непременно выше стены, огораживающей поселок. Никаких лестниц, лишь небольшие уступы в скале. Люди сновали по отвесной стене, как муравьи, периодически забегая в пещеры.
 В основании скалы, у самой земли, имелась еще одна пещера, чуть побольше. По явно искусственным каналам вода водопадами сбегала с вершин в небольшие бассейны по обе стороны лагеря. Излишки вытекали наружу через специальные отверстия в толще защитной стены. Анджи, как строитель, была потрясена.
 – Чертовски сложная работа, – заявила она. – И к тому же ручная.
 – Не забывайте, – напомнил я, – что уже почти полвека горожане и дикари не контактируют. Возможно, это сооружено еще пионерами Медузы.
 Конечно, и такая гипотеза почти ничего не объясняла. Контраст между могуществом первых поселенцев и примитивной жизнью теперешних обитателей этих мест был настолько разительным, что немало озадачил меня.
 Наши провожатые покинули нас возле амфитеатра, и мы смогли как следует оглядеться.
 – Интересно, сколько здесь жителей? – поинтересовался я у Анджи.
 – Трудно сказать, – после недолгого раздумья ответила она. – Все зависит от размеров пещер, хотя вряд ли они очень большие. Это ведь коренные, а не осадочные породы.
 – Ну а примерно?
 – Сотня – полторы от силы. Я утвердительно кивнул:
 – Похоже, мы попали в столицу дикарей.
 – Но это слишком маленький поселок, его даже городом назвать нельзя, – сказала Чинг.
 – Наоборот, очень большой, – возразил я. – Сама посуди: как прокормить столько народа, не имея возможности запасать продукты впрок? Если бы они поселились где-нибудь в степи, где полно веттов, или в лесах, тогда другое дело. Но до ближайших пастбищ или лесных чащоб два дня пути. Думаю, они неспроста обосновались здесь.
 Снующие по стенам люди – в основном женщины, одетые в звериные шкуры, – время от времени бросали на нас любопытные взгляды, но мы оставались на указанном месте. Наконец о нас вспомнили – из одной хижины вышла беременная женщина и подошла к нам.
 – Пойдемте, – предложила она, – Старейшие готовы вас принять.
 Я взглянул на спутниц, показывая всем видом, что разговаривать со Старейшими буду я, и мы направились к подножию скалы.
 Прежде всего меня поразили стройные ряды факелов на стенах пещеры. Впервые мы увидели, что Дикие Люди используют огонь. К тому же мы слишком давно отвыкли от настоящего пламени.
 Пещера уходила далеко в скальный утес, опровергая наши первые впечатления о размерах внутренних полостей. Но самое примечательное то, что примерно на десятиметровой глубине стены пещеры становились ровными и гладкими и наверняка были обработаны современными орудиями – скорее всего лазерными пушками.
 Метров через сто коридор кончился, и мы оказались в большой прямоугольной камере с высоким потолком. Метрах в пяти от входа пол внезапно обрывался; внизу протекала быстрая горная речка. За ней, в скале, зияла ниша, явно вырезанная при помощи лазера, – об этом свидетельствовали аккуратные скругленные края. В нише на больших деревянных креслах восседали две очень старые женщины и мужчина примерно такого же возраста. Это были самые дряхлые люди, которых я когда-либо видел, но они производили впечатление вполне здоровых и трезвомыслящих. Как они попали туда через глубокую пропасть, оставалось загадкой.
 Старейшие тоже были совершенно лысыми, а кожа их имела светло-серый оттенок. Многочисленные мелкие морщинки придавали ей неуловимое сходство с поверхностью окружающих скал. В неровном свете факелов старцы производили жутковатое впечатление.
 Я беспомощно огляделся, но наша провожатая куда-то исчезла. Мы оказались лицом к лицу со Старейшими Народа Гор.
 – Как зовут тебя, мальчик? – У старухи был высокий надтреснутый голос.
 – Тарин Бул, или просто Тари, – ответил я.
 – Это не настоящее твое имя. Больше всего меня потряс будничный тон, которым это было произнесено.
 – Нет, – согласился я, – но сейчас меня зовут именно так.
 – Ты родился не здесь, – вступил в разговор старик; и вновь это прозвучало как утверждение, а не вопрос.
 – Да. Я направлен сюда из Конфедерации.
 – В качестве осужденного?
 И опять в самую точку! Меня охватило растущее беспокойство.
 – Так получилось, – осторожно ответил я. Раскрывать карты еще рановато.
 – Эти женщины – твоя семья? – спросила молчавшая до сих пор старушка.
 – Да.
 Последовала недолгая пауза.
 – Странники сообщили, что ты сбежал из Рошанда, – сказал старик. – Почему?
 Предельно кратко я рассказал им об оппозиции, предательстве и нашем чудесном спасении. Я старался представить только голые факты; подробно описал наши скитания по диким лесам в поисках людей. Они слушали абсолютно бесстрастно, только глаза их ярко сияли, обнаруживая живой интеллект и неподдельный интерес. Закончив повествование, я приготовился к дальнейшим вопросам о нашем прошлом, однако Старейшие внезапно сменили тему разговора.
 – Что поведали тебе Странники об этом месте? – спросила одна из женщин.
 – Они сказали, что отведут нас на стоянку своего племени.
 Вся троица дружно, как по команде, усмехнулась.
 – Отлично, – прокомментировала другая старушка. – Ну и как тебе наш лагерь?
 – Мне кажется, это не лагерь и не стоянка племени, – ответил я.
 – В самом деле? Почему ты так решил?
 – Вы не в силах прокормить всех обитателей. Кроме того, вы называете охотников Странниками.
 – Хорошо, очень хорошо, – одобрительно отозвался старик. – Ты прав. Это не лагерь. Скорее это уединенное религиозное пристанище. Ты обеспокоен?
 – Нет. Конечно, если нам не отведена роль жертвенных агнцев.
 Кажется, мои слова им понравились; раздались приглушенные смешки.
 – Чего ты ищешь здесь, в глуши? – спросила наконец одна из женщин. – Зачем тебе понадобились те, кого жители Города называют Дикими Людьми?
 – Я ищу Знаний, – ответил я. – На планете процветает чудовищное рабство, но люди даже не осознают этого. Горожане постепенно теряют человеческий облик и, подобно тубрам, отчаянно ищут покоя и безопасности в своих напичканных техникой мегаполисах; они стремятся как можно меньше обременять себя мыслительной деятельностью и работой – она нужна им лишь для того, чтобы удовлетворять основные потребности.
 – А разве это плохо?
 – Мне кажется, плохо. Властитель Медузы – настоящий дьявол, живое воплощение зла. Он методично убивает в людях то единственное, что делает их людьми, – свободолюбие. Хуже того, он вовлек Медузу в тайную войну против Конфедерации, а это чревато полным уничтожением планеты.
 – И вы надеетесь вчетвером остановить его?
 – Мы обязаны сделать все возможное, – честно ответил я. – Это лучше, чем просто сидеть сложа руки. Старейшины вновь надолго задумались.
 – Ты сравнил горожан с турбами, а кем же считаешь себя? – нарушила наконец молчание одна из женщин.
 – Нам удалось бежать, – улыбнулся я. – А полсотни человек покорно отправились на заклание. Значит, нас всех можно считать харрарами.
 Старейшины с серьезным видом утвердительно покачали головами.
 – В далеком прошлом мы тоже мечтали ниспровергнуть режим и освободить Медузу, – сказал старик. – Нам было уже за пятьдесят, когда города заперли защитными полями и ввели тотальный контроль. Из нас троих только я родился здесь, на Медузе, и тогда она еще не превратилась в тюрьму и сумасшедший дом одновременно. Потом СНМ устроила настоящий погром, и из всего населения планеты уцелело не более тысячи человек, в том числе и мы трое. Как и вам, нам пришлось бежать с пустыми руками.
 – Значит, этот лагерь построен еще до катастрофы? – спросил я.
 – Да. Конечно, не весь – только пещера и связанная с нею система ходов. Называйте это приютом, если хотите. Вся информация о его существовании была уничтожена сразу после погрома. Уже оказавшись здесь, мы собственноручно достроили все остальное.
 – Честно говоря, я поражен, – искренне ответил я. – Водопровод, канализация – ничего подобного мы не ожидали. Однако расположен он не очень удачно – нельзя обеспечить всем необходимым даже небольшое количество жителей.
 – Но заметное увеличение населения поселка и не входит в наши планы, – заметила одна из женщин. – Это может привлечь внимание. В свое время мы мечтали о том же, о чем и ты. Но неужели ты считаешь, что Талант Упсир в одиночку совершил переворот и создал нынешний режим? Это ему просто не под силу. В то время у него были всесильные и могущественные покровители Извне. Он только усовершенствовал систему, сделав ее более изощренной. Двое его предшественников тоже правили авторитарными методами, и жизнь простых людей день ото дня становилась все хуже. Оба предыдущих властителя погибли в результате покушения – второй из них вообразил себя реформатором и провозгласил лозунг "назад к природе", однако его благие намерения улетучились под действием опаснейшего из наркотиков – абсолютной власти. Пойми, недостаточно убить властителя и уничтожить Совет. Чтобы добиться перемен, необходимо разрушить технический фундамент, на котором базируется жизнедеятельность городов, и буквально вытолкнуть людей в дикую природу независимо от их желания. А это за пределами человеческих возможностей. У НИХ достаточно сил и средств, чтобы воспрепятствовать этому.
 – Таким образом, – подхватил старик, – мы пришли к выводу, что в состоянии только игнорировать их точно так же, как официальная власть игнорирует нас, и попытаться создать новую культуру на неконтролируемых режимом территориях.
 – Но в один прекрасный день они доберутся до вас, – заметил я. – Неужели это не приходило вам в голову?
 – Возможно. Но мы надеемся на: лучшее. Кроме того, у нас просто нет иного пути.
 – Но это не так! – воскликнул я. – Ваши цели вполне достижимы. У вас есть необходимый потенциал. Сколько.., э-э-э, сколько Диких Людей в настоящее время в вашем распоряжении?
 – Мы предпочитаем называть себя Свободными Племенами, – заметила одна из женщин. – Нас примерно тридцать – сорок тысяч. Более точную цифру я не могу назвать – наши линии связи крайне примитивны.
 Тридцать – сорок тысяч! Да ведь это целая армия! Если только...
 – Такие силы вполне могут просочиться в крупные города, парализовать промышленность и транспортную сеть и в итоге разрушить бюрократическую машину Медузы.
 – Каким образом? Ведь большинство из них даже к факелу относятся с благоговейным трепетом, и никто никогда не видел не то что электричества, а даже железа и пластмассы...
 – Это поправимо. Я верю в успех, ибо возможности человека, способного произвольно изменять свой облик, поистине безграничны. Именно поэтому я здесь.
 Старейшие погрузились в раздумья. Наконец старушка, сидящая слева, нарушила молчание.
 – Чушь! – безапелляционно заявила она. – Неужели ты считаешь, что это никому не приходило в голову? С самого начала это казалось нам самым верным и разумным решением, но мы были разобщены и рассеяны по планете. За нами охотились, и хотя постепенно мы научились выживать – но только здесь, в глуши. Следующее поколение воспринимало рассказы о жизни в городах как чудесную сказку. А наши внуки вообще считают горожан демонами. Теперь у нас есть сила, но нет воли. Мы создаем культуру, которая сплачивает нас и позволяет выстоять, но она крайне примитивна. Будь у нас хотя бы пять – десять тысяч человек вроде вас четверых, может, мы и решились бы. Но пропасть между нами слишком велика.
 К подобному повороту я был совершенно не готов, однако кое-какие выводы напрашивались сами собой.
 – Но ведь возможна и контролируемая метаморфоза! Но Старейшие не пожелали развивать эту тему. В беседу вступила другая женщина.
 – Так что же нам делать с вами? Приспособиться к нашей культуре вы не сможете – это ясно, а все ваши старания только ухудшат наше положение. Город для вас закрыт. Стало быть, вы останетесь у нас в качестве гостей, но при условии, что не будете посягать на нашу веру и сеять зерна сомнения, понятно? Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что уничтожить вас – в наших силах.
 – Да, – кивнул я.
 – В таком случае аудиенция закончена. – При этих словах из темной ниши, откуда вытекала река, появилась небольшая весельная лодка с непропорционально большим румпелем; подземная река, проходившая сквозь пещеру, оказалась достаточно глубокой. Суденышком правила стройная молодая женщина.
 – Залезайте, – приказала она.
 Я вопросительно посмотрел на остальных, а потом коротко кивнул. Торопить Старейших бессмысленно; кроме того, потребуется время, чтобы собрать и осмыслить необходимую информацию.
 Плыть предстояло по течению, так что весла не понадобились. Мы покинули аудиенц-зал, преодолели крутую излучину и, миновав несколько причалов внутри пещер, остановились у очередной пристани. Женщина забросила на причальную тумбу канат, выбралась на каменистый берег и помогла нам. Пройдя длинную пещеру до конца, мы снова оказались в большом помещении, освещенном тусклым светом факелов. Пол был устлан чем-то вроде тростника, и имелась мебель: несколько грубо сработанных стульев и письменный стол без каких бы то ни было письменных принадлежностей. Я заметил и некое подобие водопровода: из скалы била струйка воды и, стекая по желобу, уходила через еще одно небольшое отверстие. Рядом с ним было отхожее место.
 – Вода свежая и чистая, – пояснила наша сопровождающая. – Все отбросы быстро уносит поток. Пищу вам будут приносить регулярно. Пока Старейшие не примут решения, вы должны оставаться здесь. Купаться и плавать не рекомендую. Река выходит наружу и кончается высоким водопадом. – Она развернулась и вышла из комнаты.
 Бура некоторое время смотрела ей вслед, а затем повернулась ко мне:
 – Похоже, мы угодили в тюрьму?
 – Действительно, похоже, – не стал спорить я. – Однако тюремщики знают, что нам нужно, а это большой плюс. Наверное, они правы и революции нам не совершить. Но я по-прежнему хочу научиться изменять свой облик по собственному желанию. Будет у нас армия или нет – это в любом случае увеличит наши шансы.
 Чинг осмотрелась и сокрушенно покачала головой:
 – Лучше бы мы остались в лесу. Мы будем медленно гнить в этом подземелье, пока не превратимся в таких же мыслящих развалин.
 Я обнял ее и нежно поцеловал:
 – Не бойся. Им действительно сложно принять решение. Дадим старикам время подумать. Вряд ли они похожи на СНМ. И к тому же, – добавил я, подмигнув, – тому, кто сбежал из канализации Рошанда, удрать отсюда – пара пустяков.


* * * * *

 Вскоре стало ясно, что опасения Чинг совершенно напрасны. Время, проведенное нами в поселении, никак нельзя было назвать выброшенным из жизни, так как хозяева вплотную занялись нашим образованием. Да и кормили неплохо – в основном мясом какого-то неизвестного мне животного, по вкусу напоминающим рыбу. К нему подавались свежие плоды и великолепная сочная зелень. Портативная электростанция, доставшаяся дикарям от первых строителей, питала энергией небольшую гидропонную установку, и фруктов было в избытке. Куда еще шла эта энергия, я не имел ни малейшего представления.
 Нас регулярно навещали разные люди, великолепно осведомленные об истории Медузы и ее сегодняшнем положении. Они приносили кипы компьютерных распечаток, недоступных простым гражданам планеты, а также огромные рукописные хроники Диких Людей – прошу прощения. Свободных Племен – и подробные описания их обычаев и уклада.
 Первым властителем Медузы, при котором началась изоляция городского населения, был отставной адмирал флота Казикян, возглавлявший в свое время заговор в системе Главного Военного Командования. Всю свою жизнь он провел, как говорится, в строю и был рожден исключительно для того, чтобы отдавать и выполнять приказы. На Медузе ему, как имеющему незаурядный опыт и способности, было поручено создать небольшой грузовой флот. Но постепенно вокруг него сплотилась кучка других военных и просто недовольных, так что задуманный им государственный переворот прошел, как говорится, без сучка без задоринки. После кратковременной консолидации Казикян принялся перекраивать общество на военный лад и прежде всего ввел строгую иерархическую систему. Невзирая на грязную подоплеку своих идей, Казикян проявил себя, безусловно, талантливым организатором: именно он модернизировал и развил промышленность на Медузе, построил космические станции, которые теперь можно встретить на орбите каждой из четырех планет Ромба Вардена. Его деятельность, как ни странно, наиболее сильно сказалась на Цербере, который из примитивной планеты с единственной развитой отраслью хозяйства – рыболовством – превратился в индустриального гиганта, потребляющего сырье Медузы и снабжающего товарами остальные планеты Ромба.
 Но вскоре были предприняты еще две неудачные попытки путча, направленные уже против самого Казикяна, и он стал настоящим параноиком. Производимые на Цербере компьютеры заложили фундамент системы тотальной слежки, и общество превратилось в гигантскую казарму. Напоследок Казикян организовал тот знаменитый погром: понимая, что полный контроль за людьми невозможен, пока их не изолируешь в нескольких крупных городах, Казикян приказал безжалостно истреблять тех, чье законопослушание вызывало хотя бы малейшее сомнение.
 Избежать ужасного кровопролития смогли меньше тысячи оппозиционно настроенных людей. Они укрылись в замаскированных убежищах вроде того, в котором оказались сейчас мы, но Казикян распорядился беспощадно уничтожать каждого, кому удалось выжить при погроме. Эта маниакальная идея превратила его в жестокого тирана даже по отношению к ближайшим помощникам. Развязка не заставила себя ждать: Казикяна убил в его роскошных апартаментах молодой офицер, действовавший по поручению одного из подданных деспота. Преемник Казикяна, движимый идеализмом и благородной местью, в мгновение ока превратился в гораздо более жестокого властителя, начал с того, что вместе со своими приспешниками уничтожил весь цвет бывшего правительства. Постепенно Толак, новый властитель Медузы, почувствовал себя в полной безопасности. Руки его были также обагрены кровью, но он не стал параноиком, усыпленный своим иллюзорным могуществом и всесилием. Другие властители, и в первую очередь властитель Цербера, решили использовать это в собственных целях. Всеми силами они стремились помешать растущему процветанию Медузы, и построенная Казикяном система сыграла им на руку.
 Но Толак прекрасно понимал уязвимость тоталитарного общества. Он назначил своим ближайшим советником Таланта Упсира, чьи представления об идеальном социуме очень напоминали бред Казикяна в последние годы жизни. При помощи компьютерщиков с Цербера Упсир залатал все дыры и заковал общество в броню, в которой нельзя было даже пошевелиться. Однако новации задумывались не для того, чтобы их плоды пожинал Толак. Властитель был лично обезглавлен Упсиром во время демонстрации центральных компьютеров, которые предназначались для управления всей планетой. Вероятно, не обошлось без участия остальных Властителей Ромба – странные идеи Толака их сильно обескураживали. Им хотелось, чтобы Медузой правил человек, столь же порочный, как они.
 В то же время уцелевшие после погрома оппозиционеры провели сходки, на которых приняли решение о создании своей общины вдалеке от населенных мест. Их лидером стала доктор Кура Ксью, антрополог, прибывшая на Медузу для изучения влияния микроорганизмов Вардена на социальное устройство. Общество, в котором люди могут менять свой пол так же легко, как одежду, потрясло ее. Она готова была принести себя в жертву на алтарь науки, но не в качестве бесправного беглеца, скитающегося вдали от предмета исследования. Впрочем, Талант Упсир проявил к скрывающимся в глуши оппозиционерам удивительную лояльность. Медуза была слишком велика, и борьба с крохотными группами противников, которой так увлекались предыдущие властители, требовала огромных затрат и времени.
 Доктор Ксью понимала, что жизнь в глухомани приведет к необратимому регрессу, и решила построить новое общество, в котором могла бы развиваться самостоятельная культура, свободная от влияния прошлого. Для такого эксперимента антрополог подходил как нельзя лучше. Предполагалось, что группы будут достаточно велики, чтобы помогать друг другу, и в то же время малочисленны, чтобы не испытывать недостатка в пище и быть мобильными. Кроме того, небольшие горстки людей меньше привлекали внимание властителя. Необходимым требованиям как нельзя лучше отвечала родоплеменная община, в которой власть принадлежит старейшинам, а молодежь с почтением относится к старикам и уважает их волю, одновременно приобретая необходимый опыт; в дальнейшим бразды правления переходят в руки молодых.
 Так как первобытное общество не знает политических союзов, единственным связующим звеном между племенами могла быть только религия. Таким образом, первые убежища превратились в святилища новой веры, искусственно скомпонованной из фрагментов многочисленных древних культов.
 Однако новоиспеченная идеология сразу же претерпела кардинальные изменения. Человекоподобный бог уступил место фетишу планеты. Теперь кумир обитал не в заоблачных высях, а в недрах. Не знающая иных культурных ценностей молодежь находила это вполне естественным, ведь Старейшие не раз объясняли, что небеса наполнены мириадами звезд, между которыми свободно летают люди. Если идолу нет места в небе, значит, он живет в глубинах планеты.
 Первые старейшины действовали в соответствии с теорией, поскольку она оказалась работоспособной; доктор Ксью отмечала, что подобное мировоззрение распространено и на остальных планетах Ромба. Но следующие поколения искренне прониклись новой верой, и теперь подавляющее большинство разделяло ее догматы.
 По всей планете Свободные Племена усердно возносили молитвы к Божественной Вершине – одной из высочайших гор Медузы на севере, вдалеке от обитаемых регионов. Легенды гласили, что она опора и начало самой Матери Медузы – верховного божества. Это объясняло и смысл ритуального "жертвоприношения" остатков добычи – считалось, что таким образом они возвращаются в лоно Матери Медузы.
 Скиты стали не только школами и местами молитвенного уединения, но и одновременно приютами для Старейших; здесь же обычно принимались роды. Узнав это, я уже не удивлялся огромному количеству беременных женщин в поселке.
 Но больше всего меня заинтриговала Божественная Вершина. Легенда гласила, что охотники, случайно обнаружив ее в разгар гонений, сразились со "свирепыми демонами, которые осаждали гору, но не могли взобраться на нее; демоны были настолько ужасны, что человек не в силах вообразить". Эти "демоны" истребили множество охотников, однако уцелевшие в битве нашли пристанище на вершине горы, где на них снизошла некая благодать. Удостоившись внимания божества, они "обнаружили, что отныне могут изменять свой облик и пол по собственному желанию". Именно это событие и послужило толчком к возникновению культа самой планеты.
 Таким образом, идол находился неподалеку во вполне осязаемой, но труднодостижимой форме. Божество подвергалось постоянным атакам дьяволов, намеревавшихся уничтожить Богиню. Они наносили огромный урон паломникам, любопытным и просто случайным путникам, которых нелегкая заносила в эти далекие края. Все, кто побывал на вершине и вернулся, описывали свой духовный опыт одними и теми же словами: они беседовали с Ним, после чего обрели чудесный дар, позволяющий управлять каждой клеточкой своего тела при помощи одного лишь волеизъявления.
 Теперь я хорошо понимал, почему "революция оборотней" могла стать сущим наказанием: чем бы ни были эти животные или создания, которые в хрониках Свободных Племен называются демонами, они смертельно опасны, и, чтобы собрать более или менее значительное войско, пришлось бы положить уйму народу. Однако на этой горе явно присутствует НЕЧТО, источник непонятной энергии, который не только щедро наделяет избранных, но обращает в веру даже прожженных атеистов.
 Теперь я твердо знал, куда направиться. К моему удивлению. Старейшие одобрили такое решение.
 – Конечно, тебе нужно идти, – сказала одна из женщин, которая вполне могла быть доктором Ксью. – Ты, и только ты, можешь спасти свою семью. Без твоей энергии и непреклонной воли твоим спутницам придется поселиться с нами и рано или поздно деградировать. Сейчас они смотрят на мир твоими глазами, потому что любят тебя. Если ты окажешься Великим Странником и выдержишь испытание – удостоишься высочайшей чести общаться с Богиней. Она даст Знание, к которому ты так стремишься. И тогда твое мировоззрение и образ жизни изменятся в корне – как в свое время случилось с нами. Если же ты и после этого не утратишь своих амбиций, то по крайней мере обретешь долгожданную власть и силу.
 – Для начала нам не мешает научиться владеть обычными видами оружия, – улыбнулся я. – Я не хочу, чтобы кто-то из нас погиб из-за ерунды.
 – Нам?
 – Конечно, нам. Мы отправимся туда вчетвером.
 – Нет.
 Дело принимало неожиданный оборот. Я почувствовал нарастающий гнев:
 – Почему? Приведите хотя бы одну убедительную причину!
 – Приведу сразу две: Анджи на четвертом месяце беременности. Бура – на третьем. Им придется остаться здесь.
 – Проклятие! – пробормотал я. Я совершенно упустил это из виду. Даже прожив столько времени на Медузе, я так и не свыкся с мыслью, что дети могут появляться не только индустриальным способом.
 – Но почему же они молчали?
 – Они знают, что ты целиком поглощен заданием. На этой стадии беременность еще не бросается в глаза и благодаря микроорганизмам Вардена протекает легко. – Она помолчала. – Сначала твои подруги хотели признаться, но я их отговорила. Но теперь ты знаешь все и должен принять окончательное решение. Или отправляйся к Божественной Вершине, или оставайся здесь и воспитывай детей.
 Я выругал себя за невнимательность. В последнее время они действительно вели себя странновато, но я не обращал внимания на такие мелочи.
 – Ну а Чинг? – спросил я. – Мы с ней давно уже вместе.
 – Насколько мы можем судить – нет. Она беззаветно предана тебе и стремится делить с тобой все тяготы. Беременность может этому помешать, а на Медузе твердая установка на нежелательность ребенка является эффективнейшим противозачаточным средством.
 Конечно, все это было совершенно некстати. Если я останусь и займусь воспитанием детей, то однажды окажусь свидетелем того, как Конфедерация уничтожает Медузу, а заодно и всех нас. С другой стороны, поход к Божественной Вершине наверняка будет гораздо опаснее, нежели попытка ликвидировать Таланта Упсира.
 Или это самообман?
 – Долго туда добираться? – спросил я.
 – Семь недель.
 Итак, четырнадцать недель. В принципе можно обернуться до того, как Анджи родит.
 – Оружие?
 – Ты умеешь пользоваться мечом? Я едва не расхохотался. Похоже, булат преследует Тарина Була.
 – В свое время я занимался фехтованием, – пояснил я, – но не с мечом.
 – Это лучшее, чем мы располагаем. У нас нет ни пистолетов, ни винтовок. Клинки самодельные, из переплавленного металлолома, который периодически попадает в наши руки.
 – Я справлюсь, – заверил я, нисколько не сомневаясь, что смогу применить любое оружие. К тому же у меня в запасе куча времени, чтобы освоить его в совершенстве. – А для Чинг?
 – Ты уверен, что она захочет отправиться вместе с тобой?
 – Вы сами это сказали, – резонно заметил я.
 – Да, действительно, – усмехнулась моя наставница. – Она вправе выбирать. Ты отправишься с группой настоящих Странников, среди которых будут двое следопытов, а также отличные лучники и метатели копий.
 – Что касается демонов... На что они похожи?
 – Словами этого не описать. Но по пути к Вершине тебе придется пересечь вечно скованный льдом узкий фиорд – другой дороги просто нет. Эти твари живут подо льдом; они разбивают его своими цепкими щупальцами, хватают путников и мгновенно затягивают вниз. Они поистине ужасны и смертоносны, но не забудь – нещадно руби их, и они отступят. Они очень боятся любых царапин и нашим допотопным оружием серьезно ранить их довольно сложно.
 – Панцирь? – нахмурился я.
 – Скорее броня. Против нее наши мечи и стрелы бессильны. Целься по щупальцам, глазам и ртам. Это единственный способ победить их.
 БРОНЯ? На морских существах, живущих подо льдом? Или же это просто очень плотная одежда.., вроде скафандра?
 Последние сомнения улетучились. Мне предстояло встретиться с проклятыми неуловимыми пришельцами – и получить ответы на все вопросы – или погибнуть.

   Глава 10  
   БОГИНЯ МЕДУЗА  

 – Что с тобой? – требовательно спросила Бура. – Ты уходишь один.
 – Хоть ты не говори об этом, – резко ответил я. Анджи взглянула мне прямо в глаза:
 – Если мы попросим, ты останешься с нами?
 – Нет, – вздохнул я. – Ничего не поделаешь – надо идти., – Мы понимаем, – сказала Бура. – Нам это не по душе, но мы знаем, что ты должен. Тебя вечно что-то гложет, не дает покоя... – Ее голос дрогнул, и она отвернулась.
 Я подошел и спокойно положил руку ей на плечо:
 – Поверь, мне и самому нелегко. Но все будет хорошо, и через четырнадцать недель я вернусь, вот увидишь. Иначе ни за что не ушел бы, не дождавшись ребенка.
 – Наверное, – согласилась Анджи, – и при этом не находил бы себе места... Так что – иди. Только... Только возвращайся! Пожалуйста, Тари!
 Трудно поверить, но мои глаза увлажнились от слез. Я обнял и поцеловал их обеих, а потом они попрощались с Чинг. Я вновь возвращался к привычной моногамии.
 – И все-таки я надеюсь, что ты передумаешь, – сказал я Чинг. – Ты нужна им. Особенно если...
 – Я пойду с тобой, – упрямо повторила она. – Я не могу сидеть здесь и ежеминутно сходить с ума.
 – Ну что же, – вздохнул я, – пора.
 Наш отряд насчитывал четырнадцать человек, а возглавляла его Хоно – опытная охотница и прекрасный знаток севера. Как и все остальные, она родилась среди дикарей; Свободные Племена любили имена покороче, чтобы исключить путаницу и недоразумения. Несколько дней ушло на подготовку к походу и тренировки, и я с радостью отметил, что Чинг обращается с мечом и луком гораздо увереннее, чем я мог предположить. Я тоже неплохо освоил это древнее оружие и научился прекрасно владеть им в ближнем бою. Однако для дальнего боя оно было совершенно непригодно, и я не раз с сожалением вспоминал о потерянных пистолетах.
 Последовало еще одно тягостное прощание; все старательно напускали на себя бодрый вид, однако мы с Чинг с облегчением вздохнули, когда поселок остался позади. Внезапно я понял, что если сейчас же не уберусь отсюда, то не найду в себе сил расстаться с дорогими людьми. Прежде я никогда такого не испытывал. Мы отправлялись в опасный поход ради ценностей, в которые я отныне утратил всякую веру, но упрямо повторял Чинг, что мы стремимся спасти себя и планету, а не просто приобрести какие-то уникальные способности или власть. К счастью, тяга к приключениям была у меня в крови. Иногда я с горечью думал, что мои двойники на Хароне, Лилит и Цербере преследуют иные цели, но предать их было выше моих сил. Я уповал лишь на то, что когда-нибудь мне представится случай побольше узнать о них и о том, как сложились их судьбы.
 Слава Богу, нам не было необходимости брести пешком всю дорогу. Четверо саней, запряженных одомашненными веттами, приготовились везти нас, оружие, снаряжение и походные палатки. При нашем приближении животные подняли свои уродливые головы и грозно зарычали.
 Сани оказались весьма добротными, хотя комфортом и скоростью не отличались – впрочем, в долгой скачке по высокой траве и каменистым равнинам важнее была не скорость, а выносливость. Всю дорогу нас ужасно трясло, но по крайней мере не требовалось тащить на себе всю поклажу.
 Чинг находилась в постоянном напряжении, но старалась не подавать виду; определенно ее не очень радовало это путешествие. Она с удовольствием влилась бы в одно из Свободных Племен и зажила его жизнью. Война, пришельцы и Четыре Властителя казались ей нереальными. Но Чинг отлично понимала, что такое ответственность и, вырвавшись из привычного уклада, вовсю наслаждалась незнакомой дотоле свободой. Только сейчас она обрела то, в чем всегда нуждалась: общество Буры, Анджи – и мое.
 И все же она была здесь.
 Старейшие предупредили меня о непреодолимой бездне между Свободными Племенами и нами: теперь я обнаружил еще одну пропасть, разделявшую меня и членов моей семьи, несмотря на нашу близость и доверительность. Чинг не могла постичь, зачем мне понадобилось идти к Божественной Вершине, а я недоумевал, для чего она отправилась со мной. Но перечить ей не решался, точно так же, как она и остальные – в чем-то воспротивиться мне. День за днем мы продвигались все дальше на север, и пронизывающий ветер становился холоднее и холоднее, а наши отношения – проще и сердечнее. Мы не понимали друг друга, но испытывали взаимное уважение, и этого было предостаточно.
 В небольшую группу охотников, помимо вождя Хоно, входили Кварл, Шицтер и Тайн. Что и говорить, добытчики из нас с Чинг были никудышные – не уверен, смогла бы Чинг собственноручно убить животное даже ради пропитания. В то же время она вполне освоилась с натуральной пищей и безропотно поглощала мясо, когда не было выбора. Охотники оказались спокойными, дружелюбными и общительными людьми, однако, как и предупреждали Старейшие, принадлежали иному миру и иной эпохе. Первобытное общество на Медузе было воссоздано с хрестоматийной точностью, и я не уставал удивляться, сколь естественно люди вернулись к примитивному образу жизни.
 Дети природы буквально засыпали нас вопросами о нашем прошлом, но без особого толку. Изредка дикари видели поезда на магнитной подушке и, поскольку им был известен природный магнетизм, сделали вывод, что огромные магниты притягивают поезд из одной точки в другую. К действительности это, разумеется, имело слабое отношение, зато свидетельствовало о наличии у дикарей логики. Но когда речь заходила о подслушивающих устройствах и скрытых камерах, психиатрах и мгновенной связи на дальние расстояния, они разводили руками и воспринимали подобные россказни с изрядной долей юмора – как добродушные розыгрыши. И уж никак не могли взять в толк, почему такое огромное количество людей добровольно запирается в городах, никогда не охотится и не бывает на природе.
 . Теперь я наконец понял, что имели в виду Старейшие. Хотя аборигены отличались живым умом и изобретательностью, больше всего они напоминали маленьких детей с Границы. Дикаря нетрудно обрядить горожанином, но он не справится с простейшими операциями, например, за компьютером, из-за нехватки навыков, а не умственных способностей. Со временем он научится – но гораздо раньше выдаст себя своим поведением.
 К концу путешествия мои мечты о "пятой колонне" овладевших искусством трансформации аборигенов рассеялись как дым. Свержение режима на Медузе придется завещать своим последователям. За ними, конечно же, дело не станет. Да и просто нечестно стягивать все одеяло на себя. Кто-то же тренировал и поддерживал оппозицию, снабжал ее подпольщиков всем необходимым; и даже если ее члены отличались редкой бестолковостью, руководство вполне могло оказаться более профессиональным. Предпринимая попытку за попыткой, они в конце концов добьются успеха. По крайней мере я на это надеялся. Жизнь на Медузе чересчур хорошо налажена, а излишне жесткую систему способен разрушить даже одиночка.
 Но передо мной стояли и другие задачи, и прежде всего – получить Знание. Получить любой ценой.
 Когда на горизонте замаячили горы, мы бросили сани и двинулись навстречу своей судьбе пешком. Топая по сплошным безжизненным льдам, я думал о том, что последняя битва близка и только избранным суждено предстать перед Матерью Медузой.
 Вокруг, насколько хватало глаз, простирались ледяные торосистые поля. Воздух был свеж и кристально прозрачен, но неутихающий ветер вздымал мельчайшие льдинки, и над землей непрерывно кружилась морозная пыль.
 "Демоны" могли появиться в любой момент. Последний переход нам предстояло совершить над кишащими "дьяволами" глубинами, и к тому же снизу лед подмывался теплыми океаническими течениями и в некоторых местах был очень хрупок. Не верилось, что кто-то однажды прошел этот путь.
 Пришла пора воспользоваться снегоступами. Удивительно, но пронизывающий ветер при температуре около минус шестидесяти Цельсия практически не ощущался. Я не имел ни малейшего понятия, как действуют бактерии Вардена, но заметил, что аппетит разыгрывается по мере того, как становится холоднее. Наши формы заметно округлились: толстый жировой слой – лучшая защита от стужи. Трудно поверить, что мы с легкостью выдерживали такой мороз, однако на множестве планет животные, в том числе и теплокровные млекопитающие, прекрасно чувствуют себя в подобных условиях.
 Найти Божественную Вершину оказалось несложно. Ее обледенелые склоны ослепительно белым монолитом вздымались прямо перед нами; на фоне других горных пиков она выглядела настоящим исполином. От одного ее вида я испытал благоговейный трепет. Она напоминала огромного зверя, замершего перед прыжком.
 Микроорганизмы Вардена неустанно трудились над нашими телами. Все мы независимо от пола и возраста обросли густыми волосами, а кожа приобрела молочную белизну. Но самые удивительные изменения претерпели веки: они сделались совершенно прозрачными, надежно защитив зрачки и от низкой температуры, и от острых ледяных кристалликов. На зрении, кстати, это никак не отразилось.
 Однако имелась и оборотная сторона – засыпать стало необычайно трудно, даже в полной темноте. В привычке к лишениям мне всегда чудилось что-то противоестественное, и в голове не укладывалось, что люди пускаются в опаснейшую авантюру исключительно из праздного любопытства.
 Вскоре мы понесли первые потери. Один из охотников ступил на участок льда, ничем не отличавшийся от остальных, – и вдруг раздался оглушительный хруст, и человек в мгновение ока исчез под обломками предательски тонкого льда. Мы кинулись к трещине, но было уже поздно: вода стала вновь затягиваться ледяной коркой.
 Мы лишились еще двоих, прежде чем миновали фиорд и оказались прямо у подножия Божественной Вершины. Второй утонул точно так же, как и первый и еще одну женщину насмерть задавило торосами: узкая расщелина внезапно захлопнулась, и мы не могли ничего сделать.
 Перед последним броском нас осталось девятеро. Я оглянулся назад и сокрушенно покачал головой:
 – Страшно подумать, что нам предстоит еще возвращаться.
 Не успел я договорить, как крепкий лед беззвучно просел у меня под ногами, и я рухнул вниз, как попавший в капкан зверь. Закричав, я протянул руки вверх, но успел глубоко уйти под воду, прежде чем чья-то сильная рука ухватила меня за кисть и намертво сжала. Я беспомощно барахтался в полынье и уже успел примириться с судьбой, как вдруг мое тело резко выскочило из воды и распростерлось на льду.
 Дальнейшее я помню как в тумане. В память врезалось только тревожное лицо Чинг, а рядом – Кварл и Шитцер. Затем меня надолго окутала призрачная дымка, а микроорганизмы Вардена отчаянно сражались с единственным врагом, которого не могли одолеть легко и быстро, – шоком. Окончательно придя в себя, я обнаружил, что лежу завернутый в звериные шкуры в ВАПТИ – разборной кожаной палатке. Вошла озабоченная Хоно и, увидев, что я очнулся, радостно улыбнулась:
 – Поздравляю с возвращением с того света.
 – Спасибо, – откашлялся я. – И долго я провалялся?
 – Несколько часов. Ты бредил и вообще был очень плох, но сейчас уже выглядишь лучше. К утру ты будешь в норме.
 – Постараюсь, – заверил я. – Не хотелось бы здесь задерживаться.
 Она кивнула и жестом указала куда-то. Я повернул голову и увидел рядом сладко похрапывающую Чинг.
 – Она спасла тебя, – пояснила Хоно. – Никогда не думала, что человек может развить такую скорость, когда речь идет не о его собственной жизни. Она успела схватить тебя за руку и не выпускала до тех пор, пока не подбежали мы. Она сделала главное – все время держала твою голову над водой.
 Я ласково посмотрел на спящую Чинг, и непривычная нежность затопила меня.
 – А ведь я так хотел, чтобы она осталась в поселке.
 – Чинг очень любит тебя. Иногда мне кажется, что она не задумываясь пожертвует своей жизнью ради тебя. Ты везунчик, Тари. Береги ее.
 Любой на моем месте был бы счастлив и горд – почему же я почувствовал себя бессовестным подлецом?
 "А потому, – шепнул мне внутренний голос, – что так оно и есть. Мы зашли очень далеко и теперь придется идти до конца, а потом вернуться. Но на этом моя работа закончится, хватит. В лагере я займусь тем, чем и положено: воспитанием детей, обустройством новой жизни – для всей моей семьи, а не только для себя. Они отпустили меня, потому что любят. Чинг движет то же самое – любовь. А ты, старый мерзкий эгоист, что ты можешь им дать?" Впервые я взглянул на себя со стороны и был потрясен уродливым зрелищем. Потребовалось одной ногой шагнуть на тот свет, чтобы осознать свой чудовищный эгоцентризм, отвратительный индивидуализм. Но ведь это не значит, что я стою выше любви – наоборот, отчаянно в ней нуждаюсь. А значит, и в них – Чинг, Буре и Анджи. Теперь мне стало ясно, что любовь не достается бесстрашным суперменам по праву; она невозможна без взаимности, и за нее приходится платить ту же цену.
 Я перестал быть целью собственной жизни. Отныне главное место в ней заняли другие, и я поклялся самой страшной клятвой ни за что не забывать об этом. Никогда.
 Умиротворенно вздохнув, я погрузился в глубокий сон.
 Наутро погода испортилась. Слегка потеплело, но по небу неслись тяжелые серые облака – предвестники снегопада. Прагматичная Хоно собрала небольшое совещание.
 – Перед нами два пути, – сказала она. – Либо мы пережидаем здесь, либо немедленно начинаем восхождение. Ваше мнение?
 Заговорил обычно молчаливый Тайн:
 – Буря продлится несколько дней, а то и недель. Стало быть, лучше подняться на вершину.
 – Есть другие предложения? – спросила Хоно. Все промолчали. – Значит-, отправляемся, – заключила она.
 Честно говоря, всем хотелось только одного – поскорее с этим покончить. Даже самые фанатичные тихонько ворчали – дескать, святое место могло бы быть и поближе.
 Чинг с удивительной тонкостью ощутила произошедшие во мне перемены, но, кажется, мне удалось убедить ее в том, что это не приступ сентиментальности на пороге смерти, а глубокая и подлинная переоценка ценностей. Однако мои мысли целиком занимала священная гора. Безусловно, это самое подходящее место для базы пришельцев, а возможно, и целого города.
 Мы шли, с головы до ног облепленные мельчайшими снежинками. Тучи нависали все ниже, хотя буран еще не начался. Ледяное поле стало ровнее, и это говорило о том, что там, подо льдом, – теплая вода. Тем не менее до полудня наше путешествие протекало гладко. Но потом крупными хлопьями повалил густой снег, и тут-то все и началось...
 Эта полынья ничем не отличалась от других, и я бы ни за что не поверил в такое, не случись это прямо на моих глазах.
 Разумеется, Йордер не просто наступила на рыхлый лед и провалилась: все произошло так стремительно, что стало ясно – подо льдом что-то есть. Она шла всего в нескольких шагах передо мной, затем остановилась и обернулась – и в этот момент нечто пробилось сквозь лед и буквально засосало ее вниз.
 Мы тут же бросились к проруби, но было уже поздно. Я выхватил меч и быстро огляделся.
 – Они внизу! – закричал я. – Не останавливайтесь! Ни в коем случае не останавливайтесь, иначе они перехватают всех!
 И в этот момент ледяное поле буквально взорвалось; буран свирепел. Крепко сжав оружие, мы заняли круговую оборону. Теперь нас осталось только восемь.
 – Они бьют наугад! – прокричала Хоно. – Тари прав – вперед! Не останавливаться ни в коем случае – только если сможете убить "демона"!
 Мы двинулись по коварному льду, а неизвестный и невидимый противник предпринял психологическую атаку. Под покровом завывающей метели "демоны" стали лихорадочно пробивать лед спереди и сзади, со всех сторон. В образующихся трещинах мелькали большие темные тени.
 ОНИ ОЧЕНЬ БОЯТСЯ ЛЮБЫХ ЦАРАПИН...
 Неприятель и в самом деле играл с нами в кошки-мышки. Похоже, это был патруль – небольшой отряд, охраняющий подступы к базе. Видимо, они смертельно соскучились и теперь хотели позабавиться.
 Несколько раз тяжелая туша надолго зависала над водой, и трое наших уцелевших лучников стреляли в нее, увы, безуспешно.
 Развлекались "демоны" или нет, но им тоже приходилось нелегко. Сомневаюсь, чтобы в снежной круговерти они видели лучше, чем мы, даже если использовали следящие устройства. Возможно, сильнейшие помехи мешали им точно прицелиться. Современное оружие они, без сомнения, применять не имели права – иначе вся тайна "демонов" разлетелась бы в пыль.
 Взглянуть бы на них хоть одним глазком. Теперь понятно, почему Конфедерация до сих пор их не обнаружила. Живущие в воде и дышащие воздухом млекопитающие! Неудивительно, что им приходится использовать громоздкие скафандры.
 Внезапно у меня из-под ног с оглушающим треском взвился столб ледяной крошки, и мое желание исполнилось. С ревом из полыньи высунулась отвратительная туша. Я размахнулся и изо всех сил полоснул по ней мечом; удар пришелся по кончику извивающегося щупальца, и ледяную пустыню огласил отчаянный вопль, многократно усиленный эхом. Не переставая жалобно стенать, существо с неожиданной скоростью нырнуло в воду, но то, что я успел разглядеть, оправдывало мои самые смелые ожидания.
 Грушеподобную голову твари венчало множество щупалец длиной метра три, а то и больше, усеянных тысячами крохотных присосок. Под ними я заметил два темных, влажно поблескивающих пятна, вероятно, глаза. Там, где голова сочленялась с туловищем, размещались две пары гибких конечностей, которые заканчивались огромными ножницеобразными клешнями. Шкура нездорового желто-фиолетового цвета в крапинку, казалось, жила собственной жизнью; скорее всего такое впечатление создавали стекающие по телу струйки воды. Более убедительного воплощения ужаса я не встречал. Какая бы эволюция ни выпестовала такое чудище, оно неизбежно должно быть кровожадным и безжалостным – настоящей машиной для убийств.
 Я увидел только верхнюю половину туловища, но сразу же убедился в правоте Старейших: оно и в самом деле было закрыто странной и на вид металлической одежкой – или скафандром, – очень напоминающей хитиновый панцирь насекомого. Правда, я еще ни разу не встречал хитиновый покров с металлическим ободком вокруг головы и вакуумным разъемом.
 Не спуская глаз с полыньи, я с удовольствием отметил, что мне опять повезло. Отсюда я не мог разглядеть ни рта, ни носа, но оглушительный рев служил доказательством, что таковые отверстия у этих тварей имеются и достаточно большие.
 ...А НА МАКУШКЕ У НИХ – ОГРОМНАЯ ПАСТЬ...
 После моего удара игривое настроение у монстров пропало. Теперь они не собирались подвергать себя неоправданному риску. Атаки стали осмысленными и методичными, но отражать их было гораздо легче. Снегопад прекратился, и мы увидели совсем рядом подножие горы. С громким криком мы побежали беспорядочными зигзагами, чтобы сбить противника с толку. Лед стал толще, и сначала я сомневался, могут ли твари вылезти из воды и продолжить погоню, но потом решил, что они вполне на это способны.
 Мы выбрались на каменистый, ледяной берег – отрог Божественной Горы – и в изнеможении рухнули на землю.
 – Спасены! – выдохнула Чинг. Внезапно сзади раздался оглушающий скрежет. Мы с Хоно мгновенно вскочили на ноги.
 – Лучники! – приказала Хоно. – Нас преследуют? Напряженно вглядываясь в буранную даль, мы с лучниками двинулись на звук. Опять пошел слабый снег, и видимость была не более километра. Четыре твари выбрались из-подо льда и неподвижно зависли над самой водой наподобие антигравиплана или вертолета. К нам подошла Чинг и сокрушенно вздохнула.
 – У них есть что-то вроде летательных поясов? – пробормотала она.
 Я недоуменно пожал плечами:
 – Не думаю, дорогая. По-моему, это просто крылья!
 – А где же щупальца? – нахмурилась Чинг. – Они были такие огромные.
 – Куда же им деться.., видишь? – жестом указала Хоно. – Они каким-то образом втянулись в череп, и теперь у этих тварей рога, как у настоящих демонов!
 – Слишком далеко... – с сожалением произнесла Кварл. – Как ты думаешь, они нападут или нет?
 – Не знаю, – ответила Хоно, – но их неподвижность действует мне на нервы. Лучше бы они хоть что-то делали!
 – Они тоже так думают, – тихо сказал я. – И демонстрируют нам свое могущество. Скорее всего это просто напоминание, что нам предстоит встретиться еще раз – на обратном пути.
 Хоно задумчиво покачала головой:
 – Откуда же взялся такой кошмар? Они и морские животные, и насекомые, и пресмыкающиеся...
 – Да, в этом смысле они универсальны, – кивнул я. – Без сомнения, они специально предназначены действовать в любой среде, при любой погоде и в любой атмосфере. Я видел много планет, и на каждой они могли бы жить. И это, не скрою, очень пугает.
 – Это не демоны, – твердо сказала Хоно, и у меня отвисла челюсть. – Не знаю, что это, но только не демоны.
 Я снова кивнул:
 – Ты абсолютно права. Они – представители очень умной, напористой и изобретательной цивилизации, которая пришла из какой-то далекой звездной системы.
 Чинг посмотрела на меня со странным выражением испуга и удивления:
 – Значит, это те чужаки, о которых ты рассказывал?
 – По крайней мере их слуги. Они призваны жить здесь и уничтожать всякого, кто осмелится приблизиться к Вершине. Если мы способны на генном уровне проектировать и выращивать людей со специальными навыками, вполне логично предположить, что чужаки всего лишь сделали следующий шаг.
 – Но тогда у них наверняка есть оружие почище городского, – озабоченно произнес Шицтер. – Почему же они его не применяют?
 – Наверное.., боюсь, это покажется вам странным, но им, по-моему, просто запрещено, – предположил я. – И, похоже, запрещено приближаться к горе, так что пока мы в безопасности.., до тех пор, пока не двинемся в обратный путь. – Я повернулся к величественной громаде Божественной Вершины, большую часть которой скрывали облака. – Ну, посмотрим, что в ней особенного?
 Хоно усмехнулась:
 – Раз уж мы здесь, почему бы и нет?


* * * * *

 Мы двинулись наверх, и вскоре ужасные твари скрылись из виду: скрежет становился все тише, а потом и вовсе пропал. Я не имел ни малейшего понятия об их дальнейших намерениях, но проникся глубоким уважением к тем Странникам, которые уже проделали этот путь. Неудивительно, что многие из них стали потом весьма уважаемыми священниками и шаманами.
 Полученные нами инструкции были предельно кратки и ясны: подняться повыше, остановиться на склоне и заночевать.
 Мы растеряли почти все наше имущество, кроме оружия, одежды и снегоступов; последние пришлось снять, так как штурмовать гору в них было невозможно. Прошло не меньше двух часов, прежде чем мы достигли небольшой ровной площадки – выхода коренных пород; кстати, они сильно отличались от тех, которые я уже успел повидать на Медузе: темные и с частыми вкраплениями минералов. Но привлекло нас другое: площадка была неплохо защищена от ветра и снега каменным козырьком и словно специально создана для лагеря. Перед наступлением сумерек искать другую стоянку не имело смысла. Осмотрев нашу крепость, мы обнаружили, что мысль заночевать тут посещала и наших предшественников. Скалу покрывали рисунки непонятного содержания.
 Очарованная Чинг не сводила с них глаз.
 – Как ты думаешь, – допытывалась она, – чем их вырезали? Линии такие глубокие и ровные, наверняка тут не обошлось без современной техники.
 Я кивнул, но никакое объяснение на ум не шло.
 Чтобы убить время, лучшего занятия, чем изучение наскальной живописи, не придумать, однако уже смеркалось. Вновь усилился ветер, снегопад стал гуще. Мы сбились в кружок – больше для тепла, нежели для беседы.
 – Ты знаешь, я все время думаю об этих пришельцах, – проговорила Чинг, ласково прижимаясь ко мне.
 – Мы все о них думаем.
 – Я имею в виду эти щупальца вокруг головы... Они тебе ничего не напоминают?
 И вдруг меня озарило. Медуза. Одна из трех сестер, змееволосых дев, взгляд которых обращал людей в камень. Эмблема планеты и ее правительства. Заимствована из древнегреческой мифологии землян.
 – Мда-а-а, интересно, – сказал я. – Чтобы ее убить, пришлось использовать зеркальный щит.
 И тут мне открылась вся глубина символики. Планета Медуза сама являлась своеобразным зеркалом, только кривым. Как странно обнаружить такое именно здесь, на планете, наводненной убежденными противниками привычного мне социума и их потомками. Вероятно, то же самое относится и ко всему Ромбу Вардена? Этот поистине переполненный злом мир, чьи пороки невозможно даже сравнить с нудным однообразием Конфедерации – даже он имел смысл и цель. Даже он...
 Покрепче обняв Чинг, как и полагайся в святых местах, я погрузился в воспоминания, пока не провалился в глубокий, почти гипнотический сон, но тем не менее полный сновидений сон. Образы, обрывки мыслей и странные чувства, в которых на первый взгляд не было никакого смысла, беспорядочно проплывали перед моим внутренним взором.
 Мне чудилось нечто огромное, очень молодое и в то же время древнее, как вечность: это была неведомая и необычайно сильная цивилизация, которую нельзя назвать ни враждебной, ни дружественной, ни красивой и ни уродливой; она была полностью чужда человеческим понятиям и оценкам.
 Все в ней дышало энергией и жизненной силой и еще – обостренным чувством собственного достоинства. Все было проникнуто искренней и чистой верой – одновременно и в Бога, и в Истину, ибо она сама была Всевышним, – и разве не вся Вселенная, все сущее создано для служения Ему? Перед ней благоговели, но она не чувствовала моральной зависимости перед своей паствой. Ей поклонялись как Творцу, настолько далекому от простых смертных, что его невозможно не боготворить. Все, кто не мог познать Ее, и служить Ей, оставались тленны, но она был вечной. И смерть была меньшим злом, нежели приземленная вера. Все конечное было слишком ничтожным для нее и не способно нарушить естественный порядок, стройный ход событий во Вселенной.
 Меня окутало нечто абсолютно бесформенное и сказать, что я понимал его мысли, было бы не совсем верно. Они скорее просто излучались в мой мозг, а тот уже – с поправками, естественно, – преобразовывал их в понятия и образы, доступные для меня.
 И однако, пережитое осталось только общим впечатлением, не имеющим никакой рациональной структуры. Все было слишком чуждо и сложно; картины сменяли друг друга с калейдоскопической быстротой, и запомнить их было невозможно. В память врезалось лишь ощущение необъятности чужеродного интеллекта и необычная непосредственность впечатлений. Мой разум тонул в нем, и я, боясь безвозвратно исчезнуть, инстинктивно закрылся, спасаясь от безудержного нечеловеческого натиска. Казалось, это нечто осязает меня, хотя совершенно безразлично к факту моего существования. В его страшном и необъяснимом присутствии я неодолимо стягивался, ухлопывался в ничто. Микробы превратились в настоящих исполинов, и чужая воля отшвырнула меня в непривычный мир.
 И только потом постепенно вернулось ощущение собственного "я", но отныне оно воспринималось по-иному. Я обрел неизведанное доселе свойство видеть и слышать каждую клеточку своего тела.
 Я внимал мелодиям, которыми колонии микроорганизмов Вардена обменивались между собой, и почувствовал радость, а вместе с ней и силу. Информация неудержимым потоком устремлялась в микроорганизмы из источника, который был мне неизвестен.
 Я прекрасно осознавал, что сплю, но мой удивительно чистый и ясный мозг работал с невиданной скоростью. Я твердо знал, что могу управлять созвучиями информационных потоков, хотя и не понимаю их смысла. И в новом свете открывшихся истин я внезапно отчетливо постиг, что отныне перестал быть человеком. Теперь я знал о любом преобразовании всех без исключения клеток своего тела и просто отдавал им мысленные приказы – и они подчинялись.
 Когда я проснулся, уже светало. Окружающее, казалось, ничуть не изменилось. Однако... Даже прогнав остатки сна я по-прежнему чувствовал наполнявшие меня микроорганизмы Вардена. В эту ночь исполнилась моя заветная мечта – стать полным властелином своего облика. Последние нити, связывающие меня с Конфедерацией и родом человеческим, лопнули.
 Отныне я был не более человек, чем те странные существа, поджидающие нас у замерзшего фиорда.

   Глава 11  
   СВЯТЫЕ – НЕ БОГИ  

 Чинг, Хоно и я решили поделиться впечатлениями, чтобы прояснить ситуацию. Как и следовало ожидать, наши ощущения сильно отличались и были крайне субъективными, но в одном мы были единодушны: с нами произошли кардинальные изменения, и открывшаяся возможность управлять собственными микроорганизмами Вардена воспринималась нами одинаково.
 – Но что это было? – спросила Чинг. – Неужто в самом деле Богиня?
 – Наши спутники наверняка не задают таких вопросов. – Я не собирался начинать атеистическую пропаганду и слегка понизил голос. – Подозреваю, что мы каким-то образом вступили в ментальный контакт с кем-то из пришельцев. Или с разумом пришельцев ВООБЩЕ. Или еще с чем-то. Похоже, в горе находятся их энергетические установки, и мы – по-видимому, не без участия микроорганизмов Вардена? – связались непосредственно с ними.
 – Но сны были такими странными... Я нетерпеливо кивнул:
 – Поэтому мы и называем пришельцев "чужаками". Мы проникли в самую сердцевину их мозга и, вероятно, сознавали это, но настоящего контакта не произошло. Представь слепца, который внезапно прозрел, и ему тотчас показали сделанную с высоты фотографию леса, не объяснив, что это такое, – вот и мы примерно в таком же положении.
 – Но как же то, что мы чувствуем.., теперь?
 – Этот краткий контакт позволил нам ощутить свои микроорганизмы Вардена, тем более что они наверняка были посредниками. Когда же он прервался, мозг уже обучился управлять телом при помощи микроорганизмов. Понимаешь, дорогая, на самом деле мы нисколько не изменились. Этой способностью обладает на Медузе все живое – просто пока это недоступно нашему пониманию.
 – Э-ге-гей! Тари! Посмотри-ка на меня! – послышался голос Хоно, и нашим взорам предстала величавая богиня, воплощение грации и силы – настоящая небо-жительница.
 – Я вообразила это и приказала своему телу измениться! – пояснила она. "Как все просто", – подумалось мне. Все утро мы экспериментировали и обнаружили, что наши возможности практически неограниченны. Мы могли отращивать и укорачивать волосы, изменять пол в считанные минуты и тут же восстанавливать прежний – этот любопытный процесс напоминал мультфильм, в котором движение состоит из нескольких статических картинок. Любое наше пожелание мгновенно сбывалось, как в старинных сказках. Преобразование самого себя было сродни искусству, но в процессе его даже значительное изменение массы тела было вполне возможно, видимо, микроорганизмы Вардена могли варьировать число клеток. Однако увеличить массу намного легче, чем уменьшить ее; последнее сопровождалось резким и чрезвычайно сильным болевым ощущением, но это была пустяковая плата за такое могущество.
 Но подобные реорганизации невозможны без огромных познаний в биологии, биофизике, биохимии и множества иных дисциплин, чем никто из нас не мог похвастаться, и, стало быть, микроорганизмы Вардена получали требуемую информацию из постороннего источника. О его местонахождении можно было только догадываться. Вероятно, тут не обошлось без чрезвычайно мощных и быстродействующих компьютеров.
 Как знать, не общались ли мы во сне с одним из таких компьютеров? С вычислительной машиной пришельцев, программа которой настолько сложна и непривычна для нас, что воспринималась как богоподобное существо? Это предположение вовсе не казалось мне абсурдным, а отсюда, в свою очередь, следовало, что микроорганизмы Вардена – искусственные образования, введенные в биосферы четырех планет Ромба Вардена с определенной целью. И кто еще, кроме чудищ у кромки залива, несет за это ответственность?
 По-видимому, они уже обитали в здешних морях, когда на планету прибыла первая исследовательская экспедиция. Пришельцы не просто открыли Ромб раньше людей – они всегда были здесь. Не значит ли это, что они способны делать то же, что и мы, только гораздо лучше? Я на мгновение представил себе объединенную мощь четырех планет, населенных оборотнями, которые могут создавать и уничтожать все сущее одной лишь силой воли...
 Но зачем тогда нужны роботы? Зачем понадобилось пришельцам идти на сделку с Четырьмя Властителями? И как понимать эти странные игры на льду?
 Чем больше проясняются детали, тем непонятнее общее положение. Сложность задачи пленяла, но я надеялся найти решение – естественно, чисто теоретическое, а потом целиком посвятить себя семье. Я искренне считал, что это мое последнее приключение, тем более что волшебный дар стоил того.
 – Великая Богиня превратила нас в ангелов! – в радостном исступлении воскликнула Кварла. Хоно, скептик по натуре, чей интеллект был несколько выше, чем у остальных дикарей, вела себя сдержанно. Но даже она не скрывала ликования – именно о таком могуществе мы мечтали.
 – Мне сейчас пришло в голову, что Старейшие тоже тут побывали, – наклонилась ко мне Хоно. – Ужасные карги, правда?
 Я сразу понял ее мысль. Может, конечно, способность к превращениям утрачивается со временем или же от частого применения, но теперь ясно: нынешний облик старейшин не что иное, как декорация. Наши товарищи живо обсуждали грядущие выгоды, и я не преминул воспользоваться случаем и набросился на них.
 – По-моему, вы еще не осознали, чем теперь обладаете, – с жаром заявил я. – Этот дар используется в редчайших случаях, и только во благо, а не для того, чтобы пугать или забавлять. Это не просто огромное могущество – это священное откровение. Ему нельзя научиться или передать по наследству, и вы обязаны мудро распорядиться им.
 Как я и надеялся, мое заявление несколько отрезвило их. Пора было подумать о возвращении. Какой бы мощью мы ни располагали, мне вовсе не улыбалось встретиться с ужасными тварями среди ночи, а в еще одной ночевке на Божественной Вершине я не нуждался. К счастью, мои товарищи сохранили хладнокровие и поняли меня с полуслова.
 Хоно подняла копье, требуя внимания.
 – Мы спускаемся, – сказала она.
 – Нет. – Я на секунду задумался. – Проверим кое-что. Рискнем на небольшой эксперимент. – Я подмигнул Чинг и сосредоточился, мобилизовав все свои способности к самоконтролю и самогипнозу.
 Окружающие изумленно уставились на меня. Микроорганизмы Вардена напряженно трудились над превращением Тарина Була в огромное летающее существо, следуя проекту, хранившемуся в памяти неведомого суперкомпьютера.
 – Что это? – испуганно прокричал кто-то.
 – Откуда я знаю? – каркнул я в ответ. – Но у этой твари прекрасные когтистые лапы, а главное – она может летать! Повторяйте за мной! Это единственный шанс миновать чудовищ!
 И кроме того, вместо трехдневной изнурительной ходьбы по торосам долететь до дома меньше чем за сутки. Наконец-то я смог увидеть, во что превратился: передо мной сидели огромные черные птицы с человеческими глазами и необычно загнутым клювом; их крепкие лапы с угрожающего размера когтями могли не только схватить, но и разодрать добычу на куски.
 – А что теперь? – поинтересовалась одна из птиц.
 – Пусть микроорганизмы работают! – ответил я. – Мы должны лететь, а значит, можем лететь! – Я неуклюже проковылял к краю площадки – за ним начинался обрыв; в лицо – или что там у меня получилось – ударил сильный ветер. Склон был не совсем отвесным, и торосы внизу показались мне слишком близкими. Если я где-то ошибся, от меня останется только мокрое место. Правда, в отличие от остальных я мог управлять собственным сознанием, но, если мне удастся взлететь, их вера должна будет смениться волей и решимостью.
 Я сосредоточился, вновь взглянул по сторонам, и внезапно мне бросилась в глаза некоторая неоднородность воздуха. Не то, чтобы он, так сказать, затвердел – нет, скорее это были какие-то структурные различия. "Сильным прыжком оторваться от земли и взлететь!" – приказал я себе и бросился вперед и вверх, одновременно распахнув крылья.
 Быстро миновав высшую точку, я по крутой траектории стремительно понесся вниз, и только недюжинное самообладание спасло меня от паники, сиречь от неизбежной катастрофы. Усилием воли я отдался своим инстинктам и передал управление непривычным мне телом микроорганизмам Вардена. Затем я почти под таким же углом стал набирать высоту, подбираясь все ближе и ближе к облакам! Я ЛЕТЕЛ!
 Чинг, к своей чести, быстро поборола эмоции и тоже ринулась вниз; я описывал над площадкой большие круги. Наконец остальные тоже решились последовать нашему примеру.
 Большинство тут же затеяло радостные, полные детского восторга игры, выписывая в воздухе всевозможные кренделя; казалось, этому не будет конца. Пришлось пресечь эти шалости:
 – Впереди долгий и трудный путь. Не тратьте сил зря. Не забывайте, что мы не бессмертны!
 – Но чрезвычайно сильны! – бросила в ответ Хоно. – Это настоящее блаженство! – Однако она спокойно передала мне бразды правления, и, собравшись в стаю, мы отправились в обратный путь.
 Не предусмотрел я только одного – высоты. Учитывая наши довольно громоздкие тела и то, что в летном деле мы были новичками, рисковать группой на большой высоте было слишком опасно.
 Так как чудовища могли без труда заметить огромных черных птиц, особенно располагая хотя бы простейшими поисковыми средствами, я старался проложить маршрут как можно дальше от них. Нам очень помогли воздушные потоки. Несмотря на то что они отчасти затрудняли управление, в конце концов мы научились их использовать и экономить силы.
 – А вон и наши демоны! – прорычала Хоно, пристально вглядываясь в западном направлении. – Их опять четверо; наверное, это те же самые. Похоже, они нас не видят.
 – Ну их к черту! – бросил я. – Мы не можем драться в этом обличье.
 – Но ведь они убили наших друзей! – гневно возразил Шитцер. – Мы могущественны и сильны; нас благословила сама Богиня Медуза! Мы обязаны отомстить за наших сестер!
 – Нет! – отрезал я.
 Но мои слова пропали впустую. Невиданные возможности и религиозный экстаз, испытанный ночью, затмили здравый смысл моих друзей; кроме того, они были охотниками. Шитцер, Хоно, а за ними и все остальные резко изменили курс и стремительно бросились на неясные фигурки, маячившие вдалеке.
 Набрав максимальную скорость, я предпринял отчаянную попытку остановить их.
 – Это идиотизм! – прокричал я, но в этот момент пришельцы тоже заметили нас.
 Во главе отряда вновь встала Хоно. Застигнутые врасплох чужаки сначала взмыли в воздух и рассеялись, но быстро перегруппировались, образовав ромб: это позволяло Им защищать друг друга. Мне показалось, что эта уловка им слишком хорошо знакома; дурной знак. Внезапно мне пришло в голову, что "демоны" не столько охраняют гору от массового паломничества, сколько служат своего рода приманкой.
 Хоно атаковала пришельца, чей скафандр теперь виднелся совершенно отчетливо, но тот был явно готов к встрече. Трехметровые щупальца выдвинулись только сантиметров на пятьдесят. Хоно снижалась с огромной скоростью, но "демон" словно застыл и лишь в последнюю секунду молниеносно переместился на пару метров в сторону; Хоно не смогла уклониться. Мгновенно длинные щупальца ударили точно в цель. Теряя огромные перья, Хоно волчком закружилась в воздухе и камнем рухнула вниз. Прямо за ней в строй чудовищ врезались Кварл и Шитцер, а за ними – еще трое охотников. Поле боя превратилось в бесформенный клубок перьев и стремительно атакующих щупальцев; воздух наполнился криками.
 Чинг все время держалась позади меня. Я резко сбавил скорость, пытаясь отвлечь внимание на себя, и мне это удалось. В плотном строе щупальце к щупальцу образовался довольно большой зазор, но, вместо того чтобы вырваться из западни. Тайн и Шитцер набросились на отвлекшегося чужака. Тайн вцепился когтями в пучок развевающихся щупалец и резко рванул. Раздался знакомый пронзительный крик, и шутки кончились. Из-подо льда с шумом выскочили еще с десяток "демонов", вооруженных странными приборами, напоминающими велосипедные рули. Они крепко держали их в двух выставленных вперед щупальцах. Из непонятных устройств вырвались мощные сгустки энергии; казалось, чужаков совершенно не заботит, кто попадет под удар – свои или чужие.
 Сначала упал Тайн вместе с "демоном", за ним – Шитцер и еще двое. Мне оставалось только попытаться исчезнуть под покровом густых облаков.
 – Тари! Осторожно! – Это была Чинг. Я кувыркнулся в воздухе, и в ту же секунду предназначавшийся мне луч вонзился в Чинг, и, беспорядочно вращаясь, она рухнула вниз. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, я взмыл вверх и скрылся в густых низких облаках.
 Некоторое время я пытался сообразить, что же делать дальше. Как только Тайн уничтожил одного монстра, оставшимся пришлось применить оружие, и исход битвы был предрешен. Рвение, с которым оно использовалось, свидетельствовало о полном безразличии чужаков к собственной жизни и жизни своих сородичей, но что-то удерживало меня от поспешных выводов.
 Луч был слишком широк и больше подходил для грандиозной битвы, а не для охраны. Наверняка это оружие лишь временно выводит человека из строя, и сейчас противник дожидается, когда пораженные подадут признаки жизни. Разумеется, "демоны" были убийцами, но я сильно сомневался в том, что это их единственная цель. Иначе зачем все эти игры?
 Я осторожно высунулся из своего укрытия, готовый при первых же признаках опасности нырнуть обратно. Как я и предполагал, внизу суетилось примерно с десяток чудовищ; цепочка тел лежала прямо перед ними. Кроме моих товарищей, уже принявших нормальный человеческий облик, пострадали еще три "демона".
 Меня никто не заметил, и я, описав широкий круг над местом схватки, вновь скрылся в облаке.
 Человеческих тел было только шесть; значит, кроме меня, ушел еще кто-то. В том, что Чинг внизу, я не сомневался, а она была мне дороже остальных. Я полюбил их всех, но они добровольно пошли на верную смерть, и теперь я надеялся только, что с наступлением сумерек пришельцы утратят бдительность, и я попробую спикировать, схватить Чинг и тут же скрыться в облаках. Я не знал даже, жива ли она, но пока меня волновало только одно: долго я продержусь в этом обличье, и хватит ли у меня сил.
 Периодически выглядывая из облака, я убедился, что по крайней мере некоторые из моих товарищей живы. Они слабо шевелились, пытаясь приподняться, но монстры ударом щупальца или угрожающе приподнятой клешней заставляли их вновь опуститься на лед.
 Если жив хоть один, то вполне возможно, что и другие тоже. Благодаря микроорганизмам Вардена наши способности к самовосстановлению были поистине безграничны.
 Пришельцы действовали методично и профессионально, но излишне опрометчиво по отношению к людям, способным превращаться во что угодно – даже в самих инопланетян. Если меня собьют, я проделаю это без труда. Часа через два люди уже вполне придут в себя. Но если они мгновенно не уяснят мой замысел – изменить облик и силой пробиться на волю, их ничего хорошего не ждет. Если микроорганизмы Вардена являлись, как я предполагал, своеобразными периферийными устройствами огромного компьютера пришельцев, связь между ним и пленниками может быть в любой момент прервана, либо ограничена и взята под контроль. Кроме того, я не понимал почему медлят пришельцы. Если они хотели убить пленников, то могли сделать это уже давно и вернуться в родную стихию. Если они собираются допросить их – почему не переправят в более подходящее место? Похоже, они чего-то ждут. Я хорошо видел Чинг, но пока не могло быть и речи, чтобы неожиданно схватить ее и тут же смыться в облака, не попав под обстрел.
 Однако меня до сих пор не заметили, и я не терял надежды. Все же слишком высокая плата за те открытия, которые я здесь сделал.
 Но время шло и наконец выяснилось, чего так терпеливо поджидали монстры. С юга, мигая зелеными и красными габаритными огнями, появился огромный транспортный вертолет, приспособленный для работ в чрезвычайно холодном климате. Два прожектора рыскали по ледяному полю. Онемев от изумления, я следил за его приближением. Вскоре на борту уже можно было различить опознавательные знаки СНМ. Вертолет опустился рядом с пленными, зависнув в нескольких сантиметрах над поверхностью; лед мог не выдержать его веса. Из машины выскочили четыре сотрудника СНМ с лазерными пистолетами наготове. Не обращая внимания на "демонов", они похватали пленников, затолкали их в грузовой отсек и запрыгнули следом.
 Хотя вертолет был не из маломощных, высоту он набирал довольно медленно. Я был почти уверен, что смогу лететь за ним непосредственно до пункта назначения, либо определить маршрут до того, как силы иссякнут. Поднявшись метров на сорок, вертолет ненадолго завис, а затем не спеша лег на обратный курс. Я изо всех сил старался не отстать, но вскоре понял, что не в состоянии тягаться с мотором. Мне удалось только прочитать на эмблеме название города приписки – Центрум.
 Я там никогда не был, однако наслышан был предостаточно. Судя по карте, он располагался почти на экваторе у западного побережья материка. Это больше десяти тысяч километров, стало быть, полет займет несколько дней. Ближайший крупный город – Серая Бухта – триста пятьдесят – четыреста километров. Для вертолета с полной загрузкой это два часа полетного времени.
 Подыскав подходящие ориентиры, я направился в сторону Серой Бухты. Мне потребуется гораздо больше двух часов, даже в случае попутного ветра и хорошей погоды. Интересно, сколько же я все-таки продержусь?
 Неясный силуэт настиг меня уже в темноте. Я настолько выбился из сил, что даже заметил его, только когда он оказался совсем рядом. Я был уже не в состоянии маневрировать. Но, к счастью, этого не потребовалось.
 – Тари?
 – Это ты, Кварл?
 – Да. Черт возьми... Мне так жаль, Тари...
 – Нам всем жаль, а особенно тем, кто попал в западню. Ты, наверное, знаешь, что спаслись только мы.
 – Им уже ничем не поможешь. Я тяжело вздохнул:
 – Да. Но, похоже, я знаю, где их искать, так что стоит попытаться. Этот город я излазил вдоль и поперек. Возможно, я проберусь туда без особых хлопот.
 – Ты хотел сказать, МЫ. Я лечу с тобой. Не забывай – там мои друзья.
 – Нет, Кварл,. – ответил я. – Тебя сразу же схватят, несмотря на все твое могущество. Это совершенно иной мир, где контролируют каждый шаг каждого горожанина. Не пройдет и десяти минут, как ты будешь сидеть на допросе.
 – Пусть. Но за это время я успею отомстить! Они дорого мне заплатят!
 – Лучше уж я убью тебя собственными руками – ради спасения остальных.
 – Что?!
 – То, что ждет человека в СНМ, во сто крат хуже смерти. Тебя просто растопчут. А потом выкрадут разум и душу. Ты превратишься в покорную скотину.
 – Это им не удастся.
 Я вновь вздохнул. Ну как объяснить женщине из каменного века, на что способна современная психиатрия?
 – Пойми, тебя не будут мучить. Ты даже представить не можешь, что с тобой сотворят. А уже после этого ты выложишь им абсолютно все. В том числе и то, что я направился в город. И тогда они схватят и меня. Нет, Кварл, я пойду один.
 – Тари! Ты говоришь как человек, утративший всякую надежду.
 – Нет, Кварл, до этого еще далеко, однако ты права. Во-первых, я ужасно устал, а лететь мне еще около двух часов. И кроме того, я ведь могу просто вернуться домой.
 – Но ты же сам в это не веришь. Ты даже всерьез не думал об этом.
 – Да, Кварл. В глубине души я знал, что все идет к финалу, к последней погоне, последней охоте. Я знал это с того момента, когда осознал, чего же хочу в действительности и ради чего готов пожертвовать всем. – Я сухо кашлянул. – Пойми, Кварл, выжить – это не самое главное. Я БЫЛ СЧАСТЛИВ, держал судьбу за хвост, но, к сожалению, поздно это понял.
 – Среди нас был некто Кузмас, очень веривший в провидение, – сказала Кварл. – Он говорил, что у каждого своя судьба, но человек ничего не знает о ней. Так что я могу разделить твои чувства, мой друг с далеких звезд. Но как знать, вдруг ты победишь, а? Тот, кто сражается за самое дорогое, открывает в себе неизвестные силы.
 "Пожалуй, она права", – усмехнулся я про себя. Ну что же – кто не рискует, тот не пирует.
 – А что делать мне, Тари? – спросила Кварл.
 – Отправляйся в поселок. Скажи, что демоны на самом деле инопланетяне, работающие на городскую спецслужбу. Предупреди всех, что у них современное оружие. Объясни, как все случилось, ничего не утаивая и не приукрашивая. Передай Анджи и Буре, что я очень люблю их; если у меня будет хоть малейший шанс вернуться, я обязательно вернусь. И.., позаботься о них и о моих детях.
 – Позабочусь.., до твоего возвращения.
 – До моего возвращения, – ответил я в тон.
 Кварл проводила меня почти до города, а затем развернулась и полетела домой, на юго-запад. Снег еще не выпал, и город производил гнетущее впечатление; на голой равнине раскинулась уродливая серая громада купола, которую пронзали высокие трубы промышленных предприятий. Он тянулся насколько хватало глаз, и я тотчас возненавидел каждую его пядь.
 Я тяжело опустился на крышу и обнаружил, что здесь в некотором смысле даже удобно. Впервые за долгое время я расслабился и принял свой естественный облик. Я слишком устал, чтобы сразу же что-нибудь предпринимать, но все же заставил себя собраться и поразмыслить.
 Вертолет совершенно точно направлялся именно сюда. Почему? И почему именно из Центрума – что он забыл в северной глуши? Скорее всего это касается правительства Медузы – если только режим не практикует держать воздушный флот вблизи каждого крупного населенного пункта, – чтобы местные власти не слишком зарывались.
 Но если мои догадки верны, значит, арестованными интересуются самые верхи, а не местные функционеры СНМ. Следовательно, в ближайшее время их отсюда переправят. Да, скорее всего так – пленники слишком много знают и к тому же встречались с пришельцами. Люди Упсира наверняка не отдадут столь важных персон в руки эскулапов и следователей СНМ. Это расширит круг посвященных, и кто-нибудь, прибывший на Медузу Извне, сможет легко сопоставить факты и идентифицировать "демонов", а также прийти и к более захватывающим выводам. Нет, пленников как пить дать отправят в Центрум и передадут доверенным специалистам.
 Но как же их повезут? Поезд – слишком долго и многолюдно. Воздушный транспорт, насколько я понял, на Медузе имеет небольшой радиус действия. Он тоже не годится. Остается одно. И лишь в немногих городах, даже таких крупных, как Серая Бухта, имелось ЭТО, Космодром.
 Я кряхтя встал. Участки крыши, сквозь которые можно попасть в город, контролировались чрезвычайно тщательно, и я хорошо это знал. Что ж, пришло время воспользоваться уязвимыми местами системы себе на пользу. Я взобрался на высокую, но бездействующую трубу и посмотрел в сторону космодрома. Скопление складов и пакгаузов, крошечный терминал округлой формы, стартовые площадки.
 И ни одного корабля.
 В конце концов я решил потратить немного времени на сон – я уже ничего не соображал от усталости и рисковал просто-напросто свалиться с трубы. Как ни печально, но я вернулся из каменного века в свой, насыщенный современнейшей техникой, чтобы подвергнуться во сто крат сильнейшему риску, чем в первобытном лесу. Я спустился на купол, улегся на крыше и мгновенно заснул.
 Мне ужасно не хотелось никуда идти. Я ненавидел риск и прекрасно понимал, что, если мне даже удастся выжить, шансы спасти Чинг нельзя назвать даже ничтожными.
 Но отступить я не мог.

   Глава 12  
   В ЛОГОВЕ ЛЬВА  

 Спал я недолго, но зато крепко и без сновидений, а когда проснулся, мой мозг вновь был готов к работе.
 Попасть в город не составляло труда, но я плохо представлял себе, что делать дальше. Ну что ж, мне выпал случай проверить свою теорию насчет того, что систему можно разрушить, овладев методикой перевоплощения. Правда, для этого нужно действовать медленно и чрезвычайно осторожно, а вот времени у меня как раз и не было.
 Опыт службы в Гильдии Транспортников оказался поистине бесценным. Я дождался прибытия очередного поезда, а когда он становился, вошел в него и вместе с ним преодолел энергетический барьер. Таким образом я попал на сортировочную станцию и уже оттуда направился к пассажирскому терминалу. Мне доводилось здесь работать, и я хорошо знал, где скрытые камеры, а где – "мертвая зона". Голый и совершенно лысый, я сразу бросался в глаза, и попасть в объектив было бы равнозначно провалу. Я ждал пассажирского экспресса из Рошанда, на котором трудился в свое время; он приходил несколько позднее. Им прибыло очень много сотрудников СНМ – и не только патрули, но и курсанты, и командированные. Задуманная операция была крайне щекотливой и требовала редкостного везения, но униформа требовалась мне как воздух; кроме того, я жаждал получить подтверждение своих способностей.
 Промежуток между пассажирской платформой и автоматическим грузовым терминалом просматривался камерами. Я зигзагами преодолел опасную зону и, притаившись за эскалатором, впервые отчетливо осознал, что мне придется убить невинных людей, которые случайно окажутся у меня на пути. В отношении сотрудников СНМ и государственных чиновников угрызений совести я не испытывал, но дело наверняка не ограничится только ими. Впрочем, когда я вызвал в памяти образы полусотни несчастных оппозиционеров, мой дух укрепился.
 Простой и ясный план основывался на моих наблюдениях и жизненном опыте. По роду деятельности и складу характера я всегда запоминаю всевозможные мелочи, даже если они и кажутся на первый взгляд совершенно бесполезными – никогда не знаешь заранее, что тебе пригодится.
 Самым трудным был первый шаг. Над перроном ярко светились часы, и судя по ним, я просидел за эскалатором уже около двух часов. Но поспешить – значит поставить все задуманное под угрозу. Несколько раз в опасной близости проходили станционные рабочие, но благодаря микроорганизмам Вардена и личной выдержке мне удалось остаться незамеченным.
 Минут за десять до поезда я занервничал: уже с четверть часа на перроне не было ни души. Послышался сигнал поезда, ожидающего снятия защитного барьера. И тут мне наконец-то повезло. По платформе из багажного отделения шла проводница четвертого ранга. Когда она поравнялась со мной, я бесшумно бросился на нее.
 Мне хватило двух секунд. Микроорганизмы Вардена, повинуясь безмолвному приказу, моментально образовали на моей руке ряд острых зазубренных пластин и резко увеличили объем мышц. Отрезать жертве голову было пара пустяков, но тут все едва не окончилось плачевно – голова, упав на перрон, покатилась в зону видимости камеры. Пришлось схватить ее рукой.
 Время и силы я рассчитал на удивление точно. Превратившаяся в пилу рука издавала ужасные звуки, однако благодаря микроорганизмам Вербена смерть либо наступала мгновенно, либо человек возвращался к жизни. Другое преимущество состояло в том, что шок заставил микроорганизмы вмиг затянуть образовавшуюся рану, так что крови вылилось очень мало.
 На тщательное копирование тела девушки времени не оставалось и пришлось удовлетвориться общими очертаниями. Слава Богу, ее одежда пришлась мне впору, хотя и сидела мешковато. К счастью, цвет униформы скрадывал капельки крови. Я даже не стал возиться с сандалиями – эта маскировка нужна мне только на ближайшее время.
 Несколько минут спустя я пережил второй неприятный момент – еще двое работников прошли невдалеке от моего укрытия. Но, к счастью, в этот момент поезд начал медленно приближаться к перрону, и они сразу же приступили к своим прямым обязанностям.
 До сих пор мне везло, но теперь начиналось самое главное. Я подождал, пока откроются двери и поток пассажиров выплеснется на перрон. Наконец, невдалеке показались сотрудники СНМ со снаряжением, и я понял, что пора действовать. Присутствие свидетелей тоже было очень важно. У обитателей Медузы вошло в привычку всегда перекладывать ответственность на СНМ. Слегка отпихнув женское тело, так что руки и ноги можно было разглядеть с перрона, я вышел из укрытия и истерично заорал:
 – КТО-НИБУДЬ! СЮДА! БЫСТРЕЕ!
 Чтобы на Медузе человек обратился к стражу порядка, а не наоборот – это явление экстраординарное. Сотрудники службы наблюдения обернулись, и я увидел очень юные и сильно озадаченные лица. Поколебавшись секунду-другую, они обратили внимание на торчащие из-под лестницы конечности и, побросав вещи, побежали ко мне.
 – Что случилось? – участливо поинтересовалась девушка.
 – Т-там... Т-тру-уп-п!!! – запинаясь, выдавил я, изображая смертельный испуг.
 Напуганные криками, посторонние стремились поскорее покинуть перрон. Потрясенные офицеры склонились над бездыханным телом, а я слегка сдвинулся в сторону, так чтобы лестница заслонила меня от скрытых камер, и, прежде чем они осознали, что же, собственно, произошло, хладнокровно убил их – не столь безболезненно, но не менее "эффективно". Теперь каждая секунда была на счету: багаж офицеров остался лежать на перроне и мог привлечь ненужное внимание.
 Быстро сбросив с себя комбинезон транспортника, я натянул снятую с мужчины униформу. Пока все шло отлично. К счастью, убитый оказался примерно моей комплекции, и мне требовалось только напустить на себя представительный вид.
 Я решил рискнуть и сбросил тела под поезд. Невероятно, но на меня никто даже не взглянул – как будто вообще ничего не произошло. Затем я вновь вышел на платформу, не спеша взял сумку убитого офицера и, обернувшись, громко прокричал:
 – Ладно! Буду ждать тебя на вокзале!
 Здание Центрального вокзала было, как всегда, переполнено, и это сильно облегчало мою задачу. Мне срочно требовалась еще одна пересадка, но возможность пока не представлялась. Я зашел в уборную и просмотрел содержимое сумки: моя жертва направлялась к новому месту службы в Серой Бухте. Поезд отправится обратно только спустя два-три часа, и, если офицера хватятся не сразу, у меня есть еще немного времени. Такое жестокое убийство было столь чуждо этому не знающему преступности обществу, что пропавшего сначала будут разыскивать и лишь потом заподозрят неладное. Исчезновение второго офицера тоже вряд ли бросится в глаза. Разве только главный компьютер "заметит" оставшийся на перроне багаж и свяжет его с пропажей сотрудников СНМ из поля зрения. Но кто знает?
 Я поехал на автобусе к штаб-квартире СНМ. Нужна была еще одна жертва, так как с убитым я имел лишь отдаленное сходство. К счастью, я хорошо знал штаб-квартиру, а благодаря майору Хокроу – и ее "мертвые зоны".
 Она находилась в двух кварталах от вокзала; на остановке я первым делом вышвырнул в мусороприемник уже ненужную сумку и налегке зашагал к зданию. Если бы люди знали, сколько "мертвых зон" в каждом крупном городе! Скрытые камеры установлены высоко на стенах домов, и обзор у них никудышный. Достаточно было держаться ближе к урнам – и ты пропадал из поля зрения.
 В здание я вошел через гараж, а не с центрального входа. Моя униформа не вызвала никаких подозрений: небрежно кивнув охранникам, я без помех зашел внутрь.
 Посреди гаража на медленно вращающемся столбе стояла камера с широким обзором. Просто чудесно. Я не спеша прошелся по гаражу и, заметив ковырявшегося в машине сотрудника в офицерской форме, завел какой-то пустой разговор. А когда камера отвернулась, я нанес ему сокрушительный удар. У меня было несколько минут, чтобы запечатлеть в памяти характерные особенности намеченной жертвы, а действовал я аккуратно и потом без труда скопировал ее облик. Убитая была крупной женщиной, и ее форма пришлась мне как нельзя кстати, а под автомобилем удалось быстро и незаметно переодеться.
 Фокус с перевоплощением был прост, как все гениальное – достаточно сконцентрироваться на жертве и, определив конфигурацию микроорганизмов Вардена, заимствовать ее. Весьма необычно было чувствовать, как на голове стремительно вырастают волосы и наблюдать за плотью, живущей собственной жизнью. Но в целом процедура прошла очень быстро и легко, и теперь я располагал небольшим запасом времени. Когда через пару минут я выполз из-под автомобиля, мой облик не вызвал ни малейших подозрений. Как только камера повернулась в другую сторону, я спрятал тело под задним сиденьем. В практически пустом гараже это оказалось несложно. Теперь его обнаружат только через несколько суток; этого времени мне хватит с лихвой.
 Ликуя в душе, я с помощью своей новой личной карточки вызвал лифт и поднялся наверх, в центральный зал обработки данных. Здесь всегда толпился народ и существовала опасность встретить знакомых той женщины, чей облик я принял. Люди, знавшие ее хорошо, сразу бы почуяли неладное.
 Я напустил на себя озабоченный вид человека, выполняющего срочное поручение. Обычно это успешно срабатывает, когда надо проникнуть в помещения, где кипит бурная деятельность. В глубине зала стояли небольшие кабинки с компьютерными терминалами. Я вошел в свободную и сел за клавиатуру.
 Особых затруднений со взломом компьютерной защиты не предвиделось – обычно в подобных системах используются простейшие шифры, но все же меня ждал приятный сюрприз. Защита отсутствовала напрочь! Достаточно было вставить в приемную щель личную карточку. Никаких детекторов отпечатков пальцев и радужной оболочки глаза – только простейшие меры, вполне пригодные в обществе, которое давно и основательно утратило бдительность.
 Я набрал на клавиатуре КОРЧИНГ ЛУ и откинулся в кресле, ожидая результата.
 АРЕСТОВАНА 1416 ОФ. ЦЕНТРУМ 17-9-51. СЛЕДОВАТЕЛЬ ОСНМ "СБ" 0355 18-9-51 ПРИГОВОР "АЛ". ОТПРАВЛЕНА РАЙОН ЦЕНТРУМ АДРЕС 0922 18-9, ДЕП. 411a "СБ" 1705. ДЕЛО 37-6589234 ЗАКРЫТО.
 Ну что ж, теперь ясно, что случилось с моей Чинг. Ее привезли сюда рано утром, судили и приговорили к "АП" – Абсолютному Понижению до наинизшего ранга, – а затем отправили в главное управление СНМ, в Центрум. Она покинула Серую Бухту в 17.05, то есть менее часа назад. Тип транспорта не указывался, но это мог быть только космический челнок. Я вновь застучал по клавишам.
 ХОНО, б/РАНГА. АРЕСТОВАНА 1416 ОФ. ЦЕНТРУМ 17-9-51.
 Остальной текст в точности повторял предыдущий за исключением порядкового номера. Значит, их отправили на одном корабле. Ну что ж, у меня еще есть шанс успеть.
 Порой блеф может увести очень далеко от цели, но в столь жестко организованном обществе он творит чудеса. Я беспрепятственно вышел через главный вход. Теперь мой путь лежал на центральный вокзал, и я, ничуть не смущаясь, решил отправиться туда на легковом автомобиле – круг, имеющий подобную привилегию, был крайне узок и наверняка контролировался менее тщательно. Я вновь подошел к гаражу и обнаружил, что машина с трупом стоит на том же месте. Это, безусловно, был ее личный автомобиль, что существенно упрощало задачу.
 Я спокойно выехал из гаража и сразу же направился к городским воротам – с трупом под задним сиденьем и ужасным скрежетом под капотом. Машина и впрямь нуждалась в хорошем ремонте.
 До ворот космодрома я добрался без особых хлопот. На пропускном пункте я вновь продемонстрировал карточку и сказал, что везу документы, забытые моими коллегами. Спустя несколько секунд путь был свободен.
 Челнок уже стоял на стартовой площадке; насколько я мог судить, у меня оставалось еще минут двадцать. Космодром мало изменился. Он был очень тесным, а почти полное отсутствие пассажиров придавало ему угрюмый и запущенный вид. Я заметил только двоих, явно высокопоставленных чиновников, со скучающим видом ожидающих посадки. Чинг и Хоно и в помине не было, как и усиленного конвоя для них. Впервые я по-настоящему испугался, что уже слишком поздно.
 Мое замешательство не укрылось от посторонних глаз. Один из пассажиров, блондин средних лет, поднялся с кресла и подошел ко мне.
 – Девушка, что-то случилось? Не могу ли вам помочь? – участливо спросил он.
 Я удивленно вскинул брови, на мгновение забыв, что в настоящий момент играю женскую роль:
 – Да, сэр. Я привезла дополнительные документы на двух заключенных, которых должны направить в Центрум, но я их не вижу. – Я надеялся, что мой голос более или менее напоминает женский.
 – Покажите, – нахмурился блондин. К такому повороту я подготовился, и до того как покинуть штаб-квартиру СНМ, сделал несколько бумажных копий следственных документов по делу Чинг и Хоно – просто так, на всякий случай. Специалиста-следователя ими не проведешь, но передо мной стоял типичный бюрократ.
 Он проглядел их, улыбнулся и протянул обратно.
 – Вы и не могли их увидеть, – пояснил он. – Их отправили на восемнадцатом еще вчера.
 Земля словно разверзлась у меня под ногами. Подумать только – я проспал на куполе добрых полтора дня!
 Мой обескураженный вид, по-видимому, тронул чиновника.
 – Что с вами, мэм? – с тревогой поинтересовался он. Лихорадочно прокрутив в уме возможные варианты, я тяжело вздохнул:
 – Простите, сэр. Я здесь недавно и... Если я вернусь, не выполнив задания... У нас очень жесткая дисциплина. Мужчина призадумался.
 – Дай-ка свою карту, – наконец сказал он.
 – Сэр? – удивленно переспросил я.
 – Я сказал, дайте карту. Может быть, я смогу вам помочь.
 Я очень опасался, что он свяжется с "моим" начальством, и тогда все пропало, но выбора у меня не было.
 На всякий случай я поискал глазами выход. Находящийся за пределами охраняемого периметра космодром я мог покинуть элементарно, но, к сожалению, здесь существовал свой контроль и очень жесткий. По всем углам стояли автоматические пушки, готовые в мгновение ока испепелить любого. Если я брошусь, тут же поднимется тревога; если останусь, наверняка окажусь в ловушке. Будь что будет, я решил действовать по обстоятельствам.
 Чиновник вернулся через пару минут и с улыбкой вернул мне карточку:
 – У вас увольнительная до восьми утра, так что у вашего начальства претензий не будет. – Он подмигнул. – Никто и не узнает, а?
 Действительность превосходила самые смелые ожидания.
 – Значит, вы можете доставить документы в Центрум и проследить, чтобы они попали в нужные руки? – недоверчиво переспросил я.
 – Нет. К сожалению, я лечу не туда. Но на корабле полно свободных мест, и я уже отметил вас в полетном журнале, как свою гостью. Вернетесь утренним рейсом. Это, правда, встанет вам в копеечку – жизнь в Центруме дорогая, но зато вы выполните поручение наилучшим образом – уверяю вас.
 Просто фантастика!
 – Вы берете меня с собой?
 – Ну да, – кивнул он, – и нам надо спешить. Вы готовы?
 Я быстро оценил ситуацию. Оставшись, я почти наверняка смогу выбраться на свободу, а в челноке наверняка столкнусь с новыми опасностями и к тому же я окажусь бессилен перед ними. Но отступать было поздно.
 – Да, сэр, я согласна. Большое спасибо.


* * * * *

 Конечно, проблема, стоящая передо мной, вовсе не была проблемой. Никому – НИКОМУ – такое везение еще не выпадало, а когда все складывается столь удачно, грешно останавливаться на полпути. Я понятия не имел, куда это заведет, но кто-то явно веселился от души, наблюдая за тем, как я опрометчиво радуюсь фарту.
 По крайней мере я рассчитывал оказаться рядом с Чинг и Хоно, пусть даже это грозит невероятной опасностью, к тому же у меня еще были силы.
 Челнок оказался моим старым знакомцем, но теперь на борту, кроме нас троих, никого не было. Он взлетел мягко и бесшумно, хотя и не без сильной перегрузки, вдавившей меня в мягкое кресло из пеноматериала. Потом стартовые ускорители выключились и вместе с приятной невесомостью меня охватило легкое беспокойство.
 – Следующая остановка Дункал, – бодро сообщил репродуктор. – Оставайтесь в креслах и не освобождайте страховочные ремни.
 Информация несколько удивила меня, так как я полагал, что мой доброжелательный попутчик направляется в Центрум. Но в Дункале – крупнейшем городе континента – он сразу же вышел из челнока, пожелав мне удачи. Похоже, он не имел ни малейшего представления о том, кем и чем я являюсь в действительности; наверное, это навсегда осталось для него загадкой.
 – Объявляется посадка, – вновь ожил репродуктор. – Следующая остановка – Центрум.
 У меня возникло осознанное желание немедленно выскочить из корабля, но я взял себя в руки и, расслабившись, попытался подготовиться к возможным неожиданностям.
 На борт поднялись еще три пассажира – мужчина и женщина в черной форме правительственных чиновников и молодая девушка, столь странного вида, что я бестактно уставился на нее.
 Женщины Медузы особым шармом не отличались. Разумеется, они доставляли – при желании – немало удовольствия, но были абсолютно фригидны, а их излишне развитая мускулатура лично у меня вызывала отвращение. Отчасти это было связано с тем, что они неоднократно меняли пол и в итоге приобретали черты гермафродита. Я уже почти забыл разницу между нормальными женщинами и уроженками Медузы – и вдруг увидел ее.
 Судя по легкой одежде, она была местной, но разительно отличалась от всех, кого я видел прежде. Ее оливковая кожа выглядела необычайно нежной – не в пример нашим продубленным шкурам, а фигуре позавидовала бы любая королева красоты. Она была чрезвычайно сексуальна. С лица ее не сходила завлекающая улыбка, длинные волосы были приятного светло-каштанового цвета. Даже на цивилизованных планетах такую вряд ли встретишь.
 – Тике, сядь в кресло и пристегнись, – бросил ей вошедший мужчина.
 – Слушаюсь, мой Господин, – сказала она медовым, хотя и несколько детским голоском и немедленно подчинилась. Я с удивлением отметил, что она почти не сводит глаз со своего Господина. Чиновники тоже уселись, и тут мужчина заметил, каким взглядом я пожираю его Тике.
 – Что, никогда не видели Девушек Радости? – поинтересовался он.
 – Нет, сэр. Я из Серой Бухты и... У нас таких нет.
 – Еще бы, – горделиво согласился он. – У вас их только арестовывают. Неплохой экземпляр, не правда ли?
 Я через силу улыбнулся в ответ. В Тике проглядывало что-то неестественное, от чего можно было содрогнуться.
 Конечно, я не раз слышал о Девушках Радости. Они должны были удовлетворять самые экстравагантные причуды, на которые так падки чиновники из высших эшелонов. Но никто, с кем мне доводилось разговаривать о Девушках Радости, ни разу не видел их лично. И я удивлялся, почему на планете, где всегда девяносто процентов населения – женщины, не существует Юношей Радости.
 Мой попутчик оказался неимоверно болтлив. Либо его действительно совершенно не волновали окружающие, либо он был на удивление талантливым артистом. В двух словах я поведал ему свою наспех состряпанную легенду, в которой правдивым было лишь то, каким образом мне удалось попасть на борт челнока. Похоже, мои объяснения полностью его удовлетворили.
 Насколько я понял. Девушки Радости, по существу, были модернизированными наложницами. Разумеется, мой попутчик ни разу не назвал Тике рабыней, однако их взаимоотношения становились понятны с первого взгляда. Тех, кого признавали виновными в преступлении против государства и приговорили к Абсолютному Понижению – их еще называли АПээшниками, – как правило, отправляли на спутники Момрата, но некоторых отбирали психиатры Криминальной Полиции и превращали в Девушек Радости.
 – Среди них есть настоящие корифеи, – доверительно сообщил чиновник, когда речь зашла о полицейских психиатрах. – Вы даже не представляете, как выглядела Тике перед тем, как попасть в их руки.
 – А бывают Юноши Радости? – не удержался я.
 – Нет, – покачал головой чиновник. – Это каким-то образом связано с микроорганизмами Вардена. Не знаю тонкостей, но при стирании психики субъект любого пола неизбежно превращается в женщину. – Он искоса взглянул на Тике, и та зарделась от удовольствия, а я едва удержался от вспышки.
 В самые дремучие периоды истории человечество не придумало ничего отвратительнее, чем жалкое и презренное рабство – а худшим из худших была неволя, возрожденная крупнейшими открытиями в психологии. Царящий на Медузе режим я воспринял как откровенно сумасшедший. Зачем рабы, когда есть роботы? Объяснить это можно только нездоровой психикой власть имущих. Сидящему передо мной ублюдку Тике досталась по решению правительства, так как каждому чиновнику такого ранга полагалась Девушка Радости. Он и взял ее с собой наверняка в качестве наглядного доказательства своей высокопоставленное(tm) и потому, что присутствие послушного, как скотина, человека согревало его бумажную душонку. Что же это за планета, где покорные живые игрушки вызывают у ее лидеров такое же наслаждение, как созерцание редкостных самоцветов и шедевров у коллекционеров?
 Я с большим трудом подавил желание убить моего словоохотливого попутчика, его сопровождающую – и Тике, хотя последняя, в известном смысле, была мертва уже давно.
 Примерно минут через двадцать после старта внезапно ожил репродуктор:
 – Пристегнуть ремни. Причаливаем. Чиновники недоуменно нахмурились. Женщина повернулась в своему попутчику.
 – Странно... – сказала она. – А почему не включились тормозные двигатели? Он кивнул.
 – Неужели что-то случилось?
 В челноке не было иллюминаторов, но я и так понял, в чем дело. "Приехали", – щелкнуло у меня в голове. Теперь я был готов ко всему.
 Челнок завибрировал, раздались кроткие хлопки тормозных двигателей, и мы аккуратно вошли в причальный док. Зашипел воздух в шлюзовой камере, и задняя дверь медленно скользнула в сторону. Мужчина отстегнулся, подошел к люку, выглянул и повернулся к нам.
 – Это не Центрум, – недоуменно произнес он. – Похоже, мы на орбитальной станции.
 Я тяжело вздохнул, щелкнул пряжкой и направился к выходу.
 – Не волнуйтесь, – сказал я на прощание, – вы здесь ни при чем.

   Глава 13  
   ЖЕРТВА ФИЛОСОФИИ  

 Причальная палуба была стандартной – челнок соединялся с орбитальной станцией при помощи длинной трубы со шлюзовой камерой. Такие орбитальные станции имеются у всех планет системы Ромба Вардена. Здесь, в частности, располагался главный компьютер, управлявший планетой, но к ее исполинским размерам я оказался не готов. На станции существовала искусственная гравитация; сквозь прозрачную полоску, идущую по всей длине трубы, открывался вид на гигантскую конструкцию, напоминающую больше космический город, который мог приютить огромное население.
 Труба заканчивалась еще одной шлюзовой камерой, и я зашел в нее не колеблясь. Убить меня можно было гораздо раньше и без хлопот. Скорее всего вторая камера – это обычная мера предосторожности и от утечки воздуха, и от нежелательных посетителей. Вездесущий видеоглаз никто и не думал скрывать – он красовался на самом видном месте; наверняка за экраном сидел человек-наблюдатель. Я заметил также несколько небольших проекторов совершенно диковинного вида – по всей видимости, очистители или оружие.
 Внешняя дверь плотно закрылась за мной, но внутренняя открываться не спешила. Внезапно помещение залило бледно-голубым сиянием – силовое поле, действие которого я немедленно ощутил на себе. С этого момента я перестал чувствовать свои микроорганизмы Вардена. Все коммуникационные каналы были оборваны, и я принял свой подлинный облик. Ну что ж, придется рассчитывать только на себя.
 Излучение прекратилось так же внезапно, как и началось, внутренняя дверь отворилась, и я обнаружил, что мне очень трудно двинуться с места, словно на плечах лежала непосильная ноша. Похоже, что теперь мои микроорганизмы Вардена контролируют непосредственно компьютер, и он принял меры предосторожности. Они оказались на редкость эффективными. Я мог совершать только простейшие действия, и все.
 В приемном отсеке меня поджидала женщина в черной униформе правительственного чиновника. Рядом с ней стоял сержант; на ремне – пустая кобура, а в руках – странное оружие, явно не лазерное. Очевидно, парализующий пистолет. Весьма удобно: можно косить террористов, не опасаясь повредить корпус станции.
 – Шуга Фэллон, – представилась женщина, – директор станции. А вы, как я понимаю, Тарин Бул, хотя сомневаюсь, что это ваше подлинное имя.
 – Верно, – устало произнес я. – Похоже, вы знаете о микроорганизмах Вардена гораздо больше, чем я предполагал.
 – Исследования не прекращаются ни на секунду, – ослепительно улыбнулась она. – Вы будете потрясены, узнав о наших успехах. Пойдемте. Вы не ели несколько дней, так что начнем нашу беседу за обедом.
 Я молча подчинился: невидимые путы исключали любое сопротивление – и к тому же я действительно ужасно проголодался.
 Обед оказался вкусным и обильным, а продукты – свежими.
 – Мы их сами выращиваем, – гордо пояснила Фэллон. – Постоянный персонал станции около двух тысяч человек и почти тысяча командированных. Отсюда мы управляем всей системой контроля; к нам поступает информация со всех уголков планеты, обрабатывается и через спутники направляется обратно. У нас работают специалисты со всех четырех планет Ромба – цвет науки.
 Да, это не могло оставить равнодушным.
 – Любопытно было бы взглянуть, – сухо произнес я.
 – О, в дальнейшем – возможно, но сегодня вы увидите только несколько лабораторий. Мы весьма преуспели в кое-какой области.
 – Что-нибудь связанное с психологией пришельцев?
 – Увы, – засмеялась она, – об этом говорить еще рано. Вы прекрасно понимаете, что нам приходится быть крайне осмотрительными, пока работает ваш органический передатчик. Боюсь, какое-то время свобода ваших передвижений будет весьма ограниченна.
 – Как вы о нем узнали? – спокойно поинтересовался я. Они действительно были отлично информированы, и скрывать уже известное не имело смысла.
 – От ваших коллег. Может быть, вам интересно узнать, что на Лилит агент Конфедерации организовал убийство властителя планеты Марека Кригана. Властитель Харона Эола Мэтьюз тоже мертва, однако на Цербере ваш человек проиграл и, самое удивительное, перешел на нашу сторону, полностью отказавшись от всяких попыток уничтожить Лару.
 Вот это новость! Итак, двое из четверых! Но, судя по всему, никто из них не выдал главного – что все мы являемся одним и тем же человеком. Меня поразило предательство агента на Цербере, хотя это вполне могла быть тактическая уловка. Раз он остался жив и, похоже, пользуется определенным влиянием, сбрасывать его со счетов рановато.
 – Боюсь, дезертировать мне уже поздно, – полушутя-полусерьезно заметил я.
 – Я тоже так думаю. Кроме того, решение, принятое под давлением, вряд ли можно считать искренним. Вам удалось сделать то, что до сих пор считали невозможным, и нам пришлось основательно пересмотреть всю концепцию системы контроля. Честно говоря, если бы вы не атаковали Альтавар на обратном пути, то остались бы на свободе и по-прежнему представляли для нас угрозу. Но даже после этого вы вполне могли избежать ловушки. Всему виной ваша ахиллесова пята – сентиментальность, которой начисто лишены ваши коллеги. Только из-за нее вы оказались здесь. Я задумчиво потянулся:
 – А какой у меня был выбор? Влачить жизнь среди дикарей, не имея возможности даже на пушечный выстрел подойти к городам? Считайте, что я поставил эксперимент по проверке своей теории и доказал ее ошибочность. Просто я недооценил систему. Кстати, из чистого любопытства – а когда именно вы меня вычислили?
 – Когда обнаружили пропажу нашего сотрудника на вокзале, – пояснил Шуга. – Но не представляли себе, где и как вас искать, пока в центральный компьютер не поступил запрос о Чинг Лу Кор. Поскольку офицеру-оператору это ни к чему, компьютер выставил "флаг", и с этого момента мы уже не спускали с вас глаз. В том, что это ВАШИХ рук дело, сомнений не возникало – немногие сочетают в себе такую волю и расчетливость. – Она ненадолго замолчала. – К тому же вы перевоплощались каждый час.
 – Я вполне мог уйти, если бы не проспал больше, чем планировал. По-видимому, это меня и погубило. Крошечная оплошность в длинной цепочке удач оказалась роковой.
 – Именно поэтому система всегда одерживает верх. Общество может позволить себе сотни промашек, но для его противника первая тотчас станет последней.
 – Погибшие властители вряд ли согласились бы с вами.
 Она пропустила мою промашку мимо ушей:
 – Режимы на планетах Ромба сильно отличаются от нашего, но везде развиваются только те социальные формы, которые оптимально соответствуют конкретной планете.
 – Меня поражает другое, – пояснил я. – Это удивительно скучный мир, населенный настоящими человекообразными овцами – существами без целей, без честолюбия, без воли, наконец. А правящая элита наслаждается рабами, низведенными до положения комнатных собачек – такого не было даже в смутные времена человечества.
 Похоже, она нисколько не обиделась. Но ответила уклончиво, и впервые за время разговора я не понял, на что она намекает.
 – Развейте мои старые сомнения – вы, Тарин Бул, или кто-то там еще. Я прекрасно понимаю, что силой из вас ничего не вытянешь, но мне бы очень хотелось выяснить один вопрос.
 – Прошу вас.
 – ПОЧЕМУ???
 – Что почему? – несколько смутился я.
 – Неужели вы действительно настолько наивны или у вас какая-то личная причина выполнить ту миссию, ради которой вас сюда послали?
 – Я же сказал, что нахожу эту политическую систему на редкость отвратительной.
 – Да ну? Ведь цивилизованные миры точно такие же стада овечек, специально разводимых для счастливой жизни, посвятивших себя выбранной еще до рождения специальности, и напрочь лишенные амбиций или воображения. Выглядят они посимпатичнее, согласна, но на Медузе слишком суровый климат для существ с тонкой кожей. То, с чем вы столкнулись, всего лишь местная версия цивилизованной планеты. И знаете почему? Да потому, что такой стиль управления оптимален: подавляющее большинство людей и впрямь животные, которым все равно кому подчиняться, лишь бы получить взамен теплое стойло и регулярную кормежку. История свидетельствует об одном: как только люди обретают полную свободу, они тотчас стремятся обменять ее на безопасность – так было всегда, И они получают желаемое от людей со стальной волву, знающих, что делать, людей, для которых личная власть превыше всего.
 – Конфедерация не подсматривает за своими согражданами в ванных комнатах, – неуверенно возразил я.
 – Только потому, что необходимость в этом отпала. Уже несколько столетий благодаря современной биотехнологии рождаются совершенно одинаковые, как на конвейере, люди, и любое отклонение от нормы осталось в далеком прошлом. От своих изгоев Конфедерация отгородилась барьером, как мы от дикарей, – правда, не энергетическим, но не менее надежным пространственным – в десятки и тысячи световых лет. Изредка встречающихся неординарных личностей, вроде вас, либо немедленно уничтожают, либо ссылают сюда, но в самых верхних эшелонах власти немало таких, как вы. Мы тоже выросли там, Бул, и прекрасно знаем ту систему. Мы рождены для того, чтобы править, и это не только наше мнение. Так считает Конфедерация, иначе она не ссылала бы нас сюда.
 Я открыл было рот, чтобы достойно парировать, но спустя некоторое время закрыл. В ее рассуждениях непременно должно быть слабое звено, но нащупать его почему-то не удавалось. Впрочем, даже если и согласиться с ее доводами, это ничего не меняет.
 – Разделить подобную точку зрения – значит признать, что система прогнила насквозь, будь то здесь или в Конфедерации.
 – Вы действительно очень наивны. И Медуза, и Конфедерация дают людям то, чего они сами жаждут, – мир, достаток, экономическое и социальное равенство и, самое главное, БЕЗОПАСНОСТЬ. Все возможные альтернативы приводят только к новым лишениям. До сих пор вы не видели в Конфедерации никаких изъянов лишь потому, что принадлежали не к бессловесному большинству, а к представителям реальной власти, и здесь вас раздражало лишь то, что вас хотят превратить в такую же овцу. А вот если бы вы стали правительственным чиновником, пусть даже офицером-наблюдателем, то почувствовали бы себя точно так же, как дома.
 – Сомневаюсь, – ответил я. – Я уже утратил веру.
 – Вероятно, этим и объясняются ваши поступки. Задумайтесь. Вы могли жить без семьи и дома, но упорствовали; у вас было несколько возможностей повернуть вспять, однако вы предпочли сразиться, не имея никаких шансов на победу. Это идет вразрез с образом хорошо тренированного профессионального убийцы, пусть даже утратившего иллюзии. Вы пришли к нам добровольно, и в душе сознаете мою правоту. Вы не способны принять нашу систему ни в какой форме, но признаете, что она лучшая из всех мыслимых. Человека с вашим характером жизнь дикаря способна постепенно свести с ума, однако мириться с режимом вы не желаете. А теперь я объясню вам, зачем вы пожаловали сюда. Вы пришли сдаться, и в глубине души понимаете это, как понимаете и то, что таким, как вы, здесь не место.
 Я отказывался верить ее убийственно точным и логичным словам. У меня не было никакого желания покончить с собой или лишиться рассудка. Я прекрасно сознавал, что она права лишь отчасти, и не собирался потакать ей, униженно соглашаясь с ее софистикой. Я не мог жить на Медузе; я должен был либо уничтожить систему, либо сложить голову.
 Или же все это самообман?
 – И как вы собираетесь со мной поступить? – спросил я.
 – Неплохо бы заняться вашим обучением. Но для начала, наверное, стоит показать вам ваших друзей.
 Любопытно, как вы отреагируете на наше уникальное искусство.
 Со стены открывался вид на широкий густой парк. Он очень напоминал курортный комплекс на цивилизованной планете – пляжи с ослепительно белым песком; небольшие бассейны с прозрачной водой, которая стремительно низвергалась вниз хрустальными водопадами; абсолютно безопасные для человека, но такие прекрасные островки степи, покрытые ярким цветочным ковром...
 – Сотрудники Первого министра очень любят сады, – послышался голос Фэллон. – Только здесь можно по-настоящему расслабиться и воспарить.
 Прищурившись, я посмотрел вниз:
 – Там какие-то люди. Она кивнула.
 – Здесь постоянно дежурят Девушки Радости. Они готовы в любой момент выполнить каждое желание министра и удовлетворить любую его прихоть, а заодно поддерживают порядок.
 – В Конфедерации людей хотя бы не превращают в роботов-рабов, – едко заметил я. Только это отличие между двумя системами бросалось в глаза.
 – Не превращают, – согласилась Фэллон. – Однако ее верный страж, не задумываясь, прикончил четырех невинных людей, лишь бы попасть сюда. А скольких еще до этого? У так называемых уголовных элементов, поиском которых вы занимались, Конфедерация, не задумываясь, уничтожала личность и превращала во взрослых младенцев, начисто лишенных силы воли, либо переделывала их психику по собственным стандартам. А иногда просто убивала. И только самые лучшие удостоились чести быть отправленными на Ромб Вардена – да и то благодаря исключительным творческим способностям или связям в мире большой политики; последнее нетрудно понять, ибо те, кто сегодня вершит судьбами преступников, вскоре могут поменяться с ними местами. Вся разница между членами Конгресса и Совета Конфедерации и, с позволения сказать, преступниками вроде Таланта Упсира или Эолы Мэтьюз, – которые в свое время тоже являлись членами правительства Конфедерации, – только в том, что Упсир и Мэтьюз имели несчастье нажить себе влиятельных врагов. Но такова судьба многих политиков.
 – А эти рабыни из "мокрых снов" тринадцатилетнего пацана?
 – Они служат на своем посту. По нашим законам именно ОНИ – преступники, и вина их бесспорна. Самых опасных мы отправляем на наш собственный Ромб Вардена – на спутники Момрата. А тех, в ком у нас нет уверенности, мы либо убиваем, либо модифицируем. А модифицируя, делаем вновь полезными обществу. Пошли.
 Мы вернулись в основные помещения станции и остановились у двери с табличкой "ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ОТДЕЛ. ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН". Я прекрасно понимал, что это конечный пункт моего путешествия. Охранник, ни разу не проронивший ни слова, шел за мной по пятам.
 – Изначально личностные установки задумывались как нечто полезное, – продолжала Фэллон; она получала от экскурсии нескрываемое удовольствие. – Откровенно говоря, у нас гораздо больше проблем с психикой наших граждан, чем у специалистов цивилизованных планет. Мы установили любопытнейший факт: после стирания психики житель Медузы обязательно становится женщиной – кем бы он ни был до этого. – Дверь автоматически отворилась, и я увидел демонстрационный зал. За огромной прозрачной стеной стояла психомашина. – Узнаете, кто в кресле?
 Я с трудом поднял глаза. Пациента "на кушетке", как любят говорить психиатры, опутывали всевозможные провода и датчики, однако я все же разглядел знакомый профиль.
 – Чинг, – тяжело вздохнул я. Фэллон утвердительно кивнула:
 – Это состояние обычно называется смертью. Обратите внимание, кожа необычно мягкая и эластичная, волосистый покров полностью отсутствует, а также все изъяны и новообразования. Чистое, но совершенно лишенное конкретики женское тело.
 Я кивнул, вновь ощутив бесконечную усталость. Обычная психологическая обработка. Они получают огромное удовольствие, а отказаться я не могу – старо, как мир.
 – Очень жаль, что все жители Медузы достигают этой первозданной женской пластичности. Неплохо было бы иметь и Юношей Радости. Однако не думайте, что все Девушки Радости только наложницы. Например, мои личные Девушки – их двое – отличаются великолепно развитой мускулатурой, но очень милы. Правда, с первого взгляда женщинами их не назовешь, но это и есть то самое искусство, о котором я вам говорила. Наши лучшие психиатры превратились в настоящих художников, с помощью психомашины и микроорганизмов Вардена, творящих тело при отсутствии сопротивления мозга изменяемого. Можно сделать Девушку Радости в соответствии с любыми потребностями. Симпатичная, способная выучиться тому, что ей прикажут, и при этом безгранично преданная своему владельцу.
 – А.., для кого предназначается эта? – переспросил я, чувствуя, как внутри все переворачивается от невыносимого зрелища.
 – Для Хэйвела Канцера; он мой двойник, работает внизу на планете. Хэйв – администратор в аппарате правительства. Мы равны по рангу и положению и подчиняемся только Первому министру. Конечно, у него она не задержится – подарит кому-нибудь или всучит в качестве награды. А некоторых мы даже экспортируем на другие планеты Ромба. О! Похоже, психиатр уже готов. Теперь смотрите внимательно.
 – Не хочу, – огрызнулся я.
 – Твои желания никого не волнуют, – неожиданно грубо и холодно бросила Фэллон. – Я могу поставить тебя по стойке "смирно" и сделать с тобой такое, что Девушкам Радости и не снилось, так что заткнись. Или Конфедерация подбирает убийц из плакс?
 Что ж, она опять оказалась права. В логике ей не откажешь – чем беспристрастнее я вглядывался в самого себя, тем противнее мне становилось.
 Процесс завораживал своей жестокостью. Тот же механизм, при помощи которого я превращался в птицу или в других людей, теперь преобразовывал тело Чинг – единственное, что от нее осталось. Строго говоря, она была мертва, хотя мой рассудок отвергал эту мысль. А я? Сколько человек погубил я? Крег говорил, что только после двух-трех десятков неудач мое сознание удалось переписать в тело Тарина Була.
 Чинг всегда была миниатюрной и очень изящно сложенной, как и большинство женщин Медузы, но теперь она стремительно менялась. Рост остался прежним, но масса тела перераспределялась: увеличились бедра и бюст; формы постепенно приобрели совершенно иные очертания. Лицо практически не изменилось, хотя нижняя его часть округлилась, а большие глаза слегка уменьшились. Я вряд ли узнал бы такую Чинг, столкнись с ней случайно.
 Затем на голове стали пробиваться густые волосы; они росли с неестественной скоростью, как в немом комедийном фильме, и были светло-рыжего цвета, чему я несколько удивился.
 – Цвет волос тоже может быть изменен?
 – Не только волос, но и глаз. Можно изменять что угодно и как угодно. Так ей лучше.
 Несколько минут спустя все было кончено. Я видел неясный силуэт психиатра, возившегося со сменными модулями памяти. Наступал последний этап – формирование сознания. Потом ее освободили от паутины проводов и оставили в состоянии, напоминающем обычный сон. Зажегся яркий свет, и Чинг слегка пошевелилась.
 – Теперь ты можешь судить, – сказала Фэллон, – кем она была и кем стала. А пока взгляни на ее пробуждение. – Она щелкнула переключателем интеркома:
 – Девушка?
 – Да, госпожа? – радостно откликнулась Чинг.
 – Какая у тебя кличка?
 – Веселяшка, госпожа. Позвольте служить вам.
 – Выйди через заднюю дверь. Там ты найдешь гардероб, возьмешь подходящую одежду и украшения и приведешь себя в порядок. Затем откроешь последнюю дверь и будешь ждать меня.
 – Слушаюсь, госпожа. – С блаженной улыбкой Чинг пружинисто поднялась и вышла из камеры. Фэллон повернулась ко мне:
 – Ну? Как тебе это?
 – Впечатляет. Но если этот балаган имеет целью разжалобить меня – ничего не выйдет. Я поражен, но не настолько.
 – Вполне возможно. Она вела себя героически, но все же мы получили о тебе кое-какую информацию. Ну, пошли в другую комнату.
 Мы спустились в почти пустое помещение, явно не предназначенное для каких-то определенных целей, и стали ждать. Я мечтал лишь о том, чтобы это поскорее закончилось. Весь предыдущий спектакль наверняка был только прелюдией. И мне очень хотелось знать, к чему. "
 Вскоре вошла Чинг, широко улыбнулась и сделала легкий реверанс:
 – Я нравлюсь вам, госпожа? Фэллон придирчиво оглядела ее с ног до головы. Чинг и в самом деле стала милашкой и держалась, если можно так выразиться, провокационно-сексапильно. Слегка гортанный голос был одновременно детским и соблазнительным. Я почувствовал себя подростком, которому внезапно явился во плоти предмет его юношеских грез.
 На ней были маленькие золотые сережки, такое же ожерелье и облегающее серебристое платье с умопомрачительным разрезом. Макияж был выполнен профессионально – вплоть до кончиков аккуратно обработанных ногтей.
 Фэллон посмотрела на меня и вопросительно улыбнулась:
 – Ну как? Нравится?
 – Она просто.., сногсшибательна.
 – Хочешь испытать ее в действии?
 – Нет...
 – Веселяшка, а ну-ка на четвереньках к мужчине, и оближи.., для начала его ботинки.
 Я попытался возразить, но Веселяшка с игривым усердием подчинилась. Это было омерзительно до тошноты, но я стоял как вкопанный, потому что не мог пошевелиться.
 – Достаточно, на место.
 – Слушаюсь, госпожа. – Она мгновенно вскочила на ноги и пожирала взглядом Фэллон.
 – Выйди через вон ту дверь. Там ты встретишь мужчину, одетого как я. Он будет твоим хозяином – впредь ты должна выполнять все его приказы.
 – Слушаюсь, госпожа. – Чинг повернулась и вышла.
 – Дешевка, – сквозь зубы пробормотала Фэллон. – Таким только гостей развлекать, да на столе отплясывать. – Она вскинула на меня глаза. – Но от этого хоть какая-то польза. Она не будет стареть, перемены климата ей тоже нипочем. Если потеряется, то будет умолять людей возвратить ее владельцу. Она будет дарить другим удовольствия, но только в служении своему господину черпать радость. Ну разве это не лучше, чем шахты, или смерть, или пожизненная лямка чернорабочего?
 – Нет, – ответил я. – И я не изменю своего мнения.
 – Возможно, – бодро согласилась Фэллон. – Но таков этот мир. Пошли – я хочу показать тебе еще кое-что.
 Она привела меня в служебное помещение, в котором царил полнейший беспорядок. Фэллон порылась в ящиках большого письменного стола и поднялась, держа в руках некое подобие этюдника. Она отцепила от него несколько листков бумаги – какие-то рисунки. В конце концов, найдя искомое, она протянула этюдник мне. Я вгляделся в картину.
 – Ну как? – спросила она.
 В карандашном наброске, несомненно, угадывалась рука настоящего мастера. Художник изобразил женщину поистине неземной красоты. Темнокожая красавица с длинными пышными волосами одновременно ослепительно-белого и светло-русого цвета с огромными влекущими зелеными глазами и вызывающе дерзким и страстным выражением лица.
 Точеная высокая фигурка, гладкая и холеная, хотя половые органы, на мой взгляд, слегка гипертрофированы. Художник запечатлел ее в разных позах, в том числе и притаившейся дикаркой в звериных шкурах. На этом наброске она была неотразима – настоящая машина для любви. Легкий карандашный эскиз нес в себе такой заряд влечения, что я лишь изумленно присвистнул.
 Фэллон одобрительно кивнула:
 – Я отреагировала так же. Это специальный проект Первого министра, и ему не терпится претворить его в жизнь.
 – Это рисунок Упсира? Да он настоящий талант.., э-э-э.., простите за каламбур...
 – Да, он гениален и разносторонен. Уже более полугода он работает с нашими лучшими психиатрами-скульпторами, создавая необходимые рациональные и эмоциональные установки. И, разумеется, гормональные. Абсолютная дикарка, совершенная и первозданная женщина. Иногда мне ужасно хочется быть похожей на нее.
 – Сильные боли в пояснице, – намекнул я. Фэллон двусмысленно пожала плечами:
 – Такая женщина нечто большее, чем Девушка Радости. Кстати, Первый министр называет ее Ослица Уби. Его мужская сила вполне под стать другим способностям. Ослица станет его постоянной спутницей, живым свидетельством его величия. Первый министр обладает огромной коллекцией шедевров, украденных из крупнейших музеев Конфедерации, но жаждет большего. Все будут изнывать от зависти, но она будет навеки предана только ему. Прирученный дикий зверь, объезженный мустанг, пассивная, но в то же время преисполненная природной энергии, она доставит своему властелину самые экзотические и утонченные наслаждения. Как и всякий одомашненный зверек, она станет его надежнейшим защитником, при этом наделенным если не душой, то умом и чувствами, настоящей жемчужиной нашего нового искусства.
 Я согласно кивнул, прекрасно понимая теперь суть Упсира; отвратительный себялюбивый маразматик.
 – Ясно, – сказал я вслух.
 – Мне кажется, нет, – отозвалась та. – По-моему, вы не в полной мере оценили присущее господину Первому министру чувство справедливости. Для Ослицы Уби – этого рукотворного чуда – подойдет далеко не любой материал. Он любит постоянно напоминать о своем всемогуществе, а посему Ослица обязана стать символом его абсолютной власти, эффективности построенной им системы, а также ее неуязвимости для Конфедерации и инспирированной ей пятой колонны. Теперь вы, надеюсь, понимаете, что Ослицей Уби она названа отнюдь не из-за своих суперпышных ягодиц; скорее это предупреждение другим убийцам...
 – Нет! – громко закричал я и попытался нанести сокрушительный удар, но охранник за моей спиной одним выстрелом отключил мое сознание. С глухим стуком я рухнул на пол.


* * * * *

 Я был накрепко привязан в кресле перед психомашиной и впервые за свою богатую приключениями жизнь испытывал откровенный страх. Не беспокойство, не озабоченность, а самый натуральный ужас. Раньше я даже не подозревал, что это такое – животный страх, но сейчас скорее всего испытывал именно его. Еще там, в Конфедерации, я боялся не столько "промывки мозгов", сколько того, что во мне сохранится некая частичка прежней личности, которая будет "сознавать" все, что происходит с живым, но не одушевленным телом. Этот кошмар преследовал меня долгие годы.
 При помощи сотрудников Фэллон прикрепила мое безвольное тело к "кушетке", отошла и, придирчиво прищурившись, оглядела меня.
 – Вот теперь-то и начнется самое интересное, – проворковала она, явно наслаждаясь в предвкушении зрелища. – Твоя судьба уникальна, а будущие формы тем более; кроме того, тебя будет пользовать Джордаш, наш главный психиатр, мастер своего дела.
 – Сволочи, – попытался прорычать я, но вышло лишь тихое и жалкое мычание.
 – Теперь тебе понятна логика Первого министра? – продолжала Фэллон, игнорируя мой слабый протест. – Он не только получит воплощение своей сокровенной сексуальной мечты, но к тому же будет знать, что прежде эта мечта была хладнокровным убийцей, посланным, чтобы прикончить его любой ценой. Ты станешь живым напоминанием о том, что Конфедерация в делах Медузы – полный профан. Именно тебе предстоит роль не только наложницы, но еще и слуги, и телохранителя. Кстати, он приказал сделать видеозапись всего процесса, чтобы впоследствии убедить любого, что Ослица – и впрямь ты, неудавшийся душегуб. Упсир прибудет сюда завтра – сейчас он на Конференции Четырех Властителей. Я только что разговаривала с ним, и он попросил меня организовать прямую трансляцию этого события. Ты встретишься с властителем Медузы – и не точно с ним, но и с тремя другими. И разумеется, он вряд ли удержится от искушения продемонстрировать им абсолютно все твои прелести – да еще приведет тебя на золотом поводке.
 Проклятие! Она в открытую смаковала мои мучения!
 – Прощай, Тарин Бул, или кто ты там на самом деле. Ты, конечно, понимаешь, что все это передается тому, кто отслеживает тебя; в принципе мы бы поступили так же. Конечно, прежде всего мы обнаружим и удалим имплантированный в твой мозг передатчик, но, возможно, мы еще отправим ему копию записи. Это будет по-настоящему справедливо. – С этими словами она вышла, захлопнув дверь.
 Я не мог даже шевельнуться. Единственное, что я мог, – покончить с собой за те немногие секунды, пока еще оставался хозяином своего тела.
 Внезапно я почувствовал, как в мозг что-то проникло. Или кто-то. Началась процедура – психиатр сканировал мозг в поисках блоков и защит, установленных, в свою очередь, лучшими специалистами Конфедерации. Разрушат не мое тело, а личность, как и любую другую, разве что им придется потрудиться чуть больше. Собственно говоря, хорошая психозащищенность и волновала меня больше всего. Что, если где-то в лабиринте сознания останется крошечный осколок МЕНЯ, – беспомощный, но остро чувствующий зритель?
 Включилось записывающее устройство. "Приступили", – подумал я.
 Однако я ошибся. Вместо мгновенной боли во мне зазвучал тихий, журчащий мужской голос.
 – Слушайте, агент. Я Джордаш, хирург. Как и все психиатры Медузы, я обучался на Цербере, единственном центре подготовки психиатров на Ромбе Вардена. Его руководитель – настоящий гений, но мы отнюдь не испытываем уважения ни к Четырем Властителям, ни к Таланту Упсиру. Нам ненавистен предательский союз с пришельцами да и все остальное, чем славится Ромб. Нас готовили лечить людей, а не экспериментировать над ними. Мы давно контролируем самых высокопоставленных здешних чиновников – с тех пор, как Упсир пожелал подвергнуть их психообработке с целью формирования установки на абсолютную преданность лично ему. Тогда же был взят под контроль и властитель Цербера Лару – кстати, не без помощи вашего коллеги. Но сам Упсир осторожен и близко не подходит к психомашине. Однажды он попал в катастрофу вместе с Фэллон и Канцером, и они спасли ему жизнь. С тех пор властитель безгранично доверяет этой парочке, и только они избежали принудительной психообработки.
 Убить властителя Медузы легко, но это ничего не даст. Достигнуть цели можно, лишь одновременно уничтожив Упсира, Фэллон и Канцера, иначе гибель одного только усилит влияние другого. Фэллон неплохо разбирается в психотехнике и может, как и Канцер, неусыпно следить за деятельностью партнеров. Они не доверяют ни одному психиатру и, хотя не имеют доказательств, подозревают о зреющем антиправительственном заговоре. Необходимо собрать этих троих вместе, но такое случается крайне редко. За последние три года Фэллон и Канцер встречались только два раза, и лишь однажды эту встречу почтил присутствием сам Упсир. Я говорю это не для того, чтобы приободрить вас...
 Мой страх потихоньку начал вытесняться надеждой. Но что это – психологический прием или конкретный разговор?
 – Спасти вас я не могу, – продолжал Джордаш, – и не в состоянии помочь вашим друзьям – их личность не обладает вашей силой и глубочайшим ощущением собственной идентичности. Если я в точности не выполню приказ Упсира и вы сохраните хоть что-то самобытное, пусть даже на подсознательном уровне, – это рано или поздно проявится. А Талант Упсир очень наблюдателен, и от него не укроются странности в вашем поведении. Признаюсь честно: этот процесс знаком мне сугубо теоретически, однако выслушайте мое предложение. Я попытаюсь сохранить ядро, но любые связи между мозгом и этим участком будут уничтожены. Это крайне деликатная операция – различия между простым стиранием ядра и переводом его в пассивный режим таковы, что коэффициент усиления любой ошибки примерно равен единице с сорока нулями. Честно говоря, я не уверен, удастся ли мне стабилизировать его в этом состоянии, но я попытаюсь сберечь вашу ненависть и презрение к существующему режиму, а особенно к тем, кто устроил такое неслыханное надругательство над людьми. Если ваше отвращение и жажда мести в самом деле сильны, они могут остаться и в определенной ситуации заявить о себе совершенно неожиданно даже для вас. Теоретически для пробуждения этой части вашего сознания достаточно простого постгипнотического сигнала. Для вас таким сигналом послужит момент, когда трое главарей соберутся в вашем присутствии. В этом случае вы либо уничтожите их всех, либо погибнете.
 Впрочем, не будем загадывать. Один из троих может погибнуть, и тогда ваша личность не активизируется, даже в обществе остальных могут встретиться в ваше отсутствие – результат будет тот же. Такое вполне возможно, особенно в условиях войны, но тем не менее я должен использовать малейший шанс.
 ОН ДОЛЖЕН ИСПОЛЬЗОВАТЬ!!!
 – ..Что случится с вами после того, как вы убьете их – если это удастся и вы останетесь живы, – мне неизвестно. Скорее всего произойдет мгновенное высвобождение энергии, и вы окончательно превратитесь в того, кем вас так жаждет видеть Упсир: в дикого зверя. Однако в вас должно быть определенное рациональное зерно в зависимости от того, насколько мне удастся сохранить вашу суть. В результате физической трансформации и фиксации вы навсегда сохраните свое новое обличье. Это, конечно, не очень приятно, но с помощью хорошего психиатра ваш интеллект может быть восстановлен, хотя он будет совершенно иным, и никаких воспоминаний о прошлом у вас не сохранится. Тут я пас – желание Упсира закон. Кроме того, процесс может пойти неудачно – даже у моего учителя успешным был только каждый десятый эксперимент, – но я обещаю вам и вашему коллеге, наблюдающему сейчас за вами, – прекраснейшее создание, сопровождающее Упсира, как тень, превратится в бомбу с часовым механизмом. Теперь, к сожалению, я вынужден приступить к своим обязанностям. Я уже определил местоположение передатчика, так что ваш коллега также получит эту информацию. Отныне только он и я будем знать правду. Прости, Бул, или кто ты на самом деле. Прощай.
 Ужасная боль пронзила мой мозг.., я взрываюсь...
 О ГОСПОДИ!!!
 КОНЕЦ СВЯЗИ. ПЕРЕДАТЧИК РАЗРУШЕН.

   ЭПИЛОГ  


  1 

 Человек медленно приподнялся и, сняв с головы датчики, слегка поежился.
 – Это было ужасно, – тактично заметил компьютер. Человек слегка усмехнулся:
 – Господи, помоги Думонису! Помоги его дьявольски хитрому замыслу! Мы определенно узнаем больше.
 – Глядя на вас, не подумаешь, что вы только что подверглись чудовищному насилию и испытали панический страх. Я читаю на вашем лице неоправданный оптимизм и, честно говоря, обеспокоен.
 – Не беспокойся, – улыбнулся человек. На самом деле это большая удача. Мы наконец-то узнали, кто такие пришельцы, и мои невероятные на первый взгляд выводы полностью подтвердились.
 – Значит, задача решена?
 – Похоже, замечания Мораха не выходили у меня из головы. У меня было такое чувство.., нет, не ошибся, скорее упущения чего-то важного. И Талант Упсир это доказал.
 – Но ведь вы его никогда не видели.
 – И слава Богу. Старый подлец скользок, как угорь. К тому же он был политическим деятелем Конфедерации и теперь собирается кичиться перед ней своим богатством. Это крайне самоуверенное заявление особенно на пороге войны, исход которой неясен. Упсир, конечно, редкий мерзавец, но не дурак, а кроме того, ему прекрасно известна военная мощь Конфедерации. И все же, несмотря на то, что два властителя погибли, а тайна заговора раскрыта, он все равно уверен в победе. Почему? Потому что наше предположение о пришельцах, Альтаварах, неверно.
 – Вы полагаете, что война неизбежна?
 – Уверен. Как ни странно, самые большие шансы предотвратить катастрофу были у Кригана. Лучше бы в живых остался именно он, а не этот мерзкий слизняк Упсир.
 – Ничего не понимаю. Он же предатель.
 – Только ему это было по силам. Посмотри на Четырех Властителей. Один – классический гангстер, а двое других – коррумпированные до мозга костей политики. Какого черта Кригану делать в этой компании? И почему остальные приняли его, как равного. Вспомни, ведь властители фактически сместили предшественника Упсира – он был излишне либерален и недостаточно развратен, чтобы делить с ним власть. Все законопослушные тянулись к Кригану – единственному властителю, не запятнавшему себя пороками и взяточничеством, и полагались на него чисто интуитивно. Дело не только в том, что он попал на Ромб по собственной воле, важно и то, что Лилит последней присоединилась к заговору. Тем не менее он был ключевой фигурой, лидером.
 – Я не разделяю вашего восхищения.
 – Возможно, – усмехнулся человек, – однако я вижу в нем себя – человека, выполняющего свой долг в чрезвычайно сложных условиях, а не просто уголовника.
 – Это лишь предположение.
 – Для нас или по крайней мере для нашего начальства. Мне кажется, что Криган обнаружил пришельцев гораздо раньше, чем мы. Вероятно, на несколько десятилетий, так как есть косвенные доказательства, что пришельцы были здесь все время.
 – Не лучше ли доложить руководству? – заметил компьютер.
 – Доложить? Может статься, реальных свидетельств вообще нет. Чтобы Конфедерация поверила, ее надо ткнуть носом в неопровержимые факты; даже сейчас она предпочитает ходить вокруг да около, вместо того чтобы действовать быстро и решительно, хотя память о роботе-шпионе еще свежа. Заяви Криган о своем открытии, его сочли бы сумасшедшим и уничтожили – в лучшем случае тоже сослали бы на Ромб Вардена. Вот ему и пришлось играть свою роль в течение двадцати лет – подумать только, ДВАДЦАТЬ ЛЕТ! – стать властителем Лилит и взять ситуацию под контроль. Мы лишились величайшего агента Конфедерации, и как раз тогда, когда он почти выполнил свое задание.
 – Вы считаете, что перед гибелью он уже был готов нанести удар по пришельцам?
 – Да нет, конечно же, нет. Естественно, он был целиком вовлечен в ту невидимую войну, которую вели пришельцы с Конфедерацией при помощи своих чертовых роботов. Но Криган исподволь готовил слабую, неуверенную и разбалансированную Конфедерацию к реальной схватке. Поэтому он пошел на сотрудничество с Упсиром и Морахом. Похоже, мы здорово недооценивали этих Альтавар. Криган считал, что в решающей битве победа вполне может быть за ними, а он все-таки оставался человеком. Конечно! Все сходится!!! У него был выбор между невидимой войной, грозящей разделом Конфедерации, и прямым галактическим столкновением, в котором, с его точки зрения, у нас не было шансов на победу.
 – Вы собираетесь включить в доклад этот вывод?
 – Нет. Начальство просто не поверит, если и поверит, то не поймет, что за ним кроется. Это ничего не меняет в моих построениях, просто многое проясняет. Теперь ситуацией полностью владеет Морах, а он при всех своих очевидных достоинствах не обладает талантами Кригана. Когда-то судьба свела его с Криганом, и Морах, гениальный преступник, почувствовал, что от него требуется. В чем-то его мировоззрение очень напоминает кригановское. Он делает то, что в его силах, понимая в душе, что работенка ему не по плечу. Проклятие! – внезапно пробормотал человек и ненадолго задумался. – Быстро свяжись с Морахом. Попроси его задержать эту встречу; я присоединюсь к ним, когда переговорю с руководством.
 – Это нетрудно. Вы не задумывались, что они соберутся на очень уязвимой орбитальной станции вокруг Лилит? Всего один выстрел...
 – ..и мы останемся наедине с Альтаваром, тогда у нас не будет вообще ни одного шанса! И кроме того, из чего ты собираешься делать этот выстрел?
 – Патрульный корабль набит оружием!
 – И человек победит благодаря компьютеру, – усмехнулся инспектор. – А как, по-твоему, Альтавар входит в систему и покидает ее, не говоря уж о роботах? Или ты считаешь, что их действительно невозможно распознать?
 – О, но это значит, что наш корабль в их руках. Убийственное предположение.
 – Однако это так, поверь. А если тебе нужны дополнительные доказательства, вспомни, что я связался с Морахом мгновенно, назвав лишь его имя и планету. Связисты уже явно знали, кто он такой и где находится.
 – Я взорву модуль, чтобы не допустить утечки информации.
 – Это лишнее. В настоящее время из всей Конфедерации Морах полностью доверяет только мне. Они меня знают, ведь так или иначе я все время был с ними; я и Кол Тремон, и Парк Лакош, и Квин Занг, разве что без микроорганизмов Вардена. Они могут положиться на меня, потому что только я могу выдать экспертное заключение. – Он засмеялся. – Надеюсь, ты не собираешься убивать меня, старина?
 – В этом нет необходимости, пока не подвергается риску само задание.
 – Скорее всего ты его просто не знаешь. Но это уже к делу не относится. – Человек встал с кресла и, подойдя к письменному столу, взял ручку и бумагу. Многолетняя привычка – доверять свои мысли не терминалу, а старой доброй бумаге. Память компьютера доступна любому, но если сжевать и проглотить записи в случае опасности, всегда будешь знать, где они находятся.
 Некоторое время он сосредоточенно трудился, затем аккуратно собрал разбросанные листки, покрытые каракулями. Просмотрев их, усмехнулся, удовлетворенно кивнул и, встав из-за стола, подошел к панели секретной связи.
 – Открыть резервный канал Р, – приказал он компьютеру. – Узкий пучок, плавающая частота, высшая степень защиты. Давай-ка их разыграем.
 На все ушло несколько минут, но, поскольку связь осуществлялась в гиперпространственном измерении, задержка сигнала практически отсутствовала. Далекий абонент снял трубку.
 – Привет, надзиратель Ромба! – раздался слегка искаженный динамиками голос. – Папа слушает.
 – Привет, Крег! Голос у тебя неважный.
 – Мне пришлось проглотить пару пилюль, чтобы побыстрее проснуться. Ну что там у тебя? Опять что-нибудь с Цербера?
 – Нет. Просто хочу сделать доклад. До сих пор мы кое-что упускали, но теперь я собрал необходимые данные и готов изложить свои выводы. Полагаю, пора приступать к действиям. Сейчас на Ромбе Вардена собирается военный совет, и, похоже, наш час пробил.
 – На цивилизованных планетах настоящий бедлам, – сообщил командор. – Я уснул впервые за последние четверо суток. Грузовые корабли сбиваются с маршрутов, а предприятия останавливаются из-за нехватки сырья. Боевые крейсеры расстреливают друг друга! Этих проклятых роботов ТЬМА-ТЬМУЩАЯ!!! Их тысячи, и они занимают незначительные на первый взгляд должности, но ты же знаешь, в нашей Конфедерации все теснейшим образом взаимосвязано.
 Инспектор кивнул, не сумев скрыть легкую усмешку. Значит, Морах превратил планируемую Криганом войну в одностороннюю операцию, мобилизовав множество политических и преступных организаций, контролируемых Четырьмя Властителями.
 – Ну и как, держитесь? – поинтересовался он, почти уверенный в отрицательном ответе.
 – Держимся, но из последних сил! – ответил Крег. – Мы предполагали что-то подобное, но действительность превосходит все ожидания. Они чертовски проницательны, и саботаж охватывает все без исключения сферы Конфедерации. Виновных найти невозможно. Их не интересуют высокопоставленные руководители; только мелкие сошки, через чьи руки проходят документы. Во многих местах уже наступил настоящий голод, и я сомневаюсь, что нам удастся быстро овладеть ситуацией. Ты был абсолютно прав, когда советовал спешить. Но если ты не сможешь обеспечить нам передышку, этот проклятый Ромб придется уничтожить к чертовой бабушке. И немедленно.
 – Вряд ли тебе это удастся, – глухо заметил человек. – Все говорит за то, что они значительно сильнее нас, во всяком случае, ничуть не слабее. Держись за кресло – сейчас ты не поверишь своим ушам.
 – Давай. Но я не верю в их огромную военную мощь. Человек через силу улыбнулся. Почему пришельцы так пугают даже прожженных убийц и сорвиголов? Этот вопрос мучил его еще на Хароне, но тогда он не знал ответа. Теперь ответ есть.
 ОНИ КАЖУТСЯ ВОПЛОЩЕНИЕМ ЗЛА, ИБО ХЛАДНОКРОВНО ЗАМЫШЛЯЮТ ГЕНОЦИД ДРУГОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ ПРОСТО ПОТОМУ, ЧТО ОНА ИМ МЕШАЕТ.
 Он уже собирался начать доклад, как в голову неожиданно пришла шальная мысль.
 – Папа? А этот доктор Думонис на Цербере – кто он такой?
 – Он? Бывший начальник Отдела Психиатрии департамента уголовной полиции Конфедерации. Разумеется, тогда у него было другое имя. Автор множества методик, которыми мы по-прежнему пользуемся в работе с агентами вроде тебя.
 – И его сослали на Цербер?!
 – А чему ты удивляешься? Он очень непостоянен. Психиатру приходится сталкиваться с настоящими душевнобольными, и когда-нибудь они настолько надоедают, что врач уже не в силах выносить своих пациентов – или сам сходит с катушек. Думонис не исключение. Конечно, мы не могли убить его в награду за беспорочную службу – она была поистине бесценной для нас, – а любая психомашина бессильна против такого аса. Так что мы изменили его внешность, дали другое имя и отправили на Цербер, где он завел небольшую частную практику. Он не питает, никаких симпатий к Конфедерации, но и к Четырем Властителям тоже. Их союз с пришельцами переполнил чашу его терпения. Он с головой ушел в политику и создал подпольную организацию, действующую в наших интересах.
 – Я рад, что он на нашей стороне. Крег весело хохотнул:
 – Тем лучше для него. Мы имплантировали ему в мозг несколько органических устройств и кое-что еще. Чтобы навсегда обезвредить его, достаточно послать сигнал со спутника.
 Агент не нашелся, что сказать. Он быстро перетасовал листки:
 – Готов к докладу.
 – Готов к записи. Начинай по моей команде... Давай!

  2 

 Большая часть содержащихся в докладе выводов получена методом дедукции. Сразу оговорюсь, что каждое в отдельности и все вместе умозаключения справедливы для всех четырех планет Ромба Вардена. Сведения, на которых они базируются, добыты посланными на планеты наблюдателями. Позвольте начать с основных проблем исключительно сложной и загадочной системы, именуемой Ромб Вардена.
 ПУНКТ 1
 Очевидно, что Ромб Вардена не является естественным образованием. Каждая из четырех планет находилась внутри "жизненной зоны" задолго до того, как трансформировалась в свое нынешнее состояние, но само по себе это еще не гарантирует зарождения местных форм жизни. То, что каждая из планет была искусственно преобразована, подтверждается изысканиями первых научных экспедиций. В то же время диагностика микроорганизмов Вардена была решительно невозможна в первые годы, хотя нынешний уровень их изученности позволяет обитателям Ромба Вардена преодолевать негативные последствия симбиоза и управлять ситуацией. Есть много данных, подтверждающих мысль о целенаправленном переустройстве планет, и прежде всего отсутствие предновых форм флоры и фауны. Существование на каждой из планет доминирующих видов никак не обусловлено с точки зрения естественного отбора. Кроме того, обращает на себя внимание тот факт, что животный мир Ромба излишне специализирован. Получается, что холоднокровные рептилии господствуют на самой горячей из планет, насекомые – на самой влажной и теплой, морские животные обитают на покрытой водой планете, а крупные млекопитающие – на самой холодной из них. Все это больше напоминает эксперимент, нежели случайность – чересчур много совпадений.
 ПУНКТ 2
 Флора и фауна Ромба Вардена естественно сочетается с нашей, построенной на углеродной органике, и легко интегрируется в дикую биосферу – за исключением вездесущих микроорганизмов Вардена. Это совершенно уникальная форма жизни, аналоги которой нам неизвестны. Она достаточно статична, и ее свойства на каждой из планет единообразны и предсказуемы. Принято считать, что люди распространили микроорганизм, изначально находившийся только на Лилит, на три остальные планеты Ромба. Выходит, мы имеем дело с бактерией, способной мгновенно приспосабливаться к любым условиям и при этом демонстрирующей поразительную устойчивость и не подверженной никаким мутациям. Из этого абсурдного положения с неизбежностью следует вывод об искусственном происхождении микроорганизмов Вардена, ориентированных специально для каждой планеты Ромба.
 Микроорганизмы Вардена слишком примитивны, чтобы являться разносчиками болезней, однако они интегрированы друг с другом и образуют исполинскую сеть – неотъемлемый элемент биосферы каждой планеты. На Лилит они, очевидно, выступают в качестве своеобразного всепланетного регулятора, поддерживая равновесие экосистемы. Именно это породило мнение, будто микроорганизмы Вардена имели один источник распространения. Для окончательного подтверждения моей гипотезы достаточно провести несложные научные исследования. Что касается воздействия микроорганизмов Вардена на людей, то оно вполне объяснимо, если их основная функция – сохранять стабильность биосферы (и геосферы) и свести на нет любые случайные изменения.
 Харон и Медуза – яркие примеры тому, что очень простые химически микроорганизмы Вардена обладают способностью к совместным действиям и, следовательно, способностью накапливать огромные массивы информации. На Цербере и Лилит это проявляется не так очевидно, но достаточно вспомнить, как быстро они устраняют повреждения и даже восстанавливают утраченные конечности у людей всего Ромба. Суть в том, откуда берутся необходимые знания и какой способ их применения.
 Конечно, напрашивается гипотеза о коллективном разуме: каждая колония микроорганизмов представляет собой ячейку или совокупность ячеек, поддерживающих информационный обмен с аналогичными ячейками, сливаясь в единый пространственно неограниченный организм. По ряду причин эта гипотеза представляется мне неверной. Жители Харона могут путешествовать на Медузу и наоборот без всяких отрицательных последствий для себя, хотя расстояния между планетами вполне достаточно, чтобы прервать любые связи между "личными" микроорганизмами путешественника и всеобщим планетарным "телом". Еще один пример: только обитатели Лилит воспринимают связь между колониями микроорганизмов Вардена. И, наконец, маловероятно, чтобы мельчайшие микроорганизмы, даже объединенные в коллектив, были бы в состоянии хранить и обрабатывать огромные массивы данных, необходимые для осуществления даже одной сложной регенерации.
 Но если представить микроорганизмы в виде нейронных передатчиков, все сразу становится на свои места. Вообразите рецепторы вашего указательного пальца. Они служат только одной цели – передавать информацию в мозг. Обожгите их, и сигнал достигнет мозга, будет обработан, и по другому нейронному каналу в тот же палец уйдет команда о необходимом для устранения причины раздражителя действии. Колонии микроорганизмов можно представить в виде удаленных чувствительных элементов некоего огромного мозга. В этой роли может выступать чрезвычайно сложный и быстродействующий компьютер с практически неограниченной памятью. Такое предположение не противоречит ни одному из имеющихся фактов.
 Полученные со всех четырех планет данные свидетельствуют о том, что микроорганизмы Вардена используют внешний источник энергии; это нашло отражение в гипотезе о так называемой границе Вардена – расстоянии от системы Ромба, при удалении на которое микроорганизмы теряют управляемость и разрушаются, уничтожая также организм-носитель. Для нормального существования микроорганизмы получают все необходимое от своего симбионта, а в тех редких случаях, когда это невозможно, демонстрируют ограниченную возможность к преобразованию вещества в энергию и наоборот. В случае необходимости они способны причинить неудобство, боль своему носителю и даже представить реальную угрозу для жизни. В определенных условиях они могут самостоятельно разрушаться.
 Если отталкиваться от факта, что микроорганизмы Вардена являются всего лишь приемо-передающими устройствами, в этом случае смысл границы Вардена становится совершенно прозрачен – это предельный радиус связи между ними и управляющим компьютером.
 Равным образом очевидно, что используются четыре разные частоты, а может быть, и четыре разных типа передатчика. Вот почему Цербер кажется лишенным микроорганизмов жителю Харона, который инфицирован только бактериями своей планеты, работающими на одной фиксированной частоте. Однако возникает вопрос: где же расположена "база" микроорганизмов Вардена? Я полагаю, что центральный компьютер находится вне Ромба, скорее всего за орбитой Момрата. Этот газовый гигант с огромной кольцевой системой и тысячами спутников прекрасно подходит для этой цели. Компьютер снабжен периферийными субкомпьютерами, которые и осуществляют управление. Двухъярусная система на первый взгляд может показаться излишне экстравагантной, но только с ее помощью можно объяснить, почему расстояние в четверть светового года является предельным для микроорганизмов, в то время как жители одной планеты без проблем перемещаются на любую другую. При этом, разумеется, прерывается связь с планетной сетью, но не с главным компьютером.
 На Медузе находится "священная гора", и переночевавший там агент испытал кошмарные ощущения, а, проснувшись, обнаружил, что способен гораздо лучше управлять своими микроорганизмами и как следствие – собственным телом. Убежден, что где-то в недрах этой горы размещен центральный процессор субкомпьютера, управляющего микроорганизмами Вардена на Медузе. На этой планете ухе научились распоряжаться информационным обменом между микроорганизмами и компьютером, но там, в зоне максимальной мощности сигнала, микроорганизмы возбуждаются гораздо сильнее. Это немного сродни тому, что в технике связи называется импульсной перегрузкой: мощный сигнал на входе электронного устройства на выходе многократно усиливается, но становится бессодержательным. Однако человеческий мозг, способный отчасти контролировать микроорганизмы, реагирует на перегрузку примерно так же, как защитный контур в электронном устройстве, то есть сбрасывает избыточную мощность. Но чрезвычайно высокое насыщение, продуцируемое перегрузкой, позволяет человеку гораздо лучше чувствовать сами микроорганизмы, их информационные и энергетические потоки.
 Убежден, что подобные точки имеются на каждой планете Ромба. В частности, я обнаружил, что на всех существует своеобразный культ планеты – поклонение Богу, сокрытому в недрах. Одновременно он является и источником власти, и движущей силой всего сущего. Если бы мы могли переместить все население Лилит к его субкомпыотеру, уверен: почти все обрели бы способности, которые сейчас удел лишь избранных. И среди них подавляющее большинство – ссыльные, которые превосходят аборигенов в психическом отношении. На Цербере подобная перегрузка может лишить людей рассудка или привести к постоянному, неконтролируемому обмену телами.
 ПУНКТ 3
 Отсюда следует, что мы столкнулись с невероятно развитой технически цивилизацией, степень превосходства которой невозможно даже представить. Эта цивилизация оживила четыре планеты и управляет ими при помощи микроорганизмов. Хотя эти пришельцы, называемые Альтавар, и создали видимость охраны субкомпьютера Медузы, сомневаюсь, что планеты Ромба – их родной дом. Один из моих двойников предполагал, что они являются млекопитающими-амфибиями, дышащими воздухом, но мне это представляется довольно спорным, ибо, если их среда обитания столь ограничена, как объяснить их невероятный технический прогресс. Безусловно, эти существа предназначены для вполне типичных условий, но они вряд ли вполне соответствуют условиям Альтавара. Вероятно, это не столько охранники, сколько механики и инженеры – обслуживающий персонал компьютера, в обязанности которых входит также защищать центр от случайных визитеров.
 Так как пришельцам удается решать все проблемы, не обитая – в широком смысле – на четырех планетах, напрашивается вывод о целях такого проекта. Налицо все признаки отлично поставленного научного эксперимента, но если это действительно так, то неожиданное появление на планетах людей никак не отразилось на его программе. Похоже, незваные гости мало беспокоили экспериментаторов.
 В настоящее время планеты пришельцами не используются, и, значит, либо были нужны в прошлом, либо понадобятся в будущем. Поскольку сегодня они не интересуются Ромбом Вардена, но всерьез озабочены подготовкой к войне с Конфедерацией, похоже, что второе предположение верно.
 С самого начала меня очень беспокоила мысль о том, что пришельцы, якобы не способные принимать наш облик и проникать к нам, в то же время узнали о нашей цивилизации все и сразу же установили контакт с Четырьмя Властителями – единственными людьми, которые были бы не прочь оказаться среди наших противников. Вряд ли они прибыли на Ромб уже с конкретной целью – скорее всего их вызвал обслуживающий персонал, заметивший наше появление в системе. Нетрудно себе представить вставшие перед небольшой базой проблемы: требовалось доложить о нас, получить инструкции и дождаться специалистов, между тем микроорганизмы Вардена принялись активно осваивать чужеродный элемент. На месте пришельцев я попытался бы выиграть время, удерживая непрошенных гостей как можно дольше и одновременно контролируя их расселение на планетах и места постоянных поселений. Слегка изменив программу центрального компьютера, они превратили микроорганизмы Вардена в своеобразный "вирус", действующий не только на живые существа, но и на технику. Ловушка захлопнулась.
 Альтавары, несомненно, успокоились и на время ушли в тень. Однако мне кажется, что необычные последствия взаимодействия человека и микроорганизмов Вардена поразили их не меньше нашего. Не думаю, что столь удивительные возможности закладывались ими изначально, ибо в их интересах было как раз обратное – как можно дольше держать людей под контролем. Вполне вероятно, что биоэлектрические токи человеческого организма случайно совпали с частотным диапазоном приемопередатчиков или оказались очень близко к нему. Этим объясняются разные способности людей к овладению силой. Можно сказать, что наша нервная система и их квазиорганические машины работают на волне одной и той же длины.
 В случившемся есть свои положительные и отрицательные стороны. Симбиоз микроорганизмы-человек превращает последнего в такое же полуискусственное создание, как и буквально все на этих планетах. Центральный компьютер методично исследовал поступавшую от симбионта-носителя информацию и в результате получил важнейшие сведения о природе человека, его политической организации, целях и устремлениях и о многом другом. Другими словами, нас анонимно исследовали.
 Как только наши агенты инфицировались микроорганизмами, становясь таким образом очередной периферийной компонентой суперкомпьютера, о них тотчас узнавали. В частности, пришельцам стал известен наш замысел. Но либо они не использовали эту информацию, либо сочли Четырех Властителей опасными и для себя, и тем самым наши интересы в определенной степени совпали.
 Альтавары не только не оповестили властителей о наших планах, но умолчали даже о конкретных действиях агентов. Они пальцем не пошевелили, чтобы предупредить Кригана и Мэтьюз, не сообщили Лару, что он может подпасть под чужое влияние. С другой стороны, они отправляют на Цербер специалистов по производству своих роботов, и их ничуть не беспокоит наша реакция. Похоже, пришельцы убеждены, что их интересы защищены от нас более чем надежно – в отличие от интересов Четырех Властителей и их подданных. Отсюда следует, что невидимая война против Конфедерации инициирована не Альтаваром, а исключительно властителями.
 Но в таком случае, почему пришельцы спокойно отнеслись к этой дьявольски хитро задуманной кампании, зная, что она неизбежно привлечет наше внимание – как, собственно, и произошло?
 Ответ только один. Видимо, когда-то Альтавар решил использовать Ромб Вардена в собственных целях, но этому мешали поселившиеся на планетах люди. Как мне кажется, поначалу они решили атаковать Конфедерацию, от чего их отговорил или же посоветовал отсрочить Марек Криган. Испугавшись вполне реальной перспективы гибели Ромба в этой войне, он решил нанести удар в самое сердце политического и экономического союза Конфедерации. Только это могло бы заставить нас обратиться к внутренним проблемам, чтобы сохранить единство человечества – единственный источник нашей силы. Конечно, было бы загублено бесчисленное количество жизней, нас вновь отбросило бы во мрак жесточайшего варварства, но все же люди получили бы шанс выжить. Остальные властители одобрили этот план, движимые жаждой мести и надеждой покинуть Ромб Вардена и значительно расширить свои владения за счет разрушенной Конфедерации. Альтавар не препятствовал просто потому, что по итогам это было сравнимо с тотальной войной, только гораздо проще и дешевле. Вряд ли они сильно рассчитывали на успех, однако времени хватало, чтобы дать возможность Четырем Властителям рискнуть.
 ПУНКТ 4
 Пришельцы решили от нас избавиться в полной уверенности, что для этого все средства хороши. Почему же мы представляем для них такую угрозу? Ведь мы ничего не знаем, и в настоящий момент единственная точка пересечения интересов наших цивилизаций – Ромб Вардена. Разумеется, они опасаются, что мы либо уничтожим его либо излишне расплодимся. Именно спасение Ромба – та основная цель, ради которой они пошли на сговор с Криганом. Так что же для них Ромб Вардена?
 Альтавары дышат тем же воздухом, что и мы. Они почти наверняка имеют углеродную основу, которая должна быть понятна нашим биологам. Таким образом, общие знаменатели совпадают: пища, безопасность и воспроизведение.
 Первое исключим сразу же. На планетах Ромба производится огромное количество белков и других пищевых продуктов. Кроме того, если мы научились превращать энергию в материю, а значит, им это тоже по силам.
 Вторая причина кажется более вероятной. Складывается впечатление, что они собирались поселиться на заботливо переделанных планетах. Но здесь можно разместить только очень небольшую популяцию, и вряд ли из-за этого стоит затевать межзвездную войну. В сравнении с огромным числом потенциально пригодных для обитания миров, обнаруженных человечеством только в этом квадрате Галактики, война на полное уничтожение из-за четырех небольших планет, которые к тому же мы не способны эффективно освоить из-за микроорганизмов Вардена, кажется весьма нелогичной.
 Остается последнее – воспроизведение. Это легко объясняет на первый взгляд совершенно отчаянные действия пришельцев. Нет никаких оснований считать, что наши способы размножения похожи, и если предположить, что Ромб Вардена – репродуктивный центр пришельцев, своеобразное нерестилище, значит, их размножение протекает чрезвычайно медленно. А стало быть, и жизненный цикл отдельной особи огромен. Следовательно, не исключено, что количество яиц или каких-нибудь личинок может быть гигантским, и в таком случае микроорганизмы Вардена представляют собой своеобразные миниатюрные элементы единого защитного механизма, обеспечивающего оптимальные условия внешней среды. Допустим также, что наличие на Медузе – единственной из планет Ромба – геотермальной активности означает, что на какой-то стадии выведения потомства требуется своеобразная терморегуляция.
 ПУНКТ 5
 Из этой гипотезы следуют интересные выводы. Например, что планеты Ромба служат не только инкубатором, но и своеобразными яслями для молодняка. Правда, возникает вопрос: почему же для размножения чужакам обязательно требуются космические путешествия, переделка целых планет и мощнейшие вычислительные машины? Абсурд. И кроме того, как же они размножались изначально?
 Однако, учитывая, что подобная цивилизация наверняка гораздо старше нашей, проблема отчасти будет разрешена. Кроме того, на цивилизованных планетах человек в настоящее время появляется на свет в лабораторных условиях при помощи самой совершенной техники. Незнакомая с нашей историей и планетами Границы или Ромба Вардена цивилизация столкнется с такими же вопросами, как и мы. В данный момент нас интересует лишь то, каким образом они размножаются сейчас.
 ИТОГИ
 Пришельцы создали Ромб Вардена в качестве инкубатора и нового дома для своего потомства. Видимо, у них очень длительный цикл размножения и очень большая продолжительность жизни отдельной особи. Таким образом, в настоящее время на Ромбе Вардена выводится новое поколение альтаваров. Хотя я сомневаюсь, что это единственное назначение Ромба, но любая деятельность, препятствующая нормальному процессу выведения молоди, для Альтавара равноценна геноциду.
 Когда люди впервые попадали туда, пришельцы при помощи своих технических устройств – микроорганизмов Вардена и связанных с ними планетных компьютеров – сделали выводы о нашей цивилизации и ее мощи. Так как до "вылупления" потомства было еще очень далеко, они не реагировали на пришельцев-землян. Но мы сами спровоцировали их, наводнив Ромб отбросами общества со всей Конфедерации. Вероятно, пришельцы решили, что мы проводим политику колонизации, и уж наверняка их мнение о нашей цивилизации стало по меньшей мере скептическим. То ли с научными целями, то ли просто из любопытства они установили контакт с Четырьмя Властителями, и участь человечества Извне был решена.
 Став властителем Лилит, Криган предложил Альта-вару свою помощь, не связывая, однако, с осуществлением этого плана больших надежд и совершенно не заботясь о судьбе остальных властителей. Но, поскольку властители допустили ошибку, Альтавар вновь почувствовал себя загнанным в угол. Пришельцы решили, что дальнейшее промедление угрожает потомству, и перед лицом выбора "мы или они" действовали в собственных интересах. Они уже знали все плюсы и минусы нашей военной машины, нашего руководства и многое другое. Полученные данные не насторожили их. Они до сих пор в полной уверенности, что способны разгромить нас, и, как мне кажется, попытаются сделать это при помощи упреждающего удара после того, как предпринятая Четырьмя Властителями кампания нанесет максимальный ущерб Конфедерации. Я думаю, у нас в запасе от силы несколько недель, если не дней. После этого может разразиться война, итогом которой станет уничтожение либо нашей, либо обеих цивилизаций.
 ВЫВОДЫ И РЕКОМЕНДАЦИИ
 Судя по их уверенности в успехе, пришельцы уже имеют опыт подобных схваток, но даже им вряд ли удастся одним ударом уничтожить цивилизацию, рассеянную почти по половине Галактики. Человечество окажется отброшенным в эпоху варварства, как минимум треть его погибнет, но род человеческий, безусловно, выживет.
 Однако, если вспыхнет война, нашей первейшей – и единственной – целью станет уничтожение Ромба одним мощнейшим ударом: на второй у нас уже просто не хватит времени. Такая акция лишит пришельцев потомства и повергнет их цивилизацию в состояние медленной агонии. Естественно, что после этого их задачей станет методичное и полное уничтожение человечества – точно так же поступили бы и мы на их месте.
 Еще раз подчеркиваю, что победить в грядущей войне мы не можем. Если вы откажетесь взглянуть правде в глаза и согласиться с моими предложениями, тогда скорее всего погибнут обе расы.
 В настоящий момент Четыре Властителя готовятся к совещанию, и я намереваюсь к ним присоединиться. Это единственный шанс предотвратить кровавую бойню, и, если вы хотите его использовать, вам необходимо немедленно приступить к осуществлению предлагаемого мною комплекса мер, не отступая от него ни на йоту.
 1. Наш корабль набит замаскированными роботами противника, и сюда должны поступать сообщения только о непоправимых катастрофах – даже если вы будете успешно бороться с саботажем. Пусть Четыре Властителя и сам Альтавар убедятся, что план Кригана СРАБОТАЛ, и они на пороге победы. При малейшем подозрении Альтавар почти наверняка нанесет нам мощнейший упреждающий удар.
 2. Необходимо незамедлительно приступить к переговорам. Посредником придется выступить мне, ибо для моих выживших копий я единственный, кто заслуживает доверия. Что касается Тайного Совета Конфедерации, то он должен собраться в полном составе и связь при этом должна быть визуальной. Необходимо, чтобы противник был уверен, что я представляю высший орган Конфедерации и вправе ратифицировать все заключенные соглашения.
 3. Весь флот, свободный от выполнения стратегических задач, под руководством лучших военачальников следует немедленно направить к Ромбу Вардена. Только под реальной угрозой уничтожения Ромба противник пойдет на действительно серьезные переговоры.
 И еще: требования Альтавара следует выполнять четко и незамедлительно. Переговоры – наш единственный шанс, и нужно приготовиться к огромным уступкам, вероятно – беспрецедентным. Любой ценой надо найти решение и подкрепить его конкретными и оперативными действиями – только так можно успокоить Альтавар и обеспечить собственную безопасность.
 Подпись: Надзиратель Вардена, ожидающий вашего решения и инструкций.

  3 

 – Ну что скажешь?
 – Это единственное логичное решение, – ответил компьютер. – Из вас вышла бы неплохая ЭВМ.
 – Весьма польщен. Итак, доклад они получили и как, по-твоему, они его воспримут?
 – Разумеется, не поверят ни одному слову, но начнут работать на два фронта. Неужели вы ждете чего-то иного? Человек задумчиво пожал плечами:
 – Не знаю. Сомневаюсь. Ты мог бы оценить вероятность тотальной войны?
 – Слишком много неучтенных параметров, но вероятность того, что у вас что-нибудь получится, около десяти процентов.
 – Десять процентов, – с тяжелым вздохом повторил человек. – Мне кажется, что наш план сработает. Разбуди меня, когда придет ответ. – Он помолчал. – В любом случае не похоже, что ты получишь приказ убить меня.
 Компьютер ничего не ответил. Потребовалось почти пять часов, прежде чем в верхах достигли определенного согласия; учитывая невообразимую сложность Конфедерации и ее бюрократическую машину, подобную скорость можно было назвать фантастической.
 – Мы в состоянии организовать визуальную связь, – сообщил командор Крег. Они наверняка перехватывают и расшифровывают любые сообщения, так что я решил выходить в эфир открыто.
 Человек кивнул:
 – Альтавар будет настаивать на какой-нибудь Тмутаракани. Я попытаюсь всеми силами тянуть время, пока не прибудет флот. Но мне нужна по крайней мере одна надежно засекреченная линия связи; пока я уверен только в отношении этого канала. Компьютер сообщил, что я смогу передавать информацию в модуль из любой точки Ромба, а он сделает все остальное. Совет властителей тоже настаивает на открытом и визуальном общении. Когда я получу какие-нибудь гарантии, то немедленно сообщу вам, а там вы уже будете непосредственно контактировать с властителями.
 – Согласен. Но ты же знаешь, что на Ромбе можно застрять до скончания века.
 – Я в это не верю. Микроорганизмы Вардена уже достаточно хорошо изучены, и сейчас их можно держать под контролем. Но все это не важно. Положение ужасное, и, если предстоит сделать выбор между уничтожением Конфедерации и моей личной гибелью, я, конечно же, выбираю последнее. Меня, командор, это вполне устраивает.
 Царству преступников в любом случае пора уже положить конец.
 Отключив связь, человек повернулся в кресле.
 – Свяжи меня с Морахом; он на борту орбитальной станции Лилит.
 Всего через несколько минут на экране появилось мрачное, таинственное лицо шефа безопасности.
 – Вы на грани капитуляции, – сразу же заявил тот.
 – Не торопите события. Еще многое предстоит обговорить. – И агент кратко изложил Мораху свои предложения о переговорах Конфедерации с Советом Ромба.
 Морах ненадолго задумался:
 – Вы пытаетесь тянуть время до прибытия флота?
 – Ни в малейшей степени. Наши силы уже несколько недель всего в паре дней пути от Ромба. Однако уверен, что Совет сдержит свое слово – по крайней мере на время переговоров. Мне кажется, это и в интересах Альтавар, так как мы уже обладаем определенным преимуществом – наш флот развернут и приведен в полную боевую готовность.
 Морах некоторое время раздумывал, затем с отсутствующим видом кивнул головой:
 – Хорошо. Но любая попытка атаковать Ромб Вардена будет немедленно подавлена. Вы понимаете?
 – Да. Назовите время и место.
 – Буджум – это седьмой спутник Момрата. Там размещен наш многоцелевой центр управления. Вы можете прибыть туда завтра к 16.00 по земному времени?
 – Да. Я захвачу все необходимые коды. Но я хотел бы, чтобы на переговорах присутствовали представители Ромба Вардена.
 – Вот как? Кто именно?
 – Во-первых, Совет настаивает, чтобы мистер Альтавар поручил это тем, кому доверяет. Во-вторых, я не очень хорошо разбираюсь в нынешней политической ситуации на Ромбе. Кто будет представлять Харон?
 – Я как исполняющий обязанности властителя Харона, – ответил Морах. – От Лилит будет Герцог Кобе, а от остальных – оставшиеся властители.
 – Я требую присутствия психиатра Думониса с Цербера.
 – Кто это?
 – Некоронованный властитель Цербера. Но ни вы, ни Лару об этом даже не догадываетесь. В его руках Лару всего лишь жалкая марионетка. – Агент с удовольствием подумал, какое потрясение, очевидно, испытал Морах от этих слов. Один – ноль. Теперь он начнет сомневаться буквально во всем. – Еще я хотел бы видеть Парка Лакоша с Харона, Кола Тремона с Лилит и Квин Занг – с Цербера.
 Мораха развеселила эта просьба.
 – Вот как? – усмехнулся он. – И на чьей же стороне они будут?
 – На стороне здравого смысла, – ответил агент. – В любом случае вы возьмете с собой Лакоша, так почему бы не прихватить и остальных? Кто лучше оценит мою искренность?
 – Хорошо. Я распоряжусь.
 – Надеюсь, вас не удивляет, что я не настаиваю на том, чтобы от Медузы был кто-то еще, кроме Упсира.
 Морах слегка кашлянул. Он явно почувствовал неловкость.
 – Нам известно, что произошло на Медузе. Упсир до сих пор шальной от радости и гордости. Это умнейший, безжалостный, но, к сожалению, на редкость отвратительный человек – он один из тех, кто в свое время настроил всех против Конфедерации. – Морах задумчиво нахмурился. – Вам неизбежно придется столкнуться с Упсиром и с его.., э-э-э.., новой игрушкой... Полагаю, мы не станем свидетелями вендетты? По крайней мере во время переговоров?
 – Вендетта подождет. Предмет переговоров слишком важен, чтобы предаваться мщению в настоящий момент.
 Морах в упор взглянул на собеседника колючими, немигающими глазами.
 – У меня такое впечатление, будто вы чего-то не договариваете, – признался он.
 Человек на борту патрульного корабля слегка улыбнулся:
 – Морах, если не секрет, расскажите, откуда у вас такие необыкновенные глаза. Морах помолчал:
 – Я слишком часто поднимался на Гору. К Момрату агента должна была доставить автоматическая шлюпка. Затем ей надлежало вернуться обратно и пройти процедуру полного обеззараживания. Позднее, заверили человека, если все завершится нормально, она заберет его на патрульный корабль. С удивлением он обнаружил, что неохотно покидает модуль, который еще сутки, назад казался ему могилой.
 – Мы будем поддерживать с вами постоянный контакт, – заверил компьютер.
 Он молча кивнул, проверяя содержимое маленькой багажной сумки, которую предстояло взять с собой.
 – Вы не ответите на один вопрос? – неожиданно произнес компьютер.
 – Валяй.
 – Откуда вы узнали, что военная флотилия всего в двух днях пути от Ромба? Я-то об этом, конечно же, знал, но вы не были осведомлены. Как вы пришли к правильному выводу?
 – А никак, – весело признался человек. – Блефовал.
 – О-о-о.
 На сей раз он покинул модуль без всяких затруднений. Пройдя через множество палуб, он вышел на терминал патрульных шлюпок. Предназначенный для него аппарат не отличался комфортом, однако развивал огромную скорость и мог в течение сотых долей секунды перейти в подпространство, а затем столь же неожиданно вернуться. В такой шлюпке полет до Ромба занял бы самое большее двадцать пять часов. На мгновение человек почувствовал странную опустошенность. Наступила кульминация затянувшегося сражения, и теперь малейшая ошибка могла повлечь гибель всего и вся. Поражение на Медузе и лишь случайный успех миссии на Лилит и Хароне всерьез беспокоили агента. Его былая абсолютная самоуверенность здорово пошатнулась, хотя он и понимал, что в обозримом прошлом не было человека, которому волею судеб досталась столь тяжкая ноша.
 И по-прежнему тревожили сделанные выводы и заключения. Слишком удачным и обоснованным оказалось решение запутанной загадки; пришельцы в его интерпретации подозрительно смахивали на людей, и это само по себе настораживало – жизнь всегда гораздо сложнее изящных теорий.
 С этими мыслями человек заснул, а когда спустя девять часов проснулся, в голове смутно забрезжила догадка. Животные и растения. Ну конечно! Они чересчур похожи на двуполые и бесполые формы, и так как явно не специально созданы для попавших на планеты людей, то должны выражать основные особенности мышления Альтавар. Как бы причудливо он ни выглядел, как бы ни отличались его эволюционные предки от порядков человека, биологическое развитие и тех, и других наверняка протекало в сходных условиях. И теперь он почувствовал, что сильно заблуждался насчет того, какая планета подходит пришельцам.
 Человек потянулся к пульту и с максимальным увеличением вывел на один из экранов картинку планеты Ромба Вардена, в конфигурации которых теперь не было и отдаленного намека на ромб. На таком расстоянии поверхность угадывалась в самых общих чертах. Эти странные, необычные, экзотичные планеты... И такие враждебные...
 НО ЕСЛИ ОН ПРАВ, ПОЧЕМУ ЖЕ ПРИШЕЛЬЦЫ ДОПУСТИЛИ ДАЛЬНЕЙШИЙ РОСТ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОЛОНИЙ? ВЕДЬ ЭТО ЖЕ МИЛЛИОНЫ ЛЮДЕЙ?
 Вопросы не давали агенту покоя. Долгие годы краеугольным камнем его веры была Конфедерация. Именно ради нее он четыре раза прошел через ад. Властители Ромба по-прежнему не вызывали у него восхищения, как, собственно, и построенные ими социальные системы; но теперь он понял, что принципиальных отличий между Ромбом и Конфедерацией нет. Так убежденный атеист, попав в огромный пустынный собор, искренне восхищается мастерством и талантом зодчих, но отнюдь не целями, ради которых строился храм.
 Он все больше отождествлял себя с Мареком Криганом, который наверняка прошел через подобные душевные муки. Роль странствующего миссионера служила ему не просто маскировкой, скорее он видел в этом тонкий намек на тщетность вечных усилий человечества построить общество, которое служило бы людям, а не наоборот. Сколько же тысяч, десятков тысяч лет ушло на бесплодные попытки? Сколько же миллионов превратилось в рабов своих собственных иллюзий? Сколько продолжает добросовестно заблуждаться даже сейчас?..
 Некогда шестьдесят процентов граждан отвергало социум, в котором вынуждено было жить, но только двенадцать процентов верило в возможность более справедливого общественного устройства, за которое стоит бороться. Теперь, окидывая пройденный человечеством путь, странные поступки огромных социальных групп трудно назвать чем-то из ряда вон выходящим. Люди мучительно стремились к крайностям, ибо надежда перестала согревать их с тех пор, как была утрачена вера, отчаяние казалось наиболее естественным состоянием, и общество неудержимо катилось в пропасть.
 Он до боли припечатал кулаком по твердому покрытию стола. "Тарин Бул" пал духом и отчаялся, хотя умер со смутной надеждой. Квин Занг поставила на карту все, но в итоге победила. Парк Лакош отказался от спокойной и обеспеченной жизни, поняв, что нужен другим. Кола Тремона использовали в своих целях и предавали все кому не лень, однако он не унывал даже в самых немыслимых ситуациях.
 Четыре человека, четыре яркие индивидуальности. Каждый – его слепок. Благодаря им он осознал нечто чрезвычайно ценное, чему Конфедерация и не думала обучать его. И теперь наступал его черед.
 Огромный диск Момрата давно уже заполнил передний экран, и человек зачарованно наблюдал, как изображение медленно расползается по мере приближения к планете. Газовые гиганты с их удивительными кольцевыми структурами – величественное и незабываемое зрелище. Два спутника Момрата по размерам превосходили любую из планет Ромба Вардена, однако намеченная встреча планировалась на маленьком холодном Буджуме. Именно Момрат оставался единственным местом в системе, где агент еще не был. Ну что же, скоро и этот пробел будет восполнен.
 Он опустился в мягкое кресло и погрузился в размышления.
 Эскадрилья особого назначения "Дельта" состояла из четырех боевых платформ, каждую из которых защищали сильнейшие группировки тактических единиц. Большинство из них были беспилотными; войны в эту эпоху представляли собой, как правило, поединки между дистанционно управляемыми войсковыми объединениями. Находясь в глубоком тылу, командующий ставил перед управляющими компьютерами задачи и назначал цели, оставляя на них всю рутинную тактическую работу.
 Модули могли действовать лишь комплексно. Их огневая мощь позволяла уничтожать города, стирать с лица планеты горные массивы и даже избирательно убивать все живое. С их помощью можно было выжечь или разломить планету на части.
 Каждая из планет могла с легкостью превратить целую планетную систему в туманность и даже уничтожить центральную звезду. Конфедерация располагала только шестью такими платформами и теперь спешно перебрасывала в окрестности Ромба Вардена четыре из них. Подобной концентрации техники история Конфедерации еще не знала.
 Оборонительное объединение состояло из пятидесяти кораблей, называемых "крейсерами" – в память о древних морских судах. Их боевые порядки совпадали с порядком ударной группировки. Ее структура включала в себя сотни катеров-разведчиков, зондов и истребителей, которые, как правило, управлялись с базового крейсера, а в случае его уничтожения – с других крейсеров или боевых платформ. Этого было вполне достаточно: объединенная неслыханная огневая мощь ударной эскадрильи и множества мобильных крейсеров обеспечивала успешную высадку десанта. Десантникам, действовавшим на поле брани в индивидуальных боевых машинах, по силам было захватить или уничтожить крупный город, даже защищенный лазерными пушками.
 Теоретически эскадрилья особого назначения была неуязвима. Единственное "но" – она ни разу не прошла боевого крещения – уже не одно столетие войска Конфедерации выполняли сугубо полицейские функции.
 В половине светового года от Ромба Вардена крейсер выпустил четыре разведчика – по одному на каждую планету. Сразу после старта они нырнули в подпространство, случайным образом перемещаясь в нем и возвращаясь на считанные мгновения для определения своего положения. Разведчики были беспилотными, и все путешествие заняло менее часа.
 Люди с непроницаемыми лицами, рожденные и воспитанные специально для войн, находились в центре боевых порядков, наблюдая за поступавшими с разведчиков данными: по бесчисленным мониторам нескончаемым потоком бежали колонки цифр. Но это была лишь мизерная часть тех сведений, которые поглощал главный компьютер вооруженных сил.
 Четыре небольших стальных устройства темно-синего цвета приблизились к заданным планетам и вышли на близкие орбиты. Их вооружение состояло из мощных защитных экранов и всевозможнейшего оборудования для перехвата информации. Они представляли собой передовой рубеж Конфедерации.
 – Между планетами Ромба зарегистрирован аномальный поток энергии, – сообщил компьютер. – Зонды докладывают перехват сканирующего излучения необычного диапазона.
 – Отлично, – отозвался адмирал. – Сократить дистанцию. Включить все камеры визуального наблюдения. Приступить к маневрам.
 Приказ был мгновенно выполнен. Теперь оставалось выяснить реальные возможности противника.
 Они превзошли все ожидания. Никакие ухищрения не позволили зондам уйти от странного излучения. Не помогли даже защитные экраны.
 Когда зонды вышли на орбиты станций Четырех Властителей, поток разведданных внезапно прервался. Наблюдатели прильнули к экранам, забарабанили по кнопкам, но тщетно. Все зонды были уничтожены. Одновременно.
 Внимательный просмотр последней поступившей информации не дал ничего, и анализ ее поручили компьютеру. Только он мог смоделировать ситуацию. Компьютер сообщил, что разведчиков уничтожил мощный электрический пучок, очень похожий на обычную молнию, но чудовищной энергии – это выходило за рамки известных представлений. Он мгновенно появился из нижних слоев атмосферы – возможно, даже с поверхности.
 Командующий эскадрильей специального назначения вздохнул и покачал головой:
 – Ну что ж, теперь ясно, что нас ждет. Через пять секунд после гибели зондов-разведчиков в системе Ромба Вардена не осталось ни одного спутника, запущенного Конфедерацией. Теперь противников связывал только один информационный канал.

  4 

 Человек с удовольствием отметил, что невысокие горы не заслоняют горизонт и отовсюду открывается чудесный вид, освещаемый огромным разноцветным диском Момрата, заполнившим небо Буджума. В его свете маленький зонд в пустом доке сливался с пустынным пейзажем, окрашенным в желтые, голубые и красноватые тона.
 Надев скафандр, он разгерметизировал кабину и подождал, пока световой транспарант не разрешит открыть внешний люк. Док строился для огромных угловатых грузовиков, а не крошечных транспортных капсул, так что шлюзовая камера располагалась слишком высоко и пристыковаться к ней было невозможно. В дальнем углу тускло поблескивали два стандартных челнока, но ни одного корабля неизвестной конструкции агент не обнаружил. Либо Альтавар еще не прибыл, либо он использовал другие, не столь очевидные способы передвижения.
 Как только человек спустился в ангар, из ниши в дальней стене выкатился портовый буксир. Он зажал капсулу огромными штангами-захватами и устремился во внутреннее помещение. Человек с недоумением подумал, что предупреждал Мораха об автоматическом возвращении капсулы к патрульному кораблю, но потом выбросил это из головы. Какой толк возиться с небольшой шлюпкой, если твои шпионы оказались некомпетентны? Не могут же от него ждать всего сразу.
 Над входом в шлюзовую камеру зажегся зеленый огонек, и человек вошел внутрь. Ему уже приходилось встречаться с подобным шлюзом в космическом дворце Таланта Упсира. Он был точно таким же, включая и странные проекторы под потолком.
 В следующую минуту камера заполнилась энергетическим полем, а несколько мгновений спустя оно так же внезапно исчезло, не причинив человеку никакого вреда. Он даже не почувствовал ничего необычного и теперь терялся в догадках. Что это – обычная мера предосторожности? А если процедура обеззараживания, то логичнее провести ее, когда он снимет скафандр.
 Выйдя из шлюза, человек оказался в большой раздевалке. Быстро освободившись от скафандра, он вытащил из сумки ботинки на толстой резиновой подошве и обычные брюки с рубашкой. Проверив небольшой передатчик, он бросил его в сумку и, покинув раздевалку, спустился к лифту. Сила притяжения была немного меньше обычной. Наверняка на станции существовало искусственное гравитационное поле.
 Опустившись на третий из восьми уровней, лифт остановился, и створки бесшумно разъехались в стороны. За ними стоял Ятек Морах в блестящей черной форме, дополненной эффектным головным убором.
 Агент представлял себе Мораха очень крупным и теперь с удивлением обнаружил, что они примерно одинаковой комплекции. Но взгляд его и в самом деле был весьма тяжелым.
 Человек вышел из лифта, но не подал руки Мораху.
 – Итак, – полувопросительно произнес он.
 – Добро пожаловать в Буджум, – дружелюбно сказал Морах. – Странное имечко для планеты, не правда ли? Будто из сборника фантастики для школьников. – Он помолчал несколько секунд. – Кстати, об именах – как мне величать вас?
 Человек неопределенно пожал плечами:
 – Называйте меня мистер Кэрролл. В нашей ситуации такой персонаж как нельзя кстати.
 – Отлично. – Шеф Службы безопасности пропустил иронию мимо ушей. – Позвольте предложить вам небольшую экскурсию. В принципе база невелика – все-таки это колония шахтеров, а не фешенебельный курорт. Наверное, вам интересно узнать, почему при входе вам устроили настоящий душ из энергетического поля. Микроорганизмы Вардена, которых здесь больше, чем пыли на поверхности планеты, теперь совершенно не будут на вас реагировать.
 – Как все просто, – с облегчением произнес агент. – А я-то ломал голову...
 Первым делом они зашли в отведенную для гостя комнату – прямоугольное помещение раза в три меньше его модуля на патрульном крейсере. Он не хотел оставлять сумку, но потом передумал и бросил ее на кровать.
 – Предупредите ваших людей, чтобы не трогали без моего разрешения, – попросил он Мораха.
 – Формально Буджум принадлежит Упсиру, но всем заправляю я, – заверил Ятек. – Ваш статус точнее всего определяется как дипломатическая неприкосновенность. Вы – и все ваши личные вещи – находитесь под моим покровительством и защитой. Другие участники переговоров разместятся в кубрике, где обычно проживают рабочие. Думаю, это придется им не по вкусу, но более или менее пристойные апартаменты здесь только у властителя.
 – Ничего страшного, – ответил гость. – Бывало и хуже.
 В маленьком зале между каютами и кубриком стоял большой стол с удобными креслами.
 – Здесь будут проходить переговоры, – пояснил Морах. – И здесь же, боюсь, нам придется обедать. Но за качество пищи ручаюсь – ее будет готовить личный повар Упсира.
 В "зале заседаний" сидели трое и, когда Морах со спутником вошли, обернулись и уставились на незнакомца. Один, казалось, вот-вот упадет без чувств.
 – Вы! – задохнулся он. Человек усмехнулся:
 – Привет, Занг! Тебя даже не предупредили. – Он повернулся к остальным. – Доктор, рад встрече с вами. Хочу поблагодарить вас за неоценимую помощь. – Думонис слегка поклонился и пожал плечами.
 Рядом с Думонисом стоял высокий сухопарый блондин неопределенного возраста. Одно о нем можно было сказать наверняка: он с Медузы.
 – С кем имею честь?
 – Хэйвел Канцер, Главный администратор Медузы. Человек обменялся с ним сердечным рукопожатием.
 – Мне ОЧЕНЬ приятно, что вы здесь, – добавил он. – Я много слышал о вас. – Затем он повернулся к Зангу, который уже справился с потрясением. – Как настроение – пристрелить меня или вместе выпить?
 – А вы на что рассчитывали? – едко ответил тот. – Спросите-ка лучше остальных.
 – А где они?
 – Все уже здесь, – ответил за Квина Морах. – Если вы не против, займемся делами после обеда.
 – А Альтавар?
 – Двумя этажами ниже. Они смердят, как полуразложившаяся падаль, а привычные для нас запахи тоже оскорбляют их обоняние. Поэтому мы вынуждены работать в раздельных помещениях. Конечно, я могу вас и познакомить, но ради взаимного комфорта лучше общаться на расстоянии. Почувствовав это зловоние, вы полностью согласитесь со мной.
 Человек усмехнулся:
 – Отлично. По поводу дистанционного общения не возражаю, но я хотел бы лично убедиться в их присутствии. Иначе Совет мне не поверит.
 – Понятно. А теперь прошу сюда.
 Они вошли в огромное помещение, напоминающее барак. Несколько человек, которые разговаривали, читали или писали что-то, как по команде обернулись и уставились на вошедших. От агента не ускользнуло, что кое-кто удивился ничуть не меньше, чем Квин Занг. Один из них. Кол Тремон, был поражен настолько, что, вскочив с нижней двухъярусной кровати, больно ударился головой о верхнюю.
 – Тремон и Лакош, как вам, очевидно, известно, – любезно пояснил Морах. – Остальные либо так или иначе вовлечены в наши дела, либо состоят советниками при властителях, как Канцер. Все средства связи, а также дополнительная комната находятся этажом ниже. У нас все готово, мистер Кэрролл.
 У Тремона и Лакоша брови поползли на лоб.
 – Мистер КТО? – пробормотал Лакош, но не стал настаивать на объяснениях и жестом указал на стоявших неподалеку женщин.
 – Дарва и Дилан. Рад встрече. Обе они озадаченно посмотрели на незнакомца; тот, в свою очередь, повернулся к Тремону:
 – А где же Ти?
 – Выходит, эта штука работала! – потрясение воскликнул Кол.
 – И гораздо лучше, чем ты думаешь, – мягко ответил человек и взглянул на Мораха. – Я передам вашим техникам необходимые коды. Совет должен убедиться, что я благополучно прибыл, и установить время начала переговоров. Затем я хотел бы наедине встретиться со своими двойниками, а потом – лично с доктором Думонисом. А после этого, Морах, я все же надеюсь, что вы проводите меня к Альтавару. Там, глядишь, и начнем...
 Мораха это заметно обескуражило.
 – Э-э-э, – произнес он, – я настоятельно рекомендую пообедать ДО свидания с Альтаваром. Властитель Упсир пригласил вас откушать в его личных апартаментах. Если, конечно, вы согласны, – добавил после секундной паузы.
 – Он все знает обо мне? – поразмыслив, поинтересовался человек.
 – Нет. Наверное... Я не стал его подробно информировать. Повторяю, здесь хозяин я.
 – Благодарю вас. Вы очень предусмотрительны. Пожалуй, стоит принять приглашение. И не беспокойтесь – я буду паинькой.
 Подумав немного. Морах решительно кивнул:
 – Отлично. Я передам ему. Сейчас.., сейчас у нас 17.20. Дайте мне кодировки, и мы все организуем.., скажем, в 19.00, согласны? После этого вы отобедаете с Упсиром, а завтра утром встретитесь с Альтаваром. Не назначить ли нам первый раунд переговоров, скажем, на 10.00? В этом случае у Совета будет достаточно времени, а мои люди предоставят возможность Совету и Альтавару полюбоваться друг другом. Как вам такой план?
 – Замечательно, – кивнул человек и повернулся к своим двойникам. – Вы не хотите выбраться отсюда со мной? Разумеется, с дамами, если желаете.
 Они пристально изучали друг друга. Тремон оказался огромным мускулистым мужчиной – точно таким, каким он запомнил его. В Лакоше так и осталось что-то от рептилии, в том числе хвост. Занг обладал телом мужчины с цивилизованной планеты и очень смахивал на самого агента в юности. Человек с любопытством отметил, что ни тот, ни другой не взяли с собой своих дам.
 – Думаю, все наши разговоры обязательно будут прослушиваться, поэтому не скажу ничего, о чем не должен узнать Морах, – начал он. – Как вы понимаете, я был по очереди каждым из вас. Мы хорошо узнали друг друга, не так ли?
 Всех троих переполняли одинаковые чувства. Они с трудом удерживались от того, чтобы не заговорить всем сразу, и зачастую один мог закончить фразу, начатую другим.
 Человек терпеливо ждал, пока бурные проявления эмоций поутихнут. Занг откровенно признался, почему не хотел, чтобы здесь присутствовала Дилан.
 – Черт возьми, – горячился он, – ты же был с нами даже в постели. Ей невозможно это объяснить.
 – И не надо, – согласился агент, – перейдем к делу. В настоящий момент все мы совершенно независимые личности. Меня зовут мистер Кэрролл – надеюсь, вы понимаете почему. Итак, Кэрролл, Тремон, Лакош и Занг. Как бы покороче объяснить взаимоотношения?
 – Квадридуплет, – в один голос заявила троица.
 – Годится, – одобрил человек. – К тому же это правда. Вы хорошо представляете себе ситуацию?
 Все трое дружно кивнули, но все-таки он счел нужным кое-что объяснить подробнее. Его приятно удивило, что эмоции сразу же отошли на второй план, и они вчетвером принялись работать быстро и четко. В конце концов Лакош задал вопрос, который никто не решался задать:
 – Где наш собрат с Медузы? Человек тяжело вздохнул:
 – Три попадания в цель, одна неудача. Для столь сложного задания – результат великолепный.
 – Он погиб?
 – Да, погиб, – вздохнул человек. – Но передал поистине бесценные сведения. Черт возьми, меня до сих пор не оставляет чувство вины. После твоего доклада, Лакош, я уже почти сел на хвост. Если бы я в тот же миг направился на Медузу, он вполне мог остаться в живых. Я немного опоздал.
 Тремон легонько присвистнул.
 – Знаешь, – сказал он, – мы ненавидели тебя за слабохарактерность – вплоть до сегодняшнего дня. – Все утвердительно кивнули. – Но когда ты так неожиданно появился среди этого дерьма, я подумал, что мы еще легко отделались. Мы полноценные свободные люди и пока живем собственной жизнью. Ты же не получил взамен ничего, а пережил в четыре раза больше, чем любой из нас.
 – К тому же ты действительно переродился, – добавил Лакош. – Мы все это чувствуем. Каждый из нас тоже здорово изменился, но тебе пришлось куда труднее – такой груз не всякий сумеет вынести. Поэтому ты и устроил нашу встречу, да?
 Человек усмехнулся:
 – В некотором смысле. Без этого свидания и разговора мы не смогли бы обрести полную самостоятельность. В первую очередь это относится ко мне. Если наш замысел удастся, то мы будем великолепно работать вчетвером.., как братья. А если нет – что ж, кто не рискует, тот не пирует. Воцарилось молчание.
 – Совет никогда не пойдет на честную и открытую сделку, – прервал затянувшуюся паузу Кол Тремон. – Ты сам знаешь.
 – До сих пор такого не бывало, – вздохнул агент. – Все заканчивалось кровопролитием. Завтра мне предстоит решить сложнейшую задачу в жизни, а вы – единственные, кто понимает меня и верит в мою преданность.
 – Да, – дружно подтвердили двойники. На этом беседа завершилась и в комнату вошел Думонис. Маленький человечек в уродливых очках, даже не пытался скрыть свое превосходство и уверенность, но оказался весьма любопытным.
 – Вы действительно их подлинник? – сразу же поинтересовался он.
 – Да. Если подлинник – уместное в данном случае слово. К тому же, доктор, я испытал то же, что и каждый из них по отдельности, и совершенно естественно – без этих милых шуточек современной психиатрии. Но расскажите, как вам удалось стереть память о себе из мозга Квина Занга? Я считал, что проделать такое со мной попросту невозможно.
 Думонис радостно улыбнулся:
 – А кто, по-вашему, разработал все эти методы, о которых вы упомянули с таким сарказмом?
 – Мне бы хотелось, чтобы вы задержались здесь еще на пару дней. Полагаю, это вы стояли за спиной проекта "Оппозиция"?
 Доктор кивнул.
 – И зачем я вам так срочно понадобился? – спросил он.
 Человек в двух словах обрисовал ему ситуацию.
 – Каков ваш долгосрочный прогноз? – спросил он.
 – Ну что же... Джордаш, конечно, талантлив, хотя это слабое утешение, а склад вашего ума – лучшая гарантия успеха; но все же я советую вам считать, что Бул мертв – и мертв необратимо. Мне понятны ваши угрызения совести, но я хорошо знаю Упсира. Для него не секрет, кем вы приходитесь Булу и Бул – вам, и именно поэтому он пригласил вас на обед. Если вы хоть раз обращались к кому-нибудь с просьбой, он решит, что и на сей раз заставит вас умолять. Во всем мире для Упсира существует только одно живое существо – он сам; все остальные – либо орудия в его руках, либо враги. Противникам – как, впрочем, и себе – он постоянно доказывает собственное превосходство. Сейчас вы олицетворяете его врага – Конфедерацию. Я бы советовал отказаться от сегодняшней трапезы.
 – Почему? Вы думаете, он сведет со мной счеты?
 – Он не настолько глуп. Но если вы в глубине души не примиритесь с тем, что Тарин Бул мертв и перед вами совершенно иной человек, которого вы прежде ни разу не встречали, – вот тогда вас ждет ужасная пытка. Перестаньте мучить себя – вы ни в чем не виноваты. Не в ваших силах было предотвратить неизбежное.
 – Учту, – кивнул агент. – И как, по-вашему, мне себя вести?
 – Поймите! – с неожиданной злобой произнес психолог. – В данный момент вы даже не воплощенная Конфедерация. Вы сейчас – все человечество, как и весь Ромб Вардена! Этот пост независимо от вашего желания сделает вас таким же чужим для нас, как Альтавар! Вы обязаны подавить в себе все гуманное, человеческое, личное – на время переговоров. Если вам это не удастся – все пропало.
 Человек кивнул и вымученно улыбнулся:
 – Вы понимаете проблему так, как я и предполагал.
 – Мне известно все, что известно Лару, а этого более чем достаточно. Полагаю, вы тоже знаете немало – иначе бы вас здесь не было. Если я ошибаюсь, тогда вам остается уповать только на Господа.
 – Ну что же, – тяжело вздохнул человек, – я не претендую на то, чтобы узнать ответы на все вопросы – хотя бы на некоторые. Но именно вы, доктор, убедили меня отужинать с Талантом Упсиром.
 – Да?
 – Если мне не удастся победить его эгоцентризм, на что же надеяться завтра?

  5 

 После тесных клетушек личные покои Упсира поражали размерами. Подобные дворцы наверняка имелись на всех спутниках, принадлежащих властителю Медузы.
 Из боковой комнаты доносились голоса: там его уже ждали, и агент сразу же выделил новые лица. Высокий представительный мужчина с белыми как снег волосами – Герцог Кобе, недавно ставший властителем Лилит. Лару, крепкий мужчина с красивыми и мужественными чертами лица, тоже был здесь, и его искусственное тело ничем не отличалось от человеческого. Присутствовал тут и Морах – в качестве представителя Харона. Агент решил при случае поинтересоваться, что же случилось с милой малышкой – убийцей Ятека.
 В этой разношерстной компании безраздельно царил импозантный мужчина с внешностью типичного жителя цивилизованной планеты с невероятной огненно-рыжей шевелюрой, шаловливо бегающими глазами и улыбчивым, чувственным ртом. В его костюме причудливо сочетались черное с золотым. Это был сам Талант Упсир.
 Его окружали четыре чрезвычайно скудно одетые девушки необыкновенной красоты. Столы с многочисленными изысканными закусками сверкали хрустальными гранями бокалов. Лица присутствующих выражали полное счастье и удовлетворение. Девушки Радости с восторгом выполняли свою работу. Агент лениво подумал, всегда ли они находятся здесь, в ожидании чрезвычайно редких визитов своего владельца, или же входят в свиту, с которой тот путешествует.
 Заметив его, властитель Медузы улыбнулся заученной улыбкой прожженного политикана и поспешил навстречу, протягивая руку.
 – О! Добро пожаловать! Так вот он, этот Спаситель Вселенной! – Развязные манеры и саркастический тон безошибочно выдавали в нем привыкшего к веселым сборищам гуляку, специалиста по лицемерным поцелуям, плута, у которого всегда есть что-то в запасе. Он слегка поманил пальцем, и рядом с ним моментально возникла Девушка Радости.
 – Принеси э-э-э, мистеру Кэрроллу, если не ошибаюсь? – мистеру Кэрроллу Хомау и наши сырные колбаски.
 Спустя несколько мгновений девушка появилась вновь. Человек пригубил из большого бокала и попробовал коронное блюдо хозяина. Напиток был не совсем в его вкусе – типичная смесь харонианских фруктов и спирта, – но закуска оказалась превосходной.
 Упсир завязал бессодержательный светский разговор, и агент непринужденно поддержал его. Чувство негодования и испепеляющей ненависти ничуть не угасло, но он владел собой: ему не раз доводилось общаться с законченными подонками, и он выработал иммунитет.
 Гости были под стать хозяину. Лару в свое время считался признанным главой преступного мира на доброй дюжине планет; Морах руководил научными исследованиями подпольного уголовного братства, которые включали также и роботы по созданию Девушек Радости. Кобе, посвятивший молодые годы роботехнике и компьютерным системам безопасности, собственноручно выкрал больше величайших произведений искусства, чем любой бандит. Человек проникся неожиданной симпатией к этим закоренелым уголовникам, чья карьера основывалась на пренебрежении к ценностям, которыми теперь пришлось поступиться и ему самому, к преступникам, которым хватало здравомыслия жить в реальном мире с реальными, а не надуманными проблемами.
 В этом сборище лишь Талант Упсир надеялся, что все попытки остановить надвигающуюся угрозу войны потерпят крах. Объяснить эту странность мог только опытный психолог вроде Думониса. Упсир болезненно желал гибели Конфедерации, а вместе с ней и всего человечества. При этом он нисколько не сомневался, что чаша сия минует лично его, и воспринимал Альтавар лишь как оружие в борьбе со своими врагами.
 Упсир поднял палец и широко улыбнулся, словно дружески и шутливо настроенный политик, и только ледяные глаза выдавали его истинную сущность.
 – Подождите-ка! – весело произнес он. – Я хочу продемонстрировать вам свои сокровища! – С этими словами он выскользнул из комнаты.
 Послышались оживленные перешептывания. Казалось, присутствующие знали о готовящемся спектакле. Но когда Талант Упсир вернулся, их взоры – и в особенности пронизывающие и обжигающие, как лед, глаза Мораха – устремились не на него, а на представителя Конфедерации. Для Упсира это была прекрасная, утонченная пытка; для других – проверка самообладания и решительности новичка. Агент прекрасно понимал, что, стоит ему спасовать, и завтра не наступит для него никогда.
 Девушка была почти бесчеловечна в своей дикой, чувственной красоте, далеко превосходящей те жалкие наброски, которые он однажды видел в кабинете Фэллон. Похотливые мысли бурей пронеслись у него в голове, и именно это, как он понял позднее, спасло его.
 ДУМАЙ О НЕЙ, КАК О СОВЕРШЕННО НЕЗНАКОМОМ ЧЕЛОВЕКЕ, С КОТОРЫМ НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ ВСТРЕТИШЬСЯ.
 Это оказалось гораздо проще, чем он предполагал.
 Она вползла на четвереньках, повинуясь движениям тонкого изящного поводка из чистого золота, которым поигрывал Упсир; на его лице отразилось полное, триумфальное самодовольство. Он был на вершине блаженства: утер нос всему миру, то есть Конфедерации, и умудрился обскакать остальных властителей. У МЕНЯ ЕСТЬ ТО, ЧЕГО ВАМ НИКОГДА НЕ ВИДАТЬ.
 Упсир с девушкой остановились на пороге. Она грациозно изогнулась и слегка приподнялась на руке и скрещенных ногах. Ее огромные зеленые глаза смотрели на остолбеневших присутствующих плотоядно и одновременно с холодной звериной жестокостью.
 Она воплощала все профессиональные достоинства лучших порнозвезд. Да и задумывалась только с целью вызвать слепящую зависть и похоть у всякого, кто опрометчиво бросит на нее взгляд. Она бесстрастно уставилась на агента, и только интуитивно можно было почувствовать, что когда-то она была совсем иной.
 Упсир слегка наклонился и с гордостью поглядел на нее.
 – Скажи-ка, как тебя зовут, – произнес он слащавым голосом, словно беседовал с ребенком или домашним животным.
 – Я – Ослица Уби, – промурлыкала она. – Плоха-а-ая Ослица.
 – Почему тебя зовут Уби?
 – Поо-о-о-тому, что Ослица Уби была Убийцей. Мечтала убить своего Хозяина.
 Агент полностью владел собой и краешком глаза видел, что остальные напряженно наблюдают за его реакцией.
 – А что случилось с тобой потом?
 – Хозяин так мил. Хозяин так мудр и великодушен. Он не убил Ослицу и не причинил ей зла. Ослица полюбила его и превратилась в милую Уби.
 Подобная сцена могла родиться только в совершенно развращенном мозгу, но тем не менее агент заинтересовался. Если Упсир так много рассказывал ей о прошлом, как же она представляет свое собственное? Этого недостаточно, чтобы к ней вернулось самосознание, но замысел властителя был как на ладони – УПСИР ХОТЕЛ, ЧТОБЫ ОНА ЗНАЛА.
 – Кем ты была прежде? Девушка сконфузилась:
 – Уби не помнит, что было прежде, да и не хочет.
 – А сейчас ты счастлива. Ослица?
 – ДА!!!
 – Ты бы хотела стать кем-нибудь еще?
 – Нет, нет, НЕТ!!! Уби хочет быть просто Ослицей Уби. В этом ее счастье.
 В этот момент Упсир пристально взглянул на своего противника:
 – Это ваш бывший агент.
 – Искусно сделано, – сухо ответил человек, лениво потягивая напиток. – И не без вкуса. Вы подали нам прекрасную идею, властитель Упсир, – жаль, что никто не додумался раньше. Следовало превратить вас в пышнотелую потаскушку, а не ссылать на Медузу.
 Лицо Таланта Упсира потемнело. Казалось, вот-вот маска добродушного политикана сменится злобным оскалом демона.
 С уст посланца Конфедерации рвались убийственные реплики, но осторожное прикосновение Мораха отрезвило его. Сейчас имело значение только дело, ради которого все собрались сейчас, однако у него возникло горячее желание отомстить Таланту Упсиру – причем тем же способом, столь популярным на Медузе.
 Только минуту спустя самообладание вернулось к властителю. Теперь посланник Конфедерации полностью уверился в собственных силах. И хотя никогда не верил в Бога, воочию убедился в существовании Дьявола.
 Ужин прошел несколько скомканно, атмосфера оставалась напряженной; однако человек почувствовал, что не только Морах, но и другие властители в известном смысле сопереживают ему. Устроенное Упсиром представление возымело обратное действие. Это тот чрезвычайно редкий случай, подумалось человеку, когда я не только подвергся нелегкому испытанию, но и вышел из него с честью.
 Морах увел гостя сразу после десерта. Упсир метал громы и молнии еще, несколько часов. Однако харонианец был полностью удовлетворен поведением "мистера Кэрролла" и, казалось, проникся к нему большим уважением.
 – Он убьет вас при первой же возможности, – предупредил Морах, как только они остались одни. – Не так-то легко заставить Упсира потерять лицо. Сегодня его остановило только присутствие других властителей – он хорошо понимает, что его интересы далеко не во всем совпадают с нашими.
 Человек кивнул.
 – Не взглянуть ли нам сейчас на Альтавара? – поинтересовался он. – Черт с ним, с запахом!
 – Ну что ж, пойдемте, – предложил Морах.


* * * * *

 Запах оказался воистину утонченно-отвратительным. Содержимое желудка моментально попросилось наружу, и только огромным усилием воли агент сдержался.
 Альтавар совершенно не соответствовал его представлениям. Он так же был похож на охранников "Божественной Вершины", как Ослица Уби – на командора Крега.
 Первое, что неприятно поразило его, – это специфические апартаменты. Слабое освещение, странная "мебель", необычной формы бассейн. Он понимал, что пришельцы внимательно изучают его, но не мог понять, каким образом. Ему уже были знакомы эти щупальца и сердцевидные пластинки в том месте, которое с изрядной натяжкой можно было бы назвать "головой"; бесформенные тела пребывали в постоянном движении. Они не летали и не ходили, а как бы перетекали, оставляя за собой мокрый слизистый след. Один из альтаваров приблизился к небольшому устройству неизвестного назначения и после нескольких попыток вставил в разъем на боковой панели свой стеблевидный придаток. Раздалось пощелкивание внутреннего динамика.
 – Это он доставил нам столько хлопот – да, Морах? – Синтезированный голос звучал таинственно и загадочно, а влажный затхлый воздух только усиливал искажения. Морах слегка поклонился, хотя вряд ли столь человеческий жест мог что-то значить для чужаков.
 – Этот человек хотел встретиться с вами до начала переговоров.
 – Зачем?
 Казалось, вопрос адресован им обоим, и посланец Конфедерации решил ответить, не дожидаясь особого приглашения.
 – Отчасти из любопытства, а отчасти потому, что так требует протокол.
 – Ах да, протокол, – понимающе ответил Альтавар. – Похоже, он для вас крайне важен. – Существо немного помолчало. – А вы неплохо держитесь. Чем-то вы напоминаете мне одного из ваших людей, Кригана.
 – Мы земляки и к тому же коллеги, – пояснил человек. – Но этим наше сходство не исчерпывается. Наш образ мышления частично совпадал. Я знаю, что вы уважали Кригана. Надеюсь завтра тоже заслужить ваше доверие.
 – Он, как и вы, хотел спасти свой народ. Этому благородному пробуждению нельзя не сочувствовать, и надеемся, оно искренне, ибо обман обойдется вам гораздо дороже. Мы намеревались уничтожить подавляющее большинство ваших планет. Это помогло бы нам успешно завершить текущий этап нашей основной задачи.
 Это признание не на шутку испугало агента и в особенности небрежный тон, каким оно было произнесено. В свое время Криган наверняка испытал то же самое. Тогда Конфедерация включала в себя примерно девять сотен обитаемых планет, из которых семьсот были цивилизованными. В среднем на каждой цивилизованной планете проживало три миллиарда человек, на прочих – около полумиллиарда. Значит, Альтавар собирался истребить более триллиона жизней!
 Агент откашлялся и глубоко вздохнул:
 – Поговорим откровенно. Вы планировали избавиться от конкурентов на ближайшие триста лет?
 – Раньше – да, – спокойно ответил Альтавар. Но сейчас, по нашим оценкам, человеческие и материальные ресурсы Конфедерации возросли примерно в десять раз.
 Боже, как хладнокровно, буднично и деловито Альтавар подтвердил большую часть его тезисов о пришельцах!
 – В настоящее время у нас есть все основания приложить максимум усилий, чтобы избежать войны, но, к сожалению, их может оказаться недостаточно, – продолжала отвратительная тварь. – Мы хорошо изучили вашу психологию и прекрасно представляем трудности.
 – Вот как?
 Вместо отвратительного и невыносимо смердящего чужака перед мысленным взором агента возникли целые полчища Талантов Упсиров, напрочь лишенных чего-либо человеческого. Дикари Медузы называли эти существа демонами, даже не подозревая, как близки к истине.
 – Мы понимаем ваше беспокойство, – говорил Альтавар. – Теперь вы сами убедились, как похожи наши расы. Мы происходим с планеты, очень напоминающей вашу Землю, хотя наша эволюция шла совершенно иным путем. Мы дышим таким же воздухом, пьем такую же воду. Клетки нашего тела хорошо знакомы вашим биологам. Только наиболее воинственные расы, у которых готовность к постоянному соперничеству в крови, способны к освоению космического пространства – и мы не исключение. Наша империя тоже насчитывает несколько сотен обитаемых планет, а сталкиваясь с угрозой, мы тоже вступаем в борьбу. Мы хорошо представляем себе дальнейшие шаги вашей Конфедерации – но мы гораздо старше, и теперь у нас иные устремления, вполне определенные и ясно сознаваемые задачи, в то время как вы просто существуете и не ставите перед собой более или менее долговременных целей. Мы не нуждаемся ни в ваших территориях, ни в жизнях ваших сограждан. Но ваше руководство ни за что не поверит в это – именно потому, что живет одним днем. Конечно, это очень печально, так как мы обязаны воспользоваться любым шансом избежать кровопролития. Вот почему мы предоставили Кригану возможность попытаться реализовать свой план. Кроме того, тогда у нас еще было в запасе время. Однако мы с самого начала опасались, что осуществление его плана приведет к подобным последствиям – так и получилось. Завтра мы попытаемся распутать этот клубок.
 – Да, завтра, – кивнул человек. – Спасибо, что согласились побеседовать со мной. – Он вопросительно посмотрел на Мораха; тот тоже кивнул, повернулся и вышел, не говоря ни слова. Человек последовал за ним, вспомнив, что Альтавар не настаивает на соблюдении этикета.
 В коридоре он отдышался. Морах терпеливо ждал, пока его коллега придет в себя:
 – Ну как, ваша стройная теория пополнилась чем-нибудь новеньким?
 – И да и нет. – Агент ненадолго задумался. – Многое зависит от переводчика. Слова-то он говорил правильные, но для разных людей они означают совершенно разные вещи.
 – Скажите, – шеф Службы безопасности на мгновение замялся, – почему вы решили, что Альтавар крайне заинтересован в Ромбе Вардена?
 – А? Я предположил, что он нужен им для воспроизводства. Но не исключено, что ошибся. В чем, по-вашему?
 Морах очень внимательно выслушал его гипотезу:
 – Вы действительно великолепный агент, Кэрролл; у вас потрясающий дедуктивный ум. Даже Криган вам уступает. Не сокрушайтесь. Учитывая обстоятельства, вы в принципе не могли выполнить столь трудное задание.
 – Вы так и не сказали, что же я упустил.
 – Не сейчас. Честно говоря, не хочу ставить палки в колеса. Воспроизводство – отличная гипотеза, которую не грех принять за основу. Совет ее поймет, а возможно, и примет – чем не повод для переговоров? В то же время правильную версию он отметет напрочь, и это будет фатально – я тоже когда-то разделял это заблуждение.
 Человек строго посмотрел на Мораха:
 – Так объясните по крайней мере, где я просчитался.
 – Мистер Кэрролл, мы имеем дело с чуждой расой. Да, они очень похожи на нас, но тем не менее совершенно ЧУЖИЕ. Их ценности, социальные институты, восприятие, наконец, настолько отличны от наших, что просто недоступны человеческому рассудку.
 – Но вы же понимаете их?
 – Я никогда не могу быть в этом уверен. Я знаю, что они делают и почему, но это не понимание. Уже поздно, мистер Кэрролл, и самое время отправляться спать. Завтра мы обсудим все проблемы, и, боюсь, наши надежды разобьются вдребезги. Мне слишком хорошо знакомы властные и всемогущие лидеры Конфедерации. Когда вы смотрите на Таланта Упсира, то видите отвратительное чудовище. Когда я гляжу на Совет, на Конгресс Конфедерации, на руководителей планет, то вижу невообразимое множество Талантов Упсиров, и вполне возможно, что ваши Таланты найдут общий язык с нашим. Собственно, в этом и кроется причина основания колонии на Ромбе Вардена. Им требовалось безопасное место, где можно скрываться в случае необходимости. Четыре Властителя Ромба отличаются от Девяти Сотен Властителей Конфедерации разве что меньшим лицемерием. – Он направился прочь, но агент быстро догнал его и осторожно взял за руку.
 – Морах, все это я знал и без вас. Но скажите: на чьей стороне вы? Какова ваша цель? Вы ненавидите Конфедерацию, но и Властителей Ромба не жалуете. Вы надеялись, что Криган спасет человечество, и в то же время продолжаете работать на пришельцев. В чем ваша игра?
 – Я уже играл однажды, мистер Кэрролл, – вздохнул шеф Службы безопасности. – И не собираюсь повторяться. Я оказался в бескрайнем сумасшедшем доме Вселенной и совершенно не в состоянии управлять событиями или хотя бы благотворно влиять на них. С нашей точки зрения, Альтавар невероятно мудр и абсолютно безумен. Я и сам вряд ли буду признан нормальным по стандартам Конфедерации. Взгляните на меня, как в зеркало. Каждый из нас попал сюда и взвалил на себя тяжелейшую ответственность не по доброй воле. Мы выполняем свой долг. И, если мы не хотим бессмысленного кровопролития и разрушений, нам предстоит труднейшая работа.
 – В такой дерьмовой Вселенной вам, наверное, нелегко.
 Морах странно усмехнулся:
 – Мне не хотелось говорить об этом накануне трудного дня, но, к вашему сведению: Альтавары – трехполые существа. Один обеспечивает сперму, другой – яйцеклетку, а те, в свою очередь, попадают в организм третьего, который и вынашивает плод. И живут они втрое дольше нас. – Морах повернулся и ушел.

  6 

 Конференция получилась нелепой и довольно бестолковой, но в сложившихся условиях лучшего не придумать. Человека с самого начала занимал вопрос: почему выбор пал на столь маленький и совершенно не подходящий для этой миссии спутник; в конце концов он решил, что такова была воля Альтаваров.
 В каждом углу инженеры установили экраны, вспомогательное оборудование и устройство, обеспечивающее одностороннюю связь для обслуживающего персонала и тех, кто сидел ближе к выходу. В центре восседали Четыре Властителя Ромба, одетые весьма импозантно, а также Думонис и "мистер Кэрролл", из чего остальные властители сделали вывод, что Лару и впрямь только марионетка в руках доктора. Морах, похоже, до сих пор не мог в это поверить. В свою очередь, Думонис был счастлив представлять Конфедерацию, хотя и находил ситуацию весьма забавной.
 На правом экране появились Альтавары, а на левом – двое мужчин и женщина в обычных деловых костюмах. Это были уполномоченные представители Конфедерации; остальным выпала роль наблюдателей.
 Человек окинул взглядом властителей и нервно потер переносицу. Несколько раз он пытался встретиться глазами с Упсиром, но тот упорно не замечал его присутствия.
 Когда завершилась процедура проверки связи, Морах, в некотором роде представляющий здесь и самих альтаваров, поднялся:
 – Объявляю заседание открытым в 10.00 Фундаментального Среднего Времени. Я – Ятек Морах, исполняющий обязанности властителя Харона. Справа от меня – Талант Упсир, властитель Медузы, Вагант Лару, властитель Цербера, и, наконец, Герцог Хамано Кобе, властитель Лилит. Мы представляем Ромб Вардена. Слева от меня вы видите мистера Льюиса Кэрролла, полномочного посла Конфедерации, и Антонини Думониса, резидента Конфедерации на Ромбе Вардена. – Морах прямо посмотрел на доктора, однако тот с легкостью выдержал тяжелый взгляд властителя. – Верховный Совет Конфедерации представляют сенаторы Клон Людж, Моракар О'Хиггинс и Суренда Квапьер. Директорат Управления Проектом Альтавара, а также весь Альтавар в данном секторе пространства представляет Хадаким Суг. Так мы транскрибировали собственное имя Представителя с помощью электронного переводчика. Поскольку нейтральная сторона на переговорах отсутствует, вести переговоры буду я – если нет возражений.
 Гробовое молчание.
 – Отлично, – продолжил Морах, – тогда начнем. Мистер Кэрролл, изложите, пожалуйста, вашу точку зрения.
 Человек улыбнулся и поднялся с места:
 – Опустим обстоятельства, которые привели к нынешней ситуации. Они хорошо известны заинтересованным сторонам. Позиция Конфедерации сформулирована жестко и ясно – повода для войны нет. Насколько мы поняли, система Вардена входит в круг интересов как Альтавара, так и Четырех Властителей Ромба. Конфедерация не конфликтует ни с теми, ни с другими и поэтому убеждена: инцидент может быть улажен мирным путем. Мы готовы уступить звездную систему Ромба Вардена с областью радиусом в двадцать световых лет Альтавару и признать его суверенитет; мы готовы дать гарантии, что ни люди, ни суда за исключением тех, что являются собственностью резидентов Ромба, не будут вторгаться в его космическое пространство, а также то, что Альтавар сможет без помех сообщаться с Ромбом, даже если тот превратится в анклав Конфедерации. Четыре планеты, известные как Ромб Вардена, получают полную независимость и, в свою очередь, могут без ограничений контактировать с Альтаваром. Если последний подтвердит, что претендует только на территории Ромба, мы обнаруживаем реальную почву для достижения согласия. Разумеется, любое, даже случайное, нарушение наших космических рубежей может повлечь неуправляемый военный конфликт, однако отсутствие кораблей в пограничной зоне само по себе послужит хорошим предупреждением.
 Человек огляделся, чтобы оценить, какое впечатление произвела его речь – в свое время он произносил ее в присутствии командора Крега и представителей Верховного Совета, – но бесстрастные лица не выражали никаких эмоций. Только Талант Упсир лениво чистил ногти изящным ножичком.
 – В свою очередь, – продолжил агент, – Конфедерация ожидает немедленного прекращения всех враждебных действий, предпринимаемых Четырьмя Властителями с молчаливого согласия Альтавара, отзыва роботов-агентов, а также официального подтверждения того, что любые территориальные и прочие конфликты между Конфедерацией и Альтаваром в дальнейшем будут разрешаться мирным путем.
 Морах подождал несколько секунд, после чего повернулся к Думонису.
 – Великолепно, – сказал он. – Вы ничего не хотите добавить, доктор?
 В ответ Думонис отрицательно покачал головой.
 – Хорошо. Я чувствую, что у Четырех Властителей есть возражения, но прежде мне хотелось бы услышать подтверждение непосредственно от членов Верховного Совета.
 – Предложение принято подавляющим большинством и, таким образом, имеет силу закона, – после небольшой задержки, вызванной техническими причинами, раздался голос Людж.
 Морах утвердительно кивнул и повернулся к безмятежному Альтавару:
 – Директор Суг, вам слово.
 – Да, – раздался жутковато-мрачный голос речевого синтезатора. – Это предложение как нельзя лучше удовлетворяет нашим потребностям, но мы вынуждены его отклонить. Вся история человечества свидетельствует, что в основе его поведения веками лежала абсолютная нетерпимость ко всему мало-мальски отличному от него. Представителей своей собственной расы вы преследовали даже за малейшие отклонения антропометрического характера или цвет кожи; за поклонение другим богам или сектантство. Ваши политические или общественные договоры всегда базировались лишь на страхе, а после ратификации все усилия договаривающихся сторон были направлены на разрушение сложившегося равновесия. Эта практика не претерпела никаких изменений даже после выхода в космос и культурного и расового смешения – только она направилась по другому руслу. За время внеэкономической экспансии вам повстречалась дюжина иных цивилизаций, но ни одна не могла потягаться с вами в техническом или культурном развитии. Пять из них были полностью истреблены только оттого, что остались непонятыми, а оставшиеся семь безжалостно захвачены и насильно обращены в вашу веру. С двумя вы заключили договоры о мире и дружбе и обменялись посольствами – но только потому, что обе уже довольно долго распространились в космическом пространстве. Но стоило вам понять, что они не представляют для вас никакой угрозы, и участь их была решена. Мы не собираемся морализировать – так ведут себя все цивилизации, шагнувшие в космос, и подобными эпизодами в своей истории мы гордимся. Я говорю это лишь для того, чтобы обрисовать ситуацию.
 Ваши политики и военные не смогут спать спокойно, пока не выявят наших возможностей. Если мы сохраним наш потенциал в секрете, вы постараетесь любой ценой раздобыть сведения о нем и таким образом превратитесь в помеху для нас. Если мы предоставим вам полную информацию, то вы либо сочтете нас слишком слабыми и развяжете войну, либо, наоборот, направите все усилия на то, чтобы превзойти нас в техническом и особенно в военном отношении. Таким образом, ваши предложения в случае их ратификации только обеспечат вам необходимую передышку, чтобы добиться решающего преимущества, и в конечном итоге лишь отсрочат войну. Подобный договор не имеет смысла, и мы вынуждены отклонить предложение.
 Членов Совета услышанное потрясло. Доктор Думонис повернулся к агенту.
 – Отшлепали их, сынок, – прошептал он. Тот согласно кивнул.
 – Может, в таком случае Альтавар внесет контрпредложения по прекращению войны? – спросил он.
 – Гарантировать вашу безопасность можно только одним способом. Конфедерация передает нам все свои космические летательные аппараты, пригодные для межзвездных перелетов, и обязуется не строить их впредь. Все средства сообщения и связь между населенными людьми планетами и силами, способными нанести нам вред, переходят под наш контроль на срок от трехсот до пятисот лет с момента подписания соглашения. Со своей стороны мы гарантируем сохранность всех существующих грузовых и пассажирских линий, а также организацию новых, необходимых для повышения благосостояния людей. Мы обязуемся ни в какой форме не вмешиваться во внутриполитические дела Конфедерации. Производство, владение и управление любым космическим оружием на указанный период замораживаются.
 Члены Совета задохнулись от возмущения, а Четыре Властителя Ромба понимающе усмехнулись.
 – Но это значит променять человечество на голословные утверждения совершенно чуждой расы! – возмущенно произнес сенатор Людж. – Это просто несерьезно!
 – Вы избавились от пятидесяти миллионов граждан Конфедерации и отдали их в руки этой расы, – со злостью произнес Талант Упсир. – Ничего страшного, если вы побудете в этой шкуре.
 – Идут переговоры, – отрезвил всех Морах. – Вы не против принятого у нас этикета, директор Суг?
 – Может, сенатор или его советники предложит иные гарантии нашей безопасности? – спросил пришелец.
 – Честное слово... – начал сенатор, но существо тут же прервало его.
 – Ваше слово ничего не стоит, и даже вы это понимаете. – В настоящий момент огромный космический флот находится в пределах Ромба Вардена. В самый канун переговоров вы запустили в Ромб четыре разведывательных зонда. Вот цена вашему слову, сенатор.
 Члены Совета на мгновение оцепенели, после чего принялись оживленно перешептываться. Через некоторое время Людж, казалось, сумел овладеть собой и повернулся к камере.
 – Вы не против небольшого перерыва для обсуждения альтернативных предложений? – поинтересовался он. Морах огляделся.
 – Есть возражения? – спросил он. – Сколько вам нужно времени, сенатор?
 – Часа два.
 – Представители? Директор? Властители?
 – Пусть посовещаются, – прорычал Лару. – Это будет очень весело.
 – Хорошо. Объявляется двухчасовой перерыв. Следующее заседание в 12.30 Фундаментального времени.
 Экраны вспыхнули и погасли, и все слегка расслабились. И Упсир, и Лару, похоже, были удовлетворены ходом переговоров. Кобе оставался таким же невозмутимым, как и Морах. Властитель Харона взглянул на агента и Думониса.
 – Ну как? Вы по-прежнему считаете, что можно достичь какого-либо соглашения?
 – Сомневаюсь. Нет – если не произойдет нечто экстраординарное. А как думаете вы. Морах? Они образумятся или попрут напролом?
 – Смысл игры они поняли, а что будет дальше – одному Богу известно. То, что они согласились на переговоры, это уже достижение.
 Агент встал из-за стола:
 – Мне нужно связаться с руководством. Разумеется, ему не поверили. С самого начала он недоумевал, почему к его докладам относятся, как к евангельским откровениям. Конечно, его поддерживал компьютер, и эксперты федерации тоже подтверждали его выводы. Но что они никак не могли принять, так это утверждения о превосходстве Альтавар в военном отношении. В технологии – еще куда ни шло, но ни в коем случае не в огневой силе и не в общей военной мощи.
 – И что же вы собираетесь предложить? – спросил агент. – Они не станут пересматривать свою позицию, а она неприемлема для нас.
 – Мы уже пошли на все мыслимые уступки, – ответил сенатор Людж. – Разумеется, Упсир подозревает, что мы не согласимся отдать Ромб Альтавару – по их собственному признанию, они подняли неприкрытый мятеж. Я содрогаюсь при одной мысли об этом желе со щупальцами. Но, к сожалению, нам больше нечего им предложить. Увы, этот червяк заткнул нас за пояс. В такой ситуации можно считаться только с реальной силой. Ты считаешь, что им ничего не стоит разбить нас, никаких подтверждений этому нет. Единственный способ удостовериться – это разведка боем.
 Человек тяжело вздохнул:
 – Я долго раздумывал над таким вариантом, и теперь категорически против. У меня сильнейшее предчувствие, что Альтавар – а вместе с ним и Морах – только посмеется над нами.
 – Блеф. Прежде всего скажи: где их флот? Даже если Ромб Вардена в самом деле великолепно подготовлен к войне, вся его мощь носит исключительно оборонительный характер. Их корабли будут здесь не раньше, чем через несколько недель, а то и месяцев. Они крайне заинтересованы в Ромбе, и, значит, удар следует нанести именно туда. Это либо спровоцирует их на ответные действия, либо заставит отказаться от блефа. В любом случае необходимо узнать, с кем мы имеем дело.
 – Но если вы и впрямь решитесь атаковать Ромб Вардена, то лишитесь единственного козыря, – заметил агент.
 – Мы атакуем не всю систему, а только одну планету. Это будет демонстрация силы, и они либо будут вынуждены раскрыть свой потенциал, либо столкнутся с перспективой потерять и остальные три планеты. В худшем случае погибнет лишь четвертая часть тех "яиц", которую они прячут на Ромбе. Если они действительно могли уничтожить нас, то почему не сделали это сразу, когда мы были не готовы. Тот факт, что они воздерживаются от конкретных действий, только укрепляет нашу уверенность.
 Агент с сожалением покачал головой:
 – Я так и знал, что в конце концов вы это скажете, однако надеялся, что худшего удастся избежать. Вы сами ставите себя в безвыходное положение, и теперь я бессилен. – Он помолчал. – Вашей первой целью станет Медуза, не так ли?
 Людж удивленно взглянул на него:
 – Да. Население невелико, промышленность развита, и, кроме того, это единственная планета, где наверняка существует колония Альтавара. Уничтожить Медузу – значит, уничтожить индустриальный потенциал Альтавара. Остальные планеты не смогут самостоятельно наладить полный производственный цикл.
 – Я должен узнать детали, – мягко произнес агент.


* * * * *

 – Вам эта ошибка обойдется гораздо дороже, нежели нам, – повторил Альтавар членам Совета. – Ну что же, наверное, это судьба. Но не надейтесь, что все ограничится лишь демонстрацией силы. Если планета, входящая в состав Ромба Вардена, будет уничтожена, мы доведем начатое вами до логического завершения.
 – Вы предлагали положиться на вашу честность и добропорядочность, но ничем не подтвердили свои слова, – возразил агент, пытаясь избежать того, что ему самому уже начинало казаться неизбежным. – По вашим словам, у нас больше сходства, чем различий. В таком случае вы должны понимать, что цивилизация, включающая в себя девять сотен планет, не может капитулировать из-за пустых угроз.
 – Конечно, – согласился директор Суг, и интонации звукосинтезатора донесли нескрываемую печаль и сожаление. – Именно поэтому мы стараемся не тратить времени на разговоры и сразу наносить противнику сокрушительный удар. Такая тактика гораздо дешевле, а результат – тот же.
 – Почему же вы на сей раз нарушили свои правила? – быстро переспросил сенатор Людж, пытаясь отыграть очко.
 – А как бы вы повели себя на нашем месте, обнаружив хотя бы пятипроцентную вероятность избежать столкновения? – спросил Альтавар. – Мы решили использовать этот шанс, но, к сожалению, допустили ошибку, и теперь прольются реки крови – хотя мы и не жалеем о предпринятой попытке.
 – Извините, – голос сенатора Людж был далек от искреннего раскаяния, – но мы не можем принять всерьез ваше суесловие. Если вы защитите ту планету Ромба, которую мы собираемся атаковать, – мы вам поверим. Если же нет, поскорее соглашайтесь с нашими предложениями – пока мы не передумали.
 В разговор вмешался взволнованный Морах.
 – Сколько времени до атаки? – спросил он. – Альтавару необходимо разобраться в сути дела.
 Представители Конфедерации посовещались. Вполне возможно, что Альтавару действительно требовалось время, чтобы уяснить проблему. К тому же его коммуникационные системы могли действовать с задержкой.
 – С 24.00 мы даем вам семь суток на размышление, – ответил сенатор Людж. – После этого вопрос либо будет урегулирован дипломатическим путем, либо наш флот получит приказ действовать – вплоть до тех пор, пока в сражение не вступит Альтавар. Этот канал связи останется открытым, и через нашего агента вы в любой момент сможете связаться с нами.
 – Семь дней! – прогремел Морах, вставая. – Но мы же не в состоянии за неделю эвакуировать целую планету! Даже весь флот Ромба Вардена, включая герметичные грузовые контейнеры, не может перевезти и десятой доли населения самой маленькой планеты!
 Людж возражать не стал.
 – Это будет демонстрация силы, а не Варфоломеевская ночь. К Четырем Властителям у нас накопилось немало претензий, но мы не хотим невинных жертв. Мы все продумали, как только флот получил приказ отправиться к Ромбу. В настоящий момент у нас имеется шестнадцать грузовых кораблей, каждый из которых способен взять на борт до двадцати тысяч человек и за один-два часа перебросить их с одной планеты на другую. Если эвакуировать только людей, то каждый корабль сможет совершать до четырех рейсов в сутки, считая время на погрузочно-разгрузочные работы. Все корабли беспилотные, а непосредственный контроль осуществит ваш представитель. Несколько часов спустя корабли прибудут на орбиту Медузы – если только Альтавар не уничтожит их по дороге. Если вы начнете немедленно и подключите к ней свой собственный флот, то в указанный срок эвакуируете всю планету.
 – Я не позволю! – дико закричал Талант Упсир. – Сволочи! Свиньи! Отродье змей. Ведь это МОЯ планета! МОЯ, а не Альтавара!!! И Я НЕ ОТДАМ СВОЕ ДОСТОЯНИЕ!!! – Огромный эмоциональный заряд вкупе с микроорганизмами Вардена возымел странное действие. Неожиданно Упсир превратился в отвратительное чудовище, словно явившееся из ада. Тварь стремительно обернулась к агенту Конфедерации. – ТЫ!!! – бешено закричал Талант, устремив на него огромный узловатый палец. – ЭТО ТЫ НАДОУМИЛ ИХ!!! Я УБЬЮ ТЕБЯ, УБЬЮ, УУБЬЮЮЮ...
 – Заткнись, Талант, – тихо произнес Ятек Морах и нажал на спусковой крючок лазерного пистолета. Потеряв сознание, властитель Медузы тяжело рухнул под стол. Из бугристой туши постепенно стали проступать знакомые черты.
 Рядом мгновенно оказался Канцер, но желания отомстить за хозяина у него, похоже, не было.
 – Разрешите взять пару человек и оттащить его наверх, – попросил он. – С ним придется повозиться. Морах кивнул и спрятал оружие в кобуру.
 – Сначала перевезем всех, кого сможем, на южный континент Харона, – сказал он помощнику властителя Медузы. – Потом начнем эвакуировать людей на Лилит – Цербер не выдержит подобной нагрузки. Когда Упсир очнется, передайте ему, что в его распоряжении восемь дней. Если он хоть в чем-то отступит от решений, принятых сегодня, его может постичь судьба предшественников. И напомните ему, что нам нет необходимости знать, где он находится или чем занимается – в крайнем случае Альтавар сделает так, что его микроорганизмы Вардена станут выполнять ВСЕ наши приказы. Ясно?
 От этих слов все оцепенели. Даже сенатор Людж на экране замер, впервые услышав о всесилии микроорганизмов Вардена.
 Только Морах по-прежнему сохранял самообладание.
 – Объявляется перерыв, – сообщил он. – Все участники единодушны в том, что акция, которая ожидается через восемь дней, станет началом войны между Альтаваром и Конфедерацией.
 – Любые провокационные действия до истечения часа "х" повлекут за собой ужасные последствия, – отчеканил сенатор Людж. – Мы объявили семидневное перемирие из чисто гуманных соображений, но при малейшей попытке открыть враждебные действия флот получит приказ превратить центральное светило системы в Сверхновую.
 Участники переговоров замерли, услышав чудовищную угрозу, и только Альтавар оставался совершенно спокоен.
 – Интересно было бы взглянуть, – холодно произнес синтезатор. – Но это сильно осложнит положение. Мы поддерживаем предложение об отсрочке. Но предупреждаю, сенатор, ни вы, ни Конфедерация не проживете и нескольких часов после того, как поймете, что же вы натворили.
 Агент по имени мистер Кэрролл нервно поглядел на Альтавара. Теперь найти приемлемое решение стало неизмеримо труднее...

  7 

 Большую часть времени Талант Упсир проводил в великолепных садах своей орбитальной базы, предаваясь грустным размышлениям. Он ничем не препятствовал вывозу населения планеты. С ним была только Уби. Он надеялся лишь на то, что станцию успеют перетащить буксирами на орбиту другой планеты.
 Транспорт Конфедерации оказался модульного строения, что значительно упрощало погрузочно-разгрузочные операции. Корабли явно предназначались для десантных частей и не были рассчитаны на такие нагрузки. Но в предстоящей войне Конфедерация легко обойдется и без них, так как в последний момент блеф Альтавара в соответствии с заверениями командора Крега неизбежно раскроется.
 Обыватели Медузы отнеслись к эвакуации спокойно. Они с колыбели привыкли беспрекословно повиноваться своим начальникам, и дело, несмотря на жалобы и ворчание, продвигалось на удивление быстро. В крупных городах не обошлось без паники – горожане свято верили в высшее руководство и в мыслях не допускали какой бы то ни было угрозы. Кое-кто утратил веру в общество, оказавшееся неспособным их защитить, но такие были поголовно уничтожены сотрудниками СНМ – с чрезвычайно высокой "эффективностью". Желающих остаться предупредили о скорой гибели и тут же забыли о них.
 "Мистера Кэрролла" особенно волновала судьба колоний дикарей. Они были слишком разбросаны, к тому же их члены в большинстве своем просто не понимали слова "эвакуация" и на всякий случай скрывались в непроходимой тайге. На небольшом шаттле агент отправился к дикарям, которых хорошо знал.
 Отыскав подходящую полянку, он опустил челнок и, облачившись в открытый защитный скафандр оранжевого цвета без шлема – только защитные очки и небольшой респиратор, поднялся на скалистый утес. Впервые агент почувствовал, насколько сурова эта земля для человека, лишенного микроорганизмов Вардена.
 Во дворике не было ни души, и он, не теряя ни секунды, направился в знакомую пещеру. Там тускло горели факелы – значит, люди где-то рядом. Он пожалел, что не захватил какой-нибудь фонарь. В прошлый раз ему помогали микроорганизмы и он даже не представлял себе, насколько же темно в пещере, даже несмотря на факелы.
 Как он и думал, трое старейшин ждали его на берегу подземной реки, и в их глазах не было ни малейших признаков суеверного ужаса или страха.
 – Ты все-таки вернулся, – нарушила молчание древняя старушка. Он сильно удивился.
 – Как вы узнали, кто я такой? – поинтересовался агент.
 – В твоем теле нет микроорганизмов Вардена, но дух светит изнутри, – пояснила она. – Твоя походка, манеры и даже речь остались прежними.
 – В таком случае вам известна причина моего визита.
 – Да, – подтвердила женщина. – Мы не будем никому препятствовать покинуть планету, но сами останемся здесь.
 – Они готовы на все, – предупредил он, – и теперь их ничто не остановит. Планета закипит под ногами. Вы же знаете, что это такое. Альтавар действует иными методами, и никакие микроорганизмы Вардена вас не спасут.
 – Мы все понимаем, но уйти для нас – равносильно вероотступничеству, – ответил старик. – Мы верим в Богиню Медузу и божественный промысел. На волю вырвутся силы куда более страшные и могущественные, чем воображают жалкие лидеры Конфедерации, и Богиня будет немилосердна к тем, кто нарушил ее покой. Мы уповаем лишь на Нее.
 Человек тяжело вздохнул:
 – Если вам угодно погибнуть, не в моей власти помешать вам. Однако у вас около пятидесяти тысяч последователей, и вы отвечаете за них. Они могут выжить, если мы узнаем, где они, и сможем заслужить их доверие.
 – Вы не успеете предупредить всех, – заметила другая женщина, – но больше половины знают о грядущем. Если некоторые решат уйти, никто не станет мешать.
 – Вы объяснили им, что скорее всего они погибнут в первые же дни?
 – Да, – заверил старик. – Но подавляющее большинство предпочло остаться. Физическая смерть их не страшит.
 – Здесь есть два человека, которые ДОЛЖНЫ уйти. Вы знаете, о ком идет речь.
 Спустя несколько мгновений из-за излучины реки показалась лодка, в которой сидели две столь знакомые ему женщины. В испуге и замешательстве они взглянули на агента. Он помог им выбраться из лодки и сразу же заметил, что они беременны.
 – Нам сказали, что Тари вернулся, – наконец вымолвила Бура. – Кто вы?
 – Тари умер, – печально ответил агент, – а я его отец и в некотором смысле брат.
 Первой новость осознала Анджи. Во время долгих скитаний по диким лесам Медузы Тарин Бул рассказывал ей о своем происхождении.
 – Так вы тот человек, который...
 – Да. Я был с вами в сточном канале в Рошанде и путешествовал по здешним лесам. Я был с вами, когда вы оказались в этой крепости, и вместе с Тари – до самой его смерти. Я не Тарин Бул, но он – это я. И вот я пришел, чтобы забрать вас.
 – Старейшие сказали, что вся планета может погибнуть. Это правда? – спросила Бура.
 – Правда.
 – Этому нельзя помешать?
 – Я пытался. О ГОСПОДИ, что я только не делал!!! Но, к сожалению, всем заправляют люди, бесконечно уверенные в своем могуществе – и бесконечно трусливые. Сейчас мы пытаемся спасти всех, кого только можно, и только в ваших силах не дать Тарину Буду погибнуть окончательно и должны улететь со мной.
 Женщины неуверенно переглянулись. Бура взяла Анджи за руку и крепко сжала ее.
 – Нас не остановит даже стая харраров, – сказала она.
 Человек ласково улыбнулся:
 – Отлично. – Он повернулся к Старейшим. – Ваше право остаться здесь, но, прошу вас, позвольте мне обратиться к остальным. Дадим им еще один, последний шанс!
 – Что ж, попробуй, – сказала одна из женщин. Иди во двор, и мы пришлем их выслушать тебя.


* * * * *

 Его речь была пламенной – и в то же время напрасной. Из почти двух сотен только семнадцать – бывшие беженцы из городов – решили покинуть планету. Не исключено, что остальные поддались настроению толпы. Это было внове для него и даже слегка обеспокоило, однако большего он сделать не мог.
 Никто из беженцев ни разу еще не ступал на борт космического корабля, и пришлось немало повозиться, прежде чем он успокоил всех и поднял челнок в воздух. Из семнадцати человек пятнадцать оказались женщинами; и все они были на сносях.
 Первое потрясение быстро прошло, и теперь, похоже, пассажиры наслаждались путешествием. Времени оставалось в обрез; эвакуация здорово затянулась, и каждый челнок был теперь нужен как воздух. Он направился на орбитальную станцию Цербера, заранее попросив людей Думониса встретить их. Орбитальная станция Упсира уже была здесь, но он не мог воспользоваться ею, прекрасно понимая, что сделал бы властитель обреченной планеты, узнай он, что среди путешественников – две жены Тарина Була и его будущие дети.
 Агент сильно удивился, что его встретил лично Думонис, и, после того как пассажиры были размещены на станции, им удалось немного побеседовать. Доктор смотрел на происходящее философски.
 – Как вам известно, – начал он, – предстоящее сражение закончится либо гибелью всего Ромба Вардена, либо гибелью всей Конфедерации.
 "Мистер Кэрролл" кивнул.
 – Если Конфедерация проиграет, мы выживем, но промышленность Ромба будет полностью разрушена, а Альтавару больше не придется скрываться. С другой стороны, гибель Ромба сведет на нет всю нашу работу.
 – Зачем же так мрачно, – усмехнулся доктор Думонис. – Вы прекрасно понимаете, что Конфедерация уже вполне созрела для гибели – достаточно легкого толчка, и она рухнет. Дать полную независимость такому количеству планет – значит, сделать их крайне уязвимыми. Мне кажется, я знаю, что имел в виду Криган, когда предлагал операцию по скрытому перемещению людей. Будучи хрупкой и порочной как система. Конфедерация достаточно сильна, чтобы обеспечить единство множества планет, удаленных друг от друга на чудовищные расстояния. В некотором смысле Конфедерация является удивительным творением человечества, затмевающим все империи прошлого, и тем не менее ОНА ДОЛЖНА РУХНУТЬ – такова участь всех империй (как, впрочем, и республик!) после их расцвета. В противном случае человечество ждет вырождение.
 Агент согласно кивнул:
 – Я пришел к таким же выводам. Но меня бросает в дрожь при одной мысли о том, скольких жизней будет стоить эта авантюра.
 – К сожалению, это старо как мир. В давние времена, когда человечество занимало одну планету, на которой не прекращались войны, любое усовершенствование военной машины шло на пользу техническому прогрессу. Но на самом деле нет абсолютно никакой разницы, от чего гибнут ваши сограждане – от меча или фугасных бомб, от лазерных пушек или чего-нибудь другого. В конце концов обнаружилось, что мы уже не в состоянии применять современное вооружение, не ставя под угрозу существование всего человечества. Большие международные конфликты сменились локальными, ограниченными сражениями. И только дальний космос помог разрядить нараставшее напряжение – человечество выплеснулось за пределы Земли и принялось за колонизацию. Но политика и технология по-прежнему объединяли нас, воплотившись в империи из более чем девятисот планет. Но теперь пришел ее черед пасть под ударами новых варваров.
 – Альтавары бесчеловечны, но варварами их никак не назовешь. Я до сих пор не уверен, что понимаю логику их действий. Почему они не атаковали нас, если теоретически это возможно? А если могли защитить Медузу, то к чему эта эвакуация?
 – Не знаю, – ответил психолог. – Четыре Властителя тоже теряются в догадках – кроме, пожалуй, Мораха. Возможно, и Криган понимал это. Они также проигрывали ситуацию до конца. Альтавар убедил их, что не несет никакой угрозы Ромбу – вероятно, предъявив доказательства своего постоянного присутствия. Четырех Властителей вовлекли в войну благодаря дистанционному управлению: один считал ее совершенно безопасной, другой позарился на обещанные награды, особенно возможности покинуть Ромб Вардена. Даже роботы, так переполошившие Конфедерацию, управлялись микроорганизмами по заранее заложенной программе. Как вам известно, Конфедерация совершенно самостоятельно решила действовать подобным образом – и ей удалось перепрограммировать Лару и некоторых других. Благодаря Мертону и его коллегам мы узнали, где расположен их вычислительный центр, и разработали иную, не менее эффективную систему; однако мы занимались только ПЕРЕПРОГРАММИРОВАНИЕМ при помощи самоуничтожения инструкций. Свой собственный механизм тотального управления мы создать не смогли бы.
 Агент задумчиво кивнул:
 – Вы перешли на нашу сторону – за что я вам, кстати, весьма признателен, – потому что боялись пришельцев. А как вы сейчас к ним относитесь?
 Думонис задумчиво потянулся.
 – Кто его знает? – ответил он. – Ученого всегда интересует настоящее. В конце концов не исключено, что война началась благодаря нашим с вами действиям. Если пришельцев разобьют, та же судьба постигнет и нас – и нет проблем. Если они победят, тогда, устраивая собственное будущее, нам придется иметь дело с ними. Безусловно, я на стороне чужаков – хоть и не доверяю даже кончикам их щупальцев. Поймите, что человека, посвятившего жизнь изучению человеческого мозга – а мы по-прежнему очень мало знаем о нем, – перспектива вынужденной переквалификации не может не пугать; все-таки эти создания абсолютно чужды нам.
 – Но если мы выживем, каковы же будут перспективы. Предположим, Альтавар разрешит нам остаться на трех уцелевших планетах. Что тогда?
 – Я вступил в игру отнюдь не из шкурных интересов, – ответил доктор, – это, как вы знаете, пришло потом. Но поначалу моей целью было только создать на планетах Ромба Вардена более открытое и свободное общество – тогда мне казалось, что для этого достаточно использовать огромные возможности микроорганизмов в мирных целях. Чем не задача для старика?
 – Да и для юноши тоже, – улыбнулся агент. – А как же депортированные с Медузы? Вряд ли уничтожение планеты не отразится на их реальных и потенциальных возможностях, в том числе и на способности к воспроизводству.
 – Поживем – увидим. Но мне кажется, что компьютер все-таки один. Возможно, он находится на одном из огромных спутников Момрата, но использует четыре различные частоты какого-то неизвестного излучения. В этом случае их генотип не изменится – просто Харон заселят две различные расы. Постепенно мы изучим все секреты микроорганизмов Вардена и наконец-то покинем эту космическую тюрьму – хотя три планеты Ромба будут способны прокормить гораздо больше населения, чем теперь. На Цербере может прожить полмиллиарда, и миллиарда по три – на двух других. У выживших хватит времени разрешить все загадки. К тому же у них будет от чего оттолкнуться. Поставьте несколько действительно выдающихся умов перед проблемой, убедите, что она разрешима, и они в лепешку расшибутся, но решение найдут. Именно это качество и делает людей столь своеобразной космической расой.
 Агент не удержался и задал еще один вопрос:
 – Скажите, что будет с игрушкой Упсира? Она совсем безнадежна?
 Думонис тяжело вздохнул:
 – Джордаш – крупнейший специалист на Медузе. Он прямо сказал мне, что процесс проводился на физиологическом уровне и, стало быть, необратим. Я полагаю, что центральный компьютер Альтавар воспринимает Девушек Радости как растения и соответствующим образом поддерживает их существование. Вспомните о роли микроорганизмов Вардена. Зная возможности компьютера, мы можем полученную нами от Тарина Була информацию направить обратно – в Уби. Но не забывайте о последствиях. Ее организм имеет уже совершенно иной генетический код и просто не переварит ее. Но в то же время материалом для Уби служил Тарин Бул, а значит, его интеллектуальный потенциал остался тем же. Это, конечно, чисто академический вопрос, но мне КАЖЕТСЯ, что еще не все потеряно. Существо с ее телом и вашим выдающимся интеллектом вполне способно восстановиться за каких-нибудь два года. Об этом можно подумать на досуге.
 – Мне до сих пор не по себе, – признался агент психологу, – но, если мы выживем в следующие трое суток, займусь проблемой вплотную. А сейчас мне пора.
 Думонис положил руку ему на плечо.
 – Поосторожнее с Упсиром, сынок, – заботливо сказал он. – Не забывай, он всегда был милитаристом – такова его испепеляющая ненависть к Конфедерации, – но теперь, когда война действительно неизбежна, он заплатил кругленькую сумму и никогда не простит этого Альтавару. Однако Талант Упсир достаточно разумен и будет терпеливо ждать, пока не подвернется случай отомстить за свою вотчину. Стало быть, вся его злоба выльется на тебя и твоих братьев. Уже сейчас – можешь мне поверить – он озабочен только этим. Но простое убийство не в его правилах. Он придумает что-нибудь изощренное, такое, что нам и не снилось.
 Агент кивнул и обменялся сердечным рукопожатием со старым доктором:
 – Я буду предельно осторожен. Только бы уцелеть в предстоящей заварушке.
 – Да, – лицо Думониса озарилось улыбкой, – конечно. Империи никогда не уходят бесшумно.


* * * * *

 Он вернулся на Буджум за несколько часов до истечения условленного срока. Об этом они заранее условились и с Конфедерацией, и с Морахом. Агент поднялся в отведенное ему помещение и по секретному каналу связи связался с командором Крегом.
 – Планы не изменились? – спросил он с затаенной надеждой. – Эвакуация еще не закончилась, а пятьдесят или сто тысяч человек мы не вывезем.
 – Нет, слишком поздно, – ответил Крег. – Даже эта отсрочка далась нам с огромным трудом. Похоже, драка предстоит серьезная. Мы засекли множество кораблей в различных точках Ромба. Они появляются из подпространства на считанные мгновения, и некоторые поистине огромны. Наши противники по-прежнему стоят на своем?
 – Да. Морах и Альтавар непреклонны. Не нравятся мне эти неизвестные корабли в Ромбе. Однако до сих пор нет никаких признаков флота Альтавара. Сомнительно, что они готовы встретить удар Конфедерации. Мы провели компьютерное моделирование их потенциала, и даже если сознательно занизить их огневую мощь, результат получается более чем впечатляющим, – сообщил Крег. – За минувшую неделю Военное Командование и Служба безопасности передали управление на запасные командные пункты. Если это не обманный маневр, они рассредоточились и собираются постоянно совершать разбойные нападения. Имей мы десяток "боевых платформ", мы бы уничтожили сотни планет. На наших картах только одна цель нанесена наверняка – база на Буджуме, где ты сейчас находишься, извини за подробность. Они могут начать партизанскую войну. Внезапно появиться, разрушить слабозащищенные планеты и так же неожиданно скрыться. Нужно не меньше двух тысяч крейсеров, а у нас не наберется и трех сотен. В свое время даже это количество казалось чрезмерным.
 – И руководство Конфедерации готово на такие жертвы?
 Крег сухо усмехнулся:
 – Сынок, ты слишком наивен. Совет и правительство, как и все влиятельные люди, отсиживаются в великолепно защищенных крепостях. Они могут помереть только от старости и теперь – взгляни правде в глаза – требуют победы любой ценой.
 Любой ценой... Это многое объясняло. И Фэллон была права. И Корман. Все были абсолютно правы. Ромб Вардена – плоть от плоти Конфедерации, а Четыре Властителя – достойные члены Верховного Совета. Ромб – зеркальное отражение Конфедерации, пусть и с некоторой местной спецификой. Отныне агент навсегда порвал с Конфедерацией – окончательно и бесповоротно.
 – Прощай, Папа.
 – Прощай, Агент.
 Он сгреб шифрующий блок передатчика и, размахнувшись, шмякнул его о стену. Отскочив, тот с грохотом покатился по полу – прямо к ногам человека.
 Флот Конфедерации находился в полной боевой готовности. До атаки оставался один час.

  8 

 Морах повернулся и кивком приветствовал агента.
 – Добро пожаловать, мистер Кэрролл, – спокойно сказал он. Судя по тону, у него было хорошее настроение. – Присаживайтесь. Скоро здесь соберется весь штаб; отсюда мы будем следить за событиями. К сожалению, корабли Альтавара не предназначены для нас, как и их командный центр. Однако я перебросил к ним на борт пару передатчиков.
 Морах слегка раздражал агента. Он впервые видел человека, способного на глазах превращаться из философа-скептика в проницательного следователя, и тут же – в нечто упсирообразное, сохраняющее невероятное хладнокровие. Однако точки над "i" еще не расставлены, и сейчас не время предаваться чувствам. Нужно работать – и постараться сделать все возможное.
 За большим столом в центре комнаты собрались скорее заинтересованные, чем обеспокоенные люди. Некоторые держали в руках портативные терминалы, другие – допотопные листы бумаги и ручки. Почти все они были с Харона. Представители Медузы отсутствовали.
 На одном из больших экранов демонстрировалась тактическая схема боя. Здесь было показано положение планет Ромба, "боевых платформ" Конфедерации, а также движение всех транспортных кораблей и искусственных спутников. Схема ограничивалась орбитой Момрата.
 Сначала эскадрилья разделилась на три группировки. Две под прикрытием крейсеров отошли к флангам, а третья, куда входили две "боевые платформы", стала быстро приближаться к цели, явно намереваясь нарушить боевой порядок вражеского флота, если таковой и в самом деле имелся, и прощупать внутреннюю линию оборонительных систем Ромба Вардена; по-другому этот маневр объяснить было невозможно – радиус действия главных систем вооружения "платформ" равнялся световому году.
 Агент нахмурился:
 – Похоже, Альтавар не собирается защищаться. Морах откинулся на спинку кресла и внимательно взглянул на экран.
 – Противник не встретит никакого сопротивления, кроме оборонительных комплексов на поверхности планеты, – пояснил он агенту. – Чем ближе он подберется, тем выше эффективность. А в нужный момент подойдут основные силы.
 – Но их же нет вообще! Где они?
 – Всему свое время, мистер Кэрролл. Наши камеры наблюдения повсюду, так что информация будет из "первых рук. Судя по всему. Конфедерация придерживается объявленного плана. Если бы они решили изменить цели и напасть на все планеты сразу или на спутники Момрата, боевые порядки были бы совершенно иными. Честно говоря, я боялся, что нам тоже достанется, но пока основные силы направлены на Медузу – мы в безопасности.
 Когда часы показали 24.00, все в ожидании чего-то невероятного разом вздохнули – но ничего не произошло. Корабли двигались по направлению к Ромбу Вардена и уже пересекли орбиту Орфея – самой дальней планеты системы.
 В 24.03 корабли начали торможение, а затем, не достигнув орбиты Эдипа – предпоследней планеты, – остановились; крейсера заняли оборонительную позицию вокруг обеих "боевых платформ". Послышался гул, и "платформы" на экране облепили мириады крошечных ярко-белых точек, которые сплошным потоком устремились вперед.
 Несколько секунд – и со спутников Момрата к модулям устремились ярко-синие лучи. Примерно треть модулей покинула строй и понеслась к источникам огня, но нападающие уже несли огромные потери.
 – Слишком тесный строй, – с усмешкой прокомментировал Морах.
 И правда: яркие вспышки сверкали по всему полю, и белые точки мгновенно угасли. Глаз не успевал следить за движением голубых лучей, но, судя по всему, они били без промаха.
 – Второй эшелон разворачивается в боевой порядок! На экране появилось множество новых модулей, но теперь их строй был гораздо реже, и двигались они весьма беспорядочно, во всех направлениях.
 – Это уже лучше, – пробормотал Морах. Агент бросил на него удивленный взгляд. Часть модулей двигалась прямо на них, но, казалось, это никого не волновало. Он вздохнул и недоуменно пожал плечами. Ну что ж, на войне как на войне.
 – Обзорные камеры – на экран, – быстро скомандовал Морах, и на заднем экране возник ряд изображений. Медуза находилась очень далеко; виднелся лишь ее зеленовато-белый диск. В сильно поляризованном свете неосвещенная сторона планеты прекрасно просматривалась. Шесть других фрагментов представляли собой снимки Медузы, полученные с орбиты, и изображения поверхности планеты. На нем был какой-то большой город, очень напоминающий Рошанд. На другом – хорошо знакомая агенту Божественная Вершина.
 – Превосходная защита, – прокомментировал Морах, ни к кому конкретно не обращаясь. – Однако одновременно прикрыть базы на Момрате и на трех остальных планетах нам вряд ли удастся. – Он быстро повернулся к противоположным экранам. – Видишь? – спросил он агента. – Видишь небо.., вон там?
 Все посмотрели в указанном направлении. Там, в черной глубине, возникли неясные черточки, оставляющие за собой коричневато-белые следы. Их становилось все больше и больше. Они заполнили собой почти весь небосвод, когда атакующие модули вошли в атмосферу планеты и начали складываться во множество мощных огневых комплексов.
 Небо озарилось бесчисленными вспышками разрывов. Изображение на одном из экранов внезапно исчезло, но его тут же сменила картинка с другой камеры. Судя по ней, на Медузе творился сущий ад.
 Диск планеты искрился тысячами ослепительных вспышек, словно сквозь мельчайшие поры показались раскаленные недра. Каждая такая точка означала оружейный комплекс чудовищной разрушительной силы.
 Агент взглянул на дисплей. К его удивлению, на экране возникли новые корабли странного желтого цвета. Они окружали систему со всех сторон, с каждой минутой сжимая кольцо. Определить их размер или конструкцию было, конечно, невозможно – ясно было только одно: их ТЬМА-ТЬМУЩАЯ. И очевидно, огневая мощь пришельцев ничуть не меньше, чем у эскадры Конфедерации.
 – Альтавар готовится атаковать, – бросил агент.
 – Да, – обернувшись, подтвердил Морах. – Ваша недельная отсрочка существенно упростила нам задачу. Мы тщательно просчитали все варианты, и теперь наши корабли вышли из подпространства в заранее определенных местах, и сразу в боевом порядке. Теперь вам придется бросить в бой обе резервные фланговые группировки; главные силы крепко завязли и быстро не перестроятся.
 – Но ведь с таким флотом они спокойно бы защитили всю эту чертову систему! – в гневе прокричал агент. – Они совершенно ОБДУМАННО пожертвовали Медузой! НО ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ? В ЧЕМ Я ОШИБСЯ???
 В этот момент флот Альтавара разделился: две группировки образовали кольцо, в центре которого оказались резервные войска Конфедерации, а третья ринулась вперед и заняла позиции на орбите Момрата.
 Корабли Альтавара были намного меньше крейсеров Конфедерации, но зато быстрее и маневреннее на субсветовых скоростях. Они двигались столь стремительно и согласованно, что огромные дредноуты Конфедерации просто не успели выбраться из окружения, и контратаковать Альтавар могли лишь крейсеры сопровождения. Завязался яростный и напряженный бой. Несколько секунд спустя дисплей превратился в мешанину желтых и белых цветов.
 Со стороны это выглядело весьма романтично, но агент прекрасно понимал, что это не так. Противников разделяло огромное расстояние, и члены экипажей видели друг друга разве что на дисплеях. К тому же в схватке участвовало не так-то много людей. Современная война – это скорее дуэль компьютеров и технологий, и кто-то выиграл ее уже задолго до исхода битвы. Крохотные, быстрые и невероятно маневренные корабли Альтавара, программное обеспечение которых базировалось на реальном боевом опыте, имели несомненное преимущество – даже если предположить, что боевая мощь обоих флотов одинакова.
 Главные силы Конфедерации между орбитами Орфея и Эдипа перестроились и бросились в гущу схватки, но армада кораблей Альтавара, игнорируя встречный бой, летела "ромбом", защищая внутренние планеты системы Вардена. "Платформы" выпустили целое облако модулей-убийц, но их тут же нейтрализовали. Основная огневая мощь флота Конфедерации по-прежнему была сосредоточена на Медузе.
 Но вскоре обе резервные группировки оказались окружены ярко-желтыми кружками, означавшими, что Альтавар подавил сопротивление, и командующий флотилией решил усилить огневое воздействие, а высвободившиеся резервы бросить против ударных сил противника.
 Агент задохнулся от восторга; командующий и впрямь продемонстрировал трезвый ум и железную выдержку. Он не стал рассредоточивать силы, чтобы помочь окруженному резерву, – это еще больше ослабило бы его позицию. Адмирал прекрасно понимал, что Медуза станет защищать три оставшиеся внутренние планеты Ромба и, возможно, Момрат. Поскольку даже линия обороны Медузы оказалась гораздо плотнее, для прорыва эскадре следовало вплотную приблизиться к замершему в ожидании атаки флоту Альтавара.
 Теперь на поверхности Медузы продолжали работать лишь две камеры; потом осталась одна – на далеком севере, где мощные потоки энергии уже растопили огромные ледники. Впервые – может быть, со времен своего возникновения – океан освободился от ледяного покрова. Некоторые его участки просто кипели.
 – Седьмой залп! – крикнул кто-то, и последняя камера вышла из строя.
 ОН УВИДЕЛ ОСТАВШИХСЯ В КРЕПОСТИ ДИКАРЕЙ. ГОРДЫХ И НЕСЧАСТНЫХ, ВОЗНОСЯЩИХ МОЛИТВЫ СВОЕМУ БОГУ, В ТО ВРЕМЯ КАК ВСЕ ВОКРУГ, ДАЖЕ ВОЗДУХ, ПОСТЕПЕННО РАСКАЛЯЕТСЯ. ЧТО Ж, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ИХ МУЧЕНИЯ БЫЛИ НЕДОЛГИМИ. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ...
 В этот момент планету накрыл мощный залп термических боеголовок; атмосфера исчезла в короткой вспышке, а кора начала трескаться и плавиться. Океаны и уцелевший лед мгновенно превратились в огромные клубы обжигающего пара. Теперь планета казалась уже не ослепительно белой, как до начала атаки, а темно-красной – последние остатки материковых платформ исчезли в бушующем океане раскаленной магмы.
 Торжественное зрелище космической трагедии настолько потрясло агента, что он долго не мог отвести глаз.
 – Приготовиться... – сказал за его спиной Морах. – Так... НАЧАЛОСЬ!!!
 Человек бросил взгляд на экран и несколько мгновений спустя вдруг осознал, что там творится что-то невероятное. В замешательстве он даже протер глаза, увидев, что диск планеты начал странным образом изменяться и внезапно превратился в расширяющуюся сферу, состоящую из небольших красновато-коричневых ядрышек, разлетающихся в разные стороны. Диск увеличился как минимум вдвое.
 – Черт побери, да что же это? – беспомощно пробормотал агент, Внезапно шар стал гантелеобразно растягиваться, а затем разделился надвое – и вторая половина представляла собой почти такое же небесное тело, как и Медуза. Застыв на мгновение, она принялась бешено раскручиваться и ДВИНУЛАСЬ ВПЕРЕД, стремительно сближаясь с силами Конфедерации.
 Флот Альтавара, выстроившись "клином", двинулся вслед за ним.
 – Колдаха! – прорычал Морах. – Колдаха на экран! БЫСТРО!
 В комнате возникла суета, и вскоре на экране возникло изображение вылетевшего из недр бывшей Медузы огромного, колышащегося небесного тела размером с солидную планету.
 Это странное и наверняка энергетическое образование в считанные секунды превратилось в неопределенную субстанцию, а затем – в нечто, похожее на клубок неистовых молний. Правда, объект строго придерживался определенного курса и скорости. Он неуклонно сближался с флотом Конфедерации, бесследно поглощая на своем пути модули, каждый из которых мог легко разрушить целую планету.
 Он достиг цели гораздо раньше, чем были предприняты хоть какие-то защитные меры, и пространство озарилось мощнейшими вспышками. По небу протянулись исполинские хвосты раскаленной плазмы; обе "платформы" исчезли в чудовищных разрывах, однако оставшиеся корабли, до которых еще не дотянулись щупальца Колдаха, перестроившись, обрушились с флангов на Альтавара широким "клином", движущимся под прикрытием огромного существа.
 Агент в гневе впечатал кулак в поверхность стола.
 – Ну конечно! – пробормотал он. – Конечно! Как же я сразу не сообразил? Не одна цивилизация – их две! На Медузе я нашел не компьютер!!! А мозг этого второго существа!!!
 Морах, не отрываясь от экрана, утвердительно кивнул:
 – Да, две. Альтавар охраняет и защищает Колдаха.
 – Что за чертовщина этот Колдах? И как он существует при таких размерах?
 – Пока неизвестно. Даже Альтавару – хоть он и потратил на его изучение не одну тысячу лет. Их не очень много, этих Колдахов, так что у нас нет ни малейшего представления об их численности и местах постоянного обитания. Они в одиночестве путешествуют по самым глухим уголкам Вселенной, пока не найдут подходящую. Они могут быть и чистой энергией, и чистым веществом – всем чем угодно. Давным-давно, много тысячелетий назад, когда Альтавар только-только создал огромную галактическую империю наподобие современной Конфедерации, один из них вошел в ее пределы и сделал одну из заселенных Альтаваром планет своим домом. При этом погибло три миллиарда ее обитателей. Естественно, это привело к долгой и тяжелой войне.
 Агент кивнул.
 – Естественно, – продолжал Морах, – они атаковали своего первого Колдаха почти так же, как и мы сейчас, и точно с таким же результатом. Им удалось только разгневать его – Колдах буквально взбесился. Он прошел насквозь, добрался до следующей обитаемой планеты и сотворил там то же самое. Альтавар продолжал отчаянно бороться, пока не осознал чудовищное превосходство нового противника. Они едва не свихнулись – нас скорее всего ожидает то же самое. Однако Колдах каким-то образом связан со своими сородичами, и столетия спустя в системе Альтавара объявилось уже несколько Колдахов. Постепенно они научились предвидеть атаки Альтавара – и потери атакующих стали просто грандиозными. В конце концов Альтавар решил прекратить бесполезную изматывающую борьбу и взять тайм-аут. И вот уже тысячелетия они так и не могут разобраться в феномене, хотя узнали очень многое. Масса планеты почти или совсем не увеличивается, когда Колдах проникает в ее недра. Там он становится просто сгустком энергии и производит на свет множество удивительных бактерий, обеспечивающих ему необходимые условия и маскировку.
 – Микроорганизмы Вардена... – выдохнул агент.
 – Природа их по-прежнему неясна. Чем они руководствуются, когда выбирают планеты, не знает никто. Они-то и есть самые настоящие пришельцы – совершенно ни на что не похожие и непостижимые. Ваш человек на Медузе недолго общался с Колдахом – помните?
 Агент кивнул:
 – Я думал, это компьютер.
 – Ну и какие ощущения?
 – Определенного впечатления не сложилось. Помню исходящее откуда-то поразительное чувство превосходства, а потом мне показалось, что меня заметили – и тут же словно стряхнули, как букашку с рукава.
 – Я контактировал с ним гораздо дольше – многие годы, – вздохнул Морах, – и теперь мне кажется, что это выше человеческих возможностей. Не уверен даже, что наш мозг непосредственно воспринял Колдах. Несомненное могущество – пожалуй. Но что за этим кроется? Разумеется, они ощущали наше присутствие и даже разбирались, кто друг, а кто враг. Возможно, когда-нибудь нам удастся разгадать эту загадку, хотя лично я сомневаюсь. Мы можем только продолжать их изучение. Эти невероятные, невообразимые создания противоречат всем законам природы. Вероятно, они знают их лучше.
 Теперь на экране осталось только изображение Медузы с большого расстояния. Поверхность, окутанная непривычно толстым слоем облаков, уже остывала. На тактическом дисплее белые точки исчезли – остались только желтые. Все закончилось. Крупнейшая эскадра в истории человечества была разбита наголову.
 – И куда теперь направится это чудовище? – спросил агент Мораха.
 – Кто его знает, – неопределенно пожал плечами тот. – Наверное, на поиски очередной планеты. Сначала они ищут систему, пригодную для биологических форм жизни, а затем проникают в нее и переделывают в соответствии со своими представлениями. Такие планеты не похожи друг на друга, но весьма удобны для нас. По прошествии нескольких тысячелетий Колдах отправляется на поиски нового жилища. Трудно поверить, но при этом созданные им микроорганизмы не причиняют планете и ее биосфере никакого вреда – они просто исчезают! Загадки, связанные с образованием пригодных для жизни планет, теперь, похоже, нашли объяснение. – Морах странно усмехнулся. – Кто знает, возможно, и мы, и Альтавар всего лишь следствие гигантского эксперимента, поставленного этими существами в далеком прошлом. Как вам такая гипотеза?
 – Но ведь Альтавар.., когда-то он воевал с ними. А теперь защищает Колдаха.
 – Действительно, – согласился Морах и приказал одному из своих сотрудников принести чего-нибудь покрепче. – Но за тысячелетия борьбы они в душе капитулировали перед космическим чудовищем. Для их цивилизации Колдах стал смыслом существования, и постепенно Альтавар не только свыкся с ним, но и стал ПОМОГАТЬ. Не спрашивайте меня почему – это вопрос скорее религиозно-мистический, а мы не в состоянии объяснить даже собственные религии. В конце концов делом их жизни стало осуществление так называемого Великого Проекта. С помощью своего флота они защищают Колдаха от всяческих невзгод и подыскивают ему подходящие планеты. По-моему, между ними установился своеобразный симбиоз.
 – Только не здесь.
 – Да, роковое стечение обстоятельств. Когда Колдах впервые прибыл в систему Ромба Вардена, мы еще ползали по поверхности старушки Земли. Безжизненные планеты, ужасные атмосферы. Огромный пузатый Колдах сотворил чудо. Он разделился – появилось три новых Колдаха – и вместе с родителем обосновался на всех четырех планетах Ромба. Вскоре после этого они создали, или выпустили, или произвели каким-то способом эти крошечные бактерии и принялись за обустройство планет. На Лилит, где поселился старый Колдах, установился самый жесткий режим. После этого сюда двинулся Альтавар. Под знаком Колдаха они многому научились – например, создавать собственные микроорганизмы Вардена и управлять ими. До определенных пределов им дозволялось даже играть с подлинными микроорганизмами. В зависимости от климата планет на каждой появилась наиболее уместная фауна.
 – Я заметил.
 – Ну вот. В этом и заключался их Великий Проект. Так как Колдах покидает планету незаметно и без разрушений – в виде густого тумана, по словам Альтавара, – оставляя ее для дальнейшего развития, они тоже стараются повлиять на эволюционный процесс. Понятно, не сразу, однако они всерьез изучают проблему возникновения жизни и немало продвинулись в этом вопросе. Но наше появление спутало все их планы.
 – А поскольку случайно электромагнитное излучение человеческого мозга совпало по частоте с тем, что использует Колдах для управления микроорганизмами, мы развили свои дотоле дремавшие способности, – заключил агент. – Я полагаю, Альтавару в этом смысле повезло меньше?
 – Да, – засмеялся в ответ Морах. – Они могут перехватывать эти сигналы при помощи технических устройств, но сами на такое не способны.
 Слегка присвистнув, агент отпил из бокала обжигающей прозрачной жидкости. Сейчас выпивка оказалась как нельзя кстати.
 – Теперь наша очередь начать свой проект, – сказал он наконец.
 – Да, – согласился Морах. – И мы его организуем. Но Конфедерация мешала нам во многих аспектах, а то, что нашей цивилизации удалось без всяких проблем настроиться на один из диапазонов Колдаха, не на шутку испугало Альтаваров: вдруг мы отыщем способ установить с Колдахом тесный контакт. Может быть, это и в самом деле в наших силах, но я, честно говоря, сомневаюсь.
 – Значит, Альтавару именно мы казались демонами. – Агент рассмеялся и удивленно покачал головой. – Они боялись, что мы похитим их богов! Но если в конце концов все обошлось довольно благополучно, они должны быть просто счастливы, не так ли? – Он ненадолго задумался. – Однако почему же они не уничтожили людей сразу, как те попали на Ромб Вардена? Это было бы вполне естественно.
 – Они собирались. Но Альтавар – огромная, очень мобильная раса, занявшая почти пол-Галактики – вместе с Колдахом. И вот они столкнулись с цивилизацией, столь же распространенной в космосе, но ее потенциал оставался им совершенно неизвестен. Требовалось узнать как можно больше. А это время, до выхода – или вылупливания – в общем, до выхода Колдаха еще три сотни лет; с того момента, когда на планеты Ромба ступила нога человека, прошло уже четыреста. Альтавар потратил больше полувека, чтобы при помощи микроорганизмов Вардена собрать необходимую информацию и понять, насколько своеобразны отношения, установившиеся между нами и этими бактериями. И только после этого они послали за флотом, а тот находился почти за пределами Галактики; здесь у них были только очень небольшие резервы. Вообще-то было гораздо проще построить корабли здесь. Но в тот момент, когда флот прибыл и они приготовились к сражению, Марек Криган стал властителем Лилит.
 – И наткнулся на них?
 – Да. Точно так же, как и я. На каждой планете имеются определенные области, своеобразные "окна", через которые Колдах общается с внешним миром. Как они действуют, я не имею ни малейшего понятия. На Лилит эта точка находится почти на северном полюсе. На Хароне это небольшой остров у южного континента. С какой стати Криган оказался на севере, я тоже не знаю, но полагаю, что религия потомков первопроходцев – своеобразное поклонение духу земли – и навела Кригана на след. Излучение в таких местах необычайно мощное, и каждый, кто столкнулся с ним, приобретает способность к управлению собственными микроорганизмами Вардена – или значительно совершенствует ее.
 – Неудивительно, что Криган вскоре стал властителем.
 Морах кивнул:
 – На Ромбе Альтавары всячески старались ненавязчиво помешать любому проникнуть в тайну таких районов. С этой целью они часто прибегали к созданию всевозможных чудовищ. Для перехвата сигналов строились целые станции наблюдения, а по ним непрошенный гость легко мог догадаться о существовании Колдаха.
 Агент немного поразмыслил:
 – Значит, те демоны льда, с которыми я столкнулся на подступах к Божественной Вершине, не относятся непосредственно к Альтавару? Помнится, в пустынях Харона тоже обитали весьма странные создания.
 – Да-да, нэрилы. Или, скажем, борки с Цербера. В некотором смысле это домашние животные, попытка сотворить биосущество, способное улавливать излучение микроорганизмов Вардена. Конечно, подобный опыт нельзя назвать удачным. Некоторым особям удалось бежать и приспособиться к жизни на воле. Но полученный результат настолько обеспокоил Альтавар, что дальнейшие работы в этом направлении прекратились.
 – Я все-таки не понимаю, почему они приняли план Кригана.
 – Очень просто. Альтавар чувствовал, что не готов к сражению. В том, что план Марека в итоге провалится, они не сомневались и согласились только потому, что рассчитывали таким путем получить много новой информации и стратегического, и военного характера. Однако мы оказались им не по зубам.
 – И что же они теперь сделают с Конфедерацией? И с нами?
 – Их небольшие, но хорошо вооруженные силы нанесут удар по наименее защищенным планетам Конфедерации. Та часть флота, которая не работает на Колдаха, отправится на свободную охоту. Конфедерация будет отброшена в далекое прошлое, в эпоху варварства и лишена выхода в космос – но не на всех планетах. Конечно, она будет держаться с фанатичным упорством, сожмется до удобных размеров, но спустя какое-то время подавит и последний очаг сопротивления. На самом деле, коллега, что они предпримут, неизвестно никому. Но скорее всего человечество ждет долгая и мучительная смерть.
 – А что будет с Ромбом?
 – Компьютеры Альтавара могут застабилизировать Медузу и даже отстроить заново, но скорее всего не станут этим заниматься. Мы расселим жителей Медузы на Лилит и Хароне, а затем перепрограммируем их к новой планете; если не их самих, то их потомков. Альтавар тактично не станет вмешиваться в ближайшие три столетия. Затем особи Колдаха один за другим покинут планету, микроорганизмы Вардена исчезнут и, насколько я могу судить, мы вновь обретем свободу и снова выйдем в космос. А может, и нет. Многое зависит от того, сумеет ли следующее поколение жителей Медузы приспособиться или же сохранит свою самобытность. Главное, чтобы не было проблем с воспроизводством – тогда уход Колдаха не приведет ни к каким отрицательным последствиям. А если за предстоящие три столетия мы научимся удерживать микроорганизмы Вардена или создадим их эффективный аналог, как сделал Альтавар, – мы вырвемся за пределы Ромба Вардена, выйдем в космос и станем основателями новой расы – ЧЕЛОВЕК ВСЕМОГУЩИЙ. И все это благодаря лишь одной силе воли.
 – Узнаю бывшего биолога, – кивнул агент.
 – Я и сейчас биолог. Рано или поздно при помощи Альтавара, а также церберианских компьютеров, развитию которых теперь ничто не помешает, мы найдем ответы на все вопросы. Но пока первоочередная задача – восстановить промышленность. У нас есть квалифицированная рабочая сила – беженцы с Медузы, и нужно только построить необходимые предприятия – сначала здесь, а потом и в космосе. Все лучшие инженеры и ученые уже давно на Ромбе, и теперь мы наконец-то обставим Конфедерацию.
 – Вы уверены, что Альтавар не будет мешать?
 – Нет, до тех пор, пока не почувствует, что мы и впрямь ему угрожаем. Но у нас в запасе еще три столетия. Если мы не успеем разобраться в микроорганизмах Вардена, то просто останемся здесь прозябать в дикости и варварстве и навсегда распрощаемся с Альтаваром и Колдахом. Когда-нибудь мы выйдем за пределы Ромба, найдем остатки человечества, уцелевшие после разгрома Конфедерации, и восстановим нашу цивилизацию – она станет неизмеримо могущественнее, чем прежде. Работы хватит и нашим детям, и внукам. Главное – не повторять старых ошибок, и тогда наших потомков ждет поистине блестящее будущее.
 Морах откинулся назад, сделал большой глоток и закурил ароматную харонианскую сигару.
 – В следующий раз, – продолжил он, – наступит наш черед быть демонами – а может, и богами. Как вам эта перспектива, мистер Кэрролл? И какую роль вы отводите себе в этом грандиозном строительстве?
 Агент поудобнее устроился в кресле и положил ноги на стол.
 – Мне кажется, на Ромбе найдется место и для меня. Вернее, для нашей четверки. Но сначала, если позволите, я закончу одно дельце.
 – Посмотрим. Теперь, когда все карты раскрыты, у меня возникло странное ощущение, будто вы что-то от меня утаили.
 – Нет-нет, ничего существенного, – заверил агент шефа Службы безопасности. – Небольшое личное дело.

  9 

 Он провел пару недель на Цербере в обществе Квин и Дилан, которые с радостью приняли Буру и Анджи и были вне себя от восторга, что дети попадут в "лоно семьи". Малыши ничем не отличались от сверстников, хотя Дилан не без зависти отметила, как безболезненно они появились на свет. Несмотря на уход Колдаха, они развивались вполне нормально, впрочем, Альтавар, без сомнения, продолжал передавать их микроорганизмам Вардена необходимую информацию через компьютерную сеть Снарка.
 В то же время Альватар без всяких объяснений исключил беглецов с Медузы из списка "абонентов" компьютера, и, ко всеобщему удивлению, микроорганизмы в них стали совершенно нейтральны. В отношениях между симбионтами появилось нечто новое – можно сказать, возникла новая разновидность человека, который полностью зависел от штаба Мораха.
 Огромный патрульный крейсер доставили в систему Вардена и в считанные дни превратили в огромный орбитальный завод, в то время как на спутниках Момрата с помощью Альтавара налаживалось совершенно новое, еще не знакомое человечеству производство.
 Думонис неохотно принял официальную должность властителя Цербера, но теперь в этом назрела необходимость. Однако он тесно сотрудничал с командой Мораха и старался переложить как можно больше обязанностей на Квина Занга.
 Парк с Дарвой по предложению "мистера Кэрролла" провели короткий отпуск на юго-западном побережье южного континента Харона. После небольшой тренировки под руководством учеников доктора Думониса они взяли на себя всю административную работу на Хароне – чего и хотел Морах. Как он и предупреждал в свое время Парка, его амбиции простирались гораздо дальше титула простого властителя, к тому же и Хароном управляли строго по его указке.
 Кол Тремон почувствовал тягу к уединению и отправился в исследовательскую экспедицию к северному полюсу Лилит, а потом надолго застрял на юге, в компании местных ученых, дожидаясь дальнейшего развития событий.
 "Мистер Кэрролл", покончив с неотложными делами и вопреки всем советам, вновь отправился на Харон. Талант Упсир тоже был там – такой же жизнелюбивый и порочный. Он остался не у дел – бывшие подданные потихоньку отвыкали от вездесущих камер, и мысль об абсолютном господстве пришлось отложить – похоже, на долгие годы.
 Со смешанным чувством "мистер Кэрролл" подвел челнок к причальной палубе огромной станции Упсира, которая была теперь на орбите Харона. С тех пор как окончилась война, властитель не покидал ее и всем заправлял его неизменный спутник и "второе я", Хэйвел Канцер.
 Резкий сигнал оповестил о стыковке; "Кэрролл" вышел из челнока и вошел в шлюзовую камеру. Проекторы вновь облучили его, но теперь он ничуть не встревожился. Он уже выяснил, что его тело и впрямь было инфицировано микроорганизмами, но не настоящими, а искусственной версией Альтавара с нейтральной программой. Теперь дезинфицирующее излучение ему нипочем.
 За внутренней дверью его уже ждали два вооруженных охранника:
 – Имя?
 – Льюис Кэрролл.
 – Цель прибытия?
 – Официальный визит к Первому министру. Я – представитель Совета Четырех Властителей. Нас интересует главный компьютер вашей орбитальной станции.
 Они непонимающе переглянулись, и агент понял, насколько померкло былое могущество их хозяина.
 – Вызовите Фэллон, – предложил он. "Льюис Кэрролл" прождал ее минут пятнадцать. Он никогда не встречался с ней лично, но помнил очень хорошо, а она, в свою очередь, была немало наслышана о нем от Упсира.
 – Ну и ну! – заявила она. – Вы или дурак, каких свет не видывал, или у вас и вправду железная воля. Входите.
 Он улыбнулся, и это слегка обескуражило Фэллон. В этот момент раздался еще один предупредительный сигнал.
 – Администратор Канцер прибыл на причальную палубу три.
 – Проклятие! – нахмурилась Фэллон. – Какого черта?
 – А что такого? – сказал "Кэрролл". – Откровенно говоря, это я его пригласил. Мы провели голосование с тремя властителями, и теперь очередь за четвертым. Поскольку собирать их вместе просто нет времени, вполне разумно решать вопросы по отдельности.
 – Воля ваша, – нахмурилась она. – Но мне кажется, что вы не в своем уме, раз прилетели сюда.
 Канцер наверняка был не менее озадачен, чем Фэллон, но, будучи в зависимости от других властителей, не посмел отказаться от официального приглашения. Агент без труда читал его мысли. МОРАХ РЕШИЛ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ОПАСНОГО СОПЕРНИКА. Однако и он, и Фэллон держались с агентом подчеркнуто вежливо. Обоим не терпелось увидеть, что же произойдет, когда Кэрролл и Упсир столкнутся лицом к лицу.
 Ко всеобщему удивлению, Упсир, принявший их в своем рабочем кабинете, приветливо улыбался, как и всякий преуспевающий политик. В уголке, на атласных подушках, полулежала сногсшибательная Уби.
 – Зачем Мораху понадобился мой компьютер? И о каком голосовании идет речь? – полюбопытствовал Первый министр.
 – Ваша ЭВМ, вероятно, самая мощная на Ромбе, однако в настоящее время только управляет станцией. Для этих целей подойдет машина попроще, вроде тех, что давно выпускают на Цербере. Ваша понадобилась так срочно, потому что без нее застопорится производство более мощной вычислительной техники.
 – Хватило же у них смелости решать такие вопросы за моей спиной, – сокрушенно произнес Упсир.
 – Вы не ответили на запрос, поэтому Морах и послал меня сюда.
 Упсир широко улыбнулся. "ЭТО ТОЛЬКО ОДНА ИЗ ПРИЧИН", – подумал он вместе со своими помощниками, но не подал виду.
 – Хоть мне и не нравится эта идея, сейчас я не в состоянии отвергнуть подобную просьбу. Надеюсь, моя станция от этого не развалится.
 – Разумеется, – Вы знакомы с Уби? – внезапно поинтересовался Первый министр.
 – Да, – усмехнулся агент. – Видите ли, Тарин Бул – моя точная копия, полученная при помощи процесса Мертон, и я прожил всю его жизнь – вплоть до последних мгновений.
 – О, это замечательно! – Лицо Таланта Упсира расплылось в широкой улыбке, и он громко расхохотался.
 – Компьютер не единственная причина, по которой я здесь, – невозмутимо продолжил агент. – Видите ли, мне надоело быть на побегушках при Совете Четырех Властителей, и я решил, что достоин чего-нибудь получше.
 Упсир настолько развеселился, что уже не слушал его. Он повернулся к Уби:
 – Как тебе это, малышка? ТЫ была ИМ!!! А ОН – ТОБОЙ!!!
 Уби удивленно и непонимающе взглянула на агента.
 – Уби? – позвал "мистер Кэрролл". – Тебе знакомы присутствующие? ВОТ ЭТО – Хэйвел Канцер, ЭТО – Шуга Фэллон, а ВОН ТАМ стоит Талант Упсир.
 Глаза Уби неожиданно расширились, уголки губ задрожали; она нахмурилась и резко вскочила.
 – Я решил либо погибнуть, либо стать властителем Медузы, – пояснил бывший агент Конфедерации, но его уже никто не слышал.
 Голова Таланта Упсира, отделенная от туловища, подкатилась к ногам агента еще до того, как тела Фэллон и Канцера с глухим стуком упали на пол.