---------------------------------------------


 Яковлев Юрий
 Бамбус

 Юрий Яковлевич Яковлев 
 БАМБУС 
 ШКОЛЬНЫЕ КОРИДОРЫ 
 Хмурым утром в дверях школы появился незнакомец странного вида. Невысокого роста, большеголовый. 
 В черных спутанных волосах тусклым солнышком проглядывала лысина. Усы не росли, а беспорядочно лезли из кожи вон, и в них торчала погасшая трубка. Темные глаза навыкате сверкали запоздалым озорством. Если бы ему на плечи накинули расшитый серебром гусарский ментик, на голову водрузили кивер и к портупее пристегнули саблю, он превратился бы в Дениса Давыдова. Даже полосатый пиджак, застегнутый на все пуговицы, и потертые брюки, заправленные в высокие сапоги, не могли уменьшить удивительного сходства незнакомца с гусарским поэтом. 
 Он взбежал по лестнице, цокая, как шпорами, подковками сапог, распахнул дверь канцелярии, и в комнате резко запахло табаком. 
 - Мне нужен директор! 
 Секретарша - плосколицая, с нарисованными бровями - перестала печатать на машинке. 
 - Как о вас сказать? 
 - Пришел Бамбус! 
 Странное имя прозвучало как удар барабана. Нарисованные брови болезненно надломились. 
 - Как-как? 
 - Бамбус! - раздался новый удар барабана. - Разве не понятно? 
 - Понятно, - пролепетала секретарша и быстро проскользнула в кабинет директора. 
 Директор был не один. Перед ним, размазывая по щекам слезы, стояли двое мальчишек. У одного - с губой вздернутой домиком - рукав был оторван и держался на одной нитке. У другого - с распухшим носом - рыжие волосы торчали на голове ржавыми гвоздиками. Пять минут назад мальчишки дрались, но, приведенные с поля боя к директору, враги превратились в товарищей по несчастью и держались друг друга. 
 - Вас спрашивает какой-то странный... Бимбус, - шепотом сказала секретарша, входя в кабинет. 
 - Не Бимбус, а Бамбус! - поправил ее директор. - Да где же он? 
 А незнакомец уже стоял в дверях, глубоко запустив руки в карманы пиджака и разглядывая директора выпуклыми глазами. 
 - Бамбус! - крикнул директор и отодвинул кресло. 
 - Чевока! - откликнулся нежданный гость и загромыхал сапожищами. 
 - Ха-ха! 
 - Хе-хе! 
 И хотя директор был на голову выше пришельца и шире его в плечах, возбуждение нечаянной встречи как бы уравняло их. 
 - Стареет пятый "Б", - сказал Бамбус. 
 - А мы давно тебя числим пропавшим без вести. Где ты бродяжничаешь? 
 - Живу в избушке на курьих ножках. 
 - Работаешь? 
 - Предсказателем. 
 Два заплаканных драчуна удивленно переглянулись и уставились на незнакомца. А директор усмехнулся и спросил: 
 - Предсказываешь дожди и грозы? 
 - Землетрясения, - отрубил Бамбус и принялся раскуривать трубочку. - А живу я на Краю Света. 
 - Почтовый-то адрес у твоей избушки есть? 
 - Запиши. Остров Шикотан. Мыс Край Света. Представляешь, где? 
 Директор пожал плечами. 
 - Ты вообще никогда не блистал по географии! Хе-хе! - Глаза Бамбуса озорно засверкали. - О Тихом океане слыхал? Так там есть такие Курильские острова... Садовая голова! 
 Два заплаканных драчуна чуть не прыснули от смеха. 
 - Ладно, ладно, ты не очень. Кто спал в шкафу на уроках? - Директор перешел было в наступление, но спохватился, что, кроме него и Бамбуса, в кабинете развесив уши стоят два нарушителя порядка, и скомандовал им: Марш отсюда! 
 "Губа домиком" и "Ржавые гвоздики" моментально исчезли: появление предсказателя землетрясений избавило их от неприятностей. 
 Очутившись за дверью, они долго ходили по пустым коридорам и смеялись, с удовольствием передразнивая директора и его друга: 
 - Бамбус! Ха-ха! 
 - Чевока! Хе-хе! 
 Тем временем в директорском кабинете было уже много сказано и много вспомянуто. А Бамбус, пуская клубы дыма, сновал из угла в угол, как маневровый паровозик. 
 - В пятом классе у нас была учительница пения, - говорил Бамбус. 
 И его друг Чевока подтверждал: 
 - Была, конечно. 
 - Припоминаешь, как ее звали? 
 - Мы ее называли Певица Тра-ля-ля. 
 - Правильно! - Паровозик остановился и перестал пускать дым. - У нее был воинственный вздернутый нос, а когда она пела, то нос поднимался еще выше. Ты не знаешь, где она? 
 - Зачем она тебе понадобилась? - спросил Чевока. 
 - Понадобилась, - уклончиво ответил Бамбус. - У нас в пионерском отряде не было горна, так она где-то раздобыла старый почтовый рожок. 
 - Тебя рожок интересует? - усмехнулся Чевока. 
 - Не в рожке дело... А где теперь наша Валюся? 
 - Работает в больнице. 
 Когда, изрядно надымив, Бамбус расстался со своим школьным товарищем, за углом его поджидали "Губа домиком" и "Ржавые гвоздики". Они пропустили его вперед и дружно крикнули вслед: 
 - Бамбус! Бам-бус! 
 И убежали. 
 Часом позже в больнице раздался странный телефонный звонок. 
 Какой-то Бамбус спрашивал какую-то Валюсю. 
 - Это больница! - в третий раз кричала в трубку старая нянечка. 
 Но Бамбус настойчиво продолжал требовать Валюсю, и растерянная старушка отправилась к дежурному врачу. К ее великому удивлению, Валентина Ивановна спорхнула с белого кресла и бросилась к телефону. 
 - Бамбус! Здравствуй, Бамбус! Откуда ты? С края света? Я так и думала, что тебя занесет на край света. А я когда-то была в тебя влюблена... 
 При слове "влюблена" нянечка залилась краской и скрылась в дальнем конце коридора. 
 В этот же день дежурный по штабу артиллерийского училища докладывал майору Коржикову, что у аппарата его ждет какойто Бамбус, вероятно из цирка, и что он, шутник, непочтительно величает товарища майора "Коржиком". 
 Майор не вспылил, а прижал трубку к уху и, хмыкнув, произнес: 
 - Коржик слушает! 
 Дежурный по штабу тут же решил, что когда-то, до армии, майор тоже служил в цирке вместе с этим Бамбусом. Он окончательно уверился в этом, когда речь зашла о какой-то певице Тра-ля-ля. 
 Еще Бамбус звонил в детский сад, на швейную фабрику, в порт. 
 И всюду короткое духовое слово "Бамбус" звучало как пароль, открывающий доступ в далекий пятый класс "Б", куда без этого пароля никого не пускали... 
 И каждый раз предсказатель землетрясений спрашивал: 
 - Не помнишь, у нас была учительница... Певица Тра-ля-ля? 
 Никто не встречал ее. Никто не знал, где она живет и жива ли она вообще. 
 Только один раз ему удалось продвинуться в своих поисках. 
 Бывшая староста пятого "Б" Нина Лебедева как-то видела учительницу пения в Музее музыкальных инструментов, но это было давно, да и Певица Тра-ля-ля не узнала ее. 
 На другой день утром Бамбус пришел в Музей музыкальных инструментов. И сразу очутился в мире скрипок и гитар, сазов и волынок, труб и роялей, в мире старинных виол, лютен, змеевидных серпентов и бочкообразных тамбуринов. Стараясь не очень громыхать своими сапожищами, он шел из зала в зал, приглядываясь к смотрителям и экскурсантам. Иногда он задерживался у витрины и разглядывал какой-нибудь диковинный инструмент. По душе ему пришлась флейта-жалейка, которую безвестный пастух смастерил из бересты и коровьего рога. Вот бы раздобыть такую дудочку, и будет она всегда жалеть и утешать. Недаром ее назвали жалейкой... 
 А потом среди труб он увидел потемневший от времени почтовый рожок. Он напал на след! Разве это был не тот самый рожок, который Певица Тра-ля-ля принесла в класс?! Рожок не изменился, только уменьшился, как уменьшаются все предметы, когда люди вырастают... 
 Бамбус забыл о предостерегающей надписи "Инструменты руками не трогать" и снял с гвоздя почтовый рожок. Он ощутил в руке приятный холодок меди. И искренне, как мальчишка-пятиклассник, поверил, что если заиграть на рожке, Певица Тра-ля-ля услышит знакомый сигнал и придет на его зов. Предсказатель землетрясений вдохнул побольше воздуха, сложил губы колечком и поднял маленькую трубу. И сразу в залах музея зазвучал хрипловатый призывный "апев, который в прошлом веке извещал о прибытии почты. Бамбус покраснел от напряжения, с непривычки не хватало дыхания, но он не опускал рожка и повторил сигнал снова и снова. И когда набирал новую порцию воздуха, то слышал трепетное звенящее эхо - это все трубы музея откликались на сигнал почтового рожка. 
 Неожиданно за его спиной раздался сухой женский голос: 
 - Гражданин, что это значит?! 
 Бамбус опустил рожок и оглянулся. Перед ним стояла Певица Траля-ля. Она явилась по сигналу. Он не узнал ее лица, потому что старость, как маскарадная маска, делает человека неузнаваемым. Но в пожилой женщине было нечто такое, что не умещается под маской: 
 нос учительницы пения, как в молодые годы, был воинственно вздернут вверх. 
 Да, да, это была она. Глаза Бамбуса засверкали, и он сказал: 
 - Здравствуйте! 
 - Мое почтение, - холодно ответила смотрительница музея. 
 - Я приехал с Края Света, я... - начал было Бамбус. 
 Но смотрительница музея бросила на него отчужденный взгляд и сказала: 
 - Вы меня с кем-то путаете! 
 - Нет, нет! Я же Бамбус, помните?.. 
 - Не помню. 
 - Как же - пятый "Б"! Вы просто не узнаете меня. Усы. Лысина. 
 Конечно, вы меня не узнаете, но я вас очень хорошо помню... "По разным странам я бродил, и мой сурок со мною". 
 Пожилая женщина с воинственно вздернутым носом холодно смотрела на Бамбуса, не видя в нем никого, кроме как нарушителя музейного порядка. А он предпринимал все новые попытки оживить ее память, которая застыла, как капля смолы на коре дерева. 
 - У нас в классе не было горна. Вы принесли в школу вот этот почтовый рожок... 
 - Повесьте на место рожок. Это единственный экспонат такого рода. 
 Не плавилась застывшая смола. Не узнавала учительница пения Бамбуса. Не вспоминала пятого "Б". И тогда он, отчаявшись, сказал: 
 - Мы ещё называли вас Певица Тра-ля-ля. 
 - Певица Тра-ля-ля... - Она усмехнулась, и голос её дрогнул. - Да, да, они меня называли так. 
 Капелька смолы потеплела и медленно поползла, живая и ароматная. И чтобы не дать этой капле застыть, Бамбус стал рассказывать Певице Тра-ля-ля о ней самой же. 
 - А помните, как вы съехали вниз на перилах? 
 - Не может быть! - вырвалось у бывшей учительницы пения. 
 - В самом деле съехали... Я обычно сидел на "Камчатке" и очень досаждал вам. И однажды вы рассердились и крикнули мне: "Бамбус!" С тех пор я стал Бамбусом. Вспомнили? 
 - Это было так давно... - Она взяла из его рук почтовый рожок и повесила на место. 
 - Да, это было давно... Вы стояли у окна, а у меня была резинка, надетая на два пальца. Я скатал покрепче бумажку, послюнявил ее и выстрелил в вас. Я всегда мазал. Но тут я попал... Вы вскрикнули и пошли к двери, закрыв глаза ладонью... 
 Она пожала плечами и спокойно сказала: 
 - Разное случалось. 
 Бамбус не сводил с нее глаз. Он как бы испытывал ее. 
 - Я бегал к глазной больнице и все смотрел в окна, чтобы увидеть вас... Больницу-то вы помните? 
 - Я не была в больнице. 
 - Значит, все обошлось?! - воскликнул Бамбус. - А я, знаете, столько лет переживал. Я и теперь боялся встретить вас... 
 Он осекся. Где-то хлопнула дверь, смотрительница покосилась на шум, и Бамбус заметил, что один ее глаз остался неподвижным. Глаз смотрел на него немигающим, безжалостным взглядом, от него исходил холод. Бамбус вздрогнул. Певица Тра-ля-ля быстро перевела взгляд на незваного гостя. Теперь оба глаза смотрели на него, но было поздно.
 - Значит, случилось худшее, - глухо сказал Бамбус. 
 Она оборвала его: 
 - Вы здесь ни при чем. Это не ваша рогатка... 
 Бамбус не поверил. 
 - Зачем вы меня успокаиваете? Что было, то было. Я ведь взрослый человек. 
 - Так вот, взрослый человек, - сказала она с раздражением, - верьте, когда вам говорят. Это фронтовое ранение. 
 Но ее слова не доходили до Бамбуса. Он молчал, уставившись в одну точку. А Певица Тра-ля-ля рассердилась не на шутку: 
 - Если вы не верите мне, я вам докажу! Вечером вы придёте за мной. И мы пойдем в школу. Ясно? 
 Все это она произнесла так решительно, как будто перед ней стоял не пожилой человек, а пятиклассник Бамбус с последней парты. 
 Вечером он ждал ее у подъезда. Накрапывал дождь. Его волосы слиплись. Усы отвисли двумя черными сосульками. Он жевал мундштук погасшей трубки и ходил взад-вперед, стараясь подавить свое нетерпение. 
 Мимо, не обращая внимания на дождь, шел мальчишка с воздушным шариком. Бамбус подхватил мальчика за руку и спросил: 
 - А ты знаешь, что накануне землетрясения сурки выбегают из своих норок? 
 - Не а, - ответил мальчишка. 
 - А знаешь песню про сурка? 
 - Не-а! 
 - Ничего ты не знаешь! - рассердился Бамбус. 
 - Знаю, - возразил мальчишка. - Вас зовут Бамбус! Вы предсказатель землетрясений. А дожди предсказывать не умеете. 
 "Губа домиком" расплылась в улыбке, и под ней сверкнули два крупных зуба. А Бамбус выкатил от удивления глаза. 
 И тут появилась Певица Тра-ля-ля. 
 В школе был выпускной бал. Звучала музыка, и девочки в белых юбках-колоколах носились по коридорам, кружились, шумели - словом, вели себя как третьеклассники. Мальчики были более сдержанными - им хотелось выглядеть взрослыми людьми. Веселье разгоралось все сильнее, и грусть расставания со школой никак не могла найти щелочку в этом веселье - ждала своего часа. 
 Певица Тра-ля-ля и Бамбус пробирались сквозь шуршащие белые купола: впереди бывшая учительница с воинственно вздернутым носом, за ней бывший ученик в грязных сапогах, с обвисшими усами, с погасшей трубкой. И от них обоих на паркете оставались мокрые слоды. 
 Никто не понимал, зачем они пришли и что им, хмурым и озабоченным, нужно на этом прощальном празднике. 
 Кто-то засмеялся. Кто-то спросил: 
 - Вам кого? 
 Кто-то протянул тарелку: 
 - Хотите бутерброд с колбасой? 
 Они свернули в коридор и скрылись как два видения. И долго блуждали по пустынным этажам старой школы, пока наконец не очутились в классе пения. 
 - Сядьте на свое место! - строго сказала бывшая учительница. 
 И бывший ученик послушно поплелся на последнюю парту. 
 - Теперь следите внимательно. В тот день я стояла у окна. 
 Правильно? - Она подошла к окну и стала смотреть на улицу. - Я стояла здесь, а вы выстрелили с последней парты. В какой глаз вы могли попасть? 
 - В левый, - ответил Бамбус. 
 - А теперь подойдите ко мне, - властно сказала Певица Траля-ля. Посмотрите, какой глаз мой, а какой чужой... Что вам еще от меня надо! Она почти кричала на Бамбуса. - Заставляете старую женщину бегать под дождем, чтобы... 
 Она замолчала, потому что не нашла нужного слова. А Бамбус быстро подошёл к ней. Посмотрел в глаза и опустил голову. 
 - Простите, - сказал Бамбус. - Я думал, что это забудется... с годами... Но есть вещи, которые сильнее нас. От них не убежишь даже на край света. Судьба кидала меня, как мальчика с сурком, но я всегда думал при случае попасть в родной город, разыскать вас и сказать: "Простите". 
 Певица Тра-ля-ля задумчиво подошла к роялю. Открыла крышку и вдруг заиграла старинную песенку про маленького бродягу и про сурка. 
 И Бамбус глуховатым, бесцветным голосом запел: 
 По разным странам я бродил, 
 и мой сурок со мною. 
 И сыт всегда везде я был, 
 и мой сурок со мною. 
 И мой всегда, и мой везде, 
 и мой сурок со мною. 
 Двери класса бесшумно отворились - на пороге стояли девочки в белых колоколах. Они уже не смеялись. Притихли. Печаль нашла к ним лазейку. Сперва они, дыша в затылок друг другу, слушали Бамбуса. Потом, не сговариваясь, запели, словно подбросили в потухающий костер сухих веток и пламя ожило. 
 Господ немало я видал, 
 и мой сурок со мною, 
 И любит кто кого, я знал, 
 и мой сурок со мною. 
 И мой всегда, и мой везде, 
 и мой сурок со мною. 
 Песня зазвучала с новой силой, и Бамбус почувствовал себя не лысым и усатым предсказателем землетрясений, а большеголовым детдомовцем в стираной-перестираной курточке, сидящим на уроке пения на своей излюбленной "Камчатке" и поющим песню о себе, о своем одиночестве... А молодая Певица Тра-ля-ля бьет по клавишам, утешает его... 
 Музыка вдруг умолкла. Девочки убежали. И в классе снова остались двое: Бамбус, пожилой, пропахший табаком, и старая женщина, которая уже никогда не съедет вниз по перилам. 
 Всю ночь Бамбус ходил по городу. Накрапывал дождь. С залива дул ветер. А он шел нетвердой походкой человека, разбитого дальней дорогой. 
 Погруженный в свои мысли, он дошел до темного здания глазной больницы. Сюда он бегал мальчишкой - потерянным, несчастным от запоздалого сознания своей вины перед учительницей пения. Он заглядывал в окна первого этажа, где лежали люди с белыми повязками на глазах. Певицы Тра-ля-ля нигде не было. Может быть, ее палата была на втором этаже? Он не знал тогда, что с ней, не знал, что она не в больнице, а на фронте. Несчастье случится позже. От пули фашиста. 
 И все-таки сознание своей вины не оставляло взрослого Бамбуса, стоящего под дождем у глазной больницы. Оно причиняло боль, как незаживающая рана. 
 Откуда-то из сетки дождя выплыло белое облако. Это шли, сбившись в кучу, девочки-выпускницы. Их колокола намокли, опали, прилипли к ногам. Но они не обращали внимания на мокрые платья. 
 И весело, на мотив какого-то фокстрота, распевали: 
 Девиц веселых я встречал, 
 и мой сурок со мною. 
 Смешил я их, ведь я так мал, 
 и мой сурок со мною. 
 И мой всегда, и мой везде, 
 и мой сурок со мною. 
 Бамбус стиснул зубами мундштук трубки и отвернулся к стене, чтобы не быть узнанным. 
 Бамбус долго не появлялся в Музее музыкальных инструментов. 
 Но через несколько дней тяжелые сапожищи все же загремели по паркету. Бамбус как-то поскучнел. Его глаза стали темнее, волосы спутались, а усы беспорядочно торчали в разные стороны. 
 Он прошел мимо скрипок, стоящих как винтовки в пирамиде, мимо медных труб всех калибров, мимо дудочки-жалейки и наконец встретил смотрительницу музея. 
 - Пришел прощаться, - сдержанно сказал он. 
 - Очень хорошо, что пришел. Я хочу вам что-то показать. - Она впервые улыбнулась. - Идемте! 
 Они пришли в небольшую светелку, где в углу стоял шест, на котором была натянута басовая струна. Посередине шеста крепился барабанчик. Кончался же шест маленькой головой. Черные волосы - из конского хвоста, такие же усы, глаза навыкате. А вместо шляпы - на голове медные тарелочки. 
 - Это бамбус, - сказала смотрительница музея, - инструмент бродячих музыкантов. 
 Предсказатель землетрясений долго рассматривал диковинный инструмент. И вдруг тихо начал смеяться. И его спутница тоже начала смеяться. И они долго смеялись вместе каким-то детским облегчающим смехом. Посетители музея оглядывались на них и пожимали плечами. 
 Настала пора расставаться. Бамбус отвел Певицу Тра-ля-ля в сторону и сказал: 
 - Я помню, в третьем классе у меня заболел зуб. И вы приласкали меня. Я прижался к вам, вцепился и не хотел отпускать. Меня до этого никто не ласкал... Почему я выстрелил в вас из рогатки? 
 И бывшая учительница ответила ему: 
 - Переходный возраст. В мальчишек вселяется какой-то бес, который делает все против их воли... 
 Когда же он очутился на улице и пошел через площадь, то услышал за спиной звук почтового рожка. Оглянулся - в окне музея стояла Певица Тра-ля-ля и подавала ему прощальный сигнал. Предсказатель землетрясений помахал рукой. И двинулся в свой далекий путь.