---------------------------------------------


 Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л)
 Главный инженер

 Алексей Иванович Пантелеев 
 (Л.Пантелеев) 
 Главный инженер 
 Лейтенант Фридрих Буш, летчик германской разведывательной авиации, и новодеревенский школьник Леша Михайлов в один и тот же день получили награды: лейтенант Буш - железный крест, а Леша Михайлов - медаль "За оборону Ленинграда". 
 Как сказано было в приказе германского командования, летчик Буш представлялся к награде "за отличную разведывательную деятельность над позициями противника у Ленинграда, в результате чего были обнаружены и уничтожены 12 зенитных установок русских". А Леша Михайлов получил свою медаль как раз за то, что помог немецким самолетам обнаружить эти двенадцать батарей... 
 Вы, я вижу, удивлены. У вас глаза на лоб полезли. Вы думаете небось, что это ошибка или опечатка. Что ж, выходит, значит, что Леша Михайлов предатель? Почему же тогда он получил советскую награду, а не какой-нибудь тоже медный или оловянный немецкий крест? 
 А между тем никакой ошибки тут нет. Леша Михайлов получил свою награду по заслугам. А вот за что получил ее лейтенант Фридрих Буш - это дело темное. Хотя - если разобраться - может быть, он и в самом деле неплохо выполнил свою боевую задачу. Ведь он действительно обнаружил на подступах к Ленинграду двенадцать зенитных батарей. Правда без помощи Леши Михайлова и других ребят он черта бы с два обнаружил. А хотя... 
 Ну да, впрочем, так вы все равно ничего не поймете. Надо все рассказать по порядку. 
 * * * 
 Леша Михайлов жил, как я уже сказал, в Новой Деревне. Около их дома за огородами - был пруд. На том берегу пруда в небольшой рощице стояла зенитная батарея. Почти каждую ночь, когда с финской стороны летели на Ленинград немецкие бомбардировщики, батарея открывала огонь. Конечно, не одна батарея. Их там вокруг было много. От этого огня в Михайловском доме, как и в других, соседних домах, давно уже не осталось ни одного стекла окна были заколочены досками или фанерой, или заткнуты подушками. Зато уж и немцам, конечно, тоже доставалось от этого огня!.. 
 Батарея была хорошо замаскирована. В обычное время, когда она помалкивала, не работала, ее не только с воздуха, но и с земли не разглядеть было. Но, конечно, это только взрослые не могли разглядеть. А от ребят разве что-нибудь скроешь? 
 Ребята еще давно, еще в самом начале войны, когда только появилась у них эта батарея, все, что им нужно было, разнюхали, разведали и знали теперь батарею, наверно, не хуже самих зенитчиков. Знали и сколько там орудий, и какого они калибра, и сколько у орудий прислуги, и кто командир, и где снаряды лежат, и как заряжают, и как стреляют, и как команду подают. 
 Работала батарея только по ночам. Наутро после налета бомбардировщиков почти всякий раз прилетал в деревню маленький, легкий, похожий на стрекозу немецкий самолет-разведчик "хеншель-126". Иногда он по полчаса и больше кружил над деревней, выискивая и вынюхивая расположение русских зениток. 
 Но батареи молчали. И "хеншель-126", повертевшись и покружившись, улетал восвояси. 
 Сначала ребята удивлялись: 
 - Что ж они не стреляют? Ведь он же прямо совсем на куриной высоте летит! Его с одного выстрела подбить можно!.. 
 Один раз они даже не выдержали и закричали через колючую проволоку командиру батареи, который в это время как раз разглядывал в бинокль вражеского разведчика: 
 - Товарищ старший лейтенант! Чего ж вы смотрите! Хлопните его из второго орудия. В самый раз будет. 
 Командир оторвался от бинокля и с удивлением посмотрел на ребят. 
 - Это что такое? - крикнул он строго. - Вы как сюда попали?! 
 Ребята переглянулись, и Леша Михайлов за всех ответил: 
 - Мы так... потихоньку... Замаскировались. 
 - Ах, вот как? Замаскировались? Ну, так и я вот тоже - маскируюсь. Понятно? 
 - Ага. Понятно, - сказал, подумав, Леша. - Чтобы, значит, не обнаружили и не засекли? 
 - Во-во, - сказал командир. - А вообще пошли вон отсюда! Разве не знаете, что сюда нельзя ходить? 
 - Знаем, - ответили ребята. - Да мы не ходим, мы ползаем. 
 - Ну и ползите обратно. 
 Дня через три, вечером, на батарее была объявлена боевая тревога. Не успел отзвенеть сигнал, как ребята уже сидели на своем обычном месте - в кустах на берегу пруда. Кто-то из батарейцев их заметил и сказал командиру. 
 - Ах, вот как? - закричал командир, узнав Лешу Михайлова. - Опять это ты? Ну, погоди, попадись ты мне!.. 
 Леша и товарищи его убежали, но и после, конечно, подглядывали за батарейцами, только стали немного осторожнее. 
 А в ноябре месяце, перед самыми праздниками, случилась эта самая история, за которую Леша Михайлов с товарищами чуть не угодил в трибунал. 
 Ну, да, впрочем, не будем забегать вперед. Будем и дальше рассказывать по порядку. 
 * * * 
 Выдался как-то очень хороший зимний денек. Снегу насыпало - ни пройти, ни проехать. После школы выбежали ребята на улицу, гулять. Стали играть в снежки. Поиграли немного - надоело. Кто-то предложил лепить снежную бабу. А Леша Михайлов подумал и говорит: 
 - Нет, ребята, давайте лучше не бабу, а давайте - знаете что? построим снежную крепость. Или батарею зенитную? С блиндажом и со всем, что полагается. 
 Затея ребятам понравилась, и вот на пруду, за Михайловскими огородами, по соседству с настоящей зенитной батареей началось строительство игрушечной, снежной и ледяной огневой точки. 
 Работали ребята весь день - до вечера. Катали снежные комья, возводили стены, брустверы, орудийные площадки... И получилось у них здорово. Все как настоящее. Даже пушку соорудили, и пушка у них была не какая-нибудь, а самая всамделишная - зенитная, из какого-то старого дышла или оглобли, и даже вертелась, и можно было из нее прицеливаться. 
 Это было в субботу. На следующий день ребята с утра достраивали свою крепость, когда над их головами в безоблачном зимнем небе появился старый новодеревенский знакомый "хеншель-126". На этот раз он прилетел очень кстати. Играть стало еще интереснее. 
 - Воздух! - закричал Коська Мухин, маленький, веснушчатый пацан по прозвищу "Муха". 
 - Тревога! - закричал Леша Михайлов. - Товарищи бойцы, по местам! 
 Он первый подбежал к игрушечной пушке и стал наводить ее на настоящий вражеский самолет. 
 - По фашистским стервятникам - огонь! - скомандовал он и сам ответил за свою пушку: 
 - Бах! Бах! 
 - Бам-ба-ра-рах! - хором подхватили ребята. 
 А разведчик, как всегда, повертелся, покрутился и, стрекоча своим стрекозиным моторчиком, улетел в сторону фронта. 
 Ребята еще немного поиграли, потом разошлись. 
 Лещу Михайлова позвали домой обедать. Он с удовольствием уплетал мятый вареный картофель с соевым маслом и уже собирался попросить у матери добавочки и даже протянул для этого миску, как вдруг миска вылетела у него из рук. Оглушительный удар, а за ним второй и третий прогремели, как ему показалось, над самой его головой. Стены Михайловского дома заходили ходуном, посыпалась штукатурка, на кухне что-то упало и со звоном покатилось. Лешина сестренка Вера диким голосом закричала и заплакала. За нею заплакала Лешина бабушка. 
 - Бомбят! Бомбят! - кричал кто-то на улице. Там уже работали зенитки, стучал пулемет, и где-то высоко в небе приглушенно гудели моторы немецких пикировщиков. 
 - А ну - живо - лезьте в подполье! - скомандовала Лешина мать, отодвигая стол и поднимая тяжелую крышку люка. 
 Бабушка, а за нею Лешины сестры и младший брат полезли в подвал, а сам Леша, пользуясь суматохой, сорвал со стены шапку и юркнул в сени. 
 Во дворе он чуть не столкнулся с Коськой Мухиным. Муха едва дышал, лицо у него было бледное, губы дрожали. 
 - Ой, Лешка! - забормотал он, испуганно оглядываясь и шмыгая носом. Ты знаешь... беда какая... 
 - Что? Какая беда? 
 Муха не мог отдышаться. 
 - Ты знаешь, ведь это... ведь это ж нашу батарею сейчас бомбили!.. 
 - Ну, да! Не ври! - сказал, побледнев, Леша. 
 - Ей-богу, своими глазами видел. Две бомбы... прямое попадание... и обе в нашу батарею. Одни щепочки остались. 
 - Сам видел, говоришь? 
 - Говорю ж тебе, своими глазами видел. Мы с Валькой Вдовиным за водой ходили, увидали и - сразу туда. Я убежал, а он... 
 - Что?! - закричал Леша и с силой схватил товарища за плечо. 
 - Его... его на батарею увели. На настоящую, - сказал Муха и, опустив голову, заплакал. 
 * * * 
 Немецкие самолеты разбомбили игрушечную крепость и улетели. На батареях прозвучал отбой воздушной тревоги, понемногу успокоилось все и в самой деревне, а Валька Вдовин все еще не возвращался домой. 
 Леша Михайлов несколько раз бегал к Валькиной матери. Он успокаивал ее, говорил, что видел Вальку "своими глазами", что он жив, что его пригласили в гости зенитчики и угощают его там чаем или галетами. 
 Но сам Леша не мог успокоиться. 
 "Ведь это ж я виноват, - думал он. - Это я все выдумал - с этой дурацкой крепостью. А Валька даже не строил ее. Он только сегодня утром из Ленинграда приехал..." 
 Он уже собирался пойти на батарею и сказать, что это он виноват, а не Валька, когда в дверь постучали и в комнату ввалился сам Валька Вдовин. 
 - Ага, ты дома, - сказал он, останавливаясь в дверях. 
 - Дома, дома, заходи, - обрадовался Леша. 
 - Да нет... я на минутку... я не буду, - пробормотал Валька. Кто-нибудь у вас есть? 
 - Нет, никого нет. Бабушка спит, а мама в очередь ушла. Заходи, не бойся. 
 - Лешка, - сказал Вдовин, не глядя на Лешу. - Тебя, наверно, в трибунал отправят. Судить будут. 
 - Меня? - сказал Леша. - А откуда ж узнали, что это я? 
 - Откуда узнали? А это я на тебя сказал. 
 - Ты?! 
 - Да, я, - повторил Валька и посмотрел Леше в глаза. - Я сначала отпирался. Говорю: знать ничего не знаю. А потом командир батареи говорит: "Это, наверно, такой чернявенький, с полосатым шарфом... Михайлов его, кажется, зовут?" Ну, я и сказал. "Да, - говорю, - Михайлов". И адрес твой спросил - я тоже сказал. 
 Леша стоял, опустив голову. 
 - Так, - выговорил он наконец. - Значит, и адрес сказал? 
 - Да. И адрес сказал. 
 - Ну, и правильно, - сказал Леша. - Я бы все равно сам пошел на батарею. Я уже собирался даже. 
 - Значит, ты не сердишься? 
 Леша стоял, не глядя на товарища. 
 - Нет, - сказал он. 
 Валька схватил его за руку. 
 - Знаешь что? - сказал он. - А может быть, тебе убежать лучше? 
 - И не подумаю, - сказал Леша. 
 Потом он взглянул на Вальку, не выдержал и тяжело вздохнул. 
 - Как ты думаешь - расстреляют? - сказал он. 
 Валька, подумав немного, пожал плечами. 
 - Может быть, и не расстреляют, - ответил он не очень уверенно. 
 * * * 
 До вечера Леша Михайлов ходил сам не свой. Прибегали ребята, звали его гулять - он не пошел. Уроков он не учил, отказался от ужина и раньше, чем обычно, улегся спать. Но как ни старался, как ни ворочался с одного бока на другой, заснуть он не мог. Не то чтобы он очень боялся чего-нибудь. Нет, Леша был, как говорится, не из трусливого десятка. Но все-таки, как вы сами понимаете, положение у него было не веселое. Тем более, что он чувствовал себя действительно виноватым. А мысль о том, что судить его будут в Военном трибунале, как какого-нибудь шпиона или предателя, совсем убивала его. 
 "Может быть, и в самом деле лучше убежать? - думал он. - Проберусь как-нибудь на фронт или к партизанам, навру чего-нибудь, скажу, что мне скоро тринадцать лет будет, - может, меня и возьмут. Пойду куда-нибудь в разведку и погибну... как полагается... а после в газетах напишут или, может быть, объявят Героем Советского Союза..." 
 Но убежать Леша не успел. Перед самым рассветом он забылся и задремал. А в половине восьмого, раньше чем обычно, его разбудила мать. 
 - Леша! Лешенька! - говорила она испуганным голосом. - Проснись! Сыночек! 
 - Чего? - забормотал Леша, дрыгая спросонок ногой. 
 - Вставай скорее. За тобой приехали, тебя спрашивают. 
 Леша одним махом сбросил с себя одеяло и сел в постели. 
 - Приехали? Из трибунала? - сказал он. 
 - Из какого трибунала? Не знаю, военный какой-то приехал. На мотоциклетке. 
 "Эх, не успел убежать", - подумал Леша. 
 Застегивая на ходу рубашку и затягивая ремешок на животе, он вышел на кухню. 
 У печки стоял высокий красноармеец в полушубке и в кожаном шоферском шлеме. Он сушил перед печкой свои меховые рукавицы. От них шел пар. 
 Увидев Лешу, красноармеец как будто слегка удивился. Наверно, он думал, что Леша немного постарше. 
 - Михайлов Алексей - это вы будете? - сказал он. 
 - Я, - сказал Леша. 
 - Одевайтесь. Я за вами. Вот у меня повестка на вас. 
 - Ой, батюшки-светы, куда это вы его? - испугалась Лешина мать. 
 - А это, мамаша, военная тайна, - усмехнулся красноармеец. - Если вызывают, значит, заслужил. 
 У Леши не попадали в рукава руки, когда он натягивал свое пальтишко. Мать хотела ему помочь. Он отстранил ее. 
 - Ладно, мама. Оставь. Я сам, - сказал он и почувствовал, что зубы у него все-таки слегка стучат и голос дрожит. 
 - Взять с собой что-нибудь можно? Или не надо? - спросил он, посмотрев на красноармейца. 
 Тот опять усмехнулся и ничего не сказал, а только покачал головой. 
 - Поехали, - сказал он, надевая свои меховые рукавицы. 
 Леша попрощался с матерью и пошел к выходу. 
 На улице у ворот стоял ярко-красный трофейный мотоцикл с приставной коляской-лодочкой. 
 Еще вчера утром с каким удовольствием, с каким фасоном прокатился бы Леша Михайлов на виду у всей деревни в этой шикарной трехколесной машине! А сейчас он с трудом, еле волоча ноги забрался в коляску и сразу же поднял воротник и спрятал лицо: еще, не дай бог, увидит кто-нибудь из соседей... 
 Красноармеец сел рядом в седло и одним ударом ноги завел мотор. Мотоцикл задрожал, зафукал, застучал и, сорвавшись с места, помчался, взметая снежные хлопья и подпрыгивая на ухабах, по знакомой деревенской улице. 
 * * * 
 Ехали они очень недолго. Леша и оглянуться не успел, как машина застопорила и остановилась у ворот двухэтажного каменного дома. У ворот стоял часовой. 
 Леша огляделся и узнал этот дом. Когда-то здесь был детский сад. 
 "Это на Островах, - сообразил он. - Вот он, оказывается, где трибунал-то помещается..." 
 - Вылезай, Алексей Михайлов. Пошли, - сказал ему красноармеец. 
 "Ох, только бы не заплакать", - подумал Леша, вылезая из кабинки и направляясь к воротам. 
 Часовой попросил у них пропуск. 
 - К полковнику Шмелеву, - сказал Лешин сопровождающий и показал повестку. Часовой открыл калитку и пропустил их. 
 В большой накуренной комнате, где когда-то помещалась, наверное, столовая детского сада, было сейчас очень много военных. Были тут и летчики, и зенитчики, и моряки с береговой обороны. Были и красноармейцы, и офицеры. Кто сидел, кто стоял, прислонившись к стене, кто расхаживал по комнате. 
 - Погоди минутку, я сейчас, - сказал Леше его спутник и скрылся за большой белой дверью. Через минуту он вернулся. 
 - Посиди, отдохни, тебя вызовут, - сказал он и ушел. 
 Леша присел на краешке скамейки и стал ждать. 
 Вдруг белая дверь открылась и из нее вышел Лешин знакомый - тот самый старший лейтенант, командир новодеревенской батареи. Он увидел Лешу, узнал его, но ничего не сказал, нахмурился и пошел к выходу. 
 А Леша даже привстал от волнения. Он даже не сразу расслышал, что его зовут. 
 - Михайлов! Михайлов! Кто Михайлов? - говорили вокруг. 
 - Я Михайлов! - закричал Леша. 
 - Что же ты не откликаешься? - сердито сказал ему молоденький лейтенант в блестящих, как зеркало, сапогах. Он стоял в дверях с какими-то папками и списками и уже целую минуту выкликал Лешину фамилию. 
 - Пройдите к полковнику, - сказал он, открывая белую дверь. 
 "Только бы не заплакать", - еще раз подумал Леша и, стараясь держаться прямо, по-военному, шагнул через порог. 
 * * * 
 Пожилой, стриженный ежиком полковник сидел за большим столом и перелистывал какие-то бумаги. 
 - Михайлов? - спросил он, не глядя на Лешу. 
 - Да, - ответил Леша. 
 Полковник поднял глаза и тоже как будто удивился, что Леша такой маленький и тщедушный. 
 - Н-да, - сказал он, разглядывая его из-под густых и мохнатых, как у медведя, бровей. - Вот ты какой, оказывается. А ну-ка подойди ближе. 
 Леша подошел к столу. Полковник смотрел на него строго, и седые медвежьи брови его все ближе и ближе сдвигались к переносице. 
 - Так, значит, это ты построил снежную крепость, или блиндаж, или что там... которую давеча разбомбили "мессеры"? 
 - Да... я, - прохрипел Леша и почувствовал, что еще минута - и слезы помешают ему говорить. - Только ведь мы не нарочно, товарищ полковник, прибавил он, стараясь глядеть полковнику прямо в глаза. - Мы ведь играли... 
 - Ах, вот как? Играли? 
 - Ага, - прошептал Леша. 
 - Кто это "мы"? 
 - Ну, кто? Ребята, одним словом. 
 - А кто зачинщик? Кто выдумал все это? Под чьим руководством строили? 
 - Я выдумал. Под моим, - ответил Леша, опуская голову. И тут он не выдержал - слезы прорвались оттуда, где они до сих пор прятались, и заклокотали у него в горле. 
 - Товарищ полковник... пожалуйста... простите меня, - пролепетал он. Я больше не буду... 
 - Это что - не будешь? 
 - Играть не буду. 
 - Вот тебе и на! - усмехнулся полковник. - Как же это можно - не играть? 
 - Ну... вообще... блиндажей не буду строить. 
 - Не будешь? Самым серьезным образом не будешь? 
 - Самым серьезным. Вот ей-богу! Хоть провалиться, - сказал Леша. 
 - Н-да, - сказал полковник. - Ну, а если мы тебя попросим? 
 - Что попросите? 
 - Да вот что-нибудь еще построить - в этом же роде. Крепость, или блиндаж, или дзот какой-нибудь. 
 Леша поднял глаза. Полковник смотрел на него по-прежнему серьезно, не улыбаясь, только брови его разошлись от переносицы, и под ними открылись ясные, немного усталые и воспаленные от долгой бессонницы глаза. 
 - Видишь ли, дорогой товарищ, какая история, - сказал он. Оказывается, что в военное время даже играть надо осторожно. Вот построили вы, например, батарею. Отлично, вероятно, построили, если немец ее за настоящую принял. Но построили вы ее где? Рядом с настоящей боевой действующей зенитной батареей. Это тебе известно? 
 - Известно, да, - чуть слышно проговорил Леша. 
 - А ведь рядом не только батарея. Тут и невоенные объекты - жилые дома, живые люди. 
 - Товарищ полковник! - чуть не плача, перебил его Леша. - Да разве ж я не понимаю?! 
 - Понимаешь, да поздно, - строго сказал полковник. - Задним умом живешь. 
 - Правильно. Задним, - вздохнув, согласился Леша. 
 - А между тем, - продолжал полковник, - такие фальшивые, что ли, сооружения, как ваша крепость, нам, военным людям, очень и очень нужны. Они называются у нас ложными объектами. Чтобы замаскировать настоящий объект, отвести противнику глаза и натянуть ему нос, - где-нибудь в стороне строятся поддельные, декоративные, похожие на настоящие и все-таки не настоящие укрепления и сооружения: блиндажи, окопы, ангары, огневые точки, батареи и все, чего, одним словом, душа пожелает. 
 Леша давно уже проглотил слезы и слушал полковника с таким вниманием, что даже рот открыл. 
 - Понятно тебе? - сказал полковник. 
 - Ага. Понятно, - кивнул Леша. 
 - Так вот, товарищ Михайлов, не согласитесь ли вы построить нам штучек пять-шесть таких ложных объектов? 
 - Это кто? Это я? - чуть не закричал Леша. 
 - Да. В общем, ты и товарищи твои. 
 Леша смотрел на полковника и не понимал, шутит он или нет. 
 - А из чего строить? Из снега? - спросил он. 
 - А это уж как вам хочется. Лучше всего из снега, конечно. Во-первых, материал дешевый. А во-вторых, кто же лучше ребят со снегом умеет работать! 
 - Точно! - согласился Леша. 
 - Ну, так как же? - сказал полковник. 
 - Ну что ж, - ответил Леша, для важности почесав в затылке. - Можно, конечно. Только вот боюсь, что, пожалуй... 
 - Что еще за "пожалуй"? 
 - Оглобель, боюсь, не хватит. 
 - Каких оглобель? 
 - Ну, которые вместо пушек. У нас ведь понарошку было: зенитки у нас не было, так мы - оглоблю вместо нее... 
 - Понятно, - сказал полковник. - Ну что ж, товарищ Михайлов, оглобель уж мы вам как-нибудь раздобудем. За оглоблями дело не станет. 
 - Тогда все в порядке, - сказал Леша. - Приказано строить. 
 Они еще немножко поговорили, и через десять минут красный штабной мотоцикл уже мчал Лешу Михайлова обратно домой. 
 * * * 
 А что было дальше - я вам в подробностях рассказать не могу. Где и как строились ложные объекты - это, как вы сами понимаете, очень большая военная тайна. Могу только сказать, что строили их, вместе с Лешей Михайловым, и Коська Мухин, по прозвищу Муха, и Валька Вдовин, и другие новодеревенские ребята. Но Леша Михайлов был у них главным инженером. И в штабе, куда он теперь частенько заглядывал за указаниями и за инструкциями, его так и называли: 
 "Инженер 1-го ранга Алексей Михайлов". 
 Работали ребята, в общем, на славу, - иногда, если нужно было, и по ночам работали, забывали пить и есть, не жалели ни сна, ни времени своего, но в школу все-таки бегали, не пропускали, и Леша Михайлов даже умудрился в эти дни получить "отлично" по русскому письменному. 
 А "хеншель-126" теперь уже не летал в Новую Деревню, а летал туда, где возникали одна за другой новые зенитные точки. Следом за ним прилетали тяжелые "мессеры" и "фокке-вульфы" и, не жалея боеприпасов, бомбили снежные блиндажи и деревянные орудия. А ребята сидели в это время дома или в убежище, прислушивались к далеким разрывам фугасок, переглядывались и посмеивались. И взрослые не понимали, чего они смеются, и сердились. Ведь никто не знал, что немцы бомбят снег. А ребята хранили военную тайну свято, как полагается. 
 Иногда, если немцы не замечали батарею и долго ее не бомбили, ребятам приходилось достраивать или даже перестраивать ее. Но таких было немного две или три, а на остальные немцы "клевали", как рыба клюет на хорошую приманку. 
 В тот день, когда фашистские самолеты разбомбили двенадцатую по счету снежную батарею, Лешу Михайлова с товарищами вызвали в Ленинград, в штаб фронта. Их принял командующий фронтом. Из его рук Леша Михайлов получил медаль, а товарищи его - почетные грамоты, в которых было сказано, что они отличились на обороне города Ленина, "выполняя специальное задание командования". 
 В этот же день лейтенант Фридрих Буш, командир разведывательного самолета "хеншель-126", получил железный крест. Об этом писали немецкие фашистские газеты. Видели мы там и фотографию этого отважного летчика. До чего же, вы знаете, глупое, самодовольное и счастливое лицо у этого прославленного героя... 
 Где-то он теперь, этот Фридрих Буш? 
 А Леша Михайлов жив, здоров, по-прежнему живет в Новой Деревне и учится уже в девятом классе. 
 1942 
 ПРИМЕЧАНИЯ 
 РАССКАЗЫ О ДЕТЯХ 
 Эти рассказы давно уже стали классикой, на них воспиталось не одно поколение читателей. Они издавались в сериях "Библиотека пионера", "Золотая библиотека", в сборниках, представляющих советскую детскую литературу за рубежом. Дети, их судьбы, характеры всегда волновали писателя. В каждом из ребят, независимо от возраста, Л.Пантелеев видит личность, с уважением и пониманием относится к трудностям, с которыми они сталкиваются на нелегком пути взросления. Какими же представляет своих героев Л.Пантелеев? Он считает, что самые лучшие человеческие качества - честность, храбрость, достоинство - проявляются не только в исключительных обстоятельствах, но и в самой обычной, будничной обстановке. Вот почему написанный в мирные дни рассказ "Честное слово" о верности маленького мальчика данному слову так актуально прозвучал в первые дни войны. Его не только опубликовали, но и читали по радио. 
 Осень и зиму 1941-1942 годов Л.Пантелеев провел в осажденном Ленинграде. Наряду со взрослыми судьбу блокадного города разделяли дети. Вместе с ребятами писатель дежурил на крыше, тушил зажигалки, дети окружали его и на Каменном острове в больнице, куда его привезли в состоянии крайнего истощения. "Присутствие детей, - пишет Л.Пантелеев, - подчеркивало великий человеческий смысл нашей борьбы". О мужестве ленинградских детей в дни войны и блокады написано большинство рассказов этого раздела. 
 ГЛАВНЫЙ ИНЖЕНЕР 
 Рассказ написан летом 1942 года. Впервые опубликован в журнале "Дружные ребята", 1944, №№ 2-3, затем в книге - "Первый подвиг". Петрозаводск: Гос. изд-во Карело-Финской ССР, 1946. 
 Г.Антонова, Е.Путилова