Страница:
7 из 16
Слух у Бармалея оказался хорошим. Он стал артистом, и притом не детского драмкружка, а взрослого.
Свой рассказ Борька закончил довольно странно.
– Теперь Бармалей совсем перевоспитался, – сказал он.
– Как это – перевоспитался? – не понял я.
– А вот так: теперь ни капельки не хулиганит.
Я вопросительно посмотрел на Ромку.
– Не веришь? – сказал он. – Спроси кого хочешь! Вон спроси Варвару Федоровну или Наталию Степановну. – Он кивнул на двух старушек, сидевших на лавочке по другую сторону улицы.
Старушек я спрашивать не стал, а Борьке и Ромке все-таки не поверил. Скоро, однако, я убедился, что он действительно перевоспитался.
– Вон! Идет! – сказал Ромка.
В конце улочки я увидел Бармалея, совсем на Бармалея не похожего: в чистой белой рубашке с отложным воротничком, в длинных черных брюках, в сандалиях и даже в носках. Он шагал ровно и неторопливо. По мере того как он шел, ребята на улице бросали свои занятия и подбегали к нему. Подбежав, они не кричали, не приплясывали, не вертелись, как обычно. Они пристраивались к Бармалею и шагали так же степенно и размеренно. Мне даже показалось, что они молчат, но потом я услышал, что они все-таки разговаривают.
Бармалей подошел к нам. Я бы не сказал, что он важничает. Просто он был какой-то задумчивый и озабоченный.
Боря и Ромка встали с крыльца.
– Ну как? – спросил Ромка.
Бармалей молча взял у него журнал, постелил на крыльцо и медленно сел, держась руками за коленки.
|< Пред. 5 6 7 8 9 След. >|