Страница:
8 из 16
– Иван Дмитриевич сказал, что уже хорошо получается, – негромко проговорил он, уставившись огромными глазами куда-то мне на грудь. Помолчал немного и добавил: – Только надо еще жалостней.
Мы все стояли вокруг и с серьезными лицами смотрели на Бармалея.
– Нет, правда-правда, хорошо получается, – вполголоса сказала Тося. – У нас соседка в этой пьесе играет, и ей сам Иван Дмитриевич говорил: «У этого Бармалея настоящий…» этот… ну, вот как его?
– Драматический талант, – безучастно подсказал Бармалей, все еще глядя мне на грудь.
– Ага! Талант у него: он не только хорошо поет, а даже, ну, вот… представляет как артист настоящий.
Помолчали. Бармалей сидел, не меняя позы, положив ладони на колени.
– Иван Дмитриевич опять Соловьева отругал, – сообщил он и задумался.
Мы не знали, кто такой Соловьев. Мы стояли и ждали, что Бармалей скажет дальше. Через некоторое время он пояснил:
– Никак роль не может выучить.
Помолчали еще немного.
– В субботу премьера, – сказал Бармалей.
– Чего?.. – переспросил кто-то.
– Премьера, – повторил Борька.
– А чего это?
– Не знаешь, ну и молчи! – сказал кто-то.
Так мы поговорили еще несколько минут. Бармалей встал.
– Пойду.
Он медленно удалился, и скоро мы услышали из окна его пронзительный голос. Он очень жалобно пел:
Позабыт, позаброшен с молодых юных лет,
Я остался сиротою, счастья-доли мне нет.
|< Пред. 6 7 8 9 10 След. >|