Неугомонные бездельники   ::   Михасенко Геннадий

Борька нервно дернул губами, выхватил у меня альбом и отвел его дальше.

- Ну?.. Вылито! - заявил он.

- Где же вылито?.. Нос-то кривой!

- Я говорил: не швыркай! Дошвыркался!

- А уши?.. Что я, и ушами швыркал - одно выше другого и разные!

- Да что ты понимаешь? - возмутился Борька и тут же снисходительно объяснил: - Вообще-то у тебя, Гусь, мелкие черты лица, трудно рисовать. Вот погоди, Славку нарисую - увидишь. У него морда здоровая - хорошо измерять.

- Он тебе измерит!.. Ну, ладно, Боб, спасибо и за это! - сказал я миролюбиво и сунул альбом в стол.

Борька, сияя, подхватил листовку и с хрустом тряхнул ее. Черные стихи, красная рожа - замечательно, но чего-то тут не хватало.

- А подпись-то? - спохватился я. - Подписи нет!.. Слушай, Боб, подпиши "СЧ"!

- Сыч?.. Это что, твой псевдоним?

- Не сыч, а просто "СЧ", то есть "Союз Четырех"!

- Каких четырех?.. А-а, ты вон о чем! Давай!.. Союз так союз! Четырех так четырех!

И внизу на границе стихов и рисунка Борька крупно вывел две красные буквы - СЧ. Теперь в листовке было все: кто, кого и зачем - хоть на выставку! Мы взяли кнопки и, не заскакивая к Афонину, который собирался сегодня в больницу лечить зубы, побежали к Юркиному дому.

Листовку прикололи к забору с уличной стороны. Выглядела она захватывающе! Повертевшись вокруг да около и повосторгавшись, мы убежали, потирая руки и покрякивая от нетерпения. Было такое чувство, словно мы поставили жерлицу на щуку и теперь осталось только ждать, когда она попадется.