Неугомонные бездельники   ::   Михасенко Геннадий

Девочки, вот Мира, Нина, пригласили его участвовать в концерте, и он репетировал. Он такой номер готовит, что... не знаю. И вообще, господи, как так можно...

- Вот и все! - обрадовался Лазорский. - Если бы все вот так номера для концерта готовили, то, глядишь, и поводов бы не было для собраний!

- Где их в концерт затянешь! - заметил чей-то старушечий голос.

- Им другие номера подавай! Чтоб или стекла летели, или земля! могуче отозвалась тетя Шура-парикмахерша.

- Или чтоб крыша гремела!

Опять было вспыхнул галдеж, но Лазорский, вскинув руку, пресек его и обратился к Борьке:

- А что скажет Чупрыгин-младший? Но ответил дядя Костя, худощавый и жилистый, как и сын:

- Если бы мне сказали, что Борька спилил тополь в палисаднике или ощипал соседского петуха, я бы не удивился - Борька способен на многое, но вчера - увы, мы допоздна проторчали в мастерской. - Дядя Костя писал в каком-то ателье плакаты и вывески.

- А ночью? - спросил управдом.

- Ночью?.. Если Борька встанет ночью, он сначала опрокинет два-три стула, стукнется головой о косяк, всех разбудит и уж потом только сам проснется, так что судите.

- О ночи едва ли стоит говорить, - заметил мой отец. - Тут каждое дыхание слышишь, не то что...

Лазорский пошлепал губами, покосился на Анечку, всю так и собранную, точно для прыжка, и сказал:

- Ну, хорошо, Чупрыгин отпадает. Остались двое.

И все уставились на меня и Славку с нетерпеливым и острым вниманием развязка приближалась.