Неугомонные бездельники   ::   Михасенко Геннадий

Что тебе, тяжело? Как на крыльце, так провлюблялся с Настурцией весь вечер, а как взбодрить человека на прощание - так нет, флоксина-мопсина!

И я сам помахал, но Мирка показала мне кулак.

- Намахал! - буркнул Славка.

- Это она любя.

Славка вздохнул и рукавом прошелся по лбу. От бедняги пыхало жаром, как от нашего самовара. Беготня давалась ему нелегко. Свою полноту он старался скрыть тем, что носил узкие штаны, до того узкие, что, будь они чуточку пошире, они все равно оставались бы узкими. В карман даже рука не лезла.

- Вовк, ты никому не рассказывал про это, про мою писанину левой рукой?

- Нет.

- Забыл?

- Не забыл. Тебя бы дразнить начали.

- Верно... Я, пожалуй, брошу ее, эту левую руку.

- Конечно брось. Это ты, Славк, так, сдуру.

Небо уже погасло. Из тополей, которые тучами громоздились за домами, сочился во двор густой сумрак. В окнах вспыхивал свет, на крылечках отдыхали люди. Кое-кому мы желали спокойной ночи, кое-кто ворчал нам в спину.

Томка шла впереди шагов на пятнадцать.

- Смотри, оглянулась, - прошептал Славка. - На тебя.

- А может, на тебя.

- Может, путает - она же близорукая.

Я улыбнулся и ничего не ответил. Мне было хорошо: и оттого, что я влюблен в Томку, и оттого, что Славка это понимает, и оттого, что Томка знает про меня какой-то секрет.

- Пока, - сказал мой друг.

- Пока.

Я задержался у дверей, глядя на темное Томкино крыльцо. Мне вдруг подумалось, что Томка затаилась в сенях и ждет, когда я останусь один. Ну, вот я остался один, выходи, скажи, что за секрет ты знаешь!..