Датское лето   ::   Питерс Эллис

Он солгал и, нарушив договор, еще ждал, что его за это похвалят! И что еще хуже, из-за его лжи теперь подвергаютсяопасности пленники, захваченные датчанами — два монаха и девушка. Но милорд предложил за них выкуп. А вот ради Кадваладра и пальцем не шевельнет. Теперь ты знаешь, — свирепо продолжал он, — почему датчане похитили его ночью и почему так мягко обошлись с тобой — ведь ты не сделал им ничего плохого. Они не пролили кровь и не тронули ни одного человека милорда. А с Кадваладра им надо получить долг. Потому что валлийский принц должен держать слово, даже если он дал его датчанам.

Все это он произнес ровным тоном, но с такой яростью, что Гвион не проронил ни слова.

— Все, что тебе рассказал Кюхелин, — правда, — подтвердил Овейн.

Гвион сказал без всякого выражения:

— Я верю. Но тем не менее он ваш брат и мой господин. Я знаю, что он безрассуден и поддается порыву. Он действует не думая. Если вы можете отречься от родной крови, то я не могу изменить клятве.

— Но я от него не отрекался, — возразил Овейн с поистине царственным терпением. — Пусть он сдержит слово, данное тем, кого позвал на помощь, и освободит валлийскую землю от тех, кто вторгся на нее, и тогда он снова станет моим братом. Но сначала я хочу, чтобы он исправил то, что пятнает его честь.

— А вот я не могу ставить подобные условия, — с болезненной улыбкой заявил Гвион, — и ограничивать свою верность. Я нарушил клятву, даже это у нас общее. Я пойду за ним куда угодно, даже в ад.

— Ты у меня в руках, — заметил Овейн, — а я не собираюсь отправлять в ад ни тебя, ни его.