Повесть о фронтовом детстве   ::   Семяновский Феликс Михайлович

Он стоял слева от пушек, немного впереди. На груди у него висел бинокль. Он то подносил его к глазам, то забывал о нём. Резким голосом он кричал: «Огонь!» – и рубил рукою воздух. Старшина не поворачивал головы к пушкам. Казалось, он командовал самому себе. Артиллеристы тоже не смотрели на него, но тут же выполняли команды.

Один из бойцов сидел на станине. Приставив правый глаз к прицелу, он быстро вертел рукоятки, и ствол то опускался, то поднимался, двигался то вправо, то влево. Другой боец вгонял снаряд в ствол, а третий – с железным стуком открывал и закрывал замок.

Труднее всех приходилось четвёртому артиллеристу. Он был самый старый, худой, с глубокими морщинами на лице. Его гимнастёрка вся была выпачкана ружейным маслом. Он бегал к ящикам, вытаскивал снаряды, обтирал их тряпкой, каким-то особым большим ключом свинчивал с головок колпачки и подавал второму бойцу. Он торопился, но не поспевал.

Артиллерист увидел меня и крикнул:

– Чего стоишь? Помогай!

Я сразу понял, что надо делать. Бросился к открытому ящику, схватил новенький скользкий снаряд и подал артиллеристу. Он обтёр его гимнастёркой, зло свинтил колпачок, отбросил и передал соседу. Тот с ходу вогнал мой снаряд в ствол. Третий боец с железным стуком закрыл замок. Старшина ладонью разрубил воздух. «Выстрел!» – крикнул первый боец и дёрнул шнур. Короткое пламя вырвалось из ствола, и мой снаряд понёсся к фрицам.

Есть! Раздался взрыв, поднялась земля, полетели доски. Снаряд попал в цель.