В морозный день   ::   Афанасьев Юрий Николаевич

Геолог смотрит на раскалённую железную печь и тихонько поёт, как будто о чём-то думает:

Вьюга бродит в ночи,

Иглы снега в глазах.

Нарты снова в пути…

На оленьих рогах

В бездну падаю я,

Но упрям человек…

Кружит, кружит пурга,

Заметая мой след…

— В каменном городе жил, — хвалит Валякси геолога, — а тоже умеет песни про тундру придумывать. — Он обращается ко всем пастухам, кто слушает, а потом к Фёдору: — Зачем грустно петь? Вези свою невесту, рядом чум поставим — плясать от радости будешь. Как одному жить? Одного и куропатка собьёт в тундре.

Дедушка называет гитару нарысьюхом — хантыйским музыкальным инструментом, только вместо жил у гитары железные струны. «А как же, если геолог в железном чуме-вышке живёт, значит, и струны должны быть железные» — так рассуждает дедушка. Достаёт свой старенький нарысьюх. Походит он больше всего на короткую широкую лыжину с пятью жилами. Долго крутит колки, подстраивает.

Привычно садится Валякси на пятки, ласково поглаживает на коленях нарысьюх. Играет он двумя руками. Правой по всем жилам отбивает ритм, левой через порожек щиплет каждую в отдельности — звуки протяжные, с завыванием. Валякси прячет хитринки в уголках глаз и бороде, поёт песню про мышонка.

Плывёт мышонок через Обь.

Ветер? Что за ветер?

Подумаешь, ветер.

«Нарысьюх, нарысьюх», — щиплет дедушка жилы.

От сильного ветра

Чешуя из рыбы летит.

Подумаешь — чешуя.