В морозный день   ::   Афанасьев Юрий Николаевич

Подумаешь — рыба.

Хале — чайка кружит —

Большой халей.

Могу и про тебя запевать…

«Нарысьюх, нарысьюх», — щиплет дедушка жилы.

Высоко подняли тебя крылья,

Пониже спуститься бы мог.

Однако твои глаза вкуснее

Налимьей печени.

Попробовать хочу.

«Нарысьюх, нарысьюх», — щиплет дедушка жилы.

«Не столько в тебе храбрости, —

Подумал халей, —

Сколько болтовни».

Хал-л-е, хал-л-е, хал-л-е!

Крылья в карман положил,

Камнем упал в воду,

Клюнул мышонка —

Только хвостиком

Успел тот попрощаться.

«Нарысьюх, нарысьюх», — щиплет дедушка жилы.

Фёдору песня понравилась, но он не всё в ней понял, а хитрый прищур дедушки Валякси говорил: «Всё хорошо: олени хорошо, ездить хорошо, тундра хорошо, но ты, человек из каменного города, чего-то не знаешь, что знаю я. Думай, как понял». В тундре не учат словами, в тундре учатся делать так, как делают другие. Если сможешь, делай лучше. Молчи и делай, на морозе слов много — горлу больно.

Однажды Ундре с дедушкой заглянули опять на буровую вышку в гости к Фёдору. Геолог упорно что-то пытался сделать из ёлки, но топор плохо слушался: то отваливал толстую щепу, то его отбрасывало в сторону. Вокруг собралась толпа, все спорили и советовали.

— Топором-то порезче, не бойся, это ёлка.

— Побольше снизу зарубок, ступенечки подруби.

— Главное, трещину не сделай, так и дерево перерубишь, испортишь.