Багратион   ::   Голубов Сергей Николаевич

Ворожейкин с дюжиной казаков давно уже вертелся около Лемуана. И наконец настала минута, когда майор ощутил на своей шее тугую веревку. Он хотел сорвать ее с себя и не смог. Ноги его подкосились. Из глаз брызнула кровь... Конь майора, в ужасе мотая головой, вырвался из свалки. За ближайшими деревьями его без труда поймал капитан Пьон де Комб, наблюдавший отсюда за ходом дела и его развязкой. Теперь ему все было ясно. Счастье сидело с ним в седле. Он дал коню шпоры и понесся из леса. Капитан спешил к маршалу Даву с донесением о несчастном, но блестящем авангардном сражении на правом фланге, о геройской гибели батальона и его командира... Капитан был единственный, чудом уцелевший участник этой славной бойни. И он почти не сомневался, что беленький крестик Почетного легиона сегодня же повиснет на его высокой груди.

Паскевич задал пленному майору несколько вопросов. Но Лемуан отвечал на них только отчаянными восклицаниями:

- Ah, mon dieu! Ah, Jesus, Marie! Maintenant tout s'en ira au diable{30}!

Генералу некогда было долго возиться со стариком.

- Il veut paraite foil, - подозрительно сказал он, - c'est de canaille{31}! Отправьте пройдоху к командиру корпуса. Генерал Раевский разберется с ним лучше, чем я...

И Ворожейкин пустился с Лемуаном в путь.

- Что, брат, - говорил он ему по дороге, - какова Россия? И что за леший принес тебя сюда!

- Ah, mon dieu! - восклицал майор. - La guerre est perdue, si nos braves troupes sont conduites par des vauriens tels que ce Pionne de Combe{32}!

Ворожейкин ни слова не понимал из того, о чем кричал майор.