JК
Дважды Татьяна :: Поляновский Макс
Страница: 130 из 260Медленно, с трудом подбирая слова, он стал вспоминать, как осенью 1941 года Емельяна Кошевого, тогда еще новичка, послали зарывать неподалеку от Минска десятки тысяч расстрелянных мирных людей - стариков, детей, женщин. Зарывать... Дальше ему, возможно, предстояло их расстреливать, не будь он писарем.
Костя - ему повезло, он и тогда нес охранную службу - видел, как, шатаясь, будто пьяный, вернулся в казарму после многих дней отсутствия Емельян Кошевой, как повалился на койку, вцепился зубами и скрюченными пальцами в подушку.
С той поры он и возненавидел гитлеровцев и их холуев из числа собратьев своих по батальону лютой ненавистью.
- Если бы не Емельян, быть бы мне уже там, - Костя показал на небо. Он мне жизнь спас...
А произошло это, по рассказу Кости, так. Командиром его роты назначили некоего Иванченко. Однажды Иванченко приказал Косте и еще одному солдату срубить с фронтона здания, где разместился батальон, бетонную пятиконечную звезду. Второй солдат кряхтя полез наверх, но Костя отказался наотрез:
- Я плотник, а не каменотес, с такой работой мне не справиться.
Взбешенный Иванченко ринулся к начальству с доносом, да еще присочинил, будто Сумец, был политруком Красной Армии и потому не пожелал уничтожить советскую эмблему.
Сумцу грозила неминуемая гибель. На его счастье, в штабе оказались только Кошевой да его приятель, обрусевший немец Ягодовский, переводчик.
Костя - ему повезло, он и тогда нес охранную службу - видел, как, шатаясь, будто пьяный, вернулся в казарму после многих дней отсутствия Емельян Кошевой, как повалился на койку, вцепился зубами и скрюченными пальцами в подушку.
С той поры он и возненавидел гитлеровцев и их холуев из числа собратьев своих по батальону лютой ненавистью.
- Если бы не Емельян, быть бы мне уже там, - Костя показал на небо. Он мне жизнь спас...
А произошло это, по рассказу Кости, так. Командиром его роты назначили некоего Иванченко. Однажды Иванченко приказал Косте и еще одному солдату срубить с фронтона здания, где разместился батальон, бетонную пятиконечную звезду. Второй солдат кряхтя полез наверх, но Костя отказался наотрез:
- Я плотник, а не каменотес, с такой работой мне не справиться.
Взбешенный Иванченко ринулся к начальству с доносом, да еще присочинил, будто Сумец, был политруком Красной Армии и потому не пожелал уничтожить советскую эмблему.
Сумцу грозила неминуемая гибель. На его счастье, в штабе оказались только Кошевой да его приятель, обрусевший немец Ягодовский, переводчик.