Дважды Татьяна   ::   Поляновский Макс

Они пытались доказать Иванченко, что двадцатилетний парень никак не мог служить политруком, и что вообще лучше бы простить его по молодости лет.

- Не прощу, - сказал упрямый и мстительно-самолюбивый Иванченко, - до самого высокого начальства доведу, а не прощу.

Вечером, когда Сумец все еще сидел под арестом, ожидая своей участи, в уборной нашли мертвого Иванченко. Никто не заподозрил бы штабного писаря, но Сумец знал: прикончили Иванченко не без участия Кошевого.

Следствия по этому делу никто не возбудил, и вообще немцы постарались замять неприятную историю: они предпочитали видеть солдат бодро вышагивающими под заливистую песню, чтобы через полчаса или через час начать очередной расстрел мирных жителей. А жизнь Иванченко для них стоила недорого - так, мелюзга...

Таня внимательно слушала Костю, но, привыкшая подвергать все сомнению, подумала невольно: что ж, Емельян Кошевой вполне мог выручить давнего приятеля, Ягодовский, в свою очередь, по дружбе помогал Кошевому. Да еще как знать - возможно, у них были и свои нелады с Иванченко... Но следовало вернуться к главному, о чем сегодня сообщил Сумец.

- Так, значит, Кошевой говорил вам про облаву? - спросила Таня. - Что это будет? Где?

- По всему городу. Большая облава. Хотят изловить с поличным партизан и подпольщиков. Главное, оцепят районы, примыкающие к базару, - шепотом, оглядываясь, проговорил Сумец.

- Вот оно что... А как вам самому показалось - это похоже на правду?

- Я убежден, что это правда. Наше начальство приводит все в состояние боевой готовности.