JК
Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса :: Гилилов Илья
Страница: 45 из 837"
Они обращаются к Аполлону с просьбой принять эту добровольную жертву, послать искру, от которой возгорится пламя, призванное поглотить их. Тут Феникс замечает, что кто-то подсматривает за ними, но Голубь успокаивает ее: это некто Пеликан, их друг.
"Пусть он будет свидетелем нашей трагедии
И потом поведает об увиденном".
Трагедии! Голубь собирается первым вступить в разгоревшееся пламя, когда Феникс задерживает его:
"Стой, Голубь, стой, уступи мне это право,
Ибо из моего праха новый Феникс восстанет.
Твоя же хрупкая жизнь - должна быть сохранена..."
Она убеждает его остаться жить, чтобы "продолжать учить и просвещать этот грубый и лживый мир", но Голубь настаивает на своем праве умереть, быть "ее партнером, участником этой светлой трагедии". И тогда они взывают к пламени, зажженному Аполлоном:
"Феникс
О святое, чистое, совершенное пламя,
Прими же в себя нас обоих,
И из нашего праха пусть восстанет одно имя. Голубь
О священный благоухающий Огонь, поглощающий
Ветви, под которыми все девять муз слагали свои песни.
Прими мое бренное тело как жертву,
И из твоего пламени поднимется одно имя".
Этот повторяющийся образ - некое загадочное имя, остающееся после обоих героев, возникающее, подобно Фениксу, из их пепла, явно несет важную смысловую нагрузку.
Они обращаются к Аполлону с просьбой принять эту добровольную жертву, послать искру, от которой возгорится пламя, призванное поглотить их. Тут Феникс замечает, что кто-то подсматривает за ними, но Голубь успокаивает ее: это некто Пеликан, их друг.
"Пусть он будет свидетелем нашей трагедии
И потом поведает об увиденном".
Трагедии! Голубь собирается первым вступить в разгоревшееся пламя, когда Феникс задерживает его:
"Стой, Голубь, стой, уступи мне это право,
Ибо из моего праха новый Феникс восстанет.
Твоя же хрупкая жизнь - должна быть сохранена..."
Она убеждает его остаться жить, чтобы "продолжать учить и просвещать этот грубый и лживый мир", но Голубь настаивает на своем праве умереть, быть "ее партнером, участником этой светлой трагедии". И тогда они взывают к пламени, зажженному Аполлоном:
"Феникс
О святое, чистое, совершенное пламя,
Прими же в себя нас обоих,
И из нашего праха пусть восстанет одно имя. Голубь
О священный благоухающий Огонь, поглощающий
Ветви, под которыми все девять муз слагали свои песни.
Прими мое бренное тело как жертву,
И из твоего пламени поднимется одно имя".
Этот повторяющийся образ - некое загадочное имя, остающееся после обоих героев, возникающее, подобно Фениксу, из их пепла, явно несет важную смысловую нагрузку.