История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1   ::   Сиповский Василий Васильевич

Жизнь Онѣгина катилась, безоблачная и спокойная, среда всевозможныхъ удовольствій – театры, балы, обѣды въ модномъ ресторанѣ, заботы о наружности и костюмѣ заполанли его пустое и пошлое существованіе; Судьба надѣлила Онѣгина "умомъ" и "сердцемъ", не давъ ему ни образованія, ни воспитанія, не указавъ исхода его душевнымъ силамъ. Отъ такого несоотвѣтствія богатства силъ со скудостыо содержанія души произошелъ въ немъ разладъ,- и немудрено, что онъ, скоро утомился и заскучалъ:

"Рано чувства въ немъ остыли,

Ему наскучилъ свѣта шумъ,

Красавицы недолго были

Предметъ его привычныхъ думъ.

Измѣны утомить успѣли,

Друзья и дружба надоѣли

И, хоть онъ былъ повѣса пылкій,

Но разлюбилъ онъ, наконецъ,

И брань, и саблю, и свинецъ.

И вотъ имъ овладѣлъ "англіискій сплинъ", или русская хандра – да къ тому же и мода въ высшемъ свѣтѣ перемѣнилась, и "слава Ловласа обветшала". Тогда онъ подражаніе Ловласу смѣнилъ на подражаніе Чайльдъ-Гарольду,- сталъ "корчить чудака". Какъ Childe Harold, угрюмый, томный, въ гостиныхъ появлялся онъ…

Сердце было пусто, умъ былъ празденъ. Онъ попытался, было, заняться литературой, но трудъ упорный былъ ему тошенъ – и онъ бросилъ перо. Взялся онъ за книгу, но и "читать" онъ не былъ пріученъ, къ тому же тогда, когда онъ извѣрился въ жизни, – не могъ онъ повѣрить книгѣ. "Читалъ, читалъ, a все безъ толку. Тамъ скука, тамъ обманъ и бредъ"… Свою "хандру" и "апатію",- результатъ утомленія и пустоты душевной, онъ счелъ "разочарованностью" и охотно прикрылся, моднымъ тогда, плащомъ Чайльдъ-Гарольда.