История русской словесности. Часть 3. Выпуск 1   ::   Сиповский Василий Васильевич

Онѣгинъ былъ "тронутъ" посланіемъ Тани, но онъ "привычкѣ милой не далъ ходу": его пугала перспектива связать свою свободу "бракомъ" и опуститься до растительной жизни провинціи – "прозой" пахнуло на него отъ семейнаго счастья съ наивной, провинціальной дѣвицей. Ея неопытностью воспользоваться онъ не захотѣлъ – слишкомъ "неинтересна" была для него, "опытнаго охотника", вся эта несложная интрига: для него, ученика Ловласа, "борьба" была слишкомъ легка; кромѣ того, вѣдь онъ корчилъ въ это время Чайльдъ-Гарольда, a тотъ, какъ разъ, въ подобномъ случаѣ, отвергъ любовь героини, сказавъ:

"Флоранса! если бъ сердце это

Я для любви не схоронилъ

Тогда бъ, повѣрь, любовь поэта

Къ твоимъ ногамъ я положилъ,

Но ты не можешь быть моею-

У насъ различные пути! ("Чайльдъ-Гарольдъ")

Приблизительно то же сказалъ Онѣгинъ Татьянѣ при личномъ свиданьѣ. Только онъ прибавилъ еще нравоученіе въ духѣ тѣхъ, которыя расточалъ Грандисонъ {Идеальный герой одного романа Ричардсона.}, любившій читать нравоученія тѣмъ "неопытнымъ" дѣвицамъ, которыя предлагали ему свою любовь:

"Учитесь властвовать собой!

Не всякій васъ, какъ я пойметъ,-

Къ бѣдѣ неопытность ведетъ!

Не безъ юмора разсказываетъ Пушкинъ, какъ "проповѣдовалъ" Онѣгинъ, но онъ тутъ-же спѣшитъ добавить, что, въ этомъ случаѣ, онъ поступилъ "очень мило", онъ тутъ "явилъ души прямое благородство". Сама Татьяна впослѣдствіи, призвавала, что въ этотъ "страшный часъ" онъ поступилъ "благородно".