Небо войны   ::   Покрышкин Александр Иванович

— Ты что надумал, Сашка? Брось дурить!

— Дай мне самому в этом деле разобраться.

Позже, успокоившись, я осознал, что поддался тогда слабости. Даже если меня исключили из партии, я душой и мыслями был и останусь коммунистом. А самоубийство — это «лекарство» для слабовольных людей. Надо бороться за свою правоту, и бороться делом. Умирать — так в бою! Нужно любым способом вырваться на фронт, пойти в какой угодно полк, если в своем уже нет для меня места. И я решил немедленно послать письмо Маркелову, полк которого стоял где-то под Грозным.

Через несколько дней пришел обнадеживающий ответ. Но вырваться на фронт мне не удалось. «Делу» дали ход. Разбухая, оно, словно меч, висело надо мной. Следователи вцепились в меня мертвой хваткой.

Оставался единственный выход — самовольное бегство на фронт. Но без документов сделать это было очень трудно, да и опасно. Меня могли задержать и обвинить в дезертирстве.

Однажды вечером, как только я вошел в общежитие, ко мне бросились почти все летчики эскадрильи:

— Погребной здесь!

— Где он? — встрепенулся я, готовый немедленно бежать к нему.

— Сегодня привезли. Еще болен, лежит у себя на квартире.

На следующее утро я разыскал дом, в котором остановился комиссар.

— А-а, Покрышкин, входи, входи, — сказал Погребной, приподнимаясь с постели, чтобы подать мне руку.

На его бледном лице уже заметно проступал румянец, глаза светились бодростью.