Небо войны   ::   Покрышкин Александр Иванович

«Значит, поправляется», — с радостью подумал я. И, словно угадав мои мысли, Михаил Акимович сказал, что скоро поднимется, что его уже давно тянуло в полк, поэтому он и уехал из госпиталя.

— Ну, рассказывай, что случилось с тобой, — вдруг перевел он разговор и опустил голову на высокую подушку.

Я доложил комиссару обо всем, что произошло, и вынул из кармана копию отношения в трибунал, подписанную Краевым.

Прочитав эту стряпню, Погребной долго лежал молча, закинув руки за голову. Я тоже молчал, ожидая, что он скажет.

— Да, Покрышкин, положение сложное. Надо хорошенько подумать, как тебе помочь.

Я признался, в чем конкретно виноват, но заметил, что подошли ко мне предвзято, бесчеловечно. Одно дело — наказание за провинность, и совсем другое — безжалостная расправа. Я попросил Михаила Акимовича написать на меня правдивую характеристику и направить ее в военный трибунал.

— Я немножко тебя знаю, — улыбнулся Погребной. — Ты правильно говоришь, что нельзя перечеркивать в человеке все хорошее, если он допустил ошибку. А некоторые наши начальники поступают иначе: если кто споткнулся — топчи его в грязь, а не то, поди, еще поднимется да выше станет… Сколько у тебя вылетов?

— Больше четырехсот.

— А сбил сколько?

— Официально двенадцать, да есть еще не засчитанные. — Ну вот. Этого, брат, не перечеркнешь.

Комиссар снова приподнялся на локоть.