Обрученные с идеей (О повести Как закалялась сталь Николая Островского)   ::   Аннинский Лев

Телеграфист еще раз посмотрел на последнее слово - "ЛЕНИН". Что?.. Ленин?.. Хрусталик глаза отразил в перспективе весь текст телеграммы (хрусталик - не глаз! - Л. А.)... Несколько мгновений телеграфист смотрел на листок... Он повернул к своим товаркам помертвевшее лицо, и они услыхали его испуганный вскрик:

- Ленин умер!

Весть о великой утрате выскользнула из аппаратной в распахнутую дверь и с быстротой вьюжного ветра заметалась по вокзалу, вырвалась в снежную бурю, закружила по путям и стрелкам и с ледяным сквозняком ворвалась в приоткрытую половину кованых железом деповских ворот..."

Это одна из лучших в советской прозе страниц о смерти Ленина. На чтателя действует обнаженность переживания, которое возникает на наших глазах, так что мы ощущаем самое его зарождение и видим, как страшная весть останавливается каждое мгновение, и знаем при этом, что она неостановима. Вся художественная динамика Островского сконцентрирована в этой поразительной сцене: точка, точка, копится что-то механически, автоматически, по частицам... и вдруг - не уловили, когда! - уже несется бураном, вьюгой, метелью по всему миру.

Бездонное, беспредельное движение, бездна в глубине, а здесь, на поверхности - мозаика: точки, части, мелькание жестов, мелькание эпизодов, мелькание лиц - механическая жизнь...

Вернемся на поверхность текста.