Досье ОДЕССА   ::   Форсайт Фредерик

За обедом молодой инспектор поначалу, казалось, избегал говорить о том, зачем пригласил Миллера, но, когда подали кофе, сказал: «Так вот об этом старике».

– Да, – откликнулся Миллер, – что ты хотел мне сказать?

– Ты, конечно, как и все мы, слышал, что творили с евреями нацисты во время войны и даже до нее?

– Конечно. Нам в школе об этом все уши прожужжали, верно?

Миллер был смущен и озадачен. Ему, как и большинству молодых немцев, с восьми или девяти лет втолковывали в школе, что он и все его сограждане повинны в ужасных военных преступлениях. Тогда он впитывал эти слова, не понимая даже, о чем шла речь.

Да и трудно было выяснить, что же имели в виду учителя в первые послевоенные годы. Некого было спросить, никто и говорить об этом не хотел – ни учителя, ни родители. Только повзрослев, Миллер сумел прочитать немного о происшедшем, и, хотя прочитанное вызвало у него омерзение, виноватым себя он не почувствовал. То было другое время, и время это ушло. Какой-то внутренний голос убеждал Миллера, что война не имеет к нему никакого отношения, поэтому он не пытался узнать имена, даты, подробности. И теперь недоумевал, зачем Брандт заговорил об этом. Карл тоже смутился, помешивал кофе, не зная, как начать.

– Тот старик, – продолжил он наконец, – был немецкий еврей. Узник концлагеря.

Миллер вспомнил лицо мертвеца на носилках.Его разобрало любопытство. Значит, старика освободили союзники восемнадцать лет назад. А ведь он мог бы еще жить.

Впервые Петер столкнулся с узником концлагеря.