Досье ОДЕССА   ::   Форсайт Фредерик

Имя отца стало лишь одним из десятков тысяч, что печатали в газетах, пока правительство не запретило, посчитав, будто это деморализует нацию.

– Послушай, – сказала вдруг мать. – Ты бы хоть о памяти отца подумал. Неужели ты считаешь, ему пришлось бы по душе, что сын копается в прошлом, хочет вытащить на свет еще одного военного преступника? Неужели ты считаешь, что он бы тебя поддержал?

Миллер встал из-за стола, подошел к матери, положил руки ей на плечи и заглянул в ее испуганные глаза. Склонил голову, легонько поцеловал мать в лоб и сказал:

– Да, матушка. По-моему, он хотел бы именно этого.

Он распрощался с матерью, сел в машину и поехал обратно в Гамбург, кипя от негодования.

Все знавшие Ганса Гоффманна и многие незнакомые с ним признавали, что внешне он подходил к своей должности как нельзя лучше. Хотя ему было уже около пятидесяти, он оставался моложавым и красивым – ухоженные серебристые волосы, постриженные по последней моде, отполированные ногти, серый костюм английского покроя, широкий шелковый галстук от Кардена.

Словом, Гоффманн обладал тем отменным вкусом, следовать которому может лишь богач.

Впрочем, если бы, кроме внешности, у Гоффманна ничего не было, он не стал бы одним из самых богатых и влиятельных в Западной Германии газетчиков. Начинал он после войны тем, что печатал на ручном прессе плакаты для британских оккупационных властей, а в 1949 году основал один из первых в ФРГ иллюстрированных еженедельников. Девиз его был прост: «Пиши, чтобы шокировать, а снимки давай такие, чтобы конкуренты имели бледный вид».